Глава четвертая. Час волка. Опции

[Сафар ибн Изим Бнед]

12-26 число месяца Холодов. Лирия.

   Вряд ли этот тысячелетний колдун рассказывал всю правду, но в любом случае, ему доверять можно было больше чем той же Иллиссайе…  По крайней мере, Архис не владел всей информацией, плохо ориентировался в современном мире… Сафар и повелитель Пауков часами просиживали, беседовали, спорили и сравнивали, то что сейчас и то что было.
   Он пытался быть полезным, это просто бросалось в глаза. Как и все остальные здесь, впрочем… Кроме Мебира – тот ни с кем не разговаривал, ходил с мрачным видом по коридорам. А лиц остальных "пауков" лирийский хан не запоминал, слишком неприметными и серыми они были…
   Зайриэ почти все время читала, а воины тренировались. Они готовились к сражению, даже не зная, с кем им придется биться в этот раз – с лаконцами, змеями или очередным, более страшным врагом.
   Все они ждали, когда, наконец, Архис соберет всех своих жрецов, и когда он освободит своих пленников. Сафар обещал помочь ему в том, чтобы объяснить этим несчастным, что происходит в этом мире. Угроза нависшая над человечеством, превыше всех разногласий земных правителей. Пусть их хранит Каар, ибо возращение бывших хозяев принесет этим магам лишь смерть, а сейчас они получат свободу, и возможность делать все, что хотят. Они должны встать в их ряды, должны, но смогут ли простить Архиса и его "пауков" за то, что те с ними сотворили?
   Он видел одну из женщин, освобожденную после долгого сна. Она потеряла всякое чувство реальности, обезумела от нахлынувших на нее чувств, мыслей и видений. Впрочем, кое-что для нее все-таки можно было сделать, но главным целителем все же было время…
   Прошло чуть больше двух недель, и армия древнелирийских колдунов собралась в мрачных подземельях, готовясь выступить на поверхность, и отправится в Лес, чтобы уже затем сразится с Тенями.
   Многие здесь были если не свидетелями древних битв, то заставшими тех, кто в них участвовал, видевших послевоенную Лирию, которая тогда еще Лирией не была. Они все-таки согласились с Архисом, и, наверное, во многом потому, что он был такой же, как они, а Сафар, Мебир и Зайриэ из какого-то другого мира, мира который они не видели.
   Да, старый паук смог убедить их не убивать его на месте, но мог ли он полностью доверять им, своим бывшим узникам? А сможет ли что-нибудь сделать Сафар, если маги попытаются поквитаться с Архисом Анрахсаром?
   Еще его волновал вопрос, как встретит их Эвор, когда они все вместе появятся у границы его владений? Жив ли князь Тила? Жестокая буря, вот уже какой месяц гремящая над миром, вполне могла унести этого благородного правителя…
   Слишком много вопросов, и слишком мало ответов. А растерзанный мир стонет, ожидая последнего удара той Тьмы, что вернулась… И неважно, что послужило первопричиной ее прихода, сейчас лишь вместе, лишь собрав все силы, они смогут что-то сделать…
   Все ради его народа, Сафар готов пожертвовать всем, чтобы его дочери и сыновья жили в мире, не опасаясь ночных Теней. Что-то подсказывало ему, что он не вернется в свою столицу, слишком много он задолжал… И вот, на исходе очередного для, правитель большей части мира, последний раз наблюдал, как закат окрасил в багрянец стены его старой цитадели…

[Лекса]

25 день месяца Холодов. Окраина Леса.

День выдался на удивление ясным и солнечным. Золотой шар выкатился из-за верхушек вековых великанов, замерших в спячке, и стало весело играть лучами на ветках, листьях, земле, прошлогодних шишках, создавая фантастически красивые картины. Когда-то светловолосая девушка любила такие дни, она любила, как свежий, но не холодный, ветер нежно касался щек, пробегал по ним своими шаловливыми пальцами, закрывал глаза, гладил ресницы, трепал волосы и шептал, шептал, шептал. Шептал о будущем, о том, что все в этой жизни у красавицы будет прекрасно, она встретит сказочного принца на белом коне, влюбится в него, а он в нее, они поженятся и будут жить вместе долго и счастливо. Девочка слушала ветреного обманщика и верила, тогда она еще верила в чудеса. Это потом жизнь все расставила по своим местам, уже потом детские сказки стали детскими сказками, а мечты мечтами. Она действительно встретила принца и влюбилась в него, но замуж вышла за герцога на вороном жеребце, и не было любви, счастливой жизни и смерти в один день, впрочем костлявая старуха еще ждет их впереди…Но не ее…Таких, как она уже никто не ждет. И это к лучшему, иначе было бы не так просто вернуть власть над смертной скотиной.
Сопровождавшие «младшую сестру» до Леса несколько людских ночей назад свернули в другую сторону, там их пути разошлись. У каждого была своя цель. Цель золотоволосой лежала в сердце ада, которым был для вампиров Лес.
Та, которую когда-то звали Александрой, превозмогая боль, ступила под своды векового Леса. Тело разорвало дикой болью, но она умела терпеть. Закусив губу с такой силой, что острые клыки пронзили алую кожу, и на свет появилась красная капелька, девушка коснулась ствола дерева, чтобы не потерять равновесие и тут же вскрикнула от боли. Проклятый пень жег не хуже огня. Дориан предупреждал ее, что это трухлявая плесень может быть опасна, но она наивно решила, что не все так страшно и напрасно. Деревья и вправду не пускали Старшую в Лес. Придется найти обходной путь. Разозлившись, девушка выхватила свой клинок, висевший в ножнах на поясе и вонзила в плоть одного из вековых дубов. Показалось ей или нет, но дерево скрипнуло, как будто вздохнуло. Александра легко вытащила меч и повторила удар, сморщившись от нового приступа боли, так как даже через древний метал ее клинка передавалась энергия дерева. Но цель уже была поражена. Вокруг начало темнеть, солнце, только миг назад дарившее всех своим теплом и лаской, пропало за черными тучами, которые нависли, казалось, над самыми нижними ветками и грозились раздавить хрупкую женскую фигурку. Вековые исполины стали медленно раскачиваться под порывами налетевшего шквального ветра. Милый забавник и шутник, только что гладивший Алекс по лицу, превратился в наглого грубияна, рвущего плащ, сбивающего с ног, задирающего юбки, но девушка твердо стояла на ногах. Она знала, что делала и кого ждала.
- Побереги свои дешевые фокусы для смертных, старик. Меня они не впечатлили. – Презрительность расползлась по красивому лицу, превращая его в неживую устрашающую маску, уродуя правильные черты. Нет, девушка не сошла с ума. Она обращалась не к старому несчастному дереву, чей ствол только что искромсала. Из-за ствола появился настоящий старик. Темно зеленый плащ развевался по ветру, коричневые одежды выдавали в нем друида.
- Тебе нет сюда хода, - сказал старик, опираясь на ствол дерева. В глубине его глаз светилась мудрость, и теплился огонек силы, но он еще не знал, с кем связался.
Девушка рассмеялась. Когда хотела, она могла еще воспроизводить свой прежний – звонкий и мелодичный смех, как перелив маленьких колокольчиков, а не ужасающее и устрашающее холодное рычание, с которым смеялись бессмертные. Этот чистый, неестественно невинный звук разнесся под сводами лесной обители, тревожа девственную тишину Леса, разрубая вековой покой, пробуждая к жизни то, что спало веками и тысячелетиями.
- Не тебе приказывать мне, тварь. – Александра подняла на старика глаза, и тот пошатнулся как от удара. Однако колдун тоже оказался не из слабых. Похоже, на защиту родного Леса пришел не кто-нибудь, а первый из Охранников. Он пошатнулся, но не упал. Выкинул вперед обе руки и начертил в воздухе какой-то знак, после чего зашептал на странном языке, в чем-то похожем на древний язык Старших, в чем-то на человеческий, а в чем-то и вовсе на бессмысленное переплетение звуков. Вампирша почувствовала, как вязкая тяжесть стала обвиваться вокруг ее щиколоток и запястий, стянула шею, сковывая движения, оплетая, лишая подвижности. Хитер старикашка. Ну да ничего, мы еще только разминаемся. Золотоволосая закрыла глаза и мысленно разорвала паутину, сплетенную мерзким друидом. Ей показалось, что их противостояние продолжалось лишь несколько минут, но когда друид без сил упал на прошлогоднюю листву у подножия покалеченного дуба, солнце уже коснулось своим краем верха Леса. Как бы силен не был колдун, даже вся сила его деревьев не помогла ему выстоять против нее…Осознание собственного могущества мешалось с жуткой слабостью и усталостью. Это только сначала показалось, что она разделалась со старым волшебником играючи, сил на это ушло не мало. Девушка обессилено опустилась на колени рядом с телом своей жертвы. Нужно восполнить силы и заодно приобрести лекарство от проклятых деревьев. Которые, казалось грозно нависли над той, кто посмела убить их Охранника. Александра склонилась над телом и принюхалась. От старика пахло сухими травами и …Лесом. Этот запах был особенно нестерпим. Но она превозмогла отвращение и белые зубки вонзились в сухую кожу на шее друида. Старая кровь медленно и нехотя выливалась из раны, так что вампирше пришлось с силой трясти тело, чтобы жидкость, дарующая силу и иммунитет, вырвалась наружу. Вкус ее был как обычно железным, но с каким-то кисловатым привкусом, как будто сталь закалили в медном растворе да еще и воду при охлаждении напоили ароматами лесных трав. Ее выворачивало от этого вкуса, она почти ощущала, как влага ядом растекается по венам, но пила и пила, зная, что это залог ее будущего пути в сердце ада.

[Иванэ ле Амарра]

24 день месяца Холодов. Лес. Ночь.

Последняя их ночь на корабле дышала легким морозцем. В далеком, не затянутом облаками, небе перемигивались звезды, их холодные, бездушные глаза, смеясь, взирали на людей, пытавшихся тщетно согреться, прижимавшихся друг к другу, ищущих тепла и покоя. Едва народившийся месяц тонким лезвием серпа прыгал между жестоких сестриц и давал скудный, неживой свет, но все же это был свет.
Иванэ вглядывался в сплошную стену величественных, древних древ и пытался представить себе, что ждет их впереди. Хотя он никогда не любил загадывать, смутные чувства поднимались в нем, заставляя вспоминать все пережитое. То ли это конец их путешествия так подействовал на мужчину, то ли усталость всех последних месяцев сумасшествия, предательств, потерь… Герцог стоял на палубе, облокотившись на перила. Несильный ветер назойливо залезал под одежду, напоминая, что пора спать. Завтра им предстоял длинный путь, но это завтра, сегодня у него еще было время просто стоять под звездным небом и смотреть в никуда. Завтра он снова поведет людей вперед. Возьмет на себя ответственность за чужие жизни, а сегодня… Сегодня пусть не будет ничего - ни прошлого, ни будущего, только сегодня, сейчас, лишь миг быть свободным, лишь мгновение не помнить ничего…
Впрочем, долго предаваться жалости к себе самому он не мог, да и не умел. Вскоре мысли Иванэ уже перекинулись на предстоящий путь. После долгого плавания его люди устали, как они перенесут дорогу через Лес? И что ждет их на этом пути? Как далеко уже распространилась власть тех тварей, про которых рассказала Саола? Саола… Девушка беспокоила герцога больше всего. Она была сильной, очень сильной, но эта сила и делала ее слабой. Как правило, во время бури погибают самые сильные деревья. Иванэ не хотел, чтобы ураган, который надвигался на них, унес Сао. Он не хотел ее терять.

25 день месяца Холодов. Окраина Леса.

Утро настигло их уже в Лесу. Люди, преодолевшие сотни водных течений, покинули свой корабль и углубились в Лес, еще до того, как рваные лучи зимнего солнца, вырвались из объятий ночи и заиграли среди деревьев. Отряд из двадцати человек медленно продвигался вперед. Люди герцога, впервые оказавшиеся в Княжествах Полумесяца, с любопытством оглядывались по сторонам. Сам Иванэ тоже не бывал здесь раньше, древние исполины создавали впечатляющую картину. Прямые стволы деревьев, которые могли обхватить только несколько человек сразу, мощные ветви, вгрызавшиеся в зимнее небо, палая листва, создававшая толстый и мягкий ковер под ногами, скрывающий все звуки, делая их передвижение бесшумным. Все здесь дышало силой и временем. Саола шла впереди герцога, ее прямая спина каждое мгновение пробуждала в мужчине желание догнать девушку, обнять ее и сказать, что все будет хорошо, утешить, унять боль, но он продолжал идти след в след, оставляя императрицу наедине с ее мыслями и призраками прошлого, наверное, одолевавшими сейчас ее. Странно, но он уже давно перестал считать и называть Саолу императрицей, женой Ярно… Когда она успела стать для него просто Сао?

Они шли целый день, но не уходили от берега реки. Здесь путь был легче, можно было бы и плыть дальше, но река в этих местах мельчала, и корабль в любой момент мог сесть на мель, поэтому люди были вынуждены отправиться в пеший путь. Ранние сумерки лениво стали спускаться на землю, раскрашивая все в жизнерадостные оттенки серого, темно-синего и черного. Тени исчезли, в воздухе повисло угрожающее затишье. Саола все чаще оглядывалась по сторонам, как будто чувствовало или ожидала чего-то, что не было видно всем остальным. Иван и сам чувствовал, как напрягся лес, будто живой человек, ждущий потери близкого и любимого им существа. В зимнем воздухе пахло тяжелой летней грозой. Наконец, Саола не выдержала, остановилась и обернулась к герцогу.
- Что-то случилось? – Мужчина смотрел на встревоженное лицо девушки. Она подняла на него глаза полные тревоги и медленно кивнула.
- Я чувствую совсем рядом, что-то не так… Сила… Нет, две силы, столкнулись две силы… Одна из них принадлежит Лесу, а вторая… - Саола замолчала и опустила голову.
- Вторая? – Иванэ подошел к ней и рукой приподнял помрачневшее лицо.
- Это Они… - Ему не потребовалось объяснения, чтобы понять о ком идет речь.
Итак, не успели они сойти на берег, как уже столкнулись с вампирами… Что же ждет их впереди. Быть может, этого впереди уже нет, быть может, все уже напрасно…
- Я отправлюсь и посмотрю, что там происходит.
- Нет! – Девушка с такой силой вцепилась в руку Иванэ, что он с удивлением посмотрел на нее, но Саола уже вновь опустила глаза. – Один смертный даже против одного вампира – это труп, а там не просто вампир, там кто-то обладающей силой Старших…
- Ты сможешь справиться с ним?
- Нет… - Вновь последовал отрицательный ответ. – У меня сейчас слишком мало сил… Я могу немного помочь, но есть ли в этом смысл…
- Мы не можем уйти. Не можем убежать, оставляя за спиной эту тварь, каждый миг ожидая удара. – Иванэ посмотрел на своих людей, воспользовавшихся задержкой, чтобы передохнуть. Предательская мысль мелькнула в его голове, но он силой отогнал ее прочь… Если бы все они вместе, отвлекая внимание друг на друга, напали на вампира, тогда, быть может, при помощи Сао – одолели его… Но пойдут ли люди на верную смерть? Впрочем, они ведь не знают, на что идут, знает только он, но сможет ли он предать тех, кто верит ему, сможет ли обречь доверившихся ему на гибель? А разве он уже не предавал? Так есть ил что ещ терять в этой жизни… А в посмертии будет все равно…
- Где это? – Сао бросила на герцога взгляд. Прочитала ли она его мысли, догадалась ли о том, что он задумал, но девушка тихо махнула рукой в глубь леса, на северо-восток. – Подъем, мы идем дальше. – Иванэ уверенно зашагал в указанном направлении. Люди, привыкшие подчиняться своему герцогу, нехотя поднимались и следовали за ним. Сао еще мгновение стояла в задумчивости, а потом тоже скрылась в ночи.

