Глава четвертая. Час волка. Опции

[Мист ле Нуаран]

22 – 30 числа Холодов.

Семеро шли по лесам.
Нет, не так. Двое и сопровождавшая их пятерка. Слишком много времени мы с Раэн провели вдали друг от друга; все никак не могли наговориться… и налюбиться тоже. Можете кидать в меня камни, но на отряд я обращал не особо много внимания. По-хорошему, я должен был заниматься всем плюс психологически поддерживать свое поредевшее воинство. На практике же все это легло на Всеслава.
Виктар же стал нашими глазами, ушам… не, скорее нашим носом. Не то чтобы я был особо против встречи с бойцами Эвора, но лучше поздно, чем на первом же рубеже…
Ходу оставалось – неделя. Что там, в Тиле, будет – я не гадал. Что-нибудь точно произойдет, а там посмотрим. Единственное, на что я надеялся – что Эвор не погонит меня в первые ряды своего воинства. Я дерусь уже почти девять лет, но за последние полгода навоевался на всю оставшуюся жизнь и на три поколения вперед. Кроме того… я же обещал Раэн, а это – святое.
Девочка моя, сколько же на тебя свалилось… Я вновь и вновь думал о том, что ей довелось пережить. О том, что было у нее с неизвестным мне Мстишем и могло быть с Николя ле Тойе, я старался не думать, так как сам виноват. Ну а остальное вызывало восхищение. Дело в том, что я, профессионал, «человек железного меча», как раньше говорили, в Саблезе, например, не выжил бы. Да и еще раньше, случись со мной нечто эмоционально сопоставимое с нападением Алекса, я бы не сумел выйти из шока. Единственное, что меня настолько же потрясало – смерть матери, но я сумел выкарабкаться лишь ценой полного распада первоначальной личности. А она осталось все той же лучшей в мире девушкой, только… повзрослевшей.
И то, как она говорила об Алеке… Раэн станет отличной матерью, в этом я был уверен. Но все же я всегда буду помнить о нашем первом ребенке, не родившемся тоже косвенно по моей вине.
Может, меня и правда стоило задушить еще девять лет назад? Сейчас уже поздно, так что постараюсь исправиться. Видно, что Раэн… просто не сможет уже быть «подругой воина». Нет. Я должен дать ей нечто иное. Жизнь, а не смерть.
…Мы шли через леса… Долго и монотонно. Но двадцать четвертого Вик в очередной раз на своих четырех отправился на разведку. Вернулся он в теплой компании; притом это хитрющее  личико я уже где-то видел, в комплекте еще с одним таким же. Как же ее?.. А, Фаэнна!
После множества шпилек в адрес Виктара она порадовала нас предложением привести нас прямо под светлые княжеские очи. Это радовало…
Долго ли, коротко, но до Тила мы дошли. Сначала нас рассадили по парам под караул «до выяснения». Но! «Выяснять» пришли ни кто иные, как мой братишка Ардрик и Фаэннина сестренка Риган.
Сначала у бедолаг отпала челюсть. Потом мы с Ардом обнялись, Риган разместила моих по отдельным помещениям, а потом к нам прибились Виктар и кошковатые сестрички, и мы вшестером до следующего утра просидели прямо в месте нашего подневольного содержания. Мы же не виделись с самого Турнира, да и тогда толком не поговорили.
Ох, как же нас кидало все это время! Притом моему брату его порция испытаний пошла на пользу – он окончательно стал не мальчиком, но мужем. Правда, пока неизвестно, чьим.
Я представил ему Раэн… Похоже, они здорово понравились друг другу; уже через полчаса вполне бы сошли за брата с сестрой. Это не могло не радовать!
Ардрик сообщил много интересного. В Тиле собралась та еще компания – отец и дочь ле Тойе вместе с их доверенным Гунлой; Вэл Горн, о котором я кое-что слышал под Фалессой; Адриан Делон (!!!); Роджетт дэ Флор, хорошо знакомый мне князь Квайдана.
Кроме того, Ард, Фаэнна и Риган пообещали выяснить мою судьбу у Эвора лично. Что ж, на них вся надежда.
Ответ пришел на следующий день. Впрочем, еще до этого меня порадовал Всеслав, оказавшийся профессиональным квайданским разведчиком и явившимся от Роджетта предлагать мне пост в квайданской армии. Всеслав уже завербовал туда всех, кроме Виктара, и теперь предлагал мне, по сути, патент капитана. Я подробно объяснил ему, за какое расстояние я отныне буду обходить любые военные конфликты, и он, честь ему и хвала, понял.
Вечером Риган провела меня к Эвору. Разговор обещал быть… непростым.

[Мебир Зарр]

12 число месяца Холодов.
Подземные катакомбы.

   - Я отвечу на ваши вопросы... – речь Архиса текла медленно, неторопливо, словно убаюкивая. Но кажущаяся безмятежность не обманула Мебира – сейчас решалась судьба Лирии. Слова, сказанные сейчас, определят будущее страны на десять тысяч лет. – Но вы должны понимать, что за некоторые вещи меня судить нельзя... Времена были совсем другими...
   Дальше Мебир не слушал. Его Учитель принялся излагать все то, что сам чернокнижник из Туманной Долины постигал последние двадцать лет жизни...  Что ж... Если глава Храма Пауков сумеет убедить, что его страшный орден не представляет опасности и вполне может мирно сосуществовать с людьми Лирии.
   Тем более если уж дружить, то против кого-то, а сейчас это кто-то как раз появился. Мебир кое-что смог увидеть, и от сцен, которые продемонстрировало ему заклятие, стало нехорошо. Вампиры – это обезумевшие звери, вряд ли они будут делать различия для кого-то из людей... Если уж в рабство – так всех...
   Взгляд колдуна встретился со взглядом Зайриэ. Она ему явно не доверяет, после того как он пытался вырвать ее отца с Острова Бурь, и украл ее сестру. Ну, всякое бывает, принцесса должна понять, что он тогда лишь притворялся, пытался доказать Иллиссайе, что он на ее стороне... И все должно было выглядеть правдоподобно...
   Архис уже полчаса рассказывал Сафару мировую историю, в новом, правдивом изложении, и никак не мог подойти к сути... Наконец, слова были сказанны...
   - Значит... – Сафар оценивающие взглянул на старца, - Вы будете стоять на страже моей власти, и ничего не потребуйте взамен, кроме возможности искать и набирать учеников из простых людей?
   - Естественно... – жрец улыбнулся. – Мы рассчитываем, что это принесет определенные плоды... Нам не нужна ненависть, она служит плохую службу... Народ любит тебя полюбит и нас... В Лаконе есть паладины, на Сторне есть акульи жрецы, у вас будем мы... повелитель...
   Сафар усмехнулся.
   - Как повелитель, я буду отдавать вам приказы?
   - Конечно...
   - Тогда освободите всех тех колдунов и колдуний, что вы похитили, заточили и погрузили в сон за эти века. Они ведь живы?
   - Большей частью... – особенно мерзко улыбнулся паучий жрец. – Но вы должны понять, они были похищены детьми, детьми остались и сейчас, хоть и выросли... Они видели чудные, дивные сны, и магические способности их усиливались... Теперь... Способны ли они контролировать себя?
   - Я думаю, способны, – жестко сказал Сафар. – Ты будешь следить за ними, а они за тобой... Я не допущу, чтобы эти знания оказались лишь в одних руках. Вторая Иллиссайе мне не нужна...
   - Конечно. – Архис Анрахсар снова улыбнулся, но уже без особого энтузиазма. – Так и будет...
   - Что ты предлагаешь сейчас?
   Архис прикрыл глаза, отдавая, как это чувствовал Мебир, незримые команды остальным членам Ордена.
   - Я думаю, что мы найдем союзников в землях, которые ныне именуются Полумесяц...
   - Тогда, я хочу, чтобы вы и освобожденные маги последовали за мной... Я нанесу Эвору дружественный визит, и вы повторите ему, то, что рассказали мне... Войну в Лаконе тоже необходимо остановить, ведь она продолжается, не так ли?
   - Война все еще бушует в полную силу... – согласился старик. – Вы восстановили вековую вражду... Два народа не успокоятся, пока не растерзают друг друга на тысячи окровавленных кусочков...
   - Согласен, это моя вина... –  Сафар встал. – Увы, я не могу исправить, то, что уже произошло, но могу предотвратить дальнейшее... Тем более, надо спешить...
   - Тогда, немедля, в путь! – объявил Архис. – Мебир, проследи, чтобы остальные были готовы. Даю три дня на полные соборы...
   Мебир Зарр напоследок еще раз окинув взглядом, хана, принцессу и верховного жреца, вышел из библиотеки.

[Сингреллин а Ре'Антэ]

[glow=navy,2,500]
Ночь с 12-го на 13-е число месяца Холодов.
Полумесяц. И когда же это перестанет быть Лес?..
Впрочем, прямо сейчас и перестанет, ибо далее - Туманная долина.[/glow]

Она направила Ветра вдоль русла встреченной реки. Единорог мчался гораздо быстрее своего тёзки, хотя бы потому что ветра как природного явления не было. Не шелестела трава, не шумели деревья. Было тихо, лишь где-то вдали пела песни какая-то птичка да время от времени слышался странный звук, будто на землю падал мешок с камнями.

- Дориан! - крикнула Син, - Хватит маяться дурью! Ну-ка лети сюда!..

Однако летучий мыш снова не послушался, взлетел к макушкам деревьев и буквально через пару секунд шлёпнулся обратно. Син засмеялась, остановила единорога, подняла Дориана.

- Вот смотрю я на тебя, и думаю: что же не так? Почему ж ты не летаешь? И вообще, странный ты какой-то. Что-то в тебе не так...

Сингреллин почесала макушку, как будто это могло ей помочь, принялась рассматривать мышу со всех сторон. Не без магической помощи раны уже зажили и шрамы сложились в красивые руны.

Тэк-с... Проведём инвентаризацию... Летучая мышь - одна штука. В том числе: голова - одна штука,  лапы - две штуки, крылья - две штуки, туловище - одна штука, хвост - одна... Стоп?

- Дориан? - она посмотрела в глаза бедного зверька, который не мог понять, чего от него требуется. - Дориан, сонце моё. Объясни мне пожалуйста, зачем тебе ХВОСТ? Ты чего за мутант такой?! О Тени!!! С кем я связалась! Мало того, что он маньяк и извращенец! Так он ещё и мутант! Монстр какой-то! А вообще, тут что все такие? С хвостами? Неужели за те пару тысяч лет, пока я спала, все летучие мыши отрастили хвосты? Прямо-таки и уснуть нельзя. Слушай меня, маленькая чёрная мохнатость: видишь вот эту лишнюю для тебя конечность? - Она взяла хвост Дориана, сунула ему под нос. Летучий мыш уставился на пластинку, заканчивавшую хвост. - Вот этой самой конечностью ты должен помогать себе во время полёта... - говорила Син скорее для себя, Дориану же магически внушала понятные мыши образы, - И если ты сейчас же не научишься летать с этой самой лишностью, я её тебе отрублю ножиком... - мыслеобраз отрезанного хвоста и испытываемой при этом боли настолько поразил Дориана, что тот взлетел, взмахнул крыльями, сделал полукруг, принялся падать. Но затем как-то странно вывернул хвост, перевернулся в воздухе, сделал сальто, врезался в дерево.

Сломав пару веток поменьше, Дориан запутался в листьях. Вздохнув, Син поползла вверх по дереву, дабы снять питомца... Ветка раз, ветка два... А потом Син сорвалась вниз, с криком упала.

Со стоном протянула руку за спину, принялась ощупывать рёбра. Кажется, где-то меж рёбер напротив сердца засел наконечник стрелы. Это было больно, и если его не извлечь, он так и зарастёт шкуркой, потом ножиком ковырять придётся. Однако, не смотря на то, что Син была вампиром, она не могла к примеру отсоединить руки с глазами и выкорчевать железку из спины. Поэтому ей срочно нужен был.. ммм... Кто-то, кто мог бы помочь. А кто мог бы помочь?

Вэл...

Вампирка представила, как просит этого милого застенчивого юношу: "Вэл, солнышко, ты не мог бы поковырять у меня в спине и вытащить оттуда такую мерзкую железную штучку?.." и ей стало смешно. От смеха боль стала ещё нестерпимее. Затем на голову Син, сильно об эту самую голову ударившись, упал Дориан. Единорог взирал на всё это с невозмутимым спокойствием зачарованного существа...

Потом они сидели у костра, разведённого вампиркой. Син смотрела в глаза Ветра, и в глубине этих глаз растекался янтарный огонь. Однако уже через несколько минут глаза животного приобрели красноватый оттенок: Син сняла чары. Единорог вырвал поводья и убежал...

...А потом вернулся. Через час, не раньше, Син услышала стук копыт по траве. Flareu брел, понурив голову.

- Вернулась, овца заблудшая. Теперь иди сюда и слушай внимательно: я знаю, что ты у нас верен и предан Эдриану. Чего ушами стрижёшь? Да-да, я знаю имя твоего хозяина. Я не собираюсь тебя к чему-то принуждать, но только и только я могу вернуть тебя ему. Сам ты дороги отсюда не найдёшь. Поэтому предлагаю: сейчас ты верой и правдой служишь мне безо всякого принуждения, проходишь со мной огонь и воду, а потом я возвращаю тебя к Эдриану. Пойдёт?

Ветер никак не отреагировал на слова вампирки, но та уже давно привыкла к неразговорчивости своих спутников. Он просто стоял, опустив морду едва ли не к самым коленям вампирки, поэтому она сделала вывод, что единорог согласен. А в качестве аванса...

Сингреллин использовала камень и вместе со своей зверообразной компанией переместилась...

Вообще-то куда они переместились, сама Син толком не знала, однако вокруг было красиво. Но по тому, куда вампирка хотела попасть, она сделала вывод, что это Туманная Долина. Здесь тоже был лес, тоже был ручеёк, но какой-то неуловимо другой. Вот только костра не было, поэтому она развела огонь, уселась поближе к нему. Дориан оттолкнулся от плеча, взлетел, сделал полукруг, упал в костёр. Син тут же схватила его, окунула в ручей:

- Совсем с ума сошёл?! Ох... Ладно уж, не волнуйся. Ты просто ещё очень-очень маленький. Знаешь, хватит наверное на сегодня полётов. Садись и слушай...

Они сидели вокруг костра. Летучая мышь, разлёгшийся полукругом единорог и вампирка, оперевшаяся на этого самого единорога. Вампирка тихо пела песню-балладу про Драконов: "Не проснись, дракон, не услышь мой стон, ты прости, малыш, умирай, дракон...", а Дориан и Ветер прислушивались к её голосу. С разных сторон леса вышли волк и лесная кошка, уселись поодаль, тоже слушая Син. Откуда-то со стороны берега приползли змея и ящерица, рядом с ними приземлились несколько птиц и летучая мышь (нормальная, без хвоста). Однако Сингреллин не видела всего этого сборища, да и звери не замечали друг друга...

Очарование баллады нарушил стук множества копыт. Вспуганные звери (кроме Ветра и Дориана) разбежались. Сингреллин нехотя поднялась, сложила руки на груди, напрочь игнорируя боль в спине, приглушённую вампирским иммунитетом. Всадники с опаской приближались, явно без особенного желания следуя за командиром отряда.

Командиром отряда оказалась женщина, а под всадниками были не кони, а единороги. Всё с точки зрения Син было неправильно. Но ведь правильно - не интересно...

- Кто ты? - спросила женщина.
- Я та, кто пришла из тех мест, где желающий узнать чьё-то имя представляется первым. Уточняю: мне не важно, кто ты.

Женщина поняла намёк, представилась:

- Меня зовут Арниэ, и я командую этим отрядом. Если ты хочешь знать кому я служу, то я служу королеве Ри.
- Меня зовут Singrelling de Nifltear... А вообще, не важно. Можете звать меня просто Син. Если уж кому-то охота знать, кому я служу, то я никому не служу. Вольная странница.
- Верхом на единороге?
- Flareu? А Flareu не мой единорог. Это единорог вашего советника, Эдриана ФларИнэ... Конечно, если я попала именно в Туманную Долину...
- Вы попали именно туда. Но откуда у Вас единорог Эдриана?
- Послушайте, уважаемая Арниэ. Я разговариваю с Вами спешившись. Почему же Вы верхом? Где уважение к старшим?
- Эй, спокойнее, деточка. Мне между прочим тридцать восемь. А тебе больше двадцати не дашь...
- А это я просто хорошо сохранилась. На самом деле мне лет эдак около трёх тысяч... - В это время Дориан, вновь взлетевший, врезался в Арниэ, выбил её из седла и они вместе рухнули под копыта единорога, который кстати тут же развернулся, ринулся сквозь строй всадников, безбожно тот самый строй руша. Без магии Син тут конечно же не обошлось...

Сама вампирка со словами: "нет, всё-таки ты маньяк.. зато какой способ ведения боя!..", подошла к Арниэ, помогла той встать:

- Видите ли, уважаемая. Отдайте мышу, блин! Так вот. Видите ли... Я не хочу драться. Я тут просто сижу и отдыхаю от трудов праведных. Единорога одолжила у Эдриана на некоторое время. Я его верну, не волнуйтесь. А теперь лучше уходите. Пока я не захотела кушать...

- Странная у Вас летучая мышь.
- И мне так показалось. Уходите.
- Но... Быть может, Вы пойдёте с нами?
- Нет. Я не настолько самоуверена, чтобы в случае какой-либо нехорошести бороться с целым гарнизоном... Я не хочу драться.
- Вы - вампир?
- Да.
- Что ж. В таком случае... Мы делали еженочный объезд. Быть может Вы поедете с нами?
- Зачем?

Арниэ замялась... А потом всё же сказала, тихо, но отчётливо:

- Мы хотим ещё раз услышать Ваш голос...

Син удивилась. Подумала над этим пару минут, а потом сказала:

- Хорошо. Я поеду с вами и буду для вас для всех петь песни. Но только при одном условии...
- Каком? - насторожилась Арниэ.
- Перестаньте называть меня на "Вы"...

[Сильвия ле Нуаран]

12-е число месяца Холодов.
Где-то около Полумесяца.

