В бой!

15 число месяца Домоседства.
Полумесяц. Тил. Высокий Чертог.

      Последние приготовления завершились, и большая поляна начала постепенно заполняться людьми. Эвор в который раз подумал, что решение провести Совет под открытым небом, а не в Княжеских чертогах было на редкость удачным: здесь как нигде ощущалась первобытная сила Леса. Могучие деревья, стеной обступавшие пустое пространство, казалось, видели начало времен, и каждому, кто смотрел на их могучие стволы и густые кроны, казалось, что отгремят войны, сменятся поколения, люди забудут все – и предателей и героев, а эти великаны так и останутся стоять здесь безмолвными свидетелями человеческих страстей, столь ничтожных перед неумолимым течением времени.
      Кто-то тронул князя за плечо, отвлекая от раздумий. Адриан. Маг как всегда приблизился неслышно, и к тому же привел с собой кого-то, завернутого в черный плащ с прикрывающим лицо капюшоном, показалось Эвору или нет, но от этого странного гостя веяло словно могильным холодом…
- У меня все готово, маг. Место Совета оцеплено, Тиэл позаботится о том, что бы ничье магическое зрение не проникло сюда. Деревья не допустят сюда взгляды Теней. Представишь меня своему спутнику?
- Возможно, позже, - лицо мага было слишком бесстрастным: «Неужели он волнуется?» -Я добавил кое-что от себя. Скоро все соберутся, князь. Скоро… Возможно, именно этого я ждал так долго.
    Эвор поборол рвущееся изнутри глухое раздражение. «Возможно, позже…». Хотя Адриан, пожалуй, имеет право отвечать так. Этот… это существо видело древние деревья еще ростками, о нем в Княжествах ходили легенды, как страшные, так и невероятно благородные. И все они гласили, что маг вернется под сень деревьев в канун величайшей из напастей, когда мир встанет на краю пропасти и народы лишь встав рука об руку смогут удержать его от падения. Не то чтобы князь верил в древние сказки, но последнее время они обрели неприятное свойство – сбываться.
    Людей на поляне становилось все больше. И все же странные наступили времена: в одном месте собрались люди, многие из которых еще вчера готовы были вцепиться друг другу в глотки. Хотя может быть, готовы то же самое сделать и сегодня.
    Ярно в окружении личной охраны, явно страдающий от ран, но по-прежнему гордый искал кого-то в толпе собравшихся, но она не пришла. Его рыцари были в шаге от невозможного – победы над вампирами в ночной схватке, но боги не даровали им триумфа. Человек, отдавший приказ пытать пленного князя, укравший у него жену теперь перестал быть врагом, но Эвор не брался предсказать, что будет после этой войны, если Император выживет.
    По соседству – Сафар, глава некогда бесчисленных лирийских орд, степным пожаром пронесшихся по лаконским землям. Много раз их войска сходились в бою, устилая поля тысячами людских и конских трупов, пока пришедшая из тьмы смерть не заставила на время отложить давние споры.
    Тут же Рикаред Шарк, сторнийский Властитель, чей народ тысячелетия наводил ужас на всех, живущих рядом  с водой – ныне последний правитель мертвой страны. Он первый высек искры, запалившие костер войны, и первый же сгорел в его пламени. Тоже, как и Ярно, стоит на пороге смерти: по Тилу ходят слухи, что многие заключают ставки, кто из раненых первым уйдет в Долины смертной тени. Враг Ярно, не слишком верный союзник Сафара, человек, сдавший всех своих союзников, включая и самого Эвора.
    Мист ле Нуаран, командир отряда наемников, которого искренне ненавидели, пожалуй все, кто здесь собрался, и, надо сказать, вполне заслуженно.
    Двое из Четверки: Мирта и Вэл, маг Воздуха, рассеяно рисовавший что-то на разложенном на коленях листке бумаги. Нет ни Саолы, похоже сознававшей, что ее присутствие здесь может многое усложнить, ни мальчишки, что тоже правильно.
    Двое из Туманной Долины, Леди Ри и Эдриан. Даже Долина выходит из тумана и присоединяется ко всему миру в это страшное время.
    Иванэ. Меч Лаконы, герой Фалесской осады, освободивший князя из подземелий столицы. Человек, обретший настоящую славу в этой безумной войне всех против всех, но заплативший за это полной мерой. Счастлив ли он? Доволен ли своими достижениями? На взгляд Эвора, имперский полководец вовсе не лучился счастьем.
  Граф ле Тойе, брат Мирты, чье возвращение заставило ее стать хоть немного веселее. Он, Иванэ, и, пожалуй, Вэл – вот те немногие, кого князь действительно был бы рад видеть в Лесу.
    Рыцари, воители, воительницы, главы больших вооруженных отрядов, в которых зачастую причудливо перемешивались все языки и нации, наемники – все, кто представлял собой силу или хотя бы считал себя такой сегодня собрались здесь.
    И конечно же Адриан, маг в черных одеждах, а рядом с ним – неизвестный никому гость с закрытым лицом. На эту парочку многие косились, но полюбопытствовать, или тем более, потребовать ответа, никто не решался.
  Герольд, весь белый от волнения, но изо всех сил старающийся сохранить положенную по рангу торжественность и невозмутимость, объявил о начале Совета. На секунду все вдруг ощутили острое беспокойство. Эвор покосился на мага и увидел, что губы того едва заметно шевелились – какую бы защиту не поставил Древний вокруг поляны, сейчас он привел ее в действие.
  Разворачивались действия на удивление медленно. Эвор сказал пару слов, приветствуя собравшихся и высказав пожелания, чтобы древняя мудрость священных древ передалась тем, кто собрался под их сенью и сделала их решения правильными и ведущими к миру и процветанию, после чего удалился, на свое место, предоставив магу право первым сделать ход в начавшейся игре. Но Адриан, как ни странно молчал. Молчали и другие ключевые фигуры, в центр поляны, перед очи собравшихся один за другим потянулись ораторы из мелких лидеров. Глава прибывших беженцев разглагольствовал о том, что если уж они тут застряли, то надо начать расчистку земель под пашни, а то позаросло тут все, понимаешь… Глава небольшого военного отряда просил помощи в вылазке на за границы Леса, туда, где еще могли остаться выжившие, предлагая первой целью родную деревню… Лекарь из развернутого неподалеку госпиталя интересовался, не отвлекутся ли маги от своих великих дел ради того, чтобы помочь в лечении, а то раненые вампирами почти всегда умирают, какими настоями их не потчуй… Эвор делал вид, что вслушивается, постоянно следя за Адрианом. Маг даже не пытался сделать вид, что заинтересован, просто сидел со скучающим видом. Вдруг его лицо стало настороженным, словно у почуявшей запах дичи собаки, но выражение настороженности тут же сменилось удовлетворением, потом и вовсе – обычным бесстрастием. Когда очередной оратор наконец закончил, маг встал:
- Все это очень важно и, вне всякого сомнения, нужные решения будут приняты. Но не ради этого мы здесь собрались. Наша цель – выработать стратегию по уничтожению нашего общего врага и… - маг сделал многозначительную паузу, - …нашего выживания. Все вы прекрасно знаете, что за враг загнал нас сюда. Многие из вас сходились с ним в бою и не можете не осознавать весь ужас нашего поражения. Сейчас лишь лес и солнечный свет отделяют нас от смерти или того, что много хуже этого последнего убежища человеческой души. Мы здесь именно для того, чтобы положить конец нашим поражениям и отныне вступать в бой с вампирами лишь ради победы.
    Маг замолчал, давая собравшимся осмыслить услышанное. Слушатели молчали, кто-то потрясенно, кто-то угрюмо… Постепенно в их пестрых рядах начал нарастать глухой гул. Наконец, кто-то из собравшихся встал:
- При всем уважении к господину магу… Но что мы можем сделать? С кем мы сражаемся? Что, антипод нас побери, вообще творится с миром?! Из нашей провинции вышло почти десять тысяч беженцев. Знающая женщина посоветовала нам идти сюда, в Лес. Почти всю дорогу мы шли спокойно, но за последние две ночи, когда кроны деревьев уже были видны… нас осталось восемь сотен. Кто на нас напал? Я помню лишь тварей, быстрых как ветер,  горящими глазами и белыми клыками. Они убивали нас ночи на пролет. А днем – исчезали без следа. О таких я не слышал даже в сказках. Мы не могли остановить их ни огнем, ни сталью. Что это за демоны и разве могут люди сражаться с ними?
На всем протяжении этой слегка бессвязной, но несомненно искренней речи, Адриан слегка улыбался.
- Демоны, друг мой? Примерно такие?
    При звуках последних слов темная фигура, до того неподвижно стоявшая за плечом мага, шагнула вперед. Плащ с легким шелестом соскользнул и остался лежать на траве, похожий на дверь в подземное царство. В следующую минуту на поляне воцарился настоящий хаос.
    Эвор в немом изумлении уставился на стоящего посреди поляны настоящего вампира, вернее, вампиршу, а потом – на сжатый в собственной руке кинжал. На Совет было запрещено приносить мечи луки, пики и топоры – оружие было лишь у охраняющих порядок на Совете дружинников, так что в девушку с бледной, почти прозрачной кожей полетело несколько кинжалов. Лаконский рыцарь с рассеченным лицом выскользнул из толпы и бросился вперед…
    Адриан взмахнул рукой, словно отталкивая кого-то, и кинжалы упали на траву, так и не долетев до жертвы, незадачливого бойца унесло обратно в толпу. «Гостья» не шелохнулась, по-прежнему глядя прямо перед собой и не реагируя на раздающиеся гневные и испуганны крики.
- Тихо! - слова Эвора потонули во встревоженном гуле чужих голосов, - Я требую тишины! – людей отрезвило направленное на них оружие стражи, - Выслушаем мага.
- Благодарю, - Адриан величественно кивнул, - Но слушать мы будем не меня, а эту… женщину. Она нам расскажет о нашем враге. И собравшиеся тут даже могут надеяться, что Высшая является их союзницей. Леди Сингреллин, прошу вас.
  Снова установилась тишина столь плотная, что когда Син заговорила, ее слова прошивали ее как стрелы:
- Вы, люди, противостоите вампирам. Вы почти забыли о нас, так долго мы спали. Нас, настоящих, всего двое. Когда-то мы были выдающимися людьми своих народов, чьи знания и навыки были лишком ценны, чтобы отдать нас смерти. И тогда Старейшины породили нас, своих первых детей. От крови Древних мы получили возможность ходить при свете и силу магов, от Старейшин – вечность, неуязвимость и силу порождений ночи. К сожалению, мы унаследовали от них и жажду крови, но пока в Империи Тени царили мир и гармония, она была едва ощутимой, и крови осужденных преступников нам вполне хватало. Но потом все изменилось, старый порядок рухнул, тысячелетия гармонии ушли в прошлое. В начавшейся великой войне мы… они проиграли. Немногие выжившие в последней битве рассеялись по всему миру, за ними охотились как за бешеными собаками. Почти все они погибли. Мне известно о двух выживших – обо мне самой и о вампире по имени Дориан.
Какое-то время рассказчица молчала, погрузившись в далекие времена воспоминаний. Наконец, маг тронул ее за плече и тихо произнес:
- Теперь о Дориане…
- Дориан. При жизни он был одним из последних полководцев империи и при этом – одним из величайших. Когда он принял командование армией, у Империи Тени почти не осталось внешних врагов. К тому времени, когда он заболел и стал умирать – их не осталось вовсе. Умело совмещая политику, хитрость и военный талант, он побеждал малой кровью. Старейшины не захотели терять столь ценного полководца, и Дориан закончил жизнь человеческую, чтобы возродиться в облике Вечного. Во время первой войны он долго теснил людей, пока объединенное войско людских племен не отступило к тем местам, что сейчас являются границей Леса, в те времена зднсь еще обитали те, кого лишь отчасти можно было назвать людьми. Древние маги… Могущественным и бессмертным им всегда было безразлично на то как люди и вампиры делят мир, но вторжений на свои земли они не терпели. Всем было ясно, что все решится здесь. И все знали, что союз племен, зажатый между лесом и армией вампиров проиграет. Но Полумесяц неожиданно впустил людей и принял бой. Последнюю битву Дориан встретил вместе со своей возлюбленной, командуя левым флангом. Но Старейшины оставили нас… их… нас! Оставили – и великое войско пало. Возлюбленная полководца погибла, а сам он, раненый и ослабевший, бежал на окраину изведанных земель, где и заснул на столетия. Даже у поверженного, у вампира остается один верный союзник – время. Ваш, людской век короток, как зимние сумерки, и вы быстро забываете. И когда вы забыли – он проснулся.
- Ты гордишься его хитростью, вампир, - Ярно приподнялся. Телом Император Лаконы стал слабее ребенка, но в глазах горел тот же неукротимый дух, - С чего нам верить тебе? Ты была человеком, потом стала вампиром, теперь же ты предаешь вампиров… зачем? Уж, не для того ли, чтобы потом предать людей и ударить нас в спину.
    На миг глаза Син вспыхнули огнем, клыки заострились и удлинились. Казалось, еще миг – и она взовьется в прыжке, но женщина-вампир уже взяла себя в руки, лишь глаза по-прежнему гневно сверкали.
- Я не собираюсь никому ничего доказывать. Но никто не знает Дориана так хорошо, как я. И если вы оставите свои уши открытыми доводам разума, то услышите много интересного.
    На протяжении всей речи Эвор всматривался в лица участников Совета, отмечая важные детали. Большинство лиц походили друг на друга причудливой смесью страха, ненависти и заинтересованности. Адриан как всегда оставался бесстрастным, но его взгляд иногда соскальзывал с Син на что-то в другой стороне поляны, и тогда на лице мага появлялась слабая тень удовлетворения. Эвор не отказался бы узнать, что Древний видит там. Лица Рикарда не было видно из-за маски, да и будь оно открыто, вряд ли что-нибудь удалось прочесть на изуродованном до неузнаваемости лике, но на лице Амеллы, шепотом пересказывающей супругу происходящее застыло выражение сочувствия. Сафар разглядывал вампира так, словно целился в нее из лука. Ярно – с недоверием, а Вэл… Выражения лица Великого мага Воздуха князь понять не мог, но был готов поспорить, что это не ненависть. Не будь стоящая в окружении толпы существо – вампиром, он бы сказал, что это любовь, но… кто его разберет. Син тем временем продолжала:
- …о прошлом довольно. Не важно, кто был прав, а кто нет – все случилось, как случилось. Вы должны понять одно – он не остановится, пока не вернет прошлое или не падет. И бессмысленно истреблять легионы новорожденных ночных воинов – на смену им придут новые,… и новые,… и новые – и так без конца, пока род людской в бесконечной борьбе не истребит сам себя.  Нужно ударить в сердце – по Дориану…
- Позвольте, - Сафар заговорил тихо, но его голос – голос человека привыкшего повелевать тысячами и тысячами, легко перекрыл и взволнованный шепот аудитории и речь вампира, - Но не слишком ли мы мудрим? Не Дориан опустошает земли за лесом – там стоит вполне осязаемая армия. Почему бы нам не нанести удар по ней?
- Удар по этой армии, даже окажись он удачным, ничего не решит. Ее заменит другая. И еще одна. И еще… И даже разбей вы их все без счета – Дориан просто спрячется вновь, уснет на тысячу лет и проснется, когда ваши потомки снова забудут обо всем. Но вы не сможете победить – вампиры сейчас сильны, очень сильны.
- И что тогда? Штурмовать Сторн?
- Нет, - на этот раз заговорил Шарк, - Нет.
- Боишься за вою хищную страну, убийца? – Ярно, находившийся неподалеку, оскалился.
- Мне уже нечего и не за что бояться, - Рик привстал, опершись на плечо супруги, - Но это просто глупо. Величайшим флотом всех времен был сторнийский. Теперь его нет. Имперский флот, я слышал, остался у Фалессы? Чтобы дойти до него, вам придется пойти через всю Лакону – невозможно.
- Тогда верным будет как раз сначала разбить экспедиционный корпус вампиров, дойти до столицы Лаконы, загрузиться в корабли и уже тогда – отправляться на острова?
- Что бы еще в прибрежных водах нас встретил флот черных галер с бессмертными воинами и гребцами, выживших в схватке с ними – накрыли чудовищные ночные шторма, при которых море вскипает, а ветер с равной легкостью разрывает и полотно и сталь? – Син оглядела слушателей, оценивая произведенное впечатление, - Мало того, чем ближе корабли будут подходить к островам, тем сильнее будет оказываемое на них давление. Там, у архипелага, уже не привычный вам мир людей – там мир Дориана, его творение, созданное за тысячелетие сна и месяцы кровавого пиршества. Те, кто выживут в штормах, окажутся у границы, разделяющей пространство, и там начнется самое страшное – кошмарные видения, неведомые, забытые многие века назад, болезни. Кровь в жилах станет такой жидкой, что станет выступать на коже кровавым потом. Ужас и безумие для всех и каждого… Кто внесет и это - окажется на Сторне: проклятом острове, где живы лишь рабы, где нежить способна ходить при свете солнца, а правит тот, кто уже тысячи лет не является человеком, для кого  этом мире нет ни имени, ни места. Вы все умрете там…
Если в начале речи женщины-вампира воцарилась гнетущая тишина, то последние слова потонули в гуле сотен голосов. Многие вскочили с мест, пытаясь перекричать друг друга. Ни Эвор, ни Адриан, ни Сингреллин не делали попыток прекратить столпотворение – людям нужно было выговорится, выплеснуть из себя тот ужас, что привнесла в души нарисованная рассказчицей картина. Постепенно страсти улеглись и собравшиеся вновь обрели способность мыслить спокойно. Кто-то из иноземных послов стал выразителем общего мнения:
- Если это так, то на кой нам туда переться? Очистить от тварей континент, а главный – пусть сидит себе на островах хоть до конца времен! Нам эти куски скал ни на кой не сдались…
- В словах уважаемого гостя есть определенный резон, - Адриан заговорил громко, заглушая возмущенный выкрик Ярно, - Я бы даже сказал, что наш гость прав практически во всем,… если бы не одно «но».
- Вампиры уже не так сильно боятся солнца, как раньше, - Эвор понял, что это говорит он сам, - Патрули видели небольшие отряды нежити в лучах утренней и вечерней зари, на самой границе Леса. Люди стали пропадать…. Свет уже не является надежной защитой, да и деревья скоро не уберегут нас. Мир меняется, верно?
- Меняется, - теперь Адриану не было нужды повышать голос. Тишина на поляне стала абсолютной, - Не слишком заметно, не особенно быстро – но целенаправленно и уверено. Скоро не будет на земле безопасного места. Империя Тени, вернее, ее призрак, воцарится на опустевшей земле. Это, а не разоряющие Лакону армии вампиров – главная опасность.
Слова сорвались с губ мага и канули в небытие где-то под сводами обступившего поляну леса, но казалось, что они, подобно легендарным «Мене-текел-фарес» горят в воздухе, вычерченные огромными огненными буквами. Вопрос Ярно был, слабым, едва слышным, голос умирающего воина срывался, но это не скрывало наполнявшей его горечи, а наоборот, усиливало ее:
- Что же, совсем нет надежды? Сидеть здесь и ждать, пока смерть придет за нами? Это достойно старух – не воинов, Как хотите, но даже когда я… когда меня не станет, мои рыцари не встретят свой конец таким жалким образом. Они скорее выйдут из Леса, ударят по врагу и…
- …умрут быстро и мучительно, - на произнесшем эти слова Мисте скрестилось столько недоброжелательных взглядов, что умей люди убивать мыслью – наемник уже в агонии корчился бы на траве. – Хотя, может быть, медленно и мучительно… Это уж вопрос везения. Последнее, что вы увидите, будет роскошное пиршество, но к сожалению вам там не предложат испить из кубка, скорее уж вы сами будете…
- Очень может быть, - голос Императора был тверд и спокоен, казалось, Ярно был здоров и полон сил, - Но прежде мои ребята найдут подходящее дерево, намылят добрую пеньковую веревку, соорудят петельку на славу, и ты, бездушный ублюдок…
- Спокойнее, господа, спокойнее, - в голосе Рикареда звенела насмешка: слепой сторниец искренне наслаждался происходящим, - Перегрызть друг другу глотки вы успеете и став упырями. Тогда это будет даже удобнее. Полагаю, мой… бывший протеже взял слово не только для того, чтобы пройтись по  привычкам лаконского воинства? Или только для этого?
- Отнюдь. Скорее для того, чтобы отметить тот факт, что в затеваемом деле куда больше сгодится кинжал, чем боевой молот. Не будь надежды вовсе – мы бы здесь не сидели, верно? Значит этот старый хрыч,… э-э-э… то есть я хотел сказать. Уважаемый Старый Хрыч Адриан Делон что-то знает и сейчас старательно нас к этому готовит. Немного пугает, немного обнадеживает… По правилам любой мелодрамы сейчас положено извлечь из рукава подходящее решение. Если так, то советую не тянуть кота за части тела, будь то хвост или что-то еще, и выкладывать по существу.
    Лицо мага никогда не отличалось особенной выразительностью, но, видя с каким выражением Адриан смотрит на наемника, Эвор уж вовсе было уверился, что сейчас на поляне появится еще один умирающий. На миг маска невозмутимости треснула и на поверхность выскользнули вечный голод, гнев, подступающее безумие, всепоглощающая ненависть,… и смертельная тоска. Мист на мгновение задыхаясь схватился за горло лицо стало бледнеть, но Адриан уже взял себя в руки и Князь не был уверен, действительно ли он видел это, или же все просто почудилось. Тем не менее, речь мага сделалась сухой и четкой:
- Выход есть – необходимо отправить к островам небольшой отряд, способный уничтожить вампира или ввергнуть его туда, откуда возврат невозможен. Для этого необходимо несколько вещей. Первое: способ сделать это незаметно для Дориана. Это просто: как мы уже успели убедиться, священные деревья лишают вампира способности видеть то, что происходит неподалеку от них. В начале войны с Лесу по заказу Сторна, оплаченному оружием, из священного дерева были выстроены два быстроходных военных корабля. Начавшаяся гражданская война помешала империи тысячи островов забрать суда, поэтому они до сих пор стоят на речной верфи. Те, кто поплывет на них какое-то время, хочется надеяться - до самого конца плавания будут невидимы для вампиров любого ранга. К сожалению, мы не сможем построить еще – сейчас ни в коем случае нельзя ослаблять лес. Второе, что необходимо для удачного исхода – это ключ, который позволит экспедиции приблизится к островам и пройти сквозь защитные барьеры. У нас есть такой ключ – уверяю вас, хотя больше пока не скажу…
Эвор слушал так же внимательно, как и прочие. Что-то он знал, о чем-то догадывался, ну а некоторые вести стали для него едва ли не потрясением. «Два корабля из священного дерева… Слепой сторниец – не иначе как тот самый «ключик». Ведь не зря же маг столько времени проводит в его обоществе… Сколько из всего. Что произошло за эти месяцы – случайность, а сколько – результат тонкой игры? Чья рука направляла нас, меня и Рикарда, когда он требовал, а я соглашался срубить древние исполины? Когтистая длань вампира, рвущегося из тьмы тысячелетнего сна, или же твердая, с длинными аристократическими пальцами, рука Адриана, уставшего ждать, и решившего наконец навсегда завершить старую войну? Проклятие, все они – люди без чести…»
- Третье – необходимо оружие, способное уничтожить Вечного навсегда. Считающим, что для этого достаточно хорошего клинка – советую взглянуть на нашего сторнийского друга. Но тут нам помогла сама земля: не желая меняться, она породила защитников – Четырех Великих Магов, олицетворяющих стихии. Вместе они способны нанести удар, который разрушит любую броню. И, наконец, нам необходима еще одна карта в рукаве: тот, вернее та, что сможет хотя бы на миг оторвать нашего врага от парирования ударов. Эта леди и будет нашей козырной картой. Больше пока говорить не стоит – лес защищает это место от вампиров. Но всем нам рано или поздно придется отсюда выйти.
- Кто поплывет? – имени спрашивающего Эвор не знал, - Добровольцы? Если так, то я…
- Не совсем, - Адриан изящным движением подал Сингерлин плащ и неторопливо двинулся вдоль людской стены, - К моему величайшему сожалению, многие, несмотря на все свое мужество там, у островов будут абсолютно беспомощны и бесполезны. Другие же, пусть и обладают куда меньшим запасом храбрости или страдают излишней скромностью (в толпе послышались смешки), но при всем этом – слишком ценны для грядущей экспедиции и отправятся с нами так, или иначе. У нас два корабля – два капитана. Капитаном флагмана «Зимородок» и адмиралом нашего маленького флота станет всем здесь известный с самой лучше стороны герцог ле Амарра. Слава этого полко- и флотоводца известна далеко за пределами Лаконы, и никто, я уверен, не станет подвергать сомнению его достоинства. Капитаном второго корабля станет сторниец – «адмирал» Бижар. Этот (в голосе мага отчетливо зазвучало презрение) субъект не обладает многими достоинствами, но среди тех немногих, что есть – талант выживать в любых обстоятельствах, изворотливость, превосходное знание морского дела и годы плаваний в сторнийских водах. Он поведет второй корабль. Властитель Сторна поплывет с нами в качестве… э-э-э… консультанта. Экипажи кораблей сформируем из пленных сторнийских моряков – тех, которым не безразлична дальнейшая судьба этого ничтожного мира. Само собой, с нами отправятся маги и небольшой отряд опытных бойцов, на всякий непредвиденный случай. Имена остальных участников я пока, с вашего разрешения, сохраню в тайне («плевать он хотел на наше разрешение»). Подготовка должна занять не более чем семи дней – лучше даже три и меньше.
- Допустим, отважные герои доплыли через бушующее море к черным скалам, убили чудище и все такое, - улыбка превращала Сафара в ожившее изображение бога хитрости и насмешки, - Что будет дальше? Та армия, что сейчас опустошает земли вокруг, она испарится? Распадется пеплом? Бросится в море?
- Нет, конечно, - Адриан казался искренне удивленным, - С чего бы это? В лучшем случае, через какое-то время они снова станут бояться Света и Леса. Генерал, что сейчас держит вампиров Лаконы в кулаке, никуда не денется. Но в отличие от Дориана, его, кто бы он ни был, можно убить, и вот тогда вампиры из грозной силы превратятся в стадо голодных зверей. А звери – всегда проигрывали человеку.
- Значит армию нежити нужно атаковать и разбить, - Ярно не спрашивал – утверждал. Казалось, что здесь, на поляне под сенью священных деревьев находится не умирающий, а полный сил полководец, планирующий военную кампанию на месяцы вперед:
- И когда это лучше всего сделать?
- В течение двух-трех дней после смерти Дориана, - подала голос Сингреллин, - Для всех неживых его смерть будет все равно что смерть отца и матери сразу: очень больно, грустно, словно ты брошен всеми на свете, ничего дорогого не осталось и не за чего бороться. Когда-то Старейшины, нет не погибли, - просто бросили нас, и мы проиграли казалось бы выигранную битву. Тут будет то же самое.
- Но как мы узнаем о том, что наступил нужный день? – Сафар и Эвор задали этот вопрос в унисон.
- Посматривайте на небо на востоке, - Адриан невесело усмехнулся, - Уверяю вас, это событие вы не сможете не заметить… Еще вопросы?
-Только один, - Эвор с удивлением покосился на Нико, угрюмо молчавшего весь Совет, - Каковы шансы у тех, кто отправится в поход, особенно у Четверки магов? Они останутся целы и невредимы?
- Все зависит от того, что ты под этим понимаешь, - взгляд Андриана, Эвор мог в этом поклясться, скользнул куда-то на другой конец поляны, где ничего и никого не было, однако же старый маг что-то там видел, - Дать твердых гарантий я увы не смогу, но шансы их велики, куда выше твоих собственных, граф, - отчего то этот титул здесь в устах мага звучал, как насмешка.
- Меня не устраивает такой ответ, - глаза Тойе метали молнии, - Либо они выживут, либо ищи другое гениальное решение всех проблем.
- Вы думаете, меня устраивает? – пожалуй, в первые за весь Совет Князь поверил, что Адриан говорит искренне, - не забывай, что магов будет не четверо – пятеро! Я тоже отправлюсь к островам. Так что я заинтересован в другом ответе не менее прочих. Довольствуйся тем, что есть, граф…

15 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Тил.

    Солнечно и ветрено… Неестественное режущее глаз сияние и темные неподвижные провалы озер подернутые вдоль берега тонким серебристым льдом. Желтые лучи весело прыгают по снегу, придавая его алмазной белизне почти теплые оттенки, галдят встревоженные птицы….
    Саола отвела рукой тяжелую ветку, порыв ветра бросил снежинки в лицо, и девушка крепче закуталась в подбитый мягким беличьим мехом плащ, в который раз дыханием согревая замерзшие пальцы. Она не нашла в себе не сил, не желания идти на Совет. Слова ничего уже не откроют, все решено давно и осталось только озвучить мысли прилюдно и воплотить их в реальность… самая малость…
    Такой холодный свет, так тихо…. Молчаливый, словно застывший в состоянии сна Лес…. Полумесяц навеки останется таким для нее, безразличным ко всему, далеким от тех мелких забот, которыми живут люди в тени его древних крон. Никого не гонит, но никого и не зовет, шепчущий, вечно спокойный… он снисходительно позволяет жить и умирать за живущую тут Силу.
      Знакомая тропа, голые ветви умерших деревьев, до сих пор льющих бурый словно кровавый сок на снег, белые стены Высокого чертога….
      После прибытия в Тил Саола видела Ярно лишь однажды, единственный раз встретилась взглядом с человеком, который некогда был для нее всем… давно, словно в прошлой жизни, до Криэрана, до встречи с Иванэ, когда все они были иными....
    Холодный свет из окна, чистые полупустые покои. Высокое ложе. Полулежащий на нем темноволосый молодой мужчина смотрит куда-то за окно. Саола старалась ступать тихо, но он услышал, хоть и не обернулся….
- Ты…, - изменившийся, но все еще знакомый голос, со сквозящей в нем усталостью и быть может легким удивлением.
      Остались только слова… холодные, словно режущие по живому….
- Прости меня….
- Давно простил, - в голосе слышится горькая усмешка, - И его простил…. Ты вольна в своем выборе…. Уходи….
- Ярно…
      Император Лаконы, ее супруг, предавший ее и преданный ею, медленно обернулся, и Саола не смогла не вздрогнуть, встретившись взглядом с его серыми наполненными скрытой болью глазами. Такая странная и страшная бледность, тот яд, что несколько недель отравлял кровь ее супруга, уже успел наложить на его лицо нездешние тени.
- Я не хотел, что бы ты видела это, - только горечь, - Я хотел… хотел, что бы ты помнила меня другим…. Теперь уже осталось недолго….
    Комок в горле, слова бессмысленны, да в мире и нет тех слов что могли бы выразить все-то, что Саола хотела бы произнести, только боль и предательски дрожащие слезы в глазах.
    Всего несколько шагов. Она молча села рядом с ним на постель, осторожно прикоснувшись рукой к темной пропитанной кровью повязке на его плече. Холод…. Быть может…
    Сила охотно отозвалась на первый же призыв, на мгновение обожгла свою хозяйку почти нестерпимым жаром, рождая на пальцах легкое сияние….
- Не надо, - Ярно осторожно, но вместе с тем уверенно накрыл ее руку своей, - Ты ведь знаешь…. Есть вещи, с которыми нужно смириться….
    Дрожь, судорожный вздох, слезы обжигающие щеки, его рука, как прежде ласково, но слабо касающаяся лица.
- Твои слезы жгут больнее яда, любимая…, прошу, не плач, – бледная улыбка, чуть коснувшаяся губ Ярно - Знаешь, иной смерти мне и не нужно… Пресветлый Марэль, сколько ошибок мы совершили… Саола, я только хотел, что бы Лакона вновь стала сильной,  мечтал, что мы будем править величайшей Империей в мире… Все пыль… не осталось ничего кроме пыли…
- Ярно….
- Тебя не было на совете. Знаешь… они говорили о надежде…. Они говорили о том, что и это зло можно победить…. Когда ни будь, все будет как прежде, но уже не с нами…,  - все та же горькая улыбка, боль в голосе, но и поражающее своей непоколебимостью спокойствие. Ярно медленно перевел рукой тонкие пальцы Саолы к застарелому белому шраму на своей груди, почти напротив сердца, - Ты помнишь?
- Я никогда не забуду, - собственный внезапно охрипший голос показался Саоле чужим…
      Его холодная ладонь, накрывшая ее руку, тяжелое прерывистое дыхание и частое биение сердца, холод, который не способно развеять не одно волшебство….
- Я помню твой первый взгляд… огненные искры в глубокой синеве…. Ты спасла меня тогда…. Так давно…. такого яркого солнца как на том турнире не было больше не где…, - долгая тишина и шепот, - Не оставляй меня и сейчас….
      Саола крепче сжала руку Ярно, чувствуя, как его жизнь медленно тает, словно пыталась удержать то, что спасти уже невозможно… Его рука, касавшаяся ее щеки внезапно вздрогнула… Ярно не смог сдержать короткий вскрик боли, голова Императора бессильно откинулась на подушку, судорожный вздох и успевшие заостриться черты лица на короткое мгновение стали удивительно умиротворенными, почти счастливыми.
- Сао…, - совсем слабая улыбка, похолодевшая рука чуть сильнее сжавшая ее пальцы
      Она медленно склонилась, касаясь его губ своими, в последний раз, чувствуя холод и собственную беспомощность, как никогда прежде…. Ее Сила способна превратить в прах города, но сколь ни старайся, не вернет к жизни того, кто уходит слишком рано….
        Когда Саола подняла глаза ее супруг, последний Император Лаконы, первый из рыцарей теперь несуществующей армии был уже далеко, широко открытые серые глаза смотрели в никуда и, возможно, видели уже совсем иные дороги…
      Слез не было, только боль, только горечь потери, ненависть к себе и тем созданиям ночи, что были повинны в смерти того, кто некогда был ей дороже солнца и звезд. Саола осторожно закрыла его глаза, сама не зная зачем, отвела со лба умершего густую прядь темных волос и поправила одеяло…
- Я не забуду, - и медленно не оглядываясь пошла прочь….
        Позади осталась целая жизнь… «Было и будет, но уже не с нами…». Высокие белые стены, солнце, заливающее площадь, смеющийся рыцарь на сером коне, сгорающая в очаге Чертогов книга…. И листья, зеленые листья под снегом, замерзшие слишком рано….

15 день месяца Домоседства. Полумесяц. Тил.

Даже не оглядываясь, он ощущал защитный барьер установленный Адрианом. Слова, которые метались в этом замкнутом пространстве под открытым небом, так и повисали в напряженном воздухе. Слушать их ему не хотелось, как не хотелось снова и снова понимать, что он - "фигура в чужих руках". Вэл опустив голову, сосредоточенно рисовал на бумаге четкими линиями будущее изобретение, рассчитывая что-то и поправляя. Неожиданная тишина и тут же последовавший за ней шум, заставил его вскинуть голову и .. Он не поверил своим глазам, глядя на стоявшую перед собравшимися Сингреллин. Сердце сжалось, когда он увидел опередивший его жест Адриана, остановившего кинжалы, направленные в беззащитную фигуру. И опять он не слушал.. вбирая происходящее каким-то другим чувством. Син рассказывала и рассказывала. В какой-то миг Вэл понял, что не глядя продолжает что-то чертить на листе. Он опустил глаза разглядывая получившуюся несусветицу. Рука медленно перевернула листок другой стороной и грифель привычно запорхал по белому листу, рисуя.
-...Те, кто поплывет на них какое-то время, хочется надеяться - до самого конца плавания будут невидимы для вампиров любого ранга. К сожалению, мы не сможем построить еще – сейчас ни в коем случае нельзя ослаблять лес. Второе, что необходимо для удачного исхода – это ключ, который позволит экспедиции приблизится к островам и пройти сквозь защитные барьеры. У нас есть такой ключ – уверяю вас, хотя больше пока не скажу… Третье – необходимо оружие, способное уничтожить Вечного навсегда. Считающим, что для этого достаточно хорошего клинка – советую взглянуть на нашего сторнийского друга. Но тут нам помогла сама земля: не желая меняться, она породила защитников – Четырех Великих Магов, олицетворяющих стихии. Вместе они способны нанести удар, который разрушит любую броню. И, наконец, нам необходима еще одна карта в рукаве: тот, вернее та, что сможет хотя бы на миг оторвать нашего врага от парирования ударов. Эта леди и будет нашей козырной картой. Больше пока говорить не стоит – лес защищает это место от вампиров. Но всем нам рано или поздно придется отсюда выйти.
Бывший студент посмотрел на Адриана, ощущая как у него зачесались ладони: Древний определенно обладал способностью пробуждать в его сердце что-то на редкость неприятное. Зеленые глаза скользнули в сторону, ловя взгляд замолчавшей Син. Она стояла как завороженная, но в какой-то миг глаза их встретились и Вэл почувствовал странное спокойствие и отстранненость. Рука его медленно отложила в сторону листок. И он улыбнулся... взглядом. Девушка чуть прикрыла глаза. Он готов был поклясться, что это было подмигивание..
Вслушиваясь в дальнейшие пояснения старого Мага, Вэл невольно поймал себя на том, что вглядывается в лицо Мирты: молчаливой и, как ему показалось, странно подавленной. "А ведь мы пойдем той ударной силой, на которую так рассчитывают.. Интересно, она думает о том, что это может быть последним походом.. и этот совет - начало затянувшегося расставания с тем, что уже никогда не будет прежним.. А на Син он рассчитывает, как на подходящую мишень... Побери тебя все Тени!" Вопрос молодого человека о том, вернутся ли они заставил его руки сжаться в кулаки.. сжимая и лист бумаги, на котором было нарисовано лесное озеро с величественными деревьями вокруг. Зеленые глаза снова попытались поймать нечеловечески прекрасный взгляд.. но Син смотрела в никуда..

Ночь с 15-16 месяца Домоседства. Полумесяц. Тил.

