Глава третья. Шторм бушует. Опции

[Иветта ле Ласноу]

Лакона. Фалесса.
15 день месяца Темнейших глубин.

        Это была самая нелепая свадьба, которую Иви только видела в своей жизни. Однако это ничем ее не смущало. Еще несколько месяцев назад она представляла свое замужество совсем иначе, но теперь девушку уже вряд ли могло что-то удивить или заставить потерять самообладание.
      Фарс, ложь, грязь…, но игра стоит свеч. Иветта с улыбкой вложила свою ладошку в руку бледного исхудавшего за время болезни жениха. В реальности деньги Франциска купили и его, и жреца Марэля «соединявшего любящие сердца» вместе с потрохами, в реальности Керль ле Эри умирал вовсе не от чумы, как думал, а от редкого яда, в реальности единственным выходом для него было дать свою фамилию благородной, но далеко не невинной Иви Ласноу, что бы хоть как то обеспечить после своей смерти стареющую мать и малолетнего сына от первого брака… Но это все в реальности, а с виду все было очень красиво….
      Для всех это была любовь короткая и прекрасная, как в легендах, о которой последнюю неделю только и говорили во дворце осажденной Фалессы придворные квочки, сочувственно и восхищенно. Чувства, вспыхнувшие в объятой войной столице, между юной компаньонкой Императрицы и заболевшим чумой офицером гвардии, спасавшим людей, как оказалось ценой собственной жизни. И было даже не важно, что Керль почти все время осады был в глубочайшем запое, а сама Иви выбирала «возлюбленного» методом научного тыка из принесенного Францем списка. Людям только дай красивую сказку с грустным концом, и они сами раздуют ее до размера вселенской трагедии….
    «Ах, бедная я,» - иронично про себя усмехнувшись подумала Иви, порой от этих игр становилось противно ей самой, но всегда лишь только на мгновение. Невинных людей не бывает, тот же Керль последние годы занимался только тем, что пил и выносил последнее из и без того разоренного дома после смерти первой супруги. Никто о нем и не пожалеет. А у Иви, по крайней мере, есть цель. Цель, для которой просто необходим законный брак, чистая репутация и романтический ореол.
    Немногочисленные, но большей частью чрезвычайно знатные гости благоговейно замерли. Юная и просветленная, как весеннее утро, невеста в розовом атласном платье, с трогательными шелковыми цветами в распущенных золотистых волосах, срывающимся от волнения голосом ответила на клятву своего, несмотря на смертельный недуг (и весьма продолжительные запои) все еще сохранившего остатки былой красоты жениха. Жрец что-то вещал, и люди, с восхищением и грустью глядя на обреченную пару, уже придумывали конец красивой сказки о том, как возлюбленных в осажденном городе не смогла разлучить ни чума, ни судьба, которую Иви Ласноу решила разделить с любимым ей человеком. А после его смерти, то, что она выживет, назовут чудом. Придумают себе, что нибудь вроде «его любовь спасла ее от смерти» или еще больший бред. Людям порой нужны сказки…. Любую историю можно обставить так, что грязь станет облаком или облако грязью. Ложь порой имеет свойство быть куда приятнее правды…
      Когда этот день, ахи, вздохи, ложное сочувствие и еще более ложная мрачная радость тех, кому сочувствовали, закончился. Иви и ее «возлюбленного супруга» препроводили в его городской дом, где «новобрачные» поспешили разбрестись по разным комнатам. Иви села у камина с любовным романом, найденным загодя специально для этой бесполезной ночи в королевской библиотеке, Керля снова «из-за чего-то» стал мучить жар и «приступы чумы».
      Иветта не знала, сколько ему осталось, день, два или неделя, для них обоих, чем быстрее он умрет, тем лучше…. Она выполнит обещанное его семье и забудет. Самое важное в ее деле это уметь забывать то, что может помешать и помнить все остальное. Ни так уж и сложно.

      На следующее утро высказать «глубочайшие соболезнования безутешной вдове» приехал Франциск в сопровождении, высокого светловолосого мужчины с суховатым самодовольным лицом и неприятной улыбкой. Слуг в доме пропившего все, что можно и нельзя, Керля Эри не водилось в принципе, и Иветта сама проводила гостей в изрядно обшарпанный кабинет (подумать только, когда-то Эри были одной из самых влиятельных фамилий в Империи).
- Я, право, сочувствую твоей потере, - с самым скорбным видом заявил Франц, но в глубине глаз стояла усмешка. Уж кому, как ни ему знать, на какую тропинку встала его воспитанница, тропинку, которая может привести, как вверх, так и на самое дно, - Дня через три-четыре, когда станет понятно, что ты не заразилась от своего супружника чумой, вернешься во дворец.
      Иветта кивнула, машинально наматывая на палец тонкую золотистую прядку, по привычке капризно надула губы.
      И чем эти три дня предлагаете мне заняться, «любезный господин»? Любовные романы читать и шумно сморкаться в платок при любом упоминании о «милом сердцу Керле Эри», безвременно оставившем свою юную и красивую супругу ради благ небесных?
      Хотя, впрочем, сетовать на Франциска у Иви не было причин. Его помощь бывала неоценима. Порой начинало казаться, что Шаорину достаточно просто щелкнуть пальцами, что бы выполнить любой соответствующий общему плану замысел Иветты.
- Познакомься с офицером Риверсом, Иветта. Этот человек способен… хм, - Франциск тонко усмехнулся, - способен устранять мелкие неприятности.
- Мне приятно, - ответила Иви, рассеяно осматривая незнакомца, в голосе отразилась почти подчеркнутая нотка высокомерия.
      «Держится нагло и без особых манер» - отметила она, когда Риверс, следуя этикету, поцеловал ее пальцы, Иветта разглядела его руки, тонкие, но слишком грубые для дворянина. «Устранять для тех, кто платит, маленькие неприятности, и делать всем прочим несметное количество больших». Наемник, даже если из благородных, сегодня служит тебе, а завтра хоть самому дьяволу, если тот выложит больше золота.
- А уж мне как приятно, - с раздражающим смехом ответил офицер, с откровенной наглость рассматривая фигуру молодой, пять часов уже как, вдовы.
      «Перед тем как явить это чудо природы двору, над его поведением стоит поработать. Ярно конечно ценит в людях воинские качества и простоту, но не до такой степени…».
      Иветта плеснула гостям вина (тоже лично принесенного, муженек пил что попало), и села с бокалом вина в высокое кресло. Пока все шло прекрасно, как по нотам, но карты самой сложной партии еще даже не сданы. Иви раз за разом пробегала мыслями по пунктам их с Францем замысла…. Что-то было упущено.
      Как всегда состряпав на лице наиболее пустое выражение, Иви занялась делом совершенно несвойственным для юной и столь симпатичной во всех отношениях блондинки, думала, снова и снова разыскивая то, что могло им помешать.

[Вэл Горн]

8 - 9 день месяца Темнейших Глубин. Фалесса. Императорский Дворец.

Совет был распущен. Саола горящим взором смотрела в окном, на Фалессу - город ставший ей родным ради одного человека. Точнее, только ради него она старалась сберечь его.
- Тебе его жаль? - неожиданный вопрос прервал ее размышления.
Сао на краткий миг ощутила объятия того пламени, которое дарила сама. Это был лишь Ветер. Возле нее сидел юноша, прекрывающий зеленые глаза длиными, золотыми ресницами. Императрица поднялась:
- Я люблю его, - тихо сказала она и чуть коснулась плеча Вэла, словно пытаясь успокоить.
Юноша не поднял на нее взор, не стал искать утешения в глазах, которые уж ни раз прощали его. Он просто смотрел вдаль, за окно, за город.. Саола легко коснулась кончиками пальцев его щеки и выскользнула в коридор...
... Поздней ночью хрупкая, девичья фигурка металась по комнате. За ней наблюдали. И ни одни глаза. Пока словно чье-то дыхание не погасило светильники ее комнаты. Сао в легком нетерпении щелкнула пальцами, которые тут же поймали чьи-то руки:
- Я не мог уйти не простившись, Саола, - раздался тихий шепот. Вэл склонился к ее плечам. Его волосы окутали щеку девушки.
- Куда ты идешь, Вэл?
- В небо... Небо, которое хотел открыть для тебя. - он помолчал, а потом тихо добавил: - Любимая.
Сао не содрогнулась. Она уже это знала, но не с такой болью, не так безнадежно. Ее пальчики коснулись его лица. Прикосновение было ласковым, нежным, но словно затронуло неведомые струны в душе юноши. Он губами поймал ее руку, покрывая каждый палец легкими поцелуями. Юная императрица не могла не заметить, что поцелуи стирали едва заметную грань между благоговением и любовью. Впервые ее огонь не просто пылал, а еще больше возгорался от каждого прикосновения. Губы юноши покрыли дивной формы руки любимой поцелуями. Огонь, чей жар разносит по земле разбушевавшийся ветер - и тот более милосерден, чем удары их сердец, бьющихся в унисон. Девушка закрыла глаза, словно устанавливая преграду. А он, ощутив это, просто подхватил ее на руки, садясь в высокое кресло и укачивая ее, как ребенка в сильных руках. Сао мягко положила голову на его плечо. Вэл нежно провел ладонью по бархатистой щеке Саолы, тихо шепча, как клятву:
- Из любого огня.. Из полыхающей бездны, из проклятых Тенями глубин - я верну тебя, синеглазка. И не смей уходить без меня.
Чудные, фиалковые глаза распахнулись, но он опять закрыл их, целуя ее веки:
- Тебе нужно спать, сердце мое. Тебе нужны силы.
Она и заснула у него на груди, а его руки мягко гладили темные кудри, успокаивая и отдавая все свои силы. Спустя час, убедившись, что Саола крепко заснула, он поднялся, тихо укладывая ее на подушки и укрывая одеялом, Вэл медленно отошел к двери, глядя на спящую. У него было чувство, что он оставляет здесь и сейчас самое важное для него. Юноша запахнулся в плащ и решительно шагнул из комнаты, проходя мимо окна он остановился, подавляя желание вернутся. Глаза закрылись и перед мысленным взором поднялась черная тень...
... Тень устремлялась к Лаконе... тень закрывала людей.. люди бежали прочь.. и никто, никто не мог сопротивлятся...
Вэл упрямо сжал губы: "Раз все бегут - пойду навстречу. Мне нечего терять, кроме своих крыльев.. Не желаю боятся неведомого."
Светлая голова резко поднялась и юноша шагнул наверх, поднимаясь по ступеням дворца на крышу. Солнце еще только алело на востоке, когда с одной из дворцовых башен шагнул человек, взлетая над миром, охваченным войной. Вэл ощутил знакомый запах и силу Ветра, подхватившую его. И с его губ невольно сорвался счастливый смех, резко оборвавшийся при взгляде на покидаемый им дворец. Сердце забилось от странной боли, но он решительно повернул снова созданные крылья, облетая город и устремляясь на юг, там, где тень становилась все больше.. Горн вновь закрыл глаза:
... Ммм, какой занятный город... И какие тут сильные люди.. Странная улыбка, взгляд удивительно красивых взгляд.. Но улыбка.. Что это за оскал? ...
Вэл тряхнул головой... Перед ним уже в который раз воздвиглись четыре фигуры... и ярче всех была полыхающая, словно приносящая себя в жертву удивительно хрупкая фигурка. Юноша распахнул глаза, перед ним летели облака, а далеко впереди сверкали башни Белого Города. Криэрана.

[Мирта ле Тойе]

7 день месяца Темнейших Глубин. Лакона, Фалесса.

-   Мирта, я все понял, - Иванэ, поморщившись, дотронулся рукой до виска, - что требуется от меня?
При взгляде на герцога Амарру в голову обычно приходили сравнения со скалой или мечом. Такие люди держатся до последнего, но у каждого есть свой предел. Пределом Иванэ стала пылающая яхта в ночном море. Слухи о побеге Лексы разошлись по городу моментально. Кто говорил об этом сочувственно, кто с насмешкой, но говорили все. Мирта не могла понять подругу. Может, правы были называющие графиню Тойе бесчувственной? Для нее любовь до сих пор оставалась тайной. И что же это должно быть такое, если ради чувства можно предать, убить, строить свое счастье на чужой беде? Лекса смогла. Узнав о случившемся, Мирта почувствовала себя так, как будто мимо нее прошла страшная гроза. Ее стихия не задела, только грозные отголоски донеслись, заставив вздрогнуть, зато в герцоге Деннир выжгла все человеческое. Сколько еще он выдержит? Судя по лицу, никакого сочувствия Иванэ сейчас не вынес бы, поэтому девушка старалась говорить коротко и сухо:
-   Нужно, чтобы кто-то провел нас за стену, а дальше я сама.
-   Хорошо. У меня есть такой человек. Когда вы будет готовы, я его пришлю.
Мирта кивнула и поднялась. Проходя мимо также вставшего Иванэ, она легко дотронулась до его лба. Небольшое усилие – и герцог удивленно повернул голову. Его головная боль прошла. Адриана Мирта уже не боялась. Все равно, скоро ее уже здесь не будет.
А дома ждали Эвор и двое сестричек-оборотней. Что бы подумали брат, отец, Гунла, если бы узнали? Она укрывает в сердце Лаконы правителя враждебного государства и еще двух существ, которых по определению не существует. И они неплохо уживаются все вместе. Если бы она остановилась и задумалась… но времени нет. И это хорошо.
Мирта прошла в комнату к Эвору. Риган с Фаэнной тоже были там – смирнехонько сидели в углу, сверкая зелеными глазами. Эвор вскочил ей навстречу, подвинул ей кресло – наверное, не терпелось услышать новости.
-   Все в порядке. Иванэ обещал помочь. Скоро мы отсюда уйдем.
-   Мирта, - князь с тревогой посмотрел ей в глаза, - ты не будешь жалеть об этом? Если ты сомневаешься…
-   Нет, - она улыбнулась Эвору. В его присутствии она странно себя чувствовала. Непонятная уверенность, что князь скорее умрет, чем причинит ей боль, и радовала и тревожила. Она еще не знала, что будет делать со всем этим дальше, но уже не хотела, чтобы их отношения прервались.
-   К тому же, - девушка постаралась сделать строгое лицо и повернулась к сестричкам, - слухи о чудовищах во дворце уже расползаются по городу. Если вы как можно скорее не окажетесь в Лесу, то мне страшно, что вы еще можете придумать.
Фаэнна хихикнула, Риган с видом оскорбленной невинности возвела глаза к потолку:
-   Мы всего-то… чуть-чуть… пошалили…
-   И мы больше не будем, - послушным голоском подхватила Фаэнна. Девушки переглянулись и закончили уже вдвоем:
-   Честно-честно!
Не улыбнуться в ответ было невозможно. Мирта так их и оставила смеющимися. Оставались еще дела – ей до сих пор не удалось увидеть ни Нико, ни Алека. Девушка привычно склонилась над чашей, провела пальцами по водной глади… Вода постепенно успокаивалась, в ее глубине проступала чья-то фигура… но это был не Нико. Юноша, светлые волосы, задумчивый взгляд… он изумленно смотрел на нее.
-   Кто ты?

[Крыс]

15 число Глубин и далее.

Держитесь за поручни! Отныне я не Крыс, а офицер Городской Гвардии Рейнар Лан Риверс!
Отныне я отвечаю (Ха!) за порядок (снова ха!) на крохотном пятачке у самой западной стены, для чего и снабжен десятком оболтусов. Платят хорошо, упомяну для справедливости.
Кроме того, ко мне проявил интерес тот самый спутник Кораса, оказавшийся самим Франциском ле Шаорином! Поверьте, это совершенно невероятный человек. Умный, как старая крыса, хитрый и совершенно забивший на мораль. Я испытывал к нему профессиональную солидарность и неподдельное уважение.
Он дал мне понять, что я могу послужить ему в случае чего, но до времени не трогал. Только пятнадцатого числа он пригласил меня сопровождать его к свежей вдове моего сослуживца, старого алкаша Керля Эри. Ну, я и сопроводил…
Ну у Керля и берлога… Ему б на Вшивом конце жить – аккуратность вот точно наша. А вот Иветта, его вдовушка… Ммм… Вот это уже достойно внимания. Лицо сторнийской полукровки, точеная фигурка и поведение, выдающее, как говорил мэтр Хаддами, «атрофию мозга». Самое оно…
Мы перебросились парой слов, а потом некоторое время болтала с Франциском. Далее меня попросили выйти, а когда снова пригласили в гостиную, то порадовали известием о скором обучении. Видите ли, госпожа Иветта Эри соблаговолила, блин, согласиться учить меня ****** светским манерам!
** ее сторнийскую ***** мать трижды в **** и в ***** через колено на весу семью ***** и одним ********* с шипами! Вот оно мне надо?
Когда мы с Шаорином пошли обратно, я выразил свои сомнения более мягко, но последняя фраза осталась без изменений.
-Надо, Крыс, надо!
-Может, хоть объясните, зачем?
-Ты на меня работать хочешь?
-Спрашиваете!
-Тогда учись не задавать вопросов.
-Понятно – точка в точку то же самое, что у нас на Вшивом конце…
-Вот именно.
Я пожал плечами…
Итак, каждый день я стал посещать замурзанный особняк Эри. Там было затхло, неприбранно, кроме того, где-то тут помирала старуха-мать Керля. Хорошо еще, что его отсталый сынок был негласно отдан в какую-то семейку Шаорином.
В тех комнатах, где жила Ив (практически на тюках, кстати – девочка не собиралась здесь задерживаться), было вполне чистенько. Там она и учила меня всему идиотизму, без которого немыслима жизнь дворянина.
Какая ложка к чему, какой цвет одежды на что указывает, какие обороты исключить из речи, как правильно кланяться… Нет, запомнить все было просто – но зачем???
Меня учили правильно есть, правильно пить, правильно ходить… Худо-бедно я научился даже танцевать!
Иветта вела себя как классическая симпатичная блондинка, то есть дурацки. Ее отличало тупое высокомерие, безразличие, явно наигранный траур (хотя черное облегающее платье ей шло), капризность и раздражительность. Ко мне она относилась как к неприятной обязанности, что не способствовало нашему оч-чень близкому знакомству… Ну и фиг с ней. Есть – хорошо, нет – ничем не хуже.
Все остальное время я отлавливал идиотов, решивших выбраться за стены, гонял мародеров и муштровал подведомственных мне идиотов. Гонять их приходилось очень жестко, но зато они стали драться вполне неплохо для имбецилов. Я даже получил официальную благодарность от Кораса по результатом внезапно затеянной Амаррой проверки. Да что Корас – сам герцог Амарра приезжал на мой участок… Но вот что я вам скажу – мы друг другу не понравились…
Параллельно я активно практиковался с мечом… Находил через Шаорина лучших бойцов и состязался с ними, пытаясь выучить оригинальные удары и прочее. У меня всегда была очень цепкая память, и со временем я стал показывать отличные результаты – скажу без ложной скромности.
И на ком же мне придется серьезно опробовать свое умение?

