Глава вторая. Гроза собирается. Опции

[Франциск ле Шаорин]

30 число месяца Судов. Фалесса.

   Франциск ле Шаорин в очередной раз встретил Гордиана ле Кораса, командира городской стражи в своем кабинете...
   Определенно, Гордиан был тем, человеком который был ему, Франциску нужен, а вот какой-нибудь ле Амарра не подал, был ему и руки, чем и гордился бы. Что ж, это его проблемы, для королевского советника все средства были хороши, разумеется, если они приводили к намеченной цели. Целью была власть, а в борьбе за власть традиционно использовалось все... предательства, убийства, заговоры...
   Гордиан расселся в своем любимом кресле, раскинув ноги и тяжело дыша...
   - Шаорин, я все сделал, как ты и просил...
   Франциск вопросительно поднял бровь... Неужели и, правда, все?
   - Тогда отлично... До меня доходят вести, что наш "любимый" император возвращается в столицу, и что следом за ним, грядет война с Лесом... Охотно поверю тому, что причиной стал сам Ярно... Идиот, у него нет ни толики каких-либо дипломатических способностей... Ему если и ехать куда-то, то с завязанным ртом... Впрочем думаю, что здесь постарался и Шарк, и сам Эвор... Это нам на руку, так как вскоре в Лакону вцепятся еще и Лирия со Сторном...
   Корас хмыкнул.
   - Сейчас важно то, что когда Ярно приедет, он устроит разборку – в своем роде, он будет уберать сторонников Селины и заменять их своими болванами... Нам нужно постараться подсунуть ему наших болванов, в том числе... И, заодно, убрать его руками тех прихвостней Селины, что мешают нам... Мы можем, по приезду Ярно, организовать покушение? Главное, чтобы след точно вел к некой "группе" недовольных... Разработаем как бы заговор... Потом вмешаем в это, заодно, каких-нибудь людей из его окружения... Когда у Ярно начнется паранойя, он окончательно перестанет что-то соображать... А потом отправится на войну, где геройски и погибнет...
   Корас вздохнул.
   - На это все нужны будут деньги...
   Шаорин кивнул.
   - Будут. Дальше... Делона пока трогать не будем, он сумел убедить меня в своем "нейтралитете" так скажем... – он недовольно поморщился. – Я думаю, с ним что-то может сделать Ри... Но что касательно магии, то эту тему, я бы до того как война заполыхает в полную силу, вообще бы не поднимал...  Потом будем думать... Скажем так, я профинансировал определенные изыскания в области всяческих древностей... Кое-что найти удалось... Ведь, когда куют мечи, тогда же делают и кольчуги... Магия – удел избранных, к чьему числу, я, увы, не принадлежу, как впрочем, и большая часть человечества... Когда бушевали войны магов, в то время, умельцами – из простых людей, была создана определенная система противодействия, слабая, но дающая шанс... К сожалению, чтобы прояснить все точно, нужно время... Так, что с этим подождем...
   Гордиан протянул руку за бокалом вина...
   - У тебя как всегда полно козырей в рукавах?...
   - Да, – улыбнулся Шаорин. – У меня всегда есть пути к отступлению...Это и важно, никчемный риск мне совершенно не нужен...
   - В любом случае... – ле Корас улыбнулся в ответ. – Город в твоих руках...
   - Хорошо... – Франциск кивнул. – Можешь идти... Обо всех изменениях сообщать мне.
   - У тебя тут на каждом шагу маги бродят. Не боишься?
   - Да что они могут сделать? – Франциск рассмеялся. – Они же наивны, как дети... Иди, иди...
   Гордиан ле Корас скрылся за дверью, раздались тяжелые шаги, лестница заскрипела...
   Франциск еще раз улыбнулся про себя... Неужели, Ярно действительно такой болван? Что еще он ухитрился притащить из Полумесяца?

[Шань]

21 день месяца Судов. Сторн.