Ветер тихо дремал среди ветвей ночного леса. Одна за другой в небе вспыхивали и гасли звезды, мимо которых лениво проплывали тусклые облака. Вэл Горн спокойно стоял возле самой кромки лесного озера с древним названием Сиенрит (Звездная тень). Ни один звездный луч не мог проникнуть в темную глубь загадочных вод, бессильно соскользая с поверхности и искрясь в еле заметной ряби. Неожиданно юноша резко поднял правую руку направляя ее в сторону и несколько секунд спустя, он повернулся, рассматривая ночного "пришельца". В воздухе перед ним завис летучий мыш. Если присмотрется, то можно было увидеть воздушный кокон, который мешал летуну взмахнуть крыльями и полететь дальше.
- И куда же ты мчался сломя голову? - тихо спросил его Вэл.
Почти одновременно с его вопросом раздался еле слышный перестук копыт и на озерную поляну выехал черный единорог, на спине которого восседала Сингреллин. Маг Ветра опустил руку, не выпуская захваченную в воздушный плен зверушку и молча наблюдая, как одинокая всадница подъезжает к нему. Уснувший было ветер, резко всколыхнулся вокруг него и Син остановила единорога. Долгие минуты они просто смотрели друг на друга, прежде чем Вэл сделал шаг навстречу, протягивая руки. Юноша ловко поймал скользнувшую на землю Син и очень медленно опустил ее.
- Что-то не так, Вэл?
Легкая улыбка:
- Нет, все в порядке. А у.. тебя? - непривычно называя ее на "ты".
Она улыбнулась в ответ:
- М.. Тебя еще раз поцеловать? Чтобы уж окончательно и не смущаясь произносил "ты".
- А другого повода для поцелуя не найдется? - неожиданно и задиристо спросил Вэл.
Син замолчала глядя на встревоженную ветром гладь озера. Он проследил за ее взглядом и повторил свой вопрос:
- Ты в порядке?
- Я не уверена. Скорей всего - впервые в жизни: не уверена. Здесь так хорошо, но.. я не знаю.. все настороженно, иногда кажется, что вот-вот кто-то или что-то ударит, - девушка резко потерла лоб. - Это потому, что все враждебно ко мне здесь.
- Не правда! - громче, чем следовало возразил Вэл.
Сингреллин медленно взглянула на него, вслушиваясь в тишину леса и в его слова:
- Сейчас слишком много вражды вокруг, еще больше боли и печали. Деревья.. лес.. они чувствуют это и сами сжимаются. Это такая реакция, но она пройдет. Как только они привыкнут к тебе и поймут, что ты - не враг. Они не могут не ощутить. Знаешь, я бы хотел показать тебе свои любимые места. Там все какое-то особенное. Трава сияет в лучах солнца, а ветер настолько спокоен, что кажется можно просто раскинуть руки и полететь...
Он снова подхватил ее на руки и закружил по поляне:
- И лететь можно так высоко, что руки будут касаться облаков и понимать что это лишь причудливая вязь воздуха, обманчиво скользящая в небесах.
Син засмеялась в ответ на смех Вэла. Но последний вдруг остановился:
- Что это?
- Где?
- Син, не шути. Эту штуку в спине не чувствовать нельзя, если ты, конечно, не срослась уже с ней, - его ладонь чуть скользнула по девичьей спине и Син ощутимо вздрогнула.
- А я и впрямь забыла. То есть она напоминает время от времени о себе. Стрела или уже ее обломок..
Юноша поставил ее на землю и, нахмурив брови, всмотрелся в ярко-сиявшие в ночи глаза:
- То есть ты так и собираешься с ним расхаживать?
Густые ресницы взмахнули на него два раза:
- О.. нет. Я надеялась что ты мне поможешь ее вытащить.. Хммм..
- Я?! - поразился Вэл. - Да.. но..
- Ты ведь - студент, - она снова потерла свой лоб, - я, конечно, могу усомнится в качестве преподавания в ваши времена, но нашпиговывать студиозисов знаниями в самых разных областях - основная задача всех учителей. Думаю ты умеешь лечить и.. твоя сила тебе может помочь.
Юноша быстро проглотил первые две фразы, чуть не вырвашиеся у него и тихо обошел ее кругом:
- Присядь. Я попробую, - он помолчал. - Знаешь.. мне будет легче, если ты пока расскажешь о том, как ты попала сюда.. тем более судя по всему прямо из Туманной Долины.
- М? Откуда ты это взял?
- Единорог, - коротко ответил он.
- А может я его украла и околдовала?
Послышался смешок:
- Нет. Он не таков.. в нем что-то.. не знаю. Такого не околдуешь..
- Много ты знаешь об единорогах, - чуть ворчливо, проронила Син в ответ на еще один смешок.
- Мало. Поэтому расскажи.
Его рука плавно убрала мешающие ему волосы и плащ.
- Это было давно.. Или недавно. Время как-то странно меняется в эти дни. Когда не надо - спешит, а когда надо - еле ползет....
Вэл почти не касаясь провел ладонью вдоль раны, ощущая. Брови его нахмурились и тут же разгладились. Перед мысленным взором ясно возник образ Син без этой бессмысленной деревяшки в спине. Пальцы чутко коснулись торчащего лезвия, но он тут же отвел руку. Предстояло скорей всего самое трудное. Вэл прислушался к голосу Син, плавно рассказывающей о своих приключениях:
- Вообще-то мне не понравилось, как эти девицы посмотрели на нас, но удержаться от хохота было выше моих сил. Причем не только мне..
Перед глазами появилась туманная дымка, но Вэл с усилием отогнал ее: "Не то.. Нет. Этого не надо!" Пальцы напряглись ожидая, сила медленно наполняла их, руку стало трудно поднять: "Нет... опять нет.. Легче.. Плавно.." Мелодичный голос снова ворвался в сознание, отодвигая нарастающую мощь, которая готовилась к удару. Вэл упрямо вслушивался в голос, глядя на открытую шею девушки, на чуть вздрагивающие плечи. Он медленно выдохнул, почувствовав, что подвластная ему сила, смирилась. На лбу выступили капли пота: "Правильно.. спокойнее. Все хорошо. И это же - Син, понимаешь?" Миг - и перед глазами все поплыло, но Вэл неожиданно тихо сказал:
- Да.. Я заметил. Они дают удивительно подходящие имена этим странным животным.
- Вот и я о том же! - в голосе слышалась улыбка.
Он слабо улыбнулся, услышав ее и медленно, не торопясь коснулся рукой раны. Резкая боль в висках и в ладони, заставила его скрипнуть зубами, но воздушный лекарь уже не мог остановится, вынимая стрелу и излечивая застарелую рану. Вторая рука была наготове и как только стрела полностью вышла из спины, она тут же накрыла кровоточащую рану, сдерживая кровь. Замолчавшая Син подала Вэлу слегка влажную ленту, которую он приложил ране, останавливая кровь и перевязывая ее. Как только перевязка была закончена, юноша потянул Син к своему плечу, встревоженно вглядываясь в бледное лицо:
- Как ты?
Светлые глаза сверкнули, отражая звезды:
- Порядок.. Хотя было не очень приятно, - она чуть покрутила головой, поудобнее устраиваясь на его плече. - Где эта штуковина?
Юноша осторожно вытянул руку, показывая обломок стрелы, которую Син некоторое время рассматривала, но потом снова устремила свой взор в никуда..
- Ой.. Вэл, а как же Дориан?
Маг заметно вздрогнул, но ее рука указывала на до сих пор висящего в воздухе мыша:
- Это Дориан? - изумился юноша.
Син задумчиво побарабанила пальцами по щеке:
- Нет.. То есть - да. Это моя прихоть. И не мог бы ты что-то с ним сделать. Он как-то странно трясется.
В ответ раздался вздох. Син подняла глаза, ловя его зеленый взгляд:
- Что с ним такое? Нервный тик? Ты его ненароком шибанул своей магией? Или это уже предсмертная агония..
- О, это не пришло мне в голову, - нарочито серьезно откликнулся Вэл. - Я не знаю умирают ли летучие мыши от смеха..
- От чего?!
Юноша в ответ лишь приподнял бровь, следя, как воздушный кокон вместе с торопыжкой-мышем приближается к ним и осторожно опускается на колени к Сингреллин. Девушка тоже следила за своим питомцем и заметила, что вся шерстка животного ершится непонятно от чего. Как только кокон достиг ее протянутых ладоней, раздался чуть слышный вздох и "воздушная тюрьма" исчезла, а в руках Син оказался еле дышащий и негодующе сверкающий глазами зверек. Вид у взлохмаченного воздушными потоками мыша был настолько нелепый и забавный, что и Вэл, и Син - рассмеялись, вызвав еще большее возмущение у звереныша, который решительно вскарабкался на грудь девушки, да там и затих отдыхая и время от времени возмущенно пища.
- Говорила я тебе: смотри куда летишь, - назидательно вымолвила Син, отсмеявшись и погладив взъерошенную шерстку. - Он хороший, только беспокойный, - продолжила она, снова уютно устраивая голову на плече Вэла.
- Как и ты, Син..
Долгое молчание нарушил плавный голос:
- Однажды мне пригрезилась большая дорога.. Среди облаков.. и появилось желание сделать крылья.. Мне бы хотелось показать тебе эту дорогу, Син.
- Когда?
- М? Как только все это закончится..
- Ты будешь со мной?
- Обязательно.
- Это хорошо..
Молчание.
- Ты меня любишь?
- Да.
- По моему я не знаю что это такое.. Людям это нужно только для того, чтобы рожать детей и..
Беззаботный смех вновь потревожил тишину леса.
- Чему ты смеешься?
- Потому что ты права. И не права. Вот только я вряд ли смогу это объяснить.
- Ты подумай, ладно? У тебя еще есть время.. объяснишь все тогда, когда мы будем идти, ой.. То есть лететь по твоей дороге из облаков.
- Хорошо, - легко кивнул головой он, касаясь ее волос губами и целуя.
Молчание.
- А мне.. просто хорошо с тобой, Вэл. И я не хочу думать ни о чем, ни о чем, кроме того, что мне хорошо с тобой. А еще я песню про тебя знаю.. Спеть?
- Спой.
Спустя мгновенья тишины, тихий голос запел:

Откуда ты родом? Из дивной страны,
Где сказка - взаправду, где вещие сны,
Где каждый с рожденья умеет летать
И мир как открытую книгу читать.
Где каждой травинке, как дару, ты рад,
Где звезды, как с равным, с тобой говорят,
Где имя твое словно песня звучит,
Но где потерял ты от Сказки ключи?

Ты думаешь - это всего только сон,
И вход в этот край для тебя запрещен.
Ты видишь лишь серое небо без звезд.
Послушай, неужто ты это всерьез?
Послушай, мой милый печальный чудак:
На самом-то деле все вовсе не так!
И есть та дорога к другим небесам,
В страну, что однажды ты выдумал сам.

Один только шаг по дороге в Мечту,
Один только миг на волшебном мосту.
Расправь свои крылья и сердце раскрой,
И выдумка быть перестанет игрой.
И ты вдруг поймешь, что так было всегда,
И чистые слезы не сдержишь, когда
Огромные крылья тебя унесут
Туда, где твой дом, где давно тебя ждут.

17 день месяца Домоседства

Солнечные лучи сверкали среди снежинок непривычно укрывших деревья и землю. Риган бежала мимо домов, преследуя солнечного зайчика. Лапы оборотня задорно топтали пушистый, хрустящий снег. Неожиданно она резко затормозила, всматриваясь в окно одного из домов. Спустя миг, кошка уже стояла рядом с ним с любопытством заглядывая внутрь, задние лапы нетерпеливо топтались на снегу, а передние беспардонно улеглись на подоконник. Из окна послышался смех и ласковый голос:
- Пушистая, если ты хочешь что-то спросить тебе придется принять человеческий облик.
Кошачье фырканье и резкий кувырок были красноречивым ответом. Ри мгновенно взлетела на подоконник и спустила ноги внутрь комнаты:
- Что ты делаешь, Раэн?
- Ладаную подушечку.. точнее это как мешочек получается.
- Зачем?
- Для оберега.
- Чего это такое?
- Скорей всего это называется по другому. Но я забыла.. Давно-давно меня нянька учила этому.
Риган совсем по кошачьи встряхнула рыжей головой и опять спросила:
- Но зачем? Обереги кажется носят те, кого от чего-то оберегают. Если я ничего не напутала.
Раэн осторожно отложила свою работу и подняла глаза:
- Верно. Но это что-то другое. Ох! Я попробую объяснить. Это для того, чтобы хранить у себя и молится о том, чтобы выжили люди, которые тебе близки. Те, кто тебе дорог.. они... им некогда порой просить о себе. Вот для того, чтобы память всегда помнила и создаются эти "хранители".. Самое сложное создать сам хранитель. Это то, что будет хранится в мешочке, который я сейчас делаю..
- А у тебя уже есть такие? Дай посмотреть охраночки.
Раэн улыбнулась:
- Только их лучше не доставать, - она осторожно вытащила висящий на груди амулет и открыла его.
Внутри лежали три "охраночки". У каждой было свой защищающий мешочек.
- Ух ты.. Красиво.. Они все разных цветов.
- Потому что для разных людей делалось.
- А для кого? - любопытство Ри не знало границ.
Раэн осторожно коснулась одной охранки, погладив ее кончиками тонких пальцев:
- Это для Алека, - яркий мешочек пестрел зелеными листиками искуссно вплетенными в белоснежные и черные нити. - Понимаешь.. когда берешь саму охранку.. ее долго отглаживаешь и выравниваешь собственными пальцами, думая о том для кого ты ее делаешь.. И сам собой потом возникает узор для вот этой "одежки". Алек необычайно добрый и ласковый мальчик. У него не было врагов в лесу.. он мог вырастить цветы .. просто теплом своих рук.. или поиграть с диким зверем.. И не просто поиграть, а стать ему другом.
Молодая женщина замолчала ненадолго, а потом с улыбкой коснулась другой охранки:
- А это для его самого большого друга - Николя ле Тойе. Наверно, во всех смыслах большого. Никто не может быть лучшим другом, чем собственный отец. Особенно такой, как Нико..
- Брат Мирты? - перебила Риган. - Да, он очень хороший. Как и Мирта. Мы даже хотели с ними поиграть.. Уж больно лица у них были невеселые, когда они добрались в Тил.
- Может просто уставшие.. хорошо, что вы не бросились на них, - Раэн осторожно подняла охранку, покачивая ее на ладони. - Им столько пришлось испытать..
- А почему у него такой странный цвет? - допытывалась Ри.
- Странный?
- Ну да.. Утреннего неба в серебристой дымке отступающей ночи..
- Ооо.. я не знаю. Вероятно потому что именно утром уходит сон... мечта..  сказка.. или песня, которую пел под окном влюбленный школяр.. А Нико - он такой.. Он постоянно пел и улыбался несмотря ни на что. Нико - это ожившая песня мечты.. Жаль, что его рукам пришлось учить "песням" меч.. Это мой самый добрый и верный друг. С ним ничего не страшно было.
Риган задумчиво наклонила голову:
- А это чья охраночка?
Раэн глубоко вздохнула. Огромные аквамаринновые глаза затуманились слезами, но девушка продолжала напевно рассказывать:
- Это для Рио Ландри.. Самого улыбчивого рыцаря, которого я встречала в жизни. И он тоже был сорвиголовой. Уверена, что в мирной жизни девушки влюблялись в него без памяти.. впрочем, даже война не изменила его во всем. Уверена.
Девушка-кошка осторожно тронула руку рассказчицы:
- Почему - был?
Раэн заговорила совсем тихо:
- Мы вместе спасали Саблезу от лирийцев.. Рио пришел к нам на выручку. Потом он остался там, чтобы не дать врагам возможности захватить этот город. Но против вампиров они не смогли выстоять. И я.. я надеюсь, что он погиб. Я не хочу даже думать о том, что он стал вампиром..
Риган очень быстро заморгала ресницами и тут же сказала:
- Только не плачь, пожалуйста.. Тебе нельзя, - неловкое молчание наступившее вдруг было прервано очередным вопросом: - А сейчас ты для кого делаешь?
Раэн улыбнулась, пряча остальные охраночки обратно в амулет:
- Для мужа.. Мне кажется ему еще может понадобится это.
Риган задумчиво смотрела, как ловкие пальцы Раэн переплетают разноцветные нити, создавая очередной узор. Девушки долго молчали, думая каждая о своем. Неожиданно Ри взяла моток ниток и просительно глянула на красавицу:
- Научи меня..
- Хорошо, - легко согласилась та. - Не знала, что ты захочешь этого..
- А я не знала, что ты умеешь молится.
- Теперь умею.
- А почему ты не делаешь охраночки для себя или вот для меня?
Раэн вскинула голову, распрямляя свои точеные плечи:
- Потому что для нас обережки должны делать мужчины, Риган.. А у них на это нет ни времени, ни фантазии...
- Оберегом для женщин являются наши руки, - перебивая жену, сказал возникший на пороге комнаты Мист.
Он улыбнулся, когда две красивые, рыжие головки в притворном возмущении повернулись к нему. Спустя миг, Риган фыркнула и, весело подмигнув Раэн, вылетела через окно. Молодая женщина улыбаясь осторожно убирала со стола разноцветные нити, когда муж сел рядом, обняв ее руками. Она почувствовала, как он вдыхает аромат ее волос и мягко откинула голову на его плечо. Рыжие локоны переплелись со светлыми.
- Раэн..
Она молча ждала. Мист наклонился и поцеловал ее, еще раз тихо повторяя имя.
- Я принял решение. Я буду сражаться в этой битве..
Девушка с трудом справилась с дрожью:
- Когда... когда мы идем?
Он покачал головой, еще крепче прижимая ее к себе:
- Ни за что. Иду я. И одного из нас - слишком много, - и предупреждая знакомый, упрямый блеск, быстро продолжил: - Это нужно для меня, прежде всего..
Рыжие волосы резким всплеском впыхнули перед ним.
- Эгоист, - тихий шепот был единственным ответом.
Мист молчал, подбирая слова, когда вдруг на его руку упала теплая слеза. Он осторожно повернул ее к себе вглядываясь в ее глаза:
- И вряд ли изменюсь. Ты сама меня выбрала, малышка. А я вот подумал и решил, что пусть наши дети живут с людьми, чем с этими бледнорожими бестиями.
- А обо мне ты подумал? Я с ума сойду тут... я хочу пойти с тобой..
Мист еще раз покачал головой, слабо улыбаясь и касаясь губами ее губ:
- Как законченный эгоист, я подумал о том, что в пылу битвы не могу позволить себе отвлекаться на ревность.. И только к вампирам я тебя еще не ревновал..
Пухлые губы чуть дрогнули, но Раэн резко и отрицательно качнула головой:
- Кому и что ты собираешься доказывать один? Мист, пойми, сделанного не обратишь.. Мы давно сделали свой выбор. Если ты пойдешь сейчас в битву, то..
Она замолчала. Муж прижал ее к себе, зарываясь лицом в пышные локоны:
- Договаривай, раз уж начала..
- Ты хочешь доказать самому себе, что не так плох, как о тебе думают.. Возможно, как воин ты действительно поможешь убить нескольких вампиров. А потом тебя убьют.. Или тебе повезет, ты выживешь - и тебя прибьют после. Стрелой в спину.
- Они, в отличии от меня, слово держат.. Сказано: помилован - значит помилован.
- Эти слова тебе сказал Князь. Но стрела может быть и не с оперением лесных стрелков.. Ты не можешь поручится, что кому-нибудь из подданых Ярно не захочется свести с тобой счеты. У него ты не просил прощения.. Да и не попросишь уже. И сильно сомневаюсь, что он бы пощадил тебя, доверив обучение своих рыцарей. Его воители и без тебя - хорошие воины..
- Которых мы неоднократно и...
- Мист! - ее полукрик-полустон оборвал мрачные воспоминания. Юная женщина помолчала немного. - Вот об этом я и говорю.. Тебе не стать воином. Ты всегда будешь - наемником. И.. Лучше нам уйти отсюда, когда они уйдут сражаться. Я не знаю куда.. Но даже если и к вампирам...
В этот миг он так крепко обнял ее, что Раэн охнула.
- Даже не вздумай, Раэн.. На обед к тварям мы не пойдем. Жирно им будет...
Мист тяжело вздохнул, а она стояла, прижимаясь к нему: "Как же все это глупо.. Боятся всего и вся.. Нет, надо уйти.."
- Я люблю тебя..
- И я люблю тебя..

В сером воздухе кружил равнодушный к людским молитвам, надеждам и страхам снег...

17 день месяца Домоседства. Тил.

  Водомерка оставляла на застывшей глади лесного озера едва заметные разводы. С берега за ней задумчиво наблюдал мальчик. На вид ему было лет шесть, может быть, семь – за последний год Алек сильно вытянулся. Растрепанные волосы, явно имевшие такой вид не оттого, что их редко одарял своим вниманием гребень, но от природной непокорности. Слегка чумазая мордашка, наводившая стороннего наблюдателя на мысли, что от этого ребенка можно ожидать какой-нибудь каверзы. Одежда, новая, но уже носившая на себе следы знакомства с густой травой и корой деревьев. Облик обыкновенного малолетнего сорванца разрушали глаза: блестящие и искристые, в минуты задумчивости они менялись, становясь глазами существа вне возраста и вне времени, словно сползал краешек маски, обнажая что-то невообразимо чужое, отличное от человека. Природную силу, равно безразличную к добру и злу. Именно такие глаза сейчас и наблюдали неторопливым скольжением водомерки. Та, будто почувствовав на себе чужой взгляд, на миг замерла, рванулась и исчезла в прибрежных зарослях.
  Алек с грустью вздохнул – и вернулся из мира воспоминаний, где солнце светило куда ярче, все были живы, а война казалась лишь далекой волнующей сказкой, к реальности. Поискал глазами другую водную живность, но та, верно ощутив недоброе, разбежалась и попряталась. И правильно! Алек ненавидел водомерок с того самого дня, когда хищно-красивый корабль принес смерть в его дом. Правда, убивать их не стал бы: слишком мелко и бессмысленно.
  Нужно было покидать спокойный, сонный берег и возвращаться туда, где во множестве кишат люди, о чем-то споря, за что-то сражаясь, любя и ненавидя. Глупые, они не понимают, насколько все вокруг переменчиво, и при этом – неизменно. Мальчик не глядя провел рукой над землей, и травинки начали сплетаться в замысловатый узор.
Эти стебли умрут много раньше большинства тех, кто сейчас ходит по лесу. Умрут, падут на землю, возродятся снова… Это произойдет десятки раз, прежде чем умрет тот парень, что сейчас прошел мимо зарослей, и бесконечное количество раз – после. Корни трав впитают тлен, в который обратится человеческое тело, сделают его счастью листьев, которые сжует кролик. А потом какой-нибудь охотник, добывая себе обед, стрелой оборвет бег ушастого, и то, что когда-то было частью человеческого существа, завершит круговорот, обретя новую жизнь, невесть какую по счету. Пройдут тысячи лет, умрут боль, ненависть, страх, что терзают ныне живущих, забудется любовь, смолкнут песни, великие империи вознесутся, сорвутся в бездну, вновь возродятся – и снова исчезнут, но великий кругооборот жизни не остановится ни на миг. Земля никого не осуждает, ни о ком не сожалеет, жизнь на мгновение придает ее частям иллюзию воли и вечности, но смерть – разрушает миражи и возвращает все на свои места. Так было и так будет…
  Алек вздрогнул, очнувшись. Последнее время, стоило только задуматься, как в голову тут же начинали лезть всякие мысли, холодные и равнодушные – словно высеченные из камня. Плохо…
Мальчик перевел взгляд на замысловатый узор, сплетенный из трав: картинка изображала плывущие по водной глади корабли и была столь реалистична, что можно было различить лица моряков, работающих на снастях и фигурку самого Алека, пристроившегося у рулевого колеса. Красиво и сложно. Раньше ему понадобились бы часы концентрации, чтобы создать что-либо подобное, но чем дальше – тем быстрее сила откликалась на зов, и послушнее становился окружающий мир. И тем чаще приходили чужие мысли. Но чувствовать себя сильным Алеку нравилось. Будь он сильным ТОГДА – его родители были бы живы. Один жест – и стебли расплелись, вернули свой обычный облик. Мальчик легко проскользнул сквозь кустарник и направился туда, откуда доносился шум людских голосов.
  Вокруг было на что поглазеть: казалось, леса Полумесяца сейчас вмещали весь мир. Рядом с лаконцами в потрепанных, но все еще роскошных одеждах можно было увидеть не слишком уютно чувствующих себя среди могучих стволов лирийцев. Редко, но можно было заметить черно-белые одеяния жителей Империи тысячи островов. То тут, то там зелеными тенями мелькали дружинники князя, следя за тем, чтобы вчерашние враги не нарушали законов гостеприимства. На глазах мальчика сторнийский моряк и оруженосец лаконского рыцаря затеяли ссору, постепенно перешедшую в драку. Но как только в руках мужчин появились кинжалы, раздался легкий свист, и в дерево над их головами вонзилась стрела. Выпустивший ее лесовик подождал немного, проверяя, дошел ли до спорщиков намек, после чего вновь исчез среди деревьев. Алек ухмыльнулся: за то время, что мужчины дрались, он успел прорастить сквозь прорехи в брошенных натраву плащах несколько десятков побегов ивы, которые намертво сплелись, «пришив» ткань к земле. Так что если владельцы не хотят превратить плащи в бесформенные обрывки, то их ждут очень интересные полчаса. Но это ничего: Нико как-то говорил, что лучше всего успокаивают игра на гитаре и несложная однообразная работа.
Впрочем, нынешний лес был далек от покоя: повсюду бурлило людское море, слышались разговоры, выкрики, ржание, звон стали, треск огня и удары топора. На немногочисленных просторных полянах упражнялись всадники, у реки обосновались кузнецы, подновляя старое и выковывая новое оружие. Со стуком сталкивались учебные деревянные мечи, с шелестом покидала ножны настоящая сталь, свистели стрелы, превращая мишени в ежей. Кто-то катал бочонок, судя по звукам – содержащий в себе кольчугу и песок, по соседству, ни мало не обеспокоенный грохотом, лесовик с ловкостью прилаживал к заготовкам оперение, откладывая новенькие стрелы в сторону.
Лес был полон людей, и эти люди готовились к очередной битве. Не было ни ощущения торжественности момента, ни подавленности, ни восторга, ни даже страха: для большинства здесь война превратилась из события в работу - тяжелую, грязную, но такую же нужную, как работа пахаря или плотника. И если завтра кто-либо из них не вернется, то остальные – поднимут кубок в память о павшем, принесут жертвы богам, но наследующий день – уже и не вспомнят о павшем товарище. На войне быстро обретаешь друзей, столь же быстро теряешь, а уж забываешь – так и вовсе молниеносно. Это правильно: иначе человек не мог бы выносить весь ужас происходящего и не сойти с ума. И лишь внутри живет вина, словно этим забвением ты убиваешь уже мертвого еще раз. Скоро вся эта людская масса стронется с места и выплеснется из тесноты лесов на простор лаконской равнины. А он сам – отправится на настоящем корабле по водам Салерны, мимо сожженных деревень и обезлюдевших городов – к океану. И по его водам - еще дальше: туда, где из неспокойного зимнего моря высятся обрывистые берега Сторна, где, словно обелиск над могилой, возвышается над бесчисленными переплетениями подземных переходов Цитадель. И если судьба будет благосклонна к тем, кто окажется на кораблях, они смогут нанести удар – один единственный, второго шанса не будет. И тогда что-то закончится, безвозвратно канув в глубины прошлого, а что-то – начнется.
  Мальчик чувствовал день ото дня, час от часа прибывающую силу, словно кто-то безликий, могучий и бесстрастный сбирал свою мощь в кулак, вливая и вливая ее в тщедушное детское тело. И там, в невообразимых далях, эта сила выплеснется наружу. Алек боялся этого мига как огня, но и жаждал тоже. Пока сила лежит под спудом, сжатая и неиспользованная она ярмом давит на шею, но, вырвавшись, возносит к вершинам, подобно крыльям.
  Среди деревьев мелькнула знакомая фигура – Нико! Алек шагнул было вперед, но сдержался. Поговорить с другом и опекуном страсть как хотелось, но мальчик опасался. Что не сумеет удержать в себе все наболевшее и выложит графу то, чего тому знать
не следовало. Рикард говорил, что Нико – убийца, и Алек это допускал вполне: сторниец был слишком хорошим лжецом, чтобы говорить неправду – но наверняка извратил истину так, чтобы посильнее ранить. Он поговорит с Нико позже, когда корабли окажется в океане и никакая сила не сможет остановить их бег. В одном Шарк прав как никогда – нельзя давать собственной доброте мешать делать то, что должно.
  Граф хороший, очень добрый и справедливый, и потому, узнав, что все Маги могут не вернуться из похода, может попытаться помешать. Если это случится,… им придется остановить Нико, не дать ему вмешаться.
  Значит, сейчас возвращаться в комнаты нельзя. Тогда чем бы заняться? Обратно к озеру идти не хотелось, зато на реке наверное уже готовят к отплытию такие хрупкие на вид, но при этом такие красивые и быстрые, «рыбы-меч». Туда, что ли, пойти? Вдруг ему позволят самому выбрать себе каюту или даже постоять у штурвала? Вот здорово будет…

15 день месяца Домоседства.
Лакона. Фалесса.

    Просторный, обычно светлый кабинет молодой Императрицы к вечеру стал неожиданно мрачным, величественная фундаментальность Серого Дворца словно давила, порой даже мешая дышать. Тени в неверном свете масляных светильников дрожащие по углам казались живыми….
    Со времени заключения мира с вождем Каттаком положение в стране стало более или менее стабильным. Иветта решила, что после войны гаррам достанутся западные земли, пастбища и степи на границе с лесом, но пока ни сама королева, ни вождь кочевников не спешили сбагрить многотысячное войско подальше от столицы в столь беспокойное время. Каттак, каким бы самодовольным выскочкой он не был, отлично понимал, что стены Серого города единственное, что сможет защитить его при надобности от Ночных теней. А Ив в свою очередь чувствовала себя гораздо спокойнее, когда знала, что здесь рядом в ее подчинении есть армия, которую при желании можно использовать в собственных целях. Но новые люди требовали внимания и почестей и званий….
    Строчки за строчками – письма, указы, назначения…. Кого-то на плаху, кого-то в графья…. Миром правят не люди, а бумажки. Во всяком случае, в такие вечера кажется, что это именно так.
    Иветта, подавив зевок, отодвинула опостылевшие документы вглубь стола и, на мгновение закрыв глаза, откинулась на высокую резную спинку кресла. Заниматься всем этим с каждым днем становилось все сложнее…. Впрочем, придворный лекарь давно настоятельно советовал передать все дела хотя бы до рождения ребенка в сколь нибудь надежные руки….
- Ваше Величество, вам плохо? – неподдельно взволнованный голос.
    Она устало обернулась… Мано… один из гвардейцев ее, с позволения сказать, брата. Кажется, Рейнар как-то обмолвился, что этот парень всерьез влюблен в нее, потому и поставил его на стражу в покоях «своей сестры», дескать, этот сам поляжет, но причинить какой-либо вред своей Императрице не позволит. Занятное у Рея чувство юмора.
- Нет, все в порядке, - Императрица прикоснулась рукой ко лбу, - Прикажите найти моего брата.
    Ждать Рейнара пришлось довольно долго. Заигравшись в бравого гвардейца, он целыми днями пропадал в каких-то рейдах по трущобам да задворкам, и вестовому пришлось побегать по городу, доставляя приказ. Похоже, Рей все-таки нашел себя на поприще борьбы с преступностью. Особый цинизм улавливался в том, что почти со всеми, кого он столь рьяно теперь обезглавливал и вешал, Риверс вполне мирно сосуществовал всю свою прежнюю жизнь, порой даже находя в таком соседстве немалую выгоду.
- Моя Императрица, - Рейнар с не сходящей с его лица полуусмешкой быстро склонил голову, зеленые глаза смеялись.
- Оставьте нас…, - кивнула Ив прислуге и охране….
- И зачем же Ваше Величество желали меня видеть…, - руки Рейнара скользнули по плечам Императрицы, как только они остались одни.
- Величество изволили скучать, - передразнила «брата» Ив, поднимаясь из кресла навстречу его объятиям.
- А как же твой герой-любовник? – засмеялся Рейнар, однако тут же накрыв ее губы своими.
- Какой? – Ив со смехом чуть отстранилась, но ее рука дразняще скользила с его плеча по груди и ниже, - Артур?
- Он самый, как его… «сир Тейн», что-то давно он мне на глаза не попадался, - снова поцелуй, уже более настойчивый, - Слышал, в маршалы метит…
- А ты против? Ревнуешь? – Ив засмеялась.
- Да к черту его, - в чуть охрипшем голосе Риверса чувствовалась усмешка, руки гвардейца скользнули по ее талии, разыскивая завязки свободного черного платья.
    Тяжелый зимний бархат скользнув по белоснежной коже Императрицы, застыл на полу словно клочок сгустившейся за окном ночи, через мгновение к нему присоединился бело-золотой плащ… Нетерпеливые поцелуи, торопливые прикосновения, рассыпавшиеся по толстому тай-суанскому ковру золотые пуговицы гвардейского камзола….
    Негромкий но настойчивый стук в дверь заставил Рейнара выругаться, а Ив подумать это же самое не в слух.
- Ломиться к тебе подобным образом кроме меня только твой [censored] первый советник может, - далее из уст Ривеса последовала практически непереводимая на нормальный язык игра слов, объясняющая что и как именно следует сделать и с почтенным Франциском и с его родней до восьмого колена, когда он подобным образом прерывает важные беседы Капитана гвардии с Ее Величеством.
    Риверс с явной неохотой выпустил девушку из объятий, принявшись собирать разбросанную по полу одежду. Иветта казалось целую вечность провозилась с застежками своего платья, наспех плеснула в кубки какого-то донельзя сладкого храмовного вина, и отошла к окну, так словно вид спешащей под дождем прислуги интересовал ее гораздо больше, чем желавший аудиенции Франциск. Во всяком случае, так ему будет гораздо сложнее разглядеть неестественно яркий румянец на ее лице.
    Рейнар с обычной своей усмешкой толкнул двери кабинета.
- Вы как всегда не вовремя, господин советник, - заявил он Франциску с порога, - Ее Величество плохо себя чувствует….
- Угу, и вы, конечно, как первый гвардеец и любящий брат не могли не осмотреть свою королеву лично, - Ив не видела лица Франциска, но в голосе советника слышалась усмешка, - И пуговицы с ковра я бы на вашем месте собрал, они все таки золотые, да и камзол ваш без них странно смотрится….
- Добрый вечер, советник, - Ив, наконец, изволила обернуться к вошедшему.
- Ваше Величество, я здесь, что бы устроить вашу встречу с одним человеком….
- В столь поздний час?
- Это дело не терпит отлагательств.
    Иветта тонко улыбнувшись кивнула, Рейнар расположился в одном из кресел, с любопытством ожидая, что первый советник задумал в этот раз. Франциск сделал знак страже «пропустить»:
- Входите, друг мой…
    Взглянув на вошедшего, Императрица Лаконы поняла, что теряет дар речи, она попыталась было что то сказать, но с губ сорвался только сдавленный вздох. Странный звон… и запоздалое осознание, что это просто разбился выскользнувший из рук бокал. Мир вздрогнул перед глазами.
- Ив, - громкий голос Рейнара, крепко сжавшего ее плечи и темнота….


16 день месяца Домоседства.
Лакона, Фалесса.

    Иветта медленно открыла глаза. Собственные покои. Бело-золотые портьеры с кистями и неяркий зимний свет падавший сквозь щели между ними. Последние воспоминания заставили вздрогнуть, и Императрица попыталась встать с постели.
- Нет, нет, Ваше Величество, вам нужен покой, - королевский лекарь, невысокий лысоватый человечек засуетился рядом с постелью, мягко но настойчиво заставляя Иветту снова откинуться на подушки.
- Что случилось… мой брат… там был Микаэль…, - Ив почувствовала, как непрошенные слезы обжигают глаза, - Я хочу видеть его.
- Да, да, обязательно, вот только выпейте, - прозрачная жидкость в тонкой фарфоровой чашечке остро пахла травами.
- Нет, - Ив своевольно отодвинула протянутое снотворное, спустила ноги с постели и постаралась было встать, но  реальность снова поплыла перед глазами, и врач с готовностью поддержал ее за плечи.
- Осторожно, - объясняя, словно ребенку произнес доктор, - Нельзя вам сейчас волноваться. Это ребенку повредит, Ваше Величество.
- Но…
- Не о том, вам думать сейчас надо, наследника носите, так что выпейте…
      Императрица послушно поднесла отвар к губам.

      Она увиделась с братом уже поздним вечером. Микаэль выглядел похудевшим и несколько растерянным, словно боялся неожиданно высокого статуса своей сестры, но главное был жив. И после объятий и радостей рассказал, что провел последние месяцы в храме, среди Паладинов Солнца, где его некогда и оставил Адриан. Иветта постаралась задать себе вопрос, как долго Франциск держал эту карту в рукаве и почему извлек ее только теперь, но внезапно поняла, что это не имеет значения.
- Значит, мой племянник будет Императором Лаконы. Никогда бы не представил…, - задумчиво произнес Микаэль.
      Можно подумать сама она полгода назад, уезжая из Ласноу, об этом помышляла.
- Да, так. В жизни всякое случается.
- И этот Рейнар, - брат чуть нахмурился, - Я не верю, что наш отец мог бы так долго обманывать мать. Ты уверена, что этот проходимец не лжет тебе?
- Более чем уверена, и мама… она об этом знала, просто скандал замяли в свое время.
      Ложь и вряд ли последняя… Иветта всегда шла с этой своей подругой рука об руку, зная, что та может стать сразу и защитой и решением многих проблем. Тем более сейчас, когда она более не может держать все в своих руках. Отчего то стало неуютно… Просто нужно отдохнуть.
- Спасибо, что навестил меня, - Иветта улыбнулась, поцеловала брата в щеку и откинулась на подушки….
- Я могу что то сделать для тебя? – Микаэль осторожно коснулся тонкой белой ладони сестры.
- Найди Рея, - она чуть улыбнулась, - Скажи, что завтра я желаю видеть их с Франциском.
- Конечно…
      Когда он ушел, Иветта еще долго лежала без сна, в голове мешались странные образы, туманные воспоминания о Ласноу и мысли о завтрашнем дне…

16 число Домоседства.

Однако… С каждым днем я обрастаю родней! Нет, ну ладно там пребывающее в глубокой провинции семейство Иви, так еще нарисовался, не сотрешь, ее братик, протопаладин. Он нашел меня в казармах, где я проводил инструктаж насчет лирийцев.
Надо отдать ему должное, он подождал, пока я закончу, и лишь тогда порадовал меня сообщением о нашем близком родстве.
Я провел его в свой кабинет, достал вина и опустился на кресло.
-Итак, Ив требует меня?
-Только завтра. Но я бы хотел с тобой поговорить.
-О чем же? Ах да… сразу скажу – я не претендую ни на гран вашего имущества сверх завещанного мне отцом.
-Я не о том. В фамильном достоянии не заинтересован и я – я отошел от земной жизни. Но вот что я вам скажу… Вы внушаете мне сомнения.
-Иванэ я тоже внушал сомнения. Где он и где я? А если ты о семье… Слушай, ты наверняка в состоянии сказать, вру я или нет. Так?
-Ну… вообще-то…
-Так вот: Я НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ ОТЦА. Мать, впрочем, тоже смутно помню. Я рос под опекой ученого на то, что нам спускали сверху. Будь я проклят, если хоть раз до официального заявления сказал хоть слово об Аудракеле ле Ласноу. Ну, что?
-Наверное, правда… Рейнар, извини.
-Да ладно. Зови меня Рей, как Иви.
-Рей… слушай, я вот что тебе скажу…  Мне, честно говоря, стыдно за то, что пока Ив все это переживала… ну, осаду, смерть Ярно… что все это время я был где-то далеко. Я ведь старший из ее братьев… Ну, законных. Это ведь я должен был вести ее к алтарю. А сам в это время был совсем рядом, но так далеко…
-Микаэль, не стоит. Да, я бастард. Но я все же брат тебе и Иви… Кто бы я был, если бы не помог ей всем, чем смог?
-К тому же… Ты же чистишь город. И я не слышал, чтоб ты брал взяток.
Я их и правда не брал – а вдруг Франц проведает? О, ему это было бы подарком!
-А ты с братией прикрываешь нас от Теней. Я – что? А вот вы – герои!
-Ха! Да был бы я героем – я б этих теней пожег бы всех.
-А был бы я героем – ушел бы с Ярно…
Мы говорили еще долго, и Микаэль ушел вполне довольным. Он все же еще мальчишка, и его так легко обмануть!
Ладно… теперь – к делу.
С десятком отборнейших бойцов я отправился в лирийскую ставку, туда, где когда-то лежали Тени. Эх, жаль Мано взять нельзя – вот это клинок! Ну да он и при Иветте хорош. Эх, когда я ему объявил, ГДЕ будет его бессменный пост, он чуть не принялся на меня молиться… Бедный, наивный идиот…
У лирийцев было уже довольно уютно. Войско споро заселяло уцелевшие от пожара дома и что-то строило на руинах; богатый некогда купеческий дом стал штаб-квартирой Каттака.
-Кто? – меланхолично спросил раскосый стражник, один из четверых на входе.
-Рейнар лан Ласноу, капитан Королевской гвардии, шеф фалесской стражи, брат Императрицы. С ним эскорт - его избранные люди.
Через семь минут нам было объявлено:
-Входите. Каттак ит-Тимань, Вождь Вождей, ожидает вас.
Нам выдали провожатого, который довел нас до бывшей гостиной. Там на помнящем еще Геринтона Светоносного кресле криэранской работы восседал поджарый Каттак в окружении стражи и эрзац-придворных.
-Приветствую тебя, Рейнар лан Ласноу… С чем пришел?
-Приветствую тебя, Каттак ит-Тимань. Я ищу разговора.
-Ты явился по поручению своей сестры?
-Нет. Я просто так захотел.
-Мужчина, который еще помнит, как ненадежно укрытие женских юбок… Что ж, поговорим…
Мы вдвоем прошли в небольшую комнату с большим письменным столом и парой стульев.
-Я ведь спрашивал обо всех в этом городе.
-И что ты слышал?
-Твоя сестра… она будто управляет Лаконой, но я ведь понимаю все. Женщина не может править, и уж точно – когда она на сносях.
-Далее?
-Франциск… Он мог бы родиться бнедианцем. Но уж поверь, не гарром. Похоже, он держит страну, забывая, что сейчас сабля вернее острого языка.
-Хорошо сказано, Тени его дери!
-Тейн… Если он такой хороший боец – почему я не видел его?
-Пес должен быть рядом с хозяином – вот и все.
-Наконец, ты. Странный ты человек. Ты не пошел с Ярно, но ты из породы воинов… Ты не принадлежишь Шаорину – иначе бы вы с Тейном давно отравили бы друг друга. В стране война, мир рушится – а город, который ты опекаешь, живет, как ни в чем ни бывало. Ты жесток, но тебя любят люди попроще. Странно, странно…
-А ты сравни меня с самим собой. Я мало слышал о тебе, но все же…
-Ты вряд ли вождь, Рейнар. Но я бы не отказался иметь такого, как ты, в своей дружине.
-А ты не капитан гвардии. Но я бы за такого лейтенанта благодарил бы богов.
Каттак хрипло засмеялся. Да, мы поладим…

18 день Месяца Домоседства. День.