[Эвор Тилийский]

7 день месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Фалесса.

        Мирта ушла. Ушла, что бы забрать из дворца немногочисленные оставленные там вещи и попрощаться с герцогом Амаррой. Эвор и сам хотел бы увидеть Консула перед отъездом, что бы еще раз поблагодарить его за помощь, но в Фалессе было слишком много людей, кто мог просто узнать Князя в лицо на улице, рисковать сейчас было нельзя.
        Зима в столице началась слякотью и дождями, Эвор не любил это время года, не любил серый город и его обитателей. Кругом шла война, и впереди было столько трудностей…. Но, глядя за окно, Князь впервые за долгое время ощущал себя живым, чувствуя странную неуместную после всех своих ошибок приглушенную радость….
        Он снова возвращается домой, в свои Леса, где остались люди все еще верные ему... и Мирта едет с ним. Путь он даже не вернет свое положение и никогда не исправит того, что наворотил за время короткой войны с Ярно, и не посмеет даже надеяться… но она будет рядом и в безопасности. Народ Полумесяца чтит магов, как первых детей Шепчущего, к какому бы народу те не принадлежали. А сам он будет сражаться, сражаться до последнего за Лес, как Князь или, как простой дружинник, но не опустит оружия… и любой ценой защитит ее от любой угрозы.
        Эвор порой сам удивлялся, почему любые его мысли, непременно, оканчиваются воспоминаниями о Мирте, ее темных тревожных глазах и платиновых локонах, рассыпавшихся по плечам и о грустной всегда задумчивой улыбке…. Князь почти ничего не знал о ней, их почти ничего не соединяло, но мысли о том, что он может больше не увидеть Мирту хватало, что бы ощутить где-то в себе уже знакомую пустоту. Но они уходят из столицы вместе. Если бы Князь не разучился смеяться, вихрем прискакавшие в его покои кошки, несомненно, застали бы его с улыбкой на губах.                                                                                   
        Похоже, Ри и Фа очень своеобразно приняли к сведению заявление Мирты о том, что все, что нужно она собрала, а остальное в этом доме никогда ей не нравилось. Жертвами кошачьего энтузиазма уже стали шкаф красного дерева в гостиной, превращенный в одну большую пластинку для точения когтей, остекленная антресоль полная тай-суанского фарфора, теперь уже совершенно пустая и заваленная грудой разноцветных осколков, распущенные тонкой соломкой ковры. Впрочем, они и не собирались останавливаться на достигнутом….
      Осмотрев до безобразия прибранную и аккуратную комнату Князя, одна из серебристо-рыжих проказниц недовольно мрявкнула и в пару прыжков вскочила на портьеру, та в свою очередь, жалобно скрипнув, рухнула в следующее мгновение, погребая кошку под многочисленными слоями тяжелой ткани. Фаэнна, перекинувшись в девушку смеялась до слез, пока Риган, полосуя когтями тяжелый и плотный бархат каталась по комнате, чихала от пыли и потом, пока не кончился запал, прыгала по стенам, мебели и постели, роняя все что можно и производя столько шума, сколько навряд ли бы получилось у залетевшего в комнату урагана средней мощности. Когда кошка соизволила таки остановиться, выражение мордочки у нее было сначала самое довольное, потом встретившись с Князем глазами Риган попыталась изобразить виноватость, но получилось у нее плохо, и она, перекинувшись в человеческий облик, тоже засмеялась.
- Только не надо на нас так смотреть, сударь Князь, - ввернула Риган, присаживаясь на изрядно шатающийся после ее бегания стул, - Мирта нам разрешила. Правда, Фа?
        По тому насколько быстро и активно закивала вторая нарушительница спокойствия, Эвор понял, ни о какой договоренности с хозяйкой дома не было и речи…. Да и что с ними поделаешь? В лесу у сестренок была целая уйма деревьев, а тут, кроме как на портьерах и шкафах, даже кошковатость проявить негде.
- Да и жить надо в веселии, а  не в горести, - серьезным видом заявила Риган, очень своевременно вскочив с окончательно развалившегося стула.
        Мирта вошла в комнату почти бесшумно и, как оказалось, всеобщая разруха совершенно ее не смутила. Оборотни изобразили на лицах очень правдоподобное смирение и раскаяние, но стоило посмотреть плутовкам в глаза, что бы понять, что они продолжат шалить, как только от них отведут глаза.
        Князь поднялся на встречу своей спасительнице, со странной тревожной надеждой ожидая ее окончательного ответа. Не передумала ли, не будет ли жалеть… «Нет». Странная радость, охватившая Эвора в этот момент мешалась с чувством ответственности за эту хрупкую, но такую сильную девушку. Князь осторожно коснулся ее плеча.
- Ты не пожалеешь, я обещаю, - тихо произнес Эвор, и глядя в эти бездонные синие глаза он находил в себе желание бороться, радоваться и жить….

[Сингреллин а Ре'Антэ]

[glow=navy,2,500]
Ночь с 11-го на 12-е число месяца Темнейших глубин.
Лакона. Криэран.[/glow]

Сильвия рухнула в кресло и вставать, кажется, не собиралась. Сингреллин удивлённо подошла к ней, пригляделась. Мысли её неслись лихорадочным вихрем..:

"Странно, неужели она не пережила Перерождение? А с вижу вроде живая.... Тьфу, ну, не мёртвая в общем...  Неужели я что-то сделала не так? Она ведь должна глаза открыть, что ли... Хотя бы... Сказать что нибудь...
  Может, неустойчивая детская психика не вынесла осознания своей ужасности? Тьфу, о чём это я, она ж ещё не знает... А может она.. того.. ну, спит в смысле? Как я спала?.. А что может вывести вампира из состояния устойчивого сна?.. Ах дааа! Кровь..."

Решив так, Сингреллин прикрыла кресло со спящей на нём юной вампиркой магическим покрывальцем, чтобы ни туда, ни оттуда, и выпрыгнула в окно, широко раскинув руки с накинутым плащом. Она выглядела настолько странно, что пара уличных мальчишек, явно выбравшихся из дома в столь поздний час без ведома родителей, приняли её за огромную летучую мышь и сказки о ней ещё долго ходили среди юнцов Криэрана.

Вернулась в комнату она не скоро, почти на рассвете, охотиться пришлось долго, но жертву она выбрала, по своим меркам, подходящую. Подниматься через окно было неудобно, но и зайти через дверь Синг не могла, поэтому она просто зашвырнула будущий завтрак своей "дочки" наверх, запрыгнула сама. Сильвия лежала в том же кресле и по магическому щиту не было заметно, чтобы его хоть кто-то касался.

Син сняла щит и обратилась к своему творению:

- А ну вставай, умирающая ящерь...

Творение промолчало. "Творец" (или правильнее сказать "Творециха"?) подошла ближе, потрясла Сильвию за плечо. Глаза юной вампирки открылись. В них стояли злоба и обречённость.

- Не смотри на меня, как на врага народа. Вставай давай, пора завтракать.
- Что это? Почему я себя чувствую так, словно я вчера слишком много выпила? Кто ты? Что я тут делаю и где я?
- Эээ, Сильв, кажется, вечером я слишком больно ударила тебя по голове...
- Я тебя знаю?
- Я представлялась. Впрочем, если ты забыла моё имя - так даже лучше.
- Я не помню тебя... Последнее, что я помню, я шла по улице...
- Да-да, шла по улице, мы познакомились... - Син упорно размышляла, как сказать девочке о том, что она вампир.
- А потом? Мы пошли и напились, да?
- Не совсем. Вот, иди сюда. Видишь этого мальчика?
- Ой, а это ещё кто? Он был с нами?
- Нет. Но сейчас будет... - Син взяла один из лирийских клинков и чуточку надрезала парню горло. Тот и не пошевелился, не зря ж она огрела его магией. Сильвия сначала смотрела с ужасом, но потом Син заметила, как глаза её стали расширяться, ноздри затрепетали, вдыхая аромат свежей горячей крови...

"Ага! Значит чует, значит всё же скорее вампир, нежели зомби..."

Сильвия подошла ближе, не в силах сопротивляться Зову Крови, присела рядом с умирающим... Тот слабо застонал, но Сильвия уже вцепилась клыками в его шею. Только теперь Син обратила внимание, что на её руках появились когти, а в глазах навсегда зажёгся кровавый огонь...

Заметив, что парень умирает, Син вспомнила: надо остановить Сильвию во время, сама она ещё не скоро научится себя контролировать. Вампирка подошла ближе, и, уловив миг перехода, оттащила Сильвию от жертвы. Та резко обернулась, оскалила клыки и зарычала, как рычат псы, защищая кость, попробовала броситься на Сингреллин. Син наотмашь ударила её по лицу, и молодая вампирка отлетела на несколько шагов, но тут же вскочила, прыгнула...

Удивительно, что делает жажда крови с такими вот миловидными на первый взгляд девочками...

Сингреллин быстрым движением рук припечатала Сильвию к стене магической сетью, подождала, пока та придёт в себя, а, когда девушка стала более-менее соображать, сказала:

- Он уже давно мёртв. Не советую тебе пить кровь мёртвого человека... Когда человек умирает, кровь становится слишком густой и холодной... Иногда даже ядовитой. Отравишься...
- О Тени! Я только что... - прошептала Сильвия, опуская руки. Син ослабила сеть, однако снимать заклятие не спешила.
- Какие Тени? Посмотри на себя, Сильв. Ты сама - та самая Тень, о которой говоришь...
- Я - вампир? - девушка даже слегка осела.

О Тени...

- Угу. Окончательно и бесповоротно. А теперь.. скоро рассвет. Ложись на кровать и накройся покрывалом. - Син сняла сеть, ибо нападения больше не опасалась. Сильвия подошла к окну.

- Эй! А ну отойди оттуда! Сейчас как солнцем в глаз получишь - будешь знать.

Саму Сингреллин солнце только слепило, и она сама не знала, насколько была права, предостерегая Сильвию, которой огненная звезда могла причинить гораздо большую боль.

Сильвия послушно забралась под покрывало, тихо попросив рассказать вампирке, что ей теперь делать. Что делать, Син не знала, но пару советов всё же решила дать:

- Для начала, не пытайся идти к своему папочке-сенатору. Он не поймёт. Затем, научись контролировать себя, и не ешь мёртвых.
- Я не буду убивать людей! - Сильвия даже вынырнула из-под покрывала, но Син снова накрыла её с головой:
- Будешь, уж поверь мне, старому вампиру. Третье, ходи только ночью. Так тебе будет проще скрывать свой вампиризм... Ну, клыки, там, когти.

Под одеялом тихо всхрапнули: кажется, Сильвия только сейчас заметила эту атрибутику вампиризма.

- Далее, помни о том, кто ты есть, и не забывай своё место. Насколько я могу судить, ты - вампир Второго Поколения, а это достаточно великая Сила. Только не преувеличивай её значения... Не бойся физических повреждений, по крайней мере бойся не так сильно: всё это заживает, достаточно лишь пару дней попрятаться в тёмном местечке. Не приближайся к людям, стоящим возле огня, нехорошо получится. Мало ли что взбредёт им в голову. Не пытайся по привычке съесть что-нибудь человеческое, такую мешанину в венах получишь, что... Сильв? Ты меня слышишь?

За окном взошло солнце. Юная вампирка крепко спала...

"Ну и пусть её. Не хочет меня слушать - пусть сама учится, а я пойду, мне пора. О Тени, (хм, здорово поминать саму себя...), и зачем мне сдалось сие дитя? Не очень-то мне понравился такой опыт. И вообще, мне кажется, она копошится в моей голове. И почему я так плохо читала книги о вампирах? Хоть о самой себе узнала бы... Я не хочу связывать своё существование с этой девчонкой... Решено, пусть сама живёт. А с "копошением в голове" мы сделаем проще..."

С такими мыслями вампир первого Поколения Сингреллин а Ре'Антэ вышла из своей комнаты, явно намереваясь никогда больше сюда не возвращаться...

[Ардрик ле Нуаран]

7 число Глубин.

Сижу в осаде. Осада, собственно, чисто номинальная, но деваться все равно некуда.
Мист как-то сказал, что главный враг ожидающего – безделье. Ред тоже это понимал, а потому все капитально укрепляли Озерное; вы даже не представляете, на что способен пехотинец, если дать ему лопату и приказать рыть отсюда и до заката.
Все это было хорошо, но сражаться на свежих валах все рано было почти некому. Нас банально не поддерживал народ – как же, сторонники святотатца… Ничего. Рано или поздно Герен с Криллой сойдутся до победы, а победитель просто не сможет сохранить престол в текущей обстановке. Главное – выждать…
Я боролся с бездельем исключительно удачно – устроился в ученики к друидам. Они превосходили Эвиана во всем, и за неделю мое мастерство поднялось на порядок. И это – всего лишь вступительный курс…
Но сегодня произошло нечто невероятное!
Как раз когда я сидел над чашей и тщетно пытался увидеть Саолу, или Миста, или хоть кого-нибудь, чаша вдруг повела себя крайне независимо. Выразилось это в явлении образа миловидной и смутно знакомой девушки.
-Кто ты? – изумленно спросила она.
-Ардрик ле Нуаран, леди…, - ошарашенно представился я.
-Нуаран?.. Брат сенатора?
-В общем-то да… Но откуда вы знаете Кеннета?
-Ну, я видела его на приемах, хоть и нечасто бывала на них…
-Подождите, вы, случайно, не Мирта ле Сканти, урожденная ле Тойе?
-Да, это я… Но мы все же вряд ли встречались.
-Я запомнил вас по турниру.
-Как странно… Я пыталась найти дорогого мне человека, но нашла вас.
-Я занимался тем же самым – возможно, вот и причина. Простите профессиональное любопытство, но… как именно вы искали?
-Вода. Чаша воды – простой инструмент, но я пока не работаю с другими…
Чаша… чаша… !!!!!
В моей голове что-то щелкнуло…
…Видел девушку чашу воды в чаше капли крови бусинами бусинами…
…она смотрела видела могла управляла не как я лучше сильнее легче…
Обрывки давнего бреда пронеслись перед моими глазами… Это – она. Без сомнения. Одна из четырех, тех, кто нужен миру.
Мимолетно я попытался прощупать ее на Силу…
Она ничего не почувствовала, но меня будто пронзило молнией. УХ ТЫ!!! Да я рядом с ней так, подмастерье. Это… это… это не сила людей. Не для нас она… Ее вливает в избранников сам мир…
Откуда у меня такие мысли??? Не знаю… Последствие того путешествия-без-тела…
-…Господин Нуаран? Вы слышите меня?
-Да, да… Зовите меня Ардрик – вы имеете на это полное право, госпоже ле Сканти…
-Ле Тойе, если можно.
-Да, да… Разумеется.
-Если не секрет, где вы находитесь?
-В Озерном чертоге, среди сторонников князя Эвора и княжны Сиэнны.
-Ого! Эвор бы порадовался…
-Князь жив?!!!
-Да, но если вы об этом кому-то расскажете, то приобретете себе множество врагов.
-Конечно. Никто ничего не узнает.
-Да, раз уж заговорили, что вообще в лесу творится?
Я вкратце обрисовал политическую обстановку.
-М-да… Хуже, чем я надеялась... Между прочим, мы надеемся скоро прибыть в Озерный, так что крепитесь.
-Приложу все усилия. Если я вам понадоблюсь – вызывайте в любой момент.
-Да, конечно. Спасибо вам, Ардрик.
-Это мой долг.
Вода вновь стала прозрачной, а я постарался обдумать произошедшее.
Надежда забрезжила вдалеке…

[Ярно ле Фалесс]

C 3 по 12 число месяца Темнейших Глубин. Берег Салерны.

