Глава вторая. Гроза собирается. Опции

[Ардрик ле Нуаран]

Коричневый ухмнннн
Йерннн коричневый ухмнннн
Крррасное все крррасное
Фэйунннн
Вот такие звуки – даже в дымке.

Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка

Боли не было, только дымка. Дымкадымкадымкатумантуманзвукизвукизвучатиздымкизвукизвукидымка…
Пусто темно пусто ярко пустотемнопустоярко….

Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка

Был – я – была – ОНА. Были – мы – была – БОГИНЯ. Был – огонь – был – пепел…
Свадьба – не с тем – женщина – не та – хотели убить – не ту – убил – тех – убила – нас…
Тьма багровая черная яркая слепящая непроглядная тьма…

Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка

Смысла нет – зачем – тут лучше – тут спокойно – там ОНА – не нужен ЕЙ – не нужен БО-ГИНЕ – не нужен – был нужен – мертва – огонь – больно – БОЛЬНО…

Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка

Но иногда и звуки, и дымка отступали, и тогда я ВИДЕЛ…

Я видел своего среднего брата. Мист стоял на ступенях какого-то обобщенного трона. Ступенью выше стоял Рикард Шарк, и его рука лежала на плече Миста. Но возле самого трона стоял неизвестный мне молодой человек в плаще и точно таким же жестом держал за плечо самого Шарка.
Вдруг Мист сбросил с плеча руку Рикарда и бросился к неизвестно откуда взявшейся то-ненькой рыжей девушке…

Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка

Видел девушку чашу воды в чаше капли крови бусинами бусинами капли они видят нет вода видит знаю знаю знаю старый старый трюк… она смотрела видела могла управляла не как я лучше сильнее легче… никогда только давно давно было раньше откуда знаю ни-откуда знаю есть были защищали и снова значит надо надо вернулись кто вернулся? Не знаю а надо опасно смерть.

Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка

И еще такой мальчик маленький сильный но по-другому но близко та была как я этот нет этот как земля этот не знает но умеет этот опасен но нужен никак без него есть кто защи-тит кто поможет кто спас раз другой третий.

Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка

И еще такой юноша близко близко не знает не умеет не прошел не опасен бесполезен пока нужен потом нужен без никак что-то есть ОНА что-то к НЕЙ говорил видел мечтал поня-ла БОГИНЯ помнит где-то помнит.

Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка

И ОНА БОГИНЯ ОГОНЬ ДАЛЕКО НЕ С ТЕМ НЕ ОТ ТОГО КОРОНА НЕ ТАМ НЕ ТА ЗАЧЕМ НЕ НУЖНО БЕЗ ЛУЧШЕ И ТАК ЛУЧШЕ ВСЕ ХУЖЕ НЕ ЗНАЮТ А ОНА ПЕР-ВАЯ ЕДИНСТВЕННАЯ НУЖНА НУЖНА НУЖНА.

Дымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымкадымка
рассеивается…

Над головой был потолок – уже хорошо. Ничего не болело – только слабость.
-Где я? – вопрос был почти рефлекторным, но ответ пришел незамедлительно.
-Вы в Чертогах. Вы в порядке?
-Да, но… как Саола?
Молчание…

[Сафар ибн Изим Бнед]

15 число месяца Песен. Тай-Суан, Лирия, где-то, и Южные Моря.

   Вефир внимательно осматривал дворец царицы Тай-Суана. Да, много богаче и красивее, чем их дворец Сафара в Хайдоле...
   Они прибыли, а следом за ними шла и армия. Семь человек - сам Вефир, Чармерок, Саррек, Ибриль, Барг-Танг, Афиар Мирх и Кармун... Здесь в полынных землях, им надо было получить разрешение на проход войск. Казалось, договориться было проще простого, но что-то мешало.
   Навстречу Вефиру вышел Акмаль. Второй сын Великого Хана... Что ж, он во многом уступал тому же Ибрилю. Когда два брата стояли рядом, эта разница еще больше бросалась в глаза. Ибриль выше, больше в плечах, загорелый, лицо обветрилось под ветром степи. Акмаль более изящен, одет богато. Он привык к городам и дворцам... К проторенным путям и простым, легким дорогам...
   Два брата встретились, и разошлись. Они не понимали друг друга. У того же Саррека с Ибрилем было гораздо больше общего...
   - Приветствуем сына Великого Хана! - Чармерок слез с коня. - Какие вести? Мы пройдем здесь?
   Акмаль замялся.
   - Прежде, Кир хотела поговорить с моим отцом...
   - Что?? - Чармерок не был готов к такому повороту дела. - Но он в тысяче конных переходов отсюда!
   - Где мой топор? - взревел Кармун. - Я пройду по их трупам!...
   - Тише. - Вефир вышел вперед. - Веди нас к ней, Акмаль. Каар видит, что наши намерения миролюбивы... Наш враг не здесь...
   Акмаль кивнул, с опаской взглянул на вождя Таризов, и пошел, указывая дорогу... Саррек что-то прошептал Ибрилю на ухо. Тот кивнул в ответ. Вефир поравнялся с ними.
   - Будьте осторожны... Кир - ведьма. Она может очаровать вас одним взглядом...
   - Я не боюсь ведьм. - Ибриль рассмеялся. - Вефир, а вот Акмаль похоже попал под ее чары. Он, что решил ей прислуживать?
   Вефир ничего не сказал. Он задумался, о том, что сейчас может делать проклятая змея. Коварная и лживая... Она что-то задумала, это точно и  насколько далеко могут простираться ее планы? Из рассказанного Барг-Тангом стало ясно... Они давно готовятся к чему-то...
   Пройдя по коридорам дворца Кир-Тай-Суан, стены которого состояли из бумаги и дерева, Вефир и остальные вышли в зал для гостей. Посреди комнаты в ожидании застыла царица. Акмаль приблизился к ней, и представил ей всех по очереди. Почти все вожди опустили глаза, Ибриль и Саррек казались смущенными, но только маленький вождь Ллунифов с вызовом глядел ей в глаза.
   Взгляд карлика пробежал по лицу Кир, по груди, рукам и ногам... Вскоре, он улыбнулся по себя и отошел в сторонку.
   Вефир вышел вперед.
   - Иц-Кир-Тай-Суан, царица Тай-Суана. Мы здесь дабы от имени Великого Хана Сафара ибн-Изима Бнеда, да будет вечной над ним милость Каар, предложить военный союз против Лаконы. Мы хотим, чтобы вы пропустили наши войска, обеспечив их продовольствием на время пути...
   Кир вздохнула.
   - Я царица Тай-Суана, Иц-Кир-Тай-Суан, взошедшая на престол именем Ссэн-Мэя , желаю видеть перед собой правителя Лирии. Ибо говорил Ссен-Мэй, что расстояния слепы... Только после того, как Сафар ибн-Изима Бнед предстанет перед моими глазами, я смогу объявить свое решение...
   Она развернулась и покинула залу. Акмаль казался смущенным... Кармун держался за топор. Чармерок качал головой. Где сейчас хан Лирии?
   - Неужели ей нас не достаточно? Это сильно задержит наше вторжение? - Ибриль повернулся к Вефиру. Тот промолчал.

* * *

   На этот раз Сафару почти удалось заснуть... Был тяжелый, изматывающий день - целый день войска грузились и отплывали... Свыше десяти тысяч воинов, с оружием и припасами... Их возглавил Самаль, они отплывут и прибыв в Лакону, захватят ее города - две столицы - Криэран и Фалессу... Огонь поднимется над их стенами и в этом огне сгорит Лакона. Так было и так будет...
   Но снова шипение змей, снова проклятые красные глаза Иллиссайе... Наконец, черная, слепящая дымка рассеялась... Он видел их - народы, племена, идущие на восток, в Лакон-стан, в их землю обетованную... Они растянулись цепью на многие дни перехода... Цепь тянулась, тянулась... и вела в Тай-Суан...
   Тай-Суан... Бескрайняя долина цветущей полыни... Взгляд Сафара достиг дворца Кир, и вскоре он увидел ее, Вефира, Ибриля, Акмаля и Чармерока... Похоже, шел спор... Чуть погодя, слова стали различимы...
   - ... предстанет перед моими глазами, я смогу... - говорила Кир.
   И опять шипение, шипение и шорохи повсюду... Бесконечное, безмерное, вечное...
   - Они были всегда, - подумалось Сафару. - Сейчас они только возвращаются... Отчего-то Глаз Паука нестерпимо жег... Но важно было увидеть... что происходит там...
   Похоже, разговор с Кир был окончен... Проклятье, сегодня ему надо слышать все, а ему достаются только обрывки...
   - ...достаточно... ... ...задержит...
   Сафар встал с кровати. Да. Здесь он сделал все что мог... Отослал семью. Разумеется не в Сарсарат. Он солгал ей. В Иерохарру. Все сделано... Иллиссайе, очевидно, получит все что захочет... Все что ей позволят получить... Он оставит ее тут вместо себя. Он осставит ее тут вмессто ссебя... Что за странная мысль? Разве сможет она управлять вместо него? Сможет...
   Сафар ибн-Изим рассердился. Что происходит? Волшебный дурацкий перстень не желает ему подчиняться, а эта ведьма, Иллиссайе явно что-то мутит. Брат уплыл в Лакону, Вефир в Тай-Суане. Да, на самом деле, это ему надо возглавить войско. Лирию... пока можно оставить. Хотя бы и змее... Случиться ничего не успеет... и он уже вернется с победой...
   Он взял в руку амулет, висевший у него на шее... Путевой камень... Попытался представить себе, то, что увидел совсем не давно... Дворец, горы...
   Кольцо полыхнуло прямо таки нестерпимым жаром. Проклятье! Он протянул руку к амулету на шее. Алый камень застучал в такт сердцу... Он еще раз сосредоточился... Ему все мешали какие-то смутные образы - корабли, подземелья, леса и дворцы. Они с чудовищность скоростью сменяли друг друга.
   Наконец, Глаз полыхнул совсем уж нестерпимо, ночная Лирия растаяла под его жаром, как снег под солнцем. Он очутился... на остове, посреди будущего урагана. Холодные, соленые брызги попали на лицо. Сафар встал и огляделся. Это, вне всякого сомнения, не Тай-Суан. Но, где он? Судя по всему, на севере, солнца не видно, и жуткий холодный ветер дует, буквально отрывает от земли...
   Темнота, но средь льдин, кажется, есть какое-то укрытие. Сафар встал с колен, и, шатаясь от слабости, отправился туда. Ему надо переждать шторм. Но, что он будет делать здесь, среди камней? У него даже нет с собой еды. Он раньше пользовался камнем, да и читал много по его действие, но такого с лирийскими ханами не случалось никогда. Может, ему суждено погибнуть, и Каар оставил его? Думать, об этом не было сил, его и так выворачивало на изнанку. С большим трудом он добрался до укрытия...
   - Храни меня Каар! - прошептал Сафар. Там горел костер, у костра сидел рыцарь в черных латах. Он поднял взгляд. Насмешливая улыбка...
   - Приветствую вас здесь... Я всего лишь скоромный проводник... или провожатый, как хотите. Не дам вам замерзнуть, до того как вы отправитесь в путь. Остановка конечно не ахти, но так уж повелось. Путь смертных заканчивается бурями. Хорошо если так. Смерть в своей постели всегда казалась мне не достойной человека....
   Сафар опустился у костра. Слов не было. Почему-то ему на плечи снова легла полуявь-полудрема...