   Я сидела в одной деревеньке, солнце уже давно скрылось за горизонтом, пели птички… В общем была некая идиллия, которую ничто не нарушало… Обдумывала вчерашний разговор с Агнешей. Мечты-мечты… В любом случае, прежде чем вернутся Роб и Свен никуда уйти не получится… А сейчас можно наслаждаться нежданно полученным отдыхом…
   Однако, я радовалась зря. Совсем нежданно-негаданно в моей голове зазвучал голос, он звал, звал меня… Раньше со мной никогда такого не было, чтобы голоса в голове звучали… разве что после… ну да ладно…
   Какой-то частью сознания я догадывалась, что это очередная вампирья пакость, но сопротивляться не было никакого желания, и я решила пробежаться… По мере приближения к источнику «зова» мне стало ясно, кому это я понадобилась!
   - Син! – крикнула я. Но она не услышала, даже не обернулась… Зато меня протаранил нетопырь-недоросток… Я ничего сначала не поняв, кувыркнулась в траву.
   - Дориан! Извращенец! Хватит приставать к девушкам! То мне в грудь врезался, то теперь ей... Вставай, Сильвия. Я тебя не для того звала, чтобы ты обнималась с моим летучим мышём. – Син таки соизволила обратить на меня внимание… Мышём? Ну вот еще!
   - И что бы всё это значило? Зачем ты меня позвала? – я уже разозлилась по-настоящему… Ууу…
   - Зачем? Хм. Я вот и сама думаю: зачем... Я тут так немного подумала... Ты знаешь, что я могу убить тебя одним усилием воли? – Син похоже решила меня попугать. Ха!
   - Чего?! Вот ещё. В конце концов, я одна из сильнейших вампиров... – заявила я. Хотя, что я, собственно говоря, знаю о вампирах? Но ладно! Кто не лезет вперед, останется позади!
   - Ага. Но ведь это я тебя создала. Ты ведь тоже создавала вампиров, должна знать... – продолжила Син. Я все гадала, к чему это она клонит...
   - Да. Создавала - но не убивала их. И не обнаружила как-то такого умения... Так что не пугай меня зря, бабуся... – с ухмыльнулась я. Знай наших!
   Но Сингреллин похоже это разозлило. Она кинулась вперед.
   - Тебя что не били давно? Тебя вообще в детстве хоть раз наказывали? Видимо, нет! Сейчас я это исправлю...
   Ой, мамочки… что дальше началось… Син направила в меня какую-то магическую хрень, которая сорвала с меня всю одежду (получилось правда совсем не эротично, а очень даже неприятно), и чуть не выбила глаз. Но мы так просто не сдадимся:
   - И что? Тебе стало легче? Так вот, послушай, что я скажу: это совсем не больно. – я постаралась чтобы в моем голосе прозвучали лишь утвердительно независимые интонации.
   Син в ответ нехорошо улыбнулась… И достала огромандный хлыст… У меня у самой был почти такой же, так что я представляла себе эффект… Мамочкааа..!
   Дальше был ужас… В сознание меня привел голос Син:
   - Вставай! Вставай, кому сказала! Ты же вампир, Тени тебя побери! Вставай! Мы ещё не закончили!
   Не закончили?
   - Мама, я не хочуууу…
   - Вставай, я сказала! Это было всего лишь телесное наказание. Точне так же, к примеру, тебя мог отделать Дориан. А сейчас, если ты не поднимешься, я покажу тебе то, чего с тобой Дориан сделать не может. Просто потому, что не он тебя создал...
   О черт… Мне все хужее и хужее… Это кошмар какой-то… Ладно…
   - Хватит! Достаточно! Теперь я верю, я знаю!.. – закричала я.
   - Встать! - крикнула Син. - Упорная, надо же. Как ёжик... Ну что, хочешь ещё разок хлыстом?
   - Н-нет... – простонала я. И кто из нас злодей, спрашиваю я вас?
   - Прекрасно. Тогда стой и слушай. Я расскажу тебе, кто ты. Ты знаешь, как называют женщин, которые спят с кем попало, а потом в хлевах рожают непонятных выродков?
   - Знаю, - мрачно ответила я. - *****…
   - Так вот ты - одна из них. Ибо за столь малое время создать СТОЛЬКО ублюдков, уж прости за выражение, это что-то. Ты знаешь, сколько мне лет? Несколько тысяч. Ты - моё первое дитя…
   - Брр… - неужели она не понимает. Я должна была создать армию, чтобы победить лирийцев. Ее соотечественников, кстати!
   - Ты, - повторила Син, - моё первое дитя. И посмотри на себя! Что ты натворила? Ты знаешь, сколько людей погибло по твоей милости? Но что люди, что люди... Знаешь, чего я тебе никогда не прощу? Никогда! Знаешь?
   - Нет... – прошептала я.
   - Я никогда... Никогда не прощу тебе Криэрана... Мне нравился этот город! Нравился, слышишь!!! А ты.. ты, и твои ублюдки...
   Можно подумать, мне он не нравился. Я там родилась, между прочим… Или это, как его, уже не считается?
   - Не я! Это не мы сожгли город! Никто из нас не...
   - Молчи! - Син снова взмахнула хлыстом… - Я знаю, кто сжёг город. Однако я не могу винить Саолу де Риэ. На её месте я поступила бы так же. С тобой и этими выродками только так и надо поступать. Это вы виноваты...
   Значит, эту сволочь Саолой зовут? Я запомню…
   - В таком случае... – заметила я, - Это ты виновата. Никто не просил тебя нападать на меня и превращать меня в вампира...
   Сингреллин эта мысль не понравилось.
   - Заткнись!!! Не смей обвинять меня в своих грехах!… Не смей, поняла?! Потому что.. потому что.. я дала тебе Дар, однако ты не смогла им правильно распорядиться, и в том нет моей вины!…
   Какой к Теням это Дар? Самое настоящее Проклятье!
    - А как правильно? Я делала то, что считала нужным... Быть может, ты научишь меня распоряжаться Даром?
   - Научу... – Син сменила гнев на милость и протянула мне плащ: - На, укутайся. Тебе, наверное, холодно...
   Затем она принялась рассказывать… Рассказывала долго, всякие чудные истории… Я тоже поделилась с ней частичкой своих планов…  Это продолжалось достаточно долго, и я под конец уснула, расставшись с миром на еще один день…
   Проснулась, я как не странно, совсем другим человеком… то есть вампиром… Сингреллин уже утикала, и я отправилась обратно - переждать солнышко, и обдумать сложившееся положение…
   Особо менять в своих планах я ничего не собиралась – они и так были достаточно удачны. Единственно, у меня появились два врага, о которых я раньше только догадывалась, но не знала. Саола де Риэ и Дориан. Я поклялась себе, что этих двоих уничтожу даже ценой собственной гибели… Остальное еще стоило обдумать… Ну где же шатаются эти двое идиотов - Роб и Свен?

[Иветта ле Ласноу]

12 день месяца Холодов.
Лакона. Фалесса.

    Свадьба. Очередная.
    Иветта жестом отослала камеристок и медленно повернулась перед зеркалом. «Если хочешь выглядеть безупречно проверь все сама… и трижды» - мать и не представляла, насколько часто и с какими целями ее единственная дочь будет пользоваться этим советом. Выходить замуж Иветта Ласноу могла хоть десять раз, но  вот стать королевой можно было только раз в жизни. А посему Ив была уверена, что церемония должна пройти так, что бы в последствии воспоминания не портила неопрятная складка на платье или выбившийся из прически локон.
    Но отражение было безупречным. Тяжелое зимнее платье, белый бархат, золотая парча…. Не слишком счастливые цвета, судя по тому, что случилось с их последними двумя носительницами. Но Селин была выжившей из ума истеричкой, а Саола и вовсе безродной лесной выскочкой, возомнившей из себя неизвестно что…. И поэтому они обе проиграли. Иветта ле Эри в девичестве Ласноу без часу Императрица Лаконы была уверена, что с ней такого не случится. Не случится хотя бы потому, что она, в отличие от своих предшественниц, уже успела ознакомиться с правилами игры.
    Она не услышала, как открылись двери за спиной, но зеркало выдало вошедшего.
- Доброе утро, Франциск, - Ив не обернулась, делая вид, что поправляет  выбившийся из прически золотистый локон.
- Действительно доброе, - усмехнулся советник, - Замечательно смотришься…. Белый, конечно, не твой цвет, но фасон идеален.
- Ты ведь не рюшечки пришел разглядывать, - с напускной усталостью в голосе произнесла Иветта, - Что тебе нужно?
- По твоему, первый советник Императора не может просто поздравить свою протеже и будущую королеву Лаконы со свадьбой?
    Иветта обернулась, ее губ чуть касалась улыбка, но в взгляд оставался холоден.
- Многие люди меняются, конечно, но я никогда не поверю, что первый советник Шаорин делает что-то просто так.
    Франциск тонко улыбнулся и опустился в одно из кресел. Последнее время их беседы, щедро сдобренные шпильками с обеих сторон, больше напоминали перебранки, коими в завуалированной форме и являлись. Шаорин пытался давить, иногда очень мягко, можно сказать изыскано, угрожал, и если раньше Ив, хоть и продолжала делать по своему, но хотя бы смиренно опускала глаза, то теперь с совершенно невинной улыбкой намекала на то, что тоже знает достаточно для того, что бы если не отправить Франциска на плаху, то уж точно лишить его кресла советника.
- И что же почти Императрица собирается делать дальше? Жить долго и счастливо? – Шаорин задумчиво провел рукой по бородке, - Тебе не говорили, что удержать власть порой гораздо сложнее, чем получить ее? Время военное, неспокойное, нельзя сказать, что бы нашим светлейшим Императором все были довольны….
    Иветта старательно изобразила на лице пренебрежение, хотя сознавала, насколько серьезно идея с той бумажкой  в любом случае подрывала позиции ее будущего супруга, а значит и ее тоже. Принять выдвинутые условия Ярно не мог, это означало бы значительное ограничение его власти, и предоставляло Франциску прекрасную возможность вертеть Лаконой, как заблагорассудится, но уже на законных основаниях. А отказ рассмотреть документ, только увеличивал старательно раздуваемое Шаорином «народное» недовольство. Нужно намекнуть дражайшему супругу, что неплохо бы забрать с собой на войну, во избежание недоразумений в столице, сыновей да племянников наиболее недовольных аристократов. Ибо долг каждого дворянина защищать родину, а лучший заложник это тот, который вроде бы и не является таковым. Прыти у «свободолюбиво настроенных подданных» резко поубавится, особенно если напомнить, что на войне бывает всякое и в подробности случайных смертей никто не выясняет.
- Нашего Императора поддерживает армия, - обворожительно улыбнулась Иветта, - А люди, люди пойдут за тем, на кого им укажешь, нет ничего менее стабильного, чем общественное мнение… Порой достаточно удалить источник недовольства…. Советнику теперь стоит задуматься, чем он может быть полезен свой Королеве.
      Взгляд Франциска от этой вполне явной угрозы стал острым, но на губах сохранилась тонкая полуулыбка.
- Тебе нужны мои возможности и связи, Ив. Так же как и ты нужна мне рядом с Ярно, …пока ведешь себя разумно, - голос Шаорина стал серьезным, - Я вот только никак не пойму, отчего с вашим без получаса Величеством произошли такие перемены. Или ты неожиданно воспылала страстью к нашему Императору.
Такого гнева Иветта не чувствовала давно….
- Отчего?! А как я должна относиться к тебе после того, что ты со мной сделал? После того как ты убил моего брата? По-твоему, я должна испытывать по отношению к тебе глубокую признательность?
- Не надо пафоса. Оставь свои блестящие актерские способности для Ярно, - Франциск больше не улыбался, - Предложи тебе кто ни будь сейчас вернуться к спокойной жизни в Ласноу, ты несомненно послала бы этого человека подальше, причем, вероятно, в выражениях совершенно не приличествующих благородной леди. Что же касается брата, то Я его не убивал, и, кроме того, даже сейчас, исключая Микаеля, у тебя их осталось еще четверо, не говоря уж о том, что ты недавно обзавелась пятым.
      Иветта незаметно сжала кулак, вонзив ухоженные ноготки в ладонь. Гнев плохой советчик, и Ив уже жалела, что даже на короткое время дала ему волю, в чем-то Франциск был прав. Иветта знала, что никогда не простит советнику того, что он сделал, но мешать игру с чувствами недопустимо. Она может хоть завтра выдать Ярно обоз и тележку информации против Шаорина, да и просто сдобрить все это ворохом полуправдивых слухов и россказней, Франциск лишится всего и будет вынужден бежать, или его казнят, «месть свершится», но Ив слишком хорошо сознавала, что всегда нужны отступные пути. Сейчас не время терять возможных союзников. Если с Ярно что ни будь случится,  или он, не приведи Марэль, повстречает на дорожке дружелюбно настроенного маршала Амарру или свою ведьму, склонную к разговорам, то помощь Шаорина может быть более, чем полезна….
    Но пока с Ярно все в порядке, и Император является единственной связующей нитью между своей супругой и престолом, Иветта будет по мере сил заботиться о его благополучии, во всяком случае до тех пор пока не родится первый наследник, и Франциску пора привыкать, что она более не будет делать то, что ему удобно.
- Ты прав, Франциск, - Иветта улыбнулась, - Ты нужен мне. Но незаменимых людей не бывает, уверена, ты знаешь об этом. Поэтому, так как прежде не будет тоже. Ярно уедет, ты останешься моим первым советником, но я должна быть уверена, что ты верен престолу.
    Смешные слова конечно. Шаорин не верен никому кроме себя. Но так хотя бы будет делать видимость и не мутить воду столь рьяно.
- Я рад, что мы хоть с трудом, но все еще можем понять друг друга.
- Главное, что бы вы, советник, меня поняли.
    В дверь нетерпеливо постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел Риверс, в парадной гвардейской форме и с неизменной полуусмешкой на губах.
- Ты готова? – оценивающий взгляд, - Блеск, как хороша, Ярно такого счастья не заслуживает, - громко объявил он, потом, будто бы только заметив Франциска, удостоил его каким-то легкомысленным приветствием и упал в одно из кресел.
- Вы можете быть свободны, - улыбнулась советнику Ив. Как ни крути, говорить так, пусть даже просто ради формальности, с человеком, который так недавно был всесильным в твоих глазах, доставляет некоторое удовольствие.
    Забавно, но о чем бы сейчас не думали присутствующие, каждый сиял самой дружеской улыбкой, на какую был способен.
- Надеюсь, моя королева еще не раз удостоит меня беседой, - Франциск несколько наиграно склонил голову и покинул кабинет.
Как только двери за ним закрылись, и по коридору отзвучали удаляющиеся шаги первого советника, Рейнар вскочил на ноги и заключил будущую королеву в свои объятия.
- Зачем он был здесь?
- Приходил поздравить, на деле пытался понять, с чем имеет дело, - медленно произнесла Иветта, - Я ему не доверяю, за ним надо присматривать по мере возможности….
        Риверс на мгновение накрыл ее губы своими, почему-то Иветта чувствовала себя спокойнее рядом с ним.
- Пора, милейшая сестра, - весело объявил он, и подал ей руку, - вас там уже жених заждался.

13 день месяца Холодов.
Лакона. Фалесса.

    Светало. Но уже знакомую, обитую белым и золотистым шелком, комнату все еще заливали сумерки.
    Ярно пару часов, как уснул. А Ив не спалось. Новая Императрица Лаконы беззвучно поднялась с постели, накинула на плечи ярко-синий расшитый какими то южными рыбами тай-суанский халат, и подошла к окну.
    Странно, но полоска рассвета над морем еще и не думала заниматься, до утра еще пара часов. Но Серый город утопал в призрачном бледном сиянии, а на стенах один за одним зажигались военные сигнальные огни. Отчего-то Иветте, уверенной в том, что Фалесса неприступна для Сафара или любой другой армии, существующей мире, вдруг стало зябко.
      Тревожный, продолжительный стук в дверь заставил вздрогнуть. Поздний или напротив слишком ранний гость оказался одним из паладинов Храма и, судя по вышитому золотом знаку, Высшей иерархии.
- Что случилось? – Ив попыталась вложить в голос побольше уверенности и недовольства, но получилось плохо.
- Дурные новости, Ваше Величество, разбудите Императора….

[Иванэ ле Амарра]

Волна, ударила в борт судна, заставив Иванэ выругаться. Давненько же он не стоял за штурвалом лично – хватка уже не та. Став флотоводцем и генералом, часто забываешь вещи, раньше казавшиеся такими простыми и естественными. Но что делать – всегда, меняя жизнь, не только обретаешь, но и теряешь. Опальный полководец слегка поправил штурвал и следующую волну корабль встретил достойно, скользнув по ее телу и разрезав носом пенистый гребень. Нет, определенно рано списывать себя со счетов – поплаваем еще…
Сколько лет он провел вот так: на палубах судов, выслеживая пиратов, несмотря на все запреты и указы проникающих в лаконские воды, чтобы грабить, насиловать, жечь; в седле, ожидая грядущего боя с, нет-нет, да и появляющимися на дорогах разбойниками или дружинниками мятежного барона. Годы и годы в постоянной готовности к бою, когда тяжелый доспех уже не давит на плечи, а становится удобным и привычным, словно вторая кожа, длинный клинок делается продолжением руки, да и сам ты словно вбираешь в себя все свойства стального жала… Меч Лаконы, так его звали. Хорошее прозвище – таким можно гордится. Но то, что не смогли сделать ни предательство возлюбленной, ни чума, ни кровь и грязь вспыхнувшей войны, сделал «владелец оружия». Он по-прежнему не сломан, но отброшен в сторону. Впервые за все время он был один: Саола, пытающаяся укрыться в каюте от всех прелестей путешествия по неспокойному зимнему морю – не в счет. В душе этой женщины бушевал огонь, обрекающий ее на одиночество куда надежнее, чем все императорские эдикты. Человек не в силах долго выносить подобное, оставаясь самим собой… Что же тогда держит его в близи этих проклятых берегов, на защиту которых он положил большую часть жизни? Он свободен от клятв, любовь обернулась миражом. Поднять паруса и устремится прочь – в открытое море, туда, куда даже мореплаватели Сторна не отваживались забираться. Смотреть только вперед, не оглядываться на охваченную алым пламенем войны и черным – древнего зла, землю… Но нет – он не может: меч, будучи выкован, обязан подниматься в защиту Родины, иначе он не более, чем бесполезный кусок железа…
Ветер швырнул в лицо пригоршню брызг. Иванэ улыбнулся – все же до чего приятно самому управлять быстрым боевым кораблем, и сосредоточился: устье Салерны и в хорошую погоду не было спокойным местом, а уж сейчас, в сезон зимних штормов здесь и вовсе не стоило предаваться воспоминаниям. Поднял глаза вверх, туда, где в «вороньем гнезде» сидел впередсмотрящий – тот, вроде бы, не проявлял признаков беспокойства. Значит «черных галер» по близости не замечено…
Среди моряков издревле ходили сказания о «черных галерах» - невероятных призрчных судах, носящихся по морю без единого человека на палубе или снастях, и несущих в своих трюмах чудовищ, но Иванэ никогда не встречал человека, видевшего такой корабль воочию. Не встречал до вчерашнего дня. Та галера напоминала хищными очертаниями напоминала увеличенный в несколько раз сторнийский рейдер и скользила по глади моря невероятно быстро. Казалось, даже волны опасались приближаться к черным бортам, и вокруг корабля образовалось зеркало спокойной воды. Хотя ветер, причем довольно свежий, дул в противоположную сторону, судно шло на всех парусах, втянув весла внутрь и задраив люки. «Для сторнийца – ветер всегда попутный» - пришедшая на ум поговорка заставила нахмурится: те, кто укрывался в трюмах древней легенды от солнца уже не были сторнийцами.
Еще одна древняя легенда ожила. Хотя она лишь часть того ужаса, о котором поведала Саола. И что бы он, Иванэ ле Амарра, не говорил сам себе, отойти в сторону с дороги этой силы он не может. Не может – и все тут.
Наконец, бурные морские воды сменила речная гладь, и Иванэ с некоторым сожалением уступил место за штурвалом одному из матросов. По солнцу прикинул время – расчет строился на том, чтобы миновать Фалессу ночью. С императора станется приказать схватить опального герцога или и вовсе – не вступая в переговоры потопить корабль с его вымпелом. Как ни мало держало Иванэ на этом свете, такой конец его не устраивал.
Сзади послышались шаги, так не похожие на быстрый и уверенный топот матросни, что могли принадлежать только одному человеку. Герцог обернулся:
- Надеюсь, болтанка при входе в реку не доставила слишком уж много неприятных минут?
Саола, чье лицо отливало дивной зеленью, способной восхитить самого придирчивого живописца, лишь неопределенно пожала плечами и встала рядом с Иванэ, крепко, куда сильнее, чем требовалось, вцепившись в фальшборт. Какое-то время оба молчали…
- А ведь раньше я плавала на кораблях и никогда мне не бывало так плохо… Огонь и Вода не слишком-то дружны…
Мужчина постарался скрыть беспокойство: не меньше вампиров герцога беспокоила судьба Саолы. Родившись и вырастя в Лаконе, находящейся под надежным оком Храма Солнца, он с детства слышал – «магия меняет человека». Тем, кто сомневался в истинности этого утверждения Паладинов, достаточно было взглянуть на их главу – Адриана. Герцог сражался с Саолой плечом к плечу на стенах осажденной столицы, и прекрасно помнил, какие мужество, решительность и сила проявлялась в ней тогда. Но и испытания, выпавшие на долю хрупкой женщины, не знали себе равных…
«Когда я, сжимая в руке меч или копье, устремляюсь в бой, я чувствую себя сродни божеству… Да, страх есть, но он приходит потом, когда волна дикого, первобытного удовольствия отступает, и очистившемуся от кровавой пены взору предстают друзья и враги - раненые, убитые… Вот тогда и подступает ужас. Нет, не перед смертью, но перед осознанием того, какие демоны  живут в глубинах человеческой души. Ты страшишься нового боя, но и жаждешь его всем сердцем, желая вновь ощутить себя властителем жизни и смерти… Каково же это – нести в себе силу, способную испепелить целый город? Видеть, как порожденный тобой огненный вихрь плавит гранит, словно свинец, растет, захватывая все новые пространства, превращая саму земную твердь в алое кипящее озеро. Идти среди раскаленного ада, смертоносной и неуязвимой тенью, понимая, что все это – ты и в твоей власти повторить это… Смог бы я нести в себе такую силу и такое знание? Смог ли бы я остаться человеком? Не уверен… А Саола? Она – сможет?» - Иванэ поймал себя на том, что слишком уж внимательно смотрит  на бывшую (или действующую?) императрицу и отвел глаза. Сердце переполняла нежность и желание помочь, но тут герцог был абсолютно бессилен: не всегда меч может решить исход боя. В этом испытании Саола обречена на одиночество…
- Значит, теперь будет поспокойнее? – в голосе Саолы слышалась отчаянная надежда, звучавшая в голосе каждого страдающего морской болезнью при разговоре о будущем плавании. Вполне человеческая реакция…
- Мы теперь пойдем вверх по Салерне, а на реке не бывает штормов. Хотя качать, конечно, будет… Но зато куда быстрее и безопаснее, чем по суше. Если вампиры еще не вышли к реке. Или лирийцы не устроили ловушек…
Судя по лицу Саолы тому несчастному вампиру, лирийцу или еще кому-либо, имеющему достаточно глупости и злосчастья, чтобы встать на пути корабля, придется ответить за все дни качки. Но Иванэ предпочел бы добраться без нежелательных встречь:
- И все же, почему именно Тил?
- Почему Тил… - Саола выпустила кромку фальшборта и прошлась по палубе, - Тил – это Лес. А вампирам нет ходу в Лес. Пока, во всяком случае… Почему– я не точно знаю. Прибудем – спрошу у друидов или у Адриана. Так что Тил – лучшее место, чтобы укрыться, пока не придумаем, как остановить нежить. Кроме того, меня туда тянет… Словно зовет кто-то. И  в конце концов, Эвор наверняка нас примет.
- Эвор нас примет… А вот что подумает Ярно, узнав обо всем этом… – Иванэ увидел, как, словно от сильнейшей боли, исказилось лицо женщины, и смолк.
Но вот Саола справилась с нахлынувшими чувствами: лицо «императрицы» застыло, став похожим на лик языческой богини - прекрасный и безжизненный.
- В ряд ли будет хуже… Так или иначе – другого пути у нас нет. А Ярно… Он настоящий герой и рыцарь, как и ты… Просто он родился не в свое время. Сейчас не время благородства – время Волка. Час хищных тварей с острыми зубами, умеющих сбиваться в стаи и травить жертву сообща… Хотя во все века такие как он шли в бой против противника во сто крат сильнее, надеясь на любовь богов и им же бросая вызов…  И погибали, когда небеса отвращали взор от своих любимцев. Им всегда мало всего – славы, богатства, власти, женщин, и даже обычная, тихая смерть не про них… Когда Ярно сложит голову на поле брани – я буду скорбеть о нем….
Иванэ слушал не перебивая. В этот миг он был готов сам, своими руками убить Императора. Убить за то, что этот несчастный идиот сначала изменил, а потом – прогнал женщину, в словах которой при разговоре о бывшем муже живет такая нежность… Сам он отдал бы все за то, что бы услышать подобное в голосе Александры….
Решительно оборвав грозившие завести в пучины черной тоски мысли, герцог кликнул боцмана и отдал приказ браться за весла. Ослабевший ветер уже не мог толкать корабль вверх по течению без помощи людей. Вскоре над рекой разнеслись мерные удары барабана, отбивающего ритм гребцам, а Иванэ вновь встал  штурвалу. Привычное ощущение корабля, послушного приказам отполированного тысячами прикосновений рулевого колеса  текущие хлопоты помогали если и н вовсе забыть, то хотя бы а время выбросить из головы Императора, вампиров, Лес, и, что самое главное, женскую фигурку, неподвижно замершую у борта.
А впереди ждал Тил…