***

Они не прошли и нескольких сотен шагов, когда нашли тех, кого искали. Искали ли…
Иванэ остановился и замер среди голых стволов и сделал жест рукой, чтобы остальные замолчали. Будь они менее удачливы, их приход не остался бы не замеченным, но тварь только что приступила к страшному пиршеству и ничего не видела и не слышала вокруг. На грязно-буром ковре листвы лежал старик, его тело вытянулось в неестественной позе, так лежат только мертвецы. Вампир склонился над ним и неторопливо пил из старого горла, как путник в пустыне припадает к грязной поилке для скота, найдя долгожданный оазис. Плащ и капюшон полностью скрывали его от глаз людей. Герцог знаками дал людям понять, чтобы они окружили тварь и ее жертву. Редкое кольцо медленно стало сжиматься. Мужчина оглянулся, почувствовав на себе взгляд. Саола стояла в нескольких шагах позади и сжимала в руках прямую ветку.
- Заточи ее. – Торопливо скорее приказала, нежели попросила она. Мужчина послушно взял протянутую древесину и сделал из нее подобие кола. – Сможешь вонзить в сердце – это спасет нас всех. Больше я ничем не могу тебе помочь. Прости. – Она виновато опустила голову.
Иванэ обернулся и направился к своим людям, замершим в наступавшей темноте. Он почти физически ощущал их страх, он понимал их, но не мог поступить иначе. Как только план сформировался в его голове, все остальные мысли и чувства исчезли, ушел испуг, неуверенность, нерешительность, перед ним была цель, и он должен был ее уничтожить. Цель не оправдывает средства, она их создает, так говорил Кот… Он был прав.

[Лекса]

25 день месяца Холодов. Окраина Леса. Вечер.

Удар настиг ее сзади, он был внезапным и только поэтому свалил бессмертную с ног. Она упала на тело друида, испачкав свое платье и щеки в крови. На миг в голове ее зазвонили все колокола всех соборов мира, и разлетелась стая тысяч птиц. Будь на ее месте смертный, этот удар уже отправил его в мир иной, но она была Старшей. И тот, кто отважился нанести этот удар либо до сумасшествия отважен, либо до отваги сумасшедш. Холодная сталь появилась в пустых глазах вампирши, окровавленные клыки заболели, чувствуя свежую кровь, еще теплую, еще живую, текущую по венам. Движение Лексы было неуловимым, только голова человека, стоявшего за ее спиной дернулась, тонкая красная ниточка побежала по шее, а следом хлынул целый кровавый дождь из разодранного длинными когтями горла. Мужчина начал медленно оседать на землю, окрашивая все вокруг в алый цвет. Старшая брезгливо отбросила его и посмотрела на совершенно испорченное платье. Никакого толка от этого скота – одни неприятности. Но веселье еще только начиналось. Смельчак, оказывается, был не один. Кроме него вокруг Александры возникло еще девятнадцать теней. Все смертные, какая неосторожность. Впрочем, среди них был кто-то, обладающей силой. Вампирша почувствовала этот приторно-сладкий запах людской магии. Ведьма! Да не просто ведьма, это знакомые всё лица… Неужто сама императрица Лаконы почтила нас грешных своим высоким присутствием, да еще в таком сопровождении… Герцог ле Амарра, святой Иванэ, меч Лаконы, ее благоверный супруг.
- Все силы мира, Иван. – Губы женщины растянулись в самой обольстительной улыбке. Она увидела, как напрягся мужчина, как замерла его рука, в которой бесстыдно был зажат деревянный кол. – Мы так давно не виделись, милый…
Герцог стоял неподвижно. В его глазах она прочла смятение.
- Неужели ты хочешь причинить боль своей любимой жене? – Казалось, что удивление, боль и страх в голосе женщины самые настоящие.
- Ты убила мою жену, тварь. – Слова дались герцогу с трудом.
- Нет, просто твоя жена всегда была тварью… - Лекса серьезно посмотрела на Ивана, а потом громко рассмеялась. Ее холодный, звонкий смех разнесся над поляной, заставляя кожу людей покрываться мурашками. – Но ты, я смотрю, быстро нашел ей замену. – Она бросила презрительный взгляд на Саолу, стоявшую позади мужчины. Герцог не оглянулся, он опустил голову и крепче сжал своё оружие. Александра почувствовала за своей спиной движение, насекомые начинали беспокоиться. Зря они так, ведь с ней даже можно было еще договориться. Зачем ей сейчас столько еды, проваливали бы своей дорогой, нет, надо было привязаться к бедной вампирше просто кушающей старого, костлявого и жутко жилистого друида… Сами виноваты… Всегда так, сначала эти смертные лезут, куда не просят, а потом вампиры оказываются плохими…
Двое умерли быстро, она просто переломила им хребты, когда отважные солдаты герцога полезли на нее с мечами. Еще один сам напоролся на острые когти, когда неосторожно хотел ударить Лексу сзади. Мгновение и рука вампирши, сделав дугообразное движение, раскроила череп, пройдя насквозь, когти показались из затылка неудачника. Следующие пятеро сделали большую ошибку, окружив Старшую, они нападали по очереди, в результате их бесславная кончина стала еще одним пятном на совести женщины. Впрочем, по мнению самих глупцов, они геройски погибли в неравном бою с нежитью. Блажен, кто верует… Еще шестеро были уже противниками поинтереснее. Все они из старой гвардии Ивана, прошли с ним войну, были в осажденной Фалессе, похоже, что это все оставшиеся в живых деннирцы, пришедшие за ее мужем в столицу. Она помнила их по своей прошлой жизни – отличные воины и не будут играть в глупые игры. Вояки кинулись на нее по трое. Это уже хотя бы требовало от нее быстроты Старших, чтобы отражать сразу по три удара, но этого было не достаточно. Надо признать – они таки достали ее пару раз, глубокие царапины пробежали по рукам, тонкая струйка крови текла по щеке, но самой глубокой была рана на боку, меч прошел почти насквозь, но тот, кто смог сделать это тут же упал с разорванным горлом и оторванной рукой на тела своих товарищей… Рука же, сжимавшая проклятый меч, который все еще торчал из тела вампирши, покрывала землю вокруг ровным слоем крови. Вытащив мешавшую железяку и отбросив ее, Лекса огляделась. Скучно, право скучно… Под сенью ночного леса остались только трое солдат, императрица и герцог. Двое мужчин не выдержали и с жалобными криками бросились прочь, звук ломаемых веток и топот испуганных ног раздавались на сотни шагов вокруг. Так ведет себя скот, которому не хочется на убой. Последний из солдат наоборот сначала крепко сжал меч, потом посмотрел на тела своих товарищей и, отбросив ненужное оружие прочь, стал надвигаться на вампиршу.
- А ты, смел… - Александра одарила мужчину улыбкой. – Я подарю тебе жизнь за это… Вечную жизнь. – Глаза воина затуманились, в них появился покой и умиротворение, зов Старшей был сладок, как горьковатый полынный мёд… Он подошел вплотную к женщине и сам опустил голову, обнажая незащищенное горло. Лекса усмехнулась и оглянулась на герцога, простоявшего всё это время неподвижно.
- Выжидаешь подходящего момента? – Иван не шелохнулся. – Тогда бей сейчас, потому что другого шанса у тебя уже не будет… Любимый… - Последнее слово слетело с ее губ прежде, чем она осознала это. Откуда оно взялось, быть может, из самых глубин ее подсознания, еще помнящего прежнюю жизнь, в которой она так и не произнесла его, так и не отважилась, так и не поняла…
Женщина повернулась спиной к мужчине и припала к горлу, ожидающего вечной жизни солдата. Будь на месте герцога кто-то другой, она все же поостереглась бы, но благородство никогда не позволит «мечу Лаконы» ударить в спину врагу.

Боль нахлынула, как морской прибой, потом откатилась и накинулась на нее снова. Она почувствовала как будто металлический раскаленный штырь вогнали ей в позвоночник, потом провернули, дробя позвонки, перемалывая кости в муку, а затем для закрепления успеха подожгли нервы. Удар Ивана был точным. Кол прошел сквозь сердце бессмертной, пропитывая ее тело ядом. Глаза девушки удивленно раскрылись, губы задрожали, на лице отразилось страдание, она выпустила свою жертву и посмотрела в ночную темноту. Зрение, бывшее необычайно острым, вдруг стало тускнеть, лес расплылся, превращаясь в непроглядную тьму. Запахи древних деревьев бывшие до этого пыткой вдруг вновь стали просто запахами палой листвы, мокрых стволов и хвойного ковра под ногами. В теле пробудилась жуткая слабость, мышцы как будто окаменели и рассыпались в пыль одновременно, ноги отказались держать тяжелое тело, и она осела на колени, руки плетьми висели вдоль туловища, не было сил даже опереться на них, и все это время пытка болью продолжалась. Медленно-медленно, по капле, древесные соки проникали в кровь и, растекаясь по телу, убивали в женщине Старшую. По инерции удара она должна была бы упасть вперед, но какая-то сила потянула ее назад. Тело Лексы опрокинулось на спину, еще глубже вгоняя кол в сердце. Когда она коснулась земли, то острие его показалось из ее груди. Она с удивлением поняла, что странный красный цвет дерева – это ее собственная кровь. Почему так путаются мысли? Почему она не может чего-то вспомнить, она должна вспомнить что-то важное, что-то сказать… Кому сказать? Кто здесь? Девушка смотрела в далекое небо, убегающее все дальше и кружащее над ней дикий хоровод звезд, холодных, жестоких звезд. Да что же они так вертятся, куда летят? Зачем спешить, всё равно рано или поздно мы все умрем, и звезды тоже погаснут… Глупышки, зря торопитесь, ваш век тоже отмерян, возможно, он дольше, чем у людей, но он все равно конечен, всё конечно, всё пройдет… Пройдет… Прошла бы еще эта боль… Нет, но она должна сказать… Что-то сказать… Кому? Быть может этой тени, которая заслонила полнеба или другой, чуть поменьше – рядом с первой…
- Она мертва? – Глубокий и смутно знакомый голос доносился откуда-то издалека.
- Еще, нет… - Более высокий, явно женский голос ответил первому.
- Иван… - Девушка поборола страшную слабость и заставила непослушный язык ворочаться. – Я должна сказать ему…
- Говори. – Первый голос.
- Прости… Прости меня… Он должен меня простить, я не хотела… Так сложилось…
- О чем ты говоришь?
- Ребенок… Его ребенок. Я не хотела убивать, так сложилось… Такова была цена бессмертия…
Тишина заставила ее из последних сил напрячь зрение, чтобы понять услышали ли ее. Почему-то было очень важно сейчас знать, что ее услышали. Хотя бы раз, всего раз – пусть ее услышат и поймут… Она не хотела, не хотела…
- Мне нечего тебе прощать, каждый сам судья себе и своим поступкам, каждый сам будет отвечать перед Марэлем.
- Спасибо… Небо простит… - Это были последние слова, сорвавшиеся с ее губ. Боль, наконец, отступила. Удивительная легкость подхватила усталое тело и понесла куда-то ввысь. Она обрела мир.

[Доминик ле Рамлет]

20 число месяца Холодов.
Походный лагерь лаконской армии.

Все мечтал тенью стать
Так что?
Я тебе, а ты мне -
Никто…

   Сверкающая молния, что грозила пронзить его сердце, и прервать эту нескончаемую муку, вдруг с треском сломалась пополам, и Доминик шумно упал на обычную землю, размокшую глину, измазавшись при этом до ушей.
   - Тени! – только и смог проговорить он.
   Перед ним стояла Сильвия держащая в руках обломки его меча. Из глубоких порезов на ладонях сочилась кровь, но девушка не замечала этого, и казалось, она не чувствует вообще никакой боли. Ее яростный взгляд был направлен на Агнессу, которая словно уменьшилась в два раза, скрючилась, и не смела поднять глаз.
   - Ах ты, ссссууука… - прошипела Сильвия ле Нуаран, девушка, которую он так любил… - Как ты смеешь, тварь? Погань, я же тебя в порошок сотру, землю есть заставлю…
   - Силь… Силь… - Агнешка уже рыдала. – Прости… прости… я старалась ради тебя…
   - Ради меня? – крикнула вампирка. – Ради меня?!!
   И одним ударом она отшвырнула свою верную помошницу на добрый десяток шагов.
   - Я сама буду решать, что мне делать, поняли, мрази? – обратилась она к остальным. – Если вы хоть раз, хоть раз… подумаете, что сможете, что-то сделать лучше меня, за меня, или для меня, причем не посоветуетесь со мной, я оторву ваши никчемные бошки и понасажаю на кол.
   Вампиры исчезли в миг, словно осенние листья, подгоняемые яростным ветром.
   - Вставай, Доминик ле Рамлет! – обратилась к нему рыжеволосая девушка. – Не гоже, такому славному воину лежать на грязной земле...
   - Сильвия! – только и смог пошептать юный воин, но встал, встал, схватившись за руку любимой.
   - Как это случилось, милая? – полным печали голоса продолжил он.
   - Как-как… - зло сказала Сильвия. – Ты убежал на войну, видимо чудом не погибнув. Я думала, ты мертв, хотела отомстить. Меня укусил вампир, я уничтожила целый город. Пришел Повелитель Теней, я стала служить ему. И как, это случилось милый? Да очень просто!!! Не надо было тогда уезжать, идиот ты проклятый!
   И Сильвия зарыдала.
   Доминик стоял, не зная, что сказать ей. Она была права. Если бы он тогда остался, может быть, сейчас они были счастливы, Криэран цел, а мир – спасен. Вот к чему приводит жажда ненужного геройства…
   - Но всегда можно все исправить… Сильвия, мы найдем лекарство, мы спасем тебя… Я спасу…
   Сильвия захохотала:
   - Лишь смерть нельзя исправить. Но это хуже смерти, Доминик. Я убиваю других чтобы жить, и нет мне ни пощады, ни милости, ни прощения. Свет дневной – для меня худшее проклятье, и лишь Ночью я живу. Это нельзя исправить, это навсегда… Я буду жить вечно, и вечно терзаться… вечно помнить тебя… Проклятие всему сущему!!!
   Доминик молчал.
   - Я спасла тебя, но сейчас тебе лучше уйти. Две армии встретятся здесь, и никто не победит, потому что потом придем мы. А где пройдем мы, нет места людям… Оставайся жить Доминик, оставайся человеком, и помни меня… такой, какой я была, когда была человеком…
   Доминик молчал.
   - Может быть, потом, через вечность мы встретимся. А если с меня спросят за все то, что я сделала, я не хочу чтобы ты, и твоя жизнь была на моей совести!!! Только не ты! Теперь прощай! Беги на край мира Доминик, я сделаю все, чтобы подобные мне до тебя не добрались! Надеюсь, мы больше не встретимся… Прости меня…
   - Прости меня… - как эхо откликнулся Доминик ле Рамлет. – Я буду помнить тебя.
   И юный воин покинул в эту ночь войско Ярно, отправившись на север…

[Адриан]

26 день месяца Холодов.
Полумесяц. В близи Тила.