* * *

   Отчего-то его внимание привлекло сторнийское судно, идущее под полными парусами в южных водах. На запад, на запад неслось оно. По корме разгуливали матросы, периодически осматривая горизонт.
   А в трюме... в трюме на соломе лежала девушка, его Сафара дочь. Зайриэ... Она сбежала из дворца, и он отдал ее змеям. И вот, они, похоже, таки добрались до нее... Издали слышалось знакомое проклятое шипение... Зайриэ подняла взгляд. Она сломлена, участь, ожидающая ее, кажется ей хуже смерти... Возможно, так оно и есть...
   - Воды... - прошептала она.
   Рядом с ее головой опустилось ведро с водой. У Зайриэ были связанны руки и ноги, она подползла на карачках и стала пить прямо из ведра. Она подняла голову, лицо в кровоподтеках, похоже, ее били... В Лирии сделавший бы такое, умер бы непростой смертью.
   Взгляд Зайриэ наконец упал на стоявшего перед ней человека. Мириме! Вторая дочь хана, отданная им, чтобы проклятая Иллиссайе помогла ему. Что стоила это помощь? Он, хан Лирии, пропал на каком-то Каар забытом северном острове... Если бы была возможность, что-то вернуть, оборотить вспять... Но теперь поздно. Змеи получили двух дочерей.
   Мириме смотрела на сестру с подчеркнутым безразличием... Она давно забыла родичей. Или ее заставили забыть...
   - Пей и лежжжи... - прошипела она. - Скоро, очень скоро, мы будем в Лирии...  Тебе надо быть готовой?
   - Готовой к чему? - в голосе Зайриэ не было отчаяния, как показалось Сафару в начале. Ненависть и желание бороться до конца.
   - К прображжению... - Мириме села рядом с ней. - Великое преображжение охватит мир. Всссе изменитссся... И ничто не осстанетсся прежжним...
   - Думаешь? - Зайриэ покачала головой. - Мне кажется, у вас на пути встанет мой отец.
   - И мой... - Мириме кивнула. - Когда кровь трех ссесстер ссоединитсся... Тогда хан сстанет подвласстен нашшей воле... И ничем не сможжет помешшать. Только поможжет...
   - Ах ты, тварь... - Зайриэ попыталась сбить ее с ног, но Мириме увернулась.
   - В конце концов, он ссам отдал тебя нам... Как и меня когда-то... Думаешшь мне ссильно хотелоссь в тот миг сстановитьсся змеиной жрицей? Нет, моя сстаршшая ссесстра только вышшла замужж... Мне хотелоссь того-жже... А вмессто этого... Нет, моя дорогая... Теперь ты лучшше поймешшь меня...
   Зайриэ зарыдала. Мириме наклонилась к ее лицу.
   - Могу подарить тебе только поцелуй, - прошипела она, коснувшись губами ее губ. - Запомни, у тебя ессть только один выход - подчинисссь...
   И она ушла.
   Взгляд Сафара поднимался все выше, все выше, до самых небес, пока синеву не сменила абсолютная чернота.

[Николя ле Тойе]

10 день месяца Песен.
Где-то по дороге в Фалессу.

    Дорога от Триверта до Лаконы должна была занять, по меньшей мере, две недели, но это, по меньшей мере…. Хорошо, если Нико успеет в столицу к двадцатому дню Песен, Алек быстро уставал в дороге, да и что не говори их неожиданно разросшийся отряд из четверых всадников и ребенка привлекал нежелательное молодому Тойе внимание обывателей. Приходилось выискивать немноголюдные дороги, порой гораздо менее удобные и прямые.
    А так путешествие, как путешествие, только вместо привычной компании герцога Лессо вся эта детская гостиная* на прогулке… Алека дорога несказанно веселила, детская ручонка не уставала тыкать в сторону таких необычных и новых для него вещей. Мелкодворянские замки, оливковые рощи и небольшие городки вызывали в мальчике такие бурные эмоции, что Нико после всего сказанного «Савелией» честно опасался за то, что оные обрушатся в то же мгновение. Кроме того, уследить за Алеком становилось все сложнее, ребенок то исчезал и его искали всем отрядом, то появлялся в самых неожиданных местах, при всем этом умудряясь делать самое невинное лицо из когда либо виденных Николя.
    Доминик похоже пришедший в себя после сожженных деревень и злонамеренных ведьм оказался совсем не таким, как показался Нико сначала. Видит Марэль, если бы Браин не нарывался на ссоры по десять раз на дню, то они обязательно поладили бы между собой. Голова молодого рыцаря была забита теми же подвигами, битвами, рыцарскими идеалами и мечтами попасть в авангард Ярно Фалесса, что и у оруженосца Нико. Только вот если у Доминика были шансы осуществить эту мечту, благодаря умению сражаться и хорошему происхождению, то Браину в лучшем случае светило быть посвященным в рыцари через десяток лет и отправиться куда нить в гарнизон на периферии. Ну не становятся младшие сыновья безземельных латников рыцарями в сияющих доспехах, даже если по шутке судьбы служат оруженосцами у сыновей влиятельных графов. Осознание столь глубокой несправедливости неожиданно заставляло спокойного и очень тихого обычно Браина огрызаться едва не на каждое слово Доминика, обращенное в его сторону. Юный рыцарь склочностью не отличался, но всякому терпению есть предел. Еще немного и придется разнимать драку.
      Еще одной проблемой стал Артур ле Тейн. Выставить против этого человека Нико было нечего, да и объяснить свою неприязнь граф ни чем не мог. Увидев впервые этого неулыбчивого холодноватого человека, Алек уже по традиции заявил, что «дядя нехороший», но к счастью крушить таверну не стал. С тех пор молодого Тойе не оставляло какое-то дурное предчувствие. Мальчик не ошибался в таких вещах. Если Мирта и послала этого человека, то право же она сделала весьма странный выбор.
        Нет, воин он был отменный, но что-то в нем настораживало. Ле Тейн походил на поджарого матерого волка, на наемника, но не на рыцаря. Что бы Артур не говорил, глаза всегда хранили холодность и выражение легкого пренебрежения. Но к счастью он не отличался не особой разговорчивостью не любопытством. Николя не собирался посвящать «благородного рыцаря Тейна» в цели их поездки в Фалессу. Артур проводит их до столицы и там Нико благополучно пошлет его подальше, сославшись на то, что задание Шаорина тот уже выполнил.
       
        Настроение у Николя улучшилось только, когда впереди их процессии показался едва погонявший своего темно-рыжего жеребца всадник, на синем плаще которого гордо летела черная птица. Тойе дал своему коню шпоры и тот в возмущенным ржанием ударил в галоп.
- Корвин!
      Услышав собственное имя, младший из братьев Броснэ сходу обернулся на голос. Даже с живописными синяками никак не желавшими покидать сиятельную физиономию графа, Нико он узнал сразу, и на лице Корвина мгновенно отразилась смесь радости и удивления.
- Нико, ты? Живой?
      «Вопрос резонный, учитывая происходящее в последние дни».
- Живой вроде, - засмеялся Николя и, поравнявшись с другом, перевел коня на шаг, - А ты откуда?
      Корвин ехал из Крессо, куда отвозил письма для отца от Илианы и Арно, отец отправил письма в Криэран голубями и сам Броснэ теперь собирался в Фалессу, примкнуть к армии Ярно. Странно известия о войне с Полумесяцем облетали Лакону очень быстро.
      Взаимное решение найти гостиницу и выпить за встречу не обсуждалось как таковое, несмотря на все протесты Доминика и Артура Тейна, стремившихся как можно быстрее добраться до Фалессы. После того, как Алек ко всему прочему заявил «Есть хочу!», доводов против ранней остановки у оппозиции не осталось, и им пришлось смириться.
- А это что за чудо такое? – осведомился Корвин, глядя на сидящего в седле перед Нико вечно чумазого мальчонку, уже умудрившегося заплести в гриве с десяток тоненьких косичек (наверное, заботился, что бы Браину вечером было чем заняться).
- Ну с «чудом» ты точно в точку попал. Мое чудо, - просто ответил Николя, наблюдая за тем, как расширялись глаза Корвина, видимо в уме отнимавшего предположительный возраст мальчика от возраста друга. К счастью, брат Илианы был слишком хорошо воспитан, что бы не спросить в лоб «когда успел?».
      Вечер в таверне «Господская забава» позабавил, похоже, только Николя и его случайно отыскавшегося друга. Доминик зарекся не пить, и с выражением безнадежности на лице смотрел, как два молодых дворянина благополучно наливались вином, тогда как «надо было очень спешить в Фалессу, ибо дело не терпело отлагательства».
- Зачем мы торопимся в столицу? – спросил Корвин, - Мне кажется, она никуда от нас не денется.
- Надо отвезти новости Ярно, - ответил Доминик серьезно.
- Какие новости? – в голосе Артура, пожалуй, впервые за долгое время появился интерес.
- Сторнийцы подставили Эвора, мы боимся, что кому-то выгодна эта война, - ответил Доминик, и Тейн усмехнулся в ответ.
- Глупости все, князь давно на Лакону копья точит, - и ушел к себе.

        Алек засыпал в тот день отчего-то очень тяжело, Нико провозился добрых полтора часа, что бы мальчик задремал, но и сон был беспокойным. Днем ребенок, как ребенок, а ночью кошмары не отпускают. Алек в очередной раз дернулся и вскрикнул сквозь сон, Нико погладил мальчика по голове. Семья ему нужна, а не эта безумная жизнь. Возможно, тогда и забудет.
      Может в Фалессе удастся найти кого нибудь, кто позаботится о Алеке лучше, чем Нико может себе позволить. Хотя со странностями мальчика это вряд ли возможно, на его одуванчики и землетрясения ни у кого терпения не хватит. Если бы его мать в Лаверне выжила, то сила не проснулась бы так рано… Если бы… Отчего-то на Нико навалились совсем иные воспоминания.
    «В доме было очень тихо. Лекари распорядились, что Эгине ле Тойе нужен покой.
    Николя было страшно. Он не видел ни отца, ни маму уже почти два дня. Они были вместе в полутемной комнате, куда мальчика не пускали приезжие из Криэрана лекари и прислуга. Мирту еще вчера отправили к родственникам, и тишина теперь настолько плотно забивала еще неделю назад такой шумный дом, что у Нико закладывало уши. Иногда он пытался нарушать ее, что бы не было так страшно, но взрослые заставляли замолчать и сидеть тихо. «Нельзя шуметь, нельзя громко разговаривать, нельзя бегать» Нико ненавидел слово «нельзя».
    При желании он мог ходить очень тихо, почти бесшумно, обмануть слуг ничего не стоило. Николя пробрался на кухню, по черновой лестнице поднялся на второй этаж и толкнул двери в покои родителей. И тут же замер, осознание происшедшего пришло раньше, чем мальчик даже успел об этом подумать. «Господин граф, мы ничего не могли сделать», «Все в воле Мареля».
- Мама! – Нико бросился в сторону кровати, с которой последние дни не вставала мать.
      Отец обернулся, и мальчик внезапно застыл, на мгновение он показался Нико совсем чужим человеком, настолько осунувшимся и постаревшим стало его лицо. Николя расплакался, и отец подняв его на руки отнес в детскую, посадил на кровать и собрался уходить…
- Не уходи, - всхлипывая, попросил Нико. Ответом ему стал глухой звук закрывшейся за графом Тойе двери…».