Ярно не хотел останавливаться, но и люди, и лошади устали. Раньше он мог уговаривать самого себя и своих людей, что еще немного, еще чуть-чуть… до тех пор, пока прямо на глазах у императора под одним из рыцарей не пал конь. Воин, едва успевший соскочить с обреченного животного, какое-то время смотрел на скакуна, словно на умирающего друга, потом, ни говоря ни слова, развернулся и побрел дальше, присоединившись к нестройным рядам пехоты. Нужно остановиться, иначе скоро также безмолвно и буднично начнут падать и умирать люди.
Ярно догнал горниста и тронул его за плечо. В пыльном вечернем воздухе пронзительный сигнал горна разнесся над извивающейся стальной змеей, заставив ее на миг замереть, после чего – распасться на отдельные человеческие фигурки. Лагерь возник быстро, словно по волшебству, заполнив все вокруг себя обычным для таких мест шумом – звоном оружия и доспехов, ржанием и храпом лошадей, криками часовых, стуком топоров, превращающих дерево в пищу для походных костров. Но не было слышно ни разговоров у огня, ни песен, ни перебранки… Словно все войско состояло из немых. Усталость. Она сковала языки, затуманила мысли, подтачивала волю.
Император спешился и шел по лагерю, вглядываясь в лица солдат. Красные от усталости и едкой дорожной пыли глаза, щетина, уже превращающаяся в бороду, ранняя седина и вечность во взоре… Юноши с глазами стариков. На все – одна печать. Печать рока, заставившего людей против своей воли превратиться в убийц…. Ярно захотелось закрыть глаза, но он, устыдившись подобной слабости, заставил себя смотреть не отрываясь. На лошадей, потерявших свой лоск, на доспехи, давно утратившие позолоту и серебрение, на щиты, столь изрубленные, что давно же невозможно установить, что за герб на них был изображен, на утратившие яркость цветов боевые знамена, развевавшиеся на ветру, словно тени…. Тени знамен над призраком армии.
Уже много месяцев он живет в аду. Правда, он здесь не один – тысячи лаконцев разделяют с ним эту преисподнею, но уж больно слабое это утешение. Иногда вспоминается турнир в Криэране, когда еще звон стали внушал лишь радость, а не безотчетную тоску, воздух был полон ароматами цветов, а не гарью. Когда это было? Весной… Всего несколько месяцев – целую жизнь назад – война казалась такой удивительной, героической штукой, победа на ристалище пьянила, словно молодое вино а полученная рана была не более чем досадной помехой. Тогда был бой барабанов, пение труб, восторженные крики толпы, улыбки молоденьких девушек…
А потом был  Лес, где стрелял каждый куст, каждое деревце. Где безобидная полянка могла обернуться ловчей ямой, а ночной налет дружинников Князя – обратить небольшой лагерь, разбитый среди леса, в погост, полный трупов. Была бесконечная, лишающая возможности ориентироваться, убивающая простор, зелень, влага, разъедающая железо и гнетущее чувство неправильности происходящего. Настоящая война не должна быть такой.… Была победа, такая же неправильная и странная, как и вся война. В ней не было ни чести, ни доблести – лишь остался на устах горький вкус чужого предательства. Потому он почти обрадовался вторжению с Запада – это была настоящая война. Та, о которой юный Ярно читал в старинных книгах, чьи украшенные причудливыми миниатюрами страницы повествовали о великих битвах, решавших судьбы мира, о благородных рыцарях и исторических походах. Иллюзия столкнулась с реальностью у Темного брода. Столкнулась – и разбилась в вдребезги, осколками разлетевшись над изрытой копытами землей. В бойне, что бушевала в тот день, не было ни величия, ни красоты. Хотя, быть может, и была, но Император ее не заметил: в памяти остались лишь бесконечная усталость и столь же бесконечное отчаяние. Сколькие полегли тогда, расплачиваясь за его иллюзии? Ярно не хотел знать, но память упрямо выдавала императору одно имя за другим, переполняя память, погружая в кошмары.
Дальше все смешалось - стремительный ночной переход, битва у Орзы, подарившая если не надежду, то мрачное убеждение – врагов можно одолеть…
Великая война на деле обернулась изнурительными переходами, плохой пищей, болезнями, гниющими ранами, телами лошадей и людей на обочинах дорог. Горячечный азарт скоротечных столкновений, приводящих к кровавым рубкам, сменялся холодной пустотой при виде новых прорех в строю. Здесь все были товарищами, но никто – друзьями, потому что дружба в этом пропитанном запахом гари и железа аду была слишком скоротечной. Смерть Портэо, умершего от ран вскоре после победы, лишний раз доказывала зыбкость всего сущего на войне.
Таковы ли были великие войны древности? Или тогда все было благороднее, правильнее? Ярно считал, что тогда было тоже, что и сейчас – император разучился верить в благородство.
Лаконцы медленно отходили к Салерне, цепляясь за каждую пригодную для обороны позицию. Орза сменилась Калинейской дорогой, где арьергард имперской армии устроил кровавую баню севшему на плечи отступающей армии клану Орды. Но потом было Ласское поле, где отряды легкой лирийской конницы настигли обоз, слишком медлительный для взятого темпа, а потому безнадежно отставший…. Случись это в начале войны, Ярно развернул бы армию и дал бой, отчаянный, героический – и безнадежный. Но сейчас он лишь до хруста сжал зубы и отдал приказ двигаться дальше. Погибшие обозники будут не первыми жертвами войны, и далеко не последними. Они сражались, цепляясь за каждый брод, за каждую просеку, за каждый холм, побеждали, но продолжали отступать от Орды, накатывающей словно штормовая волна. Ярно прекрасно понимал: его армия – всего лишь камешек на пути того стремительного потока, которым обернулось западное вторжение. Да, лирийцы отдавали за каждую пядь лаконской земли полной мерой крови, но варвары могли себе позволить и более щедрую плату. Остановись Ярно хоть на миг – и Орда обогнет его позиции, охватит ос всех сторон, возьмет в клещи – и уничтожит. Чтобы уничтожить врага, нужна другая, куда большая сила, но на создании такой армии требовалось время, которого не было и не будет.
В довершение всего давно не было вестей из осажденной Фалесы, и сама мысль о том, что столица, возможно, уже в руках лирийцев или, что еще страшнее, сторнийцев, известных на весь свет своей жестокостью, жгла словно огнем. Ведь там Саола, его Саола! Ночами ему снился горящий город, полный обоженных до неузнаваемости тел. Ярно бродил среди огня в полном одиночестве, но пламя не жгло его, а окутывало пеленой невыносимого холода. Он искал среди безликих, покоящихся среди пепельной вьюги фигур ту, одну единственную. Искал с отчаянием обреченного, но боялся найти… В такие ночи он просыпался в поту с единственным желанием бросить все и помчаться туда, помочь... спасти… Но Ярно заставлял себя оставаться на месте. Лежать, без единой мысли в голове пялясь в ткань шатра, пока не наступала заря очередного дня, обещающего стать таким же как предыдущий. Снова раненый, но недобитый спрут лаконского войска раскинет вокруг себя свои щупальца, чтобы жалить преследователя, наносить тому мелкие, но болезненные раны.
Но была одна надежда, один козырь, ненадежный и неверный. Старая задумка и последний шанс. Но для этого к Салерне нужно было выйти в строго определенном месте и в точно заданное время. Можно несколько позже, но ни коим образом не раньше. А для этого должен был умереть кто-то еще…

***

Ален ле Ройс покосился на своего командира и поморщился. Уж больно молод на его взгляд. К тому же он, Ален, никогда не слышало таком гербе, что красовался на потрепанном щите предводителя… Рыцарь подозревал, что глава их отряда – всего лишь оруженосец, решивший что война спишет его самозванство. И этому выскочке поручили почти сотню рыцарей?! И где тут справедливость?! То, что все они были добровольцами настроения не улучшало, как и то, что  сам воин тоже был добровольцем… Но что делать – выскочке везет, как самому  Маррелю во полоти. Уж лучше его командование, чем чье-то другое…
Ален перевел взгляд с изборожденного ранними морщинами лица главы отряда на мост. Добротный мост через мелкую, но широкую речку. Вот только дно у нее на диво илистое – ни лошади ни человеку не перебираться без моста, а до ближайшего брода – крюк в добрый день пути. Не так давно по нему прошло лаконское войско - земля до сих пор хранила отпечатки тысяч копыт и следы колес. Дело их отряда, чтобы к ним не прибавились следы Орды…
Отсюда, из небольшой рощи (маловата, но все лучше, чем ничего), были превосходно видны суетящиеся у надежной, на долгие годы возведенной постройки, человеческие фигурки: гвардейцы поливали громадные бревна опор и доски перекрытий маслом. А на другом берегу уже показались первые лирийские всадники. Казалось, гвардейцы заметили опасность слишком поздно – копыта уже загрохотали по настилу. Под тревожные возгласы часть солдат бросилась наутек, часть – в воды реки, словно надеясь найти там укрытие от изогнутых мечей степных воинов. Наиболее стойкие в спешке поджигали разлитое масло. Огонь занялся с трудом, неуверенно лижа толстые бревна, и первые всадники с легкостью перескочили через тонкую полоску пламени. Засверкала сталь.
Смяв хлипкий заслон пехоты, лирийцы хлынули на берег. А на противоположной стороне появлялись все новые и новые всадники. Привыкшие к тому, что все мосты либо сожжены, либо превращены в укрепленные рубежи защиты и ошалевшие от удачи, кочевники беспорядочной толпой рванулись вперед, чудом умудряясь не устроить давки. Огонь погас, затоптанный сотнями копыт, грохотавший по доскам перекрытий, живых гвардейцев не было видно – лишь несколько прошитых стрелами тел беспорядочной кучей валялись на берегу.
Ройс впился в них взглядом, до боли сжав поводья. Судя потому как побелели костяшки пальцев командира, тот тоже был на грани. Один из, казалось бы, мертвых гвардейцев вдруг приподнялся, в его руках появился легкий арбалет. Лирийцы, уже успевшие пересечь реку, разразились тревожными криками, несколько стрел сорвались с луков…. Но еще раньше окровавленные пальцы стрелка сжались, на лице мелькнуло торжество. Против ожидания, стрела ушла не в толпу конников, а куда-то под мост. Несколько мгновений ничего не происходило – лишь продолжали проносится по мосту десятки лирийцев. Яркая вспышка ослепила даже укрывшихся в роще лаконцев. Когда Ален вновь обрел способность видеть, мост попросту исчез, объятый белым пламенем. «Адский огонь», укрытый под досками перекрытий превратил и реку, и берега на несколько шагов в один гигантский костер. Остатки лирийцев. уже успевших перебраться через реку в ужасе шарахнулись подальше от жара. Тем же, кто несся к мосту с противоположной стороны, не так повезло: задние напирали на передних, буквально вминая их в бушующее огненное море, тех, кто пытался спастись развернув лошадь или, хуже того, спрыгнув с лошади, ждала не менее страшная смерть под копытами обезумевших лошадей.
- Они горят!... Горят! ОНИ ГОРЯТ!!! – только сейчас Ройс понял, что кричит это не переставая с момента вспышки. Приказа не понадобилось – все рыцари рванулись вперед одновременно. На ходу выстроившись в ударный клин, они ударили в смешавшиеся ряды лирийцев. Врагов было много больше, но сейчас это не имело ровным счетом никакого значения: варварам рыцари казались выходцами из той самой преисподней, что извергла на них поток ослепительно белого огня. Удар смял кричащих, мечущихся людей, больше похожих на толпу беженцев, чем на войско, бросил их в кипящие воды.
Ройс по самый значок погрузил копье в грудь одного из лирийцев, отбросив ставшее бесполезным оружие рубанул мечем второго. Третьего, начинавшего что-то соображать, он смял конем, сбросив с бережка прямо в плывущее по неспешному течению пламя. Оглянулся – вокруг остались только свои: в копоти и свежей крови и вправду похожие на посланников мрака, рыцари улюлюкали, кричали оскорбления тем лирийцам, что скопились на другом берегу. Те, не в силах ничего сделать, отвечали воплями в которых в равной мере смешались ярость, горе и злоба. Мешкать далее, однако, не стоило. Отряд, развернув коней, отправился на соединение с войском. Три лошади шли пустыми, четверо всадников с трудом держались в седлах, погибли семеро пеших гвардейцев… Мизерная цена за несколько сотен сгоревших и порубленных лирийцев и день выигрыша. Ален, на ходу перевязывавший незнамо когда задетую руку, улыбнулся: будь их командир трижды сопляком и четырежды самозванцем, он уже добрый десяток раз успел заслужить свой герб и звание. За таким везунчиком он пойдет без колебаний.
Война продолжалась.

***

Ярно в очередной раз всмотрелся в берег реки, едва видимый в утренней дымке, и. впервые за много дней, улыбнулся. Рио ле Лардли, нагнавший вырвавшегося вперед императора, проследил направление его взгляда и изумленно присвистнул. отсюда казалось, что на реке вырос лес.
- Во имя Пресветлого Марреля, что это такое?!
- Это, во имя Пресветлого Марреля, наш флот.
Какое-то время Рио молча осмысливал сей факт, но потом вздыбил коня, издал дикий вопль, от которого конь императора шарахнулся в сторону, и рванулся вперед. Ярно расхохотался и последовал за ним. К кромке берега они подлетели одновременно.
- Кто это придумал? – в глазах Лардли впервые со времени смерти Портэо появилась улыбка.
- Я, - император испытывал законную гордость, - Это я на тот случай, если Сторн вдруг начал бы шалить во время нашего рейда на Полумесяц. Эти земноводные обожают внезапно бить с моря по базам морского флота. Вот мне и пришла в голову мысль: «А что если вместо того, чтобы держать все корабли в Криэране, приказать им подняться по Салерне до того места, де река сменила русло?» Там превосходная цепочка озер.
- И ты приказал морским судам войти в реку? – на лице Рио застыло странное выражение.
- Именно, - Ярно с удовольствием еще раз окинул взором лес мачт, - Там они и простояли все это время. И никто не догадался….
- Ну еще бы, - рыцарь не выдержал и расхохотался так, что едва не свалился к лошади, - Только напрочь несведущий в морском деле человек ввел бы морской флот в русло реки. Тут большие боевые корабли лишены маневренности, не могут быстро развернуться. Да и запереть их ровным счетом ничего не стоит…
- Но, судя по всему, Рикард Шарк, так и не догадался… И флот не нашел… - тон императора стал куда менее уверенным.
- Ага… точно…- Лардли все же сполз с лошади и сейчас благородное животное нервно пританцовывало, неодобрительно косясь на хозяина, от избытка чувств повисшего на лошадиной шее, - Рикард – флотоводец и сын флотоводца…. нужно быть … ну очень… сухопутным человеком, чтобы придумать такое…
- Заткнулся бы ты, флотоводец ****, - Ярно начинал понемногу закипать, - Был бы я моряком, влипли бы мы сейчас по самую маковку. А так – мы еще поборемся.
Рыцарь мигом посерьезнел:
- И каков наш план? Ты же не собираешься бросить матросов против лирийцев? Это будет глупо: моряка нужно учить годами, а на суше от них толку чуть поболее, чем от крестьян… Или на кораблях подкрепление?!
Ярно очень не хотелось гасить надежду, вспыхнувшую в глазах юноши, но…
- Нет, на них половинные экипажи и нет ни единого солдата. Так я приказал.
Лицо Рио закаменело.
- Тогда зачем?
- Чтобы уйти отсюда, обогнав Орду, - то, что Ярно готовился произнести было правдой, ноне делалось от этого менее жестоким, - Сражаясь так, как сейчас, мы покроем себя вечной славой… посмертно. И петь про нас баллады будут лирийцы, сидя в наших замках. Да, мы уничтожаем их армию, но и сами гибнем сотнями. Для них цена велика, для нас – непомерна. Нужно время на создание новой армии – хотя бы несколько недель покоя, чтобы бросить кличь по всем не захваченным землям. Удар, чтобы освободить столицу и смахнуть с доски те войска, что сидят у нас в тылу…
- Нас мало, но все на корабли мы все равно не поместимся, - голос Рио был безжизнен, словно юный рыцарь уже умер, и теперь лишь тенью присутствует здесь, под робкими утренними лучами зимнего солнца, - Даже если мы бросим остатки обоза и всех лошадей…
- Я знаю, - Ярно, не в силах больше смотреть в глаза товарища, перевел взгляд на мачты флота, - Мы возьмем только самые боеспособные рыцарские дружины, гвардию, арбалетчиков и часть лошадей. Остальные – останутся и продолжат делать то, что делали. Их цель – сдерживать продвижение врага. Имея по три-четыре сменные лошади на человека, они выдержат соревнование в скорости с лирийцами.
- Лошади выдержат… А люди… - Ярно не ответил. Впрочем, это и не было вопросом. Оба воина осознавали, что шансы оставшихся живыми дойти до столицы – мизерные.
- Твоя дружина отправится мо мной к Фалесе, - Ярно проклинал себя за слабость, но поступить иначе у него не было ни решимости ни желания.
- Нет, - голос Лардли был спокоен, почти безмятежен, - Моя дружина потеряла у Орзы три четверти рыцарей. Среди оставшихся – почти все ранены. Мы  - не самая боеспособная часть армии. Останемся здесь.
- Я могу приказать тебе…
- Пожалуйста, не заставляй меня нарушать вассальную клятву, - улыбка вернулась на лицо Рио, но не в глаза, - Флот уйдет сегодня?
- Нет, завтра утром. Сотня Стефалтона не даром сожгла остатки «адского огня» - у нас есть день передышки. Ты будешь командовать оставшимися войсками.
- Хорошо, - глаза Рио уже скользили по берегу, словно оценивая позицию для боя, - Я тебя не подведу.
- Знаю, - Ярно тронул лошадь, направляясь к войску, которое сходу начало втягиваться на приставшие к берегу корабли, словно стальная змея в укрытие
- Передавай привет жене, - Ярно остановился и обернувшись, взглянул на Рио, по-прежнему стоявшего на пригорке, неподвижно, словно памятник воину-защитнику.
- Конечно, - мысль о том, что Саола все еще там .в осажденном городе, в окружении врагов явных и, что куда страшнее, тайных, всколыхнула уже ставшие привычными ярость и решимость, - передам обязательно. А ты – сделай милость: уцелей. Передашь свой привет еще раз – лично.
- Конечно, - Лардли наконец пошевелился, - Уцелею обязательно.

***

Войска грузились на корабли весь день, ночь и, не взирая на старания и прокляться командиров, большую часть следующего дня. Кто-то с радостью спешил подняться по связывающим палубу и земную твердь мосткам, стремясь во что бы о ни стало вырваться из этого ада. Кого-то приходилось загонять на палубу, угрожая военным судом и повешением. На берегу остались не многие… но они все же остались. Все, что Ярно мог сделать для них, это оставить провиант, новое, не испорченное в боях оружие и часть корабельных запасов «адского огня».
Уже когда очередной день закончился, и перегруженные корабли устремились по речным водам  вниз, туда где в кольце осады держалась Фалеса, молодая ночь осветилась далекими зарницами вспышек. Ярно до боли в глазах всматривался в далекий горизонт, но корабли продолжали свой путь во тьме, ведомые опытными капитанами и подгоняемые попутным ветром… Огни вскоре скрылись из виду…

[Рикард Шарк]

8 день месяца Темнейших Глубин. Вечер. Фалесса.

Властитель наслаждался удивительно теплой даже для мягкой лаконской зимы погодой и обществом Александры. Рука об руку они неспешно прогуливались по сторнийскому лагерю, беседуя о погоде, о политике, о красоте лаконской природы…. Обо всем и ни о чем. В такой день и от такой женщины Рикард даже «Порядок поведения на боевом корабле при длительном переходе» слушал как божественное откровение. Настроение было преотличное, и даже не удачное воплощение планов было тому причиной.
Рик был счастлив тем, что открыл для себя страх. Страх за близкого человека.


