Глава вторая. Гроза собирается. Опции

[Николя ле Тойе]

27 день месяца Судов.
Лакона. Триверт.

- Никоооо, - требовательный звонкий голосок навязчиво пробивался сквозь утренний сон,- Никоооо, НИИИИКОООО!
    Николя лениво приоткрыл один глаз, и физиономия Алека тут же просияла откровенным ликованием.
- Будить взрослых неправильно, - зевая, проворчал молодой граф и накрылся одеялом с головой, он бы с удовольствием поспал бы еще часа два… или три.
- Нико, - детский голос стал обиженным, Алек затряс спящего за плечо.
    Пришлось просыпаться окончательно. Николя широко зевнул, потянулся и сел на постели. Множество мелких ран полученных в бою с солнценосными выкормышами королевского мага до сих пор, иногда, причиняли острую боль. Но шататься по лекарям молодой Тойе не любил никогда, а после недавних событий всякое желание заниматься этим отпало окончательно.
- Город осадили, - весело сообщил Алек.
    Сонливость как рукой сняло.
- Что?
- Пойдем, посмотрим, - Алек просительно поднял на графа горящие любопытством глаза.
    Нико оделся так быстро, будто его подгоняли сами Тени. Подошел к окну. Улицы Триверта были пусты, но ни отдаленных криков, ни шума боя слышно не было… да и окна домов вроде не забиты. 
    Николя усадил Алека в кресло, выбрал на полке книгу потолще, и с картинками. Птички, цветочки, рыцари, кораблики – ребенку должно понравиться.
- Посиди здесь, - улыбаясь как можно увереннее, сказал Нико, - Посмотри рисунки.
    Алек вцепился в его руку.
- Я вернусь, - пообещал Нико, - Очень скоро… и все расскажу.
    Мальчик вздохнул и с заметным разочарованием, поняв, что не удастся увязаться следом, разжал пальцы. «Вот и славно, - подумал Нико, - обычно упрямства Алека хватало, что бы заставить сделать так, как ему нужно».
    Николя сбежал по лестнице на первый этаж таверны, где нелегкая заставила его снимать себе комнату. Посетителей в зале не было, что не мудрено в утреннее время. Хозяин и управляющий заведения, полный невысокий мужичек, с показной унылостью чистил пивную бочку, миловидная служанка, по какому-то недоразумению не замеченная Нико раньше, дремала, сидя у окна, над столами летали сонные осенние мухи. Обычное утро обычного дня.
- Доброго утра, господин, - лениво, с чисто южным акцентом затягивая последний слог, произнес управляющий, - Вашего сына мы накормили. Очень славный мальчик. Завтракать изволите?
      Нико уже ничему не удивлялся. После клумб, летающих камней и одуванчиков, способность Алека открывать замкнутые двери, не используя ключа, казалась даже обыденной.
- Алек сказал, что Триверт в осаде.
- Угу. Князь Эвор, что б его Тени подрали, - отстранено кивнул управляющий, будто рассказывая о повышенном урожае брюквы где нибудь в Деннире – Вчера вечером еще пришел, ждем подкрепления со дня на день. А вас будить не стали. Оруженосец ваш сказал, что вы устали.
    «Браин. Куда подевался этот паршивец?»
- Не волнуйтесь, город вне опасности, у этого лешака нет даже тарана ворота пробить.
    «Интересно, с какого дуба вниз головой Эвор упал и как сильно стукнулся, что решил  свой нос из леса высунуть? Да еще без подготовки». Нико вспомнил Лаверну и спине прошел полузабытый холод. Лесной Князь – бешеный зверь, и его надо остановить. Забавно даже, в детстве мать рассказывала Нико о том, что жители Леса особо чтят жизнь, и не отбирают ее понапрасну… жаль, что она ошибалась.
      «Осада? Ну и Тени с ней», - Нико купил бутыль с местным кисловатым вином, потребовал обед в номер и предпочел вернуться в свои комнаты. Возможно, стоило спросить командира местного гарнизона не нужна ли его, Нико, помощь на стенах Триверта, но оставлять Алека одного весьма чревато. От сколь нибудь долгого одиночества он замыкался в себе и становился снова испуганным, колючим и отстраненным. Нико больше всего боялся, что мальчик снова впадет в то пустое полумертвое состояние, в котором он нашел его в Лаверне.
        Алека в комнате не было….
        Куда делся мальчик и как он собственно мог куда-то подеваться, когда единственный выход из таверны был в большом зале, где собственно Николя и прибывал все это время, управляющий ответить не смог. Почти весь следующий час молодой граф носился по городу как угорелый, понятия не имея, куда мог пойти его случайный воспитанник. Впервые за долгое время Нико испытал настоящий страх… если паладины вернулись за Алеком?… он не простит себе этого. «И когда ты, Нико, успел так к нему привязаться?».

        Мальчик нашелся на городской стене, о которой Николя подумал в последнюю очередь. Неизвестно почему (хотя нет очень даже понятно) незамеченный солдатами Алек стоял на самом краю весьма довольный, открывающейся внизу панорамой.
- Нико, - на вечно чумазой мордашке мальчика возникла такая радушная улыбка, что всякое желание ругаться отпало само собой, - Смотри!
        Армия Эвора расположилась на расстоянии выстрела от стен Триверта и, по всей видимости, Князь не собирался задерживаться там дальше. Лесовики собирались уходить. «Их тысячи три, не больше, - понял Николя, - И они поняли, что ловить здесь им особенно нечего… Конечно, Триверт не Лаверна…».
        Лаверна… Осознание происходящего заставило Нико даже вздрогнуть. Алек ведь совсем не боится их….
- Ты почему ушел? – как можно сердитее спросил Нико, сердитость получалась невразумительно, - Пойдем отсюда, это не хорошие дяди, - еще не хватало получить шальную стрелу между глаз.
        Но Алеку, похоже, было слишком интересно, что бы обращать внимание на подобные доводы.
- Потом, - заявил мальчик, и с видом заправского криэранского академика добавил, - Они живут в лесу. Мы весной ездили к ним на ярмарку.
        «Неужели забыл? Хорошо б если так, хотя не похоже».
- Пойдем, Алек, - Николя осторожно потянул мальчика за руку.
       
        Эвор действительно ушел от стен Триверта и, надо сказать, очень для него своевременно. Ближе к обеду в гарнизон вошло приличное, тысяч восемь, рыцарское войско, и тут же убралось толи восвояси, толи преследовать мятежного Князя. Жители города очень радовались бы своему «чудесному спасению», но поскольку лесовики никого не даже не испугали, восторги по поводу приезда соседского графа и его латников были довольно флегматичными.
        День был, как день. Нико допивал купленное утром вино, от скуки учил праведника Браина играть в карты, учеником тот был отвратительным. Алек под неусыпным контролем листал книжку с картинками. После того, как мальчик заявил Николя, что может в любой момент, когда хочет, найти его и понять, что граф делает, запланированный визит к симпатичной служанке был отложен как аморальный, во всяком случае, до тех пор, пока Алек не начнет спокойно спать по ночам.
        Николя перевел на мальчика взгляд, когда услышал, как книга глухо ударилась о пол, за этим последовал тихий нервный всхлип. Алек закрыл глаза руками и сжался в кресле.
- Что случилось? – Нико оказался рядом с ребенком раньше, чем успел об этом подумать,- Алек…
- Они приплыли… стреляли… Мама… хочу к маме….
        Только не в слезы… Нико не мог переносить их, ощущая какую то смутную вину. Он обнял мальчика, говоря что-то совершенно бессмысленное и монотонное, пока ребенок, наконец, не успокоился совсем. Граф перенес его на кровать.
- Браин, посиди с ним, - бросил оруженосцу Николя, - Я пойду куплю чего ни будь сладкого…
        Граф наклонился, что бы поднять книгу и увидел, как Алек снова съежился. На развороте был изображен хищный и длинный сторнийский рейдер… «сторнийская акула рыба опасная» - Нико словно наяву слышал слова Эмилии Алари, сказанные, казалось, давным давно перед Криэранским турниром. Нико показалось, что он понял, почему Алек НЕ боится Эвора Тилийского.

        Алек уснул очень поздно. И перед этим Нико успел поразиться, как в такого маленького ребенка может влезть такой большой лимонный пирог. Браин без задних ног дрых в кресле, и Николя внезапно понял, что очень давно не брал в руки гитару. Покрытый пылью инструмент с радостно звянькнул, ничуть не обиженный длительным невниманием владельца. Уже слишком поздно, в зале таверны явно почти никого уже нет, можно размять руки.
        Большой зал действительно был уже пуст, только какой-то немного взъерошенный молодой рыцарь с завидным упорством опрокидывал в себя вино, кружку за кружкой. Лицо его при этом выражало полную отстраненность, как бывает у людей желающих напиться и забыть обо всем.
      Пальцы привычно коснулись струн. Почему-то вспомнилась какая-то старинная баллада про рыцарей и прекрасных дев, глупость и банальность полная, но мелодия приятная…. Слова о «ярости мечей» и «чистом благородстве» заставили самозабвенно пьющего юношу обернуться, уставший полу стеклянный взгляд остановился на Нико.
- Вы не пели бы этого, сир, если бы были там… - внезапно произнес он, - Отсюда все кажется другим..., - юноша слишком пьян, едва подбирает слова, но голос полон такой горечи и пустоты, что это по настоящему пугает.
      Николя прижал струны рукой, парень бухнулся за стол напротив него. Кондиция подходящая для плана «выговориться в любые уши, что бы стало легче». Нико сам не знал, почему слушал его. Похоже юношу звали Домиником, он был с отрядом рыцарей приехавших в Лаверну…. А потом они вспомнили про деревушку лесовиков неподалеку и придали ее той же судьбе, женщин, детей всех.
- Я не убивал их… но… я был там… я видел и молчал… я виноват.
        Так вот с какой стати Эвор так взбеленился. Война неизбежна. Кому то это выгодно….
- Что мне делать теперь? - вопрос Доминика, казалось, повис в воздухе.
        «Что он от меня хочет? Совета? Помощи? Я себе то помочь не могу… ну не бросать же его здесь, еще повесится с печали… Пресветлый Марэль!»

[Зайриэ]

30 день месяца Судов. Сторн.

-   Посмотри, какой красавец! – Джимшид сжал ладошку Зайриэ и указал на небольшой корабль, стоящий у соседнего причала. Девушка сначала не поняла - о чем говорит юноша, но потом взгляд ее выхватил на палубе гнедого коня, удивительно красивого и изящного. Такой, наверное, подобен ветру в степи…
-   Откуда здесь настоящие лирийские лошади? – Удивленно посмотрела принцесса на стрелка. Тот молчал, зачарованно наблюдая за конем, нетерпеливо переступавшим с ноги на ногу. Казалось, стоит отпустить поводья и этот вихрь сорвется с места.
-   Хотел бы я оказаться на таком в поле. Уверен, ему даже приказывать не надо, он чувствует каждую мысль наездника, каждый вздох…
-   Да, но это не наш конь. Хотя, похоже, что этот корабль прибыл из Лирии. Интересно, что сейчас происходит дома…Надеюсь Каар был милостив к моей семье. – Зайриэ грустно посмотрела на темнеющее небо. Над Сторном опускалась мягким покрывалом ночь. В порту уже почти не было людей, только запоздавшие купцы проверяли сохранность своего товара, моряки уже разошлись по тавернам. И никто не нарушал покоя кораблей, отдыхавших после долгого плавания и готовящихся к новым походам. Зайриэ бросил взгляд украдкой на соседний причал, разглядывая аккуратное судно. Ей вдруг ужасно захотелось сходить туда и расспросить моряков о родине. – Послушай, Джимшид, а может мы сходим на этот корабль. Если они приплыли из Лирии, то могут знать последние вести…
Юноша, несмотря на восхищение, которое внушил ему гнедой жеребец, был осторожнее.
-   Это может быть опасно, Зайрам. – На лице юноши можно было прочитать сомнение, но камень внимания уже был сдвинут.
-   Ну мы только глянем одним глазком есть там кто или нет, можем даже и на корабль не заходить. – Зайриэ увидела, что уговоры действуют и удвоила натиск. Взяв руку Джимшида, она заглянула в глаза лирийца и умоляюще прошептала. – Ну только на миг. Посмотрим на коня, спросим и обратно. На корабле никого нет, Кямран-бей вернется поздно, посольство в городе…Ну пожалуйста…
Еще мгновение Джимшид сомневался, но интерес взял свое:
-   Хорошо, только одним глазком.
Девушка радостно вскрикнула, обняла парня и поцеловала в щеку. Только сделав эту глупость, она поняла, что совершила, но отступать было поздно, поэтому она схватила его за локоть и повлекла на пристань. Пройдя в сгущающихся сумерках до следующего причала лирийцы остановились и пригляделись. С корабля не доносилось ни звука…Даже стука копыт не слышалось, но не мог же великолепный конь исчезнуть.
-   Идем? – Немного испуганно спросила Зайриэ.
-   Идем, - ответил Джимшид.
Вдвоем они преодолели трап и оказались на борту корабля. Вокруг царила просто мертвая тишина. Ни одного человека видно не было. Коня тоже не было. Нехорошее предчувствие коснулось пальцами затылка девушки. Джимшид, похоже, тоже что-то почувствовал, потому что резко обернулся, как будто ища кого-то.
-   Это ловушка, - успел выдохнуть он, когда за спиной Зайриэ раздалось:
-   Ты нашшша, иди сссюда… - Противное, ненавистное шипение, преследовавшее ее в кошмарах, было явью, а не сном. Зайриэ с ужасом осознала, что ее тело больше не слушается ее, ноги помимо воли разворачиваются и несут ее куда-то вперед. Невидимая путина, как будто оплела ее с ног до головы, лишая воли, сил, веры и надежды. Обернувшись, принцесса увидела ее…Мириме – ее старшая сестра, отданная жрицам. Ее сестра, ставшая Змеей, стояла на баке. Девушка сопротивлялась силе, тянувшей ее вперед, в объятия сестры. Что-то внутри принцессы, набирая мощь, стало подниматься, но было задавлено напором ведьмы. Мириме протянула вперед руку, на ее ладони лежал кинжал – родной брат того, что носила с собой Зайриэ. Два кинжала подаренных им отцом. Один она взяла, а второй остался у сестры, даже когда она ушла «из мира» и теперь станет ее, Зайриэ, проклятием. Змея склонилась над кинжалом и зашептала или скорее зашипела что-то. Силы, управляющие принцессой, взбесились, ее просто несло к жрице. Магия крови – самое простое и самое действенное оружие змеиных ведьм. В день, когда Сафар подарил дочерям кинжалы, маленькая черноглазая девчушка, тогда еще не носившая даже покрывала и называемая всеми Зара, вытаращив огромные глазищи, смотрела на опасный подарок и хотела ухватиться за блестящее лезвие. Но острая лента оставила на нежной детской ручке каплю крови – всего одну каплю. Капля крови – такова теперь цена ее Пути, пути обреченной.
Шанс на спасение был только один – Джимшид. Юноша поможет, он спасет. Девушка верила в это с какой-то детской обреченностью и безысходностью. Воздух из легких куда-то делся, но, превозмогая режущую боль в груди, Зайриэ прошептала:
-   Джимшшшид, - с ужасом она осознала, что с ее губ срывается проклятое шипение. Мольба о помощи была услышана. Крепкие руки обхватили тонкую талию и потянули девушку назад. Дышать стало легче, путы ослабли, но не исчезли совсем. Через пальцы юноши в принцессу переливались силы.
-   Ты нашшша! – Вновь прошипела Змея. – Неужели, ты не чувствуешшшь, сссессстра? Ты нашшша!
-   Сестра? – Видеть лицо Джимшида, Зайриэ не могла, но догадывалась, что сейчас на нем, без труда читается удивление, и даже шок.
-   Сссестра, - хрипло рассеялась жрица. – А ты, глупец, думал, что нашшшел сссебе юного друга? Ты ссслепой, наверное, есссли не можешшшь отличить девушшшку от юношшши. – И уже обратившись к Зайриэ, добавила. – Не сссопротивляйссся. Мы дадим тебе сссилу и сссвободу. Сссила дарит сссвободу!
-   Нет, не хочу… - Выдохнула девушка. Джимшид, несмотря на растерянность, не выпустил ее из объятий, защищая от Змеи.
Ведьма (назвать Ее сестрой, Зайриэ уже не могла) злобно зашипела:
-   Не хочешшшь по-хорошшшему, будешшшь нашшша по-плохому…Мириме подняла кинжал, лезвие сверкнуло в лучах только что вышедшей луны и окрасилось алым – жрица сделала небольшой надрез на ладони. После Змея снова склонилась над кинжалом и зашипела свои заклинания. Болото беспамятства и тьмы начало засасывать девушку, последняя нить, которая связывала ее с реальностью – руки Джимшида вдруг разжались. Уже сквозь туман, принцесса видела матросов накинувшихся на лирийца. Юноша отбивался от пяти или шести человек сразу, но смог ли он победить?
Магический удар, наконец, накопленный жрицей ударил по сознанию Зайриэ, закружил мир, перевернул все внутри. Девушка упала на колени, без сил оперлась рукой о палубу. Последнее, что она успела увидеть – Джимшид, отчаянно боровшийся с нападавшими на него, потом волна от удара, брошенного в нее жрицей достигла схватки. Матросы не обратили на это внимания, а вот лириец…Юноша замер, в глазах полыхнула сила, а потом он упал на палубу.
- Избавтесссь от него! – Приказала Змея. Двое крепких мужчин взяли юношу за руки и за ноги и, вытащив по трапу, оставили на причале.
Трап был убран, все вокруг суетились, готовя корабль к отплытию. Зайриэ продолжала стоять на коленях посреди судна. Небытие ухватилось за нее, но не могло пробиться сквозь волю до конца…Удар магии крови был силен, но это палка о двух концах. Хотела Мириме или нет, старые чувства к сестре помешали нанести настоящий сокрушающий волю и разум удар, поэтому Принцесса просто лишилась сил.
Змея спустилась на палубу, подошла к сестре и посмотрела на нее сверху вниз.:
-   Ты нашшша!
-   Заприте ее в трюме. Я лично проссслежжжу. – После этих слов чьи-то руки подняли беспомощную девушку и понесли прочь. «Носильщики» остановились, послышался скрип и стук дерева о дерево – видимо, открыли люк. Тьма встретила Зайриэ, как родную. Удар, наверное, был сильным, но что такое физическая боль в сравнении с отчаянием, охватившим ее. Дверца люка, представлявшая крепкую решетку, упала сверху, и небо для лирийки покрылось грязной клеткой.
-   Нет! Нет! – Вернувшийся голос вырвался из груди. Все остатки магии пропали, как только Змейка оказалась в мешке. Трата лишних сил больше не требовалась. Встав на ноги, девушка схватилась за решетку и затрясла ее, но попытка, конечно, была тщетной. – Нет! – Еще раз закричала пленная дочь хана, но ее услышали только чайки. Корабль уже полным ходом выходил в открытое море.
- Вы отлично выполнили сссвое дело, капитан, - раздалось откуда-то сверху. – По возвращщщении в Хайдол вам заплатят вдвойне за причиненное бессспокойство. А пока сссделайте всссе возможжжное, чтобы эта посссудина шшшла быссстрее ветра – мы возвращщщаемся в Лирию.

