30 число месяца Судов. Фалесса.
Франциск ле Шаорин в очередной раз встретил Гордиана ле Кораса, командира городской стражи в своем кабинете...
Определенно, Гордиан был тем, человеком который был ему, Франциску нужен, а вот какой-нибудь ле Амарра не подал, был ему и руки, чем и гордился бы. Что ж, это его проблемы, для королевского советника все средства были хороши, разумеется, если они приводили к намеченной цели. Целью была власть, а в борьбе за власть традиционно использовалось все... предательства, убийства, заговоры...
Гордиан расселся в своем любимом кресле, раскинув ноги и тяжело дыша...
- Шаорин, я все сделал, как ты и просил...
Франциск вопросительно поднял бровь... Неужели и, правда, все?
- Тогда отлично... До меня доходят вести, что наш "любимый" император возвращается в столицу, и что следом за ним, грядет война с Лесом... Охотно поверю тому, что причиной стал сам Ярно... Идиот, у него нет ни толики каких-либо дипломатических способностей... Ему если и ехать куда-то, то с завязанным ртом... Впрочем думаю, что здесь постарался и Шарк, и сам Эвор... Это нам на руку, так как вскоре в Лакону вцепятся еще и Лирия со Сторном...
Корас хмыкнул.
- Сейчас важно то, что когда Ярно приедет, он устроит разборку – в своем роде, он будет уберать сторонников Селины и заменять их своими болванами... Нам нужно постараться подсунуть ему наших болванов, в том числе... И, заодно, убрать его руками тех прихвостней Селины, что мешают нам... Мы можем, по приезду Ярно, организовать покушение? Главное, чтобы след точно вел к некой "группе" недовольных... Разработаем как бы заговор... Потом вмешаем в это, заодно, каких-нибудь людей из его окружения... Когда у Ярно начнется паранойя, он окончательно перестанет что-то соображать... А потом отправится на войну, где геройски и погибнет...
Корас вздохнул.
- На это все нужны будут деньги...
Шаорин кивнул.
- Будут. Дальше... Делона пока трогать не будем, он сумел убедить меня в своем "нейтралитете" так скажем... – он недовольно поморщился. – Я думаю, с ним что-то может сделать Ри... Но что касательно магии, то эту тему, я бы до того как война заполыхает в полную силу, вообще бы не поднимал... Потом будем думать... Скажем так, я профинансировал определенные изыскания в области всяческих древностей... Кое-что найти удалось... Ведь, когда куют мечи, тогда же делают и кольчуги... Магия – удел избранных, к чьему числу, я, увы, не принадлежу, как впрочем, и большая часть человечества... Когда бушевали войны магов, в то время, умельцами – из простых людей, была создана определенная система противодействия, слабая, но дающая шанс... К сожалению, чтобы прояснить все точно, нужно время... Так, что с этим подождем...
Гордиан протянул руку за бокалом вина...
- У тебя как всегда полно козырей в рукавах?...
- Да, – улыбнулся Шаорин. – У меня всегда есть пути к отступлению...Это и важно, никчемный риск мне совершенно не нужен...
- В любом случае... – ле Корас улыбнулся в ответ. – Город в твоих руках...
- Хорошо... – Франциск кивнул. – Можешь идти... Обо всех изменениях сообщать мне.
- У тебя тут на каждом шагу маги бродят. Не боишься?
- Да что они могут сделать? – Франциск рассмеялся. – Они же наивны, как дети... Иди, иди...
Гордиан ле Корас скрылся за дверью, раздались тяжелые шаги, лестница заскрипела...
Франциск еще раз улыбнулся про себя... Неужели, Ярно действительно такой болван? Что еще он ухитрился притащить из Полумесяца?
Полная версия: Глава вторая. Гроза собирается.
21 день месяца Судов. Сторн.
Шань сошел на берег Сторна... Ах, эти дурные предчувствия, и эти сны... Ему казалось, что он прожил в них полжизни... Постоянные кошмары, или видения будущего? Он не знал, и никто не знал. Это стало его проклятьем и даром одновременно. Может поэтому Йень-Нен выбрал его?
Он помнил тот день, день, когда Учитель нашел его. Это был дождливый день, дождь шел стеной, и все дороги в горах Адара превратились в липкую, текучую грязь. Да, он шел тогда по дороге в свою деревню. Внезапно ударил раскат грома, потом еще и еще... Черные, непроглядные, тучи заволокли небо... Казалось, сама природа бушует... Тогда еще ничего не знающий, и не видевший Шань, постарался закутаться и добежать быстрее... Сейчас, он уже не может сказать, что зря он это сделал – по всей видимости – это был знак Судьбы... Но тогда... Он упал, покатился куда-то... мир померк, а он чуть не утонул в этой, черной, тягучей грязи... Он тонул, и кто-то протянул ему руку... Йань-Нен. Это был он... Он стряхнул с лица всю глину, и тогда... тогдашний Шань удивился... Ему протягивал руку уже старик, с черной повязкой на глазах...
- Но как? – был его первый вопрос, хотя очевидно, стоило поблагодарить за спасение...
- Неужели ты думаешь, что, то, что ты видишь, действительно важно? – спросил его Учитель. – Поверь, ты рад, что я спас тебя, а я еще более рад, потому что искал тебя всю жизнь...
- Искал? – тогдашний Шань еще не во что не верил. Он видел, то, что видел.
- Да, пойдем же... – Йань-Нен снова протянул ему руку. – Но знай, после того, что ты увидишь, вернее "не увидишь" ты не вернешься назад. Потому что это будешь уже не ты.
- Не я? – он был очень удивлен этими словами... Но Йань-Нен оказался прав... Прав во всем, и даже более того. Но почему он искал именно его, Шань так и не понял. Он прошел обучение в стенах Адара...
И так все началось... и когда-нибудь все закончится. Но, наверное, не скоро еще...
Он сошел на берег Сторна...
Маскировка еще действовала... Но очевидно, ее придется сбросить, когда придет время... Когда, он столкнется лицом к лицу с грядущей опасностью...
Шань сошел на берег Сторна... Ах, эти дурные предчувствия, и эти сны... Ему казалось, что он прожил в них полжизни... Постоянные кошмары, или видения будущего? Он не знал, и никто не знал. Это стало его проклятьем и даром одновременно. Может поэтому Йень-Нен выбрал его?
Он помнил тот день, день, когда Учитель нашел его. Это был дождливый день, дождь шел стеной, и все дороги в горах Адара превратились в липкую, текучую грязь. Да, он шел тогда по дороге в свою деревню. Внезапно ударил раскат грома, потом еще и еще... Черные, непроглядные, тучи заволокли небо... Казалось, сама природа бушует... Тогда еще ничего не знающий, и не видевший Шань, постарался закутаться и добежать быстрее... Сейчас, он уже не может сказать, что зря он это сделал – по всей видимости – это был знак Судьбы... Но тогда... Он упал, покатился куда-то... мир померк, а он чуть не утонул в этой, черной, тягучей грязи... Он тонул, и кто-то протянул ему руку... Йань-Нен. Это был он... Он стряхнул с лица всю глину, и тогда... тогдашний Шань удивился... Ему протягивал руку уже старик, с черной повязкой на глазах...
- Но как? – был его первый вопрос, хотя очевидно, стоило поблагодарить за спасение...
- Неужели ты думаешь, что, то, что ты видишь, действительно важно? – спросил его Учитель. – Поверь, ты рад, что я спас тебя, а я еще более рад, потому что искал тебя всю жизнь...
- Искал? – тогдашний Шань еще не во что не верил. Он видел, то, что видел.
- Да, пойдем же... – Йань-Нен снова протянул ему руку. – Но знай, после того, что ты увидишь, вернее "не увидишь" ты не вернешься назад. Потому что это будешь уже не ты.
- Не я? – он был очень удивлен этими словами... Но Йань-Нен оказался прав... Прав во всем, и даже более того. Но почему он искал именно его, Шань так и не понял. Он прошел обучение в стенах Адара...
И так все началось... и когда-нибудь все закончится. Но, наверное, не скоро еще...
Он сошел на берег Сторна...
Маскировка еще действовала... Но очевидно, ее придется сбросить, когда придет время... Когда, он столкнется лицом к лицу с грядущей опасностью...
20 день месяца Судов. Лакона, Криэран, особняк Тойе.
Асси, стараясь ступать как можно тише, спускалась по лестнице. Сегодня ей не спалось и стоя у окна, она углядела в саду кого-то, залезающего в окно первого этажа. Судя по всему, он был один, поэтому она прихватила кочергу, стоящую у камина и решила посмотреть, что этому человеку здесь нужно. Ходить неслышно она умеет в совершенстве, и если что, всегда успеет завопить так, что проснется весь дом. А за годы, проведенные вместе с Вальдаром в отряде, она научилась постоять за себя. Перехватив кочергу поудобней, она осторожно выглянула за угол. Вор обнаружился в зале – он запихивал серебряные подсвечники в мешок, вот он повернул голову…
- И что ты здесь делаешь, Крис? Только не говори, что просто проходил мимо.
Кристоф от неожиданности выронил мешок, тот с приглушенным звоном упал.
- Асси, какого надо подкрадываться так неслышно? А если бы я тебя не узнал?
- И случайно пырнул бы ножиком? Ты себе льстишь. А теперь – зачем ты сюда заявился?
- Ты давно не появлялась в «Кошке», Жакоб послал меня узнать, как ты.
- А подсвечники ты решил взять на память обо мне?
- Заканчивай свои шуточки! В этом городе нашим ремеслом много не заработаешь, вольным птицам, вроде нас, здесь быстро крылышки обрезают, а жить на что-то надо.
- Идиот, - устало сказала Асси, - я же говорила, денег у них нет. Да они моментально обнаружат пропажу, а завтра ее уже найдут, и всем будет очень плохо.
- Асси, да стоит только посмотреть на все это! – он широким жестом обвел окружающую их роскошь, - Здесь кругом сплошь мрамор, шелк, а ты говоришь, у них нет денег! Тебе просто дурят голову!
- Если здесь и есть дураки, то уж я к ним точно не отношусь! Сам подумай, ты что, собираешься утащить у них парочку мраморных колон? На них сейчас как раз большой спрос!
- Что ты имеешь в виду?
- Крис, вот это все, весь мрамор и шелк, это то, что у них осталось. Это вещи, а денег у Тойе осталось очень мало. А если вы хотите таскать из особняка статуи, я вам не помощница!
- Асси, не заводись! Я уверен, что этот старикан наверняка где-то припрятал заветный сундук с золотом, и даже не один. В конце концов, если ты приложишь немного усилий, то быстро выяснишь, где наш граф прячет свои деньги.
- Что значит «приложишь усилия»? – Асси с подозрением посмотрела на Криса, а тот, бросив опасливый взгляд на кочергу, отошел и только после этого заговорил:
- Сразу предупреждаю, это не моя идея, я только передаю приказ Жакоба. Этот Тойе… он ведь не очень-то и стар, так?
- И?
- Ну, Жакоб сказал, раз уж денег не украсть, можно получить их законным путем, ты окрутишь графа, он на тебе женится, а после его смерти продадим все и поделим денежки… Эй, я же сказал, это не я придумал!
- Передай Жакобу, - она просто задыхалась от ненависти, - что я ему не рабыня! – она развернулась и пола в свою комнату. «Завтра же ноги моей здесь будет! Уехать куда угодно, чтобы никто не знал и не нашел!» Ее остановила рука, ухватившаяся за ее плечо и кинжал приставленный к горлу.
- Асси, сладкая моя, приказы Жакоба не обсуждаются, ты забыла? Поэтому ты будешь делать то, что приказано.
Ей было наплевать даже на кинжал, только бы вырваться из этих рук, только бы ее оставили в покое! Асси уже приготовилась к рывку, как вдруг раздался тихий свист, и Кристоф неожиданно всем телом навалился на нее, выпустив кинжал из рук. Она вывернулась из-под падающего тела, и недоуменно посмотрела на торчавшую из спины Криса рукоять ножа. Потом перевела взгляд назад – Гунла! Мыслей в голове не осталось никаких, и сил, на то, чтобы огреть карлика кочергой, или соврать что-то похожее на правду, не было. Карлик тем временем что-то говорил, мягко глядя на нее.
- Что вы сказали, Гунла? – слабо отозвалась Асси.
- Я говорю, что восхищен вашей смелостью, госпожа Кассандра. В одиночку кинуться на вора… Очень смело, но и рискованно тоже. Хорошо, что я успел вовремя, вы не находите?
- Да, конечно, - Асси уже с трудом понимала, что происходит. Он действительно не услышал их разговор?
- А сейчас идите отдыхать, госпожа. Об этом, - карлик кивнул в сторону трупа, - я позабочусь. Спокойной ночи, госпожа Кассандра.
- Спокойной ночи, Гунла, - Асси не помнила как добралась до комнаты. Очнулась она сидящей на кровати и крепко сжимающей злополучную кочергу в руках. «Сумасшедший дом, сумасшедшая семейка…»
Асси, стараясь ступать как можно тише, спускалась по лестнице. Сегодня ей не спалось и стоя у окна, она углядела в саду кого-то, залезающего в окно первого этажа. Судя по всему, он был один, поэтому она прихватила кочергу, стоящую у камина и решила посмотреть, что этому человеку здесь нужно. Ходить неслышно она умеет в совершенстве, и если что, всегда успеет завопить так, что проснется весь дом. А за годы, проведенные вместе с Вальдаром в отряде, она научилась постоять за себя. Перехватив кочергу поудобней, она осторожно выглянула за угол. Вор обнаружился в зале – он запихивал серебряные подсвечники в мешок, вот он повернул голову…
- И что ты здесь делаешь, Крис? Только не говори, что просто проходил мимо.
Кристоф от неожиданности выронил мешок, тот с приглушенным звоном упал.
- Асси, какого надо подкрадываться так неслышно? А если бы я тебя не узнал?
- И случайно пырнул бы ножиком? Ты себе льстишь. А теперь – зачем ты сюда заявился?
- Ты давно не появлялась в «Кошке», Жакоб послал меня узнать, как ты.
- А подсвечники ты решил взять на память обо мне?
- Заканчивай свои шуточки! В этом городе нашим ремеслом много не заработаешь, вольным птицам, вроде нас, здесь быстро крылышки обрезают, а жить на что-то надо.
- Идиот, - устало сказала Асси, - я же говорила, денег у них нет. Да они моментально обнаружат пропажу, а завтра ее уже найдут, и всем будет очень плохо.
- Асси, да стоит только посмотреть на все это! – он широким жестом обвел окружающую их роскошь, - Здесь кругом сплошь мрамор, шелк, а ты говоришь, у них нет денег! Тебе просто дурят голову!
- Если здесь и есть дураки, то уж я к ним точно не отношусь! Сам подумай, ты что, собираешься утащить у них парочку мраморных колон? На них сейчас как раз большой спрос!
- Что ты имеешь в виду?
- Крис, вот это все, весь мрамор и шелк, это то, что у них осталось. Это вещи, а денег у Тойе осталось очень мало. А если вы хотите таскать из особняка статуи, я вам не помощница!
- Асси, не заводись! Я уверен, что этот старикан наверняка где-то припрятал заветный сундук с золотом, и даже не один. В конце концов, если ты приложишь немного усилий, то быстро выяснишь, где наш граф прячет свои деньги.
- Что значит «приложишь усилия»? – Асси с подозрением посмотрела на Криса, а тот, бросив опасливый взгляд на кочергу, отошел и только после этого заговорил:
- Сразу предупреждаю, это не моя идея, я только передаю приказ Жакоба. Этот Тойе… он ведь не очень-то и стар, так?
- И?
- Ну, Жакоб сказал, раз уж денег не украсть, можно получить их законным путем, ты окрутишь графа, он на тебе женится, а после его смерти продадим все и поделим денежки… Эй, я же сказал, это не я придумал!
- Передай Жакобу, - она просто задыхалась от ненависти, - что я ему не рабыня! – она развернулась и пола в свою комнату. «Завтра же ноги моей здесь будет! Уехать куда угодно, чтобы никто не знал и не нашел!» Ее остановила рука, ухватившаяся за ее плечо и кинжал приставленный к горлу.
- Асси, сладкая моя, приказы Жакоба не обсуждаются, ты забыла? Поэтому ты будешь делать то, что приказано.
Ей было наплевать даже на кинжал, только бы вырваться из этих рук, только бы ее оставили в покое! Асси уже приготовилась к рывку, как вдруг раздался тихий свист, и Кристоф неожиданно всем телом навалился на нее, выпустив кинжал из рук. Она вывернулась из-под падающего тела, и недоуменно посмотрела на торчавшую из спины Криса рукоять ножа. Потом перевела взгляд назад – Гунла! Мыслей в голове не осталось никаких, и сил, на то, чтобы огреть карлика кочергой, или соврать что-то похожее на правду, не было. Карлик тем временем что-то говорил, мягко глядя на нее.
- Что вы сказали, Гунла? – слабо отозвалась Асси.
- Я говорю, что восхищен вашей смелостью, госпожа Кассандра. В одиночку кинуться на вора… Очень смело, но и рискованно тоже. Хорошо, что я успел вовремя, вы не находите?
- Да, конечно, - Асси уже с трудом понимала, что происходит. Он действительно не услышал их разговор?
- А сейчас идите отдыхать, госпожа. Об этом, - карлик кивнул в сторону трупа, - я позабочусь. Спокойной ночи, госпожа Кассандра.
- Спокойной ночи, Гунла, - Асси не помнила как добралась до комнаты. Очнулась она сидящей на кровати и крепко сжимающей злополучную кочергу в руках. «Сумасшедший дом, сумасшедшая семейка…»
23 день месяца Судов. Лакона, Фалесса, особняк Сканти.
Мирта обошла комнату. Так, кажется, защиту она поставила правильно. До чего же трудно! Хорошо еще, что в библиотеке была пара фолиантов о магическом искусстве. Но все равно, многих вещей она просто не понимала. Если бы у нее были учителя в сумеречной Гильдии, но что теперь жалеть о неслучившемся. А в Фалессе один маг – Адриан, но к нему идти за советом точно не стоит. Улыбнувшись собственным мыслям, Мирта опустила на окна тяжелые занавеси, комната погрузилась в полумрак. Девушка подошла к столу, на котором стояло только гладкое серебряное блюдо, наполненное водой. Тонкое заклинание, но все должно получиться. Она вытащила из волос шпильку, пара длинных светлых прядей скользнула ей на плечи, и уколола палец. Слегка поморщившись от боли, Мирта выдавила несколько капель крови в воду. Они не растворились, а так и застыли алыми бусинами. Значит, все идет верно. От Нико так давно не было известий, что она решилась провести поиск по крови. Первая часть получилась, теперь нужно вглядываться в воду и ждать…
Она не знала, сколько времени провела, не отводя взгляда от гладкой водяной поверхности. Ничего не появлялось. Мирта разочарованно вздохнула и привстала, как вдруг уловила краем глаза что-то. Она опять склонилась над блюдом… и окружающий мир исчез.
Сквозь цветные всполохи постепенно проступила знакомая фигура. Нико осунулся, взгляд стал каким-то лихорадочным. Мирта едва удержалась от того, чтобы дотронуться кончиками пальцев до водной поверхности, позвать брата. А Нико тем временем смотрел куда-то в сторону, и следуя за его взглядом, Мирта увидела какого-то ребенка. Тот сидел, опустив голову, потом неожиданно поднял глаза и посмотрел прямо на нее! Мирта была уверена, что этот мальчик, в отличие от Нико, действительно ее увидел. Несколько мгновений ярко-зеленые глаза с недоумением смотрели на нее, потом мальчик поднял руку, провел ею перед глазами… и неожиданно изображение исчезло! По воде поползли радужные полосы, Мирта попыталась встать, разорвать эту связь, она уже увидела то, что хотела, но оторвать взгляд оказалось невозможно. Новое видение – гигантская кошка, шкуру которой пятнал лунный свет... столб огня над каким-то огромным зданием и стройная девичья фигурка в центре этого пламени. Огонь притягивал, ей хотелось склониться еще ниже, протянуть руку… последним усилием Мирта разорвала заклинание и обессилено опустилась на пол.
Мирта обошла комнату. Так, кажется, защиту она поставила правильно. До чего же трудно! Хорошо еще, что в библиотеке была пара фолиантов о магическом искусстве. Но все равно, многих вещей она просто не понимала. Если бы у нее были учителя в сумеречной Гильдии, но что теперь жалеть о неслучившемся. А в Фалессе один маг – Адриан, но к нему идти за советом точно не стоит. Улыбнувшись собственным мыслям, Мирта опустила на окна тяжелые занавеси, комната погрузилась в полумрак. Девушка подошла к столу, на котором стояло только гладкое серебряное блюдо, наполненное водой. Тонкое заклинание, но все должно получиться. Она вытащила из волос шпильку, пара длинных светлых прядей скользнула ей на плечи, и уколола палец. Слегка поморщившись от боли, Мирта выдавила несколько капель крови в воду. Они не растворились, а так и застыли алыми бусинами. Значит, все идет верно. От Нико так давно не было известий, что она решилась провести поиск по крови. Первая часть получилась, теперь нужно вглядываться в воду и ждать…
Она не знала, сколько времени провела, не отводя взгляда от гладкой водяной поверхности. Ничего не появлялось. Мирта разочарованно вздохнула и привстала, как вдруг уловила краем глаза что-то. Она опять склонилась над блюдом… и окружающий мир исчез.
Сквозь цветные всполохи постепенно проступила знакомая фигура. Нико осунулся, взгляд стал каким-то лихорадочным. Мирта едва удержалась от того, чтобы дотронуться кончиками пальцев до водной поверхности, позвать брата. А Нико тем временем смотрел куда-то в сторону, и следуя за его взглядом, Мирта увидела какого-то ребенка. Тот сидел, опустив голову, потом неожиданно поднял глаза и посмотрел прямо на нее! Мирта была уверена, что этот мальчик, в отличие от Нико, действительно ее увидел. Несколько мгновений ярко-зеленые глаза с недоумением смотрели на нее, потом мальчик поднял руку, провел ею перед глазами… и неожиданно изображение исчезло! По воде поползли радужные полосы, Мирта попыталась встать, разорвать эту связь, она уже увидела то, что хотела, но оторвать взгляд оказалось невозможно. Новое видение – гигантская кошка, шкуру которой пятнал лунный свет... столб огня над каким-то огромным зданием и стройная девичья фигурка в центре этого пламени. Огонь притягивал, ей хотелось склониться еще ниже, протянуть руку… последним усилием Мирта разорвала заклинание и обессилено опустилась на пол.
ДАТА, ГОСПОДА ИГРАЮЩИЕ, НЕ ЗАБЫВАЙТЕ ПРО ДАТУ.
11 день Месяца Песен.[color=Black][/color]
И пошли мы гулять по Лаконе широкой! На север, вдоль Леса, от моря – вперед!
Народ веселился, как мог. В первой же деревеньке мы обнаружили табун отличнылошадей, гонимых купцами на продажу, купили всех, я выпил со старшиной барышников кубок за покупку – а потом мы перестреляли их, не сходя с места, и сняли с трупов как свои, так и их сбережения.
Лошадки оказались великолепны. Благодаря обилию сменных лошадей «Волки» обрели необходимую мобильность, и шансы местных лоботрясов выследить нас окончательно сравнялись с нулем. Нет, видеть-то нас многие видели – и это было последнее впечатле-ние в их жизни. Впрочем, женщины жили чуть дольше. Кое-кому мы даже давали убежать – должен же кто-то создавать атмосферу удушливого страха вокруг нашего отряда.
В насилии я участия не принимал – не хотелось… Компанию мне составляли Дина, Сиве-ни и Клауд. Девушки – понятно почему, а Клауд ну очень близко подружился с Сивени и при любом шаге влево рисковал лишиться чего-нибудь нужного.
Как-то мы выследили экипаж направляющегося в столицу барона ле Зварра. Охрану мы банально утыкали стрелами. Старого барона Алекс убил одним ударом, заявив, что он по-хож на трактирщика, который как-то угостил его пивом за счет заведения. Баронета Эш-тон душил плетью минут тридцать, прежде чем дал умереть. Молодую еще жену и стар-шую дочь усопшего Зварры народ долго дегустировал, прежде чем окончательно раздеть и прибить к деревьям.
Младшую, пятнадцати лет, попросил в личное пользование Пат. Я разрешил – надо ж парню расти над собой.
-Пользуйся, мизерабль. Но потом сам ее и прирежешь. Ясно?
-Ясно, капитан.
Во всем отряде капитаном меня звал только он. С чего – неясно… Девчонку он честно за-колол, однако потом часа два тайком всхлипывал. Признаться, я ожидал от него истерики.
А в другой раз мы по наводке одного сребролюбивого поселянина взяли первый послан-ный по нашу душу карательный лаконский отряд. Пеших резали как телят. Немногих всадников превратили в подушечки для иголок в самом начале. Единственного рыцаря я спешил и отключил сам.
Потом мы достали его из доспехов, и Фрикс, сын кожевника, вырезал с его спины боль-шой лоскут кожи, подрядившись приспособить его для письма. Рыцарь прожил ровно столько, сколько возился веземец.
Все это время мы с диким хохотом сочиняли письмо герцогу Лессо, ныне Императору су-противной нам Лаконы*. Когда же Фрикс закончил, я записал придуманное кровью все того же невезучего рыцаря**. А потом мы снова запихали его в доспехи, привели в созна-ние и изжарили на костре…
Вот и сегодня с утра вышли на крохотную деревеньку, порезали местных, Эхрад к нашему веселью застрелил огородное пугало – словом, день задался. Мы тронулись далее, все уг-лубляясь в редкий лесок, где и встали лагерем. Я разослал дозоры, отправил Мортимера обходить их, а сам присел возле вялого костерка и принялся изучать предписание о собст-венной поимке, перехваченное с одним курьером (какая нелепая смерть!).
Что и говорить, занятие немного отдавало бредом, но все равно представляло интерес. Документ попался длинный, и я совершенно не почувствовал времени до возвращения одной из дозорных групп. Тут же стало ясно, что ребята во главе с самим Мортимером вернулись не с пустыми руками.
Привезенная ими девочка изъявила желание присоединиться к «Волкам» и после доволь-но бессмысленного диалога со мной задала перцу Алексу. Пришлось взять.
Однако… Волосы у нее великолепные. Но все равно – не мой стиль; да и не тянет после Криэрана… блин…
* Через двести лет это станет сюжетом картины известнейшего квайданского живописца Ильи Ефимьевича «Отряд «Волки» пишет письмо лаконскому императору».
** Письмо, адресованное Ярно Фалессу и написанное на коже замученного рыцаря его же кровью лично Мистом ле Нуараном при участии всего отряда «Волки».
«Ваше Респираторское Недовеличество!
С восторгом уведомляем вас, что до нас дошли слухи о нахальном присвоении вами трона Лаконы. Нам искренне жаль, что бумага не в состоянии передать здорового смеха, охва-тившего нас в момент получения нами этой вести. После того, как мы уже просто не смог-ли ржать, мы долго обсуждали, какой горячительный напиток подвиг вас на эту авантюру. Посредством открытого голосования мы решили, что это был перебродивший сливовый сок, так как до другого хмельного вы еще не доросли.
Уведомляем вас, что, хотя все мы считаем вас шутом гороховым, это не мешает некото-рым из нас полагать вас сбрендившим юнцом или, напротив, старым извращенцем. Те из нас, кто не обладает знатным происхождением, строят самые разные теории о ваших взаимоотношениях с рыцарями вашего Авангарда. В частности, их интересует, ложится ли под вас граф Амарра во всякое время или же лишь на финалах Королевских турниров?
Однако из этого отнюдь не следует легкомысленное к вам отношение: некоторые из нас сочли бы за счастье видеть вас ослепленным, оскопленным и повешенным вверх ногами в полном неглиже; другие полагают оптимальнейшими мерами зарытие вас в горячий песок по плечи и установку чашки с водой вне пределов вашей досягаемости; однако есть и та-кие, и в их числе держащий перо, кто считает вполне достаточным медленное поджарива-ние вас в ваших же латах.
Мы осмеливаемся рекомендовать вам при всякой атаке ехать в первом ряду и, желательно, без шлема. Таким образом вы: а) докажете присутствие в вас необходимых любому рыца-рю храбрости и идиотизма; б) получите нам на радость стрелу в глаз.
Ответ на наше послание вежливости просим раздать вашим фуражирам: в этом случае мы непременно снимем его с одного из трупов.
Всех возможных бедствий!
Неискренне ваши и Искренне не ваши,
Отряд «Волки».
11 день Месяца Песен.[color=Black][/color]
И пошли мы гулять по Лаконе широкой! На север, вдоль Леса, от моря – вперед!
Народ веселился, как мог. В первой же деревеньке мы обнаружили табун отличнылошадей, гонимых купцами на продажу, купили всех, я выпил со старшиной барышников кубок за покупку – а потом мы перестреляли их, не сходя с места, и сняли с трупов как свои, так и их сбережения.
Лошадки оказались великолепны. Благодаря обилию сменных лошадей «Волки» обрели необходимую мобильность, и шансы местных лоботрясов выследить нас окончательно сравнялись с нулем. Нет, видеть-то нас многие видели – и это было последнее впечатле-ние в их жизни. Впрочем, женщины жили чуть дольше. Кое-кому мы даже давали убежать – должен же кто-то создавать атмосферу удушливого страха вокруг нашего отряда.
В насилии я участия не принимал – не хотелось… Компанию мне составляли Дина, Сиве-ни и Клауд. Девушки – понятно почему, а Клауд ну очень близко подружился с Сивени и при любом шаге влево рисковал лишиться чего-нибудь нужного.
Как-то мы выследили экипаж направляющегося в столицу барона ле Зварра. Охрану мы банально утыкали стрелами. Старого барона Алекс убил одним ударом, заявив, что он по-хож на трактирщика, который как-то угостил его пивом за счет заведения. Баронета Эш-тон душил плетью минут тридцать, прежде чем дал умереть. Молодую еще жену и стар-шую дочь усопшего Зварры народ долго дегустировал, прежде чем окончательно раздеть и прибить к деревьям.
Младшую, пятнадцати лет, попросил в личное пользование Пат. Я разрешил – надо ж парню расти над собой.
-Пользуйся, мизерабль. Но потом сам ее и прирежешь. Ясно?
-Ясно, капитан.
Во всем отряде капитаном меня звал только он. С чего – неясно… Девчонку он честно за-колол, однако потом часа два тайком всхлипывал. Признаться, я ожидал от него истерики.
А в другой раз мы по наводке одного сребролюбивого поселянина взяли первый послан-ный по нашу душу карательный лаконский отряд. Пеших резали как телят. Немногих всадников превратили в подушечки для иголок в самом начале. Единственного рыцаря я спешил и отключил сам.
Потом мы достали его из доспехов, и Фрикс, сын кожевника, вырезал с его спины боль-шой лоскут кожи, подрядившись приспособить его для письма. Рыцарь прожил ровно столько, сколько возился веземец.
Все это время мы с диким хохотом сочиняли письмо герцогу Лессо, ныне Императору су-противной нам Лаконы*. Когда же Фрикс закончил, я записал придуманное кровью все того же невезучего рыцаря**. А потом мы снова запихали его в доспехи, привели в созна-ние и изжарили на костре…
Вот и сегодня с утра вышли на крохотную деревеньку, порезали местных, Эхрад к нашему веселью застрелил огородное пугало – словом, день задался. Мы тронулись далее, все уг-лубляясь в редкий лесок, где и встали лагерем. Я разослал дозоры, отправил Мортимера обходить их, а сам присел возле вялого костерка и принялся изучать предписание о собст-венной поимке, перехваченное с одним курьером (какая нелепая смерть!).
Что и говорить, занятие немного отдавало бредом, но все равно представляло интерес. Документ попался длинный, и я совершенно не почувствовал времени до возвращения одной из дозорных групп. Тут же стало ясно, что ребята во главе с самим Мортимером вернулись не с пустыми руками.
Привезенная ими девочка изъявила желание присоединиться к «Волкам» и после доволь-но бессмысленного диалога со мной задала перцу Алексу. Пришлось взять.
Однако… Волосы у нее великолепные. Но все равно – не мой стиль; да и не тянет после Криэрана… блин…
* Через двести лет это станет сюжетом картины известнейшего квайданского живописца Ильи Ефимьевича «Отряд «Волки» пишет письмо лаконскому императору».
** Письмо, адресованное Ярно Фалессу и написанное на коже замученного рыцаря его же кровью лично Мистом ле Нуараном при участии всего отряда «Волки».
«Ваше Респираторское Недовеличество!
С восторгом уведомляем вас, что до нас дошли слухи о нахальном присвоении вами трона Лаконы. Нам искренне жаль, что бумага не в состоянии передать здорового смеха, охва-тившего нас в момент получения нами этой вести. После того, как мы уже просто не смог-ли ржать, мы долго обсуждали, какой горячительный напиток подвиг вас на эту авантюру. Посредством открытого голосования мы решили, что это был перебродивший сливовый сок, так как до другого хмельного вы еще не доросли.
Уведомляем вас, что, хотя все мы считаем вас шутом гороховым, это не мешает некото-рым из нас полагать вас сбрендившим юнцом или, напротив, старым извращенцем. Те из нас, кто не обладает знатным происхождением, строят самые разные теории о ваших взаимоотношениях с рыцарями вашего Авангарда. В частности, их интересует, ложится ли под вас граф Амарра во всякое время или же лишь на финалах Королевских турниров?
Однако из этого отнюдь не следует легкомысленное к вам отношение: некоторые из нас сочли бы за счастье видеть вас ослепленным, оскопленным и повешенным вверх ногами в полном неглиже; другие полагают оптимальнейшими мерами зарытие вас в горячий песок по плечи и установку чашки с водой вне пределов вашей досягаемости; однако есть и та-кие, и в их числе держащий перо, кто считает вполне достаточным медленное поджарива-ние вас в ваших же латах.
Мы осмеливаемся рекомендовать вам при всякой атаке ехать в первом ряду и, желательно, без шлема. Таким образом вы: а) докажете присутствие в вас необходимых любому рыца-рю храбрости и идиотизма; б) получите нам на радость стрелу в глаз.
Ответ на наше послание вежливости просим раздать вашим фуражирам: в этом случае мы непременно снимем его с одного из трупов.
Всех возможных бедствий!
Неискренне ваши и Искренне не ваши,
Отряд «Волки».
Вот, приехал я в Фалессу, а там все как обычно.
Линди разве что совсем плоха – вроде и ходит, и говорит, а все равно какая-то серая. А что делать? Здоровье слабое совсем… Никакое почти что.
Прислугу в доме всю выгнал – прут и прут! И ведь такие вещички прут – маленькие, а дорогие. Знают, чтоб их скособочило! А что делать? Новых набрал, а толку ноль – все равно таскали и таскать будут.
А потом такое приключилось – прям ложись и помирай. Как-то вечером ажно сама матушка-императрица приехала. Из кабинета моего всех, кроме меня, выставила, да как заревет! А что делать? Вот, мол, Бальтазар, один ты у меня и остался. Я так и сел – что, мол, вы говорите – вы ж натурально Императрица! А она – горше плакать. Вот, говорит, никакая я теперича не Императрица, отречься заставили рыцари-предатели. И Шаорин-змей с ними, и Делон этот мерзостный. А всем им теперь Ярно Император и первейший начальник – так народу и объявят не сегодня – завтра. Я и говорю, какой, мол из щенка Император – это ж ум нужен государственный, а копьем тыкать – то ж всякий умеет. А что делать?
Я гляжу – Селина успокаивается, слезы вытирает. И хорошо, и чудно – совсем ей слезы не к лицу. Так-то красивая она, Императрица наша – нипочем не скажешь, что старше меня. На меня благодарно так глядит и молвит: Всегда, дескать, я знала, что на тебя могу рассчитывать! Я говорю: Так точно – всегда! Она меня и спросила – все ль для меня сделаешь, что ни попрошу? Я: Да как же ж иначе? Только прикажите – расшибусь, а сделаю! А что делать? Она усмехается эдак довольно и дальше речь ведет: Что делать – это, мол, после скажу. Ты, Бальтазар, только вот что мне подтверди: если жизнь твою потребую – и тогда пойдешь? Пойду, говорю. А что делать?
Она ажно растрогалась: вот, мол, если б все у меня такие были – тогда б Лакона цвела б! Я ей так скромненько намекаю, что так быть и должно, просто это не все понимают. Она меня тогда еще спросила: Будешь ли чего себе требовать за службу? Я ей сказал, что у меня племянница на выданье, а самому ничего и не надо. А что делать? Она – снова в слезы: Сколько, говорит, живу – а не думала, что есть у меня такой человек; и хоть я сам награды не прошу – не может она меня за так слать. Я, понятно, говорю, что императрицыну милость нипочем не отвергну.
Тут она засмеялась, да и говорит – подарю я тебе, Бальтазар, что-то, что золота ценнее. А сама заперла кабинет да принялась завязки на платье распускать…
Судите меня как хотите, но тут уж никак нельзя было просто слугой верным остаться…
Линди разве что совсем плоха – вроде и ходит, и говорит, а все равно какая-то серая. А что делать? Здоровье слабое совсем… Никакое почти что.
Прислугу в доме всю выгнал – прут и прут! И ведь такие вещички прут – маленькие, а дорогие. Знают, чтоб их скособочило! А что делать? Новых набрал, а толку ноль – все равно таскали и таскать будут.
А потом такое приключилось – прям ложись и помирай. Как-то вечером ажно сама матушка-императрица приехала. Из кабинета моего всех, кроме меня, выставила, да как заревет! А что делать? Вот, мол, Бальтазар, один ты у меня и остался. Я так и сел – что, мол, вы говорите – вы ж натурально Императрица! А она – горше плакать. Вот, говорит, никакая я теперича не Императрица, отречься заставили рыцари-предатели. И Шаорин-змей с ними, и Делон этот мерзостный. А всем им теперь Ярно Император и первейший начальник – так народу и объявят не сегодня – завтра. Я и говорю, какой, мол из щенка Император – это ж ум нужен государственный, а копьем тыкать – то ж всякий умеет. А что делать?
Я гляжу – Селина успокаивается, слезы вытирает. И хорошо, и чудно – совсем ей слезы не к лицу. Так-то красивая она, Императрица наша – нипочем не скажешь, что старше меня. На меня благодарно так глядит и молвит: Всегда, дескать, я знала, что на тебя могу рассчитывать! Я говорю: Так точно – всегда! Она меня и спросила – все ль для меня сделаешь, что ни попрошу? Я: Да как же ж иначе? Только прикажите – расшибусь, а сделаю! А что делать? Она усмехается эдак довольно и дальше речь ведет: Что делать – это, мол, после скажу. Ты, Бальтазар, только вот что мне подтверди: если жизнь твою потребую – и тогда пойдешь? Пойду, говорю. А что делать?
Она ажно растрогалась: вот, мол, если б все у меня такие были – тогда б Лакона цвела б! Я ей так скромненько намекаю, что так быть и должно, просто это не все понимают. Она меня тогда еще спросила: Будешь ли чего себе требовать за службу? Я ей сказал, что у меня племянница на выданье, а самому ничего и не надо. А что делать? Она – снова в слезы: Сколько, говорит, живу – а не думала, что есть у меня такой человек; и хоть я сам награды не прошу – не может она меня за так слать. Я, понятно, говорю, что императрицыну милость нипочем не отвергну.
Тут она засмеялась, да и говорит – подарю я тебе, Бальтазар, что-то, что золота ценнее. А сама заперла кабинет да принялась завязки на платье распускать…
Судите меня как хотите, но тут уж никак нельзя было просто слугой верным остаться…
25 число месяца Судов. Лирия. Хайдола.
Жаркое солнце Лирии освещало двух каменных грифонов, а меж ними хана Сафара ибн-Изим Бнеда, осматривающего свои войска. По правую руку от него стоял брат, а по левую Иллиссайе, бледная, прищурившаяся... Казалось, солнце неважно действует на нее, но виду жрица не подавала...
Сафар глядел вперед на армию Лирии, да его настоящую, в отличие от свободных по сути кочевников. Скоро они оправятся за море, и сколькие из них вернуться назад? Воины Лирии – куда более стойкие, чем лаконцы, их растили воинами с самой юности, вкладывая безграничную веру в Каар и послушание командирам... Они тренировались годы, не прерываясь, отличаясь железной дисциплиной, и презрением к опасности... Их вера прямо говорила о том, что погибший на войне, сразу попадает к престолу Каар. Так, что солдаты из них были идеальные... Не, то, что сторнийские мародеры или наемники... Им не нужны, не женщины, ни выпивка... Стойкие, не сгибаемые, не поддающиеся страху и сомнениям воины. Боевые машины... Естественно, что когда они прибудут в Лакону они будут слушать только Самаля и его командиров... так что молодому Рикарду Шарку придется... советоваться во всем с братом хана Лирии...
- Помни Самаль... лаконцы трусы... но даже трус становится опасен, если его прижать к стене...
- Да, повелитель... – Самаль чуть склонил голову, - Но воины будут рады умереть за тебя.
- Надеюсь, они все же победят...
- Разумеется мой повелитель... Вера в Каар укрепляет их силы...
- Веры будет недосстаточно... – неожиданно заговорила Иллиссайе, - Пошшли сс ними моих жриц, повелитель...
Самаль сжал рукоять меча...
- Почему бы и нет? – задумчиво промолвил хан. – Польза от них есть, несомненно...
Иллисайе кивнула...
- Будь уверен, в нужный часс, ты возблагодаришшь меня...
Брат хана посмотрел в сторону, словно ища кого-то взглядом.
- Как скоро мы отплаваем?
- Через две недели... – хан смотрел на Иллиссайе, не отрывая взгляда... – через две недели прибудет все суда... Удар по Лаконе должен быть очень хорошо скоординирован... Если две столицы падут, то считай, вся война выиграна... Тем временем, кочевники пройдут с севера на юг... Они сметут армии рыцарей... и будут жить на этой земле...
- Да будет так... – Самаль собирался уйти, но хотел спросить что-то еще... Ему видно мешало присутствие жрицы... Подумав, он таки решился. – Что с вашей семьей повелитель?
- Они оправятся в Сарсарат...
- Не сслышшшала от таком приказе моего повелителя... – Иллиссайе недовольно поморщилась. – Почему он думает, что жрицы не сспособны позаботитсся о его ссемье?...
- Думаю, что способны, – твердо сказал хан. – Поэтому они и будут в Сарсарате. Я отдал тебе уже двух дочерей, змея... Не думаешь ли ты, что я отдам тебе и еще кого-то?
- Нет, мой повелитель... – Иллиссайе отвернулась и ушла во дворец.
- А, что с тем убийцей? – Самаль со злостью смотрел в спину Змее.
- С Тристаном? Пусть будет с вами. Указания он будет получать с соколом, который доставит послание и тебе. Следи, за тем, что бы его просьбы выполнялись, разумеется, в разумных пределах. Он нужный человек...
Самаль кивнул и ушел.
Хан пошел во дворец. Здесь его уже ждала Иллиссайе...
- Мой повелитель...
Сафар смотрел в ее красные глаза... и почему ему казалось, что они преследуют его повсюду?
Жаркое солнце Лирии освещало двух каменных грифонов, а меж ними хана Сафара ибн-Изим Бнеда, осматривающего свои войска. По правую руку от него стоял брат, а по левую Иллиссайе, бледная, прищурившаяся... Казалось, солнце неважно действует на нее, но виду жрица не подавала...
Сафар глядел вперед на армию Лирии, да его настоящую, в отличие от свободных по сути кочевников. Скоро они оправятся за море, и сколькие из них вернуться назад? Воины Лирии – куда более стойкие, чем лаконцы, их растили воинами с самой юности, вкладывая безграничную веру в Каар и послушание командирам... Они тренировались годы, не прерываясь, отличаясь железной дисциплиной, и презрением к опасности... Их вера прямо говорила о том, что погибший на войне, сразу попадает к престолу Каар. Так, что солдаты из них были идеальные... Не, то, что сторнийские мародеры или наемники... Им не нужны, не женщины, ни выпивка... Стойкие, не сгибаемые, не поддающиеся страху и сомнениям воины. Боевые машины... Естественно, что когда они прибудут в Лакону они будут слушать только Самаля и его командиров... так что молодому Рикарду Шарку придется... советоваться во всем с братом хана Лирии...
- Помни Самаль... лаконцы трусы... но даже трус становится опасен, если его прижать к стене...
- Да, повелитель... – Самаль чуть склонил голову, - Но воины будут рады умереть за тебя.
- Надеюсь, они все же победят...
- Разумеется мой повелитель... Вера в Каар укрепляет их силы...
- Веры будет недосстаточно... – неожиданно заговорила Иллиссайе, - Пошшли сс ними моих жриц, повелитель...
Самаль сжал рукоять меча...
- Почему бы и нет? – задумчиво промолвил хан. – Польза от них есть, несомненно...
Иллисайе кивнула...
- Будь уверен, в нужный часс, ты возблагодаришшь меня...
Брат хана посмотрел в сторону, словно ища кого-то взглядом.
- Как скоро мы отплаваем?
- Через две недели... – хан смотрел на Иллиссайе, не отрывая взгляда... – через две недели прибудет все суда... Удар по Лаконе должен быть очень хорошо скоординирован... Если две столицы падут, то считай, вся война выиграна... Тем временем, кочевники пройдут с севера на юг... Они сметут армии рыцарей... и будут жить на этой земле...
- Да будет так... – Самаль собирался уйти, но хотел спросить что-то еще... Ему видно мешало присутствие жрицы... Подумав, он таки решился. – Что с вашей семьей повелитель?
- Они оправятся в Сарсарат...
- Не сслышшшала от таком приказе моего повелителя... – Иллиссайе недовольно поморщилась. – Почему он думает, что жрицы не сспособны позаботитсся о его ссемье?...
- Думаю, что способны, – твердо сказал хан. – Поэтому они и будут в Сарсарате. Я отдал тебе уже двух дочерей, змея... Не думаешь ли ты, что я отдам тебе и еще кого-то?
- Нет, мой повелитель... – Иллиссайе отвернулась и ушла во дворец.
- А, что с тем убийцей? – Самаль со злостью смотрел в спину Змее.
- С Тристаном? Пусть будет с вами. Указания он будет получать с соколом, который доставит послание и тебе. Следи, за тем, что бы его просьбы выполнялись, разумеется, в разумных пределах. Он нужный человек...
Самаль кивнул и ушел.
Хан пошел во дворец. Здесь его уже ждала Иллиссайе...
- Мой повелитель...
Сафар смотрел в ее красные глаза... и почему ему казалось, что они преследуют его повсюду?
1 день месяца Песен. Фалесса.
Лицо Селины перекосило от ненависти при виде Иванэ. А герцог уверенно шагал через главный зал столичной резиденции правителей Лаконы. На троне Селина была великолепна. Этой женщине нельзя было отказать в красоте, даже потеряв все, она оставалась прекрасной и величественной. В глазах регентши было столько презрения, что хватило бы на сотню Иванэ, посторонний, заглянув в глаза женщины, подумал бы, что она смотрит на таракана, а не на герцога, но глаза Селины видел только сам ле Амарра.
При каждом новом шаге по тронному залу прокатывалось гулкое эхо. Мерные волны шепотка за спиной не волновали Иванэ. Достигнув ступенек трона, он легко кивнул головой, а не опустился в низком поклоне, которым должен был засвидетельствовать почтение правительнице. Селина только кивнула в ответ и скривила красивые губы.
Герцог Деннира ждал. Если она осмелится нанести удар, то сейчас. Пару мгновений женщина явно боролась с собой. Стоит ей сделать лишь жест рукой, и герцога в оковах отправят в темницу, а потом куда подальше, но благоразумие или просто смирение взяли верх. Разжав пальцы на подлокотниках, регентша поднялась и кивнула в ответ:
- На сегодня аудиенции окончены. – Провозгласил кто-то из придворных. Шумная разноцветная толпа медленно поползла к выходу.
- Мое время уходит? – Спросила Селина Иванэ. Герцог кивнул.
- Оно уже ушло. – Заговорщик бросил взгляд, назад, убеждаясь, что они остались одни. - Я советую вам готовиться к отъезду. Ярно возвращается, а как только императором станет он, Вам придется покинуть Фалессу. У Вас, кажется, были родовые земли. Поезжайте туда, никто не будет преследовать Вас.
Селина вновь скривила губы.
- Вы либо круглый дурак Иванэ, либо очень хороший актер, играющий свою роль так виртуозно, что никто не догадывается об истине…Я не удивлюсь, если сам Ярно, однажды, пожалеет о таком стороннике, как Вы…
Иванэ молча смотрел на регентшу. Не выдержав этого немого поединка, женщина спустилась по ступенькам, прошла мимо герцога и направилась к выходу. В дверях она задержалась и обернулась. В лучах солнца, заливающих зал через высокие стрельчатые окна, перед троном Лаконы стоял Иванэ. На его черной тунике был вышит родовой герб – меч. Прямой и надежный, непоколебимый и верный своему господину, такой сильный и абсолютно беспомощный будущий меч в руках нового императора Ярно ле Фалеса. Меч защищающий и убивающий. Но меч всегда можно сломать…
Как только Селина скрылась, герцог подошел к Александре, ожидавшей его и, взяв ее за руку, повел прочь. Позади них раздались громкие хлопки.
- Браво! Браво, герцог! – Прислонившись к одной из колонн, Иванэ аплодировал Франциск ле Шаорин.
Дверь в кабинете Шаорина закрылась. Иванэ посмотрел на своего «сообщника» выжидающе.
- Располагайтесь, Иванэ, - Гостеприимно махнул рукой Франц. – В Криэране меня принимали вы, а в Фалессе мы, похоже, поменялись местами.
Иванэ не заставил себя долго уговаривать. Подойдя к одному из кресел, он сел.
- Итак, вы вернулись как раз во время…Ярно не сегодня - завтра прибудет в столицу, а следом идет война. Кажется, вы всегда ожидаете ее?
- Да, война близко. Так было всегда…
Иванэ понимал, что Шаорин ждет от него вопросов. Лучший игрок у лаконского престола думает, что просчитал все ходы и знает герцога, как себя…Психологию рыцаря в сияющих доспехах постигнуть легко, труднее понять рыцаря, верного лишь своей чести. Не желая разочаровывать Франца, Иванэ заинтересованно начал:
- Ну, Франциск, расскажите мне, что происходит. Небольшая прогулка в Деннир, как видите, затянулась…
- Главное Вы уже знаете. Ярно скоро окажется Императором, но что-то произошло в Тиле. С границы Полумесяца приходят противоречивые вести. Кто-то твердит, что лесовики сошли с ума и кидаются на лаконцев, мстя за какой-то поселок, якобы сожженный нами. Другие клянутся, что это на нас напали первыми и лаконцы были вынуждены защищаться…Узнать истину, думаю, мы можем только от самого Императора.
- Война с Княжествами нам сейчас совсем не нужна…Как только Ястреб и Тигр сцепятся, Акула ударит Тигру в спину. Но есть еще и Лирия…
- Смею предположить, что в этой заварушке не обошлось без вездесущего Шарка.
- Молодому Властителю хочется вернуть Островам свободу. Я его понимаю…Окажись я на его месте… - Продолжать мысль не стоило. Герцог никогда не окажется на месте Шарка – не будет правителем одной из стран и не завоюет сердце золотоволосой красавицы.
- Нам остается только ждать. – Шаорин откинулся в кресле, вопросительно глядя на Иванэ.
- Да, нам остается только ждать, тем более, что ждать осталось уже немного…
Лицо Селины перекосило от ненависти при виде Иванэ. А герцог уверенно шагал через главный зал столичной резиденции правителей Лаконы. На троне Селина была великолепна. Этой женщине нельзя было отказать в красоте, даже потеряв все, она оставалась прекрасной и величественной. В глазах регентши было столько презрения, что хватило бы на сотню Иванэ, посторонний, заглянув в глаза женщины, подумал бы, что она смотрит на таракана, а не на герцога, но глаза Селины видел только сам ле Амарра.
При каждом новом шаге по тронному залу прокатывалось гулкое эхо. Мерные волны шепотка за спиной не волновали Иванэ. Достигнув ступенек трона, он легко кивнул головой, а не опустился в низком поклоне, которым должен был засвидетельствовать почтение правительнице. Селина только кивнула в ответ и скривила красивые губы.
Герцог Деннира ждал. Если она осмелится нанести удар, то сейчас. Пару мгновений женщина явно боролась с собой. Стоит ей сделать лишь жест рукой, и герцога в оковах отправят в темницу, а потом куда подальше, но благоразумие или просто смирение взяли верх. Разжав пальцы на подлокотниках, регентша поднялась и кивнула в ответ:
- На сегодня аудиенции окончены. – Провозгласил кто-то из придворных. Шумная разноцветная толпа медленно поползла к выходу.
- Мое время уходит? – Спросила Селина Иванэ. Герцог кивнул.
- Оно уже ушло. – Заговорщик бросил взгляд, назад, убеждаясь, что они остались одни. - Я советую вам готовиться к отъезду. Ярно возвращается, а как только императором станет он, Вам придется покинуть Фалессу. У Вас, кажется, были родовые земли. Поезжайте туда, никто не будет преследовать Вас.
Селина вновь скривила губы.
- Вы либо круглый дурак Иванэ, либо очень хороший актер, играющий свою роль так виртуозно, что никто не догадывается об истине…Я не удивлюсь, если сам Ярно, однажды, пожалеет о таком стороннике, как Вы…
Иванэ молча смотрел на регентшу. Не выдержав этого немого поединка, женщина спустилась по ступенькам, прошла мимо герцога и направилась к выходу. В дверях она задержалась и обернулась. В лучах солнца, заливающих зал через высокие стрельчатые окна, перед троном Лаконы стоял Иванэ. На его черной тунике был вышит родовой герб – меч. Прямой и надежный, непоколебимый и верный своему господину, такой сильный и абсолютно беспомощный будущий меч в руках нового императора Ярно ле Фалеса. Меч защищающий и убивающий. Но меч всегда можно сломать…
Как только Селина скрылась, герцог подошел к Александре, ожидавшей его и, взяв ее за руку, повел прочь. Позади них раздались громкие хлопки.
- Браво! Браво, герцог! – Прислонившись к одной из колонн, Иванэ аплодировал Франциск ле Шаорин.
***
Дверь в кабинете Шаорина закрылась. Иванэ посмотрел на своего «сообщника» выжидающе.
- Располагайтесь, Иванэ, - Гостеприимно махнул рукой Франц. – В Криэране меня принимали вы, а в Фалессе мы, похоже, поменялись местами.
Иванэ не заставил себя долго уговаривать. Подойдя к одному из кресел, он сел.
- Итак, вы вернулись как раз во время…Ярно не сегодня - завтра прибудет в столицу, а следом идет война. Кажется, вы всегда ожидаете ее?
- Да, война близко. Так было всегда…
Иванэ понимал, что Шаорин ждет от него вопросов. Лучший игрок у лаконского престола думает, что просчитал все ходы и знает герцога, как себя…Психологию рыцаря в сияющих доспехах постигнуть легко, труднее понять рыцаря, верного лишь своей чести. Не желая разочаровывать Франца, Иванэ заинтересованно начал:
- Ну, Франциск, расскажите мне, что происходит. Небольшая прогулка в Деннир, как видите, затянулась…
- Главное Вы уже знаете. Ярно скоро окажется Императором, но что-то произошло в Тиле. С границы Полумесяца приходят противоречивые вести. Кто-то твердит, что лесовики сошли с ума и кидаются на лаконцев, мстя за какой-то поселок, якобы сожженный нами. Другие клянутся, что это на нас напали первыми и лаконцы были вынуждены защищаться…Узнать истину, думаю, мы можем только от самого Императора.
- Война с Княжествами нам сейчас совсем не нужна…Как только Ястреб и Тигр сцепятся, Акула ударит Тигру в спину. Но есть еще и Лирия…
- Смею предположить, что в этой заварушке не обошлось без вездесущего Шарка.
- Молодому Властителю хочется вернуть Островам свободу. Я его понимаю…Окажись я на его месте… - Продолжать мысль не стоило. Герцог никогда не окажется на месте Шарка – не будет правителем одной из стран и не завоюет сердце золотоволосой красавицы.
- Нам остается только ждать. – Шаорин откинулся в кресле, вопросительно глядя на Иванэ.
- Да, нам остается только ждать, тем более, что ждать осталось уже немного…
22-23 число месяца Судов. В районе Триверта.
Эта ночь казалось, станет бесконечной... Ну, куда они отправились и почему еще не вернулись?
И еще эти "дурные предчувствия" Доминика... И разговоры, о том, что какую-то деревеньку сожгли... Ох уж, вот понадобилось ему мечом помахать, даже девушку бросил. Дурак. Идиот. Кретин...
Я всхлипнула. И почему этот мерзкий Доминик заставляет меня так волноваться? И не спать и не есть? Конечно, так бывает во всяких дурацких романах про рыцарей и девушек, которые ждут их у алтаря, но это ведь совсем-совсем на меня не похоже...
Хоть от паразитов избавилась... Но когда, я сделала сотый круг по дому, захотелось выйти на улицу и завыть. Пошла на улицу. Выть, конечно, не стала, решила проведать героического коня...
Героический конь, стоял, ел сено. Наверное, тоже тревожился, ведь своего скакуна Доминик взял с собой, а они успели подружиться... И тени его дернули поехать куда-то, на ночь глядя...
Ночь прошла. Я извелась окончательно. Оседлала коня, и оправилась искать Доминика...
Ехали быстро... Проклятье, если я его не найду... Что делать?-что делать?... - я закусила губу до крови. Та распухла.
Доехала примерно половину пути... Видны были следы от подков. Здесь не так давно прошло много народу "о конях".
Проехала еще чуть-чуть... Внезапно из-за поворота показался израненный рыцарь на лошади... О нет, нет... За ним еще несколько десятков. Я сравнялась с ними.
- Что произошло? - спросила я.
Один из них взглянул на меня ошалевшим взглядом.
- Девочка! Быстро скачи от сюда! За нами движутся лесные дружины!
- А это все? Все с вами? А остальные где? - я пыталась высмотреть в толпе Доминика.
- Остальные? - рыцарь вздрогнул. - Остальные мертвы. Никто не уцелел. Все мертвы. Все... - прохрипел он, и чуть не свалился с коня.
Мимо пронеслась стрела.
Главный в отряде, затравленно оглянулся по сторонам, и закричал:
- Быстрее! Быстрее! Скачите галопом! Они близко...
Проклятье! На глазах выступили слезы... Неужели? Доминик, его конь, дядя Доминика - никто не вернулся?
Тем не менее, оставаться здесь было не безопасно. Но куда мне теперь возвращаться? Почему-то захотелось домой... Вернуться в Криэран к папочке... Все забыть... Хотя, нет, забыть, наверное, не получится... Я вернусь с войском и найду тех, кто убили его! А потом похороню его. Я буду лежать на его могиле, и смотреть, как плывут облака! И плевать, что это так похоже на идиотские романы!!!...
И почему он погиб?
Эта ночь казалось, станет бесконечной... Ну, куда они отправились и почему еще не вернулись?
И еще эти "дурные предчувствия" Доминика... И разговоры, о том, что какую-то деревеньку сожгли... Ох уж, вот понадобилось ему мечом помахать, даже девушку бросил. Дурак. Идиот. Кретин...
Я всхлипнула. И почему этот мерзкий Доминик заставляет меня так волноваться? И не спать и не есть? Конечно, так бывает во всяких дурацких романах про рыцарей и девушек, которые ждут их у алтаря, но это ведь совсем-совсем на меня не похоже...
Хоть от паразитов избавилась... Но когда, я сделала сотый круг по дому, захотелось выйти на улицу и завыть. Пошла на улицу. Выть, конечно, не стала, решила проведать героического коня...
Героический конь, стоял, ел сено. Наверное, тоже тревожился, ведь своего скакуна Доминик взял с собой, а они успели подружиться... И тени его дернули поехать куда-то, на ночь глядя...
Ночь прошла. Я извелась окончательно. Оседлала коня, и оправилась искать Доминика...
Ехали быстро... Проклятье, если я его не найду... Что делать?-что делать?... - я закусила губу до крови. Та распухла.
Доехала примерно половину пути... Видны были следы от подков. Здесь не так давно прошло много народу "о конях".
Проехала еще чуть-чуть... Внезапно из-за поворота показался израненный рыцарь на лошади... О нет, нет... За ним еще несколько десятков. Я сравнялась с ними.
- Что произошло? - спросила я.
Один из них взглянул на меня ошалевшим взглядом.
- Девочка! Быстро скачи от сюда! За нами движутся лесные дружины!
- А это все? Все с вами? А остальные где? - я пыталась высмотреть в толпе Доминика.
- Остальные? - рыцарь вздрогнул. - Остальные мертвы. Никто не уцелел. Все мертвы. Все... - прохрипел он, и чуть не свалился с коня.
Мимо пронеслась стрела.
Главный в отряде, затравленно оглянулся по сторонам, и закричал:
- Быстрее! Быстрее! Скачите галопом! Они близко...
Проклятье! На глазах выступили слезы... Неужели? Доминик, его конь, дядя Доминика - никто не вернулся?
Тем не менее, оставаться здесь было не безопасно. Но куда мне теперь возвращаться? Почему-то захотелось домой... Вернуться в Криэран к папочке... Все забыть... Хотя, нет, забыть, наверное, не получится... Я вернусь с войском и найду тех, кто убили его! А потом похороню его. Я буду лежать на его могиле, и смотреть, как плывут облака! И плевать, что это так похоже на идиотские романы!!!...
И почему он погиб?
13 день Месяца Песен.
Она забавлялась глядя на поединки наемников между собой. Каждый из них обладал свой особой силой. И Раэн восхищалась их жизнелюбием... одновременно ненавидя их жестокость. Как маску, которую одевает актер. Ведь и без нее известно на что он способен, но маска - это главное. И основное. И не только маска.
Раэн запомнила эту деревню. Навсегда. Она долго сидела в кустах и ее тошнило. Просто выворачивало наизнанку. Девушка сидела среди кустов какого-то разоренного дома и размазывала по щекам слезы. Она слышала хохот наемников и предсмертный вопль жертвы... А женщины.. Если бы она знала, как это будет.. Но перед глазами снова возникло лицо и она поняла: "Плевать.. Зато он - рядом.. И я могу убить его в любой момент. Если хочу. Но не могу понять его." Губы тронула кривая улыбка. Она поднялась и не глядя как забавляются те, с кем она решила идти - прошествовала на улицу. Почти в каждом дворе творилось тоже самое - насилие, убийство. Раэн прислонилась к забору, устремив глаза к небу. Убить - для нее это нормально... почти нормально. Она не испытывала особых переживаний. Но ..
- Переживаешь? - раздался рядом голос Алекса. Раэн повернула голову и ее глаза столкнулись с его глазами: безумными, жаждущими... Простой взгляд насиловал... ломая, круша. В следующий момент она почувствовала его руку, обнимающую ее и услышала шепот. Раэн никогда не узнает служил ли этот шепот прелюдией к насилию или способствовал успокоению. Она взвилась. Нога резко согнулась, а кулак врезался в лицо Алекса. Потом она ощутила, как он прижимает ее к земле, стремясь раздвинуть ноги и ... Раэн уже не контролировала себя. Она выскользнула из его жадных лап и схватилась с ним в рукопашную: "Вот тебе, вот тебе... сволочь... ублюдок... скотина!!!" Она не произносила этих слов, но каждый удар - пропущенный или полученный добавляли огонь к ее гневу. Неожиданно ее талию перехватила чья-то сильная рука, прижимая к себе. Раэн попыталась вырваться но не тут-то было. Рыжие волосы взметнулись, глаза готовы были убить и .. Она столкнулась взглядом с глазами Миста:
- Убивать своих это не для нас, - сухо упали его слова. Девушка замерла, ощущая его, но тут же гнев взял верх:
- А насиловать?
- Тоже. Своих - не насилуем, - его глаза холодно скользнули по фигуре Алекса, голова чуть наклонилась, приглашая идти за ним. Молодой наемник поднялся и бросив на Раэн свирепый взгляд пошел за командиром.... Она поняла, что за нее расплатились. Алекс на некоторое время забудет о том, что у него главнее в желаниях. Почему-то эта мысль не успокаивала. Наоборот. Раэн металась... убийства, насилие, разрушение... Вся ее натура противилась этому. Девушка медленно опустилась на землю, прижимая ладони к глазам: "Больно..."
Вечером все играли.. Выкладывая картинки и сравнивая красоту и значимость их - выигрывал тот, кто был обладателем более красивой и сильной картинки. Мортимир увлекся игрой не меньше юнцов. Его глаза испытывающе скользнули по фигуре наблюдающей за всеми Раэн. Он хмыкнул:
- Хочешь поставить на кон то, что можешь отдать?
- Это как? - заинтересовалась она
- Просто. Например: твоя одежда. Твоя невинность, если она еще осталась...
Девушка хмыкнула, понимая, что ее пытаются поддеть и согласилась играть.. К завершению третьего кона на ней была тонкая рубашка. Раэн не собиралась останавливаться. Азарт брал свое. Она смеялась и делала ставки... увидев лицо Ле Нуарана, Раэн замерла: "Будь ты проклят.. почему сердце так бьется?"
- Если я выиграю, то в в качестве награды требую поцелуй! - громко объявила она. Фишка сработала. Она поняла, что выигрывает еще до того, как откроет карты.. Аквомаринновые глаза остановились на Мисте, который меланхолично смотрел на всех. Раэн поднялась и игнорируя возгласы желающих, тряхнула головой, прочищая.
- Эй! Ты куда? - окликнул Алекс.
Но Раэн уже скользила к своей цели.. Она встала перед Мистом и плавно закинула руки на его плечи. Губы прижались к его губам, целуя. Девушка решительно отстранилась:
- Я выиграла.
Она забавлялась глядя на поединки наемников между собой. Каждый из них обладал свой особой силой. И Раэн восхищалась их жизнелюбием... одновременно ненавидя их жестокость. Как маску, которую одевает актер. Ведь и без нее известно на что он способен, но маска - это главное. И основное. И не только маска.
Раэн запомнила эту деревню. Навсегда. Она долго сидела в кустах и ее тошнило. Просто выворачивало наизнанку. Девушка сидела среди кустов какого-то разоренного дома и размазывала по щекам слезы. Она слышала хохот наемников и предсмертный вопль жертвы... А женщины.. Если бы она знала, как это будет.. Но перед глазами снова возникло лицо и она поняла: "Плевать.. Зато он - рядом.. И я могу убить его в любой момент. Если хочу. Но не могу понять его." Губы тронула кривая улыбка. Она поднялась и не глядя как забавляются те, с кем она решила идти - прошествовала на улицу. Почти в каждом дворе творилось тоже самое - насилие, убийство. Раэн прислонилась к забору, устремив глаза к небу. Убить - для нее это нормально... почти нормально. Она не испытывала особых переживаний. Но ..
- Переживаешь? - раздался рядом голос Алекса. Раэн повернула голову и ее глаза столкнулись с его глазами: безумными, жаждущими... Простой взгляд насиловал... ломая, круша. В следующий момент она почувствовала его руку, обнимающую ее и услышала шепот. Раэн никогда не узнает служил ли этот шепот прелюдией к насилию или способствовал успокоению. Она взвилась. Нога резко согнулась, а кулак врезался в лицо Алекса. Потом она ощутила, как он прижимает ее к земле, стремясь раздвинуть ноги и ... Раэн уже не контролировала себя. Она выскользнула из его жадных лап и схватилась с ним в рукопашную: "Вот тебе, вот тебе... сволочь... ублюдок... скотина!!!" Она не произносила этих слов, но каждый удар - пропущенный или полученный добавляли огонь к ее гневу. Неожиданно ее талию перехватила чья-то сильная рука, прижимая к себе. Раэн попыталась вырваться но не тут-то было. Рыжие волосы взметнулись, глаза готовы были убить и .. Она столкнулась взглядом с глазами Миста:
- Убивать своих это не для нас, - сухо упали его слова. Девушка замерла, ощущая его, но тут же гнев взял верх:
- А насиловать?
- Тоже. Своих - не насилуем, - его глаза холодно скользнули по фигуре Алекса, голова чуть наклонилась, приглашая идти за ним. Молодой наемник поднялся и бросив на Раэн свирепый взгляд пошел за командиром.... Она поняла, что за нее расплатились. Алекс на некоторое время забудет о том, что у него главнее в желаниях. Почему-то эта мысль не успокаивала. Наоборот. Раэн металась... убийства, насилие, разрушение... Вся ее натура противилась этому. Девушка медленно опустилась на землю, прижимая ладони к глазам: "Больно..."
Вечером все играли.. Выкладывая картинки и сравнивая красоту и значимость их - выигрывал тот, кто был обладателем более красивой и сильной картинки. Мортимир увлекся игрой не меньше юнцов. Его глаза испытывающе скользнули по фигуре наблюдающей за всеми Раэн. Он хмыкнул:
- Хочешь поставить на кон то, что можешь отдать?
- Это как? - заинтересовалась она
- Просто. Например: твоя одежда. Твоя невинность, если она еще осталась...
Девушка хмыкнула, понимая, что ее пытаются поддеть и согласилась играть.. К завершению третьего кона на ней была тонкая рубашка. Раэн не собиралась останавливаться. Азарт брал свое. Она смеялась и делала ставки... увидев лицо Ле Нуарана, Раэн замерла: "Будь ты проклят.. почему сердце так бьется?"
- Если я выиграю, то в в качестве награды требую поцелуй! - громко объявила она. Фишка сработала. Она поняла, что выигрывает еще до того, как откроет карты.. Аквомаринновые глаза остановились на Мисте, который меланхолично смотрел на всех. Раэн поднялась и игнорируя возгласы желающих, тряхнула головой, прочищая.
- Эй! Ты куда? - окликнул Алекс.
Но Раэн уже скользила к своей цели.. Она встала перед Мистом и плавно закинула руки на его плечи. Губы прижались к его губам, целуя. Девушка решительно отстранилась:
- Я выиграла.
Мы шли на север, чуть забирая к востоку. Взяв несколько лаконских факторий, построен-ных для торговли с Лесом, мы все стали весьма состоятельными людьми – но моим бой-цам казалось мало. Я их не сдерживал – пускай; их грабительский энтузиазм меня устраи-вал как нельзя лучше.