***


Войдя в шатер и не найдя там Лексы, он едва справился с нахлынувшим на него приступом холодной, словно воды морских глубин, ярости. Она ушла без его дозволения, покинула его не предупредив, не сказав, куда направилась…. Потом ярость схлынула так же внезапно, как и появилась, а на смену ей пришло беспокойство, переросшее в страх. Она ушла одна, бродит где-то по военному лагерю… Рик ценил своих солдат и доверял им в бою, но ему не хотелось, чтобы его женщина ходила среди сторнийцев в одиночестве. Морской народ привык брать все, что хочет не раздумывая. А рядом, лагерь лирийцев, партизаны, вьющиеся вокруг бивуаков словно комары, вечно жаждя крови захватчиков…
Лекса оказалась цела и невредима. Страх сменился пьянящей радостью, такой необычной. Новой для Властителя Империи тысячи островов, что Шарк растерялся. Рик никогда не боялся ни за себя, ни за других – нечувствительность к боли сделала его равнодушным к чужим мучениям, пробуждавшим не сострадание, а любопытство. Переживать за других Рик и вовсе не умел: у отверженного сына морского владыки не было ни друзей, ни близких – лишь союзники и цель. А потому страх за Александру был для Властителя новым, неизведанным чувством…

***


Александра повысила голос, и Рикард понял, что увлеченный воспоминаниями, пропустил что то важное:
- Извини, я засмотрелся на твою красоту… О чем мы?
- Об осаде, - голосе возлюбленной слышалось некоторое раздражение, - Она не закончится еще долго. И стена эта… Мы собираемся здесь сидеть, пока варвары не войдут в город?
- Нет, конечно… - Рик усмехнулся, - Нужно только закончить кое-какие дела… и мы вернемся в Сторн. Командовать флотом я смогу и оттуда. Там мы скрепим наш брак согласно обычаю…
Сторнийцы, почтительно склонявшиеся перед царственной парой, провожали Лексу взглядами, в которых были в равной мере смешаны восхищение и зависть. В душе просыпалась ревность, смешанная с гордостью – ничто не возвышает мужчину в чужих, да и в собственных глазах так, как красивая женщина рядом.
Среди толпы воинов мелькнуло знакомое лицо. Мист. Рик поморщился: «Такое утро испортил…» С наемником нужно было что-то решать: последний заказ Властителя лаконец выполнил безупречно, но теперь он полностью исчерпал свою полезность. Боле того, наемник знал так много секретов, что становился смертельно опасен – Рику вовсе не улыбалось отвечать перед разъяренными лесовиками за начало вторжения в лес, а перед не менее взбешенным ханом лирийским – за убийство его эмиссара. Кроме того, за те деньги, что причитались злосчастному убийце, можно снарядить несколько легких кораблей… Нет, пора Мисту отправляться в свое последнее путешествие…
- Если бы взгляд мог убивать, то в этом лаконце было бы не меньше сотни дыр, - Лекса увлекала Рика дальше, мимо наемника, - Не торопись…
- Почему? – Властитель, все еще погруженный в свои мысли,  задал вопрос механически, но ответ, прозвучавший из нежных женских уст, заставил мужчину замереть на месте:
- Потому что смерть наемника сторнийского владыки сразу после покушения на лирийского военачальника будет выглядеть слишком уж многозначительно… Хаммерид может засомневаться в том, что хан жаждет видеть его голову отдельно от тела и повременить с открытым мятежом…. Руку отпусти, синяки останутся…
Рик опомнившись, разжал пальцы, стальным кольцом сомкнувшиеся вокруг запястья спутницы. На нежной коже женщины остался красный след, который  та принялась массировать с обиженным видом.
- Откуда ты узнала?
Лекса продолжала изучать следы от пальцев Властителя и на вопрос не обратила ни малейшего внимания.
- …Прости меня… я забылся… не хотел сделать тебе больно. Просто твоя красота лишает меня разума… - Рик уже и забыл, когда в последний раз просил прощения у кого-либо, а потому с трудом отыскивал с памяти подходящие слова, - Я… я сожалею.
- Что лишает разума, это верно подмечено, - тон был сердитым, но лучше это, чем молчание, - Впрочем, для этого не требуется слишком уж много красоты…
Шарк улыбнулся – уже давно никто не осмеливался говорить так с жестоким владыкой островной империи.
- И все же – откуда ты узнала? Я могу поклясться, что никто…
- Милый, я была женой лучшего полководца Лаконы, видела политические игры Императрицы, Адриана, Франциска… Не так уж и тяжело было догадаться. Вечером ты пьешь вино с наемником, заставляя меня сидеть в шатре в полном одиночестве, а на следующий день – переполох в лагере варваров…
- Что ж, я уже давно понял, что моя возлюбленная не только прекрасна, но и умна…. – Рик поцеловал узкую ладонь женщины, - …но этот человек мне больше не нужен. Надеюсь, ты не станешь просить за него.
- Упаси меня Морская Праматерь… - ладонь скользнула по нахмуренному лицу мужчины, словно разглаживая суровые складки, - Просто нужно все сделать с умом… Смерть наемника должна быть естественной.
- Она и будет естественной, - Рику показалось странным, что ему объясняют такие очевидные истины, - Несчастный случай или скоротечная болезнь…
- …как раз то, что делать не следует, - смех женщины, мелодичный, словно перезвон серебряных колокольчиков, в сочетании с речами о смерти будил во Властителе неистовую страсть, так что сосредоточиться на словах Лексы было нелегко, - Разве это естественный конец молодого здорового мужчины во время войны? Несчастный случай, как же… Он должен умереть от стали, да так, чтобы всем было ясно – неосторожного наемника убили лесные стрелки, пьяные лирийцы, ревнивый ухажер его новой подружки… Да кто угодно. Причем лучше бы – через пару месяцев.
- Мысль превосходная, - Рик сделал себе мысленную зарубку: идея и вправду была неплоха, - Но ждать я не буду…
- Ты нетерпелив, - пара, сделав круг, вернулась к шатру Властителя. Тон Лексы был серьезен, но в улыбке и в глазах появилось что-то новое, зовущее.
- Да, я не привык ждать, - Рик легко подхватил Александру на руки, поразившись легкости и хрупкости женщины, способной в минуты страсти быть столь страстной и ненасытной, и осторожно, словно величайшую ценность, внес под полотняные своды, - И всегда получаю то, чего хочу….


***


Рик пил и улыбался, улыбался и пил.… Временами ему начинало казаться, что лицо окаменело и превратилось в уродливую маску, как у одного из тех каменных божков, которым поклоняются дикари на южных островах. Стараясь укрыть ту обжигающую, словно лед ненависть, что бушевала в его душе, как можно глубже, Властитель отсалютовал своим кубком уже изрядно набравшемуся Хаммериду и выпил. Вино не доставило удовольствия, но слегка смягчило гнев. Гадая, сколько же еще придется слушать не всегда понятные варварские шутки, он по возможности незаметно оглянулся. У соседнего костра по-прежнему в полном одиночестве сидел старый солдат, то и дело подбрасывающий хворост на поживу ненасытному пламени. И больше никого… Странно.
Целью изрядно затянувшейся вечеринки было разговорить оправившегося от раны лирийского военачальника, выяснить, насколько он «созрел», тут все шло по плану – не говоря ни слова прямо, варвар не раз дал понять, что отнесся к случившемуся с прободающим вниманием и начал потихоньку смещать ненадежных командиров… Не пройдет и трех дней, как значки лирийского хана будут сорваны с копий…. А с образованием на игровом поле еще одной, пусть и не столь многочисленной, но враждебной всему и всем, армии, война затянется до бесконечности.
Но если тут все шло хорошо, то цель попойки пока была столь же далека от достижения, как и в начале вечера. Рик подавил желание еще раз оглянуться – он делал это не далее, как минуту назад, и даже в затуманенных вином мозгах лирийца может проснуться интерес, чего это собутыльник пялится на костер….
«Даже если справятся – головы по отрываю… Умельцы, акулы их пожри…» - люди, посланные уладить дело с Мистом (а именно их высматривал Шарк) все не возвращались. Хаммерид, пошатываясь, встал и начал вполне внятно для своего состояния благодарить за гостеприимство. Рик, чувствуя, что вино смешало мысли, сковало язык и у него тоже, рассылался в ответных благодарностях, не упуская случая лишний раз уверить варвара в своей поддержке «любого начинания великого военачальника».
«Ушел, наконец-то…» - Властитель в раздражении сжал горлышко кувшина и толстый сосуд треснул, чудом не поранив ладони. Воины потерпели неудачу, теперь в этом нет сомнений. Послушный взмаху руки, костровой приблизился:
- Ну?
- Мой господин, их нет…
- Я что, по-твоему, ослеп?! Где эти дети сухопутных шлюх?!
- Господин, я не думаю…
Видимо, выражение лица Рикарда было весьма красноречиво, потому что сторниец, проглотив окончание фразы, затараторил:
- Мы устроили все, как вы приказали, господин… Передали ваше письмо с просьбой о встрече, нашли двух подходящих лаконцев… Кори загримировался под вас….
- И что же случилось?
- Они…
-… не вернулись, - Рик поднялся, - Пошли к месту засады.
Воин хотел что-то возразить, но не решился. Идя вслед за ним к окраине лагеря, Властитель размышлял, что же могло помешать троим прекрасно подготовленным гвардейцам, когда-то без потерь взявшим один из Криэранских фортов и пережившим сумасшедший полет над стенами столицы, убить одного-единственного наемника…
Лагерь окончился, сменившись уже знакомой рощей, в ночной темноте казавшейся не столь безобидной, а вызывавшей почти мистический страх. Рик тряхнул головой, прогоняя наваждение: это всего лишь лес – тот же, что идет на постройку домов, кораблей и на корм огню – не больше.
Выйдя из под сени деревьев на небольшую поляну, Шарк невольно замер, пораженный. Да, здесь недавно закончилась схватка. Победитель ушел, а проигравшие – несколько изуродованных тел, стаи дополнительным украшением ночного леса. Властитель медленно двинулся вперед, фиксируя детали: вот – лаконцы. Парень и девушка, убитые еще до того, как настоящая жертва явилась к месту засады. Невольные участники сценария «про жеребца-наемника, распутную деревенскую девчонку и ревнивца-ухажера». На застывших посмертными масками лицах – должное выражение: ужаса у девушки и ярости – у парня. Сторнийцы были мастерами своего дела и не ошибались даже в деталях. Хотя нет – одну ошибку они все же допустили… смертельную ошибку. Иначе не лежали бы бесформенными кучами тут, на пожухлой зимней траве.
«Так… переодетый в мою одежду солдат ударил наемника… тот упал… раненый – вот следы крови… или все же убитый – крови довольно много… Из кустов вышли страховавшие первого бойцы… уверены в себе – арбалеты за спиной, оружие у ближайшего – в ножнах…В руках – тела «кукол»… а дальше… Проклятие, что было дальше?»
Сторниец в задумчивости обошел поляну еще раз… непонятно. Все трое умерли почти мгновенно – самый дальний едва успел выхватить мечи. Остальные – и вовсе не оказали никакого сопротивления. «Только что – три тренированных убийцы. Через миг – три трупа… Проклятие, надо было отравить… и акулы с ней, с конспирацией… и где теперь этого ублюдка ловить?!»
Оставалась одна надежда – солдат убил кто-то другой, хотя бы те же партизаны, или – наемник выжил, но позже умрет от ранений. Слабая надежда.
Присмотревшись к трупу убийцы, загримированного под него самого, Рик невесело усмехнулся: у того была отрублена голова, а язык – вырезан. Так в Сторне наказывали за нарушение клятвы господину… Мист демонстрировал неплохое знание обычаев страны нанимателя и мрачноватое чувство юмора. Вот только то ли наемник не знал, что клятва, данная несторнийцу для жителя Империи – ничто, то ли плевать на это хотел…
«Ну и Кракен с тобой, паяц эдакий… Мне на суше-то сидеть дня три-четыре осталось. Уплыву на родину - попробуй достань. Рано или поздно – попадешься моим людям – отучат шутки шутить.
- Объявить тревогу господин? – Рик оглянулся на сопровождающего:
- Нет, не стоит. Пошли обратно. И пришли сюда людей – пусть приберут. Мне нравится эта поляна – не хочу видеть ее загаженной…

[Николя ле Тойе]

8 день месяца Темнейших Глубин.
Западная Лакона. Крессо.

    Наконец ворота открыли, и две сотни всадников, закованных в железо, с неизменным для них грохотом проскакали по сложенному из цельных сосновых бревен мосту за стены. Двор Крессо, широкий, мощенный диким серым камнем, мог легко вместить отряд, втрое превосходящий тот, что привел с собой Нико, круглые гранитные башни давили своей величественной древностью. Вот уж воистину «Мой дом – моя крепость».
    Нико осадил коня, и Лютик с недовольным храпом застыл, тревожно перебирая копытами, в таком настроении темно-гнедой скотинка бывал наиболее опасен для окружающих. Граф спешился, стараясь, что бы свободные от доспехов части тела были вне досягаемости зубов четвероногого боевого товарища, и, спустив с седла на землю уже сияющего любопытством при виде настоящего замка Алека, представился и поприветствовал барона Броснэ. 
      Что это именно он сомневаться не приходилось. Среднего роста крепкий и почти седой мужчина с рассекавшим бровь шрамом и великолепными бакенбардами, являвшимися, наверное, предметом особой гордости их хозяина, выглядел так, как, наверное, будет выглядеть Корвин лет через тридцать. Глаза у Теодора были светло- карие, спрятанные под низко надвинутыми бровями. Нико помнил, кому из его детей достался этот удивительный янтарный оттенок, причем в куда более прелестном исполнении. Но радужные мысли сразу рассеялись при воспоминании о том, какие вести он принес в этот замок.
- Армия Лаконы разбита, - без предисловия заявил Нико, - Если кроме нас кто-то спасся, то их было не много.
        На лице барона не дрогнул ни один мускул, он коротко кивнул.
- Мы, несомненно, предоставим вам возможность остаться за стенами замка…
- Мы ненадолго к вам, - ответил Николя, но барон прервал его, тем, что негоже обсуждать столь серьезные дела вот так с порога.
      И в следующее мгновение Нико несколько рассеяно осмотрелся, уже машинально разыскивая успевшего куда-то исчезнуть Алека, и взгляд неожиданно остановился на такой хрупкой и знакомой девичьей фигуре, граф поднял взгляд и улыбнулся Иллиане Броснэ.
- Мое почтение леди. Вы как всегда прекрасны.
      Бледная и очень усталая на вид Илиана чуть улыбнулась, но удивительные янтарные глаза внезапно заблестели от слез, Корвин стоял в стороне, прислонившись к стене с застывшим лицом. «Тени, и что у них случилось?». И только в это мгновение Нико понял, что не видит во дворе старшего сына барона, слова Корвина подтвердили страшный домысел.
- Он не мог умереть, - прошептал друг, - Он слишком сильный для этого… это невозможно.
        Илиана закрыла глаза, и Нико, неожиданно даже для самого себя, осторожно взял ее руки в свои, как когда-то, целую жизнь назад в Криэране, когда они прощались в прошлый раз, прикоснулся губами к тонким белым пальцам.
- Я скорблю о вашей потере, хотя почти не знал Арно, но даю слово, вас будет кому защитить, - негромко но твердо произнес он.
        Блестящие от слез янтарные глаза Илли были устремлены на него какое-то мгновение, потом барон поторопил всех в дом.

        Большой обеденный зал Крессо был, как и все в этом поместье, создан на века. Без лишней роскоши и излишеств он отдавал какой-то суровой фундаментальностью. Огромный дубовый стол и стулья, гобелены на стенах, и тяжелые портьеры, здесь, наверное, было все так же и при деде нынешнего барона и при прадеде.
        Барон не так уж и многих пригласил отобедать с собой, и в свете всего случившегося в зале стояла напряженная тишина, такая глухая, что Нико мог расслышать треск дров в камине на другой стороне зала и веселые крики Алека и Лауры, самозабвенно наворачивающих в догонялки друг за другом круги по двору. Крессо по понятным причинам было сейчас не самым веселым местом в Лаконе. Барон угрюмо молчал, Илли грустила, а Корвин искал истину и облегчение на дне кубка с вином, имея при этом столь сосредоточенное и целеустремленное выражение лица, что, казалось, уходил в это занятие полностью. Нико тоже вовсе не прочь был бы напиться, но после третьего бокала понял, что хмельное вместо того, что бы веселить только делает голову тяжелее.
- Как долго граф изволит гостить у нас? – голос барона оторвал Нико от созерцания вышитых на гобеленах оленей.
- Я и часть моих людей покинем вас завтра утром, - ответил он, - Но всем, кто хочет остаться под защитой ваших стен, я прикажу остаться здесь. В Крессо мало защитников.
        Теодор Броснэ кивнул, и Нико показалось, что в карих глазах мелькнула благодарность. Барон уже обмолвился о том, что приказал свезти в хранилища Крессо весь урожай с близлежащих сел и самим крестьянам перебраться за стены. Разумное решение. Если его захотят послушать, это может спасти многих.
- Что ж, - неторопливо произнес барон, - Я не знаю, куда вы направитесь, и не прошу вас доверять мне, но ворота моего замка с этого дня открыты для вас.
      Николя молча кивнул в знак признательности. Они о чем-то еще говорили, все больше о битве у Брода и, о том, как все, что было, погибло в одночасье. Баронесса тревожно слушала и касалась рукой заметно округлившегося живота, как и любая мать, думая в первую очередь о своем будущем ребенке. Теодор хмурился, многие рыцари пили или хранили какую-то застывшую неживую отстраненность. Тогда сразу после боя, и после, в Лесном, они еще жили прошлым и, словно, по как-то машинально делая то, что должны, но теперь воспоминания и осознание того, что произошло давило какой то просто повальной безнадежностью. Нико и сам заразился бы этой общем меланхолией, если б не упрямство. Жизнь после Темного Брода не кончилась. И завтра он уедет, что бы это доказать, возможно, просто самому себе. Николя откланялся, когда за окном уже почти стемнело. И барон попросил Илиану проводить гостя в назначенные ему покои.

- Вам приготовили комнаты моего брата, - тихо произнесла Илли, ставшая тенью себя прежней за прошедшие после турнира месяцы, - Там же постелили Алеку. Корвин сказал, что это ваш.
- Да, мой, - воспоминания о каре господней заставили Нико невольно улыбнуться.
      Илли ничего больше не спрашивала, словно замкнувшись в себе и своем горе… такая хрупкая, нежная и печальная… немного осенняя ускользающая красота, почти безупречность…. Она подошла к окну, глядя во двор, так, словно, смотреть на столь знакомые вещи в комнатах погибшего брата, ей не хватало сил. Нико упрямо улыбнулся, желая только вернуть если не смех, то хотя бы улыбку в глубину янтарных глаз, и взялся за гитару.
      Первые аккорды прозвучали тревожно-громко в почти полной тишине. Илиана немного недоуменно обернулась, но в следующее мгновения мелодия стала медленной и легкой, Нико запел, хотя сам не мог вспомнить, когда слова про янтарные очи впервые посетили его обычно пустую голову, но в тот момент за улыбку Илианы он мог написать сотни песен. Когда граф прижал рукой еще звенящие струны, поймал на себе ее взгляд.
- Илиана.…
      Девушка вздохнув отвела глаза, и Нико вновь увидел, как в них блеснули слезы, он осторожно, с такими девушками нельзя по другому, снова взял ее тонкие руки в свои.
- Прошу вас, не плачьте, - он улыбнулся, - Поверьте, жизнь дается нам один раз… и надо жить.
- Вы уедете, граф, - тихо произнесла Илиана, теперь глядя прямо в глаза.
- Я вернусь, - пообещал Нико.

