22 – 30 числа Холодов.

Семеро шли по лесам.
Нет, не так. Двое и сопровождавшая их пятерка. Слишком много времени мы с Раэн провели вдали друг от друга; все никак не могли наговориться… и налюбиться тоже. Можете кидать в меня камни, но на отряд я обращал не особо много внимания. По-хорошему, я должен был заниматься всем плюс психологически поддерживать свое поредевшее воинство. На практике же все это легло на Всеслава.
Виктар же стал нашими глазами, ушам… не, скорее нашим носом. Не то чтобы я был особо против встречи с бойцами Эвора, но лучше поздно, чем на первом же рубеже…
Ходу оставалось – неделя. Что там, в Тиле, будет – я не гадал. Что-нибудь точно произойдет, а там посмотрим. Единственное, на что я надеялся – что Эвор не погонит меня в первые ряды своего воинства. Я дерусь уже почти девять лет, но за последние полгода навоевался на всю оставшуюся жизнь и на три поколения вперед. Кроме того… я же обещал Раэн, а это – святое.
Девочка моя, сколько же на тебя свалилось… Я вновь и вновь думал о том, что ей довелось пережить. О том, что было у нее с неизвестным мне Мстишем и могло быть с Николя ле Тойе, я старался не думать, так как сам виноват. Ну а остальное вызывало восхищение. Дело в том, что я, профессионал, «человек железного меча», как раньше говорили, в Саблезе, например, не выжил бы. Да и еще раньше, случись со мной нечто эмоционально сопоставимое с нападением Алекса, я бы не сумел выйти из шока. Единственное, что меня настолько же потрясало – смерть матери, но я сумел выкарабкаться лишь ценой полного распада первоначальной личности. А она осталось все той же лучшей в мире девушкой, только… повзрослевшей.
И то, как она говорила об Алеке… Раэн станет отличной матерью, в этом я был уверен. Но все же я всегда буду помнить о нашем первом ребенке, не родившемся тоже косвенно по моей вине.
Может, меня и правда стоило задушить еще девять лет назад? Сейчас уже поздно, так что постараюсь исправиться. Видно, что Раэн… просто не сможет уже быть «подругой воина». Нет. Я должен дать ей нечто иное. Жизнь, а не смерть.
…Мы шли через леса… Долго и монотонно. Но двадцать четвертого Вик в очередной раз на своих четырех отправился на разведку. Вернулся он в теплой компании; притом это хитрющее  личико я уже где-то видел, в комплекте еще с одним таким же. Как же ее?.. А, Фаэнна!
После множества шпилек в адрес Виктара она порадовала нас предложением привести нас прямо под светлые княжеские очи. Это радовало…
Долго ли, коротко, но до Тила мы дошли. Сначала нас рассадили по парам под караул «до выяснения». Но! «Выяснять» пришли ни кто иные, как мой братишка Ардрик и Фаэннина сестренка Риган.
Сначала у бедолаг отпала челюсть. Потом мы с Ардом обнялись, Риган разместила моих по отдельным помещениям, а потом к нам прибились Виктар и кошковатые сестрички, и мы вшестером до следующего утра просидели прямо в месте нашего подневольного содержания. Мы же не виделись с самого Турнира, да и тогда толком не поговорили.
Ох, как же нас кидало все это время! Притом моему брату его порция испытаний пошла на пользу – он окончательно стал не мальчиком, но мужем. Правда, пока неизвестно, чьим.
Я представил ему Раэн… Похоже, они здорово понравились друг другу; уже через полчаса вполне бы сошли за брата с сестрой. Это не могло не радовать!
Ардрик сообщил много интересного. В Тиле собралась та еще компания – отец и дочь ле Тойе вместе с их доверенным Гунлой; Вэл Горн, о котором я кое-что слышал под Фалессой; Адриан Делон (!!!); Роджетт дэ Флор, хорошо знакомый мне князь Квайдана.
Кроме того, Ард, Фаэнна и Риган пообещали выяснить мою судьбу у Эвора лично. Что ж, на них вся надежда.
Ответ пришел на следующий день. Впрочем, еще до этого меня порадовал Всеслав, оказавшийся профессиональным квайданским разведчиком и явившимся от Роджетта предлагать мне пост в квайданской армии. Всеслав уже завербовал туда всех, кроме Виктара, и теперь предлагал мне, по сути, патент капитана. Я подробно объяснил ему, за какое расстояние я отныне буду обходить любые военные конфликты, и он, честь ему и хвала, понял.
Вечером Риган провела меня к Эвору. Разговор обещал быть… непростым.

12 число месяца Холодов.
Подземные катакомбы.

   - Я отвечу на ваши вопросы... – речь Архиса текла медленно, неторопливо, словно убаюкивая. Но кажущаяся безмятежность не обманула Мебира – сейчас решалась судьба Лирии. Слова, сказанные сейчас, определят будущее страны на десять тысяч лет. – Но вы должны понимать, что за некоторые вещи меня судить нельзя... Времена были совсем другими...
   Дальше Мебир не слушал. Его Учитель принялся излагать все то, что сам чернокнижник из Туманной Долины постигал последние двадцать лет жизни...  Что ж... Если глава Храма Пауков сумеет убедить, что его страшный орден не представляет опасности и вполне может мирно сосуществовать с людьми Лирии.
   Тем более если уж дружить, то против кого-то, а сейчас это кто-то как раз появился. Мебир кое-что смог увидеть, и от сцен, которые продемонстрировало ему заклятие, стало нехорошо. Вампиры – это обезумевшие звери, вряд ли они будут делать различия для кого-то из людей... Если уж в рабство – так всех...
   Взгляд колдуна встретился со взглядом Зайриэ. Она ему явно не доверяет, после того как он пытался вырвать ее отца с Острова Бурь, и украл ее сестру. Ну, всякое бывает, принцесса должна понять, что он тогда лишь притворялся, пытался доказать Иллиссайе, что он на ее стороне... И все должно было выглядеть правдоподобно...
   Архис уже полчаса рассказывал Сафару мировую историю, в новом, правдивом изложении, и никак не мог подойти к сути... Наконец, слова были сказанны...
   - Значит... – Сафар оценивающие взглянул на старца, - Вы будете стоять на страже моей власти, и ничего не потребуйте взамен, кроме возможности искать и набирать учеников из простых людей?
   - Естественно... – жрец улыбнулся. – Мы рассчитываем, что это принесет определенные плоды... Нам не нужна ненависть, она служит плохую службу... Народ любит тебя полюбит и нас... В Лаконе есть паладины, на Сторне есть акульи жрецы, у вас будем мы... повелитель...
   Сафар усмехнулся.
   - Как повелитель, я буду отдавать вам приказы?
   - Конечно...
   - Тогда освободите всех тех колдунов и колдуний, что вы похитили, заточили и погрузили в сон за эти века. Они ведь живы?
   - Большей частью... – особенно мерзко улыбнулся паучий жрец. – Но вы должны понять, они были похищены детьми, детьми остались и сейчас, хоть и выросли... Они видели чудные, дивные сны, и магические способности их усиливались... Теперь... Способны ли они контролировать себя?
   - Я думаю, способны, – жестко сказал Сафар. – Ты будешь следить за ними, а они за тобой... Я не допущу, чтобы эти знания оказались лишь в одних руках. Вторая Иллиссайе мне не нужна...
   - Конечно. – Архис Анрахсар снова улыбнулся, но уже без особого энтузиазма. – Так и будет...
   - Что ты предлагаешь сейчас?
   Архис прикрыл глаза, отдавая, как это чувствовал Мебир, незримые команды остальным членам Ордена.
   - Я думаю, что мы найдем союзников в землях, которые ныне именуются Полумесяц...
   - Тогда, я хочу, чтобы вы и освобожденные маги последовали за мной... Я нанесу Эвору дружественный визит, и вы повторите ему, то, что рассказали мне... Войну в Лаконе тоже необходимо остановить, ведь она продолжается, не так ли?
   - Война все еще бушует в полную силу... – согласился старик. – Вы восстановили вековую вражду... Два народа не успокоятся, пока не растерзают друг друга на тысячи окровавленных кусочков...
   - Согласен, это моя вина... –  Сафар встал. – Увы, я не могу исправить, то, что уже произошло, но могу предотвратить дальнейшее... Тем более, надо спешить...
   - Тогда, немедля, в путь! – объявил Архис. – Мебир, проследи, чтобы остальные были готовы. Даю три дня на полные соборы...
   Мебир Зарр напоследок еще раз окинув взглядом, хана, принцессу и верховного жреца, вышел из библиотеки.

[glow=navy,2,500]
Ночь с 12-го на 13-е число месяца Холодов.
Полумесяц. И когда же это перестанет быть Лес?..
Впрочем, прямо сейчас и перестанет, ибо далее - Туманная долина.[/glow]

Она направила Ветра вдоль русла встреченной реки. Единорог мчался гораздо быстрее своего тёзки, хотя бы потому что ветра как природного явления не было. Не шелестела трава, не шумели деревья. Было тихо, лишь где-то вдали пела песни какая-то птичка да время от времени слышался странный звук, будто на землю падал мешок с камнями.

- Дориан! - крикнула Син, - Хватит маяться дурью! Ну-ка лети сюда!..

Однако летучий мыш снова не послушался, взлетел к макушкам деревьев и буквально через пару секунд шлёпнулся обратно. Син засмеялась, остановила единорога, подняла Дориана.

- Вот смотрю я на тебя, и думаю: что же не так? Почему ж ты не летаешь? И вообще, странный ты какой-то. Что-то в тебе не так...

Сингреллин почесала макушку, как будто это могло ей помочь, принялась рассматривать мышу со всех сторон. Не без магической помощи раны уже зажили и шрамы сложились в красивые руны.

Тэк-с... Проведём инвентаризацию... Летучая мышь - одна штука. В том числе: голова - одна штука,  лапы - две штуки, крылья - две штуки, туловище - одна штука, хвост - одна... Стоп?

- Дориан? - она посмотрела в глаза бедного зверька, который не мог понять, чего от него требуется. - Дориан, сонце моё. Объясни мне пожалуйста, зачем тебе ХВОСТ? Ты чего за мутант такой?! О Тени!!! С кем я связалась! Мало того, что он маньяк и извращенец! Так он ещё и мутант! Монстр какой-то! А вообще, тут что все такие? С хвостами? Неужели за те пару тысяч лет, пока я спала, все летучие мыши отрастили хвосты? Прямо-таки и уснуть нельзя. Слушай меня, маленькая чёрная мохнатость: видишь вот эту лишнюю для тебя конечность? - Она взяла хвост Дориана, сунула ему под нос. Летучий мыш уставился на пластинку, заканчивавшую хвост. - Вот этой самой конечностью ты должен помогать себе во время полёта... - говорила Син скорее для себя, Дориану же магически внушала понятные мыши образы, - И если ты сейчас же не научишься летать с этой самой лишностью, я её тебе отрублю ножиком... - мыслеобраз отрезанного хвоста и испытываемой при этом боли настолько поразил Дориана, что тот взлетел, взмахнул крыльями, сделал полукруг, принялся падать. Но затем как-то странно вывернул хвост, перевернулся в воздухе, сделал сальто, врезался в дерево.

Сломав пару веток поменьше, Дориан запутался в листьях. Вздохнув, Син поползла вверх по дереву, дабы снять питомца... Ветка раз, ветка два... А потом Син сорвалась вниз, с криком упала.

Со стоном протянула руку за спину, принялась ощупывать рёбра. Кажется, где-то меж рёбер напротив сердца засел наконечник стрелы. Это было больно, и если его не извлечь, он так и зарастёт шкуркой, потом ножиком ковырять придётся. Однако, не смотря на то, что Син была вампиром, она не могла к примеру отсоединить руки с глазами и выкорчевать железку из спины. Поэтому ей срочно нужен был.. ммм... Кто-то, кто мог бы помочь. А кто мог бы помочь?

Вэл...

Вампирка представила, как просит этого милого застенчивого юношу: "Вэл, солнышко, ты не мог бы поковырять у меня в спине и вытащить оттуда такую мерзкую железную штучку?.." и ей стало смешно. От смеха боль стала ещё нестерпимее. Затем на голову Син, сильно об эту самую голову ударившись, упал Дориан. Единорог взирал на всё это с невозмутимым спокойствием зачарованного существа...

Потом они сидели у костра, разведённого вампиркой. Син смотрела в глаза Ветра, и в глубине этих глаз растекался янтарный огонь. Однако уже через несколько минут глаза животного приобрели красноватый оттенок: Син сняла чары. Единорог вырвал поводья и убежал...

...А потом вернулся. Через час, не раньше, Син услышала стук копыт по траве. Flareu брел, понурив голову.

- Вернулась, овца заблудшая. Теперь иди сюда и слушай внимательно: я знаю, что ты у нас верен и предан Эдриану. Чего ушами стрижёшь? Да-да, я знаю имя твоего хозяина. Я не собираюсь тебя к чему-то принуждать, но только и только я могу вернуть тебя ему. Сам ты дороги отсюда не найдёшь. Поэтому предлагаю: сейчас ты верой и правдой служишь мне безо всякого принуждения, проходишь со мной огонь и воду, а потом я возвращаю тебя к Эдриану. Пойдёт?

Ветер никак не отреагировал на слова вампирки, но та уже давно привыкла к неразговорчивости своих спутников. Он просто стоял, опустив морду едва ли не к самым коленям вампирки, поэтому она сделала вывод, что единорог согласен. А в качестве аванса...

Сингреллин использовала камень и вместе со своей зверообразной компанией переместилась...

Вообще-то куда они переместились, сама Син толком не знала, однако вокруг было красиво. Но по тому, куда вампирка хотела попасть, она сделала вывод, что это Туманная Долина. Здесь тоже был лес, тоже был ручеёк, но какой-то неуловимо другой. Вот только костра не было, поэтому она развела огонь, уселась поближе к нему. Дориан оттолкнулся от плеча, взлетел, сделал полукруг, упал в костёр. Син тут же схватила его, окунула в ручей:

- Совсем с ума сошёл?! Ох... Ладно уж, не волнуйся. Ты просто ещё очень-очень маленький. Знаешь, хватит наверное на сегодня полётов. Садись и слушай...

Они сидели вокруг костра. Летучая мышь, разлёгшийся полукругом единорог и вампирка, оперевшаяся на этого самого единорога. Вампирка тихо пела песню-балладу про Драконов: "Не проснись, дракон, не услышь мой стон, ты прости, малыш, умирай, дракон...", а Дориан и Ветер прислушивались к её голосу. С разных сторон леса вышли волк и лесная кошка, уселись поодаль, тоже слушая Син. Откуда-то со стороны берега приползли змея и ящерица, рядом с ними приземлились несколько птиц и летучая мышь (нормальная, без хвоста). Однако Сингреллин не видела всего этого сборища, да и звери не замечали друг друга...

Очарование баллады нарушил стук множества копыт. Вспуганные звери (кроме Ветра и Дориана) разбежались. Сингреллин нехотя поднялась, сложила руки на груди, напрочь игнорируя боль в спине, приглушённую вампирским иммунитетом. Всадники с опаской приближались, явно без особенного желания следуя за командиром отряда.

Командиром отряда оказалась женщина, а под всадниками были не кони, а единороги. Всё с точки зрения Син было неправильно. Но ведь правильно - не интересно...

- Кто ты? - спросила женщина.
- Я та, кто пришла из тех мест, где желающий узнать чьё-то имя представляется первым. Уточняю: мне не важно, кто ты.

Женщина поняла намёк, представилась:

- Меня зовут Арниэ, и я командую этим отрядом. Если ты хочешь знать кому я служу, то я служу королеве Ри.
- Меня зовут Singrelling de Nifltear... А вообще, не важно. Можете звать меня просто Син. Если уж кому-то охота знать, кому я служу, то я никому не служу. Вольная странница.
- Верхом на единороге?
- Flareu? А Flareu не мой единорог. Это единорог вашего советника, Эдриана ФларИнэ... Конечно, если я попала именно в Туманную Долину...
- Вы попали именно туда. Но откуда у Вас единорог Эдриана?
- Послушайте, уважаемая Арниэ. Я разговариваю с Вами спешившись. Почему же Вы верхом? Где уважение к старшим?
- Эй, спокойнее, деточка. Мне между прочим тридцать восемь. А тебе больше двадцати не дашь...
- А это я просто хорошо сохранилась. На самом деле мне лет эдак около трёх тысяч... - В это время Дориан, вновь взлетевший, врезался в Арниэ, выбил её из седла и они вместе рухнули под копыта единорога, который кстати тут же развернулся, ринулся сквозь строй всадников, безбожно тот самый строй руша. Без магии Син тут конечно же не обошлось...

Сама вампирка со словами: "нет, всё-таки ты маньяк.. зато какой способ ведения боя!..", подошла к Арниэ, помогла той встать:

- Видите ли, уважаемая. Отдайте мышу, блин! Так вот. Видите ли... Я не хочу драться. Я тут просто сижу и отдыхаю от трудов праведных. Единорога одолжила у Эдриана на некоторое время. Я его верну, не волнуйтесь. А теперь лучше уходите. Пока я не захотела кушать...

- Странная у Вас летучая мышь.
- И мне так показалось. Уходите.
- Но... Быть может, Вы пойдёте с нами?
- Нет. Я не настолько самоуверена, чтобы в случае какой-либо нехорошести бороться с целым гарнизоном... Я не хочу драться.
- Вы - вампир?
- Да.
- Что ж. В таком случае... Мы делали еженочный объезд. Быть может Вы поедете с нами?
- Зачем?

Арниэ замялась... А потом всё же сказала, тихо, но отчётливо:

- Мы хотим ещё раз услышать Ваш голос...

Син удивилась. Подумала над этим пару минут, а потом сказала:

- Хорошо. Я поеду с вами и буду для вас для всех петь песни. Но только при одном условии...
- Каком? - насторожилась Арниэ.
- Перестаньте называть меня на "Вы"...

12-е число месяца Холодов.
Где-то около Полумесяца.

   Я сидела в одной деревеньке, солнце уже давно скрылось за горизонтом, пели птички… В общем была некая идиллия, которую ничто не нарушало… Обдумывала вчерашний разговор с Агнешей. Мечты-мечты… В любом случае, прежде чем вернутся Роб и Свен никуда уйти не получится… А сейчас можно наслаждаться нежданно полученным отдыхом…
   Однако, я радовалась зря. Совсем нежданно-негаданно в моей голове зазвучал голос, он звал, звал меня… Раньше со мной никогда такого не было, чтобы голоса в голове звучали… разве что после… ну да ладно…
   Какой-то частью сознания я догадывалась, что это очередная вампирья пакость, но сопротивляться не было никакого желания, и я решила пробежаться… По мере приближения к источнику «зова» мне стало ясно, кому это я понадобилась!
   - Син! – крикнула я. Но она не услышала, даже не обернулась… Зато меня протаранил нетопырь-недоросток… Я ничего сначала не поняв, кувыркнулась в траву.
   - Дориан! Извращенец! Хватит приставать к девушкам! То мне в грудь врезался, то теперь ей... Вставай, Сильвия. Я тебя не для того звала, чтобы ты обнималась с моим летучим мышём. – Син таки соизволила обратить на меня внимание… Мышём? Ну вот еще!
   - И что бы всё это значило? Зачем ты меня позвала? – я уже разозлилась по-настоящему… Ууу…
   - Зачем? Хм. Я вот и сама думаю: зачем... Я тут так немного подумала... Ты знаешь, что я могу убить тебя одним усилием воли? – Син похоже решила меня попугать. Ха!
   - Чего?! Вот ещё. В конце концов, я одна из сильнейших вампиров... – заявила я. Хотя, что я, собственно говоря, знаю о вампирах? Но ладно! Кто не лезет вперед, останется позади!
   - Ага. Но ведь это я тебя создала. Ты ведь тоже создавала вампиров, должна знать... – продолжила Син. Я все гадала, к чему это она клонит...
   - Да. Создавала - но не убивала их. И не обнаружила как-то такого умения... Так что не пугай меня зря, бабуся... – с ухмыльнулась я. Знай наших!
   Но Сингреллин похоже это разозлило. Она кинулась вперед.
   - Тебя что не били давно? Тебя вообще в детстве хоть раз наказывали? Видимо, нет! Сейчас я это исправлю...
   Ой, мамочки… что дальше началось… Син направила в меня какую-то магическую хрень, которая сорвала с меня всю одежду (получилось правда совсем не эротично, а очень даже неприятно), и чуть не выбила глаз. Но мы так просто не сдадимся:
   - И что? Тебе стало легче? Так вот, послушай, что я скажу: это совсем не больно. – я постаралась чтобы в моем голосе прозвучали лишь утвердительно независимые интонации.
   Син в ответ нехорошо улыбнулась… И достала огромандный хлыст… У меня у самой был почти такой же, так что я представляла себе эффект… Мамочкааа..!
   Дальше был ужас… В сознание меня привел голос Син:
   - Вставай! Вставай, кому сказала! Ты же вампир, Тени тебя побери! Вставай! Мы ещё не закончили!
   Не закончили?
   - Мама, я не хочуууу…
   - Вставай, я сказала! Это было всего лишь телесное наказание. Точне так же, к примеру, тебя мог отделать Дориан. А сейчас, если ты не поднимешься, я покажу тебе то, чего с тобой Дориан сделать не может. Просто потому, что не он тебя создал...
   О черт… Мне все хужее и хужее… Это кошмар какой-то… Ладно…
   - Хватит! Достаточно! Теперь я верю, я знаю!.. – закричала я.
   - Встать! - крикнула Син. - Упорная, надо же. Как ёжик... Ну что, хочешь ещё разок хлыстом?
   - Н-нет... – простонала я. И кто из нас злодей, спрашиваю я вас?
   - Прекрасно. Тогда стой и слушай. Я расскажу тебе, кто ты. Ты знаешь, как называют женщин, которые спят с кем попало, а потом в хлевах рожают непонятных выродков?
   - Знаю, - мрачно ответила я. - *****…
   - Так вот ты - одна из них. Ибо за столь малое время создать СТОЛЬКО ублюдков, уж прости за выражение, это что-то. Ты знаешь, сколько мне лет? Несколько тысяч. Ты - моё первое дитя…
   - Брр… - неужели она не понимает. Я должна была создать армию, чтобы победить лирийцев. Ее соотечественников, кстати!
   - Ты, - повторила Син, - моё первое дитя. И посмотри на себя! Что ты натворила? Ты знаешь, сколько людей погибло по твоей милости? Но что люди, что люди... Знаешь, чего я тебе никогда не прощу? Никогда! Знаешь?
   - Нет... – прошептала я.
   - Я никогда... Никогда не прощу тебе Криэрана... Мне нравился этот город! Нравился, слышишь!!! А ты.. ты, и твои ублюдки...
   Можно подумать, мне он не нравился. Я там родилась, между прочим… Или это, как его, уже не считается?
   - Не я! Это не мы сожгли город! Никто из нас не...
   - Молчи! - Син снова взмахнула хлыстом… - Я знаю, кто сжёг город. Однако я не могу винить Саолу де Риэ. На её месте я поступила бы так же. С тобой и этими выродками только так и надо поступать. Это вы виноваты...
   Значит, эту сволочь Саолой зовут? Я запомню…
   - В таком случае... – заметила я, - Это ты виновата. Никто не просил тебя нападать на меня и превращать меня в вампира...
   Сингреллин эта мысль не понравилось.
   - Заткнись!!! Не смей обвинять меня в своих грехах!… Не смей, поняла?! Потому что.. потому что.. я дала тебе Дар, однако ты не смогла им правильно распорядиться, и в том нет моей вины!…
   Какой к Теням это Дар? Самое настоящее Проклятье!
    - А как правильно? Я делала то, что считала нужным... Быть может, ты научишь меня распоряжаться Даром?
   - Научу... – Син сменила гнев на милость и протянула мне плащ: - На, укутайся. Тебе, наверное, холодно...
   Затем она принялась рассказывать… Рассказывала долго, всякие чудные истории… Я тоже поделилась с ней частичкой своих планов…  Это продолжалось достаточно долго, и я под конец уснула, расставшись с миром на еще один день…
   Проснулась, я как не странно, совсем другим человеком… то есть вампиром… Сингреллин уже утикала, и я отправилась обратно - переждать солнышко, и обдумать сложившееся положение…
   Особо менять в своих планах я ничего не собиралась – они и так были достаточно удачны. Единственно, у меня появились два врага, о которых я раньше только догадывалась, но не знала. Саола де Риэ и Дориан. Я поклялась себе, что этих двоих уничтожу даже ценой собственной гибели… Остальное еще стоило обдумать… Ну где же шатаются эти двое идиотов - Роб и Свен?

12 день месяца Холодов.
Лакона. Фалесса.

    Свадьба. Очередная.
    Иветта жестом отослала камеристок и медленно повернулась перед зеркалом. «Если хочешь выглядеть безупречно проверь все сама… и трижды» - мать и не представляла, насколько часто и с какими целями ее единственная дочь будет пользоваться этим советом. Выходить замуж Иветта Ласноу могла хоть десять раз, но  вот стать королевой можно было только раз в жизни. А посему Ив была уверена, что церемония должна пройти так, что бы в последствии воспоминания не портила неопрятная складка на платье или выбившийся из прически локон.
    Но отражение было безупречным. Тяжелое зимнее платье, белый бархат, золотая парча…. Не слишком счастливые цвета, судя по тому, что случилось с их последними двумя носительницами. Но Селин была выжившей из ума истеричкой, а Саола и вовсе безродной лесной выскочкой, возомнившей из себя неизвестно что…. И поэтому они обе проиграли. Иветта ле Эри в девичестве Ласноу без часу Императрица Лаконы была уверена, что с ней такого не случится. Не случится хотя бы потому, что она, в отличие от своих предшественниц, уже успела ознакомиться с правилами игры.
    Она не услышала, как открылись двери за спиной, но зеркало выдало вошедшего.
- Доброе утро, Франциск, - Ив не обернулась, делая вид, что поправляет  выбившийся из прически золотистый локон.
- Действительно доброе, - усмехнулся советник, - Замечательно смотришься…. Белый, конечно, не твой цвет, но фасон идеален.
- Ты ведь не рюшечки пришел разглядывать, - с напускной усталостью в голосе произнесла Иветта, - Что тебе нужно?
- По твоему, первый советник Императора не может просто поздравить свою протеже и будущую королеву Лаконы со свадьбой?
    Иветта обернулась, ее губ чуть касалась улыбка, но в взгляд оставался холоден.
- Многие люди меняются, конечно, но я никогда не поверю, что первый советник Шаорин делает что-то просто так.
    Франциск тонко улыбнулся и опустился в одно из кресел. Последнее время их беседы, щедро сдобренные шпильками с обеих сторон, больше напоминали перебранки, коими в завуалированной форме и являлись. Шаорин пытался давить, иногда очень мягко, можно сказать изыскано, угрожал, и если раньше Ив, хоть и продолжала делать по своему, но хотя бы смиренно опускала глаза, то теперь с совершенно невинной улыбкой намекала на то, что тоже знает достаточно для того, что бы если не отправить Франциска на плаху, то уж точно лишить его кресла советника.
- И что же почти Императрица собирается делать дальше? Жить долго и счастливо? – Шаорин задумчиво провел рукой по бородке, - Тебе не говорили, что удержать власть порой гораздо сложнее, чем получить ее? Время военное, неспокойное, нельзя сказать, что бы нашим светлейшим Императором все были довольны….
    Иветта старательно изобразила на лице пренебрежение, хотя сознавала, насколько серьезно идея с той бумажкой  в любом случае подрывала позиции ее будущего супруга, а значит и ее тоже. Принять выдвинутые условия Ярно не мог, это означало бы значительное ограничение его власти, и предоставляло Франциску прекрасную возможность вертеть Лаконой, как заблагорассудится, но уже на законных основаниях. А отказ рассмотреть документ, только увеличивал старательно раздуваемое Шаорином «народное» недовольство. Нужно намекнуть дражайшему супругу, что неплохо бы забрать с собой на войну, во избежание недоразумений в столице, сыновей да племянников наиболее недовольных аристократов. Ибо долг каждого дворянина защищать родину, а лучший заложник это тот, который вроде бы и не является таковым. Прыти у «свободолюбиво настроенных подданных» резко поубавится, особенно если напомнить, что на войне бывает всякое и в подробности случайных смертей никто не выясняет.
- Нашего Императора поддерживает армия, - обворожительно улыбнулась Иветта, - А люди, люди пойдут за тем, на кого им укажешь, нет ничего менее стабильного, чем общественное мнение… Порой достаточно удалить источник недовольства…. Советнику теперь стоит задуматься, чем он может быть полезен свой Королеве.
      Взгляд Франциска от этой вполне явной угрозы стал острым, но на губах сохранилась тонкая полуулыбка.
- Тебе нужны мои возможности и связи, Ив. Так же как и ты нужна мне рядом с Ярно, …пока ведешь себя разумно, - голос Шаорина стал серьезным, - Я вот только никак не пойму, отчего с вашим без получаса Величеством произошли такие перемены. Или ты неожиданно воспылала страстью к нашему Императору.
Такого гнева Иветта не чувствовала давно….
- Отчего?! А как я должна относиться к тебе после того, что ты со мной сделал? После того как ты убил моего брата? По-твоему, я должна испытывать по отношению к тебе глубокую признательность?
- Не надо пафоса. Оставь свои блестящие актерские способности для Ярно, - Франциск больше не улыбался, - Предложи тебе кто ни будь сейчас вернуться к спокойной жизни в Ласноу, ты несомненно послала бы этого человека подальше, причем, вероятно, в выражениях совершенно не приличествующих благородной леди. Что же касается брата, то Я его не убивал, и, кроме того, даже сейчас, исключая Микаеля, у тебя их осталось еще четверо, не говоря уж о том, что ты недавно обзавелась пятым.
      Иветта незаметно сжала кулак, вонзив ухоженные ноготки в ладонь. Гнев плохой советчик, и Ив уже жалела, что даже на короткое время дала ему волю, в чем-то Франциск был прав. Иветта знала, что никогда не простит советнику того, что он сделал, но мешать игру с чувствами недопустимо. Она может хоть завтра выдать Ярно обоз и тележку информации против Шаорина, да и просто сдобрить все это ворохом полуправдивых слухов и россказней, Франциск лишится всего и будет вынужден бежать, или его казнят, «месть свершится», но Ив слишком хорошо сознавала, что всегда нужны отступные пути. Сейчас не время терять возможных союзников. Если с Ярно что ни будь случится,  или он, не приведи Марэль, повстречает на дорожке дружелюбно настроенного маршала Амарру или свою ведьму, склонную к разговорам, то помощь Шаорина может быть более, чем полезна….
    Но пока с Ярно все в порядке, и Император является единственной связующей нитью между своей супругой и престолом, Иветта будет по мере сил заботиться о его благополучии, во всяком случае до тех пор пока не родится первый наследник, и Франциску пора привыкать, что она более не будет делать то, что ему удобно.
- Ты прав, Франциск, - Иветта улыбнулась, - Ты нужен мне. Но незаменимых людей не бывает, уверена, ты знаешь об этом. Поэтому, так как прежде не будет тоже. Ярно уедет, ты останешься моим первым советником, но я должна быть уверена, что ты верен престолу.
    Смешные слова конечно. Шаорин не верен никому кроме себя. Но так хотя бы будет делать видимость и не мутить воду столь рьяно.
- Я рад, что мы хоть с трудом, но все еще можем понять друг друга.
- Главное, что бы вы, советник, меня поняли.
    В дверь нетерпеливо постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел Риверс, в парадной гвардейской форме и с неизменной полуусмешкой на губах.
- Ты готова? – оценивающий взгляд, - Блеск, как хороша, Ярно такого счастья не заслуживает, - громко объявил он, потом, будто бы только заметив Франциска, удостоил его каким-то легкомысленным приветствием и упал в одно из кресел.
- Вы можете быть свободны, - улыбнулась советнику Ив. Как ни крути, говорить так, пусть даже просто ради формальности, с человеком, который так недавно был всесильным в твоих глазах, доставляет некоторое удовольствие.
    Забавно, но о чем бы сейчас не думали присутствующие, каждый сиял самой дружеской улыбкой, на какую был способен.
- Надеюсь, моя королева еще не раз удостоит меня беседой, - Франциск несколько наиграно склонил голову и покинул кабинет.
Как только двери за ним закрылись, и по коридору отзвучали удаляющиеся шаги первого советника, Рейнар вскочил на ноги и заключил будущую королеву в свои объятия.
- Зачем он был здесь?
- Приходил поздравить, на деле пытался понять, с чем имеет дело, - медленно произнесла Иветта, - Я ему не доверяю, за ним надо присматривать по мере возможности….
        Риверс на мгновение накрыл ее губы своими, почему-то Иветта чувствовала себя спокойнее рядом с ним.
- Пора, милейшая сестра, - весело объявил он, и подал ей руку, - вас там уже жених заждался.

13 день месяца Холодов.
Лакона. Фалесса.

    Светало. Но уже знакомую, обитую белым и золотистым шелком, комнату все еще заливали сумерки.
    Ярно пару часов, как уснул. А Ив не спалось. Новая Императрица Лаконы беззвучно поднялась с постели, накинула на плечи ярко-синий расшитый какими то южными рыбами тай-суанский халат, и подошла к окну.
    Странно, но полоска рассвета над морем еще и не думала заниматься, до утра еще пара часов. Но Серый город утопал в призрачном бледном сиянии, а на стенах один за одним зажигались военные сигнальные огни. Отчего-то Иветте, уверенной в том, что Фалесса неприступна для Сафара или любой другой армии, существующей мире, вдруг стало зябко.
      Тревожный, продолжительный стук в дверь заставил вздрогнуть. Поздний или напротив слишком ранний гость оказался одним из паладинов Храма и, судя по вышитому золотом знаку, Высшей иерархии.
- Что случилось? – Ив попыталась вложить в голос побольше уверенности и недовольства, но получилось плохо.
- Дурные новости, Ваше Величество, разбудите Императора….

Волна, ударила в борт судна, заставив Иванэ выругаться. Давненько же он не стоял за штурвалом лично – хватка уже не та. Став флотоводцем и генералом, часто забываешь вещи, раньше казавшиеся такими простыми и естественными. Но что делать – всегда, меняя жизнь, не только обретаешь, но и теряешь. Опальный полководец слегка поправил штурвал и следующую волну корабль встретил достойно, скользнув по ее телу и разрезав носом пенистый гребень. Нет, определенно рано списывать себя со счетов – поплаваем еще…
Сколько лет он провел вот так: на палубах судов, выслеживая пиратов, несмотря на все запреты и указы проникающих в лаконские воды, чтобы грабить, насиловать, жечь; в седле, ожидая грядущего боя с, нет-нет, да и появляющимися на дорогах разбойниками или дружинниками мятежного барона. Годы и годы в постоянной готовности к бою, когда тяжелый доспех уже не давит на плечи, а становится удобным и привычным, словно вторая кожа, длинный клинок делается продолжением руки, да и сам ты словно вбираешь в себя все свойства стального жала… Меч Лаконы, так его звали. Хорошее прозвище – таким можно гордится. Но то, что не смогли сделать ни предательство возлюбленной, ни чума, ни кровь и грязь вспыхнувшей войны, сделал «владелец оружия». Он по-прежнему не сломан, но отброшен в сторону. Впервые за все время он был один: Саола, пытающаяся укрыться в каюте от всех прелестей путешествия по неспокойному зимнему морю – не в счет. В душе этой женщины бушевал огонь, обрекающий ее на одиночество куда надежнее, чем все императорские эдикты. Человек не в силах долго выносить подобное, оставаясь самим собой… Что же тогда держит его в близи этих проклятых берегов, на защиту которых он положил большую часть жизни? Он свободен от клятв, любовь обернулась миражом. Поднять паруса и устремится прочь – в открытое море, туда, куда даже мореплаватели Сторна не отваживались забираться. Смотреть только вперед, не оглядываться на охваченную алым пламенем войны и черным – древнего зла, землю… Но нет – он не может: меч, будучи выкован, обязан подниматься в защиту Родины, иначе он не более, чем бесполезный кусок железа…
Ветер швырнул в лицо пригоршню брызг. Иванэ улыбнулся – все же до чего приятно самому управлять быстрым боевым кораблем, и сосредоточился: устье Салерны и в хорошую погоду не было спокойным местом, а уж сейчас, в сезон зимних штормов здесь и вовсе не стоило предаваться воспоминаниям. Поднял глаза вверх, туда, где в «вороньем гнезде» сидел впередсмотрящий – тот, вроде бы, не проявлял признаков беспокойства. Значит «черных галер» по близости не замечено…
Среди моряков издревле ходили сказания о «черных галерах» - невероятных призрчных судах, носящихся по морю без единого человека на палубе или снастях, и несущих в своих трюмах чудовищ, но Иванэ никогда не встречал человека, видевшего такой корабль воочию. Не встречал до вчерашнего дня. Та галера напоминала хищными очертаниями напоминала увеличенный в несколько раз сторнийский рейдер и скользила по глади моря невероятно быстро. Казалось, даже волны опасались приближаться к черным бортам, и вокруг корабля образовалось зеркало спокойной воды. Хотя ветер, причем довольно свежий, дул в противоположную сторону, судно шло на всех парусах, втянув весла внутрь и задраив люки. «Для сторнийца – ветер всегда попутный» - пришедшая на ум поговорка заставила нахмурится: те, кто укрывался в трюмах древней легенды от солнца уже не были сторнийцами.
Еще одна древняя легенда ожила. Хотя она лишь часть того ужаса, о котором поведала Саола. И что бы он, Иванэ ле Амарра, не говорил сам себе, отойти в сторону с дороги этой силы он не может. Не может – и все тут.
Наконец, бурные морские воды сменила речная гладь, и Иванэ с некоторым сожалением уступил место за штурвалом одному из матросов. По солнцу прикинул время – расчет строился на том, чтобы миновать Фалессу ночью. С императора станется приказать схватить опального герцога или и вовсе – не вступая в переговоры потопить корабль с его вымпелом. Как ни мало держало Иванэ на этом свете, такой конец его не устраивал.
Сзади послышались шаги, так не похожие на быстрый и уверенный топот матросни, что могли принадлежать только одному человеку. Герцог обернулся:
- Надеюсь, болтанка при входе в реку не доставила слишком уж много неприятных минут?
Саола, чье лицо отливало дивной зеленью, способной восхитить самого придирчивого живописца, лишь неопределенно пожала плечами и встала рядом с Иванэ, крепко, куда сильнее, чем требовалось, вцепившись в фальшборт. Какое-то время оба молчали…
- А ведь раньше я плавала на кораблях и никогда мне не бывало так плохо… Огонь и Вода не слишком-то дружны…
Мужчина постарался скрыть беспокойство: не меньше вампиров герцога беспокоила судьба Саолы. Родившись и вырастя в Лаконе, находящейся под надежным оком Храма Солнца, он с детства слышал – «магия меняет человека». Тем, кто сомневался в истинности этого утверждения Паладинов, достаточно было взглянуть на их главу – Адриана. Герцог сражался с Саолой плечом к плечу на стенах осажденной столицы, и прекрасно помнил, какие мужество, решительность и сила проявлялась в ней тогда. Но и испытания, выпавшие на долю хрупкой женщины, не знали себе равных…
«Когда я, сжимая в руке меч или копье, устремляюсь в бой, я чувствую себя сродни божеству… Да, страх есть, но он приходит потом, когда волна дикого, первобытного удовольствия отступает, и очистившемуся от кровавой пены взору предстают друзья и враги - раненые, убитые… Вот тогда и подступает ужас. Нет, не перед смертью, но перед осознанием того, какие демоны  живут в глубинах человеческой души. Ты страшишься нового боя, но и жаждешь его всем сердцем, желая вновь ощутить себя властителем жизни и смерти… Каково же это – нести в себе силу, способную испепелить целый город? Видеть, как порожденный тобой огненный вихрь плавит гранит, словно свинец, растет, захватывая все новые пространства, превращая саму земную твердь в алое кипящее озеро. Идти среди раскаленного ада, смертоносной и неуязвимой тенью, понимая, что все это – ты и в твоей власти повторить это… Смог бы я нести в себе такую силу и такое знание? Смог ли бы я остаться человеком? Не уверен… А Саола? Она – сможет?» - Иванэ поймал себя на том, что слишком уж внимательно смотрит  на бывшую (или действующую?) императрицу и отвел глаза. Сердце переполняла нежность и желание помочь, но тут герцог был абсолютно бессилен: не всегда меч может решить исход боя. В этом испытании Саола обречена на одиночество…
- Значит, теперь будет поспокойнее? – в голосе Саолы слышалась отчаянная надежда, звучавшая в голосе каждого страдающего морской болезнью при разговоре о будущем плавании. Вполне человеческая реакция…
- Мы теперь пойдем вверх по Салерне, а на реке не бывает штормов. Хотя качать, конечно, будет… Но зато куда быстрее и безопаснее, чем по суше. Если вампиры еще не вышли к реке. Или лирийцы не устроили ловушек…
Судя по лицу Саолы тому несчастному вампиру, лирийцу или еще кому-либо, имеющему достаточно глупости и злосчастья, чтобы встать на пути корабля, придется ответить за все дни качки. Но Иванэ предпочел бы добраться без нежелательных встречь:
- И все же, почему именно Тил?
- Почему Тил… - Саола выпустила кромку фальшборта и прошлась по палубе, - Тил – это Лес. А вампирам нет ходу в Лес. Пока, во всяком случае… Почему– я не точно знаю. Прибудем – спрошу у друидов или у Адриана. Так что Тил – лучшее место, чтобы укрыться, пока не придумаем, как остановить нежить. Кроме того, меня туда тянет… Словно зовет кто-то. И  в конце концов, Эвор наверняка нас примет.
- Эвор нас примет… А вот что подумает Ярно, узнав обо всем этом… – Иванэ увидел, как, словно от сильнейшей боли, исказилось лицо женщины, и смолк.
Но вот Саола справилась с нахлынувшими чувствами: лицо «императрицы» застыло, став похожим на лик языческой богини - прекрасный и безжизненный.
- В ряд ли будет хуже… Так или иначе – другого пути у нас нет. А Ярно… Он настоящий герой и рыцарь, как и ты… Просто он родился не в свое время. Сейчас не время благородства – время Волка. Час хищных тварей с острыми зубами, умеющих сбиваться в стаи и травить жертву сообща… Хотя во все века такие как он шли в бой против противника во сто крат сильнее, надеясь на любовь богов и им же бросая вызов…  И погибали, когда небеса отвращали взор от своих любимцев. Им всегда мало всего – славы, богатства, власти, женщин, и даже обычная, тихая смерть не про них… Когда Ярно сложит голову на поле брани – я буду скорбеть о нем….
Иванэ слушал не перебивая. В этот миг он был готов сам, своими руками убить Императора. Убить за то, что этот несчастный идиот сначала изменил, а потом – прогнал женщину, в словах которой при разговоре о бывшем муже живет такая нежность… Сам он отдал бы все за то, что бы услышать подобное в голосе Александры….
Решительно оборвав грозившие завести в пучины черной тоски мысли, герцог кликнул боцмана и отдал приказ браться за весла. Ослабевший ветер уже не мог толкать корабль вверх по течению без помощи людей. Вскоре над рекой разнеслись мерные удары барабана, отбивающего ритм гребцам, а Иванэ вновь встал  штурвалу. Привычное ощущение корабля, послушного приказам отполированного тысячами прикосновений рулевого колеса  текущие хлопоты помогали если и н вовсе забыть, то хотя бы а время выбросить из головы Императора, вампиров, Лес, и, что самое главное, женскую фигурку, неподвижно замершую у борта.
А впереди ждал Тил…

14 день месяца Холодов.
Фалесса. Лакона.