[Ярно ле Фалесс]

14 день месяца Холодов.
Фалесса. Лакона.


  Казалось, всё повторяется. Но в отличии от первой компании в Полумесяц, когда пёстрые знамёна самых знатных людей империи вселяли уверенность в рыцарей, когда шумные проводы не давали малейшего повода сомневаться в победе, эта была мрачной. И дело не в том, что все прекрасно понимали, что шли на смерть. Но трезво оценить обстановку мог каждый. Орда – это одно дело, а вот неведомый враг, который издевается над побеждёнными, совсем другое. Ярно решил, что нет смысла скрывать от солдат, что они идут не на лирийское войско. Лучше заранее подготовить морально лаконцев к тому, что их ждёт. Многие рыцари были против того, чтобы искать защиты в Лесных княжествах, у многих там погибли отцы и братья, но это был последний шанс спасти оставшееся и упустить его было глупо.
  В этот раз вместо Саолы императора провожала Иветта. Она словно была рождена для того, чтобы править. Императрица была очень красива и держалась очень хорошо. Ярно надеялся, что она сохранит для него Фалессу. По её совету с собой император взял детей самых влиятельных аристократов столицы, чем надеялся хоть как-то присмирить богачей.
  Внутри ле Фалесса до сих пор остался неприятный разговор с Палладином Марэля. Он наговорил такого, после чего Ярно казалось, что он в этом мире никто и не от людей вообще зависит их дальнейшая судьба. Император был благодарен Адриану за то, что тот предупредил об опасности.
  Лессо отдал приказ, чтобы за стены Фалессы никто не выходил, единственная защита столицы – её стены. А их защита – это Лес.
  Ярно прекрасно понимал, что говорить с Эвором будет очень тяжело. После всего, что произошло будет трудно договориться. Да и отношения между воинами тоже будет накалены до предела. Оставалась надежда на то, что сегодняшние защитники Лаконы люди более простые и месть они переживут спокойнее.
  Император поднял Яркого на дыбы, как делал это прежде и отсалютовал провожающим и лично императрице. Люди радостно закричали, императрица улыбнулась и проводила Ярно гармоничным взмахом руки. Впереди их ждало ненастье дорог и битва с неизвестным. Столица, как и прежде будет ждать возвращение своих детей и Лессо надеялся, что вернутся куда больше людей чем в первый раз.
  - Мы последняя надежда Лаконы – тихо проговорил Тристан оглянувшись на провожающих.
  - Странно слышать это из твоих уст, – Ярно улыбнулся. – но ты прав именно от нас зависит дальнейшия судьба империи.
  - Я уверен, что мы оправдаем их надежды – мужчина чуть сильнее опустил капюшон на лицо.
  Император всегда удивлялся спокойствием Тристана и почему тот не любит тяжёлых доспехов, ограничиваясь очень лёгкими, что он носил под плащом, на лирийский мотив.
  Где-то в хвосте войска кто-то запел весёлую дорожную песню. Ярно посмотрел на мрачное небо в надежде, что возвращаться они будут также с песней.       

[Франциск ле Шаорин]

14 день месяца Холодов.
Фалесса. Лакона.

   - Наш император уходит из города… - Артур ле Тейн стоял с докладом перед первым королевским советником Франциском ле Шаорином. Тот, однако, молчал. Наемник не сдерживая нетерпения, наклонился над столом:
   - Он уходит на войну…
   - А ты, я полагаю, не навоевался? – усмехнулся Франциск. – Что, молодой Доминик ле Рамлет тоже уходит на войну?…
   - Да, – обычно невозмутимый Артур сейчас просто кипел от ярости.
   - Меня всегда удивляли связывающие вас отношения… - с холодком в голосе, и с вечной полуулыбкой на устах, продолжил Франциск. – Все это выглядит… сомнительно, если, ты понимаешь о чем я.
    Ле Тейн расхохотался:
   - Если ты о этом… Нет, дело в другом… Он напоминает мне моего старшего братца… Тот, что же кичился своей честью, совестью и благородством… Это не помешало ему погибнуть в стычке на границе. Наследство перешло к Карлу, редкостному зануде, и ему больше женщин и мечей были симпатичны деньги, которыми со мной он не собирался делиться. Я сразу понял, что мне не на что было там рассчитывать… Пришлось сбежать с проходившим отрядом наемников, затем…
   - Браво, браво… - Франциск пару раз хлопнул в ладоши. – Дальнейшее мне известно, о герой границы, гроза варваров. Но советую забыть про ле Рамлета. Он, как и Ярно не вернется из этого похода…
   - Тоже самое ты говорил и про предыдущий поход... – заметил Артур.
   - В этом случае, не забывай, что я говорю с человеком, который должен был обеспечить «невозвращение» Ярно… Если ты решил его оставить в живых…
   - Дело все в проклятых лирийцах. Кто-то из них решил устроить мясорубку. Для Ярно создали условия, при которых он должен был истребить как можно больше лирийцев. Степняки могли бы вообще обойтись без потерь…
   - Чувствуется рука тай-суанской ведьмы… - улыбнулся Франциск. – Сафар был глупцом, если позволил ей руководить. Она изведет всю их Орду, растратив все силу в мелких стычках.
   - Похоже на то.
   - Я никогда не ошибался… - Франциск откинулся на спинку кресла. – Если бы мы послали предложение о мире, когда первые воины Лирии ступили на эту землю, мы бы раскололи ее на части, сыграв на амбициях племенных вождей… Увы, наши Император глуп и не доверяет мне. Последнее, впрочем, кое-как искупляет первое…
   - Ладно. Хорошо. – Артур оперся обеими руками об стол. – Ну, так зачем я тебе тут нужен?
   Франциск встал, прошелся по кабинету взад-вперед, словно обдумывая какую-то мысль.
   - Дело, как ни странно в Иветте. Да, она из тех, кто в отличие от Ярно, Иванэ и им подобных, нужен Империи… И из нее вышла бы отличная Императрица… Но… есть большое «но»…
   - Что за «но»? – Артур с интересом разглядывал богатые интерьеры.
   - Я ошибся в самом начале, когда отвел ей роль незатейливой дурочки, когда воспользовался ее положением… Да, мы зачастую не замечаем алмазов, что лежат прямо у нас под ногами… Кто бы мог подумать, что у такого идиота, растратчика и транжиры Аудракела получится такая умная дочурка…
   - Это бывает, – философски заметил ле Тейн. – Как я уже сказал, мой брат…
   - Причудливы родственные связи… - продолжил Франциск. – Мои родители у меня тоже не вызывают никаких чувств, кроме досады…
   - Так что ты решил насчет Иветты? Быть ей императрицей?…
   - Императрицею ее уже сделал Ярно. Мне остается принять это как должное… - криво ухмыльнулся Франциск. – Все должно быть не так… Время правления Селины губительно сказалось на нашей знати. У нас теперь или благородные идиоты, или трусы, жалкие трусы… Они примут кого угодно в качество императрицы, и будут трястись… над своими имениями… Я не могу давить на них бесконечно, когда-нибудь один из них решит сменить кормушку.
   - Ужасно скучно бдеть ваш покой в этом городе, когда за стенами бушует война… - заметил Артур.
   - Я думаю, увеличение оплаты втрое поднимет тебе настроение… Сейчас мне нужно иметь некую силу за спиной, чтобы быть уверенным, что меня не убью в постели «друзья короны». Кому-то может показаться, что моя голова – это удачный способ получить благоволение трона.
   - А это не так?
   - Нуу… Надеюсь Иви понимает, что я могу быть для нее полезен. Если же нет, мне, похоже, нечего делать в этой стране. Податься, что ли в Лирию, может Сафар испытывает недостаток в умных советчиках?
   - Если возникнет возможность доказать Иветте свою полезность, такой шанс не в коем случае не следует упускать? – медленно произнес Артур.
   - Именно, – кивнул Франциск. – Хотя сейчас у нее все отлично, она на коне, или на Крысе, что, в общем-то, единозначно, но рано или поздно, у нее возникнут проблемы…
   - И тут возникнет всемогущий Франциск ле Шаорин и все быстро уладит! – рассмеялся Артур.
   - Почему бы и нет? – пожал плечами советник. – Но до тех пор, пока не возникнет такая ситуация, ты будешь здесь, в городе. Следи за Риверсом, чтобы он себе лишнего не позволял.

[Дориан]

20 день месяца Холодов. Приграничье. Саблеза. (Ночь)