   Шань сошел на берег Сторна... Ах, эти дурные предчувствия, и эти сны... Ему казалось, что он прожил в них полжизни... Постоянные кошмары, или видения будущего? Он не знал, и никто не знал. Это стало его проклятьем и даром одновременно. Может поэтому Йень-Нен выбрал его?
   Он помнил тот день, день, когда Учитель нашел его. Это был дождливый день, дождь шел стеной, и все дороги в горах Адара превратились в липкую, текучую грязь. Да, он шел тогда по дороге в свою деревню. Внезапно ударил раскат грома, потом еще и еще... Черные, непроглядные, тучи заволокли небо... Казалось, сама природа бушует... Тогда еще ничего не знающий, и не видевший Шань, постарался закутаться и добежать быстрее... Сейчас, он уже не может сказать, что зря он это сделал – по всей видимости – это был знак Судьбы... Но тогда... Он упал, покатился куда-то... мир померк, а он чуть не утонул в этой, черной, тягучей грязи... Он тонул, и кто-то протянул ему руку... Йань-Нен. Это был он... Он стряхнул с лица всю глину, и тогда... тогдашний Шань удивился... Ему протягивал руку уже старик, с черной повязкой на глазах...
   - Но как? – был его первый вопрос, хотя очевидно, стоило поблагодарить за спасение...
   - Неужели ты думаешь, что, то, что ты видишь, действительно важно? – спросил его Учитель. – Поверь, ты рад, что я спас тебя, а я еще более рад, потому что искал тебя всю жизнь...
   - Искал? – тогдашний Шань еще не во что не верил. Он видел, то, что видел.
   - Да, пойдем же... – Йань-Нен снова протянул ему руку. – Но знай, после того, что ты увидишь, вернее "не увидишь" ты не вернешься назад. Потому что это будешь уже не ты.
   - Не я? – он был очень удивлен этими словами... Но Йань-Нен оказался прав... Прав во всем, и даже более того. Но почему он искал именно его, Шань так и не понял. Он прошел обучение в стенах Адара...
   И так все началось... и когда-нибудь все закончится. Но, наверное, не скоро еще...
   Он сошел на берег Сторна...
   Маскировка еще действовала... Но очевидно, ее придется сбросить, когда придет время... Когда, он столкнется лицом к лицу с грядущей опасностью...

[Кассандра Ферран]

20 день месяца Судов. Лакона, Криэран, особняк Тойе.

Асси, стараясь ступать как можно тише, спускалась по лестнице. Сегодня ей не спалось и стоя у окна, она углядела в саду кого-то, залезающего в окно первого этажа. Судя по всему, он был один, поэтому она прихватила кочергу, стоящую у камина и решила посмотреть, что этому человеку здесь нужно. Ходить неслышно она умеет в совершенстве, и если что, всегда успеет завопить так, что проснется весь дом. А за годы, проведенные вместе с Вальдаром в отряде, она научилась постоять за себя. Перехватив кочергу поудобней, она осторожно выглянула за угол. Вор обнаружился в зале – он запихивал серебряные подсвечники в мешок, вот он повернул голову…
-   И что ты здесь делаешь, Крис? Только не говори, что просто проходил мимо.
Кристоф от неожиданности выронил мешок, тот с приглушенным звоном упал.
-   Асси, какого надо подкрадываться так неслышно? А если бы я тебя не узнал?
-   И случайно пырнул бы ножиком? Ты себе льстишь. А теперь – зачем ты сюда заявился?
-   Ты давно не появлялась в «Кошке», Жакоб послал меня узнать, как ты.
-   А подсвечники ты решил взять на память обо мне?
-   Заканчивай свои шуточки! В этом городе нашим ремеслом много не заработаешь, вольным птицам, вроде нас, здесь быстро крылышки обрезают, а жить на что-то надо.
-   Идиот, - устало сказала Асси, - я же говорила, денег у них нет. Да они моментально обнаружат пропажу, а завтра ее уже найдут, и всем будет очень плохо.
-   Асси, да стоит только посмотреть на все это! – он широким жестом обвел окружающую их роскошь, - Здесь кругом сплошь мрамор, шелк, а ты говоришь, у них нет денег! Тебе просто дурят голову!
-   Если здесь и есть дураки, то уж я к ним точно не отношусь! Сам подумай, ты что, собираешься утащить у них парочку мраморных колон? На них сейчас как раз большой спрос!
-   Что ты имеешь в виду?
-   Крис, вот это все, весь мрамор и шелк, это то, что у них осталось. Это вещи, а денег у Тойе осталось очень мало. А если вы хотите таскать из особняка статуи, я вам не помощница!
-   Асси, не заводись! Я уверен, что этот старикан наверняка где-то припрятал заветный сундук с золотом, и даже не один. В конце концов, если ты приложишь немного усилий, то быстро выяснишь, где наш граф прячет свои деньги.
-   Что значит «приложишь усилия»? – Асси с подозрением посмотрела на Криса, а тот, бросив опасливый взгляд на кочергу, отошел и только после этого заговорил:
-   Сразу предупреждаю, это не моя идея, я только передаю приказ Жакоба. Этот Тойе… он ведь не очень-то и стар, так?
-   И?
-   Ну, Жакоб сказал, раз уж денег не украсть, можно получить их законным путем, ты окрутишь графа, он на тебе женится, а после его смерти продадим все и поделим денежки… Эй, я же сказал, это не я придумал!
-   Передай Жакобу, - она просто задыхалась от ненависти, - что я ему не рабыня! – она развернулась и пола в свою комнату. «Завтра же ноги моей здесь будет! Уехать куда угодно, чтобы никто не знал и не нашел!» Ее остановила рука, ухватившаяся за ее плечо и кинжал приставленный к горлу.
-   Асси, сладкая моя, приказы Жакоба не обсуждаются, ты забыла? Поэтому ты будешь делать то, что приказано.
Ей было наплевать даже на кинжал, только бы вырваться из этих рук, только бы ее оставили в покое! Асси уже приготовилась к рывку, как вдруг раздался тихий свист, и Кристоф неожиданно всем телом навалился на нее, выпустив кинжал из рук. Она вывернулась из-под падающего тела, и недоуменно посмотрела на торчавшую из спины Криса рукоять ножа. Потом перевела взгляд назад – Гунла! Мыслей в голове не осталось никаких, и сил, на то, чтобы огреть карлика кочергой, или соврать что-то похожее на правду, не было. Карлик тем временем что-то говорил, мягко глядя на нее.
-   Что вы сказали, Гунла? – слабо отозвалась Асси.
-   Я говорю, что восхищен вашей смелостью, госпожа Кассандра. В одиночку кинуться на вора… Очень смело, но и рискованно тоже. Хорошо, что я успел вовремя, вы не находите?
-   Да, конечно, - Асси уже с трудом понимала, что происходит. Он действительно не услышал их разговор?
-   А сейчас идите отдыхать, госпожа. Об этом, - карлик кивнул в сторону трупа, - я позабочусь. Спокойной ночи, госпожа Кассандра.
-   Спокойной ночи, Гунла, - Асси не помнила как добралась до комнаты. Очнулась она сидящей на кровати и крепко сжимающей злополучную кочергу в руках. «Сумасшедший дом, сумасшедшая семейка…»