[Кассандра Ферран]

28 День месяца Судов. Криэран, особняк Тойе.

Два дня назад зарядил непрерывный ливень. На улице делать было нечего, но как всегда, нашлось в этом и нечто хорошее – связь с Жакобом поддерживать было просто невозможно. После ее рассказа о том, как погиб Крис, старый паук что-то притих. Конечно, всего она не рассказала, просто – карлик принял его за грабителя и все, прости-прощай, красавчик Кристоф. Может, до Жакоба наконец дойдет, что здесь у него дело не пойдет, они расстанутся, а через неделю-другую она сама исчезнет. На свете еще есть места, где одинокая, но умная женщина сможет жить, не завися от других. А пока – приходится скучать в этом доме. В библиотеку Асси больше не совалась – сил не было снова видеть вежливую улыбочку этого коротышки. Ведь не могло же быть, что он ничего не понял, так нет же, ведет себя так, как будто верит в то, о чем рассказывал всем и не упускает случая превознести ее отвагу. Ужас! Даже граф поверил, их сиятельство лично поцеловали ей руку и выразили свое восхищение. Слушать комплименты было впервые в жизни неприятно, и Кассандра старалась поменьше попадаться на глаза. Но сидеть в комнате было просто невыносимо и сегодня она предприняла небольшую прогулку по особняку. Почти месяц здесь находится, и до сих пор остались еще неразведанные места. Граф сейчас сидел в кабинете, Гунла отправился по своим делам, самое лучшее время. Асси неслышно проходила по коридорам, заглядывала в комнаты, любовалась картинами, статуями, восхищенно проводила рукой по нежным драпировкам. Но в большинстве комнат, особенно на верхних этажах, было полно пыли, похоже, туда годами никто не заглядывал. Барон ле Ги научил ее ценить красоту, и Асси невольно представляла, как все это великолепие выглядело раньше. Дольше всего она простояла перед картиной в конце коридора – портретом семейства ле Тойе: граф с женой и двое детей. Написана она была двенадцать лет назад. Граф с женой сидели, с улыбкой смотря на детей на переднем плане. Мальчик, одетый совсем как взрослый, даже небольшой меч на поясе, обнимал за плечи сестру, а девочка доверчиво и с обожанием смотрела на брата. Но самым интересным на картине было лицо графа, Асси в жизни бы не подумала, что он умеет улыбаться, да еще так.
-   Кассандра? – обернувшись, Асси увидела графа, - что вы здесь делаете?
-   Я… - она невольно на себя рассердилась, ничем преступным она сейчас не занимается, почему же язык сразу отнимается? – Я просто прогуливаюсь, - она произнесла это с вызовом. Граф спокойно кивнул и протянул ей руку:
-   Не желаете составить мне компанию внизу перед ужином. – «Нет, ну что за невыносимый человек! Потрудился хотя бы чуть-чуть вопроса в голос добавить! Нет, командир приказал – составить компанию!» К счастью, все эти мысли она оставила при себе. Если что-то еще и развлекало ее иногда, так это мысль о том, что когда она будет отсюда уходить, то позволит себе высказать графу все, что она думает о нем. Интересно, у него выражение лица хоть немного изменится?
В кабинете по случаю небольшого похолодания развели огонь в камине, Асси уселась в кресло и стала смотреть в огонь, граф просматривал какие-то бумаги, потом неожиданно установился у столика с расставленными на нем фигурками.
-   Вы играете в шахматы, Кассандра?
-   Немного, - она произнесла это так, что сомнений у графа остаться не должно было – что-то такое она про них слышала, и еще знает, как ходит Всадник, а вообще, вышивать у нее получается гораздо лучше.
-   Не хотите сыграть?
-   О, с большим удовольствием, господин граф.
Первую партию он выиграл за десять минут. При этом еще умудрялся отдавать распоряжения заглядывавшим в кабинет слугам. Асси сочла это личным оскорблением и сама предложила попробовать сыграть еще. Она-то не играла ой как давно. Хотя барон всегда говорил, что здесь ей равных нет, и сейчас ей надо только немного собраться. Вторая победа далась графу намного труднее, и третью партию он ей предложил уже сам. Асси смотрела на доску так, как будто там сейчас решалась ее судьба, но при этом она не позволила эмоциям одолеть, и спокойно перебирала различные возможности. Ага, этот вариант защиты графу, похоже незнаком! Она передвинула Королевского Советника на другой край доски, граф снисходительно улыбнулся краем рта и двинул вперед Королеву.
-   Вам шах, Кассандра, - и тут же отвернулся, заговорив о чем-то со слугой. Ну-ну. Теперь поставим Всадника вот сюда… и подождем, пока на нас обратят внимание.
Граф закончил разговор, повернулся и… уперся взглядом в доску, потом с некоторым недоумением посмотрел на нее…
- Вам мат, Конрад, - самым сладким голосом произнесла Асси.
Что же, проигрывать красиво граф Конрад тоже умел, в этом ему не отказать. Ее торжество прервал очередной слуга:
-   Госпожа Кассандра, к вам посетители.
-   Кто?
-   Они не назвались, сказали, что подождут у лестницы.
Асси замерла на верху лестницы. Конечно, кто еще знает про нее в этом городе, но светлый Марэль, почему именно сегодня? И что такого должно было случиться, чтобы Жакоб решил заявиться сюда? Она молча кивнула им и сразу прошла в другую комнату. Ни к чему, чтобы весь дом стал сейчас свидетелем их разборок. Едва Бад вошел последним и осторожно прикрыл за собой дверь, Асси перестала сдерживаться.
-   Ну и какого вы здесь делаете?
-   Асси, голубка, не горячись. Видишь ли, мы решили, что раз тут так опасно, Крис погиб и вообще, тебе не стоит жить здесь одной. А вот под опекой любящих родственников…
-   Жакоб, ты совсем свихнулся? У меня нет никаких родственников, я графу об этом сто раз говорила!
-   Конечно, ты о нас не знала, радость моя, мы ведь жили здесь, в то время как твои бедные родители были вынуждены уехать. Но теперь, когда мы нашли друг друга, - Жакоб театрально раскрыл ей свои объятия, - мы всегда будем вместе!
-   Очень красиво, - криво усмехнулась Асси, - но я и пальцем не пошевелю, чтобы тебе помочь, клянусь. Так что лучше бы ты отправлялся обратно, я здесь тоже долго оставаться не собираюсь.
-   Останешься, Асси, останешься ровно настолько, насколько нужно, - Жакоб неожиданно рванул ее за руку, так что она просто налетела на него, и тут же заискивающе улыбнулся кому-то за ее спиной. Асси с самыми нехорошими предчувствиями обернулась. На пороге стоял граф Конрад.

[Алек Рошель]

С 27 по 30 день месяца Судов. Лакона. Триверт.

Тот вечер ничего не принес…. Доминик выговорившись и напившись почти до потери сознания был водворен в свою комнату привычными ко всему слугами таврены, а Нико… Нико просто не знал, что делать. Наверное, нужно было отправиться в Фалесу,рассказать герцогу Ярно о своих догадках.
«Вот именно, что догадках… Что у тебя есть? Гравюра в старой книжке и пятилетний мальчишка… Все тебе вот так сразу и поверят. Причем – забыв про твои подвиги… И окажешься ты на плахе, если раньше родственнички покойника кинжал между ребер не сунут. Да и проку то с того, что не Эвор напал, а сторнийцы…. Девять тысяч всадников не оставят от вылезших из леса дружинников мокрого места. Всех порубят, и Эвора с ними… Война окончится не начавшись толком»
Но через день начали приходить странные слухи – путники, прибывшие с запада, от границы лесов, говорили, что все рыцари, погнавшиеся  за лучниками, сгинули словно по волшебству, что их загрызли звери, во множестве хлынувшие из глубин Леса… Другие – рассказывали не менее невероятные истории, будто армия разбита Княжескими дружинами и Эвор устроил великий пир прямо на кургане из трупов и пил при этом из черепа самого ле Кассо… Ходили слухи о громадной армии, вышедшей из чащи на помощь лесовикам, о том, что рыцари обезумев перебили друг друга…
Правда прояснилась еще через день, когда в город вошли поредевшие конные тысячи, сопровождаемые обозами с ранеными и телами знатных дворян, сложивших голову… Воины неохотно говорили про случившееся, но даже из этих скупых рассказов вырастала невероятная, невозможная картина ужасного разгрома. Словно тень опустилась на город – еще не минула череда осенних праздников, но ни следа веселья не осталась на улицах. Нико ловил себя на мысли, что именно так должен выглядеть осажденный город и хотя осада кончилась едва начавшись, казалось, она только что началась по-настоящему – столь сумрачны были лица людей в городе… Лишь Алек, казалось, не чувствовал атмосферы всеобщей подавленности. Казалось, мальчик забыл о том, что случилось совсем недавно, и беззаботно предается играм, но Нико, слышавший, как тот бьется и кричит по ночам, понимал – если это и случится, то не скоро…
Очередной вечер был зеркальным отражением предыдущих – все тот же молодой рыцарь, Доминик, кажется, продолжал заливать в вине страшные воспоминания, несколько ужинавших горожан, из-за мрачной мины казавшихся близнецами… Играть не хотелось – раздумья лишали покоя, а в таком настроении ничего путного не сыграешь. Гитара, она все чувствует…
Дверь распахнулась и общую залу валился новый посетитель, стряхивая капли со вымокшего плаща – осень обещала быть дождливой:
- Подогретого вина с медом… И ужин.
Голос показался знакомыми Нико, невольно отвлекшись от мрачных размышлений, взглянул на посетителя. На плече того мелькнул знакомый знак…
«Леший меня забери, это же тот добрый лекарь, что посоветовал мне съездить в Храм… совета у святых братьев испросить… по поводы души, что б его. Интересно, не по его ли указке меня на дороге ждали? Хотя нет – скорее всего меня та крыса, солнцем меченая сдала…. дорогой еще интересовалась», - молодой дорянин невольно улыбнулся – «Но совет-то – помог! Заговорил мальчик, есть начал… еще как есть…» Алек, обычный деревенский мальчишка, не избалованный деликатесами, оказавшись в большом по здешним меркам городе и дорвавшись до изделий местных пирожников, облегчил и без того не слишком увесистый кошель Нико на солидную сумму, а тот просто не находил в себе решимости отказать… - «Поблагодарить нужно…»
- Приветствую, мэтр.
- А…. кого я вижу… Господин Нико, - если целитель и участвовал в подготовке покушения, то лицедей он был отменный: ни тени страха или удивления, - Рад, рад… Ну как, помогли ли вашему подопечному в Храме Солнца?
- О, еще как помогли, - дворянин почувствовал, что сейчас засмеется, но его озорной характер не давал возможности остановится, - Так помогли, что Алек сейчас чувствует себя превосходно. Я бы даже сказал – они себя не жалели ради его исцеления… готовы были на это жизнь положить.
- Да ну? – лекарь скептически хмыкнул, - Вам виднее… Хотя…. Я конечно согласен, что магия – это великая опасность и слуги Мареля ведут праведную борьбу с этим злом, но будь я проклят, если они ей не лечат… благословение Бога Солнца…. Что то я не видел, проку от этого благословения, ели его свершал не Паладин или другой служитель храма… А как они детей по деревням отбирают для службы в своих храмах…
Мужчина раздраженно махнул рукой:
- Ну да оставим это. Помогли – и ладно.
- Верно…. –Нико улыбнулся: лекарь, оставивший в прошлый раз неприятный осадок, оказался вполне приличным человеком, - Так что спасибо за совет. Вина?
- Не откажусь, но только если потом угощу сам, - уже через миг на столе стояло два кувшина с подогретым вином.
…Они уже опустели, и появился третий сосуд, когда целитель вместо очередного тоста просто подержал кубок в руках, и вдруг пристально взглянул на Нико:
- Ты ведь мальчишку подобрал в деревеньке, что лесовики спалили, так?
Молодой дворянин разом стряхнул с себя весь хмель, былые подозрения разом вспыхнули с новой силой: «К чему бы это, а?»:
-Ну… Допустим.
- Не «допустим», а точно. Это я говорю как достойный член гильдии целителей и вообще – неглупый малый. Где еще ты мог взять пацана с таким потрясением, что жизнь на глазах уходила…
- Допустим, я сказал, - когда Нико хотел, он мог быть невероятно упрямым, - Что с того?
Да, нет, ничего… - собеседник явно заметил нежелание дворянина обсуждать тему, - Просто хотел узнать, не видел ли ты чего странного…
Слово «странное» у графа в последние дни вызывало четкие ассоциации с людьми, превращающимися в живые клумбы и одной мааааленькой, но при этом большой проблеме, что спала наверху под присмотром Браина, раз по пять на дню приносящего страшные клятвы не иметь детей никогда и ни за что…
- Что, например?
-Ну… Стрелы ты не рассматривал?
Вопрос был столь неожиданным, что Нико растерялся:
- А что их рассматривать было-то? Стрелы – и стрелы. Обыкновенные, какими лесные стрелки пользуются.
Да нет, - целитель с досадой махнул головой, - Я про другое. Наконечники их видел?
- Наконечники? – «то ли он говорит о чем то другом, что я не понимаю, то ли я туп…» - Наконечники – и…
- …наконечники.  Все с тобой ясно, - четверть часа прошла в молчании. Мужчины попивали вино, словно решая про себя, стоит ли продолжать разговор. Наконец, лекарь, вздохнув, сдвинул в сторону занимавшие стол тарелки и пустые кувшины и выложил на отполированные временем и локтями тысяч посетителей доски три наконечника:
- Смотри. Видишь? Вот этот разгляди повнимательнее… Я их из раненых достал, что рыцари с собой привезли. Что видишь?
Нико постарался выполнить просьбу собеседника и внимательно разглядел протянутый ему кусочек металла:
- Сталь плохая, а так – ничего особенного. В щель доспеха вошел?
- Да, так и было. Лучники в Княжествах превосходные, но кузнецы – так себе. Но во время битвы сильно не прицелишься… Такими стрелами у меня раненых было всего раз, два и обчелся… Теперь этот глянь.
- Хм… У этого сталь хорошая, заточен на славу… был. Лаконский. Покорежило его.… Доспех пробил?
- Пробил, да неглубоко. Едва в плоть вошел, - лекарь невольно нахмурился, - И ведь продает же кто-то оружие Лесу, из наших продает, из лаконцев… будто не знает, в кого они полетят. Руки бы вырвать… Ну да Марель ему судья. Такими у меня раненых много, целый день без продыха работал. А теперь – последний…
Нико принял из рук мужчины наконечник, выглядящий удивительно новым, без единой зазубрины или царапины… и его блеск… «Проклятие, откуда?!»:
- Сторнийская сталь?
- Да, - лекарь помрачнел еще сильнее, - Она самая. Раненого такой стрелой всего одного привезли, да и тот умер. Эта крошка пробила нагрудник, тело, вышла из спины, прямо через заднюю пластину… и ни царапины. Она не ранит – убивает. Стоит ли удивляться, что пять тысяч выкосили словно косой?
Вот тут Нико стало действительно неуютно:
- Но Сторн же не продает оружие! Я читал, что у них испокон веку запрет на это… В свое время они даже в вассальную клятву включили этот пункт, хотя чем только Лакона им не грозила… А, может, со времен последней войны остался?
- И это ты, воин, мне говоришь? – лекарь невесело усмехнулся, - Он же новенький, небось, и пары месяцев не прошло как выкован. К тому же это именно наконечник стрелы, а не арбалетного болта. Продает – не продает, но именно ими расстреляли нашу армию у Лаверны. Вот я тебя и спросил – что ты там видел? Какие наконечники были?
Но Нико было плевать на Лавернские стрелы: «Проклятие… Сторнийцы сжигают деревню. Потом – лаконцы идут в лес мстить. Это всякий предсказать может… Эвор что подумает? Но почто он вылез из леса?… Ну а дальше… Проклятие, проклятие, проклятие!»
- Вижу, что-то знаешь… Неее, мне не рассказывай! – лекарь замотал головой и пододвинул два кусочка стали, лежавшие на досках, ближе к графу, - И это себе забери, мне ни к чему. Мы, лекари, люди мирные… Лаконцы ли, лирийцы ли, лесовики те же…. Всем лечиться надо. Ежели что - захватят, жить будут, ко мне обращаться… Но сторнийцев я боюсь. Потому что они как звери бешеные, и сами не поселятся и житья не дадут. Будут жечь, резать… Спаси нас пресветлый, если тут акульи дети поработали. Все, пора мне. А то завтра снова оперировать, - пошатываясь, мужчина поднялся со стула, бросив на стол пару монет, побрел к двери и молодой граф искренне посочувствовал тому несчастному, что завтра предстоит лечь по нож. Дверь захлопнулась.
«Так… Начнем сначала: сторнийцы сжигают деревню, рыцари творят безобразия в Приречном, лесовики их преследуют, но настигают не всех… Почему? Если у них уже тогда были сторнийские стрелы – перещелкали бы в зарослях во мановение ока. Даже не до – на подходах к Приречному. То есть либо стрел еще не было, либо Эвор про Рикардово творчество ничего не знал… Это правильно – Князю нужна независимость, а не резня. Сожженная Лаверна независимость не приближает, напротив. Тогда, оружие подвезли по реке? Хм… может быть…. Значит, Рикард Шарк – никому больше резня не нужна. Стоп, а ему то она зачем? Лакону ослабить… вряд ли. Лес противник отважный, но не тот, что сумеет Империю перемолоть… отвлечь, разве что… Отвлечь! Проклятие, что сделает Ярно, когда узнает?! Вскипит, соберет армию и кинется сюда, оставив Фалесу и Криэран… оставив столицы беззащитными! Будет класть рыцарей в лесах, а Сторн тем временем… ну нет. Надо предупредить герцога, во что бы то ни стало. Черт с ней, с головой! Вот только куда Алека деть? Оставлять здесь не дело – скоро тут такая веселуха начнется… На Браина оставить? Нет, не годится. С собой брать… опасно»
Последнее время слухи один страшнее другого повествовали о жуткой компании то ли людей со звериными повадками, то ли оборотней, убивавших и грабивших всех подряд.
«Нужен кто-нибудь еще, кто и с мечом обращаться умеет и едет в Фалесу» - взгляд Нико, бесцельно скользивший по таверне уперся в стол, уставленный столь впечатляющим количеством пустых кувшинов, будто там весь вечер веселилась большая компания. Хотя граф точно помнил, что буйных попоек здесь сегодня не было, а за столиком как обычно сидел…
«Доминик! Вот тот, кто нужен. И от грехов отмоется, и мечом, судя по всему, махать умеет. А при случае расскажет Ярно, что у доблестных лаконских рыцарей тоже рыльце в пушку – месть дело хорошее, но зачем же так жестоко было-то… Кстати, где он?»
- Милая, - Нико подозвал служанку, - Где тот дворянин, что напи… то есть я хотел сказать, отдыхал за соседним столом?
Миловидная девушка наморщила носик:
- В свою комнату отправился. С кувшином… Симпатииичный, а только в кубок и смотрит… Вот вы, господин, то же все обещаете, обещаете…
- Солнышко, я свои обещания держу, - рука Нико обвилась вокруг стройной талии и, словно невзначай, сползла немного ниже, - Так где, ты говоришь, его комната?
- Да сразу рядом с вашей, - служанка лукаво улыбнулась, - А моя – прямо под вашей.
- Я учту, - Нико встал, намеренно покачнувшись и на мгновение плотно прижав девушку к себе, и неторопясь (выпитое все же сказывалось), побрел наверх.
На стук никто не отозвался и Нико, после непродолжительного раздумья, просто толкнул дверь плечом. Но то ли он чего-то не рассчитал, то ли все же вино было крепче, чем казалось, но дверь распахнулась неожиданно легко, и граф буквально влетел внутрь комнаты. Ее обитатель сидел прямо на постели за небольшим столиком, на котором был тот же незамысловатый набор, что и внизу – Доминик, или как его там, или относился к выпивке крайне серьезно, или питал безумную надежду, что если вина будет много, то в нем утонут все печали, кошмары и воспоминания. Но сейчас молодой рыцарь находился в том состоянии, когда ни веселиться, ни печалиться уже не хочется, но зато чешутся кулаки:
- Ты кто?
- Николя ле… ле… как к лешему там дальше… ле Тойе. Точно граф Николя ле Тойе к  вашим услугам.
- Граф… граф… - Доминик посмотрел на мужчину мутными глазами, - Пошел вон, граф.
- Э, нет, так не пойдет, - Нико не обращая внимания на хмурый взгляд хозяина комнаты, уселся на подвернувшийся табурет, - Поговорить надо. Есть разговор о Лаверне… Приречном… помнишь такие места?
- Нет, ты не понял… - по мере речи Нико лицо рыцаря все более мрачнело, - Выметайся! Я не хочу об этом говорить. Что ты вообще заешь об этом, глупец? Тебя там не было…
- Подожди-подожди, - граф успокаивающе поднял руки, - Послушай. Помнишь, вечером ты говорил…
Доминику наскучило слушать и он начал подниматься. «Сейчас потянется к мечу», - подумал Николя, но ошибся, прозевав неплохой удар в челюсть, получившийся бы и вовсе превосходным, если бы рыцаря не мотало из стороны  сторону. Кулак скользнул по лицу, оставив неглубокую, но болезненную царапину, и Нико в свою очередь потерял терпение. Перехватив руку и слегка ускорив движение незадачливого буяна, он со всей силы приложил того лбом о столик. Звук получился недурственный, несчастный предмет мебели крякнул – и развалился. «Ну вот, сейчас отрубится… завтра проспится – поговорим… Аххх…» - Доминик второй раз за вечер доказал, что крепче, быстрее, чем кажется, и Нико согнулся от удара локтем в то место, что всегда служило уязвимым местом всего мужского рода.
«Да… визит к служанке придется снова отложить…» - эта мысль посетила согнувшегося в три погибели графа, наблюдавшего как кулак рыцаря, казалось, невероятно медленно ползет к его лицу. Он успел рассмотреть ласточку на фамильном перстне, у самых своих глаз, прежде чем мир разлетелся на тысячи ослепительных осколков.
Как Доминик приближается к нему снова, граф наблюдал уже лежа на полу, и отчаянно пытаясь понять, где верх, где низ. Примерно определившись, он подсек торжествующего рыцаря и двое мужчин, сцепившись, покатились по комнате…
- Нико! – удивленный детский голосок был столь пронзителен, что противники замерли, недоуменно уставившись на возникшего в дверном проеме Алека, сопровождаемого Баиным, заспанным, полуодетым, но с кинжалом в руках, - Вы с дядей деретесь?!
Молодой граф, продолжавший сжимать в захвате руку Доминика, как можно естественнее улыбнулся мальчику:
- Нет, Алек, нет… это мы с … хм… дядей… мы… в общем…
- Тренируемся, – уж чего-чего, а поддержки рыцаря граф никак не ожидал, а потому едва сумел удержать челюсть на месте, - Мы же воины, мальчик, значит должны тренироваться. А дети так поздно должны спать.
- Ага, тренируемся. А так – мы хорошие приятели, - улыбки, которыми обменялись двое мужчин, по-прежнему  сжимавших друг друга мертвой хваткой, вышли кривоватыми, ну да чем богаты, - А ты – иди с Брианом спать.
- А… Тогда… А почему вы…
- Спать. – Нико сделал непреклонно-суровое лицо и Алек сдался.
Но уже у выхода мальчик повернулся и серьезно, рассудительно-поучительным тоном сообщил:
-А драться – нехорошо. И обманывать – тоже нехорошо, - и, повернувшись, выскользнул из комнаты.
Бриан на миг задержался, обменявшись с господином взглядами:
«Все в порядке? Помощь нужна?» - «Нет, сам разберусь. Ты бы лучше за мальчишкой присмотрел как следует» - «Сам хоть раз попробуй… присмотреть». С усталой обреченностью во взоре оруженосец вышел вслед за Алеком и прикрыл дверь.
Доминик, убедившись, что возможный новый противник покинул поле боя, повернулся к Нико,… и тут на голову незадачливого рыцаря обрушился кувшин, осторожно нашаренный графом за время беседы. Сколь не крепка была голова воина, но за один вечер это было слишком – глаза Доминика закатились, и рыцарь, выпустив Николя, распластался на полу.
- Ну, вот и славно. Вот и прекрасно. Да…. дела,… - последнее высказывание вырвалось у графа при виде того, во что превратилась неплохо обставленная комната. Все, что можно было сломать – сломалось, разбить – разбилось. Везде валялись осколки кувшинов, столик, грустно раскинувший во все стороны подломившиеся ножки, походил на расплющенную черепаху. – Славно… поговорили. О! Это удачно.
Приподняв обмякшего рыцаря, Нико потащил его в угол, где не поставке возвышались чудом уцелевшие бронзовый таз, глубокий кувшин, полный чистой воды и небольшое зеркальце – наверняка предмет особой гордости хозяина таверны. Стремясь как можно меньше заглядывать в него (граф серьезно сомневался, что созерцание силуэта ласточки под собственным глазом доставит ему эстетическое удовольствие), Нико пристроил Доминика головой в тазик и, тщательно прицелившись, опрокинул на буйну головушку все содержимое кувшина с водой. Через несколько минут рыцарь кончил отфыркиваться, отплевываться, и хмуро покосился на угол, в котором, выставив перед собой пустой кувшин, Нико ожидал, чем займется очнувшийся Доминик:
- Ну, что ты там говорил про Лаверну и Приречное?
Спустя несколько часов настроение рыцаря стремительно изменилось – сломавшийся, потерянный юнец куда-то исчез, уступив место собранному, полному энергии мужчине:
- Проклятие, мы должны немедленно ехать! Стоит герцогу узнать, в чем дело, как война тут же закончится! Конец этому аду… этой резне…
- Ага, война закончится, противники обратятся друзьями и бросятся друг другу на шею, - Нико скептически покачал головой, - Как в том анекдоте, про двух кузнецов, что любил рассказывать придворный шут: «Микола, Вы не соблаговолите обратить свое внимание на то, что льете мне за шиворот расплавленную бронзу?» Нет, война не остановится. Ярно после такого разгрома не может просто так прекратить войну. Не сможет, даже если захочет. Но вот уберечь его от ловушки…
- Тем более ехать!
- Послезавтра утром.
- Почему не завтра?
Нико потер пульсирующие болью виски:
- Потому что завтра – это уже почти сегодня. Скоро солнце взойдет. Я сейчас и мили не проеду. К тому же мне надо купить приличную лошадь…
- У меня есть запасная – я ее дарю. Нет, не отказывайся, ты не представляешь, что ты только что для меня сделал.
- …и со мной мальчик, которого ты видел. Я не могу его оставить – придется взять его с собой. К тому же он – свидетель.
- Да,… мальчик… - Доминик в раздумье прошелся по разгромленной комнате, - Можно записать его слова в присутствии десяти членов городского магистрата, скрепить свиток их подписями. Мальчик нас задержит.
Решение было разумным, но Нико, сам не понимая почему, упрямо замотал головой:
- Нет, не пойдет. Я возьму его с собой.
- Ладно, как хочешь, - рыцарь взглянул в окно, - Солнце всходит. Пойдем вниз, позавтракаем.
- Хорошо, пойдем. Вот только… – граф запнулся.
- Пить я больше не буду, - Доминик улыбнулся весело, как еще ни разу не улыбался на памяти Николя, - Веришь, терпеть не могу вина….