Последние лучи заходящего солнца окрашивали стены города в самые невероятные цвета и оттенки, причудливо перемешивая все оттенки розового, алого и багряного, но здесь, у самой кромки лаконского леса уже наступила ночь, и все цвета уступили место серой, бесцветной тьме. Мрак обтекал три тени, стоявшие под сенью ветвей слово плащ, укрывая от враждебного света. Двое: величавого вида мужчина с серебристыми волосами и надменным лицом и девушка, спокойно подставляющая лицо последним отблескам вечерней зари, спокойно рассматривали высокие укрепления, ни мало не опасаясь умирающих лучей. И лишь третья тень – закутавшаяся в плащ так плотно, что из-за складок материи невозможно было различить, мужчина это или же женщина, явно сторонилась света и вздрагивала каждый раз, когда лучи красили ткань плаща в алые тона. Но вот солнце ушло окончательно и девушка (а это оказалась именно девушка) с видимым облегчением скинула плащ.
- Сильвия, дорогая, ну зачем же так волноваться? Это же всего лишь солнце, - голос Александры, на первый взгляд ласковый, резал, словно бритва, но Сильвия никак не отреагировала. Все трое молча всматривались в открывающийся вдали город, который наступившая ночь надежно укрыла от людских глаз. От людских, но не от глаз троицы. Потому что среди них не было людей.
- Высокие стены, - наконец нарушила молчание Александра, - Очень высокие… и крепкие. Этот город не взять с ходу. Ключ к приграничью, так Саблезу вроде бы называют….
- Этот ключ уже дважды менял хозяев, госпожа, - если Родрика и коробила необходимость почтительно, почти раболепно, обращаться к той, которую он  недавно бесчувственную приволок на потеху Дориану, то по голосу это была абсолютно незаметно. В конце концов, старый маг не был ни идиотом, ни самоубийцей, - Причем оба раза без долгой осады и разрушения стен.
- Неужели? И как? – теперь в голосе Александры не было сарказма – лишь любопытство.
- Любая крепость подобна яйцу, - на этот раз заговорила Сильвия, - Чтобы разбить скорлупу снаружи, нужно приложить усилия, но цыпленок изнутри легко ломает преграду.
-Предательство?
- Естественно.
Родрик внимательно прислушивался к сухому, безразличному голосу Сильвии. Нет, новая союзница все делала так, как от нее и ожидалось: ее «дети» оказались столь искусны в умении таиться и проникать в хорошо защищенные места. Родрик даже назначил ее старшей над разведчиками и пока не имел поводов жалеть о своем решении. Но… Маг не прожил бы такую длинную и довольно успешную жизнь, если бы не научился кожей чувствовать угрозу. И, находясь рядом с юной вампиршей, он чувствовал себя не в своей тарелке, тут ничего не поделаешь… Но пока от нее больше пользы, чем вреда.
- Что, и на этот раз в городе тоже есть предатели? – от невеселых размышлений Родрика отвлекла Лекса.
- Нет, куда лучше. В подземельях города уже прячется несколько наших «детей». В назначенный час они распахнут ворота.
- Что ж, превосходно, - из голоса любимицы Дориана исчезли искорки заинтересованности, - Все будет очень просто. Как всегда. Вот только одного я не пойму… Зачем нам этот город? Он конечно красив и неплохо укреплен, но мы уже несколько дней готовимся к его штурму, тратим время, силы… Что в нем такого, что стоит бросить куда более легкие и заманчивые цели и, в конце концов, отвлечься от главного – подготовки к тому, чтобы перемолоть войско Ярно?
Родрик почувствовал, как иссякает его терпение. Эта стера словно специально взялась его злить… Может, мстит за захват на Сторне и свою утраченную человеческую сущность? Вряд ли, хотя с нее станется…
- Я же не спрашиваю, зачем тебе, госпожа,  приказано направляться к Лесу, как ты туда проникнешь и что будешь там делать…
Взгляд женщины, ранее обжигающий лишь в переносном смысле, вдруг начал причинять физическую боль, и маг поспешно смягчил тон:
- Просто захват этого города выглядит очень разумно со стратегической точки зрения. Идти на перехват армии Ярно или Орды сейчас не имеет смысла. Пусть пока идут спокойно на встречу неминуемой битве. А вот когда они схватятся и существенно обескровят друг друга, мы и вмешаемся. Добьем и победителей, и побежденных, моя госпожа. Но лезть в такое нешуточное побоище имея за спиной хорошо укрепленный город с  сильным гарнизоном – это не нужный и неоправданный риск. Из Саблезы может выйти отряд и, догнав нас, ударить в спину. Или в городе могут укрыться остатки разгромленного воинства. Поэтому пока Ярно бодается с лирийцами, мы приведем город к покорности….
Лекса развернулась, у направилась обратно к укрытому глубоко в роще лагерю, не дослушав объяснений. Родрик подавил в себе вспыхнувшую жуткую ярость, приказывающую немедленно броситься, догнать, вцепиться в горло клыками… рядом Сильвия пробормотала что-то крайне не лестное насчет морального облика ушедшей. Хотя маг не слишком-то доверял чужой вампирше, под этими словами он готов был подписаться. И от себя пару эпитетов добавить… Из глубины жиденького лаконского леса, служащего убежищем тому из отрядов разросшегося воинства Вечных, что Родрик выделил для захвата города, доносился ставший уже привычным шум. Вампиры быстро, но без свойственной людям суеты, готовились к предстоящему штурму. Впрочем, бывший маг был почти уверен, что сражения как такового не будет. Будет резня…
Отряд Вечных не был слишком большим, сторниец не видел особого смысла тащить под стены Саблезы огромное войско – хватит и этих. Может быть по этому, может, потому что шедшие были не людьми, Вечные подошли почти к самому рву незамеченными – бесшумно, как тени. Когда Родрик почти что уверился, что захват города вот так вот и пройдет – неслышно и гладко, со стен послышались первые крики: сначала изумленные, а потом – испуганные. Тревожно ударил набат, среди звона доспехов и оружия послышался свист первых стрел. Одна такая ранняя вестница смерти ударила мага в плечо. Не желая тратить время на аккуратное извлечение, сторниец сломал древко над самой раной, отложив дилемму с наконечником на потом. Вреда от стрел ему особого не было, но от следующей он все же предпочел попросту увернуться. Рядом по земле хлестнул каменный град, превратив пару зазевавшихся Вечных в груду вздрагивающей плоти. «Этим конец... Ничего, новых наберем…» - мысль пришла и ушла, уступив место требующим куда более срочной реакции. Прикинув, где может находиться метательная машина, швырнул туда клубок темного пламени, почти невидимого в ночной тьме. Со стены раздались вопли ужаса и боли, впрочем, почти мгновенно стихшие. Сейчас там, на гребне стены, рядом с абсолютно целым механизмом в броне и с оружием в высохших пальцах должны были лежать два отполированных временем скелета, отпугивая своим видом желающих сменить павших товарищей на боевом посту. Однако, не прошло и минуты, как каменный град вновь хлестнул по столпившимся у края рва вампирам, вырвав из безмолвных рядов с пол десятка. Родрик выругался – солдаты оказались покрепче, чем невежественное и суеверное мужичье. Можно конечно было повторить процедуру, но что-то подсказывало, что результат будет тем же, а тратить зря силы не хотелось.
Дождь стрел, тем временем обрел пугающую густоту. Бывший маг установил вокруг себя отводящий щит, но вот остальным приходилось несладко: несмотря на нечеловеческую скорость и ловкость, многие Вечные походили на вставших на дыбы ежей. Кое-кто уже рухнул на землю, доказав, что неуязвимых на свете не бывает и стрела в голове здоровья не прибавляет даже могущественным и ловким Вечным. А подъемный мост вовсе не спешил опускаться, а решетки – подниматься… Впервые за все время Родрика посетила мысль о возможной неудаче.
Несколько вампиров решили не ждать дальше и одним могучим прыжком перемахнув ров, начали быстро карабкаться прямо по гладким стенам, цепляясь за каждую трещинку выросшими когтями. Навстречу хлынул поток кипящего масла, и ночь огласилась  раздирающим слух шипением и завываниями – ничего приятного такой душ Вечным не сулил. Вот один сорвался вниз и исчез  мутной, застоявшейся воде рва. Судя по тому, что наружу он так и не всплыл, его тело приняли на себя укрытые под кромкой воды колья. Вдвойне неприятно… За ним последовал второй, получив в грудь копьем от высунувшегося из бойницы лаконца. Третьему смахнули голову, едва она поднялась над кромкой стены. Но несколько сумели прорваться сквозь все преграды и, протиснувшись в щели между зубцами, оказались среди защитников города. Представив то, как озверевшие от стрел, масла и прочих жизненных неприятностей вампиры в клочья рвут подвернувшихся смертных, Родрик оскалился. Если вскорости мост не опустится – стоит отдать приказ о всеобщей атаке. Все лучше, чем стоять под ливнем стрел и камней.
Вдруг среди обычного шума и выкриков боя обозначилось что-то новое. Со стены явно кричали «Предательство!» И тут, словно подтверждая извечную истину «никому нельзя верить», разводной мост рухнул вниз, едва не погребя под собой нескольких изготовившихся к рывку Вечных. Черная волна устремилась вперед, туда, где со скрипом ползла вверх решетка. Резня началась…
Много часов спустя, с отвращением созерцая наступающий рассвет и втягивающуюся в город колонну «слуг», Родрик мысленно воссоздал перед собой картину ночного штурма и в который раз поаплодировал мужеству защитников. Да, они были всего лишь смертными, глупыми и жалкими, едва  ли понимающими, на пути у какой силы они стали, но в мужестве – в этом последнем убежище обреченных, им не откажешь.
Город умирал сражаясь: когда в распахнутые ворота ворвалась страшная в своем безмолвии волна теней, существ, в своей быстроте и бесшумности казавшихся почти бесплотными, но разящими все живое с неотвратимостью самой смерти, сопротивление не прекратилось, но охватило весь город. Хозяева поджигали свои жилища, заливая улицы ярким светом пожаров, словно грибы после дождя вырастали баррикады, на которых плечом к плечу вставали солдаты и никогда не державшие в руках оружия мещане…
Саблеза не походила ни на один другой – мужество тех, кто выбивал отсюда лирийцев и возвращал ее Лаконе, научило всех ее жителей сражаться до последнего, зубами цепляясь за малейшую надежду. И они шли с оружием в руках, встречая древний ужас, вырвавшийся из легенд на улицы родного города огнем деревом и сталью. Шли – и гибли десятками, сотнями, тысячами… Умирали, но не сдавались, пользуясь малейшим шансом уйти не в одиночестве, но захватить с собой незваных гостей. Родрик превосходно помнил, как последний из забаррикадировавшихся внутри неплохо укрепленного дома людей, поджег разлитое по всему строению масло, обрекая на смерть себя, нескольких слабо стонущих раненых и троих, учинивших это побоище вампиров. Из дома, охваченного жарким пламенем, вырвался лишь один, обгоревши до неузнаваемости. Вечный….
Дольше всего держалась городская Цитадель, в которой засел командующий гарнизоном с доверенными людьми. Горящие стрелы, потоки кипящего масла и сталь в руках опытных воинов заставила захлебнуться приступ, на который пошли захмелевшие от крови и боя вампиры. Когда потери превысили всякие разумные пределы, Родрик отозвал воинов и приказал в спешном порядке инициировать как можно больше новых вампиров из мирных жителей, захваченных живыми – не взирая на их пол, возраст и состояние. Этих-то, едва пришедших в себя, еще не осознавших произошедшее и имеющих в почти что детском сознании лишь одну мысль – о крови и пище, неофитов и погнали на штурм впереди вампиров-сторнийцев. Доставленный гонцом приказ Лексы «во что бы то ни стало захватить командующего гарнизоном живым» не прибавил магу хорошего настроения. Но Вечные, безмолвные и не рассуждающие, ценой новых потерь выполнили приказ, и перед Родриком, ожидающим прибытия в пылающий град «ее величества», будь она не ладна, предстал раненый, но еще  живой воин со слипшимися от крови волосами и дерзкими глазами. Увидев его, тот, непонятно почему, довольно улыбнулся. Пока Родрик пытался понять смысл почти что счастливой улыбки, лаконец (вроде бы того звали Рио ле Лардли), вдруг невероятным, за гранью сил человеческих, усилием, вырвался из стальной хватки Вечных, разбросав их в разные стороны, и бросился вперед – к тому, в ком опознал главаря атаковавшей город нежити. То есть к нему, Родрику. А в руке юноши, едва ли не мальчишки, сверкнул яркой полоской посеребренный кинжал, который каким-то чудом проглядела охрана. Глупое суеверие короткоживущих и чтящих серебро людишек…
Маг не знал точно, способно ли серебро причинить ему существенные неприятности, но страха не испытывал – лишь странную, давно не посещавшую его сердце даже в бытность человеком жалость. Этот человечек ровным счетом ничего не способен сделать ему и, может статься, сам это знает,… как знает и о том, что ждет человека, угодившего в плен к вампирам. Но вместо того, чтобы вонзить кинжал себе в сердце, надежно спрятавшись от зла в Долинах смертной тени, он рвется в бой…
Перехватить руку с клинком ничего не стоило, как и спеленать непокорного человека магией, но… ладонь Родрика, сжатая на манер копья, легко пробила грудь Рио, вдавливая осколки ребер в легкие, пальцы охватили судорожно сокращающийся комок плоти…
Мгновение рыцарь, замерев, смотрел на собственное сердце, еще не прекратившее биться на покрасневшей ладони Вечного. В его глазах, ненависть причудливо смешивалась с азартом, болью, надеждой… и облегчением. Потом лаконец медленно, словно тело до сих пор не поверило в свою смерть, упал навзничь. Посеребренный кинжал звякнул о камни. Сердце, в руке Родрика. дернулось последний раз – и замерло навсегда…
- Я же просила – живым! – Лекса, приближавшаяся к Родрику, говорила с раздражением в голосе, но в глазах женщины отражалась ухмылка.
- Он бросился на меня с кинжалом. У меня не было выбора, - маг сам понимал, как беспомощно и неубедительно звучат эти отговорки. Похоже, эта стерва все видела….
- Да ладно… - вампирша мило улыбнулась, и маг почему-то сразу же возжелал оказаться где-то в другом месте, - Скажи лучше, что решил подарить ему легкую смерть. Все же ты слаб и мягкотел, Родрик… Потому-то и стал магом, а не мореплавателем и воином. Хотя это не важно – все равно я уже передумала…
Глядя вслед удаляющейся с гордым видом Александре (проклятье, уже который раз за ночь!), он в ярости вонзил клыки в мертвое, уже успевшее остыть, сердце. Кровь, хранящая память о силе и мужестве последнего владельца, слегка улучшила настроение. Не все так плохо как кажется – эта стерва скоро уйдет по своим делам в сторону Леса с небольшим отрядом воинов. А он – отправится к тому месту, что на карте совпадало с точкой, служащей пересечением путей орды и вышедшего из Фалессы воинства Императора. Там его Вечные попируют на славу.
А этот проклятый город…. его стоит сжечь. Пусть сгинет в огне память, как о мужестве защитников, так и о его собственной слабости….
Так что все ясно. Вот только… этот кинжал. Странное оружие с посеребренным лезвием… Родрик поднял клинок с мостовой. Где-то он его уже видел, но вот где именно, а вернее – у кого – вспомнить не мог. В оружии чувствовалась какая-то странная, незнакомая магия, как ни странно – напоминающая вампирскую. Но ее было совсем немного - скорее следы, чем действующее заклинание. Хотя… может ему просто мерещиться… ночь была беспокойной. Повесив кинжал на пояс, маг занялся текущими делами. Скоро рассвет, а сделать предстоит еще много…

[Ардрик ле Нуаран]

15 число Холодов и далее.

В тот самый момент, когда я достиг почти религиозного экстаза в общении с лесом, на полянку вышла княжна Сиэнна.
Я выглядел, видимо, довольно эффектно, так как девушка изменилась в лице, заметив меня.
-Ардрик?
Я разорвал транс – так было просто надо.
-Леди Сиэнна… Откуда вы?
-Просто… прогуливаюсь. В чертогах нынче душно.
-Странно, что мы встретились. Я вышел сюда случайно…
-Вряд ли. Вы… ничего странного не почувствовали?
Так… кажется, она что-то знает о произошедшем.
-Ладно, не случайно. У меня было ощущение, как будто меня вел сам Лес.
-Лес способен на многое. Редко кто из тех, кто не рожден здесь, это понимают…
-Я – понял. Не сам, конечно. Ощущение, что мне… показали.
-Насколько я знаю – так всегда.
-И с вами – было?
-Нет. Не подошла, наверно…, - княжна вздохнула, - сейчас единение – редкость.
-Единение?
-Ну… друиды писали, что это – как раствориться в окружающем, отказаться от своего «я» и от своего человеческого происхождения, простите, если тяжело меня понять.
-Нет, у меня – не так. Я… как будто проплыл, не ныряя.
-Странно… Наверно, это даже лучше – кто не дорожит собой?
-Это было… прекрасно, поверьте мне.
-Хотелось бы, - Сиэнна присела на все тот же камень рядом со мной, и я вдруг понял, что надо делать.
-А давайте я вам покажу!
Я взял княжну за руки и вновь устремился в транс. И она пошла со мной!
Дальнейшее напоминала мой первый выход во Внутренний Лес, но теперь со мной была Сиэнна, и ее переживания окрашивали мир в новые тона. Наше путешествие было подобно лунному сиянию, которое дарит свой свет звезде, озаряющей дорогу путникам. А под конец наши разумы на миг стали одним. Я как будто прожил ее жизнь, а она – мою. Это… это было невероятно… Чего-то вроде этого люди ищут в любви, но очень, очень редко находят.
…Потом мы вышли из транса, а далее и из леса – к чертогам…
Потом много всего произошло. Вернулся Эвор – уже единым Князем Леса; Эни неотлучно находилась при нем, и у нас просто не было времени поговорить. Я же проводил по шесть часов в трансе – учился у самого леса. Пожалуй, я уже обогнал своих прежних учителей по Силе, хоть и безнадежно отставал от них по опыту.
Приехал Роджетт Квайданский. Ну, уж он-то с Эвором поладит…
А еще через пару дней явился Мист. Его и его людей привела Фаэнна, наткнувшаяся на них у самого Тила. Моего брата немедленно посадили под арест, так как по неопровержимым доказательствам он являлся военным преступником, чуть ли не лично ответственным за развязывание Войны Полумесяца; террористом, подлежащим экстрадиции в Лакону; сторнийским шпионом и злостным плевателем мимо урны.
Нет, вполне вероятно, все это действительно висит на моем дорогом братце, но… без приказа он бы на такое не пошел.
Сам Мист всему этого значения совершенно не предавал. Впрочем, жить ему явно хотелось – причина есть. Где-то на дорогах войны ему встретилась Раэн. Если вы не встречали ее, вы просто не поймете. Только такая девушка и может быть женой старшего в роде Нуаранов… ведь теперь, после сожжения Криэрана, остались лишь он да я. Так вот, Раэн – это единственная за всю жизнь стопроцентная удача Миста. Я мог бы ему позавидовать… но не тянуло.
Кстати, еще Мист пригласил на наши посиделки своего долговременного спутника Виктара. Очень правильно, учитывая присутствие Фа. Как же они рядом смотрятся!
На следующий день Мист должен был говорить с Эвором, мне же оставалось только ждать.

[Вэл Горн]

19 - 20 Число месяца Холодов. Озерный Чертог. Граница Леса

- Нельзя идти туда, поймите, - наклоняясь вперед, решительно сказал светловолосый юноша. - Это зло не победить простыми выстрелами из луков.
- У нас не простые луки!
- И скорость у ваших стрелков сверхестественная?
- Ты так и не ответил: что тебе понадобилось на границе Леса?
Вэл нахмурил брови:
- Это был Зов. Древний и сильный. И судьба.
- Ты сказал, что победил тварей.
- Я не говорил, что это было легко. Поймите, появились те, кого считали древнейшим и давно исчезнувшим кошмаром. Но они живы и бится с ними нужно хорошо подготовленными.
- Но мы должны узнать сколько их бродит на границе Леса.
- Тогда я пойду с разведчиками
Капитан крепости пожал плечами:
- Как хочешь, но мои стрелки и с тебя не спустят глаз, парень
Вэл кивнул головой и вышел из дома. Он постоял во дворе, закинув голову и глядя в бесконечное небо над головой. ...Саола, Мирта. Криэран, Фалесса. Светлое небо и Тени прошлого...
- Мир большой. Можно вечно бежать от борьбы. Можно пойти ей навстречу, - пробормотал он себе под нос.
Проходящий мимо лесовик чуть хлопнул Вэла по плечу:
- Мы уходим
- Хорошо. Иду.

Во время этого перехода Вэл подивился бесшумности своих спутников. Их движения были подобны шороху ветра в ветвях деревьев. Переговаривались они между собой, подражая вездесущим птахам. Переход длился двое суток. Лес настороженно следил за своими "детьми", словно ожидал подвоха от них. Приближаясь к границе, Вэл ощутил уже ставший привычным холод - еле заметный, отдаленный. Идущий рядом с ним лесной стрелок, вплотную приблизился к юноше и тихо спросил:
- Ты что-то ощущаешь?
Кивок в ответ:
- А ты?
- Смутно. Словно лес не пускает.
Еще один кивок:
- Рядом опасности нет, но
Рядом, как из-под земли, возник друид. Он сопровождал их весь путь и во время кратких стоянок безмолвно молился, вопрошая Шепчущего:
- Выходить из Леса - опасно. Деревья не пускают Вечных в свой рубеж
- Мы должны узнать как много их бродит вокруг, - решительно прошептал стрелок, кажется его звали - Терек.
Друид покачал головой, решительно выдыхая воздух:
- Тогда за мной, по одному. Старайтесь держаться спиной друг к другу, чтобы видеть все вокруг
- Это опасно, - прошептал Вэл, но Терек уже дал условный сигнал своим товарищам, над их головами раздался клекот хищника равнин - черноголового грифа
Лесовики осторожно выходили из-под спасительной тени деревьев, настороженно оглядываясь по сторонам. Вокруг не было ни души. Гнетущее ощущение опасности подступало к горлу удушливой волной. Но никого не было видно вокруг. Терек выпрямился, оглядываясь:
- Они боятся подойти к Лесу.
Друид продолжал шагать, тихо бормоча что-то себе од нос. Люди, шедшие следом, сильно растянулись. В походках и движениях чувствовалась осторожность, но и сковавшее всех напряжение постепенно уходило, чем дальше они отступали от леса. Ничего не тревожило чуткий слух лесных стрелков, ничто не нападало на них. А значит территория возле Леса - безопасна. Люди отошли от родных деревьев на приличное расстояние и снова собрались в единый круг. Друид молчаливо осматривал все вокруг своими светло-голубыми глазами, когда взгляд его падал на кого-то из спутников, казалось, что он не видит человека, разглядывая что-то за его спиной.
- Как далеко мы можем зайти? - спросил кто-то за спиной Вэла, оказавшегося в кругу.
Юноша не мог избавится от ощущения опасности и от чувства, что никто из окружающих его людей не верит его словам о страшных, воскревших тенях: "Да уж. Кто поверит ожившей сказке?" - усмехнулся он про себя.
- Не вижу смысла идти дальше, - отрезал Терек, покосившись на все еще молчавшего друида.
Служитель мягко наклонил голову, соглашаясь и тут - началось. Сперва показалось, что между них метнулась тень, отраженная последним солнечным лучом. И лишь когда Терек упал, зажимая рукой рану в плече - стрелки опомнились и развернулись лицом к противникам. Они появлялись из развалин домов деревеньки, возле которой стояли воины. Тени одна за другой, со смешливым взвыванием рвались к застывшим людям. Очнутся их заставил крик еще одного товарища. Вэл краем глаза увидел, как тело несчастного было поднято вверх и практически переломлено пополам. Стрелки начали беспорядочную пальбу по мелькающим тут и там теням, выказывая чудеса быстроты и скорости, но за вампирами было не уследить. Друид сложил руки лодочкой перед грудью, перед ним возникло чуть заметное свечение, которое быстро обняло всех оказавшихся в окружении людей. Со строны оскалившихся страшными улыбками вампиров донеслось рычание переходящее в вой. Один из лесовиков чуть не прыгнул сломя голову навстречу опасности, обезумев от ужаса, что внушали эти призраки.
- Ни шагу за барьер! - свирепо крикнул друид. - Впрочем, я не смогу долго его удерживать. Сила врагов слишком велика.
Вэл словно очнулся, приложив руку к груди, он резко направил ее вперед, сосредотачиваясь и обращаясь к Силе Ветра. Волосы его поднялись, брови нахмурились, а пальцы дрожали от соединения с текущей через его тело разрушительной воздушной стихией. Из груди его вырвался резкий выдох, когда на вампиров обрушился сметающий все на своем пути смерч. Неудержавшись он и сам сделал пару шагов вперед, глядя перед собой ничего невидящими глазами. Ошарашенный явлением его магической силы друид рванулся к нему, падая на колени от невыносимого свиста ветра и ужасающих его ударов. Перед служителем Леса пронеслась воющая фигура вампира, свирепо хватая его своими сильными руками и желая утянуть за собой хоть кого-нибудь в смертельное жерло воздушного смерча. Фигура Вечного нечеловеческим усилием изогнулась, захватывая друида в свои объятья. В этот миг в их переплетенные тела ударила воздушная волна откидывая в наступающую со всех сторон мглу. Оставшиеся лесовики бессильно подняли руки, раскрывая рты в неслышимом среди поднявшегося хаоса крике. Маг Леса погиб. Остальным ничего не осталось, как под страшным прикрытием разбушевшавшейся Стихии отступать к спасительным деревьям, волоча за собой тело убитого сородича и раненого Терека. Вэл продолжал стоять, пытаясь сдержать бьющую из его сознания злую силу разрушения. Он чувствовал, как голова его стала раскалываться от невыносимого давления. Сдержать выпущенную на волю Стихию оказалось совсем непросто. Послушный ранее его желаниям Воздух взбеленился, столкнувшись в очередной раз с Вечными. Нечеловеческим усилием юноша сжал ладони вместе перед собой и протянул вперед, вбирая энергию обратно. Как только последний порыв Ветра закружил вкруг него свой водоворт - затих, Вэл обессиленно упал на колени тяжело дыша и с трудом оглядывая поле недавней битвы. От остатков деревеньки и вампиров не осталось и следа, впрочем как и от несчастного друида, но о нем юноша не догадывался, с усилием поднимаясь на ноги. Вэл хотел бы снова, как это было много раз до этого, расправить свои крылья и взлететь, но битва вымотала его силы. Он мог только медленно идти в сторону Леса. Одинокая фигура на развороченной смерчем поляне

[Николя ле Тойе]

21 день месяца Холодов.
Западная Лакона. Граница с Полумесяцем. Лесное.