  Казалось, всё повторяется. Но в отличии от первой компании в Полумесяц, когда пёстрые знамёна самых знатных людей империи вселяли уверенность в рыцарей, когда шумные проводы не давали малейшего повода сомневаться в победе, эта была мрачной. И дело не в том, что все прекрасно понимали, что шли на смерть. Но трезво оценить обстановку мог каждый. Орда – это одно дело, а вот неведомый враг, который издевается над побеждёнными, совсем другое. Ярно решил, что нет смысла скрывать от солдат, что они идут не на лирийское войско. Лучше заранее подготовить морально лаконцев к тому, что их ждёт. Многие рыцари были против того, чтобы искать защиты в Лесных княжествах, у многих там погибли отцы и братья, но это был последний шанс спасти оставшееся и упустить его было глупо.
  В этот раз вместо Саолы императора провожала Иветта. Она словно была рождена для того, чтобы править. Императрица была очень красива и держалась очень хорошо. Ярно надеялся, что она сохранит для него Фалессу. По её совету с собой император взял детей самых влиятельных аристократов столицы, чем надеялся хоть как-то присмирить богачей.
  Внутри ле Фалесса до сих пор остался неприятный разговор с Палладином Марэля. Он наговорил такого, после чего Ярно казалось, что он в этом мире никто и не от людей вообще зависит их дальнейшая судьба. Император был благодарен Адриану за то, что тот предупредил об опасности.
  Лессо отдал приказ, чтобы за стены Фалессы никто не выходил, единственная защита столицы – её стены. А их защита – это Лес.
  Ярно прекрасно понимал, что говорить с Эвором будет очень тяжело. После всего, что произошло будет трудно договориться. Да и отношения между воинами тоже будет накалены до предела. Оставалась надежда на то, что сегодняшние защитники Лаконы люди более простые и месть они переживут спокойнее.
  Император поднял Яркого на дыбы, как делал это прежде и отсалютовал провожающим и лично императрице. Люди радостно закричали, императрица улыбнулась и проводила Ярно гармоничным взмахом руки. Впереди их ждало ненастье дорог и битва с неизвестным. Столица, как и прежде будет ждать возвращение своих детей и Лессо надеялся, что вернутся куда больше людей чем в первый раз.
  - Мы последняя надежда Лаконы – тихо проговорил Тристан оглянувшись на провожающих.
  - Странно слышать это из твоих уст, – Ярно улыбнулся. – но ты прав именно от нас зависит дальнейшия судьба империи.
  - Я уверен, что мы оправдаем их надежды – мужчина чуть сильнее опустил капюшон на лицо.
  Император всегда удивлялся спокойствием Тристана и почему тот не любит тяжёлых доспехов, ограничиваясь очень лёгкими, что он носил под плащом, на лирийский мотив.
  Где-то в хвосте войска кто-то запел весёлую дорожную песню. Ярно посмотрел на мрачное небо в надежде, что возвращаться они будут также с песней.       

14 день месяца Холодов.
Фалесса. Лакона.

   - Наш император уходит из города… - Артур ле Тейн стоял с докладом перед первым королевским советником Франциском ле Шаорином. Тот, однако, молчал. Наемник не сдерживая нетерпения, наклонился над столом:
   - Он уходит на войну…
   - А ты, я полагаю, не навоевался? – усмехнулся Франциск. – Что, молодой Доминик ле Рамлет тоже уходит на войну?…
   - Да, – обычно невозмутимый Артур сейчас просто кипел от ярости.
   - Меня всегда удивляли связывающие вас отношения… - с холодком в голосе, и с вечной полуулыбкой на устах, продолжил Франциск. – Все это выглядит… сомнительно, если, ты понимаешь о чем я.
    Ле Тейн расхохотался:
   - Если ты о этом… Нет, дело в другом… Он напоминает мне моего старшего братца… Тот, что же кичился своей честью, совестью и благородством… Это не помешало ему погибнуть в стычке на границе. Наследство перешло к Карлу, редкостному зануде, и ему больше женщин и мечей были симпатичны деньги, которыми со мной он не собирался делиться. Я сразу понял, что мне не на что было там рассчитывать… Пришлось сбежать с проходившим отрядом наемников, затем…
   - Браво, браво… - Франциск пару раз хлопнул в ладоши. – Дальнейшее мне известно, о герой границы, гроза варваров. Но советую забыть про ле Рамлета. Он, как и Ярно не вернется из этого похода…
   - Тоже самое ты говорил и про предыдущий поход... – заметил Артур.
   - В этом случае, не забывай, что я говорю с человеком, который должен был обеспечить «невозвращение» Ярно… Если ты решил его оставить в живых…
   - Дело все в проклятых лирийцах. Кто-то из них решил устроить мясорубку. Для Ярно создали условия, при которых он должен был истребить как можно больше лирийцев. Степняки могли бы вообще обойтись без потерь…
   - Чувствуется рука тай-суанской ведьмы… - улыбнулся Франциск. – Сафар был глупцом, если позволил ей руководить. Она изведет всю их Орду, растратив все силу в мелких стычках.
   - Похоже на то.
   - Я никогда не ошибался… - Франциск откинулся на спинку кресла. – Если бы мы послали предложение о мире, когда первые воины Лирии ступили на эту землю, мы бы раскололи ее на части, сыграв на амбициях племенных вождей… Увы, наши Император глуп и не доверяет мне. Последнее, впрочем, кое-как искупляет первое…
   - Ладно. Хорошо. – Артур оперся обеими руками об стол. – Ну, так зачем я тебе тут нужен?
   Франциск встал, прошелся по кабинету взад-вперед, словно обдумывая какую-то мысль.
   - Дело, как ни странно в Иветте. Да, она из тех, кто в отличие от Ярно, Иванэ и им подобных, нужен Империи… И из нее вышла бы отличная Императрица… Но… есть большое «но»…
   - Что за «но»? – Артур с интересом разглядывал богатые интерьеры.
   - Я ошибся в самом начале, когда отвел ей роль незатейливой дурочки, когда воспользовался ее положением… Да, мы зачастую не замечаем алмазов, что лежат прямо у нас под ногами… Кто бы мог подумать, что у такого идиота, растратчика и транжиры Аудракела получится такая умная дочурка…
   - Это бывает, – философски заметил ле Тейн. – Как я уже сказал, мой брат…
   - Причудливы родственные связи… - продолжил Франциск. – Мои родители у меня тоже не вызывают никаких чувств, кроме досады…
   - Так что ты решил насчет Иветты? Быть ей императрицей?…
   - Императрицею ее уже сделал Ярно. Мне остается принять это как должное… - криво ухмыльнулся Франциск. – Все должно быть не так… Время правления Селины губительно сказалось на нашей знати. У нас теперь или благородные идиоты, или трусы, жалкие трусы… Они примут кого угодно в качество императрицы, и будут трястись… над своими имениями… Я не могу давить на них бесконечно, когда-нибудь один из них решит сменить кормушку.
   - Ужасно скучно бдеть ваш покой в этом городе, когда за стенами бушует война… - заметил Артур.
   - Я думаю, увеличение оплаты втрое поднимет тебе настроение… Сейчас мне нужно иметь некую силу за спиной, чтобы быть уверенным, что меня не убью в постели «друзья короны». Кому-то может показаться, что моя голова – это удачный способ получить благоволение трона.
   - А это не так?
   - Нуу… Надеюсь Иви понимает, что я могу быть для нее полезен. Если же нет, мне, похоже, нечего делать в этой стране. Податься, что ли в Лирию, может Сафар испытывает недостаток в умных советчиках?
   - Если возникнет возможность доказать Иветте свою полезность, такой шанс не в коем случае не следует упускать? – медленно произнес Артур.
   - Именно, – кивнул Франциск. – Хотя сейчас у нее все отлично, она на коне, или на Крысе, что, в общем-то, единозначно, но рано или поздно, у нее возникнут проблемы…
   - И тут возникнет всемогущий Франциск ле Шаорин и все быстро уладит! – рассмеялся Артур.
   - Почему бы и нет? – пожал плечами советник. – Но до тех пор, пока не возникнет такая ситуация, ты будешь здесь, в городе. Следи за Риверсом, чтобы он себе лишнего не позволял.

20 день месяца Холодов. Приграничье. Саблеза. (Ночь)

Последние лучи заходящего солнца окрашивали стены города в самые невероятные цвета и оттенки, причудливо перемешивая все оттенки розового, алого и багряного, но здесь, у самой кромки лаконского леса уже наступила ночь, и все цвета уступили место серой, бесцветной тьме. Мрак обтекал три тени, стоявшие под сенью ветвей слово плащ, укрывая от враждебного света. Двое: величавого вида мужчина с серебристыми волосами и надменным лицом и девушка, спокойно подставляющая лицо последним отблескам вечерней зари, спокойно рассматривали высокие укрепления, ни мало не опасаясь умирающих лучей. И лишь третья тень – закутавшаяся в плащ так плотно, что из-за складок материи невозможно было различить, мужчина это или же женщина, явно сторонилась света и вздрагивала каждый раз, когда лучи красили ткань плаща в алые тона. Но вот солнце ушло окончательно и девушка (а это оказалась именно девушка) с видимым облегчением скинула плащ.
- Сильвия, дорогая, ну зачем же так волноваться? Это же всего лишь солнце, - голос Александры, на первый взгляд ласковый, резал, словно бритва, но Сильвия никак не отреагировала. Все трое молча всматривались в открывающийся вдали город, который наступившая ночь надежно укрыла от людских глаз. От людских, но не от глаз троицы. Потому что среди них не было людей.
- Высокие стены, - наконец нарушила молчание Александра, - Очень высокие… и крепкие. Этот город не взять с ходу. Ключ к приграничью, так Саблезу вроде бы называют….
- Этот ключ уже дважды менял хозяев, госпожа, - если Родрика и коробила необходимость почтительно, почти раболепно, обращаться к той, которую он  недавно бесчувственную приволок на потеху Дориану, то по голосу это была абсолютно незаметно. В конце концов, старый маг не был ни идиотом, ни самоубийцей, - Причем оба раза без долгой осады и разрушения стен.
- Неужели? И как? – теперь в голосе Александры не было сарказма – лишь любопытство.
- Любая крепость подобна яйцу, - на этот раз заговорила Сильвия, - Чтобы разбить скорлупу снаружи, нужно приложить усилия, но цыпленок изнутри легко ломает преграду.
-Предательство?
- Естественно.
Родрик внимательно прислушивался к сухому, безразличному голосу Сильвии. Нет, новая союзница все делала так, как от нее и ожидалось: ее «дети» оказались столь искусны в умении таиться и проникать в хорошо защищенные места. Родрик даже назначил ее старшей над разведчиками и пока не имел поводов жалеть о своем решении. Но… Маг не прожил бы такую длинную и довольно успешную жизнь, если бы не научился кожей чувствовать угрозу. И, находясь рядом с юной вампиршей, он чувствовал себя не в своей тарелке, тут ничего не поделаешь… Но пока от нее больше пользы, чем вреда.
- Что, и на этот раз в городе тоже есть предатели? – от невеселых размышлений Родрика отвлекла Лекса.
- Нет, куда лучше. В подземельях города уже прячется несколько наших «детей». В назначенный час они распахнут ворота.
- Что ж, превосходно, - из голоса любимицы Дориана исчезли искорки заинтересованности, - Все будет очень просто. Как всегда. Вот только одного я не пойму… Зачем нам этот город? Он конечно красив и неплохо укреплен, но мы уже несколько дней готовимся к его штурму, тратим время, силы… Что в нем такого, что стоит бросить куда более легкие и заманчивые цели и, в конце концов, отвлечься от главного – подготовки к тому, чтобы перемолоть войско Ярно?
Родрик почувствовал, как иссякает его терпение. Эта стера словно специально взялась его злить… Может, мстит за захват на Сторне и свою утраченную человеческую сущность? Вряд ли, хотя с нее станется…
- Я же не спрашиваю, зачем тебе, госпожа,  приказано направляться к Лесу, как ты туда проникнешь и что будешь там делать…
Взгляд женщины, ранее обжигающий лишь в переносном смысле, вдруг начал причинять физическую боль, и маг поспешно смягчил тон:
- Просто захват этого города выглядит очень разумно со стратегической точки зрения. Идти на перехват армии Ярно или Орды сейчас не имеет смысла. Пусть пока идут спокойно на встречу неминуемой битве. А вот когда они схватятся и существенно обескровят друг друга, мы и вмешаемся. Добьем и победителей, и побежденных, моя госпожа. Но лезть в такое нешуточное побоище имея за спиной хорошо укрепленный город с  сильным гарнизоном – это не нужный и неоправданный риск. Из Саблезы может выйти отряд и, догнав нас, ударить в спину. Или в городе могут укрыться остатки разгромленного воинства. Поэтому пока Ярно бодается с лирийцами, мы приведем город к покорности….
Лекса развернулась, у направилась обратно к укрытому глубоко в роще лагерю, не дослушав объяснений. Родрик подавил в себе вспыхнувшую жуткую ярость, приказывающую немедленно броситься, догнать, вцепиться в горло клыками… рядом Сильвия пробормотала что-то крайне не лестное насчет морального облика ушедшей. Хотя маг не слишком-то доверял чужой вампирше, под этими словами он готов был подписаться. И от себя пару эпитетов добавить… Из глубины жиденького лаконского леса, служащего убежищем тому из отрядов разросшегося воинства Вечных, что Родрик выделил для захвата города, доносился ставший уже привычным шум. Вампиры быстро, но без свойственной людям суеты, готовились к предстоящему штурму. Впрочем, бывший маг был почти уверен, что сражения как такового не будет. Будет резня…
Отряд Вечных не был слишком большим, сторниец не видел особого смысла тащить под стены Саблезы огромное войско – хватит и этих. Может быть по этому, может, потому что шедшие были не людьми, Вечные подошли почти к самому рву незамеченными – бесшумно, как тени. Когда Родрик почти что уверился, что захват города вот так вот и пройдет – неслышно и гладко, со стен послышались первые крики: сначала изумленные, а потом – испуганные. Тревожно ударил набат, среди звона доспехов и оружия послышался свист первых стрел. Одна такая ранняя вестница смерти ударила мага в плечо. Не желая тратить время на аккуратное извлечение, сторниец сломал древко над самой раной, отложив дилемму с наконечником на потом. Вреда от стрел ему особого не было, но от следующей он все же предпочел попросту увернуться. Рядом по земле хлестнул каменный град, превратив пару зазевавшихся Вечных в груду вздрагивающей плоти. «Этим конец... Ничего, новых наберем…» - мысль пришла и ушла, уступив место требующим куда более срочной реакции. Прикинув, где может находиться метательная машина, швырнул туда клубок темного пламени, почти невидимого в ночной тьме. Со стены раздались вопли ужаса и боли, впрочем, почти мгновенно стихшие. Сейчас там, на гребне стены, рядом с абсолютно целым механизмом в броне и с оружием в высохших пальцах должны были лежать два отполированных временем скелета, отпугивая своим видом желающих сменить павших товарищей на боевом посту. Однако, не прошло и минуты, как каменный град вновь хлестнул по столпившимся у края рва вампирам, вырвав из безмолвных рядов с пол десятка. Родрик выругался – солдаты оказались покрепче, чем невежественное и суеверное мужичье. Можно конечно было повторить процедуру, но что-то подсказывало, что результат будет тем же, а тратить зря силы не хотелось.
Дождь стрел, тем временем обрел пугающую густоту. Бывший маг установил вокруг себя отводящий щит, но вот остальным приходилось несладко: несмотря на нечеловеческую скорость и ловкость, многие Вечные походили на вставших на дыбы ежей. Кое-кто уже рухнул на землю, доказав, что неуязвимых на свете не бывает и стрела в голове здоровья не прибавляет даже могущественным и ловким Вечным. А подъемный мост вовсе не спешил опускаться, а решетки – подниматься… Впервые за все время Родрика посетила мысль о возможной неудаче.
Несколько вампиров решили не ждать дальше и одним могучим прыжком перемахнув ров, начали быстро карабкаться прямо по гладким стенам, цепляясь за каждую трещинку выросшими когтями. Навстречу хлынул поток кипящего масла, и ночь огласилась  раздирающим слух шипением и завываниями – ничего приятного такой душ Вечным не сулил. Вот один сорвался вниз и исчез  мутной, застоявшейся воде рва. Судя по тому, что наружу он так и не всплыл, его тело приняли на себя укрытые под кромкой воды колья. Вдвойне неприятно… За ним последовал второй, получив в грудь копьем от высунувшегося из бойницы лаконца. Третьему смахнули голову, едва она поднялась над кромкой стены. Но несколько сумели прорваться сквозь все преграды и, протиснувшись в щели между зубцами, оказались среди защитников города. Представив то, как озверевшие от стрел, масла и прочих жизненных неприятностей вампиры в клочья рвут подвернувшихся смертных, Родрик оскалился. Если вскорости мост не опустится – стоит отдать приказ о всеобщей атаке. Все лучше, чем стоять под ливнем стрел и камней.
Вдруг среди обычного шума и выкриков боя обозначилось что-то новое. Со стены явно кричали «Предательство!» И тут, словно подтверждая извечную истину «никому нельзя верить», разводной мост рухнул вниз, едва не погребя под собой нескольких изготовившихся к рывку Вечных. Черная волна устремилась вперед, туда, где со скрипом ползла вверх решетка. Резня началась…
Много часов спустя, с отвращением созерцая наступающий рассвет и втягивающуюся в город колонну «слуг», Родрик мысленно воссоздал перед собой картину ночного штурма и в который раз поаплодировал мужеству защитников. Да, они были всего лишь смертными, глупыми и жалкими, едва  ли понимающими, на пути у какой силы они стали, но в мужестве – в этом последнем убежище обреченных, им не откажешь.
Город умирал сражаясь: когда в распахнутые ворота ворвалась страшная в своем безмолвии волна теней, существ, в своей быстроте и бесшумности казавшихся почти бесплотными, но разящими все живое с неотвратимостью самой смерти, сопротивление не прекратилось, но охватило весь город. Хозяева поджигали свои жилища, заливая улицы ярким светом пожаров, словно грибы после дождя вырастали баррикады, на которых плечом к плечу вставали солдаты и никогда не державшие в руках оружия мещане…
Саблеза не походила ни на один другой – мужество тех, кто выбивал отсюда лирийцев и возвращал ее Лаконе, научило всех ее жителей сражаться до последнего, зубами цепляясь за малейшую надежду. И они шли с оружием в руках, встречая древний ужас, вырвавшийся из легенд на улицы родного города огнем деревом и сталью. Шли – и гибли десятками, сотнями, тысячами… Умирали, но не сдавались, пользуясь малейшим шансом уйти не в одиночестве, но захватить с собой незваных гостей. Родрик превосходно помнил, как последний из забаррикадировавшихся внутри неплохо укрепленного дома людей, поджег разлитое по всему строению масло, обрекая на смерть себя, нескольких слабо стонущих раненых и троих, учинивших это побоище вампиров. Из дома, охваченного жарким пламенем, вырвался лишь один, обгоревши до неузнаваемости. Вечный….
Дольше всего держалась городская Цитадель, в которой засел командующий гарнизоном с доверенными людьми. Горящие стрелы, потоки кипящего масла и сталь в руках опытных воинов заставила захлебнуться приступ, на который пошли захмелевшие от крови и боя вампиры. Когда потери превысили всякие разумные пределы, Родрик отозвал воинов и приказал в спешном порядке инициировать как можно больше новых вампиров из мирных жителей, захваченных живыми – не взирая на их пол, возраст и состояние. Этих-то, едва пришедших в себя, еще не осознавших произошедшее и имеющих в почти что детском сознании лишь одну мысль – о крови и пище, неофитов и погнали на штурм впереди вампиров-сторнийцев. Доставленный гонцом приказ Лексы «во что бы то ни стало захватить командующего гарнизоном живым» не прибавил магу хорошего настроения. Но Вечные, безмолвные и не рассуждающие, ценой новых потерь выполнили приказ, и перед Родриком, ожидающим прибытия в пылающий град «ее величества», будь она не ладна, предстал раненый, но еще  живой воин со слипшимися от крови волосами и дерзкими глазами. Увидев его, тот, непонятно почему, довольно улыбнулся. Пока Родрик пытался понять смысл почти что счастливой улыбки, лаконец (вроде бы того звали Рио ле Лардли), вдруг невероятным, за гранью сил человеческих, усилием, вырвался из стальной хватки Вечных, разбросав их в разные стороны, и бросился вперед – к тому, в ком опознал главаря атаковавшей город нежити. То есть к нему, Родрику. А в руке юноши, едва ли не мальчишки, сверкнул яркой полоской посеребренный кинжал, который каким-то чудом проглядела охрана. Глупое суеверие короткоживущих и чтящих серебро людишек…
Маг не знал точно, способно ли серебро причинить ему существенные неприятности, но страха не испытывал – лишь странную, давно не посещавшую его сердце даже в бытность человеком жалость. Этот человечек ровным счетом ничего не способен сделать ему и, может статься, сам это знает,… как знает и о том, что ждет человека, угодившего в плен к вампирам. Но вместо того, чтобы вонзить кинжал себе в сердце, надежно спрятавшись от зла в Долинах смертной тени, он рвется в бой…
Перехватить руку с клинком ничего не стоило, как и спеленать непокорного человека магией, но… ладонь Родрика, сжатая на манер копья, легко пробила грудь Рио, вдавливая осколки ребер в легкие, пальцы охватили судорожно сокращающийся комок плоти…
Мгновение рыцарь, замерев, смотрел на собственное сердце, еще не прекратившее биться на покрасневшей ладони Вечного. В его глазах, ненависть причудливо смешивалась с азартом, болью, надеждой… и облегчением. Потом лаконец медленно, словно тело до сих пор не поверило в свою смерть, упал навзничь. Посеребренный кинжал звякнул о камни. Сердце, в руке Родрика. дернулось последний раз – и замерло навсегда…
- Я же просила – живым! – Лекса, приближавшаяся к Родрику, говорила с раздражением в голосе, но в глазах женщины отражалась ухмылка.
- Он бросился на меня с кинжалом. У меня не было выбора, - маг сам понимал, как беспомощно и неубедительно звучат эти отговорки. Похоже, эта стерва все видела….
- Да ладно… - вампирша мило улыбнулась, и маг почему-то сразу же возжелал оказаться где-то в другом месте, - Скажи лучше, что решил подарить ему легкую смерть. Все же ты слаб и мягкотел, Родрик… Потому-то и стал магом, а не мореплавателем и воином. Хотя это не важно – все равно я уже передумала…
Глядя вслед удаляющейся с гордым видом Александре (проклятье, уже который раз за ночь!), он в ярости вонзил клыки в мертвое, уже успевшее остыть, сердце. Кровь, хранящая память о силе и мужестве последнего владельца, слегка улучшила настроение. Не все так плохо как кажется – эта стерва скоро уйдет по своим делам в сторону Леса с небольшим отрядом воинов. А он – отправится к тому месту, что на карте совпадало с точкой, служащей пересечением путей орды и вышедшего из Фалессы воинства Императора. Там его Вечные попируют на славу.
А этот проклятый город…. его стоит сжечь. Пусть сгинет в огне память, как о мужестве защитников, так и о его собственной слабости….
Так что все ясно. Вот только… этот кинжал. Странное оружие с посеребренным лезвием… Родрик поднял клинок с мостовой. Где-то он его уже видел, но вот где именно, а вернее – у кого – вспомнить не мог. В оружии чувствовалась какая-то странная, незнакомая магия, как ни странно – напоминающая вампирскую. Но ее было совсем немного - скорее следы, чем действующее заклинание. Хотя… может ему просто мерещиться… ночь была беспокойной. Повесив кинжал на пояс, маг занялся текущими делами. Скоро рассвет, а сделать предстоит еще много…

15 число Холодов и далее.

В тот самый момент, когда я достиг почти религиозного экстаза в общении с лесом, на полянку вышла княжна Сиэнна.
Я выглядел, видимо, довольно эффектно, так как девушка изменилась в лице, заметив меня.
-Ардрик?
Я разорвал транс – так было просто надо.
-Леди Сиэнна… Откуда вы?
-Просто… прогуливаюсь. В чертогах нынче душно.
-Странно, что мы встретились. Я вышел сюда случайно…
-Вряд ли. Вы… ничего странного не почувствовали?
Так… кажется, она что-то знает о произошедшем.
-Ладно, не случайно. У меня было ощущение, как будто меня вел сам Лес.
-Лес способен на многое. Редко кто из тех, кто не рожден здесь, это понимают…
-Я – понял. Не сам, конечно. Ощущение, что мне… показали.
-Насколько я знаю – так всегда.
-И с вами – было?
-Нет. Не подошла, наверно…, - княжна вздохнула, - сейчас единение – редкость.
-Единение?
-Ну… друиды писали, что это – как раствориться в окружающем, отказаться от своего «я» и от своего человеческого происхождения, простите, если тяжело меня понять.
-Нет, у меня – не так. Я… как будто проплыл, не ныряя.
-Странно… Наверно, это даже лучше – кто не дорожит собой?
-Это было… прекрасно, поверьте мне.
-Хотелось бы, - Сиэнна присела на все тот же камень рядом со мной, и я вдруг понял, что надо делать.
-А давайте я вам покажу!
Я взял княжну за руки и вновь устремился в транс. И она пошла со мной!
Дальнейшее напоминала мой первый выход во Внутренний Лес, но теперь со мной была Сиэнна, и ее переживания окрашивали мир в новые тона. Наше путешествие было подобно лунному сиянию, которое дарит свой свет звезде, озаряющей дорогу путникам. А под конец наши разумы на миг стали одним. Я как будто прожил ее жизнь, а она – мою. Это… это было невероятно… Чего-то вроде этого люди ищут в любви, но очень, очень редко находят.
…Потом мы вышли из транса, а далее и из леса – к чертогам…
Потом много всего произошло. Вернулся Эвор – уже единым Князем Леса; Эни неотлучно находилась при нем, и у нас просто не было времени поговорить. Я же проводил по шесть часов в трансе – учился у самого леса. Пожалуй, я уже обогнал своих прежних учителей по Силе, хоть и безнадежно отставал от них по опыту.
Приехал Роджетт Квайданский. Ну, уж он-то с Эвором поладит…
А еще через пару дней явился Мист. Его и его людей привела Фаэнна, наткнувшаяся на них у самого Тила. Моего брата немедленно посадили под арест, так как по неопровержимым доказательствам он являлся военным преступником, чуть ли не лично ответственным за развязывание Войны Полумесяца; террористом, подлежащим экстрадиции в Лакону; сторнийским шпионом и злостным плевателем мимо урны.
Нет, вполне вероятно, все это действительно висит на моем дорогом братце, но… без приказа он бы на такое не пошел.
Сам Мист всему этого значения совершенно не предавал. Впрочем, жить ему явно хотелось – причина есть. Где-то на дорогах войны ему встретилась Раэн. Если вы не встречали ее, вы просто не поймете. Только такая девушка и может быть женой старшего в роде Нуаранов… ведь теперь, после сожжения Криэрана, остались лишь он да я. Так вот, Раэн – это единственная за всю жизнь стопроцентная удача Миста. Я мог бы ему позавидовать… но не тянуло.
Кстати, еще Мист пригласил на наши посиделки своего долговременного спутника Виктара. Очень правильно, учитывая присутствие Фа. Как же они рядом смотрятся!
На следующий день Мист должен был говорить с Эвором, мне же оставалось только ждать.

19 - 20 Число месяца Холодов. Озерный Чертог. Граница Леса

- Нельзя идти туда, поймите, - наклоняясь вперед, решительно сказал светловолосый юноша. - Это зло не победить простыми выстрелами из луков.
- У нас не простые луки!
- И скорость у ваших стрелков сверхестественная?
- Ты так и не ответил: что тебе понадобилось на границе Леса?
Вэл нахмурил брови:
- Это был Зов. Древний и сильный. И судьба.
- Ты сказал, что победил тварей.
- Я не говорил, что это было легко. Поймите, появились те, кого считали древнейшим и давно исчезнувшим кошмаром. Но они живы и бится с ними нужно хорошо подготовленными.
- Но мы должны узнать сколько их бродит на границе Леса.
- Тогда я пойду с разведчиками
Капитан крепости пожал плечами:
- Как хочешь, но мои стрелки и с тебя не спустят глаз, парень
Вэл кивнул головой и вышел из дома. Он постоял во дворе, закинув голову и глядя в бесконечное небо над головой. ...Саола, Мирта. Криэран, Фалесса. Светлое небо и Тени прошлого...
- Мир большой. Можно вечно бежать от борьбы. Можно пойти ей навстречу, - пробормотал он себе под нос.
Проходящий мимо лесовик чуть хлопнул Вэла по плечу:
- Мы уходим
- Хорошо. Иду.

Во время этого перехода Вэл подивился бесшумности своих спутников. Их движения были подобны шороху ветра в ветвях деревьев. Переговаривались они между собой, подражая вездесущим птахам. Переход длился двое суток. Лес настороженно следил за своими "детьми", словно ожидал подвоха от них. Приближаясь к границе, Вэл ощутил уже ставший привычным холод - еле заметный, отдаленный. Идущий рядом с ним лесной стрелок, вплотную приблизился к юноше и тихо спросил:
- Ты что-то ощущаешь?
Кивок в ответ:
- А ты?
- Смутно. Словно лес не пускает.
Еще один кивок:
- Рядом опасности нет, но
Рядом, как из-под земли, возник друид. Он сопровождал их весь путь и во время кратких стоянок безмолвно молился, вопрошая Шепчущего:
- Выходить из Леса - опасно. Деревья не пускают Вечных в свой рубеж
- Мы должны узнать как много их бродит вокруг, - решительно прошептал стрелок, кажется его звали - Терек.
Друид покачал головой, решительно выдыхая воздух:
- Тогда за мной, по одному. Старайтесь держаться спиной друг к другу, чтобы видеть все вокруг
- Это опасно, - прошептал Вэл, но Терек уже дал условный сигнал своим товарищам, над их головами раздался клекот хищника равнин - черноголового грифа
Лесовики осторожно выходили из-под спасительной тени деревьев, настороженно оглядываясь по сторонам. Вокруг не было ни души. Гнетущее ощущение опасности подступало к горлу удушливой волной. Но никого не было видно вокруг. Терек выпрямился, оглядываясь:
- Они боятся подойти к Лесу.
Друид продолжал шагать, тихо бормоча что-то себе од нос. Люди, шедшие следом, сильно растянулись. В походках и движениях чувствовалась осторожность, но и сковавшее всех напряжение постепенно уходило, чем дальше они отступали от леса. Ничего не тревожило чуткий слух лесных стрелков, ничто не нападало на них. А значит территория возле Леса - безопасна. Люди отошли от родных деревьев на приличное расстояние и снова собрались в единый круг. Друид молчаливо осматривал все вокруг своими светло-голубыми глазами, когда взгляд его падал на кого-то из спутников, казалось, что он не видит человека, разглядывая что-то за его спиной.
- Как далеко мы можем зайти? - спросил кто-то за спиной Вэла, оказавшегося в кругу.
Юноша не мог избавится от ощущения опасности и от чувства, что никто из окружающих его людей не верит его словам о страшных, воскревших тенях: "Да уж. Кто поверит ожившей сказке?" - усмехнулся он про себя.
- Не вижу смысла идти дальше, - отрезал Терек, покосившись на все еще молчавшего друида.
Служитель мягко наклонил голову, соглашаясь и тут - началось. Сперва показалось, что между них метнулась тень, отраженная последним солнечным лучом. И лишь когда Терек упал, зажимая рукой рану в плече - стрелки опомнились и развернулись лицом к противникам. Они появлялись из развалин домов деревеньки, возле которой стояли воины. Тени одна за другой, со смешливым взвыванием рвались к застывшим людям. Очнутся их заставил крик еще одного товарища. Вэл краем глаза увидел, как тело несчастного было поднято вверх и практически переломлено пополам. Стрелки начали беспорядочную пальбу по мелькающим тут и там теням, выказывая чудеса быстроты и скорости, но за вампирами было не уследить. Друид сложил руки лодочкой перед грудью, перед ним возникло чуть заметное свечение, которое быстро обняло всех оказавшихся в окружении людей. Со строны оскалившихся страшными улыбками вампиров донеслось рычание переходящее в вой. Один из лесовиков чуть не прыгнул сломя голову навстречу опасности, обезумев от ужаса, что внушали эти призраки.
- Ни шагу за барьер! - свирепо крикнул друид. - Впрочем, я не смогу долго его удерживать. Сила врагов слишком велика.
Вэл словно очнулся, приложив руку к груди, он резко направил ее вперед, сосредотачиваясь и обращаясь к Силе Ветра. Волосы его поднялись, брови нахмурились, а пальцы дрожали от соединения с текущей через его тело разрушительной воздушной стихией. Из груди его вырвался резкий выдох, когда на вампиров обрушился сметающий все на своем пути смерч. Неудержавшись он и сам сделал пару шагов вперед, глядя перед собой ничего невидящими глазами. Ошарашенный явлением его магической силы друид рванулся к нему, падая на колени от невыносимого свиста ветра и ужасающих его ударов. Перед служителем Леса пронеслась воющая фигура вампира, свирепо хватая его своими сильными руками и желая утянуть за собой хоть кого-нибудь в смертельное жерло воздушного смерча. Фигура Вечного нечеловеческим усилием изогнулась, захватывая друида в свои объятья. В этот миг в их переплетенные тела ударила воздушная волна откидывая в наступающую со всех сторон мглу. Оставшиеся лесовики бессильно подняли руки, раскрывая рты в неслышимом среди поднявшегося хаоса крике. Маг Леса погиб. Остальным ничего не осталось, как под страшным прикрытием разбушевшавшейся Стихии отступать к спасительным деревьям, волоча за собой тело убитого сородича и раненого Терека. Вэл продолжал стоять, пытаясь сдержать бьющую из его сознания злую силу разрушения. Он чувствовал, как голова его стала раскалываться от невыносимого давления. Сдержать выпущенную на волю Стихию оказалось совсем непросто. Послушный ранее его желаниям Воздух взбеленился, столкнувшись в очередной раз с Вечными. Нечеловеческим усилием юноша сжал ладони вместе перед собой и протянул вперед, вбирая энергию обратно. Как только последний порыв Ветра закружил вкруг него свой водоворт - затих, Вэл обессиленно упал на колени тяжело дыша и с трудом оглядывая поле недавней битвы. От остатков деревеньки и вампиров не осталось и следа, впрочем как и от несчастного друида, но о нем юноша не догадывался, с усилием поднимаясь на ноги. Вэл хотел бы снова, как это было много раз до этого, расправить свои крылья и взлететь, но битва вымотала его силы. Он мог только медленно идти в сторону Леса. Одинокая фигура на развороченной смерчем поляне

21 день месяца Холодов.
Западная Лакона. Граница с Полумесяцем. Лесное.

        Два месяца не срок, и сколько либо значимых событий в Лесном случилось немного. О чем Нико поспешил сообщить уже совершенно оправившийся от ран Браин, как только «господин граф» изволил открыть со сна глаза. Справедливости ради стоит заметить, что случилось сие знаменательное событие сильно после обеда.
- Доброе утро, Браин, - зевая, сказал Николя.
- Господин граф, сейчас уже…, - оруженосец, словно пытаясь доказать самому себе что прав, оглянулся на раскрытый полог шатра, через проем отчетливо виделось ползущее за кромку леса вечернее зимнее солнце.
- У нормальных людей, когда проснулся, тогда и утро. Да и темнеет зимой рано, - безапелляционно заявил Нико, зевая, и осторожно сел, стараясь не разбудить Алека, который все еще мирно сопел рядом, сложив на приемного родителя руки-ноги. После проявления Дара мальчик часто мог проспать целые сутки. Поначалу Николя волновался, но Шарль объяснил, что это нормально и магия отнимает очень много сил.
      Граф осторожно накрыл Алека одеялом, всю полезную площадь которого тот еще ночью сначала стянул на себя, а потом сбросил куда-то за границы набитого соломой тюфяка, успешно заменявшего в походно-полевых условиях кровать, быстро оделся и кивнул Браину на выход из шатра.
      С тех пор, как Нико был здесь последний раз, Лесное разрослось едва не втрое. Люди шли и шли сюда, испуганные дурными новостями с востока или вынужденные из-за лирийцев покидать свои дома, шли в одиночку или целыми семьями, безземельные рыцари, бывшие горожане, вчерашние крестьяне, сменившие плуг на грубые мечи и самодельные копья, надеясь найти здесь защиту или отомстить. Трофейные шатры соседствовали с землянками и обозами, рядом с боевыми лошадями возились в пыли неизвестно чьи ужасно чумазые дети, прибившиеся к поселению собаки и куры…. Нико не сомневался, что Алек от всего этого будет в бурном восторге, но как оборонить при надобности это ставшее почти неспособным к передвижению хозяйство, граф не представлял.
- Людей стало больше, - медленно произнес он, оглядываясь, - Как у нас с провизией?
- Хватает пока, вроде. Недавно обоз из Крессо пришел… Молодой барон сейчас в дозоре.
- Корвин…. Как его нога?
- Нет, Элиот, младший, может и бастард он, как говорят, не знаю, странный юноша.
      Нико кивнул, стараясь сохранить как можно более невозмутимое выражение лица. Законных братьев у Корвина не осталось, а Броснэ не казались семейством, в котором супруга просто так смирилась бы с наличием бастарда, тем более официально признанного. 
- Что ж, разберемся, - ответил Нико, - Свэл у себя?