- Я не думал, что это случится так скоро, - Князь отнял руку от потемневшей, ставшей неестественно бугристой коры Охранного дерева, на пальцах остался горько пахнущий смешанный с темной смолой бурый сок. Со стороны могло показаться, что дерево истекает кровью.
      Огромный зеленый дуб веками стороживший границы тилийской священной рощи за прошедшую ночь лишился и силы и листьев, серебристо-желтым ковром покрывавших теперь землю под ногами, голые кривые ветви тянулись к небу будто в последней просьбе защитить, но дерево было уже мертво…. Как и все прочие в роще.
- Значит это конец, - медленно произнес Ред, единственный дружинник решившийся спуститься вместе с Князем к водопаду.
    Эвор промолчал, но в это мгновение было как никогда заметно, насколько он устал. С самого утра на Тил опустилась безнадежность, плотная, почти осязаемая, во взглядах, в словах, кто-то пытался бодриться, но глаза людей, привыкших, что Шепчущий охраняет и защищает их, выдавали обреченность. Любая беседа – словно прощание, словно следующей может и не случиться. Люди боялись спускаться сюда, словно близость мертвых деревьев могла проклясть любого, кто осмелится приблизиться к ним…
- Ред, прикажи разыскать Тиэла, он нужен мне, - медленно произнес Князь.
      И только после ухода перводружинника Эвор обернулся к королевскому магу, казалось, только заметив его.
- Ты знаешь ответы?
- В зависимости от того, какие вопросы ты задашь, Князь, - губы чародея дрогнули в легкой усмешке.
    Князь молчал, и долгое время они оба смотрели куда-то вглубь мертвой рощи. Стоит ли задавать вопросы, если заранее знаешь ответы, и хочешь ли слышать их. Ибо собственные мысли, подтверждаясь в чужих словах, порой только тогда и обретают силу истины и закона.
- Что ты чувствуешь? – внезапно спросил Эвор, когда Адриан уже перестал ждать чего-либо.
- Смерть, - односложно ответил маг.
- Смерть не есть отсутствие жизни, - тихий голос Эвора оказался неожиданно твердым, - Мой ястреб успокоился вчера….
- Они пришли. Все Четверо. Лес чувствует их. Они скоро будут здесь.
- Четверо, - задумчиво повторил Князь, - Когда-то их было больше….
- Когда-то и враг был сильнее…, - Адриан усмехнулся.
- Ну вот, а говорят, что нет хороших новостей, - ответил невеселой улыбкой Эвор.
      Адриан остро помнил прошедшую ночь. Противостояние двух сил…. Он чувствовал момент, когда защита Леса, деревья, выращенные ценой жизней его народа тысячелетия назад, пали, как рассыпается карточный домик, если вытащить карту из самого основания. Но теперь это уже не столь страшно. Четверка здесь, в полной Силе и в их руках возможность уничтожить всех Старших, как был уничтожен один из них прошлой ночью… уничтожен слишком поздно….
- Мой Князь, - хриплый очень слабый голос заставил обоих собеседников обернуться. Тиэл опирался одной рукой на плечо Реда, другой на загривок своей громадной кошки, дневной свет, как и прежде, делал его юным, но даже он не скрывал ставших совсем седыми волос и почти прозрачной бледности друида, - Вы звали и я пришел….
      Адриан заметил, как Князь вздрогнул. Жалость. Бесполезное чувство, в особенности жалость к тем, кто не выполнил свой долг и остался жив.
- Тиэл… - голос Эвора впервые с утра дрогнул, - Что произошло?
- Мы проиграли, - каждое слово падало тяжело, как камень, - Не смогли защитить Старые Стражи и…
- А новые? – прервал его Князь.
- Новые не смогут удержать Их, не смогут защитить людей, им нужно время - Тиэл тяжело поднял голову, глядя на Эвора, потемневшие мутные глаза казались незрячими, - И мы не сможем… Нас осталось слишком мало.
      В друиде действительно не осталось магии, и Адриан не сомневался, что многие погибли защищая от зла ту слабую молодую поросль, которую подарил людям Лес перед этой войной. Эти деревья никогда не перестанут жить чужой силой и чужой смертью. Но что бы друиды, Лесное Братство, адепты которого чувствовали Лес, как самих себя, допустили такую нелепую ошибку….
- Как случилось так, что вы допустили это? – в голосе чародея звучала сталь, - Как вы позволили себе вложить все силы Леса и Деревьев в руки одного человека, и, как, сделав это, позволили себе проиграть? Вы отдаете себе отчет, ЧЕМ это чревато?
      Тиэл напрягся с яростью глядя на мага, но сколь ни будь разумного ответа все же не нашел, отчего ему весьма своевременно стало дурно.
- Достаточно, - голос проникшегося сочувствием Князя все еще казался неестественно спокойным, - Если Лес не может защитить нас, то мы обязаны защитить его сами.
- С ними невозможно сражаться, Князь, - тихо произнес Тиэл, - Этих тварей нельзя победить.
- Все смертны, - тихо ответил Эвор, задумчиво разглядывая свою кожаную перчатку, измазанную древесным соком словно кровью.
- Здесь он прав, - подтвердил Адриан, - Вампиров не победишь обычной сталью.
- Я и не собираюсь воевать с ними… сталью, - ответил Эвор, и Адриан усмехнулся.
      Вот уж воистину, время учит забывать, но кровь помнит. Когда-то в прошлой жизни, те, кто сражались с Тенями в первой войне, не нуждались в грубых физических методах, и самое простое забылось… до тех пор, пока не пришло время.
- Я буду сражаться с ними, пока моя рука сможет держать меч, пока последний из них не уйдет с моей земли, - спокойно, даже с какой то рассеянностью произнес Эвор, но чародей чувствовал, что это не просто слова.
- Лес до сих пор враждебен им, он не пустит их так просто, - заверил Князя Тиэл, - И молодые побеги не так слабы, как кажутся. Они не удержат Старшего, но, как прежде, смертельны для тех, кто боится солнца.
- Это к лучшему. Ред, собери дружину.
      Насколько же люди склонны верить, что их меч или их голос может что-то изменить, верить в это даже тогда, когда надежды быть не может…. Защитить свой Лес, свою любовь и своих людей – благородно… и глупо. Думал ли светлейший Княже о том, что со всем этим добром будет, если он свернет себе шею в первом же бою. Нет, конечно… Зачем? Думать опасное занятие, может вдруг понравиться… В любом случае, скоропостижная кончина Эвора Адриана не устраивала совершенно. Князь нужен лесу живым, иначе все никогда не собрать воедино.
- Разумно ли? – спросил чародей негромко, но ощутив эмоции Эвора понял, что проиграл.
- Мне нужно это, - ответил Князь спокойно и с какой-то обезоруживающей правдивостью,- Я устал бояться и прятаться за спины своих людей. Нам страшно лишь до тех пор, пока мы прячемся здесь.

27 день месяца Холодов.

      Расцвело. Адриан устало потер пальцами виски. Гибель деревьев отвратительно сказывалась на самочувствии. Забота о здоровье Рикареда Шарка и борьба с собственным голодом теперь отнимали слишком много сил, настанет день, когда он вновь не сможет контролировать свою силу. Возможно, уже скоро….
      Он вспоминал свою недавнюю встречу с советником королевы Долины, всего несколько дней назад, но голод тогда еще крепко спал. И они даже нашли общий язык. Если повезет ФларИне сможет втолковать своей повелительнице, что отсидеться на севере в этот раз не получится. А если нет… что ж, никому не избежать той бури, что постепенно охватывает мир. Бездействовать и ждать всегда труднее всего....
      Утреннюю тишину неожиданно прорезал резкий звук открывающихся ворот. Дружина вернулась. Почти без потерь. Адриан усмехнулся, отчасти не веря в такую удачу. На лицах воинов читалась мрачноватая и прекрасно знакомая чародею радость. Он всегда поражался тому, как быстро на шум приходят люди.
      Эвор спрыгнул с коня, бросив кому-то из дружинников поводья темно-гнедой Ночи, в бледном утреннем свете были отчетливо видны пятна темной крови на его одежде и коротком лаконском клинке, щедро смазанном бурым древесным соком. Осторожно, с каким-то угрюмым торжеством, Князь отстегнул седельную сумку и вытряхнул на траву ее содержимое.
      С высоты окровавленная голова казалась совсем обычной, но Адриан не сомневался, что при более близком рассмотрении на ней отыщутся клыки.
- Они НЕ бессмертны, - громко произнес Эвор оглядывая свой княжеский двор, - Их было два десятка и все они мертвы. Старое дерево как прежде хранит нас. И мы победим.
      Крики, гул, смех… Им на самом деле нужно это, нужно поверить в свою силу. И они верят в нее. К добру или к худу, но Князь подарил им надежду.
      Адриан спустился во двор, приблизившись к тому, что осталось от создания ночи.
- Я знал, что их можно победить, - подойдя сказал Эвор.
- Победить можно кого угодно, все дело в том, какой ценой….

[Раэн]

29 день Холодов

Раэн не могла ни удивляться тому, что происходило кругом. Она думала, что им не позволят войти живыми в лес и была готова к худшему. Но тут.. Словно все по другому. Лес принимал всех. Отряд Миста и он сам считались - пленниками, но никто не сковывал их. Не говорил позорных и презрительных слов.. Правда до сих пор судьба их не была решена, но все это уже имело мало значения. Раэн удивленно внимала тому, что говорилось вокруг. Князь Эвор оказал покровительство Рикарду Шарку. Да последний умирал, но при этом был и оставался врагом, непримиримым врагом. Красивые губы девушки усмехнулись: "Если бы Рикард мог, он бы и сейчас сталкивал всех вокруг.. Что за рок висит над этим человеком? Вот уж кому я с удовольствием отдала один из своих кинжалов.. по самую рукоять". Аквамариновые глаза уставились в странное марево над одним из домов: в одной из комнат лечили владыку Сторна. Из дверей показалась высокая фигура в черном балахоне - Адриан, придворный маг. Сила исходящая от этого существа казалось невероятной. Даже Раэн ощущала ее. Девушку это раздражало:
- Терпеть не могу магов.. Нет, бывают и неплохие маги.. но некоторые, - пробормотала она, поднимая гитару и начиная перебирать пальцами тонкие струны.
Играя, Раэн не просто успокаивалась, она ощущала невероятный подъем сил и возможность свершить самые немыслимые дела. В этот раз в душе веселился какой-то радостно-сердитый лучик, сверкавший в ее взоре, когда она поднимала глаза, глядя как приближается колдун. Почему-то она была уверена, что именно этот колдун виноват в гибели ее родного города. Нет, в Раэн не проснулась особая любовь к родине, но перенести того, что по мановению чьему-либо или желанию был снесен прекрасный город: "Неужели не было другого выхода?! Тени и все их прихвостни, да будут они пылать... Хотя.. Кто знает.. Но все равно! Это высокомерное существо нужно охолануть.." Когда Адриан приблизился на расстояние пяти шагов, Раэн сделала решительный аккорд и устремив свои шальные глаза на мага запела:

"Ты всемогущ и вездесущ,
Горяч и прям, как солнца луч,
Нет для тебя проблем, сомнений и преград.
Ты - супермен, герой и бог
И в целом, в общем-то, не плох.
Для всех не плох. А для меня - нахал и гад.
У всех любовь как у людей,
В меня ж влюбился чародей.
Вот чудеса, другие скажут, повезло!
Да чтобы вам таких чудес, -
Любой на стенку бы полез,
Мой маг ведь все как-будто делает назло.
Он не букет душистых роз -
Метеорит с луны принес,
Он вместо оперы водил меня в астрал,
Любовным зельем опоил, -
Нет, чтоб хоть раз коньяк налил!
За что господь меня так люто покарал?"

Адриан приблизился почти вплотную и девушка поднялась, продолжая петь:

"Святой водою из окна
Я поливаю колдуна:
От серенады сна лишился весь квартал.
Хоть кол теши на голове,
Он будет вновь входить сквозь дверь,
Когда его сюда никто не приглашал.
Ну, сколько можно повторять,
Что надо ноги вытирать!
Покрыт следами мой несчастный потолок.
Утюг по воздуху летит...
Кончай кудесничать, бандит!
Ни разу, сволочь, по хозяйству не помог.
Пускай ты крут, пускай ты маг, -
Я не люблю тебя, дурак!
Давай, бери утюг под мышку и вали!
Когда ж услышал он отказ,
Аж искры брызнули из глаз.
Каков мерзавец, чуть квартиру не спалил!"

Решительный аккорд чуть не оборвал одну струну. Колдун устремил взгляд своих глаз на дерзкую:
- Легко находить смешное в мире?
- Легко смеятся. А легко хоронить свои чувства?
- Легко понять, что их просто не стало в какой-то миг. Это смешно?
- Это ужасно. А еще более ужасно то, что и вспомнить о прекрасном и хорошем, вы, сударь, не можете. А возможно -  не желаете даже вспомнить что хорошего было у вас!
- Откуда такой вывод?
- Из ваших глаз.
- Вы слишком опрометчивы.
- Вы слишком безжалостны.. Уверена у вас были причины стать таким. Но есть и что-то очень хорошее. До сих пор живущее в вашем сердце. Иначе для чего все это..
Адриан уже прошел мимо, но на миг застыл, не поворачиваясь. Раэн тоже не стала оборачиваться, а лишь снова ударила по струнам, тихо пропев:

"Мы умели летать к звездам,
Мы держали в руках пламя...
Но застыли в глазах слезы
И растаяла сном память.
В пропасть мчатся века-кони.
Что же будет теперь с нами?
Тот, кто смотрит назад, - помнит,
Тот, кто смотрит вперед, - знает."

Она слышала, как он уходит и осторожно села обратно, продолжая наигрывать что-то. Из-за угла дома, перед которым она сидела, показалась Дина. Странная улыбка искажала ее изуродованное шрамами лицо:
- Что за мания у тебя, Раэн, привлекать к себе всеобщее внимание.. влюблять в себя, - задумчиво глядя на рыжеволосую девушку, спросила Дина.
Мелодия остановилась и Раэн подняла глаза:
- Мне это нравится. Я сама восхищаюсь красотой, великодушием, смелостью и отвагой.. Не понимаю, почему эти черты должны других отталкивать от меня..
- А ты скромная, - съязвила Дина.
- Не претендую, - открыто улыбнулась Раэн. - А вот ты - невнимательная.
- Почему это?
- Не обращаешь внимания на Всеслава.
Дина непонимающе уставилась на счастливую "соперницу". Рыжие локоны качнулись, когда Раэн поднялась:
- Он любит тебя.. или влюблен.
- В меня?! Посмотри на это лицо!!!
Глаза цвета моря сверкнули холодом:
- И что? Неужели ты думаешь, что можно любить только за ослепляющую красоту, Дина? Решай сама... А лучше, хотя бы один раз, вглядись в глаза Всеслава. Может быть легче будет понять..
Раэн развернулась и пошла к дому, где они жили с Мистом. Войдя в комнату, девушка повесила гитару на стену, мягко коснувшись щекой ее струн. Она устало вздохнула и легла на широкую кровать, закрывая глаза и погружаясь в тревожный сон. Среди туманных образов металась странная фигура охваченная искрами - Рикард Шарк? Но почему - пламя? Это дитя холодной стихии волн.. Раэн застонала во сне, а потом закричала, увидев горящие руки, в которых был зажат портрет неизвестной девушки...
- Раэн! Раэн!
Глаза цвета морской волны распахнулись. Мист, склонившись, обнимал ее, прижимая к себе:
- Что с тобой, любимая?
- Забери меня.. забери меня от этого... пожалуйста, - она с невероятной силой вцепилась в его плечи, сотрясаясь всем телом от боли, страха и воспоминаний.
- Раэн...
Мист мягко поднял ее, легко укачивая:
- Любимая, скажи что я могу сделать, чтобы этот кошмар больше не посещал тебя? Что... кроме бегства. Убежать от кошмара - невозможно, сердце мое. Его надо пережить. Раэн, любимая..
Родной голос и отгонял и снова приближал мучавший ее ужас. Раэн дрожала, как осиновый лист в его руках. Она услышала знакомую усмешку:
- А ведь никто не знает насколько ты ранима, сердце мое.
- И не надо, чтобы знали. Мист, я не могу больше..
Он покачал головой:
- Можешь, сердце мое. Ты можешь гораздо больше, чем я. И все, кто погибал за тебя, знают что ты можешь.. Осталось тебе вспомнить это. Любимая. Ты мне веришь?
- Да.
- И мы будем счастливы, - прошептал он, зарываясь лицом в ее рыжие локоны.
Раэн сжалась в его руках, пытаясь преодолеть саму себя. Но рядом с Мистом она становилась простой женщиной: отчаянно храбрившейся и невыразимо слабой. Мист ле Нуаран, Алекс, Мстиш, Николя ле Тойе... Все эти люди раз за разом заставляли ее окунутся в мир битв, крови, безжалостности и смерти. Раэн боролась со слезами, которые вот-вот готовы были хлынуть из глаз. Она теряла и обретала саму себя в этих бесконечных битвах.. В ней снова и снова погибало что-то важное. И ничто не рождалось вновь, как это обещали древние баллады. Неожиданно она ощутила сильные руки Миста, прижимающие к самому сердцу:
- Любимая.. Ради тебя я - жив. Ради тебя я готов на все. Слышишь? И только ради тебя стоит жить.
Девушка глубоко вздохнула, уткнувшись лицом в его плечо:
- Мне так хорошо с тобой, Мист. Когда ты рядом мне уже ничего не надо, любимый. Люблю... Люблю...
Послушное тело мягко выгнулось в его руках и губы Миста привычно скользнули по нежной шее Раэн:
- Конечно.. Разве может жена не любить мужа? - легкая ирония его голоса заставила ее резко прижаться к его груди и тут же ощутить поражение "противника". Он обожал ее и не скрывал этого. Раэн фыркнула чуть слышно и тут же тела их переплелись. Люблю...