      Шум с улицы оторвал Нико от неприятных мыслей. Тринадцать лет назад, а до сих пор все так, словно было вчера. Пойти развеяться или выпить…
- Не уходи, - голос проснувшегося Алека прорезал тишину, - Мне страшно одному.
      Николя вздрогнул и сел рядом с кроватью.
      Когда на следующий день Корвин снова с улыбкой спросил, откуда взялся мальчишка, Нико уперто ответил «Я же сказал, что мой сын».

[Сиэнна Тилийская]

5 день месяца Песен.
Полумесяц. Тил. Княжьи чертоги.

        Полсотни легковооруженных всадников в легких кольчугах влетели на широкий княжеский двор. Первым с коня спрыгнул высокий светловолосый мужчина с луком и колчаном стрел за плечами. Князь.
- Эвор, мы слышали…, - глаза Эни горели неподдельным восхищением.
        Он, казалось, и сам не до конца пришел в себя от одержанной им небывалой победы. Впервые с момента побега Саолы с Ярно, Сиэнна видела, что он смеется и как смеется… так, будто на самом деле счастлив. Конечно, Эвор забыл сейчас, что война только началась, и что впереди не меньше проблем, чем уже пережито… но это только к лучшему. Сегодня будет пир и веселье, а завтра Большой совет домов… и, возможно (Эни продолжала робко надеяться, что после выигранного сражения у Эвора приумножится амбиций), Князь Тила, наконец, примет власть над всем полумесяцем.
        А ястреб у него восхитительный. Гордый, но вместе с тем почти не слетает с Эворова плеча, как раз то, что нужно. Эти птицы в лесу священны, а учитывая, откуда он у молодого князя, так пернатому хищнику цены нет.
      Столы накрыли мгновенно, прямо под невероятно высоким и прозрачным осенним небом. Воины смеялись, хвастались тем, как на лаконской земле победили в неравном бою. «Слава Князю» - слышалось отовсюду. Эвор был горд и растроган всеобщим вниманием.
        Крилла мирно скрипела зубами, старый Сэдрик насчет победы сына никак не высказался, но похоже Эвора впервые в жизни это ничуть не волновало. Прибыли обещанные Темной Водой в помощь князю адепты – тоненький словно тростинка юноша говорящий с лесным зверьем и почти старик, чародей медленной воды, один из тех, кто заговаривает болота против чужаков.
        Похоже решено было веселиться до самого утра… Когда стемнело кто-то принес предусмотрительно приготовленные барабаны и флейты. Музыка закружила танцующие пары и саму Эни, пока княжна вдруг не оказалась рука об руку с Редом. Она всегда теряла рядом со странником всякое самообладание. Сиэнна подозревала, что в этот момент благодаря нездорово прилившему к лицу румянцу стала похожа на сливу ранней спелости.
- Я получил ваш подарок, княжна, - дружинник осторожно в танце поцеловал ее руку, в его зеленых глазах отражались звезды.
- Это просто… оберег, - неожиданно дрогнувшим голосом ответила Эни.
- Но подарка дороже этого мне еще не дарили, - Ред улыбнулся, и Сиэнне в который раз показалось, что она не хочет, что бы этот танец кончался…

    Большой Военный Совет домов не преподнес Эни никаких сюрпризов.
    Эвор собрал в общей сложности девять тысяч воинов, еще две тысячи привел наследник Бора Гэдель. Того одиннадцать, вместе с ополчением и мальчишками младше пятнадцати. Больше чем можно было ожидать. Если оставить непосредственно границы леса и укрепиться на местности, где светлолесье сменяется болотистой низиной, то можно продержаться очень долго, а то и отбить у Ярно желание соваться в глубь леса.
      Это было единственно верное и настолько очевидное решение, что споров и сомнений не у кого не нашлось. Только бы Шарк не подвел со своей сталью….
      Князь заявил, что отбывает на позиции с перводружинниками завтра же, пресек малейшие попытки Эни всучить ему знамя, но согласился отобедать с кузиной после совета. Впрочем, обеда тоже в итоге не вышло. Трапеза была прервана, когда Сиэнне сообщили, что «один из гостей с Княжьей свадьбы» наконец очнулся.
      Юноше было лет восемнадцать, от силы двадцать, травм на теле не было, лекари говорили шок. Но в этом самом шоке он провалялся две с лишним недели, страшно исхудал и напоминал теперь бестелесное осунувшееся привидение, едва самостоятельно сидящее на кровати.
- А это еще кто? – со вздохом осведомился Эвор.
- Я не знаю, - честно ответила Эни, - Мы нашли его в Чертоге, без сознания, он бредил, не оставлять же его было умирать. Говорят в нем большая сила, Крилла… она тоже несколько раз приходила сюда, и даже однажды осмелилась распорядиться унести его отсюда…. Я запретила.
        Эвор подошел к больному, и, Сиэнне показалось, в глазах обоих мелькнуло узнавание.
- Ардрик, ведь так? – спросил князь, в глазах юноши мелькнул и погас вызов.
- Где она?
      Губы князя тронула непонятная усмешка.
- Здесь ее нет. Она уехала с герцогом Лессо.
        Ардрик надолго закрыл глаза, потом посмотрел на Эвора.
- Я ненавидел вас раньше, и был не прав. Разрешите мне остаться.
        Князь молча кивнул.

[Мирта ле Тойе]

7 день месяца Песен. Лакона, Фалесса, королевский дворец.

-   Госпожа ле Тойе, прошу вас.
Мирта прошла мимо склонившегося слуги в двери кабинета. Именно в этой комнате решались самые важные вопросы, именно отсюда Ярно сейчас управлял империей. Надо бы радоваться – да все не получается, какая-то мысль, воспоминание, тонкой едва заметной колючкой застряло в памяти. И пока она не поймет, что ее так встревожило, спокойной ей не быть. Ну да, к чему выплескивать свои тревоги на Ярно, у недавно коронованного герцога Лессо и без того хватало «радостных» новостей. Войдя в кабинет, Мирта тут же раскашлялась – казалось, вместо воздуха была одна пыль.
-   Я должен извиниться, Мирта, но тут так обрадовались, что теперь им есть на кого свалить все дела, что мне стащили все документы за последние несколько лет. Еще ни один правитель Лаконы не погибал под бумажными завалами. Похоже, я буду первым, - Ярно весело усмехнулся и шагнул ей навстречу.
-   Ваше Величество, - Мирта склонилась в низком поклоне.
-   Не надо никаких церемоний! У меня очень мало времени, завтра я уезжаю из Фалессы, но такие новости стоит сообщать лично, - говоря все это, он пытался выудить из кучи бумаг на столе какую-то одну, потом махнул рукой и снова повернулся к ней.
-   Прежде всего, Николя теперь может не прятаться, он официально оправдан, и все права и титулы ему возвращены. Скажу честно, за все, что он устроил, меня одолевает искушение устроить ему большую выволочку…
-   Наши желания совпадают, мой герцог, - Мирта улыбнулась в ответ на быструю усмешку Ярно, - но оправдание моего брата для меня самая лучшая новость.
-   Что же, у меня для вас есть еще одна… просьба. Я оставляю свою жену здесь. Сао очень стойкая и умная, и она вообще совершенство, - Ярно рассмеялся, - но одиночество всегда тяжело. И мне бы очень хотелось, чтобы вы были рядом с ней, помогли ей. Правительнице положено иметь компаньонок, и первыми уже назначены вы и Иветта ле Ласноу.

На такие предложения отказом не отвечают. Да и с чего бы ей отказываться? Высокая честь, которая дому Тойе просто положена. Саола деРиэ… именно ее Ярно провозгласил королевой турнира, а потом увез ее прямо со свадьбы с князем Эвором Тилийским. Но почему-то большинство сплетниц не закатывали глаза и не восхищались силой их чувств, а шептались о том, что лесная ведьма околдовала герцога. Понятно, что она спутала все карты. Даже верные друзья Ярно хмурились – главным образом из-за того, и об этом говорили уже открыто, что именно похищение Саолы послужило поводом для войны между Лесом и Лаконой. Мирта вспомнила супругу Ярно на коронации – она тогда стояла, с вызовом глядя на весь мир, держалась так, что перед ней невольно склонялись все головы. Мирта не могла не одобрить такое поведение, случись ей оказаться одной, она вела бы себя точно так же. Но что-то в Саоле ее тревожило – и слухи были здесь не при чем. При взгляде на нее поднималась какая-то смутная тревога, эта черноволосая девушка была настолько… другой, и в тоже время иногда ей казалось, что они – потерянные части чего-то одного. Мирта сама не знала, хочет ли она встретиться с новой королевой, но от нее ничего не зависело.

[Амфеттре]

Полумесяц.
Тихие здесь были места, обманчиво тихие... Ночной сумрак ушёл, но солнце ещё не показалось, и над раскинувшейся перед Амфеттре панорамой, созданной одним бесконечным мёртвым пейзажем из воды, тины и мелких деревьев, сгущался туман, густой и вязкий, сквозь которого трудно было что-то различить... За ним виднелось отверстие грота - громадной пещеры, в которую лениво утекала река. Скала резко вырастала из воды и нависала над ней мрачным исполином, словно изучая собственное отражение...
Амфеттре знал, что там, в гроте, его ожидает ещё несколько удивительных открытий. Он смутно ощущал, что для него опасно идти туда... но нужно было идти, по-другому он не мог...
Кочка с глухим шлепком осела вниз, в воду, когда Амфеттре спрыгнул на неё со скалы. Быстро оглядевшись, он заметил вторую, чуть впереди...
Эти болота коварны, а он... Впрочем, он даже этого не знает.
Островок с высящимся над ним чахлым деревцем, бессмысленно пытающимся удержать корнями зыбкую землю... Кочка между ним и соседним клочком суши, провалившаяся в пучину сразу после того, как Амфеттре оттолкнулся от неё...
Отверстие грота, жадно заглатывающего медлительную воду, всё ближе...
Журчание воды совсем рядом... Река скована болотами, но всё ещё жива...
Впереди темнота и неподвижные стволы деревьев, уперающиеся кронами в своды пещеры.
Амфеттре пробирался по краю реки и вскоре достиг каменной стены. Здесь он остановился на некоторое время, не задумываясь, зачем он это делает.
Что-то хрустнуло и обвалилось вглубине болот,  безжизненным шлепком ответила ему тёмная вода - и снова всё стихло.
Амфеттре пошёл дальше.
Цепляясь за выступы, он пробрался к отверстию грота. Здесь, в скале было небольшое углубление, лежащее над водой. Амфеттре, оттолкнувшись от стены, перепрыгнул туда и, приземлившись, застыл в полуприсиде, скрытый в тени.
Чуть дальше, в паре метров от него, пещера резко расширялась. Река текла по её дну и терялась во мраке, протаривая одну относительно быструю дорожку посреди болот. Тут и там высовывались заросшие травой кочки и покрытые мхом камни, а ещё дальше из темноты вырисовывались стволы деревьев-исполинов...
Медленно поднявшись, Амфеттре подошёл к краю выступа и перепрыгнул с него на близжайщую кочку.
Кажется, это было началом тропы...
Его поглотила темнота, квозь которую приходилось ползти наощупь. Болота вокруг него поджидали свой шанс; Амфеттре часто останавливался, прислушиваясь, различая самые незаметные мелочи в окружающем его враждебном мире, любой плеск, любой шелест... Один раз справа от него, совсем близко, раздался треск древесной коры - это означало, что он почти достиг цели...
Внезапный всплеск со стороны реки заставил его замереть, припав к острому камню выступающему из воды, на который он только что перепрыгнул. Обернувшись, он увидел свет, исходящий от отверстия грота - оно было уже довольно далеко... В него, мерно работая вёслами, вплывала какая-то лодка...
Лодка? Амфеттре отвернулся и перескочил на следующий камень. Его не могла заинтересовать даже лодка...
- Что там?
- Какой-то зверь...
Через час он всё это забудет.
Голоса людей удалялись чуть в сторону.
Амфеттре приземлился на грубую землю, испещрённую сильными корнями деревьев.
Этот остров был больше других. Исполины, растущие здесь, уже много веков сражались за него с болотом, и им одним удалось сохранить за собой столько земли. Амфеттре медленно поднялся, оглядываясь. Под их кронами было ещё темнее и ещё тише, чем в местах, которые он преодолел только что...