- Такие дела…
      Свэл ле Гриэ с брезгливым мрачным выражением лица рывком сорвал плотное покрывало, скрывавшее распростертый на земле почти перерубленный от плеча до пояса труп, стараясь не прикоснуться к мертвой проклятой плоти руками.
- Пресветлый Марэль…, - Нико никогда не отличался лишней набожностью, но слова вырвались сами собой, - Поль…
    Граф с большим трудом узнал в убитом оруженосца погибшего при Броде барона Арви, и дело было даже не в том, что на теле юноши было, по меньшей мере, четыре раны, каждая из которых должна была стать смертельной. Кожа убитого, смуглая при жизни, имела теперь странный молочно-белый оттенок, на заострившемся лице выделялись почти бесцветные глаза… и клыки, крупные, неровные, сильно выступающие из-под верхней губы….
- Они двигаются с жуткой скоростью, - медленно произнес пожилой рыцарь, - он убил троих прежде, чем Норту удалось рубануть его от плеча, хорошо, хоть их плоть не срастается.
    Почему-то очень явственно вспомнилось, как еще каких-то два месяца назад этот парнишка, совершенно живой, постоянно цапался с Браином по поводу и без, и рассказывал, что после войны, когда получит наследство, станет бароном…. Этого уже не случится…. И когда это все кончится?
      Николя осторожно опустился на какие-то тюки рядом с доказательством кошмара, словно пришедшего из детских побасенок, которыми он сам в детстве пугал Мирту, если они вдруг оставались на ночь в пустом доме одни.
- Но ведь раньше…
- Раньше они все были людьми, - угадав мысли Николя, медленно произнес Свэл,- Сначала твари боялись леса, и редко подходили близко, но теперь ночами они появляются даже у самых дозоров, у нас часто пропадают люди… и, порой, потом возвращаются….
Небольшой полутемный шатер Свэла отчего-то показался в это мгновение чрезвычайно неуютным и холодным местом….
- Деяния на земле живущих перевесят однажды чашу терпения Господнего, и отвернется Пресветлый от детей своих, - тихий наполненный мрачным величием голос Бевера, декламирующий строки святого писания заставил обоих воинов вздрогнуть.
      Паладин задумчиво покачал головой и вошел в шатер.
- Нас предупреждали, - медленно произнес он, - И нас, и наших отцов, и наших дедов и прадедов, но видно память и правда живет недолго, одно дело слышать, совсем другое – верить, - Шарль склонился над трупом, в отличие от рыцаря, не опасаясь прикасаться к полупрозрачной серой коже убитого, - Вообще, их лучше сжигать или хотя бы оставлять на день под открытым небом, перед тем как похоронить, - спокойно, словно ему приходилось лицезреть вампиров ежедневно, продолжил паладин, - нам говорили, у многих из них очень высокая способность к регенерации....
      И в этот момент Нико, наконец, понял, что именно с самого начала разговора со Свэлом не укладывалось у него в голове. Браин не сказал ему не слова о случившемся, а в Лесном не чувствовалось паники или даже беспокойства.
- Вы были в ответе за оставшихся, пока меня не было, - в обычно дружелюбном голосе Нико звучала сталь, - Вы же предупредили людей об этом? Почему вы не передвинулись дальше в Лес?
- Под стрелы лучников Эвора? – огрызнулся старый рыцарь, - Не знали, что Тилийский Князь снова на престоле? И, по слухам, не собирается глотать обид на Ярно в этот раз. Во всех деревнях Полумесяца куют оружие, а лесные колдуны заговаривают диких зверей, дожидаясь момента, когда удар по Лаконе может стать для страны смертельным…. И слухам этим нет числа.
- Значит, почти никто не знает, - стараясь смирить гнев, произнес граф, - Сколько людей пропало?
- Не так уж много, - тихо ответил Свэл, - В случае паники мы потеряли бы больше. Точное число не определить, люди в Лесном постоянно приходят и уходят. Человек десять сначала, и полных два дозора этой ночью….
    Николя выругался.
- Тени побери вашу логику, сир Гриэ…. Немедленно снять дозоры, собрать людей, надо уходить. Лесовики не будут стрелять в мирных жителей
- Уходить надо, - кивнул Шарль, - Но вот паника действительно не к чему. Да и не успеем мы, темнеет. И, вероятно, после вчерашнего они придут сюда.
- Тогда дозоры снять и готовиться к бою. Лесное от Полумесяца отделяет полоса лугов, а значит отправить вперед тех, кто не может себя защитить, прикрывая их уход, мы тоже не имеем возможности. Пусть приготовят лошадей, и, если продержимся до утра, будем уходить.
- Никто не продержится, если они придут сюда, все погибнут, - голос Свэла был спокоен, и поскольку Шарль не возразил, Нико решил, что все это весьма похоже на правду.
- Тогда мы, тем более, должны сделать все так, что бы возможный бой был для нас наиболее удобным. Во всяком случае должно быть светло, необходимо разжечь костры. Свэл, займитесь выполнением, я сниму дозорных, Шарль… на тебя я тоже надеюсь….

А через полчаса после этого разговора Николя, пожалуй, впервые в жизни понял, что значит паника. Толпясь в центре лагеря, среди разожженных костров, люди кричали, беспокоились, требовали объяснить, что именно так сильно ударило благородного графа Тойе по голове, что он вдруг решил согнать людей с насиженных мест с такой поспешностью, да еще и в сторону враждебного Полумесяца. Нико боялся представить, во что превратятся эти возгласы, если показать собравшимся причину. Однако показать следовало.
      Ничего не говоря, Николя сдернул покрывало с доселе никем незамеченного свертка под ногами. Толпа, еще несколько мгновений назад шумевшая и окружавшая графа и паладина плотным кольцом сначала затихла, потом резко подалась назад. Среди тех кто был ближе, видел и понял, послышалась ругань и потрясенный шепот, но среди прочих эмоций особенно сильно слышался даже не страх, а почти животный безотчетный ужас, еще мгновение и толпа под его влиянием или бросится в рассыпную или  напротив начнет крушить все кругом, послышались первые слезы и причитания….
      Где-то завыли собаки. Почти стемнело.
- К оружию все кто может, - срывая голос закричал Нико, - Кто не может, держаться рядом с огнем.
      Браина нужно немедленно отправить к Алеку. Граф поискал глазами оруженосца, ругая себя почем свет за то, что не успел его предупредить обо всем раньше, и понимая, что в толпе это бесполезно…. В этот момент кто-то сжал его плечо и Николя обернулся.
- Граф, что здесь происходит?
      Нико не сразу вспомнил, где видел этого сурового немолодого воина в прошлый раз. Крессо… Капитан их гарнизона… Валериан кажется. Конечно! Браин говорил, что здесь, кто-то из Броснэ.
- Война, - односложно ответил Николя, - Эта нечисть пришла с востока, мы не знаем, что там сейчас творится….
- Но как же Крессо? – тихий дрогнувший голос, принадлежавший невысокому и тоненькому юноше в охотничьем костюме и с луком за спиной, показался графу тоже смутно знакомым, а когда он поднял голову, и Нико, наконец, рассмотрел лицо «Элиота Броснэ», то впервые за весь этот безумный вечер сам испытал страх. Страх не за себя, - Валериан, мы должны ехать домой, мы должны предупредить, - голос Илианы, а это, каким-то непостижимым образом была именно она, стал совсем тихим и беспомощным, - Мы должны ехать….
- Не может быть и речи. Это опасно, - отрезал Валериан, - Сейчас мы должны позаботиться о себе.
- Вы останетесь, - произнес Нико твердо, но его спокойный ровный голос, однако, не оставлял сомнений в том, что это приказ.
      И с какой стати судьба постоянно выкидывает столь циничные шутки?
      Каждый вечер в Сабезе и по пути назад в Лесное, Николя невольно вспоминал эти осенне-янтарные глаза, почти с удивлением сознавая, что ждет новой встречи с Илианой гораздо сильнее, чем мог от себя этого ожидать. А теперь готов был отдать что угодно ради того, что бы ее здесь, рядом с ним, не было. Она должна быть в безопасности, где угодно кроме этого обреченного лагеря…. Знал, но мог только приказать им остаться. 

    Они пришли за пару часов до рассвета, когда Нико уже с некоторым облегчением начал понимать, какой же он идиот, раз поверил в эти детские сказки и перевернул лагерь с ног на голову.
    От костров, окружавших лагерь, еще мгновение назад было жарко и светло, как днем. Но Николя почти физически ощутил, когда из густого предутреннего тумана с какой-то нарочитой медлительностью материализовалось несколько темных фигур, подрагивающих, словно лишенных четкости. Совсем немного не больше трех десятков, не угроза почти двумстам защитникам Лесного, но отчего то стало холодно и меч, словно прилипший к ладони, показался совершенно бесполезным.
    Снова послышался плач, в ужасе забились на привязи лошади. Кто-то бросился с воплем в липкий зимний туман, но, как только морок скрыл его, снова стало подавляюще тихо. Страх и безмолвие, упавшие на Лесное, стали настолько плотными, что их, казалось, можно было потрогать руками, а Тени приближались с завораживающей кошачьей грацией и медлительностью змеи перед решительным ударом.
    Ожидание длилось бесконечно долго, пока туман, обтекая костры, не хлынул дальше, и те, кто еще мгновение назад были столь медлительно неторопливы, внезапно обрели нечеловеческую скорость, хлынули вперед, сминая, неся смерть гораздо быстрее, чем умирающие успевали осознать, что именно их убило. Часто защитникам не хватало времени даже поднять меч.
    Рядом с Нико что-то неразличимо быстрое столкнулось со Свэлом Гриэ, граф с разворота полоснул существо мечами, брызнула темная кровь. Тварь, оттолкнула от себя мертвое тело старого рыцаря и обернулась, почти удивленно глядя на Нико бледно-зелеными глазами не вернувшегося из дозора Норта Хеббера, того самого, кому в прошлый раз удалось уничтожить Тень, вторгшуюся в Лесное.
    Николя почти инстинктивно отпрыгнул назад, один из мечей описав полудугу врезался в туловище вампира почти разрубив его тело надвое. Враг рухнул на траву, все еще пытаясь достать противника скребущими по земле бледными руками.
    Граф дал себе вздохнуть, обернулся к лагерю и в следующее мгновение оказался на земле, опрокинутый чьим-то нечеловеческим ударом. Дыхание застыло в груди. Нико не видел, но чувствовал приближение врага, еще успел обернуться, когда вампир бросился на него… и, рассыпаясь прахом от нестерпимо ярко полоснувшего света, рухнул рядом с едва успевшим откатиться человеком.
    Какое-то недлительное время Николя лежал не в силах отдышаться, потом осторожно поднялся, пнул в бессильной злости обуглившиеся останки твари и обернулся к ожидавшему, пока граф придет в себя, Шарлю Беверу. Заклинание далось паладину не легко, по лицу ручьями стекал пот. И только тогда Нико понял что происходит. Врагов кругом больше не было, но отнюдь не потому, что свет погубил их…. Бой сместился внутрь лагеря, откуда теперь уже не доносилось не звука, мертвая тишина. Тела защитников были беспорядочно раскиданы по поляне, будто их разметала чья-то злая всесильная рука….
    Очень медленно, словно сквозь усилие, в голову пришло понимание, что там, куда прорвались Тени остались Алек и Илиана…. В сознании возникали пугающие, и такие правдоподобные теперь картины, благо на воображение граф Тойе никогда не жаловался. Те, кого он должен был защитить мертвы… мертвы, или еще хуже…. А он, дурак, снова вышел сухим из воды.
    Впервые за долгое время Нико не имел сомнений насчет того, что делать дальше, поднял с земли мечи, почти с наслаждением ощущая, как ладоней коснулась шершавая поверхность рукоятей, ощущая в себе только одно желание - рубить, пока есть силы, до тех пор, пока хватит жизни, даже есть этот путь будет весьма короток.
- Остановись, - этот твердый властный голос Николя не услышал бы, если б не плотная воздушная преграда, на которую он налетел сходу. Граф в ярости полоснул перед собой мечом, отлично сознавая насколько это все бесполезно, и резко обернулся, - Жить надоело? – очень ровным излучающим спокойствие голосом осведомился Шарль и подошел ближе, - Тем, кто там остался, ты не поможешь, а остальным ты нужен живым. Идем, когда эти твари насытятся, они начнут искать живых, и в этот момент я предпочел бы быть, как можно дальше от этого проклятого места.
      Николя в очередной раз выругался.
- Не сходи с ума, - паладин положил руку на его плечо, будто просто пытаясь образумить, но граф внезапно почувствовал какую-то давящую, убивающую волю к чему-либо слабость, резко отступил назад, сжимая ставшее внезапно непомерно тяжелым оружие, но Шарль уже примирительно поднял руки.
- Так будет лучше, успокойся, - медленно произнес он, - со всеми все в порядке, и если хотим того же для себя нам нужно уходить.  Поддерживаю всяческие благородные порывы, но не в этот раз….

    Зимнее утро, желтая сухая трава, ломкая и безжизненная от ночных холодов, стальная гладь воды и еще довольно широкая полоса света над западным горизонтом.
    Небольшая растянувшаяся вдоль безымянной приграничной речки ивовая роща казалась настолько мирной и неподвижной, что Николя почти не верилось в то, что осталось позади.
    Весь день они ехали на восток, ехали бы и ночью, но сил не осталось ни у людей, ни у лошадей. Широкая полоса лугов, последний рубеж между Лаконой и Лесом, осталась позади, такая же безжизненная и необитаемая, каким стало Лесное прошлой ночью.
    Людей они не видели, а пара небольших нетронутых с виду деревенек и небогатое дворянское поместье, на которые им случилось набрести по дороге, встретили беглецов пугающим ледяным безмолвием. Тех, кто был повинен во всем этом, не интересовали строения и пожитки их жертв.
    Нико, однако, наполнил меха вином и собрал в дорогу, что нашел из еды на кухне неизвестного ему дворянина,  не смог пройти и мимо гитары, оставленной на софе в гостиной так, словно она была последней вещью, которой касался хозяин этого поместья перед тем, как пришли Тени.
    За весь день путники не перекинулись и парой слов, да и о чем после всего можно было говорить…. Впрочем, думать о Мирте, об отце, о Раэн, о Ярно и Рио, и всех тех кто остался восточнее Лесного, как и о собственной судьбе сил тоже не было, и, пока они были в пути и заняты хоть чем-то, Нико удавалось гнать мрачные мысли подальше. Но наступающий вечер принес с собой тревогу и страх.
    Теней было не более трех десятков, защитников Лесного, не считая женщин и детей, две сотни, а выжили они шестеро, и то потому, что Шарль еще до нападения приказал Валериану от имени Нико отступать к реке с запряженными лошадями. Шестеро…. Он сам, Илиана удивительно мужественно для столь хрупкой девушки переживающая происходящее, притихший даже отчасти потерявший аппетит к медовому пирогу от всеобщей нервозности Алек, Браин молчавший с самой ночи и до сих пор бледный, как полотно, взволнованный Валериан и Шарль напротив просто поражающий своим неестественным спокойствием… хотелось бы верить, не последние выжившие в Лаконе.
    Негромкий шорох за спиной заставил Нико резко обернуться. Всего лишь Бевер. Паладин подошел к воде.
- Они не придут сюда, еще не так сильны, можно спокойно спать, но завтра надо идти дальше.
- Дальше, - Нико задумчиво огляделся, - Если они опасаются леса, то можно идти вдоль границы Полумесяца, до самых Северных Гарнизонов. Их бы даже эти твари не взяли настолько легко.
- Нужно идти в Лес, - прервал его паладин.
- Не думаю, что стрелки Эвора примут нас с распростертыми объятиями, - спокойно ответил Нико, - Я, конечно, редко бываю трезв, но точно помню, что присягал Императору Лаконы, а не этому лешаку…. И, побери Тени, теперь это важно, - Нико улыбнулся, и Шарль почему-то, не выдержав его взгляда, отвел глаза.
- Нет больше лаконцев, - медленно произнес паладин, - И лирийцев нет, нет Князя и Императора, есть только люди и смерть. На этой земле осталось только две стороны…. И мы идем в Тил. Потому что так надо.
- Кому надо?
- Вы не принадлежите себе, граф, ваш сын…, - паладин на мгновение замолчал, не замечая в глазах Нико ничего даже отдаленно напоминающего дружелюбие, - Алек не простой ребенок, и вы сами отлично понимаете это, его сила величайшее зло, которое, однако можно еще превратить в благо. Он один из немногих, чья сила еще может все это остановить…. В Лесу, по крайней мере, мы все будем в безопасности.
- Откуда тебе знать, что ждет нас в Лесу, - Николя внезапно понял, как сложно ему стало сдерживать гнев, хотя сейчас ему хотелось бы ошибаться в своих домыслах, - Марэль послал просветление или….
      Лицо Шарля осталось бесстрастным.
- Да, - медленно ответил он, - У меня приказ…. Приказ королевского мага Лаконы Адриана Делона, который я собираюсь выполнить, - от его спокойствия Нико чувствовал еще большую ярость.
- Ты с самого начала знал про то, что творится в Лесном….
- Знал, - согласился Шарль, - И знал, что люди погибнут. Но спасти их было не в моих и не в ваших силах, граф. Можно было или стоять насмерть, как вы и намеревались, или воспользоваться временем полезнее, постараться, сохранить то, что может впредь этот кошмар предотвратить…. Поэтому  нужно ехать в Лес.
- Этого не будет…
      Шарль пожал плечами.
- Решать вам, граф. Я тут просто наблюдатель. Но хочу напомнить, что если уж вы у нас самый главный, то стоит хотя бы делать вид, что вы думаете не только о себе, - потом Шарль вдруг улыбнулся, - Мне обещали, что Алеку не причинят вреда. Решать вам.
      Оставшись снова один, Нико устало опустился на замшелые прибрежные камни. Все складывалось более, чем неправильно. Эвор и Адриан Делон последние люди, кому он захотел бы довериться. Но другого выхода у них, похоже, все таки не было.

14-16 день Месяца Холодов.

Ночь или день - какое это имеет значение? Тарикэ знала слова благодарности, которые принято возносить к Великому Каару, поднимая глаза к небу. Но небом для принцессы был Вефир. Его улыбка, глаза, ласковые руки. Когда он обнимал ее, Тарикэ казалось, что не смотря на бешеную скачку, не смотря на нависшую по словам Барг-Танга угрозу - мир наполнен светом и радостью. Это были краткие мгновенья счастья.. как забытья. Реальность не давала надолго забыться, напоминая о себе тревожными взглядами спутников, крепко стиснутыми пальцами сестры, которая внимательно слушала маленького шамана, тихим голосом Вефира, тщательно скрывающим от нее беспокойство. Тари тихо подошла к костру, возле которого устроился визирь. Даже не поворачивая головы он знал, что это она и протянул руку, притягивая ее к себе и заключая в крепкие объятья. Пальчики принцессы ласково погладили его шею, зарываясь в черные волосы на затылке:
- Мы можем не успеть?
Он покачал головой:
- Мы должны успеть, Кали.
- Тогда едем дальше. Мы с Миримэ отдохнули, - девушка глубоко вздохнула, скрывая усталость в голосе и отворачиваясь: - Мне кажется, что это из-за нас вы не можете ехать быстрее.
Вефир нежно коснулся губами ее шеи:
- Яркий луч солнца никогда не опаздывает, чтобы по утру рассеять мглу над миром.
- Но тьма становится все более вязкой и липкой, о визирь, - полу-улыбка тронула губы девушки. - И цепляется за то, что принадлежит ей по праву.
- Ночь и Тьма - это ни одно и тоже, Кали. В ночи сияют звезды, отражаясь в глазах влюбленных, светит полноликая луна, освещая дорогу путникам. Тьма пугает и отталкивает Свет. Впрочем и Свет не остается в долгу. Они извечные противники.
- А кто прав?
Теперь улыбнулся Вефир:
- Каждому свое, ясная моя, - их губы соединились в поцелуе.
Рядом появился Шань и громким вздохом нарушил уединение:
- Нам лучше как можно скорее двинутся в путь. Ночью передвигаться опасно, а оставаться на месте - смертельно.
За его спиной мелькнула Миримэ и Тарикэ ощутила странную волну, исходящую от сестры. Нет это было не похоже на защитный барьер, но словно раздвоенное жало змеи ощупывало все вокруг. Идущий вслед за старшей дочерью Сафара Барг-Танг, чуть кивал головой.
- Что происходит, Шань? - удивилась Тарикэ.
- Очень хотел бы ответить на ваш вопрос, ваше высочество...
Вефир быстрее оценил ситуацию, точнее, предположил то, что могло бы случится.
- На коней! Вперед!

...Ночь - это время для сказок. Для снов и сказок, которые сбываются переплетаясь друг в друге. Их скорость, их чувства свежей крови поистине - сказочны. Свэн остановился и поднял голову к небу, принюхиваясь:
- Они близко.
Рядом встал его друг, сделавший его подобным себе - сказочным существом. Кошмаром из сна.
- Да, - Роб облизнулся.
Его товарищ покосился на него неприязненно:
- Кали моя. Не смей ее трогать, - раздался хищный щелчок.
Вампиры обменялись страшными взглядами:
- Ты не можешь мне приказывать, Свэн.
- А я и не приказываю. Я лишь напоминаю приказ Сильвии. Ей ты не можешь не подчинится, старина, - странная улыбка исказила некогда красивое лицо бывшего стражника Криэрана.
Роб пожал плечами: "Не думаю, чтобы Сильвия возражала против перевоплощения Кали. Да и Свэну определенно нужна она. Виш как зубами скрежещет".
- Не вздумай, Роб, - прервал эти мысли Свэн и сделал огромный скачок вперед.

Миримэ резко остановила коня, глядя на Барг-Танга:
- Мы не успеваем, нужно приготовится к встрече.
Маленький шаман сделал быстрый знак. Его соплеменники единым мигом спешились и стали зажигать костры. Огонь - слабая защита, но этот огонь был иным. Странный состав трав брошенный в распаленное пламя должно было доставить несколько минут неприятности их преследователям. Коротки эти минуты, но порой и их достаточно для того, чтобы спастись. Тарикэ внимательно следила за всем происходящим, пытаясь понять от кого защищаются ее спутники. Ей очень хотелось отдохнуть и забыться, но надо было терпеть и собрать все силы для последнего - возможно - последнего рывка к спасению. Или гибели. Чуть в стороне, в свете магических огней стояли Шань, Вефир и Барг-Танг. Первый очень резко рубанул рукой воздух, указывая куда-то за спины собеседников:
- До леса - подать рукой. Мы должны ехать!
- Поворачиваться спиной к противнику - опасно. Особенно, когда не знаешь кто противник, - как-то странно пробормотал Вефир, глядя на застывшую невдалеке принцессу.
Она прислушивалась к чему-то, наклоняя голову вперед. Неожиданно ее глаза сверкнули, когда она повернула свою хорошенькую головку к ним и зашептала:
"Я к берегу - на берегу
Стена из людей неживая.
Толкают обратно к реке,
А лица у них - ровно деготь.
При мертвом моем языке
Чем взять их и как их растрогать?"
Визирь резко подошел к своей возлюбленной и взял в ладони ее лицо, заглядывая в опустевшие вдруг глаза:
- Что с тобой, Кали?
- Кали? - повторила девушка, пытаясь повернутся куда-то. - Даа... они звали меня Кали...
Она резко дернула головой и отпрыгнула от Вефира, кидаясь в тьму за кострами. Раздался резкий крик Миримэ, кинувшейся за сестрой и перехваченной шаманом, чтобы почти насильно всучить ей факел заженный от магического огня. Вефир на ходу вытаскивая из ножен меч, вырвал у одного из ллунифов подобный факел и бросился за принцессой, следом за ним мчался Шань, держа в обоих руках ярко-пылающие огни.
Тарикэ сама не знала куда она бежит, разве что - бежать надо было совсем недолго. Голос был рядом, прямо перед ней возникли две тени. Одна из них простерла руку, закрывая дорогу другой тени и сделала медленный шаг вперед. Девушка задрожала от первобытного ужаса, охватившего все ее существо... и вдруг услышала знакомый голос:
- Кали, мы так долго пытались найти тебя.
Хрипловатый, но знакомый голос. Из прошлого, когда вокруг сияло небо, солнце и улыбки друзей. Она напряженно всматривалась в приближающуюся тень:
- Ты не узнаешь меня, Кали? - с отчетливо заметной грустью, спросил этот голос. - Знаешь, столько всего произошло. Мы искали тебя. Я так скучал. Ты исчезла, оставив в сердце кровавую рану..
- Свэн? Ох. Это ты?! - с видимым облегчением, вздохнула Тарикэ.
Она сделала шаг навстречу другу и насторожилась:
- Но почему сейчас? Ночью? И.. Кто с тобой?
- Роб. Ведь ты и его помнишь?
Еще один облегченный вздох: "Друзья.. Вместо ожидаемых врагов - друзья."
- Пойдемте, - улыбнулась девушка. - Мы тут недалеко.
Она протянула руку к Свэну. Его ладонь двигалась к ней. "Еще миг.. И она навсегда станет моей.. Еще.. Почему я медлю?!"
- Поспеши! - раздался странно-злой окрик Роба.
Казалось пальцы вот-вот соприкоснутся: "Она так и осталась наивным ребенком, в которого он влюбился будучи... А! Будь оно проклято! Она - моя!"
- Стой!
Что ему окрик человека, когда цель близка. Но вдруг рядом возник Роб и тоже потянулся к недоуменно вздрогнувшей от чужого окрика девушке. Свэн заскрипел зубами и зарычал на товарища:
- Я же тебе сказал!
Слабый отсвет факелов отразился на их искаженных лицах и Тарикэ отшатнулась. Нечеловеческие клыки лязгнули, когда вампиры поняли, что разоблачены.
- Сентиментальный идиот, - прорычал Роб и кинулся на принцессу.

16 день Месяца Холодов.
Почти Полумесяц.

   Незримое…
   Незримое билось о стены реальности, как волны о скалы по время шторма. Там впереди застыли два слепяще-черных силуэта. Вот они – древние враги во всей своей силе.
   Когда-то они были такими же людьми, но все исчезло, в тот миг, когда их шей  коснулись клыки вампира. Теперь они лишь тени людей, которыми были. Тени!
   Ужасные порождения ночи. Именно, те, против кого создавался их орден!
Незрячие должны были прозреть и увидеть грядущую опасность…
   Шань ощущал, как его сородичи и единомышленники, замерли в своей обители. Адар далеко, но сейчас они видят все, что видит он. Они предупреждены, и они придут, когда будет нужно. А он – выполнил предначертанную ему миссию…
   Не прошло и секунды.
   Адарец молнией метнулся к своим врагам, отбросив от них девушку.
   - Беги! – одно лишь слово. Нет времени. И единственный, последний взгляд на шамана ллунифов. Он поймет.
   Тарикэ чуть прихрамывая, кинулась прочь.
   Вампиры зашипели… Они теряли свою человечность, вместе с тем приобретая чудовищную скорость. Они не знают, кого встретили, надеются убить его одним ударом.
   Вефир подхватил Тарикэ и кинулся прочь. Барг-Танг, ллунифы и Миримэ последовали за ним.
   - Шань победит их? – прошептала Тарикэ.
   Барг-Танг непостижимым образом услышал:
   - Он может удержать их, но не победить.
   - А кто их может победить? – жалобно пропищала Тарикэ.
   - Шань их задержит, а мы доберемся до леса! В Лес им хода нет!
   - Ааа.. а сам Шань?
   - Шань будет сражаться с вампирами
   - Няаа... но он же НЕ может их убить! Он - погибнет, да?!
   - Кто-то всегда погибает… - прошептал Вефир. – Уж я то знаю…
   - Шань погибнет? – взвилась Тари и попыталась вырваться. – Жааалкоооо!!!
   Маленькие лошадки, хрипя, во всю скачь, уносили лирийцев прочь от боя адарца с двумя вампирами…
   Ни один человеческий глаз не различил бы движений этих трех противников. Лишь воздух дрожит над землей.
   А бой шел, бой на смерть, бой двух извечных, непримиримых врагов, которые по отношению к друг другу испытывают лишь смертельную ненависть.
   Если бы кто-нибудь видел этот поединок и тот, что случился в ветреный день в Храме Незримого, то этот человек нашел бы очень много общего.
    Все также соперники близки друг другу по классу боя, хотя их двое против одного, но эти двое удачно гармонировали между собой и - поэтому долгое время они просто кружили друг напротив друга, периодически обменивались ударами, контрударами, обманными движениями и прочими уловками, могущими изменить шаткое равновесие… Все как тогда. Сила против силы. Умение против умения…
   Тени получают достаточно, чтобы сравнятся с величайшими из людей. Даже самый слабый и никчемный человек, становясь вампиром, обретает исполинскую мощь, просто невероятную и невозможную…
   И еще – в отличие от людей - они не уставали.
   Прошло почти шесть часов, и Шань сделал первую ошибку. Раздался мерзкий хруст, правая рука тот час повисла.
   Оба вампира мерзко захихикали. Теперь они могли с легкостью покончить с ним, но предпочли медленно издеваться, ломая по очереди все его кости. И вот – он упал на землю, теряя сознание от боли.
   Роб склонился над ним:
   - И к чему привели твои усилия, адарец? Ты ничего не добился, ровным счетом ничего…
   - Ты думаешь… я ничего не добился?… - Шань зашелся в кашле – проклятый вампир пробил ему легкое, и он захлебывался кровью. – Ты… ошибаешься…
   - Почему это? – оскалился Свен. – Мы тебя уничтожили…
   - Отнюдь…
   И где-то далеко Сильвия почувствовала, что еще двое ее детей мертвы…
   А Шань видел лишь Незримость. Ее волны уносили прочь серый прах, тех, кто еще недавно был людьми, кому не повезло в грядущей битве, и кто теперь – был свободен.

21 день месяца Холодов. Тил.

Мир по-прежнему оставался облаком бесцветной тьмы, поглотившей все то, что раньше способны были видеть глаза, но боль расцветила существование Рика новыми красками. Впрочем, когда он очнулся, она уже приутихла и стала почти терпимой – Адриан держал свое слово. Рику казалось, что это, разрушающее его чувство, словно бы «выцвело», сделавшись из багрового, словно пламя пожара, льдисто-голубым, как огонек над подожженной сторнийской настойкой. Но оно по-прежнему сжигало его изнутри, пусть медленнее, но все так же неотвратимо.
Впрочем, он не жалел – обретение Эми искупило бы и куда большие муки. Удивлению лесных жителей, ставших свидетелями явления из тщательно охраняемой комнаты «почетного гостя» прекрасной сторнийки, не было предела. И если сначала Рик хотел объяснить спешно прибывшему на место пришествия офицеру стражи суть произошедшего, то, услышав заговорившего приказным тоном Адриана, решил перепоручить это магу. Все равно, как именно объяснить материализацию из воздуха жены, про которую никто ничего не помнит, но которая при этом уже бывала в Тиле, он не представлял. Адриан поступил проще – попросту объявил, что эта женщина находится под защитой, и как она здесь очутилась – это сугубо его, Адриана, дело. Кто не доволен – пусть докладывает Князю, ибо не перед кем иным маг отчитываться не намерен. Рик мысленно посоветовал Главе Храма Солнца поберечься – все же он был здесь гостем и выведенный из себя лесовик вполне мог попытаться оторвать голову за дерзкие слова. Не попытался – пробурчал себе под нос, что именно так и поступит, что «здесь вам – это не тут» и ретировался, оставив сторнийца гадать, то ли лесной воин стушевался перед непоколебимой уверенностью и напором мага, то ли Адриан по каким-то причинам обладал здесь, в Лесу, значительным авторитетом. Так или иначе, но отныне Амелла вновь пришла в мир людей, и словно что-то вместе с ней пришло в душу Рика. Он даже не мог увидеть лица женщины, не мог разделить с ней ложе и прекрасно осознавал, что его лишенное повязок лицо способно привести в ужас не то, что женщину, но и видавшего виды воина, но… если бы ему предложили повернуть время вспять и сделать умирающего Властителя вновь здоровым, сильным, нечувствительным ни к собственной боли, ни к страданиям других, но забрать у него Эми – Рик отказался бы не раздумывая. Здесь, в плену, находясь на пороге небытия, мужчина обрел какой-то странный покой и умиротворенность, будто все частички его разодранной в клочья души наконец-то встали на место. Отныне ему не надо было ни сражаться, ни убивать, ни ненавидеть – все прежние беды и заботы… нет, не ушли – но отдалились куда-то за пределы видимости, и остались лишь он и Эми.
Амеллу постепенно начали узнавать на улицах те, кто видел ее во время первого приезда в Тил, и молодая сторнийка веселила Рика описаниями того, как люди, мимоходом скользнувшие по ее лицу безразличным, не узнающим взглядом, вдруг замирали, словно громом пораженные и, проведя в состоянии ступора несколько мгновений, либо спешно устремлялись прочь, либо, напортив, – спешили подойти, поприветствовать. И у тех и у других выражение лица при этом было весьма потешным – будто они только что получили по макушке дубинкой. Рик веселился вместе с женой, искренне надеясь, что его собственное выражение лица там, в мире-мираже, откуда он вытащил Амеллу, было все же более достойным. Вопреки опасениям бывшего Властителя, потеря магических способностей девушку абсолютно не опечалила, чего не скажешь про известия с родины. Рик ждал вопросов о судьбе отца, упреков, обвинений, полагая их вполне заслуженными, но Эми промолчала, лишь несколько раз сдавленно всхлипнула. Мужчина лежал, сжимая в ладони такие изящные, такие хрупкие пальцы супруги, слушал ее тихий плачь об ушедших, и впервые в жизни по настоящему молился всем существующим богам, прося тех забрать то немногое, что у него еще осталось, но облегчить боль Эми. Но боги, как всегда, остались глухи к людским молитвам… И все равно – эти дни пусть и не самыми счастливыми в его жизни («пальму первенства» уверенно удерживало плавание из Криэрана в Тил – оно же свадебное путешествие, воскресшее в памяти), но вне всякого сомнения куда счастливее той бесконечной череды дней, что были до них.
Вторым светлым пятном в галерее призрачных цветов оказались, как ни странно, беседы с Адрианом. Обнаружилось у них с магом некое неуловимое сродство, делавшее двух мужчин понятными друг другу. Лучше Рика понимал, разве что покойный Грегор. То ли магу тоже доставляли удовольствие их беседы, то ли он преследовал какие-то свои цели, но Адриан стал довольно частым гостем в покоях опального Властителя. В глубинах памяти мага, хранивших сотни лет опыта, обнаружились среди прочего, знания по истории, землеведению, морскому делу, причем такие, что Рикард, выросший в стране путешественников и корабелов, иногда чувствовал себя несмышленым ребенком. Неплохое образование, полученное сторнийцем, позволяло ему почти на равных вести философские споры, а приобретенная за время последних событий гибкость мышления – не слишком удивляться, когда исторические факты в рассказах Адриана разительно расходились с бытовавшими не только в Сторне, но и в просвещенной Лаконе. Иногда он почти завидовал магу: тот прожил жизнь интересную, насыщенную событиями, видел множество удивительных вещей, и то, о чем Рик и его современники знали лишь из баллад давно умерших поэтов, проходило перед глазами Адриана, являясь всего лишь еще одним из целого сонма событий. Особенно поражали рассказы о той империи, «обломками» которой являлись Дориан и сам Адриан. Картины мира, могущественного, гармоничного, но при этом такого непохожего на тот, в котором сейчас жили люди, притягивали и завораживали. О временах расцвета маг говорил с удовольствием, но стоило завести речь о последних днях Империи Тени, как он тут же обрывал рассказ или переводил разговор на другую тему. Рик не настаивал – когда рушатся великие строения, многих погребает под обломками. Те же, кому удается выжить, часто теряют самое дорогое – родных, привычный мир, самого себя…
Это он осознавал особенно остро, когда Амелла, Адриан или же не слишком-то разговорчивый капитан стражи приносили вести о Сторне. Эти новости, скупые, невнятные, так мало говорящие тому, кто не был на обезлюдевшем острове, причиняли боль не меньшую, чем все раны вместе взятые. И тогда Рик отсылал прочь Эми, а сам – бессильный метался на ложе, проклиная последними словами самого себя, лаконцев, лесовиков, Адриана, вампиров, богов – настоящих или выдуманных, и больше всего – свою собственную беспомощность. В один из дней он вдруг необычайно отчетливо понял – «Империи тысячи островов» больше не существует. Нет, острова по прежнему гордо высятся из воды, но сама суть станы – люди… Те сторнийцы, что выжили после устроенной латниками Ярно бойни, рассеялись по окрестностям, преследуемые озлобленными местными жителями или угодившие в плен, находившиеся в дальних походах или разведывательных рейдах суда, да экипаж его рейдера – вот и все, что осталось от некогда великой морской державы. Но их слишком мало, и даже прояви победители неслыханное и глупое по мнению Рикарда Шарка милосердие – никогда больше Сторну не возродиться во всей своей мощи, не обрести былое величие. Новая «Империя» либо станет жалким подобием, посмертным памятником прежней, либо, что куда вероятнее, жалкая горстка сторнийцев рассеется по земле, воспитывая своих детей в обычаях приютивших их народов. И тогда со смертью последнего Сторн исчезнет окончательно, оставив по себе недобрую, жутковатую, но и красивую, как всякая страшная легенда, память. О тех, кто сейчас в ошейниках «слуг» помогал вампирам выковывать отравленные клинки победы, Рик уже не думал как о сторнийцах и людях. Разговоры, что у них не было выбора – ложь. Выбор есть всегда: ведь прыжок со скалы в штормовые волны – это тоже выбор…
Адриан пришел как обычно, но, видимо, почувствовал какую-то перемену в сторнийце, и потому не стал начинать разговора, а, коротко поприветствовав, опустился рядом с ложем. Рик не мог видеть, но прямо-таки физически ощущал на себе изучающий взгляд мага. Время шло, но никто не нарушал молчания. Рик вздохнул: похоже, разговору о том деле, ради которого маг и тратил силы на умирающего сторнийца, предстояло произойти сегодня, а еще конкретнее – сейчас. Что ж, он готов…
- Вампиров надо уничтожить и для этого тебе нужна моя помощь… - слова прозвучали скоре как утверждение, чем как вопрос, - Но возможно ли это сделать вообще, и для чего великому магу Адриану в это деле понадобился стоящий одной ногой в могиле сторниец?
- Возможно ли вообще? – Адриан немного помолчал, словно обдумывая вопрос, - Возможно. Стоит ради лучшего понимания прояснить один вопрос: 6ольшая часть вампиров не представляет для людей серьезной угрозы.
Шарк бы расхохотался, но от удивления у него случился приступ немоты. Немного придя в себя, он язвительно заметил:
- Думаю, капитан стражи с тобой поспорил бы. Слышал, дозоры, посланные к границе леса, стали пропадать…
- Нет, ты не правильно понял. Действительно, один Вечный в бою стоит десятка опытных воинов. Но при этом не стоит забывать, что они уже мертвы. Дориан, его «названные братья», некоторые из его «детей» и вправду весьма опасны: они сохранили часть старых магических способностей и обрели новые, сильны, быстры, умны как до «смерти»… кое-кто даже может ходить в свете, не обращаясь в пепел. Но остальные – лишь жалкое подобие истинных Вечных: тупые, злобные, неспособные себя контролировать и помышляющие лишь о пище. И чем дальше – тем меньше в них остается людского и разумного. Такие вампиры подобны бешеным зверям, жестоким и сильным хищникам, но человек превосходно умеет охотиться на зверей. Их люди пусть и не без потерь, но способны уничтожить сравнительно легко: достаточно объявить по сей стране охоту на нежить, чтобы каждый, способный поднять меч, факел, копье или кол в свете солнца искал и упокаивал живых мертвецов без жалости и сострадания. И тогда низшим вампирам негде будет укрыться – что не сделает человек, то довершит солнце.
- Радужная картинка, - Рик недоверчиво хмыкнул, - Тогда почему по всей Лаконе вампиры охотятся на людей, а не люди на вампиров?
- Потому что живы те, кто превращает сброд низших вампиров в организованную и безжалостную силу.
- То есть, ты хочешь сказать, что если убить того вампира, что командует нашествием на лаконские земли, то армия вскорости развалится и разбежится по городам и весям в поисках пищи? – Рикард, забывшись, недоверчиво покачал головой и тут же зашипел от боли, - Слишком просто, чтобы быть правдой…
- Не так уж и просто, - ладонь Адриан скользнула по лицу и боль пропала, - Совсем не просто. Во-первых убить того вампира, что Дориан поставил над своим войском сама по себе задачка не из легких: он находится по среди своих воинов, неплохой маг и вряд ли согласится на поединок с кем бы то ни было. Но дело даже не в этом. Убей мы его – и что?
- Что? – Рик совсем запутался.
- А ничего. Просто получится еще один окончательно мертвый вампир.
С минуту Рик прикидывал, хватит ли у него сил дотянуться до мага или, на худой конец, существенно ушибить того стоящим в изголовье пастели кувшином с водой. По всему выходило, что не хватит, и с мученическим вздохом он выдал следующую ожидаемую фразу:
- И почему?
- Потому что Дориан просто возьмет своих «осиротевших» воинов под прямой контроль. Или сотворит еще одного могущественного вампира. Или накачает энергией одного из существующих. Убивать его посланцев – это все равно, что рубить щупальца спруту, умеющему взамен одного потерянного отращивать по три новых.
- Значит нужно убить Дориана, - вот теперь Рик расхохотался, - Ну в этом благородном деле можешь на меня не особо рассчитывать. Я сейчас немного не в форме, да и когда мы с ним пытались убить друг друга в прошлый раз, у него выходило много лучше.
- Знаешь ли, заметно – в голосе Адриана тоже слышалась едва скрытое веселье, - Результат, так сказать, на лицо.
- Так за чем же дело стало? Набери команду благородных и мужественных рыцарей, и отправляйтесь на острова. Прекрасная легенда получится. Я прямо-таки виду ее окончание: «И жили они долго и счастливо…»
- «… и умерли в один день», - теперь маг веселился в открытую, - Преимущественно от потери крови и головы. Нет, кормление вампиров не входит в мои планы. Рыцари здесь не подходят. То, что тебе удалось подобраться к Дориану на расстояние клинка – это его упущение, которое столь опытный вампир никогда не повторит. А значит соваться на Сторн с вооруженным отрядом бессмысленно. Тут нужны маги, а не воины.
- Тогда вообще не понятно, зачем понадобился я. Менее способного к магии человека надо еще поискать…
- Верно. Но маги есть и без тебя, - теперь голос Адриана был абсолютно серьезен и Рик понял: шутки кончились и дальше речь пойдет исключительно о деле, - Сам мир противится возвращению давно умершего порядка, порождая защитников. Тех, кто воплощает в себе всю мощь его элементов. Великих магов. В прошлый раз таких было много…
- …и ты был одним из них, - Рик, невзирая на слабость, приподнялся и устроился полусидя.
- Да, я был одним из них, маг не стал отрицать очевидное, - Был одним из многих – а стал последним… Но сейчас важно не это. Они должны уничтожить Дориана, причем уничтожить быстро. Ведь с каждым днем, с каждой жертвой он становится сильнее. Если неделю назад вампиры не показывались даже ввиду Леса, то теперь они безбоязненно подходят к его окраинам. Еще немного – и они смогут выходить на солнце. Сначала ненадолго, но чем дальше, тем меньше оно будет опалять их кожу. Рано или поздно настанет час, когда они придут сюда, искупаются в Озерах Силы и разожгут костры из великих деревьев. Но мы с тобой этого уже не увидим – к тому времени оба будем мертвы.
Насчет себя в этом смысле Рикард Шарк был вполне уверен, но насчет Адриана сомневался: он был готов поспорить, что этот хитрый ублюдок переживет всех на этом свете, будь они людьми или вампирами – не важно.
- Должны – так пусть уничтожают. Если понадобится – хоть со всем архипелагом вместе. Или есть препятствия?
- Есть, конечно, - …Рик не мог видеть Адриана, но мог поручиться, что тот развел руками, - Куда же без них…
- Я слышал разговоры про жену, или кто она теперь, Императора Лаконы. Эта ведьма превратила целый город в оплавленные развалины. Полагаю, она вполне способна и…
- Нет! – голос мага вдруг стал необычайно жестким, почти гневным, - Саола смогла бы, но, пока я жив, она не станет. Есть черта, за которую нельзя переходить ни одному магу. Когда-то я заступил за нее одной ногой. Саола же – она стоит у  самой грани… Если она шагнет вперед, то многие вещи, такие как приход Теней, покажутся не такими уж и значительными проблемами.
Рик открыл рот, чтобы язвительно поинтересоваться, что может быть опаснее воцарения вампиров,… и закрыл. Просто понял, что абсолютно точно не хочет ничего знать об этом. Уже существующих бед более чем достаточно. Не может – и ладно… Адриан меж тем продолжал:
- …Маг, повелевающий ветрами не сможет причинить существенный вред Дориану: тот вместе со своими отродьями просто уйдет в подземелья и там переждет любой ураган. Ведьма, управляющая водами, вне моего поля зрения, да к тому же вода против камня островов почти так же бессильна, как и ветер. Вместе они способны сточить скалы до основания, но на это им понадобятся сотни лет. У нас нет столько времени.
- Что там еще есть в вашем магическом арсенале? Земля?
- Да, земля, - по голосу Рик понял, что маг переходит к тому, ради чего и затеян весь долгий разговор, - Маг, повелевающий земной твердью, способен превратить острова в вулканы или вовсе – погрузить их на дно морское…
- …но с ним тоже есть какая-то проблема, верно? – Рик глотнул воды и откинулся обратно на подушки. Разговор измотал его.
- Не то, чтобы проблема… Просто Великий маг Земли – мальчик шести лет отроду. Я видел его в Фалессе: ходячее проклятье для любой няньки, но при этом – совершенно очаровательный мальчуган. Очень добрый… очень…
В голове Рика забрезжила догадка. Он с ужасом выбросил ее из головы, но она грубо вломилась обратно. Тогда Властитель запер ее в самом дальнем уголке сознания.
- Это хорошо. Дети и должны быть проказливыми, но добрыми…
- Должны, - Адриан согласился, и сторнийца немного отпустило, - Но в этом проклятом мире есть куча вещей, которые не должны случаться, но при этом происходят с завидным постоянством. Вот, например, необходимость заставить шестилетнего мальчонку пустить на дно моря целый архипелаг, на котором, может статься, еще есть живые люди…
Рик ощутил себя канатоходцем, которому во время номера начали медленно, нить за нитью, перерезать веревку…
- … понимаешь, Рикард, в магии же важна не только сила и умение, но еще и желание. Даже не просто желание,… то, что вы, воины, называете воля. Воля к разрушению. А земля, поверь мне, к разрушению совсем не расположена. Напротив, эта сила меняет, своего носителя, забирая из него даже ту злость и ненависть, что была изначально…
Последняя нить лопнула с тонким звоном, и Рик полетел в пропасть. В сознании мелькали картины из прошлого: мальчик, ласкающий щенка; он же, но вонзающий нож в окровавленное тельце животного; опять он – на этот раз у окровавленной колыбели; перекошенное гневом и страданием лицо мужчины – отца…
- Адриан, даже… даже ради всего мира ты не можешь просить меня о таком. Неужели ты не понимаешь, что эта дорога ведет во мрак?! Хочешь увидеть лицо тьмы?! Сними с меня повязки и посмотри! Посмотри внимательно…
- Рикард Шарк, - голос мага звучал холодно, словно на официальном приеме, - Вспомни кем ты был и не закатывай истерику, словно увидевшая мышь девица. Отвечай на мои вопросы четко и кратко: «Да» или «Нет». Ты понял меня?
- Да.
- Ты согласен с тем, что Дориан и другие вампиры, находящиеся на Сторне должны быть уничтожены во что бы то ни стало?
- Да.
- Ты можешь предложить другой путь, кроме магического удара, который приведет к успеху?
- Нет, но…
- Да или нет?!
- Нет, что бы ты…
- Ты веришь, что для успешной атаки маг должен обладать волей к разрушению? Что он должен яростно и страстно ненавидеть то, на что направляет удар?
- Да…
-  Ты поможешь мне научить юного Великого мага Земли ненависти?
…Нет ответа…
- Поможешь? Отвечай.
- Но почему я, Адриан? Ответь мне и я отвечу тебе…
- Ах, это? Есть две причины. Первая: ты сам выковывался как клинок, в преддверии будущих битв. Ненависть у тебя в крови, костях, в самом дыхании. Кто сможет обучить ненавидеть лучше, чем тот, кто жил ненавидимым и отверженным почти что с самого рождения? Вторая причина еще проще. Этот мальчик – единственный выживший житель Лаверны. Знакомое название, верно? Скажи, ты выбрал эту деревушку за красивое название или просто ткнул пальцем в первое попавшееся приграничное селение, находящееся на реке и обозначенное на карте? Впрочем, мне плевать… А теперь отвечай.
- Да.
- Что – «да»?
- «Да» – значит «да». Приводи сюда мальчика, и я посмотрю, что из него можно сделать. Что выйдет монстр – не обещаю, но ненавидеть он научится. Это все, что ты от меня хотел?
- Не совсем, Рик. Не совсем… Если мой старый друг Дориан не поглупил за тысячу лет сна, то он учитывает возможность существования защитников. На его месте я бы сделал две вещи: послал бы в Лес хорошего убийцу и начал возведение магической защиты вокруг остовов. Про внедренного в наши ряды человека или вампира пока ничего сказать не могу, но вот щит почти достроен – я чувствую. Но одна прореха в нем осталась…
Что-то скользнуло по ладони Рикарда и тут же исчезло, но он успел узнать звенья той цепочки, что почти всю жизнь ощущал на своей шее. Амулет.
- Эта связь – мой медальон?
- Нет. Эта связь - и медальон, и его владелец. Вместе они являются прорехой в защите вампира. Дориан рассчитывал, что ты примешь его сторону или умрешь, иначе не привязал бы к себе так сильно. Так что сначала ты поработаешь  с мальчиком, а когда придет срок – станешь тем окном, через которое Великие маги нанесут удар. Ребенок, кстати, уже скоро будет здесь – так что обдумай, что ты ему скажешь.
- Обдумаю… А что произойдет с ним после того, как удар будет нанесен?
- Понятия не имею. Умрет от перенапряжения, скорее всего – он все же еще ребенок. А может и выживет.… Тебе есть до этого дело?
- Не знаю… Что ждет меня?
- Ты умрешь, - в голосе мага не прозвучало ни капли сомнения, - Это точно.
Рик вздохнул с облегчением:
- Слава богам.
Больше в тот день сторниец не произнес ни слова, испугав и огорчив этим Амеллу, с которой обычно беседовал подолгу и с удовольствием.

