И война началась... 

Пояснение: Главу вторую по соображениям того, что она уже занимает 11 листов мы разбиваем надвое.

Здесь писать посты начиная непосредственно с 1 дня Месяца Падения Зерна. По событиям это приезд Ярно к границам полумесяца.

Всем заранее спасибо 

1 день месяца Падения Зерна.
Полумесяц. Граница с Лаконой.

        Ветер, ничего кроме ветра и пустоты, полное одиночество или полная свобода, которые никогда не сможешь забыть. Тонущее в тумане темно-зеленое полотно леса далеко внизу, холодная и серая полоса реки и бесконечная синь кругом, зажатая между землей и облаками. Ты истинно волен, ты не чей и вместе с тем принадлежишь всей этой щемящей бесконечности, которая ничего не просит взамен. Чувства то обострены, то мгновенно притупляются… Пустота… Ветер… Ты будто растворен во всем… ничто в мире больше не имеет значения… ты больше не осколок вечности, но со всем прочим – большим и малым ты составляешь само Время и Пространство…
      Здесь, где паришь, касаясь крыльями облаков, никто не осмелится бросить тебе вызов. Небо твое, и только грозы и ветра могут спорить с тобой, а ты сам можешь играть с ними на равных, упасть почти к земле, взметнуться под облака… и если проиграешь принять судьбу без сожалений, ибо только полет стоит того что бы жить…
      Лес визу внезапно прервался, степная долина принесла иные запахи и иной ветер. Солнце садится далеко позади, делая тени вековых деревьев длинными и черными, как ночью. Но ты видишь мир все еще по прежнему четко, гораздо более четко, чем когда… когда?… неважно. Найти в высокой траве то, что способно утолить голод и дать крыльям сил продолжить завтра полет… Шум… Опасность…
      Здесь наверху ничто не страшно, но там над самой поверхность травяного моря сталь способна убивать….
      Их колонны медленно двигались по степи… Люди, лошади, сталь… сталь… В сознание вторглось совершенно чуждое этому разуму слово – ВОЙСКО.

- Эвор! Эвор, побери тебя Тени, очнись!
      Первым, что появилось у Князя перед глазами, было взволнованное лицо Реда Дира, потом стал различим военный лагерь на фоне дружинника.
- Опять те сны? – голос странника был чрезвычайно серьезен.
- Это не просто сны, - тихо ответил Эвор, - В них я теряю разум.
      В глазах дружинника Князь прочитал настороженное сомнение.
- Посмотрим, что будет дальше….
- Дальше будет бой, Ред, - с угрюмой решимостью ответил Князь, - ОНИ ПРИШЛИ!
      Странник не без удивления заметил, как Эвор, не оглядываясь, отвел в сторону руку, на которой через мгновение сомкнулись когти упавшей сверху хищной птицы. Последнее время Князь чувствовал приближение своего пернатого спутника особенно остро. Когда ястреб исчезал надолго, Эвор порой не находил себе места, но птица всегда возвращалась… и эти сны наяву, так пугавшие его Дружинников. Но подумать об этом Князь еще успеет.
      Ярно здесь, не сегодня, так завтра на рассвете он нанесет удар. Чудесных сторнийских стрел не осталось, но здесь в отличии от Лаверны был лес. Жаль, что дождя не было уже несколько дней. Ближний лес легко горит, придется укрепляться  на границах болот. Герцогу (нет, уже Императору) предстоит понять, что значит сражаться в тяжелом стальном доспехе, когда лошади по колено вязнут в болотной жиже, жара и влажность такие, что людям равнин тяжело дышать, когда стрелы сыплются ото всюду, а москиты и пиявки разносят такие болезни о которых в Лаконе порой и не слышали, не говоря уж о умении их лечить. Полумесяц, если приходишь с мечом и не знаешь троп, может быть очень недружелюбен.
      И если закованный в сталь и огонь дракон Ярно и дойдет до Тила, мечом и пожарами пробивая себе дорогу, то дорога превратит его в беззубого ужа. Если Лесу суждено погибнуть, то и Лакона потеряет в этом бою гораздо больше, чем приобретет. Но Эвор далеко в глубине души все же еще надеялся, что Шепчущий пошлет ему еще одну небывалую победу, и Ярно уйдет, решив, что вторжение в Полумесяц обходится слишком дорого Короне Лаконы, уйдет и отставит Лесу свободу. Если же иначе…. Как бы ни было лучше умереть, чем преклонить колени.
- По коням! – громко крикнул Эвор дружине, вскакивая в седло темно-гнедой Ночи.

Фалесса осталась позади. Мысли Ярно ветали в столице. Перед глазами вновь и вновь всплывали очертания улиц и лица провожающих, золото и серебро всей Лаконы.
Но главное, что осталось в фалессе - это любовь. Лессо помнил последний поцелуй Саолы и знать, что ещё очень долго он не сможет почувствовать прикосновение её губ было невыносимо.
  Король по обыкновению ехал впереди своего войска. Ярно обернулся. На сколько хватало взора, на юг тянулись знамёна лаконской знати. Сорок тысяч воинов южной земли, тяжелая кавалерия, способная при надобности сражаться, как пехота.
  Половина войска присоединилась по дороге. В каждом поместье, деревне, к армии Ярно присоединялись люди. Путь до Полумесяца проходил через два больших города - Орц и Сабезу. В этих городах устраивались пиры, турниры в честь императора Лаконы и скорой победы. Но плодородные землти и степи завтра сменятся густым лесом и прольётся первая кровь.
   
Рядом с Ярно ехал Рио ле Лардли и Портэо ле Талл. Два прекрасных рыцаря, защитники Лаконы и лучшие друзья. Но императору не хватало постоянных шуток Нико и обсуждения тактических планов с Иванэ. Ле Фалесс верил, что Нико вернётся, а время Иванэ ещё придёт. Не было также и братьев ле Броснэ, которые обещали прибыть.
    Длинная золотая, сияющая под солнцем нить рыцарей тянулась через степь. Император снял шлем и поднял лицо к небу, ветер играл с тёмными кудрями Ярно. Небо было чистым и ничто не наводило на мысль о скорой битве, лишь одинокий ястреб парил так долго над рядами лаконцев, что казалось он наблюдает за ними...

  Лес впустил их легко. Рыцари не испытали сложностей, никаких ловушек, никаких засевших в кустах лучников. Но впереди их ждут, именно ждут. Два врага - лесные воины и сам лес. И зависит уже от него, выпустит ли он их в родные степи или нет.
Впереди войска шли люди с топорами, которые прорубали дорогу войску. После лаконцев оставалась огромная брешь.
    В первую же ночь не проснулись несколько рыцарей, а в замыкающей части армии пропадали люди. Рано или поздно это должно было случится.
  Те люди, которые совсем недавно уверяли, что прекрасно знают Полумесяц, ходили по каждой тропе и выступившие вроде проводников сейчас просто разводили руками. Становилось всё трудней и трудней выбирать правильную дорогу. Но Ярно удавалось поддерживать, как дисциплину, так и дух войска. Каждую ночь рыцари говорили о мести и, что сам Марэль ведёт их в бой.
    Настоящие трудности начались на третий( армия двигалась очень медленно в связи с количеством солдат и трудностями передвижения) день пути по Полумесяцу. Лес стал гуще и из непроглядных ветвей раз за разом вылетали стрелы. Мало, но люди гибли. Многие свернули себе шею, когда их лошади спотыкались о корни вековых деревьев. Несмотря на всё это Ярно вёл рыцарей вперёди хоть медленно, но они продвигались. 
    В одну из ночей на лагерь напал летучий отряд Эвора. Удар был настолько неожиданным, что половина убитых прекратили дышать ещё во сне. Лаконцы потеряли около 700 человек, лесные жители в три раза меньше. После этой ночи лагерь охраняло в пять раз больше людей.
Но вскоре Эвор напал на них и днём.
  Стелы летали, словно бешенные, рыцарям было не развернуться. Сам император попал в гущу сражения и, как его не пытались оттащить, всё было впустую Несколько стрел скользнули по доспеху Ярно, но он этого словно не замечал. Рио ле Лардли в своих белых доспехах было не узнать, с ног до головы этот юноша был в крови. Единственный наследник величайшего рода не боялся умереть. С невероятной скоростью его меч смертельно жалил врагов. Партэо ле Талл свой огромной булавой смертельно глушил всякого, кто осмеливался выйти против него. Все войны Лаконы великолепно сражались, погибали, но верили в победу и твёрдо стояли. Но и Лесные княжества  обладали такой стойкостью и стлой, что можно было позавидовать. Им помогала родная земля, они сражались за лес.
  Меч стал очень тяжёлым, места для размаха было мало, но Ярно держался. Здесь количество не играло роли. Большая часть войска лаконцев просто не могла вступить в бой.
  Лаконцы постепенно начали теснить людей князя. Рёв войска "За императора" и "Лакона" воодушевили каждого сражающегося.
Очередной противник пал от руки ле Фалесса. И тут Ярно увидел его...Эвор тоже заметил Лессо. Император поднял забрало, их взгляды столкнулись.  В глазах князя читалась уверенность и ненависть. Он поднял руку и дал знак к отступлению. Лесные воины медленно отступили в чащу.  Ярно отдал приказ не приследовать. Людям надо отдохнуть. Впереди болота...

1 день месяца Падения Зерна. Открытое море. Позже - Криэран.

Флот, неспешно ползущий по глади моря, походил на гигантского спрута. Суетливо и, на первый взгляд, бесцельно, метались по морю двойки легких унием-рейдеров, знаменитых «рыба-меч», обшаривая каждый морской квадрат, откуда можно было заметить армаду. Неспешно рассекали волны громады заполненных воинами транспортов, рядом, словно броня, прикрывающая мягкую плоть, следовали большие военные суда, не слишком любимые в Сторне, но все же стоившиеся в практичной Империи тысячи островов во множестве. Но сейчас все эти триеры и квадриремы были не столько грозными боевыми кораблями, сколько дополнениями к транспортам – войска под завязку заполняли и их. В отдалении, выстроившись в походные или поисковые ордера, курсировали большие группы дирем, готовых прийти на помощь разведчикам, буде те встретят врага не по силам.
«Спрут» мог бы плыть куда быстрее или вовсе рвануться вперед в молниеносном броске, и тогда бой барабанов, задающих гребцам атакующий темп, огласит море, заглушая даже шум битвы, но сейчас он двигался величаво-неспешно, постоянно «обшаривая» воды вокруг себя «щупальцами» и всякий корабль, оказавшийся рядом с армадой, повторял судьбу рыбы оказавшейся в объятьях осьминога. Не проходило и четверти часа, как он либо поглощался, становился частью «существа», сохраняя внешний вид, но меняя команду, либо оставлял после себя лишь покачивающиеся на волнах обломки. Но какой бы не была цель этого невиданного со времен «Стального прилива» громадного флота, он не стремился к ней торными путями, где часты караваны торговых судов и лаконских патрулей. Напротив – путь мог быть куда короче, если бы не пролегал по столь неприветливым для мореплавателей водам, но тайна значила для флотоводцев куда больше, чем время.
Через какое-то время флот распался на две почти равные части: одна часть кораблей, прибавив ходу, двинулась дальше, другая же – продолжила свое путешествие с и вовсе черепашьей скоростью. Но сколь бы долог не был путь – он все же заканчивается. Армада замерла, предварительно исторгнув из своих недр совсем маленький отряд кораблей, выглядящих как типичные «купцы».
Ожидание… оно охватило всех: юнгу на быстроходном рейдере, капитана чудовищной квадриремы, простого лирийского воина, ждущего своей очереди подняться на палубу. подышать свежим воздухом, тысячника, наслаждающегося таким необычным приключением, как редкое в жизни лирийцев плавание, под сенью своего шатра, разбитого прямо на палубе корабля... И взгляды всех их устремлялись на флагман, отмеченный вымпелом с личным гербом Властителя – белым акульим зубом на синем фоне. Именно там сейчас обсуждались последние детали того, что через несколько часов изменит лицо мира. А в лучшую сторону или в худшую – кто знает? Да и что есть зло и благо? Все зависит от человека…



- Что ж, господа, - Рик жестом пригласил лирийских и сторнийских командиров, столпившихся в просторной кают-компании квадриремы, ближе к карте, - Вот наша цель. В то время как флот под командованием адмирала Бижара штурмует Фалесу, мы возьмем Криэран.
Командиры возбужденно зашумели, хотя произнесенное ужа давно не было ни для кого ни секретом, ни даже новостью, все же мысль о том, что скоро морская столица величайшей державы мира окажется в их руках вызывала восторг, смешанный со страхом.  Один из лирийских командиров, совсем еще молодой мужчина, в возбуждении шагнул вперед и вонзил кинжал прямо в середину детальной карты города, разложенной на столе:
- Так чего же мы торчим тут, посреди соленой воды, когда на берегу нас ждет добыча и слава?! Флот болтается на месте уже несколько дней! Почему ятаганы моих воинов еще не изведали крови?
«Придурок, стол то зачем портить? Он стоит больше, чем все твои проклятые табуны или в чем у вас там меряется богатство…»:
- Что же,… вопрос серьезный. У нас еще несколько часов до начала третьего этапа, а потому я расскажу вам, друзья мои, небольшую историю, - Рикард на миг задумался, решая с чего начать, - Когда-то, во время «Стального прилива», пять сторнийских рейдеров под прикрытием темноты проникли в гавань Криэрана и сожгли более ста лаконских кораблей, стоящих у причала борт к борту…. Страшное поражение в начале войны, предопределившее неудачи нашего старого врага на годы вперед. Но больше лаконцы таких ошибок не повторяли.
Отныне Криэран – неприступная ни с суши, ни с моря, крепость. Стены на земле, тяжелая цепь, перекрывающая вход в гавань на море. Она оканчивается в двух фортах по обе стороны гавани. Там же стоят тяжелые метательные машины, которые заранее пристреляны по определенным квадратам, и если наш флот будет входить в порт под обстрелом с укреплений, то четверть кораблей отправятся к морским братьям.
А вот это было новостью для всех, кроме сторнийских капитанов, и гул голосов приобрел растерянный оттенок.
- Укрепления здесь, здесь… еще – здесь метательные машины. Сама пристань не огорожена стеной, но остальной город не хуже каменных укреплений защищает портовый район. Через него ведут всего три прямые дороги. Остальная часть – переплетение улиц, переулков, часто таких узких и запутанных, что незнакомый человек будет блуждать неделями, прежде чем попадет туда, куда стремился. И что самое важное – их легко перекрыть баррикадами. В общем, весь район – сплошная линия укреплений. Достаточно городской стражи, чтобы удержать любую силу до прибытия армии наемников.
Ответом на эту лекцию стала гробовая тишина: обескураженные лирийцы оторопело созерцали карту, ища лазейку, на которую надеется стоящий перед ними сторниец.
Немного подождав, Рик предупредил уже готовые сорваться вопросы:
- Но мы возьмем Криэран. Не скажу, что это будет просто, но и слишком сложно не будет. наступление будет проводиться в три этапа и первый начнется…



- …сейчас, - Азеф пнул под столом своего «младшего», здоровенного громилу с лысой, словно яйцо, головой, - Не тяни, время поджимает. Помнишь, что заказчик сказал?
- Не, бугор, а, может, не надо? – подельник явно не пылал энтузиазмом, - Или, ежели на то пошло, ты меня, а?
- Яйцеголовый, ты нарываешься, - Азеф убедился, что лицо его «правой руки» и одного из старейших членов шайки воров побагровело от упоминания обидной клички, - Бей давай.
-Ну…. Как скажешь! - улыбка Яйцеголового главе шайки не понравилась, но было уже поздно: могучий удар буквально выбросил мужчину из-за стола и он, опрокинув по пути несколько стульев вместе с посетителями таверны, растянулся в углу.
«Ах, ты урод, пять раз же повторил – в четверть силы!» - вскочив, вор подхватил массивный табурет и запустил им в громилу, но тот с удивительной для своего сложения ловкостью увернулся, и метательный снаряд врезался в плечо печеного бородатого купца, обедавшего за соседним столиком. Бородачу не понравилось такое обращение, и он без сознания рухнул лицом в стол. Его приказчик, весьма не мелкий детина с достойным разъяренного быка ревом рванулся мстить за хозяина, но его остановила ловко поставленная подножка, отправившая незадачливого мстителя прямо в центр столика, где бурно отмечала какое-то торжество компания мелких дворян….
Менее чем через четверть часа Азеф и Яйцеголовый, непостижимо каким образом выбравшиеся из самого центра вспыхнувшей драки, созерцали плоды трудов своих: таверна, ставшая очагом беспорядков, уже занялась, и сейчас все, кто начинал буянить внутри, продолжали это славное занятии снаружи, успешно вовлекая в мордобой прохожих. Причем, это происходило не только здесь, но и, насколько знал Азеф, у каждой крупной таверны купеческого района.
«И зачем сторнийским купцам понадобилось это заказывать?... Ладно бы, одного меня подрядили, так нет же – и Миколу Бешеного, и Кларка Домушика с ребятами, и Седрика Тихого… Может, они хотят все таверны попортить, а потом по дешевке купить? Мысль то, конечно, интересная, да кто же им даст-то…. В магистрате у нас не дураки сидят – не позволят столь денежное дело к рукам прибрать, да еще чужакам…. А мне не грех и о себе подумать» - с этой светлой мыслью бугор повернулся к подручному:
-Так… Понеслось-загорелось – само не потухнет. А ты – быстро собирай наших. Дела делать будем.
- Каки таки дела? – Яйцеголовый удивленно покосился на начальника, - Вот же оно, наше дело. Сделали – теперь и отметить можно…
- Ага, в таверне посидеть, - Язеф с широкой ухмылкой указал на объятую языками пламени таверну, - Дубина ты. Чем, по-твоему, вся стража будет пол дня, если не день, занята?
- Так известно чем – вон какие дела творятся…. оцеплять будут… разгонять… тушить…
- Правильно. А мы тем временем, пока господа стражники заняты, по лавкам пошарим, да по домам купеческим. Пусть себе владельцы стражу зовут – страже-то будет не до них. Понял?
Уважение, с которым подручный посмотрел на вора, сделало бы честь богомольцу у статуи пресветлого Мареля:
-Муууудро.
- А то, - Азеф самодовольно усмехнулся, - Пошли, Яйцеголовый, чего…



- …встал, дубина?! – десятник портовой стражи Паттон вытер пот со лба, - Убирай отсюда все это барахло! Убирай, не то все в море прикажу скинуть! Ну ты, кретин, шевелись!
День, обещавший быть самым обычным, превратился в самый настоящий сумасшедший дом. В порт пришло порядком сторнийских судов, и сейчас купцы сгружали свои товары. Но если обычно гости с островов могли служить примером аккуратности и порядка, то сегодня Патон орал уже на третьего идиота, решившего, что беспорядочно скидать тюки с хлопком прямо на перекрестке  - это блестящая идея.  «И что сегодня за день то такой?! С какого перепугу все это счастье досталось мне?! Вон, еще один полоумный купец какие-то тюки посреди дороги складывает… Странно…. Этот – на перекрестке, тот - посреди дороги, предыдущий – на пути от казарм к порту… Интере…»
- ПАТТОН! Десятник, **** ****, быстро со всеми своими людьми сюда! – мысль, забрезжившая в гудящей от шума голове Паттона, убоявшись громогласных проклятий, рассеялась не родившись, и он, поминая маму этого купца в отдельности и мам всех купцов в целом, повернулся к кричавшему – сотнику портовой стражи:
- Господин, куда сюда?! Вы посмотрите, что делается! Мне нужны еще люди…
- Люди?! Ах, ***** ты ******, люди?! – Паттон подобрался. Их сотник не страдал излишней любовью к ругательствам, и если уж он начал говорить сплошными проклятиями, то значит случилось что-то во истину страшное:
- В купеческом квартале бунт! Местная стража не справляется. Везде грабежи, пожары, драки, убийства. Пришел приказ всю портовую стражу и стражу припортового района бросить им на помощь… Ну, *****, сослуживцы… Чтобы в купеческом квартале, да бунт прозевать, на задавить в зародыше, какими же дураками надо быть… В общем – минута на сбор всех своих людей и – туда, чтоб их всех….
Окинув тоскливым взглядом изрядно выросшую за время разговора стражников гору тюков, Паттон прорычал:
- Если вернусь, и все это барахло будет валяться здесь… клянусь Марелем, что все в море сброшу.
Сторнийский купец с вежливой улыбкой кивнул, но стоило десятнику скрыться за поворотом, как лицо мужчины тут же преобразилось: улыбка уступила место плотоядному оскалу:
- Ты сначала вернись, червь земляной… Ребята, складывайте быстрее – время дорого.



- Время, - высокий сторниец проверил, надежно ли просторное одеяние купца скрывает оружие. Его движения почти синхронно повторили еще девять мужчин, таких же как он: жилистых, быстрых в движениях:
- Наша цель – Северный форт. Работаем быстро. Никто не должен уйти или подать сигнал. Лаконцы не должны заподозрить, что мы заняли укрепления. Вопросы?
Вопросов не было – все собравшиеся в неприметном домишке на самой окраине портового района были адептами Культа Великой акулы, служившими ей не с жертвенным ножом, а с мечом и кинжалом в руках. Через мгновение все сторнийцы уже покинули свой временный приют, и одновременно на другом конце портового района такой же отряд устремился к Южному форту. А в самом сердце Старого города, за кольцом высоких белых стен третий и четвертый отряды ждали своего часа: один - готовясь напасть на охрану ворот, другой – на арсенал…
Лаконский стражник у входа в Северный форт отчаянно пытался поудобнее облокотиться о бугристую стену укрепления. Отчаянно хотелось если уж не уснуть, то хотя бы как-то развлечься. Пост у маленькой крепости, которую с момента постройки, то есть добрых двести лет никто не штурмовал, был наискучнейшим местом, какое способен вообразить пытливый ум гвардейского офицера, а потому сюда попадали либо проштрафившиеся стражники, либо ветераны, слишком старые для хлопотной и опасной службы по охране порта или припортового района. Нынешний стражник явно относился к первой группе и любой мог определить причину его опалы – склочный характер. Вот и сейчас, увидев одинокого путника, мужчина и не подумал предупредить того о начале запретной зоны, а, дождавшись когда тот, явно задумавшийся, подойдет поближе, заорал:
- Ты куда прешь, деревня?! ты что, не видишь, что тут укрепления военные?! Нука, иди сюда!
Путик явно очнулся от своих мыслей, и на лице его тут же возникло молящее выражение:
- Господин сотник, я, наверное, задумался… ой, как же я сюда забрел-то сюда. Мне нужно было повернуть раньше! Я пошел…
-Куда?! – беззащитность случайной жертвы стражнику явно понравилась, - А ну, стой, собака! Сейчас провожу тебя вниз, в подвалы  – посидишь до вечера, пока старший не придет караул менять…. Что, испугался? Не дрейфь, там уютно – воды всего по колено, да и крыс нет… почти.
- Господин тысячник, - обескураженный открывшейся перспективой провести весь день в подземельях, прохожий едва не рухнул на колени, - А… может… ну… в общем… я тут кошелек нашел, подумал, не Вы ли, милостивый господин, обронили? Вот ради такого дела и решил побеспокоить…
- Ну, если радо такого дела… - перспектива немного разбогатеть резко улучшила настроение, - Неси сюда,… надеюсь, это именно мой кошелек. В моем мнооого было…. Если я не все свое получу…
- Не волнуйся, ты свое получишь, - тон гостя, уже приблизившегося на расстояние вытянутой руки, вдруг преобразился, словно по волшебству, плечи распрямились, а в руках возник длинный узкий клинок. Последнее, что увидел стражник в своей жизни, стал блеск солнца на стали, оказавшейся перед самым лицом…
Сторниец аккуратно извлек кинжал из глазницы оседающего мужчины. Рядом с ним, возникнув, словно из воздуха,  уже застыли остальные бойцы отряда, кроме двух, сейчас бесшумно взбиравшихся по стене форта. По кивку командира один из них быстро распахнул дверь. В караулке, вольготно разместившись за столом, резались в карты остальные стражники, застывшие статуями при виде незваных гостей. Времени очнуться им не дали – тренькнули извлеченные из-под просторных одеяний самострелы, и все несостоявшиеся стражи отправились в долгое странствие по долинам смертной тени.
Нападавшие молниями метнулись в другие помещения, а сам командир с одним из подручных – наверх, туда, где под отдельной охраной располагались сигнальный костер и метательные машины. Но и здесь все было в порядке – проникшие сквозь бойницы убийцы как раз укладывали тела в углу и весело осклабились при виде ворвавшегося командира:
- Проше простого, главный. Ренегатов Морского братства ловить было куда труднее. А тут…
- Не расслабляться, - командир быстро осмотрел метательные машины, знакомые раньше лишь по рассказам пьяных стражников, - Отвечаете за этот этаж. Будет штурм форта – уничтожите машины, а дальше – как знаете. Точка сбора прежняя.
В башню поднялся еще один сторниец, показавший главному большой палец – все в порядке, все окончилось.
- Потери?
- Нет, там было еще всего двое и третий – в уборной. Мы с ребятами пошутили – утопили его в… ну вы понимаете в чем.
Лицо командира потемнело:
- Еще одно отступление от плана, и я вас всех там перетоплю… ясно?! Следы боя скрыть, занять оборону… Голову сниму, ублюдки сухопутные…
Побледневший сторниец исчез раньше, чем стихло последнее слово, и командир слегка успокоился. В конце концов, штурм т вправду прошел на ура.
А с высокой башни форта уже можно было разглядеть идущие к берегу «торговые» суда – еще не весь десант, но та его часть, что обеспечит плацдарм и захватит припортовый район, обратив его преимущества на пользу нападающим. Достав отполированную до блеска серебряную монетку, глава отряда послал в заранее условленное место яркий солнечный зайчик. Все было готово для второго этапа.



- Чего встал, дубина?! Убирай отсюда все это барахло! Убирай, не то все в море прикажу скинуть! Ну ты, кретин, шевелись! – Рокар Сетре, десятник гвардии самого Рикарда Шарка, с расторопностью, сделавшей честь любому купцу, привычному к таким сценам, уклонился от очередной порции брызг, летящих из изрыгающей проклятия пасти портового стражника: «Вас что – на грядках что ли выращивают.… Или это главное требование на должность – чтобы стражник был кретином? Я уж думал, что второго такого идиота, как твой предшественник, нет на свете, но, оказывается, есть…. И даже орет то же самое теми же словами…»
- Уважаемый, сейчас прибудет повозка, и мои люди все быстро погрузят…
- Мне плевать, кто куда прибудет и кто что погрузит! Ты что – глухой?! Если не уберешь… ай, проклятие! Что за…
По лицу стражника, на миг ослепив того, скользнул солнечный зайчик, тут же перескочивший на грудь Рокара. Миг – и второй зайчик, посланный с другой стороны, выписал несколько петель на плаще сторнийца и исчез.
- Проклятие, детишки балуются,… найду – уши отор… акхх…. – сторнийский гвардеец привычно повернул кинжал в ране, аккуратно опустил еще живого стражника на тюк, полный пропитанного маслом хлопка и кивнул подобравшимся гвардейцам своей десятки, сейчас игравшим роль носильщиков:
- Поджигайте.
Груда тюков занялась мгновенно, и, словно ее отражения, еще в нескольких местах галдящего и переполненного людьми порта, вспыхнуло еще несколько громадных костров. А со сторнийских судов, из раскрывшихся трюмов сначала на палубы кораблей, а потом – и на пристань, хлынули вооруженные люди. Не только сторнийцы, но и лирийцы.
Впервые за добрые пятьсот лет Криэран попытались захватить.
На многих пришвартованных судах на палубе под пирамидами ящиков скрывались готовые к бою метательные машины, тут же начавшие осыпать метательными снарядами толпу. Высаживающиеся с кораблей воины тоже не стремились ворваться в казармы стражи, путь к которым и перекрывали огромные костры, а, едва высадившись, начинали методичное избиение столпившихся на пристани людей. Со всего того сообщества купцов, матросов, носильщиков, мелких воришек и просто случайных людей этого оказалось достаточно – толпа рванулась в сторону от выстроившихся цепью захватчиков, и, огибая пылающие препятствия, возведенные лжекупцами, устремилась прочь из порта по тем самым дорогам, что единственные были достаточно удобны для быстрого наступления.  Когда пришедшие в себя командиры гарнизона попытались организовать на них хоть какую-то оборону, это оказалось столь же нереально, сколь нереально возвести плотину на горном склоне, по которому несется лавина…
А на плечах бегущей толпы в район ворвались сторнийцы. Боя не было: нападение было слишком внезапным, и те немногие стражники или просто – смельчаки, попытавшиеся остановить вторжение, были сметены легко, походя. Многим из сторнийцев даже не пришлось скрестить меч с настоящим противником, и лишь кричащие от страха горожане стали их жертвами. Но, поглотив припортовый район, вторжение остановилось, - чтобы штурмовать купеческие кварталы или сам Белый город сил было еще слишком мало, да и приказ Рикарда Шарка был однозначен: заняв район и очистив хитросплетения улиц от стражи, укрепиться, возвести баррикады и, буде воины Криэрана сунутся отбивать свое достояние, устроить им кровавую баню, тем самым облегчив работу настоящему десанту.
На подмогу им уже спешили высадившиеся войска второй волны, а к пристаням неспешно приставали корабли, несущие в своих трюмах лирийское войско. Длинными баграми были разметаны догоравшие пирамиды тюков, и бой в казармах стражи скоро стих, оставив после себя лишь струящуюся по камням пола кровь. Когда отчалившая от флагмана шлюпка доставила на берег Рикарда Шарка и лирийских командиров, и над фортами, защищавшими гавань, и над казармами развевались флаги Союза – Сторнийский и Лирийский.



- Что ж, наш мудрый союзник оказался прав, - лириец улыбнулся, и Рик в очередной раз поймал себя на том, что его невероятно, безумно раздражает невозможность прочесть по этим странным лицам, о чем же думают его западные союзники, - Силы Лирии и Сторна легко заняли город, ранее слывший неприступным…
«Лирии и Сторна, говоришь… Ах ты змея песчаная… не говори гоп, пока не увидел, во что впрыгнул»
- Властитель! – подбежавший сторнийский офицер несколько мгновений промедлил, словно набираясь решимости, но все же продолжил:
- Властитель, мы не можем продолжать наступление на белый город! Мы вынуждены отступать…
Голос Рика был столь невероятно, чудовищно ровен и безжизнен, словно вырывался изо рта мраморной статуи, а не человека:
- Почему? Не бойся, докладывай. Гонцов, принесших дурную весть, не убивают – они всего лишь гонцы.
- Мой господин, кто-то из лаконцев приказал поджечь весь район! Небольшой отряд делал вид, что пытается взять нашу баррикаду, пока остальные поджигали дома – какие стрелами, а какие и просто – факелами. Там дома стоят так близко, что через огонь не пройти – путь на Белый город закрыт. Мы были вынуждены отойти, чтобы не сгореть.
- Умно, - Властитель улыбнулся. – Я бы и сам так сделал… собственно, я так и сделал, когда брали гавань. Но этот кто-то не пожалел ни добра, ни людишек.… Очень, очень интересно. Путь на купецкие и ремесленные районы свободен?
- О, да! – видя, что казни, похоже, не будет, гвардеец ободрился, - Мы наступаем, сопротивления почти нет, а добыча.… Такой добычи я никогда не видел – на то, что наша сотня видела в палатах Торговой гильдии, можно купить остров и право основать Клан…
- Добычей займетесь позже. Вместе с нашими лирийскими друзьями через купеческий район обойдите горящие кварталы и штурмуйте Белый город. Если нам повезло –  отряд, захвативший ворота еще держится…
Не повезло. Когда войска вторжения вышли к воротам в Белый город, их створки уже были плотно сомкнуты, у подножья стены лежали сброшенные вниз тела сторнийского штурмового отряда, а саму стену заполняли готовые к бою воины, горящими стрелами поджигавшие все постройки, отстоявшие от стены менее, чем на полет стрелы. Белый город был готов к обороне, и штурмовать его означало положить под его высокими стенами почти всю и без того не слишком большую армию.
- И что теперь?- теперь в голосе лирийца отчетливо звучало раздражение, - Мы не взяли Криэран. Город свободен, пока мы не овладели его сердцем.
- Во имя всех богов, уважаемый, - Рик, напротив, был в превосходном настроении, - Ты же воин… Кому как не тебе знать, что человека победить можно и не поражая сердце… Отрубив ему руки и ноги, например, или обескровив…. Что с того, что Белый город не взят? Криэран – это крупнейший порт Лаконы, крупнейшая верфь и могучий торговый город… Что из этого он может теперь? Ничего!
- Но Белый город…
- …всего лишь его старейшая часть, где живет аристократия, находятся сады, дворцы, библиотеки, университеты… Красиво, ну и что? Осадите его, чтобы войска, сидящие внутри не отравляли жизнь силам вторжения. Когда падет Фалеса, умрет Ярно, и вся остальная страна признает власть Сафара, Криэран тихо сдастся, выплатит дань за то, чтобы его не грабили, присягнет новому Императору и продолжит свои обычные занятия… Стоять на смерть можно лишь до тех пор, пока есть за что сражаться, не станет Лаконы – не окончится и оборона Белого города.
- Но до тех пор моя армия будет вынуждена сидеть под стенами, пока остальные лирийцы добывают славу и богатство на полях сражений…
Рик расхохотался:
- Ваши люди добыли здесь такую добычу, что вернутся домой богачами. Уверяю, сидеть под стенами, может, и скучно, но зато куда более безопасно, чем бодаться с озверевшим Ярно и его рыцарями. А богатство, как известно, радует лишь живых.
- Это речи не мужчины, но… - лириец осекшись, замолчал.
- …но…. договаривайте, друг мой, - голос Властителя стал опасно ласков.
- … но умудренного опытом многих битв мужа, - по лицу лирийца невозможно было прочесть его истинные мысли, - Мысли, поразительные по глубине…
-  Рад, что вы их так оцениваете, - Рик усмехнулся, - А сейчас я возвращаюсь на корабль. Мои люди останутся, чтобы взять свою долю добычи, но потом – тоже уйдут. Наша война  - морская война, и она только начинается. Видели, как мало боевых кораблей в гавани? То же, что касается осады и дальнейшей судьбы города – в ваших руках, любезнейший.

1 день месяца Падения Зерна. Лакона. Криэран. Вечер.

Иллиана волновалось и очень. Утром Арно отправился в город, а во второй половине дня начались беспорядки. Кое-кто из слуг говорили, что началось все с пожара в порту и драк в припортовых тавернах, но потом все переросло в нечто большое.  Дядюшка в кое веке отбросил свою флегматичность, и дом буквально превратился в крепость. Крепкие обитые железом двери из цельного ясеня, тяжелые засовы, железные решетки на окнах и дубовые ставни надежно отгородили дом от происходящего в городе. Несколько раз к ним пытались проникнуть, но все попытки злоумышленников закончились ни чем. Дом как устрица в раковине отгородился от всего. Никто не мог войти, но и никто в доме не знал, что происходит в городе.
Уже смеркалось. Иллиана отпустила Катрин отдыхать и сама прилегла. Но ей не спалось. Где-то в городе, охваченном не понятным безумием, был её старший брат. Неожиданно вечернюю тишину разрезал городской набат. Девушка вскочила и бросилась к окну. Но запертые ставни охладили её порыв. Набат замолчал также неожиданно, как и зазвучал. Иллиана зажгла свечу от ели тлеющегося фитиля из плошки с ароматным маслом, отпугивающим насекомых, и накинула платок на плечи. Уже спускаюсь вниз, она услышала громкий стук в дверь. В приоткрытую слугами дверь ворвался Арно. Железная рука крепкой хваткой держащая сердце разжалась. А он что-то бросил на ходу слугам, те поспешили закрыть засов, и стал быстро подниматься наверх. Когда он поравнялся с сестрой, то её поразил его вид. Его глаза горели каким-то лихорадочным огнем, одежда была в пыли и местами порвана, а он сам казался весь напряженным как после драки. Не став ничего объяснять, он схватил Иллиану за руку и потащил за собой. Как ни странно Арно не повел её ни в свою, ни в её комнату, а распахнул ногой дверь в комнату, которую до отъезда занимал Корвин. Там он отпустил несколько озадаченную сестру и занялся сундуком с одеждой. На пол полетел расшитый шелк и парча, а Арно продолжать выкидывать в беспорядке на пол одежду брата. Слегка скрипнула дверь и в комнату робко заглянула сонная Катрин. Арно как ни странно услышал этот скрип и оторвался от своего занятия.
- Катрин, быстро помоги леди одеться. Все вопросы потом. Ищите что-то добротное, теплое, шерстяное.
Катрин зашла в комнату и начала поднимать раскиданную в беспорядке одежду.
- Брось это! – Остановил её Арно. – Потом кто-нибудь поднимет. Вот. – И Арно бросил на постель добытые со дна сундука шерстяную тунику и штаны. – Будет велико, но моя одежда ещё больше. Иллиана, одевайся. Времени нет. У нас максимум полчаса. Ты же не поедешь в рубашке?! Встретимся внизу.
И без дальнейших объяснений умчался куда-то, оставив девушек в полном недоумении. Впрочем, он появился через пару минут. Катрин все ещё стояла с ворохом одежды посреди комнаты, а Иллиана в нерешительности теребила шерстяную тунику Корвина.
- Иллиана! У нас нет времени! Ты же не хочешь, чтобы я сам тебя одел! Нам надо ехать и чем быстрее, тем лучше! Поспеши. Пожалуйста. Встретимся внизу.
Арно скрылся за дверью, и Иллиана отбросив все колебания начала переодеваться.
Если туника и была ей велика, то штаны (естественно с затянутой до предела шнуровкой) не грозили с неё упасть, хотя и пришлось их подвернуть. Сапожки она естественно одела свои как, впрочем, и пенулу. Отослав, Катрин переодеться для путешествия, Иллиана заглянула в свою комнату и забрала шкатулку с драгоценностями. Затем вновь вернулась в комнату младшего брата, захватила ещё одну тунику со штанами и завернула в них шкатулку, чтоб та не очень бросалась в глаза.
Внизу в свете факелов суетились слуги. Иллиана не очень понимала, что происходит, но увидела Арно с дядей и направилась к ним. Они о чем-то спорили. Арно поднял седельные сумки с пола и в нетерпении оглянулся на лестницу. Но тут столкнулся глазами с сестрой и шагнул ей на встречу.
- Старый упрямец, - Тихо проворчал он. – Идем.
- Катрин…
- Если успеет, то найдет нас на конюшне. Я все равно приказал седлать три лошади. Но дядя с нами не едет.

