14 число месяца Темнейших Глубин. Темнейшие глубины.
Уничтожение артефакта "Душа Паука" было только первым шагом на пути к возвращению Хозяев, и нужно было сделать еще очень много. Для начала открыть огромные ворота, что охраняли их покой и сон от случайных путников, могущих забрести в подземные лабиринты. Во-вторых, надо восстановить множественные нити, порванные или ослабшие с тех пор, как Хозяева заснули. Раньше эту работу выполняли многочисленные маги – из числа верных, но они были все убиты по приказу Змей еще несколько веков тому назад.
Створки в свое время были запечатаны "на славу" и их открытие представлялось весьма сложным процессом – был необходим многочасовой ритуал. Конечно, он мог обрушить и всю свою силу, таким образом, просто "взломав" их, но последствия этого поступка было сложно себе представить. После того, как "Душа Паука" распалась на тысячи осколков вся Лирия встала на дыбы. Разрушения были огромны, но не фатальны, однако усугублять их, явно не стоит.
За этой страной – великое будущее! Но только когда вместо всех этих династий во главе встанут настоящие Хозяева. Великая битва смертных предварит возвращение, тех, кто был – так говорили все пророчества, и это сбылось...
Легкие, бесшумные шаги чернокнижника не могли потревожить этого тишины места, и где-то через час с небольшим Мебир достиг гигантских Врат. Любой, оказавшийся здесь, сразу бы понял, что их воздвигли не руки людей.
Итак, теперь самое время приступить к ритуалу. Очертив вокруг себя мелом защитную стену, чернокнижник закрыл глаза, сосредоточился и медленно стал читать слова заклинания.
Медленно, но верно гигантские створки стали открываться, издавая при этом жуткий скрежет. Из темноты на него глядели глаза тех, кто ждал его все эти века, ждал именно его – Мебира Зарра.
Он достиг своей цели.
Полная версия: Глава четвертая. Час волка.
25-26 дни месяца Темнейших Глубин. Саблеза и окрестности.
Салех аль Халед с брезгливостью смотрел на кусок мяса, еще несколько часов назад бывший молодым сильным мужчиной. Он и войны его клана провели в этой богатой, изнеженной стране уже немало времени, но опытному, много повидавшему вождю, до сих пор трудно было поверить в то, что существует подобная слабость.
Воины степей превосходно знали о том, какую власть над людьми имеет боль, а потому, если был хоть какой то выбор, никогда не давались в руки врагам живыми. И даже если их настигали, а раны или мрак беспамятства не оставлял возможности встретить смерть как подобает мужчине, то ведь существовало множество других путей к Долинам Вечной тени. Пленник мог, извернувшись даже в самых тугих путах, перегрызть себе вены, мог резким рывком свернуть собственную шею,… в конце концов, он был способен откусить себе язык, захлебнуться или истечь кровью, лишив врага чести слышать даже последние слова павшего. Просветленные духом умели уходить из тела в последнее странствие одним усилием воли, гася огонь жизни силой разума.
Но этот лаконский рыцарь, так отважно сражавшийся и убивший двух степных воинов, прежде чем петли арканов оплели его густой сетью, не проявил должной осмотрительности и был еще жив, когда всадники доставили его к походным кострам клана, обмотанного веревкой, словно личинка шелкопряда нитью. Лаконец сверкал глазами, изрыгал, если верить переводчику, страшные проклятья и призывал всех немедленно убить его, чтобы зря не тратить свое и его, рыцаря, время. Но Салех не собирался терять время зря, а враг то ли не знал, то ли забыл великую в своей простоте истину: любой стойкости есть предел. Сломать можно даже самого мужественного и верного, главное знать как и не дать умереть раньше, чем под сводами пыточной прозвучат самые сокровенные тайны…
- Что он рассказал?
- Тревожные вести, мой господин, - палач, похожий на мясника в своем залитом кровью кожаном фартуке, нервно облизнул губы, - Всего в нескольких часах от нас бушует бой. Население лаконского города Саблеза восстало против гарнизона, оставленного там сиятельным Сафаром. И сейчас обезумевшая чернь убивает наших братьев.
Глава Клана задумчиво кивнул. Смерть лирийцев – это конечно печально,… но они наверняка из другого Клана, а, значит лучше подумать какую из разгоревшегося восстания можно извлечь пользу лично для себя. Ведь эти земли так богаты и куда ближе к благословенной Лирии, чем другие предназначенные к пожалованию владения. И удержи клан стратегически важный город-крепость под рукой Хана, кому как не ему быть здесь правителем по окончании великого похода на Восток? А ради такого куша стоит ввязаться в бой.
Вскочив в седло, аль Халед бросил последний взгляд на распростертое на дорожной пыли тело. Сейчас уже невозможно было сказать, каким был мужчина до пыток: лицо попросту исчезло, сменившись чудовищной маской из обнаженного мяса, во многих местах испещренного черными, вздувшимися пятнами ожогов, а очертания укрытого старой попоной тела почти не напоминали человеческие – слишком изломанными, странными они были. И лишь слабое, хриплое дыхание указывало на то, что человек жив и по какой-то глупой прихоти еще цепляется за свою бренную оболочку. Глупо, как глупо…
- Мы ускоренным маршем выступаем к городу и сокрушим безумцев, дерзнувших выступить против владычества Хана, - слова лились привычно и плавно, но заноза, засевшая в мозгу, лишала их внутреннего огня, напоминала о каком-то упущении, - …кстати, куда он тогда спешил, если бой идет в городе? Ведь он ехал как раз оттуда….
- Я не знаю, мой господин, - палач пал на колени, призывая вождя к снисхождению, - Я был так поражен известием о восстании, что все время спрашивал только о нем.
- Так спроси его сейчас.
- Поздно, о великий… Лаконец слишком далеко прошел по пути к Долинам… Боль больше не властна над ним, и теперь лишь боги смогут завязать разговор с этим презренным червем, если конечно снизойдут до этого.
Какое-то время аль Халед молча обдумывал услышанное, но постепенно морщины, пересекшие его лоб, разгладились:
- Впрочем, куда бы он ни спешил, вряд ли теперь туда доберется. Быть может, этот лаконец – просто трус, бежавший от опасностей боя.
Заплечных дел мастер кивнул, старательно пряча свои сомнения в глубине разума, не давая даже тени несогласия отразится на лице: этот воин не показался ему ни трусом, ни глупцом. Но не стоило заострять внимание на собственной ошибке…
- Я добью его, господин?
- Нет, не стоит, - Салех тронул поводья, и его конь шагом направился к сгрудившейся в отдалении охране, - Смерть восставших против Великого Хана Лирийского не должна быть легкой или милосердной. Пусть познает все муки медленного конца. А нам стоит поспешить. К САБЛЕЗЕ, ВОИНЫ!
Пыль, поднятая тысячами копыт, уже успела осесть, когда брошенный на дороге человек первый раз шевельнулся. Со стоном тело перевернулось на живот, и лишенные пальцев руки заскребли по утоптанной тверди дороги. Теперь лаконец стонал постоянно, монотонно, словно человек не просто ощутивший вспышку сильной боли, но с головой окунувшийся в нее, словно пловец в ядовитые, беспощадные воды, да так и не вынырнувший на поверхность. Закрывшиеся было раны, вновь обнажились, орошая все вокруг кровью, неведомо как еще сохранившейся в израненном теле… Но все же рыцарь полз, сжигая остатки сил на это бесполезное движение. В затуманенном болью мозгу осталось воспоминание о находящейся рядом деревне – пять минут ходьбы для сильного молодого мужчины и путешествие длинною в жизнь для умирающего. Даже доползи он, не известно, умеет ли кто-нибудь понять его слова, а, поняв – прислушаться, поверить и не принять рассказ за бред умирающего. Поверив – продолжить его путь, рискнув своей жизнью и судьбой близких…. Сотня «если», тысяча «но»… он выбросил все это из головы, заставляя себя забыть о разрывающей сознание боли и думать лишь о следующем рывке, о следующем движении, что сдвинет на ладонь вперед его распадающееся тело…
Сервио обливался потом и размышлял, не решил ли Пресветлый Маррель в своем гневе испепелить землю и все сущее на ней. Нет, конечно, зима в Лаконе всегда была мягкой, но то, что творилось сейчас – это действительно из ряда вон… Жарища как в пекле. Хотя, может, это он постарел, с тех пор как последний раз облачался в гвардейский доспех. А ведь когда-то он был быстр и неутомим как молодой жеребец (мысль вышла весьма двусмысленной и иссеченное морщинами лицо старого содержателя гостиницы расплылось в ухмылке). Да…. Сколько лет он уже в отставке… А вот довелось-таки еще повоевать. И пусть старые доспехи порядком прибавили в весе и тяжким грузом давят на утратившие былую мощь плечи, сбывший гвардеец все же в них влез. Так что рано сбрасывать со счетов старого лейтенанта. И все же как жарко….
Несколько десятков наспех вооруженных мастеровых, что граф ле Тойе отрядил ему в подчинение, тоже изрядно маялись в непривычных стальных «одежках», но послушные приказу, завязки не ослабляли, шлемов не снимали – Сервио за годы покоя не разучился командовать людьми. В общем, отбитые у врага ворота, что их отряду поручено охранять и во что бы то ни стало держать открытыми до подхода рыцарского воинства, под надежным надзором. Впрочем, не долго уже осталось их сторожить – прибытие трехтысячной армии ждали с минуты на минуту… если, конечно, с отосланным к ним гонцом не приключилось по дорогое чего плохого. Лаконец отогнал тревожные мысли: рядом с городом не должно было быть лирийских воинов – ошарашенные вспыхнувшим мятежом захватчики спешно стянули в город все силы и сейчас вели отчаянный бой на пылающих улицах. Именно там сейчас сражались «циркачи», Рихард, человек, с которым у Сервио были связаны самые противоречивые чувства, граф ле Тойе, Раен…
Владелец гостиницы почувствовал, что улыбка делается шире – эта девушка была способна заставить вспыхнуть ярким огнем даже почти угасшие угли. Эх, будь он помоложе годков эдак… проклятие, на чертовски много, уж горячий гвардейский лейтенант не спасовал бы. Где же его проклятая молодость…
Тот миг, когда восстание вспыхнуло само собой, старый гвардеец едва не проклял все на свете – многодневные старания графа ле Тойе, Рихарда, его самого, наконец, едва не пошли прахом. Сколько они играли в салочки со смертью, нарушая комендантский час, ведя переговоры с самыми разными людьми, не зная, кто и при каких условиях выдаст их варварам, строили хитрые и сложные планы, кто, когда и как поднимет народ, кто ударит по воротам, кто отправится штурмовать арсеналы города... И вот один миг безумия – и все труды отправились в тартарары. Лирийцы опомнятся, с легкостью сметут ту горстку несчастных, что подняла бунт, и даже уцелей в этой кровавой круговерти кто-нибудь из зачинщиков, не скоро запуганных, умывшихся кровью жителей Саблезы удастся подвигнуть на новые подвиги… но безумие, охватившее рыночную площадь выплеснулось на улицы, словно кровавая волна, сметая деморализованные лирийские кордоны. Горожане гибли сотнями… но сто первый успевал зубами впиться в горло врагу. Так в той бешеной атаке, что принесла им власть над этими воротами, из двух сотен озверевших повстанцев выжило от силы три десятка, что стояли сейчас на стенах, облаченные в трофейные, еще не отмытые от пота и крови прежних хозяев доспехи. И пока они стояли здесь, в безопасном отдалении от боя, там, позади, на извилистых улочках Саблезы продолжалась резня: варвары все же пришли в себя и ударили в ответ со всей яростью дикого народа степей. Но момент был упущен – баррикады перегородили все входы в захваченные лаконцами кварталы, сами они успели обзавестись кое-каким оружием… однако установившееся равновесие было шатким. Сервио поправил шлем и от всей души взмолился пресветлому Маррелю, прося того поторопить рыцарей.
И словно в ответ на его молитвы на дороге возник столб пыли. Множество всадников стремглав мчалось к воротам. Стоящие рядом со старым ветераном «ополченцы» уже махали руками, приветствуя спешащую подмогу и вознося молитвы всем богам. По инерции пристально вглядываясь в становящиеся все более многочисленными фигурки кавалеристов, Сервио ощутил, как спадает напряжение, стальными тисками стискивавшее душу. Теперь все будет…
Первый всадник приник к конской спине, дав шпоры и без того летящему, словно на крыльях коню. Лаконец ощутил легкое беспокойство – заливающий глаза пот, пыль, клубящаяся в воздухе и покрывающая прибывших солдат не давала рассмотреть детали, но в происходящем было что-то неправильное… Сервио судорожно сжал короткий лирийский лук, всматриваясь в наездников до боли и рези в глазах. Вот всадники уже под самыми стенами и, наконец, стало можно рассмотреть их получше. К воротам во весь опор, в запыленных доспехах, действительно несколько напоминающих лаконские, неслись воины Орды.
«Знамя… над ними не было знамени, а гордые имперские рыцари всегда выходят на ратное поле под развевающимися стягами…» - мысль еще занимала сознание, а тело уже начало действовать: стрела с легки свистом ушла в гущу атакующих, но ни выяснять, поразила ли она кого-нибудь, ни стрелять вновь времени не было. Уже понимая, что в доверчивости своей подпустил врага слишком близко, он все же рванулся вниз:
- ВОРОТА! ОПУСТИТЕ РЕШЕТКУ!
Снизу раздались крики, но шума падающей решетки из толстых железных прутьев не последовало. Его немногочисленные бойцы стреляли вниз, в грохочущую змею конницы, но ответный ливень стрел буквально сметал их со стен – возможно лирийские лучники и уступали в мастерстве дружинникам Полумесяца, но уж всяко превосходили его «воинство».
Сервио оказался внизу, когда копыта первых степных лошадей застучали по булыжной мостовой перед воротами. Стражи, оставленные у ворота, опускающего решетку, были утыканы стрелами, словно ежи иглами. Очередной влетевший под арку ворот всадник попытался достать его копьем, но гвардеец с неожиданной для его лет гибкостью перехватил древко, и резким рывком выбил лирийца из седла. Уклонившись от второго варвара, он опустился на одно колено, упер копье землю и принял несущегося во весь опор кавалериста так, как не раз за годы службы встречал тяжелую конницу мятежных баронов, атакующую строй имперской гвардии. Копье вошло в шею лошади, пробило ее, и погрузилась глубоко под ребра всаднику. Откатившись в сторону умирающего животного, бьющегося в агонии на камнях мостовой, мужчина вскочил на ноги, обнажая непривычно легкий лирийский клинок…
Следующий степной воин с элегантной небрежностью опытного рубаки смахнул голову старого гвардейца с плеч. Обезглавленное тело еще мгновение стояло с зажатым в руке мечем, будто салютуя вливающейся в город варварской коннице, после чего, словно разом лишившись всех костей, осело на землю.
Нико привалился к стене дома и перевел дух. Очередной штурм отбит. В который раз за этот день их баррикада удержалась… но не в последний ли? Короткий взгляд на остатки воинства, защищавшего завал из мебели, бревен, перевернутых телег и прочего хлама, перегораживающего улицу, оптимизма не добавил: способных держать в руках меч среди них осталось ужасающе мало, да и те почти все – уставшие, израненные, залитые своей и чужой кровью, смотрели с мрачной обреченностью. И даже сейчас, в краткий миг затишья немногочисленные лаконцы, владеющие луком или арбалетом, укрывшись на крутых, скользких черепичных крышах домов вели с лирийскими лучниками, укрывшимися в соседних зданиях, смертельное состязание в меткости и ловкости. То и дело слышался свист стрелы и срывалось вниз, навстречу беспощадной земле, человеческое тело – иногда безмолвное и безвольное, иногда – судорожно бьющееся, словно старающееся зацепиться за воздух и оглашающее своим криком бьющийся в агонии город. А еще – никто из них не знал, когда дрогнут или погибнут защитники баррикады на соседней улице и разъяренные потерями лирийцы ударят им в спину. Быть может, это уже случилось…
А как все великолепно начиналось! На миг всем показалось, что сам Пресветлый Маррель обратил к ним свой благосклонный взор и Саблеза вот-вот падет переспелым плодом прямо в раскрытые ладони… Но рай обернулся адом. А безумный лик о бога солнца если и обращался в их сторону, то лишь для того, чтобы сжечь все их надежды и чаяния. Рыцари не пришли. Вместо них в город ворвались неведомо откуда пришедшие лирийские сотни и одним решительным ударом превратили готовых праздновать победу триумфаторов в жалких, отчаявшихся беженцев, с трудом удерживающих подходы к рыночной площади – своему последнему оплоту. С тех пор была лишь смерть, рядившаяся в разные одежды, прятавшаяся под разными масками, но с хладнокровной неторопливостью забиравшая одного за другим тех, кто пошел за ним в тот час…
Кто-то тронул его за плечо, но Нико лишь отмахнулся. Двигаться не хотелось. Вообще ничего не хотелось – только сидеть вот так, закрыв глаза и мечтать о том, чтобы все случившееся оказалось банальным ночным кошмаром.
Однако названный гость оказался весьма настойчивым – прямо в лицо Нико плеснули прохладной водой и сунули в руки приличных размеров кувшин. Все еще не открывая глаз, граф поднес его к губам и начал пить большими глотками. Прохладная свежая вода на вкус показалась лучше и удивительней молодого вина.
- Спасибо, Раен. Что бы я без тебя делал…
- Умер бы от жажды и самобичевания.
Нико наконец взглянул в усталое, но странно веселое лицо девушки:
- И что ты тут делаешь? Ты вроде бы была на крыше вместе с лучниками…
- А у нас закончились стрелы, - девушка улыбнулась, словно сказала что-то донельзя смешное, - Те, что удалось собрать, мы решили приберечь для того, чтобы было чем отбивать штурм. Вот так вот.
- Да ну? – Нико против своей воли улыбнулся в ответ.
- Ну да, - смех девушки был подобен звону серебряных колокольчиков, и граф понял, что тоже смеется.
Наконец он взял себя в руки:
- Сумасшедшая ты… и я, наверное, тоже…
- Почему?
- Чрез пол часа мы будем лежать на этих камнях, изрубленные на части и мародеры будут играть в кости на наши вещи, но при этом мы хохочем, словно нас ждет праздник, а не последний бой.
- Только так можно отпугнуть смерть, - теперь тон Раен был серьезен, но глаза по-прежнему улыбались, - Эта старая карга боится, когда над ней смеются.
- Надеюсь, надеюсь….- Нико отпил еще воды, - Будем отгонять ее смехом, если уж больше нечем.
- Все не выпей, - девушка отобрала у него кувшин, - Мне надо еще Рихарда напоить и развеселить, а то он что-то вовсе расклеился.
Граф покосился туда, где почти в той же позе, что и он сам, привалился к стене дома саблезский рыцарь. Еще недавно его отряд насмерть стоял на собственной баррикаде, и оставил ее только когда пали укрепления на соседних улицах и враг вышел в тыл защитникам. Лишь жалкие остатки некогда многочисленного отряда прорвались сюда и влились в ряды бойцов Николя. Сам Рихард даже не был ранен, но пустота, поселившаяся в его глазах, заставляла даже друзей отводить взгляд и отшатываться. Нико не решался спросить, что же произошло там… может Раен вызнает и сможет растормошить рыцаря…
Словно прочтя его мысли, девушка решительно поднялась и зашагала в сторону неподвижно сидящего лаконца. Нико двинулся за ней, желая поддержать в будущем разговоре.
- Рихард,… - в ласковом тоне Раен послышалась легкая угроза, -… не зли меня. Сколько можно сидеть вот так, уставившись в одну точку словно…ой…
В один миг вся уверенность слетела с нее, явив миру перепуганную юную девушку: глаза округлились, ладонь накрыла рот, словно удерживая рвущийся наружу крик. Медленно, словно идя против течения бурной реки, Нико приблизился к недвижимому рыцарю и замершей спутнице…
Лицо Рихарда было спокойным, почти умиротворенным, даже кровоподтеки и копоть не разрушали мужественную, благородную красоту молодого рыцаря. На сложенных лодочкой ладонях, словно величайшая ценность мира, покоился маленький медальон, являющий свету миниатюрный портрет девушки лет семнадцати. На него и были устремлены глаза мужчины. И еще он не дышал.
Неизвестно, когда смерть настигла последнего саблезского рыцаря, но его грудь не вздымалась, а устремленные на лицо девушки (Возлюбленной? Сестры?) глаза теперь были воистину глазами мертвеца.
Страх охватил Нико, заставив отпрянуть назад, туда, где по-прежнему боролась с подступающим ужасом Раен. Когда это произошло? Почему? Ведь на теле воина не было видно никаких ранений. Еще мгновение назад они смаковали воду, словно лучшее вино, и смеялись над смертью,… а она, быть может, выполняла свою нелегкую работу по соседству, и временами поглядывая на расшалившихся людишек, посмеивалась в ответ…
Не говоря ни слова, граф обнял девушку за плечи и увлек обратно к баррикаде.
- Надо накрыть его чем-нибудь… и глаза закрыть. Я пошлю несколько человек.
- Нет, не надо, - Раен на миг прижалась сильнее, будто ища защиты, но тут же отстранилась, - Не знаю, кто она, но он смотрел на нее когда… уходил. Пусть посмотрит еще немного. Ответить графу не дали тревожные крики – лирийцы вновь атаковали…
На этот раз варвары решили попробовать что-то новое. Обычно на груду хлама, гордо именуемую баррикадой, наступал плотный строй пеших воинов, стремящихся укрыться под щитами, дойти до лаконцев и навязать им рукопашную. Защитники встречали их стрелами, камнями, дротиками и звериной яростью людей, которым некуда отступать. В результате изрядно поредевшие лирийцы откатывались назад и лаконцы оставались на прежнем месте ждать нового приступа в отчаянной надежде, что удастся отбить и его тоже. На этот раз по довольно узкой улочке мчалось несколько десятков всадников.
«Необычно и глупо» - Нико с мрачным удовлетворением наблюдал, как сыпавшиеся с крыш стрелы поражали варваров одного за другим. Тщательно прицелившись, выстрелил сам, убив знаменосца…. Не доезжая до укрепления, степные воины осадили коней. В воздухе атакующими змеями взвились арканы, в кольцах которых оказывались как защитники, так и обломки, служившие «телом» укрепления. Теперь бросившие арканы степняки устремились назад, и Нико с ужасом ощутил, как заколыхалась баррикада. Рядом какой-то несчастный увлеченный петлей, вылетел на мостовую и заскользил по ней, оставляя на камнях клочья плоти. С другой стороны, лишившись опоры, рухнула часть шаткого сооружения, завалив одного из защитников. Нико выстрелил еще раз, но в следующую секунду прочная веревка из конского волоса опустилась на него и начала стремительно сжиматься… Мимо просвистела стрела, сразив «поймавшего» графа всадника, чей-то меч рубанул по аркану. Гир, могучий циркач-тяжеловес и единственный настоящий артист в их маленькой труппе, тоже оказался оплетен крепкой веревкой и, взревев от ярости, с силой рванул ее на себя. Лошадь в месте со всадником рухнула на землю, заставив взреветь всех: защитников – от восторга и радости, нападающих – от гнева. Следующим напряжением могучих плеч гигант разорвал аркан и высоко поднял его обрывки. Мимо просвистела стрела, но лаконец ответил лишь хриплым хохотом:
- И это все, на что вы способны, жалкие степные собаки?! Тогда вы состаритесь здесь, так и не увидев нашего поражения! Идите домой, в свое пропахшее навозом стойбище, глупые варвары!
Стрелы хлынули дождем, словно небеса разверзлись, обрушив на позиции стальной ливень, и циркач с легкостью, необычайной для столь громадного человека, нырнул в укрытие.
- Раен, вот твои стрелы! Собери и верни прежним владельцам, - Нико ухмыльнулся, - С благодарностью…
По баррикаде вновь застучали стрелы, запахло паленым. Одна из вестниц смерти, пущенная особо сильной рукой, перелетела через гору хлама и упала на землю у самых ног графа. Огненная стрела. А их баррикада – из дерева….
- Всем отойти! – но предупреждений уже не требовалось: с проклятиями защитники отпрянули от быстро разгорающегося гигантского костра.
- Что они делают? – Раен снова оказалась рядом, обвешанная полными колчанами, словно яблоня яблоками по осени, - Они не смогут атаковать через стену пламени.
- Отзывай лучников с верхотуры, пока дома не занялись, - Нико нахмурился, всеми силами гоня подступающее отчаяние, - Мы отходим.
И, видя недоумение девушки, пояснил:
- Любое пламя рано или поздно погаснет. И тогда не будет ни укрытия, чтобы защитить нас, ни домов, чтобы послать на их крыши лучников….
- Мы идем на следующий рубеж?
- Нет, - граф ле Тойе решительно подошел к телу Рихарда и поднял уже успевшее остыть тело на руки, - там будет то же самое… они опять подожгут баррикаду. Если понадобится, они выжгут всю Саблезу. Нельзя это допустить…. Ведь в домах закрылась уйма народу – женщины, дети, старики…. Мы и так навлекли на их голову множество бедствий.
- И что – нам сдаться? – в голосе девушки появилось упрямство, но в глазах застыла мольба, - Бросить оружие и выйти к ним подняв руки?
- Нет, - граф опустил тело рыцаря на уже занявшиеся с одной стороны бревна завала, сложил ему руки на груди, упрятав под ними по прежнему раскрытый медальон. Не удержавшись, он внимательно взглянул на изображенную там девушку – миловидная, но вовсе не ослепительная красавица, на простоватом лице застыло странное сочетание упрямства, беспомощности и достоинства…. Одна из многих – таких девять на каждый десяток. На Рихарда не похожа - значит не сестра… и для него она была не одной из многих – единственной…. Огонь нерешительно лизнул руку задумавшегося Николя, вернув того к реальности.
- Покойся с миром, друг. Пусть огонь очистит тебя и вознесет к престолу Пресветлого Марреля, где ты присягнешь ему на верность и станешь первым из его рыцарей… Возможно твоя возлюбленная ждет тебя там, среди светозарных дев…. – Нико обернулся к остаткам своего воинства, молчаливо ждущим ответа на заданный Раен вопрос:
- Да будем мы прокляты, если сдадимся! Тогда все это зря. Все смерти, вся кровь… Мы ударим по воротам города. Тем самым, откуда лирийцам пришло подкрепление.
В рядах лаконцев наступило некоторое оживление, и лишь Гир робко поинтересовался:
- Зачем? Граф Рио ле Лардли не придет. Иначе он уже был бы здесь… или мы хотим вырваться из города? Но там, на просторе, лирийская конница уничтожит нас в одно мановение ока.
- Нет, вырываться и бросать тех, кто сейчас прячется в домах, мы не будем. А что до Рио… Даже подойди он сейчас к стенам города, он бы оказался там же, где мы начали – у неприступных, полных врага стен. Вспомни – мы тут, чтобы открыть ему дорогу. Ударим по воротам, захватим их, и будем держать, пока хватит сил.
- А потом?
Нико улыбнулся, стремясь хотя бы так отогнать смерть:
- А потом мы либо умрем, либо победим. А может, и то и другое.
Многие сначала неуверенно, но с все большим воодушевлением, начали улыбаться в ответ…
Лирийцы, с нетерпением наблюдавшие за гигантским костром, невольно содрогнулись, когда из-за стены пламени донесся громкий хохот десятков людей. Бесстрашные, но суеверные, они боялись умалишенных. Ведь даже малым детям известно, что боги говорят устами безумцев… и сейчас боги говорили с врагом. Ровно ничего хорошего от этого сговора ждать не приходилось…
Рыцари спешили, но даже в этом торопливом беге наперегонки со временем чувствовалась обреченность и отчаяние. Все говорило о том, что в конце пути их ждут закрытые ворота и головы друзей, насаженные на пики. К немалому удивлению, у ворот все еще бушевал бой: везде - в арке ворот, на стенах, на лестницах, даже на подъемном мосту шла ожесточенная рубка. Воспарявшие духом рыцари ударили, на плечах бегущего врага ворвавшись в город и будто стальной таран сметя хлипкие заслоны лирийцев. Рио рубил, колол, топтал копытами коня, наслаждаясь безумием боя, а когда улочки стали слишком кривыми и узкими, спешился и встал встрой латников, словно рядовой воин. Через несколько часов все было кончено – те немногочисленные лирийцы, которым все же посчастливилось сдаться в плен, были согнаны на рыночную площадь. Мирные жители, до тех пор в большинстве своем запершиеся в домах и не принимавшие участия в бою, сначала робко, но потом все более и более уверенно начали выбираться из укрытий, восторженно приветствуя освободителей. Наступающие сумерки дрогнули и отступили перед светом тысяч факелов и свечей, тишина испугано умчалась прочь, устрашенные разноголосицей песен и горестных криков, молитв и проклятий… Солнце село, зажглись звезды, а управившийся с самыми неотложными делами Рио наконец-то смог отправится искать Николя, слегка разозленный тем, что граф сам не нашел его раньше и не помог разгрести хотя бы самые срочные дела. Ведь он сам лично видел наглеца у ворот уже после того, как наступающая волна лаконцев отбросила варваров, обезопасив выживших защитников. А после рыцари видели графа где-то здесь, в одной из таверн у рыночной площади. Рио проверял уже третью, но пока везде натыкался лишь на собственных солдат и горожан, бок о бок празднующих победу. Нарушение дисциплины, конечно, но будь он проклят в веках, если ребята не заслужили каждую каплю этого вина…
Граф Николя ле Тойе, личный друг императора, бард, любимец женщин, и (по мнению Рио) изрядный нахал и сумасброд, обнаружился в четвертой таверне, где с изрядной скоростью поглощал вино в обществе Раен. Оба уже успели изрядно нализаться. В углу обнаружился еще и Алек, заснувший прямо на спине медведя, по такому случаю замершего неподвижно, словно огромный тюфяк. Хоть этот не пьет… хотя если продолжит таскаться вслед за Николя – начнет куда раньше сверстников…
- И как вино? Не подкачало? – ле Лардли надеялся, что в его голосе прозвучит та же самая смесь гнева и укоризны, что была у него на душе.
- О нет, конечно не подкачало, - Нико какое-то время рассматривал вино в кубке, после чего расхохотался сделал большой глоток. На Рио он старательно не смотрел, - очень хорошее и очень дорогое вино… только платить за него не придется. Хозяин таверны, понимаешь ли, немножко мертв. Уж кому, как не мне это знать – лично снимал его голову с пики. Вот мы и решили поднять бокал в память о нем.
Окинув взглядом пустой зал, Рио похолодел:
- Кто еще погиб?
- Неправильный вопрос, - ле Тойе допил остатки вина и снова наполнил кубок, - на него слишком долго отвечать. Правильный – «Кто уцелел?» Задашь его?
Рыцарь полагал, что уже знает ответ, и это знание словно раскаленный метал обожгло его душу. Но все же он спросил, словно ученик, выполняющий урок:
- Кто выжил, Нико?
Граф снова рассмеялся, да так, что Алек вздрогнул во сне. Отсмеявшись, он смахнул с глаз выступившие слезы и не оборачиваясь, через плечо указал на Алека:
- Мальчуган и его медведь…
Кивок в сторону Раен:
- …эта красотка…
Молчание. Потом:
- И я. Хотя в этом я пока не уверен, совсем я тебе скажу, не уверен. Понимаешь, у меня на глазах сегодня умер человек, на теле которого не было ни одной раны. Он просто перестал жить – и все. Поэтому я сижу здесь, пью за всех тех, кто уже ушел в Долины смертной тени и жду, когда костлявая придет за мной, как она пришла за Рихардом…. А еще смеюсь, чтобы отогнать смерть подальше…
Наконец-то Нико обернулся и взглянул в глаза Рио. Первой мыслью, посетившей рыцаря в этот момент, было: «Если смех гонит смерть прочь, то почему она смотрит на меня из глаз этого мужчины?»
- Ты слишком долго шел сюда, граф ле Лардли… так долго, что мало кто сумел дождаться тебя. Мы поговорим завтра. И завтра же я помогу во всех делах. А сейчас выйди и дай мне выпить за умерших – видит бог, они заслужили эту почесть.
Рио мог бы возразить на это очень и очень много – например то, что он выступил сразу, как только полумертвый от страха пастух передал сообщение, услышанное от умирающего рыцаря, что спешил, как мог, что его воины тоже гибли сегодня….
Вместо этого тихо вышел из таверны, аккуратно прикрыв за собой дверь…
Салех аль Халед с брезгливостью смотрел на кусок мяса, еще несколько часов назад бывший молодым сильным мужчиной. Он и войны его клана провели в этой богатой, изнеженной стране уже немало времени, но опытному, много повидавшему вождю, до сих пор трудно было поверить в то, что существует подобная слабость.
Воины степей превосходно знали о том, какую власть над людьми имеет боль, а потому, если был хоть какой то выбор, никогда не давались в руки врагам живыми. И даже если их настигали, а раны или мрак беспамятства не оставлял возможности встретить смерть как подобает мужчине, то ведь существовало множество других путей к Долинам Вечной тени. Пленник мог, извернувшись даже в самых тугих путах, перегрызть себе вены, мог резким рывком свернуть собственную шею,… в конце концов, он был способен откусить себе язык, захлебнуться или истечь кровью, лишив врага чести слышать даже последние слова павшего. Просветленные духом умели уходить из тела в последнее странствие одним усилием воли, гася огонь жизни силой разума.
Но этот лаконский рыцарь, так отважно сражавшийся и убивший двух степных воинов, прежде чем петли арканов оплели его густой сетью, не проявил должной осмотрительности и был еще жив, когда всадники доставили его к походным кострам клана, обмотанного веревкой, словно личинка шелкопряда нитью. Лаконец сверкал глазами, изрыгал, если верить переводчику, страшные проклятья и призывал всех немедленно убить его, чтобы зря не тратить свое и его, рыцаря, время. Но Салех не собирался терять время зря, а враг то ли не знал, то ли забыл великую в своей простоте истину: любой стойкости есть предел. Сломать можно даже самого мужественного и верного, главное знать как и не дать умереть раньше, чем под сводами пыточной прозвучат самые сокровенные тайны…
- Что он рассказал?
- Тревожные вести, мой господин, - палач, похожий на мясника в своем залитом кровью кожаном фартуке, нервно облизнул губы, - Всего в нескольких часах от нас бушует бой. Население лаконского города Саблеза восстало против гарнизона, оставленного там сиятельным Сафаром. И сейчас обезумевшая чернь убивает наших братьев.
Глава Клана задумчиво кивнул. Смерть лирийцев – это конечно печально,… но они наверняка из другого Клана, а, значит лучше подумать какую из разгоревшегося восстания можно извлечь пользу лично для себя. Ведь эти земли так богаты и куда ближе к благословенной Лирии, чем другие предназначенные к пожалованию владения. И удержи клан стратегически важный город-крепость под рукой Хана, кому как не ему быть здесь правителем по окончании великого похода на Восток? А ради такого куша стоит ввязаться в бой.
Вскочив в седло, аль Халед бросил последний взгляд на распростертое на дорожной пыли тело. Сейчас уже невозможно было сказать, каким был мужчина до пыток: лицо попросту исчезло, сменившись чудовищной маской из обнаженного мяса, во многих местах испещренного черными, вздувшимися пятнами ожогов, а очертания укрытого старой попоной тела почти не напоминали человеческие – слишком изломанными, странными они были. И лишь слабое, хриплое дыхание указывало на то, что человек жив и по какой-то глупой прихоти еще цепляется за свою бренную оболочку. Глупо, как глупо…
- Мы ускоренным маршем выступаем к городу и сокрушим безумцев, дерзнувших выступить против владычества Хана, - слова лились привычно и плавно, но заноза, засевшая в мозгу, лишала их внутреннего огня, напоминала о каком-то упущении, - …кстати, куда он тогда спешил, если бой идет в городе? Ведь он ехал как раз оттуда….
- Я не знаю, мой господин, - палач пал на колени, призывая вождя к снисхождению, - Я был так поражен известием о восстании, что все время спрашивал только о нем.
- Так спроси его сейчас.
- Поздно, о великий… Лаконец слишком далеко прошел по пути к Долинам… Боль больше не властна над ним, и теперь лишь боги смогут завязать разговор с этим презренным червем, если конечно снизойдут до этого.
Какое-то время аль Халед молча обдумывал услышанное, но постепенно морщины, пересекшие его лоб, разгладились:
- Впрочем, куда бы он ни спешил, вряд ли теперь туда доберется. Быть может, этот лаконец – просто трус, бежавший от опасностей боя.
Заплечных дел мастер кивнул, старательно пряча свои сомнения в глубине разума, не давая даже тени несогласия отразится на лице: этот воин не показался ему ни трусом, ни глупцом. Но не стоило заострять внимание на собственной ошибке…
- Я добью его, господин?
- Нет, не стоит, - Салех тронул поводья, и его конь шагом направился к сгрудившейся в отдалении охране, - Смерть восставших против Великого Хана Лирийского не должна быть легкой или милосердной. Пусть познает все муки медленного конца. А нам стоит поспешить. К САБЛЕЗЕ, ВОИНЫ!
Пыль, поднятая тысячами копыт, уже успела осесть, когда брошенный на дороге человек первый раз шевельнулся. Со стоном тело перевернулось на живот, и лишенные пальцев руки заскребли по утоптанной тверди дороги. Теперь лаконец стонал постоянно, монотонно, словно человек не просто ощутивший вспышку сильной боли, но с головой окунувшийся в нее, словно пловец в ядовитые, беспощадные воды, да так и не вынырнувший на поверхность. Закрывшиеся было раны, вновь обнажились, орошая все вокруг кровью, неведомо как еще сохранившейся в израненном теле… Но все же рыцарь полз, сжигая остатки сил на это бесполезное движение. В затуманенном болью мозгу осталось воспоминание о находящейся рядом деревне – пять минут ходьбы для сильного молодого мужчины и путешествие длинною в жизнь для умирающего. Даже доползи он, не известно, умеет ли кто-нибудь понять его слова, а, поняв – прислушаться, поверить и не принять рассказ за бред умирающего. Поверив – продолжить его путь, рискнув своей жизнью и судьбой близких…. Сотня «если», тысяча «но»… он выбросил все это из головы, заставляя себя забыть о разрывающей сознание боли и думать лишь о следующем рывке, о следующем движении, что сдвинет на ладонь вперед его распадающееся тело…
***
Сервио обливался потом и размышлял, не решил ли Пресветлый Маррель в своем гневе испепелить землю и все сущее на ней. Нет, конечно, зима в Лаконе всегда была мягкой, но то, что творилось сейчас – это действительно из ряда вон… Жарища как в пекле. Хотя, может, это он постарел, с тех пор как последний раз облачался в гвардейский доспех. А ведь когда-то он был быстр и неутомим как молодой жеребец (мысль вышла весьма двусмысленной и иссеченное морщинами лицо старого содержателя гостиницы расплылось в ухмылке). Да…. Сколько лет он уже в отставке… А вот довелось-таки еще повоевать. И пусть старые доспехи порядком прибавили в весе и тяжким грузом давят на утратившие былую мощь плечи, сбывший гвардеец все же в них влез. Так что рано сбрасывать со счетов старого лейтенанта. И все же как жарко….
Несколько десятков наспех вооруженных мастеровых, что граф ле Тойе отрядил ему в подчинение, тоже изрядно маялись в непривычных стальных «одежках», но послушные приказу, завязки не ослабляли, шлемов не снимали – Сервио за годы покоя не разучился командовать людьми. В общем, отбитые у врага ворота, что их отряду поручено охранять и во что бы то ни стало держать открытыми до подхода рыцарского воинства, под надежным надзором. Впрочем, не долго уже осталось их сторожить – прибытие трехтысячной армии ждали с минуты на минуту… если, конечно, с отосланным к ним гонцом не приключилось по дорогое чего плохого. Лаконец отогнал тревожные мысли: рядом с городом не должно было быть лирийских воинов – ошарашенные вспыхнувшим мятежом захватчики спешно стянули в город все силы и сейчас вели отчаянный бой на пылающих улицах. Именно там сейчас сражались «циркачи», Рихард, человек, с которым у Сервио были связаны самые противоречивые чувства, граф ле Тойе, Раен…
Владелец гостиницы почувствовал, что улыбка делается шире – эта девушка была способна заставить вспыхнуть ярким огнем даже почти угасшие угли. Эх, будь он помоложе годков эдак… проклятие, на чертовски много, уж горячий гвардейский лейтенант не спасовал бы. Где же его проклятая молодость…
Тот миг, когда восстание вспыхнуло само собой, старый гвардеец едва не проклял все на свете – многодневные старания графа ле Тойе, Рихарда, его самого, наконец, едва не пошли прахом. Сколько они играли в салочки со смертью, нарушая комендантский час, ведя переговоры с самыми разными людьми, не зная, кто и при каких условиях выдаст их варварам, строили хитрые и сложные планы, кто, когда и как поднимет народ, кто ударит по воротам, кто отправится штурмовать арсеналы города... И вот один миг безумия – и все труды отправились в тартарары. Лирийцы опомнятся, с легкостью сметут ту горстку несчастных, что подняла бунт, и даже уцелей в этой кровавой круговерти кто-нибудь из зачинщиков, не скоро запуганных, умывшихся кровью жителей Саблезы удастся подвигнуть на новые подвиги… но безумие, охватившее рыночную площадь выплеснулось на улицы, словно кровавая волна, сметая деморализованные лирийские кордоны. Горожане гибли сотнями… но сто первый успевал зубами впиться в горло врагу. Так в той бешеной атаке, что принесла им власть над этими воротами, из двух сотен озверевших повстанцев выжило от силы три десятка, что стояли сейчас на стенах, облаченные в трофейные, еще не отмытые от пота и крови прежних хозяев доспехи. И пока они стояли здесь, в безопасном отдалении от боя, там, позади, на извилистых улочках Саблезы продолжалась резня: варвары все же пришли в себя и ударили в ответ со всей яростью дикого народа степей. Но момент был упущен – баррикады перегородили все входы в захваченные лаконцами кварталы, сами они успели обзавестись кое-каким оружием… однако установившееся равновесие было шатким. Сервио поправил шлем и от всей души взмолился пресветлому Маррелю, прося того поторопить рыцарей.
И словно в ответ на его молитвы на дороге возник столб пыли. Множество всадников стремглав мчалось к воротам. Стоящие рядом со старым ветераном «ополченцы» уже махали руками, приветствуя спешащую подмогу и вознося молитвы всем богам. По инерции пристально вглядываясь в становящиеся все более многочисленными фигурки кавалеристов, Сервио ощутил, как спадает напряжение, стальными тисками стискивавшее душу. Теперь все будет…
Первый всадник приник к конской спине, дав шпоры и без того летящему, словно на крыльях коню. Лаконец ощутил легкое беспокойство – заливающий глаза пот, пыль, клубящаяся в воздухе и покрывающая прибывших солдат не давала рассмотреть детали, но в происходящем было что-то неправильное… Сервио судорожно сжал короткий лирийский лук, всматриваясь в наездников до боли и рези в глазах. Вот всадники уже под самыми стенами и, наконец, стало можно рассмотреть их получше. К воротам во весь опор, в запыленных доспехах, действительно несколько напоминающих лаконские, неслись воины Орды.
«Знамя… над ними не было знамени, а гордые имперские рыцари всегда выходят на ратное поле под развевающимися стягами…» - мысль еще занимала сознание, а тело уже начало действовать: стрела с легки свистом ушла в гущу атакующих, но ни выяснять, поразила ли она кого-нибудь, ни стрелять вновь времени не было. Уже понимая, что в доверчивости своей подпустил врага слишком близко, он все же рванулся вниз:
- ВОРОТА! ОПУСТИТЕ РЕШЕТКУ!
Снизу раздались крики, но шума падающей решетки из толстых железных прутьев не последовало. Его немногочисленные бойцы стреляли вниз, в грохочущую змею конницы, но ответный ливень стрел буквально сметал их со стен – возможно лирийские лучники и уступали в мастерстве дружинникам Полумесяца, но уж всяко превосходили его «воинство».
Сервио оказался внизу, когда копыта первых степных лошадей застучали по булыжной мостовой перед воротами. Стражи, оставленные у ворота, опускающего решетку, были утыканы стрелами, словно ежи иглами. Очередной влетевший под арку ворот всадник попытался достать его копьем, но гвардеец с неожиданной для его лет гибкостью перехватил древко, и резким рывком выбил лирийца из седла. Уклонившись от второго варвара, он опустился на одно колено, упер копье землю и принял несущегося во весь опор кавалериста так, как не раз за годы службы встречал тяжелую конницу мятежных баронов, атакующую строй имперской гвардии. Копье вошло в шею лошади, пробило ее, и погрузилась глубоко под ребра всаднику. Откатившись в сторону умирающего животного, бьющегося в агонии на камнях мостовой, мужчина вскочил на ноги, обнажая непривычно легкий лирийский клинок…
Следующий степной воин с элегантной небрежностью опытного рубаки смахнул голову старого гвардейца с плеч. Обезглавленное тело еще мгновение стояло с зажатым в руке мечем, будто салютуя вливающейся в город варварской коннице, после чего, словно разом лишившись всех костей, осело на землю.
***
Нико привалился к стене дома и перевел дух. Очередной штурм отбит. В который раз за этот день их баррикада удержалась… но не в последний ли? Короткий взгляд на остатки воинства, защищавшего завал из мебели, бревен, перевернутых телег и прочего хлама, перегораживающего улицу, оптимизма не добавил: способных держать в руках меч среди них осталось ужасающе мало, да и те почти все – уставшие, израненные, залитые своей и чужой кровью, смотрели с мрачной обреченностью. И даже сейчас, в краткий миг затишья немногочисленные лаконцы, владеющие луком или арбалетом, укрывшись на крутых, скользких черепичных крышах домов вели с лирийскими лучниками, укрывшимися в соседних зданиях, смертельное состязание в меткости и ловкости. То и дело слышался свист стрелы и срывалось вниз, навстречу беспощадной земле, человеческое тело – иногда безмолвное и безвольное, иногда – судорожно бьющееся, словно старающееся зацепиться за воздух и оглашающее своим криком бьющийся в агонии город. А еще – никто из них не знал, когда дрогнут или погибнут защитники баррикады на соседней улице и разъяренные потерями лирийцы ударят им в спину. Быть может, это уже случилось…
А как все великолепно начиналось! На миг всем показалось, что сам Пресветлый Маррель обратил к ним свой благосклонный взор и Саблеза вот-вот падет переспелым плодом прямо в раскрытые ладони… Но рай обернулся адом. А безумный лик о бога солнца если и обращался в их сторону, то лишь для того, чтобы сжечь все их надежды и чаяния. Рыцари не пришли. Вместо них в город ворвались неведомо откуда пришедшие лирийские сотни и одним решительным ударом превратили готовых праздновать победу триумфаторов в жалких, отчаявшихся беженцев, с трудом удерживающих подходы к рыночной площади – своему последнему оплоту. С тех пор была лишь смерть, рядившаяся в разные одежды, прятавшаяся под разными масками, но с хладнокровной неторопливостью забиравшая одного за другим тех, кто пошел за ним в тот час…
Кто-то тронул его за плечо, но Нико лишь отмахнулся. Двигаться не хотелось. Вообще ничего не хотелось – только сидеть вот так, закрыв глаза и мечтать о том, чтобы все случившееся оказалось банальным ночным кошмаром.
Однако названный гость оказался весьма настойчивым – прямо в лицо Нико плеснули прохладной водой и сунули в руки приличных размеров кувшин. Все еще не открывая глаз, граф поднес его к губам и начал пить большими глотками. Прохладная свежая вода на вкус показалась лучше и удивительней молодого вина.
- Спасибо, Раен. Что бы я без тебя делал…
- Умер бы от жажды и самобичевания.
Нико наконец взглянул в усталое, но странно веселое лицо девушки:
- И что ты тут делаешь? Ты вроде бы была на крыше вместе с лучниками…
- А у нас закончились стрелы, - девушка улыбнулась, словно сказала что-то донельзя смешное, - Те, что удалось собрать, мы решили приберечь для того, чтобы было чем отбивать штурм. Вот так вот.
- Да ну? – Нико против своей воли улыбнулся в ответ.
- Ну да, - смех девушки был подобен звону серебряных колокольчиков, и граф понял, что тоже смеется.
Наконец он взял себя в руки:
- Сумасшедшая ты… и я, наверное, тоже…
- Почему?
- Чрез пол часа мы будем лежать на этих камнях, изрубленные на части и мародеры будут играть в кости на наши вещи, но при этом мы хохочем, словно нас ждет праздник, а не последний бой.
- Только так можно отпугнуть смерть, - теперь тон Раен был серьезен, но глаза по-прежнему улыбались, - Эта старая карга боится, когда над ней смеются.
- Надеюсь, надеюсь….- Нико отпил еще воды, - Будем отгонять ее смехом, если уж больше нечем.
- Все не выпей, - девушка отобрала у него кувшин, - Мне надо еще Рихарда напоить и развеселить, а то он что-то вовсе расклеился.
Граф покосился туда, где почти в той же позе, что и он сам, привалился к стене дома саблезский рыцарь. Еще недавно его отряд насмерть стоял на собственной баррикаде, и оставил ее только когда пали укрепления на соседних улицах и враг вышел в тыл защитникам. Лишь жалкие остатки некогда многочисленного отряда прорвались сюда и влились в ряды бойцов Николя. Сам Рихард даже не был ранен, но пустота, поселившаяся в его глазах, заставляла даже друзей отводить взгляд и отшатываться. Нико не решался спросить, что же произошло там… может Раен вызнает и сможет растормошить рыцаря…
Словно прочтя его мысли, девушка решительно поднялась и зашагала в сторону неподвижно сидящего лаконца. Нико двинулся за ней, желая поддержать в будущем разговоре.
- Рихард,… - в ласковом тоне Раен послышалась легкая угроза, -… не зли меня. Сколько можно сидеть вот так, уставившись в одну точку словно…ой…
В один миг вся уверенность слетела с нее, явив миру перепуганную юную девушку: глаза округлились, ладонь накрыла рот, словно удерживая рвущийся наружу крик. Медленно, словно идя против течения бурной реки, Нико приблизился к недвижимому рыцарю и замершей спутнице…
Лицо Рихарда было спокойным, почти умиротворенным, даже кровоподтеки и копоть не разрушали мужественную, благородную красоту молодого рыцаря. На сложенных лодочкой ладонях, словно величайшая ценность мира, покоился маленький медальон, являющий свету миниатюрный портрет девушки лет семнадцати. На него и были устремлены глаза мужчины. И еще он не дышал.
Неизвестно, когда смерть настигла последнего саблезского рыцаря, но его грудь не вздымалась, а устремленные на лицо девушки (Возлюбленной? Сестры?) глаза теперь были воистину глазами мертвеца.
Страх охватил Нико, заставив отпрянуть назад, туда, где по-прежнему боролась с подступающим ужасом Раен. Когда это произошло? Почему? Ведь на теле воина не было видно никаких ранений. Еще мгновение назад они смаковали воду, словно лучшее вино, и смеялись над смертью,… а она, быть может, выполняла свою нелегкую работу по соседству, и временами поглядывая на расшалившихся людишек, посмеивалась в ответ…
Не говоря ни слова, граф обнял девушку за плечи и увлек обратно к баррикаде.
- Надо накрыть его чем-нибудь… и глаза закрыть. Я пошлю несколько человек.
- Нет, не надо, - Раен на миг прижалась сильнее, будто ища защиты, но тут же отстранилась, - Не знаю, кто она, но он смотрел на нее когда… уходил. Пусть посмотрит еще немного. Ответить графу не дали тревожные крики – лирийцы вновь атаковали…
***
На этот раз варвары решили попробовать что-то новое. Обычно на груду хлама, гордо именуемую баррикадой, наступал плотный строй пеших воинов, стремящихся укрыться под щитами, дойти до лаконцев и навязать им рукопашную. Защитники встречали их стрелами, камнями, дротиками и звериной яростью людей, которым некуда отступать. В результате изрядно поредевшие лирийцы откатывались назад и лаконцы оставались на прежнем месте ждать нового приступа в отчаянной надежде, что удастся отбить и его тоже. На этот раз по довольно узкой улочке мчалось несколько десятков всадников.
«Необычно и глупо» - Нико с мрачным удовлетворением наблюдал, как сыпавшиеся с крыш стрелы поражали варваров одного за другим. Тщательно прицелившись, выстрелил сам, убив знаменосца…. Не доезжая до укрепления, степные воины осадили коней. В воздухе атакующими змеями взвились арканы, в кольцах которых оказывались как защитники, так и обломки, служившие «телом» укрепления. Теперь бросившие арканы степняки устремились назад, и Нико с ужасом ощутил, как заколыхалась баррикада. Рядом какой-то несчастный увлеченный петлей, вылетел на мостовую и заскользил по ней, оставляя на камнях клочья плоти. С другой стороны, лишившись опоры, рухнула часть шаткого сооружения, завалив одного из защитников. Нико выстрелил еще раз, но в следующую секунду прочная веревка из конского волоса опустилась на него и начала стремительно сжиматься… Мимо просвистела стрела, сразив «поймавшего» графа всадника, чей-то меч рубанул по аркану. Гир, могучий циркач-тяжеловес и единственный настоящий артист в их маленькой труппе, тоже оказался оплетен крепкой веревкой и, взревев от ярости, с силой рванул ее на себя. Лошадь в месте со всадником рухнула на землю, заставив взреветь всех: защитников – от восторга и радости, нападающих – от гнева. Следующим напряжением могучих плеч гигант разорвал аркан и высоко поднял его обрывки. Мимо просвистела стрела, но лаконец ответил лишь хриплым хохотом:
- И это все, на что вы способны, жалкие степные собаки?! Тогда вы состаритесь здесь, так и не увидев нашего поражения! Идите домой, в свое пропахшее навозом стойбище, глупые варвары!
Стрелы хлынули дождем, словно небеса разверзлись, обрушив на позиции стальной ливень, и циркач с легкостью, необычайной для столь громадного человека, нырнул в укрытие.
- Раен, вот твои стрелы! Собери и верни прежним владельцам, - Нико ухмыльнулся, - С благодарностью…
По баррикаде вновь застучали стрелы, запахло паленым. Одна из вестниц смерти, пущенная особо сильной рукой, перелетела через гору хлама и упала на землю у самых ног графа. Огненная стрела. А их баррикада – из дерева….
- Всем отойти! – но предупреждений уже не требовалось: с проклятиями защитники отпрянули от быстро разгорающегося гигантского костра.
- Что они делают? – Раен снова оказалась рядом, обвешанная полными колчанами, словно яблоня яблоками по осени, - Они не смогут атаковать через стену пламени.
- Отзывай лучников с верхотуры, пока дома не занялись, - Нико нахмурился, всеми силами гоня подступающее отчаяние, - Мы отходим.
И, видя недоумение девушки, пояснил:
- Любое пламя рано или поздно погаснет. И тогда не будет ни укрытия, чтобы защитить нас, ни домов, чтобы послать на их крыши лучников….
- Мы идем на следующий рубеж?
- Нет, - граф ле Тойе решительно подошел к телу Рихарда и поднял уже успевшее остыть тело на руки, - там будет то же самое… они опять подожгут баррикаду. Если понадобится, они выжгут всю Саблезу. Нельзя это допустить…. Ведь в домах закрылась уйма народу – женщины, дети, старики…. Мы и так навлекли на их голову множество бедствий.
- И что – нам сдаться? – в голосе девушки появилось упрямство, но в глазах застыла мольба, - Бросить оружие и выйти к ним подняв руки?
- Нет, - граф опустил тело рыцаря на уже занявшиеся с одной стороны бревна завала, сложил ему руки на груди, упрятав под ними по прежнему раскрытый медальон. Не удержавшись, он внимательно взглянул на изображенную там девушку – миловидная, но вовсе не ослепительная красавица, на простоватом лице застыло странное сочетание упрямства, беспомощности и достоинства…. Одна из многих – таких девять на каждый десяток. На Рихарда не похожа - значит не сестра… и для него она была не одной из многих – единственной…. Огонь нерешительно лизнул руку задумавшегося Николя, вернув того к реальности.
- Покойся с миром, друг. Пусть огонь очистит тебя и вознесет к престолу Пресветлого Марреля, где ты присягнешь ему на верность и станешь первым из его рыцарей… Возможно твоя возлюбленная ждет тебя там, среди светозарных дев…. – Нико обернулся к остаткам своего воинства, молчаливо ждущим ответа на заданный Раен вопрос:
- Да будем мы прокляты, если сдадимся! Тогда все это зря. Все смерти, вся кровь… Мы ударим по воротам города. Тем самым, откуда лирийцам пришло подкрепление.
В рядах лаконцев наступило некоторое оживление, и лишь Гир робко поинтересовался:
- Зачем? Граф Рио ле Лардли не придет. Иначе он уже был бы здесь… или мы хотим вырваться из города? Но там, на просторе, лирийская конница уничтожит нас в одно мановение ока.
- Нет, вырываться и бросать тех, кто сейчас прячется в домах, мы не будем. А что до Рио… Даже подойди он сейчас к стенам города, он бы оказался там же, где мы начали – у неприступных, полных врага стен. Вспомни – мы тут, чтобы открыть ему дорогу. Ударим по воротам, захватим их, и будем держать, пока хватит сил.
- А потом?
Нико улыбнулся, стремясь хотя бы так отогнать смерть:
- А потом мы либо умрем, либо победим. А может, и то и другое.
Многие сначала неуверенно, но с все большим воодушевлением, начали улыбаться в ответ…
Лирийцы, с нетерпением наблюдавшие за гигантским костром, невольно содрогнулись, когда из-за стены пламени донесся громкий хохот десятков людей. Бесстрашные, но суеверные, они боялись умалишенных. Ведь даже малым детям известно, что боги говорят устами безумцев… и сейчас боги говорили с врагом. Ровно ничего хорошего от этого сговора ждать не приходилось…
***
Рыцари спешили, но даже в этом торопливом беге наперегонки со временем чувствовалась обреченность и отчаяние. Все говорило о том, что в конце пути их ждут закрытые ворота и головы друзей, насаженные на пики. К немалому удивлению, у ворот все еще бушевал бой: везде - в арке ворот, на стенах, на лестницах, даже на подъемном мосту шла ожесточенная рубка. Воспарявшие духом рыцари ударили, на плечах бегущего врага ворвавшись в город и будто стальной таран сметя хлипкие заслоны лирийцев. Рио рубил, колол, топтал копытами коня, наслаждаясь безумием боя, а когда улочки стали слишком кривыми и узкими, спешился и встал встрой латников, словно рядовой воин. Через несколько часов все было кончено – те немногочисленные лирийцы, которым все же посчастливилось сдаться в плен, были согнаны на рыночную площадь. Мирные жители, до тех пор в большинстве своем запершиеся в домах и не принимавшие участия в бою, сначала робко, но потом все более и более уверенно начали выбираться из укрытий, восторженно приветствуя освободителей. Наступающие сумерки дрогнули и отступили перед светом тысяч факелов и свечей, тишина испугано умчалась прочь, устрашенные разноголосицей песен и горестных криков, молитв и проклятий… Солнце село, зажглись звезды, а управившийся с самыми неотложными делами Рио наконец-то смог отправится искать Николя, слегка разозленный тем, что граф сам не нашел его раньше и не помог разгрести хотя бы самые срочные дела. Ведь он сам лично видел наглеца у ворот уже после того, как наступающая волна лаконцев отбросила варваров, обезопасив выживших защитников. А после рыцари видели графа где-то здесь, в одной из таверн у рыночной площади. Рио проверял уже третью, но пока везде натыкался лишь на собственных солдат и горожан, бок о бок празднующих победу. Нарушение дисциплины, конечно, но будь он проклят в веках, если ребята не заслужили каждую каплю этого вина…
Граф Николя ле Тойе, личный друг императора, бард, любимец женщин, и (по мнению Рио) изрядный нахал и сумасброд, обнаружился в четвертой таверне, где с изрядной скоростью поглощал вино в обществе Раен. Оба уже успели изрядно нализаться. В углу обнаружился еще и Алек, заснувший прямо на спине медведя, по такому случаю замершего неподвижно, словно огромный тюфяк. Хоть этот не пьет… хотя если продолжит таскаться вслед за Николя – начнет куда раньше сверстников…
- И как вино? Не подкачало? – ле Лардли надеялся, что в его голосе прозвучит та же самая смесь гнева и укоризны, что была у него на душе.
- О нет, конечно не подкачало, - Нико какое-то время рассматривал вино в кубке, после чего расхохотался сделал большой глоток. На Рио он старательно не смотрел, - очень хорошее и очень дорогое вино… только платить за него не придется. Хозяин таверны, понимаешь ли, немножко мертв. Уж кому, как не мне это знать – лично снимал его голову с пики. Вот мы и решили поднять бокал в память о нем.
Окинув взглядом пустой зал, Рио похолодел:
- Кто еще погиб?
- Неправильный вопрос, - ле Тойе допил остатки вина и снова наполнил кубок, - на него слишком долго отвечать. Правильный – «Кто уцелел?» Задашь его?
Рыцарь полагал, что уже знает ответ, и это знание словно раскаленный метал обожгло его душу. Но все же он спросил, словно ученик, выполняющий урок:
- Кто выжил, Нико?
Граф снова рассмеялся, да так, что Алек вздрогнул во сне. Отсмеявшись, он смахнул с глаз выступившие слезы и не оборачиваясь, через плечо указал на Алека:
- Мальчуган и его медведь…
Кивок в сторону Раен:
- …эта красотка…
Молчание. Потом:
- И я. Хотя в этом я пока не уверен, совсем я тебе скажу, не уверен. Понимаешь, у меня на глазах сегодня умер человек, на теле которого не было ни одной раны. Он просто перестал жить – и все. Поэтому я сижу здесь, пью за всех тех, кто уже ушел в Долины смертной тени и жду, когда костлявая придет за мной, как она пришла за Рихардом…. А еще смеюсь, чтобы отогнать смерть подальше…
Наконец-то Нико обернулся и взглянул в глаза Рио. Первой мыслью, посетившей рыцаря в этот момент, было: «Если смех гонит смерть прочь, то почему она смотрит на меня из глаз этого мужчины?»
- Ты слишком долго шел сюда, граф ле Лардли… так долго, что мало кто сумел дождаться тебя. Мы поговорим завтра. И завтра же я помогу во всех делах. А сейчас выйди и дай мне выпить за умерших – видит бог, они заслужили эту почесть.
Рио мог бы возразить на это очень и очень много – например то, что он выступил сразу, как только полумертвый от страха пастух передал сообщение, услышанное от умирающего рыцаря, что спешил, как мог, что его воины тоже гибли сегодня….
Вместо этого тихо вышел из таверны, аккуратно прикрыв за собой дверь…
14 день месяца Темнейших Глубин.
Полумесяц. Озерный Чертог.
Как-то неожиданно все сборы подошли к концу, и оставаться в Озерном Чертоге не было больше ни смысла, ни причин. Все готово, и перводружинники уже седлают лошадей.
В Темном Зале как всегда было прохладно и очень тихо. Черные с серебристыми вкраплениями камни алтаря, покрытые блестящими в полумраке каплями влаги, молчали бы, наверное, даже в том случае, если б Шепчущий по какой-то своей прихоти дал им возможность говорить. Эвор медленно, словно боясь нарушить благодатную сумрачную тишину этого места, в последний раз коснулся пальцами их холодной поверхности, про себя заканчивая молитву, поправил на правой руке жесткую кожаную перчатку, скрывавшую увечье и поднялся с колена…. Во дворе его уже ждали, но они подождут еще немного… Князь не мог уйти просто так.
Эвор остановился возле высоких темных дверей, негромко постучал и, не услышав ответа, толкнул тяжелую дубовую створку. Мирта дремала в кресле у окна, откинувшись на высокую резную спинку. Лучи ленивого послеобеденного солнца сделали ее волосы сияюще-золотыми, и прекрасное лицо обрело во сне теплую освещенную легкой улыбкой умиротворенность. Будить ее было бы святотатством, никакие его мысли и слова не стоили ее покоя, и Князь просто молча смотрел на девушку, вслушиваясь в спокойное ровное дыхание, стараясь запомнить каждую черточку ее лица.
Время идет так быстро…. Пора уходить. Князь медленно пошел прочь, но дверь предательски скрипнула.
- Эвор, ты…
Он обернулся на давно ставший любимым голос, сам не сознавая, что улыбается… впервые с тех пор, как позволил срубить деревья и проиграл свою войну. Она бесшумно поднялась навстречу, и синие глаза внезапно оказались очень близко.
- Я приходил просить прощения, - негромко произнес он, - Я не хотел грубить тебе вчера.
- Но все равно сделаешь по-своему, - Мирта чуть улыбнулась, - Уезжаешь….
- Хотел попрощаться, - медленно произнес Эвор, ожидая встретить гнев в темных глазах, но находя в них только немного грустное понимание, - Я…
- Знаю, - сказала она, - Ты делаешь то, что должен. Я просто боялась за тебя….
- Мирта… - Князь нежно сжал ее ладони, целуя тонкие белые пальцы, и слова которые он так долго и четно подбирал все то время, пока она была рядом, сорвались с губ неожиданно просто, - Я люблю тебя. Люблю, и готов отдать тебе все, что имею, и делить с тобой все, что каждому из нас предстоит… если ты согласишься, - Эвор улыбнулся, глядя в ее лицо, потом медленно отпустил ее руки, - Я не прошу ответа сейчас, мы скоро увидимся снова. Подумай…. И каким бы он не был, я пойму и приму его….
Мирта несколько удивленно смотрела на Эвора своими удивительными темными глазами, он коснулся здоровой рукой ее щеки и вышел прочь.
16 день месяца Темнейших Глубин.
Полумесяц. Тил.
Несмотря на то, что в Лесу была самая середина зимы, и дожди шли девять дней из десяти, до Тила отряд добрался за два дня. К счастью Эвор неплохо знал пути ведущие к тому месту, которое он до сих пор считал своим домом. Земля под копытами лошадей к вечеру второго дня стала почти сухой, зеленые древа сменились соснами и осинниками, стало легче дышать.
Высокий Чертог, как всегда бывает, показался путникам неожиданно, в тумане и сверкающей водной пыли от падающей рядом с огромной высоты великой реки. Такой, как прежде, только над деревянными башнями развивались теперь иные стяги. Эвор мрачно думал о том, как примут его здесь люди…. Как вообще могут принять Князя поправшего законы и по воле Шепчущего проигравшего войну? Усилием воли, Эвор заставил себя не думать об этом.
В Тиле их ждали, никто и не думал чинить бою препятствия. Герен встречал своего противника на ступенях чертога. Высокий, прямой и светловолосый, в бело-синих цветах Бора он гораздо больше походил на истинного лесного Князя, нежели его побитый жизнью соперник.
Герен оставался натянуто высокомерен. Княжичу хватило предприимчивости во время смуты и безвластия подмять чужой престол и поднять над Тилом свои стяги, быстрое свержение Криллы повысило его популярность в дружинах, но Герен не ожидал возвращения Эвора, чье появление мгновенно расставило все по местам. Сын Сэдрика законный Князь Тила, пусть нарушивший закон, но не осужденный советом друидов, а значит имеющий право на власть, а Борский княжич, деливший с ним чашу узурпатор и клятвопреступник.
«Смешно…. В этот раз у Шепчущего будет как никогда богатый выбор», - мрачно подумал Эвор, если высшая воля справедлива, их обоих должно поразить громом среди ясного неба.
- Герен сын Эрта, наследник Бора и Князь Тила, - на этих словах голос княжича дрогнул, несмотря на неестественную бодрость в голосе, - приветствует Эвора сына Сэдрика.
Эвор медленно кивнул.
- Здравствуй, Герен, - для братьев по воде не существует титулов и званий, клятва дается однажды и до смерти, - Ты принимаешь мой вызов?
- Принимаю, - княжич резковато наклонил голову, и ястреб на плече Эвора разразился возмущенным клекотом, когда он кивнул в ответ, - Ты вызываешь, значит, можешь выбирать оружие, место и время боя.
- Будем драться завтра, перед рассветом, внизу у водопада, перед Гленой и Древами.
- Да будет так. До того времени, ты и твои люди мои гости. Никто здесь не посмеет причинить вам вред.
После сих высококняжеских слов Герен развернулся и пошел вверх по лестнице ко входу в Чертог, давая понять, что разговор он продолжать не намерен, как и вообще обращать свое высокое внимание на прибывшего противника с дружиной до назначенного времени.
Со следующим рассветом в Тиле должен остаться только один Князь.
Полумесяц. Озерный Чертог.
Как-то неожиданно все сборы подошли к концу, и оставаться в Озерном Чертоге не было больше ни смысла, ни причин. Все готово, и перводружинники уже седлают лошадей.
В Темном Зале как всегда было прохладно и очень тихо. Черные с серебристыми вкраплениями камни алтаря, покрытые блестящими в полумраке каплями влаги, молчали бы, наверное, даже в том случае, если б Шепчущий по какой-то своей прихоти дал им возможность говорить. Эвор медленно, словно боясь нарушить благодатную сумрачную тишину этого места, в последний раз коснулся пальцами их холодной поверхности, про себя заканчивая молитву, поправил на правой руке жесткую кожаную перчатку, скрывавшую увечье и поднялся с колена…. Во дворе его уже ждали, но они подождут еще немного… Князь не мог уйти просто так.
Эвор остановился возле высоких темных дверей, негромко постучал и, не услышав ответа, толкнул тяжелую дубовую створку. Мирта дремала в кресле у окна, откинувшись на высокую резную спинку. Лучи ленивого послеобеденного солнца сделали ее волосы сияюще-золотыми, и прекрасное лицо обрело во сне теплую освещенную легкой улыбкой умиротворенность. Будить ее было бы святотатством, никакие его мысли и слова не стоили ее покоя, и Князь просто молча смотрел на девушку, вслушиваясь в спокойное ровное дыхание, стараясь запомнить каждую черточку ее лица.
Время идет так быстро…. Пора уходить. Князь медленно пошел прочь, но дверь предательски скрипнула.
- Эвор, ты…
Он обернулся на давно ставший любимым голос, сам не сознавая, что улыбается… впервые с тех пор, как позволил срубить деревья и проиграл свою войну. Она бесшумно поднялась навстречу, и синие глаза внезапно оказались очень близко.
- Я приходил просить прощения, - негромко произнес он, - Я не хотел грубить тебе вчера.
- Но все равно сделаешь по-своему, - Мирта чуть улыбнулась, - Уезжаешь….
- Хотел попрощаться, - медленно произнес Эвор, ожидая встретить гнев в темных глазах, но находя в них только немного грустное понимание, - Я…
- Знаю, - сказала она, - Ты делаешь то, что должен. Я просто боялась за тебя….
- Мирта… - Князь нежно сжал ее ладони, целуя тонкие белые пальцы, и слова которые он так долго и четно подбирал все то время, пока она была рядом, сорвались с губ неожиданно просто, - Я люблю тебя. Люблю, и готов отдать тебе все, что имею, и делить с тобой все, что каждому из нас предстоит… если ты согласишься, - Эвор улыбнулся, глядя в ее лицо, потом медленно отпустил ее руки, - Я не прошу ответа сейчас, мы скоро увидимся снова. Подумай…. И каким бы он не был, я пойму и приму его….
Мирта несколько удивленно смотрела на Эвора своими удивительными темными глазами, он коснулся здоровой рукой ее щеки и вышел прочь.
16 день месяца Темнейших Глубин.
Полумесяц. Тил.
Несмотря на то, что в Лесу была самая середина зимы, и дожди шли девять дней из десяти, до Тила отряд добрался за два дня. К счастью Эвор неплохо знал пути ведущие к тому месту, которое он до сих пор считал своим домом. Земля под копытами лошадей к вечеру второго дня стала почти сухой, зеленые древа сменились соснами и осинниками, стало легче дышать.
Высокий Чертог, как всегда бывает, показался путникам неожиданно, в тумане и сверкающей водной пыли от падающей рядом с огромной высоты великой реки. Такой, как прежде, только над деревянными башнями развивались теперь иные стяги. Эвор мрачно думал о том, как примут его здесь люди…. Как вообще могут принять Князя поправшего законы и по воле Шепчущего проигравшего войну? Усилием воли, Эвор заставил себя не думать об этом.
В Тиле их ждали, никто и не думал чинить бою препятствия. Герен встречал своего противника на ступенях чертога. Высокий, прямой и светловолосый, в бело-синих цветах Бора он гораздо больше походил на истинного лесного Князя, нежели его побитый жизнью соперник.
Герен оставался натянуто высокомерен. Княжичу хватило предприимчивости во время смуты и безвластия подмять чужой престол и поднять над Тилом свои стяги, быстрое свержение Криллы повысило его популярность в дружинах, но Герен не ожидал возвращения Эвора, чье появление мгновенно расставило все по местам. Сын Сэдрика законный Князь Тила, пусть нарушивший закон, но не осужденный советом друидов, а значит имеющий право на власть, а Борский княжич, деливший с ним чашу узурпатор и клятвопреступник.
«Смешно…. В этот раз у Шепчущего будет как никогда богатый выбор», - мрачно подумал Эвор, если высшая воля справедлива, их обоих должно поразить громом среди ясного неба.
- Герен сын Эрта, наследник Бора и Князь Тила, - на этих словах голос княжича дрогнул, несмотря на неестественную бодрость в голосе, - приветствует Эвора сына Сэдрика.
Эвор медленно кивнул.
- Здравствуй, Герен, - для братьев по воде не существует титулов и званий, клятва дается однажды и до смерти, - Ты принимаешь мой вызов?
- Принимаю, - княжич резковато наклонил голову, и ястреб на плече Эвора разразился возмущенным клекотом, когда он кивнул в ответ, - Ты вызываешь, значит, можешь выбирать оружие, место и время боя.
- Будем драться завтра, перед рассветом, внизу у водопада, перед Гленой и Древами.
- Да будет так. До того времени, ты и твои люди мои гости. Никто здесь не посмеет причинить вам вред.
После сих высококняжеских слов Герен развернулся и пошел вверх по лестнице ко входу в Чертог, давая понять, что разговор он продолжать не намерен, как и вообще обращать свое высокое внимание на прибывшего противника с дружиной до назначенного времени.
Со следующим рассветом в Тиле должен остаться только один Князь.
- Значит, лаконцы. - хмурый мужчина оглядел стоявших перед ним людей. . Сказать по чести, больше всего вы смахиваете на передвижной цирк. Или на сумасшедших.
Нельзя не согласиться. Растрепанные, грязные, измотанные долгим полетом. Вэл . юноша с горящим взором, сбивчиво начавший объяснять недружелюбным лесным воинам, что сюда они прилетели ("При-ле-те-ли!!! Неужели так трудно понять?!"), Конрад, которому сразу приказали помолчать, теперь по своей воле и рта не откроет, чтобы как-то прояснить ситуацию, Асси вела себя тихо. пока, но уж если выйдет из себя. на Гунлу внимания не обращали совсем. "И почему это как карлик, так сразу убогий?" мрачно думал он, семеня вслед за воинами.
В другое время это показалось бы забавным, черный юмор всегда был ему очень близок, но пора уже брать дело в свои руки. В Лесу тюрем нет, насколько он знал, суд у них очень скорый. Вот решат сейчас, что они засланцы какие-нибудь, и никакого потом для них не будет. Разве что в следующей жизни.
- Князя нет в Чертогах, - лесовик, похоже, уже принял решение, - вы будете ждать его возвращения. Пока посидите взаперти. Уведите их!
- Сударь, - Конрад все-таки преодолел свою гордость, - у нас очень важные известия. Если князю нельзя их сообщить, может быть, вы меня выслушаете?
- Ты скор на решения, Телгар, - раздался чей-то тихий размеренный голос. Воин склонил голову перед подошедшим . скорее всего, друидом, тот обежал взглядом их всех и медленно продолжил, - Я послал за княжеской гостьей, думаю, ей будет любопытно.
"Княжеская гостья"! "Любопытно"! Что изменится от ее любопытства? Через несколько минут в комнату вошли две девушки. Одну, Гунла мог бы поклясться, он никогда до этого не встречал. вторая. ее все время загораживала спутница. Вроде бы тоже лесная жительница, длинные светлые косы, темная одежда.
- Что случилось, Грал?
- Княжна, - Телгар начал объяснять, но карлик его не слышал. Спутницу той, кого воин назвал княжной Сиэнной, стало видно. Она пока смотрела на воина, но вот сейчас. она повернется. и увидит их. его. Жива, девочка моя, каких богов за это надо благодарить?
Рассказ Телгара прервал едва слышный всхлип. Мирта смотрела на лаконцев, не шевелясь, только глаза на побледневшем лице становились все темнее. Она неуверенно шагнула навстречу высокому мужчине, и почти упала ему на руки.
Когда окружающие разобрались во всем, разговор повернулся совсем по-другому. Мирта осталась стоять, вцепившись в руку отца, да граф и сам не собирался ее выпускать. Сошлись на том, что прибывшие не будут покидать Чертог, а вечером совет выслушает их сообщение. Удивило и то, с каким почтением смотрели на Мирту . что успела сотворить эта девчонка, с веселым изумлением спрашивал себя Гунла.
Незаметно выбраться из отведенной ему комнаты оказалось проще простого. Найти покои Мирты . тоже.
- Гунла, - девушка опустилась на колени, чтобы их лица оказались вровень, - я так виновата! Мы так плохо расстались, а потом.
- Зато сегодня мы хорошо встретились, - карлик осторожно провел рукой по ее волосам, - Пойдем, твой отец хочет услышать, как ты здесь очутилась и что вообще происходит.
Мирта села рядом с отцом, снова взяв его под руку. Кассандра, напряженно выпрямившись, сидела в кресле. Вэл устроился на подоконнике. Мирта говорила, и каждым третьим словом было "Эвор". Карлик грустно усмехнулся: девочка с изумленными миром глазами ушла, ее заменила другая . более уверенная в себе, мудрая, даже более красивая. Еще одна потеря, пожалуй, самая горькая.
Нельзя не согласиться. Растрепанные, грязные, измотанные долгим полетом. Вэл . юноша с горящим взором, сбивчиво начавший объяснять недружелюбным лесным воинам, что сюда они прилетели ("При-ле-те-ли!!! Неужели так трудно понять?!"), Конрад, которому сразу приказали помолчать, теперь по своей воле и рта не откроет, чтобы как-то прояснить ситуацию, Асси вела себя тихо. пока, но уж если выйдет из себя. на Гунлу внимания не обращали совсем. "И почему это как карлик, так сразу убогий?" мрачно думал он, семеня вслед за воинами.
В другое время это показалось бы забавным, черный юмор всегда был ему очень близок, но пора уже брать дело в свои руки. В Лесу тюрем нет, насколько он знал, суд у них очень скорый. Вот решат сейчас, что они засланцы какие-нибудь, и никакого потом для них не будет. Разве что в следующей жизни.
- Князя нет в Чертогах, - лесовик, похоже, уже принял решение, - вы будете ждать его возвращения. Пока посидите взаперти. Уведите их!
- Сударь, - Конрад все-таки преодолел свою гордость, - у нас очень важные известия. Если князю нельзя их сообщить, может быть, вы меня выслушаете?
- Ты скор на решения, Телгар, - раздался чей-то тихий размеренный голос. Воин склонил голову перед подошедшим . скорее всего, друидом, тот обежал взглядом их всех и медленно продолжил, - Я послал за княжеской гостьей, думаю, ей будет любопытно.
"Княжеская гостья"! "Любопытно"! Что изменится от ее любопытства? Через несколько минут в комнату вошли две девушки. Одну, Гунла мог бы поклясться, он никогда до этого не встречал. вторая. ее все время загораживала спутница. Вроде бы тоже лесная жительница, длинные светлые косы, темная одежда.
- Что случилось, Грал?
- Княжна, - Телгар начал объяснять, но карлик его не слышал. Спутницу той, кого воин назвал княжной Сиэнной, стало видно. Она пока смотрела на воина, но вот сейчас. она повернется. и увидит их. его. Жива, девочка моя, каких богов за это надо благодарить?
Рассказ Телгара прервал едва слышный всхлип. Мирта смотрела на лаконцев, не шевелясь, только глаза на побледневшем лице становились все темнее. Она неуверенно шагнула навстречу высокому мужчине, и почти упала ему на руки.
Когда окружающие разобрались во всем, разговор повернулся совсем по-другому. Мирта осталась стоять, вцепившись в руку отца, да граф и сам не собирался ее выпускать. Сошлись на том, что прибывшие не будут покидать Чертог, а вечером совет выслушает их сообщение. Удивило и то, с каким почтением смотрели на Мирту . что успела сотворить эта девчонка, с веселым изумлением спрашивал себя Гунла.
Незаметно выбраться из отведенной ему комнаты оказалось проще простого. Найти покои Мирты . тоже.
- Гунла, - девушка опустилась на колени, чтобы их лица оказались вровень, - я так виновата! Мы так плохо расстались, а потом.
- Зато сегодня мы хорошо встретились, - карлик осторожно провел рукой по ее волосам, - Пойдем, твой отец хочет услышать, как ты здесь очутилась и что вообще происходит.
Мирта села рядом с отцом, снова взяв его под руку. Кассандра, напряженно выпрямившись, сидела в кресле. Вэл устроился на подоконнике. Мирта говорила, и каждым третьим словом было "Эвор". Карлик грустно усмехнулся: девочка с изумленными миром глазами ушла, ее заменила другая . более уверенная в себе, мудрая, даже более красивая. Еще одна потеря, пожалуй, самая горькая.
17 день месяца темнейших глубин.
В который уже раз! Убедить человека в том, что он ошибается - на удивление сложно. Практически - невозможно.
"Скорее всего это аксиома," - думал Вэл, мрачно глядя на лесовиков.
Когда распахнулась дверь, впуская двух девушек, он инстинктивно повернул голову, желая посмотреть и тут же закрыл глаза: "Сила... Я не ошибаюсь.. Ведь это та самая Сила!!!" Зеленые глаза внимательно вглядывались в прекрасное лицо Мирты ле Тойе. Потом был большой рассказ, во время которого он молчаливо сидел на подоконнике, глядя во двор: там бегала забавная девчушка, заражая своим весельем хмуроватых воителей. Вэл и сам улыбался, глядя на ее прыжки. Краем уха он вслушивался в разговор отца и дочери. В какой-то миг глаза Вэла и Мирты встретились: ни чем неомраченное счастье девушки сменилось узнаванием. Она улыбнулась.
С наступлением вечера в сердце Вэла появилась странная тревога, заставившая его выйти из отведенной ему комнаты и обратится стражнику:
- Я не сбегу. Просто разреши постоять под кронами деревьев.. Голова странно болит.
- Стой, парень. Наши деревья всем дают силу. А умеющим их слышать - еще и знания.
Вэл улыбнулся: скоро совет, но он успеет. Мягкий шаг навстречу Лесу. И тихий шорох листьев заполнил его слух. Правая рука сжала левую: кольцо с изображением изящной белки впилось в кожу его пальца.
- Пора идти, Вэл Горн, - раздался тихий голос.
Юноша медленно повернулся, хотя итак понимал кто говорит:
- Сударыня..
Мирта улыбнулась:
- Можешь звать меня Миртой, - она протянула к нему руку.
Вэл склонился, дотрагиваясь до ее нежной руки, и замер.
- Святой Марэль, - прошептала девушка. - Ты.. ведь ты не..
- Ветер.. Мне подчиняется Ветер, Мирта, - тихо, зная, что она поймет его, произнес он.
- Сила Воды в моих руках, Вэл.
- Сила подчиняется тебе?
- Да.
- Значит пришло время Теней, - обреченно опустил золотоволосую голову Вэл.
Плечи Мирты зябко дрогнули:
- Что это значит?
Он не смог бы ей сказать всего. Такая родная и одновременно - далекая. Они встретились слишком поздно.
"Что я ей скажу? Что ни разу никого не убил в этой жизни? Так ли... А тот смерч? Убивал... ты убивал, Вэл Горн.. НЕ Я! А Сила во мне - убивает. Так ведь это моя Сила. Я сам говорю, что Ветер подчиняется мне.. Значит и убиваю - я.. Значит - умею. И могу."
Он тихо застонал, опускаясь на одно колено и прижимая одной рукой к груди портрет, нарисованный в сладком забытье.
- Что с тобой? Брат, что с тобой?! - Мирта опустилась рядом, гладя светлые волосы юноши.
- Брат?
- Конечно! - с удивительной убедительностью молвила она. - Ты мой брат.. Ты такой же как и я. Если понадобится - мы встанем рядом.
- Спасибо... Ты - замечательная. Как и синеглазка..
- Это ты о ком?
- Саола, - пропел он.
Мирта вдруг улыбнулась, поднимаясь сама и вытягивая его за собой:
- Нам пора. Пойдем. А Саола - удивительная.. И очень сильная. Надеюсь, что мы встретимся.
Их чуть не сбила с ног рыжеволосая красавица:
- Мирта, ну что же ты? Вас все ждут! - зеленые глаза девушки скользнули по Вэлу. - Привет, Ветерок.. Я тебе верю.
Юноша улыбнулся: последние слова были как печать. Чувствовалось, что даже если ему не поверит весь мир - эта девушка будет защищать его от этого неверящего мира.
1 день Месяца Холодов. Развалины Криэрана. Сторн (Цитадель).
Флот, рассекавший искрящиеся морские воды вовсе не выглядел необычным или зловещим. Просто множество торговых и военных кораблей всех размеров и предназначений, словно неведомый флотоводец просто собрал в кучу все, что еще способно плавать, от гигантских квадрирем до стареньких каботажников и отправил весь этот разношерстный сброд в плавание. И не доплыть бы части этих корабликов до побережья Лаконы, не наступи по прихоти неведомой, но могущественной силы перерыв в жестоких зимних штормах. Но сейчас водная гладь, вспениваемое тысячами весел, было на диво спокойно, а ветер и не думал срывать многочисленных матросов, карабкающихся по снастям в холодные объятья океана. Идиллия…
И лишь приблизившись к спешащей армаде на очень и очень близкое расстояние можно было как следует рассмотреть все детали и поразится царящим на борту кораблей странностям. Прежде всего, на шеях каждого члена команды, начиная с корабельного юнги, заканчивая капитаном, красовались широкие ошейники, исписанные странными, вызывающими беспокойство и глубинный, животный страх, символами. Все люди выполняли свою работу споро, со старанием, но как-то механически, без того внутреннего огня и радости, что вспыхивает в душе каждого моряка, идущего в превосходную погоду на собственном корабле по ласковым, благожелательным водам. Скорее они жили и работали в каком-то странном полусне, будто начавшийся под темным покровом ночи кошмар не рассеялся, но сумел преступить границы тьмы и отравить даже это прекрасное утро. Проследив за взглядами людей, не составит никакого труда сказать, где именно затаилось зло, ожидая своего часа – там, в затхлой темноте наглухо задраенного трюма… Но вот спешащая флотилии проходит мимо, и вновь ничего не наводит на мрачные мысли – просто обычные корабли, идущие от Сторна к лаконскому берегу.
Родрик тревожно вскинул голову, пытаясь разглядеть на востоке хотя бы отблески наступающей зари, но к счастью небо по-прежнему было темным. До рассвета еще далеко… Но это, пожалуй, единственная хорошая новость.
Высадка прошла без сучка, без задоринки – на берегу их не встретила готовая стоять насмерть армия со сталью и факелами, ни бьющие навстречу плети магического пламени… вот только лучше бы там оказалась армия. На месте великого города Криэрана, древней столицы Лаконской империи и главного порта на всем побережье образовалась черная выжженная пустыня. Не было ни Лирийского войска, ни тех «братьев», что ощутил Дориан… только пепел. И это беспокоило Родрика сильнее, чем все армии мира.
На берегу «слуги» уже возводили огромные шатры и плотной черной материи – не стоило забывать о подступающем рассвете, Вечные – стояли, выстроившись ровными рядами, в своей неподвижности похожие на статуи из белого мрамора, но при этом готовые по первому слову взорваться стремительным вихрем, за которым сможет уследить глаз далеко не каждого человека… Но убивать здесь было некого.
Разведчики, такие же бледные и молчаливые, как и все воины, вынырнули из темноты, волоча за собой человеческое тело. Брошенное к ногам бывшего мага ветров, оно шевельнулось и застонало – пленный был еще жив и мог прояснить, что же произошло здесь, что уничтожило в равной степени и живых и мертвых. Но, промучившись минут пять, Родрик поймал себя на мысли, что готов удавить ничтожного человеческого червя своими руками, напевав на все знания, сокрытые в его голове. Пленный похоже не понимал ни по сторнийски, ни, что еще удивительнее, по лаконски и в ответ на вопросы, крики, угрозы и удары лишь сжимался в комочек или терял сознание, прячась в беспамятстве от окруживших его существ. После очередного обморока терпение вампира лопнуло, как перетянутая гитарная струна – легко вздернув с земли обмякшее тело, Родрик впился клыками в горло несчастного, ощущая, как вместе с кровью в сознание хлынул поток образов, фактов, впечатлений… Вот он, еще не осознающий себя, маленький и беспомощный, нежится в тепле и ласке большого существа, которое позже станет звать матерью, вот делает первые шаги,… мчится на коне по степи, испытывая пьянящую смесь ужаса и восторга,… искусно спрятавшись в тени шатра с волнением ждет, появится ли ОНА, чтобы подарить ему поцелуй… или что-то большее,…мчится по степи с копьем в руке на встречу врагу, горя азартом первой схватки….
Вампир брезгливо отмел эти ничтожные человеческие воспоминания, лишь мелком просматривая на обычную, бессмысленную тягомотину, что этот червь начинал жизнью, ища в памяти умирающего те часы, когда пламя пожирало великий город…. Вот оно.
Теперь Родрик жадно впитывал все образы и картины – стремительный штурм Криэрана, скучную, монотонную осаду, начавшиеся смерти и исчезновения,… наступающую неуверенность, ужас, отчаяние… безнадежность. Видел глазами лирийца его бегство, когда смелый и умелый воин бросил оружие, стремясь лишь уберечься от царящей вокруг смерти, и где-то в глубине души надеясь, что отказ от насилия неким странным образом убережет его самого. С ужасом, почти таким же как у захваченного человека наблюдал за огненным смерчем, пожирающим все на мили вокруг… и… и…
Родрик едва не пропустил самое важное – вот они, две человеческие фигурки, такие хрупкие и слабые на вид, но при этом столь грозные в своей мощи .что даже выживший лириец счел за благо замереть в мертвой неподвижности, когда они проезжали мимо. Их образы, даже впитанные с памятью крови. Обжигали и вызывали смутный страх. Страх перед чем то враждебным самой сути вампиров… но при этом странно близким. Почти родным.
Кровь перестала поступать из прокушенного горла, и вампир отпустил мертвого лирийца. Тело осело на устилающий землю пепел. Разведчики подхватили его и понесли к уже установленным шатрам – там, в благословенной тьме, новый брат придет в себя и вольется в их ряды. Но это Родрика нимало не заботило – еще один юный вампир – эка невидаль… А вот выхваченные из памяти фигурки – это да… За всю свою долгую жизнь мужчина не слышал о маге, способном в одиночку уничтожить целый город. И не просто небольшое поселение – Криэран! Древнюю столицу, где сами камни, еще помнившие «Эру небесного огня», были пропитаны магией и защитными заклинаниями. Тут срочно нужен был совет, который был способен дать лишь один человек. Вернее – вампир.
- Еще пленные есть?
Глава разведчиков мотнул головой:
- Нет, господин. Ни одной живой души во всей округе. Мертвой, впрочем, тоже… Возможно дальше….
- Нет, - Родрик по привычке, оставшейся с человеческих времен, слегка прикусил губу, но тут же, ощутив на языке вкус собственной крови, остановился:
- Скоро рассвет – не успеете вернуться. Не хочется этого делать, но… приведите мне человека три-четыре из команды кораблей.
- Надо же как интересно, - призрачный образ Дориана неторопливо прошелся по шатру, на миг словно пройдя сквозь стенку, заставив Родрика вздрогнуть. Ведь там, за плотными многослойными стенами сейчас разливалось море обжигающего солнечного света. Он в который раз за разговор напомнил себе, что господин сейчас не здесь, на побережье, а в безопасной и далекой Цитадели, и что лишь магия крови заставляет их видеть смутные образы друг друга и обмениваться новостями.
- Очень и очень интересно, - туманная фигура обернулась к чему-то невидимому для бывшего мага, мелькнула чья-то изящная рука, словно возникшая прямо из воздуха, подавая древнему наполненный вином кубок. Родрик не удержавшись хмыкнул – став вампиром он моментально утратил вкус к любой пище, кроме крови. А вот Дориан постоянно пил вино, поглощал изысканные блюда, явно наслаждаясь их вкусом и ароматом. Странное поведение для высшего существа.
- … и тебе советую выпивать кубок-другой, - словно прочитав его мысли (а, может, действительно прочитав), вампир отсалютовал ему кубком, - Иначе как ты будешь править людьми, не понимая их вкусы, стремления, саму суть их существования, наконец? поверь, забыть все это вампиру слишком просто. А вот удержать в памяти…. Впрочем, вернемся к твоему рассказу. Значит, две переполненные мощью фигурки… Великолепно.