28 число Холодов.

Моя реформа была в самом разгаре. Я метался по городу, изредка забегая во дворец, и редко, очень редко удавалось отдохнуть.
Чаще всего свободные часы я проводил с Ив. Девушка потихоньку брала Лакону за деликатные места и испытывала от этого даже большее удовольствие, чем от наших «семейных» развлечений. Да, хорошо, когда человек находит себя…
А я возился с Гвардией… даже нет, больше со Стражей. Мне нравилось. Пожалуй, можно как-нибудь потом попробовать и с армией…
Сегодня – снова свободный вечер. Однако Ив занята – график у нее еще более жесток, чем мой. Так что очень удачно состоялся день рождения  обер-лейтенанта Эрлена. Луи - один из лучших моих людей, блестящий аналитик (чего частенько не хватает мне). Он очень удачно попал ко мне еще в бытность мою лейтенантом, а теперь, будучи сыном небогатого торговца, возглавляет у меня следственную часть. Много их у меня таких – незнатных, но умных и талантливых; они – моя опора в Гвардии.
Когда я дошел до скромного флигеля, в котором обитал «новорожденный», там уже собралось человек двадцать.
-О, Рейнар! Давай сюда, капитан, только тебя и ждем! – на разные голоса приветствовали меня гости.
Я преподнес Луи серебряный кубок, который он тут же наполнил и выпил за собственное здоровье. Потом пили за мое, хоть я и протестовал. Потом – за Стражу, это святое.
-Ну, народ, какие новости?
-Да как обычно. Карманники, мошенники, три убийства по бытовухе, все раскрыты тут же. А у других что?
-Суды работают, гвардия вино пьянствует и безобразия нарушает.
-А сестрица здорова ли?
-Ага. Управляет потихоньку.
-Слышь, Рейнар, у меня тут одна идейка появилась… - похлопал меня по плечу Гаспар Штрам, бывший врач, а ныне основатель и глава фалесских экспертов.
-Завтра зайди – подробно расскажешь, а то что так-то, второпях?
Когда вино достаточно согрело подмерзшие тела, народ затеял одновременно пять профессиональных обсуждений. Чем хороши праздники – лишний повод собрать людей. Я некоторое время обсуждал идею послевоенной реформы на местах, а потом серьезно обдумывал предложение о содержании коней у привратных постов – на всякий случай.
Затем народ окончательно уговорил вино (его было как раз столько, чтоб никто ненароком не напился – чувствуется рука госпожи Эрлен) и оставил деловой тон.
-А вот в суде услышал: «Сударь стражник, меня арестовали ни за что – я подобрал ключи к дому, в котором нечего было взять!».
-Это что! Вот мне один патрульный рассказывал: поймал он как-то карманника и говорит: «Только не говори, что этот кошелек сильно похож на твой!». А тот ему: «Кошелек – что? Деньги уж очень похожи!».
На другом конце залы уже раздавались гитарные аккорды.

Прошел я всю школу
У слабого пола
И много узнал по пути:
Улыбка и песня
Не стоят ни пенса,
За большее – надо платить!
Сбегаются взоры
К корсета узорам,
Милорд, не спешите за ней!
Важна для поэта
Не форма корсета,
Его содержанье важней!
Поэму ценю я
Лишь в три поцелуя,
Один поцелуй за сонет,
И, право, для дамы
Не жаль эпиграммы,
Когда она скажет мне «нет»!
И если вдруг, крошка,
Я стукну в окошко,
Не стоит тревожить родных.
Вдруг явится мама,
Почтенная дама,
А где мне взять сил для двоих?

Пел Мано – этот голос ни с чем не спутаешь. Маноэль ле Райли – это наша достопримечательность. Блестящий юный дворянин, красивый, словно девица, он служил в Дворцовой гвардии. Ему прочили большое будущее при дворе, но когда я начал ковать из своей роты орудие восхождения, он подал прошение о переводе в Стражу, притом именно в мою роту.
Мано – романтик. Он считает, что трудится к вящей справедливости, а меня считает чуть ли не героем. Смешно… Но при этом Мано – великолепный лидер, его парни пошли бы за ним к дракону в пасть. Произведение его в лейтенанты, кроме того, несколько польстило аристократии.
-Дай-ка мне…, - я перехватил у него инструмент.
-Капитан, а спойте нашу! – послышалось откуда-то сбоку.
«Наша» - это еще один шедевр Мано. Я взял первый аккорд и запел:

На спящий город опускается туман.
Шалят ветра по подворотням и дворам.
А нам все это не впервой,
А нам доверено судьбой
Оберегать на здешних улицах покой.

Ну и так далее, три куплета.
Немного позже я вышел из дома – проветриться. Там уже стоял Мано. Был он пьян несколько более, чем остальные, и сейчас его явно одолевали невеселые мысли. Увидев меня, он вынес на лицо решительное выражение. Я привалился к стенке рядом.
-Мано, что-то не в порядке?
-Капитан… давай я тебе хоть скажу. Может, ты и поймешь…
-Ну?
-Рейнар… короче, ну, в общем…
-Да что такое-то?
Паралич языка Мано был не свойственен. Что-то странное, не иначе.
-В общем, я влюблен в императрицу.
М-дааа… Воспринять такое без смеха – это подвиг. Бедный Мано… Если б ты еще знал, кем мне действительно приходится Иви…
-Рейнар? Что же ты молчишь? Да, я люблю твою сестру… Люблю жену своего господина…
-Ну что сказать? Не скрою, сейчас у тебя шансов нет…
-Я знаю! Ведь кто я рядом с Ярно ле Фалессом!
-Но?
-Но… могу же я надеяться?
-Надеяться ты всегда можешь…
-Просто она… она такая светлая, такая нежная… такую женщину хочется укрыть от этого гадского мира…
Эх, Маноэль, Маноэль… как же далека Ив от того образа, который ты себе нарисовал!
Так я стоял и слушал любовные излияния друга, зная, что уже завтра буду спать с любимой им женщиной, и расскажу ей о нем, и мы вместе посмеемся…

[glow=navy,2,500]13-е число месяца Холодов.
Туманная Долина.[/glow]

Они сидели вокруг костра, разведённого кем-то из всадников на берегу очередной реки. Единороги разбрелись, поедая траву, а люди поедали свои припасы. Кто-то предложил Син кусок хлеба, однако та отказалась. С одной стороны, невежливо отказываться, с другой стороны, своё, так сказать, здоровье - важнее. Когда с походной трапезой было покончено, Арниэ сказала:

- Мы хотим услышать твою песню...
- Какую из них? - спросила Син, пытаясь разрядить обстановку. Бесполезно - люди смотрели на неё с опаской и в то же время тянулись к ней.

Да что с ними! Неужели на них так сильно подействовало заклятие очарования? Я его вроде бы только для животных читала, дабы успокоить Дориана и Фларэ... При чём же тут люди-то? Неужели я снова что-то напутала в словах?.. Ну, это тоже можно использовать...

Она спела одну песню, затем другую и третью, подбавляя в голос немного магии, и с каждым спетым ею словом люди постепенно приходили в себя. Кто-то уже подозрительно поглядывал на вампирку. Пару раз Син заметила как некоторые принимались прятать оружие и как бы невзначай приближаться к ней. Вот тогда-то ей и показалось, что время пришло.

Она вскочила, прерывая балладу на самом интересном месте (ибо дальше Син ещё просто не придумала), заговорила громко и властно:

- Однако, хватит. Я пришла сюда не для того, чтобы петь песни у костра. Мне нужно поговорить с вашей Королевой. Это касается судьбы всего мира.
- О чём тебе говорить с Королевой, вампир? - холодно поинтересовалась Арниэ. Преданность Королеве выбила из неё всякое благоговение перед вампиркой.
- О судьбе этого мира. Считайте, что я - вампирский парламентер.
- Так вот зачем ты зачаровала нас, да? И после этого ты думаешь, что мы отпустим тебя живой?
- А как же неприкосновенность посольства?
- У нас в Долине несколько иная Дипломатия.
- Оно и видно. Ладно уж, убивайте. Только учтите. Во-первых, я заберу с собой многих. Во-вторых, вы меня не убьёте.
- Это ещё почему? - люди оскалились клинками.
- Я бессмертна, - самонадеянно заявила Син, доставая хлыст. После встречи с Сильвией это оружие стало ей настолько привычно, что расстаться с ним она уже почти не могла...

- Стойте все! - сказала Арниэ. Люди послушались своего командира, хотя и с явным неудовольствием. - откуда нам знать, что ты не убьёшь королеву при встрече?
- Если бы мне нужно было бы убить королеву, она уже давно была бы мертва.

Арниэ задумалась:
- Итак, ты требуешь аудиенции с Леди Ри?
- Требую? Нет, пока ещё нет. Пока что я только прошу аудиенции...
- Что ж. Мы поговорим с Советником. Он примет решение... Когда вернётся.
- Это Эдриан-то?
- Да.
- Что ж. Я надеюсь он сможет вернуться и сделать правильный выбор. А теперь я вас оставлю. Я хочу спеть ещё пару песен своему зверьку.
- Ты можешь остаться с нами...
- Я бы с радостью, - заявила Син действительно радостно, - но у меня, к сожалению, дела.
- Надеюсь, эти дела не связаны с твоим пропитанием? - подозрительно осведомилась Арниэ.
- Нет... Вовсе нет... И, если хотите, я вернусь к вам часа через два...
- Хотим... - ответила Арниэ с надеждой.

20 число месяца Холодов.
Походный лагерь лаконской армии.

   Ночь, черная ночь окутала Лакону и всю землю… Вроде бы уже и солнце должно повернуть на весну, но нет, темнело все раньше и раньше, а рассветало позже… Объяснения этому не было, да и не могло быть… Все было понятно и так – наконец наступил Час Волка, о котором говорили древние сказания, и время людей кончилось… Буря утихла и зловещая тень нависла над страной, заслонив солнце… И нет ветра, чтобы развеять ее…
   Что-то все-таки сгорело в нем, когда он узнал о Криэране… Все это время он ждал, надеялся, что встретит Сильвию, и сможет ей объяснить… но нет, теперь не сможет. Города больше нет, он уничтожен пугающей, страшной силой… Некуда ему возвращаться, Доминику ле Рамлету, некуда больше податься… Все ушло, остались лишь горы пепла и могилы…
   Мрачное настроение охватило все войско. Они понимали, что идут не побеждать, а погибать - если их не сметет неисчислимая Орда, то уничтожит этот новый таинственный враг, и вот - не слышно ни песен, ни радостных криков, лишь вороны кружатся над полем, предвкушая…
   Неожиданно стало душно, и Доминик вышел из палатки. Проклятье! Он не спит уже третий день, просто не может… Как представит Криэран в огне. Это стало его вечным кошмаром, которому нет конца…
   До горизонта горели огни костров, но что такое – эти слабые огоньки не способны развеять сумрак, сумрак ночи, сумрак его души… Они вообще ни на что не способны, эти жалкие подобия солнца, маленький человеческий обман, уверенность в том, что люди способны противостоять ужасам ночи…
   Однако где-то далеко, где-то на самом краю, там, где была граница их большого лагеря, почти в лесу… оттуда слышалась песня, что, собственно говоря, сильно удивило Доминика - надо же, кто-то чему-то радуется в это время, это когда, в каждой семье потеря, когда вокруг опустошенные деревни. Как они могут, бесчувственные сволочи??
   Тем не менее, ему вдруг стало интересно, мучительно интересно, и он решил пройтись, посмотреть, что это за люди, и что за песню они играют… И теперь он шел мимо мрачных воинов Ярно ле Фалесса, сидевших и молчавших, туда, вперед к странному огоньку и странной компании, что расположилась вокруг костра.

Оттого ли бледен?
Оттого ль знобит?
Не иначе снова
Клялся на крови…
Или вдруг коснулся запредельного…
Хайо, хайо…

   Здесь были весьма колоритные личности… Не сказать, что они все выглядели как рыцари - лишком разного возраста, много женщин, но все при оружии… Их цепкий взгляд остановился на Доминике, словно оценивая его, пытаясь понять его ли они ждали…


   
   - Кто вы? – спросил Доминик, понимая, что он пришел сюда отнюдь не по своей воле. Кто бы не были эти незнакомцы, это они позвали его, они заманили его сюда своей загадочной и мелодичной песней. И он пришел… Хотя, сейчас понял, что зря… Ноги его уже не слушались…
   


   - А ты симпатичный… - одна из девушек поднялась ему на встречу. – Значит, Сильвия была права…
   - Ты знала Сильвию? – Доминик растерялся. Да кто они такие, в конце-то концов?
   - Я знаю Сильвию. – уточнила девушка, протягивая ему руку. – Садись. Садись же...
   Ле Рамлет присел, продолжая смотреть на ту, что принесла ему столь неожиданную весть, ожидая объяснения…
   Та рассмеялась, продемонстрировав ослепительную улыбку:
   - Вижу, ты хочешь все узнать? Но знание бывает горьким, даже опасным…
      


   - Что с ней? – Доминик смотрел на нее умоляющее. – Я прошу, скажите… Она сумела выбраться из Криэрана?
   - Ой, да все с ней в порядке… - сморщилась девушка. – Доминик… Меня зовут Агнесса, если тебе это конечно интересно…
   Доминик ничего не ответил. Он вспоминал Сильвию, ее рыжие волосы, задорный смех, ласковую улыбку…
   - Когда я смогу ее увидеть? – наконец спросил он примолкшую Агнессу.
   - Еще до рассвета… - опять улыбнулась она. – До рассвета… Она скоро придет сюда.
   - А где она сейчас?
   - О Тени, ты только о ней и думаешь? – прошелестела Агнесса. – Можно подумать, на ней мир клином сошелся…
   - Мое сердце отдано ей вовеки… - склонив голову, печально промолвил Доминик. – Но я хотел бы увидеть ее… Возможно, в последний раз… Мы вступаем против страшного врага… Бесконечные полчища лирийцев…
   - Полчища лирийцев… - еще раз улыбнулась Агнесса. – Это все ерунда, игры детей…
   Один из седовласых мужчин перебиравший струны гитары, закончил играть, и начал новую, более тревожную мелодию.
   - Игры? – Доминик покачал головой. – Не думаю, не думаю… Величайшие битвы, что выпали на наш век, позволят нам остаться в истории, войти в легенды, баллады и предания…
   - Чушь, – фыркнула Агнесса. – Ерунда. Вы все умрете, и никто о вас не вспомнит, дураки…
   - Мы может, и погибнем, – гордо продолжил Ле Рамлет. – Но память о нас будет жить на века. Мы последняя преграда на пути зла, и мы стоим на страже Света и Добра…
   - Бобра… Я и говорю – дураки… - передразнила его девушка. – Ты ничего так и не понял. Время людей кончается, настает время волка, час волка…
   - А ты, что же, не человек?! – Доминик отодвинулся от нее, прозревая.
   - Нет, – оскалилась Агнесса. – Впрочем, ты скоро тоже перестанешь им быть…
   Доминик вскочил, выхватив меч. Ну, конечно, это они – те самые Тени. Кто еще может сидеть ночами почти в лесу, на отшибе? Кто еще может петь такие песни? И у кого, как не у них, могут быть такие длинные и острые клыки?
   Песня оборвалась на неожиданно резкой, скрежещущей ноте. Игравший отбросил гитару и подскочил к нему. Остальные стали осторожно окружать...
   


   - Ты врала насчет Сильвии? – Доминик стал осторожно отходить в сторону лагеря Ярно.
   - Нет! – и Агнесса стала приближаться к нему. Ее лицо менялось – вытягивались белоснежные клыки, зрачки стали светить ярче. – Не врала. Она действительно уцелела после уничтожения Криэрана, и, действительно, скоро будет здесь… Она правда не знает, что встретит здесь своего "любимого"… - и все вампиры захихикали.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Она стала слишком сентиментальной… Гибель двух ее друзей, так расстроила ее, что она решила сама убедится в их смерти, оправив нас на разведку, следить за вашим лагерем…Тебя узнал один из воинов, что видел тебя в сражении у Леса… Остальное было слишком простым. Ты побежал к нам… сам, почти без принуждения…
   - Можете убить меня, но не трогайте ее…
   Вампиры расхохотались.
   - С какой стати? Впрочем, тебя убивать мы не собираемся, да и ее не сможем…
   - Не сможете? – глупо спросил Доминик.
   - К сожалению, как сотворившая нас, Сильвия для нас неуязвима… - усмехнулась Агнесса. – Да, да, это она сделала нас такими. Она уничтожила Криэран до того, как его испепелили… Превратила всех жителей в Теней, хотела уничтожить лирийцев… Бедная девочка думавшая, что может править миром… Когда из-за моря явились действительно ВЫСШИЕ дети ночи, ей пришлось лечь под них… А теперь мы вынуждены таскать каштаны из огня? Нет, так дело не пойдет. Как только ты станешь одним из нас, ей ничего не останется как убираться отсюда… Если она и тебя потерять не хочет…
   Доминик промолчал. Перед глазами все кружилось. Он просто не мог себе представить. Сильвия, его Сильвия – вампир, пьющий кровь людей, существо, которому чтобы жить, нужно убивать, та, по чьей вине был уничтожен Криэран, великий город, простоявший не одно тысячелетие…
   По его лицу потекли слезы… Теперь он понимал, все к чему он стремился, все чего хотел – все пустяки, глупости… Но вот Сильвия…
   - Хватит горевать. Сейчас ты поймешь, что, значит, быть бессмертным в веках! – жестко произнесла Агнесса.
   - Никогда. – Доминик махнул перед собой мечом, отгоняя ненавистных тварей, затем поставил его рукоятью в землю, а острием в небо, и с размаху опустился на сверкающее лезвие.

1 день месяца Холодов.
Полумесяц. Тил. Высокий чертог.

      Ястреб с клекотом опустился на протянутую руку, настороженно взъерошился и перебрался Эвору на плечо. Князь коснулся темных перьев, пытаясь унять растущее с каждым днем беспокойство своего крылатого спутника.
- Последнее время он недружелюбен, - медленно произнес Ньель, вздохнул и добавил, - И ты тоже, Князь. Люди волнуются, они не понимают в чем дело.
      Эвор нахмурился.
- Если война с Лаконой окончена, то зачем мы продолжаем жить так, словно завтра к нам снова вторгнется враг. Зачем мы принимаем здесь…, - сквозь голос южного наместника чувствовалось едва скрываемое презрение, он кивнул на крыло Чертогов, где доживал свои последние дни Рикаред Шарк - этих людей…. Почему просто не дать Лесу мир?
- Ты будешь оспаривать мои приказы? – голос Эвора был тих и спокоен, но Ньель предпочел опустить голову и промолчать.
      Князь сознавал – Перводружинник отчасти прав. Но как объяснить ему и другим то, что и сам понимаешь не до конца? Последнее время Эвор особо остро чувствовал Лес, его шепот, его дыхание и непрерывное тревожное беспокойство, которые, возвращаясь из каждого нового полета, приносил на крыльях ястреб. Просто зима или отголоски бури, постепенно охватывающей мир? Хотелось верить в первое, и иногда при свете дня даже получалось, но с заходом солнца старая боль вновь давала о себе знать, и что-то темное настойчиво приходило в сны, лишая покоя. Порой Князь всю ночь мерил покои шагами, не в силах объяснить самому себе, что именно его встревожило. 
      Но, если правда то, о чем говорят друиды, если не лгут о участи Сторна люди Шарка, если Адриан Делон изменился и пришел сюда не случайно, то война с Лаконой скоро покажется Лесу приграничной стычкой по сравнению с тем, что ждет всех их теперь. Тени - просто страшные сказки для всего мира, но в Лесу они всегда были частью древней истории. И разбудил это зло он сам…. Князь, проигравший войну, но вышедший победителем. Волей друидов он носит Единый венец, по договору с Амаррой Лес свободен, да даже и без него, у Лаконы сейчас слишком много неприятностей, что бы обращать на Полумесяц свое внимание. Казалось бы, десяток деревьев, даже тех, что почитают здесь священными, не большая тому цена, однако будь способен Эвор поворачивать время вспять, то полгода назад Тилийского Князя вообще не было бы на турнире в Криэране.
      Но время не имеет обратного хода, и Эвор знал, что несмотря на недовольство со стороны людей и непонимание дружины будет делать то, что считает правильным. Он всегда торопился жить, чувствовать, сражаться, доказывать что прав, теперь пришло время оглянуться назад.
    Если правда то, что говорят о Тенях, то, наверное, все равно собирать войска или просто сидеть в Чертогах и ждать собственной трагической гибели, но Эвор, почему то, выбирал второе. Если настанет день, когда вампиров не остановят деревья и магия Леса, его люди погибнут с оружием в руках.
- Буду у себя, - негромко произнес Эвор.

      Вошедший двигался бесшумно, но его выдал тревожно заклекотавший на плече Эвора ястреб.
- Адриан, - медленно произнес Князь.
    Гость, укутанный в темный балахон, безмолвно опустился в одно из кресел, и Эвор, оставив созерцание вида за окном, обернулся к нему. Кто пустил сюда мага, можно было не спрашивать. Стража, даже если бы Князь отдал подобный приказ, не смогла бы ни остановить его, ни, вероятно, даже заметить. Порой, казалось, что пришедший с залитых солнцем Лаконских равнин чародей принадлежит этому лесу в гораздо большей мере, чем те, кто жил здесь всегда, и более того, знает те пути, по которым не всегда осмеливаются ходить даже друиды, ибо нужно обладать великой силой и огромной волей, что бы, ступив на них, вернуться обратно.
- Приветствую Князя, - холодный сухой голос мага, как прежде обдавал неведомым холодом. С тех пор, как Адриан пришел сюда, им еще не доводилось перекинуться более чем парой слов, и Эвор ничуть не жалел об этом, но откладывать беседу далее не представлялось возможным…. Странно, чародей словно почувствовал, что Князь готов говорить с ним.
- Ты всегда служил Лаконскому престолу, Адриан, - медленно произнес Эвор, - Но теперь ты на моей земле, я не могу сказать, что рад твоему присутствию, но друиды желают, что бы ты остался. Я же хочу знать, что за вести ты принес с собой.
      Лицо чародея скрывала тьма под капюшоном, но в этот момент Эвор мог бы поручиться за то, что Адриан улыбается.
- Лес не изменился, - произнес он с легкой иронией, - Здесь, как прежде, никто не утруждает себя изысканной ложью. Я тоже не буду, пожалуй, - маг замолчал на короткое время, потом голосом вновь совершенно лишенным эмоций ответил - Тени вернулись. Но тебе повезло, Князь, Лес недосягаем для них… какое то время.
- Это…
- Это не фарс, не уловки Рикареда Шарка и не совпадения, это реально. Юго-восточная Лакона превратилась в безлюдную пустыню, старой столицы больше не существует, и с Шарк просто первый вестник беды.
      Эвор снова отвернулся к окну. Залитый бледными лучами солнца двор Высоких Чертогов жил своей жизнью. Кто-то из дружинников поил коня, стайка девушек на длинной скамейке у ворот оперяла стрелы, развалившись в тени на траве спал старый дворовый пес.
- Сколько у нас есть времени? – тихо спросил он.
- Никто не скажет точно, возможно они будут здесь завтра, а возможно защита падет когда твой Княжеский венец будут носить твои правнуки, - медленно ответил Адриан, - Но рано или поздно это случится….
        Как странно, и как страшно.... Веками Лес жил, храня свои легенды, создавая новые и не меняясь, он оставался прежним, и каждое новое поколение знавшее, что Тени вернутся, почему то было уверено, что это случится не в этот раз и даже не с их детьми, а когда ни будь, когда мир и само небо, станут совсем другими… никто не заметил, что это уже случилось.
        Возможно, Ньель прав, и стоит, не вмешиваясь во все это, дать Лесу отдых и покой. Полумесяц ничем не обязан ни Лаконе, ни бросившим лесной народ на поживу Ярно лирийцам и сторнийцам. На этот век еще хватит и магии, и защиты, а после… Эвор с досадой до боли сжал здоровой рукой резной подоконник… потом, кто-то совсем другой все равно вступит в этот бой, уже без надежды на чью-то помощь и победу, из-за его, Эвора, ошибки….
- Я знаю, чего ты ждешь от меня, чародей, - после долгого молчания произнес Князь, - И можешь быть спокоен, я закрою глаза на прошлые обиды, если это будет необходимо. Лес примет любого, кто придет сюда за помощью. Даже если все, что сможем сделать это только отсрочка.
- Любая победа это только отсрочка, Князь, - усмехнулся Адриан, - Но прошлой нам хватило на две тысячи лет… 
- Сейчас не то время…
- Время всегда одно, - медленно ответил маг, поднялся с места, словно давая понять, что разговор окончен.
      Эвор остался один, внезапно ощутив, что все стало проще. Вероятно, правы те, кто говорят, что знание это уже сила, лишающая сомнений и ложных надежд. Враг есть, он придет и будет встречен, он не станет от этого менее опасен, но его будут ждать. Завтра он спросит друидов обо всем, что они знают… Завтра.
        Трижды Шепчущий хранил его от смерти. Для какой судьбы? Эвор устало закрыл глаза, стараясь смирить накатившую усталость, и через мгновение ударивший в пестрые ястребиные крылья ветер уже нес его прочь, заставляя хоть ненадолго но забыть обо всем что ждало его в душных палатах Чертогов.

12-26 число месяца Холодов. Лирия.

   Вряд ли этот тысячелетний колдун рассказывал всю правду, но в любом случае, ему доверять можно было больше чем той же Иллиссайе…  По крайней мере, Архис не владел всей информацией, плохо ориентировался в современном мире… Сафар и повелитель Пауков часами просиживали, беседовали, спорили и сравнивали, то что сейчас и то что было.
   Он пытался быть полезным, это просто бросалось в глаза. Как и все остальные здесь, впрочем… Кроме Мебира – тот ни с кем не разговаривал, ходил с мрачным видом по коридорам. А лиц остальных "пауков" лирийский хан не запоминал, слишком неприметными и серыми они были…
   Зайриэ почти все время читала, а воины тренировались. Они готовились к сражению, даже не зная, с кем им придется биться в этот раз – с лаконцами, змеями или очередным, более страшным врагом.
   Все они ждали, когда, наконец, Архис соберет всех своих жрецов, и когда он освободит своих пленников. Сафар обещал помочь ему в том, чтобы объяснить этим несчастным, что происходит в этом мире. Угроза нависшая над человечеством, превыше всех разногласий земных правителей. Пусть их хранит Каар, ибо возращение бывших хозяев принесет этим магам лишь смерть, а сейчас они получат свободу, и возможность делать все, что хотят. Они должны встать в их ряды, должны, но смогут ли простить Архиса и его "пауков" за то, что те с ними сотворили?
   Он видел одну из женщин, освобожденную после долгого сна. Она потеряла всякое чувство реальности, обезумела от нахлынувших на нее чувств, мыслей и видений. Впрочем, кое-что для нее все-таки можно было сделать, но главным целителем все же было время…
   Прошло чуть больше двух недель, и армия древнелирийских колдунов собралась в мрачных подземельях, готовясь выступить на поверхность, и отправится в Лес, чтобы уже затем сразится с Тенями.
   Многие здесь были если не свидетелями древних битв, то заставшими тех, кто в них участвовал, видевших послевоенную Лирию, которая тогда еще Лирией не была. Они все-таки согласились с Архисом, и, наверное, во многом потому, что он был такой же, как они, а Сафар, Мебир и Зайриэ из какого-то другого мира, мира который они не видели.
   Да, старый паук смог убедить их не убивать его на месте, но мог ли он полностью доверять им, своим бывшим узникам? А сможет ли что-нибудь сделать Сафар, если маги попытаются поквитаться с Архисом Анрахсаром?
   Еще его волновал вопрос, как встретит их Эвор, когда они все вместе появятся у границы его владений? Жив ли князь Тила? Жестокая буря, вот уже какой месяц гремящая над миром, вполне могла унести этого благородного правителя…
   Слишком много вопросов, и слишком мало ответов. А растерзанный мир стонет, ожидая последнего удара той Тьмы, что вернулась… И неважно, что послужило первопричиной ее прихода, сейчас лишь вместе, лишь собрав все силы, они смогут что-то сделать…
   Все ради его народа, Сафар готов пожертвовать всем, чтобы его дочери и сыновья жили в мире, не опасаясь ночных Теней. Что-то подсказывало ему, что он не вернется в свою столицу, слишком много он задолжал… И вот, на исходе очередного для, правитель большей части мира, последний раз наблюдал, как закат окрасил в багрянец стены его старой цитадели…

25 день месяца Холодов. Окраина Леса.

День выдался на удивление ясным и солнечным. Золотой шар выкатился из-за верхушек вековых великанов, замерших в спячке, и стало весело играть лучами на ветках, листьях, земле, прошлогодних шишках, создавая фантастически красивые картины. Когда-то светловолосая девушка любила такие дни, она любила, как свежий, но не холодный, ветер нежно касался щек, пробегал по ним своими шаловливыми пальцами, закрывал глаза, гладил ресницы, трепал волосы и шептал, шептал, шептал. Шептал о будущем, о том, что все в этой жизни у красавицы будет прекрасно, она встретит сказочного принца на белом коне, влюбится в него, а он в нее, они поженятся и будут жить вместе долго и счастливо. Девочка слушала ветреного обманщика и верила, тогда она еще верила в чудеса. Это потом жизнь все расставила по своим местам, уже потом детские сказки стали детскими сказками, а мечты мечтами. Она действительно встретила принца и влюбилась в него, но замуж вышла за герцога на вороном жеребце, и не было любви, счастливой жизни и смерти в один день, впрочем костлявая старуха еще ждет их впереди…Но не ее…Таких, как она уже никто не ждет. И это к лучшему, иначе было бы не так просто вернуть власть над смертной скотиной.
Сопровождавшие «младшую сестру» до Леса несколько людских ночей назад свернули в другую сторону, там их пути разошлись. У каждого была своя цель. Цель золотоволосой лежала в сердце ада, которым был для вампиров Лес.
Та, которую когда-то звали Александрой, превозмогая боль, ступила под своды векового Леса. Тело разорвало дикой болью, но она умела терпеть. Закусив губу с такой силой, что острые клыки пронзили алую кожу, и на свет появилась красная капелька, девушка коснулась ствола дерева, чтобы не потерять равновесие и тут же вскрикнула от боли. Проклятый пень жег не хуже огня. Дориан предупреждал ее, что это трухлявая плесень может быть опасна, но она наивно решила, что не все так страшно и напрасно. Деревья и вправду не пускали Старшую в Лес. Придется найти обходной путь. Разозлившись, девушка выхватила свой клинок, висевший в ножнах на поясе и вонзила в плоть одного из вековых дубов. Показалось ей или нет, но дерево скрипнуло, как будто вздохнуло. Александра легко вытащила меч и повторила удар, сморщившись от нового приступа боли, так как даже через древний метал ее клинка передавалась энергия дерева. Но цель уже была поражена. Вокруг начало темнеть, солнце, только миг назад дарившее всех своим теплом и лаской, пропало за черными тучами, которые нависли, казалось, над самыми нижними ветками и грозились раздавить хрупкую женскую фигурку. Вековые исполины стали медленно раскачиваться под порывами налетевшего шквального ветра. Милый забавник и шутник, только что гладивший Алекс по лицу, превратился в наглого грубияна, рвущего плащ, сбивающего с ног, задирающего юбки, но девушка твердо стояла на ногах. Она знала, что делала и кого ждала.
- Побереги свои дешевые фокусы для смертных, старик. Меня они не впечатлили. – Презрительность расползлась по красивому лицу, превращая его в неживую устрашающую маску, уродуя правильные черты. Нет, девушка не сошла с ума. Она обращалась не к старому несчастному дереву, чей ствол только что искромсала. Из-за ствола появился настоящий старик. Темно зеленый плащ развевался по ветру, коричневые одежды выдавали в нем друида.
- Тебе нет сюда хода, - сказал старик, опираясь на ствол дерева. В глубине его глаз светилась мудрость, и теплился огонек силы, но он еще не знал, с кем связался.
Девушка рассмеялась. Когда хотела, она могла еще воспроизводить свой прежний – звонкий и мелодичный смех, как перелив маленьких колокольчиков, а не ужасающее и устрашающее холодное рычание, с которым смеялись бессмертные. Этот чистый, неестественно невинный звук разнесся под сводами лесной обители, тревожа девственную тишину Леса, разрубая вековой покой, пробуждая к жизни то, что спало веками и тысячелетиями.
- Не тебе приказывать мне, тварь. – Александра подняла на старика глаза, и тот пошатнулся как от удара. Однако колдун тоже оказался не из слабых. Похоже, на защиту родного Леса пришел не кто-нибудь, а первый из Охранников. Он пошатнулся, но не упал. Выкинул вперед обе руки и начертил в воздухе какой-то знак, после чего зашептал на странном языке, в чем-то похожем на древний язык Старших, в чем-то на человеческий, а в чем-то и вовсе на бессмысленное переплетение звуков. Вампирша почувствовала, как вязкая тяжесть стала обвиваться вокруг ее щиколоток и запястий, стянула шею, сковывая движения, оплетая, лишая подвижности. Хитер старикашка. Ну да ничего, мы еще только разминаемся. Золотоволосая закрыла глаза и мысленно разорвала паутину, сплетенную мерзким друидом. Ей показалось, что их противостояние продолжалось лишь несколько минут, но когда друид без сил упал на прошлогоднюю листву у подножия покалеченного дуба, солнце уже коснулось своим краем верха Леса. Как бы силен не был колдун, даже вся сила его деревьев не помогла ему выстоять против нее…Осознание собственного могущества мешалось с жуткой слабостью и усталостью. Это только сначала показалось, что она разделалась со старым волшебником играючи, сил на это ушло не мало. Девушка обессилено опустилась на колени рядом с телом своей жертвы. Нужно восполнить силы и заодно приобрести лекарство от проклятых деревьев. Которые, казалось грозно нависли над той, кто посмела убить их Охранника. Александра склонилась над телом и принюхалась. От старика пахло сухими травами и …Лесом. Этот запах был особенно нестерпим. Но она превозмогла отвращение и белые зубки вонзились в сухую кожу на шее друида. Старая кровь медленно и нехотя выливалась из раны, так что вампирше пришлось с силой трясти тело, чтобы жидкость, дарующая силу и иммунитет, вырвалась наружу. Вкус ее был как обычно железным, но с каким-то кисловатым привкусом, как будто сталь закалили в медном растворе да еще и воду при охлаждении напоили ароматами лесных трав. Ее выворачивало от этого вкуса, она почти ощущала, как влага ядом растекается по венам, но пила и пила, зная, что это залог ее будущего пути в сердце ада.