[Мирта ле Тойе]

23 день месяца Судов. Лакона, Фалесса, особняк Сканти.

Мирта обошла комнату. Так, кажется, защиту она поставила правильно. До чего же трудно! Хорошо еще, что в библиотеке была пара фолиантов о магическом искусстве. Но все равно, многих вещей она просто не понимала. Если бы у нее были учителя в сумеречной Гильдии, но что теперь жалеть о неслучившемся. А в Фалессе один маг – Адриан, но к нему идти за советом точно не стоит. Улыбнувшись собственным мыслям, Мирта опустила на окна тяжелые занавеси, комната погрузилась в полумрак. Девушка подошла к столу, на котором стояло только гладкое серебряное блюдо, наполненное водой. Тонкое заклинание, но все должно получиться. Она вытащила из волос шпильку, пара длинных светлых прядей скользнула ей на плечи, и уколола палец. Слегка поморщившись от боли, Мирта выдавила несколько капель крови в воду. Они не растворились, а так и застыли алыми бусинами. Значит, все идет верно. От Нико так давно не было известий, что она решилась провести поиск по крови. Первая часть получилась, теперь нужно вглядываться в воду и ждать…
Она не знала, сколько времени провела, не отводя взгляда от гладкой водяной поверхности. Ничего не появлялось. Мирта разочарованно вздохнула и привстала, как вдруг уловила краем глаза что-то. Она опять склонилась над блюдом… и окружающий мир исчез.
Сквозь цветные всполохи постепенно проступила знакомая фигура. Нико осунулся, взгляд стал каким-то лихорадочным. Мирта едва удержалась от того, чтобы дотронуться кончиками пальцев до водной поверхности, позвать брата. А Нико тем временем смотрел куда-то в сторону, и следуя за его взглядом, Мирта увидела какого-то ребенка. Тот сидел, опустив голову, потом неожиданно поднял глаза и посмотрел прямо на нее! Мирта была уверена, что этот мальчик, в отличие от Нико, действительно ее увидел. Несколько мгновений ярко-зеленые глаза с недоумением смотрели на нее, потом мальчик поднял руку, провел ею перед глазами… и неожиданно изображение исчезло! По воде поползли радужные полосы, Мирта попыталась встать, разорвать эту связь, она уже увидела то, что хотела, но оторвать взгляд оказалось невозможно. Новое видение – гигантская кошка, шкуру которой пятнал лунный свет... столб огня над каким-то огромным зданием и стройная девичья фигурка в центре этого пламени. Огонь притягивал, ей хотелось склониться еще ниже, протянуть руку… последним усилием Мирта разорвала заклинание и обессилено опустилась на пол.

[Мист ле Нуаран]

ДАТА, ГОСПОДА ИГРАЮЩИЕ, НЕ ЗАБЫВАЙТЕ ПРО ДАТУ.

