Полная версия: Живопись
Jacques Philippe Joseph de Saint-Quentin "The Entrance to the Tuileries from the Place Louis XV in Paris, c.1775"
Для новых ПЧ 
Добро пожаловать!
Добро пожаловать!
Милая Луни! С днем рождения тебя! Желаю, чтобы все неприятности были не более, чем неприятным сном 
Adolphe Alexandre Lesrel "Крещение Конде"
Людовик де Бурбон, принц Конде, (1621 - 1686) известный также как Великий Конде. Сын Анри II-го де Бурбон-Конде и Шарлотты-Маргариты де Монморанси, сестры Анри де Монморанси, брат герцогини де Лонгвиль. До 1646 г. года (при жизни отца) носил титул герцога Энгиенского. В 17 лет Конде начал военную карьеру и одержал ряд побед во время Тридцатилетней войны, самая известная из них - в битве при Рокруа в 1643 г.
Nicolas Eude - Геркулес рисует портрет Великого Конде
Позже принял участие во Фронде сначала на стороне кардинала Мазарини, затем против него. Во вспыхнувшей борьбе с Фрондой Конде принял сначала сторону Мазарини и овладел Парижем; но между честолюбивым и заносчивым полководцем и властолюбивым министром столкновение было неизбежно. По приказанию Мазарини Конде был заключен в Венсенский замок. Освобожденный через год, Конде становится во главе новой Фронды, намереваясь свергнуть Мазарини, стать у власти и даже обратить свои владения в независимое государство. Сплотив вокруг себя в Бордо остатки феодалов, Конде явился под Парижем, но Тюренн двинулся на защиту двора и разбил Конде, спасшегося в самом Париже. Великий полководец оказался неискусным политиком. Анархия в столице, раздоры между ним и остальными вождями Фронды заставили Конде бежать в Нидерланды и передаться испанцам (1653). Победитель при Рокруа обращает свое оружие против отечества и опустошает северные французские провинции. В этой войне на долю Конде редко выпадали удачи. Предпочитая Конде-подданного Конде-соседу, Мазарини, при заключении пиренейского мира (1659), примирился с Конде, которому Испания замышляла предоставить самостоятельное княжество у северной французской границы.
Joseph Caraud - The return of the Grand Conde after the Battle of Senef, 1674
Конде был восстановлен в своих титулах и правах, но в течение 8 лет оставался не у дел. К этому периоду жизни Конде относится его кандидатура на польский престол (1660—69), сначала поддержанная Людовиком XIV, впоследствии, однако, высказавшимся в пользу герцога Нейбургского. В самой Польше имя Конде было очень популярно, но против его кандидатуры соединились партии претендентов — поддерживаемого императором герцога Лотарингского и герцога Нейбургского.
В 1668 г. Конде, по поручению Людовика XIV, в 3 недели завоевал Франш-Конте, в 1672—1673 гг. командовал войсками в Нидерландах, в 1674 г. дал союзникам три кровопролитных битвы без решительного результата. В 1675 г. Конде, после смерти Тюренна, послан был в Эльзас против Монтекукколи. Это была его последняя кампания.
Престарелый, больной ревматизмом, Конде последние годы жизни провёл в своём владении Шантильи, окруженный просвещеннейшими умами Франции.
Материалы Википедии, подбор картинок - мой
Адриан Ханнеман "Портрет Генри Стюарта, герцога Глостера", 1653 г.
На портрете - младший брат "веселого короля" Карла Второго, принц Генри (1640 – 1660). Ему было всего шесть лет, когда их отец, Карл Первый, потерпел поражение в гражданской войне, и старшие братья с королевой-матерью бежали из страны. Генри и его старшая сестра Элизабет (1635–1650) оказались в руках республиканской армии и были водворены в Тауэр.
На какое-то время малыш Генри оказался первым в списке возможных преемников свергнутого короля, его планировали превратить в символ конституционной монархии. Юный возраст потенциального короля также давал шансы на то, что он не успел подвергнуться католическому влиянию подобно старшим братьям. Тем не менее, проект этот был отвергнут, и Генри с Элизабет были отданы под надзор графу Пемброку, дабы их воспитание было протестантским и республиканским. Позже, когда за ними надзирал граф Нортумберленд, принца и принцессу сумел навестить их брат Яков Йоркский, однако Элизабет посоветовала ему бежать, чтобы Якова не постигла та же участь. В 1647 Яков, Элизабет и Генри получили специальное разрешение на посещение отца и некоторое время провели с ним, однако вскоре вновь пришлось расстаться - король сумел бежать. Якову снова помогла ускользнуть Элизабет, нарядив его в женское платье.
Питер Лели - "Яков Стюарт, герцог Йорк"
Когда король в 1649 году был арестован снова и осужден на смерть, принцесса написала в парламент письмо с просьбой разрешить ей выехать к сестре в Голландию, однако в просьбе было отказано. Дочери и сыну все же позволили попрощаться с отцом перед казнью. После смерти короля Элизабет и Генри утратили свое политическое значение, и их перепоручили Роберту Сидни, графу Лестеру, супруга которого с таким вниманием относилась к детям, что Элизабет подарила ей драгоценный камень из собственной шкатулки, впоследствии ставший причиной конфликта между графиней и ревизорами Парламента, отвечавшими за сохранность имущества принцессы. В 1650 ее старший брат Карл был коронован как король Шотландии, и Элизабет снова стала ценной заложницей. Ее перевезли на остров Уайт, по дороге она сильно простудилась и вскоре скончалась в возрасте пятнадцати лет.
John Everett Millais - Princess Elizabeth in Prison (версия позднейшего времени)
Генри в 1652 году все же освободили и позволили выехать в Париж к матери и братьям. Королева была неприятно удивлена стойкостью своего младшего сына в приверженности к протестантизму, их постоянные ссоры и взаимная неприязнь достигли той степени, когда Генри не смог оставаться более при матушкиной особе и отбыл на войну с Испанцами. Под Дюнкерком Генри приобрел славу отважного солдата, а также сдружился с Великим Конде и даже собирался жениться на его племяннице. После заключения мира Генри поселился в одном из имений Конде, где и дождался известия о смерти Кромвеля. В 1660 году он вместе с Карлом триумфально возвратился в Англию, но в скором времени скончался от оспы. Это стало огромной потерей для Карла - и не только потому, что он был привязан к брату, но и по той причине, что в лице Генри Англия могла бы обрести короля-протестанта, а королю не пришлось бы терзаться сложнм выбором достойного преемника.
Anthony Van Dyck "Карл I и его супруга Генриетта Французская"
Five Children of King Charles I after Sir Anthony Van Dyck, oil on canvas, (1637)
Мария, Яков, Карл, Элизабет держит Анну на руках:
На портрете - младший брат "веселого короля" Карла Второго, принц Генри (1640 – 1660). Ему было всего шесть лет, когда их отец, Карл Первый, потерпел поражение в гражданской войне, и старшие братья с королевой-матерью бежали из страны. Генри и его старшая сестра Элизабет (1635–1650) оказались в руках республиканской армии и были водворены в Тауэр.
На какое-то время малыш Генри оказался первым в списке возможных преемников свергнутого короля, его планировали превратить в символ конституционной монархии. Юный возраст потенциального короля также давал шансы на то, что он не успел подвергнуться католическому влиянию подобно старшим братьям. Тем не менее, проект этот был отвергнут, и Генри с Элизабет были отданы под надзор графу Пемброку, дабы их воспитание было протестантским и республиканским. Позже, когда за ними надзирал граф Нортумберленд, принца и принцессу сумел навестить их брат Яков Йоркский, однако Элизабет посоветовала ему бежать, чтобы Якова не постигла та же участь. В 1647 Яков, Элизабет и Генри получили специальное разрешение на посещение отца и некоторое время провели с ним, однако вскоре вновь пришлось расстаться - король сумел бежать. Якову снова помогла ускользнуть Элизабет, нарядив его в женское платье.
Питер Лели - "Яков Стюарт, герцог Йорк"
Когда король в 1649 году был арестован снова и осужден на смерть, принцесса написала в парламент письмо с просьбой разрешить ей выехать к сестре в Голландию, однако в просьбе было отказано. Дочери и сыну все же позволили попрощаться с отцом перед казнью. После смерти короля Элизабет и Генри утратили свое политическое значение, и их перепоручили Роберту Сидни, графу Лестеру, супруга которого с таким вниманием относилась к детям, что Элизабет подарила ей драгоценный камень из собственной шкатулки, впоследствии ставший причиной конфликта между графиней и ревизорами Парламента, отвечавшими за сохранность имущества принцессы. В 1650 ее старший брат Карл был коронован как король Шотландии, и Элизабет снова стала ценной заложницей. Ее перевезли на остров Уайт, по дороге она сильно простудилась и вскоре скончалась в возрасте пятнадцати лет.
John Everett Millais - Princess Elizabeth in Prison (версия позднейшего времени)
Генри в 1652 году все же освободили и позволили выехать в Париж к матери и братьям. Королева была неприятно удивлена стойкостью своего младшего сына в приверженности к протестантизму, их постоянные ссоры и взаимная неприязнь достигли той степени, когда Генри не смог оставаться более при матушкиной особе и отбыл на войну с Испанцами. Под Дюнкерком Генри приобрел славу отважного солдата, а также сдружился с Великим Конде и даже собирался жениться на его племяннице. После заключения мира Генри поселился в одном из имений Конде, где и дождался известия о смерти Кромвеля. В 1660 году он вместе с Карлом триумфально возвратился в Англию, но в скором времени скончался от оспы. Это стало огромной потерей для Карла - и не только потому, что он был привязан к брату, но и по той причине, что в лице Генри Англия могла бы обрести короля-протестанта, а королю не пришлось бы терзаться сложнм выбором достойного преемника.
Anthony Van Dyck "Карл I и его супруга Генриетта Французская"
Five Children of King Charles I after Sir Anthony Van Dyck, oil on canvas, (1637)
Мария, Яков, Карл, Элизабет держит Анну на руках:
David Bailly (1584-1657) "Автопортрет с символами тщеславия"
Лично я могу истолковать как символы тщеты следующие предметы:
-череп.Тут без комментариев.
-мыльные пузыри, радужные, легковесные и легко лопающиеся;
-угасшая свеча, внезапность смерти;
-дудочка, отсутствие собственной воли в определении своей судьбы;
-часы, механические и песочые - неумолимый ход времени;
-осушенный бокал, пустая оболочка, тело, покинутое духом;
-трубка, "кури табак и думай", человеческая жизнь тлеет так же;
-цветы, тоже довольно прозрачный намек на увядание.
В руках художник держит свой же портрет в пожилом возрасте, череп, очевидно, принадлежит даме с портрета. Бюст и статуэтка остаются загадкой
Лично я могу истолковать как символы тщеты следующие предметы:
-череп.Тут без комментариев.
-мыльные пузыри, радужные, легковесные и легко лопающиеся;
-угасшая свеча, внезапность смерти;
-дудочка, отсутствие собственной воли в определении своей судьбы;
-часы, механические и песочые - неумолимый ход времени;
-осушенный бокал, пустая оболочка, тело, покинутое духом;
-трубка, "кури табак и думай", человеческая жизнь тлеет так же;
-цветы, тоже довольно прозрачный намек на увядание.
В руках художник держит свой же портрет в пожилом возрасте, череп, очевидно, принадлежит даме с портрета. Бюст и статуэтка остаются загадкой
Филипп Мерсье - "Школа для мальчиков", 1738 г.