[Кир-Тай-Суан]

28 день месяца Судов.

...- Ах, Акмаль, к чему вы клоните? – напустив на лицо смущение тихо произнесла Кир, утопая в нежных объятиях наследника Сафара Бнеда, руки которого опускали женщину на шелковые подушки. – Вы так горячи... В Вас столько страсти... – Тай остановила его руку, которая пыталась стянуть с ее плеча голубой шелковый халатик.
- Да, я горячий, как гнев Каара...
- Вы знаете, я бы предпочла холодного... – Кир поймала удивленный взгляд молодого человека и добавила, - По крайней мере сейчас... – женщина выскользнула из его объятий.
- Как будет угодно царице... – Акмаль улыбнулся...
В его улыбке всегда смешивалось множество эмоций, красок, оттенков чувств. Он умел расположить к себе даже парой жестов. Акмаль любил и умел шутить... И, что уж говорить, конечно, любил женщин... Желательно красивых и влиятельных одновременно. Сам он был не дурен собой, высок, строен, силен... Красноречив, страстен, обольстителен.
Будь Кир немного понеопытнее в «интригоплетении», может, влюбилась бы без памяти и положила начало гарему из, пожалуй, пары сотен жен. Однако, сама она была не так наивна и не так беззащитна, как могла показаться.
Женщина осторожно поправила одежду, опустив глаза. Акмаль как-то насмешливо рассматривал ее, просто-таки бесстыдно изучал взглядом! Признаться, Кир было все равно. Лицо Тай приняло серьезное выражение.
- Вернемся же к делу. – Она бросила красавцу многообещающий взгляд и, поднявщись с подушек, вышла на балкон.
Акмаль последовал примеру царицы.
Ночь уже легла на степи. В облаках гулял прохладный ветер. Он смахнул немного листьев с жасмина и бросил под ноги царицы. Приближалась осень...
Кир поежилась. Акмаль подошел к ней сзади и накинул на плечи царицы свой длинный плотный полосатый халат, потом нежно и крепко сжал плечи ведьмы.
- Поверьте, я  ничем не хочу Вас напугать, или же принуждать к чему-то, но Вы должны ответить на мой вопрос...
Кир молча наблюдала за мерцанием огней города, что находился у подножия горы, на которой стоял ее дворец.
- Алкмаль, боюсь, Вы даже не можете представить, насколько может оказаться сложным принятие решения. Но, к счастью, наверное, мне уже нет дороги назад. Я пропущу войска Лирии, но прежде, чем я заключу договор со Степями мне нужно лично поговорить с Вашим отцом.
- Разумеется, все, что угодно! – горячо произнес наследник Лирийского трона.
- Замечательно...
На некоторое время воцарилось молчание. Двое с какой-то величественной тоской взирали на город внизу, следили за тем, как потихоньку гаснут огни в окнах, как стихает музыка... Вскоре слышным осталось лишь пение ветра в облаках, да шелест полыни где-то вдали.

Тай-Суан удивителен по своим природным условиям. Большую часть страны занимают степи, просторные, вольные, величественные... Предгорья же больше напоминают какие-то озаисы с реками, несущими свои бурливые волны со сверкающих вершин гор; и с небольшими ручейками, мирно украшающими вишневые и жасминовые сады. Земля покрыта зеленой травой, такой мягкой что кажется, если ляжешь на нее и уснешь, то уже никогда не захочешь пробудиться. Но зимой и в степях и в горах выпадает снег, только у побережья моря в это время все еще тепло и влажно...

Кир вдохнула ночной воздух и прикрыла глаза, наслаждаясь тем, как ветер перебирает ее черные пряди.
- Вы дали ответ лишь на один вопрос... – еле слышно произнес Акмаль и обнял царицу сзади.

Кир усмехнулась.

- Хм... Вы склонны считать, что я захочу стать одной из сотни? Что захочу положить начало вашему гарему? Представьте, женщина, запретившая многоженство в своей стране становится «одной из»... Это звучит по меньшей мере оскорбительно для меня.
- Вы горды... Слишком горды. Не забывайте, что если Лакона по каким-то причинам выживет, сумеет выиграть войну, ВЫ будете одной из первых, кто получит отмщение после того, как эта страна окрепнет. Присоединяйтесь к Степям и будьте в безопасности!
- Никогда. Тай-Суан уже достаточно вытерпел от войн. Слишком долго мы были зависимы, слишком тяжело нам далась свобода, чтобы так легко ее отдать. Я думаю, Лакона падет. Я верю в это и всеми силами я попытаюсь это обеспечить. – тихо, но твердо произнесла Тай.
Кир обернулась.
Акмаль молчал. Только с каким-то сожалением смотрел ей в глаза.
- Я не хочу, чтобы вы постарадали...
Тай лишь горько усмехнулась.
- Я думаю, пора спать. – женщина хотела уйти.
Акмаль поймал ее руку, видимо хотел что-то еще сказать. Но, получив холодный взгляд, отпустил Кир...

[Конрад ле Тойе]

28 день месяца Судов. Лакона, Криэран, резиденция графов ле Тойе

- Что здесь происходит? - граф был невозмутим.
- Ээээ... - Кассандра поспешно растянула губы в несколько нервной улыбке, - Конрад, разрешите представить вам моих родственников.
- Ваших родственников? - Конрад удивлённо вскинул бровь. - Но ведь все ваши родственники мертвы. Вы сами сказали мне об этом.
- Да, это так, - Кассандра принялась теребить пояс.
- И кого же я в таком случае вижу перед собой? - вежливо удивился граф ле Тойе. - Оживших мертвецов?
Один из двух стоящих рядом с Кассандрой мужчин - тот, что постарше - истерически хохотнул.
- Ваше сиятельство, вы так остроумны, - сказал он. - На самом деле...
- На самом деле все мои близкие родственники умерли, - перебила его Кассандра. - Но здесь я совершенно случайно встретилась с дядюшкой Жакобом, которого не видела уже много лет. Дядя, это граф Конрад ле Тойе. Конрад, это мой дядя Жакоб ле Ферран.
На взгляд Конрада, дядя Кассандры выглядел крайне подозрительно. На его худом лице было написано какое-то жалкое выражение, уместное на лице потомственного попрошайки, но никак не дворянина, а одежда не могла похвастаться особенной чистотой. Несмотря на это граф приветствовал его кивком головы и улыбнулся:
- Рад знакомству.
- Взаимно, ваше сиятельство, взаимно, - поклонился Жакоб. - Позвольте представить вам моего сына Базиля, кузина нашей дорогой Кассандры. Все называют его просто Бад.
- Бад? - бровь графа вторично поползла вверх.
- Ну да, - хихикнул Жакоб. - В детстве Базиль сам себя так называл, вот это прозвище к нему и прицепилось.
- Что же, очень рад познакомиться... Бад.
Кузен Кассандры совершенно не походил на своего отца. Если Жакоб был тщедушным и каким-то противным, то Базиль, напротив, показался Конраду настоящим богатырём. Его простоватое лицо имело вполне приятные черты, но одет он был ещё хуже, чем Жакоб.
- Вы, наверное, проездом в Криэране? - спросил Конрад.
- Да, ваше сиятельство, - ответил Жакоб после некоторой заминки.
- Я надеюсь, что вам понравится у нас в городе, - ободряюще улыбнулся ле Тойе. - Вы уже нашли, где остановиться?
- Н-нет, ваше сиятельство, - отвечал Жакоб. - Видите ли...
- В таком случае, я прошу вас пожить у меня, - прервал его Конрад. - Мои слуги помогут вам перевезти вещи.
- Вы очень добры, ваше сиятельство, - ещё раз поклонился Жакоб.
- Можете называть меня просто Конрадом, - усмехнулся граф. - И прекратите всё время кланяться. Вы, в конце концов, дворянин или кто?
- Долгие годы нужды способны наложить свой отпечаток на любого человека, - вздохнула Кассандра. - Дядя, как и вся наша семья, в своё время выступил против королевы Селины - и пострадал от этого.
- Вот как? - взгляд графа ле Тойе просветлел. - Прошу вас, чувствуйте себя свободно! Вы всегда будете желанными гостями в моём доме.
Он не видел, как за его спиной Жакоб скорчил угрожающую гримасу и показал Кассандре кулак.