[Николя ле Тойе]

Комната Арно, подчеркнуто аккуратная, с отсутствием любых излишеств, отличалась как все в Крессо странной твердостью. Эти стены не любили музыки и осуждающе относились к смеху. Они давили на Нико угрюмой правильностью, в них было тесно, несмотря на то, что комната вовсе не была маленькой. Наверное, он слишком долго жил в столице, где крепостные стены заменяют изящные балконы, увитые садовым вьюнком.
      В большом камине гудел, развевая мрак и осеннюю промозглость огонь, но не приносил обычного уюта. Нико пролежал почти час на кровати, глядя в потолок, слушая как рядом дышит спящий Алек, набегавшийся за день на неделю вперед. Сон не шел, зато в голову лезли отвратительные тревожные мысли про погибшего Ярно, про Мирту оставшуюся в осажденной Фалесе и отца в Криэране.
    Бессмысленно жалеть о уже сделанном и о том, чего не можешь изменить. Могло быть и хуже, но судьба и в этот раз сдала Нико ле Тойе не такие уж плохие карты…. К Теням весь этот бред!
    Николя осторожно, что бы ни в коей мере не потревожить спящего ребенка слез с кровати, поспешно влез в брюки и тунику. Милостью Марэля в комнате нашлось пара бутылок вина, заблаговременно принесенных сюда слугами и даже порезанный ломтями сыр и ветчина. Гораздо лучше, чем могло быть и гораздо больше, чем ничего. Гостеприимные хозяева Крессо не рассердятся, даже если узнают, что один из гостей предпочел приготовленным ему покоям менее мрачное место.
        Тяжелая дубовая створка окна предательски скрипнула, пропуская в комнату, холодный ночной воздух. Совсем немного пройти по карнизу и внизу крыша конюшни, лошадок не потревожит его гитара, и они не в коей мере не расстроятся, увидев его несколько нетрезвым. На сеновале достаточно тепло и мягко, что бы потом не лезть обратно в чужие холодные покои по темноте, хотя…. Нико с улыбкой посмотрел вверх, где, несмотря на поздний вечер, горело дрожащим приглушенным светом единственное окно во всем замке, в комнату за которым он хотел бы наведаться. Он хотел, что бы она снова смеялась…
        Не прошло и четверти часа, как молодой граф, со сноровкой выработанной годами, пролез в прохладный сенник через узкое окно под потолком конюшен, скинул на просушенную траву завернутый в плащ ужин, туда же полетели по очереди закупоренные бутыли с вином, и спрыгнул сам. Тишина на мгновения нарушилась чьими-то поспешными шагами, потом вновь стало тихо. «Видно не один ты, Нико, такой умный,»- не иначе кто-то из его рыцарствующих друзей уединился с понравившейся служанкой в самом приемлемом для этого в Крессо месте.
        И что прикажете делать? Кричать «Кто здесь?», пугать людей и портить кому-то вечер. Не то что бы Нико отличался обостренным человеколюбием, но в определенных вопросах чувствовал некоторую солидарность. Тойе уже хотел было потихоньку выбираться на крышу, но в этот момент шаги послышались снова.
        От стены возле дверей конюшни отделилась тонкая невысокая фигура в плаще с капюшоном, и с вызовом оглядывая конюшню, продолжила прерванный Нико путь вдоль закрытых денников. Граф осторожно соскользнул со стога в тень, девушка снова замерла и огляделась.
- Кто здесь? – высокий девичий голос показался в наступившей тишине очень громким, и это несмотря на все надежды Николя, удивившие его самого, была не Илиана Броснэ, почему- то хотелось верить что провинциальная и безукоризненно правильная баронесса способна на безумные поступки.
        Нико промолчал, незнакомка шумно вздохнула, видно ругая себя саму за излишнюю осторожность, потом остановилась напротив какого-то стойла, решительно отодвинула засов, и , распахнув тяжелые двери настежь, потянулась к недоуздку безмятежно жующего овес коня…. И в этот момент Нико, как ему показалось слишком поздно, осознал что это за стойло открыла девушка.
- Стой, - не своим голосом заорал он.
        Незнакомка испуганно обернулась, только сильнее дернув за собой несколько ошалевшего от такой наглости, но стремительно обретающего свой обычный «добродушный» нрав Лютика. Жеребец попятился, прижимая уши к голове, ржание больше напоминало шипение… сейчас как тряхнет головой, что ночную воришку припечатает к ближайшей стенке… картина разъяренного Шторма, крушащего все кругом, очень ясно промелькнула в воображении. Не особо церемонясь, Николя обхватил девушку за талию одной рукой и другой вырвав поводья из ее тонких ладоней резко отвел их в сторону. Лютик дернулся, угрожая выбить из сустава руку и резко вскинулся на дыбы, чудом не подмяв и хозяина и девушку под копыта, потом с храпом, капризно выгнув блестящую черно-гнедую шею, покосился на Нико и даже милостиво позволил завести себя обратно в стоило. Вот такая загадочная скотинка.
        Нико, потирая безнадежно растянутое плечо, посмотрел на уже не прячущуюся под темным капюшоном незнакомку. Выражение лица рыжеволосой красавицы отражало причудливую смесь нахальства и любопытства.
- А вы, сударь, кто такой будете? – очаровательное чудо с видом оскорбленного достоинства подняла бровь.
- Я? – на лице Нико создалось впечатление ложной задумчивости, но глаза уже смеялись, - Я хозяин лошади, был вчера во всяком случае.
- Подумаешь, - пожала плечами девушка, - Я бы его потом вернула… скорее всего.
- И что же заставило такую красавицу бежать в ночь из безопасного замка?
        Девушка на мгновение нахмурилась, откинула со лба светло-рыжую прядку, и лицо ее даже стало немного сердитым.
- Какая разница? Все равно сударь выследил меня, - во взгляде аквамариново-голубых глаз вспыхнул легкий вызов.
- Я никого не выслеживал, - примирительно сказал граф, - И зовут меня Нико.
- Я гостья леди Илианы, - смягчилась красавица, - Раэн. 
- Вот и славно, - Нико улыбнулся, - Вино пить будешь? Только из бутылки придется, бокалов я не захватил.
      Какое-то время Раэн смотрела на своего случайного знакомого, пытаясь понять не смеется ли он над ней, потом сама рассмеялась, и решительно кивнула. Надо сказать ни отсутствие стаканов, ни еда, нарезанная крупными неаккуратными кусками, рыжеволосую красавицу ничуть не смутили.
- И куда же сударыня все таки собиралась? – сеясь спросил Нико.
- Просто уехать, - тихо ответила Раэн, - Я не знаю куда, но там где-то человек, которого я люблю, - с вызовом произнесла девушка, - И я могу за себя постоять….
- В таком случае, я могу предложить вам ехать с моим отрядом.

[Кот]

8 день месяца Темнейших Глубин. Вечер. Фалесса.

- Что-то случилось? – Кот поднял на Иванэ глаза и попытался догадаться о мыслях герцога, но это не удалось. Последнее время Иванэ стал непробиваем. Увидеть что-то в его глазах или выражении лица и раньше было нельзя, но теперь…
- С чего ты взял? – Герцог удивленно вскинул брови и отвлекся от просмотра свитка с понесенными потерями.
- С того, что ты уже второй час смотришь в один и тот же список.
- Я всегда забываю, что с тобой нужно быть внимательным. Иногда ты слишком много замечаешь. – Было ли это простой констатацией факта, комплиментом или замечанием, убийца не понял, а потому просто пропустил замечание мимо ушей.
- Так что же все-таки случилось?
- У меня есть дело для тебя. – Без предисловий начал Иванэ. – Нужно вывести несколько людей из города. Ты сам говорил, что хорошо знаешь столицу.
- Знаю, но прежде мне бы хотелось услышать кто это?
- Эвор Тилийский.
Кот усмехнулся.
- Понимаю, но не понимаю, что он будет делать за стенами Фалессы. Не думаю, что Шарк или лирийцы ждут его с распростертыми объятиями.
- Он отправится в Лес. – Спокойно пояснил Иванэ.
- Пешком? – Предположил Кот.
- Нет с помощью… - Герцог вдруг замолчал. – Ему помогут добраться.
Догадаться было не сложно. Мирта.
На миг Коту вдруг захотелось сказать, что ничего подобного он делать не собирается и, что они и так взвалили на хрупкие плечи синеглазой красавицы слишком много, но промолчал.
- Хорошо. Когда?
- Сегодня ночью. – Вынес вердикт Иванэ.
- Тогда мне нужно подготовиться.
- Иди.
Уже у двери Кот остановился и оглянулся.
- Я смогу их вывести, но не смогу вернуться. Что делать мне потом?
Иванэ наконец отложил просматриваемый свиток, взял другой, сделал на полях какую-то пометку и лишь потом заметил, не поднимая глаз.
- Позаботиться о своей шкуре, иначе тебя, видимо, убьют. Но тебе же не привыкать?
Видя, что убийца молчит, герцог добавил.
- Никакая война не может длиться вечно. Всему приходит конец. Когда все это кончится, ты найдешь меня и исполнишь данный тебе заказ. А пока я дам тебе другой.
Выслушав предложение ле Амарры, Кот ничего не ответил и вышел прочь. Из этой комнаты, дома, жизни. Рвать все нити сразу он умел.

8 день месяца Темнейших Глубин. Ночь. Фалесса и ее окрестности.

Дом ле Тойе был тих и темен, но Кот знал, что внутри его ждут.
Дверь легко открылась, и он оказался в полной темноте. Закрыв глаза, он сосчитал до сорока. Тьма отступила. Старый проверенный способ, которому его научили еще мальчишкой на городских улицах столичных трущоб, сработал безотказно. Оглядевшись, убийца направился вперед. Когда он уже почти поравнялся с лестницей, его глаза увидели то, что разум отказался принять. В дверных проемах по обе стороны узкого прохода возникли большие кошачьи тени. Забавно, ему-то уж нечего бояться, раз он Кот.
Тени не шевелились, мужчине вдруг стало смешно. Сдерживая смех, он заговорщически спросил:
- Мяу?
Их темноты раздалось презрительное «Фрррр!», а лишь потом одобрительное «Мрррр!». Его приняли.
Где-то наверху послышались голоса и тихие шаги. Вскоре на лестнице показалась Мирта, одетая по-дорожному, в теплый плащ, а следом Эвор. С тех пор, как наемник видел Князя в последний раз, тот явно стал лучше себя чувствовать, но отпечаток пережитого сохранился, и если и стал менее очевиден, то только потому, что его постарались спрятать. Девушка была серьезна и собрана, но от этого милое личико становилось еще прекраснее. В глазах была заметна усталость и решительность. Сколько же силы пряталось в этом хрупком чуде.
- Мирта, Вы готовы?
- Да…Мы готовы. – Она обвела рукой странную компанию, собранную волей Судьбы вместе. – Это Риган и Фаэнна, - представила она.
- Хорошо, тогда не будем терять времени. До рассвета нам нужно убраться из города. Я проведу вас за стену, а там вы сами знаете, что делать. У меня только одно требование – безоговорочное следование моим словам! – Кот многозначительно посмотрел на двух очаровательных созданий, невинно глядящих на него, как будто догадывался от кого из присутствующих следует ждать своеволия и непослушания. Мирта и Эвор спокойно кивнули, кошки энергично закивали. – Я не собираюсь тратить драгоценное время на вызволение кого-то из неприятностей.
Убедившись, что его слышали, убийца направился к двери. За ним последовали Риган и Фаэнна. Эвор помог Мирте, которая бросила последний прощальный взгляд на особняк, бывший несмотря ни на что ее домом, и потом решительно шагнула в ночную тьму. Захлопнув дверь, Кот возглавил небольшое шествие и углубился в лабиринт городских улиц. До рассвета оставалось около трех часов.

***

Тоннель нашелся именно там, где ему и положено было быть. За прошедшие годы тоннели, к счастью, так и не научились ходить. Простой подвал в заброшенном доме, бывшем когда-то пекарней, на самой окраине столицы, впустил ночных гостей в свои стены и позволил нагло вторгнуться в сокровенные недра подземелий, пронзавших землю под Фалессой. В узком темном ходе пахло плесенью и почившими с миром крысами. В неверном свете факелов по стенам разбегались зловещие тени. Так, кажется, принято говорить. На самом деле ничего зловещего в них не было. Простые неясные пятна, расплывающиеся по оббитым, выщербленным камням, окружавшим ход. Пятеро идущих вместе притихли. Давящие на плечи тяжесть земли и мыслей угнетали, отзвуки мерных шагов напоминали отсчет минут жизни, темнота обещала вечную дорогу вперед к чему-то, достичь чего не возможно. Будет ли в конце тоннеля когда-нибудь свет?
Но, как правильно заметил Иванэ, всему приходит конец. Пришел он и этому пути. Тогда, когда уже казалось - нет ничего кроме этого проклятого лаза, в котором они сами уподобились крысам, в лицо вдруг ударил свежий ветер. Пламя факела заколебалось, заплясало, как будто дрожа от страха, и погасло, оставив запах гари и тонкую струйку дыма, текущую по ветру в глубь туннеля, туда, откуда только что пришли беглецы.
Кот остановился и отбросил ненужную больше палку, бывшую еще пару мгновений назад их источником света.
- Теперь тихо. Марэль знает, кто там нас ждет…
Дотронувшись до рукояти любимого клинка, убийца мягко, так, как ходят кошки, стал пробираться вперед. Очень скоро путь преградили ветки какого-то кустарника. Ход закончился, также, как и начался – внезапно. Город тоже остался позади. А впереди…Впереди лежал вражеский лагерь.
После затхлого лаза ночной воздух пьянил. В далеком небе, насмехаясь над бренностью творящегося на земле, мигали звезды. Живя в городе, люди забывают о звездах, о том, что они все еще светят в вышине, светят лишь тем, кто хочет их увидеть.
Им повезло. Лирийские или сторнийские палатки находились в некотором отдалении, это и позволило им выбраться на волю незамеченными.
- Мирта? – Кот вопросительно посмотрел на девушку. Та оглянулась на близкий холм, скрывавший ход.
- Нужно больше места, слишком близко к стене…
Наемник кивнул. Ради этих глаз он был готов не только лезть во вражеский лагерь, но и отправится в саму бездну или акулью пасть. Маленький отряд стал пробираться сквозь ночную мглу к кострам близкого войска. Все шло хорошо. Слишком хорошо. Кот предпочел бы каких-нибудь часовых, с которыми пришлось расправиться, чем эту тишину и подозрительное везение. Везение тоже кончается рано или поздно. Но сегодня ему везло неправдоподобно. И все же нужно торопиться.
- Скорее…Теперь уже некогда медлить. Мирта, Вы готовы?
На этот раз девушка кивнула и закрыла глаза. Кошки смотрели своими большими глазами то на Кота, то на Мирту, то на Эвора. Им явно хотелось действовать, но сейчас все было в руках Мирты. Князь явно старался сохранить спокойствие, но его глаза постоянно возвращались к хрупкой девушке, от сил которой сейчас зависели их жизни. В его глазах было волнение. Если бы Кот смог увидеть себя со стороны, он бы заметил, что их с Эвором взгляды в этот миг удивительно похожи. Что-то в графине ле Тойе заставляло мужчин чувствовть свою ответственность за нее.
- Эвор…Князь… - Тот оглянулся на Кота. – Обещайте, что позаботитесь о ней…
Лесной правитель лишь кивнул, но убийца знал – они поняли друг друга.
- Спасибо.
- Это вам спасибо за все. – Поправил Эвор.
- Пора! – Мирта открыла глаза, и в них плеснулось такое, что…
Кот отступил в сторону.
- А вы? - Девушка удивленно посмотрела на убийцу. - Разве вы не пойдете?
- Нет, здесь наши пути расходятся. У меня есть дело, которое лежит в противоположной от Леса стороне.
- А как же лирийцы и сторнийцы? - Эвор обратился к наемнику. - Не думаю, что вас пропустят...Мы останемся. - Он глянул на Мирту, та кивнула. Кошки тут же оказались рядом с Котом, по обе стороны. По их глазам он понял - так просто его не оставят, но теперь им не по пути.
- Не переживайте. Со мной все будет в порядке. Во-первых, лагерь сейчас спит и, во-вторых, я не собираюсь лезть в пекло. Пока мне не надоело жить. Я обещал герцогу, что отправлюсь в Деннир.
Упоминание Иванэ подействовало. Если ле Амарра знает об этом плане, то все будет хорошо. Уверенность в "мече Лаконы" в действии.
- Хорошо. - Эвор отступил. А вот Риган и Фаэнна все еще упрямо стояли рядом. Кот одарил девушек искренней улыбкой, коснулся губами пальцев обеих и добавил:
- Вам нужно идти вместе с Миртой и Эвором. Им вы нужнее. А у кошек, как сами знаете, девять жизней. Было видно, что они разрываются между лесным Князем и новой подругой и человеком, жизнь которого возможно в опасноти.
- Вы должны спешить. - Подтолкнул их Кот. - А мы еще обязательно встретимся.
Кошки наконец сдались.
Риган, Фаэнна и Эвор потянулись к Мирте, та что-то зашептала. Вокруг казалось, плавится воздух, набухая влагой и туманом, легкая морось коснулась лица наемника, оставив капли на ресницах и щеках. Девушка замолчала, и Кот понял – сейчас. Три силуэта стали, как бы размываться, растворяясь в окружающей тьме.
Водный мираж окончательно рассеялся, закрутившись небольшим смерчем и распался в ничто. Под смеющимися звездами остался один человек.
Ночь умирала. Над далеким лесом уже занимались краски нового дня, они все-таки успели до рассвета. Задание Иванэ выполнено, но только на половину. Главное еще впереди и для этого он должен отправится как раз в лагерь осаждающих город войск.

[Доминик ле Рамлет]

11-12 число месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Владения Франциска ле Шаорина.