Филиппо Липпи родился во Флоренции в 1406 году. В пятнадцать лет принял монашеский сан и около десяти лет жил в кармелитском монастыре, выполняя художественные работы как в родной обители, так и в других городах Италии. Бросив в 1431 г. монастырскую жизнь, Липпи продолжал, однако, носить иноческую одежду. Старинные биографы рассказывают, будто он был захвачен в Анконе берберийскими пиратами, увезен ими в Африку и провёл там несколько лет в рабстве; но это предание не подтверждается документами.
В 1442 Филиппо стал священником в Сан-Кирико близ Флоренции, но продолжал совершенствовать свое мастерство художника. Надо полагать, в Липпи все же слишком сильна была тяга к светской жизни, ибо в 1455 он был осужден за подлог и поневоле оставил свое место в Сан-Кирико.
Впоследствии пятидесятилетний Липпи был назначен капелланом в женский монастырь в Прато, где, опять-таки, работал над фресками, однако мирское не давало покоя брату Филиппо - он влюбился в свою духовную дочь и - по совместительству - прелестную модель, монахиню Лукрецию Бути.
Fra Filippo Lippi (1406-1469)
Madonna with the Child and two Angels, 1465
Каноник с инокиней бежали из монастыря. Лукреция родила ему двоих детей: Филиппино в 1457 году и Александру в 1465 - м. Позже, после получения особого разрешения папы, которое выхлопотал Козимо Медичи, покровительствовавший живописцу,Филиппо и Лукреция обвенчались. Однако и после того, несмотря на свою громкую известность, Липпи не знал покоя и по причине своей беспорядочной жизни и расточительности был преследуем кредиторами.
Габриэле Кастаньола - The Embrace of Fra Filippo Lippi and Lucrezia Buti
Paul Delaroche (1797-1856)
Fra Filippo Lippi Falling in Love with his Model
В 1442 Филиппо стал священником в Сан-Кирико близ Флоренции, но продолжал совершенствовать свое мастерство художника. Надо полагать, в Липпи все же слишком сильна была тяга к светской жизни, ибо в 1455 он был осужден за подлог и поневоле оставил свое место в Сан-Кирико.
Впоследствии пятидесятилетний Липпи был назначен капелланом в женский монастырь в Прато, где, опять-таки, работал над фресками, однако мирское не давало покоя брату Филиппо - он влюбился в свою духовную дочь и - по совместительству - прелестную модель, монахиню Лукрецию Бути.
Fra Filippo Lippi (1406-1469)
Madonna with the Child and two Angels, 1465
Каноник с инокиней бежали из монастыря. Лукреция родила ему двоих детей: Филиппино в 1457 году и Александру в 1465 - м. Позже, после получения особого разрешения папы, которое выхлопотал Козимо Медичи, покровительствовавший живописцу,Филиппо и Лукреция обвенчались. Однако и после того, несмотря на свою громкую известность, Липпи не знал покоя и по причине своей беспорядочной жизни и расточительности был преследуем кредиторами.
Габриэле Кастаньола - The Embrace of Fra Filippo Lippi and Lucrezia Buti
Paul Delaroche (1797-1856)
Fra Filippo Lippi Falling in Love with his Model
Глаз зацепился не за картинку, а за название
Grebber, Pieter de (Dutch, approx. 1600-1653) The Tattooing Lesson
То ли у меня трудности перевода, то ли это действительно "Урок татуировки"?
Grebber, Pieter de (Dutch, approx. 1600-1653) The Tattooing Lesson
То ли у меня трудности перевода, то ли это действительно "Урок татуировки"?
Уильям Хогарт "Дети Грехэма".
Альтернативный портрет младших Приддов - Ирена, Габриэла, Джастин и Вальхен в платьице
запись создана: 20.04.2009 в 12:11
Альтернативный портрет младших Приддов - Ирена, Габриэла, Джастин и Вальхен в платьице
запись создана: 20.04.2009 в 12:11
Helst, Bartholomeus van der (Dutch, 1613-1670) Family Portrait, 1652
Oost, Jacob van the Elder (Flemish, 1601-71)
David with the Head of Goliath, 1648
David with the Head of Goliath, 1648
Рембрандт Пил "Портрет Рубенса Пила"
Родители назвали мальчиков Рубенс и Рембрандт, разумеется, они были обречены стать живописцами. А своего сына Рембрандт назвал Микельанджело
Родители назвали мальчиков Рубенс и Рембрандт, разумеется, они были обречены стать живописцами. А своего сына Рембрандт назвал Микельанджело
Zonne666, Рыж., добро пожаловать
Jean-Auguste-Dominique Ingres, 'Henry IV surprised by the Spanish Ambassador while playing with his Children' 1818
На месте короля я бы тоже обалдела ))
На месте короля я бы тоже обалдела ))
Жан-Марк Наттье "Мадемуазель де Ламбеск в образе Минервы, вооружающая своего брата графа де Брионна"
Хуана была дочерью королевы Кастилии Изабеллы и короля Арагона Фердинанда, тех самых, что дали начало объединению Испании в единое государство и покровительствовали Колумбу. Как это часто водится, все благие начинания их правления оказались под угрозой из-за отсутствия наследника. Точнее, у них был один сын и четыре дочери (одна из них, Екатерина, кстати, была первой женой небызызвестного Генриха Восьмого Тюдора).
В 17 лет Хуану выдали замуж за эрцгерцога Филиппа Австрийского, сына императора Максимилиана.
Не прошло и года, как скончался ее единственный брат, а потом и следующая по старшинству сестра, так что Хуана оказалась первой в списке претендентов на трон. Она нежно и преданно любила своего супруга, исправно рожала ему детей, однако идиллию нарушали подозрения относительно психического расстройства у будущей королевы. Причиной ему послужило то, что Филипп, поначалу приветив молодую супругу, вскоре ею наскучил и вернулся к прежнему разнообразно-распутному образу жизни. Хуана ревновала, устраивала сцены прилюдно, впадала в истерики, но этим только сильнее отвращала Филиппа от себя.
Переезд четы в Испанию, ко двору Изабеллы, положения не исправил - помаявшись скукой, Филипп бросил беременную жену и вернулся на родину. Хуана впала в совершенное буйство, так что пришлось поместить ее под охрану - она рвалась за мужем, невзирая ни на поздние сроки беременности, ни на войну, которая шла во Франции и не способствовала безопасному путешествию. Несмотря ни на что, Хуана после рождения сына настояла на своем отъезде и все же вернулась домой, где, как она и предполагала, Филипп завел себе очередную пассию и бесстыдно выставлял свою связь напоказ. Обозленная Хуана обрезала наглой девке волосы, что не способствовало восстановлению супружеского мира.
В 1505 году королева Изабелла скончалась, и Хуана стала королевой Кастилии. Однако тут же ее отец заявил о том, что Хуана недееспособна и нуждается в регенте, который правил бы до совершеннолетия ее старшего сына. Филипп как король-консорт, разумеется, видел в этой роли себя. Неизвестно, к чему привели бы страну их споры - Филипп скоропостижно скончался в 1506 году в возрасте двадцати восьми лет.
Louis Gallait "Хуана Безумная"
Хуана, в очередной раз беременная, впала в жесточайшую депрессию, не отходила от тела и категорически запретила его хоронить. В конце концов, погребальная процессия двинулась по направлению к Гренаде, кочуя из города в город и передвигаясь исключительно по ночам — «так как бедной вдове, потерявшей солнце своей души, незачем показываться на свете дня». Хуана, ревнуя мужа и после смерти, запрещала женщинам приближаться к гробу. Его вскрывали четырежды: в первый и второй раз прошел слух о том, что тело похищено, в третий - Хуана предстала перед останками мужа с новорожденной дочерью Каталиной, в четвертый - прощаясь навсегда, после того, как Фердинанд принял власть и приказал остановить это безумие.
Франсиско Прадилья Ортис "Хуана Безумная"
По приказу отца Хуана была помещена под охрану в замок Тордесильяс вместе с дочкой, которую несчастная берегла всеми силами как последнюю память о ненаглядном супруге.Она считала, что он говорит с ней посредством лепета младенца. Кровать девочки помещалась в алькове комнаты, попасть в который можно было лишь мимо Иоанны. Единственным развлечением ребёнка было смотреть в окно. Компанию Иоанне составляли лишь две женщины. Забрать Каталину у истеричной матери было невозможно.
Когда в 1516 г. после смерти Фердинанда новый король, её сын Карл, будущий император, приехал с сестрой Элеонорой навестить мать, он был поражен не только тем, насколько она пренебрегала гигиеной и комфортом для себя и для дочери, но также и тем какой образ жизни вела Иоанна. Её обычной пищей был хлеб и сыр. Их оставляли у её двери. Она не допускала, чтобы кто-нибудь видел, как она ест. Карл сказал стражам: «Мне кажется, самой нужной и необходимой вещью будет, чтобы никто не мог увидеть Её Величество. Потому что ничего хорошего из этого выйти не может».
Хуана прожила 79 лет, пережив мужа почти на полвека.
Франсиско Прадилья Ортис "Хуана Безумная"
Мне очень понравился фильм "Безумная от любви", где Хуану играет Пилар Лопес де Айяла.
запись создана: 28.04.2009 в 10:56
Бенджамин Уилсон "Пять сестер"
Ежи Лоек о Станиславе Потоцком. Ворнинг: многобукафф пра любофф и измены.
Портрет Станислава Щенсного (Феликса) Потоцкого с сыновьями Щенсным Ежи (Юрием) и Станиславом, художник Жан-Батист Лампи.
Отцом будущего маршалка Тарговицкой конференции был Францишек Салезий Потоцкий (родился в 1700 г.), воевода киевский, человек упрямый, чванливый и несдержанный, характерный тип польского магната, которого аж распирало от фамильной спеси и который был убежден в своем врожденном праве решать судьбу Речи Посполитой. От первой жены, Софии Жечицкой, он не дождался потомков, овдовев, он женился вторично на дальней родственнице, дочери познаньского воеводы Анне Эльжбете Потоцкой и взял за ней в приданое сорок деревень и несколько городков. Громадные владения киевского воеводы тянулись вдоль всей Червонной Руси, были разбросаны по Сандомирскому и Краковскому воеводствам, ему принадлежала значительная часть Брацлавщины, в т.ч. Браилов, Умань с окрестностями и Нестерварка, позднее переименованная в Тульчин. Главной резиденцией оставался Кристинополь на Волыни, где в месте слияния рек Буг и Жолокия Потоцкий построил роскошный дворец и заложил просторный парк. У супругов Потоццких было пятеро детей: четыре дочери и один сын. (…) Единственный сын и наследник большого состояния, Станислав Щенсный Потоцкий, родился в Кристинополе в 1752 году.
При кристинопольском дворе царила странная и нездоровая атмосфера. Отца и мать Щенсного, - рассказывает мемуарист, - «считали людьми гордыми, неприступными, суровыми, мстительными, богатство которых было самой грозной силой в борьбе с их врагами. Из-за этих недостатков их здесь называли разбойниками с Карпатских гор, и они не пользовались уважением не только у сограждан-соседей, а и у своих домочадцев и челяди. Этот двор в городке Кристинополь Белзского воеводства был очагом всяческих беззаконий, более того, аморальности и преступности. Он был полон прихлебателей, лентяев и болтунов, что же касается дворовых интриг, они здесь были стихией и развлечением для супругов.» (…)
Удивительный факт: Станислав Щенсный, за исключением фамильной гордыни и самовлюбленности, не унаследовал, по сути, ни одной черты характера своих родителей. Его слабость, мягкость и уступчивость удивляли впоследствии всех, кто помнил железный характер Францишека и Анны Потоцких. Окруженный с раннего детства самой тщательной опекой, Щенсный, к сожалению, демонстрировал невиданную интеллектуальную вялость и умственную тупость. Над ним тщетно бился постоянный воспитатель и учитель, ксендз Вольф из пиарского коллегиума в Варенже, который волей-неволей должен был, наконец, четко реализовать указания его родителей, которые хотели воспитать Щенсного в духе магнатской родовой гордыни и бездумной, поверхностной религиозности.