Не сказать, что долгие разговоры с Мистом - это нормальное явление, но и бесконечное молчание бывшего командира наемников - озадачивало. Виктар решительно хлопнул друга по плечу:
- Эй, может все же скажешь зачем позвал?
Нуаран поднял глаза на оборотня и негромко спросил:
- Ты пойдешь на эту битву?
- Да. Ведь туда идут..
Мист опустил голову, уже не слушая. Виктар ошарашенно почесал затылок:
- Эй! Ты чего?! У тебя же есть Раэн.. И уже не только она.. Тебе чего еще не хватает?
- Считай это "делом чести", о которой я никогда не думал..
Мист поднялся и молча пошел к себе, оставив друга размышлять о том - нужна ли она вообще и для чего честь..

18 день Месяца Домоседства. Вечер.

- Слушай, Фа, что за привычка сидеть на дереве?
- Я - кошка. Чего ты еще от меня ждешь? - усмехнулась девушка, глядя на него сверху вниз. Она чуть подобралась и вдруг прыгнула. - Лови!!
Крик был запоздалым, но Вик успел. Он покачнулся, но устоял, крепко обнимая смеющуюся девушку:
- Уронишь!
Оборотень резко махнул головой:
- Не дождешься!
Ее губы на миг прижались к губам возлюбленного. Девушка легко выскользнула из объятий и схватив Виктара за руку, потянула его в конюшню. Вик, не удержавшись, хмыкнул, но быстро последовал за ней.

Когда он лежал разглядывая темный потолок и поглаживая обнаженные плечи Фаэнны, ее голос вновь вернул его из мечтаний на землю:
- Ты думал о предстоящей битве?
Короткое молчание:
- Да. Знаю, бессмысленно просить - но я буду рядом с тобой, Фа.. так надежнее.
Девушка глубоко вздохнула, обнимая его талию руками и приподнявшись, заглядывая в глаза. Виктар судорожно вздохнул: в зеленых глазах перемешались боль, надежда, страх и радость. Рука решительно обхватила рыжую голову, притягивая к себе:
- Неужели... ты думала.. что я... смогу хоть на миг... оставить тебя... без моего... чуткого... присмотра, - покрывая ее милое лицо поцелуями, тихо шептал он.
Фаэнна выгнулась и, поймав его губы, заглушила его голос. Руки их снова переплелись, лаская. Время и все, что этот странный путник под названием Время принес с собой в мир - отступило. Крик сорвавшийся с губ Фаэнны был криком счастья. Вик нежно обхватил ее, прижимая к себе и целуя.
- Я тебя люблю, кошка..
Фа чуть касаясь губами его подбородка и щек, прошептала:
- Знаю.. знаю.. И я люблю тебя.
Они замолчали, приходя в себя. В конюшне было тихо, если не считать редкого фырканья лошадей. Виктар отметил про себя, что улыбается - бездумно и счастливо. Фа неожиданно привстала, глядя на него:
- У тебя подозрительная улыбка, - прижимая его руку к щеке, обвинила она.
- Я подумал о наших детях.. Будут превращаться в сильных волколаков.. и ..
- Эй, подожди! В кошек... и ни в кого другого!
- У них папа - волколак!
- А мама - кошка!
- А дети будут поросятами, - раздался ворчливо-звонкий голос.
- РИГАН! - возглас вырвался у них одновременно.
Виктар торопливо накинул на себя короткий плащ. Нога Риган свешивалась с верхней балки, раскачиваясь в ленивом такте, а голос продолжал вещать ее рассуждения о деторождении у оборотней:
- Это логично. Потому что если родители, занимаясь любовью будят всех вокруг, то дети у них могут быть только розовыми, наглыми и (да думаю именно так) обоятельными - поросятами..
Виктар вскочил, преображаясь и подпрыгивая вверх. Его зубы клацнули, захватывая штанину Ри и сдергивая ее с балки. Девушка упала, приземлившись на стог сена неподалеку от своей сестры. Несколько секунд она быстро моргала глазами, а потом вскочила и начала ловко уворачиваться от рассердившегося оборотня:
- Между прочим...! Я не просила... ! Будить меня...!
- Вик остановись! Риган прекрати! - Фа уже не могла остановить их.
Риган устав увертываться - обратилась в серебристую кошку. И оба оборотня сцепились, рыча и ворча.. В конце концов волк одержал победу и  ухватив огрызающуюся кошку за шиворот - быстро потащил ее на улицу...

18 день Месяца Домоседства. Вечер.

В потолке виднелись прорехи от неплотно сложеных досок. Сквозь них пробивался тусклый свет, уныло скользя по чердаку конюшни. Здесь душисто пахло сеном и морозный воздух чуть дрожал, когда дыхание касалось его своим теплом. Риган сердито перевернулась на живот, уткнувшись лицом в ладонии. В ушах до сих пор звучал голос Крина: "Когда нибудь мы снова встретимся, кошка.. И снова будем рядом.. Путь Священного Огня непредсказуем, сжигая он возрождает.. И всегда я буду защищать тебя.." Риган закрыла глаза, вспоминая свои слова: "А пока ты сжигаешь сам себя.. ревностью и болью.. Зачем, Крин? Это так больно.." Он ничего не ответил, и они расстались. Она чувствовала, что расстались надолго. Возможно навсегда. Ладошка сердито смахнула слезы:
- Чего плакать-то? Все равно исчезло то удивительное понимание друг друга.. будем искать.. И действительно найдем.. Ничто в этом мире не проходит без следа.. Чего бы там не бормотали эти заучки-маги..
Девушка вздохнула, сворачиваясь в клубок:
- Собираются на корабле приплыть к тому, кто все это затеял.. Мирта.. Вэл.. Саола... тот мальчик.. Ничем не помочь.. Надо лишь ждать.. Охраночки.. мне еще две надо сделать.. Для Крина.. и для того волшебника с чудесной рукой, - тихо бормоча себе под нос, она задремала.
Ей снился чудесный полет на необыкновенном единороге, ветер развивал ее волосы и она смеялась легко и беспечно.. Светящаяся луна серебристым светом озаряла путь. Рядом показался волшебник - Эдриан, протягивающий ей руку.. Риган улыбнулась ему и потянулась к нему. Они скакали рядом, держась за руки... И лунный свет уже не тревожил сердце болью. Ри улыбнулась своему спутнику, который что-то кричал ей...
... И резко проснулась от знакомого голоса: "Фаэнна?!" Сообразив что происходит, Ри глубоко вздохнула и:
- А дети будут поросятами...
Правда она не ожидала, что Виктар так резко отреагирует на ее слова. Пришлось уворачиваться от его стремительных выпадов:
- Между прочим...! Я не просила... ! Будить меня...!
Но этот шуточный бой было уже не остановить. Серебристая кошка и огромный волк катались мутузя друг друга лапами и огрызаясь. В конце концов волколак извернулся и схватил ее за шкирку, вытаскивая наружу. Кошка пыталась ударить его, но тот решительно шагал к озеру, широко расставляя лапы и печатая шаг. Не доходя пары шагов до кромки воды, Виктар приглушенно рыкнул и мотнул головой, зашвыривая кошку в воду. Но этим он не ограничился, прыгнув следом и попытавшись удержать ее в воде какое-то время. Окрестности огласились возмущенным, яростным рычанием и воем. Два огромных зверя в считанные секунды подняли мирную гладь озера на дыбы. Вода бурно плескалась от свирепых ударов. Наконец, кошка опрокинула своего противника в воду и отвесила ему мощную затрещину. Волколак вылетел из воды. Несколько мгновений они стояли друг против друга, сверкая глазами, но потом из пасти волка вырвался странный звук и он умчался в наступающий, вечерний сумрак. Риган решительно потопала к берегу отряхиваясь на ходу и все еще рыча. Холодные брызги вперемешку с застывшими льдинками разлетались вокруг зверя. Ее торжественный выход остановил возмущенный вопль. Ри удивленно подняла уши и обнаружила, что чуть было не сбила с ног стоявшего у воды молодого юношу с гитарой за спиной. Кошка удивленно чихнула, не менее удивленно посмотрела на собственный нос и тут же преобразилась в мокрую с ног до головы девушку. Столько разнообразных слов о всех кошках на свете и о тех, которые любят купаться в подобную погоду - Ри не слышала за всю свою жизнь. Он все еще возмущенно отряхивался, пытаясь привести забрызганную озерной водичкой одежду в порядок, когда Риган деликатно кашлянула:
- Кхмммм..
- Да! И между прочим... - он умолк удивленно глядя на вымокшую Ри. - Кошка?..
- Не совсем. Оборотень, - улыбнулась Риган, чувствуя, что у нее не попадает зуб на зуб. - А что это были за слова о каких-то далеких предках, старейших кошек, которые жили за ... какими землями? Или про что ты там говорил?
Юноша пропустил ее слова мимо ушей, оглядываясь и когда до него дошло произошедшее, беззаботный смех перебудоражил еще раз тихую заводь лесного озера. Он смеялся и смеялся, пока Риган тоже не захохотала легко и безудержно. Сама не понимая над чем она смеется. Видимо просто выплескивалось напряжение прошедших дней, предстоящего боя, ожидания... и оставался только смех. Наконец они перестали смеятся, вытирая заслезившиеся глаза. Юноша сдернул с плеча плащ, накидывая его на дрожащую виновницу его купания:
- Познакомимся. Нико.
- Риган. У тебя замечательная сестра, Нико.. Да и ты тоже ничего, когда не говоришь путанных слов о моих далеких родственниках.
Юноша беззаботно махнул рукой и подмигнул ей:
- Считай что я пытался вспомнить весь ваш древнейший род до пятого колена..
- Получилось?
- Почти, - обезоруживающе улыбнулся Николя. - Но мне расхотелось вспоминать бабушек и тетушек.. Их дети дадут им сто очков вперед во всем. Если не разболеются.
Риган чихнула, закутываясь в плащ и сверкая улыбкой:
- Не сердись. Я не специально. Это все Виктар.
- Разумеется. Беги в тепло, Риган.
Ри еще раз сверкнула улыбкой:
- Удачи тебе, Николя. С тебя песня..
- За что?
- Просто так!
Девушка взмахнула рукой и побежала домой. Лишь недавно ей казалось, что тело никогда не согреется... Теперь же лицо пылало так, словно вся кровь прилила к нему разом. На следующее утро она не смогла поднятся с постели...

(продолжение следует)

17 день Месяца Домоседства. Сторн. Цитадель.

- Мой господин, я не понимаю,… - высящаяся посреди комнаты призрачная фигура развела руками.
- Оно и не удивительно. Вот если бы ты все понял – то это было бы странно, - Дориан поднес бокал к губам, скрывая презрительную усмешку. Старое вино пьянило не хуже крови. Родрик, вопросительно смотревший на господина, не удержался и непонимающе хмыкнул. Стоило наказать наглеца за подобное комментирование пристрастий командования, но Дориан решил оставить сей знак неуважения на совести «генерала». Что поделаешь, если даже в прошлом многие став Вечными и поняв, что могут обходится без человеческой пищи, с легкостью отказывались от нее, вскоре забывая даже вкус ранее знакомых яств. Он же, оставив жизнь позади, еще больше стал ценить то, что напоминало о прошлом: хорошее вино, изысканные блюда, многое другое, без чего вампиры обходились с легкостью. Это было прошлое, но ЕГО прошлое, и забывать изрядный кусок собственной жизни (причем далеко не самый худший) Дориан не собирался. Допив вино, он продолжил:
- Еще раз повторяю: сидеть на границе леса, делать то же, что и обычно, то есть в меру зверствовать, в меру охотится на дозорных и разведчиков, не соваться в заросли, в общем, создавать видимость бурной, но бессмысленной деятельности.
- Но это же глупо! – «… нет, определенно зарвался. Пора менять…» - Пока мы ничего не делаем, людишки в лесу собираются силами и готовятся нанести ответный удар, И чем дольше мы тянем, тем лучше они подготовятся. Мой господин, ты должен отдать приказ…
- Во-первых, я никому ничего не должен, - мысленно Дориан с ловкостью опытного арфиста выбрал из тысяч незримых нитей, связывающих вампира с его творениями, нужную, и сконцентрировался, - И тебе лучше усвоить эту несложную истину побыстрее.
Родрик глухо вскрикнул и рухнул на колени. Руки птицами взлетели к лицу, спеша прикрыть трупные пятна, проступившие на коже, тело выгнулось дугой, вопль боли постепенно перешел в сдавленное шипение. Вечный ослабил нажим:
- Достаточно? Или еще раз?
- Хватит, - голос, раздавшийся из-под прикрывающих лицо рук, мало походил на человеческий, - Прости меня, господин…
- Пустое, уже простил, - Вечный улыбнулся как ни в чем не бывало, - Теперь что касается того, что я якобы должен. Ты хотел сказать – «Приказ атаковать»?
- Да, - бывший маг Ветров убрал ладони. Выглядел он по прежнему неважно, но лучше, чем пару мгновений назад, - В своей глупости и неуважении, в коих я раскаиваюсь безмерно… Да, именно это.
- Хорошо, - Вечный был само благодушие, - Я приказал. И как бы ТЫ стал выполнять мой приказ?
- Ну я… - Родрик запнулся, - Мои… твои войска, мой господин, они бы…
- Они бы… что? – вампир налил себе еще вина, - Вторглись в лес? Ты куда ближе меня к деревьям, скажи, ты смог бы войти под их сень?
Родрик промолчал, но его лицо не оставляло сомнений в ответе.
- Тогда с чего ты взял, что твое войско сумеет сделать то, на что не способен их генерал?
- Мы могли бы согнать живых людей со всех провинций, что под нашим контролем, заставить их вырубать лес.
- Оказавшись среди деревьев, твои лесорубы мигом дадут деру, а воины не смогут их преследовать…
- Возьмем заложников: дети будут под охраной, а родители – расчищать нам дорогу…
- Все равно они сбегут: страх, что внушают вампиры смертным зачастую сильнее родственных чувств…
- … Мы будем казнить не только семью бежавшего, но и еще десяток семей на выбор! Мы запугаем их так, что людишки станут тюремщиками друг другу! Они не осмелятся…
- Ладно, ладно… Пусть ты запугал своих лесорубов так, что они и не помышляют о побеге. Запугивать – это по твоей части. А что тем временем будут делать люди в лесу? Стоять и смотреть? Если ты надеешься, что у них рука не поднимется стрелять в пленных, то ты слишком плохо знаешь границы человеческого страха. Они мать родную застрелят. И даже прояви лесные стрелки верх глупости, то сколько, по-твоему, нужно времени, чтобы вырубить Леса Полумесяца? К тому времени, когда ты дойдешь до противоположного края, на этом уже вырастут не просто рощи – настоящий лес, а у живущих в нем людей сменится несколько поколений…
- И что же тогда? Сидеть и ждать?
- Конечно, - Дориан сбросил маску веселья и теперь на находящегося за много миль от Сторна Родрика смотрел не ухмыляющийся сибарит, а собранный, уверенный в себе полководец, - в конце концов, ты же вампир, и время не властно над тобой. А коли не властно – значит, работает на тебя. Перед нами вечность, перед людьми же – перспектива провести остаток своей жалкой жизни, прячась в зарослях, словно кролики. К тому же скоро Лес и Солнце перестанут нас сдерживать и смертные опять же это понимают. И не могут позволить себе ждать. Вот увидишь: скоро, очень скоро они сделают первый шаг.
- Шаг… - Родрик хотел сказать что-то резкое, но памятуя об недавнем уроке, сдержался, - Может мой господин знает, что это будет за «ша»г?
- Твой господин ничего не знает наверняка, ибо он не бог, - на устах вампира снова заиграла язвительная усмешка, - Но он не обделен разумом и вполне может догадываться. На их месте попытался я нанес бы удар по сердцу «зла», то есть по мне, а в случае успеха – ударил по твоему деморализованному воинству.
- Пусть попробуют, - клыки Родрика начали удлиняться, - Мои воины давно не ели вволю.
- Скоро попробуют, так что держи своих кровососов в узде и не давай им особо разбредаться.
- А что с вами, господин? Неужели эти безумцы настолько рехнулись, что попробуют послать армию штурмовать Сторн? - голос командующего экспедиционным корпусом был в должной мере обеспокоенным, но незримая связь между создателем и творением донесла до Дориана едва сдерживаемое, жадное любопытство. Бывший маг - ренегат надеялся всеми остатками своей души, что с «повелителем» что-нибудь да приключится. Как трогательно…
- Все может быть. Так или иначе, с этой проблемой я справлюсь сам. Ты получил приказ – выполняй его, - напоследок слегка задев «нить» и заставив Родрика болезненно дернуться, Вечный разорвал связь.
Что ж, пока все шло именно так, как должно было. Хотя немного беспокоила бездарность Родрика – бывший Маг Ветра был талантливым интриганом, но не слишком умелым (и самое главное – не слишком удачливым) полководцем. Пока ему удавалось побеждать за счет несравненных боевых качеств своего воинства, но особо обольщаться не стоило: те, кто выйдет из Леса привыкли командовать и побеждать, а страх перед вампирами уже успел притупиться. Может, заменить его? Самое обидное, что не на кого. Тот человечишка, что командовал обороной Саблезы, подошел бы идеально, но он умудрился ускользнуть в объятия смерти… Примерно такие мысли посещали Вечного, пока он неторопливо шагал по коридорам Цитадели.
Снаружи всходило солнце, но здесь, на островах оно уже никому не мешало. По улицам сновали туда-сюда по каким то своим делам люди, «украшенные» расписанным рунами ошейником, и вампиры, отличавшиеся от живых лишь неестественной плавностью движений и бледной кожей. Город мог бы показаться обычным, если бы не тишина на улицах, которую шум шагов и редкие разговоры в пол голоса делали еще более гнетущей. Люди боялись говорить, вампиры же понимали друг друга без слов.
К крепости под присмотром двух щурящихся от солнечных лучей вампиров шествовала колонна рабов. Ни на ком не было цепей, но, тем не менее, бежать никто не пытался – не куда. На лицах пленников застыло выражение усталости и безразличия: сил бояться или надеяться не осталось – слишком привычным и повседневным стал обрушившийся ужас. В конце концов, ну вампиры – и вампиры…
Новый повелитель Империи тысячи островов и колонна пленников достигли цели одновременно: большой зал, где сошлись жмущиеся друг к другу люди и задумчиво поигрывающий кинжалом Вечный, сильно изменилась за последнее время. Тем не менее, Рикард Шарк легко опознал бы в ней зал, на полу которого из драгоценных и полудрагоценных камней была с удивительным мастерством выложена карта Империи тысячи островов. На «островах», выступающих из символизирующего море бесценного лазурита, возвышались чаши. На этом сходство заканчивалось: кто-то, явно руководствуясь целью освободить как можно больше места, бестрепетно выгреб из помещения все украшения, ковры, скамьи, канделябры и прочую царственную шелуху. На освободившемся месте грубо, но точно были нанесены контуры ближайших к  архипелагу земель. Но все эти географические изыски портило громадное пятно крови, имевшее своим источником чашу, украшавшую главный остров – Сторн, захватывающее все острова, окрестные морские просторы и выбрасывающее свои щупальца на материк, где они змеились, то утолщаясь, то сходя на нет, обвивая множество городов, стремились к одному месту – к Лесу. Самих зарослей, впрочем как Фалессы, не коснулся ни один побуревший потек, словно некая невидимая сила отводила растекающуюся кровь от этих точек на карте.
Дориан задумчиво осмотрел пол, после чего поманил ближайшего раба. Тот шагнул вперед: мужчину сотрясала крупная дрожь, глаза были широко распахнуты, словно он стремился насмотреться на белый свет перед тем, что сейчас произойдет, но ни мольбы, ни сопротивления не последовало. Сверкнул в лучах утреннего солнца добрый сторнийский кинжал, и тело того, кто еще минуту назад носил какое-то имя, хрипя и булькая начало заваливаться на бок. Дориан подхватил его, не обращая ни малейшего внимания на кровь, пятнающую дорогие одежды, и придержал так, чтобы багряные потоки хлынули в чашу, и без того полную загустевшей крови. Агония оказалась не долгой – вскоре человек перестал шевелиться. За первой жертвой последовала втора: девочка едва ли десяти лет. Сначала она так же бессловесно ожидала своего конца, но когда клинок уже готов был вспороть ей горло, вдруг рванулась, и проскользнув под рукой у растерявшегося вампира-охранника, все так же молча устремилась в глубину коридоров. Крововсос, стоявший в конце колонны, легко ухватил беглянку за одежду и водворил на место перед терпеливо ожидающим Дорианом. Вновь блеснул клинок, и жалобный вскрик перешел в затихающий хрип. На этот раз кровь не осталась в чаше, а перехлестнула через края, заливая побуревшие плиты и устремляясь по корке запекшейся крови дальше, туда, где еще были непокрытые бурой коркой очертания земель и городов.
Ритуал повторялся еще четыре раза: кровь шипя, словно кислота растекалась все шире. Захватывая неоскверненные участки, но каждый раз либо исчезая, либо сворачивая в сторону, стоило ей приблизится к Лесам Полумесяца или столице Лаконы. Хотя внимательны наблюдатель отметил бы, что каждый раз кровавая волна продвигается все дальше и отступает все более неохотно: плиты, несущие на себе заговоренные области, начали покрываться паутинкой трещин, в которых проступал зловещий багрянец. Кровь еще не готова была захлестнуть последние анклавы людей, но она умела ждать и просачиваться.
В шестой раз опустив клинок, Дориан, обернулся и подал знак вампиру-охраннику, тому самому, что едва не упустил беглянку. Неупокоенный приблизился. На его бледном как снег лице не отражалось ни следа эмоций, и когда кинжал прочертил черту на его шее, он казалось, даже не заметил этого. Загустевшая, черная словно деготь, кровь вампира не желала покидать тело: Дориан ударил еще раз – снизу вверх, вспарывая грудную клетку. «Кровь» хлынула фонтаном тяжелых черных капель, орошая пол и неподвижно стоящего перед жертвой Вечного. В тот момент, когда кровь вампира коснулась плит, залитых кровью жертв, мир «вздрогнул»: предметы словно бы на мгновение обрели еще одно измерение, свет солнца померк, а все идущие по улицам проклятого города, не важно – живые или нет, замерли, ощутив на чудовищную тяжесть, давящую на плечи.
Дориан слизнул залившую губы кровь. Она была очень вкусна, но несла в себе невообразимую горечь: это была кровь его творения, его сына. Горе миру, в котором отцы переживают детей, а уж если им приходится приносить их в жертву… Но это необходимо. Вечный вновь перевел взгляд на испачканные плиты: залитое смесью кровей пространство изрядно выросло, и даже просторы Леса и Фалессы оказались изрядно потеснены.
«Нет, не сегодня и даже не завтра,… но скоро. Очень скоро…»
Пусть Родрик воображает себя вершителем судеб мира. Пусть люди пытаются смести армию горе-генерала с лица земли. Главное свершится не там – здесь. Кто бы не победил в битве на просторах материка, выжившим придется жить в ЕГО мире, по ЕГО правилам. Потому что прежнего – уже не будет. И тогда он найдет своих старых врагов. Найдет старого знакомого – Древнего, Мага Адриана, и спросит с него за свою возлюбленную, за свой мир, за своих друзей, сгоревших в солнечном пламени у границ Полумесяца. Он на век прекратит это противостояние Вечных и Древних, рассчитается за всех: за каждого воина, так и павшего бесславным и безымянным, за Александру, сгинувшую в лесной чаше, за тысячи лет забвения, за моря крови, пролившиеся в той войне, крови, без которой вполне можно было обойтись… За все. Ну а если они решат попытаться убить его и придут сюда… что ж, пускай. Он всегда наготове. Он ждал этого тысячи лет, теперь совсем немного осталось…
По лицу Вечного скользнула грустная, мимолетная улыбка.

День выдался очень холодным. Более того, казалось, он был самым холодным за всё время пребывания Тристана в Полумесяце. Казалось, что ветер пробрался под кожу, и кровь застыла в венах. Но не тот ветер, что любит бросать снег или листья в лицо, а тот, что предвещает что-то недоброе.
Мужчина так и не сумел даже выдавить из себя улыбку, вспоминая детские сказки, которые ему любили рассказывать приёмные родители, как добрые, так и страшные о ветрах. Детство было чересчур коротким и самым светлым, а точнее единственным светлым пятном, в жизни Тристана. В каждом сне лица родителей сменялись ликами убитых им людей. Но он уже давно привык не обращать на это внимание.
Но вот мечта Тристана почти осуществилась…он увидел своих настоящих родителей, правда лишь на картинах в огромных коридорах императорского дворца в Фалессе.
Он давно уже не носит низко опущенный капюшон и тем более не надевает маску. Он видит, как на него многие косятся, кто как на убийцу, кто как на героя сражений за империю, а быть может кто-то видел схожесть с последним, до Ярно ле Фалесса, императором Лаконы, но понимая, что это скорее совпадение отворачивались, пожимая плечами.
На сегодняшнем совете Тристан поймал немало взглядов. Но ему было не до них, он следил и следил очень внимательно за всеми, кто говорил.
Один раз мужчине едва удалось сдержать гнев. Это произошло, когда один из предводителей беженцев начал просить больше еды своим людям, хотя вчера они прятали провизию, которой у них было достаточно. А дня два назад кто-то из лаконских рыцарей видел, как они крали хлеб у других беженцев Полумесяца.
Лицо Тристана в тот момент было спокойным, но глаза…в них было столько ненависти и казалось, что сейчас, как прежде Тристан нанесёт один удар и скроется. А искать его в лесу бесполезно, он не успокоится пока сам не убьёт последнего преследователя.
Но он уже не тот. Он изменился и сейчас был одним из тех лаконских воинов мыслителей, который может держать себя в руках.
Мужчине понравилось, как говорил Шарк и Эвор, он видел и понимал, что Адриана что-то не договаривает, но больше чем на остальных он обращал внимание на Ярно и Нико.
Первый несмотря на боль держался хорошо и было жаль смотреть на него и видеть, как он переживает, что не пойдёт, как прежде впереди лаконского войска. Второй вернулся другим человеком. Он изменился. Его взгляд стал более серьёзным и внимательным. Да после всего, что пережил ле Тойе может показаться,  что он вообще больше не засмеётся или хотя бы улыбнётся, как прежде. Но в Нико мужества и уверенности в себе хоть отбавляй. Они о чём-то говорили с Ярно, но разговора Тристан не знал. Он узнает многое после совета, когда будет обсуждать всё произошедшое здесь с императором.

После совета мысли кружились в голове бешенным вихрем. Надо было многое взвесить. Необходимо было поделиться всем с Ярно. Тристан утонувший в своих догадках и задумках не заметил, как подошёл к Княжьему Чертогу. Мужчина собирался уже выйти к крыльцу, как резко остановился. Из дверей выходила, нет выскользнула Саола. Только не та, что он видел до этого, а лишь тень лесной красавицы. Фигура медленно плыла в сторону деревьев, явно направляясь, как можно дальше в глубь леса.
Тристан ужаснулся и стал как вкопанный, когда увидел её лицо…Он уже не мог поверить, что перед ним только что была бывшая императрица Лаконы.
    Мужчина понял, что произошло…руки сами закрыли лицо. Тристан понял, что человека, который дал ему новую жизнь и её смысл, больше нет. А вместе с ним нет и не будет никогда уже той империи, которой некогда гордились лаконцы. Ярно многое не успел сделать и его дело уже никто не закончит. Теперь уже ясно, что последний император Лаконы умер. И не было смысла убеждаться в этом поднимаясь в покои императора. Холод, который шёл из окна Ярно ле Фалесса был свидетелем…и теперь всю Лакону окутает этот холод и страх. А дело Тристана помешать ему это сделать, а для этого необходимо объединиться всем.
Мужчина развёл руки в стороны и медленно начал падать…а снег, что укрыл весь Полумесяц, радужно принял гостя. Тристан смотрел на небо, которое сейчас, как никогда прежде казалось ему противным и некрасивым…

17 день Месяца Домоседства.
Полумесяц.

   Солнце сияло ярко и беззаботно. Окидывая взглядом чуждый ему лес, он вдруг увидел безбрежный песок лирийских степей. Хан Лирии не может показаться своим людям в минуту острой тоски, когда глаза слезятся от нестерпимого сияния, отражающегося в их глубине. Рука взяла двуструнную ра, но в задумчивости пальцы застыли на тонком стержне.Сафар вздохнул. Скоро, совсем скоро они выступают  в поход против Теней, в тоже время выбранные ударят по острову Сторна, где обосновался  Дориан – прародитель и владыка детей ночи…
   Остается надеяться, что люди победят…
   - И значит, мне предлагают войти в это войско? – улыбнулся хан, когда на рассвете к нему пришел Вефир.
   - Да, повелитель, – визирь тоже рассмеялся. – Наше войско самое большое, да и о твоих победах ходят разговоры по всем королевствам  - от востока до запада, от севера до юга…
   - Совсем не этого я хотел, – грустно промолвил Сафар – Участь моя, в любом случае, предрешена, значит и пользу мне принести стоит максимальную, и грехи искупить… А грехи мужчина искупает не молитвой, а в битве.
   - Бой будет… - Вефир кивнул.
   - Будет… - Сафар согласился. – Ну, что ж, пришли по мне Миримэ, Зайриэ и Тарикэ, всех по очереди…
   Вефир поклонился и вышел из шатра.
   Первой и появилась Миримэ, старшая дочь, в свое время отданная змеям, прошедшая все их ритуалы и инициации, но затем отказавшаяся от своей хозяйки, и вернувшаяся в семью.
   - Миримэ, Миримэ… Я виноват пред тобой.
   Дочь опустилась на колени, взяла руки отца в свои и заглянула в его темные глаза.
   - Я тоже… - прошептала она, тихо всхлипнув.
   - Моя вина неизмеримо больше… - хан опустил взор. – Я предал свою дочь желая вославится.. Я..
   - Все прошло. – Миримэ, наконец, улыбнулась.
   - Если ты прощаешь меня, то и я обязан тебе – проси же чего хочешь!
   - Мой отец и повелитель! – старшая дочь обняла его. – Единственное мое желание, мой повелитель, быть с тем, кого люблю..
   - Кто же он?
   - Он известен тебе, это – Барг-Танг, вождь и верховный шаман ллунифов!
   - Ну, что же, пусть будет по-твоему… Хотя, я удивлен твоим выбором…
   - Не удивляйся отец, может он и малого роста, но сердце его и душа - велики и принадлежат твоей дочери..
   - Будь счастлива. И иди, – Сафар поцеловал ее в лоб, – Позови Зайриэ.
   Перед ним листались страницы его жизни.. Его судьбы.. Которая отражалась в лицах его детей мимолетным прикосновением и снова шла своим путем. Вошла средняя дочь..
   - Зайриэ, Зайриэ… - хан покачал головой. – Что я могу сделать для тебя, дитя?
   - Я не знаю,  - пожала плечами она и замолчала, внимательно глядя на отца. – А ты не вернешься с этой битвы?
   Сафар внимательно посмотрел на нее. Зайриэ всегда была догадливой.
   - Нет… - ответил он.
   - Я знала, я знала… - прошептала она и опустила голову.
   Правитель Лирии вздохнул, поднимая ее лицо к себе. Глаза девушки сверкали сухим, лихорадочным блеском. Слез не было. Она была дочерью своего отца:
   - Срок любого человека измерен, так повелел Каар и так будет, и нам лишь дано уйти с честью, либо с бесчестьем… Я сделал в этой жизни многое, многое – чем можно гордится и многое, что хочется забыть… Твой брат позаботится от тебе. Ти-Акмаль - мой наследник и он даст тебе исполнение твоих желаний, Зайриэ.. Будет ли это одиночество.. или бурная жизнь.. Или счастливое..
   Он осекся. Слабая улыбка появилась на твердых губах Сафара:
   - А сейчас – не плачь, время слез наступит потом, когда вы будете считать, тех кто из боя не вернулся…
   Зайриэ кивнула, поднимаясь и целуя руку отца. Сафар на миг сжал тонкие, девичьи пальцы и резко отпустил:
   - Пусть все будет по твоей воле… А теперь позови Тарикэ…
   Черноволосая головка Тари первой появилась в его шатре, в то время, как все остальное все еще находилось на улице. Сафар не сдержал улыбки:
   - Иди ко мне, шалунья.
   Тарикэ глубоко вздохнула и быстро кинулась к отцу, пряча пылающее юным, радостным румянцем лицо у него на груди. Правитель Лирии крепко прижал свою дочь к себе, чуть укачивая. Несколько мгновений они сидели так в тишине, но потом Сафар отстранил ее, готовясь задать все тот же вопрос. Ему так хотелось сделать все, что оставалось в его силах для того, чтобы его девочки улыбались. Жертва собственная казалась малой частью. Той, что больше огорчит их ясные взгляды.. Вот и сейчас большие, черные глаза Тарикэ смотрели с такой надеждой..
   - Папа.. Папа, скажи, ты был бы рад услышать песню, которую нам пела в детстве кормилица?
   Сафар вздрогнул. И улыбнулся. Его младшая дочь не дожидаясь ответа взяла тонкоструйный ра и села поджав ноги, мягко касаясь пальцами двух струн. Ее голос тихо полился, наполняя прохладный воздух шатра теплом родной речи, нежностью жаркого, утреннего солнца Лирии.. Хан прикрыл глаза и запел, вплетая свой голос в стариную песню.. Рядом спустя несколько мгновений зазвучали еще два голоска.. Медленная песня разливалась под пологом Леса..

17 день Месяца Домоседства. Сторн.

   Океан бушевал, стараясь потопить хрупкое суденышко, на всех парусах направляющееся к острову Сторну. Ветер ревел, пытался отбросить его назад, но оно упорно продвигалась, стремилось к своей судьбе… Нежданное и не желаемое, у него не было на острове друзей или близких…
   Нет больше того, к чему надо стремиться, все потерянно, но как это произошло объяснить никто так и не смог.
   С виду хрупкая фигурка, застывшая на палубе корабля напряженно всматривалась в горизонт, она много ждала  от предстоящей встречи.
   - Нельзя быть такой наивной, – поморщилась Сильвия, когда Мебир подошел к ней. – Наивно было предполагать, что мне удастся, то, что не получилось у древних…
   - Не столь они уж и могущественны, эти древние. – Мебир нахмурился. – Сила уходит со временем, люди меняются, и все старое уходит в прах…
   - Остается рассчитывать на то, что мы не люди… - хмыкнула вампирка. – Но ты прав, я боюсь, у меня ничего не выйдет, идея была хорошей, но неосуществимой…
   - А иного выхода у тебя и нет…
   - Увидим, увидим… - Сильвия с силой сжала его руку. – Я многое жду от предстоящей встречи.
   Вдали, сквозь туман показались берег, порт, мертвый город… Отверженные прибыли на Сторн, где их никто не ждал.
   Юная вампирка краем глаза заметила какую-то фигурку, кинувшуюся прочь с пристани.
   - Сейчас он узнает, – вздохнула Сильвия. – Оставайся здесь, я возьму с собой Агнессу и Мартина. Удачи мне пожелай, вот что…
   - Удачи, – вполне серьезно сказал Мебир.
   - Она мне понадобится, – пробормотала Сильвия и, сбежав по трапу, направилась в город.

17 день месяца Домоседства.
Лакона. Фалесса.

   - Ваше Величество, хотело меня видеть? – Франциск улыбался.
   - Да, нам надо серьезно поговорить… - Иви села в кресло, Первый Советник сел напротив, достал бутылку вина, налил себе и ей и только потом продолжил.
   - Я согласен, Ваше Величество, пора поставить все точки над i… - Франциск глотнул вина. – Как вы понимаете, у нас примерно с вами равное положение… Сразу скажу – о южных территориях на придется в ближайшие десять лет забыть, и все что у нас осталось – это территория к Северу от Лаверны, выжженная и опустошенная.
   - Я понимаю, - Иви поморщилась. – На что вы вообще рассчитывали, когда продали Ярно?
   - Выхода не было. – Франциск подошел к окну. – Сафар готовил вторжение, должна была начаться война, которою Ярно и Селина бы не выиграли… Скажу честно – многое я не учел, и в особенности «возращения Теней»…
   - Брр… - королева поежилась. – Откуда они взялись, вы так и не узнали?
   - Ну, со Сторна, видимо… - Шаорин задумался. – Теперь я понимаю, что всеми действиями руководила, куда большая сила, чем амбиции зарвавшихся королей… Это был четкий и продуманный план, но в какой-то момент все пошло немного не так, как рассчитывал нам «невидимый кукловод»…
   Франциск замолчал. Иви тоже молчала, глотая потихоньку вино.
   - С границы Полумесяца доходят крайне любопытные вести… Но это вы что-то хотели сказать мне, Иветта, а мои предположения вам, наверное, мало интересны…
   - Да… - королева покачала головой. – Я хотела, чтобы вы позаботились о стране до тех пор…- она опустила глаза. – Ну, пока, я вновь не смогу заниматься делами государства…
   - Это, по-видимому, означает пост консула?
   - Да… - Иви нахмурилась. – Но вы каждую неделю будете мне докладывать,  текущем состоянии дел…
   - Ну, разумеется… Пусть будет так. - Франциск усмехнулся, - Равно, как и господин Риверс будет иметь возможность контролировать меня, но и я буду следить за ним.
   - А Артур будет маршалом… - продолжила Иветта.
   - Маршалом, – согласился Франц. – Пусть будет маршалом. Это не особо важно… Старая аристократия сейчас притихла, так что звания можно раздавать любые, главное не совершать ошибок, а земли тех, кто погиб или бежал к Иванэ нужно раздать нашим новым сторонникам…
   - Ну, так делайте, Франциск, делайте… - королева рассмеялась. – Но как вы собираетесь покончить с Тенями?…
   - Я надеюсь на божественное вмешательство, – вполне серьезно ответил Франциск. – Что-то такое обязательно произойдет, в этом я вас уверяю…
   - Ну, считайте, что я вам верю… - продолжила Иветта. – Чем вы тогда собираетесь заниматься?
   Первый советник закашлялся.
   - О, поверьте, заниматься есть чем… и кроме Теней… Сразу скажу – внешнюю политику я бы хотел взять на себя, это все-таки моя специализация… В моих планах заключить договор с Тай-Суаном… Иванэ по-видимому крепко сдружился с Эвором, так что у нас есть некоторая проблема – как вы понимается, против объединенной коалиции Полумесяца, Южной Лаконы, Квайдана и Лирии нам не выстоять… Правда у нас есть Каттак, да и меж новыми союзниками особого единства нет. Короче – оставьте это мне и вы не прогадаете… Согласны?
   - Ну, пусть будет так… - задумчиво продолжила Иветта.
   - С остальным вполне справятся Каттак, Артур и Крыс… Они будут сражаться, раскрывать заговоры, вешать «предателей», я же буду ими всеми управлять… А вы отдыхайте Ваше Величество, - Франциск улыбнулся. – Отдыхайте…

16 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Тил.
   