24 день месяца Холодов. Лес. Ночь.

Последняя их ночь на корабле дышала легким морозцем. В далеком, не затянутом облаками, небе перемигивались звезды, их холодные, бездушные глаза, смеясь, взирали на людей, пытавшихся тщетно согреться, прижимавшихся друг к другу, ищущих тепла и покоя. Едва народившийся месяц тонким лезвием серпа прыгал между жестоких сестриц и давал скудный, неживой свет, но все же это был свет.
Иванэ вглядывался в сплошную стену величественных, древних древ и пытался представить себе, что ждет их впереди. Хотя он никогда не любил загадывать, смутные чувства поднимались в нем, заставляя вспоминать все пережитое. То ли это конец их путешествия так подействовал на мужчину, то ли усталость всех последних месяцев сумасшествия, предательств, потерь… Герцог стоял на палубе, облокотившись на перила. Несильный ветер назойливо залезал под одежду, напоминая, что пора спать. Завтра им предстоял длинный путь, но это завтра, сегодня у него еще было время просто стоять под звездным небом и смотреть в никуда. Завтра он снова поведет людей вперед. Возьмет на себя ответственность за чужие жизни, а сегодня… Сегодня пусть не будет ничего - ни прошлого, ни будущего, только сегодня, сейчас, лишь миг быть свободным, лишь мгновение не помнить ничего…
Впрочем, долго предаваться жалости к себе самому он не мог, да и не умел. Вскоре мысли Иванэ уже перекинулись на предстоящий путь. После долгого плавания его люди устали, как они перенесут дорогу через Лес? И что ждет их на этом пути? Как далеко уже распространилась власть тех тварей, про которых рассказала Саола? Саола… Девушка беспокоила герцога больше всего. Она была сильной, очень сильной, но эта сила и делала ее слабой. Как правило, во время бури погибают самые сильные деревья. Иванэ не хотел, чтобы ураган, который надвигался на них, унес Сао. Он не хотел ее терять.

25 день месяца Холодов. Окраина Леса.

Утро настигло их уже в Лесу. Люди, преодолевшие сотни водных течений, покинули свой корабль и углубились в Лес, еще до того, как рваные лучи зимнего солнца, вырвались из объятий ночи и заиграли среди деревьев. Отряд из двадцати человек медленно продвигался вперед. Люди герцога, впервые оказавшиеся в Княжествах Полумесяца, с любопытством оглядывались по сторонам. Сам Иванэ тоже не бывал здесь раньше, древние исполины создавали впечатляющую картину. Прямые стволы деревьев, которые могли обхватить только несколько человек сразу, мощные ветви, вгрызавшиеся в зимнее небо, палая листва, создававшая толстый и мягкий ковер под ногами, скрывающий все звуки, делая их передвижение бесшумным. Все здесь дышало силой и временем. Саола шла впереди герцога, ее прямая спина каждое мгновение пробуждала в мужчине желание догнать девушку, обнять ее и сказать, что все будет хорошо, утешить, унять боль, но он продолжал идти след в след, оставляя императрицу наедине с ее мыслями и призраками прошлого, наверное, одолевавшими сейчас ее. Странно, но он уже давно перестал считать и называть Саолу императрицей, женой Ярно… Когда она успела стать для него просто Сао?

Они шли целый день, но не уходили от берега реки. Здесь путь был легче, можно было бы и плыть дальше, но река в этих местах мельчала, и корабль в любой момент мог сесть на мель, поэтому люди были вынуждены отправиться в пеший путь. Ранние сумерки лениво стали спускаться на землю, раскрашивая все в жизнерадостные оттенки серого, темно-синего и черного. Тени исчезли, в воздухе повисло угрожающее затишье. Саола все чаще оглядывалась по сторонам, как будто чувствовало или ожидала чего-то, что не было видно всем остальным. Иван и сам чувствовал, как напрягся лес, будто живой человек, ждущий потери близкого и любимого им существа. В зимнем воздухе пахло тяжелой летней грозой. Наконец, Саола не выдержала, остановилась и обернулась к герцогу.
- Что-то случилось? – Мужчина смотрел на встревоженное лицо девушки. Она подняла на него глаза полные тревоги и медленно кивнула.
- Я чувствую совсем рядом, что-то не так… Сила… Нет, две силы, столкнулись две силы… Одна из них принадлежит Лесу, а вторая… - Саола замолчала и опустила голову.
- Вторая? – Иванэ подошел к ней и рукой приподнял помрачневшее лицо.
- Это Они… - Ему не потребовалось объяснения, чтобы понять о ком идет речь.
Итак, не успели они сойти на берег, как уже столкнулись с вампирами… Что же ждет их впереди. Быть может, этого впереди уже нет, быть может, все уже напрасно…
- Я отправлюсь и посмотрю, что там происходит.
- Нет! – Девушка с такой силой вцепилась в руку Иванэ, что он с удивлением посмотрел на нее, но Саола уже вновь опустила глаза. – Один смертный даже против одного вампира – это труп, а там не просто вампир, там кто-то обладающей силой Старших…
- Ты сможешь справиться с ним?
- Нет… - Вновь последовал отрицательный ответ. – У меня сейчас слишком мало сил… Я могу немного помочь, но есть ли в этом смысл…
- Мы не можем уйти. Не можем убежать, оставляя за спиной эту тварь, каждый миг ожидая удара. – Иванэ посмотрел на своих людей, воспользовавшихся задержкой, чтобы передохнуть. Предательская мысль мелькнула в его голове, но он силой отогнал ее прочь… Если бы все они вместе, отвлекая внимание друг на друга, напали на вампира, тогда, быть может, при помощи Сао – одолели его… Но пойдут ли люди на верную смерть? Впрочем, они ведь не знают, на что идут, знает только он, но сможет ли он предать тех, кто верит ему, сможет ли обречь доверившихся ему на гибель? А разве он уже не предавал? Так есть ил что ещ терять в этой жизни… А в посмертии будет все равно…
- Где это? – Сао бросила на герцога взгляд. Прочитала ли она его мысли, догадалась ли о том, что он задумал, но девушка тихо махнула рукой в глубь леса, на северо-восток. – Подъем, мы идем дальше. – Иванэ уверенно зашагал в указанном направлении. Люди, привыкшие подчиняться своему герцогу, нехотя поднимались и следовали за ним. Сао еще мгновение стояла в задумчивости, а потом тоже скрылась в ночи.



Они не прошли и нескольких сотен шагов, когда нашли тех, кого искали. Искали ли…
Иванэ остановился и замер среди голых стволов и сделал жест рукой, чтобы остальные замолчали. Будь они менее удачливы, их приход не остался бы не замеченным, но тварь только что приступила к страшному пиршеству и ничего не видела и не слышала вокруг. На грязно-буром ковре листвы лежал старик, его тело вытянулось в неестественной позе, так лежат только мертвецы. Вампир склонился над ним и неторопливо пил из старого горла, как путник в пустыне припадает к грязной поилке для скота, найдя долгожданный оазис. Плащ и капюшон полностью скрывали его от глаз людей. Герцог знаками дал людям понять, чтобы они окружили тварь и ее жертву. Редкое кольцо медленно стало сжиматься. Мужчина оглянулся, почувствовав на себе взгляд. Саола стояла в нескольких шагах позади и сжимала в руках прямую ветку.
- Заточи ее. – Торопливо скорее приказала, нежели попросила она. Мужчина послушно взял протянутую древесину и сделал из нее подобие кола. – Сможешь вонзить в сердце – это спасет нас всех. Больше я ничем не могу тебе помочь. Прости. – Она виновато опустила голову.
Иванэ обернулся и направился к своим людям, замершим в наступавшей темноте. Он почти физически ощущал их страх, он понимал их, но не мог поступить иначе. Как только план сформировался в его голове, все остальные мысли и чувства исчезли, ушел испуг, неуверенность, нерешительность, перед ним была цель, и он должен был ее уничтожить. Цель не оправдывает средства, она их создает, так говорил Кот… Он был прав.

25 день месяца Холодов. Окраина Леса. Вечер.

Удар настиг ее сзади, он был внезапным и только поэтому свалил бессмертную с ног. Она упала на тело друида, испачкав свое платье и щеки в крови. На миг в голове ее зазвонили все колокола всех соборов мира, и разлетелась стая тысяч птиц. Будь на ее месте смертный, этот удар уже отправил его в мир иной, но она была Старшей. И тот, кто отважился нанести этот удар либо до сумасшествия отважен, либо до отваги сумасшедш. Холодная сталь появилась в пустых глазах вампирши, окровавленные клыки заболели, чувствуя свежую кровь, еще теплую, еще живую, текущую по венам. Движение Лексы было неуловимым, только голова человека, стоявшего за ее спиной дернулась, тонкая красная ниточка побежала по шее, а следом хлынул целый кровавый дождь из разодранного длинными когтями горла. Мужчина начал медленно оседать на землю, окрашивая все вокруг в алый цвет. Старшая брезгливо отбросила его и посмотрела на совершенно испорченное платье. Никакого толка от этого скота – одни неприятности. Но веселье еще только начиналось. Смельчак, оказывается, был не один. Кроме него вокруг Александры возникло еще девятнадцать теней. Все смертные, какая неосторожность. Впрочем, среди них был кто-то, обладающей силой. Вампирша почувствовала этот приторно-сладкий запах людской магии. Ведьма! Да не просто ведьма, это знакомые всё лица… Неужто сама императрица Лаконы почтила нас грешных своим высоким присутствием, да еще в таком сопровождении… Герцог ле Амарра, святой Иванэ, меч Лаконы, ее благоверный супруг.
- Все силы мира, Иван. – Губы женщины растянулись в самой обольстительной улыбке. Она увидела, как напрягся мужчина, как замерла его рука, в которой бесстыдно был зажат деревянный кол. – Мы так давно не виделись, милый…
Герцог стоял неподвижно. В его глазах она прочла смятение.
- Неужели ты хочешь причинить боль своей любимой жене? – Казалось, что удивление, боль и страх в голосе женщины самые настоящие.
- Ты убила мою жену, тварь. – Слова дались герцогу с трудом.
- Нет, просто твоя жена всегда была тварью… - Лекса серьезно посмотрела на Ивана, а потом громко рассмеялась. Ее холодный, звонкий смех разнесся над поляной, заставляя кожу людей покрываться мурашками. – Но ты, я смотрю, быстро нашел ей замену. – Она бросила презрительный взгляд на Саолу, стоявшую позади мужчины. Герцог не оглянулся, он опустил голову и крепче сжал своё оружие. Александра почувствовала за своей спиной движение, насекомые начинали беспокоиться. Зря они так, ведь с ней даже можно было еще договориться. Зачем ей сейчас столько еды, проваливали бы своей дорогой, нет, надо было привязаться к бедной вампирше просто кушающей старого, костлявого и жутко жилистого друида… Сами виноваты… Всегда так, сначала эти смертные лезут, куда не просят, а потом вампиры оказываются плохими…
Двое умерли быстро, она просто переломила им хребты, когда отважные солдаты герцога полезли на нее с мечами. Еще один сам напоролся на острые когти, когда неосторожно хотел ударить Лексу сзади. Мгновение и рука вампирши, сделав дугообразное движение, раскроила череп, пройдя насквозь, когти показались из затылка неудачника. Следующие пятеро сделали большую ошибку, окружив Старшую, они нападали по очереди, в результате их бесславная кончина стала еще одним пятном на совести женщины. Впрочем, по мнению самих глупцов, они геройски погибли в неравном бою с нежитью. Блажен, кто верует… Еще шестеро были уже противниками поинтереснее. Все они из старой гвардии Ивана, прошли с ним войну, были в осажденной Фалессе, похоже, что это все оставшиеся в живых деннирцы, пришедшие за ее мужем в столицу. Она помнила их по своей прошлой жизни – отличные воины и не будут играть в глупые игры. Вояки кинулись на нее по трое. Это уже хотя бы требовало от нее быстроты Старших, чтобы отражать сразу по три удара, но этого было не достаточно. Надо признать – они таки достали ее пару раз, глубокие царапины пробежали по рукам, тонкая струйка крови текла по щеке, но самой глубокой была рана на боку, меч прошел почти насквозь, но тот, кто смог сделать это тут же упал с разорванным горлом и оторванной рукой на тела своих товарищей… Рука же, сжимавшая проклятый меч, который все еще торчал из тела вампирши, покрывала землю вокруг ровным слоем крови. Вытащив мешавшую железяку и отбросив ее, Лекса огляделась. Скучно, право скучно… Под сенью ночного леса остались только трое солдат, императрица и герцог. Двое мужчин не выдержали и с жалобными криками бросились прочь, звук ломаемых веток и топот испуганных ног раздавались на сотни шагов вокруг. Так ведет себя скот, которому не хочется на убой. Последний из солдат наоборот сначала крепко сжал меч, потом посмотрел на тела своих товарищей и, отбросив ненужное оружие прочь, стал надвигаться на вампиршу.
- А ты, смел… - Александра одарила мужчину улыбкой. – Я подарю тебе жизнь за это… Вечную жизнь. – Глаза воина затуманились, в них появился покой и умиротворение, зов Старшей был сладок, как горьковатый полынный мёд… Он подошел вплотную к женщине и сам опустил голову, обнажая незащищенное горло. Лекса усмехнулась и оглянулась на герцога, простоявшего всё это время неподвижно.
- Выжидаешь подходящего момента? – Иван не шелохнулся. – Тогда бей сейчас, потому что другого шанса у тебя уже не будет… Любимый… - Последнее слово слетело с ее губ прежде, чем она осознала это. Откуда оно взялось, быть может, из самых глубин ее подсознания, еще помнящего прежнюю жизнь, в которой она так и не произнесла его, так и не отважилась, так и не поняла…
Женщина повернулась спиной к мужчине и припала к горлу, ожидающего вечной жизни солдата. Будь на месте герцога кто-то другой, она все же поостереглась бы, но благородство никогда не позволит «мечу Лаконы» ударить в спину врагу.

Боль нахлынула, как морской прибой, потом откатилась и накинулась на нее снова. Она почувствовала как будто металлический раскаленный штырь вогнали ей в позвоночник, потом провернули, дробя позвонки, перемалывая кости в муку, а затем для закрепления успеха подожгли нервы. Удар Ивана был точным. Кол прошел сквозь сердце бессмертной, пропитывая ее тело ядом. Глаза девушки удивленно раскрылись, губы задрожали, на лице отразилось страдание, она выпустила свою жертву и посмотрела в ночную темноту. Зрение, бывшее необычайно острым, вдруг стало тускнеть, лес расплылся, превращаясь в непроглядную тьму. Запахи древних деревьев бывшие до этого пыткой вдруг вновь стали просто запахами палой листвы, мокрых стволов и хвойного ковра под ногами. В теле пробудилась жуткая слабость, мышцы как будто окаменели и рассыпались в пыль одновременно, ноги отказались держать тяжелое тело, и она осела на колени, руки плетьми висели вдоль туловища, не было сил даже опереться на них, и все это время пытка болью продолжалась. Медленно-медленно, по капле, древесные соки проникали в кровь и, растекаясь по телу, убивали в женщине Старшую. По инерции удара она должна была бы упасть вперед, но какая-то сила потянула ее назад. Тело Лексы опрокинулось на спину, еще глубже вгоняя кол в сердце. Когда она коснулась земли, то острие его показалось из ее груди. Она с удивлением поняла, что странный красный цвет дерева – это ее собственная кровь. Почему так путаются мысли? Почему она не может чего-то вспомнить, она должна вспомнить что-то важное, что-то сказать… Кому сказать? Кто здесь? Девушка смотрела в далекое небо, убегающее все дальше и кружащее над ней дикий хоровод звезд, холодных, жестоких звезд. Да что же они так вертятся, куда летят? Зачем спешить, всё равно рано или поздно мы все умрем, и звезды тоже погаснут… Глупышки, зря торопитесь, ваш век тоже отмерян, возможно, он дольше, чем у людей, но он все равно конечен, всё конечно, всё пройдет… Пройдет… Прошла бы еще эта боль… Нет, но она должна сказать… Что-то сказать… Кому? Быть может этой тени, которая заслонила полнеба или другой, чуть поменьше – рядом с первой…
- Она мертва? – Глубокий и смутно знакомый голос доносился откуда-то издалека.
- Еще, нет… - Более высокий, явно женский голос ответил первому.
- Иван… - Девушка поборола страшную слабость и заставила непослушный язык ворочаться. – Я должна сказать ему…
- Говори. – Первый голос.
- Прости… Прости меня… Он должен меня простить, я не хотела… Так сложилось…
- О чем ты говоришь?
- Ребенок… Его ребенок. Я не хотела убивать, так сложилось… Такова была цена бессмертия…
Тишина заставила ее из последних сил напрячь зрение, чтобы понять услышали ли ее. Почему-то было очень важно сейчас знать, что ее услышали. Хотя бы раз, всего раз – пусть ее услышат и поймут… Она не хотела, не хотела…
- Мне нечего тебе прощать, каждый сам судья себе и своим поступкам, каждый сам будет отвечать перед Марэлем.
- Спасибо… Небо простит… - Это были последние слова, сорвавшиеся с ее губ. Боль, наконец, отступила. Удивительная легкость подхватила усталое тело и понесла куда-то ввысь. Она обрела мир.

20 число месяца Холодов.
Походный лагерь лаконской армии.



   Сверкающая молния, что грозила пронзить его сердце, и прервать эту нескончаемую муку, вдруг с треском сломалась пополам, и Доминик шумно упал на обычную землю, размокшую глину, измазавшись при этом до ушей.
   - Тени! – только и смог проговорить он.
   Перед ним стояла Сильвия держащая в руках обломки его меча. Из глубоких порезов на ладонях сочилась кровь, но девушка не замечала этого, и казалось, она не чувствует вообще никакой боли. Ее яростный взгляд был направлен на Агнессу, которая словно уменьшилась в два раза, скрючилась, и не смела поднять глаз.
   - Ах ты, ссссууука… - прошипела Сильвия ле Нуаран, девушка, которую он так любил… - Как ты смеешь, тварь? Погань, я же тебя в порошок сотру, землю есть заставлю…
   - Силь… Силь… - Агнешка уже рыдала. – Прости… прости… я старалась ради тебя…
   - Ради меня? – крикнула вампирка. – Ради меня?!!
   И одним ударом она отшвырнула свою верную помошницу на добрый десяток шагов.
   - Я сама буду решать, что мне делать, поняли, мрази? – обратилась она к остальным. – Если вы хоть раз, хоть раз… подумаете, что сможете, что-то сделать лучше меня, за меня, или для меня, причем не посоветуетесь со мной, я оторву ваши никчемные бошки и понасажаю на кол.
   Вампиры исчезли в миг, словно осенние листья, подгоняемые яростным ветром.
   - Вставай, Доминик ле Рамлет! – обратилась к нему рыжеволосая девушка. – Не гоже, такому славному воину лежать на грязной земле...
   - Сильвия! – только и смог пошептать юный воин, но встал, встал, схватившись за руку любимой.
   - Как это случилось, милая? – полным печали голоса продолжил он.
   - Как-как… - зло сказала Сильвия. – Ты убежал на войну, видимо чудом не погибнув. Я думала, ты мертв, хотела отомстить. Меня укусил вампир, я уничтожила целый город. Пришел Повелитель Теней, я стала служить ему. И как, это случилось милый? Да очень просто!!! Не надо было тогда уезжать, идиот ты проклятый!
   И Сильвия зарыдала.
   Доминик стоял, не зная, что сказать ей. Она была права. Если бы он тогда остался, может быть, сейчас они были счастливы, Криэран цел, а мир – спасен. Вот к чему приводит жажда ненужного геройства…
   - Но всегда можно все исправить… Сильвия, мы найдем лекарство, мы спасем тебя… Я спасу…
   Сильвия захохотала:
   - Лишь смерть нельзя исправить. Но это хуже смерти, Доминик. Я убиваю других чтобы жить, и нет мне ни пощады, ни милости, ни прощения. Свет дневной – для меня худшее проклятье, и лишь Ночью я живу. Это нельзя исправить, это навсегда… Я буду жить вечно, и вечно терзаться… вечно помнить тебя… Проклятие всему сущему!!!
   Доминик молчал.
   - Я спасла тебя, но сейчас тебе лучше уйти. Две армии встретятся здесь, и никто не победит, потому что потом придем мы. А где пройдем мы, нет места людям… Оставайся жить Доминик, оставайся человеком, и помни меня… такой, какой я была, когда была человеком…
   Доминик молчал.
   - Может быть, потом, через вечность мы встретимся. А если с меня спросят за все то, что я сделала, я не хочу чтобы ты, и твоя жизнь была на моей совести!!! Только не ты! Теперь прощай! Беги на край мира Доминик, я сделаю все, чтобы подобные мне до тебя не добрались! Надеюсь, мы больше не встретимся… Прости меня…
   - Прости меня… - как эхо откликнулся Доминик ле Рамлет. – Я буду помнить тебя.
   И юный воин покинул в эту ночь войско Ярно, отправившись на север…

26 день месяца Холодов.
Полумесяц. В близи Тила.

- Я не думал, что это случится так скоро, - Князь отнял руку от потемневшей, ставшей неестественно бугристой коры Охранного дерева, на пальцах остался горько пахнущий смешанный с темной смолой бурый сок. Со стороны могло показаться, что дерево истекает кровью.
      Огромный зеленый дуб веками стороживший границы тилийской священной рощи за прошедшую ночь лишился и силы и листьев, серебристо-желтым ковром покрывавших теперь землю под ногами, голые кривые ветви тянулись к небу будто в последней просьбе защитить, но дерево было уже мертво…. Как и все прочие в роще.
- Значит это конец, - медленно произнес Ред, единственный дружинник решившийся спуститься вместе с Князем к водопаду.
    Эвор промолчал, но в это мгновение было как никогда заметно, насколько он устал. С самого утра на Тил опустилась безнадежность, плотная, почти осязаемая, во взглядах, в словах, кто-то пытался бодриться, но глаза людей, привыкших, что Шепчущий охраняет и защищает их, выдавали обреченность. Любая беседа – словно прощание, словно следующей может и не случиться. Люди боялись спускаться сюда, словно близость мертвых деревьев могла проклясть любого, кто осмелится приблизиться к ним…
- Ред, прикажи разыскать Тиэла, он нужен мне, - медленно произнес Князь.
      И только после ухода перводружинника Эвор обернулся к королевскому магу, казалось, только заметив его.
- Ты знаешь ответы?
- В зависимости от того, какие вопросы ты задашь, Князь, - губы чародея дрогнули в легкой усмешке.
    Князь молчал, и долгое время они оба смотрели куда-то вглубь мертвой рощи. Стоит ли задавать вопросы, если заранее знаешь ответы, и хочешь ли слышать их. Ибо собственные мысли, подтверждаясь в чужих словах, порой только тогда и обретают силу истины и закона.
- Что ты чувствуешь? – внезапно спросил Эвор, когда Адриан уже перестал ждать чего-либо.
- Смерть, - односложно ответил маг.
- Смерть не есть отсутствие жизни, - тихий голос Эвора оказался неожиданно твердым, - Мой ястреб успокоился вчера….
- Они пришли. Все Четверо. Лес чувствует их. Они скоро будут здесь.
- Четверо, - задумчиво повторил Князь, - Когда-то их было больше….
- Когда-то и враг был сильнее…, - Адриан усмехнулся.
- Ну вот, а говорят, что нет хороших новостей, - ответил невеселой улыбкой Эвор.
      Адриан остро помнил прошедшую ночь. Противостояние двух сил…. Он чувствовал момент, когда защита Леса, деревья, выращенные ценой жизней его народа тысячелетия назад, пали, как рассыпается карточный домик, если вытащить карту из самого основания. Но теперь это уже не столь страшно. Четверка здесь, в полной Силе и в их руках возможность уничтожить всех Старших, как был уничтожен один из них прошлой ночью… уничтожен слишком поздно….
- Мой Князь, - хриплый очень слабый голос заставил обоих собеседников обернуться. Тиэл опирался одной рукой на плечо Реда, другой на загривок своей громадной кошки, дневной свет, как и прежде, делал его юным, но даже он не скрывал ставших совсем седыми волос и почти прозрачной бледности друида, - Вы звали и я пришел….
      Адриан заметил, как Князь вздрогнул. Жалость. Бесполезное чувство, в особенности жалость к тем, кто не выполнил свой долг и остался жив.
- Тиэл… - голос Эвора впервые с утра дрогнул, - Что произошло?
- Мы проиграли, - каждое слово падало тяжело, как камень, - Не смогли защитить Старые Стражи и…
- А новые? – прервал его Князь.
- Новые не смогут удержать Их, не смогут защитить людей, им нужно время - Тиэл тяжело поднял голову, глядя на Эвора, потемневшие мутные глаза казались незрячими, - И мы не сможем… Нас осталось слишком мало.
      В друиде действительно не осталось магии, и Адриан не сомневался, что многие погибли защищая от зла ту слабую молодую поросль, которую подарил людям Лес перед этой войной. Эти деревья никогда не перестанут жить чужой силой и чужой смертью. Но что бы друиды, Лесное Братство, адепты которого чувствовали Лес, как самих себя, допустили такую нелепую ошибку….
- Как случилось так, что вы допустили это? – в голосе чародея звучала сталь, - Как вы позволили себе вложить все силы Леса и Деревьев в руки одного человека, и, как, сделав это, позволили себе проиграть? Вы отдаете себе отчет, ЧЕМ это чревато?
      Тиэл напрягся с яростью глядя на мага, но сколь ни будь разумного ответа все же не нашел, отчего ему весьма своевременно стало дурно.
- Достаточно, - голос проникшегося сочувствием Князя все еще казался неестественно спокойным, - Если Лес не может защитить нас, то мы обязаны защитить его сами.
- С ними невозможно сражаться, Князь, - тихо произнес Тиэл, - Этих тварей нельзя победить.
- Все смертны, - тихо ответил Эвор, задумчиво разглядывая свою кожаную перчатку, измазанную древесным соком словно кровью.
- Здесь он прав, - подтвердил Адриан, - Вампиров не победишь обычной сталью.
- Я и не собираюсь воевать с ними… сталью, - ответил Эвор, и Адриан усмехнулся.
      Вот уж воистину, время учит забывать, но кровь помнит. Когда-то в прошлой жизни, те, кто сражались с Тенями в первой войне, не нуждались в грубых физических методах, и самое простое забылось… до тех пор, пока не пришло время.
- Я буду сражаться с ними, пока моя рука сможет держать меч, пока последний из них не уйдет с моей земли, - спокойно, даже с какой то рассеянностью произнес Эвор, но чародей чувствовал, что это не просто слова.
- Лес до сих пор враждебен им, он не пустит их так просто, - заверил Князя Тиэл, - И молодые побеги не так слабы, как кажутся. Они не удержат Старшего, но, как прежде, смертельны для тех, кто боится солнца.
- Это к лучшему. Ред, собери дружину.
      Насколько же люди склонны верить, что их меч или их голос может что-то изменить, верить в это даже тогда, когда надежды быть не может…. Защитить свой Лес, свою любовь и своих людей – благородно… и глупо. Думал ли светлейший Княже о том, что со всем этим добром будет, если он свернет себе шею в первом же бою. Нет, конечно… Зачем? Думать опасное занятие, может вдруг понравиться… В любом случае, скоропостижная кончина Эвора Адриана не устраивала совершенно. Князь нужен лесу живым, иначе все никогда не собрать воедино.
- Разумно ли? – спросил чародей негромко, но ощутив эмоции Эвора понял, что проиграл.
- Мне нужно это, - ответил Князь спокойно и с какой-то обезоруживающей правдивостью,- Я устал бояться и прятаться за спины своих людей. Нам страшно лишь до тех пор, пока мы прячемся здесь.

27 день месяца Холодов.

      Расцвело. Адриан устало потер пальцами виски. Гибель деревьев отвратительно сказывалась на самочувствии. Забота о здоровье Рикареда Шарка и борьба с собственным голодом теперь отнимали слишком много сил, настанет день, когда он вновь не сможет контролировать свою силу. Возможно, уже скоро….
      Он вспоминал свою недавнюю встречу с советником королевы Долины, всего несколько дней назад, но голод тогда еще крепко спал. И они даже нашли общий язык. Если повезет ФларИне сможет втолковать своей повелительнице, что отсидеться на севере в этот раз не получится. А если нет… что ж, никому не избежать той бури, что постепенно охватывает мир. Бездействовать и ждать всегда труднее всего....
      Утреннюю тишину неожиданно прорезал резкий звук открывающихся ворот. Дружина вернулась. Почти без потерь. Адриан усмехнулся, отчасти не веря в такую удачу. На лицах воинов читалась мрачноватая и прекрасно знакомая чародею радость. Он всегда поражался тому, как быстро на шум приходят люди.
      Эвор спрыгнул с коня, бросив кому-то из дружинников поводья темно-гнедой Ночи, в бледном утреннем свете были отчетливо видны пятна темной крови на его одежде и коротком лаконском клинке, щедро смазанном бурым древесным соком. Осторожно, с каким-то угрюмым торжеством, Князь отстегнул седельную сумку и вытряхнул на траву ее содержимое.
      С высоты окровавленная голова казалась совсем обычной, но Адриан не сомневался, что при более близком рассмотрении на ней отыщутся клыки.
- Они НЕ бессмертны, - громко произнес Эвор оглядывая свой княжеский двор, - Их было два десятка и все они мертвы. Старое дерево как прежде хранит нас. И мы победим.
      Крики, гул, смех… Им на самом деле нужно это, нужно поверить в свою силу. И они верят в нее. К добру или к худу, но Князь подарил им надежду.
      Адриан спустился во двор, приблизившись к тому, что осталось от создания ночи.
- Я знал, что их можно победить, - подойдя сказал Эвор.
- Победить можно кого угодно, все дело в том, какой ценой….

29 день Холодов

Раэн не могла ни удивляться тому, что происходило кругом. Она думала, что им не позволят войти живыми в лес и была готова к худшему. Но тут.. Словно все по другому. Лес принимал всех. Отряд Миста и он сам считались - пленниками, но никто не сковывал их. Не говорил позорных и презрительных слов.. Правда до сих пор судьба их не была решена, но все это уже имело мало значения. Раэн удивленно внимала тому, что говорилось вокруг. Князь Эвор оказал покровительство Рикарду Шарку. Да последний умирал, но при этом был и оставался врагом, непримиримым врагом. Красивые губы девушки усмехнулись: "Если бы Рикард мог, он бы и сейчас сталкивал всех вокруг.. Что за рок висит над этим человеком? Вот уж кому я с удовольствием отдала один из своих кинжалов.. по самую рукоять". Аквамариновые глаза уставились в странное марево над одним из домов: в одной из комнат лечили владыку Сторна. Из дверей показалась высокая фигура в черном балахоне - Адриан, придворный маг. Сила исходящая от этого существа казалось невероятной. Даже Раэн ощущала ее. Девушку это раздражало:
- Терпеть не могу магов.. Нет, бывают и неплохие маги.. но некоторые, - пробормотала она, поднимая гитару и начиная перебирать пальцами тонкие струны.
Играя, Раэн не просто успокаивалась, она ощущала невероятный подъем сил и возможность свершить самые немыслимые дела. В этот раз в душе веселился какой-то радостно-сердитый лучик, сверкавший в ее взоре, когда она поднимала глаза, глядя как приближается колдун. Почему-то она была уверена, что именно этот колдун виноват в гибели ее родного города. Нет, в Раэн не проснулась особая любовь к родине, но перенести того, что по мановению чьему-либо или желанию был снесен прекрасный город: "Неужели не было другого выхода?! Тени и все их прихвостни, да будут они пылать... Хотя.. Кто знает.. Но все равно! Это высокомерное существо нужно охолануть.." Когда Адриан приблизился на расстояние пяти шагов, Раэн сделала решительный аккорд и устремив свои шальные глаза на мага запела:

"Ты всемогущ и вездесущ,
Горяч и прям, как солнца луч,
Нет для тебя проблем, сомнений и преград.
Ты - супермен, герой и бог
И в целом, в общем-то, не плох.
Для всех не плох. А для меня - нахал и гад.
У всех любовь как у людей,
В меня ж влюбился чародей.
Вот чудеса, другие скажут, повезло!
Да чтобы вам таких чудес, -
Любой на стенку бы полез,
Мой маг ведь все как-будто делает назло.
Он не букет душистых роз -
Метеорит с луны принес,
Он вместо оперы водил меня в астрал,
Любовным зельем опоил, -
Нет, чтоб хоть раз коньяк налил!
За что господь меня так люто покарал?"

Адриан приблизился почти вплотную и девушка поднялась, продолжая петь:

"Святой водою из окна
Я поливаю колдуна:
От серенады сна лишился весь квартал.
Хоть кол теши на голове,
Он будет вновь входить сквозь дверь,
Когда его сюда никто не приглашал.
Ну, сколько можно повторять,
Что надо ноги вытирать!
Покрыт следами мой несчастный потолок.
Утюг по воздуху летит...
Кончай кудесничать, бандит!
Ни разу, сволочь, по хозяйству не помог.
Пускай ты крут, пускай ты маг, -
Я не люблю тебя, дурак!
Давай, бери утюг под мышку и вали!
Когда ж услышал он отказ,
Аж искры брызнули из глаз.
Каков мерзавец, чуть квартиру не спалил!"

Решительный аккорд чуть не оборвал одну струну. Колдун устремил взгляд своих глаз на дерзкую:
- Легко находить смешное в мире?
- Легко смеятся. А легко хоронить свои чувства?
- Легко понять, что их просто не стало в какой-то миг. Это смешно?
- Это ужасно. А еще более ужасно то, что и вспомнить о прекрасном и хорошем, вы, сударь, не можете. А возможно -  не желаете даже вспомнить что хорошего было у вас!
- Откуда такой вывод?
- Из ваших глаз.
- Вы слишком опрометчивы.
- Вы слишком безжалостны.. Уверена у вас были причины стать таким. Но есть и что-то очень хорошее. До сих пор живущее в вашем сердце. Иначе для чего все это..
Адриан уже прошел мимо, но на миг застыл, не поворачиваясь. Раэн тоже не стала оборачиваться, а лишь снова ударила по струнам, тихо пропев:

"Мы умели летать к звездам,
Мы держали в руках пламя...
Но застыли в глазах слезы
И растаяла сном память.
В пропасть мчатся века-кони.
Что же будет теперь с нами?
Тот, кто смотрит назад, - помнит,
Тот, кто смотрит вперед, - знает."

Она слышала, как он уходит и осторожно села обратно, продолжая наигрывать что-то. Из-за угла дома, перед которым она сидела, показалась Дина. Странная улыбка искажала ее изуродованное шрамами лицо:
- Что за мания у тебя, Раэн, привлекать к себе всеобщее внимание.. влюблять в себя, - задумчиво глядя на рыжеволосую девушку, спросила Дина.
Мелодия остановилась и Раэн подняла глаза:
- Мне это нравится. Я сама восхищаюсь красотой, великодушием, смелостью и отвагой.. Не понимаю, почему эти черты должны других отталкивать от меня..
- А ты скромная, - съязвила Дина.
- Не претендую, - открыто улыбнулась Раэн. - А вот ты - невнимательная.
- Почему это?
- Не обращаешь внимания на Всеслава.
Дина непонимающе уставилась на счастливую "соперницу". Рыжие локоны качнулись, когда Раэн поднялась:
- Он любит тебя.. или влюблен.
- В меня?! Посмотри на это лицо!!!
Глаза цвета моря сверкнули холодом:
- И что? Неужели ты думаешь, что можно любить только за ослепляющую красоту, Дина? Решай сама... А лучше, хотя бы один раз, вглядись в глаза Всеслава. Может быть легче будет понять..
Раэн развернулась и пошла к дому, где они жили с Мистом. Войдя в комнату, девушка повесила гитару на стену, мягко коснувшись щекой ее струн. Она устало вздохнула и легла на широкую кровать, закрывая глаза и погружаясь в тревожный сон. Среди туманных образов металась странная фигура охваченная искрами - Рикард Шарк? Но почему - пламя? Это дитя холодной стихии волн.. Раэн застонала во сне, а потом закричала, увидев горящие руки, в которых был зажат портрет неизвестной девушки...
- Раэн! Раэн!
Глаза цвета морской волны распахнулись. Мист, склонившись, обнимал ее, прижимая к себе:
- Что с тобой, любимая?
- Забери меня.. забери меня от этого... пожалуйста, - она с невероятной силой вцепилась в его плечи, сотрясаясь всем телом от боли, страха и воспоминаний.
- Раэн...
Мист мягко поднял ее, легко укачивая:
- Любимая, скажи что я могу сделать, чтобы этот кошмар больше не посещал тебя? Что... кроме бегства. Убежать от кошмара - невозможно, сердце мое. Его надо пережить. Раэн, любимая..
Родной голос и отгонял и снова приближал мучавший ее ужас. Раэн дрожала, как осиновый лист в его руках. Она услышала знакомую усмешку:
- А ведь никто не знает насколько ты ранима, сердце мое.
- И не надо, чтобы знали. Мист, я не могу больше..
Он покачал головой:
- Можешь, сердце мое. Ты можешь гораздо больше, чем я. И все, кто погибал за тебя, знают что ты можешь.. Осталось тебе вспомнить это. Любимая. Ты мне веришь?
- Да.
- И мы будем счастливы, - прошептал он, зарываясь лицом в ее рыжие локоны.
Раэн сжалась в его руках, пытаясь преодолеть саму себя. Но рядом с Мистом она становилась простой женщиной: отчаянно храбрившейся и невыразимо слабой. Мист ле Нуаран, Алекс, Мстиш, Николя ле Тойе... Все эти люди раз за разом заставляли ее окунутся в мир битв, крови, безжалостности и смерти. Раэн боролась со слезами, которые вот-вот готовы были хлынуть из глаз. Она теряла и обретала саму себя в этих бесконечных битвах.. В ней снова и снова погибало что-то важное. И ничто не рождалось вновь, как это обещали древние баллады. Неожиданно она ощутила сильные руки Миста, прижимающие к самому сердцу:
- Любимая.. Ради тебя я - жив. Ради тебя я готов на все. Слышишь? И только ради тебя стоит жить.
Девушка глубоко вздохнула, уткнувшись лицом в его плечо:
- Мне так хорошо с тобой, Мист. Когда ты рядом мне уже ничего не надо, любимый. Люблю... Люблю...
Послушное тело мягко выгнулось в его руках и губы Миста привычно скользнули по нежной шее Раэн:
- Конечно.. Разве может жена не любить мужа? - легкая ирония его голоса заставила ее резко прижаться к его груди и тут же ощутить поражение "противника". Он обожал ее и не скрывал этого. Раэн фыркнула чуть слышно и тут же тела их переплелись. Люблю...

28 день месяца Холодов. Тил.