На пороге совершеннолетия Щенсный был психически неуравновешенным и ограниченным юношей, совершенно неспособным самостоятельно мыслить, разговаривая с отцом, он буквально дрожал от страха, мать относилась к нему, как к 10-летнему мальчику. Сложно сказать, отдавали ли воевода и его супруга себе отчет в патологической заторможенности умственного развития их сына, не вызывает сомнений, что, вопреки всему они видели перед ним прекрасное будущее, возможно, даже представляли на троне Речи Посполитой. Они заранее побеспокоились и о первых титулах для Щенсного: имея всего 16 лет от роду, он стал белзским старостой.
В 1770 г. Станиславу Щенсному Потоцкому исполнилось 18; в стране продолжалась борьба Барской конфедерации, на Червонной Руси сверепствовало какое-то поветрие. Отец выслал его из Кристинополя, поручив объехать окрестные имения. Во время этой поездки молодой Потоцкий завернул на Сушницкий хутор под Кристинополем, имение любачевского ловчего Якуба Коморовского. (…) Коморовские герба Корчак были старинным шляхетским родом, зафиксированным в документах еще с 15 в., хотя и не магнатским, но довольно зажиточным и не обделенным общим уважением. Мерилом общественной бездны, которая разделяла в 18 в. заурядного шляхтича среднего достатка и польского магната, был тот факт, что в понимании киевского воеводы о любом сродстве между родом Потоцких и родом Коморовских не могло быть и речи. А между тем, такое родство вполне могло стать реальностью.
У Якуба и Антонины Коморовских была дочь Гертруда, молоденькая и очень красивая девушка. Неизвестно, при каких обстоятельствах Щенсный Потоцкий познакомился с ней, но факт, что в время своей поздки в 1770 г. и пребывания на Сушницком хуторе он завел с ней роман. Судя по всему, Коморовские благосклонно смотрели на доверительные отношения своей дочери с наследником самого большого магнатского состояния в Речи Посполитой и, осознавая ценность своего шляхетского герба, не думали, будто счастью молодых может что-то помешать. Щенсный влюбился в Гертруду без памяти, как юноша, впервые освободившийся из-под родительской опеки. Осенью 1770 г. Он под разными предлогами вырывался из Кристинополя и часто посещал Сушницкий хутор. Последствия этих визитов не заставили себя долго ждать – Гертруда забеременела. Коморовские, возмущенные замешательством Щенсного, который боялся дома признаться в своем грехе, требовали тайного брака с Гертрудой. 10 ноября 1770 г. был составлен брачный контракт, 26 декабря в греко-католической церкви в Нестаничах приходской священник Длужневский свершил над молодой парой таинство венчания. Брак был тайным, однако состоялся с соблюдением всех необходимых формальностей и с юридической точки зрения был безукоризненным. Однако новобрачная вынуждена была остаться в родительском доме.
Через несколько недель известие об этом событии каким-то образом достигло слуха киевского воеводы. Францишек Потоцкий был взбешен; призвав к себе Щенсного, он сначала ласковыими уговорами, а потом внезапным натиском убедил его, что такой брак недостоин наследника великого имени Потоцких, и добился от него согласия подать в консисторию иск о разорвании брака, освященного якобы вопреки воле жениха, которого соблазнила и ввела в заблуждение семья Коморовских. Станислав смиренно подписал бумаги, которые ему подсунул отец, и угнетенно ожидал, чем все это закончится.
Потоцкие созвали семейный совет, чтобы обдумать последующие шаги, которые необходимо было предпринять в целях сохранения доброго имени Потоцких. Кто-то подал идею похитить Гертруду и поместить в один из львовских монастырей (где настоятельницей была какая-то Потоцкая), а после вынудить ее дать согласие на аннулирование брака. До Сушницкого хутора начали доходить слухи, что киевский воевода готовит какой-то набег, Коморовские перебрались в лучше укрепленную Новоселку. К сожалению, это не предотвратило трагические последствия мстительности Францишека и Анны Потоцких.
Вечером 13 февраля 1771 г. отряд надворных казаков киевского воеводы под командованием Александра Домбровского, персоны, которую в Кристинополе величали полковником, и какого-то Вильчека, напали на усадьбу в Новоселке. Повергнув в ужас домашних, напавшие похитили Гертруду Потоцкую, бывшую уже на 5 или 6 месяце беременности (несмотря на мороз, ее якобы волокли в тонком платье по снегу) и силой усадили в сани.
Что произошло в последующие несколько часов, выяснить не удалось. Известно только то, что Гертруду живой уже никуда не привезли. По версии, наиболее выгодной для Потоцких, отряд, который вез ее, по дороге встретил обоз, чтобы заглушить отчаянные крики Гертруды, Вильчек и Домбровский накрыли ее голову подушками, отчего жертва задохнулась. Более вероятным кажется, что смерть Гертруды была следствием выполнения тайных приказов воеводы, который, наверняка, пришел к выводу, что такое решение дела будет куда быстрее и надежнее, чем долгий процесс со скандальной оглаской и сомнительным приговором (тем более, через несколько месяцев на свет должен был появиться ребенок Щенсного). Труп Гертруды убийцы бросили в прорубь на реке Рата около Сельца – Бельского.
Для общественных и правовых отношений, господствовавших в тогдашней Польше, очень характерно, что ни один из виновников этого ужасного преступления не был наказан. Непосредственных убийц воевода надежно спрятал в украинских имениях, и их следы потерялись навсегда. Когда Коморовские обвинили Потоцких в нападении на их дом и похищении дочери (об убийстве они узнали лишь через несколько месяцев, когда весной в реке нашли тело Гертруды, до того Коморовские надеялись, что ее держат в заключении), те ответили бесстыдным обвинением… в совращении Щенсного и принуждении к браку из корыстных побуждений. Они также стали добиваться аннулирования брака с уже покойной Гертрудой. Этот трагический процесс длился несколько лет (…).
В это самое время отец и муж, чья жена и нерожденное еще дитя были замучены, как можно тщательные выполнял все приказы своих родителей, пытаясь заслужить их прощение, устно и письменно заверяя их в том, что только теперь понял, как подло обошлись с ним Коморовские. (…) Возможно, он по-своему глубоко переживал убийство Гертруды. Поговаривали, будто он даже пытался наложить на себя руки: однажды заперся в уборной и начал перочинным ножиком резать себе горло, однако его личный камердинер Быстецкий ворвался туда вслед за господином и отобрал у него смертоносное орудие, которым тот успел лишь слегка поранить себе шею. Рассказывали также, что до конца жизни он носил при себе миниатюру Гертруды. Но это не побудило его хотя бы положить конец издевательствам над памятью покойной жены в разных судебных манифестах, провозглашаемых супругами Потоцкими, даже после их смерти, когда можно было не бояться гнева жестокого отца и суровой матери.
Далее повествуется о том, что Щенсный был отправлен в путешествие по Европе, из которого вернулся до срока в связи со смертью матери (январь 1772) и отца (октябрь 1772). В это самое время процесс Гертруды набирал обороты.
Он вернулся в Польшу в декабре 1772 г. И начал изыскивать способы завершить компромиссом дело с семейством Коморовских. (…) дело было завершено выплатой компенсации, общая сумма которой составляла ок. 700 тыс. злотых. Приговор комиссии сейма от 2 ноября 1774 г. Перекладывал ответственность за смерть Гертруды на «некую преступную шайку», которая будто бы без чьего-либо подстрекательства и видимых причин совершила злодеяние. (…) Сразу же по окончании этого обременительного и опасного дела Щенсный пошел под венец (1 декабря 1774 г.) с дочерью краковского кастеляна Юзефиной Амалией Мнишек.
(…) Этот брак соединил двух людей с совершенно отличным складом ума и характера. Интеллектуальным уровнем и культурными интересами пани Потоцкая в значительной мере превосходила своего супруга. Среди прочего она рисовала, и ее рисунки и картины маслом считались весьма удачными. Были у нее и литературные амбиции – она писала комедийки и рассказы, сочиняла эпиграммы и стихи по поводу каких-то событий. Произведения ее имели успех, неоднократно переписывались и передавались из рук в руки, заинтересовав даже Станислава Августа. Юзефина, однако, была одарена не только художественным и литературным талантом, но и бурным темпераментом, который перестала сдерживать задолго до брака, а в Тульчине, после относительно короткого периода относительно слаженной семейной жизни со Щенсным, начала без угрызений совести удовлетворять свои потребности каждый раз с новыми любовниками. На протяжении лет супружества Потоцкие нажили 11 детей – 7 дочек и 4 сыновей. Но из всех их, кажется, только трое самый старших (Пелагия, Щенсный Ежи и Людвика) были зачаты со Станиславом Щенсным, а прочим приписывались разные отцы, что весьма походило на правду, поскольку пани Юзефина почти не жила в Тульчине, часто выезжала за границу и, не церемонясь, вела там весьма вольный образ жизни. В первые годы брака Щенсный был влюблен в жену до беспамятства, посвящал ей даже стихи.
Юзефина Потоцкая из Мнишеков (скан из книги, пардон за качество)
[После рождения первой дочери Щенсный написал для жены стихотворение, где высказывал от имени крошки Пелагии желание как можно скорее получить братца.]
И, как записала в своих воспоминаниях воспитанница дома Потоцких пани Вероника, урожденная Младанович Кребс, которая сберегла это стихотворение как ценную память о пане Щенсном – «эта просьба была исполнена, мы увидели ясновельможного Щенсного через девять месяцев после рождения вельможной княжны Пелагии».
[Осчастливленный этим событием, Потоцкий пишет еще одно стихотворение, где выражает надежду на долгую и счастливую совместную жизнь в лоне семьи.]
Однако это «возбуждение чувств» вскоре перенесло тяжкий удар, а позже все чаще нарушалось разными случаями. При какой-то оказии пани Потоцкая завязала любовные отношения с еще очень молодым тогда Ежи Вильегорским (…) Письма Вильегорского, адресованные ей, попали в руки Щенсного. Впервые в жизни он вспыхнул гневом на любимую жену и велел ей убираться в родную Дуклю. «Уже паковали на телеги ее столовое серебро и гардероб, а Мнишек, заливаясь слезами, в достойном жалости унижении до тех пор ползала в ногах у мужа, пока тот, то ли размякнув от сочувствия к жене и ее обещаниям исправиться, то ли удовлетворившись искусным разыгрыванием невинности, позволил себя уговорить и отменил свой приговор». Однако этот супружеский бунт Потоцкого, как выяснилось, был последним его эффективным протестом против проказ Юзефины. Правда, она пыталась смягчать гнев мужа нежностью и кротостью, но тайком давала волю темпераменту. Щенсный вынужден был принять к сведению, что пан Клембовский, плечистый блондин, которого она привезла с собой из Дукли в Кристинополь, совершенно необходим ей как гофмейстер и должен постоянно быть у нее под рукой. С этим Клембовским Юзефина, очевидно, поддерживала отношения еще до брака, а потом, в Тульчине, возобновила свою прежнюю фамильярность с ним. В последующие годы Клембовского заменил какой-то Дзержанский. Удивительная вещь – несмотря на эти тайные похождения, пани Потоцкая публично сохраняла видимость верной, сердечной и заботливой жены. Более того – даже после того, как супруги окончательно решили жить порознь, она была весьма лояльна к Щенсному, защищала его доброе имя, оправдывала его поведение, была пылкой представительницей его интересов.