- Великолепно?! – Родрик в бешенстве вскочил. – Целый город, обращенный в прах и невесть сколько погибших наших братьев – великолепно?! Новый могущественный враг….
- Сядь! – в по-прежнему мягком голосе древнего вампира мелькнуло что-то, заставившее бывшего мага рухнуть мимо подушек прямо на земляной пол, - Учись терпению. Оно – главное оружие вампира….
Минуту тянулось молчание. Наконец, Дориан несколько смягчившись, продолжил:
- Сожжен город… и что? Это не первый и не последний город из тех, что поглотило пламя, земля, воды… Не пройдет и нескольких сотен лет, как его отстроят вновь. А не отстроят – так что с того? Наши браться… не забывай – не мы их сотворили. И я до сих пор не знаю кто и с какой целью. Дружеской была бы ваша встреча или нет – вопрос сложный. А теперь они, напуганные и осознавшие, каким опасным и жестоким может быть мир к осколкам древней расы, станут куда сговорчивее. Я по-прежнему чувствую многих из них – пройди немного вглубь материка и наткнешься на них. А самое приятное – что фигурок было всего две.
- Всего две? – Родрик сглотнул, - Всего… ты хочешь сказать, мой господин, что…
- Таких магов четверо… или пятеро… - впервые за весь разговор по лицу Дориана скользнула тень неуверенности, - И лишь объединившись в одно целое они станут по настоящему опасны. Сейчас же они как растопыренные пальцы, но сожми пальцы в кулак…
- То есть женщина - спалившая целый город, не опасна? – Родрик искренне надеялся, что в его голосе не поступит сарказм.
- О, продолжи она в одиночку сжигать города – я был бы по настоящему счастлив, - на лице древнего вампира появилась странная улыбка, - Когда-нибудь, после победы, я расскажу, откуда появились истинные вампиры. Не такие, как ты или я, но Старейшины, способные менять лик мира. Когда-то нас разбили, но я до сих пор не знаю, понимали ли люди, сколь ничтожная грань отделяла их триумф от чудовищного поражения. Ведь пройди наш враг чуточку дальше по своему пути и… Впрочем, об этом потом. В одиночку они опасны, но не всесильны. Надо просто спровоцировать их на бой раньше времени.
- Как?
- О… Уверен, эта часть плана тебе понравится, – на миг лицо Дориана преобразилось, из-под губ выступили клыки, на пальцах проглянули когти, - ты со своей армией соединишься с выжившими криэранскими братьями (или уничтожишь их, если они не проявят благоразумия). А потом вы неторопливо пойдете по лаконским провинциям к столице, убивая всех на своем пути…
- И возьмем Фалесу?! – Родрик снова вскочил. Вот этот план его действительно вдохновлял.
- Это вряд ли, - господин улыбнулся ему, словно расшалившемуся мальчишке, - Когда окажешься поближе – поймешь почему. Но ваш путь туда должен быть во истину страшным для всего живого. Все кого увидите – превращайте в наших братьев, кроме детей от двенадцати лет и младше. Из них все равно не выходят достаточно сильные воины, да и контролировать свое поведение они как следует не могут. Их вы просто убивайте, а трупы – оставляйте на видных местах: сажайте на кол, развешивайте на деревьях, расчленяйте и устилайте ими путь для своего войска.
- О как… - убивать Родрик любил, даже будучи человеком, но то, что приказал древний было слишком даже для него, - А это не слишком….
- ЭТО – как то, что надо. Уверен, ни те, кто укрылся в лесу, ни те, кто засел в Фалесе не смогут спокойно наблюдать за подобным. Они в спешке, не до конца понимая что происходит, соберут войско, ринутся в бой – и проиграют. Так или иначе – но обязательно проиграют, даже если магическое пламя пожрет все наше войско а ветры – развеют пепел. Просто слишком уж мало избранных родила Земля на этот раз. Куда меньше, чем когда-то, в час нашего поражения…. И им нужно точно знать куда ударить – сил у них ровно на одну попытку. Которую, к тому же, далеко не все из них переживут. И растратив свою мощь на орду нежити, они утратят шанс остановить нас. Воинов-то мы новых наберем, а они магов – нет… так то.
На ум бывшему магу пришла мысль, что в пожираемом огнем войске окажется и он, Родрик… но промолчал. Не пришло еще время спорить с Дорианом. Но «не пришло» и «не настанет» - не одно и то же…
- Может, стоит ударить по Лесу? Даже я чувствую идущую оттуда враждебную силу…
Дориан улыбнулся, но, как показалось «названному брату» не ему, а кому-то другому, находящемуся в той же комнате, что и древний вампир – в Цитадели:
- Ударить конечно надо… но не армией. Тут грубая сила не поможет. Лесом займется… кое-кто другой.
Бывший маг ощутил в груди холодок обиды – что же получается – его не считают достойным? И кто занял его место по правую руку от господина? Нет, не так он себе представлял свое существование в виде высшего вампира… Ну да ничего – он еще заставит всех раскаяться, как не раз заставлял в своем человеческом облике. Он выполнит приказ Дориана – да так, что весь мир содрогнется…
- Ты все понял?
- Да, мой господин….
Связь оборвалась, и Лекса наконец-то получила возможность приблизиться к нему вплотную:
- И ты ему доверяешь? Этот наглец выглядит так, будто в любой момент готов вонзить клыки в твою шею…
- Доверяю?! – Дориан расхохотался. Отсмеявшись, он взял девушку двумя пальцами за подбородок и внимательно взглянул ей в глаза, - Хорошая шутка… Но запомни – я НИКОМУ не доверяю… пока. А уж этому прохвосту… он предал всех, кого мог, и даже часть тех, до кого, казалось бы, не в силах был дотянуться.
- Тогда почему ты доверил ему армию? – Александра не делала попыток высвободится – напротив, прильнула еще ближе, и теперь их лица почти соприкасались, - Почему не убьешь его или не позволишь мне это сделать?
- Потому что главная заповедь любого правителя – «Не ищи идеальных слуг - всех есть недостатки. Просто умело используй тех, что есть». Вот увидишь – скоро в Лаконе не то что реки потекут кровью – даже вода в родниках сделается алой.
- Сколько пищи пропадет зря… - кончик языка, словно дразня, прошелся по губам, в глазах горела жажда, охотничий азарт полного сил молодого вампира и еще кое-что, всколыхнувшее в Дориане желания, казалось бы давно забытые и похороненные вместе с человеческим естеством.
- Ничто в этом мире не пропадает зря… - их губы соприкоснулись. Через несколько мгновений Леска разорвал поцелуй и лукаво улыбнулась:
- Терпение, мой господин… Ведь оно – наше главное оружие, верно? Значит, Лесом займусь я?
- Да, - его голос был необычайно хриплым. Наверное, именно этого ему не хватало больше всего со времен пробуждения – страсти, заставляющей на миг оживать мертвую кровь, струящуюся по жилам, - Ты… если захочешь…
- Если захочу… – пальцы ее рук, сомкнувшихся у него на спине, на миг превратились в когти, легко прокололи тонкую ткань одежды и оцарапали кожу, отворив дорогу крови, - Значит, ты мне доверяешь?
- Нет… - его руки с легкостью разрывали шнуровку ее платья, - Да…
Она по-прежнему улыбалась, не мешая, но и не помогая Дориану разоблачать себя.
- Ты отправишься в Лес… Сила этого места велика и неуничтожима. Но любая сила мертва без того, кто способен выпустить ее в мир. Кровь друидов откроет тебе путь туда,
… а их смерть обезопасит нас.
- Я сделаю все, как ты хочешь, - острые коготки на ее руках срезали с него одежду, иногда оставляя на теле тонкие кровоточащие раны, заставлявшие вздрагивать от боли и желания. – Как хочешь…
Вампир легко подхватил ее и прижал к стене:
- Я знаю…
…Далеко наверху, над каменными сводами Цитадели Сторна изливало свой свет солнце, нежное к одним и беспощадное к другим. Любовь двух существ, сплетавшихся во тьме древней крепости, была не менее нежна и беспощадна.
Флот, рассекавший искрящиеся морские воды вовсе не выглядел необычным или зловещим. Просто множество торговых и военных кораблей всех размеров и предназначений, словно неведомый флотоводец просто собрал в кучу все, что еще способно плавать, от гигантских квадрирем до стареньких каботажников и отправил весь этот разношерстный сброд в плавание. И не доплыть бы части этих корабликов до побережья Лаконы, не наступи по прихоти неведомой, но могущественной силы перерыв в жестоких зимних штормах. Но сейчас водная гладь, вспениваемое тысячами весел, было на диво спокойно, а ветер и не думал срывать многочисленных матросов, карабкающихся по снастям в холодные объятья океана. Идиллия…
И лишь приблизившись к спешащей армаде на очень и очень близкое расстояние можно было как следует рассмотреть все детали и поразится царящим на борту кораблей странностям. Прежде всего, на шеях каждого члена команды, начиная с корабельного юнги, заканчивая капитаном, красовались широкие ошейники, исписанные странными, вызывающими беспокойство и глубинный, животный страх, символами. Все люди выполняли свою работу споро, со старанием, но как-то механически, без того внутреннего огня и радости, что вспыхивает в душе каждого моряка, идущего в превосходную погоду на собственном корабле по ласковым, благожелательным водам. Скорее они жили и работали в каком-то странном полусне, будто начавшийся под темным покровом ночи кошмар не рассеялся, но сумел преступить границы тьмы и отравить даже это прекрасное утро. Проследив за взглядами людей, не составит никакого труда сказать, где именно затаилось зло, ожидая своего часа – там, в затхлой темноте наглухо задраенного трюма… Но вот спешащая флотилии проходит мимо, и вновь ничего не наводит на мрачные мысли – просто обычные корабли, идущие от Сторна к лаконскому берегу.
***
Родрик тревожно вскинул голову, пытаясь разглядеть на востоке хотя бы отблески наступающей зари, но к счастью небо по-прежнему было темным. До рассвета еще далеко… Но это, пожалуй, единственная хорошая новость.
Высадка прошла без сучка, без задоринки – на берегу их не встретила готовая стоять насмерть армия со сталью и факелами, ни бьющие навстречу плети магического пламени… вот только лучше бы там оказалась армия. На месте великого города Криэрана, древней столицы Лаконской империи и главного порта на всем побережье образовалась черная выжженная пустыня. Не было ни Лирийского войска, ни тех «братьев», что ощутил Дориан… только пепел. И это беспокоило Родрика сильнее, чем все армии мира.
На берегу «слуги» уже возводили огромные шатры и плотной черной материи – не стоило забывать о подступающем рассвете, Вечные – стояли, выстроившись ровными рядами, в своей неподвижности похожие на статуи из белого мрамора, но при этом готовые по первому слову взорваться стремительным вихрем, за которым сможет уследить глаз далеко не каждого человека… Но убивать здесь было некого.
Разведчики, такие же бледные и молчаливые, как и все воины, вынырнули из темноты, волоча за собой человеческое тело. Брошенное к ногам бывшего мага ветров, оно шевельнулось и застонало – пленный был еще жив и мог прояснить, что же произошло здесь, что уничтожило в равной степени и живых и мертвых. Но, промучившись минут пять, Родрик поймал себя на мысли, что готов удавить ничтожного человеческого червя своими руками, напевав на все знания, сокрытые в его голове. Пленный похоже не понимал ни по сторнийски, ни, что еще удивительнее, по лаконски и в ответ на вопросы, крики, угрозы и удары лишь сжимался в комочек или терял сознание, прячась в беспамятстве от окруживших его существ. После очередного обморока терпение вампира лопнуло, как перетянутая гитарная струна – легко вздернув с земли обмякшее тело, Родрик впился клыками в горло несчастного, ощущая, как вместе с кровью в сознание хлынул поток образов, фактов, впечатлений… Вот он, еще не осознающий себя, маленький и беспомощный, нежится в тепле и ласке большого существа, которое позже станет звать матерью, вот делает первые шаги,… мчится на коне по степи, испытывая пьянящую смесь ужаса и восторга,… искусно спрятавшись в тени шатра с волнением ждет, появится ли ОНА, чтобы подарить ему поцелуй… или что-то большее,…мчится по степи с копьем в руке на встречу врагу, горя азартом первой схватки….
Вампир брезгливо отмел эти ничтожные человеческие воспоминания, лишь мелком просматривая на обычную, бессмысленную тягомотину, что этот червь начинал жизнью, ища в памяти умирающего те часы, когда пламя пожирало великий город…. Вот оно.
Теперь Родрик жадно впитывал все образы и картины – стремительный штурм Криэрана, скучную, монотонную осаду, начавшиеся смерти и исчезновения,… наступающую неуверенность, ужас, отчаяние… безнадежность. Видел глазами лирийца его бегство, когда смелый и умелый воин бросил оружие, стремясь лишь уберечься от царящей вокруг смерти, и где-то в глубине души надеясь, что отказ от насилия неким странным образом убережет его самого. С ужасом, почти таким же как у захваченного человека наблюдал за огненным смерчем, пожирающим все на мили вокруг… и… и…
Родрик едва не пропустил самое важное – вот они, две человеческие фигурки, такие хрупкие и слабые на вид, но при этом столь грозные в своей мощи .что даже выживший лириец счел за благо замереть в мертвой неподвижности, когда они проезжали мимо. Их образы, даже впитанные с памятью крови. Обжигали и вызывали смутный страх. Страх перед чем то враждебным самой сути вампиров… но при этом странно близким. Почти родным.
Кровь перестала поступать из прокушенного горла, и вампир отпустил мертвого лирийца. Тело осело на устилающий землю пепел. Разведчики подхватили его и понесли к уже установленным шатрам – там, в благословенной тьме, новый брат придет в себя и вольется в их ряды. Но это Родрика нимало не заботило – еще один юный вампир – эка невидаль… А вот выхваченные из памяти фигурки – это да… За всю свою долгую жизнь мужчина не слышал о маге, способном в одиночку уничтожить целый город. И не просто небольшое поселение – Криэран! Древнюю столицу, где сами камни, еще помнившие «Эру небесного огня», были пропитаны магией и защитными заклинаниями. Тут срочно нужен был совет, который был способен дать лишь один человек. Вернее – вампир.
- Еще пленные есть?
Глава разведчиков мотнул головой:
- Нет, господин. Ни одной живой души во всей округе. Мертвой, впрочем, тоже… Возможно дальше….
- Нет, - Родрик по привычке, оставшейся с человеческих времен, слегка прикусил губу, но тут же, ощутив на языке вкус собственной крови, остановился:
- Скоро рассвет – не успеете вернуться. Не хочется этого делать, но… приведите мне человека три-четыре из команды кораблей.
***
- Надо же как интересно, - призрачный образ Дориана неторопливо прошелся по шатру, на миг словно пройдя сквозь стенку, заставив Родрика вздрогнуть. Ведь там, за плотными многослойными стенами сейчас разливалось море обжигающего солнечного света. Он в который раз за разговор напомнил себе, что господин сейчас не здесь, на побережье, а в безопасной и далекой Цитадели, и что лишь магия крови заставляет их видеть смутные образы друг друга и обмениваться новостями.
- Очень и очень интересно, - туманная фигура обернулась к чему-то невидимому для бывшего мага, мелькнула чья-то изящная рука, словно возникшая прямо из воздуха, подавая древнему наполненный вином кубок. Родрик не удержавшись хмыкнул – став вампиром он моментально утратил вкус к любой пище, кроме крови. А вот Дориан постоянно пил вино, поглощал изысканные блюда, явно наслаждаясь их вкусом и ароматом. Странное поведение для высшего существа.
- … и тебе советую выпивать кубок-другой, - словно прочитав его мысли (а, может, действительно прочитав), вампир отсалютовал ему кубком, - Иначе как ты будешь править людьми, не понимая их вкусы, стремления, саму суть их существования, наконец? поверь, забыть все это вампиру слишком просто. А вот удержать в памяти…. Впрочем, вернемся к твоему рассказу. Значит, две переполненные мощью фигурки… Великолепно.
- Великолепно?! – Родрик в бешенстве вскочил. – Целый город, обращенный в прах и невесть сколько погибших наших братьев – великолепно?! Новый могущественный враг….
- Сядь! – в по-прежнему мягком голосе древнего вампира мелькнуло что-то, заставившее бывшего мага рухнуть мимо подушек прямо на земляной пол, - Учись терпению. Оно – главное оружие вампира….
Минуту тянулось молчание. Наконец, Дориан несколько смягчившись, продолжил:
- Сожжен город… и что? Это не первый и не последний город из тех, что поглотило пламя, земля, воды… Не пройдет и нескольких сотен лет, как его отстроят вновь. А не отстроят – так что с того? Наши браться… не забывай – не мы их сотворили. И я до сих пор не знаю кто и с какой целью. Дружеской была бы ваша встреча или нет – вопрос сложный. А теперь они, напуганные и осознавшие, каким опасным и жестоким может быть мир к осколкам древней расы, станут куда сговорчивее. Я по-прежнему чувствую многих из них – пройди немного вглубь материка и наткнешься на них. А самое приятное – что фигурок было всего две.
- Всего две? – Родрик сглотнул, - Всего… ты хочешь сказать, мой господин, что…
- Таких магов четверо… или пятеро… - впервые за весь разговор по лицу Дориана скользнула тень неуверенности, - И лишь объединившись в одно целое они станут по настоящему опасны. Сейчас же они как растопыренные пальцы, но сожми пальцы в кулак…
- То есть женщина - спалившая целый город, не опасна? – Родрик искренне надеялся, что в его голосе не поступит сарказм.
- О, продолжи она в одиночку сжигать города – я был бы по настоящему счастлив, - на лице древнего вампира появилась странная улыбка, - Когда-нибудь, после победы, я расскажу, откуда появились истинные вампиры. Не такие, как ты или я, но Старейшины, способные менять лик мира. Когда-то нас разбили, но я до сих пор не знаю, понимали ли люди, сколь ничтожная грань отделяла их триумф от чудовищного поражения. Ведь пройди наш враг чуточку дальше по своему пути и… Впрочем, об этом потом. В одиночку они опасны, но не всесильны. Надо просто спровоцировать их на бой раньше времени.
- Как?
- О… Уверен, эта часть плана тебе понравится, – на миг лицо Дориана преобразилось, из-под губ выступили клыки, на пальцах проглянули когти, - ты со своей армией соединишься с выжившими криэранскими братьями (или уничтожишь их, если они не проявят благоразумия). А потом вы неторопливо пойдете по лаконским провинциям к столице, убивая всех на своем пути…
- И возьмем Фалесу?! – Родрик снова вскочил. Вот этот план его действительно вдохновлял.
- Это вряд ли, - господин улыбнулся ему, словно расшалившемуся мальчишке, - Когда окажешься поближе – поймешь почему. Но ваш путь туда должен быть во истину страшным для всего живого. Все кого увидите – превращайте в наших братьев, кроме детей от двенадцати лет и младше. Из них все равно не выходят достаточно сильные воины, да и контролировать свое поведение они как следует не могут. Их вы просто убивайте, а трупы – оставляйте на видных местах: сажайте на кол, развешивайте на деревьях, расчленяйте и устилайте ими путь для своего войска.
- О как… - убивать Родрик любил, даже будучи человеком, но то, что приказал древний было слишком даже для него, - А это не слишком….
- ЭТО – как то, что надо. Уверен, ни те, кто укрылся в лесу, ни те, кто засел в Фалесе не смогут спокойно наблюдать за подобным. Они в спешке, не до конца понимая что происходит, соберут войско, ринутся в бой – и проиграют. Так или иначе – но обязательно проиграют, даже если магическое пламя пожрет все наше войско а ветры – развеют пепел. Просто слишком уж мало избранных родила Земля на этот раз. Куда меньше, чем когда-то, в час нашего поражения…. И им нужно точно знать куда ударить – сил у них ровно на одну попытку. Которую, к тому же, далеко не все из них переживут. И растратив свою мощь на орду нежити, они утратят шанс остановить нас. Воинов-то мы новых наберем, а они магов – нет… так то.
На ум бывшему магу пришла мысль, что в пожираемом огнем войске окажется и он, Родрик… но промолчал. Не пришло еще время спорить с Дорианом. Но «не пришло» и «не настанет» - не одно и то же…
- Может, стоит ударить по Лесу? Даже я чувствую идущую оттуда враждебную силу…
Дориан улыбнулся, но, как показалось «названному брату» не ему, а кому-то другому, находящемуся в той же комнате, что и древний вампир – в Цитадели:
- Ударить конечно надо… но не армией. Тут грубая сила не поможет. Лесом займется… кое-кто другой.
Бывший маг ощутил в груди холодок обиды – что же получается – его не считают достойным? И кто занял его место по правую руку от господина? Нет, не так он себе представлял свое существование в виде высшего вампира… Ну да ничего – он еще заставит всех раскаяться, как не раз заставлял в своем человеческом облике. Он выполнит приказ Дориана – да так, что весь мир содрогнется…
- Ты все понял?
- Да, мой господин….
***
Связь оборвалась, и Лекса наконец-то получила возможность приблизиться к нему вплотную:
- И ты ему доверяешь? Этот наглец выглядит так, будто в любой момент готов вонзить клыки в твою шею…
- Доверяю?! – Дориан расхохотался. Отсмеявшись, он взял девушку двумя пальцами за подбородок и внимательно взглянул ей в глаза, - Хорошая шутка… Но запомни – я НИКОМУ не доверяю… пока. А уж этому прохвосту… он предал всех, кого мог, и даже часть тех, до кого, казалось бы, не в силах был дотянуться.
- Тогда почему ты доверил ему армию? – Александра не делала попыток высвободится – напротив, прильнула еще ближе, и теперь их лица почти соприкасались, - Почему не убьешь его или не позволишь мне это сделать?
- Потому что главная заповедь любого правителя – «Не ищи идеальных слуг - всех есть недостатки. Просто умело используй тех, что есть». Вот увидишь – скоро в Лаконе не то что реки потекут кровью – даже вода в родниках сделается алой.
- Сколько пищи пропадет зря… - кончик языка, словно дразня, прошелся по губам, в глазах горела жажда, охотничий азарт полного сил молодого вампира и еще кое-что, всколыхнувшее в Дориане желания, казалось бы давно забытые и похороненные вместе с человеческим естеством.
- Ничто в этом мире не пропадает зря… - их губы соприкоснулись. Через несколько мгновений Леска разорвал поцелуй и лукаво улыбнулась:
- Терпение, мой господин… Ведь оно – наше главное оружие, верно? Значит, Лесом займусь я?
- Да, - его голос был необычайно хриплым. Наверное, именно этого ему не хватало больше всего со времен пробуждения – страсти, заставляющей на миг оживать мертвую кровь, струящуюся по жилам, - Ты… если захочешь…
- Если захочу… – пальцы ее рук, сомкнувшихся у него на спине, на миг превратились в когти, легко прокололи тонкую ткань одежды и оцарапали кожу, отворив дорогу крови, - Значит, ты мне доверяешь?
- Нет… - его руки с легкостью разрывали шнуровку ее платья, - Да…
Она по-прежнему улыбалась, не мешая, но и не помогая Дориану разоблачать себя.
- Ты отправишься в Лес… Сила этого места велика и неуничтожима. Но любая сила мертва без того, кто способен выпустить ее в мир. Кровь друидов откроет тебе путь туда,
… а их смерть обезопасит нас.
- Я сделаю все, как ты хочешь, - острые коготки на ее руках срезали с него одежду, иногда оставляя на теле тонкие кровоточащие раны, заставлявшие вздрагивать от боли и желания. – Как хочешь…
Вампир легко подхватил ее и прижал к стене:
- Я знаю…
…Далеко наверху, над каменными сводами Цитадели Сторна изливало свой свет солнце, нежное к одним и беспощадное к другим. Любовь двух существ, сплетавшихся во тьме древней крепости, была не менее нежна и беспощадна.
15 число Глубин.
Эвор уехал…
Зря, зря все сомневаются в нашем князе. Лес на его стороне, ибо только он предан Лесу до конца. Ну, пока можно и обозреть перспективы… А еще лучше – доверить обозрение Эвору и почти воссоединенной семье Тойе. Мне же остается отдыхать и учиться.
Впрочем, и учеба откладывается – друиды сопровождают Эвора, тем самым зримо подтверждая его влияние в Лесу. Я предавался безделью большую часть дня – размышлял, читал… Неясное беспокойство временами касалось меня, но значения ему я не предавал – уж больно жизнь у меня нервная, было бы странно, если бы я чем-то в этом роде так и не обзавелся.
Но ближе к вечеру беспокойство развернулось во всю ширь… Когда рубили священные древа, меня едва не скрутило в спираль. Тут было близкое – и иное. Тогда ощущение было, как будто слышишь визг в соседней комнате, и тебе жутко от мыслей, что кто-то там жутко мучается. А сейчас – уже не животный визг, а вполне понятный и адресованный именно тебе крик о помощи, после которого твой прямой долг бежать к месту событий.
Я и побежал…
Глубже и глубже в чащу, Тени знают по чьим тропам, по кочкам, по хоть чуть-чуть твердым участкам в болотистой почве… Казалось, лес сам вел меня. Хотя ни в коем случае не казалось, Лес и вел. В нем было рассеянно столько Силы, что я бы мог сейчас поспорить с Адрианом Делоном. Но нет… ЭТУ Силу нужно употреблять на другое.
Тропа расширилась. Вместо привычного болота я увидел пасторального вида полянку, посреди которой торчал плоский камень.
Я приложил к нему руку. Теплый. И напитанный Силой… Как же друиды не заметили… Это смотрелось как… как приглашение. Я уселся на этот самый камень и потянулся к ощущаемой силе…
То, во что я окунулся, можно описать как существо, не скованное иллюзорными границами собственного «я». А можно и не описать, так как «я» - это не единственный ограничитель восприятия.
Я пропустил это сквозь себя, как через фильтр; растянулся над ним, как небо над холмами: оплелся вокруг него, как дикий виноград ползет по стене… Казалось, я стал воздушным змеем или веткой, плывущей по реке. Я не отказался от своей личности, но и не цеплялся за свое тело. Найти меня было не легче, чем поймать в сеть дым над старым пеплом.
То, в чем я был, было холодным и стремительным, как река, но вдруг стало нагретым солнцем, чуть влажным и дающим жизнь – земля, что ли? Но я упрямо сжимался в узкую ленты и несся с одним вдоль берегов второго.
Как-то я видел такую игрушку – йо-йо, так вот сейчас со мной было то же самое: сознание выпрямлялось, уходя все дальше от тела, а потом вновь опоясывало его.
Потом я вдруг стал восторженным, словно грудной ребенок – настолько новым и сияющим казалось все вокруг. Я смотрел на привычный мир непривычными глазами – желтыми и с вертикальными зрачками, потом другими – фасетчатыми, потом холодными рыбьими, потом всеми сразу.
Я смотрел на Лес – из холодных заводей, в ветвей, из-под прелой листвы, из своей берлоги, с небес над ним…
А Лес смотрел на меня.
И знаете, что? По-моему, я его устраивал.
Эвор уехал…
Зря, зря все сомневаются в нашем князе. Лес на его стороне, ибо только он предан Лесу до конца. Ну, пока можно и обозреть перспективы… А еще лучше – доверить обозрение Эвору и почти воссоединенной семье Тойе. Мне же остается отдыхать и учиться.
Впрочем, и учеба откладывается – друиды сопровождают Эвора, тем самым зримо подтверждая его влияние в Лесу. Я предавался безделью большую часть дня – размышлял, читал… Неясное беспокойство временами касалось меня, но значения ему я не предавал – уж больно жизнь у меня нервная, было бы странно, если бы я чем-то в этом роде так и не обзавелся.
Но ближе к вечеру беспокойство развернулось во всю ширь… Когда рубили священные древа, меня едва не скрутило в спираль. Тут было близкое – и иное. Тогда ощущение было, как будто слышишь визг в соседней комнате, и тебе жутко от мыслей, что кто-то там жутко мучается. А сейчас – уже не животный визг, а вполне понятный и адресованный именно тебе крик о помощи, после которого твой прямой долг бежать к месту событий.
Я и побежал…
Глубже и глубже в чащу, Тени знают по чьим тропам, по кочкам, по хоть чуть-чуть твердым участкам в болотистой почве… Казалось, лес сам вел меня. Хотя ни в коем случае не казалось, Лес и вел. В нем было рассеянно столько Силы, что я бы мог сейчас поспорить с Адрианом Делоном. Но нет… ЭТУ Силу нужно употреблять на другое.
Тропа расширилась. Вместо привычного болота я увидел пасторального вида полянку, посреди которой торчал плоский камень.
Я приложил к нему руку. Теплый. И напитанный Силой… Как же друиды не заметили… Это смотрелось как… как приглашение. Я уселся на этот самый камень и потянулся к ощущаемой силе…
То, во что я окунулся, можно описать как существо, не скованное иллюзорными границами собственного «я». А можно и не описать, так как «я» - это не единственный ограничитель восприятия.
Я пропустил это сквозь себя, как через фильтр; растянулся над ним, как небо над холмами: оплелся вокруг него, как дикий виноград ползет по стене… Казалось, я стал воздушным змеем или веткой, плывущей по реке. Я не отказался от своей личности, но и не цеплялся за свое тело. Найти меня было не легче, чем поймать в сеть дым над старым пеплом.
То, в чем я был, было холодным и стремительным, как река, но вдруг стало нагретым солнцем, чуть влажным и дающим жизнь – земля, что ли? Но я упрямо сжимался в узкую ленты и несся с одним вдоль берегов второго.
Как-то я видел такую игрушку – йо-йо, так вот сейчас со мной было то же самое: сознание выпрямлялось, уходя все дальше от тела, а потом вновь опоясывало его.
Потом я вдруг стал восторженным, словно грудной ребенок – настолько новым и сияющим казалось все вокруг. Я смотрел на привычный мир непривычными глазами – желтыми и с вертикальными зрачками, потом другими – фасетчатыми, потом холодными рыбьими, потом всеми сразу.
Я смотрел на Лес – из холодных заводей, в ветвей, из-под прелой листвы, из своей берлоги, с небес над ним…
А Лес смотрел на меня.
И знаете, что? По-моему, я его устраивал.
13 – 20 числа Холодов.
Вот мы и дошли до Крессо… Странно, никакой радости. Может, зря? Может, меня вот прямо сейчас пристрелят со стены? Что ж, это будет правильно, но все же хочется увидеть Раэн.
Интересно, я ей все еще нужен? Надеюсь… Не заслуживаю, но надеюсь.
Мы с Виктаром пришли к воротам замка. Я снял с пояса мечи, положил из рядом и только после этого постучался в калитку. Вышедший на шум охранник в видавших многие виды доспехах сперва хотел меня послать, но мы поговорили… Вик угостил его табачком… Поговорили о войне, обсудили общую ненадежность лирийской военной снаряги, вспомнили мирное время. Потом перешли к делу. Служивый не горел желанием обсуждать своего господина, а также его детей – ну так нам они были совершенно параллельны.
О гостях нам было позволено узнать больше. Неизвестный мне лесовик Мстиш исчез неведомо куда сразу после визита сударя Николя ле Тойе… Тут наш собеседник было замолк, но я вкратце изложил все, что знаю о семье Тойе. Нуараны и Тойе конкурировали в течении четырех поколений, и я был весьма информирован… Поверил.
Оказывается, графский сын тут был. С ним пришел Корвин, ныне наследник (Арно все-таки нарвался… такие не умирают своей смертью). Сам же Николя ушел к Лесному, местонахождение коего я выяснил, еще сопровождая подзащитный табор. С ним шла и гостья леди Илианы, рыжая красотка по имени… Раэн.
На моем лице написалась такая радость, что так и не представившийся страж сразу принялся глядеть на меня этак сочувственно. Мы сердечно поблагодарили его, заявили, что дорогу к Лесному сами знаем (чем еще более укрепили уже совершенно ненужное нам доверие), и пошагали в нужном направлении.
Неужели… неужто меньше чем в неделе пешего (лошадей мы вернули поселянам) пути меня ждет любимая? В это уже как-то слабо верилось. Война разделила нас сотню жизней назад, и я не был с ней рядом, когда ей было плохо, когда ей было одиноко, когда ей, возможно, даже не хотелось жить…
Хотя… возможен другой вариант… А что, если она сейчас счастлива с другим? Что, если я для нее – призрак из прошлого, которое она пытается забыть? Что ж… Тогда я пожелаю ей счастья, незаметно возьму вожжи и тихо уйду искать самый высокий дуб…
Потому что она, исключительно она составляет смысл того недостойного фарса, который я напрасно полагаю жизнью. Я был… палачом, убийцей, я плевал в чужие души, я был хуже зверя, я почти сошел с ума… И одно-единственное светлое пятно за девять лет – она. Если я потеряю ее, то выхода не останется…
Радость осталась, но теперь к ней прибавилось ощущение… не знаю, как это выразить… как будто я завершаю этот пресловутый Путь, о котором столько толковал Чаолан.
Не знаю… наверное, так и есть… Что бы не ждало меня в Лесном, путь Миста ле Нуарана, наемника, там и окончится. Все будет кончено: и эта чертова война, и мои вечные мотания по свету…
Так мы шли, погруженные каждый в свои мысли… Куда пойдет Виктар после всего, я не знаю. Его ведь тоже очень сильно перепахало за последние месяцы…
Внезапно Вик замер, обернулся волком, принюхался и перекинулся обратно. «Люди. Кровь» - кратко пояснил он и пошел к учуянному. Когда дошли, я своим глазам не поверил!
-Всеслав! Морт! Ребята! – заорали мы и выбежали на облюбованную бывшими «Волками» поляну.
Всеслав с кое-как перевязанными ранами головы и обеих рук; Мортимер, оставивший где-то ухо и слишком много крови; Клауд с ожогами правой руки и спины; Винсент, ослепший на левый глаз и с воспаленным сабельным разрезом на левом боку; Аридата без левой кисти и двух пальцев на правой руке; Расканнен без единого целого ребра; Пат с правой рукой на лубке и парой дырок от стрел в шкуре.
И Дина Дизерт. Она попыталась было скрыться с моих глаз, но потом, решившись, посмотрела на меня. Косой рваный шрам пролег через ее некогда красивое лицо, левого глаза больше не существовало, а от носа осталось крайне мало… А потом я понял, что она плачет.
Их было восемь. Двадцать моих бойцов погибли в этой войне. За что? Ради чего?
Всеслав рассказал, что сначала отряд попытались вырезать сторнийские гвардейцы, потом атаковал Ярно… в общем, ребята вырвались из настоящего маленького ада. Всеслав повел их на север, в Квайдан; все они знали, что дойдет даже не половина…
Мы сидели долго… После разговора на многие, очень многие темы мы решили пойти в Лесное вместе. А там – будь что будет!
До Лесного мы дошли уже через семь дней. Морт так ослабел, что его пришлось нести нам с Виком… Лагерь кипел. Казалось, сюда собралась вся округа…
Люди жили, работали, радовались, кое-где даже пели. И только мы, осколки Тени знают чьей армии, уныло тащились сквозь круговерть…
-Эх, Морт, мы чужие на этом празднике жизни… - прошептал я, но Мортимер, которого мы несли, услышал и слабо кивнул.
На том, что заменяло площадь, мы составили некое подобие строя и принялись ждать, пока местная власть обратит на нас внимание.
Дождались…
Вот мы и дошли до Крессо… Странно, никакой радости. Может, зря? Может, меня вот прямо сейчас пристрелят со стены? Что ж, это будет правильно, но все же хочется увидеть Раэн.
Интересно, я ей все еще нужен? Надеюсь… Не заслуживаю, но надеюсь.
Мы с Виктаром пришли к воротам замка. Я снял с пояса мечи, положил из рядом и только после этого постучался в калитку. Вышедший на шум охранник в видавших многие виды доспехах сперва хотел меня послать, но мы поговорили… Вик угостил его табачком… Поговорили о войне, обсудили общую ненадежность лирийской военной снаряги, вспомнили мирное время. Потом перешли к делу. Служивый не горел желанием обсуждать своего господина, а также его детей – ну так нам они были совершенно параллельны.
О гостях нам было позволено узнать больше. Неизвестный мне лесовик Мстиш исчез неведомо куда сразу после визита сударя Николя ле Тойе… Тут наш собеседник было замолк, но я вкратце изложил все, что знаю о семье Тойе. Нуараны и Тойе конкурировали в течении четырех поколений, и я был весьма информирован… Поверил.
Оказывается, графский сын тут был. С ним пришел Корвин, ныне наследник (Арно все-таки нарвался… такие не умирают своей смертью). Сам же Николя ушел к Лесному, местонахождение коего я выяснил, еще сопровождая подзащитный табор. С ним шла и гостья леди Илианы, рыжая красотка по имени… Раэн.
На моем лице написалась такая радость, что так и не представившийся страж сразу принялся глядеть на меня этак сочувственно. Мы сердечно поблагодарили его, заявили, что дорогу к Лесному сами знаем (чем еще более укрепили уже совершенно ненужное нам доверие), и пошагали в нужном направлении.
Неужели… неужто меньше чем в неделе пешего (лошадей мы вернули поселянам) пути меня ждет любимая? В это уже как-то слабо верилось. Война разделила нас сотню жизней назад, и я не был с ней рядом, когда ей было плохо, когда ей было одиноко, когда ей, возможно, даже не хотелось жить…
Хотя… возможен другой вариант… А что, если она сейчас счастлива с другим? Что, если я для нее – призрак из прошлого, которое она пытается забыть? Что ж… Тогда я пожелаю ей счастья, незаметно возьму вожжи и тихо уйду искать самый высокий дуб…
Потому что она, исключительно она составляет смысл того недостойного фарса, который я напрасно полагаю жизнью. Я был… палачом, убийцей, я плевал в чужие души, я был хуже зверя, я почти сошел с ума… И одно-единственное светлое пятно за девять лет – она. Если я потеряю ее, то выхода не останется…
Радость осталась, но теперь к ней прибавилось ощущение… не знаю, как это выразить… как будто я завершаю этот пресловутый Путь, о котором столько толковал Чаолан.
Не знаю… наверное, так и есть… Что бы не ждало меня в Лесном, путь Миста ле Нуарана, наемника, там и окончится. Все будет кончено: и эта чертова война, и мои вечные мотания по свету…
Так мы шли, погруженные каждый в свои мысли… Куда пойдет Виктар после всего, я не знаю. Его ведь тоже очень сильно перепахало за последние месяцы…
Внезапно Вик замер, обернулся волком, принюхался и перекинулся обратно. «Люди. Кровь» - кратко пояснил он и пошел к учуянному. Когда дошли, я своим глазам не поверил!
-Всеслав! Морт! Ребята! – заорали мы и выбежали на облюбованную бывшими «Волками» поляну.
Всеслав с кое-как перевязанными ранами головы и обеих рук; Мортимер, оставивший где-то ухо и слишком много крови; Клауд с ожогами правой руки и спины; Винсент, ослепший на левый глаз и с воспаленным сабельным разрезом на левом боку; Аридата без левой кисти и двух пальцев на правой руке; Расканнен без единого целого ребра; Пат с правой рукой на лубке и парой дырок от стрел в шкуре.
И Дина Дизерт. Она попыталась было скрыться с моих глаз, но потом, решившись, посмотрела на меня. Косой рваный шрам пролег через ее некогда красивое лицо, левого глаза больше не существовало, а от носа осталось крайне мало… А потом я понял, что она плачет.
Их было восемь. Двадцать моих бойцов погибли в этой войне. За что? Ради чего?
Всеслав рассказал, что сначала отряд попытались вырезать сторнийские гвардейцы, потом атаковал Ярно… в общем, ребята вырвались из настоящего маленького ада. Всеслав повел их на север, в Квайдан; все они знали, что дойдет даже не половина…
Мы сидели долго… После разговора на многие, очень многие темы мы решили пойти в Лесное вместе. А там – будь что будет!
До Лесного мы дошли уже через семь дней. Морт так ослабел, что его пришлось нести нам с Виком… Лагерь кипел. Казалось, сюда собралась вся округа…
Люди жили, работали, радовались, кое-где даже пели. И только мы, осколки Тени знают чьей армии, уныло тащились сквозь круговерть…
-Эх, Морт, мы чужие на этом празднике жизни… - прошептал я, но Мортимер, которого мы несли, услышал и слабо кивнул.
На том, что заменяло площадь, мы составили некое подобие строя и принялись ждать, пока местная власть обратит на нас внимание.
Дождались…
20 день Месяца Холодов. Лесное.
Медведя, скрепя сердце, решили отпустить на волю. Нет, не то чтобы Нико особо возражал против «маленького мехового любимца», как, шутя, прозвали косолапого солдаты, но громадный хищник в военном лагере, полном лошадей, солдат, не подозревающих о безвредности… Кроме того, ле Бевер, ссылаясь на свой авторитет Паладина, ежедневно убеждал Нико, что слишком тесное и долгое общение с животными способно изменить Алека, отдалить от людей. Мальчишка в самом начале разговора опасно зашмыгал носом, но на расставание согласился достаточно легко… подозрительно легко. Нико дал себе слово обязательно проследить, не идет ли мишка за отрядом, хотя пока слабо представлял, как это сделать. При мысли о том, что, возможно, придется отгонять или даже убить могучего и грозного зверя на душе становилось тошно, но если его общество и вправду угрожает мальчику…
Прощание прошло куда спокойней, чем граф мог ожидать. Конечно, Алек немного расплакался, но «медвежонок», будто большая собака, сначала лизнул мальчика в лицо языком, шириной с доброе полотенце, потом опрокинул на землю и начал катать по траве, проявляя удивительною осторожность. Лапы, способные дробить черепа и ломать хребты, вооруженные когтями, с легкостью срывающими кору с многовековых деревьев лишь едва касались хохочущего и отбрыкивающегося мальчугана. Наигравшись вдоволь, зверь склонил могучую голову, позволив ребенку обнять себя, после чего развернулся и потрусил к кромке леса, поселив в Нико надежду, что хотя бы один из этой парочки обладает здравым смыслом. Так что в лагерь оба возвращались хоть и грустные, но все же эта была не тягостная грусть, которая рвет душу при мысли потерянном навеки друге, а та светлая печаль, что рождается от знания - с товарищем все хорошо и он, пусть и далеко, но в здоров и в безопасности.
Лесное бурлило – прибытие хоть и поредевшего за время саблезских событий, но все еще многочисленного рыцарского войска явилось здесь значительным событием. Всюду мелькали лица людей, как знакомые, не раз виденные за дни похода, так и незнакомые вовсе. А на том подобии площади, что здесь имелось, выстроилось что-то вроде небольшого отряда, которое Нико принял за группу желающих пристать к их воинству. Обычно от таких добровольцев бывало проку чуть, но эти стояли по военному четко, ровными, неподвижными рядами. Может из этих и выйдет толк – лишние воины в это неспокойное время не помешают. Но, подойдя поближе, граф невольно замер на месте. Да, прибывшие были воинами, и явно воинами опытными… вот только выглядели они так, словно только что вышли из битвы со всем миром. Причем вышли побежденными: практически все были ранены, многие – так тяжело, что непонятно было, каким образом эти люди умудряются стоять в строю. Обтрепанная, со следами крови и грубой, на скорую руку, штопки одежда, изможденный вид… оружие, впрочем, в превосходном состоянии… В общем, ни на партизанящих крестьян, ни на остатки подразделения регулярной армии нежданные гости не походили – больше всего они напоминали волков, измотанных, искалеченных постоянной травлей, но от этого еще более опасных.
«Тот еще сброд…» - граф ле Тойе с облегчением отметил, что рыцари его собственного отряда начали словно бы невзначай стягиваться к месту событий, образуя вокруг новоприбывших плотное кольцо, - «От этих могут быть проблемы…» Один из воинов, задумчиво поглаживающих рукоять меча сместился немного в сторону, давая место товарищу, и взору Нико явился глава отряда, стоявший перед строем своих людей скрестив руки на груди. За спиной того перекрещивалась пара сторнийских клинков – почти что близнецов тех, что украшали спину самого Нико. Выглядел этот крепкий молодой мужчина подстать своей команде оборванцев – выгоревшая, изодранная одежда с не выведенными пятнами крови на груди… и мечи, за каждый из которых можно взять три веса золотом. «Интересное сочетание… и что здесь надо этим работничкам ножа и топора?»
Раздираемый любопытством, граф зашагал быстрее, увлекая за собой Алека, о котором почти что забыл. Мальчик напомнил о себе, когда они были уже у границы живого кольца, причем самым удивительным образом: маленькая ладошка вдруг стиснула его пальцы с такой недетской,… да что там – нечеловеческой силой, что Нико невольно вскрикнул и, остановившись, с удивлением уставился на маленького спутника. Увиденное заставило мужчину мысленно схватиться за голову: «Проклятье! Только не это! Опять… Что на этот раз, Маррель Пресветлый?!»
Лицо мальчика приобрело пугающую, сероватую бледность, зрачки расширились так, что радужка исчезла полностью, сделав глаза похожими на темные провалы, а ладошка вдруг стала холодной, словно вся сила, что была в маленьком тельце, ушла куда-то вглубь, собираясь для удара. И, будто в ответ на страхи Нико, земля вздрогнула, пугающе, но в то же время знакомо. Прорывая изумрудную гладь травы, из земли стали вырываться камни, пока оставаясь висеть в воздухе, но готовые по первому знаку призвавшей их силы закружиться в разрушительном вихре.
- Алек! Алек! – мужчина тряс ребенка за плечи, но глаза, подобные окнам в безумие, смотрели сквозь него, а голос не доходил до сознания, - Алек, да очнись же! Проклятие, что с тобой происходит?! Очнись!
Мальчик не отвечал. Вместо этого он вдруг начал медленно подниматься над землей, как во время схватки в таверне, года Нико и Доминик едва не стали жертвами ведьмы. Сколько именно людей погубило землетрясение в тот день?… Отчаявшись докричаться, граф попытался проследить за взором маленького мага – и встретился взглядом с главарем пришедшего в Лесное отряда. Большинство людей обеспокоено озирались по сторонам, борясь с подступающим ужасом. Вот-вот грозила разразиться настоящая паника, но воин по-прежнему стоял, скрестив руки на груди и спокойно глядя на причину всеобщего переполоха, словно каждый день видел, как встает на дыбы земля. И явно именно он был объектом гнева, целью магической бури – камни, висящие в воздухи начали пока неторопливое, но все убыстряющееся движение, охватывая пришлых каменной стеной…. Еще немного - и она сожмется: устремятся внутрь острые гранитные обломки, превращая хрупкую человеческую плоть в клочья алой пены…
Скорее интуитивно, чем разумно, Нико высвободился из цепкой хватки ребенка и поспешил к гостью. Земля тряслась все ощутимее и мужчина почти бежал. Был один миг настоящего страха – когда ему показалось, что уже успевшая превратиться в размытый вихрь стена камней не попустит – ударит, сминая, обращая в небытие – как тех Гвардейцев храма на дороге… Но тяжелые булыжники, словно очумелые носящиеся по воздуху при его приближении начали останавливаться и медленно опускаться на землю. Не веря собственной удаче, граф подлетел к главе новоприбывших – то смотрел все так же спокойно, понимающе. Нико даже показалась, что на губах у того мелькнула улыбка, но мужчине было не до того, чтобы приглядываться – он с облегчением ощущал, как затихает земная дрожь. Но на всякий случай все же встал так, чтобы закрывать незнакомца от Алека.
Внешний осмотр никаких особых причин для громов небесных не выявил – высокий, русые волосы, серые глаза. Смахивает на аристократа в изгнании – потрепанные черно-белые одежды и надменно-отрешенное выражение лица эффект лишь усугубляют. «Возможно тип и не слишком приятный, но чего это мальчишка на него взъелся?»
- Нико! – в срывающемся детском голоске звучали… нет, даже не слезы – настоящая, взрослая боль – неизбывная, разъедающая, - Нико, пожалуйста, отойди! Ну пожалуйста. Дай мне…. Дай мне…
- Что, Алек? Что ты хочешь сделать? И почему?
- Я… он… он,… - …тишина, словно, говоривший задохнулся от боли. У графа забрезжили смутные догадки – мелькнуло воспоминание об Алеке, бьющемся в истерике рядом с оброненной книгой, украшенной миниатюрой со сторнийским рейдером, всплыл из глубин памяти рассказ Раен о ее возлюбленном – главаре банды убийц, держащих в страхе всю западную Лакону, слухи о сожженных деревнях.
Граф еще раз взглянул в серые глаза «гостя»:
- Я граф Николя ле Тойе, командир этих людей. Кто ты?
- Я – Мист ле Нуаран, командир этого отряда, - кивок в сторону выстроившегося на площади «воинства». Мы наемники.
- Судя по виду твоих людей – ваш путь был долгим и нелегким…
- Возможно…
Нико начал терять терпение:
- Не проходил ли он через Лаверну? Такую небольшую деревушку на берегу реки, на самой границе с…
- Мои люди пошли за мной куда позже, но мой путь в этой войне начался именно там, -
Нико почувствовал, что у него вот-вот отвиснет челюсть – граф был уверен что услышит отрицательней ответ и надеялся уловить в лице Миста намек на правду, но столь спокойное и хладнокровное признание просто ошарашило его. Наемник меж тем продолжал:
- Я думал, мы убили всех, но, суд по тому, что мальчишка узнал мое лицо – кому-то удалось ускользнуть. Что ж, никто не совершенен.
Граф ле Тойе почувствовал, как в его душе начала разгораться ярость не менее убийственная, чем магические бури в разуме Алека:
- И ты так спокойно говоришь об этом? Я был на развалинах Лаверны, когда пепел еще хранил тепло огня. Видел, что сотворил ты и те, кого ты привел… И теперь ты стоишь тут, недалеко от мальчика, чей отец сгинул в избиении, а мать – умерла от насилия и рассуждаешь о совершенстве?! Да что же ты такое?...
- Я солдат, я воин… - Мист криво улыбнулся, - Как и ты, впрочем…
- Солдат?! Солдаты не убивают людей целыми селениями. Не убивают детей, женщин, стариков…
- Да? – похоже, наемник тоже начинал злиться, - А кого убиваешь ты? Големов? Порождения чьей-то магии? Бездушных кукол? Сколько лирийцев ты убил по пути сюда? Сколько из них были мальчишками, впервые взявшими в руки боевое копье, отцами семейств, мужьями, возлюбленными?! И не ври. Что бой был честным – ты опытный воин, а они вполне могли первый раз биться с реальным врагом…. Проклятие, с чего ты взял, что твоя война чище моей?! У нас одинаковая цель – победить! Любой ценой! Если надо при этом заплатить кровью невинных ради более быстрой победы – то куда лучше сделать это! И то что я убивал детей, а ты нет - говорит лишь о том, что я и такие как я куда честнее и откровеннее таких как ты! В нас нет лицемерия! Мы не прикрываемся за надуманным бредом о благородстве, не представляем свои действия, как что-то светлое, чуждое злу и крови… Проклятие, умей время поворачиваться вспять, солдаты отправлялись бы в прошлое и душили бы врага в колыбели!
- Я, к несчастью, не могу повернуть вспять время и оборвать твою жизнь в самом начале, - мечи вышли из ножен с едва слышным серебристым звоном – признаком настоящей сторнийской стали, - Но мне кажется и сейчас еще не слишком поздно…
Мист в свою очередь медленно, словно колеблясь, обнажил оружие. На его лице застыло странное выражение: он раскаивался в своих словах? Злился на себя за несдержанность? Или просто сосредотачивался перед боем? Впрочем, неважно…
Нико шагнул вперед, делая несложный прямой выпад, естественно, отбитый, но тут же, не прекращая движения вперед, резко крутанулся на месте, стремясь достать врага круговой отмашкой… Не прошло – Мист даже не стал отбивать мощный удар. А просто отскочил назад, начав неспешное движение по кругу. «Ладно, это ты знаешь – попробуем по-другому…» Серебристая сторнийская сталь сверкала в свете дня, со звоном сталкиваясь и разлетаясь. Клинки то оплетали друг друга, словно возлюбленные в миг любовных игр, стремясь пленить, склонить к земле, то сходились резко и прямо, как суровые мужи, схлестнувшиеся в споре. Два отряда – большой рыцарей и маленький наемников – выстроились друг на против друга, живо воскрешая в воображении случайных зрителей, жителей Лесного, два войска, выстроившихся для битвы. А между рядами, словно сошедшиеся в поединке божьего суда, бились командиры, для которых исчезло все – армии, зрители. Весь мир – остались лишь гибкие парные клинки в руках и уверенность в сердце – бой идет не между людьми – сражаются две Правды. Лишь иногда откуда-то издалека, из другого мира, где остались все друзья, день, обычное время, доносились гулкие удары мечей о щиты – знаки восхищения тем или иным особо искусным приемом.
Позже Нико не смог бы точно назвать тот момент, когда осознал, что победит и победит обязательно: его враг был невероятно быстр, умел и опытен – не слабее его самого,… но чего-то в нем не хватало. Того самого, что иногда позволяет повернуть свою пользу даже самый безнадежный бой – веры в себя и свою правоту. Нет, не перед людьми, не перед богами – перед самим собой. Вот меч левой руки графа первый раз пробил защиту наемника, оставив на груди глубокий росчерк, тут же окрасившийся алым. Мист пошатнулся на миг, но даже не опустив глаза, чтобы взглянуть на рану снова пошел вперед. Наверное, он тоже понимал, что проиграет. Но искал этого последнего боя. Искал смерти как способа если не искупить вершенное, то уйти от него туда, где никто не сможет ни упрекнуть, ни осудить. Удар,... еще удар,… серия быстрых выпадов,… еще один удар – рискованный, но невероятно сильный: сразу двумя клинкам сверху. По рядам рыцарей пронесся стон, когда их предводитель пошатнулся, рухнул на колени, и начал склоняться вперед, словно преклоняясь ниц перед врагом,… но тут не выпустившие оружия руки метнулись вперед, с быстротой молнии сводя клинки, превращая их в беспощадные ножницы, сомкнувшиеся там, где находились ноги наемника…
Вернее должны были находится, ибо клинки со свистом перекрестились в пустоте. Еще не до конца осознав безуспешность попытки, Нико поднял глаза и увидел быстро приближающиеся подошвы. Время вдруг приостановило свой бег, и он сумел разглядеть их во всех деталях, отметив, что подкова на правом каблуке уже порядком износилась… и тут словно удар пришло понимание, что еще миг – и эти подошвы опустятся на его лицо.
Времени отводить удар или еще как то защищаться не было – все, на что хватило остатков мгновения и слил – это отпрянуть назад – и сокрушительный удар, призванный раскроить череп, обрушился на грудь. Что-то трещало - Нико подозревал, что это не что иное, как его ребра. Сам он лежал навзничь на траве, в лицо бил солнечный свет в котором отражался какой-то серебристый силуэт. Граф, все еще почти оглушенный, выждал еще один неуловимый, но при этом жутко тягостный миг, перекатился, выставляя перед собой чудом удержавшийся в ладони меч – и почувствовал, как тот глубоко входит в чью-то плоть. Клинок Миста пронзил мягкую луговую землю и остался торчать а ней. Сам наемник, выронив оружие, схватился за вошедшее в живот меч Нико и, рассекая пальцы до кости, вырвал его, отбросил в сторону…
Граф уже стоял на ногах в боевой стойке, сжимая подобранный с земли второй клинок. Однако, напряжение, проскальзывающее в позе рыцаря, показывало, что могучий удар не прошел даром. Пачкая рукоять кровью, наемник вырвал меч из земли и двинулся вперед. Боль застилала взор, но при этом приносила какое-то странное облегчение. Удар, блок,… противник смещается в стону, но острая вспыхнувшая огнем рана не дает повернуться следом, лишая скорости – и острая боль пронзает бедро, обжигает правое плечо, лишая руку чувствительности – меч еще падает на землю, когда удар рукоятью в лицо, бросает его следом, в кровь разбивая губы, и раны не дают уже и помыслить о спасительном перекате…
…В шею едва ощутимо упиралось что-то острое, чья дрожь порождала стекающие по коже теплые струйки. Его кровь, стекающая с клинка… или струящаяся из раны на шее – не все ли равно… Сверху – лицо графа ле Тойе – так он кажется назвался. Ему тоже немало досталось - лицо бледное, перекошенное от боли, на краешках губ уже начали собираться первые рубиновые капли, одна уже скользит по подбородку, оставляя багровую дорожку. Похоже, осколки ребер повредили легкие. Если среди его людей нет сильного мага – граф ненадолго переживет его – с такими ранами простому лекарю не справится. Тоже все равно… Хотя…
- Отпусти моих людей, граф Николя ле Тойе. Их не было у Лаверны.
Губы Нико искривились в гримасе то ли боли, то ли презрения:
- У каждого из вас есть своя Лаверна… и в моей власти сделать так, чтобы в будущем их стало меньше… так что….
- Нико… - оба мужчины одновременно в меру своих сил повернулись и уставились на говорившего. Алек, по прежнему бледный, но уже со спокойным, осмысленным взором, немного помолчал, и, убедившись, что к нему прислушиваются, продолжил:
- Нико… не надо. Это ничего не изменит и не поможет.
- Но Алек, - меч немного отдалился от шеи Миста, - Ведь он…
Детское личико вздрогнуло, исказилось, будто мальчик был готов разразиться плачем, но из не по-детски серьезных глаз не вытекло ни слезинки:
- Я помню… Но это никого не вернет. Только отнимет. И не только от него – от тебя тоже, Нико… Пожалуйста….
Клинок последний раз кольнул шею – и исчез. Алек меж тем ухватил графа за руку, как тогда, когда они только шли сюда, и заставил наклонится над Мистом. А вторую руку… он положил на грудь наемнику, соединив их словно мост. Глаза ребенка вдруг закрылись. Последовала вспышка, не видимая, но при этом столь яркая и ослепительная, что на миг мужчины лишились способности воспринимать реальность. В мир чувств их вернуло медленно оседающее на землю тело ребенка, которое чисто рефлекторно подхватили оба. Подхватили – и замерли, по-прежнему держа Алека на руках и уставившись друг на друга. Как хищники, спорящие из-за добычи. Но постепенно…
Нико, осторожно высвободив одну руку, ощупал грудь - он чувствовал себя по-прежнему усталым и разбитым,… но ребра больше не болели и похоже вовсе не были сломаны. Сквозь разрез на одежде Миста виднелась полоска кожи, которую украшал свежий шрам. В шраме не было ничего необычного, если не считать того факта, что мгновение назад там была глубокая проникающая рана. Алек наконец-то зашевелился и, высвободившись из поддерживающих рук, встал рядом, точно между недавними врагами.
Нико немного помолчал – гнев и злоба ушли вместе с болью, но…
- Твои люди получат помощь, им не будет отказано в приюте и защите. Ты сам не понесешь наказания, которое я лично считаю заслуженным – никто не поднимет на тебя оружия, не будет преследовать. Но ты уйдешь. Немедленно. Это мое последнее слово.
Какое то время мужчины не отрывали взглядов друг от друга, но вот Мист медленно отвернулся, осторожно поднял и вернул в ножны свои мечи, после чего развернулся и вновь посмотрел в глаза Нико:
- Мудрое и справедливое решение. Да будет так.
Медведя, скрепя сердце, решили отпустить на волю. Нет, не то чтобы Нико особо возражал против «маленького мехового любимца», как, шутя, прозвали косолапого солдаты, но громадный хищник в военном лагере, полном лошадей, солдат, не подозревающих о безвредности… Кроме того, ле Бевер, ссылаясь на свой авторитет Паладина, ежедневно убеждал Нико, что слишком тесное и долгое общение с животными способно изменить Алека, отдалить от людей. Мальчишка в самом начале разговора опасно зашмыгал носом, но на расставание согласился достаточно легко… подозрительно легко. Нико дал себе слово обязательно проследить, не идет ли мишка за отрядом, хотя пока слабо представлял, как это сделать. При мысли о том, что, возможно, придется отгонять или даже убить могучего и грозного зверя на душе становилось тошно, но если его общество и вправду угрожает мальчику…
Прощание прошло куда спокойней, чем граф мог ожидать. Конечно, Алек немного расплакался, но «медвежонок», будто большая собака, сначала лизнул мальчика в лицо языком, шириной с доброе полотенце, потом опрокинул на землю и начал катать по траве, проявляя удивительною осторожность. Лапы, способные дробить черепа и ломать хребты, вооруженные когтями, с легкостью срывающими кору с многовековых деревьев лишь едва касались хохочущего и отбрыкивающегося мальчугана. Наигравшись вдоволь, зверь склонил могучую голову, позволив ребенку обнять себя, после чего развернулся и потрусил к кромке леса, поселив в Нико надежду, что хотя бы один из этой парочки обладает здравым смыслом. Так что в лагерь оба возвращались хоть и грустные, но все же эта была не тягостная грусть, которая рвет душу при мысли потерянном навеки друге, а та светлая печаль, что рождается от знания - с товарищем все хорошо и он, пусть и далеко, но в здоров и в безопасности.
Лесное бурлило – прибытие хоть и поредевшего за время саблезских событий, но все еще многочисленного рыцарского войска явилось здесь значительным событием. Всюду мелькали лица людей, как знакомые, не раз виденные за дни похода, так и незнакомые вовсе. А на том подобии площади, что здесь имелось, выстроилось что-то вроде небольшого отряда, которое Нико принял за группу желающих пристать к их воинству. Обычно от таких добровольцев бывало проку чуть, но эти стояли по военному четко, ровными, неподвижными рядами. Может из этих и выйдет толк – лишние воины в это неспокойное время не помешают. Но, подойдя поближе, граф невольно замер на месте. Да, прибывшие были воинами, и явно воинами опытными… вот только выглядели они так, словно только что вышли из битвы со всем миром. Причем вышли побежденными: практически все были ранены, многие – так тяжело, что непонятно было, каким образом эти люди умудряются стоять в строю. Обтрепанная, со следами крови и грубой, на скорую руку, штопки одежда, изможденный вид… оружие, впрочем, в превосходном состоянии… В общем, ни на партизанящих крестьян, ни на остатки подразделения регулярной армии нежданные гости не походили – больше всего они напоминали волков, измотанных, искалеченных постоянной травлей, но от этого еще более опасных.
«Тот еще сброд…» - граф ле Тойе с облегчением отметил, что рыцари его собственного отряда начали словно бы невзначай стягиваться к месту событий, образуя вокруг новоприбывших плотное кольцо, - «От этих могут быть проблемы…» Один из воинов, задумчиво поглаживающих рукоять меча сместился немного в сторону, давая место товарищу, и взору Нико явился глава отряда, стоявший перед строем своих людей скрестив руки на груди. За спиной того перекрещивалась пара сторнийских клинков – почти что близнецов тех, что украшали спину самого Нико. Выглядел этот крепкий молодой мужчина подстать своей команде оборванцев – выгоревшая, изодранная одежда с не выведенными пятнами крови на груди… и мечи, за каждый из которых можно взять три веса золотом. «Интересное сочетание… и что здесь надо этим работничкам ножа и топора?»
Раздираемый любопытством, граф зашагал быстрее, увлекая за собой Алека, о котором почти что забыл. Мальчик напомнил о себе, когда они были уже у границы живого кольца, причем самым удивительным образом: маленькая ладошка вдруг стиснула его пальцы с такой недетской,… да что там – нечеловеческой силой, что Нико невольно вскрикнул и, остановившись, с удивлением уставился на маленького спутника. Увиденное заставило мужчину мысленно схватиться за голову: «Проклятье! Только не это! Опять… Что на этот раз, Маррель Пресветлый?!»
Лицо мальчика приобрело пугающую, сероватую бледность, зрачки расширились так, что радужка исчезла полностью, сделав глаза похожими на темные провалы, а ладошка вдруг стала холодной, словно вся сила, что была в маленьком тельце, ушла куда-то вглубь, собираясь для удара. И, будто в ответ на страхи Нико, земля вздрогнула, пугающе, но в то же время знакомо. Прорывая изумрудную гладь травы, из земли стали вырываться камни, пока оставаясь висеть в воздухе, но готовые по первому знаку призвавшей их силы закружиться в разрушительном вихре.
- Алек! Алек! – мужчина тряс ребенка за плечи, но глаза, подобные окнам в безумие, смотрели сквозь него, а голос не доходил до сознания, - Алек, да очнись же! Проклятие, что с тобой происходит?! Очнись!
Мальчик не отвечал. Вместо этого он вдруг начал медленно подниматься над землей, как во время схватки в таверне, года Нико и Доминик едва не стали жертвами ведьмы. Сколько именно людей погубило землетрясение в тот день?… Отчаявшись докричаться, граф попытался проследить за взором маленького мага – и встретился взглядом с главарем пришедшего в Лесное отряда. Большинство людей обеспокоено озирались по сторонам, борясь с подступающим ужасом. Вот-вот грозила разразиться настоящая паника, но воин по-прежнему стоял, скрестив руки на груди и спокойно глядя на причину всеобщего переполоха, словно каждый день видел, как встает на дыбы земля. И явно именно он был объектом гнева, целью магической бури – камни, висящие в воздухи начали пока неторопливое, но все убыстряющееся движение, охватывая пришлых каменной стеной…. Еще немного - и она сожмется: устремятся внутрь острые гранитные обломки, превращая хрупкую человеческую плоть в клочья алой пены…
Скорее интуитивно, чем разумно, Нико высвободился из цепкой хватки ребенка и поспешил к гостью. Земля тряслась все ощутимее и мужчина почти бежал. Был один миг настоящего страха – когда ему показалось, что уже успевшая превратиться в размытый вихрь стена камней не попустит – ударит, сминая, обращая в небытие – как тех Гвардейцев храма на дороге… Но тяжелые булыжники, словно очумелые носящиеся по воздуху при его приближении начали останавливаться и медленно опускаться на землю. Не веря собственной удаче, граф подлетел к главе новоприбывших – то смотрел все так же спокойно, понимающе. Нико даже показалась, что на губах у того мелькнула улыбка, но мужчине было не до того, чтобы приглядываться – он с облегчением ощущал, как затихает земная дрожь. Но на всякий случай все же встал так, чтобы закрывать незнакомца от Алека.
Внешний осмотр никаких особых причин для громов небесных не выявил – высокий, русые волосы, серые глаза. Смахивает на аристократа в изгнании – потрепанные черно-белые одежды и надменно-отрешенное выражение лица эффект лишь усугубляют. «Возможно тип и не слишком приятный, но чего это мальчишка на него взъелся?»
- Нико! – в срывающемся детском голоске звучали… нет, даже не слезы – настоящая, взрослая боль – неизбывная, разъедающая, - Нико, пожалуйста, отойди! Ну пожалуйста. Дай мне…. Дай мне…
- Что, Алек? Что ты хочешь сделать? И почему?
- Я… он… он,… - …тишина, словно, говоривший задохнулся от боли. У графа забрезжили смутные догадки – мелькнуло воспоминание об Алеке, бьющемся в истерике рядом с оброненной книгой, украшенной миниатюрой со сторнийским рейдером, всплыл из глубин памяти рассказ Раен о ее возлюбленном – главаре банды убийц, держащих в страхе всю западную Лакону, слухи о сожженных деревнях.
Граф еще раз взглянул в серые глаза «гостя»:
- Я граф Николя ле Тойе, командир этих людей. Кто ты?
- Я – Мист ле Нуаран, командир этого отряда, - кивок в сторону выстроившегося на площади «воинства». Мы наемники.
- Судя по виду твоих людей – ваш путь был долгим и нелегким…
- Возможно…
Нико начал терять терпение:
- Не проходил ли он через Лаверну? Такую небольшую деревушку на берегу реки, на самой границе с…
- Мои люди пошли за мной куда позже, но мой путь в этой войне начался именно там, -
Нико почувствовал, что у него вот-вот отвиснет челюсть – граф был уверен что услышит отрицательней ответ и надеялся уловить в лице Миста намек на правду, но столь спокойное и хладнокровное признание просто ошарашило его. Наемник меж тем продолжал:
- Я думал, мы убили всех, но, суд по тому, что мальчишка узнал мое лицо – кому-то удалось ускользнуть. Что ж, никто не совершенен.
Граф ле Тойе почувствовал, как в его душе начала разгораться ярость не менее убийственная, чем магические бури в разуме Алека:
- И ты так спокойно говоришь об этом? Я был на развалинах Лаверны, когда пепел еще хранил тепло огня. Видел, что сотворил ты и те, кого ты привел… И теперь ты стоишь тут, недалеко от мальчика, чей отец сгинул в избиении, а мать – умерла от насилия и рассуждаешь о совершенстве?! Да что же ты такое?...
- Я солдат, я воин… - Мист криво улыбнулся, - Как и ты, впрочем…
- Солдат?! Солдаты не убивают людей целыми селениями. Не убивают детей, женщин, стариков…
- Да? – похоже, наемник тоже начинал злиться, - А кого убиваешь ты? Големов? Порождения чьей-то магии? Бездушных кукол? Сколько лирийцев ты убил по пути сюда? Сколько из них были мальчишками, впервые взявшими в руки боевое копье, отцами семейств, мужьями, возлюбленными?! И не ври. Что бой был честным – ты опытный воин, а они вполне могли первый раз биться с реальным врагом…. Проклятие, с чего ты взял, что твоя война чище моей?! У нас одинаковая цель – победить! Любой ценой! Если надо при этом заплатить кровью невинных ради более быстрой победы – то куда лучше сделать это! И то что я убивал детей, а ты нет - говорит лишь о том, что я и такие как я куда честнее и откровеннее таких как ты! В нас нет лицемерия! Мы не прикрываемся за надуманным бредом о благородстве, не представляем свои действия, как что-то светлое, чуждое злу и крови… Проклятие, умей время поворачиваться вспять, солдаты отправлялись бы в прошлое и душили бы врага в колыбели!
- Я, к несчастью, не могу повернуть вспять время и оборвать твою жизнь в самом начале, - мечи вышли из ножен с едва слышным серебристым звоном – признаком настоящей сторнийской стали, - Но мне кажется и сейчас еще не слишком поздно…
Мист в свою очередь медленно, словно колеблясь, обнажил оружие. На его лице застыло странное выражение: он раскаивался в своих словах? Злился на себя за несдержанность? Или просто сосредотачивался перед боем? Впрочем, неважно…
Нико шагнул вперед, делая несложный прямой выпад, естественно, отбитый, но тут же, не прекращая движения вперед, резко крутанулся на месте, стремясь достать врага круговой отмашкой… Не прошло – Мист даже не стал отбивать мощный удар. А просто отскочил назад, начав неспешное движение по кругу. «Ладно, это ты знаешь – попробуем по-другому…» Серебристая сторнийская сталь сверкала в свете дня, со звоном сталкиваясь и разлетаясь. Клинки то оплетали друг друга, словно возлюбленные в миг любовных игр, стремясь пленить, склонить к земле, то сходились резко и прямо, как суровые мужи, схлестнувшиеся в споре. Два отряда – большой рыцарей и маленький наемников – выстроились друг на против друга, живо воскрешая в воображении случайных зрителей, жителей Лесного, два войска, выстроившихся для битвы. А между рядами, словно сошедшиеся в поединке божьего суда, бились командиры, для которых исчезло все – армии, зрители. Весь мир – остались лишь гибкие парные клинки в руках и уверенность в сердце – бой идет не между людьми – сражаются две Правды. Лишь иногда откуда-то издалека, из другого мира, где остались все друзья, день, обычное время, доносились гулкие удары мечей о щиты – знаки восхищения тем или иным особо искусным приемом.
Позже Нико не смог бы точно назвать тот момент, когда осознал, что победит и победит обязательно: его враг был невероятно быстр, умел и опытен – не слабее его самого,… но чего-то в нем не хватало. Того самого, что иногда позволяет повернуть свою пользу даже самый безнадежный бой – веры в себя и свою правоту. Нет, не перед людьми, не перед богами – перед самим собой. Вот меч левой руки графа первый раз пробил защиту наемника, оставив на груди глубокий росчерк, тут же окрасившийся алым. Мист пошатнулся на миг, но даже не опустив глаза, чтобы взглянуть на рану снова пошел вперед. Наверное, он тоже понимал, что проиграет. Но искал этого последнего боя. Искал смерти как способа если не искупить вершенное, то уйти от него туда, где никто не сможет ни упрекнуть, ни осудить. Удар,... еще удар,… серия быстрых выпадов,… еще один удар – рискованный, но невероятно сильный: сразу двумя клинкам сверху. По рядам рыцарей пронесся стон, когда их предводитель пошатнулся, рухнул на колени, и начал склоняться вперед, словно преклоняясь ниц перед врагом,… но тут не выпустившие оружия руки метнулись вперед, с быстротой молнии сводя клинки, превращая их в беспощадные ножницы, сомкнувшиеся там, где находились ноги наемника…
Вернее должны были находится, ибо клинки со свистом перекрестились в пустоте. Еще не до конца осознав безуспешность попытки, Нико поднял глаза и увидел быстро приближающиеся подошвы. Время вдруг приостановило свой бег, и он сумел разглядеть их во всех деталях, отметив, что подкова на правом каблуке уже порядком износилась… и тут словно удар пришло понимание, что еще миг – и эти подошвы опустятся на его лицо.
Времени отводить удар или еще как то защищаться не было – все, на что хватило остатков мгновения и слил – это отпрянуть назад – и сокрушительный удар, призванный раскроить череп, обрушился на грудь. Что-то трещало - Нико подозревал, что это не что иное, как его ребра. Сам он лежал навзничь на траве, в лицо бил солнечный свет в котором отражался какой-то серебристый силуэт. Граф, все еще почти оглушенный, выждал еще один неуловимый, но при этом жутко тягостный миг, перекатился, выставляя перед собой чудом удержавшийся в ладони меч – и почувствовал, как тот глубоко входит в чью-то плоть. Клинок Миста пронзил мягкую луговую землю и остался торчать а ней. Сам наемник, выронив оружие, схватился за вошедшее в живот меч Нико и, рассекая пальцы до кости, вырвал его, отбросил в сторону…
***
Граф уже стоял на ногах в боевой стойке, сжимая подобранный с земли второй клинок. Однако, напряжение, проскальзывающее в позе рыцаря, показывало, что могучий удар не прошел даром. Пачкая рукоять кровью, наемник вырвал меч из земли и двинулся вперед. Боль застилала взор, но при этом приносила какое-то странное облегчение. Удар, блок,… противник смещается в стону, но острая вспыхнувшая огнем рана не дает повернуться следом, лишая скорости – и острая боль пронзает бедро, обжигает правое плечо, лишая руку чувствительности – меч еще падает на землю, когда удар рукоятью в лицо, бросает его следом, в кровь разбивая губы, и раны не дают уже и помыслить о спасительном перекате…
…В шею едва ощутимо упиралось что-то острое, чья дрожь порождала стекающие по коже теплые струйки. Его кровь, стекающая с клинка… или струящаяся из раны на шее – не все ли равно… Сверху – лицо графа ле Тойе – так он кажется назвался. Ему тоже немало досталось - лицо бледное, перекошенное от боли, на краешках губ уже начали собираться первые рубиновые капли, одна уже скользит по подбородку, оставляя багровую дорожку. Похоже, осколки ребер повредили легкие. Если среди его людей нет сильного мага – граф ненадолго переживет его – с такими ранами простому лекарю не справится. Тоже все равно… Хотя…
- Отпусти моих людей, граф Николя ле Тойе. Их не было у Лаверны.
Губы Нико искривились в гримасе то ли боли, то ли презрения:
- У каждого из вас есть своя Лаверна… и в моей власти сделать так, чтобы в будущем их стало меньше… так что….
- Нико… - оба мужчины одновременно в меру своих сил повернулись и уставились на говорившего. Алек, по прежнему бледный, но уже со спокойным, осмысленным взором, немного помолчал, и, убедившись, что к нему прислушиваются, продолжил:
- Нико… не надо. Это ничего не изменит и не поможет.
- Но Алек, - меч немного отдалился от шеи Миста, - Ведь он…
Детское личико вздрогнуло, исказилось, будто мальчик был готов разразиться плачем, но из не по-детски серьезных глаз не вытекло ни слезинки:
- Я помню… Но это никого не вернет. Только отнимет. И не только от него – от тебя тоже, Нико… Пожалуйста….
Клинок последний раз кольнул шею – и исчез. Алек меж тем ухватил графа за руку, как тогда, когда они только шли сюда, и заставил наклонится над Мистом. А вторую руку… он положил на грудь наемнику, соединив их словно мост. Глаза ребенка вдруг закрылись. Последовала вспышка, не видимая, но при этом столь яркая и ослепительная, что на миг мужчины лишились способности воспринимать реальность. В мир чувств их вернуло медленно оседающее на землю тело ребенка, которое чисто рефлекторно подхватили оба. Подхватили – и замерли, по-прежнему держа Алека на руках и уставившись друг на друга. Как хищники, спорящие из-за добычи. Но постепенно…
Нико, осторожно высвободив одну руку, ощупал грудь - он чувствовал себя по-прежнему усталым и разбитым,… но ребра больше не болели и похоже вовсе не были сломаны. Сквозь разрез на одежде Миста виднелась полоска кожи, которую украшал свежий шрам. В шраме не было ничего необычного, если не считать того факта, что мгновение назад там была глубокая проникающая рана. Алек наконец-то зашевелился и, высвободившись из поддерживающих рук, встал рядом, точно между недавними врагами.
Нико немного помолчал – гнев и злоба ушли вместе с болью, но…
- Твои люди получат помощь, им не будет отказано в приюте и защите. Ты сам не понесешь наказания, которое я лично считаю заслуженным – никто не поднимет на тебя оружия, не будет преследовать. Но ты уйдешь. Немедленно. Это мое последнее слово.
Какое то время мужчины не отрывали взглядов друг от друга, но вот Мист медленно отвернулся, осторожно поднял и вернул в ножны свои мечи, после чего развернулся и вновь посмотрел в глаза Нико:
- Мудрое и справедливое решение. Да будет так.
17 день месяца Темнейших Глубин.
Западная Лакона. Крессо.
Нэнн действительно оказалась права. С баронессой не произошло ничего серьезного. Уже на следующий день она занималась обычными хозяйственными делами. Только Илиана до смерти боялась показаться ей на глаза и, узнав, что с матерью всё хорошо закрылась в своей комнате.
Сидеть на подоконнике было не жарко. Неровное стекло несколько искажало вид. Но и так было ясно, что на дворе непогода. С неба шел толи снег, толи дождь, а может и всё вместе. Темные тучи были такими низки, что казалось, задевают флюгера на башнях замка. За стуком капель, о карниз и стекло Иллиана ни сразу расслышала легкий стук в дверь.
- Кто там?
- Это я. Ты откроешь мне? – Голосок Лауры приглушала тяжелая дверь.
- Сейчас.
Илиана открыла дверь. Лаура вертела в руках яблоко и виновато посмотрела в глаза сестре.
- Можно к тебе?
Не дожидаясь ответа, она прошмыгнула в комнату и с разбега прыгнула на застеленную кровать. Илиана прикрыла дверь и опустилась рядом с ней.
- На. Это тебе. – Вручила ей Лаура яблоко.
- Спасибо.
- Ты чего в комнате сидишь? Тебя наказали?
- Нет. – Пожала Илиана плечами. – Я просто… просто решила побыть немного одна.
- Ты стала редко улыбаться и совсем перестала рисовать.
- Не знаю. Мне как-то…
- Тогда нарисуй мне дракона или корабль. А?
- Зачем?
- Просто. Мне скучно. – Пожаловалась Лаура. – Нэнн запретила приходить к ней на кухню.
- Почему?
- Не знаю. Просто.
- Ну, зная Нэнн… Ты наверно что-то натворила?
Лаура состроила забавную гримасу.
- Ну не всем же быть такими правельными как ты.
- А я правельная?
- Ага. Очень. Съешь яблоко. Оно вкусное.
- Правельная… Наверно правельной быть скучно?
- Очень. Надо все время говорить всё к месту, громко не смеяться, мыть руки, не пачкать платье и вообще…
Илиана слегка улыбнулась.
- Знаешь, я не всегда была правельной.
- Да?
- Да.
- А если я буду как ты, то ты возьмешь меня с собой?
- С собой? Куда? Я вроде никуда не еду.
- Едешь. Я слышала как папа ругался с Валерианом.
- Они ругались?
- И очень громко. Валериан назвал папу тупицей и сказал, что всё равно поедет с тобой. Ну, так возьмешь меня с собой?
- Лаура, даже если я и поеду… Но тебя с собой я взять не могу.
Малышка удрученно вздохнула.
- Повезло же Алеку. Его отец всегда берет с собой.
Илиана слегка вздрогнула. Лишнее нипоминание о Николя задевало за живое.
Надеюсь, что в Лесном я его всё же не увижу…
Надеешься? Да нет, глупая, ты надеешься как раз на обратное…
Я поеду не из-за него. А из-за себя.
Ну да. Нико - это только приятное дополнение.
Я спорю сама с собой. Так можно сойти с ума.
- Я думаю, что у Алека просто нет выбора. А наши родители здесь. И ты останешься с ними. В полной безопасности.
19 день месяца Темнейших Глубин.
Западная Лакона. Крессо.
Отец отпустил её. Отпустил… Но Илиана сама была не рада этому. В прочем чтобы ни случилось она должна довести людей до Лесного и обратно. И это главное.
Обоз. С десяток телег. На каждой по вознице и всего несколько человек сопровождения из дружины отца. Илиана в мужской одежде и спрятанными под охотничьей шляпой волосами верхом на Дорки оглядела всех. Будут ли они её слушаться? Позволят ли ей, девчонке руководить ими? Одобряющий взгляд Валериана, который занял место рядом с возницей на первой телеге, заставил юную ле Броснэ только крепче сжать поводья в руках. Илиана только одними ногами заставила жеребца поровняться с телегой Валериана.
- Почему ты едешь? Я знаю, что порой из-за старых ран ты не можешь встать с постели. И…
- И нога у меня не гнется, и потому я уже много лет не седел в седле. – Усмехнулся старый вояка. – Но кто-то должен помочь вам, леди. В ваших глазах горит тот же огонь, что я видел в глазах Арно. Ловкости, упорства и упрямства вам не занимать – я видел, как вы учились стрелять. Ну, девчонкой вас угораздило родиться, так что? Главное что вас это не останавливает. А сумеете всех нас довести до нужного места в целости и сохранности и натянуть нос лирийцам, так честь и хвала вам. Тем паче, что это будет ой как непросто.
- Я знаю.
- Вы бы это… попрощались.
- С кем? – Илиана оглянулась и замерла.
На крыльце замерла та, встречи с кем она боялась так эти дни. Застоявшийся Дорки заперебирал ногами, отвлекая внимание наездницы. Когда Илли подняла глаза, то матери уже не было на крыльце. Она… она спустилась вниз и сквозь суету всё ещё царящую меж телег шла к ней. Илиана легко покинула седло, и Валериан перехватил поводья из её рук.
- Идите.
Она встретились почти ровно на серидине двора. Мать и дочь. В серых глазах где-то на дне дрожала слеза.
- Девочка моя.
Илиана почувствовала, что ещё чуть-чуть и сама заплачет. Но плакать здесь, среди людей, которых ей надо было вести. Это было непозволительной роскошью. Баронесса протянула руки, и все что оставалось дочери это шагнуть в родные объятья.
- Возвращайся. Всё будет хорошо. Просто возвращайся, девочка моя. – С жаром и дрожью в голосе почти просила мать. – Забудь всё. Я ни в чём… ни в чём не могу упрекнуть тебя. Нет твоей вины… нет…
- Мама, я…
- Не говори ничего, - голос Розалины срывался. – Я верю… Я знаю… Моя смелая девочка. Ты хочешь встать наране с мужчинами. Может быть… может быть ты права. Делай, что можешь… что считаешь… нужным и верным. Я все равно… Слышишь?! Всё равно люблю тебя, чтобы не случилось.
- Розалин! – Теодор ле Броснэ немым укором завис над женой и дочерью. – Тебя нельзя так волноваться!
- Дорогой, все хорошо. – Баронесса разжала руки и украдкой вытерла проступившие слезы. – Я же должна была благославить на нашу дочь.
Она нагнулась и поцеловала Илиану в лоб.
- Я знаю, с ней всё будет хорошо. Она вернется, и отпразднуем её день рождения.
Барон осторожно обнял жену и улыбнулся. Затем тоже нагнулся к дочери и шепнул на ухо:
- Хоть ты и девчонка, но за всё спрошу как с сына!
И потом добавил громче:
- Все готовы. Пора в путь. Да благославит тебя Марель!
Илли вернулась к Дорки. Валериан передал ей поводья и снова неловко залез в телегу. Тут же зазвенела цепь, скрипел механизм, опускающий мост.
- Командуйте, леди. – Подмигнул Валериан.
Илиана подняла руку и махнула так, как сотни раз на её глазах делал это отец, уводя свою дружину из замка.
Тут же возница тронул поводья, и лошади увлекли телегу за собой, прочь со двора, за ворота на мост... Илиана поехала вровень с первой, не давая рвушемуся вперед жеребцу сорваться с шага на рысь. Его копыта как-то особенно гулко простучали по мосту. Седце дрогнула и она все же оглянулась. На крыльце рядом замерли родители, в немом прощании воздев руки. Эта сцена болью резанула сердце, глаза защипало…
Я их больше не увижу… Никогда… Никогда…
С 19 по 29 месяца Темнейших Глубин.
Лакона. На пути в Лесное.
Несколько дней в пути. Было сложно и просто. Вместо наезженнего тракта Иллиана повела обоз по кабаньей тропе. Валериан вполне одобрил её выбор. Девушку несколько раздрожало, что когда говорит она - всё смотрят на «правую руку» её отца ищя одобрения. Валериан только усмехался, а потом как-то сказал:
- Так всегда бывает. Когда в отряде меняется командир, а старый оказывается в том же отряде, но не главным, то все невольно смотрят на того, кто командовал раньше. Ничего. Они привыкнут.
Но Илиана и сама понимала, что Валериан ей необходим. Небходим его опыт, его память и даже его влияние на людей.
Но, как и предсказывал Валериан, всё менялось. Через пять дней уже всё поняли чего стоит их «маленькая леди», которая не жаловалась, не боялась ни дождя , ни холода. Которая могла просто слезть с лошади и наровне со всеми толкать увязщую в грязи телегу, а вечером запросто сидеть со всеми у общего костра.
Потом был отряд лирийцев на дороге и удачная выдумка Илли, которая укрыла обоз в разоренной деревне, среди разрушенных и полусоженных домов. Никому из лирийцев даже в голову не пришло что несколько перевернутых телег на дороге вполне целые.
И ни смотря, ни на что они всё же доехали. Когда стрела с дерева ударила перед копытами Дорки, и к обозу со всех сторон высыпали вооруженные люди, это не было уж такой большой неожиданностью. Илиана от Валериана уже давно знала, что за ними наблюдают.
- Эх, вы! Расстрелялись мать вашу, понимаете ли! – Хрипло закричал Валериан. – А ну как я сейчас стрельну пару раз!
- Чего шумишь, борода? – Показался из-за дерева молодой мужчина в доспехах. – Или лирийцев зовешь?
- Да видал я ваших лирийцев…!
Илиана почувствовала, что от выражений Валериана вспыхнула до корней волос.
- Они не наши. Кто вы такие и куда едете?
- Тише, Валериан! – Остановила девушка раздухоривщегося Валериана. – Они целили мимо. Видите ли, мы ищет отряд Николя ле Тойе.
- Считайте, что нашли. – Усмехнулся мужчина. – Но откуда вы?
- Мы из Броснэ. Вы наверно знаете моего брата Корвина. Он был у нас с Николя. От них мы знаем, что у вас туго с продовольствием…
- Всё так, мальчик. Ну что ж… Я думаю, в лагере мы разберемся, те вы за кого себя выдаете или нет.
- Мы…
- После поговорим. Езжайте прямо. Вас там встретят. У сосны. Только пусть положат её на место!
- Хорошо. Вы не сказали…
- Я сказал, езжайте!
Илиана и Валериан переглянулись.
- Поехали.
Илли чуть тронула коленями бока жеребца.
Когда они отъехали на достаточное расстояние, Илиана чуть рассмеялась:
- Он принял меня за мальчика!
- Может это и к лучшему…
- То есть?
- А что… одежда на вас мужская, волос длинных не видно, лицо чумазое… Мальчишка, да и только. Могут и не поверить, что барон своей дочери такое дело доверил.
- Но он доверил.
- Да. Но нам они могут и не поверить. Может, побудете дня два мальчишкой? Проблем меньше будет…
Илли взглянула на Валериана. Он и не думал шутить.
- Те не шутишь…Мальчишкой, конечно быть вольготней… Но…. А если раскроют, догадаются?
- Вам же с ними не в баню ходить. Разгрузимся и домой. На отца вы похожи, глаза карие. Кто знает, сколько братьев у Корвина? Да, даже если знают?! Положим байстрюк вы и все дела.
- Валериан… Валериан… Это может плохо кончится.
- Кто знает, что там в этом Лесном сейчас творится, а мальчишкой быть безопасней. Я и остальных предупрежу. Ну?
- Может ты и прав.
- Прав, конечно. Только имя нужно. Такое чтоб… дворянское.
- Имя… Имя… Пусть будет… Эллиот! И на Илиану похоже, и если сокращать, то просто Эл. А меня так Корвин иногда звал.
- Эллиот ле Броснэ. Эл. По рукам. Только вы отзываться не забывайте. Ты запомнил? – Валериан толкнул возницу.
- Да мне-то какое дело… Как на духу скажу, что привел нас молодой господин Эллиот ле Броснэ. – Соскалился тот.
Западная Лакона. Крессо.
Нэнн действительно оказалась права. С баронессой не произошло ничего серьезного. Уже на следующий день она занималась обычными хозяйственными делами. Только Илиана до смерти боялась показаться ей на глаза и, узнав, что с матерью всё хорошо закрылась в своей комнате.
Сидеть на подоконнике было не жарко. Неровное стекло несколько искажало вид. Но и так было ясно, что на дворе непогода. С неба шел толи снег, толи дождь, а может и всё вместе. Темные тучи были такими низки, что казалось, задевают флюгера на башнях замка. За стуком капель, о карниз и стекло Иллиана ни сразу расслышала легкий стук в дверь.
- Кто там?
- Это я. Ты откроешь мне? – Голосок Лауры приглушала тяжелая дверь.
- Сейчас.
Илиана открыла дверь. Лаура вертела в руках яблоко и виновато посмотрела в глаза сестре.
- Можно к тебе?
Не дожидаясь ответа, она прошмыгнула в комнату и с разбега прыгнула на застеленную кровать. Илиана прикрыла дверь и опустилась рядом с ней.
- На. Это тебе. – Вручила ей Лаура яблоко.
- Спасибо.
- Ты чего в комнате сидишь? Тебя наказали?
- Нет. – Пожала Илиана плечами. – Я просто… просто решила побыть немного одна.
- Ты стала редко улыбаться и совсем перестала рисовать.
- Не знаю. Мне как-то…
- Тогда нарисуй мне дракона или корабль. А?
- Зачем?
- Просто. Мне скучно. – Пожаловалась Лаура. – Нэнн запретила приходить к ней на кухню.
- Почему?
- Не знаю. Просто.
- Ну, зная Нэнн… Ты наверно что-то натворила?
Лаура состроила забавную гримасу.
- Ну не всем же быть такими правельными как ты.
- А я правельная?
- Ага. Очень. Съешь яблоко. Оно вкусное.
- Правельная… Наверно правельной быть скучно?
- Очень. Надо все время говорить всё к месту, громко не смеяться, мыть руки, не пачкать платье и вообще…
Илиана слегка улыбнулась.
- Знаешь, я не всегда была правельной.
- Да?
- Да.
- А если я буду как ты, то ты возьмешь меня с собой?
- С собой? Куда? Я вроде никуда не еду.
- Едешь. Я слышала как папа ругался с Валерианом.
- Они ругались?
- И очень громко. Валериан назвал папу тупицей и сказал, что всё равно поедет с тобой. Ну, так возьмешь меня с собой?
- Лаура, даже если я и поеду… Но тебя с собой я взять не могу.
Малышка удрученно вздохнула.
- Повезло же Алеку. Его отец всегда берет с собой.
Илиана слегка вздрогнула. Лишнее нипоминание о Николя задевало за живое.
Надеюсь, что в Лесном я его всё же не увижу…
Надеешься? Да нет, глупая, ты надеешься как раз на обратное…
Я поеду не из-за него. А из-за себя.
Ну да. Нико - это только приятное дополнение.
Я спорю сама с собой. Так можно сойти с ума.
- Я думаю, что у Алека просто нет выбора. А наши родители здесь. И ты останешься с ними. В полной безопасности.
19 день месяца Темнейших Глубин.
Западная Лакона. Крессо.
Отец отпустил её. Отпустил… Но Илиана сама была не рада этому. В прочем чтобы ни случилось она должна довести людей до Лесного и обратно. И это главное.