[Мирта ле Тойе]

28 день месяца Холодов. Тил.

Поляну сплошной стеной окружали деревья, так тесно, что можно было пройти в двух шагах от нее и не догадаться, что находится рядом. Сошедшиеся наверху кроны почти не пропускали свет, и казалось, что еще ни один солнечный луч никогда не тревожил поверхности небольшого озера. Может быть, так оно и было. Не было на водной глади и растений – темная вода, которую почему-то остерегались пить животные. Девушка, низко наклонившаяся над водой, тоже не стремилась до нее дотронуться. Тонкие пальцы яростно сжимались и разжимались, безжалостно вырывая травинки из земли, как будто видела она не свое отражение, а что-то ужасное. Высокий человек в черном плаще, наблюдая, молча стоял в тени деревьев. Сердце Тила, главная святыня – озеро Темной Воды, куда теперь долго еще не придут друиды. И Мирта ле Тойе, одна из немногих посторонних, допущенных сюда за долгие века. Впрочем, назвать ее непосвященной язык ни у кого бы не повернулся. Адриан наблюдал за ней с того времени как появился и отмечал, как с каждым днем вырастает ее могущество, и главное, умение его использовать. И как все более отстраненным становится взгляд, видящий недоступное другим. И как все чаще она принимает отрешенный вид. Прекрасное лицо временами казалось нечеловеческим, не принадлежащем этому миру…
Наконец, девушка с усилием отвела взгляд от воды и поднялась.
- Что-то новое? – холодно спросил Адриан, подойдя ближе.
- Все то же. Кругом кровь и боль. Сюда они пока попасть не могут, но только пока… - Мирта устало провела рукой по лицу.
- Что же, развязка близится, - маг повернулся, - пойдем, здесь больше нечего делать.
Мирта шагнула за ним, привычно удивляясь их странному сотрудничеству. Безумно боявшаяся Адриана в Фалессе, здесь она, конечно, не стала воспринимать его как лучшего друга, но смогла отодвинуть свои эмоции и спокойно обсуждать с ним надвигающуюся беду. Без его советов дела могли бы пойти гораздо хуже, это понимали все.
- Скоро вы соберетесь вместе, – маг заговорил, не глядя в ее сторону, - в Тиле. Ты и другие Великие. Если можно так сказать, то это последние спокойные дни здесь. Потом кровь и боль ворвутся сюда. Ты умеешь убивать?
- Что? – свой вопрос Адриан задал так спокойно, что девушка не сразу его поняла.
Маг подошел к ней и взял ее руку в свои. Мирта инстинктивно попыталась ее выдернуть, но Адриан железной хваткой зажал ее ладонь.
- Ты вряд ли поднимешь меч. У тебя слишком тонкие пальцы и запястья, чтобы убить человека оружием, да? Зато вот здесь – он легко коснулся ее лба, - у тебя сила, которая легко, за несколько минут, отправит во тьму тысячи…
Былой страх вернулся. В ужас ее сейчас приводил не сам маг, а его слова. Она сама мучилась тем же: сможет ли она не раздумывая уничтожать, и главное – как поведут себя после этого те, кто ей дорог. Сделают вид, что ничего не произошло, а у самих в глазах будет страх, или, что еще хуже, отвращение?
- У нас нет другого выбора, - Мирта наконец посмотрела в глаза Адриану, - ведь так?
- Так, - маг холодно улыбнулся. – вы, четверо, будете сражаться, и, используя свою силу во всю мощь, ты сделаешь первый шаг ОТ человека. Если только уже его не сделала. Добрые друиды, – эти слова он произнес с ледяным сарказмом, - наверняка забыли тебе об этом рассказать? Сила много дает, но еще больше забирает…
Он уже выпустил ее руку и теперь просто стоял рядом, не отводя тяжелого взгляда. Мирте показалось, что над ней смыкаются не кроны деревьев, а толща воды навсегда укрывает ее, отгораживая от мира живых. На помощь пришла злость. Она шагнула к Адриану, положила руки ему на плечи, маг вздрогнул, но девушка, не отпуская, медленно заговорила:
- Я не знаю, зачем ты мне это сказал. Вряд ли ты желаешь добра хоть кому-то, твои слова больше напоминают угрозу. Ты хотел меня испугать? Что же, я напугана, но я все равно буду делать то, что должна. Если же это предостережение, то я… благодарю тебя за него и, опять же, продолжу делать свое дело.

Она отвернулась и пошла прочь.


Эвор приставил к ней охрану, которая сейчас должна была ждать у заповедной рощи. Но  знакомых фигур Марека и Стана она не увидела. Там стоял кто-то один. Мирта пригляделась, и на душе неожиданно стало легко. Ее князь… они почти не виделись, слишком многое теперь встало между ними. Эвор целыми днями был занят с воинами, но сегодня он вспомнил, когда она возвращается в Чертоги и приехал сам. А она… бывали дни, когда она с трудом вспоминала, что их связывает, как будто все это происходило не с ней. Неужели Адриан прав и скоро все люди станут для нее чужими, как она для них – нечеловеком?
- Я надеюсь, ты не возражаешь против смены? – он улыбался, не замечая ее тревоги. Нет, он уже все заметил, но не считает возможным вытягивать из нее признания. Мирта улыбнулась:
- Конечно, нет, - девушка протянула ему руки, - если ты не торопишься… давай постоим здесь?
- Я совершенно свободен… если только меня и тут не отыщут, чтобы приставать с дурацкими вопросами, - Эвор притянул ее к себе, и она спрятала голову у него на груди, - Устала?
- Очень, - она вздохнула, - до чего же хорошо сейчас, когда можно быть свободным от всего…
Князь не ответил, а через несколько минут с неожиданной злостью в голосе произнес:
- Иногда я готов их убить!
- Кого?
- Всех… За то, что они с тобой делают. Они говорят, что ты спасешь Тил, но для меня-то ты не спасительница! А ты каждый раз возвращаешься все более чужая… Я бы увез тебя, если бы было куда!
- Эвор… - девушка смотрела на него и непонятно почему чувствовала себя необыкновенно счастливой, она привстала на цыпочки и шепотом произнесла ему в самое ухо - у нас есть только сейчас, если оно уже не кончилось…
Она не знала, сколько они простояли, обнявшись, как вдруг ощутила чей-то взгляд – словно в жаркий день по ноге скользнула змея, таким он был неприятным. Мирта обернулась – какая-то сгорбленная фигура приближалась к ним из-за деревьев. Эвор, видимо узнал ее, потому что решительно отодвинул девушку за спину и сделал шаг навстречу странной трясущейся женщине с безумным взглядом.
- Крилла, что ты здесь делаешь?
Крилла? Мачеха Эвора, предавшая его? Мирта знала от Эни, что бывшая княгиня и жрица была заперта под охраной. Как ей удалось убежать. Мирта оглянулась по сторонам. На фоне темных стволов была едва различима неподвижная фигура. Адриан наблюдал.
- Я? Я искала тебя, князек. Тебя и эту тварь! – женщина немыслимо как обогнула Эвора и оказалась лицом к лицу с Миртой.
- Это все ты виновата, - как будто жалуясь говорила она, бегая глазами, - все из-за тебя! Я так хорошо все придумала, а ты, мерзавка, испортила!
- Крилла прекрати! – Эвор шагнул к ней, но женщина как-то странно взмахнула рукой и князь с искаженным лицом упал на колени.
- Не мешайся под ногами! – хихикнула Крилла и повернулась к Мирте, - А теперь ты… Они сказали, что я больше не жрица, но сила-то осталась со мной! А ты – самозванка!
Она подняла руки, и Мирта почувствовала, что ей становится трудно дышать. Крилла, хихикая, продолжала вязать руками паутину заклятий. Сбоку скорчился на земле Эвор. Времени на размышления не было, она должна была сразиться и победить эту ведьму! Она с трудом подняла руки, вывернула ладони, где-то здесь должна быть вода… Крилла внезапно прекратила перебирать руками и с недоумением уставилась на свои ноги: они по щиколотку погрузились в твердую до того землю, превратившуюся теперь в болото. Жрица рванулась в сторону, но это только ускорило погружение. Она дико завизжала, так кричало бы умирающее животное. Мирта вздрогнула и опустила руки. Она еще успела посмотреть в сторону мага: Адриан не сдвинулся с места. Чего он ждал, что их сейчас прикончут? Завывая, Крилла тем временем выбралась из грязного месива.
- Все равно умрешь! – прошипела она. Проведя ногтями по лицу, так, что по щекам потекли ручейки крови, она начала новое заклинание. Еще не успев понять, что собирается сделать жрица, Мирта выбросила вперед руки, торопясь успеть первой. Теперь она сама, даже если бы и захотела, не смогла прекратить этот поединок. Вокруг Криллы начал заверчиваться вихрь, постепенно поднимающийся все выше. Сначала бесцветный, он плавно окрашивался сперва в розовый, а затем в темно-красный цвет. Иссушающее заклятье, вытягивающее кровь. Мирта никогда прежде не применяла его. Девушка смотрела на все как будто со стороны. Вот вихрь опал на землю бурым порошком, покрывая то, в чем с трудом можно было узнать тело Криллы. Мирта покачнулась, но уже вставший Эвор подхватил ее. Она встревожено заглянула ему в глаза, но там было только беспокойство за нее. Адриан неспешно двинулся к ним. Высвободившись из объятий Эвора, девушка пошла ему навстречу.
- Испытание можно считать законченным? – ледяным голосом спросила она. Маг равнодушно посмотрел на останки Криллы.
- Хорошее заклинание. И очень страшное для жертвы. Постепенное обессиливание, утеря всех ощущений…
Внезапно голоса остальных исчезли, мир начал расплываться. Осознание того, что она сейчас сделала, страх того, что могло бы случиться… ее полет в небытие прекратила чья-то твердая рука, и Мирта совсем не удивилась, когда увидела, что ее поддерживает Адриан.
- Я еще живая… - прошептала она скорее для себя, но маг услышал.
- Может быть, это твое и наше спасение. – он, все так же осторожно поддерживая ее, пошел к ждущему их князю.

[Риган]

27 - 30 день Месяца Холодов. Лес.

В тот день, когда Князь Эвор принес голову поверженного врага, в Риган что-то переменилось. Неуловимо и безвозвратно. Взгляд ее все чаще устремлялся в небо. В прозрачно-зеленых зрачках девушки мелькал cтрашный огонь. Она стала часто уединятся и порой ни сестра, ни Крин не могли найти ее. После усиления патрулей, Риган не долго думая подошла к Эвору и тихо сказала:
- Мой Князь, я буду охранять Лес. Я пойду с дозорными..
- Нет, Риган. Это опасно.
- Я знаю. Но я - не человек, мой Князь. И это мой долг.. В лесу находятся те, кто мне дороги. Лес стал мне вторым домом..
Эвор внимательно посмотрел на нее:
- А первый дом?
- Дорога, - просто ответила Риган. - Рано или поздно, я вернусь в свой родной дом.. К бесконечному пути.
- И никто, и ничто не удержат тебя?
Девушка молча покачала головой и ушла.
Впрочем она не смогла скрыть своих намерений от сестры, Фа все прочитала по ее лицу и решительно взяла руку Риган:
- Хорошо. Я тоже буду ходить в дозор. Не вздумай возражать!
Кошки отлично понимали, что вместе они практически непобедимы, но и по отдельности сила оборотней была велика, хоть и несравнима с мощью вампиров. Они присоединялись к разным отрядам. И возвращаясь оповещали весь лес об исходе очередного похода либо торжествующим рычанием, либо душераздирающим завыванием. Их защитная сила позволяла бойцам укрыться от смертельных ударов порождений Тьмы. Это выручало бойцов, но и требовало неимоверного напряжения сил: кошки держали барьер, а люди совершали безумные поступки, стараясь поразить как можно больше врагов.. Эти сражения были ничтожной каплей в море кошмара, охватившего Лаконские земли и вторгшегося в Лес. Но для воинов это было еще одним доказательством того, что врага можно победить! Риган делала над собой невероятное усилие, оставаясь надежным прикрытием для своих соратников. Ей хотелось собственными когтями разорвать обнаглевших вампиров.. Защитное поле кошки в такие минуты приобретало сине-багровый оттенок, а поднявшаяся шерсть шевелилась от еле сдерживаемой ярости.
Возвращаясь из очередного похода, Ри услышала рык сестры, возвещающий о благополучном исходе их вылазки. Но из ее пасти вырвался лишь тоскливый вой. В этом бою погибло трое человек.. один - раненый - сам вонзил нож в свое сердце, зная что излечения от вампирских ударов не бывает. Встретившись в Тиле, сестры молча подошли друг к другу и уткнулись серебристыми мордочками в лапы. Из горла Ри слышались странные, булькающие звуки. В конце концов она не выдержала и бросилась прочь. Фаэнна кинулась за ней, но ее опередил веземец. Он мчался за кошкой стрелой, пока они не вылетели на ту самую поляну, где произошло их первое объяснение.. Вот и сейчас на ней застыли человек и зверь. Крин сделал несколько шагов и мягко положил руку на кошачью голову:
- Риган...
Через мгновение перед ним сидела девушка, обхватившая колени руками и завороженно смотрящая в небо:
- Любимая, что ты там высматриваешь?
- Ответы, Крин.. На земле их нет.. этих ответов..
- А что за вопросы?
- Зачем нужно, чтобы люди гибли один за другим.. те, кому надлежит жить - ходят биться со смертью.. и раз за разом проигрывают.. Зачем? Зачем нужны этому миру Силы, которые не в силах защитить его? И... что будет, когда победят те или другие... Каждый защищает то, что ему кажется правдой.. И они гибнут... как беспомощные мухи, слетевшиеся на мед и не имеющие сил выбраться из него.. Задыхаясь в невыразимой сладости приманки.. Или пытаясь из не вырваться... Но - гибнут. Один за другим. Бессмысленно и жестоко... Ты не знаешь ответа на эти вопросы, Крин.
- Твоя правда, Риган. Не знаю. Мне известно только одно: ты тоже защищаешь что-то важное для себя..
Зеленые глаза уставились на него, задавая все те же вопросы:
- Я и себе не могу ответить: зачем стремлюсь защитить ценой своей жизни то, что дорого мне.. И если в этом смысл...
- Риган, послушай..
- Нет! Не говори мне ничего, Крин! Это должен решить каждый и для себя.
Юноша покачал головой:
- Ты отдаляешься, любимая.
Риган молча кивнула и, поднявшись, ушла.

[Каттак Ит-Тимань]

30 число месяца Холодов.
Где-то в Центральной Лаконе.