   Доминик оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть хоть что-то в наступивших сумерках. Они с Артуром наконец достигли владений Франциска ле Шаорина, в которых что-то должно было произойти чрезвычайно важное.
   Все-то время пока они ехали, наемник не проронил и десятка слов, хотя юноша и пытался его развести хоть на какой-то разговор. Хотя бы узнать свою дальнейшую участь – ведь он так и продолжал гадать, зачем он понадобился наемнику. Может, Артур его взял в заложники? Но зачем – семья ле Рамлетов была небогата... Он спокойно мог бы найти кого-нибудь познатнее...
   Неизвестность убивала хуже лирийца... Но вот они достигли Шаорина, и Артур как будто повеселел. По крайнее мере, так показалось Доминику...
   - Ну что? – спросил он у своего "провожатого". – Мы у цели?
   Артур кивнул, оглядываясь кругом:
   - Совершенно верно. Мы у цели.
   - И что теперь? – как можно более безразличным голосом спросил Доминик.
   - Теперь... – вот в голосе ле Тейна точно нельзя было различить никаких эмоций. – Теперь, надо дождаться остальных...
   - Братство? – Доминик вздрогнул.
   - Братство, – подтвердил Артур.
   На встречу им вышли какие-то люди... На вид обычные слуги... Но как знать – можно ли им доверять? Они наверняка заодно с ле Тейном!
   Конюх забрал у них лошадей, и наемник жестом приказал идти за ним. Они направились по направлению к одному из высоких зданий, настоящему замку. Две высокие башни, крыша, подпираемая могучими колонами, резные фигурки, остроконечные шпили...
   Родовой замок ле Шаоринов... По древности и знатности своего рода Шаорины могли потягаться с ле Фалессами, но к началу правления Селины они обеднели настолько, что вынуждены были начать распродавать свои земли... Потом Франциск стал первым министром, у него появились деньги и он смог все вернуть. Захолустье и пустыри превратились в райский сад... 
   Они вошли через искусно отделанные янтарем двери и поднялись по извивающейся, словно гигантский змей, лестнице, прошли по, казалось бесконечному, коридору, на стенах которого висели прекрасные картины, и вот очутились у двух комнат.
   Артур молча отворил одну из дверей, толкнул туда ле Рамлета, закрыл за ним дверь на ключ – юноша слышал, как заскрипел ключ в замочной скважине, а сам вошел в другую комнату.
   Доминик кинулся к единственному окну. Так и думал - решетка. Что ж, делать нечего – надо спать... Уснуть... А ему каждую ночь все снится проклятая битва, не дают уснуть крики погибающих, и каждую, каждую ночь они снова приходят к нему...
   Утром его разбудил крик петуха...
   Юноша вскочил... Почти сразу снова кто-то загрохотал ключами, и дверь открылась. Но на этот раз за ним пришел не ле Тейн, а незнакомый ему человек, видимо один из слуг в поместье. Он, тоже не говоря ни слова, жестом позвал его за собой.
   Снова проделав путь мимо картин, скульптур и прочих красивостей, Доминик попал в залу, в которой собралось великое множество вооруженных людей. Среди них был и Артур, который что-то говорил собравшимся вокруг него:
   - ... сейчас наша – не дать Сафару перейти Салерну... – услышав эти слова Доминик не поверил своим ушам. Как так – сражаться с лирийцами? Но ведь Артур и Коршун спокойно болтали с ними пять дней тому назад. Решив, что он что-то понял не правильно, ле Рамлет подошел поближе.
   - Затем... – Артур махнул рукой. – Настанет час, тех, что на севере...
   Народ заголосил, обсуждая сказанное только что... Доминик почувствовал, что упустил что-то очень важное... Зачем все эти люди собрались здесь до рассвета? О чем говорил Артур?
   Он подошел к нему. Тот болтал с какой-то девицей, обвешанной оружием, но как только увидел ле Рамлета, развернулся к нему.
   - Уже проснулся? – ухмыльнулся Артур. – Хорошо... есть кое-какие дела...
   - Дела? – изумился Доминик. – Какие у меня могут быть с Вами дела?
   - Не заговаривайся, – оборвал его ле Тейн. – Сам увидишь...
   - Это правда, что Вы собираетесь воевать с лирийцами?
   - Да, – Артур даже не глядел на него, а вертел головой по сторонам.
   - Почему бы Вам тогда не присоединится к армии Ярно? – Доминик сложил руки на груди и внимательно посмотрел на Артура.
   - Потому что Ярно проиграет.
   - С чего Вы взяли?
   - Это ясно видно по соотношению сил... – Артур криво усмехнулся. – Если конечно Марэль не спустится с небес, и не поможет Ярно – тот проиграет... Конечно, боги бывают весьма прихотливы в своих желаниях, и может быть, они и украдут победу у лирийцев... Но эта победа – будет ворованной...
   Доминик ничего не понял. Что за ерунду он несет?
   - То есть Вы не будете воевать с лирийцами?
   - Будем... – улыбнулся наемник. – Но сами по себе...
   - Вас же мало? – ле Рамлет оглядел залу. Да, пара сотен человек здесь бы и набралась, но что это против шестисоттысячной Орды?
   - В малом – великая честь... – неожиданно заявил ле Тейн, махнув рукой в стальной перчатке в сторону стены, на которой была намалевана желтая поющая канарейка.
   - Честь? – Доминик встрепыхнулся. – Что Вы знаете о чести? Вы предали Ярно и Нико, Вы пошли на сговор с лирийцами...
   - Если бы я не пошел на сговор с лирийцами, то ты был бы уже среднего пола... – ухмыльнулся Артур.
   Юноша побледнел. Впрочем, здесь Артур был прав. Возможно, Братство действительно поможет в войне против Орды. Надо использовать любые средства против захватчиков. Даже такие как Артур.
   - Ну, хорошо... – Доминик развел руками. – Допустим, Вы правы... Что Вы предлагаете?
   - А я не предлагаю, – улыбнулся ле Тейн, и хлебнул из принесенной ему кружки пива.  – Пусть Ярно предлагает. Я делаю. Пошли за мной... Будем перевооружаться...
   Артур направился к двери, которая вела во внутренний двор. Доминику ничего не оставалось, как последовать за ним.
   В глаза ударил свет восходящего солнца, и парень прикрыл глаза рукой, а когда смог увидеть хоть что-то, оказалось, что они стоят посреди гор разложенной в кучи амуниции, сверкающих доспехов, шлемов и мечей...
   - Оружие из таинственной Туманной Долины...   - протянул Артур, взяв в руки один из клинков. – Сталь лишь немного уступает по качеству сторнийской...
   - Откуда оно здесь? – поинтересовался Доминик.
   - Ну, в свое время об этом позаботился хозяин своего места, – ухмыльнулся ле Тейн. – Должен же кто-то думать о том, чем будут сражаться императорские рыцари...
   - Но – вы не рыцари, – заметил ле Рамлет. – Вы – наемники....
   - В этом ты прав, - согласился наемник, - мы лучше, чем рыцари...
   - И чем же?
   Артур промолчал, внимательно разглядывая доспехи, словно пытаясь выбрать среди них что-то подходящее.
   - Держи-ка... – он протянул юноше кольчугу, - выбери себе что-то по размеру... У тебя есть три дня – затем мы уедем отсюда.
   - Куда?
   - На войну... – ядовито улыбнулся Артур. – Ты же так туда хотел попасть...
   Юноша кивнул. Все же к этому стоит подойти попроще. Если он может послужить Лаконе таким образом – то, какие могут быть сомнения. Один из полководцев Тарла на войне с лирийцами когда-то заявил, что если ему предложат союз сами Тени, то он все равно согласится.
     Не велика, конечно, честь сражаться руку об руку с наемниками, но все же... все же...
   Доминик задумался, а когда придумал подходящий ответ, Артура уже не было рядом. Кругом ходили все те же незнакомцы, обвешанные оружием... Юноша завертелся волчком, пытаясь увидеть, куда мог направиться наемник с ледяным взглядом.
    Зацепившись взглядом за какой-то темный закоулок, ле Рамлет решил пойти туда. И в самом деле, наемник оказался там, разглядывая какие-то темные шкуры...
   - Что это? – Доминик было сунулся поближе, но ле Тейн его схватил за плечо.
   - Не трогай.
   - Х-хорошо... Но что это? Чешуя... это дракон?!!
   - Нет. Ящер. – Артур как всегда был краток. – Они водятся на севере.
   - А зачем вам их шкуры?
   - Это есть Wunderwaffe, как говорят у меня на родине... – серьезен, как никогда, заметил ле Тейн.
   - Вундер-что? – Доминик, как всегда, не понял.
   - Не важно, - усмехнулся ле Тейн, - главное то, что штука архиполезная...
   Ле Рамлет пожал плечами. Ну, полезная и полезная, ему-то что...
   Артур некоторое время еще постоял, а затем вышел быстрым шагом. На этот раз Доминик решил за ним не следовать.

[Сильвия ле Нуаран]

12-14 число месяца Темнейших Глубин. Криэран.

   Если уж начинает везти, так до сокровищ, а если не везет, так вас укусит вампир. Хотя... что в этом плохого, если по-хорошему?
   Да ничего вообще, кроме того, что ясный день стал чем-то совершенно невообразимо непереносимым. И приходилось кого-то кушать.
   В начале меня это пугало, потом я стала относиться к этому философски. В конце концов – это вечный закон природы. Мы едим, нас едят. Вампиры лишь удобно расположились наверху этой пищевой пирамиды.
   Впрочем, все не так. В начале была ужасно-прекрасная Син, которая что-то болтала про поколения, свет, мертвых, которых нельзя есть... В общем, несла всякую чушь. Я даже толком-то и не запомнила ничего, и от дневных прогулок меня спасло только седьмое (или какое там?) чувство. С памятью случилась вообще какая-то белиберда из серии "тут помню, тут не помню, а тут я рыбу заворачивал".
   Я упорно пыталась собрать рассыпающиеся на кусочки события из прошлого. Для начала вспомнить, какое было число. Число упорно не вспоминалось. Зато луна, стоящая за окном сказала многое – судя по всему, прошел всего один день. Хорошо.
   Потом хладный труп, который меня совершенно не удивил. Даже забавно. Я вышла из дома и пошла, куда глядели мои глаза...
   Дальше... ну, наверное, я убила еще кого-то... и еще кого-то... Я вовсе не считала их, а мной овладела жажда крови... Даже не еды, а просто убийства... Теперь для меня это стало совсем не сложным, я перемещалась с огромной скоростью, и те, кто встречался на моем пути, даже не понимали, что с ними происходило.
   Забавно, оказалось, что самый простой способ убить человека – это свернуть ему шею. И никакие дурацкие железные штуки не нужны. Одно движение рукой – хруст, и то, что было человеком, падает и больше не встает. Я дошла до памятной стены, спрыгнула с нее, и прошла по городу. Да, лирийские патрули... Они не были проблемой.
   К сожалению, ночь (такая продолжительная в это время года) закончилась, и пришлось вернуться домой. Как я уже говорила, о восходе этого отвратительного солнца меня предупредило некое чувство... Смутно захотелось спрятаться, забиться куда-нибудь поглубже... Но я отправилась домой...
   Затем, сытая и довольная заснула... Разбудила меня опять луна. На этот раз я соображала получше... И просто отправилась гулять по улицам ночного города. Многое изменилось и во мне и вокруг. Эти новые обстоятельства стоило использовать.
   Очевидно, стоило таки поискать Тарикэ. Стоило избавить страну от наводнивших ее лирийцев. Подумав, я решила, что одна (какой бы силой я не обладала), никогда не справлюсь... Следовательно... Даже все папочкины денежки не помогут собрать армию. Но... если уж Син смогла сделать меня такой, то и я смогу сотворить нечто подобное.
   Роба я нашла достаточно быстро. Похоже, он был рад меня видеть. Наивный.
   - Сильв, привет! И – замахал ручкой. Что ж, я подошла.
   - Что-то ты бледная какая-то? – надо же заметил.
   - Будешь тут бледной, – пожала плечами я. – Что твой друг так и не нашел тех, кто похитил Тарикэ?
   - Нет, но, похоже следы ведут туда, – и он махнул рукой в направлении Нижнего Города.
   - Да... – я придвинулась к нему поближе, - Там ее, пожалуй, найти сложно... Но нет ничего невозможного...
   - Слушай... – Роб повертел головой туда-сюда. – Я все-таки на посту. Ты это... поосторожнее... – это он к тому, что я как раз примеривалась, куда бы вцепится в его шею. Подумал, наверное, что я целоваться полезу... Это он зря, зря...
   - Ты, побери тебя Тени, думаешь, что? Все так просто? – спросила я его. – За все надо платить друг мой!
   - О чем ты, Сильв? – нахмурился Роб.
   Ммм... Как же это сделала Син? Ну, надеюсь, я ничего не напортачу...
   Я осторожно схватила его за шею, и чуть-чуть подняв над землей, потрясла. Роб выпучил глаза, даже не столько из-за недостатка воздуха, сколько от удивления. Я сжала пальцы чуть посильнее. Он обмяк.
   Наклонилась над бесчувственным телом. Жив. Пока. Эх, наверное, другие вампиры умеют жертву взором пламенным гипнотизировать, а мне пока приходится обходиться грубыми и жесткими методами. Но, как говориться, тяжело в учении, легко в бою...
   Я чуть-чуть "пошаманила", и вскоре тело зашевелилось. Судя по всему его тоже придется кормить. Эхх...
   Еще одна жертва, чье имя мне осталось неизвестным... Я притащила ее к Робу и тот, все еще не соображая что, происходит, присосался. Потом взгляд его приобрел более-менее осмысленное выражение, и он уставился на то, что держал в зубках. Прелесть. Он шарахнулся от нее, от меня... Кинулся во мрак ночной и побежал. Что ж, похоже, его тоже придется убеждать. А то еще натворит глупостей.
   Бегал он здорово, чуть хуже, чем я, но я нашла его в три счета – все его мысли странным образом окликались как эхо в моей голове.
   - Что со мной? – с этой актуальной фразой, он застыл на крыше огромного здания, судя по всему одного из тех, что были ненамного ниже смотровой башни. Во всяком случае, здесь на ночной город открывался потрясающий вид. В нижнем были видны множество факелов – судя во всему лирийцы усилили патрули.  Наверное, их взбудоражили трупы на улицах. А ведь в лаконской части города я тел не оставила. Что ж – боятся, значит уважают.
   Но вернемся к нашим баранам. То есть Робу.
   - Видишь ли... – я подошла к нему. – Ты вампир.
   - Вампир? – он был ошарашен, как будто полчаса назад не высосал из бедной девчонки всю кровь.
    - Да, – я встала рядом. – Поверь мне, это действительно так...
   - Зачем, зачем ты сделала это со мной? – он глядел жалостливо, я чуть не прослезилась.
   - Ну, кто как не ты... – я похлопала его по плечу. – Мужайся, нам предстоят великие дела...
   Он молчал... молчал... но я слышала его мысли, они мелькали в моей голове...
   - Весь город лежит перед нами... – продолжила я. – Мы сможем выбить отсюда лирийцев... Найти Тарикэ...
   - Но какой ценой? – он шептал. – Наши души будут навеки прокляты...
   - Да Тени с ней, с душой... – я рассмеялась. – Мы бессмертны, друг мой...
   Хм... Бессмертие бессмертием, но опять вставало проклятое солнце... Пора было снова прятаться.

[Илиана ле Броснэ]

9 месяца Темных Глубин.
Западная Лакона. Крессо.

Я вернусь…
Это обещание было как песня. Оно дарило надежду и значило так много.
Я вернусь.
Во имя Мареля, вернись! Пусть не ко мне, а просто… Только вернись! Только вернись…

Утром почти в половину уменьшившийся отряд Николя ле Тойе уезжал. Иллиана стояла между отцом и хмурившимся  братом. После вчерашнего Корвин явно страдал головной болью. Николя поднялся на крыльцо к семейству ле Броснэ.
- Вы всегда у нас желанный гость, - веско сказал глава семьи. – Я предупрежу соседей. Если вам понадобиться помощь, любая помощь…
- Я не забуду. – Ответил Николя, и мужчины обменялись понимающими взглядами.
- Дорогой, - Розалин ле Броснэ осторожно позвала мужа.
- Что? Тебе плохо? – Барон обеспокоено заглянул в глаза внезапно побледневшей жены.
- Да. Что-то голова… Простите, - Обратилась она к Николя, – в моем положении это бывает… Я желаю вам удачи.
- Благодарю вас, баронесса, - со всей возможной благовоспитанностью отозвался Николя.
И поддерживаемая мужем она скрылась в доме.
- Ну…
Взгляды Корвины и Николя скрестились как клинки. Затем они обнялись.
- Вот Тени… Может мне лучше с тобой? – Вопросительно заглянул другу в глаза Корвин.
- Нет. – Твердо откликнулся он. – Ты нужен здесь. Помни про Лесное.
- Конечно.
Николя отступил на шаг, собираясь спуститься со ступеней
- Николя, - решилась, наконец, Иллиана.
Их взгляды встретились. Она почувствовала, как невидимая рука пережала ей горло.
Я вернусь…
- Я… Я хотела вам что-нибудь подарить… На удачу…
Не гнувшимися руками она сняла с шей золотую цепь с янтарем, оправленным в золото, тем самым который её довелось снять с мертвого брата.
- Он хранил меня, пока я добиралась домой. Пусть сохранит и вас.
Николя опустил голову, позволяя ей надеть на него золотую цепь.
- Благодарю вас, леди. – Сверкнув бесшабашными синими глазами, поблагодарил он.
Иллиана с секунду смотрела в его глаза. Она тонула в их светлой синеве, такой близкой... Не помня ничего вокруг, она приподнялась на носки и легко коснулась его губ. Теплые губы Николя дрогнули, отзываясь, а Илли не давая ему опомниться и обнять себя, буквально спряталась за спину брата.
- К-хе… - кашлянул Корвин. – Я ничего не видел… Ты давай иди, - ели сдерживая улыбку, обратился он к другу. – Тебя, кажется, ждут…
Иллиана слышала каждый шаг уносящий Николя ле Тойе прочь. И каждый отзывался странной болью. Она вышла из-за широкой спины брата.
- Отцу бы это не понравилось… - заговорщицки шепнул ей на ухо брат.
- А кто ему скажет? – Невинно спросила Иллиана, чувствуя, как щеки покрылись румянцем.
- Гм… Но точно не я!
Она ничего не ответила. Все её внимание сосредоточилось на Николя. Вот он сел в седло, открыли ворота, и рыцари нестройной колонной потянулись прочь из замка. Николя медлил, перебирая поводья. Иллиана прикусила губу. Ей так хотелось птицей слететь с крыльца, уткнуться в эти жесткие доспехи, сказать то, что осталось не сказанным… Между тем последние из уезжавших проехали мимо Нико. Он повернул своего танцующего от нетерпения жеребца… и неожиданно поднял его на дыбы. Доспехи сверкнули в свете, бог знает как пробившегося сквозь тучи, солнечного луча. Но тут же получив ощутимое поощрение в виде шпор под бока, конь рванулся догонять колонну.
Ворота закрылись, отгораживая замок от внешнего мира. Заскрипел механизм, поднимавший мост.
- Может, помашем им со стены? – Предложил Корвин сестре.
- Нет, - покачала головой она. - Пойдем в дом. Холодно.

[Раэн]

с 24 по 30 месяца Падения Зерна. Лакона. Крессо.