        Последняя строка легла на пожелтевший лист обтянутого темно-серой кожей журнала. Быть может, в случае несостоятельности сторнийского плана, эти записи станут если ни ключом к спасению, то послужат источником ценной информации для оставшихся. Порой Адриану становилось даже любопытно, даст ли окружавший его лес людям еще один шанс, если Четверка в намечающемся походе потерпит неудачу. Сколько лет, дней или часов останется у Полумесяца если маги действительно погибнут, не забрав с собой Дориана. Как ни прискорбно было это принимать, но шансы на успех действительно были не столь велики, как хотелось бы. Поэтому права как раньше допускать ошибки, ни у кого из участников предстоящего похода не было.
      Как не было ни козырей в рукаве, ни дополнительного плана. Стоит чему-то пойти не так, и все разрушится как карточный домик от порыва ветра, не оставив шанса сохранить даже то, что есть. Но ждать больше нельзя, да и выбирать не из чего…. А Дориан знает, знает и ждет, что за ним придут. Быть может лишь то, что с Четверыми будет Син остается для него загадкой, или возможно ее участие в этом походе является его, Адриана роковой ошибкой. Маг был способен читать в мыслях большинства людей, как в открытой книге, и чувства Сингреллин были ему столь же понятны…. Но кто знает, какими способностями может обладать второй из Старших вампиров этого мира…. Она уже влюбила в себя одного из Четверых, смогла заполучить от него защитный амулет, и, зная насколько наивен Вэл, Адриан весьма сомневался, что все это случайность и не повлечет за собой в будущем серьезных проблем. Хорошо хоть Сингреллин понимает, что живой Маг ей полезнее обращенного, дети второго поколения не сохраняют способностей к колдовству, и за Силу Вэла можно пока не опасаться, другое дело не захочет ли вампирка направить ее против живых.
      Слишком много риска. В конечном итоге Адриан не знает о Темной Леди ничего, кроме того, что она сама о себе поведала, в той прошлой войне Сингреллин была лишь одной из многих…. На чьей стороне она в этот раз, Адриан поручиться не мог…. Самым разумным было сейчас оставить эту пару в покое…. Придется решать проблемы по мере их поступления.
      В меньшей степени, но все же весьма ощутимо мага волновали и прочие участники экспедиции. Опасность и общее горе объединили этих людей…. Надолго ли? Среди тех, кто составлял последнюю надежду этого мира, были люди, чья честь успела войти в легенды, как и те, кто взял своим знаменем бесчестье и жажду наживы. И в каждом Адриан слышал страх…. Иногда это был едва заметный отзвук опасений за что-то, порой рев ужаса закладывающий уши…. Страх у каждого свой, большой или малый, за себя, за других или за все вместе… Лес жил и дышал этим страхом, вперемешку с каким то безудержным, словно в последний раз, весельем….
      Маг, словно почувствовав что-то, поднялся со своего места, резко захлопнув лежавший на столе журнал, и приблизился к окну, сквозь которое, даже через стекла тянуло холодом. Да… такой зимы не было даже тогда, в год первой войны, словно сама земля сошла с ума, уже не надеясь на спасение…. Хотя есть ли земле или застывшему над ней серому небу дело до того, кто будет завтра править, судить, карать и миловать под этими звездами….
      Чародей провел рукой по стеклу, оставляя на запотевшей поверхности прозрачную влажную полосу…. Он и сам полагал, что давно потерял способность чувствовать что-то кроме голода собственной Силы… но… Адриан рассеяно приложил к виску холодную от прикосновения к стеклу руку. Маг всегда в полной мере был честен с собой….
      То, что он не смог понять в себе еще тогда в столице Империи здесь в Тиле уже не оставляло сомнений. Адриан внимательно наблюдал из окна за хрупкой высокой девушкой в сопровождении друида направляющейся к Княжьим Чертогам. На какое-то время она остановилась, коснувшись рукой плеча о чем-то беседующего со своими друзьями Князя. Он улыбнулся, обернувшись к ней, буквально пара слов, легкое прикосновение руки к руке, и она изящно откинув волосы за спину продолжила свой путь…
      Мирта Тойе, одна из Четверых, дочь самого знатного человека в Криэране и как многие говорили будущая Княгиня Полумесяца, поразительно красивая и такая же одинокая, несмотря на окружавших любящих ее людей…. Чародей не сразу заметил за собой, что ищет с ней встреч, и встречаясь порой не находил слов…. Странные воспоминания, что-то старое как этот мир и уже казалось давно забытое, спрятанное казалось даже шорохах вечнозеленой листвы и бездонной синеве глаз… ее глаз.
      Адриана волновала ее Сила, хотя по счастью она была еще далеко от того порога, что оставляет в душе только голод стихии которой владеешь, и Маг старался помочь, как можно мягче развить этот дар…. Потому что эта девушка будет с ним, сейчас или позже, но Чародей знал, что они будут вместе…. Когда нибудь, даже если Мирте хватит неосмотрительности на какое то время связать свою судьбу со смертным….  Тогда почему он так не хочет, что бы она причиняла себе эту боль, или быть может просто тягостна мысль, что Мирта будет принадлежать другому…. Все так просто, и неожиданно сложно….
    Адриан усмехнулся сам себе…. Теперь он хранит не только свою жизнь. Он и сейчас найдет ее, как бы случайно встретит, что бы перекинуться парой слов…. Обречены друг на друга? К счастью так… Она поймет.
    Чародей накинул на плечи свой обычный плащ и покинул полутемную комнату с единственным окном во двор, которая в последнее время стала его обиталищем, толкнул тяжелую дверь и столкнулся на пороге с Сингреллин…
- Леди?
    От столь близкого почти соприкосновения со Старшей Древнему стало не по себе и он только усилием воли заставил себя не отшатнуться.
- Что вы здесь делаете.
- Пришла просить прощения, - заявила вампирка с порога.
    Адриан не смог не усмехнуться.
- За Сильвию, - пояснила Сингреллин, - Я не хотела, что бы она обращала весь Криэран. Вы простите меня?
- Я?
- Ну да, - совершенно спокойно ответила Син, - Вы примите мои извинения.
- Возможно, - чуть прищурившись ответил Адриан, - Мы поговорим об этом позже…
      Маг попытался обойти вампирку, но Темная Леди вновь преградила ему путь…
- Подождите… И еще! Мне нужна прядь ваших волос.
      Адриан удивленно приподнял бровь.
- Ну просто нужна, - объяснила Сингреллин.
      Чародей попытался прочесть мысли вампирки, но на этот раз она потрудилась скрыть их от чужого вмешательства. Адриан снял с пояса нож, срезал прядь своих волос и попутно накладывая заклинания отрешения, что бы никакая магия не могла через нее навредить, протянул Син.
- Спасибо, - просто заявила вампира, принимая странный подарок.
- Это все?
      Она кивнула, и Адриан поспешил покинуть это место, пока еще была возможность встретить Мирту, раньше чем она вновь отправится к своим зачарованным озерам.

16 Домоседства Тил


Мирта тихо вошла в зал. Несколько свечей безуспешно пытались разогнать тьму, но этих островков света было слишком мало. Несмотря на холода, окно было открыто. Сырость, заполнившая комнату, заставила девушку поежиться и плотнее запахнуть плащ.
Саола сидела рядом с огромным камином, неотрывно глядя на бушующее пламя. Мирта опустилась рядом на колени и протянула руки к огню. Из-за пляшущих теней их лица казались невыразительными масками.
- Наше время близко, - тихо произнесла Сао.
- Иногда я боюсь. Оно уже слишком близко… сестра. – Мирта благодарно сжала протянутую ей руку. Когда-то давно одна была императрицей, другая служила ей, и они обе были слишком гордыми, чтобы сделать шаг навстречу. Но сейчас это не имело значения. Мир людской казался далеким, и самыми близкими для Мирты стали совсем другие. Встретившись в Тиле, девушки словно продолжили на минуту прерванный разговор.
- Сао… о чем ты говорила с Адрианом?
- О том, что должно будет случиться. – Саола произнесла это совершенно буднично, но обостренное предчувствие подсказало Мирте все остальное.
- Это нельзя изменить?
- А стоит ли, - Сао отбросила смоляные локоны за спину и придвинулась ближе к огню. – Ты считаешь, это неправильно?
Мирта промолчала. То многое, что казалось важным недавно, ушло, просыпалось песком сквозь пальцы. Каждый прошел сквозь такое, что свою дальнейшую судьбу они имели право выбирать сами. Спорить или возмущаться выбором другого? Нет, но менее горько от этого не становилось.
Сао первой прервала затянувшееся молчание:
- Я не жалею. Так много всего было… этого хватило бы на несколько жизней. Мы все сделаем то, что должны. Ты ведь тоже идешь вперед?
- Иванэ тебя любит…
- А тебя любит Эвор. – Саола печально усмехнулась. – До чего знакомо. Наверное, нам просто нельзя любить, это плохо кончается. Или думать, что любишь…
- Я его вылечила, - Мирта крепко сцепила руки и смотрела только на них, - Он стал моей первой победой. Но я…
- Я знаю…, - Саола подсела ближе и обняла ее за плечи, - Дар слишком сильно меняет нас, а на вершинах всегда очень холодно. И одиноко. Такова плата. Любовь возможна на равных, иначе больно будет обоим.
- Но ты бы ни на что не променяла эту боль, так? – горечь в голосе Мирты была настолько явственной, что Сао только вздохнула. Черные и серебристые волосы смешались, две пары синих глаз с одинаковой тревогой следили за прихотливыми извивами лепестков пламени.
- Да, - Саола снова улыбнулась, - Она все, что у меня осталось….

                            ***

Мирта вышла на улицу и, оставляя на снегу тонкую цепочку узких следов, пошла к лесу. Во всем мире существовали сейчас только два цвета. Черное небо, стволы деревьев, тени на снегу. И снег, пытающийся закрыть тьму, осветить мир, отражая слабые лучи далеких звезд. Неподалеку горели дозорные костры, несколько шагов – и она оказалась бы среди людей, но ее туда не тянуло. Девушка укрылась в тени деревьев и прикоснулась к стройному стволу березы. Закрыв глаза, она могла почувствовать, медленное движение жизненных соков внутри уснувшего дерева, неспешный ход самого времени. Сейчас ей были открыты переживания всех, находящихся поблизости. Улыбки влюбленных, громкий смех воинов, яркие сны детей… и тихие слезы по погибшим, тяжелая ярость готовящихся к битве, неукротимая гордость теряющих самое родное. Она знала все это, была всем этим, но почему теперь все чаще кажется, что она на другом берегу? Немногие добираются до вершин… но как невыносимо стоять здесь в одиночестве!
- Я помню эти деревья совсем юными…  - маг подошел неслышно и теперь стоял рядом, также положив руку на могучий ствол дерева.
- Сколько ВАС было тогда?
- Больше чем вас. Почти все сохранили силу. Но кто-то разменял ее на дурацкие фокусы, кто не выдержал жизни…
- Почему остался ты? С трудом верится, что ради предотвращения грядущего зла. – она изо всех сил старалась язвить и не дать разговору уйти в ненужную сторону. 
- Однако это так. – Адриан ответил почти со скукой, будто предчувствуя все наперед.
- И дожидаясь этого, ты попутно убивал людей и высасывал силу из других магов?
- Да. Чтобы выжить. Тебе ли не знать, - он улыбнулся одними губами, - на что только не пойдешь, чтобы спастись. – Девушка отвернулась. Адриан протянул руку и осторожно коснулся легкой пряди ее светлых волос. - Скоро твой князь перестанет понимать тебя.
- Неправда!
- Правда, Мирта, - он серьезно посмотрел на нее. – для таких как мы, время течет по-другому. Ты увидишь сначала смерть близких, потом кто-нибудь обязательно прокричит тебе вслед: «Ведьма!», а вскоре вместо слов они станут бросать камни… 
- Здесь этого не случится!
- Знаешь, почему вода? – Адриан как будто продолжал старый разговор. – Самая коварная стихия. Тихая на поверхности, скрывающая все бури внутри. Этот дар дается не каждому. Ты сама не хочешь знать себя. Эвор видит только одну твою сторону, я – все.
Он схватил ее руки, подошел ближе… Это был совсем не  бережный и нежный поцелуй. Адриан обнимал ее так, будто она была его последней надеждой, единственным глотком воздуха. Этот поцелуй лишал сил, властно вел за собой, не считаясь с ее желаниями. И не она оттолкнула мага, нет, это он ее отпустил, когда посчитал нужным.
- Ты… как ты… зачем?
- Я просто предпочитаю не тратить время зря. – маг криво усмехнулся. – Не люблю хождений вокруг да около. К тому же, отпустив тебя, я потеряю слишком много, едва ли не больше чем ты. Предпочитаю прямые пути, видишь ли.
- Ты не человек!
- Как и ты. – быстро парировал маг.
- Ты же не любишь!
- Это не любовь, Мирта, - он все еще держал ее за руки – совсем легко, едва касаясь, не составило бы труда вырвать их, но она продолжала слушать, - Это гораздо страшнее. Любовь можно пережить, обмануть, но от того, что происходит сейчас, ты никогда не уйдешь. Ты для меня не лучше и не хуже остальных, ты просто – одна. Мы обречены друг на друга, вот и все. – Адриан поднял руку и почти робко коснулся ее щеки. – Я подожду, пока ты поймешь.

Он резко повернулся и зашагал прочь. Мирта бессильно оперлась на крепкий ствол. Она только сейчас поняла, как холодно стало вокруг.

17 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Тил.

      Снегопад давно закончился, но укрывающий лес холодный сияющий покров и не думал таять. Снег искрился на замерзшей траве всеми оттенками белизны и серебра, казалось, поглощая любые звуки, способные нарушить создавшийся под древними кронами хрупкий покой.
      Лес спал…. И князь смел надеяться, что это не тяжелое забытье безнадежно больного, но тот крепкий сон, что дарует силы и лечит любые раны.
      Снег тихо похрустывал под ногами, и воздух, несмотря на объявший чащу холод, хранил запах немного терпкой хвойной свежести. Полутьма. Тишина, и черные провалы воды на фоне белых сугробов. Последний час Эвор бесцельно бродил по лесу, обдумывая совет, все то, что было там сказано, но не удивился когда понял, что ноги будто сами привели его в это наполненное древней силой место…. Быть может эти непроглядно темные днем и сияющие ночью озера появились, когда лес еще был совсем юным, или были непередаваемо старыми уже тогда.
      Никто уже не скажет, сколько поколений Древних, друидов и Магов Темной воды, почитавших эти словно застывшие вне времени водоемы сменилось с тех пор, но теперь они всецело принадлежали Мирте. Эвор многое отдал бы, что бы знать, какие вопросы его возлюбленная задает этой неподвижно-ленивой словно жидкий металл воде и какие получает ответы…
      Какое то время Князь молча стоял, любуясь девушкой склонившейся к воде, пока Мирта, словно очнувшись ото сна, не обернулась к нему….
- Эвор? – губы девушки тронула немного грустная улыбка, и Князь в который раз заметил насколько сильно она изменилась за дни, прошедшие после Совета, сколько решительности и вместе с тем грусти появилось в ее чертах…
      Она очень сильная, его любимая, настолько, что за Силой никто не озаботится разглядеть ее хрупкости…. Мирта тоже будет там, на одном из кораблей, что уже так скоро уйдут на встречу судьбе этого мира. Князь сделал бы все, что б защитить ее, но видно на этом пути не может быть провожатых, и бой ждет каждого свой…
- Что ты видишь там? – Эвор бросил взгляд на холодную темную воду, но зачарованные озера отвечали простому смертному лишь блестящей чернотой.
- Разное, - Мирта столь же печально как раньше улыбнулась, - Но все это моя Сила, та что вынуждает меня отличаться от других….
- Любая власть больше отнимает, чем дает, - Князь осторожно коснулся ее плеча, но почувствовав, что Мирта словно инстинктивно отстранилась, отвел руку.
- Эвор…, - голос на мгновение прервался, - Я… Я приняла решение… я не вернусь сюда… к тебе. Мы очень разные и… у нас разные пути….
        Князь вдохнул, чувствуя, как зимний холодный воздух словно обжигает легкие, остаться спокойным стоило почти запредельных усилий, это был даже не гнев, странная словно сжимающая пустота…, а потом он встретился с ней взглядом. В темно-синих словно омуты глазах было столько горечи почти граничащей с болью, что Эвор смог только ободряюще улыбнуться ей....
- Прости меня…, - медленно произнесла Мирта, касаясь его щеки рукой.
- Мне не за что тебя прощать…. Ты вернула мне жизнь и свободу, я не мог не полюбить тебя.
- Эвор…
- Будь осторожна там, куда ведет твой путь, любимая…, и прощай, - Князь осторожно накрыл ее руку своей, коснулся губами тонких белых пальцев, сделал шаг назад словно стараясь сохранить в своей памяти эту хрупкую серебряноволосую девушку, молчаливо застывшую на берегу черных озер, самую дорогую и безмерно далекую, потом повернулся и пошел прочь….

18 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Тил. Княжьи чертоги.

    На пятый день своего пребывания в Тиле, Нико, наконец, осознал, что Лес, конечно, та еще дыра, но при всем при этом пойло тут можно раздобыть весьма неплохое, хотя граф и не поручился бы за то из чего именно лесовики его варят. Сами они утверждали, что в продукте местной самогонной промышленности просто в идеальной пропорции сочетаются ароматы орехов, трав и каких-то болотных ягод. Но единственное, в чем Нико не мог с ними ни согласится, это в том, что эффект на пьющего данная жидкость оказывает в прямом смысле совершенно сногсшибательный.
    Очередной глоток обжег горло горечью и оказался ко всему прочему последним. В следующее мгновение глиняный кувшин с грохотом полетел в сторону уже скопившихся в углу комнаты рядов пустой посуды…. Почти как в старые добрые времена… почти, но так как раньше уже не будет. Мир стал иным, и они все изменились вместе с ним.
    Нико с неожиданной злостью пнул валявшуюся под столом давно опустевшую посудину.
- Пьете вторые сутки, господин граф,-  укоризненно глядя на своего сира, произнес возникший в дверях Браин, - Вас постоянно теряют и леди Илиана расстраивается из-за всего этого…. Я знаю что у вас есть повод, но….
- Повод напиться ищут только законченные алкоголики, - назидательно объявил Нико, внезапно сознавая, что выпивка, во всяком случае та, что могла гореть, в его дома закончилась окончательно и бесповоротно. Вероятно к лучшему, - Принеси воды….
      Еще мгновение назад казавшийся таким смелым Браин бросился выполнять поручение. Нико скептически осмотрел свое пристанище, напоминавшее сейчас нечто после вражеского налета (Да уж, и это при том, что веселиться особо нечему), и толкнул створку окна. Прохладный зимний воздух коснулся лица, явно благотворно влияя на гудящую после выпитого голову. Собрав с подоконника горсть снега, граф приложил его ко лбу, и пока холодная вода приятно охлаждала кожу, закрыл глаза….

      Они приехали поздно, почти опоздали, Тил встретил небольшой отряд снегом, шумом, звоном кующегося в местных кузницах оружия. Люди готовились к войне, которая казалось чувствовалась в самом воздухе. Бесконечно долгий путь через военные лагеря расположившихся тут лирийцев, квадайнцев и пришедших с границ лесовиков небольшой отряд проехал почти не останавливаясь, а проходя мимо Лаконской стоянки Нико, оглядываясь по сторонам, не встретил знакомых лиц….
      Потом была встреча с Миртой, отцом…. Объятия, смех, слезы радости на щеках сестры, краткие мгновения, казавшиеся почти счастьем… короткие… прошедшие… Судьба имеет обыкновение приносить с каждым днем все новые сюрпризы.
      Адриан поспешил объяснить Нико, что и Мирта и Алек уже не принадлежат этому миру даже отчасти. Потерянные дети другой расы, они должны выполнить свое предназначение. Другие…. Первой мыслью было забрать их обоих, Илиану и свой небольшой отряд, исчезнуть в Лирии или еще дальше, с глаз этого стервятника долой, но тихие слова Мирты, произнесенные тем же вечером наедине, дали понять, сколь наивной была надежда решить все так:
- Он прав, он никому из нас не желает зла, - прикосновение тонкой руки сестры к щеке, - Такова наша судьба. Если не мы, то никто….
      Больше с Миртой они не говорили, не выдавалось случая, да и слишком редко сестра бывала в Тилийских чертогах, оставаясь до темноты где-то в лесах у Темных озер.
      Это самое тяжелое, чувствовать собственную беспомощность, полагаясь на тех, кого сам должен защищать.
      В тот же вечер какой-то оруженосец принес графу приказ Императора, Ярно Фалесс желал видеть своего друга и верного вассала у себя. Толкнув двери отведенной под покои «дорогого гостя и союзника Леса» комнаты, Николя еще не знал, что его Император умирает, но встретившись взглядом с Ярно понял все сразу. Усталый, потерявший все, смертельно раненый, он оставался гордым, как и раньше, так, словно даже это не могло сломить его.
- Ярно, - граф отчего-то остановился в дверях.
      Губ Императора коснулась бледная, но вместе с тем очень искренняя улыбка.
- Николя, проходи…. Уже не думал, что свидимся.
      Нико кивнул, садясь в кресло рядом с постелью своего друга…. Какое-то время оба молчали, словно не могли найти слов. Наверное, так бывает всегда, когда вопросы, на которые уже знаешь ответы, кажутся еще более неуместными. Граф не мог знать всего, но до него уже дошли рассказы и о том, что Ярно предали слишком многие, кто был ему дорог, что Императору оставался всего шаг до победы в той страшной ночной битве с Тенью, как знал и то, что эту битву лаконцы все же проиграли. Возможно просто потому, что над этим пришедшим из-за черты врагом просто невозможно одержать победу. Нико помнил свой безнадежный бой в Лесном…. И теперь, теперь встать против этого врага будет суждено Алеку и Мирте.
- Мне жаль, что меня не было там с вами, - медленно произнес Нико, внезапно сознавая, что именно там, рядом со своим Императором должно было быть его место…. Так как раньше, когда-то.
- Я знаю, - тихо ответил Ярно и Нико снова заметил на его лице чуть заметную улыбку, - Но в этой войне мы все сражаемся вместе и на одной стороне.
- Да….
- И почему ты не принес вина? – Ярно улыбнулся, - За этот день стоит выпить….
        Нашлись и те, кто сходили за вином и те, кто принесли Императору какие-то бумаги, которые Ярно повелел найти. Они еще долго говорили. О прошлом. И еще больше о будущем. Эти слова рождали больше горечи, чем даже печали, но иначе и быть не могло. День за днем, час за часом, кто-то уходит, а кто-то навсегда перестает быть самим собой.
- Так ты обещаешь? - Ярно чуть нахмурился, и Нико, глядя в глаза друга внезапно подумал, что ему сложно не отвести взгляд.
- Эта война еще не выиграна нами…
- Если будешь жив… если все это закончится, - медленно произнес Ярно.
- Даю слово, - ответил Нико твердо, сознавая как мал тот шанс, что у него даже просто возникнет шанс исполнить этот обет.
      Ярно улыбнулся и кивнул, протягивая Нико бумаги, опечатанные королевскими гербами.
- И если это возможно…, - медленно произнес Император, - Я хотел бы что бы все это до времени осталось между нами.
- Да будет так, - без тени веселья улыбнулся Нико.
- Выпьем за это, - Ярно разлил остатки из бутылки по бокалам.
      Темно-алый напиток в плену золоченого кубка отчего-то через чур явно казался кровью и горчил на губах, словно это было не южное лаконское вино а местная крепкая отрава.
      Последний, казавшийся сейчас полубезумным тост Ярно «За нашу победу!», и Нико последний раз пожав руку своего лучшего друга и Императора ушел прочь, плотно прикрыв дверь, словно не считал себя вправе более нарушать его уединение с призраками прошлого, того самого, где впереди была вся жизнь, где Ярно собирался править миром и они оба верили, что так и будет….

    Он до сих пор вспоминал тот разговор, будто мог тогда или сейчас изменить что-то, но у каждого, наверное, есть предел. До своего собственного, Николя ле Тойе, ты уже верно добрался. Прежний мир осыпался осколками, все, что было дорого уже не существует, а те, кого любишь давно мертвы или стали тенями себя прежних…. Марель, как же он устал ждать, когда вновь придет день.
      Николя решительно спрыгнул с подоконника на землю…. Бессмысленно, но сидеть в пропахших выпивкой стенах было еще хуже.
      Чертоги… Высокие белые стены последнего Эворова оплота, заснеженные деревья, почти полная тишина и неподвижные темные озера, они были тут повсюду. Нико осторожно присел у воды, думая не следует ли устроить своей гораздо более чем следовало помятой физиономии что-то хоть отдаленно напоминающее умывание.
      В тот момент когда нечто похожее на ураган пронеслось мимо по мелководью, Нико все еще сидел флегматично созерцая всплывшие от мороза водоросли, и только через пару мгновений понял, что благодаря двоим устроившим в такую погоду водные процедуры хищникам освежился гораздо более чем планировал. Вода стекала с волос и плеч ручьями. Оборотни! Вот уж неугомонные создания! Но когда Нико смог обрести равновесие и подняться огромный черный волчара уже скрылся среди деревьев и по колени в воде, сердито отфыркиваясь стояла огромная серебристая кошка. Покрытый пятнами хвост шумно ударил по воде, еще раз обдав Нико брызгами, уже начинавшими замерзать на забывшей за последние дни расческу челке молодого графа.
      Кошка решительно отряхивая серебристую шерстку пошла навстречу человеку из воды, когда Нико наконец счел должным сообщить, что он после всего этого думает о всех кошачьих в целом и ее семействе в частности. Но когда на месте расшалившейся хищницы возникла невысокая дрожащая от холода девушка ему внезапно стало ужасно неудобно за только что произнесенные слова. Мокрое очарование широко улыбаясь осведомилось о том, чего это незнакомец изволит припоминать ее родственников.
      И тут Николя рассмеялся, как ему казалось почти безумно, от всей души, словно стараясь сбросить с плеч всю боль и безнадежность последних дней, так что закружилась голова, смеялся над собой, и от неожиданного счастья осознания того, что чего бы не случилось, в этом мире найдутся те, кто даже в самую темную ночь будут ждать рассвета. И будут торопиться жить, когда такие как он сам, будут сидеть в мрачных закутках жалея себя….
      Девушка терпеливо дождалась пока лаконский дворянин в насквозь промокшем камзоле, наконец, прохохотался до гудения в похмельной голове, и даже сообразил представиться. Они о чем-то говорили. Нико запомнил голос, но смысл диалога, начисто, вылетел из головы.
      А потом он вернулся к себе уселся с гитарой на подоконнике и не жалея не собственной тяжелой головы, не слуха окружающих, он пел о том, что было прежде и о том, что обязано быть вновь, срывая голос, казалось задыхаясь холодным зимним воздухом.
      Это ложь, что они проиграли. Поражение есть, только если веришь в него, а если нет, то всегда можно и должно что-то исправить, в конце концов пока есть что-то что стоит пытаться спасти. Ярно, Рио, все те кто уже не вернется, даже они не проиграли, ибо шли до конца, а не склонившим голову поражение неведомо….
      Нико прижал рукой еще звенящие струны, чувствуя биение своего сердца и касание ветра к лицу, очень остро, будто в мире ничего кроме этого больше не было и не будет. Завтра, все остальное будет уже не сейчас…. Он поговорит с Илианой. Найдет слова объяснить насколько сильно любит ее, и почему, несмотря на это опять должен оставить ее, возможно не в последний раз. Она его судьба и поймет. Не может не понять. А он, Николя ле Тойе, не может остаться в стороне….

17 день месяца Домоседства. Все еще Тил.

    Иван сидел на срубленном дереве. Огромный ствол мертвой громадиной возвышался над побережьем реки, образуя удобный наблюдательный пункт. А понаблюдать было за чем. Все окрестности кипели из-за бурной деятельности людей. Всюду виднелись следы этой деятельности: срубленные деревья, ободранная со стволов кора, опилки, доски, инструменты, бочки с питьевой водой и передвижные палатки, где готовили еду и люди, люди, всюду люди. Они рубили, строгали, пилили, смолили, сбивали, они строили корабли. Лучшие корабли, которые когда либо были созданы под этим небом, корабли нужные лишь для того, чтобы нести смерть. Чем прекраснее вещь, тем она смертоноснее. Глядя на изящные остовы рождающихся исполинов, Иван не мог не восхищаться и старался не вспоминать «Александру», тоже построенную по его чертежам, не хотел думать о мечте сожженной в горниле жизни. Он навсегда похоронил прошлое, теперь навсегда. Да и времени свободного почти не находилось, было бы преступлением растрачивать нужные для работы секунды на жалость к себе и самобичевание. После совета в Тиле наступила какое-то затишье. Все разбрелись по своим углам, кто-то прощаясь, кто-то молясь, кто-то наслаждаясь, возможно, последними мгновениями жизни. Ивану не понравился не один из трех вариантов, он избрал четвертый – ушел в работу. Строительство шло не просто фантастическими, а нереальными темпами, хотя в глубине души ему хотелось оттянуть момент отплытия как можно дальше. Из-за Сао. Иван закрыл глаза. Не думать о Сао. Не сейчас, иначе он бросит все и всех, отправится на поиски любимой и, заключив ее в объятия, пошлет катящийся в бездну мир ко всем богам – существующим и придуманным.
    - Ваша светлость?... – Кровожадные мысли герцога прервал один из плотников.
    - Да, Карлос, что случилось?
    - Там нужен ваш совет… Мне кажется, что одна из палуб будет давать крен, если соединить части так, как на ваших чертежах… - Было видно - человеку неприятно говорить герцогу, что он мог ошибиться, но не сказать он не мог, слишком много было поставлено на карту, слишком многое сейчас зависело от двух кораблей, создаваемых в Тиле. Слишком многое… и всего от двух кораблей…
    - Хорошо, пойдем, посмотрим. - Иванэ легко спрыгнул с бревна и последовал за рабочим.

17 день месяца Домоседства. Все еще Тил. Чуть позже.

    - Знаешь, а я не хочу достраивать эти треклятые корабли. – Голос герцога абсолютно ничего не выражал. Это был не вопрос, не извинение, даже не просьба о совете. Это была холодная и расчетливая констатация факта, истинного и неприложного во всех своих проявлениях. Девушка, к которой, видимо, и обратился герцог, потому что больше никого в комнате не было, обернулась.
    - Я понимаю. – Ответила она. Вот так просто, даже объяснять ничего не нужно. Понимание с полуслова, полувзгляда, да что там, с полувздоха.
    - Не хочу достраивать, - продолжил Иванэ. – И в то же время цепляюсь за них, как за последнюю соломинку.
На этот раз девушка промолчала.
    - Да что же с нами сделала жизнь, Сао? Что?
    - Ничего страшного. Просто выставила нам счет к оплате. – Она была права.
    - А мы не захотели платить. – Усмехнулся герцог.
    - Нет мы попытались взять новый кредит… под еще большие проценты…
    - … даже зная, что отдавать, рано или поздно, все равно придется. – Закончил за нее герцог.
    - Думаю, можно сказать и так.
    - Сао, вы сможете сделать то, что задумано? – Лучше идти на смерть с широко закрытыми глазами.
Девушка отвернулась.
    - Я не знаю, Иванэ. Все разъяснится только на Сторне.
Не хочет говорить. Боится или не уверена? А может, действительно не знает.
Иванэ откинулся на подушки и с тоской посмотрел на окружающее. Ему было не страшно и это, наверное, зря. Ему было скучно. Да, скучно. Когда, ты на протяжении очень долгого времени все время борешься со своей судьбой, с неприятностями, с самой жизнью – это тоже может стать нормой и даже надоесть. А иногда, о ужас, даже окажется твоим новым образом жизни. Весело? Нет, скучно.
    - Знаешь, я какой-то неправильный герой.
Ему все же удалось удивить возлюбленную. Девушка вскинула на герцога глаза, брови ее приподнялись в немом вопросе.
    - Ну, все вокруг делают что-то полезное, хотят помочь, спасти мир и все такое, а я… Я скучаю и от нечего делать строю корабли, а еще люблю тебя. И все! И при этом остаюсь рыцарем в сверкающих доспехах. Это все не правильно… Вся наша жизнь какая-то сломанная, исковерканная, отраженная в кривом зеркале.
    - Тебя потянуло на философию? – Скептически осведомилась девушка.
    - Нет.
    - Значит, любить меня мало? – На этот раз она уже с азартом включилась в разговор.
    - Просто я этого недостоин.
Саола рассмеялась.
    - У тебя депрессия, мой милый герцог.
    - Ага, предсмертная. – Не стал спорить он.
    - Ты слишком торопишься на тот свет, Иванэ. – Голос девушки вновь стал серьезным. – Не мы решаем – кому жить, а кому умереть. Ушли и так слишком многие и большинство из них были лучшими, не вставай в длинную очередь, которая готова за ними последовать. – Она вспомнила Ярно, понял Иванэ. Ревность давно должна была бы покинуть его, сюзерен уже мертв, а Сао задолго до этого сделала свой выбор, но все мужчины ужасные собственники. И вот сейчас маленькая иголка ревности вновь кольнула в сердце.
    - Я не хочу умирать. – Сао посмотрела на возлюбленного, высказывая немой вопрос. – Пока у меня есть ты. – Добавил герцог. Все логично, до зубовного скрежета, до ломоты в костях, до невыплаканных слез. Все просто – такова жизнь.
Девушка подошла к Иванэ, опустилась рядом с ним на кровать и прижалась к мужчине. Иванэ обнял ее и зарылся в душистые волосы.
    - Ты же выстоял после того, как потерял Лексу. – Похоже, сегодня негласное соглашение не говорить об их бывших возлюбленных, было нарушено.
    Но он промолчал, не желая ворошить прошлое. Так они и сидели в тишине, обнявшись, прижавшись друг к другу и даже дыхание срывалось с их губ синхронно, единственное, что нарушало, царившее вокруг безмолвие, был далекий стук, разносившийся по всему Лесу. Строительство не прекращалось ни днем, ни ночью.

Ночь с 19 на 20 день месяца Домоседства. Опять Тил.

    Запах свежесрубленной древесины, смолы и парусов, ждущих попутного ветра, щекотал ноздри и рождал воспоминания о детстве. Деннир… Самое счастливое время жизни… Детство… Отец и мать… Море и корабли… Как давно это было. В этой ли жизни?
    К чему ложь, несмотря на то, что тогда он был свободен, и ничто не омрачало детский разум – он бы ни за что не отдал ни одного мига настоящего ради года прошлого. Пожалуй, это было самым главным, что Иванэ ле Амарра, герцог Деннира, Консул Лаконы вынес из всех событий последнего года – жить «сегодня», не жалея «вчера», не надеясь на «завтра». Такое простое и ясное правило, но почему мы понимаем его правильность только пройдя через боль, страдания и потери? Почему ищем в мечтах то, что есть в жизни? Почему задаем вопросы, когда знаем ответы? Почему? Почему… Ответ принес северный ветер, но Иванэ не расслышал его.
    - Ваша Светлость, все готово.
Герцог резко обернулся и кивнул.
    - Хорошо, скажи людям, чтобы отправлялись отдыхать – им нужно отоспаться, теперь от них уже ничего не зависит…
Человек поклонился и исчез.
    Надо было пойти в Чертоги Тилийского Князя и сообщить «радостную» новость, но мужчина вместо этого стал обходить судно. Пальцы касались перил, борта, приборов - ласково, почти нежно, так, как гладят своего ребенка по голове, с таким восхищением и гордостью смотрит отец на сына, сделавшего первый шаг. Два совершенных орудия смерти, созданные по его чертежам и под его руководством и были его детьми, единственными детьми, которых послало всемогущее небо, всемогущий Марэль… Всемогущий… Всемогущий?
Над безмолвным впервые за последние дни ночным лесом вдруг раздался леденящий кровь смех, дикий хохот. Он отразился от голых стволов, проник во все норы и гнезда, рассыпался карканьем ворон и лаем волков, истлел сухой листвой и травой, распался и был развеян ветром. Только эхо еще долго передразнивало отчаявшегося безумца, посмевшего смеяться над небом, когда оно готово обрушиться на мир в виде карающего возмездия. Но кому есть дело до эха? А кому есть дело до неба?

20 день месяца Домоседства. Тил в последний раз. Наконец-то!

    Не обещайте деве юной любовь и вечность на земле. Все равно не сможете исполнить обещание, так  к чему рождать в мечтательных красотках несбыточные мечты. Он никогда не обещал того, что не мог исполнить, но сейчас очень хотелось нарушить это свое правило.
    - Сао?
    Девушка пробормотала что-то во сне и прижалась щекой к груди мужчины, скользнувшего в ее постель. Мужчина не был против. Он провел пальцем по высокой скуле возлюбленной, запустил руку в копну густых волос, коснулся губами лба, потом уголка губ… подбородка… ключицы…
    Маленькие пальчики перехватили наглую руку, которая уже отправилась в путешествие под одеяло, но глаза девушки все еще были закрыты. Они оба замерли, ожидая, что предпримет другой в следующее мгновение. Тишина в комнате стала почти осязаемой, казалось, ее можно проткнуть мечем или резать ножом на маааленькие-маааленькие кусочки. Они сдались одновременно. В переплетении двух тел было что-то первобытно прекрасное и прекрасно первобытное, что-то чего нельзя объяснить словами и даже выразить чувствами, что-то для чего нет и не нужно понятий и определений, что-то настоящее, что-то значимое. Так встречаются луна и солнце после тысячелетней разлуки, так огонь гасит воду, так земля убивает ветер, так звезды светят днем, так признаются в любви врагам и ненавидят любимых, так умирают, не родившись, и рождаются, чтобы не умирать никогда, так живут, так дышат, так находят в себе душу и сердце, так… так… так…
    Так просыпаются и понимают, что нет и не будет уже мира, к которому ты привык и который ты любил, а тот, который будет, зависит от силы твоего удара и силы твоей воли. Зависит от тебя и от тех, кто встанет рядом плечом к плечу, до последнего шага, до последнего вздоха, до последнего луча солнца, горящего в небе… пока горящего… только пока…
    Так приходит утро, последнее утро мира, последнее утро войны, которую ты не начинал, но которую тебе заканчивать.
    В этот день впервые за бездна знает, сколько дней, месяцев, а может быть, лет утром на небе взошло солнце. Простое, родное, светлое.
    В этот день они отплыли на Сторн.

19 День Месяца Домоседства. Тил. Утро-День.