Поляну сплошной стеной окружали деревья, так тесно, что можно было пройти в двух шагах от нее и не догадаться, что находится рядом. Сошедшиеся наверху кроны почти не пропускали свет, и казалось, что еще ни один солнечный луч никогда не тревожил поверхности небольшого озера. Может быть, так оно и было. Не было на водной глади и растений – темная вода, которую почему-то остерегались пить животные. Девушка, низко наклонившаяся над водой, тоже не стремилась до нее дотронуться. Тонкие пальцы яростно сжимались и разжимались, безжалостно вырывая травинки из земли, как будто видела она не свое отражение, а что-то ужасное. Высокий человек в черном плаще, наблюдая, молча стоял в тени деревьев. Сердце Тила, главная святыня – озеро Темной Воды, куда теперь долго еще не придут друиды. И Мирта ле Тойе, одна из немногих посторонних, допущенных сюда за долгие века. Впрочем, назвать ее непосвященной язык ни у кого бы не повернулся. Адриан наблюдал за ней с того времени как появился и отмечал, как с каждым днем вырастает ее могущество, и главное, умение его использовать. И как все более отстраненным становится взгляд, видящий недоступное другим. И как все чаще она принимает отрешенный вид. Прекрасное лицо временами казалось нечеловеческим, не принадлежащем этому миру…
Наконец, девушка с усилием отвела взгляд от воды и поднялась.
- Что-то новое? – холодно спросил Адриан, подойдя ближе.
- Все то же. Кругом кровь и боль. Сюда они пока попасть не могут, но только пока… - Мирта устало провела рукой по лицу.
- Что же, развязка близится, - маг повернулся, - пойдем, здесь больше нечего делать.
Мирта шагнула за ним, привычно удивляясь их странному сотрудничеству. Безумно боявшаяся Адриана в Фалессе, здесь она, конечно, не стала воспринимать его как лучшего друга, но смогла отодвинуть свои эмоции и спокойно обсуждать с ним надвигающуюся беду. Без его советов дела могли бы пойти гораздо хуже, это понимали все.
- Скоро вы соберетесь вместе, – маг заговорил, не глядя в ее сторону, - в Тиле. Ты и другие Великие. Если можно так сказать, то это последние спокойные дни здесь. Потом кровь и боль ворвутся сюда. Ты умеешь убивать?
- Что? – свой вопрос Адриан задал так спокойно, что девушка не сразу его поняла.
Маг подошел к ней и взял ее руку в свои. Мирта инстинктивно попыталась ее выдернуть, но Адриан железной хваткой зажал ее ладонь.
- Ты вряд ли поднимешь меч. У тебя слишком тонкие пальцы и запястья, чтобы убить человека оружием, да? Зато вот здесь – он легко коснулся ее лба, - у тебя сила, которая легко, за несколько минут, отправит во тьму тысячи…
Былой страх вернулся. В ужас ее сейчас приводил не сам маг, а его слова. Она сама мучилась тем же: сможет ли она не раздумывая уничтожать, и главное – как поведут себя после этого те, кто ей дорог. Сделают вид, что ничего не произошло, а у самих в глазах будет страх, или, что еще хуже, отвращение?
- У нас нет другого выбора, - Мирта наконец посмотрела в глаза Адриану, - ведь так?
- Так, - маг холодно улыбнулся. – вы, четверо, будете сражаться, и, используя свою силу во всю мощь, ты сделаешь первый шаг ОТ человека. Если только уже его не сделала. Добрые друиды, – эти слова он произнес с ледяным сарказмом, - наверняка забыли тебе об этом рассказать? Сила много дает, но еще больше забирает…
Он уже выпустил ее руку и теперь просто стоял рядом, не отводя тяжелого взгляда. Мирте показалось, что над ней смыкаются не кроны деревьев, а толща воды навсегда укрывает ее, отгораживая от мира живых. На помощь пришла злость. Она шагнула к Адриану, положила руки ему на плечи, маг вздрогнул, но девушка, не отпуская, медленно заговорила:
- Я не знаю, зачем ты мне это сказал. Вряд ли ты желаешь добра хоть кому-то, твои слова больше напоминают угрозу. Ты хотел меня испугать? Что же, я напугана, но я все равно буду делать то, что должна. Если же это предостережение, то я… благодарю тебя за него и, опять же, продолжу делать свое дело.

Она отвернулась и пошла прочь.


Эвор приставил к ней охрану, которая сейчас должна была ждать у заповедной рощи. Но  знакомых фигур Марека и Стана она не увидела. Там стоял кто-то один. Мирта пригляделась, и на душе неожиданно стало легко. Ее князь… они почти не виделись, слишком многое теперь встало между ними. Эвор целыми днями был занят с воинами, но сегодня он вспомнил, когда она возвращается в Чертоги и приехал сам. А она… бывали дни, когда она с трудом вспоминала, что их связывает, как будто все это происходило не с ней. Неужели Адриан прав и скоро все люди станут для нее чужими, как она для них – нечеловеком?
- Я надеюсь, ты не возражаешь против смены? – он улыбался, не замечая ее тревоги. Нет, он уже все заметил, но не считает возможным вытягивать из нее признания. Мирта улыбнулась:
- Конечно, нет, - девушка протянула ему руки, - если ты не торопишься… давай постоим здесь?
- Я совершенно свободен… если только меня и тут не отыщут, чтобы приставать с дурацкими вопросами, - Эвор притянул ее к себе, и она спрятала голову у него на груди, - Устала?
- Очень, - она вздохнула, - до чего же хорошо сейчас, когда можно быть свободным от всего…
Князь не ответил, а через несколько минут с неожиданной злостью в голосе произнес:
- Иногда я готов их убить!
- Кого?
- Всех… За то, что они с тобой делают. Они говорят, что ты спасешь Тил, но для меня-то ты не спасительница! А ты каждый раз возвращаешься все более чужая… Я бы увез тебя, если бы было куда!
- Эвор… - девушка смотрела на него и непонятно почему чувствовала себя необыкновенно счастливой, она привстала на цыпочки и шепотом произнесла ему в самое ухо - у нас есть только сейчас, если оно уже не кончилось…
Она не знала, сколько они простояли, обнявшись, как вдруг ощутила чей-то взгляд – словно в жаркий день по ноге скользнула змея, таким он был неприятным. Мирта обернулась – какая-то сгорбленная фигура приближалась к ним из-за деревьев. Эвор, видимо узнал ее, потому что решительно отодвинул девушку за спину и сделал шаг навстречу странной трясущейся женщине с безумным взглядом.
- Крилла, что ты здесь делаешь?
Крилла? Мачеха Эвора, предавшая его? Мирта знала от Эни, что бывшая княгиня и жрица была заперта под охраной. Как ей удалось убежать. Мирта оглянулась по сторонам. На фоне темных стволов была едва различима неподвижная фигура. Адриан наблюдал.
- Я? Я искала тебя, князек. Тебя и эту тварь! – женщина немыслимо как обогнула Эвора и оказалась лицом к лицу с Миртой.
- Это все ты виновата, - как будто жалуясь говорила она, бегая глазами, - все из-за тебя! Я так хорошо все придумала, а ты, мерзавка, испортила!
- Крилла прекрати! – Эвор шагнул к ней, но женщина как-то странно взмахнула рукой и князь с искаженным лицом упал на колени.
- Не мешайся под ногами! – хихикнула Крилла и повернулась к Мирте, - А теперь ты… Они сказали, что я больше не жрица, но сила-то осталась со мной! А ты – самозванка!
Она подняла руки, и Мирта почувствовала, что ей становится трудно дышать. Крилла, хихикая, продолжала вязать руками паутину заклятий. Сбоку скорчился на земле Эвор. Времени на размышления не было, она должна была сразиться и победить эту ведьму! Она с трудом подняла руки, вывернула ладони, где-то здесь должна быть вода… Крилла внезапно прекратила перебирать руками и с недоумением уставилась на свои ноги: они по щиколотку погрузились в твердую до того землю, превратившуюся теперь в болото. Жрица рванулась в сторону, но это только ускорило погружение. Она дико завизжала, так кричало бы умирающее животное. Мирта вздрогнула и опустила руки. Она еще успела посмотреть в сторону мага: Адриан не сдвинулся с места. Чего он ждал, что их сейчас прикончут? Завывая, Крилла тем временем выбралась из грязного месива.
- Все равно умрешь! – прошипела она. Проведя ногтями по лицу, так, что по щекам потекли ручейки крови, она начала новое заклинание. Еще не успев понять, что собирается сделать жрица, Мирта выбросила вперед руки, торопясь успеть первой. Теперь она сама, даже если бы и захотела, не смогла прекратить этот поединок. Вокруг Криллы начал заверчиваться вихрь, постепенно поднимающийся все выше. Сначала бесцветный, он плавно окрашивался сперва в розовый, а затем в темно-красный цвет. Иссушающее заклятье, вытягивающее кровь. Мирта никогда прежде не применяла его. Девушка смотрела на все как будто со стороны. Вот вихрь опал на землю бурым порошком, покрывая то, в чем с трудом можно было узнать тело Криллы. Мирта покачнулась, но уже вставший Эвор подхватил ее. Она встревожено заглянула ему в глаза, но там было только беспокойство за нее. Адриан неспешно двинулся к ним. Высвободившись из объятий Эвора, девушка пошла ему навстречу.
- Испытание можно считать законченным? – ледяным голосом спросила она. Маг равнодушно посмотрел на останки Криллы.
- Хорошее заклинание. И очень страшное для жертвы. Постепенное обессиливание, утеря всех ощущений…
Внезапно голоса остальных исчезли, мир начал расплываться. Осознание того, что она сейчас сделала, страх того, что могло бы случиться… ее полет в небытие прекратила чья-то твердая рука, и Мирта совсем не удивилась, когда увидела, что ее поддерживает Адриан.
- Я еще живая… - прошептала она скорее для себя, но маг услышал.
- Может быть, это твое и наше спасение. – он, все так же осторожно поддерживая ее, пошел к ждущему их князю.

27 - 30 день Месяца Холодов. Лес.

В тот день, когда Князь Эвор принес голову поверженного врага, в Риган что-то переменилось. Неуловимо и безвозвратно. Взгляд ее все чаще устремлялся в небо. В прозрачно-зеленых зрачках девушки мелькал cтрашный огонь. Она стала часто уединятся и порой ни сестра, ни Крин не могли найти ее. После усиления патрулей, Риган не долго думая подошла к Эвору и тихо сказала:
- Мой Князь, я буду охранять Лес. Я пойду с дозорными..
- Нет, Риган. Это опасно.
- Я знаю. Но я - не человек, мой Князь. И это мой долг.. В лесу находятся те, кто мне дороги. Лес стал мне вторым домом..
Эвор внимательно посмотрел на нее:
- А первый дом?
- Дорога, - просто ответила Риган. - Рано или поздно, я вернусь в свой родной дом.. К бесконечному пути.
- И никто, и ничто не удержат тебя?
Девушка молча покачала головой и ушла.
Впрочем она не смогла скрыть своих намерений от сестры, Фа все прочитала по ее лицу и решительно взяла руку Риган:
- Хорошо. Я тоже буду ходить в дозор. Не вздумай возражать!
Кошки отлично понимали, что вместе они практически непобедимы, но и по отдельности сила оборотней была велика, хоть и несравнима с мощью вампиров. Они присоединялись к разным отрядам. И возвращаясь оповещали весь лес об исходе очередного похода либо торжествующим рычанием, либо душераздирающим завыванием. Их защитная сила позволяла бойцам укрыться от смертельных ударов порождений Тьмы. Это выручало бойцов, но и требовало неимоверного напряжения сил: кошки держали барьер, а люди совершали безумные поступки, стараясь поразить как можно больше врагов.. Эти сражения были ничтожной каплей в море кошмара, охватившего Лаконские земли и вторгшегося в Лес. Но для воинов это было еще одним доказательством того, что врага можно победить! Риган делала над собой невероятное усилие, оставаясь надежным прикрытием для своих соратников. Ей хотелось собственными когтями разорвать обнаглевших вампиров.. Защитное поле кошки в такие минуты приобретало сине-багровый оттенок, а поднявшаяся шерсть шевелилась от еле сдерживаемой ярости.
Возвращаясь из очередного похода, Ри услышала рык сестры, возвещающий о благополучном исходе их вылазки. Но из ее пасти вырвался лишь тоскливый вой. В этом бою погибло трое человек.. один - раненый - сам вонзил нож в свое сердце, зная что излечения от вампирских ударов не бывает. Встретившись в Тиле, сестры молча подошли друг к другу и уткнулись серебристыми мордочками в лапы. Из горла Ри слышались странные, булькающие звуки. В конце концов она не выдержала и бросилась прочь. Фаэнна кинулась за ней, но ее опередил веземец. Он мчался за кошкой стрелой, пока они не вылетели на ту самую поляну, где произошло их первое объяснение.. Вот и сейчас на ней застыли человек и зверь. Крин сделал несколько шагов и мягко положил руку на кошачью голову:
- Риган...
Через мгновение перед ним сидела девушка, обхватившая колени руками и завороженно смотрящая в небо:
- Любимая, что ты там высматриваешь?
- Ответы, Крин.. На земле их нет.. этих ответов..
- А что за вопросы?
- Зачем нужно, чтобы люди гибли один за другим.. те, кому надлежит жить - ходят биться со смертью.. и раз за разом проигрывают.. Зачем? Зачем нужны этому миру Силы, которые не в силах защитить его? И... что будет, когда победят те или другие... Каждый защищает то, что ему кажется правдой.. И они гибнут... как беспомощные мухи, слетевшиеся на мед и не имеющие сил выбраться из него.. Задыхаясь в невыразимой сладости приманки.. Или пытаясь из не вырваться... Но - гибнут. Один за другим. Бессмысленно и жестоко... Ты не знаешь ответа на эти вопросы, Крин.
- Твоя правда, Риган. Не знаю. Мне известно только одно: ты тоже защищаешь что-то важное для себя..
Зеленые глаза уставились на него, задавая все те же вопросы:
- Я и себе не могу ответить: зачем стремлюсь защитить ценой своей жизни то, что дорого мне.. И если в этом смысл...
- Риган, послушай..
- Нет! Не говори мне ничего, Крин! Это должен решить каждый и для себя.
Юноша покачал головой:
- Ты отдаляешься, любимая.
Риган молча кивнула и, поднявшись, ушла.

30 число месяца Холодов.
Где-то в Центральной Лаконе.

   И все-таки ему удалось, ему, Каттаку Ит-Тимань, собрать самую большую за всю историю армию. Тридцать тысяч воинов, такого не было и у лже-Сафара в битве у Темного Брода – почти все гарры в это время воевали на севере. А сейчас… Да, многие дети степи погибли – ведь лаконцы не умеют воевать честно. Они били из-за угла, прятались в лесах, шли на коварство и обман. Это дало им маленькие победы, но отняло всякую честь! У них нет чести, а после битвы они потеряют и жизнь. Никакой пощады! Все будут умерщвлены, а на их телах он устроит пир.
   Он устроит пир, и будет пить сладкое вино вместе с Кир. Единственное, что есть достойное в этих землях – это вино и женщины! В Лирии подобных напитков не делали – там был лишь кумыс и та отрава, которую продавали карлики… Мерзость, жутчайшая мерзость… А вот вино – это да, если бы от него еще не болела голова, так было бы просто здорово. Но и мягкая трава режет ладони, а солнце иногда невыносимо печет. Не бывает хорошего без плохого.
   Вот и Кир. Да, она ласкова с ним, мила, и проводит все ночи. Но она непокорна! В то время как ее место у ног Каттака. И плевать, что она какая-то там царица. Он видал много цариц, и парочка из них удостоилась чести ублажать его. Но, ничего, после битвы эта птичка будет молчать, как рыба, ведь он, Каттак Ит-Тимань, великий завоеватель, сокрушит проклятую Лаконскую Империю!
   Ярно ле Фалесс – вот враг, которого Каттак с удовольствием убьет, а из его черепа сделает чашу, и будет пить сладкое вино. Лаконцы не смогут противостоять всей силе Степи. Их почти в двадцать раз меньше, жалкая горстка, слабаки и неудачники, которых не добили. Не добили, лишь потому, что они не встретились с ним, с Каттаком!
   И как они ухитрились разбить сторнийцев? Видать эти акульи дети еще хилее, чем дохлые лаконцы! Эх, что творится с миром? Лаконцы – трусы, сторнийцы еще трусливее, а о других и говорить не стоит! Только лирийцы достойны править, а участь всех остальных – участь рабов и шутов!
   На горизонте показались первые шеренги фалесского воинства. Сейчас они получат! Каттак захохотал, плюнул им на встречу, и, повернув коня, проскакал мимо выстроившихся в ровную линию всадников из своего войска.
   - Дети Степи! – заорал он. – Слушайте меня! Я не мастер говорить, и скажу мало. Но по делу. Бей лаконцев, и победа будет за нами!
   По войску пронесся одобрительный гул.
   - А теперь, вперед! – крикнул Каттак и взвившийся конь, выбив искры из каменистой земли, устремился на встречу воинству Ярно.
    Кони хрипели, всадники кричали, размахивая мечами и стреляя из луков – по сути, без толку -  лаконцы подняли свои тяжелые щиты, и стояли на месте, совершенно не опасаясь. А ведь тем временем эта гигантская волна, настоящее цунами из копий и копыт, грозно надвигалось на них, угрожая разметать их как щепки. Каттак даже удивился их выдержке. Хотя, может, у них от страха столбняк приключился?
   Внезапно, они стали разворачиваться и один за другим убегать! Ха! Не выдержали таки… Но и страх может убивать, и сейчас, он, Каттак Ит-Тимань покажет этим зайцам, что такое настоящие воины и мужчины. Сильные лирийские кони в миг догонят отступающий сброд, который Ярно вздумал называть войском. А затем – наступит время жатвы, которой они столь долго ждали…
   Каттак чуть попридержал коня. Зайцы зайцами, но те, иногда даже бросаются на волка, когда бежать больше некуда. Ему сейчас только шальной стрелы не хватает, сейчас, когда он в шаге от величайшего триумфа, когда-либо приходившегося на смертного… Оставим какую-нибудь славу и на долю простых ребят…
   И вот – первые ряды его войска настигли таки лаконцев, и клинки обагрились первой кровью. Нажимай! Скорее! Кони неслись словно безумные, земля дрожала, шум множества копыт был подобен грому. Это они, лирийцы – они словно летняя гроза, приходят неожиданно, дабы застигнут всех врасплох.
   Но что за проклятье? Лаконцы убегали, гарры догоняли их, но что-то случилось! Каттак, приотпустив поводья, выслал коня легким галопом вперед. Крики боли, ржание. Проклятье! Это была ловушка. Почти вся земля была перекопана, везде мелкие канавки, ямы, прикрытые ветками, присыпанные землей. И лирийцы на полном ходу влетели на это "поле смерти". А лаконцы более не думали убегать, они повернулись, сомкнули ряды и начали сражаться! Тени!
   Вот, что значит, всю ночь делал Ярно! Как крот рыл укрепления, готовил западню. Разведчики докладывали, что в его лагере не умолкают музыка и песни! Он умело замаскировал этим другой шум, шум стучащих лопат и заступов…
   Ах он плут! Подлый обманщик! Впрочем, да, сейчас ему удалось обхитрить Каттака, но в любом случае на его стороне двадцатикратный перевес. Сейчас надо отдать команду отойти, а то лаконцы перемолотят все их войско.
   Каттак засвистел, тысячники закричали, замахали руками, огромный словно река поток лошадей стал разворачиваться, растекаться, делясь на мелкие речки, речушки и ручейки… Но и тут лаконцы задумали какую-то чертовщину. Каттаку Ит-Тимань было плохо видно, что происходит, и он в очередной раз проклял все на свете. Но по крикам стало понятно, что эти мерзавцы продолжают убивать сынов степи. Безнаказанно! Это было неслыханное оскорбление!
   Наконец, гаррам удалось перегруппироваться, и они стали отходить, огрызаясь. Толку-то. Сейчас потери, наверное, один к стам, в пользу этого проклятого лаконского короля! Разведчики ответят за это своими головами. Каттак поскакал в лагерь.
   А там его уже ждала Кир.
   - Я не принес тебе вестей о победе! – довольно грубо крикнул ей Каттак, слезая с коня. – Ярно, подлый трус, обхитрил меня! Я предам его смерти! Его, всех его детей и жен!
   Кир лишь улыбнулась и ушла в шатер. Каттак выругался про себя. Ох уж эти, тай-суанские женщины!
   Хотелось кому-то отрубить голову. Прямо сейчас… Вот, как-то один старик на совете посмел ему перечить, и теперь его голова торчит на копье посреди лагеря. Тени бы побрали этого Чармерока Ит-Сайле, вздумалось ему речи толкать, о том, что им надо бежать из этой проклятой страны, что какая-то Тень наступает на эти земли. И это при всех вождях!
   Естественно, его пришлось казнить, хотя многие были недовольны. Он пользовался немалым уважением, его слушались. Ха! Но теперь им ничего не остается делать, как слушаться его – Каттака Ит-Тимань. У гарров может быть лишь один вождь – самый сильный и хитрый. Такой как он.
   Однако, слова словами, а Ярно никуда не денется. Ему теперь придется там стоять вечно, буквально врасти в землю, если он не хочет, чтобы с ним было покончено за секунды… Ну все равно, на его голову посыпятся стрелы…
   Каттак задумался. Конечно, кхеварцы расправились с недоносками-лаконцами быстрее, но они ушли, дезертировали также как и бнедианцы с ллунифами… Остались лишь, те кто не боится никаких опасностей – гарры.
   Опять загудели барабаны, кони заржали, всадники закричали в предвкушении…
   Или не в предвкушении?
   Каттак внезапно очутился на земле, сдернутый с седла сильной рукой. Понять они толком ничего не успел, но практически мгновенно вскочил, выхватив свой клинок.
   - Сын шакала! – выругался он.
   Его окружил примерно десяток лирийцев. Все из племени Ит-Сайле. Тени!
   - Всех убью, кто подойдет! – прорычал Каттак.
   Из-за спин лирийцев, которые явно опасались его, вышла… Кир.
   - Ты??!! – вытаращил глаза Каттак, и тут, он внезапно все понял. Она уже успела побывать у Ярно, рассказать ему все его секреты и планы.
   Внезапно, раздались еще какие-то крики, вопли, стук копыт и звон оружия. Это была его личная стража.
   Каттак с облегчением вздохнул.
   - Вы как всегда вовремя…
   Гарры из племени Ит-Сайле стали тихонечко отступать, где-то сзади мелькнула Кир, исчезнув за шатрами.
   - Уходите! – крикнул им Каттак. – Уходите, пока я добрый… И что ноги вашей здесь не было…
   И лишь только столбы пыли… Лошади унесли очередных предателей и трусов. Что же завтра останется от его армии?
   Надо было наступать… Попробовать разбить проклятого Ярно! Стереть в пыль и прах…
   И солнце продолжило свой бег над горизонтом… Зимнее солнце, такое тусклое, такое недолгое…
   Шесть! Шесть раз, Каттак атаковал позиции Ярно, но толку от этого было никакого… Они несли почти в пять раз большие потери, но лаконцы так и не сдвинулись со своего места. А тем временем уже наступал вечер…
   Каттак приказал готовиться к ночевке. Завтра утром, он попробует повторить… Может все-таки враг не выдержит, и побежит…
   Что-то таилось там, за дальними холмами… Что-то бесконечно враждебное и чуждое. Каттак подумал, и приказал удвоить стражу.

25 - 26 день месяца холодов. Лес.

Иван понял, что Александра мертва. В последние мгновения лицо ее стало прежним – таким, каким он увидел его впервые, еще на Аллари. Именно тогда он влюбился в босоногую девчонку, вбежавшую в кабинет его компаньона. Как давно все это было… Годы прошли, века или целые жизни. Прошли, обрастая днями, людьми, датами, событиями. Но эту последнюю, счастливую улыбку он узнал сразу, ее не изменило время, даже оно не властно над чем-то…
Герцог запрокинул голову и, закрыв глаза, вдохнул свежий воздух. Напряжение, державшее лес весь последний день, отступило.
Он бы должен чувствовать пустоту от очередной потери, но вместо этого пришел странный покой. Иванэ посмотрел на Саолу, девушка посмотрела на него в ответ. Оба молчали, да сейчас и не нужны были слова. Их глаза сказали гораздо больше, чем любые слова. Произошедшее с ними, тонкой нитью пробежало по земле и связало их.
Им потребовалась вся ночь и большая часть следующего дня, чтобы похоронить воинов и Александру. Мерзлая земля с трудом поддавалась и могилы вышли мелкими, а засыпали их и вовсе большей частью палыми листьями. Но если Марэль даст, то после они смогут устроить более достойное погребение, а пока хотя бы лесные хищники не растащат останки. Последней под покрывало из бурых листьев Иван положил Лексу. Лицо его жены было умиротворенным и даже счастливым. На миг герцог замер, не решаясь закапывать тело, которое казалось еще живым. Быть может, женщина просто устала и решила поспать… Как глупо, глупо, ведь, он сам убил её…
Когда Александра полностью скрылась под слоем земли, веток и листьев, Саола опустила на небольшой холмик сухие стебли прошлогодней травы – это всё, что можно было сейчас найти.
- Она бы хотела быть упокоенной в море… Она так любила море…
- Не терзай себя. Ты всё сделал правильно, ты подарил ей покой.

28 день месяца Холодов. Лес.

- Неужели у нас есть надежда?... _Иванэ задал вопрос в никуда, не требуя ответа и не ожидая его, как будто этот разговор, начало которого потонуло во тьме пройденных ими дорог, был рожден простым бездельем и желанием скоротать путь.
- Надежда есть всегда. – Саола оглянулась на мужчину и остановилась.
- Надежда на что? – Герцог грустно усмехнулся. – На победу? На войну? На легкую смерть? Или на вечность… Вечность, как у них, вечность не-смерти и не-жизни…
- Надежда на будущее. – Девушка вновь продолжила их продвижение по лесу. Теперь уже в двоем.
Надолго восстановилось молчание. Безмолвствовала земля, безмолвствовало небо, безмолвствовали мужчина и женщина, пробирающиеся в сердце древнего Леса. На ночь они остановились под старым, засохшим дубом. Корявые ветки его напоминали щупальца какого-то морского чудовища или руки старика, изуродованные болезнью. Сероватая кора в сумерках, а позже при тусклом свете пополневшей за последнее время луны отливала сталью. Небольшой костер давал немного света и чуть больше тепла. Саола сидела, поджав под себя ноги и как завороженная смотрела в огонь. Иванэ собрал еще немного хвороста и, оставив его в стороне, тоже присел к огню. Иногда он бросал на спутницу задумчивые взгляды, но ту ничто не могло отвлечь от созерцания родной стихии. Отблески ночного пламени играли на правильных чертах девушки, превращая ее лицо в прекрасный лик древних языческих богинь, а в глазах отражалась огненная бездна, в которой можно было утонуть…
- Ты всё ещё любишь его?
- Что? – Девушка вздрогнула и подняла глаза на Иванэ.
- Ты всё ещё любишь Ярно? – Герцог и сам удивился тому напряжению, с которым ждал ответа Сао. Но она молчала, глядя ему в глаза.
- Почему ты спрашиваешь? – Наконец, вымолвила императрица. На этот раз замолчал он.
- Не знаю… - Иванэ задумался, но не нашёл ответа или скорее не захотел его находить. – Так что? Ты не ответила.
- Я уже спрашивала себя, сотни раз. – Неожиданно для них обоих вымолвила она. – Спрашивала, но не отвечала, потому что не могла…
- Прости, я задал глупый вопрос. Я не имею права лезть тебе в душу, это твои чувства…
- Нет… - Саола потянулась к нему, но потом уронила руку. – Не говори так, Иванэ, ты очень много сделал для меня, и ты имеешь право беспокоиться обо мне…
Беспокоиться? Нет, отнюдь не беспокойство заставило его спросить. Не беспокойство? Но тогда что?
- Я спросил не потому что беспокоюсь.
Глаза девушки удивленно расширились, и она вскинула их на герцога.
- Тогда почему?...
- Быть может, поэтому… - Сказал он, встал, подошёл к Саоле, поднял её за плечи и, прижав к себе, поцеловал.
Огненная волна подхватила их обоих и понесла куда-то прочь. Время замерло в почтении к такому простому и ясному чувству и желанию всех живых существ – любить и быть любимыми. Не было прошлого, настоящего и будущего. Были они, два сердца, бившихся рядом, две пары глаз, утонувших друг в друге, две пары губ, приникших к живительному источнику, который только и мог их спасти.
Не было ничего.

30 число месяца Холодов. Ночь.
Где-то в Центральной Лаконе.

Родрик задумчиво смотрел на то, как войско вечных быстро и почти бесшумно выстраивается в шеренги. Отблески заката играли на бледных лицах, на краткий миг возвращая им иллюзию жизни, и стороннему наблюдателю могло бы показаться, что здесь выстраивается перед битвой отряд обычных людей. Только уж очень тихих и дисциплинированных. Маг улыбнулся: еще недавно для его воинов даже свет вечерней зари был убийственен, но сейчас вампиры стоят в его лучах, не проявляя даже признаков беспокойства. Дориан в очередной раз оказался прав – что-то менялось в мире. Менялось быстро и неотвратимо. Не сегодня, не завтра, но очень,… очень скоро даже солнце перестанет хранить смертных от его непобедимой армии. А когда мир падет к ногам новых… вернее старых господ, он, Родрик, будет стоять на ступенях трона… или даже сидеть на самом троне – это уж как карта ляжет. Маг поспешно выбросил опасные мысли из головы и только тут заметил, что, оказывается, успел совершить боевую трансформу. Меняясь обратно, втягивая белоснежные клыки и острые когти Родрик еще раз, теперь уже пристальнее, оглядел строй своих солдат: пока все сохраняли человеческий облик, но многие явно находились на грани голодного безумия. Его войско голодно, он сам голоден – еще немного и тело перестанет повиноваться разуму, превращая высшее существо в голодного полуразумного зверя, помышляющего только о пище. Но ничего, этой ночью вампиров ждет знатная трапеза – достойная награда за вынужденное воздержание, результатом которого было то, что ни рыцари, ни варвары не подозревали даже о готовящемся сюрпризе. А уж шутка выйдет славная… Два последних отряда он проверил особенно тщательно: эти вампиры знали лирийский и лаконский и были выряжены в цвета враждующих людских армий. При свете дня маскарад вряд ли имел бы шансы на успех, но в свете факелов и костров бледность и нечеловеческие черты лица атакующего вампира куда менее заметны. Все готово. Осталось дождаться, когда погаснут последние заблудившиеся солнечные лучики, и можно будет выступать…



…Поле между двумя притихшими армиями было полно звуков, ласкающих ухо вампира: стоны раненых, хрипы, мольбы о помощи и милосердии, такие тихие, словно уже доносящиеся из Долин вечной тени, почти неслышная для человека, но явная для детей ночи поступь мародеров, перезвон их измазанной в грязи и крови добычи, хриплая, приглушенная ругань над особенно «богатым» трупом… Здесь лирийцы и лаконцы соседствовали на удивление мирно: смерть, страдание и крайнее проявление человеческой подлости и жадности объединяли людей куда лучше чем самые благородные воззвания и порывы. Всегда ли так было? Маг порылся в тех крупицах древней памяти, что передал ему при «перерождении» Дориан, и с легкой грустью констатировал – всегда. Так всегда было и так всегда будет. Просто когда-то над жалкими в своей низости и пороках людишками стояли те, кто был выше всего этого… выше смерти, боли, жажды наживы…. А сегодняшняя битва – еще один шаг к возвращению тех славных времен. Не медля больше, Родрик отдал приказ, и войско, все такое же безмолвное и бесшумно, подобное ожившим теням, распалось на четыре части, две из которых стремительно метнулись каждая к своей цели – к лагерям дремлющих людских армий. Вскоре там взметнулись к нему первые огненные языки – просмоленная ткань шатров легко загоралась, но трудно тушилась. Тонкий слух мага улавливал испуганные и гневные крики, звон стали, отрывистые выкрики приказов. Меж тем нападавшие, забросав ближайшие шатры факелами и убив нескольких часовых, начали отходить… В этот момент многое в плане Родрика зависело от того, как поведут себя люди – успей командиры обеих армий восстановить в лагерях порядок и о беспорядочной погоне за отступающими «лирийцами» («лаконцами») можно было забыть… но стремительное нападение и столь же стремительный отход атакующих групп не оставил военачальникам времени на обдумывание ситуации: воодушевленные бегством врага солдаты устремились следом, выплескивая в этом яростном рывке весь ужас, все безумие дневной битвы.
Отступив немного вампиры встали у снова начали убивать самых отважных, или просто самых быстрых преследователей, не давая основной массе слишком отстать, а азарту – охладеть…. Снова побежали, дразня разозленных потерями людей видом незащищенных спин… и со всей возможной скоростью, почти неуловимые для людского глаза устремились в стороны, предоставляя воинам двух враждебных армий возможность налететь друг на друга. В ночной тьме подмены никто не заметил. На еще не затихшем после дневного сражения поле началась безумная и бессмысленная ночная рубка, когда свет факела, если он вообще есть по близости, не столько освещает, сколько искажает лица соседей, делая их неузнаваемыми и чужими, абсолютно неизвестно что делается в двух шагах и шансов погибнуть от случайного удара своих не меньше, чем напороться на вражеский меч… Теперь командиры обоих армий были не в силах что-либо изменить: в поле бесновались уже не солдаты двух армий, но неуправляемая, одержимая страхом и яростью людская толпа. Здесь все были против всех и каждый – за себя.
Ночное зрение вампира доносило до Родрика все картины ночного побоища. Теперь следовало дать врагам как следует измотать, обескровить друг друга, еще сильнее все запутать, но его войско хотело есть. Более того, сам маг отчаянно нуждался в свежей крови. К тому же, был конечно крошечный шанс, что полководцам людей удаться навести порядок – немедленная атака лишит их и этой возможности. Значит, решено…
Перед самой атакой стройные ряды вечных рассыпались – вампирам, чьим оружием была скорость и молниеносная реакция, нужен был простор. В лунном свете тускло блеснули длинные сторнийские клинки. Все так же безмолвно, они врубились в ряды людей, убивая столь быстро, что несчастные иногда даже не успевали понять, откуда пришла смерть. Многие вечные останавливались на мгновение, что бы, припав к свежей ране, приглушить терзающий мертвую плоть голод, но тут же устремлялись дальше. Родрик сейчас отчаянно желал, наплевав на обязанности полководца, оказаться там, где горячими ручейками льется теплая кровь, чей дурманящий запах придает сил, а солоноватый вкус пьянит не хуже чем молодое вино, но пока терпел… Все шло отлично, но ничего еще не было решено. Вот когда последний живой солдат на этом поле падет или в страже бросит меч, тогда он и попирует всласть…
Обе армии осознали, что происходит одновременно, куда быстрее, чем ожидал маг,… но слишком поздно, чтобы хоть что-то изменить. Лирийцы начали стремительно отступать в лагерь, лаконцы, проявив, как вынужден был признать Родрик, недюжинные мужество и выучку, сумели организовать что-то вроде плотного строя, остановить стремительную атаку вечных, и даже атаковали в ответ. Этот жест героизма, отчаяния, безумия, глупости или всего вместе кончился как и должно – тела дерзнувших встать на пути судьбы целого мира остались лежать на земле, но остальным наглецам хватило времени, чтобы превратиться из испуганной, избиваемой толпы в армию… Плохо, очень плохо… но не смертельно. Организованные или нет, люди все равно падут. Вампиры нахлынули на строй лаконцев… и откатились обратно, оставляя на земле корчащиеся тела. У рыцарей оказалась одна неприятная особенность – и когтям вечных, и даже великолепным стрнийским клинкам требовалось время, чтобы пробить стальную скорлупу брони. Вампиры, расправляясь с очередным латником вынуждены были остановиться… и пусть тяжелые лаконские клинки уступали стрнийским, но и они собирали с атакующих пусть и не слишком большую, но чрезмерную по мнению Родрика, дань. Нет, вечные по прежнему продвигались вперед, но теперь это уже было сражение, а не бойня. И это само сражение грозило затянуться до рассвета, а там… Маг сжал челюсти, не давая вырасти клыкам – сейчас не время предаваться животным инстинктам. Если он и в этот раз не оправдает надежд Дориана, у воинства вампиров может появится новый генерал. А еще эти проклятые лирийцы могут успеть удрать – лови их потом.
Топот, огни факелов и многоголосица боевых кличей оповестили Родрика, что «проклятые лирийцы», похоже, не собирались удирать, во всяком случае, пока. Видимо убедившись в том, что от легких клинков проку в бою с новым врагом немного, варвары решили испробовать эффективность копыт и огня – в руках у быстро несущихся всадников через одного были факелы, у остальных – длинные копья. Магу осталось лишь в бессильной ярости наблюдать, как фланг его войска был буквально размазан по земле копытами. Выжившие сумели остановить стремительный рывок конницы и сейчас, шипя от ярости, сновали среди увязших всадников, разрывая на куски людей и животных. Лаконцы же, мгновенно уловив слабину, двинулись вперед… нужно было что-то делать и делать немедля. Усиленный магией взор Родрика скользил по рядам врага. Выискивая слабину, но вежде его встречала стена щитов, жала мечей и пик. Рыцари шли вперед медленно, щедро оплачивая кровью каждый шаг, но людей было много,… много больше, чем вечных и, спаянные выучкой и дисциплиной, они сводили на нет выдающиеся боевые качества вампиров. Дисциплина,… командование… Взгляд Родрика остановился стяге лаконцов, возвышающемся немного позади первого ряда. Древко знамени сжимал в руках молоденький оруженосец – отсюда маг мог видеть даже лицо знаменосца. Вокруг тяжеловооруженные воины, как пешие так и конные, – явно охраняют… кого? Знамя? Их слишком много. Скорее уж того, кто возвышается радом с гордым своей миссией мальчишкой и беспрестанно отдает приказания прибывающим гонцам… Императора.
Родрик оскалился. Ярно. Полководец, повергнувший в прах величие Сторна, потерявший величайшую армию, но сумевший создать новую.… Символ своего войска, такой же, как знамя в руках оруженосца. Маг сосредоточился и отдал мысленный приказ.
Вечные атаковали строй лаконцев именно там, где за поредевшей людской стеной находился Ярно. Родрик видел, как окружение уговаривает Императора удалиться от опасного места, но тот, упрямо тряхнув головой, извлек меч из ножен. Как предсказуемо. А теперь к болезненной части…
Маг снял с пояса кинжал и поморщившись, вонзил его себе в плечо. Густая кровь вытекать из раны не спешила – сказывалось долгое время без пищи. Пришлось расширить разрез. На приказ принести стрелу, ближайший вампир отреагировал столь редким для вампиров изумленным взглядом – вечные не пользовались луками и презирали их, как оружие трусов. Тем не менее вскоре длинная стрела, видимо, подобранная на поле боя рядом с телом мертвого лирийца, была доставлена. Родрик внимательно осмотрел снаряд, особое внимание уделив наконечнику. Хорошая бронебойная стрела, способная пробить доспех и при удаче оборвать жизнь рыцаря. То, что надо… Маг прижал вестницу смерти к ране, покрывая своей кровью всю, включая оперение. Простенькое заклинание, доступное любому магу-ветровику, но не слишком любимое из-за необходимости жертвовать кровушку, причем не чью-то, а свою... Но в этот раз «одна стрела поразит две цели»: кровь вампира – яд без противоядия.
Сторниец подбросил снаряд и тот, вопреки законам природы, не упал обратно на подставленную ладонь, а повис в воздухе, подрагивая, словно рвущаяся с поводка собака. Родрик перевел взгляд на Ярно – тот же вступил в бой и как раз сейчас удивительно быстрым для человеческого существа ударом достал одного из вечных. Обезглавленное тело успело еще разрубить Императору щит и убить одного из телохранителей, после чего рухнуло под ударами сразу нескольких мечей. Маг указал на лаконца и выкрикнул слова повеления, прозвучавшие скорее рокотом ветра, чем человеческой речью, и стрела медленно, но, с каждым мгновением ускоряясь и ускоряясь, понеслась вперед, к цели.
Поглощенный битвой император не должен был заметить спешащей к нему смерти…. Заметил, все же… Прикрывающие лаконца гвардейцы были слишком далеко. Чтобы прикрыть владыку щитами, собственный щит, разрубленный умирающим вампиром, Ярно отбросил, а меч… При известной сноровке стрелу можно отразить мечем, но не в гуще битвы, не магически направленную, не тяжелым клинком «бастрада»… И все же он сумел и успел. На краткий миг Родрика захлестнула волна ярости, злобы, ненависти, перемешанная, как это ни странно, с восхищением – в этот момент Ярно, весь в крови, усталый, с окровавленным клинком в руках был по настоящему прекрасен. Воплощенный Воин… Но все эти чувства тут же исчезли, смытые волной триумфа: клинок Императора оказался слишком хорош, и вместо того, чтобы отбить стрелу в сторону он перерубил древко. Оперенная часть рухнула под ноги людей, бесполезная и безопасная, но наконечник хоть и сошел со своей дороги, ведущей к сердцу лаконца, но все же пробил доспехи и вошел глубоко в плечо мужчины.
Ярно взмахнул мечем еще раз, другой... кажется, в  пылу битвы он даже не заметил раны. Но вот император покачнулся и, по-прежнему сжимая клинок, начал заваливаться навзничь. К поверженному командиру тут же рванулись гвардейцы, закрыли раненого щитами, заполнили брешь в строю, начали относить подальше от боя,… но тут несколько вампиров наконец прорубились сквозь поредевшую стену воинов. Заживая страшную рану на животе рухнул знаменосец, в след за ним на землю отправился стяг…
Лаконцы были стойкими воинами. Но рухнувшее наземь знамя, но крики «Император убит!...» на миг опустились пики, дрогнула стена щитов, страх скользнул по сердцу ночным холодком… в обычной битве это не имело бы никакого значения. Но в этой – оказалось достаточно. Линия лаконцев была порвана сразу в десятке мест, в бреши хлынула смерть. Рыцари держались достаточно для того, чтобы бессознательного императора сумели водрузить на лошадь и отвезти подальше, туда, куда не докатывались волны битвы. Потом они начали отступать, все быстрее и быстрее. Потом они побежали…



Когда первые лучи солнца осветили мир, все уже закончилось. Вампиры понесли потери, куда более страшные, чем рассчитывал Родрик несколько часов назад. Орда, потерявшая добрых две трети элитных частей, спешно отходила к Лесу, мирно соседствуя в этом бегстве с разрозненными лаконскими частями, спешащими туда же. В своих размышлениях Родрик пропустил еще одно объединяющее начало – страх... вернее ужас. Ужас прошедшей ночи заставил вчерашних врагов забыть о вражде и бежать вместе. Так лесной пожар на время примиряет всех лесных жителей. Две великие армии перестали существовать как боевые подразделения, превратившись в толпу беженцев.
В одном из отрядов, в окружении уцелевших гвардейцев ехал Ярно. Он пришел в себя с первыми лучами солнца и даже мог сам держаться в седле, но боль в раненом плече нарастала, а вместе с болью приходило и знание – это не просто ранение от стрелы. Это «плохая» рана…. Император заставлял себя не думать о боли, сосредоточившись на простой и ясной цели: довести своих людей до Леса, выторговать у Эвора безопасность для всех рыцарей, а потом…. Что будет потом и даже будет ли это «потом» Ярно старался не думать.
…в Лес… там еще есть надежда…

20-30 число месяца Холодов.
Где-то в Центральной Лаконе.