[Мист ле Нуаран]

Произошедшее той ночью изменило мою жизнь.
Раэн, рыжая плутовка, оказалась женщиной, которую ищут всю жизнь. У меня было достаточно женщин, скажу без бахвальства, но эта девушка не просто превзошла их всех - нет, это было нечто новое, нечто невероятное… Как будто она касается не тела, а оголенной души… Как будто я растворяюсь в ней без остатка… В ней есть что-то, без чего жизнь смысла не имеет.
Помню, еще недавно, смешной я оплакивал крах своих надежд относительно Илианы ле Броснэ… Пустое дело! Илиана была лишь неощутимым призраком мечты, она напоминала эту мечту, как скрипичный футляр напоминает скрипку - да и то только внешностью.
Раэн же, казалось, была с самого начала предназначена исключительно для меня, ровно как и я - для нее одной.
Все тот же идиот, которым я какое-то время являлся, еще осмеливался смотреть на Раэн, как на довольно бессмысленное дополнение к отряду (да, дралась она здорово, но на терроре была бесполезна). Стыдно даже сказать - когда Алекс попытался ее изнасиловать, я поговорил только с ним и только о дисциплине… Нет чтоб девушку как-то поддержать!
А когда той ночью Раэн отпустила ту колкость, мне немедленно захотелось снять с Алекса шкуру полосами.
Та ночь - вообще, наверное, самое важное в моей жизни… И пока - лучшее. Я был у нее первым, но эта неопытная девушка дала мне больше, чем все тай-суанские искусницы. Любить ее было даже слаще, чем побеждать в бою - а это я, наивный, очень, очень долго считал единственным стоящим наслаждением. Все время со смерти матери, все эти восемь лет я чувствовал себя по-настоящему живым, только обманывая смерть с клинками в руках. Теперь же мне достаточно было видеть Раэн. И, что, возможно, еще важнее, я наконец-то встретил женщину, которую хотел бы видеть матерью своих детей.
В той деревне, которую мы ради отдыха не стали сжигать, погиб Мист-убийца, Мист - хладнокровный мясник… На его месте оказался некто влюбленный и, как следствие, счастливый.
Народ отреагировал на перемену в моем состоянии по-разному. Мортимер был за меня рад, но пытался это скрывать. Клауд и Сивени стали относиться к нам как к собратьям по вере. Виктар непонятно почему впал в какую-то светло-грустную зависть. Пат как-то назвал Раэн "госпожа ле Нуаран", ужасно смутился и долго вещал ей, что он не нарочно. Всеслав за кубком вина выразил свое всемерное одобрение, заявив, что любовь в бою только подстегивает, но путано предостерег меня.
Дина Дизерт старалась на меня не смотреть, но все равно я заметил ее покрасневшие глаза… Что бы это значило?
Алекс скрипел зубами так, что думалось о напильнике. Однако за скрип человека не накажешь…
Так или иначе, но все чаще мои бойцы отсиживались на привалах под стоны, доносящиеся из ближайшего укромного местечка. Это не особо поднимало их моральный дух, но не отказываться же мне от близкого общения со своей подругой?!!
Девушка училась исключительно быстро. Я лез из кожи вон, пытаясь поразить ее воображение: в ход шло и "драконье жало" - искусное ласкание женщины языком, и "крылья мотылька" - я готов был бесконечно ласкать ее тело своими руками... Я овладел ей и в "позе жеребца", как именовали это сведущие в таких делах лирийцы. Преодолев первую боль, она пришла от этого в восторг, и с тех пор мы перепробовали огромное количество поз входа в те же врата…
И губы ее не остались без моего внимания. Тут ее даже не надо было ничему учить - на одной интуиции Раэн сумела дать мне такое наслаждение, что даже тай-суанская "флейта ведьм" показалась мне детской забавой.
И, разумеется, часто она объезжала меня, как норовистого скакуна, и ни о каком отваре папоротниковых корней речь не шла!..
Так или иначе, но мы все ж продолжали работать. Правда, очень сильно сместились акценты: количество уничтоженных деревень упало почти до нуля, а вот обозам Ярно пришлось крайне солоно. Раэн приветствовала честный бой и была против резни - вот чем это объяснялось.

[Джимшид]

30 день месяца Судов. Сторн.

Джимшид не смог отказать Зайраму в том, чтоб попытаться узнать что-то о семье. Конечно, его волновала своя семья, но ни один корабль из Лирии не мог принести новостей о них.
Только сойдя на палубу, охотник почувствовал за спиной ледяной ветер опасности.
- Это ловушка, - только и успел сказать он.
- Ты нашшша, иди сссюда…
На баке стояла девушка. Джимшид замер. Он видел, как Зайрам помимо своей воли двинулся на зов.
- Джимшшшид. – С присвистом позвал он.
Охотник за талию притянул его к себе. «Не отдам!» – С возрастающим упрямством подумал он.
-  Ты нашшша! – Вновь прошипела Змея. – Неужели, ты не чувствуешшшь, сссессстра? Ты нашшша!
-  Сестра? – К такому Джимшид был не готов.
-  Сссестра, - хрипло рассеялась стоящая на баке. – А ты, глупец, думал, что нашшшел сссебе юного друга? Ты ссслепой, наверное, есссли не можешшшь отличить девушшшку от юношшши. Не сссопротивляйссся. Мы дадим тебе сссилу и сссвободу. Сссила дарит сссвободу!
-  Нет, не хочу… - Выдохнул Зайрам, вернее выдохнула девушка, назвавшаяся этим именем.
Джимшид почувствовал потрясение, но не разомкнул рук.
-  Не хочешшшь по-хорошшшему, будешшшь нашшша по-плохому…
В руках звавшей сверкнул кинжал и окрасился красным, затем она забормотала над ним. Бормотание было странно ритмичным и успокаивающим, хотелось закрыть глаза и забыться… Но злость внутри Джимшида подняла голову, и только это позволило не закрыть ему глаза и заметить, что их окружают. Дальше физически удерживать «Зайрама» он не мог. Матросы игнорировали раскачивающего как на ветру «Зайрама» и сосредоточили свою атаку на нем. Одного матроса Джимшид уложил простым ударом под дых поймав его выдохе, и тот упал на колени, согнувшись не в силах восстановить дыхание. Второго он стряхнул с плеч, когда матрос прыгнул на него сзади, пытаясь сбить с ног. Остальные подходили одновременно, и Джимшид уже прикинул, куда отпрыгнет, когда эти трое кинутся на него. А потом… Потом он почувствовал как что-то обрушивается накатывает и накрывает его как вода, лишая зрения и слуха. Но нечто в нем столкнулось с этой «водой», и она ушла назад, как настоящие волны покорно откатывают от берега. И в тоже момент Джимшид вдруг ощутил себя таким огромным, способным объять весь корабль и даже весь порт…
Он стал чайкой проносящейся над волнами  и видел палубу как на ладони и себя на ней…
Он стал косяком рыбы проплывающей мимо корабля…
Он стал крысой прятавшейся на пристани меж пустых бочек…
Он стал бездомной дворнягой, бегущей куда-то с протухшей рыбой…
Он был везде и всюду…
Но мир стремительно стал сжиматься, и он вновь стал собой всего на одно мгновение. Все было так же как в тот момент, когда что-то накрыло его. Только на баке вместо девушки раскачивалась огромная кобра, а «Зайрам» стояла на коленях и раскачивалась ей в такт. А дальше его накрыла тьма.

[Саола]

6 день месяца Песен.
Лакона. Фалесса.

        Саола почти не видела Ярно после приезда в серый город. Когда Иванэ Амарра объявил, что Селина подписала добровольное отречение, уступив племяннику трон и власть, герцог Лессо с головой окунулся в государственные дела. В свете предстоящей войны с Полумесяцем затягивать с коронацией не имело смысла. Армию Лаконы должен вести в бой Король, Ярно и ни кто иной. Она же, Саола ДэРиэ, баронесса Сьелесс, останется в городе. Королева – первое лицо в столице, если ее супруг отсутствует… Хорошо бы он уехал ненадолго…
        Двор Саолу не принял. Она была во дворце всего единожды, но с полной уверенностью могла сказать, что жену Императора Ярно IV Фалесса любить не будут, даже скорее испытают чувства прямо противоположные. «Люди будут говорить, что красивая и наглая лесная кошка окрутила Ярно ради власти и денег». О нет, ей не сказали ничего неприятного, но лесть, шепотки за спиной усмешки… Те, для кого мир в лице Селины на троне стремительно рушился, делали все, что бы, обратив на себя внимание, зацепиться за новую возможность жить, как раньше. Те же, кто был верен Ярно, годами стараясь посватать к нему своих дочек и сестер в надежде породниться с королевской династией, смотрели на малознатную выскочку из Бора, как на пустое место.
        Однако, всем им придется смириться…. Саола такая, как есть, нравится это кому то или нет. И Ярно ее муж. И он всегда защитит свою королеву.

        В утро коронации герцог и его супруга выглядели, как два живых лаконских знамени. Белый и золото, чистота помыслов и богатство. Фамильные украшения навешанные на молодую королеву по традиции в день восшествия на престол, весили гораздо больше, чем хотелось бы, через четверть часа шея уже ныла от веса алмазов и желтых сапфиров в тяжелой золотой оправе.
        Короновали Императоров Лаконы в главном городском храме Мареля. Верховный жрец, высокий аскетичный мужчина лет пятидесяти, нудно вещал «Напутствие на властие». Ярно в бело-золотых одеждах гордый сильный получивший то, к чему стремился последние семь лет, казался избранником судьбы… и был всецело счастлив. Император и должен быть таким. Ярно рожден, для того, что бы править.
- Преклоните колени, дети мои… властью дарованной мне Пресветлым Марелем… властвуйте в мудрости и силе… не посрамите Светлого престола не мыслями не деяниями своими… Да здравствует Его Величество Император Лаконы Ярно IV династии Фалессов….
        Затем на голову Ярно, а потом и Саолы опустили королевские венцы, большой для Императора, малый (к счастью легкий, и напоминающий более диадему) для его царственной супруги. Под ноги молодого короля бросали цветы, светло-кремовые и алые осенние розы. Ярно смеялся и махал людям рукой всю дорогу до дворца.
        Бесконечно-долгий день продолжался.
        Потом был вечер и прием для знати. Бал, ломящиеся от еды столы, шум, музыка, поздравления и пожелания долгого и великого царствия. Саола чувствовала себя среди друзей Ярно совсем чужой, но новая роль обязывала… обязывала быть при дворе, улыбаться и кивать на их слова, изредка вставляя короткие пустые фразы. В такие мгновения их глаза отражали смесь пренебрежения и цинизма – «Надо же, лесная дикарка даже разговаривать умеет!»
        Но Саола все же безошибочно выделила самые значимые фигуры двора, тех, кому ее муж обязан восшествием на престол. Трое. И только одному из них Ярно по настоящему может доверять. Герцог Амарра надежен и прям, как меч на его гербе. Франциск Шаорин, живший при Селине гораздо более вольно, чем мог даже подумать при новом Императоре, явно воспринимал Ярно, как осознанную необходимость, помог для того, что бы не потерять положения. Адриан Дэлон… Саола внутренне содрогнулась… его никогда никто не может понять, его цели непонятны, а средства… Неукротимая яростная сила, живущая внутри хрупкой девушки, при любой мысли о королевском маге обжигала огнем, как если бы ее носительница оказалась в опасности.
«- Мне никто не может угрожать там. Моя сила…
  - Есть один человек…»
    Тот разговор с Ярно вспоминался неожиданно ярко, и теперь Саола безошибочно могла сказать, кого именно ее муж имел в виду.
    Хорошо бы сейчас оставить всех их здесь и запереться с Ярно в их новой спальне и забыть обо всем до утра в его объятиях.
    Эти надежды безжалостно разрушил первый королевский советник Франциск Шаорин, ему требовалось немедленно поговорить с Императором о чем-то.

- Мы выступаем послезавтра, - объявил Ярно вечером, - Восемьдесят тысяч рыцарей достаточное войско, что бы заставить Эвора принять мои условия.
- Слишком большое по моему, - Саола медленно проводила гребнем по своим вороным волосам, - В лесу слишком большое войско скорее недостаток, чем преимущество.
- Я могу платить десятком латников за каждого убитого лучника, и все равно останусь победителем, - Ярно отошел к окну, разговаривать с супругой про Эвора он не любил. Он ненавидел лесного князя, и ненавидел в большей мере из-за того, что был виноват перед ним, - Мне нужна эта победа. Она очень нужна мне. Победа легкая и безапелляционная, что бы никто не посмел в этом усомниться.
        И это правда. Князь не оставил Ярно иного выбора, кроме как пройти с огнем через лес до самого Тила и заставить Эвора принять условия полной сдачи или же убить его…. После объявления войны еще там в Чертогах и небывалого разгрома, который Эвор устроил силам графа Кассо при Лаверне Ярно не мог поступить иначе.
        Новости принесло сразу несколько почтовых птиц, ни один гонец не мог принести их так быстро. Эвор с двумя тысячами своих лучников выкосил армию латников превосходящих его дружины численностью втрое, а уж если учитывать качество снаряжения… Он одержал победу на Лаконской земле, со смехотворными силами, подставив под сомнение прописную истину, что лаконская кавалерия самая могущественная армия в мире.
        Если Ярно не поставит Полумесяц на колени, он никогда не ощутит себя Императором на деле. Даже трон ему добыли Амарра, Шаорин и Дэлон, победу в последнем турнире «подарил» все тот же герцог Деннира, а поэтому он вынужден доказывать им, всему двору и даже самому себе, что достоин быть тем кем стал, и носить корону помнящую еще Ярно Завоевателя. Только зачем против горстки княжеских воинов тащить с собой такую армию?
        И почему все так? Почему ей одной всегда приходится выбирать? Выбирать между Гильдией и свободой, между Ярно и Эвором…. Она никого не любила так, как мужа. Она чувствовала его даже, когда Ярно был далеко. Ночами, сливаясь с ним в одно целое, Саола понимала, что живет, но…. Эта война из-за нее. Она столкнула камень, породивший лавину, и предала свою честь ради собственного счастья, не задумываясь…. И самое страшное, представься ей возможность делать тот выбор снова, Саола сделала бы все так же. А значит, придется справляться, и с ожиданием мужа из походов, и с той украшенной камнями золотой штукенцией, что лежит на тумбочке возле кровати, и за сегодняшний день уже успела своей тяжестью вызвать головную боль. И с Огнем, который поселился в ее теле. Со всем сразу…. Императрица должна быть сильной.
- Только не смей грустить. Я вернусь очень скоро, - пообещал Ярно, обнимая супругу, - Ты ведь ведьма у меня, - улыбаясь произнес он, - Говорят любовь такой женщины защищает война от всякой опасности.
        Саола смеясь поцеловала мужа.
        Тревога пришла будто извне… «Я готова для тебя на все… Но если ты предашь меня, я убью тебя… или умру сама… от горя.»

[Алек Рошель]

2 день месяца Песен. Лакона. Триверт.