11 день Месяца Песен.[color=Black][/color]

И пошли мы гулять по Лаконе широкой! На север, вдоль Леса, от моря – вперед!
Народ веселился, как мог. В первой же деревеньке мы обнаружили табун отличнылошадей, гонимых купцами на продажу, купили всех, я выпил со старшиной барышников кубок за покупку – а потом мы перестреляли их, не сходя с места, и сняли с трупов как свои, так и их сбережения.
Лошадки оказались великолепны. Благодаря обилию сменных лошадей «Волки» обрели необходимую мобильность, и шансы местных лоботрясов выследить нас окончательно сравнялись с нулем. Нет, видеть-то нас многие видели – и это было последнее впечатле-ние в их жизни. Впрочем, женщины жили чуть дольше. Кое-кому мы даже давали убежать – должен же кто-то создавать атмосферу удушливого страха вокруг нашего отряда.
В насилии я участия не принимал – не хотелось… Компанию мне составляли Дина, Сиве-ни и Клауд. Девушки – понятно почему, а Клауд ну очень близко подружился с Сивени и при любом шаге влево рисковал лишиться чего-нибудь нужного.
Как-то мы выследили экипаж направляющегося в столицу  барона ле Зварра. Охрану мы банально утыкали стрелами. Старого барона Алекс убил одним ударом, заявив, что он по-хож на трактирщика, который как-то угостил его пивом за счет заведения. Баронета Эш-тон душил плетью минут тридцать, прежде чем дал умереть. Молодую еще жену и стар-шую дочь усопшего Зварры народ долго дегустировал, прежде чем окончательно раздеть и прибить к деревьям.
Младшую, пятнадцати лет, попросил в личное пользование Пат. Я разрешил – надо ж парню расти над собой.
-Пользуйся, мизерабль. Но потом сам ее и прирежешь. Ясно?
-Ясно, капитан.
Во всем отряде капитаном меня звал только он. С чего – неясно… Девчонку он честно за-колол, однако потом часа два тайком всхлипывал. Признаться, я ожидал от него истерики.
А в другой раз мы по наводке одного сребролюбивого поселянина взяли первый послан-ный по нашу душу карательный лаконский отряд. Пеших резали как телят. Немногих всадников превратили в подушечки для иголок в самом начале. Единственного рыцаря я спешил и отключил сам.
Потом мы достали его из доспехов, и Фрикс, сын кожевника, вырезал с его спины боль-шой лоскут кожи, подрядившись приспособить его для письма. Рыцарь прожил ровно столько, сколько возился веземец.
Все это время мы с диким хохотом сочиняли письмо герцогу Лессо, ныне Императору су-противной нам Лаконы*. Когда же Фрикс закончил, я записал придуманное кровью все того же невезучего рыцаря**. А потом мы снова запихали его в доспехи, привели в созна-ние и изжарили на костре…
Вот и сегодня с утра вышли на крохотную деревеньку, порезали местных, Эхрад к нашему веселью застрелил огородное пугало – словом, день задался. Мы тронулись далее, все уг-лубляясь в редкий лесок, где и встали лагерем. Я разослал дозоры, отправил Мортимера обходить их, а сам присел возле вялого костерка и принялся изучать предписание о собст-венной поимке, перехваченное с одним курьером (какая нелепая смерть!).
Что и говорить, занятие немного отдавало бредом, но все равно представляло интерес. Документ попался длинный, и я совершенно не почувствовал времени до возвращения одной из дозорных групп. Тут же стало ясно, что ребята во главе с самим Мортимером вернулись не с пустыми руками.
Привезенная ими девочка изъявила желание присоединиться к «Волкам» и после доволь-но бессмысленного диалога со мной задала перцу Алексу. Пришлось взять.
Однако… Волосы у нее великолепные. Но все равно – не мой стиль; да и не тянет после Криэрана… блин…
* Через двести лет это станет сюжетом картины известнейшего квайданского живописца Ильи Ефимьевича «Отряд «Волки» пишет письмо лаконскому императору».
** Письмо, адресованное Ярно Фалессу и написанное на коже замученного рыцаря его же кровью лично Мистом ле Нуараном при участии всего отряда «Волки».
«Ваше Респираторское Недовеличество!
С восторгом уведомляем вас, что до нас дошли слухи о нахальном присвоении вами трона Лаконы. Нам искренне жаль, что бумага не в состоянии передать здорового смеха, охва-тившего нас в момент получения нами этой вести. После того, как мы уже просто не смог-ли ржать, мы долго обсуждали, какой горячительный напиток подвиг вас на эту авантюру. Посредством открытого голосования мы решили, что это был перебродивший сливовый сок, так как до другого хмельного вы еще не доросли.
Уведомляем вас, что, хотя все мы считаем вас шутом гороховым, это не мешает некото-рым из нас полагать вас сбрендившим юнцом или, напротив, старым извращенцем. Те из нас, кто не обладает знатным происхождением, строят самые разные теории о ваших взаимоотношениях с рыцарями вашего Авангарда. В частности, их интересует, ложится ли под вас граф Амарра во всякое время или же лишь на финалах Королевских турниров?
Однако из этого отнюдь не следует легкомысленное к вам отношение: некоторые из нас сочли бы за счастье видеть вас ослепленным, оскопленным и повешенным вверх ногами в полном неглиже; другие полагают оптимальнейшими мерами зарытие вас в горячий песок по плечи и установку чашки с водой вне пределов вашей досягаемости; однако есть и та-кие, и в их числе держащий перо, кто считает вполне достаточным медленное поджарива-ние вас в ваших же латах.
Мы осмеливаемся рекомендовать вам при всякой атаке ехать в первом ряду и, желательно, без шлема. Таким образом вы: а) докажете присутствие в вас необходимых любому рыца-рю храбрости и идиотизма; б) получите нам на радость стрелу в глаз.
Ответ на наше послание вежливости просим раздать вашим фуражирам: в этом случае мы непременно снимем его с одного из трупов.
Всех возможных бедствий!
Неискренне ваши и Искренне не ваши,
Отряд «Волки».