Все пристальней присматривался я к нашей новенькой – Раэн. Девушка запросто убивала в бою, но в первой же деревне куда-то забилась. Я уже начал думать о поселянах с охот-ничьими луками, когда услышал шум драки, притом на кулаках.
Мне все сразу стало ясно. Этот идиот Алекс попытался изнасиловать мою рыжую земляч-ку, но она оказалась крепче, чем все мы полагали. Дальнейший диалог с без пяти минут жертвой подтвердил впечатление.
Алексу я сделал надлежащее внушение – такое, чтоб он почувствовал себя маленьким и слабым, но не такое, чтоб он попытался ночью меня прирезать. Все это я сопроводил воз-действием на пару болевых точек. Теперь он еще долго будет ходить по струнке…
А тем же вечером Морт потянул молодежь резаться в карты. На это мой друг был боль-шим охотником – из-за чего и имел проблемы в каждом портовом городке, куда мы захо-дили.
Народ азартно проигрывал все – от монет до фамильных колец (хотя кольцо было одно – Винсент продул его Эстану, но отыграл через два кона уже у Сивени). И в какой-то мо-мент Морт подбил Раэн играть на одежду.
Рыжая проигрывала феерически – через три кона на ней из верхней одежды осталась одна рубашка из совершенно прозрачного шелка… На четвертый кон она потребовала поцелуй как ставку всех против нее. И выкинула Большой Шлем!
Я ждал, что она поцелует утонченного Винсента… Или Эштона-красавчика… Или даже Мортимера – если захочет выставиться… Или вообще Сивени или Дину… Смотреть, на кого падет ее выбор, у меня почему-то не было ровно никакого желания. Я прикрыл глаза, откинувшись на дерево…
И тут почувствовал руки на своих плечах… губы на своих губах… Уххх… ТАК меня не целовал никто и никогда. Я поднял веки и узрел глубочайшие глаза цвета сторнийских волн.
-Я выиграла, - сказала Раэн…
Ощущение было такое, будто вся кровь со всего тела устремилась к щекам. Я почувство-вал себя юнцом на первом свидании…
Смущение я загнал поглубже, а вот лицо по цвету осталось равным закатному солнцу. И все же я упрямо притворился, что мне, в сущности, все равно. Это было труднее, чем убить северного ящера…
Так или иначе, через пару дней мы дошли до крохотного и безлюдного городка…
Причина пустоты выявилась быстро – полтысячи поселян стояли на пустыре неподалеку и готовились сжечь какого-то бедолагу. Ну не мог я этому не помешать!!!
Короче, сотни полторы мы в давке уложили точно, остальные разбежались… В процессе я мимоходом разрезал на парне веревки, а он… обратился в волка и попытался дать деру. Однако Теренс по ошибке охвоил его булавой – по касательной, но волк отрубился…
Когда же довольно далеко к югу оттуда он изволил прийти в себя, то представился Викта-ром. Разобравшись в том, кто мы такие, он попросил меня принять его в ряды «Волков». Наши были не против (разве что Пат пугался оборотня), и Виктар влился в команду.
Все пристальней присматривался я к нашей новенькой – Раэн. Девушка запросто убивала в бою, но в первой же деревне куда-то забилась. Я уже начал думать о поселянах с охот-ничьими луками, когда услышал шум драки, притом на кулаках.
Мне все сразу стало ясно. Этот идиот Алекс попытался изнасиловать мою рыжую земляч-ку, но она оказалась крепче, чем все мы полагали. Дальнейший диалог с без пяти минут жертвой подтвердил впечатление.
Алексу я сделал надлежащее внушение – такое, чтоб он почувствовал себя маленьким и слабым, но не такое, чтоб он попытался ночью меня прирезать. Все это я сопроводил воз-действием на пару болевых точек. Теперь он еще долго будет ходить по струнке…
А тем же вечером Морт потянул молодежь резаться в карты. На это мой друг был боль-шим охотником – из-за чего и имел проблемы в каждом портовом городке, куда мы захо-дили.
Народ азартно проигрывал все – от монет до фамильных колец (хотя кольцо было одно – Винсент продул его Эстану, но отыграл через два кона уже у Сивени). И в какой-то мо-мент Морт подбил Раэн играть на одежду.
Рыжая проигрывала феерически – через три кона на ней из верхней одежды осталась одна рубашка из совершенно прозрачного шелка… На четвертый кон она потребовала поцелуй как ставку всех против нее. И выкинула Большой Шлем!
Я ждал, что она поцелует утонченного Винсента… Или Эштона-красавчика… Или даже Мортимера – если захочет выставиться… Или вообще Сивени или Дину… Смотреть, на кого падет ее выбор, у меня почему-то не было ровно никакого желания. Я прикрыл глаза, откинувшись на дерево…
И тут почувствовал руки на своих плечах… губы на своих губах… Уххх… ТАК меня не целовал никто и никогда. Я поднял веки и узрел глубочайшие глаза цвета сторнийских волн.
-Я выиграла, - сказала Раэн…
Ощущение было такое, будто вся кровь со всего тела устремилась к щекам. Я почувство-вал себя юнцом на первом свидании…
Смущение я загнал поглубже, а вот лицо по цвету осталось равным закатному солнцу. И все же я упрямо притворился, что мне, в сущности, все равно. Это было труднее, чем убить северного ящера…
Так или иначе, через пару дней мы дошли до крохотного и безлюдного городка…
Причина пустоты выявилась быстро – полтысячи поселян стояли на пустыре неподалеку и готовились сжечь какого-то бедолагу. Ну не мог я этому не помешать!!!
Короче, сотни полторы мы в давке уложили точно, остальные разбежались… В процессе я мимоходом разрезал на парне веревки, а он… обратился в волка и попытался дать деру. Однако Теренс по ошибке охвоил его булавой – по касательной, но волк отрубился…
Когда же довольно далеко к югу оттуда он изволил прийти в себя, то представился Викта-ром. Разобравшись в том, кто мы такие, он попросил меня принять его в ряды «Волков». Наши были не против (разве что Пат пугался оборотня), и Виктар влился в команду.
27 день месяца Судов.
Лакона. Близ города Триверта.
Рыцарские кони намного превосходили лесных скакунов в скорости. Горстка выживших лаконцев, вырвавшихся из леса после резни в Речном, легко оторвалась от преследования княжьей дружины, в итоге укрывшись за стенами небольшого, но окруженного стеной городка, со стен которого на преследователей не преминули посыпаться частые арбалетные стрелы.
Лесников было почти три тысячи, защитников города не более пятисот. Жаждущая мести и справедливо желающая смерти «железным мясникам» дружина Эвора на предложение наиболее разумных перводружинников отступать обратно к Полумесяцу ответила настолько ярым негодованием, что Князь, даже сознавая, что взять город в их положении кроме, как измором, невозможно, не нашел в себе сил приказать мужьям, отцам и братьям, потерявшим в Речном самых близких, отступать. Через сутки лихорадочного и бессмысленного осаждения Триверта, без осадных машин и достаточного количества провианта, стало понятно, что ловить здесь под стенами особенно нечего.
В первую же ночь под стенами Эвор предпринял неудачную попытку диверсии, четверо добровольцев должны были подняться на стену и открыть ворота…. Трупы дружинников на следующее утро скинули со стены.
А потом Эвору принесли новость…. Лучникам был дан приказ сбивать любую птицу, вылетающую из-за стен или летящую в город, но того голубя принес в когтях княжеский ястреб.
Теперь они все обречены. Но, похоже, предстоящее сражение с превосходящими силами закованного в сталь врага вызывало во многих только жажду мести. В лесу не было принято устраивать пафосные военные советы, и Князь просто собрал в стороне от лагеря своих перводружинников, объявив неприятно-горький, но от этого не менее правдивый расклад сил.
- Их ВСЕГО шесть тысяч, - проронил Телгар, высокий молодой лучник, чудом выживший в Речном, теперь наместник Князя в той области, - Прежде чем окованные сталью копыта их лошадей втопчут нас в пыль, мы успеем дорого продать наши жизни.
- Я совершил не просто ошибку, я совершил непоправимую глупость, - слова Князя прозвучали почти, как приговор всем пришедшим вместе с ним к стенам Триверта, - Единственное, что мы можем, отступать к Лесу, хотя это бесполезно, мы не успеем. Но принять бой лучше на той позиции, где мы не будем зажаты между стенами города и летящей на нас стальной лавиной. Поэтому отступаем. Собирайте свои сотни.
Перводружинники, удостоенные чести быть на коротком боевом совете, проявляли себя на редкость спокойно. Их лица выражали решительность или даже презрение к врагу. Гордость, ярость, так и не погасшая после Речного, и столетняя неприязнь к Лаконе, насильно сделавшей слуг Шепчущего своими вассалами. Умереть лучше, чем преклонить колени – лесной народ известен своей упрямой мрачноватой смелостью.
Теперь дружинники Эвора в полной мере могли почувствовать себя загнанной добычей, шесть тысяч закованных в сталь рыцарей, подтянувшихся на помощь Триверту, остановились только для того, что бы забрать те силы, что были в городском гарнизоне… тех самых мясников, что сожгли Речное. Шесть тысяч воинов на свежих лошадях, в прекрасном доспехе против горстки лесных дружинников в легких кольчугах (и то далеко не у всех) вдвое уступающих численностью. Эвор понимал, что имеющееся у его войск преимущество в несколько часов потеряется при переходе через Салерну. Их не просто догонят, их засыплют арбалетными болтами в спину во время переправы.
Оставалось только принять бой, изначально безнадежную стычку. Смешно! Ярно Фалесс, похоже, выиграл эту войну, даже не побывав на поле боя.
Единственное сколь нибудь удобное место для обороны Эвор обнаружил рядом с какой-то разрушенной деревенькой (задаваться вопросом, кто мог сжечь мирное лаконское поселение, соседствующее с лесом, не было времени). Салерна делала здесь колено, огибая невысокий холм, с одной стороны поросший редким лиственным лесом. Что ж позиция лучше, чем Эвор ожидал. Его дружина на возвышенности, река с одной стороны и лес с другой не даст рыцарям взять их в кольцо. Кроме того, у Князя еще есть время сделать так, что бы подъем на их пригорок стал для лаконцев не таким приятным и простым делом, как они бы этого хотели.
- Телгар, Рисер, Гэрен, прикажите вашим сотням копать траншеи на склонах, кройте их дерном, - быстро приказал Князь, - Деррен, Крисэль, ваши пусть рубят деревья позади стрелковых позиций, затачивайте колья, их надо вкопать между траншеями.
В лаконском воспитании помимо всех его недостатков был один значительный плюс. Эвор знал не только достоинства, но и недостатки тяжелой кавалерии Ярно Фалесса. Здесь на узком подъеме, осыпаемая стрелами стальная масса падая в ямы, напарываясь на колья будет терять троих из пяти, делая из большой численности скорее помеху, чем преимущество…. Но даже оставшиеся двое из пяти втопчут ряд лучников в землю.
Шансов на победу у Эвора нет, но Лакона надолго запомнит первый и последний бой лесного Князя. Воин становится зверем, когда терять кроме жизни уже нечего. В дружинах Эвора было слишком много людей, чья родня была в Речном на Осенней ярмарке. Таких, как Телгар и Деррен уже не страшат не раны, не смерть, не сам ад.
Князь нашел взглядом Реда и жестом приказал перводружиннику подойти.
- Пройдите по лагерю с Крином, соберите сотни три мужчин, способных держать меч или копья в руках. Мне нужна первая полоса, которая защитит лучников хоть какое-то время…
- Эвор, весь этот бой…
- Я знаю, что он безнадежен, - ответил князь, и ястреб на его плече разразился яростным клекотом.
Знал Эвор и то, что им предложат сдаться. Он давно принял решение, что не будет держать тех, кто примет решение уйти с этого поля живым. Он их князь, а не их хозяин. Его дружина не обязана платить за недальновидность, если не сказать глупость, своего командира.
Рыцарей обогнули соседний холм через три часа после того, как Эвор выбрал позицию для боя. Стройная, ровная, подавляюще медленная и тяжелая, несокрушимая стальная лавина. Страшно подумать, что такое войско может сделать, с пехотой или легкой конницей на равнине, когда наберет скорость. Копья, тяжелые мечи, отличные лаконские доспехи. Не гимнов, не кличей. Эвор заметил знамена с тигром и несколько стягов дворянских домов… Да тут весь свет западно-лаконского рыцарства.
Над дружинами Эвора боевых стягов не было.
На поле почти уже спустилась ночь. Накрапывал нудный осенний дождичек. В сумерках закованные в сталь рыцари казались серым морем. Их колонна все вытекала и вытекала из-за холмов.
Князь заметил, как от авангарда отделилось трое всадников с поднятым знаменем Лаконы и остановились на расстоянии арбалетного выстрела от своих войск. Парламентеры. Что ж, он выслушает их условия.
Эвор взял с собой только Реда и наследника Бора, что бы тот тоже знал условия из первых уст. Воля Лаконцев выражала лишь усмешку и презрение. Они могли себе это позволить с той численность войск, которой располагали.
«Я, граф Криэг ле Кассо от имени престола Лаконы, Светлейшей императрицы Селины и светлого Мареля, выражаю свою волю –
1. Мятежным разбойникам, посмевшим поднять руку на земли государыни Селины сложить оружие и немедленно сдаться властям в моем лице.
2. Всем сдавшимся, за исключением главарей, которые будут переданы престолу Лаконы, гарантируется жизнь, но будут отрублены три пальца на правой руке, для того что бы впредь не помыслами не действиями не могли они нарушить покой мирных жителей Лаконы.
3. Времени мятежникам отводится до утра.
Постановлено графом Криэгом ле Кассо. 27 дня месяца Судов».
Странно, но когда Эвор передал эту волю своей дружине, как того требовал закон Леса, он до последнего мгновения думал, что найдутся те, кто с радостью отдаст и его самого и его Перводружинников, спасая свои жизни. Но как это уже бывало не раз, ошибался.
Недолгое время пораженная условиями дружина молчала, потом почти одновременно по рядам промчался вздох негодования, ярости и гнева….
- Князь и Полумесяц! – выкрикнул кто-то и эти слова в следующее мгновение, казалось, повторил каждый.
Свой выбор, похоже, они сделали, еще вступая в дружину, под Тривертом или у сгоревшего Речного.
- Тогда мы будем сражаться! Сражаться до последнего! – громко прокричал Эвор, обращаясь к своим людям, - За Полумесяц! За Свободу! Мы не разбойники! Мы свободный народ, чьи земли Лакона по какому то недоразумению считает своими! Они запомнят нас! Выставить дозоры! На рассвете занять позиции!
Ему ответили полными ярости и одобрения криками. Князь знал, знал, что завтра умрет и, тени побери, он был счастлив умереть в одном ряду со своей дружиной.
Уснуть Эвор так и не смог. Ночь давно перевалила за свою вторую половину. Рыцарский лагерь далеко внизу прятался в походных палатках от дождя, перешедшего в проливной ливень. У его людей не было и этого, те, кому завтра предстояло умереть за честь своего Князя, набирались сил, заснув под плотными плащами, едва не на голой земле. Завтра у половины из них будет насморк, а то и жар.
Эвор все бродил вдоль нехитрых укреплений. Настолько упрямо, что даже терпеливому Реду это успело надоесть и странник отправился спать.
- Князь.
Эвор резко обернулся на голос одного из своих дозорных.
- Что случилось?
- Там… э… корабль, князь.
- Какой к Теням корабль?
Вот только вражеского корабля в тылу им и не хватало… Корабль? Он не успел бы прийти из Фалессы так быстро…. Полубезумная надежда….
- Покажи!
Дозорный провел князя на свой пост. Дождь барабанил по глади воды настолько сильно, что плеска весел слышно не было. Узкий хищный рейдер причалил там, где лаконцы не могли бы его разглядеть ночью при всем желании, а тилийцы, напротив, не смогли бы не заметить. Черные борта, черный парус, не одного огня на палубе. Князь едва сдержал полный какой-то неестественной радости смех…. Только бы… только бы он не ошибся…
Когда Эвор в сопровождении нескольких дружинников спустился к реке на размокшую от дождя землю спрыгнул седой и почти чернокожий сторниец, улыбающийся во все свои местами еще оставшиеся зубы.
- Нам передали, что вы, Князь, незваных гостей тут принять решили, так Властитель Шарк просил и от него пару гостинцев передать, - усмешка стала хищной, - Выгружайте, - рявкнул он своим людям собравшимся на палубе.
Лакона. Близ города Триверта.
Рыцарские кони намного превосходили лесных скакунов в скорости. Горстка выживших лаконцев, вырвавшихся из леса после резни в Речном, легко оторвалась от преследования княжьей дружины, в итоге укрывшись за стенами небольшого, но окруженного стеной городка, со стен которого на преследователей не преминули посыпаться частые арбалетные стрелы.
Лесников было почти три тысячи, защитников города не более пятисот. Жаждущая мести и справедливо желающая смерти «железным мясникам» дружина Эвора на предложение наиболее разумных перводружинников отступать обратно к Полумесяцу ответила настолько ярым негодованием, что Князь, даже сознавая, что взять город в их положении кроме, как измором, невозможно, не нашел в себе сил приказать мужьям, отцам и братьям, потерявшим в Речном самых близких, отступать. Через сутки лихорадочного и бессмысленного осаждения Триверта, без осадных машин и достаточного количества провианта, стало понятно, что ловить здесь под стенами особенно нечего.
В первую же ночь под стенами Эвор предпринял неудачную попытку диверсии, четверо добровольцев должны были подняться на стену и открыть ворота…. Трупы дружинников на следующее утро скинули со стены.
А потом Эвору принесли новость…. Лучникам был дан приказ сбивать любую птицу, вылетающую из-за стен или летящую в город, но того голубя принес в когтях княжеский ястреб.
Теперь они все обречены. Но, похоже, предстоящее сражение с превосходящими силами закованного в сталь врага вызывало во многих только жажду мести. В лесу не было принято устраивать пафосные военные советы, и Князь просто собрал в стороне от лагеря своих перводружинников, объявив неприятно-горький, но от этого не менее правдивый расклад сил.
- Их ВСЕГО шесть тысяч, - проронил Телгар, высокий молодой лучник, чудом выживший в Речном, теперь наместник Князя в той области, - Прежде чем окованные сталью копыта их лошадей втопчут нас в пыль, мы успеем дорого продать наши жизни.
- Я совершил не просто ошибку, я совершил непоправимую глупость, - слова Князя прозвучали почти, как приговор всем пришедшим вместе с ним к стенам Триверта, - Единственное, что мы можем, отступать к Лесу, хотя это бесполезно, мы не успеем. Но принять бой лучше на той позиции, где мы не будем зажаты между стенами города и летящей на нас стальной лавиной. Поэтому отступаем. Собирайте свои сотни.
Перводружинники, удостоенные чести быть на коротком боевом совете, проявляли себя на редкость спокойно. Их лица выражали решительность или даже презрение к врагу. Гордость, ярость, так и не погасшая после Речного, и столетняя неприязнь к Лаконе, насильно сделавшей слуг Шепчущего своими вассалами. Умереть лучше, чем преклонить колени – лесной народ известен своей упрямой мрачноватой смелостью.
Теперь дружинники Эвора в полной мере могли почувствовать себя загнанной добычей, шесть тысяч закованных в сталь рыцарей, подтянувшихся на помощь Триверту, остановились только для того, что бы забрать те силы, что были в городском гарнизоне… тех самых мясников, что сожгли Речное. Шесть тысяч воинов на свежих лошадях, в прекрасном доспехе против горстки лесных дружинников в легких кольчугах (и то далеко не у всех) вдвое уступающих численностью. Эвор понимал, что имеющееся у его войск преимущество в несколько часов потеряется при переходе через Салерну. Их не просто догонят, их засыплют арбалетными болтами в спину во время переправы.
Оставалось только принять бой, изначально безнадежную стычку. Смешно! Ярно Фалесс, похоже, выиграл эту войну, даже не побывав на поле боя.
Единственное сколь нибудь удобное место для обороны Эвор обнаружил рядом с какой-то разрушенной деревенькой (задаваться вопросом, кто мог сжечь мирное лаконское поселение, соседствующее с лесом, не было времени). Салерна делала здесь колено, огибая невысокий холм, с одной стороны поросший редким лиственным лесом. Что ж позиция лучше, чем Эвор ожидал. Его дружина на возвышенности, река с одной стороны и лес с другой не даст рыцарям взять их в кольцо. Кроме того, у Князя еще есть время сделать так, что бы подъем на их пригорок стал для лаконцев не таким приятным и простым делом, как они бы этого хотели.
- Телгар, Рисер, Гэрен, прикажите вашим сотням копать траншеи на склонах, кройте их дерном, - быстро приказал Князь, - Деррен, Крисэль, ваши пусть рубят деревья позади стрелковых позиций, затачивайте колья, их надо вкопать между траншеями.
В лаконском воспитании помимо всех его недостатков был один значительный плюс. Эвор знал не только достоинства, но и недостатки тяжелой кавалерии Ярно Фалесса. Здесь на узком подъеме, осыпаемая стрелами стальная масса падая в ямы, напарываясь на колья будет терять троих из пяти, делая из большой численности скорее помеху, чем преимущество…. Но даже оставшиеся двое из пяти втопчут ряд лучников в землю.
Шансов на победу у Эвора нет, но Лакона надолго запомнит первый и последний бой лесного Князя. Воин становится зверем, когда терять кроме жизни уже нечего. В дружинах Эвора было слишком много людей, чья родня была в Речном на Осенней ярмарке. Таких, как Телгар и Деррен уже не страшат не раны, не смерть, не сам ад.
Князь нашел взглядом Реда и жестом приказал перводружиннику подойти.
- Пройдите по лагерю с Крином, соберите сотни три мужчин, способных держать меч или копья в руках. Мне нужна первая полоса, которая защитит лучников хоть какое-то время…
- Эвор, весь этот бой…
- Я знаю, что он безнадежен, - ответил князь, и ястреб на его плече разразился яростным клекотом.
Знал Эвор и то, что им предложат сдаться. Он давно принял решение, что не будет держать тех, кто примет решение уйти с этого поля живым. Он их князь, а не их хозяин. Его дружина не обязана платить за недальновидность, если не сказать глупость, своего командира.
Рыцарей обогнули соседний холм через три часа после того, как Эвор выбрал позицию для боя. Стройная, ровная, подавляюще медленная и тяжелая, несокрушимая стальная лавина. Страшно подумать, что такое войско может сделать, с пехотой или легкой конницей на равнине, когда наберет скорость. Копья, тяжелые мечи, отличные лаконские доспехи. Не гимнов, не кличей. Эвор заметил знамена с тигром и несколько стягов дворянских домов… Да тут весь свет западно-лаконского рыцарства.
Над дружинами Эвора боевых стягов не было.
На поле почти уже спустилась ночь. Накрапывал нудный осенний дождичек. В сумерках закованные в сталь рыцари казались серым морем. Их колонна все вытекала и вытекала из-за холмов.
Князь заметил, как от авангарда отделилось трое всадников с поднятым знаменем Лаконы и остановились на расстоянии арбалетного выстрела от своих войск. Парламентеры. Что ж, он выслушает их условия.
Эвор взял с собой только Реда и наследника Бора, что бы тот тоже знал условия из первых уст. Воля Лаконцев выражала лишь усмешку и презрение. Они могли себе это позволить с той численность войск, которой располагали.
«Я, граф Криэг ле Кассо от имени престола Лаконы, Светлейшей императрицы Селины и светлого Мареля, выражаю свою волю –
1. Мятежным разбойникам, посмевшим поднять руку на земли государыни Селины сложить оружие и немедленно сдаться властям в моем лице.
2. Всем сдавшимся, за исключением главарей, которые будут переданы престолу Лаконы, гарантируется жизнь, но будут отрублены три пальца на правой руке, для того что бы впредь не помыслами не действиями не могли они нарушить покой мирных жителей Лаконы.
3. Времени мятежникам отводится до утра.
Постановлено графом Криэгом ле Кассо. 27 дня месяца Судов».
Странно, но когда Эвор передал эту волю своей дружине, как того требовал закон Леса, он до последнего мгновения думал, что найдутся те, кто с радостью отдаст и его самого и его Перводружинников, спасая свои жизни. Но как это уже бывало не раз, ошибался.
Недолгое время пораженная условиями дружина молчала, потом почти одновременно по рядам промчался вздох негодования, ярости и гнева….
- Князь и Полумесяц! – выкрикнул кто-то и эти слова в следующее мгновение, казалось, повторил каждый.
Свой выбор, похоже, они сделали, еще вступая в дружину, под Тривертом или у сгоревшего Речного.
- Тогда мы будем сражаться! Сражаться до последнего! – громко прокричал Эвор, обращаясь к своим людям, - За Полумесяц! За Свободу! Мы не разбойники! Мы свободный народ, чьи земли Лакона по какому то недоразумению считает своими! Они запомнят нас! Выставить дозоры! На рассвете занять позиции!
Ему ответили полными ярости и одобрения криками. Князь знал, знал, что завтра умрет и, тени побери, он был счастлив умереть в одном ряду со своей дружиной.
Уснуть Эвор так и не смог. Ночь давно перевалила за свою вторую половину. Рыцарский лагерь далеко внизу прятался в походных палатках от дождя, перешедшего в проливной ливень. У его людей не было и этого, те, кому завтра предстояло умереть за честь своего Князя, набирались сил, заснув под плотными плащами, едва не на голой земле. Завтра у половины из них будет насморк, а то и жар.
Эвор все бродил вдоль нехитрых укреплений. Настолько упрямо, что даже терпеливому Реду это успело надоесть и странник отправился спать.
- Князь.
Эвор резко обернулся на голос одного из своих дозорных.
- Что случилось?
- Там… э… корабль, князь.
- Какой к Теням корабль?
Вот только вражеского корабля в тылу им и не хватало… Корабль? Он не успел бы прийти из Фалессы так быстро…. Полубезумная надежда….
- Покажи!
Дозорный провел князя на свой пост. Дождь барабанил по глади воды настолько сильно, что плеска весел слышно не было. Узкий хищный рейдер причалил там, где лаконцы не могли бы его разглядеть ночью при всем желании, а тилийцы, напротив, не смогли бы не заметить. Черные борта, черный парус, не одного огня на палубе. Князь едва сдержал полный какой-то неестественной радости смех…. Только бы… только бы он не ошибся…
Когда Эвор в сопровождении нескольких дружинников спустился к реке на размокшую от дождя землю спрыгнул седой и почти чернокожий сторниец, улыбающийся во все свои местами еще оставшиеся зубы.
- Нам передали, что вы, Князь, незваных гостей тут принять решили, так Властитель Шарк просил и от него пару гостинцев передать, - усмешка стала хищной, - Выгружайте, - рявкнул он своим людям собравшимся на палубе.
25 день Месяца Судов. Тил.
Риган проснулась, словно ее толкнули. И действительно - толкнули.. Тишина будила ее. Она поднялась, потирая лоб и огляделась. Сначала она просто не поверила своим глазам: никого. Лес вокруг тоже замер. Скорбя и угрожающе насторожив листья. Девушка вдруг ощутила, что где из глубин ее сознания поднимается то, что зовут гневом:
- Ред! Крин! НУ ВЫ У МЕНЯ ПОПЛЯШЕТЕ! Если конечно вы живы! А только попробуйте НЕ выжить! - она неслась к конюшне, ругаясь так сильно, как только умела.
Ласка неожидала такого резкого объятия от своей хозяйки. А Риган обхватив лошадиную голову вдруг зарылась лицом в ее гриву и заплакала. Она никак не могла остановится, слезы так и текли по щекам: "Пожалуйста, не оставляйте меня больше. Вы мне так нужны." Девушка чувствовала, что сердце ее готово разорваться. И даже слезы не помогали. Неожиданно она ощутила руку на своем плече:
- Не плачь, Риган. С ними все хорошо. Я верю. И помогу тебе собраться, девушка.
Голос Сиэнны был таким спокойным. Она сама была как вековечное спокойствие: надежная, неизменная и прекрасная. Риган удивленно посмотрела на неожиданную утешительницу.
- Леди.. я ..
- Не надо. Я знаю, что ты - девушка.
Слезы исчезли, уступив место удивлению.
- И знали раньше?
- Да, - просто ответила Эни. - Просто я видела как тебя это забавляет и это действительно - забавно. Поэтому подыгрывала.
Риган шмыгнула носом, а Ласка решительно пихнула хозяйку в плечо умной головой:
- Эй-эй, только не надо говорить, что я - дура, - проворчала Риган, целуя Ласку в нос.
Эни засмеялась, протягивая Риган узелок:
- Вот.. Тут лекарства, которые могут понадобится. А еще, - Эни покраснела. - Передай Реду этот кулон. Это наш оберег.
Настал черед Сиэнны покраснеть как маков цвет. Риган улыбнулась и быстро поцеловала девушку в щеку:
- Вы очень хорошая. Вы обязательно будете счастливы. И Ред тоже, - она быстро оседлала Ласку, которая уже нетерпеливо поводила ушами. Рыжеволосое создание взлетело на свою лошадь, чуть неуклюже, но уже как заправский наездник.
- Мы вернемся, - она тронула бока Ласки, безошибочно выбирая путь: за Князем.. за друзьями..
- Догоню... И если вы живы - убью на месте, - с потрясающей логикой сказала Риган.
(продолжение следует)
Риган проснулась, словно ее толкнули. И действительно - толкнули.. Тишина будила ее. Она поднялась, потирая лоб и огляделась. Сначала она просто не поверила своим глазам: никого. Лес вокруг тоже замер. Скорбя и угрожающе насторожив листья. Девушка вдруг ощутила, что где из глубин ее сознания поднимается то, что зовут гневом:
- Ред! Крин! НУ ВЫ У МЕНЯ ПОПЛЯШЕТЕ! Если конечно вы живы! А только попробуйте НЕ выжить! - она неслась к конюшне, ругаясь так сильно, как только умела.
Ласка неожидала такого резкого объятия от своей хозяйки. А Риган обхватив лошадиную голову вдруг зарылась лицом в ее гриву и заплакала. Она никак не могла остановится, слезы так и текли по щекам: "Пожалуйста, не оставляйте меня больше. Вы мне так нужны." Девушка чувствовала, что сердце ее готово разорваться. И даже слезы не помогали. Неожиданно она ощутила руку на своем плече:
- Не плачь, Риган. С ними все хорошо. Я верю. И помогу тебе собраться, девушка.
Голос Сиэнны был таким спокойным. Она сама была как вековечное спокойствие: надежная, неизменная и прекрасная. Риган удивленно посмотрела на неожиданную утешительницу.
- Леди.. я ..
- Не надо. Я знаю, что ты - девушка.
Слезы исчезли, уступив место удивлению.
- И знали раньше?
- Да, - просто ответила Эни. - Просто я видела как тебя это забавляет и это действительно - забавно. Поэтому подыгрывала.
Риган шмыгнула носом, а Ласка решительно пихнула хозяйку в плечо умной головой:
- Эй-эй, только не надо говорить, что я - дура, - проворчала Риган, целуя Ласку в нос.
Эни засмеялась, протягивая Риган узелок:
- Вот.. Тут лекарства, которые могут понадобится. А еще, - Эни покраснела. - Передай Реду этот кулон. Это наш оберег.
Настал черед Сиэнны покраснеть как маков цвет. Риган улыбнулась и быстро поцеловала девушку в щеку:
- Вы очень хорошая. Вы обязательно будете счастливы. И Ред тоже, - она быстро оседлала Ласку, которая уже нетерпеливо поводила ушами. Рыжеволосое создание взлетело на свою лошадь, чуть неуклюже, но уже как заправский наездник.
- Мы вернемся, - она тронула бока Ласки, безошибочно выбирая путь: за Князем.. за друзьями..
- Догоню... И если вы живы - убью на месте, - с потрясающей логикой сказала Риган.
(продолжение следует)
28 день Месяца Судов. Близ деревушки Лаверна на границе Лаконы и Леса.
Наблюдать становилось все интереснее, жаль что те, кто служил мне «глазами» иногда гибли… Но на первую крупную битву за бодрых сто лет, разгоревшуюся на просторах этого мира, я буду смотреть из сотен глаз. Моя сила растет, а после тех морей крови, что прольется сегодня – возрастет многократно.
Сирио ле Шеврез ожидал утро с какой то мрачной обреченностью, столь разительно отличающейся от приподнятого настроения, царящего в лагере лаконцев, что многие начали коситься на него с откровенной насмешкой. Но ему было плевать… Вряд ли кто-то из этих самодовольных юнцов решиться бросить ему вызов, да и Криэг ле Кассо вне всякого сомнения отрубить голову всякому, вздумавшему устроить дуэль во время боевого похода. Тогда, очнувшись в разрушенном Приречном, он думал, что побывал в аду,… но уже через несколько часов понял, что ошибся и ошибся жестоко. Настоящим адом стал поход обратно сквозь лес. Стреляло все – каждый куст, каждое дерево. Сначала это были немногочисленные и не опасные стрелы выживших в резне лесовиков, но чем больше проходило времени, тем стальной ливень, обрушивающийся на головы рыцарей становился все гуще и беспощаднее. И если поначалу они пытались наносить удары по местам засад, отстреливаться из арбалетов, стремясь снять засевших на деревьев лучников, то позже лишь шли, тесно сгрудившись и плотно сомкнув щиты, в надежде что «черепаха» если и не спасет от гибели, то отсрочит ее хоть на час… А невидимые в сени леса стрелки все прибывали и прибывали… Последние мгновения перед выходом на благословенные равнины родины стали настоящей бойней, когда стрелы, пущенные почти в упор уже переставшими скрываться лучниками, прошивали щиты и броню, унося одного за другим последних воинов. Но все же они дошли.
А дальше было бегство в Триверт, то и дело прерываемое остановками в селах и деревнях, где приходилось раз за разом повторять одно и то же: идут убийцы из леса, скоро все запылает, бегите под защиту стен, прячьте продовольствие, а что не спрятать – сжигайте. Казна возместит убытки. Люди не хотели верить, но вид жалких остатков некогда грозного Талавернского гарнизона весьма красноречиво подтверждал их слова.
В Триверте наступила долгожданная передышка – город, построенный еще во времена, когда лес был куда менее мирным, чем до недавнего времени, а сторнийы, бывало, поднимались по рекам вплоть до здешних мест, был укреплением, что не берутся сходу, без подготовки, осадных машин и многократного превосходства.
И, наконец – был голубь, один из многих, высланных в ответ на призыв магистрата помочь осажденному городу. А в нем – греющая сердце весть. Шесть тысяч лучшей в мире тяжелой лаконской кавалерии. Гарантия победы. Почему же тогда, среди горожан и воинов, запрудивших стены и улюлюкающих вслед спешно сворачивающим лагерь лесовикам, он не чувствовал ни покоя, ни радости?
Криэг ле Кассо, прибывший к стенам города вскоре после бегства нападавших, принес еще более радостную весть: не шесть, а почти девять тысяч доблестных лаконских рыцарей встали под стяги войны, чтобы проучить вылезших из своих болот и лесов тупых дикарей. А с гарнизоном славного города Триветра – будет ровно девять. Трехкратное превосходство позволит, с благословения пресветлого Мареля и во славу Империи, не просто прогнать захватчиков, но уничтожить их всех до единого, навеки отучив лесной народ высовывать нос из своей чащи. Мог ли он тогда отказаться и не пойти, не прослыв трусом… Нет, не мог… И вот сейчас он, как командир пусть и маленького, но отряда, стоит здесь, на последнем совещании перед битвой.
Граф ле Кассо не отличался ни излишней отвагой, ни воинским искусством, но компенсировал все это осторожностью и настойчивостью, сделавшей бы честь даже дверной пружине. Благодаря этим качествам ему удалось почти полностью извести разбойников, браконьеров и прочий сброд, отравляющий жизнь подданных. Вот и сейчас он подошел к разработке плана битвы по старинке, но скрупулезно:
- Лаконцы мы построимся в такие боевые порядки: часть рыцарей спешивается и строится в центре (примерно четыре тысячи), еще два конных отряда – на флагах (по две тысячи каждый). Тысяча – резерв. Если честно – я не верю, что битва будет. Лесовики не идиоты – три тысячи против девяти не имеют ни малейшего шанса и при таких обстоятельствах сдача – единственный пусть сохранить жизнь. Если же все-таки бой будет, то план прост: кавалерия опрокидывает фланги войска Княжеств и выходит им в тыл, где соединяется, разворачивается и обрушивается на смешавшихся лесовиков, расплющивая их о строй пехоты. Пехота – наковальня, кавалерия - молот. Из котла не должен вырваться ни один незваный гость. Обреченность малочисленной и легко вооруженной армии Княжеств очевидна. Те жалкие укрепления, что они пытались построить, столь смехотворны, что не остановят и менее сильную армию, чем наша.
Как видите, господа, план прост и надежен. А теперь – всем занять свое место в строю. Будем ждать известия о сдаче врага.
Колья удалось вырубить и установить довольно быстро, но от траншей у нормального частокола пришлось отказаться. Не было инструмента, да и заставлять людей, уже несколько дней спящих урывками, прошедших огромное расстояние и мучимых голодом копать рвы было безумием. Сутра они и встать не смогут, не то, что лук натянуть.
«Что же… придется удовольствоваться тем, что есть…» - Эвор отвернулся от редкой полоски заостренных кольев, неглубоко вогнанных во влажную землю, - «Хоть дождь прошел – землю размочил… Все какая-то защита»
Стрелы, доставленные ночью, уже заполнили колчаны дружинников, но они были не в силах ни наполнить их желудки, ни снять усталость. И сейчас хмурые, но решительные люди стоились в несколько достаточно тонких линий. Холм казался удобным для обороны, но от леса до прибрежных зарослей было слишком далеко…
«Мы слишком растянуты… Но сейчас поздно что-то менять. Умрем там, где стоим» - Нужно было сказать что-то… Произнести речь перед теми, кто пошел сюда за ним… и скоро умрут, защищая то, во что верят… во что верит он. Эвор вышел вперед и встал перед строем угрюмо молчащих лучников:
- Братья! Богам ведомо, мы пришли сюда, ведомы не корыстью или жаждой завоеваний. Мы пришли сюда за теми, кто пришел в наш лес незваным, кто пролил кровь наших отцов, братьев и сыновей… кто свершил над нашими дочерьми гнусное насилие и осквернил земли нашей родины своей жестокостью, подлостью. Вот они – готовятся втоптать нас в пыль! Убийцы наших детей, торжествующие и довольные, они обещают нам милость… милость и дальше жить согнув пред ними спины, с изувеченными руками и страхом в сердце. Они ждут, что мы сдадимся… они ошибаются. Пусть мы умрем здесь, смятые и раздавленные их мощью, пусть наш бой останется безвестным, пусть враг устроит кровавую тризну прямо на наших могилах… НО МЫ УМРЕМ С ЧЕСТЬЮ!
Воины взорвались криками и Эвор, наконец-то, почувствовал настоящим вождем дружин. Подождав, когда стихнет первая волна одобрения т продолжил:
- В этом бою мы будем вместе. Помните, даже если победа невозможна и рано или поздно какой-нибудь закованный в сталь болван насадит вас на копье, словно кусок мяса, сделайте так, что бы это было самое дорогое мясо из того, что ему доведется отведать на своем веку. ВСЕМ СТОЯТЬ ДО ПОСЛЕДНЕГО, СТРЕЛЯТЬ ПО ГОТОВНОСТИ, ПЛЕННЫХ – НЕ БРАТЬ!
Последний приказ вызвал веселый смех в рядах воинов – мысль, что лаконцы начнут сдаваться лесовикам была действительно дикой… Ровные линии стрелков замерли, готовые встретить врага… но пошел час… другой, а атаки все не было.
- Какого лешего они ждут? – Ред, стоящий рядом с Эвором, то и дело начинал поправлять стрелы в колчане или проверять, легко ли выходит из ножен короткий меч, - Не роснулись еще что ли?
- Проснулись… -Эвор задумчиво оглядывал поле будущей битвы, - Вон стоят, доспехами сверкая… Ждут они.
- Чего ждут то? Помощи от своего бога что ли? Дык не поможет он тому, кто сам не шевелится….
- Нас ждут. Точнее, когда мы сдадимся. Только идиот будет драться с тремя тысячами лучников против девяти тысяч тяжелой кавалерии…
Ред с ухмылкой покосился на командира:
- Ну, тогда таких идиотов как мы еще поискать…
Эвор снова и снова измерял взглядом расстояние от своих позиций до грозных кавалерийских лавин Лаконы и от берега реки до полоски леса. «Проклятие…. Если бы встать немного ближе к ним… Хотя там склоны не так круты… зато землю дождем размыло так, что и пешему трудно идти.… И от леса до реки ближе – можно будет ряды если не сдвоить, то хотя бы не так растянуть. Но перед самым носом у врага… Хм… а что мы, собственно говоря теряем? Все одно умирать, так какого тогда лешего….»:
- Вытаскивайте колья!
- Что? – Ред в недоумении уставился на Князя, - Не понял….
- Колья, говорю, вытаскивайте и на плечо, - лицо Реда, взирающего на Эвора словно на умалишенного, было столь забавно, что Князь едва сдержал неуместную сейчас улыбку, - Переместимся немного…
- Куда?
- Куда надо, - Эвар делал суровое лицо и продолжил командирским голосом, - ВЫПОЛНЯТЬ!
- ЕСТЬ!... Не… без пользы больших идиотов искать… нет больших во всем мире… - последние слова, сказанные дружинником себе под нос Эвор предпочел не расслышать.
***
По рядам рыцарей пробежал гул, когда ряды лучников вдруг всколыхнулись и медленно двинулись веред.
- Ну что, господа, разрешите вас поздравить! Бунтовщики и смутьяны склоняются перед нашей мощью… Проклятие, что это они делают?!
- Укрепляются, господин граф. Они просто перешли немного ближе к нам, а сейчас снова вгоняют свои палки в землю, - Сирио с полным безразличием отвернулся от побагровевшего графа, - С вашего позволения, я отправлюсь к своим людям. Варвары не собираются сдаваться, и битва теперь выглядит неизбежной…
Слова ле Шевреза прервал все нарастающий свист, обернувшийся роем стрел, на излете рухнувших прямо на строй рыцарей. Особого вреда они не причинили, но все же у самых ног Сирио рухнул молодой воин, в ожидании битвы не соизволивший даже надеть шлем. Стрела вошла прямо в глаз, ведомая скорее удачей, чем меткостью стрелка, но мертвецу это было уже безразлично…
Гневные крики над воинством Великой Лаконы слились в настоящий гром, и конные лавы сорвались в атаку куда раньше, чем до них дошел приказ ле Кассо. Смешав ряды, молодые, жадные до славы рыцари хлынули вперед, стремясь первыми дотянуться до врага. Грозные боевые кони ударами копыт превращали в месиво размокшую землю, но все же довольно резво несли своих седоков вперед. Степенно и неостановимо двинулась вперед закованная в броню пехота… Сирио тоже летел вперед во главе немногих уцелевших рыцарей славного города Талавера и несколько более многочисленных воинов из Триверта, и в этот миг мужчине показалось, что все страхи и предчувствия – лишь последствия пережитых испытаний – сожженной Лаверны, уничтоженного руками его воинов Приречного, кровавого отступления… но теперь то все будет превосходно. Они победят, как побеждали их предки, в открытом и честном бою. А потом будет пир, восхищенные лица поселенцев, любящее лицо жены и испуганно-восторженные лица детей, слушающих страшный, но увлекательный рассказ о битве с врагами, в которой участвовал и их папа… Рой стрел, обрушившийся на их отряд, буквально смел рыцарей с лошадей. Одна из вестниц смерти, пробив стальной нагрудник, вошла прямо в сердце графа Сирио ле Шевреза, оборвав его жизнь раньше, чем тот осознал свою рану…
***
Уже потом, когда ошалевшее от восторга, смертельно усталое, но гордое свей победой, лесное воинство неспешно отходило к границе, Эвор раз за разом вспоминал детали боя, невольно каждый раз расплываясь в широкой ухмылке.
Атака лаконцев должна была стать классическим ударом тяжелой пехоты, усиленной тяжелой кавалерией по слабо укрепленной позиции врага, уступающего в численности. Должна была… Но не стала:
- Ред, прекратить стрельбу. Подпустим их поближе, - Эвор с мрачным удовлетворением смотрел, как рыцари смешав ряды с криками несутся к строю лесовиков, - Рано… рано… ЗАЛП!
Словно кто-то невидимый провел гигантской косой по рядам несущейся кавалерии – передних буквально выносило из седел. Поле огласилось криками боли и ужаса, ржанием раненых лошадей, лязгом доспехов… Но все перекрывал свист стрел, тысячами срывающихся в полет… Стрелы стальным дождем обрушиваются на плотные ряды рыцарей, выкашивая их десятками, раненые и потерявшие седоков лошади вносят сумятицу, выпавшие из седел живыми – мгновенно затаптываются. Доспехи не спасают, и ряды кавалерии охватывает настоящая паника. Но тут сказывается их число – первые повернули назад, но задние ряды часто еще ничего не знают о царящей впереди смерти и ломятся вперед, в жажде славы и победы. Давка усиливается и уносит жизней не меньше, чем стрелы, а когда потрепанная кавалерия все же рванулась назад, то она налетает на своих же пехотинцев, заставляя их либо гибнуть под копытами, либо убраться с дороги.
Ряды лесовиков всколыхнулись, и казалось, что сейчас воины, пораженные нежданной победой рванутся вперед, разрушая строй, в губительной жажде настичь и расстрелять бегущих с поля боя всадников, но бой еще только начинался…
- ВСЕМ НА МЕСТАХ СТОЯТЬ! Они вернуться… Сейчас пойдет пехота. СТРЕЛ НЕ ЖАЛЕТЬ! ЗАЛП!....
Но командовать уже не требовалось. Надежнее деревянных кольев, надежнее, брони или лат, надежнее камней крепости лучников защищал ливень оперенной смерти, бушующий на поле. Опытный лучник выпускал по пять-семь стрел в минуту, а среди дружин Эвора не было новичков.
Убегающие от стрел, настигающих даже там, куда лук не в состоянии достать, разящих сквозь броню, рыцари врезались в свою пехоту…. На миг Князю стало страшно… Ведь на месте этих людей, гибнущих сейчас под копытами коней, могли оказаться его люди… Но все повернулось иначе.
Конные рыцари были на обоих флангах, то пехота сгрудилась в центре.
- Проклятие, такой толпы я не видал со времени осенней ярмарки… Тогда пятерых затоптали ни за что… - Ред отбросил опустевший колчан и поудобнее разместил за спиной новый, полный стрел, - Чую, эти затопчут больше…. Даже целиться не надо – стреляй быстрей куда душа лежит…
Сам дружинник следовал своему совету, всаживая стрелы в плотную массу людей, по колено в грязи медленно пробирающихся, к позициям лесовиков, стрелу за стрелой с поистине невероятной скоростью.
Эвор вдруг словно раздвоился…. он по-прежнему стоял, сжимая лук в гудящих руках, чувствовал нарастающую боль в плечах… но он и парил в вышине, невидимый для большинства двуногих, так занятых самоистреблением, что им некогда было поднять голову к небу, откуда сегодня с них лилась смерть… Он видел, как многие в тесной толпе, еще недавно бывшей грозным войском, умирали, но все равно продолжил стоять и двигаться вперед, к ровным линиям лучников, потому что просто им, зажатым со всех сторон, некуда было упасть…. Видел, что многие не могли не то, что вытащить клинок, но даже поднять руку… как первые, завязнув в грязи падали под ноги товарищей, которых толпа заставляла ступать по своим же, уже не ожидая победы, а лишь гадая, не станут ли они следующими жертвами в этом аду…
Эвор встряхнул головой, отгоняя наваждение. Нужно было сосредоточится на стрельбе. Командовать было уже бессмысленно и теперь он, Князь Тилийский, был лишь одним из лучников, испокон веков добывавших славу лесу как месту страшному и гиблому для всякого чужака.
Некоторые все же доходят до дружинников, но редко кому удается хотя бы взмахнуть мечем, не говоря уже о том, чтобы прихватить с собой хотя бы одного из беспощадных стрелков. У леса совсем небольшой отряд какого-то молодого барона все же добрался до врага, сметя по пути бесполезные колья, но первый ряд дружинников встретил их стойко, удерживая до тех пор, пока последний рыцарь не пал, пораженный в упор едва ли не десятком стрел. Бой превратился в «избиение младенцев» но младенцами выступают отнюдь не лесовики, которым лаконцы с утра пророчили эту роль….
Командиру резерва хватило ума понять, что бросив в бой оставшуюся тысячу рыцарей он ничего не изменит. Давка сейчас уносила не меньше жизней, чем лесные стрелы, к тому же строй лучников теперь защищал настоящий вал из тел и лошадиных туш….
То, что происходило там, было немыслимо, невероятно,… но оно – происходило. Цвет лаконского рыцарства, представители знатнейших семей Западной Лаконы гибли в бою, который еще с утра казался не более чем легкой разминкой, предтечей череды грядущих славных побед…
Из идущих в первых рядах выжили лишь те, кто сумел, рухнув на землю раненым, выжить под ногами своих же, но таких немного – стрелы со сторнийскими наконечниками в опытных руках разят на смерть.
В битве гибнет почти пять тысяч лаконцев. Потери Княжеств – менее двухсот бойцов, погибших там, где кавалерия или пехота все же сумели сблизится на расстояние удара клинком
Бой прекращается с бегством последнего уцелевшего лаконца за пределы досягаемости стрел. Рыцари с замешательстве, деморализованы,… но их по прежнему – почти четыре тысячи боеспособных всадников. Однако они лишились командующего, погибшего во время последней отчаянной атаки, призванной переломить ход боя….
Лесовики снялись с лагеря ближе к вечеру, стремясь в темноте уйти от армии рыцарей, все еще представляющей грозную силу, особенно с учетом того, что почти все стрелы, доставленные кораблем, были выпущены днем. Эвор наблюдал как поредевшие, усталые, но счастливые первой невероятной победой, уходят, унося на носилках и волокушах раненых и больных товарищей, его воины. Хотя в принципе они могли уйти и днем – лаконская армия столь сильно поражена своим разгромом, что и не помышляет о преследовании. Новый командующий останется на месте и отправит доклад Ярно, который, наверняка в столице. Собирает новое, огромное войско, призванное сокрушить Лес, поставить его, Эвора, на колени…
«Ты глупец, герцог, если думал, что сумеешь напугать нас этой резней… Своей жестокостью и вероломством ты помог мне куда больше, чем все советники и военачальники… Это моя армия… Мои солдаты. И сегодня мы – победили! Победили великана… Теперь мой народ пойдет за мной куда угодно – хоть на штурм серых пределов. Приходи – я жду тебя…»
Когда под утро последнее дружинники скрылись в молодом подлеске, знаменующем границу Лаконы и княжеств, всадники империи так и не возникли на горизонте, еще раз доказывая, что до прихода Ярно опасаться нечего. Последний раз сплюнув на землю, рождавшую захватчиков, Эвор вступил под сень деревьев.
Наблюдать становилось все интереснее, жаль что те, кто служил мне «глазами» иногда гибли… Но на первую крупную битву за бодрых сто лет, разгоревшуюся на просторах этого мира, я буду смотреть из сотен глаз. Моя сила растет, а после тех морей крови, что прольется сегодня – возрастет многократно.
***
Сирио ле Шеврез ожидал утро с какой то мрачной обреченностью, столь разительно отличающейся от приподнятого настроения, царящего в лагере лаконцев, что многие начали коситься на него с откровенной насмешкой. Но ему было плевать… Вряд ли кто-то из этих самодовольных юнцов решиться бросить ему вызов, да и Криэг ле Кассо вне всякого сомнения отрубить голову всякому, вздумавшему устроить дуэль во время боевого похода. Тогда, очнувшись в разрушенном Приречном, он думал, что побывал в аду,… но уже через несколько часов понял, что ошибся и ошибся жестоко. Настоящим адом стал поход обратно сквозь лес. Стреляло все – каждый куст, каждое дерево. Сначала это были немногочисленные и не опасные стрелы выживших в резне лесовиков, но чем больше проходило времени, тем стальной ливень, обрушивающийся на головы рыцарей становился все гуще и беспощаднее. И если поначалу они пытались наносить удары по местам засад, отстреливаться из арбалетов, стремясь снять засевших на деревьев лучников, то позже лишь шли, тесно сгрудившись и плотно сомкнув щиты, в надежде что «черепаха» если и не спасет от гибели, то отсрочит ее хоть на час… А невидимые в сени леса стрелки все прибывали и прибывали… Последние мгновения перед выходом на благословенные равнины родины стали настоящей бойней, когда стрелы, пущенные почти в упор уже переставшими скрываться лучниками, прошивали щиты и броню, унося одного за другим последних воинов. Но все же они дошли.
А дальше было бегство в Триверт, то и дело прерываемое остановками в селах и деревнях, где приходилось раз за разом повторять одно и то же: идут убийцы из леса, скоро все запылает, бегите под защиту стен, прячьте продовольствие, а что не спрятать – сжигайте. Казна возместит убытки. Люди не хотели верить, но вид жалких остатков некогда грозного Талавернского гарнизона весьма красноречиво подтверждал их слова.
В Триверте наступила долгожданная передышка – город, построенный еще во времена, когда лес был куда менее мирным, чем до недавнего времени, а сторнийы, бывало, поднимались по рекам вплоть до здешних мест, был укреплением, что не берутся сходу, без подготовки, осадных машин и многократного превосходства.
И, наконец – был голубь, один из многих, высланных в ответ на призыв магистрата помочь осажденному городу. А в нем – греющая сердце весть. Шесть тысяч лучшей в мире тяжелой лаконской кавалерии. Гарантия победы. Почему же тогда, среди горожан и воинов, запрудивших стены и улюлюкающих вслед спешно сворачивающим лагерь лесовикам, он не чувствовал ни покоя, ни радости?
Криэг ле Кассо, прибывший к стенам города вскоре после бегства нападавших, принес еще более радостную весть: не шесть, а почти девять тысяч доблестных лаконских рыцарей встали под стяги войны, чтобы проучить вылезших из своих болот и лесов тупых дикарей. А с гарнизоном славного города Триветра – будет ровно девять. Трехкратное превосходство позволит, с благословения пресветлого Мареля и во славу Империи, не просто прогнать захватчиков, но уничтожить их всех до единого, навеки отучив лесной народ высовывать нос из своей чащи. Мог ли он тогда отказаться и не пойти, не прослыв трусом… Нет, не мог… И вот сейчас он, как командир пусть и маленького, но отряда, стоит здесь, на последнем совещании перед битвой.
Граф ле Кассо не отличался ни излишней отвагой, ни воинским искусством, но компенсировал все это осторожностью и настойчивостью, сделавшей бы честь даже дверной пружине. Благодаря этим качествам ему удалось почти полностью извести разбойников, браконьеров и прочий сброд, отравляющий жизнь подданных. Вот и сейчас он подошел к разработке плана битвы по старинке, но скрупулезно:
- Лаконцы мы построимся в такие боевые порядки: часть рыцарей спешивается и строится в центре (примерно четыре тысячи), еще два конных отряда – на флагах (по две тысячи каждый). Тысяча – резерв. Если честно – я не верю, что битва будет. Лесовики не идиоты – три тысячи против девяти не имеют ни малейшего шанса и при таких обстоятельствах сдача – единственный пусть сохранить жизнь. Если же все-таки бой будет, то план прост: кавалерия опрокидывает фланги войска Княжеств и выходит им в тыл, где соединяется, разворачивается и обрушивается на смешавшихся лесовиков, расплющивая их о строй пехоты. Пехота – наковальня, кавалерия - молот. Из котла не должен вырваться ни один незваный гость. Обреченность малочисленной и легко вооруженной армии Княжеств очевидна. Те жалкие укрепления, что они пытались построить, столь смехотворны, что не остановят и менее сильную армию, чем наша.
Как видите, господа, план прост и надежен. А теперь – всем занять свое место в строю. Будем ждать известия о сдаче врага.
***
Колья удалось вырубить и установить довольно быстро, но от траншей у нормального частокола пришлось отказаться. Не было инструмента, да и заставлять людей, уже несколько дней спящих урывками, прошедших огромное расстояние и мучимых голодом копать рвы было безумием. Сутра они и встать не смогут, не то, что лук натянуть.
«Что же… придется удовольствоваться тем, что есть…» - Эвор отвернулся от редкой полоски заостренных кольев, неглубоко вогнанных во влажную землю, - «Хоть дождь прошел – землю размочил… Все какая-то защита»
Стрелы, доставленные ночью, уже заполнили колчаны дружинников, но они были не в силах ни наполнить их желудки, ни снять усталость. И сейчас хмурые, но решительные люди стоились в несколько достаточно тонких линий. Холм казался удобным для обороны, но от леса до прибрежных зарослей было слишком далеко…
«Мы слишком растянуты… Но сейчас поздно что-то менять. Умрем там, где стоим» - Нужно было сказать что-то… Произнести речь перед теми, кто пошел сюда за ним… и скоро умрут, защищая то, во что верят… во что верит он. Эвор вышел вперед и встал перед строем угрюмо молчащих лучников:
- Братья! Богам ведомо, мы пришли сюда, ведомы не корыстью или жаждой завоеваний. Мы пришли сюда за теми, кто пришел в наш лес незваным, кто пролил кровь наших отцов, братьев и сыновей… кто свершил над нашими дочерьми гнусное насилие и осквернил земли нашей родины своей жестокостью, подлостью. Вот они – готовятся втоптать нас в пыль! Убийцы наших детей, торжествующие и довольные, они обещают нам милость… милость и дальше жить согнув пред ними спины, с изувеченными руками и страхом в сердце. Они ждут, что мы сдадимся… они ошибаются. Пусть мы умрем здесь, смятые и раздавленные их мощью, пусть наш бой останется безвестным, пусть враг устроит кровавую тризну прямо на наших могилах… НО МЫ УМРЕМ С ЧЕСТЬЮ!
Воины взорвались криками и Эвор, наконец-то, почувствовал настоящим вождем дружин. Подождав, когда стихнет первая волна одобрения т продолжил:
- В этом бою мы будем вместе. Помните, даже если победа невозможна и рано или поздно какой-нибудь закованный в сталь болван насадит вас на копье, словно кусок мяса, сделайте так, что бы это было самое дорогое мясо из того, что ему доведется отведать на своем веку. ВСЕМ СТОЯТЬ ДО ПОСЛЕДНЕГО, СТРЕЛЯТЬ ПО ГОТОВНОСТИ, ПЛЕННЫХ – НЕ БРАТЬ!
Последний приказ вызвал веселый смех в рядах воинов – мысль, что лаконцы начнут сдаваться лесовикам была действительно дикой… Ровные линии стрелков замерли, готовые встретить врага… но пошел час… другой, а атаки все не было.
- Какого лешего они ждут? – Ред, стоящий рядом с Эвором, то и дело начинал поправлять стрелы в колчане или проверять, легко ли выходит из ножен короткий меч, - Не роснулись еще что ли?
- Проснулись… -Эвор задумчиво оглядывал поле будущей битвы, - Вон стоят, доспехами сверкая… Ждут они.
- Чего ждут то? Помощи от своего бога что ли? Дык не поможет он тому, кто сам не шевелится….
- Нас ждут. Точнее, когда мы сдадимся. Только идиот будет драться с тремя тысячами лучников против девяти тысяч тяжелой кавалерии…
Ред с ухмылкой покосился на командира:
- Ну, тогда таких идиотов как мы еще поискать…
Эвор снова и снова измерял взглядом расстояние от своих позиций до грозных кавалерийских лавин Лаконы и от берега реки до полоски леса. «Проклятие…. Если бы встать немного ближе к ним… Хотя там склоны не так круты… зато землю дождем размыло так, что и пешему трудно идти.… И от леса до реки ближе – можно будет ряды если не сдвоить, то хотя бы не так растянуть. Но перед самым носом у врага… Хм… а что мы, собственно говоря теряем? Все одно умирать, так какого тогда лешего….»:
- Вытаскивайте колья!
- Что? – Ред в недоумении уставился на Князя, - Не понял….
- Колья, говорю, вытаскивайте и на плечо, - лицо Реда, взирающего на Эвора словно на умалишенного, было столь забавно, что Князь едва сдержал неуместную сейчас улыбку, - Переместимся немного…
- Куда?
- Куда надо, - Эвар делал суровое лицо и продолжил командирским голосом, - ВЫПОЛНЯТЬ!
- ЕСТЬ!... Не… без пользы больших идиотов искать… нет больших во всем мире… - последние слова, сказанные дружинником себе под нос Эвор предпочел не расслышать.
***
По рядам рыцарей пробежал гул, когда ряды лучников вдруг всколыхнулись и медленно двинулись веред.
- Ну что, господа, разрешите вас поздравить! Бунтовщики и смутьяны склоняются перед нашей мощью… Проклятие, что это они делают?!
- Укрепляются, господин граф. Они просто перешли немного ближе к нам, а сейчас снова вгоняют свои палки в землю, - Сирио с полным безразличием отвернулся от побагровевшего графа, - С вашего позволения, я отправлюсь к своим людям. Варвары не собираются сдаваться, и битва теперь выглядит неизбежной…
Слова ле Шевреза прервал все нарастающий свист, обернувшийся роем стрел, на излете рухнувших прямо на строй рыцарей. Особого вреда они не причинили, но все же у самых ног Сирио рухнул молодой воин, в ожидании битвы не соизволивший даже надеть шлем. Стрела вошла прямо в глаз, ведомая скорее удачей, чем меткостью стрелка, но мертвецу это было уже безразлично…
Гневные крики над воинством Великой Лаконы слились в настоящий гром, и конные лавы сорвались в атаку куда раньше, чем до них дошел приказ ле Кассо. Смешав ряды, молодые, жадные до славы рыцари хлынули вперед, стремясь первыми дотянуться до врага. Грозные боевые кони ударами копыт превращали в месиво размокшую землю, но все же довольно резво несли своих седоков вперед. Степенно и неостановимо двинулась вперед закованная в броню пехота… Сирио тоже летел вперед во главе немногих уцелевших рыцарей славного города Талавера и несколько более многочисленных воинов из Триверта, и в этот миг мужчине показалось, что все страхи и предчувствия – лишь последствия пережитых испытаний – сожженной Лаверны, уничтоженного руками его воинов Приречного, кровавого отступления… но теперь то все будет превосходно. Они победят, как побеждали их предки, в открытом и честном бою. А потом будет пир, восхищенные лица поселенцев, любящее лицо жены и испуганно-восторженные лица детей, слушающих страшный, но увлекательный рассказ о битве с врагами, в которой участвовал и их папа… Рой стрел, обрушившийся на их отряд, буквально смел рыцарей с лошадей. Одна из вестниц смерти, пробив стальной нагрудник, вошла прямо в сердце графа Сирио ле Шевреза, оборвав его жизнь раньше, чем тот осознал свою рану…
***
Уже потом, когда ошалевшее от восторга, смертельно усталое, но гордое свей победой, лесное воинство неспешно отходило к границе, Эвор раз за разом вспоминал детали боя, невольно каждый раз расплываясь в широкой ухмылке.
Атака лаконцев должна была стать классическим ударом тяжелой пехоты, усиленной тяжелой кавалерией по слабо укрепленной позиции врага, уступающего в численности. Должна была… Но не стала:
- Ред, прекратить стрельбу. Подпустим их поближе, - Эвор с мрачным удовлетворением смотрел, как рыцари смешав ряды с криками несутся к строю лесовиков, - Рано… рано… ЗАЛП!
Словно кто-то невидимый провел гигантской косой по рядам несущейся кавалерии – передних буквально выносило из седел. Поле огласилось криками боли и ужаса, ржанием раненых лошадей, лязгом доспехов… Но все перекрывал свист стрел, тысячами срывающихся в полет… Стрелы стальным дождем обрушиваются на плотные ряды рыцарей, выкашивая их десятками, раненые и потерявшие седоков лошади вносят сумятицу, выпавшие из седел живыми – мгновенно затаптываются. Доспехи не спасают, и ряды кавалерии охватывает настоящая паника. Но тут сказывается их число – первые повернули назад, но задние ряды часто еще ничего не знают о царящей впереди смерти и ломятся вперед, в жажде славы и победы. Давка усиливается и уносит жизней не меньше, чем стрелы, а когда потрепанная кавалерия все же рванулась назад, то она налетает на своих же пехотинцев, заставляя их либо гибнуть под копытами, либо убраться с дороги.
Ряды лесовиков всколыхнулись, и казалось, что сейчас воины, пораженные нежданной победой рванутся вперед, разрушая строй, в губительной жажде настичь и расстрелять бегущих с поля боя всадников, но бой еще только начинался…
- ВСЕМ НА МЕСТАХ СТОЯТЬ! Они вернуться… Сейчас пойдет пехота. СТРЕЛ НЕ ЖАЛЕТЬ! ЗАЛП!....
Но командовать уже не требовалось. Надежнее деревянных кольев, надежнее, брони или лат, надежнее камней крепости лучников защищал ливень оперенной смерти, бушующий на поле. Опытный лучник выпускал по пять-семь стрел в минуту, а среди дружин Эвора не было новичков.
Убегающие от стрел, настигающих даже там, куда лук не в состоянии достать, разящих сквозь броню, рыцари врезались в свою пехоту…. На миг Князю стало страшно… Ведь на месте этих людей, гибнущих сейчас под копытами коней, могли оказаться его люди… Но все повернулось иначе.
Конные рыцари были на обоих флангах, то пехота сгрудилась в центре.
- Проклятие, такой толпы я не видал со времени осенней ярмарки… Тогда пятерых затоптали ни за что… - Ред отбросил опустевший колчан и поудобнее разместил за спиной новый, полный стрел, - Чую, эти затопчут больше…. Даже целиться не надо – стреляй быстрей куда душа лежит…
Сам дружинник следовал своему совету, всаживая стрелы в плотную массу людей, по колено в грязи медленно пробирающихся, к позициям лесовиков, стрелу за стрелой с поистине невероятной скоростью.
Эвор вдруг словно раздвоился…. он по-прежнему стоял, сжимая лук в гудящих руках, чувствовал нарастающую боль в плечах… но он и парил в вышине, невидимый для большинства двуногих, так занятых самоистреблением, что им некогда было поднять голову к небу, откуда сегодня с них лилась смерть… Он видел, как многие в тесной толпе, еще недавно бывшей грозным войском, умирали, но все равно продолжил стоять и двигаться вперед, к ровным линиям лучников, потому что просто им, зажатым со всех сторон, некуда было упасть…. Видел, что многие не могли не то, что вытащить клинок, но даже поднять руку… как первые, завязнув в грязи падали под ноги товарищей, которых толпа заставляла ступать по своим же, уже не ожидая победы, а лишь гадая, не станут ли они следующими жертвами в этом аду…
Эвор встряхнул головой, отгоняя наваждение. Нужно было сосредоточится на стрельбе. Командовать было уже бессмысленно и теперь он, Князь Тилийский, был лишь одним из лучников, испокон веков добывавших славу лесу как месту страшному и гиблому для всякого чужака.
Некоторые все же доходят до дружинников, но редко кому удается хотя бы взмахнуть мечем, не говоря уже о том, чтобы прихватить с собой хотя бы одного из беспощадных стрелков. У леса совсем небольшой отряд какого-то молодого барона все же добрался до врага, сметя по пути бесполезные колья, но первый ряд дружинников встретил их стойко, удерживая до тех пор, пока последний рыцарь не пал, пораженный в упор едва ли не десятком стрел. Бой превратился в «избиение младенцев» но младенцами выступают отнюдь не лесовики, которым лаконцы с утра пророчили эту роль….
Командиру резерва хватило ума понять, что бросив в бой оставшуюся тысячу рыцарей он ничего не изменит. Давка сейчас уносила не меньше жизней, чем лесные стрелы, к тому же строй лучников теперь защищал настоящий вал из тел и лошадиных туш….
То, что происходило там, было немыслимо, невероятно,… но оно – происходило. Цвет лаконского рыцарства, представители знатнейших семей Западной Лаконы гибли в бою, который еще с утра казался не более чем легкой разминкой, предтечей череды грядущих славных побед…
Из идущих в первых рядах выжили лишь те, кто сумел, рухнув на землю раненым, выжить под ногами своих же, но таких немного – стрелы со сторнийскими наконечниками в опытных руках разят на смерть.
В битве гибнет почти пять тысяч лаконцев. Потери Княжеств – менее двухсот бойцов, погибших там, где кавалерия или пехота все же сумели сблизится на расстояние удара клинком
Бой прекращается с бегством последнего уцелевшего лаконца за пределы досягаемости стрел. Рыцари с замешательстве, деморализованы,… но их по прежнему – почти четыре тысячи боеспособных всадников. Однако они лишились командующего, погибшего во время последней отчаянной атаки, призванной переломить ход боя….
Лесовики снялись с лагеря ближе к вечеру, стремясь в темноте уйти от армии рыцарей, все еще представляющей грозную силу, особенно с учетом того, что почти все стрелы, доставленные кораблем, были выпущены днем. Эвор наблюдал как поредевшие, усталые, но счастливые первой невероятной победой, уходят, унося на носилках и волокушах раненых и больных товарищей, его воины. Хотя в принципе они могли уйти и днем – лаконская армия столь сильно поражена своим разгромом, что и не помышляет о преследовании. Новый командующий останется на месте и отправит доклад Ярно, который, наверняка в столице. Собирает новое, огромное войско, призванное сокрушить Лес, поставить его, Эвора, на колени…
«Ты глупец, герцог, если думал, что сумеешь напугать нас этой резней… Своей жестокостью и вероломством ты помог мне куда больше, чем все советники и военачальники… Это моя армия… Мои солдаты. И сегодня мы – победили! Победили великана… Теперь мой народ пойдет за мной куда угодно – хоть на штурм серых пределов. Приходи – я жду тебя…»
Когда под утро последнее дружинники скрылись в молодом подлеске, знаменующем границу Лаконы и княжеств, всадники империи так и не возникли на горизонте, еще раз доказывая, что до прихода Ярно опасаться нечего. Последний раз сплюнув на землю, рождавшую захватчиков, Эвор вступил под сень деревьев.
УГОЛОК ЗЛОГО МОДЕРАТОРА 
:
Отсюда был удален пост Миста со взятием Триверта. Т.к это действие не согласовано с модераторами. В Триверте находится по меньшей мере 3 героя, принадлежащих разным игрокам(Доминик, Николя и Алек) и НЕ планирующих встречу с наемниками.