Раэн почти безразлично следила за казнью графа. Ее больше задела замужество бедной девочки: "Все Тени! Дайте ей силы пережить позор еще раз.. Да и потом жить с этим... этим именем". Девушка развернулась и столкнулась взглядом с горящими глазами Мстиша, также наблюдающим за происходящим. Она очень странно посмотрела на него и направилась в замок. Вечером их представили барону. Им милостиво разрешили жить в замке Броснэ. Иллиана была внимательна и нежна, но Раэн никак не могла преодолеть странного чувства по отношению к красавице-баронессе. В глубине души она продолжала ревновать ле Нуарана к ней. И невольно сравнивая себя с ней, Раэн понимала насколько они не похожи. Девушка зачастила в библиотеку, где могла в тишине и покое читать книги, пытаясь подавить в сердце тревогу и избавится от томительного ожидания. Ее здоровье не позволяло ей пока сесть на коня, но в глубине души она поклялась, что как только сможет это сделать тут же покинет замок. В один из дней, зайдя в библиотеку она увидела там Илли, рассматривающую корешки старинных книг. Девушки улыбнулись друг другу. Раэн села к окну, достав любимую книгу с описанием рыцарских приключений в давнишние годы, когда войны следовали одни за другим. К ней тихо подошла Илиана:
- Раэн, мне кажется, что тебе плохо здесь?
Аквамариновые, тревожные глаза встретились с глубокими, карими глазами, испытывающе глядя в них. Но ничего кроме участия и желания помочь Раэн не нашла в ласковом взоре хозяйки замка.
- Я не могу долго сидеть без дела, сударыня..
- Илиана, если тебе не трудно, - поправила ее собеседница. - Почему бы тебе не поучить меня метанию дротиков?
Рыжеволосая девушка улыбнулась:
- Зачем тебе это, Илиана?
- Всякое может случится, я хочу уметь постоять за себя.
- Хорошо. Хотя я с трудом себе представляю ситуацию, когда ты не нашлось рыцаря, чтобы защитить тебя.
Лицо юной баронессы омрачилось и Раэн готова была откусить свой язык:
- Прости. Я забыла.. точнее я все время пытаюсь забыть это.
- Я тоже хотела бы забыть, но..
Неожиданно рука Раэн коснулась рук Илианы, внимательно рассматривая их:
- У тебя должно хорошо получится, Илли. Мой брат говорил, что вышивание требует большей ловкости пальцев, чем кидание маленьких кинжалов, где всегда достаточно лишь одного укола.
С этого разговора они много времени проводили во дворе, тренируясь в меткости и дальности метания тонких дротиков. Илиана оказалась способной ученицей и очень скоро легко могла попасть с расстояния двадцати-тридцати шагов в центр мишени.



...Ей нечего было делать тут и это бездействие угнетало. Раэн медленно прошла в отведенную ей комнату и подойдя к окну с невыразимой тоской уставилась в расстилающийся за пределами замка лес: "Где ты сейчас? Что с тобой?" Глаза закрылись, девушка прижалась к холодному камню стены, тихо сползая на пол и еле сдерживая слезы. Неожиданно ее подхватили на руки, обнимая.
- Что с тобой, Раэн?
Это мог быть лишь один человек. Руки Мстиша укачивали ее, как ребенка. И ей действительно хотелось укрыться в этих руках, но обманывать она не могла, да и не умела толком:
- Все хорошо. Просто я вспомнила Миста.
Он вздрогнул и медленно опустил ее. Долгое мгновение они стояли рядом в гнетущем молчании, затем Раэн прямо посмотрела в его глаза:
- Я люблю его.
В глазах парня плеснулась боль и еще какое-то странное чувство, тяжелый вздох вырвался из его груди. Мстиш медленно, словно завороженный ее глазами, коснулся длинных, рыжих локонов:
- Что ты сделала со мной? - рука обвилась вокруг девичьей талии и губы страстно коснулись ее губ. - Я не могу тебя держать, но прошу - подумай. Он - насильник, убийца, наемник.. Что тебя ждет рядом с ним?
Глаза Мстиша заблестели сталью и в глубине их полыхнула исчезнувшая было ненависть. Раэн ладонью сдержала поток его слов, ощущая невыразимую горечь от того, что каждое слово было - правдой. В глазах заблестели слезы и одна медленно покатилась по щеке. Это подействовало на него сильнее всего. Мстиш крепко прижал ее к себе, стирая слезу губами. Девушка обняла его в ответ, тихо шепча:
- Прости.

8 месяца Темных Глубин.
Западная Лакона. Крессо.

Угрюмый и мрачный замок полнился людьми, во дворе кружились рыцари, некоторых украшали боевые раны. Лица девушек-служанок невольно сверкали улыбками. Те, что посмелее бросали откровенные взгляды на красавцев-воинов. Раэн чуть не усмехнулась сама себе, разглядывая в отличии от остальных - коней. В окно, откуда она наблюдала хорошо просматривался весь двор. Всадники ее мало интересовали, ей нужен был хороший, боевой конь, чтобы смог выдержать любые испытания. У молодого человека, который первый спешился и являлся явно лидером отряда был не конь, а зверь: "То, что нужно! А юному папаше пора бы позаботится о сыне, а не таскать за собой по лесам и полям.. Вот обалдуй!" Раэн внимательно рассмотрела и всадника, которого она собиралась сделать пешим воином. Издалека было видно, что юноша очень устал, но судя по всему даже усталость не могла погасить блеск этих глаз: "Хмм.. Да вы, сударь, будете заняты либо своим сынишкой, либо одной из мельтящащих тут девушек, а может наконец развеселите Илли, спев ей балладу.. Вообщем, вам не до коня будет, сударь. Возможно, если я выживу, то обязательно попрошу у вас прощения." Рыжеволосая головка наклонилась еще раз внимательно разглядывая выбранного красавца-коня, а потом она решительно отошла от окна, не желая никому попасться на глаза.

Девушка скользила по дому бесшумно, как тень. Двор она миновала легко и быстро, а вот зайдя на конюшню - испугалась внезапного шороха. Дурацкий вопрос вырвался сам собой и она потом готова была сама себе пинка дать. Но вокруг царила тишина. Раэн глубоко вздохнула и решительно прошествовала к дремлющему в своем стойле Лютику. Она не успела вывести коня, когда ее оглушил крик:
- Стой!
Последующий события ее очень раздосадовали: во-первых - ее выследили, во вторых - конь снова оказался на своем месте и в-третьих - нет, ну надо было так глупо попасться?!! "Нападение - лучшая защита" - это Раэн знала наверняка, поэтому не стала ждать когда молодой человек разразится гневной тирадой и задиристо спросила:
- А вы, сударь, кто такой будете?
- Я? – на лице Нико создалось впечатление ложной задумчивости, но глаза уже смеялись, - Я хозяин лошади, был вчера во всяком случае.
- Подумаешь, - пожала плечами девушка, - Я бы его потом вернула… скорее всего.
- И что же заставило такую красавицу бежать в ночь из безопасного замка?
Девушка на мгновение нахмурилась, откинула со лба светло-рыжую прядку, и лицо ее даже стало немного сердитым.
- Какая разница? Все равно сударь выследил меня, - во взгляде аквамариново-голубых глаз вспыхнул легкий вызов.
- Я никого не выслеживал. И зовут меня Нико, - миролюбиво ответил юноша.
- Я гостья леди Илианы, - смягчилась она, - Раэн. 
- Вот и славно, - Нико улыбнулся, - Вино пить будешь? Только из бутылки придется, бокалов я не захватил.
Девушка удивленно хлопнула на него ресницами, но при взгляде в эти зеленые глаза, в которых неудержимо прыгали искры веселья, она и сама не удержалась от веселого и легкого смеха. Они уютно расположились на огромном стогу сена, уплетая принесенную Николя снедь с завидным аппетитом и делая по очереди глотки из бутылей с вином. Раэн впервые за многие дни стало легко и просто и она с видимым наслаждением вытянулась на сене. Глаза Нико скользили по ладной фигурке девушки, невольно смеясь, когда в его воображении она таки попыталась гарцевать на Шторме: "Хотя такая - могла бы, наверное".
- И куда же сударыня все таки собиралась? – смеясь спросил Нико.
- Просто уехать, - тихо ответила Раэн, - Я не знаю куда, но там где-то человек, которого я люблю, - с вызовом произнесла девушка, - И я могу за себя постоять….
- В таком случае, я могу предложить вам ехать с моим отрядом.
Раэн выпрямилась, глядя на него во все глаза:
- И куда вы, сударь, собрались? У вас сынишка. Судя по тому, что вы везде его таскаете с собой, его мать..
Смех Николя прервал ее:
- Нет, нет, Раэн!!! Эта кара небес, посланная мне за грехи мои... И он со мной по своему желанию.. Или я с ним, - чуть помолчав, добавил Николя. - Поэтому, присоединяйся. Можешь в волю повозится с этим чудом, пока мы будем громить отряды лирийцев...
- Эй, минутку! Я очень хорошо владею мечом, Нико, а также могу пришплить любого дротиком, если мне вдруг не понравится в нем что-то!
Нико удивился, но тут же поднял руки:
- Пощади, юная воительница. Если честно, то я думаю одного взгляда этих дивных очей достаточно, чтобы испепелить любого нечестивца, посмевшего рассердить тебя.
Раэн покачала головой:
- Странно, что ты до сих пор жив, Николя.
- М?
- Ты уже дважды сильно меня разгневал, - лукаво усмехнулась Раэн.
Нико подмигнул ей:
- У меня смягчающие обстоятельства: я спасал одну из самых очаровательных женщин от бешеного зверя, почти дракона.. А потом узнавал возможности своего будущего соратника.
Они рассмеялись. Рука Нико привычно взяла гитару и, чуть коснувшись ее струн, он запел, глядя на звезды:

Ни дождика, ни снега,
Ни пасмурного ветра
В полночный безоблачный час.

Распахивает небо
Сияющие недра
Для зорких и радостных глаз.

Сокровища вселенной
Мерцают, словно дышат,
Звенит потихоньку зенит.

А есть такие люди,
Они прекрасно слышат,
Как звезда с звездою говорит.

- Здравствуй! - Здравствуй!
- Сияешь?    - Сияю.
- Который час? - Двенадцатый примерно.

Там, на Земле, в этот час
Лучше всего видно нас.

Слушая мелодичный голос Николя, Раэн решила, что ускользнет тайно: "А для Илли оставлю записку.. Она такая хорошая и я так и не смогла ей сказать о себе всего... Какие звезды.. Надеюсь, что где-то и ты смотришь на эти звезды, любимый..." Девушка уютно свернулась возле тихо перебирающего струны Николя и сладко заснула.

[Тарикэ]

9 число месяца Темнейших Глубин. Хайдолла


Тарикэ сладко зевнула, прежде чем открыть глаза. Ей захотелось сменить положение, но внезапно она поняла, что не может этого сделать. Она поражено открыла глаза, обозревая бескрайнюю пустыню и главное.. Ее нес на руках какой-то человек. Принцесса почувствовала, как страх забирается в ее сердце: она опять неизвестным ей образом переместилась во времени и пространстве. Еще немного и девочка бы просто впала в истерику, но вдруг в ее голове возник образ отца: "Если страх завладеет твоим сердцем, открой глаза и разгляди его внимательнее. Он не станет меньше, но ты станешь сильнее". Тарикэ иногда была очень послушной дочерью и данный миг не был исключением. Принцесса принялась сосредоточенно разглядывать своего похитителя, но поняв, что страх от этого только усиливается - темные глаза незнакомца горели странным пламенем - она решила, что лучшим выходом будет разговорить его:
- Ты кто? - первый вопрос не отличался оригинальностью, но надо же было с чего-то начинать.
Незнакомец соизволил посмотреть прямо в глаза своей пленице и продолжил путь:
- А меня зовут - Кали, - продолжила девушка, но потом поняла, что называться вымышленным именем бессмысленно. Они явно находились на ее родине.
- Нет, настоящее мое имя - Тарикэ. Принцесса Тарикэ, - веско добавила она, наблюдая за лицом.
Ни одна жилка не дрогнула. Для него явно не тайна кто она такая. Девочка вздохнула и продолжила:
- А куда ты меня несешь? И как я попала сюда? Где Сильвия? Давно ты меня сюда принес? А сколько нам идти? Я что-то не могу вспомнить который сейчас час. У меня голова начинает расскалываться от этих перемещений. Правда. Знаешь, я не могу понять - как они происходят, а главное, во имя Каара, зачем они происходят. Вот, например, ты зачем переместился сюда? Там в городе так красиво. Я не успела его рассмотреть до конца. Ты очень невовремя унес меня, - обвиняюще посмотрела она на него. - У меня завтра свидание со Свеном. Или уже сегодня? Или оно уже должно было быть? Ой, я запуталась. Ты не мог бы ответить какой сегодня день?
Незнакомец явно был ошарашен количеством информации и поэтому молчал. По крайне мере думать так было успокоительнее. Принцесса тоже помолчала пару мгновений, определяясь что же ей по настоящему хочется узнать. Уж слишком настырно они приближались к чему-то, что по ощущениям Тарикэ было уж очень неприятным. Если бы она могла, то вырвалась бы из крепких рук и убежала бы не разбирая дороги. Но похититель, словно читая ее мысли, только крепче прижал свою ношу к себе, продолжая шагать. Девушка поежилась в его руках, пытаясь хоть чуточку сменить свое положение. За это ей достался весьма мрачный взгляд, на что она ответила с неожиданным вызовом:
- Не пугай меня еще больше! Дальше уже просто некуда к твоему сведению! И будь так мил, ответь хотя бы на один вопрос! - темные очи Тарикэ старались пробить стену безмолвия, которая окружила этого человека.
- Какой? - голос был неожиданно глубок и даже приятен.
Девочка перевела дыхание:
- Зачем ты похитил меня?
- Ты - последнее звено.
- А где первое? - ухватилась за ответ принцесса, но ее похититель вновь замолчал.
Девушка вздохнула и попыталась успокоится. Бесконечный песок, горячий ветер и словно бросающие вызов земле яркие облака в сиреневой дымке вот и все, что она видела вокруг. И лишь глубоко сидела странная уверенность: впереди была та странная цепь, о которой обмолвился этот странный человек.
"Каар! Да человек ли он?!" - но руки, которые несли ее были теплы, а слева, как ни странно раздавались удары сердца. Человеческого сердца.
- Раз ты все равно молчишь, то буду говорить я, - повелительно молвила Тарикэ.
Губы мужчины тронула кривая улыбка, словно говорящая: "Кто ж тебе помешает?!" Как ни странно, но она еще больше ободрила принцессу и она подумав пару мгновений решительно сказала:
- Я прочитаю тебе стихотворение.. Целиком я не помню его, оно длинное, но вот что вспомню - расскажу. Возможно тебе даже понравится. Оно... знаешь такое... Величественное и грозное. Как Великий Каар, наверное.
Тарикэ еще пару мгновений помолчала, а потом прикрыла глаза и начала читать нараспев, чуть помогая себе рукой, мягко отбивающий ей одной известный такт:
"В дворце небес, где шла моя стезя,
Есть много столь прекрасных самоцветов,
Что их из царства унести нельзя;
Таким вот было пенье этих светов;
И кто туда подняться не крылат,
Тот от немого должен ждать ответов.
Когда певучих солнц горящий ряд,
Нас, неподвижных, обогнув трикраты,
Как звезды, к остьям близкие, кружат,
Остановился, как среди баллаты,
Умолкнув, станет женщин череда
И ждет, чтобы отзвучал запев начатый,
В одном из них послышалось: "Когда
Луч милости, который возжигает
Неложную любовь, что ей всегда
Расти с ним вместе, так в тебе сверкает,
Что вверх тебя ведет по ступеням,
С которых сшедший - вновь на них ступает,
Тот, кто твоим бы отказал устам
В своем вине, не больше бы свободен
Был, чем потом, не льющийся к морям."
- Вот.. Мне кажется, - она резко оборвала себя. Теперь они ступали в темнющих помещениях, где не было видно дальше собственной руки.
Тарикэ глубоко вздохнула, справляясь в очередной раз с охватившим ее страхом:
- Тут темновато, да? Может факел зажечь? Я могу его понести. Ведь у тебя руки заняты, - ее голосок единственное, что нарушало тишину этого темного мира. - Еще немного и я точно испугаюсь.
Последние слова она сказала помимо своей воли, но именно они вызвали странную, ответную реакцию. Незнакомец заговорил своим глубоким голосом, окутывающим слух:
- Ничего удивительного. Все в мире боятся кого-то или чего-то. А иногда - за кого-то. Как мне кажется ты даже будешь рада.. спустя пару мгновений.
- А что будет?
Он не собирался отвечать. Он просто занес юную принцессу в комнату слабосветящуюся от неизвестного источника света. Тарикэ медленно оглядывалась, пока взгляд ее не наткнулся на обессиленно лежащую возле стены фигуру. Принцесса содрогнулась всем телом. Ее сознание пронзительно затрепетало, узнавая:
- Зайриэ!!! Сестра!!! Зайриэ! - крик получился звонким, несмотря на угнетающую тишину и давящие, страшные стены.
Фигура шевельнулась, звякнули цепи, раздалось странное шипение. Незнакомец опустил девушку на пол и щелкнул пальцами. На тонких запястьях Тарикэ появились тяжелые оковы, притягивая ее к прямопротивоположной стене. Тарикэ умоляюще попыталась сложить руки. Когда это не получилось, ее взгляд с трудом оторвался от обессиленной сестры, устремляясь к уже удаляющемуся похитителю:
- Пожалуйста, во имя Каара, прикуйте меня поближе к Зайриэ! Пожалуйста! Я просто хочу быть к ней ближе..
Тишина была ответом. Тарикэ снова устремилась к сестре. Пусть руки скованы и невозможно коснутся любимой сестры, но ведь сердце никуда не делось, а оно бьется и стремится передать свое тепло:
- Зайриэ... сестричка.

[Кот]

8 день месяца Темнейших Глубин. День. Лагерь сторнийцев.

