"Кинь всем..."(С)Всадник
Любуйтесь
19 день месяца Стрелы Рунн. Шенбруннский дворец Лето в этом году выдалось хорошее, теплое, в меру охлаждённое дождями. Урожай обещал быть выше, чем в предыдущие пять лет. Солнце, вода, да и вся природа, кажется, решила устроить людям настоящий праздник. Советники уже дружно ломали головы над тем, куда вложить прибыли этого года, а клирики в один голос возвещали о благодати с небес. У них у всех будет много забот! Но это приятные заботы, в частности забота о повышении собственной прибыли. Чиновники не упустят возможности запустить руку в наполненную, что не так уж часто случалось за всю историю империи, казну, а Церковь, можно даже не сомневаться, вспомнит о паре десятков святых, которым просто позарез необходимо увидеть на грешной земле богатейшие праздники в свою честь. Но императора Константина XII всё это не волновало. Только не этим летом. Только не в месяц Стрелы. СИБ может сколько угодно умолять о генеральной чистке рядов чиновников, в этот год никто не должен пострадать. В этот год ни один житель империи не должен убиваться с горя, ведь тогда он не сможет радоваться вместе со своим императором. А радоваться должны были все: в месяц Стрелы в императорской семье ждали появления на свет первенца.
Император сиял от переполнявших его последние месяцы счастья и гордости. Многие удальцы существенно улучшили своё положение в обществе, но Константина это не волновало. Его сейчас вообще ничего не волновало, кроме его жены и будущего потомка. Вот уже месяц вниманием его Величества мог похвастаться только придворный врач, наблюдавший императрицу Екатерину. Император, казалось, мог часами слушать о состоянии жены и не родившегося ребёнка. Особенно настроение поднимало предположение врача, о том, что первенец будет мальчиком. Правда, предположения эти высказывались всё реже по мере приближения дня родов.
И вот, этот день настал. Середина месяца, середина года. Счастливейший день империи. Природа не стала перегружать людей впечатлениями: день был серым, ветреным. Моросящий дождик, начавшийся ещё ночью, совсем не собирался заканчиваться. Это слегка опечалило императора, Константин XII, не смотря на требования главы СИБа, Франсуа де Конарэ, собирался явить момент появления на свет его наследника как можно большему количеству подданных. Ещё больше его опечалила императрица: сначала поддержавшая герцога Конарэ своим заявлением, что она не собирается рожать на центральной площади на глазах всего города, а затем и вовсе пожелавшая уединиться от всего двора. Все уговоры и доводы Константина Катерина парировала одним веским: «На глазах всей этой толпы рожать будешь сам!». Император уступил жене, но приказал приготовиться к торжественному явлению наследника народу.
***
Перед дверью спальни императрицы собрался весь двор. Даже самые ленивые и знатные ни за что не пропустили бы этого события. Они что-то вполголоса обсуждали, некоторые уже начали отмечать рождение наследника. Сам император не находил себе места. Врач отговорил его от присутствия в комнате в момент родов. Константин XII как мальчишка, которого не позвали участвовать в интереснейшей забаве, маялся под дверью спальни жены. Изредка он бросал взгляд на своих ближайших друзей и советников, и те полные спокойствия и рассудительности, успокаивали его каким-нибудь замечанием или просто дружеской усмешкой. Из-за двери не доносилось не одного звука, время для императора прекратило свой бег. Он уже готов был ворваться к постели Екатерины, когда дверь тихонько приоткрылась и высунувшаяся в неё голова врача шёпотом в полной тишине застывших придворных попросила императора войти. Старый врач казался несколько взволнованным, но император был на пределе: он распахнул дверь и влетел в комнату. Подбежал к постели императрицы и замер.