Пост Миста находится у меня и на случай если он не был сохранен автором пересылается автору на доработку в приват.
Приношу извинения за причиненые неудобства.
:Отсюда был удален пост Миста со взятием Триверта. Т.к это действие не согласовано с модераторами. В Триверте находится по меньшей мере 3 героя, принадлежащих разным игрокам(Доминик, Николя и Алек) и НЕ планирующих встречу с наемниками.
Пост Миста находится у меня и на случай если он не был сохранен автором пересылается автору на доработку в приват.
Приношу извинения за причиненые неудобства.
22 день месяца Судов.
Лакона. Фалесса.
Франциск ле Шаорин отдал посольству левое крыло своего огромного особняка, долинцам был известен лишь один выход из него в главное крыло, а также оно имело ещё выход сад. В остальном же крыло было полностью изолировано. Франциск, не смотря на всю свою любовь к роскоши, понимал, что дом, прежде всего, должен являться крепостью.
У входа на территорию посольства стояла неизменная пара, Марик и Артур. Они всегда и везде были вместе и пусть это кому-то может показаться странным… Но долинцы были далеки от предрассудков…
Уже два дня как все обитатели посольства были тихи и подавлены, а то, наоборот, начинали изображать безудержную активность… Уже два дня прошло с тех пор как пропала Алиса, судьба которой так и не прояснилась. Все уже отчаялись увидеть когда бы то ни было волшебницу вновь и жизнь посольства стала входить в привычную колею, правда, с многократно усиленными мерами безопасности… И только Влад всё ещё пытался найти ответ на дне графина.
Нет, долинцы вовсе не забыли про Алису, но жизнь продолжалась и нужно было сделать все, чтобы подобного больше не повторилось, а похитители волшебницы были найдены и получили заслуженную кару.
Марик и Артур, две фигуры, закутанные в плащи, по бокам от неуместной здесь готической арки входа, казалось, спали и мысли их витали где-то далеко. Но стоило только фигуре тяжело опирающейся на посох и, пожалуй, ещё более закутанной в плащ, чем оба стража, приблизиться к ним на расстояние вытянутой руки, как руки их с пиками мгновенно вскинулись и преградили путнику путь.
– Кто ты, любезный? Куда пусть держишь? Али не знаешь ты, что в эту обитель без особого на то соизволения вход воспрещён? – спросил Артур.
«Путник» резким движением руки откинул капюшон, и стражам предстала несколько растрепанная и ещё более бледная, чем обычно Алиса
Марик испуганно ойкнул и осенил себя знаком.
– Алиска, ты что ли? – вопрошал Артур, - Нет, вестимо, что ты… Где ж ты стока времени пропадала? Мы тута извелись все, а про Влада и речи нет…
Алиса молчала, а бледные пальцы её крепко прижимали к груди легкий деревянный посох.
– Ну что же мы стоим тута, аки остолопы какие-то, - спохватился Артур и легонько встряхнул свободной рукой Марика за плечо, тем самым не много приведя его в чувства. – Ты покарауль тута, а я чаровницу провожу. Устала она видать, вона смотри и лица на ней нет…
Артур прислонил свою пику к стене и, взяв Алису под руку, повел её по коридору. Всю дорогу он пытался её расспросить о причинах её столь долгого отсутствия, но Алиска всё так же молчала… Впрочем Артура это уже мало трогало, молчаливость своей подопечной он связал с усталостью и возможным стрессом, а потому вскоре прекратил никчёмные попытки.
Наконец, страж вывел волшебницу в гостиную с уютно горящим камином, где негромко беседовали Мартим и Эдриан, а в дальнем углу глушил своё горе в вине Влад.
– Вона, посмотрите, кого я вам тута привел, - радостно изрёк Артур и указал на Алису.
Эдри и Мартим вскинули головы и замерли в изумлении разинув рты, Аркэ, неспешно спускавшаяся в гостиную по извилистой лестнице с неизменным луком в руках, оступилась и кубарем прокатилась несколько ступенек пока наконец удачно не приземлилась на небольшую пяточёк площадки. Хорошо ещё, что гордость деушки, огромный тисовый луг с роговыми накладками остался цел, ведь даже в падении лирийка всячески оберегала его за что и заслужила несколько дополнительных синяков… Влад медленно оторвался от графина и недоумённо уставился своими пьяными глазками на Алису. Несколько мгновений он тупо пялился на неё, а потом с криком «Алиска! Ты жива! Жива!!! Я знал!» бросился к волшебнице и заключил в объятия.
Графин, небрежно отброшенный Владом, попал в камин и вызвал там такой огромный столб пламени, что занялись книги стоящие на каминной полке, а затем пламя перекинулся и на тяжелые бархатные портьеры.
Влад добежал до Алисы и теперь обнимал её и целовал в холодное бледное лицо.
Алиса молчала и оставалась недвижима в объятия Влада. Только руки её, казалось, ещё крепче вцепились в деревянный, какой-то сероватый, посох
Артур отошел в сторону и теперь со счастливой улыбкой на устах наблюдал за радостным воссоединением влюблённой пары, но постепенно недоумение всё больше и больше стало проскальзывать в его взгляде.
Эдриан тоже как странно и напряжённо смотрел на Алису несколько мгновений, а потом резко схватился за голову и его скрутила судорога боли.
На огонь, медленно отвоёвывающий всю большую и большую территорию, внимания никто не обращал, все взгляды были устремлены на Влада и Алису.
– Алиска! Дорогая, милая, что с тобой, - вопрошал Влад. – Где ты была? Что… Что они с тобой сделали?..
Алиса хранила молчание.
–Ну же, Алиска, не бойся. Теперь всё в порядке, всё хорошо!..
– Отойди от неё, - просипел Эдри, скрученный судорогой на полу так, что боялся даже пошевелиться, - Она уже не та…
Взгляд «Алиски» вдруг метнулся в сторону Эдриана и потом она начала действовать.
То, что раньше было Алисой, резко схватило левой рукой Влада за грудки и с нечеловеческой силой отбросило его в другой конец комнаты, а затем развернулось и ткнуло ничего не подозревающему Артуру концом «деревянного» посоха под дых так, что страж согнулся пополам, несколько скупых и точных ударов довершили дело и он отправился в небытие.
Мартим вскинул руки, быстро творя мощное обезоруживающее заклятие.
– Нет! – крикнул ФларИне и попытался встать, но новая судорога боли свела все его усилия на нет.
Мартим, широко раскинув руки, пролетел несколько шагов назад и кулем свалился на пол.
– …Она лишь зеркало… - опустошенно прошептал Эдриан.
Аркэ посылала в «Алиску» стрелу за стрелой и все они находили цель, но это похоже мало волновало напавшее существо хоть через пару мгновений оно и стало более походить на утыканного иголками ежа, чем на молодую и красивую женщину. Взгляд существа некоторое время метался между Аркэ, стоящей на середине лестнице и Эдрианом, выбирая дальнейшую цель, а затем «Алиска» сделала несколько шагов в сторону беззащитно лежащего ФларИне…
Эдри тихо зарычал в бессильной ярости.
На вершине лестницы показались прибежавшие на шум Герджан и Берг, на несколько секунд они замерли в замешательстве, силясь разглядеть, что происходит в уже порядком затянутой дымом комнате, а затем устремились по ступеням вниз. Внизу лестницы они наткнулись на Аркэ. Девушка плакала от дыма и бессилия, и, отбросив в сторону бесполезный лук, доставала из-за пояса короткий охотничий нож.
–Нет, Аркэ! Где твой лук?
–Она… Она уже не человек, - прошептала девушка, - От него не больше толку чем от волшбы…
Герджан грязно выругался на дикой смеси лирийского и лаконского наречий.
– Собирай всех! Быстро!
И бросился за Бергом уже преграждавшему путь существу, которое ещё совсем недавно звалось Алисой.
«Алиска» повернулась к долинцам и поудобнее перехватив посох, на этот раз уже двумя руками, направилась к ним.
Зачарованная сталь встретилась с деревом и со звоном отскочила от него.
Та, что некогда звалась Алисой, дралась яростно, с поистине нечеловеческой силой и невероятной быстротой отвешивая своим противникам скупые и точные удары. Всё это вместе взятое сводило на нет всю ловкость, умение и опят её противников. Посох в её руках словно превратился в настоящий боевой шест.
Герд и Берг наседали на «Алиску» с двух сторон, но все их атаки вязли в серебристом вихре, что сотворила вокруг себя женщина. Все, да не все… Несколько раз Греджану и Бергу всё же удалось её зацепить, но на раны, которые нанесли бы довольно серьёзный урон любому другому противнику, существо обращало внимания не больше, чем на утыкавшие его стрелы.
Вдруг, Берг, закашлялся, едкий дым, которого становилось всё больше и больше, сделал своё дело и пропустил удар. «Алиска», не дожидаясь пока Берг придёт в себя и нисколько не обращая внимания на новую рану от клинка Герда, с размаху дала Бергу посохом по зубам и последний с глухим стоном повалился на пол.
Теперь Гред остался один и ему куда как нелегко приходилось с короткой лирийской саблей против вооруженного длинным шестом неутомимого, бесчувственного ко всякой боли, нечеловечески сильного существа…
Лакона. Фалесса.
Франциск ле Шаорин отдал посольству левое крыло своего огромного особняка, долинцам был известен лишь один выход из него в главное крыло, а также оно имело ещё выход сад. В остальном же крыло было полностью изолировано. Франциск, не смотря на всю свою любовь к роскоши, понимал, что дом, прежде всего, должен являться крепостью.
У входа на территорию посольства стояла неизменная пара, Марик и Артур. Они всегда и везде были вместе и пусть это кому-то может показаться странным… Но долинцы были далеки от предрассудков…
Уже два дня как все обитатели посольства были тихи и подавлены, а то, наоборот, начинали изображать безудержную активность… Уже два дня прошло с тех пор как пропала Алиса, судьба которой так и не прояснилась. Все уже отчаялись увидеть когда бы то ни было волшебницу вновь и жизнь посольства стала входить в привычную колею, правда, с многократно усиленными мерами безопасности… И только Влад всё ещё пытался найти ответ на дне графина.
Нет, долинцы вовсе не забыли про Алису, но жизнь продолжалась и нужно было сделать все, чтобы подобного больше не повторилось, а похитители волшебницы были найдены и получили заслуженную кару.
Марик и Артур, две фигуры, закутанные в плащи, по бокам от неуместной здесь готической арки входа, казалось, спали и мысли их витали где-то далеко. Но стоило только фигуре тяжело опирающейся на посох и, пожалуй, ещё более закутанной в плащ, чем оба стража, приблизиться к ним на расстояние вытянутой руки, как руки их с пиками мгновенно вскинулись и преградили путнику путь.
– Кто ты, любезный? Куда пусть держишь? Али не знаешь ты, что в эту обитель без особого на то соизволения вход воспрещён? – спросил Артур.
«Путник» резким движением руки откинул капюшон, и стражам предстала несколько растрепанная и ещё более бледная, чем обычно Алиса
Марик испуганно ойкнул и осенил себя знаком.
– Алиска, ты что ли? – вопрошал Артур, - Нет, вестимо, что ты… Где ж ты стока времени пропадала? Мы тута извелись все, а про Влада и речи нет…
Алиса молчала, а бледные пальцы её крепко прижимали к груди легкий деревянный посох.
– Ну что же мы стоим тута, аки остолопы какие-то, - спохватился Артур и легонько встряхнул свободной рукой Марика за плечо, тем самым не много приведя его в чувства. – Ты покарауль тута, а я чаровницу провожу. Устала она видать, вона смотри и лица на ней нет…
Артур прислонил свою пику к стене и, взяв Алису под руку, повел её по коридору. Всю дорогу он пытался её расспросить о причинах её столь долгого отсутствия, но Алиска всё так же молчала… Впрочем Артура это уже мало трогало, молчаливость своей подопечной он связал с усталостью и возможным стрессом, а потому вскоре прекратил никчёмные попытки.
Наконец, страж вывел волшебницу в гостиную с уютно горящим камином, где негромко беседовали Мартим и Эдриан, а в дальнем углу глушил своё горе в вине Влад.
– Вона, посмотрите, кого я вам тута привел, - радостно изрёк Артур и указал на Алису.
Эдри и Мартим вскинули головы и замерли в изумлении разинув рты, Аркэ, неспешно спускавшаяся в гостиную по извилистой лестнице с неизменным луком в руках, оступилась и кубарем прокатилась несколько ступенек пока наконец удачно не приземлилась на небольшую пяточёк площадки. Хорошо ещё, что гордость деушки, огромный тисовый луг с роговыми накладками остался цел, ведь даже в падении лирийка всячески оберегала его за что и заслужила несколько дополнительных синяков… Влад медленно оторвался от графина и недоумённо уставился своими пьяными глазками на Алису. Несколько мгновений он тупо пялился на неё, а потом с криком «Алиска! Ты жива! Жива!!! Я знал!» бросился к волшебнице и заключил в объятия.
Графин, небрежно отброшенный Владом, попал в камин и вызвал там такой огромный столб пламени, что занялись книги стоящие на каминной полке, а затем пламя перекинулся и на тяжелые бархатные портьеры.
Влад добежал до Алисы и теперь обнимал её и целовал в холодное бледное лицо.
Алиса молчала и оставалась недвижима в объятия Влада. Только руки её, казалось, ещё крепче вцепились в деревянный, какой-то сероватый, посох
Артур отошел в сторону и теперь со счастливой улыбкой на устах наблюдал за радостным воссоединением влюблённой пары, но постепенно недоумение всё больше и больше стало проскальзывать в его взгляде.
Эдриан тоже как странно и напряжённо смотрел на Алису несколько мгновений, а потом резко схватился за голову и его скрутила судорога боли.
На огонь, медленно отвоёвывающий всю большую и большую территорию, внимания никто не обращал, все взгляды были устремлены на Влада и Алису.
– Алиска! Дорогая, милая, что с тобой, - вопрошал Влад. – Где ты была? Что… Что они с тобой сделали?..
Алиса хранила молчание.
–Ну же, Алиска, не бойся. Теперь всё в порядке, всё хорошо!..
– Отойди от неё, - просипел Эдри, скрученный судорогой на полу так, что боялся даже пошевелиться, - Она уже не та…
Взгляд «Алиски» вдруг метнулся в сторону Эдриана и потом она начала действовать.
То, что раньше было Алисой, резко схватило левой рукой Влада за грудки и с нечеловеческой силой отбросило его в другой конец комнаты, а затем развернулось и ткнуло ничего не подозревающему Артуру концом «деревянного» посоха под дых так, что страж согнулся пополам, несколько скупых и точных ударов довершили дело и он отправился в небытие.
Мартим вскинул руки, быстро творя мощное обезоруживающее заклятие.
– Нет! – крикнул ФларИне и попытался встать, но новая судорога боли свела все его усилия на нет.
Мартим, широко раскинув руки, пролетел несколько шагов назад и кулем свалился на пол.
– …Она лишь зеркало… - опустошенно прошептал Эдриан.
Аркэ посылала в «Алиску» стрелу за стрелой и все они находили цель, но это похоже мало волновало напавшее существо хоть через пару мгновений оно и стало более походить на утыканного иголками ежа, чем на молодую и красивую женщину. Взгляд существа некоторое время метался между Аркэ, стоящей на середине лестнице и Эдрианом, выбирая дальнейшую цель, а затем «Алиска» сделала несколько шагов в сторону беззащитно лежащего ФларИне…
Эдри тихо зарычал в бессильной ярости.
На вершине лестницы показались прибежавшие на шум Герджан и Берг, на несколько секунд они замерли в замешательстве, силясь разглядеть, что происходит в уже порядком затянутой дымом комнате, а затем устремились по ступеням вниз. Внизу лестницы они наткнулись на Аркэ. Девушка плакала от дыма и бессилия, и, отбросив в сторону бесполезный лук, доставала из-за пояса короткий охотничий нож.
–Нет, Аркэ! Где твой лук?
–Она… Она уже не человек, - прошептала девушка, - От него не больше толку чем от волшбы…
Герджан грязно выругался на дикой смеси лирийского и лаконского наречий.
– Собирай всех! Быстро!
И бросился за Бергом уже преграждавшему путь существу, которое ещё совсем недавно звалось Алисой.
«Алиска» повернулась к долинцам и поудобнее перехватив посох, на этот раз уже двумя руками, направилась к ним.
Зачарованная сталь встретилась с деревом и со звоном отскочила от него.
Та, что некогда звалась Алисой, дралась яростно, с поистине нечеловеческой силой и невероятной быстротой отвешивая своим противникам скупые и точные удары. Всё это вместе взятое сводило на нет всю ловкость, умение и опят её противников. Посох в её руках словно превратился в настоящий боевой шест.
Герд и Берг наседали на «Алиску» с двух сторон, но все их атаки вязли в серебристом вихре, что сотворила вокруг себя женщина. Все, да не все… Несколько раз Греджану и Бергу всё же удалось её зацепить, но на раны, которые нанесли бы довольно серьёзный урон любому другому противнику, существо обращало внимания не больше, чем на утыкавшие его стрелы.
Вдруг, Берг, закашлялся, едкий дым, которого становилось всё больше и больше, сделал своё дело и пропустил удар. «Алиска», не дожидаясь пока Берг придёт в себя и нисколько не обращая внимания на новую рану от клинка Герда, с размаху дала Бергу посохом по зубам и последний с глухим стоном повалился на пол.
Теперь Гред остался один и ему куда как нелегко приходилось с короткой лирийской саблей против вооруженного длинным шестом неутомимого, бесчувственного ко всякой боли, нечеловечески сильного существа…
Продолжение 
-->
Ри сидела на террасе вместе с Анной мило беседовала о каких-то пустяках, воспользовавшись, наверное, последним погожим днём в этой осени. После бури часто бывает затишье…
Но затишье длилось недолго и вскоре было нарушено вбежавшей Аркэ. Лирийка запыхалась, волосы её растрепались, а всё одежду и лицо покрывал тонкий слой копоти, по которому уже проторили дорожки ручейки слёз.
– Ри!.. Ри там Алиска вернулась… Там такое твориться…
Королева Долины так резко вскочила, что опрокинула на Анну лёгкий плетёный столик вместе с сервизом.
– Алиска?!
– Да!.. Алиска вернулась… Но она уже не та… Она какая-то другая… И магия, и мои стрелы на неё не действуют…
– Пойдём. – Ри схватила девушку за плечо. – Анна, подымай людей, пусть удут к гостиной!!
– А уже всех кого нашла направила в гостиную.
Ри забежала в свою спальню и схватила перевязь с мечами.
– Магия не действует, говоришь? – криво усмехнулась Ри, закрепляя мечи за спиной, - Что такого случилось с Алисой, что вы стали применять против неё магию и стрелы?.. Ладно, пошли…Расскажешь всё по дороге…
Ри быстро шла за Аркэ по лабиринту коридоров и чем больше рассказывала лирийка, казалось, тем бледнее и задумчивее становилась Ри.
Алиса больше не человек, не знаю, что они там с ней сделали, но не человек… Но тогда кто? Магия и стрелы не приносят ей вреда. Она не чувствует боли и не ведает усталости, а силой и быстротой обладает нечеловеческой… Бергу и Герджану долго против неё не продержаться, ведь и к ранам она тоже должна быть устойчива… Гостиная в огне, а там мои люди! Они либо без сознания, либо мертвы… А огонь тоже, похоже, не пугает это существо… Нужно уводить её оттуда, пока ещё кого-то можно спасти! Да что же оно такое???
Ри резко остановилась и повернулась к Аркэ.
– Что ты говорила про Эдри? Что он про неё сказал?!
– Он, кажется, - лирийка неуверенно замялась, - что-то говорил про зеркало.
Зеркало! Что-то такое было… Где-то я такое уже слышала, …видела… Зеркало… Зеркало… Зеркало!!! - Страницы старых полуистлевших летописей пролетали у Ри перед глазами. – Ну, конечно. Зеркало! «Им неведома боль, им неведом страх. Их сила неисчерпаема, и силу эту они черпают из ненависти и страха врагов своих, они воистину непобедимы. И только отринув всякие чувства можно сразиться с ними, ибо, чем больше страха и боли в душе дерзнувшего преградить им путь, тем слабее он и сильнее они. Они как зеркало. Заклятия и прочая волшба против них бесполезны, ибо отражаются в наславших их. Они уже не живы, но ещё и не мертвы. Их душа затерялась в долине смертной тени, а тело подвластно лишь чародею, удержавшему её. Они ничего не помнят и ничего не ведают, и это глаза чародея на время становятся их глазами, руки их руками, а разум их разумом. На далёких южных островах имя им зомби…»
Что-то там было ещё, но Ри никак не могла вспомнить. Но одно было несомненно старая чёрная магия ожила и из Алиски сделали зомби.
Наконец они добежали до гостиной, которая вся была уже затянута едкими клубами дыма, а в низу сквозь треск огня доносились характерные звуки сражения.
Королева в нерешительности замерла на вершине лестницы, пожалуй она в первый за долгое время не знала что делать, вдруг накатило уже давно забытое Ри чувство беспомощности и она казалась сразу перенеслась в другое место на много лет назад. На Этон, где люди так же гибли, сгорали заживо в огне, а она преспокойно сидела в своей пещерке…
Стоп! Я не видела пожара на Этоне! Я видела обуглившиеся останки людей и домов, но не более и я ничем не могла им помочь! Мне было всего шесть лет и я было заперта вместе с братом в подвале!
Ри встряхнула головой, отгоняя морок.
Девушка огляделась и, заметив недалеко на тумбе уже значительно подвятшие цветы в вазе и направилась к ним. Там она оторвала кусок материи от шторы, обильно смочила её водой из вазы и обвязала ей лицо.
Ри стремительно неслась вниз по лестнице и чем дальше она спускалась тем ужас всё больше и больше ледяными цепями сковывал её сердце. Подножие лестницы уже занялось пламенем, и Ри ничего не осталось сделать, как, совершив поистине акробатический прыжок, приземлиться прямо на тлеющий ковёр.
Герд, Мария и Антор отчаянно нападали на «Алиску» стремясь оттеснить от Берга и Эдри, которые, казалось, уже не дышали. Герд сильно припадал на правую ногу, а у Марии левая рука повисла плетью, и все они задыхались от дыма. Существо же утратив, казалось, уже всякое подобие с той Алиской, которую все знали и любили было всё так же неутомимо, сильно и быстро.
Им не выстоять…
Ри вклинилась между дерущимися и отчаянно крикнула им, пытаясь перекричать рёв пламени
– Уходите! Спасайте из огня Эдри, Берга и остальных.
– Но… - попытался запротестовать Герд и тут же закашлялся.
– Уходите. Это приказ!
Мечи Ри вскинулись, принимая тяжелый удар посоха, и раздался глухой звон, будто посох был сделан не из дерева вовсе, и даже не из стали, а из камня.
Прежние!!! Да это же сторнийская сталь!..
Ри отчаянно защищалась, сама пыталась атаковать, но всё бес толку. И липкая паутина страха и безысходности всё больше и больше стала заполнять душу Ри.
Неужели это моя смерть?.. Неужели это конец?! Нет… Нет! Я должна вывести это существо, это зомби отсюда, я должна отвлечь её…
Продолжение в скором времени последует
--> Ри сидела на террасе вместе с Анной мило беседовала о каких-то пустяках, воспользовавшись, наверное, последним погожим днём в этой осени. После бури часто бывает затишье…
Но затишье длилось недолго и вскоре было нарушено вбежавшей Аркэ. Лирийка запыхалась, волосы её растрепались, а всё одежду и лицо покрывал тонкий слой копоти, по которому уже проторили дорожки ручейки слёз.
– Ри!.. Ри там Алиска вернулась… Там такое твориться…
Королева Долины так резко вскочила, что опрокинула на Анну лёгкий плетёный столик вместе с сервизом.
– Алиска?!
– Да!.. Алиска вернулась… Но она уже не та… Она какая-то другая… И магия, и мои стрелы на неё не действуют…
– Пойдём. – Ри схватила девушку за плечо. – Анна, подымай людей, пусть удут к гостиной!!
– А уже всех кого нашла направила в гостиную.
Ри забежала в свою спальню и схватила перевязь с мечами.
– Магия не действует, говоришь? – криво усмехнулась Ри, закрепляя мечи за спиной, - Что такого случилось с Алисой, что вы стали применять против неё магию и стрелы?.. Ладно, пошли…Расскажешь всё по дороге…
Ри быстро шла за Аркэ по лабиринту коридоров и чем больше рассказывала лирийка, казалось, тем бледнее и задумчивее становилась Ри.
Алиса больше не человек, не знаю, что они там с ней сделали, но не человек… Но тогда кто? Магия и стрелы не приносят ей вреда. Она не чувствует боли и не ведает усталости, а силой и быстротой обладает нечеловеческой… Бергу и Герджану долго против неё не продержаться, ведь и к ранам она тоже должна быть устойчива… Гостиная в огне, а там мои люди! Они либо без сознания, либо мертвы… А огонь тоже, похоже, не пугает это существо… Нужно уводить её оттуда, пока ещё кого-то можно спасти! Да что же оно такое???
Ри резко остановилась и повернулась к Аркэ.
– Что ты говорила про Эдри? Что он про неё сказал?!
– Он, кажется, - лирийка неуверенно замялась, - что-то говорил про зеркало.
Зеркало! Что-то такое было… Где-то я такое уже слышала, …видела… Зеркало… Зеркало… Зеркало!!! - Страницы старых полуистлевших летописей пролетали у Ри перед глазами. – Ну, конечно. Зеркало! «Им неведома боль, им неведом страх. Их сила неисчерпаема, и силу эту они черпают из ненависти и страха врагов своих, они воистину непобедимы. И только отринув всякие чувства можно сразиться с ними, ибо, чем больше страха и боли в душе дерзнувшего преградить им путь, тем слабее он и сильнее они. Они как зеркало. Заклятия и прочая волшба против них бесполезны, ибо отражаются в наславших их. Они уже не живы, но ещё и не мертвы. Их душа затерялась в долине смертной тени, а тело подвластно лишь чародею, удержавшему её. Они ничего не помнят и ничего не ведают, и это глаза чародея на время становятся их глазами, руки их руками, а разум их разумом. На далёких южных островах имя им зомби…»
Что-то там было ещё, но Ри никак не могла вспомнить. Но одно было несомненно старая чёрная магия ожила и из Алиски сделали зомби.
Наконец они добежали до гостиной, которая вся была уже затянута едкими клубами дыма, а в низу сквозь треск огня доносились характерные звуки сражения.
Королева в нерешительности замерла на вершине лестницы, пожалуй она в первый за долгое время не знала что делать, вдруг накатило уже давно забытое Ри чувство беспомощности и она казалась сразу перенеслась в другое место на много лет назад. На Этон, где люди так же гибли, сгорали заживо в огне, а она преспокойно сидела в своей пещерке…
Стоп! Я не видела пожара на Этоне! Я видела обуглившиеся останки людей и домов, но не более и я ничем не могла им помочь! Мне было всего шесть лет и я было заперта вместе с братом в подвале!
Ри встряхнула головой, отгоняя морок.
Девушка огляделась и, заметив недалеко на тумбе уже значительно подвятшие цветы в вазе и направилась к ним. Там она оторвала кусок материи от шторы, обильно смочила её водой из вазы и обвязала ей лицо.
Ри стремительно неслась вниз по лестнице и чем дальше она спускалась тем ужас всё больше и больше ледяными цепями сковывал её сердце. Подножие лестницы уже занялось пламенем, и Ри ничего не осталось сделать, как, совершив поистине акробатический прыжок, приземлиться прямо на тлеющий ковёр.
Герд, Мария и Антор отчаянно нападали на «Алиску» стремясь оттеснить от Берга и Эдри, которые, казалось, уже не дышали. Герд сильно припадал на правую ногу, а у Марии левая рука повисла плетью, и все они задыхались от дыма. Существо же утратив, казалось, уже всякое подобие с той Алиской, которую все знали и любили было всё так же неутомимо, сильно и быстро.
Им не выстоять…
Ри вклинилась между дерущимися и отчаянно крикнула им, пытаясь перекричать рёв пламени
– Уходите! Спасайте из огня Эдри, Берга и остальных.
– Но… - попытался запротестовать Герд и тут же закашлялся.
– Уходите. Это приказ!
Мечи Ри вскинулись, принимая тяжелый удар посоха, и раздался глухой звон, будто посох был сделан не из дерева вовсе, и даже не из стали, а из камня.
Прежние!!! Да это же сторнийская сталь!..
Ри отчаянно защищалась, сама пыталась атаковать, но всё бес толку. И липкая паутина страха и безысходности всё больше и больше стала заполнять душу Ри.
Неужели это моя смерть?.. Неужели это конец?! Нет… Нет! Я должна вывести это существо, это зомби отсюда, я должна отвлечь её…
Продолжение в скором времени последует
15 день месяца Песен.
Эти скачки, преследование, тупая толпа, желавшая убить волколака (бедолага.. мало того, что чуть не погиб, так еще и получил по голове от спасителей). Раэн понравился этот неукротимый получеловек-полузверь. Девушка дала себе слово разговорить его, но пока.. Пока, пока - другое.. Тот выигранный поцелуй. Раэн не могла забыть ни вкус его, ни трепета, который охватил ее после поцелуя: "Сегодня." Она всегда добивается своей цели. Девушка следила за Мистом весь вечер и увидев, что он отправился спать через какое-то время последовала за ним.
Раэн застыла, глядя на него. Спящий он казался беззащитным, почти ребенком: "Это только мне кажется..." - убедительно сказала она сама себе, тихо скользнув к нему. Она села верхом на Миста, наблюдая, как он просыпается: сон наемника - чуток. Она увидела его глаза удивленно смотрящие на нее и предвещая вопрос, наклонилась вперед, целуя его губы и скользя руками по его рукам, поднимая их вверх. Где-то в подсознании она понимала, что в данный момент она - сила. Мист ответил на поцелуй - не мог не ответить и замер, ожидая. Девушка поблагодарила всех богов за то, что ночь скрывает алый цвет ее щек. Она сосредоточено привязала одну руку парня к изголовью кровати, потом другую.. попробовала веревки: крепкие, но порвать можно.
- Крепче у меня нет, - словно извиняясь сказала она, стягивая с себя рубаху. Обнаженная, наглая, с распущенными волосами она уставилась на него своими глазищами: - Или ты. Или никто.
Он не понял до конца ее слов, но это было и не важно. В какой-то миг он осознал, что просто не желает покидать этого плена, а еще лучше захватить ее в плен своих губ, рук. А губы снова приблизились к его губам и слились с ним в поцелуе:
- Давай, девочка, чего ты ждешь? Или тебе страшно? - тихо поддел он ее, ощущая то напряжение, которое охватило ее.
Раэн дернула плечом, ее рука скользила по его груди ниже. Она вздохнула,пытаясь контролировать то, что зовут - желанием. Получалось очень плохо. Она встала, освобождая себя от остальной одежды и дрогнув, снова опустилась на него:
- Или ты. Или никто, - тело дрогнуло от боли, она инстинктивно попыталась поднятся, но его рука сильно рванулась, разрывая веревку, обнимая ее талию и насаживая на себя.
- Нет, девочка. Или я. Или никто, - тихо и хрипло сказал он, ощущая сладкую боль охватившую его. Боль за нее.
Раэн вскрикнула, но подчинилась его руке. Боль отступила, горячая волна подхватила ее. Рыжеволосая голова закинулась, а тело двигалось, выполняя фигуры древнейшего танца с удивительной страстью и желанием. Мист решительно рванул вторую веревку, накрывая горячей ладонью ее грудь. Его бедра двигались навстречу ей. Раэн задрожала, ощущая, как ее охватывает вихрь наслаждения и упала бы, если бы он не подхватил ее, целуя и удерживая у себя на руках:
- Зачем, девочка? Зачем тебе это?
Ее глаза отразили лунный блеск, ссузились, она чувствовала его в себе:
- Хочу быть готовой, когда Алекс снова захочет меня распластать, - прошипела она. Почему-то ей хотелось, чтобы ему было больно.
А вот это было зря. Мист не понимал таких шуток. Его руки решительно опрокинули ее, он навис над точеной фигуркой девушки яростно закидывая ее ноги себе на плечи:
- Тогда ты выбрала неправильный способ! Все происходит по другому! - он снова и снова вонзался в ее тело, ощущая как она содрогается и стонет от каждого его движения.
Раэн попыталась вскинутся, но охватившие ее чувства позволили лишь трепетать и желать, чтобы это уже никогда не кончалось. Ее ногти вонзились в его плечи, тело выгнулось в сладкой истоме:
- Ненавижу тебя! Ненавижу! - сорвалось с губ, а тело предательски задрожало вновь. Она обняла его, ощущая его содрогания. Его рука мягко обхватила девичью головку, удивительно нежно и трепетно, а губы приблизились к ее ушку:
- А я люблю тебя, Раэн
Эти скачки, преследование, тупая толпа, желавшая убить волколака (бедолага.. мало того, что чуть не погиб, так еще и получил по голове от спасителей). Раэн понравился этот неукротимый получеловек-полузверь. Девушка дала себе слово разговорить его, но пока.. Пока, пока - другое.. Тот выигранный поцелуй. Раэн не могла забыть ни вкус его, ни трепета, который охватил ее после поцелуя: "Сегодня." Она всегда добивается своей цели. Девушка следила за Мистом весь вечер и увидев, что он отправился спать через какое-то время последовала за ним.
Раэн застыла, глядя на него. Спящий он казался беззащитным, почти ребенком: "Это только мне кажется..." - убедительно сказала она сама себе, тихо скользнув к нему. Она села верхом на Миста, наблюдая, как он просыпается: сон наемника - чуток. Она увидела его глаза удивленно смотрящие на нее и предвещая вопрос, наклонилась вперед, целуя его губы и скользя руками по его рукам, поднимая их вверх. Где-то в подсознании она понимала, что в данный момент она - сила. Мист ответил на поцелуй - не мог не ответить и замер, ожидая. Девушка поблагодарила всех богов за то, что ночь скрывает алый цвет ее щек. Она сосредоточено привязала одну руку парня к изголовью кровати, потом другую.. попробовала веревки: крепкие, но порвать можно.
- Крепче у меня нет, - словно извиняясь сказала она, стягивая с себя рубаху. Обнаженная, наглая, с распущенными волосами она уставилась на него своими глазищами: - Или ты. Или никто.
Он не понял до конца ее слов, но это было и не важно. В какой-то миг он осознал, что просто не желает покидать этого плена, а еще лучше захватить ее в плен своих губ, рук. А губы снова приблизились к его губам и слились с ним в поцелуе:
- Давай, девочка, чего ты ждешь? Или тебе страшно? - тихо поддел он ее, ощущая то напряжение, которое охватило ее.
Раэн дернула плечом, ее рука скользила по его груди ниже. Она вздохнула,пытаясь контролировать то, что зовут - желанием. Получалось очень плохо. Она встала, освобождая себя от остальной одежды и дрогнув, снова опустилась на него:
- Или ты. Или никто, - тело дрогнуло от боли, она инстинктивно попыталась поднятся, но его рука сильно рванулась, разрывая веревку, обнимая ее талию и насаживая на себя.
- Нет, девочка. Или я. Или никто, - тихо и хрипло сказал он, ощущая сладкую боль охватившую его. Боль за нее.
Раэн вскрикнула, но подчинилась его руке. Боль отступила, горячая волна подхватила ее. Рыжеволосая голова закинулась, а тело двигалось, выполняя фигуры древнейшего танца с удивительной страстью и желанием. Мист решительно рванул вторую веревку, накрывая горячей ладонью ее грудь. Его бедра двигались навстречу ей. Раэн задрожала, ощущая, как ее охватывает вихрь наслаждения и упала бы, если бы он не подхватил ее, целуя и удерживая у себя на руках:
- Зачем, девочка? Зачем тебе это?
Ее глаза отразили лунный блеск, ссузились, она чувствовала его в себе:
- Хочу быть готовой, когда Алекс снова захочет меня распластать, - прошипела она. Почему-то ей хотелось, чтобы ему было больно.
А вот это было зря. Мист не понимал таких шуток. Его руки решительно опрокинули ее, он навис над точеной фигуркой девушки яростно закидывая ее ноги себе на плечи:
- Тогда ты выбрала неправильный способ! Все происходит по другому! - он снова и снова вонзался в ее тело, ощущая как она содрогается и стонет от каждого его движения.
Раэн попыталась вскинутся, но охватившие ее чувства позволили лишь трепетать и желать, чтобы это уже никогда не кончалось. Ее ногти вонзились в его плечи, тело выгнулось в сладкой истоме:
- Ненавижу тебя! Ненавижу! - сорвалось с губ, а тело предательски задрожало вновь. Она обняла его, ощущая его содрогания. Его рука мягко обхватила девичью головку, удивительно нежно и трепетно, а губы приблизились к ее ушку:
- А я люблю тебя, Раэн
27 день месяца Судов.
Лакона. Близ города Триверта.
Крин стоял и смотрел на скапливающуюся в далеке силу рыцарей. Место было выбрано удачно и им предстояло как можно дороже продать свои жизни. Крин и Ред собрали несколько лесовиков, приготовили копья и большие колы. Им предстояло сдержать тяжелую кавалерию от лучников как можно дальше. Были выбраны позиции и Крин уже представлял как это будет: самые стойкие духом станут с копьями, уперев их в землю и не дадут пройти всадникам. Между ними будут немногочисленные мечники и многочисленные лучники. Главное это как можно дольше задержать рыцарей на доступах. Теперь, после темноты оставалось ждать. Крин не привык спать перед боем да и бой настолько многочисленный был для него первым. Да скорее всего и последним. Но бьеринг не паниковал. Он как и все веземцы отличался фатализмом, веря Что Великое Пламя загодя выписало его судьбу, а ему остаеться только прожить ее. Изменить же он не в силах "делай что можеш, свершиться что должно!"- вот что было девизом многих жителей Везема и особенно бьерингов. Бежать от судьбы - вот что было высшей трусостью! Крин смотрел на пламя костра и размышлял на тем что произошло за последнее время. Он обрел друзей и соратников, он мог обрести дом, если за хочет этого(предложение Эвора было в силе), он победил в турнире и учавствовал в праведном походе мести, обрел боевой опыт и мудрость - род мог гордиться им! Жаль что он не смог найтьи свою любовь оставить наследника. Хотя он бьеринг а значит и его сын мог им стать. Крин никому бы не пожелал стать таким как он, боясь этих приступов ярости, после которых иногда оставалось только выть, глядя на загубленное в припадке собственное счастье. Крин заглянул в свою душу и увидел там безмятежность и спокойствие, готовые вырваться убийственной яростью. И только чуть в стороне его тревожила судьба Ригана. Этот паренек стал для него значить очень многое. Крин чувствовал как тепло разливаеться в его душе только от одного воспоминания его выходок. И будь у Ригана сестра-близнец, он бы не сомневался в выборе. Да и сам Риган не очень напоминал парня, в его чертах скользила мягкость, в обводах тела плавность, да и глаза и волосы скорее подошли бы красавице, чем бродяге... Жаль что веземец так и не смог обучить этого парня ... "Если выберусь, обязательно распрошу о сестре-близнеце и обучу его владеть мечом. Что я зря добрую часть выигрыша потратил на меч и доспехи?"
Занимался рассвет и скоро предстояло двинуться в бой.. Жаль что Эвор не разрешил ночной вылазки, а может это и к лучшему...
Лакона. Близ города Триверта.
Крин стоял и смотрел на скапливающуюся в далеке силу рыцарей. Место было выбрано удачно и им предстояло как можно дороже продать свои жизни. Крин и Ред собрали несколько лесовиков, приготовили копья и большие колы. Им предстояло сдержать тяжелую кавалерию от лучников как можно дальше. Были выбраны позиции и Крин уже представлял как это будет: самые стойкие духом станут с копьями, уперев их в землю и не дадут пройти всадникам. Между ними будут немногочисленные мечники и многочисленные лучники. Главное это как можно дольше задержать рыцарей на доступах. Теперь, после темноты оставалось ждать. Крин не привык спать перед боем да и бой настолько многочисленный был для него первым. Да скорее всего и последним. Но бьеринг не паниковал. Он как и все веземцы отличался фатализмом, веря Что Великое Пламя загодя выписало его судьбу, а ему остаеться только прожить ее. Изменить же он не в силах "делай что можеш, свершиться что должно!"- вот что было девизом многих жителей Везема и особенно бьерингов. Бежать от судьбы - вот что было высшей трусостью! Крин смотрел на пламя костра и размышлял на тем что произошло за последнее время. Он обрел друзей и соратников, он мог обрести дом, если за хочет этого(предложение Эвора было в силе), он победил в турнире и учавствовал в праведном походе мести, обрел боевой опыт и мудрость - род мог гордиться им! Жаль что он не смог найтьи свою любовь оставить наследника. Хотя он бьеринг а значит и его сын мог им стать. Крин никому бы не пожелал стать таким как он, боясь этих приступов ярости, после которых иногда оставалось только выть, глядя на загубленное в припадке собственное счастье. Крин заглянул в свою душу и увидел там безмятежность и спокойствие, готовые вырваться убийственной яростью. И только чуть в стороне его тревожила судьба Ригана. Этот паренек стал для него значить очень многое. Крин чувствовал как тепло разливаеться в его душе только от одного воспоминания его выходок. И будь у Ригана сестра-близнец, он бы не сомневался в выборе. Да и сам Риган не очень напоминал парня, в его чертах скользила мягкость, в обводах тела плавность, да и глаза и волосы скорее подошли бы красавице, чем бродяге... Жаль что веземец так и не смог обучить этого парня ... "Если выберусь, обязательно распрошу о сестре-близнеце и обучу его владеть мечом. Что я зря добрую часть выигрыша потратил на меч и доспехи?"
Занимался рассвет и скоро предстояло двинуться в бой.. Жаль что Эвор не разрешил ночной вылазки, а может это и к лучшему...
Лакона. Фалесса. 4 день месяца Песен.
Родной город поднял настроение Ярно. Всё: прохожие, таверны, особняки знати, памятники архетектуры, даже рынки, были тем, чего герцогу не хватало весь месяц проведёный вне столицы. По дороге к дому Лессо успел перемолвица словом со многими жителями Фалессы. Он понял, что его ждали и сейчас ему хотелось забыть тот разговор с Эвором. Фалесса, победа в турнире, поддержка лаконцев, помощь друзей и наконец Саола. Ярно не хотелось думать о войне, войне бессмысленной, но сколько в ней может погибнуть великих людей, при этой мысле ле Фалесс помрачнел, что сразу заметила его спутница.
- Что-то не так? - рука Сао легла на плечо герцога.
- Всё хорошо. Ведь я дома, с тобой, что может быть лучше. Я благодарен Марэлю за то, что он даровал мне всё это - Ярно улыбнулся.
- Кстати, а вот и наш дом. - Лессо указал на трёхэтажный особняк.
- Напротив дворца правителей Лаконы - Саола переводила взгляд с особняка Ярно на дворец и обратно.
- Да, это единственное, что позволила сохранить Селина наследнику Фалессов.
Подъехав к дому Лессо спешился и помог Сао спуститься с лошади. Слуги уже бежали навстречу счастливой паре.
- Напоите лошадей и приготовьте комнату для леди.
Нежная ладонь Саолы легла в ладонь Ярно и влюблённые направились в дом через сад.
- Какие красивые цветы - ловкие пальцы Сао сорвали одну из роз, через мгновение она красовалась в локонах красавицы. - ты сам распоряжаешься о саде?
- Нет, что-ты - Ярно рассмеялся - это Лоран. Он присматривает за всем в доме. Очень хороший и добрый человек.
Войдя в дом, Ярно проводил Саолу в её комнату, чтобы она отдохнула с дороги, а сам направилсяв зал, где Лоран ему сообщил, что пришёл герцог ле Амарра. Фалесс распорядился, чтобы принесли кувшин вина и принялся ждать друга, который с хорошим настроением вскоре вошёл в гостиную.
- Я думал, что уже никогда не увижу императора Лаконы. - Иванэ засмеялся.
- Я очень рад вновь тебя увидеть друг - Лессо встал, чтобы поприветствовать ле Амарру - Но, что значит император?
- Садись Ярно, у нас с тобой долгий разговор - уже серьёзно продолжил Иванэ...
Родной город поднял настроение Ярно. Всё: прохожие, таверны, особняки знати, памятники архетектуры, даже рынки, были тем, чего герцогу не хватало весь месяц проведёный вне столицы. По дороге к дому Лессо успел перемолвица словом со многими жителями Фалессы. Он понял, что его ждали и сейчас ему хотелось забыть тот разговор с Эвором. Фалесса, победа в турнире, поддержка лаконцев, помощь друзей и наконец Саола. Ярно не хотелось думать о войне, войне бессмысленной, но сколько в ней может погибнуть великих людей, при этой мысле ле Фалесс помрачнел, что сразу заметила его спутница.
- Что-то не так? - рука Сао легла на плечо герцога.
- Всё хорошо. Ведь я дома, с тобой, что может быть лучше. Я благодарен Марэлю за то, что он даровал мне всё это - Ярно улыбнулся.
- Кстати, а вот и наш дом. - Лессо указал на трёхэтажный особняк.
- Напротив дворца правителей Лаконы - Саола переводила взгляд с особняка Ярно на дворец и обратно.
- Да, это единственное, что позволила сохранить Селина наследнику Фалессов.
Подъехав к дому Лессо спешился и помог Сао спуститься с лошади. Слуги уже бежали навстречу счастливой паре.
- Напоите лошадей и приготовьте комнату для леди.
Нежная ладонь Саолы легла в ладонь Ярно и влюблённые направились в дом через сад.
- Какие красивые цветы - ловкие пальцы Сао сорвали одну из роз, через мгновение она красовалась в локонах красавицы. - ты сам распоряжаешься о саде?
- Нет, что-ты - Ярно рассмеялся - это Лоран. Он присматривает за всем в доме. Очень хороший и добрый человек.
Войдя в дом, Ярно проводил Саолу в её комнату, чтобы она отдохнула с дороги, а сам направилсяв зал, где Лоран ему сообщил, что пришёл герцог ле Амарра. Фалесс распорядился, чтобы принесли кувшин вина и принялся ждать друга, который с хорошим настроением вскоре вошёл в гостиную.
- Я думал, что уже никогда не увижу императора Лаконы. - Иванэ засмеялся.
- Я очень рад вновь тебя увидеть друг - Лессо встал, чтобы поприветствовать ле Амарру - Но, что значит император?
- Садись Ярно, у нас с тобой долгий разговор - уже серьёзно продолжил Иванэ...
27 день месяца Судов.
Лакона. Триверт.
- Никоооо, - требовательный звонкий голосок навязчиво пробивался сквозь утренний сон,- Никоооо, НИИИИКОООО!
Николя лениво приоткрыл один глаз, и физиономия Алека тут же просияла откровенным ликованием.
- Будить взрослых неправильно, - зевая, проворчал молодой граф и накрылся одеялом с головой, он бы с удовольствием поспал бы еще часа два… или три.
- Нико, - детский голос стал обиженным, Алек затряс спящего за плечо.
Пришлось просыпаться окончательно. Николя широко зевнул, потянулся и сел на постели. Множество мелких ран полученных в бою с солнценосными выкормышами королевского мага до сих пор, иногда, причиняли острую боль. Но шататься по лекарям молодой Тойе не любил никогда, а после недавних событий всякое желание заниматься этим отпало окончательно.
- Город осадили, - весело сообщил Алек.
Сонливость как рукой сняло.
- Что?
- Пойдем, посмотрим, - Алек просительно поднял на графа горящие любопытством глаза.
Нико оделся так быстро, будто его подгоняли сами Тени. Подошел к окну. Улицы Триверта были пусты, но ни отдаленных криков, ни шума боя слышно не было… да и окна домов вроде не забиты.
Николя усадил Алека в кресло, выбрал на полке книгу потолще, и с картинками. Птички, цветочки, рыцари, кораблики – ребенку должно понравиться.
- Посиди здесь, - улыбаясь как можно увереннее, сказал Нико, - Посмотри рисунки.
Алек вцепился в его руку.
- Я вернусь, - пообещал Нико, - Очень скоро… и все расскажу.
Мальчик вздохнул и с заметным разочарованием, поняв, что не удастся увязаться следом, разжал пальцы. «Вот и славно, - подумал Нико, - обычно упрямства Алека хватало, что бы заставить сделать так, как ему нужно».
Николя сбежал по лестнице на первый этаж таверны, где нелегкая заставила его снимать себе комнату. Посетителей в зале не было, что не мудрено в утреннее время. Хозяин и управляющий заведения, полный невысокий мужичек, с показной унылостью чистил пивную бочку, миловидная служанка, по какому-то недоразумению не замеченная Нико раньше, дремала, сидя у окна, над столами летали сонные осенние мухи. Обычное утро обычного дня.
- Доброго утра, господин, - лениво, с чисто южным акцентом затягивая последний слог, произнес управляющий, - Вашего сына мы накормили. Очень славный мальчик. Завтракать изволите?
Нико уже ничему не удивлялся. После клумб, летающих камней и одуванчиков, способность Алека открывать замкнутые двери, не используя ключа, казалась даже обыденной.
- Алек сказал, что Триверт в осаде.
- Угу. Князь Эвор, что б его Тени подрали, - отстранено кивнул управляющий, будто рассказывая о повышенном урожае брюквы где нибудь в Деннире – Вчера вечером еще пришел, ждем подкрепления со дня на день. А вас будить не стали. Оруженосец ваш сказал, что вы устали.
«Браин. Куда подевался этот паршивец?»
- Не волнуйтесь, город вне опасности, у этого лешака нет даже тарана ворота пробить.
«Интересно, с какого дуба вниз головой Эвор упал и как сильно стукнулся, что решил свой нос из леса высунуть? Да еще без подготовки». Нико вспомнил Лаверну и спине прошел полузабытый холод. Лесной Князь – бешеный зверь, и его надо остановить. Забавно даже, в детстве мать рассказывала Нико о том, что жители Леса особо чтят жизнь, и не отбирают ее понапрасну… жаль, что она ошибалась.
«Осада? Ну и Тени с ней», - Нико купил бутыль с местным кисловатым вином, потребовал обед в номер и предпочел вернуться в свои комнаты. Возможно, стоило спросить командира местного гарнизона не нужна ли его, Нико, помощь на стенах Триверта, но оставлять Алека одного весьма чревато. От сколь нибудь долгого одиночества он замыкался в себе и становился снова испуганным, колючим и отстраненным. Нико больше всего боялся, что мальчик снова впадет в то пустое полумертвое состояние, в котором он нашел его в Лаверне.
Алека в комнате не было….
Куда делся мальчик и как он собственно мог куда-то подеваться, когда единственный выход из таверны был в большом зале, где собственно Николя и прибывал все это время, управляющий ответить не смог. Почти весь следующий час молодой граф носился по городу как угорелый, понятия не имея, куда мог пойти его случайный воспитанник. Впервые за долгое время Нико испытал настоящий страх… если паладины вернулись за Алеком?… он не простит себе этого. «И когда ты, Нико, успел так к нему привязаться?».
Мальчик нашелся на городской стене, о которой Николя подумал в последнюю очередь. Неизвестно почему (хотя нет очень даже понятно) незамеченный солдатами Алек стоял на самом краю весьма довольный, открывающейся внизу панорамой.
- Нико, - на вечно чумазой мордашке мальчика возникла такая радушная улыбка, что всякое желание ругаться отпало само собой, - Смотри!
Армия Эвора расположилась на расстоянии выстрела от стен Триверта и, по всей видимости, Князь не собирался задерживаться там дальше. Лесовики собирались уходить. «Их тысячи три, не больше, - понял Николя, - И они поняли, что ловить здесь им особенно нечего… Конечно, Триверт не Лаверна…».
Лаверна… Осознание происходящего заставило Нико даже вздрогнуть. Алек ведь совсем не боится их….
- Ты почему ушел? – как можно сердитее спросил Нико, сердитость получалась невразумительно, - Пойдем отсюда, это не хорошие дяди, - еще не хватало получить шальную стрелу между глаз.
Но Алеку, похоже, было слишком интересно, что бы обращать внимание на подобные доводы.
- Потом, - заявил мальчик, и с видом заправского криэранского академика добавил, - Они живут в лесу. Мы весной ездили к ним на ярмарку.
«Неужели забыл? Хорошо б если так, хотя не похоже».
- Пойдем, Алек, - Николя осторожно потянул мальчика за руку.
Эвор действительно ушел от стен Триверта и, надо сказать, очень для него своевременно. Ближе к обеду в гарнизон вошло приличное, тысяч восемь, рыцарское войско, и тут же убралось толи восвояси, толи преследовать мятежного Князя. Жители города очень радовались бы своему «чудесному спасению», но поскольку лесовики никого не даже не испугали, восторги по поводу приезда соседского графа и его латников были довольно флегматичными.
День был, как день. Нико допивал купленное утром вино, от скуки учил праведника Браина играть в карты, учеником тот был отвратительным. Алек под неусыпным контролем листал книжку с картинками. После того, как мальчик заявил Николя, что может в любой момент, когда хочет, найти его и понять, что граф делает, запланированный визит к симпатичной служанке был отложен как аморальный, во всяком случае, до тех пор, пока Алек не начнет спокойно спать по ночам.
Николя перевел на мальчика взгляд, когда услышал, как книга глухо ударилась о пол, за этим последовал тихий нервный всхлип. Алек закрыл глаза руками и сжался в кресле.
- Что случилось? – Нико оказался рядом с ребенком раньше, чем успел об этом подумать,- Алек…
- Они приплыли… стреляли… Мама… хочу к маме….
Только не в слезы… Нико не мог переносить их, ощущая какую то смутную вину. Он обнял мальчика, говоря что-то совершенно бессмысленное и монотонное, пока ребенок, наконец, не успокоился совсем. Граф перенес его на кровать.
- Браин, посиди с ним, - бросил оруженосцу Николя, - Я пойду куплю чего ни будь сладкого…
Граф наклонился, что бы поднять книгу и увидел, как Алек снова съежился. На развороте был изображен хищный и длинный сторнийский рейдер… «сторнийская акула рыба опасная» - Нико словно наяву слышал слова Эмилии Алари, сказанные, казалось, давным давно перед Криэранским турниром. Нико показалось, что он понял, почему Алек НЕ боится Эвора Тилийского.
Алек уснул очень поздно. И перед этим Нико успел поразиться, как в такого маленького ребенка может влезть такой большой лимонный пирог. Браин без задних ног дрых в кресле, и Николя внезапно понял, что очень давно не брал в руки гитару. Покрытый пылью инструмент с радостно звянькнул, ничуть не обиженный длительным невниманием владельца. Уже слишком поздно, в зале таверны явно почти никого уже нет, можно размять руки.
Большой зал действительно был уже пуст, только какой-то немного взъерошенный молодой рыцарь с завидным упорством опрокидывал в себя вино, кружку за кружкой. Лицо его при этом выражало полную отстраненность, как бывает у людей желающих напиться и забыть обо всем.
Пальцы привычно коснулись струн. Почему-то вспомнилась какая-то старинная баллада про рыцарей и прекрасных дев, глупость и банальность полная, но мелодия приятная…. Слова о «ярости мечей» и «чистом благородстве» заставили самозабвенно пьющего юношу обернуться, уставший полу стеклянный взгляд остановился на Нико.
- Вы не пели бы этого, сир, если бы были там… - внезапно произнес он, - Отсюда все кажется другим..., - юноша слишком пьян, едва подбирает слова, но голос полон такой горечи и пустоты, что это по настоящему пугает.
Николя прижал струны рукой, парень бухнулся за стол напротив него. Кондиция подходящая для плана «выговориться в любые уши, что бы стало легче». Нико сам не знал, почему слушал его. Похоже юношу звали Домиником, он был с отрядом рыцарей приехавших в Лаверну…. А потом они вспомнили про деревушку лесовиков неподалеку и придали ее той же судьбе, женщин, детей всех.
- Я не убивал их… но… я был там… я видел и молчал… я виноват.
Так вот с какой стати Эвор так взбеленился. Война неизбежна. Кому то это выгодно….
- Что мне делать теперь? - вопрос Доминика, казалось, повис в воздухе.
«Что он от меня хочет? Совета? Помощи? Я себе то помочь не могу… ну не бросать же его здесь, еще повесится с печали… Пресветлый Марэль!»
Лакона. Триверт.
- Никоооо, - требовательный звонкий голосок навязчиво пробивался сквозь утренний сон,- Никоооо, НИИИИКОООО!
Николя лениво приоткрыл один глаз, и физиономия Алека тут же просияла откровенным ликованием.
- Будить взрослых неправильно, - зевая, проворчал молодой граф и накрылся одеялом с головой, он бы с удовольствием поспал бы еще часа два… или три.
- Нико, - детский голос стал обиженным, Алек затряс спящего за плечо.
Пришлось просыпаться окончательно. Николя широко зевнул, потянулся и сел на постели. Множество мелких ран полученных в бою с солнценосными выкормышами королевского мага до сих пор, иногда, причиняли острую боль. Но шататься по лекарям молодой Тойе не любил никогда, а после недавних событий всякое желание заниматься этим отпало окончательно.
- Город осадили, - весело сообщил Алек.
Сонливость как рукой сняло.
- Что?
- Пойдем, посмотрим, - Алек просительно поднял на графа горящие любопытством глаза.
Нико оделся так быстро, будто его подгоняли сами Тени. Подошел к окну. Улицы Триверта были пусты, но ни отдаленных криков, ни шума боя слышно не было… да и окна домов вроде не забиты.
Николя усадил Алека в кресло, выбрал на полке книгу потолще, и с картинками. Птички, цветочки, рыцари, кораблики – ребенку должно понравиться.
- Посиди здесь, - улыбаясь как можно увереннее, сказал Нико, - Посмотри рисунки.
Алек вцепился в его руку.
- Я вернусь, - пообещал Нико, - Очень скоро… и все расскажу.
Мальчик вздохнул и с заметным разочарованием, поняв, что не удастся увязаться следом, разжал пальцы. «Вот и славно, - подумал Нико, - обычно упрямства Алека хватало, что бы заставить сделать так, как ему нужно».
Николя сбежал по лестнице на первый этаж таверны, где нелегкая заставила его снимать себе комнату. Посетителей в зале не было, что не мудрено в утреннее время. Хозяин и управляющий заведения, полный невысокий мужичек, с показной унылостью чистил пивную бочку, миловидная служанка, по какому-то недоразумению не замеченная Нико раньше, дремала, сидя у окна, над столами летали сонные осенние мухи. Обычное утро обычного дня.
- Доброго утра, господин, - лениво, с чисто южным акцентом затягивая последний слог, произнес управляющий, - Вашего сына мы накормили. Очень славный мальчик. Завтракать изволите?
Нико уже ничему не удивлялся. После клумб, летающих камней и одуванчиков, способность Алека открывать замкнутые двери, не используя ключа, казалась даже обыденной.
- Алек сказал, что Триверт в осаде.
- Угу. Князь Эвор, что б его Тени подрали, - отстранено кивнул управляющий, будто рассказывая о повышенном урожае брюквы где нибудь в Деннире – Вчера вечером еще пришел, ждем подкрепления со дня на день. А вас будить не стали. Оруженосец ваш сказал, что вы устали.
«Браин. Куда подевался этот паршивец?»
- Не волнуйтесь, город вне опасности, у этого лешака нет даже тарана ворота пробить.
«Интересно, с какого дуба вниз головой Эвор упал и как сильно стукнулся, что решил свой нос из леса высунуть? Да еще без подготовки». Нико вспомнил Лаверну и спине прошел полузабытый холод. Лесной Князь – бешеный зверь, и его надо остановить. Забавно даже, в детстве мать рассказывала Нико о том, что жители Леса особо чтят жизнь, и не отбирают ее понапрасну… жаль, что она ошибалась.
«Осада? Ну и Тени с ней», - Нико купил бутыль с местным кисловатым вином, потребовал обед в номер и предпочел вернуться в свои комнаты. Возможно, стоило спросить командира местного гарнизона не нужна ли его, Нико, помощь на стенах Триверта, но оставлять Алека одного весьма чревато. От сколь нибудь долгого одиночества он замыкался в себе и становился снова испуганным, колючим и отстраненным. Нико больше всего боялся, что мальчик снова впадет в то пустое полумертвое состояние, в котором он нашел его в Лаверне.
Алека в комнате не было….
Куда делся мальчик и как он собственно мог куда-то подеваться, когда единственный выход из таверны был в большом зале, где собственно Николя и прибывал все это время, управляющий ответить не смог. Почти весь следующий час молодой граф носился по городу как угорелый, понятия не имея, куда мог пойти его случайный воспитанник. Впервые за долгое время Нико испытал настоящий страх… если паладины вернулись за Алеком?… он не простит себе этого. «И когда ты, Нико, успел так к нему привязаться?».
Мальчик нашелся на городской стене, о которой Николя подумал в последнюю очередь. Неизвестно почему (хотя нет очень даже понятно) незамеченный солдатами Алек стоял на самом краю весьма довольный, открывающейся внизу панорамой.
- Нико, - на вечно чумазой мордашке мальчика возникла такая радушная улыбка, что всякое желание ругаться отпало само собой, - Смотри!
Армия Эвора расположилась на расстоянии выстрела от стен Триверта и, по всей видимости, Князь не собирался задерживаться там дальше. Лесовики собирались уходить. «Их тысячи три, не больше, - понял Николя, - И они поняли, что ловить здесь им особенно нечего… Конечно, Триверт не Лаверна…».
Лаверна… Осознание происходящего заставило Нико даже вздрогнуть. Алек ведь совсем не боится их….
- Ты почему ушел? – как можно сердитее спросил Нико, сердитость получалась невразумительно, - Пойдем отсюда, это не хорошие дяди, - еще не хватало получить шальную стрелу между глаз.
Но Алеку, похоже, было слишком интересно, что бы обращать внимание на подобные доводы.
- Потом, - заявил мальчик, и с видом заправского криэранского академика добавил, - Они живут в лесу. Мы весной ездили к ним на ярмарку.
«Неужели забыл? Хорошо б если так, хотя не похоже».
- Пойдем, Алек, - Николя осторожно потянул мальчика за руку.
Эвор действительно ушел от стен Триверта и, надо сказать, очень для него своевременно. Ближе к обеду в гарнизон вошло приличное, тысяч восемь, рыцарское войско, и тут же убралось толи восвояси, толи преследовать мятежного Князя. Жители города очень радовались бы своему «чудесному спасению», но поскольку лесовики никого не даже не испугали, восторги по поводу приезда соседского графа и его латников были довольно флегматичными.
День был, как день. Нико допивал купленное утром вино, от скуки учил праведника Браина играть в карты, учеником тот был отвратительным. Алек под неусыпным контролем листал книжку с картинками. После того, как мальчик заявил Николя, что может в любой момент, когда хочет, найти его и понять, что граф делает, запланированный визит к симпатичной служанке был отложен как аморальный, во всяком случае, до тех пор, пока Алек не начнет спокойно спать по ночам.
Николя перевел на мальчика взгляд, когда услышал, как книга глухо ударилась о пол, за этим последовал тихий нервный всхлип. Алек закрыл глаза руками и сжался в кресле.
- Что случилось? – Нико оказался рядом с ребенком раньше, чем успел об этом подумать,- Алек…
- Они приплыли… стреляли… Мама… хочу к маме….
Только не в слезы… Нико не мог переносить их, ощущая какую то смутную вину. Он обнял мальчика, говоря что-то совершенно бессмысленное и монотонное, пока ребенок, наконец, не успокоился совсем. Граф перенес его на кровать.
- Браин, посиди с ним, - бросил оруженосцу Николя, - Я пойду куплю чего ни будь сладкого…
Граф наклонился, что бы поднять книгу и увидел, как Алек снова съежился. На развороте был изображен хищный и длинный сторнийский рейдер… «сторнийская акула рыба опасная» - Нико словно наяву слышал слова Эмилии Алари, сказанные, казалось, давным давно перед Криэранским турниром. Нико показалось, что он понял, почему Алек НЕ боится Эвора Тилийского.
Алек уснул очень поздно. И перед этим Нико успел поразиться, как в такого маленького ребенка может влезть такой большой лимонный пирог. Браин без задних ног дрых в кресле, и Николя внезапно понял, что очень давно не брал в руки гитару. Покрытый пылью инструмент с радостно звянькнул, ничуть не обиженный длительным невниманием владельца. Уже слишком поздно, в зале таверны явно почти никого уже нет, можно размять руки.
Большой зал действительно был уже пуст, только какой-то немного взъерошенный молодой рыцарь с завидным упорством опрокидывал в себя вино, кружку за кружкой. Лицо его при этом выражало полную отстраненность, как бывает у людей желающих напиться и забыть обо всем.
Пальцы привычно коснулись струн. Почему-то вспомнилась какая-то старинная баллада про рыцарей и прекрасных дев, глупость и банальность полная, но мелодия приятная…. Слова о «ярости мечей» и «чистом благородстве» заставили самозабвенно пьющего юношу обернуться, уставший полу стеклянный взгляд остановился на Нико.
- Вы не пели бы этого, сир, если бы были там… - внезапно произнес он, - Отсюда все кажется другим..., - юноша слишком пьян, едва подбирает слова, но голос полон такой горечи и пустоты, что это по настоящему пугает.
Николя прижал струны рукой, парень бухнулся за стол напротив него. Кондиция подходящая для плана «выговориться в любые уши, что бы стало легче». Нико сам не знал, почему слушал его. Похоже юношу звали Домиником, он был с отрядом рыцарей приехавших в Лаверну…. А потом они вспомнили про деревушку лесовиков неподалеку и придали ее той же судьбе, женщин, детей всех.
- Я не убивал их… но… я был там… я видел и молчал… я виноват.
Так вот с какой стати Эвор так взбеленился. Война неизбежна. Кому то это выгодно….
- Что мне делать теперь? - вопрос Доминика, казалось, повис в воздухе.
«Что он от меня хочет? Совета? Помощи? Я себе то помочь не могу… ну не бросать же его здесь, еще повесится с печали… Пресветлый Марэль!»
30 день месяца Судов. Сторн.
- Посмотри, какой красавец! – Джимшид сжал ладошку Зайриэ и указал на небольшой корабль, стоящий у соседнего причала. Девушка сначала не поняла - о чем говорит юноша, но потом взгляд ее выхватил на палубе гнедого коня, удивительно красивого и изящного. Такой, наверное, подобен ветру в степи…
- Откуда здесь настоящие лирийские лошади? – Удивленно посмотрела принцесса на стрелка. Тот молчал, зачарованно наблюдая за конем, нетерпеливо переступавшим с ноги на ногу. Казалось, стоит отпустить поводья и этот вихрь сорвется с места.
- Хотел бы я оказаться на таком в поле. Уверен, ему даже приказывать не надо, он чувствует каждую мысль наездника, каждый вздох…
- Да, но это не наш конь. Хотя, похоже, что этот корабль прибыл из Лирии. Интересно, что сейчас происходит дома…Надеюсь Каар был милостив к моей семье. – Зайриэ грустно посмотрела на темнеющее небо. Над Сторном опускалась мягким покрывалом ночь. В порту уже почти не было людей, только запоздавшие купцы проверяли сохранность своего товара, моряки уже разошлись по тавернам. И никто не нарушал покоя кораблей, отдыхавших после долгого плавания и готовящихся к новым походам. Зайриэ бросил взгляд украдкой на соседний причал, разглядывая аккуратное судно. Ей вдруг ужасно захотелось сходить туда и расспросить моряков о родине. – Послушай, Джимшид, а может мы сходим на этот корабль. Если они приплыли из Лирии, то могут знать последние вести…
Юноша, несмотря на восхищение, которое внушил ему гнедой жеребец, был осторожнее.
- Это может быть опасно, Зайрам. – На лице юноши можно было прочитать сомнение, но камень внимания уже был сдвинут.
- Ну мы только глянем одним глазком есть там кто или нет, можем даже и на корабль не заходить. – Зайриэ увидела, что уговоры действуют и удвоила натиск. Взяв руку Джимшида, она заглянула в глаза лирийца и умоляюще прошептала. – Ну только на миг. Посмотрим на коня, спросим и обратно. На корабле никого нет, Кямран-бей вернется поздно, посольство в городе…Ну пожалуйста…
Еще мгновение Джимшид сомневался, но интерес взял свое:
- Хорошо, только одним глазком.
Девушка радостно вскрикнула, обняла парня и поцеловала в щеку. Только сделав эту глупость, она поняла, что совершила, но отступать было поздно, поэтому она схватила его за локоть и повлекла на пристань. Пройдя в сгущающихся сумерках до следующего причала лирийцы остановились и пригляделись. С корабля не доносилось ни звука…Даже стука копыт не слышалось, но не мог же великолепный конь исчезнуть.
- Идем? – Немного испуганно спросила Зайриэ.
- Идем, - ответил Джимшид.
Вдвоем они преодолели трап и оказались на борту корабля. Вокруг царила просто мертвая тишина. Ни одного человека видно не было. Коня тоже не было. Нехорошее предчувствие коснулось пальцами затылка девушки. Джимшид, похоже, тоже что-то почувствовал, потому что резко обернулся, как будто ища кого-то.
- Это ловушка, - успел выдохнуть он, когда за спиной Зайриэ раздалось:
- Ты нашшша, иди сссюда… - Противное, ненавистное шипение, преследовавшее ее в кошмарах, было явью, а не сном. Зайриэ с ужасом осознала, что ее тело больше не слушается ее, ноги помимо воли разворачиваются и несут ее куда-то вперед. Невидимая путина, как будто оплела ее с ног до головы, лишая воли, сил, веры и надежды. Обернувшись, принцесса увидела ее…Мириме – ее старшая сестра, отданная жрицам. Ее сестра, ставшая Змеей, стояла на баке. Девушка сопротивлялась силе, тянувшей ее вперед, в объятия сестры. Что-то внутри принцессы, набирая мощь, стало подниматься, но было задавлено напором ведьмы. Мириме протянула вперед руку, на ее ладони лежал кинжал – родной брат того, что носила с собой Зайриэ. Два кинжала подаренных им отцом. Один она взяла, а второй остался у сестры, даже когда она ушла «из мира» и теперь станет ее, Зайриэ, проклятием. Змея склонилась над кинжалом и зашептала или скорее зашипела что-то. Силы, управляющие принцессой, взбесились, ее просто несло к жрице. Магия крови – самое простое и самое действенное оружие змеиных ведьм. В день, когда Сафар подарил дочерям кинжалы, маленькая черноглазая девчушка, тогда еще не носившая даже покрывала и называемая всеми Зара, вытаращив огромные глазищи, смотрела на опасный подарок и хотела ухватиться за блестящее лезвие. Но острая лента оставила на нежной детской ручке каплю крови – всего одну каплю. Капля крови – такова теперь цена ее Пути, пути обреченной.