Уже закрепляя седельные сумки, Арно обратил внимание на сверток в руках сестры:
- Что это?
- Шкатулка.
- Да, это может пригодиться.
Он забрал сверток из рук Иллианы и впихнул его в одну из сумок. Тут на конюшне появилась запыхавшаяся Катрин.  Арно вместе с конюхом помогли сесть девушкам в седла и вывели лошадей во двор. Уже во дворе он ещё раз подтянул подпругу у своего жеребца и сам сел в седло. За высокими обитыми железом воротами Иллиана разглядела зарево в стороне порта.
- Чтобы не случилось - не останавливаемся!
И они выехали.
Паника видимо ещё не успела докатиться до их улицы или уже побывала здесь. Стук копыт громко отдавался от стен и каменных заборов, окружавших респектабельные дома. Иллиана легко приноровила ход своей лошадки к скачущему чуть впереди  жеребцу брата, а вот Катрин отставала. Арно недовольно покачал головой, когда им пришлось ждать её у поворота в какой-то переулок. Дальше они ехали чуть медленнее, но Иллиана все равно потеряла ориентацию. Брат явно избегал больших улиц и площадей и вел их какими-то совершенно незнакомыми темными улочками. Ещё выезжая, она заметила, что он вооружен более обычного. Помимо меча и ножа, с которыми он никогда не расставался, Арно взял с собой арбалет и длинный хлыст. Все это плюс спешка, плюс то с какой осторожность они проезжали по городу, наводило её на абсолютно дикие мысли. Ну не могли лесовики добраться до Криэрана и захватить город!   
Спустя некоторое время они выехали к площади у Восточных ворот. На площади что-то происходило. Иллиана привстала в стременах, чтоб понять что, но Арно быстро перехватил у неё поводья и увлек их в спасительную темноту переулка.
- Здесь уже поздно. Попробуем через Северные.
И вновь они пробирались темными улочками и переулками, в которых Арно как нестранно прекрасно ориентировался. Несколько раз до них долетали крики, шум боя и всякий раз они поворачивали прочь. Зарево в стороне моря стало ярче. Потом им встретилось несколько человек, попытавшихся преградить им путь. Самого первого Арно «угостил» стрелой из арбалета, остальным досталось хлыстом и острыми копытами жеребца.
У Северных ворот было тихо. Сами ворота были раскрыты на распашку.
- Так… Их шестеро… Может, и прорвемся… Иллиана, накинь капюшон. Возьми, - Арно протянул ей арбалет. – Ты сможешь выстрелить?
- В человека?
- Да. Ничего страшно. Просто протянешь руку и спустишь курок. Помнишь, как мы охотились на волков прошлой зимой? Считай, это то же самое.
- Я не знаю…
- Илли, если ты не сделаешь этого, то он убьет нас. – Просто сказал Арно.
Иллиана протянула руку и взяла арбалет.
- Умница. Спрячь его пока под пенулу. Ты едешь чуть впереди. Едем спокойно. Будто так и нужно. Около этих остановись. Наверняка один из них подойдет, когда он протянет руку к поводьям - стреляй и скачи во весь опор. Назад не оглядывайся и не останавливайся. Ты меня поняла?
- Да.
- Катрин, ты едешь за ней. Я за тобой. Вперед.
Сердце Иллианы стучало так, что отдавалось и в ушах. Подъезжая, она заметила несколько трупов. Охранявшие были почему-то не в форме стражников, кроме того, их было больше чем шестеро, но поворачивать было поздно. Заметив выехавших из переулка войны потянулись к воротам. Иллиана насчитала десятерых.
Лирийцы?!!
Чуть не доезжая до них, она остановила кобылу. «Десятка» рассыпалась, беря их в кольцо. Но Иллиана продолжала ждать. Кольцо стало сжиматься. Вот уже один из них протянул руку к поводьям кобылы... Иллиана, наверно, так и не смогла бы выстрелить в человека. Но за спиной испуганно вскрикнула Катрин, а на лице лирийца появилась похотливая масленая улыбочка. Она резко откинула полу плаща, вытянула руку с арбалетом и выстрела почти в упор. Время замерло. На лице война отразилось недоумение, две темных струи потекли по его лицу, рука все так же тянулась к поводьям… За спиной послышалась возня и свист разрезаемого хлыстом воздуха. В тот же миг спину обожгло как огнем, и кобыла кинулась в спасительный проем ворот, сбивая ещё кого-то на полном скаку…
Иллиана мчалось в ночь прочь от города. Она все ещё было оглушена произошедшим, но догадалась, что Арно заметив замешательство сестры, подхлестнул кобылу хлыстом, задев частично и её. Сдерживать мчавшуюся лошадь она не стала, как и оглядываться назад.
Только много позже когда лошадь почти не управляемая всадницей сама сбавила темп, она остановила её. Они были одни. Вокруг был только лес, наполненный своей ночной жизнью. Иллиана спешилась и замерла. Она ждала и боялась. Боялась того, что осталась одна. Шум из города не долетал сюда, лишь отсветы от пожаров в нем указывал на то, в какой стороне находится Криэран.
Иллиана не знала, сколько она прождала, но те минуты показались ей вечностью. Пока тишину не нарушил постепенно приближающийся стук копыт.
Всадник... Один… Или всадница…
В темноте Иллиана не могла разглядеть, кто это и замерла и обочины дороги. Всадник или всадница между тем перешел на шаг, а потом и во все остановился.
- Иллиана?!
- Арно! – Узнала она по голосу брата.
- Я думал… уже … не догоню тебя. – С трудом сказал он. – Я ранен. Возьми повод. Надо зайти в лес… тогда они не найдут…
- Арно, тебе совсем плохо? – Бросилась она к брату, но он оттолкнул её руки.
- Делай, как я сказал. В лес.
Иллиана взяла повод из рук брата и повела лошадей в лес.
Продираться в чащу в темноте  с двумя лошадьми было не легко. Несколько раз она чуть не падала, проваливалась в какие-то рытвины и молила Марэля о том, чтоб лошади не переломали себе ноги… Наконец, когда она уже совсем выбилась из сил, они наткнулись даже не на полянку, а прогалину меж плотной стены деревьев. Иллиана привязала поводья к какой-то ветке.
- Арно?! – Позвала она брата. – Арно?!
- Где мы?
- Где-то среди деревьев.
- Хорошо. Помоги мне…
Арно спустился с лошади и оперся на плечи сестры. Она помогла дойти ему до какого-то дерева и сесть.
- Арно, куда ты ранен? Я попробую…
- Илли… Ты мне не поможешь… Мне уже никто… не поможет…
Он взял руку Иллианы и прижал её к груди. Под рукой было мокро, и она с ужасом ощутила под ладонью древко глубоко вошедшей стрелы.
- Нет… Нет… Только не так и не сейчас…
- Илли, ты должна быть… сильной. Я уже не смогу… защищать тебя. Возьми моего… Та в сумках… Я не знаю куда ты решишь ехать… Фалесса ближе, но… Там может тоже… Не плачь. Как жаль… что я не могу видеть тебя… Будь осторожна. Никому… не верь. Ты никого не любила… Я надеялся… Отец бы смирился…
- Арно, о чем ты?
- Я люблю тебя. Я так тебя люблю… Когда я умру…
- Ты не можешь умереть!
- Илли… Я истеку кровью… ещё до восхода… Когда я умру… У меня на шее… Возьми его… Я хотел подарить… не успел…

Арно умер на рассвете. Тогда же пошел мелкий моросящий дождь. Иллиана ещё несколько часов сидела рядом с братом, не замечая этого. Казалось, он уснул. Лицо хоть и было неестественно бледным, но таким спокойным. А вокруг была кровь. Ещё алая и живая. Она смешивалась с дождем и уходила в землю…
В чувство её привела лошадь, которая сумела как-то отвязаться и уткнулась ей в плечо. И тогда крови и дождю прибавились слезы.
Когда Иллиана выплакалась, то решила похоронить брата. С помощью его кинжала она постаралась вырыть яму. Она в кровь изодрала пальцы о камни и корни. Земля, смешавшаяся с дождем, превращалась в жижу. Арно пришлось уложить буквально в лужу, так как дождь пошел сильнее. Вспомнив его слова, Иллиана нашла у него на шею золотую цепочку с кулоном в виде овала из светло-коричневого янтаря, оправленного в золото.

3 день месяца Падения зерна. Криэран. Прибрежные воды.

Во все века, независимо от того, бушевали ли войны или царил мир, важнейшей заботой сильных мира сего была передача тайных сведений от одного человека к другому. И способы использовали самые разные.
Конечно, можно было доверить тайны бумаге, запечатать письмо восковой печатью и вверить драгоценную ношу верховому гонцу или посыльному кораблю. Быстрые лошади, изящные парусники и верные слуги станут порукой тому, что вести дойдут быстро и в срок, но… «Но» было множество. Это и усталость, бравшая верх над самыми выносливыми скакунами и их всадниками, и власть золота, смущавшая души самых верных слуг, и меткие стрелы, летящие в спину гонца из засад, устроенных как врагами его господина, так и рядовыми бандитами.  А уж такие мелочи как хищники, ураганы, шторма, болезни и просто несчастные случаи и вовсе не счесть. Вот и пропадали гонцы даже в мирное время, что уж говорить про неспокойные военные годы.
Тогда, если нужна была быстрота и надежность, на смену людям приходили быстрокрылые птицы. Голуби приносили письма, которые уже были не такими большими, как у посыльных людей, зато приносили быстро, но… И тут «но» было не меньше, чем в первом случае. Снизу, с земли в птиц летели стрелы, сверху на них падали ловчие соколы, простые хищники тоже не упускали случая отобедать птицей, спешащей с важным поручением. Конечно, голуби долетали, но не все. Да и сохранность тайны не гарантировалась. Кроме того, как доставить письмо тому, кто не сидит в замке, на территории которого выстроена голубятня, а, например, болтается в море на быстром, но ненадежном боевом кораблике, по пять раз на дню меняя местоположение? Тут не помогут ни гонцы, ни посыльные суда, ни птицы… Что делать?
И когда бывали исчерпаны все обычные способы, на помощь людям приходила магия. Два мага, хотя бы раз встречавшиеся, могли пусть и не без усилий, но беседовать почти на любом расстоянии, обмениваясь не только сведениями, но и мысленными образами – картинками. Маги оказались незаменимы в войне, где связь часто не менее важна, чем оружие. Казалось бы, идеальный способ, но… Вечно эти проклятые «НО»! «Но» были и в этом способе, куда же без них, Разговор двух магов мог довольно легко прослушать третий, находящийся поблизости от одного из собеседников. Причем не только прослушать, но и вмешаться, исказить, прервать и даже вычислить точное место, где находятся разговорчивые маги. Так что армия, в корой выходил на связь с товарищем неосторожный маг, рисковала быть обнаруженной до срока. И, наконец, что делать, если сведения, которые нужно поведать далекому союзнику, не предназначены больше ни для чьих ушей – ни для магов, ни для сторонних слушателей? Или если ты просто не имеешь мага под рукой? Вот на эти вопросы ответа как раз и не было… до срока. А ответы эти были важны, ох как важны. И Империя тысячи островов, чьи корабли были раскиданы по всему бескрайнему океану, готова была платить за эти ответы любую цену. Вот только платить было некому.
Сторнийцы начали искать способ связи двух людей - не магов еще до последней войны. Властитель, чьи корабли превращали в пепелище побережье западного соседа, искал способ отдавать приказы самому, не опираясь на плечи жрецов Культа или магов Храма Четырех ветров. Поиски вели параллельно Храм и Культ, стремясь открыть новый способ и этой услугой еще больше привязать к себе владыку Сторна. Метания были не долгими – скоро оба конкурента сосредоточились на уже существующем артефакте – Путевом камне, ища в его свойствах возможность не только перемещаться, но и говорить. Благо дело, Империя, тысячелетиями промышлявшая морским и сухопутным разбоем, заполучила в свои руки немало этих ценных артефактов. Способ, найденный одновременно обоими соперниками, был варварски прост, но эффективен: камень раскалывали на две части, и каждый собеседник брал себе половинку. Но, как оказалось, если все гениальное просто, то не все простое гениально – испытания закончились не просто провалом – катастрофой. Два весьма сильных мага Ветров, испытавших новое средство связи, умерли прямо во время разговора от обильного кровотечения. Очевидцы рассказывали, что кровь алыми фонтанчиками брызнула из глаз, ушей, носа несчастных, заливая все вокруг. Помочь им было уже невозможно.
Опыт Культа Великой Акулы был немногим удачнее: братья-близнецы, талантливейшие исследователи Культа, ведавшие писками средства связи, сумели поговорить через осколки Путевого камня, отделавшись, как тогда показалось, лишь сильным истощением. Но уже через пол часа братья поняли, что связь невозможно разорвать: пусть камни уже убрали, однако экспериментаторы  все еще видели глазами друг друга, слышали одно и тоже, а также – теряли силу. Буквально через час оба сошли с ума, начали крушить все вокруг, а еще через час – умерли от истощения сил.
Тут грянула война, в море, круша и сжигая друг друга, сходились громадные флоты, маги двух великих империй мерялись силами – всем стало не до исследований. А потом было поражение.… В прах был повержен Храм Четырех ветров, ушел в подполье Культ Великой акулы, а Властители надолго потеряли интерес как к завоеваниям, так и к поискам новых средств связи.
Все изменил, как это часто бывает, один человек. Встав во главе возрождающегося Культа, слабый магически, но талантливый в политических играх, Грегор вспомнил о задумке, некогда занимавшей умы Властителей и адмиралов флота. Вспомнил – и возродил эксперимент к жизни, вдохнув в него свою душу.
Подход, использованный Верховным жрецом, был типично сторнийский: «Ну и что с того, что осколки камней убивают беседующего? За все надо платить – тут ничего не сделаешь… А нельзя ли заставить платить кого-то другого? Или нескольких? Если да – то скольких? Нужно ли их при этом пытать?» Культ  никогда не гнушался жертв – он ими жил. Проштудировав результаты опытов двухсотлетней давности, Грегор объявил, что Культ скупает рабов-братьев за двойную цену, а рабов-близнецов – за тройную. Сколько несчастных сгинуло во мрачных пещерах где по традиции обретался Культ, история умалчивает, но, так или иначе, Сторн получил способ связи, доступный не магам и не поддающейся прослушиванию. Этот способ не мог стать массовым, но от этого его ценность лишь возрастала.



Флот покачивался на волнах почти там же, откуда недавно начал свою стремительную атаку на Криэран. Но теперь любой наблюдатель мог определить по малой осадке кораблей, что их трюмы пусты – лирийская армия вторжения сейчас неторопливо, но обстоятельно брала Белый город в осаду, тяжелые транспорты, груженые сторнийской частью добычи, уже ушли на родину служить наглядным примером мудрости и удачливости молодого Властителя. А на боевых кораблях царило несвойственное сторнийцам в боевом походе веселье. Отмечался Новый год, чье празднование было отложено из-за атаки, обмывалась победа, поднимались здравницы за удачу, Рика, весь род Шарков и даже за лирийских союзников, неплохо показавших себя в бою за город. Однако пировали лишь свободные от вахты, а на каждом корабле был оглашен по сторнийски лаконичный указ: «Каждый, кто напьется так, что не сможет в срок заступить на вахту, не сможет выполнять свои обязанности или сражаться, будет отправлен на свидание к морским братьям до срока». Никто не обижался, не шептался об излишней жестокости или строгости: все видели странную пустоту в той части порта, где по традиции швартовались боевые корабли Лаконы. Флот континентальной Империи ушел, выскользнув из ловушки, скрылся в бескрайних просторах океана, и теперь над сторнийцами незримой тенью витало беспокойство. За годы мира лаконские морские силы, оттачивающие мастерство на пиратах, браконьерах и наплевавших на мирный договор сторнийцах из Берегового братства, были в куда лучшем состоянии, чем сухопутная армия, имели опыт боев и были равны по численности объединенному сторнийскому флоту. А еще у них был «адский огонь»….
Нет, изготовление этой смеси, хранящейся в запечатанных кувшинах и при контакте с воздухом мгновенно превращавшейся в цветок ослепительно белого пламени, за мгновения сжигавшего любой корабль, не было тайной, но лишь  в Лаконе и Лирии были источники «крови земли» - черной, густой жидкости, сочащейся прямо из-под земли. И ни та, ни другая не спешили делиться столь ценным сырьем с неспокойным морским соседом. Сейчас на Сторн потек тонкий ручеек «крови земли», берущий начало в щедрости лирийских союзников, но он был удручающе тонок и появился слишком поздно….
Потому у сторнийцев,  с кажущейся беспечностью отмечающих Новый год и победу, были все причины для волнения, по сравнению с которыми страх отправится за борт в зубы сопровождающим корабли акулам, казался едва ли не детским.

И Властитель, со спокойным достоинством, приличествующим его званию, шествовавший по палубе флагмана, волнение своих людей разделял в полной мере. Но сейчас было не время для волнений – предстоявшее дело требовало полного сосредоточения.
Вот, наконец, каюта, полная всего необходимо. Прежде всего – переодеться. Парадное одеяние Властителя – долой: на смену ему пришла простая кожаная хламида рядового служителя Культа, оружие – отложить в угол, длинные белые волосы – убрать под плотный платок, все кольца снять…. Вроде бы все готово… Последнее – маленькая шкатулка и небольшой же сверток. Вот теперь все. Рик улыбнулся своему неясному отражению и спокойно распахнул дверь в следующую каюту. В центре почти пустого помещения, на низком, широком столе был распят обнаженный юноша, почти мальчик.
Властитель аккуратно разложил на краю стола принесенные вещи: из шкатулки была извлечена половинка красивого, синеватого кристалла, сверток же явил на свет несколько остро заточенных клинков сторнийской стали и небольшой нож из зуба акулы. Пленник задрожал и его срывающийся голос наполнил каюту:
- Прошу, не надо… я все скажу, что хотите, все сделаю… что угодно… пожалуйста…
- Все, что угодно? – Рик усмехнулся почти что дружелюбно, - Тогда закрой глаза и полежи неподвижно.
- И тогда вы меня отпустите? – в голосе юноши была такая отчаянная, берущая за душу, надежда, что сторниец на миг смутился:
- Тогда все будет хорошо. А теперь – делай, что говорят.
- Да,… да, конечно,… Хорошо… - пленник зажмурился и затих. Рик, стараясь двигаться как можно тише, переместился в изголовье и точным, выверенным движением вонзил узкий клинок в правый глаз пленника. Вонзил неглубоко, стремясь лишь рассечь глазное яблоко. Крик потряс каюту, ошалевший от боли юноша рванулся с нечеловеческой силой,… но ремни, рассчитанные именно на такие рывки, выдержали, а рука Властителя стальной хваткой прижала голову жертву к доскам стола. Еще пара движений – и остатки глаза уже на полу, плавают в лужице крови, а их место в изуродованной глазнице занял осколок кристалла, уде начавший светиться ровным синеватым светом. Тут же словно некая сила прижала голову несчастного к столу и Рик смог наконец-то отпустить жертву. Юноша что то кричал, то ли моля, то ли угрожая, но отвлекаться и выслушивать вопли покойника (а юноша уже был все равно что мертв) сторниец не собирался: время было дорого. Следующий клинок привычно лег в руку – с точностью, достойной живописца, Рикард начертил на груди жертвы руну Братства – один из знаков древнего сторнийского алфавита. Юношу трясло, уцелевший глаз лучился ужасом, еще более диким в свете усиливающегося свечения кристалла. Теперь предстояло ждать.
К счастью, ожидание оказалось недолгим – вскоре на коже пленника прямо под кровоточащим рисунком разрезами на коже проявилась такая же руна. Можно продолжать. Сталь была отложена в сторону – ее место занял неказистый с виду, но от этого не менее пугающий костяной нож.
Вздохнув, Рик провел на теле юноши первую борозду, грубую, неровную: клинок из акульего зуба скорее рвал, чем резал плоть. Крик жертвы стал громче, и в Властителе проснулось его обычное любопытство. Что заставляет человека так кричать, биться, выворачивая суставы и разрывая связки, стремясь убежать от боли, причиняя себе еще большие страдания… Что это такое – боль… почему она так много значит? Зачем она?...
Костяной клинок порхал над телом, то оставляя едва заметную царапину, то глубоко погружаясь в плоть, и каждое его прикосновение рождало новую волну криков, вскоре перешедших в глухие стоны, хрипы и, наконец, стихших вовсе…
«Сорвал голос» - Рик несколько сбавил темп, внимательно присматриваясь то к превратившемуся в кровавое месиво телу, то к осколку кристалла, чье свечение из  едва заметного уже стало удивительно ярким, живым, - «Пора переходить к основной стадии…» Зазубренный клинок буквально разорвал живот юноши, открыв взору палача внутренности жертвы. Теперь снова пришло время тонких стальных клинков…
Весь покрытый кровью, уверенно орудующей ножом, Рик походил на жутковатую смесь мясника и лекаря. Сейчас он быстро извлекал органы несчастного, разрезая их на части прямо в теле, и опуская на поверхность стола уже бесформенными, окровавленными кусками.
Юноша должен был давно умереть – если не кровопотеря или раны, так боль и страз должны были отправить его в путешествие в Долины смертной тени, но несмотря на струящуюся из многочисленных ран кровь, несмотря на клинки, полосующие внутренности, несмотря на боль жизнь отказывалась покидать тело, словно удерживаемая там дикой, злой силой, изливавшейся наружу ярким синим сиянием. Юноша уже не кричал, не бился, реагируя на очередной разрез лишь легкой дрожью, но в его уцелевшем глазе не было ни пелены приближающейся смерти, ни безумия, ни забытья…
Ритуал был жесток – он требовал, чтобы жертва была жива до самого конца, находилась в сознании, чувствовала всю боль и понимала все, что с ней делают.… Этот ритуал проходил как по писанному. В зрачке несчастного плескались боль, страх, отчаяние, а второй глаз…. Кристалл, покоящийся в кровавой пустоте глазницы, светился ярким, ровным светом и, более того, он начал… обретать утраченную половину!
Словно откуда-то из тьмы, из серого небытия Долин, начала проявляться вторая половинка некогда расколотого камня, дополняя имеющуюся, сливаясь с ней, обретая все большую целостность и, вместе с тем, реальность. И чем сильнее становилась боль, чем больше крови проливалось на доски стола и пола, тем реальнее становилось видение.
И когда камень вновь стал целым, Рик вскрыл грудину юноши, породив на свет целый фонтан алой крови, которой, казалось, не будет конца. Властитель, несмотря на всю важность сосредоточения, успел поразиться, сколь много может быть крови в столь тщедушном теле. Она залила все – инструменты, одежду, лицо палача… Рик ощущал солоноватый привкус на губах: кровь умирающего мальчика, смешиваясь с потом самого Рика, стекала по его лицу, омачивая губы. В этот миг словно что-то чуждое, первобытное проснулось в обычно спокойном Властителе – захотелось, отбросив ножи, впиться в кровоточащую плоть зубами, рвать ее, высасывая из остывающего тела последние капли волшебной жидкости…. но Рик усилием воли погнал непонятный порыв. Нужно было заканчивать.
Действительно, отшвырнув в сторону ставшие бесполезными клинки, Рик руками вырвал все еще судорожно сокращающееся сердце жертвы. Тело на столе дернулось, страшно, сильно, ломая кости и почти отрывая конечности, словно в него на миг вернулась жажда жизни,… и затихло. Но сердце, сжатое в стальной ладони Властителя, продолжало биться.
С каютой же происходило что-то странное для стороннего наблюдателя: стол с телом сначала начал расплываться в легкой дымке, а потом и вовсе исчез, а дымка стала собираться в фигуру человека, которого вполне можно было принять за отражение самого Рика – кожаная хламида рядового жреца Культа, волосы, укрытые платком,… кровь, залившая все, начиная с одежды, заканчивая лицом, превращающая гостя в пародию на древнее, злобное божество, и сердце в руке, бьющееся в унисон с сердцем погибшего юноши.
Взгляд ставшего уже достаточно плотным гостя остановился на молчаливо ожидающем Рике, и мужчина почтительно, но с достоинством склонился:
-Приветствую Властителя Четырех Ветров, Повелителя морей…
Рик вскинул руки в шутливом жесте капитуляции:
- Умоляю, адмирал Бижар, не стоит продолжать… Моих титулов слишком много, а времени у нас – Властитель бросил взгляд на сердце в руке, сокращения которого слегка замедлились, - пол часа от силы. Едва хватит обо всем поговорить.
Адмирал Бижар, командующий половины объединенного сторнийского флота идущей на Фалесу, один из лучших друзей Рикарда, примкнувший к младшему сыну старого Властителя еще в ту пору, когда были живы и сам старый владыка, и его старший сын, а быть другом нелюбимого отпрыска значило навлечь на себя опалу, на мгновение расплылся в улыбке, но тут же снова стал серьезен:
- Ты как всегда прав, Властитель. Нам есть о чем поговорить…

5 день месяца Падения Зерна.
Княжества Полумесяца. Тил. Район Темного Брода.

        Многотысячная закованная в железо армия, сохраняя строй, с медлительной неотвратимостью вползла в болота Темного Брода. Рыцари гибли сотнями в трясинах, задыхаясь в тяжелых шлемах влажным душным воздухом, под непрерывающимся днем и ночью стальным ливнем… гибли, но войска Ярно подобно чудовищному бронированному змею, не замедляясь, продвигались все глубже в сердце Леса. Упертости и решимости Императора хватало, что бы часто платить жизнями десятка своих солдат за одного убитого лучника, но он мог себе это позволить по прежнему оставаясь в выигрыше. Сколько бы душ не забирал себе Шепчущий, армия Лаконы оставалась для Эвора несокрушимой в открытом бою, а мелкие стычки давали далеко не столь блестящие результаты, на какие Князь рассчитывал. Еще месяц и враг встанет у ворот Тила с достаточными для штурма силами.
        Эвор устало развернул побуревшую карту с наметками местности.
- Наш единственный шанс укрепиться в Озерном чертоге, пропустить этого кота драного* дальше мы не имеем права. Там для Ярно нет другого выхода, как пройти через грот. Ему придется оставить часть войск осаждать его. А остатки есть шанс разбить у Княжих чертогов в Тиле.
- Озерный чертог не приспособлен для обороны, - в голосе Телгара звучал металл, - Но, видят предки, - на лице бывшего мирного поселянина появилась нехорошая усмешка, - Доверьте оборону мне и этот деревянный домик у речки станет самой неприступной крепостью, которую Ярно Фалессу доведется штурмовать и в его жизни, и возможно последней….
        В жизни Телгара после Речного не осталось места не для чего кроме мести, он, несомненно, прекрасный лидер и верный воин, который умрет за своего Князя, сокрушая орды врагов. Но Эвору в Озерном Чертоге был нужен не тот, кто умрет за него, а тот, кто выстоит и сбережет людей. На самом деле Князь решил все раньше, чем успел это произнести.
- Нет, - медленно произнес Эвор, - Здесь останется Ред. И вся Первая дружина. Более шестисот луков я оставить вам не могу.
      Странник смотрел на Князя в удивленном ожидании.
- Надо переговорить, - кивнул ему Эвор.
       
- Ты что задумал? Почему ты оставляешь нас здесь? – ну хоть в откровенности Диру не откажешь.
- Потому что другого шанса у меня нет, - ответил Князь, - Удерживай Ярно, пока можешь, Ред. Береги людей, когда держать будет уже нечего, уходите к Тилу.
- Сторнийский рейдер пришел?
- Да, но выше Тила по Глене не подняться. Мне надо расплатиться за оружие и укрепить Тил настолько насколько это возможно, - ответил Князь тихо.
- Друиды…
- Они останутся с вами, вам нужен и Грал, и Тиэл, без них вам не выстоять и главное не уйти от преследования.
- Тил тоже нуждается в защите, - веско произнес Ред.
- Когда Тил будет в опасности вы уже оставите Озерный Чертог и будете там вместе со мною.
- Ты оставляешь себя беззащитным.
- Это оправданный риск. Кроме того, я еду в свою столицу, со мной моя дружина. Со мною ничего не случится.
      «Хорошо бы я сам верил в это», - подумал Эвор. Но выбора не было. Князь помнил, как рыцари Ярно в бессильной ярости поджигали пустые оставленные лесовиками деревни, он видел судьбу Речного, этого хватало, что бы осознать, что Тил разделит эту участь, если стальной дракон Императора пробьет защиту Княжьих Чертогов. Отец был прав, Эвор бросил вызов Силе, и, если потерпит он поражение, Полумесяц никогда уже не поднимется с колен.
_________________________
* Намек на Лаконского тигра.

8 день месяца Падения Зерна.
Княжества Полумесяца. Побережье Глены, несколько ниже Тила.

        Сторнийцы прибыли вовремя, два рейдера, груженных оружием и стальными скобами для укрепления стен, причалили за несколько миль до знаменитого Княжьего Водопада. Эвор не без радости приветствовал уже знакомого темнокожего седого капитана Рьера.
- Какие новости?
- У меня их две, - засмеялся капитан, - Хорошая и плохая. Какую светлейший князь захочет услышать раньше?
- Говорите, как есть, - твердо произнес Эвор.
- Я рискую получить стрелу между глаз, - усмехнулся сторниец, - Но я лишь выполняю указания моего Властителя. Мы привезли ваши стрелы, Князь, но условия договора изменились.
          Его тон очень не понравился Эвору, но он кивнул, соглашаясь выслушать все до конца.
- Сторн вступил в войну с Лаконой, и Рикаред Шарк больше не может поставлять вам оружие в обмен на обычную древесину, - с хитрой полуулыбкой произнес капитан, - Но….
          Ярость на мгновение охватила Эвора и медленно опала, когда Рьер напомнил, что сторнийцы тоже воюют и тоже очень не хотят терять людей в «адском огне».
- Мы не рубим эти деревья, Рьер. Они священны. Это запрещено. Для нас преступление нарушить покой тех, кто умирал когда-то, защищая мир от Великой Тени. Это слишком высокая цена…,  - тихо ответил Эвор.
- Это просто деревья, Князь. Деревья, которые в реальности, а не в легендах, спасут ваши и наши войска.
- Спасут или просто оттянут мое поражение, - мрачно произнес Князь, - Моя земля в огне, Рьер. Стрелы отсрочат, но не отвратят пришедшей на мой порог судьбы.
- С нашими стрелами, Князь, вы продержитесь еще пару недель, а потом, даю слово, Ярно вылетит из вашего леса так, будто сами Тени будут его подгонять. И поверьте мне, Полумесяц станет самой меньшей из тех проблем, что выпадут тогда на его долю. Вы вернете себе все, и спасете своих женщин и детей за стенами Тила. Подумайте, что вам важнее это или легенды?
- Теперь я, наконец, понял планы вашего Властителя, - тихо, с ему самому непонятной горечью, сказал Эвор, - Армия Ярно здесь Лакона беззащитна.
- Кошка из дому, мышки в пляс, - со смехом подтвердил капитан, - Только пусть светлейший Князь не думает, что останется не с чем….
- Рикаред Шарк не оставил мне другого выбора, изменив договор, вы привезли оружие без которого Лес не может обойтись, - при этих словах на лице Рьера отразился даже легкий испуг, но Эвор усмехнулся, - Можете не опасаться, закон гостеприимства в моих землях нерушим и Князь всегда платит по счетам. Я не позволю Тилу гибнуть из-за легенды. Сколько деревьев требует ваш Властитель?
- На постройку пяти рейдеров. Здесь Глена полноводна, мы можем спустить их прямо по реке.
- Я даю свое соизволение, - кивнул Эвор, - Только не я, не мои люди не притронемся к ним топорами.
        Просто деревья… Они растут тысячи лет, не цветут и не дают семян, их древесина не горит и плесневеет от влаги, и когда спишь под таким можно увидеть лики будущего…. Но все же, это только деревья, деревья которые могут помочь сейчас Тилу только одним способом. Другого выбора нет, тогда почему в голове навязчиво и болезненно бьется мысль о страшной неисправимой ошибке, которую он совершает.
        Со странной отстраненной усталостью Эвор видел, как команда Рьера с поистине акульей жадностью и быстротой приготовила весь необходимый инструмент …«это всего несколько деревьев, несколько из тысяч таких же, просто деревья»…. Когда над гладкой зеленовато-стальной корой в первый раз занесли топор Эвор больше всего на свете хотел отвернуться и не смотреть, но собственная воля оказалась сильнее… «это все твоя слабость и предательство. Смотри, Князь, на дело своих рук и плод своих амбиций». Топор коснулся гладкой коры, в сторону отлетело несколько щепок, но Эвор поймал себя на мысли, что ожидал увидеть под корой самую настоящую кровь.
        А потом была боль, настолько нестерпимая и острая, что Князь вскрикнул и припал к стволу… никто из недавно таких верных дружинников не попытался ему помочь.

Несколькими часами позже.
Тил. Княжьи Чертоги.

- Как ты мог это сделать? – в лучистых зеленых глазах Сиэнны стояли слезы и упрек.
- Эни, у меня не было выхода.
- Выход есть всегда, - всхлипнула девушка, - Теперь все бросят тебя. Никто не простит тебе этого…
- И ты? – Князь поднял глаза на Сиэнну, девушка вздрогнула, слезы полились по щекам, и она, всхлипнув снова, убежала, - Эни…, - но кузина и не обернулась.
        Эвор в странном бессилии упал на кровать, охваченный тревогой и странной не проходящей щемящей болью. Он всегда был один, ни у кого не просил помощи. Впервые в жизни было беспричинно страшно, и хотелось что бы рядом был хоть кто нибудь… но даже ястреб высоко в небесах оставался глух к его зову….

Не имеющая конца железная змея медленно, но неостановимо двигалась вперёд. Всё
войско Ярно производило огромное впечатление. В непроходимых болотах Полумесяца
рыцари умудрялись сохранять строй. Трясина затягивала, как людей, так и лошадей,
для неё не было различий. За многие годы болота изголодались и сейчас с
жадностью утоляли свой голод. Но армия продвигалась всё ближе к Тилу, не
свёрнутые знамёна были примером стойкости лаконских рыцарей.
  Ястреб, что парил над лесом всё это видел.

- Мой император - к Ярно подъехал один из проводников - впереди Озёрный чертог.
  Вылазки Эвора стали реже, а последнее время их вообще не было.
Император знал, что князь отошёл к Озёрному чертогу.  Как полководец Лессо
прекрасно знал эту крепость. Если необходимо её могут оборонять несколько сотен
против тысяч противников. Стоит она на берегу огромного озера. Главный её козарь
заключался в том, что она не горит. Ярно догадывался, что Эвор оставил там часть
войска, а сам отошёл к Тилу, но это надо было проверить.
- Хорошо Сален. Скажи Лотару, чтоб он со своими людьми отправился вперёд.
  Проводник повернул свою лошадь и направился с поручением к разведчику.
  Лотар был прекрасным, как следопытом, так и наблюдателем. Он обладал
прекрасным зрениеми и памятью. В его команде было около тридцати человек, но на
вылазки он брал не больше пяти.
  Ярно сделал небольшую остановку дожидаясь Лотара. Разведчик вскоре вернулся.
  Как и предпологал ле Фалесс в крепости несколько сотен воинов, за крепостью
обнаружены следы остального войска Эвора, князь двинулся к Тилу.
  К вечеру они были у Озёрного чертога. Лаконцы разбили лагерь. Ярно собрал
военный совет на котором было решено брать окружённую частоколом крепость.
Оставлять в тылу было глупостью и разделять войско, как предлагали некоторые
было самоубийством. У Княжьих Чертогов будет жаркои на счету каждый рыцарь.

    Шёл второй день осады Озёрного чертога. Лучники не давали возможности
подойти к крепости. Места было немного и обрушить всё войско на Чертог было
невозможно. Ярно понимал, осада затянулась и насколько ещё она затянется знает
только Марэль, а время очень дорого.
  Сегодня днём им удалось дойти до крепости и даже установить штурмовые
лестницы, но стрелы защитников отбили всякую охоту повторить попытку.
  Ярно сидел в своей палатке и внимательно рассматривал карту Полумесяца.
Горячее вино давно остыло, у императора не было желание ни пить, ни есть.
  Все мысли Лессо были только об Озёрном чертоге. Оставить здесь людей, взять в
кольцо крепость и ждать, а сглавными силами идти дальше через лес к Тилу? Но
лесники, если захотят выйдут из кольца, в этом ле Фалесс не сомневался. Ярно со
злости ударил кулауком по столу. Почему ему приходиться сражаться не на
привычных равнинах, где можно пустить Яркого на встречу противнику, когда
лаконский авангард врезается в ряды врагов и можно маневрировать всем войском. а
здесь в душных лесах Полумесяца?!
- Император - из мрачных мыслей его вывел один из стражников, - к вам капитан
Сорто.
- Впустите его - Ярно лениво отодвинул от себя карту.
Но всякая аппатия мгновенно пропала, когда он увидел с кем к нему пожаловал
Сорто.
  Очень бледная с ярко зелёными глазами женщина гордо вошла вслед за капитаном.

Крилла. Кого-кого, но её Ярно увидеть никак не ожидал, для переговоров с Эвором
она явно не годится, да и, если мягко сказать не любят они друг друга - это
знали все.
- Оставьте нас капитан.
  Старый вояка вышел.
- Я заметила, что вы удивлены меня увидеть император - Крилла заставила себя
улыбнуться.
- Не буду этого скрывать. Увидеть в своём лагере одного из врагов я никак не
ожидал. Я поражён, как вас вообще не убили.
- Убить меня не просто. Да и не враг я. Более того я подданная империи...
    Сказать, что ле Фалесс удивился, тоже самое, что ничего не сказать. Ярно
внимательно смотрел на Криллу.
- Вы наверное хотите мне что-то рассказать о расположении войска князя или
поделиться военной тайной? Я буду вам очень признателен.
- Нет...я отдам вам Эвора!
- Вы уверены? - Лессо наклонился вперёд.
- Конечно мой император.
- Я полагаю ничего в мире не делается просто так. Какое ваше условие?
- Нам обоим будет выгодно, если Полумесяц останется верной провинцией Империи. Не разоренной и... с разумной властью. Все мятежники в Озерном Чертоге, оставьте Тил нам, и он останется верен вам.
  Ярно задумался...

1 - 3 день месяца Падения Зерна.

Риган проснулась резким толчком и несколько испуганно осмотрелась, но все было на своих местах. Пока они были вместе, хотя не смотря на радость возвращения домой вчера она отчетливо поняла, что скоро битвы одна за другой захватят зеленые леса Полумесяца. Она тряхнула рыжими локонами, окончательно просыпаясь и с удовольствием потягиваясь. Возле ее постели, на стуле лежал меч. Девушка вздохнула, поднимая глаза к потолку: "Крин.. ты не меняешься.." Она вскочила и подхватила клинок, рассекая воздух перед собой парой хвастливых ударов:
- Драться с воздухом - очень легко, - весело сказала она и, заправив меч за пояс, на котором болтались ножны, выскочила на улицу.
Ее внимание привлек Князь Эвор, сидящий на огромном стуле и смотрящий куда-то вдаль. Риган уже собиралась махнуть ему рукой в знак приветствия, но неожиданно замерла. Лицо Эвора было мертвенно бледным, отрешенным, словно он видел и не видел происходящее кругом. И глаза.. Риган могла поклястся, что это нечеловеческий взор: "Куда же ты смотришь, мой Князь?" Появившийся рядом с правителем леса, Дир привел в себя не только своего друга, но и Риган, которая словно очнулась и прислушиваясь к звукам сбора, оглядывала лагерь. Взгляд ее упал на веземца о чем-то разговаривающего с одной из местных девушек. Крин чуть улыбался, слушая что ему поясняла его собеседница. Риган нахмурилась и решительно протопала к беседующим, бесцеремонно кашлянув у них за спиной:
- Кхммм!!! Сударь, да простят меня Стихии, но нам пора! - она демонстративно обращалась прямо к Крину.
Бровь бьеринга удивленно приподнялась:
- Не замечал за тобой такого рвения к порядку.
- А я за вами, сударь, не замечал такой общительности, - беспардонно парировала Риган.
Крин чуть поклонился девушке, с которой он беседовал, и развернулся к рыжему чуду, чья непривычно-угрюмая физиономия его видимо очень забавляла:
- Я готов, - он двинулся к привязанным коням, Ласка заметив приближение друзей, поприветствовала их, нетерпеливо роя копытцем землю.
Риган принялась быстро седлать ее, слегка поглаживая шею животного скорее для собственного успокоения.
- Эй, что с тобой сегодня? Рухнул с постели, когда проснулся? - спросил Крин, он поправил седло и подошел к своему сердитому оруженосцу. - Между прочим у тебя пояс болтается.
Он развернул Риган к себе и затянул пояс на тонкой талии, поправляя меч и удивленно качая головой:
- Тебе бы девчонкой родится, парень.
Бьеринг стоял слишком близко, чтобы не заметить, как вспыхнули щеки Риган, как быстро опустились пушистые ресницы, прикрывая глаза, почему-то очень хотелось коснутся рыжих волос рукой и прижать к себе это создание, Крин решительно развернулся, садясь на своего коня:
- Едем! За Князем! - чуть хриплым голосом, скрывая собственные непонятные ему самому чувства, приказал веземец. - В открытом бою не смей рваться вперед, твое место слева от меня. Да хранит тебя Священный Огонь, Риган.
Риган молча вскочила в седло и последовала за ним.

Первые два дня она была среди первых, ее меткость и умение различать противника в кромешной тьме с истинно кошачьей зоркостью были как никогда полезны. Каждая стрела безошибочно находила свою жертву, разя насмерть. Иногда Риган казалось, что лесовики превратились в пресловутых чудовищ, которые убивали тех, кто осмелился нарушить покой леса. Лица окружающих ее людей сияли мрачным торжеством, они готовы были вознести своего Князя до небес. Но лицо Эвора становилось все мрачнее. Сторнийских стрел почти не осталось, впереди была битва лицом к лицу, страшная битва. Риган волновалась как никогда, кто-то из вояк пошутил:
- Твое первое, боевое крещение, парень.
- Стихии побери тех, кто выдумал крещение с подобным омовением, - фыркнула в ответ девушка.
- Главное держись возле меня, - в который уже раз повторял ей Крин. Ред и вовсе предложил ей остаться позади и не лезть в пекло, на что получил популярный ответ, объясняющий что уже один раз они посмели... Странник обезоруживающе улыбнулся, скрывая тревогу:
- Только береги себя, кошка, - тихо попросил он.
В том бою она поняла, что такое опьянение боем.. Огнено-стальная волна рыцарей Ярно накатила на уперевшихся в родную землю лесовиков. Мелькавшие тут и там мечи лишь поначалу ослепляли, быстро тускнея от проливающейся на них крови. Тренировки сделали свое дело, тело думало за себя и руки инстинктивно отражали направленные на нее удары. Их было не много, основную часть отбивал веземец, разя всех и все вокруг себя. Он безошибочно находил слабые места у противников и удары его были сокрушительны и смертельны. В какой-то миг она закинула на спину щит и меч вернулся в ножны, а Риган молниеносно достала лук, зажав во рту одну стрелу и натягивая на тетиву другую. Выстрелы следовали один за другим разя противника в незащищеные доспехами горло, в открывающиеся при замахе руки подмышки. Она еле успела сама уклонится от разящего удара, щит упавший на руку частично прикрыл ее, заученным движением она выхватила меч, парируя следующий выпад. Но сила удара была такова, что клинок противника скользнул по ее груди, распарывая куртку. Выручила Ласка, оскалившись она поднялась на дыбы, вынуждая рыцаря отступить, и Крин, который прикрыл своего оруженосца. Риган крепко вцепилась в гриву своей любимицы:
- Назад, Ласка, назад, - тихо прошептала она, зажимая здоровой рукой рану. - Князь отходит.. и нам тут делать нечего уже.
Ее глаза следили за веземцем, отступая он продолжал добивать тех немногих, кто замешкавшись попадался под его руку. В какой-то миг рядом оказался Ред:
- Тени тебя побери, Риган! Ранена? Опасно?
- Нет, Дир, успокойся. Там и царапины, наверное, нет. Я везучая, - улыбнувшись пересохшими вдруг губами, ответила девушка.
Сейчас, когда они отходили она смогла увидеть то, что творилось на поле боя и у нее перехватило дыхание. Земля побагровела от крови. Вокруг мелькали тела тяжеловооруженых латников Императора, которые уже никогда не поднимутся, и лесных воинов, чьи руки до последнего защищали родимый край. Риган заметила и самого Ярно. В единый миг жгучая ненависть захлестнула ее сердце, девушка закрыла глаза, ощущая, как все вокруг накрывается мглой...