        Два месяца не срок, и сколько либо значимых событий в Лесном случилось немного. О чем Нико поспешил сообщить уже совершенно оправившийся от ран Браин, как только «господин граф» изволил открыть со сна глаза. Справедливости ради стоит заметить, что случилось сие знаменательное событие сильно после обеда.
- Доброе утро, Браин, - зевая, сказал Николя.
- Господин граф, сейчас уже…, - оруженосец, словно пытаясь доказать самому себе что прав, оглянулся на раскрытый полог шатра, через проем отчетливо виделось ползущее за кромку леса вечернее зимнее солнце.
- У нормальных людей, когда проснулся, тогда и утро. Да и темнеет зимой рано, - безапелляционно заявил Нико, зевая, и осторожно сел, стараясь не разбудить Алека, который все еще мирно сопел рядом, сложив на приемного родителя руки-ноги. После проявления Дара мальчик часто мог проспать целые сутки. Поначалу Николя волновался, но Шарль объяснил, что это нормально и магия отнимает очень много сил.
      Граф осторожно накрыл Алека одеялом, всю полезную площадь которого тот еще ночью сначала стянул на себя, а потом сбросил куда-то за границы набитого соломой тюфяка, успешно заменявшего в походно-полевых условиях кровать, быстро оделся и кивнул Браину на выход из шатра.
      С тех пор, как Нико был здесь последний раз, Лесное разрослось едва не втрое. Люди шли и шли сюда, испуганные дурными новостями с востока или вынужденные из-за лирийцев покидать свои дома, шли в одиночку или целыми семьями, безземельные рыцари, бывшие горожане, вчерашние крестьяне, сменившие плуг на грубые мечи и самодельные копья, надеясь найти здесь защиту или отомстить. Трофейные шатры соседствовали с землянками и обозами, рядом с боевыми лошадями возились в пыли неизвестно чьи ужасно чумазые дети, прибившиеся к поселению собаки и куры…. Нико не сомневался, что Алек от всего этого будет в бурном восторге, но как оборонить при надобности это ставшее почти неспособным к передвижению хозяйство, граф не представлял.
- Людей стало больше, - медленно произнес он, оглядываясь, - Как у нас с провизией?
- Хватает пока, вроде. Недавно обоз из Крессо пришел… Молодой барон сейчас в дозоре.
- Корвин…. Как его нога?
- Нет, Элиот, младший, может и бастард он, как говорят, не знаю, странный юноша.
      Нико кивнул, стараясь сохранить как можно более невозмутимое выражение лица. Законных братьев у Корвина не осталось, а Броснэ не казались семейством, в котором супруга просто так смирилась бы с наличием бастарда, тем более официально признанного. 
- Что ж, разберемся, - ответил Нико, - Свэл у себя?

- Такие дела…
      Свэл ле Гриэ с брезгливым мрачным выражением лица рывком сорвал плотное покрывало, скрывавшее распростертый на земле почти перерубленный от плеча до пояса труп, стараясь не прикоснуться к мертвой проклятой плоти руками.
- Пресветлый Марэль…, - Нико никогда не отличался лишней набожностью, но слова вырвались сами собой, - Поль…
    Граф с большим трудом узнал в убитом оруженосца погибшего при Броде барона Арви, и дело было даже не в том, что на теле юноши было, по меньшей мере, четыре раны, каждая из которых должна была стать смертельной. Кожа убитого, смуглая при жизни, имела теперь странный молочно-белый оттенок, на заострившемся лице выделялись почти бесцветные глаза… и клыки, крупные, неровные, сильно выступающие из-под верхней губы….
- Они двигаются с жуткой скоростью, - медленно произнес пожилой рыцарь, - он убил троих прежде, чем Норту удалось рубануть его от плеча, хорошо, хоть их плоть не срастается.
    Почему-то очень явственно вспомнилось, как еще каких-то два месяца назад этот парнишка, совершенно живой, постоянно цапался с Браином по поводу и без, и рассказывал, что после войны, когда получит наследство, станет бароном…. Этого уже не случится…. И когда это все кончится?
      Николя осторожно опустился на какие-то тюки рядом с доказательством кошмара, словно пришедшего из детских побасенок, которыми он сам в детстве пугал Мирту, если они вдруг оставались на ночь в пустом доме одни.
- Но ведь раньше…
- Раньше они все были людьми, - угадав мысли Николя, медленно произнес Свэл,- Сначала твари боялись леса, и редко подходили близко, но теперь ночами они появляются даже у самых дозоров, у нас часто пропадают люди… и, порой, потом возвращаются….
Небольшой полутемный шатер Свэла отчего-то показался в это мгновение чрезвычайно неуютным и холодным местом….
- Деяния на земле живущих перевесят однажды чашу терпения Господнего, и отвернется Пресветлый от детей своих, - тихий наполненный мрачным величием голос Бевера, декламирующий строки святого писания заставил обоих воинов вздрогнуть.
      Паладин задумчиво покачал головой и вошел в шатер.
- Нас предупреждали, - медленно произнес он, - И нас, и наших отцов, и наших дедов и прадедов, но видно память и правда живет недолго, одно дело слышать, совсем другое – верить, - Шарль склонился над трупом, в отличие от рыцаря, не опасаясь прикасаться к полупрозрачной серой коже убитого, - Вообще, их лучше сжигать или хотя бы оставлять на день под открытым небом, перед тем как похоронить, - спокойно, словно ему приходилось лицезреть вампиров ежедневно, продолжил паладин, - нам говорили, у многих из них очень высокая способность к регенерации....
      И в этот момент Нико, наконец, понял, что именно с самого начала разговора со Свэлом не укладывалось у него в голове. Браин не сказал ему не слова о случившемся, а в Лесном не чувствовалось паники или даже беспокойства.
- Вы были в ответе за оставшихся, пока меня не было, - в обычно дружелюбном голосе Нико звучала сталь, - Вы же предупредили людей об этом? Почему вы не передвинулись дальше в Лес?
- Под стрелы лучников Эвора? – огрызнулся старый рыцарь, - Не знали, что Тилийский Князь снова на престоле? И, по слухам, не собирается глотать обид на Ярно в этот раз. Во всех деревнях Полумесяца куют оружие, а лесные колдуны заговаривают диких зверей, дожидаясь момента, когда удар по Лаконе может стать для страны смертельным…. И слухам этим нет числа.
- Значит, почти никто не знает, - стараясь смирить гнев, произнес граф, - Сколько людей пропало?
- Не так уж много, - тихо ответил Свэл, - В случае паники мы потеряли бы больше. Точное число не определить, люди в Лесном постоянно приходят и уходят. Человек десять сначала, и полных два дозора этой ночью….
    Николя выругался.
- Тени побери вашу логику, сир Гриэ…. Немедленно снять дозоры, собрать людей, надо уходить. Лесовики не будут стрелять в мирных жителей
- Уходить надо, - кивнул Шарль, - Но вот паника действительно не к чему. Да и не успеем мы, темнеет. И, вероятно, после вчерашнего они придут сюда.
- Тогда дозоры снять и готовиться к бою. Лесное от Полумесяца отделяет полоса лугов, а значит отправить вперед тех, кто не может себя защитить, прикрывая их уход, мы тоже не имеем возможности. Пусть приготовят лошадей, и, если продержимся до утра, будем уходить.
- Никто не продержится, если они придут сюда, все погибнут, - голос Свэла был спокоен, и поскольку Шарль не возразил, Нико решил, что все это весьма похоже на правду.
- Тогда мы, тем более, должны сделать все так, что бы возможный бой был для нас наиболее удобным. Во всяком случае должно быть светло, необходимо разжечь костры. Свэл, займитесь выполнением, я сниму дозорных, Шарль… на тебя я тоже надеюсь….

[Николя ле Тойе]

А через полчаса после этого разговора Николя, пожалуй, впервые в жизни понял, что значит паника. Толпясь в центре лагеря, среди разожженных костров, люди кричали, беспокоились, требовали объяснить, что именно так сильно ударило благородного графа Тойе по голове, что он вдруг решил согнать людей с насиженных мест с такой поспешностью, да еще и в сторону враждебного Полумесяца. Нико боялся представить, во что превратятся эти возгласы, если показать собравшимся причину. Однако показать следовало.
      Ничего не говоря, Николя сдернул покрывало с доселе никем незамеченного свертка под ногами. Толпа, еще несколько мгновений назад шумевшая и окружавшая графа и паладина плотным кольцом сначала затихла, потом резко подалась назад. Среди тех кто был ближе, видел и понял, послышалась ругань и потрясенный шепот, но среди прочих эмоций особенно сильно слышался даже не страх, а почти животный безотчетный ужас, еще мгновение и толпа под его влиянием или бросится в рассыпную или  напротив начнет крушить все кругом, послышались первые слезы и причитания….
      Где-то завыли собаки. Почти стемнело.
- К оружию все кто может, - срывая голос закричал Нико, - Кто не может, держаться рядом с огнем.
      Браина нужно немедленно отправить к Алеку. Граф поискал глазами оруженосца, ругая себя почем свет за то, что не успел его предупредить обо всем раньше, и понимая, что в толпе это бесполезно…. В этот момент кто-то сжал его плечо и Николя обернулся.
- Граф, что здесь происходит?
      Нико не сразу вспомнил, где видел этого сурового немолодого воина в прошлый раз. Крессо… Капитан их гарнизона… Валериан кажется. Конечно! Браин говорил, что здесь, кто-то из Броснэ.
- Война, - односложно ответил Николя, - Эта нечисть пришла с востока, мы не знаем, что там сейчас творится….
- Но как же Крессо? – тихий дрогнувший голос, принадлежавший невысокому и тоненькому юноше в охотничьем костюме и с луком за спиной, показался графу тоже смутно знакомым, а когда он поднял голову, и Нико, наконец, рассмотрел лицо «Элиота Броснэ», то впервые за весь этот безумный вечер сам испытал страх. Страх не за себя, - Валериан, мы должны ехать домой, мы должны предупредить, - голос Илианы, а это, каким-то непостижимым образом была именно она, стал совсем тихим и беспомощным, - Мы должны ехать….
- Не может быть и речи. Это опасно, - отрезал Валериан, - Сейчас мы должны позаботиться о себе.
- Вы останетесь, - произнес Нико твердо, но его спокойный ровный голос, однако, не оставлял сомнений в том, что это приказ.
      И с какой стати судьба постоянно выкидывает столь циничные шутки?
      Каждый вечер в Сабезе и по пути назад в Лесное, Николя невольно вспоминал эти осенне-янтарные глаза, почти с удивлением сознавая, что ждет новой встречи с Илианой гораздо сильнее, чем мог от себя этого ожидать. А теперь готов был отдать что угодно ради того, что бы ее здесь, рядом с ним, не было. Она должна быть в безопасности, где угодно кроме этого обреченного лагеря…. Знал, но мог только приказать им остаться. 

    Они пришли за пару часов до рассвета, когда Нико уже с некоторым облегчением начал понимать, какой же он идиот, раз поверил в эти детские сказки и перевернул лагерь с ног на голову.
    От костров, окружавших лагерь, еще мгновение назад было жарко и светло, как днем. Но Николя почти физически ощутил, когда из густого предутреннего тумана с какой-то нарочитой медлительностью материализовалось несколько темных фигур, подрагивающих, словно лишенных четкости. Совсем немного не больше трех десятков, не угроза почти двумстам защитникам Лесного, но отчего то стало холодно и меч, словно прилипший к ладони, показался совершенно бесполезным.
    Снова послышался плач, в ужасе забились на привязи лошади. Кто-то бросился с воплем в липкий зимний туман, но, как только морок скрыл его, снова стало подавляюще тихо. Страх и безмолвие, упавшие на Лесное, стали настолько плотными, что их, казалось, можно было потрогать руками, а Тени приближались с завораживающей кошачьей грацией и медлительностью змеи перед решительным ударом.
    Ожидание длилось бесконечно долго, пока туман, обтекая костры, не хлынул дальше, и те, кто еще мгновение назад были столь медлительно неторопливы, внезапно обрели нечеловеческую скорость, хлынули вперед, сминая, неся смерть гораздо быстрее, чем умирающие успевали осознать, что именно их убило. Часто защитникам не хватало времени даже поднять меч.
    Рядом с Нико что-то неразличимо быстрое столкнулось со Свэлом Гриэ, граф с разворота полоснул существо мечами, брызнула темная кровь. Тварь, оттолкнула от себя мертвое тело старого рыцаря и обернулась, почти удивленно глядя на Нико бледно-зелеными глазами не вернувшегося из дозора Норта Хеббера, того самого, кому в прошлый раз удалось уничтожить Тень, вторгшуюся в Лесное.
    Николя почти инстинктивно отпрыгнул назад, один из мечей описав полудугу врезался в туловище вампира почти разрубив его тело надвое. Враг рухнул на траву, все еще пытаясь достать противника скребущими по земле бледными руками.
    Граф дал себе вздохнуть, обернулся к лагерю и в следующее мгновение оказался на земле, опрокинутый чьим-то нечеловеческим ударом. Дыхание застыло в груди. Нико не видел, но чувствовал приближение врага, еще успел обернуться, когда вампир бросился на него… и, рассыпаясь прахом от нестерпимо ярко полоснувшего света, рухнул рядом с едва успевшим откатиться человеком.
    Какое-то недлительное время Николя лежал не в силах отдышаться, потом осторожно поднялся, пнул в бессильной злости обуглившиеся останки твари и обернулся к ожидавшему, пока граф придет в себя, Шарлю Беверу. Заклинание далось паладину не легко, по лицу ручьями стекал пот. И только тогда Нико понял что происходит. Врагов кругом больше не было, но отнюдь не потому, что свет погубил их…. Бой сместился внутрь лагеря, откуда теперь уже не доносилось не звука, мертвая тишина. Тела защитников были беспорядочно раскиданы по поляне, будто их разметала чья-то злая всесильная рука….
    Очень медленно, словно сквозь усилие, в голову пришло понимание, что там, куда прорвались Тени остались Алек и Илиана…. В сознании возникали пугающие, и такие правдоподобные теперь картины, благо на воображение граф Тойе никогда не жаловался. Те, кого он должен был защитить мертвы… мертвы, или еще хуже…. А он, дурак, снова вышел сухим из воды.
    Впервые за долгое время Нико не имел сомнений насчет того, что делать дальше, поднял с земли мечи, почти с наслаждением ощущая, как ладоней коснулась шершавая поверхность рукоятей, ощущая в себе только одно желание - рубить, пока есть силы, до тех пор, пока хватит жизни, даже есть этот путь будет весьма короток.
- Остановись, - этот твердый властный голос Николя не услышал бы, если б не плотная воздушная преграда, на которую он налетел сходу. Граф в ярости полоснул перед собой мечом, отлично сознавая насколько это все бесполезно, и резко обернулся, - Жить надоело? – очень ровным излучающим спокойствие голосом осведомился Шарль и подошел ближе, - Тем, кто там остался, ты не поможешь, а остальным ты нужен живым. Идем, когда эти твари насытятся, они начнут искать живых, и в этот момент я предпочел бы быть, как можно дальше от этого проклятого места.
      Николя в очередной раз выругался.
- Не сходи с ума, - паладин положил руку на его плечо, будто просто пытаясь образумить, но граф внезапно почувствовал какую-то давящую, убивающую волю к чему-либо слабость, резко отступил назад, сжимая ставшее внезапно непомерно тяжелым оружие, но Шарль уже примирительно поднял руки.
- Так будет лучше, успокойся, - медленно произнес он, - со всеми все в порядке, и если хотим того же для себя нам нужно уходить.  Поддерживаю всяческие благородные порывы, но не в этот раз….

    Зимнее утро, желтая сухая трава, ломкая и безжизненная от ночных холодов, стальная гладь воды и еще довольно широкая полоса света над западным горизонтом.
    Небольшая растянувшаяся вдоль безымянной приграничной речки ивовая роща казалась настолько мирной и неподвижной, что Николя почти не верилось в то, что осталось позади.
    Весь день они ехали на восток, ехали бы и ночью, но сил не осталось ни у людей, ни у лошадей. Широкая полоса лугов, последний рубеж между Лаконой и Лесом, осталась позади, такая же безжизненная и необитаемая, каким стало Лесное прошлой ночью.
    Людей они не видели, а пара небольших нетронутых с виду деревенек и небогатое дворянское поместье, на которые им случилось набрести по дороге, встретили беглецов пугающим ледяным безмолвием. Тех, кто был повинен во всем этом, не интересовали строения и пожитки их жертв.
    Нико, однако, наполнил меха вином и собрал в дорогу, что нашел из еды на кухне неизвестного ему дворянина,  не смог пройти и мимо гитары, оставленной на софе в гостиной так, словно она была последней вещью, которой касался хозяин этого поместья перед тем, как пришли Тени.
    За весь день путники не перекинулись и парой слов, да и о чем после всего можно было говорить…. Впрочем, думать о Мирте, об отце, о Раэн, о Ярно и Рио, и всех тех кто остался восточнее Лесного, как и о собственной судьбе сил тоже не было, и, пока они были в пути и заняты хоть чем-то, Нико удавалось гнать мрачные мысли подальше. Но наступающий вечер принес с собой тревогу и страх.
    Теней было не более трех десятков, защитников Лесного, не считая женщин и детей, две сотни, а выжили они шестеро, и то потому, что Шарль еще до нападения приказал Валериану от имени Нико отступать к реке с запряженными лошадями. Шестеро…. Он сам, Илиана удивительно мужественно для столь хрупкой девушки переживающая происходящее, притихший даже отчасти потерявший аппетит к медовому пирогу от всеобщей нервозности Алек, Браин молчавший с самой ночи и до сих пор бледный, как полотно, взволнованный Валериан и Шарль напротив просто поражающий своим неестественным спокойствием… хотелось бы верить, не последние выжившие в Лаконе.
    Негромкий шорох за спиной заставил Нико резко обернуться. Всего лишь Бевер. Паладин подошел к воде.
- Они не придут сюда, еще не так сильны, можно спокойно спать, но завтра надо идти дальше.
- Дальше, - Нико задумчиво огляделся, - Если они опасаются леса, то можно идти вдоль границы Полумесяца, до самых Северных Гарнизонов. Их бы даже эти твари не взяли настолько легко.
- Нужно идти в Лес, - прервал его паладин.
- Не думаю, что стрелки Эвора примут нас с распростертыми объятиями, - спокойно ответил Нико, - Я, конечно, редко бываю трезв, но точно помню, что присягал Императору Лаконы, а не этому лешаку…. И, побери Тени, теперь это важно, - Нико улыбнулся, и Шарль почему-то, не выдержав его взгляда, отвел глаза.
- Нет больше лаконцев, - медленно произнес паладин, - И лирийцев нет, нет Князя и Императора, есть только люди и смерть. На этой земле осталось только две стороны…. И мы идем в Тил. Потому что так надо.
- Кому надо?
- Вы не принадлежите себе, граф, ваш сын…, - паладин на мгновение замолчал, не замечая в глазах Нико ничего даже отдаленно напоминающего дружелюбие, - Алек не простой ребенок, и вы сами отлично понимаете это, его сила величайшее зло, которое, однако можно еще превратить в благо. Он один из немногих, чья сила еще может все это остановить…. В Лесу, по крайней мере, мы все будем в безопасности.
- Откуда тебе знать, что ждет нас в Лесу, - Николя внезапно понял, как сложно ему стало сдерживать гнев, хотя сейчас ему хотелось бы ошибаться в своих домыслах, - Марэль послал просветление или….
      Лицо Шарля осталось бесстрастным.
- Да, - медленно ответил он, - У меня приказ…. Приказ королевского мага Лаконы Адриана Делона, который я собираюсь выполнить, - от его спокойствия Нико чувствовал еще большую ярость.
- Ты с самого начала знал про то, что творится в Лесном….
- Знал, - согласился Шарль, - И знал, что люди погибнут. Но спасти их было не в моих и не в ваших силах, граф. Можно было или стоять насмерть, как вы и намеревались, или воспользоваться временем полезнее, постараться, сохранить то, что может впредь этот кошмар предотвратить…. Поэтому  нужно ехать в Лес.
- Этого не будет…
      Шарль пожал плечами.
- Решать вам, граф. Я тут просто наблюдатель. Но хочу напомнить, что если уж вы у нас самый главный, то стоит хотя бы делать вид, что вы думаете не только о себе, - потом Шарль вдруг улыбнулся, - Мне обещали, что Алеку не причинят вреда. Решать вам.
      Оставшись снова один, Нико устало опустился на замшелые прибрежные камни. Все складывалось более, чем неправильно. Эвор и Адриан Делон последние люди, кому он захотел бы довериться. Но другого выхода у них, похоже, все таки не было.