запись создана: 12.09.2008 в 23:59
Портрет Станислава Щенсного (Феликса) Потоцкого с сыновьями Щенсным Ежи (Юрием) и Станиславом, художник Жан-Батист Лампи.
Отцом будущего маршалка Тарговицкой конференции был Францишек Салезий Потоцкий (родился в 1700 г.), воевода киевский, человек упрямый, чванливый и несдержанный, характерный тип польского магната, которого аж распирало от фамильной спеси и который был убежден в своем врожденном праве решать судьбу Речи Посполитой. От первой жены, Софии Жечицкой, он не дождался потомков, овдовев, он женился вторично на дальней родственнице, дочери познаньского воеводы Анне Эльжбете Потоцкой и взял за ней в приданое сорок деревень и несколько городков. Громадные владения киевского воеводы тянулись вдоль всей Червонной Руси, были разбросаны по Сандомирскому и Краковскому воеводствам, ему принадлежала значительная часть Брацлавщины, в т.ч. Браилов, Умань с окрестностями и Нестерварка, позднее переименованная в Тульчин. Главной резиденцией оставался Кристинополь на Волыни, где в месте слияния рек Буг и Жолокия Потоцкий построил роскошный дворец и заложил просторный парк. У супругов Потоццких было пятеро детей: четыре дочери и один сын. (…) Единственный сын и наследник большого состояния, Станислав Щенсный Потоцкий, родился в Кристинополе в 1752 году.
При кристинопольском дворе царила странная и нездоровая атмосфера. Отца и мать Щенсного, - рассказывает мемуарист, - «считали людьми гордыми, неприступными, суровыми, мстительными, богатство которых было самой грозной силой в борьбе с их врагами. Из-за этих недостатков их здесь называли разбойниками с Карпатских гор, и они не пользовались уважением не только у сограждан-соседей, а и у своих домочадцев и челяди. Этот двор в городке Кристинополь Белзского воеводства был очагом всяческих беззаконий, более того, аморальности и преступности. Он был полон прихлебателей, лентяев и болтунов, что же касается дворовых интриг, они здесь были стихией и развлечением для супругов.» (…)
Удивительный факт: Станислав Щенсный, за исключением фамильной гордыни и самовлюбленности, не унаследовал, по сути, ни одной черты характера своих родителей. Его слабость, мягкость и уступчивость удивляли впоследствии всех, кто помнил железный характер Францишека и Анны Потоцких. Окруженный с раннего детства самой тщательной опекой, Щенсный, к сожалению, демонстрировал невиданную интеллектуальную вялость и умственную тупость. Над ним тщетно бился постоянный воспитатель и учитель, ксендз Вольф из пиарского коллегиума в Варенже, который волей-неволей должен был, наконец, четко реализовать указания его родителей, которые хотели воспитать Щенсного в духе магнатской родовой гордыни и бездумной, поверхностной религиозности.
На пороге совершеннолетия Щенсный был психически неуравновешенным и ограниченным юношей, совершенно неспособным самостоятельно мыслить, разговаривая с отцом, он буквально дрожал от страха, мать относилась к нему, как к 10-летнему мальчику. Сложно сказать, отдавали ли воевода и его супруга себе отчет в патологической заторможенности умственного развития их сына, не вызывает сомнений, что, вопреки всему они видели перед ним прекрасное будущее, возможно, даже представляли на троне Речи Посполитой. Они заранее побеспокоились и о первых титулах для Щенсного: имея всего 16 лет от роду, он стал белзским старостой.
В 1770 г. Станиславу Щенсному Потоцкому исполнилось 18; в стране продолжалась борьба Барской конфедерации, на Червонной Руси сверепствовало какое-то поветрие. Отец выслал его из Кристинополя, поручив объехать окрестные имения. Во время этой поездки молодой Потоцкий завернул на Сушницкий хутор под Кристинополем, имение любачевского ловчего Якуба Коморовского. (…) Коморовские герба Корчак были старинным шляхетским родом, зафиксированным в документах еще с 15 в., хотя и не магнатским, но довольно зажиточным и не обделенным общим уважением. Мерилом общественной бездны, которая разделяла в 18 в. заурядного шляхтича среднего достатка и польского магната, был тот факт, что в понимании киевского воеводы о любом сродстве между родом Потоцких и родом Коморовских не могло быть и речи. А между тем, такое родство вполне могло стать реальностью.
У Якуба и Антонины Коморовских была дочь Гертруда, молоденькая и очень красивая девушка. Неизвестно, при каких обстоятельствах Щенсный Потоцкий познакомился с ней, но факт, что в время своей поздки в 1770 г. и пребывания на Сушницком хуторе он завел с ней роман. Судя по всему, Коморовские благосклонно смотрели на доверительные отношения своей дочери с наследником самого большого магнатского состояния в Речи Посполитой и, осознавая ценность своего шляхетского герба, не думали, будто счастью молодых может что-то помешать. Щенсный влюбился в Гертруду без памяти, как юноша, впервые освободившийся из-под родительской опеки. Осенью 1770 г. Он под разными предлогами вырывался из Кристинополя и часто посещал Сушницкий хутор. Последствия этих визитов не заставили себя долго ждать – Гертруда забеременела. Коморовские, возмущенные замешательством Щенсного, который боялся дома признаться в своем грехе, требовали тайного брака с Гертрудой. 10 ноября 1770 г. был составлен брачный контракт, 26 декабря в греко-католической церкви в Нестаничах приходской священник Длужневский свершил над молодой парой таинство венчания. Брак был тайным, однако состоялся с соблюдением всех необходимых формальностей и с юридической точки зрения был безукоризненным. Однако новобрачная вынуждена была остаться в родительском доме.
Через несколько недель известие об этом событии каким-то образом достигло слуха киевского воеводы. Францишек Потоцкий был взбешен; призвав к себе Щенсного, он сначала ласковыими уговорами, а потом внезапным натиском убедил его, что такой брак недостоин наследника великого имени Потоцких, и добился от него согласия подать в консисторию иск о разорвании брака, освященного якобы вопреки воле жениха, которого соблазнила и ввела в заблуждение семья Коморовских. Станислав смиренно подписал бумаги, которые ему подсунул отец, и угнетенно ожидал, чем все это закончится.
Потоцкие созвали семейный совет, чтобы обдумать последующие шаги, которые необходимо было предпринять в целях сохранения доброго имени Потоцких. Кто-то подал идею похитить Гертруду и поместить в один из львовских монастырей (где настоятельницей была какая-то Потоцкая), а после вынудить ее дать согласие на аннулирование брака. До Сушницкого хутора начали доходить слухи, что киевский воевода готовит какой-то набег, Коморовские перебрались в лучше укрепленную Новоселку. К сожалению, это не предотвратило трагические последствия мстительности Францишека и Анны Потоцких.
Вечером 13 февраля 1771 г. отряд надворных казаков киевского воеводы под командованием Александра Домбровского, персоны, которую в Кристинополе величали полковником, и какого-то Вильчека, напали на усадьбу в Новоселке. Повергнув в ужас домашних, напавшие похитили Гертруду Потоцкую, бывшую уже на 5 или 6 месяце беременности (несмотря на мороз, ее якобы волокли в тонком платье по снегу) и силой усадили в сани.
Что произошло в последующие несколько часов, выяснить не удалось. Известно только то, что Гертруду живой уже никуда не привезли. По версии, наиболее выгодной для Потоцких, отряд, который вез ее, по дороге встретил обоз, чтобы заглушить отчаянные крики Гертруды, Вильчек и Домбровский накрыли ее голову подушками, отчего жертва задохнулась. Более вероятным кажется, что смерть Гертруды была следствием выполнения тайных приказов воеводы, который, наверняка, пришел к выводу, что такое решение дела будет куда быстрее и надежнее, чем долгий процесс со скандальной оглаской и сомнительным приговором (тем более, через несколько месяцев на свет должен был появиться ребенок Щенсного). Труп Гертруды убийцы бросили в прорубь на реке Рата около Сельца – Бельского.
Для общественных и правовых отношений, господствовавших в тогдашней Польше, очень характерно, что ни один из виновников этого ужасного преступления не был наказан. Непосредственных убийц воевода надежно спрятал в украинских имениях, и их следы потерялись навсегда. Когда Коморовские обвинили Потоцких в нападении на их дом и похищении дочери (об убийстве они узнали лишь через несколько месяцев, когда весной в реке нашли тело Гертруды, до того Коморовские надеялись, что ее держат в заключении), те ответили бесстыдным обвинением… в совращении Щенсного и принуждении к браку из корыстных побуждений. Они также стали добиваться аннулирования брака с уже покойной Гертрудой. Этот трагический процесс длился несколько лет (…).
В это самое время отец и муж, чья жена и нерожденное еще дитя были замучены, как можно тщательные выполнял все приказы своих родителей, пытаясь заслужить их прощение, устно и письменно заверяя их в том, что только теперь понял, как подло обошлись с ним Коморовские. (…) Возможно, он по-своему глубоко переживал убийство Гертруды. Поговаривали, будто он даже пытался наложить на себя руки: однажды заперся в уборной и начал перочинным ножиком резать себе горло, однако его личный камердинер Быстецкий ворвался туда вслед за господином и отобрал у него смертоносное орудие, которым тот успел лишь слегка поранить себе шею. Рассказывали также, что до конца жизни он носил при себе миниатюру Гертруды. Но это не побудило его хотя бы положить конец издевательствам над памятью покойной жены в разных судебных манифестах, провозглашаемых супругами Потоцкими, даже после их смерти, когда можно было не бояться гнева жестокого отца и суровой матери.
Далее повествуется о том, что Щенсный был отправлен в путешествие по Европе, из которого вернулся до срока в связи со смертью матери (январь 1772) и отца (октябрь 1772). В это самое время процесс Гертруды набирал обороты.
Он вернулся в Польшу в декабре 1772 г. И начал изыскивать способы завершить компромиссом дело с семейством Коморовских. (…) дело было завершено выплатой компенсации, общая сумма которой составляла ок. 700 тыс. злотых. Приговор комиссии сейма от 2 ноября 1774 г. Перекладывал ответственность за смерть Гертруды на «некую преступную шайку», которая будто бы без чьего-либо подстрекательства и видимых причин совершила злодеяние. (…) Сразу же по окончании этого обременительного и опасного дела Щенсный пошел под венец (1 декабря 1774 г.) с дочерью краковского кастеляна Юзефиной Амалией Мнишек.
(…) Этот брак соединил двух людей с совершенно отличным складом ума и характера. Интеллектуальным уровнем и культурными интересами пани Потоцкая в значительной мере превосходила своего супруга. Среди прочего она рисовала, и ее рисунки и картины маслом считались весьма удачными. Были у нее и литературные амбиции – она писала комедийки и рассказы, сочиняла эпиграммы и стихи по поводу каких-то событий. Произведения ее имели успех, неоднократно переписывались и передавались из рук в руки, заинтересовав даже Станислава Августа. Юзефина, однако, была одарена не только художественным и литературным талантом, но и бурным темпераментом, который перестала сдерживать задолго до брака, а в Тульчине, после относительно короткого периода относительно слаженной семейной жизни со Щенсным, начала без угрызений совести удовлетворять свои потребности каждый раз с новыми любовниками. На протяжении лет супружества Потоцкие нажили 11 детей – 7 дочек и 4 сыновей. Но из всех их, кажется, только трое самый старших (Пелагия, Щенсный Ежи и Людвика) были зачаты со Станиславом Щенсным, а прочим приписывались разные отцы, что весьма походило на правду, поскольку пани Юзефина почти не жила в Тульчине, часто выезжала за границу и, не церемонясь, вела там весьма вольный образ жизни. В первые годы брака Щенсный был влюблен в жену до беспамятства, посвящал ей даже стихи.