Шанс на спасение был только один – Джимшид. Юноша поможет, он спасет. Девушка верила в это с какой-то детской обреченностью и безысходностью. Воздух из легких куда-то делся, но, превозмогая режущую боль в груди, Зайриэ прошептала:
- Джимшшшид, - с ужасом она осознала, что с ее губ срывается проклятое шипение. Мольба о помощи была услышана. Крепкие руки обхватили тонкую талию и потянули девушку назад. Дышать стало легче, путы ослабли, но не исчезли совсем. Через пальцы юноши в принцессу переливались силы.
- Ты нашшша! – Вновь прошипела Змея. – Неужели, ты не чувствуешшшь, сссессстра? Ты нашшша!
- Сестра? – Видеть лицо Джимшида, Зайриэ не могла, но догадывалась, что сейчас на нем, без труда читается удивление, и даже шок.
- Сссестра, - хрипло рассеялась жрица. – А ты, глупец, думал, что нашшшел сссебе юного друга? Ты ссслепой, наверное, есссли не можешшшь отличить девушшшку от юношшши. – И уже обратившись к Зайриэ, добавила. – Не сссопротивляйссся. Мы дадим тебе сссилу и сссвободу. Сссила дарит сссвободу!
- Нет, не хочу… - Выдохнула девушка. Джимшид, несмотря на растерянность, не выпустил ее из объятий, защищая от Змеи.
Ведьма (назвать Ее сестрой, Зайриэ уже не могла) злобно зашипела:
- Не хочешшшь по-хорошшшему, будешшшь нашшша по-плохому…Мириме подняла кинжал, лезвие сверкнуло в лучах только что вышедшей луны и окрасилось алым – жрица сделала небольшой надрез на ладони. После Змея снова склонилась над кинжалом и зашипела свои заклинания. Болото беспамятства и тьмы начало засасывать девушку, последняя нить, которая связывала ее с реальностью – руки Джимшида вдруг разжались. Уже сквозь туман, принцесса видела матросов накинувшихся на лирийца. Юноша отбивался от пяти или шести человек сразу, но смог ли он победить?
Магический удар, наконец, накопленный жрицей ударил по сознанию Зайриэ, закружил мир, перевернул все внутри. Девушка упала на колени, без сил оперлась рукой о палубу. Последнее, что она успела увидеть – Джимшид, отчаянно боровшийся с нападавшими на него, потом волна от удара, брошенного в нее жрицей достигла схватки. Матросы не обратили на это внимания, а вот лириец…Юноша замер, в глазах полыхнула сила, а потом он упал на палубу.
- Избавтесссь от него! – Приказала Змея. Двое крепких мужчин взяли юношу за руки и за ноги и, вытащив по трапу, оставили на причале.
Трап был убран, все вокруг суетились, готовя корабль к отплытию. Зайриэ продолжала стоять на коленях посреди судна. Небытие ухватилось за нее, но не могло пробиться сквозь волю до конца…Удар магии крови был силен, но это палка о двух концах. Хотела Мириме или нет, старые чувства к сестре помешали нанести настоящий сокрушающий волю и разум удар, поэтому Принцесса просто лишилась сил.
Змея спустилась на палубу, подошла к сестре и посмотрела на нее сверху вниз.:
- Ты нашшша!
- Заприте ее в трюме. Я лично проссслежжжу. – После этих слов чьи-то руки подняли беспомощную девушку и понесли прочь. «Носильщики» остановились, послышался скрип и стук дерева о дерево – видимо, открыли люк. Тьма встретила Зайриэ, как родную. Удар, наверное, был сильным, но что такое физическая боль в сравнении с отчаянием, охватившим ее. Дверца люка, представлявшая крепкую решетку, упала сверху, и небо для лирийки покрылось грязной клеткой.
- Нет! Нет! – Вернувшийся голос вырвался из груди. Все остатки магии пропали, как только Змейка оказалась в мешке. Трата лишних сил больше не требовалась. Встав на ноги, девушка схватилась за решетку и затрясла ее, но попытка, конечно, была тщетной. – Нет! – Еще раз закричала пленная дочь хана, но ее услышали только чайки. Корабль уже полным ходом выходил в открытое море.
- Вы отлично выполнили сссвое дело, капитан, - раздалось откуда-то сверху. – По возвращщщении в Хайдол вам заплатят вдвойне за причиненное бессспокойство. А пока сссделайте всссе возможжжное, чтобы эта посссудина шшшла быссстрее ветра – мы возвращщщаемся в Лирию.
- Посмотри, какой красавец! – Джимшид сжал ладошку Зайриэ и указал на небольшой корабль, стоящий у соседнего причала. Девушка сначала не поняла - о чем говорит юноша, но потом взгляд ее выхватил на палубе гнедого коня, удивительно красивого и изящного. Такой, наверное, подобен ветру в степи…
- Откуда здесь настоящие лирийские лошади? – Удивленно посмотрела принцесса на стрелка. Тот молчал, зачарованно наблюдая за конем, нетерпеливо переступавшим с ноги на ногу. Казалось, стоит отпустить поводья и этот вихрь сорвется с места.
- Хотел бы я оказаться на таком в поле. Уверен, ему даже приказывать не надо, он чувствует каждую мысль наездника, каждый вздох…
- Да, но это не наш конь. Хотя, похоже, что этот корабль прибыл из Лирии. Интересно, что сейчас происходит дома…Надеюсь Каар был милостив к моей семье. – Зайриэ грустно посмотрела на темнеющее небо. Над Сторном опускалась мягким покрывалом ночь. В порту уже почти не было людей, только запоздавшие купцы проверяли сохранность своего товара, моряки уже разошлись по тавернам. И никто не нарушал покоя кораблей, отдыхавших после долгого плавания и готовящихся к новым походам. Зайриэ бросил взгляд украдкой на соседний причал, разглядывая аккуратное судно. Ей вдруг ужасно захотелось сходить туда и расспросить моряков о родине. – Послушай, Джимшид, а может мы сходим на этот корабль. Если они приплыли из Лирии, то могут знать последние вести…
Юноша, несмотря на восхищение, которое внушил ему гнедой жеребец, был осторожнее.
- Это может быть опасно, Зайрам. – На лице юноши можно было прочитать сомнение, но камень внимания уже был сдвинут.
- Ну мы только глянем одним глазком есть там кто или нет, можем даже и на корабль не заходить. – Зайриэ увидела, что уговоры действуют и удвоила натиск. Взяв руку Джимшида, она заглянула в глаза лирийца и умоляюще прошептала. – Ну только на миг. Посмотрим на коня, спросим и обратно. На корабле никого нет, Кямран-бей вернется поздно, посольство в городе…Ну пожалуйста…
Еще мгновение Джимшид сомневался, но интерес взял свое:
- Хорошо, только одним глазком.
Девушка радостно вскрикнула, обняла парня и поцеловала в щеку. Только сделав эту глупость, она поняла, что совершила, но отступать было поздно, поэтому она схватила его за локоть и повлекла на пристань. Пройдя в сгущающихся сумерках до следующего причала лирийцы остановились и пригляделись. С корабля не доносилось ни звука…Даже стука копыт не слышалось, но не мог же великолепный конь исчезнуть.
- Идем? – Немного испуганно спросила Зайриэ.
- Идем, - ответил Джимшид.
Вдвоем они преодолели трап и оказались на борту корабля. Вокруг царила просто мертвая тишина. Ни одного человека видно не было. Коня тоже не было. Нехорошее предчувствие коснулось пальцами затылка девушки. Джимшид, похоже, тоже что-то почувствовал, потому что резко обернулся, как будто ища кого-то.
- Это ловушка, - успел выдохнуть он, когда за спиной Зайриэ раздалось:
- Ты нашшша, иди сссюда… - Противное, ненавистное шипение, преследовавшее ее в кошмарах, было явью, а не сном. Зайриэ с ужасом осознала, что ее тело больше не слушается ее, ноги помимо воли разворачиваются и несут ее куда-то вперед. Невидимая путина, как будто оплела ее с ног до головы, лишая воли, сил, веры и надежды. Обернувшись, принцесса увидела ее…Мириме – ее старшая сестра, отданная жрицам. Ее сестра, ставшая Змеей, стояла на баке. Девушка сопротивлялась силе, тянувшей ее вперед, в объятия сестры. Что-то внутри принцессы, набирая мощь, стало подниматься, но было задавлено напором ведьмы. Мириме протянула вперед руку, на ее ладони лежал кинжал – родной брат того, что носила с собой Зайриэ. Два кинжала подаренных им отцом. Один она взяла, а второй остался у сестры, даже когда она ушла «из мира» и теперь станет ее, Зайриэ, проклятием. Змея склонилась над кинжалом и зашептала или скорее зашипела что-то. Силы, управляющие принцессой, взбесились, ее просто несло к жрице. Магия крови – самое простое и самое действенное оружие змеиных ведьм. В день, когда Сафар подарил дочерям кинжалы, маленькая черноглазая девчушка, тогда еще не носившая даже покрывала и называемая всеми Зара, вытаращив огромные глазищи, смотрела на опасный подарок и хотела ухватиться за блестящее лезвие. Но острая лента оставила на нежной детской ручке каплю крови – всего одну каплю. Капля крови – такова теперь цена ее Пути, пути обреченной.
Шанс на спасение был только один – Джимшид. Юноша поможет, он спасет. Девушка верила в это с какой-то детской обреченностью и безысходностью. Воздух из легких куда-то делся, но, превозмогая режущую боль в груди, Зайриэ прошептала:
- Джимшшшид, - с ужасом она осознала, что с ее губ срывается проклятое шипение. Мольба о помощи была услышана. Крепкие руки обхватили тонкую талию и потянули девушку назад. Дышать стало легче, путы ослабли, но не исчезли совсем. Через пальцы юноши в принцессу переливались силы.
- Ты нашшша! – Вновь прошипела Змея. – Неужели, ты не чувствуешшшь, сссессстра? Ты нашшша!
- Сестра? – Видеть лицо Джимшида, Зайриэ не могла, но догадывалась, что сейчас на нем, без труда читается удивление, и даже шок.
- Сссестра, - хрипло рассеялась жрица. – А ты, глупец, думал, что нашшшел сссебе юного друга? Ты ссслепой, наверное, есссли не можешшшь отличить девушшшку от юношшши. – И уже обратившись к Зайриэ, добавила. – Не сссопротивляйссся. Мы дадим тебе сссилу и сссвободу. Сссила дарит сссвободу!
- Нет, не хочу… - Выдохнула девушка. Джимшид, несмотря на растерянность, не выпустил ее из объятий, защищая от Змеи.
Ведьма (назвать Ее сестрой, Зайриэ уже не могла) злобно зашипела:
- Не хочешшшь по-хорошшшему, будешшшь нашшша по-плохому…Мириме подняла кинжал, лезвие сверкнуло в лучах только что вышедшей луны и окрасилось алым – жрица сделала небольшой надрез на ладони. После Змея снова склонилась над кинжалом и зашипела свои заклинания. Болото беспамятства и тьмы начало засасывать девушку, последняя нить, которая связывала ее с реальностью – руки Джимшида вдруг разжались. Уже сквозь туман, принцесса видела матросов накинувшихся на лирийца. Юноша отбивался от пяти или шести человек сразу, но смог ли он победить?
Магический удар, наконец, накопленный жрицей ударил по сознанию Зайриэ, закружил мир, перевернул все внутри. Девушка упала на колени, без сил оперлась рукой о палубу. Последнее, что она успела увидеть – Джимшид, отчаянно боровшийся с нападавшими на него, потом волна от удара, брошенного в нее жрицей достигла схватки. Матросы не обратили на это внимания, а вот лириец…Юноша замер, в глазах полыхнула сила, а потом он упал на палубу.
- Избавтесссь от него! – Приказала Змея. Двое крепких мужчин взяли юношу за руки и за ноги и, вытащив по трапу, оставили на причале.
Трап был убран, все вокруг суетились, готовя корабль к отплытию. Зайриэ продолжала стоять на коленях посреди судна. Небытие ухватилось за нее, но не могло пробиться сквозь волю до конца…Удар магии крови был силен, но это палка о двух концах. Хотела Мириме или нет, старые чувства к сестре помешали нанести настоящий сокрушающий волю и разум удар, поэтому Принцесса просто лишилась сил.
Змея спустилась на палубу, подошла к сестре и посмотрела на нее сверху вниз.:
- Ты нашшша!
- Заприте ее в трюме. Я лично проссслежжжу. – После этих слов чьи-то руки подняли беспомощную девушку и понесли прочь. «Носильщики» остановились, послышался скрип и стук дерева о дерево – видимо, открыли люк. Тьма встретила Зайриэ, как родную. Удар, наверное, был сильным, но что такое физическая боль в сравнении с отчаянием, охватившим ее. Дверца люка, представлявшая крепкую решетку, упала сверху, и небо для лирийки покрылось грязной клеткой.
- Нет! Нет! – Вернувшийся голос вырвался из груди. Все остатки магии пропали, как только Змейка оказалась в мешке. Трата лишних сил больше не требовалась. Встав на ноги, девушка схватилась за решетку и затрясла ее, но попытка, конечно, была тщетной. – Нет! – Еще раз закричала пленная дочь хана, но ее услышали только чайки. Корабль уже полным ходом выходил в открытое море.
- Вы отлично выполнили сссвое дело, капитан, - раздалось откуда-то сверху. – По возвращщщении в Хайдол вам заплатят вдвойне за причиненное бессспокойство. А пока сссделайте всссе возможжжное, чтобы эта посссудина шшшла быссстрее ветра – мы возвращщщаемся в Лирию.
28 День месяца Судов. Криэран, особняк Тойе.
Два дня назад зарядил непрерывный ливень. На улице делать было нечего, но как всегда, нашлось в этом и нечто хорошее – связь с Жакобом поддерживать было просто невозможно. После ее рассказа о том, как погиб Крис, старый паук что-то притих. Конечно, всего она не рассказала, просто – карлик принял его за грабителя и все, прости-прощай, красавчик Кристоф. Может, до Жакоба наконец дойдет, что здесь у него дело не пойдет, они расстанутся, а через неделю-другую она сама исчезнет. На свете еще есть места, где одинокая, но умная женщина сможет жить, не завися от других. А пока – приходится скучать в этом доме. В библиотеку Асси больше не совалась – сил не было снова видеть вежливую улыбочку этого коротышки. Ведь не могло же быть, что он ничего не понял, так нет же, ведет себя так, как будто верит в то, о чем рассказывал всем и не упускает случая превознести ее отвагу. Ужас! Даже граф поверил, их сиятельство лично поцеловали ей руку и выразили свое восхищение. Слушать комплименты было впервые в жизни неприятно, и Кассандра старалась поменьше попадаться на глаза. Но сидеть в комнате было просто невыносимо и сегодня она предприняла небольшую прогулку по особняку. Почти месяц здесь находится, и до сих пор остались еще неразведанные места. Граф сейчас сидел в кабинете, Гунла отправился по своим делам, самое лучшее время. Асси неслышно проходила по коридорам, заглядывала в комнаты, любовалась картинами, статуями, восхищенно проводила рукой по нежным драпировкам. Но в большинстве комнат, особенно на верхних этажах, было полно пыли, похоже, туда годами никто не заглядывал. Барон ле Ги научил ее ценить красоту, и Асси невольно представляла, как все это великолепие выглядело раньше. Дольше всего она простояла перед картиной в конце коридора – портретом семейства ле Тойе: граф с женой и двое детей. Написана она была двенадцать лет назад. Граф с женой сидели, с улыбкой смотря на детей на переднем плане. Мальчик, одетый совсем как взрослый, даже небольшой меч на поясе, обнимал за плечи сестру, а девочка доверчиво и с обожанием смотрела на брата. Но самым интересным на картине было лицо графа, Асси в жизни бы не подумала, что он умеет улыбаться, да еще так.
- Кассандра? – обернувшись, Асси увидела графа, - что вы здесь делаете?
- Я… - она невольно на себя рассердилась, ничем преступным она сейчас не занимается, почему же язык сразу отнимается? – Я просто прогуливаюсь, - она произнесла это с вызовом. Граф спокойно кивнул и протянул ей руку:
- Не желаете составить мне компанию внизу перед ужином. – «Нет, ну что за невыносимый человек! Потрудился хотя бы чуть-чуть вопроса в голос добавить! Нет, командир приказал – составить компанию!» К счастью, все эти мысли она оставила при себе. Если что-то еще и развлекало ее иногда, так это мысль о том, что когда она будет отсюда уходить, то позволит себе высказать графу все, что она думает о нем. Интересно, у него выражение лица хоть немного изменится?
В кабинете по случаю небольшого похолодания развели огонь в камине, Асси уселась в кресло и стала смотреть в огонь, граф просматривал какие-то бумаги, потом неожиданно установился у столика с расставленными на нем фигурками.
- Вы играете в шахматы, Кассандра?
- Немного, - она произнесла это так, что сомнений у графа остаться не должно было – что-то такое она про них слышала, и еще знает, как ходит Всадник, а вообще, вышивать у нее получается гораздо лучше.
- Не хотите сыграть?
- О, с большим удовольствием, господин граф.
Первую партию он выиграл за десять минут. При этом еще умудрялся отдавать распоряжения заглядывавшим в кабинет слугам. Асси сочла это личным оскорблением и сама предложила попробовать сыграть еще. Она-то не играла ой как давно. Хотя барон всегда говорил, что здесь ей равных нет, и сейчас ей надо только немного собраться. Вторая победа далась графу намного труднее, и третью партию он ей предложил уже сам. Асси смотрела на доску так, как будто там сейчас решалась ее судьба, но при этом она не позволила эмоциям одолеть, и спокойно перебирала различные возможности. Ага, этот вариант защиты графу, похоже незнаком! Она передвинула Королевского Советника на другой край доски, граф снисходительно улыбнулся краем рта и двинул вперед Королеву.
- Вам шах, Кассандра, - и тут же отвернулся, заговорив о чем-то со слугой. Ну-ну. Теперь поставим Всадника вот сюда… и подождем, пока на нас обратят внимание.
Граф закончил разговор, повернулся и… уперся взглядом в доску, потом с некоторым недоумением посмотрел на нее…
- Вам мат, Конрад, - самым сладким голосом произнесла Асси.
Что же, проигрывать красиво граф Конрад тоже умел, в этом ему не отказать. Ее торжество прервал очередной слуга:
- Госпожа Кассандра, к вам посетители.
- Кто?
- Они не назвались, сказали, что подождут у лестницы.
Асси замерла на верху лестницы. Конечно, кто еще знает про нее в этом городе, но светлый Марэль, почему именно сегодня? И что такого должно было случиться, чтобы Жакоб решил заявиться сюда? Она молча кивнула им и сразу прошла в другую комнату. Ни к чему, чтобы весь дом стал сейчас свидетелем их разборок. Едва Бад вошел последним и осторожно прикрыл за собой дверь, Асси перестала сдерживаться.
- Ну и какого вы здесь делаете?
- Асси, голубка, не горячись. Видишь ли, мы решили, что раз тут так опасно, Крис погиб и вообще, тебе не стоит жить здесь одной. А вот под опекой любящих родственников…
- Жакоб, ты совсем свихнулся? У меня нет никаких родственников, я графу об этом сто раз говорила!
- Конечно, ты о нас не знала, радость моя, мы ведь жили здесь, в то время как твои бедные родители были вынуждены уехать. Но теперь, когда мы нашли друг друга, - Жакоб театрально раскрыл ей свои объятия, - мы всегда будем вместе!
- Очень красиво, - криво усмехнулась Асси, - но я и пальцем не пошевелю, чтобы тебе помочь, клянусь. Так что лучше бы ты отправлялся обратно, я здесь тоже долго оставаться не собираюсь.
- Останешься, Асси, останешься ровно настолько, насколько нужно, - Жакоб неожиданно рванул ее за руку, так что она просто налетела на него, и тут же заискивающе улыбнулся кому-то за ее спиной. Асси с самыми нехорошими предчувствиями обернулась. На пороге стоял граф Конрад.
Два дня назад зарядил непрерывный ливень. На улице делать было нечего, но как всегда, нашлось в этом и нечто хорошее – связь с Жакобом поддерживать было просто невозможно. После ее рассказа о том, как погиб Крис, старый паук что-то притих. Конечно, всего она не рассказала, просто – карлик принял его за грабителя и все, прости-прощай, красавчик Кристоф. Может, до Жакоба наконец дойдет, что здесь у него дело не пойдет, они расстанутся, а через неделю-другую она сама исчезнет. На свете еще есть места, где одинокая, но умная женщина сможет жить, не завися от других. А пока – приходится скучать в этом доме. В библиотеку Асси больше не совалась – сил не было снова видеть вежливую улыбочку этого коротышки. Ведь не могло же быть, что он ничего не понял, так нет же, ведет себя так, как будто верит в то, о чем рассказывал всем и не упускает случая превознести ее отвагу. Ужас! Даже граф поверил, их сиятельство лично поцеловали ей руку и выразили свое восхищение. Слушать комплименты было впервые в жизни неприятно, и Кассандра старалась поменьше попадаться на глаза. Но сидеть в комнате было просто невыносимо и сегодня она предприняла небольшую прогулку по особняку. Почти месяц здесь находится, и до сих пор остались еще неразведанные места. Граф сейчас сидел в кабинете, Гунла отправился по своим делам, самое лучшее время. Асси неслышно проходила по коридорам, заглядывала в комнаты, любовалась картинами, статуями, восхищенно проводила рукой по нежным драпировкам. Но в большинстве комнат, особенно на верхних этажах, было полно пыли, похоже, туда годами никто не заглядывал. Барон ле Ги научил ее ценить красоту, и Асси невольно представляла, как все это великолепие выглядело раньше. Дольше всего она простояла перед картиной в конце коридора – портретом семейства ле Тойе: граф с женой и двое детей. Написана она была двенадцать лет назад. Граф с женой сидели, с улыбкой смотря на детей на переднем плане. Мальчик, одетый совсем как взрослый, даже небольшой меч на поясе, обнимал за плечи сестру, а девочка доверчиво и с обожанием смотрела на брата. Но самым интересным на картине было лицо графа, Асси в жизни бы не подумала, что он умеет улыбаться, да еще так.
- Кассандра? – обернувшись, Асси увидела графа, - что вы здесь делаете?
- Я… - она невольно на себя рассердилась, ничем преступным она сейчас не занимается, почему же язык сразу отнимается? – Я просто прогуливаюсь, - она произнесла это с вызовом. Граф спокойно кивнул и протянул ей руку:
- Не желаете составить мне компанию внизу перед ужином. – «Нет, ну что за невыносимый человек! Потрудился хотя бы чуть-чуть вопроса в голос добавить! Нет, командир приказал – составить компанию!» К счастью, все эти мысли она оставила при себе. Если что-то еще и развлекало ее иногда, так это мысль о том, что когда она будет отсюда уходить, то позволит себе высказать графу все, что она думает о нем. Интересно, у него выражение лица хоть немного изменится?
В кабинете по случаю небольшого похолодания развели огонь в камине, Асси уселась в кресло и стала смотреть в огонь, граф просматривал какие-то бумаги, потом неожиданно установился у столика с расставленными на нем фигурками.
- Вы играете в шахматы, Кассандра?
- Немного, - она произнесла это так, что сомнений у графа остаться не должно было – что-то такое она про них слышала, и еще знает, как ходит Всадник, а вообще, вышивать у нее получается гораздо лучше.
- Не хотите сыграть?
- О, с большим удовольствием, господин граф.
Первую партию он выиграл за десять минут. При этом еще умудрялся отдавать распоряжения заглядывавшим в кабинет слугам. Асси сочла это личным оскорблением и сама предложила попробовать сыграть еще. Она-то не играла ой как давно. Хотя барон всегда говорил, что здесь ей равных нет, и сейчас ей надо только немного собраться. Вторая победа далась графу намного труднее, и третью партию он ей предложил уже сам. Асси смотрела на доску так, как будто там сейчас решалась ее судьба, но при этом она не позволила эмоциям одолеть, и спокойно перебирала различные возможности. Ага, этот вариант защиты графу, похоже незнаком! Она передвинула Королевского Советника на другой край доски, граф снисходительно улыбнулся краем рта и двинул вперед Королеву.
- Вам шах, Кассандра, - и тут же отвернулся, заговорив о чем-то со слугой. Ну-ну. Теперь поставим Всадника вот сюда… и подождем, пока на нас обратят внимание.
Граф закончил разговор, повернулся и… уперся взглядом в доску, потом с некоторым недоумением посмотрел на нее…
- Вам мат, Конрад, - самым сладким голосом произнесла Асси.
Что же, проигрывать красиво граф Конрад тоже умел, в этом ему не отказать. Ее торжество прервал очередной слуга:
- Госпожа Кассандра, к вам посетители.
- Кто?
- Они не назвались, сказали, что подождут у лестницы.
Асси замерла на верху лестницы. Конечно, кто еще знает про нее в этом городе, но светлый Марэль, почему именно сегодня? И что такого должно было случиться, чтобы Жакоб решил заявиться сюда? Она молча кивнула им и сразу прошла в другую комнату. Ни к чему, чтобы весь дом стал сейчас свидетелем их разборок. Едва Бад вошел последним и осторожно прикрыл за собой дверь, Асси перестала сдерживаться.
- Ну и какого вы здесь делаете?
- Асси, голубка, не горячись. Видишь ли, мы решили, что раз тут так опасно, Крис погиб и вообще, тебе не стоит жить здесь одной. А вот под опекой любящих родственников…
- Жакоб, ты совсем свихнулся? У меня нет никаких родственников, я графу об этом сто раз говорила!
- Конечно, ты о нас не знала, радость моя, мы ведь жили здесь, в то время как твои бедные родители были вынуждены уехать. Но теперь, когда мы нашли друг друга, - Жакоб театрально раскрыл ей свои объятия, - мы всегда будем вместе!
- Очень красиво, - криво усмехнулась Асси, - но я и пальцем не пошевелю, чтобы тебе помочь, клянусь. Так что лучше бы ты отправлялся обратно, я здесь тоже долго оставаться не собираюсь.
- Останешься, Асси, останешься ровно настолько, насколько нужно, - Жакоб неожиданно рванул ее за руку, так что она просто налетела на него, и тут же заискивающе улыбнулся кому-то за ее спиной. Асси с самыми нехорошими предчувствиями обернулась. На пороге стоял граф Конрад.
С 27 по 30 день месяца Судов. Лакона. Триверт.
Тот вечер ничего не принес…. Доминик выговорившись и напившись почти до потери сознания был водворен в свою комнату привычными ко всему слугами таврены, а Нико… Нико просто не знал, что делать. Наверное, нужно было отправиться в Фалесу,рассказать герцогу Ярно о своих догадках.
«Вот именно, что догадках… Что у тебя есть? Гравюра в старой книжке и пятилетний мальчишка… Все тебе вот так сразу и поверят. Причем – забыв про твои подвиги… И окажешься ты на плахе, если раньше родственнички покойника кинжал между ребер не сунут. Да и проку то с того, что не Эвор напал, а сторнийцы…. Девять тысяч всадников не оставят от вылезших из леса дружинников мокрого места. Всех порубят, и Эвора с ними… Война окончится не начавшись толком»
Но через день начали приходить странные слухи – путники, прибывшие с запада, от границы лесов, говорили, что все рыцари, погнавшиеся за лучниками, сгинули словно по волшебству, что их загрызли звери, во множестве хлынувшие из глубин Леса… Другие – рассказывали не менее невероятные истории, будто армия разбита Княжескими дружинами и Эвор устроил великий пир прямо на кургане из трупов и пил при этом из черепа самого ле Кассо… Ходили слухи о громадной армии, вышедшей из чащи на помощь лесовикам, о том, что рыцари обезумев перебили друг друга…
Правда прояснилась еще через день, когда в город вошли поредевшие конные тысячи, сопровождаемые обозами с ранеными и телами знатных дворян, сложивших голову… Воины неохотно говорили про случившееся, но даже из этих скупых рассказов вырастала невероятная, невозможная картина ужасного разгрома. Словно тень опустилась на город – еще не минула череда осенних праздников, но ни следа веселья не осталась на улицах. Нико ловил себя на мысли, что именно так должен выглядеть осажденный город и хотя осада кончилась едва начавшись, казалось, она только что началась по-настоящему – столь сумрачны были лица людей в городе… Лишь Алек, казалось, не чувствовал атмосферы всеобщей подавленности. Казалось, мальчик забыл о том, что случилось совсем недавно, и беззаботно предается играм, но Нико, слышавший, как тот бьется и кричит по ночам, понимал – если это и случится, то не скоро…
Очередной вечер был зеркальным отражением предыдущих – все тот же молодой рыцарь, Доминик, кажется, продолжал заливать в вине страшные воспоминания, несколько ужинавших горожан, из-за мрачной мины казавшихся близнецами… Играть не хотелось – раздумья лишали покоя, а в таком настроении ничего путного не сыграешь. Гитара, она все чувствует…
Дверь распахнулась и общую залу валился новый посетитель, стряхивая капли со вымокшего плаща – осень обещала быть дождливой:
- Подогретого вина с медом… И ужин.
Голос показался знакомыми Нико, невольно отвлекшись от мрачных размышлений, взглянул на посетителя. На плече того мелькнул знакомый знак…
«Леший меня забери, это же тот добрый лекарь, что посоветовал мне съездить в Храм… совета у святых братьев испросить… по поводы души, что б его. Интересно, не по его ли указке меня на дороге ждали? Хотя нет – скорее всего меня та крыса, солнцем меченая сдала…. дорогой еще интересовалась», - молодой дорянин невольно улыбнулся – «Но совет-то – помог! Заговорил мальчик, есть начал… еще как есть…» Алек, обычный деревенский мальчишка, не избалованный деликатесами, оказавшись в большом по здешним меркам городе и дорвавшись до изделий местных пирожников, облегчил и без того не слишком увесистый кошель Нико на солидную сумму, а тот просто не находил в себе решимости отказать… - «Поблагодарить нужно…»
- Приветствую, мэтр.
- А…. кого я вижу… Господин Нико, - если целитель и участвовал в подготовке покушения, то лицедей он был отменный: ни тени страха или удивления, - Рад, рад… Ну как, помогли ли вашему подопечному в Храме Солнца?
- О, еще как помогли, - дворянин почувствовал, что сейчас засмеется, но его озорной характер не давал возможности остановится, - Так помогли, что Алек сейчас чувствует себя превосходно. Я бы даже сказал – они себя не жалели ради его исцеления… готовы были на это жизнь положить.
- Да ну? – лекарь скептически хмыкнул, - Вам виднее… Хотя…. Я конечно согласен, что магия – это великая опасность и слуги Мареля ведут праведную борьбу с этим злом, но будь я проклят, если они ей не лечат… благословение Бога Солнца…. Что то я не видел, проку от этого благословения, ели его свершал не Паладин или другой служитель храма… А как они детей по деревням отбирают для службы в своих храмах…
Мужчина раздраженно махнул рукой:
- Ну да оставим это. Помогли – и ладно.
- Верно…. –Нико улыбнулся: лекарь, оставивший в прошлый раз неприятный осадок, оказался вполне приличным человеком, - Так что спасибо за совет. Вина?
- Не откажусь, но только если потом угощу сам, - уже через миг на столе стояло два кувшина с подогретым вином.
…Они уже опустели, и появился третий сосуд, когда целитель вместо очередного тоста просто подержал кубок в руках, и вдруг пристально взглянул на Нико:
- Ты ведь мальчишку подобрал в деревеньке, что лесовики спалили, так?
Молодой дворянин разом стряхнул с себя весь хмель, былые подозрения разом вспыхнули с новой силой: «К чему бы это, а?»:
-Ну… Допустим.
- Не «допустим», а точно. Это я говорю как достойный член гильдии целителей и вообще – неглупый малый. Где еще ты мог взять пацана с таким потрясением, что жизнь на глазах уходила…
- Допустим, я сказал, - когда Нико хотел, он мог быть невероятно упрямым, - Что с того?
Да, нет, ничего… - собеседник явно заметил нежелание дворянина обсуждать тему, - Просто хотел узнать, не видел ли ты чего странного…
Слово «странное» у графа в последние дни вызывало четкие ассоциации с людьми, превращающимися в живые клумбы и одной мааааленькой, но при этом большой проблеме, что спала наверху под присмотром Браина, раз по пять на дню приносящего страшные клятвы не иметь детей никогда и ни за что…
- Что, например?
-Ну… Стрелы ты не рассматривал?
Вопрос был столь неожиданным, что Нико растерялся:
- А что их рассматривать было-то? Стрелы – и стрелы. Обыкновенные, какими лесные стрелки пользуются.
Да нет, - целитель с досадой махнул головой, - Я про другое. Наконечники их видел?
- Наконечники? – «то ли он говорит о чем то другом, что я не понимаю, то ли я туп…» - Наконечники – и…
- …наконечники. Все с тобой ясно, - четверть часа прошла в молчании. Мужчины попивали вино, словно решая про себя, стоит ли продолжать разговор. Наконец, лекарь, вздохнув, сдвинул в сторону занимавшие стол тарелки и пустые кувшины и выложил на отполированные временем и локтями тысяч посетителей доски три наконечника:
- Смотри. Видишь? Вот этот разгляди повнимательнее… Я их из раненых достал, что рыцари с собой привезли. Что видишь?
Нико постарался выполнить просьбу собеседника и внимательно разглядел протянутый ему кусочек металла:
- Сталь плохая, а так – ничего особенного. В щель доспеха вошел?
- Да, так и было. Лучники в Княжествах превосходные, но кузнецы – так себе. Но во время битвы сильно не прицелишься… Такими стрелами у меня раненых было всего раз, два и обчелся… Теперь этот глянь.
- Хм… У этого сталь хорошая, заточен на славу… был. Лаконский. Покорежило его.… Доспех пробил?
- Пробил, да неглубоко. Едва в плоть вошел, - лекарь невольно нахмурился, - И ведь продает же кто-то оружие Лесу, из наших продает, из лаконцев… будто не знает, в кого они полетят. Руки бы вырвать… Ну да Марель ему судья. Такими у меня раненых много, целый день без продыха работал. А теперь – последний…
Нико принял из рук мужчины наконечник, выглядящий удивительно новым, без единой зазубрины или царапины… и его блеск… «Проклятие, откуда?!»:
- Сторнийская сталь?
- Да, - лекарь помрачнел еще сильнее, - Она самая. Раненого такой стрелой всего одного привезли, да и тот умер. Эта крошка пробила нагрудник, тело, вышла из спины, прямо через заднюю пластину… и ни царапины. Она не ранит – убивает. Стоит ли удивляться, что пять тысяч выкосили словно косой?
Вот тут Нико стало действительно неуютно:
- Но Сторн же не продает оружие! Я читал, что у них испокон веку запрет на это… В свое время они даже в вассальную клятву включили этот пункт, хотя чем только Лакона им не грозила… А, может, со времен последней войны остался?
- И это ты, воин, мне говоришь? – лекарь невесело усмехнулся, - Он же новенький, небось, и пары месяцев не прошло как выкован. К тому же это именно наконечник стрелы, а не арбалетного болта. Продает – не продает, но именно ими расстреляли нашу армию у Лаверны. Вот я тебя и спросил – что ты там видел? Какие наконечники были?
Но Нико было плевать на Лавернские стрелы: «Проклятие… Сторнийцы сжигают деревню. Потом – лаконцы идут в лес мстить. Это всякий предсказать может… Эвор что подумает? Но почто он вылез из леса?… Ну а дальше… Проклятие, проклятие, проклятие!»
- Вижу, что-то знаешь… Неее, мне не рассказывай! – лекарь замотал головой и пододвинул два кусочка стали, лежавшие на досках, ближе к графу, - И это себе забери, мне ни к чему. Мы, лекари, люди мирные… Лаконцы ли, лирийцы ли, лесовики те же…. Всем лечиться надо. Ежели что - захватят, жить будут, ко мне обращаться… Но сторнийцев я боюсь. Потому что они как звери бешеные, и сами не поселятся и житья не дадут. Будут жечь, резать… Спаси нас пресветлый, если тут акульи дети поработали. Все, пора мне. А то завтра снова оперировать, - пошатываясь, мужчина поднялся со стула, бросив на стол пару монет, побрел к двери и молодой граф искренне посочувствовал тому несчастному, что завтра предстоит лечь по нож. Дверь захлопнулась.
«Так… Начнем сначала: сторнийцы сжигают деревню, рыцари творят безобразия в Приречном, лесовики их преследуют, но настигают не всех… Почему? Если у них уже тогда были сторнийские стрелы – перещелкали бы в зарослях во мановение ока. Даже не до – на подходах к Приречному. То есть либо стрел еще не было, либо Эвор про Рикардово творчество ничего не знал… Это правильно – Князю нужна независимость, а не резня. Сожженная Лаверна независимость не приближает, напротив. Тогда, оружие подвезли по реке? Хм… может быть…. Значит, Рикард Шарк – никому больше резня не нужна. Стоп, а ему то она зачем? Лакону ослабить… вряд ли. Лес противник отважный, но не тот, что сумеет Империю перемолоть… отвлечь, разве что… Отвлечь! Проклятие, что сделает Ярно, когда узнает?! Вскипит, соберет армию и кинется сюда, оставив Фалесу и Криэран… оставив столицы беззащитными! Будет класть рыцарей в лесах, а Сторн тем временем… ну нет. Надо предупредить герцога, во что бы то ни стало. Черт с ней, с головой! Вот только куда Алека деть? Оставлять здесь не дело – скоро тут такая веселуха начнется… На Браина оставить? Нет, не годится. С собой брать… опасно»
Последнее время слухи один страшнее другого повествовали о жуткой компании то ли людей со звериными повадками, то ли оборотней, убивавших и грабивших всех подряд.
«Нужен кто-нибудь еще, кто и с мечом обращаться умеет и едет в Фалесу» - взгляд Нико, бесцельно скользивший по таверне уперся в стол, уставленный столь впечатляющим количеством пустых кувшинов, будто там весь вечер веселилась большая компания. Хотя граф точно помнил, что буйных попоек здесь сегодня не было, а за столиком как обычно сидел…
«Доминик! Вот тот, кто нужен. И от грехов отмоется, и мечом, судя по всему, махать умеет. А при случае расскажет Ярно, что у доблестных лаконских рыцарей тоже рыльце в пушку – месть дело хорошее, но зачем же так жестоко было-то… Кстати, где он?»
- Милая, - Нико подозвал служанку, - Где тот дворянин, что напи… то есть я хотел сказать, отдыхал за соседним столом?
Миловидная девушка наморщила носик:
- В свою комнату отправился. С кувшином… Симпатииичный, а только в кубок и смотрит… Вот вы, господин, то же все обещаете, обещаете…
- Солнышко, я свои обещания держу, - рука Нико обвилась вокруг стройной талии и, словно невзначай, сползла немного ниже, - Так где, ты говоришь, его комната?
- Да сразу рядом с вашей, - служанка лукаво улыбнулась, - А моя – прямо под вашей.
- Я учту, - Нико встал, намеренно покачнувшись и на мгновение плотно прижав девушку к себе, и неторопясь (выпитое все же сказывалось), побрел наверх.
На стук никто не отозвался и Нико, после непродолжительного раздумья, просто толкнул дверь плечом. Но то ли он чего-то не рассчитал, то ли все же вино было крепче, чем казалось, но дверь распахнулась неожиданно легко, и граф буквально влетел внутрь комнаты. Ее обитатель сидел прямо на постели за небольшим столиком, на котором был тот же незамысловатый набор, что и внизу – Доминик, или как его там, или относился к выпивке крайне серьезно, или питал безумную надежду, что если вина будет много, то в нем утонут все печали, кошмары и воспоминания. Но сейчас молодой рыцарь находился в том состоянии, когда ни веселиться, ни печалиться уже не хочется, но зато чешутся кулаки:
- Ты кто?
- Николя ле… ле… как к лешему там дальше… ле Тойе. Точно граф Николя ле Тойе к вашим услугам.
- Граф… граф… - Доминик посмотрел на мужчину мутными глазами, - Пошел вон, граф.
- Э, нет, так не пойдет, - Нико не обращая внимания на хмурый взгляд хозяина комнаты, уселся на подвернувшийся табурет, - Поговорить надо. Есть разговор о Лаверне… Приречном… помнишь такие места?
- Нет, ты не понял… - по мере речи Нико лицо рыцаря все более мрачнело, - Выметайся! Я не хочу об этом говорить. Что ты вообще заешь об этом, глупец? Тебя там не было…
- Подожди-подожди, - граф успокаивающе поднял руки, - Послушай. Помнишь, вечером ты говорил…
Доминику наскучило слушать и он начал подниматься. «Сейчас потянется к мечу», - подумал Николя, но ошибся, прозевав неплохой удар в челюсть, получившийся бы и вовсе превосходным, если бы рыцаря не мотало из стороны сторону. Кулак скользнул по лицу, оставив неглубокую, но болезненную царапину, и Нико в свою очередь потерял терпение. Перехватив руку и слегка ускорив движение незадачливого буяна, он со всей силы приложил того лбом о столик. Звук получился недурственный, несчастный предмет мебели крякнул – и развалился. «Ну вот, сейчас отрубится… завтра проспится – поговорим… Аххх…» - Доминик второй раз за вечер доказал, что крепче, быстрее, чем кажется, и Нико согнулся от удара локтем в то место, что всегда служило уязвимым местом всего мужского рода.
«Да… визит к служанке придется снова отложить…» - эта мысль посетила согнувшегося в три погибели графа, наблюдавшего как кулак рыцаря, казалось, невероятно медленно ползет к его лицу. Он успел рассмотреть ласточку на фамильном перстне, у самых своих глаз, прежде чем мир разлетелся на тысячи ослепительных осколков.
Как Доминик приближается к нему снова, граф наблюдал уже лежа на полу, и отчаянно пытаясь понять, где верх, где низ. Примерно определившись, он подсек торжествующего рыцаря и двое мужчин, сцепившись, покатились по комнате…
- Нико! – удивленный детский голосок был столь пронзителен, что противники замерли, недоуменно уставившись на возникшего в дверном проеме Алека, сопровождаемого Баиным, заспанным, полуодетым, но с кинжалом в руках, - Вы с дядей деретесь?!
Молодой граф, продолжавший сжимать в захвате руку Доминика, как можно естественнее улыбнулся мальчику:
- Нет, Алек, нет… это мы с … хм… дядей… мы… в общем…
- Тренируемся, – уж чего-чего, а поддержки рыцаря граф никак не ожидал, а потому едва сумел удержать челюсть на месте, - Мы же воины, мальчик, значит должны тренироваться. А дети так поздно должны спать.
- Ага, тренируемся. А так – мы хорошие приятели, - улыбки, которыми обменялись двое мужчин, по-прежнему сжимавших друг друга мертвой хваткой, вышли кривоватыми, ну да чем богаты, - А ты – иди с Брианом спать.
- А… Тогда… А почему вы…
- Спать. – Нико сделал непреклонно-суровое лицо и Алек сдался.
Но уже у выхода мальчик повернулся и серьезно, рассудительно-поучительным тоном сообщил:
-А драться – нехорошо. И обманывать – тоже нехорошо, - и, повернувшись, выскользнул из комнаты.
Бриан на миг задержался, обменявшись с господином взглядами:
«Все в порядке? Помощь нужна?» - «Нет, сам разберусь. Ты бы лучше за мальчишкой присмотрел как следует» - «Сам хоть раз попробуй… присмотреть». С усталой обреченностью во взоре оруженосец вышел вслед за Алеком и прикрыл дверь.
Доминик, убедившись, что возможный новый противник покинул поле боя, повернулся к Нико,… и тут на голову незадачливого рыцаря обрушился кувшин, осторожно нашаренный графом за время беседы. Сколь не крепка была голова воина, но за один вечер это было слишком – глаза Доминика закатились, и рыцарь, выпустив Николя, распластался на полу.
- Ну, вот и славно. Вот и прекрасно. Да…. дела,… - последнее высказывание вырвалось у графа при виде того, во что превратилась неплохо обставленная комната. Все, что можно было сломать – сломалось, разбить – разбилось. Везде валялись осколки кувшинов, столик, грустно раскинувший во все стороны подломившиеся ножки, походил на расплющенную черепаху. – Славно… поговорили. О! Это удачно.
Приподняв обмякшего рыцаря, Нико потащил его в угол, где не поставке возвышались чудом уцелевшие бронзовый таз, глубокий кувшин, полный чистой воды и небольшое зеркальце – наверняка предмет особой гордости хозяина таверны. Стремясь как можно меньше заглядывать в него (граф серьезно сомневался, что созерцание силуэта ласточки под собственным глазом доставит ему эстетическое удовольствие), Нико пристроил Доминика головой в тазик и, тщательно прицелившись, опрокинул на буйну головушку все содержимое кувшина с водой. Через несколько минут рыцарь кончил отфыркиваться, отплевываться, и хмуро покосился на угол, в котором, выставив перед собой пустой кувшин, Нико ожидал, чем займется очнувшийся Доминик:
- Ну, что ты там говорил про Лаверну и Приречное?
Спустя несколько часов настроение рыцаря стремительно изменилось – сломавшийся, потерянный юнец куда-то исчез, уступив место собранному, полному энергии мужчине:
- Проклятие, мы должны немедленно ехать! Стоит герцогу узнать, в чем дело, как война тут же закончится! Конец этому аду… этой резне…
- Ага, война закончится, противники обратятся друзьями и бросятся друг другу на шею, - Нико скептически покачал головой, - Как в том анекдоте, про двух кузнецов, что любил рассказывать придворный шут: «Микола, Вы не соблаговолите обратить свое внимание на то, что льете мне за шиворот расплавленную бронзу?» Нет, война не остановится. Ярно после такого разгрома не может просто так прекратить войну. Не сможет, даже если захочет. Но вот уберечь его от ловушки…
- Тем более ехать!
- Послезавтра утром.
- Почему не завтра?
Нико потер пульсирующие болью виски:
- Потому что завтра – это уже почти сегодня. Скоро солнце взойдет. Я сейчас и мили не проеду. К тому же мне надо купить приличную лошадь…
- У меня есть запасная – я ее дарю. Нет, не отказывайся, ты не представляешь, что ты только что для меня сделал.
- …и со мной мальчик, которого ты видел. Я не могу его оставить – придется взять его с собой. К тому же он – свидетель.
- Да,… мальчик… - Доминик в раздумье прошелся по разгромленной комнате, - Можно записать его слова в присутствии десяти членов городского магистрата, скрепить свиток их подписями. Мальчик нас задержит.
Решение было разумным, но Нико, сам не понимая почему, упрямо замотал головой:
- Нет, не пойдет. Я возьму его с собой.
- Ладно, как хочешь, - рыцарь взглянул в окно, - Солнце всходит. Пойдем вниз, позавтракаем.
- Хорошо, пойдем. Вот только… – граф запнулся.
- Пить я больше не буду, - Доминик улыбнулся весело, как еще ни разу не улыбался на памяти Николя, - Веришь, терпеть не могу вина….
Тот вечер ничего не принес…. Доминик выговорившись и напившись почти до потери сознания был водворен в свою комнату привычными ко всему слугами таврены, а Нико… Нико просто не знал, что делать. Наверное, нужно было отправиться в Фалесу,рассказать герцогу Ярно о своих догадках.
«Вот именно, что догадках… Что у тебя есть? Гравюра в старой книжке и пятилетний мальчишка… Все тебе вот так сразу и поверят. Причем – забыв про твои подвиги… И окажешься ты на плахе, если раньше родственнички покойника кинжал между ребер не сунут. Да и проку то с того, что не Эвор напал, а сторнийцы…. Девять тысяч всадников не оставят от вылезших из леса дружинников мокрого места. Всех порубят, и Эвора с ними… Война окончится не начавшись толком»
Но через день начали приходить странные слухи – путники, прибывшие с запада, от границы лесов, говорили, что все рыцари, погнавшиеся за лучниками, сгинули словно по волшебству, что их загрызли звери, во множестве хлынувшие из глубин Леса… Другие – рассказывали не менее невероятные истории, будто армия разбита Княжескими дружинами и Эвор устроил великий пир прямо на кургане из трупов и пил при этом из черепа самого ле Кассо… Ходили слухи о громадной армии, вышедшей из чащи на помощь лесовикам, о том, что рыцари обезумев перебили друг друга…
Правда прояснилась еще через день, когда в город вошли поредевшие конные тысячи, сопровождаемые обозами с ранеными и телами знатных дворян, сложивших голову… Воины неохотно говорили про случившееся, но даже из этих скупых рассказов вырастала невероятная, невозможная картина ужасного разгрома. Словно тень опустилась на город – еще не минула череда осенних праздников, но ни следа веселья не осталась на улицах. Нико ловил себя на мысли, что именно так должен выглядеть осажденный город и хотя осада кончилась едва начавшись, казалось, она только что началась по-настоящему – столь сумрачны были лица людей в городе… Лишь Алек, казалось, не чувствовал атмосферы всеобщей подавленности. Казалось, мальчик забыл о том, что случилось совсем недавно, и беззаботно предается играм, но Нико, слышавший, как тот бьется и кричит по ночам, понимал – если это и случится, то не скоро…
Очередной вечер был зеркальным отражением предыдущих – все тот же молодой рыцарь, Доминик, кажется, продолжал заливать в вине страшные воспоминания, несколько ужинавших горожан, из-за мрачной мины казавшихся близнецами… Играть не хотелось – раздумья лишали покоя, а в таком настроении ничего путного не сыграешь. Гитара, она все чувствует…
Дверь распахнулась и общую залу валился новый посетитель, стряхивая капли со вымокшего плаща – осень обещала быть дождливой:
- Подогретого вина с медом… И ужин.
Голос показался знакомыми Нико, невольно отвлекшись от мрачных размышлений, взглянул на посетителя. На плече того мелькнул знакомый знак…
«Леший меня забери, это же тот добрый лекарь, что посоветовал мне съездить в Храм… совета у святых братьев испросить… по поводы души, что б его. Интересно, не по его ли указке меня на дороге ждали? Хотя нет – скорее всего меня та крыса, солнцем меченая сдала…. дорогой еще интересовалась», - молодой дорянин невольно улыбнулся – «Но совет-то – помог! Заговорил мальчик, есть начал… еще как есть…» Алек, обычный деревенский мальчишка, не избалованный деликатесами, оказавшись в большом по здешним меркам городе и дорвавшись до изделий местных пирожников, облегчил и без того не слишком увесистый кошель Нико на солидную сумму, а тот просто не находил в себе решимости отказать… - «Поблагодарить нужно…»
- Приветствую, мэтр.
- А…. кого я вижу… Господин Нико, - если целитель и участвовал в подготовке покушения, то лицедей он был отменный: ни тени страха или удивления, - Рад, рад… Ну как, помогли ли вашему подопечному в Храме Солнца?
- О, еще как помогли, - дворянин почувствовал, что сейчас засмеется, но его озорной характер не давал возможности остановится, - Так помогли, что Алек сейчас чувствует себя превосходно. Я бы даже сказал – они себя не жалели ради его исцеления… готовы были на это жизнь положить.
- Да ну? – лекарь скептически хмыкнул, - Вам виднее… Хотя…. Я конечно согласен, что магия – это великая опасность и слуги Мареля ведут праведную борьбу с этим злом, но будь я проклят, если они ей не лечат… благословение Бога Солнца…. Что то я не видел, проку от этого благословения, ели его свершал не Паладин или другой служитель храма… А как они детей по деревням отбирают для службы в своих храмах…
Мужчина раздраженно махнул рукой:
- Ну да оставим это. Помогли – и ладно.
- Верно…. –Нико улыбнулся: лекарь, оставивший в прошлый раз неприятный осадок, оказался вполне приличным человеком, - Так что спасибо за совет. Вина?
- Не откажусь, но только если потом угощу сам, - уже через миг на столе стояло два кувшина с подогретым вином.
…Они уже опустели, и появился третий сосуд, когда целитель вместо очередного тоста просто подержал кубок в руках, и вдруг пристально взглянул на Нико:
- Ты ведь мальчишку подобрал в деревеньке, что лесовики спалили, так?
Молодой дворянин разом стряхнул с себя весь хмель, былые подозрения разом вспыхнули с новой силой: «К чему бы это, а?»:
-Ну… Допустим.
- Не «допустим», а точно. Это я говорю как достойный член гильдии целителей и вообще – неглупый малый. Где еще ты мог взять пацана с таким потрясением, что жизнь на глазах уходила…
- Допустим, я сказал, - когда Нико хотел, он мог быть невероятно упрямым, - Что с того?
Да, нет, ничего… - собеседник явно заметил нежелание дворянина обсуждать тему, - Просто хотел узнать, не видел ли ты чего странного…
Слово «странное» у графа в последние дни вызывало четкие ассоциации с людьми, превращающимися в живые клумбы и одной мааааленькой, но при этом большой проблеме, что спала наверху под присмотром Браина, раз по пять на дню приносящего страшные клятвы не иметь детей никогда и ни за что…
- Что, например?
-Ну… Стрелы ты не рассматривал?
Вопрос был столь неожиданным, что Нико растерялся:
- А что их рассматривать было-то? Стрелы – и стрелы. Обыкновенные, какими лесные стрелки пользуются.
Да нет, - целитель с досадой махнул головой, - Я про другое. Наконечники их видел?
- Наконечники? – «то ли он говорит о чем то другом, что я не понимаю, то ли я туп…» - Наконечники – и…
- …наконечники. Все с тобой ясно, - четверть часа прошла в молчании. Мужчины попивали вино, словно решая про себя, стоит ли продолжать разговор. Наконец, лекарь, вздохнув, сдвинул в сторону занимавшие стол тарелки и пустые кувшины и выложил на отполированные временем и локтями тысяч посетителей доски три наконечника:
- Смотри. Видишь? Вот этот разгляди повнимательнее… Я их из раненых достал, что рыцари с собой привезли. Что видишь?
Нико постарался выполнить просьбу собеседника и внимательно разглядел протянутый ему кусочек металла:
- Сталь плохая, а так – ничего особенного. В щель доспеха вошел?
- Да, так и было. Лучники в Княжествах превосходные, но кузнецы – так себе. Но во время битвы сильно не прицелишься… Такими стрелами у меня раненых было всего раз, два и обчелся… Теперь этот глянь.
- Хм… У этого сталь хорошая, заточен на славу… был. Лаконский. Покорежило его.… Доспех пробил?
- Пробил, да неглубоко. Едва в плоть вошел, - лекарь невольно нахмурился, - И ведь продает же кто-то оружие Лесу, из наших продает, из лаконцев… будто не знает, в кого они полетят. Руки бы вырвать… Ну да Марель ему судья. Такими у меня раненых много, целый день без продыха работал. А теперь – последний…
Нико принял из рук мужчины наконечник, выглядящий удивительно новым, без единой зазубрины или царапины… и его блеск… «Проклятие, откуда?!»:
- Сторнийская сталь?
- Да, - лекарь помрачнел еще сильнее, - Она самая. Раненого такой стрелой всего одного привезли, да и тот умер. Эта крошка пробила нагрудник, тело, вышла из спины, прямо через заднюю пластину… и ни царапины. Она не ранит – убивает. Стоит ли удивляться, что пять тысяч выкосили словно косой?
Вот тут Нико стало действительно неуютно:
- Но Сторн же не продает оружие! Я читал, что у них испокон веку запрет на это… В свое время они даже в вассальную клятву включили этот пункт, хотя чем только Лакона им не грозила… А, может, со времен последней войны остался?
- И это ты, воин, мне говоришь? – лекарь невесело усмехнулся, - Он же новенький, небось, и пары месяцев не прошло как выкован. К тому же это именно наконечник стрелы, а не арбалетного болта. Продает – не продает, но именно ими расстреляли нашу армию у Лаверны. Вот я тебя и спросил – что ты там видел? Какие наконечники были?
Но Нико было плевать на Лавернские стрелы: «Проклятие… Сторнийцы сжигают деревню. Потом – лаконцы идут в лес мстить. Это всякий предсказать может… Эвор что подумает? Но почто он вылез из леса?… Ну а дальше… Проклятие, проклятие, проклятие!»
- Вижу, что-то знаешь… Неее, мне не рассказывай! – лекарь замотал головой и пододвинул два кусочка стали, лежавшие на досках, ближе к графу, - И это себе забери, мне ни к чему. Мы, лекари, люди мирные… Лаконцы ли, лирийцы ли, лесовики те же…. Всем лечиться надо. Ежели что - захватят, жить будут, ко мне обращаться… Но сторнийцев я боюсь. Потому что они как звери бешеные, и сами не поселятся и житья не дадут. Будут жечь, резать… Спаси нас пресветлый, если тут акульи дети поработали. Все, пора мне. А то завтра снова оперировать, - пошатываясь, мужчина поднялся со стула, бросив на стол пару монет, побрел к двери и молодой граф искренне посочувствовал тому несчастному, что завтра предстоит лечь по нож. Дверь захлопнулась.
«Так… Начнем сначала: сторнийцы сжигают деревню, рыцари творят безобразия в Приречном, лесовики их преследуют, но настигают не всех… Почему? Если у них уже тогда были сторнийские стрелы – перещелкали бы в зарослях во мановение ока. Даже не до – на подходах к Приречному. То есть либо стрел еще не было, либо Эвор про Рикардово творчество ничего не знал… Это правильно – Князю нужна независимость, а не резня. Сожженная Лаверна независимость не приближает, напротив. Тогда, оружие подвезли по реке? Хм… может быть…. Значит, Рикард Шарк – никому больше резня не нужна. Стоп, а ему то она зачем? Лакону ослабить… вряд ли. Лес противник отважный, но не тот, что сумеет Империю перемолоть… отвлечь, разве что… Отвлечь! Проклятие, что сделает Ярно, когда узнает?! Вскипит, соберет армию и кинется сюда, оставив Фалесу и Криэран… оставив столицы беззащитными! Будет класть рыцарей в лесах, а Сторн тем временем… ну нет. Надо предупредить герцога, во что бы то ни стало. Черт с ней, с головой! Вот только куда Алека деть? Оставлять здесь не дело – скоро тут такая веселуха начнется… На Браина оставить? Нет, не годится. С собой брать… опасно»
Последнее время слухи один страшнее другого повествовали о жуткой компании то ли людей со звериными повадками, то ли оборотней, убивавших и грабивших всех подряд.
«Нужен кто-нибудь еще, кто и с мечом обращаться умеет и едет в Фалесу» - взгляд Нико, бесцельно скользивший по таверне уперся в стол, уставленный столь впечатляющим количеством пустых кувшинов, будто там весь вечер веселилась большая компания. Хотя граф точно помнил, что буйных попоек здесь сегодня не было, а за столиком как обычно сидел…
«Доминик! Вот тот, кто нужен. И от грехов отмоется, и мечом, судя по всему, махать умеет. А при случае расскажет Ярно, что у доблестных лаконских рыцарей тоже рыльце в пушку – месть дело хорошее, но зачем же так жестоко было-то… Кстати, где он?»
- Милая, - Нико подозвал служанку, - Где тот дворянин, что напи… то есть я хотел сказать, отдыхал за соседним столом?
Миловидная девушка наморщила носик:
- В свою комнату отправился. С кувшином… Симпатииичный, а только в кубок и смотрит… Вот вы, господин, то же все обещаете, обещаете…
- Солнышко, я свои обещания держу, - рука Нико обвилась вокруг стройной талии и, словно невзначай, сползла немного ниже, - Так где, ты говоришь, его комната?
- Да сразу рядом с вашей, - служанка лукаво улыбнулась, - А моя – прямо под вашей.
- Я учту, - Нико встал, намеренно покачнувшись и на мгновение плотно прижав девушку к себе, и неторопясь (выпитое все же сказывалось), побрел наверх.
На стук никто не отозвался и Нико, после непродолжительного раздумья, просто толкнул дверь плечом. Но то ли он чего-то не рассчитал, то ли все же вино было крепче, чем казалось, но дверь распахнулась неожиданно легко, и граф буквально влетел внутрь комнаты. Ее обитатель сидел прямо на постели за небольшим столиком, на котором был тот же незамысловатый набор, что и внизу – Доминик, или как его там, или относился к выпивке крайне серьезно, или питал безумную надежду, что если вина будет много, то в нем утонут все печали, кошмары и воспоминания. Но сейчас молодой рыцарь находился в том состоянии, когда ни веселиться, ни печалиться уже не хочется, но зато чешутся кулаки:
- Ты кто?
- Николя ле… ле… как к лешему там дальше… ле Тойе. Точно граф Николя ле Тойе к вашим услугам.
- Граф… граф… - Доминик посмотрел на мужчину мутными глазами, - Пошел вон, граф.
- Э, нет, так не пойдет, - Нико не обращая внимания на хмурый взгляд хозяина комнаты, уселся на подвернувшийся табурет, - Поговорить надо. Есть разговор о Лаверне… Приречном… помнишь такие места?
- Нет, ты не понял… - по мере речи Нико лицо рыцаря все более мрачнело, - Выметайся! Я не хочу об этом говорить. Что ты вообще заешь об этом, глупец? Тебя там не было…
- Подожди-подожди, - граф успокаивающе поднял руки, - Послушай. Помнишь, вечером ты говорил…
Доминику наскучило слушать и он начал подниматься. «Сейчас потянется к мечу», - подумал Николя, но ошибся, прозевав неплохой удар в челюсть, получившийся бы и вовсе превосходным, если бы рыцаря не мотало из стороны сторону. Кулак скользнул по лицу, оставив неглубокую, но болезненную царапину, и Нико в свою очередь потерял терпение. Перехватив руку и слегка ускорив движение незадачливого буяна, он со всей силы приложил того лбом о столик. Звук получился недурственный, несчастный предмет мебели крякнул – и развалился. «Ну вот, сейчас отрубится… завтра проспится – поговорим… Аххх…» - Доминик второй раз за вечер доказал, что крепче, быстрее, чем кажется, и Нико согнулся от удара локтем в то место, что всегда служило уязвимым местом всего мужского рода.
«Да… визит к служанке придется снова отложить…» - эта мысль посетила согнувшегося в три погибели графа, наблюдавшего как кулак рыцаря, казалось, невероятно медленно ползет к его лицу. Он успел рассмотреть ласточку на фамильном перстне, у самых своих глаз, прежде чем мир разлетелся на тысячи ослепительных осколков.
Как Доминик приближается к нему снова, граф наблюдал уже лежа на полу, и отчаянно пытаясь понять, где верх, где низ. Примерно определившись, он подсек торжествующего рыцаря и двое мужчин, сцепившись, покатились по комнате…
- Нико! – удивленный детский голосок был столь пронзителен, что противники замерли, недоуменно уставившись на возникшего в дверном проеме Алека, сопровождаемого Баиным, заспанным, полуодетым, но с кинжалом в руках, - Вы с дядей деретесь?!
Молодой граф, продолжавший сжимать в захвате руку Доминика, как можно естественнее улыбнулся мальчику:
- Нет, Алек, нет… это мы с … хм… дядей… мы… в общем…
- Тренируемся, – уж чего-чего, а поддержки рыцаря граф никак не ожидал, а потому едва сумел удержать челюсть на месте, - Мы же воины, мальчик, значит должны тренироваться. А дети так поздно должны спать.
- Ага, тренируемся. А так – мы хорошие приятели, - улыбки, которыми обменялись двое мужчин, по-прежнему сжимавших друг друга мертвой хваткой, вышли кривоватыми, ну да чем богаты, - А ты – иди с Брианом спать.
- А… Тогда… А почему вы…
- Спать. – Нико сделал непреклонно-суровое лицо и Алек сдался.
Но уже у выхода мальчик повернулся и серьезно, рассудительно-поучительным тоном сообщил:
-А драться – нехорошо. И обманывать – тоже нехорошо, - и, повернувшись, выскользнул из комнаты.
Бриан на миг задержался, обменявшись с господином взглядами:
«Все в порядке? Помощь нужна?» - «Нет, сам разберусь. Ты бы лучше за мальчишкой присмотрел как следует» - «Сам хоть раз попробуй… присмотреть». С усталой обреченностью во взоре оруженосец вышел вслед за Алеком и прикрыл дверь.
Доминик, убедившись, что возможный новый противник покинул поле боя, повернулся к Нико,… и тут на голову незадачливого рыцаря обрушился кувшин, осторожно нашаренный графом за время беседы. Сколь не крепка была голова воина, но за один вечер это было слишком – глаза Доминика закатились, и рыцарь, выпустив Николя, распластался на полу.
- Ну, вот и славно. Вот и прекрасно. Да…. дела,… - последнее высказывание вырвалось у графа при виде того, во что превратилась неплохо обставленная комната. Все, что можно было сломать – сломалось, разбить – разбилось. Везде валялись осколки кувшинов, столик, грустно раскинувший во все стороны подломившиеся ножки, походил на расплющенную черепаху. – Славно… поговорили. О! Это удачно.
Приподняв обмякшего рыцаря, Нико потащил его в угол, где не поставке возвышались чудом уцелевшие бронзовый таз, глубокий кувшин, полный чистой воды и небольшое зеркальце – наверняка предмет особой гордости хозяина таверны. Стремясь как можно меньше заглядывать в него (граф серьезно сомневался, что созерцание силуэта ласточки под собственным глазом доставит ему эстетическое удовольствие), Нико пристроил Доминика головой в тазик и, тщательно прицелившись, опрокинул на буйну головушку все содержимое кувшина с водой. Через несколько минут рыцарь кончил отфыркиваться, отплевываться, и хмуро покосился на угол, в котором, выставив перед собой пустой кувшин, Нико ожидал, чем займется очнувшийся Доминик:
- Ну, что ты там говорил про Лаверну и Приречное?
Спустя несколько часов настроение рыцаря стремительно изменилось – сломавшийся, потерянный юнец куда-то исчез, уступив место собранному, полному энергии мужчине:
- Проклятие, мы должны немедленно ехать! Стоит герцогу узнать, в чем дело, как война тут же закончится! Конец этому аду… этой резне…
- Ага, война закончится, противники обратятся друзьями и бросятся друг другу на шею, - Нико скептически покачал головой, - Как в том анекдоте, про двух кузнецов, что любил рассказывать придворный шут: «Микола, Вы не соблаговолите обратить свое внимание на то, что льете мне за шиворот расплавленную бронзу?» Нет, война не остановится. Ярно после такого разгрома не может просто так прекратить войну. Не сможет, даже если захочет. Но вот уберечь его от ловушки…
- Тем более ехать!
- Послезавтра утром.
- Почему не завтра?
Нико потер пульсирующие болью виски:
- Потому что завтра – это уже почти сегодня. Скоро солнце взойдет. Я сейчас и мили не проеду. К тому же мне надо купить приличную лошадь…
- У меня есть запасная – я ее дарю. Нет, не отказывайся, ты не представляешь, что ты только что для меня сделал.
- …и со мной мальчик, которого ты видел. Я не могу его оставить – придется взять его с собой. К тому же он – свидетель.
- Да,… мальчик… - Доминик в раздумье прошелся по разгромленной комнате, - Можно записать его слова в присутствии десяти членов городского магистрата, скрепить свиток их подписями. Мальчик нас задержит.
Решение было разумным, но Нико, сам не понимая почему, упрямо замотал головой:
- Нет, не пойдет. Я возьму его с собой.
- Ладно, как хочешь, - рыцарь взглянул в окно, - Солнце всходит. Пойдем вниз, позавтракаем.
- Хорошо, пойдем. Вот только… – граф запнулся.
- Пить я больше не буду, - Доминик улыбнулся весело, как еще ни разу не улыбался на памяти Николя, - Веришь, терпеть не могу вина….
28 день месяца Судов.
...- Ах, Акмаль, к чему вы клоните? – напустив на лицо смущение тихо произнесла Кир, утопая в нежных объятиях наследника Сафара Бнеда, руки которого опускали женщину на шелковые подушки. – Вы так горячи... В Вас столько страсти... – Тай остановила его руку, которая пыталась стянуть с ее плеча голубой шелковый халатик.
- Да, я горячий, как гнев Каара...
- Вы знаете, я бы предпочла холодного... – Кир поймала удивленный взгляд молодого человека и добавила, - По крайней мере сейчас... – женщина выскользнула из его объятий.
- Как будет угодно царице... – Акмаль улыбнулся...
В его улыбке всегда смешивалось множество эмоций, красок, оттенков чувств. Он умел расположить к себе даже парой жестов. Акмаль любил и умел шутить... И, что уж говорить, конечно, любил женщин... Желательно красивых и влиятельных одновременно. Сам он был не дурен собой, высок, строен, силен... Красноречив, страстен, обольстителен.
Будь Кир немного понеопытнее в «интригоплетении», может, влюбилась бы без памяти и положила начало гарему из, пожалуй, пары сотен жен. Однако, сама она была не так наивна и не так беззащитна, как могла показаться.
Женщина осторожно поправила одежду, опустив глаза. Акмаль как-то насмешливо рассматривал ее, просто-таки бесстыдно изучал взглядом! Признаться, Кир было все равно. Лицо Тай приняло серьезное выражение.
- Вернемся же к делу. – Она бросила красавцу многообещающий взгляд и, поднявщись с подушек, вышла на балкон.
Акмаль последовал примеру царицы.
Ночь уже легла на степи. В облаках гулял прохладный ветер. Он смахнул немного листьев с жасмина и бросил под ноги царицы. Приближалась осень...
Кир поежилась. Акмаль подошел к ней сзади и накинул на плечи царицы свой длинный плотный полосатый халат, потом нежно и крепко сжал плечи ведьмы.
- Поверьте, я ничем не хочу Вас напугать, или же принуждать к чему-то, но Вы должны ответить на мой вопрос...
Кир молча наблюдала за мерцанием огней города, что находился у подножия горы, на которой стоял ее дворец.
- Алкмаль, боюсь, Вы даже не можете представить, насколько может оказаться сложным принятие решения. Но, к счастью, наверное, мне уже нет дороги назад. Я пропущу войска Лирии, но прежде, чем я заключу договор со Степями мне нужно лично поговорить с Вашим отцом.