...Она пришла в себя, почувствовав влагу на своих губах. Голова ее покоилась на коленях Реда, а рядом склонился с флягой воды Крин.
- Ты жив. Теперь надо рассмотреть твое плечо, - привычно пряча за угрюмую заботу свое волнение, выдохнул веземец.
И прежде, чем Странник или Риган успели сделать хотя бы движение, он резко рванул ткань уже разорванной куртки и находящейся под ней рубашки. Бьеринг застыл, оторопело глядя на открывшееся перед ним зрелище и словно не веря сам себе прикоснулся к груди Риган, довольно плотно замотанной мягкой тканью. С правой стороны ее надорвало копье , окрасив алым цветом плечо и нежную, девичью грудь. Трудно сказать, кто больше покраснел. Риган хотела прикрыть грудь, но Крин инстинктивно отбросил ее руку, резко доставая мягкую ленту и краснея еще больше, открывая ее рану, прикладывая к ней лекарство заранее приготовленное и профессионально бинтуя девушку, стараясь не встречаться взглядом с ее зелеными глазами, в которых вновь сквозило непреодолимое лукавство. Все трое молчали. Ред решил, что промолчать будет - во благо. Веземец быстро заканчивал перевязку, хмуря густые брови, а Риган молчала, дожидаясь окончания процедуры. Когда повязка была плотно закреплена на ее плече, веземец поднялся, глядя куда меж деревьев, Ред помог поднятся своей названной сестре и чуть заметно подмигнул ей. Девушка тихо сделала шаг к молчавшему Крину:
- Вы же хотели познакомится с моей сестрой, сударь? Я рад, что наконец вы с ней познакомились.

1 день месяца Падения Зерна. Лакона, Криэран.


Криэран был охвачен каким-то лихорадочным весельем. После известий о коронации Ярно и войне с Лесом пошла волна безостановочных праздников. Что творилось в эти дни в доме Тойе… скорее всего, если забыть о манерах, охарактеризовать атмосферу можно было одним словом бредовая. Как ни странно, Жакоб с Бадом вполне во все вписались. Жакоб настолько вошел в роль, что теперь стоило большого труда остановить его «воспоминания» о страданиях из-за злодейств Селины. Большую помощь в развитии его красноречия оказал семейный погреб с коллекционными винами. Асси с графом продолжали играть в шахматы. Скорого освобождения не предвиделось, а терпеть ироничные и, хуже того, саркастичные замечания Конрада по поводу и без становилось все труднее. И вскоре Кассандра как-то незаметно вышла из образа кроткой вдовицы и с удовольствием начала оттачивать заскучавший ум и язык в словесных баталиях. Жизнь сразу приобрела вкус.
Сегодня она просто сбежала. Дома, конечно, очень весело, но все время жить в балагане – увольте. Купив на улице орехов, вареных в меду, Асси отправилась в порт. Захотелось не чинно прогуляться по центральным улицам, где через одного попадались знакомые (она уже была представлена почти всей криэранской верхушке), а побыть там, где ее никто не знает. На причалах шла своя жизнь: сновали носильщики, матросы, офицеры… Асси уселась на валявшийся в углу тюк, и, подставив лицо солнцу, занялась орехами. Когда она закончила есть, на опустевшем причале было только несколько носильщиков, оглядывающих окрестности. Послушавшись вопля интуиции, Асси передвинулась за гору тюков и уже оттуда осторожно выглянула. За годы скитаний с Вальдаром она твердо усвоила: лучше быть осторожной, чем мертвой. Эти люди ей не нравились, и обнаруживать свое присутствие она не хотела. Надо было уходить, только бы незаметно добраться до тех домов, а там… Улучив момент, она быстро перебежала за сложенные штабелями ящики. Люди на причале тем временем разделились и быстро осматривали все закоулки, скоро доберутся и до нее. Асси посмотрела на сапожки, Марэль пресветлый, все, что угодно, только бы каблук не сломался, подобрала полы и побежала. До спасительных домов оставалось двадцать шагов, десять… все! Только останавливаться рано. Хорошо, что в здешних переулках заблудиться – дело нескольких мгновений. Главное – подниматься наверх, прочь от причалов. Асси вихрем пронеслась по узкой улице, завернув в арку, проскочила через маленький дворик. Кругом было тихо и безлюдно – послеполуденное время, все отдыхают. Поворот, налево, тупик – обратно, теперь направо, ооой! Каблук все-таки не выдержал, повис на одном гвоздике, вот тебе и «сносу нет»! так она далеко не уковыляет. Вздохнув, Асси стянула второй сапожок и поколебавшись, решила прихватить обувь с собой, хотя лучше она с ней в руках выглядеть не станет. Кассандра ле Тойе изволит совершать прогулку босиком… ну, сплетней больше, сплетней меньше..
Скоро навстречу стали попадаться люди. Недоуменно косились на растрепанную женщину, идущую босиком с гордо поднятой головой и шли дальше. Асси уже не знала, стоило ли развивать такую скорость и убегать, если в городе все тихо. Пошли купеческие лавки. Зайти, что ли, купить обувь, или так и заявиться в особняк. А интересно, что тогда скажет Конрад? Промолчит, как воспитанный человек?
-   Кассандра, вы тоже решили прогуляться? – Конрад, улыбаясь, протягивал ей руку.
Ага, воспитанный человек. Но на душе стало легче. Рассказать ему все, какой бы подозрительной идиоткой она при этом не выглядела, и пусть дальше сам думает.

1 число меяца Зерна

Первый день нового года. Четвертого года. Все меньше и меньше времени остается до того дня, когда мне придется делом доказать, что я еще достоин сидеть на княжеском престоле, быть с Ольгой и воспитывать дочь.
Я смогу. Я уверен. На этот раз не будет этих случайностей и не придется нанимать типа со стороны. Нет, Мист дрался отлично. Но разве человек, дерущийся за деньги, сравнится с человеком, защищающим свою семью и свою власть?
Но все это – через восемь месяцев. Пока что наметилась насущная и гораздо более серьезная проблема.
-Тимофей?
-Да, княже?
-Найди Олега Святославича.
Скоро глава моей разведки был доставлен.
-Итак, докладывай.
-Княже, дело вот как сложилось. Со всех сторон – волнения. На западе поганые режут пока только друг друга, но это – единственное, что внушает радость. На юге неспокойно – новый Император Ярно Фалесс сцепился с Лесом.
-Плохо – торговля упадет…
-Тай-Суан нейтрален.
-То есть есть обходной путь.
-В Сторне неспокойно. Всеслав передает, что у его командира есть достоверные сведения о скором вступлении Сторна в войну на стороне Полумесяца.
-Насколько скором?
-Со дня на день.
-Ярно придется солоно. Видел я его – два года назад, когда ездил к Селине.
-И что скажете?
-Воин, а не политик. Как и я. Но у него есть Шаорин – им с Ольгой нашлось бы о чем поговорить.
-И Адриан Делон…
-Да, Яромир ему в подметки не годится.
-Яромир сговорчивей.
-Еще один его плюс.
-Кроме того, кочевники продолжают движение…
-Одно из двух: или нам будет ОЧЕНЬ плохо, или они нацеливаются на Лакону.
-Лакона.
-Ты думаешь?
-Всеслав пишет, что Сафар упоминается его командиром в одном ряду с Рикардом Шарком и Эвором Тилийским.
-Да что за командир-то??? Я почему-то не видел ни в одном докладе его имени…
-Некто Мист ле Нуаран.
-Ого. Мир тесен – тебе не кажется?
-Ах да, он замещал вас…
-Завербовать бы – да незачем… Что лирийцы?
-Овлур утверждает, что верхушка стоит в Тай-Суане. Переговоры.
-Переговоры – следовательно пропуск. Пропуск – следовательно Лакона. Что ж, к обороне на всякий случай приготовиться все равно стоит – мало ли что?
-Князь… не гневайтесь, но у нас просто не хватит сил.
-Но что-то же надо сделать? Вот и делай.
Надеюсь… Вдруг пронесет?..

4 день Зерна

Я погрузился в ванну. Стихия ласково приняла меня в свои жаркие (спасибо горячим источникам) объятия.
Произошло что-то ОЧЕНЬ плохое. Я это чуял буквально всей кожей. Казалось бы – ну деревья и деревья, даже магией от них не веет. А когда сторнийцы их рубили, я чуть не впал в кому повторно – ощущение было такое, как будто весь лес забрался мне в голову и кричит в агонии. Ох, нечисто тут что-то… Надо спросить Сиэнну об этих деревцах.
По-хорошему, надо было бы узнать у друидов, не почувствовали ли они подобного, но оба адепта были с Редом Диром в Озерном. Тут уж надежды на скорое свидание питать не стоило…
Да, кстати… А почему же я отдыхаю тут, когда люди, которым я обязан, наверное, жизнью, воюют с Фалессом? Это уже просто некрасиво. Необходимо при первой же встрече с Эвором предложить свои услуги в качестве боевого мага - ведь сам Князь сейчас без прикрытия.
Кстати о магах – Криллы что-то давно не видно. Ставлю сестерций, что она пытается убедить Совет работать против Князя. Дохлый номер, как говорит Мист, но больше она ничего сделать не может.
Маги уже поддержали Эвора. Друиды, ястреб… Наверняка будет что-то еще. Почему? Ответ прост: раньше Лакона мирилась с Темной Водой, а вот после войны (если Тигры выиграют) Орден Света займется целенаправленным отловом местных магов.
Вообще, если Ярно укрепит свои позиции маленькой победоносной войной (хотя таковой Война Полумесяца уже никогда не станет), то в Лаконе начнется повальное закручиванье гаек. Гильдию отдадут Делону. Амарра истребит наемников, разбойничью вольницу и преступные сообщества в городах. Шаорин окончательно уничтожит старую аристократию. Короче, наступит полный ататуй, как любил говорить один парень из Гильдии, ныне бухгалтер в фалесском отделении.
Надежда только на то, что Ястреб, Конь и Акула сломают щенку шею, пусть даже растащив Лакону на составляющие.
Да, вы правильно все поняли. Нуараны не отличаются любовью к родине – им не за что ее обожать. Какой бы флаг не вился над нашими головами, мы сможем жить под ним, и жить весьма комфортно.
Хотя… Мне не за что любить Императора, более того, я с охотой загоню ему ледяной стилет в глаз. Но стоит Императрице поманить меня пальцем – и я пойду к ней хоть босиком по горячим углям.

3 число месяца Зерна.

Отряд шел к Фалессе. Переданный адептом Акулы приказ Рикарда был прост, но малопонятен – к чему под стенами профессиональные партизаны? Так или иначе, направление было задано. Кстати, заодно и жалование подвезли…
Новый год мы праздновали уже в пути. Празднование носило торопливый характер; кроме того, я строго запретил пить на марше. Популярности мне это не прибавило, но что было делать?
Армия Ярно тупо увязла в Лесу. Даже взятие моего родного города не сняло с действий Императора фирменной печати идиотизма. Ну, играй, тигреночек, скоро тебе усы повыдергают…
Для нас Война Полумесяца означала свободную дорогу. Все шло довольно неплохо, но сегодня утром случилась катастрофа.
Из дозора не вернулись наши лесовики. Поисковая партия нашла Эхрада. С выжженными глазами. Бедолага уже даже не кричал, а скулил. И кто-то еще называет МЕНЯ чудовищем? Да по сравнению с типом, который это сделал, я просто щенок. Я, по крайней мере, всегда убивал пытаемого, а не оставлял его мучиться.
Эхрад указал местечко в лесу, где мы нашли наших. Эстану повезло – его хотя бы застрелили сразу. Брокхерст был весь изрезан, но это были боевые раны. Раны от короткого копья, которым дерутся только в Княжествах.
Мы похоронили ребят тут же… а потом положили рядом Эхрада. Бедняга умер в жутких муках довольно быстро. Неведомая сволочь работала с ядами…
Ничего, друзья. Спите спокойно. Ваши души не уйдут неотмщенными.
-Друзья! Волки! Мы понесли первые потери.
Погибли люди, сражавшиеся за свободу своей родины от зажравшейся лаконской знати и военщины. Ребят не накрыл залп арбалетчиков, не нанизала на копья откормленная конница, их даже не ткнул вилам трусливый виллан.
Нет – они легли от руки своего же соплеменника, неблагодарной сволочи, не ценящей рек крови, которые пролили мы за независимость Княжеств! Я теряюсь в догадках, откуда мог взяться такой тип, ведь НЕ ОДНОЙ лесной деревни мы не тронули.
Мы встретили опасного врага. Судя по всему, это один из этих мстителей, которых мы все знаем и любим, но обладающий нешуточной сноровкой. Но это ему не поможет.
Наш долг поймать ублюдка и спровадить его из этого мира елико возможно медленным способом.
А до того – всем ходить опасно, группами не менее пяти человек. Нганга, Ондонго, подумайте, что можно сделать для отлова животного. Дина,  Сивени, Раэн, Дьюрика – не советую хоть куда-нибудь ходить в одиночестве. От недобитого коммандо стоит ожидать самых что ни на есть сволочных поступков.
Да поможет нам Тьма…

Не бродить в одиночестве! Дьюри хмыкнула. Уж кто-кто, она-то сможет за себя постоять...
Они шли к Фалессе, и это было замечательно. Идти одной было бы по крайней мере скучно.
Но кто же этот убийца? Какому идиоту пришло в голову напасть? А если он не один?
Девушка полубовалась на только что сотворенный амулет. Простенький камушек, но очень полезный... Нужно вручить его Мисту. Ну, или Раен. Нет, в беде он, конечно, не поможет, но от ворожбы другой ведьмы спасет.

2 день месяца Падения Зерна.
Лакона. Фалесса.

    День рождался далеко на востоке, за краем моря. Желто-оранжевое осеннее солнце медленно выползало из-за горизонта, окрашивая небо тревожным сочетанием стали и огня. В утреннем полумраке стены и башни древней столицы казались немыми черными великанами. Тихо… только плеск волн о скалы и резкие крики еще сонных чаек над заливом.
      Седеющий красивый мужчина, одетый как путник, и девушка в черном костюме для верховой езды со скрывающим лицо капюшоном медленно брели по берегу вдоль городских стен.
- Долг уплачен. Зачем вы хотели видеть меня?
- Я, как и любой из нас, служу империи, - неожиданно уставшим голосом ответил мужчина.
- Дурные вести. Война, - вздохнула его собеседница, в голосе не оттенка вопроса, - А мне по чести хотелось верить в то, что вы пришли по мою душу.
- Криэран взят вчера днем, - кивнул мужчина, - Сторнийцы и Лирия.
- Понятно, что не Полумесяц, - огрызнулась девушка, - Скоро они будут здесь.
        Словно в ответ на ее слова над заливом пронесся ветер и, сорвав с ее головы капюшон, принялся играть длинными волнистыми волосами, темными, словно ночная тень.
- Белый город пока держится, - сказал мужчина, - И продержится долго.
- Спасибо за эту весть. Порой, плохие новости, полезнее хороших. Вы вернетесь в Криэран?
- Как только восстановлю силы. Для нас, простых смертных перемещения стоят иногда достаточно дорого.
- Удачи вам, - грустно улыбнулась девушка, заправляя темные локоны под капюшон, - И… никто не должен знать, что мы с вами сегодня встречались.
      Мужчина усмехнулся и кивнул.
- Как прикажет моя Им…
      Девушка, покачав головой, приложила на секунду пальцы к его губам, призывая к тишине.
- Прощайте, - прошептала она, долю мгновения ее собеседник еще видел мерцающие темно-лиловые глаза, потом девушка надвинула капюшон на лицо и проскользнула в широкий провал городских ворот.
      Со стороны могло показаться, что это просто утро разлучило двоих влюбленных.

    Ардрик любил сравнивать названую сестренку с пантерой, наверное сейчас, Саола более всего и напоминала эту большую черную кошку, грациозную, но способную в любой момент вцепиться в горло любому, кто встанет на ее пути.
    Формально, Императрица имела право собрать совет, имела право властвовать по своему усмотрению в отсутствии мужа и принимать решения, которые может быть оспорено только ее супругом или единогласным протестом Совета…. Формально. В реальности власть Саолы ограничивалась наличием королевской печати и тяжелой неудобной короны. Но кому, как не воспитаннице Гильдии, знать, что если закон есть, при определенных обстоятельствах он может быть приведен в действие.
      Королева мерила комнату шагами, как зверь в клетке. Их предали. Ярно предали. Кто бы не напал на Лакону из вне, были те, кто подготовил все это изнутри. Им было выгодно даже восхождение Ярно на трон, Селин бы никогда не вывела войска из столицы, а для этой войны нужен был конфликт в Полумесяце. Эвора тоже обманули. Ярость… нельзя давать волю своей ярости, или все здесь вспыхнет.
      Саола взяла в руки со столика у кровати изящную фарфоровую тарелку из под фруктов, разбила… стало легче. Она обещала Ярно дождаться его в столице, она обещала себе, что будет делать все достойно той чести и той ответственности, которой теперь обладает. Она не хотела этой войны. Но воспитанница Гильдии всегда была сильной и никогда не позволила бы себе просто ждать.

        Надо сказать, они все были удивлены, когда Саола приказала собрать Основной Совет в малом составе, хотя каждый отнесся к этому, как прихоти молодой Императрицы.
        Гибкая синеглазая девушка в величественном молчании прошествовала к трону мимо собравшихся в зале людей, медленно опустилась на довольно неудобную подушку.
- Императрица приветствует свой совет, - в голосе Саолы сквозила томное даже несколько ленивое спокойствие, им нельзя дать понять, что она не уверена в своих силах.
        Собравшиеся заняли свои места за длинным столом белого дерева. Их совсем немного, людей которые могут быть замешаны в предательстве, которые могут сейчас либо помочь ей спасти Фалессу, либо попытаться заставить ее принять поражение. В такие мгновения Саола начинала очень жалеть, что у нее нет собственного палача, который бы возвышался напоминанием о ее статусе за троном, и личная гвардия так и не подобрана до конца. А сама по себе она внешне совершенно не страшная, но не приведи Марэль кому нибудь пробудить ее ярость. После случившегося в чертогах Саола часто боялась, что ее Сила может навредить.
        Шесть пар глаз. Первый советник Шаорин, как обычно улыбается каким то одному ему известным мыслям, лицо герцога Амарры настолько неподвижно и спокойно, что кажется вырубленным из камня, черные без зрачков глаза Адриана пусты, он смотрит куда то в тень за троном, но Саола не сомневалась, что слышит ее не хуже, а возможно и лучше прочих. Кроме этой троицы обе ее компаньонки и командир городской гвардии ле Корас, но они не играют практически никакой роли.
- В свете происшедших вчера событий, - медленно произнесла Саола, - Я вынуждена была собрать вас здесь, что бы объявить, что с этого дня вынуждена ограничить влияние и полномочия королевского совета. С сегодняшнего дня я принимаю на себя командование городом и беру на себя полную ответственность за происходящее в его стенах.
      Собравшимся последовало какое то время, что бы осознать, что именно она сказала. Франциск среагировал первым.
- Вы так молоды, - Шаорин обворожительно улыбнулся, - Не разумнее ли предоставить возможность делать свое дело людям опытным. Поделитесь с нами своими тревогами, и мы, несомненно, примем их к сведению.
- Вчера в Лакону вторгся враг, Сторн предал нас. Криэран взят, - медленно произнесла Саола, наслаждаясь произведенным эффектом, - Поэтому своей КОРОЛЕВСКОЙ волей приказываю ввести в Фалессе военное положение. Вы можете верить или нет принесенным мною новостям, но мое решение не будет изменено. Так будет до возвращения моего мужа.
- Откуда у вас такие известия про Криэран? – Амарра и без того мрачный, стал и вовсе похож на грозовую тучу.
- Из компетентных источников, которым я склонна верить. Следующий удар придется по Фалессе, мне даже странно, что он до сих пор не был нанесен. Возможно, нам хватит на времени, хоть как-то защитить себя. Поэтому от каждого из вас я требую полной отдачи.
      Похоже, новость о надвигающейся войне стала неожиданной только для мгновенно побледневшей Иветты, остальные оставались спокойны, и если Шаорин хотя бы стер с лица свою вечную полуусмешку, то командующий гвардии оставил на лице тупо-высокомерное выражение.
- Сторн никогда не мог смириться с протекторатом Империи, наши высокопросвященные законы мешали свершению их злокозненного варварства, - Франциск трагически покачал головой, - Но что мы можем сделать, если армады Сторна придут с стенам столицы…
- Мы удержим Фалессу до возвращения Ярно, - твердо ответила Саола, - Он вернется и Акула пожалеет, что высунулась со своих островов. Иначе, я не завидую нашей участи.
- И что скромный служитель Империи может сделать для ее прекрасной правительницы? – нельзя сказать, что голос Шаорина изобиловал энтузиазмом.
- Подготовьте все соответствующие указы. Кроме того, я слышала от своего супруга, что вы как никто знаете, где взять деньги. Это ваше умение будет для нас весьма полезно. Поэтому, временно на вас финансы и снабжение. Подотчетные вам люди в течении двух дней должны собрать в город как можно больше зерна и продовольствия из ближайших селений, опечатайте все купеческие склады и лавки. Если МОЙ город будет голодать, за это ответите вы и никто другой, - голос Саолы оставался спокойным, завораживая медлительной теплотой, из-за этой иллюзии люди как будто даже не сразу понимали, что именно она им говорит, - Я знаю, - королева тепло улыбнулась советнику, - Что невозможно совмещать полное исполнение этих дел с вашими прочими обязанностями, поэтому и не буду пытаться свалить столь тяжелый груз на ваши сильные плечи. Дипломатической перепиской и судебными делами временно займется другой человек. Надеюсь, это облегчит ваш труд на благо Империи.
- Как скажет моя Королева, - Франциск улыбался, но Саола была уверенна, что он сейчас в ярости.
    «Да куда же ты денешься из осажденного города? - девушка усмехнулась, - Иногда, нарушать правила было приятно!»
      Следующая цель Адриан. Нельзя сказать, что Саола не боялась темного чародея, но и панического ужаса он в ней не вызывал, ее собственная сила сейчас была на порядок выше.
- Более того, в столь трудное для Империи время, я не могу отвлекать единственного в стране чародея, на служение своей персоне.
        Королевский маг в кои-то веки явившийся ко двору без капюшона медленно поднял на Саолу свой непроницаемо черные глаза, тяжелый казалось всезнающий взгляд вызывал желание вообще не смотреть в сторону этого могильщика.
- Вы и все доступные вам паладины, в свете определенных ваших возможностей, позаботитесь о том, что бы в городе не начались волнения. Пресекать на корню.
      Несколько бесконечно-долгих мгновений маг, казалось, что-то обдумывал, потом молча кивнул, поднялся со своего места и покинул зал.
    «Ведьма я или нет, но Адриан служит престолу Лаконы слишком долго, что бы отступать от традиции».
- Корас, ваша доблестная гвардия позаботится о достойной охране ворот и стен, постоянно днем и ночью. Никакой выпивки. Кроме того, я не хочу, что бы гвардейцы, охраняющие склады с продовольствием, заворовывались и наживались за счет простых людей. Уличенных вешать.
      Командующий гвардией коротко кивнул:
- Как прикажет Королева.
- И последнее, - Саола вздохнула, - Военное время требует неординарных решений. Я приняла решение восстановить должность Консула*, сохраняя за этой должностью все те функции и обязанности, что подразумевались до времени ее отмены. Как правильно заметил советник Шаорин, я достаточно неопытна в государственных делах и мне нужен человек, способный помочь скоординировать все наши усилия и действия. Поэтому я буду очень признательна, если герцог Деннира окажет мне такую честь и примет Третью Печать.
        Иванэ Амарра, казалось, не сразу понял, что сейчас от него требуется, глядя на Саолу с искренним удивлением. Каменная маска вечного спокойствия на мгновение треснула. и под ней показался живой человек, способный на эмоции. Но самообладание вернулось к герцогу достаточно быстро. Он медленно, с какой то сдержанной величественностью поднялся со своего места и преклонил колено перед трона.
- Служение престолу Лаконы честь для меня.
      Он традиционно коснулся губами руки королевы, и Саола передала ему короткую цепь с печатью.
- Вы всегда были другом моему супругу, - произнесла она, - Он уходил, и видел свои знамена над стенами Фалессы, я хочу что бы, к его возвращению, все так и оставалось.
- Значит в этом наши интересы совпадают, - герцог вернулся на свое место только для того, что бы снова подняться с места вместе со всеми, когда Императрица, объявила, что аудиенция окончена.
        Саола наблюдала, как ее верноподданные покидают зал. Единственные надежды были на то, что она не ошиблась. Она не могла верить никому, но Амарра внушал меньше опасений, чем остальные. Если в совете есть человек, не предавший ее мужа, то это герцог Деннира. Ярно говорил, у него честь вместо души, оставалось только надеяться, что он не ошибался. Иначе столицу не спасет уже ничто. 
_____________
*  Консул – административная должность при престоле Лаконы, Консул традиционно имел третий после Императора и Императрицы по значимости голос в стране, и его мнение расценивалось равноценно решению всего совета. Консул владел государственной консульской печатью и имел право принимать решения любой степени важности по своему усмотрению. Часто Консулами назначались члены семьи Императора (даже младшие братья), но не реже и люди со стороны. После того, как династия Лакно сменилась Фалессами, и Адриан многократно увеличил свое влияние, должность Консула была упразднена за ненадобностью.

1-2 день месяца Зерна. Криэран.

   Папочка таки сдержал свое обещание. Вчера, я напилась глинтвейну и попыталась уснуть, закрыв уши подушкой – в соседней комнате мерзкий братец всю ночь вопил как резаный. Узнавать, что там у него случилось, не было никакой охоты, и поэтому, я постаралась сделать все, чтобы меня невозможно было побеспокоить...
   Когда пропели первые петухи, да поберут их тени, я спала, хотя думала встать и потренироваться с мечом во дворе. Я спала, спала, спала, и так пока солнце снова не решило закатиться. Я спала и пару часов после этого...
   Я проснулась, и оказалось, что Криэран захвачен сторнийцами и лирийцами. Белый город у них взять не получилось – кишка таки тонка, но они взяли нас в кольцо. Отец поэтому поводу не проявил ни малейшего беспокойства – все, очевидно, шло по его какому-то неведомому мне плану... Что ж... Это мы переживем, ведь мы и не такое можем пережить? А, Перо Буревестника?
   Перо Буревестника – сторнийский меч, стоит целое состояние. Его давно уже купил папа у кого-то, обедневшего и задолжавшего, готового отдать свои штаны в кредит. Отец всегда любил таких людей – они, говорил, он умеют быть щедрыми – особенно, когда не разбираются в ценности продаваемого имущества...  Так и меч – он купил его в десять раз дешевле, чем тот стоил.
   Город кипел. Кто-то все-таки из черни смог сюда перебраться... и теперь населения здесь было явно больше чем надо... Воющие, дрожащие от страха... Меня передернуло, и я решила сходить на смотровую башню. Эх, белая башня, с высоты которой виден весь Криэран, от порта до дорог в другие концы страны... У ворот, конечно, стояли суровые солдаты. Они, конечно, не пустили маленькую девочку на башню. И они, разумеется, пустили ее, но уже без маленького, но набитого кошелька. Что ж взятки любят все...
   Криэран оставался Криэраном, не смотря ни на что... Ни на патрули лирийцев, ни на множество сторнийских рейдеров в порту, ни на комендантский час... Люди продолжали жить, жить, любить друг друга, ну и совершать глупости... Я сложила трубу и спрятала в плечевую сумку... кажется больше ничего интересного, увидеть не удастся.
   Все интересное надо видеть своими глазами... Мне предстояло еще многое узнать... Но об этом потом, потом, когда захватчики станут побеспечнее, и понаглее... Сейчас – тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться...
   Махание мечом дает одно несравненное преимущество – потом когда устанешь и пойдешь спать – всякая дрянь – вроде лиц мертвых не снится. Доминик...
   Правда, на этот раз приснилось что-то и вовсе невероятное... Какой-то остров – и рыцарь в черных латах на утесе. Везде бушует буря, а он стоит не дрогнув...

Случилось худшее. Лирийская армия разделилась, и на долю моего княжества досталась орда кочевников. Еще 29 числа они смели пограничные гарнизоны, и лишь вечером первого я получил первые донесения о катастрофе.
На мобилизацию времени не было. Я собрал все войска, бывшие близ столицы и выступил, по пути подбирая кого можно.
И вот сегодня, близ Ступеней Дождя – водопада, воспетого парой боянов, я полностью оценил безнадежность своего положения. Числом лирийская орда превосходила мое войско раза в три. Выучкой они уступали моей и боярским дружинам, но ополченцы им в подметки не годились. Лучшие части были на западе, они могли бы изменить картину (почти 1:1, равная подготовка), но… слишком далеко, слишком поздно послан приказ о переходе на восток…
Надежда была, но очень слабая – измотать противника серией оборонительных боев, у столицы соединиться с западной группой войск, а там, у стен Змейгорода, посмотрим…
Лирийцы атаковали нас с марша. Впереди – конные лучники. Шустрые, сволочи, и много их… Они подавили наших стрелков с самого начала. Потом пошла конная лавина…
В центре дружина стояла твердо. Мы даже ухитрялись наносить контрудары вслед откатывающимся волнам – очень короткие, дабы не угодить в ловушку. Мои конники – это вам не лаконские рыцари. Князь им прикажет – они сделают, без всяких воплей о доблести.
Но когда солнце перевалило за три четверти и я уже собирался начать отступление, произошло ужасное – прорвали левый фланг, где стояли ратники. Дальше… дальше ясно: окружение, подавление и избиение.
Пришлось спасать что можно. Серые – моя личная охрана – стали ядром, вокруг которого сбилась еще боеспособная часть дружины. Мы пошли на прорыв… потеряли двух из каждых пяти бойцов… я скакал впереди – воины должны видеть Князя; биргризеном верхом не помашешь, и я взялся за чекан… Мы прорвались.
Из девяти тысяч, что я привел к Ступеням Дождя, я увел полторы.
Что же делать???

Полумесяц. Близ Озерных Чертогов.
9 день месяца падения Зерна.

        Когда в покои Эвора вошла Крилла в сопровождении четверых воинов, Князь сразу понял, зачем они пожаловали.
- Совет принял решение сдать Тил Ярно Фалессу – низкий негромкий голос Криллы заполнил пустую комнату, в нем едва скрывалось ликование, - Сложите оружие, Князь, и сдавайтесь. Император приказывал взять всех мятежников под арест.
      Эвор усмехнулся и шагнул навстречу направленным ему в грудь стрелам, с каким то мрачным весельем заметив замешательство тех, кто так недавно клялся пойти за своим Князем в огонь и в воду. Страха не было. Живым им его не взять, а смерть… что такое смерть в сравнении с тем всеобъемлющим презрением и ненавистью, которые теперь испытывает по отношению к своему Князю каждый в этом лесу.
        Он молча попытался сдвинуть Криллу со своего пути, и в это мгновение его горло словно сдавило холодной мягкой рукой. Князь дернулся, но тело стало совершенно непослушным.
- Для тебя все кончено, - тихо произнесла Крилла, и двое дружинников, вывели Эвора в коридор.

        Сквозь кроны деревьев проглядывают осколки вечернего неба… отдаленные голоса складывались в неразличимый гул. Связанный по рукам и ногам Эвор лежал на спине, глядя вверх. Мысли вдруг стали неправдоподобно ясными и почти перестали причинять боль. Сознание охватила какая-то странная, но спасительная апатия. Его бой окончен, окончен полным поражением, заслуженным в полной мере. И неизвестно, кто более виноват в бедах постигших лес, Ярно пришедший сюда с войной или сам Эвор, посягнувший на самое священное, что было в Полумесяце. Все усилия были напрасны. Он заслужил свою участь, но Ярно не долго будет праздновать победу, и она не станет полной, пока Ред в Озерном Чертоге. Князь успел отправить своим Перводружинникам последние сторнийские стрелы.  Оставалось ждать… ждать и молить Шепчущего послать сил для того, что бы пройти свои последние шаги.
        За Князем пришли двое рыцарей, разрезали веревки на ногах и вытолкали пленника на расчищенную от зарослей площадку. Ярно ждал у своего походного шатра, и по выражению его лица Эвор с вновь обострившейся ненавистью понял – «Убивать не будут, это было бы слишком просто». 
- Я, кажется, уже говорил тебе, Эвор, кто победит в этой войне, - в голосе Ярно слышались снисходительно-высокомерные интонации, - Я все еще готов пойти тебе на уступки. Преклони колени, здесь и сейчас перед моими людьми и после перед своими воинами признай меня Императором и законным хозяином Тила и Полумесяца, и тебе сохранят жизнь.
        Какое то мгновение Эвор молча смотрел на «своего Императора» и его воинов. Они пришли сюда, закованные в свои тяжелые доспехи, принесли в его мир огонь и сталь, и, оказавшись несокрушимой силой, они одержали победу. И проиграли гораздо больше. Под кронами леса раздался громкий, отдающий полубезумной смелостью смех. 
- Хозяином этого леса? – усмешка Эвора стала жесткой, - У этого леса НЕТ хозяев, и у народа, живущего здесь, тоже. Ты никто здесь…
        В следующее мгновение Князь согнулся пополам от удара и едва удержался на ногах, захлебываясь уже набранным в легкие воздухом.
- Проявляй больше почтительности к своему Императору, - ударивший Эвора рыцарь побелел от гнева.
        Князь засмеялся ему в лицо. Так бывает, что способность бояться отпадает у людей обреченных на смерть, как таковая. Сломанное однажды нельзя сломать еще раз, боли и позора больших, чем уже есть, не будет.
- Почтительности?  Почтительности к человеку под покровом ночи укравшему мою невесту, нарушившему все законы гостеприимства, пришедшему в МОЙ дом с огнем и мечем и одержавшему победу через предательство, и даже теперь прячущемуся от меня за спинами своих воинов.
        Следующий удар был сильнее первого и за ним последовали другие, без труда опрокинувшие Князя на землю.
- Довольно! – в голосе Ярно звучала с трудом скрываемая ярость.
        Отплевываясь от крови, Эвор с трудом поднялся на ноги, встретившись взглядом с гневными глазами своего врага, врага неважно какими методами, но одержавшего победу в этой войне.
- Ты не понимаешь хорошего отношения к себе, - полным холодного спокойствия голосом произнес Ярно, - Что ж я давал тебе шанс, но ты достоин только той участи, что достается бандитам, мятежникам и изменникам, - герцог посмотрел куда то в сторону, - Зачитайте обвинение.
- Эвор, сын правящего Князя Тила Сэдрика Тилийского обвиняется в государственной измене, мятеже против своего Императора, разбое, присвоении себе ложных титулов и прав, оскорблении своего Императора и посягательстве на его собственность и земли Великой Лаконской Империи. Волей государя Императора нашего Ярно IV Фалесса лишаетесь всех наследственных званий и прав, и приговариваетесь к публичной казни через повешение…
        «Публичной - славно», - мрачно подумал Эвор, Ярно собирается показать всем, что победил и уничтожил своего врага, что бы потом не возникало предположений и вопросов, выжил ли мятежный Князь.
- Кроме того, указом Его Императорского Величества было постановлено лишать любого пленного разбойника родом из полумесяца трех пальцев на правой руке. Привести в исполнение немедленно.
        Эвор чисто инстинктивно дернулся, вызвав смешки и издевательский гул толпы. Кто-то перерезал на его руках веревки и толкнул вперед к широкому древесному срубу. Что ж, Император решил искалечить побежденного врага. Ему нужны страх, мольбы о пощаде, ему нужна ПОЛНАЯ победа и добровольное коленопреклонение, которых он, во всяком случае от Эвора, не получит никогда.
        Впрочем, марать руки сам Ярно не собирался. За меч взялся кто-то из рыцарей его ближайшего окружения. Удар по ногам сзади заставил Эвора упасть на колени перед импровизированной плахой. Князем владело какое-то странное спокойствие. Если ты уже мертв, совсем не важно есть у тебя способность держать лук в руках или нет.
        Новоявленный палач смотрел на оказавшегося в его руках узника с редкой молчаливой ненавистью, и оказался при этом человеком старательным. Сказано рубить три пальца значит три, а не пять, два или полруки, по всей видимости, поэтому он скорее резал, чем рубил. Непереносимая боль заставила Князя со всей силы дернуться и закричать, но рыцарь держал его руку крепко, следующим ударом меч отсек большой палец. Мир сузился до одной только боли. Когда раны прижигали, сознание подернулась дымкой. Эвор резко тряхнул головой, стараясь, уцепиться за стремительно ускользающую реальность.
- Дайте ему воды, - милостиво распорядился Ярно, вызвав у своего узника новую волну ярости.
        Князь оттолкнул протянутую ему плошку и попытался подняться на ноги.
- Закуйте его в цепи, - сказал Ярно, - Рио, возьмешь камень и доставишь нашего узника в Фалессу. Через четыре дня я жду тебя назад с новостями. Бальзатар без труда вытащит из Эвора информацию о безопасных подходах к Озерному. Я не хочу терять там людей. Во избежание попыток побега никто не должен знать, о том, что князь в столице.

13 день месяца Падения Зерна 

      Эвор не помнил, сколько это продолжалось. Темнота, сырость и боль, слишком сильная, что бы переносить ее молча, но все же недостаточная что бы умереть, и жар, отнимающий последние силы. Чувствовать руку князь перестал давно. Его о чем-то часто спрашивали, и он что-то отвечал, хотя не мог теперь с полной уверенностью сказать, что именно. По-видимому, ответы не слишком их устраивали, они возвращались, заставляя снова и снова испытывать боль, и снова уходя ни с чем.
      Шепчущий оставил его, единый дух леса не счел возможным принять осквернителя лесов и святотатца своей частью, вытолкнув его погибать в одиночестве и столь далеко, насколько это возможно.
      Сквозь полубред Эвор снова осознал, что они пришли.
- Удалось узнать что-то новое?
- Это бесполезно, сир Лардли, поверьте мне. Да и не жилец ваш князь, так государю и передайте, лихорадка, и раны, похоже, загнили… никак не жилец.
- Ладно. Тогда прощайте.
        В наступившей тишине Эвор внезапно понял, что его, наконец, оставили в покое, туманящийся разум не цеплялся более ни за что, потом стало почти тепло и боль ушла. Князь успел еще подумать, что наверное это предсмертный шок, но через мгновение яркий луч солнечного света полоснул его по глазам, ветер ударил в крылья и мир снова сжался до ветра, солнца и невероятной синевы, зажатой между землей и облаками.

5 число месяца Падения Зерна. Тай-Суан.

   Вестей от Сафара не было. Вефир знал, что его друг и повелитель отправился с помощью перемещающего камня сюда в Тай-Суан, и знал, что тот бы прекрасно перенес его сюда... Но... Что-то случилось, что – не знала даже Иллиссайе, в ее посланиях были лишь сомнения и растерянность... Хана искали по всему миру – но его нигде не было... Все предсказатели и колдуны говорили лишь одно – правитель двух третей мира не умер, но и среди живых его найти не удалось. В отношении героя какой-нибудь древней легенды – это звучало бы красиво, но сейчас... Слухи уже разошлись, даже слишком быстро разошлись – наверняка чей-то злой умысел, и по союзу Тысячи Племен побежали невидимые пока, но уже заметные для визиря великой страны, трещины. Никто ведь не знал, что случилось с ханом на самом деле. Если бы он был убит - за него можно отомстить... Но что будет с войском предводитель, которого не довел его до границ врага, а бросил на полпути в полудружественной-полувраждебной стране?
   Ждать сейчас можно было всего... Но "просто сидеть и ждать?" Вефир оторвал взгляд от каких-то рисунков на стене, и встал. Сейчас он должен поговорить с двумя людьми. Надо действовать в зависимости оттого, что они скажут, Сафара нет, пока нет (!), но планировать надо, так как будто он и не появится в ближайшее время.
   Буквально через пару минут Вефир был уже у покоев Банг-Танга. Меленький жрец, похоже, и не ложился. Визирь Сафара был вообще не уверен – спит ли вождь ллунифов?... Он что-то читал при свете огня, и повернулся на голос, увидев знакомое лицо, улыбнулся.
   - Садись советник, – он хлопнул рукой рядом с собой. – Знаю, о чем ты думаешь, я думаю о том же... Иззрек вторгся в Квайдан и прошел по нему, сжигая все на своем пути... Многие вожди могут повернуть назад – ведь Лакона для них по-прежнему загадочная и неизвестная страна? А там – уже делят добычу. Стоит только вернуться...
   Вефир помрачнел.
   - Войска союза тысячи племен уже пора переводить через горы... Но кто поведет их? Только Сафар мог бы сделать это – он прирожденный полководец и лидер. Ни ты, ни я, ни Афиар – никто не обладает таким влиянием среди всех этих столь непохожих друг на друга народов.
   Барг-Танг кивнул и улыбнулся.
   - Если им нужен Сафар – они его получат. Есть чары способные сделать, так что один человек будет выглядеть как другой – их нельзя будет отличить...
   Вефир задумался.
   - Ты предлагаешь мне стать Сафаром, пока он не вернется? Нет, это не пройдет. Сафар великий тактик – у меня ни пяди его способностей. Как я поведу столько народу в битву?
   - Командовать может и другой... – снова улыбнулся карлик. – Или другая...
   - Кир? – изумился Вефир. – Рассчитываешь на нее? Но она пока даже не согласилась на проход через ее земли!
   - Я рассчитываю на ее честолюбие, желание отомстить сильному соседу, желание избавится от орды, что стоит у границ... Согласись, то, что она сама поведет войско – это даст ей самую полную гарантию...
   - Но она определенно не желала быть в этом всем замешана! Лаконцы не должны узнать, что она помогла нам против них!
   - А никто и не узнает, – ухмыльнулся карлик. – Если уж я смогу сделать из тебя Сафара, то и она сможет стать тем-то, кто никак не может быть тай-суанской царицей – но командовать будет она. И знать об этом будем только ты, она, да я...
   - Я согласен. – Вефир сел. – Ты предложил хорошую вещь... Теперь мне надо убедить ее...
   В черных и не проницаемых глазах Барг-Танга плясали отблески огней.
   - Просто перескажи ей мои слова. Она все поймет. Она умная. Но учти одну вещь... Змеи узнают, что "Сафар" вернулся. И тогда они начнут охоту за ним. Охоту на тебя. Будь осторожен...