Юзефина Потоцкая из Мнишеков (скан из книги, пардон за качество)
[После рождения первой дочери Щенсный написал для жены стихотворение, где высказывал от имени крошки Пелагии желание как можно скорее получить братца.]
И, как записала в своих воспоминаниях воспитанница дома Потоцких пани Вероника, урожденная Младанович Кребс, которая сберегла это стихотворение как ценную память о пане Щенсном – «эта просьба была исполнена, мы увидели ясновельможного Щенсного через девять месяцев после рождения вельможной княжны Пелагии».
[Осчастливленный этим событием, Потоцкий пишет еще одно стихотворение, где выражает надежду на долгую и счастливую совместную жизнь в лоне семьи.]
Однако это «возбуждение чувств» вскоре перенесло тяжкий удар, а позже все чаще нарушалось разными случаями. При какой-то оказии пани Потоцкая завязала любовные отношения с еще очень молодым тогда Ежи Вильегорским (…) Письма Вильегорского, адресованные ей, попали в руки Щенсного. Впервые в жизни он вспыхнул гневом на любимую жену и велел ей убираться в родную Дуклю. «Уже паковали на телеги ее столовое серебро и гардероб, а Мнишек, заливаясь слезами, в достойном жалости унижении до тех пор ползала в ногах у мужа, пока тот, то ли размякнув от сочувствия к жене и ее обещаниям исправиться, то ли удовлетворившись искусным разыгрыванием невинности, позволил себя уговорить и отменил свой приговор». Однако этот супружеский бунт Потоцкого, как выяснилось, был последним его эффективным протестом против проказ Юзефины. Правда, она пыталась смягчать гнев мужа нежностью и кротостью, но тайком давала волю темпераменту. Щенсный вынужден был принять к сведению, что пан Клембовский, плечистый блондин, которого она привезла с собой из Дукли в Кристинополь, совершенно необходим ей как гофмейстер и должен постоянно быть у нее под рукой. С этим Клембовским Юзефина, очевидно, поддерживала отношения еще до брака, а потом, в Тульчине, возобновила свою прежнюю фамильярность с ним. В последующие годы Клембовского заменил какой-то Дзержанский. Удивительная вещь – несмотря на эти тайные похождения, пани Потоцкая публично сохраняла видимость верной, сердечной и заботливой жены. Более того – даже после того, как супруги окончательно решили жить порознь, она была весьма лояльна к Щенсному, защищала его доброе имя, оправдывала его поведение, была пылкой представительницей его интересов.
запись создана: 12.09.2008 в 23:59
В продолжение разговора о Софии Потоцкой.
Карл Боскамп - Лясопольский, польский посол в Османской империи, позже описывал Софию (как ее называли в юности, Дуду) в своих воспоминаниях так: «Голова, напоминающая голову знаменитой Фрины, ее соотечественницы, достойна резца Праксителя, голова, которая впоследствии кружила чужие, молодые и старые, и даже венценосные, украшенная прекраснейшими в мире глазами и устами, в которых блестят два ряда хорошеньких зубиков; линия подбородка достойна восхищения, волосы – как у Дафны, лоб и уши архипропорциональны. Эта голова покоится на шее и затылке, которые, к сожалению, не так уж совершенны. Плечи стройные, предплечья довольно хороши, переходя в немного великоватые, как на нынешние вкусы, руки, такие, однако, какие мы видим у античных статуй из ее страны. После шеи и плеч открывается грудь. Мне очень хотелось бы сравнить ее с грудью соотечественницы Дуду, одной из двух Фрин, о которой Квинтилиан пишет, что она, обвиненная и представшая перед судом, едва оголив свой торс, тут же добилась выгодного для себя решения. Но, к сожалению, если бы Дуду не смогла продемонстрировать перед трибуналом что-нибудь еще, она, вне всякого сомнения, проиграла бы процесс. Ибо грудь ее стала вялой, то ли от горячих купаний, то ли по каким-то иным причинам, бесформенной и не упругой. Груди свисают у нее, словно груши, на живот, который, в противоположность им, сформирован безупречно, и кажется, на него эти обвисшие груди тычут пальцем, говоря: «Приди посмотри и забудь о нас». Ягодицы, бедра, колени и голени могли бы (по меньшей мере, в расцвете ее лет) выдержать экзамен у резчика статуй».
запись создана: 12.09.2008 в 18:27
Карл Боскамп - Лясопольский, польский посол в Османской империи, позже описывал Софию (как ее называли в юности, Дуду) в своих воспоминаниях так: «Голова, напоминающая голову знаменитой Фрины, ее соотечественницы, достойна резца Праксителя, голова, которая впоследствии кружила чужие, молодые и старые, и даже венценосные, украшенная прекраснейшими в мире глазами и устами, в которых блестят два ряда хорошеньких зубиков; линия подбородка достойна восхищения, волосы – как у Дафны, лоб и уши архипропорциональны. Эта голова покоится на шее и затылке, которые, к сожалению, не так уж совершенны. Плечи стройные, предплечья довольно хороши, переходя в немного великоватые, как на нынешние вкусы, руки, такие, однако, какие мы видим у античных статуй из ее страны. После шеи и плеч открывается грудь. Мне очень хотелось бы сравнить ее с грудью соотечественницы Дуду, одной из двух Фрин, о которой Квинтилиан пишет, что она, обвиненная и представшая перед судом, едва оголив свой торс, тут же добилась выгодного для себя решения. Но, к сожалению, если бы Дуду не смогла продемонстрировать перед трибуналом что-нибудь еще, она, вне всякого сомнения, проиграла бы процесс. Ибо грудь ее стала вялой, то ли от горячих купаний, то ли по каким-то иным причинам, бесформенной и не упругой. Груди свисают у нее, словно груши, на живот, который, в противоположность им, сформирован безупречно, и кажется, на него эти обвисшие груди тычут пальцем, говоря: «Приди посмотри и забудь о нас». Ягодицы, бедра, колени и голени могли бы (по меньшей мере, в расцвете ее лет) выдержать экзамен у резчика статуй».
запись создана: 12.09.2008 в 18:27
Жан-Огюст-Доминик Энгр - Don Pedro of Toledo Kissing the Rapier of Henry IV
Don Pedro de Toledo — испанский вельможа; род. во второй половине XVI в. Поставленный во главе неаполитанского флота, он сражался с турками и сделал успешную высадку на берега Мореи (1595). Так как он был родственником Марии Медичи, то Филипп III отправил его послом во Францию с двойной целью — отвлечь Генриха IV от союза с Нидерландами и предложить брак дофина с инфантой; но Т. только раздражил Генриха IV своим высокомерием и, ничего не добившись, в 1608 г. вернулся в Испанию.
Собственно случай с целованием шпаги мне нигде не встретился, не знает ли кто-нибудь этого исторического анекдота?
Don Pedro de Toledo — испанский вельможа; род. во второй половине XVI в. Поставленный во главе неаполитанского флота, он сражался с турками и сделал успешную высадку на берега Мореи (1595). Так как он был родственником Марии Медичи, то Филипп III отправил его послом во Францию с двойной целью — отвлечь Генриха IV от союза с Нидерландами и предложить брак дофина с инфантой; но Т. только раздражил Генриха IV своим высокомерием и, ничего не добившись, в 1608 г. вернулся в Испанию.
Собственно случай с целованием шпаги мне нигде не встретился, не знает ли кто-нибудь этого исторического анекдота?
Kamu, Норди - добро пожаловать
Очень простая картинная угадайка Какие пьесы Шекспира иллюстрируют нижеприведенные картины? Отвечаем в комментах, комменты прячем под кат.
1. Маркус Стоун "Клавдио обвиняет Геро" - в первую очередь угадала Mariam Germen
2.Reid "MacBeth" - в первую очередь угадано ayaganga
3.Abbey, Edwin Austin "The Play Scene in Hamlet" - в первую очередь угадано Bizarre
4. Abbey, Edwin Austin, "Ричард, герцог Глостер и леди Анна" - в первую очередь угадано Bizarre
5. Фрэнк Дикси "Ромео и Джульетта" - в первую очередь угадано Bizarre
6.
7. William Dyce, "King Lear and the Fool in the Storm" - в первую очередь угадано Bizarre
Какие пьесы Шекспира иллюстрируют нижеприведенные картины? Отвечаем в комментах, комменты прячем под кат.1. Маркус Стоун "Клавдио обвиняет Геро" - в первую очередь угадала Mariam Germen
2.Reid "MacBeth" - в первую очередь угадано ayaganga
3.Abbey, Edwin Austin "The Play Scene in Hamlet" - в первую очередь угадано Bizarre
4. Abbey, Edwin Austin, "Ричард, герцог Глостер и леди Анна" - в первую очередь угадано Bizarre
5. Фрэнк Дикси "Ромео и Джульетта" - в первую очередь угадано Bizarre
6.
7. William Dyce, "King Lear and the Fool in the Storm" - в первую очередь угадано Bizarre
Чарльз Хант Старший "Сцена из "Гамлета"
ayaganga, Belasku, добро пожаловать
Роуланд Уилрайт "Энид и Герайнт"
"Рыцарь Эрайнт" (спасите-помогите, потеряла автора картины!)
Цитирую Анджея Сапковского, "Мир короля Артура":
ГЕРАЙНТ
Он — князь Дифнейта (Девона). У Кретьена де Труа и Гартмана фон Ауэ выступает под именем Эрек. Мария Французская в своих лэ (бретонских балладах) именует его Грэлентом (Graelent), а один из паладинов короля Карла зовется Жерин (Gerin).
В соответствии с так называемой «Черной книгой из Кормартена», собранием валлийских баллад XII века, Герайнт, сын Эрбина, сложил голову в схватке с саксами, конкретно — в девятой из двенадцати проведенных Артуром и перечисленных Неннием битв. Если так, то Герайнт не дождался окончательного триумфа под Бадоном, расцвета Камелота и Круглого Стола.
У Мэлори его нет вообще. А вот в «Мабиногион» он оказывается героем ветви «Герайнт и Энида» («Герайнт, сын Эрбина»). В этом повествовании Герайнт завоевывает сердце и руку красивой девушки Эниды, но ни с того ни с сего начинает ее подозревать — совершенно беспочвенно — в неверности. Поводом были подслушанные слова, в которых Энида сетует на то, что муж-де не принимает участия ни в каких походах, манкирует рыцарскими обязанностями и что только в спальне отважен и боевит ну прямо-таки сверх меры. Как видим, Энида порицает Герайнта за нечто совершенно противоположное тому, за что Лаудина ругала Увейна.
Задетый за живое Герайнт решает отправиться в рыцарский поход — вместе с женой. Велит Эниде одеться в самые скверные, рваные одежды и ехать впереди. Запрещает ей обращаться к себе хотя бы единым словом. Сам тоже молчит надувшись. Энида в отчаянии.
Едучи в авангарде, Энида то и дело наталкивается на подлых рыцарей, которые точат зубы на ее мужа. Она предостерегает Герайнта. Герайнт «пришивает» налетчиков.., и жестоко отчитывает Эниду за нарушение мужнина приказа молчать, обостряя тем самым супружеский конфликт. Наконец все оканчивается добром — любовь восстанавливается, Герайнт и Энида примиряются, возвращаются ко двору Артура и живут долго и счастливо, как самая что ни на есть образцовая пара.
Не исключено, что «Герайнт», стравестированный в более поздних норманнских и французских версиях («Li Loheren Gerin», «Gerin Le Lorraine»), дал толчок к созданию Лоэнгрина, «Рыцаря Лебедя».