- Разумеется, все, что угодно! – горячо произнес наследник Лирийского трона.
- Замечательно...
На некоторое время воцарилось молчание. Двое с какой-то величественной тоской взирали на город внизу, следили за тем, как потихоньку гаснут огни в окнах, как стихает музыка... Вскоре слышным осталось лишь пение ветра в облаках, да шелест полыни где-то вдали.
Тай-Суан удивителен по своим природным условиям. Большую часть страны занимают степи, просторные, вольные, величественные... Предгорья же больше напоминают какие-то озаисы с реками, несущими свои бурливые волны со сверкающих вершин гор; и с небольшими ручейками, мирно украшающими вишневые и жасминовые сады. Земля покрыта зеленой травой, такой мягкой что кажется, если ляжешь на нее и уснешь, то уже никогда не захочешь пробудиться. Но зимой и в степях и в горах выпадает снег, только у побережья моря в это время все еще тепло и влажно...
Кир вдохнула ночной воздух и прикрыла глаза, наслаждаясь тем, как ветер перебирает ее черные пряди.
- Вы дали ответ лишь на один вопрос... – еле слышно произнес Акмаль и обнял царицу сзади.
Кир усмехнулась.
- Хм... Вы склонны считать, что я захочу стать одной из сотни? Что захочу положить начало вашему гарему? Представьте, женщина, запретившая многоженство в своей стране становится «одной из»... Это звучит по меньшей мере оскорбительно для меня.
- Вы горды... Слишком горды. Не забывайте, что если Лакона по каким-то причинам выживет, сумеет выиграть войну, ВЫ будете одной из первых, кто получит отмщение после того, как эта страна окрепнет. Присоединяйтесь к Степям и будьте в безопасности!
- Никогда. Тай-Суан уже достаточно вытерпел от войн. Слишком долго мы были зависимы, слишком тяжело нам далась свобода, чтобы так легко ее отдать. Я думаю, Лакона падет. Я верю в это и всеми силами я попытаюсь это обеспечить. – тихо, но твердо произнесла Тай.
Кир обернулась.
Акмаль молчал. Только с каким-то сожалением смотрел ей в глаза.
- Я не хочу, чтобы вы постарадали...
Тай лишь горько усмехнулась.
- Я думаю, пора спать. – женщина хотела уйти.
Акмаль поймал ее руку, видимо хотел что-то еще сказать. Но, получив холодный взгляд, отпустил Кир...
...- Ах, Акмаль, к чему вы клоните? – напустив на лицо смущение тихо произнесла Кир, утопая в нежных объятиях наследника Сафара Бнеда, руки которого опускали женщину на шелковые подушки. – Вы так горячи... В Вас столько страсти... – Тай остановила его руку, которая пыталась стянуть с ее плеча голубой шелковый халатик.
- Да, я горячий, как гнев Каара...
- Вы знаете, я бы предпочла холодного... – Кир поймала удивленный взгляд молодого человека и добавила, - По крайней мере сейчас... – женщина выскользнула из его объятий.
- Как будет угодно царице... – Акмаль улыбнулся...
В его улыбке всегда смешивалось множество эмоций, красок, оттенков чувств. Он умел расположить к себе даже парой жестов. Акмаль любил и умел шутить... И, что уж говорить, конечно, любил женщин... Желательно красивых и влиятельных одновременно. Сам он был не дурен собой, высок, строен, силен... Красноречив, страстен, обольстителен.
Будь Кир немного понеопытнее в «интригоплетении», может, влюбилась бы без памяти и положила начало гарему из, пожалуй, пары сотен жен. Однако, сама она была не так наивна и не так беззащитна, как могла показаться.
Женщина осторожно поправила одежду, опустив глаза. Акмаль как-то насмешливо рассматривал ее, просто-таки бесстыдно изучал взглядом! Признаться, Кир было все равно. Лицо Тай приняло серьезное выражение.
- Вернемся же к делу. – Она бросила красавцу многообещающий взгляд и, поднявщись с подушек, вышла на балкон.
Акмаль последовал примеру царицы.
Ночь уже легла на степи. В облаках гулял прохладный ветер. Он смахнул немного листьев с жасмина и бросил под ноги царицы. Приближалась осень...
Кир поежилась. Акмаль подошел к ней сзади и накинул на плечи царицы свой длинный плотный полосатый халат, потом нежно и крепко сжал плечи ведьмы.
- Поверьте, я ничем не хочу Вас напугать, или же принуждать к чему-то, но Вы должны ответить на мой вопрос...
Кир молча наблюдала за мерцанием огней города, что находился у подножия горы, на которой стоял ее дворец.
- Алкмаль, боюсь, Вы даже не можете представить, насколько может оказаться сложным принятие решения. Но, к счастью, наверное, мне уже нет дороги назад. Я пропущу войска Лирии, но прежде, чем я заключу договор со Степями мне нужно лично поговорить с Вашим отцом.
- Разумеется, все, что угодно! – горячо произнес наследник Лирийского трона.
- Замечательно...
На некоторое время воцарилось молчание. Двое с какой-то величественной тоской взирали на город внизу, следили за тем, как потихоньку гаснут огни в окнах, как стихает музыка... Вскоре слышным осталось лишь пение ветра в облаках, да шелест полыни где-то вдали.
Тай-Суан удивителен по своим природным условиям. Большую часть страны занимают степи, просторные, вольные, величественные... Предгорья же больше напоминают какие-то озаисы с реками, несущими свои бурливые волны со сверкающих вершин гор; и с небольшими ручейками, мирно украшающими вишневые и жасминовые сады. Земля покрыта зеленой травой, такой мягкой что кажется, если ляжешь на нее и уснешь, то уже никогда не захочешь пробудиться. Но зимой и в степях и в горах выпадает снег, только у побережья моря в это время все еще тепло и влажно...
Кир вдохнула ночной воздух и прикрыла глаза, наслаждаясь тем, как ветер перебирает ее черные пряди.
- Вы дали ответ лишь на один вопрос... – еле слышно произнес Акмаль и обнял царицу сзади.
Кир усмехнулась.
- Хм... Вы склонны считать, что я захочу стать одной из сотни? Что захочу положить начало вашему гарему? Представьте, женщина, запретившая многоженство в своей стране становится «одной из»... Это звучит по меньшей мере оскорбительно для меня.
- Вы горды... Слишком горды. Не забывайте, что если Лакона по каким-то причинам выживет, сумеет выиграть войну, ВЫ будете одной из первых, кто получит отмщение после того, как эта страна окрепнет. Присоединяйтесь к Степям и будьте в безопасности!
- Никогда. Тай-Суан уже достаточно вытерпел от войн. Слишком долго мы были зависимы, слишком тяжело нам далась свобода, чтобы так легко ее отдать. Я думаю, Лакона падет. Я верю в это и всеми силами я попытаюсь это обеспечить. – тихо, но твердо произнесла Тай.
Кир обернулась.
Акмаль молчал. Только с каким-то сожалением смотрел ей в глаза.
- Я не хочу, чтобы вы постарадали...
Тай лишь горько усмехнулась.
- Я думаю, пора спать. – женщина хотела уйти.
Акмаль поймал ее руку, видимо хотел что-то еще сказать. Но, получив холодный взгляд, отпустил Кир...
28 день месяца Судов. Лакона, Криэран, резиденция графов ле Тойе
- Что здесь происходит? - граф был невозмутим.
- Ээээ... - Кассандра поспешно растянула губы в несколько нервной улыбке, - Конрад, разрешите представить вам моих родственников.
- Ваших родственников? - Конрад удивлённо вскинул бровь. - Но ведь все ваши родственники мертвы. Вы сами сказали мне об этом.
- Да, это так, - Кассандра принялась теребить пояс.
- И кого же я в таком случае вижу перед собой? - вежливо удивился граф ле Тойе. - Оживших мертвецов?
Один из двух стоящих рядом с Кассандрой мужчин - тот, что постарше - истерически хохотнул.
- Ваше сиятельство, вы так остроумны, - сказал он. - На самом деле...
- На самом деле все мои близкие родственники умерли, - перебила его Кассандра. - Но здесь я совершенно случайно встретилась с дядюшкой Жакобом, которого не видела уже много лет. Дядя, это граф Конрад ле Тойе. Конрад, это мой дядя Жакоб ле Ферран.
На взгляд Конрада, дядя Кассандры выглядел крайне подозрительно. На его худом лице было написано какое-то жалкое выражение, уместное на лице потомственного попрошайки, но никак не дворянина, а одежда не могла похвастаться особенной чистотой. Несмотря на это граф приветствовал его кивком головы и улыбнулся:
- Рад знакомству.
- Взаимно, ваше сиятельство, взаимно, - поклонился Жакоб. - Позвольте представить вам моего сына Базиля, кузина нашей дорогой Кассандры. Все называют его просто Бад.
- Бад? - бровь графа вторично поползла вверх.
- Ну да, - хихикнул Жакоб. - В детстве Базиль сам себя так называл, вот это прозвище к нему и прицепилось.
- Что же, очень рад познакомиться... Бад.
Кузен Кассандры совершенно не походил на своего отца. Если Жакоб был тщедушным и каким-то противным, то Базиль, напротив, показался Конраду настоящим богатырём. Его простоватое лицо имело вполне приятные черты, но одет он был ещё хуже, чем Жакоб.
- Вы, наверное, проездом в Криэране? - спросил Конрад.
- Да, ваше сиятельство, - ответил Жакоб после некоторой заминки.
- Я надеюсь, что вам понравится у нас в городе, - ободряюще улыбнулся ле Тойе. - Вы уже нашли, где остановиться?
- Н-нет, ваше сиятельство, - отвечал Жакоб. - Видите ли...
- В таком случае, я прошу вас пожить у меня, - прервал его Конрад. - Мои слуги помогут вам перевезти вещи.
- Вы очень добры, ваше сиятельство, - ещё раз поклонился Жакоб.
- Можете называть меня просто Конрадом, - усмехнулся граф. - И прекратите всё время кланяться. Вы, в конце концов, дворянин или кто?
- Долгие годы нужды способны наложить свой отпечаток на любого человека, - вздохнула Кассандра. - Дядя, как и вся наша семья, в своё время выступил против королевы Селины - и пострадал от этого.
- Вот как? - взгляд графа ле Тойе просветлел. - Прошу вас, чувствуйте себя свободно! Вы всегда будете желанными гостями в моём доме.
Он не видел, как за его спиной Жакоб скорчил угрожающую гримасу и показал Кассандре кулак.
- Что здесь происходит? - граф был невозмутим.
- Ээээ... - Кассандра поспешно растянула губы в несколько нервной улыбке, - Конрад, разрешите представить вам моих родственников.
- Ваших родственников? - Конрад удивлённо вскинул бровь. - Но ведь все ваши родственники мертвы. Вы сами сказали мне об этом.
- Да, это так, - Кассандра принялась теребить пояс.
- И кого же я в таком случае вижу перед собой? - вежливо удивился граф ле Тойе. - Оживших мертвецов?
Один из двух стоящих рядом с Кассандрой мужчин - тот, что постарше - истерически хохотнул.
- Ваше сиятельство, вы так остроумны, - сказал он. - На самом деле...
- На самом деле все мои близкие родственники умерли, - перебила его Кассандра. - Но здесь я совершенно случайно встретилась с дядюшкой Жакобом, которого не видела уже много лет. Дядя, это граф Конрад ле Тойе. Конрад, это мой дядя Жакоб ле Ферран.
На взгляд Конрада, дядя Кассандры выглядел крайне подозрительно. На его худом лице было написано какое-то жалкое выражение, уместное на лице потомственного попрошайки, но никак не дворянина, а одежда не могла похвастаться особенной чистотой. Несмотря на это граф приветствовал его кивком головы и улыбнулся:
- Рад знакомству.
- Взаимно, ваше сиятельство, взаимно, - поклонился Жакоб. - Позвольте представить вам моего сына Базиля, кузина нашей дорогой Кассандры. Все называют его просто Бад.
- Бад? - бровь графа вторично поползла вверх.
- Ну да, - хихикнул Жакоб. - В детстве Базиль сам себя так называл, вот это прозвище к нему и прицепилось.
- Что же, очень рад познакомиться... Бад.
Кузен Кассандры совершенно не походил на своего отца. Если Жакоб был тщедушным и каким-то противным, то Базиль, напротив, показался Конраду настоящим богатырём. Его простоватое лицо имело вполне приятные черты, но одет он был ещё хуже, чем Жакоб.
- Вы, наверное, проездом в Криэране? - спросил Конрад.
- Да, ваше сиятельство, - ответил Жакоб после некоторой заминки.
- Я надеюсь, что вам понравится у нас в городе, - ободряюще улыбнулся ле Тойе. - Вы уже нашли, где остановиться?
- Н-нет, ваше сиятельство, - отвечал Жакоб. - Видите ли...
- В таком случае, я прошу вас пожить у меня, - прервал его Конрад. - Мои слуги помогут вам перевезти вещи.
- Вы очень добры, ваше сиятельство, - ещё раз поклонился Жакоб.
- Можете называть меня просто Конрадом, - усмехнулся граф. - И прекратите всё время кланяться. Вы, в конце концов, дворянин или кто?
- Долгие годы нужды способны наложить свой отпечаток на любого человека, - вздохнула Кассандра. - Дядя, как и вся наша семья, в своё время выступил против королевы Селины - и пострадал от этого.
- Вот как? - взгляд графа ле Тойе просветлел. - Прошу вас, чувствуйте себя свободно! Вы всегда будете желанными гостями в моём доме.
Он не видел, как за его спиной Жакоб скорчил угрожающую гримасу и показал Кассандре кулак.
Произошедшее той ночью изменило мою жизнь.
Раэн, рыжая плутовка, оказалась женщиной, которую ищут всю жизнь. У меня было достаточно женщин, скажу без бахвальства, но эта девушка не просто превзошла их всех - нет, это было нечто новое, нечто невероятное… Как будто она касается не тела, а оголенной души… Как будто я растворяюсь в ней без остатка… В ней есть что-то, без чего жизнь смысла не имеет.
Помню, еще недавно, смешной я оплакивал крах своих надежд относительно Илианы ле Броснэ… Пустое дело! Илиана была лишь неощутимым призраком мечты, она напоминала эту мечту, как скрипичный футляр напоминает скрипку - да и то только внешностью.
Раэн же, казалось, была с самого начала предназначена исключительно для меня, ровно как и я - для нее одной.
Все тот же идиот, которым я какое-то время являлся, еще осмеливался смотреть на Раэн, как на довольно бессмысленное дополнение к отряду (да, дралась она здорово, но на терроре была бесполезна). Стыдно даже сказать - когда Алекс попытался ее изнасиловать, я поговорил только с ним и только о дисциплине… Нет чтоб девушку как-то поддержать!
А когда той ночью Раэн отпустила ту колкость, мне немедленно захотелось снять с Алекса шкуру полосами.
Та ночь - вообще, наверное, самое важное в моей жизни… И пока - лучшее. Я был у нее первым, но эта неопытная девушка дала мне больше, чем все тай-суанские искусницы. Любить ее было даже слаще, чем побеждать в бою - а это я, наивный, очень, очень долго считал единственным стоящим наслаждением. Все время со смерти матери, все эти восемь лет я чувствовал себя по-настоящему живым, только обманывая смерть с клинками в руках. Теперь же мне достаточно было видеть Раэн. И, что, возможно, еще важнее, я наконец-то встретил женщину, которую хотел бы видеть матерью своих детей.
В той деревне, которую мы ради отдыха не стали сжигать, погиб Мист-убийца, Мист - хладнокровный мясник… На его месте оказался некто влюбленный и, как следствие, счастливый.
Народ отреагировал на перемену в моем состоянии по-разному. Мортимер был за меня рад, но пытался это скрывать. Клауд и Сивени стали относиться к нам как к собратьям по вере. Виктар непонятно почему впал в какую-то светло-грустную зависть. Пат как-то назвал Раэн "госпожа ле Нуаран", ужасно смутился и долго вещал ей, что он не нарочно. Всеслав за кубком вина выразил свое всемерное одобрение, заявив, что любовь в бою только подстегивает, но путано предостерег меня.
Дина Дизерт старалась на меня не смотреть, но все равно я заметил ее покрасневшие глаза… Что бы это значило?
Алекс скрипел зубами так, что думалось о напильнике. Однако за скрип человека не накажешь…
Так или иначе, но все чаще мои бойцы отсиживались на привалах под стоны, доносящиеся из ближайшего укромного местечка. Это не особо поднимало их моральный дух, но не отказываться же мне от близкого общения со своей подругой?!!
Девушка училась исключительно быстро. Я лез из кожи вон, пытаясь поразить ее воображение: в ход шло и "драконье жало" - искусное ласкание женщины языком, и "крылья мотылька" - я готов был бесконечно ласкать ее тело своими руками... Я овладел ей и в "позе жеребца", как именовали это сведущие в таких делах лирийцы. Преодолев первую боль, она пришла от этого в восторг, и с тех пор мы перепробовали огромное количество поз входа в те же врата…
И губы ее не остались без моего внимания. Тут ее даже не надо было ничему учить - на одной интуиции Раэн сумела дать мне такое наслаждение, что даже тай-суанская "флейта ведьм" показалась мне детской забавой.
И, разумеется, часто она объезжала меня, как норовистого скакуна, и ни о каком отваре папоротниковых корней речь не шла!..
Так или иначе, но мы все ж продолжали работать. Правда, очень сильно сместились акценты: количество уничтоженных деревень упало почти до нуля, а вот обозам Ярно пришлось крайне солоно. Раэн приветствовала честный бой и была против резни - вот чем это объяснялось.
Раэн, рыжая плутовка, оказалась женщиной, которую ищут всю жизнь. У меня было достаточно женщин, скажу без бахвальства, но эта девушка не просто превзошла их всех - нет, это было нечто новое, нечто невероятное… Как будто она касается не тела, а оголенной души… Как будто я растворяюсь в ней без остатка… В ней есть что-то, без чего жизнь смысла не имеет.
Помню, еще недавно, смешной я оплакивал крах своих надежд относительно Илианы ле Броснэ… Пустое дело! Илиана была лишь неощутимым призраком мечты, она напоминала эту мечту, как скрипичный футляр напоминает скрипку - да и то только внешностью.
Раэн же, казалось, была с самого начала предназначена исключительно для меня, ровно как и я - для нее одной.
Все тот же идиот, которым я какое-то время являлся, еще осмеливался смотреть на Раэн, как на довольно бессмысленное дополнение к отряду (да, дралась она здорово, но на терроре была бесполезна). Стыдно даже сказать - когда Алекс попытался ее изнасиловать, я поговорил только с ним и только о дисциплине… Нет чтоб девушку как-то поддержать!
А когда той ночью Раэн отпустила ту колкость, мне немедленно захотелось снять с Алекса шкуру полосами.
Та ночь - вообще, наверное, самое важное в моей жизни… И пока - лучшее. Я был у нее первым, но эта неопытная девушка дала мне больше, чем все тай-суанские искусницы. Любить ее было даже слаще, чем побеждать в бою - а это я, наивный, очень, очень долго считал единственным стоящим наслаждением. Все время со смерти матери, все эти восемь лет я чувствовал себя по-настоящему живым, только обманывая смерть с клинками в руках. Теперь же мне достаточно было видеть Раэн. И, что, возможно, еще важнее, я наконец-то встретил женщину, которую хотел бы видеть матерью своих детей.
В той деревне, которую мы ради отдыха не стали сжигать, погиб Мист-убийца, Мист - хладнокровный мясник… На его месте оказался некто влюбленный и, как следствие, счастливый.
Народ отреагировал на перемену в моем состоянии по-разному. Мортимер был за меня рад, но пытался это скрывать. Клауд и Сивени стали относиться к нам как к собратьям по вере. Виктар непонятно почему впал в какую-то светло-грустную зависть. Пат как-то назвал Раэн "госпожа ле Нуаран", ужасно смутился и долго вещал ей, что он не нарочно. Всеслав за кубком вина выразил свое всемерное одобрение, заявив, что любовь в бою только подстегивает, но путано предостерег меня.
Дина Дизерт старалась на меня не смотреть, но все равно я заметил ее покрасневшие глаза… Что бы это значило?
Алекс скрипел зубами так, что думалось о напильнике. Однако за скрип человека не накажешь…
Так или иначе, но все чаще мои бойцы отсиживались на привалах под стоны, доносящиеся из ближайшего укромного местечка. Это не особо поднимало их моральный дух, но не отказываться же мне от близкого общения со своей подругой?!!
Девушка училась исключительно быстро. Я лез из кожи вон, пытаясь поразить ее воображение: в ход шло и "драконье жало" - искусное ласкание женщины языком, и "крылья мотылька" - я готов был бесконечно ласкать ее тело своими руками... Я овладел ей и в "позе жеребца", как именовали это сведущие в таких делах лирийцы. Преодолев первую боль, она пришла от этого в восторг, и с тех пор мы перепробовали огромное количество поз входа в те же врата…
И губы ее не остались без моего внимания. Тут ее даже не надо было ничему учить - на одной интуиции Раэн сумела дать мне такое наслаждение, что даже тай-суанская "флейта ведьм" показалась мне детской забавой.
И, разумеется, часто она объезжала меня, как норовистого скакуна, и ни о каком отваре папоротниковых корней речь не шла!..
Так или иначе, но мы все ж продолжали работать. Правда, очень сильно сместились акценты: количество уничтоженных деревень упало почти до нуля, а вот обозам Ярно пришлось крайне солоно. Раэн приветствовала честный бой и была против резни - вот чем это объяснялось.
30 день месяца Судов. Сторн.
Джимшид не смог отказать Зайраму в том, чтоб попытаться узнать что-то о семье. Конечно, его волновала своя семья, но ни один корабль из Лирии не мог принести новостей о них.
Только сойдя на палубу, охотник почувствовал за спиной ледяной ветер опасности.
- Это ловушка, - только и успел сказать он.
- Ты нашшша, иди сссюда…
На баке стояла девушка. Джимшид замер. Он видел, как Зайрам помимо своей воли двинулся на зов.
- Джимшшшид. – С присвистом позвал он.
Охотник за талию притянул его к себе. «Не отдам!» – С возрастающим упрямством подумал он.
- Ты нашшша! – Вновь прошипела Змея. – Неужели, ты не чувствуешшшь, сссессстра? Ты нашшша!
- Сестра? – К такому Джимшид был не готов.
- Сссестра, - хрипло рассеялась стоящая на баке. – А ты, глупец, думал, что нашшшел сссебе юного друга? Ты ссслепой, наверное, есссли не можешшшь отличить девушшшку от юношшши. Не сссопротивляйссся. Мы дадим тебе сссилу и сссвободу. Сссила дарит сссвободу!
- Нет, не хочу… - Выдохнул Зайрам, вернее выдохнула девушка, назвавшаяся этим именем.
Джимшид почувствовал потрясение, но не разомкнул рук.
- Не хочешшшь по-хорошшшему, будешшшь нашшша по-плохому…
В руках звавшей сверкнул кинжал и окрасился красным, затем она забормотала над ним. Бормотание было странно ритмичным и успокаивающим, хотелось закрыть глаза и забыться… Но злость внутри Джимшида подняла голову, и только это позволило не закрыть ему глаза и заметить, что их окружают. Дальше физически удерживать «Зайрама» он не мог. Матросы игнорировали раскачивающего как на ветру «Зайрама» и сосредоточили свою атаку на нем. Одного матроса Джимшид уложил простым ударом под дых поймав его выдохе, и тот упал на колени, согнувшись не в силах восстановить дыхание. Второго он стряхнул с плеч, когда матрос прыгнул на него сзади, пытаясь сбить с ног. Остальные подходили одновременно, и Джимшид уже прикинул, куда отпрыгнет, когда эти трое кинутся на него. А потом… Потом он почувствовал как что-то обрушивается накатывает и накрывает его как вода, лишая зрения и слуха. Но нечто в нем столкнулось с этой «водой», и она ушла назад, как настоящие волны покорно откатывают от берега. И в тоже момент Джимшид вдруг ощутил себя таким огромным, способным объять весь корабль и даже весь порт…
Он стал чайкой проносящейся над волнами и видел палубу как на ладони и себя на ней…
Он стал косяком рыбы проплывающей мимо корабля…
Он стал крысой прятавшейся на пристани меж пустых бочек…
Он стал бездомной дворнягой, бегущей куда-то с протухшей рыбой…
Он был везде и всюду…
Но мир стремительно стал сжиматься, и он вновь стал собой всего на одно мгновение. Все было так же как в тот момент, когда что-то накрыло его. Только на баке вместо девушки раскачивалась огромная кобра, а «Зайрам» стояла на коленях и раскачивалась ей в такт. А дальше его накрыла тьма.
Джимшид не смог отказать Зайраму в том, чтоб попытаться узнать что-то о семье. Конечно, его волновала своя семья, но ни один корабль из Лирии не мог принести новостей о них.
Только сойдя на палубу, охотник почувствовал за спиной ледяной ветер опасности.
- Это ловушка, - только и успел сказать он.
- Ты нашшша, иди сссюда…
На баке стояла девушка. Джимшид замер. Он видел, как Зайрам помимо своей воли двинулся на зов.
- Джимшшшид. – С присвистом позвал он.
Охотник за талию притянул его к себе. «Не отдам!» – С возрастающим упрямством подумал он.
- Ты нашшша! – Вновь прошипела Змея. – Неужели, ты не чувствуешшшь, сссессстра? Ты нашшша!
- Сестра? – К такому Джимшид был не готов.
- Сссестра, - хрипло рассеялась стоящая на баке. – А ты, глупец, думал, что нашшшел сссебе юного друга? Ты ссслепой, наверное, есссли не можешшшь отличить девушшшку от юношшши. Не сссопротивляйссся. Мы дадим тебе сссилу и сссвободу. Сссила дарит сссвободу!
- Нет, не хочу… - Выдохнул Зайрам, вернее выдохнула девушка, назвавшаяся этим именем.
Джимшид почувствовал потрясение, но не разомкнул рук.
- Не хочешшшь по-хорошшшему, будешшшь нашшша по-плохому…
В руках звавшей сверкнул кинжал и окрасился красным, затем она забормотала над ним. Бормотание было странно ритмичным и успокаивающим, хотелось закрыть глаза и забыться… Но злость внутри Джимшида подняла голову, и только это позволило не закрыть ему глаза и заметить, что их окружают. Дальше физически удерживать «Зайрама» он не мог. Матросы игнорировали раскачивающего как на ветру «Зайрама» и сосредоточили свою атаку на нем. Одного матроса Джимшид уложил простым ударом под дых поймав его выдохе, и тот упал на колени, согнувшись не в силах восстановить дыхание. Второго он стряхнул с плеч, когда матрос прыгнул на него сзади, пытаясь сбить с ног. Остальные подходили одновременно, и Джимшид уже прикинул, куда отпрыгнет, когда эти трое кинутся на него. А потом… Потом он почувствовал как что-то обрушивается накатывает и накрывает его как вода, лишая зрения и слуха. Но нечто в нем столкнулось с этой «водой», и она ушла назад, как настоящие волны покорно откатывают от берега. И в тоже момент Джимшид вдруг ощутил себя таким огромным, способным объять весь корабль и даже весь порт…
Он стал чайкой проносящейся над волнами и видел палубу как на ладони и себя на ней…
Он стал косяком рыбы проплывающей мимо корабля…
Он стал крысой прятавшейся на пристани меж пустых бочек…
Он стал бездомной дворнягой, бегущей куда-то с протухшей рыбой…
Он был везде и всюду…
Но мир стремительно стал сжиматься, и он вновь стал собой всего на одно мгновение. Все было так же как в тот момент, когда что-то накрыло его. Только на баке вместо девушки раскачивалась огромная кобра, а «Зайрам» стояла на коленях и раскачивалась ей в такт. А дальше его накрыла тьма.
6 день месяца Песен.
Лакона. Фалесса.
Саола почти не видела Ярно после приезда в серый город. Когда Иванэ Амарра объявил, что Селина подписала добровольное отречение, уступив племяннику трон и власть, герцог Лессо с головой окунулся в государственные дела. В свете предстоящей войны с Полумесяцем затягивать с коронацией не имело смысла. Армию Лаконы должен вести в бой Король, Ярно и ни кто иной. Она же, Саола ДэРиэ, баронесса Сьелесс, останется в городе. Королева – первое лицо в столице, если ее супруг отсутствует… Хорошо бы он уехал ненадолго…
Двор Саолу не принял. Она была во дворце всего единожды, но с полной уверенностью могла сказать, что жену Императора Ярно IV Фалесса любить не будут, даже скорее испытают чувства прямо противоположные. «Люди будут говорить, что красивая и наглая лесная кошка окрутила Ярно ради власти и денег». О нет, ей не сказали ничего неприятного, но лесть, шепотки за спиной усмешки… Те, для кого мир в лице Селины на троне стремительно рушился, делали все, что бы, обратив на себя внимание, зацепиться за новую возможность жить, как раньше. Те же, кто был верен Ярно, годами стараясь посватать к нему своих дочек и сестер в надежде породниться с королевской династией, смотрели на малознатную выскочку из Бора, как на пустое место.
Однако, всем им придется смириться…. Саола такая, как есть, нравится это кому то или нет. И Ярно ее муж. И он всегда защитит свою королеву.
В утро коронации герцог и его супруга выглядели, как два живых лаконских знамени. Белый и золото, чистота помыслов и богатство. Фамильные украшения навешанные на молодую королеву по традиции в день восшествия на престол, весили гораздо больше, чем хотелось бы, через четверть часа шея уже ныла от веса алмазов и желтых сапфиров в тяжелой золотой оправе.
Короновали Императоров Лаконы в главном городском храме Мареля. Верховный жрец, высокий аскетичный мужчина лет пятидесяти, нудно вещал «Напутствие на властие». Ярно в бело-золотых одеждах гордый сильный получивший то, к чему стремился последние семь лет, казался избранником судьбы… и был всецело счастлив. Император и должен быть таким. Ярно рожден, для того, что бы править.
- Преклоните колени, дети мои… властью дарованной мне Пресветлым Марелем… властвуйте в мудрости и силе… не посрамите Светлого престола не мыслями не деяниями своими… Да здравствует Его Величество Император Лаконы Ярно IV династии Фалессов….
Затем на голову Ярно, а потом и Саолы опустили королевские венцы, большой для Императора, малый (к счастью легкий, и напоминающий более диадему) для его царственной супруги. Под ноги молодого короля бросали цветы, светло-кремовые и алые осенние розы. Ярно смеялся и махал людям рукой всю дорогу до дворца.
Бесконечно-долгий день продолжался.
Потом был вечер и прием для знати. Бал, ломящиеся от еды столы, шум, музыка, поздравления и пожелания долгого и великого царствия. Саола чувствовала себя среди друзей Ярно совсем чужой, но новая роль обязывала… обязывала быть при дворе, улыбаться и кивать на их слова, изредка вставляя короткие пустые фразы. В такие мгновения их глаза отражали смесь пренебрежения и цинизма – «Надо же, лесная дикарка даже разговаривать умеет!»
Но Саола все же безошибочно выделила самые значимые фигуры двора, тех, кому ее муж обязан восшествием на престол. Трое. И только одному из них Ярно по настоящему может доверять. Герцог Амарра надежен и прям, как меч на его гербе. Франциск Шаорин, живший при Селине гораздо более вольно, чем мог даже подумать при новом Императоре, явно воспринимал Ярно, как осознанную необходимость, помог для того, что бы не потерять положения. Адриан Дэлон… Саола внутренне содрогнулась… его никогда никто не может понять, его цели непонятны, а средства… Неукротимая яростная сила, живущая внутри хрупкой девушки, при любой мысли о королевском маге обжигала огнем, как если бы ее носительница оказалась в опасности.
«- Мне никто не может угрожать там. Моя сила…
- Есть один человек…»
Тот разговор с Ярно вспоминался неожиданно ярко, и теперь Саола безошибочно могла сказать, кого именно ее муж имел в виду.
Хорошо бы сейчас оставить всех их здесь и запереться с Ярно в их новой спальне и забыть обо всем до утра в его объятиях.
Эти надежды безжалостно разрушил первый королевский советник Франциск Шаорин, ему требовалось немедленно поговорить с Императором о чем-то.
- Мы выступаем послезавтра, - объявил Ярно вечером, - Восемьдесят тысяч рыцарей достаточное войско, что бы заставить Эвора принять мои условия.
- Слишком большое по моему, - Саола медленно проводила гребнем по своим вороным волосам, - В лесу слишком большое войско скорее недостаток, чем преимущество.
- Я могу платить десятком латников за каждого убитого лучника, и все равно останусь победителем, - Ярно отошел к окну, разговаривать с супругой про Эвора он не любил. Он ненавидел лесного князя, и ненавидел в большей мере из-за того, что был виноват перед ним, - Мне нужна эта победа. Она очень нужна мне. Победа легкая и безапелляционная, что бы никто не посмел в этом усомниться.
И это правда. Князь не оставил Ярно иного выбора, кроме как пройти с огнем через лес до самого Тила и заставить Эвора принять условия полной сдачи или же убить его…. После объявления войны еще там в Чертогах и небывалого разгрома, который Эвор устроил силам графа Кассо при Лаверне Ярно не мог поступить иначе.
Новости принесло сразу несколько почтовых птиц, ни один гонец не мог принести их так быстро. Эвор с двумя тысячами своих лучников выкосил армию латников превосходящих его дружины численностью втрое, а уж если учитывать качество снаряжения… Он одержал победу на Лаконской земле, со смехотворными силами, подставив под сомнение прописную истину, что лаконская кавалерия самая могущественная армия в мире.
Если Ярно не поставит Полумесяц на колени, он никогда не ощутит себя Императором на деле. Даже трон ему добыли Амарра, Шаорин и Дэлон, победу в последнем турнире «подарил» все тот же герцог Деннира, а поэтому он вынужден доказывать им, всему двору и даже самому себе, что достоин быть тем кем стал, и носить корону помнящую еще Ярно Завоевателя. Только зачем против горстки княжеских воинов тащить с собой такую армию?
И почему все так? Почему ей одной всегда приходится выбирать? Выбирать между Гильдией и свободой, между Ярно и Эвором…. Она никого не любила так, как мужа. Она чувствовала его даже, когда Ярно был далеко. Ночами, сливаясь с ним в одно целое, Саола понимала, что живет, но…. Эта война из-за нее. Она столкнула камень, породивший лавину, и предала свою честь ради собственного счастья, не задумываясь…. И самое страшное, представься ей возможность делать тот выбор снова, Саола сделала бы все так же. А значит, придется справляться, и с ожиданием мужа из походов, и с той украшенной камнями золотой штукенцией, что лежит на тумбочке возле кровати, и за сегодняшний день уже успела своей тяжестью вызвать головную боль. И с Огнем, который поселился в ее теле. Со всем сразу…. Императрица должна быть сильной.
- Только не смей грустить. Я вернусь очень скоро, - пообещал Ярно, обнимая супругу, - Ты ведь ведьма у меня, - улыбаясь произнес он, - Говорят любовь такой женщины защищает война от всякой опасности.
Саола смеясь поцеловала мужа.
Тревога пришла будто извне… «Я готова для тебя на все… Но если ты предашь меня, я убью тебя… или умру сама… от горя.»
Лакона. Фалесса.
Саола почти не видела Ярно после приезда в серый город. Когда Иванэ Амарра объявил, что Селина подписала добровольное отречение, уступив племяннику трон и власть, герцог Лессо с головой окунулся в государственные дела. В свете предстоящей войны с Полумесяцем затягивать с коронацией не имело смысла. Армию Лаконы должен вести в бой Король, Ярно и ни кто иной. Она же, Саола ДэРиэ, баронесса Сьелесс, останется в городе. Королева – первое лицо в столице, если ее супруг отсутствует… Хорошо бы он уехал ненадолго…
Двор Саолу не принял. Она была во дворце всего единожды, но с полной уверенностью могла сказать, что жену Императора Ярно IV Фалесса любить не будут, даже скорее испытают чувства прямо противоположные. «Люди будут говорить, что красивая и наглая лесная кошка окрутила Ярно ради власти и денег». О нет, ей не сказали ничего неприятного, но лесть, шепотки за спиной усмешки… Те, для кого мир в лице Селины на троне стремительно рушился, делали все, что бы, обратив на себя внимание, зацепиться за новую возможность жить, как раньше. Те же, кто был верен Ярно, годами стараясь посватать к нему своих дочек и сестер в надежде породниться с королевской династией, смотрели на малознатную выскочку из Бора, как на пустое место.
Однако, всем им придется смириться…. Саола такая, как есть, нравится это кому то или нет. И Ярно ее муж. И он всегда защитит свою королеву.
В утро коронации герцог и его супруга выглядели, как два живых лаконских знамени. Белый и золото, чистота помыслов и богатство. Фамильные украшения навешанные на молодую королеву по традиции в день восшествия на престол, весили гораздо больше, чем хотелось бы, через четверть часа шея уже ныла от веса алмазов и желтых сапфиров в тяжелой золотой оправе.
Короновали Императоров Лаконы в главном городском храме Мареля. Верховный жрец, высокий аскетичный мужчина лет пятидесяти, нудно вещал «Напутствие на властие». Ярно в бело-золотых одеждах гордый сильный получивший то, к чему стремился последние семь лет, казался избранником судьбы… и был всецело счастлив. Император и должен быть таким. Ярно рожден, для того, что бы править.
- Преклоните колени, дети мои… властью дарованной мне Пресветлым Марелем… властвуйте в мудрости и силе… не посрамите Светлого престола не мыслями не деяниями своими… Да здравствует Его Величество Император Лаконы Ярно IV династии Фалессов….
Затем на голову Ярно, а потом и Саолы опустили королевские венцы, большой для Императора, малый (к счастью легкий, и напоминающий более диадему) для его царственной супруги. Под ноги молодого короля бросали цветы, светло-кремовые и алые осенние розы. Ярно смеялся и махал людям рукой всю дорогу до дворца.
Бесконечно-долгий день продолжался.
Потом был вечер и прием для знати. Бал, ломящиеся от еды столы, шум, музыка, поздравления и пожелания долгого и великого царствия. Саола чувствовала себя среди друзей Ярно совсем чужой, но новая роль обязывала… обязывала быть при дворе, улыбаться и кивать на их слова, изредка вставляя короткие пустые фразы. В такие мгновения их глаза отражали смесь пренебрежения и цинизма – «Надо же, лесная дикарка даже разговаривать умеет!»
Но Саола все же безошибочно выделила самые значимые фигуры двора, тех, кому ее муж обязан восшествием на престол. Трое. И только одному из них Ярно по настоящему может доверять. Герцог Амарра надежен и прям, как меч на его гербе. Франциск Шаорин, живший при Селине гораздо более вольно, чем мог даже подумать при новом Императоре, явно воспринимал Ярно, как осознанную необходимость, помог для того, что бы не потерять положения. Адриан Дэлон… Саола внутренне содрогнулась… его никогда никто не может понять, его цели непонятны, а средства… Неукротимая яростная сила, живущая внутри хрупкой девушки, при любой мысли о королевском маге обжигала огнем, как если бы ее носительница оказалась в опасности.
«- Мне никто не может угрожать там. Моя сила…
- Есть один человек…»
Тот разговор с Ярно вспоминался неожиданно ярко, и теперь Саола безошибочно могла сказать, кого именно ее муж имел в виду.
Хорошо бы сейчас оставить всех их здесь и запереться с Ярно в их новой спальне и забыть обо всем до утра в его объятиях.
Эти надежды безжалостно разрушил первый королевский советник Франциск Шаорин, ему требовалось немедленно поговорить с Императором о чем-то.
- Мы выступаем послезавтра, - объявил Ярно вечером, - Восемьдесят тысяч рыцарей достаточное войско, что бы заставить Эвора принять мои условия.
- Слишком большое по моему, - Саола медленно проводила гребнем по своим вороным волосам, - В лесу слишком большое войско скорее недостаток, чем преимущество.
- Я могу платить десятком латников за каждого убитого лучника, и все равно останусь победителем, - Ярно отошел к окну, разговаривать с супругой про Эвора он не любил. Он ненавидел лесного князя, и ненавидел в большей мере из-за того, что был виноват перед ним, - Мне нужна эта победа. Она очень нужна мне. Победа легкая и безапелляционная, что бы никто не посмел в этом усомниться.
И это правда. Князь не оставил Ярно иного выбора, кроме как пройти с огнем через лес до самого Тила и заставить Эвора принять условия полной сдачи или же убить его…. После объявления войны еще там в Чертогах и небывалого разгрома, который Эвор устроил силам графа Кассо при Лаверне Ярно не мог поступить иначе.
Новости принесло сразу несколько почтовых птиц, ни один гонец не мог принести их так быстро. Эвор с двумя тысячами своих лучников выкосил армию латников превосходящих его дружины численностью втрое, а уж если учитывать качество снаряжения… Он одержал победу на Лаконской земле, со смехотворными силами, подставив под сомнение прописную истину, что лаконская кавалерия самая могущественная армия в мире.
Если Ярно не поставит Полумесяц на колени, он никогда не ощутит себя Императором на деле. Даже трон ему добыли Амарра, Шаорин и Дэлон, победу в последнем турнире «подарил» все тот же герцог Деннира, а поэтому он вынужден доказывать им, всему двору и даже самому себе, что достоин быть тем кем стал, и носить корону помнящую еще Ярно Завоевателя. Только зачем против горстки княжеских воинов тащить с собой такую армию?
И почему все так? Почему ей одной всегда приходится выбирать? Выбирать между Гильдией и свободой, между Ярно и Эвором…. Она никого не любила так, как мужа. Она чувствовала его даже, когда Ярно был далеко. Ночами, сливаясь с ним в одно целое, Саола понимала, что живет, но…. Эта война из-за нее. Она столкнула камень, породивший лавину, и предала свою честь ради собственного счастья, не задумываясь…. И самое страшное, представься ей возможность делать тот выбор снова, Саола сделала бы все так же. А значит, придется справляться, и с ожиданием мужа из походов, и с той украшенной камнями золотой штукенцией, что лежит на тумбочке возле кровати, и за сегодняшний день уже успела своей тяжестью вызвать головную боль. И с Огнем, который поселился в ее теле. Со всем сразу…. Императрица должна быть сильной.
- Только не смей грустить. Я вернусь очень скоро, - пообещал Ярно, обнимая супругу, - Ты ведь ведьма у меня, - улыбаясь произнес он, - Говорят любовь такой женщины защищает война от всякой опасности.
Саола смеясь поцеловала мужа.
Тревога пришла будто извне… «Я готова для тебя на все… Но если ты предашь меня, я убью тебя… или умру сама… от горя.»
2 день месяца Песен. Лакона. Триверт.
Все было готово к отъезду. Город еще спал, спала гостиница, давшая приют будущим путникам, но сами они завершали последние приготовления.
Нико хмуро созерцал свое лицо в зеркале: несмотря на мази, порекомендованные обоим молодым дворянам потрясенным хозяином гостиницы, внешний вид молодого графа оставлял желать лучшего. Особенно раздражал четкий отпечаток ласточки, упрямо же желавший сходить, и лишь воспоминание обо всех сучках и трещинках доски, оставивший свой «несмываемый» след на лбу Доминика слегка улучшало настроение. Ну да ладно…
Сзади скрипнула дверь.
- Браин, ты разбудил Алека? Нам скоро выезжать…
- Здоровы будьте, господин хороший, - Нико обернулся: на пороге стоял не оруженосец, а незнакомая женщина лет преклонных лет в одежде обычной горожанки. Причем при первом же взгляде в ее сторону на ум приходило «бабушка», или даже – «добрая бабушка». Пришелица прямо таки излучала покой и доброту, словно печь тепло.
- И тебе того же, хм…
- Сивелия я, тетушка Сивелия, - старушка улыбнулась и степенно вошла в комнату графа, укоризненно покачав головой при виде пустого кувшина вина, - Меня весь город знает, спросите, если что…
- Рад встрече, тетушка Сивелия, - сказать, что Нико был удивлен, значило бы несколько погрешить против истины. Молодой дворянин ожидал появления на пороге своего пристанища родственников покойного супруга своей сестры, жаждущих мести Паладинов Храма, местной гвардии,… но такой гостьи не ожидал точно, - Чем могу служить?
- За племянником внучатым я пришла.
- За кем?!
Тетушка всплеснула руками:
- Как за кем? За Алеком.
Этого Нико ожидал еще меньше:
- Алек… племянник?
- Ага. Внучатый, - гостья скорбно покачала головой, - Отец его мне племянником родным был. Вот только навещал редко – последний раз уже года два как. И сынишку привозил, показывал, правда, тот совсем малый еще был. Вот, я как и услышала, что сожгли деревню его лешие проклятые, так сердце сразу упало – сгибли все родичи мои, полегли под стрелами. А потом – слух пошел, что рыцарь с тех мест приехал и мальчишку с собой привез, не то сына, не то сироту приблудного… и зовут того Алеком. Я как услышала – словно крылья выросли…
Дверь распахнулась снова, и Нико обернулся, готовый увидеть Эвора и Ярно, входящих в обнимку, пресветлого Марреля во плоти или еще что-нибудь подстать возникшей из ниоткуда родственнице осиротевшего мальчишки. Но это оказался всего лишь Доминик, заглянувший выяснить, почему граф не спускается вниз:
- Заходи. Позволь представить тебе родственницу Алека.
- Родственницу? – рыцарь покосился на поклонившуюся Сиведию, - Ты же говорил, что только мальчишка выжил?
- Местная я, - «тетушка» еще раз поклонилась, - Вот как раз вашему другу, благородный рыцарь объясняю, что словно солнышко ярче стало, когда услышала о том, что мальчик жив.
- Прекрасно, - Доминик, желавший одолеть путь до столицы как можно скорее, был явно доволен, - Ты же не станешь препятствовать воссоединению родственников, Нико?
- Подожди, не гони лошадей…
- Чего ждать-то? – рыцарь широким жестом указал на радостно кивающую Сивелию, - Вот эта карг…, то есть почтенная женщина – бабушка мальчишки….
- Двоюродная…
- Да хоть троюродная. Значит, отдаем ребенка родственнице, во весь опор скачем в Фалесу, а там – я дам свое слово, что ты ни чего не изменил в рассказе мальчишки. Пойдет?
Все было правильно. И в то же время – что-то было не так… очень не так. Старушка была уж больно милой, приятной, словно бабушка из сказки, появилась как раз тогда, когда больше нельзя было терять время на проверку рассказа и оставалось лишь верить на слово. Все было слишком хорошо и не оставляло выбора.
От ответа Нико отвлек скрип двери, открывшейся в третий раз за утро:
- Господин граф, Доминик. вот вы где. Я приготовился и приготовил Алека,… - на пороге возник Браин в сопровождении Алека, створявшегося украдкой отцепить от пояса оруженосца длинный кинжал: при известии о скором путешествии в столицу Лаконы, место где живут храбрейшие рыцари и правит мудрая Императрица, в ребенке проснулась страсть к холодному оружию, жертвой которой уже пал один из кинжалов Нико, неизвестно когда исчезнувший и непонятно где потерянный.
При виде стоящей посреди комнаты женщины, глаза мальчика расширились так сильно, что Нико уж было решил – ребенок узнал свою «тетушку» несмотря на долгую разлуку и юный возраст знакомства. Но вдруг время словно замерло и граф с ужасом увидел, что глаза Алека продолжают меняться: в них заняла место пугающая пустота, еще недавно служившая вестницей скорой смерти, лицо побледнело, напряглось, став не по-детски серьезным, и голосом, ни капли не похожим на свой собственный, мальчик сказал, словно полоснул клинком:
- Ты – плохая.
Гостиница вздрогнула. Почти незаметно, пугающе, качнулись занавеси на окне, и тут события завертелись с невероятной быстротой.
Старушка, только что спокойно стоявшая между Нико и Домиником, с обманчивой медлительностью повернулась к рыцарю, подняла ладонь и дунула, словно сдувая с руки что-то прямо в лицо Доминика, хотя граф мог бы поклясться, что ладонь абсолютно пуста.
Рыцарь отпрянул, схватившись за глаза, и его крик наверняка перебудил всех постояльцев заведения. Нико ударил не раздумывая – кинжал вспорол воздух… и пронзил пустоту. Женщины уже не было там, где она стояла всего мгновение назад. Нико крутанулся на месте, пытаясь понять, куда же делась гостья, но тут страшный удар в грудь поднял его в воздух и бросил на стену. Ощущения были такими, словно его со всего маху приложила стенобитная машина, но молодой граф был на ногах уже через мгновение:
«Проклятие, по голове меня вроде бы не били….» - мысль относилась к тому, что открылось глазам Нико. Опрятной, миловидной старушки больше не было – вместо нее в комнате, с невероятной ловкостью ускользая от ударов вслепую размахивающего мечем рыцаря, металось существо, лишь отдаленно напоминающее человека. Грязные, спутанные волосы, космами свисавшие много ниже пояса, бесформенное, рваное одеяние, когти на руках… Рассматривать внимательнее было некогда, потому что несмотря на отсутствие у твари оружия, она с легкостью уворачивалась от клинка ослепшего Доминика, умудрившись при этом отправить бросившегося на подмогу Браина в коридор головой вперед с такой силой, что оруженосцу очень повезет, если голова и шея останутся целыми. Доминик е пока держался – кто-то на совесть обучил молодого рыцаря фехтовать в слепую, создавая вокруг себя настоящий занавес разящего железа. Но то ли выучки все же не хватало, то ли чудовище было настолько быстрее человека,… так или иначе – все удары, грозящие то проткнуть «тетушку» насквозь, то располовинить, приходились мимо, не задевая даже краев развивающейся хламиды. Меж тем на груди у рыцаря расплывалось уже три алых пятна. Подхватив с пола кинжал, оброненный во время падения, Нико начал кружить по комнате, выбирая момент для атаки. Вот тварь оказалась спиной нему и никогда не подводивший графа узкий клинок почти что вонзился в печень существа… Почти что. Словно предупрежденная, «Сивелия» немыслимо извернулась и уже графу пришлось совершать чудеса изворотливости, уклоняясь от острых, нечеловеческих когтей. Тварь отвлеклась от потерявшего зрение рыцаря и тот, явно догадавшись о подходящем случае, мощно взмахнул мечом, нанося удар так, что ни отпрыгнуть, ни пригнуться было невозможно. Сам Нико, стоявший довольно далеко, едва успел уклониться… но тварь успела еще раньше, и вновь оказалась в стороне от атакующих, оставив на груди Нико алую метку, тут же отозвавшуюся болью.
Но тут в игру вступил новый участник, которого никто не принимал в серьез – таверна вздрогнула, словно живое существо, раз, другой… Послышались звуки бьющейся посуды, что-то падало, испуганно закричали люди. Нико скосил глаза на Алека, стоящего в дверях со времени начала боя, мальчик уже не стоял, он… висел в воздухе в паре футов над полом и его лицо, внешне не изменившееся, было почти столь же чужим и пугающим, как лицо твари. С улицы донесся тихий, но мощный, проникающий в самую душу, гул, словно ожила сама земля, здание тряслось все сильнее, трескались доски, балки удерживающие перекрытия жалобно скрипели…
«О, пресветлый, что творится… Если будет как прошлый раз – все здесь поляжем, быстрее кончать со «старушкой» и успокоить Алека, пока город еще стоит» - Нико метнул кинжал, прошедший мимо небрежно, словно походя, уклонившейся твари, - «Как она это делает?! Словно чувствует приближение железа… а это мысль…»
Предоставив «Сивелию» и методично рассекающего воздух Доминика друг другу, Нико схватил первое, что попалось в руки – по иронии судьбы это опять оказался кувшин, и метнул сосуд в голову существу. Сработало. Нет, лжететушка не рухнула на пол, но и не увернулась, а потому в след за первым снарядом полетел еще один… и еще. Довершил дело столик, небольшой, но весьма тяжелый. Сбитая с ног тварь отлетела к стене, врезавшись в преграду с таким звуком, что граф крайне удивился, увидев ее попытки подняться.
Наверное, бить сзади, да еще и женщину, было противно рыцарским традициям, но таверна уже качалась и кренилась, словно корабль, попавший в шторм, и Нико, скрепя сердце, решил сделать для «Сивелии» исключение: ножка, отломанная от стола, с глухим стуком опустилась на затылок существа. Памятуя о живучести лжететушки, граф не поскупился на силу.
Гул нарастал, накатывая волнами. Снаружи что-то рушилось, кричали люди, выли собаки. Страх, древний и необоримый, заставлял, бросив все, бежать на улицу, под открытое небо, но граф сдержался. Ускользнув от меча все еще продолжавшего в слепую прочесывать комнату рыцаря, Нико бросился к мальчику… и остановился, словно налетев на невидимую стену. От Алека веяло силой… силой столь огромной, что невольно начинаешь чувствовать себя перинкой, увлеченной гигантским оползнем, и сама мысль – встать на пути подобного казалась даже не глупой – невероятной…
Собрав всю волю в кулак, дворянин рванулся вперед, и, ухватив мальчика за худые плечи, начал трясти:
- Алек, очнись, Алек! Все кончилось! Очнись! Это я Нико,… Нико! Очнись!
Гул сменился грохотом рухнувшего неподалеку здания… и начал стихать:
- Нико… - в глаза Алека начало возвращаться осмысленное выражение, - Нико… Тетя плохая. Очень плохая… очень… Не отдавай меня…
- Кому же я тебя отдам-то? – Нико прижимал ребенка к груди, всем своим естеством наслаждаясь лучшей музыкой: воцарившейся тишиной, лишь изредка прерываемой горестно-испуганными криками, - Никому я тебя не отдам… ты только успокойся.
Из коридора послышался стон, сменившийся глухими, проклятиями – Бриан пришел в себя.
- **** ****, что это было? – к Доминику вернулось зрение, но зато молодого рыцаря оставили манеры, - Чтоб я сдох, если это была не ведьма.
- Язык придержи – здесь ребенок.
- Ребенок, - Доминик скривился, словно попробовал лимон, - Она за ним приходила, помнишь?
- Помню, помню… - «А ведь и вправду за ним… зачем? И зачем он Паладинам Храма? Нужно узнать, пака еще кто-нибудь не пожаловал...»
- Доминик, глаза болят? Возьми Браина (ему тоже досталось), Алека – и идите вниз, лекаря поищите. Там все время один завтракает. У него значок на плече – не спутаете.
- А ты что же?
Нико оглянулся на поверженную лжететушку, уже преобразившуюся из чудовища в свой прежний облик благостной старушки:
- Поспрашиваю нашу гостью кое о чем.
Доминик поколебался, но все же направился к выходу:
- Ты ей руки свяжи, ноги тоже, в глаза не смотри… Ведьма она. Все признаки есть – преображается, колдует сталью не поразить. Злонамеренная ведьма – та, что из людей силу тянут или пытки и ритуалы всякие используют. Ее не резать надо а огнем пытать или колом осиновым в сердце…
- Разберусь.
Доминик пожал плечами и вышел.
Примерно через пять минут крепко связанная ведьма очнулась и удивленно-испуганно уставилась на стоящего рядом Нико:
- Ой, господин хороший, что это со мной было… Страх то какой… Господин…
- Хватит. Сейчас я позову Паладинов и они быстро выяснят, что с тобой случилось. А потом – доставят тебя к Адриану…
- Я не понимаю…
- Три…
- Господин, миленький, Марелем клянусь…
- Два…
- Ладно. Что нужно? – голос «старушки» изменился словно по волшебству став скрипучим, раздирающим, - Все скажу, только отпусти.
- Зачем тебе был нужен ребенок?
- Ну… мало ли…
- Все, Храм в получасе езды от города – скоро ты все расскажешь господам..
- Да стой же… Поклянись, что не убьешь и не выдашь, а отпустишь с миром на все четыре стороны.
- Клянусь, если то, что ты расскажешь, будет правдой, то отпущу.
- По рукам. Мальчик нужен мне был потому как сила в нем. Великая сила… Ежели его как положено в жертву принести – власть такая в руки упадет, что сам Адриан испугается, чего уж о Паладинах говорить.
Нико почесал в затылке. Сказанное походило на правду и согласовывалось как с нападением Паладинов, так и с… хм… остальными странностями.
- Откуда в нем это?
- Мне то по чем знать? Почувствовала, вот и решила прибрать к рукам. А тебе, дворянчик, совет от меня. Либо мне мальчишку отдай, либо сам заколи…. да погоди ты глазами сверкать-то! На улицу выйдешь, поглядишь, что пацан с городом сотворил – попомнишь мои слова… Сила-то в нем громадная, а разум-то – детский. Он тысячи погубит - не заметит. Большая беда от него будет и тебе, и спутникам твоим. Попомни…
Нико понял, что большего он не добьется. Рукоять кинжала знакомо легла в ладонь.
- Ты обещал отпустить меня… - ведьма облизнула враз пересохшие губы.
- Обещал, - согласился Нико. Шелест обнажаемой стали походил на шипение змеи…
Граф вышел на улицу, под перекрестьем четырех любопытных взглядов: Доминик, Бриан с замотанной головой и Алек, гордо восседающий на лошади Нико, глядели на молчавшего графа немым вопросом. Наконец, Доминик, не выдержав, спросил:
- Ну, что?
Николя огляделся. Город выглядел жутко – многие дома рухнули, другие покосились, угрожая последовать за соседями и навеки похоронить тех, кто еще не выбрался на свет из шатких построек, от небольшой часовни Мареля, стоявшей напротив таверны, осталась лишь груда щебня, а ведь там должна была проходить утренняя молитва…
- Ничего она не сказала. Ведьма как ведьма. Поехали отсюда.
- Постой, а с ней что же? Сообщим в Храм?
Нико промолчал.
- Так что? – Доминик хотел получить четкий ответ.
- Ничего, я сказал, - Нико едва не закричал, - Теперь это дело хозяина таверны. Поехали. Фалеса ждет.
Все было готово к отъезду. Город еще спал, спала гостиница, давшая приют будущим путникам, но сами они завершали последние приготовления.
Нико хмуро созерцал свое лицо в зеркале: несмотря на мази, порекомендованные обоим молодым дворянам потрясенным хозяином гостиницы, внешний вид молодого графа оставлял желать лучшего. Особенно раздражал четкий отпечаток ласточки, упрямо же желавший сходить, и лишь воспоминание обо всех сучках и трещинках доски, оставивший свой «несмываемый» след на лбу Доминика слегка улучшало настроение. Ну да ладно…
Сзади скрипнула дверь.
- Браин, ты разбудил Алека? Нам скоро выезжать…
- Здоровы будьте, господин хороший, - Нико обернулся: на пороге стоял не оруженосец, а незнакомая женщина лет преклонных лет в одежде обычной горожанки. Причем при первом же взгляде в ее сторону на ум приходило «бабушка», или даже – «добрая бабушка». Пришелица прямо таки излучала покой и доброту, словно печь тепло.
- И тебе того же, хм…
- Сивелия я, тетушка Сивелия, - старушка улыбнулась и степенно вошла в комнату графа, укоризненно покачав головой при виде пустого кувшина вина, - Меня весь город знает, спросите, если что…
- Рад встрече, тетушка Сивелия, - сказать, что Нико был удивлен, значило бы несколько погрешить против истины. Молодой дворянин ожидал появления на пороге своего пристанища родственников покойного супруга своей сестры, жаждущих мести Паладинов Храма, местной гвардии,… но такой гостьи не ожидал точно, - Чем могу служить?
- За племянником внучатым я пришла.
- За кем?!
Тетушка всплеснула руками:
- Как за кем? За Алеком.
Этого Нико ожидал еще меньше:
- Алек… племянник?
- Ага. Внучатый, - гостья скорбно покачала головой, - Отец его мне племянником родным был. Вот только навещал редко – последний раз уже года два как. И сынишку привозил, показывал, правда, тот совсем малый еще был. Вот, я как и услышала, что сожгли деревню его лешие проклятые, так сердце сразу упало – сгибли все родичи мои, полегли под стрелами. А потом – слух пошел, что рыцарь с тех мест приехал и мальчишку с собой привез, не то сына, не то сироту приблудного… и зовут того Алеком. Я как услышала – словно крылья выросли…
Дверь распахнулась снова, и Нико обернулся, готовый увидеть Эвора и Ярно, входящих в обнимку, пресветлого Марреля во плоти или еще что-нибудь подстать возникшей из ниоткуда родственнице осиротевшего мальчишки. Но это оказался всего лишь Доминик, заглянувший выяснить, почему граф не спускается вниз:
- Заходи. Позволь представить тебе родственницу Алека.
- Родственницу? – рыцарь покосился на поклонившуюся Сиведию, - Ты же говорил, что только мальчишка выжил?
- Местная я, - «тетушка» еще раз поклонилась, - Вот как раз вашему другу, благородный рыцарь объясняю, что словно солнышко ярче стало, когда услышала о том, что мальчик жив.
- Прекрасно, - Доминик, желавший одолеть путь до столицы как можно скорее, был явно доволен, - Ты же не станешь препятствовать воссоединению родственников, Нико?
- Подожди, не гони лошадей…
- Чего ждать-то? – рыцарь широким жестом указал на радостно кивающую Сивелию, - Вот эта карг…, то есть почтенная женщина – бабушка мальчишки….
- Двоюродная…
- Да хоть троюродная. Значит, отдаем ребенка родственнице, во весь опор скачем в Фалесу, а там – я дам свое слово, что ты ни чего не изменил в рассказе мальчишки. Пойдет?
Все было правильно. И в то же время – что-то было не так… очень не так. Старушка была уж больно милой, приятной, словно бабушка из сказки, появилась как раз тогда, когда больше нельзя было терять время на проверку рассказа и оставалось лишь верить на слово. Все было слишком хорошо и не оставляло выбора.
От ответа Нико отвлек скрип двери, открывшейся в третий раз за утро:
- Господин граф, Доминик. вот вы где. Я приготовился и приготовил Алека,… - на пороге возник Браин в сопровождении Алека, створявшегося украдкой отцепить от пояса оруженосца длинный кинжал: при известии о скором путешествии в столицу Лаконы, место где живут храбрейшие рыцари и правит мудрая Императрица, в ребенке проснулась страсть к холодному оружию, жертвой которой уже пал один из кинжалов Нико, неизвестно когда исчезнувший и непонятно где потерянный.
При виде стоящей посреди комнаты женщины, глаза мальчика расширились так сильно, что Нико уж было решил – ребенок узнал свою «тетушку» несмотря на долгую разлуку и юный возраст знакомства. Но вдруг время словно замерло и граф с ужасом увидел, что глаза Алека продолжают меняться: в них заняла место пугающая пустота, еще недавно служившая вестницей скорой смерти, лицо побледнело, напряглось, став не по-детски серьезным, и голосом, ни капли не похожим на свой собственный, мальчик сказал, словно полоснул клинком:
- Ты – плохая.
Гостиница вздрогнула. Почти незаметно, пугающе, качнулись занавеси на окне, и тут события завертелись с невероятной быстротой.
Старушка, только что спокойно стоявшая между Нико и Домиником, с обманчивой медлительностью повернулась к рыцарю, подняла ладонь и дунула, словно сдувая с руки что-то прямо в лицо Доминика, хотя граф мог бы поклясться, что ладонь абсолютно пуста.
Рыцарь отпрянул, схватившись за глаза, и его крик наверняка перебудил всех постояльцев заведения. Нико ударил не раздумывая – кинжал вспорол воздух… и пронзил пустоту. Женщины уже не было там, где она стояла всего мгновение назад. Нико крутанулся на месте, пытаясь понять, куда же делась гостья, но тут страшный удар в грудь поднял его в воздух и бросил на стену. Ощущения были такими, словно его со всего маху приложила стенобитная машина, но молодой граф был на ногах уже через мгновение:
«Проклятие, по голове меня вроде бы не били….» - мысль относилась к тому, что открылось глазам Нико. Опрятной, миловидной старушки больше не было – вместо нее в комнате, с невероятной ловкостью ускользая от ударов вслепую размахивающего мечем рыцаря, металось существо, лишь отдаленно напоминающее человека. Грязные, спутанные волосы, космами свисавшие много ниже пояса, бесформенное, рваное одеяние, когти на руках… Рассматривать внимательнее было некогда, потому что несмотря на отсутствие у твари оружия, она с легкостью уворачивалась от клинка ослепшего Доминика, умудрившись при этом отправить бросившегося на подмогу Браина в коридор головой вперед с такой силой, что оруженосцу очень повезет, если голова и шея останутся целыми. Доминик е пока держался – кто-то на совесть обучил молодого рыцаря фехтовать в слепую, создавая вокруг себя настоящий занавес разящего железа. Но то ли выучки все же не хватало, то ли чудовище было настолько быстрее человека,… так или иначе – все удары, грозящие то проткнуть «тетушку» насквозь, то располовинить, приходились мимо, не задевая даже краев развивающейся хламиды. Меж тем на груди у рыцаря расплывалось уже три алых пятна. Подхватив с пола кинжал, оброненный во время падения, Нико начал кружить по комнате, выбирая момент для атаки. Вот тварь оказалась спиной нему и никогда не подводивший графа узкий клинок почти что вонзился в печень существа… Почти что. Словно предупрежденная, «Сивелия» немыслимо извернулась и уже графу пришлось совершать чудеса изворотливости, уклоняясь от острых, нечеловеческих когтей. Тварь отвлеклась от потерявшего зрение рыцаря и тот, явно догадавшись о подходящем случае, мощно взмахнул мечом, нанося удар так, что ни отпрыгнуть, ни пригнуться было невозможно. Сам Нико, стоявший довольно далеко, едва успел уклониться… но тварь успела еще раньше, и вновь оказалась в стороне от атакующих, оставив на груди Нико алую метку, тут же отозвавшуюся болью.
Но тут в игру вступил новый участник, которого никто не принимал в серьез – таверна вздрогнула, словно живое существо, раз, другой… Послышались звуки бьющейся посуды, что-то падало, испуганно закричали люди. Нико скосил глаза на Алека, стоящего в дверях со времени начала боя, мальчик уже не стоял, он… висел в воздухе в паре футов над полом и его лицо, внешне не изменившееся, было почти столь же чужим и пугающим, как лицо твари. С улицы донесся тихий, но мощный, проникающий в самую душу, гул, словно ожила сама земля, здание тряслось все сильнее, трескались доски, балки удерживающие перекрытия жалобно скрипели…
«О, пресветлый, что творится… Если будет как прошлый раз – все здесь поляжем, быстрее кончать со «старушкой» и успокоить Алека, пока город еще стоит» - Нико метнул кинжал, прошедший мимо небрежно, словно походя, уклонившейся твари, - «Как она это делает?! Словно чувствует приближение железа… а это мысль…»
Предоставив «Сивелию» и методично рассекающего воздух Доминика друг другу, Нико схватил первое, что попалось в руки – по иронии судьбы это опять оказался кувшин, и метнул сосуд в голову существу. Сработало. Нет, лжететушка не рухнула на пол, но и не увернулась, а потому в след за первым снарядом полетел еще один… и еще. Довершил дело столик, небольшой, но весьма тяжелый. Сбитая с ног тварь отлетела к стене, врезавшись в преграду с таким звуком, что граф крайне удивился, увидев ее попытки подняться.
Наверное, бить сзади, да еще и женщину, было противно рыцарским традициям, но таверна уже качалась и кренилась, словно корабль, попавший в шторм, и Нико, скрепя сердце, решил сделать для «Сивелии» исключение: ножка, отломанная от стола, с глухим стуком опустилась на затылок существа. Памятуя о живучести лжететушки, граф не поскупился на силу.
Гул нарастал, накатывая волнами. Снаружи что-то рушилось, кричали люди, выли собаки. Страх, древний и необоримый, заставлял, бросив все, бежать на улицу, под открытое небо, но граф сдержался. Ускользнув от меча все еще продолжавшего в слепую прочесывать комнату рыцаря, Нико бросился к мальчику… и остановился, словно налетев на невидимую стену. От Алека веяло силой… силой столь огромной, что невольно начинаешь чувствовать себя перинкой, увлеченной гигантским оползнем, и сама мысль – встать на пути подобного казалась даже не глупой – невероятной…
Собрав всю волю в кулак, дворянин рванулся вперед, и, ухватив мальчика за худые плечи, начал трясти:
- Алек, очнись, Алек! Все кончилось! Очнись! Это я Нико,… Нико! Очнись!
Гул сменился грохотом рухнувшего неподалеку здания… и начал стихать:
- Нико… - в глаза Алека начало возвращаться осмысленное выражение, - Нико… Тетя плохая. Очень плохая… очень… Не отдавай меня…
- Кому же я тебя отдам-то? – Нико прижимал ребенка к груди, всем своим естеством наслаждаясь лучшей музыкой: воцарившейся тишиной, лишь изредка прерываемой горестно-испуганными криками, - Никому я тебя не отдам… ты только успокойся.
Из коридора послышался стон, сменившийся глухими, проклятиями – Бриан пришел в себя.
- **** ****, что это было? – к Доминику вернулось зрение, но зато молодого рыцаря оставили манеры, - Чтоб я сдох, если это была не ведьма.
- Язык придержи – здесь ребенок.
- Ребенок, - Доминик скривился, словно попробовал лимон, - Она за ним приходила, помнишь?
- Помню, помню… - «А ведь и вправду за ним… зачем? И зачем он Паладинам Храма? Нужно узнать, пака еще кто-нибудь не пожаловал...»
- Доминик, глаза болят? Возьми Браина (ему тоже досталось), Алека – и идите вниз, лекаря поищите. Там все время один завтракает. У него значок на плече – не спутаете.
- А ты что же?
Нико оглянулся на поверженную лжететушку, уже преобразившуюся из чудовища в свой прежний облик благостной старушки:
- Поспрашиваю нашу гостью кое о чем.
Доминик поколебался, но все же направился к выходу:
- Ты ей руки свяжи, ноги тоже, в глаза не смотри… Ведьма она. Все признаки есть – преображается, колдует сталью не поразить. Злонамеренная ведьма – та, что из людей силу тянут или пытки и ритуалы всякие используют. Ее не резать надо а огнем пытать или колом осиновым в сердце…
- Разберусь.
Доминик пожал плечами и вышел.
Примерно через пять минут крепко связанная ведьма очнулась и удивленно-испуганно уставилась на стоящего рядом Нико:
- Ой, господин хороший, что это со мной было… Страх то какой… Господин…
- Хватит. Сейчас я позову Паладинов и они быстро выяснят, что с тобой случилось. А потом – доставят тебя к Адриану…
- Я не понимаю…
- Три…
- Господин, миленький, Марелем клянусь…
- Два…
- Ладно. Что нужно? – голос «старушки» изменился словно по волшебству став скрипучим, раздирающим, - Все скажу, только отпусти.