[Тарикэ]

14-16 день Месяца Холодов.

Ночь или день - какое это имеет значение? Тарикэ знала слова благодарности, которые принято возносить к Великому Каару, поднимая глаза к небу. Но небом для принцессы был Вефир. Его улыбка, глаза, ласковые руки. Когда он обнимал ее, Тарикэ казалось, что не смотря на бешеную скачку, не смотря на нависшую по словам Барг-Танга угрозу - мир наполнен светом и радостью. Это были краткие мгновенья счастья.. как забытья. Реальность не давала надолго забыться, напоминая о себе тревожными взглядами спутников, крепко стиснутыми пальцами сестры, которая внимательно слушала маленького шамана, тихим голосом Вефира, тщательно скрывающим от нее беспокойство. Тари тихо подошла к костру, возле которого устроился визирь. Даже не поворачивая головы он знал, что это она и протянул руку, притягивая ее к себе и заключая в крепкие объятья. Пальчики принцессы ласково погладили его шею, зарываясь в черные волосы на затылке:
- Мы можем не успеть?
Он покачал головой:
- Мы должны успеть, Кали.
- Тогда едем дальше. Мы с Миримэ отдохнули, - девушка глубоко вздохнула, скрывая усталость в голосе и отворачиваясь: - Мне кажется, что это из-за нас вы не можете ехать быстрее.
Вефир нежно коснулся губами ее шеи:
- Яркий луч солнца никогда не опаздывает, чтобы по утру рассеять мглу над миром.
- Но тьма становится все более вязкой и липкой, о визирь, - полу-улыбка тронула губы девушки. - И цепляется за то, что принадлежит ей по праву.
- Ночь и Тьма - это ни одно и тоже, Кали. В ночи сияют звезды, отражаясь в глазах влюбленных, светит полноликая луна, освещая дорогу путникам. Тьма пугает и отталкивает Свет. Впрочем и Свет не остается в долгу. Они извечные противники.
- А кто прав?
Теперь улыбнулся Вефир:
- Каждому свое, ясная моя, - их губы соединились в поцелуе.
Рядом появился Шань и громким вздохом нарушил уединение:
- Нам лучше как можно скорее двинутся в путь. Ночью передвигаться опасно, а оставаться на месте - смертельно.
За его спиной мелькнула Миримэ и Тарикэ ощутила странную волну, исходящую от сестры. Нет это было не похоже на защитный барьер, но словно раздвоенное жало змеи ощупывало все вокруг. Идущий вслед за старшей дочерью Сафара Барг-Танг, чуть кивал головой.
- Что происходит, Шань? - удивилась Тарикэ.
- Очень хотел бы ответить на ваш вопрос, ваше высочество...
Вефир быстрее оценил ситуацию, точнее, предположил то, что могло бы случится.
- На коней! Вперед!

...Ночь - это время для сказок. Для снов и сказок, которые сбываются переплетаясь друг в друге. Их скорость, их чувства свежей крови поистине - сказочны. Свэн остановился и поднял голову к небу, принюхиваясь:
- Они близко.
Рядом встал его друг, сделавший его подобным себе - сказочным существом. Кошмаром из сна.
- Да, - Роб облизнулся.
Его товарищ покосился на него неприязненно:
- Кали моя. Не смей ее трогать, - раздался хищный щелчок.
Вампиры обменялись страшными взглядами:
- Ты не можешь мне приказывать, Свэн.
- А я и не приказываю. Я лишь напоминаю приказ Сильвии. Ей ты не можешь не подчинится, старина, - странная улыбка исказила некогда красивое лицо бывшего стражника Криэрана.
Роб пожал плечами: "Не думаю, чтобы Сильвия возражала против перевоплощения Кали. Да и Свэну определенно нужна она. Виш как зубами скрежещет".
- Не вздумай, Роб, - прервал эти мысли Свэн и сделал огромный скачок вперед.

Миримэ резко остановила коня, глядя на Барг-Танга:
- Мы не успеваем, нужно приготовится к встрече.
Маленький шаман сделал быстрый знак. Его соплеменники единым мигом спешились и стали зажигать костры. Огонь - слабая защита, но этот огонь был иным. Странный состав трав брошенный в распаленное пламя должно было доставить несколько минут неприятности их преследователям. Коротки эти минуты, но порой и их достаточно для того, чтобы спастись. Тарикэ внимательно следила за всем происходящим, пытаясь понять от кого защищаются ее спутники. Ей очень хотелось отдохнуть и забыться, но надо было терпеть и собрать все силы для последнего - возможно - последнего рывка к спасению. Или гибели. Чуть в стороне, в свете магических огней стояли Шань, Вефир и Барг-Танг. Первый очень резко рубанул рукой воздух, указывая куда-то за спины собеседников:
- До леса - подать рукой. Мы должны ехать!
- Поворачиваться спиной к противнику - опасно. Особенно, когда не знаешь кто противник, - как-то странно пробормотал Вефир, глядя на застывшую невдалеке принцессу.
Она прислушивалась к чему-то, наклоняя голову вперед. Неожиданно ее глаза сверкнули, когда она повернула свою хорошенькую головку к ним и зашептала:
"Я к берегу - на берегу
Стена из людей неживая.
Толкают обратно к реке,
А лица у них - ровно деготь.
При мертвом моем языке
Чем взять их и как их растрогать?"
Визирь резко подошел к своей возлюбленной и взял в ладони ее лицо, заглядывая в опустевшие вдруг глаза:
- Что с тобой, Кали?
- Кали? - повторила девушка, пытаясь повернутся куда-то. - Даа... они звали меня Кали...
Она резко дернула головой и отпрыгнула от Вефира, кидаясь в тьму за кострами. Раздался резкий крик Миримэ, кинувшейся за сестрой и перехваченной шаманом, чтобы почти насильно всучить ей факел заженный от магического огня. Вефир на ходу вытаскивая из ножен меч, вырвал у одного из ллунифов подобный факел и бросился за принцессой, следом за ним мчался Шань, держа в обоих руках ярко-пылающие огни.
Тарикэ сама не знала куда она бежит, разве что - бежать надо было совсем недолго. Голос был рядом, прямо перед ней возникли две тени. Одна из них простерла руку, закрывая дорогу другой тени и сделала медленный шаг вперед. Девушка задрожала от первобытного ужаса, охватившего все ее существо... и вдруг услышала знакомый голос:
- Кали, мы так долго пытались найти тебя.
Хрипловатый, но знакомый голос. Из прошлого, когда вокруг сияло небо, солнце и улыбки друзей. Она напряженно всматривалась в приближающуюся тень:
- Ты не узнаешь меня, Кали? - с отчетливо заметной грустью, спросил этот голос. - Знаешь, столько всего произошло. Мы искали тебя. Я так скучал. Ты исчезла, оставив в сердце кровавую рану..
- Свэн? Ох. Это ты?! - с видимым облегчением, вздохнула Тарикэ.
Она сделала шаг навстречу другу и насторожилась:
- Но почему сейчас? Ночью? И.. Кто с тобой?
- Роб. Ведь ты и его помнишь?
Еще один облегченный вздох: "Друзья.. Вместо ожидаемых врагов - друзья."
- Пойдемте, - улыбнулась девушка. - Мы тут недалеко.
Она протянула руку к Свэну. Его ладонь двигалась к ней. "Еще миг.. И она навсегда станет моей.. Еще.. Почему я медлю?!"
- Поспеши! - раздался странно-злой окрик Роба.
Казалось пальцы вот-вот соприкоснутся: "Она так и осталась наивным ребенком, в которого он влюбился будучи... А! Будь оно проклято! Она - моя!"
- Стой!
Что ему окрик человека, когда цель близка. Но вдруг рядом возник Роб и тоже потянулся к недоуменно вздрогнувшей от чужого окрика девушке. Свэн заскрипел зубами и зарычал на товарища:
- Я же тебе сказал!
Слабый отсвет факелов отразился на их искаженных лицах и Тарикэ отшатнулась. Нечеловеческие клыки лязгнули, когда вампиры поняли, что разоблачены.
- Сентиментальный идиот, - прорычал Роб и кинулся на принцессу.

[Шань]

16 день Месяца Холодов.
Почти Полумесяц.

   Незримое…
   Незримое билось о стены реальности, как волны о скалы по время шторма. Там впереди застыли два слепяще-черных силуэта. Вот они – древние враги во всей своей силе.
   Когда-то они были такими же людьми, но все исчезло, в тот миг, когда их шей  коснулись клыки вампира. Теперь они лишь тени людей, которыми были. Тени!
   Ужасные порождения ночи. Именно, те, против кого создавался их орден!
Незрячие должны были прозреть и увидеть грядущую опасность…
   Шань ощущал, как его сородичи и единомышленники, замерли в своей обители. Адар далеко, но сейчас они видят все, что видит он. Они предупреждены, и они придут, когда будет нужно. А он – выполнил предначертанную ему миссию…
   Не прошло и секунды.
   Адарец молнией метнулся к своим врагам, отбросив от них девушку.
   - Беги! – одно лишь слово. Нет времени. И единственный, последний взгляд на шамана ллунифов. Он поймет.
   Тарикэ чуть прихрамывая, кинулась прочь.
   Вампиры зашипели… Они теряли свою человечность, вместе с тем приобретая чудовищную скорость. Они не знают, кого встретили, надеются убить его одним ударом.
   Вефир подхватил Тарикэ и кинулся прочь. Барг-Танг, ллунифы и Миримэ последовали за ним.
   - Шань победит их? – прошептала Тарикэ.
   Барг-Танг непостижимым образом услышал:
   - Он может удержать их, но не победить.
   - А кто их может победить? – жалобно пропищала Тарикэ.
   - Шань их задержит, а мы доберемся до леса! В Лес им хода нет!
   - Ааа.. а сам Шань?
   - Шань будет сражаться с вампирами
   - Няаа... но он же НЕ может их убить! Он - погибнет, да?!
   - Кто-то всегда погибает… - прошептал Вефир. – Уж я то знаю…
   - Шань погибнет? – взвилась Тари и попыталась вырваться. – Жааалкоооо!!!
   Маленькие лошадки, хрипя, во всю скачь, уносили лирийцев прочь от боя адарца с двумя вампирами…
   Ни один человеческий глаз не различил бы движений этих трех противников. Лишь воздух дрожит над землей.
   А бой шел, бой на смерть, бой двух извечных, непримиримых врагов, которые по отношению к друг другу испытывают лишь смертельную ненависть.
   Если бы кто-нибудь видел этот поединок и тот, что случился в ветреный день в Храме Незримого, то этот человек нашел бы очень много общего.
    Все также соперники близки друг другу по классу боя, хотя их двое против одного, но эти двое удачно гармонировали между собой и - поэтому долгое время они просто кружили друг напротив друга, периодически обменивались ударами, контрударами, обманными движениями и прочими уловками, могущими изменить шаткое равновесие… Все как тогда. Сила против силы. Умение против умения…
   Тени получают достаточно, чтобы сравнятся с величайшими из людей. Даже самый слабый и никчемный человек, становясь вампиром, обретает исполинскую мощь, просто невероятную и невозможную…
   И еще – в отличие от людей - они не уставали.
   Прошло почти шесть часов, и Шань сделал первую ошибку. Раздался мерзкий хруст, правая рука тот час повисла.
   Оба вампира мерзко захихикали. Теперь они могли с легкостью покончить с ним, но предпочли медленно издеваться, ломая по очереди все его кости. И вот – он упал на землю, теряя сознание от боли.
   Роб склонился над ним:
   - И к чему привели твои усилия, адарец? Ты ничего не добился, ровным счетом ничего…
   - Ты думаешь… я ничего не добился?… - Шань зашелся в кашле – проклятый вампир пробил ему легкое, и он захлебывался кровью. – Ты… ошибаешься…
   - Почему это? – оскалился Свен. – Мы тебя уничтожили…
   - Отнюдь…
   И где-то далеко Сильвия почувствовала, что еще двое ее детей мертвы…
   А Шань видел лишь Незримость. Ее волны уносили прочь серый прах, тех, кто еще недавно был людьми, кому не повезло в грядущей битве, и кто теперь – был свободен.

[Рикард Шарк]

21 день месяца Холодов. Тил.