"Рыцарь Эрайнт" (спасите-помогите, потеряла автора картины!)
Цитирую Анджея Сапковского, "Мир короля Артура":
ГЕРАЙНТ
Он — князь Дифнейта (Девона). У Кретьена де Труа и Гартмана фон Ауэ выступает под именем Эрек. Мария Французская в своих лэ (бретонских балладах) именует его Грэлентом (Graelent), а один из паладинов короля Карла зовется Жерин (Gerin).
В соответствии с так называемой «Черной книгой из Кормартена», собранием валлийских баллад XII века, Герайнт, сын Эрбина, сложил голову в схватке с саксами, конкретно — в девятой из двенадцати проведенных Артуром и перечисленных Неннием битв. Если так, то Герайнт не дождался окончательного триумфа под Бадоном, расцвета Камелота и Круглого Стола.
У Мэлори его нет вообще. А вот в «Мабиногион» он оказывается героем ветви «Герайнт и Энида» («Герайнт, сын Эрбина»). В этом повествовании Герайнт завоевывает сердце и руку красивой девушки Эниды, но ни с того ни с сего начинает ее подозревать — совершенно беспочвенно — в неверности. Поводом были подслушанные слова, в которых Энида сетует на то, что муж-де не принимает участия ни в каких походах, манкирует рыцарскими обязанностями и что только в спальне отважен и боевит ну прямо-таки сверх меры. Как видим, Энида порицает Герайнта за нечто совершенно противоположное тому, за что Лаудина ругала Увейна.
Задетый за живое Герайнт решает отправиться в рыцарский поход — вместе с женой. Велит Эниде одеться в самые скверные, рваные одежды и ехать впереди. Запрещает ей обращаться к себе хотя бы единым словом. Сам тоже молчит надувшись. Энида в отчаянии.
Едучи в авангарде, Энида то и дело наталкивается на подлых рыцарей, которые точат зубы на ее мужа. Она предостерегает Герайнта. Герайнт «пришивает» налетчиков.., и жестоко отчитывает Эниду за нарушение мужнина приказа молчать, обостряя тем самым супружеский конфликт. Наконец все оканчивается добром — любовь восстанавливается, Герайнт и Энида примиряются, возвращаются ко двору Артура и живут долго и счастливо, как самая что ни на есть образцовая пара.
Не исключено, что «Герайнт», стравестированный в более поздних норманнских и французских версиях («Li Loheren Gerin», «Gerin Le Lorraine»), дал толчок к созданию Лоэнгрина, «Рыцаря Лебедя».
Citoyenne, dky, maryashek, добро пожаловать
Тальмон де ла Тремуйль, Антуан Филипп, принц (фр. Antoine Philippe, prince de Talmont de la Trémouille; 1765—1795) — французский генерал.
В начальный период французской революции эмигрировал из Франции. Когда начались революционные войны, был назначен адъютантом графа д'Артуа и участвовал в военных действиях против французской армии. В 1793 г. вернулся во Францию, был арестован в Шато-Гонтье, но бежал из тюрьмы, присоединился к инсургентам в Пуату и вскоре получил командование отдельным отрядом. В целом ряде сражений с республиканцами Тальмон де ла Треймуль проявил большую храбрость. Оскорблённый тем, что верховное командование было вверено не ему, а Флерио, отстранился от участия в войне. Узнанный в костюме крестьянина, он был арестован и казнён в Лавале в 1795 г.
Antoine-Philippe de La Trémoïlle, prince de Talmont
Peinture de Léon Cogniet, début du XIXe siècle
Interrogatoire du prince de Talmont, peinture de Jules Benoît Levy
В начальный период французской революции эмигрировал из Франции. Когда начались революционные войны, был назначен адъютантом графа д'Артуа и участвовал в военных действиях против французской армии. В 1793 г. вернулся во Францию, был арестован в Шато-Гонтье, но бежал из тюрьмы, присоединился к инсургентам в Пуату и вскоре получил командование отдельным отрядом. В целом ряде сражений с республиканцами Тальмон де ла Треймуль проявил большую храбрость. Оскорблённый тем, что верховное командование было вверено не ему, а Флерио, отстранился от участия в войне. Узнанный в костюме крестьянина, он был арестован и казнён в Лавале в 1795 г.
Antoine-Philippe de La Trémoïlle, prince de Talmont
Peinture de Léon Cogniet, début du XIXe siècle
Interrogatoire du prince de Talmont, peinture de Jules Benoît Levy
По ссылке можно найти увеличенные фрагменты картины:
www.flickr.com/photos/silvernovice/2541763163/
Jules Girardet (1865 -1938) General Lescure wounded crossing the Loire
Луи-Мари, маркиз де Lescure, 1766-1793 - вождь вандейцев; бежал за границу в начале революции, но вскоре вернулся и был арестован. Освобожденный роялистами, он сделался одним из вождей вандейской армии. Он вытеснил республиканцев из Туара, занял в мае 1793 г. Фонтенуа, а 10 июня - Сомюр. По его предложению Кателино был избран генералиссимусом вандейской армии. С несчастного нападения на Нант начались неудачи Лескюра; в октябре он должен был очистить Шатильон, снова завладел на два дня этим городом, но 15 октября был ранен и умер во время отступления.
Louis de Lescure (1818) Auteur Robert Lefevre
www.flickr.com/photos/silvernovice/2541763163/
Jules Girardet (1865 -1938) General Lescure wounded crossing the Loire
Луи-Мари, маркиз де Lescure, 1766-1793 - вождь вандейцев; бежал за границу в начале революции, но вскоре вернулся и был арестован. Освобожденный роялистами, он сделался одним из вождей вандейской армии. Он вытеснил республиканцев из Туара, занял в мае 1793 г. Фонтенуа, а 10 июня - Сомюр. По его предложению Кателино был избран генералиссимусом вандейской армии. С несчастного нападения на Нант начались неудачи Лескюра; в октябре он должен был очистить Шатильон, снова завладел на два дня этим городом, но 15 октября был ранен и умер во время отступления.
Louis de Lescure (1818) Auteur Robert Lefevre
"Мятеж Монмута" помнят все, кто читал о капитане Бладе. А что, собственно, представлял собой означенный герцог Монмут?
Неоконченный портрет работы Сэмюэла Купера, 1665 год - Джеймсу Скотту, герцогу Монмуту и Бакло здесь 16 лет. Его отец - Карл Второй Стюарт, король Англии, Шотландии и Ирландии. Его матушка - некая Люси Уолтер, дама не самых строгих правил, скончавшаяся в нищете. Джеймс - старший из многочисленных бастардов Карла, родился в 1649 году в Роттердаме, где в то время жил "странствующий принц" Уэльский. Полковник Роберт Сидни представил любвеобильному Карлу свою любовницу, Люси быстро нашла с будущим королем общий язык, однако эта быстрая смена любовника дала впоследствии основания злым языкам считать Монмута ребенком Сидни. Позже говорили, что Монмут был слишком хорош собой, чтобы быть отпрыском "страшного, как смертный грех" Карла. Еще одна сплетня сыграла впоследствии роковую роль в судьбе Джеймса - о том, что Карл и Люси вступили в официальный брак, а значит, их первенец был полноправным наследником престола.
Как бы то ни было, Карл признал новорожденного своим сыном, при крещении мальчик получил имя Джеймса Крофтса, по своему будущему воспитателю барону Уильяму Крофтсу, взявшему на себя заботу о мнимом племяннике. Легкомысленное поведение Люси вскоро положило конец ее связи с Карлом, а всякая надежда на восстановление отношений погибла, когда Люси прижила дочь от неизвестного отца. Люси начала вести совершенно беспутный образ жизни, который привел к безвременной смерти в 1658 году, предположительно, от венерического заболевания.
Unknown man, formerly known as James Scott, Duke of Monmouth and Buccleuch, after Sir Peter Lely, oil on canvas, (circa 1670)
James Scott, Duke of Monmouth and Buccleuch
James Scott, Duke of Monmouth and Buccleuch, possibly after William Wissing
oil on canvas, feigned oval, (circa 1683)
В 1663 году, в возрасте 14 лет Джеймса привозят в Англию, где король-отец осыпает его почестями. Мальчик получает титулы герцога Монмута, графа Донкастера и барона Тиндейла, его положение упрочилось после брака с двенадцатилетней Анной Скотт, богатой шотландской наследницей, которая помимо значительного приданого принесла мужу еще и титул герцога Бакло. Забегая вперед - в этом браке родилось восемь душ детей, из них - пять мальчиков, что было очень важно, учитывая намечающиеся проблемы с престолонаследием. В скобках можно упомянуть еще троих внебрачных чад от Элеоноры Нидхэм.
Наследником престола на тот момент являлся младший брат короля, герцог Яков Йоркский, не слишком популярный в народе из-за своей приверженности католицизму. Монмут был протестантом и многие полагали, что он мог бы впоследствии сделаться неплохим королем, если на то будет воля Карла, которому так и не удалось зачать дитя в законном браке.
James Scott, Duke of Monmouth and Buccleuch, by Jan van Wyck (died 1700).
В 1665 году, во время Второй англо-голландской войны Монмут служил во флоте под командованием своего дяди-конкурента, бывшего лордом-адмиралом. После войны Монмут получил под свою руку кавалерийский отряд, а в 1669 стал полковником королевской гвардии. В возрасте 21 года Монмут был одним из главнокомандующих армии. В ходе Третьей англо-голландской войны он был направлен с шеститысячным отрядом в поддержку французским войскам, в 1673 году стяжал славу при осаде Маастрихта, прославившись как один из лучших английских воинов. В 1678 году ему пришлось сражаться уже на стороне голландцев, командуя англо-голландским экспедиционным корпусом. В следующем году во главе небольшой армии подавил мятеж в Шотландии. Все эти военные успехи делали Монмута популярнее и популярнее, все громче звучали голоса, прочащие его в наследники престола.
James Scott, Duke of Monmouth and Buccleuch, studio of Sir Godfrey Kneller, Bt oil on canvas, feigned oval, (1678)
В 1683 году был раскрыт заговор, целью которого было убийство короля и герцога Йоркского, и Монмут, то ли действительно замешанный в эту историю, то ли облыжно обвиненный, был вынужден удалиться в изгнание, снова-таки, в Голландию, где и оставался до смерти отца. В завещании Карл особо подчеркнул, что никогда не состоял в браке ни с кем, кроме своей королевы, Екатерины Браганса, принцессы Португальской, чтобы пресечь всякие претензии со стороны Монмута. Герцог Йоркский был коронован как Яков Второй, однако народ был не в восторге от нового монарха. На это и рассчитывал Монмут, когда решил силой получить английскую корону вместо того, чтобы отправиться на войну с турками в армии австрийского императора. В 1685 году он с группкой сторонников высадился в Лайме и провозгласил себя королем. В общей сложности ему удалось навербовать 6000 солдат, в их числе был и юный Даниэль Дефо. Против Монмута выступили войска под командованием графа Февершема. Самозваный король был в итоге разгромлен в битве при Седжмуре, бежал с поля битвы, был схвачен и препровожден в Лондон. Его сторонников вылавливали, как диких зверей и вешали прямо вдоль дорог; был организован специальный выездной суд во главе с Джеффрисом, получивший название Кровавой Ассизы. Более 300 людей было приговорено к смерти, а еще восемь сотен - к высылке в Вест-Индию.
"The Day of Sedgemoor" Artist Edgar Bundy
"Judge Jeffries" by Edward Matthew Ward
К самому Монмуту был применен тот же закон, что некогда - к телам Кромвеля и его сподвижников, позволявший предавать казни государственного преступника без судебного процесса. В 1685 году, в возрасте 36 лет Джеймс Монмут был публично казнен через отрубание головы. По разным сведениям, палачу удалось завершить казнь с пятого или с седьмого удара.