9 день месяца падения Зерна. Река Салерна (недалеко от Фалесы).

Флот что есть сил старался пройти оставшуюся часть пути быстро, но тихо, не тревожа ночную тьму ни случайными всплесками, ни всполохами огней. Казалось невозможным, чтобы столь многочисленное скопище кораблей сумело подняться по реке, не растревожив всю округу, но моряки, правившие судами и сидящие на веслах славились именно тем, что совершали на воде невозможное. Да и Салерна в этом месте широка, словно морской пролив, а течение великой реки было неспешным и плавным. А потому до сих пор армаде, доставившей из далекой Лирии войска вторжения, удавалось оставаться незамеченной. Во всяком случае, именно на это надеялись все, ступившие на палубу сторнийских кораблей – от рядового лирийского ратника, коротавшего долгие дни путешествия за игрой в кости, до адмирала Бижара.



Адмирал Бижар, лучший флотоводец Империи тысячи островов.… Когда-то, как и многие великие сторнийцы, он начал свою карьеру юнгой на рейдере. А до того – мелким воришкой в порту Сторна. Не прибыльная и опасная работа: в империи не рубили рук за воровство. Вора, вне зависимости от возраста ждал либо алтарь Культа, либо острый кол. Если же гвардеец, прихвативший неудачливого уголовника, оказывался сердобольным, то все описанные прелести заменялись простым «уходом к морским братьям» - акулы оказывались куда милосерднее людей и убивали быстро, не мучая. В один прекрасный день юный Бижар, спасаясь от гвардейского патруля, угодил на палубу отплывающего рейдера. Моряки, члены Берегового братства, после недолгого раздумья, решили не сдавать мальчонку властям – прежний юнга получил стрелу в живот и сейчас уже плавал в морской пучине, свободный от всех мирских бед. Новая работенка оказалась не менее опасной, чем прежняя, но она давала больше денег и шансов возвысится. Уже через несколько лет молодой пират Бижар прославился среди сторнийских «акул» необычайной хитростью, умом и поразительным талантом выбирать сильнейшую сторону. А потому, когда Властитель, по указке лаконского посланника решивший приструнить распоясавшихся пиратов, предложил честолюбивому капитану пост адмирала флота при условии, что пират начнет ловить и вешать своих же товарищей, Бижар согласился не раздумывая.
Решение стало… спасением для Берегового братства. Нет, новый адмирал вовсе не манкировал своими обязанностями. Напротив, за первый же год он повесил больше потерявших патент каперов, чем его предшественник за пять. Но все дело было в том, кого он вешал или приносил в жертву морским братьям: сушиться на рею или кормить акул отправлялись лишь пираты-неудачники, коих раньше не без успеха отлавливали сами лаконцы, а так же дилетанты, не состоявшие в Береговом братстве. Другие, достойные члены данной богоугодной организации, отделывались тем, что уделяли грозному адмиралу толику своих доходов. Столь гибкая политика позволила Бижару не только приобрести благосклонность властителя, но и стать очень богатым человеком. И адмирал уже был близок к совей мечте – получить право на основание Клана, когда во время очередного смотра флагман флота посетил младший, нелюбимый (если не сказать ненавидимый) сын Властителя – подросток с пепельными волосами, холодным лицом и синими, словно морская вода или сторнийская сталь глазами, во время гнева становящимися похожими на два провала в бездну. И главный дар Бижара, его бесценный инстинкт, подсказал – пора менять сторону. В юноше жила сила. И эта сила, страшная, жестокая, неукротимая, должна была либо сжечь всех, кто пойдет за ним, либо вознести на такие вершины, которых никогда не достичь, гоняясь за пиратами. И молодой адмирал, не удовлетворившись положенным по рангу полупоклоном, решительно прошел сквозь пустое пространство, окружавшее юношу, дружба или даже хорошие отношения с которым означали гарантированную опалу, протянул удивленному принцу руку….



Адмирал вынырнул из омута воспоминаний и с тревогой вгляделся в кромешную тьму, скрывавшую свои тайны даже от зоркого глаза опытного моряка. Вокруг царила обволакивающая, тягучая тишина, которую легкий плеск воды под веслами и скрип снастей, казалось, лишь подчеркивали, но ни в коем случае не рассеивали.
«Все идет по плану… враг не знает, что мы здесь» - мысль пульсировала в сознании, то и дело, сменяясь другой, - «Не лги себе… сейчас не время… Они знают,… не могут не знать. Будь готов…»



Рик несколько мгновений помолчал, давая адмиралу обдумать услышанное, после чего тяжело уронил, словно провел черту:
- Мы не взяли Криэран полностью. Белый город цел и лирийцы могут сидеть под его стенами хоть до конца времен: стены старого города неприступны.
- Но почему?! – Бижар не знал, чего сейчас в нем больше: гнева, досады или удивления, - Мой план учитывал все до мелочей! Захват фортов, атака порта, мятеж, оттягивающий на себя стражу… Что из этого не сработало?!
- Все сработало, - голос Властителя по-прежнему был лишен эмоций, - Но ты не учел одну возможность. Портовый район подожгли, и войскам не удалось быстро придти на помощь отряду, захватившему ворота. Когда лирийцы прошли в обход – бой уже закончился.
- Огонь?! Какой, к акулам, огонь?! – ярость уверенно вытеснила конкурентов из души адмирала, - нужно было отдать приказ идти сквозь горящий квартал! Мы потеряли бы несколько сотен, но сейчас знамя Сторна уже развевалось бы над Белым городом! Всего немного решительности… Какой кретин отдал приказ идти в об…
- Властвующий кретин, - в голосе Властителя отчетливо прорезалась сталь и Бижар в испуге смолк, пытаясь определить, сколько же лишнего он наговорил. Но, к его удивлению на перепачканном жертвенной кровью лице Рикарда вдруг появилась улыбка:
- Этот приказ отдал я, дружище. Твой план был так хорош, что иного способа сорвать его исполнение я не нашел. Все шло к тому, что позавтракав на кораблях обедать мы будем в старом городе, но к счастью среди лаконских червей нашелся умный и смелый человек.… Иначе, не знаю, как бы мне удалось спасти Криэран от полного разгрома.
Первые слова, пришедшие на ум, Бижар проглотил, не позволив им даже отразиться на лице: Мало ли что сейчас Рик улыбается – адмирал давно усвоил, что в минуты  веселья молодого Властителя следует быть особенно осторожным. Поэтому он произнес лишь:
- Почему?
- Разгневан, обижен… выбит из колеи, - Рик продолжал улыбаться, но его глаза, не затронутые ни искрой веселья, тщательно вглядывались в лицо флотоводца, -Успокойся и прими это… Так было нужно. Мы не должны были взять Криэран, а ты – не должен взять Фалесу.
- Но почему?! – несмотря на все свои старания, Бижар не сдержался, - Тогда зачем вообще все это?!
- Да, именно… - Рик улыбнулся еще шире, - Зачем? Зачем все это ПО ТВОЕМУ? Зачем наш флот вышел в море спустя сотни лет после поражения?
- Чтобы отомстить… победить в войне,… вернуть величие Сторна… - смутная догадка забрезжила в мозгу адмирала, но прежде чем мужчина  успел сформулировать ее, Рик продолжил:
- Верно, такова наша цель, не спорю… Но что для нас победа? Павшая Фалеса? Мертвый Ярно? Быть может, пылающий флот  Лаконы?
- Победа это… Проклятье! – адмирал почувствовал, что незыблемые прежде понятия исчезли.
- Именно, - Шарк перестал улыбаться и теперь его лицо ровным счетом ничего не выражало: знак внутреннего волнения, - Проклятие… Все это ровным счетом ничего не дает Империи. Ну, взяли мы Криэран, овладели Фалесой… Дальше что? А вот что – придет Сафар со своими ордами, и мы будем вынуждены уступить ему все, что заняли. Потому что нас мало, очень мало…. А что сделает этот варвар, оказавшись на троне? думаешь, он начнет все грабить и жечь? Если бы так… Хан дикарь, но не идиот – первое что он сделает - это остановит грабежи, примет вассальную клятву у всех, кто согласится ее принести, расставит своих людей там, где их будут готовы терпеть, оставит местных там, где еще не готовы… Проклятие, я уверен, что Франциск останется на прежней должности.…  Впрочем, это не важно – ты все равно не знаешь, кто это такой. Так или иначе, вместо Лаконы, сильной, но изнеженной империи, мы получим на свою голову молодую и агрессивную Лирию… Сильную Лирию, готовую к новым войнам. И ты думаешь, что Сафар позволит нам грабить ЕГО НОВЫХ ПОДДАНЫХ?
- Тогда зачем мы помогаем Лирии? – теперь Бижар понял лишь то, что ничего не понимает. Рик снова улыбнулся и его острые, белые зубы, сверкнувшие на залитом кровью лице, вызвали из памяти адмирала древние легенды об упырях, некогда населявших землю:
- Потому что есть и другой вариант… Мы втянули Лирию и Лакону в войну – прекрасно. Но ни Фалеса ни Криэран не должны пасть. Если их захватить – Лакона упадет в руки Сафара перезрелым яблоком. А так – тигр лишь ранен и от того еще более зол… Пусть у лирийцев будут связаны руки: ничто так не угнетает жителей степей, как долгая осада. Ярно будет бодаться с ордами, идущими через Тай-Суан, лирийцы – сидеть под стенами, а мы… Мы позаботимся ,чтобы простые крестьяне начали хвататься за самострел при виде любого человека не из их деревни… Плевать, чей он…  И когда огонь превратит всю страну в пепелище, когда континент станет одним большим погостом, а реки его потекут кровью – тогда и придем мы…
Рик преобразился – на обычно бледных щеках мужчины вспыхнул лихорадочный румянец, глаза, казалось, загорелись темным, почти черным огнем… Бижару молодой Властитель напоминал кровавого бога, сошедшего на землю за жертвенной кровью, напившегося ее и пророчествующего:
- …придем не для того, чтобы пограбить и уйти, как бывало всегда… Нет, не так… Мы больше не будем ютиться на своих островах, как крыса в норе. Мы придем, чтобы остаться навечно! Понимаешь, навечно. И некому будет заступить путь грозным потомкам акул… Словно штормовая волна мы пройдем по уставшей от войны земле, очистив ее от остатков низших рас, от степных шакалов и лаконских червей… и Великая Империя Сторн обретет величие… истинное величие… Величие империи Древних Владык… Бессмертных…
Темное пламя, казалось, вырывалось из глаз Властителя, касаясь своими языками помертвевшего от дикого страха маршала… Никогда еще сторнийским адмираломне владел такой ужас: жестокий, страшный, но знакомый Рик исчез, и сейчас его устами говорило что-то… иное, древнее…. А когда из уст Властителя раздался незнакомый, но бесконечно чужой язык, адмирал едва удержался от крика. Непроизвольно он сильно сжал сердце, все еще бьющееся в руках, и… наваждение рассеялось.
- Бижар, ты слушаешь меня? – Рик смотрел на своего флотоводца несколько обеспокоено, - Твоя фигура на миг рассеялась…
- Ничего, - мужчина с трудом укрыл от зорких глаз господина дрожь, бьющую тело, - Все нормально… Что я должен делать?
- Ничего особенного, - Рик перешел на деловой тон, - Тебя наверняка будут ждать у стен города… мы дали им достаточно времени, чтобы подготовиться… более чем достаточно. Так что постарайся, чтобы бой был с одной стороны по настоящему жарким, чтобы не разочаровать наших лирийских друзей, но с другой стороны – каждый корабль для нас ценен в двойне. Сведи потери к минимуму. Пусть лирийцы платят за пирушку. И еще… я конечно не уверен, но в городе может быть как минимум один сильный маг, использующий огненную стихию…. Уцелей, адмирал, у меня на тебя большие планы…
Властитель кивнул на прощание и сильно сжал почти совсем затихшее сердце. Изображение тут же начало меркнуть, рассеиваться, и через мгновение в каюте остался лишь сам Бижар изуродованное тело на столе.



Успех нападения зависит от многих факторов: от внезапности, от соотношения сил, он умения нападающих, и (пожалуй, главное) от того, что же считать успехом. Успехом можно считать уничтожение врага, его удержание, его захват…. Тот же, кто готовил нападение на поднимающийся вверх по реке сторнийский фот, поставил перед собой одну цель – убить как можно больше лирийцев, плывущих многочисленных транспортах.
Первый удар нанес тот неведомый Бижару маг, о котором предупреждал Рик: в ночном небе над крадущимся флотом внезапно возникло огромное женское лицо, словно начертанное огненными линиями. Мгновение незнакомка словно с горделивым презрением созерцала корабли, потом огненное лицо исказила гримаса ярости, линии смялись, скрутились, обратившись в чудовищный вихрь, ринувшийся вниз, на беззащитный флот. Первый корабль, угодивший в низвергнувшийся с неба огонь, выпихнул гигантской свечей, второй – верткая униема, отчаянным рывком попыталась уйти с  дороги огненного столба, но пламя легко, словно бы случайно, вильнуло в сторону и к небу поднялся еще один костер. Там, где ослепительно сверкающий вихрь касался воды, речная гладь вскипала, извергая громадные клубы пара.
Но флот не был беззащитен – на пути огня, устремившегося к квадриреме,  возник почти незаметный в ночном небе аркан, свитый из воздушных потоков. Плененное пламя взревело, словно зверь, и огненный столб, удерживаемый воздушной нитью начал изгибаться, словно натягиваемый лук, стремясь, во что бы то ни стало дотянуться до флагмана, чья команда, видя угрозу, отчаянно пыталась разогнать тяжелый корабль и уйти с пути стихии. К одному аркану добавлялись все новые воздушные нити, сплетая тонкую, но прочную сеть, начавшую теснить огонь, прижимать его к поверхности реки. Из водной глади же начала неторопливо подниматься огромная пасть чудовищной, непредставимой акулы, чья плоть светилась и переливалась в огненных всполохах, указывая, что чудовище состоит из воды – к битве присоединились жрецы Культа. Глухой рев перешел в сдавленный стон – вихрь пламени начал сжиматься, превращаясь в шар, почти что касающийся пасти творения жрецов… но праздновать победу им было рано – огненный маг не собирался сдаваться.
Ярчайшая вспышка озарила Салерну, на миг обратив ночь в день: обрывки воздушных арканов исчезли в разверзнувшемся аду, поглотившем кроме них и водное чудовище. Когда клубы пара слегка рассеялись, взорам предстал огненный шар, сильно уменьшившийся – тень былой мощи, гаснущий…. но свободный. В последнем рывке пламя метнулось к квадриреме и, рухнув на него сверху, пробила все палубы и погрузилось в трюм. Несколько томительно долгих мгновений ничего не происходило, но когда всем уже начало казаться, что атака была бесплодной, судно взорвалось, осыпав реку пылающими обломками… «Кракен», могучий флагман сторнийского флота, канул в лету. Вместе с кораблем исчез и огненный вихрь, и теперь лишь пылающие обломки освещали реку.
Бижар вытер пот со лба. Решение перейти с могучего, и, казалось бы, безопасного «Кракена» на обычную боевую дирему, себя оправдало. В который раз звериный инстинкт спас адмиралу жизнь. Но бой лишь начался – теперь место магии заняло оружие: послышался легкий свист и плывущий рядом транспорт полыхнул ослепительно белой вспышкой. Бижар усмехнулся: это было не менее опасно, чем магия, но куда более знакомо, понятно, а потому не так пугало. В дело вступили катапульты с «адским огнем». Предстояло который раз подтвердить свое звание лучшего флотоводца Сторна…. и выжить.



Иванэ, решивший вопреки советам остальных защитников Фалесы, устроить засаду на реке, отчетливо понимал, что нет ни единого шанса уничтожить весь флот. Более того, у отрядов, вызвавшихся участвовать в ночном бою, почти нет надежды на возвращение. Но так же он понимал, что пока лирийские ратники набиты в трюмы, словно сельди в бочки, можно одним удачным ударом положить больше врагов, чем за месяц боев. И такую возможность упускать было глупо. А потому со стен столицы были сняты те метательные машины, что было не жалко потерять или те, что можно было быстро установить, а потом забрать с собой. На берегу началась настоящая война с рыбой: камни летели в воду один за другим, до тех пор пока не начинали ложиться точно туда, куда указал Иванэ, лично поделивший водную гладь на квадраты. Были извлечены запасы «адского огня», собраны маленькие рыбацкие лодки, превращенные в брандеры, лучники и арбалетчики проверяли свое оружие…
«Транспорты с десантом! Только они! Боевые корабли не штурмуют стены – их штурмует пехота. Наша цель выбить пехоту пока она собрана в кучу… Топите транспорты» - герцог не уставал повторять это раз за разом, готовя армию смертников к бою. И когда магия окончила бушевать над ночной рекой, армия ударила.
Катапульты одновременно послали в полет десятки снарядов: кувшинов с маслом, с «адским огнем», просто тяжелых камней, способных проломить палубу и днище или сокрушить борта. Ночная тишина вздрогнула и исчезла, вытесненная огласившим рек треском, гулом пламени, отчаянной дробью задающих темп гонгов и криками. Многие транспорты, попавшие под обстрел пылали, горели и тонули. Многие… но не все. Сторнийцы среагировали быстро – корабли, шедшие и без того не далеко от берега, молниеносно свернули к прибрежным зарослям, стремясь высадить десант прежде, чем их постигнет участь менее удачливых товарищей, другие, получившие смертельные раны, извергали из своих недр вопящих от ужаса, смешанного ос боевым азартом, лирийских бойцов, вплавь устремлявшихся к берегу.
В дело вступили лучники и арбалетчики – летящие с темного берега стрелы легко находили жертвы, ясно видимые на освещенной горящими кораблями водной глади, и сотни воинов навсегда скрывались в воде, напоминая о себе лишь алыми пятнами, быстро уносимыми течением. И чем ближе лирийцы подплывали к берегу, тем больший урон наносили лучники, в упор бившие из прибрежных зарослей. Промахнуться было почти невозможно… но и расстрелять всех тоже. Вот уже первые захватчики на берегу… Конечно, они прожили не долго: взявшиеся за мечи стрелки и расчеты метательной машины сбросили их обратно в реку, но на смену им из воды выходили новые, а рядом ткнулся носом в берег транспорт, с которого начали спрыгивать лирийцы, прикрываемые огнем лучших арбалетчиков изведанного мира – сторнийцев.
Катапульта смолкла,… вспыхнула… за ней – вторая… третья… Дождь стрел поредел. Стих. Высадка десанта продолжалась.
- Все. Уходим, - Иванэ больно было наблюдать, как гибнут последние добровольцы, но эту битву выигрывает не тот, за кем останется поле боя, а тот, кто достигнет соей цели, - Мы свое дело сделали.
Весьма поредевший отряд втянулся в ворота Фалессы, тут же сомкнувшиеся за спиной последнего воина. Бой окончился.



Вспыхнувший корабль был лишь первой ласточкой – теперь камни и снаряды с «адским огнем» летели непрерывным потоком. Идущий впереди боевой корабль вдруг вильнул в сторону, словно стремясь уклонится от рифа, то тут же полыхнул белой вспышкой…
«Брандеры… они пустили вниз по реке брандеры… Какой-то идиот решил обменять свою жизнь на сторнийский корабль… Глупец – жизнь одна и она бесценна, а кораблей – много…» - Бижар повернулся к сигнальщику:
- Передай «Всем. Всем. Всем. Рассредоточится, непрерывно маневрировать. Транспортам начать высадку десанта. Боевым кораблям – уходить вниз, к устью. Опасаться брандеров».
Громкий треск возвестил о том, что сторнийский флот лишился еще одного корабля.
«Проклятие… Рик, ублюдок жестокосердный, ты был как всегда прав… Но как мне здесь суда то сохранить? Тут бы голову уберечь…»:
- Всем кораблям – залп по берегу маслом и всем «адским огнем», что у нас есть…
- Но господин… - капитан замялся, но все же продолжил, - «Адский огонь» есть на очень немногих кораблях… и его мало… стоит ли?
- Исполнять! – Бижар был взбешен, - Мы у них как на ладони, а они прячутся во тьме… Еще немного, и «огонь» нам больше не понадобится…
Еще один брандер попытался протаранить маневрирующую дирему, но был накрыт залпом арбалетчиков с соседнего корабля. Гребцы рухнули на дно утыканного «болтами» суденышка, и течение увлекло неуправляемую бомбу вниз по течению…
Транспорты пылали: тот, кто ставил лаконцам оборону озаботился как следует пристрелять метательные машины и теперь почти каждый снаряд ложился в цель. В свете пожаров вода напоминала чудовищную кашу из тел, обломков дерева, огня, плывущего прямо по воде и, конечно же, людей… Вопящих, молящих о спасении богов и людей, умирающих, тонущих, с молчаливым упорством плывущих к берегу. Там, в прибрежных зарослях уже кипел бой, пока еще не слишком удачный для лирийцев, но пристающие то тут, то там транспорты делали положение защитников безнадежным.
«Быстрее бы все закончилось… нужно прикинуть потери…» - от мыслей Бижара отвлекло то ли предчувствие, то ли легкий свист на самой грани слышимости. За борт его увлек инстинкт. Тот самый инстинкт, что помог уцелеть мелкому воришке в жестоком царстве сторнийского порта, где для выживания мало быть сильным и смелым…
Воды коснулись лишь кончики пальцев, когда на воде отразилась ослепительно белая вспышка… Умелый пловец, он вошел в воду без всплеска, задержал дыхание и поплыл, стремясь удалиться подальше от нестерпимого жара и света, делающего человека прекрасной мишенью. Вода, ставшая алой от крови, едва не закивавшая от пылающих сверху гигантских костров, слепила, легкие разрывались, но адмирал очень хотел жить…
Когда Бижар выбрался на берег, бой уже стих и победители? проигравшие? … в общем – лирийцы и сторнийцы подсчитывали потери. К утру картина разгрома предстала во всей своей ужасающей полноте: флот вторжения потерял треть транспортов. Еще треть была серьезно повреждена. Погибла почти четверть лирийских воинов, было много раненых – в основном, обожженных. Почти все припасы к осадным машинам, стрелы, арбалетные болты и провиант покоились на дне реки или превратились в пепел. Боевой флот тоже потрепало, но куда меньше – самой тяжкой утратой оказалась потеря злосчастного «Кракена», ставшего жертвой неведомого мага. Военный совет, на котором собрались лирийские и сторнийские полководцы, подвел печальный итог: с имеющимися силами не стоит и пытаться взять город. Кроме того, Фалеса готова к обороне, охраняется сильным, магом, а ее защитники воодушевлены победой… Оставался лишь один вариант – осада. Осада долгая… нудная… безнадежная.
«Ты можешь быть доволен, Рик… доволен, черт акулы тебя пожри. Интересно, был бы ты так же счастлив, если бы поплыл под ковром трупов до самого берега… Наверняка тебе бы понравилось, ублюдок ты кровожадный… Но что делать…»
К несчастью, оповестить Шарка об успешном исполнении плана было невозможно: еще одной потерей сторнийского флота стал корабль с жертвенными рабами, братья которых плыли в на таком же корабле в эскадре Властителя.

3 день месяца Падения Зерна.

- Стой спокойно, дитя, - в который уже раз одернула толстая нянька юную принцессу, нетерпеливо встряхивающую головой.
- Тарикэ не привыкла стоять, - глядя прямо в лицо няни, ответила принцесса.
- Тарикэ, - передразнила ее нянька, - привыкла везде совать свой любопытный носишко.
Девушка возвела свои глаза к небу, зная, что так выглядят все, кто просят о помощи Каара:
- Старая Сааль, не верит мне? - она прекрасно понимала, что сейчас ворчливое выражение исчезнет с лица женщины и оно вновь станет добродушным и любящим.
- Моя принцесса совсем не заботится о сердце старухи, - сокрушенно покачала головой нянька.
И тут ее голову обвили две тонкие руки, а принцесса добившись, чтобы Сааль оставила в покое ранки на ее плече, притянула старушку к себе, целуя ее в обе щеки:
- Еще как забочусь, Сааль! Поэтому и говорю - там маленькие ранки. Не обращай на них внимания.
- Откуда они у моей птички?
Тарикэ вздохнула: "Действительно - откуда?!" И она принялась терпеливо пояснять:
- Я играла с Тирли-ли. Он пел как всегда радостно, расправив крылышки. Я пыталась подпеть ему, Сааль, но вдруг Тирли-ли замолчал и опустил головку, словно кто-то сжал его горлышко. Мне захотелось посмотреть что с ним, но я не смогла двинутся с места, а плечо вдруг заболело, словно меня укусили. А когда я очнулась, на плече были эти ранки. Может задела что-то, да не заметила, Сааль. Ты не волнуйся... они совсем чуть-чуть ноют, - ясные, черные глаза смотрели прямо в лицо няньки, обезоруживая.
Старушка кивнула:
- Да. Они небольшие. Просто, у нашей птички такие красивые плечи и тонкая кожа. Ох, - закряхтела она вставая, - боюсь долго они будут у тебя заживать.
- Я схожу к алтарю Каара и попрошу его залечить их поскорее, Сааль, - девчушка улыбнулась и чмокнув старую женщину в щеку, побежала прочь.

Тарикэ действительно побежала к алтарю Каара. Но у этой девочки были свои отношения с Всесильным Владыкой - творцом всего на земле. Еще в детстве.. Тарикэ и сейчас засмеялась, вспомнив тот случай..

... Великий хан восседал со своим везирем, играя в шахматы и попивая свой любимый чай. Играя и тот, и другой вспоминали строчки великих поэтов или философов и делая очередной ход, говорили их вслух:
- Жизнь - ни мало, ни много - мгновенье одно, - задумчиво сказал Вефир, передвигая фигурку коня.
Сафар улыбнулся, размышляя над доской:
- Это великий мудрец, друг мой, - на миг он закрыл глаза и процитировал нараспев:
"Бегут за мигом миг и за весной весна;
Не проводи же их без песен и вина.
Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни, -
Как проведешь ее, так и пройдет она."
Завершив строки, хан передвинул изящную пешку. Но в этот миг раздался громкий, детский крик:
- Отец! Отец!! - в комнату вбежала девочка пяти-шести лет, за спиной ее развивались тонкие косички. Она была одета в изящные шелковые штанишки, чуть прикрывающие колени, тонкую, полупрозрачную тунику и длинный халат, который вместо того, чтобы быть чинно запахнутым на груди и перевязаным широким поясом - развивался за ней, пока она бежала к удивленно смотрящему на нее Сафару.
- Отец! Ибриль не хороший! Он говорит, что Великий Каар наказывает девочек, если те не слушаются старших. Но я не хочу слушать Ибриля! Он хочет прочитать мне сказку, чтобы я заснула! Отец скажи, что это неправда, ведь Каар не может быть таким злым? - девочка тормошила отца, а тот не знал сердится ему или смеятся.
- Тарикэ, - начал было Сафар, но тут увидел насколько расстроено лицо его дочери и сердце его дрогнуло.
- Позволь мне, мой повелитель, - учтиво попросил Вефир, Сафар кивнул и чуть улыбнувшись, развернул девочку к визирю.
Огромные, черные глаза в обрамлении густых ресниц испытывающе посмотрели на великого визиря, Вефир молчал, понимая, что его проверяют. Тарикэ рассматривала его целую минуту, но потом доверчиво подошла и без всякого спроса забралась к нему на колени:
- Рассказывай и объясняй, Вефир ибн-Найджбер, мой слух готов внимать твоим речам, - торжественно сказала она.
Сафар Бнед улыбался, глядя на это дитя, чьи величественные речи совершенно не вязались с ее поведением. Визирь на миг растерявшийся, вновь стал необычайно серьезен и взяв тонкую руку ребенка медленно, заговорил:
- Принцесса Тарикэ, вы видели как ветер ступает по бескрайней степи, окутавшись плащом песка? Как он крушит все на своем пути и порой люди падают ниц, думая, что это гнев Каара настигает их. На самом деле это лишь движение нашего мира и мира планет вокруг. Великий Каар - это не внешнее проявление, это не внезапная болезнь или смерть. Великий Каар живет в каждом из нас и во всем мире, моя принцесса. И Великий Каар в сердце принца Ибриля заботясь о твоем здоровье хочет прочитать тебе сказку, чтобы ты поспала и, проснувшись, вновь радовала всех своей улыбкой.
Девочка слушала очень внимательно, глядя прямо в глаза Вефира:
- Великий визирь, мне нравятся твои слова, но тогда получается, что Великий Каар в сердце Ибриля хочет наказать меня? - в ее глазах блеснули слезы. - Зайриэ смеется, говоря, что я не понимаю, но я и действительно не понимаю.
Вефир чуть сжал ладошку Тарикэ:
- Когда те, кого мы любим не понимают нас или превратно понимают, сердце,  которое дышит любовью, сжимается от боли. Больно делается и Великому Творцу. Не мудрено, что мы - не разумные - вместо того, чтобы сдержаться, начинаем говорить слова, стараясь передать ту боль, которую доставили нам любимые люди. Каар живет в сердце, но говорит за сердце - человек, а человек часто превратно истолковывает то, что ему подсказывает мудрость сердца, мудрость Каара. Поэтому, моя принцесса, слушайся внимательно своего сердца. И ты всегда услышишь голос Творца. Он никогда не покинет тебя, даже если ты не станешь его слушать. Он будет ждать и верить в тебя, принцесса Тарикэ.
Сафар видел, что его дочь внимательно слушавшая плавную речь визиря, медленно склонила голову на его плечо и заснула. Хан молча подал знак слугам, которые подошли к нему в почтительном поклоне. Глаза всех присутствующих улыбались, глядя на юную принцессу. Вефир аккуратно передал ее с рук на руки подошедшим слугам. А Тарикэ, сворачиваясь в клубок в надежных руках, прошептала сквозь сон:
- Спасибо за правду...

... Вот и сейчас девочка бежала к алтарю, но разговаривать она собиралась с богом, который живет в ее сердце. Просто ей не хотелось еще раз обманывать старую няньку. Влетев в полуосвещенную комнату, Тарикэ огляделась. Вокруг было тихо. Служба Каару будет вечером. Она сделала два шага к алтарю, вставая там, где обычно опускались на колени ее мать и остальные женщины: "Я обманула Сааль.. Я разучивала песенку про мою сестричку Зайриэ и ее неспокойное сердце. И неожиданно голову словно накрыла темная ткань. Я услышала далекий-далекий голос Зайриэ. Она звала меня.. А может не меня? Нет, конечно же, меня. Ведь я ее сестра. Отца она не могла звать, ведь отец огорчен тем, как поступает Зайриэ.. Мой отец и повелитель - очень любит нас, но его сердце может не выдержать боли за всех нас. Зайриэ тоже причиняет ему боль, но и она любит отца, - Тарикэ вздохнула, прикасаясь к ранкам на плече. - Каар, когда я услышала Зайриэ появилась первая ранка.. когда я вспомнила об отце - вторая. Может я просто забрала часть их боли? Ну хотя бы маленькую? Скажи, о великий, ведь с ними все в порядке?" Небольшие ранки на левом плече Тарикэ ныли не переставая. Девушка помотала головой:
- Я не там нахожусь, - решительно сказала она. - И моей сестре, и мне может помочь только отец, а значит надо говорить с Кааром так, словно я обращаюсь к нему от имени отца. Мужчины всегда стоят ближе к алтарю, словно великий их может не услышать. А жрец держит в руках вон ту чашу, возносся хвалу Каару. Интересно, что он в ней поднимает каждый раз..
Девочка шагнула вперед и потянулась к огромной темной чаше. Неожиданно все вокруг задрожало, словно шелковую ткань рвало порывами ветра. Тарикэ зажмурилась, а когда открыла глаза алтаря Каара как не бывало. Перед ней возвышалась величественная башня, вздымающаяся высоко в небо.

4 число месяца Зерна.

Счастье.
Точнее не опишешь. Выяснилось, что я не просто так все эти годы коптил небо. Нет – в мире останется часть меня, человек, который, если захочет, проживет жизнь так, как мог бы прожить я. А не захочет – его дело. Или ее.
Если будет дочь, хорошо бы она удалась в Раэн. Мир еще заслуживает такого счастья.
Так, все. Сразу же по окончании войны забрасываю мечи в море (специально в Сторн съезжу) и воспитываю всех своих детей пацифистами. С другой стороны, постоять за себя они у меня сумеют…
В конце концов, это просто честно. Не все мне отнимать чужие жизни раньше срока, куда приятнее, напротив, приносить новую жизнь в этот мир.
И еще – нечего бастардов плодить. Сразу как вернемся с рейда, торжественно сделаю Раэн предложение. Виктара приглашу шафером. Морт, конечно, мой старый друг, зато Волк стал другом и мне, и Раэн. И вообще человек, то есть оборотень, замечательный.
Кстати, может возникнуть вопрос – почему же он не со мной? Ну, есть явления, омрачающие мою вообще-то прекрасную жизнь. Одно из них – мстительный Мстивой. Народный мститель назвался Эхраду перед актом нечеловечества. Я все никак не мог понять – то ли он квайданец и его действительно ТАК зовут, или он так назвался, дабы символизировать месть. По-моему, это имя вообще НЕ от слова «месть»… Так вот, Виктар подрядился выйти на его лежку.
Я его проинструктировал насчет того, чтоб даже в случае обнаружения нашей второй после Ярно Фалесса занозы ниже пояса Вик не ввязывался в схватку. Я не сомневался, что волколак порвет его, как Тузик белку, но я запланировал кой-чего поизощренней, чтоб Эхрад, Эстан и Брокхерст упокоились с благодарностью. Впрочем, они его и в аду перехватят, наше дело – доставка.
…От каравана с жалованием доблестному и благочестивому воинству Лаконы не осталось вообще ничего. Все ценное мы унесли, все лишнее (включая тела) – сожгли. Денег было тысяч на двадцать солдат, так что каждый из нас враз заимел чуть меньше чем тысячу солдатских окладов. Однако мне положительно есть на что кормить семью…
…Но по приезду в лагерь мир все-таки взял реванш за мое счастье и ударил по самому больному.
Раэн исчезла. Бесследно. Вместе с ней – Хасурф, Гафир и Алекс. Кажется, у нас тут предательство…
Ну, про бесследно, к счастью, я зря сказал. Троих сволочей ( и почему наши лесовики, а не они, попались Мстивою???) нашел Виктар сразу по возвращении. Мстивоя, кстати, по его словам, с недавних пор след простыл. А вот троица сволочей уйти физически не могла.
Хасурф и Гафир были порублены не просто в капусту, а в морскую капусту. Алекс, себе на горе, еще жил, хотя это делать ему здорово мешала арбалетная стрела в груди.
-Ну, что скажешь перед долгой и мучительной смертью? – спросил я его, когда Дина помешала ему уйти в скором будущем.
-А ничего – раз уж все рано убьешь.
-Убивать можно ты даже не представляешь как по-разному… Дина, встань рядом. Если уродец умрет раньше, чем мне надо, на его месте на секунду окажешься ты.
С этими словами я принялся постепенно снимать с Алекса кожу. Уже на второй ступне он сломался. Выяснилось, что эти уроды были немало обеспокоены гуманизацией меня, а причину видели в Раэн. Вот ведь скоты проницательные…
Короче, мою Раэн бы просто убили, если бы Алекс не попытался ее изнасиловать. К счастью, лишь попытался. В тот момент приспела авторша арбалетного болта в его груди. И главное - сама-то она вряд ли смогла бы что-то сделать, но двоих других покромсал не кто иной, как Мстивой! Это уже необъяснимо…
Так или иначе, бессознательную Раэн увезла незнакомка с такой знакомой внешностью… Я бы мог сказать, что это леди Илиана, но откуда она здесь возьмется???
-Спасибо, Алекс. Ты мне очень помог…
-П-пп-правввда?
-Да.
-И вы меня н-не уу-убьете, капитан?
-Нет…
-Спасибо вам! Я исправлю все! Честное слово!
-…По крайней мере, сразу…
И долго, очень долго над лесом разносились нечеловеческие вопли…

16 день месяца Падения Зерна

- Все кто находится в Озёрном Чертоге должны быть объявлены вне закона. - Ярно склонившийся над чертежами крепости что-то тщательно высчитывал.
- Это великая честь для меня, помогать империи - женщина до этого стоявшая в тени подошла к столу.
- Мне приятно это слышать, - Лессо улыбнулся - хорошо, когда наместница Полумесяца понимает своего короля.
    За полотном шатра послышались голоса, через мгновение вошёл Рио, только, что вернувшийся.
- Мой император - ле Лардли мельком взглянул на Криллу - могу ли я с вами переговорить с глазу на глаз.
- Конечно. Крилла, я попрошу вас оставить нас.
Женщина молча вышла.
- У меня ужасные новости - с места в карьер начал Рио.
- Эвор?
- Нет. Он доставлен в темницы, но долго не протянет, хотя...
- Но тогда что? - Ярно перебил друга.
- Криэран взят! Лишь Белый город держится. Фалесса в осаде, но Иванэ дал слово чести, что удержит город!
- Сторн?!
- Сторн и Лирия. Они вступили в союз, я полагаю. В Фалессу поступали сведения о том, что лирийский хан вторгся в Тай Суан….
  Лессо рывком опрокинул стол.
- Почему сейчас?! Когда Полумесяц пал, я коронован, Саола в Фалессе.
- Именно сейчас наилучшее время для атаки - Рио весь кипел от ярости.
  Некоторое время император молчал.
- Чертог мы оставим на Криллу - Лессо говорил на удивление спокойно. - Мы возвращаемся к столице, как только она приведет сюда своих воинов. У нас в распоряжении тридцать тысяч. По стране разбросано еще сорок. Шанс есть. Мы не дадим терзать империю!
- Тогда, до прибытия Криллы стоит придержать дурные вести.
- Хорошо. - Ярно задумался - Как некстати упорство Эвора. Он нужный человек. Зачем ему всё это понадобилось? Даже сейчас он должен жить. Оставшиеся в Озерном будут мстить. Мы не можем отступать с нацеленными в спину стрелами.

19 день месяца Падения Зерна

  Весть о падении Криэрана облетела лагерь в считанные часы, когда об этом решили объявить. Разговоры о войне в самой Лаконе были основной темой на протяжении последующих часов.
  Стальная армия двинулась на восток, когда возможности ждать уже не оставалось. Рыцари не щадили ни себя, ни лошадей, армия двигалась очень быстро для леса, но все таки недостаточно быстро.
- Скоро мы будем на равнинах - Рио повернулся к Ярно.
- Там мы дотянем до Ортца - ответил Лессо - а уже в самом городе определимся с дальнейшими действиями, пошлём гонцов в Сабезу, Орику - во все крупные города, чтобы люди присоединялись к войску.
- Главное, чтобы держался Белый город и Фалесса. Они должны стоять до нашего прихода - в разговор вмешался маршал восточной армии Рауль ле Атли граф Горси - Это единственное, что у меня осталось.
    Маршал держался хорошо, но все прекрасно понимали с каким трудом ему всё это даётся.
После смерти жены он всё отдал сыну. Семнадцатилетний Арно был всем для Рауля. Но судьба не взлюбила ле Атли и отняла у сороколетнего маршала сына. Арно погиб в лесах Полумесяца. Именно Рауль вызвался наказать Эвора. Именно он отрубил князю пальцы. И именно он сейчас возвращается в империю для мести. Для него жизнь оборвалась в Полумесяце.
- Они выстоят - Ярно придержал Яркого - выстоят!

20 число месяца Песен - 7 число месяца Падения Зерна. Дорога от Фалессы к Полумесяцу.

   Доминик вздохнул с облегчением – все-таки Фалесса и Адриан Делон остались позади, а они догоняли Ярно с армией. По слухам – тот уже две недели вел тяжелые бои в Полумесяце. Пламя войны бушевало в полную силу. И ведь это было только началом – за Лесом последует Сторн, а потом возможно и Лирия.
   Империя поднимается с колен! Как долго они ждали и вот теперь готовы сложить головы за возрождающееся величие Лаконы. Война будет долгой – но когда-нибудь она закончится. Тогда он вернется домой с победой...
   Хотя состав их маленького "отряда" совсем не изменился, почти всю дорогу назад они не разговаривали друг с другом – так обменивались редкими, ничего не значившими фразами. Больше всего, как это не странно, Доминик разговаривал с Артуром ле Тейном – хотя тот вовсе не отличался болтливостью.
   О себе, конечно, он и вовсе ничего не говорил – никто так и не узнал, где, чем и как живет светлоглазый и светловолосый воин. Понятно было, что его родина находилась где-то на севере Лаконы – внешность говорила о многом. Но ничего о родственниках, о судьбе, о жизни и, также, почему Тейн стал наемником – всего этого Доминик не узнал, хотя и пытался. Зато выболтал все о себе – обо всех родственниках – многочисленных родных, двоюродных  и троюродных сестрах и братьях. Все они, кстати, были еще слишком малы, чтобы воевать – так что встретить они бы их не встретили – а вот троих дядюшек ле Рамлет вполне мог бы увидеть – все они были рыцарями.
   Артур слушал все эти его рассказы – возможно глупые и наивные, на его взгляд – и пил пиво, точил свой громадный меч и даже показал Доминику пару приемов. Юноше больше и не надо было – хоть какое-то общение – ведь Николя все время проводил с Алеком, другие – с ним говорить бы не стали. А вот Артур – он последовал за ними, не смотря ни на что, подчинясь приказам своего неведомого повелителя – некоего Франциска ле Шаорина. Кем был, тот, кого называли первым министром узурпаторши Селины, Доминик не знал – политикой он никогда не увлекался, и имен всяких министров не знал. И ведь если этот Шаорин приказал Артуру следовать за ними и оберегать их от всевозможных опасностей – значит, он, в общем-то, на их стороне.
   Когда война закончится, Доминик решил сделать две вещи – найти таки Сильвию, и узнать – кто такой на самом деле Артур ле Тейн.