   - Прости меня… - сказал Доминик ле Рамлет и ушел. А Сильвия осталась, а с ней остались и ее немногочисленные дети, непокорные, но любимые, так хотевшие жить…
   - Эхх… - вздохнула я. – Я бы заплакала, но вампиры не плачут… Не могут… Что же делать, друзья мои?
   - Не, ну ты ваще даешь! – ответил один из детей ночи, какой-то из жителей Криэрана, имени его она не помнила. – Ты могла бы стать сильнейшей вампиршей, править миром, ну елки-палки. А ты стала лишь милой драматической фигурой… Или мелодраматической? Короче, не жилец ты!
   - Чего-оо? – разозлилась я. – Не жилец? Это я-то, которая до сих пор живее всех живых?
   Сидевшая на коленях Агнесса, повернулась и стала внимательно смотреть на меня.
   - Да! – продолжила я. – Я согласна, мы потеряли многое и многих за последнее время. Наш дом уничтожен, мы сами прокляты, и свет солнечный, как говорится, нам ничего хорошего не сулит… Но надо во всем и положительные стороны находить. Проявлять, так сказать, оптимизьмь…
   - Какой тут оптимизьмь? – нервно хихикнула Агнесса. – Этот урод Родрик вертит нами, как хочет, крестьяне на нас охотятся, какая-то сумасшедшая ведьма жжет все подряд… Оптимизьмь, блин. Выжить бы.
   - Выживем… Мы всех выживем… - скривилась я. – Перво-наперво, надо избавится от наших сторнийских «друзей», а затем… затем посмотрим…
   - Легко сказать «избавиться»… - один из вампиров подошел поближе. – Избавишься от них… Как же…
   - Всех их, конечно, не перебьешь… - задумчиво продолжила я. – Но у них мало сильных лидеров, раз, два и обчелся. Дориан и Родрик… Они держат их на коротком поводке, давят любое недовольство… В этом их сила, в этом их и слабость… Когда они будут уничтожены, остальные превратятся в муравьев без королевы… Вот тут их надо и подобрать под крылышко… Утешить и образумить…
   - Ты справишься с ними? – поднял бровь вампир.
   - Нет, – я закачала головой. – Но справится с ними можно, вполне реально… Я знаю предел своих возможностей, а они всего лишь чуточку меня сильнее… Родрик совсем чуть-чуть, Дориан на голову… И это не делает их неуязвимыми…
   - Не делает… - согласилась Агнесса. – Однако пока мы не можем их уничтожить… Это нереально в сложившихся условиях.
   - В сложившихся – да, но условия меняются… И, иногда, очень быстро… Кто мог в начале осени предположить, что от Лаконы, Великой Империи, к весне останутся одни руины? Я уверена, что Дориан нарвется… рано или поздно…
   - А что сейчас?
   - А сейчас, нам надо постараться уцелеть… Проскользнуть, не попасть в жернова… Скоро состоится битва, - я окинула взглядом равнину за холмом. Лаконцы будут бить лирийцев, а лирийцы лаконцев, потом придет и Родрик… Наша задача – чтобы и те, и те, и те, нахлебались бы по самое «не хочу». Естественно, чем больше солдат Дориана отправятся на вечный покой… тем, на данном этапе, лучше для нас.
   
* * *

   И битва состоялась. Все прошло как по нотам – и, конечно, люди не смогли ничего противопоставить вампирьему воинству… Однако, они сражались отважно, могли бы и победить… если бы собрались вместе и знали бы что делать…
   Но сейчас еще сказывалась старая вражда и понимание того, что враг не другой человек, а нечто совершенно чуждое…
   Я поймала себя на мысли, что думаю с позиции Ярно и лирийского командира… Но, что поделать? Я и затевала это все, как попытку уничтожить оккупационные войска в Криэране. Только потом, поняла, что все гораздо глубже, кто начал эту войну и зачем…
   Если предположить, что все умные, хитрые и мудрые в этом мире, тоже начали о чем-то догадываться, то, скорее всего они и в самом деле в ближайшее время что-то предпримут…
   А это значит – что осталось ждать не так уж и много…
   Наступило время распрощаться с Родриком и заняться воплощением в жизнь моего нового плана…

3 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Близ Темного Брода.

    Тени не вторглись в Лес той подавляющей сокрушительной волной, с которой беда пришла в Империю, порождения тьмы до сих пор опасались пугающей их мощи деревьев. Пока еще ночи не стали достаточно длинными, что бы сил простых преображенных хватило на то, что бы преодолеть даже этот молодой непрочный барьер. Тех же вампиров, что решались рискнуть, поутру нередко находили люди, намертво скованными ветвями на вид такой юной зеленой поросли.
    Но война людей уже успела начаться. Длинные зимние ночи состояли для Эвора и его дружин из тревожного ожидания, зажатого в руках оружия, храпа испуганных лошадей и коротких молниеносных стычек с теми, кого не в силах победить простой смертный… но они побеждали, раз за разом доказывая самим себе  Деревянные стрелы и клинки, сам Лес помогавший своим защитникам, усложняя каждый шаг тех, кто столь чуждо его природе нес смерть, осознание того, что отступать больше некуда, это их дом и последний предел, делали каждого воина почти пугающей силой.
      И только утром, очнувшись от чуткого сна в седле, когда Ночь случайно запиналась корень или травяной ком под ногами, Эвор, словно глядя на все со стороны, сознавал, как сильно поредела его Перводружина, как многих из тех, кто когда-то давным-давно не побоялся пойти за своим Князем бросившим вызов Империи, уже нет рядом, и как бесповоротно и разительно изменились выжившие. Все начиналось с надежды, так давно… почти в прошлой жизни, но цена свободы, цена выбора оказалась в итоге слишком высокой…. Слишком многие платят по его счетам.
      Люди продолжали приходить в Лес, и простые беженцы с истерзанных Тенями земель, так и лица, чьим правом было говорить за целые народы. Уж в чем Адриан оказался прав так это в том, что он и Шарк лишь первая волна надвигающихся «светлейших визитов». За ними последовал нежданно выгодный союз с Князем Квадайна. Хотя, надо признать, отношения с Роджеттом в Тиле всегда были более или менее дружественными, несмотря даже на то, что до женитьбы на Ольге северный Князь был главой одного из Борских домов. Квадайнцы и лесовики, как не крути, наиболее похожи между собой и по культуре, и по крови.
    «Квадайн это не только одна этническая группа с нами, но еще и окончательный контроль всех сухопутных торговых путей между Лирией и Лаконой, а так же защита наших северных границ от любых посягательств, в том числе и от посягательств самих квадайнцев», - как сочла необходимым пояснить Эни, объясняя кузену необходимость дальнейшего сближения с севером.
    Переговоры с Лирией обещали быть более сложными, но Сафар явился с неожиданной помощью. Тень не достигла Лирии, и он, как истинно мудрый правитель, готов был пойти на все, что б Час Волка не наступил и в его землях.
    Бывшие друзья и бывшие враги… Лес принимал всех.
    Эвор расседлывал Ночь после очередного дозора, когда заметил стоящую в стороне несколько растерянную Эни с аккуратно свернутым свитком в руках.
- Что-то случилось?
- Ярно, - тихо ответила она, словно боялась, что Эвор впадет в столь не свойственную для него теперь ярость, но губы Князя только чуть тронула усмешка, и девушка продолжила, - Он прибыл к границам, с армией… требует выслушать его и помочь его людям. Но Тиэл уверяет, что он пришел с миром.
- Требует… Да, кто-то не меняется…, - усмехнулся Эвор, но неожиданно проснувшаяся ненависть холодом сжимала дыхание, - Прикажите пропустить, - медленно произнес Князь, поразившись льду звучавшему в собственном голосе.

7 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Тил.

    Лаконцев, когда они входили в Тил, было почти пять тысяч, большим трудом собранная в ровные ряды колонна усталых, измученных, часто напуганных людей с опаской косившихся сквозь прорези шлемов на недавних врагов застывших с на узких дозорных площадках под самыми кронами… не опустивших оружия.
    Ярно ехал впереди, на своем неизменном сером Ярком, без шлема, в простом белом доспехе. Эвору передавали, что Император тяжело ранен и теперь князь мог видеть - это действительно так. Несмотря на то, что рану скрывали доспехи, физическая слабость Ярно бросалась в глаза, даже лицо стало каким-то прозрачно серым, словно с него разом смахнули все краски, темные волосы прилипли ко лбу, под глазами пролегли тени….
    Этот человек приходил в Лес с огнем и мечем, его люди, возможно те самые, что сейчас пришли сюда вместе со своим Императором просить помощи и его, Эвора, заступничества, жгли местные деревни и травили воду в реках…. Князь дал знак стоять своим людям и тронул бока Ночи. Темно-гнедая кобыла не привыкшая к запаху стали и крови, опасливо фыркая, зарысила вперед…
- В мир пришла беда, - медленно подбирая слова сказал Ярно, в серых глазах Императора вспыхнул и погас гнев, да, не привык он просить кого-либо о помощи, - Прими моих людей….
      Князь невольно усмехнулся. Даже сейчас стоя на пороге Тилийских чертогов и собственной смерти, Ярно был искренне уверен, что все это время был прав…. Оглянись назад, Император, неужели ты еще не понял, что стального дракона под названием Лакона больше не существует, и никогда уже не будет под этими звездами. Мир рухнул и разбился на осколки. Просто ни у кого не было времени, что бы оглядеться и понять это.
- Так трудно произнести одно единственное слово…, - губы Эвора снова дернулись в усмешке. Слышит Шепчущий, Князь так долго мечтал о мести, о том, что бы Ярно получил все то, что некогда заставил пережить его самого - унижение, боль, беспомощность, мечтал заставить его просить о милости и снисхождении…. Но глядя на своего главного врага, ослабшего, побежденного, потерявшего свою страну, свое знамя, свою любовь, даже свою жизнь, защищенного теперь только хрупким льдом собственного упрямства и гордости, Эвор внезапно понял, что ему нечего сказать этому человеку. Судьба и Месть, порой не нуждаются в посредниках и если должны были свершиться, то час их настал задолго до того, как Ярно Фалесс последний Император Лаконы пересек во второй раз границу его Леса, - Слова ничего не значат в итоге, - медленно проронил Князь, и ему вдруг стало удивительно спокойно, будто что-то день и ночь разъедавшее его душу вдруг встало на место, - Время слов прошло.
- Чего же ты хочешь? - в голосе и глазах Ярно сквозила сталь.
- Ты не можешь дать мне ничего, что хоть сколь ни будь было бы важно мне, - спокойствие в голосе Эвора подавляло, - Тил примет тебя и твоих людей, но не раньше чем каждый воин, от сотника до оруженосца сложит оружие. Покидая мой Лес, твои люди смогут забрать его обратно.
    Взгляд Императора обжег угрюмой напряженной ненавистью, но Эвор уже развернул Ночь, возвращаясь к своим людям.

11 день месяца Домоседства.
Лакона. Фалесса.

- Ваше Величество, - слуга поклонился и в молчании застыл у двери, ожидая, пока Императрица обратит на него свое светлейшее внимание.
        Иветта подумала, что он явился с чем-то важным и очень срочным, раз уж гвардия пропустила к ней по этому вопросу, но позволила себе еще какое то время лениво разглядывать на столе бумаги прежде, чем подняла голову и удостоила вошедшего благосклонным кивком.
- Птица из ставки Императора.
      Слуга с поклоном положил перед Ив все еще свернутую в плотный свиток тонкую полоску бумаги, опечатанную гербом с оленем на скале. Графья ле Энрэ. К чему бы это?
- Кто знает о послании?
- Только я, птичники и гвардия, Ваше Величество.
      Иветта благосклонно улыбнулась и вновь принялась за документы, давая понять, что не в чьем обществе более не нуждается. Ей не служили глупые люди, каждый от гвардейца за дверью до виночерпия или посыльного отлично знал, что тайны Императрицы первооснова их собственного благосостояния, а вот болтливость, напротив, более чем не приветствуется.
      Оставшись в одиночестве, Иветта задумчиво покрутила послание в руках. Если это то, о чем она думает, то чем позже Фалесса узнает обо всем, тем лучше. Печать Энрэ на официальном донесении ставки могла означать лишь, что Император по каким-то причинам не смог воспользоваться своей собственной. Если Ярно мертв, то это конечно не так уж и плохо, но Иветта отлично сознавала, что в таком случае ей придется приложить немалые усилия, что бы удержать трон.
      Она осторожно взломала печать.

      Франциск Шаорин не заставил себя ждать.
- Ваше Величество, - тонкая усмешка и полукивок, еще сильнее подчеркивающие, что все это только игра слов, - Вы желали видеть меня?
- Советник, - прелестное личико королевы отражало глубочайшую печаль, - В это сложное для страны и всех нас время мы должны, как никогда, поддерживать друг друга.
- Да хранит Марэль Лакону и Императора, - холодная улыбка так и не сошла с его лица.
- Лирийское войско уничтожено. Ярно одержал великую победу, - произнесла Ив медленно, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо этого человека.
- Успех Императора счастье для его верных подданных, - голос, однако, оставался насмешливо спокойным.
    «Для верных - возможно», - рассеяно подумала Ив, - «Но с наличием таковых в этой комнате явная проблема».
- К сожалению, мы потеряли армию. Мой супруг, Император Лаконы Ярно IV Фалесс, тяжело ранен и доживает последние часы под покровительством нашего друга и верного союзника Князя Эвора Тилийского….  Лекари бессильны.
- Прими Марэль его душу, - скорбно вздохнул Франциск, но в глазах стояло торжество, советник задумчиво погладил рукой бородку, и поднял глаза на Императрицу.
    По сути, смерть Ярно значила для нее полную потерю влияния, вдовствующая Императрица скорее почетный титул, чем реальные возможности. Но Франциск, похоже, слишком хорошо знал свою протеже, что бы поверить, что она предоставляет ему лишающую ее власти информацию просто так, не имея козырей в рукаве.
- Я назначу дворянское собрание, - медленно произнес Шаорин, - За династией Фалесс идут Амарра, но мы не можем позволить сесть на трон изменнику….
    Иногда Ив задумывалась, зачем они играют даже просто друг для друга, отлично не то, что чувствуя - зная взаимную ложь и лицемерие, играют, несмотря на то, что стены в этих комнатах благодаря стараниям Риверса давно лишились ушей. Играют, доводя способность лгать до почти поэтического совершенства, словно находя в этом для себя скрытое прочим удовольствие.
      Ложь? А кто может похвастаться кристальной честностью в этом проклятом богами и людьми городе, кроме которого от Лаконы в действительности ничего и не осталось. Им нечего стыдиться. Существует предел после которого любая правда ложна, и после которого все честно. И сними они все маски прямо сейчас, то не станут хуже или лучше других. 
- Я бы не стала столь скоропостижно списывать династию  Фалесс со счетов, - медленно произнесла Иветта, - Хотя созвать дворянское собрание все же стоит, мне есть, что им сказать.
    Франциск усмехнулся.
- Это очень ценный ход для нас обоих, Ваше Величество, особенно если он имеет под собой основания…
    Словно не расслышав его слов, Иветта со всей подобающей случаю грустью улыбнулась.
- Это все, о чем я хотела вас попросить, советник, - смиренно произнесла она, - А теперь простите меня, я буду молиться за своего супруга.
- Никто не смеет отказать вам в этом, Ваше Величество.
    Он ушел, и Ив, плеснув в кубок вина, подошла к окну. Подсвеченные немного потусторонним сиянием храма вечерние улицы столицы с наступлением сумерек казались особенно безлюдными. Императрица не задумывалась насколько правдивы россказни о стонийской нечисти, и бледное свечение давно уже не порождало в ней тревоги. Иветта слышала, что из-за него погибают паладины. Но в Лаконе в это смутное время постоянно кто-то из-за чего-то умирал, и отношение к этому стало какое-то само собою разумеющееся.
    Ярно не вернется. К добру или худу но в Лаконе больше нет Императора, или скоро не будет… уже неважно. Хотя даже вернись он из-за Серого порога, ему не в чем будет упрекнуть свою супругу. Ив поймала себя на мысли, что ей совсем не жаль…. Этот человек жил рядом с ней, она приложила столько усилий, что бы занять место рядом с ним в его постели и на его троне, он возможно даже мог стать неплохим Императором…, но его нет, а престол Лаконы остался….
- За Империю, - Ив улыбнулась своему призрачному полупрозрачному отражению в оконном стекле и осушила бокал.
    Золотисто-белое сладкое вино почему-то совсем не туманило голову, хотя возможно теперь Императрице и вовсе не стоит употреблять хмельного, говорят это может повредить… но мало ли что говорят.

28 день месяца Холодов.
Лакона. Фалесса.

    За последние три месяца черное успело порядком поднадоесть. Конечно, вороной тай-суанский шелк весьма выгодно подчеркивает золото волос и белизну кожи, но всему есть предел. Одна только мысль, что вскоре его снова придется носить в течении полугода приводила Ив в уныние, не говоря уж о том, что всю оставшуюся жизнь не избавиться от бело-золотого гардероба…. И пусть кто-нибудь попробует после этого сказать, что она ничем не жертвует ради престола.
- Ваше Величество, - Артур ле Тейн прошел в малый кабинет Императрицы, как раз в то время, когда Иветта уже начинала всерьез подумывать о том, что бы придумать гербу Лаконы более жизнерадостную расцветочку.
    Риверс пропадал где-то в городе с гвардией, и Франциск предложил Ив в почетные сопровождающие «одного из своих верных рыцарей». Надо сказать, что рыцарское звание  Тейн носил на самом деле, но только если и испытывал к чему-то в мире верность, то исключительно к Шаориновым деньгам, коим в свою очередь тоже мог не без удовольствия изменить в пользу чьих-то еще больших денег. Но поскольку таковых рядом с северянином не наблюдалось, то пока Артур проявлял поразительную для наемника постоянность. Рейнар как-то обмолвился, что именно на Тейне держатся войска Франциска в столице.
- Я сочувствую вашей потере, - сухо произнес рыцарь, - Вы выглядите устало….
      Естественно, провести все утро перед зеркалом, что б достигнуть надлежащего эффекта для совета, да еще эта проклятая слабость. Ив улыбнулась.
- Наверное, Императрицам беспокойно спится по ночам, - усмехнулся в ответ Артур, - Говорят, этот замок полон призраков, Ваше Величество.
- Призраки приходят лишь к тем, кто в чем-то повинен перед ними, сир Тейн, - Иветта обезоруживающе улыбнулась, - Я сплю крепко, и спала бы еще спокойнее, будь уверена, что изменники моей страны более никогда не посягнут на свободу и честь Империи.
      Артур холодно улыбнулся.
- Забавно, вы с Франциском играете по разные стороны стола, а желания у вас одинаковые.
- У Императрицы и ее первого советника не может быть разных желаний, если они касаются благополучия страны.
- Благополучия страны? Занятно.
      Иветта позволила себе подойти к наемнику ближе, теперь их разделяло расстояние не большее, чем вообще позволял этикет, светло-голубые, словно подернутая наледью речная вода, глаза Артура на мгновение показались удивленными.
- Вы тоже служите Империи, сир Тейн, - медленно произнесла Императрица, не отводя взгляда от лица северянина, - И очень скоро у нас будет повод поговорить об этом подробнее. Сейчас же самое время идти, не подобает двоим заставлять совет ждать.


28 день месяца Холодов. Вечер.
Лакона. Фалеса

- И что ты будет делать Ваше Величество, если родится девочка? - Франциск явился почти сразу после ухода королевского лекаря, застав Иветту премило сидящей с какой-то любовной белибердой в кресле у окна.
- Перепишем закон, как всегда, - зевнула новоявленная королева-регентша, прикрывая  рот изящной ладошкой, - Совет примет возможность наследования престола по женской линии, у них нет другого выбора в данном случае… или будем ждать пока вырастут внуки….
- Мне вероятно не стоит спрашивать чей наследник…
- Вероятно не стоит, - улыбнулась Ив, ловя себя на мысли, что вряд ли сама ответила бы на этот вопрос с большой долей вероятности, - Лучше помогите мне, советник, разобраться, как можно сейчас сохранить хоть что-то в этой стране…

7 день месяца Домоседства.  Полумесяц. Тил.

Возле одного из домов Эвор остановил свою темную лошадь, отрешенный взгляд Князя посмотрел на красивую женщину, перебирающую струны гитары и он слегка нахмурился, припоминая. Раэн поднялась и склонила голову, обрывая мелодию. Князь молча прошел мимо, направляясь в своеобразную тюрьму, где содержался Мист ле Нуаран - один из тех, кто помог развязаться войне. Раэн несколько мгновений стояла на улице, а потом бесшумно скользнула следом. Но Эвор оглянулся. Девушка замерла и тихо спросила:
- Разрешите, Князь?
Миг царила тишина, потом он наклонил голову:
- Хорошо, - и пропустил ее вперед.
Когда Раэн, а следом за ней Эвор вошли в комнату, бывший наемник одним прыжком соскочил с постели, на которой лежал, разглядывая потолок. Увидев Князя Леса, он молча опустился на одно колено. Раэн тихо подошла и опустилась рядом с Мистом. Князь прислонился к двери, разглядывая их, а потом сделал жест рукой, разрешая поднятся. Щеки Раэн вспыхнули, но она сдержалась: "Не просить.. Пусть сам решит, как с нами быть..." Голос Эвора был неожиданно тих и спокоен:
- Твои знания и умения сейчас важнее, чем твоя гибель в петле, ле Нуаран. Это твой шанс выжить. И помочь выжить другим. Моих воинов нужно обучить тому, что ты умеешь. Времени у нас немного.
- Я понял вас, Князь Эвор.
Раэн не удержалась от вздоха и опустила голову, пряча заблестевшие от слез аквамариновые глаза. Она слышала, как вышел Эвор, как тяжело опустился на постель Мист. Девушка быстро вытерла слезы и опустилась на колени рядом с любимым, прижимаясь к его бессильно повисшим рукам щекою и заглядывая ему в глаза:
- Ты...
- Я большего и не ожидал, - в глазах его мелькнула пустота.
Раэн обхватила его шею руками и прижалась к его губам на краткий миг:
- Люблю тебя!
Потом она резко вскочила и схватив свою неизменную спутницу - гитару - снова выбежала на крыльцо, где почти бессильно упала на ступени и тронула отзывчивые струны, мягко напевая:

Дорога то уже, то шире,
но сколько бы ей ни петлять, -
к Единственной Женщине в Мире
приводит опять и опять.
Друзья пожимают нам руки,
невесты клянутся любить...
Но кто-то придумал разлуки,
чтоб верности нас научить.

7 число Домоседства.

Это был… тяжелый разговор. Князь явно не питал ко мне теплых чувств – и абсолютно правильно, но тем не менее не стал устраивать надо мной судилища. Может, солидарность бывшего «изменника родины» к нынешнему (притом без кавычек)? Наверное, просто прагматизм. В сложившихся обстоятельствах в пределах досягаемости Эвора пребывали лишь два бойца потребного ему класса: я и этот веземец. С Крином мы были примерно равны, как и с Николя ле Тойе; да, на турнире он меня сделал – ну так ведь то был турнир… Беда в том, что к роли наставника этот… медведь был пригоден менее всего. Я же мог обучить рекрутов не фехтованию единому. Крохи аддарской мудрости – неразличимо мало для адепта и в самый раз для человека…
Так вот я думал, сидя на крыльце отведенного Эвором домика (мило, но еще обживать и обживать), когда рядом со мной присела Раэн. Я, как обычно, оставил малоприятные мысли и залюбовался ею. Она тоже явно думала о состоявшемся разговоре, и тоже без особой радости.
-Ты все-таки будешь их учить?
-Да. Против нелюдей стрелы бессильны, а больше у лесовиков ничего серьезного нет.
-Ну… видимо, просто нет другого выхода.
-Наверное.
-Странно… война все тянется и тянется. То Лакона против Леса, то Лирия против Лаконы, то люди против Теней… А дальше?
-Для нас – никакого такого «дальше». Наше «дальше» - это много лет где-нибудь в тихом и красивом месте. Что бы ни случилось.
-Мист… А сможем ли?
Я промолчал, долго, очень долго смотрел на нее, а потом вдруг заговорил, как о чем-то незначительном:
-Раэн… а может, поженимся, а?
Ее лицо передало целую гамму выражений, начинавшуюся и заканчивающуюся удивлением.
-А… время ли? Мист, пойми, я люблю тебя… Но вокруг умирают люди. А мы тут со своей радостью…
-Время. Поверь мне – самое лучшее время. Просто – именно сейчас, потому что позже – незачем. Свое время есть для всего. Оно не спрашивает, что вокруг, не спрашивает, удобно ли – просто приходит, и все.
Время для войны – и время для мира. Время любить – и время ненавидеть. Время драться – и время танцевать. Время для меча – и время для гитары…
Раэн лежала у меня на коленях, слушала и смотрела на небо.
-Время убивать – и время зачинать детей. Время отчаиваться…
Я наклонился и просто поцеловал ее.
-…И время надеяться.

10 день месяца Домоводства. Тил

В лесу ему дышалось легко и свободно. А передышка между бесконечными битвами и переходами была донельзя кстати. Виктар наслаждался отдыхом, понимая, что во многом им он обязан Мисту, принявшему на себя основной удар за все мыслимые прегрешения свои и своих людей, а также одной рыжеволосой девчонке, которая украсила его физиономию медленно заживающими царапинами. В Тиле было уйма народу, такого столпотворения Вик не помнил с тех пор, как его пытались сжечь в той достопамятной деревеньке. С той лишь разницей, что здесь люди не шарахались от оборотней. И все поголовно обожали двух сестричек, которые из чистого хулиганства порой пугали новоприбывших своим грозным вторым "я". Теперь к ним изредка присоединялся Виктар. Зрелище было впечатляющим, когда вся эта троица плечом к плечу появлялась на поляне, грозно ворча и скаля зубы. Правда предварительно Фа или Риган убеждались в том, что никто их не оттреплет за пушистую шкирку. Обладающих такой смелостью было немного: Князь Тила, Ред Дир и Крин - эти могли решительно прекратить шалость кошек, только для этого им надо было добавить строгости в голос. Мирте ле Тойе удавалось это без особых трудностей, но она сама не в силах была удержаться от смеха при появлении "грозных и страшных" оборотней.
Новая встреча с Риган произошла неожиданно. Девушка выворачивала на всех скоростях из-за угла. Очаровательное лицо портило лишь одно: гнев. Столкнувшись с сестрой и ее спутником, Ри остановилась и внимательно посмотрела на них:
- Ого! Таки довелось встретиться вторично, - улыбка сверкнула в ее глазах.
Виктар заметил, что она тут же отразилась на лице Фаэнны.
- Поболтаем чуть позже, сестренка, хорошо? - продолжила Ри и быстро умчалась в неведомом направлении.
Юноша посмотрел на свою спутницу, та пожала плечами:
- Опять с любимым поспорила, вероятно.
- Спорить вы любите, - согласился Виктар.
- Но, но! Мы никогда не спорим без повода!
- Угу. Только на пустом месте и для собственного удовольствия, - глядя прямо в зеленые, кошачьи глаза, закончил Виктар.
Фаэнна чуть насупилась:
- Кажется ты издеваешься?
- Что ты! Я восхищаюсь.
И он не врал.
Пару часов спустя он бродил по берегу озера, рассматривая пожелтевшие лепестки цветов, и увидел свою подругу, увлеченно раскапывающую какой-то корень. Виктар пару минут наблюдал за этими действиями, прежде чем задать вопрос:
- Зачем тебе это, Фа?
Зеленые искры привычно сверкнули на него, и он улыбнулся. Фаэнна легко вздохнула:
- У Риган постоянные головные боли, хочу хоть как-то облегчить их. К сожалению эта трава не окажет нужного эффекта, но другой, более сильной я не могу отыскать, хотя она непременно должна где-то здесь расти.
- Если хочешь, я попробую помочь. Опиши мне, что ты ищешь, – не раздумывая предложил Виктар.
Девушка с сомнением посмотрела на него, но, видимо, решив, что хуже не будет взялась за пояснения:
- Эту траву дед Велемир называл златоглавкой, не знаю как ее именуют здесь. Она сохраняет яркую листву практически круглый год, за исключением последнего зимнего месяца. Листики мелкие, продолговатые, на кончиках слегка заостренные. По краю листа идет кайма темно-зеленого цвета. Сейчас златоглавка не цветет, поэтому и найти ее трудно. Обладает довольно странным, ни на что не похожим запахом. В зверином обличье этот запах почуять проще. Мне нужен корень. Он всегда принимает причудливые формы. Вот так. Еще не передумал помогать, а то не волчье это дело корешки выкапывать, – внезапно съязвила Фа.
Виктар несколько мгновений смотрел на нее, ошарашенный и полученными сведениями и назидательным тоном, которым все это было сказано, потом развернулся и молча исчез в кустах.

10 день месяца Домоводства. Тил

Фаэнна вернулась к работе, проклиная свой длинный язык, Виктара, все травы вместе взятые и вообще… Откопав корень, девушка, теша себя надеждой, что проклятущая трава должна быть где-то поблизости, побрела (уже в который раз) вдоль берега озера тщательно всматриваясь в травяную массу. Внезапно раздался вопль оборотня:
- Фаэнна!! Ну-ка давай бегом сюда!! Кажется я нашел!!
Не успев удивиться, в два прыжка Фа оказалась за ближайшими кустами. Там на небольшой прогалине на коленях стоял Виктар и что-то сосредоточенно рассматривал. Подбежав к нему и плюхнувшись рядом девушка наконец увидела травку, которую безуспешно искала вот уже не один день. Вне себя от радости она издала победный вопль и кинулась оборотню на шею, целуя его, при этом, куда попало: в лоб, в нос, щеки.
- Виктар!!! Спасибо!!! Спасибо!!! Ты прелесть!!!! Спасибо!!! Я уже почти не надеялась найти!!!
Внезапно до нее дошло, что происходит: она обнимает и целует совершенно растерявшегося парня без зазрения совести и колебания чувств, которые полагается вроде бы испытывать приличной девушке. На мгновение Фа застыла, глянула на пребывавшего в ступоре Виктара и, не удержавшись, осведомилась:
- Тебя что, девушки не целовали ни разу? Не бойся, кусать не буду, разве что слегка и ласково.
Виктар сверкнул глазами так, что Фа стало не по себе, а через мгновение девушка почувствовала как ее обнимают сильные руки, пальцы нежно гладят спину.
- Сдается мне, кошка, что это тебя надо научить поцелуям, - прошептал Виктар и накрыл ее губы своими. Дальнейшее Фаэнна помнила смутно. Перед глазами кружилась листва и все тело пронизывало острое удовольствие, заставлявшее изгибаться, кричать и прижиматься изо всех сил к тому, кто дарил ей такие невероятные ощущения.
Потом, обнаженные, они лежали рядом.
- Мне это понравилось. Мы как-нибудь повторим? – спросила Фа, довольно жмурясь.
Виктар в ответ крепко поцеловал девушку:
- Обязательно повторим, кошка.
Фа была счастлива в данный момент, даже угроза Теней отступила куда-то далеко: Виктар был рядом и все оказалось так чудесно, и травку нашли, и Риган на какое-то время перестанет мучиться от головной боли. В общем, жизнь прекрасна и удивительна. Пока еще…
Вик улыбался, слушая нежный, тихий голос девушки, лежащей у него на плече: "Влюблен... и любим... А чего еще надо? А.. есть кое что.. Чтобы ничто не нарушило это счастье.. Придется потрудится еще. Например, вылечить мою будущую сестру-кошку Риган.."
Он задумчиво огляделся, а потом, изогнувшись, перекинулся в волка и быстро пошел в сторону. Фаэнна удивленно посмотрела ему вслед и тут же бросилась следом:
- Ты куда? Ты что-то почувствовал? - сыпались заинтересованные вопросы девушки.
Волколак целеустремленно шел к своей цели. Подойдя к огромному дереву, он уткнулся носом в запрелые листья, чихнул и стал быстро выкапывать что-то. Фа подбежав, посторонилась от летящих в разные стороны комьев земли и уселась ждать, поджав под себя ноги. Виктар издал торжествующий рык и морща нос вырвал из земли причудливо изогнутый корешок весь увешанный странными мешочками, а затем, гордясь собой, положил свою добычу на колени подруги. Фаэнна осмотрела приподнесенный ей дар и удивленно посмотрела на волка:
- И что это за сумочка с кармашками?
Тот возмущенно тявкнул и тут же перекинулся обратно в человека:
- Эй, кошка, а ведь тебе вроде положенно это знать! В племени шаман заваривает это в снадобье, добавляя смягчающую траву, потому что вкус у этой дряни тот еще и без крепкого словца его не выпьешь. Но эффект потрясающий! Понимаешь, эта штуковина действует не только на мозг, прогоняя плохие мысли, но и успокаивает сердце. Человек или существо успокаивается и появляется время, а главное возможность взглянуть на все свои вопросы чуть по другому, - тут Виктар хищно ощерился. - Только не надо злоупотреблять этим. Иначе получится крайне неприятный эффект..
Фаэнна фыркнула по кошачьи и осторожно понюхала странный корень:
- Странно. Я о таком даже не слышала. И как его варить ты знаешь?
- Ты хочешь сказать, что варить я буду? - сморщился Вик.
- Мне нужно подготовить сестру, - важно ответила девушка. - Представляю какую мордочку она скорчит как только понюхает этот.. букет сумочек..
Друзья посмотрели в сторону лесных домов и глубоко вздохнули.

10 день месяца Домоводства. Тил

Вываривая чудодейственный корень, юноша восхитился терпению шаманов, которым приходится готовить в день по нескольку разных и не всегда приятных на вкус и запах зелий: "Был бы я на месте Риган, то скорей бы всего согласился потерять свою голову.. чем пить такое..  Может я чего напутал? Тогда мне точно надо будет распрощаться со своей головой... или лицом.. Фаэнна из меня бревнышко для заточки когтей сделает." Из небольшого котелка по всему дому разносился на диво стойкий аромат. Проходящие мимо ле Нуаран и Раэн приостановились. На красивом лице молодой женщины отразилось изумление, а Мист характерно поморщился и, усмехнувшись, спросил:
- Кто объект травли, Вик?
- Лечения, командир, лечения, - поправил его оборотень.
- Да ну?! Ни за чтоб не догадался! Пожалуй я гляну на результат.
В это мгновение появились близняшки, Фаэнна решительно вела Риган под руку. Последняя являла собой образец недоверия и возмущения:
- Фа, я правду говорю - голова почти не болит. Одного запаха оказалось достаточным!! Честно! Я его почувствовала на том краю Тила и вмиг излечилась..
Девушка неожиданно прекратила возмущаться и остановилась, глядя на расстроенное лицо Виктара. Оборотень опустил взгляд, рассматривая что-то под своими ногами, рядом глубоко вздохнула Фаэнна. Мист и Раэн с интересом наблюдали за разыгравшейся сценой. Раэн чуть улыбалась, глядя на сестричек и Виктара, и прижимаясь к плечу любимого:
- Лекарство никогда не бывает вкусным, правда? - задумчиво и не обращаясь ни к кому конкретно, проговорила она.
Риган посмотрела на сестру, на лице которой остались следы земли, после ее ковыряний в поисках нужных трав, на так и не поднявшего голову Виктара и разом выдохнула:
- А сколько раз в день нужно принимать эту.. это лекарство?
- Утром. Один раз, - глухо произнес Вик.
- Если есть очень плотно закрывающаяся бутылочка, то попрошу вас, уважаемый лекарь, налить мне ее доверху, - строгим голосом важной особы высшего общества, произнесла Ри.
Мист протянул Виктару походную бутыль и хлопнул товарища по плечу. Оборотень осторожно наполнил составом бутылку и плотно завернул крышку. Риган аккуратно взяла лекарство и глубоко вздохнула, жалобно посмотрев на всех:
- Хорошо, что не вечером, да? Иначе мне пришлось бы спать под открытым небом...
Мист захохотал, глядя на искренне расстроенное лицо девушки и обнимая Раэн:
- Если любит - еще и сам пить будет.. за компанию! Удачи, ребята.
Они пошли прочь, уводя с собой насупившуюся Ри. Спустя несколько минут Виктар поднял понурую голову и встретился глазами со сверкающим нежностью взглядом Фаэнны:
- Спасибо тебе, - с чувством прошептала девушка и прижалась губами к губам оборотня.
Виктар обнял свою удивительную возлюбленную и поцеловал в ответ, прижимая ее к самому сердцу.

13 число месяца Домоседства.

Вчера я отчитался перед госсоветом за свою ночную операцию. Похоже, на них это произвело впечатление; вследствие этого удалось выбить денег на наградные без угроз и биения кулаком по столу. Я раздал всем сестрам по серьгам, даже гвардейцам перепали свои хвалебные жесты. Придворный караул, как выяснилось, тоже кое-чего стоил; свою заносчивость, изнеженность и скандальность они искупали тренируемым с детства мастерством фехтования.
Мы все еще устраивались в городе. По совету Луи изменили схему размещения – вместо рассылаемых из штаб-квартиры патрулей начали учреждать небольшие участки в каждом районе. Денег это съедало – ужас, но Франциск пока давал. Наверное, сам намеревался пользоваться…
Множилось племя лекарей-экспертов: господа медики предпочитали место у меня должности военлекаря. В свободное от розыскных мероприятий время они лечили оперативный состав, а также (и также за мой счет) малоимущих горожан. Н-да, любовь народная задаром не дается.
А тем временем интриги плелись и плелись… Ив упоенно охмуряла Тейна, выбивая еще одну колоду из-под ног Франца, стоящего с такой незаметной петлей на горле. Он-то уверен, что подрезал веревку еще до постройки виселицы… На процесс соблазнения нисколько не влияло интересное положение Императрицы. Даже сама Иви не была уверена в его авторстве… но мне казалось – сие моих рук дело. Тьфу, каких, к Теням, рук? А, не важно. Важно, что в перспективе у Лаконы появится белобрысый, хитрый и нахальный принц-авантюрист, весь в дядю… Хех.
Если же девочка, то я Лаконе не завидую, потому то это будет Ив номер два. А если учесть, что Иветта сейчас молода и амбициозна, то эффект можно смело удваивать или умножать на пятьдесят с лишним лет.
Ну а мое дело – позаботится, чтоб у нашего с Иви ребенка к моменту совершеннолетия не осталось ни соперников, ни проблем внутри страны. Средства к этому мне еще надо обеспечить. Система правоохранительных органов отрабатывается в столице, и у меня уже собрана подборка проектов аналогичных реформ на местах.
Хуже с армией – ее теперь уже не существует. Ну ничего – у других стран в основном то же самое. Меньше всех пострадали квайданцы, но с ними реально договориться.
Финансовое ведомство содержится Шаорином в хорошем состоянии. Отрубить пару каналов на сторону – и казна будет пополняться достаточно регулярно.
Крестьянам можно будет дать «леготу» и прирезать землицы – за счет сокращения их общего числа.
Дворянство тоже уже не то. Все мысли о «Кондициях» и прочем вполне реально вырвать с корнем.
Разумеется, не все сразу… Но если только у нас будет где-то двадцать пять лет, мы вытащим эту страну хоть на своем горбу!