Существует слабо аргументированная версия, что Монмуту удалось избежать казни, якобы у короля не поднялась рука на собственного племянника, и он передал Джеймса под надзор своего кузена, Людовика Четырнадцатого, который повелел насегда скрыть лицо заключенного под железной маской.
John Pettie "The Duke of Monmouth pleads for his life before James II"
Неоконченный портрет работы Сэмюэла Купера, 1665 год - Джеймсу Скотту, герцогу Монмуту и Бакло здесь 16 лет. Его отец - Карл Второй Стюарт, король Англии, Шотландии и Ирландии. Его матушка - некая Люси Уолтер, дама не самых строгих правил, скончавшаяся в нищете. Джеймс - старший из многочисленных бастардов Карла, родился в 1649 году в Роттердаме, где в то время жил "странствующий принц" Уэльский. Полковник Роберт Сидни представил любвеобильному Карлу свою любовницу, Люси быстро нашла с будущим королем общий язык, однако эта быстрая смена любовника дала впоследствии основания злым языкам считать Монмута ребенком Сидни. Позже говорили, что Монмут был слишком хорош собой, чтобы быть отпрыском "страшного, как смертный грех" Карла. Еще одна сплетня сыграла впоследствии роковую роль в судьбе Джеймса - о том, что Карл и Люси вступили в официальный брак, а значит, их первенец был полноправным наследником престола.
Как бы то ни было, Карл признал новорожденного своим сыном, при крещении мальчик получил имя Джеймса Крофтса, по своему будущему воспитателю барону Уильяму Крофтсу, взявшему на себя заботу о мнимом племяннике. Легкомысленное поведение Люси вскоро положило конец ее связи с Карлом, а всякая надежда на восстановление отношений погибла, когда Люси прижила дочь от неизвестного отца. Люси начала вести совершенно беспутный образ жизни, который привел к безвременной смерти в 1658 году, предположительно, от венерического заболевания.
Unknown man, formerly known as James Scott, Duke of Monmouth and Buccleuch, after Sir Peter Lely, oil on canvas, (circa 1670)
James Scott, Duke of Monmouth and Buccleuch
James Scott, Duke of Monmouth and Buccleuch, possibly after William Wissing
oil on canvas, feigned oval, (circa 1683)
В 1663 году, в возрасте 14 лет Джеймса привозят в Англию, где король-отец осыпает его почестями. Мальчик получает титулы герцога Монмута, графа Донкастера и барона Тиндейла, его положение упрочилось после брака с двенадцатилетней Анной Скотт, богатой шотландской наследницей, которая помимо значительного приданого принесла мужу еще и титул герцога Бакло. Забегая вперед - в этом браке родилось восемь душ детей, из них - пять мальчиков, что было очень важно, учитывая намечающиеся проблемы с престолонаследием. В скобках можно упомянуть еще троих внебрачных чад от Элеоноры Нидхэм.
Наследником престола на тот момент являлся младший брат короля, герцог Яков Йоркский, не слишком популярный в народе из-за своей приверженности католицизму. Монмут был протестантом и многие полагали, что он мог бы впоследствии сделаться неплохим королем, если на то будет воля Карла, которому так и не удалось зачать дитя в законном браке.
James Scott, Duke of Monmouth and Buccleuch, by Jan van Wyck (died 1700).
В 1665 году, во время Второй англо-голландской войны Монмут служил во флоте под командованием своего дяди-конкурента, бывшего лордом-адмиралом. После войны Монмут получил под свою руку кавалерийский отряд, а в 1669 стал полковником королевской гвардии. В возрасте 21 года Монмут был одним из главнокомандующих армии. В ходе Третьей англо-голландской войны он был направлен с шеститысячным отрядом в поддержку французским войскам, в 1673 году стяжал славу при осаде Маастрихта, прославившись как один из лучших английских воинов. В 1678 году ему пришлось сражаться уже на стороне голландцев, командуя англо-голландским экспедиционным корпусом. В следующем году во главе небольшой армии подавил мятеж в Шотландии. Все эти военные успехи делали Монмута популярнее и популярнее, все громче звучали голоса, прочащие его в наследники престола.
James Scott, Duke of Monmouth and Buccleuch, studio of Sir Godfrey Kneller, Bt oil on canvas, feigned oval, (1678)
В 1683 году был раскрыт заговор, целью которого было убийство короля и герцога Йоркского, и Монмут, то ли действительно замешанный в эту историю, то ли облыжно обвиненный, был вынужден удалиться в изгнание, снова-таки, в Голландию, где и оставался до смерти отца. В завещании Карл особо подчеркнул, что никогда не состоял в браке ни с кем, кроме своей королевы, Екатерины Браганса, принцессы Португальской, чтобы пресечь всякие претензии со стороны Монмута. Герцог Йоркский был коронован как Яков Второй, однако народ был не в восторге от нового монарха. На это и рассчитывал Монмут, когда решил силой получить английскую корону вместо того, чтобы отправиться на войну с турками в армии австрийского императора. В 1685 году он с группкой сторонников высадился в Лайме и провозгласил себя королем. В общей сложности ему удалось навербовать 6000 солдат, в их числе был и юный Даниэль Дефо. Против Монмута выступили войска под командованием графа Февершема. Самозваный король был в итоге разгромлен в битве при Седжмуре, бежал с поля битвы, был схвачен и препровожден в Лондон. Его сторонников вылавливали, как диких зверей и вешали прямо вдоль дорог; был организован специальный выездной суд во главе с Джеффрисом, получивший название Кровавой Ассизы. Более 300 людей было приговорено к смерти, а еще восемь сотен - к высылке в Вест-Индию.
"The Day of Sedgemoor" Artist Edgar Bundy
"Judge Jeffries" by Edward Matthew Ward
К самому Монмуту был применен тот же закон, что некогда - к телам Кромвеля и его сподвижников, позволявший предавать казни государственного преступника без судебного процесса. В 1685 году, в возрасте 36 лет Джеймс Монмут был публично казнен через отрубание головы. По разным сведениям, палачу удалось завершить казнь с пятого или с седьмого удара.
Существует слабо аргументированная версия, что Монмуту удалось избежать казни, якобы у короля не поднялась рука на собственного племянника, и он передал Джеймса под надзор своего кузена, Людовика Четырнадцатого, который повелел насегда скрыть лицо заключенного под железной маской.
John Pettie "The Duke of Monmouth pleads for his life before James II"
Подборка картин, посвященных Жанне д'Арк
Герман Антон Стильке "Молящаяся Жанна д'Арк"
Howard Pyle - Joan of Arc in Prison
Jeanne d’Arc est interrogée par le cardinal de Winchester dans sa prison (1824). Painting by Paul Delaroche
Jean-Jacques Scherrer- Joan of Arc
Henry Scheffer - The Entry of Joan of Arc
Герман Антон Стильке "Молящаяся Жанна д'Арк"
Howard Pyle - Joan of Arc in Prison
Jeanne d’Arc est interrogée par le cardinal de Winchester dans sa prison (1824). Painting by Paul Delaroche
Jean-Jacques Scherrer- Joan of Arc
Henry Scheffer - The Entry of Joan of Arc
RILEY John "Bridget Holmes, A Nonagenarian Housemaid"
Мне нравится две вещи в этой картине: во-первых, выбор модели, а во-вторых, нестандартная трактовка. Я так и вижу, как художник уговаривает старую прислугу позировать ("Что вы, на меня холст изводить!"), как она воображает себе свой портрет - статичный, чопорный, одно светлое пятно лица на черном фоне, и как она удивляется и деланно возмущается ("Все бы вам шутить, где это видано - с метлой на картине, и этого безобразника пририсовали, будто и так мало он мне голову морочит...").
Мне нравится две вещи в этой картине: во-первых, выбор модели, а во-вторых, нестандартная трактовка. Я так и вижу, как художник уговаривает старую прислугу позировать ("Что вы, на меня холст изводить!"), как она воображает себе свой портрет - статичный, чопорный, одно светлое пятно лица на черном фоне, и как она удивляется и деланно возмущается ("Все бы вам шутить, где это видано - с метлой на картине, и этого безобразника пририсовали, будто и так мало он мне голову морочит...").
Forest Shadow, добро пожаловать!
ilanal, milo_the_rat, добро пожаловать
Free fencer, с днем рождения! 
Бравый генерал Тома-Александр Дюма, он же "Черный дьявол".
Джон Уилмот, второй граф Рочестер, был представлен к развеселому двору короля Карла II в 1664 году и быстро стал популярным благодаря природному обаянию, поэтическому дару и язвительному остроумию. Однако же завидной партией юный джентльмен не считался, поскольку был весьма ограничен в средствах.
В ту же пору в Лондоне на "ярмарке невест" появилась богатая наследница, мисс Элизабет Маллет, которой родственники самым тщательным образом подыскивали жениха. Она имела доход в две тысячи фунтов ежегодно, а позже эта сумма должна была увеличиться. Дедушку ее, лорда Хоули, аттестовали как исключительного скрягу, а матушку, во втором браке леди Уорр - как достойную дочь своего отца. Отчим девушки, сэр Джон Уорр, представлял собой тот тип деревенского сквайра, который с таким удовольствием издавна высмеивали авторы комедий.
Основных претендентов на руку мисс Маллет было два. Прежде всего, Джон Батлер, младший из сыновей герцога Ормонда. Утверждали, будто его предложение было принято Хоули и Варре благосклонно, однако дело застопорилось из-за брачного контракта. Серьезно соперничать с ним мог разве только лорд Хитчингбрук, сын адмирала, графа Сэндвича, уже упустивший одну богатую наследницу, нынешнюю супругу герцога Монмута.
Вдали тебя зачахну здесь.
Не спрашивай, когда вернусь.
И без того извелся весь:
Дневная марь, ночная гнусь.
Тебя, любимая, бегу -
И сердце рвется на куски;
И воспаление в мозгу -
Плод фантастической тоски.
Но пусть никак не одолеть
Мир морока и мишуры,
К тебе вернусь я умреть
В благословенные шатры.
А может выпасть худший жребий:
К тебе дороги не найду
И, умерев, найдусь не в небе,
Но там же, где и жил, - в аду.
Восемнадцатилетний Джон без памяти влюбился в пятнадцатилетнюю Элизабет. За него перед опекунами девушки ходатайствовал сам король, но те отвечали крайне уклончиво и явно не желали породниться с юным графом, у которого в карманах вольно гулял ветер. И тогда Рочестер решился на крайнюю меру. Известнейший мемуарист, Сэмюэл Пепис, зафиксировал в своем дневнике скандальное происшествие 28 мая 1665 года:
«…Оттуда я направился к леди Сэндвич, где, к моему стыду, я давным-давно не был. После моего рассказа о милорде Рочестере, бежавшем в пятницу вечером с мисс Маллет - красой и достоянием Севера - которая ужинала в Уайтхолле с мисс Стюарт и возвращалась домой с своим дедом – милордом Хоули. У Чаринг-кросс экипаж остановили двое – всадник и пеший – насильно пересадили ее в другую карету, запряженную шестеркой лошадей, с двумя женщинами, готовыми сопровождать мисс Маллет, и увезли прочь. После немедленной погони лорд Рочестер (о котором король часто говорил с леди, но без видимого успеха) был схвачен в Эксбридже, но о леди все еще нет известий, король ужасно рассержен и отправил лорда Рочестера в Тауэр. И после этого рассказа миледи Сэндвич призналась мне по секрету, в том, что она была замешана в данной истории. Благодаря случившемуся, сватовство лорда Рочестера расстроено и по всеобщему мнению, теперь положение лорда Хинчинбрука становится благоприятным.. И мисс Маллет того стоит. После смерти матери (живущей крайне скромно) ее доход составит 2500 тысячи фунтов в год. Дай Бог, чтобы история разрешилась успешно!"