- Зачем тебе был нужен ребенок?
- Ну… мало ли…
- Все, Храм в получасе езды от города – скоро ты все расскажешь господам..
- Да стой же… Поклянись, что не убьешь и не выдашь, а отпустишь с миром на все четыре стороны.
- Клянусь, если то, что ты расскажешь, будет правдой, то отпущу.
- По рукам. Мальчик нужен мне был потому как сила в нем. Великая сила… Ежели его как положено в жертву принести – власть такая в руки упадет, что сам Адриан испугается, чего уж о Паладинах говорить.
Нико почесал в затылке. Сказанное походило на правду и согласовывалось как с нападением Паладинов, так и с… хм… остальными странностями.
- Откуда в нем это?
- Мне то по чем знать? Почувствовала, вот и решила прибрать к рукам. А тебе, дворянчик, совет от меня. Либо мне мальчишку отдай, либо сам заколи…. да погоди ты глазами сверкать-то! На улицу выйдешь, поглядишь, что пацан с городом сотворил – попомнишь мои слова… Сила-то в нем громадная, а разум-то – детский. Он тысячи погубит - не заметит. Большая беда от него будет и тебе, и спутникам твоим. Попомни…
Нико понял, что большего он не добьется. Рукоять кинжала знакомо легла в ладонь.
- Ты обещал отпустить меня… - ведьма облизнула враз пересохшие губы.
- Обещал, - согласился Нико. Шелест обнажаемой стали походил на шипение змеи…
Граф вышел на улицу, под перекрестьем четырех любопытных взглядов: Доминик, Бриан с замотанной головой и Алек, гордо восседающий на лошади Нико, глядели на молчавшего графа немым вопросом. Наконец, Доминик, не выдержав, спросил:
- Ну, что?
Николя огляделся. Город выглядел жутко – многие дома рухнули, другие покосились, угрожая последовать за соседями и навеки похоронить тех, кто еще не выбрался на свет из шатких построек, от небольшой часовни Мареля, стоявшей напротив таверны, осталась лишь груда щебня, а ведь там должна была проходить утренняя молитва…
- Ничего она не сказала. Ведьма как ведьма. Поехали отсюда.
- Постой, а с ней что же? Сообщим в Храм?
Нико промолчал.
- Так что? – Доминик хотел получить четкий ответ.
- Ничего, я сказал, - Нико едва не закричал, - Теперь это дело хозяина таверны. Поехали. Фалеса ждет.
3 день месяца Песен. Лакона. Сильно к востоку от Триверта.
Найти Сильвию в городе ему так и не удалось. Рассказывали, что она ждала его, потом уехала... Кто-то впрочем, говорил, что видел как какая-то девушка, на коне ехала на восток... Это несколько успокоило Доминика, но про себя он дал зарок обязательно найти ее... может в Криэране? Она говорила, что она оттуда...
Своими сомнениями парень поделился с Николя, а тот, оказалось ее давно знает. И очень удивился, узнав, что Сильвия сбежав из дома, успела побывать здесь. Впрочем, похоже, было, что это его изрядно позабавило. Оруженосец же, рекомый Браином, узнав, что она была здесь, даже с опаской стал поглядывать по сторонам, словно ожидая ее появления.
- Ты говорил с ней дольше четверти часа и до сих пор жив? - пошутил ле Тойе, но Доминик лишь покачал головой. В Сильвии было нечто большее, чистая душа, и ему казалось, что он чуточку сумел ее понять.
Они ехали по тракту, был уже вечер, и впереди показался трактир. Остановились поужинать. Разговор, от чего-то не пошел. Все сидели молча. Доминик быстро доел свой ужин, и стал глядеть по сторонам. Его внимание привлек рыцарь, беседующий с трактирщиком. Кажется, он что-то спросил, пару раз указав на ле Тойе. Трактирщик прокачал головой в ответ.
Доминик хлопнул рядом сидящего Николя по плечу.
- Скажи, ты говорил трактирщику свое имя?
- Нет, а что? Я же говорил...
- Смотри...
Незнакомец развернулся и направился к их столику. Довольно высокий, светлые волосы, несколько не характерные для этих мест, в общем, северная внешность, глаза цвета стали... Резкие, но правильные черты лица.
- Приветствую вас, - он стал рядом со столиком и обвел их всех взглядом, остановив его на ле Тойе.
- Николя ле Тойе, так полагаю?
Доминик нащупал по столом рукоять меча. Браин заметно напрягся. Алек вжался в спинку стула.
Николя встал ему на встречу, обнажив клинок.
- Да. А вы кем имеете честь быть?
- Я Артур ле Тейн. Я видел вас раньше, и когда трактирщик назвал чужое имя, понял что это вы - вы скрываетесь. Я здесь по просьбе Мирты, - он наклонился к самому его уху. - Я человек Франциска ле Шаорина. Ваша сестра просила позаботиться о Вас.
- Ааа... - Николя сел. - Тогда понятно. Что же от вас требуется?
- Очевидно, я должен буду сопровождать вас... - Артур улыбнулся, но его глаза при этом остались холодны. - Оберегать от опасностей, чтобы с вами ничего не случилось...
Доминик кивнул.
- Тогда мы рады, приветствовать вас в нашем обществе... - он протянул Тейну руку. Тот крепко пожал ее.
- И куда же вы направляетесь?
Найти Сильвию в городе ему так и не удалось. Рассказывали, что она ждала его, потом уехала... Кто-то впрочем, говорил, что видел как какая-то девушка, на коне ехала на восток... Это несколько успокоило Доминика, но про себя он дал зарок обязательно найти ее... может в Криэране? Она говорила, что она оттуда...
Своими сомнениями парень поделился с Николя, а тот, оказалось ее давно знает. И очень удивился, узнав, что Сильвия сбежав из дома, успела побывать здесь. Впрочем, похоже, было, что это его изрядно позабавило. Оруженосец же, рекомый Браином, узнав, что она была здесь, даже с опаской стал поглядывать по сторонам, словно ожидая ее появления.
- Ты говорил с ней дольше четверти часа и до сих пор жив? - пошутил ле Тойе, но Доминик лишь покачал головой. В Сильвии было нечто большее, чистая душа, и ему казалось, что он чуточку сумел ее понять.
Они ехали по тракту, был уже вечер, и впереди показался трактир. Остановились поужинать. Разговор, от чего-то не пошел. Все сидели молча. Доминик быстро доел свой ужин, и стал глядеть по сторонам. Его внимание привлек рыцарь, беседующий с трактирщиком. Кажется, он что-то спросил, пару раз указав на ле Тойе. Трактирщик прокачал головой в ответ.
Доминик хлопнул рядом сидящего Николя по плечу.
- Скажи, ты говорил трактирщику свое имя?
- Нет, а что? Я же говорил...
- Смотри...
Незнакомец развернулся и направился к их столику. Довольно высокий, светлые волосы, несколько не характерные для этих мест, в общем, северная внешность, глаза цвета стали... Резкие, но правильные черты лица.
- Приветствую вас, - он стал рядом со столиком и обвел их всех взглядом, остановив его на ле Тойе.
- Николя ле Тойе, так полагаю?
Доминик нащупал по столом рукоять меча. Браин заметно напрягся. Алек вжался в спинку стула.
Николя встал ему на встречу, обнажив клинок.
- Да. А вы кем имеете честь быть?
- Я Артур ле Тейн. Я видел вас раньше, и когда трактирщик назвал чужое имя, понял что это вы - вы скрываетесь. Я здесь по просьбе Мирты, - он наклонился к самому его уху. - Я человек Франциска ле Шаорина. Ваша сестра просила позаботиться о Вас.
- Ааа... - Николя сел. - Тогда понятно. Что же от вас требуется?
- Очевидно, я должен буду сопровождать вас... - Артур улыбнулся, но его глаза при этом остались холодны. - Оберегать от опасностей, чтобы с вами ничего не случилось...
Доминик кивнул.
- Тогда мы рады, приветствовать вас в нашем обществе... - он протянул Тейну руку. Тот крепко пожал ее.
- И куда же вы направляетесь?
4 день месяца Песен. Фалесса.
Вы сами напросились, дамы и господа… 
Коронация!
Акула-прородительница!
Пока она кувыркалась с Иванэ, Ярно добрался до столицы и теперь герцог ле Амарра преподнесет ему трон и Лакону на тонком суанском фарфоре, отделанном золотым узором, а Лессо останется только сделать хорошую мину при не очень хорошей игре и принять корону, страну и войну…
Она думала, что играет в кошки-мышки, это оказалось правдой, но расстановка охотников и жертв весьма удивляла. Из кошки она оказалась мышкой, подвешенной за хвост перед большим сытым котом, а этим хищником был ее муж! Безмозглая дура, она могла бы догадаться, что у Иванэ все и всегда просчитано. Герцог не стал бы задерживаться, если бы не у него не были предусмотрены все ходы на много партий вперед…
И что теперь прикажете делать? Помешать Иванэ посадить на трон Ярно, сейчас уже поздно. Изменить существующее положение вещей можно, но для этого потребуется время, осторожность и верный человек. Ни первого, ни второго, ни тем более третьего у Лексы не было. Пока не было.
Прежде всего нужно заняться последним. Сумасшедших в этом мире хватает, а сумасшедших, любящих золото и готовых за него на все еще больше.
Пока благоверный отправился приветствовать своего нового Императора и заодно сообщить этому самому императору радостную весть о факте его возвышения, Александра накинула неприметный плащ, приказала Аните говорить всем, что «миледи отдыхает» и выбралась из дома герцога Деннира. На улицах Фалессы было людно, но за три года редких наездов в столицу, девушка не плохо ориентировалась в запутанных перекрестках, тихих дворах и неприметных садиках. Сейчас Лекса без труда находила дорогу к нужному месту. Для всех это был дом некоего мелкопоместного барона, никогда не покидающего родные владения где-то на задворках Лаконы. Для всех сведущих этот неприметный особняк являлся отделением Гильдии Криэрана, где за разную плату на любой вкус можно было найти: воров, убийц и наемников всех мастей.
Аккуратная деревянная дверь, обитая железом казалась запертой уже много лет, но видимые приметы заброшенности не обманули жену Иванэ. Она легко постучала маленьким кулачком и стала ждать. Не прошло и пары мгновений, как дверь отворилась, и на пороге появился невысокий мужчина средних лет с удивительно не запоминающимся лицом. Окинув посетительницу оценивающим взглядом, он отступил в сторону, сделав приглашающий жест. Александра на миг засомневалась, а потом уверенно ступила во тьму холла. Тяжелая дверь закрылась с приглушенным стуком, как будто разделив жизнь Лексы на две части – до этого особняка и после. Мужчина когда-то успел зажечь лампу и теперь ждал девушку в конце коридора. Отбросив последнюю нерешительность, герцогиня последовала за провожатым и вскоре очутилась в просторной комнате.
Привратник исчез, время замедлило свой бег, а кровь в венах Лексы наоборот стучала как сумасшедшая. Что-то в груди билось, пытаясь вырваться из неугодного тела. Хотелось броситься прочь и бежать куда глаза глядят, пока надежные руки Иванэ не обнимут и не защитят от всего на свете. Хотелось забыть все и превратиться другим человеком, но каким? Какой была она на самом деле?
- Леди, я рад приветствовать Вас! Чем мы можем Вам помочь? – Толстенький человечек с залысинами и очень благочестивым видом, какой должен быть у служителей Марэля в храмах, появился из ниоткуда и с добродушной улыбкой смотрел на Александру. Интересно заказы на убийство он принимает с такой же миной на лице. Девушка продолжала молчать, поэтому мужчина вынужден был продолжить сам:
- Наемники для охраны? – Молчание.
- Наемники, чтобы проучить невнимательного кавалера? – Молчание.
- Наемники, чтобы проучить соперницу? – Молчание.
- У вашей подруги единственное во всей Лаконе ожерелье, которое должно быть именно Вашим! – Торжествующе выдал толстячок.
Молчание.
Его было, даже, жаль, знающий о преступлениях все, он не мог угадать пожелание клиентки. Отчаянно вздохнув, мужчина как-то неуверенно, видимо, боясь оскорбить девушку, предположил:
- Убийца? – После мучительного молчания последовал уверенный короткий кивок головы в капюшоне.
Мужчина облегченно вздохнул, а потом во все глаза уставился на девушку. Неужели она первая женщина, желающая нанять убийцу? Глупости какие.
- Ну что же…Вы, так сказать, пришли по адресу. У нас есть исполнители на любой вкус…
- Мне нужен лучший. Не самый быстрый, самый ловкий, самый опытный и так далее, а самый лучший!
- Хорошо, давайте оформим заказ, а потом мы подумаем, кого бы подобрать для вашего случая, - он уже сел за стол и достал какие-то бумаги, когда Александра добавила:
- Я не собираюсь оформлять заказ. Мне нужен человек, а не договор.
- Но, я право не могу…
- Можете. Я заплачу вам, как за обычный заказ, а с этим человеком разберусь сама. Просто назовите имя, этого будет достаточно.
- Но Гильдия…Как же так…
- А вот так. Просто. – Лекса достала из складок плаща тяжелый кошелек, в котором звякнул металл. Звякнул, как поет только золото, и приемщик заказа знал об этом. Девушка протянула мешочек мужчине. Тот засомневался, но потом цепкие пальцы сомкнулись. Перед золотом не было закрытых дверей.
- Хорошо, Ваш визит будет моим сегодняшним сном, а имя…Имя Вам нашептал ветер. Пусть будет так.
В небольшой гостинице на окраине Фалессы, в маленькой, но опрятной и чистой комнате на грубо сколоченном сундуке сидела девушка. Поверх дорогого платья был накинут простой серый плащ, который никогда не видят в толпе, который надевают в дальнюю дорогу, который как щит используют, чтобы защитить от страшного мира свою самую страшную тайну. На голову девушки накинули капюшон, поэтому разглядеть ее лицо любой вошедший не смог бы, но в эту, казалось, забытую даже Марэлем клетушку никто не спешил приходить. Александра уже подумала, что толстячок просто обманул ее, решив наказать за самоуверенность, когда широкие ставни на окне распахнулись и в комнате показались сначала черные сапоги, потом ноги в темных штанах, торс, обтянутый также черной рубашкой и, наконец, смуглое лицо худого черноволосого мужчины. Все это действо свершилось за один миг – так, что Лекса даже не успела испугаться. Мужчина легко потянулся, напомнив большого кота, извлек из оконного провала веревку, длинные ножны и свернутый черный плащ. И вдруг резко обернулся. Природная осторожность – залог безопасности и цена жизни искателя приключений, сработала безотказно. Еще миг и к горлу девушки приставлен длинный узкий клинок. Александра не шевелилась. Мужчина протянул руку и откинул капюшон. В неярком свете угасающего над Фалессой дня, волосы герцогини ле Амарра сверкнули золотом. Клинок опустился, но тело одетого в черное по-прежнему оставалось напряженным. Под облегающей одеждой можно было рассмотреть каждый мускул. Ни грамма лишнего, идеальное сложение, настоящий игрок с Судьбой.
- Неужели я свершил, какое-то благое дело, что Марэль решил ниспослать мне своего Избранника*? – На красивом лице мужчины заиграла усмешка. Некоторое время девушка разглядывала его. Красив, очень красив. Не одно женское сердце разбилось после встречи с ним. Резкие, выразительные черты лица, вместе рисовали картину уверенности, ума и воли. Насмешливый взгляд темных, почти черных глаз, смотрел, не мигая, внутрь, в самую сущность человека, разрезая оболочку тяжелого тела, препарируя душу и вытаскивая на свет истинные чувства.
- Скорее уж падшего Избранника, - голос после долгого молчания был хриплым. Или это по другой причине?
Мужчина улыбнулся еще шире и спрятал меч в ножны.
- Итак, чем я могу быть полезен?
- Думаю - Вы и так догадываетесь.
- Догадываюсь, миледи Александра. Но как вы узнали обо мне, минуя Гильдию?
- Пусть это останется тайной. Моей тайной и ветра…Также, как и то, откуда Вы знаете мое имя.
- Имя? – Мужчина рассмеялся. – Только совсем темный и непросвещенный не знает жены герцога ле Амарра. Ваше имя не тайна. Лучше назовите имя того, кто заставил прийти Вас сюда.
- Я назову его позже. Пока Вам предстоит стать приближенным моего мужа. Просто быть рядом, стать его правой рукой, самой нужной правой рукой, без которой человек не может жить. У Вас будет более, чем достаточно золота, а потом…Потом, после я заплачу Вам еще больше.
Холодная улыбка вновь набежала на красивое лицо. Похоже, этот человек шел по жизни, смеясь.
- Вы думаете - всё и вся можно купить за деньги?
- А разве нет?
- Иногда из всех правил бывают исключения…
- И Вы, конечно, именно такое исключение?
- Да. В Вашем случае да.
- Тогда чего Вы хотите? – Александра удивленно и заинтересованно изогнула тонкую бровь.
- Вас. – Просто ответил он, глядя прямо в «морские» глаза. В глаза, в которых все тонули. Все, но только не он. Александра поняла, что иного ответа не будет. Можно, конечно, отказаться. Пойти в старый особняк, повиниться и заключить договор с Гильдией…Все это можно сделать, а можно и вовсе отказаться от задуманного безумия…Можно…
- Что же Вы будете со мной делать? – Ответная усмешка озарила лицо девушки, сделав его по-детски лукавым.
Мужчина искренне расхохотался, откинув назад черноволосую голову.
- Теперь я понимаю, почему герцог всегда так задумчив и печален. С такой женой ему все время приходится жить, как в штормящем море.
- Не боитесь? – Насмешливо посмотрела на него Александра.
- Мне в этой жизни уже ничто не страшно.
Александра поднялась, подошла к мужчине и протянула руку:
- Тогда по рукам.
- По рукам, - согласно кивнул он, пожал ее ладонь, притянул к себе и оставил на губах мимолетный поцелуй.
*Избранник – согласно религии Лаконы душа человек, которой позволено после смерти приблизится к солнечному трону Марэля, за праведную жизнь. Согласно вере Избранников могут посылать к смертным, чтобы сообщить благую весть, забрать с собой к трону Бога или просто предупредить об опасности.
Вы сами напросились, дамы и господа…
Коронация!
Акула-прородительница!
Пока она кувыркалась с Иванэ, Ярно добрался до столицы и теперь герцог ле Амарра преподнесет ему трон и Лакону на тонком суанском фарфоре, отделанном золотым узором, а Лессо останется только сделать хорошую мину при не очень хорошей игре и принять корону, страну и войну…
Она думала, что играет в кошки-мышки, это оказалось правдой, но расстановка охотников и жертв весьма удивляла. Из кошки она оказалась мышкой, подвешенной за хвост перед большим сытым котом, а этим хищником был ее муж! Безмозглая дура, она могла бы догадаться, что у Иванэ все и всегда просчитано. Герцог не стал бы задерживаться, если бы не у него не были предусмотрены все ходы на много партий вперед…
И что теперь прикажете делать? Помешать Иванэ посадить на трон Ярно, сейчас уже поздно. Изменить существующее положение вещей можно, но для этого потребуется время, осторожность и верный человек. Ни первого, ни второго, ни тем более третьего у Лексы не было. Пока не было.
Прежде всего нужно заняться последним. Сумасшедших в этом мире хватает, а сумасшедших, любящих золото и готовых за него на все еще больше.
***
Пока благоверный отправился приветствовать своего нового Императора и заодно сообщить этому самому императору радостную весть о факте его возвышения, Александра накинула неприметный плащ, приказала Аните говорить всем, что «миледи отдыхает» и выбралась из дома герцога Деннира. На улицах Фалессы было людно, но за три года редких наездов в столицу, девушка не плохо ориентировалась в запутанных перекрестках, тихих дворах и неприметных садиках. Сейчас Лекса без труда находила дорогу к нужному месту. Для всех это был дом некоего мелкопоместного барона, никогда не покидающего родные владения где-то на задворках Лаконы. Для всех сведущих этот неприметный особняк являлся отделением Гильдии Криэрана, где за разную плату на любой вкус можно было найти: воров, убийц и наемников всех мастей.
Аккуратная деревянная дверь, обитая железом казалась запертой уже много лет, но видимые приметы заброшенности не обманули жену Иванэ. Она легко постучала маленьким кулачком и стала ждать. Не прошло и пары мгновений, как дверь отворилась, и на пороге появился невысокий мужчина средних лет с удивительно не запоминающимся лицом. Окинув посетительницу оценивающим взглядом, он отступил в сторону, сделав приглашающий жест. Александра на миг засомневалась, а потом уверенно ступила во тьму холла. Тяжелая дверь закрылась с приглушенным стуком, как будто разделив жизнь Лексы на две части – до этого особняка и после. Мужчина когда-то успел зажечь лампу и теперь ждал девушку в конце коридора. Отбросив последнюю нерешительность, герцогиня последовала за провожатым и вскоре очутилась в просторной комнате.
Привратник исчез, время замедлило свой бег, а кровь в венах Лексы наоборот стучала как сумасшедшая. Что-то в груди билось, пытаясь вырваться из неугодного тела. Хотелось броситься прочь и бежать куда глаза глядят, пока надежные руки Иванэ не обнимут и не защитят от всего на свете. Хотелось забыть все и превратиться другим человеком, но каким? Какой была она на самом деле?
- Леди, я рад приветствовать Вас! Чем мы можем Вам помочь? – Толстенький человечек с залысинами и очень благочестивым видом, какой должен быть у служителей Марэля в храмах, появился из ниоткуда и с добродушной улыбкой смотрел на Александру. Интересно заказы на убийство он принимает с такой же миной на лице. Девушка продолжала молчать, поэтому мужчина вынужден был продолжить сам:
- Наемники для охраны? – Молчание.
- Наемники, чтобы проучить невнимательного кавалера? – Молчание.
- Наемники, чтобы проучить соперницу? – Молчание.
- У вашей подруги единственное во всей Лаконе ожерелье, которое должно быть именно Вашим! – Торжествующе выдал толстячок.
Молчание.
Его было, даже, жаль, знающий о преступлениях все, он не мог угадать пожелание клиентки. Отчаянно вздохнув, мужчина как-то неуверенно, видимо, боясь оскорбить девушку, предположил:
- Убийца? – После мучительного молчания последовал уверенный короткий кивок головы в капюшоне.
Мужчина облегченно вздохнул, а потом во все глаза уставился на девушку. Неужели она первая женщина, желающая нанять убийцу? Глупости какие.
- Ну что же…Вы, так сказать, пришли по адресу. У нас есть исполнители на любой вкус…
- Мне нужен лучший. Не самый быстрый, самый ловкий, самый опытный и так далее, а самый лучший!
- Хорошо, давайте оформим заказ, а потом мы подумаем, кого бы подобрать для вашего случая, - он уже сел за стол и достал какие-то бумаги, когда Александра добавила:
- Я не собираюсь оформлять заказ. Мне нужен человек, а не договор.
- Но, я право не могу…
- Можете. Я заплачу вам, как за обычный заказ, а с этим человеком разберусь сама. Просто назовите имя, этого будет достаточно.
- Но Гильдия…Как же так…
- А вот так. Просто. – Лекса достала из складок плаща тяжелый кошелек, в котором звякнул металл. Звякнул, как поет только золото, и приемщик заказа знал об этом. Девушка протянула мешочек мужчине. Тот засомневался, но потом цепкие пальцы сомкнулись. Перед золотом не было закрытых дверей.
- Хорошо, Ваш визит будет моим сегодняшним сном, а имя…Имя Вам нашептал ветер. Пусть будет так.
***
В небольшой гостинице на окраине Фалессы, в маленькой, но опрятной и чистой комнате на грубо сколоченном сундуке сидела девушка. Поверх дорогого платья был накинут простой серый плащ, который никогда не видят в толпе, который надевают в дальнюю дорогу, который как щит используют, чтобы защитить от страшного мира свою самую страшную тайну. На голову девушки накинули капюшон, поэтому разглядеть ее лицо любой вошедший не смог бы, но в эту, казалось, забытую даже Марэлем клетушку никто не спешил приходить. Александра уже подумала, что толстячок просто обманул ее, решив наказать за самоуверенность, когда широкие ставни на окне распахнулись и в комнате показались сначала черные сапоги, потом ноги в темных штанах, торс, обтянутый также черной рубашкой и, наконец, смуглое лицо худого черноволосого мужчины. Все это действо свершилось за один миг – так, что Лекса даже не успела испугаться. Мужчина легко потянулся, напомнив большого кота, извлек из оконного провала веревку, длинные ножны и свернутый черный плащ. И вдруг резко обернулся. Природная осторожность – залог безопасности и цена жизни искателя приключений, сработала безотказно. Еще миг и к горлу девушки приставлен длинный узкий клинок. Александра не шевелилась. Мужчина протянул руку и откинул капюшон. В неярком свете угасающего над Фалессой дня, волосы герцогини ле Амарра сверкнули золотом. Клинок опустился, но тело одетого в черное по-прежнему оставалось напряженным. Под облегающей одеждой можно было рассмотреть каждый мускул. Ни грамма лишнего, идеальное сложение, настоящий игрок с Судьбой.
- Неужели я свершил, какое-то благое дело, что Марэль решил ниспослать мне своего Избранника*? – На красивом лице мужчины заиграла усмешка. Некоторое время девушка разглядывала его. Красив, очень красив. Не одно женское сердце разбилось после встречи с ним. Резкие, выразительные черты лица, вместе рисовали картину уверенности, ума и воли. Насмешливый взгляд темных, почти черных глаз, смотрел, не мигая, внутрь, в самую сущность человека, разрезая оболочку тяжелого тела, препарируя душу и вытаскивая на свет истинные чувства.
- Скорее уж падшего Избранника, - голос после долгого молчания был хриплым. Или это по другой причине?
Мужчина улыбнулся еще шире и спрятал меч в ножны.
- Итак, чем я могу быть полезен?
- Думаю - Вы и так догадываетесь.
- Догадываюсь, миледи Александра. Но как вы узнали обо мне, минуя Гильдию?
- Пусть это останется тайной. Моей тайной и ветра…Также, как и то, откуда Вы знаете мое имя.
- Имя? – Мужчина рассмеялся. – Только совсем темный и непросвещенный не знает жены герцога ле Амарра. Ваше имя не тайна. Лучше назовите имя того, кто заставил прийти Вас сюда.
- Я назову его позже. Пока Вам предстоит стать приближенным моего мужа. Просто быть рядом, стать его правой рукой, самой нужной правой рукой, без которой человек не может жить. У Вас будет более, чем достаточно золота, а потом…Потом, после я заплачу Вам еще больше.
Холодная улыбка вновь набежала на красивое лицо. Похоже, этот человек шел по жизни, смеясь.
- Вы думаете - всё и вся можно купить за деньги?
- А разве нет?
- Иногда из всех правил бывают исключения…
- И Вы, конечно, именно такое исключение?
- Да. В Вашем случае да.
- Тогда чего Вы хотите? – Александра удивленно и заинтересованно изогнула тонкую бровь.
- Вас. – Просто ответил он, глядя прямо в «морские» глаза. В глаза, в которых все тонули. Все, но только не он. Александра поняла, что иного ответа не будет. Можно, конечно, отказаться. Пойти в старый особняк, повиниться и заключить договор с Гильдией…Все это можно сделать, а можно и вовсе отказаться от задуманного безумия…Можно…
- Что же Вы будете со мной делать? – Ответная усмешка озарила лицо девушки, сделав его по-детски лукавым.
Мужчина искренне расхохотался, откинув назад черноволосую голову.
- Теперь я понимаю, почему герцог всегда так задумчив и печален. С такой женой ему все время приходится жить, как в штормящем море.
- Не боитесь? – Насмешливо посмотрела на него Александра.
- Мне в этой жизни уже ничто не страшно.
Александра поднялась, подошла к мужчине и протянула руку:
- Тогда по рукам.
- По рукам, - согласно кивнул он, пожал ее ладонь, притянул к себе и оставил на губах мимолетный поцелуй.
*Избранник – согласно религии Лаконы душа человек, которой позволено после смерти приблизится к солнечному трону Марэля, за праведную жизнь. Согласно вере Избранников могут посылать к смертным, чтобы сообщить благую весть, забрать с собой к трону Бога или просто предупредить об опасности.
26-30 день Судов. Леса Полумесяца.
Каким чудом она находила верный путь? Может быть это был вновь открытый дар, но она почти безошибочно ехала вперед. Наткнувшись на разоренную деревню, Риган обогнула ее, не желая покидать спасительной тени леса. Ее верная лошадка ступала почти бесшумно по густому покрову, окутывающему лесные просторы. Девушка как никогда оценила подарок своих друзей, Ласка удивительно помогала ей, выбирая своим звериным чутьем безопасный путь. Опустошенная деревенька, наполненная страшными криками хищных птиц, заставила Риган опять погрузится в себя: "Как.. Как защитить тех, кто мне дорог? Я попыталась и.. " Она помотала головой и Ласка ответила ей тем же, чуть слышно заржав. Девушка погладила шею животного:
- Спасибо, родная. Мы не будем с тобой плакать, мы сильные. Ты главное не пугайся.. ну.. той меня, - тихо шептала Риган. Ласка прислушивалась к голосу и осторожно ступала, продолжая путь. - Почему-то мне кажется, что ты понимаешь мои слова.. Но давай все же будем знать друг о друге все?
Девушка спрыгнула с лошади и, успокаивающе погладив ее по шее, чуть отошла и обернулась белоснежной кошкой с нежно-серыми пятнами, украшающими ее мех. Зверь мягко сел, обернув лапы хвостом и глядя на застывшую в легком недоумении лошадь. Ласка вопросительно заржала и повертела головой, разыскивая исчезнувшую вдруг хозяйку. Кошка тихо вздохнула и легла на землю, не отрывая пристальных глаз от своей "собеседницы". Темно-коричневые глаза Ласки внимательно смотрели на дикого зверя, ноздри широко раскрывались, принюхиваясь и она сделала шаг вперед. Большая кошка чуть дернула хвостом и тихо-тихо замурлыкала, ободряюще. Лошадка неожиданно все поняла, ее уши приветственно дрогнули и она подошла к зверю вплотную, нагибая изящную шею и касаясь носом живота кошки, словно желая перевернуть ее. Она шумно выпустила воздух то ли ругаясь, то ли возмущаясь, а может быть и щекоча. Кошка взмахнула лапами и почти по человечески завертелась, словно ее щекотили. В следующее мгновение Риган уже поднималась, обнимая свою красавицу-лошадь и целуя ее в нос:
- Какая ты у меня умница, Ласка, - восхищенно пробормотала девушка. - Идем?
На четвертый день пути Риган инстинктивно ожидала встречи со своими друзьями. Она всей кожей чувствовала, что скоро столкнется с ними. В подсознании ощущался еле сдерживаемые гнев князя, спокойная уверенность Реда и деланное безразличие к собственной боли Крина. Так и случилось. В какой-то миг она услышала шум, означающий передвижение по лесу большого количества всадников. Девушка сделала знак Ласке спрятаться среди кустов и деревьев, зная, что ее лошадка будет послушно ждать, когда хозяйка соизволит вновь пустится в путь. Сама же Риган взлетела на дерево, замерев там и ожидая, когда появятся всадники: "Только бы это были они.. Но я чувствую их.." Сначала в авангарде появились раненные, которых перетаскивали со всевозможной осторожностью. Затем, Риган едва не свалилась от радости с дерева, показалась знакомая фигура Реда, ехавшего рядом с Князем Эвором. Не доходя до дерева, на котором она притаилась, они спешились и медленно пошли, ведя своих коней на поводу. Эвор скользил взглядом по своим воинам, Ред молча шел рядом с другом. Риган затаила дыхание и когда они оказались прямо под веткой, на которой она затаилась, она мягко скользнула вниз, обрушиваясь на голову Дира, который инстинктивно отступил назад, услышав шум. Но только для того, чтобы тут же оказаться в крепких объятьях восхищенной и торжествующей Риган:
- РЕД!! Наконец-то!! Ну теперь держитесь, ваша скрытность! Я вам такое устрою! Да как вы посмели меня оставить, словно я ненужный груз??!! - она тараторила, пытаясь сдержать слезы счастья и все равно они блестели в ее глазах.
Странник радостно, забыв обо всем на свете, обнял ее и нежно поцеловал в лоб:
- Риган! Бесенок пушистый! Откуда ты здесь?! - и тут они оба посмотрели на Эвора, который переводил квадратные от удивления глаза с одного на другого и даже чуть отступил назад.
- Стихии... Я забыл, что я - мальчик, - чуть слышно прошептала Риган.
Челюсть Князя чуть не отдавила его же ноги:
- Не забыл?!!!! Но..
Тут настал черед Дира захохотать так, что с деревьев взлетели перепуганные птицы, а шедшие мимо воины удивленно оглядывались на своих командиров:
- Эвор, друг мой, я тебе все объясню.
- Ред! - умоляюще воскликнула Риган.
- Нет, нет и нет. Право, я не хочу, чтобы у Эвора сложилось обо мне ложное представление.
Риган закатила глаза:
- Какие глупости.
- И все-таки, - решительно продолжил Странник, чуть снижая голос. - Все дело в том, мой Князь, что Риган - девушка.
Несколько секунд Эвор смотрел на насупившееся, рыжеволосое создание, а потом его хохот в очередной раз перепугал всех птиц в округе:
- Шепчущий! Да как же я так оплошал! Ведь об этом можно было догадаться, - он скользнул взглядом по нежным щекам девушки и слегка коснулся ее рыжих локонов. - А Крин знает?
Риган вспыхнула и умоляюще посмотрела на Князя и Дира:
- О, нет, пожалуйста, не надо ему говорить. Иначе он меня просто на месте и убьет. Он же..
Эвор помотал головой, продолжая смеятся:
- Нет, дитя мое, мне кажется он будет рад, - он чуть приподнял бровь. - Да и я был бы не прочь, если мой оруженосец вдруг обернулся очаровательной девушкой.
Риган совершенно непривыкла, чтобы ей говорили комплименты, а потому тут же спряталась за привычную, задиристую маску, напустив на свою мордочку важное и чуть спесивое выражение:
- Мой Князь, я дал клятву верности господину моему - Крин Визем Талке еро Рапэ те Мулоти (Стихии! Я таки выучил это имя!), а потому ваши слова вгоняют меня в краску и заставляют думать, что вы видите во мне в первую очередь совсем не оруженосца. Увы, это не вяжется с моим представлением о службе, - она отскочила назад, лукаво усмехнувшись.
Эвор и Ред смеялись уже в голос над ее выходкой.
- Ред, а где Крин? Он жив?
- Жив, жив, сестренка. Он прикрывает наш отход вместе с такими же, подстать себе гигантами. Сейчас в этом нет острой необходимости, но я думаю, что ему просто необходимо побыть одному.
- Тогда я побегу, найду его, - она свистнула совсем по мальчишески.
Ласка появилась на зов хозяйки и поприветствовала Шума легким, чуть кокетливым ржанием.
- Ну вот, - весело глядя на свою лошадку, сказала Риган. - Тебе будет с кем пообщаться.
Она нежно провела рукой по гриве Шума:
- Дружище, как же я рада видеть тебя. Точнее - рад..
И в очередной раз сверкнув улыбкой в сторону своего друга и Эвора, она помчалась разыскивать еще одно существо, которое очень хотела видеть живым и здоровым. Крина она обнаружила сидящим на огромном валуне и смотрящим в глубь леса, откуда продолжали появлятся последние лесовики. Риган сама бы себе ни за что не призналась, но ее сердце дрогнуло при виде огромной фигуры бьеринга. Кольчуга на нем была сильно запачкана, да и лицо явно нуждалось в том, чтобы его терпеливо помыли, стирая усталость, грязь и какую-то тоску. Риган подкралась к нему бесшумно, как кошка и бросилась на него сзади, обхватывая его шею. Но бьеринг и тут удивил ее, среагировав мгновенно и кувыркнувшись вперед, опрокинул нападающего на землю, прижимая и лишая возможности двинутся. Риган с трудом перевела дыхание, покосившись на прижавшую ее горло ладонь, а потом подняла глаза на удивленно взирающего не нее Крина:
- Сударь, если вам не нужен больше оруженосец, то вы так мне прямо и скажите. Убивать меня совсем необязательно, - просительно молвила она.
- Кидатся на людей, которые вступили в войну - тоже совсем необязательно. А даже и опасно, - хрипло сказал веземец. Он сам очень испугался, резко поднявшись он поднял Риган и осмотрел ее со всех сторон. - Я тебя не зашиб? Откуда ты вообще свалился?
Риган нахмурилась:
- Откуда?! Да все оттуда же! С неба! Только чтобы покарать вас во имя всех Стихий за то, что вы бросаете меня! Да если бы вы знали!
Крин вдруг улыбнулся, слегка коснувшись щек своего оруженосца:
- Я и не знал, что Стихии настолько чумазые бывают. Скажи-ка мне, малыш, а у тебя нет сестры-близнеца.
Вот чего-чего, а этого она никак не ожидала. Зеленые глаза Риган уставились на него в изумлении:
- Эээ... ну... вообще-то.. Да, сударь. Есть, сударь. А что?
- Просто познакомь меня с ней.
У Риган даже слов не нашлось, она лишь внимательно изучала лицо веземца. На нем мелькнуло и исчезло необычайно нежное выражение. Крин решил окончательно поразить Риган и крепко прижал ее к себе:
- Я очень рад, что ты жив, несносный мальчишка. И теперь сделаю все, чтобы ты и в бою смог выжить.
Риган резко подняла голову:
- Что - опять тренировки?!!!!!
- Сам догадался? - искренне удивился бьеринг.
Каким чудом она находила верный путь? Может быть это был вновь открытый дар, но она почти безошибочно ехала вперед. Наткнувшись на разоренную деревню, Риган обогнула ее, не желая покидать спасительной тени леса. Ее верная лошадка ступала почти бесшумно по густому покрову, окутывающему лесные просторы. Девушка как никогда оценила подарок своих друзей, Ласка удивительно помогала ей, выбирая своим звериным чутьем безопасный путь. Опустошенная деревенька, наполненная страшными криками хищных птиц, заставила Риган опять погрузится в себя: "Как.. Как защитить тех, кто мне дорог? Я попыталась и.. " Она помотала головой и Ласка ответила ей тем же, чуть слышно заржав. Девушка погладила шею животного:
- Спасибо, родная. Мы не будем с тобой плакать, мы сильные. Ты главное не пугайся.. ну.. той меня, - тихо шептала Риган. Ласка прислушивалась к голосу и осторожно ступала, продолжая путь. - Почему-то мне кажется, что ты понимаешь мои слова.. Но давай все же будем знать друг о друге все?
Девушка спрыгнула с лошади и, успокаивающе погладив ее по шее, чуть отошла и обернулась белоснежной кошкой с нежно-серыми пятнами, украшающими ее мех. Зверь мягко сел, обернув лапы хвостом и глядя на застывшую в легком недоумении лошадь. Ласка вопросительно заржала и повертела головой, разыскивая исчезнувшую вдруг хозяйку. Кошка тихо вздохнула и легла на землю, не отрывая пристальных глаз от своей "собеседницы". Темно-коричневые глаза Ласки внимательно смотрели на дикого зверя, ноздри широко раскрывались, принюхиваясь и она сделала шаг вперед. Большая кошка чуть дернула хвостом и тихо-тихо замурлыкала, ободряюще. Лошадка неожиданно все поняла, ее уши приветственно дрогнули и она подошла к зверю вплотную, нагибая изящную шею и касаясь носом живота кошки, словно желая перевернуть ее. Она шумно выпустила воздух то ли ругаясь, то ли возмущаясь, а может быть и щекоча. Кошка взмахнула лапами и почти по человечески завертелась, словно ее щекотили. В следующее мгновение Риган уже поднималась, обнимая свою красавицу-лошадь и целуя ее в нос:
- Какая ты у меня умница, Ласка, - восхищенно пробормотала девушка. - Идем?
На четвертый день пути Риган инстинктивно ожидала встречи со своими друзьями. Она всей кожей чувствовала, что скоро столкнется с ними. В подсознании ощущался еле сдерживаемые гнев князя, спокойная уверенность Реда и деланное безразличие к собственной боли Крина. Так и случилось. В какой-то миг она услышала шум, означающий передвижение по лесу большого количества всадников. Девушка сделала знак Ласке спрятаться среди кустов и деревьев, зная, что ее лошадка будет послушно ждать, когда хозяйка соизволит вновь пустится в путь. Сама же Риган взлетела на дерево, замерев там и ожидая, когда появятся всадники: "Только бы это были они.. Но я чувствую их.." Сначала в авангарде появились раненные, которых перетаскивали со всевозможной осторожностью. Затем, Риган едва не свалилась от радости с дерева, показалась знакомая фигура Реда, ехавшего рядом с Князем Эвором. Не доходя до дерева, на котором она притаилась, они спешились и медленно пошли, ведя своих коней на поводу. Эвор скользил взглядом по своим воинам, Ред молча шел рядом с другом. Риган затаила дыхание и когда они оказались прямо под веткой, на которой она затаилась, она мягко скользнула вниз, обрушиваясь на голову Дира, который инстинктивно отступил назад, услышав шум. Но только для того, чтобы тут же оказаться в крепких объятьях восхищенной и торжествующей Риган:
- РЕД!! Наконец-то!! Ну теперь держитесь, ваша скрытность! Я вам такое устрою! Да как вы посмели меня оставить, словно я ненужный груз??!! - она тараторила, пытаясь сдержать слезы счастья и все равно они блестели в ее глазах.
Странник радостно, забыв обо всем на свете, обнял ее и нежно поцеловал в лоб:
- Риган! Бесенок пушистый! Откуда ты здесь?! - и тут они оба посмотрели на Эвора, который переводил квадратные от удивления глаза с одного на другого и даже чуть отступил назад.
- Стихии... Я забыл, что я - мальчик, - чуть слышно прошептала Риган.
Челюсть Князя чуть не отдавила его же ноги:
- Не забыл?!!!! Но..
Тут настал черед Дира захохотать так, что с деревьев взлетели перепуганные птицы, а шедшие мимо воины удивленно оглядывались на своих командиров:
- Эвор, друг мой, я тебе все объясню.
- Ред! - умоляюще воскликнула Риган.
- Нет, нет и нет. Право, я не хочу, чтобы у Эвора сложилось обо мне ложное представление.
Риган закатила глаза:
- Какие глупости.
- И все-таки, - решительно продолжил Странник, чуть снижая голос. - Все дело в том, мой Князь, что Риган - девушка.
Несколько секунд Эвор смотрел на насупившееся, рыжеволосое создание, а потом его хохот в очередной раз перепугал всех птиц в округе:
- Шепчущий! Да как же я так оплошал! Ведь об этом можно было догадаться, - он скользнул взглядом по нежным щекам девушки и слегка коснулся ее рыжих локонов. - А Крин знает?
Риган вспыхнула и умоляюще посмотрела на Князя и Дира:
- О, нет, пожалуйста, не надо ему говорить. Иначе он меня просто на месте и убьет. Он же..
Эвор помотал головой, продолжая смеятся:
- Нет, дитя мое, мне кажется он будет рад, - он чуть приподнял бровь. - Да и я был бы не прочь, если мой оруженосец вдруг обернулся очаровательной девушкой.
Риган совершенно непривыкла, чтобы ей говорили комплименты, а потому тут же спряталась за привычную, задиристую маску, напустив на свою мордочку важное и чуть спесивое выражение:
- Мой Князь, я дал клятву верности господину моему - Крин Визем Талке еро Рапэ те Мулоти (Стихии! Я таки выучил это имя!), а потому ваши слова вгоняют меня в краску и заставляют думать, что вы видите во мне в первую очередь совсем не оруженосца. Увы, это не вяжется с моим представлением о службе, - она отскочила назад, лукаво усмехнувшись.
Эвор и Ред смеялись уже в голос над ее выходкой.
- Ред, а где Крин? Он жив?
- Жив, жив, сестренка. Он прикрывает наш отход вместе с такими же, подстать себе гигантами. Сейчас в этом нет острой необходимости, но я думаю, что ему просто необходимо побыть одному.
- Тогда я побегу, найду его, - она свистнула совсем по мальчишески.
Ласка появилась на зов хозяйки и поприветствовала Шума легким, чуть кокетливым ржанием.
- Ну вот, - весело глядя на свою лошадку, сказала Риган. - Тебе будет с кем пообщаться.
Она нежно провела рукой по гриве Шума:
- Дружище, как же я рада видеть тебя. Точнее - рад..
И в очередной раз сверкнув улыбкой в сторону своего друга и Эвора, она помчалась разыскивать еще одно существо, которое очень хотела видеть живым и здоровым. Крина она обнаружила сидящим на огромном валуне и смотрящим в глубь леса, откуда продолжали появлятся последние лесовики. Риган сама бы себе ни за что не призналась, но ее сердце дрогнуло при виде огромной фигуры бьеринга. Кольчуга на нем была сильно запачкана, да и лицо явно нуждалось в том, чтобы его терпеливо помыли, стирая усталость, грязь и какую-то тоску. Риган подкралась к нему бесшумно, как кошка и бросилась на него сзади, обхватывая его шею. Но бьеринг и тут удивил ее, среагировав мгновенно и кувыркнувшись вперед, опрокинул нападающего на землю, прижимая и лишая возможности двинутся. Риган с трудом перевела дыхание, покосившись на прижавшую ее горло ладонь, а потом подняла глаза на удивленно взирающего не нее Крина:
- Сударь, если вам не нужен больше оруженосец, то вы так мне прямо и скажите. Убивать меня совсем необязательно, - просительно молвила она.
- Кидатся на людей, которые вступили в войну - тоже совсем необязательно. А даже и опасно, - хрипло сказал веземец. Он сам очень испугался, резко поднявшись он поднял Риган и осмотрел ее со всех сторон. - Я тебя не зашиб? Откуда ты вообще свалился?
Риган нахмурилась:
- Откуда?! Да все оттуда же! С неба! Только чтобы покарать вас во имя всех Стихий за то, что вы бросаете меня! Да если бы вы знали!
Крин вдруг улыбнулся, слегка коснувшись щек своего оруженосца:
- Я и не знал, что Стихии настолько чумазые бывают. Скажи-ка мне, малыш, а у тебя нет сестры-близнеца.
Вот чего-чего, а этого она никак не ожидала. Зеленые глаза Риган уставились на него в изумлении:
- Эээ... ну... вообще-то.. Да, сударь. Есть, сударь. А что?
- Просто познакомь меня с ней.
У Риган даже слов не нашлось, она лишь внимательно изучала лицо веземца. На нем мелькнуло и исчезло необычайно нежное выражение. Крин решил окончательно поразить Риган и крепко прижал ее к себе:
- Я очень рад, что ты жив, несносный мальчишка. И теперь сделаю все, чтобы ты и в бою смог выжить.
Риган резко подняла голову:
- Что - опять тренировки?!!!!!
- Сам догадался? - искренне удивился бьеринг.
4 день месяца Песен. Фалесса.
Да нет, миледи Александра, это Вы напросились…
После привычной предвечерней прогулки, я любимым, хорошо изученным путем, вернулся домой. Где был этот дом? Сейчас в небольшой комнате маленькой гостиницы на окраине Фалессы. Вчера в великолепном особняке виконтессы ле Итре, предпочитавшей мои ласки старческим пальцам своего мужа, а завтра, Судьба может забросить меня в другой конец мира, и это будет не хуже прочих мест. Бег и прыжки по крышам домов – стали в последнее время моим любимым и единственным развлечением. Нельзя сказать, что работы для наемного убийцы не находилось, но такой Убийца, как я, за любой заказ не возьмется.
Схватившись за карниз, над окном своей комнаты, я оттолкнулся от стены и оказался в доме через окно. Потом перегнулся через подоконник и достал свое снаряжение, спрятанное на всякий случай под старой кровлей нижнего этажа. И тут я почувствовал…
Всего одно мгновение, одно движение, один вдох и мое тело, ставшее частью узкого клинка, или клинок, ставший частью моего тела, в едином выпаде застыли перед пришедшим. Точнее, как обнаружилось, перед пришедшей. Под капюшоном грубого плаща оказалось лицо красивой девушки. Омуты типичных для сторнийки глаз посмотрели на меня. Корабль жизни любого другого мужчины, окажись он на моем месте, затонул бы сейчас же. Но я не был любым.
- Неужели я свершил, какое-то благое дело, что Марэль решил ниспослать мне своего Избранника?
- Скорее уж падшего Избранника…
Эти ее слова решили все. Она могла даже не подозревать об этом, но после них, я уже был согласен выполнить Заказ, а то, что она пришла ко мне лишь из-за моей профессии, не вызывало сомнений. Многие другие дворянки могли искать Кота по другим причинам, например, по таким же, как виконтесса ле Итре, желая теплой постели и живого мужчины в ней. Другие, но не Александра ле Амарра. Я узнал ее, конечно, узнал. Убийцы тоже интересуются политикой, а муж герцогини был там далеко не последней фигурой. Итак, жене такого мужчины, как герцог Деннира, вряд ли требуется любовник, а вот наемный убийца…Чье же имя привело сторнийку сюда, в какую игру и на чьей стороне она играет. Я не люблю вмешиваться в разборки сильных мира сего, но в этот раз от судьбы не уйдешь. Старая шутница решила, что именно Коту придется разбрасывать камни, но вот не пришлось бы самому их потом и собирать…
Когда она предложила мне золото, я рассмеялся. Кто же заставил думать эту красавицу, что все на этом свете можно купить. Я не мало повидал и мог уверенно сказать, купить можно много, очень многое, но не все…Я видел, как на последний сестерций себе покупали жизнь, а видел как на ту же монету ставили чью-то смерть, видел, как мать торгует собой, чтобы ее дети были сыты, и как отец этих детей продает последнюю краюху хлеба в доме, чтобы напиться в соседней таверне. Видел, как золото превращает последнего мерзавца в почетного гражданина какого-нибудь города, а видел, как отсутствие денег становится проклятием и путем на дно…Но еще я видел искренние улыбки влюбленных, я мог сам не верить в любовь, но они верили и были счастливы этой слепой верой, я видел свет, которым лучится мать, глядя на свое дитя, видел слезы и боль в глазах, теряющих своих любимых, свои мечты, свои надежды. Я видел и знал, что не все можно купить…
- Вы думаете - всё и вся можно купить за деньги?
- А разве нет?
- Иногда из всех правил бывают исключения…
- И Вы, конечно, именно такое исключение?
- Да. В Вашем случае да. – Терпеть не могу учить кого-то жизни, и не дай Марэль, кто-то начнет учить меня, но в данном случае стоит преподнести этой девчонке урок.
- Тогда чего Вы хотите? – Герцогиня удивленно и заинтересованно изогнула тонкую бровь.
- Вас. – Обыденным тоном сообщил я, глядя прямо в «морские» глаза. В глаза, в которых все тонули. Все, но только не я. Она поняла, что иного ответа не будет
- Что же Вы будете со мной делать? – Интересно, ей тоже палец в рот не клади, останешься без руки. Я рассмеялся.
- Теперь я понимаю, почему герцог всегда так задумчив и печален. С такой женой ему все время приходится жить, как в штормящем море.
- Не боитесь? – Окончательно обнаглела девушка или она и была такой?
- Мне в этой жизни уже ничто не страшно. – Громкие, напыщенные слова - ненавижу такие, но это было правдой
Александра встала, подошла ко мне и протянула руку:
- Тогда по рукам.
- По рукам, - согласно кивнул я, пожал ее ладонь, притянул к себе и оставил на губах мимолетный поцелуй.
Я увидел, как расширились от удивления ее зрачки, а глаза на самом деле удивительные – голубые с зелеными крапинками, вот почему издали они казались аквамариновыми. Она попыталась освободить руку, но мои пальцы легко удержали тонкое запястье. На лице девушки полыхнул гнев, сделав ее похожей на разъяренную богиню.
- Вы не собираетесь вернуть мне мою руку?
- Мы, кажется, только что заключили договор, киска. Обычно сделку скрепляют подписью, но если учесть особенности нашего случая и необычность условий, думаю, мы могли бы найти иной способ подтверждения своих добрых намерений, полномочий и обязательств? – Легкая усмешка превратилась в хищный оскал. Она должна хорошо осознавать, на что идет. Пусть не думает, что можно просто так нанять Убийцу и остаться в стороне – чистенькой и незапятнанной. Пусть узнает, что в этой жизни ничто не дается просто так. – Тебе придется дать мне задаток.
Ее свободная рука скользнула под плащ и извлекла на свет кошелек. Внутри звякнули монеты. Неужели, она думает, что звон золота меня привлечет? Если бы все не было до ужаса грустно, я бы рассмеялся, так как это было до ужаса смешно. Ну почему если человек Убийца, то он обязательно должен быть продажен? Почему если ты преступил кем-то написанный закон, то навсегда заклеймен печатью позора?
Я взял кошелек, взвесил его и бросил в дальний угол.
- В бездну золото, киска. Мне нужно не оно, а ты.
Герцогиня не успела даже вскрикнуть, как я подхватил ее на руки и опустил на узкую кровать. Не давая ей опомниться, я снова поцеловал ее. На этот раз грубо, сильно, как будто заставляя женские губы забыть других мужчин, смевших касаться их. Сначала она отчаянно боролась, пара ударов оказалась весьма болезненной, но справиться со мной не могла. Ее руки сильно упирались в мою грудь, но губы все продолжали терзать нежный ротик и, наконец, под натиском она начала сдаваться. Мои пальцы тем временем уже нашли застежку плаща, который тут же отправился на пол, следом последовало верхнее платье. Женщина уже не столько сопротивлялась, сколько помогала мне избавляться от мешающей одежды. Женщина есть женщина, а кошка есть кошка, как ее не называй. Когда с ее одеждой было покончено, мы принялись за мою. Специально или нет, но маленькие бесстыдные пальчики, казалось, успели пройтись по всему моему телу, прежде чем я оказался обнаженным.
Склонившись, я пробежался поцелуями по всему ее телу от губ до кончиков пальцев на ногах. От нее пахло очень странно, но приятно. Необычное сочетание морской свежести и полыни. Ее губы проложили такой же путь от моей ключицы вниз, пока я сам не остановил опасное путешествие. Я же не собирался ввязываться в это серьезно.
Когда наши тела впервые коснулись друг друга без каких-либо преград, ощущая горячую кожу другого, привыкая, осознавая, мы на миг замерли, глядя в глаза друг другу. А потом шторм чувств и ощущений закружил нас и унес. Руки, ноги, губы, глаза, даже сердца и души наши перепутались. В миг соединения женского и мужского начала, тело Александры изогнулось, и с губ сорвался крик, который, возможно, первым увидел свет еще до начала времен, раньше смерти и жизни, раньше самого рождения мира – крик соединения двух частей одного целого.
Я понял, что тоже начинаю сдаваться под напором желания. Давно со мной такого не бывало. Эта женщина сумела зацепить своими коготками что-то в моей, как я думал, давно проклятой душе.
Каждый новый взлет, дарил новое падение, но возносил еще выше, пока мир не рассыпался брызгами радужных искр в момент наивысшего вознесения на самую вершину наслаждения. Горько-сладкий запах тел, только что вернувшихся на землю, ударил мне в ноздри, возвращая в реальность и напоминая о случившемся только что.
В какой момент я потерял голову? Ведь, я совсем не собирался доводить дело до конца, а только хотел проучить наглую девчонку. Благими намерениями выстлан путь, сами знаете куда.
Некоторое время мы лежали в тишине, я обнял ее за плечи и притянул к себе. Она охотно прижалась, ища защиты от холода наступающей ночи и холода всего мира. Чувствуя себя последним дураком, я нащупал на полу ее плащ и накинул на нас. Девушка тихо вздохнула и зарылась лицом в мое плечо.
- Если бы ты знал, как я устала.
Почему-то я поверил ей. Поверил, что только отчаяние заставило ее придти ко мне, только отчаяние толкнуло ее на этот путь, отчаяние и моя старая подруга – насмешница Судьба. Я молчал, впервые за долгое время, не зная, что сказать.
- Тебе надо возвращаться, иначе герцогиню ле Амарра начнут искать. Я провожу тебя… - Ничего лучше я не придумал, конечно, чем выпроваживать ее сейчас прочь.
- Нет. – Она приподнялась, приложила палец к моим губам, а потом легко и целомудренно коснулась из своими. – Нет, не надо. Завтра тебя будут ждать в доме Иванэ. А сейчас мне действительно пора. – Она встала, ничуть не смущаясь своей наготы, и стала аккуратно одеваться. Я наблюдал за ней. Одевшись, приведя немного в порядок волосы, накинув плащ, она присела на край кровати.
- Что мне сказать? Зачем твоему мужу такой человек, как я?
- А ты думаешь - у Иванэ ле Амарра не может быть дела к наемному убийце? – На губах Александры заиграла холодная усмешка. - Святой Иванэ! Не переживай, что сказать мужу, я найду. Просто приходи. Тебя будут ждать…
После этих слов она встала и пошла к двери, потом вдруг обернулась, вернулась и поцеловала меня. Поцеловала по-настоящему, просто и сладко. И исчезла в напавшей на столицу Лаконы ночи.
Да нет, миледи Александра, это Вы напросились…
После привычной предвечерней прогулки, я любимым, хорошо изученным путем, вернулся домой. Где был этот дом? Сейчас в небольшой комнате маленькой гостиницы на окраине Фалессы. Вчера в великолепном особняке виконтессы ле Итре, предпочитавшей мои ласки старческим пальцам своего мужа, а завтра, Судьба может забросить меня в другой конец мира, и это будет не хуже прочих мест. Бег и прыжки по крышам домов – стали в последнее время моим любимым и единственным развлечением. Нельзя сказать, что работы для наемного убийцы не находилось, но такой Убийца, как я, за любой заказ не возьмется.
Схватившись за карниз, над окном своей комнаты, я оттолкнулся от стены и оказался в доме через окно. Потом перегнулся через подоконник и достал свое снаряжение, спрятанное на всякий случай под старой кровлей нижнего этажа. И тут я почувствовал…
Всего одно мгновение, одно движение, один вдох и мое тело, ставшее частью узкого клинка, или клинок, ставший частью моего тела, в едином выпаде застыли перед пришедшим. Точнее, как обнаружилось, перед пришедшей. Под капюшоном грубого плаща оказалось лицо красивой девушки. Омуты типичных для сторнийки глаз посмотрели на меня. Корабль жизни любого другого мужчины, окажись он на моем месте, затонул бы сейчас же. Но я не был любым.
- Неужели я свершил, какое-то благое дело, что Марэль решил ниспослать мне своего Избранника?
- Скорее уж падшего Избранника…
Эти ее слова решили все. Она могла даже не подозревать об этом, но после них, я уже был согласен выполнить Заказ, а то, что она пришла ко мне лишь из-за моей профессии, не вызывало сомнений. Многие другие дворянки могли искать Кота по другим причинам, например, по таким же, как виконтесса ле Итре, желая теплой постели и живого мужчины в ней. Другие, но не Александра ле Амарра. Я узнал ее, конечно, узнал. Убийцы тоже интересуются политикой, а муж герцогини был там далеко не последней фигурой. Итак, жене такого мужчины, как герцог Деннира, вряд ли требуется любовник, а вот наемный убийца…Чье же имя привело сторнийку сюда, в какую игру и на чьей стороне она играет. Я не люблю вмешиваться в разборки сильных мира сего, но в этот раз от судьбы не уйдешь. Старая шутница решила, что именно Коту придется разбрасывать камни, но вот не пришлось бы самому их потом и собирать…
Когда она предложила мне золото, я рассмеялся. Кто же заставил думать эту красавицу, что все на этом свете можно купить. Я не мало повидал и мог уверенно сказать, купить можно много, очень многое, но не все…Я видел, как на последний сестерций себе покупали жизнь, а видел как на ту же монету ставили чью-то смерть, видел, как мать торгует собой, чтобы ее дети были сыты, и как отец этих детей продает последнюю краюху хлеба в доме, чтобы напиться в соседней таверне. Видел, как золото превращает последнего мерзавца в почетного гражданина какого-нибудь города, а видел, как отсутствие денег становится проклятием и путем на дно…Но еще я видел искренние улыбки влюбленных, я мог сам не верить в любовь, но они верили и были счастливы этой слепой верой, я видел свет, которым лучится мать, глядя на свое дитя, видел слезы и боль в глазах, теряющих своих любимых, свои мечты, свои надежды. Я видел и знал, что не все можно купить…
- Вы думаете - всё и вся можно купить за деньги?
- А разве нет?
- Иногда из всех правил бывают исключения…
- И Вы, конечно, именно такое исключение?
- Да. В Вашем случае да. – Терпеть не могу учить кого-то жизни, и не дай Марэль, кто-то начнет учить меня, но в данном случае стоит преподнести этой девчонке урок.
- Тогда чего Вы хотите? – Герцогиня удивленно и заинтересованно изогнула тонкую бровь.
- Вас. – Обыденным тоном сообщил я, глядя прямо в «морские» глаза. В глаза, в которых все тонули. Все, но только не я. Она поняла, что иного ответа не будет
- Что же Вы будете со мной делать? – Интересно, ей тоже палец в рот не клади, останешься без руки. Я рассмеялся.
- Теперь я понимаю, почему герцог всегда так задумчив и печален. С такой женой ему все время приходится жить, как в штормящем море.
- Не боитесь? – Окончательно обнаглела девушка или она и была такой?
- Мне в этой жизни уже ничто не страшно. – Громкие, напыщенные слова - ненавижу такие, но это было правдой
Александра встала, подошла ко мне и протянула руку:
- Тогда по рукам.
- По рукам, - согласно кивнул я, пожал ее ладонь, притянул к себе и оставил на губах мимолетный поцелуй.
Я увидел, как расширились от удивления ее зрачки, а глаза на самом деле удивительные – голубые с зелеными крапинками, вот почему издали они казались аквамариновыми. Она попыталась освободить руку, но мои пальцы легко удержали тонкое запястье. На лице девушки полыхнул гнев, сделав ее похожей на разъяренную богиню.
- Вы не собираетесь вернуть мне мою руку?
- Мы, кажется, только что заключили договор, киска. Обычно сделку скрепляют подписью, но если учесть особенности нашего случая и необычность условий, думаю, мы могли бы найти иной способ подтверждения своих добрых намерений, полномочий и обязательств? – Легкая усмешка превратилась в хищный оскал. Она должна хорошо осознавать, на что идет. Пусть не думает, что можно просто так нанять Убийцу и остаться в стороне – чистенькой и незапятнанной. Пусть узнает, что в этой жизни ничто не дается просто так. – Тебе придется дать мне задаток.
Ее свободная рука скользнула под плащ и извлекла на свет кошелек. Внутри звякнули монеты. Неужели, она думает, что звон золота меня привлечет? Если бы все не было до ужаса грустно, я бы рассмеялся, так как это было до ужаса смешно. Ну почему если человек Убийца, то он обязательно должен быть продажен? Почему если ты преступил кем-то написанный закон, то навсегда заклеймен печатью позора?
Я взял кошелек, взвесил его и бросил в дальний угол.
- В бездну золото, киска. Мне нужно не оно, а ты.
Герцогиня не успела даже вскрикнуть, как я подхватил ее на руки и опустил на узкую кровать. Не давая ей опомниться, я снова поцеловал ее. На этот раз грубо, сильно, как будто заставляя женские губы забыть других мужчин, смевших касаться их. Сначала она отчаянно боролась, пара ударов оказалась весьма болезненной, но справиться со мной не могла. Ее руки сильно упирались в мою грудь, но губы все продолжали терзать нежный ротик и, наконец, под натиском она начала сдаваться. Мои пальцы тем временем уже нашли застежку плаща, который тут же отправился на пол, следом последовало верхнее платье. Женщина уже не столько сопротивлялась, сколько помогала мне избавляться от мешающей одежды. Женщина есть женщина, а кошка есть кошка, как ее не называй. Когда с ее одеждой было покончено, мы принялись за мою. Специально или нет, но маленькие бесстыдные пальчики, казалось, успели пройтись по всему моему телу, прежде чем я оказался обнаженным.
Склонившись, я пробежался поцелуями по всему ее телу от губ до кончиков пальцев на ногах. От нее пахло очень странно, но приятно. Необычное сочетание морской свежести и полыни. Ее губы проложили такой же путь от моей ключицы вниз, пока я сам не остановил опасное путешествие. Я же не собирался ввязываться в это серьезно.
Когда наши тела впервые коснулись друг друга без каких-либо преград, ощущая горячую кожу другого, привыкая, осознавая, мы на миг замерли, глядя в глаза друг другу. А потом шторм чувств и ощущений закружил нас и унес. Руки, ноги, губы, глаза, даже сердца и души наши перепутались. В миг соединения женского и мужского начала, тело Александры изогнулось, и с губ сорвался крик, который, возможно, первым увидел свет еще до начала времен, раньше смерти и жизни, раньше самого рождения мира – крик соединения двух частей одного целого.
Я понял, что тоже начинаю сдаваться под напором желания. Давно со мной такого не бывало. Эта женщина сумела зацепить своими коготками что-то в моей, как я думал, давно проклятой душе.
Каждый новый взлет, дарил новое падение, но возносил еще выше, пока мир не рассыпался брызгами радужных искр в момент наивысшего вознесения на самую вершину наслаждения. Горько-сладкий запах тел, только что вернувшихся на землю, ударил мне в ноздри, возвращая в реальность и напоминая о случившемся только что.
В какой момент я потерял голову? Ведь, я совсем не собирался доводить дело до конца, а только хотел проучить наглую девчонку. Благими намерениями выстлан путь, сами знаете куда.
Некоторое время мы лежали в тишине, я обнял ее за плечи и притянул к себе. Она охотно прижалась, ища защиты от холода наступающей ночи и холода всего мира. Чувствуя себя последним дураком, я нащупал на полу ее плащ и накинул на нас. Девушка тихо вздохнула и зарылась лицом в мое плечо.
- Если бы ты знал, как я устала.
Почему-то я поверил ей. Поверил, что только отчаяние заставило ее придти ко мне, только отчаяние толкнуло ее на этот путь, отчаяние и моя старая подруга – насмешница Судьба. Я молчал, впервые за долгое время, не зная, что сказать.
- Тебе надо возвращаться, иначе герцогиню ле Амарра начнут искать. Я провожу тебя… - Ничего лучше я не придумал, конечно, чем выпроваживать ее сейчас прочь.
- Нет. – Она приподнялась, приложила палец к моим губам, а потом легко и целомудренно коснулась из своими. – Нет, не надо. Завтра тебя будут ждать в доме Иванэ. А сейчас мне действительно пора. – Она встала, ничуть не смущаясь своей наготы, и стала аккуратно одеваться. Я наблюдал за ней. Одевшись, приведя немного в порядок волосы, накинув плащ, она присела на край кровати.
- Что мне сказать? Зачем твоему мужу такой человек, как я?
- А ты думаешь - у Иванэ ле Амарра не может быть дела к наемному убийце? – На губах Александры заиграла холодная усмешка. - Святой Иванэ! Не переживай, что сказать мужу, я найду. Просто приходи. Тебя будут ждать…
После этих слов она встала и пошла к двери, потом вдруг обернулась, вернулась и поцеловала меня. Поцеловала по-настоящему, просто и сладко. И исчезла в напавшей на столицу Лаконы ночи.
4-5 день месяца Песен. Фалесса. Трактир «Дикий Кот». Поздний вечер.
- Ставлю десять сестерциев, парень, что ты не сможешь убить даже кошку, не то, что человека! – За одним из столов в трактире «Дикий Кот» раздался взрыв смеха. Юноша лет восемнадцати, покраснев, задиристо вскочил и схватился за рукоять своего клинка.
- Я отдам эти десять сестерциев трактирщику и угощу всех, когда убью тебя, Жайме!
Усмешка слетела с лица мужчины лет сорока, произнесшего обидные для молодого человека слова, он резко поднялся из-за стола и стал надвигаться на юношу. Его пальцы уже нашли верный меч, чтобы раз и навсегда научить наглого мальца уважению к старшим. Видано ли, чтобы какой-то сопляк угрожал смертью Жайме Рваному Уху, самому Жайме – лучшему наемному убийце во всей Фалессе. Один из членов Гильдии Криэрана он перебрался сюда, зная, что столица – непаханое поле для таких, как он. Таких же избранников фортуны и рока, искателей приключений на свою безумную голову – воров, убийц и авантюристов.
Как смеет какой-то щенок, еще вчера воровавший пирожки, чтобы не умереть с голоду, сегодня грубить и угрожать самому Жайме.
- А ну доставай свой ножичек, и мы посмотрим - кто кого и за чей счет будет угощать! – Нехорошая улыбка коснулась его губ и заползла страхом в разум юноши. С такой улыбкой Рваное Ухо ходил на дело. И любой знал, что в такую минуту перед Жайме лучше не вставать. Любой знал, и никто бы не посмел встать, кроме…
- Ну ты даешь, Ушастый! Еще только полдень минул, а ты уже мечом машешь. – Худой, мускулистый мужчина с грацией бродячего кота вклинился между спорщиками, поставил к столу деревянный стул и уселся так, что голова сумасшедшего оказалась на траектории удара меча Жайме, реши тот все же сразиться с бедным пареньком. Молодой мужчина откинулся на спинку, закинул ноги на стол, таким образом, устроившись со всеми удобствами, и крикнул:
- Эй, Варго, неси свое лучшее пойло. Если уж мне предстоит наблюдать поединок двух безмозглых типов, не поделивших один ум на двоих, я хочу делать это подкрепившись.
Пыл спорщиков немного поостыл, но Жайме никак не мог успокоиться из-за нанесенного оскорбления. Что так взбесило убийцу - было неясно, так как свою профессию он знал на отлично, но вот мастерство открытого боя – один на один, здесь нужны несколько иные навыки, нежели искусство бросания ножей в спину.
- Кот, неужто в этом дрянном городе нашелся кто-то, доверивший свои проблемы тебе, так что ты теперь можешь пить лучшее вино Варго? – Жайме отпустил рукоять меча и сел на свое место, подвинув пришедшему грубую глиняную кружку и плеснув туда вина из кувшина.
- Поверь мне, Жайме, таких поболее, чем тех, кто несет свое честное золото за убийствами к тебе, - названный Котом широко улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов.