5 День месяца Домоседства

Солнце позолотило верхушки деревьев и Тари подняла голову, открывая лицо сияющим лучам... Ехавший рядом Вефир обеспокоенно посмотрел на принцессу, которую похоже ничего не волновало кроме радостных лучей светила.. Тарикэ повернула голову и тихо спросила:
- А бывают сказки, которые кончаются не хорошо, но без боли?
Визирь задумался, понимая, что вопрос не так прост каким кажется:
- Нет, моя принцесса. Сказки или счастливо заканчиваются, или переживают века...
- А что лучше?
- Нет этого слова в сказках, моя принцесса.. Кали, сердечко мое, есть сказка, а есть быль, где каждый выбирает свой путь. Есть люди, которым дана Кааром сила переменить свое предназначение... А есть люди,которым все равно что будет... Лишь бы жизнь при них казалась сказкой или ложью. Каждый выбирая делает тот шаг, который решает его судьбу.
Тарикэ вздохнула и опустила голову, вспоминая молодого монаха:
- Неужели можно выбрать гибель, о Вефир?
Визирь резко остановил коня и требовательно протянул руку к ехавшей рядом девушке:
- Посмотри на меня!
Тари удивленно вскинула глаза и не смогла отвести их от темного взгляда Вефира. Он просто смотрел на свою принцессу... глаза в глаза... И она не выдержав - заплакала:
- Он не мог выбрать смерть, понимаешь? Я могла остановить их!!! МОГЛА!
- Кали! - впервые в голосе визиря зазвенела сталь. - Послушай меня, Кали. Нет прошлого... нет и будущего. Есть - здесь и сейчас. И ты не можешь предать этот миг, любимая..
Тарикэ не отрываясь смотрела на любимое лицо, не ощущая, как слезы катятся из ее глаз. Вефир подъехал к ней и мягко перенес ее к себе, крепко обнимая руками. Девушка затрепетала, прижимаясь к нему и тихо прошептала:

Да что нам цепи да орлы,
И злой оскал седой скалы, -
Не время думать о возмездии за грех.
Нам только главное - успеть
Зажечь в сердцах горячий Свет
И, уходя, в глаза друг другу посмотреть.

... Когда они приехали в Тил их ждало неожиданное. Сафар встречал своих дочерей. Тарикэ не помня себя от счастья слетела с лошади, кидаясь на шею отцу и радостно лепеча что-то. Следом за ней подошел Вефир и Тари, посмотрев счастливыми глазами на отца, тихо сказала:
- О мой повелитель... Однажды ты дал мне путь и разрешил выбирать тех, кто будет идти со мной этим же путем... Вот тот, которого избрало мое сердце, отец, - девушка склонилась так, словно они находились во дворце.
Рядом опустив голову встал великий визирь. Сафар задумчиво смотрел на них, поглаживая щеку:
- Хорошо, маленькая принцесса... А что скажешь ты, Вефир?
Великий визирь поднял голову, прямо посмотрев в глаза своего повелителя. Затем глаза его устремились на стоявшую рядом Тарикэ и он негромко прошептал:
"Ты, кого я избрал, всех милей для меня.
Сердце пылкого жар, свет очей для меня.
В жизни есть ли хоть что-нибудь жизни дороже?
Ты и жизни дороже моей для меня."
Сафар кивнул головой, тихо завершая:
- Да будет так!
Из-за спины его показался знакомый чародей, разглядывая непроницаемыми глазами двух принцесс и Вефира. Щеки Тарикэ вспыхнули румянцем, когда она увидела его, который то ли спасал их, то ли просто использовал ради своих целей. Рядом ощутимо затрепетала Миримэ, когда из-за их спин вылетел маленький шаман, приклоняющий голову перед Сафаром и чуть приплясывая под скороговорку:
- Знаю, знаю, знаю, великий хан, - Барг-Танг со странной улыбкой посмотрел на стоявшего тенью Мебира, продолжая твердить речитативом:
"Не давай убаюкать себя похвалой --
Меч судьбы занесен над твоей головой.
Как ни сладостна слава, но яд наготове
У судьбы. Берегись отравиться халвой!"
Неожиданно чародей улыбнулся и слегка поклонившись, отошел в сторону, пропуская к принцессам еще одну сестру. Зайриэ стояла прижав руки к щекам, глядя на них и улыбаясь почти робко, словно не верила в возможность счастья. Тарикэ вдруг повернулась на миг к Вефиру и схватив его руку, прижала к своим губам:
- Ты был прав, мой господин... На счет мига.. на счет счастья... и выбора.
Темные глаза принцессы блестели нежной радостью, когда она кинулась к любимой старшей сестре, обнимая и целуя ее:
- Сестричка..

13-е число месяца Холодов.
Туманная Долина.

Материализовался он неудачно: до Цитадели, насколько он помнил, было достаточно далеко, а сил почти не было. Решив отдохнуть немного, Эдриан присел на поваленное дерево, выискав место между пушистых ветвей.

"Эххехеее... Вот дела. Пошёл маг за чешуёй, да сам без шкуры остался... Интересно, Адриан это специально? Нет, вряд ли... И чего б я без него делал? Раны-то, раны... Одни шрамчики остались. Везёт им, великим магам... Впрочем, чего это я? Чем больше магии, тем больше ответственности. Вот не был бы я магом - сидел бы себе у камина в Цитадели... А раз уж магии нахапал, так будь добр... Назвался ящером, изволь по скалам ползать. Адриан прав: нельзя в стороне отсиживаться. Вот только как объяснить это Ри? Хмм... Тени меня побери, кажется я слышу..."

И он на самом деле слышал... Слышал, как кони (или единороги?) переступают с ноги на ногу, стуча копытами, как трещит костёр, как тихо переговариваются люди... Он пошёл на звук, и внезапно наткнулся на спящего единорога. Недалеко от копытного сони какая-то девушка подкидывала в воздух летучую мышь. Он узнал её с первого же взгляда, хотел было крикнуть, но, подумав немного, аккуратно взял единорога под уздцы...

Ветер проснулся, почуял хозяина, но не захрапел и не заржал. Аккуратно и тихо ткнулся мордой в плечо Советника, показывая, что узнал. Эдриан потянул Ветра, стараясь ступать как можно тише, однако единорог виновато упёрся в землю всеми копытами и тряхнул гривой.

- Что с тобой, Ветер, неужто вампирка тебя так сильно заколдовала... - шептал он, стараясь перебороть ставшего отчего-то вдруг таким упрямым любимца.
- Flareu, - вдруг сказала вампирка, совершенно незаметно приблизившись к Советнику; Эдриан вздрогнул. - Flareu, мне кажется, это неправильно. Я хотела вять тебя с собой, потому что мне нужен был хороший конь, но теперь вижу, что ошиблась. Мне нужен не только хороший конь, но ещё и преданный...
- Но ведь он же не идёт со мной? Ты не считаешь это преданностью тебе, ва.. эээ.. Син?
- Нет, не считаю, Советник. Он не хочет уходить, потому что он - человек.. то есть это.. единорог Чести. Мы заключили соглашение: он помогает мне, а я возвращаю его хозяину...

Эдриан несколько секунд смотрел на вампирку, а потом оглушительно расхохотался. В этот момент в ветвях дерева сверху что-то зашуршало, и к ногам Эдриана шлёпнулось что-то чёрное и мохнатое. Зверёк поднял взор на Советника, потряс головой, махнул хвостом. Вампирка подняла мохнатый комочек за шкирку, и Эдриан разглядел летучую мышь.

- Вот, - заявила вампирка, - Знакомьтесь. Это Дориан. - от этих слов Эдриан закашлялся, и Син поспешила уточнить: - Нет, не тот Дориан.
- Клянусь Священным Полумесяцем, Син. Вы сошли с ума! Так дразнить Высшего Вампира?
- Во-первых, не надо на "Вы". Мне неудобно, право. Во-вторых, разве я дразню кого-то? Я просто в честь него назвала зверька. Не думаю, что он обидится...

По коже Советинка пробежал холодок. Эти слова живо напомнили ему, что перед ним Враг. Возможно, последний в его жизни... Однако он тут же вспомнил прерванный разговор:

- Единорог. Я могу забрать его?
- Да, конечно. Наш договор больше не имеет силы. Я расторгаю его по праву Сильного. Иди, Flareu.

Единорог тряхнул гривой, снова ткнулся мордой в плечо хозяина, и Эдриан вообще перестал что-либо понимать.

- Идём. Тут неподалёку стоят лагерем ваши люди во главе с Арниэ. Они помогут тебе привести себя в порядок перед аудиенцией.
- Какой ещё аудиенцией?
- Ну, ты ведь сразу направишься к Королеве?
- Прости, Син, но я Советник. Для того, чтобы повидать Королеву мне не требуется собирать половину долинской знати, как это принято в других государствах. А перед Ри я могу появиться в любом виде.

Он оседлал единорога, и, повинуясь какому-то неясному порыву, протянул руку своему злейшему врагу:
- Забирайся в седло, Син. Я довезу тебя, куда скажешь... - вампирка уселась в седло перед Советником, и Ветер сорвался с места...

[glow=navy,2,500]13-е число месяца Холодов.
Туманная Долина.[/glow]

Она забралась в седло и, придерживая Дориана на плече, сообщила:

- Я хотела бы побывать в Цитадели... И поговорить с королевой.
- Это сложно. Не думаю, что тебя пустят в Цитадель...
- Но это важно, Советник...
- Всё, что ты хочешь сказать ей, можешь сказать мне...

Конечно, обстановка не располагала к такого рода разговорам, ибо спиной Син прижималась к груди Эдриана, отчего наконечник стрелы причинял ужасную боль, однако времени было мало.: она и так слишком уж задержалась в Долине.

- Ты наверное уже знаешь, Эдриан, что в мир пришло страшное Зло? - начала Син издалека.
- Ты имеешь ввиду себя и своих.. эээ...
- Себя и своих собратьев, Эдриан. Нечего мне стесняться, они на самом деле мои братья. Для жизни нам нужна чужая кровь. И ни один человек не сможет жить спокойно, пока в этом мире есть я или мои братья...
- Но... Ведь ты же.. это - ты?
- Я это я, и я пью кровь. Я пью кровь, потому что иначе не могу. Но это плохо, плохо, понимаешь? Так нельзя. Я стараюсь выбирать жертв, хотя и не всегда, но если нас будет много... На всех может не хватить людей. И тогда начнётся катастрофа, и для вас, и для нас, вампиров.
- Но... Эта вероятность существует, пока на свете есть хоть один вампир...
- Да, поэтому уничтожить нужно всех.

Кажется, Эдриан не успевает думать. По всей видимости, единорог мчится слишком быстро и мысли просто не успевают за ним!..

- Но ведь ты же - тоже вампир?
- Это не важно. Не факт ещё, что я умру. А если и умру - ничего страшного, мне не привыкать. Дело-то совсем не в этом...
- А в чём?
- Это будет неплохая война, - рассмеялась вампирка со своей обычной непринуждённостью. - И участвовать в ней должны все. Сегодня вы не встанете на защиту людей, завтра вас сожрут вампиры. Долина, я слышала, является сосредоточением магических сил? И эти силы вы храните, прячете от мира. Идиоты!
- Но...
- Молчи, чадо. Идиоты, говорю. Скоро эту магию вы сможете скормить ящерам, больше она ни на что не сгодится. Но если сейчас Долина вмешается, то...
- Да послушай же! Не далее как несколько дней назад я беседовал с одним магом... Ну, не важно, что это был за маг, но он говорил мне почти то же самое. Сейчас я возвращаюсь к Королеве именно затем, чтобы сказать ей о том, что мы должны помочь.
- Не просто "помочь". Эдриан, Вы должны спасать не кого-то там, а себя, себя, понимаешь?
- Кажется, понимаю...
- Вы заперлись тут, прибрали к рукам огромную силу и спрятались. Но ничто не даётся просто так, за всё надо платить. За своё бессмертие я плачу человеческими жизнями. Мне проще, я паразит, я хищник. А вам всем придётся платить собой, своими силами, своими жизнями. Понимаешь? Именно поэтому я и должна поговорить с королевой Ри...
- Я не могу допустить этого. Прости, но я не верю тебе... - ага, прекрасное заявление вампиру, сидящему верхом на единороге врепеди тебя, ну-ну...

Син не удержалась, захохотала во весь голос.

- Тени, Эдриан! Да если бы я хотела убить Ри, вы все даже не заметили бы меня!
- Это страшная сила, вампир. Вы, бродячие трупы, рушите всё, что для нас нерушимо. Никто не может просто так убивать королей и питаться людьми...
- Мы - можем. Если бы люди могли использовать вампиров в своих политических играх, представляешь, что началось бы? Именно поэтому нельзя оставлять эту силу. Ни в едином существе.
- А ты? Ты?
- А разве королева Ри отказалась бы иметь под рукой возможность уничтожить любого короля, да так, что никто и не заметил бы? - Син прищурилась, улыбаясь. Конечно, не отказалась бы королева.. если бы только играла в политические игры наравне со всеми.
- Не знаю, - в конце концов растерянно признался Советник, и Син назидательно взмахнула пальцем, выдав многозначительное "О..."

Дориан расценил этот жест по-своему: сорвался с плеча вампирки, взмахнул крыльями и, сделав непонятное сальто, полетел под копыта Ветру. Единорог, не сбавляя ходу, клацнул челюстями, и Син разглядела, что летучая мышь свесив крылья болтается в зубах Ветра. Вампирка рассмеялась настолько жизнерадостно, насколько вообще может быть жизнерадостным тот, кто уже умер. Эдриан, разглядевший подробности картины, рахохотал вместе с ней. Трое всадников, выехавших им навстречу, одним из которых оказалась Арниэ, недоуменно оглядели странную четвёрку, и недоуменности в их взорах было столько, что Сингреллин, вампир с тысячелетним стажем и сотнями убийств за спиной, так и не разучившийся радоваться жизнью, рухнула из седла, потянув за собой Эдриана, и они с Советником упали в траву, отчаянно пытаясь не лопнуть от смеха...

13-е число месяца Холодов.
Туманная Долина. Цитадель.

Ри сидела в глубоком мягком кресле, уложив ноги на пушистую подставку, которая стояла слишком уж далеко для её ног. Это было любимое место Эдриана, он всегда сидел тут, в этой комнате возле камина. Советник всё ещё не вернулся, и Ри волновалась, однако Генриетт, управляющий Цитаделью, приказывал каждый день разжигать в камине огонь, словно Эдриан никуда и не уходил. Огонь в камине весело пожирал поленья, огонь завораживал, огонь манил к себе...


Языки пламени метались от дома к дому, испепеляя встретившихся на их пути людей: остров Этон стал могилой для многого и многих, и посреди всего этого хаоса одинокая и брошенная Ри шныряла между домами, уворачиваясь от горящих балок и воющих людей, катающихся по земле в надежде сбить пламя с одежды. Ри металась и искала. Кого и чего - уже было не вспомнить, оставалось лишь устойчивое ощущение потери и необходимости найти. С какого-то определённого момента Ри стала слышать стук сердца, чем-то похожий на шаги. Она ринулась на звук, и её ушей достиг усталый хриплый голос: "моя королева... Леди Ри!.."
Бред. Тогда она не была королевой. Тогда её не звали этим именем. Тогда она не видела горящих улиц и никого не искала. Она сидела в подвале, укрывая своим тельцем маленького братика. Ничего этого не было. НЕ-БЫ-ЛО. Но ведь шаги были? И голос был?..


- Леди Ри... Королева... Я прошу прощения, что мне приходится Вас тревожить... Но у меня важные известия...

Ри сама не заметила, как задремала, но голос воина, вошедшего в зал, пробудил её. Ри поднялась ему навстречу, узнав Аррена, заместителя Арниэ. Тот упал на колени, но не потому, что так полагалось, а потому, что устал и уже не мог держаться на ногах:

- Моя королева... Я пришёл сказать... Там.. советник Эдриан... Он вернулся... Они скоро будут...
- Спасибо тебе, воин! Генриетт, позаботьтесь об этом достойном юноше!.. - последние слова она кричала уже спускаясь вниз по лестнице...

13-е число месяца Холодов.
Туманная Долина. Врата Цитадели. Получасом позже.

Когда Ри увидела Советника в одном седле с молодой дамой, ей показалось, что она всё ещё спит. Однако знакомый голос и совсем не странная реальность происходящего доказали ей, что всё на самом деле, а вовсе не во сне. Эдриан спрыгнул со спины Ветра, подбежал к королеве, обнял её. Она, совсем как в детстве, прижалась к нему, на миг уткнулась носом в его плечо.

- Ри... Нам нужно серьёзно поговорить...
- Завтра. Всё завтра. Арниэ, до завтра все свободны. Генриетт, готовьте стол. И разместите девушку, она, я так понимаю, гостья нашего Советника? - с вопросом в голосе она уставилась на Советника.
- Да, - немного погодя ответил Эдриан, - Она моя гостья...

[glow=navy,2,500]14-е число месяца Холодов.
Туманная Долина. Цитадель.[/glow]

Люди хохотали, глядя на эту потеху. Сингреллин оседлала единорога Арниэ, брата Марка и по совместительству самого строптивого единорога в Долине. Единорог брыкался, стремясь скинуть неожиданную всадницу, но вампирские навыки помогали Син держаться. Ри и Эдриан, наблюдавшие в стороне, делали ставки, а Арниэ смеялась и подначивала своего зверя:

- Скинь её, Мрак, скинь её!

После очередного единорожьего кульбита Син рухнула-таки в пыль и едва-едва увернулась от опустившихся в ярости на землю копыт.
Арниэ взяла питомца под уздцы, а поднявшуюся на ноги Син толпа приветствовала радостными аплодисментами: никто не мог столь долго продержаться на спине Мрака и остаться после этого в живых, не смотря на всю неприменимость этого слова к вампирке. Син стряхнула пыль с плаща, виновато сообщила зрителям:

- Ну, плохой из меня наездник, что ж поделать...

Ри рассмеялась, подошла к девушке и обняла её. После утреннего разговора, когда Син и Эдри уговаривали королеву выступить против армии Родрика, Ри очень привязалась к вампирке и даже предложила ей пищу из парочки преступников, приговорённых к четвертованию. Если кто-то думает, что четвертование единорогами более гуманно, нежели лошадьми, он ошибаеся...
Син было весело здесь, в Долине, и если ей чего-то и не хватало, то это общества Вэла. Чем-то притягивал её этот более чем ветренный юноша с красивыми глазами...
Син пообещала самой себе, что после войны вернётся сюда, в Долину. Будет жить при дворе, поедать приговорённых к Смерти и целыми днями бегать по Долине. Решено! Вэла в охапку - и в Долину Туманов!

А сейчас пора...

Улыбка мгновенно погасла на лице Син.

- Королева... Советник... Мне пора. Пришло время...
- Син! Останься ещё на денёк!.. Пожалуйста...
- Не могу... Мне ещё многое предстоит... Но обещаю, я вернусь как только всё это закончится...
- Никуда ты не пойдёшь, - заявила Ри, - По крайней мере до завтрашнего утра. Сегодня вечером мы будем гулять и веселиться... И никуда тебя не отпустим, Син.
- Но ведь время...
- Сингреллин... - тихо сказал Эдриан. Перед глазами вампирки вдруг встала картина избиваемого сошедшими с ума девчонками советника.
- Ну... Если вы не будете против.. то я останусь...
- Не будем, конечно. Оставайся! Да, и ещё, Син... У меня для тебя подарок...

Тем временем в центр площади вывели единорога. Это был прекрасный молодой зверь, седло которого крепилось поверх перекинутого поперёк спины полотна с каким-то красивым руническим рисунком. На голове зверя слева от рога гордо восседал Дориан. Весь единорог был абсолютно чёрным, и упряжь его тоже была чёрной, и летучая мышь была чёрной, и Син преданно-влюблённым взором уставилась на это чудо.

- Это тебе. - заявила Ри, и Син направилась к единорогу, вознамерившись забраться в седло.
- Постой, - остановил её Эдриан, - у нас в Долине существует обычай: перед тем, как впервые сесть в седло единорога, ты должна дать ему имя...

Сингреллин задумалась. Глаза единорога были какими-то очень-очень серьёзными, словно он уже повидал всё на этом свете и готов идти был лишь только в решающую битву. Сама Син тоже намеревалась принять участие в решающей битве, и он должен был отправиться с ней. Вампирка ещё раз посмотрела в его глаза и твёрдо произнесла:

- Rag-nar-Rock...

[glow=navy,2,500]15-е число месяца Холодов. Раннее утро.
Туманная Долина. Врата Цитадели.[/glow]

Верхом на Роке Сингреллин чувствала себя также уютно, как если бы сидела в любимом кресле у камина. Дориан удобно устроился на плече вампирки, а сама она радовалась недавнему завтраку, ожидавшему казни в тюрьме. Леди Ри и Эдриан ещё спали, и Сингреллин не стала будить их: тихо вывела единорога из конюшни, забралась в седло и отправила Рока в сторону горизонта...

[glow=navy,2,500]Ночь с 16-го на 17-е число месяца Холодов.
Туманная Долина.[/glow]

Рагнарёк летел быстрее ветра, и обычного ветра, и единорога Flareu. Воистину королевский подарок, и Син было удивительно даже, что Ри подарила этого красавца ей, вампирше. Хотя на самом деле ничего удивительного в этом не было, ибо существовала в Долине легенда о единороге, с рождения ищущем Смерти. Считалось, что оседлать его может лишь тот, кого он на себе поведёт в последнюю Битву, а так как в Битву идти никому не хотелось, то никто в седло и не взбирался. Таких единорогов отличали при рождении по серым глазам и выращивали отдельно от остальных. Впрочем, обо всём этом Сингреллин узнала только в придорожной кузне, куда заехала поправить подковы: не хватало ещё, чтобы Рагнарёк повредил ногу в пути. Выслушав же кузнеца, вампирка сама подивилась тому, с какой точностью дала имя единорогу. Rag-nar-Rok, Идущий на Смерть. Сокращённо она называла его Рок, то есть Смерть, что в общем-то было неправильным для суеверных древнелирийцев, поэтому, подумав, вампирка решила называть его Роке, "несущий Смерть". Так будет лучше. И символичнее...

После посещения кузнеца Син занялась Дорианом. Немного магии в хиленькое тельце, и мыш окреп, уверенно развернул крылья, словно бы повзрослел даже... Син знала: теперь он будет жить гораздо дольше, чем положено. Не вечно, нет, но достаточно долго, чтобы... Чтобы ей не было так одиноко. Хотя, у неё же есть Вэл... Впрочем, об этом думать пока рано. Вэла ещё найти надо. Кто знает, может она больше никогда его не увидит, мир большой. Им и так повезло, что они встретились...

Криэран... Славный город! Жаль его. Надеюсь, его отстроят...

- А теперь, мыша, если ты не научишься летать, я тебя пущу на корм единорогу...

Дориан взлетел. Сам, оттолкнувшись от головы Роке, на которой сидел. Расправил крылья, пролетел несколько метров, поднимаясь всё выше, развернулся, ринулся вниз.

"Мдяяя..." - подумала Син.

Однако Дориан в последний миг увернулся, вновь взмыл вверх.

- Издеваешься, да? - догадалась Син. Поймала мыша, усадила себе на плечо. - Ну, пора. Мы задержались. Знала бы я, куда лететь, использовали бы камень... А так... Поехали, Роке. Я попробую по пути учуять, в какую сторону лететь...

И они поехали. Единорог сорвался с места, Дориан впился в плечо Сингреллин, чтобы не упасть. Ветер бил в лицо, горели звёзды и Сингреллин подивилась горькой иронии: она всё же счастливее всех живых...

9 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Тил.

      Большой белый мотылек, на мгновение зависнув в воздухе, опустился на нежные лепестки ярко-алого цветка, так неуместно смотревшегося на по-осеннему голых ветвях надтреснутого Охранного Древа. Говорят, это самые редкие цветы в лесу, но цветут в любое время года и увидеть такой к беде..
    В Темном Броде, некогда, их было много, и они настолько нравились матери Саолы, что в честь этих самых красивых, но ядовитых цветов она назвала свою единственную дочь. Надо сказать попала в точку, не девушка, а одно сплошное стихийное бедствие получилось.
    Саола, осторожно отогнав мотылька, сломила тонкий стебелек. От цветка шел сладковатый запах лета, дома и детства, чего-то совсем забытого, словно стертого безумным течением времени, ее вечного "не останавливаться, не оглядываться, ни о чем никогда не жалеть›.. Как быстро все проходит. Как хочется все успеть. или наоборот остановиться, забыть все, просто жить, любить, верить... просто.
    Саола очнулась от размышлений. Иванэ. Она скорее почувствовала, чем услышала его приближение, и, обернувшись, оказалась в объятиях герцога.
- Ты здесь. Я потерял тебя., - лицо Иванэ оставалось серьезным, но глаза улыбались. Когда он был рядом, тревога, не покидавшая Саолу в любое иное время, отступала, она не знала, что и когда связало ее с этим человеком столь крепко, сделав его таким близким, да вопросы эти и не требовали ответов.
  Она не дала ему договорить, накрыв его губы своими, чувствуя, как еще крепче и вместе с тем нежнее становятся объятия герцога, его руки на своей горячей коже, свое и его дыхание словно ставшее одним на двоих.
  Полусон или полуявь. Они вторую неделю шли через Лес, не думая ни о чем, словно и не было ничего кроме дороги, тонули друг в друге, не желая вспоминать о том, как скоро все закончится. Только зима, только путь, беседы или молчание, порой говорившее гораздо больше любых слов, палые лисья ковром устилавшие холодную землю, ветер в кронах и их ночи, наполненные любовью, нежданным счастьем, желанием искать и находить друг в друге тепло..
  В Лесу было так тихо и безлюдно, что иногда Саоле казалось, что она и Иванэ последние люди оставшиеся в мире, и нет ничего, что могло бы разрушить хрупкое счастье связавшее их., только казалось.
  Если идти строго на запад, вдоль русла Глены, то рано или поздно прибудешь к Княжим Водопадам. Зима сделала многие тропы непроходимыми, но каждый шаг и каждый день приближал их к войне, ко всему тому, от чего они невольно сбежали оказавшись оторванными от мира в этой глуши.. У каждого из них свой бой, свои клятвы и свой долг. И с приближением Тила, Саола все острее чувствовала, как их время утекает, словно песок сквозь пальцы..
  Сначала редко, но потом все чаще она задавала себе вопросы, что будет дальше, когда их дорога подойдет к концу. Любовь между Консулом Лаконы и пусть бывшей, но Императрицей не может быть не названа предательством. Ярно даже слушать не захочет самого верного из своих людей, удостоверившись, что его обвинения были правдой.. Но Иванэ нужен Лаконе, нужен особенно сейчас, когда от Империи остались только слова, и пришедшая из-за моря Тьма грозит уничтожить даже память, Тьма
разбуженная и Саолой тоже..

10 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Тил. Близ Княжих Водопадов.

      Она снова шла по Криэрану, сквозь огонь и дрожащий раскаленный воздух, по камням, как воск оплывавшим под ногами, вдыхая пепел и нестерпимый жар, неспособный причинить ей боли. Нетронутая пламенем, свободная от прошлого и будущего, словно тень той вечно голодной чудовищной Силы, что бушевала кругом, превращая в ничто дерево и камень и само пространство. Казалось, даже звезды, расплавившись от нестерпимого жара, размазались сияющими бесформенными брызгами по
пугающе-рыжему пылающему небу.
      А огненная буря нарастала, билась, дышала вместе с Силой в ее груди, вместе с пульсом готовым прорвать вены, вместе с последней дрожью гибнущего города, в полушаге от бессмертия, в шаге от неограниченного могущества, требуя пойти до конца, обещая свободу от боли, долгов и мести. от самой памяти. Бездна способная поглотить все, что когда-то имело
значение.. Шаг за шагом к самому краю. это так просто..
- Саола.

      Она проснулась с беззвучным криком, рев пламени и неверная дрожь расплавленного неба неохотно рассеивались в ночной тишине Леса. Один и тот же сон. день за днем. Сила, раз проснувшись, не собиралась уходить бесследно.
- Сао, - руки Иванэ смыкались на ее плечах, и Саола на какое-то время молча прижалась к его груди, словно пытаясь отыскать защиту от своих кошмаров или от самой себя, слушая лес, ночь, свое и его дыхание, пока тяжелый давящий сон не отпустил окончательно.
- Почти утро, - тихо сказала она, стараясь унять дрожь в своем голосе.
    Иванэ на мгновение поднял глаза на осколки серого неба уже выделявшиеся на фоне черных веток и редкой, каким-то чудом
не оборванной ветром, листвы.
- Утро приходит всегда, - Иванэ улыбнулся, - Даже после самых темных ночей, - он коснулся ее щеки рукой, и Саола крепче прижалась к его ладони, на мгновение закрыв глаза.
- Ты грустишь.. . скорее утверждение, чем вопрос.
- Я люблю тебя.

    Тил встретил их безжизненностью погибшей рощи и тревожным ропотом Княжьего водопада. Саола никогда не питала большой любви ни к этому лесу, ни к его молчаливым вечным стражам, но при виде надтреснутой коры и искореженных, покрытых подобным крови бурым соком веток, внезапно почувствовала почти физическую боль...  Сознание обожгла мысль, не слишком ли они опоздали.
    Но лесной город как прежде стоял на высоком скальном уступе над водопадом, деревья на пятьдесят шагов от покрытых шкурами и знаменами стен, и ниже вдоль реки были вырублены так, что бы ничто не мешало бледному зимнему солнцу освещать подступы к городу. Ветер полоскал на ветру расшитые золотом ќястребиные› стяги. Лес как прежде, как тысячелетия назад, отделял уцелевший мир от угрозы. Оставалось только задать вопрос, как долго простоят эти стены, когда сам день станет
ночью. Оставалось надеяться, что здесь они смогут найти ответ на вопрос, как сделать так, что б это время не пришло никогда. 
    Едва они  подошли к границе поляны, в землю на довольно почтительном расстоянии воткнулась пестрооперенная стрела.
- Выйдите на свет, - высокий лучник в темно-зеленом глухом плаще, и не думал спускаться с относительно безопасной деревянной площадки, укрепленной на возвышении над каменной тропой вдоль водопада, пока не убедился в человеческой природе незваных гостей, - Кто вы?
    Иванэ что-то ответил дозорному, но Саола не слышала, она почти рефлекторно обернулась, почувствовав чужую, но уже знакомую ей Силу. Адриан. Она так и не смогла понять, как он оказался на поляне.
    Маг властно отодвинул дружинника с дороги:
- Это гости Князя, - распорядился он, и заглянув Саоле в лицо холодно улыбнулся и добавил, - Вас давно уже ждут.

11 число месяца Домоседства.

Раэн согласилась. В сущности, дальше все было формальностью. Долго спорили о ритуале, но остановились на лаконском. Раздобыли кольца и жреца Мареля; пригласили всех своих. Все свои – это: Всеслав, Дина, Винсент и Пат; Виктар, Фаэнна и Риган; ну и, разумеется, Ардрик. Приготовления шли полным ходом, но я как-то вдруг выпал из них.
Мной овладела тоска. Раньше на нее просто не было времени: я либо дрался, либо шел куда-нибудь через всю страну. Либо ждал скорой казни; теперь же у меня появилось зыбкое чувство уверенности в завтрашнем дне, и все то, от чего я так долго открещивался, получило свободу действий.
Видя лошадиные морды и лица людей, безбрежный живой поток, поднятый, фигурально выражаясь, взмахом моего клинка и мчащийся по лаконским равнинам, я часто думал: где я в этом потоке?
Кем останусь я в мире? Какими фразами я вписан в книгу Бытия?
Ничего хорошего по этому поводу сказать нельзя. Я ничем не лучше вампиров – они кровь пьют, а я за нее получал золотом. Я оставил за собой грязный след в лаконском пограничье; я убил столько же женщин и детей, сколько бойцов. Я – демон войны. Я жил на поле боя восемь лет, страдал и радовался лишь на нем… я даже любимую встретил в своем же военном лагере, куда ее привел отправленный мной же разъезд. Я треть жизни был больше мечом, чем человеком.
Я убивал. Не за обиду, не из мести, не чтобы смыть пятно с чести – своей или родовой. Я убивал, как чиновник ставит печать – удар, сделано, следующий! Моей профессией была не война, а банальное, обесчувствленное убийство – то, которое даже в нашем жестоком мире никогда не наделяли романтическими чертами.
И вот теперь я, кажется, начинаю жить, не отнимая для этого чужих жизней. Жить, не существовать от боя к бою. Заслуживаю ли я этого? Вряд ли. Я ведь каким-то уголком сознания всегда думал, что у меня не получится. Что Раэн оттолкнет меня, когда я найду ее. Что я умру посреди Лесного. Что меня повесят, как военного преступника, каковым я и являюсь.
Но все позади… Позади почти окончательно. Когда из мира удастся выбить вампиров, я окончательно распрощаюсь со своими мечами и буду жить с любимой в возможно более глухом уголке.
И все-таки… выпив столько жизней, можно ли прожить до конца свою?
Так думал я, сидя на остывающем валуне под звездами Леса. Думал, по несколько раз возвращаясь к одному и тому же.
-О, не один я не сплю.
Я обернулся. На лунный свет вышел худощавый черноволосый человек с повязкой на левом глазу.
-Князь Роджетт?
-А, это ты, Мист? Я ведь слышал, что ты здесь… признаться, подозревал, что тебя все-таки повесили под шумок.
-Нет, я еще жив… сам удивляюсь. Как вы-то?
-Эвор принял предложения о союзе. Мои «вельможи» упились в дрова, вот я и прогуливаюсь тут… Кстати, чем думаешь заниматься? Я к тебе Всеслава посылал – кстати, далеко пойдет…
-Нет, князь, я все же не пойду к вам. Эвор поставил меня на обучение своих воинов – тут плохо с инструкторами.
-Ну, неплохо, в сущности. Что еще?
-Женюсь.
-Тоже хорошо. А что такой невеселый?
-Совесть.
И я подробно пересказал ему ход моих мыслей.
-Стой. Давай разберемся. Война началась бы и без тебя, и деревню бы без тебя порезали. Так что тут ты виновен только в исполнении приказов.
Террор – с моральной стороной сам разбирайся, но тут то же самое – приказ, который ты выполнил очень, даже чересчур хорошо. С военной точки зрения ты действовал на отлично.
Как бы то ни было, ты жив, любим и при деле. Самокопание тут неуместно: вчера – это вчера, его не изменить. Так что вставай с каменюка, иди к невесте, и чтоб я от тебя упаднического трепа не слышал.
С неподдающийся описанию гримасой на лице я встал и пошел…

[glow=red,2,300]09 - 10 число месяца Домоседства.[/glow]

- Зачем? - удивленно захлопала глазами Риган.
Раэн в свою очередь воззрилась на девушку-кошку:
- О.. Просто это обряд такой..
Риган фыркнула:
- Ничего не понимаю. Ведь вы итак - муж и жена, зачем вам еще какой-то обряд?
Аквамариновые глаза вспыхнули едва уловимым лукавством:
- Может чтобы не сомневаться друг в друге, а может быть, чтобы перед всеми созданиями мира поклястся друг другу в любви, которую даже смерть не сможет разрушить..
Риган слушала чуть приоткрыв рот, но потом решительно взмахнула рыжей гривой:
- Иех.. не знаю я ваших премудростей, но.. Ммм.. кажется тут берется чаша, в нее наливается кисель, жених и невеста отпивают по глотку и говорят: я твоя жена... я твой муж, - она задумчиво потерла переносицу.
- Риган, - чуть не застонала Раэн. - Кисель пьют, когда кого-нибудь хоронят!
Рыжая хулиганка дернула плечом:
- Стихии! До чего же вы люди странные! Пить такую вкуснятину в честь смерти.. Ну, может я ошибаюсь. И в чашу наливают вино, - она помедлила и сомневаясь закончила. - А про мужа и жену кажется говорит жрец-друид.
Странно молчавший все это время Мист, поперхнулся и решительно закончил разговор:
- Марель вас побери! Хорошо, что есть лаконский обряд... И кольца, - он заглянул в засиявшие нежностью глаза Раэн и прикоснувшись к ее щеке, ушел прочь.
Девушка приложила ладонь к щеке, словно боялась потерять это нежное тепло, и проводила взглядом фигуру бывшего наемника. Из задумчивости ее вывел требовательный голосок Ри:
- Ну! Ты про ваш обычай расскажешь?!
Раэн улыбнулась:
- Ты сама его увидишь.. Даже более того: поучаствуешь.
- Как это? Я замуж не собираюсь!
- Даже за Крина?!
- А зачем? Мне с ним хорошо итак..
- А если он тебе изменит вдруг?
Риган готова была резко ответить, но задумалась на миг:
- Если ему захочется - то изменит. И ни одна клятва не удержит. Значит - так тому и быть, - она встряхнулась и еще раз требовательно коснулась плеча Раэн. - А что нужно для того, чтобы участвовать?!
- Платье..
- ЧТО?!!!!!

Вечером в небольшой комнате жрец Мареля ждал новобрачных. Мист в свою очередь нетерпеливо ходил перед дверьми комнаты, вызывая улыбки у своих друзей. Наконец Мортимер не выдержал:
- Слушай, можно подумать, что вы друг друга не знаете! Ты что же думаешь, Раэн сбежит, как перепуганная девчонка?
- А вдруг? - поддел Мортимера и, нервно дернувшегося, ле Нуарана Всеслав.
Роджетт и Ардрик еле сдержали улыбки, но посмотрев на бледное лицо Миста, состроили серьезные выражения лица. В этот миг в отдалении показались три фигурки с факелами меж которых шла еще одна. При виде этой единственной для него, бывший наемник замер, не в силах отвести глаза от завораживающего зрелища. Раэн шла опустив голову, которую украшали крохотные цветы, подобно звездам усыпавшие ее волосы. Не доходя пары шагов до заветного порога, девушка подняла взгляд и посмотрела на Миста, который уже протягивал ей руку. Шедшие следом Дина, Риган и Фаэнна являли собой очаровательное зрелище, освещая путь одним своим присутствием.
Влюбленные уже никого не замечали вокруг и даже не слышали толком слов священика, но произнося клятву их голоса звучали в унисон:
- Лишь ты для меня... лишь я для тебя.. Пока бьется в груди сердце... Пресветлый Марель, и перед тобой мы встанем... рука в руке..
Жрец покачал головой, но потом улыбнулся - все в данный момент менялось, возможно и слова клятвы должны звучать иначе. Рука его привычно протянула кольца молодым, которые они одели друг другу и не дожидаясь соизволения святого жреца, лишь воздевшего руки, освящая их торжественным взмахом руки.

Во время тихого, венчального пира Всеслав нашел бандуру и протянул ее Мортимеру, начавшему наигрывать что-то спокойное и тихое. В Лесу громкая музыка не звучала. Никто не заметил, как молодожены исчезли...
...Мист не доходя до отведенного им жилища, подхватил Раэн на руки и внес ее в дом. Девушка развязала его длинные волосы, зарываясь в них пальчиками и лаская, но неожиданно она почувствовала как он задрожал от сдерживаемого напряжения и зарылся лицом в ее плечо. Раэн осторожно высвободилась из его сильных рук и встала рядом, пытаясь заглянуть в любимые глаза:
- Что с тобой?
- Я.. кажется я впервые не знаю что со мной, - тихо прошептал он и в его взгляде Раэн скорее почувствовала, чем увидела страшную пустоту.
Легкий вздох сорвался с ее губ, когда она нежно коснулась ладонью любимого лица. Мист вздрогнул, как от боли, но она настойчиво подняла его лицо, заставляя посмотреть в ее глаза. Оторваться от нее он уже не смог:
- Мы не можем судить свое прошлое. Оно было и останется в нашей памяти. Мы не сможем его изменить уже, даже при всем желании нашем. Мы можем только постараться жить дальше так, чтобы ни у кого больше не было ни такого прошлого, ни такого настоящего.. Может быть эта моя мечта.. Пусть у тех кто выживет будет возможность любить, смеятся и быть счастливыми. Так, как счастлива сейчас я, любовь моя. А может быть и ..
- Гораздо больше, - закончил за нее Мист, скрепляя эти слова поцелуем. - Моя золотая любимая.. Я тоже счастлив.. и вряд ли могу стать еще счастливее.
В тишине послышался негромкий смешок:
- Я думаю можешь.. когда узнаешь, что у нас будет ребенок.
Настал черед Миста внимательно всмотреться в чудное лицо жены:
- Это правда?
- Ох.. Я не знаю точно. У меня нет явных признаков.. Но я чувствую, - она улыбнулась, когда он опустился на колени, прижимаясь головой к ее животу. - Поцелуй меня, муж мой.. До рассвета еще очень далеко..