Обоз. С десяток телег. На каждой по вознице и всего несколько человек сопровождения из дружины отца. Илиана в мужской одежде и спрятанными под охотничьей шляпой волосами верхом на Дорки оглядела всех. Будут ли они её слушаться? Позволят ли ей, девчонке руководить ими? Одобряющий взгляд Валериана, который занял место рядом с возницей на первой телеге, заставил юную ле Броснэ только крепче сжать поводья в руках. Илиана только одними ногами заставила жеребца поровняться с телегой Валериана.
- Почему ты едешь? Я знаю, что порой из-за старых ран ты не можешь встать с постели. И…
- И нога у меня не гнется, и потому я уже много лет не седел в седле. – Усмехнулся старый вояка. – Но кто-то должен помочь вам, леди. В ваших глазах горит тот же огонь, что я видел в глазах Арно. Ловкости, упорства и упрямства вам не занимать – я видел, как вы учились стрелять. Ну, девчонкой вас угораздило родиться, так что? Главное что вас это не останавливает. А сумеете всех нас довести до нужного места в целости и сохранности и натянуть нос лирийцам, так честь и хвала вам. Тем паче, что это будет ой как непросто.
- Я знаю.
- Вы бы это… попрощались.
- С кем? – Илиана оглянулась и замерла.
На крыльце замерла та, встречи с кем она боялась так эти дни. Застоявшийся Дорки заперебирал ногами, отвлекая внимание наездницы. Когда Илли подняла глаза, то матери уже не было на крыльце. Она… она спустилась вниз и сквозь суету всё ещё царящую меж телег шла к ней. Илиана легко покинула седло, и Валериан перехватил поводья из её рук.
- Идите.
Она встретились почти ровно на серидине двора. Мать и дочь. В серых глазах где-то на дне дрожала слеза.
- Девочка моя.
Илиана почувствовала, что ещё чуть-чуть и сама заплачет. Но плакать здесь, среди людей, которых ей надо было вести. Это было непозволительной роскошью. Баронесса протянула руки, и все что оставалось дочери это шагнуть в родные объятья.
- Возвращайся. Всё будет хорошо. Просто возвращайся, девочка моя. – С жаром и дрожью в голосе почти просила мать. – Забудь всё. Я ни в чём… ни в чём не могу упрекнуть тебя. Нет твоей вины… нет…
- Мама, я…
- Не говори ничего, - голос Розалины срывался. – Я верю… Я знаю… Моя смелая девочка. Ты хочешь встать наране с мужчинами. Может быть… может быть ты права. Делай, что можешь… что считаешь… нужным и верным. Я все равно… Слышишь?! Всё равно люблю тебя, чтобы не случилось.
- Розалин! – Теодор ле Броснэ немым укором завис над женой и дочерью. – Тебя нельзя так волноваться!
- Дорогой, все хорошо. – Баронесса разжала руки и украдкой вытерла проступившие слезы. – Я же должна была благославить на нашу дочь.
Она нагнулась и поцеловала Илиану в лоб.
- Я знаю, с ней всё будет хорошо. Она вернется, и отпразднуем её день рождения.
Барон осторожно обнял жену и улыбнулся. Затем тоже нагнулся к дочери и шепнул на ухо:
- Хоть ты и девчонка, но за всё спрошу как с сына!
И потом добавил громче:
- Все готовы. Пора в путь. Да благославит тебя Марель!
Илли вернулась к Дорки. Валериан передал ей поводья и снова неловко залез в телегу. Тут же зазвенела цепь, скрипел механизм, опускающий мост.
- Командуйте, леди. – Подмигнул Валериан.
Илиана подняла руку и махнула так, как сотни раз на её глазах делал это отец, уводя свою дружину из замка.
Тут же возница тронул поводья, и лошади увлекли телегу за собой, прочь со двора, за ворота на мост... Илиана поехала вровень с первой, не давая рвушемуся вперед жеребцу сорваться с шага на рысь. Его копыта как-то особенно гулко простучали по мосту. Седце дрогнула и она все же оглянулась. На крыльце рядом замерли родители, в немом прощании воздев руки. Эта сцена болью резанула сердце, глаза защипало…
Я их больше не увижу… Никогда… Никогда…
С 19 по 29 месяца Темнейших Глубин.
Лакона. На пути в Лесное.
Несколько дней в пути. Было сложно и просто. Вместо наезженнего тракта Иллиана повела обоз по кабаньей тропе. Валериан вполне одобрил её выбор. Девушку несколько раздрожало, что когда говорит она - всё смотрят на «правую руку» её отца ищя одобрения. Валериан только усмехался, а потом как-то сказал:
- Так всегда бывает. Когда в отряде меняется командир, а старый оказывается в том же отряде, но не главным, то все невольно смотрят на того, кто командовал раньше. Ничего. Они привыкнут.
Но Илиана и сама понимала, что Валериан ей необходим. Небходим его опыт, его память и даже его влияние на людей.
Но, как и предсказывал Валериан, всё менялось. Через пять дней уже всё поняли чего стоит их «маленькая леди», которая не жаловалась, не боялась ни дождя , ни холода. Которая могла просто слезть с лошади и наровне со всеми толкать увязщую в грязи телегу, а вечером запросто сидеть со всеми у общего костра.
Потом был отряд лирийцев на дороге и удачная выдумка Илли, которая укрыла обоз в разоренной деревне, среди разрушенных и полусоженных домов. Никому из лирийцев даже в голову не пришло что несколько перевернутых телег на дороге вполне целые.
И ни смотря, ни на что они всё же доехали. Когда стрела с дерева ударила перед копытами Дорки, и к обозу со всех сторон высыпали вооруженные люди, это не было уж такой большой неожиданностью. Илиана от Валериана уже давно знала, что за ними наблюдают.
- Эх, вы! Расстрелялись мать вашу, понимаете ли! – Хрипло закричал Валериан. – А ну как я сейчас стрельну пару раз!
- Чего шумишь, борода? – Показался из-за дерева молодой мужчина в доспехах. – Или лирийцев зовешь?
- Да видал я ваших лирийцев…!
Илиана почувствовала, что от выражений Валериана вспыхнула до корней волос.
- Они не наши. Кто вы такие и куда едете?
- Тише, Валериан! – Остановила девушка раздухоривщегося Валериана. – Они целили мимо. Видите ли, мы ищет отряд Николя ле Тойе.
- Считайте, что нашли. – Усмехнулся мужчина. – Но откуда вы?
- Мы из Броснэ. Вы наверно знаете моего брата Корвина. Он был у нас с Николя. От них мы знаем, что у вас туго с продовольствием…
- Всё так, мальчик. Ну что ж… Я думаю, в лагере мы разберемся, те вы за кого себя выдаете или нет.
- Мы…
- После поговорим. Езжайте прямо. Вас там встретят. У сосны. Только пусть положат её на место!
- Хорошо. Вы не сказали…
- Я сказал, езжайте!
Илиана и Валериан переглянулись.
- Поехали.
Илли чуть тронула коленями бока жеребца.
Когда они отъехали на достаточное расстояние, Илиана чуть рассмеялась:
- Он принял меня за мальчика!
- Может это и к лучшему…
- То есть?
- А что… одежда на вас мужская, волос длинных не видно, лицо чумазое… Мальчишка, да и только. Могут и не поверить, что барон своей дочери такое дело доверил.
- Но он доверил.
- Да. Но нам они могут и не поверить. Может, побудете дня два мальчишкой? Проблем меньше будет…
Илли взглянула на Валериана. Он и не думал шутить.
- Те не шутишь…Мальчишкой, конечно быть вольготней… Но…. А если раскроют, догадаются?
- Вам же с ними не в баню ходить. Разгрузимся и домой. На отца вы похожи, глаза карие. Кто знает, сколько братьев у Корвина? Да, даже если знают?! Положим байстрюк вы и все дела.
- Валериан… Валериан… Это может плохо кончится.
- Кто знает, что там в этом Лесном сейчас творится, а мальчишкой быть безопасней. Я и остальных предупрежу. Ну?
- Может ты и прав.
- Прав, конечно. Только имя нужно. Такое чтоб… дворянское.
- Имя… Имя… Пусть будет… Эллиот! И на Илиану похоже, и если сокращать, то просто Эл. А меня так Корвин иногда звал.
- Эллиот ле Броснэ. Эл. По рукам. Только вы отзываться не забывайте. Ты запомнил? – Валериан толкнул возницу.
- Да мне-то какое дело… Как на духу скажу, что привел нас молодой господин Эллиот ле Броснэ. – Соскалился тот.
Ночь с 27 на 28 месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Фалесса.
Яркая молния позволила разглядеть идущих к городу людей. Ярно насчитал двадцать человек. Среди них выделялись четыре рыцаря, остальные по всей видимости крестьяне. Дождь не жалел ни одних, ни других. Некоторые сутулившись шли с низко опущенными капюшонами, а кто-то гордо, не обращая внимания на гнев Марэля, шаг за шагом приближался к золотым воротам Фалессы, единственному, что напоминало о недавно тёплом дне.
Третьи сутки император проводил на стенах столицы, встречая добровольцев, которые были готовы вступить в новое войско Лаконы. Они приходили по одному, по двое, группами, иногда целыми отрядами. Ещё две недели, быть может три и они выступят. Орда всё ещё велика и победить её будет очень сложно, но и не даром все, кто может держать оружие сегодня здесь или скоро будут, а потому бояться нечего. Лессо привык к тому, что ничего невозможного не существует. Этому научил его Нико, который любил залазить в окна баронским жёнам с улыбкой на устах и никогда не боялся, что злой муж прикончит его. И каждый раз, когда Нико пускался на очередную авантюру, он вёл себя так, что казалось это обычное дело. Вспомнив о друге Ярно улыбнулся, но через мгновение помрачнел. Император устал ждать момента, когда война кончится и когда кошмар, что покрыл всю Лакону развеется. На место старому придёт новое и уже никто не допустит старых ошибок. Но перед этим ещё много лаконцев отдадут свои жизни во славу империи.
Фалесса постепенно превращалась в военный лагерь. Те, кто недавно только слышал о войне, сейчас старательно учились владеть мечом и копьём, заняв несколько улиц и королевскую площадь. Лессо часто проходил по их рядам, говорил что-то подбадривающее. Он видел их горящие местью глаза, также он чувствовал, что за ним они пойдут куда угодно. Ярно был благодарен им за это. В этот момент, когда многие отвернулись от него, народ продолжал любить, восхищаться и верить своему правителю как и прежде. А император в свою очередь их не подведёт.
Дождь усилился и словно плетью хлестал по лицу. Люди попрятались подомам и лишь гвардейцы уныло держали стражу на стенах.
Император вглядывался в темноту словно ждал чего-то.
Ярно чувствовал, что его взгляд на всё окружающее изменился. После того, как Саола и Иванэ покинули город, правитель стал другим. Нет, он не стал более жёстким или равнодушным, просто теперь Лессо относился ко всему произошедшему более спокойно.
Тишина спящей Фалессы давала возможность передохнуть от дел империи, но это только до завтра, когда дворец проснётся и тогда уже будет не до отдыха. Но Ярно привык к тому, что поспать удаётся в лучшем случае два-три часа в день.
Император уже собирался уходить, не хватало, чтобы его сразила какя-нибудь простуда, а в такую погоду это вполне возможно. Но к столице нёсся какой-то всадник, что-то крича и махая рукой. Лессо в мгновение спустился к воротам, чтобы узнать чего хочет незнакомец.
Это был гонец. Мальчишка лет пятнадцати.
- Погибли, погибли, погибли!!! – это единственное, что выкрикивал юноша.
- Кто погиб? Успокойся, всё хорошо. Здесь ты в безопасности. – Ярно только что спустившийся со стен пытался его успокоить.
- Все!!! Весь Криэран! – продолжал кричать гонец.
Император хотел задать ещё один вопрос нежданному вестнику, но тот упал от бессилия в руки стоящих рядом гвардейцев.
Стоявшие рядом с императором стражники с ужасом смотрели на своего правителя. Таким они видели его впервые, его лицо стало каменным. Никто так и не решился что-либо спросить у ле Фалесса.
Лакона. Фалесса.
Яркая молния позволила разглядеть идущих к городу людей. Ярно насчитал двадцать человек. Среди них выделялись четыре рыцаря, остальные по всей видимости крестьяне. Дождь не жалел ни одних, ни других. Некоторые сутулившись шли с низко опущенными капюшонами, а кто-то гордо, не обращая внимания на гнев Марэля, шаг за шагом приближался к золотым воротам Фалессы, единственному, что напоминало о недавно тёплом дне.
Третьи сутки император проводил на стенах столицы, встречая добровольцев, которые были готовы вступить в новое войско Лаконы. Они приходили по одному, по двое, группами, иногда целыми отрядами. Ещё две недели, быть может три и они выступят. Орда всё ещё велика и победить её будет очень сложно, но и не даром все, кто может держать оружие сегодня здесь или скоро будут, а потому бояться нечего. Лессо привык к тому, что ничего невозможного не существует. Этому научил его Нико, который любил залазить в окна баронским жёнам с улыбкой на устах и никогда не боялся, что злой муж прикончит его. И каждый раз, когда Нико пускался на очередную авантюру, он вёл себя так, что казалось это обычное дело. Вспомнив о друге Ярно улыбнулся, но через мгновение помрачнел. Император устал ждать момента, когда война кончится и когда кошмар, что покрыл всю Лакону развеется. На место старому придёт новое и уже никто не допустит старых ошибок. Но перед этим ещё много лаконцев отдадут свои жизни во славу империи.
Фалесса постепенно превращалась в военный лагерь. Те, кто недавно только слышал о войне, сейчас старательно учились владеть мечом и копьём, заняв несколько улиц и королевскую площадь. Лессо часто проходил по их рядам, говорил что-то подбадривающее. Он видел их горящие местью глаза, также он чувствовал, что за ним они пойдут куда угодно. Ярно был благодарен им за это. В этот момент, когда многие отвернулись от него, народ продолжал любить, восхищаться и верить своему правителю как и прежде. А император в свою очередь их не подведёт.
Дождь усилился и словно плетью хлестал по лицу. Люди попрятались подомам и лишь гвардейцы уныло держали стражу на стенах.
Император вглядывался в темноту словно ждал чего-то.
Ярно чувствовал, что его взгляд на всё окружающее изменился. После того, как Саола и Иванэ покинули город, правитель стал другим. Нет, он не стал более жёстким или равнодушным, просто теперь Лессо относился ко всему произошедшему более спокойно.
Тишина спящей Фалессы давала возможность передохнуть от дел империи, но это только до завтра, когда дворец проснётся и тогда уже будет не до отдыха. Но Ярно привык к тому, что поспать удаётся в лучшем случае два-три часа в день.
Император уже собирался уходить, не хватало, чтобы его сразила какя-нибудь простуда, а в такую погоду это вполне возможно. Но к столице нёсся какой-то всадник, что-то крича и махая рукой. Лессо в мгновение спустился к воротам, чтобы узнать чего хочет незнакомец.
Это был гонец. Мальчишка лет пятнадцати.
- Погибли, погибли, погибли!!! – это единственное, что выкрикивал юноша.
- Кто погиб? Успокойся, всё хорошо. Здесь ты в безопасности. – Ярно только что спустившийся со стен пытался его успокоить.
- Все!!! Весь Криэран! – продолжал кричать гонец.
Император хотел задать ещё один вопрос нежданному вестнику, но тот упал от бессилия в руки стоящих рядом гвардейцев.
Стоявшие рядом с императором стражники с ужасом смотрели на своего правителя. Таким они видели его впервые, его лицо стало каменным. Никто так и не решился что-либо спросить у ле Фалесса.
Обстановка накалялась. Каттак, возомнивший себя будущим правителем Лирии, начал подавать голос, т.е. поднимать бунт против Сафара, точнее против Вефира. Кир молча наблюдала со стороны, подбадривая и подзадоривая обоих. Тай старалась своих воздыхателей держать на некотором расстоянии: Вефиру прибавила хлопот с помощью того же Каттака, у второго появлялась редко, но, естественно, своевременно. У Ит-Тимань не должно было возникнуть подозрения на счет ее верности.
Этим утром Кир разбудили крики на улице. Она наскоро оделась и выскочила из палатки, не забыв прихватить и пару своих длинных кинжалов.
Каттак стоял перед шатром Вефира, окруженный верными солдатами. Лжесафар нервно хватался за саблю, за его спиной зло сверкали глазами воины-бнедианцы.
Кир выбежала к Сафару и встала рядом с ним. На мгновения ее глаза и глаза Ит-Тимань встретились. Царица усмехнулась. По лицу Каттака тоже пробежала кривая усмешка. Сейчас Каттак видел перед собой не высокого, стройного темноволосого юношу с нежными чертами лица, а хрупкую, изящную женщину, с гордо поднятой головой. Видимо, вооруженное противостояние началось еще задолго до пробуждения Тай. Но почему-то все еще не начало сходить на «нет». Наоборот, стоило только Вефиру перехватить взгляд Каттака. Направленный на Кир, как завязалась драка. Брат убивал брата, сын - отца. Тай окружил звон металла. Она собственноручно лишила жизни нескольких человек. Пришла пора вмешаться магии.
Кир закрыла глаза и собрала всю свою силу. Ее тело с глухим стуком ударилось о стоптанную землю. Еще мгновение и какая-то несказанная благодать снизошла на всех присутствующих, люди, умиротворенные начали разбредаться по палаткам. Вефир сразу заметил лежащую на земле без движения царицу. Он стремительно подбежал к ней и принялся поднимать ослабевшее тело с земли. В создавшейся ситуации это выглядело странным. Тогда Лжесафар подозвал пару солдат и велел нести Кир в свой шатер.
- Соберите всех раненых. А этого - в мой шатер. Сейчас же позовите знахаря. Мне дорога жизнь каждого моего солдата.
Тут же Кир ощутила на себе пристальный взгляд Каттака. Она про себя усмехнулась:
- Глупец, ты не найдешь меня, если я того не захочу.
Тай стоило огромного труда остаться в сознании до ухода солдат.
Очнулась она через несколько часов. Рядом был Вефир, он выглядел встревоженым. Когда Тай открыла глаза, он тут же взял ее за руку и принялся спрашивать, что произошло.
- Скажи спасибо... – тихо начала Кир. Вефиру даже пришлось наклониться к ней, чтобы услышать, что она еле слышно шептала. – Скажи спасибо, что я остановила его... иначе... иначе бы сейчас во главе войска... – она сделала вынужденную паузу, чтобы перевести дыхание, - да и всей Лирии стоял не ты...
Этим утром Кир разбудили крики на улице. Она наскоро оделась и выскочила из палатки, не забыв прихватить и пару своих длинных кинжалов.
Каттак стоял перед шатром Вефира, окруженный верными солдатами. Лжесафар нервно хватался за саблю, за его спиной зло сверкали глазами воины-бнедианцы.
Кир выбежала к Сафару и встала рядом с ним. На мгновения ее глаза и глаза Ит-Тимань встретились. Царица усмехнулась. По лицу Каттака тоже пробежала кривая усмешка. Сейчас Каттак видел перед собой не высокого, стройного темноволосого юношу с нежными чертами лица, а хрупкую, изящную женщину, с гордо поднятой головой. Видимо, вооруженное противостояние началось еще задолго до пробуждения Тай. Но почему-то все еще не начало сходить на «нет». Наоборот, стоило только Вефиру перехватить взгляд Каттака. Направленный на Кир, как завязалась драка. Брат убивал брата, сын - отца. Тай окружил звон металла. Она собственноручно лишила жизни нескольких человек. Пришла пора вмешаться магии.
Кир закрыла глаза и собрала всю свою силу. Ее тело с глухим стуком ударилось о стоптанную землю. Еще мгновение и какая-то несказанная благодать снизошла на всех присутствующих, люди, умиротворенные начали разбредаться по палаткам. Вефир сразу заметил лежащую на земле без движения царицу. Он стремительно подбежал к ней и принялся поднимать ослабевшее тело с земли. В создавшейся ситуации это выглядело странным. Тогда Лжесафар подозвал пару солдат и велел нести Кир в свой шатер.
- Соберите всех раненых. А этого - в мой шатер. Сейчас же позовите знахаря. Мне дорога жизнь каждого моего солдата.
Тут же Кир ощутила на себе пристальный взгляд Каттака. Она про себя усмехнулась:
- Глупец, ты не найдешь меня, если я того не захочу.
Тай стоило огромного труда остаться в сознании до ухода солдат.
Очнулась она через несколько часов. Рядом был Вефир, он выглядел встревоженым. Когда Тай открыла глаза, он тут же взял ее за руку и принялся спрашивать, что произошло.
- Скажи спасибо... – тихо начала Кир. Вефиру даже пришлось наклониться к ней, чтобы услышать, что она еле слышно шептала. – Скажи спасибо, что я остановила его... иначе... иначе бы сейчас во главе войска... – она сделала вынужденную паузу, чтобы перевести дыхание, - да и всей Лирии стоял не ты...
20-21 Число месяца Холодов. Лесное.
Маленькая, сухая травинка почему-то пахла на удивление прекрасно. Пахла миром, солнцем, чуть охватывающим землю морозцем. Раэн закрыв глаза удовлетворенно вдыхала этот аромат. Прибыв в Лесное, вот уже два или три дня - они просто бездумно отдыхали. А может это ей только казалось. Вот сейчас: звон мечей. Опять кто-то тренируется.
- Нет, когда тренируются.. возгласы не такие, - тихо прошептала она, направляясь на звук схватки и привычно протягивая руку к поясу, где находились метательные ножи.
На краю большой поляны застыл Алек, глядящий на..
- Тени.. Нет... это..
Девушка рванулась вперед, к двум кружащим вкруг друг друга с обнаженными мечами фигурам. Николя и...
- Нет, - шептала она, пролетая мимо воинов, следящих за схваткой.
Чья-то рука резко остановила ее.
- Стой, Раэн. Это их битва. Это необходимо. Стой!
Глаза цвета морской волны тревожно сверкнули, а потом загорелись яростным светом:
- Пусти меня, Шарль. Пусти! Они не должны бится, понимаешь...
И тут она услышала голос Нико, который кидал противнику обличительные слова. И каждое слово било ей прямо в сердце. Глаза Раэн распахивались все шире:
- Шарль.. Ты не понимаешь. Во имя всех святых - останови их, пожалуйста, - она забилась в его сильных руках, пытаясь вырваться.
- Нельзя, красавица.. Глянь на Алека, пойми.. ну пожалуйста, - паладину явно с трудом давались его слова, которые он говорил, глядя в ее беспокойные глаза.
Звон мечей.. Удар. Еще удар. Раэн почувствовала, как голова ее идет кругом, ноги слабеют....
Раэн медленно приходила в себя. Как только глаза ее раскрылись - тут же вспомнилось все происшедшее. Она уже готова была вскочить, как вдруг ее руки коснулась мягкая рука:
- Алек?
- Они совещаются, Раэн, - тихо сказал мальчик, глядя на нее огромными, печальными глазами. - Ты уходишь?
- Скорее всего - да, мой хороший.
- Оставляешь меня.. И скоро забудешь, - Алек опустил голову.
Раэн попыталась поднятся, но голова еще кружилась, поэтому она лишь взяла детсткую ладошку в свои руки:
- Я никогда тебя не забуду, сынок. Я так хотела бы, чтобы ты был моим сыном, Алек. Конечно, ты уже большой.. Почти рыцарь.
Грустное лицо мальчика озарилось мимолетной улыбкой:
- А мы еще встретимся, Раэн?
Она помолчала, внимательно глядя на него:
- Очень возможно, Алек. Ведь мир - маленький. Правда мы можем встретится тогда, когда ты станешь взрослым красавцем-рыцарем. А я стану совсем старенькой.
Мальчик мотнул головой:
- Ты всегда будешь красива, Раэн. Как сейчас. И даже еще красивее. Это тебе.. Дикая роза.
Девушка взяла цветок, пряча его на груди. Руки ее мягко обняли Алека за плечи, прижимая к себе:
- Хочешь я тебе спою песню?
- Спой.
- Только это печальная песня..
- Пой.. тихонько..
Раэн запела, голос ее сначала дрожал, а потом стал более уверенным.
...Но правдивая сказка сильнее неискренней были,
Даже если убьет Никогда слабый голос Когда-то,
Даже если сгорят за спиною ненужные крылья,
Словно облако кровью истает в горниле заката.
Все равно я поверю дождям, а не правильным книгам,
Все равно я услышу ветра, а не громкие речи
Там, где мир на рассвете насыщен пронзительным мигом
И смеется над теми, кто тщится продать ему вечность.
Я уйду меж звенящей травой по алмазному морю,
Оставляя богов и пророков, царей и законы
Заблуждаться, что Истина больно рождается в споре,
Подгоняя ее под венец обладателю трона.
Там, где меч обезглавит кичливого знамени древко
На земле золотой мишуры и кровавых кумиров,
Я смиренно колени склоню пред цветком-однодневкой,
Перед хрупкой святыней такого ранимого мира.
Допев, она лежала тихо, прислушиваясь к дыханию мальчика: "Заснул.. пора." Девушка поднялась и тихо вышла из палатки, вдыхая свежий воздух ночи. Рядом с ней возникла знакомая фигура, словно он ждал ее:
- Пора, любимая?
- Да. Я готова, - глаза их встретились, сверкнув в ночи.
Они бесшумно пошли по засыпающему лагерю, Раэн чуть кивнула часовым. Чуть в стороне, послышался перебор струн. Девушка застыла на миг, а потом тихо попросила:
- Подожди меня. Я быстро.
Она тихо стояла за деревом, вслушиваясь в музыку, которую наигрывал Николя.
- Счастливой дороги, Раэн, - резко остановив музыку, не поворачивая головы, сказал молодой рыцарь.
- Счастливо оставаться, Нико, - она чуть помолчала. - Спасибо тебе за все. И... не презирай меня за мой выбор..
Юноша впервые повернул голову:
- Вряд ли смогу. Это твой путь, золотая. Держи, - он кинул ей гитару.
Раэн поймала ее, на миг опустила голову и тут же с улыбкой подняла ее:
- Спасибо. Мне нечего дать взамен. Разве что..
Сверкающие искры мелькнули в пламени костра, Николя повернулся к огню, вокруг которого ровными рядами выстроилось семь метательных ножей из девяти. Николя улыбнулся и прошел в палатку, где уже мирно спал Алек.
Впереди расстилалась длинная дорога.. Новая дорога, новый путь. Раэн тихонько запела, легко касаясь струн, а Мист мягко обнял ее за талию, прислушиваясь к песне.
Белой искрой пронестись над городами
И - разбиться о серебряные скалы...
На втором витке Спирали Мирозданья
Я воскресну и начну свой путь сначала.
Мир расколот пустотой на части,
Гаснут звезды в небесах алых.
Сердце пламени - во тьме власти.
Голос Крови: "Начни сначала!"
Снова стонет этот мир в огне пожара,
Снова скалятся звериные глазницы.
Только бьется голос проклятого дара,
Словно в клетке золотой - лесная птица.
Сердце бьется в пустоте набатным звоном,
Гриф гитары сжат холодными руками.
Дар певца - пробить железные заслоны
На втором витке Спирали Мирозданья.
Голос Крови позовет тебя в дорогу.
Ты один согреешь мир своей любовью.
Этот свет - его осталось так немного!
Этот дар - его хранит твой голос Крови.
- Красиво.. Я очень хочу слышать те песни, которые ты научилась петь.
Девушка улыбнулась, глубоко вздохнув: "Этот свет - его осталось так немного..."
Маленькая, сухая травинка почему-то пахла на удивление прекрасно. Пахла миром, солнцем, чуть охватывающим землю морозцем. Раэн закрыв глаза удовлетворенно вдыхала этот аромат. Прибыв в Лесное, вот уже два или три дня - они просто бездумно отдыхали. А может это ей только казалось. Вот сейчас: звон мечей. Опять кто-то тренируется.
- Нет, когда тренируются.. возгласы не такие, - тихо прошептала она, направляясь на звук схватки и привычно протягивая руку к поясу, где находились метательные ножи.
На краю большой поляны застыл Алек, глядящий на..
- Тени.. Нет... это..
Девушка рванулась вперед, к двум кружащим вкруг друг друга с обнаженными мечами фигурам. Николя и...
- Нет, - шептала она, пролетая мимо воинов, следящих за схваткой.
Чья-то рука резко остановила ее.
- Стой, Раэн. Это их битва. Это необходимо. Стой!
Глаза цвета морской волны тревожно сверкнули, а потом загорелись яростным светом:
- Пусти меня, Шарль. Пусти! Они не должны бится, понимаешь...
И тут она услышала голос Нико, который кидал противнику обличительные слова. И каждое слово било ей прямо в сердце. Глаза Раэн распахивались все шире:
- Шарль.. Ты не понимаешь. Во имя всех святых - останови их, пожалуйста, - она забилась в его сильных руках, пытаясь вырваться.
- Нельзя, красавица.. Глянь на Алека, пойми.. ну пожалуйста, - паладину явно с трудом давались его слова, которые он говорил, глядя в ее беспокойные глаза.
Звон мечей.. Удар. Еще удар. Раэн почувствовала, как голова ее идет кругом, ноги слабеют....
Раэн медленно приходила в себя. Как только глаза ее раскрылись - тут же вспомнилось все происшедшее. Она уже готова была вскочить, как вдруг ее руки коснулась мягкая рука:
- Алек?
- Они совещаются, Раэн, - тихо сказал мальчик, глядя на нее огромными, печальными глазами. - Ты уходишь?
- Скорее всего - да, мой хороший.
- Оставляешь меня.. И скоро забудешь, - Алек опустил голову.
Раэн попыталась поднятся, но голова еще кружилась, поэтому она лишь взяла детсткую ладошку в свои руки:
- Я никогда тебя не забуду, сынок. Я так хотела бы, чтобы ты был моим сыном, Алек. Конечно, ты уже большой.. Почти рыцарь.
Грустное лицо мальчика озарилось мимолетной улыбкой:
- А мы еще встретимся, Раэн?
Она помолчала, внимательно глядя на него:
- Очень возможно, Алек. Ведь мир - маленький. Правда мы можем встретится тогда, когда ты станешь взрослым красавцем-рыцарем. А я стану совсем старенькой.
Мальчик мотнул головой:
- Ты всегда будешь красива, Раэн. Как сейчас. И даже еще красивее. Это тебе.. Дикая роза.
Девушка взяла цветок, пряча его на груди. Руки ее мягко обняли Алека за плечи, прижимая к себе:
- Хочешь я тебе спою песню?
- Спой.
- Только это печальная песня..
- Пой.. тихонько..
Раэн запела, голос ее сначала дрожал, а потом стал более уверенным.
...Но правдивая сказка сильнее неискренней были,
Даже если убьет Никогда слабый голос Когда-то,
Даже если сгорят за спиною ненужные крылья,
Словно облако кровью истает в горниле заката.
Все равно я поверю дождям, а не правильным книгам,
Все равно я услышу ветра, а не громкие речи
Там, где мир на рассвете насыщен пронзительным мигом
И смеется над теми, кто тщится продать ему вечность.
Я уйду меж звенящей травой по алмазному морю,
Оставляя богов и пророков, царей и законы
Заблуждаться, что Истина больно рождается в споре,
Подгоняя ее под венец обладателю трона.
Там, где меч обезглавит кичливого знамени древко
На земле золотой мишуры и кровавых кумиров,
Я смиренно колени склоню пред цветком-однодневкой,
Перед хрупкой святыней такого ранимого мира.
Допев, она лежала тихо, прислушиваясь к дыханию мальчика: "Заснул.. пора." Девушка поднялась и тихо вышла из палатки, вдыхая свежий воздух ночи. Рядом с ней возникла знакомая фигура, словно он ждал ее:
- Пора, любимая?
- Да. Я готова, - глаза их встретились, сверкнув в ночи.
Они бесшумно пошли по засыпающему лагерю, Раэн чуть кивнула часовым. Чуть в стороне, послышался перебор струн. Девушка застыла на миг, а потом тихо попросила:
- Подожди меня. Я быстро.
Она тихо стояла за деревом, вслушиваясь в музыку, которую наигрывал Николя.
- Счастливой дороги, Раэн, - резко остановив музыку, не поворачивая головы, сказал молодой рыцарь.
- Счастливо оставаться, Нико, - она чуть помолчала. - Спасибо тебе за все. И... не презирай меня за мой выбор..
Юноша впервые повернул голову:
- Вряд ли смогу. Это твой путь, золотая. Держи, - он кинул ей гитару.
Раэн поймала ее, на миг опустила голову и тут же с улыбкой подняла ее:
- Спасибо. Мне нечего дать взамен. Разве что..
Сверкающие искры мелькнули в пламени костра, Николя повернулся к огню, вокруг которого ровными рядами выстроилось семь метательных ножей из девяти. Николя улыбнулся и прошел в палатку, где уже мирно спал Алек.
Впереди расстилалась длинная дорога.. Новая дорога, новый путь. Раэн тихонько запела, легко касаясь струн, а Мист мягко обнял ее за талию, прислушиваясь к песне.
Белой искрой пронестись над городами
И - разбиться о серебряные скалы...
На втором витке Спирали Мирозданья
Я воскресну и начну свой путь сначала.
Мир расколот пустотой на части,
Гаснут звезды в небесах алых.
Сердце пламени - во тьме власти.
Голос Крови: "Начни сначала!"
Снова стонет этот мир в огне пожара,
Снова скалятся звериные глазницы.
Только бьется голос проклятого дара,
Словно в клетке золотой - лесная птица.
Сердце бьется в пустоте набатным звоном,
Гриф гитары сжат холодными руками.
Дар певца - пробить железные заслоны
На втором витке Спирали Мирозданья.
Голос Крови позовет тебя в дорогу.
Ты один согреешь мир своей любовью.
Этот свет - его осталось так немного!
Этот дар - его хранит твой голос Крови.
- Красиво.. Я очень хочу слышать те песни, которые ты научилась петь.
Девушка улыбнулась, глубоко вздохнув: "Этот свет - его осталось так немного..."
22 число Холодов.
Всё.
Кончилось… Наконец-то….
Вчера был этот дурацкий разговор, взаимные обвинения… Последняя нелепая попытка уязвить, заставить сомневаться… А потом эта дуэль.
Мы ведь убили друг друга, искусно и красиво. Последний жест побежденного, праведный гнев смертельно раненного победителя. Какой-нибудь пропойца-трубадур наверняка уже сочинял кривые вирши об этом дне. Но вмешался Алек…
Алек из Лаверны. Явно сын той лесовички. Вот уж кто меня щадить не должен был ни при каких обстоятельствах. А он вот взял и вытащил меня с того света. Почему? Не знаю…
Так или иначе, до вечера я устраивал своих. Мортимер, Аридата, Клауд и Расканнен нуждались в нормальном лечении. Николя ле Тойе пообещал, что его лекари сделают все возможное.
Я истратил все то, что у меня еще доставалось, чтобы подготовится к долгому переходу. Мне и Раэн предстояло пересечь всю Лакону…
Ближе к ночи я поговорил со своими людьми. Всеслав, Винсент, Дина и Пат слушали меня с выражением безбрежной усталости.
-Друзья мои… Вы прошли со мной мою последнюю дорогу. Но теперь я иду дальше.
Есть еще одно незаконченное дело – я иду в Тил, чтобы умереть или обрести мир. Вас не было у той деревни, с которой началось все это, и вы свободны от следа Лаверны.
Отряд «Волки» более не существует. Мы проиграли нашу войну…
Граф Тойе обещал предоставить вам убежище – пользуйтесь без боязни, он – человек Чести, в отличие от меня.
Утром я заберу Раэн и… уйду. Так что – прощайте, Волки!
Народ стоял, опустив глаза. Но вдруг вперед подался Пат, мой «оруженосец», мальчишка, у которого все бы пошло отлично, если б не я…
-Не дурите, капитан! Мы идем с вами. Безо всяких. Куда вы без нас-то?
Винсент, баронский бастард с манерами герцога, был еще лаконичнее:
-Мы – с вами, это будет правильно…
Дина, любившая меня и ненавидевшая Раэн, так и не подняла глаз, но подала голос:
-Мист… Ну ты же понимаешь… Мы же себя уважать перестанем, если вот сейчас просто помашем вам вслед и забудем!
И наконец, Всеслав, мой лейтенант, сказал свое веское слово:
-Ну, и когда выходим?
-Наверное, утром…
Я еще успел увидеть Раэн… Она уже пришла в себя, попрощалась с Николя и Алеком, с кем-то еще… Лесное было дорого ей. Очень. На бедного Алека она смотрела как на сына… Ну а Нико… Если бы мы не встретились, другого человека я бы ей не пожелал. Но она бросила все ради одного меня… Просто так. Просто потому, что любит и верит.
Солнце осияло лесное, мы оглянулись на него последний раз и уехали.
Строго на запад…
Всё.
Кончилось… Наконец-то….
Вчера был этот дурацкий разговор, взаимные обвинения… Последняя нелепая попытка уязвить, заставить сомневаться… А потом эта дуэль.
Мы ведь убили друг друга, искусно и красиво. Последний жест побежденного, праведный гнев смертельно раненного победителя. Какой-нибудь пропойца-трубадур наверняка уже сочинял кривые вирши об этом дне. Но вмешался Алек…
Алек из Лаверны. Явно сын той лесовички. Вот уж кто меня щадить не должен был ни при каких обстоятельствах. А он вот взял и вытащил меня с того света. Почему? Не знаю…
Так или иначе, до вечера я устраивал своих. Мортимер, Аридата, Клауд и Расканнен нуждались в нормальном лечении. Николя ле Тойе пообещал, что его лекари сделают все возможное.
Я истратил все то, что у меня еще доставалось, чтобы подготовится к долгому переходу. Мне и Раэн предстояло пересечь всю Лакону…
Ближе к ночи я поговорил со своими людьми. Всеслав, Винсент, Дина и Пат слушали меня с выражением безбрежной усталости.
-Друзья мои… Вы прошли со мной мою последнюю дорогу. Но теперь я иду дальше.
Есть еще одно незаконченное дело – я иду в Тил, чтобы умереть или обрести мир. Вас не было у той деревни, с которой началось все это, и вы свободны от следа Лаверны.
Отряд «Волки» более не существует. Мы проиграли нашу войну…
Граф Тойе обещал предоставить вам убежище – пользуйтесь без боязни, он – человек Чести, в отличие от меня.
Утром я заберу Раэн и… уйду. Так что – прощайте, Волки!
Народ стоял, опустив глаза. Но вдруг вперед подался Пат, мой «оруженосец», мальчишка, у которого все бы пошло отлично, если б не я…
-Не дурите, капитан! Мы идем с вами. Безо всяких. Куда вы без нас-то?
Винсент, баронский бастард с манерами герцога, был еще лаконичнее:
-Мы – с вами, это будет правильно…
Дина, любившая меня и ненавидевшая Раэн, так и не подняла глаз, но подала голос:
-Мист… Ну ты же понимаешь… Мы же себя уважать перестанем, если вот сейчас просто помашем вам вслед и забудем!
И наконец, Всеслав, мой лейтенант, сказал свое веское слово:
-Ну, и когда выходим?
-Наверное, утром…
Я еще успел увидеть Раэн… Она уже пришла в себя, попрощалась с Николя и Алеком, с кем-то еще… Лесное было дорого ей. Очень. На бедного Алека она смотрела как на сына… Ну а Нико… Если бы мы не встретились, другого человека я бы ей не пожелал. Но она бросила все ради одного меня… Просто так. Просто потому, что любит и верит.
Солнце осияло лесное, мы оглянулись на него последний раз и уехали.
Строго на запад…
21-24 День месяца Холодов.
Выйдя на большую лесную поляну, Мист огляделся и, обменявшись взглядами с Виктаром, объявил:
- Привал. Есть, отдыхать..
Он внимательно посмотрел в глаза Раэн:
- Сердце мое, ты выглядешь утомленной.
- Не настолько, Мист ле Нуаран, - прикусив задорно нижнюю губку, ответила девушка.
- Сомневаюсь.. Впрочем у тебя есть возможность доказать, - чуть прикрывая глаза ресницами, сказал мужчина.
Она медленно придвинулась к нему вплотную и, не обнимая, коснулась губами его губ, шепча:
- А вот ты - ранен. Боюсь тебе это может помешать.. Ведь.. надо.. быть.. осторожнее..
Дразнящие губы касались его лица, покрывая легкими поцелуями щеки, губы. Несколько мгновений он пытался сохранять невозмутимость, но потом руки решительно обхватили тонкую талию, губы поймали ее в поцелуе, вызвав стон. Тело Раэн содрогнулось, одной рукой она провела по его бедру. Настал черед Миста застонать.
- Хм. Мы можем и удалится, но по моему будет лучше, если уйдете в кусты вы, - предложил Винсент.
Влюбленные с трудом прервали свой поцелуй. Темные глаза Миста обжигающе посмотрели в лицо Раэн, прежде чем он подхватил ее на руки, унося прочь.
Едва поляна скрылась из вида, Мист опустился на землю, не выпуская из рук свою возлюбленную. Руки девушки лихорадочно скользили по его телу, срывая одежду. Когда ее ладони коснулись обнаженной груди Миста, он тихо зарычал и, положив Раэн на землю, одним движением рванул тунику с ее тела. На мгновение он замер, смотря на ее лицо с прелестным румянцем, окрасившим щеки, на высокую грудь с вишенками сосков. Темная голова наклонилась и Мист коснулся языком правой вишенки. Раэн глубоко вздохнула, зарываясь пальцами в его волосы и заставляя его приласкать и вторую грудь. Мист поднял голову, встречаясь взглядом с аквамариновыми очами любимой:
- Я слишком долго мечтал об этом, - руки его обнажили ее белоснежные бедра.
Девушка молча притянула его голову к себе, неистово целуя в губы. Тела их страстно переплелись и дыхание слилось в едином вдохе. Раэн ощущала, что сгорает в пламени, охватившем ее. Для нее существовал только этот мир: рядом с любимым. Как сквозь туман она увидела его лицо и ощутила, что по щекам катятся слезы. Тело ее сотрясалось от сладостных волн наслаждения, а Мист губами собирал слезинки с ее щек:
- Прости.. Любимая.. Я сделал тебе больно?
Раэн покачала головой, не в силах сказать и слова. Ладошка ее медленно погладила его шею, ощущая, что он все еще находится в ее теле, чувствуя его горячее дыхание на своей коже. Мист склонил голову, целуя трепещущую жилку у основания ее шеи:
- Счастье мое, не молчи.. Что с тобой? Почему ты плачешь?
- Я люблю тебя, - тихо выдохнула она, приподнимая головку и целуя его плечо.
Все тело мужчины содрогнулось. Он поднял голову, погружаясь взглядом в глубину ее морских омутов. Губы Миста тронула нежная улыбка:
- Я обожаю тебя, Раэн. И никогда больше не оставлю тебя. Вот только согласишься ли ты... быть со мной ... и в горе, и в радости? - рука его скользнула к ее груди, лаская.
Ее губы распахнулись, тело снова затрепетало, пробуждаемое его нежностью и лаской:
- Всегда.. и всюду я буду с тобой, Мист ле Нуаран. И даже смерть не разлучит нас, любимый.
Она потянулась к нему, целуя его губы, подбородок и шею. Раэн с удивлением ощутила как он снова наливается силой в ее теле:
- Ох.. да! Да!
Мист прильнул к ее губам поцелуем и, не выпуская ее из объятий, перевернулся на спину:
- Любимая, ты делаешь меня богом, - усмехнулся он, глядя, как она выпрямляется, дразняще облизывая кончиком языка губы.
Пальцы мужчины восхищенно коснулись высокой груди, прокладывая чувственную дорожку к бедрам, крепко обнявшим его талию. Раэн улыбнулась, тряхнув рыжеволосой гривой, и начиная двигаться нарочито медленно и страстно. Руки Миста легли на ее бедра, помогая найти нужный ритм. Девушка застонала от удовольствия, наклоняясь вперед и наблюдая сквозь полуопущенные ресницы, как он ласкает взором ее грудь. Но Мист не смог долго сдерживаться и подняв голову страстно впился поцелуем в нежную грудь, вызвав у нее восхищенный крик. Движения их становились все неистовее, подчиняясь их страсти. Раэн почувствовала, как сладкие волны захватывают ее, лишая дыхания и сил. В последний миг, Мист резко поднялся, охватывая ее слабеющее тело и в последнем рывке достигая собственного наслаждения..
..Они лежали, тесно обнявшись и прижимаясь друг к другу. Мист нежно гладил непослушные рыжие локоны, слушая ее тихий голос, который рассказывал обо всем, что случилось с ней с момента их разлуки. При упоминании о том, что ей пришлось пережить с того мига, когда Алекс попытался изнасиловать ее, Мист заскрипел зубами, еще крепче прижимая к себе любимую. Когда Раэн стала рассказывать о путешествии с отрядом молодого графа ле Тойя, ее губы невольно тронула улыбка. Она восхищенно говорила об Алеке, да так часто, что Мист все понял и, не прерывая ее, нежно погладил ее щеку: "И у нас будут дети, сердце мое..." Но дойдя до освобождения и штурма Саблезы, в голосе девушке появились нотки такого отчаянья и боли, что Мист ощутил, как сердце его начинает кровоточить от желании снять с нее часть боли. Наконец Раэн замолчала, глядя невидящими глазами в потемневшее небо:
- Любимая, - его пальцы коснулись ее щек, чувствуя нескончаемый поток слез.
Неожиданно она чуть слышно вскрикнула:
- Понимаешь.. Опять - смерть, боль.. И .. все это видел и знает Алек. Я ничего не могла сделать, чтобы защитить его. И это мы.. Мы виноваты что он все это видел! И Нико... Нико презирает меня за то, что я снова вернулась к тем, кто разрушал мирные деревни, убивал их жителей.. Я сама себе отвратительна!
Мист резко прижал ее голову к своей груди:
- Тихо, тихо. Во-первых, я не верю, что этот парень презирает тебя. Тобой можно восхищаться, любовь моя. Уверен, что так оно и есть. И еще... Я никогда больше не позволю тебе стыдится того, кого ты любишь. Ты все перевернула в моей душе, Раэн. Пора и мне ответить тебе тем же.
- Мист, ты не понимаешь! Я больше не хочу битв и крови. Я не смогу больше вынести этого!!!
- Понимаю... поэтому и собираюсь явится к Князю Леса с повинной. Ведь я погиб, Раэн. Мист - главарь "Волков" убит графом Николя ле Тойя. Есть я... И если меня простит Светлейший Князь Леса или позволит искупить свою вину.. то.. Я хочу жить с тобой. И чтобы у нас были дети.. Много детей, - он нежно коснулся ее губ. - Но а сейчас нам надо дойти до Тила.
Они поднялись и Раэн посмотрела на свою одежду, переводя взгляд на Миста, который улыбнулся в ответ:
- В своем естественном виде ты - прекрасна, Раэн.
- М? Объяснишь это нашим друзьям? И возможным встречным врагам? - подняла бровь девушка. - По моему у нас нет ниток, чтобы заштопать это.
Мист хмыкнул и решительно закутал свою любимую в собственную тунику:
- У Всеслава кажется есть запасная. Ее и одену.
- Если привалы будут достаточно часты, то вскоре ты разденешь весь отряд.. разумеется, если не научишься сдержанности, - фыркнула Раэн, свертывая свою разорванную одежду.
Мист приблизился к ней, прижимаясь к ее спине и крепко обнимая:
- Привалы будут очень частыми.. В конце концов мне надо наверстать упущенное. Ну а одежда.. Думаю, что придется все таки ограбить какой-нибудь лирийский обоз.
Его губы коснулись ее затылка, Раэн передернула плечами:
- Ты же обещал исправится!!! - возмутилась она.
- Ну не могу же я позволить своей жене гулять по лесам в каком-то тряпье.. которое к тому же рвется по швам..
- Потому что кое-кому не хватает терпения снять его, не разрывая на части, - продолжила Раэн.
- О каком терпении может идти речь рядом с тобой? - искренне удивился он.
- Мист, ты - невыносим!
- Да, душа моя. Все что ты хочешь - то я и "да"!
Выйдя на большую лесную поляну, Мист огляделся и, обменявшись взглядами с Виктаром, объявил:
- Привал. Есть, отдыхать..
Он внимательно посмотрел в глаза Раэн:
- Сердце мое, ты выглядешь утомленной.
- Не настолько, Мист ле Нуаран, - прикусив задорно нижнюю губку, ответила девушка.
- Сомневаюсь.. Впрочем у тебя есть возможность доказать, - чуть прикрывая глаза ресницами, сказал мужчина.
Она медленно придвинулась к нему вплотную и, не обнимая, коснулась губами его губ, шепча:
- А вот ты - ранен. Боюсь тебе это может помешать.. Ведь.. надо.. быть.. осторожнее..
Дразнящие губы касались его лица, покрывая легкими поцелуями щеки, губы. Несколько мгновений он пытался сохранять невозмутимость, но потом руки решительно обхватили тонкую талию, губы поймали ее в поцелуе, вызвав стон. Тело Раэн содрогнулось, одной рукой она провела по его бедру. Настал черед Миста застонать.
- Хм. Мы можем и удалится, но по моему будет лучше, если уйдете в кусты вы, - предложил Винсент.
Влюбленные с трудом прервали свой поцелуй. Темные глаза Миста обжигающе посмотрели в лицо Раэн, прежде чем он подхватил ее на руки, унося прочь.
Едва поляна скрылась из вида, Мист опустился на землю, не выпуская из рук свою возлюбленную. Руки девушки лихорадочно скользили по его телу, срывая одежду. Когда ее ладони коснулись обнаженной груди Миста, он тихо зарычал и, положив Раэн на землю, одним движением рванул тунику с ее тела. На мгновение он замер, смотря на ее лицо с прелестным румянцем, окрасившим щеки, на высокую грудь с вишенками сосков. Темная голова наклонилась и Мист коснулся языком правой вишенки. Раэн глубоко вздохнула, зарываясь пальцами в его волосы и заставляя его приласкать и вторую грудь. Мист поднял голову, встречаясь взглядом с аквамариновыми очами любимой:
- Я слишком долго мечтал об этом, - руки его обнажили ее белоснежные бедра.
Девушка молча притянула его голову к себе, неистово целуя в губы. Тела их страстно переплелись и дыхание слилось в едином вдохе. Раэн ощущала, что сгорает в пламени, охватившем ее. Для нее существовал только этот мир: рядом с любимым. Как сквозь туман она увидела его лицо и ощутила, что по щекам катятся слезы. Тело ее сотрясалось от сладостных волн наслаждения, а Мист губами собирал слезинки с ее щек:
- Прости.. Любимая.. Я сделал тебе больно?
Раэн покачала головой, не в силах сказать и слова. Ладошка ее медленно погладила его шею, ощущая, что он все еще находится в ее теле, чувствуя его горячее дыхание на своей коже. Мист склонил голову, целуя трепещущую жилку у основания ее шеи:
- Счастье мое, не молчи.. Что с тобой? Почему ты плачешь?
- Я люблю тебя, - тихо выдохнула она, приподнимая головку и целуя его плечо.
Все тело мужчины содрогнулось. Он поднял голову, погружаясь взглядом в глубину ее морских омутов. Губы Миста тронула нежная улыбка:
- Я обожаю тебя, Раэн. И никогда больше не оставлю тебя. Вот только согласишься ли ты... быть со мной ... и в горе, и в радости? - рука его скользнула к ее груди, лаская.
Ее губы распахнулись, тело снова затрепетало, пробуждаемое его нежностью и лаской:
- Всегда.. и всюду я буду с тобой, Мист ле Нуаран. И даже смерть не разлучит нас, любимый.
Она потянулась к нему, целуя его губы, подбородок и шею. Раэн с удивлением ощутила как он снова наливается силой в ее теле:
- Ох.. да! Да!
Мист прильнул к ее губам поцелуем и, не выпуская ее из объятий, перевернулся на спину:
- Любимая, ты делаешь меня богом, - усмехнулся он, глядя, как она выпрямляется, дразняще облизывая кончиком языка губы.
Пальцы мужчины восхищенно коснулись высокой груди, прокладывая чувственную дорожку к бедрам, крепко обнявшим его талию. Раэн улыбнулась, тряхнув рыжеволосой гривой, и начиная двигаться нарочито медленно и страстно. Руки Миста легли на ее бедра, помогая найти нужный ритм. Девушка застонала от удовольствия, наклоняясь вперед и наблюдая сквозь полуопущенные ресницы, как он ласкает взором ее грудь. Но Мист не смог долго сдерживаться и подняв голову страстно впился поцелуем в нежную грудь, вызвав у нее восхищенный крик. Движения их становились все неистовее, подчиняясь их страсти. Раэн почувствовала, как сладкие волны захватывают ее, лишая дыхания и сил. В последний миг, Мист резко поднялся, охватывая ее слабеющее тело и в последнем рывке достигая собственного наслаждения..
..Они лежали, тесно обнявшись и прижимаясь друг к другу. Мист нежно гладил непослушные рыжие локоны, слушая ее тихий голос, который рассказывал обо всем, что случилось с ней с момента их разлуки. При упоминании о том, что ей пришлось пережить с того мига, когда Алекс попытался изнасиловать ее, Мист заскрипел зубами, еще крепче прижимая к себе любимую. Когда Раэн стала рассказывать о путешествии с отрядом молодого графа ле Тойя, ее губы невольно тронула улыбка. Она восхищенно говорила об Алеке, да так часто, что Мист все понял и, не прерывая ее, нежно погладил ее щеку: "И у нас будут дети, сердце мое..." Но дойдя до освобождения и штурма Саблезы, в голосе девушке появились нотки такого отчаянья и боли, что Мист ощутил, как сердце его начинает кровоточить от желании снять с нее часть боли. Наконец Раэн замолчала, глядя невидящими глазами в потемневшее небо:
- Любимая, - его пальцы коснулись ее щек, чувствуя нескончаемый поток слез.
Неожиданно она чуть слышно вскрикнула:
- Понимаешь.. Опять - смерть, боль.. И .. все это видел и знает Алек. Я ничего не могла сделать, чтобы защитить его. И это мы.. Мы виноваты что он все это видел! И Нико... Нико презирает меня за то, что я снова вернулась к тем, кто разрушал мирные деревни, убивал их жителей.. Я сама себе отвратительна!
Мист резко прижал ее голову к своей груди:
- Тихо, тихо. Во-первых, я не верю, что этот парень презирает тебя. Тобой можно восхищаться, любовь моя. Уверен, что так оно и есть. И еще... Я никогда больше не позволю тебе стыдится того, кого ты любишь. Ты все перевернула в моей душе, Раэн. Пора и мне ответить тебе тем же.
- Мист, ты не понимаешь! Я больше не хочу битв и крови. Я не смогу больше вынести этого!!!
- Понимаю... поэтому и собираюсь явится к Князю Леса с повинной. Ведь я погиб, Раэн. Мист - главарь "Волков" убит графом Николя ле Тойя. Есть я... И если меня простит Светлейший Князь Леса или позволит искупить свою вину.. то.. Я хочу жить с тобой. И чтобы у нас были дети.. Много детей, - он нежно коснулся ее губ. - Но а сейчас нам надо дойти до Тила.
Они поднялись и Раэн посмотрела на свою одежду, переводя взгляд на Миста, который улыбнулся в ответ:
- В своем естественном виде ты - прекрасна, Раэн.
- М? Объяснишь это нашим друзьям? И возможным встречным врагам? - подняла бровь девушка. - По моему у нас нет ниток, чтобы заштопать это.
Мист хмыкнул и решительно закутал свою любимую в собственную тунику:
- У Всеслава кажется есть запасная. Ее и одену.
- Если привалы будут достаточно часты, то вскоре ты разденешь весь отряд.. разумеется, если не научишься сдержанности, - фыркнула Раэн, свертывая свою разорванную одежду.
Мист приблизился к ней, прижимаясь к ее спине и крепко обнимая:
- Привалы будут очень частыми.. В конце концов мне надо наверстать упущенное. Ну а одежда.. Думаю, что придется все таки ограбить какой-нибудь лирийский обоз.
Его губы коснулись ее затылка, Раэн передернула плечами:
- Ты же обещал исправится!!! - возмутилась она.
- Ну не могу же я позволить своей жене гулять по лесам в каком-то тряпье.. которое к тому же рвется по швам..
- Потому что кое-кому не хватает терпения снять его, не разрывая на части, - продолжила Раэн.
- О каком терпении может идти речь рядом с тобой? - искренне удивился он.
- Мист, ты - невыносим!
- Да, душа моя. Все что ты хочешь - то я и "да"!
28 день месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Фалесса.
Мокрые улицы Фалессы и холодный ветер были не лучшим началом дня. Именно сегодня Тристану предстояло узнать, что за свиток он носит уже двадцать лет. Ответить на этот вопрос ему мог только император Лаконы. И он получит ответ, чтобы не случилось. Что он будет делать дальше, Тристан не знал, быть может после встречи с Ярно ле Фалессом ситуация будет более ясной.
Дождь, шедший два дня, только кончился и мужчине было не по себе ощущать на себе мокрый плащ, на котором в некоторых местах осталась кровь - последствия битвы под Фалессой. Люди с опаской поглядывали на серую фигуру медленно движущуюся в сторону дворца. Даже гвардейцы сами не зная почему старались обходить этого человека стороной.
Твердыня правителей Лаконы была уже близко, башни Цитадели величественно возвышались над столицей. Тристан пересёк дворцовую площадь, которую сегодня почему-то никто не охранял. Но перед самим дворцом стояли четверо гвардейцев. Мужчина приблизился к ним.
- Постой бродяга! Куда это ты направился? – один из стражников вытянул вперёд руку.
- Мне нужно поговорить с императором – шёпотом ответил Тристан.
- Таких как ты слишком много, чтобы император мог с каждым говорить. Так что ступай, как можно дальше отсюда. – стражник засмеялся.
- Я прошу последний раз, пропустите меня во дворец. – убийца чуть ниже опустил капюшон.
- Иди к Теням отсюда!
Говоривший вытащил меч и хотел ударить Тристана плоской стороной по спине, но тот перехватил его руку и скрутил так, что гвардеец упал на колени. Остальные троя выхватили мечи и сделали несколько осторожных шагов в сторону Тристана. Мужчина вытащил два кинжала, оттолкнув от себя ногой первого пострадавшего.
- Остановитесь, пока не поздно, я всего лишь прошу отвести меня к правителю. – Тристан неподвижно стоял напротив смельчаков.
Первый не выдержал гвардеец с двумя короткими мечами. Он начал крутить ими с бешенной скоростью, медленно, но верно приближаясь к врагу. Тристан неуловимым движением первым кинжалом остановил один из мечей и вторым поймал второй меч, а после сильнейшим ударом ногой в грудь опрокинул сопротивлявшегося.
Остальные поняли, что лучше не связываться с неизвестно откуда появившимся гостем.
Сам же Тристан понимал, что затевать драку перед самым дворцом это самоубийство и с удовольствием согласился с предложением гвардейцев, махнувшего кому-то на стене, проследовать к императору, отдав оружие одному из них.
Длинные коридоры со множеством комнат и всевозможные лестницы не давали запомнить дорогу к императорским покоям. Да Тристан и не пытался, если надо он найдёт дорогу, сейчас же он наслаждался красотой дворца. Картины самых известных правителей Лаконы, великих битв, королевских охот всевозможные статуи и множество такой красоты, какой Тристану до этого не приходилось видеть.
Наконец они пришли. Особенно ничем не выделявшиеся комната в тоже время почему-то казалась именно той, в которой и должен оставаться один на один со своими мыслями император. Гвардейцы не стали входить вместе с ним в комнату, оставшись за дверями. Мужчина не мог понять почему они не бояться того, что он убьёт правителя или быть может это какая-то ловушка. Как бы то не было, Тристан вёл себя очень спокойно.
Император Лаконы сидел на очень красивом диване и что-то читал. Тристану пришлось подождать немного, пока император не оставил чтения и не поднял глаза на него.
- Я знаю кто ты. – Ярно поднялся.
- Это хорошо, так как стоявшие у дворца этого не знали.
Император улыбнулся. Как только он встал, Тристан понял, почему лучшие войны этого света боятся встретиться с ле Фалессом на поле боя. Высокий, крепкого телосложения, Ярно производил грозное впечатление. Убийца вспомнил, как Лессо прорвавшись к воротам Фалессы, одного за другим лирийца лишал жизни. По голубым глазам было видно, что тот был очень умён и умён не по годам. Война заставила постареть Ярно.
- Но меня очень удивил приход человека, отправившего к Теням не одного лаконца. Чего хочешь ты? Или быть может что-то рассказать? – император внимательно всматривался в темноту под капюшоном убийцы.
- Вот уже двадцать лет я ношу свиток, который мне дали мои приёмные родителя, они сказали, чтобы я его передал императору Лаконы, как только у меня появится шанс, также они сказали, что не важно кто будет править на момент передачи свитка. Такого была воля моих настоящих родителей. И я поклялся, что исполню её. – Мужчина протянул свиток ле Фалессу.
Тристан заметил, что император прибывает сегодня не в самом лучшем настроение. И будь на месте убийцы кто-либо другой, хоть сам Марэль, Ярно наверное отказался бы принять его.
Сильные пальцы Лессо вскрыли печать и император начал читать. Тристан видел, как менялось лицо Ярно по мере чтения и любопытство пустило свои длинные руки в душу мужчины.
- У тебя есть что-нибудь на шее? Я имею ввиду талисман, солнце, что навряд ли. – задал вопрос Ярно, как только кончил читать.
- Да, есть. Только не знаю, откуда он у меня. Память о прошлом. - Тристан достал золотую цепочку на которой висел фамильный знак ле Фалессов! Девушка сидящая на тигре. Очень тонкой работы, которую могли видеть только члены императорской семьи.
Лессо долго рассматривал изображение. Сверяя все детали. Сомневаться не приходилось, это был подлинник.
- Это письмо написал император Лаконы перед своей смертью. Здесь же говорится, что ты его сын и законный наследник престола. Ты наверное удивлён, а может и нет, что я говорю тебе это, но скрывать это бессмысленно. Я не могу позволить сесть на трон убийце. – император сделал паузу, ему явно нужно было всё обдумать. – Но я также не дам тебя казнить. Ты сын погибшего императора. В этом деле необходимо хорошо разобраться и всё тщательно сравнить. Пока же я предлагаю тебе служить мне. Такие как ты мне необходимы. Но довольно. На сегодня разговор окончен. Это всё слишком серьёзно и мне, и тебе надо хорошо подумать. Мы поговорим с тобой завтра. Подожди немного, пока тебе приготовят комнату.
Тристан всё это время слушал Ярно на одном дыхании и был полностью согласен с императором, что на сегодня разговоров хватит. Время есть, они ещё успеют со всем разобраться.
Лакона. Фалесса.
Мокрые улицы Фалессы и холодный ветер были не лучшим началом дня. Именно сегодня Тристану предстояло узнать, что за свиток он носит уже двадцать лет. Ответить на этот вопрос ему мог только император Лаконы. И он получит ответ, чтобы не случилось. Что он будет делать дальше, Тристан не знал, быть может после встречи с Ярно ле Фалессом ситуация будет более ясной.
Дождь, шедший два дня, только кончился и мужчине было не по себе ощущать на себе мокрый плащ, на котором в некоторых местах осталась кровь - последствия битвы под Фалессой. Люди с опаской поглядывали на серую фигуру медленно движущуюся в сторону дворца. Даже гвардейцы сами не зная почему старались обходить этого человека стороной.
Твердыня правителей Лаконы была уже близко, башни Цитадели величественно возвышались над столицей. Тристан пересёк дворцовую площадь, которую сегодня почему-то никто не охранял. Но перед самим дворцом стояли четверо гвардейцев. Мужчина приблизился к ним.
- Постой бродяга! Куда это ты направился? – один из стражников вытянул вперёд руку.
- Мне нужно поговорить с императором – шёпотом ответил Тристан.
- Таких как ты слишком много, чтобы император мог с каждым говорить. Так что ступай, как можно дальше отсюда. – стражник засмеялся.
- Я прошу последний раз, пропустите меня во дворец. – убийца чуть ниже опустил капюшон.
- Иди к Теням отсюда!
Говоривший вытащил меч и хотел ударить Тристана плоской стороной по спине, но тот перехватил его руку и скрутил так, что гвардеец упал на колени. Остальные троя выхватили мечи и сделали несколько осторожных шагов в сторону Тристана. Мужчина вытащил два кинжала, оттолкнув от себя ногой первого пострадавшего.
- Остановитесь, пока не поздно, я всего лишь прошу отвести меня к правителю. – Тристан неподвижно стоял напротив смельчаков.
Первый не выдержал гвардеец с двумя короткими мечами. Он начал крутить ими с бешенной скоростью, медленно, но верно приближаясь к врагу. Тристан неуловимым движением первым кинжалом остановил один из мечей и вторым поймал второй меч, а после сильнейшим ударом ногой в грудь опрокинул сопротивлявшегося.
Остальные поняли, что лучше не связываться с неизвестно откуда появившимся гостем.
Сам же Тристан понимал, что затевать драку перед самым дворцом это самоубийство и с удовольствием согласился с предложением гвардейцев, махнувшего кому-то на стене, проследовать к императору, отдав оружие одному из них.
Длинные коридоры со множеством комнат и всевозможные лестницы не давали запомнить дорогу к императорским покоям. Да Тристан и не пытался, если надо он найдёт дорогу, сейчас же он наслаждался красотой дворца. Картины самых известных правителей Лаконы, великих битв, королевских охот всевозможные статуи и множество такой красоты, какой Тристану до этого не приходилось видеть.
Наконец они пришли. Особенно ничем не выделявшиеся комната в тоже время почему-то казалась именно той, в которой и должен оставаться один на один со своими мыслями император. Гвардейцы не стали входить вместе с ним в комнату, оставшись за дверями. Мужчина не мог понять почему они не бояться того, что он убьёт правителя или быть может это какая-то ловушка. Как бы то не было, Тристан вёл себя очень спокойно.
Император Лаконы сидел на очень красивом диване и что-то читал. Тристану пришлось подождать немного, пока император не оставил чтения и не поднял глаза на него.
- Я знаю кто ты. – Ярно поднялся.
- Это хорошо, так как стоявшие у дворца этого не знали.
Император улыбнулся. Как только он встал, Тристан понял, почему лучшие войны этого света боятся встретиться с ле Фалессом на поле боя. Высокий, крепкого телосложения, Ярно производил грозное впечатление. Убийца вспомнил, как Лессо прорвавшись к воротам Фалессы, одного за другим лирийца лишал жизни. По голубым глазам было видно, что тот был очень умён и умён не по годам. Война заставила постареть Ярно.
- Но меня очень удивил приход человека, отправившего к Теням не одного лаконца. Чего хочешь ты? Или быть может что-то рассказать? – император внимательно всматривался в темноту под капюшоном убийцы.
- Вот уже двадцать лет я ношу свиток, который мне дали мои приёмные родителя, они сказали, чтобы я его передал императору Лаконы, как только у меня появится шанс, также они сказали, что не важно кто будет править на момент передачи свитка. Такого была воля моих настоящих родителей. И я поклялся, что исполню её. – Мужчина протянул свиток ле Фалессу.
Тристан заметил, что император прибывает сегодня не в самом лучшем настроение. И будь на месте убийцы кто-либо другой, хоть сам Марэль, Ярно наверное отказался бы принять его.
Сильные пальцы Лессо вскрыли печать и император начал читать. Тристан видел, как менялось лицо Ярно по мере чтения и любопытство пустило свои длинные руки в душу мужчины.
- У тебя есть что-нибудь на шее? Я имею ввиду талисман, солнце, что навряд ли. – задал вопрос Ярно, как только кончил читать.
- Да, есть. Только не знаю, откуда он у меня. Память о прошлом. - Тристан достал золотую цепочку на которой висел фамильный знак ле Фалессов! Девушка сидящая на тигре. Очень тонкой работы, которую могли видеть только члены императорской семьи.
Лессо долго рассматривал изображение. Сверяя все детали. Сомневаться не приходилось, это был подлинник.
- Это письмо написал император Лаконы перед своей смертью. Здесь же говорится, что ты его сын и законный наследник престола. Ты наверное удивлён, а может и нет, что я говорю тебе это, но скрывать это бессмысленно. Я не могу позволить сесть на трон убийце. – император сделал паузу, ему явно нужно было всё обдумать. – Но я также не дам тебя казнить. Ты сын погибшего императора. В этом деле необходимо хорошо разобраться и всё тщательно сравнить. Пока же я предлагаю тебе служить мне. Такие как ты мне необходимы. Но довольно. На сегодня разговор окончен. Это всё слишком серьёзно и мне, и тебе надо хорошо подумать. Мы поговорим с тобой завтра. Подожди немного, пока тебе приготовят комнату.
Тристан всё это время слушал Ярно на одном дыхании и был полностью согласен с императором, что на сегодня разговоров хватит. Время есть, они ещё успеют со всем разобраться.
…Они встретились на широкой лесной прогалине: три отряда по три человека в каждом, как и было условленно. Всего девять – число силы. Трое из них и олицетворяли три силы, властвующие в этих местах: статный молодой рыцарь с усталым лицом, обтрепанный степными ветрами лириец, глядящий на мир с кажущимся равнодушием и порядком обросший детина, взирающий на остальных с хмурой подозрительностью. Три лидера отрядов: отбившейся от основной армии группы рыцарей, пытающихся защитить от вторжения родные края, Глава степного клана, решившего отколоться от основной армии и обосноваться на этих плодородных землях, вождь непримиримых лесных стрелков, решивший, что бешеный тигр ничем не лучше бешеного коня, а потому расстреливающий любого вооруженного человека на расстоянии полета стрелы от родного села… Все разные. Но все – воины, нутром ощущающие угрозу куда более страшную, чем привычный, насквозь знакомый враг. Угрозу, заставившую их, отбросив подозрительность, придти сюда. Инициатором встречи был вольный лучник, и потому он первым нарушил молчание:
- Вот что, господа хорошие, я вам скажу… наша война, оно конечно дело кровавое и важное, но поговорить уж больно надо. Потому как неладно вокруг. Еще как неладно. Может, господа слышали, что ближе к морю, где зарево было видно недалече деревни вдруг обезлюдели. У кого там знакомые, так приезжают к ним, а там – ни души, будто всех людишек нечиста сила утянула… и счастье великое, коли засветло обернуться успеешь, потому как только такие путники и рассказывают… А те, кто в ночь поехал, такие, бают, и вовсе сгинули. Не вернулись с дороги….
Лириец и рыцарь слушали молча, сосредоточенно. Ни один не улыбнулся, не заявил насмешливо, что именно такого рассказа и ожидал от сиволапой деревенщины, с дуру возомнившей себя ровней благородным воинам… Напротив, чем дальше, тем большее УЗНАВАНИЕ появлялось на их лицах. Лириец вспоминал исчезнувшие за последние дни разъезды, лаконец – тяжело раненого товарища, оставленного в укрытии прятаться от преследователей, но посреди ночи нагнавшего свою сотню и учинившего жуткую резню. Быстрого и неуязвимого, словно вышедшего из легенды о демонах, убийцу смогло остановить лишь утреннее солнце, чьи милосердные лучи заставили тело несчастного истлеть в один миг. А потому никто не шутил. Время шуток ушло давным-давно и нескоро еще вернется….
- …но и это не вся правда. Кое-кто взворачивается, да все по ночам. Приходят бледные, холодные словно мертвяки, зубы словно иглы костяные и кровь пьют. Упыри, в общем… есть у нас в отряде один человечек… не то, чтобы умеющий, но ЗНАЮЩИЙ. Отгонять их не умеет, но о приближении завсегда предупредит. Тем и живы пока.
- Это все очень интересно, - рыцарь нахмурился, - Но почти все это мы знаем. От моря приходят демоны упыри или как их там правильно… И что с того?
- О, наш косматый друг наверняка завершит свою речь предложением объединиться и встретить зло единым фронтом, - лириец язвительно улыбнулся, - Прямо как в легендах и сказаниях. Вот только как он собирается уничтожать это самое зло? Я посылал патрули так далеко на юг, насколько позволяет солнечный свет. И несмотря на мою осторожность, многие не вернулись. Те же, что избежали смерти, не встретили никакого врага, на которого можно было бы обрушиться… Там просто никого и ничего нет…
- И завершу… то есть и предложу… - запутавшись, лучник зло покосился на лирийца, но продолжил, - В общем, слово наше такое. Армия на нас идет. Злая армия – идут только по ночам, а днем в шатрах хоронятся. Не все, конечно, есть у них и слуги что при солнце ходят, но те людишки, что бежали оттуда рассказывают ужасы – поседеть впору. Такое творится – реки кровью текут, детишки малые да бабы брюхатые на кольях корчатся, тела на куски разорванные без погребения на земле валяются, словно корм для зверья. Так что все страхи наши пред тем, что надвигается, что мышь пред лошадью… Не люди там точно! Даже сторнийцы, что с акулами живут и у них учатся, и те, язви их душу, такого не творят.
- И? - голос рыцаря звучал по-прежнему гордо, но в нем все же начали проскальзывать просительные нотки, будто благородный воин надеялся, что вот сейчас этот мужлан с той же крестьянской обстоятельностью, что повествовал об ужасах нашествия, выложит перед ним план спасения.
- Возможно, я поспешил с насмешками,… - лириец коротко кивнул крестьянину, - … и нам действительно стоит объединить усилия для одного решительного удара. Выяснить, где точно стоит эта самая пресловутая армия зла и ударить по ним днем. Духи степей шепчут мне, что сорви мы с демонов покровы шатров, как тут же нечисть и рассыплется пеплом.
- Так не все будет так просто, - лучник сокрушенно покачал головой, - Бают, там днем частокол высокий в два ряда и люди какие то, в ошейниках, но с оружием. Я вот как разумею: напасть-то на них надо, но сначала разумно будет гонца в стольный град оправить – пусть императору поведает обо всех наших бедах. Авось если и сгибнем, так армия имперская за нас супостатов в землю втопчет…
- … а заодно таких бунтовщиков как ты перевешает, - рыцарь ударил кулаком по ладони, - В столь тяжкий час для отчизны, когда враг вторгся на земли наши, ты, собака, восстаешь и вонзаешь нож в спину своего защитника…
- …а по мне хоть ты защитник, хоть ты кто, но вот от лаконцев ты наши деревеньки бережешь не лучше, чем молодка девичество – сами справляемся. А оброк дерешь вдвойне, по военному времени. А куда нам податься? Что ты все выгребешь, что вот он (кивок в сторону ухмыляющегося лирийца) – все одно с голоду подыхать… ты что лыбишься, конь степной? Мы тебя, коли сунешься к нашим домам, быстро охолостим – мерином будешь…
- …вот это вряд ли. Вы так дружно встали на защиту своей земли, что моим воинам даже не надо воевать – просто подождать, когда вы друг друга вырежете и занять эти места по праву сильнейшего…
- …да скорее на эшафоте разобьют щит с моим родовым гербом, чем такой пропахший навозом варвар, как ты….
- ТИХО!
Оба высокопоставленных спорщика, замолкнув, оторопело уставились на вставшего во весь свой немалый рост крестьянина. Спутники всех троих подались вперед, поближе к вождям, хватаясь за оружие. Лучник, убедившись, что завладел вниманием обоих сторон, продолжил, сбавив тон:
- Оно конечно верно… И нас всех перевешать могут, и гонца, если мы его пошлем из мужичья, повесят… Да только если не придет сюда армия, то быть нам всем мертвыми и без «конопляной тетушки». Али что похуже, чем мертвыми… Потому я мыслю, что гонца вы, господин, отрядить должны из своих рыцарей. Им то и к императору попасть будет проще, чем моим молодцам или кому из… этих. Так что давайте споры на опосля оставим. Все согласные?
Лириец кивнул, а, спустя мгновение, лаконец повторил его движение.
- Ну и добре…. – крестьянин снова опустился на траву, - Тогда давайте думать, как ратиться с вражинами ночными будем. Тут уж вам, господа хорошие и карты в руки. Мы то сами люди темные – куда поставите, там и постоим.
- Темные, - лаконец явно не сумел полностью успокоится после спора, - Как сейчас, так темные... А как пол сотни моих латников, отряженных охранять фуражиров на вилы…
Шуршание карты заставило готового разбушеваться рыцаря обернуться: лириец невозмутимо разворачивал на траве приличных размеров пергамент, прижимая углы небольшими грузиками в виде мифических существ.
- В том, что наш бородатый друг не так уж и темен, я вынужден согласится,… но простирается ли свет в его душе достаточно далеко, чтобы читать карту и суметь указать на ней точку, где завтра будет лагерь нечисти?
Какое-то время крестьянин пялился на карту и у надменного лаконца уже готово было сорваться с языка насмешливое замечание, когда лучник уверенно ткнул в пергамент:
- Тут. А шли они вот так. Проходят в день не более половины стандартного армейского перехода, но там где прошли – ничего живого не остается. А завтра, как пить дать, вот тут встанут. Место уж больно хорошее – сам бы там лагерь разбил… - и, с улыбкой покосившись на оторопевшего рыцаря, добавил:
- Я ведь раньше в гвардии служил – лучником. До полусотника дослужился. Так что и карту читать учен, и грамоту разумею. Вот и лупили мы вас, как сидоровых коз, господин мой… ну да ладно – показывайте, что завтра делать будем.
Родрик докладывал Дориану по возможности сжато, не только экономя силы, но и просто потому, особо радостных вестей не было. Сначала все шло по плану: армия Высших неспешно двигалась вглубь континента, уничтожая все живое именно таким образом, как приказал Господин. Переговоры с неведомо откуда взявшимися чужими вампирами прошли довольно гладко – их лидер, Сильвия, охотно признала над собой власть Дориана и Родрика, как его представителя, но все же… Что то в ней настораживало старого мага – наверное эта самая уступчивость. С одной стороны трудно быть неуступчивой. Когда на тебя наступает армия Высших, могучая и многочисленная, но, кажется. Вовсе не это подтолкнуло девчонку к союзу. Она была сильна – Родрик чувствовал текущую по ее жилам силу сотен жертв, и явно умнее, чем показывала. Впрочем, сейчас их дороги вели в одном направлении, а уж когда они разойдутся… Что ж, ему уже приходилось убивать вампиров – это занятие ему показалось куда более увлекательным, чем забой покорных и беззащитных, словно скот, людишек.
Сначала его воинам старались давать отпор – эти жалкие попытки веселили его несказанно. Но дальше по мере продвижения леденящие душу смертных слухи разносились все быстрее, и их начала встречать опустевшая земля, на которой изредка удавалось отыскать либо безумца, либо отчаянного смельчака. Их убивали, иногда превращая в вампира, иногда – красочно изуродовав украшали им колья изгороди или ближайшее дерево. Если удавалось взять целую семью, Родрик забавлялся, лично, заставляя медленно сходящего с ума главу семейства выбирать, кого из родных и каким из мучительных способов лишить жизни. А потом, убив всех кроме одно, отпускал поседевшего, постаревшего на полстолетья человека разносить слухи о случившемся по свету…
Неприятности начались неожиданно и сразу: в один жуткий для вампиров, то есть солнечный день, на укрепленный дневной лагерь Высших напали. Вначале нападение не выглядело опасным – несколько десятков лучников высыпало из ближайшей рощи и начало осыпать укрытые за частоколом шатры горящими стрелами. Ущерба в том было не много – зачарованная кожа горела неохотно, но сам факт взбесил уверовавшего в свои силы вампира. Вскоре отряд «слуг» ощетинившись копьями вышел из лагеря. Чтобы настичь и разогнать наглецов. Те же, как и следовало ожидать от подобного отребья, бросились наутек. «Слуги», стремясь выслужиться, поднажали…. Клин тяжелей конницы, ударивший по ним с фланга и в считанные минуты втоптавший в землю оказался первым неприятным сюрпризом, но далеко не последним. Почт в то ж время легкая лирийская (лаконцы и лирийцы вместе?! Откуда?! Как?!) конница невзирая на обстрел из арбалетов приблизилась к самому частоколу и начала забрасывать внутрь факелы, склянки с маслом и смолой.
К вечеру, когда наконец-то последний солнечный лучик погас и вампиры наконец то смогли покинуть свои пылающие убежища, «слуги» были уже выбиты с двух первых линий обороны и с трудом удерживали третью. Потери среди самих вампиров оказались незначительны, да и последовавшая бойня изрядно пополнила их ряды, но где, скажите на милость, раздобыть новые шатры взамен попорченных? А сожженные припасы? А «слуг» в конце концов? Ведь, как показал бой, в дневное время они являются фактически единственными защитниками лагеря…. Так что хоть наглецы и были уничтожены все до единого человека, но вот выводы…. Армия Ярно грозила быть куда больше размером…
Дориан слушал не перебивая, но вот Родрик закончил свой невеселый рассказ и древний вампир, глотнув вина, заговорил:
- Что ж, этого и следовало ожидать…. Не ожидал, что былые враги так быстро начнут объединяться перед лицом нового мира…. Это их не спасет, но все же это удивительно. Разбей свою армию на небольшие отряды. Пусть они не делают днем приметных лагерей, но прячутся и хоронятся. Рассей их так, чтобы никто не смог за день найти и уничтожить все группы вампиров. Главный лагерь сохрани, но пусть он будет пустышкой, макетом, напав на который, враг лишь зря потратит время и не успеет выбраться из занятой вами территории… Вот и все. Просто, верно?
- Но это нельзя делать вечно, - в Родрике ожила досада на то, что сам он не дошел до столь простого решения, - Как же битва с войском Ярно?
- Во первых до этого еще надо дожить, - вампир улыбнулся как-то уж слишком многозначительно, - К тому же эта битва прогремит еще не скоро. И тогда моим воинам не придется хорониться от солнечного света…
- Ты хочешь сказать, господин, что они смогут выйти на солнце?!
- Я хочу сказать лишь то, что сказал, - Дориан явно начал терять терпение и маг запоздало прикусил язык, - А сейчас иди выполняй свою работу.
Древний вампир разорвал магическую связь так резко, что дошедшая до Родрика магическая волна опрокинула того на пол.
Жутко хотелось выругаться, но маг-вампир, опасаясь, что господин пожжет продолжать слушать происходящее рядом с своим генералом (с гада станется!) титаническим усилием воли сдержался. Еще не время… не время… но его час еще придет. Он пережил всех своих противников – переживет и этого…..
- Вот что, господа хорошие, я вам скажу… наша война, оно конечно дело кровавое и важное, но поговорить уж больно надо. Потому как неладно вокруг. Еще как неладно. Может, господа слышали, что ближе к морю, где зарево было видно недалече деревни вдруг обезлюдели. У кого там знакомые, так приезжают к ним, а там – ни души, будто всех людишек нечиста сила утянула… и счастье великое, коли засветло обернуться успеешь, потому как только такие путники и рассказывают… А те, кто в ночь поехал, такие, бают, и вовсе сгинули. Не вернулись с дороги….
Лириец и рыцарь слушали молча, сосредоточенно. Ни один не улыбнулся, не заявил насмешливо, что именно такого рассказа и ожидал от сиволапой деревенщины, с дуру возомнившей себя ровней благородным воинам… Напротив, чем дальше, тем большее УЗНАВАНИЕ появлялось на их лицах. Лириец вспоминал исчезнувшие за последние дни разъезды, лаконец – тяжело раненого товарища, оставленного в укрытии прятаться от преследователей, но посреди ночи нагнавшего свою сотню и учинившего жуткую резню. Быстрого и неуязвимого, словно вышедшего из легенды о демонах, убийцу смогло остановить лишь утреннее солнце, чьи милосердные лучи заставили тело несчастного истлеть в один миг. А потому никто не шутил. Время шуток ушло давным-давно и нескоро еще вернется….
- …но и это не вся правда. Кое-кто взворачивается, да все по ночам. Приходят бледные, холодные словно мертвяки, зубы словно иглы костяные и кровь пьют. Упыри, в общем… есть у нас в отряде один человечек… не то, чтобы умеющий, но ЗНАЮЩИЙ. Отгонять их не умеет, но о приближении завсегда предупредит. Тем и живы пока.
- Это все очень интересно, - рыцарь нахмурился, - Но почти все это мы знаем. От моря приходят демоны упыри или как их там правильно… И что с того?
- О, наш косматый друг наверняка завершит свою речь предложением объединиться и встретить зло единым фронтом, - лириец язвительно улыбнулся, - Прямо как в легендах и сказаниях. Вот только как он собирается уничтожать это самое зло? Я посылал патрули так далеко на юг, насколько позволяет солнечный свет. И несмотря на мою осторожность, многие не вернулись. Те же, что избежали смерти, не встретили никакого врага, на которого можно было бы обрушиться… Там просто никого и ничего нет…
- И завершу… то есть и предложу… - запутавшись, лучник зло покосился на лирийца, но продолжил, - В общем, слово наше такое. Армия на нас идет. Злая армия – идут только по ночам, а днем в шатрах хоронятся. Не все, конечно, есть у них и слуги что при солнце ходят, но те людишки, что бежали оттуда рассказывают ужасы – поседеть впору. Такое творится – реки кровью текут, детишки малые да бабы брюхатые на кольях корчатся, тела на куски разорванные без погребения на земле валяются, словно корм для зверья. Так что все страхи наши пред тем, что надвигается, что мышь пред лошадью… Не люди там точно! Даже сторнийцы, что с акулами живут и у них учатся, и те, язви их душу, такого не творят.
- И? - голос рыцаря звучал по-прежнему гордо, но в нем все же начали проскальзывать просительные нотки, будто благородный воин надеялся, что вот сейчас этот мужлан с той же крестьянской обстоятельностью, что повествовал об ужасах нашествия, выложит перед ним план спасения.
- Возможно, я поспешил с насмешками,… - лириец коротко кивнул крестьянину, - … и нам действительно стоит объединить усилия для одного решительного удара. Выяснить, где точно стоит эта самая пресловутая армия зла и ударить по ним днем. Духи степей шепчут мне, что сорви мы с демонов покровы шатров, как тут же нечисть и рассыплется пеплом.
- Так не все будет так просто, - лучник сокрушенно покачал головой, - Бают, там днем частокол высокий в два ряда и люди какие то, в ошейниках, но с оружием. Я вот как разумею: напасть-то на них надо, но сначала разумно будет гонца в стольный град оправить – пусть императору поведает обо всех наших бедах. Авось если и сгибнем, так армия имперская за нас супостатов в землю втопчет…
- … а заодно таких бунтовщиков как ты перевешает, - рыцарь ударил кулаком по ладони, - В столь тяжкий час для отчизны, когда враг вторгся на земли наши, ты, собака, восстаешь и вонзаешь нож в спину своего защитника…
- …а по мне хоть ты защитник, хоть ты кто, но вот от лаконцев ты наши деревеньки бережешь не лучше, чем молодка девичество – сами справляемся. А оброк дерешь вдвойне, по военному времени. А куда нам податься? Что ты все выгребешь, что вот он (кивок в сторону ухмыляющегося лирийца) – все одно с голоду подыхать… ты что лыбишься, конь степной? Мы тебя, коли сунешься к нашим домам, быстро охолостим – мерином будешь…
- …вот это вряд ли. Вы так дружно встали на защиту своей земли, что моим воинам даже не надо воевать – просто подождать, когда вы друг друга вырежете и занять эти места по праву сильнейшего…
- …да скорее на эшафоте разобьют щит с моим родовым гербом, чем такой пропахший навозом варвар, как ты….
- ТИХО!
Оба высокопоставленных спорщика, замолкнув, оторопело уставились на вставшего во весь свой немалый рост крестьянина. Спутники всех троих подались вперед, поближе к вождям, хватаясь за оружие. Лучник, убедившись, что завладел вниманием обоих сторон, продолжил, сбавив тон:
- Оно конечно верно… И нас всех перевешать могут, и гонца, если мы его пошлем из мужичья, повесят… Да только если не придет сюда армия, то быть нам всем мертвыми и без «конопляной тетушки». Али что похуже, чем мертвыми… Потому я мыслю, что гонца вы, господин, отрядить должны из своих рыцарей. Им то и к императору попасть будет проще, чем моим молодцам или кому из… этих. Так что давайте споры на опосля оставим. Все согласные?
Лириец кивнул, а, спустя мгновение, лаконец повторил его движение.
- Ну и добре…. – крестьянин снова опустился на траву, - Тогда давайте думать, как ратиться с вражинами ночными будем. Тут уж вам, господа хорошие и карты в руки. Мы то сами люди темные – куда поставите, там и постоим.
- Темные, - лаконец явно не сумел полностью успокоится после спора, - Как сейчас, так темные... А как пол сотни моих латников, отряженных охранять фуражиров на вилы…
Шуршание карты заставило готового разбушеваться рыцаря обернуться: лириец невозмутимо разворачивал на траве приличных размеров пергамент, прижимая углы небольшими грузиками в виде мифических существ.
- В том, что наш бородатый друг не так уж и темен, я вынужден согласится,… но простирается ли свет в его душе достаточно далеко, чтобы читать карту и суметь указать на ней точку, где завтра будет лагерь нечисти?
Какое-то время крестьянин пялился на карту и у надменного лаконца уже готово было сорваться с языка насмешливое замечание, когда лучник уверенно ткнул в пергамент:
- Тут. А шли они вот так. Проходят в день не более половины стандартного армейского перехода, но там где прошли – ничего живого не остается. А завтра, как пить дать, вот тут встанут. Место уж больно хорошее – сам бы там лагерь разбил… - и, с улыбкой покосившись на оторопевшего рыцаря, добавил:
- Я ведь раньше в гвардии служил – лучником. До полусотника дослужился. Так что и карту читать учен, и грамоту разумею. Вот и лупили мы вас, как сидоровых коз, господин мой… ну да ладно – показывайте, что завтра делать будем.
***
Родрик докладывал Дориану по возможности сжато, не только экономя силы, но и просто потому, особо радостных вестей не было. Сначала все шло по плану: армия Высших неспешно двигалась вглубь континента, уничтожая все живое именно таким образом, как приказал Господин. Переговоры с неведомо откуда взявшимися чужими вампирами прошли довольно гладко – их лидер, Сильвия, охотно признала над собой власть Дориана и Родрика, как его представителя, но все же… Что то в ней настораживало старого мага – наверное эта самая уступчивость. С одной стороны трудно быть неуступчивой. Когда на тебя наступает армия Высших, могучая и многочисленная, но, кажется. Вовсе не это подтолкнуло девчонку к союзу. Она была сильна – Родрик чувствовал текущую по ее жилам силу сотен жертв, и явно умнее, чем показывала. Впрочем, сейчас их дороги вели в одном направлении, а уж когда они разойдутся… Что ж, ему уже приходилось убивать вампиров – это занятие ему показалось куда более увлекательным, чем забой покорных и беззащитных, словно скот, людишек.
Сначала его воинам старались давать отпор – эти жалкие попытки веселили его несказанно. Но дальше по мере продвижения леденящие душу смертных слухи разносились все быстрее, и их начала встречать опустевшая земля, на которой изредка удавалось отыскать либо безумца, либо отчаянного смельчака. Их убивали, иногда превращая в вампира, иногда – красочно изуродовав украшали им колья изгороди или ближайшее дерево. Если удавалось взять целую семью, Родрик забавлялся, лично, заставляя медленно сходящего с ума главу семейства выбирать, кого из родных и каким из мучительных способов лишить жизни. А потом, убив всех кроме одно, отпускал поседевшего, постаревшего на полстолетья человека разносить слухи о случившемся по свету…
Неприятности начались неожиданно и сразу: в один жуткий для вампиров, то есть солнечный день, на укрепленный дневной лагерь Высших напали. Вначале нападение не выглядело опасным – несколько десятков лучников высыпало из ближайшей рощи и начало осыпать укрытые за частоколом шатры горящими стрелами. Ущерба в том было не много – зачарованная кожа горела неохотно, но сам факт взбесил уверовавшего в свои силы вампира. Вскоре отряд «слуг» ощетинившись копьями вышел из лагеря. Чтобы настичь и разогнать наглецов. Те же, как и следовало ожидать от подобного отребья, бросились наутек. «Слуги», стремясь выслужиться, поднажали…. Клин тяжелей конницы, ударивший по ним с фланга и в считанные минуты втоптавший в землю оказался первым неприятным сюрпризом, но далеко не последним. Почт в то ж время легкая лирийская (лаконцы и лирийцы вместе?! Откуда?! Как?!) конница невзирая на обстрел из арбалетов приблизилась к самому частоколу и начала забрасывать внутрь факелы, склянки с маслом и смолой.
К вечеру, когда наконец-то последний солнечный лучик погас и вампиры наконец то смогли покинуть свои пылающие убежища, «слуги» были уже выбиты с двух первых линий обороны и с трудом удерживали третью. Потери среди самих вампиров оказались незначительны, да и последовавшая бойня изрядно пополнила их ряды, но где, скажите на милость, раздобыть новые шатры взамен попорченных? А сожженные припасы? А «слуг» в конце концов? Ведь, как показал бой, в дневное время они являются фактически единственными защитниками лагеря…. Так что хоть наглецы и были уничтожены все до единого человека, но вот выводы…. Армия Ярно грозила быть куда больше размером…
Дориан слушал не перебивая, но вот Родрик закончил свой невеселый рассказ и древний вампир, глотнув вина, заговорил:
- Что ж, этого и следовало ожидать…. Не ожидал, что былые враги так быстро начнут объединяться перед лицом нового мира…. Это их не спасет, но все же это удивительно. Разбей свою армию на небольшие отряды. Пусть они не делают днем приметных лагерей, но прячутся и хоронятся. Рассей их так, чтобы никто не смог за день найти и уничтожить все группы вампиров. Главный лагерь сохрани, но пусть он будет пустышкой, макетом, напав на который, враг лишь зря потратит время и не успеет выбраться из занятой вами территории… Вот и все. Просто, верно?