[Джимшид]

Ночь с 30 месяца Судов на 1 месяца Песен. Сторн.

Тьма… мягкая, уютная и милосердная… Исчезла боль. Исчезли переживания. Осталось только ощущения прилива и отлива. Что-то накатывало и вновь откатывало. Так вода лениво накатывает на берег и пытается утянуть за собой малую песчинку. Но это песчинкой был он, Джимшид… Охотник не пытался бороться - он больше не чувствовал ни рук, ни ног. И только обрывки мыслей не давали успокоиться и тревожили.

Не отдам… Верну… Помогу…

Наконец волна лениво слизнула с берега песчинку по имени Джимшид и понесла за собой…

- Ты поверил. – Склонился над ним кто-то незнакомый.
Джимшид не мог понять, где он и кто говоривший. Не было сил подняться, не было сил спросить. А незнакомец исчез. Только через некоторое время Джимшид сумел встать на ноги. На Сторнийские острова опустилась ночь.

Причал?! Что я здесь делаю? Как я сюда попал?

Голова гудела. Джимшид поднялся и пошел. Ноги сами несли его с пустого причала в город.
Охотник брел по улицам. Он не был уверен, что идет в правильном направлении – ночной город так не похож на дневной. Опустевшие улицы. Притихшие дома. Свет, робко пробивающийся сквозь щели ставен. Порой Джимшид проходил мимо таверн. Там кипела жизнь, слышались песни, взрывы смеха, музыка, крики… Выйдя на какую-то площадь Джимшид остановился. Кажется, он шел в правильном направлении, но на площадь выходила не одна улица… Сзади послышался шум. Юноша оглянулся. В конце улицы двигалась цепочка факелов. Холодок опасности шевельнул его волосы на затылке. Джимшид двинулся вперед.
- Джимшид!
Окрик заставил его вздрогнуть. Кямран-бей вместе со своим немым рабом казалось появились просто из неоткуда.
- Джимшид. Ну, наконец-то. Я уже стал волноваться. Где Зайрам? Вы ушли вместе? Что с тобой?
- Зайрам… - Ноги охотника отказались его держать, и он упал на мостовую.

[Мебир Зарр]

15 число месяца Песен. Долина Туманов.

   Сквозь снежную пургу и ветер холодного севера путник в черной одежде двигался по направлению к цитадели. Он вернулся после столь долгих лет изгнания... Изгнания... Сейчас ему уже не было никакого смысла оставаться в Долине, но надо было вернуть одну вещь, которую он тогда не успел забрать...
   Ри в Долине не было, впрочем, как и многих магов, об этом он знал довольно точно. Следовательно, наложив простейшие иллюзии, он смог бы проникнуть в Цитадель – почти беспрепятственно. Возможно, удастся обойтись без жертв... Ему сейчас они совершенно не нужны, тратить время и силы... Но это, конечно в идеале...
   То, что в планах всегда бывают просчеты, и что-то обязательно пойдет не так – в этом Мебир убедился давно. Например, кто мог предположить, что тихоня Ри после того, как станет Королевой, перевернет все с ног на голову? Конечно, его, Мебира участие в этом было сведено к минимуму... Тогда, он занимался осуществлением первой части своего плана, и не мог уследить за политикой, которая сделала столь неожиданный поворот. Да, ему пришлось срочно все бросить, и, инсценировав свою смерть, покинуть Долину. Это отодвинуло выполнение его плана  лет на десять. Что ж, за это время он стал только сильнее, а на мир легла тень скорых необратимых изменений... В грядущей буре вряд ли кто-то из Сильных обратит внимание, на то, что где-то упадет камень. А камень породит лавину.
   Двери библиотеки распахнулись сам, стоило только Мебиру провести рукой вдоль створок. Опираясь на тяжелый, железный посох с заостренным наконечником, он вошел и огляделся, пытаясь точно воспроизвести в памяти местоположение тайника.
   Кажется, вспомнил. Быстрым шагом он двинулся в глубь библиотеки... В подобных местах вещи могут храниться веками, пока на них никто не наткнется... Риск всегда существовал... Но другой возможности у него не было.
   Пройдя несколько стеллажей с книгами, Мебир остановился. В десяти метрах от него кто-то был... Осторожно, он выглянул из-за стопок книг... Так и есть. Судьба сама привела его к Мэту, брату Ри. Он читал и казалось, был этим занятиям всецело поглощен  Хорошо ли это, плохо ли это, решать потом. Сейчас надо действовать.
   Мебир вышел вперед, одновременно подняв посох вперед, направив его на юношу, тот его почти сразу заметил, и похоже сильно удивился. На его лице промелькнули самые различные чувства от недоумения до страха... Как же, он считал его мертвым... Теперь... Теперь все будет наоборот... С навершия посоха в брата Ри ударил ослепительно яркий луч, припечатав его к стене. Мэт дернулся пару раз и затих.
   Волшебник подошел к одному из стеллажей с книгами, провел рукой вдоль полок. Один из толстых томов, вспыхнул красным, Мебир осторожно выхватил его. Итак, все оказалось просто...
   Он открыл книгу... Со страниц казалось, изливалась древняя ярость... Как хорошо, что именно он нашел ее... Теперь его ждала Лирия, страна, в песках, которых могла утонуть целая вечность...
   Чары перенесли его почти мгновенно. Мэт в библиотеке, застонал, и опираясь о стенку, поднялся. Он больше ничего не видел. Мир стал для него вечной тьмой. И только, если закрыть веки, во тьме загорались буквы:

[glow=red,2,300]"Не мешайте мне, иначе твоя сестра станет следующей..."[/glow]

[Сильвия ле Нуаран]

15 число месяца Песен. Криэран.

   Я остановила коня пред воротами Криэрана... Теперь задумалась – что скажет отец на ее неожиданное исчезновение из дома? Наверное, он сердиться. Да, ладно, подумаешь, дочка и конь пропали на полтора месяца... Такое бывает сплошь и рядом.
   А если он не хотел, чтобы так случилось – мог бы устроить ей развлечений по более... а то, сам занимается, черт знает чем. Город родной надумал в руки сторнийцам передать... Вот из-за таких и гибнут честные и порядочные типа бедняги Доминика, его коня и дяди. Обдумав всю ситуацию, я решила таки прямо сейчас заехать домой, и стребовать с него нужную сумму.
   Остановив коня у ворот дома, я спешилась и забежала в дом. Отец сидел у камина, попивал вино. Увидев меня, он подавился и долго отплевывался...
   - Си-Сильвия? Ты откуда? Где тебя тени носили? Я уж, кучу народу поднял, лишь бы только тебя найти!
   - Паап... – я положила голову ему на грудь. – Да ты не волнуйся, я сама за себя могу постоять...
   - Ты? – Кеннет выпучил глаза.
   - Ну да, – я улыбнулась. – Правда других защищать у меня хуже получается... Был тут один парень. Тебе бы он понравился. Но, увы, сложил голову... – на глаза навернулись слезы.
   - Ну-ну... – Кеннет похлопал ее по спине. – А ты повзрослела дочурка. Не горюй. Может, тебе денег дать?...
   - Дай. – я утерла слезы. – Пойду я погуляю...
   Кеннет со вздохом полез в карман. Достал достаточно большой по объему мешочек.
   - Хватит, наверное?
   Я улыбнулась, чмокнула его в щеку и убежала. Конь грустно поглядел мне вслед. Криэран был большой, гулять здесь было можно долго...

[Иванэ ле Амарра]

8 день месяца Песен. Лакона. Фалесса.

Конный отряд плавно тек по улицам Фалессы, во главе на великолепном Ярком ехал Ярно ле Фалес, император Лаконы.
Мысленно Иванэ следовал за своим королем, а в реальности стоял на балконе императорского дворца и наблюдал, как процессия рыцарей уходит из столицы, чтобы встретиться с Лесом, отомстить за Лаверну и показать где место Княжеств! Где оно это место? Место вассалов Лаконы? О Великий Марэль! Иванэ пытался убедить себя в этом, но проклятая совесть тихонько нашептывала, что Эвор Тилийский всего лишь борется за свободу своей страны и своего народа. Разве он не прав? Тогда где же правые, а где неправые? Как определить на чьей стороне справедливость? Лаконскому дворянину, герцогу Деннира, не пристало так думать, одернул себя Иванэ. Он должен быть уверен, уверен в том, за что сражается, иначе меч может выпасть из его рук. Вера укрепляет силу. Без веры, меч легко сломать…
Новоприобретенная жена Ярно по традиции провожала супруга до ворот. Фигурка Саолы казалась такой хрупкой на фоне великолепных доспехов Императора. Эта женщина вызывала у герцога противоречивые чувства. С одной стороны, он не доверял лесной Княжне, внезапно ворвавшейся в жизнь правителя Лаконы. Нет, он не слушал шепоток, раздававшийся за спиной молодой императрицы. Слухи всего лишь зависть сплетников. Околдовала ДеРие Ярно или нет, но Иванэ не хотел бы, чтобы однажды Княжна преподнесла им сюрприз,  значит, за ней тоже надо приглядывать…Но, с другой стороны, ле Амарра было жаль эту одинокую девушку, бросившую родной дом, ради любимого, хотелось верить, мужа, стойко выносящую все тяготы придворной жизни, взгляды ненависти, презрения, тонкие намеки, прикрытые вуалью придворного этикета, подлое шипение за спиной и взгляды ненависти.
Молодой Император горяч. Горяч, но не безрассуден, поэтому он оставил в столице верного человека. И хотя сердце Иванэ рвалось в сражение вместе с остальными, он понимал, что должен остаться. Он понимал, что кто-то должен остаться. Адриану Делону, похоже, мало дела до смертных, его интересуют куда более «высокие материи», а Франца ле Шаорина эти смертные наоборот интересуют чересчур. Пока бывший советник Селины играет на их стороне, но как долго это продлится? Иванэ не мог не восхищаться острым умом хитреца, но не мог и доверять ему…
-   Ты думаешь он вернется с победой? – Герцог, уже успевший забыть, что в комнате он не один резко обернулся и через плечо посмотрел на говорившего.
-   А ты сомневаешься в нашем императоре? Он отличный воин и полководец. Как бы ни хотелось ему отомстить, он будет помнить, что должен выиграть. Он выиграет. Он лучший! – Голос ле Амарры ни разу не дрогнул, а сталь, звучавшая в нем, убедила бы и камень.
-   На лучших всегда находятся более хитрые, ловкие и удачливые, а иногда…Иногда и более подлые. – Собеседник никак не унимался.
-   Любую подлость можно победить честью!
-   Тебе легко живется, герцог, с твоей-то твердокаменной верой в свое дело, в свою честь, в своего императора, в свою страну…
Иванэ опять отвернулся к окну. Вдалеке уже виднелся только хвост процессии, провожавшей императора на войну. Почему он не одернет этого наглеца? Он может, но не сделает этого…Ведь так легко свалить преступные мысли и сомнения, закрадывающиеся в душу, на этого человека.
-   Что говорят в городе?
-   В городе? – Собеседник герцога усмехнулся. – Люди обожают своего нового императора, они готовы на руках его носить. А если… - Поймав холодный взгляд Иванэ, человек запнулся и поправился. – А когда Ярно вернется с победой, Лакона и вовсе пойдет за ним хоть в бездну. Но любовь народа подобна весеннему ветру, то теплая и ласковая, то ледяная и опасная.
-   Мы победим в этой войне! – Иванэ помолчал, вглядываясь в легкую дымку, в которой уже исчезли имперские войска, а потом добавил. – Должны победить…

[Амфеттре]

Короче, двигаться герой будет чуть с опозданием...