3 число месяца Падения Зерна. Сторн.

   Незримое привело его к сторнийской тюрьме.
   Провидение вещь странная - кому из людей понятно, к чему приведут наши шаги? Что изменится от наших поступков? Во многом Шань опирался на свои предчувствия... И когда он услышал в порту, о заточении... отца жены правителя Сторна. Того держали на положении заложника... Но исправить это - несомненно, это будет неожиданностью, которая при должных усилиях полностью изменит весь баланс, тех сил, что ведут здесь свою игру...
   Поэтому он здесь.
   Шань отворил тяжелые створки, разошедшиеся с жутким скрипом. Почти сразу на него уставились сотни глаз... Охрана, войска... Тюрьма была не просто тюрьмой... Настоящая неприступная крепость - вот что это было...
   Сотни глаз смотрели на пришельца, сотни рук потянулись к мечам... Время ударило волной в берег реальности, и схлынуло как во время отлива... Шань бросился вперед.
   Почти невидными для глаза движениями, он крушил, ломал, калечил и убивал стражников на своем пути. Воздух, рассекаемый ладонями, словно мечами, свистел. Шань промчался мимо троих человек, ухитрившись почти одновременно ударить всех так, что они разлетелись в разные стороны, сшибая других на своем пути.
   Начальный импульс почти пропал, когда он достиг половины зала, оставив за собой более двадцати человек - так или иначе обезвреженных, перед ним была еще десяток-другой... с изумлением смотревший на человека, застывшего посреди зала. Шань кивнул им всем.
   - И это - Начало...
   Сторнийцы не замешкались, и с криками кинулись вперед, выхватив оружие. Адарец схватил руками лезвия двух мечей, выдернул из рук, подкинул, схватил еще два, перехватил два упавших, кинул... Четыре человека упали. Шань двигался кругами, нанося удары, отбивая удары, и постепенно приближаясь к маленькой незаметной дверце...
   Когда врагов в зале осталось около пяти, он очутился около нее... Вырвал из петель, размахнувшись, швырнул. Окованная сталью дверь снесла все на своем пути, ударилась в противоположном конце зала о стену и развалилась на обломки.
   - Глава Клана Аллари?
   - Он самый, - пожилой, но еще крепкий мужчина неторопливо поднялся с ложа и окинул цепким взглядом и выбитую дверь комнаты и мертвую стражу, - Мне нужно спешить? Или ты пришел, чтобы отправить меня следом за ними?
   На лице пленника не было страха, лишь напряженное ожидание, и, судя по всему,  не противясь уходить пожилой сторниец не собирался...
   - Может быть в следующий раз, но не сегодня, - не тратя времени зря Шань начал стягивать с одного из мертвых стражников одежду, - Раздевайтесь. Нам и вправду надо спешить…
   - И что здесь происходит?
   - Все просто: один из тех, то стоял у двери в сговоре с некими личностями убил своих товарищей... – потом - убил Вас, - мужчина быстро облачал труп в одежды отрешенного правителя, - …и изуродовал…
   Сильный удар буквально смял лицо стражника, превратив его в кровавое месиво:
   - …А потом - бежал.
   - Эта часть мне нравится, - в одежде гвардейца правитель, казалось, сбросил лет десять… или на него так повлияла перспектива обрести свободу и меч на поясе, - А что было дальше?
   - Дальше будет видно… Пока история заканчивается словами "и бросились они наутек".
   - Не слишком героическая концовка…
   - Зато реалистичная, - окинув критическим взором комнату, Шань решительно опрокинул светильник, полный китового жира, - А для большей героичности добавим "а позади бушевало пламя…"
   Сторниец недовольно скривился:
   - Ты хоть знаешь, варвар, сколько лет этому замку?
   - Тогда оставайся и помогай тушить пожар… а вот, кстати, и добровольная пожарная дружина, - в коридоре еще далеко, но, быстро приближаясь, послышался звон металла, шум бегущих людей.
   Но опальный Глава Клана, похоже не испытывал особого желания встречаться с соотечественниками. Во всяком случае, больше вопрос с пожаром не поднимался.
   Когда замок остался далеко позади, Шань остановился.
   - Теперь время обьясниться... На вашем острове происходит нечто странное, и, судя по всему, в этом замешана самая верхушка. Насколько я, понимаю, ты обладаешь определенным авторитетом среди жителей вашего государства...
   - Нет, – сторниец замотал головой.
   - Что – "нет"?
   - Я понимаю, к чему ты клонишь... Я не собираюсь возглавлять никакие "восстания", "революции" и прочее. Ты освободил меня – я благодарен тебе, но пусть меня считают мертвым. Так будет лучше для всех – и для Сторна и для моей дочери.
   - Как ты можешь так говорить? Весь мир в опасности!
   - Тебе не понять. У тебя детей нет.
   Шань развернулся и пошел прочь. Это попытка провалилась...

13 день месяца Падения Зерна. Фалесса.

Они должны выстоять. Как молитву Марэлю повторял эти слова Иванэ. Он до сих пор видел тех обреченных, которые своими жизнями купили небольшую отсрочку Фалессе, а этим и всей Лаконе. Но на войне, как на войне…
Под стенами Фалессы плещется море сторнийских и лирийских войск, император Ярно с армией далеко, а они стали одинокой скалой, бросившей вызов жестокому приливу…
Фалесса должна выстоять, должна…
Иванэ просмотрел еще раз план города, прикидывая, откуда лучше всего совершить вылазку, но при таком количестве врагов, даже крыса не проскользнет не замеченной за стены столицы. И все же попытаться стоит. Кто бы ни командовал атакующими, кто бы не разрабатывал план нападения, он должен был захватить столицу сразу. Личные войска Иванэ, как он надеялся, стали неожиданностью, но как было на самом деле? Осада – единственное, что осталось тем, кто сейчас заключил Фалессу в кольцо, но они также должны понимать, что как только Ярно узнает о нападении, он должен будет вернуться, чтобы спасти свою столицу и всю страну, но для этого ему придется покончить с Лесом. Похоже, кампания против Лаконы была тщательно спланирована, не бывает таких совпадений, или же все «друзья» империи накинулись на Тигра, как стая шакалов, стоило тому захромать. Это уже не важно. Сейчас главное выстоять, выстоять…До прихода Ярно, до того часа, когда в городе никого не останется, до пришествия самого Марэля…Выстоять…
Стук в дверь раздался неожиданно, хотя Консул Лаконы должен был уже привыкнуть, что теперь все идут со своими заботами к нему, тем более сейчас. Консул. Эта должность вызывала у Иванэ двоякие чувства. Он был очень удивлен поступком Саолы и задумался, оправданы ли были его подозрения насчет этой девушки. Она не побоялась придворных, что уж там скрывать, недолюбливающих ее, и открыто выказала поддержку ему, хотя многие считали, что у них гораздо больше прав на этот титул. Самому герцогу громкое имя было не нужно, но в той ситуации, в которой оказалась Лакона, он был вынужден принять его. Только так он смог бы помочь, только так, ничто другое не заставило бы Иванэ стать тем, кем он стал.
-   Войдите.
На пороге возник Рио ле Лардли. Юноша молча кивнул Иванэ и прошел в кабинет. Герцог поднялся, пожал руку друга Ярно и предложил тому сесть. Рио сел, его лицо было хмурым и напряженным.
-   Вы бы хотели передать что-то Ярно? – Иванэ исподлобья посмотрел на юношу и сделал вывод, что тот возвращается к императору. – Я сделал свое дело и теперь спешу обратно, Ярно должен знать о случившемся.
-   Да. – Иванэ захотелось оказаться где угодно, только не в этом кресле, где на него смотрели глаза молодого человека, ждущего от «всесильного» ле Амарра слов и уверений в немедленной победе. В жизни так не бывает. – Передайте Ярно, что Криэран почти взят, Фалесса осаждена, я делаю и буду делать впредь, все от меня зависящее, чтобы столица выстояла, но как рассудит Марэль не знает никто. Положение тяжелое, Рио. Не буду от Вас скрывать. Войск у сторнийцев больше, но стены города крепки, так просто его тоже не возьмешь. Мне хватит людей, чтобы обороняться, но не нападать. Для этого Ярно должен скорее расправиться с Лесом. Только император может спасти свою страну.
Рио хотел было что-то сказать, но передумал. Потом с сомнением посмотрел на Иванэ и все же ответил.
-   На счет Полумесяца можно больше не беспокоиться. Я сообщу Ярно все, армия будет здесь так скоро, как это возможно. – Поскольку Иванэ никак не отреагировал на эти слова, Рио, как бы между прочим, пояснил. – Полумесяц снова стал нашим верным вассалом, а Эвор Тилийский заключен в Фалессе.
Ни один мускул не дрогнул на лице герцога, когда он услышал это. Глаза из стальных превратились в гранитные. Теперь «важное дело» Рио в столице перестало быть тайной.
-   Тогда нам остается молить Марэля, чтобы он помог Фалессе выстоять. Сообщите Ярно все, что узнали. Я обещаю, что город выстоит до его возвращения. – Такими обещаниями не разбрасываются, но Иванэ всегда держал слово, за которое отвечал только перед собой и своей честью.
Рио коротко кивнул, мужчины обменялись рукопожатиями, после чего друг Ярно исчез. Пройдет всего пара часов и Император будет знать о случившемся. Ему же осталось только ждать. Вместе они отправят отродья Акулы в морскую бездну, где им самое место.
Только почему тогда так гадко на душе?

13 день месяца Падения зерна. Фалесса.

«Ни сердцу, ни душе, ты не указ,
Кого любить, кого убить.
И не пройти другим за нас
Дорогу жизни и тоски…»

Строки какого-то менестреля вызывали насмешку. Рифмоплет, похоже, почитал себя великим поэтом и слагателем песен и легенд. Эта «Баллада Сердца» была пятой из прочитанных Лексой и в каждой Дама сердца «несчастного» любила другого, а он в итоге бросался со скалы, топился или геройски погибал в сражении. Только после этого «прелестница» осознавала, что же она потеряла. Однообразные рифмы, высокий, скорбный стиль и пронизанная слезными словечками поэтическая бредятина выводила из себя еще сильнее вынужденного бездействия.
Сторнийский флот был у стен Фалессы, а она сидит в своих комнатах и читает «сопли» какой-то «тряпки», даже не способной завоевать любимую! От одной мысли, что Рик может быть где-то здесь, рядом, Лекса теряла сон и аппетит. Она не могла ни помочь Властителю, ни оказаться рядом с ним. Пока жив Иван. Значит, Иван должен умереть.
Так думала она, но потом видела мужа и вся решительность куда-то исчезала. Даже она, даже ради любви к Рику не могла пойти на такое. К своему ужасу, Лекса поняла, что герцог не мало для нее значит. С ним всегда спокойно, он как нерушимая скала, на которую всегда можно оперется, быть защищенной, но что делать если сердце птицей рвется из уютной пещеры в скале на волю, к морскому ветру, быстрым волнам и бушующему миру…

«Шаг за шагом, ближе к краю,
Заглянув за грань судьбы,
Я смогу понять, познаю,
Всю безудержность души…»

Съешь тебя Акула! Этот стихосоздатель решил свести ее с ума!
За последние две недели Александра сотни раз решалась и снова отказывалась от рокового для Иванэ слова. Она знала, Кот ждет лишь пары сплетенных временем звуков, превратившихся в слово. Всего лишь слово, только слово, целое слово…Смерт Ивана не только освободит ее, но и скорее всего позволит сторнийцам взять столицу. Все эти напыщенные пижоны, оставшиеся в городе, так как считали, что здесь их паршивые жизни будут в безопасности сами сдадут Фалессу врагу, только бы спастись. Честно говоря, она бы с удовольствием посмотрела, как Рик спустит их драгоценные шкуры. Тот, кто предал однажды, предаст дважды. Но прежде должен умереть Иван.
Он, как всегда, появился без предупреждения и вошел, не постучав. Широкие плечи были чуть опущены, как под непосильной тяжестью, в уголках глаз залегли усталые морщинки, сами глаза были темными, как в моменты наивысшего пика страсти или бессилия перед судьбой, но прочитать что-то на лице по-прежнему было нельзя. Александра положила книгу на колени и вопросительно посмотрела на мужа. Иван на миг замер, потом подошел ближе сел рядом и обнял жену, зарывшись лицом в золотую косу. Александра растерялась. Не зная, что ей делать, она ответила на объятия. Когда маленькая ручка коснулась ночных прядей, мужчина вздрогнул и отстранился, не выпуская Лексу из рук, и вгляделся в ее лицо. Под внимательным взглядом Ивана, девушка смутилась.
-   Алекс, я знаю, что никогда не услышу от тебя слов любви, но скажи хотя бы, что будешь рядом…
Александра еще никогда не видела герцога таким.
-   Я…
-   Нет! Не надо…Не надо лгать. – Иван не дал ей ничего сказать и легко коснулся ее губ своими, совершенно сбив Лексу с толку. – Одевайся и поезжай к Мирте. Скажи, что она нужна мне и попроси приехать, как только она сможет…Это очень важно!
Александра не посмела задавать вопросы. Одного взгляда на Ивана хватало, чтобы понять – он не шутит. Присущее всем женщинам и кошкам любопытство, терзало ее, но все ответы искать будем потом. Скосив глаза на все еще раскрытую книгу, девушка захлопнула ее, положила на стол и позвала Аниту.
-   Да, миледи, - присела служанка перед хозяйкой.
-   Принеси скорее мой плащ.
Через пару мгновений девушка вернулась и помогла Лексе одеться. Герцогиня посмотрела на мужа, по-прежнему сидящего все там же, и только потом отправилась к подруге. Что-то не давало ей покоя…Ах, да! Это последние строки, которые она успела прочитать.

«И не будет отпущенья
Он простил и не простил.
Уповай на воскресенье
Только за пределом сил…»

4 число месяца Зерна

Я должен был найти Раэн!
Это обсуждению не подлежало. Если и было что-то в моей жизни, имевшее смысл, то это она. Только ради нее стоило умирать, только ради нее стоило жить. Только она удержала меня от превращения в зверя, когда остальные только проклинали или, напротив, хлопали по плечу, говоря что-то вроде «Так их, капитан!». Она и наш ребенок – вот и все, чего я действительно добился в жизни.
-Друзья…
Могу ли я теперь называть вас так? Я вел вас от самого Сторна. Благодаря мне большинство из вас живы и богаты. Под моей командой отряд потерял лишь трех человек, да и то лишь потому, что я не предусмотрел Мстивоя.
Под моей командой отряд «Волки» приобрел известность. Нас уважают и боятся по обе стороны фронта. А после войны каждого из нас будут чествовать как героя.
К богатству и славе вел я вас, и что увидел я? Предательство!
Люди, назвавшие меня капитаном, поклявшиеся в повиновении мне, получавшие из рук моих пищу и золото, покусились на ту, дороже которой для меня нет. Почему? Потому только, что я не давал им крови.
Да, мы называем себя Волками. Но мы Волки, а не шакалы. Мы убиваем лишь когда это нужно. Да, раньше мы убивали почти бесконтрольно. Но это было необходимо. Теперь же мы можем обойтись и без этого.
Но разве они понимали это? НЕТ! Они лишь хотели крови. И еще секунда, и они получили бы ее. Как бы мне ни хотелось проигнорировать этот факт, но Мстивой – намеренно ли, нет ли – спас мою Раэн. Месть откладывается, а если он остановится – отменяется совершенно. Я сказал, кто не согласен – скажите это моим клинкам.
Притом свое несогласие выразите сейчас, ведь потом у вас не будет возможности. Я ухожу. Ухожу по личным делам. Ухожу искать. И это окончательно.
В мое отсутствие отряд возглавит Всеслав. Его лейтенантом станет Мортимер. Я надеюсь на вас, друзья… Двигайтесь к Фалессе. Без нужды не убивать. Мстивоя пока не ищите, но ходите опасно.
Виктар, я прошу тебя пойти со мной. Как друга, не как подчиненного.
Пат, ты тоже идешь со мной – я отвечаю за тебя…
Я уйду утром. Все вопросы задайте до этого времени.

8 день месяца Падения Зерна

Риган сидела у костра, поджав ноги и опустив рыжеволосую голову на колени. Зеленые глаза не отрываясь смотрели на языки пламени, плящущие перед ней. Солнце клонилось к земле. Девушка почти физически ощущала боль леса, которая словно в ответ отзывалась в ее теле: "Это все плечо.. просто.. не могу же я чувствовать боль деревьев.. Или могу? Нет, чепуха, - тихо уговаривала она сама себя. - Лес наш дом.. ветки в костре - тоже из леса.. Правда это сушняк." Зеленые глаза закрылись. Странная неподвижность сковала все ее тело, Риган с необычной для себя покорностью ждала чем все это закончится...
.. Она никогда не видела моря, но сразу поняла, что эти безбрежные просторы - море. Величественное, огромное, угрожающее. Черные волны сталкиваясь друг с другом порождали бешенные водовороты. Ей казалось что в непроглядной глубине вод сражаются сами Стихии Земли и Воды. Грозно поднявшийся вал обрушился на прибрежную скалу, узкую, похожую на змею. В какой-то миг, она вскрикнула - морская пучина, на которую она только что смотрела как стороний наблюдатель, вдруг оказалась вокруг, затягивая, забирая все силы, ломая и круша само сознание. Прямо перед взором перепуганной девушки проявились два горящих ока: нечеловеческий, странно-равнодушный и в тоже время опасный, смертельный взгляд устремился на нежданную гостью. В какой-то миг ей показалось, что над ней уже сомкнулись волны, но потом словно чья-то рука дернула ее наверх. Но оторваться от бушующего моря было невозможно, ее глаза инстинктивно искали нечеловеческие глаза.. И нашли. Огромная рыба со зверским оскалом поднималась из бушующих волн. И снова этот магический взгляд. И она осознала, что в ответ на этот взгляд - обращается в большую, упрямую и живучую кошку, оскаливая зубы и угрожающе рыча. Хотя, по сравнению с этой гигантской рыбиной она все равно казалась котенком. Но белоснежный хвост свирепо ударял по бокам, сдаваться она не собиралась. Вдруг внимание рыбины привлекло что-то за спиной кошки, в глазах мелькнуло злорадное удивление. И она не удержавшись, повернула голову, в изумлении глядя как оживает змееподобная скала. Высоко на морем поднялась величественная и холодная фигура змеи, покачиваясь почти в такт бушующим волнам и завораживая все и всех этим танцем подчинения. Кошка фыркнула и отползла в сторону, переводя взгляд с одного чудища на другое. А те со смешливым вниманием уставились друг на друга и казалось, что они понимают и очень хорошо дополняют друг друга.. Но тут Змея сделала выпад и Рыбина скользнула в глубину вод, лишь для того чтобы с бешенной яростью вынырнуть оттуда и в свою очередь опрокинуть на напавшую сокрушительный удар своего тела. Змея заскользила обвивая и ускользая, Рыбина страшно оскалившись бешено вертелась, круша все вокруг себя. Кошка ошарашенно наблюдала за этим безумным танцем и неожиданно осознала, что мир вокруг изменился. С запада надвигалась леденящая стена мрака, прорезаемого вспышками странного, голубовато-алого пламени. С востока поднимался серебристо-зеленый свет, сокрушающий все, что попадалось на его пути. Она помотала головой, пытаясь вырваться из странных тенет, но ее еще глубже ввергло в странный сон. В душу проник мрак и свет и скрестившись пытались вырваться, подчинить то, что уже не являлось телом. Тело осталось где-то далеко... а душа, вырвавшись, взлетела, устремляясь ввысь и моля Стихии о защите, защите тех, кого она любит и кто должны-должны-ДОЛЖНЫ ЖИТЬ!!!...

- Риган!!! Очнись!! Да что с тобой?! - даже сильные руки Крина не могли сладить с бешенно бьющейся в его руках девушкой. Она изогнулась дугой и вырвалась, кувыркнувшись в сторону от ошеломленного бьеринга. Перед ним вместо рыжеволосой головки возникла серебристо-белоснежная кошка. Крин медленно протянул руку к ней: - Риган..
Звериные зрачки сверкнули, предупреждающе, но тут же она судорожно дернулась, было видно как отчаянно она стремится овладеть собственной волей. Через мгновение на прохладной земле лежала девушка, по чьим щекам безудержно текли слезы. Крин предупреждающе поднял руку, останавливая рванувшегося к ней Дира и сам мягко поднял ее на руки, прижимая к себе и успокаивающе, как ребенка, укачивая. Зеленые глаза с бесконечной нежностью посмотрели на друзей, благодаря. Она тихо вздохнула и чуть слышно спросила Реда:
- Где Князь?..
Глаза друзей поддернулись болью и отчуждением.. Риган вздохнула еще раз, принимая решение.

(продолжение следует)

4 день месяца Падения Зерна

Голова болела просто невыносимо. Раэн застонала, пытаясь открыть глаза, но когда у нее это получилось, девушка поняла, что это было напрасно. Ее руки были жестоко скручены веревками и удерживались у нее над головой кровожадно ухмыляющимся Гафиром. Когда его черные глаза встретились с удивленными глазами жертвы, он очень недвусмысленно облизнул острие ножа. Но тут внимание Раэн - если это расплывающиеся сознание можно назвать вниманием - привлекли жадные руки, лапающие ее тело и предательский треск ткани. Она не глядя точно могла сказать чьи это руки и чье это дыхание опаляет ее шею, оставляя некрасивый след. Собрав все свои силы, а их было совсем немного, девушка повернула голову и прямо посмотрела в лицо Алекса. На его губах играла похотливая усмешка:
- Я предупреждал тебя, рыжая сучка, что рано или поздно, но ты будешь принадлежать мне. Досадно, что я не смогу сделать всего того, что делал с тобой Мист. Наблюдая за вашими играми..
Губы Раэн скривились:
- Ублюдок, - чуть слышно сказала она. - Мерзкий, похотливый ублюдок. Меня тошнит от тебя..
Больше она ничего не смогла сказать. Алекс с размаху наотмашь ударил ее по лицу одной рукой, а вторая с силой врезалась в живот девушки, лишая дыхания. Он пытался болью стереть то презрение, которая она выливала на него. Потом он грубо навалился на ее тело, губы жадно впились в ее губы, сминая, врываясь. Раэн была в полузабытьи, слыша, как с ее тела срывают одежду, как по груди шарят чужие, липкие руки, нарочито как можно больнее сжимая ее. Сквозь полумрак она слышала голос Хасурфа:
- Алекс.. У нас мало времени.
Гафир:
- Ты можешь оставить ее себе и после того, как мы пережем ей глотку.
- Идиоты! Я должен поиметь ее живо..
Он не успел договорить, захлебнувшись собственной яростью. Она услышала свист стали и приготовилась к тому, что сейчас в нее вонзится холодная, неумолимая смерть. Лишь в подсознании мелькнуло: "Мое дитя.." Смутно она осознавала, что смерть поразительно долго не идет. Алекс словно забыл о ней, да это и не удивительно. Ее глаза обнаружили его, завалившимся набок и хрипящим от арбалетной стрелы. Взор помутился, когда чьи-то руки - грубо, но бережно подхватили ее с земли:
- Леди, - послышался чьей-то голос. - Не трогайте их. Они - мои. Лучше давайте я помогу вам. Этой девушке требуется помощь.
- Кто ты? - голос был нежным, чуть дрожащим то ли от напряжения, то ли от страха.
- Вряд ли мое имя поможет этой несчастной, - продолжил первый голос.
Раэн почувствовала, как ее голову бережно поместили на чье-то плечо, а ловкие пальцы быстро разрезали веревку стягивающую ее руки.
- Великий Марэль, что за скоты! - снова нежный голос. - Бедная девочка.
Раэн попыталась собрать силы и поднять ресницы, чтобы посмотреть на неожиданных спасителей. Смутный силуэт мужчины. Это он пытался аккуратно расстереть кисти ее рук, чтобы оживить занемевшие пальцы. Потом он достал какую-то фляжку и губ Раэн коснулась влага. Она судорожно дернулась, пытаясь сказать:
- М.. мой... реб.. ребенок..
- Девочка, тебе нужно самой выжить, - все тот же негромкий голос и снова влага смочила ее губы. Пить она не могла, невыносимо болел низ живота, голова кружилась, а ее безвольное тело уже поднимали, пытаясь усадить на лошадь.
- Она не сможет удержаться на ней, - отчаянно сказал нежный, девичий голос.
- Леди, вам не нужно видеть то, что я собираюсь сделать. Все что вам нужно, это проехать чуть-чуть и подождать меня впереди. Я очень быстро. Поверьте мне, леди.
- Хорошо. Я постараюсь. Как тебя зовут?
Молчание.
- Мстиш.
Руки Раэн бессильно повисли, глаза заволокла тьма.

8 день месяца Падения Зерна. Сторн. Где-то под Цитаделью.

Родрик в окружении десятка гвардейцев спускался по мрачным, уходящим в глубь скалы коридорам Цитадели.
Глава Храма Четырех ветров был стар, очень стар… Грегор, не так давно разменявший вторую сотню лет казался магу мальчишкой. Магия… она позволяла продлевать жизнь, получать бесценные знания и опыт, который опять же позволял и дальше ходить по земле. Но чем дальше, тем яснее Родрик осознавал – все в этом мире имеет свое начало и свой конец. И его, Родрика, конец – уже близок. Пока смерть еще удавалось обманывать, но скоро никакие ухищрения, никакие ритуалы не смогут удержать жизнь в видевшем сотни лет теле… Именно по этому обычно осторожный маг и ввязался во всю эту авантюру с войной, желая уйти в свете славы, наставником и соратником величайшего из Властителей. И за годы, за десятилетия до этого дня он заложил первый камень в основание памятника собственному величию… но сейчас все мечтания, все усилия последних лет стали казаться бессмысленными, ненужными, пустыми… Мужчина улыбнулся и его улыбка в свете факелов показалась неожиданно мягкой, мечтательной: «Живым не нужен памятник. А живущим вечно – он не понадобится никогда! Я буду жить вечно… Жить! Вот чего я хочу… не надо ни славы, ни величия – только жизнь…»
Коридоры становились все глубже, темнее, робкие, словно испуганные язычки пламени были не в силах рассеять вековой мрак, и лишь отбрасывали на стены причудливые, словно бы живущие собственной жизнью, силуэты. Казалось, отряд входит в  легендарную реку, текущую по Долинам Смертной тени, в водах которой души мертвых на веки оставляли свою память о  мире живых. Но эта река не просто отнимала память – она несла в себе древний, липкий ужас, словно впитывающийся в кожу, с  каждым вздохом проникающий все глубже. Стены коридоров менялись незаметно, и вот они же не сложены из гранитных блоков, и даже не вырублены в скале, но словно выплавлены неведомой силой, дикой ярости обрушившейся на сердце скалы. Среди гвардейцев начался ропот: сторнийским воинам почти невозможно внушить страх, но это место его и не внушало – оно было страхом… Страхом, овеществленном в обоженном неведомым огнем камне коридоров, в неподвижном, тяжелом воздухе, в бесконечных слоях камня над головой.
Родрик небрежно, почти с театральным изяществом взмахнул рукой, и в воздухе возник ослепительно яркий шарик, если и не рассеявший мрак, то хотя бы выгнавший его за пределы небольшого освещенного круга. Стало немного легче, люди успокоились, а сам маг в который раз поразился, насколько легко ему последнее время дается магия. Недели, проведенные в библиотеке, без солнечного света, почты без еды, подточили его здоровье, превратив моложаво выглядящего мужчину в бледного старца с диким, отрешенным взором, но Родрик не жалел ни о чем. Ведь тайны, которые открыл древний, почти несохранившийся свиток, стоили любых лишений. Мужчина ласково, словно любимую, погладил сжатый в руке футляр с бесценной вещью… скоро… уже скоро.



Десятник в очередной раз подавил желание резко оглянуться и ограничился лишь тем, что осторожно скосил глаза, стараясь уловить малейшее движение. Мужчина был готов поклясться, что там, за пеленой тьмы, окутывающей маленький освещенный островок что то живет… шевелится… ждет, и когда он забывшись переступит черту – просто схватит и увлечет туда, во мрак коридоров. Страх был детским, недостойным одного из воинов личной гвардии Властителя, но будь мужчина один, он бы не раздумывая повернулся и бросился наутек, наплевав и на честь, и на отвагу, и на долг, потому что уверен  - для подстерегающего во тьме ужаса все это лишь пустые, бессмысленные слова. Но сейчас он был не один – за десятником шли его люди, и им тоже было не по себе. Он читал это в их глазах, на побелевших от напряжения кистях рук, судорожно сжимающих рукояти мечей, по глухому, неразборчивому ропоту. И будь он проклят, если явит им пример малодушия. Нет уж, они пойдут вперед, за этим проклятым магом, вышагивающим по все расширяющимся и расширяющимся коридорам с просто-таки поразительной непринужденностью. И как  этот старый козел отыскал вход в эти подземелья?
Десятник служил в гвардии уже добрый десяток лет, из них восемь – в Цитадели, а потому имел все основания считать себя знатоком древнего замка. Но за все годы, облазив огромное сооружение от колокольни до подземелий, воин никогда не встречал ничего даже отдаленно напоминающего коридор, по которому шел отряд… Более того, десятник был готов поспорить на месячное жалование, что там, где они вошли в проклятые катакомбы, еще вчера была глухая стена.
«К акулам! Нужно побыстрее закончить с тем, для чего мы спустились в это ублюдочное подземелье и – наверх, в казарму, к вину и молоденьким служанкам» - десятник прибавил шагу. Но долго идти не пришлось – магический свет освещал лишь самих людей и узкую полоску каменного пола перед ними, а потому сторниец едва не врезался в каменную стену, которой окончился казавшийся бесконечным коридор. Но все же успел остановится, отпихнул налетевшего на резко вставшего командира гвардейца и от души выругался, помянув разом и давно сгинувших строителей сего лабиринта, и нерасторопного подчиненного и того старого козла, что потащил их ночной порой в эти растреклятые катакомбы. То, что «старый козел» присутствовал всего в паре шагов и мог превосходно слышать все изыски гвардейской речи, десятника сейчас волновало мало – усталость от пережитого страха и облегчение оттого, что путешествие в глубины земли наконец-то окончилось, были слишком велики. Испытывал ли Родрик подобные чувства неизвестно, но впервые на памяти мужчины надменный маг оставил оскорбление без внимания:
- Ломайте эту стену.
- Чем ломать? – говорить таким тоном со вторым человеком Империи не стоило, но гвардейцу было уже плевать. Лишь бы выбраться отсюда, - нет ни заступов, ни ломов…
- Можете лбами, - усмешка мага была необычайно, неестественно веселой, а в глазах плескалось безумие, - ты же, десятник, только что едва не попробовал…
«Сумасшедший… он точно сошел с ума…» - глядя на бледного, изможденного старика в заляпанных чернилами одеждах, в которого превратился известный на весь архипелаг маг, десятник впервые подумал о том, что наверняка никто там, наверху, не знает, что Глава Храма Четырех ветров с десятком гвардейцев спустился под землю… и если наверх выйдут только гвардейцы, вопросов не будет… - «Но, если мы исчезнем – тоже самое… Убить его прямо сейчас! В коридорах сталь разит не хуже магии… прирезать – и наверх…»
- Ладно, посторонитесь, - словно почувствовав угрозу, маг отступил назад, - Все приходится делать самому…
Не было ни заклинаний, ни пассов руками – просто вдруг стало прохладно, словно по коридору пронесся сквозняк, а в следующий миг стена разлетелась, осыпав все вокруг градом осколков. К счастью, словно невидимый щит отвел в сторону те из них, что могли ранить сторнийцев. Когда осела пыль, взорам людей открылся огромный грот, по середине которого стоял каменный саркофаг. Тьма, царившая в коридорах показалась гвардейцу неумелой ученицей в сравнении с тем мраком, что царил под высокими каменными сводами. Но при этом неведомо как был видна каждая прожилка, каждый изъян опаленного неведомым огнем камня, каждый изгиб стен…
«Сердце… Сердце Тьмы…» - слова пришли откуда то из глубины памяти, словно отзвук древних, инстинктивных страхов, - Я ни за что не войду туда…
- Гвардеец Властителя испугался пещеры? – маг Ветров словно не видел чуждой всему живому картины, не чувствовал пропитавшей каждый камень злобы. Лишь улыбка старца стала еще шире, что в сочетании с запавшими глазами и иссохшим лицом делало его похожим на готовый расстаться плотью скелет, - Ты войдешь туда так или иначе… Это говорю я, Родрик, Глава Храма Четырех ветров…
- Мне на*****, кто ты, - десятник обнажил клинки, тускло блеснувшие в свете магического огня, и легкий шелест подсказал, что то же самое сделали его люди, - Мы уходим, а ты, безумец, оставайся, если хочешь, и пусть то, что спит здесь, пожрет твою гнилую душу…
- Кто я, кто я, кто я… - маг почти пропел эти слова, его пальцы не переставая поглаживали футляр, в каких обычно хранили свитки, - «Пора забыть про то, кем был и вспомнить, кем ты стал…» Я стану бессмертным… и ты тоже, кстати говоря…
Последние слова так развеселили Главу Храма Четырех ветров, что его хохот потряс своды:
- Вот увидишь, ты еще будешь безмерно благодарен, что был со мной в этот великий момент…
С гвардейца было достаточно: мечи рванулись вперед в отточенном за годы практики выпаде – десятник решил не применять к безоружному магу никаких фехтовальных изысков и просто насадить его на острые словно бритва клинки. Но, немного не дойдя до груди мага, клинки соскользнул, словно встретив на своем пути щит, способный выдержать удар сторнийскоих мечей… То заклинание что применил Родрик дальше, гвардеец знал - обычная «сеть», простейшее, а потому очень распространенное заклинание магов Воздуха: тысячи тончайших воздушных потоков опутывают тело, лишают голоса, превращая жертву в безмолвное, едва способное дышать изваяние. Десятник застыл в нелепой позе, словно памятник самому себе, не в силах не то что пошевелить рукой, но даже глубоко вздохнуть. Судя по тому, что тишина, воцарившаяся в коридоре, прерывалась лишь шагами мага, его воинов спеленали тем же нехитрым способом. Конечно, долго такое заклинание не удержать, но много ли надо времени, чтобы выдернув меч из безвольной руки, понаделать в каждом дырок… При этой мысли гвардейцу стало и вовсе неуютно.
Но у сумасшедшего мага явно были другие планы на плененных солдат. Воздушные потоки подняли живые статуи над полом и мягко, словно боясь поранить, внесли в грот. Бессильный, гвардеец мог лишь наблюдать то, что произошло дальше.



«Сейчас или никогда» - Родрик сосредоточился на циклопической плите, и она медленно, словно не желая покидать ставшее за тысячи лет привычным место, поползла в сторону. Но, сдвинув ее едва ли на четверть, маг понял, что на большее сил не хватит: напряжение последних дней обескровило даже его. Мужчина остановился. В душе колыхнулось глухое отчаяние: «Что делать? Неужели столько сил потрачено зря?! Освободить гвардейцев и заставить их помочь? Нет, даже такие тупицы, как эти, уже должны были догадаться о своей дальнейшей судьбе – сразу бросятся… Но тогда как? Вернуться в Цитадель, отдохнуть, попробовать еще раз… Нет! Другого раза не будет. Сейчас или никогда…»
Прервав мрачные размышления мага, в щели между плитой и стенкой саркофага показалась бледная рука с длинными, аристократическими пальцами. Эти самые пальцы сомкнулись на краю крышки, и тяжеленный каменный блок отлетел в сторону, к стене грота, словно одеяло, отброшенное проснувшимся человеком.
«Нечеловеческая сила…. Мощь…. Великая мощь…» - магу захотелось рухнуть на колени и заорать от восторга, - «Я тоже стану таким…. Сильным, непобедимым,… бессмертным!»
Фигура, неспешно выбравшаяся из саркофага, не производила впечатления громадной силы: высокий, худощавый мужчина лет тридцати, чем-то неуловимо похожий на нынешнего Властителя. Движения ловкие, уверенные – не скажешь, что пролежал в каменном ящике тысячи лет. Длинные волосы, зеленые глаза… Глаза. Лишь встретившись глазами с гостем из прошлого, маг понял, какую силу он разбудил – из зеленых, слегка светящихся глаз на него смотрела … нет, не жестокая или безумная жажда, не гнев, не ярость, не ненависть… - вечность. Холодная  и равнодушная вечность, пред которой как адские муки, так и великие радости кажутся столь ничтожными, что распадаются в прах даже воспоминания о них.
Проснувшийся ступил на пол грота, вскинул руки, потягиваясь, словно человек после долгого сна, м с молчаливым неудовольствием покосился на собственный рукав, мигом распавшийся в пыль – одежда перенесла время куда менее стойко, чем владелец. Наконец, вечный поднял глаза на своего освободителя:
- Что же, ты здесь. Это значит, ты прочел свиток и знаешь, что я такое… ты пришел, чтобы стать одним из моих «детей», - это было не вопросом, а констатацией факта. Голос у вампира был на удивление глубокий, чистый… таким хорошо петь баллады о любви.
Родрик собрал волю в кулак:
- Не совсем так…
- Нет? – брови вопрошающего удивленно изогнулись, - Тогда ты либо глупец, либо безумец. Что ты ищешь здесь?
- Я хочу стать твоим «названным братом».
(«Названный брат» - особый тип вампира, создаваемый лишь «детьми» первого поколения. Существенно уступая создателю по силе и магическим способностям, они, тем не менее, сохраняют такие важные качества как внешнее сходство с человеком и устойчивость к прямым солнечным лучам. «Названным братом» можно сделать только того, кто искренне, без принуждения об этом попросит. Но каждый вампир первого поколения может создать лишь ограниченное количество «названных братьев», как правило, не более трех-четырех. При их создании необходимо проведение особого ритуала, включающего в себя принесение девяти жертв – желательно воинов.)
На этот раз проснувшемуся вампиру понадобилось несколько мгновений, чтобы справится с удивлением:
- Откуда ты знаешь об этом? Точно, не из свитка…. Мир еще помнит Вечных?
- О нет, господин. Вечные забыты повсеместно. Но то, что исчезает из памяти людей, живет в легендах, сказках, книгах по древней истории… нужно просто уметь не только слушать, но и слышать...
- И ты – умеешь. Похвально. Можешь звать меня Дориан, - вампир улыбнулся, обнажив белые, словно свежий снег, зубы, - Ты доказал свою ценность и можешь стать моей правой рукой, моим «братом». У тебя есть все необходимое?
- О да… - Родрик взмахом руки указал на по-прежнему спутанных воздушными нитями, полумертвых от ужаса гвардейцев, - Один моему господину, чтобы восстановить силу. Девять – для ритуала.
- Ты предусмотрителен, - плавными шагами, кажущимися нарочито неторопливыми, но на деле – невероятно быстрыми, Дориан обогнул опустевший каменный гроб и оказался у ближайшего сторнийца, которым оказался злосчастный десятник, - И мне это нравится…
- Еще кое что… На мне закреплено заклятие «поводьев», господин. Понимаете, это…
- Я знаю, что это такое, - не оборачиваясь ко все еще склонившемуся магу, вампир одним легким касанием снял с гвардейца заклинание «сети» и схватил отчаянно рванувшегося человека за горло, - С преображением связь между тобой и объектом прервется, но не печалься: ненависть, вложенная тобой и Жрецом вашего ублюдочного Культа не даст Рикарду Шарку свернуть с нужного пути. Заклятие нацелено на его медальон?
- Да.
- Если он не снимет его, то, восстановив силы, я смогу взять управление в свои руки.
- Но господин, заклятие замкнуто еще на одного человека…
- На твоем месте, Родрик, я бы не недооценивал собственного воспитанника, - Дориан взглянул в глаза гвардейцу, пытающемуся вырваться из мертвой хватки вампира, и тот обмяк, разом утратив и силы, и волю к сопротивлению, - Эту проблему он уладит сам. А теперь заткнись и не мешай мне есть.
Десятник, безвольно болтающиеся в нескольких дюймах от земли, но не потерявший способности слышать и думать, при этих словах совершил последнюю отчаянную попытку вырваться… но лишь слегка вздрогнули словно в раз лишившиеся костей руки, а хриплый крик утонул в вековой тиши подземной обители.
Лицо Дориана менялось: удлинялись клыки, еще недавно бывшие лишь немного длиннее обычных человеческих, лицо побледнело еще больше, а зеленый свет поглотил не только радужку, но все глаза:
- Сильный, - голос растерял свою музыкальность, став грубым и хриплым, - Не бойся,… тебе понравится служить мне, вот увидишь…
В последней, отчаянной попытке мужественно встретить свой конец, сторниец оторвал взгляд от ослепительно белых клыков и взглянул прямо в глаза твари. Они пылали ядовито-зеленым огнем, дарующим страх и восхищение, боль и восторг, конец и Вечность… Они манили. Клыки легко прокусили сонную артерию мужчины. Его душа сгорела в Вечности.