Все было готово к отъезду. Город еще спал, спала гостиница, давшая приют будущим путникам, но сами они завершали последние приготовления.
Нико хмуро созерцал свое лицо в зеркале: несмотря на мази, порекомендованные обоим молодым дворянам потрясенным хозяином гостиницы, внешний вид молодого графа оставлял желать лучшего. Особенно раздражал четкий отпечаток ласточки, упрямо же желавший сходить, и лишь воспоминание обо всех сучках и трещинках доски, оставивший свой «несмываемый» след на лбу Доминика слегка улучшало настроение. Ну да ладно…
Сзади скрипнула дверь.
- Браин, ты разбудил Алека? Нам скоро выезжать…
- Здоровы будьте, господин хороший, - Нико обернулся: на пороге стоял не оруженосец, а незнакомая женщина лет преклонных лет в одежде обычной горожанки. Причем при первом же взгляде в ее сторону на ум приходило «бабушка», или даже – «добрая бабушка». Пришелица прямо таки излучала покой и доброту, словно печь тепло.
- И тебе того же, хм…
- Сивелия я, тетушка Сивелия, - старушка улыбнулась и степенно вошла в комнату графа, укоризненно покачав головой при виде пустого кувшина вина, - Меня весь город знает, спросите, если что…
- Рад встрече, тетушка Сивелия, - сказать, что Нико был удивлен, значило бы несколько погрешить против истины. Молодой дворянин ожидал появления на пороге своего пристанища родственников покойного супруга своей сестры, жаждущих мести Паладинов Храма, местной гвардии,… но такой гостьи не ожидал точно, - Чем могу служить?
- За племянником внучатым я пришла.
- За кем?!
Тетушка всплеснула руками:
- Как за кем? За Алеком.
Этого Нико ожидал еще меньше:
- Алек… племянник?
- Ага. Внучатый, - гостья скорбно покачала головой, - Отец его мне племянником родным был. Вот только навещал редко – последний раз уже года два как. И сынишку привозил, показывал, правда, тот совсем малый еще был. Вот, я как и услышала, что сожгли деревню его лешие проклятые, так сердце сразу упало – сгибли все родичи мои, полегли под стрелами. А потом – слух пошел, что рыцарь с тех мест приехал и мальчишку с собой привез, не то сына, не то сироту приблудного… и зовут того Алеком. Я как услышала – словно крылья выросли…
Дверь распахнулась снова, и Нико обернулся, готовый увидеть Эвора и Ярно, входящих в обнимку, пресветлого Марреля во плоти или еще что-нибудь подстать возникшей из ниоткуда родственнице осиротевшего мальчишки. Но это оказался всего лишь Доминик, заглянувший выяснить, почему граф не спускается вниз:
- Заходи. Позволь представить тебе родственницу Алека.
- Родственницу? – рыцарь покосился на поклонившуюся Сиведию, - Ты же говорил, что только мальчишка выжил?
- Местная я, - «тетушка» еще раз поклонилась, - Вот как раз вашему другу, благородный рыцарь объясняю, что словно солнышко ярче стало, когда услышала о том, что мальчик жив.
- Прекрасно, - Доминик, желавший одолеть путь до столицы как можно скорее, был явно доволен, - Ты же не станешь препятствовать воссоединению родственников, Нико?
- Подожди, не гони лошадей…
- Чего ждать-то? – рыцарь широким жестом указал на радостно кивающую Сивелию, - Вот эта карг…, то есть почтенная женщина – бабушка мальчишки….
- Двоюродная…
- Да хоть троюродная. Значит, отдаем ребенка родственнице, во весь опор скачем в Фалесу, а  там – я дам свое слово, что ты ни чего не изменил в рассказе мальчишки. Пойдет?
Все было правильно. И в то же время – что-то было не так… очень не так. Старушка была уж больно милой, приятной, словно бабушка из сказки, появилась как раз тогда, когда больше нельзя было терять время на проверку рассказа и оставалось лишь верить на слово. Все было слишком хорошо и не оставляло выбора.
От ответа Нико отвлек скрип двери, открывшейся в третий раз за утро:
- Господин граф, Доминик. вот вы где. Я приготовился и приготовил Алека,… - на пороге возник Браин в сопровождении Алека, створявшегося украдкой отцепить от пояса оруженосца длинный кинжал: при известии о скором путешествии в столицу Лаконы, место где живут храбрейшие рыцари и правит мудрая Императрица, в ребенке проснулась страсть к холодному оружию, жертвой которой уже пал один из кинжалов Нико, неизвестно когда исчезнувший и непонятно где потерянный.
При виде стоящей посреди комнаты женщины, глаза мальчика расширились так сильно, что Нико уж было решил – ребенок узнал свою «тетушку» несмотря на долгую разлуку и юный возраст знакомства. Но вдруг время словно замерло и граф с ужасом увидел, что глаза Алека продолжают меняться: в них заняла место пугающая пустота, еще недавно служившая вестницей скорой смерти, лицо побледнело, напряглось, став не по-детски серьезным, и голосом, ни капли не похожим на свой собственный, мальчик сказал, словно полоснул клинком:
- Ты – плохая.
Гостиница вздрогнула. Почти незаметно, пугающе, качнулись занавеси на окне, и тут события завертелись с невероятной быстротой.
Старушка, только что спокойно стоявшая между Нико и Домиником, с обманчивой медлительностью повернулась к рыцарю, подняла ладонь и дунула, словно сдувая с руки что-то прямо в лицо Доминика, хотя граф мог бы поклясться, что ладонь абсолютно пуста.
Рыцарь отпрянул, схватившись за глаза, и его крик наверняка перебудил всех постояльцев заведения. Нико ударил не раздумывая – кинжал вспорол воздух… и пронзил пустоту. Женщины уже не было там, где она стояла всего мгновение назад. Нико крутанулся на месте, пытаясь понять, куда же делась гостья, но тут страшный удар в грудь поднял его в воздух и бросил на стену. Ощущения были такими, словно его со всего маху приложила стенобитная машина, но молодой граф был на ногах уже через мгновение:
«Проклятие, по голове меня вроде бы не били….» - мысль относилась к тому, что открылось глазам Нико. Опрятной, миловидной старушки больше не было – вместо нее в комнате, с невероятной ловкостью ускользая от ударов вслепую размахивающего мечем рыцаря, металось существо, лишь отдаленно напоминающее человека. Грязные, спутанные волосы, космами свисавшие много ниже пояса, бесформенное, рваное одеяние, когти на руках… Рассматривать внимательнее было некогда, потому что несмотря на отсутствие у твари оружия, она с легкостью уворачивалась от клинка ослепшего Доминика, умудрившись при этом отправить бросившегося на подмогу Браина в коридор головой вперед  с такой силой, что оруженосцу очень повезет, если голова и шея останутся целыми. Доминик е пока держался – кто-то на совесть обучил молодого рыцаря фехтовать в слепую, создавая вокруг себя настоящий занавес разящего железа. Но то ли выучки все же не хватало, то ли чудовище было настолько быстрее человека,… так или иначе – все удары, грозящие то проткнуть «тетушку» насквозь, то располовинить, приходились мимо, не задевая даже краев развивающейся хламиды. Меж тем на груди у рыцаря расплывалось уже три алых пятна. Подхватив с пола кинжал, оброненный во время падения, Нико начал кружить по комнате, выбирая момент для атаки. Вот тварь оказалась спиной нему и никогда не подводивший графа узкий клинок почти что вонзился в печень существа… Почти что. Словно предупрежденная, «Сивелия» немыслимо извернулась и уже графу пришлось совершать чудеса изворотливости, уклоняясь от острых, нечеловеческих когтей. Тварь отвлеклась от потерявшего зрение рыцаря и тот, явно догадавшись о подходящем случае, мощно взмахнул мечом, нанося удар так, что ни отпрыгнуть, ни пригнуться было невозможно. Сам Нико, стоявший довольно далеко, едва успел уклониться… но тварь успела еще раньше, и вновь оказалась в стороне от атакующих, оставив на груди Нико алую метку, тут же отозвавшуюся болью.
Но тут в игру вступил новый участник, которого никто не принимал в серьез – таверна вздрогнула, словно живое существо, раз, другой… Послышались звуки бьющейся посуды, что-то падало, испуганно закричали люди. Нико скосил глаза на Алека, стоящего в дверях со времени начала боя, мальчик уже не стоял, он… висел в воздухе в паре футов над полом и его лицо, внешне не изменившееся, было почти столь же чужим и пугающим, как  лицо твари. С улицы донесся тихий, но мощный, проникающий в самую душу, гул, словно ожила сама земля, здание тряслось все сильнее, трескались доски, балки удерживающие перекрытия жалобно скрипели…
«О, пресветлый, что творится… Если будет как прошлый раз – все здесь поляжем, быстрее кончать со «старушкой» и успокоить Алека, пока город еще стоит» - Нико метнул кинжал, прошедший мимо небрежно, словно походя, уклонившейся твари, - «Как она это делает?! Словно чувствует приближение железа… а это мысль…»
Предоставив «Сивелию» и методично рассекающего воздух Доминика друг другу, Нико схватил первое, что попалось в руки – по иронии судьбы это опять оказался кувшин, и метнул сосуд в голову существу. Сработало. Нет, лжететушка не рухнула на пол, но и не увернулась, а потому в след за первым снарядом полетел еще один… и еще. Довершил дело столик, небольшой, но весьма тяжелый. Сбитая с ног тварь отлетела к стене, врезавшись в преграду с таким звуком, что граф крайне удивился, увидев ее попытки подняться.
Наверное, бить сзади, да еще и женщину, было противно рыцарским традициям, но таверна уже качалась и кренилась, словно корабль, попавший в шторм, и Нико, скрепя сердце, решил сделать для «Сивелии» исключение: ножка, отломанная от стола, с глухим стуком опустилась на затылок существа. Памятуя о живучести лжететушки, граф не поскупился на силу.
Гул нарастал, накатывая волнами. Снаружи что-то рушилось, кричали люди, выли собаки. Страх, древний и необоримый, заставлял, бросив все, бежать на улицу, под открытое небо, но граф сдержался. Ускользнув от меча все еще продолжавшего в слепую прочесывать комнату рыцаря, Нико бросился к мальчику… и остановился, словно налетев на невидимую стену. От Алека веяло силой… силой столь огромной, что невольно начинаешь чувствовать себя перинкой, увлеченной гигантским оползнем, и сама мысль – встать на пути подобного казалась даже не глупой – невероятной…
Собрав всю волю в кулак, дворянин рванулся вперед, и, ухватив мальчика за худые плечи, начал трясти:
- Алек, очнись, Алек! Все кончилось! Очнись! Это я Нико,… Нико! Очнись!
Гул сменился грохотом рухнувшего неподалеку здания… и начал стихать:
- Нико… - в глаза Алека начало возвращаться осмысленное выражение, - Нико… Тетя плохая. Очень плохая… очень… Не отдавай меня…
- Кому же я тебя отдам-то? – Нико прижимал ребенка к груди, всем своим естеством наслаждаясь лучшей музыкой: воцарившейся тишиной, лишь изредка прерываемой горестно-испуганными криками, - Никому я тебя не отдам… ты только успокойся.
Из коридора послышался стон, сменившийся глухими, проклятиями – Бриан пришел в себя.
- **** ****, что это было? – к Доминику вернулось зрение, но зато молодого рыцаря оставили манеры, - Чтоб я сдох, если это была не ведьма.
- Язык придержи – здесь ребенок.
- Ребенок, - Доминик скривился, словно попробовал лимон, - Она за ним приходила, помнишь?
- Помню, помню… - «А ведь и вправду за ним… зачем? И зачем он Паладинам Храма? Нужно узнать, пака еще кто-нибудь не пожаловал...»
- Доминик, глаза болят? Возьми Браина (ему тоже досталось), Алека – и идите вниз, лекаря поищите. Там все время один завтракает. У него значок на плече – не спутаете.
- А ты что же?
Нико оглянулся на поверженную лжететушку, уже преобразившуюся из чудовища в свой прежний облик благостной старушки:
- Поспрашиваю нашу гостью кое о чем.
Доминик поколебался, но все же направился к выходу:
- Ты ей руки свяжи, ноги тоже, в глаза не смотри… Ведьма она. Все признаки есть – преображается, колдует сталью не поразить. Злонамеренная ведьма – та, что из людей силу тянут или пытки и ритуалы всякие используют. Ее не резать надо а огнем пытать или колом осиновым в сердце…
- Разберусь.
Доминик пожал плечами и вышел.
Примерно через пять минут крепко связанная ведьма очнулась и удивленно-испуганно уставилась на стоящего рядом Нико:
- Ой, господин хороший, что это со мной было… Страх то какой… Господин…
- Хватит. Сейчас я позову Паладинов и они быстро выяснят, что с тобой случилось. А потом – доставят тебя к Адриану…
- Я не понимаю…
- Три…
- Господин, миленький, Марелем клянусь…
- Два…
- Ладно. Что нужно? – голос «старушки» изменился словно по волшебству став скрипучим, раздирающим, - Все скажу, только отпусти.
- Зачем тебе был нужен ребенок?
- Ну… мало ли…
- Все, Храм в получасе езды от города – скоро ты все расскажешь господам..
- Да стой же… Поклянись, что не убьешь и не выдашь, а отпустишь с миром на все четыре стороны.
- Клянусь, если то, что ты расскажешь, будет правдой, то отпущу.
- По рукам. Мальчик нужен мне был потому как сила в нем. Великая сила… Ежели его как положено в жертву принести – власть такая в руки упадет, что сам Адриан испугается, чего уж о Паладинах говорить.
Нико почесал в затылке. Сказанное походило на правду и согласовывалось как с нападением Паладинов, так и с… хм… остальными странностями.
- Откуда в нем это?
- Мне то по чем знать? Почувствовала, вот и решила прибрать к рукам. А тебе, дворянчик, совет от меня. Либо мне мальчишку отдай, либо сам заколи…. да погоди ты глазами сверкать-то!  На улицу выйдешь, поглядишь, что пацан с городом сотворил – попомнишь мои слова… Сила-то в нем громадная, а разум-то – детский. Он тысячи погубит - не заметит. Большая беда от него будет и тебе, и спутникам твоим. Попомни…
Нико понял, что большего он не добьется. Рукоять кинжала знакомо легла в ладонь.
- Ты обещал отпустить меня… - ведьма облизнула враз пересохшие губы.
- Обещал, - согласился Нико. Шелест обнажаемой стали походил на шипение змеи…
Граф вышел на улицу, под перекрестьем четырех любопытных взглядов: Доминик, Бриан с замотанной головой и Алек, гордо восседающий на лошади Нико, глядели на молчавшего графа немым вопросом. Наконец, Доминик, не выдержав, спросил:
- Ну, что?
Николя огляделся. Город выглядел жутко – многие дома рухнули, другие покосились, угрожая последовать за соседями и навеки похоронить тех, кто еще не выбрался на свет из шатких построек, от небольшой часовни Мареля, стоявшей напротив таверны, осталась лишь груда щебня, а ведь там должна была проходить утренняя молитва…
- Ничего она не сказала. Ведьма как ведьма. Поехали отсюда.
- Постой, а с ней что же? Сообщим в Храм?
Нико промолчал.
- Так что? – Доминик хотел получить четкий ответ.
- Ничего, я сказал,  - Нико едва не закричал, - Теперь это дело хозяина таверны. Поехали. Фалеса ждет.

[Доминик ле Рамлет]

3 день месяца Песен. Лакона. Сильно к востоку от Триверта.

   Найти Сильвию в городе ему так и не удалось. Рассказывали, что она ждала его, потом уехала... Кто-то впрочем, говорил, что видел как какая-то девушка, на коне ехала на восток... Это несколько успокоило Доминика, но про себя он дал зарок обязательно найти ее... может в Криэране? Она говорила, что она оттуда...
   Своими сомнениями парень поделился с Николя, а тот, оказалось ее давно знает. И очень удивился, узнав, что Сильвия сбежав из дома, успела побывать здесь. Впрочем, похоже, было, что это его изрядно позабавило. Оруженосец же, рекомый Браином, узнав, что она была здесь, даже с опаской стал поглядывать по сторонам, словно ожидая ее появления.
   - Ты говорил с ней дольше четверти часа и до сих пор жив? - пошутил ле Тойе, но Доминик лишь покачал головой. В Сильвии было нечто большее, чистая душа, и ему казалось, что он чуточку сумел ее понять.
   Они ехали по тракту, был уже вечер, и впереди показался трактир. Остановились поужинать. Разговор, от чего-то не пошел. Все сидели молча. Доминик быстро доел свой ужин, и стал глядеть по сторонам. Его внимание привлек рыцарь, беседующий с трактирщиком. Кажется, он что-то спросил, пару раз указав на ле Тойе. Трактирщик прокачал головой в ответ.
   Доминик хлопнул рядом сидящего Николя по плечу.
   - Скажи, ты говорил трактирщику свое имя?
   - Нет, а что? Я же говорил...
   - Смотри...
   Незнакомец развернулся и направился к их столику. Довольно высокий, светлые волосы, несколько не характерные для этих мест, в общем, северная внешность, глаза цвета стали... Резкие, но правильные черты лица.
   - Приветствую вас, -  он стал рядом со столиком и обвел их всех взглядом, остановив его на ле Тойе.
   - Николя ле Тойе, так полагаю?
   Доминик нащупал по столом рукоять меча. Браин заметно напрягся. Алек вжался в спинку стула.
   Николя встал ему на встречу, обнажив клинок.
   - Да. А вы кем имеете честь быть?
   - Я Артур ле Тейн. Я видел вас раньше, и когда трактирщик назвал чужое имя, понял что это вы - вы скрываетесь. Я здесь по просьбе Мирты, - он наклонился к самому его уху. - Я человек Франциска ле Шаорина. Ваша сестра просила позаботиться о Вас.
   - Ааа... - Николя сел. - Тогда понятно. Что же от вас требуется?
   - Очевидно, я должен буду сопровождать вас... - Артур улыбнулся, но его глаза при этом остались холодны. - Оберегать от опасностей, чтобы с вами ничего не случилось...
   Доминик кивнул.
   - Тогда мы рады, приветствовать вас в нашем обществе... - он протянул Тейну руку. Тот крепко пожал ее.
   - И куда же вы направляетесь?

[Лекса]

4 день месяца Песен. Фалесса.
Вы сами напросились, дамы и господа…

Коронация!
Акула-прородительница!
Пока она кувыркалась с Иванэ, Ярно добрался до столицы и теперь герцог ле Амарра преподнесет ему трон и Лакону на тонком суанском фарфоре, отделанном золотым узором, а Лессо останется только сделать хорошую мину при не очень хорошей игре и принять корону, страну и войну…
Она думала, что играет в кошки-мышки, это оказалось правдой, но расстановка охотников и жертв весьма удивляла. Из кошки она оказалась мышкой, подвешенной за хвост перед большим сытым котом, а этим хищником был ее муж! Безмозглая дура, она могла бы догадаться, что у Иванэ все и всегда просчитано. Герцог не стал бы задерживаться, если бы не у него не были предусмотрены все ходы на много партий вперед…
И что теперь прикажете делать? Помешать Иванэ посадить на трон Ярно, сейчас уже поздно. Изменить существующее положение вещей можно, но для этого потребуется время, осторожность и верный человек. Ни первого, ни второго, ни тем более третьего у Лексы не было. Пока не было.
Прежде всего нужно заняться последним. Сумасшедших в этом мире хватает, а сумасшедших, любящих золото и готовых за него на все еще больше.