20 день Месяца Исков (Фиона  ), Полумесяц (продолжение начатого).

Корни деревьев переплетались, создавая некое подобие прочного настила, оберегающего землю от воды и ветра. Это были неутомимые, вечные, беспощадные стражи, наровившие вцепиться в ноги при первой удобной возможности, защемить, сломать, размять... Каждый раз ступая на них, Амфеттре чувствовал скрытую в них силу, копившуюся веками. Эта сила черпалась ими из земли; она питала их, питала деревья, которых они охраняли, и делала лес, в который он вступил, крайне опасным. Ещё только наблюдая за ним издали, Амфеттре уже чувствовал и эту силу, и эту опасность, но это лишь привлекало его ещё больше, заставляло идти вперёд ещё быстрее. Под сенью деревьев он не ощущал никакого беспокойства; здесь было небезопасно, но всё же лучше, чем в любом другом месте, где ему пришлось побывать...
Осторожно ступая по корням, чуть вздрагивающим под его весом, Амфеттре продвигался всё глубже в лес, отодвигая тянущиеся к его лицу ветки. Нигде он не видел ни движения, не слышал ни звука; всё здесь, живое и одновременно кажущееся мёртвым, пребывало в тишине и покое. Воздух был затхлым и тяжёлым - ветру не было доступа до этих глухих лесных уголков; пахло смолой и хвоей, с болот несло гнилью. Среди корней пробивалась густая трава, местами доходящая Амфеттре до пояса. Пару раз ему встретились неглубокие овражки, дно которых не проглядывалось за травой и нависшими нижними ветками деревьев...
Он продолжал идти.
В какой-то момент деревья словно вытолкнули его из чащи, и он оказался на небольшой полянке, края которой заросли буйным папоротником. Оглядевшись, Амфеттре заметил небольшой родник чуть правее, в углублении. Прозрачный ключ, бивший прямо из-под земли, весь искрился каким-то загадочным светом, хотя вокруг царила полнейшая темнота.
Амфеттре пробрался к источнику и, присев, зачерпнул ладонями холодную воду и поднёс к губам. Она приятно обожгла горло, позволила вздохнуть свободнее. Всё-таки, в лесу было слишком душно...
- Интересно... Занятно... Кто ты, человек, не человек?.. Интересно...
Амфеттре оглянулся, но никого нигде не обнаружил. А меж тем голос, глубокий и несколько скрипучий, продолжал:
- Люди, животные, птицы... Нет, не птицы... Птицы - это лучше, они приносят новости... Птицы красивы, летают, где хотят, да что-то не видать их давно... Кто ты?
Амфеттре поднялся и огляделся внимательнее.
Пожалуй, самое заметное, что было на поляне - это массивный высокий дуб с раскидистой кроной, которому, видимо, было уже несколько сотен лет. Листья его были шире, чем у других деревьев, а кору прожитые годы сделали прочной, как сталь, и она словно светилось каким-то потаённым светом, и так как дуб был действительно огромным, то создавалось впечатление, что он освещает поляну. Амфеттре некоторое время смотрел на него, ожидая, что будет дальше. Потом кора дерева чуть дрогнула, и голос заговорил снова:
- Люди нечастно бывают здесь, очень нечасто... Мои лесные братья не пускают их, и я не могу получить новости... Кто ты?
Да, это действительно говорил дуб...
- Ты не отсюда, - прошелестел он. - Ты не с болот, не из замка, построенного там... и не с реки. Идалека, так далеко, что я думаю... Что ты ищешь здесь? Куда идёшь?
Амфеттре молчал, не сводя с дуба спокойного взгляда.
- Ты... Я чувствую чары... сильную магию... Она исходит от тебя... Очень сильная магия, мда... очень сильная. Ты ищешь людей?
- Нет, - глухо отзвался Амфеттре, не двигаясь.
- А по-моему, да... - голос поменял интонации - то, во что он обратился, можно было принять за некое благодушие. - Ты их ищешь... но не знаешь об этом... Все их ищут, все...
Амфеттре молчал.
- Странный ты человек... - сказало дерево через некоторое время. - Ты ведь не знаешь, куда идёшь, зачем идёшь...
Оно вновь сделало паузу. В наступившей тишине до слуха Амфеттре донёсся крик какой-то птицы над болотом вдалеке...

[Джимшид]

3 день месяца Песен. Сторн.

Джимшид открыл глаза. Каменный потолок над головой заставил поморщиться сына степей. За раскрытым окном пела какая-то пичуга. Джимшид потянулся и обнаружил, что страшно голоден, а пасмурное небо за окном не давало точного представления о времени. Он поднялся и в тот же момент в комнату вошел Кямран.
- Наконец-то. – Провозгласил он. – Я уже думал, что ты никогда не проснешься.
- Я долго спал? – Удивился Джимшид.
- Два дня.
Юноша качнулся и снова сел. Но понял, что что-то забыл. Что-то очень важное…
- Может, теперь расскажешь, что случилось? Зайрам?
Джимшид закрыл лицо ладонями. Память начала возвращаться.
- Мы пошли в город… Дошли до пристани… Там… был корабль… из Лирии…Зайрам… он девушка! – Охотник опустил ладони и посмотрел в глаза Кямран-бею.
- Хвала Каару! Ты сам догадался? Или?
- Кямран-бей… Ты знал? – Удивился Джимшид.
- Ты ещё юн и доверчив. – Усмехнулся Кямран. – Нежная кожа, тонкие запястья, маленькая ножка… Хотя и я был слеп как крот какое-то время. Но ни одни юноша не станет краснеть при имени другого мужчины. – Лукаво добавил он. – Так ты узнал, вы поссорились, и она убежала?
- Нет. Мы пошли на этот  проклятый Кааром корабль…
Джимшид поведал о том, что произошло на корабле, упустив лишь то, как он почувствовал себя вне своей смертной оболочки. По мере его рассказа лицо Кямрана мрачнело.
- Змеи… Они стали слишком сильны в последнее время… Ты прав, тот корабль действительно проклят Кааром. Но они приходят только затем, что принадлежит им… Я думал, девочка сбежала от замужества, но не от Змей…
- Их надо догнать.
- Догнать? Джимшид, ты даже отдаленно не представляешь кто они! Их сила… Благодари Каара за милость, что остался жив встав на их пути!
- Разве я не мужчина, чтоб отступить?! «Зайрам» с ним не по своей воле. Каар послал нам встречу, чтобы испытать нас, крепость нашего духа и рук. Я не отступлю.
- Джимшид, разве ты забыл, что в Лирии ждет тебя желанная твоему сердцу Айшан? Оставь все как есть. «Зайрама» – Змеям, Айшан – себе.
- Ты столько раз говорил, что моя Айшан не дождется меня, а теперь убеждаешь меня в обратном. Почему?
- Нет судьбы, чтобы вы с «Зайрамом» были вместе.
- В нашем свадебном обряде юноша и девушка держатся за разные концы платка… Это и есть кысмет. Я просто был слеп, чтоб понять…

[Саола]

8 день месяца Песен.
Лакона. Фалесса.

        Император Лаконы и протекторатов Ярно IV покидал свою столицу, как это и полагалось рыцарю и любимцу народа под ликование и радостные крики горожан. Крытые позолотой, выложенные драгоценными камнями доспехи молодого правителя сияли под солнцем, над ровными и величественными колоннами войск колыхались знамена самых знатных домов Империи,  под копыта боевых лошадей падали цветы. Все как в древних легендах о величии Лаконы, но отчего-то Саолу охватывал безотчетный страх, настолько сильный, что она едва сдерживалась, что бы не броситься на шею мужу с мольбой остаться здесь, наплевав на Эвора и Полумесяц. «Ну что с ним может там случиться? Победа в этой войне за Лаконой и Ярно, еще до начала боевых действий, - Но при Лаверне Эвор тоже казался заранее проигравшим…».
        Но заставить Ярно остаться или взять ее с собой она не смогла бы все равно, как и объяснить ему свои страхи. Поэтому лучше вообще не омрачать этот день лишними сомнениями. 
        По традиции Королева провожала своего царственного супруга до ворот города. Тяжелые высеребренные створки открылись, выпуская колонны рыцарей из столицы. Ярно ободряюще улыбнулся Саоле, в последний раз перед тем, как покинуть столицу, коснулся ее губ своими, коротким решительным движением опустил забрало, поднял Яркого на дыбы и дал коню шпоры.
      Было странно вдруг остаться одной, глядя на проходящую мимо нескончаемую сияющую доспехами колонну воинов. Единственное, что могла сказать молодая королева, что она никогда еще не чувствовала такой неистовой щемящей тоски. Это странно, желать одному человеку победы, но не желать при этом его врагу поражения. Храни тебя Марель, Ярно, грустно подумала Саола,… храни Марель вас обоих….
      Ее же дело быть во дворце, и делать все, что бы ни одна душа не сочла, что в отсутствии Ярно можно вести себя вольнее, чем, если бы он был в столице. Саола решительно развернула золотисто рыжего коня и в сопровождении гвардии направилась, туда, где королеве и положено быть.

9 день месяца Песен.
      Такое холодное и пустое утро. Уже осень. Возможно, этого еще незаметно…. Да и не может быть заметно здесь на юге, но говорят каждый, в ком течет кровь леса, способен чувствовать такие вещи. Воздух в комнате стылый и немного пыльный. Легкий озноб… нет, она не больна, …просто его рядом нет. Надо просто привыкнуть к этому и научиться ждать.
    Саола медленно, по-кошачьи потянувшись, поднялась с кровати и дернула за один из многочисленных шнурков для вызова слуг. Камеристка появилась быстрее, чем Саола могла ожидать.
    Для первой самостоятельной встречи с двором королева выбрала, дико дорогую, но при этом не броскую жемчужно-кремовую долматику и мантию всего на тон темнее, расшитую жемчугом и тонким золотым шитьем. Светлая одежда прекрасно подчеркивала чуть смуглую матово-гладкую кожу. Темные тяжелые завитки волос, рассыпавшиеся по плечам в легком беспорядке, создавали ложное впечатление ранимости их обладательницы. Наряд довершили мягкие украшенные жемчугом сандалии и корона… Корона Правительницы Лаконы и сопредельных земель.
    Планы на день были пустяковые, нанести визит вежливости «доброй вдовствующей отрекшейся Королеве-регентше Селине», познакомиться со своим компаньонками и встретиться с Франциском Шаорином в неофициальной обстановке. Вчера вечером он прислал в ее покои роскошный букет поздних лилий с просьбой отобедать с ним, «как только королеве будет угодно». Конечно воспитанная в гильдии Саола была достаточно искушена в политических тонкостях, что бы понять, что за подарками и вежливыми словами может скрываться что угодно, но это только увеличивало необходимость встречи с Первым советником. Лучше если не знать, то хотя бы предвидеть, что за козыри тот или иной человек может держать в рукаве, порой о мужчине можно многое сказать даже по тому, как он на тебя смотрит.
        Саола на мгновение замерла у зеркала, любуясь отразившейся в нем величественной ослепительной незнакомкой… такой чужой… чужой самой себе, и покинула свои покои.