Спустя несколько часов по тому же коридору, но уже верх, в Цитадель, шли трое: Родрик, Верховный маг Храма Четырех ветров, разом помолодевший на много лет и вновь выглядящий от силы на сорок, высокий худощавый мужчина лет двадцати пяти-тридцати в странном, полуистлевшем одеянии с приятным, немного бледным лицом и удивительными зелеными глазами, и… то, что замыкало колонну путников, и еще недавно было десятником гвардии Властителя, сложно было отнести к человеческому роду. Синева глаз уступила место черным провалам, изредка озаряемым красноватыми всполохами, кожа не просто побледнела, но обрела синюшный оттенок, уши заострились, волосы осыпались со стремительно лысеющей головы, изо рта торчали клыки, но не ослепительно белые, а желтоватые, словно у старого, больного хищника. Но при всем этом двигалось существо с грацией пантеры, не обращая ни малейшего внимания ни на тьму, царящую в подземных коридорах, ни на собственный внешний вид. Дориан оказался прав: десятнику понравилось служить. Ядовито-зеленая Вечность выжгла из сознания сторнийца все желания кроме двух: жажды крови восторга от служения Господину.
Цитадель просыпалась, когда странная троица выбралась на поверхность земли, солнце уже показало свой край над горизонтом и небо во всю пылало утренней зарей, но под каменными сводами замка еще царил мрак. В нем и остались двое из трех спутников, с удивлением глядя на то, как зеленоглазый мужчина решительно вышел из благословенной тени на освещенное место и, откинув стремительно рассыпавшийся в прах капюшон, открыл бледное лицо лучам восходящего светила. Бывший десятник вздрогнул и инстинктивно забился поглубже в тень – тварь отлично осознавала, как опасны для нежити прямые солнечные лучи, переродившийся маг повел себя спокойнее, но брать пример с Господина не спешил – солнечный свет не убивал детей первого поколения, но был им неприятен и мог нанести болезненные ожоги.
Дориан стоял, купаясь в лучах утреннего солнца. Его переполняла радость – радость дикая, необузданная, ведомая лишь вампиру, тысячи лет проспавшему в гранитном саркофаге. Он наслаждался каждым вздохом, каждым движением, даже боль, которую причинял солнечный свет, радовала, являясь лишним доказательством того, что он «жив»! Он обманул время, пережил предательство создателей, гибель всего своего рода, сон, для короткоживущих людей показавшийся почти вечным… он преодолел все. И теперь это глупое утреннее сольце знаменует не просто начало нового дня, а начало целой эпохи – «Эпохи возвращения Теней». Еще нескоро те жалкие черви, что коптят небо по всему миру, поймут это, но, поняв – в страхе и восторге склонятся пред ним,  пред его разумом, пред широтой его замыслов… и вновь станут тем, чем были созданы – кормом. Пищей для Высших. Постаравшись навсегда впечатать в свою память этот восход – утро первого дня новой войны, Дориан шагнул обратно во тьму.

8 день месяца Падения Зерна.

Ред не мог чувствовать себя спокойно. Он почти не спал последние 5 дней. Эвор ушел и оставил его держать сопротивление. Шестьсот луков под его командованием. Ред решил что будет стоять до конца, пока у него будут силы…
-Если мы потерпим поражение,  то отойдете в Тил, - серьезно сказал Ред Варлаку,-но надеюсь мы сможем удержать наши позиции.
-Пока что нам это удается…
-Пока…Как настроение воинов?
-Мы сдерживаем натиск и это подбадривает их.
-Хорошо.
Стрелы летели без перерыва и это было явное превосходство над противником. Армия Ярно не могла близко подойти к крепости. Ред и еще двое воинов руководили защитой чертога. В воздухе витало напряжение, время неимоверно тянулось и воины начали уставать.
-Ред!- раздался крик Крина,- держи оборону. Воины Ярно начали прорываться. Так они подойдут к стенам!
Свист стрел сливался в единый гул. Ред Дир осматривал людей. Пока потери были весьма не значительные. Риган шла на поправку, хотя выглядела не важно и уже так не рвалась в бой как пару дней назад.
“Ничего. Мы еще выберемся от сюда,- думал Ред натягивая тетиву своего лука, - ястреб Эвора кружит над полем боя. Это должно быть хорошим знаком для нас… Но почему он не с хозяином? Интересно…”
Лучники изо всех  сил не давали возможности подойти к крепости недругу.
Но все же воинам Ярно удалось дойти до крепости и они начали устанавливать лестницы.
На стенах чертога началась легкая паника, но Варлаку и Реду сразу удалось успокоить своих людей и началась усиленная атака. Шум и гам становился все громче, но Ред отчетливо слышал стальной голос Варлака, отдающего приказы стрелять.
Ред стоял не далеко от Крина. Они оба стреляли очень метко. Но у Крина это получалось пожалуй несколько лучше, чем у странника, который предпочитал ближний бой.
Спустя пол часа все попытки атаковать Чертог с треском провалились. Лучники с радостными возгласами отстреливали выживших.
-Как считаешь, Ярно вне себя от злости после такого разворота событий? - усмехнулся Варлак, - теперь нам точно не сносить головы…
-Кто знает, - задумчиво протянул Ред.
Голова странника была забита разными мыслями, все перепуталось в голове. Сражения которому не было конца, свист стрел и оглушительные крики, крики победы и поражения, кровь. Сестренка Риган которой было не место на войне. Да она смелая, но уж слишком страшна потеря могла ожидать странника. Хорошо что рядом были Крин и Варлак. Ред полностью полагался на этих отважных людей. Варлак с полной ответственностью относился к организации обороны и во всем помогал Реду справляться со своими обязанностями командующего. А Крин рвался в бой как лев  и оберегал Риган. Теперь после того как секрет Риган раскрылся и этот парень знает что она девушка, он все сделает дабы огородить Риган от опасности.

14 день месяца Падения Зерна.

В последние дни Ред очень устал, просто зверски и ноги его еле держали. После продолжительных боев ему хотелось свалиться и уснуть. С утра обстановка была очень спокойной. Атака воинов Ярно ослабевала и почти сошла на нет. Варлак не выдержал и приказал Реду отдохнуть хотя бы несколько часов. Странник почти так и сделал. Ред прикорнул у стены с моментально погрузился в глубокий сон.
…Кругом темно и тихо…так тихо, что даже пугает. Ред открыл глаза и огляделся. Поляна посреди густого, зловещего леса. Голова кружилось и ноги еле передвигались. Ред встал с земли и побрел на странный мерцающий свет...Где-то там, совсем близко...
Внезапно из темноты выскочили 8 волков. Их шерсть ощетинилась и переливалась огненными бликами. Они скалили свои острые клыки и яростно рычали. Ред отступил назад. Выхватил фамильный меч и приготовился к защите. Волки не спешили нападать. Вокруг все начало гореть, деревья зловеще искрились и трещали. – Не пройдешь!!! Ред крепче сжал рукоять меча. Мгновенье и стая набросилась на странника…он чувствовал как острые клыки сжимались на его руках и ногах, как когти рвали кожу и кровь залила все тело, горячая кровь…
Странник в ужасе очнулся ото сна…Он все еще чувствовал боль по всему телу от рваных ран веденья…Варлак обеспокоено посмотрел на Реда.
-Просто кошмар…ночной кошмар. Долго я спал?
-Почти судки.  Но ты ничего не пропустил. Ярно значительно ослабил нападение.

9 день месяца Падения Зерна. Криэран.

Асси спала чутко, если забыть об осторожности, то можешь проснуться в далеко не приятной компании, а то и в совершенно другом месте. Тем более теперь, когда все они оказались запертыми в одной ловушке. В первый день Падения Зерна город заполонили лирийские полчища, только ворота Белого города удалось закрыть перед самым носом захватчиков. Во многом здесь была ее заслуга, так как Конрад не счел ее рассказ преувеличением, и благодаря ему лирийцы остались за стеной. Правда, благодарности они вряд ли дождутся, насколько Асси успела заметить, часть сенаторов готова была принять лирийцев с распростертыми объятиями. И  призывы держаться до прихода Ярно они слушали с такими кислыми лицами, что скулы сводило на них любоваться. Все как будто замерли на распутье, между ними и лирийцами установилось непонятное хрупкое равновесие. За стеной не делали никаких попыток проникнуть внутрь, а здесь люди старательно делали вид, что ничего не происходит. Закутавшись в теплую шаль, Асси вышла из комнаты. Проходя мимо комнат, отведенных «родственничкам», она поморщилась и заглянула внутрь. Жакоб безобразно храпел, обняв довольно объемистый бочонок. Судя по запаху, это был тот самый знаменитый криэранский эль, пара кружек которого валила с ног любого. Бад, на вид свежий точно весенний ветерок, молча ей кивнул. Что бы Жакоб не говорил о парне, мозги у него имеются, и здравый смысл тоже. С трезвым Жакобом проблем было бы намного больше, а так пусть себе хоть упьется, лишь бы не лез под руку со своими «великими» планами. Асси спустилась вниз. Так и есть: Конрад, похоже опять не спал всю ночь. Как-то само собой получилось, что за советом люди шли именно к нему, и он же руководил обороной Белого Города. Неслышно подойдя к графу, она осторожно дотронулась до его руки. Конрад устало посмотрел на нее.
-   А, Кассандра, доброе утро…
Асси уже хотела высказать то, что она думает о его ночных бдениях, но почему-то передумала и просто улыбнулась, присев рядом.
-   Что-то я не слышу вашего бодрого голоса? – Конрад приподнял бровь, - Где же мой обычный утренний выговор?
-   Не в моих привычках отговаривать людей. Если вам не терпится поскорее предстать перед Марэлем, кто я такая, чтобы вам мешать?
-   Теперь мне должно быть стыдно, - граф улыбнулся и потянулся за чашкой с кофе. Досадливо поморщился, увидев, что тот остыл. Отставил чашку и заговорил, задумчиво глядя на бледнеющее небо за окном.
-   У меня на душе было бы легче, если бы я знал, что им от нас нужно. За все это время – ни одного предложения с той стороны, ни одной попытки проникнуть сюда.
-   Чумная деревня… - тихо сказала Асси. На вопросительный взгляд графа она пояснила, - мы похожи на чумную деревню. Из нее никого не выпускают, ждут, пока все не умрут.
-   Скорее, пока мы все не ослабнем. С едой пока проблем нет, если сенаторы не начнут укрывать запасы. Или они ждут, что мы сами попросимся к ним под крылышко. Я могу удерживать людей, но не толпу.
-   А вы не пробовали послать кого-нибудь туда, тайно?
-   В который раз убеждаюсь, что все комплименты Гунлы в ваш адрес скорее преуменьшены, чем правдивы. («Чтобы этого мелкого негодяя Тени побрали! Что еще он сказал?» Правда, в последнее время Асси поминала карлика беззлобно и скорее по привычке – они все сейчас в одной лодке, и Гунла ее секреты раскрывать вроде не собирается) Кстати, именно он этим вопросом и занимается…

13 день месяца Падения Зерна.
Лакона. Фалесса.

      Осада длилась четвертый день и Саола теперь с трудом припоминала, когда последний раз спала более чем час, спальню с успехом заменил кабинет, где Императрица порой позволяла себе на какое-то время сомкнуть глаза, забравшись с ногами в большое рабочее кресло Ярно.
      Кабинет, крепостные стены, тронный зал, кабинет… и все по кругу. С утра и до утра. И люди, им всем от нее что-то надо… Саола нервно сомкнула дрожащие ладони на чашке с дымящимся кофе. Горячий. Кипящая жидкость должна была больно обжечь горло, но принесла только приятное расслабляющее тепло. Девушка откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
      Даже здесь в цитадели слышен шум возобновившегося с рассветом боя и крики людей, умирающих от стрел, мечей или попавших под горячее масло, льющееся со стен. Время застыло в серых стенах Фалессы. Армия у ворот столицы, похоже, не имела возможности взять ее штурмом, поэтому день и ночь изматывала защитников города ложными приступами. Такое положение нельзя назвать отчаянным, но рано или поздно, гвардейцы потеряют бдительность и лирийцы предпримут более серьезную попытку….
    Столица должна выстоять. И выстоит…. Как трудно всегда оставаться сильной.
    Саола спустила ноги с кресла и подошла к высокому стрельчатому окну. Серый город, серый дождь, серый рукав Салерны с торчащими из воды черными остовами того, что некогда было кораблями вражеского флота. Осень. Как уныло и холодно, и до странности пусто в последние дни, будто случилось что-то очень плохое. Сны, мучившие Саолу с детства, перестали приходить, но от этого становилось лишь тревожнее. Радовало только то, что Сила теперь, несмотря на постоянный озноб ее обладательницы, восстанавливалась гораздо быстрее, чем прежде, и Императрица чувствовала себя хоть сколь ни будь защищенной. Те, кто раньше считал ее глупенькой лесной простушкой, после Совета были вынуждены пересмотреть свое мнение. И Саола не знала к лучшему ли это. Порой, гораздо спокойнее и удобнее, если тебе не предают значения и не обращают внимания.
      Судьба вообще порой делает смешные повороты. Герцог Амарра привел тайно в столицу довольно приличное войско, на случай если лесная ведьма надумает сдать ее Эвору или еще кому… и тем самым спас город. Будь на стенах одна только гвардия и не выступи на защиту города Иванэ, Фалесса вероятно уже или была бы сожжена, или отдана врагу. Однако, Саола не на мгновение не пожалела о власти, которую доверила этому человеку. Во всяком случае, он был предан ее мужу и преследует сейчас те же цели, что и она. В отличии от прочих.
      Саола по прежнему не верила ни «верному слуге Империи» Шаорину, ни Королевскому чародею, так упорно избегавшему встреч с ней.
      Императрица улыбнулась, вспомнив слова Рио о том, что Ярно совсем скоро вернется. Лардли сказал, что Эвора взяли в плен… значит, его привезут сюда, и Саола была уверена, что сумеет уговорить мужа сохранить Князю жизнь…
      В дверь постучали:
- Ваше Величество, вашей аудиенции просит Королевский маг Дэлон. Изволите принять?

2 день месяца Падения Зерна

Тарикэ ошарашенно подняв голову смотрела на возвышевшуюся над ней башню. Она даже не услышала быстрого топота ног, пока чуть не упала от того, что в нее врезалась рыжеволосая девочка в странной для юной принцессы одежде. Незнакомка окинула Тарикэ взглядом, от которого та чуть поежилась:
- Ты что - лирийка?
- Я - дочь хана Сафара ибн-Изим Бнеда, - с невольной гордостью ответила Тарикэ.
- Значит не лирийка? - с неожиданным лукавством спросила незнакомка.
Принцесса не пришедшая в себя после перемещения в пространстве, потрясла головой, пытаясь прочистить голову. Ну а ее неожиданная собеседница тут же сделала для себя вывод:
- Я так и поняла, особенно глядя на твою одежду.
Внезапно она насторожилась, прислушиваясь. Потом быстро схватила Тарикэ за руку, увлекая ее в тенистый проулок и найдя укромный выступ, девочки спрятались за ним. Мимо прошествовал патруль. Светловолосая внимательно следила за исчезающими вдалеке воинами, все еще не решаясь выйти из убежища, а потом развернулась к своей новой знакомой:
- Ну если ты и дальше собираешься всех убеждать в том, что Лирия для тебя неведомая страна, то придется переодется.
- Почему - неведомая? - все еще не могла понять Тарикэ. - Это же мой..
- Глупая! Да тебя же в миг заберут в тюрьму! Ваши степные витязи штурмуют Белый город!
Тарикэ хлопнула глазами и наконец задала вопрос, который уже давно надо было задать:
- А ты кто? И как тебя зовут?
- Сильвия, - соизволила представится светловолосая, тряхнув волосами. В ее локонах казалось засияло само солнце. - Ну? Будем спасать тебя или будем стоять?
Принцесса вздохнула:
- Лучше первое, если это не трудно.
Они посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.
Сильвия притащила свою новую знакомую к себе в дом и вывалила перед ней всю одежду:
- Выбирай. Да, еще надо распустить эти твои бесчисленные косички..
Тарикэ кивнула, рассматривая платья и трогая лиф, сильно открывающий грудь:
- А зачем он так стягивается?
- Тени знают, - пожала плечами Сильвия. - Мода - это такая штука, которую не спросишь - зачем.
- А можно я одену какие-нибудь штаны и просторную рубаху?
- Да мне то что?! Хоть голышом ходи, да только тут так не принято, - Сильвия сделала наставительную гримаску: - "Дитя, ты - девочка. Девочки носят платья.."
Тарикэ засмеялась:
- Это тебе так нянька говорила?
- Воспиталка она. Давай переодевайся. Я принесу расческу.
Когда юная наследница Нуаранов вернулась, то застала довольно потешную картину. Платье принцесса одела правильно, а вот все завязки притянула на живот и пыталась их свазать:
- Так. Все наоборот. Сейчас помогу. Ты хоть ходить то в нем сможешь? - она решительно распутала многочисленные тесемки и быстро затянула их на спине своей подопечной.
- Да это просто, - легко улыбнулась Тарикэ. - Только ноги мерзнут.
- Это поправимо. Под юбкой штаны носить можно. А можно чулки.
- Чулки? - глаза принцессы округлились, когда она увидела тонкую ткань, которую по словам Сильвии надо было натягивать на ногу и завязывать мягкой подвязкой.
Тарикэ для пробы натянула один чулочек и стояла, подняв юбку, удивленно разглядывая то, что получилось. Сильвия, которая рылась в поисках подходящих и удобных туфель, оглянулась на нее и, в который уже раз, рассмеялась:
- Сойдет. Пару разочков потренируешься и будешь даже не рвать их, когда натягивать будешь. Но данный уже не пригоден для ношения.
Наконец с одеждой и обувью было покончено, волосы решили заплести в одну длинную косу, которую потом стало трудно обхватить одной рукой.
- У нас всякие там знатные дамы - красятся, я это не делаю. Думаю и тебе не надо. Если, конечно, ресницы у тебя не накрашены.
- Нет. Свои.
- Да! А тебя-то как зовут?
- Принцесса Тарикэ.
- Ну первое мы пропускаем однозначно, да и второе надо заменить. Давай тебя будут звать: Лора?
- Фу... Что это за имя?
- Обычное имя. Мне даже нравится.
- Нет. Мне не нравится. Придумай другое, а?
Сильвия хмыкнула, а Тарикэ вдруг поняла, что просто ужасно устала и очень хочет спать.
- Можно я посплю?
- Да располагайся! Можешь прям в одежде, - сделала широкий жест Сильвия. - Но ты все же подумай насчет Лоры...
Тарикэ быстро забралась на предоставленную ей постель, свернулась клубком и положив ладони под щеку, закрыла глаза, решительно фыркнув:
- Нет. Меня будут звать тогда Кали. Так меня однажды назвал Вефир...
Губы принцессы улыбнулись и она провалилась в сон.
- Чего?! - обалдела в свою очередь Сильвия. - Кали?
Но вопрос остался без ответа.

13 день месяца Падения Зерна.
Открытое море. Недалеко от устья Салерны.

«Все окутывает утренняя дымка, в которой теряется уходящие в даль шеренги воинов… Он идет вдоль бесконечного ряда солдат, исполненный гордости и презрения к врагам – на свете нет силы, способной сокрушить ту орду, что стоит перед ним. Позади шеренг угадывается темная громада Цитадели. В серой предрассветной тьме тускло поблескивает оружие. Он идет все быстрее и быстрее, почти бежит, но ряды бесконечны… Туман скрывает лица солдат. Наверное, если подойти поближе, то удастся разглядеть, кто стоит перед ним безмолвными и безликими статуями, но он…
(боится, он просто в ужасе)
…не хочет тратить время на мелочи. Нужно торопится. Почему…
(потому что скоро взойдет солнце… проклятое, обжигающее солнце…)
он не помнит, да это и не важно. Он просто все ускоряет и ускоряет шаги. Полную неясных шепотов тишину вдруг рассеивает гул проснувшегося  колокола, и его охватывает глухое отчаяние – не успел… нет ни зари, ни рассвета – солнечный свет обрушивается внезапно, словно молот, но страхи оказываются напрасны –  ни ожогов, ни боли солнце с собой не приносит. Его разбирает смех и он хохочет так, что слезы заливают глаза, мешая видеть. Но, успокоившись, наконец-то обращает взор на своих солдат, желая увидеть, кто же стоит в бесконечных рядах. Он успевает заметить неестественную белизну стремительно сереющей кожи, полные боли глаза… порыв ветра налетет на площадь, и армия рассыпается пылью, тут же рассеявшейся, подобно миражу…
Потрясенный, он переводит взгляд на собственные руки и видит, как плоть развеивается по ветру, обнажая сухие, выбеленные солнцем, кости. Крик рвется из груди, но звуки словно умирают на губах…

…Он идет по городу, бесконечно чужому, но при этом знакомому. Везде пусто – нет ни людей, ни животных, птицы исчезли с небес. Тишина полная – даже камни мостовой несут по себе одинокого гостя совершенно бесшумно. Но это почему-то не кажется странным. А вот показавшаяся вдали человеческая фигура пробуждает в душе безотчетный страх. Он не хочет идти туда, но свернуть нельзя – это он знает точно Возможно, нежеланная встреча несет смерть, но свернув с пути он… он… Не помнит. Удивление вытесняет даже страх – он не помнит себя: кто он, где он, зачем он… загадка.
Стоящий спиной человек оборачивается – это высокий моложавый мужчина в развевающемся одеянии. Чужой, но до боли знакомый голос:
- Господин оказался прав. Ты пришел – не мог не придти.
- Я свободен от тебя. Цепи порваны, - «это что же, мой собственный голос? И о каких цепях я говорю?»
Мужчина улыбается, демонстрируя безупречные, ослепительно белые зубы со слегка длинноватыми клыками:
- Никто не свободен в этом мире… На всех поводья: у кого-то короче, у кого-то - длиннее… Ты просто сменил одни на другие.
Гнев посыпается внезапно, беспричинно, но тут же вскипает, застилая глаза багровой пеленой:
- Ты умрешь еще раз, обещаю тебе…
Улыбка собеседника становится все шире и шире, клыки удлиняются, становясь похожими на иглы, голос меняется, становясь хриплым и холодным:
- Мы все умрем в свое время. Мое время уже настало. А теперь и твое…
Прыжок невероятно огромен, словно земля сама отталкивает собеседника, не желая нести его на себе – и вот уже руки мужчины смыкаются у него на шее. Гнев исчезает, уступая место холодной решимости, и он в свою очередь смыкает руки на горле врага…. Бесполезно. Тому словно не нужен воздух для дыхания, а свет в глазах уже меркнет… меркнет… он кричит, в отчаянии тратя последние крохи воздуха на бесполезный призыв… Тщетно. Глаза убийцы меняются, становясь из синих черными, из до неузнаваемости преобразившегося рта с трудом вырывается:
- Господин…»



- Господин, господин! – «как же не хватает воздуха… руки! Почему они расслаблены, а не сжимают горло врага?! Нет, он так просто не сдастся…» - Госп…акххх…
Рик открыл глаза, с трудом вспоминая кто он и где он… Когда Властитель наконец-то справился с этой непростой задачей, слуга, чью шею сжимали стальные ладони сторнийца, уже перестал шевелится.
«Проклятье, я его придушил… и где я теперь найду толкового слугу?»
Слабый стон возвестил о том, что несчастный еще не окончательно простился с этим миром, а просто вырубился: «Нет, этот еще послужит… И что на меня нашло? Очнется – расспрошу».
Слуга, однако, не проявлял никакого желания быстро приходить в сознание. Поморщившись, Шарк склонился и ткнул сжатыми пальцами в одну из болевых точек на теле мужчины. Острые зубы боли вырвали того из пасти беспамятства и, огласив каюту еще одним жалобным стоном, пришел в себя:
- Го.. господин, - язык еще не вполне слушался полузадушенного.
- Какого Кракена?- только сейчас Рик понял, что его горло тоже не вполне послушно владельцу. Медальон на груди горел пульсирующим, злым огнем, предупреждая, что с владельцем не все в порядке.
- Вы… вы так кричали во сне, - слуга зашелся в кашле, - Я решил вас разбудить…
- А зачем ты меня душил?
Даже во тьме каюты было видно, как смертельно побледнел несчастный:
- Я ду… душил?! Господин, я никогда бы, ни за что бы…
Рик вгляделся в бледное, дрожащее лицо и разочарованно процедил:
- Пошел вон…
Скорости, с которой перепуганный слуга испарился из каюты, позавидовала бы голодная сторнийская акула. Как только дверь затворилась, Властитель зажег лампу и в задумчивости опустился на привинченный к полу стул.
Надо было срочно разобраться, что же происходит. Боли как обычно не было, но странные ощущения в горле, и постоянно напоминающий о себе медальон говорили – что-то случилось. И этот странный сон. Теперь, после пробуждения он узнал в чудовище из кошмаров Родрика, Мага Четырех ветров. Наставника и сподвижника, акулы его забери… Но причем тут цепи? Откуда вообще весь этот кошмар с призрачными армиями и пустым, словно вымершим городом? Странно знакомый, слово раз уже виденный… Наверное, стоило выбросить все это из головы и постараться уснуть, но ни мерный скрип снастей, ни легкая качка не успокаивали – события ночи прогнали всякую охоту смыкать глаза.
«Цепи… Цепи… Какие, к Кракену, цепи?» - Рик никогда не любил украшений и носил лишь фамильный перстень Шарков. «Хотя…» - мужчина схватился за цепочку, на которой висел костяной медальон, но та была целой и нерушимой, как и прежде… вот только удивительно глубоко врезалась в кожу – на пальцах остались капли крови.
Рикард аккуратно снял медальон с шеи и начал рассматривать в свете лампы. Обычная круглая пластинка из слегка пожелтевшей кости – ни гравировок, ни рисунков. Только одно отверстие для цепочки… Но свою предназначение выполняет отменно: предупреждает о том, что хозяин болен или ранен – бесценные сведения для того, кто не способен ощутить боль… Рик уже и забыл, когда последний раз снимал его. Да и снимал ли? Он не помнил…
«Я теперь свободен от тебя. Цепи порваны» - так он сказал Родрику во сне, - «Бред. Спать-спать-спать или хотя бы постараться». Завтра флот он, оставив флот у входа в устье, на одном из кораблей поднимется к Фалесе… Рик приготовился вновь одеть медальон, но неожиданно остановился – в свете лампы безделушка вдруг показалась чужой и опасной, словно спящая змея или ошейник раба. Бросив костяной кругляш на стол, Властитель нервно заходил по каюте, благо дело – просторные адмиральские апартаменты позволяли… Нет, во всем надо разобраться…
Шли часы. Ночь завершила свое царствование и солнце сначала робко, но с каждой минутой все более уверенно заявило свои права на небосклон. Уже оправившийся от ночных неприятностей слуга робко заглянул в комнату. Господин явно не ложился больше: сейчас он неподвижно сидел за столом, уставившись немигающим взглядом на угасающее пламя светильника. Выглядел обычно свежий и уверенный в себе Властитель плохо – лицо бледное, помятое, словно после многодневного загула (старый слуга знал, что Рик никогда не злоупотреблял вином), глаза – красные, то ли от пьянства, то ли (что еще более невероятно, от пролитых слез – плачущим Шарка не видели лет с пяти). Ради собственной безопасности стоило не вмешиваться, но человек, тенью следовавший за молодым сторнийцем добрых десять лет не мог остаться равнодушным к увиденному:
- Господин, с Вами все в порядке?
Властитель поднял глаза и слуга невольно ужаснулся произошедшим за ночь переменам: словно из сидящего перед ним выдернули некий незримый стержень. Будь это не Рикард шарк, а, скажем, любой другой человек, слуга был бы готов поспорить, что тот только что потерял всю свою семью или как минимум – лучшего друга.
- Со мной? - слабая улыбка, - О да, мо мной все нормально. А теперь прибери здесь и передай Верховному Жрецу, что я хочу видеть его здесь через час.

13 день месяца Падения Зерна.
Открытое море. Недалеко от устья Салерны.

Ночь выдалась неспокойной, полной смутных страхов и явных кошмаров. Все, казалось бы, было хорошо, но Грегор никак не мог отделаться от ощущения, что какая то страшная тень накрыла мир и готовится шутя разрушить то, чего он достиг. Хотелось посоветоваться с Родриком – тот хоть и являлся редкостным ублюдком, но, тем не менее, обладал невероятным даром находить причину неприятностей и выход из них. Но тот упрямо не отвечал на все призывы, а последние дни Жрец и вовсе не чувствовал старого подельника. А это значит, что старый пройдоха либо погиб, либо специально закрылся, уклоняясь от разговора… Плохо, очень плохо. Жрец не доверял никому, но что касается Мага Ветров – то в нем можно было быть полностью уверенным: продаст при первой же возможности… или уже продал. Ночью же случилось и вовсе странное – Рик снял медальон! Как Властитель смог это сделать – непонятно: заклятие  «поводьев», уже добрых полтора десятка лет державшее на цепи венценосного воспитанника не должно было допустить и мысли о подобном поступке… И вот теперь это приглашение… нет, может быть, там и нет ничего странного – Рикард хочет спросить совета. Нужно будет, при случае, напомнить ему о необходимости носить амулет не снимая – ради собственной безопасности.
Несмотря на не по зимнему солнечный день, в каюте Властителя царили сумерки, рассеиваемые лишь тусклым светом лампы. Рик сидел откинувшись в кресле и, казалось, дремал с открытыми глазами – при появлении Грегора он не шелохнулся. Постояв в дверях, но так и не дождавшись приглашения, Верховный жрец, пожав плечами, опустился в кресло напротив и покосился на стоящий на  столе кувшин с крепким, источающим запах каких-то трав, вином: «С каких это пор Шарк начал пить с утра? И с каких пор он вообще начал пить крепкие вина?»
- А… ты пришел, жрец, - Рик наконец-то шевельнулся, - Выпей со мной…
- Пусть мой господин извинит меня, но сейчас еще…
- Выпей, - в голосе прорезался метал, и Грегор покорно кивнул. Рик лично разлил рубиновую жидкость в кубки и потянул один из них – прекрасное творение лаконских золотых дел мастеров, жрецу. Большими глотками, словно воду, выпил все свое вино, тут же наполнив кубок снова. Грегор, под требовательным взглядом Властителя, сначала омочил губы, но вино оказалось неожиданно приятным, с пикантным привкусом незнакомых даже жрецу трав, и он с наслаждением осушил сосуд до дна.
- За смерть наших врагов! – тост был обычен для жителей воинственного Сторна, но в том, как произнес эти слова Рикард, жрецу послышалось что-то страшное, почти безумное, - Но пока оставим врагов на потоми подумаем, что же мы будем делать после победы? Когда Лакона, Лирия и другие державы обратятся в пыль, а мы обретем власть над всем изведанным миром, чем займешься ты, Жрец?
- С позволения моего господина, я не загадывал так далеко, - разговор, вернее, поведение Рика нравилось жрецу все меньше, он попытался проникнуть в мысли молодого Шарка, но тот так и не надел амулет, а собственных сил Грегора на это не хватит… Что же происходит? тем временем вино оказало неожиданно быстрое действие: приятное тепло разлилось по телу, прогоняя все мыли о грустном и неприятном.
- А я – загадывал, - Рик отпил из кубка и поставил его на стол, - Я буду сказителем. Не веришь? Зря… Я уже начал писать первую историю. Конечно, она еще далеко не закончена, но уверен, вместе мы придумаем достойный конец.
Грегор не слишком хорошо понимал, куда клонит Рикард, но сосредоточиться не мог: блаженное тепло вдруг начало медленно, но неотвратимо оборачиваться жаром, пока приятным, но с каждым мгновением все более сильным, а потому просто кивнул.
- Жил-был мальчик. Обычный мальчишка летя пяти – ничем не лучше и не хуже других… и вырос бы он таким же как все, если бы двое взрослых не решили слепить из него идеального Властителя – послушного, жестокого словно пес, одинокого, словно сторнийская акула, такого, чтобы его ничего не держало в этом мире, кроме ненависти… - Рик поднял глаза и Грегор невольно отшатнулся, ненависть горящая во взоре молодого сторнийца, обернись она огнем, была бы способна сжечь весь мир, - И у них получилось…
Грегор привстал, попытался что-то сказать, объяснить…. но огонь внутри уже обернулся яростным пламенем, боль заставила Верховного жреца в судорогах рухнуть на пол. Властитель легко встал с кресла и склонился над поверженным учителем:
- Отвар «синих нитей» в вине, старик…
- Но ты ведь тоже пил… - боль разрывала на части, и не то что говорить – даже думать было неимоверно трудно.
Мужчина улыбнулся:
-За меня не волнуйся. Помнишь, я был вовсе не способен к магии, а потому на занятиях в Культе больше увлекался приготовлением эликсиров, чем ритуалами…«Синие нити» весьма полезны человеку. Понемногу их добавляют во многие настои… Их даже в чистом виде используют – при «антоновом огне» («Антонов огонь» - заражение крови). Вот только пить их надо вместе с маковым отваром… Чтобы уснуть. Ведь они вызывают невыносимую боль, которую не выдержит ни одно сердце. Ни одно… - грустная улыбка превратилась в улыбку безумца, - …кроме того, которому не ведома боль. Моего.
- За… что…
- Брось, Грегор, ни у одного из нас нет времени выслушивать нудные объяснения, про то, как некий жрец разработал ритуал порабощения и научил уме мага ветров – лицо, пользующееся доверием старого Властителя. Про то, как мальчику подарили «оберег», посадивший его на цепь, как провели первый из ритуалов, с пролитием жертвенной крови хищника, - слеза, заскользившая по щеке властителя, казалась на ней такой же чужой, как цветок в лирийской пустыне, - А ведь я так мечтал о собственном щенке… Не будем  вспоминать и то, что было дальше – как его заставили разрезать на куски собственного новорожденного брата, завершив ритуал… И то, как ты стал для меня всем, оказавшись единственным, кто протянул руку… Про смерть брата и отца…
- Ты… сам… отравил… своего… отца,… - слова давались с неимоверной болью…
- Верно… сам, - Рикард Шарк смахнул непрошенную слезу, вновь став похожим на себя обычного, - А ты ведь мне тоже почти что отец… Видишь, мы заложили новую традицию…
«Властитель изогнулся дугой, по комнате разнесся скрежет зубов, и казалось еще немного, - кости начнут ломаться, не выдержав дикого напряжения. Принц успокаивающе положил руку на лоб отца - тот был невероятно горяч и сух. Словно в ответ на прикосновение судороги прекратились, и больной пришел в сознание. Глубоко ввалившиеся  глаза открылись, и Рикард впервые за долгие годы встретился взглядом с отцом. В глубине глаз умирающего молнией промелькнуло узнавание, гнев, понимание,… и все затмил страх, сменившийся смертной пеленой. Грудь Властителя опустилась последний раз, Рик склонился совсем низко и прошептал на ухо человека, переходящего смертную грань: «Это должен был быть ты, отец… Не Грегор – ты… Я ведь так ждал тебя, так верил…» Властитель был мертв. В мертвых глазах застыл вопрос, на который уже никогда не будет дан ответ, тело обмякло. Рикард встал…»
Рик, словно вернувшись в прошлое, положил ладонь на лоб бьющегося в судорогах Верховного жреца. Тот был влажен от пота… Конечно, ведь это другой яд, другой человек…
- Покойся с миром, Грегор…
Словно в ответ на пожелание, жрец вдруг обмяк… Пустые глаза больше ничего не выражали… просто сломанная кукла.
Поднявшись, Рикард Шарк подошел к столу и извлек из-под свернутой морской карты костяной медальон.
- Те, кто подарил мне тебя – мертвы и не смогут больше вертеть мной… Но ты превосходно справлялся со своей ролью, а значит послужишь и дальше.
На хлопок в ладоши явился слуга.
- Верховный Жрец, милостью предков, оставил нас… Чтобы его душа присоединилась к сомну морских братьев, приготовьте тело к погребению по морскому обычаю… Только быстро. Хочу, чтобы до прибытия к устью Салерны все закончилось.
- Как господину будет угодно…

13 день месяца Падения Зерна. Фалесса

Мирта сидела в приемной Императрицы. Обязанность компаньонки – все время быть рядом, даже если ты не нужна. Саола развила бурную деятельность, но ни Мирте, ни второй компаньонке, Иветте там места не было. Императрица вряд ли станет просить совета у них. Мирта поглядела на Иветту, сидящую напротив. Та, скучающе надув губы, накручивала на палец кончик кудрявой пряди. Горячей дружбы между ними не вспыхнуло, они и трех фраз между собой не сказали. Из двери выскочил начальник стражи, прошипел что-то себе под нос и быстро удалился. Очередной разнос. Что Мирте нравилось в новой императрице, так это то, как она взялась за дело. Саола твердо решила дождаться Ярно, и лучше было не становиться у нее на пути. А  Криэран не уберегли… Эта мысль опять вылезла исподтишка и настойчиво отдавалась в голове. Отец, Гунла – там, и ничего теперь не исправишь, можно только надеяться, что они спасутся, и тогда они смогут поговорить и объяснить друг другу все, что оставалось несказанным. А пока – сидеть здесь с невозмутимым лицом и ждать… не то чуда, не то просто каких-то перемен, чтобы не чувствовать себя соломинкой на ветру. Впрочем, перемены уже начались, и если им с Иванэ за это ничего не будет, то это большое везение. Мирта вспомнила их сегодняшний разговор:

-   Я тоже могу только просить, вас, Мирта. Просить о помощи. Князь Тилийский был доставлен в Фалессу несколько дней назад. Его поместили в темницу, пытали, теперь он в почти безнадежном состоянии.
-   И чего вы хотите от меня?
-   Что бы Эвор не совершил, его нельзя оставлять в таком состоянии. Да и смерть его ни к чему хорошему не приведет. Его необходимо забрать оттуда, только тайно. А потом ему понадобится помощь…

Мирта зябко подернула плечами. Иванэ расчитывал на ее магические таланты. Похоже, врачам там делать было уже нечего. Лестно, конечно, но и страшно. Она до сих пор не решила, ЧТО для нее Сила, и кто кем движет: Сила – ей, или все-таки наоборот… По приемной, казалось, прошелестел ледяной ветер, невольно заставивший каждого замереть – вошел Адриан. Безразличным, ничего не выражающим взглядом провел по лицам присутствующих (показалось ей, или он задержал взгляд на ней?) и прошел к Саоле. Мирта облегченно перевела дух – все это время она сидела замерев, напрягшись до предела, а в голове билась только одно желание – убежать отсюда, побыстрее и подальше. Иветта заинтересованно смотрела на нее, Мирта поднялась и выдавив из себя несколько слов, спешно покинула приемную. 

15-20 число месяца Падения Зерна. Северная Лакона.

   Рано или поздно Каар призовет любого человека, но до тех пор, пока это не случилось, этот  человек имеет право жить, ходить, думать, любить... Но есть и те, кто вполне в силах отнять у него это право. Если так происходит, то, что сделает с ними Каар, там за гранью? Обречет ли Великий на вечные муки этих людей, что посмели карать и миловать здесь? Что нарушили его извечный закон – поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Кто способен пожелать смерть себе, или родным и близким? Конечно, не те, кто отправился в Великий Поход в Землю Обетованную, дабы спастись от засухи, которая уже несколько лет бушует в Лирии.
   Реальность же такова, что эти люди несли в себе огромную опасность. Они шли жить, но жить им предстояло на могилах тех, кто падет от их мечей. Шторм бушевал, обещая множество смертей в этот год, в год, когда Лакона должна была пасть, пасть жертвой свирепого, не знающего пощады, хищника из степей.
   Они пришли в Тай-Суан, землю полыни. Здесь им остался один шаг, но тот, кто их вел, пропал. Ответственность пришлось взять на себя вождям племен, хотя, возможно, для них она слишком тяжела. Но выхода уже не было.
   Вефир ибн-Найджбер согласился на предложение Барг-Танга, жреца ллунифов, проклятого народа. Он согласился заменить собой Сафара, хана Лирии, правителя двух третей мира. Принять его облик. Но Вефир не был полководцем. Войска должна была повести женщина – царица Тай-Суана – Иц-Кир-Тай-Суан. Но в этом случае она должна была принести клятву – залог крови и отрезать себе всякий путь назад.
   Один предатель Лаконы, имя его проклято словом Каар, прислал людей своего короля, "дабы обить нападения кочевников от границ Тай-Суана". Это коварная ведьма Кир заключила с лаконским королем соглашение – но еще до того, в мыслях, предала его. Воины пришли – но они не знали, что идут прямо в ловушку.
   Когда на Тай-Суан спустилась бархатная ночь, отряд лаконцев перешел границы Полынной долины. Было решено устроить привал. Лошади устали от долго перехода через горы, люди утомились. Видно, что эта территория совсем не тронута войной. Можно спать спокойно... Лаконцы развернули лагерь недалеко от небольшой горной речушки. Этой ночью бесшумно и беспрепятственно смерть пробралась в их палатки. Лла-тай не оставляют шансов никому. Уже утром головы всех членов отряда будут во дворце лежать на серебряных блюдах у ног царицы и вождей лирийских племен.
   - Я пропущу вас... – твердо сказала Кир, когда кровная клятва была дана.
   Лже-Сафар подписал все договоры, и этой же ночью Тай обернулась иным человеком. Высоким и статным мужчиной, темноволосым и черноглазым. Теперь она – приближенный Сафара, его покорный слуга... и по совместительству истинный командующий армией... Гордый и непоколебимый, жестокий и коварный. И было разделено все войско на три части. Первую Кир отправила на север Лаконы, вторую – на восточный береговой край, а третью, состояющую из лучших бойцов, в Полумесяц.