***

Пока благоверный отправился приветствовать своего нового Императора и заодно сообщить этому самому императору радостную весть о факте его возвышения, Александра накинула неприметный плащ, приказала Аните говорить всем, что «миледи отдыхает» и выбралась из дома герцога Деннира. На улицах Фалессы было людно, но за три года редких наездов в столицу, девушка не плохо ориентировалась в запутанных перекрестках, тихих дворах и неприметных садиках. Сейчас Лекса без труда находила дорогу к нужному месту. Для всех это был дом некоего мелкопоместного барона, никогда не покидающего родные владения где-то на задворках Лаконы. Для всех сведущих этот неприметный особняк являлся отделением Гильдии Криэрана, где за разную плату на любой вкус можно было найти: воров, убийц и наемников всех мастей.
Аккуратная деревянная дверь, обитая железом казалась запертой уже много лет, но видимые приметы заброшенности не обманули жену Иванэ. Она легко постучала маленьким кулачком и стала ждать. Не прошло и пары мгновений, как дверь отворилась, и на пороге появился невысокий мужчина средних лет с удивительно не запоминающимся лицом. Окинув посетительницу оценивающим взглядом, он отступил в сторону, сделав приглашающий жест. Александра на миг засомневалась, а потом уверенно ступила во тьму холла. Тяжелая дверь закрылась с приглушенным стуком, как будто разделив жизнь Лексы на две части – до этого особняка и после. Мужчина когда-то успел зажечь лампу и теперь ждал девушку в конце коридора. Отбросив последнюю нерешительность, герцогиня последовала за провожатым и вскоре очутилась в просторной комнате.
Привратник исчез, время замедлило свой бег, а кровь в венах Лексы наоборот стучала как сумасшедшая. Что-то в груди билось, пытаясь вырваться из неугодного тела. Хотелось броситься прочь и бежать куда глаза глядят, пока надежные руки Иванэ не обнимут и не защитят от всего на свете. Хотелось забыть все и превратиться другим человеком, но каким? Какой была она на самом деле?
-   Леди, я рад приветствовать Вас! Чем мы можем Вам помочь? – Толстенький человечек с залысинами и очень благочестивым видом, какой должен быть у служителей Марэля в храмах, появился из ниоткуда и с добродушной улыбкой смотрел на Александру. Интересно заказы на убийство он принимает с такой же миной на лице. Девушка продолжала молчать, поэтому мужчина вынужден был продолжить сам:
-   Наемники для охраны? – Молчание.
-   Наемники, чтобы проучить невнимательного кавалера? – Молчание.
-   Наемники, чтобы проучить соперницу? – Молчание.
-   У вашей подруги единственное во всей Лаконе ожерелье, которое должно быть именно Вашим! – Торжествующе выдал толстячок.
Молчание.
Его было, даже, жаль, знающий о преступлениях все, он не мог угадать пожелание клиентки. Отчаянно вздохнув, мужчина как-то неуверенно, видимо, боясь оскорбить девушку, предположил:
-   Убийца? – После мучительного молчания последовал уверенный короткий кивок головы в капюшоне.
Мужчина облегченно вздохнул, а потом во все глаза уставился на девушку. Неужели она первая женщина, желающая нанять убийцу? Глупости какие.
-   Ну что же…Вы, так сказать, пришли по адресу. У нас есть исполнители на любой вкус…
-   Мне нужен лучший. Не самый быстрый, самый ловкий, самый опытный и так далее, а самый лучший!
-   Хорошо, давайте оформим заказ, а потом мы подумаем, кого бы подобрать для вашего случая, - он уже сел за стол и достал какие-то бумаги, когда Александра добавила:
-   Я не собираюсь оформлять заказ. Мне нужен человек, а не договор.
-   Но, я право не могу…
-   Можете. Я заплачу вам, как за обычный заказ, а с этим человеком разберусь сама. Просто назовите имя, этого будет достаточно.
-   Но Гильдия…Как же так…
-   А вот так. Просто. – Лекса достала из складок плаща тяжелый кошелек, в котором звякнул металл. Звякнул, как поет только золото, и приемщик заказа знал об этом. Девушка протянула мешочек мужчине. Тот засомневался, но потом цепкие пальцы сомкнулись. Перед золотом не было закрытых дверей.
-   Хорошо, Ваш визит будет моим сегодняшним сном, а имя…Имя Вам нашептал ветер. Пусть будет так.

***

В небольшой гостинице на окраине Фалессы, в маленькой, но опрятной и чистой комнате на грубо сколоченном сундуке сидела девушка. Поверх дорогого платья был накинут простой серый плащ, который никогда не видят в толпе, который надевают в дальнюю дорогу, который как щит используют, чтобы защитить от страшного мира свою самую страшную тайну. На голову девушки накинули капюшон, поэтому разглядеть ее лицо любой вошедший не смог бы, но в эту, казалось, забытую даже Марэлем клетушку никто не спешил приходить. Александра уже подумала, что толстячок просто обманул ее, решив наказать за самоуверенность, когда широкие ставни на окне распахнулись и в комнате показались сначала черные сапоги, потом ноги в темных штанах, торс, обтянутый также черной рубашкой и, наконец, смуглое лицо худого черноволосого мужчины. Все это действо свершилось за один миг – так, что Лекса даже не успела испугаться. Мужчина легко потянулся, напомнив большого кота, извлек из оконного провала веревку, длинные ножны и свернутый черный плащ. И вдруг резко обернулся. Природная осторожность – залог безопасности и цена жизни искателя приключений, сработала безотказно. Еще миг и к горлу девушки приставлен длинный узкий клинок. Александра не шевелилась. Мужчина протянул руку и откинул капюшон. В неярком свете угасающего над Фалессой дня, волосы герцогини ле Амарра сверкнули золотом. Клинок опустился, но тело одетого в черное по-прежнему оставалось напряженным. Под облегающей одеждой можно было рассмотреть каждый мускул. Ни грамма лишнего, идеальное сложение, настоящий игрок с Судьбой.
-   Неужели я свершил, какое-то благое дело, что Марэль решил ниспослать мне своего Избранника*? – На красивом лице мужчины заиграла усмешка. Некоторое время девушка разглядывала его. Красив, очень красив. Не одно женское сердце разбилось после встречи с ним. Резкие, выразительные черты лица, вместе рисовали картину уверенности, ума и воли. Насмешливый взгляд темных, почти черных глаз, смотрел, не мигая, внутрь, в самую сущность человека, разрезая оболочку тяжелого тела, препарируя душу и вытаскивая на свет истинные чувства.
-   Скорее уж падшего Избранника, - голос после долгого молчания был хриплым. Или это по другой причине?
Мужчина улыбнулся еще шире и спрятал меч в ножны.
-   Итак, чем я могу быть полезен?
-   Думаю - Вы и так догадываетесь.
-   Догадываюсь, миледи Александра. Но как вы узнали обо мне, минуя Гильдию?
-   Пусть это останется тайной. Моей тайной и ветра…Также, как и то, откуда Вы знаете мое имя.
-   Имя? – Мужчина рассмеялся. – Только совсем темный и непросвещенный не знает жены герцога ле Амарра. Ваше имя не тайна. Лучше назовите имя того, кто заставил прийти Вас сюда.
-   Я назову его позже. Пока Вам предстоит стать приближенным моего мужа. Просто быть рядом, стать его правой рукой, самой нужной правой рукой, без которой человек не может жить. У Вас будет более, чем достаточно золота, а потом…Потом, после я заплачу Вам еще больше.
Холодная улыбка вновь набежала на красивое лицо. Похоже, этот человек шел по жизни, смеясь.
-   Вы думаете - всё и вся можно купить за деньги?
-   А разве нет?
-   Иногда из всех правил бывают исключения…
-   И Вы, конечно, именно такое исключение?
-   Да. В Вашем случае да.
-   Тогда чего Вы хотите? – Александра удивленно и заинтересованно изогнула тонкую бровь.
-   Вас. – Просто ответил он, глядя прямо в «морские» глаза. В глаза, в которых все тонули. Все, но только не он. Александра поняла, что иного ответа не будет. Можно, конечно, отказаться. Пойти в старый особняк, повиниться и заключить договор с Гильдией…Все это можно сделать, а можно и вовсе отказаться от задуманного безумия…Можно…
-   Что же Вы будете со мной делать? – Ответная усмешка озарила лицо девушки, сделав его по-детски лукавым.
Мужчина искренне расхохотался, откинув назад черноволосую голову.
-   Теперь я понимаю, почему герцог всегда так задумчив и печален. С такой женой ему все время приходится жить, как в штормящем море.
-   Не боитесь? – Насмешливо посмотрела на него Александра.
-   Мне в этой жизни уже ничто не страшно.
Александра поднялась, подошла к мужчине и протянула руку:
-   Тогда по рукам.
-   По рукам, - согласно кивнул он, пожал ее ладонь, притянул к себе и оставил на губах мимолетный поцелуй.

*Избранник – согласно религии Лаконы душа человек, которой позволено после смерти приблизится к солнечному трону Марэля, за праведную жизнь. Согласно вере Избранников могут посылать к смертным, чтобы сообщить благую весть, забрать с собой к трону Бога или просто предупредить об опасности.

[Риган]

26-30 день Судов. Леса Полумесяца.

Каким чудом она находила верный путь? Может быть это был вновь открытый дар, но она почти безошибочно ехала вперед. Наткнувшись на разоренную деревню, Риган обогнула ее, не желая покидать спасительной тени леса. Ее верная лошадка ступала почти бесшумно по густому покрову, окутывающему лесные просторы. Девушка как никогда оценила подарок своих друзей, Ласка удивительно помогала ей, выбирая своим звериным чутьем безопасный путь. Опустошенная деревенька, наполненная страшными криками хищных птиц, заставила Риган опять погрузится в себя: "Как.. Как защитить тех, кто мне дорог? Я попыталась и.. " Она помотала головой и Ласка ответила ей тем же, чуть слышно заржав. Девушка погладила шею животного:
- Спасибо, родная. Мы не будем с тобой плакать, мы сильные. Ты главное не пугайся.. ну.. той меня, - тихо шептала Риган. Ласка прислушивалась к голосу и осторожно ступала, продолжая путь. - Почему-то мне кажется, что ты понимаешь мои слова.. Но давай все же будем знать друг о друге все?
Девушка спрыгнула с лошади и, успокаивающе погладив ее по шее, чуть отошла и обернулась белоснежной кошкой с нежно-серыми пятнами, украшающими ее мех. Зверь мягко сел, обернув лапы хвостом и глядя на застывшую в легком недоумении лошадь. Ласка вопросительно заржала и повертела головой, разыскивая исчезнувшую вдруг хозяйку. Кошка тихо вздохнула и легла на землю, не отрывая пристальных глаз от своей "собеседницы". Темно-коричневые глаза Ласки внимательно смотрели на дикого зверя, ноздри широко раскрывались, принюхиваясь и она сделала шаг вперед. Большая кошка чуть дернула хвостом и тихо-тихо замурлыкала, ободряюще. Лошадка неожиданно все поняла, ее уши приветственно дрогнули и она подошла к зверю вплотную, нагибая изящную шею и касаясь носом живота кошки, словно желая перевернуть ее. Она шумно выпустила воздух то ли ругаясь, то ли возмущаясь, а может быть и щекоча. Кошка взмахнула лапами и почти по человечески завертелась, словно ее щекотили. В следующее мгновение Риган уже поднималась, обнимая свою красавицу-лошадь и целуя ее в нос:
- Какая ты у меня умница, Ласка, - восхищенно пробормотала девушка. - Идем?

На четвертый день пути Риган инстинктивно ожидала встречи со своими друзьями. Она всей кожей чувствовала, что скоро столкнется с ними. В подсознании ощущался еле сдерживаемые гнев князя, спокойная уверенность Реда и деланное безразличие к собственной боли Крина. Так и случилось. В какой-то миг она услышала шум, означающий передвижение по лесу большого количества всадников. Девушка сделала знак Ласке спрятаться среди кустов и деревьев, зная, что ее лошадка будет послушно ждать, когда хозяйка соизволит вновь пустится в путь. Сама же Риган взлетела на дерево, замерев там и ожидая, когда появятся всадники: "Только бы это были они.. Но я чувствую их.." Сначала в авангарде появились раненные, которых перетаскивали со всевозможной осторожностью. Затем, Риган едва не свалилась от радости с дерева, показалась знакомая фигура Реда, ехавшего рядом с Князем Эвором. Не доходя до дерева, на котором она притаилась, они спешились и медленно пошли, ведя своих коней на поводу. Эвор скользил взглядом по своим воинам, Ред молча шел рядом с другом. Риган затаила дыхание и когда они оказались прямо под веткой, на которой она затаилась, она мягко скользнула вниз, обрушиваясь на голову Дира, который инстинктивно отступил назад, услышав шум. Но только для того, чтобы тут же оказаться в крепких объятьях восхищенной и торжествующей Риган:
- РЕД!! Наконец-то!! Ну теперь держитесь, ваша скрытность! Я вам такое устрою! Да как вы посмели меня оставить, словно я ненужный груз??!! - она тараторила, пытаясь сдержать слезы счастья и все равно они блестели в ее глазах.
Странник радостно, забыв обо всем на свете, обнял ее и нежно поцеловал в лоб:
- Риган! Бесенок пушистый! Откуда ты здесь?! - и тут они оба посмотрели на Эвора, который переводил квадратные от удивления глаза с одного на другого и даже чуть отступил назад.
- Стихии... Я забыл, что я - мальчик, - чуть слышно прошептала Риган.
Челюсть Князя чуть не отдавила его же ноги:
- Не забыл?!!!! Но..
Тут настал черед Дира захохотать так, что с деревьев взлетели перепуганные птицы, а шедшие мимо воины удивленно оглядывались на своих командиров:
- Эвор, друг мой, я тебе все объясню.
- Ред! - умоляюще воскликнула Риган.
- Нет, нет и нет. Право, я не хочу, чтобы у Эвора сложилось обо мне ложное представление.
Риган закатила глаза:
- Какие глупости.
- И все-таки, - решительно продолжил Странник, чуть снижая голос. - Все дело в том, мой Князь, что Риган - девушка.
Несколько секунд Эвор смотрел на насупившееся, рыжеволосое создание, а потом его хохот в очередной раз перепугал всех птиц в округе:
- Шепчущий! Да как же я так оплошал! Ведь об этом можно было догадаться, - он скользнул взглядом по нежным щекам девушки и слегка коснулся ее рыжих локонов. - А Крин знает?
Риган вспыхнула и умоляюще посмотрела на Князя и Дира:
- О, нет, пожалуйста, не надо ему говорить. Иначе он меня просто на месте и убьет. Он же..
Эвор помотал головой, продолжая смеятся:
- Нет, дитя мое, мне кажется он будет рад, - он чуть приподнял бровь. - Да и я был бы не прочь, если мой оруженосец вдруг обернулся очаровательной девушкой.
Риган совершенно непривыкла, чтобы ей говорили комплименты, а потому тут же спряталась за привычную, задиристую маску, напустив на свою мордочку важное и чуть спесивое выражение:
- Мой Князь, я дал клятву верности господину моему - Крин Визем Талке еро Рапэ те Мулоти (Стихии! Я таки выучил это имя!), а потому ваши слова вгоняют меня в краску и заставляют думать, что вы видите во мне в первую очередь совсем не оруженосца. Увы, это не вяжется с моим представлением о службе, - она отскочила назад, лукаво усмехнувшись.
Эвор и Ред смеялись уже в голос над ее выходкой.
- Ред, а где Крин? Он жив?
- Жив, жив, сестренка. Он прикрывает наш отход вместе с такими же, подстать себе гигантами. Сейчас в этом нет острой необходимости, но я думаю, что ему просто необходимо побыть одному.
- Тогда я побегу, найду его, - она свистнула совсем по мальчишески.
Ласка появилась на зов хозяйки и поприветствовала Шума легким, чуть кокетливым ржанием.
- Ну вот, - весело глядя на свою лошадку, сказала Риган. - Тебе будет с кем пообщаться.
Она нежно провела рукой по гриве Шума:
- Дружище, как же я рада видеть тебя. Точнее - рад..
И в очередной раз сверкнув улыбкой в сторону своего друга и Эвора, она помчалась разыскивать еще одно существо, которое очень хотела видеть живым и здоровым. Крина она обнаружила сидящим на огромном валуне и смотрящим в глубь леса, откуда продолжали появлятся последние лесовики. Риган сама бы себе ни за что не призналась, но ее сердце дрогнуло при виде огромной фигуры бьеринга. Кольчуга на нем была сильно запачкана, да и лицо явно нуждалось в том, чтобы его терпеливо помыли, стирая усталость, грязь и какую-то тоску. Риган подкралась к нему бесшумно, как кошка и бросилась на него сзади, обхватывая его шею. Но бьеринг и тут удивил ее, среагировав мгновенно и кувыркнувшись вперед, опрокинул нападающего на землю, прижимая и лишая возможности двинутся. Риган с трудом перевела дыхание, покосившись на прижавшую ее горло ладонь, а потом подняла глаза на удивленно взирающего не нее Крина:
- Сударь, если вам не нужен больше оруженосец, то вы так мне прямо и скажите. Убивать меня совсем необязательно, - просительно молвила она.
- Кидатся на людей, которые вступили в войну - тоже совсем необязательно. А даже и опасно, - хрипло сказал веземец. Он сам очень испугался, резко поднявшись он поднял Риган и осмотрел ее со всех сторон. - Я тебя не зашиб? Откуда ты вообще свалился?
Риган нахмурилась:
- Откуда?! Да все оттуда же! С неба! Только чтобы покарать вас во имя всех Стихий за то, что вы бросаете меня! Да если бы вы знали!
Крин вдруг улыбнулся, слегка коснувшись щек своего оруженосца:
- Я и не знал, что Стихии настолько чумазые бывают. Скажи-ка мне, малыш, а у тебя нет сестры-близнеца.
Вот чего-чего, а этого она никак не ожидала. Зеленые глаза Риган уставились на него в изумлении:
- Эээ... ну... вообще-то.. Да, сударь. Есть, сударь. А что?
- Просто познакомь меня с ней.
У Риган даже слов не нашлось, она лишь внимательно изучала лицо веземца. На нем мелькнуло и исчезло необычайно нежное выражение. Крин решил окончательно поразить Риган и крепко прижал ее к себе:
- Я очень рад, что ты жив, несносный мальчишка. И теперь сделаю все, чтобы ты и в бою смог выжить.
Риган резко подняла голову:
- Что - опять тренировки?!!!!!
- Сам догадался? - искренне удивился бьеринг.