[Балтазар ле Джиффа]

Вот, приехал я в Фалессу, а там все как обычно.
Линди разве что совсем плоха – вроде и ходит, и говорит, а все равно какая-то серая. А что делать? Здоровье слабое совсем… Никакое почти что.
Прислугу в доме всю выгнал – прут и прут! И ведь такие вещички прут – маленькие, а дорогие. Знают, чтоб их скособочило! А что делать? Новых набрал, а толку ноль – все равно таскали и таскать будут.
А потом такое приключилось – прям ложись и помирай. Как-то вечером ажно сама матушка-императрица приехала. Из кабинета моего всех, кроме меня, выставила, да как заревет! А что делать? Вот, мол, Бальтазар, один ты у меня и остался. Я так и сел – что, мол, вы говорите – вы ж натурально Императрица! А она – горше плакать. Вот, говорит, никакая я теперича не Императрица, отречься заставили рыцари-предатели. И Шаорин-змей с ними, и Делон этот мерзостный. А всем им теперь Ярно Император и первейший начальник – так народу и объявят не сегодня – завтра. Я и говорю, какой, мол из щенка Император – это ж ум нужен государственный, а копьем тыкать – то ж всякий умеет. А что делать?
Я гляжу – Селина успокаивается, слезы вытирает. И хорошо, и чудно – совсем ей слезы не к лицу. Так-то красивая она, Императрица наша – нипочем не скажешь, что старше меня. На меня благодарно так глядит и молвит: Всегда, дескать, я знала, что на тебя могу рассчитывать! Я говорю: Так точно – всегда! Она меня и спросила – все ль для меня сделаешь, что ни попрошу? Я: Да как же ж иначе? Только прикажите – расшибусь, а сделаю! А что делать? Она усмехается эдак довольно и дальше речь ведет: Что делать – это, мол, после скажу. Ты, Бальтазар, только вот что мне подтверди: если жизнь твою потребую – и тогда пойдешь? Пойду, говорю. А что делать?
Она ажно растрогалась: вот, мол, если б все у меня такие были – тогда б Лакона цвела б! Я ей так скромненько намекаю, что так быть и должно, просто это не все понимают. Она меня тогда еще спросила: Будешь ли чего себе требовать за службу? Я ей сказал, что у меня племянница на выданье, а самому ничего и не надо. А что делать? Она – снова в слезы: Сколько, говорит, живу – а не думала, что есть у меня такой человек; и хоть я сам награды не прошу – не может она меня за так слать. Я, понятно, говорю, что императрицыну милость нипочем не отвергну.
Тут она засмеялась, да и говорит – подарю я тебе, Бальтазар, что-то, что золота ценнее. А сама заперла кабинет да принялась завязки на платье распускать…
Судите меня как хотите, но тут уж никак нельзя было просто слугой верным остаться…

[Сафар ибн Изим Бнед]

25 число месяца Судов. Лирия. Хайдола.