        В покоях Селины стоял кислый нездоровый запах, который не могли перекрыть даже благоухающие в вазах на столе цветы. Селина спиной к молодой королеве сидела в кресле, глядя в окно. Это было вопиющим нарушением этикета, сравнимым с оскорблением, но Саолу предупредили, что бывшая правительница немного не в себе. Что ж это не слишком и важно, ее стоит просто отправить на все четыре стороны.
        Но когда Селина обернулась, Саола не смогла сдержать сдавленного вскрика… В этом страшном существе ничто не напоминало ту не по годам моложавую и ослепительную красавицу, которую она видела на турнире еще месяц назад. Казалось, регентша умерла уже давным давно. Волос на полысевшем, местами бугристом черепе осталось совсем немного, кожа на лице стала какой то буро-зеленой, местами отслаивающейся, образующей гниющие язвы на щеках и вокруг рта, губы почернели….
-Великий Марель, - прошептала Саола едва сдерживаясь что бы не убежать прочь, только бы не видеть всего этого.
          Губы гниющей изнутри женщины медленно раздвинулись в улыбке, Королева думала, что ничего отвратительнее быть уже не может, пока не услышала скрежещущий как метал по стеклу голос.
- Марель, говоришь? Он тебе не поможет, - потом она засмеялась, - С тобой будет то же, девочка… да. Это случается со всеми поздно… или рано.
        Саола отшатнулась, чувствуя лишь только почти безотчетный страх и силу, уже успевшую сделать воздух вокруг раскаленным и дрожащим, каким он бывает в полдень над металлической кровлей.
        Селина поднялась, сделала несколько шагов к своей гостье, застыла натолкнувшись на стену жара и рухнула на пол. Саола нервно сглотнула, отступая к двери, хотя боятся было нечего. Селина была совсем мертва. Безжизненно -стеклянные глаза регентши смотрели в потолок, а ковер уже успел покрыться ее зловонной темно-бурой с желтизной кровью. Больше всего на свете хотелось кричать… Нет не кричать даже – ОРАТЬ что есть мочи, но «ты должна быть сильной Саола, столица на тебе, Ярно верит в тебя… Ярно, да.». Молодая королева набрала воздуха в грудь, напустила на лицо дежурное спокойствие и дернула за один из извечных шнурков.
- Уберите ее отсюда, - каменным голосом распорядилась она подошедшим слугам.

      Встреча с компаньонками была не в пример приятнее, они хоть не норовили придушить молодую королеву прямо в аудиенц-зале. К счастью девушки были совершенно разного круга, меж собой не дружили, а значит не буду ничего плести за ее спиной во всяком случае между собой. Единственной общей и очень редкой чертой у «подруг» Саолы были светлые волосы.
      Иветта ле Ласноу, младше королевы на год, веселая говорливая в яркой темно-бордовой долматике… и с промороженными до дна глазами. Эту девочку попросил пристроить компаньонкой Шаорин. Ярно что-то рассказывал про безвременно погибшего отца Иветты и про исчезнувшего недавно брата…. Потом будет время разобраться.
      И Мирта ле Тойе, эта напротив гордая и холодноватая, принадлежит к одной из семей всегда поддерживавших Ярно. Молчалива. Вдова. Ярно говорил, будто она очень умна и добрейшей души. Но светловолосая красавица казалась Саоле настолько отталкивающе чуждой, что королева с трудом нашла в себе силы приветственно коснуться ее руки. Но вместе с тем к Мирте тянуло… так, будто когда то они были знакомы, и даже были дружны. Странная девушка, противоречивые чувства….
        Несомненно обе компаньонки будут за ней следить, Иветта для Шаорина, Мирта для близких Ярно семей, а поэтому…. Саола просто не будет совершать ошибок.
        Сущий пустяк. Остался только обед с Франциском.

[Франциск ле Шаорин]

9 день месяца Песен. Фалесса.

   Франциск ле Шаорин лениво рассматривал пуговицы на мундире капитана городской гвардии Гордиана ле Короса – тот вызвал его на очередную встречу, в такой-то маленький трактирчик под открытым небом. Гордиан хлебал пиво кружками, ели свиную ногу, в общем развлекался, а Франциск слушал его в пол уха, водил вилкой по тарелке, размазывая соус в какую-то непонятную комбинацию...
   Да, Ярно будь он трижды проклят, таки свалил на войну. С ним уперлась целая армия молодых жизнерадостных идиотов. Там они все и сложат свои пустые головушки... К превеликому сожалению Шаорина, император, таки оставил ровно половину дегенератов, рассовав их по всей стране. Дегенераты были в печали и, говорят, пили не просыхая. Над всем этим новоявленный правитель поставил благодушного ле Амарру, который тоже был ужасно огорчен, тем, что мечом не дадут помахать, и свою любимую – отбитую у Эвора невесту, под именем Саола, которая тоже страдала – по известным причинам...
   С императрицей ему и предстояло встретиться... В сущности – она уже ничего не значила. Ее дни можно было сосчитать по пальцам. Скоро Лакона падет, а потом уже ей предстоит встать из пепла под его, Франциска, руководством. Недолго осталось бедной Саоле ходит по дворцу, ведь, скоро здесь будут реять знамена Сторна. Но, тем не менее, тем не менее... Надо разузнать, что представляет из себя эта лесная девчонка... Помешать она не сможет, но замедлить выполнение его планов она в силах.
   - Корас, что ты думаешь о нашей новой императрице? – спросил Франциск, оторвавшись от тарелки, соуса и вилки.
   - О новой императрице? – Гордиан наморщил лоб. – Ничего, она симпатичная такая... Миловидная... А что?
   - Да так... – Шаорин огляделся вокруг и продолжил: - Она считай уже вдова...
    Капитан ухмыльнулся.
   - Ах, ты об этом... Ну, найдем девчонке применение, в конце концов, я и сам...
   Франциск покачал головой и холодно заметил:
   - Она маг...
   Гордиан злобно прищурился.
   - Маг? Хороший маг – маг со стрелой в глазнице... Кончать ее надо, Шаорин... И чем, скорее, тем лучше. От магов пользы нет, одна головная боль...
   - Не думаю... – Шаорин провел рукой по лицу. – Она может сыграть нам на руку, в противостоянии с Адрианом Делоном... Впрочем... это не наша проблема... Но убивать ее не стоит, путь живет...
   - Пусть живет, – согласился Гордиан. – Но если что, ты только скажи...
   Шаорин встал из-за стола, и ушел...
   Прекрасная Саола ждала его в более "романтичной" обстановке. Во всем, следуя правилам этикета, она казалось немного скованной, похоже, боялась ошибиться. Что ж Шаорин ее понимал и поэтому рассыпался в любезностях... Саола сразу же оттаяла... Все-таки во дворце, там, где множество новых лиц, она еще чувствовала себя неуверенно...
   - Как вам дворец? – поинтересовался Франциск.
   Саола задумалась.
   - Дворец мне нравится. Но все же это все – не мое, чужое... Мне тесно здесь...
   Франциск наклонил голову.
   - Понимаю вас... Похоже, вы чувствуете себя не совсем на своем месте? Охотно, верю... Сам бы отдал все, только чтобы очутиться вне этих холодных, мертвых стен. Они ведь делают такими и людей... Постоянные интриги, предательства, все готовы ударить в спину другому... Мне это надоело...
   Императрица внимательно посмотрела на него, словно пытаясь понять, к чему он клонит.
   - Возможно, когда Ярно, наконец, разгребет этот бардак, я отдалюсь от двора, уйду в отставку, поселюсь где-нибудь в сельской местности, и буду выращивать лошадей...
   - Вы и в правду так думаете? – Саола изумилась. – Вы не похожи на человека, которому наскучила власть. Скорее на опытного кукловода...
   - Все так считают... – Франциск грустно улыбнулся. – А я всего лишь скромный слуга Империи... Я много бы отдал за то, что бы все сделать так – чтобы все жили хорошо и знать и простой люд. Но это невозможно – это противно самой природе вещей – и этот факт, факт, который я осознал совсем недавно – он разбил мое сердце...
    - Ярно...
   - Ярно всего лишь человек, моя императрица. А Империя – это нечто большее. Это тысячи тысяч, миллионы людей...  Все со своими проблемами и интересами. В большинстве своем, им все равно кто сидит на троне, лишь бы не трогали...
   Саола покачала головой.
   - Здесь есть от чего придти в уныние... Но, я надеюсь, пока война не кончится, не оставите нас?
   - Куда же я от вас теперь денусь... – улыбнулся Франциск. – Теперь я с вами... до конца...

[Амфеттре]

20 месяца Исков, Полумесяц.

Дуб задумчиво покачивал ветками, шелестя серебристой кроной. Амфеттре некоторое время ожидал, что он скажет, потом сделал несколько шагов влево и опустился в траву, лицом к нему. Один из широких листьев оторвался от ветки и спикировал ему под ноги.
- Вот так всегда... - вздохнув, сказал дуб, заметив это. - Время идёт, время летит... Мои листья осыпаются неслучайно... Великие беды грядут, великие беды...
Он вновь замолчал на несколько мгновений. Потом спросил:
- Ты ведь знаешь об этом, не так ли?
Амфеттре промолчал.
- Ты сам будешь частью бед... - шелестело дерево. - Ты сам принесёшь в мир хаос... Вот твой удел.
Вся эта речь не заинтересовала Амфеттре, не тронула ни единой струны его мёртвой души. Но сам дуб... Что-то было в нём, что-то такое... Он вдруг отпечатался в памяти - огромный, с ракидистой кроной и опадающими на землю серебристыми листьями...
Происходило то, чего просто не могло быть.
- Знаешь, почему? - спросил дуб. - Ты всё ещё жив...
Амфеттре внезапно поднялся на ноги и пошёл прочь, в заросли папоротника за родником, не оглядываясь на дерево...
- Ты ещё придёшь сюда... - донёсся до него тяжёлый вздох, - да будет поздно...
Кустарник сомкнулся за спиной Амфеттре, быстрым шагом идущего вглубь леса дальше в направлении, в котором он шёл до поляны. Голова его была пуста, глаза выхватывали из темноты каждую мелочь, уши различали любой, даже самый ничтожный звук... но что-то было уже не так, что-то изменилось...
Лес кончился внезапно.
Амфеттре остановился, смотря на открывшуюся перед ним картину бессмысленным взглядом.
Озеро, прямо впереди лежало озеро, огромное, глубое, составляющее резкий контраст с болотами на другой стороне леса. В глубине грота, у дальней стены, высились резные башни деревянного замка, словно вырастающего из воды. Огромные двустворчатые ворота в крепостной стене, окружавшей его, были наглухо закрыты. В замке горели огни, много огней, на стенах двигались молчаливые тени... или это только казалось?..
Верхняя башенка замка была на виду, освещённая лучами солнца, падающими из отверстия в потолке грота. Амфеттре некоторое время молча разглядывал её. Свет образовывал странные очертания, похожие на перевёрнутый полумесяц...
Снова где-то на болотах протяжно пропела птица.
Амфеттре развернулся и берегом пошёл в сторону, не оглядываясь на замок. Однако, преодолев всего несколько метров, он вдруг услышал позади себя плеск воды...
Ворота замка распахнулись совершенно неслышно. Амфеттре увидел освещённые свечами лодки, выплывающие из них. Они направились как раз в ту сторону, куда он шёл...
Лодки...
Амфеттре двинулся дальше, чувствуя, как врезаются в ступни холодные острые камни, которыми был усеян берег.
Лодки могли привести его к выходу из грота...