[Кот]

4 день месяца Песен. Фалесса.
Да нет, миледи Александра, это Вы напросились…

После привычной предвечерней прогулки, я любимым, хорошо изученным путем, вернулся домой. Где был этот дом? Сейчас в небольшой комнате маленькой гостиницы на окраине Фалессы. Вчера в великолепном особняке виконтессы ле Итре, предпочитавшей мои ласки старческим пальцам своего мужа, а завтра, Судьба может забросить меня в другой конец мира, и это будет не хуже прочих мест. Бег и прыжки по крышам домов – стали в последнее время моим любимым и единственным развлечением. Нельзя сказать, что работы для наемного убийцы не находилось, но такой Убийца, как я, за любой заказ не возьмется.
Схватившись за карниз, над окном своей комнаты, я оттолкнулся от стены и оказался в доме через окно. Потом перегнулся через подоконник и достал свое снаряжение, спрятанное на всякий случай под старой кровлей нижнего этажа. И тут я почувствовал…
Всего одно мгновение, одно движение, один вдох и мое тело, ставшее частью узкого клинка, или клинок, ставший частью моего тела, в едином выпаде застыли перед пришедшим. Точнее, как обнаружилось, перед пришедшей. Под капюшоном грубого плаща оказалось лицо красивой девушки. Омуты типичных для сторнийки глаз посмотрели на меня. Корабль жизни любого другого мужчины, окажись он на моем месте, затонул бы сейчас же. Но я не был любым.
-   Неужели я свершил, какое-то благое дело, что Марэль решил ниспослать мне своего Избранника?
-   Скорее уж падшего Избранника…
Эти ее слова решили все. Она могла даже не подозревать об этом, но после них, я уже был согласен выполнить Заказ, а то, что она пришла ко мне лишь из-за моей профессии, не вызывало сомнений. Многие другие дворянки могли искать Кота по другим причинам, например, по таким же, как виконтесса ле Итре, желая теплой постели и живого мужчины в ней. Другие, но не Александра ле Амарра. Я узнал ее, конечно, узнал. Убийцы тоже интересуются политикой, а муж герцогини был там далеко не последней фигурой. Итак, жене такого мужчины, как герцог Деннира, вряд ли требуется любовник, а вот наемный убийца…Чье же имя привело сторнийку сюда, в какую игру и на чьей стороне она играет. Я не люблю вмешиваться в разборки сильных мира сего, но в этот раз от судьбы не уйдешь. Старая шутница решила, что именно Коту придется разбрасывать камни, но вот не пришлось бы самому их потом и собирать…
Когда она предложила мне золото, я рассмеялся. Кто же заставил думать эту красавицу, что все на этом свете можно купить. Я не мало повидал и мог уверенно сказать, купить можно много, очень многое, но не все…Я видел, как на последний сестерций себе покупали жизнь, а видел как на ту же монету ставили чью-то смерть, видел, как мать торгует собой, чтобы ее дети были сыты, и как отец этих детей продает последнюю краюху хлеба в доме, чтобы напиться в соседней таверне. Видел, как золото превращает последнего мерзавца в почетного гражданина какого-нибудь города, а видел, как отсутствие денег становится проклятием и путем на дно…Но еще я видел искренние улыбки влюбленных, я мог сам не верить в любовь, но они верили и были счастливы этой слепой верой, я видел свет, которым лучится мать, глядя на свое дитя, видел слезы и боль в глазах, теряющих своих любимых, свои мечты, свои надежды. Я видел и знал, что не все можно купить…
-   Вы думаете - всё и вся можно купить за деньги?
-   А разве нет?
-   Иногда из всех правил бывают исключения…
-   И Вы, конечно, именно такое исключение?
-   Да. В Вашем случае да. – Терпеть не могу учить кого-то жизни, и не дай Марэль, кто-то начнет учить меня, но в данном случае стоит преподнести этой девчонке урок.
-   Тогда чего Вы хотите? – Герцогиня удивленно и заинтересованно изогнула тонкую бровь.
-   Вас. – Обыденным тоном сообщил я, глядя прямо в «морские» глаза. В глаза, в которых все тонули. Все, но только не я. Она поняла, что иного ответа не будет
-   Что же Вы будете со мной делать? – Интересно, ей тоже палец в рот не клади, останешься без руки. Я рассмеялся.
-   Теперь я понимаю, почему герцог всегда так задумчив и печален. С такой женой ему все время приходится жить, как в штормящем море.
-   Не боитесь? – Окончательно обнаглела девушка или она и была такой?
-   Мне в этой жизни уже ничто не страшно. – Громкие, напыщенные слова - ненавижу такие, но это было правдой
Александра встала, подошла ко мне и протянула руку:
-   Тогда по рукам.
-   По рукам, - согласно кивнул я, пожал ее ладонь, притянул к себе и оставил на губах мимолетный поцелуй.
Я увидел, как расширились от удивления ее зрачки, а глаза на самом деле удивительные – голубые с зелеными крапинками, вот почему издали они казались аквамариновыми. Она попыталась освободить руку, но мои пальцы легко удержали тонкое запястье. На лице девушки полыхнул гнев, сделав ее похожей на разъяренную богиню.
-   Вы не собираетесь вернуть мне мою руку?
-   Мы, кажется, только что заключили договор, киска. Обычно сделку скрепляют подписью, но если учесть особенности нашего случая и необычность условий, думаю, мы могли бы найти иной способ подтверждения своих добрых намерений, полномочий и обязательств? – Легкая усмешка превратилась в хищный оскал. Она должна хорошо осознавать, на что идет. Пусть не думает, что можно просто так нанять Убийцу и остаться в стороне – чистенькой и незапятнанной. Пусть узнает, что в этой жизни ничто не дается просто так. – Тебе придется дать мне задаток.
Ее свободная рука скользнула под плащ и извлекла на свет кошелек. Внутри звякнули монеты. Неужели, она думает, что звон золота меня привлечет? Если бы все не было до ужаса грустно, я бы рассмеялся, так как это было до ужаса смешно. Ну почему если человек Убийца, то он обязательно должен быть продажен? Почему если ты преступил кем-то написанный закон, то навсегда заклеймен печатью позора?
Я взял кошелек, взвесил его и бросил в дальний угол.
-   В бездну золото, киска. Мне нужно не оно, а ты.
Герцогиня не успела даже вскрикнуть, как я подхватил ее на руки и опустил на узкую кровать. Не давая ей опомниться, я снова поцеловал ее. На этот раз грубо, сильно, как будто заставляя женские губы забыть других мужчин, смевших касаться их. Сначала она отчаянно боролась, пара ударов оказалась весьма болезненной, но справиться со мной не могла. Ее руки сильно упирались в мою грудь, но губы все продолжали терзать нежный ротик и, наконец, под натиском она начала сдаваться. Мои пальцы тем временем уже нашли застежку плаща, который тут же отправился на пол, следом последовало верхнее платье. Женщина уже не столько сопротивлялась, сколько помогала мне избавляться от мешающей одежды. Женщина есть женщина, а кошка есть кошка, как ее не называй. Когда с ее одеждой было покончено, мы принялись за мою. Специально или нет, но маленькие бесстыдные пальчики, казалось, успели пройтись по всему моему телу, прежде чем я оказался обнаженным.
Склонившись, я пробежался поцелуями по всему ее телу от губ до кончиков пальцев на ногах. От нее пахло очень странно, но приятно. Необычное сочетание морской свежести и полыни. Ее губы проложили такой же путь от моей ключицы вниз, пока я сам не остановил опасное путешествие. Я же не собирался ввязываться в это серьезно.
Когда наши тела впервые коснулись друг друга без каких-либо преград, ощущая горячую кожу другого, привыкая, осознавая, мы на миг замерли, глядя в глаза друг другу. А потом шторм чувств и ощущений закружил нас и унес. Руки, ноги, губы, глаза, даже сердца и души наши перепутались. В миг соединения женского и мужского начала, тело Александры изогнулось, и с губ сорвался крик, который, возможно, первым увидел свет еще до начала времен, раньше смерти и жизни, раньше самого рождения мира – крик соединения двух частей одного целого.
Я понял, что тоже начинаю сдаваться под напором желания. Давно со мной такого не бывало. Эта женщина сумела зацепить своими коготками что-то в моей, как я думал, давно проклятой душе.
Каждый новый взлет, дарил новое падение, но возносил еще выше, пока мир не рассыпался брызгами радужных искр в момент наивысшего вознесения на самую вершину наслаждения. Горько-сладкий запах тел, только что вернувшихся на землю, ударил мне в ноздри, возвращая в реальность и напоминая о случившемся только что.
В какой момент я потерял голову? Ведь, я совсем не собирался доводить дело до конца, а только хотел проучить наглую девчонку. Благими намерениями выстлан путь, сами знаете куда.
Некоторое время мы лежали в тишине, я обнял ее за плечи и притянул к себе. Она охотно прижалась, ища защиты от холода наступающей ночи и холода всего мира. Чувствуя себя последним дураком, я нащупал на полу ее плащ и накинул на нас. Девушка тихо вздохнула и зарылась лицом в мое плечо.
-   Если бы ты знал, как я устала.
Почему-то я поверил ей. Поверил, что только отчаяние заставило ее придти ко мне, только отчаяние толкнуло ее на этот путь, отчаяние и моя старая подруга – насмешница Судьба. Я молчал, впервые за долгое время, не зная, что сказать.
-   Тебе надо возвращаться, иначе герцогиню ле Амарра начнут искать. Я провожу тебя… - Ничего лучше я не придумал, конечно, чем выпроваживать ее сейчас прочь.
-   Нет. – Она приподнялась, приложила палец к моим губам, а потом легко и целомудренно коснулась из своими. – Нет, не надо. Завтра тебя будут ждать в доме Иванэ. А сейчас мне действительно пора. – Она встала, ничуть не смущаясь своей наготы, и стала аккуратно одеваться. Я наблюдал за ней. Одевшись, приведя немного в порядок волосы, накинув плащ, она присела на край кровати.
-   Что мне сказать? Зачем твоему мужу такой человек, как я?
-   А ты думаешь - у Иванэ ле Амарра не может быть дела к наемному убийце? – На губах Александры заиграла холодная усмешка. - Святой Иванэ! Не переживай, что сказать мужу, я найду. Просто приходи. Тебя будут ждать…
После этих слов она встала и пошла к двери, потом вдруг обернулась, вернулась и поцеловала меня. Поцеловала по-настоящему, просто и сладко. И исчезла в напавшей на столицу Лаконы ночи.

[Кот]

4-5 день месяца Песен. Фалесса. Трактир «Дикий Кот». Поздний вечер.

-   Ставлю десять сестерциев, парень, что ты не сможешь убить даже кошку, не то, что человека! – За одним из столов в трактире «Дикий Кот» раздался взрыв смеха. Юноша лет восемнадцати, покраснев, задиристо вскочил и схватился за рукоять своего клинка.
-   Я отдам эти десять сестерциев трактирщику и угощу всех, когда убью тебя, Жайме!
Усмешка слетела с лица мужчины лет сорока, произнесшего обидные для молодого человека слова, он резко поднялся из-за стола и стал надвигаться на юношу. Его пальцы уже нашли верный меч, чтобы раз и навсегда научить наглого мальца уважению к старшим. Видано ли, чтобы какой-то сопляк угрожал смертью Жайме Рваному Уху, самому Жайме – лучшему наемному убийце во всей Фалессе. Один из членов Гильдии Криэрана он перебрался сюда, зная, что столица – непаханое поле для таких, как он. Таких же избранников фортуны и рока, искателей приключений на свою безумную голову – воров, убийц и авантюристов.
Как смеет какой-то щенок, еще вчера воровавший пирожки, чтобы не умереть с голоду, сегодня грубить и угрожать самому Жайме.
- А ну доставай свой ножичек, и мы посмотрим - кто кого и за чей счет будет угощать! – Нехорошая улыбка коснулась его губ и заползла страхом в разум юноши. С такой улыбкой Рваное Ухо ходил на дело. И любой знал, что в такую минуту перед Жайме лучше не вставать. Любой знал, и никто бы не посмел встать, кроме…
- Ну ты даешь, Ушастый! Еще только полдень минул, а ты уже мечом машешь. – Худой, мускулистый мужчина с грацией бродячего кота вклинился между спорщиками, поставил к столу деревянный стул и уселся так, что голова сумасшедшего оказалась на траектории удара меча Жайме, реши тот все же сразиться с бедным пареньком. Молодой мужчина откинулся на спинку, закинул ноги на стол, таким образом, устроившись со всеми удобствами, и крикнул:
-    Эй, Варго, неси свое лучшее пойло. Если уж мне предстоит наблюдать поединок двух безмозглых типов, не поделивших один ум на двоих, я хочу делать это подкрепившись.
Пыл спорщиков немного поостыл, но Жайме никак не мог успокоиться из-за нанесенного оскорбления. Что так взбесило убийцу - было неясно, так как свою профессию он знал на отлично, но вот мастерство открытого боя – один на один, здесь нужны несколько иные навыки, нежели искусство бросания ножей в спину.
-   Кот, неужто в этом дрянном городе нашелся кто-то, доверивший свои проблемы тебе, так что ты теперь можешь пить лучшее вино Варго? – Жайме отпустил рукоять меча и сел на свое место, подвинув пришедшему грубую глиняную кружку и плеснув туда вина из кувшина.
-   Поверь мне, Жайме, таких поболее, чем тех, кто несет свое честное золото за убийствами к тебе, - названный Котом широко улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов.
-   Ладно, ладно, - Убийца ухмыльнулся и похлопал Кота по спине. Тут появился сам хозяин, неся еще два кувшина вина.
-   Вот, господин Кот, самое лучшее для вас, как всегда, - заискивающе смотрел он на мужчину. Тот бросил ему целый кошель, звенящий монетами, и за один глоток опустошил свою кружку. – Пойло. Отличное пойло! – Вынес он вердикт. Трактирщик довольно поклонился и скрылся в толпе. Жайме продолжил допытываться у своего старого знакомца:
-   Так что? Тебе большой заказ дали?
-   А тебе, какого беса, это сдалось, Рваное Ухо. – Кот прищурился и действительно стал похож на довольного котяру, только что стащившего у хозяйки сметану.
Жайме осмотрелся, убедившись, что за их разговором никто не следит, и, наклонившись, сказал:
-   Времена нехорошие грядут. Ты и я это чувствуем, еще кое-кто из ребят тоже…Мы искатели неприятностей и беду чуем за полгода. – Жайме испытующе смотрел на Кота, но тот только молчал, по-прежнему ухмыляясь. – Тебе попал большой заказ. Кого ты должен убить?
Кот извлек из ножен свой узкий длинный клинок и показал лезвие Жайме. Любой посторонний мог подумать, что старые приятели обсуждают достоинства и недостатки оружия, но на самом деле за столом раздались такие слова:
- Слушай, Ушастый. Ты меня знаешь не первый год, я тебя тоже. Никто из нас никогда не лез в дела другого, так какого … ты теперь суешь свой нос туда, куда не следует. – Жайме отшатнулся от Кота и бросил злобный взгляд на лезвие его меча. Если с молодым пареньком он сразился бы без страха, то нарываться на Кота – себе дороже. О том как владеет мечем этот человек – знали не только ближайшие друзья. Сцепишься с этой скотиной и окажешься уже Жайме Рваные Уши…
- Смотри, Кот. Я тебя предупредил. Сейчас все качается, как на весах…Стоит кому-то кинуть камешек не на ту сторону и все отправится в бездну…
- Не учи меня жить, Жайме. Я не первый год грешу на этом свете. Если Марэль решит вложить этот последний камень в мои руки - так тому и быть!
Рваное Ухо встал из-за стола и пошел прочь. И чего он решил спорить с Котом. Знал же, что переубедить этого упрямца нельзя. Кот! Ха, его надо было назвать Ослом – вот уж подходящая кличка. Но беспокойство не прошло. Чутье еще никогда не обманывало опытного убийцу. Впереди маячило нечто страшное, нечто в сравнении с чем, даже вечные муки за совершенные в этом мире грехи, которых на счету Жайме было не счесть, казались, пустяком.
А в трактире Кот уже опустошал второй кувшин, когда спасенный им ранее парень подсел на место Жайме и пробурчал:
- Спасибо.
- Не за что. Только, когда в следующий раз тебе приспичит связываться с кем-то, выбирай равного. – Кот налил еще одну кружку и выпил ее до дна. Жайме, знавший его уже лет десять понял бы, что мужчина топит в жутком вине какую-то тоску, но юноша познакомился с самим Котом только полгода назад. Это именно Кот вытащил Винсента с самого низа, научив приемам настоящего Вора, а не уличного воришки. Коту парень был обязан всем, а теперь еще и своей жизнью.
- Он сам виноват. Он насмехался надо мной, говорил, что я никого не смогу убить. – Юноша был похож на обиженного ребенка, потерявшего конфету.
- И был прав! Убивать не так легко, как ты думаешь, всезнайка, и умением отнимать чужие жизни нечего гордиться.
- Все же я благодарен тебе, за вмешательство. Он бы мог…
- Ничего бы он не мог…Ну сделал бы в тебе дырку и все, - увидев выражение лица, которое появилось у Винсента после этих слов, Кот расхохотался и добавил. – Но я все же вмешался. Мне было жаль эту тунику, которую я купил тебе только вчера.

[Франциск ле Шаорин]

6 день месяца Песен.
Лакона. Фалесса.