   Жаркое солнце Лирии освещало двух каменных грифонов, а меж ними хана Сафара ибн-Изим Бнеда, осматривающего свои войска. По правую руку от него стоял брат, а по левую Иллиссайе, бледная, прищурившаяся... Казалось, солнце неважно действует на нее, но виду жрица не подавала...
   Сафар глядел вперед на армию Лирии, да его настоящую, в отличие от свободных по сути кочевников. Скоро они оправятся за море, и сколькие из них вернуться назад? Воины Лирии – куда более стойкие, чем лаконцы, их растили воинами с самой юности, вкладывая безграничную веру в Каар и послушание командирам... Они тренировались годы, не прерываясь, отличаясь железной дисциплиной, и презрением к опасности... Их вера прямо говорила о том, что погибший на войне, сразу попадает к престолу Каар. Так, что солдаты из них были идеальные... Не, то, что сторнийские мародеры или наемники... Им не нужны, не женщины, ни выпивка... Стойкие, не сгибаемые, не поддающиеся страху и сомнениям воины. Боевые машины... Естественно, что когда они прибудут в Лакону они будут слушать только Самаля и его командиров... так что молодому Рикарду Шарку придется... советоваться во всем с братом хана Лирии...
   - Помни Самаль... лаконцы трусы... но даже трус становится опасен, если его прижать к стене...
   - Да, повелитель... – Самаль чуть склонил голову, - Но воины будут рады умереть за тебя.
   - Надеюсь, они все же победят...
   - Разумеется мой повелитель... Вера в Каар укрепляет их силы...
   - Веры будет недосстаточно... – неожиданно заговорила Иллиссайе, - Пошшли сс ними моих жриц, повелитель...
   Самаль сжал рукоять меча...
   - Почему бы и нет? – задумчиво промолвил хан. – Польза от них есть, несомненно...
   Иллисайе кивнула...
   - Будь уверен, в нужный часс, ты возблагодаришшь меня...
   Брат хана посмотрел в сторону, словно ища кого-то взглядом.
   - Как скоро мы отплаваем?
   - Через две недели... – хан смотрел на Иллиссайе, не отрывая взгляда... – через две недели прибудет все суда... Удар по Лаконе должен быть очень хорошо скоординирован... Если две столицы падут, то считай, вся война выиграна... Тем временем, кочевники пройдут с севера на юг... Они сметут армии рыцарей... и будут жить на этой земле...
   - Да будет так... – Самаль собирался уйти, но хотел спросить что-то еще... Ему видно мешало присутствие жрицы... Подумав, он таки решился. – Что с вашей семьей повелитель?
   - Они оправятся в Сарсарат...
   - Не сслышшшала от таком приказе моего повелителя... – Иллиссайе недовольно поморщилась. – Почему он думает, что жрицы не сспособны позаботитсся о его ссемье?...
   - Думаю, что способны, – твердо сказал хан. – Поэтому они и будут в Сарсарате. Я отдал тебе уже двух дочерей, змея... Не думаешь ли ты, что я отдам тебе и еще кого-то?
   - Нет, мой повелитель... – Иллиссайе отвернулась и ушла во дворец.
   - А, что с тем убийцей? – Самаль со злостью смотрел в спину Змее.
   - С Тристаном? Пусть будет с вами. Указания он будет получать с соколом, который доставит послание и тебе. Следи, за тем, что бы его просьбы выполнялись, разумеется, в разумных пределах. Он нужный человек...
   Самаль кивнул и ушел.
   Хан пошел во дворец. Здесь его уже ждала Иллиссайе...
   - Мой повелитель...
   Сафар смотрел в ее красные глаза... и почему ему казалось, что они преследуют его повсюду?

[Иванэ ле Амарра]

1 день месяца Песен. Фалесса.

Лицо Селины перекосило от ненависти при виде Иванэ. А герцог уверенно шагал через главный зал столичной резиденции правителей Лаконы. На троне Селина была великолепна. Этой женщине нельзя было отказать в красоте, даже потеряв все, она оставалась прекрасной и величественной. В глазах регентши было столько презрения, что хватило бы на сотню Иванэ, посторонний, заглянув в глаза женщины, подумал бы, что она смотрит на таракана, а не на герцога, но глаза Селины видел только сам ле Амарра.
При каждом новом шаге по тронному залу прокатывалось гулкое эхо. Мерные волны шепотка за спиной не волновали Иванэ. Достигнув ступенек трона, он легко кивнул головой, а не опустился в низком поклоне, которым должен был засвидетельствовать почтение правительнице. Селина только кивнула в ответ и скривила красивые губы.
Герцог Деннира ждал. Если она осмелится нанести удар, то сейчас. Пару мгновений женщина явно боролась с собой. Стоит ей сделать лишь жест рукой, и герцога в оковах отправят в темницу, а потом куда подальше, но благоразумие или просто смирение взяли верх. Разжав пальцы на подлокотниках, регентша поднялась и кивнула в ответ:
-   На сегодня аудиенции окончены. – Провозгласил кто-то из придворных. Шумная разноцветная толпа медленно поползла к выходу.
-   Мое время уходит? – Спросила Селина Иванэ. Герцог кивнул.
-   Оно уже ушло. – Заговорщик бросил взгляд, назад, убеждаясь, что они остались одни. - Я советую вам готовиться к отъезду. Ярно возвращается, а как только императором станет он, Вам придется покинуть Фалессу. У Вас, кажется, были родовые земли. Поезжайте туда, никто не будет преследовать Вас.
Селина вновь скривила губы.
-   Вы либо круглый дурак Иванэ, либо очень хороший актер, играющий свою роль так виртуозно, что никто не догадывается об истине…Я не удивлюсь, если сам Ярно, однажды, пожалеет о таком стороннике, как Вы…
Иванэ молча смотрел на регентшу. Не выдержав этого немого поединка, женщина спустилась по ступенькам, прошла мимо герцога и направилась к выходу. В дверях она задержалась и обернулась. В лучах солнца, заливающих зал через высокие стрельчатые окна, перед троном Лаконы стоял Иванэ. На его черной тунике был вышит родовой герб – меч. Прямой и надежный, непоколебимый и верный своему господину, такой сильный и абсолютно беспомощный будущий меч в руках нового императора Ярно ле Фалеса. Меч защищающий и убивающий. Но меч всегда можно сломать…
Как только Селина скрылась, герцог подошел к Александре, ожидавшей его и, взяв ее за руку, повел прочь. Позади них раздались громкие хлопки.
-   Браво! Браво, герцог! – Прислонившись к одной из колонн, Иванэ аплодировал Франциск ле Шаорин.