- Ладно, ладно, - Убийца ухмыльнулся и похлопал Кота по спине. Тут появился сам хозяин, неся еще два кувшина вина.
- Вот, господин Кот, самое лучшее для вас, как всегда, - заискивающе смотрел он на мужчину. Тот бросил ему целый кошель, звенящий монетами, и за один глоток опустошил свою кружку. – Пойло. Отличное пойло! – Вынес он вердикт. Трактирщик довольно поклонился и скрылся в толпе. Жайме продолжил допытываться у своего старого знакомца:
- Так что? Тебе большой заказ дали?
- А тебе, какого беса, это сдалось, Рваное Ухо. – Кот прищурился и действительно стал похож на довольного котяру, только что стащившего у хозяйки сметану.
Жайме осмотрелся, убедившись, что за их разговором никто не следит, и, наклонившись, сказал:
- Времена нехорошие грядут. Ты и я это чувствуем, еще кое-кто из ребят тоже…Мы искатели неприятностей и беду чуем за полгода. – Жайме испытующе смотрел на Кота, но тот только молчал, по-прежнему ухмыляясь. – Тебе попал большой заказ. Кого ты должен убить?
Кот извлек из ножен свой узкий длинный клинок и показал лезвие Жайме. Любой посторонний мог подумать, что старые приятели обсуждают достоинства и недостатки оружия, но на самом деле за столом раздались такие слова:
- Слушай, Ушастый. Ты меня знаешь не первый год, я тебя тоже. Никто из нас никогда не лез в дела другого, так какого … ты теперь суешь свой нос туда, куда не следует. – Жайме отшатнулся от Кота и бросил злобный взгляд на лезвие его меча. Если с молодым пареньком он сразился бы без страха, то нарываться на Кота – себе дороже. О том как владеет мечем этот человек – знали не только ближайшие друзья. Сцепишься с этой скотиной и окажешься уже Жайме Рваные Уши…
- Смотри, Кот. Я тебя предупредил. Сейчас все качается, как на весах…Стоит кому-то кинуть камешек не на ту сторону и все отправится в бездну…
- Не учи меня жить, Жайме. Я не первый год грешу на этом свете. Если Марэль решит вложить этот последний камень в мои руки - так тому и быть!
Рваное Ухо встал из-за стола и пошел прочь. И чего он решил спорить с Котом. Знал же, что переубедить этого упрямца нельзя. Кот! Ха, его надо было назвать Ослом – вот уж подходящая кличка. Но беспокойство не прошло. Чутье еще никогда не обманывало опытного убийцу. Впереди маячило нечто страшное, нечто в сравнении с чем, даже вечные муки за совершенные в этом мире грехи, которых на счету Жайме было не счесть, казались, пустяком.
А в трактире Кот уже опустошал второй кувшин, когда спасенный им ранее парень подсел на место Жайме и пробурчал:
- Спасибо.
- Не за что. Только, когда в следующий раз тебе приспичит связываться с кем-то, выбирай равного. – Кот налил еще одну кружку и выпил ее до дна. Жайме, знавший его уже лет десять понял бы, что мужчина топит в жутком вине какую-то тоску, но юноша познакомился с самим Котом только полгода назад. Это именно Кот вытащил Винсента с самого низа, научив приемам настоящего Вора, а не уличного воришки. Коту парень был обязан всем, а теперь еще и своей жизнью.
- Он сам виноват. Он насмехался надо мной, говорил, что я никого не смогу убить. – Юноша был похож на обиженного ребенка, потерявшего конфету.
- И был прав! Убивать не так легко, как ты думаешь, всезнайка, и умением отнимать чужие жизни нечего гордиться.
- Все же я благодарен тебе, за вмешательство. Он бы мог…
- Ничего бы он не мог…Ну сделал бы в тебе дырку и все, - увидев выражение лица, которое появилось у Винсента после этих слов, Кот расхохотался и добавил. – Но я все же вмешался. Мне было жаль эту тунику, которую я купил тебе только вчера.
- Ставлю десять сестерциев, парень, что ты не сможешь убить даже кошку, не то, что человека! – За одним из столов в трактире «Дикий Кот» раздался взрыв смеха. Юноша лет восемнадцати, покраснев, задиристо вскочил и схватился за рукоять своего клинка.
- Я отдам эти десять сестерциев трактирщику и угощу всех, когда убью тебя, Жайме!
Усмешка слетела с лица мужчины лет сорока, произнесшего обидные для молодого человека слова, он резко поднялся из-за стола и стал надвигаться на юношу. Его пальцы уже нашли верный меч, чтобы раз и навсегда научить наглого мальца уважению к старшим. Видано ли, чтобы какой-то сопляк угрожал смертью Жайме Рваному Уху, самому Жайме – лучшему наемному убийце во всей Фалессе. Один из членов Гильдии Криэрана он перебрался сюда, зная, что столица – непаханое поле для таких, как он. Таких же избранников фортуны и рока, искателей приключений на свою безумную голову – воров, убийц и авантюристов.
Как смеет какой-то щенок, еще вчера воровавший пирожки, чтобы не умереть с голоду, сегодня грубить и угрожать самому Жайме.
- А ну доставай свой ножичек, и мы посмотрим - кто кого и за чей счет будет угощать! – Нехорошая улыбка коснулась его губ и заползла страхом в разум юноши. С такой улыбкой Рваное Ухо ходил на дело. И любой знал, что в такую минуту перед Жайме лучше не вставать. Любой знал, и никто бы не посмел встать, кроме…
- Ну ты даешь, Ушастый! Еще только полдень минул, а ты уже мечом машешь. – Худой, мускулистый мужчина с грацией бродячего кота вклинился между спорщиками, поставил к столу деревянный стул и уселся так, что голова сумасшедшего оказалась на траектории удара меча Жайме, реши тот все же сразиться с бедным пареньком. Молодой мужчина откинулся на спинку, закинул ноги на стол, таким образом, устроившись со всеми удобствами, и крикнул:
- Эй, Варго, неси свое лучшее пойло. Если уж мне предстоит наблюдать поединок двух безмозглых типов, не поделивших один ум на двоих, я хочу делать это подкрепившись.
Пыл спорщиков немного поостыл, но Жайме никак не мог успокоиться из-за нанесенного оскорбления. Что так взбесило убийцу - было неясно, так как свою профессию он знал на отлично, но вот мастерство открытого боя – один на один, здесь нужны несколько иные навыки, нежели искусство бросания ножей в спину.
- Кот, неужто в этом дрянном городе нашелся кто-то, доверивший свои проблемы тебе, так что ты теперь можешь пить лучшее вино Варго? – Жайме отпустил рукоять меча и сел на свое место, подвинув пришедшему грубую глиняную кружку и плеснув туда вина из кувшина.
- Поверь мне, Жайме, таких поболее, чем тех, кто несет свое честное золото за убийствами к тебе, - названный Котом широко улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов.
- Ладно, ладно, - Убийца ухмыльнулся и похлопал Кота по спине. Тут появился сам хозяин, неся еще два кувшина вина.
- Вот, господин Кот, самое лучшее для вас, как всегда, - заискивающе смотрел он на мужчину. Тот бросил ему целый кошель, звенящий монетами, и за один глоток опустошил свою кружку. – Пойло. Отличное пойло! – Вынес он вердикт. Трактирщик довольно поклонился и скрылся в толпе. Жайме продолжил допытываться у своего старого знакомца:
- Так что? Тебе большой заказ дали?
- А тебе, какого беса, это сдалось, Рваное Ухо. – Кот прищурился и действительно стал похож на довольного котяру, только что стащившего у хозяйки сметану.
Жайме осмотрелся, убедившись, что за их разговором никто не следит, и, наклонившись, сказал:
- Времена нехорошие грядут. Ты и я это чувствуем, еще кое-кто из ребят тоже…Мы искатели неприятностей и беду чуем за полгода. – Жайме испытующе смотрел на Кота, но тот только молчал, по-прежнему ухмыляясь. – Тебе попал большой заказ. Кого ты должен убить?
Кот извлек из ножен свой узкий длинный клинок и показал лезвие Жайме. Любой посторонний мог подумать, что старые приятели обсуждают достоинства и недостатки оружия, но на самом деле за столом раздались такие слова:
- Слушай, Ушастый. Ты меня знаешь не первый год, я тебя тоже. Никто из нас никогда не лез в дела другого, так какого … ты теперь суешь свой нос туда, куда не следует. – Жайме отшатнулся от Кота и бросил злобный взгляд на лезвие его меча. Если с молодым пареньком он сразился бы без страха, то нарываться на Кота – себе дороже. О том как владеет мечем этот человек – знали не только ближайшие друзья. Сцепишься с этой скотиной и окажешься уже Жайме Рваные Уши…
- Смотри, Кот. Я тебя предупредил. Сейчас все качается, как на весах…Стоит кому-то кинуть камешек не на ту сторону и все отправится в бездну…
- Не учи меня жить, Жайме. Я не первый год грешу на этом свете. Если Марэль решит вложить этот последний камень в мои руки - так тому и быть!
Рваное Ухо встал из-за стола и пошел прочь. И чего он решил спорить с Котом. Знал же, что переубедить этого упрямца нельзя. Кот! Ха, его надо было назвать Ослом – вот уж подходящая кличка. Но беспокойство не прошло. Чутье еще никогда не обманывало опытного убийцу. Впереди маячило нечто страшное, нечто в сравнении с чем, даже вечные муки за совершенные в этом мире грехи, которых на счету Жайме было не счесть, казались, пустяком.
А в трактире Кот уже опустошал второй кувшин, когда спасенный им ранее парень подсел на место Жайме и пробурчал:
- Спасибо.
- Не за что. Только, когда в следующий раз тебе приспичит связываться с кем-то, выбирай равного. – Кот налил еще одну кружку и выпил ее до дна. Жайме, знавший его уже лет десять понял бы, что мужчина топит в жутком вине какую-то тоску, но юноша познакомился с самим Котом только полгода назад. Это именно Кот вытащил Винсента с самого низа, научив приемам настоящего Вора, а не уличного воришки. Коту парень был обязан всем, а теперь еще и своей жизнью.
- Он сам виноват. Он насмехался надо мной, говорил, что я никого не смогу убить. – Юноша был похож на обиженного ребенка, потерявшего конфету.
- И был прав! Убивать не так легко, как ты думаешь, всезнайка, и умением отнимать чужие жизни нечего гордиться.
- Все же я благодарен тебе, за вмешательство. Он бы мог…
- Ничего бы он не мог…Ну сделал бы в тебе дырку и все, - увидев выражение лица, которое появилось у Винсента после этих слов, Кот расхохотался и добавил. – Но я все же вмешался. Мне было жаль эту тунику, которую я купил тебе только вчера.
6 день месяца Песен.
Лакона. Фалесса.
Франциск ле Шаорин смотрел на новоиспеченного императора. Хорош, ничего не скажешь. Отправился на чужую свадьбу, украл невесту и начал войну. На лицо незаурядные дипломатические способности.
Все бы ничего... Но невеста оказалась к тому же – и сама из Полумесяца. Отлично – после очередного поражения, пойдут разговоры о предателях у трона. А что обычно делает недовольная толпа с "предателями"?
Итак, война заполыхала с невиданной силой, хотя еще не все вступили в игру... Теперь Ярно сам должен пойти в уготованную ему ловушку. И надо, сказать, он пошел в нее с радостью.
Шаорин выхватил его прямо по среди вечера, утащи, туда где бы их никто не услышал – чисто для проформы. Про то, что война началась, слышали почти все – весть дошла молниеносно.
- Что вы думаете делать? – Франциск улыбнулся.
- Атаковать. – Ярно незамедлительно ответил. Похоже, он не думает вообще. Может и не умеет?
- Это понятно... Франциск поморщился. Ему претило объяснять элементарные, по его понятию вещи. – Вы знаете, мой император... Я бы хотел видеть Лакону – сильной, единой и богатой страной. Но, увы! Долгое правление узурпаторши наложило свой отпечаток – страну разъедает коррупция, аристократия разнежилась и обленилась, простой народ голодает, армия давно забыла, как надо воевать. Это ситуацию, надо сломать! И сломать силой оружия, не считаясь с потерями и расходами... Если мы сейчас не покажем, что мы Сильны, что мы Едины и что мы можем дать Достойный Отпор врагу, нас никто не будет воспринимать всерьез. Поэтому советую вам – Соберите все наши силы в один кулак. Нанесите удар, и сотрите мятежников в порошок! Чем быстрее, тем лучше... Кстати, еще говорят, лирийцы собираются вторгнуться в Тай-Суан... Для укрепления дружбы народов и полного взаимопонимания поможем им! Надо снять гарнизоны с границы и отправить их с военной помощью к царице. Несомненно, она оценит ваш дружеский жест!
Ярно кивнул.
- Да, да... Как вы все точно сказали. Я так и думал сделать...
- А ты умеешь думать? – хотелось сказать Франциску, но он в ответ лишь улыбнулся. – А когда вернетесь с победой – увидите, что и налоги все будут платить, и страну мы поднимем... Так, что – собирайте всю армию, всех ваших друзей и в Лес... А я уж тут послежу, чтобы было тихо, и никто не буянил... А то, говорят, тут на вас покушение готовят...
- Какое? – Ярно снова удивился.
- Да, вот, говорят, некоторые "сторонники" Селины, они не хотят вас видеть у власти. И вот, купили кого-то из вашего окружения, чтобы он вам яду подсыпал. Понимаете, вы ему доверяете, а он вам – яду... Прямо, даже неприлично, как-то...
- На редкость. – Ярно задумался.
- Ну, вы не волнуйтесь. Мы о нем позаботимся. Впрочем, если у вас есть какие-то догадки, то сообщите мне. На этом все, можете возвратиться к жене, она у вас красавица и умница, я вас больше не задерживаю...
Ярно с задумчивым видом ушел. Надо же быть таким идиотом, и при этом императором. Да, он возьмет войско и пойдет к лесу, а когда степняки перевалят через Тай-Суанские горы, две армии встретятся – победит третий. Кто? Наверное, он - Франциск... Впрочем, еще предстояло поработать. Такую победу надо еще выковать...
Одной из граней его плана была Иветта. Да, она проглотила все, и смирилась, став еще винтиком могущественного первого министра. Несомненно, ее честолюбие – так присущее всей ее семейке, поможет ей.
С Ри было потяжелее. Они еще пару раз говорили, но что-то было не так. И, похоже, что-то было не так в самом Франциске. Словно его подменяли на время разговора с ней... Вот и накануне...
Франциск осматривал повреждения нанесенные пожаром – произошла какая-то неприятность магического рода, он сам в это время в доме отсутствовал. Он ходил по комнатам, считал про себя ущерб, и как-то вышло, что он и Ри оказались в одной комнате. Той самой комнате.
Франциск задумчиво глядел на стол, на портреты. Ри стала рядом.
- Ваш отец и ваша мать?
Он кивнул.
- Когда я только приехал в Фалессу, поссорившись с родителями накануне... Я захватил парочку вещей из дома, вроде как на память... Я был тогда наивным дураком, ничего еще не понимал – сказывалось воспитание. Отец и мать всегда были идеалистами... Идеалистами и остались до самой смерти... Ну и я был таким... В начале...
- Потом, конечно, все изменилось? – спросила Ри.
- Наверное... – Шаорин взял небольшую шкатулку. – Одно мне ясно, дороги назад больше нет. Родители мертвы, я здесь, и я сделал, то, что я сделал... За все отвечать самому, но страха я не чувствую. Единственно сожалею, никто так и не понял – почему? Почему умер, тот славный малый, который приехал в Фалессу, и почему, вот здесь стоит первый министр... Если бы это кто-то понял, то, наверное, он мог бы рассказать это мне?
Шкатулка раскрылась, полилась тихая музыка. Канарейки пели. Чуть ниже, на красном бархате шла надпись – "В малом – великая честь. Францу в его день совершеннолетия."
Лакона. Фалесса.
Франциск ле Шаорин смотрел на новоиспеченного императора. Хорош, ничего не скажешь. Отправился на чужую свадьбу, украл невесту и начал войну. На лицо незаурядные дипломатические способности.
Все бы ничего... Но невеста оказалась к тому же – и сама из Полумесяца. Отлично – после очередного поражения, пойдут разговоры о предателях у трона. А что обычно делает недовольная толпа с "предателями"?
Итак, война заполыхала с невиданной силой, хотя еще не все вступили в игру... Теперь Ярно сам должен пойти в уготованную ему ловушку. И надо, сказать, он пошел в нее с радостью.
Шаорин выхватил его прямо по среди вечера, утащи, туда где бы их никто не услышал – чисто для проформы. Про то, что война началась, слышали почти все – весть дошла молниеносно.
- Что вы думаете делать? – Франциск улыбнулся.
- Атаковать. – Ярно незамедлительно ответил. Похоже, он не думает вообще. Может и не умеет?
- Это понятно... Франциск поморщился. Ему претило объяснять элементарные, по его понятию вещи. – Вы знаете, мой император... Я бы хотел видеть Лакону – сильной, единой и богатой страной. Но, увы! Долгое правление узурпаторши наложило свой отпечаток – страну разъедает коррупция, аристократия разнежилась и обленилась, простой народ голодает, армия давно забыла, как надо воевать. Это ситуацию, надо сломать! И сломать силой оружия, не считаясь с потерями и расходами... Если мы сейчас не покажем, что мы Сильны, что мы Едины и что мы можем дать Достойный Отпор врагу, нас никто не будет воспринимать всерьез. Поэтому советую вам – Соберите все наши силы в один кулак. Нанесите удар, и сотрите мятежников в порошок! Чем быстрее, тем лучше... Кстати, еще говорят, лирийцы собираются вторгнуться в Тай-Суан... Для укрепления дружбы народов и полного взаимопонимания поможем им! Надо снять гарнизоны с границы и отправить их с военной помощью к царице. Несомненно, она оценит ваш дружеский жест!
Ярно кивнул.
- Да, да... Как вы все точно сказали. Я так и думал сделать...
- А ты умеешь думать? – хотелось сказать Франциску, но он в ответ лишь улыбнулся. – А когда вернетесь с победой – увидите, что и налоги все будут платить, и страну мы поднимем... Так, что – собирайте всю армию, всех ваших друзей и в Лес... А я уж тут послежу, чтобы было тихо, и никто не буянил... А то, говорят, тут на вас покушение готовят...
- Какое? – Ярно снова удивился.
- Да, вот, говорят, некоторые "сторонники" Селины, они не хотят вас видеть у власти. И вот, купили кого-то из вашего окружения, чтобы он вам яду подсыпал. Понимаете, вы ему доверяете, а он вам – яду... Прямо, даже неприлично, как-то...
- На редкость. – Ярно задумался.
- Ну, вы не волнуйтесь. Мы о нем позаботимся. Впрочем, если у вас есть какие-то догадки, то сообщите мне. На этом все, можете возвратиться к жене, она у вас красавица и умница, я вас больше не задерживаю...
Ярно с задумчивым видом ушел. Надо же быть таким идиотом, и при этом императором. Да, он возьмет войско и пойдет к лесу, а когда степняки перевалят через Тай-Суанские горы, две армии встретятся – победит третий. Кто? Наверное, он - Франциск... Впрочем, еще предстояло поработать. Такую победу надо еще выковать...
Одной из граней его плана была Иветта. Да, она проглотила все, и смирилась, став еще винтиком могущественного первого министра. Несомненно, ее честолюбие – так присущее всей ее семейке, поможет ей.
С Ри было потяжелее. Они еще пару раз говорили, но что-то было не так. И, похоже, что-то было не так в самом Франциске. Словно его подменяли на время разговора с ней... Вот и накануне...
Франциск осматривал повреждения нанесенные пожаром – произошла какая-то неприятность магического рода, он сам в это время в доме отсутствовал. Он ходил по комнатам, считал про себя ущерб, и как-то вышло, что он и Ри оказались в одной комнате. Той самой комнате.
Франциск задумчиво глядел на стол, на портреты. Ри стала рядом.
- Ваш отец и ваша мать?
Он кивнул.
- Когда я только приехал в Фалессу, поссорившись с родителями накануне... Я захватил парочку вещей из дома, вроде как на память... Я был тогда наивным дураком, ничего еще не понимал – сказывалось воспитание. Отец и мать всегда были идеалистами... Идеалистами и остались до самой смерти... Ну и я был таким... В начале...
- Потом, конечно, все изменилось? – спросила Ри.
- Наверное... – Шаорин взял небольшую шкатулку. – Одно мне ясно, дороги назад больше нет. Родители мертвы, я здесь, и я сделал, то, что я сделал... За все отвечать самому, но страха я не чувствую. Единственно сожалею, никто так и не понял – почему? Почему умер, тот славный малый, который приехал в Фалессу, и почему, вот здесь стоит первый министр... Если бы это кто-то понял, то, наверное, он мог бы рассказать это мне?
Шкатулка раскрылась, полилась тихая музыка. Канарейки пели. Чуть ниже, на красном бархате шла надпись – "В малом – великая честь. Францу в его день совершеннолетия."
30 день месяца Судов. Сторн.
Словно волна пробежала по Великой Незримости... Что, в самом деле, происходит? Неужели, то зачем я здесь – случилось? Значит ли это, что мне срочно что-то надо делать? Все эти вопросы, как дождь хлынули на меня... Я сосредоточился и очистил свое сознание от посторонних мыслей. Похоже... Похоже... Нет, моя цель по-прежнему недоступна, но где-то неподалеку менялись судьбы Мира. Странно, связанно ли это как-то со мной? Почему сейчас. Ноги сами понесли меня туда.
Но очевидно Незримости было угодно, чтобы я не увидел всего. Лишь уходящий под всеми парусами корабль и юный человек лежащий на причале. Вмешаться? Не стоит? Что-то говорило мне, что не стоит ничего изменять, надо просто исчезнуть. Я стоял, пытаясь понять, в чем цель моего пребывания здесь, сейчас, на этом месте. Что ж, кажется, я понял...
Я повернулся к юноше, постарался почувствовать. Его связь с Незримостью словно колыхалась, становясь, то сильнее, то слабее. Кажется, вот в чем дело... Но уверенности у меня не было. Его дальнейшая судьба зависит от случая...
Итак...
Я оглядел порт, пытаясь увидеть ниспосланные мне знаки... Да, три птицы пролетели...
Наклонившись над ним, я направил энергию на укрепление связи с Незримостью... Словно мост возник между ним и тем, чего почти никто не может увидеть, а ведь нужно всего лишь поверить... Это не заняло много времени. Он открыл глаза.
- Ты поверил, – сказал я ему.
Словно волна пробежала по Великой Незримости... Что, в самом деле, происходит? Неужели, то зачем я здесь – случилось? Значит ли это, что мне срочно что-то надо делать? Все эти вопросы, как дождь хлынули на меня... Я сосредоточился и очистил свое сознание от посторонних мыслей. Похоже... Похоже... Нет, моя цель по-прежнему недоступна, но где-то неподалеку менялись судьбы Мира. Странно, связанно ли это как-то со мной? Почему сейчас. Ноги сами понесли меня туда.
Но очевидно Незримости было угодно, чтобы я не увидел всего. Лишь уходящий под всеми парусами корабль и юный человек лежащий на причале. Вмешаться? Не стоит? Что-то говорило мне, что не стоит ничего изменять, надо просто исчезнуть. Я стоял, пытаясь понять, в чем цель моего пребывания здесь, сейчас, на этом месте. Что ж, кажется, я понял...
Я повернулся к юноше, постарался почувствовать. Его связь с Незримостью словно колыхалась, становясь, то сильнее, то слабее. Кажется, вот в чем дело... Но уверенности у меня не было. Его дальнейшая судьба зависит от случая...
Итак...
Я оглядел порт, пытаясь увидеть ниспосланные мне знаки... Да, три птицы пролетели...
Наклонившись над ним, я направил энергию на укрепление связи с Незримостью... Словно мост возник между ним и тем, чего почти никто не может увидеть, а ведь нужно всего лишь поверить... Это не заняло много времени. Он открыл глаза.
- Ты поверил, – сказал я ему.
Лакона. Фалесса. 6 день месяца Песен.
Коронация…Момент, который Ярно ждал всю свою жизнь и вот он наступил. Конечно, ле Фалесс весь сиял от радости, но всё вокруг словно кричало, что сейчас не лучшее время для короля. Церемония длилась долго, слишком долго. Саола держалась великолепно, в фамильных украшениях она казалась богиней, а люди вокруг восхищались и завидовали ей. Если кто-то посмеет оскорбить Сао или сделать ей что-то плохое, Лессо не завидовал этому человеку. А ведь его королеве придётся остаться в Фалесе, когда армия Лаконы двинется на Полумесяц.
Теперь его дом – это дворец. Последнее время Ярно очень редко бывал в твердыне императоров Лаконы и сейчас проходя по огромным залам, он пытался вспомнить то время, когда в детстве они играли с тогда ещё живым наследником и кумиром Ярно.
Переодевшись в более удобные одежды, король и королева отправились на бал. Музыка не доставляла удовольствия, скорее давила на Лессо. Но Ярно делал вид, что ему весело и он безумно рад, да в принципе это была не совсем и ложь, ведь и вправду это наконец совершилось и что теперь?
Король осмотрел зал…Здесь была вся знать, нет не Лаконы, а Фалессы, наскоро организованная коронация не позволила многим лично поздравить Ярно. Новоиспеченный король не расстроился – это было даже к лучшему.
Веселились практически все, даже ле Шаорин постоянно шутил, этот паук думает, что он самый хитрый и умный, хотя сам плетёт свою, собственную нить. Но, как бы эту нить не обрубил прямой меч ле Амарры…
Лишь несколько человек молча сидели и лишь, когда звучал тост в честь короля они вставали – этими людьми были те, кому через несколько дней придётся сыграть одну из главных ролей.
Иванэ, Рио, Портео и ещё несколько рыцарей, не хватало только Нико, которого Ярно ждал, несмотря на все разговоры о Тойе…
Уже после бала, у себя в покоях, когда Саола спала, Ярно думал о войне. После разговора с Шаорином, было бы самоубийством последовать всем указаниям советника. Король поведёт своё войско, но не восемьдесят тысяч , а сорок. И они победят, иначе быть не может! После новостей о Лаверне, Лессо ни разу не заснул. Погибли люди…много людей и в память им, Лес падёт и падёт всякий, кто посмеет осквернить землю империи.
Конечно, он снимет гарнизоны с границы, чтобы Франциск не заподозрил ничего дурного, а вторая половина войска будет рассредоточена по стране. Но Ярно вернётся и разберётся с каждым, он даст шанс Франциску, а там уже будет видно.
Послезавтра соберутся лучшие рыцари страны, уже сейчас к Фалесе стекаются по одному вольные рыцари и графы со своими свитами. И тогда, готовые мстить люди накажут тех, кто возомнил себя великими и независимыми. С одной сторны Ярно понимал Эвора, будь он на его месте он поступил бы наверное также, но он король и его задача разбить лесное войско. Король никогда не простит Лаверны…
Коронация…Момент, который Ярно ждал всю свою жизнь и вот он наступил. Конечно, ле Фалесс весь сиял от радости, но всё вокруг словно кричало, что сейчас не лучшее время для короля. Церемония длилась долго, слишком долго. Саола держалась великолепно, в фамильных украшениях она казалась богиней, а люди вокруг восхищались и завидовали ей. Если кто-то посмеет оскорбить Сао или сделать ей что-то плохое, Лессо не завидовал этому человеку. А ведь его королеве придётся остаться в Фалесе, когда армия Лаконы двинется на Полумесяц.
Теперь его дом – это дворец. Последнее время Ярно очень редко бывал в твердыне императоров Лаконы и сейчас проходя по огромным залам, он пытался вспомнить то время, когда в детстве они играли с тогда ещё живым наследником и кумиром Ярно.
Переодевшись в более удобные одежды, король и королева отправились на бал. Музыка не доставляла удовольствия, скорее давила на Лессо. Но Ярно делал вид, что ему весело и он безумно рад, да в принципе это была не совсем и ложь, ведь и вправду это наконец совершилось и что теперь?
Король осмотрел зал…Здесь была вся знать, нет не Лаконы, а Фалессы, наскоро организованная коронация не позволила многим лично поздравить Ярно. Новоиспеченный король не расстроился – это было даже к лучшему.
Веселились практически все, даже ле Шаорин постоянно шутил, этот паук думает, что он самый хитрый и умный, хотя сам плетёт свою, собственную нить. Но, как бы эту нить не обрубил прямой меч ле Амарры…
Лишь несколько человек молча сидели и лишь, когда звучал тост в честь короля они вставали – этими людьми были те, кому через несколько дней придётся сыграть одну из главных ролей.
Иванэ, Рио, Портео и ещё несколько рыцарей, не хватало только Нико, которого Ярно ждал, несмотря на все разговоры о Тойе…
Уже после бала, у себя в покоях, когда Саола спала, Ярно думал о войне. После разговора с Шаорином, было бы самоубийством последовать всем указаниям советника. Король поведёт своё войско, но не восемьдесят тысяч , а сорок. И они победят, иначе быть не может! После новостей о Лаверне, Лессо ни разу не заснул. Погибли люди…много людей и в память им, Лес падёт и падёт всякий, кто посмеет осквернить землю империи.
Конечно, он снимет гарнизоны с границы, чтобы Франциск не заподозрил ничего дурного, а вторая половина войска будет рассредоточена по стране. Но Ярно вернётся и разберётся с каждым, он даст шанс Франциску, а там уже будет видно.
Послезавтра соберутся лучшие рыцари страны, уже сейчас к Фалесе стекаются по одному вольные рыцари и графы со своими свитами. И тогда, готовые мстить люди накажут тех, кто возомнил себя великими и независимыми. С одной сторны Ярно понимал Эвора, будь он на его месте он поступил бы наверное также, но он король и его задача разбить лесное войско. Король никогда не простит Лаверны…
20 день месяца Песен
Ну вот, уже несколько недель я состою в армии Миста ле Нуарана.
Когда я уже чувствовал как смерть подобралась ко мне совсем близко, чьи-то мощные руки выдернули меня из ее когтей. Кругом все горело и безумные люди истекали кровью. Я не понимал что происходило вокруг. Надо было снова бежать. Бежать в некуда. Туда где нет будущего. Я обернулся зверем, но…мощный удар и я потерял сознание.
Что было дальше? Дальше я очнулся и мне пришлось познакомится с моими спасителями. Это были люди которые убивали и резали. Они спасли меня. Но для чего? Наверное они полагали, что меня казнят за большие грехи, например убийства или…а черт их знает для чего они это сделали. Да это впрочем и не важно. Какая теперь разница. Мне некуда было идти. Я был чужой. Меня хотел убить родной отец. Те кого я считал друзьями предали меня. Я напросился в армию Миста. А что мне еще оставалось? Я стал одним из волков. Как смешно. Вот она ирония жизни. Я оборотень, который всю жизнь обращался свирепым животным, иду с людьми, которые величают себя волками.
Так началась моя новая жизнь. Люди Миста нападали на деревни, резали и убивали. За отрядом Волков шел огонь и воздух наполнялся трупным смрадом. В своих руках я сжимал тяжелый мощный меч, я в совершенстве владел им. Убивать мне было трудно. По началу. Все бывает сложно только в начале. Я потерял все что у меня когда-то было и Виктар умер во мне. Но родился новый. Я сам не узнавал себя. Как же я изменился. Я стал на редкость молчалив. Всегда сторонился новых собратьев. Я научился убивать людей. Научился убивать все зачатки жалости в себе. Я просто наносил удар за ударом. Лилась кровь. Но за что? Они мне ничего не сделали. Но это было уже не важно. Я шел за Мистом, за тем, кто не пронзил мое тело, когда я без памяти лежал в образе волка. Теперь я следовал новому пути. Пути который тоже никуда не вел. Но и это мне было не важно.
Я вспарывал животы и отрубал головы. Иногда для забавы я по среди боя обращался волком. И люди бежали. Бежали прочь от меня. Но я догонял их, и мои острые клыки окрашивались кровью.
Вот теперь мой отец в праве был убить меня. Теперь я был убийцей. Мне не приносило все это удовольствия. Я просто делал свою работу. И все. И казалось не было этому конца. Подобные мысли одолевали меня каждую ночь, когда я в образе волка ложился спать. Кажется эти люди были равнодушно настроены к тому что я оборотень. Меня это удивляло. Всю жизнь я ненавидел людей. Этих существ. А теперь я среди них.
Вот только Пат иногда сторонился меня. Боялся? Скорее всего.
В отряде было много любопытных людей. Но мое внимание привлекла девушка Раен. все знали что она принадлежит Мисту. Но меня это ни сколь не смущало. И лишь потому что моими мыслями владела Селена.
Селена. Где ты? Наверняка ты с этим Вейтром, побери его демоны. Что ж, с ним я еще разберусь. И мы опять будем вместе. Я просто был зол на себя из-за того что ничего не сделал, что бы быть с Селеной.
Чем именно мне была интересна Раен? Сам не понимаю. Однажды я случайно услышал ее размышления. Я лежал под деревом и дремал. Не удивительно что она не заметила меня. Моя шкурка прекрасная маскировка, а идеальный звериный слух еще не разу не подводил. Оказалось, что она в отряде Волков, только из-за Миста. Этой девушкой я восхищался. Это создание оказалось сильнее меня. На много сильнее. Какой же я идиот…
Ну вот, уже несколько недель я состою в армии Миста ле Нуарана.
Когда я уже чувствовал как смерть подобралась ко мне совсем близко, чьи-то мощные руки выдернули меня из ее когтей. Кругом все горело и безумные люди истекали кровью. Я не понимал что происходило вокруг. Надо было снова бежать. Бежать в некуда. Туда где нет будущего. Я обернулся зверем, но…мощный удар и я потерял сознание.
Что было дальше? Дальше я очнулся и мне пришлось познакомится с моими спасителями. Это были люди которые убивали и резали. Они спасли меня. Но для чего? Наверное они полагали, что меня казнят за большие грехи, например убийства или…а черт их знает для чего они это сделали. Да это впрочем и не важно. Какая теперь разница. Мне некуда было идти. Я был чужой. Меня хотел убить родной отец. Те кого я считал друзьями предали меня. Я напросился в армию Миста. А что мне еще оставалось? Я стал одним из волков. Как смешно. Вот она ирония жизни. Я оборотень, который всю жизнь обращался свирепым животным, иду с людьми, которые величают себя волками.
Так началась моя новая жизнь. Люди Миста нападали на деревни, резали и убивали. За отрядом Волков шел огонь и воздух наполнялся трупным смрадом. В своих руках я сжимал тяжелый мощный меч, я в совершенстве владел им. Убивать мне было трудно. По началу. Все бывает сложно только в начале. Я потерял все что у меня когда-то было и Виктар умер во мне. Но родился новый. Я сам не узнавал себя. Как же я изменился. Я стал на редкость молчалив. Всегда сторонился новых собратьев. Я научился убивать людей. Научился убивать все зачатки жалости в себе. Я просто наносил удар за ударом. Лилась кровь. Но за что? Они мне ничего не сделали. Но это было уже не важно. Я шел за Мистом, за тем, кто не пронзил мое тело, когда я без памяти лежал в образе волка. Теперь я следовал новому пути. Пути который тоже никуда не вел. Но и это мне было не важно.
Я вспарывал животы и отрубал головы. Иногда для забавы я по среди боя обращался волком. И люди бежали. Бежали прочь от меня. Но я догонял их, и мои острые клыки окрашивались кровью.
Вот теперь мой отец в праве был убить меня. Теперь я был убийцей. Мне не приносило все это удовольствия. Я просто делал свою работу. И все. И казалось не было этому конца. Подобные мысли одолевали меня каждую ночь, когда я в образе волка ложился спать. Кажется эти люди были равнодушно настроены к тому что я оборотень. Меня это удивляло. Всю жизнь я ненавидел людей. Этих существ. А теперь я среди них.
Вот только Пат иногда сторонился меня. Боялся? Скорее всего.
В отряде было много любопытных людей. Но мое внимание привлекла девушка Раен. все знали что она принадлежит Мисту. Но меня это ни сколь не смущало. И лишь потому что моими мыслями владела Селена.
Селена. Где ты? Наверняка ты с этим Вейтром, побери его демоны. Что ж, с ним я еще разберусь. И мы опять будем вместе. Я просто был зол на себя из-за того что ничего не сделал, что бы быть с Селеной.
Чем именно мне была интересна Раен? Сам не понимаю. Однажды я случайно услышал ее размышления. Я лежал под деревом и дремал. Не удивительно что она не заметила меня. Моя шкурка прекрасная маскировка, а идеальный звериный слух еще не разу не подводил. Оказалось, что она в отряде Волков, только из-за Миста. Этой девушкой я восхищался. Это создание оказалось сильнее меня. На много сильнее. Какой же я идиот…
16 день месяца Песен
В это утро Раэн проснулась с совершенно непонятным ощущением. Она верила и не верила: "Да.. Он стал моим первым, но.. Мне, наверное, послышалось это ночью. Я не верю, что Мист может любить.. Не верю! НЕ МОГУ поверить.. Просто.. просто.." - продолжения этого "просто" она не знала. Девушка потянулась и огляделась. Она была тепло и заботливо укутана в одеяло из звериных шкур, возле кровати стоял кувшин с водой и пара полотенец. Раэн поднялась и с удовольствием умылась, стирая следы бурной ночи, при воспоминании о ней, щеки девушки покрывались румянцем. Выйдя из дома она скользнула взглядом по лагерю, помахала рукой Сивени, которая как-то очень понимающе усмехнулась, махая в ответ. Впрочем, в такую рань вставали в лагере только ле Нуаран и девушки, которые принимались хлопотать по хозяйству с вечным, женским стремлением - хоть как-то украсить эту будничную жизнь. "Да, - пронеслось в головке у Раэн. - Эта жизнь тоже буднична. Разбой, убийство, насилие..." Рыжая голова резко дернулась, вытряхивая эти мысли прочь и боковым зрением девушка заметила еще одно существо, которому не спалось в это время. Волколак. Резкий, непонятный и ужасно одинокий. Раэн приблизилась к оборотню, сидевшему под кронами деревьев. Виктар смотрел вдаль пустыми, ничего не выражающими глазами.
- Ты совсем непохож сейчас на зверя, - без всякого вступления начала Раэн, присаживаясь рядом.Оборотень повернул свой хищный профиль к неожиданной собеседнице и она еле сдержала дрожь от боли в них:
- Я и не зверь сейчас, Раэн, - глухо ответил он.
Почему-то очень захотелось его погладить, но в глубине души девушка понимала, что может и еще больнее ударить этим сочувствием. Помолчав, она села рядом и потянулась к тонкой травинке, желая сорвать. Виктар перехватил ее руку:
- Не надо. Это опасная травинка. У нее хитро спрятанные иголки, которые очень долго зудят, поранив кожу.
Ее глаза удивленно посмотрели на ничем не примечательную травинку, потом на него:
- А как ты узнал? Ведь она ничем не отличается вот от этого стебелька..
Виктар усмехнулся:
- По запаху, - попытался пошутить он. - Но если ты присмотришься, то тоже сможешь их отличать... вот смотри.
Они легли рядом друг с другом на живот и принялись разглядывать разные травинки, Виктар, увлекшись, рассказывал и рассказывал своей новой подруге о том как различать одну от другой, как обезвредить действие ядовитой ранки. Раэн слушала чуть приоткрыв от удивления рот. Такими их увидел и Мист, вернувшийся из утреннего обхода и проверки территории, на которой они находились. Почему-то вид мирно беседующих Раэн и волколака отозвались в его груди иголкой ревности. Весь лагерь оживал. Люди лениво плелись на завтрак, потирая животы и зевая. Где-то вспыхивали шутейные перепалки, где-то раздавалось характерное для утра ворчание. Рыжеволосая девушка улыбнулась своему новому другу и кивнула в сторону ближайшего костра:
- Пойдем. Пора поесть.
Виктар вскочил на ноги одним прыжком и помог ей поднятся, тоже улыбнувшись в ответ:
- Пойдем.
Они бок о бок шли к костру и сели рядом, пробуя приготовленную похлебку ложками прямо из котелка. Виктар наклонился куда-то в сторону и сорвал пару ягод:
- А вот это - увеличивает аппетит. И не только для еды, - чуть лукаво усмехнулся оборотень.
- Откуда ты все это знаешь, Виктар? - нежный голос Раэн долетел до слуха Миста, продолжающего наблюдать за их движениями. Он увидел, как оборотень протянул девушке что-то вроде ягодок на ладони, как она с интересом их рассматривала, а потом наклонилась и медленно губами взяла одну за другой, проглатывая. У ле Нуарана все вспыхнуло перед глазами и он решительно подошел к беседующим, наклоняясь и поднимая Раэн, властно охватывая тонкую талию девушки одной рукой и приподнимая ее головку другой. Она удивленно воззрилась на него, роняя ложку. И тут его губы страстно коснулись ее губ, а руки тесно прижали ее к себе. Вокруг раздались восхищенные возгласы и свист:
- Так ее, капитан!
- Ого-го...
- Раэн, а ну-ка не дай ему спуску!
А рука Миста уже страстно ласкала сквозь ткань ее левую грудь, он оторвался от ее губ, но только чтобы тихо сказать:
- Твое сердце жарко бьется. Пожалуй я предпочту другой завтрак.
- Ты свихнулся? - дальше она ничего не успела сказать. Сильные руки подхватили ее и капитан наемников решительно направился в свой дом, бросив на ходу Винсенту: - Обозы.. мы вернемся позднее.
Мортимер захохотал, а Мист бросил на своих подчиненных такой взгляд, что Раэн поняла, что никто из них уже не посмеет шататься возле дома, куда он так решительно нес ее. И она задрожала.. да.. очень сильно задрожала, представив себе то, что опять может повторится. Ей хотелось этого, даже если он обманывает и не любит ее. Она тоже не любит его. Она просто наслаждается его телом. Но не покажет этого! Постарается не показать.
Когда Мист соизволил наконец поставить свою драгоценную ношу на пол, то перед ним уже стояла не озадаченная девушка, а разъяренная львица:
- Да как ты посмел?! У всех на глазах! Словно я твоя собственность!!! - Раэн с размаху попыталась влепить ему пощечину, но Мист перехватил ее руку, мягко заводя ее назад.
- Все правильно, моя девочка. Или я. Или никто. И все должны об этом знать, - его чуть хрипловатый голос завораживал ее, но она резко дернулась, пытаясь стряхнуть это колдовство.
- Да, но решать буду я! - возмутилась она и замерла. Его ладонь проникла под ее рубашку и найдя нежную грудь, принялась ласкать ее умело, знающе.
Мист покачал головой:
- Решать будем мы, - отпуская ее руку и глядя прямо в аквамаринновые глаза: - Иди же ко мне, девочка.
Когда они пришли в себя, волосы Раэн уже золотило заходящее солнце. Мист ласково гладил ее волосы:
- Надо все же проверить что там натворили мои парни. Тем более, что совсем скоро мы продолжим.
Они оделись, причем Раэн пришлось натянуть на себя чужую одежду, так как ее была порвана в клочья. Одевая на себя то, что нашлось в сундуке у Миста, очень неплохие женские брюки и рубашки, Раэн подумала о том, скольких же он еще так же как и ее. Но потом привычно откинула эти мысли. Мист и Раэн медленно ехали вперед, в поисках остальных. Парень любовался тем, как ее ноги лежат на крупе коня, предвкушая, и неожиданно он почувствовал, как она напряглась. Впереди горела деревня, Раэн остановилась:
- Я подожду здесь.
- Я думал, что ты привыкла.
Раэн покачала головой: она никогда не сможет привыкнуть к растерянным лицам мертвых селян, к растерзанным детям и женщинам, которых поочередно насиловали все.. Мист кивнул головой:
- Хорошо. Я скоро.
Он помчался к деревне, а девушка смотрела ему вслед, тихо шепча:
- Неужели я ... люблю тебя? - эта мысль болью отдалась в ее голове, объясняя все.
В это утро Раэн проснулась с совершенно непонятным ощущением. Она верила и не верила: "Да.. Он стал моим первым, но.. Мне, наверное, послышалось это ночью. Я не верю, что Мист может любить.. Не верю! НЕ МОГУ поверить.. Просто.. просто.." - продолжения этого "просто" она не знала. Девушка потянулась и огляделась. Она была тепло и заботливо укутана в одеяло из звериных шкур, возле кровати стоял кувшин с водой и пара полотенец. Раэн поднялась и с удовольствием умылась, стирая следы бурной ночи, при воспоминании о ней, щеки девушки покрывались румянцем. Выйдя из дома она скользнула взглядом по лагерю, помахала рукой Сивени, которая как-то очень понимающе усмехнулась, махая в ответ. Впрочем, в такую рань вставали в лагере только ле Нуаран и девушки, которые принимались хлопотать по хозяйству с вечным, женским стремлением - хоть как-то украсить эту будничную жизнь. "Да, - пронеслось в головке у Раэн. - Эта жизнь тоже буднична. Разбой, убийство, насилие..." Рыжая голова резко дернулась, вытряхивая эти мысли прочь и боковым зрением девушка заметила еще одно существо, которому не спалось в это время. Волколак. Резкий, непонятный и ужасно одинокий. Раэн приблизилась к оборотню, сидевшему под кронами деревьев. Виктар смотрел вдаль пустыми, ничего не выражающими глазами.
- Ты совсем непохож сейчас на зверя, - без всякого вступления начала Раэн, присаживаясь рядом.Оборотень повернул свой хищный профиль к неожиданной собеседнице и она еле сдержала дрожь от боли в них:
- Я и не зверь сейчас, Раэн, - глухо ответил он.
Почему-то очень захотелось его погладить, но в глубине души девушка понимала, что может и еще больнее ударить этим сочувствием. Помолчав, она села рядом и потянулась к тонкой травинке, желая сорвать. Виктар перехватил ее руку:
- Не надо. Это опасная травинка. У нее хитро спрятанные иголки, которые очень долго зудят, поранив кожу.
Ее глаза удивленно посмотрели на ничем не примечательную травинку, потом на него:
- А как ты узнал? Ведь она ничем не отличается вот от этого стебелька..
Виктар усмехнулся:
- По запаху, - попытался пошутить он. - Но если ты присмотришься, то тоже сможешь их отличать... вот смотри.
Они легли рядом друг с другом на живот и принялись разглядывать разные травинки, Виктар, увлекшись, рассказывал и рассказывал своей новой подруге о том как различать одну от другой, как обезвредить действие ядовитой ранки. Раэн слушала чуть приоткрыв от удивления рот. Такими их увидел и Мист, вернувшийся из утреннего обхода и проверки территории, на которой они находились. Почему-то вид мирно беседующих Раэн и волколака отозвались в его груди иголкой ревности. Весь лагерь оживал. Люди лениво плелись на завтрак, потирая животы и зевая. Где-то вспыхивали шутейные перепалки, где-то раздавалось характерное для утра ворчание. Рыжеволосая девушка улыбнулась своему новому другу и кивнула в сторону ближайшего костра:
- Пойдем. Пора поесть.
Виктар вскочил на ноги одним прыжком и помог ей поднятся, тоже улыбнувшись в ответ:
- Пойдем.
Они бок о бок шли к костру и сели рядом, пробуя приготовленную похлебку ложками прямо из котелка. Виктар наклонился куда-то в сторону и сорвал пару ягод:
- А вот это - увеличивает аппетит. И не только для еды, - чуть лукаво усмехнулся оборотень.
- Откуда ты все это знаешь, Виктар? - нежный голос Раэн долетел до слуха Миста, продолжающего наблюдать за их движениями. Он увидел, как оборотень протянул девушке что-то вроде ягодок на ладони, как она с интересом их рассматривала, а потом наклонилась и медленно губами взяла одну за другой, проглатывая. У ле Нуарана все вспыхнуло перед глазами и он решительно подошел к беседующим, наклоняясь и поднимая Раэн, властно охватывая тонкую талию девушки одной рукой и приподнимая ее головку другой. Она удивленно воззрилась на него, роняя ложку. И тут его губы страстно коснулись ее губ, а руки тесно прижали ее к себе. Вокруг раздались восхищенные возгласы и свист:
- Так ее, капитан!
- Ого-го...
- Раэн, а ну-ка не дай ему спуску!
А рука Миста уже страстно ласкала сквозь ткань ее левую грудь, он оторвался от ее губ, но только чтобы тихо сказать:
- Твое сердце жарко бьется. Пожалуй я предпочту другой завтрак.
- Ты свихнулся? - дальше она ничего не успела сказать. Сильные руки подхватили ее и капитан наемников решительно направился в свой дом, бросив на ходу Винсенту: - Обозы.. мы вернемся позднее.
Мортимер захохотал, а Мист бросил на своих подчиненных такой взгляд, что Раэн поняла, что никто из них уже не посмеет шататься возле дома, куда он так решительно нес ее. И она задрожала.. да.. очень сильно задрожала, представив себе то, что опять может повторится. Ей хотелось этого, даже если он обманывает и не любит ее. Она тоже не любит его. Она просто наслаждается его телом. Но не покажет этого! Постарается не показать.
Когда Мист соизволил наконец поставить свою драгоценную ношу на пол, то перед ним уже стояла не озадаченная девушка, а разъяренная львица:
- Да как ты посмел?! У всех на глазах! Словно я твоя собственность!!! - Раэн с размаху попыталась влепить ему пощечину, но Мист перехватил ее руку, мягко заводя ее назад.
- Все правильно, моя девочка. Или я. Или никто. И все должны об этом знать, - его чуть хрипловатый голос завораживал ее, но она резко дернулась, пытаясь стряхнуть это колдовство.
- Да, но решать буду я! - возмутилась она и замерла. Его ладонь проникла под ее рубашку и найдя нежную грудь, принялась ласкать ее умело, знающе.
Мист покачал головой:
- Решать будем мы, - отпуская ее руку и глядя прямо в аквамаринновые глаза: - Иди же ко мне, девочка.
Когда они пришли в себя, волосы Раэн уже золотило заходящее солнце. Мист ласково гладил ее волосы:
- Надо все же проверить что там натворили мои парни. Тем более, что совсем скоро мы продолжим.
Они оделись, причем Раэн пришлось натянуть на себя чужую одежду, так как ее была порвана в клочья. Одевая на себя то, что нашлось в сундуке у Миста, очень неплохие женские брюки и рубашки, Раэн подумала о том, скольких же он еще так же как и ее. Но потом привычно откинула эти мысли. Мист и Раэн медленно ехали вперед, в поисках остальных. Парень любовался тем, как ее ноги лежат на крупе коня, предвкушая, и неожиданно он почувствовал, как она напряглась. Впереди горела деревня, Раэн остановилась:
- Я подожду здесь.
- Я думал, что ты привыкла.
Раэн покачала головой: она никогда не сможет привыкнуть к растерянным лицам мертвых селян, к растерзанным детям и женщинам, которых поочередно насиловали все.. Мист кивнул головой:
- Хорошо. Я скоро.
Он помчался к деревне, а девушка смотрела ему вслед, тихо шепча:
- Неужели я ... люблю тебя? - эта мысль болью отдалась в ее голове, объясняя все.
Коричневый ухмнннн
Йерннн коричневый ухмнннн
Крррасное все крррасное
Фэйунннн
Вот такие звуки – даже в дымке.
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
Боли не было, только дымка. Дымкадымкадымкатумантуманзвукизвукизвучатиздымкизвукизвукидымка…
Пусто темно пусто ярко пустотемнопустоярко….
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
Был – я – была – ОНА. Были – мы – была – БОГИНЯ. Был – огонь – был – пепел…
Свадьба – не с тем – женщина – не та – хотели убить – не ту – убил – тех – убила – нас…
Тьма багровая черная яркая слепящая непроглядная тьма…
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
Смысла нет – зачем – тут лучше – тут спокойно – там ОНА – не нужен ЕЙ – не нужен БО-ГИНЕ – не нужен – был нужен – мертва – огонь – больно – БОЛЬНО…
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
Но иногда и звуки, и дымка отступали, и тогда я ВИДЕЛ…
Я видел своего среднего брата. Мист стоял на ступенях какого-то обобщенного трона. Ступенью выше стоял Рикард Шарк, и его рука лежала на плече Миста. Но возле самого трона стоял неизвестный мне молодой человек в плаще и точно таким же жестом держал за плечо самого Шарка.
Вдруг Мист сбросил с плеча руку Рикарда и бросился к неизвестно откуда взявшейся то-ненькой рыжей девушке…
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
Видел девушку чашу воды в чаше капли крови бусинами бусинами капли они видят нет вода видит знаю знаю знаю старый старый трюк… она смотрела видела могла управляла не как я лучше сильнее легче… никогда только давно давно было раньше откуда знаю ни-откуда знаю есть были защищали и снова значит надо надо вернулись кто вернулся? Не знаю а надо опасно смерть.
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
И еще такой мальчик маленький сильный но по-другому но близко та была как я этот нет этот как земля этот не знает но умеет этот опасен но нужен никак без него есть кто защи-тит кто поможет кто спас раз другой третий.
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
И еще такой юноша близко близко не знает не умеет не прошел не опасен бесполезен пока нужен потом нужен без никак что-то есть ОНА что-то к НЕЙ говорил видел мечтал поня-ла БОГИНЯ помнит где-то помнит.
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
И ОНА БОГИНЯ ОГОНЬ ДАЛЕКО НЕ С ТЕМ НЕ ОТ ТОГО КОРОНА НЕ ТАМ НЕ ТА ЗАЧЕМ НЕ НУЖНО БЕЗ ЛУЧШЕ И ТАК ЛУЧШЕ ВСЕ ХУЖЕ НЕ ЗНАЮТ А ОНА ПЕР-ВАЯ ЕДИНСТВЕННАЯ НУЖНА НУЖНА НУЖНА.
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
рассеивается…
Над головой был потолок – уже хорошо. Ничего не болело – только слабость.
-Где я? – вопрос был почти рефлекторным, но ответ пришел незамедлительно.
-Вы в Чертогах. Вы в порядке?
-Да, но… как Саола?
Молчание…
Йерннн коричневый ухмнннн
Крррасное все крррасное
Фэйунннн
Вот такие звуки – даже в дымке.
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
Боли не было, только дымка. Дымкадымкадымкатумантуманзвукизвукизвучатиздымкизвукизвукидымка…
Пусто темно пусто ярко пустотемнопустоярко….
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
Был – я – была – ОНА. Были – мы – была – БОГИНЯ. Был – огонь – был – пепел…
Свадьба – не с тем – женщина – не та – хотели убить – не ту – убил – тех – убила – нас…
Тьма багровая черная яркая слепящая непроглядная тьма…
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
Смысла нет – зачем – тут лучше – тут спокойно – там ОНА – не нужен ЕЙ – не нужен БО-ГИНЕ – не нужен – был нужен – мертва – огонь – больно – БОЛЬНО…
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
Но иногда и звуки, и дымка отступали, и тогда я ВИДЕЛ…
Я видел своего среднего брата. Мист стоял на ступенях какого-то обобщенного трона. Ступенью выше стоял Рикард Шарк, и его рука лежала на плече Миста. Но возле самого трона стоял неизвестный мне молодой человек в плаще и точно таким же жестом держал за плечо самого Шарка.
Вдруг Мист сбросил с плеча руку Рикарда и бросился к неизвестно откуда взявшейся то-ненькой рыжей девушке…
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
Видел девушку чашу воды в чаше капли крови бусинами бусинами капли они видят нет вода видит знаю знаю знаю старый старый трюк… она смотрела видела могла управляла не как я лучше сильнее легче… никогда только давно давно было раньше откуда знаю ни-откуда знаю есть были защищали и снова значит надо надо вернулись кто вернулся? Не знаю а надо опасно смерть.
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
И еще такой мальчик маленький сильный но по-другому но близко та была как я этот нет этот как земля этот не знает но умеет этот опасен но нужен никак без него есть кто защи-тит кто поможет кто спас раз другой третий.
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
И еще такой юноша близко близко не знает не умеет не прошел не опасен бесполезен пока нужен потом нужен без никак что-то есть ОНА что-то к НЕЙ говорил видел мечтал поня-ла БОГИНЯ помнит где-то помнит.
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
И ОНА БОГИНЯ ОГОНЬ ДАЛЕКО НЕ С ТЕМ НЕ ОТ ТОГО КОРОНА НЕ ТАМ НЕ ТА ЗАЧЕМ НЕ НУЖНО БЕЗ ЛУЧШЕ И ТАК ЛУЧШЕ ВСЕ ХУЖЕ НЕ ЗНАЮТ А ОНА ПЕР-ВАЯ ЕДИНСТВЕННАЯ НУЖНА НУЖНА НУЖНА.
Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
рассеивается…
Над головой был потолок – уже хорошо. Ничего не болело – только слабость.
-Где я? – вопрос был почти рефлекторным, но ответ пришел незамедлительно.
-Вы в Чертогах. Вы в порядке?
-Да, но… как Саола?
Молчание…
15 число месяца Песен. Тай-Суан, Лирия, где-то, и Южные Моря.
Вефир внимательно осматривал дворец царицы Тай-Суана. Да, много богаче и красивее, чем их дворец Сафара в Хайдоле...
Они прибыли, а следом за ними шла и армия. Семь человек - сам Вефир, Чармерок, Саррек, Ибриль, Барг-Танг, Афиар Мирх и Кармун... Здесь в полынных землях, им надо было получить разрешение на проход войск. Казалось, договориться было проще простого, но что-то мешало.
Навстречу Вефиру вышел Акмаль. Второй сын Великого Хана... Что ж, он во многом уступал тому же Ибрилю. Когда два брата стояли рядом, эта разница еще больше бросалась в глаза. Ибриль выше, больше в плечах, загорелый, лицо обветрилось под ветром степи. Акмаль более изящен, одет богато. Он привык к городам и дворцам... К проторенным путям и простым, легким дорогам...
Два брата встретились, и разошлись. Они не понимали друг друга. У того же Саррека с Ибрилем было гораздо больше общего...
- Приветствуем сына Великого Хана! - Чармерок слез с коня. - Какие вести? Мы пройдем здесь?
Акмаль замялся.
- Прежде, Кир хотела поговорить с моим отцом...
- Что?? - Чармерок не был готов к такому повороту дела. - Но он в тысяче конных переходов отсюда!
- Где мой топор? - взревел Кармун. - Я пройду по их трупам!...
- Тише. - Вефир вышел вперед. - Веди нас к ней, Акмаль. Каар видит, что наши намерения миролюбивы... Наш враг не здесь...
Акмаль кивнул, с опаской взглянул на вождя Таризов, и пошел, указывая дорогу... Саррек что-то прошептал Ибрилю на ухо. Тот кивнул в ответ. Вефир поравнялся с ними.
- Будьте осторожны... Кир - ведьма. Она может очаровать вас одним взглядом...
- Я не боюсь ведьм. - Ибриль рассмеялся. - Вефир, а вот Акмаль похоже попал под ее чары. Он, что решил ей прислуживать?
Вефир ничего не сказал. Он задумался, о том, что сейчас может делать проклятая змея. Коварная и лживая... Она что-то задумала, это точно и насколько далеко могут простираться ее планы? Из рассказанного Барг-Тангом стало ясно... Они давно готовятся к чему-то...
Пройдя по коридорам дворца Кир-Тай-Суан, стены которого состояли из бумаги и дерева, Вефир и остальные вышли в зал для гостей. Посреди комнаты в ожидании застыла царица. Акмаль приблизился к ней, и представил ей всех по очереди. Почти все вожди опустили глаза, Ибриль и Саррек казались смущенными, но только маленький вождь Ллунифов с вызовом глядел ей в глаза.
Взгляд карлика пробежал по лицу Кир, по груди, рукам и ногам... Вскоре, он улыбнулся по себя и отошел в сторонку.
Вефир вышел вперед.
- Иц-Кир-Тай-Суан, царица Тай-Суана. Мы здесь дабы от имени Великого Хана Сафара ибн-Изима Бнеда, да будет вечной над ним милость Каар, предложить военный союз против Лаконы. Мы хотим, чтобы вы пропустили наши войска, обеспечив их продовольствием на время пути...
Кир вздохнула.
- Я царица Тай-Суана, Иц-Кир-Тай-Суан, взошедшая на престол именем Ссэн-Мэя , желаю видеть перед собой правителя Лирии. Ибо говорил Ссен-Мэй, что расстояния слепы... Только после того, как Сафар ибн-Изима Бнед предстанет перед моими глазами, я смогу объявить свое решение...
Она развернулась и покинула залу. Акмаль казался смущенным... Кармун держался за топор. Чармерок качал головой. Где сейчас хан Лирии?
- Неужели ей нас не достаточно? Это сильно задержит наше вторжение? - Ибриль повернулся к Вефиру. Тот промолчал.
На этот раз Сафару почти удалось заснуть... Был тяжелый, изматывающий день - целый день войска грузились и отплывали... Свыше десяти тысяч воинов, с оружием и припасами... Их возглавил Самаль, они отплывут и прибыв в Лакону, захватят ее города - две столицы - Криэран и Фалессу... Огонь поднимется над их стенами и в этом огне сгорит Лакона. Так было и так будет...
Но снова шипение змей, снова проклятые красные глаза Иллиссайе... Наконец, черная, слепящая дымка рассеялась... Он видел их - народы, племена, идущие на восток, в Лакон-стан, в их землю обетованную... Они растянулись цепью на многие дни перехода... Цепь тянулась, тянулась... и вела в Тай-Суан...
Тай-Суан... Бескрайняя долина цветущей полыни... Взгляд Сафара достиг дворца Кир, и вскоре он увидел ее, Вефира, Ибриля, Акмаля и Чармерока... Похоже, шел спор... Чуть погодя, слова стали различимы...
- ... предстанет перед моими глазами, я смогу... - говорила Кир.
И опять шипение, шипение и шорохи повсюду... Бесконечное, безмерное, вечное...
- Они были всегда, - подумалось Сафару. - Сейчас они только возвращаются... Отчего-то Глаз Паука нестерпимо жег... Но важно было увидеть... что происходит там...
Похоже, разговор с Кир был окончен... Проклятье, сегодня ему надо слышать все, а ему достаются только обрывки...
- ...достаточно... ... ...задержит...
Сафар встал с кровати. Да. Здесь он сделал все что мог... Отослал семью. Разумеется не в Сарсарат. Он солгал ей. В Иерохарру. Все сделано... Иллиссайе, очевидно, получит все что захочет... Все что ей позволят получить... Он оставит ее тут вместо себя. Он осставит ее тут вмессто ссебя... Что за странная мысль? Разве сможет она управлять вместо него? Сможет...
Сафар ибн-Изим рассердился. Что происходит? Волшебный дурацкий перстень не желает ему подчиняться, а эта ведьма, Иллиссайе явно что-то мутит. Брат уплыл в Лакону, Вефир в Тай-Суане. Да, на самом деле, это ему надо возглавить войско. Лирию... пока можно оставить. Хотя бы и змее... Случиться ничего не успеет... и он уже вернется с победой...
Он взял в руку амулет, висевший у него на шее... Путевой камень... Попытался представить себе, то, что увидел совсем не давно... Дворец, горы...
Кольцо полыхнуло прямо таки нестерпимым жаром. Проклятье! Он протянул руку к амулету на шее. Алый камень застучал в такт сердцу... Он еще раз сосредоточился... Ему все мешали какие-то смутные образы - корабли, подземелья, леса и дворцы. Они с чудовищность скоростью сменяли друг друга.
Наконец, Глаз полыхнул совсем уж нестерпимо, ночная Лирия растаяла под его жаром, как снег под солнцем. Он очутился... на остове, посреди будущего урагана. Холодные, соленые брызги попали на лицо. Сафар встал и огляделся. Это, вне всякого сомнения, не Тай-Суан. Но, где он? Судя по всему, на севере, солнца не видно, и жуткий холодный ветер дует, буквально отрывает от земли...
Темнота, но средь льдин, кажется, есть какое-то укрытие. Сафар встал с колен, и, шатаясь от слабости, отправился туда. Ему надо переждать шторм. Но, что он будет делать здесь, среди камней? У него даже нет с собой еды. Он раньше пользовался камнем, да и читал много по его действие, но такого с лирийскими ханами не случалось никогда. Может, ему суждено погибнуть, и Каар оставил его? Думать, об этом не было сил, его и так выворачивало на изнанку. С большим трудом он добрался до укрытия...
- Храни меня Каар! - прошептал Сафар. Там горел костер, у костра сидел рыцарь в черных латах. Он поднял взгляд. Насмешливая улыбка...
- Приветствую вас здесь... Я всего лишь скоромный проводник... или провожатый, как хотите. Не дам вам замерзнуть, до того как вы отправитесь в путь. Остановка конечно не ахти, но так уж повелось. Путь смертных заканчивается бурями. Хорошо если так. Смерть в своей постели всегда казалась мне не достойной человека....
Сафар опустился у костра. Слов не было. Почему-то ему на плечи снова легла полуявь-полудрема...
Отчего-то его внимание привлекло сторнийское судно, идущее под полными парусами в южных водах. На запад, на запад неслось оно. По корме разгуливали матросы, периодически осматривая горизонт.
А в трюме... в трюме на соломе лежала девушка, его Сафара дочь. Зайриэ... Она сбежала из дворца, и он отдал ее змеям. И вот, они, похоже, таки добрались до нее... Издали слышалось знакомое проклятое шипение... Зайриэ подняла взгляд. Она сломлена, участь, ожидающая ее, кажется ей хуже смерти... Возможно, так оно и есть...
- Воды... - прошептала она.
Рядом с ее головой опустилось ведро с водой. У Зайриэ были связанны руки и ноги, она подползла на карачках и стала пить прямо из ведра. Она подняла голову, лицо в кровоподтеках, похоже, ее били... В Лирии сделавший бы такое, умер бы непростой смертью.
Взгляд Зайриэ наконец упал на стоявшего перед ней человека. Мириме! Вторая дочь хана, отданная им, чтобы проклятая Иллиссайе помогла ему. Что стоила это помощь? Он, хан Лирии, пропал на каком-то Каар забытом северном острове... Если бы была возможность, что-то вернуть, оборотить вспять... Но теперь поздно. Змеи получили двух дочерей.
Мириме смотрела на сестру с подчеркнутым безразличием... Она давно забыла родичей. Или ее заставили забыть...
- Пей и лежжжи... - прошипела она. - Скоро, очень скоро, мы будем в Лирии... Тебе надо быть готовой?
- Готовой к чему? - в голосе Зайриэ не было отчаяния, как показалось Сафару в начале. Ненависть и желание бороться до конца.
- К прображжению... - Мириме села рядом с ней. - Великое преображжение охватит мир. Всссе изменитссся... И ничто не осстанетсся прежжним...
- Думаешь? - Зайриэ покачала головой. - Мне кажется, у вас на пути встанет мой отец.
- И мой... - Мириме кивнула. - Когда кровь трех ссесстер ссоединитсся... Тогда хан сстанет подвласстен нашшей воле... И ничем не сможжет помешшать. Только поможжет...
- Ах ты, тварь... - Зайриэ попыталась сбить ее с ног, но Мириме увернулась.
- В конце концов, он ссам отдал тебя нам... Как и меня когда-то... Думаешшь мне ссильно хотелоссь в тот миг сстановитьсся змеиной жрицей? Нет, моя сстаршшая ссесстра только вышшла замужж... Мне хотелоссь того-жже... А вмессто этого... Нет, моя дорогая... Теперь ты лучшше поймешшь меня...
Зайриэ зарыдала. Мириме наклонилась к ее лицу.
- Могу подарить тебе только поцелуй, - прошипела она, коснувшись губами ее губ. - Запомни, у тебя ессть только один выход - подчинисссь...
И она ушла.
Взгляд Сафара поднимался все выше, все выше, до самых небес, пока синеву не сменила абсолютная чернота.
Вефир внимательно осматривал дворец царицы Тай-Суана. Да, много богаче и красивее, чем их дворец Сафара в Хайдоле...
Они прибыли, а следом за ними шла и армия. Семь человек - сам Вефир, Чармерок, Саррек, Ибриль, Барг-Танг, Афиар Мирх и Кармун... Здесь в полынных землях, им надо было получить разрешение на проход войск. Казалось, договориться было проще простого, но что-то мешало.
Навстречу Вефиру вышел Акмаль. Второй сын Великого Хана... Что ж, он во многом уступал тому же Ибрилю. Когда два брата стояли рядом, эта разница еще больше бросалась в глаза. Ибриль выше, больше в плечах, загорелый, лицо обветрилось под ветром степи. Акмаль более изящен, одет богато. Он привык к городам и дворцам... К проторенным путям и простым, легким дорогам...
Два брата встретились, и разошлись. Они не понимали друг друга. У того же Саррека с Ибрилем было гораздо больше общего...
- Приветствуем сына Великого Хана! - Чармерок слез с коня. - Какие вести? Мы пройдем здесь?
Акмаль замялся.
- Прежде, Кир хотела поговорить с моим отцом...
- Что?? - Чармерок не был готов к такому повороту дела. - Но он в тысяче конных переходов отсюда!
- Где мой топор? - взревел Кармун. - Я пройду по их трупам!...
- Тише. - Вефир вышел вперед. - Веди нас к ней, Акмаль. Каар видит, что наши намерения миролюбивы... Наш враг не здесь...
Акмаль кивнул, с опаской взглянул на вождя Таризов, и пошел, указывая дорогу... Саррек что-то прошептал Ибрилю на ухо. Тот кивнул в ответ. Вефир поравнялся с ними.
- Будьте осторожны... Кир - ведьма. Она может очаровать вас одним взглядом...
- Я не боюсь ведьм. - Ибриль рассмеялся. - Вефир, а вот Акмаль похоже попал под ее чары. Он, что решил ей прислуживать?
Вефир ничего не сказал. Он задумался, о том, что сейчас может делать проклятая змея. Коварная и лживая... Она что-то задумала, это точно и насколько далеко могут простираться ее планы? Из рассказанного Барг-Тангом стало ясно... Они давно готовятся к чему-то...
Пройдя по коридорам дворца Кир-Тай-Суан, стены которого состояли из бумаги и дерева, Вефир и остальные вышли в зал для гостей. Посреди комнаты в ожидании застыла царица. Акмаль приблизился к ней, и представил ей всех по очереди. Почти все вожди опустили глаза, Ибриль и Саррек казались смущенными, но только маленький вождь Ллунифов с вызовом глядел ей в глаза.