   И все-таки ему удалось, ему, Каттаку Ит-Тимань, собрать самую большую за всю историю армию. Тридцать тысяч воинов, такого не было и у лже-Сафара в битве у Темного Брода – почти все гарры в это время воевали на севере. А сейчас… Да, многие дети степи погибли – ведь лаконцы не умеют воевать честно. Они били из-за угла, прятались в лесах, шли на коварство и обман. Это дало им маленькие победы, но отняло всякую честь! У них нет чести, а после битвы они потеряют и жизнь. Никакой пощады! Все будут умерщвлены, а на их телах он устроит пир.
   Он устроит пир, и будет пить сладкое вино вместе с Кир. Единственное, что есть достойное в этих землях – это вино и женщины! В Лирии подобных напитков не делали – там был лишь кумыс и та отрава, которую продавали карлики… Мерзость, жутчайшая мерзость… А вот вино – это да, если бы от него еще не болела голова, так было бы просто здорово. Но и мягкая трава режет ладони, а солнце иногда невыносимо печет. Не бывает хорошего без плохого.
   Вот и Кир. Да, она ласкова с ним, мила, и проводит все ночи. Но она непокорна! В то время как ее место у ног Каттака. И плевать, что она какая-то там царица. Он видал много цариц, и парочка из них удостоилась чести ублажать его. Но, ничего, после битвы эта птичка будет молчать, как рыба, ведь он, Каттак Ит-Тимань, великий завоеватель, сокрушит проклятую Лаконскую Империю!
   Ярно ле Фалесс – вот враг, которого Каттак с удовольствием убьет, а из его черепа сделает чашу, и будет пить сладкое вино. Лаконцы не смогут противостоять всей силе Степи. Их почти в двадцать раз меньше, жалкая горстка, слабаки и неудачники, которых не добили. Не добили, лишь потому, что они не встретились с ним, с Каттаком!
   И как они ухитрились разбить сторнийцев? Видать эти акульи дети еще хилее, чем дохлые лаконцы! Эх, что творится с миром? Лаконцы – трусы, сторнийцы еще трусливее, а о других и говорить не стоит! Только лирийцы достойны править, а участь всех остальных – участь рабов и шутов!
   На горизонте показались первые шеренги фалесского воинства. Сейчас они получат! Каттак захохотал, плюнул им на встречу, и, повернув коня, проскакал мимо выстроившихся в ровную линию всадников из своего войска.
   - Дети Степи! – заорал он. – Слушайте меня! Я не мастер говорить, и скажу мало. Но по делу. Бей лаконцев, и победа будет за нами!
   По войску пронесся одобрительный гул.
   - А теперь, вперед! – крикнул Каттак и взвившийся конь, выбив искры из каменистой земли, устремился на встречу воинству Ярно.
    Кони хрипели, всадники кричали, размахивая мечами и стреляя из луков – по сути, без толку -  лаконцы подняли свои тяжелые щиты, и стояли на месте, совершенно не опасаясь. А ведь тем временем эта гигантская волна, настоящее цунами из копий и копыт, грозно надвигалось на них, угрожая разметать их как щепки. Каттак даже удивился их выдержке. Хотя, может, у них от страха столбняк приключился?
   Внезапно, они стали разворачиваться и один за другим убегать! Ха! Не выдержали таки… Но и страх может убивать, и сейчас, он, Каттак Ит-Тимань покажет этим зайцам, что такое настоящие воины и мужчины. Сильные лирийские кони в миг догонят отступающий сброд, который Ярно вздумал называть войском. А затем – наступит время жатвы, которой они столь долго ждали…
   Каттак чуть попридержал коня. Зайцы зайцами, но те, иногда даже бросаются на волка, когда бежать больше некуда. Ему сейчас только шальной стрелы не хватает, сейчас, когда он в шаге от величайшего триумфа, когда-либо приходившегося на смертного… Оставим какую-нибудь славу и на долю простых ребят…
   И вот – первые ряды его войска настигли таки лаконцев, и клинки обагрились первой кровью. Нажимай! Скорее! Кони неслись словно безумные, земля дрожала, шум множества копыт был подобен грому. Это они, лирийцы – они словно летняя гроза, приходят неожиданно, дабы застигнут всех врасплох.
   Но что за проклятье? Лаконцы убегали, гарры догоняли их, но что-то случилось! Каттак, приотпустив поводья, выслал коня легким галопом вперед. Крики боли, ржание. Проклятье! Это была ловушка. Почти вся земля была перекопана, везде мелкие канавки, ямы, прикрытые ветками, присыпанные землей. И лирийцы на полном ходу влетели на это "поле смерти". А лаконцы более не думали убегать, они повернулись, сомкнули ряды и начали сражаться! Тени!
   Вот, что значит, всю ночь делал Ярно! Как крот рыл укрепления, готовил западню. Разведчики докладывали, что в его лагере не умолкают музыка и песни! Он умело замаскировал этим другой шум, шум стучащих лопат и заступов…
   Ах он плут! Подлый обманщик! Впрочем, да, сейчас ему удалось обхитрить Каттака, но в любом случае на его стороне двадцатикратный перевес. Сейчас надо отдать команду отойти, а то лаконцы перемолотят все их войско.
   Каттак засвистел, тысячники закричали, замахали руками, огромный словно река поток лошадей стал разворачиваться, растекаться, делясь на мелкие речки, речушки и ручейки… Но и тут лаконцы задумали какую-то чертовщину. Каттаку Ит-Тимань было плохо видно, что происходит, и он в очередной раз проклял все на свете. Но по крикам стало понятно, что эти мерзавцы продолжают убивать сынов степи. Безнаказанно! Это было неслыханное оскорбление!
   Наконец, гаррам удалось перегруппироваться, и они стали отходить, огрызаясь. Толку-то. Сейчас потери, наверное, один к стам, в пользу этого проклятого лаконского короля! Разведчики ответят за это своими головами. Каттак поскакал в лагерь.
   А там его уже ждала Кир.
   - Я не принес тебе вестей о победе! – довольно грубо крикнул ей Каттак, слезая с коня. – Ярно, подлый трус, обхитрил меня! Я предам его смерти! Его, всех его детей и жен!
   Кир лишь улыбнулась и ушла в шатер. Каттак выругался про себя. Ох уж эти, тай-суанские женщины!
   Хотелось кому-то отрубить голову. Прямо сейчас… Вот, как-то один старик на совете посмел ему перечить, и теперь его голова торчит на копье посреди лагеря. Тени бы побрали этого Чармерока Ит-Сайле, вздумалось ему речи толкать, о том, что им надо бежать из этой проклятой страны, что какая-то Тень наступает на эти земли. И это при всех вождях!
   Естественно, его пришлось казнить, хотя многие были недовольны. Он пользовался немалым уважением, его слушались. Ха! Но теперь им ничего не остается делать, как слушаться его – Каттака Ит-Тимань. У гарров может быть лишь один вождь – самый сильный и хитрый. Такой как он.
   Однако, слова словами, а Ярно никуда не денется. Ему теперь придется там стоять вечно, буквально врасти в землю, если он не хочет, чтобы с ним было покончено за секунды… Ну все равно, на его голову посыпятся стрелы…
   Каттак задумался. Конечно, кхеварцы расправились с недоносками-лаконцами быстрее, но они ушли, дезертировали также как и бнедианцы с ллунифами… Остались лишь, те кто не боится никаких опасностей – гарры.
   Опять загудели барабаны, кони заржали, всадники закричали в предвкушении…
   Или не в предвкушении?
   Каттак внезапно очутился на земле, сдернутый с седла сильной рукой. Понять они толком ничего не успел, но практически мгновенно вскочил, выхватив свой клинок.
   - Сын шакала! – выругался он.
   Его окружил примерно десяток лирийцев. Все из племени Ит-Сайле. Тени!
   - Всех убью, кто подойдет! – прорычал Каттак.
   Из-за спин лирийцев, которые явно опасались его, вышла… Кир.
   - Ты??!! – вытаращил глаза Каттак, и тут, он внезапно все понял. Она уже успела побывать у Ярно, рассказать ему все его секреты и планы.
   Внезапно, раздались еще какие-то крики, вопли, стук копыт и звон оружия. Это была его личная стража.
   Каттак с облегчением вздохнул.
   - Вы как всегда вовремя…
   Гарры из племени Ит-Сайле стали тихонечко отступать, где-то сзади мелькнула Кир, исчезнув за шатрами.
   - Уходите! – крикнул им Каттак. – Уходите, пока я добрый… И что ноги вашей здесь не было…
   И лишь только столбы пыли… Лошади унесли очередных предателей и трусов. Что же завтра останется от его армии?
   Надо было наступать… Попробовать разбить проклятого Ярно! Стереть в пыль и прах…
   И солнце продолжило свой бег над горизонтом… Зимнее солнце, такое тусклое, такое недолгое…
   Шесть! Шесть раз, Каттак атаковал позиции Ярно, но толку от этого было никакого… Они несли почти в пять раз большие потери, но лаконцы так и не сдвинулись со своего места. А тем временем уже наступал вечер…
   Каттак приказал готовиться к ночевке. Завтра утром, он попробует повторить… Может все-таки враг не выдержит, и побежит…
   Что-то таилось там, за дальними холмами… Что-то бесконечно враждебное и чуждое. Каттак подумал, и приказал удвоить стражу.

[Иванэ ле Амарра]

25 - 26 день месяца холодов. Лес.

Иван понял, что Александра мертва. В последние мгновения лицо ее стало прежним – таким, каким он увидел его впервые, еще на Аллари. Именно тогда он влюбился в босоногую девчонку, вбежавшую в кабинет его компаньона. Как давно все это было… Годы прошли, века или целые жизни. Прошли, обрастая днями, людьми, датами, событиями. Но эту последнюю, счастливую улыбку он узнал сразу, ее не изменило время, даже оно не властно над чем-то…
Герцог запрокинул голову и, закрыв глаза, вдохнул свежий воздух. Напряжение, державшее лес весь последний день, отступило.
Он бы должен чувствовать пустоту от очередной потери, но вместо этого пришел странный покой. Иванэ посмотрел на Саолу, девушка посмотрела на него в ответ. Оба молчали, да сейчас и не нужны были слова. Их глаза сказали гораздо больше, чем любые слова. Произошедшее с ними, тонкой нитью пробежало по земле и связало их.
Им потребовалась вся ночь и большая часть следующего дня, чтобы похоронить воинов и Александру. Мерзлая земля с трудом поддавалась и могилы вышли мелкими, а засыпали их и вовсе большей частью палыми листьями. Но если Марэль даст, то после они смогут устроить более достойное погребение, а пока хотя бы лесные хищники не растащат останки. Последней под покрывало из бурых листьев Иван положил Лексу. Лицо его жены было умиротворенным и даже счастливым. На миг герцог замер, не решаясь закапывать тело, которое казалось еще живым. Быть может, женщина просто устала и решила поспать… Как глупо, глупо, ведь, он сам убил её…
Когда Александра полностью скрылась под слоем земли, веток и листьев, Саола опустила на небольшой холмик сухие стебли прошлогодней травы – это всё, что можно было сейчас найти.
- Она бы хотела быть упокоенной в море… Она так любила море…
- Не терзай себя. Ты всё сделал правильно, ты подарил ей покой.

28 день месяца Холодов. Лес.

- Неужели у нас есть надежда?... _Иванэ задал вопрос в никуда, не требуя ответа и не ожидая его, как будто этот разговор, начало которого потонуло во тьме пройденных ими дорог, был рожден простым бездельем и желанием скоротать путь.
- Надежда есть всегда. – Саола оглянулась на мужчину и остановилась.
- Надежда на что? – Герцог грустно усмехнулся. – На победу? На войну? На легкую смерть? Или на вечность… Вечность, как у них, вечность не-смерти и не-жизни…
- Надежда на будущее. – Девушка вновь продолжила их продвижение по лесу. Теперь уже в двоем.
Надолго восстановилось молчание. Безмолвствовала земля, безмолвствовало небо, безмолвствовали мужчина и женщина, пробирающиеся в сердце древнего Леса. На ночь они остановились под старым, засохшим дубом. Корявые ветки его напоминали щупальца какого-то морского чудовища или руки старика, изуродованные болезнью. Сероватая кора в сумерках, а позже при тусклом свете пополневшей за последнее время луны отливала сталью. Небольшой костер давал немного света и чуть больше тепла. Саола сидела, поджав под себя ноги и как завороженная смотрела в огонь. Иванэ собрал еще немного хвороста и, оставив его в стороне, тоже присел к огню. Иногда он бросал на спутницу задумчивые взгляды, но ту ничто не могло отвлечь от созерцания родной стихии. Отблески ночного пламени играли на правильных чертах девушки, превращая ее лицо в прекрасный лик древних языческих богинь, а в глазах отражалась огненная бездна, в которой можно было утонуть…
- Ты всё ещё любишь его?
- Что? – Девушка вздрогнула и подняла глаза на Иванэ.
- Ты всё ещё любишь Ярно? – Герцог и сам удивился тому напряжению, с которым ждал ответа Сао. Но она молчала, глядя ему в глаза.
- Почему ты спрашиваешь? – Наконец, вымолвила императрица. На этот раз замолчал он.
- Не знаю… - Иванэ задумался, но не нашёл ответа или скорее не захотел его находить. – Так что? Ты не ответила.
- Я уже спрашивала себя, сотни раз. – Неожиданно для них обоих вымолвила она. – Спрашивала, но не отвечала, потому что не могла…
- Прости, я задал глупый вопрос. Я не имею права лезть тебе в душу, это твои чувства…
- Нет… - Саола потянулась к нему, но потом уронила руку. – Не говори так, Иванэ, ты очень много сделал для меня, и ты имеешь право беспокоиться обо мне…
Беспокоиться? Нет, отнюдь не беспокойство заставило его спросить. Не беспокойство? Но тогда что?
- Я спросил не потому что беспокоюсь.
Глаза девушки удивленно расширились, и она вскинула их на герцога.
- Тогда почему?...
- Быть может, поэтому… - Сказал он, встал, подошёл к Саоле, поднял её за плечи и, прижав к себе, поцеловал.
Огненная волна подхватила их обоих и понесла куда-то прочь. Время замерло в почтении к такому простому и ясному чувству и желанию всех живых существ – любить и быть любимыми. Не было прошлого, настоящего и будущего. Были они, два сердца, бившихся рядом, две пары глаз, утонувших друг в друге, две пары губ, приникших к живительному источнику, который только и мог их спасти.
Не было ничего.

[Дориан]

30 число месяца Холодов. Ночь.
Где-то в Центральной Лаконе.

Родрик задумчиво смотрел на то, как войско вечных быстро и почти бесшумно выстраивается в шеренги. Отблески заката играли на бледных лицах, на краткий миг возвращая им иллюзию жизни, и стороннему наблюдателю могло бы показаться, что здесь выстраивается перед битвой отряд обычных людей. Только уж очень тихих и дисциплинированных. Маг улыбнулся: еще недавно для его воинов даже свет вечерней зари был убийственен, но сейчас вампиры стоят в его лучах, не проявляя даже признаков беспокойства. Дориан в очередной раз оказался прав – что-то менялось в мире. Менялось быстро и неотвратимо. Не сегодня, не завтра, но очень,… очень скоро даже солнце перестанет хранить смертных от его непобедимой армии. А когда мир падет к ногам новых… вернее старых господ, он, Родрик, будет стоять на ступенях трона… или даже сидеть на самом троне – это уж как карта ляжет. Маг поспешно выбросил опасные мысли из головы и только тут заметил, что, оказывается, успел совершить боевую трансформу. Меняясь обратно, втягивая белоснежные клыки и острые когти Родрик еще раз, теперь уже пристальнее, оглядел строй своих солдат: пока все сохраняли человеческий облик, но многие явно находились на грани голодного безумия. Его войско голодно, он сам голоден – еще немного и тело перестанет повиноваться разуму, превращая высшее существо в голодного полуразумного зверя, помышляющего только о пище. Но ничего, этой ночью вампиров ждет знатная трапеза – достойная награда за вынужденное воздержание, результатом которого было то, что ни рыцари, ни варвары не подозревали даже о готовящемся сюрпризе. А уж шутка выйдет славная… Два последних отряда он проверил особенно тщательно: эти вампиры знали лирийский и лаконский и были выряжены в цвета враждующих людских армий. При свете дня маскарад вряд ли имел бы шансы на успех, но в свете факелов и костров бледность и нечеловеческие черты лица атакующего вампира куда менее заметны. Все готово. Осталось дождаться, когда погаснут последние заблудившиеся солнечные лучики, и можно будет выступать…