- Ты совсем сумасшедший парень, - сильный толчок в спину заставил Кота ускорить шаг по направлению к самому большому и богатому шатру в лагере. – Это же надо…Прийти из города и потребовать встречи с Властителем…Ну ничего, скоро ты и сам убедишься, что лишился разума, испытав наше сторнийское «гостеприимство» или окончательно лишишься его…
Пустая болтовня мало трогала убийцу. Он не боялся Рикарда Шарка, потому что знал – тот не только оставит ему жизнь, но внимательно выслушает и еще наградит за предоставленную информацию. Люди без чести и совести всегда найдут общий язык.
У палатки Властителя их остановила личная охрана Шарка.
- Куда это ты направляешься? – Преградил путь наемнику и его провожатому высокий, широкоплечий воин.
- Этот безумец утверждает, что у него есть о чем поговорить с господином Шарком. – Судя по заискивающим нотам в голосе охранник Рикарда был выше по положению, чем уже порядком надоевший Коту солдат.
- Напился ты с утра, что ли? – Детина презрительно посмотрел на сторнийца, не удостоив убийцу даже взглядом и сплюнул. – На кол его, да делов…
- Позвольте проблему моих отношений с колом решать самому Властителю, а то как бы уже Вам не оказаться в чересчур близком взаимодействии с деревом. – Пока охранник переваривал полученный ответ и пытался осознать такую наглость, Кот прошел мимо него и направился ко входу в шатер. Дорогу ему тут же закрыли еще двое – точные копии первого. Рикард Шарк явно боится за свою жизнь. Плохо, наверное, ему по ночам спится, хотя по ночам ему не дает спать кое-кто другой.
- Мы сейчас сами устроим тебе взаимодействие в противодействии, - многозначительно начал один. Марель Пресветлый, неужели они даже читать умеют. Но не стоит переоценивать свои силы…С тремя такими громилами без оружия ему не справится, да и подмога вон уже спешит на помощь.
- Ну! Зачем так перенапрягаться, уважаемые? – Кот состроил самое невинное выражение на лице, если когда-то такое выражение у него бывало, и веско бросил. – Думаю все недоразумения разрешаться, если вы передадите Властителю привет от его давнего друга… - после театральной паузы он закончил. - Эвора Тилийского…
Имя лесного Князя странным образом подействовало. Один из охранников резко развернулся и направился к шатру, но полог уже и так приоткрылся, и на пороге показался высокий светловолосый мужчина. Сам Рикард Шарк осчастливил их своим присутствием.
- Что случилось? – Голос был спокойным, но сильным, этот человек умеет повелевать. Не удивительно, что сторнийцы обожают своего правителя и не удивительно, что молоденькая девушка потеряла из-за этого мужчины голову, настолько, что он затмил для нее все.
- Мы задержали вражеского лазутчика.
Бровь Властителя насмешливо поползла вверх.
- И где же вы его задержали? Неужели лаконцы уже разгуливают среди бела дня по нашему лагерю?
- Эээ…Ну… - Коту стало даже как-то жаль солдат.
- Значит разгуливают? – Можно было подумать, что молодой правитель шутит, но лед и сталь в его глазах свидетельствовали, что тот, кому не повезет оказаться причиной неудовольствия этого человека, жестоко заплатит.
- Он утверждает, что должен передать вам что-то от Эвора Тилийского…
Взгляд Шарка скользнул за спины охранников и остановился на Коте. Странно, он должен ненавидеть этого человека, а он…Он его жалел. Властитель казался таким одиноким, непонятым, в чем-то беззащитным. Иногда боги бывают жестоки, давая человеку честь, совесть и сердце в придачу, и тогда мы жалеем своих врагов. Честь и совесть Кот давно продал, а сердце…Сердце принадлежало только ему, так что он не будет никого жалеть!
- И что же хотел передать мне мой возлюбленный брат?
- Он хотел поделиться радостью по поводу своего долгожданного освобождения из плена и…
- Пропустите его.
- Но… - Солдаты с сомнением смотрели на невинное лицо убийцы, а он, мило им улыбнувшись, проследовал к шатру.
- Я сказал - пропустите. И смотрите, чтобы нам не мешали. – Шарк пропустил Кота внутрь и прежде, чем зайти следом, сказал кому-то. – Проследи, чтобы леди Александра оставалась там, где она сейчас.
Интересно с Шарком Лекса также кричит и еще интересно, чтобы сказал и сделал Властитель, узнав какого рода отношения были у его любовницы с убийцей. Проверять это Кот пока не хотел.
Шарк тем временем налил в два бокала вино, протянул один наемнику, из другого отпил сам и спросил:
- Итак, я слушаю.
- Сегодня ночью я помог Эвору Тилийскому бежать из Фалессы. – Поняв по молчанию Властителя, что от него ждут подробного рассказа, Кот продолжил. – Все это время Князь был пленником в столице. Когда Ярно захватил его, то переслал сюда. Он был в темнице, но Консул…
- Иванэ? – Рикард, видимо, не смог сдержаться.
- Да, герцог Амарра, чье благородство просто-таки лезет наружу, не смог спокойно наблюдать, как умирает, а он умирал, Эвор и освободил его. Могу себе представить, как терзался «меч» угрызениями совести, предавая своего сюзерена. – Шарк молчал. – Потом они, видимо, решили, что и этого мало и теперь нужно переправить Князя в Лес. Сегодня ночью я по тайному ходу вывел Эвора из города.
- И?
- И что? И все, потом я пришел к вам.
- А Эвор? Он не пришел к своему «брату» и «другу»? – Ох уж эта старая игра в слова.
- Нет, он почему-то решил, что на Родине ему будет лучше, чем в ваших надежных объятиях. Он, как мне показалось, «немного» сердится на вас.
Шарк наконец усмехнулся.
- Хорошо, допустим все это так…Но что вам нужно от меня, какого кракена, вы потащились во вражеский лагерь? Вернулись бы в Фалесу тем же путем, что и вышли и все…
- Не все. Во-первых, попасть в город нельзя, можно только выйти. – Ни один мускул на лице Властителя не дрогнул при этом известии. Игра продолжалась. Сомневайся Кот в том, что Шарк и без него знает об этом, он бы скорее откусил себе язык, но тот знал. – А, во-вторых, я уж так исторически сложилось наемник. Думаю, вы догадались, что до недавнего времени я служил ни кому иному, как герцогу Денниру. Однако лучше быть живым предателем, чем мертвым верноподданным. В Фалессе я не видел своего будущего. Тратить заработанные деньги в ждущем со дня на день своей гибели городе – не великое удовольствие.
Ну же…Наживка верная, должен проглотить…
- Хорошо. Быть может, это шутки судьбы, но у меня только что освободилось место как раз для вас.
Кот усмехнулся про себя. Да уж судьба-шутница продолжает развлекаться. Итак, теперь он на службе у Рикарда Шарка…Что дальше? Быть может…Нет, он не будет загадывать, как и раньше.
- Судьба любит расставлять фигуры на шахматной доске. Когда мне приступать и что я должен делать.
Шарк поднялся следом за убийцей.
- Об этом я скажу позже. Идите пока и приходите вечером. - Кот кивнул и направился прочь. Уже на пороге его застигли слова. – И будь осторожен, Кот. За тобой наблюдают.
Итак, Шарк все это время знал кто он. Ну что же, это ничего не меняет. Значит, Лекса не оставила ни одной тайны. И почему женщины не могут держать язык за зубами?
Кот даже не догадывался, как ошибался.

[Вэл Горн]

13 число месяца Темнейших Глубин. Криэран.

Кто на охваченной огнем земле смотрит в небеса? Разве что быстрый взгляд полубезумных глаз, пока губы шепчут проклятье. Война идет среди людей, на земле, а проклинают недоступное для них небо. Если бы кто вздумал посмотреть в сверкающие облака над Криэраном, то обязательно бы заметили огромную птицу, словно выискивающую место для приземления. Но люди не ждали милости или наказания с небес, поэтому Вэл очень внимательно выбрал заброшенный дом, на крышу которого и приземлился. Видимо хозяева бросили все, спасаясь от войны или причина была в другом. Но Вэла в свою очередь не слишком волновали основания, по которым этот дом был оставлен. Он лишь мысленно поблагодарил бывших хозяев за свой невольный приют. Юноша очень тщательно собрал крылья, заворачивая их в плащ и улыбаясь: "Крылья, которые можно собрать в любой миг. Как же это замечательно! Ведь они могут пригодится мне в любой момент и где я их буду искать.. А так - всегда с собой, всегда рядом.. Хотя, иногда у меня возникает ощущение, что я могу взмыть и без крыльев. И ветер... ветер слушался меня во время полета. Я знаю." Размышляя и осматриваясь, он заприметил огромное дерево, почти касающееся крыши дома. Отлично!
- Ну, помоги мне, Ветер, - с веселой усмешкой, прошептал Вэл, закидывая за плечо плащ, в который завернул искусственные крылья.
Миг он стоял недалеко от карниза, а потом легко разбежавшись прыгнул в пышную крону дерева. И он был готов поклясться, что мощная, воздушная рука опустила его на прочную ветку и тут же исчезла, взвихрив золотые кудри шаловливым всплеском. Юноша улыбнулся еще раз и быстро спустился со своей своеобразной лестницы на землю. Выйдя на улицу города, Вэл в задумчивости огляделся, а потом повинуясь внутреннему ощущению, направился направо, минуя одно за другим величественные здания, приземистые дома, уютные палисадники, сверкающие замки. Криэран - Белый город - был красив. Но во всей этой красоте ощущалась обреченность: "Должно быть всему виной эти осаждающие.. Война подавляет и обрекает. Хотя.. нет! Помоги мне, Ветер! Но те глаза... тот облик ни имел ничего общего с теми, кто осаждает этот город!" Неожиданно по ногам прошелестел забытый было холод, холод от рук той твари в далеком сне.. Еще в Сторне. Вэл опустил глаза, пытаясь понять что послужило причиной неожиданно охватившего его воспоминания... И со всего маху врезался в кого-то!
- О, простите, - он медленно поднимал взор..
- Мда, а я уж думала меня ничто не может удивить, - раздалась саркастическая усмешка.
- Я вас сильно ударил? - и тут он увидел. Те красивые глаза, что пригрезились перед полетом в Белый город.
Молодая женщина поглаживала плечо, глядя прямо в его глаза:
- Смотря с чем сравнивать. Право, меня еще никто так упорно не замечал.
- Упорно? Прощу прощения, моя леди, но вас трудно не заметить, - он чуть улыбнулся, незнакомка была действительно красива. Очень красива. Просто нечеловечески.
- У вас это получилось... Ээ.. с кем имею честь?
- Вэл Горн, сударыня, - он не видел ничего странного в ее облике, но между тем ощущения не подводили его. Вокруг него образовался воздушный кокон, словно защищающий от неведомой напасти. - К вашим услугам. Чем я могу искупить свою вину перед столь...? А ваше имя?
Незнакомка на миг задумалась:
- Можешь звать меня - Син. На самом деле это я торопилась, поэтому могу переспросить: чем я могу искупить свою вину, Вэл?
На какой-то миг ему почудилось, что они словно пытаются понять что-то. Или вспомнить. Неожиданно Син решительно указала куда-то в сторону:
- Почему бы не посидеть в той маленькой таверне?
Вэл не стал смотреть куда она указывает, а лишь вежливо посторонился, пропуская ее чуть вперед:
- Согласен, моя леди, - он легко улыбнулся и предложил ей оперется на свою руку.
Когда их руки соприкоснулись, он мог точно сказать, что все тело пронзила странная дрожь. Он быстро повернулся к своей спутнице и их глаза столкнулись:
- Я немного замерз, - пробормотал он, извиняющимся тоном.
- Я давно замерзла, - то ли в шутку, то ли всерьез, ответила Син. Ее красивые глаза в свою очередь изучающе смотрели в лицо нового знакомого.
- И все же я испугал вас, Син. Вы так бледны, - он быстро повел девушку к таверне.
Возможно ему почудилось, но она очень медленно улыбнулась в ответ на эти слова.
Выбрав столик, новые знакомые заказали себе вина. Вернее заказал Вэл, а Син лишь кивнула, внимательно разглядывая его своими удивительными глазами:
- У меня, наверное, синяк под глазом? - спросил юноша.
- О нет. Прости, просто ты не похож на воина и вместе с тем... - она замолчала.
Горн кивнул в ответ:
- Так оно и есть, моя леди. Я - студент. И война, - он глубоко вздохнул. - Я не могу понять зачем люди воюют.
- Власть. Всесилие и Власть, - задумчиво сказала Син.
- Что хорошего в этом? Хорошо. Захвачен мир. Покорен. Истреблены те, кто пытался противостоять, а их обычно очень и очень много. Над кем же тогда проявлять свою власть? Что за радость повелевать пустотой? Забраться на высочайшую вершину, просто так, от собственной гордыни и ... убедится в своем одиночестве и обреченности?
- Обреченности? - в голосе прекрасной женщины просквозила усмешка и легкое удивление.
- Конечно! Ведь тот, кто ступил на этот путь уже не может сам остановится, моя леди, - посмотрев на нее сияющими странным светом глазами, сказал юноша. - Он никогда не остановится сам. Он покорен своим путем. Ему не свернуть, даже если он захочет. Даже если он будет прилагать все усилия. Он просто не сможет повернуть назад. Он - игрушка собственного желания, которое стало гораздо сильнее, чем сам хозяин может себе это представить.
Принесли вино и Вэл с удовольствием отхлебнул большой глоток, ощутив, как тело приятно согревается. Странно, но он действительно замерз. Син смотрела на него и в то же время куда-то мимо:
- Люди так милы в своих заблуждениях, - тихо сказала она. - Вот ты уверен, что война - зло. Кто-то убежден, что война - это единственный смысл жизни.
- Война - зло, но не самое ужасное в этой жизни, - согласился и возразил он. - А что думаете вы, Син?
Она поигрывала вином, наблюдая, как скупой цвет отражается в его красной глубине:
- Я считаю, что каждый из нас живет по законам, которые сам выбирает. Свои ли это законы, или общепринятые - государственные, а может это сам закон жизни: не убьешь ты - убьют тебя..
- Обязательно убить?
- А иначе порой - не выжить, Вэл.
Он покачал головой:
- Чтобы достичь цели не обязательно громоздить горы трупов, да и вообще.. убивать кого-либо. Вот уж точно - заблуждение.
- Да вы святой, сударь! - воскликнула она. - А вот например: по закону жизни: убить или быть убитым.. Смерть грозит не тебе, а кому-то, кто очень тебе дорог: жене, детям, родителям. Если ты выживешь - ты защитишь их, если погибнешь - они погибнут следом. Твой выбор, Вэл?
Юноша ошеломленно смотрел на нее несколько невыносимо долгих мгновений: "Боль... взгляд.. Холод.. Страх.. Сила..." За его спиной снова вырастали невидимые крылья:
- Я бы убил, - тихо сказал он. - Не для того, чтобы жить самому...
Син засмеялась, вставая:
- Знаю, знаю.. Чтобы жили те, кому, возможно, и жить не стоит. Ты действительно святой, Вэл Горн, - ее рука покровительственно и ласково скользнула по его щеке: - Прощай. Мне надо идти.
Губы юноши прикоснулись к ее ладони, а зеленые глаза еще раз встретились с такими прекрасными глазами этой женщины:
- Прощайте, Син.
Миг.. и рядом уже никого не было. Вэл медленно поднялся, не переставая ощущать угрозу, и отправился в дальнейший свой путь: "В этом городе есть тень... Страшная, древняя тень. Мне нужны книги.. И звезды. Правда, я не уверен, что смогу прочитать все правильно. Точнее понять. Но я должен попытаться!"

[Мист ле Нуаран]

8-9 числа Глубин.

Похоже, подо мной начинает гореть земля…
Поутру я был замечен Шарком, этак пасторальненько прогуливающимся под ручку с Александрой. Он наградил меня таким взглядом, что сразу стало понятно – я не жилец… Тут же бывшая герцогиня Амарра что-то ему зашептала – очевидно, стоит ждать чего-то изощренного. Скорее всего, достанут какой-то редкий яд. Уроды…
Я ж ему служил, и как служил! Но… Во-первых, я не сторниец, а во-вторых
Ничего, мне бы жалование получить, а там скроюсь. Просто пищу пока принимать придется только из рук Виктара.
Так или иначе, на вечер Шарк назначил мне встречу. Пойду. Он не рискнет убивать меня в открытую и в своем присутствии. Но от еды и выпивки – откажусь.
Вечер. Роща. Легкий ветерок шевелит желтые листья… Эх, теплые тут зимы… Я на краткое время забыл обо всем, старательно создав у себя впечатление прогулки.
Дыша полной грудью и оглядываясь по сторонам, я вышел на полянку.
Шарк стоял на другом ее краю, но уже начал подходить ко мне…
-Ну, Властитель? В чем дело?
-О, ровно ни в чем…
ТЕНИ! Это не он!!!
Стилет ужалил меня под ребра, но я помешал ему найти сердце или легкое. Я упал на одно колено, зажав рану…
Из подлеска вышли два сторнийца в компании с покойниками лаконской национальности. Тени… так попасться… Шарку и не нужно было тут быть…
Вот теперь моя песенка спета… Остается последнее средство.
Я потянулся к Незримому… Сразу пришло ужасное ощущение отрешенности… Показалось, что вся моя жизнь, всё, что мне дорого, всё, что я делал, не имеют абсолютно никакого значения. Что лучше бы я и вовсе с самого начала ничего не делал… Что я – лишь рябь на поверхности Незримого… Что я даже не существую…
Это продолжалось доли секунды, но для меня они стали вечностью… Я терпел, цеплялся за свой разум, вызывал в памяти лицо Раэн, а сила вливалась в меня…
Раз…
Два…
Мечи вылетают из ножен, кровь более не течет из раны… Взмах – и переодетый Рикардом сторниец лишается головы… Бросок – и младший меч погружается в горло одного из страхующих. Вместе с чужим телом он оседает на траву… Шаг, второй, стать на одно колено и послать старший меч строго вбок – обнаживший мечи сторниец не успевает пустить их в ход, сердце пробито очень чисто…
Быстро на остатке силы зарастить порез…
Три…
Успел.
Сматываться надо, но сначала оставим послание, символичное, хоть и неверное фактологически. Привет от старого доброго Бешеного Волка…
Так, ладно, надо сматываться…
Тихо подобрав Виктара, я дал ему задание забрать все наши вещи и сматываться… Умный оборотень вещи доставил, не обратив на себя внимания сторнийцев.
Вообще, когда бежишь, важнее «откуда», чем «куда». Но к утру, когда мы уже оставили лагерь осаждающих далеко позади, вопрос о пункте назначения встал, как корова перед телегой.
В общем-то, выбирать можно было из следующих вариантов:
Во-первых, Криэран. Там Кеннет с его денежками – прикроет. Но вокруг – лирийцы… Во-вторых, Крессо. Там Раэн…  Но нужен ли я ей? Я ее не уберег, не спас… Стыдно, ох, стыдно… В-третьих, Квайдан. Там мне всегда найдется местечко, но делать мне там совершенно нечего. В-четвертых, Адар. Но это уж совсем на крайний случай. Пойти туда означает сдаться… А сдаваться нам рано!