Через несколько минут дверь закрывшаяся за Константином XII снова приоткрылась, и к ложу императрицы Катерины были приглашены ближайшие советники и сановники. Придворные по одному молча вошли. В центре комнаты, отгороженная со стороны дверей широкой ширмой, стояла кровать императрицы, рядом с ней чуть не плясал от счастья монарх. Отец. Вошедшие понимающе заулыбались, но улыбки вскоре стали исчезать с лиц. Они увидели императрицу, лежащую на своей кровати, а поп обе стороны от неё в её объятьях лежали двое детей. Близнецы. Оба мальчики. Все находящиеся в комнате, за исключением врача, слуг и, пожалуй, слишком взволнованной матери, были политиками. Прежде всего политиками и лишь потом людьми. Даже император, всё ещё не уняв свою радость до конца, насильно спрятал улыбку:
- Вы также считаете это проблемой?
Вопрос был обращён ко всем, но никто не спешил давать на него ответ. Сказать императору, о том, что один из его детей может стать слишком опасным для страны, не решался никто, хотя каждый знал, что придётся задать и другой вопрос: «Которого из детей оставить?». Все всё понимали: Франсуа де Конарэ, Первосвященник Аркадиус IX, канцлер Ришар де Барна, министр финансов Жак-Жозеф де Ла-Торкуа… Внезапно это же поняла императрица:
- Константин, муж мой, объясните, что здесь происходит. Что вы собираетесь делать?
Она готова была разреветься, готова была кинуться с кулаками на всех присутствующих здесь мужчин, решающих судьбу империи. Судьбу её детей.
- Ничего, что могло бы повредить вам или вашим детям, дитя моё, - Ришар де Барна первым понял состояние дочери. – Ничего страшного не случиться, успокойся, Като.
- Моей императрице нечего боятся её верных подданных, - герцог Конарэ мог быть одновременно и человеком и политиком. Уловив выражение благодарности на лице канцлера, он стал, как мог, успокаивать Екатерину. Та заметно успокоилась, и присутствующие мужчины получили возможность уединиться для важной беседы.
У постели молодой матери суетились служанки и врач. Екатерина не выпускала близнецов из рук, то нежно целуя их царственные затылки, то тихо улыбаясь своему счастью. Щебет служанок, какие-то распоряжения врача – не лучший аккомпанемент для государственного совета, но принятие решения нельзя было откладывать ни на секунду. Наследника нужно представить как минимум двору.
- Да простит Ваше Величество мне эти слова, но мне кажется не стоит медлить. Двух наследников имперская казна не потянет, нужно как можно скорее сделать выбор и…
- Жак, не считайте себя самым умным в этой комнате, - Франсуа де Конарэ был спокоен и сосредоточен. – Наш император сам прекрасно понимает, что наследников-близнецов империя не выдержит. Особенно после недавних событий. Сейчас вопрос состоит в том, что делать со вторым близнецом?
- Со вторым?.. – император казался собственной тенью. Он явно был потрясён случившимся и даже не старался этого скрыть: большинство присутствующих здесь вельмож были его друзьями. – А что с ним можно сделать?
- Не волнуётесь, сын мой, империя велика. В ней найдётся место вашему сыну. В крайнем случае к услугам Вашего Величества Церковь и все её Ордена.
- У вас есть конкретные предложения? – герцог Конарэ наверное впервые в жизни с интересом посмотрел в сторону Первосвященника.
- Как я уже сказал, любой Орден будет рад принять в свои ряды сына владыки нашего Константина XII. Разумеется, инкогнито.
- Это разумно, - канцлер был согласен с любым решением, которое избавляло его от необходимости устранения собственного внука.
- Да, да. Это очень разумно, - де Ла-Торкуа вообще волновали лишь расходы. Получив подтверждение того, что казну не нужно будет потрошить на содержание сразу двух наследников, он успокоился и потерял к совету всякий интерес.
- Ваше Величество?
Его Величество, император Рунна Константин XII молчал. Сегодняшний день должен был стать счастливейшим днём в его жизни. И он стал им. Даже слишком счастливым, а за избыточное счастье необходимо дорого платить. И плату с него потребовали сегодня же. Один из его только что родившихся сыновей оказался лишним в этой жизни. Лишним в его жизни и жизни империи. Император слушал всё что говорили его приближённые не на секунды не отвлекаюсь от своих тяжких дум. Нет, он не завидовал своим подданным, которые спокойно могли иметь сколько угодно детей. Не разрывало его сердце и сочувствие горю супруги. В конце концов, Константин решил просто отгородиться от проблемы, спрятаться за своё положение. Он император, а, значит, отец всех жителей империи. Но он же и отец своих детей…
Как всегда первым на помощь своему сюзерену поспешил Франсуа. Видя тупиковость ситуации, император будет вечно находить доводы «за» и «против» и так никогда и не решиться что-либо сделать, он решил прибегнуть к помощи императрицы.