- Но это нельзя делать вечно, - в Родрике ожила досада на то, что сам он не дошел до столь простого решения, - Как же битва с войском Ярно?
- Во первых до этого еще надо дожить, - вампир улыбнулся как-то уж слишком многозначительно, - К тому же эта битва прогремит еще не скоро. И тогда моим воинам не придется хорониться от солнечного света…
- Ты хочешь сказать, господин, что они смогут выйти на солнце?!
- Я хочу сказать лишь то, что сказал, - Дориан явно начал терять терпение и маг запоздало прикусил язык, - А сейчас иди выполняй свою работу.
Древний вампир разорвал магическую связь так резко, что дошедшая до Родрика магическая волна опрокинула того на пол.
Жутко хотелось выругаться, но маг-вампир, опасаясь, что господин пожжет продолжать слушать происходящее рядом с своим генералом (с гада станется!) титаническим усилием воли сдержался. Еще не время… не время… но его час еще придет. Он пережил всех своих противников – переживет и этого…..
10 числа месяца Холодов.
Верховная Ставка Орды.
Предназначение клинка - быть обагренным кровью. Какие тут могут быть еще цели? То, что должно свершиться - свершится...
Вефиром, уже какую неделю, владел безбрежный гнев, он словно волны океана, яростно бился о скалы его милосердия и послушания... Он должен хранить все, пока не вернется его повелитель, но тот не возвращался, и всякая надежда оставила визиря.
Хан Лирии не вернется, понял он на рассвете одного из дней, когда трава оказалась покрытой инеем. Будь честен с собой, сын Наджбера, повелитель мира - погиб.
Теперь оставалось завершить начатое им. Проклятые лаконцы, дети псов и овец, посмели сопротивляться! Многие крепости, с таким трудом захваченные, пали. Потери росли с каждым днем. Многочленные маленькие отряды вели свою войну глубоко в тылу. Это грозило потерей всего, что удалось завоевать... Но был и выход...
Уничтожить Лакону раз и навсегда. Как ураган пройдет несокрушимая Орда и очистит эту землю. Степь раскинется там, где стояли каменные города... Такова воля Сафара и Каар.
- Фарида ко мне! - крикнул Вефир, и полог его шатра заколыхался - стража побежала искать родича.
Вскоре тот прибыл.
- О, великий! - Фарид склонился в глубоком поклоне, - Я прибыл по твоему приказу...
- Довольно слов! - бросил тот, в ком все видели Сафара. - Собери всех вождей. Мы выступаем...
- Повелитель? - похоже, посланник не верил своим ушам.
- Мы отправляемся к Фалессе... - сквозь зубы процедил Вефир. - Мы сметем лаконских ублюдков с лицам земли. Все города должны быть разрушены, а деревни сожжены. Никого не щадить - ни мужчин, ни женщин, ни малых детей. Посевы - вытаптывать, колодцы - отравлять. Я хочу, чтобы сама память об этом проклятом государстве стерлась с лица земли...
- Но повелитель!
- Выполнять! Никаких сомнений. Слово хана - закон, ты не забыл?
Фарид ушел. Да, он выполнит этот приказ, и вожди послушаются. Они видят повелителя, хотя на самом деле он лишь слуга...
- Хорошо, что ты это понимаешь, - раздался тихий голос. На свет вышел Барг-Танг. - Ты помнишь... Ты помнишь?
- А... маленький шаман... - Вефир нахмурился. - С войной необходимо покончить. С войной и Лаконой. Нам не жить вместе на одной земле... Мы разные, слишком разные.
- Я боюсь, многое изменилось с тех пор... - глаза Банг-Танга поблескивали в темноте. - С востока идет Тьма, а перед ней - вы равны. Вы люди с теплой и красной кровью, которой кто-то алчет.
- И что - против этой Тьмы бессильны мечи?
- Нет, но чтобы одолеть ее - вам всем нужно быть вместе. Лишь общими усилиями можно...
- Детские сказки! Я много слышал их, колдун... "Народы объединились - и зло повержено". Но это сказки. Здесь все проще... и сложнее... Если я не сожгу деревни, если я не уничтожу этот народ, он как ржа разъест Орду... Она растает словно снег по весне. Пока не поздно, я должен... должен сделать последний шаг. Этого хотел Сафар. И я сделаю это.
- Если бы Сафар видел что происходит! - Банг-Танг повысил голос. - Если бы он видел что происходит! Он бы сместил такого неумного визиря! У тебя есть глаза, но ты не видишь! Над Криэраном поднимается огненная заря! В Фалессе отныне нет ночи! Духи этих мест встревожены, они чувствуют... Час Волка настал, и время человечества может закончиться в миг... Придут те, кто были прежде! Как давно ты не получал вестей из Лирии? Знаешь ли ты, что происходит там? Неужто, прелести тай-суанской ведьмы заслонили мир перед твоими глазами?
- Убирайся! - рявкнул Вефир. - Пока я не убил тебя! Я не желаю слушать твои глупые обличения! Не надейся отговорить меня. Я сделаю то, что должен. Я разрушу Фалессу, не оставлю от нее ни камня. Я засею ее поля солью. А что касается Тьмы, то это твое дело! Вот и справляйся с ним... Я освобождаю тебя от клятвы верности! Убирайся к Теням!
Шаман ушел, что-то бормоча под нос. Вефир проводил его взглядом. Советника душила ярость. Как он смеет сомневаться в его верности? Следовало казнить ллунифа, но времени нет... Остальные племена ждут...
Среди них и проклятый Каттак... От него тоже надо избавится, но гарр - отличный воин и полководец, такими не разбрасываются... Он безжалостен... Значит, он и поведет войска...
С Лаконой будет покончено. А когда он встретится с Сафаром в другом мире, его совесть будет чиста.
* * *
- Боюсь, мы потеряли его... - карлик взглянул на высокого воина, стоявшего в тени шатра Вефира.
- Тогда у нас лишь один путь.
- В Лес?
- В Лес.
Верховная Ставка Орды.
Предназначение клинка - быть обагренным кровью. Какие тут могут быть еще цели? То, что должно свершиться - свершится...
Вефиром, уже какую неделю, владел безбрежный гнев, он словно волны океана, яростно бился о скалы его милосердия и послушания... Он должен хранить все, пока не вернется его повелитель, но тот не возвращался, и всякая надежда оставила визиря.
Хан Лирии не вернется, понял он на рассвете одного из дней, когда трава оказалась покрытой инеем. Будь честен с собой, сын Наджбера, повелитель мира - погиб.
Теперь оставалось завершить начатое им. Проклятые лаконцы, дети псов и овец, посмели сопротивляться! Многие крепости, с таким трудом захваченные, пали. Потери росли с каждым днем. Многочленные маленькие отряды вели свою войну глубоко в тылу. Это грозило потерей всего, что удалось завоевать... Но был и выход...
Уничтожить Лакону раз и навсегда. Как ураган пройдет несокрушимая Орда и очистит эту землю. Степь раскинется там, где стояли каменные города... Такова воля Сафара и Каар.
- Фарида ко мне! - крикнул Вефир, и полог его шатра заколыхался - стража побежала искать родича.
Вскоре тот прибыл.
- О, великий! - Фарид склонился в глубоком поклоне, - Я прибыл по твоему приказу...
- Довольно слов! - бросил тот, в ком все видели Сафара. - Собери всех вождей. Мы выступаем...
- Повелитель? - похоже, посланник не верил своим ушам.
- Мы отправляемся к Фалессе... - сквозь зубы процедил Вефир. - Мы сметем лаконских ублюдков с лицам земли. Все города должны быть разрушены, а деревни сожжены. Никого не щадить - ни мужчин, ни женщин, ни малых детей. Посевы - вытаптывать, колодцы - отравлять. Я хочу, чтобы сама память об этом проклятом государстве стерлась с лица земли...
- Но повелитель!
- Выполнять! Никаких сомнений. Слово хана - закон, ты не забыл?
Фарид ушел. Да, он выполнит этот приказ, и вожди послушаются. Они видят повелителя, хотя на самом деле он лишь слуга...
- Хорошо, что ты это понимаешь, - раздался тихий голос. На свет вышел Барг-Танг. - Ты помнишь... Ты помнишь?
- А... маленький шаман... - Вефир нахмурился. - С войной необходимо покончить. С войной и Лаконой. Нам не жить вместе на одной земле... Мы разные, слишком разные.
- Я боюсь, многое изменилось с тех пор... - глаза Банг-Танга поблескивали в темноте. - С востока идет Тьма, а перед ней - вы равны. Вы люди с теплой и красной кровью, которой кто-то алчет.
- И что - против этой Тьмы бессильны мечи?
- Нет, но чтобы одолеть ее - вам всем нужно быть вместе. Лишь общими усилиями можно...
- Детские сказки! Я много слышал их, колдун... "Народы объединились - и зло повержено". Но это сказки. Здесь все проще... и сложнее... Если я не сожгу деревни, если я не уничтожу этот народ, он как ржа разъест Орду... Она растает словно снег по весне. Пока не поздно, я должен... должен сделать последний шаг. Этого хотел Сафар. И я сделаю это.
- Если бы Сафар видел что происходит! - Банг-Танг повысил голос. - Если бы он видел что происходит! Он бы сместил такого неумного визиря! У тебя есть глаза, но ты не видишь! Над Криэраном поднимается огненная заря! В Фалессе отныне нет ночи! Духи этих мест встревожены, они чувствуют... Час Волка настал, и время человечества может закончиться в миг... Придут те, кто были прежде! Как давно ты не получал вестей из Лирии? Знаешь ли ты, что происходит там? Неужто, прелести тай-суанской ведьмы заслонили мир перед твоими глазами?
- Убирайся! - рявкнул Вефир. - Пока я не убил тебя! Я не желаю слушать твои глупые обличения! Не надейся отговорить меня. Я сделаю то, что должен. Я разрушу Фалессу, не оставлю от нее ни камня. Я засею ее поля солью. А что касается Тьмы, то это твое дело! Вот и справляйся с ним... Я освобождаю тебя от клятвы верности! Убирайся к Теням!
Шаман ушел, что-то бормоча под нос. Вефир проводил его взглядом. Советника душила ярость. Как он смеет сомневаться в его верности? Следовало казнить ллунифа, но времени нет... Остальные племена ждут...
Среди них и проклятый Каттак... От него тоже надо избавится, но гарр - отличный воин и полководец, такими не разбрасываются... Он безжалостен... Значит, он и поведет войска...
С Лаконой будет покончено. А когда он встретится с Сафаром в другом мире, его совесть будет чиста.
* * *
- Боюсь, мы потеряли его... - карлик взглянул на высокого воина, стоявшего в тени шатра Вефира.
- Тогда у нас лишь один путь.
- В Лес?
- В Лес.
10 число месяца Холодов (?)
Фалесса.
- Господа! - Франциск обвел взглядом всех, кто собрался в тихой зале одного из многочисленных правительственных дворцов, что во множестве строились при Селиной. Тридцать человек - все высшая лаконская аристократия, те, кто сейчас находился в Фалессе Те, кому и положено править... Франциск поймал задумчивый взгляд Дораты ле Шаду и холодный Артура ле Тейна... - Итак, Господа! Положение, в котором находится наша многострадальная страна - очень тяжелое. Надеюсь, здесь все это понимают. Необдуманная, а зачастую и преступная политика Ярно, а также его бывшей жены и, опять же бывшего, консула ле Амарры привела к тому, что нами потерянно почти сорок процентов территории, не считая Полумесяц и Сторн. Страна разорена. Налоги, взлетевшие до небес, измотали население. Экономика рухнула. Фактически, война проиграна... Я хочу, чтобы вы поняли. Хотя я все время находился в правительстве, я, тем не менее, ничего не мог сделать. Мои руки были связанны, и хотя я пытался спасти, то, что можно было спасти, многое мне не удалось...
Теперь я хочу, чтобы вы сделали вот что. Если император губит государство, то право любого свободного человека восстать. Необходимо напомнить Ярно, кто настоящий хозяин в стране, и чьи права он обязан защищать... Он должен понять, что на троне будет до тех пор, пока его поддерживаете вы.
В документе, который я составил, и который вы ему предъявите, как выражение вашей воли, есть требования не начинать войны, не заключать мира без согласия совета, в который войдут представители всех высших родов Империи... Также она налагает запрет на личную возможность Императора заключать кого-либо из аристократии в тюрьму, либо же лишать имущества, или изгонять... Все важные государственные решения Император имеет право принимать, только согласовав их с советом, равно как и назначать и смещать любых высших должностных лиц.
Вы предъявите эти требования Императору, потребовав от него их обязательного выполнения без каких-либо отговорок, угрожая в противном случае мятежом...
В зале поднялся шум. Многие спорили.
- Не слишком ли это, Шаорин? Если мы предъявим свои права, не захочет ли кто-нибудь еще потребовать что-то в свою очередь о нас?
- Все требования определяются с позиции того, у кого есть сила, - улыбнулся Франциск. - Сила у рыцарства, и то, что оно получит, положат начало новой эпохе. Я прав, можете не сомневаться. И это лишь начало...
Он направился к Артуру, который поджидал его у двери.
- Ты думаешь, Ярно пойдет на это? Подпишет их требования?
- В любом случае, что-то он должен будет сделать... И, в любом случае, это пойдет нам на пользу...
- Зачем я нужен здесь?
- На крайний случай... Мне нужна пара тысяч верных людей. К сожалению, на Иветту нельзя во всем положиться, господин Риверс же, у меня вызывает некие опасения... Если ты проследишь за ним, это будет просто прекрасно. Вздумай Крыс предпринять что-то против меня, ему должны быть обеспечены полет со стены и место на кладбище.
- Хорошо. С ним всегда в наше неспокойное время может произойти несчастный случай.
- Если такой случай произойдет с Иванэ это тоже будет хорошо. Хоть он и в изгнании, он остается крайне опасен. Он стоит десятка Ярно. И он умрет.
- С герцогом справиться не просто...
- Я понимаю, что не просто. Но я плачу тебе не за "просто", а за "сложно". Даю месяц на то, чтобы бывший консул отправился в мир иной. Надеюсь на тебя...
- Что с лирийцами?...
- Ну, тут сложнее... Эта зима выдалась для них тяжелой... Сторн выведен из игры, связи с родиной нет... Армия Сафара тает с каждым днем. Не надо быть гением, чтобы понять - или хан сделает решающий шаг, или его голову снимет кто-то из подручных. Если лирийцы снова рванут к Фалессе, то Ярно снова будет с ними биться. Все повторяется, друг мой.
- Но есть и кое-что еще...
- Да, Криэран. Это загадка. Меня всегда раздражала мистика и магия. Ничто нельзя сказать наверняка... Но мои люди уже введут расследование. Скоро мы все узнаем, а то кто обладает знанием, одержал половину победы. Не волнуйся, сейчас главное - это Ярно и Иви. Я даю ей последний шанс...
Фалесса.
- Господа! - Франциск обвел взглядом всех, кто собрался в тихой зале одного из многочисленных правительственных дворцов, что во множестве строились при Селиной. Тридцать человек - все высшая лаконская аристократия, те, кто сейчас находился в Фалессе Те, кому и положено править... Франциск поймал задумчивый взгляд Дораты ле Шаду и холодный Артура ле Тейна... - Итак, Господа! Положение, в котором находится наша многострадальная страна - очень тяжелое. Надеюсь, здесь все это понимают. Необдуманная, а зачастую и преступная политика Ярно, а также его бывшей жены и, опять же бывшего, консула ле Амарры привела к тому, что нами потерянно почти сорок процентов территории, не считая Полумесяц и Сторн. Страна разорена. Налоги, взлетевшие до небес, измотали население. Экономика рухнула. Фактически, война проиграна... Я хочу, чтобы вы поняли. Хотя я все время находился в правительстве, я, тем не менее, ничего не мог сделать. Мои руки были связанны, и хотя я пытался спасти, то, что можно было спасти, многое мне не удалось...
Теперь я хочу, чтобы вы сделали вот что. Если император губит государство, то право любого свободного человека восстать. Необходимо напомнить Ярно, кто настоящий хозяин в стране, и чьи права он обязан защищать... Он должен понять, что на троне будет до тех пор, пока его поддерживаете вы.
В документе, который я составил, и который вы ему предъявите, как выражение вашей воли, есть требования не начинать войны, не заключать мира без согласия совета, в который войдут представители всех высших родов Империи... Также она налагает запрет на личную возможность Императора заключать кого-либо из аристократии в тюрьму, либо же лишать имущества, или изгонять... Все важные государственные решения Император имеет право принимать, только согласовав их с советом, равно как и назначать и смещать любых высших должностных лиц.
Вы предъявите эти требования Императору, потребовав от него их обязательного выполнения без каких-либо отговорок, угрожая в противном случае мятежом...
В зале поднялся шум. Многие спорили.
- Не слишком ли это, Шаорин? Если мы предъявим свои права, не захочет ли кто-нибудь еще потребовать что-то в свою очередь о нас?
- Все требования определяются с позиции того, у кого есть сила, - улыбнулся Франциск. - Сила у рыцарства, и то, что оно получит, положат начало новой эпохе. Я прав, можете не сомневаться. И это лишь начало...
Он направился к Артуру, который поджидал его у двери.
- Ты думаешь, Ярно пойдет на это? Подпишет их требования?
- В любом случае, что-то он должен будет сделать... И, в любом случае, это пойдет нам на пользу...
- Зачем я нужен здесь?
- На крайний случай... Мне нужна пара тысяч верных людей. К сожалению, на Иветту нельзя во всем положиться, господин Риверс же, у меня вызывает некие опасения... Если ты проследишь за ним, это будет просто прекрасно. Вздумай Крыс предпринять что-то против меня, ему должны быть обеспечены полет со стены и место на кладбище.
- Хорошо. С ним всегда в наше неспокойное время может произойти несчастный случай.
- Если такой случай произойдет с Иванэ это тоже будет хорошо. Хоть он и в изгнании, он остается крайне опасен. Он стоит десятка Ярно. И он умрет.
- С герцогом справиться не просто...
- Я понимаю, что не просто. Но я плачу тебе не за "просто", а за "сложно". Даю месяц на то, чтобы бывший консул отправился в мир иной. Надеюсь на тебя...
- Что с лирийцами?...
- Ну, тут сложнее... Эта зима выдалась для них тяжелой... Сторн выведен из игры, связи с родиной нет... Армия Сафара тает с каждым днем. Не надо быть гением, чтобы понять - или хан сделает решающий шаг, или его голову снимет кто-то из подручных. Если лирийцы снова рванут к Фалессе, то Ярно снова будет с ними биться. Все повторяется, друг мой.
- Но есть и кое-что еще...
- Да, Криэран. Это загадка. Меня всегда раздражала мистика и магия. Ничто нельзя сказать наверняка... Но мои люди уже введут расследование. Скоро мы все узнаем, а то кто обладает знанием, одержал половину победы. Не волнуйся, сейчас главное - это Ярно и Иви. Я даю ей последний шанс...
5 День месяца Холодов.
Лакона. Фалесса.
Из последних десяти вернулось только трое. Император второй раз отправлял разведчиков на север Лаконы, откуда каждый день приходили угрожающие новости. И главное на данный момент, что мог сделать ле Фалесс – это как можно дольше сохранить в тайне северный ужас. Именно ужас, который устраивают животные, потому как назвать их людьми у Ярно язык не поворачивался. Кто устраивает весь этот хаос Лессо не знал. Но то, что неведомое войско без знамён и гербов движется в сторону столицы было известно. Но просто сжигать и грабить деревни, и поселения им было мало. Они мучили и издевались над людьми, оставляя несколько человек в живых, которых заставляли смотреть на всё это, для того, чтобы те передали увиденное в Фалессу. Видимо задача их предводителей заключалась в том, чтобы разозлить императора и им это удалось, более того эти новости вызвали настолько великую жажду мести, которую Ярно чудом удавалось сдерживать и не переводить на других.
Последние разведчики рассказали о том, что больше всего пыткам подвергаются дети до двенадцати лет, которых сажают на кол, расчленяют и подвергают всевозможным пыткам, таким, которые Ярно вспоминать никак не хотел.
Также нелюди, которых император решил называть так, пьют кровь у людей. Зачем они это делают Лессо не понимал, да и не хотел знать.
Ярно прекрасно понимал, что рано или поздно лаконцы узнают о том, что скоро подойдёт к стенам столицы. И тогда Фалесса загудит, страх, который казалось немного отступил вновь нахлынет. Но только это будет не ужас перед чужеземным рабством, который несла Орда, а перед пытками и мерзкой смертью.
Император не знал, как поступить, либо выступить немедленно всем войском в сторону врага, либо ждать в городе, стены которого способны защитить от любого врага. Тем более с новыми защитниками. Конечно половина из них не рыцари, но с жаждой сражаться за империю им не откажешь.
Единственный человек кому мог довериться император был Тристан. Ярно сам не понимал почему именно ему, убийце, которого знал всего несколько дней. Конечно он был очень похож на главу последней императорской семьи, но всё же. Только Ярно видел лицо Тристана, который до сих пор решил не открывать его людям. Слава убийцы давно прогуливалась по улицам столицы и каждый лаконец мечтал о том, чтобы убийца навсегда остался в Лирии. Но он здесь и какие бы не ходили о нём слухи Лессо было всё равно. А люди постепенно смирились с этим. А это значило, что они верили своему императору, более того, они слишком быстро приняли Тристана, как тень Ярно. И ле Фалессу было приятно осознавать это.
Тристан согласился служить императору после того, как узнал правду о своём происхождении. Видимо решил хоть как-то сгладить своё я. Каждую ночь Ярно сидел в своём кабинете до самого утра. Именно от него зависила дальнейшая судьба Лаконы и Лессо хотелось сделать правильный шаг. Любой неверный ход приведёт к краху то, что строилось несколько веков. Сколько раз Лессо не спрашивал себя почему всё это досталось ему, постепенно смирялся, а сейчас уже привык к тому, что Марэль выбрал его для расплаты за все грехи лаконцев.
Императору приходилось разрываться между Ордой и новой опасностью. А один Тристан не мог помочь ему совсем разобраться. Саолы и Иванэ нету, а змей Франциск спит и видит, как бы сместить его с трона, думая, что хитрее его нету. Император уже поручил Тристану быть готовым к резкому повороту внутри столицы. Именно сейчас лучшее время для того, чтобы окончательно развалить Лакону. И не известно откуда появится новая напасть. Не раз были проверены лучшие рыцари и гвардейцы. Тристан следил за ними каждый день. И Ярно знал, что если и придётся схватиться с кем-то ещё, то его поддержат. Но не известно будет это или нет, сейчас главное защитить страну от новой опасности.
Главная дилемма заключалась в том, чтобы решить, выступать навстречу врагам или ждать их в Фалессе.
Лакона. Фалесса.
Из последних десяти вернулось только трое. Император второй раз отправлял разведчиков на север Лаконы, откуда каждый день приходили угрожающие новости. И главное на данный момент, что мог сделать ле Фалесс – это как можно дольше сохранить в тайне северный ужас. Именно ужас, который устраивают животные, потому как назвать их людьми у Ярно язык не поворачивался. Кто устраивает весь этот хаос Лессо не знал. Но то, что неведомое войско без знамён и гербов движется в сторону столицы было известно. Но просто сжигать и грабить деревни, и поселения им было мало. Они мучили и издевались над людьми, оставляя несколько человек в живых, которых заставляли смотреть на всё это, для того, чтобы те передали увиденное в Фалессу. Видимо задача их предводителей заключалась в том, чтобы разозлить императора и им это удалось, более того эти новости вызвали настолько великую жажду мести, которую Ярно чудом удавалось сдерживать и не переводить на других.
Последние разведчики рассказали о том, что больше всего пыткам подвергаются дети до двенадцати лет, которых сажают на кол, расчленяют и подвергают всевозможным пыткам, таким, которые Ярно вспоминать никак не хотел.
Также нелюди, которых император решил называть так, пьют кровь у людей. Зачем они это делают Лессо не понимал, да и не хотел знать.
Ярно прекрасно понимал, что рано или поздно лаконцы узнают о том, что скоро подойдёт к стенам столицы. И тогда Фалесса загудит, страх, который казалось немного отступил вновь нахлынет. Но только это будет не ужас перед чужеземным рабством, который несла Орда, а перед пытками и мерзкой смертью.
Император не знал, как поступить, либо выступить немедленно всем войском в сторону врага, либо ждать в городе, стены которого способны защитить от любого врага. Тем более с новыми защитниками. Конечно половина из них не рыцари, но с жаждой сражаться за империю им не откажешь.
Единственный человек кому мог довериться император был Тристан. Ярно сам не понимал почему именно ему, убийце, которого знал всего несколько дней. Конечно он был очень похож на главу последней императорской семьи, но всё же. Только Ярно видел лицо Тристана, который до сих пор решил не открывать его людям. Слава убийцы давно прогуливалась по улицам столицы и каждый лаконец мечтал о том, чтобы убийца навсегда остался в Лирии. Но он здесь и какие бы не ходили о нём слухи Лессо было всё равно. А люди постепенно смирились с этим. А это значило, что они верили своему императору, более того, они слишком быстро приняли Тристана, как тень Ярно. И ле Фалессу было приятно осознавать это.
Тристан согласился служить императору после того, как узнал правду о своём происхождении. Видимо решил хоть как-то сгладить своё я. Каждую ночь Ярно сидел в своём кабинете до самого утра. Именно от него зависила дальнейшая судьба Лаконы и Лессо хотелось сделать правильный шаг. Любой неверный ход приведёт к краху то, что строилось несколько веков. Сколько раз Лессо не спрашивал себя почему всё это досталось ему, постепенно смирялся, а сейчас уже привык к тому, что Марэль выбрал его для расплаты за все грехи лаконцев.
Императору приходилось разрываться между Ордой и новой опасностью. А один Тристан не мог помочь ему совсем разобраться. Саолы и Иванэ нету, а змей Франциск спит и видит, как бы сместить его с трона, думая, что хитрее его нету. Император уже поручил Тристану быть готовым к резкому повороту внутри столицы. Именно сейчас лучшее время для того, чтобы окончательно развалить Лакону. И не известно откуда появится новая напасть. Не раз были проверены лучшие рыцари и гвардейцы. Тристан следил за ними каждый день. И Ярно знал, что если и придётся схватиться с кем-то ещё, то его поддержат. Но не известно будет это или нет, сейчас главное защитить страну от новой опасности.
Главная дилемма заключалась в том, чтобы решить, выступать навстречу врагам или ждать их в Фалессе.
10 число месяца Холодов.
Фалесса.
- Хотите послужить Империи, юноша? – улыбка и манеры Первого Советника Франциска ле Шаорина умели расположить к себе людей, и сейчас Доминик почувствовал себя почти как дома. Заботливый хозяин позаботился обо всех мелочах, рассказал пару забавных историй. Да, про Франциска говорили многое, но "многое" говорят о всех людях. Нет, стоит доверять всем слухам.
- Конечно, хочу... – улыбнулся в ответ Доминик. – Я всегда служил, и буду служить Империи и Ярно. Я сражался и был готов погибнуть за него.
- Похвально, похвально... – рассмеялся советник. – Но вы не погибли, вы живы...
- Да. – Доминик оглянулся на Артура. – Меня спасли.
- Что ж, как верный слуга Империи, вы снова послужите ей, – в глазах Франциска блеснули искорки. – Я расскажу вам... Как вы знаете во главе государства, пока вы сражались, стоял консул Ле Амарра и Императрица Саола. Пока вы геройски сражались, эти двое наживались на ваших смертях. Они продали победу Императора в Полумесяце, они были готовы сдать город лирийцам... Только я смог им помешать, и когда Ярно вернулся, он изгнал их.
- Я слышал о Иванэ, как о человеке, который всецело предан Империи... – осторожно сказал Доминик.
- Для своих темных дел он создал искусную ширму, притворялся сборищем благодетелей... Вы знаете, что от него сбежала жена? По-вашему может жена сбежать от такого человека, каким себя выставлял ле Амарра? Он, воистину, волк в овечьей шкуре!
- Нуу... – Ле Рамлет замялся.
- Так вот... – продолжил Франциск. – Да, Иванэ и Саолу удалось изгнать... Но, наш Император, благородный Ярно ле Фалесс, оказался сломлен их низким коварством... Его дух отныне пребывает в унынии... А война тем временем продолжается... Я был во дворце, я знаю, как обстоят дела, и скажу одно – к сожалению, Император не способен больше править.
- Как так? – Доминик даже затаил дыхание. – Что же делать?
- К счастью в нашем государстве еще много людей, которые знаю что, делать, которые способны и должны руководить войсками и страной. Это все дворянство, аристократия Фалессы и удаленных провинций, многие, очень многие... Конечно, и среди них полно "паршивых овец", сторонников Иванэ, предателей и изменников... Но все же, много и вполне порядочных людей... Практически все из них – мои друзья и знакомые...
- Ну, хорошо... – ле Рамлет робко улыбнулся. – Вы правы... А что я должен сделать?
- Я подготовил документ. – Франциск потряс стопкой бумаг. – Это определит дальнейшее развитие государства на века. Когда он будет принят в качестве основополагающего закона, наступит новая эпоха – всеобщего благоденствия. Он принесет с собой новый тип отношений, постепенно изменит и людей, их внутренний дух станет духом свободы...
- Я все же не понимаю...
- Очень просто... Вы должны подать Ярно этот документ и потребовать его принятие. Когда Император поймет, что вас много и вы выражаете реальные интересы, то у него не будет другого выхода... Я предлагаю вам возглавить эту группу.
- Мне? Ну почему мне?
- Вы человек кристальной чистоты, не на словах знающий, что такое честь и совесть... Я думаю, к вашим словам должны прислушаться...
- Я горд оказанным мне доверием. Но когда это должно случится?
- Я думаю через пару дней... – Франциск оглянулся на Артура. – Ведь, через пару дней вполне будет возможно сделать это, не так ли?
- Через пару дней все будет готово, – отчеканил ле Тейн.
- В таком случае, господа. – Доминик встал из-за стола, - я буду вас ждать...
- Еще одно... – Франциск улыбнулся. – О готовящемся нельзя говорить никому, ведь сторонники Иванэ повсюду.
- Я буду молчать, – пообещал ле Рамлет. – До встречи.
Франциск проводил его взглядом.
- Где ты его нашел?
- Он был вместе с Николя ле Тойе, когда они ехали в Фалессу, предупредить Ярно о том, что это Рикард Шарк устроил резню в Лесном.
- Занятно... Что ж, его стоит использовать и дальше...
Фалесса.
- Хотите послужить Империи, юноша? – улыбка и манеры Первого Советника Франциска ле Шаорина умели расположить к себе людей, и сейчас Доминик почувствовал себя почти как дома. Заботливый хозяин позаботился обо всех мелочах, рассказал пару забавных историй. Да, про Франциска говорили многое, но "многое" говорят о всех людях. Нет, стоит доверять всем слухам.
- Конечно, хочу... – улыбнулся в ответ Доминик. – Я всегда служил, и буду служить Империи и Ярно. Я сражался и был готов погибнуть за него.
- Похвально, похвально... – рассмеялся советник. – Но вы не погибли, вы живы...
- Да. – Доминик оглянулся на Артура. – Меня спасли.
- Что ж, как верный слуга Империи, вы снова послужите ей, – в глазах Франциска блеснули искорки. – Я расскажу вам... Как вы знаете во главе государства, пока вы сражались, стоял консул Ле Амарра и Императрица Саола. Пока вы геройски сражались, эти двое наживались на ваших смертях. Они продали победу Императора в Полумесяце, они были готовы сдать город лирийцам... Только я смог им помешать, и когда Ярно вернулся, он изгнал их.
- Я слышал о Иванэ, как о человеке, который всецело предан Империи... – осторожно сказал Доминик.
- Для своих темных дел он создал искусную ширму, притворялся сборищем благодетелей... Вы знаете, что от него сбежала жена? По-вашему может жена сбежать от такого человека, каким себя выставлял ле Амарра? Он, воистину, волк в овечьей шкуре!
- Нуу... – Ле Рамлет замялся.
- Так вот... – продолжил Франциск. – Да, Иванэ и Саолу удалось изгнать... Но, наш Император, благородный Ярно ле Фалесс, оказался сломлен их низким коварством... Его дух отныне пребывает в унынии... А война тем временем продолжается... Я был во дворце, я знаю, как обстоят дела, и скажу одно – к сожалению, Император не способен больше править.
- Как так? – Доминик даже затаил дыхание. – Что же делать?
- К счастью в нашем государстве еще много людей, которые знаю что, делать, которые способны и должны руководить войсками и страной. Это все дворянство, аристократия Фалессы и удаленных провинций, многие, очень многие... Конечно, и среди них полно "паршивых овец", сторонников Иванэ, предателей и изменников... Но все же, много и вполне порядочных людей... Практически все из них – мои друзья и знакомые...
- Ну, хорошо... – ле Рамлет робко улыбнулся. – Вы правы... А что я должен сделать?
- Я подготовил документ. – Франциск потряс стопкой бумаг. – Это определит дальнейшее развитие государства на века. Когда он будет принят в качестве основополагающего закона, наступит новая эпоха – всеобщего благоденствия. Он принесет с собой новый тип отношений, постепенно изменит и людей, их внутренний дух станет духом свободы...
- Я все же не понимаю...
- Очень просто... Вы должны подать Ярно этот документ и потребовать его принятие. Когда Император поймет, что вас много и вы выражаете реальные интересы, то у него не будет другого выхода... Я предлагаю вам возглавить эту группу.
- Мне? Ну почему мне?
- Вы человек кристальной чистоты, не на словах знающий, что такое честь и совесть... Я думаю, к вашим словам должны прислушаться...
- Я горд оказанным мне доверием. Но когда это должно случится?
- Я думаю через пару дней... – Франциск оглянулся на Артура. – Ведь, через пару дней вполне будет возможно сделать это, не так ли?
- Через пару дней все будет готово, – отчеканил ле Тейн.
- В таком случае, господа. – Доминик встал из-за стола, - я буду вас ждать...
- Еще одно... – Франциск улыбнулся. – О готовящемся нельзя говорить никому, ведь сторонники Иванэ повсюду.
- Я буду молчать, – пообещал ле Рамлет. – До встречи.
Франциск проводил его взглядом.
- Где ты его нашел?
- Он был вместе с Николя ле Тойе, когда они ехали в Фалессу, предупредить Ярно о том, что это Рикард Шарк устроил резню в Лесном.
- Занятно... Что ж, его стоит использовать и дальше...
10 число месяца Холодов.
Южная Лакона.
- Сильвия? – тихий голос Агнеши отвлек меня от размышлений. Как много изменилось за последний месяц. Вместе с Криэраном в пепел превратилась, и какая-то часть моей души.
- Да? – я обернулась к подруге.
- Как долго мы будем прислуживать этому Родрику?
- До тех пор пока я не буду располагать всей информацией... Пойми же, мы ничего не знаем об это мире... Я должна забоится о вас...
- Разве ты не видишь, что он делает? – зашипела Агнесса. – Что тебе еще надо знать?
- Я вижу.
Похоже, Родрик и до перевоплощения был редкостной сволочью. Во всяком случае, меня, когда он находился рядом, просто мутило. То, что он делал со смертными было чудовищно даже для вампира. Или я ничего не понимаю? А может быть это он безумен?
- Я до сих пор не поняла, кто уничтожил Криэран. – продолжила я. – Тем более, нам надо дождаться Свена, Роба и Кали.
Агнесса оскалилась. Сука. Ей на Тарикэ было начихать. Она мнила себя единственной моей верной подругой и после ухода двух бывших стражников держала остальных моих детей в отдалении от меня.
- И это единственная причина?! Знаешь, что я скажу?
- Ты уверена, что я хочу знать, что ты скажешь?
- Похоже, смертные объединились. Мои дети видели отряды, в которые входили лаконцы и лирийцы. Они действовали сообща.
- Даже так? – я изумилась. – Хотя, не удивительно... Это работа Родрика. Они поняли, что опасность, исходящая от этого ублюдка серьезнее всех остальных проблем...
- Значит, он этого добивался?
- Возможно, он просто решил нанести один удар, смертельный... А для этого ему придется собрать и свои, и человеческие силы, в одном месте...
Агнешка в очередной раз улыбнулась. У нее всегда была улыбка как у законченной дуры, но вместе с тем она была одной из самых хитрых и изворотливых бестий в Криэране. Когда-то... В любом случае она знает о чем говорит.
- Проклятье... Когда эта "битва конца времен" состоится, мне хотелось быть подальше от места, в котором она произойдет... Меня не устраивает ни Родрик, ни его таинственный хозяин из-за моря. Я не могу выступить, против него открыто, но всегда есть возможность действовать тайно. Возможно, поражение этой "армии Тьмы" было бы благом, как и для смертных, так и для многих детей ночи. В конце концов, вампиры всегда были народом сумерек, а смертные народом дня... Договор возможен... Смертные могли бы отдавать нам своих преступников... Может, быть лирийский хан даже...
- Сильвия! – Агнесса перебила меня. – Пойми, люди всегда будут ненавидеть нас. Мы Проклятые, а они ненавидят, всех тех, кто хоть немного отличается от них самих. Это неизбывное свойство их натуры... Не рассчитывай, что они поймут разницу между тобой и Родриком. Для них вы едины... А истина? Кого она интересует?
- Я не хочу идти вместе с ними...
- А я о чем говорю?
- Ты ничего не предлагаешь...
- Уйдем на север, далеко-далеко... Там тоже есть люди, у них красная кровь. Я знаю, проверяла. Будем сыты и живы.
Я замотала головой.
- Ты серьезно думаешь, что Родрик просто так отпустит нас?
- Тогда надо выждать момент, когда ему будет на редкость не до нас. Что-то говорит мне, о том, что этот момент скоро настанет...
- Но по любому сначала нужно дождаться Свена и Роба.
Было кое-что, о чем я не хотела с ней говорить. Поскольку я была старше остальных, я обладала способностью чувствовать великие силы. Вне поля моего зрения оставались уничтожитель Криэрана и Полумесяц, но хозяина Родрика я ощущала достаточно четко. Так вот, было кое-что еще... Непонятное, оно шло с запада, из-за Леса... Голоса шептали, призывали... Неплохо было бы узнать, что происходит и там, но у меня просто не хватало времени... Нужно было разобраться с тем, что творится здесь и сейчас...
Родрик, наверное, скоро даст очередное задание. Нельзя ему дать никакой возможности усомнится в нашей лояльности, до тех пор, пока не настанет время действовать.
Южная Лакона.
- Сильвия? – тихий голос Агнеши отвлек меня от размышлений. Как много изменилось за последний месяц. Вместе с Криэраном в пепел превратилась, и какая-то часть моей души.
- Да? – я обернулась к подруге.
- Как долго мы будем прислуживать этому Родрику?
- До тех пор пока я не буду располагать всей информацией... Пойми же, мы ничего не знаем об это мире... Я должна забоится о вас...
- Разве ты не видишь, что он делает? – зашипела Агнесса. – Что тебе еще надо знать?
- Я вижу.
Похоже, Родрик и до перевоплощения был редкостной сволочью. Во всяком случае, меня, когда он находился рядом, просто мутило. То, что он делал со смертными было чудовищно даже для вампира. Или я ничего не понимаю? А может быть это он безумен?
- Я до сих пор не поняла, кто уничтожил Криэран. – продолжила я. – Тем более, нам надо дождаться Свена, Роба и Кали.
Агнесса оскалилась. Сука. Ей на Тарикэ было начихать. Она мнила себя единственной моей верной подругой и после ухода двух бывших стражников держала остальных моих детей в отдалении от меня.
- И это единственная причина?! Знаешь, что я скажу?
- Ты уверена, что я хочу знать, что ты скажешь?
- Похоже, смертные объединились. Мои дети видели отряды, в которые входили лаконцы и лирийцы. Они действовали сообща.
- Даже так? – я изумилась. – Хотя, не удивительно... Это работа Родрика. Они поняли, что опасность, исходящая от этого ублюдка серьезнее всех остальных проблем...
- Значит, он этого добивался?
- Возможно, он просто решил нанести один удар, смертельный... А для этого ему придется собрать и свои, и человеческие силы, в одном месте...
Агнешка в очередной раз улыбнулась. У нее всегда была улыбка как у законченной дуры, но вместе с тем она была одной из самых хитрых и изворотливых бестий в Криэране. Когда-то... В любом случае она знает о чем говорит.
- Проклятье... Когда эта "битва конца времен" состоится, мне хотелось быть подальше от места, в котором она произойдет... Меня не устраивает ни Родрик, ни его таинственный хозяин из-за моря. Я не могу выступить, против него открыто, но всегда есть возможность действовать тайно. Возможно, поражение этой "армии Тьмы" было бы благом, как и для смертных, так и для многих детей ночи. В конце концов, вампиры всегда были народом сумерек, а смертные народом дня... Договор возможен... Смертные могли бы отдавать нам своих преступников... Может, быть лирийский хан даже...
- Сильвия! – Агнесса перебила меня. – Пойми, люди всегда будут ненавидеть нас. Мы Проклятые, а они ненавидят, всех тех, кто хоть немного отличается от них самих. Это неизбывное свойство их натуры... Не рассчитывай, что они поймут разницу между тобой и Родриком. Для них вы едины... А истина? Кого она интересует?
- Я не хочу идти вместе с ними...
- А я о чем говорю?
- Ты ничего не предлагаешь...
- Уйдем на север, далеко-далеко... Там тоже есть люди, у них красная кровь. Я знаю, проверяла. Будем сыты и живы.
Я замотала головой.
- Ты серьезно думаешь, что Родрик просто так отпустит нас?
- Тогда надо выждать момент, когда ему будет на редкость не до нас. Что-то говорит мне, о том, что этот момент скоро настанет...
- Но по любому сначала нужно дождаться Свена и Роба.
Было кое-что, о чем я не хотела с ней говорить. Поскольку я была старше остальных, я обладала способностью чувствовать великие силы. Вне поля моего зрения оставались уничтожитель Криэрана и Полумесяц, но хозяина Родрика я ощущала достаточно четко. Так вот, было кое-что еще... Непонятное, оно шло с запада, из-за Леса... Голоса шептали, призывали... Неплохо было бы узнать, что происходит и там, но у меня просто не хватало времени... Нужно было разобраться с тем, что творится здесь и сейчас...
Родрик, наверное, скоро даст очередное задание. Нельзя ему дать никакой возможности усомнится в нашей лояльности, до тех пор, пока не настанет время действовать.
Ночь с 17 на 18 день месяца Темнейших Глубин.
Полумесяц. Тил.
Знал ли об этом Герен или все случилось по иронии судьбы, но Эвору на ночь перед боем достались те самые покои, в которых он некогда встретил свое последнее утро как Князь Тила, перед тем, как Крилла передала его Ярно. Зимняя ночь пахла палой листвой и холодной речной свежестью. Лунно, ветрено, прохладно, на утро трава будет мокрой от холодной росы.
Сон не шел. Во дворе завыли собаки. Дурная примета. Сидеть в этих четырех стенах было невыносимо.
Эвор вздохнул, отбросил назад прилипшую ко лбу русую прядь, вложил в непривычно бьющие по правому бедру ножны меч и, накинув на плечи плащ, вышел в коридор. Никто его не удерживал. Этой ночью в Тиле два, если не три хозяина.
Говорят, любой убийца хотя бы раз возвращается на место преступления, и Эвор сейчас мог послужить весьма красноречивым доказательством этой истине. Ноги сами вынесли его к водопаду. Скользкие влажные ступени, созданные здесь самой природой, опасные, но не для того, кто спускался по ним с раннего детства день за днем, вывели Князя к пристаням, сонному нижнему селу и Зеленой роще. Луна в эту ночь светила настолько ярко, что все кругом казалось залитым жидким серебром.
По этим тропам Эвор мог пройти и с закрытыми глазами. Он и сейчас с не меньшей уверенностью, чем полгода назад, мог указать то место, где в чаще не хватало нескольких зеленых древ, стоявших здесь тысячи лет до того, как Эвор отдал свой приказ. Князь знал, что не забудет этого уже никогда, несмотря на то, что сам Лес поспешил скрыть следы своих увечий, от любых глаз. Уродливые широкие пни поросли травой, покрылись толстым слоем зеленого мягкого мха, настолько, что теперь нельзя было увидеть, что скрывала эта буйная растительность. Но «не видеть», не значит «не знать».
- Ты давно прощен….
Князь медленно обернулся на смутно знакомый голос. Тиэл. Странно, но Эвор был уверен, что оба друида остались в Тиле.
- Существуют разные дороги, - словно прочитав его мысли, медленно произнес лесной чародей.
Странно, но Тиэл теперь казался много старше, лунный свет стер с его облика все краски, оставив только зеленые глаза, по которым нельзя было понять не возраста не эмоций, золотистые волосы стали совсем седыми, а тонкое правильное лицо друида прорезали прямые глубокие морщины, сухая, но все еще сильная рука привычно гладила рыжую шерсть ничем не изменившейся, в отличие от своего хозяина, пумы.
- Не стоит бояться того, что ты видишь, Князь. Это всего лишь время.
- Почему ты здесь? – Эвор удивился, насколько громко в наступившей тишине прозвучал его собственный голос.
- Предупредить.
- О чем?
- Смотри, - друид указал рукой на землю, почти под ногами Князя.
Эвор медленно опустился на одно колено и раздвинул рукой высокую траву.
Росток был совсем небольшой, но не заметить его было невозможно. Казалось бы просто тоненький прутик, покрытый зеленой корой, всего с несколькими длинными серебристыми листочками…. Но его не могло быть в природе, потому что не должно было быть никогда. Зеленые стражи не цветут, не дают семян или отростков, если только…. Эвор никогда не верил в легенды настолько, насколько этим увлекалась Эни, но от диковатой очень неприятной мысли Князь вздрогнул, словно от порыва холодного ветра. Он резко поднял голову, но друида на поляне больше не было.
Странно, но порой одна и та же мелочь становится и приговором и единственной надеждой. Но кто предупрежден – вооружен. Эвор осторожно расправил молодые мягкие листочки, и, прикрыв тонкий росток травою, пошел проч.
18 день Темнейших Глубин. Раннее утро.
Полумесяц. Тил.
Солнца еще не было видно за густыми кронами деревьев, но небо уже просветлело. Влажный зимний воздух приятно холодил лицо. Дружинники Герена уже подготовили площадку для сражения. Хотя «подготовили» это слишком громко сказано. Круглый пяточек земли, поросший невысокой травой, ничем не выделялся из прочих подобных, просто не один из соперников не видел его до битвы, а значит и не подозревал, где там имеются кочки, выпирающие корни или неровности…. На все воля Шепчущего.
Проснувшийся ястреб отыскал Эвора как только востока коснулась первая полоса рассвета и теперь распушив черно-рыжие перья сидел на его плече демонстрируя ко всему, что его окружало, почти царственное пренебрежение. Князь чуть коснулся крыльев рукой, вызвав несколько снисходительный клекот своего пернатого спутника.
Люди начинали подтягиваться к месту предстоящего сражения, но не самого Герена, не его дружины Эвор пока не видел, как, впрочем, и своего первого гаранта*. Сестренки- кошки отыскались довольно быстро, на ближайшем дереве, откуда было лучше всего видно. Риган по случаю назначения вторым гарантом была одета в цвета Тилийского дома, держалась донельзя гордо, но в зеленых глазищах плескались прежние лукавые смешинки.
- Мой Князь, - Риган зевнула, прикрыв рот тонкой ладошкой, и зябко поежилась на утреннем холоде, - Мы пришли.
- Отлично, - Эвор кивнул, - Где Ред?
- Ред у Герена, - как нечто само собою разумеющееся заявила она, - Княжич вчера изволил вызвать его на разговор, и они до сих пор беседуют. И нечего на меня так смотреть, больше я ничего не знаю…
Князь вздохнул. В верности Реда он не сомневался никогда, но точно знал и то, что странник в первую очередь попробует утрясти дело миром, даже если для этого потребуется выложить Борскому княжичу, что Эвор не способен сражаться, и бой не принесет Герену чести. Князь порой не решался признаться даже самому себе в том, что более всего опасается увидеть жалость в глазах своего врага.
Войны не выигрываются жалостью и рукопожатиями, тем более теперь.
- Так мой Второй гарант спустится с дерева или установим новый обычай? – с усмешкой, стараясь скрыть собственную тревогу спросил Эвор.
- Никогда не читала обычаев, запрещающих княжеским гарантам лазить по деревьям, - смешливо фыркнула Риган и спрыгнула на землю, - Ну так мы идем, или тут стоять будем?
Ред появился одновременно с Гереном и его людьми. Странник уже был в бело-зеленом, как Риган и сам Князь, и весь его вид отражал обеспокоенность. Переговорить они уже не успеют….
Эвор шагнул навстречу Герену. Княжич коротко кивнул.
- Пусть Он рассудит, - негромко произнес он.
- Да будет так.
Каждый из соперников вернулся к своим людям.
- Это все бессмысленно… Вам нечего делить. Ты не сможешь, - Ред принял плащ своего Князя, вздохнул, как будто только что понял что все решено, - На все воля Шепчущего.
Эвор усмехнулся, кивнул и передал ястреба Риган на плечо.
Широкий лаконский, чужой этому Лесу и этому зеленому миру, меч с негромким шелестом вышел из ножен на бедре Князя, и, словно отвечая ему, в руках Герена с тихим звоном оказались два длинных лесных кинжала. Собравшиеся вокруг люди молчали. Бой будет. Противники не собирались щадить друг друга.
Никогда нельзя сказать наверняка, что какое-то пусть даже самое нелепое умение не понадобится тебе в будущем. Семь лет назад, в Фалессе, Эвор проклинал своих учителей за то, что те навязывали ему уроки владения таким чуждым лесу лаконским мечом, теперь же, практически лишившись одной руки, Князь смог перевести эту некогда бесполезную ему науку в едва ли не единственное свое преимущество. Длинный прямой клинок с непривычной тяжестью ложился в руку, более длинный, чем кинжалы противника, а значит позволявший держать Герена на расстоянии.
Эвор с детства, как и любой из воинов леса, учился сражаться двумя длинными кинжалами, и это позволило ему хоть и не блестяще, но хоть как-то приспособиться к оружию в левой руке, и доставить своему врагу массу мелких неудобств. Князь знал, что пока он задает темп боя, и вынуждает менее опытного в ближнем бою Герена следовать своей тактике он не проиграет… ровно, как и не победит.
Бой шел уже сравнительно долго, но противники все еще кружили по заросшей травой площадке, не особенно рискуя, обмениваясь самыми простыми выпадами и ударами, изматывая друг друга и лишая сил. Эвор пару раз вскользь достал княжича мечом, как и кинжалы Герена оставили на его левом плече два коротких, но довольно глубоких алых росчерка. Но в горячке боя Князь не чувствовал этих ран, только длинный клинок становился все тяжелее с каждым шагом.
Как никогда четко Князь сознавал, что проиграет, проиграет если сейчас не найдет в себе смелости, решимости и умения вложить всю оставшуюся с ним силу в один удар. Герен сражается хорошо, быстро, точно, хоть и не очень изобретательно, но честно… и он боится - боится избранника друидов, боится своего предательства и нарушенной клятвы, боится сражаться с тем, кто по всем законам Леса и жизни давно уже должен быть мертв. А страх порой отнимает гораздо больше сил, нежели раны и усталость, оставалось только поверить в это.
Шаг. Удар. Шаг. Герен подался назад, защитился от прямого выпада, задел противника одним из клинков и отступил на ту же пару шагов. Эвору стоило, тоже отступить и позволить себе отдышаться, но Князь сознавал что сил для новой попытки уже не наберет, а значит свалится от усталости, проиграет, умрет… никогда не вернет свой престол, свободу Лесу… и не увидит Мирту….
Гнев заставил броситься вперед. Герен с уже недоступной Эвору звериной грацией уклонился от удара, мгновение замешкался, но Князю хватило этого времени, что бы замахнуться для нового удара. Герен блокировал меч скрестив перед собой кинжалы, сжимая его их клинками и выворачивая оружие из рук врага…. Блестяще выигранный бой, никаких сомнений…. На губах княжича уже успела появиться улыбка, когда случилось то, на что Эвор полагался, как на свою последнюю надежду. Лесная сталь, как это не больно было сознавать, смехотворна в сравнении даже с лаконской и не один из клинков Герена не выдержал удар той силы, какую вложил в свою последнюю атаку Эвор, хотя на такую удачу тот и не рассчитывал. Более длинный «ведущий» клинок сломался у самой гарды, второй треснул чуть выше. Единственное, чего смог добиться идеально продуманным в этот момент приемом Герен это не остановить, но замедлить тяжелый клинок врага.
Эвор остановился, глядя сверху вниз на побежденного врага. От удара, пришедшегося Герену на правое плечо, княжич упал на колени, и он так и сидел неподвижно толи не осмеливаясь, толи стыдясь поднять голову. Бело-синюю тунику медленно заливала кровь, такая же алая, как-то вино, которое они делили из одной чаши перед войной, сделавшее их с тех пор и до самой смерти братьями.
- Позовите лекаря. Пусть окажут ему помощь, - Эвор понял, что произнес это, раньше, чем даже успел осознать.
Герен медленно поднял голову, в зеленых затуманенных болью глазах отразилось непонимание и вина. Он попытался задать какой-то вопрос, но в последний момент будто бы передумал.
- Герен, - Эвор протянул ему руку, и когда недавний противник нерешительно взялся за нее, помог ему подняться, - Закон Леса не будет нарушен мною во второй раз. Деливший со мною чашу не умрет от моей руки, - потом обернулся к одному из дружинников, - Герен останется нашим гостем. Отправьте гонца в Бор. Я жду присяги Князя Роэла не далее чем через две недели.
Люди что-то кричали, но Эвор практически не слышал их. В галдящей толпе ныне Верховный Князь Полумесяца запомнил только несколько лиц. Бледную от волнения, но уже смеющуюся Риган, явно вздохнувшего с облегчением Реда и холодный полный ненависти взгляд Криллы. С ней он не связан никакими клятвами… придет время… Князь Тила, Бора и Темного Брода успел научиться ждать.
- Эвор, - Ред улыбался, - Прекрасная и окончательная победа.
- Нет, - Князь покачал головой, вспоминая зеленый росток в священной роще, - Наша война еще даже не началась…..
Полумесяц. Тил.
Знал ли об этом Герен или все случилось по иронии судьбы, но Эвору на ночь перед боем достались те самые покои, в которых он некогда встретил свое последнее утро как Князь Тила, перед тем, как Крилла передала его Ярно. Зимняя ночь пахла палой листвой и холодной речной свежестью. Лунно, ветрено, прохладно, на утро трава будет мокрой от холодной росы.
Сон не шел. Во дворе завыли собаки. Дурная примета. Сидеть в этих четырех стенах было невыносимо.
Эвор вздохнул, отбросил назад прилипшую ко лбу русую прядь, вложил в непривычно бьющие по правому бедру ножны меч и, накинув на плечи плащ, вышел в коридор. Никто его не удерживал. Этой ночью в Тиле два, если не три хозяина.
Говорят, любой убийца хотя бы раз возвращается на место преступления, и Эвор сейчас мог послужить весьма красноречивым доказательством этой истине. Ноги сами вынесли его к водопаду. Скользкие влажные ступени, созданные здесь самой природой, опасные, но не для того, кто спускался по ним с раннего детства день за днем, вывели Князя к пристаням, сонному нижнему селу и Зеленой роще. Луна в эту ночь светила настолько ярко, что все кругом казалось залитым жидким серебром.
По этим тропам Эвор мог пройти и с закрытыми глазами. Он и сейчас с не меньшей уверенностью, чем полгода назад, мог указать то место, где в чаще не хватало нескольких зеленых древ, стоявших здесь тысячи лет до того, как Эвор отдал свой приказ. Князь знал, что не забудет этого уже никогда, несмотря на то, что сам Лес поспешил скрыть следы своих увечий, от любых глаз. Уродливые широкие пни поросли травой, покрылись толстым слоем зеленого мягкого мха, настолько, что теперь нельзя было увидеть, что скрывала эта буйная растительность. Но «не видеть», не значит «не знать».
- Ты давно прощен….
Князь медленно обернулся на смутно знакомый голос. Тиэл. Странно, но Эвор был уверен, что оба друида остались в Тиле.
- Существуют разные дороги, - словно прочитав его мысли, медленно произнес лесной чародей.
Странно, но Тиэл теперь казался много старше, лунный свет стер с его облика все краски, оставив только зеленые глаза, по которым нельзя было понять не возраста не эмоций, золотистые волосы стали совсем седыми, а тонкое правильное лицо друида прорезали прямые глубокие морщины, сухая, но все еще сильная рука привычно гладила рыжую шерсть ничем не изменившейся, в отличие от своего хозяина, пумы.
- Не стоит бояться того, что ты видишь, Князь. Это всего лишь время.
- Почему ты здесь? – Эвор удивился, насколько громко в наступившей тишине прозвучал его собственный голос.
- Предупредить.
- О чем?
- Смотри, - друид указал рукой на землю, почти под ногами Князя.
Эвор медленно опустился на одно колено и раздвинул рукой высокую траву.
Росток был совсем небольшой, но не заметить его было невозможно. Казалось бы просто тоненький прутик, покрытый зеленой корой, всего с несколькими длинными серебристыми листочками…. Но его не могло быть в природе, потому что не должно было быть никогда. Зеленые стражи не цветут, не дают семян или отростков, если только…. Эвор никогда не верил в легенды настолько, насколько этим увлекалась Эни, но от диковатой очень неприятной мысли Князь вздрогнул, словно от порыва холодного ветра. Он резко поднял голову, но друида на поляне больше не было.
Странно, но порой одна и та же мелочь становится и приговором и единственной надеждой. Но кто предупрежден – вооружен. Эвор осторожно расправил молодые мягкие листочки, и, прикрыв тонкий росток травою, пошел проч.
18 день Темнейших Глубин. Раннее утро.
Полумесяц. Тил.
Солнца еще не было видно за густыми кронами деревьев, но небо уже просветлело. Влажный зимний воздух приятно холодил лицо. Дружинники Герена уже подготовили площадку для сражения. Хотя «подготовили» это слишком громко сказано. Круглый пяточек земли, поросший невысокой травой, ничем не выделялся из прочих подобных, просто не один из соперников не видел его до битвы, а значит и не подозревал, где там имеются кочки, выпирающие корни или неровности…. На все воля Шепчущего.
Проснувшийся ястреб отыскал Эвора как только востока коснулась первая полоса рассвета и теперь распушив черно-рыжие перья сидел на его плече демонстрируя ко всему, что его окружало, почти царственное пренебрежение. Князь чуть коснулся крыльев рукой, вызвав несколько снисходительный клекот своего пернатого спутника.
Люди начинали подтягиваться к месту предстоящего сражения, но не самого Герена, не его дружины Эвор пока не видел, как, впрочем, и своего первого гаранта*. Сестренки- кошки отыскались довольно быстро, на ближайшем дереве, откуда было лучше всего видно. Риган по случаю назначения вторым гарантом была одета в цвета Тилийского дома, держалась донельзя гордо, но в зеленых глазищах плескались прежние лукавые смешинки.
- Мой Князь, - Риган зевнула, прикрыв рот тонкой ладошкой, и зябко поежилась на утреннем холоде, - Мы пришли.
- Отлично, - Эвор кивнул, - Где Ред?
- Ред у Герена, - как нечто само собою разумеющееся заявила она, - Княжич вчера изволил вызвать его на разговор, и они до сих пор беседуют. И нечего на меня так смотреть, больше я ничего не знаю…
Князь вздохнул. В верности Реда он не сомневался никогда, но точно знал и то, что странник в первую очередь попробует утрясти дело миром, даже если для этого потребуется выложить Борскому княжичу, что Эвор не способен сражаться, и бой не принесет Герену чести. Князь порой не решался признаться даже самому себе в том, что более всего опасается увидеть жалость в глазах своего врага.
Войны не выигрываются жалостью и рукопожатиями, тем более теперь.
- Так мой Второй гарант спустится с дерева или установим новый обычай? – с усмешкой, стараясь скрыть собственную тревогу спросил Эвор.
- Никогда не читала обычаев, запрещающих княжеским гарантам лазить по деревьям, - смешливо фыркнула Риган и спрыгнула на землю, - Ну так мы идем, или тут стоять будем?
Ред появился одновременно с Гереном и его людьми. Странник уже был в бело-зеленом, как Риган и сам Князь, и весь его вид отражал обеспокоенность. Переговорить они уже не успеют….
Эвор шагнул навстречу Герену. Княжич коротко кивнул.
- Пусть Он рассудит, - негромко произнес он.
- Да будет так.
Каждый из соперников вернулся к своим людям.
- Это все бессмысленно… Вам нечего делить. Ты не сможешь, - Ред принял плащ своего Князя, вздохнул, как будто только что понял что все решено, - На все воля Шепчущего.
Эвор усмехнулся, кивнул и передал ястреба Риган на плечо.
Широкий лаконский, чужой этому Лесу и этому зеленому миру, меч с негромким шелестом вышел из ножен на бедре Князя, и, словно отвечая ему, в руках Герена с тихим звоном оказались два длинных лесных кинжала. Собравшиеся вокруг люди молчали. Бой будет. Противники не собирались щадить друг друга.
Никогда нельзя сказать наверняка, что какое-то пусть даже самое нелепое умение не понадобится тебе в будущем. Семь лет назад, в Фалессе, Эвор проклинал своих учителей за то, что те навязывали ему уроки владения таким чуждым лесу лаконским мечом, теперь же, практически лишившись одной руки, Князь смог перевести эту некогда бесполезную ему науку в едва ли не единственное свое преимущество. Длинный прямой клинок с непривычной тяжестью ложился в руку, более длинный, чем кинжалы противника, а значит позволявший держать Герена на расстоянии.
Эвор с детства, как и любой из воинов леса, учился сражаться двумя длинными кинжалами, и это позволило ему хоть и не блестяще, но хоть как-то приспособиться к оружию в левой руке, и доставить своему врагу массу мелких неудобств. Князь знал, что пока он задает темп боя, и вынуждает менее опытного в ближнем бою Герена следовать своей тактике он не проиграет… ровно, как и не победит.
Бой шел уже сравнительно долго, но противники все еще кружили по заросшей травой площадке, не особенно рискуя, обмениваясь самыми простыми выпадами и ударами, изматывая друг друга и лишая сил. Эвор пару раз вскользь достал княжича мечом, как и кинжалы Герена оставили на его левом плече два коротких, но довольно глубоких алых росчерка. Но в горячке боя Князь не чувствовал этих ран, только длинный клинок становился все тяжелее с каждым шагом.
Как никогда четко Князь сознавал, что проиграет, проиграет если сейчас не найдет в себе смелости, решимости и умения вложить всю оставшуюся с ним силу в один удар. Герен сражается хорошо, быстро, точно, хоть и не очень изобретательно, но честно… и он боится - боится избранника друидов, боится своего предательства и нарушенной клятвы, боится сражаться с тем, кто по всем законам Леса и жизни давно уже должен быть мертв. А страх порой отнимает гораздо больше сил, нежели раны и усталость, оставалось только поверить в это.
Шаг. Удар. Шаг. Герен подался назад, защитился от прямого выпада, задел противника одним из клинков и отступил на ту же пару шагов. Эвору стоило, тоже отступить и позволить себе отдышаться, но Князь сознавал что сил для новой попытки уже не наберет, а значит свалится от усталости, проиграет, умрет… никогда не вернет свой престол, свободу Лесу… и не увидит Мирту….
Гнев заставил броситься вперед. Герен с уже недоступной Эвору звериной грацией уклонился от удара, мгновение замешкался, но Князю хватило этого времени, что бы замахнуться для нового удара. Герен блокировал меч скрестив перед собой кинжалы, сжимая его их клинками и выворачивая оружие из рук врага…. Блестяще выигранный бой, никаких сомнений…. На губах княжича уже успела появиться улыбка, когда случилось то, на что Эвор полагался, как на свою последнюю надежду. Лесная сталь, как это не больно было сознавать, смехотворна в сравнении даже с лаконской и не один из клинков Герена не выдержал удар той силы, какую вложил в свою последнюю атаку Эвор, хотя на такую удачу тот и не рассчитывал. Более длинный «ведущий» клинок сломался у самой гарды, второй треснул чуть выше. Единственное, чего смог добиться идеально продуманным в этот момент приемом Герен это не остановить, но замедлить тяжелый клинок врага.
Эвор остановился, глядя сверху вниз на побежденного врага. От удара, пришедшегося Герену на правое плечо, княжич упал на колени, и он так и сидел неподвижно толи не осмеливаясь, толи стыдясь поднять голову. Бело-синюю тунику медленно заливала кровь, такая же алая, как-то вино, которое они делили из одной чаши перед войной, сделавшее их с тех пор и до самой смерти братьями.
- Позовите лекаря. Пусть окажут ему помощь, - Эвор понял, что произнес это, раньше, чем даже успел осознать.
Герен медленно поднял голову, в зеленых затуманенных болью глазах отразилось непонимание и вина. Он попытался задать какой-то вопрос, но в последний момент будто бы передумал.
- Герен, - Эвор протянул ему руку, и когда недавний противник нерешительно взялся за нее, помог ему подняться, - Закон Леса не будет нарушен мною во второй раз. Деливший со мною чашу не умрет от моей руки, - потом обернулся к одному из дружинников, - Герен останется нашим гостем. Отправьте гонца в Бор. Я жду присяги Князя Роэла не далее чем через две недели.
Люди что-то кричали, но Эвор практически не слышал их. В галдящей толпе ныне Верховный Князь Полумесяца запомнил только несколько лиц. Бледную от волнения, но уже смеющуюся Риган, явно вздохнувшего с облегчением Реда и холодный полный ненависти взгляд Криллы. С ней он не связан никакими клятвами… придет время… Князь Тила, Бора и Темного Брода успел научиться ждать.
- Эвор, - Ред улыбался, - Прекрасная и окончательная победа.
- Нет, - Князь покачал головой, вспоминая зеленый росток в священной роще, - Наша война еще даже не началась…..
С .... по 20 день месяца Темнейших Глубин.
Сначала - прибрежные воды. Позже - Полумесяц. Тил.
«…Во тьму! Во тьму!…» - Рик слышал голос неведомой твари из своих снов еженощно. Или и днем тоже? Неизвестно... Мир утратил деление на день и ночь, превратившись в череду бредовых видений, перемешивающихся с кошмарами, преследующими его в часы бодрствования. И везде царил мрак. Даже в снах, где ослепшие часто обретают подобие зрения он оставался незрячим. Тьма разъедала его, словно попавшая на кожу известь, расходясь из ран по всему телу, проникая в душу. Иногда умирающий Властитель мертвого государства… нет, не видел – ощущал чье–то отчаяние, ужас, мольбу, слышал крики боли, шелест разящей стали. Медальон больше не украшал его грудь, но его связь с Дорианом о какой-то странной прихоти судьбы осталась. Рик больше не говорил с вампиром - он словно подслушивал происходящее в наглухо закрытой комнате через замочную скважину. В минуты просветления рассудка, выныривая из мутной жижи бреда, он размышлял над произошедшим: наверное, это рана, наполненная невидимым и неуловимым ядом вампира, связывала вместе убийцу и жертву….
Станет ли смерть для него избавлением, или, испустив последний вздох, он замрет, застынет лишь на время, для того, чтобы, переродившись, вернуться в мир нежитью? Он допускал такую возможность, а потому первый приказ, отданный пришедшим в себя Властителем касался ритуала собственного погребения: матросам надлежало приманить как можно больше акул, натереть тело сторнийца свежей кровью и тщательнейшим образом проследить, чтобы оно, будучи сброшенным в воду, было разорвано в клочья. Никакие силы не смогут поднять из могилы того, кто упокоен таким образом. Во всяком случае, Рикарду Шарку очень хотелось в это верить…
На третью ночь после отплытия страшный шторм настиг остатки некогда неодолимой эскадры и принялся рвать хрупкие кораблики, словно расшалившийся ребенок игрушки, разметав их по всему морю. Рассвет флагман встречал в одиночестве, с чудом уцелевшими мачтами и изрядно поубавившийся командой. Словно в насмешку над случившимся, Рику стало значительно лучше, и он приказал поднять его на палубу.
Команда со смешанным чувствами жалости, страха, злобы, восхищения и надежды смотрела на фигуру Властителя Империи тысячи островов, нетвердой походкой шествующего по палубному настилу. Сейчас господин больше всего напоминал Смерть из легенд – плащ черного цвета скрывал слои материи, наложенные лекарями на не закрывающуюся, постоянно кровоточащую рану, но не мог укрыть от глаз ни невероятной худобы ослабевшего тела, скорее похожего на ходячий скелет, ни лица, почти лишенного плоти и являющего свету жуткий оскал черепа. Мечей при Рикарде не было – один из клинков остался в Лаконе, в спине неизвестного рыцаря, другой – искореженный валяется у подножья Цитадели. Мечи – символ власти над Сторном… Он их утратил…
Рикард искренне не понимал, почему эти люди, когда-то пошедшие за ним на войну еще не убили его. Ведь он – воплощение всех бед и неудач, Иона из древней сторнийской легенды. Но они, как он ощущал обострившимися за дни слепоты чувствами, хоть и смотрели на него зло, испуганно, с презрением, но все же ждали именно его слов, его приказа…
«Они все испуганы до смерти… Страх так сильно сковал их волю, что они готовы идти за кем угодно. Я для них зло изведанное… Что ж, тем лучше. Страх всегда был моим союзником: боялся я, боялись меня…. Я прошел школу ужаса до конца - теперь же я по другую сторону барьера. Мертвому нечего страшиться»
- Господин, куда нам идти теперь? – чьей-то хриплый, усталый голос. Вроде бы, Бижара… значит адмирал и большой специалист по выживанию цел… «Везет лису морскому невероятно – в огне не горит, в воде не тонет… Но и вправду – куда нам плыть?» Возврата назад нет, это ясно. В Лаконе их ожидает горящий праведным гневом Ярно… С него станется сжечь одинокий сторнийский корабль еще на подходе к порту. Во всяком случае Рик поступил бы именно так. До Лирии далеко, да и Сафар уже наверняка прознал о готовившейся измене, так неудачно сорванной латниками Лаконского Императора. А не прознал – так у него наверняка куча вопросов о судьбе лирийского посольства на островах. Рик не знал, выжили ли несчастные степняки, но если нет, то… обычаи у лирийцев были куда менее людоедскими, чем у морского народа, но смерть – всегда смерть. Да и вообще нет у него особого желания вверять своих людей цепким объятьям Змея Степей…
Оставался Лес. И Эвор, который несмотря на всю свою простоватость, наверняка уже выяснил, КАК началась война, стоившая лесному князю так дорого. Лесные обычаи умертвления особым разнообразием не отличались – меч и топор для знати, петля для простолюдина, утопление в болоте за особо гнусные деяния – насилие над женщиной, стариком, ребенком… «Интересно, меня обезглавят как дворянина или отправят к пиявкам, как человека, погубившего два процветающих селения? Впрочем, неважно: скорее всего я умру куда раньше… Но при всем этом Эвор – человек чести и не считает благородство пустым звуком – моим людям сохранят жизнь….»
- В Лес. Если вы постараетесь, то мы проскользнем в реку мимо лаконских сторожевиков. Рейдер не догнать ни одной лаконской посудине и если нас не перехватят в устье Салерны, то вскоре мы увидим Тил. Увидим…
Силы стремительно уходили, уступая место свинцовой, пропитанной кошмарами усталости. То, что раньше было лицом, словно бы обжигал призрачный огонь – его тело не знало боли, и организм вопил о приближающемся конце как мог. Буквально повиснув на руках гвардейцев, Рикард Шарк позволил отнести себя в каюту, где снова погрузился во тьму…
Корабль входил в Тил медленно, словно ведомый лишь ветром и течениями. Люди на борту, бледные и осунувшиеся, напоминали скорее духов. Дружинники в спешке собравшиеся у пристани, настороженно следили за тем, как колрабль-призрак под сторнийским флагом швартуется, а по его сходням недлинная процессия моряков, безоружных и безмолвных, переносит на берег носилки, с раскинувшимися на них телом. Оторванный сыгранной сигнальщиками тревогой от насущных дел, на пристани появился Князь в окружении охраны. Две процессии встретились на границе камня и травы, где мертвая плоть пристани сливалась с лесом, в своем вечном стремлении к свету и пространству растущем и в древнем городе, свивающимся с ним в одно целое. Моряки опустили носилки на землю у ног лесного владыки, будто принося жертву или откупаясь от судьбы.
Сначала Эвору показалось, что лежащий на импровизированном ложе человек мертв: жуткие раны, которые не в силах были укрыть никакие повязки, восковая бледность, неподвижность – все говорило за это. Но вот «труп» шевельнулся, и безглазое изуродованное лицо обратилось туда, где стоял Князь. Обрывки губ дрогнули, пытаясь сложиться в улыбку, жуткую, но при этом знакомую, хриплый голос, слабый, но слышимый, казалось, во всех концах города произнес:
- Властитель Империи Тысячи островов Рикард Шарк приветствует своего венценосного собрата и просит того оказать честь гостеприимства ему и его людям. Примешь ли ты нас в своем городе?
Молчание обрушилось на людей каменной стеной, заставив всех, от мальчишки - посыльного, до закаленного в боях дружинника сжаться в тугую пружину. И над молчанием, словно ворон над смертным полем, кружило знание: любую тайну очень уж трудно сохранить в большом городе. Все или почти все в толпе жителей Тила и прибывших сюда, спасаясь от войны и чудовищ, пожирающих Лакону, ЗНАЛИ. Сторнийцы же, под холодными взглядами горожан сбившиеся в тесный квадрат вокруг своего поверженного вождя, превосходно осознавали – недомолвок не осталось. Кто-то уже неосознанно шарил над плечом и на поясе, отыскивая рукояти несуществующего оружия, другие просто стояли, опустив руки…
Эвор задумчиво рассматривал Рикарда Шарка: раны того выглядели на удивление и застарелыми, и свежими, и при всем этом столь обширными, что боль убила бы обычного человека сразу, но этот…
- Ты умираешь, - Князь сам испугался своего голоса. Словно кто-то чужой, расчетливый и холодный говорил его устами. Бесконечно расчетливый… и бесконечно жестокий, - Это хорошо.
На этот раз улыбка на лице умирающего получилась куда более естественной:
- Ты прав, варвар. Позволишь мне испустить дух на твоей земле или откажешь мне и в этой последней милости?
- А как бы ты сам поступил?
- Я бы заставил твоих людей переплывать Акулий залив, предварительно вылив в воду ведро бычьей крови. Заставил бы тебя смотреть на это. А потом вырвал и съел сердце. Но перед этим познакомил бы с парочкой интересных ритуалов нашего Культа… Решай же, варвар, - мне плевать, что будет дальше.
Эвор заговорил и каждое его слово рушилось словно камень:
- Моих ОСОБЫХ гостей - людейсторнийского Властителя разместить со всем почтением к их рангу и обеспечить надлежащую охрану. Моего венценосного собрата разместить под присмотром лекарей и призвать Друидов осмотреть его раны. Ты еще поживешь, Рикард Шарк.
Сначала - прибрежные воды. Позже - Полумесяц. Тил.
«…Во тьму! Во тьму!…» - Рик слышал голос неведомой твари из своих снов еженощно. Или и днем тоже? Неизвестно... Мир утратил деление на день и ночь, превратившись в череду бредовых видений, перемешивающихся с кошмарами, преследующими его в часы бодрствования. И везде царил мрак. Даже в снах, где ослепшие часто обретают подобие зрения он оставался незрячим. Тьма разъедала его, словно попавшая на кожу известь, расходясь из ран по всему телу, проникая в душу. Иногда умирающий Властитель мертвого государства… нет, не видел – ощущал чье–то отчаяние, ужас, мольбу, слышал крики боли, шелест разящей стали. Медальон больше не украшал его грудь, но его связь с Дорианом о какой-то странной прихоти судьбы осталась. Рик больше не говорил с вампиром - он словно подслушивал происходящее в наглухо закрытой комнате через замочную скважину. В минуты просветления рассудка, выныривая из мутной жижи бреда, он размышлял над произошедшим: наверное, это рана, наполненная невидимым и неуловимым ядом вампира, связывала вместе убийцу и жертву….
Станет ли смерть для него избавлением, или, испустив последний вздох, он замрет, застынет лишь на время, для того, чтобы, переродившись, вернуться в мир нежитью? Он допускал такую возможность, а потому первый приказ, отданный пришедшим в себя Властителем касался ритуала собственного погребения: матросам надлежало приманить как можно больше акул, натереть тело сторнийца свежей кровью и тщательнейшим образом проследить, чтобы оно, будучи сброшенным в воду, было разорвано в клочья. Никакие силы не смогут поднять из могилы того, кто упокоен таким образом. Во всяком случае, Рикарду Шарку очень хотелось в это верить…
На третью ночь после отплытия страшный шторм настиг остатки некогда неодолимой эскадры и принялся рвать хрупкие кораблики, словно расшалившийся ребенок игрушки, разметав их по всему морю. Рассвет флагман встречал в одиночестве, с чудом уцелевшими мачтами и изрядно поубавившийся командой. Словно в насмешку над случившимся, Рику стало значительно лучше, и он приказал поднять его на палубу.
Команда со смешанным чувствами жалости, страха, злобы, восхищения и надежды смотрела на фигуру Властителя Империи тысячи островов, нетвердой походкой шествующего по палубному настилу. Сейчас господин больше всего напоминал Смерть из легенд – плащ черного цвета скрывал слои материи, наложенные лекарями на не закрывающуюся, постоянно кровоточащую рану, но не мог укрыть от глаз ни невероятной худобы ослабевшего тела, скорее похожего на ходячий скелет, ни лица, почти лишенного плоти и являющего свету жуткий оскал черепа. Мечей при Рикарде не было – один из клинков остался в Лаконе, в спине неизвестного рыцаря, другой – искореженный валяется у подножья Цитадели. Мечи – символ власти над Сторном… Он их утратил…
Рикард искренне не понимал, почему эти люди, когда-то пошедшие за ним на войну еще не убили его. Ведь он – воплощение всех бед и неудач, Иона из древней сторнийской легенды. Но они, как он ощущал обострившимися за дни слепоты чувствами, хоть и смотрели на него зло, испуганно, с презрением, но все же ждали именно его слов, его приказа…
«Они все испуганы до смерти… Страх так сильно сковал их волю, что они готовы идти за кем угодно. Я для них зло изведанное… Что ж, тем лучше. Страх всегда был моим союзником: боялся я, боялись меня…. Я прошел школу ужаса до конца - теперь же я по другую сторону барьера. Мертвому нечего страшиться»
- Господин, куда нам идти теперь? – чьей-то хриплый, усталый голос. Вроде бы, Бижара… значит адмирал и большой специалист по выживанию цел… «Везет лису морскому невероятно – в огне не горит, в воде не тонет… Но и вправду – куда нам плыть?» Возврата назад нет, это ясно. В Лаконе их ожидает горящий праведным гневом Ярно… С него станется сжечь одинокий сторнийский корабль еще на подходе к порту. Во всяком случае Рик поступил бы именно так. До Лирии далеко, да и Сафар уже наверняка прознал о готовившейся измене, так неудачно сорванной латниками Лаконского Императора. А не прознал – так у него наверняка куча вопросов о судьбе лирийского посольства на островах. Рик не знал, выжили ли несчастные степняки, но если нет, то… обычаи у лирийцев были куда менее людоедскими, чем у морского народа, но смерть – всегда смерть. Да и вообще нет у него особого желания вверять своих людей цепким объятьям Змея Степей…
Оставался Лес. И Эвор, который несмотря на всю свою простоватость, наверняка уже выяснил, КАК началась война, стоившая лесному князю так дорого. Лесные обычаи умертвления особым разнообразием не отличались – меч и топор для знати, петля для простолюдина, утопление в болоте за особо гнусные деяния – насилие над женщиной, стариком, ребенком… «Интересно, меня обезглавят как дворянина или отправят к пиявкам, как человека, погубившего два процветающих селения? Впрочем, неважно: скорее всего я умру куда раньше… Но при всем этом Эвор – человек чести и не считает благородство пустым звуком – моим людям сохранят жизнь….»
- В Лес. Если вы постараетесь, то мы проскользнем в реку мимо лаконских сторожевиков. Рейдер не догнать ни одной лаконской посудине и если нас не перехватят в устье Салерны, то вскоре мы увидим Тил. Увидим…
Силы стремительно уходили, уступая место свинцовой, пропитанной кошмарами усталости. То, что раньше было лицом, словно бы обжигал призрачный огонь – его тело не знало боли, и организм вопил о приближающемся конце как мог. Буквально повиснув на руках гвардейцев, Рикард Шарк позволил отнести себя в каюту, где снова погрузился во тьму…
***
Корабль входил в Тил медленно, словно ведомый лишь ветром и течениями. Люди на борту, бледные и осунувшиеся, напоминали скорее духов. Дружинники в спешке собравшиеся у пристани, настороженно следили за тем, как колрабль-призрак под сторнийским флагом швартуется, а по его сходням недлинная процессия моряков, безоружных и безмолвных, переносит на берег носилки, с раскинувшимися на них телом. Оторванный сыгранной сигнальщиками тревогой от насущных дел, на пристани появился Князь в окружении охраны. Две процессии встретились на границе камня и травы, где мертвая плоть пристани сливалась с лесом, в своем вечном стремлении к свету и пространству растущем и в древнем городе, свивающимся с ним в одно целое. Моряки опустили носилки на землю у ног лесного владыки, будто принося жертву или откупаясь от судьбы.
Сначала Эвору показалось, что лежащий на импровизированном ложе человек мертв: жуткие раны, которые не в силах были укрыть никакие повязки, восковая бледность, неподвижность – все говорило за это. Но вот «труп» шевельнулся, и безглазое изуродованное лицо обратилось туда, где стоял Князь. Обрывки губ дрогнули, пытаясь сложиться в улыбку, жуткую, но при этом знакомую, хриплый голос, слабый, но слышимый, казалось, во всех концах города произнес:
- Властитель Империи Тысячи островов Рикард Шарк приветствует своего венценосного собрата и просит того оказать честь гостеприимства ему и его людям. Примешь ли ты нас в своем городе?
Молчание обрушилось на людей каменной стеной, заставив всех, от мальчишки - посыльного, до закаленного в боях дружинника сжаться в тугую пружину. И над молчанием, словно ворон над смертным полем, кружило знание: любую тайну очень уж трудно сохранить в большом городе. Все или почти все в толпе жителей Тила и прибывших сюда, спасаясь от войны и чудовищ, пожирающих Лакону, ЗНАЛИ. Сторнийцы же, под холодными взглядами горожан сбившиеся в тесный квадрат вокруг своего поверженного вождя, превосходно осознавали – недомолвок не осталось. Кто-то уже неосознанно шарил над плечом и на поясе, отыскивая рукояти несуществующего оружия, другие просто стояли, опустив руки…
Эвор задумчиво рассматривал Рикарда Шарка: раны того выглядели на удивление и застарелыми, и свежими, и при всем этом столь обширными, что боль убила бы обычного человека сразу, но этот…
- Ты умираешь, - Князь сам испугался своего голоса. Словно кто-то чужой, расчетливый и холодный говорил его устами. Бесконечно расчетливый… и бесконечно жестокий, - Это хорошо.
На этот раз улыбка на лице умирающего получилась куда более естественной:
- Ты прав, варвар. Позволишь мне испустить дух на твоей земле или откажешь мне и в этой последней милости?
- А как бы ты сам поступил?
- Я бы заставил твоих людей переплывать Акулий залив, предварительно вылив в воду ведро бычьей крови. Заставил бы тебя смотреть на это. А потом вырвал и съел сердце. Но перед этим познакомил бы с парочкой интересных ритуалов нашего Культа… Решай же, варвар, - мне плевать, что будет дальше.
Эвор заговорил и каждое его слово рушилось словно камень:
- Моих ОСОБЫХ гостей - людейсторнийского Властителя разместить со всем почтением к их рангу и обеспечить надлежащую охрану. Моего венценосного собрата разместить под присмотром лекарей и призвать Друидов осмотреть его раны. Ты еще поживешь, Рикард Шарк.
17 Глубин по 23 Холодов.
Мы выехали из Змейгорода с помпой. Сотня конных Серых – моя охрана, сильно обновившаяся после войны; пять пеших змейгородских сотен «береженья для»; пара бояр; с десяток чиновников; Макарий, как представитель Яромира пред дружественными друидами; небольшой караван возов с дарами (в основном военная снаряга и оружие из нашей, квайданской доброй стали); а впереди всего этого знаменосец да я в желто-черных латах.
Ехали напрямик до границы, с шумом и неторопливо. Меня сие немало бесило – мы воюем или в игрушки играем? Однако все это долгобородое сборище хором орало, что спешить «невместно». А, что тут поделаешь…
Так и тащились мы три недели, пока не вступили в Лес. Там наша скорость упала вообще катастрофически – возы пришлось бросить, их содержимое раздать для несения пехоте. Так и пошли…
Земли дома Флор мы оставили значительно на западе, но все равно среди глав домов, чьими землями мы следовали к Тилу, встретилось достаточно людей, слышавших обо мне и знающих моих родичей. Каждый вечер нам устраивали довольно куцый (ну не все же шесть сотен поить?) пир, и продукты для сопровождения находились быстро и недорого.
Две недели мы черепашьим шагом шли на юго-восток.
И вот, наконец, небольшой, но прекрасный Тил явился пред нами. Эх, по сю пору помню свой детский восторг, когда отец впервые взял нас с братом в нынешнюю столицу Полумесяца…
Дома, выглядящие так, как будто дерево, из которого они построены, еще живет; множество самых разных деревьев, еще не покрывшихся листвой, прямо на улицах; пруды, ручьи, бегущие в стороне от улочек… И над всем этим – ажурная громада Чертога, как будто не выстроенного, а выросшего.
Туда я и направился вместе с десятком Серых и боярами – исключительно торжественности для. Вместе с нами некоторое время шел Макарий, но позже отделился, дабы нанести визит местным магам. Аудиенции ждать практически не пришлось. Эвор принял нас в главном зале, вместе с главами союзных ему родов и своими доверенными лицами, которых я знал по докладам Аквиллы: Сиэнной, своей двоюродной сестрой; Редом Диром, своим военачальником; и Миртой ле Тойе, своей… гостьей. Мирту я пометил особо – установление связей с Лаконой крайне желательно… Нигде не было видно только младших фигур – мага-мальчишки Ардрика и двух сестричек, перводружинницы Риган и ее отражения Фаэнны.
Мы преподнесли «протокольные» дары, сообщили о дарах функциональных, выразили почтение и так далее, в общем, все по плану.
Когда аудиенция окончилась, Ред Дир сказал, что князь Леса приглашает меня в свои апартаменты для продолжения беседы. Вот теперь представление ступает место политике…
Эвор в знак приветствия равному поднялся с резного кресла у окна, я в ответ поклонился в пояс.
-Здравствуйте, князь.
-Рад приветствовать, князь.
-Называйте меня Эвором – церемонии кончились.
-Роджетт. Сам этого не люблю.
-Итак, судя по вашему появлению именно сейчас, вы отправили посольство, еще когда ничего не было ясно. Планировали увидеть победителя?
-Врать не буду – мы стали бы говорить и с Гереном. Но лично я рад иметь дело с вами.
-Почем же? Только не надо превозносить мою верность народу и прочее – все уши уже прожужжали.
-Стоило бы. Но не буду. Все проще – у вас есть привязка к Лаконе.
-Слушайте, Роджетт, вы вынуждаете меня сказать правду – наш договор вряд ли переживет зиму.
-Я знаю. Переворот.
-Быстро же до вас доходят вести… Сами видите – клика Шаорина не поддерживает этот союз. Как же – детище Иванэ ле Амарра!
-Мы с герцогом встречались однажды. Достойнейший человек… Судя по всему, он не вовремя расслабился.
-Да, Иванэ не повезло.
-Итак, о чем же вам хочется поговорить?
-Союз. Военный, торговый и всякий другой.
-Именно сейчас?
-Особенно сейчас. Вы знакомы с новыми обстоятельствами?
-?
-Стихийные бедствия в Лирии, что-то совсем странное в Сторне… Кроме того, мои маги чуют что-то на севере Лаконы… Что-то страшное. А ваши?
-Они не сообщали. У меня есть другие поводы для беспокойства.
-Так вот, Война Полумесяца и вторжение лирийцев в Квайдан могли бы пройти совершенно иначе в случае, если бы союз был заключен раньше…
-Не будем ворошить прошлое.
-Я для примера.
-Так или иначе, вы полагаете наш союз необходимым?
-Да, и чем теснее, тем лучше. Подумайте, вы получите прикрытые границы, зерно и нормальную сталь.
-А вы – древесину и другие наши ресурсы?
-Именно. Кроме того, этот союз прибавит нам обоим политического веса.
-Мне – незачем.
-А вдруг?
-Так или иначе, Роджетт, вы же понимаете, что такое за час не решается. Я дам вам ответ позже.
-Нетерпение никогда не являлось моим недостатком.
-Что ж, всех благ…
Мы доброжелательно распрощались, и я пошел к отведенным мне покоям.
Краешком глаза я уловил любопытное лицо рыжей девчонки за спиной… Оно чем-то запомнилось мне… Я обернулся, но увидел лишь огромную рыжую кошку, то ли рысь, то ли… Нет, таких я уж точно не встречал.
Мы выехали из Змейгорода с помпой. Сотня конных Серых – моя охрана, сильно обновившаяся после войны; пять пеших змейгородских сотен «береженья для»; пара бояр; с десяток чиновников; Макарий, как представитель Яромира пред дружественными друидами; небольшой караван возов с дарами (в основном военная снаряга и оружие из нашей, квайданской доброй стали); а впереди всего этого знаменосец да я в желто-черных латах.
Ехали напрямик до границы, с шумом и неторопливо. Меня сие немало бесило – мы воюем или в игрушки играем? Однако все это долгобородое сборище хором орало, что спешить «невместно». А, что тут поделаешь…
Так и тащились мы три недели, пока не вступили в Лес. Там наша скорость упала вообще катастрофически – возы пришлось бросить, их содержимое раздать для несения пехоте. Так и пошли…
Земли дома Флор мы оставили значительно на западе, но все равно среди глав домов, чьими землями мы следовали к Тилу, встретилось достаточно людей, слышавших обо мне и знающих моих родичей. Каждый вечер нам устраивали довольно куцый (ну не все же шесть сотен поить?) пир, и продукты для сопровождения находились быстро и недорого.
Две недели мы черепашьим шагом шли на юго-восток.
И вот, наконец, небольшой, но прекрасный Тил явился пред нами. Эх, по сю пору помню свой детский восторг, когда отец впервые взял нас с братом в нынешнюю столицу Полумесяца…
Дома, выглядящие так, как будто дерево, из которого они построены, еще живет; множество самых разных деревьев, еще не покрывшихся листвой, прямо на улицах; пруды, ручьи, бегущие в стороне от улочек… И над всем этим – ажурная громада Чертога, как будто не выстроенного, а выросшего.
Туда я и направился вместе с десятком Серых и боярами – исключительно торжественности для. Вместе с нами некоторое время шел Макарий, но позже отделился, дабы нанести визит местным магам. Аудиенции ждать практически не пришлось. Эвор принял нас в главном зале, вместе с главами союзных ему родов и своими доверенными лицами, которых я знал по докладам Аквиллы: Сиэнной, своей двоюродной сестрой; Редом Диром, своим военачальником; и Миртой ле Тойе, своей… гостьей. Мирту я пометил особо – установление связей с Лаконой крайне желательно… Нигде не было видно только младших фигур – мага-мальчишки Ардрика и двух сестричек, перводружинницы Риган и ее отражения Фаэнны.
Мы преподнесли «протокольные» дары, сообщили о дарах функциональных, выразили почтение и так далее, в общем, все по плану.
Когда аудиенция окончилась, Ред Дир сказал, что князь Леса приглашает меня в свои апартаменты для продолжения беседы. Вот теперь представление ступает место политике…
Эвор в знак приветствия равному поднялся с резного кресла у окна, я в ответ поклонился в пояс.
-Здравствуйте, князь.
-Рад приветствовать, князь.
-Называйте меня Эвором – церемонии кончились.
-Роджетт. Сам этого не люблю.
-Итак, судя по вашему появлению именно сейчас, вы отправили посольство, еще когда ничего не было ясно. Планировали увидеть победителя?
-Врать не буду – мы стали бы говорить и с Гереном. Но лично я рад иметь дело с вами.
-Почем же? Только не надо превозносить мою верность народу и прочее – все уши уже прожужжали.