***

…Поле между двумя притихшими армиями было полно звуков, ласкающих ухо вампира: стоны раненых, хрипы, мольбы о помощи и милосердии, такие тихие, словно уже доносящиеся из Долин вечной тени, почти неслышная для человека, но явная для детей ночи поступь мародеров, перезвон их измазанной в грязи и крови добычи, хриплая, приглушенная ругань над особенно «богатым» трупом… Здесь лирийцы и лаконцы соседствовали на удивление мирно: смерть, страдание и крайнее проявление человеческой подлости и жадности объединяли людей куда лучше чем самые благородные воззвания и порывы. Всегда ли так было? Маг порылся в тех крупицах древней памяти, что передал ему при «перерождении» Дориан, и с легкой грустью констатировал – всегда. Так всегда было и так всегда будет. Просто когда-то над жалкими в своей низости и пороках людишками стояли те, кто был выше всего этого… выше смерти, боли, жажды наживы…. А сегодняшняя битва – еще один шаг к возвращению тех славных времен. Не медля больше, Родрик отдал приказ, и войско, все такое же безмолвное и бесшумно, подобное ожившим теням, распалось на четыре части, две из которых стремительно метнулись каждая к своей цели – к лагерям дремлющих людских армий. Вскоре там взметнулись к нему первые огненные языки – просмоленная ткань шатров легко загоралась, но трудно тушилась. Тонкий слух мага улавливал испуганные и гневные крики, звон стали, отрывистые выкрики приказов. Меж тем нападавшие, забросав ближайшие шатры факелами и убив нескольких часовых, начали отходить… В этот момент многое в плане Родрика зависело от того, как поведут себя люди – успей командиры обеих армий восстановить в лагерях порядок и о беспорядочной погоне за отступающими «лирийцами» («лаконцами») можно было забыть… но стремительное нападение и столь же стремительный отход атакующих групп не оставил военачальникам времени на обдумывание ситуации: воодушевленные бегством врага солдаты устремились следом, выплескивая в этом яростном рывке весь ужас, все безумие дневной битвы.
Отступив немного вампиры встали у снова начали убивать самых отважных, или просто самых быстрых преследователей, не давая основной массе слишком отстать, а азарту – охладеть…. Снова побежали, дразня разозленных потерями людей видом незащищенных спин… и со всей возможной скоростью, почти неуловимые для людского глаза устремились в стороны, предоставляя воинам двух враждебных армий возможность налететь друг на друга. В ночной тьме подмены никто не заметил. На еще не затихшем после дневного сражения поле началась безумная и бессмысленная ночная рубка, когда свет факела, если он вообще есть по близости, не столько освещает, сколько искажает лица соседей, делая их неузнаваемыми и чужими, абсолютно неизвестно что делается в двух шагах и шансов погибнуть от случайного удара своих не меньше, чем напороться на вражеский меч… Теперь командиры обоих армий были не в силах что-либо изменить: в поле бесновались уже не солдаты двух армий, но неуправляемая, одержимая страхом и яростью людская толпа. Здесь все были против всех и каждый – за себя.
Ночное зрение вампира доносило до Родрика все картины ночного побоища. Теперь следовало дать врагам как следует измотать, обескровить друг друга, еще сильнее все запутать, но его войско хотело есть. Более того, сам маг отчаянно нуждался в свежей крови. К тому же, был конечно крошечный шанс, что полководцам людей удаться навести порядок – немедленная атака лишит их и этой возможности. Значит, решено…
Перед самой атакой стройные ряды вечных рассыпались – вампирам, чьим оружием была скорость и молниеносная реакция, нужен был простор. В лунном свете тускло блеснули длинные сторнийские клинки. Все так же безмолвно, они врубились в ряды людей, убивая столь быстро, что несчастные иногда даже не успевали понять, откуда пришла смерть. Многие вечные останавливались на мгновение, что бы, припав к свежей ране, приглушить терзающий мертвую плоть голод, но тут же устремлялись дальше. Родрик сейчас отчаянно желал, наплевав на обязанности полководца, оказаться там, где горячими ручейками льется теплая кровь, чей дурманящий запах придает сил, а солоноватый вкус пьянит не хуже чем молодое вино, но пока терпел… Все шло отлично, но ничего еще не было решено. Вот когда последний живой солдат на этом поле падет или в страже бросит меч, тогда он и попирует всласть…
Обе армии осознали, что происходит одновременно, куда быстрее, чем ожидал маг,… но слишком поздно, чтобы хоть что-то изменить. Лирийцы начали стремительно отступать в лагерь, лаконцы, проявив, как вынужден был признать Родрик, недюжинные мужество и выучку, сумели организовать что-то вроде плотного строя, остановить стремительную атаку вечных, и даже атаковали в ответ. Этот жест героизма, отчаяния, безумия, глупости или всего вместе кончился как и должно – тела дерзнувших встать на пути судьбы целого мира остались лежать на земле, но остальным наглецам хватило времени, чтобы превратиться из испуганной, избиваемой толпы в армию… Плохо, очень плохо… но не смертельно. Организованные или нет, люди все равно падут. Вампиры нахлынули на строй лаконцев… и откатились обратно, оставляя на земле корчащиеся тела. У рыцарей оказалась одна неприятная особенность – и когтям вечных, и даже великолепным стрнийским клинкам требовалось время, чтобы пробить стальную скорлупу брони. Вампиры, расправляясь с очередным латником вынуждены были остановиться… и пусть тяжелые лаконские клинки уступали стрнийским, но и они собирали с атакующих пусть и не слишком большую, но чрезмерную по мнению Родрика, дань. Нет, вечные по прежнему продвигались вперед, но теперь это уже было сражение, а не бойня. И это само сражение грозило затянуться до рассвета, а там… Маг сжал челюсти, не давая вырасти клыкам – сейчас не время предаваться животным инстинктам. Если он и в этот раз не оправдает надежд Дориана, у воинства вампиров может появится новый генерал. А еще эти проклятые лирийцы могут успеть удрать – лови их потом.
Топот, огни факелов и многоголосица боевых кличей оповестили Родрика, что «проклятые лирийцы», похоже, не собирались удирать, во всяком случае, пока. Видимо убедившись в том, что от легких клинков проку в бою с новым врагом немного, варвары решили испробовать эффективность копыт и огня – в руках у быстро несущихся всадников через одного были факелы, у остальных – длинные копья. Магу осталось лишь в бессильной ярости наблюдать, как фланг его войска был буквально размазан по земле копытами. Выжившие сумели остановить стремительный рывок конницы и сейчас, шипя от ярости, сновали среди увязших всадников, разрывая на куски людей и животных. Лаконцы же, мгновенно уловив слабину, двинулись вперед… нужно было что-то делать и делать немедля. Усиленный магией взор Родрика скользил по рядам врага. Выискивая слабину, но вежде его встречала стена щитов, жала мечей и пик. Рыцари шли вперед медленно, щедро оплачивая кровью каждый шаг, но людей было много,… много больше, чем вечных и, спаянные выучкой и дисциплиной, они сводили на нет выдающиеся боевые качества вампиров. Дисциплина,… командование… Взгляд Родрика остановился стяге лаконцов, возвышающемся немного позади первого ряда. Древко знамени сжимал в руках молоденький оруженосец – отсюда маг мог видеть даже лицо знаменосца. Вокруг тяжеловооруженные воины, как пешие так и конные, – явно охраняют… кого? Знамя? Их слишком много. Скорее уж того, кто возвышается радом с гордым своей миссией мальчишкой и беспрестанно отдает приказания прибывающим гонцам… Императора.
Родрик оскалился. Ярно. Полководец, повергнувший в прах величие Сторна, потерявший величайшую армию, но сумевший создать новую.… Символ своего войска, такой же, как знамя в руках оруженосца. Маг сосредоточился и отдал мысленный приказ.
Вечные атаковали строй лаконцев именно там, где за поредевшей людской стеной находился Ярно. Родрик видел, как окружение уговаривает Императора удалиться от опасного места, но тот, упрямо тряхнув головой, извлек меч из ножен. Как предсказуемо. А теперь к болезненной части…
Маг снял с пояса кинжал и поморщившись, вонзил его себе в плечо. Густая кровь вытекать из раны не спешила – сказывалось долгое время без пищи. Пришлось расширить разрез. На приказ принести стрелу, ближайший вампир отреагировал столь редким для вампиров изумленным взглядом – вечные не пользовались луками и презирали их, как оружие трусов. Тем не менее вскоре длинная стрела, видимо, подобранная на поле боя рядом с телом мертвого лирийца, была доставлена. Родрик внимательно осмотрел снаряд, особое внимание уделив наконечнику. Хорошая бронебойная стрела, способная пробить доспех и при удаче оборвать жизнь рыцаря. То, что надо… Маг прижал вестницу смерти к ране, покрывая своей кровью всю, включая оперение. Простенькое заклинание, доступное любому магу-ветровику, но не слишком любимое из-за необходимости жертвовать кровушку, причем не чью-то, а свою... Но в этот раз «одна стрела поразит две цели»: кровь вампира – яд без противоядия.
Сторниец подбросил снаряд и тот, вопреки законам природы, не упал обратно на подставленную ладонь, а повис в воздухе, подрагивая, словно рвущаяся с поводка собака. Родрик перевел взгляд на Ярно – тот же вступил в бой и как раз сейчас удивительно быстрым для человеческого существа ударом достал одного из вечных. Обезглавленное тело успело еще разрубить Императору щит и убить одного из телохранителей, после чего рухнуло под ударами сразу нескольких мечей. Маг указал на лаконца и выкрикнул слова повеления, прозвучавшие скорее рокотом ветра, чем человеческой речью, и стрела медленно, но, с каждым мгновением ускоряясь и ускоряясь, понеслась вперед, к цели.
Поглощенный битвой император не должен был заметить спешащей к нему смерти…. Заметил, все же… Прикрывающие лаконца гвардейцы были слишком далеко. Чтобы прикрыть владыку щитами, собственный щит, разрубленный умирающим вампиром, Ярно отбросил, а меч… При известной сноровке стрелу можно отразить мечем, но не в гуще битвы, не магически направленную, не тяжелым клинком «бастрада»… И все же он сумел и успел. На краткий миг Родрика захлестнула волна ярости, злобы, ненависти, перемешанная, как это ни странно, с восхищением – в этот момент Ярно, весь в крови, усталый, с окровавленным клинком в руках был по настоящему прекрасен. Воплощенный Воин… Но все эти чувства тут же исчезли, смытые волной триумфа: клинок Императора оказался слишком хорош, и вместо того, чтобы отбить стрелу в сторону он перерубил древко. Оперенная часть рухнула под ноги людей, бесполезная и безопасная, но наконечник хоть и сошел со своей дороги, ведущей к сердцу лаконца, но все же пробил доспехи и вошел глубоко в плечо мужчины.
Ярно взмахнул мечем еще раз, другой... кажется, в  пылу битвы он даже не заметил раны. Но вот император покачнулся и, по-прежнему сжимая клинок, начал заваливаться навзничь. К поверженному командиру тут же рванулись гвардейцы, закрыли раненого щитами, заполнили брешь в строю, начали относить подальше от боя,… но тут несколько вампиров наконец прорубились сквозь поредевшую стену воинов. Заживая страшную рану на животе рухнул знаменосец, в след за ним на землю отправился стяг…
Лаконцы были стойкими воинами. Но рухнувшее наземь знамя, но крики «Император убит!...» на миг опустились пики, дрогнула стена щитов, страх скользнул по сердцу ночным холодком… в обычной битве это не имело бы никакого значения. Но в этой – оказалось достаточно. Линия лаконцев была порвана сразу в десятке мест, в бреши хлынула смерть. Рыцари держались достаточно для того, чтобы бессознательного императора сумели водрузить на лошадь и отвезти подальше, туда, куда не докатывались волны битвы. Потом они начали отступать, все быстрее и быстрее. Потом они побежали…

***

Когда первые лучи солнца осветили мир, все уже закончилось. Вампиры понесли потери, куда более страшные, чем рассчитывал Родрик несколько часов назад. Орда, потерявшая добрых две трети элитных частей, спешно отходила к Лесу, мирно соседствуя в этом бегстве с разрозненными лаконскими частями, спешащими туда же. В своих размышлениях Родрик пропустил еще одно объединяющее начало – страх... вернее ужас. Ужас прошедшей ночи заставил вчерашних врагов забыть о вражде и бежать вместе. Так лесной пожар на время примиряет всех лесных жителей. Две великие армии перестали существовать как боевые подразделения, превратившись в толпу беженцев.
В одном из отрядов, в окружении уцелевших гвардейцев ехал Ярно. Он пришел в себя с первыми лучами солнца и даже мог сам держаться в седле, но боль в раненом плече нарастала, а вместе с болью приходило и знание – это не просто ранение от стрелы. Это «плохая» рана…. Император заставлял себя не думать о боли, сосредоточившись на простой и ясной цели: довести своих людей до Леса, выторговать у Эвора безопасность для всех рыцарей, а потом…. Что будет потом и даже будет ли это «потом» Ярно старался не думать.
…в Лес… там еще есть надежда…

[Сильвия ле Нуаран]

20-30 число месяца Холодов.
Где-то в Центральной Лаконе.

   - Прости меня… - сказал Доминик ле Рамлет и ушел. А Сильвия осталась, а с ней остались и ее немногочисленные дети, непокорные, но любимые, так хотевшие жить…
   - Эхх… - вздохнула я. – Я бы заплакала, но вампиры не плачут… Не могут… Что же делать, друзья мои?
   - Не, ну ты ваще даешь! – ответил один из детей ночи, какой-то из жителей Криэрана, имени его она не помнила. – Ты могла бы стать сильнейшей вампиршей, править миром, ну елки-палки. А ты стала лишь милой драматической фигурой… Или мелодраматической? Короче, не жилец ты!
   - Чего-оо? – разозлилась я. – Не жилец? Это я-то, которая до сих пор живее всех живых?
   Сидевшая на коленях Агнесса, повернулась и стала внимательно смотреть на меня.
   - Да! – продолжила я. – Я согласна, мы потеряли многое и многих за последнее время. Наш дом уничтожен, мы сами прокляты, и свет солнечный, как говорится, нам ничего хорошего не сулит… Но надо во всем и положительные стороны находить. Проявлять, так сказать, оптимизьмь…
   - Какой тут оптимизьмь? – нервно хихикнула Агнесса. – Этот урод Родрик вертит нами, как хочет, крестьяне на нас охотятся, какая-то сумасшедшая ведьма жжет все подряд… Оптимизьмь, блин. Выжить бы.
   - Выживем… Мы всех выживем… - скривилась я. – Перво-наперво, надо избавится от наших сторнийских «друзей», а затем… затем посмотрим…
   - Легко сказать «избавиться»… - один из вампиров подошел поближе. – Избавишься от них… Как же…
   - Всех их, конечно, не перебьешь… - задумчиво продолжила я. – Но у них мало сильных лидеров, раз, два и обчелся. Дориан и Родрик… Они держат их на коротком поводке, давят любое недовольство… В этом их сила, в этом их и слабость… Когда они будут уничтожены, остальные превратятся в муравьев без королевы… Вот тут их надо и подобрать под крылышко… Утешить и образумить…
   - Ты справишься с ними? – поднял бровь вампир.
   - Нет, – я закачала головой. – Но справится с ними можно, вполне реально… Я знаю предел своих возможностей, а они всего лишь чуточку меня сильнее… Родрик совсем чуть-чуть, Дориан на голову… И это не делает их неуязвимыми…
   - Не делает… - согласилась Агнесса. – Однако пока мы не можем их уничтожить… Это нереально в сложившихся условиях.
   - В сложившихся – да, но условия меняются… И, иногда, очень быстро… Кто мог в начале осени предположить, что от Лаконы, Великой Империи, к весне останутся одни руины? Я уверена, что Дориан нарвется… рано или поздно…
   - А что сейчас?
   - А сейчас, нам надо постараться уцелеть… Проскользнуть, не попасть в жернова… Скоро состоится битва, - я окинула взглядом равнину за холмом. Лаконцы будут бить лирийцев, а лирийцы лаконцев, потом придет и Родрик… Наша задача – чтобы и те, и те, и те, нахлебались бы по самое «не хочу». Естественно, чем больше солдат Дориана отправятся на вечный покой… тем, на данном этапе, лучше для нас.
   
* * *

   И битва состоялась. Все прошло как по нотам – и, конечно, люди не смогли ничего противопоставить вампирьему воинству… Однако, они сражались отважно, могли бы и победить… если бы собрались вместе и знали бы что делать…
   Но сейчас еще сказывалась старая вражда и понимание того, что враг не другой человек, а нечто совершенно чуждое…
   Я поймала себя на мысли, что думаю с позиции Ярно и лирийского командира… Но, что поделать? Я и затевала это все, как попытку уничтожить оккупационные войска в Криэране. Только потом, поняла, что все гораздо глубже, кто начал эту войну и зачем…
   Если предположить, что все умные, хитрые и мудрые в этом мире, тоже начали о чем-то догадываться, то, скорее всего они и в самом деле в ближайшее время что-то предпримут…
   А это значит – что осталось ждать не так уж и много…
   Наступило время распрощаться с Родриком и заняться воплощением в жизнь моего нового плана…

[Эвор Тилийский]

3 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Близ Темного Брода.