Тьма, тусклый серп луны еле-еле проглядывает сквозь рваные тучи. Ноги уже устали бежать и не хватало дыхания.. Когда она упадет.. уже совсем скоро. И тяжелое дыхание преследующего все ближе. Не удержавшись, оглянулась и упала. Тот кто преследовал попытался прижать ее к земле, но она увернулась, с трудом поднимаясь на четвереньки и понимая, что это уже конец.. Кто был тот человек.. она никогда больше не вспоминала его. Почему сейчас? Тогда она впервые услышала тот вой и рычание. И впервые ощутила поднимающуюся дыбом шерсть... Она умеет убивать..
..Блестающий разноцветными красками турнир. Живот совершенно неожиданно напоминает, что ей хочется есть. И уже становится не до того - выживет или нет раненный на турнире рыцарь... Почему они все вместо того, чтобы спокойно ужинать - катаются на перилах лестницы? Ред, Крин..
Веселый, беззаботный танец. Кружится, кружится, кружится.. И площадь города становится огромной поляной леса. Кружится в танце с факелами, лукаво улыбаясь танцующей в паре девушке. Буууултыыых!!! Нет, вымокшие мужчины - это то еще зрелище.. Рикард с кувшинкой за ухом.. симпатичный... Эвор, чей грозно нахмуренный лоб разглаживается и Князь смеется.. вот только она не слышит этого..
.. Сестра!! Пушистая сестренка, так похожая на нее и в то же время не похожая. Две несущиеся по Лесу кошки.. Две кошки во дворце. Проказливо залетающие в спальню и покидающие ее только убедившись, что их присутствие не останется незамеченным.. про кухню и упоминать не стоит.. Интересно, долго ремонтировали императорскую кровать? Или просто выкинули? Охо-хо-нюшки.. тогда Ярно не видел их проделок, а это обидно. Слезы.. странно, откуда, ведь вроде так весело. Несмотря ни на что - весело. Как и неповторимая улыбка того, кто ушел в ночь, убедившись, что они спасены.. Опять слезы? Да ну!..
..Три гордых собой оборотня шествуют по Тилу.. Как же изменился Тил, сколько тут народу.. Рыцари, рыцари.. Ярно Фалесс. Все еще император или уже только человек. Непонятно, все непонятно. Раз непонятно - надо узнать. Пробраться в комнату ничего не стоит.. Вот только человек лежащий на кровати?.. Разве это Ярно? Тот кто казалось вознамерился уничтожить Князя Леса, причиняя ему все большую боль и унижая.. Разве это тот всемогущий и на все смотрящий свысока рыцарь-король? Надо помотать головой.. Наверное - морок.. Нет, просто рядом умирает человек. Интересно, все люди красивые, когда спят? Легко лизнув спящего в лицо, она выпрыгивает в окно..
.. Холодно!! Очень холодно.. Ну добирусь я до тебя, Виктар!! Это же не оборотень рода человеческого! Это просто.. Что?! Так, опять мокрый мужчина.. Везет. Как никогда. Но все равно холодно, настолько холодно, что она забывает покусать уши нового знакомца.. Может они просто выглядели неаппетитно?..
- Риган!! Риган.. Очнись, Риган..
- Сейчас.. уши.. холодно..
- Что она бормочет?
- Бред какой-то..
- Ри, сестренка, ты что съела чьи-то уши?!
Ресницы с трудом разлепляются, Ри вглядывается в склонившиеся к ней лица:
- Фа, ты так громко всегда кричишь? - взгляд падает на еще одно лицо. - Предатель.. Вода между прочим была холодная..
Голос был слабым, но склонившийся Виктар облегченно вздохнул:
- Потом можешь меня покусать, Ри.. Только выздоравливай.
- Она выздоровеет, - негромкий, мягкий голос.
Риган поворачивается к говорившему и делает попытку встать:
- Мне уже лучше.. п-правда..
Эдриан легко укладывает ее обратно, кладя на влажный лоб девушки теплую руку и садясь рядом:
- Очень скоро действительно станет лучше.. Фаэнна, вы не могли бы заварить отвар, о котором я вас говорил..
- Сейчас. Мы мигом!
Риган чувствовала, что проще всего было до того, как она услышала голоса друзей:
- Лучше бы я не возвращалась сюда..
Теплая ладонь мягко погладила влажный лоб и щеки:
- Нет. Это хорошо, что ты вернулась, - голос был тих и напряжен. - Не открывай глаза, пожалуйста. И слушай меня.
Выполнить это указание было проще всего. Правда сначала она не слышала слов. Тишина наполнила ее, как и жар охвативший все тело. Неожиданные звуки возникли, как странные цветы, что проявляются весной, когда листва еще спит. Цветок за цветком тело отпускала боль и иссушающий жар. Девушка выгнулась всем телом и чуть слышно вскрикнула.
- Все-все, моя хорошая, - послышался шепот в котором чувствовался испуг.
Она открыла глаза, совсем рядом находились огромные, темные глаза волшебника. Ри молча смотрела прямо в них, пока перед ними вдруг задрожал воздух. Эдриан отвернулся, прижимая ладонь к лицу. Девушка-кошка привстала, пытаясь опять заглянуть в эти темные глаза:
- Ты плачешь? Посмотри на меня, - неожиданно требовательным, но все еще слабым голосом, попросила она.
Маг повернулся. Слезы действительно дрожали в его глазах и Риган легко коснулась их кончиками пальцев:
- Не плачь, Эдриан. Ведь я же вернулась уже, - улыбка коснулась ее губ, когда она легко коснулась его щеки, целуя.
Волшебник покраснел, вскакивая:
- Риган, ты.. - глаза невольно скользнули по полуобнаженной фигурке.
Девушка легко запахнулась в накинутую на нее шкуру и с обычной своей лукавинкой, склонила голову:
- Так я лучше выгляжу?
Эдриан прямо взглянул в проказливые глаза:
- Ты и до этого выглядела прекрасно, Риган.. Ослепительно прекрасно, миледи.
Ри встала, чуть еще покачиваясь от слабости:
- Тогда почему ты так быстро вскочил? Разве ты не побудешь еще немного здесь?
Эдриан улыбнулся:
- Соблазнительница..
- Ни в коем случае! Просто мне хорошо, когда ты рядом, - она помолчала,  покусывая нижнюю губку. - Обними меня.
Зеленые глаза смотрели прямо в темные и отказать им было невозможно..
.. Когда Фаэнна влетела в комнату, она застала удивительную картину: маг осторожно обнимал ее рыжеволосую сестренку, в то время как она плела из его длинных волос безчисленные косички, тихо рассказывая что-то и напевая. Фа прислонилась к двери, улыбаясь:
- Отвар все еще нужен?
Эдриан вздрогнул и чуть крепче обнял, сидевшую у него на коленях девушку, явно не желая ее отпускать:
- Да.. Нет, обязательно нужен. Риган, это очень вкусный отвар, - с чуть заметной усмешкой, вымолвил он. - До завтрешнего утра тебе надо выпить его весь. Потихоньку. А сейчас - спать, Ри.
Мужчина поднялся, укладывая девушку в постель и забирая у смеющейся Фаэнны бокал с отваром. Риган послушно сделала два глотка и уютно свернулась в клубок, наблюдая как сестра и Эдриан тихо уходят.
В комнату одна за другой проникали вечерние тени. Ри зажмурилась. Неожиданно самое страшное из кошмаров придвинулась к ней вместе с обычным вечером. Девушка вскочила и чуть пошатываясь начала быстро одеваться, желая найти сестру. Вдруг она остановилась, сжимая кулаки:
- Нет. Я сама справлюсь.
Риган вся напряглась и обратилась в кошку. Глухое рычание вырвалось из ее груди...

19 День Месяца Домоседства. Тил. Поздний вечер

...Эвор шел к своему второму гаранту, обеспокоенный внезапной болезнью. Но не доходя пары шагов до комнаты - застыл. Из комнаты Риган донесся шум и грохот, словно в ней сражались сразу несколько мечников. Эвор мгновенно насторожился и быстро подошел к двери, плавно открывая ее. В комнате никого не было. Князь вошел, тихо и осторожно ступая среди царящего в ней разгрома.
- Риган..
Несколько секунд напряженной тишины нарушил тихий, мурлыкающий звук. Так откликается котенок, попавший в западню и слышащий спасительный голос.
- Риган, где ты? - уже увереннее спросил Эвор, оглядываясь и не находя ее.
Откуда-то из-под опрокинутой скамейки показался кончик хвоста и снова этот жалобный звук. Эвор едва сдержался, чтобы не откинуть все прочь, желая убедится что с девушкой все в порядке, лишь тихо опустился рядом со скамьей на колено:
- Ри?
Из-под нее спустя миг показалась взлохмаченная, серебристая голова. Эвор вздохнул:
- Ты в порядке?
Кошка уже быстро выбралась наружу и вдруг резко уткнулась в протянутые к ней ладони головенкой. Князь вздрогнул: столько беззащитности было в этом сильном, удивительном звере в этот миг. Он нежно прижал к себе голову Риган, ласково гладя:
- Что ты, сестренка.. Что с тобой? Ты боишься?
Серебристые плечи дрогнули, а уши опустились.
- Давай поговорим, Риган, - тихо прошептал Эвор, поднимая скамейку и садясь.
- Я .. я не хочу г-говорить, - глотая слезы, прошептала Риган.
Рыжие волосы разметались, взгляд потерянно скользил вокруг. Эвор протянул к ней руку и она резко прижала его ладонь к лицу, заливаясь слезами:
- Мне никогда еще не было так страшно, братик, - еле слышно прошептала она.
Мужчина легко прижал к груди плачущую девушку, приглаживая растрепавшиеся кудри.
- Ты можешь плакать, родная.. Это такое счастье, о котором я забыл. Давным-давно.. хотя мне тоже страшно. Поплачь, сестренка. Никогда больше этого не повторится, моя хорошая. Потому что потом ты станешь сильной.. И уже не станешь плакать у меня на груди.
- Или ты уже не захочешь меня утешить, плаксу такую? - еле выговаривая строптиво возразила Ри.
Эвор глубоко вздохнул и прекрасно имитируя знакомую интонацию:
- Не дождешься, Риган!

20 день месяца Домоседства.

    Рано или поздно приходит день, когда вдруг понимаешь, что настало время сделать шаг…. Все идет как раньше, но не остается уже ничего, что могло бы хоть на день отложить отъезд. Мечи наточены, стрелы оперены, и даже лошади подкованы в дорогу…. И неизбежны прощания, с любимыми, с друзьями… даже с недавними недругами.
    Эвор давно, одним из первых, был в седле, рассеяно наблюдая за тем, как его дружинники превращались из простых людей в воинов. Люди, дорогие друг другу и малознакомые, пожимали друг другу руки, обещая непременно свидеться когда ни будь после войны, громко смеялись и давали клятвы, словно тщетно надеялись, будто это спасет их в том страшном бою, что ждет впереди…. Обещали, зная, что слишком многие, а быть может и никто, не вернется сюда больше….
    Князь собрал всех кого мог, своих дружинников, конных лучников Бора, лучников и рейнджеров с границ, всего восемь с половиной тысяч, вооруженных смертельными для Теней «зелеными» стрелами, клинками, покрытыми смолой и густым бурым соком древ. Последняя армия Леса…
- Не рано ли отправляемся, Княже, - Ред поровнял своего Шума с темно-гнедой Ночью своего командира.
- Нет, самое время, - Эвор улыбнулся одними губами, - Пора.
    Протяжный непрерывный стон рога к выступлению. Тяжелые ворота Тила словно неохотно распахнулись, выпуская бело-зеленое, словно сам лес под снегом, княжеское войско к большой дороге на восток. Эвор привычно придержал уже рвущуюся в путь лошадь, оглянулся, осматривая свое войско, широкий двор, тонкие узкие знамена, полоскавшиеся над чертогом и провожавших дружину людей, не желая даже самому себе признаться, кого среди них ищет, словно все еще веря в то, что все может быть иначе…. Но время не ждет. Ночь пошла мелкой рысью, увлекая за собой гремящий оружием шумный строй. И лишь когда бело-зеленый змей покинул высокую арку ворот, Князь еще раз обернулся, и сквозь просветы в сходящихся створках ворот, ему вдруг показалось, что он какое то время видел свою хрупкую синеглазую возлюбленную, смотрящую вслед…
- Оглядываться плохая примета, -  Риган, с гордым видом восседавшая на Ласке по левую руку от Князя чуть нахмурилась, - А удача нам непременно понадобится….
- Я видел ее, - улыбнулся Эвор.
    Кошка встряхнула рыжеволосой головой, удивленно глядя на собеседника.
- Показалось, - медленно произнес Ред, - Они уже пару часов, как отплыли….

      Через четыре часа Лесные дружины слились с Лаконской и Лирийской армией, близ поселения Тихий лог, ожидая следующим утром дождаться войска Роджетта Квадайнского и Долины туманов.
    Эвор не помнил, когда у него родилась эта странная можно сказать дикая мысль, но со времени ее появления, Князь с каждым часом все более утверждался в ее правильности…. Если есть шанс, он должен быть использован в полной мере. А риск? Они рискуют уже тем, что осмеливаются жить в это время.
    Князь медленно протянул руку к расположившейся на его плече птице, касаясь гладких бурых перьев, сосредоточился, и мир на мгновение потеряв очертания стал затем гораздо более четким чем мог видеть человек. Собственное тело показалось необычайно легким, и Эвору лишь усилием воли удалось подавить желание почувствовать ветер и ту необыкновенную свободу и единение с Лесом, что порой дарила ему эта хрупкая оболочка.
    За последние дни он производил это простое действие не один раз, стараясь понять то, что, возможно, могут осознать только друиды, не менее, а то и более, остро, чем живущие тут звери и птицы, воспринимающие Лес.
- Вы звали нас, Мой Князь.
      Тиэл последний друид Полумесяца с присущей ему величественностью склонил голову перед Князем, вместе с ним вошел и Ардрик. Один из магов Лаконы оставшихся в Лесу, младший брат наемника без жалости и чести Миста Нуарана и бывший боец криэранской гильдии, несмотря на все вышесказанное производящий впечатление неплохого парня.
- Не надо титулов, Тиэл, вы делаете для Тила не меньше моего, а отдали Лесу гораздо больше, - Эвор кивнул на расположенную в его «палатах» скамью, - У меня есть к вам несколько вопросов, как к людям, владеющим силой.
- Я слушаю, - друид кивнул, Ардрик последовал его примеру, но промолчал, Эвору казалось, что этому странному юноше легче провалиться сквозь землю, чем быть предметом столь пристального внимания Князя.
      Эвор решил, что лучше сказать все сразу, каким бы ужасающим не показался друиду тот вопрос.
- Тиэл вы чувствуете Лес, вы его часть и, по сути, каждый друид исполнитель воли природы и силы которой он служит, но можете ли вы заставить Лес сделать так, как вам нужно?
      Лицо Тиэла стало хмурым, тонкие брови сошлись на переносице, взгляд светло-зеленых глаз стал острым…
- Это нельзя делать, лес совершенен, - медленно проронил он, - Вы не представляете, Князь, насколько хрупкую гармонию можно разрушить таким вмешательством.
- Сейчас вопрос не в том, что это может за собой повлечь, а в том, возможно ли это в принципе, - Эвор старался произносить эти слова как можно более спокойно.
- Для чего? В чем вы хотите убедить Лес?
- Мне нужно на время снять защиту от вампиров, - прямо ответил Князь, поразившись ужасу, коснувшемуся лица друида.
      На смертельно бледном лице Тиэла мгновение не отражалось почти никаких эмоций кроме страха, после стремительно переросшего в гнев.
- Вы сошли с ума, Князь… Вы… Вы будете прокляты если сделаете это….
- Посмотри на этот мир, Тиэл, он УЖЕ проклят, и мы вместе с ним. То, что я предлагаю сделать, возможно единственный выход теперь….
- Я не буду делать этого, - резко ответил друид, - Даже если бы считал правильным, не посмел бы…, - голос друида пресекся, - Прошу вас, одумайтесь. Вы можете себе представить, ЧЕМ рискуете? Никто не сможет поручиться за то, что после подобного вмешательства порядок вещей сможет восстановиться…. Не Лес наш слуга, а мы слуги его, так было и так будет, мы не вправе диктовать ему свою волю….
- Лес напуган, - голос Ардрика оказался неожиданно спокойным после слов друида, - Старые деревья погибли, а новые слишком молоды, что бы долго держать угрозу, они не успевают крепнуть, что-то подтачивает их магию из вне.
- Вы чужой тут, - обернулся к юноше друид, - Вы не понимаете, деревья молоды и ранимы, если что-то нарушится они, возможно, примут это искажение, как должное.
- Так или иначе, но если бездействовать им придет конец еще вернее, - маг Гильдии нахмурился, - Врямя работает, увы, не на нас… Вы должны чувствовать.
        Друид промолчал.
- Велик ли риск, что мы не сможем восстановить защиту, - Эвор теперь обращался к молодому магу.
- Достаточно велик, что бы отказаться от этой затеи, - сказал Тиэл.
- Это во многом зависит от способностей мага, который будет контролировать изменения, в моем случае шансы равные, но я согласен выполнить ваш приказ, несмотря на риск.
- Если Тиэл поможет, то шансы возрастут?
- Да, значительно, - лицо Ардрика стало серьезным.
- Решайтесь, Тиэл, - Князь чувствовал, что поступает с друидом слишком жестко, возможно даже жестоко, но другого выбора не было, да и быть не могло, - Мы рискнем с вами или без вас, но ваше бездействие может стоить слишком дорого….
- Князь, вы не оставляете мне выбора, вы… это бесчестно….
- Вы нужны мне, Тиэл, вы нужны Тилу. И вы знаете это, - медленно произнес Эвор, - Мне жаль, что приходится вынуждать вас.
- Я сделаю, как вы скажете…, - горечь, почти сломленность.
      Князю внезапно стало страшно от осознания, через что он переступает дабы добиться своих целей. Не слишком ли высоки ставки. Кивнув, Эвор оставил магов в одиночестве.
      Прохладный ветер холодил лицо, бросая навстречу хоровод невесомых снежинок, остро пахнущих зимой, и сгущавшиеся сумерки казались необыкновенно молчаливыми.
- Шепчущий, не дай мне ошибиться, - медленно произнес Князь в темноту.
      На утро был совет.

21 день месяца Домоседства.

- Вы верно не просто так собрали нас, Князь, - лаконец, граф ле Кри ныне командовавший остатками войск Ярно даже сейчас казался надменным.
- Очевидно, - тонко улыбнулся Сафар, - Посему дадим Князю возможность высказаться.
    Эвор чуть склонил голову, задумчиво постучав пальцами по столу. Все они, Сафар, Кри, Роджетт и леди Ри, те, чьи войска собрались в армии, что ныне стояла у восточных границ Полумесяца, приняли его приглашение, Князю оставалась самая малость – убедить их в том, что нарушить приказ Адриана будет правильным решением, и уговорить их рискнуть своими войсками раньше назначенного.
    Ложь… Эвор знал, что солжет, если это будет единственным выходом. Не слишком много ли брошено на кон, сотни жизней, безопасность Леса, собственная честь? Сколько раз он ставил на кон все и сколько раз проигрывал? Не пора ли остановиться…. Но Князь вполне сознавал, что пути назад уже нет, и не будет…. Они не могут сидеть здесь, дожидаясь ответа на вопрос о том, принесут ли те, кто ушел на Сторн, рискуя собой, победу, или будут уничтожены. Насколько бы мал не был шанс отвлечь от них Дориана и ослабить эту тварь, оставшиеся на материке должны им воспользоваться…. Любой ценой…. Если Четверка погибнет, то другого шанса не у Леса, не у этого мира уже не будет. Не потому ли ты так волнуешься обо всем этом, Князь, что даже теперь боишься того, что грядущая буря может задеть и ЕЕ?
      Эвор еще раз молча скользнул взглядом по лицам собравшихся. Сосредоточенный немного угрюмый Сафар, глаза лирийского хана кажутся необыкновенно проницательными, бывший подданный Борского Дома Князь Квадайна Роджетт ДФлор, надевшая скучающую маску, но при этом взволнованная королева долины Ри, граф Ле Кри, надменный, но явно усталый…. Переводя взгляд с одного на другого Эвор вдруг устыдился своих недавних мыслей… Нет, он не имеет права лгать им, да и никогда не умел этого делать. А каждый из собравшихся потерял столько, что поймет его возможно и без громких слов… Эту войну надо заканчивать….
- Я прошу вашей помощи…, друзья, - медленно произнес Эвор.

[glow=navy,2,500]16-е число месяца Домоседства. Раннее утро.
Полумесяц. Тил.[/glow]

Было темно, прохладно и очень уютно. Прожившей немалую часть жизни и посмертия в пустыне вампирке нравились холод и тьма. К слову сказать, первого летучего мыша Син звали Холод. Это был её любимый зверёк. Жаль, что он умер...
Рагнарёк угрюмо плёлся вслед за Син. Пусть он и был гораздо выносливее любой лошади, но не нуждавшаяся в сне вампирка постоянно забывала, что единорог не бессмертен. Дориан устало опустился на плечо и Син вздрогнула, погладила зверёныша.

- Роке, ты не устал плестись за мной по пятам? Поверь, сейчас я не нуждаюсь в транспорте... Остановись, поспи... А днём я приду за тобой...

Однако единорог упрямо продолжал топать за ней, раздражая вампирку шумом шагов, которого обычный человек и не услышал бы. За неимением другого собеседника, Син принялась вполголоса высказывать свои мысли Дориану:

- Знаешь, брат-мыш... Вот скажи, зачем всё это? Не лучше ли мне сейчас уйти и присоединиться к твоему тёзке? Ведь сам посуди. Вампиры проиграют бой - это однозначно. Однако я умру в бою вместе с собратьями. А если я буду на стороне людей - мы победим, и что дальше? Люди быстро забудут о том, что я друг. Да какой я к Теням друг? Я союзник. Временный. И Адриан прекрасно дал мне это понять... С другой стороны - это было бы весело... Но ты знаешь... Честно тебе признаться... Это веселье у меня в моих дохлых печёнках сидит.

Она вздохнула, но развивать эту мысль не стала, слишком многое ещё предстояло обдумать, а Дориан, сколь бы прекрасным слушателем он не был, на роль собеседника не годился.

Рагнарёк остановился, жалобно фыркнул.

- Что такое, Роке? Устал? Я же говорю, останься, а я... Что? Не хочешь? Ладно, давай мы с Дорианом рядом посидим. Спи...

Костёр Син разжигать не стала, просто присела на траву. Дориан тут же свалился ей на руки, она почесала его крылышки и принялась тихо напевать песенку..:

Ночное небо звёздами искрится,
Туман у горизонта, точно снег.
Простите те, с кем мне пришлось проститься,
Я ухожу, и может быть, навек.

Меня зовут к себе просторы леса,
Равнины гладь и рябь речной воды.
Простите те, с кем не спою я песни,
Я ухожу, стирая все следы.

Пусть дым костров на плечи сильно давит,
Пусть песня ночи навевает грусть...
Простите те, кого пришлось оставить...
Я ухожу, но может быть вернусь.

Пройдёт ли этот день тоски превратной?
Смогу ль сюда дорогу я найти?
Простите те, кто ждал меня обратно.
Я ухожу, домой мне нет пути.

Но кто-то будет ждать - и не дождётся...
А кто-то позабудет через час.
Простите те, с кем путь мой разойдётся.
Я ухожу, но буду помнить вас.

Мне Смерть споёт свою немую песню,
Мне Мрак покажет путь, ведущий в Ад.
Прощайте все, с кем я держалась вместе.
Я ухожу. Я не вернусь назад...

- Грустно, - послышался голос из-за ближайшего дерева. Вампирка не подала вид, что удивлена.

А ведь в следующий раз меня так и убить могут...

- Да, - ответила она, - Но, как известно, "какая жизнь, такие песни"...
- Жизнь... Гроша ломаного не стоит такая жизнь... - фигура выступила из своего укрытия.
- "Цену жизни познает лишь тот, кто прошёл сквозь Смерть" - пропела Син в ответ строчку из другой баллады, решив потянуть время и выяснить, кто же эта девушка в штанах и просторной рубахе навыпуск.
- А что там дальше?
- Ммм? Дальше? Не помню. По-моему что-то вроде "в дорогу, во Имя звезды"...
- Какой звезды?
- Наверное той, что по имени Солнце, откуда ж я знаю? Не я написала эту балладу... Как тебя зовут?
- Зайриэ. А тебя?
- В детстве меня называли Рэйл. Но потом перестали как-то.
- А меня в детстве - Зарой. Вернёмся в детство? - рассмеялась девушка. Только сейчас Син смогла получше её разглядеть. Озарённая догадкой, она спросила:
- Ты ведь из Лирии? Я тоже лирийка.
- Да? Из какой семьи?
- Я не из семьи... Я сирота. Мои родители умерли, когда мне было шесть. Я не унаследовала ни титула, ни земли.
- Понимаю. Наверное, тебе больно о них говорить?
- А твои родители? Они живы?
- Живы и здоровы. А вот я устала от такой жизни. Ты знаешь, каково это - не жить, а существовать? Делать то, что тебе говорят и даже не иметь желания сказать слово поперёк? Я ничего не могу с собой поделать... Да и не хочу, наверное.
- Ты не представляешь, Зара, как я тебя понимаю. Я так устала... Никто не знает, как сильно. Если бы кто-то мог сказать мне, ЧТО делать... Я бы с такой радостью выполняла приказы... Не хочу больше решать сама. Трудно выбрать, на чью сторону встать, с кем быть. Трудно искать выгоду во всём. Пусть бы кто-нибудь другой решал...
- Рэйл... Я когда-то слышала, что королеву Туманной Долины зовут леди Ри. Это не ты случайно? Я бы не удивилась...
- Нет. Но ответственности на мне лежит совсем не меньше... Знаешь, Зара. Жить стоит хотя бы для того, чтобы жить. Смотри... - Син вытащила из-за пояса антивампирский кинжал..:
- Знаешь, что тут написано? "Смерть стоит того, чтобы жить". Этот кинжал зачарован против вампиров. Вампиры, как известно, бессмертны. И некоторые из них очень страдают по этому поводу, ища Смерти. У людей возможность умереть есть всегда. Поэтому жить - стоит... Наверное, я не очень хорошо объясняю, да?..
- Ты объясняешь так, будто.. познала цену жизни... - Зара подозрительно наклонила голову. Сингреллин сняла капюшон:

- Я вампир. Меня зовут Сингреллин а Ре'Антэ.
- Вампир? Тогда тебе опасно здесь быть. Если Адриан тебя увидит...
- Уже увидел.
- Не верю. Увидел бы - убил бы...
- Знаю, Адриан такой... Он может. - Син улыбнулась, вспомнив их первую встречу и холодный взгляд мага. - Но сейчас у него другие цели...
- Понятно, что ничего не понятно.
- Всё сложно... Знаешь, я стала причиной многих разрушений. А ещё я убиваю людей, чтобы выжить...
- Все убивают. Просто по-разному. Ты пьёшь кровь, кто-то ворует деньги, кто-то вершит политику. Жертвы есть всегда.
- Два человека в неделю, - покачала головой Син, - меньше не получается...
- Правители одним приказом убивают тысячи и не сожалеют об этом.
- А я сожалею. Но моему обеду это жизни не вернёт, Зара...
- Зато это даст ему нормальное посмертие. Смерть - ведь она же стоит того, чтобы жить.
- Они могли умереть и не так. В сражении например...
- Ты часто убиваешь воинов?
- Нет... Обычно это воры, убийцы и прочий сброд...
- Ну вот, Рэйл. Ты как волк. Санитар города.

Вампирка рассмеялась - искренне, даже жизнерадостно.

- К сожалению, не все мои собратья столь разборчивы в еде... Нет, вампиров надо уничтожить. Стоит жить хотя бы для того, чтобы принести им Смерть.
- Значит твоя цель - убиение вампиров? Так ты предатель?
- Ну... По всей видимости, да.
- Не грусти. Такую идею и предать не грех.
- Предательство - всегда плохо. Они мои собратья, и я не могу этого отрицать.
- Как ты стала.. этим? Расскажешь?
- Вампиризм достался мне в качестве дара дабы увековечить моё умение...
- Какое?
- Я была бардом.
- Так это твоя песня? Грустная? Про "прощайте"?
- Моя... Я сочинила её только что.
- Тогда не удивительно, что этот дар решили увековечить...

Зара подошла к Рагнарёку, причесала пальцами его гриву. Повернулась к притихшей вампирке:

- Сколько тебе было лет, когда ты.. умерла?
- Восемнадцать.
- Почти столько же, сколько мне... Что ж... Я, пожалуй, пойду. Меня могут искать...
- Вот-вот. Увидят тебя в обществе вампирки и тогда мне не жить даже посмертием, - рассмеялась Син. - Удачи тебе, Зара... Помни, Смерть стоит того, чтобы жить.
- Прощай, Рэйл. Помни, что зачёрпывая воду из колодца, уносишь с собой частичку Луны...

Девушка кивнула на прощание и ушла, тихо нашёптывая "простите те, кого пришлось оставить".

Когда зачёрпываешь воду из колодца, обязательно уносишь с собой частичку Луны... Но если пытаешься достать Луну с неба, Луна в колодце смеётся над тобой... Одна Луна с тобой, но это лишь отражение... Вторая на небе - но она реальна. И её не достать... Луна в колодце... Луна на небе... Прощай, Зара. Почему-то у меня такое чувство что мы больше не встретимся... Луна...

16-е число месяца Домоседства. Раннее утро.
Полумесяц. Тил.

Эдриан проснулся рано, едва лишь начало светать. По негласному договору вчера он и Ри не обсуждали Совет. Им обоим нужно было время, чтобы обдумать всё сказанное. Эдриан хотел встретиться с кошкой-оборотнем, но не решился досаждать ей, вспомнив волка-Виктара.

Пожалуй, ничего особенно удивительного на Совете сказано не было. Почти всё из сказанного Эдриан знал. Однако подобное обобщение всего и сразу вывело его из равновесия. Более всего его удивляла беспечность и самоуверенность вампирши. Сингреллин открыто выступила перед Советом. Ладно она раскрылась ему и Ри, ладно Адриану. Но показываться всему Совету? А если об этом станет известно Дориану? Впрочем, для него это и так вряд ли будет сюрпризом. Надо признать, Адриан сумел удивить Совет своим неожиданным союзником. Ри и Эдриан предпочитали молчать, однако и ему и, наверняка, королеве, стало понятно, что всё не так просто, как казалось.

Не в силах больше держать это в себе, Эдриан направился к ручью - умыться и привести себя в порядок. У ручья от встретил Арниэ и её брата. Вечно он забывал, как его зовут...

- Советник, не спится?
- Не спится, Арниэ. - он вздохнул, кивнул брату Арниэ. Тот покачал головой:
- Эдриан, меня зовут Альдарэ.
- Прости. Я постоянно забываю... У вас с сестрой очень похожие и очень странные имена.
- Ничего. Я и сам порой забываю своё имя.

Советник рассмеялся: как просто было с этими людьми, так и не научившимися шутить по-светски, но способными развеселить... Альдарэ значился командующим конного отряда, взятого из Долины, Арниэ - командир отряда королевских конников. Когда-то Эдриан в поисках людей для королевы сам нашёл этих двоих, сам помог Ри выбрать их на должности - и вот теперь не мог запомнить их имена. И, что самое главное, они никогда не обижались и постоянно напоминали.

- Ри не спит, - вдруг сказала Арниэ. - Если тебя что-то терзает, сходи к ней. Её тоже терзает. Мы не смогли спать, потому что она носится меж деревьев и махает мечами. Воздух так и свистит - где тут уснёшь...

Эдриан пожал плечами, как был, в одежде, плюхнулся в ручей с головой, выбрался и пошёл к палатке Ри. Сам он не любил спать в палатке, хотя ему было и холодно и одиноко под открытым небом. Если честно, в тайне он надеялся, что его посетит Синг и откроет ему ещё какую-нибудь тайну Мироздания...

У входа в палатку стояли двое стражей. Тени, он и их имена забыл. Да что же это...
- Советник, здрвствуйте. Королева приказала проводить Вас внутрь, если Вы появитесь.
- Что с тобой, Лантер? Я же просил не называть меня на "Вы"...

Охранник приложил палец к губам, указав пальцем на палатку. Улыбнувшись и покачав головой Эдриан более строгим голосом произнёс:
- И вообще. Вы посмотрите на себя оба? Как вы стоите? Это по-вашему стражеская стойка? Да не смешите меня! Аннрэ, у вас что, брюхо на ботинках держится? А вы, Лантер? Вы воин или домохозяйка? Почему меч держите как сковородку? Почему шлем на подобие кастрюльки сидит на голове? Тени, да голова ли это у вас? Или чайник??? А ну смирррр-ррно!!!

Из палатки раздался едва сдерживаемый смех. Выдав последнее "а ну расступились, идёт советник королевы Туманной Долины!", Эдриан вошёл внутрь.

- Эдри! Не надо с ними так строго, - Ри  смеялась, - Я понимаю, они заслужили наказание, но не так же... Брюхо.. на ботинках...

Королева расхохоталась пуще прежнего, села на походный матрас. Эдриан присел подле неё на пол. Шутки кончились. Пришла пора разговоров...

[glow=navy,2,500]16-е число месяца Домоседства.
Полумесяц.[/glow]

Сингреллин поражалась странной силе Леса. Уже давно было ясно, что ничего по-настоящему серьёзного он ей сделать не сможет, однако ползущие по земле веточки упорно цеплялись за её ноги, норовя то ли задержать вампирку, то ли опрокинуть её на землю. Син опустилась на четвереньки, и что-то лианообразное тут же обвило одну из её рук. Второй рукой вампирка оцепила от себя приставучую ползучку, принялась разглядывать: что же такое заставляет эти стебелёчки так её ненавидеть?

Какие же они странные... Они так похожи и так непохожи на те Силы, что были здесь прежде... Те были какие-то.. злые... А эти - скорее капризные. Точно маленькие дети, размахивающие деревянными мечами и клянущиеся продолжать благородное дело отцов-рыцарей... Смогут ли они в нужный момент собрать достаточно Силы? Или так и станут цепляться за ноги вампиров, которые будут направо-налево убивать людей?..

На спину вампирке уселся Дориан, и Син, аккуратно поотцепляв с рук и ног всякие побеги, принялась расчёсывать пальцами гриву Рагнарёка. Единорог вновь показался Син каким-то странным. Хотя бы потому, что глаза у него были серые, такие же, как у вампирки. Поражённая внезапной догадкой, Син призвала магическую силу, и вложила её в слабенькое заклинание сна. Такое вряд ли бы усыпило даже мышь, тем более что колдовать здесь, в Лесу, вампирке было очень непросто. Однако ей важно было само воздействие, и Син уставилась в глаза Роке.

Впервые Син со стороны увидела, что происходит с ней, когда рядом появляется магия. Зрачки Рагнарёка медленно меняли цвет с сумеречно-серого на янтарно-золотистый.

- Тени тебя побери... - высказалась Син и надолго задумалась, взобравшись в седло и направляя Роке в сторону Севера.

Так вот вы какие, Ищущие Смерти. Не удивительно, что я назвала тебя так, как назвала. Идущий на смерть, Ищущий Смерти... Ничего ты не ищешь, ты просто более чувствителен к магии, нежели другие единороги. Не знаю, копытное единорогое существо, проклятие это для тебя, или дар, но в Долине, стране, пропитанной магией ровно настолько же, насколько Туманом, тебе явно нет понимания. И ведь ты наверняка не последний. Бедная королева Ри. Она, наверное, так надеялась, что я положу конец этому "проклятию единорогов". Именно поэтому и подарила столь прекрасного зверя... О, Тени, ну почему я вечно всех так огорчаю?..

Внезапно что-то гибкое и проворное, точно хищный зверёк, бросилось на спину вампирки, и Син вылетела из седла, изворачиваясь и пытаясь поймать неведомого врага. Когда ей наконец это удалось, вампирка узнала Марту. Узнала, оттолкнула в сторону, оскалилась. Марта попятилась назад, пока не врезалась спиной в единорога. Роке неободрительно фыркнул: а чего вы ждали от Идущего на Смерть?

- Орэ, линньяра... - ругнулась Син на привычном ей лирийском, отцепляя от ноги вновь приставшие корешки, - Неужели мы ещё не всё выяснили? Кстати, а где же Аркэ?

- Я здесь, - послышался голос позади вампирки, и обернувшись Син увидела Аркэ. Та стояла с луком в руках изготовившись стрелять. Однако на этот раз девушка спустила тетиву только лишь убедившись, что Син заметила её. Похоже, стрелять в незащищённую спину ей не понравилось. Что ж, вот тебе, девочка, ещё фокус...

Син рукой поймала стрелу, направленную ей в левый глаз, хищно улыбнувшись чуть подправила наконечник зубами...

Хорошо всё же, что я вампир... А то не поймала бы, да вот тут мне и конец... А так.. ну, ходила б со стрелой, торчащей из глаза... Хы...

... а потом немного замахнувшись с неимоверной для человека силой швырнула стрелой в сторону Аркэ. Стрела взвизгнула в воздухе и впилилась в ближайшее дерево. Лучница удивлённо склонила взгляд к своему луку. Пущенная вампиркой стрела перерезала тетиву...

Пока девушки не опомнились, Син щёлкнула пальцами. Щёлк - Дориан садится на её ладонь, и вампирка, продолжая движение руки, усаживает его на плечо, щёлк - Рагнарёк, изящно омахнув Марту хвостом, делает круг и на ходу Сингреллин запрыгивает в седло. Щёлк - единорог, повинуясь едва заметному движению ног вампирки заворачивает в сторону Севера. Миг - и Аркэ с Мартой уже скрылись из виду.

И Тени с ними. Точнее нет, Тени - со мной, а с ними.. ну.. пусть - линньяра с ними.

И отдав должное своей щедрости Сингреллин задумалась о другом...

Адриан... Или Эдриан... Тьфу, кудесники. Ну назвались! Нет, всё же Адриан. Что, интересно, с ним такое приключилось? Почему он такой... Хм... Нет, не грустный, не мрачный... Неживой. Да, именно так. Неживой он какой-то... Хотя ему наверное тяжелее, чем мне. Они тогда хоть и победили, зато какой ценой... А я - что я? Мне то от той Войны ни тепло, ни холодно. Наверное, ему было очень тяжело... Вряд ли он это заслужил. Он такой хороший... И ведь не смотря на все слова, он так и не простил меня. Тени, как это было бы легко! Получить прощение от Адриана и знать, что остальные люди поймут, раз уж он понял... Но нет. Он не простил. И не простит....

Син запустила руку во внутренний карман плаща и аккуратно коснулась прядки тёмных волос..: Адриан...

16-е число месяца Домоседства.
Полумесяц. Стоянка конницы Туманной Долины.

Итак, он пришёл. Наверняка, встретил Арниэ. Сам бы он не стал будить её, зная, как сильно она любит поспать. От этой его заботы ей было ещё хуже, чем если бы он вовсе не замечал её. Королева вздохнула, надеясь, что этот разговор он начнёт первым, однако углядев в этом некую долю собственной слабости, Ри резко прервала молчание:

- Итак. Что ты обо всём этом думаешь? Ты не хуже меня понимаешь, что всё гораздо сложнее, чем мы думали...
- Чем ты думала, Ри.
- Ах, ну да. Всевидящий Эдриан вновь оказался прав. Да, ты был прав, мы спасаем не мир, а себя.

Советник опустил голову, издав очередной усталый вздох. Это окончательно вывело Ри из себя:

- И что теперь? Будешь на каждом углу расписывать, какая у нас королева? Расскажешь всем, что ты прав, а я нет? Пусть, пусть все знают, что страной у нас правит Советник, а вовсе не какая-то там Леди Ри. Леди Ри? Кто это ещё такая? Мы такую не знаем. Эдриан? Ах, это друг верховного мага Адриана и правитель Долины, как же, слышали... Что теперь, Эдриан?

Эдриан поднял глаза и уставился на Ри. Он не сказал ни слова, и королева покраснела:

- Прости... Прости, Эдри... Ну конечно я была неправа... Ведь я же.. ну... Понимаешь... Я... Я не хотела тебя обидеть... Ты сердишься?..

И вновь тишина. Глаза Ри превратились в маленькие щёлочки. "Ах, вот как?" - подумала она.

- Ладно, хорошо. Итак, всё оказалось гораздо сложнее, чем я думала. Наша помощь не внесёт реального перевеса, не будет решающей. По-прежнему ничего не ясно. Но, лорд Советник, я не собираюсь посылать людей на верную гибель.
- Все собираются, а ты нет, моя королева?
- Я - нет. Прежде всего - мои люди.
- И на ёлку влезть и ёжика съесть и шкуру не подырявить?
- Прекрати. Ты понимаешь, о чём я.
- Не всегда. Что ты предлагаешь?
- Пусть наши люди выходят из схватки, как только почувствуют, что слабеют.

Эдриан горько, холодно и очень жестоко рассмеялся:

- Перестань! К середине схватки никого из наших на поле уже не будет.
- А что ещё я могу сделать?
- Пусть дерутся до последнего. Это не последние люди в Долине.
- Дурак! Это - лучшие люди в Долине! Это те, кого мы не имеем права потерять! Это те, кто охраняет твою задницу, когда ты дрыхнешь! Это те, кто готов отдать за нас жизни!
- Вот и пусть отдают. - Эдриан не повысил голоса.
- Да как ты можешь...
- А как ты можешь? Ты посмотри, чего ты от них требуешь. Ты отнимаешь у них право умереть в бою, умереть, покрытыми славой...
- Там, в посмертии, никакая слава не нужна.
- В Долине остались дети, ты предлагаешь скормить их вампирам?
- А ты предлагаешь оставить из без отцов?
- Всё не так просто. Чем-то всегда нужно жертвовать...
- Жертвовать! Пожертвовать благополучиями тысячи семейств? Этого ты хочешь?
- Жертвы... Благополучие... Ри, эти семьи будут страдать одно-два поколения... А вот если придут вампиры...
- Ещё и не факт, что мы победим. Кто будет оборонять последний Рубеж Долины?
- Кто б его ни охранял, всё равно он падёт. А сейчас благодаря Адриану и Сингреллин у нас есть шанс.
- Эта твоя.. Сигирлинн.. форменнаяя дура, между прочим.
- Это ещё почему?
- Открыться Совету... Сумасшествие, знаешь ли. Князь Эвор, например, мог и не сдержаться. Прибил бы её, вот было бы смеху...
- Не смешно вовсе. А Эвор не дурак. Если Син стояла рядом с Адрианом, значит, так надо.

Королева покачала головой. Снова Эдри дурит. А вдруг в чью-нибудь голову взбрело б, что вампирка взяла мага в заложники? И выстлелили бы из арбалета... Хотя.. способна ли повредить вампиру арбаленая стрела? Вряд ли...