-Стоило бы. Но не буду. Все проще – у вас есть привязка к Лаконе.
-Слушайте, Роджетт, вы вынуждаете меня сказать правду – наш договор вряд ли переживет зиму.
-Я знаю. Переворот.
-Быстро же до вас доходят вести… Сами видите – клика Шаорина не поддерживает этот союз. Как же – детище Иванэ ле Амарра!
-Мы с герцогом встречались однажды. Достойнейший человек… Судя по всему, он не вовремя расслабился.
-Да, Иванэ не повезло.
-Итак, о чем же вам хочется поговорить?
-Союз. Военный, торговый и всякий другой.
-Именно сейчас?
-Особенно сейчас. Вы знакомы с новыми обстоятельствами?
-?
-Стихийные бедствия в Лирии, что-то совсем странное в Сторне… Кроме того, мои маги чуют что-то на севере Лаконы… Что-то страшное. А ваши?
-Они не сообщали. У меня есть другие поводы для беспокойства.
-Так вот, Война Полумесяца и вторжение лирийцев в Квайдан могли бы пройти совершенно иначе в случае, если бы союз был заключен раньше…
-Не будем ворошить прошлое.
-Я для примера.
-Так или иначе, вы полагаете наш союз необходимым?
-Да, и чем теснее, тем лучше. Подумайте, вы получите прикрытые границы, зерно и нормальную сталь.
-А вы – древесину и другие наши ресурсы?
-Именно. Кроме того, этот союз прибавит нам обоим политического веса.
-Мне – незачем.
-А вдруг?
-Так или иначе, Роджетт, вы же понимаете, что такое за час не решается. Я дам вам ответ позже.
-Нетерпение никогда не являлось моим недостатком.
-Что ж, всех благ…
Мы доброжелательно распрощались, и я пошел к отведенным мне покоям.
Краешком глаза я уловил любопытное лицо рыжей девчонки за спиной… Оно чем-то запомнилось мне… Я обернулся, но увидел лишь огромную рыжую кошку, то ли рысь, то ли… Нет, таких я уж точно не встречал.
11 число месяца Холодов.
Ставка Вождей Орды.
Услышав решение маленького шамана, Тарикэ решительно шагнула вперед, преображаясь. Теперь она выглядела как и тайсуанская царица в облике одного из советников Сафара. Барг-Танг чуть поднял брови, ожидая что за
этим преображением последует. Принцесса стояла, наблюдая за облаками, словно считывая что-то. Серые, предгрозовые облака неслись по небу. Но грозы не будет. Не сейчас.
- Барг-Танг, я хочу, чтобы ты провел меня в шатер Вефира, когда он останется один. Миримэ.. сестричка, сможешь ли ты удерживать барьер достаточно долго? Достаточно ли ты оправилась?
- Я помогу, ваше высочество, - тихо ответил ллуниф, беря руку принцессы Миримэ.
Преображенная Тарикэ вновь посмотрела на небо:
- Скоро... скоро этот час наступит. Час, когда змеи меняют кожу. Когда люди ощущают свободу так сильно, как никогда. Главное не упустить время.
Вдалеке раздался протяжный вой, из сгустившейся тьмы вынырнул Барг-Танг:
- Пора.
Тарикэ скользнула вслед за ллунифом. Перед входом в шатер она задержала дыхание, концентриуясь.
Вефир сидел на огромном ложе, прижав ладони к глазам. Услышав шорох, мужчина поднял голову и посмотрел на пришедшего:
- Кир?
"Даже голос... голос похож на отца.."
Преображенная девушка шагнула вперед, ловя взгляд лже-Сафара потянувшегося ей навстречу и замершего. Губы его чуть слышно прошептали:
- Кир..
Пальцы чуть щелкнули и руки плавно поднялись, подчиняясь странному танцу. Тело легко качалось вокруг своей оси, а с пальцев рук в сторону очарованного мужчины лились волны, стирающие с него чуждую личину.
Чаровница не двигалась с места, но все ее тело отдалось на волю магии, которая текла сквозь нее. На миг оживали ноги, бедра, грудь и руки.. движение зыбкое, чарующее, обволакивающее. Волна за волной преображала Вефира в самого себя. Брови его дрогнули, а ладони рук сжались в кулаки, словно он осознал то, что с ним творилось и сопротивлялся этому.
Принцесса резко подняла руки, продолжив кружится вокруг самой себя, скидывая свою легкую одежду и позволяя собственному колдовству исчезнуть. Освобожденный от чар Вефир резко шагнул к ней, охватывая талию девушки одной рукой и нашаривая кинжал на своем поясе. Вихрь шелковистых волос на миг закрыл его лицо. Когда пелена спала, черные глаза визиря изумленно смотрели в бездонные очи младшей дочери хана Лирии:
- Тарикэ...
- Ты можешь убить меня, Великий Визирь, - раздался утомленный голос колдуньи. - Но я рада, что ты убьешь меня будучи самим собой.
- Мне убить тебя? Я похож на безумца? Убивать любимую дочь моего.. Каар, - легкий стон сорвался с губ Вефира.
Руки девушки взметнулись, прикасаясь к пылающему лбу мужчины:
- О, Вефир.. Тебе больно? - она приподнялась на цыпочки, почти касаясь губами его щек. - Прости меня, прости.
Она чувствовала, что все его тело охватывает сильнейшая дрожь. Неожиданно он резко отшвырнул от себя девушку и выхватил кинжал, заносся его над собой. В глазах плескалось бешенство. Тарикэ в единый миг оказалась возле него снова, обвивая тонкими руками его талию и готовясь принять удар. Глаза ее зажмурились, а губы чуть слышно прошептали:
- Пусть... Только расскажи мне сказку, Вефир ибн , - вся сила ее рванулась обнимая охваченного болью визиря.
И он, не выдержав, упал. Лежа на его груди, Тарикэ слышала медленные удары сердца. Она подняла голову и заплакала. Слезы катились по щекам, падая на его шею и грудь, а принцесса как никогда ощущала себя маленькой и одинокой девочкой:
- Вефир.. Вефир, - тихо шептала она.
Веки его дрогнули, а губы искривились в болезненной улыбке:
- Ваше высочество, вы обещали не плакать... Давно. В детстве.
Она кивнула:
- Обещала. Если ты будешь рассказывать мне сказки..
- Какую сказку хочет услышать моя принцесса? - не открывая глаз, спросил он.
- О любви, великий визирь. О моей любви.
- К кому, ваше высочество?
- К лучшему другу моего отца и Великому Визирю Лирии, - тихо прошептала девушка, проводя рукой его лицу. - Я правда не знаю любит ли он меня, но это и не важно. Главное что он жив.. И что он стал самим собой.
Вефир тихо застонал, целуя ее. Губы девушки приоткрылись, отвечая на поцелуй, пальчики нежно зарылись в его волосы. Вефир охватил тонкую фигурку девушки, переворачиваясь и укладывая голову Тарикэ на изгиб своей руки.
- Моя при..
- Нет. Ты называл меня по-другому... Назови, пожалуйста, - продолжая ласкать его затылок, попросила она.
Мужчина молча любовался тонкими чертами лица, ощущая, как боль перестает терзать его сознание, отступая перед чем-то более сильным.
- Назови меня тем именем..
- Кали, - тихо прошептал он, скользя взором по ее шее и нежной груди. - Но ты - дочь Сафара.. Моего повелителя..
- Прежде всего я - женщина, - с гордостью перебила его Тарикэ.
Он улыбнулся:
- Да. Очаровательный ребенок стал прелестной женщиной..
Черные глаза Тарикэ посмотрели в любимое лицо, а тонкие руки обвились вокруг его шеи, прося о поцелуе. Мужские губы осторожно коснулись ее губ, но лукавый язычок быстро лизнул Вефира в нос. Он засмеялся и тут же поймал его губами, соединяясь с ней в страстном и теплом поцелуе. Девичья фигурка выгнулась в его руках, приникая к нему всем телом. Его пальцы легко касались окружностей ее грудок, чуть прикасаясь к вызывающе торчащим соскам. Сладкий полустон сорвался с губ девушки. Вефир поднялся, позволяя ей стянуть с него одежду и любуясь грациозными движениями ее рук. Увидев вспыхнувший румянец, окрасивший ее щеки, он мягко улыбнулся, протягивая к ней руки.
- Кали.. Моя маленькая принцесса..
Она быстро шагнула, укрываясь в его крепких и нежных объятьях. А он ласково касался девичьих плеч, пробегая пальцами вдоль ее спины, отчего Тарикэ прижималась к нему еще теснее. Вефир нежно, но настойчиво развернул девушку спиной к себе, откидывая ее длинные волосы к ней на грудь. Из груди его вырвался восхищенный вздох и он, не в силах сдерживаться, наклонился покрывая поцелуями ее плечи и спину. Прервавшись на миг, он хрипловато прошептал:
- Ты прелестна, Кали..
Девушка повернула голову, сверкнув огненным взглядом:
- Попробуй найти во мне изъян, о Вефир, - с неподражаемым лукавством сказала она, укладываясь перед ним.
Вефир вздохнул и, поддерживая ее тон, ответил:
- Слушаю и повинуюсь.
Его губы заскользили по ее плечам и позвоночнику. Увидев очаровательную родинку на левом бедре, Вефир не удержался и лизнул ее, вызвав тихий стон у принцессы. А губы уже иследовали ее стройные ножки, не упуская ни одного клеточки ее тела. Розовые, как у младенца, пятки он покрыл целым вихрем поцелуев, заставив девушку томно извиваться от охватывающего ее желания.
- С этой стороны вы - идеальны, маленькая богиня..
- А тут? - тихим шепотом споросила Тари, переворачиваясь на спину.
Глаза Вефира с удовольствием скользили по всему ее телу, а Тарикэ казалось, что один взгляд страстно ласкает ее, заставляя бурлить кровь. А когда он медленно принялся целовать ее ножки, поднимаясь вверх, девушка тихо охнула, ощущая, как ее желание возрастает с каждым поцелуем.
- Я должен везде осмотреть тебя, Кали.. Откройся мне, - бархатно прошептал он, покрывая влажными поцелуями ее бедра.
Встретив ее удивленный взгляд, он снова улыбнулся и скользнул ладонью между ее бедер и раздвигая их. Тарикэ закрыла глаза от охватившего ее наслаждения, его губы внимательно исследовали внутренню поверхность девичьих бедер, но этого оказалось недостаточным. Вефир коснулся губами средоточия ее женственности, раздвигая нежно, но требовательно. Тарикэ удивленно вскрикнула, но в следующий миг удивление сменилось восторгом, охватившим ее. Тело жарко вспыхнуло, отвечая на каждое прикосновение. В ответ на это, ласки становились все более страстными, доводя ее до головокружения. Тарикэ забилась в его руках, сладко застонав и ощущая, как восхитительная волна наслаждения кружит ее. Вефир приподнял голову, внимая порожденной им музыке. Руки его скользнули вверх, прикасаясь к нежной груди девушки. Тарикэ открыла глаза:
- Иди ко мне.. пожалуйста.
Он медленно качнул головой, продолжив исследовать трепещущий живот и постепенно поднимаясь к высоко вздымающейся груди. Тарикэ застонала, ощутив, как его рука ласкает ее жемчужину страсти, пробуждая еще одну волну наслаждения. Она изгибалась, снова и снова выкрикивая его имя. Вефир позволил себе наслаждаться ее очаровательными грудками до тех пор, пока не ощутил, как тело девушки затрепетало от еще более восхитительной волны страсти. Он с трудом подавил в себе желание немедленно овладеть ею: "Еще не время.." Вефир провел языком в ложбинке между грудей, слизывая соленые капельки пота, покрывшие кожу Тарикэ. Губы коснулись ее ключиц, а девушка застонала:
- О Вефир... пожалуйста..
Визирь прервал ее слова, целуя в губы:
- Ты само совершенство, маленькая богиня..
- И я твоя.. понимаешь, ведь я целиком твоя, любимый, - рука ее опустилась, прижимая его к себе. - Возьми меня... пожалуйста..
Вефир застонал, ощущая, что более сдерживаться не в его силах и страстно вонзаясь в ее мягкое тело. Тарикэ закричала от наслаждения и обняла его бедра ногами, помогая войти еще глубже. Их движения легко слились воедино, подчиняясь охватившему их огню. Тарикэ почувствовала, что еще чуть-чуть и расстворится от еще одного упоительного экстаза, который дарил ей Вефир. Глаза ее распахнулись, встречая в его взгляде неменьший восторг:
- Люблю, - слово слилось в единый вздох и стон.
Вефир крепко обнял Тарикэ, ощущая как его страсть изливается в ее покорное и трепещущее тело. Он перекатился на спину, не выпуская ее из объятий и тяжело дыша.
Какое-то время они лежали, приходя в себя, пока холодное дыхание ветра не коснулось их разгоряченных тел, напоминая о действительности. Тарикэ подняла головку, встречаясь с нежным и вместе с тем встревоженным взглядом Вефира:
- Нам нужно уходить, - тихо сказала она. - Прошу тебя, послушай Барг-Танга.
Вефир обвил руками тонкую талию девушки, приподнимаясь и целуя ее губы:
- Да. Я выслушаю его.
Ставка Вождей Орды.
Услышав решение маленького шамана, Тарикэ решительно шагнула вперед, преображаясь. Теперь она выглядела как и тайсуанская царица в облике одного из советников Сафара. Барг-Танг чуть поднял брови, ожидая что за
этим преображением последует. Принцесса стояла, наблюдая за облаками, словно считывая что-то. Серые, предгрозовые облака неслись по небу. Но грозы не будет. Не сейчас.
- Барг-Танг, я хочу, чтобы ты провел меня в шатер Вефира, когда он останется один. Миримэ.. сестричка, сможешь ли ты удерживать барьер достаточно долго? Достаточно ли ты оправилась?
- Я помогу, ваше высочество, - тихо ответил ллуниф, беря руку принцессы Миримэ.
Преображенная Тарикэ вновь посмотрела на небо:
- Скоро... скоро этот час наступит. Час, когда змеи меняют кожу. Когда люди ощущают свободу так сильно, как никогда. Главное не упустить время.
Вдалеке раздался протяжный вой, из сгустившейся тьмы вынырнул Барг-Танг:
- Пора.
Тарикэ скользнула вслед за ллунифом. Перед входом в шатер она задержала дыхание, концентриуясь.
Вефир сидел на огромном ложе, прижав ладони к глазам. Услышав шорох, мужчина поднял голову и посмотрел на пришедшего:
- Кир?
"Даже голос... голос похож на отца.."
Преображенная девушка шагнула вперед, ловя взгляд лже-Сафара потянувшегося ей навстречу и замершего. Губы его чуть слышно прошептали:
- Кир..
Пальцы чуть щелкнули и руки плавно поднялись, подчиняясь странному танцу. Тело легко качалось вокруг своей оси, а с пальцев рук в сторону очарованного мужчины лились волны, стирающие с него чуждую личину.
Чаровница не двигалась с места, но все ее тело отдалось на волю магии, которая текла сквозь нее. На миг оживали ноги, бедра, грудь и руки.. движение зыбкое, чарующее, обволакивающее. Волна за волной преображала Вефира в самого себя. Брови его дрогнули, а ладони рук сжались в кулаки, словно он осознал то, что с ним творилось и сопротивлялся этому.
Принцесса резко подняла руки, продолжив кружится вокруг самой себя, скидывая свою легкую одежду и позволяя собственному колдовству исчезнуть. Освобожденный от чар Вефир резко шагнул к ней, охватывая талию девушки одной рукой и нашаривая кинжал на своем поясе. Вихрь шелковистых волос на миг закрыл его лицо. Когда пелена спала, черные глаза визиря изумленно смотрели в бездонные очи младшей дочери хана Лирии:
- Тарикэ...
- Ты можешь убить меня, Великий Визирь, - раздался утомленный голос колдуньи. - Но я рада, что ты убьешь меня будучи самим собой.
- Мне убить тебя? Я похож на безумца? Убивать любимую дочь моего.. Каар, - легкий стон сорвался с губ Вефира.
Руки девушки взметнулись, прикасаясь к пылающему лбу мужчины:
- О, Вефир.. Тебе больно? - она приподнялась на цыпочки, почти касаясь губами его щек. - Прости меня, прости.
Она чувствовала, что все его тело охватывает сильнейшая дрожь. Неожиданно он резко отшвырнул от себя девушку и выхватил кинжал, заносся его над собой. В глазах плескалось бешенство. Тарикэ в единый миг оказалась возле него снова, обвивая тонкими руками его талию и готовясь принять удар. Глаза ее зажмурились, а губы чуть слышно прошептали:
- Пусть... Только расскажи мне сказку, Вефир ибн , - вся сила ее рванулась обнимая охваченного болью визиря.
И он, не выдержав, упал. Лежа на его груди, Тарикэ слышала медленные удары сердца. Она подняла голову и заплакала. Слезы катились по щекам, падая на его шею и грудь, а принцесса как никогда ощущала себя маленькой и одинокой девочкой:
- Вефир.. Вефир, - тихо шептала она.
Веки его дрогнули, а губы искривились в болезненной улыбке:
- Ваше высочество, вы обещали не плакать... Давно. В детстве.
Она кивнула:
- Обещала. Если ты будешь рассказывать мне сказки..
- Какую сказку хочет услышать моя принцесса? - не открывая глаз, спросил он.
- О любви, великий визирь. О моей любви.
- К кому, ваше высочество?
- К лучшему другу моего отца и Великому Визирю Лирии, - тихо прошептала девушка, проводя рукой его лицу. - Я правда не знаю любит ли он меня, но это и не важно. Главное что он жив.. И что он стал самим собой.
Вефир тихо застонал, целуя ее. Губы девушки приоткрылись, отвечая на поцелуй, пальчики нежно зарылись в его волосы. Вефир охватил тонкую фигурку девушки, переворачиваясь и укладывая голову Тарикэ на изгиб своей руки.
- Моя при..
- Нет. Ты называл меня по-другому... Назови, пожалуйста, - продолжая ласкать его затылок, попросила она.
Мужчина молча любовался тонкими чертами лица, ощущая, как боль перестает терзать его сознание, отступая перед чем-то более сильным.
- Назови меня тем именем..
- Кали, - тихо прошептал он, скользя взором по ее шее и нежной груди. - Но ты - дочь Сафара.. Моего повелителя..
- Прежде всего я - женщина, - с гордостью перебила его Тарикэ.
Он улыбнулся:
- Да. Очаровательный ребенок стал прелестной женщиной..
Черные глаза Тарикэ посмотрели в любимое лицо, а тонкие руки обвились вокруг его шеи, прося о поцелуе. Мужские губы осторожно коснулись ее губ, но лукавый язычок быстро лизнул Вефира в нос. Он засмеялся и тут же поймал его губами, соединяясь с ней в страстном и теплом поцелуе. Девичья фигурка выгнулась в его руках, приникая к нему всем телом. Его пальцы легко касались окружностей ее грудок, чуть прикасаясь к вызывающе торчащим соскам. Сладкий полустон сорвался с губ девушки. Вефир поднялся, позволяя ей стянуть с него одежду и любуясь грациозными движениями ее рук. Увидев вспыхнувший румянец, окрасивший ее щеки, он мягко улыбнулся, протягивая к ней руки.
- Кали.. Моя маленькая принцесса..
Она быстро шагнула, укрываясь в его крепких и нежных объятьях. А он ласково касался девичьих плеч, пробегая пальцами вдоль ее спины, отчего Тарикэ прижималась к нему еще теснее. Вефир нежно, но настойчиво развернул девушку спиной к себе, откидывая ее длинные волосы к ней на грудь. Из груди его вырвался восхищенный вздох и он, не в силах сдерживаться, наклонился покрывая поцелуями ее плечи и спину. Прервавшись на миг, он хрипловато прошептал:
- Ты прелестна, Кали..
Девушка повернула голову, сверкнув огненным взглядом:
- Попробуй найти во мне изъян, о Вефир, - с неподражаемым лукавством сказала она, укладываясь перед ним.
Вефир вздохнул и, поддерживая ее тон, ответил:
- Слушаю и повинуюсь.
Его губы заскользили по ее плечам и позвоночнику. Увидев очаровательную родинку на левом бедре, Вефир не удержался и лизнул ее, вызвав тихий стон у принцессы. А губы уже иследовали ее стройные ножки, не упуская ни одного клеточки ее тела. Розовые, как у младенца, пятки он покрыл целым вихрем поцелуев, заставив девушку томно извиваться от охватывающего ее желания.
- С этой стороны вы - идеальны, маленькая богиня..
- А тут? - тихим шепотом споросила Тари, переворачиваясь на спину.
Глаза Вефира с удовольствием скользили по всему ее телу, а Тарикэ казалось, что один взгляд страстно ласкает ее, заставляя бурлить кровь. А когда он медленно принялся целовать ее ножки, поднимаясь вверх, девушка тихо охнула, ощущая, как ее желание возрастает с каждым поцелуем.
- Я должен везде осмотреть тебя, Кали.. Откройся мне, - бархатно прошептал он, покрывая влажными поцелуями ее бедра.
Встретив ее удивленный взгляд, он снова улыбнулся и скользнул ладонью между ее бедер и раздвигая их. Тарикэ закрыла глаза от охватившего ее наслаждения, его губы внимательно исследовали внутренню поверхность девичьих бедер, но этого оказалось недостаточным. Вефир коснулся губами средоточия ее женственности, раздвигая нежно, но требовательно. Тарикэ удивленно вскрикнула, но в следующий миг удивление сменилось восторгом, охватившим ее. Тело жарко вспыхнуло, отвечая на каждое прикосновение. В ответ на это, ласки становились все более страстными, доводя ее до головокружения. Тарикэ забилась в его руках, сладко застонав и ощущая, как восхитительная волна наслаждения кружит ее. Вефир приподнял голову, внимая порожденной им музыке. Руки его скользнули вверх, прикасаясь к нежной груди девушки. Тарикэ открыла глаза:
- Иди ко мне.. пожалуйста.
Он медленно качнул головой, продолжив исследовать трепещущий живот и постепенно поднимаясь к высоко вздымающейся груди. Тарикэ застонала, ощутив, как его рука ласкает ее жемчужину страсти, пробуждая еще одну волну наслаждения. Она изгибалась, снова и снова выкрикивая его имя. Вефир позволил себе наслаждаться ее очаровательными грудками до тех пор, пока не ощутил, как тело девушки затрепетало от еще более восхитительной волны страсти. Он с трудом подавил в себе желание немедленно овладеть ею: "Еще не время.." Вефир провел языком в ложбинке между грудей, слизывая соленые капельки пота, покрывшие кожу Тарикэ. Губы коснулись ее ключиц, а девушка застонала:
- О Вефир... пожалуйста..
Визирь прервал ее слова, целуя в губы:
- Ты само совершенство, маленькая богиня..
- И я твоя.. понимаешь, ведь я целиком твоя, любимый, - рука ее опустилась, прижимая его к себе. - Возьми меня... пожалуйста..
Вефир застонал, ощущая, что более сдерживаться не в его силах и страстно вонзаясь в ее мягкое тело. Тарикэ закричала от наслаждения и обняла его бедра ногами, помогая войти еще глубже. Их движения легко слились воедино, подчиняясь охватившему их огню. Тарикэ почувствовала, что еще чуть-чуть и расстворится от еще одного упоительного экстаза, который дарил ей Вефир. Глаза ее распахнулись, встречая в его взгляде неменьший восторг:
- Люблю, - слово слилось в единый вздох и стон.
Вефир крепко обнял Тарикэ, ощущая как его страсть изливается в ее покорное и трепещущее тело. Он перекатился на спину, не выпуская ее из объятий и тяжело дыша.
Какое-то время они лежали, приходя в себя, пока холодное дыхание ветра не коснулось их разгоряченных тел, напоминая о действительности. Тарикэ подняла головку, встречаясь с нежным и вместе с тем встревоженным взглядом Вефира:
- Нам нужно уходить, - тихо сказала она. - Прошу тебя, послушай Барг-Танга.
Вефир обвил руками тонкую талию девушки, приподнимаясь и целуя ее губы:
- Да. Я выслушаю его.
19 день месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Фалесса.
Малый кабинет Императора, предназначенный для личных аудиенций, был обставлен без лишней роскоши, типичная для Цитадели бело-золотая обивка, тяжелые портьеры и чернодеревная мебель.
Ярно пришел, когда Иви уже подумала, что он забыл о том, что приказал ей прибыть во дворец.
- Ваше Величество, вы приказывали явиться, - невинности, смирения и тихого смущения вниманием столь влиятельной персоны в голосе Иветты ле Эри хватило бы на десяток провинциальных дурочек.
Она стояла спиной к окну, и бледно-желтые лучи зимнего солнца окружали стройную точеную фигурку девушки почти неземным сиянием. Светлые волнистые волосы, разметавшиеся по плечам в тщательно продуманном беспорядке, казались расплавленным золотом. Голубоглазая компаньонка бывшей Императрицы казалась существом настолько хрупким и беззащитным, что суровое спокойное лицо Ярно невольно смягчилось.
- Я пригласил вас для того, что бы внести ясность в имевшие место события.
- Я скорблю о предательстве, так расстроившем ваше величество, - произнесла Иветта тихо, широко открытыми глазами глядя на Императора, - Но более о вероломстве вашего Консула мне сказать нечего.
- Разве только вы расскажете о чьем либо еще вероломстве, - губы Ярно тронула улыбка, но глаза остались холодными, а в голосе звучала ощутимая сталь.
- Иногда раскрытие чужих тайн стоит слишком дорого для тех, кто осмелится открыть их,- Иветта очень натурально вздрогнула и отвела взгляд.
- Как и их сокрытие. Император должен быть уверен в верности своих людей, - правитель улыбнулся, и Иви с каждым следующим мгновением убеждалась, что он далеко не настолько глуп, как пытается это выставить Франциск, - И столь прекрасная и мудрая особа, как вы, должна понимать, как дорого может стоить благодарность Императора… и чем может обернуться его немилость.
Иветта тонко улыбнулась.
- Мой Император.
- Есть цена верности, - Ярно коснулся губами ее тонких надушенных пальчиков, потом на мгновение сильнее сжал их, - И цена предательства. Я знаю, кому вы служите, Иветта. И всегда выслушаю, если вы захотите что-то рассказать. Вы ведь верны своему Императору?
- Я просто… почему вы думаете…, - Иветта широко распахнула глаза, испуг у нее всегда получался отменно.
Ярно вздохнул и в этот момент внезапно показался очень уставшим, впервые с начала их разговора хоть что-то в Императоре напомнило о том, что вчера его предали жена и лучший друг, которого до сих пор почитали лучшим полководцем Лаконы.
- Иветта, судя по вашему поведению, вы или очень наивны или очень хорошая актриса. Я готов бы поверить в первое, но отлично помню, кто просил меня приставить вас к моей супруге. Франциск не держит рядом с собой дурочек, даже для развлечения.
Взгляд Иветты стал холоднее, маска наивной простоты дала трещину, и девушка улыбнулась совсем иначе, чем прежде. О да, они разрушили его жизнь, лишили его любимой супруги и верного полководца, но видит Марэль, страна не потеряла от этого ничего… разве что приобрела, приобрела сильного Императора, лишенного иллюзий.
- А раз случилось все же второе, то вы должны полностью сознавать, быть на стороне Императора гораздо выгоднее, чем служить его первому советнику, и гораздо более безопасно. Я дал вам пищу для размышлений и более не имею морального права вас задерживать.
19 день месяца Темнейших Глубин. Вечер.
Лакона. Фалесса.
Страх. Наверное, теперь Иветта должна была испытывать его более остро, но, пытаясь понять собственные чувства, находила в себе только растущий азарт. Ярно не так прост, как его выставляли. Отлично. Игра становилась сложнее, опаснее, а значит интереснее, и новые фигуры на доске делали ее только еще более занимательной. Сегодня их станет еще на одну больше.
Ив налила в высокий бокал вина, выпила залпом и еще раз перечитала пришедшие из Ласноу бумаги. Да, всю жизнь хранивший верность супруге отец вряд ли смог бы оценить весь юмор сложившейся ситуации. Но мертвым все равно, их честь не стоит жизни тех, кто остался на этой земле, и несмотря ни на что игра будет продолжаться, и ставки будут расти.
Риверс в гвардейской форме и ни сколько не удивленный тем, что Иветта захотела видеть его прямо в своем особняке, явился почти вовремя. Впрочем, не скоропостижно полученное звание лейтенанта гвардии, ни постоянное пребывание среди знати ничуть не преуменьшило его «фирменного» нахальства.
- Ты прелестна, котенок, - заявил Рейнар с порога, обхватывая хозяйку дома за талию – Зачем я здесь? Тебе надоело ночами читать любовную муть или Франц, наконец, подкинет нам какую работенку?
- Тебе пора переехать ко мне, - в лоб любовнику заявила Иветта, чем вызвала, нет, не удивление, но хотя бы искру интереса в зеленых глазах Риверса. Он уже готов был ляпнуть в ответ какую нибудь пошлость, но Ив с уже знакомой ему усмешкой выскользнула из объятий, - Там наверху вино. Нужно поговорить.
- Поговорить? Хм… Интересно ты теперь это называешь…
- Рей, - в притворном негодовании оборвала его Иветта.
Но Риверс в который раз оказался прав, обсуждение вопросов, ради которых Ив рисковала вызывать гвардейца в свой особняк, пришлось отложить на пару часов… потом еще на пару часов, но после, хоть и была уже глухая ночь, пришлось вернуться на эту землю и к насущным делам.
- Откуда ты родом? – так и не удосужившись встать с постели, лениво осведомилась Иветта, глядя, как Рейнар, в чем мать родила, разливает золотисто-белое вино в высокие бокалы.
- Вопрос конечно интересный, - тонко усмехнувшись, ответил он, - Но если честно, понятия не имею.
- Теперь имеешь, - тонкая ручка Иветты перехватила один из бокалов, девушка сделала пару глотков, - Дорогой брат.
Надо сказать на этот раз ей удалось ввести Ривеса если не в шок, то в некоторое подобие ступора. Потом он, запрокинув голову, расхохотался. Если бы Ив не знала этого человека, то могла бы счесть подобный смех оскорблением, но оскорблял и ненавидел Рейнар совсем иначе.
- Я? – хохот, - Котенок, а наследство мне полагается? Рейнар ле Ласноу, шикарно звучит…. И давно мне такое счастье привалило?
- Рейнар лан Ласноу, - поправила Иветта, - Вот документы.
Риверс некоторое время читал пожелтевшие от времени листы, потом отложил их в сторону, и на его лицо вернулось знакомое нагловато самодовольное выражение.
- Это, конечно, подделка?
- Конечно, - согласилась Иветта, - Но согласись, такие перспективы…. Ты нужен мне во дворце, в гвардии и так, что бы твое присутствие рядом со мною не вызывало никаких подозрений. И, Рей… у МЕНЯ есть для тебя работа.
- Занятно, птичка, - Риверс откинулся на подушки, - И в чем состоит?
- Завтра я объявлю при дворе, что в числе новостей из Ласноу пришла бумага, забытая после смерти отца в суматохе. Графом она тебя не сделает, но бастард, за которым волей усопшего родителя, закрепляется наша фамилия, небольшой кусок земли и первичный герб это гораздо больше чем то, чем ты являешься. Думаю, стоит придерживаться линии, что мы всегда знали друг друга, что отец отправил тебя с содержанием в Фалессу подальше от глаз, своих и своей супруги, и здесь ты иногда навещаешь сестру. Мне может понадобиться защита.
- Это все? – выражение лица Рейнара стало серьезным.
- Нет, - Иветта на мгновение замолчала, - Половина этого города служит Ярно, другая Франциску, и Гордиан Карас тоже….
- И что? Капитан порядочная свинья, но его не перекупишь. Можно конечно, но денег не хватит.
- Он может попасть в несчастный случай или тяжело заболеть, - произнесла Иви, невинно улыбаясь, и, когда Рейнар ответил на ее слова хищной полуулыбкой, продолжила, - И к тому времени мне нужно, что бы гвардия, если тебя вдруг изберут капитаном, любила и была верна тебе настолько, что бы по твоему приказу эти люди предали при надобности хоть Императора, хоть самого Марэля. Что-то можно купить деньгами, что-то… знаешь война отличная декорация для героических постановок.
- Ив, - Риверс сжал ее руку, - ты сумасшедшая….
- Все или ничего, Рей, - Иветта улыбнулась и протянула ему свиток из Ласноу, - Бери все или уходи не с чем, но помни, что если ты сейчас ты станешь «моим братом», то мы навсегда связаны, одна семья, одна судьба, упаду я, упадешь и ты….
Какое-то время Рейнар смотрел на нее, словно приценивался. Но Иветта знала, что он примет ее условия, примет потому, что его самого уже затянула эта игра. Потому, что с ней он может подняться гораздо выше, чем это позволил бы ему Франциск, потому что… потому что она, в конце концов, гораздо приятнее, чем советник в общении
…., а если она ошиблась, то к утру его не будет в живых. Он слишком много знает, и предусмотрительно отравленное вино они распили еще четверть часа назад, а к бутылке с противоядием еще и не приступали.
- Ты сумасшедшая, - Риверс взял свиток подкинул его в руке и сунул за пазуху валявшегося на полу у кровати гвардейского мундира, - Я тоже. Люблю неразрешимые задачи.
- Не пожалеешь….
- Я не жалею ни о чем.
Он требовательно обхватил руками ее талию, притягивая к себе, Иветта хотела было отстраниться, но, почувствовав на своей щеке горячее дыхание любовника, поняла, что это выше ее сил.
- Рей…, - ее тихий голос прервал поцелуй….
«Ну и Тени с ним, с противоядием…. На это у нас есть еще почти час, успеем… наверное.»
8 день месяца Холодов.
Лакона. Фалесса.
Какая-та полнотелая матрона рядом с Иветтой громко всхлипнула и картинно прижала вышитый надушенный платок к глазам. Какое убожество…. Неужели муниципалитет не мог оплатить нормальных плакальщиков на похороны первого гвардейца столицы, или, учитывая военное время, и вовсе не устраивать светские проводы, а ограничиться традиционным «покойся с миром, Гордиан ле Карас» и по домам.
Не то что бы Иветта не переносила похорон, которых за последнее время насмотрелась предостаточно, но погода была отвратительная, новые сапожки ужасно жали, и кроме того, она знала по меньшей мере десяток способов провести это время с большей для себя пользой и удовольствием.
Сомнительная карьера капитана Караса завершилась по истине «героически» в пьяной драке в одном из так дорогих его сердцу и кошельку борделей. Убийцу не нашли, да и желающих бегать за ним по недавно еще зачумленным трущобным районам отыскалось не много. Хотя соберись восстанавливать справедливость хоть вся стража разом, то и они не нашли бы ровным счетом ничего. К тому времени, как подняли тревогу, преступник уже был в гвардейской форме, среди тех, кто должен был его искать.
Все гладко и чисто. Но Ив знала, что во многом они поспешили, что Франциск последнее время не доволен ее работой, а Ярно, несмотря на то, что все-таки поверил в ее непричастность к столичному заговору, требует «имена, пароли и явки» тех, кто связан с первым советником. Все чаще звучали вполне закономерные вопросы, не был ли связан Франциск с Консулом Амаррой и бывшей Императрицей. Ярно даже и не думал забывать, кто именно присоветовал ему взять с собой основную часть армии в Полумесяц, и что после этого последовало.
Дождь зарядил сильнее. Ну, когда все это кончится…. И взбрело же Ярно в голову посетить такое ничем не выдающееся мероприятие. Еще и ее притащил.
Словно услышав ее мысли, Император, наконец, закончил разговор с каким-то чиновником. Кивнул одному из сопровождавших его стражников «Мы уезжаем», подал Иветте руку, и, они к ее облегчению, покинули черную мокрую толпу.
- Я желаю видеть вас за ужином, - приглашение больше смахивало на приказ, если Ярно и был некогда склонен церемониться, то ныне эта привычка явно отпала за ненадобностью.
- Как угодно моему Императору.
8 день месяца Холодов. Вечер.
Лакона. Фалесса. Цитадель.
Ярно всегда принимал ее наедине, или в своем кабинете или в малой королевской трапезной. Последние дни она часто была рядом с Императором, не имея при этом никакого определенного статуса при венценосной персоне. Их беседы напоминали детскую игру в слова, когда каждый из собеседников старается не называть вещи своими именами, но при этом оставлять смысл фраз предельно ясным.
- Через три дня мы уходим из столицы, - медленно произнес Ярно.
- Я буду молиться за вас, и вашу победу. Марэль поможет вам выгнать Сафара и его варварскую орду восвояси.
- Помочь одержать победу может только многочисленное войско и верные мечи. Но и им нужна уверенность, что в решающий момент не случится удара в спину. И вы понимаете, о чем я говорю, Иветта.
- Мой Император мудр и осторожен, - она улыбнулась, поглаживая пальцами ножку бокала, - Но недостаточно осторожен….
- Я весь во внимании, - губ Ярно коснулась не тронутая теплом улыбка.
- У Императора осталось немного верных людей, и вы забираете всех их из столицы, забывая о том, что в Фалессе после двадцатилетнего правления Селин подавляющая масса аристократии ее бывшие фавориты и соратники, не слишком обрадованные вашим приходом к власти.
- Я позабочусь об этом, - первый раз за время их знакомства глаз Ярно коснулся смех, - Я оставлю ВАС решать эти проблемы.
В ярко-голубых глазах Иветты отразилось чуть преувеличенное удивление.
- Так было всегда. Король не может править один.
- Почему я, Мой Император?
- Вы красивы, высокородны и… достаточно умны, что бы понять, что ваше влияние и положение это я, и никто больше. Но главное, Иветта, вы своего никогда не упустите, и это вполне меня устраивает.
- Ваше Величество…
- Я уже послал к вам швей, послезавтра ваше платье будет готово, мы обручимся, как только закончатся все приготовления.
- Как угодно Вашему Величеству, - Иветта улыбнулась, - Я только….
- Что еще? – Ярно поднялся из-за стола, и отошел к окну.
- Вы оставляете меня одну, без защиты, - ладонь Ив осторожно коснулась его спины, и Император, обернувшись, невольно встретился с ее чуть взволнованными сияющими глазами. Правители тоже всего лишь мужчины, мужчины неравнодушные к красоте и хрупкости. Лицо Ярно смягчилось, и губы тронула теперь настоящая улыбка, он чуть коснулся рукой ее щеки и шеи, потом снова отвел глаза.
- Там, куда я иду, мне нужен каждый меч, я не могу оставлять на защиту столицы больше, чем тут было всегда.
- Я боюсь не Сафара, - губы Иветты, словно немного обиженно дрогнули, и она стала напоминать расстроенного ребенка.
- И что еще я могу для вас сделать? – после этих слов Иветта поняла, что непременно получит желаемое.
- Мой брат….
- Да, конечно, я помню. В гвардии недавно, но делает выдающиеся успехи.
- Он служит своему Императору, и если я буду знать, что гвардия всегда защитит меня…
- Он получит свой Плащ*, - не дав девушке договорить, ответил Ярно, но в голосе снова зазвучала сталь, - Но помни, хотя бы повод с твоей стороны для подозрений…. И отныне, на вашем месте, я воздержался бы от визитов к своему покровителю.
Иветта смиренно опустила глаза, не отняв от императорского плеча своей руки.
- Они никогда не приносили мне особой радости, - тихо произнесла она, стараясь наполнить голос грустью.
- Конечно, ведь это он повинен в исчезновении вашего младшего брата, - Иветта неподдельно вздрогнула, воспоминания о Микаэле до сих пор причиняли боль, Ярно осторожно отнял от себя ее руку, коснулся похолодевшей ладони губами, - Я более вас не задерживаю….
Лакона. Фалесса.
Малый кабинет Императора, предназначенный для личных аудиенций, был обставлен без лишней роскоши, типичная для Цитадели бело-золотая обивка, тяжелые портьеры и чернодеревная мебель.
Ярно пришел, когда Иви уже подумала, что он забыл о том, что приказал ей прибыть во дворец.
- Ваше Величество, вы приказывали явиться, - невинности, смирения и тихого смущения вниманием столь влиятельной персоны в голосе Иветты ле Эри хватило бы на десяток провинциальных дурочек.
Она стояла спиной к окну, и бледно-желтые лучи зимнего солнца окружали стройную точеную фигурку девушки почти неземным сиянием. Светлые волнистые волосы, разметавшиеся по плечам в тщательно продуманном беспорядке, казались расплавленным золотом. Голубоглазая компаньонка бывшей Императрицы казалась существом настолько хрупким и беззащитным, что суровое спокойное лицо Ярно невольно смягчилось.
- Я пригласил вас для того, что бы внести ясность в имевшие место события.
- Я скорблю о предательстве, так расстроившем ваше величество, - произнесла Иветта тихо, широко открытыми глазами глядя на Императора, - Но более о вероломстве вашего Консула мне сказать нечего.
- Разве только вы расскажете о чьем либо еще вероломстве, - губы Ярно тронула улыбка, но глаза остались холодными, а в голосе звучала ощутимая сталь.
- Иногда раскрытие чужих тайн стоит слишком дорого для тех, кто осмелится открыть их,- Иветта очень натурально вздрогнула и отвела взгляд.
- Как и их сокрытие. Император должен быть уверен в верности своих людей, - правитель улыбнулся, и Иви с каждым следующим мгновением убеждалась, что он далеко не настолько глуп, как пытается это выставить Франциск, - И столь прекрасная и мудрая особа, как вы, должна понимать, как дорого может стоить благодарность Императора… и чем может обернуться его немилость.
Иветта тонко улыбнулась.
- Мой Император.
- Есть цена верности, - Ярно коснулся губами ее тонких надушенных пальчиков, потом на мгновение сильнее сжал их, - И цена предательства. Я знаю, кому вы служите, Иветта. И всегда выслушаю, если вы захотите что-то рассказать. Вы ведь верны своему Императору?
- Я просто… почему вы думаете…, - Иветта широко распахнула глаза, испуг у нее всегда получался отменно.
Ярно вздохнул и в этот момент внезапно показался очень уставшим, впервые с начала их разговора хоть что-то в Императоре напомнило о том, что вчера его предали жена и лучший друг, которого до сих пор почитали лучшим полководцем Лаконы.
- Иветта, судя по вашему поведению, вы или очень наивны или очень хорошая актриса. Я готов бы поверить в первое, но отлично помню, кто просил меня приставить вас к моей супруге. Франциск не держит рядом с собой дурочек, даже для развлечения.
Взгляд Иветты стал холоднее, маска наивной простоты дала трещину, и девушка улыбнулась совсем иначе, чем прежде. О да, они разрушили его жизнь, лишили его любимой супруги и верного полководца, но видит Марэль, страна не потеряла от этого ничего… разве что приобрела, приобрела сильного Императора, лишенного иллюзий.
- А раз случилось все же второе, то вы должны полностью сознавать, быть на стороне Императора гораздо выгоднее, чем служить его первому советнику, и гораздо более безопасно. Я дал вам пищу для размышлений и более не имею морального права вас задерживать.
19 день месяца Темнейших Глубин. Вечер.
Лакона. Фалесса.
Страх. Наверное, теперь Иветта должна была испытывать его более остро, но, пытаясь понять собственные чувства, находила в себе только растущий азарт. Ярно не так прост, как его выставляли. Отлично. Игра становилась сложнее, опаснее, а значит интереснее, и новые фигуры на доске делали ее только еще более занимательной. Сегодня их станет еще на одну больше.
Ив налила в высокий бокал вина, выпила залпом и еще раз перечитала пришедшие из Ласноу бумаги. Да, всю жизнь хранивший верность супруге отец вряд ли смог бы оценить весь юмор сложившейся ситуации. Но мертвым все равно, их честь не стоит жизни тех, кто остался на этой земле, и несмотря ни на что игра будет продолжаться, и ставки будут расти.
Риверс в гвардейской форме и ни сколько не удивленный тем, что Иветта захотела видеть его прямо в своем особняке, явился почти вовремя. Впрочем, не скоропостижно полученное звание лейтенанта гвардии, ни постоянное пребывание среди знати ничуть не преуменьшило его «фирменного» нахальства.
- Ты прелестна, котенок, - заявил Рейнар с порога, обхватывая хозяйку дома за талию – Зачем я здесь? Тебе надоело ночами читать любовную муть или Франц, наконец, подкинет нам какую работенку?
- Тебе пора переехать ко мне, - в лоб любовнику заявила Иветта, чем вызвала, нет, не удивление, но хотя бы искру интереса в зеленых глазах Риверса. Он уже готов был ляпнуть в ответ какую нибудь пошлость, но Ив с уже знакомой ему усмешкой выскользнула из объятий, - Там наверху вино. Нужно поговорить.
- Поговорить? Хм… Интересно ты теперь это называешь…
- Рей, - в притворном негодовании оборвала его Иветта.
Но Риверс в который раз оказался прав, обсуждение вопросов, ради которых Ив рисковала вызывать гвардейца в свой особняк, пришлось отложить на пару часов… потом еще на пару часов, но после, хоть и была уже глухая ночь, пришлось вернуться на эту землю и к насущным делам.
- Откуда ты родом? – так и не удосужившись встать с постели, лениво осведомилась Иветта, глядя, как Рейнар, в чем мать родила, разливает золотисто-белое вино в высокие бокалы.
- Вопрос конечно интересный, - тонко усмехнувшись, ответил он, - Но если честно, понятия не имею.
- Теперь имеешь, - тонкая ручка Иветты перехватила один из бокалов, девушка сделала пару глотков, - Дорогой брат.
Надо сказать на этот раз ей удалось ввести Ривеса если не в шок, то в некоторое подобие ступора. Потом он, запрокинув голову, расхохотался. Если бы Ив не знала этого человека, то могла бы счесть подобный смех оскорблением, но оскорблял и ненавидел Рейнар совсем иначе.
- Я? – хохот, - Котенок, а наследство мне полагается? Рейнар ле Ласноу, шикарно звучит…. И давно мне такое счастье привалило?
- Рейнар лан Ласноу, - поправила Иветта, - Вот документы.
Риверс некоторое время читал пожелтевшие от времени листы, потом отложил их в сторону, и на его лицо вернулось знакомое нагловато самодовольное выражение.
- Это, конечно, подделка?
- Конечно, - согласилась Иветта, - Но согласись, такие перспективы…. Ты нужен мне во дворце, в гвардии и так, что бы твое присутствие рядом со мною не вызывало никаких подозрений. И, Рей… у МЕНЯ есть для тебя работа.
- Занятно, птичка, - Риверс откинулся на подушки, - И в чем состоит?
- Завтра я объявлю при дворе, что в числе новостей из Ласноу пришла бумага, забытая после смерти отца в суматохе. Графом она тебя не сделает, но бастард, за которым волей усопшего родителя, закрепляется наша фамилия, небольшой кусок земли и первичный герб это гораздо больше чем то, чем ты являешься. Думаю, стоит придерживаться линии, что мы всегда знали друг друга, что отец отправил тебя с содержанием в Фалессу подальше от глаз, своих и своей супруги, и здесь ты иногда навещаешь сестру. Мне может понадобиться защита.
- Это все? – выражение лица Рейнара стало серьезным.
- Нет, - Иветта на мгновение замолчала, - Половина этого города служит Ярно, другая Франциску, и Гордиан Карас тоже….
- И что? Капитан порядочная свинья, но его не перекупишь. Можно конечно, но денег не хватит.
- Он может попасть в несчастный случай или тяжело заболеть, - произнесла Иви, невинно улыбаясь, и, когда Рейнар ответил на ее слова хищной полуулыбкой, продолжила, - И к тому времени мне нужно, что бы гвардия, если тебя вдруг изберут капитаном, любила и была верна тебе настолько, что бы по твоему приказу эти люди предали при надобности хоть Императора, хоть самого Марэля. Что-то можно купить деньгами, что-то… знаешь война отличная декорация для героических постановок.
- Ив, - Риверс сжал ее руку, - ты сумасшедшая….
- Все или ничего, Рей, - Иветта улыбнулась и протянула ему свиток из Ласноу, - Бери все или уходи не с чем, но помни, что если ты сейчас ты станешь «моим братом», то мы навсегда связаны, одна семья, одна судьба, упаду я, упадешь и ты….
Какое-то время Рейнар смотрел на нее, словно приценивался. Но Иветта знала, что он примет ее условия, примет потому, что его самого уже затянула эта игра. Потому, что с ней он может подняться гораздо выше, чем это позволил бы ему Франциск, потому что… потому что она, в конце концов, гораздо приятнее, чем советник в общении
…., а если она ошиблась, то к утру его не будет в живых. Он слишком много знает, и предусмотрительно отравленное вино они распили еще четверть часа назад, а к бутылке с противоядием еще и не приступали.- Ты сумасшедшая, - Риверс взял свиток подкинул его в руке и сунул за пазуху валявшегося на полу у кровати гвардейского мундира, - Я тоже. Люблю неразрешимые задачи.
- Не пожалеешь….
- Я не жалею ни о чем.
Он требовательно обхватил руками ее талию, притягивая к себе, Иветта хотела было отстраниться, но, почувствовав на своей щеке горячее дыхание любовника, поняла, что это выше ее сил.
- Рей…, - ее тихий голос прервал поцелуй….
«Ну и Тени с ним, с противоядием…. На это у нас есть еще почти час, успеем… наверное.»
8 день месяца Холодов.
Лакона. Фалесса.
Какая-та полнотелая матрона рядом с Иветтой громко всхлипнула и картинно прижала вышитый надушенный платок к глазам. Какое убожество…. Неужели муниципалитет не мог оплатить нормальных плакальщиков на похороны первого гвардейца столицы, или, учитывая военное время, и вовсе не устраивать светские проводы, а ограничиться традиционным «покойся с миром, Гордиан ле Карас» и по домам.
Не то что бы Иветта не переносила похорон, которых за последнее время насмотрелась предостаточно, но погода была отвратительная, новые сапожки ужасно жали, и кроме того, она знала по меньшей мере десяток способов провести это время с большей для себя пользой и удовольствием.
Сомнительная карьера капитана Караса завершилась по истине «героически» в пьяной драке в одном из так дорогих его сердцу и кошельку борделей. Убийцу не нашли, да и желающих бегать за ним по недавно еще зачумленным трущобным районам отыскалось не много. Хотя соберись восстанавливать справедливость хоть вся стража разом, то и они не нашли бы ровным счетом ничего. К тому времени, как подняли тревогу, преступник уже был в гвардейской форме, среди тех, кто должен был его искать.
Все гладко и чисто. Но Ив знала, что во многом они поспешили, что Франциск последнее время не доволен ее работой, а Ярно, несмотря на то, что все-таки поверил в ее непричастность к столичному заговору, требует «имена, пароли и явки» тех, кто связан с первым советником. Все чаще звучали вполне закономерные вопросы, не был ли связан Франциск с Консулом Амаррой и бывшей Императрицей. Ярно даже и не думал забывать, кто именно присоветовал ему взять с собой основную часть армии в Полумесяц, и что после этого последовало.
Дождь зарядил сильнее. Ну, когда все это кончится…. И взбрело же Ярно в голову посетить такое ничем не выдающееся мероприятие. Еще и ее притащил.
Словно услышав ее мысли, Император, наконец, закончил разговор с каким-то чиновником. Кивнул одному из сопровождавших его стражников «Мы уезжаем», подал Иветте руку, и, они к ее облегчению, покинули черную мокрую толпу.
- Я желаю видеть вас за ужином, - приглашение больше смахивало на приказ, если Ярно и был некогда склонен церемониться, то ныне эта привычка явно отпала за ненадобностью.
- Как угодно моему Императору.
8 день месяца Холодов. Вечер.
Лакона. Фалесса. Цитадель.
Ярно всегда принимал ее наедине, или в своем кабинете или в малой королевской трапезной. Последние дни она часто была рядом с Императором, не имея при этом никакого определенного статуса при венценосной персоне. Их беседы напоминали детскую игру в слова, когда каждый из собеседников старается не называть вещи своими именами, но при этом оставлять смысл фраз предельно ясным.
- Через три дня мы уходим из столицы, - медленно произнес Ярно.
- Я буду молиться за вас, и вашу победу. Марэль поможет вам выгнать Сафара и его варварскую орду восвояси.
- Помочь одержать победу может только многочисленное войско и верные мечи. Но и им нужна уверенность, что в решающий момент не случится удара в спину. И вы понимаете, о чем я говорю, Иветта.
- Мой Император мудр и осторожен, - она улыбнулась, поглаживая пальцами ножку бокала, - Но недостаточно осторожен….
- Я весь во внимании, - губ Ярно коснулась не тронутая теплом улыбка.
- У Императора осталось немного верных людей, и вы забираете всех их из столицы, забывая о том, что в Фалессе после двадцатилетнего правления Селин подавляющая масса аристократии ее бывшие фавориты и соратники, не слишком обрадованные вашим приходом к власти.
- Я позабочусь об этом, - первый раз за время их знакомства глаз Ярно коснулся смех, - Я оставлю ВАС решать эти проблемы.
В ярко-голубых глазах Иветты отразилось чуть преувеличенное удивление.
- Так было всегда. Король не может править один.
- Почему я, Мой Император?
- Вы красивы, высокородны и… достаточно умны, что бы понять, что ваше влияние и положение это я, и никто больше. Но главное, Иветта, вы своего никогда не упустите, и это вполне меня устраивает.
- Ваше Величество…
- Я уже послал к вам швей, послезавтра ваше платье будет готово, мы обручимся, как только закончатся все приготовления.
- Как угодно Вашему Величеству, - Иветта улыбнулась, - Я только….
- Что еще? – Ярно поднялся из-за стола, и отошел к окну.
- Вы оставляете меня одну, без защиты, - ладонь Ив осторожно коснулась его спины, и Император, обернувшись, невольно встретился с ее чуть взволнованными сияющими глазами. Правители тоже всего лишь мужчины, мужчины неравнодушные к красоте и хрупкости. Лицо Ярно смягчилось, и губы тронула теперь настоящая улыбка, он чуть коснулся рукой ее щеки и шеи, потом снова отвел глаза.
- Там, куда я иду, мне нужен каждый меч, я не могу оставлять на защиту столицы больше, чем тут было всегда.
- Я боюсь не Сафара, - губы Иветты, словно немного обиженно дрогнули, и она стала напоминать расстроенного ребенка.
- И что еще я могу для вас сделать? – после этих слов Иветта поняла, что непременно получит желаемое.
- Мой брат….
- Да, конечно, я помню. В гвардии недавно, но делает выдающиеся успехи.
- Он служит своему Императору, и если я буду знать, что гвардия всегда защитит меня…
- Он получит свой Плащ*, - не дав девушке договорить, ответил Ярно, но в голосе снова зазвучала сталь, - Но помни, хотя бы повод с твоей стороны для подозрений…. И отныне, на вашем месте, я воздержался бы от визитов к своему покровителю.
Иветта смиренно опустила глаза, не отняв от императорского плеча своей руки.
- Они никогда не приносили мне особой радости, - тихо произнесла она, стараясь наполнить голос грустью.
- Конечно, ведь это он повинен в исчезновении вашего младшего брата, - Иветта неподдельно вздрогнула, воспоминания о Микаэле до сих пор причиняли боль, Ярно осторожно отнял от себя ее руку, коснулся похолодевшей ладони губами, - Я более вас не задерживаю….
17 день Темнейших Глубин. Полумесяц. Тил.
Она стояла прижавшись к тонкому стволу красного дерева. Дерево Жизни и Здоровья, так кажется назвала его Фаэнна. Разгоряченный лоб девушки снова и снова прижимался к прохладной коре. Боли в последнее время стали очень частыми гостями. Снова и снова она просыпалась от стона в объятьях Крина, который брал ее на руки и начинал укачивать как ребенка. Фаэнна дала ей в дорогу отвар из лечебных трав, но даже он не мог снять этих страшных, раскалывающих ее голову напополам болей. Риган глухо застонала, ощущая новый удар, опустившийся на ее виски.
- Риган?
Она плавно повернулась, стараясь не шевелить головой:
- Да, мой Князь? - везде, где вокруг них находились постороние, Риган была на редкость официальна, хотя частенько в самой глубине зеленых глаз плескалось неудержимое хулиганство. В этот миг в них пряталась тщательно скрываемая боль.
- Что с тобой? Опять эти боли?
Ри поморщилась: признаваться в собственной слабости ей было всегда сложно. Эвор шагнул вперед и мягко обхватил левой ладонью ее затылок. Девушка дернулась было, но Князь решительно качнул головой:
- Ты часто помогала мне, Риган, позволь хоть раз и мне помочь тебе, сестренка.
Рыжеволосая головка откинулась на его руку почти блаженно и Эвор закрыл глаза: странные образы проносились перед ними, но в данный миг самое главное было справится с болью.
- Знаешь.. Я был так счастлив вернутся в Лес, Риган.. В твоей душе есть место счастью? Пробуди его, сестричка.
Девушка ощущала, как окружавшие ее сознание тени отступают, а улыбка родившаяся от слов ее названного брата становится все более сияющей и радостной. Глаза их открылись одновременно:
- Спасибо, Эвор, - с чувством прошептала она.
- С радостью, родная. Но я пришел сообщить тебе одну важную вещь. Отныне, ты - мой второй гарант.
- Кто? И если можно - попроще. Кто я?
Князь хмыкнул:
- Человек, которому я доверяю целиком и полностью. И который может взять на себя ответственность за мое слово. Скоро тебе принесут новые одежды.
Зеленые глаза уставились на него с невыразимым озорством.
- Ри-ган... Ты мой гарант, а не хулиганистый мальчишка из ближайшей к Лесу деревни, - предупреждающе поднял руку Эвор.
- Ух, как длинно-то.. Ну и ладушки! Я сейчас быстро переоденусь и покажусь Реду. Как думаешь, ему понравится как я буду выглядеть в платье гаранта Князя?
- Не сомневаюсь, - мужчина тепло посмотрел на неугомонную девушку и чуть коснулся рыжих волос. - Встречаемся утром. Постарайся отдохнуть, сестренка.
18 день Темнейших Глубин. Раннее утро.
Полумесяц. Тил.
Она быстро нашла самое удобное место для обзора - высокое и раскидистое дерево. Правда появившийся Эвор как-то странно посмотрел на нее при этом: "Мдяааа.. Люди определенно многого не понимают в жизни!"
- Мой Князь, - Риган зевнула, прикрыв рот тонкой ладошкой, и зябко поежилась на утреннем холоде, - Мы пришли.
- Отлично, - Эвор кивнул, - Где Ред?
- Ред у Герена, - заявила она, - Княжич вчера изволил вызвать его на разговор, и они до сих пор беседуют. И нечего на меня так смотреть, больше я ничего не знаю…
Князь вздохнул:
- Так мой Второй гарант спустится с дерева или установим новый обычай? – с усмешкой спросил Эвор.
- Никогда не читала обычаев, запрещающих княжеским гарантам лазить по деревьям, - смешливо фыркнула Риган и спрыгнула на землю, - Ну так мы идем, или тут стоять будем?
Ред появился одновременно с Гереном и его людьми. Эвор шагнул навстречу Герену. Княжич коротко кивнул.
- Пусть Он рассудит, - негромко произнес он.
- Да будет так.
Каждый из соперников вернулся к своим людям.
- Это все бессмысленно… Вам нечего делить. Ты не сможешь, - Ред принял плащ своего Князя, вздохнул, как будто только что понял что все решено, - На все воля Шепчущего.
Эвор усмехнулся, кивнул и передал ястреба Риган на плечо. Зеленые глаза девушки обеспокоенно следили за Князем и она не сразу осознала кого ей доверили. Риган покосилась на птицу и вдруг поняла, что та тоже косится на нее. Девушка фыркнула, а ястреб в ответ расправил крылья и коснулся своими перьями ее затылка, погладив непослушные локоны. А бой начался. Даже в своей первой битве она не волновалась так. Изумрудные глаза блестели слезами, когда Герен делал удачные выпады, стараясь поразить Эвора насмерть: "Он не пощадит его... не пощадит.. Эвор.. Эвор, ну пожалуйста!! Ты можешь, можешь!! Ты победишь! Стихии!!! Да что же вы спите!!!!!" Ее уха коснулся клюв сидящей у нее на плече птицы:
- Все хорошо, - прошептала она, обращаясь к ястребу. - Вот увидишь.. Ой!
В этот миг она увидела торжествующую улыбку княжича, но следующая минута все перевернула. Точнее все поставила на свои места: cломанные клинки.. Герен на коленях перед своим противником... и родичем. Голову Риган снова пронзила знакомая боль, но она тут же погнала ее прочь, осознав, что Эвор - победил!
- Победа, понимаешь?! - счастливо сверкнув зелеными искрами, спросила она ястреба.
С плеча раздался довольный клекот. Риган застыла, глядя на Эвора, который со странной смесью расстерянности и удовлетворения оглядывался по сторонам. На краткий миг глаза их встретились и Риган засмеялась - счастливо и неудержимо: "Ты - лучший, брат мой!"
21 день месяца Темнейших Глубин. Полумесяц. Тил.
- Сторнийцы в Лесу? Сторнийцы? - не верила собственным ушам Риган. - Но ведь..
- Ри, стой! - попытался задержать ее Ред. Но ему пришлось бросится за ней.
Девушка неслась в покои Эвора, за спиной, подобно огненному смерчу, развивались рыжие локоны. Дверь она почти вышибла:
- Но ведь они... Они же!! Эвор, нет! Они ..
Мужчина резко схватил ее за плечи, прижимая к себе:
- Риган, успокойся... У тебя опять болит голова, сестренка, - он мягко отстранил ее, передавая из рук в руки Реду, влетевшему следом за девушкой-кошкой. Тот мягко обнял рыжеволосую красавицу, гладя ее пушистые локоны:
- Что за головная боль, Ри?
- Да чепуха, - попыталась отмахнутся она.
- Нет. Отнюдь, - решительно возразил Князь, вставая прямо перед ними и глядя в расстроенное лицо названной сестры: - Скажи, Риган, ты бы хотела, чтобы я опять оросил эти земли кровью? Откажи я в приюте Рикарду Шарку - он двинулся бы дальше.. и его бы убили. И Лес опять приютил бы под своими ветвями Смерть. Или мне нужно было заточить его в темницу? Пусть он еще сильнее мучается и страдает?
Риган отшатнулась от этих слов, понимая что пришлось переступить Эвору:
- П-прости меня.. Я..
- Не оправдывайся, пожалуйста. Только..
Девушка шагнула к нему, беря его руки в свои теплые ладони:
- Нет, нет. Я больше не буду сомневаться в тебе, брат. Поверь. Вот только...
- Что - только?
- Только не требуй от меня постоянного послушания, Эвор, - лукаво наклонив голову, попросила она.
- Да уж, - протянул Ред. - Невозможного от тебя требовать не приходится.
- Кто сказал - "невозможное"? - вскинулась Ри.
- Я, - смиренно наклонил голову Странник.
Эвор и Риган фыркнули одновременно.
- Ты видела кто прибыл к нам из Квайдана? - спросил Эвор.
- Разумеется, мой Князь, - важно ответила проказница. - Ведь я ваш второй гарант. И..
- Сую свой нос куда и не просят, - изучая потолок продолжил Дир.
- Ред!!!!
- К вашим услугам, второй гарант Единого Князя Полумесяца, Тила, Бора и Темного Брода, - отчеканил Ред.
Риган застыла на пару секунд, а потом медленно повернулась к Князю:
- Это что?
Тот поднял брови, принимая удивленный вид.
- Это я тоже должна уметь выговаривать все эти прозвища и названия?!!!
Эвор очень медленно опустил голову, пряча ставшую непривычной улыбку. Риган молча уткнулась в грудь Реда лбом:
- Моя бедная голова..
Она стояла прижавшись к тонкому стволу красного дерева. Дерево Жизни и Здоровья, так кажется назвала его Фаэнна. Разгоряченный лоб девушки снова и снова прижимался к прохладной коре. Боли в последнее время стали очень частыми гостями. Снова и снова она просыпалась от стона в объятьях Крина, который брал ее на руки и начинал укачивать как ребенка. Фаэнна дала ей в дорогу отвар из лечебных трав, но даже он не мог снять этих страшных, раскалывающих ее голову напополам болей. Риган глухо застонала, ощущая новый удар, опустившийся на ее виски.
- Риган?
Она плавно повернулась, стараясь не шевелить головой:
- Да, мой Князь? - везде, где вокруг них находились постороние, Риган была на редкость официальна, хотя частенько в самой глубине зеленых глаз плескалось неудержимое хулиганство. В этот миг в них пряталась тщательно скрываемая боль.
- Что с тобой? Опять эти боли?
Ри поморщилась: признаваться в собственной слабости ей было всегда сложно. Эвор шагнул вперед и мягко обхватил левой ладонью ее затылок. Девушка дернулась было, но Князь решительно качнул головой:
- Ты часто помогала мне, Риган, позволь хоть раз и мне помочь тебе, сестренка.
Рыжеволосая головка откинулась на его руку почти блаженно и Эвор закрыл глаза: странные образы проносились перед ними, но в данный миг самое главное было справится с болью.
- Знаешь.. Я был так счастлив вернутся в Лес, Риган.. В твоей душе есть место счастью? Пробуди его, сестричка.
Девушка ощущала, как окружавшие ее сознание тени отступают, а улыбка родившаяся от слов ее названного брата становится все более сияющей и радостной. Глаза их открылись одновременно:
- Спасибо, Эвор, - с чувством прошептала она.
- С радостью, родная. Но я пришел сообщить тебе одну важную вещь. Отныне, ты - мой второй гарант.
- Кто? И если можно - попроще. Кто я?
Князь хмыкнул:
- Человек, которому я доверяю целиком и полностью. И который может взять на себя ответственность за мое слово. Скоро тебе принесут новые одежды.
Зеленые глаза уставились на него с невыразимым озорством.
- Ри-ган... Ты мой гарант, а не хулиганистый мальчишка из ближайшей к Лесу деревни, - предупреждающе поднял руку Эвор.
- Ух, как длинно-то.. Ну и ладушки! Я сейчас быстро переоденусь и покажусь Реду. Как думаешь, ему понравится как я буду выглядеть в платье гаранта Князя?
- Не сомневаюсь, - мужчина тепло посмотрел на неугомонную девушку и чуть коснулся рыжих волос. - Встречаемся утром. Постарайся отдохнуть, сестренка.
18 день Темнейших Глубин. Раннее утро.
Полумесяц. Тил.
Она быстро нашла самое удобное место для обзора - высокое и раскидистое дерево. Правда появившийся Эвор как-то странно посмотрел на нее при этом: "Мдяааа.. Люди определенно многого не понимают в жизни!"
- Мой Князь, - Риган зевнула, прикрыв рот тонкой ладошкой, и зябко поежилась на утреннем холоде, - Мы пришли.
- Отлично, - Эвор кивнул, - Где Ред?
- Ред у Герена, - заявила она, - Княжич вчера изволил вызвать его на разговор, и они до сих пор беседуют. И нечего на меня так смотреть, больше я ничего не знаю…
Князь вздохнул:
- Так мой Второй гарант спустится с дерева или установим новый обычай? – с усмешкой спросил Эвор.
- Никогда не читала обычаев, запрещающих княжеским гарантам лазить по деревьям, - смешливо фыркнула Риган и спрыгнула на землю, - Ну так мы идем, или тут стоять будем?
Ред появился одновременно с Гереном и его людьми. Эвор шагнул навстречу Герену. Княжич коротко кивнул.
- Пусть Он рассудит, - негромко произнес он.
- Да будет так.
Каждый из соперников вернулся к своим людям.
- Это все бессмысленно… Вам нечего делить. Ты не сможешь, - Ред принял плащ своего Князя, вздохнул, как будто только что понял что все решено, - На все воля Шепчущего.
Эвор усмехнулся, кивнул и передал ястреба Риган на плечо. Зеленые глаза девушки обеспокоенно следили за Князем и она не сразу осознала кого ей доверили. Риган покосилась на птицу и вдруг поняла, что та тоже косится на нее. Девушка фыркнула, а ястреб в ответ расправил крылья и коснулся своими перьями ее затылка, погладив непослушные локоны. А бой начался. Даже в своей первой битве она не волновалась так. Изумрудные глаза блестели слезами, когда Герен делал удачные выпады, стараясь поразить Эвора насмерть: "Он не пощадит его... не пощадит.. Эвор.. Эвор, ну пожалуйста!! Ты можешь, можешь!! Ты победишь! Стихии!!! Да что же вы спите!!!!!" Ее уха коснулся клюв сидящей у нее на плече птицы:
- Все хорошо, - прошептала она, обращаясь к ястребу. - Вот увидишь.. Ой!
В этот миг она увидела торжествующую улыбку княжича, но следующая минута все перевернула. Точнее все поставила на свои места: cломанные клинки.. Герен на коленях перед своим противником... и родичем. Голову Риган снова пронзила знакомая боль, но она тут же погнала ее прочь, осознав, что Эвор - победил!
- Победа, понимаешь?! - счастливо сверкнув зелеными искрами, спросила она ястреба.
С плеча раздался довольный клекот. Риган застыла, глядя на Эвора, который со странной смесью расстерянности и удовлетворения оглядывался по сторонам. На краткий миг глаза их встретились и Риган засмеялась - счастливо и неудержимо: "Ты - лучший, брат мой!"
21 день месяца Темнейших Глубин. Полумесяц. Тил.
- Сторнийцы в Лесу? Сторнийцы? - не верила собственным ушам Риган. - Но ведь..
- Ри, стой! - попытался задержать ее Ред. Но ему пришлось бросится за ней.
Девушка неслась в покои Эвора, за спиной, подобно огненному смерчу, развивались рыжие локоны. Дверь она почти вышибла:
- Но ведь они... Они же!! Эвор, нет! Они ..
Мужчина резко схватил ее за плечи, прижимая к себе:
- Риган, успокойся... У тебя опять болит голова, сестренка, - он мягко отстранил ее, передавая из рук в руки Реду, влетевшему следом за девушкой-кошкой. Тот мягко обнял рыжеволосую красавицу, гладя ее пушистые локоны:
- Что за головная боль, Ри?
- Да чепуха, - попыталась отмахнутся она.
- Нет. Отнюдь, - решительно возразил Князь, вставая прямо перед ними и глядя в расстроенное лицо названной сестры: - Скажи, Риган, ты бы хотела, чтобы я опять оросил эти земли кровью? Откажи я в приюте Рикарду Шарку - он двинулся бы дальше.. и его бы убили. И Лес опять приютил бы под своими ветвями Смерть. Или мне нужно было заточить его в темницу? Пусть он еще сильнее мучается и страдает?
Риган отшатнулась от этих слов, понимая что пришлось переступить Эвору:
- П-прости меня.. Я..
- Не оправдывайся, пожалуйста. Только..
Девушка шагнула к нему, беря его руки в свои теплые ладони:
- Нет, нет. Я больше не буду сомневаться в тебе, брат. Поверь. Вот только...
- Что - только?
- Только не требуй от меня постоянного послушания, Эвор, - лукаво наклонив голову, попросила она.
- Да уж, - протянул Ред. - Невозможного от тебя требовать не приходится.
- Кто сказал - "невозможное"? - вскинулась Ри.
- Я, - смиренно наклонил голову Странник.
Эвор и Риган фыркнули одновременно.
- Ты видела кто прибыл к нам из Квайдана? - спросил Эвор.
- Разумеется, мой Князь, - важно ответила проказница. - Ведь я ваш второй гарант. И..
- Сую свой нос куда и не просят, - изучая потолок продолжил Дир.
- Ред!!!!
- К вашим услугам, второй гарант Единого Князя Полумесяца, Тила, Бора и Темного Брода, - отчеканил Ред.
Риган застыла на пару секунд, а потом медленно повернулась к Князю:
- Это что?
Тот поднял брови, принимая удивленный вид.
- Это я тоже должна уметь выговаривать все эти прозвища и названия?!!!
Эвор очень медленно опустил голову, пряча ставшую непривычной улыбку. Риган молча уткнулась в грудь Реда лбом:
- Моя бедная голова..
19 Глубин и далее.
Дело выгорело. Ну еще бы – так готовились… Франц стал практически первым министром, Ив – без пяти минут Императрицей, я – лейтенантом гвардии. Скажете – мало? Ну, это пока…
Начать с того, что девятнадцатого числа Иви милостиво произвела меня в собственные братья – пока в частном порядке. Мы хорошо выпили, хорошо развлеклись, а между делом окончательно закрепили союз, торжественно послав Шаорина облизывать Смотримую башню в полный рост.
И правда – на кой он мне сдался? С одной стороны, держаться Франца – дело верное. Но… во-первых, неинтересно, а во-вторых, для него я так, мальчик на побегушках. У него своя команда есть, те еще звери. А для Иветты я удобнейший из инструментов и… хотелось бы верить, что друг. Хотелось бы, да не могу – мало ли… И еще… того, что мне дает Ив, не повторить даже самой дорогой «бабочке», оплаченной Шаорином.
На следующий день я официально заделался бастардом, выбрал себе первичный герб – серая крыса на алом поле, просто чтоб посмеяться.
После этого я почти месяц муштровал приданную мне часть гвардии. Физподготовка, фехтование, стрельба, знание города, различные воровские штучки типа бесшумного передвижения. Десять часов в день, без выходных. Недовольство гасилось в зародыше хорошими премиальными из нашего с Ив кармана, плюс премии за успеваемость. Все, что я требовал от своих, я делал рядом с ними, в том же, а иногда и повышенном объеме. Я кормил их за свой счет – мясо, ячмень и другие способствующие росту мышц продукты. Я оплачивал учителей – их умение и их молчание. Я оплачивал обмундирование от лучших мастерских. В общем, я делал для своих людей все, что мог, и горжусь этим.
Шестого числа Холодов я вывел их на первую проверку. Мы тихо, аккуратно, без жертв и раненых перерезали шайку некоего Гордона (нет, вы подумайте, раньше у Шина в Тенях простым быком был а теперь он, видите ли, «район держит». Да что там держать, погорело все на фиг!). Эти типы, к вашему сведению, начав с мародерства в чумных районах, очень скоро перешли к грабежам в районах нормальных. Таких банд за войну расплодилось неисчислимо, но ими не занимался никто – ни впавший в хандру Корас, ни рвущийся наверх Шаорин… Амарра мог бы, и даже почти начал, но… Где он теперь, бедный, доверчивый идиот? А без него банды обнаглели так, что перестали давать стражникам взятки.
Пирамидка голов тех, кого мой предшественник и тронуть боялся, произвела на местных то еще впечатление. У некоторых появилась иллюзия, что мне есть дело до законности и порядка. Я очень смеялся, когда вскользь услышал об этом. Награду, объявленную более для порядка, я дополнил своими наградными и дал людям два дня отдыха. На седьмое число у меня были планы… точнее, у Ив были планы, а у меня – способность их исполнить.
Приведши себя в форму Крыса, я за каких-то три часа обеспечил себе нехилый карьерный рост. Эх, Гордиан, Гордиан, не шлялся бы по борделям, фиг бы я к тебе подобрался…
На похороны я пришел. Моя рота выделялась среди подчиненных остальных лейтенантов, как золотой в россыпи медяков. Орлы! Были бы из Леса, сказал бы – ястребы!
Ничего… когда я возглавлю Гвардию, то устрою Дикий Гон каждому позабытому участковому! Из корпуса разгильдяев и взяточников я выкую людей, которые в стенах Фалессы будут способны драться против кого угодно. Ну, не сразу… Сначала они порастрясут жирок, ну а потом мы перейдем к операции «Массовый аборт», уже намеченной мной вчерне.
Трепещи, Фалесса… Крыс из Блошиного конца вот-вот наложит на тебя лапки!
Дело выгорело. Ну еще бы – так готовились… Франц стал практически первым министром, Ив – без пяти минут Императрицей, я – лейтенантом гвардии. Скажете – мало? Ну, это пока…
Начать с того, что девятнадцатого числа Иви милостиво произвела меня в собственные братья – пока в частном порядке. Мы хорошо выпили, хорошо развлеклись, а между делом окончательно закрепили союз, торжественно послав Шаорина облизывать Смотримую башню в полный рост.
И правда – на кой он мне сдался? С одной стороны, держаться Франца – дело верное. Но… во-первых, неинтересно, а во-вторых, для него я так, мальчик на побегушках. У него своя команда есть, те еще звери. А для Иветты я удобнейший из инструментов и… хотелось бы верить, что друг. Хотелось бы, да не могу – мало ли… И еще… того, что мне дает Ив, не повторить даже самой дорогой «бабочке», оплаченной Шаорином.
На следующий день я официально заделался бастардом, выбрал себе первичный герб – серая крыса на алом поле, просто чтоб посмеяться.
После этого я почти месяц муштровал приданную мне часть гвардии. Физподготовка, фехтование, стрельба, знание города, различные воровские штучки типа бесшумного передвижения. Десять часов в день, без выходных. Недовольство гасилось в зародыше хорошими премиальными из нашего с Ив кармана, плюс премии за успеваемость. Все, что я требовал от своих, я делал рядом с ними, в том же, а иногда и повышенном объеме. Я кормил их за свой счет – мясо, ячмень и другие способствующие росту мышц продукты. Я оплачивал учителей – их умение и их молчание. Я оплачивал обмундирование от лучших мастерских. В общем, я делал для своих людей все, что мог, и горжусь этим.
Шестого числа Холодов я вывел их на первую проверку. Мы тихо, аккуратно, без жертв и раненых перерезали шайку некоего Гордона (нет, вы подумайте, раньше у Шина в Тенях простым быком был а теперь он, видите ли, «район держит». Да что там держать, погорело все на фиг!). Эти типы, к вашему сведению, начав с мародерства в чумных районах, очень скоро перешли к грабежам в районах нормальных. Таких банд за войну расплодилось неисчислимо, но ими не занимался никто – ни впавший в хандру Корас, ни рвущийся наверх Шаорин… Амарра мог бы, и даже почти начал, но… Где он теперь, бедный, доверчивый идиот? А без него банды обнаглели так, что перестали давать стражникам взятки.
Пирамидка голов тех, кого мой предшественник и тронуть боялся, произвела на местных то еще впечатление. У некоторых появилась иллюзия, что мне есть дело до законности и порядка. Я очень смеялся, когда вскользь услышал об этом. Награду, объявленную более для порядка, я дополнил своими наградными и дал людям два дня отдыха. На седьмое число у меня были планы… точнее, у Ив были планы, а у меня – способность их исполнить.
Приведши себя в форму Крыса, я за каких-то три часа обеспечил себе нехилый карьерный рост. Эх, Гордиан, Гордиан, не шлялся бы по борделям, фиг бы я к тебе подобрался…
На похороны я пришел. Моя рота выделялась среди подчиненных остальных лейтенантов, как золотой в россыпи медяков. Орлы! Были бы из Леса, сказал бы – ястребы!
Ничего… когда я возглавлю Гвардию, то устрою Дикий Гон каждому позабытому участковому! Из корпуса разгильдяев и взяточников я выкую людей, которые в стенах Фалессы будут способны драться против кого угодно. Ну, не сразу… Сначала они порастрясут жирок, ну а потом мы перейдем к операции «Массовый аборт», уже намеченной мной вчерне.
Трепещи, Фалесса… Крыс из Блошиного конца вот-вот наложит на тебя лапки!
29 день месяца Темнейших Глубин. Тил.
Время шло, просачиваясь словно песок сквозь пальцы, но тот кусок мира, что он был способен ощутить, не менялся. Эвор сдержал слово – в тот же день лекарь навестил раненого Властителя в его новых покоях. Мужчина (это было единственное, что Рик смог установить с точностью) долго осматривал раны и увиденное, судя по всему, больших надежд на выздоровление не сулило. Нет, лекарь вовсе не объявил, что Долины смертной тени распахнули свои врата перед сторнийцем, - напротив, в голосе лесовика слашалась бодрость и уверенность. Вот только лишившись дара видеть мир, Рик стал куда тщательнее прислушиваться к речи людей: не столько к тому, что они говорят, сколько к тому – как… Лекарь лгал, причем делал это привычно и умело, повторяя фразы, уже не раз и не два слышанные людьми, которых лесовик считал живыми трупами. Обычно надежда, умирающая лишь вместе с человеком, облачает эту в общем-то безыскусную ложь огненной броней надежды – ведь так хочется верить в благоприятный исход… Но Рик просто слишком устал. Ему было все равно, и слова «сейчас конечно нелегко, но вот через недельку – уверен, полегчает…», лишаясь своей иллюзорной убедительности, звучали тем, чем и были на самом деле – приговором.
С терпением обреченного снося перевязки, глотая эликсиры, вдыхая какие-то курения, временами приятные, временами вызывающие кашель, сторниец размышлял, почему все эти люди не могут просто оставить его в покое – умирать без всяких раздражающих и отвлекающих помех?
«Может, стоит послать кого-нибудь к Эвору с просьбой повесить меня?... Хотя нет – он слишком благороден… или мстителен. Впрочем, для меня это одно и то же. Тогда – собраться с силами и свернуть шею этому проклятому шарлатану? За это – наверняка убьют… Нет, и это не пойдет - слишком мало сил осталось. Лекаришка вырвется и еще чего доброго посчитает меня умалишенным. Ладно… подожду…» - ход мрачных мыслей прервал некто, едва слышно вошедший в комнату. Рикард почувствовал себя заинтригованным: сторниец считал, что успел изучить шаги всех, кто имел право на вход в его покои. Уверенные шаги дежурных офицеров, шаркающие шаги лекаря, легкие, танцующие шаги присматривающей за ним сиделки – возможно, вполне милой девушки, первое время пытавшейся развлекать неожиданного и страшноватого подопечного разговорами и сплетнями… нет, все не то. Новоприбывший шествовал так тихо, что не обостри слепота слух Шарка, он бы не уловил ровным счетом ничего. так ходят очень опытные охотники… или очень умелые убийцы. Учитывая что единственной дичью в этой комнате был некий раненый сторниец, то Рик, улыбнувшись про себя, пришел к выводу, что оба этих лика слились в его госте.
«Эвор все же созрел и решил прислать убийцу? Чистоплюй лесной – не хочет ронять себя в глазах подданных, казня меня официально… Надо же, а еще говорят, что лесовики не способны ничему научиться…» - на мгновение сердце кольнула жалость к задремавшей на скамье сиделке – та явно была еще очень молода и действительно пыталась скрасить его пребывание здесь. Рик почти решился закричать, поднимая тревогу, но, рассудив, что это вряд ли спасет несчастную, промолчал, слушая ровное дыхание девушки. Убийца наверняка начнет именно с нее – вот сейчас Шарк услышит очередной вдох… но выдоха не последует. Ничего: смерть во сне – далеко не самая худшая смерть…
- Милейшая, проснитесь. Прогуляйтесь снаружи – сегодня прекрасный день. Пока я не выйду отсюда – лучше не возвращайтесь, - голос, негромкий, явно принадлежавший человеку, привыкшему повелевать, ошарашил Рика куда сильнее, чем рев боевой трубы, прозвучи он в покоях болящего. Испуганный вскрик оповестил сторнийца, что девушка выполнила первое желание гостя, а раздавшийся спустя мгновение топот подтвердил – и второе пожелание исполнено со всей возможной поспешностью.
«Вот как… Это явно не убийца. Кто-то куда выше… но кто? Не Эвор… Кто-нибудь из влиятельных князей? Друид, о которых мне прожужжали все уши еще в первый приезд? Наверное, все же друид…»
- Ты пришел убить меня?
Рик не мог видеть лица гостя, но откуда-то вдруг явилась уверенность – тот сейчас улыбается:
- Незачем. Пусть ты и думаешь, что ничего не держит тебя в этом мире, но в действительности же твоя душа цепляется за бренную плоть всеми силами… Именно поэтому ты и проживешь еще дней десять-пятнадцать. Будь твой дух слабее – и корабль привез бы в Тил остывающее тело.
- Жестокие слова…
- У тебя нет времени на сладкую ложь.
- У тебя тоже, - Рик тихо рассмеялся, - Может, ты еще и не знаешь о том, какая судьба ждет всех вас, но уверен – те, кто сейчас жив, еще позавидуют мне, умершему.
- И откуда в тебе это знание? Из яда, что принесли тебе когти Дориана, или из снов, что ты с ним делишь?
Смех оборвался, сменившись долгим, тяжелым молчанием…
- Ты знаешь? Откуда?
Теперь настал черед гостя смеяться:
- Удивлен, да? Кто я по-твоему?
- Друид…
- Друид… - кажется, Рику удалось непонятно как причинить собеседнику боль, - Друид… Нет, я не из посвященных лесу, хотя когда-то и приносил клятвы этой земле. Не знаю – сдержал я их или же мои клятвы оказались такими же лживыми, как твоя присяга…
-Ты – Адриан! Императорский маг, Глава Храма Солнца…
- Да… Меня так называют.
- … и ты знаешь, что происходит, верно? Откуда?
- Долго рассказывать, - в голосе мага появилась странная напевность, словно у человека, рассказывающего порядком позабытую, но любимую сказку, - Да и память моя не всегда сохранила подходящие слова. Я лучше покажу тебе.
Рик как раз собрался язвительно напомнить, что не в силах человеческих показать что-либо безглазому, но раньше, чем сторниец открыл рот, на его виски (пожалуй, единственные участки голову, свободные от повязок) легли уверенные, жесткие пальцы. Мгновение ничего не происходило, но вдруг неведомая сила словно вытряхнула сторнийца из тела, вознося (или роняя?) в неведомые дали. Еще через несколько мгновений (часов, суток, лет, столетий?) мужчина вдруг ощутил, что снова обретает плоть. Ноги ударились о покрытую травой землю с такой силой, что Властитель, не устояв на ногах, рухнул навзничь, в глаза ударил ослепительный солнечный свет…
Ощущая спиной все неровности лужайки, Рик схватился за лицо руками, заорал во весь голос – от удивления и ужаса. Крик рвался из груди бесконечно долго – пока недостаток воздуха не заставил Властителя замолчать. И еще целая вечность прошла прежде, чем он осмелился отнять ладони от глаз.
«Я же ослеп, Кракен меня побери! Проклятый вампир вырвал у меня мои проклятые глаза!... Что происходит….» - но тот факт, что глаза были на месте, было трудно оспорить: он превосходно видел. И сейчас он явно был не в лесу – скорее на границе Леса и Лаконы… Или все же не там? Рик оглянулся, надеясь найти Адриана и поинтересоваться, куда зашвырнула их ворожба мага, но того нигде не оказалось. Зато совсем неподалеку обнаружилась широкая, мощенная камнем дорога, и небольшой, но явно процветающий поселок. А еще – расставленные прямо на лужайке прилавки с разнообразными товарами, и толпа людей, явно разряженных по случаю какого-то празднества. «Так значит это музыка… Я то думал, что у меня в ушах звенит после падения… Неплохо, неплохо…» Даже на не слишком-то музыкальный слух Шарка мелодия показалось приятной. Но при этом – совсем незнакомой.
Между тем люди продолжали заниматься своими делами нисколько не обеспокоившись, что совсем рядом с ними возник (или с неба свалился?) ошарашено таращащийся на происходящее сторниец.
«Они что – не видят меня?» - веселящийся народ не отреагировал и тогда, когда Рик подошел совсем близко, но стоило сторнийцу шагнуть в толпу, как вокруг сразу же образовалась пустота – возможно его и не видели, но все же ощущали и неосознанно сторонились гостя извне… «И что я тут должен увидеть?»
Вдали виднелась река – Властитель одним взглядом, как и положено мореходу, вычленил знакомые ориентиры: «Это же Салерна… Мы проплывали тут когда-то… проклятие, меньше года назад. Хотя нет – очертания берега совсем не те. Они наверняка были таким лет эдак… нет, не может быть…»
Но если он правильно определил реку и место, то дорога, проходящая через поселок, должна была проходить прямиком через Темный Брод, известный на весь свет своей непроходимостью… Рик выбросил парадоксы из головы и сосредоточился на происходящем: веселье было в самом разгаре – множество юных пар кружилось в вихре быстрого танца, то и дело обмениваясь партнерами, другие, выстроившись вокруг, отбивали ритм. Недалеко, под сенью деревьев, прохаживались вдоль уставленных яствами столов более степенные участники торжества. Еще дальше – слишком юные, для того чтобы принять участие в танцах и, тем более, присоединиться к неспешно беседующим старожилам, участвовали в игрищах-соревнованиях: девочки представляли на суд группы женщин пестрые вышивки. Мальчики же, вооружившись деревянными мечами и плетеными щитами, демонстрировали мастерство в учебных схватках – оттуда то и дело доносились строгие окрики кряжистого мужчины с длинным легким шестом в руках: им он тои дело угощал тех драчунов, которые забывались и превращали учебный бой в драку. Другие мальчишки, на первый взгляд ничем не отличавшиеся от фехтовальщиков, сгрудились около тройки крепких мужчин, чей возраст Рик затруднился бы определить. Оттуда то и дело доносилось журчание воды, возникающий из ниоткуда, а воздухе не переставая кружили камушки, складываясь в причудливые замки.
«Магия?» - Рикард неуверенно направился в сторону магического экзамена, но тут его внимание привлек восторженный гвалт мальчишек вокруг турнирного круга. Глазам обернувшегося Властителя предстал худощавый темноволосый подросток, чьи зеленые глаза искрились радостью победы, а руки – вздымали вверх длинны деревянный меч, словно и вправду салютуя богам кровью поверженного врага. Рик на мгновение почувствовал, как земля уходит у него из-под ног…
Нет, конечно до смертоубийства не дошло: противник мальчишки поднимался с земли нимало не раздосадованный поражением – похоже, он ожидал победы зеленоглазого. Но вот победитель опустил меч, с улыбкой помог подняться побежденному и… снова повернулся лицом к Рикарду…. Время, сколько бы его ни прошло, стерло мальчишку почти без следа, но глаза, ярко-зеленые, внимательные – остались. В лицо побледневшему Властителю смотрел вампир Дориан…
Из ступора Шарка вывел стук копыт – кто-то приближался к месту празднества, не медля, но и не слишком-то торопясь, явно не неся знаков беды. Шум не то, чтобы сразу стих, но стал на порядок тише. В нем возникли нотки почтительности. Но ни особого волнения, ни страха Рик в поведении людей не заметил: гость был просто неожиданным, но вовсе не нежеланным. И радостные крики, которыми толпа приветствовала нескольких всадников, перешедших на шаг и, наконец, спешившихся у турнирного круга, лишний раз это подтверждали. Четверо прибывших были обычными людьми, но вот пятый…
«Но сейчас ж день… Они не могут ходить днем!» - если тот, кто станет Дорианом, сейчас был обычным ребенком, то прибывший, вне всякого сомнения, уже стал нежитью: снежно-белая кожа, ломанные, но при этом невероятно, нечеловечески ловкие и изящные движения, быстрота…
Вампир легко соскочил с лошади и тепло поприветствовал сбежавшихся людей. И те - ответили с не меньшей радостью и с явным почтением. Мужчина, приглядывавший за подростками похлопал вампира по плечу и, улыбнувшись, указал на мальчишку - победителя, который, все еще сжимая деревянный клинок, восторженно пялившегося на прибывших. Оба расхохотались, вогнав мальчика в краску. Неспешно, с достоинством подошли маги, в сопровождении худощавого парнишки, примерно того же возраста, что и «Дориан», но несколько более угловатого в движениях и не по-детски серьезного. Короткий обмен репликами – и внимание гостей переместилось с маленького воина на «питомца» магов…
- Это я, - Рик, вздрогнув, обернулся. Сзади, такой же, каким сторниец запомнил мага по Криэрану, стоял Адриан.
- Когда маленькие – мы все такие милые и безобидные, верно? Но идут годы, и один становится великим воином, командиром, вождем… о нем слагают легенды, ему поклоняются… НО! Век его короток и когда приходит пора увядания, Вечные призывают его в свои ряды, стремясь сохранить его опыт, талант лидера и полководца… А другой… Другой становится магом, по праву рождения хранящим покой и гармонию земли, живущим долго, потому что сам мир продлевает его срок. Ведь он не совсем человек – он Древний. Потомок великой, но уходящей расы…
И когда гармония, что они оба, каждый по своему, хранят, исчезает – бывшие друзья оказываются друг против друга. В разных армиях, готовящихся к решительному бою… Они росли не вместе – но рядом друг с другом, оба застали эпоху расцвета великой империи, и оба видели, как слепая судьба рвет ее в клочья. Но один из них не в силах ни принять изменения, ни уйти в небытие вместе со своим миром, уснул на столетия, чтобы обмануть время, а другой – принес в жертву все, что имел... и всех, кем дорожил, чтобы на месте старого родилось новое. И остался охранять то, чему помог родиться…. Последний из своей расы.
- Ты думаешь, что новый мир лучше этого? - Рик отвернулся от вампира, отплясывающего в центре круга людей со статной красавицей, и взглянул в лицо Адриану, - Я вижу здесь мир и покой. Я вижу людей не боящихся вампиров и вампиров, ходящих при свете… Быть может, я зря отверг предложение Дориана? Может быть, стоит сражаться, чтобы вернуть все это?