    Тени не вторглись в Лес той подавляющей сокрушительной волной, с которой беда пришла в Империю, порождения тьмы до сих пор опасались пугающей их мощи деревьев. Пока еще ночи не стали достаточно длинными, что бы сил простых преображенных хватило на то, что бы преодолеть даже этот молодой непрочный барьер. Тех же вампиров, что решались рискнуть, поутру нередко находили люди, намертво скованными ветвями на вид такой юной зеленой поросли.
    Но война людей уже успела начаться. Длинные зимние ночи состояли для Эвора и его дружин из тревожного ожидания, зажатого в руках оружия, храпа испуганных лошадей и коротких молниеносных стычек с теми, кого не в силах победить простой смертный… но они побеждали, раз за разом доказывая самим себе  Деревянные стрелы и клинки, сам Лес помогавший своим защитникам, усложняя каждый шаг тех, кто столь чуждо его природе нес смерть, осознание того, что отступать больше некуда, это их дом и последний предел, делали каждого воина почти пугающей силой.
      И только утром, очнувшись от чуткого сна в седле, когда Ночь случайно запиналась корень или травяной ком под ногами, Эвор, словно глядя на все со стороны, сознавал, как сильно поредела его Перводружина, как многих из тех, кто когда-то давным-давно не побоялся пойти за своим Князем бросившим вызов Империи, уже нет рядом, и как бесповоротно и разительно изменились выжившие. Все начиналось с надежды, так давно… почти в прошлой жизни, но цена свободы, цена выбора оказалась в итоге слишком высокой…. Слишком многие платят по его счетам.
      Люди продолжали приходить в Лес, и простые беженцы с истерзанных Тенями земель, так и лица, чьим правом было говорить за целые народы. Уж в чем Адриан оказался прав так это в том, что он и Шарк лишь первая волна надвигающихся «светлейших визитов». За ними последовал нежданно выгодный союз с Князем Квадайна. Хотя, надо признать, отношения с Роджеттом в Тиле всегда были более или менее дружественными, несмотря даже на то, что до женитьбы на Ольге северный Князь был главой одного из Борских домов. Квадайнцы и лесовики, как не крути, наиболее похожи между собой и по культуре, и по крови.
    «Квадайн это не только одна этническая группа с нами, но еще и окончательный контроль всех сухопутных торговых путей между Лирией и Лаконой, а так же защита наших северных границ от любых посягательств, в том числе и от посягательств самих квадайнцев», - как сочла необходимым пояснить Эни, объясняя кузену необходимость дальнейшего сближения с севером.
    Переговоры с Лирией обещали быть более сложными, но Сафар явился с неожиданной помощью. Тень не достигла Лирии, и он, как истинно мудрый правитель, готов был пойти на все, что б Час Волка не наступил и в его землях.
    Бывшие друзья и бывшие враги… Лес принимал всех.
    Эвор расседлывал Ночь после очередного дозора, когда заметил стоящую в стороне несколько растерянную Эни с аккуратно свернутым свитком в руках.
- Что-то случилось?
- Ярно, - тихо ответила она, словно боялась, что Эвор впадет в столь не свойственную для него теперь ярость, но губы Князя только чуть тронула усмешка, и девушка продолжила, - Он прибыл к границам, с армией… требует выслушать его и помочь его людям. Но Тиэл уверяет, что он пришел с миром.
- Требует… Да, кто-то не меняется…, - усмехнулся Эвор, но неожиданно проснувшаяся ненависть холодом сжимала дыхание, - Прикажите пропустить, - медленно произнес Князь, поразившись льду звучавшему в собственном голосе.

7 день месяца Домоседства.
Полумесяц. Тил.

    Лаконцев, когда они входили в Тил, было почти пять тысяч, большим трудом собранная в ровные ряды колонна усталых, измученных, часто напуганных людей с опаской косившихся сквозь прорези шлемов на недавних врагов застывших с на узких дозорных площадках под самыми кронами… не опустивших оружия.
    Ярно ехал впереди, на своем неизменном сером Ярком, без шлема, в простом белом доспехе. Эвору передавали, что Император тяжело ранен и теперь князь мог видеть - это действительно так. Несмотря на то, что рану скрывали доспехи, физическая слабость Ярно бросалась в глаза, даже лицо стало каким-то прозрачно серым, словно с него разом смахнули все краски, темные волосы прилипли ко лбу, под глазами пролегли тени….
    Этот человек приходил в Лес с огнем и мечем, его люди, возможно те самые, что сейчас пришли сюда вместе со своим Императором просить помощи и его, Эвора, заступничества, жгли местные деревни и травили воду в реках…. Князь дал знак стоять своим людям и тронул бока Ночи. Темно-гнедая кобыла не привыкшая к запаху стали и крови, опасливо фыркая, зарысила вперед…
- В мир пришла беда, - медленно подбирая слова сказал Ярно, в серых глазах Императора вспыхнул и погас гнев, да, не привык он просить кого-либо о помощи, - Прими моих людей….
      Князь невольно усмехнулся. Даже сейчас стоя на пороге Тилийских чертогов и собственной смерти, Ярно был искренне уверен, что все это время был прав…. Оглянись назад, Император, неужели ты еще не понял, что стального дракона под названием Лакона больше не существует, и никогда уже не будет под этими звездами. Мир рухнул и разбился на осколки. Просто ни у кого не было времени, что бы оглядеться и понять это.
- Так трудно произнести одно единственное слово…, - губы Эвора снова дернулись в усмешке. Слышит Шепчущий, Князь так долго мечтал о мести, о том, что бы Ярно получил все то, что некогда заставил пережить его самого - унижение, боль, беспомощность, мечтал заставить его просить о милости и снисхождении…. Но глядя на своего главного врага, ослабшего, побежденного, потерявшего свою страну, свое знамя, свою любовь, даже свою жизнь, защищенного теперь только хрупким льдом собственного упрямства и гордости, Эвор внезапно понял, что ему нечего сказать этому человеку. Судьба и Месть, порой не нуждаются в посредниках и если должны были свершиться, то час их настал задолго до того, как Ярно Фалесс последний Император Лаконы пересек во второй раз границу его Леса, - Слова ничего не значат в итоге, - медленно проронил Князь, и ему вдруг стало удивительно спокойно, будто что-то день и ночь разъедавшее его душу вдруг встало на место, - Время слов прошло.
- Чего же ты хочешь? - в голосе и глазах Ярно сквозила сталь.
- Ты не можешь дать мне ничего, что хоть сколь ни будь было бы важно мне, - спокойствие в голосе Эвора подавляло, - Тил примет тебя и твоих людей, но не раньше чем каждый воин, от сотника до оруженосца сложит оружие. Покидая мой Лес, твои люди смогут забрать его обратно.
    Взгляд Императора обжег угрюмой напряженной ненавистью, но Эвор уже развернул Ночь, возвращаясь к своим людям.

[Иветта ле Ласноу]

11 день месяца Домоседства.
Лакона. Фалесса.

- Ваше Величество, - слуга поклонился и в молчании застыл у двери, ожидая, пока Императрица обратит на него свое светлейшее внимание.
        Иветта подумала, что он явился с чем-то важным и очень срочным, раз уж гвардия пропустила к ней по этому вопросу, но позволила себе еще какое то время лениво разглядывать на столе бумаги прежде, чем подняла голову и удостоила вошедшего благосклонным кивком.
- Птица из ставки Императора.
      Слуга с поклоном положил перед Ив все еще свернутую в плотный свиток тонкую полоску бумаги, опечатанную гербом с оленем на скале. Графья ле Энрэ. К чему бы это?
- Кто знает о послании?
- Только я, птичники и гвардия, Ваше Величество.
      Иветта благосклонно улыбнулась и вновь принялась за документы, давая понять, что не в чьем обществе более не нуждается. Ей не служили глупые люди, каждый от гвардейца за дверью до виночерпия или посыльного отлично знал, что тайны Императрицы первооснова их собственного благосостояния, а вот болтливость, напротив, более чем не приветствуется.
      Оставшись в одиночестве, Иветта задумчиво покрутила послание в руках. Если это то, о чем она думает, то чем позже Фалесса узнает обо всем, тем лучше. Печать Энрэ на официальном донесении ставки могла означать лишь, что Император по каким-то причинам не смог воспользоваться своей собственной. Если Ярно мертв, то это конечно не так уж и плохо, но Иветта отлично сознавала, что в таком случае ей придется приложить немалые усилия, что бы удержать трон.
      Она осторожно взломала печать.

      Франциск Шаорин не заставил себя ждать.
- Ваше Величество, - тонкая усмешка и полукивок, еще сильнее подчеркивающие, что все это только игра слов, - Вы желали видеть меня?
- Советник, - прелестное личико королевы отражало глубочайшую печаль, - В это сложное для страны и всех нас время мы должны, как никогда, поддерживать друг друга.
- Да хранит Марэль Лакону и Императора, - холодная улыбка так и не сошла с его лица.
- Лирийское войско уничтожено. Ярно одержал великую победу, - произнесла Ив медленно, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо этого человека.
- Успех Императора счастье для его верных подданных, - голос, однако, оставался насмешливо спокойным.
    «Для верных - возможно», - рассеяно подумала Ив, - «Но с наличием таковых в этой комнате явная проблема».
- К сожалению, мы потеряли армию. Мой супруг, Император Лаконы Ярно IV Фалесс, тяжело ранен и доживает последние часы под покровительством нашего друга и верного союзника Князя Эвора Тилийского….  Лекари бессильны.
- Прими Марэль его душу, - скорбно вздохнул Франциск, но в глазах стояло торжество, советник задумчиво погладил рукой бородку, и поднял глаза на Императрицу.
    По сути, смерть Ярно значила для нее полную потерю влияния, вдовствующая Императрица скорее почетный титул, чем реальные возможности. Но Франциск, похоже, слишком хорошо знал свою протеже, что бы поверить, что она предоставляет ему лишающую ее власти информацию просто так, не имея козырей в рукаве.
- Я назначу дворянское собрание, - медленно произнес Шаорин, - За династией Фалесс идут Амарра, но мы не можем позволить сесть на трон изменнику….
    Иногда Ив задумывалась, зачем они играют даже просто друг для друга, отлично не то, что чувствуя - зная взаимную ложь и лицемерие, играют, несмотря на то, что стены в этих комнатах благодаря стараниям Риверса давно лишились ушей. Играют, доводя способность лгать до почти поэтического совершенства, словно находя в этом для себя скрытое прочим удовольствие.
      Ложь? А кто может похвастаться кристальной честностью в этом проклятом богами и людьми городе, кроме которого от Лаконы в действительности ничего и не осталось. Им нечего стыдиться. Существует предел после которого любая правда ложна, и после которого все честно. И сними они все маски прямо сейчас, то не станут хуже или лучше других. 
- Я бы не стала столь скоропостижно списывать династию  Фалесс со счетов, - медленно произнесла Иветта, - Хотя созвать дворянское собрание все же стоит, мне есть, что им сказать.
    Франциск усмехнулся.
- Это очень ценный ход для нас обоих, Ваше Величество, особенно если он имеет под собой основания…
    Словно не расслышав его слов, Иветта со всей подобающей случаю грустью улыбнулась.
- Это все, о чем я хотела вас попросить, советник, - смиренно произнесла она, - А теперь простите меня, я буду молиться за своего супруга.
- Никто не смеет отказать вам в этом, Ваше Величество.
    Он ушел, и Ив, плеснув в кубок вина, подошла к окну. Подсвеченные немного потусторонним сиянием храма вечерние улицы столицы с наступлением сумерек казались особенно безлюдными. Императрица не задумывалась насколько правдивы россказни о стонийской нечисти, и бледное свечение давно уже не порождало в ней тревоги. Иветта слышала, что из-за него погибают паладины. Но в Лаконе в это смутное время постоянно кто-то из-за чего-то умирал, и отношение к этому стало какое-то само собою разумеющееся.
    Ярно не вернется. К добру или худу но в Лаконе больше нет Императора, или скоро не будет… уже неважно. Хотя даже вернись он из-за Серого порога, ему не в чем будет упрекнуть свою супругу. Ив поймала себя на мысли, что ей совсем не жаль…. Этот человек жил рядом с ней, она приложила столько усилий, что бы занять место рядом с ним в его постели и на его троне, он возможно даже мог стать неплохим Императором…, но его нет, а престол Лаконы остался….
- За Империю, - Ив улыбнулась своему призрачному полупрозрачному отражению в оконном стекле и осушила бокал.
    Золотисто-белое сладкое вино почему-то совсем не туманило голову, хотя возможно теперь Императрице и вовсе не стоит употреблять хмельного, говорят это может повредить… но мало ли что говорят.

28 день месяца Холодов.
Лакона. Фалесса.

    За последние три месяца черное успело порядком поднадоесть. Конечно, вороной тай-суанский шелк весьма выгодно подчеркивает золото волос и белизну кожи, но всему есть предел. Одна только мысль, что вскоре его снова придется носить в течении полугода приводила Ив в уныние, не говоря уж о том, что всю оставшуюся жизнь не избавиться от бело-золотого гардероба…. И пусть кто-нибудь попробует после этого сказать, что она ничем не жертвует ради престола.
- Ваше Величество, - Артур ле Тейн прошел в малый кабинет Императрицы, как раз в то время, когда Иветта уже начинала всерьез подумывать о том, что бы придумать гербу Лаконы более жизнерадостную расцветочку.
    Риверс пропадал где-то в городе с гвардией, и Франциск предложил Ив в почетные сопровождающие «одного из своих верных рыцарей». Надо сказать, что рыцарское звание  Тейн носил на самом деле, но только если и испытывал к чему-то в мире верность, то исключительно к Шаориновым деньгам, коим в свою очередь тоже мог не без удовольствия изменить в пользу чьих-то еще больших денег. Но поскольку таковых рядом с северянином не наблюдалось, то пока Артур проявлял поразительную для наемника постоянность. Рейнар как-то обмолвился, что именно на Тейне держатся войска Франциска в столице.
- Я сочувствую вашей потере, - сухо произнес рыцарь, - Вы выглядите устало….
      Естественно, провести все утро перед зеркалом, что б достигнуть надлежащего эффекта для совета, да еще эта проклятая слабость. Ив улыбнулась.
- Наверное, Императрицам беспокойно спится по ночам, - усмехнулся в ответ Артур, - Говорят, этот замок полон призраков, Ваше Величество.
- Призраки приходят лишь к тем, кто в чем-то повинен перед ними, сир Тейн, - Иветта обезоруживающе улыбнулась, - Я сплю крепко, и спала бы еще спокойнее, будь уверена, что изменники моей страны более никогда не посягнут на свободу и честь Империи.
      Артур холодно улыбнулся.
- Забавно, вы с Франциском играете по разные стороны стола, а желания у вас одинаковые.
- У Императрицы и ее первого советника не может быть разных желаний, если они касаются благополучия страны.
- Благополучия страны? Занятно.
      Иветта позволила себе подойти к наемнику ближе, теперь их разделяло расстояние не большее, чем вообще позволял этикет, светло-голубые, словно подернутая наледью речная вода, глаза Артура на мгновение показались удивленными.
- Вы тоже служите Империи, сир Тейн, - медленно произнесла Императрица, не отводя взгляда от лица северянина, - И очень скоро у нас будет повод поговорить об этом подробнее. Сейчас же самое время идти, не подобает двоим заставлять совет ждать.


28 день месяца Холодов. Вечер.
Лакона. Фалеса

- И что ты будет делать Ваше Величество, если родится девочка? - Франциск явился почти сразу после ухода королевского лекаря, застав Иветту премило сидящей с какой-то любовной белибердой в кресле у окна.
- Перепишем закон, как всегда, - зевнула новоявленная королева-регентша, прикрывая  рот изящной ладошкой, - Совет примет возможность наследования престола по женской линии, у них нет другого выбора в данном случае… или будем ждать пока вырастут внуки….
- Мне вероятно не стоит спрашивать чей наследник…
- Вероятно не стоит, - улыбнулась Ив, ловя себя на мысли, что вряд ли сама ответила бы на этот вопрос с большой долей вероятности, - Лучше помогите мне, советник, разобраться, как можно сейчас сохранить хоть что-то в этой стране…

[Раэн]

7 день месяца Домоседства.  Полумесяц. Тил.