***

Дверь в кабинете Шаорина закрылась. Иванэ посмотрел на своего «сообщника» выжидающе.
-   Располагайтесь, Иванэ, - Гостеприимно махнул рукой Франц. – В Криэране меня принимали вы, а в Фалессе мы, похоже, поменялись местами.
Иванэ не заставил себя долго уговаривать. Подойдя к одному из кресел, он сел.
-   Итак, вы вернулись как раз во время…Ярно не сегодня - завтра прибудет в столицу, а следом идет война. Кажется, вы всегда ожидаете ее?
-   Да, война близко. Так было всегда…
Иванэ понимал, что Шаорин ждет от него вопросов. Лучший игрок у лаконского престола думает, что просчитал все ходы и знает герцога, как себя…Психологию рыцаря в сияющих доспехах постигнуть легко, труднее понять рыцаря, верного лишь своей чести. Не желая разочаровывать Франца, Иванэ заинтересованно начал:
-   Ну, Франциск, расскажите мне, что происходит. Небольшая прогулка в Деннир, как видите, затянулась…
-   Главное Вы уже знаете. Ярно скоро окажется Императором, но что-то произошло в Тиле. С границы Полумесяца приходят противоречивые вести. Кто-то твердит, что лесовики сошли с ума и кидаются на лаконцев, мстя за какой-то поселок, якобы сожженный нами. Другие клянутся, что это на нас напали первыми и лаконцы были вынуждены защищаться…Узнать истину, думаю, мы можем только от самого Императора.
-   Война с Княжествами нам сейчас совсем не нужна…Как только Ястреб и Тигр сцепятся, Акула ударит Тигру в спину. Но есть еще и Лирия…
-   Смею предположить, что в этой заварушке не обошлось без вездесущего Шарка.
-   Молодому Властителю хочется вернуть Островам свободу. Я его понимаю…Окажись я на его месте… - Продолжать мысль не стоило. Герцог никогда не окажется на месте Шарка – не будет правителем одной из стран и не завоюет сердце золотоволосой красавицы.
-   Нам остается только ждать. – Шаорин откинулся в кресле, вопросительно глядя на Иванэ.
-   Да, нам остается только ждать, тем более, что ждать осталось уже немного…

[Сильвия ле Нуаран]

22-23 число месяца Судов. В районе Триверта.

   Эта ночь казалось, станет бесконечной... Ну, куда они отправились и почему еще не вернулись?
   И еще эти "дурные предчувствия" Доминика... И разговоры, о том, что какую-то деревеньку сожгли... Ох уж, вот понадобилось ему мечом помахать, даже девушку бросил. Дурак. Идиот. Кретин...
   Я всхлипнула. И почему этот мерзкий Доминик заставляет меня так волноваться? И не спать и не есть? Конечно, так бывает во всяких дурацких романах про рыцарей и девушек, которые ждут их у алтаря, но это ведь совсем-совсем на меня не похоже...
   Хоть от паразитов избавилась... Но когда, я сделала сотый круг по дому, захотелось выйти на улицу и завыть. Пошла на улицу. Выть, конечно, не стала, решила проведать героического коня...
   Героический конь, стоял, ел сено. Наверное, тоже тревожился, ведь своего скакуна Доминик взял с собой, а они успели подружиться... И тени его дернули поехать куда-то, на ночь глядя...
   Ночь прошла. Я извелась окончательно. Оседлала коня, и оправилась искать Доминика...
   Ехали быстро... Проклятье, если я его не найду... Что делать?-что делать?... - я закусила губу до крови. Та распухла.
   Доехала примерно половину пути... Видны были следы от подков. Здесь не так давно прошло много народу "о конях".
   Проехала еще чуть-чуть... Внезапно из-за поворота показался израненный рыцарь на лошади... О нет, нет... За ним еще несколько десятков. Я сравнялась с ними.
   - Что произошло?  - спросила я.
   Один из них взглянул на меня ошалевшим взглядом.
   - Девочка! Быстро скачи от сюда! За нами движутся лесные дружины!
   - А это все? Все с вами? А остальные где? - я пыталась высмотреть в толпе Доминика.
   - Остальные? - рыцарь вздрогнул. - Остальные мертвы. Никто не уцелел. Все мертвы. Все... - прохрипел он, и чуть не свалился с коня.
   Мимо пронеслась стрела.
   Главный в отряде, затравленно оглянулся по сторонам, и закричал:
   - Быстрее! Быстрее! Скачите галопом! Они близко...
    Проклятье! На глазах выступили слезы... Неужели? Доминик, его конь, дядя Доминика - никто не вернулся?
   Тем не менее, оставаться здесь было не безопасно. Но куда мне теперь возвращаться? Почему-то захотелось домой... Вернуться в Криэран к папочке... Все забыть... Хотя, нет, забыть, наверное, не получится... Я вернусь с войском и найду тех, кто убили его! А потом похороню его. Я буду лежать на его могиле, и смотреть, как плывут облака! И плевать, что это так похоже на идиотские романы!!!...
   И почему он погиб?