- Это – прошлое, - маг откинул капюшон и взглянул прямо в глаза сторнийцу. Глаза Адриана были черными, словно давно остывшие угли, - Никому не дано войти в одну реку дважды. Мертвые не оживут, Древние не поднимутся из свих могил, Старейшины не вернутся… Новая империя Вечных станет искаженной пародией, черным, злым отражением былого. И кончится все тем, что мир не достанется никому… Дориан был великим лидером и воином, но его время прошло. Вампир не хочет понимать этого, потому, что если такой как он признает это – просто исчезнет. Дориан искренне верит, что не месть и жажда вернуться в мир своего прошлого движет им, а стремление к гармонии, но то, что было гармонией тогда, теперь – лишь ядовитая пыль… Ведь ты был в Сторне. Хочешь весь мир обратить в подобие своего острова?
- Нет, - Рик зашагал прочь от веселящихся людей, - Но не потому, что ты меня убедил. Просто я однажды уже принял решение и так дорого за него заплатил, что было бы глупо идти на попятный. Ты показал мне все, что хотел?
Ответа не последовало. Рик обернулся, но маг исчез, словно и не появлялась здесь, в мире далекого прошлого, закутанная в плащ фигура.
- Очень смешно, - Рик ухмыльнулся, - Но вряд ли ты сумеешь меня этим напугать. Я с радостью остался бы здесь – зрячим, если бы это было возможно. Так что возвращай нас.
Словно в ответ на приказ мир вдруг потемнел, начал расплываться, и сторниец почувствовал, что проваливается сквозь луг…
«Сейчас я снова ослепну… И снова начну умирать…» - ощущение утраты вновь обретенного здоровья было столь острым, что сказалось нестерпимым, - «Неужели я и вправду не мог там остаться… Пусть невидимым – но здоровым…» В отчаянии он «рванулся» прочь от надвигающейся реальности, нутром чувствуя, как рвутся ниточки, связывающие его с обоими мирами. Где-то рядом кричал Адриан и в его голосе смешались испуг, недоумение и гнев. Наверное, он призывал вернуться, но когда Рик уже был готов прислушаться к его зову (и к гласу разума), ушей Властителя достиг другой голос…. Голос человека, которого сторниец знал,… но никак не мог вспомнить. Этот человек тоже звал его, причем звал так давно, что отчаяние почти погасило в его голосе надежду. Но искорка веры в него, в Рика, еще теплилась в молящей о помощи женщине («приблизившись», Рик точно осознал, что зовущая – именно женщина, причем молодая). Именно это заставило Властителя отвернуться от властного приказа ага и направится туда, где находилась та, что верила в него. Ведь в него так мало кто верил…
Мир вдруг снова обрел плоть, но по-прежнему оставался темным. Несколько наполненных ужасом мгновений Рик считал, что пришел сюда слепым, но постепенно глаза привыкли к темноте и Рик различил до боли знакомые очертания.
Цитадель. Он вернулся в Сторн своих кошмаров. И где-то здесь женщина слабо, но упрямо, выкрикивала его имя.
- Лекса? – уже произнося имя, Рик понял, что ошибся. Про любимую, оставшуюся на захваченных вампирами островах, он упорно старался не думать - хотелось помнить ее живой. Помнить человеком… Но если не Лекса, то кто тогда? И вдруг из глубин памяти всплыло позабытое – «Амелла…»
Рик почувствовал, как подкосились ноги – как он мог забыть это имя? Ведь Амелла – его жена, с ней он провел счастливейшие дни на корабле по пути в Тил… Теперь он ясно помнил это…. Но что случилось потом? Нет ответа – лишь звенящая пустота в памяти. Но он найдет ответы…
Возникший из пусты Адриан, с раздражением уставился на фигурку, пошатываясь бредущую к огромному замку:
- Что же ты делаешь, безумец…
Рик, одолевший уже почти половину пути, споткнулся, но тут же поднялся, и продолжил свой путь наверх. Маг, вздохнув, заспешил следом, с поразительной легкостью ступая по камням….
Время шло, просачиваясь словно песок сквозь пальцы, но тот кусок мира, что он был способен ощутить, не менялся. Эвор сдержал слово – в тот же день лекарь навестил раненого Властителя в его новых покоях. Мужчина (это было единственное, что Рик смог установить с точностью) долго осматривал раны и увиденное, судя по всему, больших надежд на выздоровление не сулило. Нет, лекарь вовсе не объявил, что Долины смертной тени распахнули свои врата перед сторнийцем, - напротив, в голосе лесовика слашалась бодрость и уверенность. Вот только лишившись дара видеть мир, Рик стал куда тщательнее прислушиваться к речи людей: не столько к тому, что они говорят, сколько к тому – как… Лекарь лгал, причем делал это привычно и умело, повторяя фразы, уже не раз и не два слышанные людьми, которых лесовик считал живыми трупами. Обычно надежда, умирающая лишь вместе с человеком, облачает эту в общем-то безыскусную ложь огненной броней надежды – ведь так хочется верить в благоприятный исход… Но Рик просто слишком устал. Ему было все равно, и слова «сейчас конечно нелегко, но вот через недельку – уверен, полегчает…», лишаясь своей иллюзорной убедительности, звучали тем, чем и были на самом деле – приговором.
С терпением обреченного снося перевязки, глотая эликсиры, вдыхая какие-то курения, временами приятные, временами вызывающие кашель, сторниец размышлял, почему все эти люди не могут просто оставить его в покое – умирать без всяких раздражающих и отвлекающих помех?
«Может, стоит послать кого-нибудь к Эвору с просьбой повесить меня?... Хотя нет – он слишком благороден… или мстителен. Впрочем, для меня это одно и то же. Тогда – собраться с силами и свернуть шею этому проклятому шарлатану? За это – наверняка убьют… Нет, и это не пойдет - слишком мало сил осталось. Лекаришка вырвется и еще чего доброго посчитает меня умалишенным. Ладно… подожду…» - ход мрачных мыслей прервал некто, едва слышно вошедший в комнату. Рикард почувствовал себя заинтригованным: сторниец считал, что успел изучить шаги всех, кто имел право на вход в его покои. Уверенные шаги дежурных офицеров, шаркающие шаги лекаря, легкие, танцующие шаги присматривающей за ним сиделки – возможно, вполне милой девушки, первое время пытавшейся развлекать неожиданного и страшноватого подопечного разговорами и сплетнями… нет, все не то. Новоприбывший шествовал так тихо, что не обостри слепота слух Шарка, он бы не уловил ровным счетом ничего. так ходят очень опытные охотники… или очень умелые убийцы. Учитывая что единственной дичью в этой комнате был некий раненый сторниец, то Рик, улыбнувшись про себя, пришел к выводу, что оба этих лика слились в его госте.
«Эвор все же созрел и решил прислать убийцу? Чистоплюй лесной – не хочет ронять себя в глазах подданных, казня меня официально… Надо же, а еще говорят, что лесовики не способны ничему научиться…» - на мгновение сердце кольнула жалость к задремавшей на скамье сиделке – та явно была еще очень молода и действительно пыталась скрасить его пребывание здесь. Рик почти решился закричать, поднимая тревогу, но, рассудив, что это вряд ли спасет несчастную, промолчал, слушая ровное дыхание девушки. Убийца наверняка начнет именно с нее – вот сейчас Шарк услышит очередной вдох… но выдоха не последует. Ничего: смерть во сне – далеко не самая худшая смерть…
- Милейшая, проснитесь. Прогуляйтесь снаружи – сегодня прекрасный день. Пока я не выйду отсюда – лучше не возвращайтесь, - голос, негромкий, явно принадлежавший человеку, привыкшему повелевать, ошарашил Рика куда сильнее, чем рев боевой трубы, прозвучи он в покоях болящего. Испуганный вскрик оповестил сторнийца, что девушка выполнила первое желание гостя, а раздавшийся спустя мгновение топот подтвердил – и второе пожелание исполнено со всей возможной поспешностью.
«Вот как… Это явно не убийца. Кто-то куда выше… но кто? Не Эвор… Кто-нибудь из влиятельных князей? Друид, о которых мне прожужжали все уши еще в первый приезд? Наверное, все же друид…»
- Ты пришел убить меня?
Рик не мог видеть лица гостя, но откуда-то вдруг явилась уверенность – тот сейчас улыбается:
- Незачем. Пусть ты и думаешь, что ничего не держит тебя в этом мире, но в действительности же твоя душа цепляется за бренную плоть всеми силами… Именно поэтому ты и проживешь еще дней десять-пятнадцать. Будь твой дух слабее – и корабль привез бы в Тил остывающее тело.
- Жестокие слова…
- У тебя нет времени на сладкую ложь.
- У тебя тоже, - Рик тихо рассмеялся, - Может, ты еще и не знаешь о том, какая судьба ждет всех вас, но уверен – те, кто сейчас жив, еще позавидуют мне, умершему.
- И откуда в тебе это знание? Из яда, что принесли тебе когти Дориана, или из снов, что ты с ним делишь?
Смех оборвался, сменившись долгим, тяжелым молчанием…
- Ты знаешь? Откуда?
Теперь настал черед гостя смеяться:
- Удивлен, да? Кто я по-твоему?
- Друид…
- Друид… - кажется, Рику удалось непонятно как причинить собеседнику боль, - Друид… Нет, я не из посвященных лесу, хотя когда-то и приносил клятвы этой земле. Не знаю – сдержал я их или же мои клятвы оказались такими же лживыми, как твоя присяга…
-Ты – Адриан! Императорский маг, Глава Храма Солнца…
- Да… Меня так называют.
- … и ты знаешь, что происходит, верно? Откуда?
- Долго рассказывать, - в голосе мага появилась странная напевность, словно у человека, рассказывающего порядком позабытую, но любимую сказку, - Да и память моя не всегда сохранила подходящие слова. Я лучше покажу тебе.
Рик как раз собрался язвительно напомнить, что не в силах человеческих показать что-либо безглазому, но раньше, чем сторниец открыл рот, на его виски (пожалуй, единственные участки голову, свободные от повязок) легли уверенные, жесткие пальцы. Мгновение ничего не происходило, но вдруг неведомая сила словно вытряхнула сторнийца из тела, вознося (или роняя?) в неведомые дали. Еще через несколько мгновений (часов, суток, лет, столетий?) мужчина вдруг ощутил, что снова обретает плоть. Ноги ударились о покрытую травой землю с такой силой, что Властитель, не устояв на ногах, рухнул навзничь, в глаза ударил ослепительный солнечный свет…
Ощущая спиной все неровности лужайки, Рик схватился за лицо руками, заорал во весь голос – от удивления и ужаса. Крик рвался из груди бесконечно долго – пока недостаток воздуха не заставил Властителя замолчать. И еще целая вечность прошла прежде, чем он осмелился отнять ладони от глаз.
«Я же ослеп, Кракен меня побери! Проклятый вампир вырвал у меня мои проклятые глаза!... Что происходит….» - но тот факт, что глаза были на месте, было трудно оспорить: он превосходно видел. И сейчас он явно был не в лесу – скорее на границе Леса и Лаконы… Или все же не там? Рик оглянулся, надеясь найти Адриана и поинтересоваться, куда зашвырнула их ворожба мага, но того нигде не оказалось. Зато совсем неподалеку обнаружилась широкая, мощенная камнем дорога, и небольшой, но явно процветающий поселок. А еще – расставленные прямо на лужайке прилавки с разнообразными товарами, и толпа людей, явно разряженных по случаю какого-то празднества. «Так значит это музыка… Я то думал, что у меня в ушах звенит после падения… Неплохо, неплохо…» Даже на не слишком-то музыкальный слух Шарка мелодия показалось приятной. Но при этом – совсем незнакомой.
Между тем люди продолжали заниматься своими делами нисколько не обеспокоившись, что совсем рядом с ними возник (или с неба свалился?) ошарашено таращащийся на происходящее сторниец.
«Они что – не видят меня?» - веселящийся народ не отреагировал и тогда, когда Рик подошел совсем близко, но стоило сторнийцу шагнуть в толпу, как вокруг сразу же образовалась пустота – возможно его и не видели, но все же ощущали и неосознанно сторонились гостя извне… «И что я тут должен увидеть?»
Вдали виднелась река – Властитель одним взглядом, как и положено мореходу, вычленил знакомые ориентиры: «Это же Салерна… Мы проплывали тут когда-то… проклятие, меньше года назад. Хотя нет – очертания берега совсем не те. Они наверняка были таким лет эдак… нет, не может быть…»
Но если он правильно определил реку и место, то дорога, проходящая через поселок, должна была проходить прямиком через Темный Брод, известный на весь свет своей непроходимостью… Рик выбросил парадоксы из головы и сосредоточился на происходящем: веселье было в самом разгаре – множество юных пар кружилось в вихре быстрого танца, то и дело обмениваясь партнерами, другие, выстроившись вокруг, отбивали ритм. Недалеко, под сенью деревьев, прохаживались вдоль уставленных яствами столов более степенные участники торжества. Еще дальше – слишком юные, для того чтобы принять участие в танцах и, тем более, присоединиться к неспешно беседующим старожилам, участвовали в игрищах-соревнованиях: девочки представляли на суд группы женщин пестрые вышивки. Мальчики же, вооружившись деревянными мечами и плетеными щитами, демонстрировали мастерство в учебных схватках – оттуда то и дело доносились строгие окрики кряжистого мужчины с длинным легким шестом в руках: им он тои дело угощал тех драчунов, которые забывались и превращали учебный бой в драку. Другие мальчишки, на первый взгляд ничем не отличавшиеся от фехтовальщиков, сгрудились около тройки крепких мужчин, чей возраст Рик затруднился бы определить. Оттуда то и дело доносилось журчание воды, возникающий из ниоткуда, а воздухе не переставая кружили камушки, складываясь в причудливые замки.
«Магия?» - Рикард неуверенно направился в сторону магического экзамена, но тут его внимание привлек восторженный гвалт мальчишек вокруг турнирного круга. Глазам обернувшегося Властителя предстал худощавый темноволосый подросток, чьи зеленые глаза искрились радостью победы, а руки – вздымали вверх длинны деревянный меч, словно и вправду салютуя богам кровью поверженного врага. Рик на мгновение почувствовал, как земля уходит у него из-под ног…
Нет, конечно до смертоубийства не дошло: противник мальчишки поднимался с земли нимало не раздосадованный поражением – похоже, он ожидал победы зеленоглазого. Но вот победитель опустил меч, с улыбкой помог подняться побежденному и… снова повернулся лицом к Рикарду…. Время, сколько бы его ни прошло, стерло мальчишку почти без следа, но глаза, ярко-зеленые, внимательные – остались. В лицо побледневшему Властителю смотрел вампир Дориан…
Из ступора Шарка вывел стук копыт – кто-то приближался к месту празднества, не медля, но и не слишком-то торопясь, явно не неся знаков беды. Шум не то, чтобы сразу стих, но стал на порядок тише. В нем возникли нотки почтительности. Но ни особого волнения, ни страха Рик в поведении людей не заметил: гость был просто неожиданным, но вовсе не нежеланным. И радостные крики, которыми толпа приветствовала нескольких всадников, перешедших на шаг и, наконец, спешившихся у турнирного круга, лишний раз это подтверждали. Четверо прибывших были обычными людьми, но вот пятый…
«Но сейчас ж день… Они не могут ходить днем!» - если тот, кто станет Дорианом, сейчас был обычным ребенком, то прибывший, вне всякого сомнения, уже стал нежитью: снежно-белая кожа, ломанные, но при этом невероятно, нечеловечески ловкие и изящные движения, быстрота…
Вампир легко соскочил с лошади и тепло поприветствовал сбежавшихся людей. И те - ответили с не меньшей радостью и с явным почтением. Мужчина, приглядывавший за подростками похлопал вампира по плечу и, улыбнувшись, указал на мальчишку - победителя, который, все еще сжимая деревянный клинок, восторженно пялившегося на прибывших. Оба расхохотались, вогнав мальчика в краску. Неспешно, с достоинством подошли маги, в сопровождении худощавого парнишки, примерно того же возраста, что и «Дориан», но несколько более угловатого в движениях и не по-детски серьезного. Короткий обмен репликами – и внимание гостей переместилось с маленького воина на «питомца» магов…
- Это я, - Рик, вздрогнув, обернулся. Сзади, такой же, каким сторниец запомнил мага по Криэрану, стоял Адриан.
- Когда маленькие – мы все такие милые и безобидные, верно? Но идут годы, и один становится великим воином, командиром, вождем… о нем слагают легенды, ему поклоняются… НО! Век его короток и когда приходит пора увядания, Вечные призывают его в свои ряды, стремясь сохранить его опыт, талант лидера и полководца… А другой… Другой становится магом, по праву рождения хранящим покой и гармонию земли, живущим долго, потому что сам мир продлевает его срок. Ведь он не совсем человек – он Древний. Потомок великой, но уходящей расы…
И когда гармония, что они оба, каждый по своему, хранят, исчезает – бывшие друзья оказываются друг против друга. В разных армиях, готовящихся к решительному бою… Они росли не вместе – но рядом друг с другом, оба застали эпоху расцвета великой империи, и оба видели, как слепая судьба рвет ее в клочья. Но один из них не в силах ни принять изменения, ни уйти в небытие вместе со своим миром, уснул на столетия, чтобы обмануть время, а другой – принес в жертву все, что имел... и всех, кем дорожил, чтобы на месте старого родилось новое. И остался охранять то, чему помог родиться…. Последний из своей расы.
- Ты думаешь, что новый мир лучше этого? - Рик отвернулся от вампира, отплясывающего в центре круга людей со статной красавицей, и взглянул в лицо Адриану, - Я вижу здесь мир и покой. Я вижу людей не боящихся вампиров и вампиров, ходящих при свете… Быть может, я зря отверг предложение Дориана? Может быть, стоит сражаться, чтобы вернуть все это?
- Это – прошлое, - маг откинул капюшон и взглянул прямо в глаза сторнийцу. Глаза Адриана были черными, словно давно остывшие угли, - Никому не дано войти в одну реку дважды. Мертвые не оживут, Древние не поднимутся из свих могил, Старейшины не вернутся… Новая империя Вечных станет искаженной пародией, черным, злым отражением былого. И кончится все тем, что мир не достанется никому… Дориан был великим лидером и воином, но его время прошло. Вампир не хочет понимать этого, потому, что если такой как он признает это – просто исчезнет. Дориан искренне верит, что не месть и жажда вернуться в мир своего прошлого движет им, а стремление к гармонии, но то, что было гармонией тогда, теперь – лишь ядовитая пыль… Ведь ты был в Сторне. Хочешь весь мир обратить в подобие своего острова?
- Нет, - Рик зашагал прочь от веселящихся людей, - Но не потому, что ты меня убедил. Просто я однажды уже принял решение и так дорого за него заплатил, что было бы глупо идти на попятный. Ты показал мне все, что хотел?
Ответа не последовало. Рик обернулся, но маг исчез, словно и не появлялась здесь, в мире далекого прошлого, закутанная в плащ фигура.
- Очень смешно, - Рик ухмыльнулся, - Но вряд ли ты сумеешь меня этим напугать. Я с радостью остался бы здесь – зрячим, если бы это было возможно. Так что возвращай нас.
Словно в ответ на приказ мир вдруг потемнел, начал расплываться, и сторниец почувствовал, что проваливается сквозь луг…
«Сейчас я снова ослепну… И снова начну умирать…» - ощущение утраты вновь обретенного здоровья было столь острым, что сказалось нестерпимым, - «Неужели я и вправду не мог там остаться… Пусть невидимым – но здоровым…» В отчаянии он «рванулся» прочь от надвигающейся реальности, нутром чувствуя, как рвутся ниточки, связывающие его с обоими мирами. Где-то рядом кричал Адриан и в его голосе смешались испуг, недоумение и гнев. Наверное, он призывал вернуться, но когда Рик уже был готов прислушаться к его зову (и к гласу разума), ушей Властителя достиг другой голос…. Голос человека, которого сторниец знал,… но никак не мог вспомнить. Этот человек тоже звал его, причем звал так давно, что отчаяние почти погасило в его голосе надежду. Но искорка веры в него, в Рика, еще теплилась в молящей о помощи женщине («приблизившись», Рик точно осознал, что зовущая – именно женщина, причем молодая). Именно это заставило Властителя отвернуться от властного приказа ага и направится туда, где находилась та, что верила в него. Ведь в него так мало кто верил…
Мир вдруг снова обрел плоть, но по-прежнему оставался темным. Несколько наполненных ужасом мгновений Рик считал, что пришел сюда слепым, но постепенно глаза привыкли к темноте и Рик различил до боли знакомые очертания.
Цитадель. Он вернулся в Сторн своих кошмаров. И где-то здесь женщина слабо, но упрямо, выкрикивала его имя.
- Лекса? – уже произнося имя, Рик понял, что ошибся. Про любимую, оставшуюся на захваченных вампирами островах, он упорно старался не думать - хотелось помнить ее живой. Помнить человеком… Но если не Лекса, то кто тогда? И вдруг из глубин памяти всплыло позабытое – «Амелла…»
Рик почувствовал, как подкосились ноги – как он мог забыть это имя? Ведь Амелла – его жена, с ней он провел счастливейшие дни на корабле по пути в Тил… Теперь он ясно помнил это…. Но что случилось потом? Нет ответа – лишь звенящая пустота в памяти. Но он найдет ответы…
Возникший из пусты Адриан, с раздражением уставился на фигурку, пошатываясь бредущую к огромному замку:
- Что же ты делаешь, безумец…
Рик, одолевший уже почти половину пути, споткнулся, но тут же поднялся, и продолжил свой путь наверх. Маг, вздохнув, заспешил следом, с поразительной легкостью ступая по камням….
(продолжение следует)
Ночь на 26 день месяца Темнейших Глубин.
Восточная Лакона. Деннир.
Саола медленно открыла глаза. Высокий потолок черного дерева, полумрак, треск огня в камине и монотонный стук зимнего дождя за окном. Незнакомая, но необыкновенно спокойная обстановка. Какое-то время девушка лежала неподвижно, позволяя мыслям прийти хоть в какой-то сравнительный порядок, потом поднялась на локте, оглядывая небольшую, богато, но неброско убранную комнату. Через узкий просвет между портьерами на окнах проглядывает темнота.
Не иначе Деннир, и она проспала весь день. Ругая себя вполголоса за непростительную слабость, Саола быстро поднялась с кровати. Мир на какое-то мгновение поплыл перед глазами, но вскоре снова обрел четкость, и девушка подошла к окну. Зимняя ночь утопила все во мраке, только сигнальные огни вдоль берега и свет Большого маяка несколько развеивал тьму.
Саола чуть коснулась виска, недавние воспоминания представлялись скорее набором осколков, чем единой картиной.
Дорога отняла слишком много сил, и, добравшись до Деннира, Саола не застала Иванэ в его родовом поместье, но найти герцога в его городе было не сложно. Он всегда был там, где и его люди, и этот день не был исключением. Бывший Консул отыскался на пристани. Какое-то время Саола смотрела, как высокий темноволосый мужчина, не делая различий между собой и простыми матросами, помогал закатывать на палубу одного из кораблей бочки, о чем-то говорил со старухой, вязавшей узлы, когда работа была уже закончена. Наверное, стоило или окликнуть его или подойти самой, но Саола просто не знала, что сказать…. До Леса в одиночку не добраться, преждевременная смерть одного из Четверых может стоить миру слишком дорого, но имела ли она вообще право приезжать сюда за помощью, после того, как сама стала причиной большинства несчастий этого человека.
Надо было что-то решать…. Но Иванэ вдруг сам заметил ее и, оказавшись рядом, осторожно придержал за плечи, будто боялся, что она может в то же мгновение рассыпаться пеплом.
- Саола, - в серых обычно очень спокойных глазах читалась тревога, - Что-то случилось?
- Нет, - «если не считать, что в мир вернулись те, кого уже два тысячелетия считали страшной ночной сказкой и самого древнего города Империи просто больше не существует» голос Саолы дрогнул, - Я приехала просить у вас помощи….
Она на мгновение прикрыла глаза, чувствуя, что реальность в который раз после Криэрана начинает медленно плыть перед глазами.
- Не сейчас, - на губах Иванэ появилась чуть заметная улыбка, которая так и не смогла стереть волнение с его лица, - Вы расскажете мне все позже. Не раньше, чем отдохнете и позволите лекарю позаботиться о себе.
- Со мною все в порядке, - подкрепляя слова улыбкой, уверенно заявила Саола и потеряла сознание.
Девушка задернула портьеры, стараясь не смотреть в сгустившуюся темноту. С каждой ночью Тени ближе, и если они придут сюда, даже спрячься люди за стенами фамильного замка герцогов Амарра, Деннир не продержится слишком долго. Тратить драгоценное время на отдых она не имеет права. Надо найти герцога, если он еще не спит….
Саола почти безразлично посмотрела на свою перевязанную чистым бинтом руку, она уже не так болела, и при желании теперь можно было сжать пальцы в кулак, судя по всему, полученная от бывшего учителя, пустяковая царапина, от которой первое время было столько проблем, все же заживала.
На столике рядом с зеркалом обнаружилась ее уже чистая и аккуратно сложенная походная одежда, словно единственная нитка, связывающая ее с прошлым, но все же гораздо более удобная, чем чужое и непривычное домашнее платье в которое ее переодели местные слуги. Вот и чудно.
Меньше чем через четверть часа, Саола вышла в коридор, минув мирно дремавшую в небольшом кабинете за ее спальней служанку. Наверное, совсем уже ночь, но, проскользнув на один из балконов, Саола заметила пару все еще горящих окон, второй этаж, не иначе покои герцога.
Предположение оказалось верным. К счастью, с охраной девушка не столкнулась. Двери в кабинет Иванэ были приоткрыты, и желтая полоска света из комнаты падала на противоположную стену коридора. Хозяин замка сидел над какими-то документами, устало подперев лоб рукой, лицо казалось сосредоточенно суровым.
- Плохие новости?
Иванэ оторвался от бумаг, поднял глаза на позднюю гостью и улыбнулся, отчего лицо герцога сразу показалось моложе, а взгляд теплее.
- Ничего серьезного. Я рад, что вам стало лучше, я уже начал беспокоиться.
- Как долго я спала?
- Почти три дня.
Три дня! Пресвятой Марэль, она и в самые лучшие времена не могла позволить себе такую непозволительную роскошь. А сейчас… сейчас, время - это единственное, что у них осталось.
- Нам нужно поговорить, - упрямо сказала Саола.
- Хорошо, - Иванэ кивнул.
- Разговор будет длинным…
Небо на востоке уже совсем просветлело, и море, отражавшее серо-голубую сталь зимнего рассвета, лениво касалось волнами прибрежного песка.
Высокий темноволосый мужчина в черном и, кажущаяся совсем тоненькой и хрупкой в сравнении с ним, девушка медленно шли вдоль берега.
Иванэ первым предложил выйти на воздух, и они пробродили всю ночь. Рядом с этим человеком было удивительно легко, его непоколебимое спокойствие вселяло уверенность в том, что Иванэ всегда найдет правильное решение. Саола рассказывала, а герцог умел слушать, слушать так, что говорить даже о том, что мучило сильнее всего, становилось проще. Криэран, Тени, ее Сила, которая не для кого уже не была секретом. Сила, которая раньше служила во благо (во благо чего?), а теперь это она уничтожила Вторую Столицу захваченную вампирами из легенд… и если Саола не попадет в Темный Брод, то всю Лакону, а потом и весь мир ждет та же участь. Трудно даже представить каким несусветным бредом все это кажется… но это не бред, это кошмар, который только сильнее тем, что в него никто не верит.
- Вот и все, - Саола закончила рассказ и остановилась, глядя в непроницаемо-спокойное лицо своего собеседника.
Иванэ молчал, смотрел куда то, казалось сквозь нее, на медленно светлеющие облака. По серым глазам герцога было невозможно угадать не тревоживших его мыслей, не чувств. Саола ждала ответа, ждала и боялась, что сейчас он отпустит ее руку и, вернувшись в замок, прикажет седлать ей коня, отправит к Ярно или на все четыре стороны… и будет прав. Но Иванэ только вздохнул и устало невесело улыбнулся.
- Значит, тревожные новости из Криэрана имеют основание, - медленно произнес он, потом отвел с лица своей собеседницы влажную от морского ветра прядь волос и осторожно сжал ее горячие ладони в своих руках, - Нам ничего не остается, кроме как справиться со всем этим.
«Нам,» - значит она не одна.
Восточная Лакона. Деннир.
Саола медленно открыла глаза. Высокий потолок черного дерева, полумрак, треск огня в камине и монотонный стук зимнего дождя за окном. Незнакомая, но необыкновенно спокойная обстановка. Какое-то время девушка лежала неподвижно, позволяя мыслям прийти хоть в какой-то сравнительный порядок, потом поднялась на локте, оглядывая небольшую, богато, но неброско убранную комнату. Через узкий просвет между портьерами на окнах проглядывает темнота.
Не иначе Деннир, и она проспала весь день. Ругая себя вполголоса за непростительную слабость, Саола быстро поднялась с кровати. Мир на какое-то мгновение поплыл перед глазами, но вскоре снова обрел четкость, и девушка подошла к окну. Зимняя ночь утопила все во мраке, только сигнальные огни вдоль берега и свет Большого маяка несколько развеивал тьму.
Саола чуть коснулась виска, недавние воспоминания представлялись скорее набором осколков, чем единой картиной.
Дорога отняла слишком много сил, и, добравшись до Деннира, Саола не застала Иванэ в его родовом поместье, но найти герцога в его городе было не сложно. Он всегда был там, где и его люди, и этот день не был исключением. Бывший Консул отыскался на пристани. Какое-то время Саола смотрела, как высокий темноволосый мужчина, не делая различий между собой и простыми матросами, помогал закатывать на палубу одного из кораблей бочки, о чем-то говорил со старухой, вязавшей узлы, когда работа была уже закончена. Наверное, стоило или окликнуть его или подойти самой, но Саола просто не знала, что сказать…. До Леса в одиночку не добраться, преждевременная смерть одного из Четверых может стоить миру слишком дорого, но имела ли она вообще право приезжать сюда за помощью, после того, как сама стала причиной большинства несчастий этого человека.
Надо было что-то решать…. Но Иванэ вдруг сам заметил ее и, оказавшись рядом, осторожно придержал за плечи, будто боялся, что она может в то же мгновение рассыпаться пеплом.
- Саола, - в серых обычно очень спокойных глазах читалась тревога, - Что-то случилось?
- Нет, - «если не считать, что в мир вернулись те, кого уже два тысячелетия считали страшной ночной сказкой и самого древнего города Империи просто больше не существует» голос Саолы дрогнул, - Я приехала просить у вас помощи….
Она на мгновение прикрыла глаза, чувствуя, что реальность в который раз после Криэрана начинает медленно плыть перед глазами.
- Не сейчас, - на губах Иванэ появилась чуть заметная улыбка, которая так и не смогла стереть волнение с его лица, - Вы расскажете мне все позже. Не раньше, чем отдохнете и позволите лекарю позаботиться о себе.
- Со мною все в порядке, - подкрепляя слова улыбкой, уверенно заявила Саола и потеряла сознание.
Девушка задернула портьеры, стараясь не смотреть в сгустившуюся темноту. С каждой ночью Тени ближе, и если они придут сюда, даже спрячься люди за стенами фамильного замка герцогов Амарра, Деннир не продержится слишком долго. Тратить драгоценное время на отдых она не имеет права. Надо найти герцога, если он еще не спит….
Саола почти безразлично посмотрела на свою перевязанную чистым бинтом руку, она уже не так болела, и при желании теперь можно было сжать пальцы в кулак, судя по всему, полученная от бывшего учителя, пустяковая царапина, от которой первое время было столько проблем, все же заживала.
На столике рядом с зеркалом обнаружилась ее уже чистая и аккуратно сложенная походная одежда, словно единственная нитка, связывающая ее с прошлым, но все же гораздо более удобная, чем чужое и непривычное домашнее платье в которое ее переодели местные слуги. Вот и чудно.
Меньше чем через четверть часа, Саола вышла в коридор, минув мирно дремавшую в небольшом кабинете за ее спальней служанку. Наверное, совсем уже ночь, но, проскользнув на один из балконов, Саола заметила пару все еще горящих окон, второй этаж, не иначе покои герцога.
Предположение оказалось верным. К счастью, с охраной девушка не столкнулась. Двери в кабинет Иванэ были приоткрыты, и желтая полоска света из комнаты падала на противоположную стену коридора. Хозяин замка сидел над какими-то документами, устало подперев лоб рукой, лицо казалось сосредоточенно суровым.
- Плохие новости?
Иванэ оторвался от бумаг, поднял глаза на позднюю гостью и улыбнулся, отчего лицо герцога сразу показалось моложе, а взгляд теплее.
- Ничего серьезного. Я рад, что вам стало лучше, я уже начал беспокоиться.
- Как долго я спала?
- Почти три дня.
Три дня! Пресвятой Марэль, она и в самые лучшие времена не могла позволить себе такую непозволительную роскошь. А сейчас… сейчас, время - это единственное, что у них осталось.
- Нам нужно поговорить, - упрямо сказала Саола.
- Хорошо, - Иванэ кивнул.
- Разговор будет длинным…
Небо на востоке уже совсем просветлело, и море, отражавшее серо-голубую сталь зимнего рассвета, лениво касалось волнами прибрежного песка.
Высокий темноволосый мужчина в черном и, кажущаяся совсем тоненькой и хрупкой в сравнении с ним, девушка медленно шли вдоль берега.
Иванэ первым предложил выйти на воздух, и они пробродили всю ночь. Рядом с этим человеком было удивительно легко, его непоколебимое спокойствие вселяло уверенность в том, что Иванэ всегда найдет правильное решение. Саола рассказывала, а герцог умел слушать, слушать так, что говорить даже о том, что мучило сильнее всего, становилось проще. Криэран, Тени, ее Сила, которая не для кого уже не была секретом. Сила, которая раньше служила во благо (во благо чего?), а теперь это она уничтожила Вторую Столицу захваченную вампирами из легенд… и если Саола не попадет в Темный Брод, то всю Лакону, а потом и весь мир ждет та же участь. Трудно даже представить каким несусветным бредом все это кажется… но это не бред, это кошмар, который только сильнее тем, что в него никто не верит.
- Вот и все, - Саола закончила рассказ и остановилась, глядя в непроницаемо-спокойное лицо своего собеседника.
Иванэ молчал, смотрел куда то, казалось сквозь нее, на медленно светлеющие облака. По серым глазам герцога было невозможно угадать не тревоживших его мыслей, не чувств. Саола ждала ответа, ждала и боялась, что сейчас он отпустит ее руку и, вернувшись в замок, прикажет седлать ей коня, отправит к Ярно или на все четыре стороны… и будет прав. Но Иванэ только вздохнул и устало невесело улыбнулся.
- Значит, тревожные новости из Криэрана имеют основание, - медленно произнес он, потом отвел с лица своей собеседницы влажную от морского ветра прядь волос и осторожно сжал ее горячие ладони в своих руках, - Нам ничего не остается, кроме как справиться со всем этим.
«Нам,» - значит она не одна.
16 день Темнейших Глубин. Полумесяц. Озерный Чертог.
Чувство беспомощности - самое мерзкое в своей сути. Ты не можешь не защитится сам, не защитить то, что тебе дорого. Простой наблюдатель - не более. После знакомства с Миртой ле Тойя, Вэл на краткий миг ощутил знакомое чувство счастья. Родное, теплое заполнившее его сердце. Лес всегда был ему близок и ничто не омрачало бы мыслей юноши, если бы не угроза, пронзающая сам воздух и заставляющая все окружающее замирать, приготавливаясь к страшному будущему. Вэл задумчиво бродил по двору, скользя взглядом по обнаженным ветвям деревьев. Лесовики уже привыкли к странному юноше, которому были милы их места. Суровые лица воинов озарялись легкими улыбками, когда он принимался мастерить занятные полуигрушки: маленькую ступку, которая легко перемалывала семена лечебных растений; игрушечные изображения лесовиков, которые, если шевельнуть специальный рычажок, как живые выпускали миниатюрные стрелы; изящных, сказочных змеев с огромными крыльями..
- А их можно раскрасить, Вэл, - раздался рядом звонкий голосок.
Юноша поднял голову и с улыбкой посмотрел на Фаэнну, которая внимательно следила за его работой.
- Как, котенок?
- Очень просто. Я собиру снежную ягоду, а также чернышей - это грибы, которые могут пережить зимние холода, весной из них готовят яды и невкусные зелья. Если выварить отдельно чернышей и снежанку, то получится черная и серебристая краска. Вот этим и покрасим.
- Спасибо, Фаэнна. Они тогда будут очень красивыми.
- Вэл, ты очень печален. Почему?
- Сам не знаю, котенок, - постарался уйти от ответа он. - Думаю ничто так не угнетает, как безделье.
- Ничего! - ободрила его Фа. - Скоро у нас будет уйма "занятий". И думаю, что не все будут приятными.
Он внимательно посмотрел в лицо девушки, но в этот раз она спрятала взор. Фаэнна никому не признался бы, что каждую ночь она не спит, ощущая боль сестры и всей душой желая помочь ей, а так же понимая, что источник боли витает в самом воздухе леса. Вэл вздохнул и снова улыбнулся:
- Скоро ты увидишься к сестрой, Фа, - угадывая ее мысли, сказал он.
Девушка вздохнула, посмотрела куда-то вдаль и перевела взгляд на продолжающего свою работу Вэла:
- Ты волшебник, да?
- Ага.. страшный и коварный.. Угадывая мысли - я мечтаю исполнить самые сокровенные желания своих друзей...
Девушка звонко рассмеялась и махнула рукой:
- Спасибо, Вэл.
17 день Темнейших Глубин. Полумесяц. Озерный Чертог. Граница Леса.
Ночь - кудесница снов. В этот раз она не торопилась начинать свое волшебство. Вэл медленно ходил по комнате, вспоминая древние сказания и были: "Странно.. Я был так близок к разгадке. Я летел к ней и.. не разгадал до конца. Криэран. Если бы я остался в нем чуть дольше - все прояснилось бы. Наверняка." Перед ним возникло лицо красивой женщины.
- О, Ветер... Она же осталась в городе! Я даже не попытался ее найти!
Словно в ответ на его крик, воздух принес шепот:
- Вэл.. Вэл..
Юноша повернулся, оглядываясь и осознавая, что для того, чтобы увидеть зовущего ему придется покинуть Озерный Чертог. Зов раздавался в его мыслях и душе. Он постоял несколько секунд, прислушиваясь к дрожащему вкруг него воздуху:
- Подожди меня, - тихо, но внятно сказал он.
Лунный свет еле пробивался сквозь черные тучи. Это было как нельзя на руку. Вэл мягко скользнул вдоль стены дома, старательно выбирая место, где его никто не увидит. Его крылья всегда были с ним. Перемещение было стремительным, как и желание узнать что или кто зовет его. Страха и сомнения не было в его душе. Глаза юноши были закрыты, он летел, подчиняясь странному зову. Скорость звука сродни скорости ветра, порой он еле достигает ушей, а в следующий миг врывается страшной какофонией. Вэл мягко опускался на темную прогалину, открывая глаза. И без робкого лунного света он уже знал, что вокруг находятся враги. По телу пробежала дрожь знакомого холода. Вэл продолжал опускаться, всматриваясь в казавшуюся одинокой фигуру. Все нервы юноши были напряжены, он физически ощущал, как складываются невидимые крылья за его спиной. Ожидающая фигура плавно заскользила к нему. Лунный луч коснулся бледного лица приближающегося к Вэлу и губы юноши тронула улыбка узнавания:
- Син.. Это вы леди, - нескрывая радости от встречи, выдохнул он.
Легкая улыбка тронула красивые губы женщины и отразилась в ее глазах:
- А ты услышал. И пришел.
- Странно.. но я как раз вспомнил вас. Вы остались в городе, который заполонила смерть.
Красивые губы складываются в странную усмешку:
- Мне захотелось повидать тебя. И спросить кое-что.. Возможно ты слышал об амулетах, что дают защиту от любой магии? Иногда так хочется ощутить себя непобедимой, - странно закончила она.
Вэл задумался. Амулет был. Теплым кружком лежал он на груди, ожидая своего часа. Всех свойств его не знал и сам Вэл. Он медленно достал из-за пазухи тщательно завернутый в мягкую ткань оберег - почти круглый медальон из древнейшего из деревьев. Бесчисленные прикосновения к нему покрыли всю его поверхность странными разводами, плавно переливающимися из одного в другое, подобно пламени костра, волне бескрайнего моря, бесчисленным облакам или вечной земле - и протянул его Син:
- Вот. Он может быть задействован лишь один раз. Сложно сказать что он делает лучше - защищает или отнимает силы у того, кого защищает.
Син осторожно взяла амулет, разглядывая его на раскрытой ладони. Но в этот миг едва заметное движение за спиной молодой женщины, заставило Вэла насторожится. Через все тело юноши прошла воля Силы, которой он владел: хотел посмотреть в лицо неминуемой смерти?! - Гляди! К нему неслось существо, чей оскал не оставлял никаких сомнений в том, что оно желало сделать. Скорость твари была сверхестественной, но Вэл опередил его, напрягая волю и отталкивая врага назад. Воздушная длань вознесла завопившее было в бессилии тело, но крик тут же прервался. Казалось сам воздух преломил пополам ставшее бессильным телом. А внимание Вэла уже перенеслось на еще двух, рванувшихся к нему, существ. Вокруг них образовалась воронка, всосавшая их и не выпускавшая из своего смертельного круга, яростные удары ветра принялись рвать их тела. Лицо Вэла приобрело землистый оттенок, а глаза закрылись. Сознание мага Стихии Ветра жило своей жизнью, заставляя его пригнутся к земле и избегая смертоносного удара когтистой руки. Резкий отскок в сторону и решительное движение рук, закружило воронку смерти по поляне, безошибочно находя все новые и новые жертвы. В висках стучала боль, а разрывающие душу крики заглушали все звуки этого мира. Но один крик выделялся среди остальных: в нем была тоскливая боль.. Вэл открыл глаза и увидел упавшую на землю Син, все тело которой сотрясали страшные судороги. Решающим усилием воли он отбросил замолчавшую воронку с искалеченными телами далеко в сторону и бросился к обессиленно затихшей девушке:
- Син, что с вами? - руки бережно поднимали ее, прижимая к себе. Он пытался понять не ранена ли она: - Неужели одна из этих тварей задела вас?
Тело прижавшейся к его груди женщины пронзила еще одна судорога. Вэл тяжело вздохнул:
- Простите, моя леди. Я опять напугал вас.
Снова дрожь.
Зажмурившиеся глаза молодой женщины быстро раскрылись и с легким удивлением посмотрели на амулет все еще зажатый в руке, а затем на юношу.
- Вы ведь не ранены, Син?
- Нет. И не смогла бы быть раненной..
- Разумеется. Я так и знал. Вы просто испугались.. Я не сказал вам кем на самом деле являюсь..
- Я знаю кто ты, Вэл Горн, - тихо перебила его Син, глядя прямо в его лицо серыми глазами, в которых сверкали лунные блики. - А вот ты.. ты похоже не понял кто я..
Он все еще обнимал ее, ощущая легкую дрожь снова и снова пробегающую по стройному телу женщины. Удивительно прекрасные глаза с вызовом и грустью поймали его взгляд:
- Я - одна из этих тварей, Вэл. Одна из древнейших.. Вампир. Вот моя сущность, Вэл Горн.
От изумления он потерял дар речи, но потом решительно качнул головой:
- Нет. Этого не может быть, моя леди..
Но тут она медленно улыбнулась и он увидел обнажившиеся клыки. Сердце юноши гулко ударилось и замерло. Руки бессильно повисли вдоль тела, а глаза опустились. Он не желал верить в очевидное, губы тихо зашептали строчки древнейшего предсказания:
"Твой мир, раскроенный Творцом
На "черное" и "белое",
Дохнет осколками в лицо,
Где раньше было целое.
И, раня крылья и сердца,
Дождем из звезд сорвавшись вниз,
Безумцы бросятся спасать
Уже родившуюся Жизнь.
Но канут в бездну имена,
Где жизнь за жизнь - твоя цена.
Ты один из Девяти -
Так вперед, вперед иди.
Ты один из Девяти -
Мир собою оплати."
Закончив, он поднял сверкающие глаза:
- Если ты одна из.. ты знаешь ответ!
Грустная улыбка снова тронула губы вампирши:
"Восстанет боль, восстанет смерть
Из древнего проклятия.
И станут выгодою - месть,
Жестокость и предательство.
А милосердье и любовь -
Удел детей и слабаков.
Где царь царей и бог богов -
Закон железных кулаков, -
Святую силу призови
Надежды, Веры и Любви.
Из Двенадцати один -
Так вперед, вперед иди.
Из Двенадцати один -
Соль земли, надежды сын."
Она закончила и замолчала на долгие мгновения, смотря в его глаза. Вэл Горн тоже не мог оторвать от нее взора, но в какой-то миг в самой глубине зеленых глаз мелькнуло подозрение и страх. Он отвел глаза, продолжая стоять рядом с ней:
- Ты можешь заколдовать меня, Син. Я ничего не смогу сделать.
Женщина покачала головой:
- Когда я колдую мои глаза меняют цвет, Вэл. Они становятся янтарными. Как ты заметил, я даже не пыталась околдовать тебя. А почему ты не сможешь ничего сделать? Ты не сомневался, убивая мне подобных несколько мгновений назад, - иронично молвила Син.
Зеленые глаза погрузились в глубину серых, печальных глаз:
- Помните, моя леди, вы говорили, что рано или поздно будет выбор: убьют того, кто дорог тебе, если не убьешь ты.. Я пытался защитить вас, - глубокий вздох вырвался из его груди, а пальцы чуть коснулись оберега: - Он тоже защитник.
- Могу я оставить его себе?
Молча кивнул головой. Нечеловечески прекрасные глаза сверкнули странным блеском:
- Это правда, Вэл? Ведь я - древняя и страшная тварь... Я - Зверь..
Он резко обнял ее, презирая тревогу взметнувшегося вокруг ветра, который изумленно затих чуть касаясь его и прижавшейся к нему Син:
- Ты - не Зверь, Син, - тихо прошептал он. - Я знаю это. Чувствую. И хочу чтобы ты знала: я не смогу поднять на тебя руку.
Головка женщины поднялась и неожиданно он увидел, как ее красивые губы приближаются к его лицу. Вэл замер, закрывая глаза и упрямо не размыкая рук. А его губ коснулся легкий, влажный поцелуй. Через миг еле слышный шепот нарушил охватившую их тишину:
- Ты снова удивляешь меня, Вэл Горн. Я думала, что уже давно разучилась плакать.
Он раскрыл глаза и с удивлением посмотрел, как белоснежная рука стирает влажную, кроваво-красную дорожку с ее щеки. Вэл осторожно взял ее руку, мягко целуя ладонь и переворачивая еще раз поцеловал тонкие пальцы:
- Ты тоже удивила меня. И не раз. Я так и не могу понять почему на тебя не подействовала моя Сила? - он все еще удерживал в руке ее ладонь.
Впервые он увидел, как щеки Син порозовели:
- Не берусь сказать точно... Может быть... Может быть потому, что ты не хотел причинить мне вред?
- Думаю мы еще раз встретимся, Син, - выпрямляясь и отпуская ее, молвил Вэл.
- И снова будет выбор.
- Я его уже сделал, - он развел руки в стороны, расправляя свои крылья.
- Я тоже, - кивнула она головой, отступая назад и сжимая рукой подаренный им оберег. Ее головка плавно поднималась, следя за ним: - И еще... Вэл, можешь называть меня на ты. А то я себя старухой чувствую..
Юноша удивленно воззрился на нее и неожиданно рассмеялся - воистину какая может быть старуха... в две тысячилетнем возрасте. Миг и опомнившийся ветер снова вознес его над миром, стремительно уносся к Озерному Чертогу.
Вэл так и не лег спать в эту ночь. Лучи утреннего солнца застали его под раскидистым буком. Ветер рассерженно трепал его волосы, а с губ юноши не сходила странная полуулыбка. Подбежавшая к другу Фаэнна некоторое время изучающе смотрела в его лицо:
- Хмм.. Знаешь, ты итак очень красивый, Вэл, - с обезоруживающей откровенностью заявила она. - Но сегодня ты как-то лучезарно сияешь.. Того глядишь ослепишь. Что случилось?
Их глаза встретились и Фа увидела в его взгляде вековечную грусть:
- Почти ничего, котенок. Просто я неожиданно понял как это удивительно находить прекрасное там, где казалось бы находится сам древнейший ужас. Боюсь ты меня не поймешь, дружок. А та кто могла бы понять - далеко, - рука коснулась груди. - Фа, как думаешь по силам нам сделать красивую рамку для портрета?
Девушка фыркнула:
- Пара пустяков!
- Нет, - протянул он. - Это особенный портрет... и ..
- Ага. Ну я так и поняла! Тогда найду леол-цвет.. Он, конечно, особенно хорош в цвету. Краска получается ярко-красной с малиновым отливом. А сейчас после того, как он отцвел получится простой алый цвет.
- Он и нужен, Фаэнна. Тогда - за работу!
Чувство беспомощности - самое мерзкое в своей сути. Ты не можешь не защитится сам, не защитить то, что тебе дорого. Простой наблюдатель - не более. После знакомства с Миртой ле Тойя, Вэл на краткий миг ощутил знакомое чувство счастья. Родное, теплое заполнившее его сердце. Лес всегда был ему близок и ничто не омрачало бы мыслей юноши, если бы не угроза, пронзающая сам воздух и заставляющая все окружающее замирать, приготавливаясь к страшному будущему. Вэл задумчиво бродил по двору, скользя взглядом по обнаженным ветвям деревьев. Лесовики уже привыкли к странному юноше, которому были милы их места. Суровые лица воинов озарялись легкими улыбками, когда он принимался мастерить занятные полуигрушки: маленькую ступку, которая легко перемалывала семена лечебных растений; игрушечные изображения лесовиков, которые, если шевельнуть специальный рычажок, как живые выпускали миниатюрные стрелы; изящных, сказочных змеев с огромными крыльями..
- А их можно раскрасить, Вэл, - раздался рядом звонкий голосок.
Юноша поднял голову и с улыбкой посмотрел на Фаэнну, которая внимательно следила за его работой.
- Как, котенок?
- Очень просто. Я собиру снежную ягоду, а также чернышей - это грибы, которые могут пережить зимние холода, весной из них готовят яды и невкусные зелья. Если выварить отдельно чернышей и снежанку, то получится черная и серебристая краска. Вот этим и покрасим.
- Спасибо, Фаэнна. Они тогда будут очень красивыми.
- Вэл, ты очень печален. Почему?
- Сам не знаю, котенок, - постарался уйти от ответа он. - Думаю ничто так не угнетает, как безделье.
- Ничего! - ободрила его Фа. - Скоро у нас будет уйма "занятий". И думаю, что не все будут приятными.
Он внимательно посмотрел в лицо девушки, но в этот раз она спрятала взор. Фаэнна никому не признался бы, что каждую ночь она не спит, ощущая боль сестры и всей душой желая помочь ей, а так же понимая, что источник боли витает в самом воздухе леса. Вэл вздохнул и снова улыбнулся:
- Скоро ты увидишься к сестрой, Фа, - угадывая ее мысли, сказал он.
Девушка вздохнула, посмотрела куда-то вдаль и перевела взгляд на продолжающего свою работу Вэла:
- Ты волшебник, да?
- Ага.. страшный и коварный.. Угадывая мысли - я мечтаю исполнить самые сокровенные желания своих друзей...
Девушка звонко рассмеялась и махнула рукой:
- Спасибо, Вэл.
17 день Темнейших Глубин. Полумесяц. Озерный Чертог. Граница Леса.
Ночь - кудесница снов. В этот раз она не торопилась начинать свое волшебство. Вэл медленно ходил по комнате, вспоминая древние сказания и были: "Странно.. Я был так близок к разгадке. Я летел к ней и.. не разгадал до конца. Криэран. Если бы я остался в нем чуть дольше - все прояснилось бы. Наверняка." Перед ним возникло лицо красивой женщины.
- О, Ветер... Она же осталась в городе! Я даже не попытался ее найти!
Словно в ответ на его крик, воздух принес шепот:
- Вэл.. Вэл..
Юноша повернулся, оглядываясь и осознавая, что для того, чтобы увидеть зовущего ему придется покинуть Озерный Чертог. Зов раздавался в его мыслях и душе. Он постоял несколько секунд, прислушиваясь к дрожащему вкруг него воздуху:
- Подожди меня, - тихо, но внятно сказал он.
Лунный свет еле пробивался сквозь черные тучи. Это было как нельзя на руку. Вэл мягко скользнул вдоль стены дома, старательно выбирая место, где его никто не увидит. Его крылья всегда были с ним. Перемещение было стремительным, как и желание узнать что или кто зовет его. Страха и сомнения не было в его душе. Глаза юноши были закрыты, он летел, подчиняясь странному зову. Скорость звука сродни скорости ветра, порой он еле достигает ушей, а в следующий миг врывается страшной какофонией. Вэл мягко опускался на темную прогалину, открывая глаза. И без робкого лунного света он уже знал, что вокруг находятся враги. По телу пробежала дрожь знакомого холода. Вэл продолжал опускаться, всматриваясь в казавшуюся одинокой фигуру. Все нервы юноши были напряжены, он физически ощущал, как складываются невидимые крылья за его спиной. Ожидающая фигура плавно заскользила к нему. Лунный луч коснулся бледного лица приближающегося к Вэлу и губы юноши тронула улыбка узнавания:
- Син.. Это вы леди, - нескрывая радости от встречи, выдохнул он.
Легкая улыбка тронула красивые губы женщины и отразилась в ее глазах:
- А ты услышал. И пришел.
- Странно.. но я как раз вспомнил вас. Вы остались в городе, который заполонила смерть.
Красивые губы складываются в странную усмешку:
- Мне захотелось повидать тебя. И спросить кое-что.. Возможно ты слышал об амулетах, что дают защиту от любой магии? Иногда так хочется ощутить себя непобедимой, - странно закончила она.
Вэл задумался. Амулет был. Теплым кружком лежал он на груди, ожидая своего часа. Всех свойств его не знал и сам Вэл. Он медленно достал из-за пазухи тщательно завернутый в мягкую ткань оберег - почти круглый медальон из древнейшего из деревьев. Бесчисленные прикосновения к нему покрыли всю его поверхность странными разводами, плавно переливающимися из одного в другое, подобно пламени костра, волне бескрайнего моря, бесчисленным облакам или вечной земле - и протянул его Син:
- Вот. Он может быть задействован лишь один раз. Сложно сказать что он делает лучше - защищает или отнимает силы у того, кого защищает.
Син осторожно взяла амулет, разглядывая его на раскрытой ладони. Но в этот миг едва заметное движение за спиной молодой женщины, заставило Вэла насторожится. Через все тело юноши прошла воля Силы, которой он владел: хотел посмотреть в лицо неминуемой смерти?! - Гляди! К нему неслось существо, чей оскал не оставлял никаких сомнений в том, что оно желало сделать. Скорость твари была сверхестественной, но Вэл опередил его, напрягая волю и отталкивая врага назад. Воздушная длань вознесла завопившее было в бессилии тело, но крик тут же прервался. Казалось сам воздух преломил пополам ставшее бессильным телом. А внимание Вэла уже перенеслось на еще двух, рванувшихся к нему, существ. Вокруг них образовалась воронка, всосавшая их и не выпускавшая из своего смертельного круга, яростные удары ветра принялись рвать их тела. Лицо Вэла приобрело землистый оттенок, а глаза закрылись. Сознание мага Стихии Ветра жило своей жизнью, заставляя его пригнутся к земле и избегая смертоносного удара когтистой руки. Резкий отскок в сторону и решительное движение рук, закружило воронку смерти по поляне, безошибочно находя все новые и новые жертвы. В висках стучала боль, а разрывающие душу крики заглушали все звуки этого мира. Но один крик выделялся среди остальных: в нем была тоскливая боль.. Вэл открыл глаза и увидел упавшую на землю Син, все тело которой сотрясали страшные судороги. Решающим усилием воли он отбросил замолчавшую воронку с искалеченными телами далеко в сторону и бросился к обессиленно затихшей девушке:
- Син, что с вами? - руки бережно поднимали ее, прижимая к себе. Он пытался понять не ранена ли она: - Неужели одна из этих тварей задела вас?
Тело прижавшейся к его груди женщины пронзила еще одна судорога. Вэл тяжело вздохнул:
- Простите, моя леди. Я опять напугал вас.
Снова дрожь.
Зажмурившиеся глаза молодой женщины быстро раскрылись и с легким удивлением посмотрели на амулет все еще зажатый в руке, а затем на юношу.
- Вы ведь не ранены, Син?
- Нет. И не смогла бы быть раненной..
- Разумеется. Я так и знал. Вы просто испугались.. Я не сказал вам кем на самом деле являюсь..
- Я знаю кто ты, Вэл Горн, - тихо перебила его Син, глядя прямо в его лицо серыми глазами, в которых сверкали лунные блики. - А вот ты.. ты похоже не понял кто я..
Он все еще обнимал ее, ощущая легкую дрожь снова и снова пробегающую по стройному телу женщины. Удивительно прекрасные глаза с вызовом и грустью поймали его взгляд:
- Я - одна из этих тварей, Вэл. Одна из древнейших.. Вампир. Вот моя сущность, Вэл Горн.
От изумления он потерял дар речи, но потом решительно качнул головой:
- Нет. Этого не может быть, моя леди..
Но тут она медленно улыбнулась и он увидел обнажившиеся клыки. Сердце юноши гулко ударилось и замерло. Руки бессильно повисли вдоль тела, а глаза опустились. Он не желал верить в очевидное, губы тихо зашептали строчки древнейшего предсказания:
"Твой мир, раскроенный Творцом
На "черное" и "белое",
Дохнет осколками в лицо,
Где раньше было целое.
И, раня крылья и сердца,
Дождем из звезд сорвавшись вниз,
Безумцы бросятся спасать
Уже родившуюся Жизнь.
Но канут в бездну имена,
Где жизнь за жизнь - твоя цена.
Ты один из Девяти -
Так вперед, вперед иди.
Ты один из Девяти -
Мир собою оплати."
Закончив, он поднял сверкающие глаза:
- Если ты одна из.. ты знаешь ответ!
Грустная улыбка снова тронула губы вампирши:
"Восстанет боль, восстанет смерть
Из древнего проклятия.
И станут выгодою - месть,
Жестокость и предательство.
А милосердье и любовь -
Удел детей и слабаков.
Где царь царей и бог богов -
Закон железных кулаков, -
Святую силу призови
Надежды, Веры и Любви.
Из Двенадцати один -
Так вперед, вперед иди.
Из Двенадцати один -
Соль земли, надежды сын."
Она закончила и замолчала на долгие мгновения, смотря в его глаза. Вэл Горн тоже не мог оторвать от нее взора, но в какой-то миг в самой глубине зеленых глаз мелькнуло подозрение и страх. Он отвел глаза, продолжая стоять рядом с ней:
- Ты можешь заколдовать меня, Син. Я ничего не смогу сделать.
Женщина покачала головой:
- Когда я колдую мои глаза меняют цвет, Вэл. Они становятся янтарными. Как ты заметил, я даже не пыталась околдовать тебя. А почему ты не сможешь ничего сделать? Ты не сомневался, убивая мне подобных несколько мгновений назад, - иронично молвила Син.
Зеленые глаза погрузились в глубину серых, печальных глаз:
- Помните, моя леди, вы говорили, что рано или поздно будет выбор: убьют того, кто дорог тебе, если не убьешь ты.. Я пытался защитить вас, - глубокий вздох вырвался из его груди, а пальцы чуть коснулись оберега: - Он тоже защитник.
- Могу я оставить его себе?
Молча кивнул головой. Нечеловечески прекрасные глаза сверкнули странным блеском:
- Это правда, Вэл? Ведь я - древняя и страшная тварь... Я - Зверь..
Он резко обнял ее, презирая тревогу взметнувшегося вокруг ветра, который изумленно затих чуть касаясь его и прижавшейся к нему Син:
- Ты - не Зверь, Син, - тихо прошептал он. - Я знаю это. Чувствую. И хочу чтобы ты знала: я не смогу поднять на тебя руку.
Головка женщины поднялась и неожиданно он увидел, как ее красивые губы приближаются к его лицу. Вэл замер, закрывая глаза и упрямо не размыкая рук. А его губ коснулся легкий, влажный поцелуй. Через миг еле слышный шепот нарушил охватившую их тишину:
- Ты снова удивляешь меня, Вэл Горн. Я думала, что уже давно разучилась плакать.
Он раскрыл глаза и с удивлением посмотрел, как белоснежная рука стирает влажную, кроваво-красную дорожку с ее щеки. Вэл осторожно взял ее руку, мягко целуя ладонь и переворачивая еще раз поцеловал тонкие пальцы:
- Ты тоже удивила меня. И не раз. Я так и не могу понять почему на тебя не подействовала моя Сила? - он все еще удерживал в руке ее ладонь.
Впервые он увидел, как щеки Син порозовели:
- Не берусь сказать точно... Может быть... Может быть потому, что ты не хотел причинить мне вред?
- Думаю мы еще раз встретимся, Син, - выпрямляясь и отпуская ее, молвил Вэл.
- И снова будет выбор.
- Я его уже сделал, - он развел руки в стороны, расправляя свои крылья.
- Я тоже, - кивнула она головой, отступая назад и сжимая рукой подаренный им оберег. Ее головка плавно поднималась, следя за ним: - И еще... Вэл, можешь называть меня на ты. А то я себя старухой чувствую..
Юноша удивленно воззрился на нее и неожиданно рассмеялся - воистину какая может быть старуха... в две тысячилетнем возрасте. Миг и опомнившийся ветер снова вознес его над миром, стремительно уносся к Озерному Чертогу.
Вэл так и не лег спать в эту ночь. Лучи утреннего солнца застали его под раскидистым буком. Ветер рассерженно трепал его волосы, а с губ юноши не сходила странная полуулыбка. Подбежавшая к другу Фаэнна некоторое время изучающе смотрела в его лицо:
- Хмм.. Знаешь, ты итак очень красивый, Вэл, - с обезоруживающей откровенностью заявила она. - Но сегодня ты как-то лучезарно сияешь.. Того глядишь ослепишь. Что случилось?
Их глаза встретились и Фа увидела в его взгляде вековечную грусть:
- Почти ничего, котенок. Просто я неожиданно понял как это удивительно находить прекрасное там, где казалось бы находится сам древнейший ужас. Боюсь ты меня не поймешь, дружок. А та кто могла бы понять - далеко, - рука коснулась груди. - Фа, как думаешь по силам нам сделать красивую рамку для портрета?
Девушка фыркнула:
- Пара пустяков!
- Нет, - протянул он. - Это особенный портрет... и ..
- Ага. Ну я так и поняла! Тогда найду леол-цвет.. Он, конечно, особенно хорош в цвету. Краска получается ярко-красной с малиновым отливом. А сейчас после того, как он отцвел получится простой алый цвет.
- Он и нужен, Фаэнна. Тогда - за работу!
Неизвестно когда. Неизвестно где.
События с момента изчезновения Эми.
Темнота окружала ее со всех сторон, столь густая и вязкая, что ее, казалось, можно было рассечь мечем. Вот только меча у нее с собой нет, как и в тот день, или все-таки ночь, когда она оказалась в Цитадели Сторна. Тьма давит на плечи, мешает дышать. Кажется, воздуха здесь тоже немного. Она должна была умереть уже давно. Если она все еще жива, значит Дориан победил. Сейчас она в сознании, но в последнее время это случается все реже. Мир смерти и боли не желает отпускать свою игрушку, свою госпожу… Ее дар, ее проклятье – все это было частью древнего мира, мира который Дориан мечтал вернуть… Где грань между бредом и реальностью. Первое время она и вовсе была уверена в том, что все происходящее с ней всего лишь очередной кошмар из тех, что преследовали ее последние пол года.
- Сон? Не на этот раз, малышка. – Бледный красавец расхохотался, обнажив белые правильные зубы с несколько более длинными, чем у обычного человека клыками. Впрочем, клыки, когти, все это отступало на задний план перед Силой этого существа, силой такой чужой и такой знакомой…Воспоминания нахлынули внезапно – теперь она помнила каждую встречу с Повелителем Тьмы. Растерянность и страх отступили перед ненавистью к этому возомнившему себя божеством вампиру.
- Что тебе нужно от нас на этот раз, тварь!
- От вас? Нет, только от тебя, малыш.
Тьма окружила девушку плотным кольцом, не давая пошевелиться.
- А теперь слушай. С сегодняшнего дня больше не будет никаких Вас.
- Да, что ты можешь сделать?! Я не знаю, что ты сделал с Риком, но я люблю его… и он тоже любит, я чувствую это! Пусть по-другому, но любит. И мне этого достаточно.
- Если бы он не любил тебя, дурочка, мне бы не пришлось устраивать все это. – Голос вампира звучал проникновенней молитвы жреца Марэля. – Я не знаю, что ты сделала с Рикардом Шарком, но даже теперь он не стал прежним. Он, представь себе, стал задумываться над тем, зачем ему господство над миром. – Дориан усмехнулся. - Мне стоит огромных усилий поддерживать нашу связь, а ты уводишь его от цели.
- Цели? Твоей цели. Это ты хочешь утопить мир в крови!
- Пусть, но он пройдет свой путь до конца: для того, чтобы мир стал лучше. Ты понимаешь меня?
- Нет.
- Тогда смотри.
Показанные Дорианом картины завораживали: яркий, радостный мир, без войн и преступлений, мир которым правили благородные и сильные создания, лучшие из всех, рожденных этой землей.
- Ради того, чтобы все это вернулось, кому-то придется погибнуть. Многим, тем, кто недостоин стать частью нового мира. Ты поймешь рано или поздно. Ты ведь тоже слишком сильна, чтобы довольствоваться человеческой жизнью. Ты похожа на нас, я научу тебя использовать твою силу. Вместе мы сможем все! А Рикард. Лучшее, что ты можешь сделать это забыть о нем.
Чтобы нашему принцу не было одиноко, я нашел для него куда более подходящую королеву. Она всего лишь человек, эта женщина, но она сильная и гордая, в ее душе нет места сомнениям, и я сомневаюсь, что есть место жалости. Она не позволит ему повернуть, она не будет сомневаться в правильности его поступков. Она давно одержима им, так что мне стоит лишь немного подтолкнуть и она…
Горло сжимается от подступивших рыданий, которые все сложнее сдерживать.
- Ты чудовище, Дориан, бездушное чудовище. Мерзкая отвратительная тварь, пережившая свой мир…
Лицо вампира дернулось как от удара, и он резким движением запрокинул голову девушки, заставляя смотреть прямо в полыхающие гневом и…болью глаза.
- Да я чудовище. Он тоже. И ты. Ты такая же, как и я. Ты поймешь это. Сколько потребуется времени, чтобы жажда и голод стали нестерпимыми. И тогда ты потянешься к той энергии, которой здесь в Сторне в избытке… Возможно, ты будешь ненавидеть меня, но больше идти тебе станет некуда.
- Я ненавижу тебя.
Она, наверное, должна была умереть. Вот только слишком сильно любила жизнь. И чтобы жить цеплялась за смерть. Когда это пришло впервые, она не знала. Боль, заполняющая Стор, разрывала голову, тысячи смертей повсюду, боль ужас страдание. Она сходила с ума. Море боли…. А она так устала. Ей не пройти испытание, пролив слишком широк…
Проклятый Вампир всегда оказывался прав и всегда получал желаемое… Нет Рика он все-таки не получил. Ее принц сорвался с крючка в последний момент…
О, Дориан был в бешенстве. Нет, он не рычал и на породистом лице не дрогнул ни один мускул, но она то знала. Они слишком прочно связаны теперь все трое. Рик и Дориан, она и Рик, она и Дориан. Эми не знала, которая из ниточек появилась первой, а какие вплелись в узор позже – это было не так уж важно. Она научилась не показывать вампиру своего присутствия, чтобы иметь возможность видеть его глазами, слышать то, что слышал он. Эми убеждала себя в том, что ищет выход. Спасительная ложь самой себе. Она уже очень давно, кажется тысячу лет назад, утратила надежду. Мысли и чувства Дориана были ниточкой в мир, ненавистной и ядовитой, но позволившей ей до сих пор не сойти с ума. Рик был потерян: Дориан сдержал свое обещание. Она все еще чувствовала связь между ними, но она была слабой, почти неосязаемой. Пару раз ей удавалось пробиться, но видеть Рика в объятьях другой женщины слишком больно. А ведь Дориан постарался выбрать похожую на нее девушку, вот только знал ли он, что девушка эта некогда была ее подругой. Давно в прошлой, нет уже позапрошлой жизни.
Не сойти с ума. С каждым столетием от заката до восхода солнца это становилось все сложнее. Ее израненный разум уже не мог поддерживать барьеры, и теперь она то и дело тонула в боли и ненависти переполнявшей Сторн. Боль, которая стоит ей только пожелать превратится в Силу. С каждым днем этот выход казался все более и более привлекательным. Стоит только протянуть руку и одуряющая слабость отступит, покорная воле мага. Дориан ждет, что для вечного вампира месяцы или даже годы.
Не сойти с ума. А вот сам Дориан, кажется, давно уже потерял связь с реальностью. В его воспоминаниях среди вампиров было не так много зверей, жаждущих крови и разрушений. Если она все поняла верно – быть вампиром означало быть избранным, необходимым своему народу. И за это народ расплачивался кровью больных и немощных. Тогда почему Дориан обращает лишь самых жестоких людей? Его империи не суждено стоать Царством Света, которое он показал ей в тот самый первый раз, реки крови продолжат литься. Потому, что никому не дано поймать один ветер дважды.
Калейдоскоп событий. Вся ее жизнь. Наставник, в ужасе взирающий на мертвое тело. «Ты мое творение, мое оружие». Неужели это был он. Всегда он. Вечный вампир, так долго живший чужими жизнями, игравший людьми, словно марионетками. Заставить маленькую девочку попробовать вкус чужой жизни, сделать маленького мальчика убийцей. Впрочем, это далеко не все – у Вампира всюду были глаза и уши, кто-то знает о его существовании, кто-то даже не догадывается: его орудия, его марионетки.
Они оба оказались плохим оружием: она и ее принц. Дориан все-таки проиграл. На изможденном бледном личике появилась слабая улыбка. Они все-таки победили. Кто сказал, что вкус победы сладок – эта горше полыни, а цена, заплаченная за нее выше, цены поражения. Но Рикард победил и они оба знали, что это победа. Он выстоял. Она тоже будет сильной ради него. Его выбор – значит и ее выбор тоже. За столько лет она научилась контролировать свою темную сторону и ей не взять верх. Вот только холодно… Рик, помоги мне, я не могу одна…холодно…милый, родной, любовь моя, счастье мое, где бы ты ни был…Я не могу одна…
События с момента изчезновения Эми.
Темнота окружала ее со всех сторон, столь густая и вязкая, что ее, казалось, можно было рассечь мечем. Вот только меча у нее с собой нет, как и в тот день, или все-таки ночь, когда она оказалась в Цитадели Сторна. Тьма давит на плечи, мешает дышать. Кажется, воздуха здесь тоже немного. Она должна была умереть уже давно. Если она все еще жива, значит Дориан победил. Сейчас она в сознании, но в последнее время это случается все реже. Мир смерти и боли не желает отпускать свою игрушку, свою госпожу… Ее дар, ее проклятье – все это было частью древнего мира, мира который Дориан мечтал вернуть… Где грань между бредом и реальностью. Первое время она и вовсе была уверена в том, что все происходящее с ней всего лишь очередной кошмар из тех, что преследовали ее последние пол года.
- Сон? Не на этот раз, малышка. – Бледный красавец расхохотался, обнажив белые правильные зубы с несколько более длинными, чем у обычного человека клыками. Впрочем, клыки, когти, все это отступало на задний план перед Силой этого существа, силой такой чужой и такой знакомой…Воспоминания нахлынули внезапно – теперь она помнила каждую встречу с Повелителем Тьмы. Растерянность и страх отступили перед ненавистью к этому возомнившему себя божеством вампиру.
- Что тебе нужно от нас на этот раз, тварь!
- От вас? Нет, только от тебя, малыш.
Тьма окружила девушку плотным кольцом, не давая пошевелиться.
- А теперь слушай. С сегодняшнего дня больше не будет никаких Вас.
- Да, что ты можешь сделать?! Я не знаю, что ты сделал с Риком, но я люблю его… и он тоже любит, я чувствую это! Пусть по-другому, но любит. И мне этого достаточно.
- Если бы он не любил тебя, дурочка, мне бы не пришлось устраивать все это. – Голос вампира звучал проникновенней молитвы жреца Марэля. – Я не знаю, что ты сделала с Рикардом Шарком, но даже теперь он не стал прежним. Он, представь себе, стал задумываться над тем, зачем ему господство над миром. – Дориан усмехнулся. - Мне стоит огромных усилий поддерживать нашу связь, а ты уводишь его от цели.
- Цели? Твоей цели. Это ты хочешь утопить мир в крови!
- Пусть, но он пройдет свой путь до конца: для того, чтобы мир стал лучше. Ты понимаешь меня?
- Нет.
- Тогда смотри.
Показанные Дорианом картины завораживали: яркий, радостный мир, без войн и преступлений, мир которым правили благородные и сильные создания, лучшие из всех, рожденных этой землей.
- Ради того, чтобы все это вернулось, кому-то придется погибнуть. Многим, тем, кто недостоин стать частью нового мира. Ты поймешь рано или поздно. Ты ведь тоже слишком сильна, чтобы довольствоваться человеческой жизнью. Ты похожа на нас, я научу тебя использовать твою силу. Вместе мы сможем все! А Рикард. Лучшее, что ты можешь сделать это забыть о нем.
Чтобы нашему принцу не было одиноко, я нашел для него куда более подходящую королеву. Она всего лишь человек, эта женщина, но она сильная и гордая, в ее душе нет места сомнениям, и я сомневаюсь, что есть место жалости. Она не позволит ему повернуть, она не будет сомневаться в правильности его поступков. Она давно одержима им, так что мне стоит лишь немного подтолкнуть и она…
Горло сжимается от подступивших рыданий, которые все сложнее сдерживать.
- Ты чудовище, Дориан, бездушное чудовище. Мерзкая отвратительная тварь, пережившая свой мир…
Лицо вампира дернулось как от удара, и он резким движением запрокинул голову девушки, заставляя смотреть прямо в полыхающие гневом и…болью глаза.
- Да я чудовище. Он тоже. И ты. Ты такая же, как и я. Ты поймешь это. Сколько потребуется времени, чтобы жажда и голод стали нестерпимыми. И тогда ты потянешься к той энергии, которой здесь в Сторне в избытке… Возможно, ты будешь ненавидеть меня, но больше идти тебе станет некуда.
- Я ненавижу тебя.
Она, наверное, должна была умереть. Вот только слишком сильно любила жизнь. И чтобы жить цеплялась за смерть. Когда это пришло впервые, она не знала. Боль, заполняющая Стор, разрывала голову, тысячи смертей повсюду, боль ужас страдание. Она сходила с ума. Море боли…. А она так устала. Ей не пройти испытание, пролив слишком широк…
Проклятый Вампир всегда оказывался прав и всегда получал желаемое… Нет Рика он все-таки не получил. Ее принц сорвался с крючка в последний момент…
О, Дориан был в бешенстве. Нет, он не рычал и на породистом лице не дрогнул ни один мускул, но она то знала. Они слишком прочно связаны теперь все трое. Рик и Дориан, она и Рик, она и Дориан. Эми не знала, которая из ниточек появилась первой, а какие вплелись в узор позже – это было не так уж важно. Она научилась не показывать вампиру своего присутствия, чтобы иметь возможность видеть его глазами, слышать то, что слышал он. Эми убеждала себя в том, что ищет выход. Спасительная ложь самой себе. Она уже очень давно, кажется тысячу лет назад, утратила надежду. Мысли и чувства Дориана были ниточкой в мир, ненавистной и ядовитой, но позволившей ей до сих пор не сойти с ума. Рик был потерян: Дориан сдержал свое обещание. Она все еще чувствовала связь между ними, но она была слабой, почти неосязаемой. Пару раз ей удавалось пробиться, но видеть Рика в объятьях другой женщины слишком больно. А ведь Дориан постарался выбрать похожую на нее девушку, вот только знал ли он, что девушка эта некогда была ее подругой. Давно в прошлой, нет уже позапрошлой жизни.
Не сойти с ума. С каждым столетием от заката до восхода солнца это становилось все сложнее. Ее израненный разум уже не мог поддерживать барьеры, и теперь она то и дело тонула в боли и ненависти переполнявшей Сторн. Боль, которая стоит ей только пожелать превратится в Силу. С каждым днем этот выход казался все более и более привлекательным. Стоит только протянуть руку и одуряющая слабость отступит, покорная воле мага. Дориан ждет, что для вечного вампира месяцы или даже годы.
Не сойти с ума. А вот сам Дориан, кажется, давно уже потерял связь с реальностью. В его воспоминаниях среди вампиров было не так много зверей, жаждущих крови и разрушений. Если она все поняла верно – быть вампиром означало быть избранным, необходимым своему народу. И за это народ расплачивался кровью больных и немощных. Тогда почему Дориан обращает лишь самых жестоких людей? Его империи не суждено стоать Царством Света, которое он показал ей в тот самый первый раз, реки крови продолжат литься. Потому, что никому не дано поймать один ветер дважды.
Калейдоскоп событий. Вся ее жизнь. Наставник, в ужасе взирающий на мертвое тело. «Ты мое творение, мое оружие». Неужели это был он. Всегда он. Вечный вампир, так долго живший чужими жизнями, игравший людьми, словно марионетками. Заставить маленькую девочку попробовать вкус чужой жизни, сделать маленького мальчика убийцей. Впрочем, это далеко не все – у Вампира всюду были глаза и уши, кто-то знает о его существовании, кто-то даже не догадывается: его орудия, его марионетки.
Они оба оказались плохим оружием: она и ее принц. Дориан все-таки проиграл. На изможденном бледном личике появилась слабая улыбка. Они все-таки победили. Кто сказал, что вкус победы сладок – эта горше полыни, а цена, заплаченная за нее выше, цены поражения. Но Рикард победил и они оба знали, что это победа. Он выстоял. Она тоже будет сильной ради него. Его выбор – значит и ее выбор тоже. За столько лет она научилась контролировать свою темную сторону и ей не взять верх. Вот только холодно… Рик, помоги мне, я не могу одна…холодно…милый, родной, любовь моя, счастье мое, где бы ты ни был…Я не могу одна…
Первое число месяца Холодов.
Туманная Долина. Цитадель.
Эдриан вновь и снова в который раз отговаривал её. Умом Ри понимала, что Советник прав, однако душа её не хотела продлевать это вынужденное бездействие, особенно сейчас, когда исполнению мстительных планов ничто не мешает.
- Время пришло. Оно уже давно пришло, ты ведь сам говорил.
- Но, Ри. Мы не можем бросить Долину, особенно сейчас.
- Не забывай, кому решать, что и когда мы можем делать. Никто в Долине не смеет нам приказывать.
- Смеет. Народ смеет. В первую очередь - народ, Ри.
- Ничего не случится с народом за несколько часов отсутствия.
- Мы не можем рисковать. А мало ли, что произойдёт?
- Я не прощу ему Алиски!
- И не надо. Хорошо, послушай. Мы оба знаем, что творится в мире. Час Волка пробил. Ты - королева, Ри. С того момента, который был когда-то очень-очень давно, когда ты стала королевой, ты отвечаешь не только за себя. Ты отвечаешь за всех нас. И за Долину тоже.
- Да! И за Алиску...
- Постой. Не перебивай. А то потеряешь мысль. Ты отвечаешь за всех, если не станет тебя, Долина погрузится в хаос. Ты привела её в порядок. Ты нужна Долине. А я - всего лишь советник. Так вот, Ри. Я сам пойду разбираться с Адрианом. И уж поверь, я тоже не прощу ему Алиски.
- Ты? Почему ты?
- Потому что я не нужен Долине.
- Ты нужен мне...
- Ри... Алиска тоже нужна была всем нам... Я пойду один. А ты оставайся. Здесь, в Долине, ты будешь в безопасности.
- Один? Ты не пойдёшь один. Не спорь! - она упредила его возражения, - Возьми с собой Аркэ и Марту.
- Вот ещё! - вырвалось у советника, но он тут же прикусил язык.
- Каждый возьмёт по два камня. Не спорь! Камень туда, камень обратно. Дело важное. Дело государственной важности. Посему можно. Я буду ждать вас троих. Отправляйся. Сейчас же.
Советник выбежал из зала, а Ри подумала, что вряд ли он прямо-таки помчится выполнять поручение. Конечно же, сначала оповестить Аркэ и Марту, потом подготовить единорогов и всё остальное, подсмотреть пару заклинаний. На это уйдёт несколько дней. Но по крайней мере это был шаг. Большой шаг вперёд...
Ей почему-то подумалось, что если бы она сказала о таком сравнении Эдриану, он наверняка заявил бы: "ещё недавно она стояла на краю пропасти, а теперь сделала большой шаг вперёд..."
Туманная Долина. Цитадель.
Эдриан вновь и снова в который раз отговаривал её. Умом Ри понимала, что Советник прав, однако душа её не хотела продлевать это вынужденное бездействие, особенно сейчас, когда исполнению мстительных планов ничто не мешает.
- Время пришло. Оно уже давно пришло, ты ведь сам говорил.
- Но, Ри. Мы не можем бросить Долину, особенно сейчас.
- Не забывай, кому решать, что и когда мы можем делать. Никто в Долине не смеет нам приказывать.
- Смеет. Народ смеет. В первую очередь - народ, Ри.
- Ничего не случится с народом за несколько часов отсутствия.
- Мы не можем рисковать. А мало ли, что произойдёт?
- Я не прощу ему Алиски!
- И не надо. Хорошо, послушай. Мы оба знаем, что творится в мире. Час Волка пробил. Ты - королева, Ри. С того момента, который был когда-то очень-очень давно, когда ты стала королевой, ты отвечаешь не только за себя. Ты отвечаешь за всех нас. И за Долину тоже.
- Да! И за Алиску...
- Постой. Не перебивай. А то потеряешь мысль. Ты отвечаешь за всех, если не станет тебя, Долина погрузится в хаос. Ты привела её в порядок. Ты нужна Долине. А я - всего лишь советник. Так вот, Ри. Я сам пойду разбираться с Адрианом. И уж поверь, я тоже не прощу ему Алиски.
- Ты? Почему ты?
- Потому что я не нужен Долине.
- Ты нужен мне...
- Ри... Алиска тоже нужна была всем нам... Я пойду один. А ты оставайся. Здесь, в Долине, ты будешь в безопасности.
- Один? Ты не пойдёшь один. Не спорь! - она упредила его возражения, - Возьми с собой Аркэ и Марту.
- Вот ещё! - вырвалось у советника, но он тут же прикусил язык.
- Каждый возьмёт по два камня. Не спорь! Камень туда, камень обратно. Дело важное. Дело государственной важности. Посему можно. Я буду ждать вас троих. Отправляйся. Сейчас же.
Советник выбежал из зала, а Ри подумала, что вряд ли он прямо-таки помчится выполнять поручение. Конечно же, сначала оповестить Аркэ и Марту, потом подготовить единорогов и всё остальное, подсмотреть пару заклинаний. На это уйдёт несколько дней. Но по крайней мере это был шаг. Большой шаг вперёд...
Ей почему-то подумалось, что если бы она сказала о таком сравнении Эдриану, он наверняка заявил бы: "ещё недавно она стояла на краю пропасти, а теперь сделала большой шаг вперёд..."
5-е число месяца Холодов.
Полумесяц. Лес, понимаете ли.
Эдриан шёл к опушке, где оставил Ветра, Аркэ, Марту и их единорогов. На встречу он, вопреки приказу Ри, пошёл один. Сейчас он заново обдумывал всё от начала и до конца, подводя итог. Результаты были неутешительными.
Похоже, отвечать за Алиску больше некому. Адриан... Советнику показалось, будто Адриан сильно изменился с момента их последней встречи. В общем-то, встреча ничего не принесла. Эдриан был готов ко всему, но только не к тому, что Адриан вовсе не тот, за кого его принимали. Казалось, Зло, владевшее им, отступило.
Адриан не стал нападать на советника, и тому не от чего было защищаться.. поэтому боя не получилось. Мести - тоже не получилось. Эдриан хотел мстить тому человеку, которого знал раньше, а не этому, новому...
Поэтому он просто возвращался к компании, намереваясь скомандовать девчонкам отбой и идти спать. Пара дней отдыха на природе не помешает. Всё равно пользоваться Камнями раньше, чем через несколько суток, он бы не решился.
Необычайно сдержанная Марта встретила его тихим приветствием.
- Отбой, - сказал он, - Всё в порядке. Можешь разоружаться. Аркэ, ты тоже. - он думал, что лучница как обычно где-то затаилась, но нет.
- Аркэ здесь нету. Она отошла.. мнн.. по делам.
- Вот только "дел" мне и не хватало.
Эдриан заметил, что Аркэ, уходя "по делам", не забыла захватить с собой единорога. Впрочим, возможно, Ри дала ей какое-то особое задание. Советник Туманной Долины, привыкший, если честно, к умеренной роскоши Цитадели, уселся на землю между выступающих из земли корней огромного дерева и попытался заснуть. Куда уж тут...
Полумесяц. Лес, понимаете ли.
Эдриан шёл к опушке, где оставил Ветра, Аркэ, Марту и их единорогов. На встречу он, вопреки приказу Ри, пошёл один. Сейчас он заново обдумывал всё от начала и до конца, подводя итог. Результаты были неутешительными.
Похоже, отвечать за Алиску больше некому. Адриан... Советнику показалось, будто Адриан сильно изменился с момента их последней встречи. В общем-то, встреча ничего не принесла. Эдриан был готов ко всему, но только не к тому, что Адриан вовсе не тот, за кого его принимали. Казалось, Зло, владевшее им, отступило.
Адриан не стал нападать на советника, и тому не от чего было защищаться.. поэтому боя не получилось. Мести - тоже не получилось. Эдриан хотел мстить тому человеку, которого знал раньше, а не этому, новому...
Поэтому он просто возвращался к компании, намереваясь скомандовать девчонкам отбой и идти спать. Пара дней отдыха на природе не помешает. Всё равно пользоваться Камнями раньше, чем через несколько суток, он бы не решился.
Необычайно сдержанная Марта встретила его тихим приветствием.
- Отбой, - сказал он, - Всё в порядке. Можешь разоружаться. Аркэ, ты тоже. - он думал, что лучница как обычно где-то затаилась, но нет.
- Аркэ здесь нету. Она отошла.. мнн.. по делам.
- Вот только "дел" мне и не хватало.
Эдриан заметил, что Аркэ, уходя "по делам", не забыла захватить с собой единорога. Впрочим, возможно, Ри дала ей какое-то особое задание. Советник Туманной Долины, привыкший, если честно, к умеренной роскоши Цитадели, уселся на землю между выступающих из земли корней огромного дерева и попытался заснуть. Куда уж тут...
[glow=navy,2,500]5-е число месяца Холодов.
Полумесяц. Всё тот же Лес... [/glow]
Син держала на руках бесчувственную летучую мышь, лезвием вырезая на её крыльях кровавый узор из рун, большую часть которых выдумывала находу. Она знала, что когда раны заживут, кожистые крылья покроются красивой шрамовой вязью. И даже придумала тайный смысл вырисованных рун: это будет имя летучей мыши. Имя, которое Син пока ещё не придумала. Какая, в общем-то, разница, если никто кроме неё всё равно не будет знать этого секрета?
Её не покидали мысли о юноше, встреченном ею в Криэране. Когда они расстались там, в таверне, Син долго не могла понять чувства, охватившего всю её сущность. Но уловив, что этому чувству поддаётся лишь вампирская часть сущности, она поняла: Кровь Древних. Откуда в жилах того юноши подобное проявление Син не знала, но готова была выпить собственную кровь от досады: упустить такой шанс!
Позже, когда она, не без труда, выяснила, куда он делся, переместилась с помощью камня в Полумесяц и нашла Вэла, чему помог, в общем-то случай, Син хвалила судьбу за такой подарок.
Огромной неожиданностью для неё оказались те несколько вампиров, что бросились на Вэла. Из их предсмертных (хотя, можно ли употреблять это слово к уже умершим?) воплей и криков она поняла, что они сочли её своим предводителем и решили, что ей угрожает опасность со стороны одного из Древних. Удар Вэла, сокрушивший всю эту стайку выродков, не причинил бы Высшей ни малейшего вреда, однако ощущение оказалось не из приятных. Главное, амулет был уже у неё.
Она раскрыла Вэлу свою сущность: а какой смысл скрывать? Ведь он, узнав о её вампиризме не от неё самой, а от кого-то другого, мог переместить её в пантеон своих врагов. Вампирка не хотела быть врагом Вэла, и не только потому что он спонтанно убил в общем-то немаленькую стаю вампиров. Просто.. не хотела, и всё тут. Она была уверена, что ежели возникнет необходимость, она убьёт юношу, однако пока такой необходимости не было. Поэтому она просто сказала: я вампир. Он понял. Син не сомневалась, что он поймёт.
Для вампирки это была ещё одна возможность оглянуться на мир и населяющих его существ: и ей вдруг показалось, что это её война. Самая настоящая война, где требуется выбрать сторону. Не сохранять нейтралитет и не помогать потихоньку обоим сторонам, а именно сражаться за какое-то дело. В общем-то, это вписывалось в её игорное мировоззрение, было ещё одной частью Игры, затеянной давным-давно маленькой сироткой Ре'Антэ. Сингреллин задумалась...
На одной стороне Вэл... Вэл Горн, тот самый юноша, носящий в себе кровь Древних... А на другой стороне... Кто?.. Дориан? Вампир Дориан? Точно! Знаю... Слышишь, летучая мышь? Я назову тебя "Дориан"...
Приняв такое решение, Син резко поднялась, оглядела крылья новонаречённого Дориана, вернула кинжал в ножны, положила мышь в капюшон плаща (благо Дориан был в общем-то невелик) и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Что-то манило её в сторону опушки Леса, и она двинулась туда. Ибо это "что-то" было сродни её собственному амулету-леталке.
[glow=navy,2,500]5-е число месяца Холодов.
Полумесяц. Всё тот же Лес.
Двадцатью минутами позже[/glow]
Сингреллин вышла из Леса и увидела единорогов. Их было двое; один как ни в чём не бывало щипал траву, а второй стоял над спящим у корней дерева человеком, готовясь его защищать. Син подошла ближе, потянулась к спящему, и единорог издал какой-то странный звук. Впрочем, если у Син и были сомнения по поводу этого звука, то цвет глаз единорога не оставлял никакого простора для его трактовок.
- Ух ты... Юникорн... - сказала Син вполголоса, протягивая руку к животному. Однако тут с ветки одного из деревьев раздался крик:
- ЭДРИАН!..
Человек, спавший меж корней, вскочил, как ужаленный, а на плечи вампирки упало что-то тяжёлое, точнее, кто-то тяжёлый. Син согнулась и тут же разогнулась, скидывая напавшую на неё девушку на землю. Та отлетела на несколько шагов, сплела магическую паутину и попыталась накинуть её на вампирку. Син инстинктивно обернула заклятие против самой девушки, и ту пригвоздило к земле её же собственной паутиной.
- "Казалось мне, - продекламировала Син, - что я паук, плетущий сети, а вышло так, что я лишь жертва паука." Да, это могло бы стать началом прекрасной баллады... Правда, Адриан?
- Меня зовут Эдриан, - машинально поправил Советчик. Вампирка вздрогнула, как от пощёчины, медленно повернулась к человеку:
- Ах, да. Прости. А меня зовут Singrelling de Nifltear le Nikoniarrtu a Re'Anteu. Повтори, пожалуйста. - заявила она издевательским тоном.
Эдриан удивлённо помотал головой, и в тот же миг в спину вампирки прямо напротив сердца вонзилась стрела. Син резко обернулась, вкладывая инерцию разворота в прыжок, которого человек совершить бы не смог. А вампир смог бы. Тем более, если бы это был Высший вампир, вампир Первого Поколения.
- Не трогай девочку! - завопил Эдриан, - Она же тебе ничего не сделала!
Син в этот момент сильно ударила Аркэ по лицу, из рук девушки выпал лук.
- Не сделала? - спросила она, - А это что? - с этими словами вампирка вытащила из спины древко стрелы. Только древко, наконечник остался в ране. Было больно.
- Не трогай. Иначе я буду применять магию.
- Магию? Что мне твоя магия? - вампирка вынула из кармана амулет, - Видишь это? Знаешь, что это такое?
Эдриан знал. Он не раз читал о таких вещах, однако видел своими глазами впервые. И уж конечно не знал о том, что амулеты одноразовые, и работают только будучи одетыми на шею. Он бессильно опустил руки.
- Так что, друг мой Эдриан, я нейтрализую всю вашу магию, - врала Син, - а потом покромсаю на кусочки. Но это только один из вариантов. Есть и другой.