- Я вот что думаю... Ведь у каждого из наших есть Камни...
- Эдри, ты думаешь, они смогут использовать их в бою? Ведь там нужна предельная концентрация...
- Жить захотят - ещё и не то смогут. К тому же зря что ли их обучают этому с детства?
- Ну, согласись, те мнимые отвлекаловки, что используются при обучении, это тебе не бой, где опасность может подоспеть с любой стороны...
- Кроме той, где стоит друг.
- Если его ещё не убили. Но ты снова прав, это лучше, чем если бы они просто уходили. Хотя и в этом случае без потерь не обойтись...
- Мы должны спасти мир. Хотя бы для того, чтобы существовать в нём.

Ри помолчала. Он снова был прав. Она всегда чувствовала, что Эдриан очень плохой политик. Однако иногда его решения в прах разбивали её иллюзорные замыслы относительно того или иного действия... Что ж, надо признать, ей многому надо у него научиться... Только и только научиться. Однако всё же королева не сдержалась:

- Я слышала, у тебя появилась девушка? - она улыбнулась, стараясь не выдать своих чувств.
- Да, - глаза советника потеплели. - Её зовут Риган. Знаешь, близкие друзья называют её Ри. Я так удивился...

Каменное лицо. Железная маска. Не выдать чувств. Не расплакаться. Ни сейчас, ни ещё когда-либо.

- Да, это и впрямь забавно. Ри. Это правда, что она оборотень?
- Именно. Риган превращается в красивую снежную рыську. Красивую и тяжёлую. Никогда не понимал принципа оборотничества. Когда Риган в облике человека, она лёгкая, как пушинка, а когда она стала рысью, то чуть не удавила меня... - Эдриан провёл рукой по волосам, откинул их назад.

"Лёгкая, как пушинка... Ну да, если они целовались, значит и на руках он её носил. Интересно, что ещё они делали вместе? Да какое мне до них дело??? Пусть делают, что хотят! Пусть построят себе домик во дворе Цитадели и нарожают кучку детей. Мне всё равно... Камень. Железо. Власть. Обменять Любовь на Власть и всё. Я Королева. Эдриан не для меня..."

- О чём ты задумалась? - кажется, он заметил её попытки сдержать эмоции.

К счастью, от необходимости отвечать королеву спас какой-то шум снаружи. Охранники с кем-то спорили. В конце концов, Ри крикнула:
- Эй, что там?
- Две девушки из Охраны хотят войти, моя Королева, - прозвучал ответ.
- Пусть войдут.

Вошли две дамы. Одна с мечом, одна с луком и колчаном стрел за спиной. Леди Ри поднялась им навстречу, Эдриан опустил голову и надел капюшон. Королева знала, что он всегда так делает, когда не хочет, чтобы кто-то видел, как он смеётся.

- Марта, Аркэ. С возвращением! Я уже и не знала, что думать.
- Мы услышали, что Вы здесь, моя Королева. Поэтому появились сразу, как смогли.
- Долго ж вы приходили, дамы! - проговорил Эдриан.
- По дороге, - Марта смерила советника ледяным взглядом, - мы наткнулись на вампира...
- Странно, что вы ещё живы!
- Замолчи, Эдри! Продолжай, Марта.
- Мы пытались убить его, однако он использовал свою мертвенную силу, поэтому нам пришлось отступить... Кстати, быть может, вам будет интересно, что этот вампир, точнее вампирша, общалась с господином советником.
- Дууууры... - Эдриан просто трясся от смеха.
- Мы намеревались убить вампира. Разве это плохо? - спросила кроткая Аркэ. Марта сжала руку на эфесе меча, собираясь, кажется, напасть на Эдриана.
- Это не плохо. - с сарказмом ответила Ри. - Это было бы очень даже хорошо, мои милые стражницы, если бы несколько дней назад мы не заключили с этим вампиром союз...

Эдриан опёрся спиной о матрас и расхохотался, не в силах сдерживаться.

22 число месяца Домоседства.
Полумесяц.

   Вефир смотрел и радовался – с тех пор, как князь Тила, Эвор, предложил свой план, Сафар словно снова ожил… Он собирал войска, проводил смотры, придумывал разные планы – словом пришел в себя.
   - Эта будет величайшая армия, коей не было до сих пор. Даже Орда не сравнится с ней… - говорил Хан Лирии. – И величайшая битва, в которую ни вступят или войдет в легенды, или станет последней битвой человечества…
   Вефир соглашался. Все силы мира стекались в Полумесяц. Здесь уже были лирийцы, лаконцы, квайданцы, жители легендарной Долины… Старые враги объединилась против угрозы извне… Но теперь приходили и те, кто еще не вступал в войну, но узнал о Тенях, вспомнил забытые предания и понял, что их судьба решится здесь…
   Лирийцы – личная гвардия хана, бнедианцы, гарры, кхевары, ллунифы, змеи, пауки, древние колдуны, северные племена…
   Лаконцы – войска Ярно и Иванэ, городские ополчения, бароны со своими дружинами, вооруженные крестьяне, наемники, разбойники…
   Другие – жители долины, оборотни, племена севера и северо-востока, квайданцы, тай-сауанцы, адарцы, кое-кто их сторнийцев, что не был на своем острове, когда проснулись Тени…
   Короче – все. Бесчисленные рати.
   Одними из последних подошли адарцы – они помнили, для чего был создан их Орден, да и Шань заставил встряхнуться их, очнуться от сна, отбросить несущественное… Они готовы были исполнить свой долг.
   Наверное, эти несколько дней были самими счастливыми в жизни Сафара, подумал Вефир… Он нашел, то, ради чего жил. Ему было суждено вести этих людей в последнюю битву. Не завоевывать Лакону и весь мир, не править на троне в Хайдоле – а стать участником последней битвы – вот для чего он был рожден.
   - Эх, Вефир… - мечтательно говорил Сафар. – Когда я был на том острове, ну ты помнишь? На который меня закинуло неправильное заклятье, я видел сны, а в снах – тысячи миров, которые пытался покорить великий завоеватель, такой, который является воплощением Завоевания. Бог войны, Господь Мечей и Секир, так его называли… Но я сражался не на его стороне Вефир, я защищал эти миры. И хотя силы были не равны, совсем не равны, мы побеждали – потому, что знали за что сражаемся – за родных, за детей, за свои дома, города и земли… Его отбрасывали вновь и вновь. Так проиграем ли мы сейчас?
   Вефир соглашался, что мол, не проиграем, но в душе сомневался. Вампиры тоже собрали большое войско, да и сила каждого из них превосходила силу человека… Люди боялись их, ведь – это неведомое, темное, пришедшее из тьмы веков. Да и сражаться против своих бывших родных и близких – испытание не для смертных… Они могут дрогнуть, думал Вефир, отступить… Хорошо бы Сафар это понимал…
   Особенно его насторожила история с Архисом, главой Ордена пауков, который в один из дней исчез, а маги, которых он привел, сказали, что его убил вампир, но это к лучшему, ибо древние чары, сковавшие их – разрушились… В этом было слишком много непонятного. Да и тот вампир, которого таскал с собой лаконский чародей Адриан.
   Вампиры, чародеи… Вефир поморщился. Лучше всего – верный меч, в нем нет ничего непонятного. Не стоит забивать себе голову перед битвой всякими глупостями. В первую очередь надо победить, а затем… пусть будет, то, что будет.
   Если Сафар уж столь твердо решил оставить этот мир, то он – Вефир должен жить, хотя бы ради Тарикэ, а еще – ради Лаконы, сыновей и дочерей Сафара, которых он поклялся защищать.
   - О чем думаешь, друг мой? – Сафар, как всегда появился неожиданно, и опять (О, Каар!) улыбался.
   - Я думаю от том, кто будет жить на этих и других землях лет через двадцать…
   - Мысли достойные хана, – правитель Лирии улыбнулся еще шире. – Ты уже замещал меня на троне,  я чувствую, что это пошло тебе на пользу…
   - И все же?
   - Жить? – Сафар опустился на подушки. – Да, многие погибли, и еще погибнут… Но остальные залечат раны, и когда-нибудь все возвратится на круги своя… Снова поднимутся великие королевства, снова будет цвести вишня… ну и все такое.
   Вефир хмыкнул.
   - Я понимаю… Значит мы употребим все наши силы, лишь на то, чтобы отвлечь внимание главного вампира, и дать возможность магам ударить по нему? Но это не означает, что со смертью этого главного вампира все остальные превратятся в пепел… Что помешает даже одной уцелевшей Тени затаится, и через какое-то время начать все по новой?
   - Вопрос хороший. Что ж, какие-то проблемы придется решить и вам… - и Сафар вышел из шатра, более уже не улыбаясь. Вефир подумал о том, не опрометчиво ли он поступил, заронив в сердце великого полководца семя сомнения?

17 день месяца Домоседства.
Лакона. Фалесса.

   Как он и думал, эти трое сидели в его кабинете, и пили вино.
   - Какая прелесть! – Франциск устало облокотился об стенку. – Уже празднуете?
   Дората рассмеялась, Коршун в ответ поднял чашу, Артур честно признался:
   - Празднуем. Какие новости?
   - Да никаких. – Шаорин уселся в незанятое кресло.  – Все как обычно.
   Артур откупорил еще бутылку, и налил Франциску полный бокал.
   - Это правильно. Новости должны делать мы. Ты, наверное, понимаешь, почему мы все здесь собрались?
   Франциск ле Шаорин ухмыльнулся.
   - Еще как понимаю. Лев добыл себе обед, и шакалы собираются вокруг. Давайте, говорите, что и кто хочет?
   Артур, Коршун и Дората переглянулись.
   - В наших землях стало мало герцогов… - заметил Коршун.
   - Хорошо. – Франц залез в шкаф и вытащил оттуда ворох бумаг. – В нашем королевстве и в самом деле, не хватает герцогств. Артур, будешь герцогом Форнеу, Коршун – герцогом Такли. Эти земли лишились своих хозяев… Теперь они станут герцогствами и обзаведутся правителями… Дората могу предложить графа Лиона ле Митто… Ему 90 лет. Он станет герцогом и получит новую жену…
   Троица согласилась.
   - Что еще? – улыбнулся Франциск. – Этого, как я понимаю мало?
   - Да, бывшие графства разоренные войной, это не слишком много, – заметил Коршун. – Давайте поговорим о должностях…
   - О должностях… - Шаорин задумался. – С этим несколько сложнее… Ну, Артура в маршалы, Коршуа в генералы, это вас устроит? Дората, тебя я могу устроить в казначейство… Будешь всякие махинации устраивать…
   Дората обворожительно улыбнулась.
   - А что с нашими людьми? – спросил Артур.
   - Они станут баронами, и будут получать государственную пенсию… - задумавшись, ответил Франциск. – Насчет должностей еще надо подумать, куда их лучше запихнуть… Не забывайте, мне еще лирийцев уговаривать…
   - Ну, что ж… - Артур сделал большой глоток. – Дареному коню в зубы не смотрят… Свое мы еще отслужим…

23 месяца Домоседства. Море...

Гунла с каменным лицом вслушивался в довольно эмоциональную речь Нико. Молодой граф красочно объяснял, где и в каких позах он видел всех этих вампиров, Сторн этот треклятый, море это… волнующееся… Мальчик нашел в себе силы, чтобы подняться, но это плавание уже действовало на нервы всем. К тому же карлик видел, как мучительно Николя пытается найти слова при разговоре с сестрой, и как плохо у него это получается.
- Выговорился? – Гунла прервал излияния Нико на середине. Тот вместо ответа только сердито посмотрел на него.
- И за что мне все это… - пробормотал карлик, - Один балбес, и вся жизнь наперекосяк… что так смотришь? О тебе говорю, о тебе…Спасибо, спиваться передумал, хотя с тобой мне и так найдется чем заняться в оставшиеся годы.
- Гунла, - Нико смотрел серьезно и грустно, - ты же умный, объясни мне. Алек как чужой, Мирта, - он замолчал, переводя дыхание, - ее тоже не уберег. Она сильная, гораздо сильнее всех нас, я знаю. Но неужели все закончится – так?
Он неопределенно махнул рукой, подыскивая нужные слова, но Гунла и так его понял. А ты повзрослел, мальчик. Вы оба – мои дети, в большей степени, чем Конрада. Как странно всю жизнь упрямо считать себя одиночкой, отказываясь понимать всю ценность детских рук вокруг твоей шеи. Впрочем, детские руки уже давно в прошлом, но до сих пор он может и будет усмирять страхи и душевные муки своих детей… Пора заканчивать, сентиментальные карлики не слишком хорошее сочетание.
- Пока что, - жестко отрезал он, - Мирта твоя сестра. И всегда ею останется. И меньше любить тебя она не перестала. Ей сейчас трудно, так что постарайся избавить ее от переживаний по поводу тебя. А то в чем ты у нас только не виноват: и вампиры небось твоя работа, и засуха в степях, а? Мне продолжать?
- Не стоит, - Нико ухмыльнулся, - иначе я зазнаюсь, и попру один против всего Сторна с зеленой ветвью вместо меча. А с Миртой поговорю обязательно.
- Вон она идет, кстати. И только попробуй уйти!
Мирта устало улыбнулась, но встала чуть поодаль. Она с братом никогда не ссорилась, а сейчас просто стояла – чужая, не знающая, что сказать. Николя опять словно язык проглотил.
- Я старый, усталый карлик, - ворчливо начал Гунла, игнорируя удивленно поползшие вверх брови Нико, - Но за какие-то грехи мне были посланы двое совершенно непослушных детей. Они никогда не вели себя так, как надо. В результате один вырос сорвиголовой, добрым, правда. Он спас свою сестру от унизительного замужества, не задумываясь пожертвовав титулом, состоянием и честью. Он храбро сражался. Он не предавал друзей. Другая… - он услышал смешок Мирты, больше похожий на всхлип, но продолжил, - опять моя вина, не уследил, но другая стала великой волшебницей и тоже совершила кучу глупостей, кое-кто восторженно именует их отважными подвигами. И хоть вы оба теперь страшно великие, если не перестанете стоять надувшись, я прибегну к старым методам воспитания. 

Он отвернулся и заковылял по палубе. Миновал размышляющего о чем-то мага. О чем-то, да. Стоит только проследить за его взглядом! Гунла вспомнил последний разговор в Тиле и поморщился.

Тогда они болтали о каких-то пустяках, старательно обходя молчанием все серьезные темы, и Мирта вдруг запнулась на полуслове:
- Гунла, мы еще поговорим, хорошо? Мне надо, меня ждут… - она круто развернулась и едва не натолкнулась на подходившего Адриана. Маг вежливо поддержал ее, но девушка только кивнула и торопливо пошла, почти побежала прочь.
- Она боится принимать серьезные решения? – маг ждал ответа не отводя глаз от удалявшейся Мирты. Гунле показалось, что сейчас он поймет что-то очень важное, и он осторожно начал беседу.
- Она не любит, когда ее пытаются загнать в угол. А господину магу известно, какое решение от нее требуют?
- Господину магу известно. – Гунла с изумлением заметил почти что улыбку на лице Адриана. Марэль всемогущий, конец света уже близко, это точно! – Я объяснил ей, какой у нее на самом деле выбор, и какое ее ждет будущее. Пока что твоя госпожа ведет себя как ребенок, не желающий выпить горькое лекарство, чтобы выздороветь окончательно…
- Так это ты!!! – карлик почувствовал нарастающий гнев. – И что тебе нужно?
- Просто отпусти ее. Ты же хотел для своей Мирты необыкновенной судьбы?
- Я хотел ей необыкновенного счастья! А не того, что ты, черный ворон, ей обещал!
- Обычное счастье дается простым людям. Счастье сеять хлеб и собирать его, рожать детей, жить на земле. А мы их бережем. Ты ведь мудр, карлик…
- Это я могу понять. Но отдать тебе?!
- А я говорю тебе, что скорее умру сам, чем позволю чему-то случиться с ней. Впрочем, - Адриан усмехнулся, - именно ради нее я хочу жить. У нее великий дар. Если ты желал для Мирты человеческой судьбы, воспитывал бы ее по-другому. Просто дай ей решить самой. Неужели ты настолько ей не доверяешь? Или считаешь, что без твоей опеки она ни на что не годится?

Итак, ты снова оказался прав, Адриан. Доволен? Глупый вопрос, знаю. Потому что знаю, вижу, ЧТО она для тебя. Странные шутки шутит жизнь, несмешные какие-то…

24 день

Казалось сама волна ударила в лицо, вставая перед ним угрожающим валом. Лишь игра ветра с водой. Вэл вдохнул полной грудью и огляделся. Недалеко, прямо у борта сидел молодой парень - Николя ле Тойе. Он смотрел прямо в небо. А на носу корабля уверенно возвышался рулевой, направляющий бег судна. Вэл сделал несколько шагов, высматривая кого-то.
- Кто нужен? - раздался голос.
Юноша оглянулся на Николя:
- Его тут нет. Адриана.
- Да.. Старый плут редко показывается.. Тем более в одиночестве.
- Я заметил. А мне надо с ним поговорить, - выгоревшие брови нахмурились.
- Какое совпадение.. Правда я вроде и знаю что сказать, да как сказать - толком не пойму.
Горн улыбнулся:
- Похожая история, ну да только бы добратся до него.
Неожиданное ощущение силы возникшее в его голове, заставило парня резко обернутся назад. Адриан Делон медленно поднимался с нижней палубы корабля. Глаза их встретились. Вэлу показалось, что маг отлично знает о том, что он ждет и ищет с ним встречи. И даже знает вопросы. Вот только он сам - Вэл Горн - не знает ответов. Бывший королевский маг отвел глаза, окидывая взглядом море:
- Не так уж много осталось, - словно сам себе вымолвил он.
- Самое время просвятить по поводу своих планов, Адриан, - наклоняя голову, спросил Вэл.
- Спрашивай - отвечу по мере сил и возможностей, - чуть не устало проговорил маг.
- В прошлом вас был больше.. Сейчас нас - мало, четверо, то есть с тобой - пятеро. И как ты собираешься распредилить наши силы?
- Я уже говорил об этом.
- Нет. Ты лишь намекал, что знаешь как сделать, - перебил юноша. Обычная мягкая речь его звенела металлом. Рядом встал Николя.
Адриан ничего не выражающими глазами посмотрел на них и со вздохом ответил:
- Мирта и ты будете отвлекать основные силы Дориана. У него большой флот и очень многочисленное войско. Ваши объединенные силы должны разметать их, не давая шанса приблизится к нам и помешать тем, кому суждено ударить в самое сердце вампира. Думаю не нужно перечислять кто пойдет впереди и кого вам нужно прикрывать? - Адриан неуловимо и веско подчеркивал последние слова.
- Вы будете высаживатся на Сторн? - хрипло уточнил Вэл.
- Мы? - искренне удивился Адриан. - Они - разумеется. Иначе до него не добратся.
Маг решительно поднял руку, прерывая начавшего было говорить Нико:
- Ты ему не поможешь, юноша. Здесь и сейчас - еще можешь помочь. Но не там.
Вэл быстро глянул через плечо, ловя себя на мысли, что невольно сжимает кулаки.
- А ты, Адриан? Ты получается будешь с мостика наблюдать за всем этим? - он с трудом не сорвался на крик.
- Вэл, - голос мага был откровенно уставшим и нечеловечески древним. - Я - прошлое. И хотя мои силы - сродни вашим. Я слабее любого из вас. И в этой битве могу быть скорей помехой.
- Я не верю тебе, - угрюмо буркнул в ответ светловолосый юноша.
- Ни у кого из нас нет выбора. Приходится верить.. даже.. - Адриан вдруг посмотрел прямо в глаза Вэла. - Своим врагам..
Два мага долгие минуты всматривались друг в друга. Мысли Вэла словно пыталась листать чья-то невежливая рука. Он скрипнул зубами и разделяя буквы произнес:
- Она не враг. И ты знаешь это. Не можешь не знать.
- У меня нет выбора, - отводя глаза и горько улыбаясь, ответил Адриан. - Приходится верить. Надеюсь, что помог вам
- Постой!
- Сине.. То есть - Саола и Сингреллин и это мальчик - они выживут?
Но маг уже не обернулся, бросив последние слова в пустоту:
- У них есть шанс
Вэл разжал руки и в легком сомнении оглядел их.
- Когда нибудь я придушу его, - озвучил его недоумение Николя, с трудом переводя дыхание.
- Я буду участвовать, - внезапный ответ из пустоты, заставил юношей вздрогнуть.
Из-за мачты к ним вышел дэ Амаррэ. Все трое обменялись взглядами, в которых горькое понимание граничило с безумной надеждой.

23 Домоседства

- Такой маленький корабль, а ты и здесь ухитряешься от меня спрятаться, - Мирта изо всех сил старалась говорить спокойно, но голос задрожал. Брат обнял ее и прижал к груди.
- Бедная моя… Мирта, прости, я идиот.
- Это не страшно, - она улыбнулась, - я буду любить тебя даже таким.
Нико хмыкнул:
- Твоя доброта просто безгранична. Как и ехидство. Но я тоже тебя люблю, сестричка. Волшебница в родне – очень полезная штука. Меня безоговорочно сделают сенатором, иначе придет моя грозная сестра и всем покажет, как обижать ее единственного брата.
- Не представляю тебя сенатором, - Мирта закрыла глаза, наслаждаясь чувством полного покоя.
- Еще увидишь! – бодро отозвался брат, - я женюсь, стану толстым и важным, еще толще нашего Кеннета Нуарана, вечная ему память! – он осекся, видимо вспомнив о судьбе Кеннета. Девушка вздохнула.
- Нико, родной, не надо разговаривать со мной, как с тяжело больной. Я прекрасно знаю, куда и зачем мы плывем.
- Прости, - брат еще крепче ее обнял, - а я вот не представляю тебя на Сторне. Помнишь, я рассказывал тебе в детстве страшные истории? Теперь мы сами внутри такой сказки, а я не могу придумать для нас хороший конец.
- Это не важно…
Нико  уже ушел вниз, а она осталась глядеть на море. Она могла узнать мысли других членов Четверки, но не хотела. Они одни. Нужно ли другим магам ощутить себя нужным кому-то? Ценным самому по себе, а не из-за того, кем они были? Вот так стоять бы и стоять, перешучиваясь с Нико, как на увеселительной прогулке. Только она уже не ребенок, и внутри таится до поры Сила. Скоро она возьмет свое. Мирта не чувствовала себя обреченной, но что-то подсказывало, что до прибытия на острова необходимо привести в порядок все мысли. Одна беда, мыслей не было. Все эти дни она жила одной минутой, зная, что когда придет время, нужные слова сами придут ей на ум. Вот еще одна боль – от непонимания брата – ушла. Будет другая?

20 число месяца Домоседства. Сторн.

   Дориан сидел в высоком кресле, полуприкрыв глаза. Он ждал. Через несколько минут сюда войдут несколько существ. Трое из них ему незнакомы. Остальные - верные дети, служащие ему. Их кровь стала его кровью. Его жизнь была отдана им.. крупицами. Но и эти крупицы были ему дороги. Дориан откинул красивую голову, посмотрев в потолок: "А нас тогда бросили... как щенят в одном мешке. Огрызающихся, но захлебывающихся собственной кровью... Ха. Или не собственной... Любопытную сделку заключили тогда... Нужно будет забрать долг, как только разберемся с людьми..." В этот момент пришли те, кого он ждал. Дориан поднялся. Холодный взгляд пронзил вошедших. Черноволосый колдун и рыжеволосая девушка, почти ребенок.
   - Рад встрече. Представь мне своих спутников, Сильвия.
   Рыжая пару раз моргнула, прежде чем негромко, но твердо сказала:
   - Они мои дети.
   Дориан отметил про себя, что ничего более девушка не добавила - гадай в удовольствие: кто, зачем и как. Он склонил голову, делая шаг вперед:
   - Люди зовут таких гостей - незваными. Но на нашем пиру каждый гость - почетен, - в улыбке сверкнули клыки.
   - Уже страшно, - чуть слышно пробормотала Сильвия.
   В тот же миг Дориан оказался рядом с ней, приподнимая за подбородок ее своевольную голову и смотря глаза в глаза.
   - Узнаю характер.. Моя младшая сестра отличается своеобразным нравом. Впрочем, это не мешало ей вести вперед войска, разрывая своих врагов на части. Твое рвение в Криэране похвально. Что послужило целью такого ажиотажного создания целой армии, Сильвия?
   - Я обязана отвечать?
   - Для своего же блага. Так будет проще сохранить то, что столько упорно создавалось.
   - Мне нравится власть.
   Дориан опустил руку:
   - Понимаю, - Высший повернулся к окну, изучая что-то никому невидимое. - Я могу дать тебе эту власть, дитя. Ты сможешь управлять самой большой армией. Войска нежити.. Страх предает людской фантазии убогость..
   Казалось вампир искренне сочувствует. Его глаза задумчиво сузились:
   - Решено. Ты станешь главнокомандующим моей армии, - еле заметное движение пальцев и рядом с Сильвией появился бледнокожий вампир, протягивающий ей кривое лезвие ножа.
   - А это еще зачем?
   Дориан повернулся к ней, мягко улыбаясь:
   - Клятва верности.
   Рядом с ней шевельнулся застывший тенью другой вампир. Высший быстро взглянул на него: "Как же.. клятва.." прочитал он в мыслях, прежде чем тот чудовищным усилием очистил свое сознание. Дориан снова устремил ярко сверкающие глаза на молодую вампирку:
   - Подойди. Вот чаша. Твоя кровь будет литься в нее, пока клятва будет звучать..
   - Моя кровь, - не удержалась Сильвия.
   - И кровь твоих детей. Ты клянешься ими и их жизнями, - Дориан поднял каменную таблицу с хитрыми знаками.
   Сильвия остановилась:
   - Я не знаю этого языка...
   - Читать буду я. Подойди, - голос был негромким, чарующим, хотя Дориан казался в этот миг ленивым, почти сонным.
   Дориан смотрел сквозь них. Сильвия подошла к чаше и резко ударила себя по левой руке изогнутым лезвием. Кожа резко надорвалась и струйка крови брызнула. Дориан качнул головой и сделал шаг, хватая ее за руку, сжимая ее и перехватывая кинжал. Миг - их глаза встретились. В следующий миг остро-наточенный клинок вонзился чуть выше локтя, и застыла, чтобы медленно разрезать. Рука задрожала, но Дориан держал крепко. Губы его тихо зашептали. Слова забытого языка переплелись с древней кровью. Вампир аккуратно положил окровавленный кинжал и неторопливо сжал края раны, останавливая кровотечение. Сильвия отшатнулась, но Дориан быстро обхватил ее талию рукой, наклоняясь и целуя. Девушка содрогнулась и чуть слышно вскрикнула. Когда вампир отпустил Сильвию из ее губы сочилась кровь.
   - Кто составляет тебе меню, Сильвия? Немедленно рассчитай этого неумеху. Последнее блюдо явно пролежало где-то в подвалах не меньше полутысячи лет.
   Сильвия моргнула, слизывая кровь. Дориан продолжал:
   - Отправишься сегодня. Твои спутники могут остаться здесь. Если ты не докажешь мне, чем они тебе могут помочь.

20 число месяца Домоседства. Сторн.

   Мебир встретил Сильвию чуть-чуть удивленным взглядом: «Неужели вернулась? Но все-таки одна? Что же случилось?»…
   - Все нормально. – вампирка одним сверхчеловеческим прыжком перемахнула через борт корабля, заставив палубу вздрогнуть от удара. – Их пришлось отставить… Дориан поручил мне повести в битву его войска.
   Бровь чернокнижника взметнулась вверх.
   - Нет, мы не возвращаемся… - Сильвия оскалилась. – Поплывем на север. У меня есть иной план… Пусть Родрик продолжает биться головой о стену, я высажусь на северных берегах и обойду Полумесяц через степи, создам новое войско в Лирии и ударю им в тыл.
   Мебир не говоря не слова, лихо управлялся со штурвалом, активно помогая себе магией. Из него вышел бы неплохой маг ветров… если бы была такая возможность…
   Маленькое судно вышло из гавани и устремилось на север, прочь от Сторна.
   - Как так получается, что все, кого я встречаю на своем пути, уходят? – с неожиданной горечью произнесла Сильвия. – Сейчас рядом нет никого, кто бы был со мной в самом начале пути…
   Мебир Зарр пожал плечами. Пожалуй, тоже он мог сказать и о себе, и значит, сам не знал ответа на этот вопрос…
   - Возможно, ты просто еще не нашла тех, с кем проведешь вечность…
   - Вечность… Как глупо… - всхлипнула вампирка. – Я запуталась. Я уже сама не знаю, чего хочу… Я испила крови Архиса, и теперь, знаю - все бесполезно… Просто… бессмысленно…
   - Неужели ты сейчас сдашься? – после минутной паузы спросил чернокнижник.
   Сильвия замерла.
   - Сдамся? О, нет… Я не сдавалась, когда думала, что потеряла Доминика, не сдавалась, когда Сингреллин превратила меня в чудовище, не сдавалась, когда эта ведьма Саола испепелила мой родной город и всех моих детей, не сдавалась, когда появился Родрик и захапал все плоды моих трудов, не сдавалась, когда мне пришлось оставить, того кого я любила, не сдавалась, когда пила яд из вен древнего монстра… Теперь я оставила за спиной последнее, что связывало меня с прошлым… Сдамся ли я теперь? О, нет… Клянусь тебе я выживу… Буду жить, назло им всем… Всем.   
   - Хороший ответ. – Мебир поднес руку к глазам, вглядываясь в горизонт. – Эизнь назло всем, что может быть лучше…
   Сильвия так и не поняла – он шутит или нет.
   - Каковы твои планы?
   - Я бы хотел еще заглянуть в Туманную Долину... – задумчиво произнес чернокнижник. – Хотелось бы поквитаться с королевой, но похоже отдать этот должок мне не светит.
   Вампирка оскалилась.
   -  А было бы забавно – «кровавая бойня в Туманной Долине», выживших нет.
   - Я не думаю, что я справился со всеми магами, кто там был, – продолжил Мебир. – В битве против адарца меня поддерживали пауки – теперь же, я потерял этот источник силы.
   - Ты сожалеешь?
   - Нет. Это было к лучшему, я понял, что ценится лишь то умение, которое ты получил лично, своими собственными усилиями.
   - Ладно… - Сильвия неожиданно зевнула. – Надо еще подумать, чем мы займемся… В вечности…

[glow=Beige,2,300]20 День месяца Домоседства. Тил. Утро и день.[/glow]

День, когда ты можешь привычно промчатся по давно знакомым местам, не оглядываясь назад и не пугаясь того, что лапы тебя подведут - самый лучший день в жизни. Там впереди предстояла битва, страшная, возможно, смертельная, но сейчас - светило холодное солнце, искрился истоптанный, но все же прекрасный снег. Все было прекрасно, потому что она была здорова и жива. Риган протанцевала на поляне своеобразный танец, весело топча лапами снег и играя с собственным хвостом. Она забыла обо всем на свете, умудряясь одновременно гонятся за кончиком своего хвоста и оглядывать все вокруг. Да, люди двигались как-то заторможено, но глазами кошки ей это казалось всегда и уже не пугало, как в свое время. Просто в облике зверя она мыслила по другому и действовала несколько иначе, сохраняя какую-то толику разума человека - она была зверем. Огромной, снежно-серебристой кошкой.
- Ри, - тихий голос остановил ее быстрее, чем окрик.
Кошка вздернула голову и уже собиралась свалить сестренку, появившуюся рядом с ней с ног, когда поняла, что та нерасположенна к играм совершенно.
- Ри, - с видимым трудом подбирая слова, продолжила Фаэнна. - Они уезжают. Туда, к острову.
Кошка быстро присела на задние лапы, затем чуть повела носом, ловя еле уловимый запах и бросилась вперед. Туда где на борт большого корабля медленно поднимались уходящие в неизвестность. Она успела. Успела увидеть, как поднялась на борт Мирта, за ней шел Вэл. На корабле мелькнули волосы Саолы, которую даже Ри почти не видела в Тиле в дни ее пребывания. На берегу стояли те немногие, кто еще не успел поднятся. Серебристые глаза с золотыми глазами быстро осматривали людей и неожиданно кошка чуть слышно мрявкнула, видима шокированная увиденным. На борт собирался поднятся давешний знакомый, которого правда она видела лишь в мокром состоянии: то есть вымокшим с ног до головы, благодаря ее стараниям. Риган легко заскользила между людей, не сводя с него взгляда. Рядом с Николя ле Тойе стоял молодой человек, который явно о чем-то попросив - получил отказ и теперь не знал куда себя девать. Возникшая рядом с ними Риган быстро поднялась на задние лапы, положив передние на плечи неожидавшего такого приветствия Николя и лизнув его в лицо, быстро и осторожно прикусила одно ухо юноши. Спустя миг огромные лапы оборотня уже лежали на плечах его оруженосца явно ошарашенного ее действиями, но Риган лукаво мигнув серебристым глазом, едва не опрокинув парня пихнула его в грудь головенкой и тут же отскочила, торопясь дальше. И с размаху влетела в кого-то. Одним прыжком оглянувшись, Риган увидела белоснежное лицо с ясными глазами. Шерсть оборотня поднялась дыбом, инстинктивно приготовившись к защите, но незнакомка вдруг вытянула руку вперед.. и кисть руки безвольно поникла. Кошка осторожно принюхалась, все еще рыча, но потом села перед незнакомой девушкой и громко мрявкнула, сообщая о своем решении пожелать удачи и ей. Сингреллин (это была она) на миг остановилась, посмотрев в спину Адриана, продолжившего шествие на корабль, чуть помедлив она наклонилась и Риган осторожно коснулась носом ее лица, заглядывая в самую глубину серых глаз. Казалось прошла вечность, и кошка вновь отскакивает, топая лапой, словно сердясь на то, что сама кроме этого прикосновения ничем не может помочь.. Ей нужно было уже бежать дальше, корабль был готов нести тех, кто избран на последнее испытание. Риган искала среди провожающих знакомые лица, стараясь никого не пропустить и всем пожелать на свой, кошачий лад удачи. Обязательно удачи, потому что зачем же тогда все это?..
.. Прошло время.. Надо было двигатся в путь. Риган стояла плечом к плечу с Фаэнной и Виктаром, ожидая приказа Эвора. Девушка была молчалива, хотя губы ее улыбались вопреки всему. Улыбались на удачу. Иначе зачем это все?..
.. Они ехали к тем, кто ждал. Разве может быть ожидание врага столь нетерпеливым? Может. Риган слышала слова Князя, шокирующие ее, но спустя минуту, она уже просто стояла рядом, зная что пойдет с ним, даже если он соберется бится с самой смертью. Она будет рядом, пока сможет, пока она нужна, пока есть силы. Ри давно решила для себя это и не в ее привычках было менять решения. Она тихо шла объяснить невозможное еще одному существу, которое было ей дорого. Увидев хозяйку, Ласка приветственно вскинула голову, а девушка улыбнулась:
- Ласка.. Хорошая моя, - руки ее обхватили лошадиную голову, нежно целуя в лоб и нос. - Ласка, я буду сражатся в другом облике. Так надо. А ты, ты побереги себя, потому что тебе не место в этой битве. Ты помогать тем, кто сможет выбратся оттуда живыми..
Лошадка своевольно тряхнула гривой, заржав протестующе. Риган вздохнула, прижимаясь лбом к гордой шее животного:
- Я тоже тебя люблю, Ласка. Пожалуйста, не спорь со мной..
- Разговариваешь с ней, как с человеком? - раздался негромкий, знакомый голос.
Девушка повернулась и ее зеленые глаза встретились с темными глазами Эдриана, глядящего на нее с необычайной нежностью.
- Эдриан, могу я просить тебя кое о чем?
- Конечно. Все что в моих силах.
- Никто из нас не может сказать что ждет его в этой битве.. Кто выживет.. Кто уйдет. Пообещай мне, пожалуйста, что если я не смогу больше заботится о Ласке - ты позаботишься о ней.
- Риган! Что за мысли?
Девушка медленно подошла к нему, заглядывая в темные глаза волшебника грустным взором:
- Я лишь отвечаю и твоим мыслям, Эдриан. Я очень хочу жить, но то что нам предстоит может победить даже мое желание. И враг у на будет страшный.. Ты же знаешь это, правда? - последние слова она почти прошептала, целуя его в губы и крепко обнимая руками.
В ответ он лишь обнял ее, прижимая к себе. Можно было пожелать удачи друг другу.. Но зачем?

17-е число месяца Домоседства. Раннее утро.
Полумесяц.

В последнее время Эдриан чувствовал, что всё сильнее отдаляется от Ри. Он знал, что это не сильно скажется в бою или перед лицом серьёзной проблемы, однако хотел быть для Королевы не только Советником, но ещё и хорошим другом. Ему казалось, что он что-то упустил, что-то едва заметное, но очень-очень важное.

Не смотря на все надежды мага, вампирка так и не пришла, ни прошлой ночью, ни этой. Ему казалось, что Син знает всё, чего не знает он. Ему нравилось разговаривать с этой немного безумной девушкой, которая по сути так и осталась маленьким ребёнком. Но она не пришла, поэтому Эдриан сам пошёл искать её. Он оседлал Ветра и минут двадцать колесил по Лесу неподалёку от лагеря Долины, постепенно расширая круги. Так бы ему ездить до самого вечера, если бы не летучая мышь, прямо на ходу шмякнувшаяся на гриву Ветра. Дориан показал единорогу путь к тому месту, где отдыхала Син. Спустя несколько минут, Эдриан увидел её.
Син была одета в невиданное им ранее лёгкое зелёное платье. Она танцевала на поляне, подставив лицо начавшемуся дождику, широкая юбка красиво развевалась. Этот простенький танец так заворожил Эдриана, что он не посмел даже спешиться, ибо тонкий слух вампирки тут же уловил бы это движение и она прекратила бы танцевать. Почему-то сейчас подобное казалось Эдриану едва ли не кощунством...
Однако вскоре Син и сама заметила его, направилась в его сторону. Он спрыгнул на землю - как раз вовремя. Вампирка подбежала к нему, повисла на его шее, поцеловала в щёку:

- Эдриан!
- Эээ... Здравствуй, Син... - смутился маг, отстраняя идеальное мёртвое тело, от которого его отделяли лишь его одежда и тонкая материя платья.
- Я вижу, ты подобрал Дориана по пути? Спасибо. В последнее время он стал слишком много летать, его могут подстрелить ненароком.
- Здесь, в Лесу, к животным немного особое отношение.
- Я знаю. Но он уже примелькался и его могут принять за шпиона Дориана. Ой... Какое забавное сочетание. Дориан шпион Дориана. Тьфу...

Они рассмеялись - она искренне, он из вежливости. Летучая мышь села на его плечо и он погладил зверька. Девушка потрепала гриву Ветра и тот фыркнул в ответ...

Они сидели в полном молчании, однако молчание это было словно бы частью какого-то священнодействия; оно вовсе не было тягостным и вообще Эдриану давно не было столь легко просто молчать, прихлёбывая из кружки какое-то лирийское варево, приготовленное
вампиркой на костре. Дождь закончился, даже не успев толком начаться, солнышко начинало пригревать. Син подняла взор на Эдриана:

- Ты как-то сказал, что Королева - твоя дочь. Не расскажешь мне эту историю?
- Это не в обычиях сторнийцев. Меняя имя, мы отрекаемся от своего прошлого. Хотя сейчас в обычаях сторнийцев пить кровь живых, поэтому вряд ли это имеет значение...
- Ты сменил имя? Как же тебя звали до этого?
- Джес. Меня звали Джес... А моего лучшего друга с детства - Джет. И у Джета была девушка.. её звали Элиса. Это уже потом я назвал её Катирэн. Элиса и Джет любили друг друга, но я тоже любил её, а она - меня. Она металась между нами, но я был настолько влюблён, что готов был делить её с лучшим другом, а он.. он не верил в то, что между нами что-то есть, хотя ему иногда говорили. А потом родилась Ри... Всё усложнилось ещё сильнее... А потом случилось то, что случилось. Я не смог спасти ни свою любимую, ни лучшего друга. Зато спас свою дочь и её брата.
- Так он не твой сын?
- Не мой. Послушай, мне слишком трудно переступать через сторнийские традиции. Хоть я и вычеркнул прошлое из своей памяти, я не перестал быть сторнийцем. А ты.. кто ты?
- "Лишь серая волчица", - усмехнулась Син. Эдриан удивился. Син пояснила:
- Ну, баллада такая была: Холодный ветер дует мне в лицо, я знаю – всё сегодня разрешится; возможно, я, по-твоему, никто – но ты, кто ты?! – Лишь серая волчица.
- Баллады... В твоё время пелось много баллад?
- Не меньше, чем в наше. Ну, то есть, чем сейчас. Просто о них мало кто что помнит. Мало кто из живших в то время столь же неплохо сохранился.
- Прости! Я совсем не хотел намекать на твою вампирскую сущность... Я просто думал, ты расскажешь мне историю своей жизни.
- Да ничего, я привыкла. Знаешь, что самое страшное в этой истории?
- Что? - Син вовсе не ждала этого наводящего вопроса, Эдриан задал его просто так, чтобы не молчать. На самом деле вампирка выглядела так, будто утонула в воспоминаниях. Сколько же она должна помнить?..
- Самое страшное во всей этой истории заключается в том, что я никогда не умела точить карандаши...