   Вефир ехал молча. Три дня прошло с тех пор, как они пересекли горы. Теперь они стремились схватиться с Ярно ле Фалессом, Императором Лаконским. Теперь все должно было решиться в схватке двух армий: лирийской и лаконской. Все приказы ему приходилось отдавать самому, хотя на деле командовала Кир. Барг-Танг почти не показывался, но Афиар и Кармун были все время рядом. Чармерок и Саррек остались на севере. Ибриль и Акмаль вообще в Тай-Суане – рисковать наследниками великого хана Вефир не имел никакого права – тем, более кто знает – может, трон уже должен перейти к Ибрилю? По закону следовало его отослать в Хайдолу – но с Хайдолой ничего не понятно. Возможно, когда они вернуться домой, окажется, что там свил гнездо еще более страшный враг. Отсылать мальчишку одного по меньшей мере неразумно и опасно.
   Обман оставался нераскрытым. Вефир, как считали все, отправился в Лирию, а его место, наконец, занял сам мудрый повелитель.
   Сопротивления орде почти не оказывали – страх пленил умы и сердца людей. Степняки были жестоки ко всем. Вефир глядел на ослабевшую Лакону и поражался. Когда-то она была непобедима – смогла пройти по лирийским степям, дойти до самой Хайдолы и свергнуть тогдашнюю династию. Но Лакона прошлая и нынешняя – это как стройная гаррская лошадь и разжиревший мерин, собирающийся помирать. Лаконцы не воевали двести лет – и это сказывалось – почти все крепости были заброшены, вокруг них стали образовываться небольшие села.
   Но лирийская армия проходила мимо городов и деревень – они стремились нагнать Ярно. Все стычки были обусловлены необходимостью пополнить провиант – была осень, и в деревнях как раз закончили сбор урожая. Здесь Кир удалось проявить дальнозоркость – она не стала забирать весь запас, а ограничилась его меньшей частью. Народ ворчал, но отдавал.
   Кир удавалось держать в узде всех лирийцев, но надолго ли? Может это все из-за ее волшебных чар? По крайней мере, никаких разногласий в пока Орде не возникало, а этого Вефир боялся больше всего.

10-11 число месяца Падения Зерна. Криэран.

   Когда "принцесса" проснулась, долго хлопала глазками, словно пытаясь понять, где это она находится.
   - Ну и здорова, ты спать... - ухмыльнулась я. - Вчера вечером упала, а сегодня днем в полдень только очнулась... Хотя это правильно - ночью поспать не удастся. Вставай, дело есть.
   - Какое? - прелестное личико Тарикэ-Кали вытянулось, и она зевнула. - Неужели уже день?
   - Давно, - снова улыбнулась я. - Я и сама люблю поспать... Но ты меня в этом деле уделала. Пошли гулять...
   Тарикэ, спотыкаясь о разбросанные вещи, поплелась за мной. Это будет веселый день...
   Мы шли по улицам Криэрана, болтали, грызли яблоки.
   - Так как тебя к нам занесло? Ты словно с Луны свалилась, - я запустила огрызком в здоровую крысу. Крыса запищала и скрылась из виду.
   - Меня... - Кали пожала плечами. - Да я и сама не знаю... Случайно как-то все вышло.
   - Я бы тебе сказала, что обычно выходит случайно, но ты еще маленькая. Не для твоих ушек. Значит, слушай сюда... Ты очень удачно появилась здесь. Я думаю слазить за стену, к твоим сородичам. Но мне нужен помощник. Останешься у стены, и будешь сторожить веревку.
   - А зачем тебе за стену?
   - Просто надо, - рассердилась я. - Я тебе помогла, теперь и ты помогай.
   - А тебя не убьют? - жалобным голосом спросила Тарикэ. - Могут ведь.
   - Не думаю, - я тряхнула волосами. - Я уже была на войне, видишь живая. Гибнут благородные дураки, такие как я всегда выходят сухими из воды. Мы хитры, мы быстры, и мы умные.
   Лирийка покачала головой. Похоже, она не верила. Ну и правильно. Я сама не верила. Но слазить надо.
   - Короче. Будешь стоять на стреме, смотреть, чтобы никто не подошел к веревке - ни снизу, ни сверху. Если что - сматываешь ее - и прикидываешься шлангой. Усекла?
   Тарикэ жалостливо кивнула. Похоже, она не поняла и половины.
   - А сейчас пройдемся по трактирам. Поедим чегой-нибудь. Гуляем, братия! Платит мой папочка - бездонные карманы две девушки за один вечер не вычерпают. И заруби на носу - если что, то ты моя знакомая, которую я нашла, когда меня не было. Если он узнает, что ты принцесса... Ой, что будет!...
   - Что будет? - пискнула Кали.
   - Будет... будет... - я страшно повращала глазами, - Шашлык из тебя будет, вот что! - я улыбнулась. - Молчи, короче.
   Мы потянулись по трактирам веселого города Криэрана. Как отказалась, Тарикэ пива не пьет, вина не пьет, и в жизни ничего не понимает. Ничего, научим. И не таких обламывали, как говорил дядя Мист.
   Вечер промелькнул быстро. Над городом поднялась луна, такая же веселая и пьяная, как я. Достав веревку, я хорошенько обвязала ее вокруг одного из зубцов стены. Подергала и решила, что прочно держится, на славу.
   - Значит так, - я взглянула на луну. - Дай сюда руку.
   Кали сунула мне свою нежную беленькую ручечку.
   - Вот, держи пальцы так. Теперь подними, чтобы большой палец указывал на ту звезду. Ага, вот так. Когда луна будет наравне с этим пальцем, я должна вернуться. Если не вернусь, начинай волноваться.
   - Х-хорошо... - зубы Тарикэ выбивали чечетку - ночка выдалась холодной. Осень, блин.
   - Укутайся, а то замерзнешь, - сказала я, и сиганула по веревке вниз.
   В нижнем городе лирийцы ввели комендантский час. На улицах никого кроме патрулей не было. Говорят, что лирийские воины, чтобы не спать и не ведать страха принимают какой-то наркотик, которые превращает их в зомби. Враки, конечно, но кое-что в этом было и, правда. По крайней мере - спящих лирийцев никому не удавалось увидеть, а их прославленная молчаливость под пытками и стойкость, вкупе с тем, что они исполняли ЛЮБОЙ приказ - делали их опасными противниками. Одно дело, когда они хозяйничали в Лирии, но вот - бац! - и они у нас под боком. Правда, говорят, командующий ихний, отозвал треть войска из-под Криэрана. Вроде как его взяли легко, а вот об Фалессу можно зубья то и пообломать.
   Я пробиралась по знакомым местам тайком. Находила такие обходные пути, о которых захватчики и не слышали - они-то все из Хайдолы, а я-то здесь родилась. Конечно, патрули и мне встречались. Лирийцы ходили по двое, молча, качая гнутыми кривыми мечами, и круглыми бронзовыми щитами с выграненным грифоном. Кстати, на самом деле они никакие не лирийцы - лирийцы - такого определения вообще нет - это мне учитель объяснил. Есть бнедианцы - жители лирийских городов. Есть гарры - кочевники. Между ними такая же разница как между нами и сторнийцами, но мы все равно всех зовем лирийцами.
   Тарикэ и эти образины были бнедианцами. Хотя насчет, моей новоявленной подруги я уверена не была - ее мамка вообще могла быть кем угодно. Она была сама красивая, а этими - можно было детей пугать - больно уж страшны. Хотя, может, их специально таких отбирают?
   Заметить они меня не заметили бы. Так что я побродила по городу, осмотрелась... Надо же все в порядке - даже большем чем был при оригинальной власти. Лирийцев, то есть, тьфу, бнедианцев боялись - и подметали, чинили разбитые окна, не бросали мусор под ноги. Вот и говори, какая еще власть лучше.
   Луна спешно шла на посадку в море, и я решила вернуться. Но стоило мне подойти к веревке, как я обнаружила двух стражников осматривающих ее... Проклятье! Тысяча Теней! Неужели Тарикэ заснула?
   Проклятый бнедианец швырнул какую-то железную свистящую фигню наверх, и веревка упала. Они поняли ее и пошли. В мою сторону! Проклятье! Я не осторожно вышла из тени. Кажись, заметили! Все кирдык мне пришел - кто в комендантский час из дому выйдет - тому висеть на столбе. Такие дела. Я рванула прочь. Стражники следом.

Ночь с 10 на 11 день Падения Зерна. Криэран.

Сколько лиц может быть у города? Уж во всяком случае не меньше, чем у любого человека. Как каждый из нас все время оборачивается кем-то перед другими, так и город показывает людям лишь кусочек себя, одни любуются роскошью, другим достаточно и трущоб. У Криэрана множество лиц, и Гунла знал все. Сегодня он шел путями, о которых уже мало кто помнил.

Давным-давно Белый Город был не одной из частей Криэрана, а всем Криэраном. И был тогда потайной ход из подвала дома Тойе за крепостную стену. Был он и сейчас, правда, теперь заканчивался этот ход не в чистом поле,  а в подвале одного из домов близ крепостной стены. После того, как провели канализацию, ход с ней пересекся, но об этом помнило еще меньше народу.
Он уже несколько ночей подряд выбирался в город таким образом: тенью крался по улицам, пытался выяснить количество и намерения захватчиков. Но сегодня граф Конрад приказал привести с собой кого-то из лирийцев, видите ли, сенаторы хотели сами его допросить. Сенаторы! Гунла представил себе почтенного Нуарана, пытающегося выбить из лирийца признания, надо будет не пропустить это зрелище. Сзади громко чертыхнулся Тодмар, споткнувшись обо что-то, скорее всего, останки какого-нибудь несчастного, повстречавшегося с местными крысами.
-   Тод, я же вас просил – тише.
-   Прощения просим.

Особых проблем с лирийцами не было. Тод весьма артистично изобразил пьяного, они повелись… вот, собственно, и все.
-   Господин Гунла, а что с трупом делать? – Тодмар небрежно пнул безжизненное тело. Господин Конрад распорядился привести только одного лирийца, так что второму не повезло.
-   Заберете с собой, оставите внизу в том тупике.
-   А вы?
-   А я еще погуляю. Идите, Тод.
Набросав на крышку люка побольше мусора, Гунла снова вышел на улицу. Ночь облачная – это хорошо. Кругом все тихо… уже нет. По улице, сосредоточенно сопя, к нему бегом приближалась маленькая фигурка, а за ней, тоже бегом, топали двое лирийцев. Вот еще проблема, хотя тут сейчас все тихо до следующего обхода, можно проявить человеколюбие.
Девушка залетела в переулок… и замерла, задержанная Гунлой. Он оттолкнул ее за спину и прошипел:
-   Сидите тихо!
-   А что… - начала было девица.
-   Тихо!
Первый из патрульных так и не понял, что его убило, дротики Гунла метал отменно. Второй слишком пренебрежительно отнесся к карлику с кинжалом, а зря. Спрятать их как следует времени уже не было, поэтому Гунла отволок их вглубь переулка за кучу битого кирпича. Девица все это время сидела молча, а когда Гунла покончил с трупами, заявила:
-   А я тебя знаю! Ты служишь у Конрада ле Тойе.
-   Совершенно верно, - Гунла склонил голову. Ага, и ее имя он тоже вспомнил, - А вы что делаете за стеной, да еще и в такое позднее время, госпожа Сильвия? Решили поискать приключений?
-   Надо было! – отрезала маленькая нахалка, - Ну что, мы теперь так здесь и простоим до утра?
Да, девочка просто редкая драгоценность – такая наглость и самообладание встречаются раз в поколение, и то, слава Марэлю, не в каждое.
-   Прошу вас за мной, госпожа Сильвия, только постарайтесь идти как можно тише.
Девчонка молчала вплоть до спуска вниз, а потом всю дорогу с большой изощренностью комментировала запах, состояние канализации и вообще все происходящее. Гунла решил, что показывать ей выход в дом Тойе не стоит, поэтому выбрались на улицу почти у самой стены.
-   Ну, спасибо, что вывел, и все такое, я дальше сама дойду, - Девица небрежно махнула рукой и быстро ушла.
Интересная семейка… Младший брат ее отца подался в наемники и на последнем турнире сражался за Властителя Сторна. Любопытно… Стоит особо приглядеть за сенатором…

8 - 13 День Падения Зерна

Он откинул свою голову, наслаждаясь бешеными ударами ветра. Морской ветер Сторна завораживал его. Зеленые глаза жадно смотрели на море, словно выпивая его.
- Ветер, - тихо прошептал он. - Если кто и может ладить с этими бушующими волнами, то только ты.. Впрочем, тебе по силам сладить с любой стихией.
Вэл Горн оглянулся, глядя на огромный дом, где по приказу Властителя Сторна для него были созданы все условия...

... Вэл внимательно смотрел на Рикарда, а тот задумчиво говорил:
- У тебя будет все, мальчик. Главное, чтобы и у меня было то, что я хочу. Мне нужны твои "крылья".
Юноша опустил золотоволосую голову, скрывая блеск глаз:
- Властитель, я сделаю для вас крылья.
Рикард улыбнулся дружелюбно, а Вэл в тот раз так и не поднял головы. Рикард Шарк был не тем человеком, перед которым стоит открывать свои мысли, а скрывать и таить свои желания Горн никогда не умел...

Первые дни все внимание юноши было поглощенно расчетами, приставленные к нему слуги, а может соглядатаи часто слышали его восхищенный смех, а потом он и сам выбегал к ним, пытаясь рассказать что ему в этот раз удалось:
- Вы понимаете? Тяжесть и материал по сути не важен. Главное правильный расчет размаха, - увлеченно пытался объяснить Вэл.
Но его мысли неслись вперед, опережая хозяина и он снова скрывался за дверью своей комнаты, погружаясь в рассчеты, чертежи. И глаза слуг, на миг потеплевшие - снова становились ледянными: "Рикард Шарк узнает о том, что его изобретатель действует по его - Рикарда - планам." Вэл не обращал внимание на то, как пристально следили за продвижением его действий. Все мысли Горна были в небе, глаза все чаще обращались к лазуревому небосводу, где парили белоснежные облака или надвигались грозные тучи. Губы улыбались и во взоре вспыхивал странный огонь: "У меня будут крылья.. Ты увидишь!!!" И вот цифры выстроились в порядок, понятный только ему и в руках замелькали ножи и большие куски плотной ткани. Его подручные слушая его мысли ваяли каркас из сторнийской стали. Вэл громко смеялся, когда они ненароком делали чуть больше ту или иную деталь:
- Поймите, здесь важен рассчет. Точность и расчет. Иначе вместо полета у вас получится падение и ваш Властитель будет очень недоволен.
Упоминание о Рике заставляло глаза его помощников стеклянеть. Но Вэл не обращал на это внимание. Он напевал одному ему известную песню:
"Я помню этот ветер..
Он был со мной в тот вечер,
Когда ты уезжала
Отсюда навсегда.."
И снова улыбка появлялась на его губах: "Но я найду тебя. Ты увидишь мои крылья, синеглазая.."
И вот осталось уже совсем немного - натянуть на каркас ткань и... взлететь.

От волнения ли, но в эту ночь Вэл спал очень плохо. Он метался во сне, ощущая странный холод окружающий его - могильный холод. Воздух затих и он не мог как всегда ощутить спасительный ветер, который унес бы его на крыльях, поднял бы из... из могилы. Вэл содрогнулся, распахнув глаза. Зарево. Пламенеющие зарево заходящего солнца. Нет. Это солнце и луна.. нет. Это два глаза, глядящие прямо в душу. Юноша напрягся:
- Кто ты?
Молчание. В ответ ему взор скрылся за темнотой, сжимающей его сердце: "Великие силы... Я же один.. Совсем."
- Неееет.... ты не один.. Мы можем быть вместе. Ты нравишься мне, - голос казалось звучал из под самой земли или отдавался эхом от скал.
- Не могу ответить взаимностью. Мне ты не нравишься, - оглядываясь и ощущая, как по лицу катится капля пота.
Возле ног возникло шевеление и, опустив глаза, Вэл увидел нечеловеческое лицо, искаженное мукой вечного голода. Существо обхватило его ноги, скользя вверх, лишая его возможности двинутся. Глаза юноши, сверкающие обычно радостью, приобрели почти стальной оттенок:
- Пусти, тварь. Не смей прикасаться ко мне.
Существо неожиданно вскрикнуло и было отброшенно прочь. Перед Вэлом возник высокий силуэт и холодное лицо:
- Прости его. Он мал и неразумен. Конечно, я должен был сам занятся тобой... - говоря это незнакомец медленно скользил к юноше, ища его взгляд, чтобы притянуть и не отпустить.
Но Вэл смотрел сквозь него.. Его плечи распрямились, взор был устремлен вдаль. Он глубоко вздохнул, ощущая, как за спиной появляются крылья, а в голове становится легко-легко:
- Ты не пройдешь.
- Ты один попытаешься остановить меня?
- Я не один! - откуда эта уверенность? Но Вэл знал, что это правда: "Ну почему сейчас!? Эти синие глаза... И рядом еще.. еще кто-то.."
Пришелец метнулся к юноше, протягивая руку к его горлу...

- НЕТ!!! - Вэл огляделся: ночь... его комната. Он рванулся на улицу и подставил обнаженную грудь бушующему ветру моря: - Ветер.. спасибо, друг.

9 день месяца падения зерна. Полумесяц.

              Обоз с запасом еды для войска Ярно тащился невероятно медленно. Фаэнна шла за телегой с припасами и думала о том, что следовать за войском оказалось вовсе не так интересно, как ей представлялось вначале. Один день был как две капли воды похож на другой, рыцарей девушка почти не видела, не говоря уже о сражениях или лесовиках. Служака, который взял ее с собой, оказался старым занудой, к тому же не выбирающим выражений, и не брезгующий ничем, чтобы прибавить усердия «ленивому дармоеду» в лице Фаенны. Вот и сейчас:
- Чтоб тебя волки сожрали, ******, ты снова бездельничаешь, и зачем я тебя только взял ******, никакого от тебя проку, только жрешь чужое добро, немедленно займись делом.
«Чтоб ты пропал» - в сердцах подумала Фаэнна, но вслух ответила:
- Вот если бы благородный воин еще и придумал мне занятие… - договорить она не успела: пришлось уворачиваться от довольно таки тяжелой руки ее «благодетеля», осыпавшего всех мальчишек в целом и ее в частности площадной бранью. Фаэнна убежала вперед, и мысли вернулись.
- Нет, хватит, так я ничего не увижу, пора сбежать отсюда и посмотреть что там происходит.
          Там – это подразумевался Озерный чертог, осада которого уже началась, а обрывочные сведения, доходящие до девушки, только усиливали ее неуемное любопытство. Фаэнна решила уйти ночью, прихватив кое-что из припасов. Направление движения она выяснила давным-давно, и была уверена, что не заблудится.
          Ночь выдалась темной, облака закрыли луну. «Благодетель» храпел так, что его слышно было, наверное, в самом Озерном чертоге. Девушка проверила свой лук, пристегнула к поясу кинжал, украдкой взяла небольшой запас пищи на дорогу и растворилась среди деревьев. Ходить по лесу ночью, искать тропу в болотах ей было не впервой.


                14 день месяца падения зерна. Озерный чертог.

                Фаэнна лежала под развесистым кустом и наблюдала за попытками лаконцев захватить крепость, и, помимо воли, ее симпатии склонялись к лесовикам, сражавшимся стойко и сумевшим сдержать хлынувшую на них лавину. Теперь, когда на рыцарей во время боя она насмотрелась (большого удовольствия ей это зрелище не доставило), вроде бы можно было возвращаться, выбираться из Леса и пускаться на поиски людей-кошек. Девушка уже развернулась, начав осуществлять этот замысел, как вдруг ей в голову пришла идея: увидеть чертог изнутри. Фаэнну раздирали противоречивые чувства: с одной стороны это было очень опасно, если она попадется…; но с другой – она же только одним глазком посмотрит и сразу назад, когда еще представится такой случай, к тому же ее что-то словно бы тянуло в крепость.
- Все, решено, ночью в виде кошки, – пробормотала девчонка себе под нос, возвращаясь под любимый куст.
                    Ночью серебристая кошка подкралась к стенам крепости. Что такое деревянные стены для кошки, которая без усилий может залезть на любое дерево в Лесу? Стоит только немножко разбежаться, выпустить коготки… И вот она уже в крепости. Кошка шмыгнула в ближайшую темную нишу, и, через мгновение там, в ужасе от собственной смелости, вжавшись в стену, стояла девушка. Какое-то время Фаэнна вслушивалась в темноту. Ничего не происходило, и она позволила себе расслабиться. Напрасно. Голоса послышались внезапно и совсем рядом. Дернувшись от испуга Фаэнна ударилась локтем о стену… звук получился гулким.
- Там кто-то есть! – послышался топот бегущей стражи. В ужасе Фа на мгновение забыла, что она может стать кошкой, а потом было поздно: ее окружили трое суровых мужчин. На этот раз она, кажется, вляпалась.
- Так, - произнес один из них, -  мы поймали шпиона. За шпионаж полагается смерть. – Фа перестала дышать
- Подожди,  он похож на мальчишку, который крутится возле командира. Надо разобраться. – Возразил второй воин, выглядевший старше и, как ни странно, добрее. Фаэнна с надеждой посмотрела на него.
- Да что тут разбираться, и так все ясно, - с досадой ответил первый.
- Приказываю отвести его к командиру. Эрл, это сделаешь ты. Мы с Рионом продолжим дежурство. – вмешался третий, до сих пор молчавший с задумчивым видом. Судя по всему он имел право приказывать, потому что остальные безропотно повиновались. Эрл – это оказался старший из споривших - взял Фаэнну за плечо и куда-то повел. Она не пыталась сопротивляться, откуда-то взялось чувство, что все обойдется, к тому же, если не убили сразу, то, может быть, еще все наладится.
                  Воин вел пленника по узким коридорам, освещенным факелами, недолго. Они завернули за угол и до слуха девушки донесся обрывок разговора.
- Просто кошмар…ночной кошмар. Долго я спал?
- Почти сутки.  Но ты ничего не пропустил. Ярно значительно ослабил нападение.
Эрл остановился возле высокого черноволосого человека.
- Командир мы взяли вражеского шпиона.
- Шпиона? Где? – заинтересованно проговорил незнакомец, поворачиваясь к пришедшим.
- На западной стене, командир Ред Дир, - отрапортовал Эрл.
- Прекрасно, очень хорошо, - тут взгляд предводителя упал на Фаэнну. По его лицу пробежала гамма эмоций: узнавание, удивление, недоумение и, наконец, гнев.
- Риган!! Проглоти тебя Тени! Что ты там делал?!! – незнакомец названный Редом почти кричал.
- Я…э-э-э…я-я-я, я, я…ну-у…, - в голове метались сотни мыслей. Риган?! Почему Риган? Кто это – Риган? Меня принимают за другого? Почему? Тень побери, это неважно. Это надо использовать. Может удастся убраться отсюда!
- Благодарю, воин, – обратился Ред к Эрлу, - возвращайся на свой пост.
Ред, не осознав этого, дан Фаэнне те мгновения, которые требовались ей, чтобы собраться с мыслями.
- Ну, - нахмурив брови Ред повернулся к ней, когда Эрл ушел- я жду объяснений.
- Ну, я хотел прогуляться, посмотреть обстановку, понаблюдать за врагами, мне показалось, я подумал - так же от меня больше пользы будет- зачастила Фаэнна.
- Тебе нечего делать на стенах сейчас, - все еще раздраженно, но уже спокойнее проворчал Ред, - возвращайся на свое место. Девушка кивнула, повернулась и собралась уйти.
              «Возвращайся на место, как же!» - мысленно фыркнула Фаэнна, страх ее уже отпустил, – «отвернись только, и я – кошка, затем вниз и уносить ноги».
- Стой! Я сам тебя отведу, чтобы уж наверняка, а то от тебя всего можно ожидать, - Ред уже улыбался, но сердце Фа упало и затрепыхалось в пятках, видимо, легко отделаться все же не получится.
              И опять они шли по коридорам, и вскоре вышли во двор, где под навесами отдыхали свободные воины. По дороге Ред не раз бросал на Фа недоуменные взгляды, когда она пыталась свернуть не в ту сторону. Фа подвели к одному из навесов.
- Сиди здесь, пока не позовут, лучше поспи, завтра наверное будет жарко, - произнес Ред и остолбенел, когда перевел взгляд на импровизированную постель, на которой уже мирно сопел мальчишка, как две капли воды похожий на Фаэнну: те же черты лица, непокорные рыжеватые волосы. Фа тоже застыла, ничего подобного она в жизни себе не представляла, голова стала совсем пустой, рот открылся. Потом появилось желание убедиться, что это не бред и она ткнула мальчишку пальцем в бок. Тот подскочил на месте, проснувшись моментально.
- Живой, - с глупым видом протянула Фа.
- Конечно живой, - сердито произнесло отражение, - для этого не обязательно в бок тыкать. – Тут паренек наконец обратил внимание на девушку и, полуоткрыв рот, тоже обратился в соляной столп.
Внезапно громкий  хохот заставили подскочить обоих. Смеялся Ред.
- Видели бы вы себя со стороны, - вытирая слезы простонал он, - уморительное зрелище. – Ред оправился от изумления гораздо быстрее.
– Итак, оборотни научились раздваиваться. Это что, новое их свойство? Риган, почему ты мне не говорила, что у тебя есть сестра? – понизив голос спросил Ред.
- Сестра? – хором произнесли девушки и опять уставились друг на друга.
- У меня нет…, то есть я не знала… не знал.
- О Стихии, - потрясенно прошептала Риган, - ты мне не кажешься. Не молчи!! КТО ТЫ?!!!!
- Я – Фаэнн, то есть Фаэнна.
- А я Риган, но это ты уже наверное понял… поняла. Ты тоже кошка? – тихонько спросила Риган у обретенной родни. Не в силах говорить Фаэнна кивнула, она никогда не думала, что ее мечта воплотится таким неожиданным образом. Девушка чувствовала, что уже не сможет отсюда уйти, никогда. Только если вместе с Риган. Теперь их судьбы связаны.
- Теперь насчет шпионства, - проговорил Ред.
- Я не шпион, - начала оправдываться девушка, - мне просто было любопытно, а потом что-то словно потянуло сюда, я всегда хотела найти таких как я. Я теперь от вас никуда. Честно.
- Ладно, я тебе верю, ты теперь отсюда действительно никуда, но за тобой будут приглядывать. Риган, введи Фаэнна в курс дела, объясни ситуацию. Н-да, - задумавшись, Ред пошел прочь. Теперь на него свалилась еще одна девчонка.
              А Риган и Фаэнна весело проболтали до рассвета. Им многое нужно было рассказать друг другу.

-Ты меня любишь? – спросила Сью. – Это все, что я хочу знать. Любишь или нет?
-Нет, - ответил я.
-Падаль ты, вот кто, - сказала она, торопливо оделась и ушла навсегда. Я же вставать не торопился.
Падаль, ха? Уж как только меня не называли… И подонком, и нахальным дерьмецом, и еще похуже. Один спившийся чиновник, когда я выиграл у него последний медяк и медальон с портретиком подохшей когда-то там жены, назвал меня «жалкой, ничтожной личностью» (это было так смешно, что я даже не потянулся к ножу – что, впрочем, ничего не изменило, так как пьянчуга повесился в туалете минут через пять).  Но «падаль» – это было мне в новинку…
В конце концов я поднялся, побрился (а что поделаешь – образ…), натянул свои тряпки и прогулялся по округе.
Вшивый конец не имел с остальной Фалессой ну ровно ничего общего. Законы тут не работали – иначе жить было бы уж совсем гадско. Стража сюда отказывалась заходить даже при всеобщей чистке перед самой войной. Ха, еще бы! Войти-то к нам может всякий. Выйти – уже другой вопрос…
Так что мы тут все хором забили и на войну, и на Ярно, и на всех. Среди того скота, что согнали на бойню в Лес, не было ни одного человека из Вшивого конца – так говорят, по крайней мере.
Сейчас, правда, дворяне таки подложили нам всем здаааровую свинью. Сторнийцы – это вам не лешаки. Они под кустиками сидеть не будут, они ворвутся и порубят в лапшу всех, у кого найдут хотя бы кухонный нож. Так что тот факт, что эти дворцовые дебилы подпустили их к городу, опосредованно навредил и мне.
Не, вы меня поймите – я б под любым королем прожил. Но! Если ловят лаконцы – просто побьют чуток да в тюрьму поволокут. А вот если ловят сторнийцы, то очень повезет, если не сожрут с картошкой.
«О, нет… Крыс на другое потребен!» - подумал я и завернул в «Старое ведро». Неплохой, кстати, трактир, даже солому на полу раз в три недели меняют… обычно.
Сновавшая с подносом Сью скорчила мне рассерженно-грустную рожу. Я ухмыльнулся, и она сникла. Фиг с ней – мало ль таких бегает? А у нас тут если к коже всякая дрянь нарывная не липнет, так, считай, уже, ха, красавчик…
Тема болтовни была та же – сторнийцы под стенами. Дрейк-глашатай рассказывал, что раздали новый приказ императрицы – что-то о строгой экономии и долге честных граждан. Сначала «честные граждане» вместе с самим Дрейком немного поржали, а потом я тихо, но подробно поведал миру, что сделал бы с Императрицей, будь у меня такая возможность. Со мной согласилась и Салма, вторая официантка, такая себе жердь в грязном платье. Она заявила, что проделала бы то же самое с Императором, притом не один раз. Форли, хозяин, напомнил ей в этом случае отдать причитающуюся ему четверть заплаченного ей за такой акробатический номер.
Спустя еще одну порцию грубого хохота я наконец дождался выпивки. Пока я тянул пиво (почти не разбавленное – Форли меня знает…), произошло одно заслуживающее хоть какого-то внимания событие.
Из факельного чада выплыла третья официантка, ранее мной не замечавшаяся. Такая, представьте, молоденькая девочка. Черненькая, смуглая, с глазами что твои монеты и фигуркой типа статуэточки.
Форли толкнул меня локтем:
-Что, Крыс, засмотрелся? Поня-ятно… Хороша? Только вчера взял. Шестнадцать лет – не девка, а яблочко. Я ее даж в работу не ввел, хотя она уже о-го-го, - Форли прищурился. Устроиться к нему было ох как нетрудно…
-А что так неторопливо? – с отработанной ленцой поинтересовался я.
-Ну…, - трактирщик сморщился, - пускай пообвыкнется… Да и жаль – молодая еще… И неподходящая для такого дела…
-Ха, какое молодая? Была б побогаче – ее б уже замуж выдали!
-Ну, то замуж…, - у Форли иногда случались приступы псевдопорядочности.
-Тебе вот, видно, не помешало…
-Не, даж думать не моги! Не было такого, Крыс, вот Марэлем клянусь – не смог! То ж моего друга сирота. Через то и пристроил, а не как обычно.
Разговор я аккуратно закруглил, да и подумал – есть, есть чем заняться в этом городе!
Только я стал обдумывать породу кривой козы для подъезда, как появилось еще одно новое лицо.
В «Старое ведро» зашел самый что ни на есть настоящий дворянин. При цепи, клинке и немереном гоноре. Что ему тут надо, он объявлять не стал – просто сел за крайний столик и потребовал того яда, который Форли лживо называл контушовкой. Отдадим ему должное – он даже не поперхнулся.
Однако серьезную ошибку он допустил… Когда девчонка подошла к нему с новой порцией, он сграбастал ее и усадил к себе на колени. Она попыталась вырваться – что удивительно, вполне искренне. Ха, удачно…
Я поднялся с места и стелющейся походкой подошел к дворянчику сбоку.
-Эй, ты!
-Кто, я? - он был дико удивлен формой обращения.
-Ты, дубина, ты. Отпусти девушку – она дала тебе понять, что свиные павлины вроде тебя ее не привлекают.
Руки незваного гостя (который, как известно, хуже лирийца) разжались, и подопечная Форли обрела свободу.
-Да как ты со мной разговариваешь, смерд! Мой род еще Лакно застал!
-Ха! Мой род начинается с меня, а твой – кончится тобой. Выйдем?
-Да я тебя…
-Так как?
-…Выйдем.
Когда он повернулся к двери, я коротким движением вонзил ему в шею нож, там и сломавшийся. Я немедленно склонился над павшим, снял с пояса меч и кинжал. Кинжал немедленно пробил грудь Желтого Гонзы, подкравшегося сзади с дубинкой. Дальнейшие поиски выявили тугой кошелек с золотом и еще один – с парой золотых, серебром и медью. Это он удачно зашел…
Меч безвестного лордика я оставил Форли как компенсацию за два трупа в заведении. С чернулечкой, которую, как оказалось, звали Аша, я распрощался галантно, как завещал мэтр Хаддами, да упокоится он с миром. В глазах ее я заметил несколько непривычное восторженное выражение, а потому ухмылку скроил, лишь повернувшись спиной…

4 день месяца Падения Зерна. Лакона. Где-то между Криэраном и Фалессой.


Несколько дней прошли как в тумане. Иллиана с трудом понимала где она и зачем . День сменялся ночью. Ночь сменялась днем. Но день от ночи отличались только тем, что днем она бесцельно ехала куда-то, а ночь проводила в полудрёме под каким-то деревом.
Так продолжалось долго. А потом они увидела ИХ…
Три мерзавца и беззащитная связанная девушка, почти ребенок. Подлецы были так уверенны в своей безнаказанности, что не услышали, как она подъехала. Рука сама потянулась за арбалетом, притороченным к седлу жеребца ещё братом. Похоть масленая и животная искажала лица мужчин. Это так напомнило Криэран, тот злосчастный побег, вскрик Катрин за спиной…

- Ты сможешь выстрелить?
- В человека?
- Да. Ничего страшно. Просто протянешь руку и спустишь курок. Помнишь, как мы охотились на волков прошлой зимой? Считай, это то же самое. Илли, если ты не сделаешь этого, то он убьет нас.

Он убьет нас.
Иллиана протянула руку и выстрелила. Она не подумала о том, что не успеет перезарядить арбалет и не справится с двумя оставшимися. Но когда насильник завалился на бок, хрипя и истекая кровью, она испытала жгучую радость, испугавшую её саму. В тот же миг с дерева скользнула тень. Остальные ещё только начали поворачиваться в её сторону и не успели среагировать на появление кого-то ещё. Ещё два удара сердца и два мерзавца присоединились к своему товарищу, а над их растерзанной жертвой склонился юноша (по виду явно житель леса). Иллиана соскользнула с жеребца и двинулась к ним. Нежданный помощник уже подхватил с земли жертву, а насильник стонал и хрипел, щедро орошая кровью упавшие листья. Иллиана на миг замерла и опустила руку на кинжал. По земле катался не человек, а раненный бешеный зверь, которого надо было добить… 
- Леди, не трогайте их. Они - мои. Лучше давайте я помогу вам. Это девушке требуется помощь.
- Кто ты?
- Вряд мое имя поможет этой несчастной.
Иллиана чуть помедлила, но её помощь была нужна сейчас девушке, а мерзавец мог и подождать.
- Великий Марэль, что за скоты! Бедная девочка. – Вырвалось у неё.
- М.. мой... реб.. ребенок… - Чуть слышно простонала несчастная.
- Девочка, тебе нужно самой выжить. - Негромко возразил лесовик, пытаясь дать ей попить. – Увезите её отсюда.
Иллиана кивнула. Вдвоем они осторожно подняли девушки и подвели к коню.
- Она не сможет удержаться на нем.
- Леди, вам не нужно видеть то, что я собираюсь сделать. Все что вам нужно, это проехать чуть-чуть и подождать меня впереди. Я очень быстро. Поверьте мне, леди.
- Хорошо. Я постараюсь. Как тебя зовут?
Юноша замялся.
- Мстиш.
Иллиана, уже севшая в седло позади пострадавшей, кивнула и чуть тронула бока пятками. Умный жеребчик шагом двинулся прочь.

Они отъехали достаточно далеко. Несчастная истерзанная девушка обмякла и прибывала в счастливом забытьи, уткнувшись в гриву коня. В общем им повезло, и жеребчик вывез их к ручью. Иллиана решила, что лучшего места, чтоб подождать так во время появившегося юношу, и не надо. Сейчас она четко понимала, что он помог не только спасти девушку, что так безжизненно полулежала в седле, но и её. Притом от участи такой же, если не хуже. Жеребчик нервно преступил с ноги на ногу. Иллиана, желая успокоить его, похлопала по боку. Но бок был в чем-то липком и теплом… Она с ужасом посмотрела на ладонь. Она была красной.
- Я не слишком долго? – Тихо поинтересовался кто-то за спиной.
- Мстиш. – С облегчением узнала Иллиана их спасителя. – Скорее! Помоги её снять! Она ранена!
- Я заметал следы. Нас не найдут. – Зачем-то сказал он, снимая девушку с коня.
Иллиана буквально выпрыгнула из седла и одним движением скинула с плеч плащ на землю. Мстиш опустил на него девушку и начал осматривать её.
- Может, омоем её в ручье? Тогда будет видно, где рана. – Предложила она.
- Это не рана… - Пробормотал юноша. – Это… Это ребёнок… Она теряет его.
- Святые угодники! Может можно что-то сделать? Ты разбираешься в этом? Я умею лечить раны, но такое… Мама никогда не подпускала меня… - Иллиана почувствовала, как лицо так некстати заливает румянцем.
Мстиш безнадежно покачал головой.
- Холодная вода может помочь от части… Раздевай её. Я разведу костер.
Вода в ручье привела девушку не надолго в себя и смыла с её тела грязь и кровь. Потом в ход пошла туника Арно из седельной сумки и вино. Несчастная вновь потеряла сознание. Иллиана попыталась привести её в чувства, но Мстиш остановил её:
- Не надо. Возможно так лучше…
Через час девушка уже не ждала ребенка… Юноша буквально в горло залил ей кровеостанавливающий отвар и закутал во все, что только нашлось у них. Иллиана устало прислонилась к дереву.
- Я закапаю его… - Пробормотал виновато Мстиш, унося с собой то, что могло стать ребёнком.
- Мстиш. – Окликнула его Иллиана. – Спасибо. Ты сделал все что мог.
- Надеюсь, она выживет.
- Почему ты помог нам? Ты же из Леса? Между нами война.
- Эти подонки… Им все равно из Леса ты или нет.
- Надеюсь, они не выжили. – Сквозь зубы пробормотала Иллиана.
- Эти нет. Но их дружки…
- И как их земля носит!
- Леди… Вы ехали в Фалессу?
- Я не знаю… А что я по дороге в столицу?
- Да. Вы не знали?
- Я вообще не знаю на каком я свете…
- Леди…
- Когда мы помогали ей, ты говорил мне ты. Меня зовут Иллиана. Фалесса… - Задумалась она. – Нет. Я туда не хочу… Я поеду… домой! Мы поедим домой!
- Мы?
- Конечно. Я её не брошу. У нас в семье не помогают наполовину. Она выживет. Обязательно выживет.

С 13 по 20 день месяца Падения зерна. Лакона. Фалесса и окрестности.