- Какой же?
- А вот какой... - Син прикрыла глаза, сосредоточилась, повернулась к поднявшейся, нетвёрдо державшейся на ногах Аркэ:
- Что у тебя в кармане? Нет, не в этом, во внутреннем...
- Не твоё дело! - заявила девушка. Син замахнулась, советник с криком "нет" повис на её руке.
- Покажи ей, Аркэ, отдай ей! Пусть забирает.
- Но это же наш путь домой...
- Отдай ей!
Аркэ вынула из-за пазухи камень-портал и передала его вампирке. Син повернулась к Марте, которая уже тоже поднялась на ноги, протянула руку. Эдри едва заметно кивнул и Марта тоже отдала заряженный камень. Разряженных камней Син не чувствовала.
Син посмотрела на советника. В упор.
- Нет. - сказал он в конце концов.
- Да. - заявила она, протянув руку. Он отдал ей свой камень.
- Ну вот и прекрасно. Впрочем, нет. Что за ножик висит у тебя на поясе? Покажи его мне!..
Эдриан вынул нож, тот самый, который носил с самого детства. Показал клинок вампирке. Она взяла его в руки, прочитала надпись, сделанную, похоже, ещё в её время, и гласившую: "Смерть стоит того, чтобы жить..." Она помнила такие клинки. Во время войны с Вампирами, в которую она была втянута, по её мнению, совсем случайно, такие клинки зачаровывались против ей подобных. В отличие от остального оружия, эти клинки оставляли на телах вампиров шрамы. У самой Сингреллин был один такой шрам. Его ей нанёс бывший хозяин камня-амулета, которго она, естественно, тут же упокоила. Отчего-то вампирке казалось, что это тот самый нож, который поразил её в те времена. С чего-то она вдруг решила, что это будет символично, если...
- Я забираю его.
- Но... - запротестовал Эдриан, - Он дорог мне!..
Вампирка отстегнула пояс со своим кинжалом, швырнула его на землю:
- Бери этот. А мне отдай тот. Иначе всех покрошу!
- Я тебе это припоню, вампир...
- Хорошо, Эдриан. Припомнишь. Я не хочу драки, понимаешь? Не хочу с тобой ссориться. По крайней мере сейчас. Я сделала выбор. Кстати, я забираю вон того единорога.
- Ветра!? Нет!
- Ветер? Его зовут Ветер? Наверное.. как же это.. Flareu... Ветер. Красиво звучит. Пожалуй, я не стану его переименовывать. Да.
- Ты не посмеешь...
Сингреллин подошла к единорогу. Его глаза налились красным. Её глаза из бледно-янтарных стали ярко-янтарными. Ветер вдруг успокоился, тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и потёрся мордой о плечо вампирки.
- Flareu. Ветер. Служи мне так, как служил своему хозяину. Кстати, как твоё полное имя, человек? Я хочу знать это на тот случай, если нам придётся сводить счёты...
- Меня зовут Эдриан ФларИнэ. Я советник Королевы Туманной Долины. Я буду ждать того дня, вампир. Прости, никак не могу воспроизвести твоё имя.
- Можешь называть меня просто Син. Мы встретимся.
С этими словами вампирка чуть сжала коленями бока единорога, и тот умчался вдаль наперегонки со своим тёзкой, унося на спине Высшего вампира Сингреллин и всё ещё непришедшую в себя летучую мышь по имени Дориан...
Полумесяц. Всё тот же Лес... [/glow]
Син держала на руках бесчувственную летучую мышь, лезвием вырезая на её крыльях кровавый узор из рун, большую часть которых выдумывала находу. Она знала, что когда раны заживут, кожистые крылья покроются красивой шрамовой вязью. И даже придумала тайный смысл вырисованных рун: это будет имя летучей мыши. Имя, которое Син пока ещё не придумала. Какая, в общем-то, разница, если никто кроме неё всё равно не будет знать этого секрета?
Её не покидали мысли о юноше, встреченном ею в Криэране. Когда они расстались там, в таверне, Син долго не могла понять чувства, охватившего всю её сущность. Но уловив, что этому чувству поддаётся лишь вампирская часть сущности, она поняла: Кровь Древних. Откуда в жилах того юноши подобное проявление Син не знала, но готова была выпить собственную кровь от досады: упустить такой шанс!
Позже, когда она, не без труда, выяснила, куда он делся, переместилась с помощью камня в Полумесяц и нашла Вэла, чему помог, в общем-то случай, Син хвалила судьбу за такой подарок.
Огромной неожиданностью для неё оказались те несколько вампиров, что бросились на Вэла. Из их предсмертных (хотя, можно ли употреблять это слово к уже умершим?) воплей и криков она поняла, что они сочли её своим предводителем и решили, что ей угрожает опасность со стороны одного из Древних. Удар Вэла, сокрушивший всю эту стайку выродков, не причинил бы Высшей ни малейшего вреда, однако ощущение оказалось не из приятных. Главное, амулет был уже у неё.
Она раскрыла Вэлу свою сущность: а какой смысл скрывать? Ведь он, узнав о её вампиризме не от неё самой, а от кого-то другого, мог переместить её в пантеон своих врагов. Вампирка не хотела быть врагом Вэла, и не только потому что он спонтанно убил в общем-то немаленькую стаю вампиров. Просто.. не хотела, и всё тут. Она была уверена, что ежели возникнет необходимость, она убьёт юношу, однако пока такой необходимости не было. Поэтому она просто сказала: я вампир. Он понял. Син не сомневалась, что он поймёт.
Для вампирки это была ещё одна возможность оглянуться на мир и населяющих его существ: и ей вдруг показалось, что это её война. Самая настоящая война, где требуется выбрать сторону. Не сохранять нейтралитет и не помогать потихоньку обоим сторонам, а именно сражаться за какое-то дело. В общем-то, это вписывалось в её игорное мировоззрение, было ещё одной частью Игры, затеянной давным-давно маленькой сироткой Ре'Антэ. Сингреллин задумалась...
На одной стороне Вэл... Вэл Горн, тот самый юноша, носящий в себе кровь Древних... А на другой стороне... Кто?.. Дориан? Вампир Дориан? Точно! Знаю... Слышишь, летучая мышь? Я назову тебя "Дориан"...
Приняв такое решение, Син резко поднялась, оглядела крылья новонаречённого Дориана, вернула кинжал в ножны, положила мышь в капюшон плаща (благо Дориан был в общем-то невелик) и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Что-то манило её в сторону опушки Леса, и она двинулась туда. Ибо это "что-то" было сродни её собственному амулету-леталке.
[glow=navy,2,500]5-е число месяца Холодов.
Полумесяц. Всё тот же Лес.
Двадцатью минутами позже[/glow]
Сингреллин вышла из Леса и увидела единорогов. Их было двое; один как ни в чём не бывало щипал траву, а второй стоял над спящим у корней дерева человеком, готовясь его защищать. Син подошла ближе, потянулась к спящему, и единорог издал какой-то странный звук. Впрочем, если у Син и были сомнения по поводу этого звука, то цвет глаз единорога не оставлял никакого простора для его трактовок.
- Ух ты... Юникорн... - сказала Син вполголоса, протягивая руку к животному. Однако тут с ветки одного из деревьев раздался крик:
- ЭДРИАН!..
Человек, спавший меж корней, вскочил, как ужаленный, а на плечи вампирки упало что-то тяжёлое, точнее, кто-то тяжёлый. Син согнулась и тут же разогнулась, скидывая напавшую на неё девушку на землю. Та отлетела на несколько шагов, сплела магическую паутину и попыталась накинуть её на вампирку. Син инстинктивно обернула заклятие против самой девушки, и ту пригвоздило к земле её же собственной паутиной.
- "Казалось мне, - продекламировала Син, - что я паук, плетущий сети, а вышло так, что я лишь жертва паука." Да, это могло бы стать началом прекрасной баллады... Правда, Адриан?
- Меня зовут Эдриан, - машинально поправил Советчик. Вампирка вздрогнула, как от пощёчины, медленно повернулась к человеку:
- Ах, да. Прости. А меня зовут Singrelling de Nifltear le Nikoniarrtu a Re'Anteu. Повтори, пожалуйста. - заявила она издевательским тоном.
Эдриан удивлённо помотал головой, и в тот же миг в спину вампирки прямо напротив сердца вонзилась стрела. Син резко обернулась, вкладывая инерцию разворота в прыжок, которого человек совершить бы не смог. А вампир смог бы. Тем более, если бы это был Высший вампир, вампир Первого Поколения.
- Не трогай девочку! - завопил Эдриан, - Она же тебе ничего не сделала!
Син в этот момент сильно ударила Аркэ по лицу, из рук девушки выпал лук.
- Не сделала? - спросила она, - А это что? - с этими словами вампирка вытащила из спины древко стрелы. Только древко, наконечник остался в ране. Было больно.
- Не трогай. Иначе я буду применять магию.
- Магию? Что мне твоя магия? - вампирка вынула из кармана амулет, - Видишь это? Знаешь, что это такое?
Эдриан знал. Он не раз читал о таких вещах, однако видел своими глазами впервые. И уж конечно не знал о том, что амулеты одноразовые, и работают только будучи одетыми на шею. Он бессильно опустил руки.
- Так что, друг мой Эдриан, я нейтрализую всю вашу магию, - врала Син, - а потом покромсаю на кусочки. Но это только один из вариантов. Есть и другой.
- Какой же?
- А вот какой... - Син прикрыла глаза, сосредоточилась, повернулась к поднявшейся, нетвёрдо державшейся на ногах Аркэ:
- Что у тебя в кармане? Нет, не в этом, во внутреннем...
- Не твоё дело! - заявила девушка. Син замахнулась, советник с криком "нет" повис на её руке.
- Покажи ей, Аркэ, отдай ей! Пусть забирает.
- Но это же наш путь домой...
- Отдай ей!
Аркэ вынула из-за пазухи камень-портал и передала его вампирке. Син повернулась к Марте, которая уже тоже поднялась на ноги, протянула руку. Эдри едва заметно кивнул и Марта тоже отдала заряженный камень. Разряженных камней Син не чувствовала.
Син посмотрела на советника. В упор.
- Нет. - сказал он в конце концов.
- Да. - заявила она, протянув руку. Он отдал ей свой камень.
- Ну вот и прекрасно. Впрочем, нет. Что за ножик висит у тебя на поясе? Покажи его мне!..
Эдриан вынул нож, тот самый, который носил с самого детства. Показал клинок вампирке. Она взяла его в руки, прочитала надпись, сделанную, похоже, ещё в её время, и гласившую: "Смерть стоит того, чтобы жить..." Она помнила такие клинки. Во время войны с Вампирами, в которую она была втянута, по её мнению, совсем случайно, такие клинки зачаровывались против ей подобных. В отличие от остального оружия, эти клинки оставляли на телах вампиров шрамы. У самой Сингреллин был один такой шрам. Его ей нанёс бывший хозяин камня-амулета, которго она, естественно, тут же упокоила. Отчего-то вампирке казалось, что это тот самый нож, который поразил её в те времена. С чего-то она вдруг решила, что это будет символично, если...
- Я забираю его.
- Но... - запротестовал Эдриан, - Он дорог мне!..
Вампирка отстегнула пояс со своим кинжалом, швырнула его на землю:
- Бери этот. А мне отдай тот. Иначе всех покрошу!
- Я тебе это припоню, вампир...
- Хорошо, Эдриан. Припомнишь. Я не хочу драки, понимаешь? Не хочу с тобой ссориться. По крайней мере сейчас. Я сделала выбор. Кстати, я забираю вон того единорога.
- Ветра!? Нет!
- Ветер? Его зовут Ветер? Наверное.. как же это.. Flareu... Ветер. Красиво звучит. Пожалуй, я не стану его переименовывать. Да.
- Ты не посмеешь...
Сингреллин подошла к единорогу. Его глаза налились красным. Её глаза из бледно-янтарных стали ярко-янтарными. Ветер вдруг успокоился, тряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и потёрся мордой о плечо вампирки.
- Flareu. Ветер. Служи мне так, как служил своему хозяину. Кстати, как твоё полное имя, человек? Я хочу знать это на тот случай, если нам придётся сводить счёты...
- Меня зовут Эдриан ФларИнэ. Я советник Королевы Туманной Долины. Я буду ждать того дня, вампир. Прости, никак не могу воспроизвести твоё имя.
- Можешь называть меня просто Син. Мы встретимся.
С этими словами вампирка чуть сжала коленями бока единорога, и тот умчался вдаль наперегонки со своим тёзкой, унося на спине Высшего вампира Сингреллин и всё ещё непришедшую в себя летучую мышь по имени Дориан...
29 день месяца Темнейших Глубин. Тил. (И где-то еще…)
Остров вокруг был так же мертв, как и в прочих кошмарах Рика и если бы не женский голос, изредка доносящийся до ушей сторнийца, тот посчитал бы, что угодил в сон. Но вот подъем, казавшийся бесконечным, закончился, и Властитель оказался перед створками ворот – плотно закрытыми. Мужчина в отчаянии опустил руки – открыть тяжелые ворота снаружи было невозможно. К тому же память Рика сохранила воспоминание о том, что обычно и изнутри, вращая огромный ворот, трудилось минимум трое крепких мужчин.
- Может, постучишь? – автором саркастического высказывания оказался маг, неведомо когда догнавший сторнийца, - Вроде бы у поклоняющихся Маррелю есть высказывание «Стучи и тебе откроют»…
На языке уже вертелся достойный ответ, но уже раскрыв рот, Рик сообразил, что идея, похоже, ничем не хуже любой другой. Бессмысленная, конечно, но что делать – тарана или штурмовой башни с сотней-другой воинов под рукой все равно нет. Чувствуя себя невероятно глупо, Шарк быстрым шагом подошел к воротам вплотную и трижды ударил кулаком по обитому металлом дереву. Стук почти сразу затерялся в царящей вокруг тишине, не вызвав никакого зримого эффекта. Пожав плечами, он снова сжал кулаки и забарабанил, что есть мочи. Безответно. Раздраженно врезав ногой по неподатливому металлу, Рик обернулся и зло уставился на Адриана:
- Еще гениальные идеи будут? - …удар в спину бросил его на землю, заставив ободрать руки о шершавый камень пощади. Рефлексы воина не подкачали и Рик, перекатом уйдя от возможного нового удара, быстро вскочил на ноги… чтобы замереть, уставившись на неспешно и абсолютно бесшумно расходящиеся створки.
Адриан, не удостоив Властителя ответом, медленно вошел внутрь сторнийской твердыни. Рикард еще мгновение постоял неподвижно, словно ожидая, что вот сейчас громы небесные поразят наглого мага, но донесшаяся из глубины замка просьба о помощи заставила его поспешить вслед за Адрианом. Тот с интересом рассматривал что-то на стене одного из коридоров, не обращая внимания ни на спутника, ни на весь остальной свет. Рик пробежал мимо него, расслышав тихое бормотание: что-то вроде «Как интересно…» Что было интересно проклятому колдуну, ему было глубоко наплевать – голос Амеллы с каждым шагом становился все ближе и чем быстрее он бежал, тем шире становился поток воспоминаний, поднимавшийся, казалось, из самых глубин памяти. Пир в Криэране,… плавание на корабле, казавшееся мимолетным счастливым сном,…недолгое пребывание в Тиле, а потом… потом…
На дороге выросла дверь, но на этот раз стучаться он не стал – с звериным наслаждением высадил препятствие плечом и устремился дальше – вглубь Цитадели. Эмиоказалась именно там, где они ожидал – в покоях, раньше принадлежащих отцу. Похоже все плохое на этом проклятом острове, в этой проклятой империи и в этом проклятом мире и при этом хоть сколько-нибудь касалось Рика, происходило именно здесь. Ворвавшись в комнату, он на мгновение замер, не зная как себя вести – опыта благородного спасителя Властителю не доставало, но Эмми выбрала стиль поведения за него. В следующую минуту мужчина ощутил себя таким беспомощным, каким не ощущал себя даже во время схватки с Дорианом. В конце концов он с детства знал, как вести себя, когда враг наступает на тебя, желая оторвать голову. Но вот что делать, когда девушка, вцепившись в тебя, словно утопающий в канат, рыдает на твоей груди… С такой ситуацией сторниец еще не сталкивался. Он неловко поглаживал волосы Эми, говоря, что-то утешительное, успокаивающее, и, о чудо, Амелла вроде бы начала понемногу затихать, хотя по-прежнему крепко держалась за него, словно испуганный ребенок. Вот она подняла голову, желая что-то сказать, но тут ее глаза, скользнувшие по чему-то позади Рика, расширились от ужаса, а готовые сорваться с губ слова превратились в сдавленный вопль. Мужчина молниеносно обернулся, довольно грубо отстраняя от себя жену, - в дверном проеме высилась темная фигура, заставившая мигом вспомнить, кто сейчас властвовал на мертвом острове. Отодвинув девушку подальше в глубь комнаты, Рик медленно пошел навстречу гостю, по привычке пытаясь нашарить рукояти мечей над плечом. Их отсутствие напомнило, чем закончилась предыдущая схватка…
«Интересно, если я умру в этом мире, что произойдет с моим телом там, в Тиле…» - тяжелый подсвечник, взятый со стола, служил плохим заместителем клинку, но на безрыбье…
- Проломишь мне череп этой шуткой? – фигура шагнула вперед, выйдя из тени в полосу лунного света, заливавшего комнату, и наваждение рассеялось.
- Может, поставишь подсвечник на место? – Рик мог поспорить на что угодно, что под своим капюшоном Адриан ухмыляется.
- Не раньше, чем ты объяснишь, где мы, что здесь происходит, и как…. – мужчина замолчал.
- … и как получилось так, что раньше ты знал эту девушку, женился на ней… Ведь женился? Вижу, что да… Так вот – женился, а потом вдруг забыл о ней начисто, словно ее никогда и не существовало в нашем мире. И не только ты – вообще все. Это ты хочешь знать?
Сзади послышался удивленно-гневный вскрик Эми: похоже, известие о полоном забвении заставило девушку забыть даже об опасности. Странно… Впрочем, Рик решил отложить размышления о тайнах женской души на более подходящее время. Сейчас он продолжал молча рассматривать мага, выразительно покачивая подсвечник.
- Ты что, серьезно думаешь, что сумеешь причинить мне вред этим куском бронзы? – наверное, это была насмешка. Рик ухмыльнулся в ответ:
- Ничего нельзя знать наверняка, пока не проверил на опыте, верно?
- Ладно, уговорил, - Адриан откинул капюшон. В лунном свете его черные, мертвые глаза казались полными жизни, и маг действительно улыбался, - Объясню. Все довольно просто. Хотя нет – все сложно. Очень, очень сложно. Магия не просто высокого класса – наивысшего. Я конечно подозревал, что Дориан талантливый маг, но тут старый товарищ меня просто поразил. Не стань он воином….
- Может, прервем вечер воспоминаний и вернемся к делу?
- Изволь, - в голосе мага впервые за все время разговора проскользнули нотки раздражения, - Мы с тобой только что были в созданном мной иллюзорном мире. Я создал его, взяв все нужные материалы из своей памяти, потому то место жило по моим законам. Но при всей его реалистичности, это был всего лишь мираж. Например, убей ты там кого-нибудь, это вовсе не изменило бы историю. Но этот мир… это на порядок выше. Видна работа Вечного. Вампир первого поколения – это конечно не Старейшина, но все же…
- Этот мир создал Дориан? – Рик нервно оглянулся. Массивный подсвечник показался таким жалким и неудобным: чем сможет помочь эта штуковина против вампира, с легкостью переносящего удар сторнийским клинком в сердце…
- Это не совсем мир – только это замок и его окрестности. Чтобы создать больше, нужно слишком много энергии. И к тому же Дориан создал его не один.
- Есть второй вампир? И они вместе создавали это место?! – «Проклятие, будто одного мало было… Кому как, но по мне даже один – ровно на единицу больше, чем хотелось бы…»
- Есть ли еще Вечные вампиры, нет ли – не поручусь. Но вторым создателем этого места был не вампир. Не забывай – Дориан еще недавно был в спячке и попросту не мог видеть того, что понастроили люди за тысячелетия его сна. Вторым создателем был тот, кто превосходно знал Сторн, имел магическую связь с вампиром, и по чьему приказу тут открываются тяжеленные двери.
Рик выругался на сторнийском. Не помогло, и он перешел на лаконский – стало немного легче… Когда сторниец исчерпал свои познания в ругательствах на языке Леса и несколько сбавил темп (язык Тай-Суана всегда давался Властителю с трудом, так что свободно ругаться на нем мужчина еще не наловчился), Адриан видимо счел, что «пар выпущен» и продолжил:
- Дориан просто взял нужную картину из твоей памяти. Так же он взял у тебя часть нужной для создания этого места энергии. При этом он ни чем не рисковал – ведь ты не маг, а потому считал все происходящее сном и даже не догадывался о том, что имеешь в этом месте равные с ним права. Но такой, созданный стараниями человека и вампира, мир имеет много отличий от моего – он куда более реален. И очень опасен. Причем самая большая угроза, подстерегающая входящего в эту реальность – это переместиться сюда целиком – не просто духом, но плотью. Всегда есть угроза застрять здесь, и тогда наш, реальный мир, ощутив возникшую прореху, начнет латать ее. Плоть мира стянется в опустевшем месте, словно и не было никогда внезапно пропавшего объекта или существа. Проще говоря, ты не просто исчезнешь – исчезнет сама память о том, что ты когда-либо был. Тебя забудут родные, любимые не сохранят в сердце и тени чувства, дети проснуться сиротами, не поняв даже, что они утратили… Страшная судьба. Некогда так карали людей и вампиров, совершивших чудовищные преступления. Нет хуже участи, чем осознавать – для всех ты не просто мертв – ты даже никогда не существовал. Тебя не оплачут любимые, друзья не поднимут кубка за твой покой, даже враги не придут плюнуть на твою могилу. Именно это и произошло с твоей леди. Видимо, она научилась проникать в те «сны», что разделяли ты и вампир. При ее… хм… «таланте» это не сложно. Но так как всех уловок она не знала – Дориан сумел запереть ее здесь в материальном воплощении. Сила магического дара сыграла против нее. Удовлетворил свое любопытство? А теперь пошли отсюда, пока не присоединились к леди в ее заточении.
Адриан развернулся и зашагал по коридору прочь от комнаты, словно не сомневаясь, что Рик последует за ним. Какое-то время сторниец смотрел в спину уходящего мага, потом обернулся к Амелле. До него только сейчас дошло, что девушка слышала каждое слово из жестокого в своей краткости рассказа мага. Эмми, стояла ни говоря не слова, не шевелясь, и, казалось, даже не дыша, похожая на привидение. По побледневшим щекам, сверкая алмазами в лунном свете, скользили слезинки. Медленно, очень медленно, мужчина приблизился и провел ладонью по влажной от слез щеке:
- Я все помню. Помню плавание… корабль,… лесное озеро. Помнишь озеро?
Амелла улыбнулась – за всю свою жизнь Рик ничему не радовался так, как этой слабой улыбке:
- Мне тогда пришлось возвращаться на корабль только в твоем плаще. Я молилась всем богам, чтобы мы никого не встретили…
Рик рассмеялся:
- …но вахтенный нас все-таки углядел. У него было такое понимающее лицо… не будь я главным – наверняка отпустил бы парочку комментариев…
- А все потому, что ты разорвал и утопил мою одежду,… - Эми накрыла его ладонь своей, прижав руку к щеке. В этой реальности, обретя здоровье и зрение, Властитель был сильным мужчиной, но отнять руку у хрупкой женщины у него сейчас не было ни сил, ни желания.
- Адриан!
- Рик, – судя по голосу, маг вернулся и сейчас стоял в дверях, - Нам лучше поспешить. Второй хозяин этого места может решить проведать пленницу…
- Так поспешим, - Рикард по-прежнему не оборачивался, - Но мы возьмем ее с собой.
- Невозможно, - послышались тихие шаги: Адриан подошел ближе, - Даже Дориану понадобилось бы много сил и времени, чтобы выпустить птичку из клетки. А ведь он тут хозяин. Так что выброси это из головы.
- Раз он смог бы, значит это возможно, - сторниец наконец-то обернулся. В его голосе звучали все поколения Властителей, привыкших повелевать и принимавших беспрекословное подчинение как должное:
- А раз это возможно – сделай это. Либо мы уйдем, все трое, либо я останусь здесь вместе с ней.
- Оставайся, если так хочешь, - Адриан говорил с насмешкой и презрением, но сторнийцу показалось, что сейчас этот тон несколько наигран. Во всяком случае, он на это надеялся, - Кому ты нужен: ослепший, подыхающий в почетном плену правитель мертвой империи, всеми ненавидимый, жалкий и бессильный. Да выпади ты из реальности – миру даже не придется латать прореху. Ты УЖЕ исчез. Так что молись, чтобы ты не надоел мне и я попросту не оставил тебя тут, как отбракованного щенка.
- Да ну? – Рикард очень надеялся, что в его голосе не проскальзывает та неуверенность, что поселили в его душе слова мага, - Тогда почему ты пришел в мои покои? Зачем устроил это «путешествие» в прошлое? Ведь наверняка оно стоило немало сил, верно? Ты говоришь, что находясь здесь мы рискуем… Тогда почему ты еще здесь?! Нет… Я чем-то ценен для тебя. Я, гниющий заживо правитель мертвой империи, слепой и беспомощный… Мы уйдем все вместе или я останусь здесь.
Адриан молчал, казалось, целю вечность и Рик уже почти поверил, что вот сейчас маг повернется и уйдет. Но вместо этого тот, покачав головой, шагнул ближе:
- Ладно. Допустим, я смогу это сделать. Но за это придется заплатить. Дорого заплатить.
- Разве того, что я соглашусь помогать тебе во всем недостаточно?
- Нет конечно, - маг, кажется, был искренне удивлен вопросом, - О лично моей награде немного позже. За само возвращение этой девушки тебе придется платить. Как совладельцу реальности. Ты готов к этому?
- И какова будет плата?
Адриан подошел еще ближе и его узкая, аристократическая ладонь скользнула над головой сторнийца, едва не касаясь волос. На лице мага расцвела улыбка, живо воскресившая в памяти Властителя больших сторнийских акул:
- Уверен, тебя удивит ответ. Ты ведь не чувствуешь боли? У тебя есть превосходный шанс исправить этот недостаток. Платой за переход будет то, что ты не просто начнешь ощущать боль – ты будешь чувствовать ее вдвое сильнее, чем любой человек. И сам процесс перехода будет очень болезненным. И если ты его переживешь, в чем я сомневаюсь, то вспомни, в каком состоянии твое тело там, в нашем мире. По возвращении я, конечно, ослаблю страдания с помощью магии, но не сразу – придется сначала восстановить силы. Если ты считаешь, что живешь в аду – то у тебя появится превосходный шанс сравнить… Не передумал?
… влажная от слез щека Эми, тепло ее ладоней, слабая улыбка…
- Нет, не передумал.
- Смело, - маг перестал улыбаться, - Но ты не понимаешь, на что соглашаешься. Теперь о том, чем леди заплатит лично мне…
Рик гордился своими рефлексами, отточенными за тысячи часов тренировок и боев, но как бы быстро не двигался сторниец, Адриан двигался еще быстрее, и пальцы Шарка, готовые сомкнуться на горле мага, схватили лишь пустоту.
- Спокойнее, спокойнее, - Адиран стоял в нескольких шагах, - Ты не так понял. Твоя жена не в моем вкусе, да и прошла уже добрая тысяча лет с тех пор, как я последний раз терял голову при виде молоденькой особы. Мне нужно совсем другое.
- Что именно? – Рик удивленно обернулся к заговорившей Амелле. Девушка явно успела восстановить самоконтроль и теперь дерзко и прямо смотрела на мага, - Что могу тебе предложить я, женщина, даже память о которой исчезла из реального мира? Вроде бы так ты сказал…
- То, что мне нужно, сокрыто в тебе самой и лишь по собственному желанию тобой может быть отдано,… - мужчина обошел вокруг девушку, причем, как заметил Рик, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы Эми, даже бросившись, не смогла бы до него дотянуться.
«Что за бред – он, похоже, боится ее куда больше, чем меня. Что за даром она владеет?» Маг меж тем продолжал:
- Этот талант – одна из причин, почему Дориан так легко пленил тебя здесь. Сила и слабость разом. Неподъемная ноша для хрупкой женщины.… Отдав ее, ты не только отблагодаришь меня за свое спасение, разорвешь одну из цепей, что держит тебя в этой реальности, но и поможешь своему любимому. Ты, конечно, не знаешь, но он сейчас тяжело ранен в нашем мире, болеет... я бы даже сказал – умирает. А, учитывая, на какую жертву он идет ради тебя, так и вовсе обрекает себя на адские муки. По прибытии я смогу пусть не избавить его от них вовсе, но облегчить – точно…
-Маг, ты то хоть сам понимаешь, каким жестокосердным ублюдком ты являешься? – Рик с трудом сдерживался от новой попытки свернуть мерзавцу шею. Тот взглянул сторнийцу в лицо… и вдруг подмигнул, словно соучастнику. Властитель почувствовал, что краснеет, наверное, впервые в жизни. Еще вчера он без колебаний поступал точно так же, нимало не задумываясь, что чувствуют объекты его стараний. Вернее, задумывался, но тогда чувства людей были сродни ниточкам, а сами они – куклами. Но сейчас, ощутив эти нити привязанные к своим запястьям…
- Мне лучше знать, чем я являюсь, а чем нет, - Адриан вновь развернулся к Амелле, - Ну так что?
Голос девушки не дрогнул ни на секунду, и это наполнило Властителя волной восхищения и любви:
- Я согласна. Забирай это. Ничего хорошего мой дар мне не принес.
- Согласие получено! – маг выкрикнул слова громко, будто герольд, объявляющий начало турнира и почти тут же Рик ощутил на своем плече стальную хватку мага. Рядом вскрикнула Амелла (Рикард искренне надеялся, что от неожиданности, а не от боли) – и почти сразу мир утратил реальность, скомкался, словно рисунок, сминаемый грубой рукой. Переход начался так же, как два предыдущих, но на этом сходство и закончилось: в этот раз он не был ни быстрым, ни безболезненным. Рик кричал, кричал, кричал…
Какая-то часть сознания, чудом свободная от охватившей все естество боли, удивлялась, что он до сих пор не сорвал глосс, не оглох, не израсходовал на вопль весь воздух, скопившийся в легких… Да, раньше Властитель не знал боли, и теперь понял, что нисколько об этом не жалеет. Обычно те, кого Рику довелось пытать, рано или поздно теряли сознание, но ему самому почему-то было отказано и в этой малости…
Спустя тысячи и тысячи лет полета сквозь муки, сторниец вдруг ощутил себя на постели, служившей ему ложем в чертогах Тила, и понял, что снова ослеп.
Боль стала на несколько порядков ниже, но совсем не исчезла: «Наверное, это от тех ран, что я получил.… О Морская Праматерь, как я вынесу все это…»
Рядом слышались голоса: Адриана – усталый, и Эми – вмещавший в себя, казалось бы, все: удивление, радость, испуг, жалость, страдание…
«Получилось, у нас получилось…» Рик ощутил мягкое, ласковое прикосновение к своей руке и наконец-то потерял сознание.
Остров вокруг был так же мертв, как и в прочих кошмарах Рика и если бы не женский голос, изредка доносящийся до ушей сторнийца, тот посчитал бы, что угодил в сон. Но вот подъем, казавшийся бесконечным, закончился, и Властитель оказался перед створками ворот – плотно закрытыми. Мужчина в отчаянии опустил руки – открыть тяжелые ворота снаружи было невозможно. К тому же память Рика сохранила воспоминание о том, что обычно и изнутри, вращая огромный ворот, трудилось минимум трое крепких мужчин.
- Может, постучишь? – автором саркастического высказывания оказался маг, неведомо когда догнавший сторнийца, - Вроде бы у поклоняющихся Маррелю есть высказывание «Стучи и тебе откроют»…
На языке уже вертелся достойный ответ, но уже раскрыв рот, Рик сообразил, что идея, похоже, ничем не хуже любой другой. Бессмысленная, конечно, но что делать – тарана или штурмовой башни с сотней-другой воинов под рукой все равно нет. Чувствуя себя невероятно глупо, Шарк быстрым шагом подошел к воротам вплотную и трижды ударил кулаком по обитому металлом дереву. Стук почти сразу затерялся в царящей вокруг тишине, не вызвав никакого зримого эффекта. Пожав плечами, он снова сжал кулаки и забарабанил, что есть мочи. Безответно. Раздраженно врезав ногой по неподатливому металлу, Рик обернулся и зло уставился на Адриана:
- Еще гениальные идеи будут? - …удар в спину бросил его на землю, заставив ободрать руки о шершавый камень пощади. Рефлексы воина не подкачали и Рик, перекатом уйдя от возможного нового удара, быстро вскочил на ноги… чтобы замереть, уставившись на неспешно и абсолютно бесшумно расходящиеся створки.
Адриан, не удостоив Властителя ответом, медленно вошел внутрь сторнийской твердыни. Рикард еще мгновение постоял неподвижно, словно ожидая, что вот сейчас громы небесные поразят наглого мага, но донесшаяся из глубины замка просьба о помощи заставила его поспешить вслед за Адрианом. Тот с интересом рассматривал что-то на стене одного из коридоров, не обращая внимания ни на спутника, ни на весь остальной свет. Рик пробежал мимо него, расслышав тихое бормотание: что-то вроде «Как интересно…» Что было интересно проклятому колдуну, ему было глубоко наплевать – голос Амеллы с каждым шагом становился все ближе и чем быстрее он бежал, тем шире становился поток воспоминаний, поднимавшийся, казалось, из самых глубин памяти. Пир в Криэране,… плавание на корабле, казавшееся мимолетным счастливым сном,…недолгое пребывание в Тиле, а потом… потом…
На дороге выросла дверь, но на этот раз стучаться он не стал – с звериным наслаждением высадил препятствие плечом и устремился дальше – вглубь Цитадели. Эмиоказалась именно там, где они ожидал – в покоях, раньше принадлежащих отцу. Похоже все плохое на этом проклятом острове, в этой проклятой империи и в этом проклятом мире и при этом хоть сколько-нибудь касалось Рика, происходило именно здесь. Ворвавшись в комнату, он на мгновение замер, не зная как себя вести – опыта благородного спасителя Властителю не доставало, но Эмми выбрала стиль поведения за него. В следующую минуту мужчина ощутил себя таким беспомощным, каким не ощущал себя даже во время схватки с Дорианом. В конце концов он с детства знал, как вести себя, когда враг наступает на тебя, желая оторвать голову. Но вот что делать, когда девушка, вцепившись в тебя, словно утопающий в канат, рыдает на твоей груди… С такой ситуацией сторниец еще не сталкивался. Он неловко поглаживал волосы Эми, говоря, что-то утешительное, успокаивающее, и, о чудо, Амелла вроде бы начала понемногу затихать, хотя по-прежнему крепко держалась за него, словно испуганный ребенок. Вот она подняла голову, желая что-то сказать, но тут ее глаза, скользнувшие по чему-то позади Рика, расширились от ужаса, а готовые сорваться с губ слова превратились в сдавленный вопль. Мужчина молниеносно обернулся, довольно грубо отстраняя от себя жену, - в дверном проеме высилась темная фигура, заставившая мигом вспомнить, кто сейчас властвовал на мертвом острове. Отодвинув девушку подальше в глубь комнаты, Рик медленно пошел навстречу гостю, по привычке пытаясь нашарить рукояти мечей над плечом. Их отсутствие напомнило, чем закончилась предыдущая схватка…
«Интересно, если я умру в этом мире, что произойдет с моим телом там, в Тиле…» - тяжелый подсвечник, взятый со стола, служил плохим заместителем клинку, но на безрыбье…
- Проломишь мне череп этой шуткой? – фигура шагнула вперед, выйдя из тени в полосу лунного света, заливавшего комнату, и наваждение рассеялось.
- Может, поставишь подсвечник на место? – Рик мог поспорить на что угодно, что под своим капюшоном Адриан ухмыляется.
- Не раньше, чем ты объяснишь, где мы, что здесь происходит, и как…. – мужчина замолчал.
- … и как получилось так, что раньше ты знал эту девушку, женился на ней… Ведь женился? Вижу, что да… Так вот – женился, а потом вдруг забыл о ней начисто, словно ее никогда и не существовало в нашем мире. И не только ты – вообще все. Это ты хочешь знать?
Сзади послышался удивленно-гневный вскрик Эми: похоже, известие о полоном забвении заставило девушку забыть даже об опасности. Странно… Впрочем, Рик решил отложить размышления о тайнах женской души на более подходящее время. Сейчас он продолжал молча рассматривать мага, выразительно покачивая подсвечник.
- Ты что, серьезно думаешь, что сумеешь причинить мне вред этим куском бронзы? – наверное, это была насмешка. Рик ухмыльнулся в ответ:
- Ничего нельзя знать наверняка, пока не проверил на опыте, верно?
- Ладно, уговорил, - Адриан откинул капюшон. В лунном свете его черные, мертвые глаза казались полными жизни, и маг действительно улыбался, - Объясню. Все довольно просто. Хотя нет – все сложно. Очень, очень сложно. Магия не просто высокого класса – наивысшего. Я конечно подозревал, что Дориан талантливый маг, но тут старый товарищ меня просто поразил. Не стань он воином….
- Может, прервем вечер воспоминаний и вернемся к делу?
- Изволь, - в голосе мага впервые за все время разговора проскользнули нотки раздражения, - Мы с тобой только что были в созданном мной иллюзорном мире. Я создал его, взяв все нужные материалы из своей памяти, потому то место жило по моим законам. Но при всей его реалистичности, это был всего лишь мираж. Например, убей ты там кого-нибудь, это вовсе не изменило бы историю. Но этот мир… это на порядок выше. Видна работа Вечного. Вампир первого поколения – это конечно не Старейшина, но все же…
- Этот мир создал Дориан? – Рик нервно оглянулся. Массивный подсвечник показался таким жалким и неудобным: чем сможет помочь эта штуковина против вампира, с легкостью переносящего удар сторнийским клинком в сердце…
- Это не совсем мир – только это замок и его окрестности. Чтобы создать больше, нужно слишком много энергии. И к тому же Дориан создал его не один.
- Есть второй вампир? И они вместе создавали это место?! – «Проклятие, будто одного мало было… Кому как, но по мне даже один – ровно на единицу больше, чем хотелось бы…»
- Есть ли еще Вечные вампиры, нет ли – не поручусь. Но вторым создателем этого места был не вампир. Не забывай – Дориан еще недавно был в спячке и попросту не мог видеть того, что понастроили люди за тысячелетия его сна. Вторым создателем был тот, кто превосходно знал Сторн, имел магическую связь с вампиром, и по чьему приказу тут открываются тяжеленные двери.
Рик выругался на сторнийском. Не помогло, и он перешел на лаконский – стало немного легче… Когда сторниец исчерпал свои познания в ругательствах на языке Леса и несколько сбавил темп (язык Тай-Суана всегда давался Властителю с трудом, так что свободно ругаться на нем мужчина еще не наловчился), Адриан видимо счел, что «пар выпущен» и продолжил:
- Дориан просто взял нужную картину из твоей памяти. Так же он взял у тебя часть нужной для создания этого места энергии. При этом он ни чем не рисковал – ведь ты не маг, а потому считал все происходящее сном и даже не догадывался о том, что имеешь в этом месте равные с ним права. Но такой, созданный стараниями человека и вампира, мир имеет много отличий от моего – он куда более реален. И очень опасен. Причем самая большая угроза, подстерегающая входящего в эту реальность – это переместиться сюда целиком – не просто духом, но плотью. Всегда есть угроза застрять здесь, и тогда наш, реальный мир, ощутив возникшую прореху, начнет латать ее. Плоть мира стянется в опустевшем месте, словно и не было никогда внезапно пропавшего объекта или существа. Проще говоря, ты не просто исчезнешь – исчезнет сама память о том, что ты когда-либо был. Тебя забудут родные, любимые не сохранят в сердце и тени чувства, дети проснуться сиротами, не поняв даже, что они утратили… Страшная судьба. Некогда так карали людей и вампиров, совершивших чудовищные преступления. Нет хуже участи, чем осознавать – для всех ты не просто мертв – ты даже никогда не существовал. Тебя не оплачут любимые, друзья не поднимут кубка за твой покой, даже враги не придут плюнуть на твою могилу. Именно это и произошло с твоей леди. Видимо, она научилась проникать в те «сны», что разделяли ты и вампир. При ее… хм… «таланте» это не сложно. Но так как всех уловок она не знала – Дориан сумел запереть ее здесь в материальном воплощении. Сила магического дара сыграла против нее. Удовлетворил свое любопытство? А теперь пошли отсюда, пока не присоединились к леди в ее заточении.
Адриан развернулся и зашагал по коридору прочь от комнаты, словно не сомневаясь, что Рик последует за ним. Какое-то время сторниец смотрел в спину уходящего мага, потом обернулся к Амелле. До него только сейчас дошло, что девушка слышала каждое слово из жестокого в своей краткости рассказа мага. Эмми, стояла ни говоря не слова, не шевелясь, и, казалось, даже не дыша, похожая на привидение. По побледневшим щекам, сверкая алмазами в лунном свете, скользили слезинки. Медленно, очень медленно, мужчина приблизился и провел ладонью по влажной от слез щеке:
- Я все помню. Помню плавание… корабль,… лесное озеро. Помнишь озеро?
Амелла улыбнулась – за всю свою жизнь Рик ничему не радовался так, как этой слабой улыбке:
- Мне тогда пришлось возвращаться на корабль только в твоем плаще. Я молилась всем богам, чтобы мы никого не встретили…
Рик рассмеялся:
- …но вахтенный нас все-таки углядел. У него было такое понимающее лицо… не будь я главным – наверняка отпустил бы парочку комментариев…
- А все потому, что ты разорвал и утопил мою одежду,… - Эми накрыла его ладонь своей, прижав руку к щеке. В этой реальности, обретя здоровье и зрение, Властитель был сильным мужчиной, но отнять руку у хрупкой женщины у него сейчас не было ни сил, ни желания.
- Адриан!
- Рик, – судя по голосу, маг вернулся и сейчас стоял в дверях, - Нам лучше поспешить. Второй хозяин этого места может решить проведать пленницу…
- Так поспешим, - Рикард по-прежнему не оборачивался, - Но мы возьмем ее с собой.
- Невозможно, - послышались тихие шаги: Адриан подошел ближе, - Даже Дориану понадобилось бы много сил и времени, чтобы выпустить птичку из клетки. А ведь он тут хозяин. Так что выброси это из головы.
- Раз он смог бы, значит это возможно, - сторниец наконец-то обернулся. В его голосе звучали все поколения Властителей, привыкших повелевать и принимавших беспрекословное подчинение как должное:
- А раз это возможно – сделай это. Либо мы уйдем, все трое, либо я останусь здесь вместе с ней.
- Оставайся, если так хочешь, - Адриан говорил с насмешкой и презрением, но сторнийцу показалось, что сейчас этот тон несколько наигран. Во всяком случае, он на это надеялся, - Кому ты нужен: ослепший, подыхающий в почетном плену правитель мертвой империи, всеми ненавидимый, жалкий и бессильный. Да выпади ты из реальности – миру даже не придется латать прореху. Ты УЖЕ исчез. Так что молись, чтобы ты не надоел мне и я попросту не оставил тебя тут, как отбракованного щенка.
- Да ну? – Рикард очень надеялся, что в его голосе не проскальзывает та неуверенность, что поселили в его душе слова мага, - Тогда почему ты пришел в мои покои? Зачем устроил это «путешествие» в прошлое? Ведь наверняка оно стоило немало сил, верно? Ты говоришь, что находясь здесь мы рискуем… Тогда почему ты еще здесь?! Нет… Я чем-то ценен для тебя. Я, гниющий заживо правитель мертвой империи, слепой и беспомощный… Мы уйдем все вместе или я останусь здесь.
Адриан молчал, казалось, целю вечность и Рик уже почти поверил, что вот сейчас маг повернется и уйдет. Но вместо этого тот, покачав головой, шагнул ближе:
- Ладно. Допустим, я смогу это сделать. Но за это придется заплатить. Дорого заплатить.
- Разве того, что я соглашусь помогать тебе во всем недостаточно?
- Нет конечно, - маг, кажется, был искренне удивлен вопросом, - О лично моей награде немного позже. За само возвращение этой девушки тебе придется платить. Как совладельцу реальности. Ты готов к этому?
- И какова будет плата?
Адриан подошел еще ближе и его узкая, аристократическая ладонь скользнула над головой сторнийца, едва не касаясь волос. На лице мага расцвела улыбка, живо воскресившая в памяти Властителя больших сторнийских акул:
- Уверен, тебя удивит ответ. Ты ведь не чувствуешь боли? У тебя есть превосходный шанс исправить этот недостаток. Платой за переход будет то, что ты не просто начнешь ощущать боль – ты будешь чувствовать ее вдвое сильнее, чем любой человек. И сам процесс перехода будет очень болезненным. И если ты его переживешь, в чем я сомневаюсь, то вспомни, в каком состоянии твое тело там, в нашем мире. По возвращении я, конечно, ослаблю страдания с помощью магии, но не сразу – придется сначала восстановить силы. Если ты считаешь, что живешь в аду – то у тебя появится превосходный шанс сравнить… Не передумал?
… влажная от слез щека Эми, тепло ее ладоней, слабая улыбка…
- Нет, не передумал.
- Смело, - маг перестал улыбаться, - Но ты не понимаешь, на что соглашаешься. Теперь о том, чем леди заплатит лично мне…
Рик гордился своими рефлексами, отточенными за тысячи часов тренировок и боев, но как бы быстро не двигался сторниец, Адриан двигался еще быстрее, и пальцы Шарка, готовые сомкнуться на горле мага, схватили лишь пустоту.
- Спокойнее, спокойнее, - Адиран стоял в нескольких шагах, - Ты не так понял. Твоя жена не в моем вкусе, да и прошла уже добрая тысяча лет с тех пор, как я последний раз терял голову при виде молоденькой особы. Мне нужно совсем другое.
- Что именно? – Рик удивленно обернулся к заговорившей Амелле. Девушка явно успела восстановить самоконтроль и теперь дерзко и прямо смотрела на мага, - Что могу тебе предложить я, женщина, даже память о которой исчезла из реального мира? Вроде бы так ты сказал…
- То, что мне нужно, сокрыто в тебе самой и лишь по собственному желанию тобой может быть отдано,… - мужчина обошел вокруг девушку, причем, как заметил Рик, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы Эми, даже бросившись, не смогла бы до него дотянуться.
«Что за бред – он, похоже, боится ее куда больше, чем меня. Что за даром она владеет?» Маг меж тем продолжал:
- Этот талант – одна из причин, почему Дориан так легко пленил тебя здесь. Сила и слабость разом. Неподъемная ноша для хрупкой женщины.… Отдав ее, ты не только отблагодаришь меня за свое спасение, разорвешь одну из цепей, что держит тебя в этой реальности, но и поможешь своему любимому. Ты, конечно, не знаешь, но он сейчас тяжело ранен в нашем мире, болеет... я бы даже сказал – умирает. А, учитывая, на какую жертву он идет ради тебя, так и вовсе обрекает себя на адские муки. По прибытии я смогу пусть не избавить его от них вовсе, но облегчить – точно…
-Маг, ты то хоть сам понимаешь, каким жестокосердным ублюдком ты являешься? – Рик с трудом сдерживался от новой попытки свернуть мерзавцу шею. Тот взглянул сторнийцу в лицо… и вдруг подмигнул, словно соучастнику. Властитель почувствовал, что краснеет, наверное, впервые в жизни. Еще вчера он без колебаний поступал точно так же, нимало не задумываясь, что чувствуют объекты его стараний. Вернее, задумывался, но тогда чувства людей были сродни ниточкам, а сами они – куклами. Но сейчас, ощутив эти нити привязанные к своим запястьям…
- Мне лучше знать, чем я являюсь, а чем нет, - Адриан вновь развернулся к Амелле, - Ну так что?
Голос девушки не дрогнул ни на секунду, и это наполнило Властителя волной восхищения и любви:
- Я согласна. Забирай это. Ничего хорошего мой дар мне не принес.
- Согласие получено! – маг выкрикнул слова громко, будто герольд, объявляющий начало турнира и почти тут же Рик ощутил на своем плече стальную хватку мага. Рядом вскрикнула Амелла (Рикард искренне надеялся, что от неожиданности, а не от боли) – и почти сразу мир утратил реальность, скомкался, словно рисунок, сминаемый грубой рукой. Переход начался так же, как два предыдущих, но на этом сходство и закончилось: в этот раз он не был ни быстрым, ни безболезненным. Рик кричал, кричал, кричал…
Какая-то часть сознания, чудом свободная от охватившей все естество боли, удивлялась, что он до сих пор не сорвал глосс, не оглох, не израсходовал на вопль весь воздух, скопившийся в легких… Да, раньше Властитель не знал боли, и теперь понял, что нисколько об этом не жалеет. Обычно те, кого Рику довелось пытать, рано или поздно теряли сознание, но ему самому почему-то было отказано и в этой малости…
Спустя тысячи и тысячи лет полета сквозь муки, сторниец вдруг ощутил себя на постели, служившей ему ложем в чертогах Тила, и понял, что снова ослеп.
Боль стала на несколько порядков ниже, но совсем не исчезла: «Наверное, это от тех ран, что я получил.… О Морская Праматерь, как я вынесу все это…»
Рядом слышались голоса: Адриана – усталый, и Эми – вмещавший в себя, казалось бы, все: удивление, радость, испуг, жалость, страдание…
«Получилось, у нас получилось…» Рик ощутил мягкое, ласковое прикосновение к своей руке и наконец-то потерял сознание.
29 день месяца Темнейших Глубин.
Милый, где бы ты ни был… З
амок неожиданно сотряс удар. Наглухо заколоченные ставни на окнах распахнулись, пропуская слабый свет. Скорее серебристый, чем белый, но какое это имело значение. Свет дарит надежду, кажется, так говорят жрецы Марэля… Рик он здесь, он помнит.
Дверь, сорванная с петель мощным ударом, жалко пискнула, пропуская сторнийского принца.
Девушка хотела предупредить его об опасности, рассказать о Дориане, но вместо этого из груди вырвался лишь жалкий всхлип, а через секунду Эми уже безутешно рыдала на плече своего спасителя.
Нужно взять себя в руки, сейчас не время устраивать истерики…Что, если Дориан уже знает? Что, если он нарочно заманил Рика в ловушку?
Эми подняла глаза, и вместо заготовленной фразы-предупреждения с губ сорвался лишь полный отчаяния вскрик.
Дориан. Как она могла надеяться, что он не узнает…
Предметы потеряли четкость очертаний, готовые слиться в сплошное черное марево, окружавшее ее последние… кто знает, сколько последних лет. Или все-таки месяцев. Рик совсем не изменился… Во имя всех Ветров, что же он делает?! Дориан едва не убил его в прошлый раз. Вампир сказал ей, что Рик мертв, но, как и все сказанное, Вечным это оказалось ложью…
Рик медленно шел навстречу вампиру, пытаясь выхватить из ножен меч, он никогда не расставался с парными клинками – символом Власти над Сторном. Только Сторна больше нет, вот и мечей за спиной не оказалось. Рикард схватил со стола невесть откуда появившийся тяжелый медный подсвечник, продолжая движение на встречу…
- Проломишь мне череп этой шуткой? – Этот хриплый голос принадлежал не Дориану. Фигура шагнула вперед, выйдя из тени в полосу лунного света, заливавшего комнату…
Это был не Вампир, но похож… Когда-то давно она знала этого человека. Адриан Делон королевский маг. Человек, именем которого пугали детей… и вечный кошмар вампира Дориана. Девушка замерла не в силах проронить ни слова. Ее собственный трепет перед магом сливался с ужасом Дориана, лишая возможности действовать, думать, дышать…
Наконец Эмилия взяла себя в руки, прислушиваясь к словам Адриана.
- Женился, а потом вдруг забыл о ней начисто, словно ее никогда и не существовало в нашем мире. И не только ты – вообще все. Это ты хочешь знать?
Все. Все ее…отец?! Дориан, мерзавец! Да как он посмел. Он не просто заставил забыть о ней любимого человека. Он стер самую память о ней. Словно бы ее и не было никогда…. А что, если Рик и сейчас не помнит ее? Она не спросила. Идиотка! Что если он просто услышал, как его зовут и пришел на помощь?
Адриан все продолжал и продолжал говорить, подтверждая самые страшные ее догадки, лишая надежды. Стоп истеричка. Он же здесь, значит, все еще любит. Адриан развернулся и зашагал прочь, не сомневаясь, что Рик последует за ним.
«Так не может быть, не должно быть… Дать надежду, для того чтобы забрать ее. Как же больно. Сейчас он уйдет. Ничего, это ведь всего лишь очередной кошмар. Нет ни лунного света, заливающего комнату, ни самой комнаты, нет мага и Рика нет…Никого, ничего… И ее нет тоже…Холодно…»
Внезапно пальцы Рика накрыли ее ладошку.
- Я все помню. Помню плавание… корабль,… лесное озеро. Помнишь озеро?
Он помнит? Слабая улыбка тронула губы девушки. Не помня себя, она что-то шептала своему принцу срывающимся от волнения голосом о той самой первой ночи, он что-то отвечал.
- Рик, – судя по голосу, маг вернулся и сейчас стоял в дверях, - Нам лучше поспешить. Второй хозяин этого места может решить проведать пленницу…
- Так поспешим, - Рикард по-прежнему не оборачивался, - Но мы возьмем ее с собой.
- Невозможно, - послышались тихие шаги: Адриан подошел ближе, - Даже Дориану понадобилось бы много сил и времени, чтобы выпустить птичку из клетки. А ведь он тут хозяин. Так что выбрось это из головы.
- Раз он смог бы, значит это возможно, а раз это возможно – сделай это. Либо мы уйдем, все трое, либо я останусь здесь вместе с ней.
- Оставайся, если так хочешь, - В голосе мага сквозило презрение. - Кому ты нужен: ослепший, подыхающий в почетном плену правитель мертвой империи, всеми ненавидимый, жалкий и бессильный.
Эмилия растеряно слушала весь этот дикий разговор, переводила взгляд с Адриана на возлюбленного. О чем говорит проклятый маг? Вот он Рик – живой и абсолютно здоровый. Но почему тогда Рикард спокойно выслушивает все это. Значит всё показанное Дорианом – правда…
Нет, не всё – Вечный ошибся, ее принц жив. Жив, несмотря ни на что. Значит, они действительно победили. Они вместе, а остальное неважно.
Королевский маг все-таки сдался. Вот только цена, запрошенная за помощь, оказалась непомерно высокой. Что если боль убьет Рика? Тогда ради чего все это, ведь мир без него отличается от плена Дориана только тем, что надежды уже не останется…
- Не передумал?
- Нет, не передумал.
Кто или что может заставить Рикарда Шарка изменить однажды принятое решение. Он готов рискнуть всем ради нее. И это его выбор. Любая попытка отговорить заставит его подумать, что она может в нем сомневаться. «Спасибо, мой принц. Спасибо за Нас. Я все сделаю, чтобы тебе никогда не пришлось жалеть о сделанном выборе. О, я знаю, ты никогда не жалеешь о сделанном и тебе не нужна моя клятва. Именно поэтому я не произнесу ее вслух, но ты можешь прочесть эти слова в моем сердце».
- Теперь о том, чем леди заплатит лично мне…
Это честно. Хотя Рик и готов убить мага. Вот только, что может быть нужно Адриану от нее.
- Что именно? – Эмилия не отрываясь, смотрела в темные глаза мага. - Что могу тебе предложить я, женщина, даже память о которой исчезла из реального мира? Вроде бы так ты сказал… - Как вся нежность принадлежала ее принцу, так вся ненависть обрушилась на древнего мага. Страх исчез, а вот Адриан казался вдруг на удивление уставшим и… старым.
- То, что мне нужно, сокрыто в тебе самой и лишь по собственному желанию тобой может быть отдано,… - Теперь Эми ясно чувствовала его страх. Его страх и силу, переполняющую ее.
- Этот талант – одна из причин, почему Дориан так легко пленил тебя здесь. Сила и слабость разом. Неподъемная ноша для хрупкой женщины.… Отдав ее, ты не только отблагодаришь меня за свое спасение, разорвешь одну из цепей, что держит тебя в этой реальности, но и поможешь своему любимому. Ты, конечно, не знаешь, но он сейчас тяжело ранен в нашем мире, болеет... я бы даже сказал – умирает. А, учитывая, на какую жертву он идет ради тебя, так и вовсе обрекает себя на адские муки. По прибытии я смогу пусть не избавить его от них вовсе, но облегчить – точно…
К чему слова. Все уже решено.
- Маг, ты то хоть сам понимаешь, каким жестокосердным ублюдком ты являешься? – Рик пришел в ярость. Не обладавший ни граном магической силы, сторниец полагал, что девушке будет не хватать ее. Впрочем, Адриан, кажется, и сам не понимает: то, что он назвал платой за спасение любимого – драгоценнейший подарок. Эта сила никогда ей не принадлежала. Это она всю жизнь принадлежит своей силе. Она нужна Адриану – пусть забирает. Дориану она тоже была нужна, вот только вампир помимо силы желал получить и ее сердце.
- Мне лучше знать, чем я являюсь, а чем нет, - Адриан вновь развернулся к девуше, - Ну так что?
- Я согласна. Забирай это. Ничего хорошего мой дар мне не принес. Да и другим тоже.
- Согласие получено! – маг выкрикнул слова громко, будто герольд, объявляющий начало турнира. Рука мага опустилась на плечо девушки, и мир исчез, рассыпавшись миллионом осколков, чтобы через мгновение снова появиться. Адриан стоял рядом, поддерживая ее за плечи.
- Он там.
Обернувшись Эмилия увидела широкую кровать, на которой лежал...Рик. Она знала, что так будет, и все же оказалась не готова. Измученный, бесконечно уставший, с ужасными шрамами, покрывающими едва ли не половину лица. Но это ее Рик: самый смелый, самый нежный, самый любимый.
- Все будет хорошо. Я люблю тебя, Рик. Люблю.
Она не знала, как много времени простояла на коленях, держа руку любимого в своей.
- Все еще будет хорошо. Все еще будет.
Милый, где бы ты ни был… З
амок неожиданно сотряс удар. Наглухо заколоченные ставни на окнах распахнулись, пропуская слабый свет. Скорее серебристый, чем белый, но какое это имело значение. Свет дарит надежду, кажется, так говорят жрецы Марэля… Рик он здесь, он помнит.
Дверь, сорванная с петель мощным ударом, жалко пискнула, пропуская сторнийского принца.
Девушка хотела предупредить его об опасности, рассказать о Дориане, но вместо этого из груди вырвался лишь жалкий всхлип, а через секунду Эми уже безутешно рыдала на плече своего спасителя.
Нужно взять себя в руки, сейчас не время устраивать истерики…Что, если Дориан уже знает? Что, если он нарочно заманил Рика в ловушку?
Эми подняла глаза, и вместо заготовленной фразы-предупреждения с губ сорвался лишь полный отчаяния вскрик.
Дориан. Как она могла надеяться, что он не узнает…
Предметы потеряли четкость очертаний, готовые слиться в сплошное черное марево, окружавшее ее последние… кто знает, сколько последних лет. Или все-таки месяцев. Рик совсем не изменился… Во имя всех Ветров, что же он делает?! Дориан едва не убил его в прошлый раз. Вампир сказал ей, что Рик мертв, но, как и все сказанное, Вечным это оказалось ложью…
Рик медленно шел навстречу вампиру, пытаясь выхватить из ножен меч, он никогда не расставался с парными клинками – символом Власти над Сторном. Только Сторна больше нет, вот и мечей за спиной не оказалось. Рикард схватил со стола невесть откуда появившийся тяжелый медный подсвечник, продолжая движение на встречу…
- Проломишь мне череп этой шуткой? – Этот хриплый голос принадлежал не Дориану. Фигура шагнула вперед, выйдя из тени в полосу лунного света, заливавшего комнату…
Это был не Вампир, но похож… Когда-то давно она знала этого человека. Адриан Делон королевский маг. Человек, именем которого пугали детей… и вечный кошмар вампира Дориана. Девушка замерла не в силах проронить ни слова. Ее собственный трепет перед магом сливался с ужасом Дориана, лишая возможности действовать, думать, дышать…
Наконец Эмилия взяла себя в руки, прислушиваясь к словам Адриана.
- Женился, а потом вдруг забыл о ней начисто, словно ее никогда и не существовало в нашем мире. И не только ты – вообще все. Это ты хочешь знать?
Все. Все ее…отец?! Дориан, мерзавец! Да как он посмел. Он не просто заставил забыть о ней любимого человека. Он стер самую память о ней. Словно бы ее и не было никогда…. А что, если Рик и сейчас не помнит ее? Она не спросила. Идиотка! Что если он просто услышал, как его зовут и пришел на помощь?
Адриан все продолжал и продолжал говорить, подтверждая самые страшные ее догадки, лишая надежды. Стоп истеричка. Он же здесь, значит, все еще любит. Адриан развернулся и зашагал прочь, не сомневаясь, что Рик последует за ним.
«Так не может быть, не должно быть… Дать надежду, для того чтобы забрать ее. Как же больно. Сейчас он уйдет. Ничего, это ведь всего лишь очередной кошмар. Нет ни лунного света, заливающего комнату, ни самой комнаты, нет мага и Рика нет…Никого, ничего… И ее нет тоже…Холодно…»
Внезапно пальцы Рика накрыли ее ладошку.
- Я все помню. Помню плавание… корабль,… лесное озеро. Помнишь озеро?
Он помнит? Слабая улыбка тронула губы девушки. Не помня себя, она что-то шептала своему принцу срывающимся от волнения голосом о той самой первой ночи, он что-то отвечал.
- Рик, – судя по голосу, маг вернулся и сейчас стоял в дверях, - Нам лучше поспешить. Второй хозяин этого места может решить проведать пленницу…
- Так поспешим, - Рикард по-прежнему не оборачивался, - Но мы возьмем ее с собой.
- Невозможно, - послышались тихие шаги: Адриан подошел ближе, - Даже Дориану понадобилось бы много сил и времени, чтобы выпустить птичку из клетки. А ведь он тут хозяин. Так что выбрось это из головы.
- Раз он смог бы, значит это возможно, а раз это возможно – сделай это. Либо мы уйдем, все трое, либо я останусь здесь вместе с ней.
- Оставайся, если так хочешь, - В голосе мага сквозило презрение. - Кому ты нужен: ослепший, подыхающий в почетном плену правитель мертвой империи, всеми ненавидимый, жалкий и бессильный.
Эмилия растеряно слушала весь этот дикий разговор, переводила взгляд с Адриана на возлюбленного. О чем говорит проклятый маг? Вот он Рик – живой и абсолютно здоровый. Но почему тогда Рикард спокойно выслушивает все это. Значит всё показанное Дорианом – правда…
Нет, не всё – Вечный ошибся, ее принц жив. Жив, несмотря ни на что. Значит, они действительно победили. Они вместе, а остальное неважно.
Королевский маг все-таки сдался. Вот только цена, запрошенная за помощь, оказалась непомерно высокой. Что если боль убьет Рика? Тогда ради чего все это, ведь мир без него отличается от плена Дориана только тем, что надежды уже не останется…
- Не передумал?
- Нет, не передумал.
Кто или что может заставить Рикарда Шарка изменить однажды принятое решение. Он готов рискнуть всем ради нее. И это его выбор. Любая попытка отговорить заставит его подумать, что она может в нем сомневаться. «Спасибо, мой принц. Спасибо за Нас. Я все сделаю, чтобы тебе никогда не пришлось жалеть о сделанном выборе. О, я знаю, ты никогда не жалеешь о сделанном и тебе не нужна моя клятва. Именно поэтому я не произнесу ее вслух, но ты можешь прочесть эти слова в моем сердце».
- Теперь о том, чем леди заплатит лично мне…
Это честно. Хотя Рик и готов убить мага. Вот только, что может быть нужно Адриану от нее.
- Что именно? – Эмилия не отрываясь, смотрела в темные глаза мага. - Что могу тебе предложить я, женщина, даже память о которой исчезла из реального мира? Вроде бы так ты сказал… - Как вся нежность принадлежала ее принцу, так вся ненависть обрушилась на древнего мага. Страх исчез, а вот Адриан казался вдруг на удивление уставшим и… старым.
- То, что мне нужно, сокрыто в тебе самой и лишь по собственному желанию тобой может быть отдано,… - Теперь Эми ясно чувствовала его страх. Его страх и силу, переполняющую ее.
- Этот талант – одна из причин, почему Дориан так легко пленил тебя здесь. Сила и слабость разом. Неподъемная ноша для хрупкой женщины.… Отдав ее, ты не только отблагодаришь меня за свое спасение, разорвешь одну из цепей, что держит тебя в этой реальности, но и поможешь своему любимому. Ты, конечно, не знаешь, но он сейчас тяжело ранен в нашем мире, болеет... я бы даже сказал – умирает. А, учитывая, на какую жертву он идет ради тебя, так и вовсе обрекает себя на адские муки. По прибытии я смогу пусть не избавить его от них вовсе, но облегчить – точно…
К чему слова. Все уже решено.
- Маг, ты то хоть сам понимаешь, каким жестокосердным ублюдком ты являешься? – Рик пришел в ярость. Не обладавший ни граном магической силы, сторниец полагал, что девушке будет не хватать ее. Впрочем, Адриан, кажется, и сам не понимает: то, что он назвал платой за спасение любимого – драгоценнейший подарок. Эта сила никогда ей не принадлежала. Это она всю жизнь принадлежит своей силе. Она нужна Адриану – пусть забирает. Дориану она тоже была нужна, вот только вампир помимо силы желал получить и ее сердце.
- Мне лучше знать, чем я являюсь, а чем нет, - Адриан вновь развернулся к девуше, - Ну так что?
- Я согласна. Забирай это. Ничего хорошего мой дар мне не принес. Да и другим тоже.
- Согласие получено! – маг выкрикнул слова громко, будто герольд, объявляющий начало турнира. Рука мага опустилась на плечо девушки, и мир исчез, рассыпавшись миллионом осколков, чтобы через мгновение снова появиться. Адриан стоял рядом, поддерживая ее за плечи.
- Он там.
Обернувшись Эмилия увидела широкую кровать, на которой лежал...Рик. Она знала, что так будет, и все же оказалась не готова. Измученный, бесконечно уставший, с ужасными шрамами, покрывающими едва ли не половину лица. Но это ее Рик: самый смелый, самый нежный, самый любимый.
- Все будет хорошо. Я люблю тебя, Рик. Люблю.
Она не знала, как много времени простояла на коленях, держа руку любимого в своей.
- Все еще будет хорошо. Все еще будет.
11 число месяца Холодов.
Подземный город в Лирии.
Скоро будет месяц, как он здесь, в подземной твердыне это странного и древнего ордена. Древнего, очень древнего... Сколько же времени прошло с момента, когда был основан Храм Пауков? Следы этого события теряются... Задолго до Змей, задолго до того, как в Хайдоле стали править бнедианцы... Они были последним остатком одного из самых древних народов Лирии, и Мебир подозревал, что эти города – их рук дело.
Одно можно было сказать точно – это не было время правления Теней. Несмотря на свои жутковатые ритуалы, жрецы-пауки оставались людьми, конечно, в меньшей степени, чем даже Змеи, но человеческое начало не потеряли...
Они проснулись, и тот час же начали подготовку к возвращению былого величия... Впрочем, серьезных противников у них больше не оставалось – Лирия пала, Змеи уничтожены, а адарцы дезориентированы. Лишь далеко-далеко на востоке поднялся старый враг... Но его от пауков отделял Лес.
Мебир Зарр нашел здесь неисчерпаемый источник знаний – этот орден, был орденом летописцев, они вели тщательные хроники, присутствуя всюду и оставаясь в тоже время незамеченными... И естественно, что именно здесь он обнаружил то, что так искал. Бесценные сведения, считавшиеся утерянными. Да, он заинтересовался ими еще тогда, в Долине...
- Учитель! – позвал он, и тот час как по волшебству из-за ближайшего шкафа, шаркая на ходу, вышел Архис, верховный жрец и маг, старый настолько, что казалось, что он рассыплется в прах стоит ему сделать хоть шаг. Внешнее впечатление было обманчивым, Архис не собирался умирать еще пару тысячелетий, о чем твердил Мебиру каждый день, который он проводил в цитадели.
На его лице вряд ли можно было что-то прочесть, но чернокнижник из Туманной Долины чувствовал, что Архис доволен, в лице гостя, пробудившего их, он нашел верного ученика.
- Неужели, то о чем здесь говорится, правда? – Мебир потыкал в книгу.
Архис даже не взглянул, сел на ближайшую скамью и стал рассказывать:
- Естественно, правда... Кому нужны лживые хроники, наполненные рассказами о том, чего не было? Да, это правда...
- Но каким образом? – Мебир перебил его, забыв о всяком такте. Действительно, в Лирии творились невозможные вещи.
- Все очень просто... – старый колдун смотрел куда-то в никуда, словно вспоминая. Хотя, вполне возможно, он действительно видел это. – Война закончилась, началась новая эпоха. Эта земля была прекрасна и богата. Мой народ действительно был первым, мы построили их города, мы овладели силами, что страшили остальных, став Орденом Пауков. Однако власть быстро наскучила нам, и мы стали изучать, то, что было вокруг... Потом, с запада, пришил новые хозяева, новые племена, которым мы позволили править...
Вскоре оказалось, что жертвоприношения – наиболее эффективный, простой и доступный источник сил. За века мы смогли заметно усовершенствовать это ритуал, доведя его до совершенства, получив столько магии, сколько было надо. Затем, не успокоившись на достигнутом, мы продолжили изыскания... Проникнув в земные недра, и построив целые подземные города, вроде этого... - Архис обвел окружающую их обстановку рукой, – мы обнаружили и кое-кого из прошлых хозяев...
Мебир усмехнулся. Вампиры, наверное, были весьма удивлены, когда их разбудили подобным образом.
- И как – не поладили?
- Да, вежливого разговора у нас не вышло... – старик усмехнулся. – Кое-что пришлось узнавать самостоятельно. К сожалению, никто из них не пережил подобного обращения... Как-нибудь я тебе покажу в нашем музее... ну да ладно... Мы многое узнали, даже пытались создать против них оружие... Опять же, кое-что получилось...
Главное – мы смогли практически обессмертить себя, переняв у них пару фокусов...
- Я начинаю понимать только сейчас... – чернокнижник улыбнулся. – Некоторые из этих знаний затем широко распространились, но все забыли источник их происхождения...
- Да... – недовольно проскрежетал Архис – в самом начале нашего пути, когда количество членов нашего Ордена достигло определенной величины, мы отказались от обучения всех владевших способностями к магии, набирая новичков, только когда один из нас умирал. Но затем...
- Появились Змеи...
- Не совсем так... Один из нас повел себя крайне неразумно, оставив в живых одну девчонку, предназначавшуюся на заклание, и обучив ее кое-чему... Идиот возомнил о каких-то чувствах, которые, по его мнению, она испытывала к нему... Его иллюзии развеялись в тот день, когда девка попыталась прикончить его, но он был так глуп, что предоставил ей второй шанс...
- Этой "девкой" – была Иллиссайе?
- Да... – процедил Архис – Кажется, ее так звали... Ей везло, а мы поздно обратили на нее внимание... Она смогла кое-что сделать... и случилось, то, что случилось...
Подземный город в Лирии.
Скоро будет месяц, как он здесь, в подземной твердыне это странного и древнего ордена. Древнего, очень древнего... Сколько же времени прошло с момента, когда был основан Храм Пауков? Следы этого события теряются... Задолго до Змей, задолго до того, как в Хайдоле стали править бнедианцы... Они были последним остатком одного из самых древних народов Лирии, и Мебир подозревал, что эти города – их рук дело.
Одно можно было сказать точно – это не было время правления Теней. Несмотря на свои жутковатые ритуалы, жрецы-пауки оставались людьми, конечно, в меньшей степени, чем даже Змеи, но человеческое начало не потеряли...
Они проснулись, и тот час же начали подготовку к возвращению былого величия... Впрочем, серьезных противников у них больше не оставалось – Лирия пала, Змеи уничтожены, а адарцы дезориентированы. Лишь далеко-далеко на востоке поднялся старый враг... Но его от пауков отделял Лес.
Мебир Зарр нашел здесь неисчерпаемый источник знаний – этот орден, был орденом летописцев, они вели тщательные хроники, присутствуя всюду и оставаясь в тоже время незамеченными... И естественно, что именно здесь он обнаружил то, что так искал. Бесценные сведения, считавшиеся утерянными. Да, он заинтересовался ими еще тогда, в Долине...
- Учитель! – позвал он, и тот час как по волшебству из-за ближайшего шкафа, шаркая на ходу, вышел Архис, верховный жрец и маг, старый настолько, что казалось, что он рассыплется в прах стоит ему сделать хоть шаг. Внешнее впечатление было обманчивым, Архис не собирался умирать еще пару тысячелетий, о чем твердил Мебиру каждый день, который он проводил в цитадели.
На его лице вряд ли можно было что-то прочесть, но чернокнижник из Туманной Долины чувствовал, что Архис доволен, в лице гостя, пробудившего их, он нашел верного ученика.
- Неужели, то о чем здесь говорится, правда? – Мебир потыкал в книгу.
Архис даже не взглянул, сел на ближайшую скамью и стал рассказывать:
- Естественно, правда... Кому нужны лживые хроники, наполненные рассказами о том, чего не было? Да, это правда...
- Но каким образом? – Мебир перебил его, забыв о всяком такте. Действительно, в Лирии творились невозможные вещи.
- Все очень просто... – старый колдун смотрел куда-то в никуда, словно вспоминая. Хотя, вполне возможно, он действительно видел это. – Война закончилась, началась новая эпоха. Эта земля была прекрасна и богата. Мой народ действительно был первым, мы построили их города, мы овладели силами, что страшили остальных, став Орденом Пауков. Однако власть быстро наскучила нам, и мы стали изучать, то, что было вокруг... Потом, с запада, пришил новые хозяева, новые племена, которым мы позволили править...
Вскоре оказалось, что жертвоприношения – наиболее эффективный, простой и доступный источник сил. За века мы смогли заметно усовершенствовать это ритуал, доведя его до совершенства, получив столько магии, сколько было надо. Затем, не успокоившись на достигнутом, мы продолжили изыскания... Проникнув в земные недра, и построив целые подземные города, вроде этого... - Архис обвел окружающую их обстановку рукой, – мы обнаружили и кое-кого из прошлых хозяев...
Мебир усмехнулся. Вампиры, наверное, были весьма удивлены, когда их разбудили подобным образом.
- И как – не поладили?
- Да, вежливого разговора у нас не вышло... – старик усмехнулся. – Кое-что пришлось узнавать самостоятельно. К сожалению, никто из них не пережил подобного обращения... Как-нибудь я тебе покажу в нашем музее... ну да ладно... Мы многое узнали, даже пытались создать против них оружие... Опять же, кое-что получилось...
Главное – мы смогли практически обессмертить себя, переняв у них пару фокусов...
- Я начинаю понимать только сейчас... – чернокнижник улыбнулся. – Некоторые из этих знаний затем широко распространились, но все забыли источник их происхождения...
- Да... – недовольно проскрежетал Архис – в самом начале нашего пути, когда количество членов нашего Ордена достигло определенной величины, мы отказались от обучения всех владевших способностями к магии, набирая новичков, только когда один из нас умирал. Но затем...
- Появились Змеи...
- Не совсем так... Один из нас повел себя крайне неразумно, оставив в живых одну девчонку, предназначавшуюся на заклание, и обучив ее кое-чему... Идиот возомнил о каких-то чувствах, которые, по его мнению, она испытывала к нему... Его иллюзии развеялись в тот день, когда девка попыталась прикончить его, но он был так глуп, что предоставил ей второй шанс...
- Этой "девкой" – была Иллиссайе?
- Да... – процедил Архис – Кажется, ее так звали... Ей везло, а мы поздно обратили на нее внимание... Она смогла кое-что сделать... и случилось, то, что случилось...
5-е число месяца Холодов.
Полумесяц. Всё ещё Лес...
Вампирка скрылась из виду и Эдриан скрипнул зубами: в хорошенькую историю ввязался! Он задумался над тем, как быть, как вдруг его внимание привлекло странное поведение Аркэ и Марты. Они подходили к нему с двух сторон, держа наготове оружие: Марта вынула из ножен меч, а лучница Аркэ поигрывала кнутом, который обычно использовала в ближнем бою. Советник оглянулся, дабы исключить ошибку, убедился, что никого другого рядом нет. Спросил неприязненным тоном:
- И?
- Думаешь, ты самый умный, Эдриан ФларИнэ? Мы давно раскусили тебя. И пусть ты сумел-таки запудрить мозги Королеве, нас тебе не обмануть. Выбирая себе имя, ты ошибся. Эдриан, говоришь? Теперь-то нам понятно, почему именно Эдриан... - отвечала ему Марта а Аркэ добавила:
- Я следила за тобой, лжесоветчик. Ты не убил Адриана, хотя приказ, отданный тебе Королевой, был именно таков.
- Я не убиваю людей ни за что. Адриан не виноват, и...
- Вот оно что! Не тебе судить. Судить Королеве. Ри сказала, что Адриан должен умереть. Ты - предатель. А ты знаешь, что в Туманной Долине делают с государственными преступниками... - лезвие меча хищно сверкнуло.
- То то и оно. Вы прекрасно знаете, что делают с государственными преступниками, коими вы обе как раз и являетесь. Я - Советник Королевы. Не вам приговаривать меня к чему-либо и не вам...
Аркэ щёлкнула хлыстом. Эдри вскинул руку, но сделал это слишком медленно - всё ещё не мог поверить. Хлыст лишь едва коснулся его лица, оставив кроваво-красную полосу.
- Молчи, предатель. Уж я-то знаю, кто даёт Королеве столь глупые советы. Если бы не твоё вмешательство, Туманная Долина уже правила бы миром.
Аркэ взмахнула кнутом ещё раз, и ещё. Эдриан увернулся, неудачно поставил ногу и свалился на траву. Марта подбежала в Советнику и выпустив меч из рук принялась избивать Эдриана ногами. Аркэ вновь подняла кнут, пытаясь хлестануть Эдриана, не задев при этом Марту, явно потерявшую контроль над собой. Кстати, именно из-за потери контроля Марта не услышала приближающегося стука копыт. Аркэ - услышала. Но поздно.
Полумесяц. Всё ещё Лес...
Вампирка скрылась из виду и Эдриан скрипнул зубами: в хорошенькую историю ввязался! Он задумался над тем, как быть, как вдруг его внимание привлекло странное поведение Аркэ и Марты. Они подходили к нему с двух сторон, держа наготове оружие: Марта вынула из ножен меч, а лучница Аркэ поигрывала кнутом, который обычно использовала в ближнем бою. Советник оглянулся, дабы исключить ошибку, убедился, что никого другого рядом нет. Спросил неприязненным тоном:
- И?
- Думаешь, ты самый умный, Эдриан ФларИнэ? Мы давно раскусили тебя. И пусть ты сумел-таки запудрить мозги Королеве, нас тебе не обмануть. Выбирая себе имя, ты ошибся. Эдриан, говоришь? Теперь-то нам понятно, почему именно Эдриан... - отвечала ему Марта а Аркэ добавила:
- Я следила за тобой, лжесоветчик. Ты не убил Адриана, хотя приказ, отданный тебе Королевой, был именно таков.
- Я не убиваю людей ни за что. Адриан не виноват, и...
- Вот оно что! Не тебе судить. Судить Королеве. Ри сказала, что Адриан должен умереть. Ты - предатель. А ты знаешь, что в Туманной Долине делают с государственными преступниками... - лезвие меча хищно сверкнуло.
- То то и оно. Вы прекрасно знаете, что делают с государственными преступниками, коими вы обе как раз и являетесь. Я - Советник Королевы. Не вам приговаривать меня к чему-либо и не вам...
Аркэ щёлкнула хлыстом. Эдри вскинул руку, но сделал это слишком медленно - всё ещё не мог поверить. Хлыст лишь едва коснулся его лица, оставив кроваво-красную полосу.
- Молчи, предатель. Уж я-то знаю, кто даёт Королеве столь глупые советы. Если бы не твоё вмешательство, Туманная Долина уже правила бы миром.
Аркэ взмахнула кнутом ещё раз, и ещё. Эдриан увернулся, неудачно поставил ногу и свалился на траву. Марта подбежала в Советнику и выпустив меч из рук принялась избивать Эдриана ногами. Аркэ вновь подняла кнут, пытаясь хлестануть Эдриана, не задев при этом Марту, явно потерявшую контроль над собой. Кстати, именно из-за потери контроля Марта не услышала приближающегося стука копыт. Аркэ - услышала. Но поздно.
[glow=navy,2,500]
5-е число месяца Холодов.
Полумесяц. И снова Лес... [/glow]
Далеко Син не уехала. Остановила Ветра на первой попавшейся полянке и принялась копаться в седельных мешках.
- Та-ак, Дориан, дружище, что тут у нас... Еда. Хы, еда, ты смотри. Хочешь хлеба? Не хочешь? Вот и я думаю. В таком случае зачем нам всё это? А тут у нас что... Ммм... Эээ... - Не будь Син вампиром, она бы покраснела. - Гхм... Как ты думаешь, Эдриан не сильно обидится, когда вспомнит, что в этой сумке лежит его бельё?
Она ещё немного порылась в вещах советника, всё сильнее убеждаясь в том, что уж сумку-то можно было оставить. Дориан в капюшоне беспокойно зашевелился.
"Ой! Неужто мыш очухался?" - вампирка аккуратно вынула Дориана из капюшона. Летучий мыш действительно проснулся, принялся разминать крылья. Сегодня утром вампирка нашла его, когда он учился летать. Не выдержав полёта, мышонок грохнулся на открытое пространство, где его уже поджидала желтоглазая лесная кошка. Она была небольшая, размером с полвампирки, и очень ловкая...
Кошку Син съела, а спасённого решила приручить: когда-то давно она это умела. И руны тогда тоже вырезала на крыльях...
- В общем так, Дориан. - Син чуточку использовала магическое внушение, но в основном просто пыталась подружиться с животным, - Теперь мы пойдём вместе. Только не спрашивай, куда пойдём. Это всё равно не важно и к тому же я пока ещё не знаю. Хотя нет, на данный момент знаю: сейчас мы пойдём разыскивать некоего.. как там его.. Адри.. нет, Эдриана ФлавИрэ. Или как-то так, в общем...
Подумав, она вновь усыпила Дориана: раны на крыльях наверное ещё болели. Потом оседлала Ветра и погнала его обратно.
Сначала ей показалось, что она видит не ту троицу, ибо те были друзьями, а здесь двое избивали одного. Но потом приглядевшись она поняла, что избивают Эдриана. "Бедный!" - подумалось ей, - "А ведь он же такой хороший. Не стал меня магией мучать..."
Безучастный ко всему Ветер, завороженный магией вампирки, послушно направился вперёд. Син поймала на лету хлыст, которым одна из девушек пыталась ударить Эдриана, вырвала его и рук девушки и послала той магический импульс: спи. Аркэ рухнула на спину, а Син спрыгнула с единорога и крикнула Марте:
- А ну прочь! Оставь его! - однако та не слышала вампирку. Её глаза были красными от гнева, она вообще перестала замечать что-либо.
И тогда Син, глядевшая на скорчивегося на траве Эдриана, не выдержала...
Зарычав, она размахнулась хлыстом ударила Марту, вложив в замах немало вампирской силы. Этого хватило на то, чтобы Марта отлетела от Эдриана на несколько шагов и пришла в себя, однако Син разозлилась не на шутку и принялась хлестать девушку, хоть и не так сильно, но всё же до крови. Наконец, когда Марта как-то мерзко завизжала, Син остановилась. Ей сильно хотелось ещё раз взмахнуть хлыстом, и она щёлкнула им в воздухе около самого лица девушки, на котором уже была пара царапин. Руки, плечи и спина Марты кровоточили. Запах крови манил Син, но она хорошо контролировала себя, посему только лишь артистично вытерла хлыст о собственную ладонь, а потом, глядя в глаза Марте, слизала кровь с руки. Марта всхлипнула, упала на корточки и зарыдала, прикрывшись руками.
- Так бы сразу... - тихо сказала Син, повернувшись к Эдриану. Тот уже пытался подняться на ноги. Его трясло.
- Как ты, Эдриан? - Син подошла к советнику, помогла ему выровняться.
- Вампир... Почему ты вернулась?
- Меня зовут Син. А вернулась, чтобы отдать вещи. Вместе с единорогом я уволокла твою сумку. Мне кажется, там есть кое-что не менее тебе дорогое, нежели кинжал... Я говорю о...
- Я знаю, о чём ты. Если честно, я пока ещё не вспомнил об этой потере... Что мне сделать, чтобы ты мне его вернула?
- Что сделать? - Син рассмеялась, - Для начала встань на ноги. А там посмотрим...
Эдриан уже прочно утвердился на ногах. Аркэ лежала без сознания, Марта плакала, истекая кровью. Син отвязала от седла единорога обе сумки советника, отдала их ему. Точнее просто бросила их ему под ноги.
- Вещи... Еда... - тихо сказал Эдриан, - Ты отдаёшь всё это мне? Вот так вот, просто?
- Конечно. Мне без надобности человеческая еда или, прости уж, мужское нижнее бельё.
- А единорог?
- А единорог нужен. Благо вам сейчас три единорога будут в общем-то в тягость. Эта дамочка всё равно не сможет ехать.
- Что ты с ней сделала?! - взвизгнула Марта. Сингреллин яростно повернулась к ней и подчёркнуто холодным тоном ответила:
- На вопросы, заданные подобным тоном, не отвечаю.
- А и вправду, - примирительно спросил Эдри, - Что ты сделала с Аркэ, вампир?
- Меня зовут СИН! - зарычала на советника вампирка. Его лицо стало почти таким же бледным, как и её.
- Да-да.. Син...
- Вот так бы сразу. - тон её резко изменился, стал прежним. - Значит, сию дамочку зовут Аркэ? В таком случае, Аркэ спит. И проснётся ещё не скоро. Посему вот эта истеричка... - Син указала на Марту.
- Марта, - представил её Эдриан, получив, если честно, хороший способ отыграться за издевательства Марты и Аркэ.
- Ага, значит вот эта самая Марта поедет на единороге Аркэ, придерживая ту, чтобы она не рухнула из седла, а Эдриан возьмёт себе единорога Марты и поедет на нём. Всё? Вот и прекрасно. А с тобой мы ещё сочтёмся, Эдриан... Как твоя фамилия?
- ФларИнэ.
- Эх... Небось со смыслом выбирал, специально?
- Да. Только вот мало кто понимает...
- Я понимаю. В общем так. Я забираю единорога и камни. Не спорь! Мне нужно перемещаться быстро, а летать я не умею. А, ещё я забираю вот этот хлыст. Думаю, больше он никому не понадобится. Да, и заберите железку, негоже подобное посредь леса оставлять, хоть даже мы и не в самом Лесу... - Син указала на меч Марты, валявшийся в траве.
Вампирка уже забралась в седло, когда её остановил голос Эдриана:
- Син! Повтори пожалуйста ещё раз хотя бы твоё личное имя. Я постараюсь запомнить.
И Син, улыбнувшись, произнесла почти по слогам:
- Сингреллин...
5-е число месяца Холодов.
Полумесяц. И снова Лес... [/glow]
Далеко Син не уехала. Остановила Ветра на первой попавшейся полянке и принялась копаться в седельных мешках.
- Та-ак, Дориан, дружище, что тут у нас... Еда. Хы, еда, ты смотри. Хочешь хлеба? Не хочешь? Вот и я думаю. В таком случае зачем нам всё это? А тут у нас что... Ммм... Эээ... - Не будь Син вампиром, она бы покраснела. - Гхм... Как ты думаешь, Эдриан не сильно обидится, когда вспомнит, что в этой сумке лежит его бельё?
Она ещё немного порылась в вещах советника, всё сильнее убеждаясь в том, что уж сумку-то можно было оставить. Дориан в капюшоне беспокойно зашевелился.
"Ой! Неужто мыш очухался?" - вампирка аккуратно вынула Дориана из капюшона. Летучий мыш действительно проснулся, принялся разминать крылья. Сегодня утром вампирка нашла его, когда он учился летать. Не выдержав полёта, мышонок грохнулся на открытое пространство, где его уже поджидала желтоглазая лесная кошка. Она была небольшая, размером с полвампирки, и очень ловкая...
Кошку Син съела, а спасённого решила приручить: когда-то давно она это умела. И руны тогда тоже вырезала на крыльях...
- В общем так, Дориан. - Син чуточку использовала магическое внушение, но в основном просто пыталась подружиться с животным, - Теперь мы пойдём вместе. Только не спрашивай, куда пойдём. Это всё равно не важно и к тому же я пока ещё не знаю. Хотя нет, на данный момент знаю: сейчас мы пойдём разыскивать некоего.. как там его.. Адри.. нет, Эдриана ФлавИрэ. Или как-то так, в общем...
Подумав, она вновь усыпила Дориана: раны на крыльях наверное ещё болели. Потом оседлала Ветра и погнала его обратно.
Сначала ей показалось, что она видит не ту троицу, ибо те были друзьями, а здесь двое избивали одного. Но потом приглядевшись она поняла, что избивают Эдриана. "Бедный!" - подумалось ей, - "А ведь он же такой хороший. Не стал меня магией мучать..."
Безучастный ко всему Ветер, завороженный магией вампирки, послушно направился вперёд. Син поймала на лету хлыст, которым одна из девушек пыталась ударить Эдриана, вырвала его и рук девушки и послала той магический импульс: спи. Аркэ рухнула на спину, а Син спрыгнула с единорога и крикнула Марте:
- А ну прочь! Оставь его! - однако та не слышала вампирку. Её глаза были красными от гнева, она вообще перестала замечать что-либо.
И тогда Син, глядевшая на скорчивегося на траве Эдриана, не выдержала...
Зарычав, она размахнулась хлыстом ударила Марту, вложив в замах немало вампирской силы. Этого хватило на то, чтобы Марта отлетела от Эдриана на несколько шагов и пришла в себя, однако Син разозлилась не на шутку и принялась хлестать девушку, хоть и не так сильно, но всё же до крови. Наконец, когда Марта как-то мерзко завизжала, Син остановилась. Ей сильно хотелось ещё раз взмахнуть хлыстом, и она щёлкнула им в воздухе около самого лица девушки, на котором уже была пара царапин. Руки, плечи и спина Марты кровоточили. Запах крови манил Син, но она хорошо контролировала себя, посему только лишь артистично вытерла хлыст о собственную ладонь, а потом, глядя в глаза Марте, слизала кровь с руки. Марта всхлипнула, упала на корточки и зарыдала, прикрывшись руками.
- Так бы сразу... - тихо сказала Син, повернувшись к Эдриану. Тот уже пытался подняться на ноги. Его трясло.
- Как ты, Эдриан? - Син подошла к советнику, помогла ему выровняться.
- Вампир... Почему ты вернулась?
- Меня зовут Син. А вернулась, чтобы отдать вещи. Вместе с единорогом я уволокла твою сумку. Мне кажется, там есть кое-что не менее тебе дорогое, нежели кинжал... Я говорю о...
- Я знаю, о чём ты. Если честно, я пока ещё не вспомнил об этой потере... Что мне сделать, чтобы ты мне его вернула?
- Что сделать? - Син рассмеялась, - Для начала встань на ноги. А там посмотрим...
Эдриан уже прочно утвердился на ногах. Аркэ лежала без сознания, Марта плакала, истекая кровью. Син отвязала от седла единорога обе сумки советника, отдала их ему. Точнее просто бросила их ему под ноги.
- Вещи... Еда... - тихо сказал Эдриан, - Ты отдаёшь всё это мне? Вот так вот, просто?
- Конечно. Мне без надобности человеческая еда или, прости уж, мужское нижнее бельё.
- А единорог?
- А единорог нужен. Благо вам сейчас три единорога будут в общем-то в тягость. Эта дамочка всё равно не сможет ехать.
- Что ты с ней сделала?! - взвизгнула Марта. Сингреллин яростно повернулась к ней и подчёркнуто холодным тоном ответила:
- На вопросы, заданные подобным тоном, не отвечаю.
- А и вправду, - примирительно спросил Эдри, - Что ты сделала с Аркэ, вампир?
- Меня зовут СИН! - зарычала на советника вампирка. Его лицо стало почти таким же бледным, как и её.
- Да-да.. Син...
- Вот так бы сразу. - тон её резко изменился, стал прежним. - Значит, сию дамочку зовут Аркэ? В таком случае, Аркэ спит. И проснётся ещё не скоро. Посему вот эта истеричка... - Син указала на Марту.
- Марта, - представил её Эдриан, получив, если честно, хороший способ отыграться за издевательства Марты и Аркэ.