- Ваше Высочество, - позвал он, надеясь на поддержку отца Екатерины. – Не могли бы вы помочь нам в решении очень важного для вашей семьи вопроса?
Недолгая радость на лице императрицы мгновенно сменилось прошлой тревогой:
- Что вы решили, господа? Что будет с моими детьми?
Мужчины вновь подошли к ложу Екатерины, всё ещё державшей на руках обоих младенцев. На каждом лице читалось сочувствие и немое утешение. Только сейчас глава СИБ заметил, что действовать ему придётся в одиночку, Ришар де Барна, на поддержку которого он так рассчитывал, сейчас явно нечем не мог помочь делу. Да и Екатерина ему бы не поверила. Приходилось рисковать:
- Мы посовещались и решили, что предложение Первосвященника, отца Аркадиуса, наиболее выгодно всем присутствующим. Святой отец предложил место для одного из ваших прелестных сыновей в любом, на ваш с Его Величеством выбор, церковном выборе. Ваш сын получит прекрасное образование, уважаемое положение…
- Довольно, герцог. Я всё поняла: вы не решились сразу убить одного из наследников и поэтому решили сгноить его в одном из этих церковных приютов. И не надо корчить такую физиономию, святой отец. Я прекрасно слышала герцога: «выгодно всем присутствующим». Муж мой, ы также считаете, что это выгодно всем присутствующим?
Император молчал. Де Конарэ решился продолжить:
- Именно всем, моя императрица. Мы в первую очередь думали о ваших сыновьях. Вы, конечно, представляете, что ждёт страну, у которой сразу два наследника с абсолютно одинаковыми правами? Жадные до наживы интриганы ради собственного благополучия начнут новую войну. И она будет страшнее недавней гражданской, ибо в ней брат пойдёт на брата, - вельможи согласно закивали головами, император молчал и неподвижно смотрел на близнецов. – Сегодня мы должны спасти завтрашнюю империю. Когда вашего супруга не станет, у его сына должен быть устойчивый трон, который никто не будет иметь сил раскачивать. Подумайте, не будет ли ему мощной поддержкой его брат, ставший к тому времени, зная таланты вашей семьи, как минимум главой своего Ордена?
Герцог врал. Врал императрице, врал Константину. Они эту ложь проглотят, он нет. Остальные тоже это понимали, но их не было нужды убеждать.
- Но они не будут знать друг друга. А один из них не будет знать даже того, кто его родители!
- Зато это спасёт обоих. Кроме того, ничего не вечно в этом мире, когда-нибудь они всё узнают.
- Когда-нибудь…
- Поверь, Екатерина, Франсуа прав - так будет лучше для всех, - на поддержку со стороны Константина глава СИБ надеялся меньше всего.
Несколько минут императрица в поной тишине обдумывала услышанное. Потом, взглянув в лицо герцога Конарэ, кивнула, и её лицо залили слёзы.
Согласие Екатерины вывело из оцепенения Константина:
- Святой отец, имена для крещения вам сообщит моя супруга. Церемонию проведите здесь. Ришар, после церемонии я укажу вам, которого из младенцев следует скрыть. Франсуа, вы останетесь?
- Конечно, Ваше Величество. Кстати, Аркадиус, какой из Орденов вы посоветуете?
- Пожалуй, Орден Клинка Господнего. Его магистр, Андре де Монбар, больше дворянин, нежели монах, он лучше других справиться с воспитанием молодого Александрита.
- Отлично, господа. Итак, прошу приготовиться к церемонии. Екатерина, моя супруга, позвольте выразить вам своё восхищение вашим мужеством и заверить вас, что никогда прежде мы не были столь рады нашему браку.
).