   Франциск ле Шаорин смотрел на новоиспеченного императора. Хорош, ничего не скажешь. Отправился на чужую свадьбу, украл невесту и начал войну. На лицо незаурядные дипломатические способности.
   Все бы ничего... Но невеста оказалась к тому же – и сама из Полумесяца. Отлично – после очередного поражения, пойдут разговоры о предателях у трона. А что обычно делает недовольная толпа с "предателями"?
   Итак, война заполыхала с невиданной силой, хотя еще не все вступили в игру... Теперь Ярно сам должен пойти в уготованную ему ловушку. И надо, сказать, он пошел в нее с радостью.
   Шаорин выхватил его прямо по среди вечера, утащи, туда где бы их никто не услышал – чисто для проформы. Про то, что война началась, слышали почти все – весть дошла молниеносно.
   - Что вы думаете делать? – Франциск улыбнулся.
   - Атаковать. – Ярно незамедлительно ответил. Похоже, он не думает вообще. Может и не умеет?
   - Это понятно...  Франциск поморщился. Ему претило объяснять элементарные, по его понятию вещи. – Вы знаете, мой император... Я бы хотел видеть Лакону – сильной, единой и богатой страной. Но, увы! Долгое правление узурпаторши наложило свой отпечаток – страну разъедает коррупция, аристократия разнежилась и обленилась, простой народ голодает, армия давно забыла, как надо воевать. Это ситуацию, надо сломать! И сломать силой оружия, не считаясь с потерями и  расходами... Если мы сейчас не покажем, что мы Сильны, что мы Едины и что мы можем дать Достойный Отпор врагу, нас никто не будет воспринимать всерьез. Поэтому советую вам – Соберите все наши силы в один кулак. Нанесите удар, и сотрите мятежников в порошок! Чем быстрее, тем лучше... Кстати, еще говорят, лирийцы собираются вторгнуться в Тай-Суан... Для укрепления дружбы народов и полного взаимопонимания поможем им! Надо снять гарнизоны с границы и отправить их с военной помощью к царице. Несомненно, она оценит ваш дружеский жест!
   Ярно кивнул.
   - Да, да... Как вы все точно сказали. Я так и думал сделать...
   - А ты умеешь думать? – хотелось сказать Франциску, но он в ответ лишь улыбнулся. – А когда вернетесь с победой – увидите, что и налоги все будут платить, и страну мы поднимем... Так, что – собирайте всю армию, всех ваших друзей и в Лес... А я уж тут послежу, чтобы было тихо, и никто не буянил... А то, говорят, тут на вас покушение готовят...
   - Какое? – Ярно снова удивился.
   - Да, вот, говорят, некоторые "сторонники" Селины, они не хотят вас видеть у власти. И вот, купили кого-то из вашего окружения, чтобы он вам яду подсыпал. Понимаете, вы ему доверяете, а он вам – яду... Прямо, даже неприлично, как-то...
   - На редкость. – Ярно задумался.
   - Ну, вы не волнуйтесь. Мы о нем позаботимся. Впрочем, если у вас есть какие-то догадки, то сообщите мне. На этом все, можете возвратиться к жене, она у вас красавица и умница, я вас больше не задерживаю...
   Ярно с задумчивым видом ушел. Надо же быть таким идиотом, и при этом императором. Да, он возьмет войско и пойдет к лесу, а когда степняки перевалят через Тай-Суанские горы, две армии встретятся – победит третий. Кто? Наверное, он - Франциск... Впрочем, еще предстояло поработать. Такую победу надо еще выковать...
   Одной из граней его плана была Иветта. Да, она проглотила все, и смирилась, став еще винтиком могущественного первого министра. Несомненно, ее честолюбие – так присущее всей ее семейке, поможет ей.
   С Ри было потяжелее. Они еще пару раз говорили, но что-то было не так. И, похоже, что-то было не так в самом Франциске. Словно его подменяли на время разговора с ней... Вот и накануне...
   Франциск осматривал повреждения нанесенные пожаром – произошла какая-то неприятность магического рода, он сам в это время в доме отсутствовал. Он ходил по комнатам, считал про себя ущерб, и как-то вышло, что он и Ри оказались в одной комнате. Той самой комнате.
   Франциск задумчиво глядел на стол, на портреты. Ри стала рядом.
   - Ваш отец и ваша мать?
   Он кивнул.
   - Когда я только приехал в Фалессу, поссорившись с родителями накануне... Я захватил парочку вещей из дома, вроде как на память... Я был тогда наивным дураком, ничего еще не понимал – сказывалось воспитание. Отец и мать всегда были идеалистами... Идеалистами и остались до самой смерти... Ну и я был таким... В начале...
    - Потом, конечно, все изменилось? – спросила Ри.
   - Наверное... – Шаорин взял небольшую шкатулку. – Одно мне ясно, дороги назад больше нет. Родители мертвы, я здесь, и я сделал, то, что я сделал... За все отвечать самому, но страха я не чувствую. Единственно сожалею, никто так и не понял – почему? Почему умер, тот славный малый, который приехал в Фалессу, и почему, вот здесь стоит первый министр... Если бы это кто-то понял, то, наверное, он мог бы рассказать это мне?
   Шкатулка раскрылась, полилась тихая музыка. Канарейки пели. Чуть ниже, на красном бархате шла надпись – "В малом – великая честь. Францу в его день совершеннолетия."

[Шань]

30 день месяца Судов. Сторн.

   Словно волна пробежала по Великой Незримости... Что, в самом деле, происходит? Неужели, то зачем я здесь – случилось? Значит ли это, что мне срочно что-то надо делать? Все эти вопросы, как дождь хлынули на меня... Я сосредоточился и очистил свое сознание от посторонних мыслей. Похоже... Похоже... Нет, моя цель по-прежнему недоступна, но где-то неподалеку менялись судьбы Мира. Странно, связанно ли это как-то со мной? Почему сейчас. Ноги сами понесли меня туда.
   Но очевидно Незримости было угодно, чтобы я не увидел всего. Лишь уходящий под всеми парусами корабль и юный человек лежащий на причале. Вмешаться? Не стоит? Что-то говорило мне, что не стоит ничего изменять, надо просто исчезнуть. Я стоял, пытаясь понять, в чем цель моего пребывания здесь, сейчас, на этом месте. Что ж, кажется, я понял...
   Я повернулся к юноше, постарался почувствовать. Его связь с Незримостью словно колыхалась, становясь, то сильнее, то слабее. Кажется, вот в чем дело... Но уверенности у меня не было. Его дальнейшая судьба зависит от случая...
   Итак...
   Я оглядел порт, пытаясь увидеть ниспосланные мне знаки... Да, три птицы пролетели...
   Наклонившись над ним, я направил энергию на укрепление связи с Незримостью... Словно мост возник между ним и тем, чего почти никто не может увидеть, а ведь нужно всего лишь поверить... Это не заняло много времени. Он открыл глаза.
   - Ты поверил, – сказал я ему.

[Ярно ле Фалесс]

Лакона. Фалесса. 6 день месяца Песен.


Коронация…Момент, который Ярно ждал всю свою жизнь и вот он наступил. Конечно, ле Фалесс весь сиял от радости, но всё вокруг словно кричало, что сейчас не лучшее время для короля. Церемония длилась долго, слишком долго. Саола держалась великолепно, в фамильных украшениях она казалась богиней, а люди вокруг восхищались и завидовали ей. Если кто-то посмеет оскорбить Сао или сделать ей что-то плохое, Лессо не завидовал этому человеку. А ведь его королеве придётся остаться в Фалесе, когда армия Лаконы двинется на Полумесяц.

  Теперь его дом – это дворец. Последнее время Ярно очень редко бывал в твердыне императоров Лаконы и сейчас проходя по огромным залам, он пытался вспомнить то время, когда в детстве они играли с тогда ещё живым наследником и кумиром Ярно.
Переодевшись в более удобные одежды, король и королева отправились на бал. Музыка не доставляла удовольствия, скорее давила на Лессо. Но Ярно делал вид, что ему весело и он безумно рад, да в принципе это была не совсем и ложь, ведь и вправду это наконец совершилось и что теперь?
  Король осмотрел зал…Здесь была вся знать, нет не Лаконы, а Фалессы, наскоро организованная коронация не позволила многим лично поздравить Ярно. Новоиспеченный король не расстроился – это было даже к лучшему.
  Веселились практически все, даже ле Шаорин постоянно шутил, этот паук думает, что он самый хитрый и умный, хотя сам плетёт свою, собственную нить. Но, как бы эту нить не обрубил прямой меч ле Амарры…
  Лишь несколько человек молча сидели и лишь, когда звучал тост в честь короля они вставали – этими людьми были те, кому через несколько дней придётся сыграть одну из главных ролей.
  Иванэ, Рио, Портео и ещё несколько рыцарей, не хватало только Нико, которого Ярно ждал, несмотря на все разговоры о Тойе…
 
  Уже после бала, у себя в покоях, когда Саола спала, Ярно думал о войне. После разговора с Шаорином, было бы самоубийством последовать всем указаниям советника. Король поведёт своё войско, но не восемьдесят тысяч , а сорок. И они победят, иначе быть не может! После новостей о Лаверне, Лессо ни разу не заснул. Погибли люди…много людей и в память им, Лес падёт и падёт всякий, кто посмеет осквернить землю империи.
  Конечно, он снимет гарнизоны с границы, чтобы Франциск не заподозрил ничего дурного, а вторая половина войска будет рассредоточена по стране. Но Ярно вернётся и разберётся с каждым,  он даст шанс Франциску, а там уже будет видно.
  Послезавтра соберутся лучшие рыцари страны, уже сейчас к Фалесе стекаются по одному вольные рыцари и графы со своими свитами. И тогда, готовые мстить люди накажут тех, кто возомнил себя великими и независимыми. С одной сторны Ярно понимал Эвора, будь он на его месте он поступил бы наверное также, но он король и его задача разбить лесное войско. Король никогда не простит Лаверны… 

[Виктар]

20 день месяца Песен

Ну вот, уже несколько недель я состою в армии Миста ле Нуарана.
Когда я уже чувствовал как смерть подобралась ко мне совсем близко, чьи-то мощные руки выдернули меня из ее когтей. Кругом все горело и безумные люди истекали кровью. Я не понимал что происходило вокруг. Надо было снова бежать. Бежать в некуда. Туда где нет будущего. Я обернулся зверем, но…мощный удар и я потерял сознание.
Что было дальше? Дальше я очнулся и мне пришлось познакомится с моими спасителями. Это были люди которые убивали и резали. Они спасли меня. Но для чего? Наверное они полагали, что меня казнят за большие грехи, например убийства или…а черт их знает для чего они это сделали. Да это впрочем и не важно. Какая теперь разница. Мне некуда было идти. Я был чужой. Меня хотел убить родной отец. Те кого я считал друзьями предали меня. Я напросился в армию Миста. А что мне еще оставалось? Я стал одним из волков. Как смешно. Вот она ирония жизни. Я оборотень, который всю жизнь обращался свирепым животным, иду с людьми, которые величают себя волками.
Так началась моя новая жизнь. Люди Миста нападали на деревни, резали и убивали. За отрядом Волков шел огонь и воздух наполнялся трупным смрадом. В своих руках я сжимал тяжелый мощный меч, я в совершенстве владел им. Убивать мне было трудно. По началу. Все бывает сложно только в начале. Я потерял все что у меня когда-то было и Виктар умер во мне. Но родился новый. Я сам не узнавал себя. Как же я изменился. Я стал на редкость молчалив. Всегда сторонился новых собратьев. Я научился убивать людей. Научился убивать все зачатки жалости в себе. Я просто наносил удар за ударом. Лилась кровь. Но за что? Они мне ничего не сделали. Но это было уже не важно.  Я шел за Мистом, за тем, кто не пронзил мое тело, когда я без памяти лежал в образе волка. Теперь я следовал новому пути. Пути который тоже никуда не вел. Но и это мне было не важно.
Я вспарывал животы и отрубал головы. Иногда для забавы я по среди боя обращался волком. И люди бежали. Бежали прочь от меня. Но я догонял их, и мои острые клыки окрашивались кровью.
Вот теперь мой отец в праве был убить меня. Теперь я был убийцей. Мне не приносило все это удовольствия. Я просто делал свою работу. И все. И казалось не было этому конца. Подобные мысли одолевали меня каждую ночь, когда я в образе волка ложился спать. Кажется эти люди были равнодушно настроены к тому что я оборотень. Меня это удивляло. Всю жизнь я ненавидел людей. Этих существ. А теперь я среди них.
Вот только Пат иногда сторонился меня. Боялся? Скорее всего.
В отряде было много любопытных людей. Но мое внимание привлекла девушка Раен. все знали что она принадлежит Мисту. Но меня это ни сколь не смущало. И лишь потому что моими мыслями владела Селена.
Селена. Где ты? Наверняка ты с этим Вейтром, побери его демоны. Что ж, с ним я еще разберусь. И мы опять будем вместе. Я просто был зол на себя из-за того что ничего не сделал, что бы быть с Селеной.
Чем именно мне была интересна Раен? Сам не понимаю. Однажды я случайно услышал ее размышления. Я лежал под деревом и дремал. Не удивительно что она не заметила меня. Моя шкурка прекрасная маскировка, а идеальный звериный слух еще не разу не подводил. Оказалось, что она в отряде Волков, только из-за Миста. Этой девушкой я восхищался. Это создание оказалось сильнее меня. На много сильнее. Какой же я идиот…

[Раэн]

16 день месяца Песен

В это утро Раэн проснулась с совершенно непонятным ощущением. Она верила и не верила: "Да.. Он стал моим первым, но.. Мне, наверное, послышалось это ночью. Я не верю, что Мист может любить.. Не верю! НЕ МОГУ поверить.. Просто.. просто.." - продолжения этого "просто" она не знала. Девушка потянулась и огляделась. Она была тепло и заботливо укутана в одеяло из звериных шкур, возле кровати стоял кувшин с водой и пара полотенец. Раэн поднялась и с удовольствием умылась, стирая следы бурной ночи, при воспоминании о ней, щеки девушки покрывались румянцем. Выйдя из дома она скользнула взглядом по лагерю, помахала рукой Сивени, которая как-то очень понимающе усмехнулась, махая в ответ. Впрочем, в такую рань вставали в лагере только ле Нуаран и девушки, которые принимались хлопотать по хозяйству с вечным, женским стремлением - хоть как-то украсить эту будничную жизнь. "Да, - пронеслось в головке у Раэн. - Эта жизнь тоже буднична. Разбой, убийство, насилие..." Рыжая голова резко дернулась, вытряхивая эти мысли прочь и боковым зрением девушка заметила еще одно существо, которому не спалось в это время. Волколак. Резкий, непонятный и ужасно одинокий. Раэн приблизилась к оборотню, сидевшему под кронами деревьев. Виктар смотрел вдаль пустыми, ничего не выражающими глазами.
- Ты совсем непохож сейчас на зверя, - без всякого вступления начала Раэн, присаживаясь рядом.Оборотень повернул свой хищный профиль к неожиданной собеседнице и она еле сдержала дрожь от боли в них:
- Я и не зверь сейчас, Раэн, - глухо ответил он.
Почему-то очень захотелось его погладить, но в глубине души девушка понимала, что может и еще больнее ударить этим сочувствием. Помолчав, она села рядом и потянулась к тонкой травинке, желая сорвать. Виктар перехватил ее руку:
- Не надо. Это опасная травинка. У нее хитро спрятанные иголки, которые очень долго зудят, поранив кожу.
Ее глаза удивленно посмотрели на ничем не примечательную травинку, потом на него:
- А как ты узнал? Ведь она ничем не отличается вот от этого стебелька..
Виктар усмехнулся:
- По запаху, - попытался пошутить он. - Но если ты присмотришься, то тоже сможешь их отличать... вот смотри.
Они легли рядом друг с другом на живот и принялись разглядывать разные травинки, Виктар, увлекшись, рассказывал и рассказывал своей новой подруге о том как различать одну от другой, как обезвредить действие ядовитой ранки. Раэн слушала чуть приоткрыв от удивления рот. Такими их увидел и Мист, вернувшийся из утреннего обхода и проверки территории, на которой они находились. Почему-то вид мирно беседующих Раэн и волколака отозвались в его груди иголкой ревности. Весь лагерь оживал. Люди лениво плелись на завтрак, потирая животы и зевая. Где-то вспыхивали шутейные перепалки, где-то раздавалось характерное для утра ворчание. Рыжеволосая девушка улыбнулась своему новому другу и кивнула в сторону ближайшего костра:
- Пойдем. Пора поесть.
Виктар вскочил на ноги одним прыжком и помог ей поднятся, тоже улыбнувшись в ответ:
- Пойдем.
Они бок о бок шли к костру и сели рядом, пробуя приготовленную похлебку ложками прямо из котелка. Виктар наклонился куда-то в сторону и сорвал пару ягод:
- А вот это - увеличивает аппетит. И не только для еды, - чуть лукаво усмехнулся оборотень.
- Откуда ты все это знаешь, Виктар? - нежный голос Раэн долетел до слуха Миста, продолжающего наблюдать за их движениями. Он увидел, как оборотень протянул девушке что-то вроде ягодок на ладони, как она с интересом их рассматривала, а потом наклонилась и медленно губами взяла одну за другой, проглатывая. У ле Нуарана все вспыхнуло перед глазами и он решительно подошел к беседующим, наклоняясь и поднимая Раэн, властно охватывая тонкую талию девушки одной рукой и приподнимая ее головку другой. Она удивленно воззрилась на него, роняя ложку. И тут его губы страстно коснулись ее губ, а руки тесно прижали ее к себе. Вокруг раздались восхищенные возгласы и свист:
- Так ее, капитан!
- Ого-го...
- Раэн, а ну-ка не дай ему спуску!
А рука Миста уже страстно ласкала сквозь ткань ее левую грудь, он оторвался от ее губ, но только чтобы тихо сказать:
- Твое сердце жарко бьется. Пожалуй я предпочту другой завтрак.
- Ты свихнулся? - дальше она ничего не успела сказать. Сильные руки подхватили ее и капитан наемников решительно направился в свой дом, бросив на ходу Винсенту: - Обозы.. мы вернемся позднее.
Мортимер захохотал, а Мист бросил на своих подчиненных такой взгляд, что Раэн поняла, что никто из них уже не посмеет шататься возле дома, куда он так решительно нес ее. И она задрожала.. да.. очень сильно задрожала, представив себе то, что опять может повторится. Ей хотелось этого, даже если он обманывает и не любит ее. Она тоже не любит его. Она просто наслаждается его телом. Но не покажет этого! Постарается не показать.
Когда Мист соизволил наконец поставить свою драгоценную ношу на пол, то перед ним уже стояла не озадаченная девушка, а разъяренная львица:
- Да как ты посмел?! У всех на глазах! Словно я твоя собственность!!! - Раэн с размаху попыталась влепить ему пощечину, но Мист перехватил ее руку, мягко заводя ее назад.
- Все правильно, моя девочка. Или я. Или никто. И все должны об этом знать, - его чуть хрипловатый голос завораживал ее, но она резко дернулась, пытаясь стряхнуть это колдовство.
- Да, но решать буду я! - возмутилась она и замерла. Его ладонь проникла под ее рубашку и найдя нежную грудь, принялась ласкать ее умело, знающе.
Мист покачал головой:
- Решать будем мы, - отпуская ее руку и глядя прямо в аквамаринновые глаза: - Иди же ко мне, девочка.

Когда они пришли в себя, волосы Раэн уже золотило заходящее солнце. Мист ласково гладил ее волосы:
- Надо все же проверить что там натворили мои парни. Тем более, что совсем скоро мы продолжим.
Они оделись, причем Раэн пришлось натянуть на себя чужую одежду, так как ее была порвана в клочья. Одевая на себя то, что нашлось в сундуке у Миста, очень неплохие женские брюки и рубашки, Раэн подумала о том, скольких же он еще так же как и ее. Но потом привычно откинула эти мысли. Мист и Раэн медленно ехали вперед, в поисках остальных. Парень любовался тем, как ее ноги лежат на крупе коня, предвкушая, и неожиданно он почувствовал, как она напряглась. Впереди горела деревня, Раэн остановилась:
- Я подожду здесь.
- Я думал, что ты привыкла.
Раэн покачала головой: она никогда не сможет привыкнуть к растерянным лицам мертвых селян, к растерзанным детям и женщинам, которых поочередно насиловали все.. Мист кивнул головой:
- Хорошо. Я скоро.
Он помчался к деревне, а девушка смотрела ему вслед, тихо шепча:
- Неужели я ... люблю тебя? - эта мысль болью отдалась в ее голове, объясняя все.