Мир по-прежнему оставался облаком бесцветной тьмы, поглотившей все то, что раньше способны были видеть глаза, но боль расцветила существование Рика новыми красками. Впрочем, когда он очнулся, она уже приутихла и стала почти терпимой – Адриан держал свое слово. Рику казалось, что это, разрушающее его чувство, словно бы «выцвело», сделавшись из багрового, словно пламя пожара, льдисто-голубым, как огонек над подожженной сторнийской настойкой. Но оно по-прежнему сжигало его изнутри, пусть медленнее, но все так же неотвратимо.
Впрочем, он не жалел – обретение Эми искупило бы и куда большие муки. Удивлению лесных жителей, ставших свидетелями явления из тщательно охраняемой комнаты «почетного гостя» прекрасной сторнийки, не было предела. И если сначала Рик хотел объяснить спешно прибывшему на место пришествия офицеру стражи суть произошедшего, то, услышав заговорившего приказным тоном Адриана, решил перепоручить это магу. Все равно, как именно объяснить материализацию из воздуха жены, про которую никто ничего не помнит, но которая при этом уже бывала в Тиле, он не представлял. Адриан поступил проще – попросту объявил, что эта женщина находится под защитой, и как она здесь очутилась – это сугубо его, Адриана, дело. Кто не доволен – пусть докладывает Князю, ибо не перед кем иным маг отчитываться не намерен. Рик мысленно посоветовал Главе Храма Солнца поберечься – все же он был здесь гостем и выведенный из себя лесовик вполне мог попытаться оторвать голову за дерзкие слова. Не попытался – пробурчал себе под нос, что именно так и поступит, что «здесь вам – это не тут» и ретировался, оставив сторнийца гадать, то ли лесной воин стушевался перед непоколебимой уверенностью и напором мага, то ли Адриан по каким-то причинам обладал здесь, в Лесу, значительным авторитетом. Так или иначе, но отныне Амелла вновь пришла в мир людей, и словно что-то вместе с ней пришло в душу Рика. Он даже не мог увидеть лица женщины, не мог разделить с ней ложе и прекрасно осознавал, что его лишенное повязок лицо способно привести в ужас не то, что женщину, но и видавшего виды воина, но… если бы ему предложили повернуть время вспять и сделать умирающего Властителя вновь здоровым, сильным, нечувствительным ни к собственной боли, ни к страданиям других, но забрать у него Эми – Рик отказался бы не раздумывая. Здесь, в плену, находясь на пороге небытия, мужчина обрел какой-то странный покой и умиротворенность, будто все частички его разодранной в клочья души наконец-то встали на место. Отныне ему не надо было ни сражаться, ни убивать, ни ненавидеть – все прежние беды и заботы… нет, не ушли – но отдалились куда-то за пределы видимости, и остались лишь он и Эми.
Амеллу постепенно начали узнавать на улицах те, кто видел ее во время первого приезда в Тил, и молодая сторнийка веселила Рика описаниями того, как люди, мимоходом скользнувшие по ее лицу безразличным, не узнающим взглядом, вдруг замирали, словно громом пораженные и, проведя в состоянии ступора несколько мгновений, либо спешно устремлялись прочь, либо, напортив, – спешили подойти, поприветствовать. И у тех и у других выражение лица при этом было весьма потешным – будто они только что получили по макушке дубинкой. Рик веселился вместе с женой, искренне надеясь, что его собственное выражение лица там, в мире-мираже, откуда он вытащил Амеллу, было все же более достойным. Вопреки опасениям бывшего Властителя, потеря магических способностей девушку абсолютно не опечалила, чего не скажешь про известия с родины. Рик ждал вопросов о судьбе отца, упреков, обвинений, полагая их вполне заслуженными, но Эми промолчала, лишь несколько раз сдавленно всхлипнула. Мужчина лежал, сжимая в ладони такие изящные, такие хрупкие пальцы супруги, слушал ее тихий плачь об ушедших, и впервые в жизни по настоящему молился всем существующим богам, прося тех забрать то немногое, что у него еще осталось, но облегчить боль Эми. Но боги, как всегда, остались глухи к людским молитвам… И все равно – эти дни пусть и не самыми счастливыми в его жизни («пальму первенства» уверенно удерживало плавание из Криэрана в Тил – оно же свадебное путешествие, воскресшее в памяти), но вне всякого сомнения куда счастливее той бесконечной череды дней, что были до них.
Вторым светлым пятном в галерее призрачных цветов оказались, как ни странно, беседы с Адрианом. Обнаружилось у них с магом некое неуловимое сродство, делавшее двух мужчин понятными друг другу. Лучше Рика понимал, разве что покойный Грегор. То ли магу тоже доставляли удовольствие их беседы, то ли он преследовал какие-то свои цели, но Адриан стал довольно частым гостем в покоях опального Властителя. В глубинах памяти мага, хранивших сотни лет опыта, обнаружились среди прочего, знания по истории, землеведению, морскому делу, причем такие, что Рикард, выросший в стране путешественников и корабелов, иногда чувствовал себя несмышленым ребенком. Неплохое образование, полученное сторнийцем, позволяло ему почти на равных вести философские споры, а приобретенная за время последних событий гибкость мышления – не слишком удивляться, когда исторические факты в рассказах Адриана разительно расходились с бытовавшими не только в Сторне, но и в просвещенной Лаконе. Иногда он почти завидовал магу: тот прожил жизнь интересную, насыщенную событиями, видел множество удивительных вещей, и то, о чем Рик и его современники знали лишь из баллад давно умерших поэтов, проходило перед глазами Адриана, являясь всего лишь еще одним из целого сонма событий. Особенно поражали рассказы о той империи, «обломками» которой являлись Дориан и сам Адриан. Картины мира, могущественного, гармоничного, но при этом такого непохожего на тот, в котором сейчас жили люди, притягивали и завораживали. О временах расцвета маг говорил с удовольствием, но стоило завести речь о последних днях Империи Тени, как он тут же обрывал рассказ или переводил разговор на другую тему. Рик не настаивал – когда рушатся великие строения, многих погребает под обломками. Те же, кому удается выжить, часто теряют самое дорогое – родных, привычный мир, самого себя…
Это он осознавал особенно остро, когда Амелла, Адриан или же не слишком-то разговорчивый капитан стражи приносили вести о Сторне. Эти новости, скупые, невнятные, так мало говорящие тому, кто не был на обезлюдевшем острове, причиняли боль не меньшую, чем все раны вместе взятые. И тогда Рик отсылал прочь Эми, а сам – бессильный метался на ложе, проклиная последними словами самого себя, лаконцев, лесовиков, Адриана, вампиров, богов – настоящих или выдуманных, и больше всего – свою собственную беспомощность. В один из дней он вдруг необычайно отчетливо понял – «Империи тысячи островов» больше не существует. Нет, острова по прежнему гордо высятся из воды, но сама суть станы – люди… Те сторнийцы, что выжили после устроенной латниками Ярно бойни, рассеялись по окрестностям, преследуемые озлобленными местными жителями или угодившие в плен, находившиеся в дальних походах или разведывательных рейдах суда, да экипаж его рейдера – вот и все, что осталось от некогда великой морской державы. Но их слишком мало, и даже прояви победители неслыханное и глупое по мнению Рикарда Шарка милосердие – никогда больше Сторну не возродиться во всей своей мощи, не обрести былое величие. Новая «Империя» либо станет жалким подобием, посмертным памятником прежней, либо, что куда вероятнее, жалкая горстка сторнийцев рассеется по земле, воспитывая своих детей в обычаях приютивших их народов. И тогда со смертью последнего Сторн исчезнет окончательно, оставив по себе недобрую, жутковатую, но и красивую, как всякая страшная легенда, память. О тех, кто сейчас в ошейниках «слуг» помогал вампирам выковывать отравленные клинки победы, Рик уже не думал как о сторнийцах и людях. Разговоры, что у них не было выбора – ложь. Выбор есть всегда: ведь прыжок со скалы в штормовые волны – это тоже выбор…
Адриан пришел как обычно, но, видимо, почувствовал какую-то перемену в сторнийце, и потому не стал начинать разговора, а, коротко поприветствовав, опустился рядом с ложем. Рик не мог видеть, но прямо-таки физически ощущал на себе изучающий взгляд мага. Время шло, но никто не нарушал молчания. Рик вздохнул: похоже, разговору о том деле, ради которого маг и тратил силы на умирающего сторнийца, предстояло произойти сегодня, а еще конкретнее – сейчас. Что ж, он готов…
- Вампиров надо уничтожить и для этого тебе нужна моя помощь… - слова прозвучали скоре как утверждение, чем как вопрос, - Но возможно ли это сделать вообще, и для чего великому магу Адриану в это деле понадобился стоящий одной ногой в могиле сторниец?
- Возможно ли вообще? – Адриан немного помолчал, словно обдумывая вопрос, - Возможно. Стоит ради лучшего понимания прояснить один вопрос: 6ольшая часть вампиров не представляет для людей серьезной угрозы.
Шарк бы расхохотался, но от удивления у него случился приступ немоты. Немного придя в себя, он язвительно заметил:
- Думаю, капитан стражи с тобой поспорил бы. Слышал, дозоры, посланные к границе леса, стали пропадать…
- Нет, ты не правильно понял. Действительно, один Вечный в бою стоит десятка опытных воинов. Но при этом не стоит забывать, что они уже мертвы. Дориан, его «названные братья», некоторые из его «детей» и вправду весьма опасны: они сохранили часть старых магических способностей и обрели новые, сильны, быстры, умны как до «смерти»… кое-кто даже может ходить в свете, не обращаясь в пепел. Но остальные – лишь жалкое подобие истинных Вечных: тупые, злобные, неспособные себя контролировать и помышляющие лишь о пище. И чем дальше – тем меньше в них остается людского и разумного. Такие вампиры подобны бешеным зверям, жестоким и сильным хищникам, но человек превосходно умеет охотиться на зверей. Их люди пусть и не без потерь, но способны уничтожить сравнительно легко: достаточно объявить по сей стране охоту на нежить, чтобы каждый, способный поднять меч, факел, копье или кол в свете солнца искал и упокаивал живых мертвецов без жалости и сострадания. И тогда низшим вампирам негде будет укрыться – что не сделает человек, то довершит солнце.
- Радужная картинка, - Рик недоверчиво хмыкнул, - Тогда почему по всей Лаконе вампиры охотятся на людей, а не люди на вампиров?
- Потому что живы те, кто превращает сброд низших вампиров в организованную и безжалостную силу.
- То есть, ты хочешь сказать, что если убить того вампира, что командует нашествием на лаконские земли, то армия вскорости развалится и разбежится по городам и весям в поисках пищи? – Рикард, забывшись, недоверчиво покачал головой и тут же зашипел от боли, - Слишком просто, чтобы быть правдой…
- Не так уж и просто, - ладонь Адриан скользнула по лицу и боль пропала, - Совсем не просто. Во-первых убить того вампира, что Дориан поставил над своим войском сама по себе задачка не из легких: он находится по среди своих воинов, неплохой маг и вряд ли согласится на поединок с кем бы то ни было. Но дело даже не в этом. Убей мы его – и что?
- Что? – Рик совсем запутался.
- А ничего. Просто получится еще один окончательно мертвый вампир.
С минуту Рик прикидывал, хватит ли у него сил дотянуться до мага или, на худой конец, существенно ушибить того стоящим в изголовье пастели кувшином с водой. По всему выходило, что не хватит, и с мученическим вздохом он выдал следующую ожидаемую фразу:
- И почему?
- Потому что Дориан просто возьмет своих «осиротевших» воинов под прямой контроль. Или сотворит еще одного могущественного вампира. Или накачает энергией одного из существующих. Убивать его посланцев – это все равно, что рубить щупальца спруту, умеющему взамен одного потерянного отращивать по три новых.
- Значит нужно убить Дориана, - вот теперь Рик расхохотался, - Ну в этом благородном деле можешь на меня не особо рассчитывать. Я сейчас немного не в форме, да и когда мы с ним пытались убить друг друга в прошлый раз, у него выходило много лучше.
- Знаешь ли, заметно – в голосе Адриана тоже слышалась едва скрытое веселье, - Результат, так сказать, на лицо.
- Так за чем же дело стало? Набери команду благородных и мужественных рыцарей, и отправляйтесь на острова. Прекрасная легенда получится. Я прямо-таки виду ее окончание: «И жили они долго и счастливо…»
- «… и умерли в один день», - теперь маг веселился в открытую, - Преимущественно от потери крови и головы. Нет, кормление вампиров не входит в мои планы. Рыцари здесь не подходят. То, что тебе удалось подобраться к Дориану на расстояние клинка – это его упущение, которое столь опытный вампир никогда не повторит. А значит соваться на Сторн с вооруженным отрядом бессмысленно. Тут нужны маги, а не воины.
- Тогда вообще не понятно, зачем понадобился я. Менее способного к магии человека надо еще поискать…
- Верно. Но маги есть и без тебя, - теперь голос Адриана был абсолютно серьезен и Рик понял: шутки кончились и дальше речь пойдет исключительно о деле, - Сам мир противится возвращению давно умершего порядка, порождая защитников. Тех, кто воплощает в себе всю мощь его элементов. Великих магов. В прошлый раз таких было много…
- …и ты был одним из них, - Рик, невзирая на слабость, приподнялся и устроился полусидя.
- Да, я был одним из них, маг не стал отрицать очевидное, - Был одним из многих – а стал последним… Но сейчас важно не это. Они должны уничтожить Дориана, причем уничтожить быстро. Ведь с каждым днем, с каждой жертвой он становится сильнее. Если неделю назад вампиры не показывались даже ввиду Леса, то теперь они безбоязненно подходят к его окраинам. Еще немного – и они смогут выходить на солнце. Сначала ненадолго, но чем дальше, тем меньше оно будет опалять их кожу. Рано или поздно настанет час, когда они придут сюда, искупаются в Озерах Силы и разожгут костры из великих деревьев. Но мы с тобой этого уже не увидим – к тому времени оба будем мертвы.
Насчет себя в этом смысле Рикард Шарк был вполне уверен, но насчет Адриана сомневался: он был готов поспорить, что этот хитрый ублюдок переживет всех на этом свете, будь они людьми или вампирами – не важно.
- Должны – так пусть уничтожают. Если понадобится – хоть со всем архипелагом вместе. Или есть препятствия?
- Есть, конечно, - …Рик не мог видеть Адриана, но мог поручиться, что тот развел руками, - Куда же без них…
- Я слышал разговоры про жену, или кто она теперь, Императора Лаконы. Эта ведьма превратила целый город в оплавленные развалины. Полагаю, она вполне способна и…
- Нет! – голос мага вдруг стал необычайно жестким, почти гневным, - Саола смогла бы, но, пока я жив, она не станет. Есть черта, за которую нельзя переходить ни одному магу. Когда-то я заступил за нее одной ногой. Саола же – она стоит у  самой грани… Если она шагнет вперед, то многие вещи, такие как приход Теней, покажутся не такими уж и значительными проблемами.
Рик открыл рот, чтобы язвительно поинтересоваться, что может быть опаснее воцарения вампиров,… и закрыл. Просто понял, что абсолютно точно не хочет ничего знать об этом. Уже существующих бед более чем достаточно. Не может – и ладно… Адриан меж тем продолжал:
- …Маг, повелевающий ветрами не сможет причинить существенный вред Дориану: тот вместе со своими отродьями просто уйдет в подземелья и там переждет любой ураган. Ведьма, управляющая водами, вне моего поля зрения, да к тому же вода против камня островов почти так же бессильна, как и ветер. Вместе они способны сточить скалы до основания, но на это им понадобятся сотни лет. У нас нет столько времени.
- Что там еще есть в вашем магическом арсенале? Земля?
- Да, земля, - по голосу Рик понял, что маг переходит к тому, ради чего и затеян весь долгий разговор, - Маг, повелевающий земной твердью, способен превратить острова в вулканы или вовсе – погрузить их на дно морское…
- …но с ним тоже есть какая-то проблема, верно? – Рик глотнул воды и откинулся обратно на подушки. Разговор измотал его.
- Не то, чтобы проблема… Просто Великий маг Земли – мальчик шести лет отроду. Я видел его в Фалессе: ходячее проклятье для любой няньки, но при этом – совершенно очаровательный мальчуган. Очень добрый… очень…
В голове Рика забрезжила догадка. Он с ужасом выбросил ее из головы, но она грубо вломилась обратно. Тогда Властитель запер ее в самом дальнем уголке сознания.
- Это хорошо. Дети и должны быть проказливыми, но добрыми…
- Должны, - Адриан согласился, и сторнийца немного отпустило, - Но в этом проклятом мире есть куча вещей, которые не должны случаться, но при этом происходят с завидным постоянством. Вот, например, необходимость заставить шестилетнего мальчонку пустить на дно моря целый архипелаг, на котором, может статься, еще есть живые люди…
Рик ощутил себя канатоходцем, которому во время номера начали медленно, нить за нитью, перерезать веревку…
- … понимаешь, Рикард, в магии же важна не только сила и умение, но еще и желание. Даже не просто желание,… то, что вы, воины, называете воля. Воля к разрушению. А земля, поверь мне, к разрушению совсем не расположена. Напротив, эта сила меняет, своего носителя, забирая из него даже ту злость и ненависть, что была изначально…
Последняя нить лопнула с тонким звоном, и Рик полетел в пропасть. В сознании мелькали картины из прошлого: мальчик, ласкающий щенка; он же, но вонзающий нож в окровавленное тельце животного; опять он – на этот раз у окровавленной колыбели; перекошенное гневом и страданием лицо мужчины – отца…
- Адриан, даже… даже ради всего мира ты не можешь просить меня о таком. Неужели ты не понимаешь, что эта дорога ведет во мрак?! Хочешь увидеть лицо тьмы?! Сними с меня повязки и посмотри! Посмотри внимательно…
- Рикард Шарк, - голос мага звучал холодно, словно на официальном приеме, - Вспомни кем ты был и не закатывай истерику, словно увидевшая мышь девица. Отвечай на мои вопросы четко и кратко: «Да» или «Нет». Ты понял меня?
- Да.
- Ты согласен с тем, что Дориан и другие вампиры, находящиеся на Сторне должны быть уничтожены во что бы то ни стало?
- Да.
- Ты можешь предложить другой путь, кроме магического удара, который приведет к успеху?
- Нет, но…
- Да или нет?!
- Нет, что бы ты…
- Ты веришь, что для успешной атаки маг должен обладать волей к разрушению? Что он должен яростно и страстно ненавидеть то, на что направляет удар?
- Да…
-  Ты поможешь мне научить юного Великого мага Земли ненависти?
…Нет ответа…
- Поможешь? Отвечай.
- Но почему я, Адриан? Ответь мне и я отвечу тебе…
- Ах, это? Есть две причины. Первая: ты сам выковывался как клинок, в преддверии будущих битв. Ненависть у тебя в крови, костях, в самом дыхании. Кто сможет обучить ненавидеть лучше, чем тот, кто жил ненавидимым и отверженным почти что с самого рождения? Вторая причина еще проще. Этот мальчик – единственный выживший житель Лаверны. Знакомое название, верно? Скажи, ты выбрал эту деревушку за красивое название или просто ткнул пальцем в первое попавшееся приграничное селение, находящееся на реке и обозначенное на карте? Впрочем, мне плевать… А теперь отвечай.
- Да.
- Что – «да»?
- «Да» – значит «да». Приводи сюда мальчика, и я посмотрю, что из него можно сделать. Что выйдет монстр – не обещаю, но ненавидеть он научится. Это все, что ты от меня хотел?
- Не совсем, Рик. Не совсем… Если мой старый друг Дориан не поглупил за тысячу лет сна, то он учитывает возможность существования защитников. На его месте я бы сделал две вещи: послал бы в Лес хорошего убийцу и начал возведение магической защиты вокруг остовов. Про внедренного в наши ряды человека или вампира пока ничего сказать не могу, но вот щит почти достроен – я чувствую. Но одна прореха в нем осталась…
Что-то скользнуло по ладони Рикарда и тут же исчезло, но он успел узнать звенья той цепочки, что почти всю жизнь ощущал на своей шее. Амулет.
- Эта связь – мой медальон?
- Нет. Эта связь - и медальон, и его владелец. Вместе они являются прорехой в защите вампира. Дориан рассчитывал, что ты примешь его сторону или умрешь, иначе не привязал бы к себе так сильно. Так что сначала ты поработаешь  с мальчиком, а когда придет срок – станешь тем окном, через которое Великие маги нанесут удар. Ребенок, кстати, уже скоро будет здесь – так что обдумай, что ты ему скажешь.
- Обдумаю… А что произойдет с ним после того, как удар будет нанесен?
- Понятия не имею. Умрет от перенапряжения, скорее всего – он все же еще ребенок. А может и выживет.… Тебе есть до этого дело?
- Не знаю… Что ждет меня?
- Ты умрешь, - в голосе мага не прозвучало ни капли сомнения, - Это точно.
Рик вздохнул с облегчением:
- Слава богам.
Больше в тот день сторниец не произнес ни слова, испугав и огорчив этим Амеллу, с которой обычно беседовал подолгу и с удовольствием.

[Крыс]

28 число Холодов.

Моя реформа была в самом разгаре. Я метался по городу, изредка забегая во дворец, и редко, очень редко удавалось отдохнуть.
Чаще всего свободные часы я проводил с Ив. Девушка потихоньку брала Лакону за деликатные места и испытывала от этого даже большее удовольствие, чем от наших «семейных» развлечений. Да, хорошо, когда человек находит себя…
А я возился с Гвардией… даже нет, больше со Стражей. Мне нравилось. Пожалуй, можно как-нибудь потом попробовать и с армией…
Сегодня – снова свободный вечер. Однако Ив занята – график у нее еще более жесток, чем мой. Так что очень удачно состоялся день рождения  обер-лейтенанта Эрлена. Луи - один из лучших моих людей, блестящий аналитик (чего частенько не хватает мне). Он очень удачно попал ко мне еще в бытность мою лейтенантом, а теперь, будучи сыном небогатого торговца, возглавляет у меня следственную часть. Много их у меня таких – незнатных, но умных и талантливых; они – моя опора в Гвардии.
Когда я дошел до скромного флигеля, в котором обитал «новорожденный», там уже собралось человек двадцать.
-О, Рейнар! Давай сюда, капитан, только тебя и ждем! – на разные голоса приветствовали меня гости.
Я преподнес Луи серебряный кубок, который он тут же наполнил и выпил за собственное здоровье. Потом пили за мое, хоть я и протестовал. Потом – за Стражу, это святое.
-Ну, народ, какие новости?
-Да как обычно. Карманники, мошенники, три убийства по бытовухе, все раскрыты тут же. А у других что?
-Суды работают, гвардия вино пьянствует и безобразия нарушает.
-А сестрица здорова ли?
-Ага. Управляет потихоньку.
-Слышь, Рейнар, у меня тут одна идейка появилась… - похлопал меня по плечу Гаспар Штрам, бывший врач, а ныне основатель и глава фалесских экспертов.
-Завтра зайди – подробно расскажешь, а то что так-то, второпях?
Когда вино достаточно согрело подмерзшие тела, народ затеял одновременно пять профессиональных обсуждений. Чем хороши праздники – лишний повод собрать людей. Я некоторое время обсуждал идею послевоенной реформы на местах, а потом серьезно обдумывал предложение о содержании коней у привратных постов – на всякий случай.
Затем народ окончательно уговорил вино (его было как раз столько, чтоб никто ненароком не напился – чувствуется рука госпожи Эрлен) и оставил деловой тон.
-А вот в суде услышал: «Сударь стражник, меня арестовали ни за что – я подобрал ключи к дому, в котором нечего было взять!».
-Это что! Вот мне один патрульный рассказывал: поймал он как-то карманника и говорит: «Только не говори, что этот кошелек сильно похож на твой!». А тот ему: «Кошелек – что? Деньги уж очень похожи!».
На другом конце залы уже раздавались гитарные аккорды.

Прошел я всю школу
У слабого пола
И много узнал по пути:
Улыбка и песня
Не стоят ни пенса,
За большее – надо платить!
Сбегаются взоры
К корсета узорам,
Милорд, не спешите за ней!
Важна для поэта
Не форма корсета,
Его содержанье важней!
Поэму ценю я
Лишь в три поцелуя,
Один поцелуй за сонет,
И, право, для дамы
Не жаль эпиграммы,
Когда она скажет мне «нет»!
И если вдруг, крошка,
Я стукну в окошко,
Не стоит тревожить родных.
Вдруг явится мама,
Почтенная дама,
А где мне взять сил для двоих?

Пел Мано – этот голос ни с чем не спутаешь. Маноэль ле Райли – это наша достопримечательность. Блестящий юный дворянин, красивый, словно девица, он служил в Дворцовой гвардии. Ему прочили большое будущее при дворе, но когда я начал ковать из своей роты орудие восхождения, он подал прошение о переводе в Стражу, притом именно в мою роту.
Мано – романтик. Он считает, что трудится к вящей справедливости, а меня считает чуть ли не героем. Смешно… Но при этом Мано – великолепный лидер, его парни пошли бы за ним к дракону в пасть. Произведение его в лейтенанты, кроме того, несколько польстило аристократии.
-Дай-ка мне…, - я перехватил у него инструмент.
-Капитан, а спойте нашу! – послышалось откуда-то сбоку.
«Наша» - это еще один шедевр Мано. Я взял первый аккорд и запел:

На спящий город опускается туман.
Шалят ветра по подворотням и дворам.
А нам все это не впервой,
А нам доверено судьбой
Оберегать на здешних улицах покой.

Ну и так далее, три куплета.
Немного позже я вышел из дома – проветриться. Там уже стоял Мано. Был он пьян несколько более, чем остальные, и сейчас его явно одолевали невеселые мысли. Увидев меня, он вынес на лицо решительное выражение. Я привалился к стенке рядом.
-Мано, что-то не в порядке?
-Капитан… давай я тебе хоть скажу. Может, ты и поймешь…
-Ну?
-Рейнар… короче, ну, в общем…
-Да что такое-то?
Паралич языка Мано был не свойственен. Что-то странное, не иначе.
-В общем, я влюблен в императрицу.
М-дааа… Воспринять такое без смеха – это подвиг. Бедный Мано… Если б ты еще знал, кем мне действительно приходится Иви…
-Рейнар? Что же ты молчишь? Да, я люблю твою сестру… Люблю жену своего господина…
-Ну что сказать? Не скрою, сейчас у тебя шансов нет…
-Я знаю! Ведь кто я рядом с Ярно ле Фалессом!
-Но?
-Но… могу же я надеяться?
-Надеяться ты всегда можешь…
-Просто она… она такая светлая, такая нежная… такую женщину хочется укрыть от этого гадского мира…
Эх, Маноэль, Маноэль… как же далека Ив от того образа, который ты себе нарисовал!
Так я стоял и слушал любовные излияния друга, зная, что уже завтра буду спать с любимой им женщиной, и расскажу ей о нем, и мы вместе посмеемся…

[Сингреллин а Ре'Антэ]

[glow=navy,2,500]13-е число месяца Холодов.
Туманная Долина.[/glow]

Они сидели вокруг костра, разведённого кем-то из всадников на берегу очередной реки. Единороги разбрелись, поедая траву, а люди поедали свои припасы. Кто-то предложил Син кусок хлеба, однако та отказалась. С одной стороны, невежливо отказываться, с другой стороны, своё, так сказать, здоровье - важнее. Когда с походной трапезой было покончено, Арниэ сказала:

- Мы хотим услышать твою песню...
- Какую из них? - спросила Син, пытаясь разрядить обстановку. Бесполезно - люди смотрели на неё с опаской и в то же время тянулись к ней.