Взгляд карлика пробежал по лицу Кир, по груди, рукам и ногам... Вскоре, он улыбнулся по себя и отошел в сторонку.
Вефир вышел вперед.
- Иц-Кир-Тай-Суан, царица Тай-Суана. Мы здесь дабы от имени Великого Хана Сафара ибн-Изима Бнеда, да будет вечной над ним милость Каар, предложить военный союз против Лаконы. Мы хотим, чтобы вы пропустили наши войска, обеспечив их продовольствием на время пути...
Кир вздохнула.
- Я царица Тай-Суана, Иц-Кир-Тай-Суан, взошедшая на престол именем Ссэн-Мэя , желаю видеть перед собой правителя Лирии. Ибо говорил Ссен-Мэй, что расстояния слепы... Только после того, как Сафар ибн-Изима Бнед предстанет перед моими глазами, я смогу объявить свое решение...
Она развернулась и покинула залу. Акмаль казался смущенным... Кармун держался за топор. Чармерок качал головой. Где сейчас хан Лирии?
- Неужели ей нас не достаточно? Это сильно задержит наше вторжение? - Ибриль повернулся к Вефиру. Тот промолчал.
* * *
На этот раз Сафару почти удалось заснуть... Был тяжелый, изматывающий день - целый день войска грузились и отплывали... Свыше десяти тысяч воинов, с оружием и припасами... Их возглавил Самаль, они отплывут и прибыв в Лакону, захватят ее города - две столицы - Криэран и Фалессу... Огонь поднимется над их стенами и в этом огне сгорит Лакона. Так было и так будет...
Но снова шипение змей, снова проклятые красные глаза Иллиссайе... Наконец, черная, слепящая дымка рассеялась... Он видел их - народы, племена, идущие на восток, в Лакон-стан, в их землю обетованную... Они растянулись цепью на многие дни перехода... Цепь тянулась, тянулась... и вела в Тай-Суан...
Тай-Суан... Бескрайняя долина цветущей полыни... Взгляд Сафара достиг дворца Кир, и вскоре он увидел ее, Вефира, Ибриля, Акмаля и Чармерока... Похоже, шел спор... Чуть погодя, слова стали различимы...
- ... предстанет перед моими глазами, я смогу... - говорила Кир.
И опять шипение, шипение и шорохи повсюду... Бесконечное, безмерное, вечное...
- Они были всегда, - подумалось Сафару. - Сейчас они только возвращаются... Отчего-то Глаз Паука нестерпимо жег... Но важно было увидеть... что происходит там...
Похоже, разговор с Кир был окончен... Проклятье, сегодня ему надо слышать все, а ему достаются только обрывки...
- ...достаточно... ... ...задержит...
Сафар встал с кровати. Да. Здесь он сделал все что мог... Отослал семью. Разумеется не в Сарсарат. Он солгал ей. В Иерохарру. Все сделано... Иллиссайе, очевидно, получит все что захочет... Все что ей позволят получить... Он оставит ее тут вместо себя. Он осставит ее тут вмессто ссебя... Что за странная мысль? Разве сможет она управлять вместо него? Сможет...
Сафар ибн-Изим рассердился. Что происходит? Волшебный дурацкий перстень не желает ему подчиняться, а эта ведьма, Иллиссайе явно что-то мутит. Брат уплыл в Лакону, Вефир в Тай-Суане. Да, на самом деле, это ему надо возглавить войско. Лирию... пока можно оставить. Хотя бы и змее... Случиться ничего не успеет... и он уже вернется с победой...
Он взял в руку амулет, висевший у него на шее... Путевой камень... Попытался представить себе, то, что увидел совсем не давно... Дворец, горы...
Кольцо полыхнуло прямо таки нестерпимым жаром. Проклятье! Он протянул руку к амулету на шее. Алый камень застучал в такт сердцу... Он еще раз сосредоточился... Ему все мешали какие-то смутные образы - корабли, подземелья, леса и дворцы. Они с чудовищность скоростью сменяли друг друга.
Наконец, Глаз полыхнул совсем уж нестерпимо, ночная Лирия растаяла под его жаром, как снег под солнцем. Он очутился... на остове, посреди будущего урагана. Холодные, соленые брызги попали на лицо. Сафар встал и огляделся. Это, вне всякого сомнения, не Тай-Суан. Но, где он? Судя по всему, на севере, солнца не видно, и жуткий холодный ветер дует, буквально отрывает от земли...
Темнота, но средь льдин, кажется, есть какое-то укрытие. Сафар встал с колен, и, шатаясь от слабости, отправился туда. Ему надо переждать шторм. Но, что он будет делать здесь, среди камней? У него даже нет с собой еды. Он раньше пользовался камнем, да и читал много по его действие, но такого с лирийскими ханами не случалось никогда. Может, ему суждено погибнуть, и Каар оставил его? Думать, об этом не было сил, его и так выворачивало на изнанку. С большим трудом он добрался до укрытия...
- Храни меня Каар! - прошептал Сафар. Там горел костер, у костра сидел рыцарь в черных латах. Он поднял взгляд. Насмешливая улыбка...
- Приветствую вас здесь... Я всего лишь скоромный проводник... или провожатый, как хотите. Не дам вам замерзнуть, до того как вы отправитесь в путь. Остановка конечно не ахти, но так уж повелось. Путь смертных заканчивается бурями. Хорошо если так. Смерть в своей постели всегда казалась мне не достойной человека....
Сафар опустился у костра. Слов не было. Почему-то ему на плечи снова легла полуявь-полудрема...
* * *
Отчего-то его внимание привлекло сторнийское судно, идущее под полными парусами в южных водах. На запад, на запад неслось оно. По корме разгуливали матросы, периодически осматривая горизонт.
А в трюме... в трюме на соломе лежала девушка, его Сафара дочь. Зайриэ... Она сбежала из дворца, и он отдал ее змеям. И вот, они, похоже, таки добрались до нее... Издали слышалось знакомое проклятое шипение... Зайриэ подняла взгляд. Она сломлена, участь, ожидающая ее, кажется ей хуже смерти... Возможно, так оно и есть...
- Воды... - прошептала она.
Рядом с ее головой опустилось ведро с водой. У Зайриэ были связанны руки и ноги, она подползла на карачках и стала пить прямо из ведра. Она подняла голову, лицо в кровоподтеках, похоже, ее били... В Лирии сделавший бы такое, умер бы непростой смертью.
Взгляд Зайриэ наконец упал на стоявшего перед ней человека. Мириме! Вторая дочь хана, отданная им, чтобы проклятая Иллиссайе помогла ему. Что стоила это помощь? Он, хан Лирии, пропал на каком-то Каар забытом северном острове... Если бы была возможность, что-то вернуть, оборотить вспять... Но теперь поздно. Змеи получили двух дочерей.
Мириме смотрела на сестру с подчеркнутым безразличием... Она давно забыла родичей. Или ее заставили забыть...
- Пей и лежжжи... - прошипела она. - Скоро, очень скоро, мы будем в Лирии... Тебе надо быть готовой?
- Готовой к чему? - в голосе Зайриэ не было отчаяния, как показалось Сафару в начале. Ненависть и желание бороться до конца.
- К прображжению... - Мириме села рядом с ней. - Великое преображжение охватит мир. Всссе изменитссся... И ничто не осстанетсся прежжним...
- Думаешь? - Зайриэ покачала головой. - Мне кажется, у вас на пути встанет мой отец.
- И мой... - Мириме кивнула. - Когда кровь трех ссесстер ссоединитсся... Тогда хан сстанет подвласстен нашшей воле... И ничем не сможжет помешшать. Только поможжет...
- Ах ты, тварь... - Зайриэ попыталась сбить ее с ног, но Мириме увернулась.
- В конце концов, он ссам отдал тебя нам... Как и меня когда-то... Думаешшь мне ссильно хотелоссь в тот миг сстановитьсся змеиной жрицей? Нет, моя сстаршшая ссесстра только вышшла замужж... Мне хотелоссь того-жже... А вмессто этого... Нет, моя дорогая... Теперь ты лучшше поймешшь меня...
Зайриэ зарыдала. Мириме наклонилась к ее лицу.
- Могу подарить тебе только поцелуй, - прошипела она, коснувшись губами ее губ. - Запомни, у тебя ессть только один выход - подчинисссь...
И она ушла.
Взгляд Сафара поднимался все выше, все выше, до самых небес, пока синеву не сменила абсолютная чернота.
10 день месяца Песен.
Где-то по дороге в Фалессу.
Дорога от Триверта до Лаконы должна была занять, по меньшей мере, две недели, но это, по меньшей мере…. Хорошо, если Нико успеет в столицу к двадцатому дню Песен, Алек быстро уставал в дороге, да и что не говори их неожиданно разросшийся отряд из четверых всадников и ребенка привлекал нежелательное молодому Тойе внимание обывателей. Приходилось выискивать немноголюдные дороги, порой гораздо менее удобные и прямые.
А так путешествие, как путешествие, только вместо привычной компании герцога Лессо вся эта детская гостиная* на прогулке… Алека дорога несказанно веселила, детская ручонка не уставала тыкать в сторону таких необычных и новых для него вещей. Мелкодворянские замки, оливковые рощи и небольшие городки вызывали в мальчике такие бурные эмоции, что Нико после всего сказанного «Савелией» честно опасался за то, что оные обрушатся в то же мгновение. Кроме того, уследить за Алеком становилось все сложнее, ребенок то исчезал и его искали всем отрядом, то появлялся в самых неожиданных местах, при всем этом умудряясь делать самое невинное лицо из когда либо виденных Николя.
Доминик похоже пришедший в себя после сожженных деревень и злонамеренных ведьм оказался совсем не таким, как показался Нико сначала. Видит Марэль, если бы Браин не нарывался на ссоры по десять раз на дню, то они обязательно поладили бы между собой. Голова молодого рыцаря была забита теми же подвигами, битвами, рыцарскими идеалами и мечтами попасть в авангард Ярно Фалесса, что и у оруженосца Нико. Только вот если у Доминика были шансы осуществить эту мечту, благодаря умению сражаться и хорошему происхождению, то Браину в лучшем случае светило быть посвященным в рыцари через десяток лет и отправиться куда нить в гарнизон на периферии. Ну не становятся младшие сыновья безземельных латников рыцарями в сияющих доспехах, даже если по шутке судьбы служат оруженосцами у сыновей влиятельных графов. Осознание столь глубокой несправедливости неожиданно заставляло спокойного и очень тихого обычно Браина огрызаться едва не на каждое слово Доминика, обращенное в его сторону. Юный рыцарь склочностью не отличался, но всякому терпению есть предел. Еще немного и придется разнимать драку.
Еще одной проблемой стал Артур ле Тейн. Выставить против этого человека Нико было нечего, да и объяснить свою неприязнь граф ни чем не мог. Увидев впервые этого неулыбчивого холодноватого человека, Алек уже по традиции заявил, что «дядя нехороший», но к счастью крушить таверну не стал. С тех пор молодого Тойе не оставляло какое-то дурное предчувствие. Мальчик не ошибался в таких вещах. Если Мирта и послала этого человека, то право же она сделала весьма странный выбор.
Нет, воин он был отменный, но что-то в нем настораживало. Ле Тейн походил на поджарого матерого волка, на наемника, но не на рыцаря. Что бы Артур не говорил, глаза всегда хранили холодность и выражение легкого пренебрежения. Но к счастью он не отличался не особой разговорчивостью не любопытством. Николя не собирался посвящать «благородного рыцаря Тейна» в цели их поездки в Фалессу. Артур проводит их до столицы и там Нико благополучно пошлет его подальше, сославшись на то, что задание Шаорина тот уже выполнил.
Настроение у Николя улучшилось только, когда впереди их процессии показался едва погонявший своего темно-рыжего жеребца всадник, на синем плаще которого гордо летела черная птица. Тойе дал своему коню шпоры и тот в возмущенным ржанием ударил в галоп.
- Корвин!
Услышав собственное имя, младший из братьев Броснэ сходу обернулся на голос. Даже с живописными синяками никак не желавшими покидать сиятельную физиономию графа, Нико он узнал сразу, и на лице Корвина мгновенно отразилась смесь радости и удивления.
- Нико, ты? Живой?
«Вопрос резонный, учитывая происходящее в последние дни».
- Живой вроде, - засмеялся Николя и, поравнявшись с другом, перевел коня на шаг, - А ты откуда?
Корвин ехал из Крессо, куда отвозил письма для отца от Илианы и Арно, отец отправил письма в Криэран голубями и сам Броснэ теперь собирался в Фалессу, примкнуть к армии Ярно. Странно известия о войне с Полумесяцем облетали Лакону очень быстро.
Взаимное решение найти гостиницу и выпить за встречу не обсуждалось как таковое, несмотря на все протесты Доминика и Артура Тейна, стремившихся как можно быстрее добраться до Фалессы. После того, как Алек ко всему прочему заявил «Есть хочу!», доводов против ранней остановки у оппозиции не осталось, и им пришлось смириться.
- А это что за чудо такое? – осведомился Корвин, глядя на сидящего в седле перед Нико вечно чумазого мальчонку, уже умудрившегося заплести в гриве с десяток тоненьких косичек (наверное, заботился, что бы Браину вечером было чем заняться).
- Ну с «чудом» ты точно в точку попал. Мое чудо, - просто ответил Николя, наблюдая за тем, как расширялись глаза Корвина, видимо в уме отнимавшего предположительный возраст мальчика от возраста друга. К счастью, брат Илианы был слишком хорошо воспитан, что бы не спросить в лоб «когда успел?».
Вечер в таверне «Господская забава» позабавил, похоже, только Николя и его случайно отыскавшегося друга. Доминик зарекся не пить, и с выражением безнадежности на лице смотрел, как два молодых дворянина благополучно наливались вином, тогда как «надо было очень спешить в Фалессу, ибо дело не терпело отлагательства».
- Зачем мы торопимся в столицу? – спросил Корвин, - Мне кажется, она никуда от нас не денется.
- Надо отвезти новости Ярно, - ответил Доминик серьезно.
- Какие новости? – в голосе Артура, пожалуй, впервые за долгое время появился интерес.
- Сторнийцы подставили Эвора, мы боимся, что кому-то выгодна эта война, - ответил Доминик, и Тейн усмехнулся в ответ.
- Глупости все, князь давно на Лакону копья точит, - и ушел к себе.
Алек засыпал в тот день отчего-то очень тяжело, Нико провозился добрых полтора часа, что бы мальчик задремал, но и сон был беспокойным. Днем ребенок, как ребенок, а ночью кошмары не отпускают. Алек в очередной раз дернулся и вскрикнул сквозь сон, Нико погладил мальчика по голове. Семья ему нужна, а не эта безумная жизнь. Возможно, тогда и забудет.
Может в Фалессе удастся найти кого нибудь, кто позаботится о Алеке лучше, чем Нико может себе позволить. Хотя со странностями мальчика это вряд ли возможно, на его одуванчики и землетрясения ни у кого терпения не хватит. Если бы его мать в Лаверне выжила, то сила не проснулась бы так рано… Если бы… Отчего-то на Нико навалились совсем иные воспоминания.
«В доме было очень тихо. Лекари распорядились, что Эгине ле Тойе нужен покой.
Николя было страшно. Он не видел ни отца, ни маму уже почти два дня. Они были вместе в полутемной комнате, куда мальчика не пускали приезжие из Криэрана лекари и прислуга. Мирту еще вчера отправили к родственникам, и тишина теперь настолько плотно забивала еще неделю назад такой шумный дом, что у Нико закладывало уши. Иногда он пытался нарушать ее, что бы не было так страшно, но взрослые заставляли замолчать и сидеть тихо. «Нельзя шуметь, нельзя громко разговаривать, нельзя бегать» Нико ненавидел слово «нельзя».
При желании он мог ходить очень тихо, почти бесшумно, обмануть слуг ничего не стоило. Николя пробрался на кухню, по черновой лестнице поднялся на второй этаж и толкнул двери в покои родителей. И тут же замер, осознание происшедшего пришло раньше, чем мальчик даже успел об этом подумать. «Господин граф, мы ничего не могли сделать», «Все в воле Мареля».
- Мама! – Нико бросился в сторону кровати, с которой последние дни не вставала мать.
Отец обернулся, и мальчик внезапно застыл, на мгновение он показался Нико совсем чужим человеком, настолько осунувшимся и постаревшим стало его лицо. Николя расплакался, и отец подняв его на руки отнес в детскую, посадил на кровать и собрался уходить…
- Не уходи, - всхлипывая, попросил Нико. Ответом ему стал глухой звук закрывшейся за графом Тойе двери…».
Шум с улицы оторвал Нико от неприятных мыслей. Тринадцать лет назад, а до сих пор все так, словно было вчера. Пойти развеяться или выпить…
- Не уходи, - голос проснувшегося Алека прорезал тишину, - Мне страшно одному.
Николя вздрогнул и сел рядом с кроватью.
Когда на следующий день Корвин снова с улыбкой спросил, откуда взялся мальчишка, Нико уперто ответил «Я же сказал, что мой сын».
Где-то по дороге в Фалессу.
Дорога от Триверта до Лаконы должна была занять, по меньшей мере, две недели, но это, по меньшей мере…. Хорошо, если Нико успеет в столицу к двадцатому дню Песен, Алек быстро уставал в дороге, да и что не говори их неожиданно разросшийся отряд из четверых всадников и ребенка привлекал нежелательное молодому Тойе внимание обывателей. Приходилось выискивать немноголюдные дороги, порой гораздо менее удобные и прямые.
А так путешествие, как путешествие, только вместо привычной компании герцога Лессо вся эта детская гостиная* на прогулке… Алека дорога несказанно веселила, детская ручонка не уставала тыкать в сторону таких необычных и новых для него вещей. Мелкодворянские замки, оливковые рощи и небольшие городки вызывали в мальчике такие бурные эмоции, что Нико после всего сказанного «Савелией» честно опасался за то, что оные обрушатся в то же мгновение. Кроме того, уследить за Алеком становилось все сложнее, ребенок то исчезал и его искали всем отрядом, то появлялся в самых неожиданных местах, при всем этом умудряясь делать самое невинное лицо из когда либо виденных Николя.
Доминик похоже пришедший в себя после сожженных деревень и злонамеренных ведьм оказался совсем не таким, как показался Нико сначала. Видит Марэль, если бы Браин не нарывался на ссоры по десять раз на дню, то они обязательно поладили бы между собой. Голова молодого рыцаря была забита теми же подвигами, битвами, рыцарскими идеалами и мечтами попасть в авангард Ярно Фалесса, что и у оруженосца Нико. Только вот если у Доминика были шансы осуществить эту мечту, благодаря умению сражаться и хорошему происхождению, то Браину в лучшем случае светило быть посвященным в рыцари через десяток лет и отправиться куда нить в гарнизон на периферии. Ну не становятся младшие сыновья безземельных латников рыцарями в сияющих доспехах, даже если по шутке судьбы служат оруженосцами у сыновей влиятельных графов. Осознание столь глубокой несправедливости неожиданно заставляло спокойного и очень тихого обычно Браина огрызаться едва не на каждое слово Доминика, обращенное в его сторону. Юный рыцарь склочностью не отличался, но всякому терпению есть предел. Еще немного и придется разнимать драку.
Еще одной проблемой стал Артур ле Тейн. Выставить против этого человека Нико было нечего, да и объяснить свою неприязнь граф ни чем не мог. Увидев впервые этого неулыбчивого холодноватого человека, Алек уже по традиции заявил, что «дядя нехороший», но к счастью крушить таверну не стал. С тех пор молодого Тойе не оставляло какое-то дурное предчувствие. Мальчик не ошибался в таких вещах. Если Мирта и послала этого человека, то право же она сделала весьма странный выбор.
Нет, воин он был отменный, но что-то в нем настораживало. Ле Тейн походил на поджарого матерого волка, на наемника, но не на рыцаря. Что бы Артур не говорил, глаза всегда хранили холодность и выражение легкого пренебрежения. Но к счастью он не отличался не особой разговорчивостью не любопытством. Николя не собирался посвящать «благородного рыцаря Тейна» в цели их поездки в Фалессу. Артур проводит их до столицы и там Нико благополучно пошлет его подальше, сославшись на то, что задание Шаорина тот уже выполнил.
Настроение у Николя улучшилось только, когда впереди их процессии показался едва погонявший своего темно-рыжего жеребца всадник, на синем плаще которого гордо летела черная птица. Тойе дал своему коню шпоры и тот в возмущенным ржанием ударил в галоп.
- Корвин!
Услышав собственное имя, младший из братьев Броснэ сходу обернулся на голос. Даже с живописными синяками никак не желавшими покидать сиятельную физиономию графа, Нико он узнал сразу, и на лице Корвина мгновенно отразилась смесь радости и удивления.
- Нико, ты? Живой?
«Вопрос резонный, учитывая происходящее в последние дни».
- Живой вроде, - засмеялся Николя и, поравнявшись с другом, перевел коня на шаг, - А ты откуда?
Корвин ехал из Крессо, куда отвозил письма для отца от Илианы и Арно, отец отправил письма в Криэран голубями и сам Броснэ теперь собирался в Фалессу, примкнуть к армии Ярно. Странно известия о войне с Полумесяцем облетали Лакону очень быстро.
Взаимное решение найти гостиницу и выпить за встречу не обсуждалось как таковое, несмотря на все протесты Доминика и Артура Тейна, стремившихся как можно быстрее добраться до Фалессы. После того, как Алек ко всему прочему заявил «Есть хочу!», доводов против ранней остановки у оппозиции не осталось, и им пришлось смириться.
- А это что за чудо такое? – осведомился Корвин, глядя на сидящего в седле перед Нико вечно чумазого мальчонку, уже умудрившегося заплести в гриве с десяток тоненьких косичек (наверное, заботился, что бы Браину вечером было чем заняться).
- Ну с «чудом» ты точно в точку попал. Мое чудо, - просто ответил Николя, наблюдая за тем, как расширялись глаза Корвина, видимо в уме отнимавшего предположительный возраст мальчика от возраста друга. К счастью, брат Илианы был слишком хорошо воспитан, что бы не спросить в лоб «когда успел?».
Вечер в таверне «Господская забава» позабавил, похоже, только Николя и его случайно отыскавшегося друга. Доминик зарекся не пить, и с выражением безнадежности на лице смотрел, как два молодых дворянина благополучно наливались вином, тогда как «надо было очень спешить в Фалессу, ибо дело не терпело отлагательства».
- Зачем мы торопимся в столицу? – спросил Корвин, - Мне кажется, она никуда от нас не денется.
- Надо отвезти новости Ярно, - ответил Доминик серьезно.
- Какие новости? – в голосе Артура, пожалуй, впервые за долгое время появился интерес.
- Сторнийцы подставили Эвора, мы боимся, что кому-то выгодна эта война, - ответил Доминик, и Тейн усмехнулся в ответ.
- Глупости все, князь давно на Лакону копья точит, - и ушел к себе.
Алек засыпал в тот день отчего-то очень тяжело, Нико провозился добрых полтора часа, что бы мальчик задремал, но и сон был беспокойным. Днем ребенок, как ребенок, а ночью кошмары не отпускают. Алек в очередной раз дернулся и вскрикнул сквозь сон, Нико погладил мальчика по голове. Семья ему нужна, а не эта безумная жизнь. Возможно, тогда и забудет.
Может в Фалессе удастся найти кого нибудь, кто позаботится о Алеке лучше, чем Нико может себе позволить. Хотя со странностями мальчика это вряд ли возможно, на его одуванчики и землетрясения ни у кого терпения не хватит. Если бы его мать в Лаверне выжила, то сила не проснулась бы так рано… Если бы… Отчего-то на Нико навалились совсем иные воспоминания.
«В доме было очень тихо. Лекари распорядились, что Эгине ле Тойе нужен покой.
Николя было страшно. Он не видел ни отца, ни маму уже почти два дня. Они были вместе в полутемной комнате, куда мальчика не пускали приезжие из Криэрана лекари и прислуга. Мирту еще вчера отправили к родственникам, и тишина теперь настолько плотно забивала еще неделю назад такой шумный дом, что у Нико закладывало уши. Иногда он пытался нарушать ее, что бы не было так страшно, но взрослые заставляли замолчать и сидеть тихо. «Нельзя шуметь, нельзя громко разговаривать, нельзя бегать» Нико ненавидел слово «нельзя».
При желании он мог ходить очень тихо, почти бесшумно, обмануть слуг ничего не стоило. Николя пробрался на кухню, по черновой лестнице поднялся на второй этаж и толкнул двери в покои родителей. И тут же замер, осознание происшедшего пришло раньше, чем мальчик даже успел об этом подумать. «Господин граф, мы ничего не могли сделать», «Все в воле Мареля».
- Мама! – Нико бросился в сторону кровати, с которой последние дни не вставала мать.
Отец обернулся, и мальчик внезапно застыл, на мгновение он показался Нико совсем чужим человеком, настолько осунувшимся и постаревшим стало его лицо. Николя расплакался, и отец подняв его на руки отнес в детскую, посадил на кровать и собрался уходить…
- Не уходи, - всхлипывая, попросил Нико. Ответом ему стал глухой звук закрывшейся за графом Тойе двери…».
Шум с улицы оторвал Нико от неприятных мыслей. Тринадцать лет назад, а до сих пор все так, словно было вчера. Пойти развеяться или выпить…
- Не уходи, - голос проснувшегося Алека прорезал тишину, - Мне страшно одному.
Николя вздрогнул и сел рядом с кроватью.
Когда на следующий день Корвин снова с улыбкой спросил, откуда взялся мальчишка, Нико уперто ответил «Я же сказал, что мой сын».
5 день месяца Песен.
Полумесяц. Тил. Княжьи чертоги.
Полсотни легковооруженных всадников в легких кольчугах влетели на широкий княжеский двор. Первым с коня спрыгнул высокий светловолосый мужчина с луком и колчаном стрел за плечами. Князь.
- Эвор, мы слышали…, - глаза Эни горели неподдельным восхищением.
Он, казалось, и сам не до конца пришел в себя от одержанной им небывалой победы. Впервые с момента побега Саолы с Ярно, Сиэнна видела, что он смеется и как смеется… так, будто на самом деле счастлив. Конечно, Эвор забыл сейчас, что война только началась, и что впереди не меньше проблем, чем уже пережито… но это только к лучшему. Сегодня будет пир и веселье, а завтра Большой совет домов… и, возможно (Эни продолжала робко надеяться, что после выигранного сражения у Эвора приумножится амбиций), Князь Тила, наконец, примет власть над всем полумесяцем.
А ястреб у него восхитительный. Гордый, но вместе с тем почти не слетает с Эворова плеча, как раз то, что нужно. Эти птицы в лесу священны, а учитывая, откуда он у молодого князя, так пернатому хищнику цены нет.
Столы накрыли мгновенно, прямо под невероятно высоким и прозрачным осенним небом. Воины смеялись, хвастались тем, как на лаконской земле победили в неравном бою. «Слава Князю» - слышалось отовсюду. Эвор был горд и растроган всеобщим вниманием.
Крилла мирно скрипела зубами, старый Сэдрик насчет победы сына никак не высказался, но похоже Эвора впервые в жизни это ничуть не волновало. Прибыли обещанные Темной Водой в помощь князю адепты – тоненький словно тростинка юноша говорящий с лесным зверьем и почти старик, чародей медленной воды, один из тех, кто заговаривает болота против чужаков.
Похоже решено было веселиться до самого утра… Когда стемнело кто-то принес предусмотрительно приготовленные барабаны и флейты. Музыка закружила танцующие пары и саму Эни, пока княжна вдруг не оказалась рука об руку с Редом. Она всегда теряла рядом со странником всякое самообладание. Сиэнна подозревала, что в этот момент благодаря нездорово прилившему к лицу румянцу стала похожа на сливу ранней спелости.
- Я получил ваш подарок, княжна, - дружинник осторожно в танце поцеловал ее руку, в его зеленых глазах отражались звезды.
- Это просто… оберег, - неожиданно дрогнувшим голосом ответила Эни.
- Но подарка дороже этого мне еще не дарили, - Ред улыбнулся, и Сиэнне в который раз показалось, что она не хочет, что бы этот танец кончался…
Большой Военный Совет домов не преподнес Эни никаких сюрпризов.
Эвор собрал в общей сложности девять тысяч воинов, еще две тысячи привел наследник Бора Гэдель. Того одиннадцать, вместе с ополчением и мальчишками младше пятнадцати. Больше чем можно было ожидать. Если оставить непосредственно границы леса и укрепиться на местности, где светлолесье сменяется болотистой низиной, то можно продержаться очень долго, а то и отбить у Ярно желание соваться в глубь леса.
Это было единственно верное и настолько очевидное решение, что споров и сомнений не у кого не нашлось. Только бы Шарк не подвел со своей сталью….
Князь заявил, что отбывает на позиции с перводружинниками завтра же, пресек малейшие попытки Эни всучить ему знамя, но согласился отобедать с кузиной после совета. Впрочем, обеда тоже в итоге не вышло. Трапеза была прервана, когда Сиэнне сообщили, что «один из гостей с Княжьей свадьбы» наконец очнулся.
Юноше было лет восемнадцать, от силы двадцать, травм на теле не было, лекари говорили шок. Но в этом самом шоке он провалялся две с лишним недели, страшно исхудал и напоминал теперь бестелесное осунувшееся привидение, едва самостоятельно сидящее на кровати.
- А это еще кто? – со вздохом осведомился Эвор.
- Я не знаю, - честно ответила Эни, - Мы нашли его в Чертоге, без сознания, он бредил, не оставлять же его было умирать. Говорят в нем большая сила, Крилла… она тоже несколько раз приходила сюда, и даже однажды осмелилась распорядиться унести его отсюда…. Я запретила.
Эвор подошел к больному, и, Сиэнне показалось, в глазах обоих мелькнуло узнавание.
- Ардрик, ведь так? – спросил князь, в глазах юноши мелькнул и погас вызов.
- Где она?
Губы князя тронула непонятная усмешка.
- Здесь ее нет. Она уехала с герцогом Лессо.
Ардрик надолго закрыл глаза, потом посмотрел на Эвора.
- Я ненавидел вас раньше, и был не прав. Разрешите мне остаться.
Князь молча кивнул.
Полумесяц. Тил. Княжьи чертоги.
Полсотни легковооруженных всадников в легких кольчугах влетели на широкий княжеский двор. Первым с коня спрыгнул высокий светловолосый мужчина с луком и колчаном стрел за плечами. Князь.
- Эвор, мы слышали…, - глаза Эни горели неподдельным восхищением.
Он, казалось, и сам не до конца пришел в себя от одержанной им небывалой победы. Впервые с момента побега Саолы с Ярно, Сиэнна видела, что он смеется и как смеется… так, будто на самом деле счастлив. Конечно, Эвор забыл сейчас, что война только началась, и что впереди не меньше проблем, чем уже пережито… но это только к лучшему. Сегодня будет пир и веселье, а завтра Большой совет домов… и, возможно (Эни продолжала робко надеяться, что после выигранного сражения у Эвора приумножится амбиций), Князь Тила, наконец, примет власть над всем полумесяцем.
А ястреб у него восхитительный. Гордый, но вместе с тем почти не слетает с Эворова плеча, как раз то, что нужно. Эти птицы в лесу священны, а учитывая, откуда он у молодого князя, так пернатому хищнику цены нет.
Столы накрыли мгновенно, прямо под невероятно высоким и прозрачным осенним небом. Воины смеялись, хвастались тем, как на лаконской земле победили в неравном бою. «Слава Князю» - слышалось отовсюду. Эвор был горд и растроган всеобщим вниманием.
Крилла мирно скрипела зубами, старый Сэдрик насчет победы сына никак не высказался, но похоже Эвора впервые в жизни это ничуть не волновало. Прибыли обещанные Темной Водой в помощь князю адепты – тоненький словно тростинка юноша говорящий с лесным зверьем и почти старик, чародей медленной воды, один из тех, кто заговаривает болота против чужаков.
Похоже решено было веселиться до самого утра… Когда стемнело кто-то принес предусмотрительно приготовленные барабаны и флейты. Музыка закружила танцующие пары и саму Эни, пока княжна вдруг не оказалась рука об руку с Редом. Она всегда теряла рядом со странником всякое самообладание. Сиэнна подозревала, что в этот момент благодаря нездорово прилившему к лицу румянцу стала похожа на сливу ранней спелости.
- Я получил ваш подарок, княжна, - дружинник осторожно в танце поцеловал ее руку, в его зеленых глазах отражались звезды.
- Это просто… оберег, - неожиданно дрогнувшим голосом ответила Эни.
- Но подарка дороже этого мне еще не дарили, - Ред улыбнулся, и Сиэнне в который раз показалось, что она не хочет, что бы этот танец кончался…
Большой Военный Совет домов не преподнес Эни никаких сюрпризов.
Эвор собрал в общей сложности девять тысяч воинов, еще две тысячи привел наследник Бора Гэдель. Того одиннадцать, вместе с ополчением и мальчишками младше пятнадцати. Больше чем можно было ожидать. Если оставить непосредственно границы леса и укрепиться на местности, где светлолесье сменяется болотистой низиной, то можно продержаться очень долго, а то и отбить у Ярно желание соваться в глубь леса.
Это было единственно верное и настолько очевидное решение, что споров и сомнений не у кого не нашлось. Только бы Шарк не подвел со своей сталью….
Князь заявил, что отбывает на позиции с перводружинниками завтра же, пресек малейшие попытки Эни всучить ему знамя, но согласился отобедать с кузиной после совета. Впрочем, обеда тоже в итоге не вышло. Трапеза была прервана, когда Сиэнне сообщили, что «один из гостей с Княжьей свадьбы» наконец очнулся.
Юноше было лет восемнадцать, от силы двадцать, травм на теле не было, лекари говорили шок. Но в этом самом шоке он провалялся две с лишним недели, страшно исхудал и напоминал теперь бестелесное осунувшееся привидение, едва самостоятельно сидящее на кровати.
- А это еще кто? – со вздохом осведомился Эвор.
- Я не знаю, - честно ответила Эни, - Мы нашли его в Чертоге, без сознания, он бредил, не оставлять же его было умирать. Говорят в нем большая сила, Крилла… она тоже несколько раз приходила сюда, и даже однажды осмелилась распорядиться унести его отсюда…. Я запретила.
Эвор подошел к больному, и, Сиэнне показалось, в глазах обоих мелькнуло узнавание.
- Ардрик, ведь так? – спросил князь, в глазах юноши мелькнул и погас вызов.
- Где она?
Губы князя тронула непонятная усмешка.
- Здесь ее нет. Она уехала с герцогом Лессо.
Ардрик надолго закрыл глаза, потом посмотрел на Эвора.
- Я ненавидел вас раньше, и был не прав. Разрешите мне остаться.
Князь молча кивнул.
7 день месяца Песен. Лакона, Фалесса, королевский дворец.
- Госпожа ле Тойе, прошу вас.
Мирта прошла мимо склонившегося слуги в двери кабинета. Именно в этой комнате решались самые важные вопросы, именно отсюда Ярно сейчас управлял империей. Надо бы радоваться – да все не получается, какая-то мысль, воспоминание, тонкой едва заметной колючкой застряло в памяти. И пока она не поймет, что ее так встревожило, спокойной ей не быть. Ну да, к чему выплескивать свои тревоги на Ярно, у недавно коронованного герцога Лессо и без того хватало «радостных» новостей. Войдя в кабинет, Мирта тут же раскашлялась – казалось, вместо воздуха была одна пыль.
- Я должен извиниться, Мирта, но тут так обрадовались, что теперь им есть на кого свалить все дела, что мне стащили все документы за последние несколько лет. Еще ни один правитель Лаконы не погибал под бумажными завалами. Похоже, я буду первым, - Ярно весело усмехнулся и шагнул ей навстречу.
- Ваше Величество, - Мирта склонилась в низком поклоне.
- Не надо никаких церемоний! У меня очень мало времени, завтра я уезжаю из Фалессы, но такие новости стоит сообщать лично, - говоря все это, он пытался выудить из кучи бумаг на столе какую-то одну, потом махнул рукой и снова повернулся к ней.
- Прежде всего, Николя теперь может не прятаться, он официально оправдан, и все права и титулы ему возвращены. Скажу честно, за все, что он устроил, меня одолевает искушение устроить ему большую выволочку…
- Наши желания совпадают, мой герцог, - Мирта улыбнулась в ответ на быструю усмешку Ярно, - но оправдание моего брата для меня самая лучшая новость.
- Что же, у меня для вас есть еще одна… просьба. Я оставляю свою жену здесь. Сао очень стойкая и умная, и она вообще совершенство, - Ярно рассмеялся, - но одиночество всегда тяжело. И мне бы очень хотелось, чтобы вы были рядом с ней, помогли ей. Правительнице положено иметь компаньонок, и первыми уже назначены вы и Иветта ле Ласноу.
На такие предложения отказом не отвечают. Да и с чего бы ей отказываться? Высокая честь, которая дому Тойе просто положена. Саола деРиэ… именно ее Ярно провозгласил королевой турнира, а потом увез ее прямо со свадьбы с князем Эвором Тилийским. Но почему-то большинство сплетниц не закатывали глаза и не восхищались силой их чувств, а шептались о том, что лесная ведьма околдовала герцога. Понятно, что она спутала все карты. Даже верные друзья Ярно хмурились – главным образом из-за того, и об этом говорили уже открыто, что именно похищение Саолы послужило поводом для войны между Лесом и Лаконой. Мирта вспомнила супругу Ярно на коронации – она тогда стояла, с вызовом глядя на весь мир, держалась так, что перед ней невольно склонялись все головы. Мирта не могла не одобрить такое поведение, случись ей оказаться одной, она вела бы себя точно так же. Но что-то в Саоле ее тревожило – и слухи были здесь не при чем. При взгляде на нее поднималась какая-то смутная тревога, эта черноволосая девушка была настолько… другой, и в тоже время иногда ей казалось, что они – потерянные части чего-то одного. Мирта сама не знала, хочет ли она встретиться с новой королевой, но от нее ничего не зависело.
- Госпожа ле Тойе, прошу вас.
Мирта прошла мимо склонившегося слуги в двери кабинета. Именно в этой комнате решались самые важные вопросы, именно отсюда Ярно сейчас управлял империей. Надо бы радоваться – да все не получается, какая-то мысль, воспоминание, тонкой едва заметной колючкой застряло в памяти. И пока она не поймет, что ее так встревожило, спокойной ей не быть. Ну да, к чему выплескивать свои тревоги на Ярно, у недавно коронованного герцога Лессо и без того хватало «радостных» новостей. Войдя в кабинет, Мирта тут же раскашлялась – казалось, вместо воздуха была одна пыль.
- Я должен извиниться, Мирта, но тут так обрадовались, что теперь им есть на кого свалить все дела, что мне стащили все документы за последние несколько лет. Еще ни один правитель Лаконы не погибал под бумажными завалами. Похоже, я буду первым, - Ярно весело усмехнулся и шагнул ей навстречу.
- Ваше Величество, - Мирта склонилась в низком поклоне.
- Не надо никаких церемоний! У меня очень мало времени, завтра я уезжаю из Фалессы, но такие новости стоит сообщать лично, - говоря все это, он пытался выудить из кучи бумаг на столе какую-то одну, потом махнул рукой и снова повернулся к ней.
- Прежде всего, Николя теперь может не прятаться, он официально оправдан, и все права и титулы ему возвращены. Скажу честно, за все, что он устроил, меня одолевает искушение устроить ему большую выволочку…
- Наши желания совпадают, мой герцог, - Мирта улыбнулась в ответ на быструю усмешку Ярно, - но оправдание моего брата для меня самая лучшая новость.
- Что же, у меня для вас есть еще одна… просьба. Я оставляю свою жену здесь. Сао очень стойкая и умная, и она вообще совершенство, - Ярно рассмеялся, - но одиночество всегда тяжело. И мне бы очень хотелось, чтобы вы были рядом с ней, помогли ей. Правительнице положено иметь компаньонок, и первыми уже назначены вы и Иветта ле Ласноу.
На такие предложения отказом не отвечают. Да и с чего бы ей отказываться? Высокая честь, которая дому Тойе просто положена. Саола деРиэ… именно ее Ярно провозгласил королевой турнира, а потом увез ее прямо со свадьбы с князем Эвором Тилийским. Но почему-то большинство сплетниц не закатывали глаза и не восхищались силой их чувств, а шептались о том, что лесная ведьма околдовала герцога. Понятно, что она спутала все карты. Даже верные друзья Ярно хмурились – главным образом из-за того, и об этом говорили уже открыто, что именно похищение Саолы послужило поводом для войны между Лесом и Лаконой. Мирта вспомнила супругу Ярно на коронации – она тогда стояла, с вызовом глядя на весь мир, держалась так, что перед ней невольно склонялись все головы. Мирта не могла не одобрить такое поведение, случись ей оказаться одной, она вела бы себя точно так же. Но что-то в Саоле ее тревожило – и слухи были здесь не при чем. При взгляде на нее поднималась какая-то смутная тревога, эта черноволосая девушка была настолько… другой, и в тоже время иногда ей казалось, что они – потерянные части чего-то одного. Мирта сама не знала, хочет ли она встретиться с новой королевой, но от нее ничего не зависело.
Полумесяц.
Тихие здесь были места, обманчиво тихие... Ночной сумрак ушёл, но солнце ещё не показалось, и над раскинувшейся перед Амфеттре панорамой, созданной одним бесконечным мёртвым пейзажем из воды, тины и мелких деревьев, сгущался туман, густой и вязкий, сквозь которого трудно было что-то различить... За ним виднелось отверстие грота - громадной пещеры, в которую лениво утекала река. Скала резко вырастала из воды и нависала над ней мрачным исполином, словно изучая собственное отражение...
Амфеттре знал, что там, в гроте, его ожидает ещё несколько удивительных открытий. Он смутно ощущал, что для него опасно идти туда... но нужно было идти, по-другому он не мог...
Кочка с глухим шлепком осела вниз, в воду, когда Амфеттре спрыгнул на неё со скалы. Быстро оглядевшись, он заметил вторую, чуть впереди...
Эти болота коварны, а он... Впрочем, он даже этого не знает.
Островок с высящимся над ним чахлым деревцем, бессмысленно пытающимся удержать корнями зыбкую землю... Кочка между ним и соседним клочком суши, провалившаяся в пучину сразу после того, как Амфеттре оттолкнулся от неё...
Отверстие грота, жадно заглатывающего медлительную воду, всё ближе...
Журчание воды совсем рядом... Река скована болотами, но всё ещё жива...
Впереди темнота и неподвижные стволы деревьев, уперающиеся кронами в своды пещеры.
Амфеттре пробирался по краю реки и вскоре достиг каменной стены. Здесь он остановился на некоторое время, не задумываясь, зачем он это делает.
Что-то хрустнуло и обвалилось вглубине болот, безжизненным шлепком ответила ему тёмная вода - и снова всё стихло.
Амфеттре пошёл дальше.
Цепляясь за выступы, он пробрался к отверстию грота. Здесь, в скале было небольшое углубление, лежащее над водой. Амфеттре, оттолкнувшись от стены, перепрыгнул туда и, приземлившись, застыл в полуприсиде, скрытый в тени.
Чуть дальше, в паре метров от него, пещера резко расширялась. Река текла по её дну и терялась во мраке, протаривая одну относительно быструю дорожку посреди болот. Тут и там высовывались заросшие травой кочки и покрытые мхом камни, а ещё дальше из темноты вырисовывались стволы деревьев-исполинов...
Медленно поднявшись, Амфеттре подошёл к краю выступа и перепрыгнул с него на близжайщую кочку.
Кажется, это было началом тропы...
Его поглотила темнота, квозь которую приходилось ползти наощупь. Болота вокруг него поджидали свой шанс; Амфеттре часто останавливался, прислушиваясь, различая самые незаметные мелочи в окружающем его враждебном мире, любой плеск, любой шелест... Один раз справа от него, совсем близко, раздался треск древесной коры - это означало, что он почти достиг цели...
Внезапный всплеск со стороны реки заставил его замереть, припав к острому камню выступающему из воды, на который он только что перепрыгнул. Обернувшись, он увидел свет, исходящий от отверстия грота - оно было уже довольно далеко... В него, мерно работая вёслами, вплывала какая-то лодка...
Лодка? Амфеттре отвернулся и перескочил на следующий камень. Его не могла заинтересовать даже лодка...
- Что там?
- Какой-то зверь...
Через час он всё это забудет.
Голоса людей удалялись чуть в сторону.
Амфеттре приземлился на грубую землю, испещрённую сильными корнями деревьев.
Этот остров был больше других. Исполины, растущие здесь, уже много веков сражались за него с болотом, и им одним удалось сохранить за собой столько земли. Амфеттре медленно поднялся, оглядываясь. Под их кронами было ещё темнее и ещё тише, чем в местах, которые он преодолел только что...
Тихие здесь были места, обманчиво тихие... Ночной сумрак ушёл, но солнце ещё не показалось, и над раскинувшейся перед Амфеттре панорамой, созданной одним бесконечным мёртвым пейзажем из воды, тины и мелких деревьев, сгущался туман, густой и вязкий, сквозь которого трудно было что-то различить... За ним виднелось отверстие грота - громадной пещеры, в которую лениво утекала река. Скала резко вырастала из воды и нависала над ней мрачным исполином, словно изучая собственное отражение...
Амфеттре знал, что там, в гроте, его ожидает ещё несколько удивительных открытий. Он смутно ощущал, что для него опасно идти туда... но нужно было идти, по-другому он не мог...
Кочка с глухим шлепком осела вниз, в воду, когда Амфеттре спрыгнул на неё со скалы. Быстро оглядевшись, он заметил вторую, чуть впереди...
Эти болота коварны, а он... Впрочем, он даже этого не знает.
Островок с высящимся над ним чахлым деревцем, бессмысленно пытающимся удержать корнями зыбкую землю... Кочка между ним и соседним клочком суши, провалившаяся в пучину сразу после того, как Амфеттре оттолкнулся от неё...
Отверстие грота, жадно заглатывающего медлительную воду, всё ближе...
Журчание воды совсем рядом... Река скована болотами, но всё ещё жива...
Впереди темнота и неподвижные стволы деревьев, уперающиеся кронами в своды пещеры.
Амфеттре пробирался по краю реки и вскоре достиг каменной стены. Здесь он остановился на некоторое время, не задумываясь, зачем он это делает.
Что-то хрустнуло и обвалилось вглубине болот, безжизненным шлепком ответила ему тёмная вода - и снова всё стихло.
Амфеттре пошёл дальше.
Цепляясь за выступы, он пробрался к отверстию грота. Здесь, в скале было небольшое углубление, лежащее над водой. Амфеттре, оттолкнувшись от стены, перепрыгнул туда и, приземлившись, застыл в полуприсиде, скрытый в тени.
Чуть дальше, в паре метров от него, пещера резко расширялась. Река текла по её дну и терялась во мраке, протаривая одну относительно быструю дорожку посреди болот. Тут и там высовывались заросшие травой кочки и покрытые мхом камни, а ещё дальше из темноты вырисовывались стволы деревьев-исполинов...
Медленно поднявшись, Амфеттре подошёл к краю выступа и перепрыгнул с него на близжайщую кочку.
Кажется, это было началом тропы...
Его поглотила темнота, квозь которую приходилось ползти наощупь. Болота вокруг него поджидали свой шанс; Амфеттре часто останавливался, прислушиваясь, различая самые незаметные мелочи в окружающем его враждебном мире, любой плеск, любой шелест... Один раз справа от него, совсем близко, раздался треск древесной коры - это означало, что он почти достиг цели...
Внезапный всплеск со стороны реки заставил его замереть, припав к острому камню выступающему из воды, на который он только что перепрыгнул. Обернувшись, он увидел свет, исходящий от отверстия грота - оно было уже довольно далеко... В него, мерно работая вёслами, вплывала какая-то лодка...
Лодка? Амфеттре отвернулся и перескочил на следующий камень. Его не могла заинтересовать даже лодка...
- Что там?
- Какой-то зверь...
Через час он всё это забудет.
Голоса людей удалялись чуть в сторону.
Амфеттре приземлился на грубую землю, испещрённую сильными корнями деревьев.
Этот остров был больше других. Исполины, растущие здесь, уже много веков сражались за него с болотом, и им одним удалось сохранить за собой столько земли. Амфеттре медленно поднялся, оглядываясь. Под их кронами было ещё темнее и ещё тише, чем в местах, которые он преодолел только что...
Ночь с 30 месяца Судов на 1 месяца Песен. Сторн.
Тьма… мягкая, уютная и милосердная… Исчезла боль. Исчезли переживания. Осталось только ощущения прилива и отлива. Что-то накатывало и вновь откатывало. Так вода лениво накатывает на берег и пытается утянуть за собой малую песчинку. Но это песчинкой был он, Джимшид… Охотник не пытался бороться - он больше не чувствовал ни рук, ни ног. И только обрывки мыслей не давали успокоиться и тревожили.
Не отдам… Верну… Помогу…
Наконец волна лениво слизнула с берега песчинку по имени Джимшид и понесла за собой…
- Ты поверил. – Склонился над ним кто-то незнакомый.
Джимшид не мог понять, где он и кто говоривший. Не было сил подняться, не было сил спросить. А незнакомец исчез. Только через некоторое время Джимшид сумел встать на ноги. На Сторнийские острова опустилась ночь.
Причал?! Что я здесь делаю? Как я сюда попал?
Голова гудела. Джимшид поднялся и пошел. Ноги сами несли его с пустого причала в город.
Охотник брел по улицам. Он не был уверен, что идет в правильном направлении – ночной город так не похож на дневной. Опустевшие улицы. Притихшие дома. Свет, робко пробивающийся сквозь щели ставен. Порой Джимшид проходил мимо таверн. Там кипела жизнь, слышались песни, взрывы смеха, музыка, крики… Выйдя на какую-то площадь Джимшид остановился. Кажется, он шел в правильном направлении, но на площадь выходила не одна улица… Сзади послышался шум. Юноша оглянулся. В конце улицы двигалась цепочка факелов. Холодок опасности шевельнул его волосы на затылке. Джимшид двинулся вперед.
- Джимшид!
Окрик заставил его вздрогнуть. Кямран-бей вместе со своим немым рабом казалось появились просто из неоткуда.
- Джимшид. Ну, наконец-то. Я уже стал волноваться. Где Зайрам? Вы ушли вместе? Что с тобой?
- Зайрам… - Ноги охотника отказались его держать, и он упал на мостовую.
Тьма… мягкая, уютная и милосердная… Исчезла боль. Исчезли переживания. Осталось только ощущения прилива и отлива. Что-то накатывало и вновь откатывало. Так вода лениво накатывает на берег и пытается утянуть за собой малую песчинку. Но это песчинкой был он, Джимшид… Охотник не пытался бороться - он больше не чувствовал ни рук, ни ног. И только обрывки мыслей не давали успокоиться и тревожили.
Не отдам… Верну… Помогу…
Наконец волна лениво слизнула с берега песчинку по имени Джимшид и понесла за собой…
- Ты поверил. – Склонился над ним кто-то незнакомый.
Джимшид не мог понять, где он и кто говоривший. Не было сил подняться, не было сил спросить. А незнакомец исчез. Только через некоторое время Джимшид сумел встать на ноги. На Сторнийские острова опустилась ночь.
Причал?! Что я здесь делаю? Как я сюда попал?
Голова гудела. Джимшид поднялся и пошел. Ноги сами несли его с пустого причала в город.
Охотник брел по улицам. Он не был уверен, что идет в правильном направлении – ночной город так не похож на дневной. Опустевшие улицы. Притихшие дома. Свет, робко пробивающийся сквозь щели ставен. Порой Джимшид проходил мимо таверн. Там кипела жизнь, слышались песни, взрывы смеха, музыка, крики… Выйдя на какую-то площадь Джимшид остановился. Кажется, он шел в правильном направлении, но на площадь выходила не одна улица… Сзади послышался шум. Юноша оглянулся. В конце улицы двигалась цепочка факелов. Холодок опасности шевельнул его волосы на затылке. Джимшид двинулся вперед.
- Джимшид!
Окрик заставил его вздрогнуть. Кямран-бей вместе со своим немым рабом казалось появились просто из неоткуда.
- Джимшид. Ну, наконец-то. Я уже стал волноваться. Где Зайрам? Вы ушли вместе? Что с тобой?
- Зайрам… - Ноги охотника отказались его держать, и он упал на мостовую.
15 число месяца Песен. Долина Туманов.
Сквозь снежную пургу и ветер холодного севера путник в черной одежде двигался по направлению к цитадели. Он вернулся после столь долгих лет изгнания... Изгнания... Сейчас ему уже не было никакого смысла оставаться в Долине, но надо было вернуть одну вещь, которую он тогда не успел забрать...
Ри в Долине не было, впрочем, как и многих магов, об этом он знал довольно точно. Следовательно, наложив простейшие иллюзии, он смог бы проникнуть в Цитадель – почти беспрепятственно. Возможно, удастся обойтись без жертв... Ему сейчас они совершенно не нужны, тратить время и силы... Но это, конечно в идеале...
То, что в планах всегда бывают просчеты, и что-то обязательно пойдет не так – в этом Мебир убедился давно. Например, кто мог предположить, что тихоня Ри после того, как станет Королевой, перевернет все с ног на голову? Конечно, его, Мебира участие в этом было сведено к минимуму... Тогда, он занимался осуществлением первой части своего плана, и не мог уследить за политикой, которая сделала столь неожиданный поворот. Да, ему пришлось срочно все бросить, и, инсценировав свою смерть, покинуть Долину. Это отодвинуло выполнение его плана лет на десять. Что ж, за это время он стал только сильнее, а на мир легла тень скорых необратимых изменений... В грядущей буре вряд ли кто-то из Сильных обратит внимание, на то, что где-то упадет камень. А камень породит лавину.
Двери библиотеки распахнулись сам, стоило только Мебиру провести рукой вдоль створок. Опираясь на тяжелый, железный посох с заостренным наконечником, он вошел и огляделся, пытаясь точно воспроизвести в памяти местоположение тайника.
Кажется, вспомнил. Быстрым шагом он двинулся в глубь библиотеки... В подобных местах вещи могут храниться веками, пока на них никто не наткнется... Риск всегда существовал... Но другой возможности у него не было.
Пройдя несколько стеллажей с книгами, Мебир остановился. В десяти метрах от него кто-то был... Осторожно, он выглянул из-за стопок книг... Так и есть. Судьба сама привела его к Мэту, брату Ри. Он читал и казалось, был этим занятиям всецело поглощен Хорошо ли это, плохо ли это, решать потом. Сейчас надо действовать.
Мебир вышел вперед, одновременно подняв посох вперед, направив его на юношу, тот его почти сразу заметил, и похоже сильно удивился. На его лице промелькнули самые различные чувства от недоумения до страха... Как же, он считал его мертвым... Теперь... Теперь все будет наоборот... С навершия посоха в брата Ри ударил ослепительно яркий луч, припечатав его к стене. Мэт дернулся пару раз и затих.
Волшебник подошел к одному из стеллажей с книгами, провел рукой вдоль полок. Один из толстых томов, вспыхнул красным, Мебир осторожно выхватил его. Итак, все оказалось просто...
Он открыл книгу... Со страниц казалось, изливалась древняя ярость... Как хорошо, что именно он нашел ее... Теперь его ждала Лирия, страна, в песках, которых могла утонуть целая вечность...
Чары перенесли его почти мгновенно. Мэт в библиотеке, застонал, и опираясь о стенку, поднялся. Он больше ничего не видел. Мир стал для него вечной тьмой. И только, если закрыть веки, во тьме загорались буквы:
[glow=red,2,300]"Не мешайте мне, иначе твоя сестра станет следующей..."[/glow]
Сквозь снежную пургу и ветер холодного севера путник в черной одежде двигался по направлению к цитадели. Он вернулся после столь долгих лет изгнания... Изгнания... Сейчас ему уже не было никакого смысла оставаться в Долине, но надо было вернуть одну вещь, которую он тогда не успел забрать...
Ри в Долине не было, впрочем, как и многих магов, об этом он знал довольно точно. Следовательно, наложив простейшие иллюзии, он смог бы проникнуть в Цитадель – почти беспрепятственно. Возможно, удастся обойтись без жертв... Ему сейчас они совершенно не нужны, тратить время и силы... Но это, конечно в идеале...
То, что в планах всегда бывают просчеты, и что-то обязательно пойдет не так – в этом Мебир убедился давно. Например, кто мог предположить, что тихоня Ри после того, как станет Королевой, перевернет все с ног на голову? Конечно, его, Мебира участие в этом было сведено к минимуму... Тогда, он занимался осуществлением первой части своего плана, и не мог уследить за политикой, которая сделала столь неожиданный поворот. Да, ему пришлось срочно все бросить, и, инсценировав свою смерть, покинуть Долину. Это отодвинуло выполнение его плана лет на десять. Что ж, за это время он стал только сильнее, а на мир легла тень скорых необратимых изменений... В грядущей буре вряд ли кто-то из Сильных обратит внимание, на то, что где-то упадет камень. А камень породит лавину.
Двери библиотеки распахнулись сам, стоило только Мебиру провести рукой вдоль створок. Опираясь на тяжелый, железный посох с заостренным наконечником, он вошел и огляделся, пытаясь точно воспроизвести в памяти местоположение тайника.
Кажется, вспомнил. Быстрым шагом он двинулся в глубь библиотеки... В подобных местах вещи могут храниться веками, пока на них никто не наткнется... Риск всегда существовал... Но другой возможности у него не было.
Пройдя несколько стеллажей с книгами, Мебир остановился. В десяти метрах от него кто-то был... Осторожно, он выглянул из-за стопок книг... Так и есть. Судьба сама привела его к Мэту, брату Ри. Он читал и казалось, был этим занятиям всецело поглощен Хорошо ли это, плохо ли это, решать потом. Сейчас надо действовать.
Мебир вышел вперед, одновременно подняв посох вперед, направив его на юношу, тот его почти сразу заметил, и похоже сильно удивился. На его лице промелькнули самые различные чувства от недоумения до страха... Как же, он считал его мертвым... Теперь... Теперь все будет наоборот... С навершия посоха в брата Ри ударил ослепительно яркий луч, припечатав его к стене. Мэт дернулся пару раз и затих.
Волшебник подошел к одному из стеллажей с книгами, провел рукой вдоль полок. Один из толстых томов, вспыхнул красным, Мебир осторожно выхватил его. Итак, все оказалось просто...
Он открыл книгу... Со страниц казалось, изливалась древняя ярость... Как хорошо, что именно он нашел ее... Теперь его ждала Лирия, страна, в песках, которых могла утонуть целая вечность...
Чары перенесли его почти мгновенно. Мэт в библиотеке, застонал, и опираясь о стенку, поднялся. Он больше ничего не видел. Мир стал для него вечной тьмой. И только, если закрыть веки, во тьме загорались буквы:
[glow=red,2,300]"Не мешайте мне, иначе твоя сестра станет следующей..."[/glow]
15 число месяца Песен. Криэран.
Я остановила коня пред воротами Криэрана... Теперь задумалась – что скажет отец на ее неожиданное исчезновение из дома? Наверное, он сердиться. Да, ладно, подумаешь, дочка и конь пропали на полтора месяца... Такое бывает сплошь и рядом.
А если он не хотел, чтобы так случилось – мог бы устроить ей развлечений по более... а то, сам занимается, черт знает чем. Город родной надумал в руки сторнийцам передать... Вот из-за таких и гибнут честные и порядочные типа бедняги Доминика, его коня и дяди. Обдумав всю ситуацию, я решила таки прямо сейчас заехать домой, и стребовать с него нужную сумму.
Остановив коня у ворот дома, я спешилась и забежала в дом. Отец сидел у камина, попивал вино. Увидев меня, он подавился и долго отплевывался...
- Си-Сильвия? Ты откуда? Где тебя тени носили? Я уж, кучу народу поднял, лишь бы только тебя найти!
- Паап... – я положила голову ему на грудь. – Да ты не волнуйся, я сама за себя могу постоять...
- Ты? – Кеннет выпучил глаза.
- Ну да, – я улыбнулась. – Правда других защищать у меня хуже получается... Был тут один парень. Тебе бы он понравился. Но, увы, сложил голову... – на глаза навернулись слезы.
- Ну-ну... – Кеннет похлопал ее по спине. – А ты повзрослела дочурка. Не горюй. Может, тебе денег дать?...
- Дай. – я утерла слезы. – Пойду я погуляю...
Кеннет со вздохом полез в карман. Достал достаточно большой по объему мешочек.
- Хватит, наверное?
Я улыбнулась, чмокнула его в щеку и убежала. Конь грустно поглядел мне вслед. Криэран был большой, гулять здесь было можно долго...
Я остановила коня пред воротами Криэрана... Теперь задумалась – что скажет отец на ее неожиданное исчезновение из дома? Наверное, он сердиться. Да, ладно, подумаешь, дочка и конь пропали на полтора месяца... Такое бывает сплошь и рядом.
А если он не хотел, чтобы так случилось – мог бы устроить ей развлечений по более... а то, сам занимается, черт знает чем. Город родной надумал в руки сторнийцам передать... Вот из-за таких и гибнут честные и порядочные типа бедняги Доминика, его коня и дяди. Обдумав всю ситуацию, я решила таки прямо сейчас заехать домой, и стребовать с него нужную сумму.
Остановив коня у ворот дома, я спешилась и забежала в дом. Отец сидел у камина, попивал вино. Увидев меня, он подавился и долго отплевывался...
- Си-Сильвия? Ты откуда? Где тебя тени носили? Я уж, кучу народу поднял, лишь бы только тебя найти!
- Паап... – я положила голову ему на грудь. – Да ты не волнуйся, я сама за себя могу постоять...
- Ты? – Кеннет выпучил глаза.
- Ну да, – я улыбнулась. – Правда других защищать у меня хуже получается... Был тут один парень. Тебе бы он понравился. Но, увы, сложил голову... – на глаза навернулись слезы.
- Ну-ну... – Кеннет похлопал ее по спине. – А ты повзрослела дочурка. Не горюй. Может, тебе денег дать?...
- Дай. – я утерла слезы. – Пойду я погуляю...
Кеннет со вздохом полез в карман. Достал достаточно большой по объему мешочек.
- Хватит, наверное?
Я улыбнулась, чмокнула его в щеку и убежала. Конь грустно поглядел мне вслед. Криэран был большой, гулять здесь было можно долго...
8 день месяца Песен. Лакона. Фалесса.
Конный отряд плавно тек по улицам Фалессы, во главе на великолепном Ярком ехал Ярно ле Фалес, император Лаконы.
Мысленно Иванэ следовал за своим королем, а в реальности стоял на балконе императорского дворца и наблюдал, как процессия рыцарей уходит из столицы, чтобы встретиться с Лесом, отомстить за Лаверну и показать где место Княжеств! Где оно это место? Место вассалов Лаконы? О Великий Марэль! Иванэ пытался убедить себя в этом, но проклятая совесть тихонько нашептывала, что Эвор Тилийский всего лишь борется за свободу своей страны и своего народа. Разве он не прав? Тогда где же правые, а где неправые? Как определить на чьей стороне справедливость? Лаконскому дворянину, герцогу Деннира, не пристало так думать, одернул себя Иванэ. Он должен быть уверен, уверен в том, за что сражается, иначе меч может выпасть из его рук. Вера укрепляет силу. Без веры, меч легко сломать…
Новоприобретенная жена Ярно по традиции провожала супруга до ворот. Фигурка Саолы казалась такой хрупкой на фоне великолепных доспехов Императора. Эта женщина вызывала у герцога противоречивые чувства. С одной стороны, он не доверял лесной Княжне, внезапно ворвавшейся в жизнь правителя Лаконы. Нет, он не слушал шепоток, раздававшийся за спиной молодой императрицы. Слухи всего лишь зависть сплетников. Околдовала ДеРие Ярно или нет, но Иванэ не хотел бы, чтобы однажды Княжна преподнесла им сюрприз, значит, за ней тоже надо приглядывать…Но, с другой стороны, ле Амарра было жаль эту одинокую девушку, бросившую родной дом, ради любимого, хотелось верить, мужа, стойко выносящую все тяготы придворной жизни, взгляды ненависти, презрения, тонкие намеки, прикрытые вуалью придворного этикета, подлое шипение за спиной и взгляды ненависти.
Молодой Император горяч. Горяч, но не безрассуден, поэтому он оставил в столице верного человека. И хотя сердце Иванэ рвалось в сражение вместе с остальными, он понимал, что должен остаться. Он понимал, что кто-то должен остаться. Адриану Делону, похоже, мало дела до смертных, его интересуют куда более «высокие материи», а Франца ле Шаорина эти смертные наоборот интересуют чересчур. Пока бывший советник Селины играет на их стороне, но как долго это продлится? Иванэ не мог не восхищаться острым умом хитреца, но не мог и доверять ему…
- Ты думаешь он вернется с победой? – Герцог, уже успевший забыть, что в комнате он не один резко обернулся и через плечо посмотрел на говорившего.
- А ты сомневаешься в нашем императоре? Он отличный воин и полководец. Как бы ни хотелось ему отомстить, он будет помнить, что должен выиграть. Он выиграет. Он лучший! – Голос ле Амарры ни разу не дрогнул, а сталь, звучавшая в нем, убедила бы и камень.
- На лучших всегда находятся более хитрые, ловкие и удачливые, а иногда…Иногда и более подлые. – Собеседник никак не унимался.
- Любую подлость можно победить честью!
- Тебе легко живется, герцог, с твоей-то твердокаменной верой в свое дело, в свою честь, в своего императора, в свою страну…
Иванэ опять отвернулся к окну. Вдалеке уже виднелся только хвост процессии, провожавшей императора на войну. Почему он не одернет этого наглеца? Он может, но не сделает этого…Ведь так легко свалить преступные мысли и сомнения, закрадывающиеся в душу, на этого человека.
- Что говорят в городе?
- В городе? – Собеседник герцога усмехнулся. – Люди обожают своего нового императора, они готовы на руках его носить. А если… - Поймав холодный взгляд Иванэ, человек запнулся и поправился. – А когда Ярно вернется с победой, Лакона и вовсе пойдет за ним хоть в бездну. Но любовь народа подобна весеннему ветру, то теплая и ласковая, то ледяная и опасная.
- Мы победим в этой войне! – Иванэ помолчал, вглядываясь в легкую дымку, в которой уже исчезли имперские войска, а потом добавил. – Должны победить…
Конный отряд плавно тек по улицам Фалессы, во главе на великолепном Ярком ехал Ярно ле Фалес, император Лаконы.
Мысленно Иванэ следовал за своим королем, а в реальности стоял на балконе императорского дворца и наблюдал, как процессия рыцарей уходит из столицы, чтобы встретиться с Лесом, отомстить за Лаверну и показать где место Княжеств! Где оно это место? Место вассалов Лаконы? О Великий Марэль! Иванэ пытался убедить себя в этом, но проклятая совесть тихонько нашептывала, что Эвор Тилийский всего лишь борется за свободу своей страны и своего народа. Разве он не прав? Тогда где же правые, а где неправые? Как определить на чьей стороне справедливость? Лаконскому дворянину, герцогу Деннира, не пристало так думать, одернул себя Иванэ. Он должен быть уверен, уверен в том, за что сражается, иначе меч может выпасть из его рук. Вера укрепляет силу. Без веры, меч легко сломать…
Новоприобретенная жена Ярно по традиции провожала супруга до ворот. Фигурка Саолы казалась такой хрупкой на фоне великолепных доспехов Императора. Эта женщина вызывала у герцога противоречивые чувства. С одной стороны, он не доверял лесной Княжне, внезапно ворвавшейся в жизнь правителя Лаконы. Нет, он не слушал шепоток, раздававшийся за спиной молодой императрицы. Слухи всего лишь зависть сплетников. Околдовала ДеРие Ярно или нет, но Иванэ не хотел бы, чтобы однажды Княжна преподнесла им сюрприз, значит, за ней тоже надо приглядывать…Но, с другой стороны, ле Амарра было жаль эту одинокую девушку, бросившую родной дом, ради любимого, хотелось верить, мужа, стойко выносящую все тяготы придворной жизни, взгляды ненависти, презрения, тонкие намеки, прикрытые вуалью придворного этикета, подлое шипение за спиной и взгляды ненависти.
Молодой Император горяч. Горяч, но не безрассуден, поэтому он оставил в столице верного человека. И хотя сердце Иванэ рвалось в сражение вместе с остальными, он понимал, что должен остаться. Он понимал, что кто-то должен остаться. Адриану Делону, похоже, мало дела до смертных, его интересуют куда более «высокие материи», а Франца ле Шаорина эти смертные наоборот интересуют чересчур. Пока бывший советник Селины играет на их стороне, но как долго это продлится? Иванэ не мог не восхищаться острым умом хитреца, но не мог и доверять ему…
- Ты думаешь он вернется с победой? – Герцог, уже успевший забыть, что в комнате он не один резко обернулся и через плечо посмотрел на говорившего.
- А ты сомневаешься в нашем императоре? Он отличный воин и полководец. Как бы ни хотелось ему отомстить, он будет помнить, что должен выиграть. Он выиграет. Он лучший! – Голос ле Амарры ни разу не дрогнул, а сталь, звучавшая в нем, убедила бы и камень.
- На лучших всегда находятся более хитрые, ловкие и удачливые, а иногда…Иногда и более подлые. – Собеседник никак не унимался.
- Любую подлость можно победить честью!
- Тебе легко живется, герцог, с твоей-то твердокаменной верой в свое дело, в свою честь, в своего императора, в свою страну…
Иванэ опять отвернулся к окну. Вдалеке уже виднелся только хвост процессии, провожавшей императора на войну. Почему он не одернет этого наглеца? Он может, но не сделает этого…Ведь так легко свалить преступные мысли и сомнения, закрадывающиеся в душу, на этого человека.
- Что говорят в городе?
- В городе? – Собеседник герцога усмехнулся. – Люди обожают своего нового императора, они готовы на руках его носить. А если… - Поймав холодный взгляд Иванэ, человек запнулся и поправился. – А когда Ярно вернется с победой, Лакона и вовсе пойдет за ним хоть в бездну. Но любовь народа подобна весеннему ветру, то теплая и ласковая, то ледяная и опасная.
- Мы победим в этой войне! – Иванэ помолчал, вглядываясь в легкую дымку, в которой уже исчезли имперские войска, а потом добавил. – Должны победить…
Это текстовая версия — только основной контент. Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, нажмите сюда.