- Ага, значит вот эта самая Марта поедет на единороге Аркэ, придерживая ту, чтобы она не рухнула из седла, а Эдриан возьмёт себе единорога Марты и поедет на нём. Всё? Вот и прекрасно. А с тобой мы ещё сочтёмся, Эдриан... Как твоя фамилия?
- ФларИнэ.
- Эх... Небось со смыслом выбирал, специально?
- Да. Только вот мало кто понимает...
- Я понимаю. В общем так. Я забираю единорога и камни. Не спорь! Мне нужно перемещаться быстро, а летать я не умею. А, ещё я забираю вот этот хлыст. Думаю, больше он никому не понадобится. Да, и заберите железку, негоже подобное посредь леса оставлять, хоть даже мы и не в самом Лесу... - Син указала на меч Марты, валявшийся в траве.
Вампирка уже забралась в седло, когда её остановил голос Эдриана:
- Син! Повтори пожалуйста ещё раз хотя бы твоё личное имя. Я постараюсь запомнить.
И Син, улыбнувшись, произнесла почти по слогам:
- Сингреллин...
14 число Темнейших глубин.
- Дочка! - Ты жива?
Девушка со стоном подняла голову:
- Да.
Первое, что она помнила с момента, когда ее меч вонзился в белесое тело Царицы Змей, когда весь мир раскололся на мелкие части. "Так и нужно уходить к палатам Творца.. Отомстив за все.. и простившись с надеждой и мечтой..." Но голос отца вернул ее к действительности.
- Все в порядке?
- Похоже да.
Сафар внимательно оглядел дочурку.
- Что с твоей рукой?
Зайриэ подняла руку, осматривая. От запястья до локтя шли две кровавые полосы, словно от гигантских зубов.
- Подарок кобры на прощание, - мрачно произнесла она. - Наверняка, яд.
Хан Лирии кивнул.
- Остается надеяться, что он не подействует в ближайший час. Нужно выбираться отсюда, и как можно скорее...
А что еще оставалась надежда? Да! Пока есть силы - жить..
Девушка внимательно осматривалась. Бесчисленные ответления и переходы окружали их. Здесь можно было только доверится высшему чувству и воле Каара.
- Ты уверена, что сможешь идти самостоятельно? - он взглянул на Зайриэ.
- Да, - она все еще была очень слаба, но, тем не менее, полна решительности.
Цепь воинов вошла в лабиринт. Они двигались в строгом порядке: впереди трое воинов-разведчиков, сразу за ними - Сафар, на плечо которого опералась Зайриэ, их окружали еще шесть воинов и сзади двигались остальные. Отец и дочь шли по наитию, прислушиваясь к самим себе и друг другу. Шаг... еще один.
- Отец..
- Я слышу.. Остановитесь! Приготовьтесь к бою!
Из отвлетвляющихся, подобно змеям проходов доносился еле слышный шорох. Словно сам песок заговорил тихим, вкрадчивым голосом. Зайриэ напряглась и неожиданно ощутила, как раненная рука запылала, охваченная огнем. Она бросила взгляд на руку, но ничего кроме привычной раны там не было. Огонь струился под тонкой кожей, заставляя девушку прилагать все силы, чтобы сдержать дикий крик. Но это было привычно.. Боль и ее тело - сроднились.
- Дочка, что с тобой? - раздался встревоженный голос Сафара.
Отвечать не было времени. На них хлынул враг. Иного слова Каар не придумал. Волна омерзительных, восьминогих тварей высыпала на застывших в изумлении лирийцев. Расстерялись все. Включая Сафара. Такого противника никто не ожидал. И лишь странный огонь в руке Зары знал этого противника. Древнего, как сами пески Лирии. Рука девушки взметнулась, направляясь к мчащимся порождениям Тьмы, воздух задрожал, разрываемый безмолвными криками, которые слышали только двое: отец и дочь. Первый в изумлении смотрел на Зайриэ, припадающую на одно колено перед ним и опускающую руку, из которой почти перестала сочится кровь:
- Полезный яд, - криво улыбнулась она.
Сафар посмотрел вперед, отвратительные пауки или их подобия - исчезли. Воздух все еще еле дрожал. Хан опустился на колени и очень аккуратно взял руку своей дочери, осматривая раны еще раз:
- Это и проклятие, и благословение, девочка моя. Учись справлятся с ним. Никто не сможет тебе помочь, - голос правителя чуть дрогнул. - Прости..
Зайриэ ласково положила руку на ладонь отца:
- Я сама выбрала этот путь, папа. Я справлюсь. Пойдем дальше.
Сафар кивнул и пронзительно глянул вперед: чтобы их не ждало впереди он постарается сделать все, чтобы спасти своих людей, свою дочь.
- Каар.. ты видишь и слышишь все. Все мы в твоей ладони, - тихо прошептал Сафар, делая знак все и двигаясь вперед. - Но мы дети твои, а не игрушки наших врагов. И мы - победим.
Они двигались вперед очень медленно, проверяя каждый свой шаг. Странный шорох доносился до их слуха и улетал вперед:
- Словно заманивает, - пробормотала Зайриэ.
Сафар медленно кивнул головой, доставая мечи. Рукояти смертоносных орудий привычно легли в его ладонях. Черноволосая голова Зары дрогнула, когда она увидела, как лезвия мечей перекрещиваются, захватывая никому невидимую нить и обрывая ее. Тунель заполнил страшный визг. Сверху, прямо на лирийцев спускались три огромные туши, выныривая из верхнего тунеля, где они веками сторожили свои жертвы. Хан заслонил собой обессилевшую в предыдущей схватке дочь и слегка крутанул мечами, примериваясь к двум противникам, что направлялись к нему. Шестнадцать ног медленно передвигались, суча бесконечные нити, тянушиеся за пауками. Сафар аккуратно сложил мечи, связывая их усилием воли и на миг закрыл глаза. Суровые очи хана сверкнули, соперничая с ярким блеском мечей, что замелькали в воздухе, подобно молниям. Через мгновение острые лезвия направились на пауков:
- Не подходите, - тихо проговорил Сафар. - Назад.. туда, откуда вы пришли..
Зайриэ удивленно вскинула глаза на отца:
- Но..
- Поверь. Я знаю что делаю.
Небольшой отряд лирийцев медленно двигался за отступающими пауками.
- Дочка! - Ты жива?
Девушка со стоном подняла голову:
- Да.
Первое, что она помнила с момента, когда ее меч вонзился в белесое тело Царицы Змей, когда весь мир раскололся на мелкие части. "Так и нужно уходить к палатам Творца.. Отомстив за все.. и простившись с надеждой и мечтой..." Но голос отца вернул ее к действительности.
- Все в порядке?
- Похоже да.
Сафар внимательно оглядел дочурку.
- Что с твоей рукой?
Зайриэ подняла руку, осматривая. От запястья до локтя шли две кровавые полосы, словно от гигантских зубов.
- Подарок кобры на прощание, - мрачно произнесла она. - Наверняка, яд.
Хан Лирии кивнул.
- Остается надеяться, что он не подействует в ближайший час. Нужно выбираться отсюда, и как можно скорее...
А что еще оставалась надежда? Да! Пока есть силы - жить..
Девушка внимательно осматривалась. Бесчисленные ответления и переходы окружали их. Здесь можно было только доверится высшему чувству и воле Каара.
- Ты уверена, что сможешь идти самостоятельно? - он взглянул на Зайриэ.
- Да, - она все еще была очень слаба, но, тем не менее, полна решительности.
Цепь воинов вошла в лабиринт. Они двигались в строгом порядке: впереди трое воинов-разведчиков, сразу за ними - Сафар, на плечо которого опералась Зайриэ, их окружали еще шесть воинов и сзади двигались остальные. Отец и дочь шли по наитию, прислушиваясь к самим себе и друг другу. Шаг... еще один.
- Отец..
- Я слышу.. Остановитесь! Приготовьтесь к бою!
Из отвлетвляющихся, подобно змеям проходов доносился еле слышный шорох. Словно сам песок заговорил тихим, вкрадчивым голосом. Зайриэ напряглась и неожиданно ощутила, как раненная рука запылала, охваченная огнем. Она бросила взгляд на руку, но ничего кроме привычной раны там не было. Огонь струился под тонкой кожей, заставляя девушку прилагать все силы, чтобы сдержать дикий крик. Но это было привычно.. Боль и ее тело - сроднились.
- Дочка, что с тобой? - раздался встревоженный голос Сафара.
Отвечать не было времени. На них хлынул враг. Иного слова Каар не придумал. Волна омерзительных, восьминогих тварей высыпала на застывших в изумлении лирийцев. Расстерялись все. Включая Сафара. Такого противника никто не ожидал. И лишь странный огонь в руке Зары знал этого противника. Древнего, как сами пески Лирии. Рука девушки взметнулась, направляясь к мчащимся порождениям Тьмы, воздух задрожал, разрываемый безмолвными криками, которые слышали только двое: отец и дочь. Первый в изумлении смотрел на Зайриэ, припадающую на одно колено перед ним и опускающую руку, из которой почти перестала сочится кровь:
- Полезный яд, - криво улыбнулась она.
Сафар посмотрел вперед, отвратительные пауки или их подобия - исчезли. Воздух все еще еле дрожал. Хан опустился на колени и очень аккуратно взял руку своей дочери, осматривая раны еще раз:
- Это и проклятие, и благословение, девочка моя. Учись справлятся с ним. Никто не сможет тебе помочь, - голос правителя чуть дрогнул. - Прости..
Зайриэ ласково положила руку на ладонь отца:
- Я сама выбрала этот путь, папа. Я справлюсь. Пойдем дальше.
Сафар кивнул и пронзительно глянул вперед: чтобы их не ждало впереди он постарается сделать все, чтобы спасти своих людей, свою дочь.
- Каар.. ты видишь и слышишь все. Все мы в твоей ладони, - тихо прошептал Сафар, делая знак все и двигаясь вперед. - Но мы дети твои, а не игрушки наших врагов. И мы - победим.
Они двигались вперед очень медленно, проверяя каждый свой шаг. Странный шорох доносился до их слуха и улетал вперед:
- Словно заманивает, - пробормотала Зайриэ.
Сафар медленно кивнул головой, доставая мечи. Рукояти смертоносных орудий привычно легли в его ладонях. Черноволосая голова Зары дрогнула, когда она увидела, как лезвия мечей перекрещиваются, захватывая никому невидимую нить и обрывая ее. Тунель заполнил страшный визг. Сверху, прямо на лирийцев спускались три огромные туши, выныривая из верхнего тунеля, где они веками сторожили свои жертвы. Хан заслонил собой обессилевшую в предыдущей схватке дочь и слегка крутанул мечами, примериваясь к двум противникам, что направлялись к нему. Шестнадцать ног медленно передвигались, суча бесконечные нити, тянушиеся за пауками. Сафар аккуратно сложил мечи, связывая их усилием воли и на миг закрыл глаза. Суровые очи хана сверкнули, соперничая с ярким блеском мечей, что замелькали в воздухе, подобно молниям. Через мгновение острые лезвия направились на пауков:
- Не подходите, - тихо проговорил Сафар. - Назад.. туда, откуда вы пришли..
Зайриэ удивленно вскинула глаза на отца:
- Но..
- Поверь. Я знаю что делаю.
Небольшой отряд лирийцев медленно двигался за отступающими пауками.
24 месяца Холодов
Серебристая кошка летела по ночному лесу, ее лапы едва касались припорошеной снегом травы; со стороны казалось, что меж кустов бесшумно скользит призрак. Иногда она с разбегу взбиралась на нижние ветви деревьев, спрыгивала вниз и продолжала сумасшедшую гонку.
Фаэнна стремилась убежать от самой себя, своей боли и одиночества. Одиночества, которое становилось еще острее, когда Фа видела Риган вместе с Крином. Нет, она не завидовала сестре, для этого девушки были слишком близки, Фаэнна чувствовала счастье Ри и радовалась за нее… но в то же время остро осознавала, что ей такого счастья не дано. Больше всего на свете ей сейчас хотелось бежать навстречу врагам, которых она ненавидела, ей была отвратительна сама мысль о существовании таких тварей. В сознании девушки вампиры являлись противоположностью всему, что она любила, ради чего жила. А еще был Кот…, Фаэнна сама не понимала, почему смерть человека, которого она знала всего несколько часов, причиняет такую боль. Чувство вины за то, что не смогла, не уговорила, не защитила, временами становилось невыносимым. Она видела его смерть, неизвестно почему и как, но видела и ничего не могла сделать, только смотреть…
Ненависть ужасна, Фа понимала это и все равно не могла контролировать это чувство, особенно вспоминая гибель человека, который мог бы… Бессмысленно сожалеть о несбывшемся. И кошка неслась дальше, не умея убежать от мыслей, похожих на раскаленные гвозди. Головные боли Ри. В чем их причина? Не в этих ли в проклятый час пробудившихся к жизни тварях, Ри тоже их чувствует, но ее ненависть бьет по ней самой, от этого Фа лекарства не знала. Велемир умер раньше, чем успел обучить ее всему, что знал. Ну почему, почему она была так невнимательна?!!
Наконец кошка остановилась, обернулась девушкой, которая тут же упала на колени, держась одной рукой за дерево и тяжело дыша. Отдышавшись, Фаэнна поднялась с колен, оглядываясь вокруг. Она забежала очень далеко, ее боль не исчезла, но притупилась, дав призрак надежды и позволив разуму вернуться.
Какой-то звук привлек внимание девушки. Фа напряглась, раздумывая, не превратиться ли обратно в кошку. Через некоторое время звук повторился. Источник обнаружился в ближайших зарослях. Сочтя, что кошкой все же быть безопаснее, Фа перекинулась, как можно тише подкралась к кустам и смело сунула свой любопытный нос в самую середину. В середине зарослей обнаружился другой нос – волк! Мгновение волк смотрел на кошку, кошка – на волка. Внезапно из волчьей пасти вырвалось рычание. Фа подпрыгнула на месте, зашипела, и, с размаху, левой лапой с выпущенными когтями съездила волку по морде, тут же отлетела к ближайшему дереву, не отрывая взгляда от кустов, готовясь забраться как можно выше.
Ветви зашевелились, и на свет, отчаянно ругаясь, кляня всех кошачьих вместе взятых и каждую в отдельности, вылез… человек. Присмотревшись, Фаэнна его узнала – тот самый нахал, который так перепугал их с Риган по пути в Фалесу. Как же его? Виктар, кажется. Но если в прошлый раз он смеялся, то сейчас выглядел обозленным. Конечно, кто будет веселиться, если левую часть лица… ну да, словно кошка исцарапала. От греха подальше Фа запрыгнула на дерево, обернулась человеком и дала волю душившему ее смеху, выплескивая и напряжение и внезапный испуг. Виктар снизу зло смотрел на нее.
- Ну теперь мы квиты, не так ли волк по имени Виктар? – сквозь взрывы смеха выдавила Фа.
- Можно и так сказать, если не считать вот этого, – оборотень указал на свою щеку.
- Как это не считать, - возмутилась девушка, - а мое об дерево ушибленное плечо? А? Твои царапинки будут заживать примерно столько же.
- Ладно, ладно, - примирительно сказал Виктар, уже улыбаясь, - квиты. А теперь спускайся, кошка. А где, кстати твоя сестра?
- Там, - неопределенно отмахнулась Фа, спустившись с дерева, - у нее теперь много обязанностей. Но ты, я так подозреваю, не один?
- Не один. Мист, я и еще несколько человек.
- А что вы делаете здесь, в Лесу, - Фаэнна решила, что немного подозрительности не помешает. – Что вы здесь забыли?
- Мист ведет нас к князю Эвору. Кстати, раз уж мы с тобой так удачно встретились, может, с нами прогуляешься? Ты то здесь тоже неспроста.
С минуту Фа изучающее смотрела в лицо оборотню, но ее интуиция не возражала и девушка решилась.
- Ладно, прогуляюсь, если будете вежливы, особенно некоторые оборотни. Пошли.
Они с Виктаром шли недолго и через некоторое время вышли к костру, вокруг которого устало сидели люди.
- Мист, глянь-ка, кого я неожиданно нашел, - провозгласил оборотень.
- Надо же, не думал встретить тебя еще раз, кошка. А где вторая? – удивленно отозвался Мист, возле которого сидела красивая рыжеволосая женщина. Для себя кошка отметила ее, решив потом познакомиться получше.
- Там, - также неопределенно, как и Виктару, ответила Фа, - пошли, что ли, или вы всю ночь собрались тут сидеть?
День 24 Месяца Холодов. Лес.
Идти впереди отряда уже стало привычкой. Виктар тщательно проверял дорогу, дабы раньше времени не напороться на лесной патруль. Хотя, это по сути было невозможно. И Мист это тоже прекрасно понимал. Поэтому он предупредил оборотня:
- Как только запахнет "жареным" - просто возвращайся к нам. Мы не враги лесовикам, поэтому я буду только рад попасться к ним в руки.
Виктар кивнул головой, понимающе посмотрев на командира и его рыжеволосую подругу. Иногда ему казалось, что Мист уж слишком потакает своей возлюбленной, но глядя на то счастье, что светилось в глазах этих двоих, он не мог не признаться самому себе, что и он бы сделал все, чтобы любимые глаза сияли вот таким ни чем не омрачаемым счастьем.
"Любимые глаза... Брось, Виктар... Ты - невозвращенец. Да и Селена уже давно для тебя потеряна, как и твой род.. Ладно. Пора вперед!"
В личине волка, он медленно двигался по выбираемому пути, привычно держа нос по ветру. Чуткое ухо уловило странные звуки с правой стороны выбранной им тропы. Виктар, осторожно ступая, вошел под сень кустов, принюхиваясь: "Странно... знакомый запах.." И тут же уткнулся носом в другой нос. Волк обалдел и зарычал скорее по привычке, чем с желанием напугать. Но наглый, встречный нос оказался более агрессивным и на морду оборотня опустилась когтистая лапа:
- ГррррРРррррр, - забыв перевоплотится, сначала прорычал волколак.
А недружлюбная собеседница уже исчезла. Виктар понял, что ругаться на человеческом языке будет легче. Через миг он уже выходил из кустов, костеря на чем свет стоит все кошачье племя и глядя снизу вверх на хохочащую девушку:
- Ну теперь мы квиты, не так ли волк по имени Виктар? – сквозь взрывы смехе выдавила Фа.
- Можно и так сказать, если не считать вот этого, – оборотень указал на свою щеку.
- Как это не считать, - возмутилась девушка, - а мое об дерево ушибленное плечо? А? Твои царапинки будут заживать примерно столько же.
- Ладно, ладно, - примирительно сказал Виктар, уже улыбаясь, - квиты. А теперь спускайся, кошка. А где, кстати, твоя сестра?
- Там, - неопределенно отмахнулась Фа, спустившись с дерева, - у нее теперь много обязанностей. Но ты, я так подозреваю, не один?
- Не один. Мист, я и еще несколько человек.
- А что вы делаете здесь, в Лесу, - в ее голосе сквозила вполне понятная подозрительность. – Что вы здесь забыли?
- Мист ведет нас к князю Эвору. Кстати, раз уж мы с тобой так удачно встретились, может, с нами прогуляешься? Ты то здесь тоже неспроста, - ему не хотелось расставаться с этой девушкой. В чем-то они были схожи. То ли в том одиночестве, что сквозило в изумрудных глазах Фаэнны.
С минуту Фа изучающее смотрела в его лицо.
- Ладно, прогуляюсь, если будете вежливы, особенно некоторые оборотни. Пошли.
Они с Виктаром шли недолго и через некоторое время вышли к костру, вокруг которого устало сидели люди.
- Мист, глянь-ка, кого я неожиданно нашел, - провозгласил Виктар.
- Надо же, не думал встретить тебя еще раз, кошка. А где вторая? – удивленно отозвался Мист.
- Там, - также неопределенно, как и Виктару, ответила Фа, - пошли, что ли, или вы всю ночь собрались тут сидеть?
- Да вообще-то мы рассчитывали отдохнуть, - иронично парировал Вик, наблюдая, как воинственно блестнули глаза его знакомой.
- Отдохнете, когда прибудете к месту назначения, - хмыкнула в ответ Фаэнна.
- С нами раненный, - подала голос молодая женщина, сидевшая рядом с Мистом. - Но мы были бы рады как можно быстрее добраться до Тила... Эээ.. наши вежливые друзья так нас и не представили друг другу.
Виктар смутился, но лишь на миг:
- О! Я забыл. Это - Фаэнна, которая сначала бьет, а потом смотрит - кого она ударила, - ему определенно нравилось поддразнивать девушку-кошку. - Фаэнна, Миста ты знаешь, а это Раэн, которую он все-таки разыскал. Это Всеслав, Дина, Пат, Мортимер..
Виктар поймал себя на мысли, что с невольным восхищением смотрит на эту кошку и радуется каждой ее улыбке: "Проклятые тени... Неужели я влюбляюсь?! Этого только не хватало!" А легка улыбка играла на губах девушки, когда она оглядывала этих усталых людей, стараясь поймать взглядом их глаза:
- Каким чудом вы еще не наткнулись на лесовиков?
Раэн улыбнулась, указывая на оборотня:
- Вот этим чудом и не наткнулись. Хотя мы и не прочь, если нас проводят.
Девушка-кошка напустила на свою физиономию важность:
- От меня он не спасся, - она покосилась на расцарапанную щеку Вика. - Ну а дальше вас поведу я.. А то этот еще и обойдет Тил кругом, петляя от дозора.
Виктар поднял бровь:
- Даже захоти я этого - не получилось бы. Меня бы привел в Тил запах одной наглой и беспечной кошки, которая сует свой нос везде, даже там, где ее не просят.
- Я разведывала то, что копошилось в кустах, словно кролик, - разворачиваясь к нему, сказала Фа.
- Словно... кролик?! - мгновение казалось, что эти двое сейчас сцепятся, но дружный хохот людей подействовал на оборотней отрезвляюще.
Они посмотрели друг другу в глаза и тоже весело рассмеялись.
Идти впереди отряда уже стало привычкой. Виктар тщательно проверял дорогу, дабы раньше времени не напороться на лесной патруль. Хотя, это по сути было невозможно. И Мист это тоже прекрасно понимал. Поэтому он предупредил оборотня:
- Как только запахнет "жареным" - просто возвращайся к нам. Мы не враги лесовикам, поэтому я буду только рад попасться к ним в руки.
Виктар кивнул головой, понимающе посмотрев на командира и его рыжеволосую подругу. Иногда ему казалось, что Мист уж слишком потакает своей возлюбленной, но глядя на то счастье, что светилось в глазах этих двоих, он не мог не признаться самому себе, что и он бы сделал все, чтобы любимые глаза сияли вот таким ни чем не омрачаемым счастьем.
"Любимые глаза... Брось, Виктар... Ты - невозвращенец. Да и Селена уже давно для тебя потеряна, как и твой род.. Ладно. Пора вперед!"
В личине волка, он медленно двигался по выбираемому пути, привычно держа нос по ветру. Чуткое ухо уловило странные звуки с правой стороны выбранной им тропы. Виктар, осторожно ступая, вошел под сень кустов, принюхиваясь: "Странно... знакомый запах.." И тут же уткнулся носом в другой нос. Волк обалдел и зарычал скорее по привычке, чем с желанием напугать. Но наглый, встречный нос оказался более агрессивным и на морду оборотня опустилась когтистая лапа:
- ГррррРРррррр, - забыв перевоплотится, сначала прорычал волколак.
А недружлюбная собеседница уже исчезла. Виктар понял, что ругаться на человеческом языке будет легче. Через миг он уже выходил из кустов, костеря на чем свет стоит все кошачье племя и глядя снизу вверх на хохочащую девушку:
- Ну теперь мы квиты, не так ли волк по имени Виктар? – сквозь взрывы смехе выдавила Фа.
- Можно и так сказать, если не считать вот этого, – оборотень указал на свою щеку.
- Как это не считать, - возмутилась девушка, - а мое об дерево ушибленное плечо? А? Твои царапинки будут заживать примерно столько же.
- Ладно, ладно, - примирительно сказал Виктар, уже улыбаясь, - квиты. А теперь спускайся, кошка. А где, кстати, твоя сестра?
- Там, - неопределенно отмахнулась Фа, спустившись с дерева, - у нее теперь много обязанностей. Но ты, я так подозреваю, не один?
- Не один. Мист, я и еще несколько человек.
- А что вы делаете здесь, в Лесу, - в ее голосе сквозила вполне понятная подозрительность. – Что вы здесь забыли?
- Мист ведет нас к князю Эвору. Кстати, раз уж мы с тобой так удачно встретились, может, с нами прогуляешься? Ты то здесь тоже неспроста, - ему не хотелось расставаться с этой девушкой. В чем-то они были схожи. То ли в том одиночестве, что сквозило в изумрудных глазах Фаэнны.
С минуту Фа изучающее смотрела в его лицо.
- Ладно, прогуляюсь, если будете вежливы, особенно некоторые оборотни. Пошли.
Они с Виктаром шли недолго и через некоторое время вышли к костру, вокруг которого устало сидели люди.
- Мист, глянь-ка, кого я неожиданно нашел, - провозгласил Виктар.
- Надо же, не думал встретить тебя еще раз, кошка. А где вторая? – удивленно отозвался Мист.
- Там, - также неопределенно, как и Виктару, ответила Фа, - пошли, что ли, или вы всю ночь собрались тут сидеть?
- Да вообще-то мы рассчитывали отдохнуть, - иронично парировал Вик, наблюдая, как воинственно блестнули глаза его знакомой.
- Отдохнете, когда прибудете к месту назначения, - хмыкнула в ответ Фаэнна.
- С нами раненный, - подала голос молодая женщина, сидевшая рядом с Мистом. - Но мы были бы рады как можно быстрее добраться до Тила... Эээ.. наши вежливые друзья так нас и не представили друг другу.
Виктар смутился, но лишь на миг:
- О! Я забыл. Это - Фаэнна, которая сначала бьет, а потом смотрит - кого она ударила, - ему определенно нравилось поддразнивать девушку-кошку. - Фаэнна, Миста ты знаешь, а это Раэн, которую он все-таки разыскал. Это Всеслав, Дина, Пат, Мортимер..
Виктар поймал себя на мысли, что с невольным восхищением смотрит на эту кошку и радуется каждой ее улыбке: "Проклятые тени... Неужели я влюбляюсь?! Этого только не хватало!" А легка улыбка играла на губах девушки, когда она оглядывала этих усталых людей, стараясь поймать взглядом их глаза:
- Каким чудом вы еще не наткнулись на лесовиков?
Раэн улыбнулась, указывая на оборотня:
- Вот этим чудом и не наткнулись. Хотя мы и не прочь, если нас проводят.
Девушка-кошка напустила на свою физиономию важность:
- От меня он не спасся, - она покосилась на расцарапанную щеку Вика. - Ну а дальше вас поведу я.. А то этот еще и обойдет Тил кругом, петляя от дозора.
Виктар поднял бровь:
- Даже захоти я этого - не получилось бы. Меня бы привел в Тил запах одной наглой и беспечной кошки, которая сует свой нос везде, даже там, где ее не просят.
- Я разведывала то, что копошилось в кустах, словно кролик, - разворачиваясь к нему, сказала Фа.
- Словно... кролик?! - мгновение казалось, что эти двое сейчас сцепятся, но дружный хохот людей подействовал на оборотней отрезвляюще.
Они посмотрели друг другу в глаза и тоже весело рассмеялись.
24 день Месяца Холодов.
День за днем они шли и шли. Это было привычно, но усталость все сильнее давала о себе знать. Раэн начинала ругать саму себя за эту странную слабость. Если бы не Мист, она бы уже давно легла под ближайшим деревом, дожидаясь, когда за ней придет Смерть.
"Что со мной происходит? Раньше ни дорога, ни конечная цель не смущали меня.. Так что же сейчас творится?" - Раэн посмотрела на идущего рядом ле Нуарана, он обернулся, почувствовав ее взгляд, и улыбнулся: "Он сказал, что мы идем в Тил.. По сути все зависит от милости Лесного Князя. Князь, конечно, совсем не зверь, как любили о нем говорить в Криэране, но после того, что мы натворили.." То что Раэн не было у Лаверны - ничуть не останавливало мыслей девушки. Для нее все связанное с Мистом подразумевало единение с ним: он и я - не существовало.. Было лишь: мы! Когда Мист рассказал о том, что творилось с ним все эти дни разлуки, в сердце девушки появилось новое осознание: они предназначены друг для друга. Никто лучше ле Нуарана не понимал ее, принимая такой, какой она родилась. И Раэн отвечала ему тем же, пока не пришла минута, когда каждому пришлось изменится. Но и менялись они друг для друга, связанные неразрывной нитью.
Задумавшись, Раэн не заметила, как все остановились. И лишь врезавшись в спину Виктара, девушка очнулась:
- Эй.. Ты чего, рыжая?
- Задумалась. Извини, Виктар.
- Все нормально. Можешь врезаться в меня снова и снова... если, конечно, это не явится причиной мой безвременной гибели от руки капитана, - усмехнулся оборотень.
Раэн показала ему язык и посмотрела на Миста, который было нахмурился, а потом просто притянул ее к себе. Виктар подмигнул им обоим и скрылся из виду. Рыжеволосая головка прижалась к сильному плечу Миста:
- Неужели ты ревнуешь меня к Вику?
- Да... нет... Скорее всего - нет, - грудь его высоко поднялась, а руки обвились вокруг тонкой талии Раэн. - Просто мне необходимо постоянно ощущать тебя, видеть, слышать..
Он опустил голову, целуя ее волосы. Раэн мягко развернулась и нежно обняла его плечи:
- Что тебя мучает, любимый?
- Умирать и рождаться заново - всегда трудно, - он утонул в ее огромных, аквамариновых глазах. - Столько всего ты пережила из-за..
Она приложила ладонь к его губам:
- Каждый выбирает по себе... Я выбрала тебя, значит я сама отвечаю за все, - губы ее приблизились к его губам: - Ведь мы - это ты и я, любимый. Понимаешь?
Мист нежно поцеловал ее, прежде чем ответить:
- Мы. Ты права. Я понимаю. Есть мы и то, что мы будем делать - делается и тобой, и мной, сердце мое.
Они бы могли долго так простоять, глядя в глаза друг другу, а возможно спустя какое-то время, Мист снова бы решил, что нужно "наверствывать упущенное" и просто унес бы ее подальше, но к ним подошла Дина:
- Обед. Ждем только вас, - странная ирония постоянно слышалась в ее голосе.
Влюбленные присоединились к остальному отряду. Они еще не успели прикончить и половину еды, когда из-за деревьев показался Виктар в сопровождении стройного, рыжеволосого существа. Сначала Раэн решила, что это мальчишка из какой-нибудь деревни, но как только оборотень в сопровождении незнакомца приблизился стало понятно, что это - незнакомка. Раэн внимательно наблюдала за Виктаром и девушкой, в какой-то миг ее брови поднялись в безмолвном удивлении: "Неужели... наверное, мне кажется.." После небольшого намека стало известно имя незнакомки: Фаэнна:
- Каким чудом вы еще не наткнулись на лесовиков?
Раэн улыбнулась, указывая на оборотня:
- Вот этим чудом и не наткнулись. Хотя мы и не прочь, если нас проводят.
Очаровательное личико Фаэнны вдруг исполнилось величайшей важностью:
- От меня он не спасся, - она покосилась на расцарапанную щеку Вика. - Ну а дальше вас поведу я.. А то этот еще и обойдет Тил кругом, петляя от дозора.
Эти двое были так забавны в своей шуточной перепалке, а удивительный задор Фаэнны заразил бы любого. Раэн поняла, что ей очень понравилась эта девушка. Но пора было идти дальше.
День за днем они шли и шли. Это было привычно, но усталость все сильнее давала о себе знать. Раэн начинала ругать саму себя за эту странную слабость. Если бы не Мист, она бы уже давно легла под ближайшим деревом, дожидаясь, когда за ней придет Смерть.
"Что со мной происходит? Раньше ни дорога, ни конечная цель не смущали меня.. Так что же сейчас творится?" - Раэн посмотрела на идущего рядом ле Нуарана, он обернулся, почувствовав ее взгляд, и улыбнулся: "Он сказал, что мы идем в Тил.. По сути все зависит от милости Лесного Князя. Князь, конечно, совсем не зверь, как любили о нем говорить в Криэране, но после того, что мы натворили.." То что Раэн не было у Лаверны - ничуть не останавливало мыслей девушки. Для нее все связанное с Мистом подразумевало единение с ним: он и я - не существовало.. Было лишь: мы! Когда Мист рассказал о том, что творилось с ним все эти дни разлуки, в сердце девушки появилось новое осознание: они предназначены друг для друга. Никто лучше ле Нуарана не понимал ее, принимая такой, какой она родилась. И Раэн отвечала ему тем же, пока не пришла минута, когда каждому пришлось изменится. Но и менялись они друг для друга, связанные неразрывной нитью.
Задумавшись, Раэн не заметила, как все остановились. И лишь врезавшись в спину Виктара, девушка очнулась:
- Эй.. Ты чего, рыжая?
- Задумалась. Извини, Виктар.
- Все нормально. Можешь врезаться в меня снова и снова... если, конечно, это не явится причиной мой безвременной гибели от руки капитана, - усмехнулся оборотень.
Раэн показала ему язык и посмотрела на Миста, который было нахмурился, а потом просто притянул ее к себе. Виктар подмигнул им обоим и скрылся из виду. Рыжеволосая головка прижалась к сильному плечу Миста:
- Неужели ты ревнуешь меня к Вику?
- Да... нет... Скорее всего - нет, - грудь его высоко поднялась, а руки обвились вокруг тонкой талии Раэн. - Просто мне необходимо постоянно ощущать тебя, видеть, слышать..
Он опустил голову, целуя ее волосы. Раэн мягко развернулась и нежно обняла его плечи:
- Что тебя мучает, любимый?
- Умирать и рождаться заново - всегда трудно, - он утонул в ее огромных, аквамариновых глазах. - Столько всего ты пережила из-за..
Она приложила ладонь к его губам:
- Каждый выбирает по себе... Я выбрала тебя, значит я сама отвечаю за все, - губы ее приблизились к его губам: - Ведь мы - это ты и я, любимый. Понимаешь?
Мист нежно поцеловал ее, прежде чем ответить:
- Мы. Ты права. Я понимаю. Есть мы и то, что мы будем делать - делается и тобой, и мной, сердце мое.
Они бы могли долго так простоять, глядя в глаза друг другу, а возможно спустя какое-то время, Мист снова бы решил, что нужно "наверствывать упущенное" и просто унес бы ее подальше, но к ним подошла Дина:
- Обед. Ждем только вас, - странная ирония постоянно слышалась в ее голосе.
Влюбленные присоединились к остальному отряду. Они еще не успели прикончить и половину еды, когда из-за деревьев показался Виктар в сопровождении стройного, рыжеволосого существа. Сначала Раэн решила, что это мальчишка из какой-нибудь деревни, но как только оборотень в сопровождении незнакомца приблизился стало понятно, что это - незнакомка. Раэн внимательно наблюдала за Виктаром и девушкой, в какой-то миг ее брови поднялись в безмолвном удивлении: "Неужели... наверное, мне кажется.." После небольшого намека стало известно имя незнакомки: Фаэнна:
- Каким чудом вы еще не наткнулись на лесовиков?
Раэн улыбнулась, указывая на оборотня:
- Вот этим чудом и не наткнулись. Хотя мы и не прочь, если нас проводят.
Очаровательное личико Фаэнны вдруг исполнилось величайшей важностью:
- От меня он не спасся, - она покосилась на расцарапанную щеку Вика. - Ну а дальше вас поведу я.. А то этот еще и обойдет Тил кругом, петляя от дозора.
Эти двое были так забавны в своей шуточной перепалке, а удивительный задор Фаэнны заразил бы любого. Раэн поняла, что ей очень понравилась эта девушка. Но пора было идти дальше.
11 число месяца Холодов.
Верховная ставка Орды.
- Барг-Танг! – Вефир подошел к маленькому шаману. – Я был несправедлив к тебе.
Тот кивнул в ответ.
- Пойми, меня не задевали твои слова, но мы уже потеряли много времени... Теперь нам придется наверстывать упущенное...
- Я готов тебя выслушать... Что мы должны сделать? – Вефир ибн-Найджбер уселся напротив него.
Барг-Танг тоже уселся поудобнее, достал шепотку какого-то вещества, бросил в костер, задумался, и лишь потом ответил:
- Армию вашу, как ты понимаешь не спасти... Многие, очень многие командиры поражены этой чумой... Да и не откажутся они от завоеваний, хотя кое-кто может со мной и согласится...
- Чумой? – советник не понял.
- Они уже не люди, – отрезал шаман. – Тьма забрала себе их души, если ты понимаешь, о чем я... Тебе многим придется пожертвовать, Вефир, и изменить здесь ничего не получится, поверь...
- Я не оставлю их, – он замотал головой. – Ни за что. Это было бы больше чем предательство...
- Если ты не отправишься со мной – ты потеряешь тех, кого еще можно спасти! Пойми же, время на исходе!
- Орда движется по направлению к Салерне... Через три дня они подойдут к стенам города Багош, крупнейшего в этом регионе. Армия, подготовившись за эти два месяца, обладает полным набором всевозможных осадных орудий, и у меня нет сомнений в том, что город падет... Если я сейчас оставлю армию, заявив о том, что мне нужно в северные земли, ее возглавит Каттак... Однако остается еще и Кир, а она может меня и не отпустить, если заподозрит неладное...
- Что ж, это проблема... – согласился Барг-Танг. – Но проблема решаемая... Я думаю смогу отвлечь ее на то время, которое понадобится тебе для разговора с Каттаком...
- Хорошо, если ты это сделаешь, то это будет просто замечательно... – продолжил Вефир. – Но лучше быть готовым ко всему...
Барг-Танг поднял голову, посмотрел советнику великого хана в лицо и расхохотался.
- Да, действительно... Готовым ко всему...
Вефир не до конца понял, над чем смеется ллуниф, но тоже улыбнулся. Кто знал, что все так изменится с момента их встречи? Однако его ждал тяжелый разговор с Каттаком Ит-Тимань. Как отнесется его соперник к тому, что Вефир сам ушел с его пути? Стоит ли ждать от человека, ради власти убившего отца, жену и лучшего друга, того, что он не всадит в твою спину кинжал, и даст спокойно уйти?
- Что ж... – потянул советник великого хана. – Тогда... я пойду...
Вефир ибн-Найджбер развернулся и пошел не оглядываясь.
Луна удивительным образом прокрыла серебром ту дорожку, что вела к шатру человека, который утром возглавит трехсоттысячную армию, словно духи степи благословляли этого человека на руководство войсками... Конечно, он лучше подходит для этого – свирепый и безжалостный, он приведет их к славе, добыче или же геройскому концу.
Осторожно, одернув полог шатра рукой, он зашел.
Каттак, до того спавший, сразу вскочил, сказывался чуткий слух воина.
- Кто ты?
Вефир поморщился. Конечно, после того, как чары пали, он лишился облика хана. Каттак, прежде не видевший его, теперь не узнает его... И придется объяснять...
- Ты – великий хан? – спросил Каттак, нахмурившись.
Все-таки догадался.
- На самом деле, я лишь его визирь... Великий хан пропал три месяца назад. Все это время – я замещал его. Используя чары, я принял его облик.
- Она знала?
Вефир кивнул. Естественно, что воин степей вспомнил еще одного человека, который менял свою внешность...
- Это почти на половину идея Кир...
- Но сейчас ты уходишь? – лицо Каттака окаменело, пальцы легли на рукоять меча. Однако будущий вождь Орды, задает вопросы быстрее, чем Вефир отвечает. А он далеко пойдет, почти обо всем догадался сам...
- Веди людей в бой, Каттак Ит-Тимань... – просто ответил визирь. – Ваши клинки добудут для вас, все, что вам нужно... И берегись – тени подступают...
- Хорошо... И тебе удачи, визирь... – неожиданно успокоившись, пробормотал Каттак, а его глаза застыли, глядя сквозь человека столь долгое время обманывавшего его.
Вефир быстро вышел. Что ж, кажется, он теперь свободен. Карлик с вечной ухмылкой, две дочери хана, и странный высокий незнакомец уже ждали его у догорающего костра.
- Что Кир?
- Она спит... – пожал плечами Барг-Танг. – Позволь представить тебе Шаня, монаха из Адарского монастыря.
Адарец церемонно поклонился:
- Извини, но я слышал ваш разговор, Вефир, сын Найджбера. Ваш великий хан жив... Когда мы последний раз видели его, он сражался с Иллиссайе, верховной жрицей Храма Змей. Одни из ее прислужников, могущественный чародей вызвал необычайную по силе магическую бурю, которая перекинула нас сюда... Я могу предположить, что хан так-же жив, но где он сейчас, сказать не могу...
Сафар жив! Это новость была одной из самых радостных за последнее время.
- Не время медлить... – Барг-Танг снова привлек внимание Вефира. – Я созову свое племя, до рассвета мы должны покинуть этот лагерь. Отправляемся на запад, в Полумесяц, все разговоры лишь, когда прибудем!
Советник кивнул. Подхватил на руки Тарикэ и закружил, улыбаясь ей в лицо.
Вскоре, племя ллунифов покинуло ставку Орды, ускакав на своих маленьких лошадях, а с высокого холма вслед за ними метнулись две тени...
Верховная ставка Орды.
- Барг-Танг! – Вефир подошел к маленькому шаману. – Я был несправедлив к тебе.
Тот кивнул в ответ.
- Пойми, меня не задевали твои слова, но мы уже потеряли много времени... Теперь нам придется наверстывать упущенное...
- Я готов тебя выслушать... Что мы должны сделать? – Вефир ибн-Найджбер уселся напротив него.
Барг-Танг тоже уселся поудобнее, достал шепотку какого-то вещества, бросил в костер, задумался, и лишь потом ответил:
- Армию вашу, как ты понимаешь не спасти... Многие, очень многие командиры поражены этой чумой... Да и не откажутся они от завоеваний, хотя кое-кто может со мной и согласится...
- Чумой? – советник не понял.
- Они уже не люди, – отрезал шаман. – Тьма забрала себе их души, если ты понимаешь, о чем я... Тебе многим придется пожертвовать, Вефир, и изменить здесь ничего не получится, поверь...
- Я не оставлю их, – он замотал головой. – Ни за что. Это было бы больше чем предательство...
- Если ты не отправишься со мной – ты потеряешь тех, кого еще можно спасти! Пойми же, время на исходе!
- Орда движется по направлению к Салерне... Через три дня они подойдут к стенам города Багош, крупнейшего в этом регионе. Армия, подготовившись за эти два месяца, обладает полным набором всевозможных осадных орудий, и у меня нет сомнений в том, что город падет... Если я сейчас оставлю армию, заявив о том, что мне нужно в северные земли, ее возглавит Каттак... Однако остается еще и Кир, а она может меня и не отпустить, если заподозрит неладное...
- Что ж, это проблема... – согласился Барг-Танг. – Но проблема решаемая... Я думаю смогу отвлечь ее на то время, которое понадобится тебе для разговора с Каттаком...
- Хорошо, если ты это сделаешь, то это будет просто замечательно... – продолжил Вефир. – Но лучше быть готовым ко всему...
Барг-Танг поднял голову, посмотрел советнику великого хана в лицо и расхохотался.
- Да, действительно... Готовым ко всему...
Вефир не до конца понял, над чем смеется ллуниф, но тоже улыбнулся. Кто знал, что все так изменится с момента их встречи? Однако его ждал тяжелый разговор с Каттаком Ит-Тимань. Как отнесется его соперник к тому, что Вефир сам ушел с его пути? Стоит ли ждать от человека, ради власти убившего отца, жену и лучшего друга, того, что он не всадит в твою спину кинжал, и даст спокойно уйти?
- Что ж... – потянул советник великого хана. – Тогда... я пойду...
Вефир ибн-Найджбер развернулся и пошел не оглядываясь.
Луна удивительным образом прокрыла серебром ту дорожку, что вела к шатру человека, который утром возглавит трехсоттысячную армию, словно духи степи благословляли этого человека на руководство войсками... Конечно, он лучше подходит для этого – свирепый и безжалостный, он приведет их к славе, добыче или же геройскому концу.
Осторожно, одернув полог шатра рукой, он зашел.
Каттак, до того спавший, сразу вскочил, сказывался чуткий слух воина.
- Кто ты?
Вефир поморщился. Конечно, после того, как чары пали, он лишился облика хана. Каттак, прежде не видевший его, теперь не узнает его... И придется объяснять...
- Ты – великий хан? – спросил Каттак, нахмурившись.
Все-таки догадался.
- На самом деле, я лишь его визирь... Великий хан пропал три месяца назад. Все это время – я замещал его. Используя чары, я принял его облик.
- Она знала?
Вефир кивнул. Естественно, что воин степей вспомнил еще одного человека, который менял свою внешность...
- Это почти на половину идея Кир...
- Но сейчас ты уходишь? – лицо Каттака окаменело, пальцы легли на рукоять меча. Однако будущий вождь Орды, задает вопросы быстрее, чем Вефир отвечает. А он далеко пойдет, почти обо всем догадался сам...
- Веди людей в бой, Каттак Ит-Тимань... – просто ответил визирь. – Ваши клинки добудут для вас, все, что вам нужно... И берегись – тени подступают...
- Хорошо... И тебе удачи, визирь... – неожиданно успокоившись, пробормотал Каттак, а его глаза застыли, глядя сквозь человека столь долгое время обманывавшего его.
Вефир быстро вышел. Что ж, кажется, он теперь свободен. Карлик с вечной ухмылкой, две дочери хана, и странный высокий незнакомец уже ждали его у догорающего костра.
- Что Кир?
- Она спит... – пожал плечами Барг-Танг. – Позволь представить тебе Шаня, монаха из Адарского монастыря.
Адарец церемонно поклонился:
- Извини, но я слышал ваш разговор, Вефир, сын Найджбера. Ваш великий хан жив... Когда мы последний раз видели его, он сражался с Иллиссайе, верховной жрицей Храма Змей. Одни из ее прислужников, могущественный чародей вызвал необычайную по силе магическую бурю, которая перекинула нас сюда... Я могу предположить, что хан так-же жив, но где он сейчас, сказать не могу...
Сафар жив! Это новость была одной из самых радостных за последнее время.
- Не время медлить... – Барг-Танг снова привлек внимание Вефира. – Я созову свое племя, до рассвета мы должны покинуть этот лагерь. Отправляемся на запад, в Полумесяц, все разговоры лишь, когда прибудем!
Советник кивнул. Подхватил на руки Тарикэ и закружил, улыбаясь ей в лицо.
Вскоре, племя ллунифов покинуло ставку Орды, ускакав на своих маленьких лошадях, а с высокого холма вслед за ними метнулись две тени...
[glow=navy,2,500]
12-е число месяца Холодов.
Полумесяц. И опять Лес...[/glow]
Вампирка лежала на полянке недалеко от границы Леса. Рядом журчал ручеёк, из которого хлюпал воду зачарованный единорог. Сама Син наблюдала за полётом летучей мыши... Полёт - вираж - разворот - ещё вираж - какой-то непонятный пируэт - плюх...
Со вздохом Син поднялась, отыскала Дориана, подняла его с земли:
- Странный ты какой-то, Дори. Почему ж ты летать-то не умеешь? Ну-ка маши крыльями. Или махай, как там правильно. Ну, не важно. Давай ещё раз...
Она в который раз взяла мышу, посадила её на руку и запустила в воздух. На этот раз Дориан её удивил: набрав приличный разгон он даже вроде бы как бы полетел, но потом заложил вираж, развернулся и со всей скорости врезался в вампирку. От такого удара (и чрезмерного удивления) Син отлетела на несколько шагов назад, проехалась по траве.. эмнн.. спиной и так и осталась валяться, тихонько хихикая..:
- Дориан! Ты меня убить собрался? - странно, ей показалось, что летучий мыш выглядит сконфуженным и виноватым. И чего только не покажется после подобных трюков...
"Дориан... Ты меня убить собрался?.." А может и на самом деле собрался... Дориан... Не этот... Тот... Который единственный... Вампир... И почему.. а почему нет, собственно?.. Дориан... Он ведь - собрат... Такой же, как и я... Он гораздо ближе мне, нежели Вэл... Почему бы и нет...
На руку Син села бабочка... Вампирка удивилась:
- Бабочка... Надо же... Посмотри на меня, летучее создание. Ты же видишь, да? Ты знаешь, что я давно мертва и вообще вампир. Люди не видят, точнее не сразу замечают... А ты - видишь. Так почему же уселась мне на руку? Неужели тебе наплевать на то, что я живу за счёт чужой крови и чужой жизни? Или.. быть может, ты видишь нечто большее, а?
Бабочка, как и положено приличной бабочке, не ответила, взмахнула крылышками и оставила вампирку наедине с её тяжкими мыслями. Дориан помотал головой, принялся взмахивать крыльями, призывая вампирку помочь ему взлететь, и она снова запустила его в воздух, приподнялась на локте, стала наблюдать за полётом: взлёт, разворот крыльев, взмах, вираж, мнээ.. сальто.. И мягкая посадка. Син пригляделась, потом снова рухнула на траву и принялась истерично хохотать:
- Дориан! Извращенец! Хватит приставать к девушкам! То мне в грудь врезался, то теперь ей... Вставай, Сильвия. Я тебя не для того звала, чтобы ты обнималась с моим летучим мышём. - она подошла к удивлённой Сильвии, котопая повторила те же действия, что и сама Син несколько минут назад и теперь тоже валялась на траве с Дорианом на груди. Вампирка-старшая подняла летучую мышь, посадила её себе на плечо. Мыш устроился поудобнее: этот момент они уже отработали. Ибо даже если летучая мышь не летает, она должна хотя бы сидеть на плече...
Сильвия поднялась, отказавшись от помощи Сингреллин и спросила неприязненным тоном:
- И что бы всё это значило? Зачем ты меня позвала?
- Зачем? Хм. Я вот и сама думаю: зачем... Я тут так немного подумала... Ты знаешь, что я могу убить тебя одним усилием воли?
- Чего?! Вот ещё. В конце концов я одна из сильнейших вампиров...
- Ага. Но ведь это я тебя создала. Ты ведь тоже создавала вампиров, должна знать...
- Да. Создавала - но не убивала их. И не обнаружила как-то такого умения... Так что не пугай меня зря, бабуся...
Последнее слово сильно разозлило и обидело Син. Она ринулась вперёд, да так, что Дориан рухнул с её плеча, схватиила Сильвию за плечи, встряхнула, прошипела ей в лицо:
- Тебя что не били давно? Тебя вообще в детстве хоть раз наказывали? - не дожидаясь ответа заявила:
- Видимо, нет. Сейчас я это исправлю... - и откинула её на наколько шагов, предварительно сдёрнув с вампирки плащ. Сильвия удержалась на ногах, и Син, щелчком подозвав единорога, предусмотрительно вставшего позади вампирки, кинула на его спину плащ Сильвии, вызвала магическую силу...
Глаза вампирки стали янтарными, а земля вокруг неё вздыбилась, стряхивая с себя пучки травы и, набирая скорость засчёт движения по спирали, мелкими комочками полетела в Сильвию. Син не собиралась особо уж сильно жалеть "дочурку", посему вместе с землёй в неё летели мелкие камушки и ещё какая-то чушь. Длилось это всё недолго, однако результат был достигнут: Сильвия стояла напротив, прикрыв руками глаза, исцарапанная и злая. Обрывки одежды держались на ней кое-как. Да ладно уж, чего врать: не держались вовсе...
Сильвия, поняв, что всё закончилось, убрала руки от глаз:
- И что? Тебе стало легче? Так вот, послушай, что я скажу: это совсем не больно.
Син нехорошо улыбнулась и приступила ко второй части своего "плана", протянула руку назад, к седлу... И не глядя отцепила от него хлыст, который когда-то принадлежал Аркэ... Вторым щелчком приказала единорогу отойти подальше и демонстративно вынула хлыст из-за спины...
До Сильвии наконец-то дошло. Глаза маленькой вампирки стали квадратными... Син размухнулась хлыстом и Сильв отпрыгнула назад. Это разъярило вампирку-старшую ещё сильнее... И тогда началось...
Син гоняла Сильвию по всей полянке, мимоходом подняв Дориана и откинув его в воздух, приказывая вернуться к Flareu, дабы не затоптали... Сильвия убегала от вампирки с ужасающей скоростью, не всякий человек, попав сюда, разобрался бы, что же, собственно, происходит. Однако Син была старше и проворнее. Этим вампиры сильно отличаются от людей: вампиры с возрастом становятся проворнее и сильнее, а люди...
После очередного удара Сильвия вновь ринулась в торону и Син, упав ей под ноги, сбила её на траву. Ещё разок хорошенько вытянула хлыстом. Остатки одежды Сильвии валялись по всей поляне, а сама она лежала у ног Сингреллин, прикрыв руками голову и что-то тихонько выскуливая. Син снова ударила её, прокричала:
- Вставай! Вставай, кому сказала! Ты же вампир, Тени тебя побери!
Тени, хы...
- Вставай! Мы ещё не закончили! - Сильвия что-то неразборчиво сказала, приоткрывая лицо, за что вновь получила удар и снова спряталась.
- Вставай, я сказала! Это было всего лишь телесное наказание. Точне так же, к примеру, тебя мог отделать Дориан. А сейчас, если ты не поднимешься, я покажу тебе то, чего с тобой Дориан сделать не может. Просто потому, что не он тебя создал...
Сильвия не поднялась. И тогда вампирка усилием мысли принялась вытягивать из той Силу, которую когда-то сама ей дала...
К боли потери прибавилась ещё и боль побоев, ибо до этого Сильвия не ощущала ударов так сильно, как теперь, когда вампиризм покидал её... Сильвия закричала, но Син не останавливалась. Вытягивая силу, она снова и снова хлестала вампирку, пока наконец та не вскочила, заставив себя подняться скорее усилием воли, нежели чем-либо ещё, и не закричала, одновременно падая на колени (по слабости, а не сломленности духа)..:
- Хватит! Достаточно! Теперь я верю, я знаю!..
Син остановилась. Ещё чуть-чуть, и она убила бы Сильвию. Однако такой способ убийства - мысленное усилие, хха! - не прельщал вампирку. Она вернула ей Силу, и Сильв упала на траву, мечтая отдохнуть...
- Встать! - крикнула Син. Сильвия вскочила. Сказать, что она выглядела ужасно, значит ничего не сказать.
- Упорная, надо же. Как ёжик... Ну что, хочешь ещё разок хлыстом?
- Н-нет...
- Прекрасно. Тогда стой и слушай. Я расскажу тебе, кто ты. Ты знаешь, как называют женщин, которые спят с кем попало, а потом в хлевах рожают непонятных выродков?
- Знаю, - мрачно отозвалась Сильв.
- Так вот ты - одна из них. Ибо за столь малое время создать СТОЛЬКО ублюдков, уж прости за выражение, это что-то. Ты знаешь, сколько мне лет? Несколько тысяч. Ты - моё первое дитя.
Сильвия опустила голову. Её трясло, она шаталась. Всё ещё тело было изрезано тонкими красными полосами. Будь Сильв человеком, она бы уже давно истекла кровью.
- Ты, - повторила Син, - моё первое дитя. И посмотри на себя! Что ты натворила? Ты знаешь, сколько людей погибло по твоей милости? Но что люди, что люди... Знаешь, чего я тебе никогда не прощу? Никогда! Знаешь?
- Нет... - тихо сказала Сильвия.
- Я никогда... - по щекам вампирки пробежали две красные дорожки кровавых слёз, - Никогда не прощу тебе Криэрана... Мне нравился этот город! Нравился, слышишь!!! А ты.. ты, и твои ублюдки...
- Не я! Это не мы сожгли город! Никто из нас не...
- Молчи! - Син снова взмахнула хлыстом, но на этот раз не тронула вампирку, - Я знаю, кто сжёг город. Однако я не могу винить Саолу Де Риэ. На её месте я поступила бы так же. С тобой и этими выродками только так и надо поступать. Это вы виноваты...
- В таком случае... - тихо, но с явной угрозой произнесла Сильвия, - Это ты виновата. Никто не просил тебя нападать на меня и превращать меня в вампира...
Сингреллин зашипела... Потом шипение медленно переросло в рычание, а затем в визг. Да такой, что вокруг поразлетались птицы, а Сильвия в ужасе зажала уши.
- Заткнись!!! Не смей обвинять меня в своих грехах!..
Однако она права...
- Не смей, поняла?! Потому что.. потому что.. я дала тебе Дар, однако ты не смогла им правильно распорядиться, и в том нет моей вины!..
К удивлению вампирки, Сильвия не стала спорить. Она лишь подняла на неё глаза и спросила:
- А как правильно? Я делала то, что считала нужным... Быть может, ты научишь меня распоряжаться Даром?
- Научу... - к собственному удивлению ответила Син, затем вновь подозвала единорога, сняла с седла плащ Сильвии, протянула ей: - На, укутайся. Тебе, наверное, холодно...
Сильвия понимала всю абсурдность такого предположения, однако не стала возражать и укуталась в свой плащ.
Спустя час они всё ещё сидели у ручья. Две вампирки плечом к плечу, единорог, разлёгшийся за их спинами и летучая мышь, учившаяся летать. Кстати сказать, теперь Дориан предпочитал падать на вампирок, поэтому разговор время от времени прерывался ругательствами. А один раз его снесло ветром (нет, не тем, который единорог), и он плюхнулся в воду... Син снова удивилась: Сильвия в момент скинула плащ и нырнула за мышом, вытащила его. К счастью, всё обошлось.
Потом Сильвия развела костёр, дабы Дориан не приболел. А Сингреллин всё говорила и говорила... Обо всём: о Жизни и Истории, о Любви и Взаимопомощи. Рассказала Сильвии историю Альтери и Эдриана... Умолчала только об одном: о своих встречах с Вэлом. Сильвия заново обдумывала свои поступки, слушая тихую мелодичную речь Создательницы, и ей стало казаться, что теперь она видит иной выход. Как можно было бы поступить иначе.
В любом случае, когда Син рассказала всё, что могла и усыпила Сильвию, у той уже был с десяток планов, что делать дальше...
А Син, забрав свой зверинец, направилась вдоль границы Леса в сторону заката. Она просто ехала верхом и размышляла, пока что никуда не направляясь. В конце концов, у неё были Камни.
Вампирка раздумывала о Сильвии, обо всём, что только что было. "Через несколько часов," - думала она, - "когда Силь проснётся, у неё будет иная жизнь и иные стремления.. а может и не будет."
В любом случае она, Сингреллин а Ре'Антэ, сделала всё, что могла...
12-е число месяца Холодов.
Полумесяц. И опять Лес...[/glow]
Вампирка лежала на полянке недалеко от границы Леса. Рядом журчал ручеёк, из которого хлюпал воду зачарованный единорог. Сама Син наблюдала за полётом летучей мыши... Полёт - вираж - разворот - ещё вираж - какой-то непонятный пируэт - плюх...
Со вздохом Син поднялась, отыскала Дориана, подняла его с земли:
- Странный ты какой-то, Дори. Почему ж ты летать-то не умеешь? Ну-ка маши крыльями. Или махай, как там правильно. Ну, не важно. Давай ещё раз...
Она в который раз взяла мышу, посадила её на руку и запустила в воздух. На этот раз Дориан её удивил: набрав приличный разгон он даже вроде бы как бы полетел, но потом заложил вираж, развернулся и со всей скорости врезался в вампирку. От такого удара (и чрезмерного удивления) Син отлетела на несколько шагов назад, проехалась по траве.. эмнн.. спиной и так и осталась валяться, тихонько хихикая..:
- Дориан! Ты меня убить собрался? - странно, ей показалось, что летучий мыш выглядит сконфуженным и виноватым. И чего только не покажется после подобных трюков...
"Дориан... Ты меня убить собрался?.." А может и на самом деле собрался... Дориан... Не этот... Тот... Который единственный... Вампир... И почему.. а почему нет, собственно?.. Дориан... Он ведь - собрат... Такой же, как и я... Он гораздо ближе мне, нежели Вэл... Почему бы и нет...
На руку Син села бабочка... Вампирка удивилась:
- Бабочка... Надо же... Посмотри на меня, летучее создание. Ты же видишь, да? Ты знаешь, что я давно мертва и вообще вампир. Люди не видят, точнее не сразу замечают... А ты - видишь. Так почему же уселась мне на руку? Неужели тебе наплевать на то, что я живу за счёт чужой крови и чужой жизни? Или.. быть может, ты видишь нечто большее, а?
Бабочка, как и положено приличной бабочке, не ответила, взмахнула крылышками и оставила вампирку наедине с её тяжкими мыслями. Дориан помотал головой, принялся взмахивать крыльями, призывая вампирку помочь ему взлететь, и она снова запустила его в воздух, приподнялась на локте, стала наблюдать за полётом: взлёт, разворот крыльев, взмах, вираж, мнээ.. сальто.. И мягкая посадка. Син пригляделась, потом снова рухнула на траву и принялась истерично хохотать:
- Дориан! Извращенец! Хватит приставать к девушкам! То мне в грудь врезался, то теперь ей... Вставай, Сильвия. Я тебя не для того звала, чтобы ты обнималась с моим летучим мышём. - она подошла к удивлённой Сильвии, котопая повторила те же действия, что и сама Син несколько минут назад и теперь тоже валялась на траве с Дорианом на груди. Вампирка-старшая подняла летучую мышь, посадила её себе на плечо. Мыш устроился поудобнее: этот момент они уже отработали. Ибо даже если летучая мышь не летает, она должна хотя бы сидеть на плече...
Сильвия поднялась, отказавшись от помощи Сингреллин и спросила неприязненным тоном:
- И что бы всё это значило? Зачем ты меня позвала?
- Зачем? Хм. Я вот и сама думаю: зачем... Я тут так немного подумала... Ты знаешь, что я могу убить тебя одним усилием воли?
- Чего?! Вот ещё. В конце концов я одна из сильнейших вампиров...
- Ага. Но ведь это я тебя создала. Ты ведь тоже создавала вампиров, должна знать...
- Да. Создавала - но не убивала их. И не обнаружила как-то такого умения... Так что не пугай меня зря, бабуся...
Последнее слово сильно разозлило и обидело Син. Она ринулась вперёд, да так, что Дориан рухнул с её плеча, схватиила Сильвию за плечи, встряхнула, прошипела ей в лицо:
- Тебя что не били давно? Тебя вообще в детстве хоть раз наказывали? - не дожидаясь ответа заявила:
- Видимо, нет. Сейчас я это исправлю... - и откинула её на наколько шагов, предварительно сдёрнув с вампирки плащ. Сильвия удержалась на ногах, и Син, щелчком подозвав единорога, предусмотрительно вставшего позади вампирки, кинула на его спину плащ Сильвии, вызвала магическую силу...
Глаза вампирки стали янтарными, а земля вокруг неё вздыбилась, стряхивая с себя пучки травы и, набирая скорость засчёт движения по спирали, мелкими комочками полетела в Сильвию. Син не собиралась особо уж сильно жалеть "дочурку", посему вместе с землёй в неё летели мелкие камушки и ещё какая-то чушь. Длилось это всё недолго, однако результат был достигнут: Сильвия стояла напротив, прикрыв руками глаза, исцарапанная и злая. Обрывки одежды держались на ней кое-как. Да ладно уж, чего врать: не держались вовсе...
Сильвия, поняв, что всё закончилось, убрала руки от глаз:
- И что? Тебе стало легче? Так вот, послушай, что я скажу: это совсем не больно.
Син нехорошо улыбнулась и приступила ко второй части своего "плана", протянула руку назад, к седлу... И не глядя отцепила от него хлыст, который когда-то принадлежал Аркэ... Вторым щелчком приказала единорогу отойти подальше и демонстративно вынула хлыст из-за спины...
До Сильвии наконец-то дошло. Глаза маленькой вампирки стали квадратными... Син размухнулась хлыстом и Сильв отпрыгнула назад. Это разъярило вампирку-старшую ещё сильнее... И тогда началось...
Син гоняла Сильвию по всей полянке, мимоходом подняв Дориана и откинув его в воздух, приказывая вернуться к Flareu, дабы не затоптали... Сильвия убегала от вампирки с ужасающей скоростью, не всякий человек, попав сюда, разобрался бы, что же, собственно, происходит. Однако Син была старше и проворнее. Этим вампиры сильно отличаются от людей: вампиры с возрастом становятся проворнее и сильнее, а люди...
После очередного удара Сильвия вновь ринулась в торону и Син, упав ей под ноги, сбила её на траву. Ещё разок хорошенько вытянула хлыстом. Остатки одежды Сильвии валялись по всей поляне, а сама она лежала у ног Сингреллин, прикрыв руками голову и что-то тихонько выскуливая. Син снова ударила её, прокричала:
- Вставай! Вставай, кому сказала! Ты же вампир, Тени тебя побери!
Тени, хы...
- Вставай! Мы ещё не закончили! - Сильвия что-то неразборчиво сказала, приоткрывая лицо, за что вновь получила удар и снова спряталась.
- Вставай, я сказала! Это было всего лишь телесное наказание. Точне так же, к примеру, тебя мог отделать Дориан. А сейчас, если ты не поднимешься, я покажу тебе то, чего с тобой Дориан сделать не может. Просто потому, что не он тебя создал...
Сильвия не поднялась. И тогда вампирка усилием мысли принялась вытягивать из той Силу, которую когда-то сама ей дала...
К боли потери прибавилась ещё и боль побоев, ибо до этого Сильвия не ощущала ударов так сильно, как теперь, когда вампиризм покидал её... Сильвия закричала, но Син не останавливалась. Вытягивая силу, она снова и снова хлестала вампирку, пока наконец та не вскочила, заставив себя подняться скорее усилием воли, нежели чем-либо ещё, и не закричала, одновременно падая на колени (по слабости, а не сломленности духа)..:
- Хватит! Достаточно! Теперь я верю, я знаю!..
Син остановилась. Ещё чуть-чуть, и она убила бы Сильвию. Однако такой способ убийства - мысленное усилие, хха! - не прельщал вампирку. Она вернула ей Силу, и Сильв упала на траву, мечтая отдохнуть...
- Встать! - крикнула Син. Сильвия вскочила. Сказать, что она выглядела ужасно, значит ничего не сказать.
- Упорная, надо же. Как ёжик... Ну что, хочешь ещё разок хлыстом?
- Н-нет...
- Прекрасно. Тогда стой и слушай. Я расскажу тебе, кто ты. Ты знаешь, как называют женщин, которые спят с кем попало, а потом в хлевах рожают непонятных выродков?
- Знаю, - мрачно отозвалась Сильв.
- Так вот ты - одна из них. Ибо за столь малое время создать СТОЛЬКО ублюдков, уж прости за выражение, это что-то. Ты знаешь, сколько мне лет? Несколько тысяч. Ты - моё первое дитя.
Сильвия опустила голову. Её трясло, она шаталась. Всё ещё тело было изрезано тонкими красными полосами. Будь Сильв человеком, она бы уже давно истекла кровью.
- Ты, - повторила Син, - моё первое дитя. И посмотри на себя! Что ты натворила? Ты знаешь, сколько людей погибло по твоей милости? Но что люди, что люди... Знаешь, чего я тебе никогда не прощу? Никогда! Знаешь?
- Нет... - тихо сказала Сильвия.
- Я никогда... - по щекам вампирки пробежали две красные дорожки кровавых слёз, - Никогда не прощу тебе Криэрана... Мне нравился этот город! Нравился, слышишь!!! А ты.. ты, и твои ублюдки...
- Не я! Это не мы сожгли город! Никто из нас не...
- Молчи! - Син снова взмахнула хлыстом, но на этот раз не тронула вампирку, - Я знаю, кто сжёг город. Однако я не могу винить Саолу Де Риэ. На её месте я поступила бы так же. С тобой и этими выродками только так и надо поступать. Это вы виноваты...
- В таком случае... - тихо, но с явной угрозой произнесла Сильвия, - Это ты виновата. Никто не просил тебя нападать на меня и превращать меня в вампира...
Сингреллин зашипела... Потом шипение медленно переросло в рычание, а затем в визг. Да такой, что вокруг поразлетались птицы, а Сильвия в ужасе зажала уши.
- Заткнись!!! Не смей обвинять меня в своих грехах!..
Однако она права...
- Не смей, поняла?! Потому что.. потому что.. я дала тебе Дар, однако ты не смогла им правильно распорядиться, и в том нет моей вины!..
К удивлению вампирки, Сильвия не стала спорить. Она лишь подняла на неё глаза и спросила:
- А как правильно? Я делала то, что считала нужным... Быть может, ты научишь меня распоряжаться Даром?
- Научу... - к собственному удивлению ответила Син, затем вновь подозвала единорога, сняла с седла плащ Сильвии, протянула ей: - На, укутайся. Тебе, наверное, холодно...
Сильвия понимала всю абсурдность такого предположения, однако не стала возражать и укуталась в свой плащ.
Спустя час они всё ещё сидели у ручья. Две вампирки плечом к плечу, единорог, разлёгшийся за их спинами и летучая мышь, учившаяся летать. Кстати сказать, теперь Дориан предпочитал падать на вампирок, поэтому разговор время от времени прерывался ругательствами. А один раз его снесло ветром (нет, не тем, который единорог), и он плюхнулся в воду... Син снова удивилась: Сильвия в момент скинула плащ и нырнула за мышом, вытащила его. К счастью, всё обошлось.
Потом Сильвия развела костёр, дабы Дориан не приболел. А Сингреллин всё говорила и говорила... Обо всём: о Жизни и Истории, о Любви и Взаимопомощи. Рассказала Сильвии историю Альтери и Эдриана... Умолчала только об одном: о своих встречах с Вэлом. Сильвия заново обдумывала свои поступки, слушая тихую мелодичную речь Создательницы, и ей стало казаться, что теперь она видит иной выход. Как можно было бы поступить иначе.
В любом случае, когда Син рассказала всё, что могла и усыпила Сильвию, у той уже был с десяток планов, что делать дальше...
А Син, забрав свой зверинец, направилась вдоль границы Леса в сторону заката. Она просто ехала верхом и размышляла, пока что никуда не направляясь. В конце концов, у неё были Камни.
Вампирка раздумывала о Сильвии, обо всём, что только что было. "Через несколько часов," - думала она, - "когда Силь проснётся, у неё будет иная жизнь и иные стремления.. а может и не будет."
В любом случае она, Сингреллин а Ре'Антэ, сделала всё, что могла...
11 день месяца Холодов.
Лакона. Фалесса.
- Аристократия осмелела, - Ярно улыбнулся. – Почему же я не видел в первых рядах войска всех тех, кто подписался под этим документом? – император небрежно отбросил бумаги на край стола.
- Ну…это…всего лишь …ммм – юноша замялся.
- Вы ещё так молоды. А эти трусливые старики, которые сейчас потягивают дорогое вино в своих дворцах, посылают вас ко мне. Как ваше имя?
- Доминик ле Рамлет
- Если я не ошибаюсь, вы принимали участие в битве при Тёмном Броде?
- Да, я сражался рядом с сиром Николя. – лицо Доминика помрачнело от воспоминаний о битве.
- Почему же вы, истинный рыцарь, приносите мне эти требования? – Император наклонился вперёд.
- Я всего лишь излагаю то, чего хочет совет и…
- Хочет?! Совет хочет? Нет, совет Требует! – ле Фалесс перебил Доминика – И это больше всего меня поражает. И всё-таки я не могу винить в этом вас Доминик. Вы тот человек, который сражался за империю. И если я кому-то что-то и должен, так это таким же, как и вы лаконцам.
- Спасибо мой Император – ле Рамлету было очень приятно это слышать и он не понимал, почему Франциск считает, что император не способен больше править. – Какой ответ мне передать?
- Передай достопочтимой знати, – глаза Ярно смеялись – что император подумает. И сообщит своё решение чуть позже.
- Слушаюсь мой Император – Доминик ле Рамлет поклонился и вышел из императорских покоев.
Ярно откинулся на спинку стула.
- Интересный юноша – из тени комнаты вышел мужчина – да и вся эта история очень интересна – красивое лицо говорившего напряглось.
- Как ты думаешь Тристан, аристократия сама додумалось до этого или её кто-то подтолкнул?
- Не знаю, но думаю, что скоро всё прояснится.
Император встал из-за стола и подошёл к окну. Гвардейцы чеканили шаг во дворе и императору невольно вспомнилась Иветта и её новоявленный брат. На днях свадьба, а такое чувство, что императрица у него есть и в Смотровой башне его ждёт Саола. Но нет, скоро новой императрицей станет Иветта. Прекрасная собой и очень умная, она достойна править. А ведь именно сейчас Ярно нужна поддержка. Император верил или по крайней мере хотел верить, что Иветта будет верна ему. Хотя это наверное глупо. Ведь точно также он верил Сао и Иванэ.
Свадьба…а после снова война. Необходимо поставить точку во всей этой истории. Всё, что мог, Лессо сделал. Оставалось надеяться, что Иветта удержит столицу, а он разобьёт Орду. И тогда в истории Лаконы начнётся новая глава.
- Вы правильно сделали, что не стали спешить с решением – Тристан вернул императора к сегодняшним делам.
- Я тоже так думаю. Сейчас нельзя спешить, мне не нужны проблемы внутри империи, внешних хватает. – император повернулся к убийце. – но и ты продолжай держать мечи на готове, возможно мне они могут понадобиться в ближайшее время, чего мне очень не хочется.
- Если не помогут воины, помогу я. – голубые глаза Тристана неприятно засветились.
Лакона. Фалесса.
- Аристократия осмелела, - Ярно улыбнулся. – Почему же я не видел в первых рядах войска всех тех, кто подписался под этим документом? – император небрежно отбросил бумаги на край стола.
- Ну…это…всего лишь …ммм – юноша замялся.
- Вы ещё так молоды. А эти трусливые старики, которые сейчас потягивают дорогое вино в своих дворцах, посылают вас ко мне. Как ваше имя?
- Доминик ле Рамлет
- Если я не ошибаюсь, вы принимали участие в битве при Тёмном Броде?
- Да, я сражался рядом с сиром Николя. – лицо Доминика помрачнело от воспоминаний о битве.
- Почему же вы, истинный рыцарь, приносите мне эти требования? – Император наклонился вперёд.
- Я всего лишь излагаю то, чего хочет совет и…
- Хочет?! Совет хочет? Нет, совет Требует! – ле Фалесс перебил Доминика – И это больше всего меня поражает. И всё-таки я не могу винить в этом вас Доминик. Вы тот человек, который сражался за империю. И если я кому-то что-то и должен, так это таким же, как и вы лаконцам.
- Спасибо мой Император – ле Рамлету было очень приятно это слышать и он не понимал, почему Франциск считает, что император не способен больше править. – Какой ответ мне передать?
- Передай достопочтимой знати, – глаза Ярно смеялись – что император подумает. И сообщит своё решение чуть позже.
- Слушаюсь мой Император – Доминик ле Рамлет поклонился и вышел из императорских покоев.
Ярно откинулся на спинку стула.
- Интересный юноша – из тени комнаты вышел мужчина – да и вся эта история очень интересна – красивое лицо говорившего напряглось.
- Как ты думаешь Тристан, аристократия сама додумалось до этого или её кто-то подтолкнул?
- Не знаю, но думаю, что скоро всё прояснится.
Император встал из-за стола и подошёл к окну. Гвардейцы чеканили шаг во дворе и императору невольно вспомнилась Иветта и её новоявленный брат. На днях свадьба, а такое чувство, что императрица у него есть и в Смотровой башне его ждёт Саола. Но нет, скоро новой императрицей станет Иветта. Прекрасная собой и очень умная, она достойна править. А ведь именно сейчас Ярно нужна поддержка. Император верил или по крайней мере хотел верить, что Иветта будет верна ему. Хотя это наверное глупо. Ведь точно также он верил Сао и Иванэ.
Свадьба…а после снова война. Необходимо поставить точку во всей этой истории. Всё, что мог, Лессо сделал. Оставалось надеяться, что Иветта удержит столицу, а он разобьёт Орду. И тогда в истории Лаконы начнётся новая глава.
- Вы правильно сделали, что не стали спешить с решением – Тристан вернул императора к сегодняшним делам.
- Я тоже так думаю. Сейчас нельзя спешить, мне не нужны проблемы внутри империи, внешних хватает. – император повернулся к убийце. – но и ты продолжай держать мечи на готове, возможно мне они могут понадобиться в ближайшее время, чего мне очень не хочется.
- Если не помогут воины, помогу я. – голубые глаза Тристана неприятно засветились.
11 число месяца Холодов.
Подземные катакомбы.
В последнее время мир встал с ног на голову. После того, как Сафар побывал на Острове Вечных Бурь, ему ежедневно и даже ежечасно приходилось сталкиваться с какими-то чудесами. Вот и теперь...
Они поквитались с одними мерзкими тварями, и сразу же попали в лапы других. Сначала – змеи, теперь – пауки.
Сафар огляделся... Забавно, ему казалось, что они идут уже несколько дней, а какой-либо усталости он не ощущал. А ведь никто из его отряда не спал, не ел и не пил, с тех пор как они пошли на штурм Храма Змей...
- Мы ступили на дорогу без конца... – произнес кто-то за его спиной.
Хан оглянулся и столкнулся взглядом с Марфуом, его верным слугой:
- Дорога без конца, Повелитель... Эту легенду мне рассказывала мать, а ей, ее мать... Вы же помните эту легенду?
Великий хан помнил.
Когда-то один великий хан собрал огромное войско и пошел на штурм твердыни, неких колдунов, повелителей песка. Он перебил слуг защищавших крепость, сорвал с петель тяжелые медные ворота и вошел внутрь, а за ним все его войско. Но не так просто победить колдунов. Хан и по сей день блуждает по бесконечному лабиринту, по дороге без конца, не зная, что и его королевство рассыпалось в прах...
- Отбросьте страх, – заметил повелитель Лирии. – Мы пришли с миром, и Каар хранит нас...
Причудливое эхо унесло его шепот, превратив в грохот бури. Нас-нас-нас – гудели коридоры.
Сафар прикрыл глаза. После того, как он побывал на острове, все стало другим, и многое, что он не видел раньше, стало доступно, если не глазам, то внутреннему взору. Так и здесь...
Зайриэ словно почувствовав это, осторожно коснулась его руки, придавая сил. Вместе, отец и дочь...
Теперь он видел правильный путь. Один из многочисленных коридор, обрывался, упираясь в железную дверь с искусно выгравированным пауком.
- Не все легенды правдивы, Маруф... – Хан оглядел своих воинов. – Следуйте за мной, и не ничему не удивляйтесь...
Но железная дверь оказалась заперта.
- Хозяева этого места! – Сафар повысил голос. Впрочем, он был убежден, что они слышат и его шепот. – Я пришел с миром, не с войной... Я, как властелин и защитник этих земель, хочу знать, что происходит!
- И ты получишь свои ответы... – со всех сторон звучал шелестящий шепот...
Дверь открылась.
Помещение, в которое они вошли было гигантской библиотекой. Дальние стены, тонули во мгле, очертания угадывались лишь смутно. Кто-то здорово потрудился, собирая все эти книги, пергаменты и свитки.
Встречали их два колдуна – один уже знакомый великому хану, и второй, древний белобородый старец, в белых сверкающих одеждах...
- Мебир Зарр. – представился первый. – Прошу извинить меня повелитель, что называю себя лишь сейчас...
- Архис Анрахсар... – проскрипел второй. – Верховный жрец этого Ордена. Рад видеть тебя о повелитель, узнавший и понявший столь много...
- Ты льстишь мне колдун... – усмехнулся Сафар. – Я сейчас понимаю одно – чтобы узнать все тайны этого мира, мне надо прожить не одну тысячу лет. Но если ты готов мне объяснить, я с радостью выслушаю тебя...
- Это будет очень долгая беседа, мой повелитель... – в свою очередь улыбнулся Архис. – Сейчас вам лучше отдохнуть. Не бойтесь, мне ваша помощь, нужнее, чем вам мои объяснения, и в этих стенах вы можете ощущать себя в полной безопасности. Тем более... – он по очереди взглянул на Зайриэ и ее отца, - Вы вполне можете защитить себя сами...
Отчего-то Сафар верил в его слова. В отличие от Иллиссайе, незнакомец, похоже, действительно говорил правду, и ему требовалось его помощь. Хотя заснуть хан так и не смог – обдумывал предстоящий разговор, на следующее "утро" он встал бодрым и полным сил.
- Что ж, я сейчас отвечу на все ваши вопросы... – сказал Архис, когда хан с Зайриэ пришли в библиотеку...
Подземные катакомбы.
В последнее время мир встал с ног на голову. После того, как Сафар побывал на Острове Вечных Бурь, ему ежедневно и даже ежечасно приходилось сталкиваться с какими-то чудесами. Вот и теперь...
Они поквитались с одними мерзкими тварями, и сразу же попали в лапы других. Сначала – змеи, теперь – пауки.
Сафар огляделся... Забавно, ему казалось, что они идут уже несколько дней, а какой-либо усталости он не ощущал. А ведь никто из его отряда не спал, не ел и не пил, с тех пор как они пошли на штурм Храма Змей...
- Мы ступили на дорогу без конца... – произнес кто-то за его спиной.
Хан оглянулся и столкнулся взглядом с Марфуом, его верным слугой:
- Дорога без конца, Повелитель... Эту легенду мне рассказывала мать, а ей, ее мать... Вы же помните эту легенду?
Великий хан помнил.
Когда-то один великий хан собрал огромное войско и пошел на штурм твердыни, неких колдунов, повелителей песка. Он перебил слуг защищавших крепость, сорвал с петель тяжелые медные ворота и вошел внутрь, а за ним все его войско. Но не так просто победить колдунов. Хан и по сей день блуждает по бесконечному лабиринту, по дороге без конца, не зная, что и его королевство рассыпалось в прах...
- Отбросьте страх, – заметил повелитель Лирии. – Мы пришли с миром, и Каар хранит нас...
Причудливое эхо унесло его шепот, превратив в грохот бури. Нас-нас-нас – гудели коридоры.
Сафар прикрыл глаза. После того, как он побывал на острове, все стало другим, и многое, что он не видел раньше, стало доступно, если не глазам, то внутреннему взору. Так и здесь...
Зайриэ словно почувствовав это, осторожно коснулась его руки, придавая сил. Вместе, отец и дочь...
Теперь он видел правильный путь. Один из многочисленных коридор, обрывался, упираясь в железную дверь с искусно выгравированным пауком.
- Не все легенды правдивы, Маруф... – Хан оглядел своих воинов. – Следуйте за мной, и не ничему не удивляйтесь...
Но железная дверь оказалась заперта.
- Хозяева этого места! – Сафар повысил голос. Впрочем, он был убежден, что они слышат и его шепот. – Я пришел с миром, не с войной... Я, как властелин и защитник этих земель, хочу знать, что происходит!
- И ты получишь свои ответы... – со всех сторон звучал шелестящий шепот...
Дверь открылась.
Помещение, в которое они вошли было гигантской библиотекой. Дальние стены, тонули во мгле, очертания угадывались лишь смутно. Кто-то здорово потрудился, собирая все эти книги, пергаменты и свитки.
Встречали их два колдуна – один уже знакомый великому хану, и второй, древний белобородый старец, в белых сверкающих одеждах...
- Мебир Зарр. – представился первый. – Прошу извинить меня повелитель, что называю себя лишь сейчас...
- Архис Анрахсар... – проскрипел второй. – Верховный жрец этого Ордена. Рад видеть тебя о повелитель, узнавший и понявший столь много...
- Ты льстишь мне колдун... – усмехнулся Сафар. – Я сейчас понимаю одно – чтобы узнать все тайны этого мира, мне надо прожить не одну тысячу лет. Но если ты готов мне объяснить, я с радостью выслушаю тебя...
- Это будет очень долгая беседа, мой повелитель... – в свою очередь улыбнулся Архис. – Сейчас вам лучше отдохнуть. Не бойтесь, мне ваша помощь, нужнее, чем вам мои объяснения, и в этих стенах вы можете ощущать себя в полной безопасности. Тем более... – он по очереди взглянул на Зайриэ и ее отца, - Вы вполне можете защитить себя сами...
Отчего-то Сафар верил в его слова. В отличие от Иллиссайе, незнакомец, похоже, действительно говорил правду, и ему требовалось его помощь. Хотя заснуть хан так и не смог – обдумывал предстоящий разговор, на следующее "утро" он встал бодрым и полным сил.
- Что ж, я сейчас отвечу на все ваши вопросы... – сказал Архис, когда хан с Зайриэ пришли в библиотеку...
10 Холодов и далее.
Фалесса.
Сначала была свадьба - пышная, но несколько торопливая. Я лично вел к алтарю без пяти минут Императрицу; Ив горделиво шла, расточая улыбки, и тисками сжимала мою ладонь… Жрец долго бубнил обычную невразумительность, потом новобрачные поцеловались. С этого момента история Лаконы оказалась в тонких руках Иветты, пусть даже знали об этом только мы с ней.
Упоительное, Тени побери, ощущение!
Потом - обычное застолье: вино, хлопки по плечу, рукопожатия, ленивые разговоры и шепоток за спиной.
Ночь я провел в покоях одной вдовушки тридцати лет отроду, а что поделаешь - война… Об Ив я нет-нет, да и думал с искренним, дружеским сочувствием, так как после меня Ярно обречен был смотреться блекло и невыразительно.
На следующий день меня ожидал шитый золотом Плащ. Ну, знаете эту бравурную церемонию: клянусь тем, клянусь этим делать то, не делать это, стерпи этот удар и подставь другую щеку… эээ… это не оттуда…
В общем, я таки капитан Гвардии. Это означает, что в моих руках Дворцовая гвардия, Городская стража и военный суд - все тридцать три удовольствия. Вот теперь можно и провести в жизнь мой собственный план.
Сначала последовала грандиознейшая чистка. Я удалил 9/10 кабинетных чиновников из Гвардии и особенно из Стражи. Затем устроил массовую инспекцию личного состава; все, кто не соответствовал заданным лично мной физическим параметрам (за основу были взяты требования для регулярной армии), исключались сразу же. Затем я выбил у Франциска достаточно денег, чтобы распространить мою программу подготовки, разработанную мной для моей роты, на ВЕСЬ полевой состав Стражи. Далее - ступень третья - перетряска офицерского состава. Я лично встретился со всеми лейтенантами, оценил их подготовку как боевых (именно боевых) командиров и поснимал нафиг половину. Тех, кого нельзя было снять (дворянчики, чтоб их), я вскоре разбросал по кабинетным должностям. На освободившиеся места я поставил своих людей, которых сам и натаскивал. Пятую часть из них пришлось все-таки взять по рекомендации Франца, тут уж никуда не денешься. Ступень четвертая… а вот тут поподробнее.
В один промозглый денек я в образе Крыса проскользнул на Вшивый Конец, в трактир "Старое ведро". Форли сперва малость струхнул, меня заметив, а потом… А потом мы с ним переговорили за трактиром, на том самом заднем дворике, где сто лет назад мы с ним хоронили Ашу.
Итогом разговора явилась потеря мной достаточного количества денег и весьма мрачное выражение лица Форли. По пути я зашел и к Маме Делорм. Она подрядилась делать то же, но другими средствами.
Так и началась история "Паутины" - постоянно растущей сети осведомителей, незаметно созданной Форли с моей помощью. Связь я держал только с трактирщиком, но постоянно проверял его сведения через Маму Делорм.
Попутно я разжился у Иви разрешением на смертную казнь от ее имени. Оную кару я назначил для взяточников в своем ведомстве, без различия возраста, выслуги и родовитости. Четырех повесили в первую же неделю…
Таким образом, через месяц с небольшим все было готово для выполнения операции "Массовый аборт".*
*Рапорт капитана Гвардии Рейнара лан Ласноу Совету Лаконы под председательством Императрицы Иветты Фалесс.
"В ночь с 11 на 12 число месяца Домоседства две с половиной тысячи отлично тренированных бойцов во главе с людьми, доверие к которым у меня было полным, согласно информации из "Паутины" обложили места обитания ВСЕХ сколько-нибудь организованных преступных групп по всей Фалессе. Пользуясь почти двукратным численным превосходством, созданным на каждом участке, силы Стражи и Гвардии истребили ВСЕХ участников данных ОПГ. Пленных не брали. Потери с нашей стороны - не более двух с половиной десятков бойцов. Количество уничтоженных преступников - не менее полутора тысяч.
Головы всех фигурантов наколоты на копья и выставлены в районе функционирования соответствующей группы.
Реакция местного населения в основном сочувственная, слышны реплики о "наконец-то пришедшей железной руке" и "равноценной замене герцогу ле Амарра".
Уровень преступности упал до 2,3% процента от ранее регистрированного.
Считаю необходимым проводить подобные операции не реже одного раза в год."
Фалесса.
Сначала была свадьба - пышная, но несколько торопливая. Я лично вел к алтарю без пяти минут Императрицу; Ив горделиво шла, расточая улыбки, и тисками сжимала мою ладонь… Жрец долго бубнил обычную невразумительность, потом новобрачные поцеловались. С этого момента история Лаконы оказалась в тонких руках Иветты, пусть даже знали об этом только мы с ней.
Упоительное, Тени побери, ощущение!
Потом - обычное застолье: вино, хлопки по плечу, рукопожатия, ленивые разговоры и шепоток за спиной.
Ночь я провел в покоях одной вдовушки тридцати лет отроду, а что поделаешь - война… Об Ив я нет-нет, да и думал с искренним, дружеским сочувствием, так как после меня Ярно обречен был смотреться блекло и невыразительно.
На следующий день меня ожидал шитый золотом Плащ. Ну, знаете эту бравурную церемонию: клянусь тем, клянусь этим делать то, не делать это, стерпи этот удар и подставь другую щеку… эээ… это не оттуда…
В общем, я таки капитан Гвардии. Это означает, что в моих руках Дворцовая гвардия, Городская стража и военный суд - все тридцать три удовольствия. Вот теперь можно и провести в жизнь мой собственный план.
Сначала последовала грандиознейшая чистка. Я удалил 9/10 кабинетных чиновников из Гвардии и особенно из Стражи. Затем устроил массовую инспекцию личного состава; все, кто не соответствовал заданным лично мной физическим параметрам (за основу были взяты требования для регулярной армии), исключались сразу же. Затем я выбил у Франциска достаточно денег, чтобы распространить мою программу подготовки, разработанную мной для моей роты, на ВЕСЬ полевой состав Стражи. Далее - ступень третья - перетряска офицерского состава. Я лично встретился со всеми лейтенантами, оценил их подготовку как боевых (именно боевых) командиров и поснимал нафиг половину. Тех, кого нельзя было снять (дворянчики, чтоб их), я вскоре разбросал по кабинетным должностям. На освободившиеся места я поставил своих людей, которых сам и натаскивал. Пятую часть из них пришлось все-таки взять по рекомендации Франца, тут уж никуда не денешься. Ступень четвертая… а вот тут поподробнее.
В один промозглый денек я в образе Крыса проскользнул на Вшивый Конец, в трактир "Старое ведро". Форли сперва малость струхнул, меня заметив, а потом… А потом мы с ним переговорили за трактиром, на том самом заднем дворике, где сто лет назад мы с ним хоронили Ашу.
Итогом разговора явилась потеря мной достаточного количества денег и весьма мрачное выражение лица Форли. По пути я зашел и к Маме Делорм. Она подрядилась делать то же, но другими средствами.
Так и началась история "Паутины" - постоянно растущей сети осведомителей, незаметно созданной Форли с моей помощью. Связь я держал только с трактирщиком, но постоянно проверял его сведения через Маму Делорм.
Попутно я разжился у Иви разрешением на смертную казнь от ее имени. Оную кару я назначил для взяточников в своем ведомстве, без различия возраста, выслуги и родовитости. Четырех повесили в первую же неделю…
Таким образом, через месяц с небольшим все было готово для выполнения операции "Массовый аборт".*
*Рапорт капитана Гвардии Рейнара лан Ласноу Совету Лаконы под председательством Императрицы Иветты Фалесс.
"В ночь с 11 на 12 число месяца Домоседства две с половиной тысячи отлично тренированных бойцов во главе с людьми, доверие к которым у меня было полным, согласно информации из "Паутины" обложили места обитания ВСЕХ сколько-нибудь организованных преступных групп по всей Фалессе. Пользуясь почти двукратным численным превосходством, созданным на каждом участке, силы Стражи и Гвардии истребили ВСЕХ участников данных ОПГ. Пленных не брали. Потери с нашей стороны - не более двух с половиной десятков бойцов. Количество уничтоженных преступников - не менее полутора тысяч.
Головы всех фигурантов наколоты на копья и выставлены в районе функционирования соответствующей группы.
Реакция местного населения в основном сочувственная, слышны реплики о "наконец-то пришедшей железной руке" и "равноценной замене герцогу ле Амарра".
Уровень преступности упал до 2,3% процента от ранее регистрированного.
Считаю необходимым проводить подобные операции не реже одного раза в год."
Это текстовая версия — только основной контент. Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, нажмите сюда.