Да что с ними! Неужели на них так сильно подействовало заклятие очарования? Я его вроде бы только для животных читала, дабы успокоить Дориана и Фларэ... При чём же тут люди-то? Неужели я снова что-то напутала в словах?.. Ну, это тоже можно использовать...

Она спела одну песню, затем другую и третью, подбавляя в голос немного магии, и с каждым спетым ею словом люди постепенно приходили в себя. Кто-то уже подозрительно поглядывал на вампирку. Пару раз Син заметила как некоторые принимались прятать оружие и как бы невзначай приближаться к ней. Вот тогда-то ей и показалось, что время пришло.

Она вскочила, прерывая балладу на самом интересном месте (ибо дальше Син ещё просто не придумала), заговорила громко и властно:

- Однако, хватит. Я пришла сюда не для того, чтобы петь песни у костра. Мне нужно поговорить с вашей Королевой. Это касается судьбы всего мира.
- О чём тебе говорить с Королевой, вампир? - холодно поинтересовалась Арниэ. Преданность Королеве выбила из неё всякое благоговение перед вампиркой.
- О судьбе этого мира. Считайте, что я - вампирский парламентер.
- Так вот зачем ты зачаровала нас, да? И после этого ты думаешь, что мы отпустим тебя живой?
- А как же неприкосновенность посольства?
- У нас в Долине несколько иная Дипломатия.
- Оно и видно. Ладно уж, убивайте. Только учтите. Во-первых, я заберу с собой многих. Во-вторых, вы меня не убьёте.
- Это ещё почему? - люди оскалились клинками.
- Я бессмертна, - самонадеянно заявила Син, доставая хлыст. После встречи с Сильвией это оружие стало ей настолько привычно, что расстаться с ним она уже почти не могла...

- Стойте все! - сказала Арниэ. Люди послушались своего командира, хотя и с явным неудовольствием. - откуда нам знать, что ты не убьёшь королеву при встрече?
- Если бы мне нужно было бы убить королеву, она уже давно была бы мертва.

Арниэ задумалась:
- Итак, ты требуешь аудиенции с Леди Ри?
- Требую? Нет, пока ещё нет. Пока что я только прошу аудиенции...
- Что ж. Мы поговорим с Советником. Он примет решение... Когда вернётся.
- Это Эдриан-то?
- Да.
- Что ж. Я надеюсь он сможет вернуться и сделать правильный выбор. А теперь я вас оставлю. Я хочу спеть ещё пару песен своему зверьку.
- Ты можешь остаться с нами...
- Я бы с радостью, - заявила Син действительно радостно, - но у меня, к сожалению, дела.
- Надеюсь, эти дела не связаны с твоим пропитанием? - подозрительно осведомилась Арниэ.
- Нет... Вовсе нет... И, если хотите, я вернусь к вам часа через два...
- Хотим... - ответила Арниэ с надеждой.

[Доминик ле Рамлет]

20 число месяца Холодов.
Походный лагерь лаконской армии.

   Ночь, черная ночь окутала Лакону и всю землю… Вроде бы уже и солнце должно повернуть на весну, но нет, темнело все раньше и раньше, а рассветало позже… Объяснения этому не было, да и не могло быть… Все было понятно и так – наконец наступил Час Волка, о котором говорили древние сказания, и время людей кончилось… Буря утихла и зловещая тень нависла над страной, заслонив солнце… И нет ветра, чтобы развеять ее…
   Что-то все-таки сгорело в нем, когда он узнал о Криэране… Все это время он ждал, надеялся, что встретит Сильвию, и сможет ей объяснить… но нет, теперь не сможет. Города больше нет, он уничтожен пугающей, страшной силой… Некуда ему возвращаться, Доминику ле Рамлету, некуда больше податься… Все ушло, остались лишь горы пепла и могилы…
   Мрачное настроение охватило все войско. Они понимали, что идут не побеждать, а погибать - если их не сметет неисчислимая Орда, то уничтожит этот новый таинственный враг, и вот - не слышно ни песен, ни радостных криков, лишь вороны кружатся над полем, предвкушая…
   Неожиданно стало душно, и Доминик вышел из палатки. Проклятье! Он не спит уже третий день, просто не может… Как представит Криэран в огне. Это стало его вечным кошмаром, которому нет конца…
   До горизонта горели огни костров, но что такое – эти слабые огоньки не способны развеять сумрак, сумрак ночи, сумрак его души… Они вообще ни на что не способны, эти жалкие подобия солнца, маленький человеческий обман, уверенность в том, что люди способны противостоять ужасам ночи…
   Однако где-то далеко, где-то на самом краю, там, где была граница их большого лагеря, почти в лесу… оттуда слышалась песня, что, собственно говоря, сильно удивило Доминика - надо же, кто-то чему-то радуется в это время, это когда, в каждой семье потеря, когда вокруг опустошенные деревни. Как они могут, бесчувственные сволочи??
   Тем не менее, ему вдруг стало интересно, мучительно интересно, и он решил пройтись, посмотреть, что это за люди, и что за песню они играют… И теперь он шел мимо мрачных воинов Ярно ле Фалесса, сидевших и молчавших, туда, вперед к странному огоньку и странной компании, что расположилась вокруг костра.

Оттого ли бледен?
Оттого ль знобит?
Не иначе снова
Клялся на крови…
Или вдруг коснулся запредельного…
Хайо, хайо…

   Здесь были весьма колоритные личности… Не сказать, что они все выглядели как рыцари - лишком разного возраста, много женщин, но все при оружии… Их цепкий взгляд остановился на Доминике, словно оценивая его, пытаясь понять его ли они ждали…

Изнутри сгорая
Хоть глоток отпить…
И того не зная
За черту ступить…
Слаще искушения нету ничего…
Хайо, хайо…

   
   - Кто вы? – спросил Доминик, понимая, что он пришел сюда отнюдь не по своей воле. Кто бы не были эти незнакомцы, это они позвали его, они заманили его сюда своей загадочной и мелодичной песней. И он пришел… Хотя, сейчас понял, что зря… Ноги его уже не слушались…
   

Кто там тихо стонет
Как в свинцовых снах…
Засмотрелся - тонет
Тонет в зеркалах…
Тянет, тянет руки и к себе зовет…
Хайо, хайо…

   - А ты симпатичный… - одна из девушек поднялась ему на встречу. – Значит, Сильвия была права…
   - Ты знала Сильвию? – Доминик растерялся. Да кто они такие, в конце-то концов?
   - Я знаю Сильвию. – уточнила девушка, протягивая ему руку. – Садись. Садись же...
   Ле Рамлет присел, продолжая смотреть на ту, что принесла ему столь неожиданную весть, ожидая объяснения…
   Та рассмеялась, продемонстрировав ослепительную улыбку:
   - Вижу, ты хочешь все узнать? Но знание бывает горьким, даже опасным…
      

Клятвы и угрозы…
Но тому не быть…
Ведь еще не поздно…
Зеркало разбить…
И садится утро на плечо твое…
Хайо, хайо…

   - Что с ней? – Доминик смотрел на нее умоляющее. – Я прошу, скажите… Она сумела выбраться из Криэрана?
   - Ой, да все с ней в порядке… - сморщилась девушка. – Доминик… Меня зовут Агнесса, если тебе это конечно интересно…
   Доминик ничего не ответил. Он вспоминал Сильвию, ее рыжие волосы, задорный смех, ласковую улыбку…
   - Когда я смогу ее увидеть? – наконец спросил он примолкшую Агнессу.
   - Еще до рассвета… - опять улыбнулась она. – До рассвета… Она скоро придет сюда.
   - А где она сейчас?
   - О Тени, ты только о ней и думаешь? – прошелестела Агнесса. – Можно подумать, на ней мир клином сошелся…
   - Мое сердце отдано ей вовеки… - склонив голову, печально промолвил Доминик. – Но я хотел бы увидеть ее… Возможно, в последний раз… Мы вступаем против страшного врага… Бесконечные полчища лирийцев…
   - Полчища лирийцев… - еще раз улыбнулась Агнесса. – Это все ерунда, игры детей…
   Один из седовласых мужчин перебиравший струны гитары, закончил играть, и начал новую, более тревожную мелодию.
   - Игры? – Доминик покачал головой. – Не думаю, не думаю… Величайшие битвы, что выпали на наш век, позволят нам остаться в истории, войти в легенды, баллады и предания…
   - Чушь, – фыркнула Агнесса. – Ерунда. Вы все умрете, и никто о вас не вспомнит, дураки…
   - Мы может, и погибнем, – гордо продолжил Ле Рамлет. – Но память о нас будет жить на века. Мы последняя преграда на пути зла, и мы стоим на страже Света и Добра…
   - Бобра… Я и говорю – дураки… - передразнила его девушка. – Ты ничего так и не понял. Время людей кончается, настает время волка, час волка…
   - А ты, что же, не человек?! – Доминик отодвинулся от нее, прозревая.
   - Нет, – оскалилась Агнесса. – Впрочем, ты скоро тоже перестанешь им быть…
   Доминик вскочил, выхватив меч. Ну, конечно, это они – те самые Тени. Кто еще может сидеть ночами почти в лесу, на отшибе? Кто еще может петь такие песни? И у кого, как не у них, могут быть такие длинные и острые клыки?
   Песня оборвалась на неожиданно резкой, скрежещущей ноте. Игравший отбросил гитару и подскочил к нему. Остальные стали осторожно окружать...
   

Все мечтал тенью стать
Так что?
Я тебе, а ты мне -
Никто…

   - Ты врала насчет Сильвии? – Доминик стал осторожно отходить в сторону лагеря Ярно.
   - Нет! – и Агнесса стала приближаться к нему. Ее лицо менялось – вытягивались белоснежные клыки, зрачки стали светить ярче. – Не врала. Она действительно уцелела после уничтожения Криэрана, и, действительно, скоро будет здесь… Она правда не знает, что встретит здесь своего "любимого"… - и все вампиры захихикали.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Она стала слишком сентиментальной… Гибель двух ее друзей, так расстроила ее, что она решила сама убедится в их смерти, оправив нас на разведку, следить за вашим лагерем…Тебя узнал один из воинов, что видел тебя в сражении у Леса… Остальное было слишком простым. Ты побежал к нам… сам, почти без принуждения…
   - Можете убить меня, но не трогайте ее…
   Вампиры расхохотались.
   - С какой стати? Впрочем, тебя убивать мы не собираемся, да и ее не сможем…
   - Не сможете? – глупо спросил Доминик.
   - К сожалению, как сотворившая нас, Сильвия для нас неуязвима… - усмехнулась Агнесса. – Да, да, это она сделала нас такими. Она уничтожила Криэран до того, как его испепелили… Превратила всех жителей в Теней, хотела уничтожить лирийцев… Бедная девочка думавшая, что может править миром… Когда из-за моря явились действительно ВЫСШИЕ дети ночи, ей пришлось лечь под них… А теперь мы вынуждены таскать каштаны из огня? Нет, так дело не пойдет. Как только ты станешь одним из нас, ей ничего не останется как убираться отсюда… Если она и тебя потерять не хочет…
   Доминик промолчал. Перед глазами все кружилось. Он просто не мог себе представить. Сильвия, его Сильвия – вампир, пьющий кровь людей, существо, которому чтобы жить, нужно убивать, та, по чьей вине был уничтожен Криэран, великий город, простоявший не одно тысячелетие…
   По его лицу потекли слезы… Теперь он понимал, все к чему он стремился, все чего хотел – все пустяки, глупости… Но вот Сильвия…
   - Хватит горевать. Сейчас ты поймешь, что, значит, быть бессмертным в веках! – жестко произнесла Агнесса.
   - Никогда. – Доминик махнул перед собой мечом, отгоняя ненавистных тварей, затем поставил его рукоятью в землю, а острием в небо, и с размаху опустился на сверкающее лезвие.

[Эвор Тилийский]

1 день месяца Холодов.
Полумесяц. Тил. Высокий чертог.

      Ястреб с клекотом опустился на протянутую руку, настороженно взъерошился и перебрался Эвору на плечо. Князь коснулся темных перьев, пытаясь унять растущее с каждым днем беспокойство своего крылатого спутника.
- Последнее время он недружелюбен, - медленно произнес Ньель, вздохнул и добавил, - И ты тоже, Князь. Люди волнуются, они не понимают в чем дело.
      Эвор нахмурился.
- Если война с Лаконой окончена, то зачем мы продолжаем жить так, словно завтра к нам снова вторгнется враг. Зачем мы принимаем здесь…, - сквозь голос южного наместника чувствовалось едва скрываемое презрение, он кивнул на крыло Чертогов, где доживал свои последние дни Рикаред Шарк - этих людей…. Почему просто не дать Лесу мир?
- Ты будешь оспаривать мои приказы? – голос Эвора был тих и спокоен, но Ньель предпочел опустить голову и промолчать.
      Князь сознавал – Перводружинник отчасти прав. Но как объяснить ему и другим то, что и сам понимаешь не до конца? Последнее время Эвор особо остро чувствовал Лес, его шепот, его дыхание и непрерывное тревожное беспокойство, которые, возвращаясь из каждого нового полета, приносил на крыльях ястреб. Просто зима или отголоски бури, постепенно охватывающей мир? Хотелось верить в первое, и иногда при свете дня даже получалось, но с заходом солнца старая боль вновь давала о себе знать, и что-то темное настойчиво приходило в сны, лишая покоя. Порой Князь всю ночь мерил покои шагами, не в силах объяснить самому себе, что именно его встревожило. 
      Но, если правда то, о чем говорят друиды, если не лгут о участи Сторна люди Шарка, если Адриан Делон изменился и пришел сюда не случайно, то война с Лаконой скоро покажется Лесу приграничной стычкой по сравнению с тем, что ждет всех их теперь. Тени - просто страшные сказки для всего мира, но в Лесу они всегда были частью древней истории. И разбудил это зло он сам…. Князь, проигравший войну, но вышедший победителем. Волей друидов он носит Единый венец, по договору с Амаррой Лес свободен, да даже и без него, у Лаконы сейчас слишком много неприятностей, что бы обращать на Полумесяц свое внимание. Казалось бы, десяток деревьев, даже тех, что почитают здесь священными, не большая тому цена, однако будь способен Эвор поворачивать время вспять, то полгода назад Тилийского Князя вообще не было бы на турнире в Криэране.
      Но время не имеет обратного хода, и Эвор знал, что несмотря на недовольство со стороны людей и непонимание дружины будет делать то, что считает правильным. Он всегда торопился жить, чувствовать, сражаться, доказывать что прав, теперь пришло время оглянуться назад.
    Если правда то, что говорят о Тенях, то, наверное, все равно собирать войска или просто сидеть в Чертогах и ждать собственной трагической гибели, но Эвор, почему то, выбирал второе. Если настанет день, когда вампиров не остановят деревья и магия Леса, его люди погибнут с оружием в руках.
- Буду у себя, - негромко произнес Эвор.

      Вошедший двигался бесшумно, но его выдал тревожно заклекотавший на плече Эвора ястреб.
- Адриан, - медленно произнес Князь.
    Гость, укутанный в темный балахон, безмолвно опустился в одно из кресел, и Эвор, оставив созерцание вида за окном, обернулся к нему. Кто пустил сюда мага, можно было не спрашивать. Стража, даже если бы Князь отдал подобный приказ, не смогла бы ни остановить его, ни, вероятно, даже заметить. Порой, казалось, что пришедший с залитых солнцем Лаконских равнин чародей принадлежит этому лесу в гораздо большей мере, чем те, кто жил здесь всегда, и более того, знает те пути, по которым не всегда осмеливаются ходить даже друиды, ибо нужно обладать великой силой и огромной волей, что бы, ступив на них, вернуться обратно.
- Приветствую Князя, - холодный сухой голос мага, как прежде обдавал неведомым холодом. С тех пор, как Адриан пришел сюда, им еще не доводилось перекинуться более чем парой слов, и Эвор ничуть не жалел об этом, но откладывать беседу далее не представлялось возможным…. Странно, чародей словно почувствовал, что Князь готов говорить с ним.
- Ты всегда служил Лаконскому престолу, Адриан, - медленно произнес Эвор, - Но теперь ты на моей земле, я не могу сказать, что рад твоему присутствию, но друиды желают, что бы ты остался. Я же хочу знать, что за вести ты принес с собой.
      Лицо чародея скрывала тьма под капюшоном, но в этот момент Эвор мог бы поручиться за то, что Адриан улыбается.
- Лес не изменился, - произнес он с легкой иронией, - Здесь, как прежде, никто не утруждает себя изысканной ложью. Я тоже не буду, пожалуй, - маг замолчал на короткое время, потом голосом вновь совершенно лишенным эмоций ответил - Тени вернулись. Но тебе повезло, Князь, Лес недосягаем для них… какое то время.
- Это…
- Это не фарс, не уловки Рикареда Шарка и не совпадения, это реально. Юго-восточная Лакона превратилась в безлюдную пустыню, старой столицы больше не существует, и с Шарк просто первый вестник беды.
      Эвор снова отвернулся к окну. Залитый бледными лучами солнца двор Высоких Чертогов жил своей жизнью. Кто-то из дружинников поил коня, стайка девушек на длинной скамейке у ворот оперяла стрелы, развалившись в тени на траве спал старый дворовый пес.
- Сколько у нас есть времени? – тихо спросил он.
- Никто не скажет точно, возможно они будут здесь завтра, а возможно защита падет когда твой Княжеский венец будут носить твои правнуки, - медленно ответил Адриан, - Но рано или поздно это случится….
        Как странно, и как страшно.... Веками Лес жил, храня свои легенды, создавая новые и не меняясь, он оставался прежним, и каждое новое поколение знавшее, что Тени вернутся, почему то было уверено, что это случится не в этот раз и даже не с их детьми, а когда ни будь, когда мир и само небо, станут совсем другими… никто не заметил, что это уже случилось.
        Возможно, Ньель прав, и стоит, не вмешиваясь во все это, дать Лесу отдых и покой. Полумесяц ничем не обязан ни Лаконе, ни бросившим лесной народ на поживу Ярно лирийцам и сторнийцам. На этот век еще хватит и магии, и защиты, а после… Эвор с досадой до боли сжал здоровой рукой резной подоконник… потом, кто-то совсем другой все равно вступит в этот бой, уже без надежды на чью-то помощь и победу, из-за его, Эвора, ошибки….
- Я знаю, чего ты ждешь от меня, чародей, - после долгого молчания произнес Князь, - И можешь быть спокоен, я закрою глаза на прошлые обиды, если это будет необходимо. Лес примет любого, кто придет сюда за помощью. Даже если все, что сможем сделать это только отсрочка.
- Любая победа это только отсрочка, Князь, - усмехнулся Адриан, - Но прошлой нам хватило на две тысячи лет… 
- Сейчас не то время…
- Время всегда одно, - медленно ответил маг, поднялся с места, словно давая понять, что разговор окончен.
      Эвор остался один, внезапно ощутив, что все стало проще. Вероятно, правы те, кто говорят, что знание это уже сила, лишающая сомнений и ложных надежд. Враг есть, он придет и будет встречен, он не станет от этого менее опасен, но его будут ждать. Завтра он спросит друидов обо всем, что они знают… Завтра.
        Трижды Шепчущий хранил его от смерти. Для какой судьбы? Эвор устало закрыл глаза, стараясь смирить накатившую усталость, и через мгновение ударивший в пестрые ястребиные крылья ветер уже нес его прочь, заставляя хоть ненадолго но забыть обо всем что ждало его в душных палатах Чертогов.