[glow=navy,2,500]17-е число месяца Домоседства.
Полумесяц.[/glow]

Она никогда не умела точить карандаши. У неё попросту не получалось. Они крошились под её пальцами, не желая затачиваться. Нет, пока лезвие срезало деревянные стружки, всё было хорошо. Но стоило лишь ножу коснуться грифеля - как он тут же ломался. Хотелось швырнуть этот карандаш в стену и на лету расколоть его ножом, однако шестилетняя Син лишь молча утирала слёзы и вновь принималась точить.
Она делала всё так, как говорила ей мастер Хелен, нанятая отцом художница. А говорила эта художница так: "Синги, ты можешь, конечно, и не затачивать карандаши правильно, а делать это так, как делают другие современные художники. Но поверь, для того, чтобы стать великим художником, надо уметь всё делать правильно". Так говорила Хелен, и Сингреллин ей верила. Она искренне мечтала стать великой, хотела запечатлеть отца и мать в прекраснейшей из картин, откружённых прекраснейшим из пейзажей, хотела изобразить брата с двумя мечами... Да много что хотела. А пока надо было всего лишь научиться точить карандаши.

Её родители были влиятельными людьми, и Син могла себе позволить стачивать карандаши один за другим. Пока ещё она не знала, что на то золото, которое было уплачено за один карандаш, сотня бедняков могли припеваючи жить в течение месяца, а то и двух. Она не знала, что другие пишут либо углём, либо перьями. Она знала лишь то, что нужно научиться точить карандаши.

Она не отвлеклась от своего занятия даже когда в комнату вошёл Лариэн:

- Лисёнок! - брат всегда называл её так, - Лисёнок, пойдёшь со мной? - он уселся рядом, откинул назад длинные светлые волосы и поправил ножны.
- Привет, Ларри! Не, я не пойду. Я пытаюсь научиться точить карандаши, а у меня никак не получается. Я буду великим художником!
- Будешь, будешь, - рассмеялся Ларри, поцеловал её и вышел.

Син вздохнула. В её воображении оживали картины их прошлых прогулок с братом. Может быть, зря она отказалась? Ведь там так интересно, и...

Под рукой что-то хрустнуло. Из глаз Син потекли слёзы...

А потом пришли они. Люди, посланные ханом. Родителей убили прямо на глазах забившейся под кровать девочки. Мама и папа так и не выдали того, что хотели узнать убийцы, хотя их пытали. А Син всё видела...

Она так и не научилась точить карандаши. Она так и не стала художницей.
Она стала убийцей, поэтом и вампиром.

Лучше бы я тогда пошла с Ларри...

Вампирка резко тряхнула головой, отгоняя воспоминания.

- Прости, Эдриан. Наверное, по духу я тоже немножечко сторнийка. Быть может, мы после поговорим?
- После чего? - переспросил советник. Син и сама не знала...
- После Войны.

Он не спросил, будет ли у них это "после". Хотя Син знала, что будет.

26 день месяца Домоседства. Море.

  Ветер ласково касался волос и играл ими, как рука любимой. От этого становилось тепло, легко на душе и хотелось выпить. Оторвав взгляд от неизменной уже много дней линии горизонта, Иванэ оглянулся. Палуба была пуста – не удивительно в столь поздний час. На небе уже начали сгорать первые звезды, но кто-то все же не спал. Метнувшаяся вниз по лестнице тень привлекла его внимание - это была девушка, закутанная в темный плащ, похоже, он помешал кому-то насладиться горьким дыханием ночи и приторным дыханием моря. Беглянка вдруг оглянулась, и в лунном свете блеснул, как лезвие клинка, золотой локон. На миг герцогу показалось, что он сходит с ума, видя призрак, но все тот же луч высветил прекрасные черты лица, и Иванэ вздохнул с облегчением. Несмотря ни на что, его разу остался при нем.
  Амелла. Еще одна сторнийка. Как и та другая, красива, горда и сильна духом… Даже сейчас она не бросила Рика…  Когда-то, кажется, ее заставляли быть с ним силой… Что же они все в нем находили? Поняв, что она замечена, девушка замерла и выжидающе посмотрела на герцога. Иванэ подошел к ней и вежливо улыбнулся со словами:
  - Доброй ночи, я помешал Вам?
На первую часть вопроса девушка кивнула - на вторую отрицательно мотнула головой. Она злилась, что ее заметили. Иванэ хорошо помнил эту привычку Лексы, она точно также переставала с ним говорить, если была сердита. Эта сторнийка слишком напоминала ему бывшую жену… Нет, не жену… Это был лишь призрак прошлого, истлевающий в могиле…
  - Я уже ухожу - так что Вы вполне можете продолжить прогулку. Не дело, что вы все время сидите в каюте. – Эмилия сначала замерла в нерешительности, но все же ступила обратно на палубу, тихо шепнув:
  - Я нужна ему.
  - Знаю, - кивнул герцог. – Но я уверен, пару минут он без вас обойдется.
Девушка опустила глаза, плечи ее дрогнули. Она промолчала. Иванэ поклонился, силой заставляя себя оторвать взгляд от склоненной золотоволосой головы, и скрылся внизу. Он шел прочь, пытаясь вновь и вновь вспомнить лицо призрака, но не мог. Он видел только Амеллу, ее золотые волосы, ее черты лица… Сторнийка, но другая, не та… А та… Той нет в его памяти, может ее не было и в его жизни? Герцог и сам не заметил, что пришел совсем не к их с Саолой каюте, а совсем к другой двери. Он пришел к единственному человеку, который мог дать ответ на его вопрос о прошлом, к тому, кто своими сильными пальцами, играючи поломал его жизнь, к тому, кто сделал очень много, чтобы ввергнуть мир в тот хаос, в котором всё сейчас пребывало. Жестоко? Именно этот человек научил Иванэ ле Амарра жестокости.
Стучать герцог не стал, а просто толкнул дверь и вошел в каюту Рикарда Шарка. В нос ударил запах каких-то травяных настоек, видимо, снимающих мучения полуживого человека. На столе горела единственная свеча, тускло и как-то дергано, разбрасывая нервные отсветы на стены. Мужчина на постели лежал неподвижно. На звук открывшейся двери он повернулся.
  - Проходите герцог. Не могу предложить Вам выпить, потому что то пойло, которое я теперь пью – оскорбит ваш вкус. – Как бывший правитель Сторна почувствовал - кто именно вошел, Иванэ знать не хотел. Быть может, он ждал его? Может знал, что Иванэ придет, тогда, когда сам лаконец об этом даже не думал…
  - Вы ждали меня? – Вопрос сам сорвался с губ.
  - Нет… Не совсем. – Голос Рикарда Шарка дрогнул. – Я надеялся, что Вы придете.
  - Я сам этого не знал. – Иванэ помолчал, но все же объяснил. – Я увидел Амеллу и вот… я здесь.
  - Ей захотелось подышать свежим воздухом. – Губ Рика коснулась улыбка, которая стала для Иванэ ножом под ребра. – Я совсем ее измучил.
  - Как Вы можете так говорить – она любит Вас. – Герцог помимо воли сказал это со сталью в голосе. Как смеет этот человек улыбаться, сделав то, что он сделал. – Она не считает это страданием и готова пойти за Вами в бездну, а вы лежите здесь и истекаете жизнью, вместе с жалостью к себе.
  - А ведь Вы говорите не про Эми, Иванэ… - Шарк приподнялся на постели, и лицо его оказалось в луче света. Иванэ вздрогнул, опустил глаза и сжал кулаки.
  - Да, я говорю о другой. – К чему отрицать очевидное.
  - Я погубил ее… Как и многих других.
  - Нет, ее убил я. Своей рукой. Ударив в спину. Хотите знать подробности?
  - Вы стали жестоки, «меч Лаконы». – Шарк без сил откинулся на подушки и вздохнул.
  - Вы меня научили. – Оба надолго замолчали. За дверью послышались тихие шаги, дверь приоткрылась и на пороге возникла Эмилия. Глаза ее широко распахнулись, когда она увидела герцога, девушка замерла и прижала руку к груди, перебегая взглядом с мужа на Иванэ и обратно.
  - Все нормально, Эми. – Голос Шарка вдруг стал нежным. – Мы с герцогом ле Амарра разговариваем. - Девушка не шелохнулась, с сомнением взирая на Иванэ, но он молчал. Когда тишина стала давящей и какой-то пустой, девушка кивнула и скрылась за дверью, оставив мужчин вдвоем.
  - Скажите, она не напоминает Вам Лексу? – Герцог снова обратился к Рику.
На изуродованном лице не могло появиться изумление, но оно проросло в голосе сторнийца.
  - Совсем нет. Я не знал двух более не похожих женщин. Лекса была морем, а Эми – ветер первая – лед, холодный и острый, вторая – огонь, теплый и согревающий.
  - Значит, я совсем не знал свою жену. – Они вновь замолчали, но теперь тишина была спокойной и мягкой, как подшерсток на животе у кошки. – Единственный вопрос, который мучает меня до сих пор – что стало с Котом.
Губ Шарка коснулась мимолетная улыбка при воспоминании об убийце, которая скорее походила на гримасу боли.
  - Думаю, он погиб на Сторне или стал одним из них. Когда мы бежали с острова, поняв - куда попали, он остался – спасать Лексу.
  - Глупец, она не стоила его жизни.
  - Он так не считал, а он неплохо разбирался в людях.
  - Теперь нам уже не узнать.
Шарк промолчал.
  - Что вы ждете от будущего, Рикард? – Иванэ спросил искренне, без злобы, сам не понимая – откуда взялся этот интерес к мнению сторнийца.
  - Для себя смерти. Чего еще я могу ждать? Для всех остальных… Тот, кто ждет нас на Сторне – силен и могуществен. И он хочет мести. Все делается из мести или ненависти – родных сестер. Есть у них еще третья, но она настолько страшна, что я не хочу произносить ее имя вслух.
  - Любовь. – Глухо и без выражения заметил ле Амарра. Смешно… Когда-то он говорил точно так же… Они оказались в чем-то очень похожи…
  - Вы считаете, мы обречены? – Иванэ поднес руку к пламени свечи, отчего оно забилось в судорогах.
  - Этого я не говорил.
  - Честно говоря, мне уже надоело это ожидание. Мы постоянно ждем смерти, которая должна обрушиться на наши головы, а она все не приходит. Иногда я перестаю в нее верить. – Какого Марэля он разоткровенничался с тем, кого должен ненавидеть.
  - Скоро мы столкнемся с ней… Думаю, слишком скоро и слишком близко.
  - Надеюсь, потому что это будет лучше ожидания и страха.
  - Вы говорите так, потому что не были в ее объятиях, Иванэ. А я был. Не самые приятные ощущения. – Шарк криво усмехнулся.
  - Поверю на слово.
Иванэ поднялся.
  - Знаете, я не буду огорчен Вашей смертью, Рикард. Не люблю лгать. Но мне жаль Вашу жену, которая будет Вас оплакивать, Вы не стоите ее слез. – Холод и ненависть уже совсем исчезли из голоса лаконца. Остались только усталость и простая истина.
  - Я благодарен Вам за откровенность, герцог.
  - К Вашим услугам, - насмешливо заметил Иванэ и вышел прочь, тихо закрыв дверь. Последнюю дверь прошлого, горьких воспоминаний и полынных запахов. Мужчина, оставшийся в комнате, теперь не вызывал в нем ничего – ни ненависти, ни жалости. Он почему-то был уверен, что больше они никогда не увидятся. Сторн был совсем близок, а там… Там их ждала смерть.

27 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Восточные границы леса.

        Поражения, победы…. Пришло время, когда былая вражда не значила уже почти ничего. Эвор в который раз осмотрел приготовленные к бою войска.
        Время текло медленно, почти лениво и Князю не впервые представилась великолепная возможность обозревать наспех созданную полосу обороны, которой суждено будет через пару часов встретить первый и самый сильный удар противника.
        За неделю все они успели выкопать рвы, наполненные кольями зеленого дерева и ядовитой для вампиров сияющей водой. Над будущим полем боя нависали легкие деревянные конструкции, предназначенные лучникам Гэрена и шаманам ллунифов, жаждущим применить против Тени свое странное волшебство.
      Эвор знал, что основной удар придется на тех, кто сойдется с врагом в прямом бою. Они же, в основном лирийская гвардия, квадайнцы, и те лаконцы, что сражаются пешими, понесут самые большие потери. Рубеж укрепили насколько могли, что бы прорыв дался вампирам как можно более дорого, что бы Родрик поверил в то, что предстоящий бой не является просто ловушкой….
      Смутная тревога… Она не оставляла Эвора с самого начала этого пути. Слишком высокие ставки, слишком много риска, что все это зря…. Или победа или потеря всего. Князь давно решил как и во чье имя будет брошен этот жребий, но чувство вины днем и ночью не отпускало….
      Но теперь оставалось лишь ожидание… Неподвижно, словно хищник в ожидании добычи, Эвор вслушивался в Лес, в шум ветра в ветвях, будто даже он мог рассказать о том, чему суждено было случиться в ближайшее время. Щемящее ощущение страха, почти всеобъемлющего ужаса накатило мгновенно. Ястреб сначала крепко сжавший плеча Князя когтями с протяжным криком бросился куда то вверх в стремительно темнеющее над лесом небо, заржали, заметались у коновязей встревоженные лошади…. И так же внезапно пришла гудящая страшная тишина, вязкая, закладывающая уши, непонятно пугающая, будто кто-то как в древних легендах открыл двери в дом самой смерти….
        Кто-то? Это сделал ты сам, Князь.
- Мы готовы, - голос Тиэла заставил Эвора вздрогнуть. В этот момент друид казался нет не старым, по настоящему древним, взгляд наполненных зеленоватым сиянием глаз проникал словно в самую душу. Какое-то время он смотрел на человека отдавшего приказ извратить саму суть и душу Леса, потом, как показалось Эвору, с легкой усмешкой отступил в тень.
      По первому знаку Князя привели прядущую ушами нервно храпящую Ночь, он молча вскочил в седло, направляя ее перед строем собравшихся на бой воинов. Чужой владыка перед чужой армией. Он с трудом представлял, что скажет им, но слова рождались сами….
      Эвор говорил долго, не о том, что отступать некуда и стоит сражаться, он говорил о том, что придет рассвет и о том, что надо жить и идти вперед, пока осталось хоть что-то, что можно защитить, говорил о них и о себе самом, говорил не о победе, но о невозможности поражения…. Он знал, что будет с ними, там, одним из первых, вместе с Риган и Редом, со своей Перводружиной, как это было всегда….
     
- Отступаем! – Князю показалось что он сорвет голос.
      Рядом дважды протяжно пропел рог, и уставшие после затянувшейся на многие часы битвы люди потянулись, все еще огрызаясь, в чащу…. К счастью рассвет отбил у вампиров желание преследовать отступающих….
      Потери были огромны, почти в двое больше чем кто либо ожидал, вампиров же во рвах осталось на редкость мало. Любая царапина, нанесенная человеку Тенью, оборачивалась смертью, раненых оставляли на поле боя, порой оказывая последнюю милость, единственное, чем можно было помочь в безумии, охватившем лесные границы этой ночью…
      Деревья все еще страшили детей ночи, но осознание беспомощности Леса, казалось, только увеличило ух силы.
      Погиб граф Ле Кри, Ньер, Эвор успел вывести с поля боя еще живого Герена, но раны Княжича и успевшие заостриться черты лица давали понять, что он вряд ли доживет даже до вечера.
      Самого Князя безумие этой ночи не тронуло, ни царапины, словно неведомая сила защищала его от клыков, когтей и оружия Теней… разве только конь. Резвую легкую Ночь погибшую в бою сменил огромный серый жеребец, принадлежавший вроде бы графу Кри, но Эвор готов был поклясться, что видел этого боевого зверя раньше, вот только память как всегда чертила лишь невнятные призраки….
        Лагерь был полон шума, стонов раненых, голосов отдающих приказов, не минуты отдыха, до заката они должны отступить глубже в лес, не считаясь с потерями…. Не приходилось даже создавать впечатление паники, люди и так были напуганы и растеряны сверх всякой меры. Искать в этом затянувшемся безумии Сафара или Роджетта не представлялось возможным, все отступают по своим линиям. Если судьба будет столь неблагосклонна, и деревья не смогут убить Тень, то армии встретятся у ворот Тила.
      Уже почти к обеду, когда уставшие лесные войска приобрели в пути подобие порядка, Эвор, наконец, нашел среди воинов ту часть своей Перводружины, кому удалось уцелеть в ночной схватке. Уставший Ред дремал в седле, за его Шумом неспешно рысила Ласка на спине которой расположились целых два всадника, младший брат Герена Эиль с рукой на перевязи и взъерошенная даже в человеческом облике похожая на большую кошку Риган.
- И что нам делать теперь? – чуть сердито спросила она, стараясь казаться как можно более бодрой, но Эвор помнил, как она сражалась этой ночью, и сколько они уже успели потерять.
- Отступаем ко второй черте, - медленно произнес он, - Эту ночь встретим там.
- Опять сражаться? – Эиль, вздрогнув, посмотрел на Эвора, - Мы сутки без сна, люди просто не смогут. Мы не железные, Князь.
- Там будет подкрепление, надо торопиться….
      Но ночь встретила армию Эвор новым ударом.
- Мой Князь, - Ардрик склонил голову, стараясь не смотреть собеседнику в глаза, - Мы не можем заставить лес вновь сражаться против вампиров…. Он отказывается помогать нам.
- Все кончено, - потрясенно прошептал Ред.
      За свою жизнь Эвор успел понять, что значит поражение, но теперь отступать было некуда. Всецело это его вина, но осудить за нее Князя будет уже некому. Он чувствовал на себе взгляды Перводружинников, Ардрика, Тиэла, все они ждали от него приказа, ждали что он решит, как действовать дальше…. Но иного выхода как сражаться и достойно встретить свою смерть у последних защитников Леса уже не оставалось.
- Лучников на площадки, собрать войска. Мы примем бой!

27 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Восточные границы леса.

   Сафар смотрел на поле будущей битвы… битвы в которой решится судьба рода человеческого… Они или победят или проиграют, третьего не дано. Здесь собрались лаконцы, лирийцы, жители полумесяца и северных равнин, так неужели судьба будет жестка к тем, кто забыл старые распри и встал плечом к плечу, здесь, против восставшего из небытия ужаса древних дней?
   От близких холмов до горизонта, всюду докуда доставали глаза были видны нескончаемые полчища Теней. Они застыли в ожидании, готовясь нанести последний, окончательный удар, который поставит точку в этой затянувшейся войне. Родрик, командующий Детьми Ночи созвал всех, до кого смог дотянуться… Вампиры стянули к Лесу все силы.
   Сафар оглянулся. За его спиной стояли те, кто доверился ему в эти минуты. Вефир, Барг-Танг, командующие адарцами и колдунами. Мрачные лица, руки застыли на эфесах мечей, на рукоятях копей и секир.
    - Мы все знаем для чего, здесь собрались! – голос Сафара пронесся над войсками вместе с ветром. – Мы защищаем не Полумесяц, не Лакону, не Адар, не Квайдан и не Лирию. Мы собрались здесь, на последнем рубеже, который отделяет человечество от мрака и гибели. Пророчества сбылись! Тени вернулись! Настало время вспомнить завещанное нашими предками! Тени уже были побеждены, и, клянусь, это случится вновь! Да, они сильнее нас, но если у нас хватит сил нанести им столь мощный удар, что они забудут обо всем остальном – мы победим! Поэтому говорю вам – не жалейте о себе! Вы защитники этой земли! Мы будем сражаться! Мы умрем, если это будет нужно для победы!
   - Мы победим! – кричали все.
   - Мы победим! – Сафар вскочил на коня и постарался забыть о всех сомнениях, что обуревали его.
   Он видел, как бесконечные полчища Теней зашевелились, словно разбуженный зверь, и молча пошли вперед. Что видели воины его армии в этих наступающих полчищах? Неуязвимых воинов, своих бывших родных и друзей, смертельного врага, с которым не вступают в переговоры? Неизвестно…
   Но встретили они их сталью… Пара мгновений, которые потребовались вампирам чтобы достичь рвов. Небо почернело от стрел, но Теней не брало оружие смертельное для людей, лишь затрудняло движение… Миг, и дети дня и ночи схватились с друг другом. Воцарился полный хаос, и мечи не знали покоя, разя вновь и вновь. Тени, слишком быстрее, гораздо быстрее людей, мелькали и поражали подобно молниям, столь же смертоносным. Но воины не дрогнули, лишь крепче сомкнули ряды, выискивая любую возможность, чтобы уязвить врага. И враг тоже нес потери, падали когтистые руки, оскалившиеся головы, текла черная, словно смола кровь…
   И, конечно, волшебство, которое принесли с собой ллунифы, адарцы, колдуны Лирии, змеи, друиды Полумесяца и паладины Лаконы. Они, конечно, не могли сравниться с теми чародеями, которые уплыли к Сторну, но и их умение многого стоило.
   По земле плыли болотные огни, опутывая и замедляя детей ночи. С наверший посохов срывались молнии, поражая и разрывая на части, мастерство и реакция адарцев не уступали возможностям вампиров… Тени убивали многих, но и сами платили кровавую цену.
   - Смерть! – кричал Сафар.
   Тени наступали волнами. Несколько мгновений (или может быть часов?) ожесточенного боя, и ожидание новой волны. Они приходили снова и снова, оставляя с каждым разом все больше мертвых тел.
   Он нашел взглядом Вефира. Тот был даже не ранен, хотя и смертельно устал, это было по его лицу. Они все устали.
   Сафар улыбнулся.
   - Что скажешь?
   Вефир покачал головой.
   - У нас слишком мало сил. Долго не удержимся. У нас выбили почти всех воинов, остались одни маги. Они быстро погибнут без поддержки.
   - Иногда нам приходится делать сложный выбор, Вефир… - сказал Сафар. – Маги нам еще пригодятся. Ты помнишь Шаня, Вефир?
   - Адарца? Да, помню…
   - Он спас меня дважды, один раз на лодке, и второй раз, когда остался… Погиб, но задержал Теней… Кому-то придется остаться, чтобы маги смогли уйти.
   - Повелитель, разреши мне. Я не подведу тебя.
   - Нет, Вефир… Тебя ждет Тарикэ, ты сможешь командовать, теми, кто останется… Ты уже это доказал, ты ведь выигрывал битвы за меня, так ведь Вефир?
   - Да…
   - Вот и теперь. Выиграй эту битву, останься жив. Я делаю тебя своим наследником, Вефир ибн-Найджбер. Правь Лирией разумно.
   - Мой повелитель… - Вефир поклонился.
   - Теперь прощай, – улыбнулся Сафар. – Уходите с Барг-Тангом…
   Вефир вскочил на коня.
   - Прощай, Сафар!
   Маги отступали, исчезая в темноте, а от восточных пределов вставало солнце. Сафар рассмеялся.
   - Они наступают, – произнес какой-то лаконец.
   И точно, на этот раз Тени устремились черной, все сметающей на своем пути, лавиной. Шансов устоять не было, лишь задержать их.
   Последние остатки лирийской конницы ворвались в ряды врага, сокрушая их, поражая, и погибая…
   - Вот он, путь… - лаконец оказался рядом, поднял шлем и Сафар узнал пленника острова вечных бурь. Почему-то он не удивился…

27 число Домоседства

Настал день «Д» и час «Ч». Мои дружинники заняли место в центре оборонительной линии, ожидая кровососов. Очень хотелось самому встать в первые ряды, но сейчас я такого права не имею. С сотней Серых и двумя тысячами кавалерии я держался в тылу; плохо – коннице – нашей и лаконской – тут не развернуться. Эвор считал, что это и не потребуется, но я что-то сомневался. Общий вид Ардрика не способствовал оптимизму, а ведь это он занимался Лесом.
Впрочем, мало ли почему парень повесил нос? В конце концов, все видели, как провожать лично его вышла княжна… А вот его отбывающего братца видели не все. Мист ушел тихо – хоть на это у него хватило осторожности; ушел с женой и подписанной мной грамотой  Ольге. Вроде бы он собирался поставить хутор где-нибудь на севере моей страны, и не он один – его бывшие бойцы после всего собирались поселиться рядом, и каждому я также пожаловал земли рядом с Мистовой. Заслужат еще.
Мы стояли и ждали… ждали… ждали… Всеслав в новой серой форме моего телохранителя нервно проверял меч; я видел и Виктара неподалеку от Эвора; Винсент был среди пеших, Дина – среди лекарей; ну а Пат нес мое знамя взамен погибшего еще на Бекасовом поле Даниила. Волки, как ни странно, пошли все и сразу, с какой-то свирепой готовностью. Если кто-нибудь выживет и захочет продолжать службу – это будет очень даже к лучшему…
Когда тьма ночная пика своего достигла – всколыхнулся бессильный ныне полог леса, и неисчислимая рать тварей голодных ринулась на нас волною сплошной. Столь велика была их ярость, что первые из них слепо кидались на строй латников, находя смерть окончательную под слаженными ударами со всех сторон, но все новые и новые дети ночи вырастали перед людьми. То одного, то другого вырывали они из строя, и тут же терзали, не чувствуя, как обрушиваются мечи на терзающих. Копья клонились под весом вампиров, стрелы летели потоком сплошным, магия волхвов и шаманов рвала хладные тела, но не видно было края полчищам. Рвы заполнились телами бросившихся туда тварей, и не замедляясь нисколько бежали по ним вампиры. С каждой минутой на полшага подавались люди назад, ибо не поднимался более меч в сплошном частоколе вампиров атакующих. И тишиной было объято тварей войско, и слышались лишь кличи людей. И «Фалееееееееесс!» слышалось справа, и «Кааааааааааааар!!!» слышалось справа, и лишь бессловесный рык издавали в центре. И свистели луков тетивы – но не было у вампиров луков. И стучали щиты – но не несли вампиры щитов. И брань раздавалась – но не было в языке вампиров брани. И дышали тяжело воины – но не знали вампиры дыхания.
И все больше игл вонзалось в мышцы – но не уставали вампиры…
И прорвалась линия… много, много воинов было разорвано на части. Но и те, кого лишь задело, умирали быстро и в муках неизъяснимых. И тогда спешилась конница, и сошли с деревьев лучники, без стрел оставшиеся, и князья пошли перед дружинами своими. И вновь сомкнулся строй.
Не раз и не два прорывались тени. Не раз и не два отбрасывали их. Не час и не два стояли люди… Не один и не два вождя погибли.
И взошло солнце. И приказал Эвор отступить. И ушли мы в Лес. Но Лес не пришел к нам…

28 день месяца Домоседства.
Лакона. Фалесса.

        Пробуждение, как обычно за последние пару месяцев не было приятным. Хотя к ежеутренним головокружению и тошноте Иветта успела привыкнуть. Но рассказ Рейнара стал неприятным сюрпризом и весьма красноречиво свидетельствующие о его правдивости бумаги не оставляли сомнений.
- Эту шлюху Ле Шаду в герцогини??? – Ив, несмотря на ее великосветские манеры, едва не разлила стакан лимонной воды, зажатый в руках….
- Да и не ее одну, если ты заметила, - Рей чуть капризно повел красивой бровью, - Тебе не кажется, дорогая, что Франциск слишком много на себя берет?
        Капитан гвардии опустился в одно из кресел, плеснув в свой кубок темно-рубинового вина, на губах играла насмешка, но зеленые глаза прятали в себе гнев. И Иветта сейчас полностью разделяла это его чувство.
- Он ставит своих людей всюду, на мало-мальски важных должностях всегда видна рука его светлости…, - Рейнар впервые за долгое время был серьезен, - И ты сама это позволила ему, Ив. Однажды утром ты проснешься, и поймешь, что трон, который мы с тобой, МЫ, вырвали из лап Ярно и его лесной ведьмы, уже давно твой лишь формально.
- Я уязвима сейчас, - тихо произнесла Иветта, касаясь заметно выросшего за последний месяц живота, - Пока он не родился…
- Потом может быть поздно. Мы выиграли сложную игру, неужели будем молча смотреть, как он отметает себе нашу победу.
        Иветта про себя выругалась. Мужчины! Вероломные коварные змеи, и Шаорин в первую очередь. И кому в этом мире вообще можно верить? Хотелось бы спросить и Рейнара, где он шлялся все это время вместо того, что бы следить за действиями достойного советника, и вовремя оповестить ее обо всем.
- Прикажи позвать моего секретаря, - наконец, улыбаясь, провозгласила Ив.

        Невысокий седенький мужчина с редкими волосами и острым носом появился незамедлительно, склонился перед Императрицей и быстро растянул на расположенной в углу покоев конторке лист бумаги.
- Что будет угодно Вашему Величеству?
        Иветта решила, что слишком расстроена утренними новостями и с постели вставать не будет, поэтому изволит оформить указ прямо в своей спальне.
- Пишите, - личико императрицы стало серьезным, - Во-первых: указ Франциска Шаорина от 18 дня месяца Домоседства признать недействительным….
      Писать этот указ было даже весело! Итак! Признать Рейнара Риверса потомственным дворянином Империи, с позволением иметь свой не отмеченный знаками незаконнорожденности герб и земли с правом передавать их по наследству и именовать его далее не иначе как герцогом Алрэ, а так же за верную службу Лаконскому престолу назначить маршалом Востока. Эдвину и Карлу Ласноу, двум ее младшим братьям, десяти и семи лет соответственно, пожаловать герцогства Такли и Гроу. Артура Тейна  назначить маршалом Запада, а так же пожаловать ему в собственность герцогство Лессо.
- Но Лессо ведь гораздо больше, чем предложенное ему Франциском Форнеу, - Риверс непонимающе посмотрел на Императрицу.
- Да, - весело ответила Иветта, - И думаю, он это оценит. Пусть видит, что есть те от кого он может получить больше.
        Итак продолжим! Коршуну хватит баронства и генеральства, Дората пусть вообще будет счастлива, что после участия в том заговоре против Ярно и самой Иветты, что пытался устроить Франциск, у нее земли покойного супруга не отобрали.
- Рей, и, пожалуйста, шепни этой выскочке, что настоятельно не рекомендуешь ей оставаться в столице, она меня раздражает.
        Далее нашему первому советнику, графу Шаорину пожаловать лишившиеся хозяев земли Лардли и так же дать им статус герцогства. И последнее! Утвердить указ по которому любой титул начиная с графа может быть назначен лишь про утверждению Ее Величества, как и все высшие чиновничьи и министерские должности.
- Наше Величество не против действий нашего верного Франциска, - с улыбкой объявила Иветта, - Мы против того, что узнаем о них последними, и требуем, что бы впредь этого не случалось.
- И кто же передаст эти новости первому советнику, - на лице Рейнара вновь заиграла чуть хищная улыбка.
- Никто, мой милый брат, - Иветта обворожительно улыбнулась Риверсу, - Он, как и я, о его действиях, узнает все о моих, от утренних глашатаев.

29 число. Полумесяц.

   Вефир закрыл глаза. Он все еще видел эту картину – Сафар, верхом, на боевом коне, отбивающийся от окруживших его Теней. Как долго это продолжалось? Конь упал и властитель Лирии скрылся из виду, погребенный под грудами мертвых тел. Что ж, Сафар, ты погиб, как того и хотел, но твой верный слуга довершит начатое тобой.
   Сколько времени прошло – он не знал, они все время шли куда-то или сражались, словно забыв про сон, пищу и воду.
   Они потеряли многих, но все еще представляли опасность для врага, по крайней мере Вефир на это надеялся. Большая часть магов погибла, те, которые остались, были изнурены и изранены… От могучей армии осталась лишь жалкая горстка…
   - Оно уже близко, – проскрипел Барг-Танг. – Ты видишь, воин?
   Вефир промолчал. Шаман последнее время был сам не свой, говорил какие-то странные вещи.
   - Эвор говорит, что мы дадим последний бой! – сказал какой-то лаконский воин, юноша с горящими глазами – он всегда был первым, но смерть его не брала.
   - Последний, – согласился Вефир. – Этот бой станет последним…
   Они встали в стой, сжав, ставшими непослушными руками, мечи и копья, одев шлемы и кольчуги. Все, кто мог стоять на ногах…
   - Близко, близко… - заворчал ллуниф. – Если не видишь, верь мне…
   Вот и они – армии мертвецов наступали, мерно, шаг за шагом… Скоро эти черные волны поглотят весь мир…
   Но, миг и что-то изменилось. Барг-Танг улыбнулся.
   - Это место таит великую силу. Я буду жить здесь… Сражайся, воин!
   Вефир кинулся вперед, увлекая за собой остальных. И в самом деле, вампиры словно растеряли всю свою нечеловеческую мощь… Теперь это были лишь мертвецы, которым сталь несла последнее упокоение… А людям словно придали новых сил, лица посветлели, с плеч ушла тяжесть… Люди этого мира били своего врага, поражая Теней… и Тени проигрывали.
   Многие погибли, но победа была нашей. Теперь свое слово должны были сказать маги, которые уплыли на кораблях к Сторну. Если Дориан будет повержен, ночь отступит навсегда… Вефир смотрел на восток…

29 число Домоседства

Вот и все. Комбинация Эвора провалилась. Когда я узнал об этом, я начал смеяться, взахлеб, с взвизгами. Но не до слез, ни в коем случае.
Но с тех пор прошли почти сутки, мы поуспокоились. Очень хорошо поуспокоились – до полного безразличия. Если бы не надо было драться – я бы ужрался в дым, в поросенка. Но нельзя! Нельзя, Тени побери! Вот-вот, сейчас и поберут – отступать-то некуда. Ну, хоть уйдем хорошо. Всеслав сейчас ходит и объясняет это бойцам… Волки вообще держаться лучше всех. Говорят, что было и хуже – после Фалессы. Винсент, жаль, погиб…
Мои черно-желтые доспехи яркость утратили давно, во многих местах отходила позолота, ну да какая разница? Кому надо – меня увидят. У всякого войска – два знамени… Парадное держит криэранец Патрик, ну а на живое я сгожусь и в побитой броне.
Вампиры выступили почти помпезно – строем, печатая шаг… У кого-то там извращенное чувство юмора. Наша конница уже готова была их встретить… Я ударил по перчатке лаконского рыцаря – даже не разбирая, кто он, и квайданская и лаконская кавалерии сомкнулись клином, пряча внутри единорогов.
Внезапно проснулся Лес. Ай да Эвор, ай да сукин сын! Но радоваться было рано – жертв вампиры не понесли… Поправим. Эвор отдал сигнал, и мы пошли.
Тени меня дери, это было прекрасно. После страха и позора вот так – стройным хором в атаку пойти,  вместе со всеми и во главе клина, и меч поднять и ударить, и понять, что сталь сильна вновь против Теней, и как простую пехоту в землю втоптать. Не всегда загнанным быть, хоть раз самому судить, чья взяла. И лавиной идти, за собой тела оставляя, что второй раз уж не поднимутся. На острие клина встать и забыться… Вольно ж знамени под тенью Древ виться! Поют лаконцы… Долго боялись – тем с большей яростью рубятся они, те, не чьем гербе солнце, которого так бледные твари боятся… Лучники торопятся отстреляться, нельзя не попасть – густо стоят Тени. Маги рядом, с деревьев бьют, им проще – они не ждут, пока свои с линии огня уйдет. Вот один вышел прямо из Леса… Шатается, но идет, руки летают, а от каждой руки – хлыст воды сияющей, что по десятку вампиров зараз в клочья рвет-разрубает. Но устал маг, устал… Вот-вот упадет и разорван будет… Нет, тут о нем пускай каждый вамп забудет! Оторвался от клина, иду к нему. Легко – вокруг него уже пусто почти… Не выдержал кудесник – выключился прямо с ходу. Ну да я его поперек седла и вон. Хорошо уметь подчинять воду, но меч вернее – почти закон. Как его, Ардрик? Ну поживет, молод еще… Руки тяжелые уже… меч и так не перышко, а сколько прошло? Сколько крови в землю утекло? Кто скажет? Кто там крадется с боку? Успею же все равно… Что за…? Как так – по мечу пронзившему ползти? Сдохнешь же, тварь! Я – государь – не тебе меня забарывать! Как они ухитряются когтями доспехи рвать? Сдохла тварь. Ну да и я не жилец… До своих бы дотянуть – у меня ж свой на седле…
Бесполезно… Лекаря можете не звать… Все, отбегался. Вы лучше пареньку тому помогите. Всеслав! Скажи им, чтоб братом твоего командира занялись! А ко мне – никого не надо… выпить дайте… а как умру – сожгите.

29 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Тил.

        К Тилу отступила едва лишь треть из тех воинов, которых трое владык привели к границам леса три дня назад. Последний лесной оплот ощерился против врага сотнями копий и кольев. Но Эвор знал, что без Древнего волшебства ему не простоять и пары ночей, а магия этих мест оказалась на диво глухой к людским мольбам. Деревья, как и прежде, стояли, подпирая кронами низкое зимнее небо, словно мстили смертным осмелившимся бросить вызов Силе и самой Смерти за былые обиды.
      Смеркалось. Первую волну смерти на этот раз встретит конница, последний самый ценный резерв. Единороги, лаконские латники и дождь зеленых отравленных стрел из под крон деревьев. Последняя даже не надежда, просто шанс забрать побольше этих тварей вместе с собой.
        Как всегда появления Теней ждали, и как всегда они появились неожиданно. Кромка леса словно подернулась туманом, и нечто темное сумрачно качнусь вперед. Не развевались на ветру знамена, не блестели доспехи, даже звон их был каким то приглушающее шипящим. Армия смерти шла в бой молча, вампиры не боялись ни смерти, ни поражения, ими двигал лишь голод и жажда уничтожить жизнь, смять ее именно здесь, в тех краях, что однажды уже смогли победить их.
      Серый жеребец, словно привыкший носить на себе командиров решительно выдвинулся на полкорпуса вперед от линии строя, упрямо наклонив голову. За два дня постоянных поражений и короткие мгновения сна в седле Князь успел привыкнуть к этому порой спокойному но воинственному гиганту, и сейчас почти ощущал его нетерпение. Тихое ржание больше походило на рык….
        Тени двигались медленно, почти лениво. Но еще мгновение и две лавины столкнутся друг с другом, сминая, ломая, словно ими будет двигать уже не страх или ненависть, а какая-то единая для всех ярость….
      Неистовый порыв ветра коснулся вершин деревьев в то же мгновение, Эвор почувствовал знакомое прикосновение к своему разуму…. Впервые за два прошедших безумных дня…. Князь вскинул руку, чувствуя знакомое прикосновение птичьих когтей к перчатке и громкий встревоженный клекот.
      Наступающие войска дрогнули, инстинктивно дернувшись к отступлению, но было уже поздно. Так или иначе, своей волей или желанием друидов, но Лес пробудился безобидные с виду деревья, уже давили, связывали, тщетно пытающегося бежать врага. Войска мертвых замедляли свое движение на глазах, чуждая древняя магия сводила их с ума, лишала воли… но убить все же не могла…. Вампиров оставалось почти в три раза больше.
- Вперед! – и снова крик на пределе голоса.
        Склона между Тилийским чертогом и полосой леса хватало, что бы взять разгон. И звенящая стальная волна  ударила в надвигающуюся, сбитую с толка неожиданным предательством тень с полной силой. Эвору почти никогда не приходилось сражаться так, в седле. В лесу обычно лошадь только мешала. Но серый жеребец настолько чутко чувствовал все движения всадника, что управлять им почти не составляло труда.
      Рука устала держать меч, рядом гибли люди, темной лавине не было конца… Клыки, когти…. Но Эвор все чаще слышал смех своих воинов. Пришедший из-за смертной черты ужас теперь уже не был так страшен…. Нет! Эти существа тоже боялись, их движения стали неуклюжими, и незащищенные доспехами тела на диво просто уничтожала уже и простая сталь. Удар за ударом, почти каждый обрывает то чудовищное подобие жизни, которое представлял собой враг.
        Бой растянулся до самых озер, и битва теперь не казалась столь однородной, так словно слишком многие уже остались лежать на земле, а прочим просто было не под силу занять все поле боя. Внезапный холод, словно прикосновение. Эвор вздрогнув обернулся и увидел своего врага….
        Родрик… Правая рука Дориана стоял у берега сияющего странной, как дневной свет, синевой озера  все еще сжимая руками плечи убитого им рыцаря от шеи которого только что оторвался. Безмолвный призыв к бою, и Князь знал, что примет его.
       