История разрешилась успешно - девицу водворили в родительский дом, Рочестер недолго пробыл в тюрьме - испросив разрешения отправиться на войну с голландцами, получил его и уехал из города как раз на пороге Великой Чумы. Увенчав себя военной славой, он повторно посватался к Элизабет, и в 1667 году они обвенчались, несмотря на сопротивление родственников - по утверждению злопыхателей, у нее уже просто не было выбора.
"Непросто быть безмятежно счастливым, а вот быть добрым, напротив, предельно просто - и это важнейшая составляющая счастья. Говорю это не затем, чтобы ты была ко мне добра; ты так долго была ко мне добра, что я в конце концов проникся уверенностью в том, что так оно навсегда и останется; говорю затем, чтобы подсказать тебе, что во мне, может быть, есть доброта, хотя обстоятельства моей жизни это, казалось бы, полностью противоречит. Но не стоит слишком мудрствовать по поводу собственной глупости, иначе мне следовало бы превратить это письмо в книгу, посвятить ее тебе и опубликовать, чтобы ее прочел весь мир"
Рочестер был одним из знаменитейших поэтов своего времени, Элизабет тоже писала стихи - свидетельством их совместного творчества является рукопись, хранящаяся в Ноттингемском университете.
Элизабет поселилась в имении Эддербери вместе со свекровью, Рочестер остался в Лондоне, а позже вынужден был выехать во Францию после неприятной истории с дуэлью. Вернувшись на родину, он бывал у жены наездами, что не помешало супругам обзавестись потомством. Их единственный сын, Чарльз, пережил отца всего на год; дочери - Анна, Элизабет и Маллет - благополоучно выросли и вышли замуж.
"Блаженство, испытанное мной при получении твоего письма, омрачено лишь одним обстоятельством: ты не называешь хотя бы примерной даты, когда я могла бы надеяться на нашу новую встречу, - и эта неопределенность сильно уязвляет меня. Не знаю, что именно ты испытываешь столь странным образом - мое терпение или мое послушание, - но, как того и требует супружеский долг, у меня обоих этих качеств в избытке. Не думаю, что ты решишь задержаться в Бате сейчас, когда туда съехалось столько народу, но хватит ли у тебя сил и решимости покинуть насиженное место, мне не известно тоже; пожалуйста, поразмысли над тем, достаточно ли разумно ты себя ведешь и не сочти за труд известить о столь долгожданном для меня решении, потому что вот-вот начнется сессия парламента - и тогда у тебя появится столько дел, что тебе наверняка станет не до приезда в деревню. Поэтому, прошу тебя, распорядись моими дальнейшими поступками, и даже если это будет означать небрежение нашими детьми и моими столь долго вынашиваемыми надеждами повидаться с тобой, я снесу и это, лишь бы не заставлять тебя вспоминать о том (и мучить себя этими воспоминаниями), что есть на свете и такое существо, как твоя верная и преданная..."
Семейное согласие омрачали не только личные недоразумения между супругами, но и прямое вмешательство родни в их отношения, о чем прямо говорилось в письмах четы Уилмот.
Граф Рочестер - жене
"Моя оставленная мною в полном небрежении жена, пока ты не стала многоуважаемой вдовой, тебе, я не сомневаюсь, хочется иных утешений - и, говоря правду и ничего кроме правды, я обеспечиваю тебя ими в той мере, какую нашел бы достаточной любой, кроме самых неистовых нетерпеливцев. Что за злой ангел сподобил, на горе мне, леди Варре наезжать к тебе ежегодно, гостить по целому месяцу и отравлять тебе этим жизнь на остальные одиннадцать? Слава Богу, камни в почках (причем немаленькие!) и обусловленные ими мучения избавляют меня от необходимости лицезреть воочию твои страдания. Предложи мне в пределах мыслимого и разумного сделать что угодно, лишь бы ты успокоилась, но ты ведешь себя, как несчастная баба, орущая от боли, но стесняющаяся признаться лекарю, где именно у нее болит; все эти три года я выслушиваю твои постоянные жалобы, но ни разу ты не довела до моего сведения хотя бы одной сколь бы то ни было достоверной причины вечного недовольства. У меня просто-напросто нет еще трех лет на устранение этого взаимонепонимания, я вот-вот обрету покой в объятиях не столь мнительной подруги, как ты; и когда это случится, ты наверняка прозреешь, хотя вряд ли это сделает тебя счастливее".
"Стиль поведения Вашей светлости в последнее время, пусть он и намного мягче того, что я на самом деле заслуживаю, несет на себе отпечаток Ваших недавних бесед с теми, кого я был бы готов чтить вне всякой меры, если бы они, в свою очередь, воздавая должное как мне, так и Вашей добродетели, на пушечный выстрел не приближались бы ни к Вам, ни к нашим с Вами безукоризненным, как мне хочется верить, отношениям".
Графиня Рочестер - мужу:
"Последнее письмо, полученное мною от Вашей светлости, оказалось настолько скандальным, что я и не знала, как на него ответить. Поэтому я решила написать леди Анне Уилмот (свекрови - Э.) с просьбой заступиться за меня, но сейчас, когда Вы, к вящей радости, вновь удостоили меня своей милостью, я опять-таки воздержусь от подробного объяснения, потому что очень скоро мы с Вами свидимся воочию. А до той поры я препоручаю Вашей матушке, которая наверняка этому только порадуется, заботу о моих детях, моих фармацевтах, о моих собачках и обо всем остальном, что принадлежит мне, - и пусть она распоряжается этим по своему усмотрению. И только если мне непременно и срочно потребуется что-нибудь, я, как правило, с не присущей мне настойчивостью обращусь к ней с просьбой поделиться со мною; вероятность чего, впрочем, крайне мала. Остаюсь ее вечной должницей, Вашей покорной женой и все такое прочее."
Медленно умирающий от сифилиса Рочестер поселился в Вудстоке, за пятнадцать миль от Эддербери и периодически наведывался в гости к матушке, жене и детям, которых очень любил. Граф неоднократно желал, чтобы его сын "не вырос остроумцем". Его жилище имело громкую репутацию обители порока, и граф тщательно разграничивал семейное и приватное, Элизабет не переступила порога мужниного дома до того времени, когда граф окончательно не слег. Рочестер старался не брать средств из приданого жены, а если и пользовался ее деньгами, то исключительно в долг.
Незадолго до смерти он не только покаялся во всех грехах, но и добился личным примером того, что Элизабет перешла в англиканство, хотя до последнего времени была католичкой.
Графиня Рочестер пережила супруга на несколько месяцев. Джон скончался в возрасте 33 лет, Элизабет - 30.
(Sir) William Beechey (British, 1753-1839). Portrait of Sir Francis Ford's Children Giving a Coin to a Beggar Boy, ca. 1793
Frank Topham "Rescued from the Plague, London 1665"
Сэмюэл Пепис в своем дневнике от 3 сентября 1665 г. записал: "В числе других историй была одна очень, мне кажется, трогательная: о возмущении жителей города [речь идет о Гринвиче] поведением человека, взявшего к себе ребенка из зараженного чумой лондонского дома. Олдермен Хукер рассказал мне, что ребенок этот был сыном очень достойного человека, шорника с Грэшиоус-стрит, который схоронил всех остальных своих детей за время чумы. Теперь они с женой были оба заперты в доме и, не имея никакой надежды спастись самим, мечтали лишь о спасении этого единственного младенца; им удалось передать его, совершенно голеньким, в руки друга, а тот одел его во все новое и привез в Гринвич; когда все узнали эту историю, было решено разрешить оставить ребенка в городе".
Сэмюэл Пепис в своем дневнике от 3 сентября 1665 г. записал: "В числе других историй была одна очень, мне кажется, трогательная: о возмущении жителей города [речь идет о Гринвиче] поведением человека, взявшего к себе ребенка из зараженного чумой лондонского дома. Олдермен Хукер рассказал мне, что ребенок этот был сыном очень достойного человека, шорника с Грэшиоус-стрит, который схоронил всех остальных своих детей за время чумы. Теперь они с женой были оба заперты в доме и, не имея никакой надежды спастись самим, мечтали лишь о спасении этого единственного младенца; им удалось передать его, совершенно голеньким, в руки друга, а тот одел его во все новое и привез в Гринвич; когда все узнали эту историю, было решено разрешить оставить ребенка в городе".
sabdiamond, Соланж Гайяр, добро пожаловать
"The Haarlem printer Abraham Casteleyn and his wife Margarieta van Bancken", 1663
Artist Jan de Bray.
Очень трогательно держатся за руки)
Artist Jan de Bray.
Очень трогательно держатся за руки)
"The Painters First Work", 1862, Marcus Stone
Жан-Леон Жером "Сотрудничество Мольера и Корнеля"
Уильям Пауэлл Фрит "Сцена из мольеровского "Скупого"
Уильям Пауэлл Фрит "Сцена из мольеровского "Скупого"
Eduard Charlemont "The Music Lesson"
Лесник, с днем рождения! Чтобы сил и времени хватало на все!
Anne-Louis Girodet-Trioson, Portrait du Docteur Trioson donnant une leçon de géographie à son fils.
Молодые годы Гая Армиллы 
Антуан-Огюст Тиве "Уличный торговец"
Антуан-Огюст Тиве "Уличный торговец"
Мифологическая угадайка, по примеру Блонделя де Неля Какие сюжеты запечатлены на предложенных картинах? Ответы убираем под кат.
1.
2.
3.
4.
5.
6.
АПД: В следующий раз надо подобрать что-то позамысловатее
Все угадано первым же постом Алисия-Х, с чем ее и поздравляю
1. Буше "Похищение Европы"
2. Дрейпер "Оплакивание Икара"
3. Энгр "Эдип и сфинкс"
4. Уотерхаус "Дафна и Аполлон"
5. Батони "Ахилл при дворе Ликомеда"
6. Уотерхаус "Одиссей и сирены".
Картинка №5, вызвавшая затруднение, изображает сцену, где Ахилл, переодетый девушкой, скрывается от призыва на Троянскую войну при дворе царя Ликомеда. Одиссей, чтобы найти его среди придворных дам, устраивает распродажу тканей и побрякушек, между прочим выложив и оружие. Конечно же, Ахилл тут же ухватился за меч и раскрыл свое инкогнито.
запись создана: 15.06.2009 в 15:47
Какие сюжеты запечатлены на предложенных картинах? Ответы убираем под кат. 1.
2.
3.
4.
5.
6.
АПД: В следующий раз надо подобрать что-то позамысловатее
Все угадано первым же постом Алисия-Х, с чем ее и поздравляю
1. Буше "Похищение Европы"
2. Дрейпер "Оплакивание Икара"
3. Энгр "Эдип и сфинкс"
4. Уотерхаус "Дафна и Аполлон"
5. Батони "Ахилл при дворе Ликомеда"
6. Уотерхаус "Одиссей и сирены".
Картинка №5, вызвавшая затруднение, изображает сцену, где Ахилл, переодетый девушкой, скрывается от призыва на Троянскую войну при дворе царя Ликомеда. Одиссей, чтобы найти его среди придворных дам, устраивает распродажу тканей и побрякушек, между прочим выложив и оружие. Конечно же, Ахилл тут же ухватился за меч и раскрыл свое инкогнито.
запись создана: 15.06.2009 в 15:47
Это текстовая версия — только основной контент. Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, нажмите сюда.