[Мирта ле Тойе]

15 день месяца Песен. Лакона, Фалесса, особняк Сканти.

Мирта рассеянно слушала щебет служанки, возившейся с ее прической. Косы, перевитые жемчужной ниткой, уже были уложены на голове в виде венца, и сейчас служанка возилась с серебристой вуалью, попутно выкладывая последние городские слухи.
-   А еще мне Мари сказала, что если император проиграет, то лесной князь не успокоится, пока не сожжет Фалессу! А потом заберет императрицу и… Госпожа Мирта, а это правда?
-   Изо, ты же разумная девушка, а слушаешь вечно какую-то чушь! Все, иди, дальше я справлюсь сама, – Мирта уже не знала, смеяться ей или плакать. Если такие сплетни ходят по городу, и большинство людей думает так же… Каково Саоле выслушивать все это? Впрочем если к кому и можно применить слово «безупречный», то это к императрице. Как ее компаньонке, Мирте каждый день приходилось ездить во дворец, и при Саоле должны были находиться или она или Иветта ле Ласноу, еще одна девушка себе на уме. Когда они были втроем, то походили скорее на игроков в кости – настолько пристально наблюдали они друг за другом.

Расправив тонкую ткань, Мирта мельком глянула в зеркало и тут же отошла. С некоторых пор она стала избегать зеркал и отражений. С того самого дня, как попыталась отыскать Нико. Опыт удался слишком хорошо, казалось, эта попытка открыла путь чему-то, что теперь свободно проходило сквозь нее, когда вздумается. Стоило ей задержать взгляд, и в зеркалах, на водной глади начинали появляться странные образы. Пока ей удавалось разрывать эту связь, но до каких пор? Сила играла ей, как хотела, вела к какой-то непонятной цели, а у самой Мирты сил сопротивляться было не больше, чем у птенца, упавшего в бурный поток. Она уже почти ненавидела все это, зная про себя, что настанет день, когда отражение позовет ее, и она придет, несмотря на все свои твердые решения. Вот, опять, в виски ударил шум, и Мирта опустилась на стул спиной к зеркалу, избегая поворачиваться.
-   Госпожа! Носилки готовы! Госпожа?– чей-то голос из-за двери, только слова произносятся страшно замедленно, и звучат странно гулко…
-   Я скоро спущусь! – похоже, ей уже не уйти от этого, но повернуться к зеркалу лицом оказалось трудней всего. «Ну же!» Она порывисто повернулась и застыла, глядя куда-то вглубь стекла.
Сначала не было ничего страшного, только ленивые волны стального цвета. Потом по воде заскользили тени, превратившиеся в остроносые корабли. Черные, хищные очертания, с вооруженными людьми на палубах. Как она поняла, что целью их была Фалесса, Мирта не сумела бы объяснить, но это было ясно, очевидно!
Скоро должны приплыть враги. И что ей делать? «Потребовать созвать королевский совет, так и так, увидела… да, в зеркале, а что тут такого? А потом окажусь лицом к лицу с Адрианом, который очень вежливо спросит, с каких это пор я одержима богопротивными видениями, и кто еще о них знает?» Мирта поежилась, настолько реальным был образ пылающего костра. Что еще остается? Попросить помощи у императрицы? Саола обладает магическими способностями, все об этом говорят, она ее поймет! А если нет? Если она сейчас также беспомощна? И как сама императрица относится к Лаконе? Нет, Мирта не настолько ей доверяла, да и отношения у них сложились не лучшие…что же делать, что делать, что делать?!
Мелькнула совсем детская мысль посоветоваться с отцом, Мирта отбросила ее, а потом замерла, вспомнив вечер, когда ее представили герцогу Деннир. Отец сказал потом: «Иванэ я верю больше, чем себе. Он – верный страж у трона и хранитель Лаконы» Если и герцог ее не поймет, не поверит, то больше надеяться не на кого.

Особняк герцога Деннир.

Герцог был дома один. Лекса сегодня собиралась прогуляться по ювелирным рядам, звала с собой Мирту, но она не захотела. Но ведь она могла и не знать, что герцогини Амарра нет дома?
-   Иванэ, такой чудесный день! – оживленно заговорила Мирта. Совсем ни к чему, чтобы стоящие рядом слуги проговорились, что она приезжала по важному делу, - Я вспомнила, что Лекса звала меня сходить за покупками и подумала – а вдруг она еще не ушла?
-   Увы, графиня, вы разминулись на полчаса.
-   Ой, какая жалость! А я столько хотела с ней обсудить! Что же делать?
-   Если мое общество вам не покажется скучным, подождите ее здесь.
-   О, с удовольствием!
Ожидая, пока уйдут слуги, принесшие чай, Мирта перескакивала с темы на тему, Иванэ больше молчал и внимательно ее слушал. Когда последний слуга ушел, плотно прикрыв за собой дверь, герцог остановил рассказ Мирты жестом руки и спросил:
-   Что-то случилось? Насколько я вас знаю, Мирта такое поведение вам не свойственно. У вас какие-то плохие новости.
-   Иванэ, - Мирта глубоко вдохнула воздух, - это довольно странная история, я не прошу вас поверить, хотя это очень важно, я прошу просто выслушать меня . остальное – на ваше усмотрение. Но я надеюсь, очень надеюсь, что вы мне поверите.

[Амфеттре]

20 день Месяца Исков. Полумесяц.

Чутьё его не обмануло.
Куда направлялись люди, оставалось загадкой. Они плыли очень тихо, молча, даже не шевелились, сидя по трое или по четверо в одной лодке, закутанные в плащи с капюшонами. То, что они везли, скрывалось на днах лодок под накидками из грубой ткани. Люди, сидящие на носу, держали в руках свечи.
Вот всё, что удалось увидеть.
Амфеттре незаметно шёл за ними сначала берегом, потом болотами, которые обхватывали озеро кольцом, стараясь перемещаться в тени. Тичение у реки было несравнимо быстрее, и вскоре лодки приняли для него вид неясных очертаний в темноте с огоньками свечей, похожими на искорки светлячков. В конце концов они совсем исчезли.
Пробираясь узкой полоской зыбкой земли посреди топи, Амфеттре наткнулся на человеческие останки. Это был скелет, завязший в тине, сжимающий ржавый меч костяшками пальцев.
Наверное, когда-то эти кости были путешественником...
Однако, пройдя ещё дальше и миновав полосу, Амфеттре попал на маленький островок, который болото, судя по многочисленным лужам, уже начало потихоньку захватывать. Здесь было целое скопище скелетов, некоторые из которых уже полурассыпались, одетых в ржавую броню. Рядом с ними лежало и их оружие: мечи, копья, наконечники стрел, топоры...
Нет, это не путешественники. Кажется, здесь пал целый отряд... Давно это было, очень давно. Прошло столетие, а то и больше...
Амфеттре миновал их, осторожно обходя древние, но по-прежнему острые клинки, и перебрался по кочкам дальше.
Судя по тому, что темнота начала постепенно отступать, выход был уже рядом.

[Ардрик ле Нуаран]

10 Песен

Вследствие довольно странных и крайне грустных событий я оказался в Княжествах…
Незадолго поле того, как я пришел в себя, меня навестил Эвор. Он знал меня как друга своей невесты… Бывшей.
Саола сбежала с Ярно Фалессом. С самым настоящим рыцарям в сверкающих доспехах. С Императором, как мне уже довелось слышать!
И вспомнила ли она о человеке, который пять лет изо всех сил пытался быть ей братом (хоть и мечтал о большем)? НЕТ!
Вывод? Все просто – я ей совершенно не нужен. Жизнь теряет всякий смысл. Пойти пове-ситься? Ну… потом – можно, а пока есть еще долг благодарности перед выходившими меня людьми…
Вот такие мысли промелькнули у меня в голове за несколько секунд. Я попросил у Эвора пристанища…
Пару следующих дней я слушал. За полмесяца, что я скитался по обратной стороне собст-венного разума, произошло много интересного…
Саола была коронована. Все. Больше о ней ничего добиться не удалось.
Эвор с войском перестрелял половину западнолаконских рыцарей. Вот бы Мист порадо-вался… Эх, Мист, тебя б сюда… Эвору такие люди как раз потребны. И – на всю страну ни одного рыцаря! Сторнийцы, кстати, теперь в союзе с лесом. Это поднимало шансы Эвора на недосягаемую ранее высоту.
Ко мне проявляли смутный интерес лесные чародеи, особенно старый адепт Медленной Воды, мой товарищ по стихии. Как-то враждебно поглядывал на меня бьеринг Крин, со-путствующий Реду, одному из Перводружинников. В чем же дело???
Так-то все было неплохо, я постепенно избавлялся от скверной слабости…
Но стоило мне задремать, я видел совершенно непотребные сны о Ярно и Саоле, от кото-рых просыпался с воплями… Ужас.