Возле одного из домов Эвор остановил свою темную лошадь, отрешенный взгляд Князя посмотрел на красивую женщину, перебирающую струны гитары и он слегка нахмурился, припоминая. Раэн поднялась и склонила голову, обрывая мелодию. Князь молча прошел мимо, направляясь в своеобразную тюрьму, где содержался Мист ле Нуаран - один из тех, кто помог развязаться войне. Раэн несколько мгновений стояла на улице, а потом бесшумно скользнула следом. Но Эвор оглянулся. Девушка замерла и тихо спросила:
- Разрешите, Князь?
Миг царила тишина, потом он наклонил голову:
- Хорошо, - и пропустил ее вперед.
Когда Раэн, а следом за ней Эвор вошли в комнату, бывший наемник одним прыжком соскочил с постели, на которой лежал, разглядывая потолок. Увидев Князя Леса, он молча опустился на одно колено. Раэн тихо подошла и опустилась рядом с Мистом. Князь прислонился к двери, разглядывая их, а потом сделал жест рукой, разрешая поднятся. Щеки Раэн вспыхнули, но она сдержалась: "Не просить.. Пусть сам решит, как с нами быть..." Голос Эвора был неожиданно тих и спокоен:
- Твои знания и умения сейчас важнее, чем твоя гибель в петле, ле Нуаран. Это твой шанс выжить. И помочь выжить другим. Моих воинов нужно обучить тому, что ты умеешь. Времени у нас немного.
- Я понял вас, Князь Эвор.
Раэн не удержалась от вздоха и опустила голову, пряча заблестевшие от слез аквамариновые глаза. Она слышала, как вышел Эвор, как тяжело опустился на постель Мист. Девушка быстро вытерла слезы и опустилась на колени рядом с любимым, прижимаясь к его бессильно повисшим рукам щекою и заглядывая ему в глаза:
- Ты...
- Я большего и не ожидал, - в глазах его мелькнула пустота.
Раэн обхватила его шею руками и прижалась к его губам на краткий миг:
- Люблю тебя!
Потом она резко вскочила и схватив свою неизменную спутницу - гитару - снова выбежала на крыльцо, где почти бессильно упала на ступени и тронула отзывчивые струны, мягко напевая:

Дорога то уже, то шире,
но сколько бы ей ни петлять, -
к Единственной Женщине в Мире
приводит опять и опять.
Друзья пожимают нам руки,
невесты клянутся любить...
Но кто-то придумал разлуки,
чтоб верности нас научить.

[Мист ле Нуаран]

7 число Домоседства.

Это был… тяжелый разговор. Князь явно не питал ко мне теплых чувств – и абсолютно правильно, но тем не менее не стал устраивать надо мной судилища. Может, солидарность бывшего «изменника родины» к нынешнему (притом без кавычек)? Наверное, просто прагматизм. В сложившихся обстоятельствах в пределах досягаемости Эвора пребывали лишь два бойца потребного ему класса: я и этот веземец. С Крином мы были примерно равны, как и с Николя ле Тойе; да, на турнире он меня сделал – ну так ведь то был турнир… Беда в том, что к роли наставника этот… медведь был пригоден менее всего. Я же мог обучить рекрутов не фехтованию единому. Крохи аддарской мудрости – неразличимо мало для адепта и в самый раз для человека…
Так вот я думал, сидя на крыльце отведенного Эвором домика (мило, но еще обживать и обживать), когда рядом со мной присела Раэн. Я, как обычно, оставил малоприятные мысли и залюбовался ею. Она тоже явно думала о состоявшемся разговоре, и тоже без особой радости.
-Ты все-таки будешь их учить?
-Да. Против нелюдей стрелы бессильны, а больше у лесовиков ничего серьезного нет.
-Ну… видимо, просто нет другого выхода.
-Наверное.
-Странно… война все тянется и тянется. То Лакона против Леса, то Лирия против Лаконы, то люди против Теней… А дальше?
-Для нас – никакого такого «дальше». Наше «дальше» - это много лет где-нибудь в тихом и красивом месте. Что бы ни случилось.
-Мист… А сможем ли?
Я промолчал, долго, очень долго смотрел на нее, а потом вдруг заговорил, как о чем-то незначительном:
-Раэн… а может, поженимся, а?
Ее лицо передало целую гамму выражений, начинавшуюся и заканчивающуюся удивлением.
-А… время ли? Мист, пойми, я люблю тебя… Но вокруг умирают люди. А мы тут со своей радостью…
-Время. Поверь мне – самое лучшее время. Просто – именно сейчас, потому что позже – незачем. Свое время есть для всего. Оно не спрашивает, что вокруг, не спрашивает, удобно ли – просто приходит, и все.
Время для войны – и время для мира. Время любить – и время ненавидеть. Время драться – и время танцевать. Время для меча – и время для гитары…
Раэн лежала у меня на коленях, слушала и смотрела на небо.
-Время убивать – и время зачинать детей. Время отчаиваться…
Я наклонился и просто поцеловал ее.
-…И время надеяться.

[Виктар]

10 день месяца Домоводства. Тил

В лесу ему дышалось легко и свободно. А передышка между бесконечными битвами и переходами была донельзя кстати. Виктар наслаждался отдыхом, понимая, что во многом им он обязан Мисту, принявшему на себя основной удар за все мыслимые прегрешения свои и своих людей, а также одной рыжеволосой девчонке, которая украсила его физиономию медленно заживающими царапинами. В Тиле было уйма народу, такого столпотворения Вик не помнил с тех пор, как его пытались сжечь в той достопамятной деревеньке. С той лишь разницей, что здесь люди не шарахались от оборотней. И все поголовно обожали двух сестричек, которые из чистого хулиганства порой пугали новоприбывших своим грозным вторым "я". Теперь к ним изредка присоединялся Виктар. Зрелище было впечатляющим, когда вся эта троица плечом к плечу появлялась на поляне, грозно ворча и скаля зубы. Правда предварительно Фа или Риган убеждались в том, что никто их не оттреплет за пушистую шкирку. Обладающих такой смелостью было немного: Князь Тила, Ред Дир и Крин - эти могли решительно прекратить шалость кошек, только для этого им надо было добавить строгости в голос. Мирте ле Тойе удавалось это без особых трудностей, но она сама не в силах была удержаться от смеха при появлении "грозных и страшных" оборотней.
Новая встреча с Риган произошла неожиданно. Девушка выворачивала на всех скоростях из-за угла. Очаровательное лицо портило лишь одно: гнев. Столкнувшись с сестрой и ее спутником, Ри остановилась и внимательно посмотрела на них:
- Ого! Таки довелось встретиться вторично, - улыбка сверкнула в ее глазах.
Виктар заметил, что она тут же отразилась на лице Фаэнны.
- Поболтаем чуть позже, сестренка, хорошо? - продолжила Ри и быстро умчалась в неведомом направлении.
Юноша посмотрел на свою спутницу, та пожала плечами:
- Опять с любимым поспорила, вероятно.
- Спорить вы любите, - согласился Виктар.
- Но, но! Мы никогда не спорим без повода!
- Угу. Только на пустом месте и для собственного удовольствия, - глядя прямо в зеленые, кошачьи глаза, закончил Виктар.
Фаэнна чуть насупилась:
- Кажется ты издеваешься?
- Что ты! Я восхищаюсь.
И он не врал.
Пару часов спустя он бродил по берегу озера, рассматривая пожелтевшие лепестки цветов, и увидел свою подругу, увлеченно раскапывающую какой-то корень. Виктар пару минут наблюдал за этими действиями, прежде чем задать вопрос:
- Зачем тебе это, Фа?
Зеленые искры привычно сверкнули на него, и он улыбнулся. Фаэнна легко вздохнула:
- У Риган постоянные головные боли, хочу хоть как-то облегчить их. К сожалению эта трава не окажет нужного эффекта, но другой, более сильной я не могу отыскать, хотя она непременно должна где-то здесь расти.
- Если хочешь, я попробую помочь. Опиши мне, что ты ищешь, – не раздумывая предложил Виктар.
Девушка с сомнением посмотрела на него, но, видимо, решив, что хуже не будет взялась за пояснения:
- Эту траву дед Велемир называл златоглавкой, не знаю как ее именуют здесь. Она сохраняет яркую листву практически круглый год, за исключением последнего зимнего месяца. Листики мелкие, продолговатые, на кончиках слегка заостренные. По краю листа идет кайма темно-зеленого цвета. Сейчас златоглавка не цветет, поэтому и найти ее трудно. Обладает довольно странным, ни на что не похожим запахом. В зверином обличье этот запах почуять проще. Мне нужен корень. Он всегда принимает причудливые формы. Вот так. Еще не передумал помогать, а то не волчье это дело корешки выкапывать, – внезапно съязвила Фа.
Виктар несколько мгновений смотрел на нее, ошарашенный и полученными сведениями и назидательным тоном, которым все это было сказано, потом развернулся и молча исчез в кустах.

[Фаэнна]

10 день месяца Домоводства. Тил

Фаэнна вернулась к работе, проклиная свой длинный язык, Виктара, все травы вместе взятые и вообще… Откопав корень, девушка, теша себя надеждой, что проклятущая трава должна быть где-то поблизости, побрела (уже в который раз) вдоль берега озера тщательно всматриваясь в травяную массу. Внезапно раздался вопль оборотня:
- Фаэнна!! Ну-ка давай бегом сюда!! Кажется я нашел!!
Не успев удивиться, в два прыжка Фа оказалась за ближайшими кустами. Там на небольшой прогалине на коленях стоял Виктар и что-то сосредоточенно рассматривал. Подбежав к нему и плюхнувшись рядом девушка наконец увидела травку, которую безуспешно искала вот уже не один день. Вне себя от радости она издала победный вопль и кинулась оборотню на шею, целуя его, при этом, куда попало: в лоб, в нос, щеки.
- Виктар!!! Спасибо!!! Спасибо!!! Ты прелесть!!!! Спасибо!!! Я уже почти не надеялась найти!!!
Внезапно до нее дошло, что происходит: она обнимает и целует совершенно растерявшегося парня без зазрения совести и колебания чувств, которые полагается вроде бы испытывать приличной девушке. На мгновение Фа застыла, глянула на пребывавшего в ступоре Виктара и, не удержавшись, осведомилась:
- Тебя что, девушки не целовали ни разу? Не бойся, кусать не буду, разве что слегка и ласково.
Виктар сверкнул глазами так, что Фа стало не по себе, а через мгновение девушка почувствовала как ее обнимают сильные руки, пальцы нежно гладят спину.
- Сдается мне, кошка, что это тебя надо научить поцелуям, - прошептал Виктар и накрыл ее губы своими. Дальнейшее Фаэнна помнила смутно. Перед глазами кружилась листва и все тело пронизывало острое удовольствие, заставлявшее изгибаться, кричать и прижиматься изо всех сил к тому, кто дарил ей такие невероятные ощущения.
Потом, обнаженные, они лежали рядом.
- Мне это понравилось. Мы как-нибудь повторим? – спросила Фа, довольно жмурясь.
Виктар в ответ крепко поцеловал девушку:
- Обязательно повторим, кошка.
Фа была счастлива в данный момент, даже угроза Теней отступила куда-то далеко: Виктар был рядом и все оказалось так чудесно, и травку нашли, и Риган на какое-то время перестанет мучиться от головной боли. В общем, жизнь прекрасна и удивительна. Пока еще…
Вик улыбался, слушая нежный, тихий голос девушки, лежащей у него на плече: "Влюблен... и любим... А чего еще надо? А.. есть кое что.. Чтобы ничто не нарушило это счастье.. Придется потрудится еще. Например, вылечить мою будущую сестру-кошку Риган.."
Он задумчиво огляделся, а потом, изогнувшись, перекинулся в волка и быстро пошел в сторону. Фаэнна удивленно посмотрела ему вслед и тут же бросилась следом:
- Ты куда? Ты что-то почувствовал? - сыпались заинтересованные вопросы девушки.
Волколак целеустремленно шел к своей цели. Подойдя к огромному дереву, он уткнулся носом в запрелые листья, чихнул и стал быстро выкапывать что-то. Фа подбежав, посторонилась от летящих в разные стороны комьев земли и уселась ждать, поджав под себя ноги. Виктар издал торжествующий рык и морща нос вырвал из земли причудливо изогнутый корешок весь увешанный странными мешочками, а затем, гордясь собой, положил свою добычу на колени подруги. Фаэнна осмотрела приподнесенный ей дар и удивленно посмотрела на волка:
- И что это за сумочка с кармашками?
Тот возмущенно тявкнул и тут же перекинулся обратно в человека:
- Эй, кошка, а ведь тебе вроде положенно это знать! В племени шаман заваривает это в снадобье, добавляя смягчающую траву, потому что вкус у этой дряни тот еще и без крепкого словца его не выпьешь. Но эффект потрясающий! Понимаешь, эта штуковина действует не только на мозг, прогоняя плохие мысли, но и успокаивает сердце. Человек или существо успокаивается и появляется время, а главное возможность взглянуть на все свои вопросы чуть по другому, - тут Виктар хищно ощерился. - Только не надо злоупотреблять этим. Иначе получится крайне неприятный эффект..
Фаэнна фыркнула по кошачьи и осторожно понюхала странный корень:
- Странно. Я о таком даже не слышала. И как его варить ты знаешь?
- Ты хочешь сказать, что варить я буду? - сморщился Вик.
- Мне нужно подготовить сестру, - важно ответила девушка. - Представляю какую мордочку она скорчит как только понюхает этот.. букет сумочек..
Друзья посмотрели в сторону лесных домов и глубоко вздохнули.

[Виктар]

10 день месяца Домоводства. Тил

Вываривая чудодейственный корень, юноша восхитился терпению шаманов, которым приходится готовить в день по нескольку разных и не всегда приятных на вкус и запах зелий: "Был бы я на месте Риган, то скорей бы всего согласился потерять свою голову.. чем пить такое..  Может я чего напутал? Тогда мне точно надо будет распрощаться со своей головой... или лицом.. Фаэнна из меня бревнышко для заточки когтей сделает." Из небольшого котелка по всему дому разносился на диво стойкий аромат. Проходящие мимо ле Нуаран и Раэн приостановились. На красивом лице молодой женщины отразилось изумление, а Мист характерно поморщился и, усмехнувшись, спросил:
- Кто объект травли, Вик?
- Лечения, командир, лечения, - поправил его оборотень.
- Да ну?! Ни за чтоб не догадался! Пожалуй я гляну на результат.
В это мгновение появились близняшки, Фаэнна решительно вела Риган под руку. Последняя являла собой образец недоверия и возмущения:
- Фа, я правду говорю - голова почти не болит. Одного запаха оказалось достаточным!! Честно! Я его почувствовала на том краю Тила и вмиг излечилась..
Девушка неожиданно прекратила возмущаться и остановилась, глядя на расстроенное лицо Виктара. Оборотень опустил взгляд, рассматривая что-то под своими ногами, рядом глубоко вздохнула Фаэнна. Мист и Раэн с интересом наблюдали за разыгравшейся сценой. Раэн чуть улыбалась, глядя на сестричек и Виктара, и прижимаясь к плечу любимого:
- Лекарство никогда не бывает вкусным, правда? - задумчиво и не обращаясь ни к кому конкретно, проговорила она.
Риган посмотрела на сестру, на лице которой остались следы земли, после ее ковыряний в поисках нужных трав, на так и не поднявшего голову Виктара и разом выдохнула:
- А сколько раз в день нужно принимать эту.. это лекарство?
- Утром. Один раз, - глухо произнес Вик.
- Если есть очень плотно закрывающаяся бутылочка, то попрошу вас, уважаемый лекарь, налить мне ее доверху, - строгим голосом важной особы высшего общества, произнесла Ри.
Мист протянул Виктару походную бутыль и хлопнул товарища по плечу. Оборотень осторожно наполнил составом бутылку и плотно завернул крышку. Риган аккуратно взяла лекарство и глубоко вздохнула, жалобно посмотрев на всех:
- Хорошо, что не вечером, да? Иначе мне пришлось бы спать под открытым небом...
Мист захохотал, глядя на искренне расстроенное лицо девушки и обнимая Раэн:
- Если любит - еще и сам пить будет.. за компанию! Удачи, ребята.
Они пошли прочь, уводя с собой насупившуюся Ри. Спустя несколько минут Виктар поднял понурую голову и встретился глазами со сверкающим нежностью взглядом Фаэнны:
- Спасибо тебе, - с чувством прошептала девушка и прижалась губами к губам оборотня.
Виктар обнял свою удивительную возлюбленную и поцеловал в ответ, прижимая ее к самому сердцу.