        Шпоры коню, грохот стали, тяжесть ударов копыт по мягкой лесной земле. Родрик легко увернулся от удара, но Эвор и не ожидал другого. Спрыгнуть с седла было проще простого, и через мгновение оба противника оказались в воде. Сияющая жидкость обжигала тело вампира, делая его, нет не медлительнее и слабее, но менее внимательным. Удар…. Меч оставляет на теле вампира глубокую рану, но следующая попытка не оказывается столь удачной. Эвор не успел понять как именно, но Родрик перехватил его оружие, и в следующее мгновение длинные, словно у зверя, когти вампира, играючи разорвав кольчугу и толстый кожаный подклад, вошли глубоко в тело князя, промораживая нестерпимым холодом…. Вкус крови на губах … туманящийся взгляд и ярко серебристая молния, неожиданно метнувшаяся на Родрика с берега.
      Эвор рухнул в воду, стараясь не выронить меч из рук, боль путала мысли и застилала глаза, мешая подняться на ноги. Когда, наконец, казалось, через целую вечность это стало возможным, Князь смог разглядеть лишь странное сплетение тьмы с серебром, ставший лишь чудовищным напоминанием человека вампир, вооруженный клыками и когтями и огромная серебристая кошка в ярости бьющая его лапами, старающаяся добраться до горла нечисти зубами…. Риган…
        Князь сильнее сжал в руках меч, преодолевая боль, шагнул вперед. Родрику удалось, наконец, отбросить от себя разъяренного зверя, молниеносное движение, вновь занесенные навстречу Князю когти… Эвор отмахнулся, как в тумане… Он не сразу понял, что удар этот стал последним, что тот кто был правой рукой Дориана и губителем Лаконы лишившись головы оседает в воду, отравляя сияние зловонной чернотой, но умирая, исчезая….
        Риган, выбравшись на берег медленно преображалась обратно в человека, а Князь все еще молча стоял над поверженным врагом. Глубокие раны жгли словно лед. И если бы кто осмелился сейчас заглянуть в глаза владыки леса, он нашел бы в них только пустоту и холод…. Тишина тоже способна звенеть…. Величайшая победа…. Какой ценой? Но Эвор был готов платить ее, еще когда только отправлялся в этот поход… Прошлое словно осколки резало нервы. Все те, кто значил что-то или был врагом, те, кто уже мертв и те, кому суждено жить вечно…. Мирта… Теперь они вернутся назад…
      Громко заржал у берега Яркий, теперь Эвор наконец понял где раньше видел этого серого жеребца… Судьба изволила шутить! Если бы были силы, Князь непременно рассмеялся бы ее шутке…. Знал бы ты, Ярно, насколько мы в действительности оказались близки, словно вся жизнь на двоих - одна женщина, одна война, один конь и даже смерть одна…. Последний взгляд на распластавшееся в воде тело Родрика и тяжелые шаги прочь. Темная вода тянула ко дну, не желала отпускать, но упорства выйти на берег все же хватило…
        Эвор без сил прислонился к могучему стволу ближайшего зеленого великана, чувствуя, как кровь вместе с жизнью медленно покидает его тело, стекая по коре, проникая в землю, возвращая все на круги своя. Боль ушла, только стук сердца гулко отдавался в искалеченной Родриком груди, удары глухо бьющие в висках, медленные усыпляющие….
        Слова как в тумане….
- Мой князь, - слишком трудно открыть глаза, лишь россыпь светящихся снежных брызг, но слух узнает Риган, и в голосе кошки впервые с начала этой безумной компании он слышит страх и волнение, мягкие, казавшиеся очень горячими руки прикасаются к его щекам и плечам, - Эвор!
      Запредельным, почти невозможным усилием Князь разлепил ресницы, заставив себя улыбнуться, рука скользнула по кольчуге и поднялась почти к глазам. Перчатка, насквозь пропитанная кровью… такой странный холод….
- Все нормально, - медленно произнес Князь, хоть голос упорно не хотел его слушаться, - Просто устал… надо отдохнуть….
- Фа, Тиэл! – Риган крикнула в никуда, дрожащими руками помогая Эвору опуститься рядом с деревом на землю, - Помогите же! – ее голос был полон такого беспомощного отчаяния, что Князю отчего-то стало больно за нее. Он мог бы как раньше успокоить ее, крепко сжать тонкие дрожащие пальцы в своих руках, но прикосновения отчего-то получались совсем слабыми.
- Воды, - слово больше похожее на хрип сорвалось с губ. И Риган, четно пытавшаяся остановить льющуюся из его раны кровь, снова вздрогнув, посмотрела в лицо Князя. Она и так пережила слишком много за эти дни. Ей незачем видеть и это…. Он нашел в себе сил кивнуть на ее невысказанный вопрос, и девушка на мгновение нежно прикоснувшись рукой к его щеке почти бегом бросилась к одному из мерцавших в темноте озер…
      Стало очень тихо…. Лесной воздух, наполненный запахом крови, снега и еще робкой но уже ощущавшейся в самом дыхании этих мест весны, как никогда пьянил. Эвор, наконец, позволил себе закрыть глаза, стало совсем легко и чувства… так остро и свободно князь не чувствовал никогда, прикосновением пальцев к земле, самим воздухом, корой деревьев, сотнями глаз и ушей больший и малых зверей прячущихся в чаще, уже набухавшими под снегом зелеными почками, последними алыми цветами живущими и под легкой изморозью, сияющей водой озер…. Словно все, чем жил и дышал лес внезапно стало доступно его пониманию или быть может, напротив, он сам растворялся в этой всеприемлющей бесконечности…. Неожиданно спокойно…. Этот мир в котором каждое мгновение угасали сотни жизней и рождалось еще больше новых не терпел суеты…
        Краем разума Князь сознавал, что рядом все еще бьются, убивают и умирают его люди, но Лес, сотнями голосов уже успокаивал, что бой выигран…. Все кончилось, и жизнь, и война, боль, страх, неразделенная любовь и вина… все позади… тишина.
        Чьи то прикосновения, настойчивые, почти болезненные, смутно знакомые голоса, он пытается ответить им, оттолкнуть, но из груди вырывается лишь странный крик, открывает глаза, но внизу лишь туман, туман зелень и темная лента воды. Та безграничная свобода, что не имеет ни границ, ветер и встающее над лесом солнце. Какое то мгновение словно чего-то не хватало, на грани памяти и чувств, еще не звериных, уже не человеческих, осколки, солнечный свет на глади глубокой черной воды и тихий смех, чей-то темно-синий взгляд, странная непонятная новому облику боль.
      Но рассвет уже окрасил верхушки сосен самой нежной позолотой, небо прозрачное и светлое уже дышало весной, где-то внизу таял снег….

Тусклая от заслонивших ее туч луна. Огромные деревья и страшные в своей безмолвной пока силе существа. Глаза их видят, а руки и сердца знают, что необходимо сделать. Лес безмолвствует, храня свои силы. Сила движется, скользя меж деревьев.
    Родрик поднимает голову и прозрачные, бледно-синеватые белки сверкают в злорадной злобе, обозревая путь. Они идут правильно. Он их ведет к победе. По другому и не может быть. Лес поддернут дымкой гнилого тумана, поднимающегося от прелых листьев под снегом. Но это не листья и не лесная сила. Это кровь погибших людей, жертв, таинств, которыми так долго люди защищались. Но его брат Дориан знал, что это за жертвы и таинства. Губы жреца раздвинулись в страшном оскале. Он скорей почувствовал, чем увидел. Впереди - враг...

... Тусклая луна над цитаделью Сторна: острова мертвых живых. Дориан откинул голову засмеявшись и сделал резкий жест, приказывая. Безмолвный приказ выполнили еще быстрее, чем озвученный. Покорная жертва застыла перед Высшим, за ней еще одна. Дориан приблизился к карте на полу и задумчиво провел пальцем по виску. Перед его мысленным взором оживала карта, выстраивая его детей перед линией извечного врага, павшего на колени:
- Нет ничего опаснее опустившегося на колени врага... когда он вооружен. Родрик.. - он протянул руку и первая жертва приблизилась. Точно расчитанный удар срубил мужчину, он забился в крови лениво брыжущей из перебитых острым лезвием ног.
    Стон заглушил хриплый всплеск из тут же вскрытого горла.
    Один из вампиров тут же оказался рядом со своим господином, ловя ярко-алую струю из перебитой артерии в кубок и подавая его Дориану. Высший странно улыбнулся и отпил два глотка, выплескивая остатки на карту, словно провозглашая тост...

    Они напали молча, круша то, что построили люди и заполняя своими трупами рвы, защитники которых падали вместе с навалившимися Тенями. Тишина укрыла лес, нарушаемая страшными криками жертв и редких команд предводителей. Родрик видел, что дети его идут темной волной, сметая защищающихся. Что люди гибнут в котле самых мучительных пыток, но он же и ощущал гибель своих еще острее в этот миг. Зубы его заскрежетали, клыки сверкнули в оскале, но он вел их вперед. Даже сила Леса уже не сдерживала их. Еще шаг, второй, третий. Они победят и эту силу. Родрик шагал вслед своим мыслям и боли, пронзающей тело. Высасывающая само сознание боль от гибели вампиров и ослепительные вспышки боли, когда до него долетала сила деревьев, как стрела проназающая мертвую плоть и заставляющая искажатся лицо в ужасной судороге. Хотелось рванутся в первые ряды и схватить одного из воителей, впиваясь в мягкую плоть когтями и разрывая на части поддатливое тело, глядя в перепуганные глаза обреченного. Но нет, он должен удерживать волей идущих впереди. Пока хватает сил. С губ его сорвалось одно шипящее слово: "Крооовь.." Рядом мгновенно оказался один из вампиров, протягивающий теплое, трепещущееся тело. Родрик не стал рассматривать кто, впиваясь жадным поцелуем смерти в шею. Живительная влага. Под руками сминается плоть и он опять готов ползти вперед, вырывая у тех, кто осмелился им противостоять жизнь, смерть, право выбирать свою судьбу. Родрик захохотал...

      Дориан методично расчленял хрупкое, девичье тело, обнажая все еще дрожащие в усилии внутренности, сердце, легкие, печень. Взгляд в лицо жертвы. Яркие звезды отражаются в недавно еще живых, темных зрачках. Жертва готова. Изящным движением он поднял ее на руки, аккуратно укладывая на тщательно выбранное место - еле заметную границу. Тонкие лезвия прочерчивают свои линии разрезая кожу рук и ног. Тело уже не представляет собой единого целого, оно лишь огромный сосуд источающий благую жидкость. Рядом раздался характерный звук. Дориан медленно обернулся и посмотрел на облизнувшегося слугу:
- Убирайся, - его глаза сверкнули. Все шло так, как должно было идти, но этот несдержанный звук нарушил сказочную гармонию и Высший увидел темно-розовый восход...

    Дориан лениво выпрямился и улыбнулся:
- Вперед, Родрик..
    Глаза его закрылись, а голова откинулась назад, когда дыхание постепенно утихло. Все вокруг застыло. Лицо Высшего Вампира - одного из первых военначальников при жизни и после смерти - было спокойным. Тело расслабленно лежало, вбирая в себя боль от гибели его потомков. Он знал, что они идут к победе. Видел это. Людям ничто не могло помочь. Они сами уничтожили силу, которая могла бы им помочь. Те, кто подумал сладить с ним - просчитались…
- Вина, - тихо молвил он, не открывая глаз.
    Бокал очутился в его руке. Прекрасные глаза вампира раскрылись, с болью глядя в ночь, что уже неподвластна даже утру.
    Солнце поднимаясь над этим миром уже не могло рассеять мрак: "Потом ты снова будешь сиять, светило… Пью за тебя и за своих детей, которые еще ни раз смогут увидеть тебя, как только пройдут путь, который я им определил. За тебя и за свою силу." Он отпил несколько глотков и мрачно откинулся в кресле, глядя на карту с дрожаще-светящейся полосой-границей.
Неожиданно глаза его расширились, а стакан медленно выпал из руки. Пальцы задрожав, сжали горло. Несколько секунд он молча смотрел в пол, с усилием дыша:
- Прощай, брат.
Дориан выпрямился и подошел к окну, пытаясь вспомнить как же это люди дышат вбирая всю силу воздуха:
- Ты умер вместе с силой леса, Родрик. Они заплатят и за это. Возможно не сейчас, но заплатят, - странный смех сорвался с губ, корежа красивые губы. - Крови..
Приказ был тут же выполнен.

29 день месяца Домоседства. Утро
Море. К востоку от Лаконы.

        Когда-то об этом слагали легенды моряки. О туманных областях без конца и начала, без ветра и света, даже без времени, где в стылом белом мареве скользили навстречу попавшим туда на беду мореплавателям давно затонувшие корабли, ведомые призрачными руками. И любого, кто посягал на священную пустоту этих мест, более никогда не видели под живым небом.
        Еще одна Легенда, сродни тем, что Эвиан рассказывал когда-то о Туманной долине, Тенях и Древних магах, ночной кошмар, вошедший в реальность, ставший повседневным, даже рутинным.
      Узкие хищные корабли, так похожие на сторнийские рейдеры, медленно ползли к Сторну, разрезая высокими резными носами туман, плотный и белый, как разлившееся по воде молоко. Прошлой ночью еще чувствовался ветер, и можно было различить среди туч клочки усыпанного звездами ночного неба. Теперь же в мире не осталось ничего кроме влажного серого марева, и отличить день от ночи порой, возможно, было лишь по тому светлее или темнее оно становилось. Если бы Саола не знала, кто именно прокладывает курс, она усомнилась бы, что они вообще достигнут цели.
        Корабли шли на восток.
      Плавание еще не успело стать долгим, но к тому, как начинается здесь каждое утро, Саола успела привыкнуть. На ведущем корабле тоскливо и раскатисто раздавался гул корабельного колокола, а через какое-то время столь же печально ему вторил сквозь туман другой такой же не то грохот, не то стон c палубы второго судна невидимого, словно потерянного за туманом…. И снова воцарялось гнетущее почти погребальное безмолвие….
      Саола давно перестала считать дни после отплытия, она редко выходила из каюты и еще реже говорила с кем-то кроме Иванэ. Ночи с ним… дни в одиночестве…. Этот путь весь состоял из затянувшегося ожидания, бездействия и безмыслия, давно успевших стать тягостными. Четверых никто не тревожил, или даже просто не вспоминали, как забывают до боя о висящем в ножнах на поясе клинке… холодном и мертвом до времени…
      Жизнь на кораблях словно застыла, каждый ходил и жил в плену прошлого, своей памяти и своих мыслей, стараясь не пускать других в тот малый осколок собственной реальности. Казалось, туман будит самые потаенные воспоминания, хорошие, плохие, все сразу, погружая с каждым разом все глубже в какую то лишенную времени и воли бездну.
    Саола помнила все… помнила тропу к морю вдоль белых стен, острый запах жасмина, очень яркое солнце и собственный смех, густо-сумеречные ночи столицы и серые стены в отсветах рассветного огня, помнила хруст замерзшей от нежданного мороза травы под ногами, слишком алые цветы на снегу, алые на белом, словно кровь или пламя.
    Как будто кто-то мелко и остро нарезал картинки памяти, и ранил сразу сотнями их осколков. События, лица, глаза, слова - необдуманно сказанные, случайно подслушанные. Кого-то уже не было в живых, кто-то до сих пор был рядом или стал врагом… боль…. Но стоило закрыть глаза и что-то согревающее и сильное ревом пламени, невесомой мягкостью пепла обещало избавление от любых тревог, обещало силу, обещало покой.
      Саола проснулась с беззвучным криком, чувствуя как Дар вместе с сердцем пытается вырваться из груди, короткие мгновения полусонной растерянности и совершенно четкое осознание опасности. Сила на силу, слишком чуждая, слишком холодная.
      Она почти выбежала на палубу, вглядываясь в туман… ничего кроме тумана. Закрыть глаза, холод, полный штиль, затхлый неуместный в море запах, и Сила, словно ослепнув, отказывается показывать в чем дело, крупная дрожь…. Чьи то осторожные руки накидывают на ее плечи плащ. Дар, будто смазавшись от попытки разглядеть что-то впереди, не сразу дает возможность разглядеть того, кто стоит за спиной…
- Вэл….
- Ты тоже чувствуешь это? – голос юноши казался необыкновенно отстраненным….
- Да, - Саола плотнее закуталась в мягкую, но неспособную согреть ее ткань плаща, - Море пахнет кровью.
      Молодой чародей только кивнул, закрыл глаза, как это делала его собеседница совсем недавно, и через мгновение тряхнул золотоволосой головой, словно отгоняя неприятное видение.
-  Дальше, похоже, пути нет, - медленно произнес Вэл, чуть нахмурившись, - Надо предупредить остальных….
- Адриан уже знает…
      Словно, в подтверждение ее словам над морем прокатился протяжный и печальный гул колокола, палуба ощутимо качнулась под ногами, корабль разворачивался.
      Что теперь? Назад? Нет… Их силы, Силы даже одного из четверых сполна хватит что бы проникнуть за это сотканное из тумана, чьей-то памяти и боли препятствие… хватит, но за это придется платить, платить дорого, и шансов победить станет еще меньше… хотя куда уж меньше….
      Дориан не должен заметить их корабли раньше времени. Кто знает, какими еще возможностями обладает этот вампир. И кто знает, что еще Адриан готов поставить на карту.
- И что теперь, ждать чуда? – Саола не сразу заметила, как неожиданно ее мысли обратились в слова.
- Чудеса нынче дороги…, - в зеленых глазах молодого чародея вспыхнуло и погасло что-то, не то ярость, не то горечь несвойственные ему прежде, но так давно знакомые ей самой.
- И порой совершенно бесполезны, - медленно произнесла она, позволив себе невесело улыбнуться.
      Молчание…. Лишь осколки памяти… но порой кажется, что все понятно без слов. В иное время и под другими звездами их сила могла послужить иному…. Наверное из Четверых только Алек не думал о том, что можно было бы сделать, сложись их судьбы иначе. Насколько опасным или напротив полезным был бы Дар, если бы вампиры как прежде крепко спали под сторнийской Цитаделью, и Лес охранял мир от пробуждения зла…. И вообще была бы Четверке дарована эта мощь…. Дарована или они всего лишь обречены на нее от рождения и до смерти…. На каждый свой шаг.
      Но Саола никогда не была сторонницей того, что бы подобным образом оправдывать свои ошибки…. И каждый из них перед последней битвой этой войны вновь примет свое верное или ошибочное решение, решение сразу шагнуть в бездну или остаться на краю этого обрыва, зная, что земля песчинка за песчинкой рано или поздно все равно уйдет из под ног….
      Долгий взгляд глаза в глаза. Двое людей или только две Силы, пытающиеся разглядеть друг в друге, словно в собственном отражении, что-то все еще человеческое?
- Остается только ждать, - очень тихо произнесла Саола, словно разрывая этими словами плотный покров тишины.
- Уже недолго, - Вэл улыбнулся, но глаза мага остались серьезными.
    И нечего сказать, это лишь больнее говорить, пробуждая те немногочисленные воспоминания, в которых все было иначе, и сами они были иными…
- Удачи, брат, - Саола улыбнулась в последний раз, накинула на волосы капюшон и шагнула в туман. Через мгновение послышались слова ответного пожелания, но стылое серое марево уже скрывало говорившего от ее глаз.

30 день месяца Домоседства. Ночь.
Море. Западнее Сторна.

      Саола проснулась от тишины. Глубокой, мягкой, оглушающей настолько, насколько не может ни один даже самый громкий крик. Так тихо бывает лишь за мгновение перед бурей….  И ничего не изменилось, и все вместе с тем стало иным….  Время пришло. ИХ время.
      Она не могла бы точно сказать, когда точно разжались ледяные пальцы тумана и пала та сила, что всегда даже за сотни миль напоминала Четверым, что есть еще в Мире место, где можно и под покровом ночи спать спокойно…. Ничто уже не будет прежним. Щиты разбиты вдребезги, остается только нападать….
      Какое-то время она еще неподвижно лежала, вглядываясь в лицо спящего рядом мужчины, успевшего стать любимым и близким, но вместе с тем оставшимся чужим. Можно бороться за любовь с любыми существующими соперницами, но призраки и с память непобедимы. Возможно и к лучшему, что она так и не смогла вытеснить Александру Рано из его сердца.
      Ценны, приятны или болезненны, но воспоминания это то, что никогда не может быть утеряно, и останется с тобой даже если будет отнято все…
      Лицо Иванэ, утратившее во сне присущее ему суровое выражение, было так близко, что Саола чувствовала его дыхание на своей щеке, еще мгновение, что бы запомнить, мгновение, что бы уйти… почти неощутимое прикосновение к губам, вместо слов прощания, которые она так и не научилась говорить. Он во сне перехватил ее руку своей, тихий шепот на грани слуха, последнее тепло, что было у них на двоих….Бесконечно длинное и короткое время… Саола осторожно выскользнула из под одеяла, стараясь ничем больше не тревожить спящего мужчину.
      Когда-то целую жизнь назад Гильдия ныне уже несуществующего города Криэрана научила ее быть бесшумной при желании. Все просто. Старенький, но очень уютный темный костюм для верховой езды, плащ с капюшоном и вновь вернувшийся холод. Дрожащие пальцы, с трудом отыскавшие ручку на дверях каюты, и ноги будто прилипшие к полу…. Так трудно сделать шаг за порог…
      Двери на новых недавно-смазанных петлях бесшумно затворились за покинувшей каюту тонкой темной фигуркой, и Саола, наконец, нашла в себе сил, что бы выпрямить спину и заставить себя пойти вперед. На западе лежали черные силуэты островов, небо, освободившись от тяжкого туманного морока, ранило ночную темноту сотнями звездных игл. Только плеск воды, и странная очень тихая мелодия, словно кто-то и сейчас в преддверии завтрашнего ада еще находил успокоение в прикосновении к струна и их звучанию. Прекрасная ночь…. Таких еще не было на этом пути, пусть станет хорошим знаком.
- Ты опоздала, - сухой сильный голос не заставил ее даже обернуться.
- Нельзя опоздать на свой бой, Адриан, - Саола усмехнулась, - Ведь у каждого он свой, не так ли? Ты принес?
- Да, - словно на оба вопроса сразу ответил маг.
        Она обернулась, принимая из рук чародея тонкий сторнийский клинок и небольшую фляжку, взвесила это добро на руке и осторожно прижала к себе. 
- Теперь идите.
        Саола кивнула, заметив, как от тьмы отделилась еще одна темная фигура, почти не отличимая от нее самой в темном плаще с капюшоном. Сингреллин….

        Лодка ведомая одним из сторнийцев Рикареда Шарка почти бесшумно скользила по волнам на встречу темным островам. Морской воздух обжигал горящее от не пролившихся слез лицо.
        Так проще уходить, не прощаясь, не говоря и не слушая слов, когда некому плакать и не о чем жалеть, без лишней боли, без неуместной надежды….
        Осторожно открутив крышку фляжки тонкого серебра, Саола сделала первый глоток…. Легкое лесное вино отдавало непривычной, но уже знакомой горечью. Почему-то внезапно пришла шальная мысль, что Ярно в таком случае обязательно поднял бы тост за победу…..

28 число месяца Домоседства. День или ночь - не все ли равно? Один Каар их ведает теперь.

Темные, тяжелые ветви склонились к земле, словно их тянуло что-то.. Тарикэ молча стояла под деревом, разглядывая влажную кору, что впитала в себя растаявший снег. Девушка отстраненно думала о том, что возможно точно так же равнодушный холод снега впитывает чужую ему кровь людей.. Ей хотелось вспомнить слова молитвы, но вспоминались лишь строки забытого стихотворения, услышанного когда-то от отца.

"Судьба моя..
Толь улыбка, толь оскал,
Не тебя ли я искал..
То ли выбор, то ли - долг.."

Тарикэ вздохнула и посмотрела сначала на восток, на чуждые ей воды. Не лирийских скудных на прохладу степей, а полноводная, холодная, лесная вода. В глубине ее рисовались еле заметной рябью странные образы: людей, оборотней, животных, вампиров. Принцесса вздохнула. Воспоминания не давали покоя.

.. Сильвия, спасающая ее от стражи.. Сильвия, скрывающаяся за городской стеной.. Свэн, который нес ее на руках.. Сильвия возмущенная тем, что ее подруге сделали больно.. Свэн и его улыбка в тот страшный вечер... Его послала Сильвия. Сильвия оставалась в странном городе Криэран, которого больше нет. И Сильвии больше нет. Есть вампир. Отнимающий жизнь у других. Живущий за счет таких, как Тарикэ. Если бы Сильвия встретилась ей, то кто знает чем бы все закончилось. Там где была белокурая криэранка - не осталось людей. Были лишь те, для кого жизнь Тарикэ ничего не стоит. Им нужна ее кровь..

..Принцесса крепко сжала губы, не позволяя себе заплакать и тихо шепча:
- Все что я могу сделать для тебя, Сильвия, это убить своими руками при встрече. И я это сделаю. А если мы не встретимся.. То тебя повстречают мои дети или дети моих детей. Но я им передам свое слово. Они убьют тебя, моя любимая подруга. Ты не умрешь от чужой руки.. Тебя убьют те, кто будут знать за что они тебя убивают. Это долг чести. Это память дружбе. Это закон жизни.
Тарикэ медленно опустилась на колени в снег. Тонкие пальцы принялись расчищать от снега крохотный клочок земли. Земля под снегом - холодная.. И - как и все здесь - чужая. Тарикэ сжала замерзшие пальцы в кулак, поднесла ко рту и попыталась согреть дыханием. Ничего не получалось. Пальцы покраснели. Принцесса вздохнула и снова коснулась земли, закрывая глаза и погружаясь в этот холод и боль. Под пальцами таяли лениво осколки застывшего льда, обнявшего лесную землю. Вот рука напряглась и ладони коснулась старая, прошлогодняя, жухлая трава. Принцесса еще сильнее прижала руку к земле. На лбу девушки выступили капли пота. Пальцы задрожали от напряжения, боли и силы текущей сквозь них. Это оказалось совсем непросто - пробудить жизнь там, где она заснула, умерла, погибла. Она сидела и ждала, продолжая ждать. Почти столь же безрассудно веря в неосуществимое, как это делали те, кто сражались далеко-далеко..

"Судьба моя...
То ли день, а то ли - ночь,
Улетает птица прочь,
То ли вечность, то ли - миг,
То ли - Ветер, то ли - крик.."

29 число месяца Домоседства. И.. дальше тишина..

"Больно? Нет.. Все, как надо.. " Под неумолимыми когтями хрустнул очередной враг. Она не видела, но вся светилась багрянным пламенем. Защитная сила обратилась в разрущающую. Рвующегося вперед зверя уже никто не мог сдержать. Она не искала смерти, она пыталась утолить чувство мести все более разжигаемое с гибелью каждого врага. Все более яростно-рвущего ее человеческое сердце. Зверь не чувствовал боли, зверь хотел битвы. Серебристая шкура залитая потоком чужой крови превратилась в пугающий, алый саван. И она танцевала в нем среди них. Среди врагов и друзей. Она ждала рассвета, сжимая в очередной раз клыки вокруг глотки еще одного врага, чьи зубы лишь чуть опоздали, не успев коснутся звериного горла. И снова рычание - бросок... Она не поняла в какой миг завершилась битва. Просто вдруг не кто уже не стремился убить. Вся залитая кровью поляна ярко-освещалась лучами зимнего солнца. Снега не было. Он расстаял от крови вампиров и людей. Огромная, когда-то снежно-серебристая кошка стояла среди искромсанных врагов и оглядывалась, с трудом веря, что больше некого рвать и терзать... Терзать так, как терзалось ее сердце, потерявшее Друга. До нее с трудом доковыляли еще два оборотня, но первая вдруг пружинисто отпрыгнула и подняв морду к холодно-сиявшим небесам - завыла. Протяжный вой подхватили два голоса... Странная молитва оборвалась рычанием. Риган опустила голову и поплелась в лес. Она не оглянулась на сестру и Виктара, что изумленно переглянувшись, пошли следом. Ри просто шла к лесу с трудом передвигая лапы и все ниже опуская широколобую головенку. Краем глаза она видела, как оставшиеся в живых готовятся отступать к Тилу. Кто остался в живых? Это ее уже не волновало. Тот - единственный, кого она поклялась защитить - уже был далеко от этого мира. Кошка мрачно шла в чащу. Слипшаяся от крови шерсть зудела и это ей не нравилось. Изо рта ее все чаще вырывалось хриплое рычание и чуть слышный, тоскливый вой... Сверкающая гладь воды остановила ее ход. Кошка решительно зашла в воду и принялась тщательно мыться. Большие лапы упрямо и упорно скребли шубку, очищая ее от чужого запаха и крови. Через пару мгновений рядом с ней оказалась сестра и огромный волколак. Звери мыли друг друга, чуть слышно огрызаясь. А затем они дружно взялись мыть угрюмо рычащую Риган. Фаэнна попыталась фыркнуть, но мрачный изподлобья взгляд сестры остановил ее. После того, как шерстка кошек вновь засверкала серебристым блеском, а серая шкура волка стала гладко-блестящей от чистоты, звери все так же молча вышли из воды, яростно отряхиваясь и бросились, не сговариваясь, в Тил. Но как только они оказались за стенами, Риган быстро прыгнула в сторону и исчезла между деревьев.. Фа хотела бросится за ней, но ее остановил Виктар, ухватив кошку зубами за плечо и ощутимо сжав. Тихое ворчание было прервано жалобным рычанием. Они молча опустили головы, сознавая, что их сестре сейчас никто не поможет..
..Риган не считала сколько прошло часов, не следила за поворотами солнца.. Лишь дождавшись, когда люди проведут свои глупые церемонии и опустят тело Последнего Князя на землю для прощания, она рванулась к нему и, в миг яростно разметав всех вокруг, застыла над ним. Большие серебрянные глаза с золотыми зрачками все пытались найти хоть малейшее движение в навеки застывшем человеке. Но нет. Он уже никогда не посмотрит на ту, которую назвал когда-то сестрой. Никогда не притянет ее голову к себе, тихо утешая даже не словами, а лишь невыразимым спокойствием, которое хранилось в его ладонях, груди, сердце.. Риган упала. Упала рядом, прильнув горячее головой к застывшей руке Князя Эвора, ушедшего в Лес так далеко, что уже никогда она не сможет его догнать и, опрокинув, заявить что снова нашла его и не дала скрыться.. Она упала и снова в глупой попытке проснутся от невыразимого сна отчаянья, коснулась холодным носом его руки. Нет. Его нет. Кошка застонала почти как человек и на брюхе отползла от тела, позволяя людям завершить свои церемонии. Рядом послышались знакомые голоса, но Ри лишь ползла и ползла прочь, пытаясь не слышать, не видеть, не ощущать:
- Риган..
- Сестренка.. Сестричка..
Серебристая голова с крепко прижатыми к ней ушами, резко повернулась к ним. Оскаленные клыки испугали даже Фаэнну. В глазах не было ничего человеческого. Зверь рвался на части от боли и бессилия..
.. Прошло два дня, когда Фаэнна проходя мимо могил, привычно подняла голову, ища в ветвях стоящих вокруг деревьев сестру и не находя ее. Девушка изумленно огляделась и неожиданно прижала руку к губам. Знакомая, серебристая фигурка безжизненно застыла на земле, прижимаясь всем телом к тому месту, где навсегда скрылся от нее Князь.. Друг.. Брат. Фа сделала несколько шагов и по еле слышному рычанию поняла, что сестра пока еще жива.

30 день месяца Домоседства. Перед рассветом.
Сторн.

        Нос лодки с тихим шорохом коснулся прибрежного песка, и сопровождающий их сторниец привычным движением забросил весла на дно посудины, давая понять, что плавание окончено.
        До рассвета еще не меньше часа.
        Саола шагнула на сторнийскую землю первой. Морской ветер, влажный холодный песок и скалы, ничего больше. Эти острова никогда не были щедры к людям, но и те, кто выбрал эти места своим домом, никогда не пытались кормиться с этой скудной земли. Сторнийцы всегда жили войной. Лучшего места для своего возрождения Дориан и придумать не смог бы.
        Последний глоток, пустая фляжка с тихим глухим звуком ударилась о землю, и Саола, оторвавшись от созерцания этого безжизненного мира, обернулась к своим спутникам.
- Возвращайся на корабль. Лодка и живой человек на берегу привлекут ненужное внимание, - медленно, отдавая себе отчет в каждом слове, произнесла Саола.
- Но, - оставшийся для чародейки безымянным сторниец удивленно посмотрел на молодую женщину, отдававшую столь странный его пониманию приказ, - Мне приказано ждать вашего возвращения.
- Ты хочешь выжить? - только взгляд.
        Она пошла прочь, не дожидаясь его ответа и уже через несколько шагов услышала тихий плеск весел.
        Для Сингреллин у Саолы слов не было. Прежде она могла бы ненавидеть это порождение ночи, бросившее первую каплю заразы приведшую к гибели Криэрана, но ненависть давно умерла, оставив на месте себя Силу, память, и смешенную с горечью пустоту. Все что Саола де Риэ, княжна Темноброда, служительница Гильдии, Императрица Лаконы, одна из Четверых могла любить или ненавидеть, все те чувства, которые она привыкла день за днем носить в своем сердце, остались позади, с первым прикосновением ее ног к этой мертвой земле.
        Оружию должно разить врага, не отвлекая себя на столь незначительные мелочи, как боль и страх. Не говорить, даже не думать, просто идти, шаг за шагом вперед…. Это не сложно, если побороть в себе желание посмотреть назад, где в первом зареве рассвета уже можно различить два корабля на неподвижной глади воды…
      Скалы, ведущие от залива к городу, на редкость напоминали ступени, ветер срывал капюшон, но Сила надежно защищала свою носительницу от чужих глаз, а окружающий холод не мог сравниться с ледяным касанием голода ее собственного Дара.
      Сто сорок шесть ступеней, спиной к морю, лицом к городу…. Еще одна мертвая Цитадель, угольно черные стены и темное не тронутое солнечным светом небо, тянущее к крышам словно дымные пальцы рваных  туч. Совсем иной город, но вместе с ним было здесь в самом воздухе в нависшей безмолвности, в полном отсутствии жизни, что-то роднившее эти стены с раскаленным летним небом и белым городом у берега моря, каким она видела Криэран в тот последний день его существования, в последний день своего бытия человеком.
      В этот раз ей не нужно даже идти туда….
      Сила слишком долго ждала, она слишком голодна и нетерпелива, но она подождет еще, до времени, что ей несколько часов в сравнении с тем временем, которое Саола не давала ей пробудиться.
      Ждать….
      Прижав к груди тонкий сторнийский клинок, девушка, не спеша, запахнулась в показавшийся ей чрезвычайно тонким плащ, неподвижно села на земле и закрыла глаза, невидимая в тени скал. Сила все еще дремала глубоко внутри, скрывая и человеческую и чародейскую сущность посланницы Леса. Саола знала, что так ее не обнаружит не взгляд, не магическое чутье врага. И тут в конце пути, известного лишь Властителям Сторна, она чувствовала себя почти в безопасности. Во всяком случае, шанс, что Тени побеспокоят ее здесь, был не большим, чем в любой ином месте этого мира.
      Где-то не далеко по камням скатывалась вода, капля за каплей отсчитывая бесконечно долгие мгновения. Тишина…. Ожидание…

Мирта все ниже наклонялась к морю. Вода ей не чужая, если шагнуть, то она просто теснее сольется со своей стихией. Качанье волн гипнотизировало, обезволивая и обещая новую, совершенно не страшную судьбу.
  Если решиться.
  А если нет, то не надо слушать этот шепот – он никогда не дает всего, что с такой готовностью обещает. Как бы больно ни было… не надо.
  Оторвав взгляд от морского простора она глубоко вздохнула, борясь с головокружением.
  - Говорят, все маги безумны. Ваша Четверка наверняка: вы тянетесь к смерти как к любимой подруге, – Адриан снова появился неожиданно. – Ты решила утонуть, не дожидаясь битвы?
  - Эвор умер. Вчера. – Ясновидение – проклятый дар. Она видела его глаза, когда он умирал, в них не было упрека, и ее вина казалась еще тяжелее.
  - Я знаю, - после долгого молчания отозвался маг, - ты в этом не виновата.
  - А кто тогда! – Мирта выкрикнула это, пытаясь пробить его невозмутимость.
  - Тебе так плохо, оттого, что ты его любила, или потому, что так и не смогла полюбить? – спокойно и жестко спросил он. – Это больно, а я, несомненно, просто бездушен, - в глубоком голосе прорезался сарказм, - Но я не хочу всю оставшуюся жизнь соперничать с мертвецом. Подумай об этом.
  В наступившей тишине, среди наползающего тумана, казалось, больше ничего нет, кроме двух людей. Время, когда можно смело говорить о том, что чувствуешь. Одни мысли на двоих, но хочется сказать их вслух, чтобы тебе, тоже вслух, ответили то, что ты и так знаешь.
- Мне страшно, - ее шепот был еле слышен.
- Ты справишься, - он осторожно сжал ее руку, - Я буду с тобой. И потом, конец света – это страшно только в первый раз…
Она скорее почувствовала, чем увидела его усмешку. Со смешком, больше напоминающим всхлип, Мирта уткнулась в плечо магу.
Двое людей замерли, пытаясь обмануть время. Оно просто не увидит их, пройдет мимо, и все обязательно будет хорошо.


  О чем должен думать Великий Маг перед Великой Битвой? И должен ли он вообще думать? Сейчас – точно нет. Ничего придумать уже нельзя. Она положила аккуратно сложенный плащ на постель и вышла из каюты.
  Их Рубеж пришел к ним, или они, наконец, дошли до него. «Ты умеешь убивать?» - всплыли в памяти слова из давнего разговора и закружились, неотвязно звуча в ушах: «Умеешь… убивать?» Если остановиться и вступить в спор – не сделаешь и шагу дальше. Девушка качнула головой, отгоняя навязчивый шепот. Вперед, не замедляя шагов.
  Сила была совсем рядом, и в такие моменты Мирта не была одна. Их четверо, и сейчас она чувствует еле сдерживаемое напряжение Вэла, спокойную и чуть грустную собранность Саолы, недетскую серьезность Алека… Чувствует своих врагов, над которыми расправила крылья тысячелетняя ненависть. Зрелая, страшная, нечеловеческая.
  Что есть у них против многих веков во тьме, когда остается только одно желание: убить других, за то, что они не такие, или сделать их подобными себе? Ее Стихия несет жизнь, сегодня она будет уничтожать.
  Она шла по палубе мимо замерших людей. Кажется, ее окликнул Нико, кажется, рядом с ним стоял Гунла…потом, все потом. Оно обязательно будет, это «потом», даже если она его не увидит.
  Адриан не подошел – просто стоял и смотрел.
  «Боишься?» – пристальный взгляд черных глаз.
  «С тобой – нет» - легкий кивок головой.
  Рядом встал Вэл. Обмен взглядами, улыбками, касание руки. Больше они себе не принадлежат. Мирта закрыла глаза, и осталось только качание волн и шелест ветра.
  Я – вода. Сегодня я баюкаю флот Сторна, льну к скалам Тысячи Островов. Я обещаю, но те глупцы, что слишком доверяются моим обещаниям, никогда не дождутся их исполнения. Стихия может быть ласковой и тихой, а может – грозной и могучей. Это могущество никогда не опьяняет – Стихии нет дела до власти. Слушайте эту песню, замирайте от восторга, а когда вы поймете, что попались, будет слишком поздно…
  Она уже видела это – во сне. Огромная волна, увенчанная белым пенным гребнем, росла и росла – замерла на одно биение сердца – и страшно обрушилась на скалы Сторна.
  Девушка в насквозь промокшей одежде торжествующе засмеялась, протягивая руки к взбесившемуся морю. Ветер подхватил ее смех и разнес над водой. Песня Волн только начиналась.