[Мист ле Нуаран]

16 число месяца Песен

Время шло… Мы все еще разоряли лаконский тыл… Самые что ни на есть гадские слухи ходили о нас… Я начинал задаваться… В том числе я начинал задаваться вопросом, зачем мне все это надо? Я уже давно отучился вопить во сне, а Раэн не давала мне впасть в де-прессию, но что-то все же кололо мою дрессированную совесть…
Я все думал – какой смысл был в моей жизни? И был ли? И вообще – я хоть кому-то до Раэн был нужен??? Разумеется, нет…
Я ведь в молодости отнюдь не наемником стать хотел!!! Честно говоря, я уже нацеливался на Криэранский университет. Я тогда вообще походил на Ардрика… У меня даже идеалы какие-то были – жаль, сейчас я о них даже не помню…
В год моего восемнадцатилетия умерла моя мать. Умерла страшно, мечась в горячке. Ле-кари-сволочи руками разводили – ничего, мол, не знаем, сделать ничего нельзя… Еще че-рез два месяца отец ушел за ней – у него просто не было смысла жить дальше. Дети и вну-ки – это было уже не то, по его мнению… Эгоист.
Кеннет унаследовал все, ведь Ардрик официально не считался членом семьи, а я… я исчез вместе с отцовскими клинками. Владеть сторнийской парой я учился с семи лет – так ре-шил отец… Я тогда имел ветер вместо мозгов, потому и решил стать наемником, притом благородным и славным. Не рыцарем – кое-что в этой жизни я понял уже тогда.
Сначала меня долго били – морально и физически. Со временем я отвык от всякого ком-форта, лишился большей части иллюзий… да и большей части собственной личности. Мальчишка-аристократ, каким я был тогда, просто не смог бы выжить. Пришлось пере-стать быть собой…
Кем же я стал? Сперва надо мной перестали смеяться… Потом стали уважать… А потом я не смог вовремя остановиться, и меня стали бояться… Я еще произносил высокие слова о чести и совести, еще ругал рыцарей за лицемерие, еще пытался играть в верность нанима-телю – но внутри уже обосновался простой, хоть и искусный, убийца.
Маска приросла к лицу, а поверх нее была надета новая – Миста, что «идет по жизни, сме-ясь». Она тоже пустила корни, но на сей раз я не слишком и сопротивлялся – ведь она прикрыла пену у пасти Бешеного Волка. Смеющийся был мной дольше всех и где-то даже нравился Мисту-настоящему.
А потом был этот поганый турнир, Илиана, в которую действительно влюбился Смею-щийся… И еще одна маска – Солдат. «Мне это не нравится, но у меня работа такая» - тупо повторяла эта сволочь. Сквозь прорези этой маски смотрел я на Лаверну… Солдат не одобрял, но делал; Смеющийся безразлично отмахивался; Бешеный Волк довольно ска-лился…
На краткий миг в каюте рейдера настоящий Мист попытался вырваться на волю, сорвать все эти маски – пусть даже вместе с головой. Он был так близок… Острие меча почти по-грузилось в мое тело, ведомое моими же руками… Но достаточно было мига, чтоб маски снова заперли Мальчишку в глубинах моего уже почти начисто свернутого мозга.
А в Сторне меня ждала последняя из масок – Капитан, суровый, бывалый боец с маркой вместо сердца. Ох он и развлекся… Все эти замученные нами люди были для него чем-то вроде путевых отметок. Также этот тип имел своеобразное чувство юмора, о котором еще долго будут рассказывать шепотом… И именно его обожал до визга несчастный Патрик…
Однако далее случилось непредвиденное Масками - Раэн. Девушка каким-то образом про-билась сквозь них, вытащив из ментального болота Мальчишку, Миста-настоящего. Он влюбился в нее всем, что у него осталось от души – во многом именно за эту нежданную свободу.
Это все, конечно, интересно, но меня не оставляет вопрос – а кто же тот, кто это все обду-мывает? Тот, кто знает, что Маски – это чужое, наносное, но при этом смотрит со стороны и на Миста-настоящего? И, раз уж заговорили, кто же такой тот, кто обдумывает вопрос о том, кто же такой тот, кто смотрит на Мальчишку со стороны?
Ужас, полный и бесконечный… Я практически уверен, что в любом приюте для умали-шенных были бы рады меня видеть. Потому что это же кошмар – в одном теле несколько личностей и ни одной полноценной. Так быть не должно в принципе! Далее – каждая из этих личностей по отдельности (кроме Мальчишки) тоже абсолютно сдвинутая! Бешеный Волк – маньяк и садист; Смеющийся сейчас в смертельной депрессии; Служака мечтает покончить с собой; у Капитана человеческих чувств нет вообще. Да я сам по себе – приют умалишенных!!! Фактически, шариков у меня в голове даже меньше, чем у одного моего знакомого лекаря, который, перед тем, как зашивать рану, всегда детально допрашивал пациента, какие нитки и какой шов он предпочитает.
И только Мальчишка, то есть Мист-настоящий, счастлив совершенно. Раэн, по сути, во-площает  все, о чем он мечтал. Чем-то невыразимым она похожа на мою мать… Она тоже была очень… очень яркой, светлой. Рядом с ними хотелось жить. Если бы я тогда остался дома и поступил бы в Университет, то, скорее всего, сейчас был бы женат на такой же де-вушке… Хотя, учитывая, что а) другой такой нет; б) она из хорошей криэранской семьи, велика вероятность, что женат я был бы именно на ней… Неплохой софизм?
Кроме того, рядом были люди, которых Мист-настоящий мог назвать друзьями. Морти-мер, ранее друг Смеющегося; Клауд, некогда привлеченный несомненной харизмой Капи-тана, к счастью, передавшаяся и Мальчишке.; Сивени, которая, напротив, Капитана тер-петь не могла, а потому очень обрадовалась вызванной пробуждением Мальчишки пере-меной во мне; Виктар, знавший только Мальчишку и ему же благодарный; Всеслав, под-чинявшийся Капитану как сильному, но искренне симпатизирующий Мисту-настоящему. С другой стороны, внушали некоторые опасения Дина, влюбленная в Капитана, и Пат, почти поклоняющийся ему же.
Некто предавался самокопанию, Мальчишка любил и был любим, Маски погрузились в летаргический сон, а «Волки» ставили Ярно палки в колеса. Налеты на гражданское насе-ление прекратились сразу же, как я окончательно послал в нокаут Капитана, сильнейшую из Масок. Солдат стремительно приближался к самораспаду, Смеющийся быстро погло-щался Мальчишкой, а Бешеный волк, как я считал, издохнет сразу же, как я прекращу убивать, то есть по окончании войны. Мист-настоящий почувствовал себя столь вольгот-но, что я даже мыслить стал от его лица.
Вне моей головы произошло мало что – Эстан привел из дозора девушку… Наученный сладким опытом, я встретил ее довольно приветливо, дал краткую справку о роде своих занятий и предложил ей довести до сведения народа (если, конечно, леди изволит быть местной), что деревенским более незачем опасаться за свою жизнь. У многих Волков лица стали мрачные-мрачные, а сама дева расхохоталась и заявила, что, во-первых, не местная, а во-вторых, хотела бы часть пути проделать с нами. Народ не возражал, хотя Алекса пришлось постращать, чтоб без всяких ремарок ниже пояса… Гостья назвалась Дьюрикой Валь ДеВоод, и выразила уверенность в том, что найдет себе применение у нас…
Клод Ге наигрывал на трофейной лютне простой мотивчик и приятным голосом, который частенько удивлял жертв его разбоя, пел что-то из старого:

У сторнийца жена хороша и нежна,
Поцелуй ее сладок, как мед,
Но сторнийский клинок и остер, и жесток,
И без промаха сталь его бьет.

Винсент стал подпевать, включился и Эштон…

Голос милой сторнийки звенит, как ручей,
В благовонной купальне ее,
Но клинок ее мужа целует больней,
И смертельно его острие.

Песня старая-старая, вроде бы сложенная еще до Последней Войны. Некоторые барды го-ворят, что там действительно была какая-то история с графским сынком и женой мелкого Властителя. Парень преуспел у самой Сторнийской Жены, но когда дело дошло до ее му-жа, тот лично разделал лаконца на гуляш. Молодой граф, однако, ни о чем не пожалел, что подтвердил и я, допев конец:

Он лежал на земле в наползающей мгле,
Умирая от ран роковых,
И промолвил он вдруг для стоящих вокруг
В тихой горести братьев своих:
— Братья, вышел мой срок, мой конец недалек,
Не дожить мне до нового дня,
Но хочу я сказать: мне не жаль умирать,
Коль сторнийка любила меня.

Да… если ты любил и был любим, то что за мелочь, в сущности, смерть!

[Иванэ ле Амарра]

15 день месяца Песен. Фалесса. Особняк герцога Деннира.

-   Иванэ, - Мирта глубоко вдохнула воздух, - это довольно странная история, я не прошу вас поверить, хотя это очень важно, я прошу просто выслушать меня. Остальное – на ваше усмотрение, но я надеюсь, очень надеюсь, что вы мне поверите.
Герцог ждал этих слов с тех самих пор, как Мирта ле Тойе вошла в его дом. Отговорка про Александру была отличной, но не для него. Иванэ видел, что что-то беспокоит девушку. Дочь Конрада нравилась ему, очень нравилась, и ему хотелось помочь девочке. Он внимательно выслушал ее рассказ и поверил. Магия была для него чем-то далеким, но отрицать ее существование глупо, это то же самое, что стоять под дождем и утверждать, что ты сух, как пустыня. Раз Мирта наделена некоторой силой, которая может помочь им в битве за Лакону, то это только к лучшему, а остальным об этих способностях знать совсем не обязательно.
-   Мирта, думаю, мы оба понимаем, что сегодняшнего разговора между нами не было? – Девушка подняла свои красивые глаза на герцога и робко улыбнулась ему. – Я рад, что Вы согласны. Я благодарен Вам, не волнуйтесь больше ни о чем.
-   Спасибо вам, Иванэ. Теперь я вижу, что обратилась к верному человеку.
Дверь в комнату открылась без предупреждения и на пороге возникла, как всегда сияющая Александра. Увидев Мирту она искренне улыбнулась и подошла к девушке, протягивая ей руки.
-   Мирта, я рада Вас видеть!
-   Александра! – Улыбнулась в ответ девушка.
Вспомнив о правилах приличия, Лекса кивнула Иванэ : «Милорд.»
«Миледи.» - Герцог ответил на приветствие. Только после этого жена за руку повлекла Мирту за собой, со словами:
-   С Вашего позволения, мы покинем Вас. – Ле Амарра только кивнул в ответ, гляда как закрывается за девушками дверь. Александра не любила лаконских дворянок и ее зарождающаяся дружба с Миртой была хорошим знаком.
А вот видение дочери Конрада было знаком недобрым.
Пока Ярно усмиряет Лес, кто-то может решить, что Фалесса – плохо лежащий кошелек для уличного воришки, и, «стащив» ее, можно неплохо поживиться. План неплох, но для этого нужны силы, немалые силы, корабли и оружие, много оружия, очень много оружия. Было ли все три составляющие у кого-то одного? Нет! Ни Сторн, ни Лирия, ни Полумесяц этим не владели. Это герцог мог сказать однозначно, но чего нет у одного, то может быть у двоих, троих… Враг моего врага мой друг? Так? Только так…
-   Анкар, - тихо позвал Иванэ. Слуга возник мгновенно, как будто из воздуха и почти бесшумно. Он всю жизнь был частью этого дома, так что иногда казалось, что он стал с ним единым целым и знает, что, когда и где происходит в его владениях.
-   Да, милорд, - почтительно склонился он перед герцогом.
-   Мне нужен Кот. – Интересно у этого наемника есть имя? Хотя эта кличка была для него такой естественной, что другое имя просто не вязалось.
Через пару мгновений перед Иванэ в кресле удобно расположился худой смуглый мужчина с улыбкой бродячего кота.
-   Ваша Светлость, желала меня видеть? – Осведомился он самым наглым образом.
-   Совершенно верно, - не отреагировал на провокацию герцог. Он не хотел признаваться самому себе, но чем больше он узнавал наемника, тем больше тот ему нравился. Нравилась его свобода от всего и от всех, порой, как ему казалось, даже от самого себя. Интересно, а Смерть тоже побоится связываться с этим парнем? - Скажи, ты ведь давно в столице, наверное, знаешь ее хорошо?
-   Пришлось когда-то побегать, - усмехнулся, вспоминая свои приключения Кот. – Да, бывали времена получше, тогда приходилось узнать Фалессу с самой что ни на есть изнанки.
-   Как ты думаешь, можно ее взять с моря? – В лоб спросил Иванэ.
Кто-то хочет попытаться проверить Лакону на прочность, а он – Иванэ ле Амарра, меч императора ле Фалеса, попытается им помешать…