Корабль поднимался по реке осторожно, словно крадучись, но причиной тому служил не враг, способный напасть на изящный рейдер, а остовы погибших судов, выступающие из воды. В алом мареве заката, почерневшие в пламени обломки казались то ли морскими чудовищами, готовыми набросится на неосторожных путешественников, то ли залитыми кровью зубами гигантской твари. На корабле царило молчание, прерываемое лишь резкими, отрывистыми командами – печальное зрелище не способствовало праздным разговором. Молчал и молодой мужчина, чей скромный, но дорогой наряд и расслабленная поза посреди занятых делом людей указывала на высокий ранг. Он стоял, облокотившись о борт, и скользил по берегу безразличным взором, абсолютно не обращая внимания ни на суетящуюся команду, ни на то, что рядом с ним затихал и исчезал даже тот шум, те разговоры, оживляли молчаливый корабль. Не обращал он внимание и на то, что многие при приближении к неподвижной фигуре складывали отвращающий зло знак. Сторнийцы любили молодого Властителя и воспринимали его жестокость как должное, как первый шаг к возврату былого величия, но… смерть не менее уважаемого на островах Верховного Жреца, смерть странная и страшная, при невыясненных обстоятельствах…
Поэтому корабль молчал.
Рик наткнулся взглядом на очередной обгоревший остов и, в раздражении отвел взгляд. Оказалось, планировать гибель нескольких тысяч людей, пусть и ничего для тебя не значащих, и любоваться на результаты трудов своих – не одно и то же. К тому же, здесь полегло не мало моряков. Пусть они и с Аллари, но все же – сторнийцы… И они даже не знали, ради чего погибли… «А ты? Ты знаешь, ради чего они погибли? Ради чего все это… неужели знаешь?» - Властитель попытался заглушить язвительный, настойчивый голос, но тот упрямо проникал в сознание, - «Чего ты хочешь, Рикард Шарк? Ты, а не твои… хм… учителя? Именно этого?»
«Я знаю… Я знаю лишь то, что ничего не знаю» - мертвые слова давно сгинувшего мудреца. И автор изречения, и время, когда тот жил давно стерлись из памяти, но само изречение раз за разом всплывало, выбивая из-под ног всякую почву. Знает, что ничего не знает. Вот и он, Властитель Империи тысячи островов не знал, чего же он хочет и что им движет… Сейчас он почти что жалел о том, что цепь разорвана: у него по крайней мере была цель, была вера, были советники… а заклятие… То, о чем не знаешь, проходит мимо, не нарушая покоя. Кто же он теперь: зверь, оставшийся без поводка? Получивший свободу раб? Монстр, ворвавшийся из клетки? И то, что он продолжает делать… чье это? Его собственные цели, желания и стремления или отражение мечтаний двух мертвецов? Чего же он хочет на самом деле? О чем знает наверняка? Что в нем настоящее?
Вопросы, вопросы… И ни одного ответа.
Бросив последний взгляд на заходящее солнце, Рик повернулся спиной к закату и скрылся в каюте. Но четыре стены не принесли ни облегчения, ни покоя. Мужчина рухнул на корабельную койку и замер. Не хотелось ни двигаться, ни думать… хотелось лежать вот так, забыв обо всем мире и больше никогда не открывать глаз. Покой, темнота… избавление… По векам, рассеивая внезапно подступивший сон, пробежал солнечный зайчик, и Властитель открыл глаза: на столе, покрашенный закатом в цвета крови, сверкал кинжал. «Наверное, я оставил его здесь утром…» - холодный блеск сторнийской стали в свете заходящего солнца вдруг показался мягким, почти живым… сулящим долгожданное избавление от сомнений. Словно во сне, мужчина встал, сделал шаг, и его пальцы сомкнулись на рукояти. Оружие оказалось приятно теплым, успокаивающим.
«Вскрывать вены почти не страшно… Вот увидишь – если все делать правильно, то умрешь быстро и легко… ведь боли ты не чувствуешь…» - голос, удивительно мягкий, приятный, все понимающий… Искренне желающий помочь, унести боль и страх…
Рик закатал рукав и начал задумчиво изучать синие ниточки вен, скрытые под такой тонкой, уязвимой кожей: «Да, все верно… Один разрез вдоль, один поперек, словно перечеркивая длинную линию… перечеркивая все проблемы» Кинжал скользнул по коже, легко, еще не отворяя дорогу крови, а всего лишь намечая путь… Показалось или нет, но сталь словно пела в ожидании…
«И что, ты на столько пуст изнутри, что, лишившись рабского ошейника, сразу же поднимешь лапки вверх?» - все тот же голос, что и на палубе: язвительный, надменный, - «Та-та-та, хваленая сторнийская выдержка и отвага… А, может, лучше в петельку? А то зальешь всю каюту кровушкой, морячкам отдраивать придется…»
…Кинжал замер…
«Поверь, в этом мире проклятая куча людей, готовых пустить тебе кровь, и с каждым мгновением таких становится все больше. Не стоит слишком уж облегчать им жизнь…»
«Но ради чего мне оставаться? Вся моя прошлая жизнь – обман. И теперь у меня теперь нет ничего – ни близких, ни цели…»
… Красные отблески на зеркале клинка словно алые брызги…
«Вокруг идет война, если ты еще не заметил… Кстати, ты ее начал, верно?»
«Не я…»
«А кто – Морская праматерь?»
«Войну начали моими руками… Меня воспитали таким…»
«И что? Ты можешь это изменить? Ах, нет? Тогда живи с этим. Чего ты хочешь сейчас? И чего  хотел раньше?»
«Раньше? Раньше все было просто: я шел вперед, когда надо, прямо по трупам – к славе, к победе, к величию. А теперь я хочу… хм…пожалуй, того же. Но вдруг это не мои желания?»
«Что с того?» - голос почти смеялся, - «Они есть, разве тебе этого мало? Хочешь победить – побеждай! А не изображай рыцаря из поэмы – выглядит донельзя глупо…»
- Да пошел ты, - Рик осекся, поняв, что произнес последнюю фразу в слух, и с некоторым удивлением уставился на кинжал в своей руке. Солнце село и теперь клинок не казался чем-то таинственным: обыкновенный сторнийский кинжал - длинный и узкий, сталь – превосходная, с синеватым отливом. И что на него за безумие накатило… Сжав лезвие, мужчина прищурился и неожиданно метнул кинжал в противоположную стену, и оружие с легким звоном вошло в доски.
Не озаботившись извлечь клинок из стены, Рикард Шарк, молодой Властитель Империи тысячи островов вернулся на палубу, откуда уже были видны огни окружившей Фалесу лирийской армии.



Во тьме окружившее столицу Лаконы воинство производило неизгладимое впечатление: тысячи костров широким кольцом окружали город, наполняя ночь всполохами и ощутимым запахом гари и беды. Даже Рику, превосходно знавшему истинную численность войск вторжения, на мгновение показалось, что под стенами осажденного города собралась гигантская орда, способная поглотить Фалесу по первому же желанию.
«Ты знаешь из книг, что это обычный прием осаждающих: костры создают ощущение огромной силы, лишают воли… уверен, что и Амарра это знает. Ведь он воин. Но если даже тебе на миг стало страшно, то что чувствуют воины в на стенах, глядя на море огней, затопивших долину? Безнадежность… Хорошо»
Утром лагерь выглядел менее величаво, но не менее грозно,… хотя и несколько более мирно, что ли. Неторопливо осматривая лирийские боевые порядки, Рикард невольно удивлялся, как много те успели сделать за прошедшие дни: город опоясывала сплошная оборонительная цепь, скинувшие кольчуги и отложившие оружие воины споро собирали какие-то машины, из которых Властитель мог с уверенностью опознать лишь метательные. Вокруг сновали люди, доносился аромат готовящейся пищи, звучали песни, кто-то с кем-то спорил… То и дело проносились всадники на лошадях, явно еще недавно стоявших в конюшнях местных дворян. Солидный отряд воинов расположился на пригорке: люди в полном вооружении перешучивались, переговаривались с проходящими мимо соотечественниками, но никто не расседлывал лошадей, не снимал брони. «Комитет по торжественной встрече» был готов встретить лаконцев, буде те соберутся сделать вылазку.
Другой вехой идущей войны стали тела, усеивающие землю под стеной, а так же повешенные и посаженные на кол люди, «украшавшие» соседнюю рощу. Сцена была обычной: сложно было ожидать от захватчиков ласкового отношения к партизанам, а были ли повешенные самими лесными стрелками или заложниками, Властителя не трогало. А вот те угрюмые молодцы, что готовили к посадке на кол очередного лаконца, весьма гордо блиставшего глазами…
- Это кто? – Рик указал сопровождавшему его лирийскому военачальнику на заинтересовавших его палачей.
- Эти-то? – лириец не сумел, да и не пытался скрыть презрения, - Предатели, воры, выпущенное из тюрем отребье… В книгах я читал описание лаконцев как великих и благородных воинов. Вот уж не думал, что среди них есть и такие…
- Так развесили бы их рядом с партизанами… - свернув с дороги, Рикард свернул с дороги и заинтересованным видом остановился рядом со споро делавшими свое дело людьми.
- Зачем, - лириец сплюнул, - Пусть делают грязную работу… Кроме того, их день ото дня все больше. Когда этих ублюдков собирается достаточно много, мы гоним их на стены, переведаться с теми крысами, что сидят в городе… и тех и других становится меньше.
- Блестящая идея… великолепная… - в голове Властителя забрезжила призрачная идея, но пока ухватить ее не удавалось, - Значит, гоните на стены? И много их вас собирается?
- Да временами за сотню переваливает…. Хотя стрелки местные их изрядно подсокращают. Не любят они предателей, да и кто их любит…
- Свои бьют своих, - Рик щелкнул пальцами, - То, что надо. Хаммерид, в окрестных городках еще остались людишки?
- А куда они денутся-то? – командир непонимающе уставился на сторнийца, - Мы особо никого не истребляли. Так, пограбили малость…
- Любезнейший друг, - лицо Рика прямо-таки излучало хорошее настроение, - За сколько дней твои воины смогут собрать здесь толпу побольше?
Лириец продолжал смотреть вопрошающе.
- Ну… нужно прочесать все окрестности, согнать сюда всех, кого поймаешь. Семьи – разделить: детишек в одно место, а взрослых - в другое. Ну а потом пусть они наломают кольев и лезут на стены.
Воин ошарашено покачал головой:
-А не слишком ли? Да и какой прок от безоружной толпы? С чего им лезть на стены?
- Жизнь детей – хороший повод? – сторниец усмехнулся, - Вот увидишь, узнав, что если к утру город не будет взят, их родные встретят закат посаженными на кол, людишки рванут на штурм, будто в городе засел злейший враг… А насчет проку… Они безоружны, но их будет много, а в своих стрелять всегда тяжелее…За их спинами пустишь отряды своих воинов: если будет успех – разовьют. Да и если их всех до единого перебьют, нам-то что за дело? В следующий раз придется ехать за «добровольцами» немного дальше…
Лицо командира приобрело упрямое выражение:
- Все верно, но это не правильно… В такой победе нет славы.
- А без победы славы тоже нет, - Рик потрепал раздумывающего лирийца по плечу, - Хочешь честного боя – лезь на стены и плати за каждого лаконца десятком своих солдат. Если же ты не глупец, то пусть платят местные земляные черви, о которых завтра никто и не вспомнит. А в легендах будет сказано, что неприступный град взяли воины доблестного Хаммерида, чья сметка и отвага не знала себе равных в мире, освещенном солнцем…
На лице воина ничего не отразилось, но Рик шестым чувством почувствовал, что победил:
- Мне нужно посоветоваться с другими командирами.
- Спрашивать мнение подчиненных, - Властитель брезгливо поджал губы, стремясь уязвить гордого лирийца посильнее, - Да, конечно, вдруг им не понравится твое решение… Впрочем, как хочешь.
- Сказал же, подумаю… Это все?
- Нет, не совсем. Твои прознатчики не могут сказать мне, есть ли в городе ровная площадка недалеко от городских стен?
- Есть что-то такое, - судя по всему, лириец уже не пытался понять ход мыслей собеседника, - И что?
- Мне нужно несколько мощных метательных машин. Хочу, чтобы каждую ночь там камни сыпались с неба.
- Ты их получишь, - по облегчению, проскальзывающему в голосе собеседника, Рик понял, что тот ожидал что-то вроде предложения погнать на стены крестьян, - Теперь все?
- Пока все, - Рик приметил гонца, спешащего к беседующим командирам через суету лагеря, - Если что понадобится – скажу.
Лириец ушел, Рик с нетерпением повернулся к запыхавшемуся юнге с собственного корабля, уже взволнованно тараторившего:
- Господин, корабль с тем человеком, о котором вы говорили, прибыл. Сейчас его вещи выгружают.



Капитан, доставивший изобретателя, не покачал, и Вэла Горна с его странными машинами высадили на берег во вполне подходящем месте – сам Рик не выбрал бы лучше. Небольшая рощица плодовых деревьев скрывала от глаз посторонних десяток шатров, но в то же время не давала их обитателям лицезреть сомнительные прелести осады. Там же, где деревья заканчивались, возвышалась приличных размеров скала…
Сам юноша сейчас как раз командовал парой дюжих моряков, осторожно переносивших на берег части какого-то механизма, но даже сквозь азарт ученого временами проступала растерянность: по поручению Рикарда юного гения оберегали от лишних новостей, но здесь, у самого сердца войны тревожные слухи не могли не просочиться.
- Приветствую тебя, Вэл.
- Приветствую, Властитель… - легкая бледность, крепко сжатые губы: парнишка явно хочет расставить все точки над i. Ну что же – поговорим.
- Значит, ты сотворил то, что доселе почиталось невозможным – летающую машину…
- Да, но я…
- …хочешь знать, какому делу она послужит. Законное требование. Войдем в шатер.
Внутри был сумрачно: листва деревьев и ткань почти не пропускали солнца. Рик зажег лампаду, тут же начавшую распространять вокруг ароматы полыни и причудливые тени:
- Твои сомнения понятны, Вэл. Идет война и моя родина воюет с Лаконой, так что у тебя есть все основания меня ненавидеть. Но найди в себе силы взглянуть на происходящее шире.
- Твои воины убивают людей.
- Воины всегда убивают, в этом их суть. Но сейчас убивают вовсе не мои воины. Я ошибся молодой Горн, ошибся страшно… Ты можешь исправить мою ошибку и спасти сотни, если не тысячи, но готов ли ты к этому?
Глаза юноши вспыхнули звездами во тьме шатра:
- Что происходит?
Рик опустил голову, и отблески крохотного огонька окрасили его лицо в цвета стыда и печали:
- Я действительно участвую в этой войне. Народ моей страны мечтал о независимости, а потому наши корабли привезли войска варваров под стены Фалесы. Мы были горды и наивны… Это нас погубило. Лирийцы – звери во плоти, Вэл. Вместо того, чтобы сойтись с войсками Лаконы в честном бою, они принялись грабить, жечь, насиловать…А теперь они готовятся к атаке на город. Но не к настоящему штурму: они погонят на стены местных жителей… твоих братьев и сестер.
Бледности юноши могла бы позавидовать мраморная статуя, и Рикард про себя усмехнулся, подставив какие картины рисует сейчас буйное воображение изобретателя, но внешне Властитель являл образец истинной скорби. Когда к горну вернулся дар речи, он оказался в силах изречь что-то вроде:
- Ты,… вы все,… как вы можете, палачи! Мои крылья никогда не будут служить злу! Никогда!
«Будут, друг мой, будут… Причем очень скоро»:
- А делу мира? Окончанию войны? Готовы они послужить этому?
- Как?
Изображая волнение, Рик вскочил и заходил по шатру:
- Когда все начиналось, я думал, исход будет совсем другой! Никто не хотел того, что случилось. Это надо остановить немедля. И есть только один путь обуздать лирийцев – переговоры, результатом которых станут мир и союз между Лаконой и Сторном. Независимым Сторном.
По лицу юноши скользнула горькая усмешка:
- Добились чего хотели, да?
- Да, добились, – Рик позволил себе циничную усмешку «в каждой лжи должна быть доля правды», - И нам не нужны новые реки крови. Ты поможешь или нет?
- Зачем вам моя помощь? Войдите в ворота и договаривайтесь о чем хотите…
Рик покачал головой:
- Если бы все было так просто… Сейчас Сторн между молотом и наковальней – попробуй мы открыто вступить в переговоры, как нас тут же перебьют наши бывшие союзники. Или со стен пристрелят… Нет, нам нужно попасть в город и явится во дворец безоружными, с дарами мира, как положено послам. Твои крылья – могут доставить нас в город незаметно как для лирийцев, так и для лаконцев. Мы проведем переговоры. Объявим о союзе, и штурма не будет…
По лицу юноши можно было судить о том, какие страсти и противоречия бушуют в душе изобретателя. Рик не мешал: пережимать тоже не стоило. Пусть примет решение сам. Наконец, Вэл поднял глаза на Властителя:
- Хорошо, я доставлю тебя в город. Мои крылья при хорошем ветре способны поднять двоих.
- Ветер будет. О нем маги позаботятся, - Шарк ободряюще улыбнулся, - Но не только меня, а еще восьмерых…
- Нет.
- Да. Я не могу отправиться один. Меня попросту убьют. Кроме того, я потеряю лицо. Да отбрось ты сомнения: эти люди - дипломаты. Посольство не может состоять из одного человека.
Молчание, по мнению Рикарада – изрядно затянувшееся…
- Будьте вы прокляты… Я доставлю вас в город. Но у меня всего одни крылья…
- Это не совсем так, - Рику стоило усилий изгнать насмешку из голоса, - За твоей работой тщательно следили. Завтра корабль доставит еще восемь «крыльев». Твое дело – научить моих людей ими пользоваться.
- Постараюсь… но когда все закончится – я уйду.
- Как хочешь, - «либо ты останешься, либо уйдешь в Долины смертной тени», - По рукам.
В неверном свете светильника их руки сомкнулись в рукопожатии.



Рикард Шарк с внимательно рассматривал свое отражение в зеркале. Зрелище, открывающееся взору молодого Властителя, не вдохновляло: вместо высокого, крепкого воина в скромном, но дорогом одеянии на Рика смотрел слегка сутулый, невзрачный человечишка в потрепанном наряде лаконца среднего достатка. Длинные белые волосы укрыты под платком, на поясе нет ничего, хоть отдаленно напоминающего меч – несколько острых кинжалов надежно укрыты в складках одежды. Мирный, безобидный горожанин, или зажиточный крестьянин, выбравшийся в город и запертый в нем войной. На выходи из шатра Властителя ждали восемь сторнийцев, облаченных схожим образом. Бесформенное одеяние и нарочитая медлительность скрывала канаты мышц и хищную плавность движений, и лишь острые, словно иглы, взгляды указывали, что все собравшиеся не принадлежат к многоликому племени дипломатов. Но если бы покойники, когда-то охранявшие форты у входа в Криэран, вновь обрели способность глядеть на мир, они узрели бы среди собравшихся немало знакомых лиц. Оружья на виду никто не держал. Если конечно не считать оружьем небольшой ларец, прикрепленный к поясу одного из сторнийцев. Вэла здесь не было – юный изобретатель сейчас на вершине холма готовит к полету девять «крыльев»: восемь для спутников Властителя и одни – для них двоих. В своих летных способностях Рик сомневался, и проверять на практике таланты не спешил.
Однако, нужно было поторапливаться: солнце уже садилось. Скоро боевые бичи степных всадников стронут с места огромную, исходящую потом, болью и страхом людскую массу и бросят ее на стены - под мечи и копья соотечественников. Тяжелые метательные машины уже заканчивают свою ежедневную работу, и в окрестностях небольшого пустыря в кольце городских стен скоро перестанут падать тяжелые, крушащие постройки камни. Везде - в темном городе, под его стенами, в свете факелов и под крики боли, скоро начнет свой пир леди Смерть и не дело опаздывать на подобное торжество…
…Вэл ожидал ночных путешественников переминаясь с ноги на ногу от нетерпения: какие бы сомнения не владели душой Горна, но он, как создатель, не мог не мечтать о полете на собственных крыльях, а потому предвкушение чуда пересиливало моральные терзания и страх.
- У меня все готово. Ветер подходящий, но вот твои люди… не уверен, что они все справятся.
- Ничего, - Рикард осмотрел хрупкие конструкции, и впервые в его голове шевельнулись сомнения, что все пройдет как надо, - Они готовы рискнуть… ради правого дела.
- Ради мира…- по голосу юноши было не понятно, то ли он спрашивает, то ли пытается убедить сам себя.
- Да. Ради мира. То, с чем мы идем в город, принесет мир и покой на его улицы. Это так – слово Рикарда Шарка.
- Тогда взлетаем? – уверенность в голосе сторнийца ободрили изобретателя, и теперь он рвался в бой.
- Еще немного… пусть солнце сядет, а тьма – сгустится.
Острый слух Властителя уловил что-то вроде отзвука далекого крика, больше похожего на вопль боли, чем на боевой клич, а вечерняя заря словно забыла уйти с одного кусочка неба над далекой оконечностью стены. «Минута на осознание, КТО перед ними. Пять – переломить себя и втянуться в бой… Еще десять – понять, что без помощи не устоять и на вызов резервов… Тут в бой вступят лирийские части – лаконцам придется бросить на стены всех, кто способен держать меч или копье… Ну.. для подстраховки – еще пятнадцать минут. Вычтем пять минут на полет до города… еще немного… пора!»
- Взлетаем!
Одному из сторнийцев не повезло прямо на старте: то ли его крылья были с изъяном, то ли он сделал что-то не так, но, спрыгнув с обрыва, мужчина не воспарил, как прочие, а молча канул во тьму. Звука удара о камни никто не услышал – шум ветра в ушах уносил все звуки. Остальные сумели взлететь. Рику, беспомощно болтавшемуся рядом с явно опьяненным победой над стихией Вэлом, полет особого восторга не внушал – лишь страх и полная невозможность управлять своей судьбой. Где-то далеко внизу проплыли огни лирийского лагеря. В темноте незаметно была преодолена стена… Вот и огонь: сегодня помимо камней требушеты закинули на границу пустыря огненный снаряд, который, впрочем, так ничего и не подпалив, скромно догорал. В обычные дни здесь бы уже суетилась пожарная дружина, но не сегодня, когда под отчаянным напором обреченных людей вздрагивал камень стен. Сейчас до безвредного огонька никому не было дела.
Говорят, на огонь летят птицы, те, кто спустились с ночного неба на окруженный разрушенными домами пустырь, не относились к славному пернатому племени. А потому далеко не всем из них повезло: один не справившись с непослушным крылом, рухнул с высоты на камни, другого, уже почувствовавшего под ногами земную твердь, коварный ветер рванул обратно в высь, но тут же уронил, поволок по земле, ломая хрупкие крылья и не менее хрупкие кости неудачливого воздухоплавателя. Третья жертва не смогла остановить стремительный бег по камням, и тело несчастного приняли на себя белеющие в темноте, словно зубы мертвого зверя, обломки ограды. Но шестеро: пятеро сторнийцев и один лаконец все же сумели невредимыми вырваться из бесплотных лап стихии воздуха и вновь ступить на землю живыми.
Выжившие «гости столицы» не стали предаваться скорби по погибшим: лишь один из воинов на миг замер у вздрагивающего тела еще живого товарища и провел ладонью по лицу, словно закрывая глаза. Когда люди скрылись в переулке, никто из оставшихся уже не шевелился.
Теперь, когда незваные гости оказались в городе, стал ясен смысл устроенного ими карнавала: те улицы, что не были разрушены бьющими по городу требушетами, были запружены людьми в таких же нарядах, что и на команде Рикарда. Сторнийцы шли уверенно, не торопясь, но и не медля, не глазели по сторонам… окажись рядом стражник, взгляд служивого ни на миг бы не задержался на очередной группе людей, укрывшихся в городе от войны…
Вэл ожидал, что вся компания свернет ко дворцу, но средних лет сторниец, возглавивший группу, уверенно проследовал куда-то вглубь бедных районов… Здесь народу было куда меньше: даже в это тяжелое время район был небезопасен и с наступлением темноты улицы пустели. Вот и узкая площадь перед колодцем, служащим единственным источником воды в этих трущобах, была почти пуста. Несколько неясных фигур, отделившихся от стены при виде первого из гостей, увидев истинную численность отряда, мгновение потоптались на месте, словно стая хищников при виде слишком крупной добычи, и бесшумно растворилась в темноте. Сторнийцы остановились рядом с колодцем, один из них (для Вэла почти все они были на одно лицо), отстегнул от пояса ларец, снял с шеи цепочку с ключом и передал все это Рикарду Шарку. Властитель замер на миг, но, словно очнувшись, принял из рук обитый тонким слоем метала ящичек. В ночной тиши, рассеиваемой лишь отдаленным гулом и грохотом далекого штурма, звук открываемого замка прозвучал подобно щелчку арбалета.
Крышка поднялась и взору невольно подавшегося вперед лаконца открылось ее содержимое: три черные крысы. Твари были мертвы, и, судя по запаху, довольно давно. Их раздутые тельца никак не вязались ни с бархатной обивкой ларца, ни с осторожностью, проявляемой Рикардом и его спутниками. Но Вэл был студентом, а потому знал основы медицины. Вывод был прост и страшен, как острие сторнийского кинжала, что уперлось ему в спину:
- Чума…
Властитель, в лунном свете больше напоминающий собственный призрак, молчал: все было ясно без слов. Один из крысиных трупиков с привязанным слитком металла исчез в зеве колодца и вскоре до всех, стоящих на площади, донеслось слабое «Плюх!»
- Но…Ты же поклялся, что твой дар несет мир и покой этому городу…
- Разве я солгал? – улыбка спокойная, вовсе не злобная, только вот в глазах ее нет, - Все, кто выпьет воды из этого колодца, вскоре будет покоиться с миром. Мир и покой… разве нет?
- … Ты… Я… - дар речи оставил юношу, в голове все смешалось.
- …мне очень помог, - теперь и в глазах сторнийца появились веселые искорки, - Твои «крылья» воистину бесценны, друг мой. Вот увидишь, они принесут огромную пользу миру.
- Но переговоры… штурм… невинные люди…
- Если по порядку: «маленький обман», «уже начался» и «таких не бывает». Еще вопросы?
Вэл молчал. Что-то умирало в нем,… что-то важное… Рикард осторожно закрыл ларец с двумя оставшимися трупиками и кивнул молчаливым спутникам:
- Пошли. Нужно найти еще два. А ты, Вэл Горн, первый человек, обретший крылья, запомни – «Если не можешь что-то изменить – живи с этим».
«Изменить… не могу изменить…. Я смог взлететь! Я смогу!» Удар был неумелым, не подготовленным, но в него юноша вложил всю ярость, все отчаяние. Сторниец, державший лаконца за плечо, отлетел в сторону, выронив кинжал, а Горн отчаянно рванулся прочь, в темноту переулков…
Рик с огорчением наблюдал за бегством молодого изобретателя: тот мог быть очень полезен, и Властитель до конца надеялся, что юноша смирится… Но нет. Что ж, он выбрал сам:
- Рокар. Догони и убей. Только быстро – через пол часа мы должны быть у дворца.
Боец, успевший вскочить с земли и теперь глядевший на командира глазами побитой собаки, мгновенно сорвался с места и скрылся за углом.
Остальной отряд, не спеша, двинулся дальше. В том, что раз оплошавший воин убьет юного лаконца, никто не сомневался.
…Вэл бежал, отдавая все силы, и смерть шла за ним: он не слышал шагов за спиной, но был уверен – погоня есть… Воздух с трудом проникал в грудь, ножами полосуя легкие, все тело болело, но останавливаться было нельзя. Впереди послышались голоса, и юноша едва не налетел на группу стражников, судя по мрачным лицам и злым возгласам, спешащих к месту штурма. На миг и он, и воины замерли от неожиданности, но тут в сцене возникло еще одно действующее лицо: сторниец, преследовавший беглого лаконца, выскочил из темноты за его спиной.
О чем думал опытный адепт Культа великой акулы в последние мгновения своей жизни, не ведомо. Ясно одно: даже стальные нервы опытного убийцы не выдержали всех перипетий ночи, и он совершил безумный, безнадежный поступок – атаковал.
Нет, сначала это вовсе не казалось бессмысленным, а прыжок бойца не был изысканно зрелищным. Просто выскочивший из переулка человек только что был далеко, но вдруг оказался среди опешивших стражников. Первый лаконец умер раньше, чем понял, что происходит – сильный удар в лицо вогнал кости носа в мозг несчастного. Тело еще оседало на землю, а длинный кинжал уже ужалил между шестым и седьмым ребром следующего солдата. Не давая стражникам опомниться, сторниец крутанулся на месте, прикрываясь умирающим солдатом и окровавленный клинок прочертил алую линию на горле нового врага… Но тут воинская удача оставила убийцу: то ли самый расторопный, то ли самый хладнокровный из противников вскинул арбалет и тяжелый болт насквозь прошив мертвого лаконца, вошел в грудь Рокара, пробил легкое и намертво застрял в позвоночнике. Когда пришедшие в себя после учиненной бойни стражники осмелились перевернуть тело, грешная душа десятника гвардии Властителя уже оставила этот мир.
Убедившись в смерти ожившего ночного страха, бравые солдаты принялись за Вэла:
- Ты кто такой? … Да чего его спрашивать – он с этим! Коли его! …Нее, ребяты, погодите-ка, нужно сначала поспрошать… Да  чего его спрашивать! Приколем тут… - если мгновение назад стражники казались настоящим избавлением, то теперь, обступившие юношу, разгоряченные боем, они были едва ли не опаснее сторнийцев, - Стоп-стоп, други, отведем-ка его в тюрьму. А пока водить будем да рассказывать, что да как было, на стенах, небось, и без нас управятся.
Судя по взволнованному гулу, перспектива оказаться в гремящем металлом аду боя доблестных воинов не прельщала, а потому предложение имело огромный успех:
- А то! Это верно! Ведем его, прзнатчика вражьего, к заплечных дел мастерам! Там, авось, еще и награду дадут…
Вэл попытался что-то сказать, но рукоять меча въехала под ребра, разом лишив дыхания:
- А ты молчи, злыдень. Сейчас сведем, куда следует, там споешь…



Со стороны могло показаться, что гвардеец, охраняющий калитку, задремал, привалившись к стене и пристроив копье так, чтобы не мешало. И лишь подойдя совсем близко, заметишь остекленевшие мертвые глаза и неестественно вывернутую шею. Дальше можно было увидеть еще несколько подобных картин: охрана, со стороны казавшаяся спящей, была уже давно и безнадежно мертва. В небольшом дворике лежали два уже не спрятанных тела: судя по значкам и богато украшенному оружию, они охраняли какую-то очень важную особу. Рядом с ними лежал некто, по виду – обычный горожанин. Но вот кинжал из сторнийской стали, намертво зажатый в сведенной судорогой руке, никак не гармонировал с нарядом незваного гостя. Но ни самой особы, ни неведомых убийц уже давно не было поблизости – выжившие члены отряда Рикарда, он сам и укрывшаяся под мужским плащом Александра Амарра быстро шли по ночным кварталам в направлении городской стены.
Лаконский солдат, охранявший неприметный тайный ход, был искренне расстроен: он еще не знал, с кем пришлось сражаться на стенах его товарищами, и отчаянно мечтал оказаться рядом с ними с мечом в руках и боевым кличем на устах. А вместо этого он с напарником стоит тут, охраняя никому не нужную дверцу. Ну какой идиот, скажите на милость, решиться попытаться проникнуть в город через этот узкий крысиный лаз? да еще при том, что стоит ему повернуть небольшое колесо как эта проклятая нора заполнится водой по самый потолок, утопив то ли слишком смелых, то ли излишне глупых лазутчиков…
- Любезнейший, - от невеселых размышлений солдата отвлекли несколько горожан, приблизившихся к посту, - Нам нужно выйти за пределы города…
«Сумасшедшие, наверное»:
- Идите-ка по добру, по здорову. За стены им, видите ли, надо…
- А если об этом же попрошу я? – один из полуночных гостей скинул капюшон плаща, и пред изумленными глазами солдата предстала сама герцогиня Амарра! Над такой возможностью лаконец не думал…
- Прощения просим, госпожа, - выручил солдата напарник, - Но за стены можно только по личному приказу герцога.
- Что же, - сопровождающий знатной госпожи, высокий, худощавый мужчина, улыбнулся, - У меня есть приказ. Соблаговолите прочитать.
В руках «горожанина» действительно возник какой-то свиток, который тот и протянул расслабившемуся лаконцу. Но свиток был абсолютно чист. Солдат уже начал поднимать глаза на странного собеседника, когда пришла боль… Последним, что увидел умирающий солдат, была кровь, заливающая белую поверхность свитка…
Сторнийцы и Александра покинули Фалесу.

20-й день месяца Падения Зерна.
Окрестности Фалессы.

Дьюрика надеялась, что наемник, которому она передала амулет, выполнит ее посьбу и вещица попадет-таки к Мисту.
"Так....а это еще что за дела?!"-девушка могла поклястся, что только что видела в небе непонятное существо. Оно было слишком далеко, чтобы его можно было разглядеть как следует, но оно явно было много больше среднестатистической птицы. Присмотревшись, Дьюри поняла, что движется это существо как-то рвано и неестественно. Даже птенцы, впервые оторвавшись от ветки, и те были увереннее в воздухе! Брррр...наверное, это от усталости. Быть же такого не может!
Между тем до укреплений оставалось не так уж много.

Снова приступ. После того, как ведьма не слишком удачно перешла Порог, ее стали посещать странные затмения. Иногда она понятия не имела, что именно делала последний час или два.  И каждый раз выяснялось, что в этот период времени что-либо случалось с людьми, каким-то образом задевшими или обидившими ее. В прошлый раз странным образом пострадала Гранта, назвавшая Рику наивной идиоткой...
Сознание девушки медленно заволокло туманом.

С 14 по 20 День Месяца Падения Зерна

Пришедший утром капитан сторнийского корабля молча подал Вэлу бумагу: "Время пришло. Мне нужны твои крылья". Юноша глубоко вздохнул и поднял глаза от бумаги, твердо глядя на вестника:
- Я готов.
- Что мы должны взять.
- Пойдем. Я покажу.
Он решил не натягивать ткань сейчас, боясь что тонкий, но удивительно прочный лирийский шелк порвется. Его творение аккуратно разобрали на части, тщательно завернув в плотный материал и почти не дыша неся каждую на корабль, прибившийся к брегу. Вэл внимательно следил за погрузкой. Ему не ни единой попытки пробовать его творение, но в душе было уверенное спокойствие: "Это крылья. Крылья, которые наполнит ветер. Они сродни ему, живущие дыханием воздуха. И я взлечу." Его руки взяли было рассчеты, по которым он создавал свое изобретение, но глянув вокруг и на море, Вэл вдруг сделал неожиданное. Подойдя к тлеющим огням камина, он решительно бросил листы в огонь. Пламя жарко приняло дар и быстро заглотило его. Юный изобретатель не видел искаженные лица слуг, он уже шел на корабль, тихо шепча:
- Пламя и воздух... Ткань и сталь...
В последний раз он оглянулся на дом, где провел так много времени, творя свою мечту. Губы тронула улыбка:
- Да будет так, - он посмотрел на тех, кого оставлял, словно впечатывая свой образ в их сознании. - Спасибо за все.
Странная обреченность скользила во взоре каждого, но Вэл был уже далеко, мысленно расправляя свои крылья и взлетая. Те, кто затруднился оценкой его поведения, походки могли бы с уверенностью сказать: Он свободен. Но посвященных в такие тайны природы человека не было среди собравшихся. Властитель получит клад: "Цель достигнута. Ваш приказ выполнен".
Ветер благоприятствовал бегу коробля. Крылья ждали своего мига, чтобы расправится. Вэл Горн плыл навстречу с войной. На корабле его ни разу не тревожил тот сон. Лишь утром, просыпаясь он снова и снова ощущал холод, который охватывал его ноги, рожденный той "жалкой" тварью. Нет, он не забыл сна. Но и уверенность в собственных силах возросла. Вэл с удовольствием сидел на палубе, слушая песни сторнийских акул:
"... Как метеор в вечерней мгле,
Она очам моим блеснула
И, бывши все мне на земле,
Как все земное, обманула."
Зеленые глаза упоенно следили за тем, как стремительно летел по волнам корабль, понимая, что скоро это закончится: "Ой ли? Вода... Воздух... Пламя... Земля... Что вас разлучит? Я становлюсь заумным и нудным... Да нет. Я просто знаю, что ни один.. Я точно это знаю. Не понимая откуда, но я пойму"...

...Вэл спокойно ждал Властителя Сторна, мягко поглаживая туго натянутую ткань крыльев. Рикард стремительно подошел к нему, едва не столкнувшись. Глаза его заблестели, увидев творение:
- Приветствую тебя, Вэл.
- Приветствую, Властитель…
- Значит, ты сотворил то, что доселе почиталось невозможным – летающую машину…
- Да, но я…
- …хочешь знать, какому делу она послужит. Законное требование. Войдем в шатер...

.."Будь ты проклят, Рикард Шарк. Даже если Тени поглотят меня - будь ты проклят!" - Вэл наблюдал, как в колодец летит смерть и понимал, что это его руками она опущена туда. Глаза устремились на спокойное лицо Рика, поражаясь - неужели он никогда не сомневается в себе?! Юноша вздрогнул, поняв, что обречен. Ему не спастись... или..

Побег. Глупость. Отчаянная глупость. В результате его хватают его же соотечественники: "Ха. Не ври сам себе. Твои же соотечественники сейчас за стенами города. Штурмуют свою столицу. Лишь потому, что ты сумел воплотить свою мечту." Голова его поникла и он покорно пошел за стражами.

- Вперед, вперед, парень, - подталкивали его в спину стражники.
Не смотря на отчаяние, завладевшее его душой, Вэл шел, изумленно оглядываясь по сторонам. Нет, он видел замки Сторна - холодные, величественные, пугающие. Но тут... Словно все дарило какое-то тепло, несмотря на разворачивающуюся в мире бурю. Императорский дворец поразил его нестолько своим убранством, сколько уютом: "Уют в замке? У меня бред, наверное!" - мысленно посмеялся сам над собой Горн. Его остановили перед величественными дверьми. Один из стражников что-то шептал богато одетому вельможе, чей острый взгляд скользил по доставленному пленику:
- И чьи Тени надоумили вас привезти его сюда?! - яростно, но негромко спросил он. - Немедленно в тюрьму! Там посмотрим, как запоет эта птица.
Стражник бросился к пленнику, указывая ему мечом, чтобы тот развернулся и шел обратно. Но тут распахнулись двери и в окружении женщин и мужчин появилась стройная, молодая женщина. Еще до того, как темноволосая головка повернулась, еще до того, как он увидел ее глаза, Вэл уже знал кто это:
- Саола! - крик сорвался с его губ.
Юноша рванулся к ней и лишь устремленные на него мечи и арбалеты заставили его замереть, бросая на стальные клинки рассеянный взгляд. И снова устремляясь к ней. Синие глаза встретились с ним и Сао удивленно подняла брови. А юноша забыв обо всем на свете вновь сделал попытку приблизится, натыкаясь на стальной приказ:
- Стоять!!! - зарычали несколько голосов.
Счастье загоревшееся в зеленых глазах ничто не могло погасить. Саола медленно приблизилась к нему, не отрывая взора от этого сияющего счастья:
- Ты..
- Я сделал крылья, синеглазка, - улыбаясь обезоруживающе, тихо, только для нее сказал Вэл.

Итак, на меня свалилось богатство. Ха, в очередной раз! Хотя столько мне перепало впервые. Даже когда я прирезал дворяночку, которая встречалась тут с любовником, за ее драгоценности удалось выручить куда меньше.
Долгосрочных планов не было – разве что Аша, хотя что-то мне подсказывало, что тут долгими сроками и не пахнет. Может, устроить себе отдых? С такими денежками можно классно жить месяца два и дольше. Ха, нет! Скука замучит.
Сейчас мне было можно все – удача-то на подъеме. Единственное что, фиг предугадаешь, когда все оборвется. Впрочем, нет… Угадать нельзя, а узнать можно!
Поутру я направился прямо к крохотной лачужке, покосившейся на один бок. В этом строении жила Мама Делорм. Кто такая Мама Делорм? Если коротко – то ведьма. А еще черная вздорная старушенция откуда-то с дальнего юга, пекущая отличные пирожки. Живет она на Вшивом конце издавна, так как быстро просекла, что это единственное место, куда не суются Делоновы светляки. А мы ей и рады: там амулетик против колдовской сигналки, тут зелье для ночного зрения… Дерет, правда, по три шкуры, ну да золото не съешь и в гроб не положишь.
Но деньги она берет только за стоящие вещи, а вот удачу измерить – это вообще дешево. Может попросить дров порубать или там за водой сбегать. Но это пустяки.
Я постучался.
-Входи, Мышонок, - Делорм помнила меня еще сопливым мальчишкой… как и Форли, и Старого Диза, и наверняка их дедов.
Дверь была не заперта, и я привычно уселся на низкую скамейку в сенях. Мама Делорм величаво выплыла откуда-то из глубин такого маленького с виду домишки.
-Здравствуй, Матушка.
-С чем пришел?
-Да так, ерунда…
-Не скажи, не скажи. Вот сразу тебе говорю – удача твоя вверх идет и идти будет. Долго.
-Спасибо… Ну, что я должен сделать?
-Не торопись – молодой еще жить опаздывать. Удача-то у тебя в порядке, но вляпаться так, что уши не торчат, она тебе не помешала.
-
-Не удивляйся. Удивляться как раз нечему – такое сплошь и рядом сейчас случается…
-А, вы о том, что мне слишком долго везло?
-Нет, Мышонок. Четверть века – разве это долго? Говори так кому хочешь, только не Маме Делорм. Уж мне ли не знать, что такое – «долго»… Нет. Не знаю, что ты такого сделал и на какой дым тебе это понадобилось, но вокруг тебя сейчас что-то сплелось. Не так сплелось, как вокруг этих троих в городе и еще одного где-то там, не знаю где. И даже не так, как вокруг этих шутов на тронах. Нет, слабее. Но что-то, Мышонок, Судьбе от тебя нужно. Это к духам не ходить, хотя тоже можно…
-Да ну ее к этим же духам, Судьбу! Нельзя ли как-нибудь ее… стряхнуть, что ли?
-Размечтался! Судьба – это тебе не обкуренная девочка, которую можно вытолкать из койки поутру. Она к тебе прицепилась, ну, или скоро прицепится, да так, что не срежешь.
-Ага. И это вы отказываетесь называть невезением? Ха, Мама, что же тогда значит «не повезло», по-вашему?
-Вот когда ты помрешь и я вызову твой дух, вот тогда ты можешь поплакаться мне, как тебе не повезло, и только тогда я соглашусь. Потому что все остальное можно пережить.
-Ну… Ладно. Так что ж мне делать, Ма?
-Ждать. А потом просто выносить свои кости из всех передряг, в которые угодишь. Если не помрешь – разочарован не будешь.
-А подробнее?
-Мышонок, я тебе кто, Судьба? Не надейся! Я – простая мамбо, которая учуяла знакомый запашок. Притом, заметь, не мне знакомый, а бабке моей бабки. Цени!
-Ценю. Спасибо, Матушка.
-На спасибо гамбо не сваришь. Иди наколи мне поленницу дров и принеси цыплячьих потрохов на три медяка. Вот тогда мы будем в расчете.
И до самого обеда я помогал по хозяйству старой ведьме, которая учуяла во мне то, чего мне даром не надо… Не люблю быть управляемым. А кто мной управляет – ростовщик, свинья из Гильдии, король, Марель и уж тем более какая-то там Судьба – мне все равно.
Я свободен! Поняли?!