[Раэн]

13 день Месяца Песен.

Она забавлялась глядя на поединки наемников между собой. Каждый из них обладал свой особой силой. И Раэн восхищалась их жизнелюбием... одновременно ненавидя их жестокость. Как маску, которую одевает актер. Ведь и без нее известно на что он способен, но маска - это главное. И основное. И не только маска.
Раэн запомнила эту деревню. Навсегда. Она долго сидела в кустах и ее тошнило. Просто выворачивало наизнанку. Девушка сидела среди кустов какого-то разоренного дома и размазывала по щекам слезы. Она слышала хохот наемников и предсмертный вопль жертвы... А женщины.. Если бы она знала, как это будет.. Но перед глазами снова возникло лицо и она поняла: "Плевать.. Зато он - рядом.. И я могу убить его в любой момент. Если хочу. Но не могу понять его." Губы тронула кривая улыбка. Она поднялась и не глядя как забавляются те, с кем она решила идти - прошествовала на улицу. Почти в каждом дворе творилось тоже самое - насилие, убийство. Раэн прислонилась к забору, устремив глаза к небу. Убить - для нее это нормально... почти нормально. Она не испытывала особых переживаний. Но ..
- Переживаешь? - раздался рядом голос Алекса. Раэн повернула голову и ее глаза столкнулись с его глазами: безумными, жаждущими... Простой взгляд насиловал... ломая, круша. В следующий момент она почувствовала его руку, обнимающую ее и услышала шепот. Раэн никогда не узнает служил ли этот шепот прелюдией к насилию или способствовал успокоению. Она взвилась. Нога резко согнулась, а кулак врезался в лицо Алекса. Потом она ощутила, как он прижимает ее к земле, стремясь раздвинуть ноги и ... Раэн уже не контролировала себя. Она выскользнула из его жадных лап и схватилась с ним в рукопашную: "Вот тебе, вот тебе... сволочь... ублюдок... скотина!!!" Она не произносила этих слов, но каждый удар - пропущенный или полученный добавляли огонь к ее гневу. Неожиданно ее талию перехватила чья-то сильная рука, прижимая к себе. Раэн попыталась вырваться но не тут-то было. Рыжие волосы взметнулись, глаза готовы были убить и .. Она столкнулась взглядом с глазами Миста:
- Убивать своих это не для нас, - сухо упали его слова. Девушка замерла, ощущая его, но тут же гнев взял верх:
- А насиловать?
- Тоже. Своих - не насилуем, - его глаза холодно скользнули по фигуре Алекса, голова чуть наклонилась, приглашая идти за ним. Молодой наемник поднялся и бросив на Раэн свирепый взгляд пошел за командиром.... Она поняла, что за нее расплатились. Алекс на некоторое время забудет о том, что у него главнее в желаниях. Почему-то эта мысль не успокаивала. Наоборот. Раэн металась... убийства, насилие, разрушение... Вся ее натура противилась этому. Девушка медленно опустилась на землю, прижимая ладони к глазам: "Больно..."
Вечером все играли.. Выкладывая картинки и сравнивая красоту и значимость их - выигрывал тот, кто был обладателем более красивой и сильной картинки. Мортимир увлекся игрой не меньше юнцов. Его глаза испытывающе скользнули по фигуре наблюдающей за всеми Раэн. Он хмыкнул:
- Хочешь поставить на кон то, что можешь отдать?
- Это как? - заинтересовалась она
- Просто. Например: твоя одежда. Твоя невинность, если она еще осталась...
Девушка хмыкнула, понимая, что ее пытаются поддеть и согласилась играть.. К завершению третьего кона на ней была тонкая рубашка. Раэн не собиралась останавливаться. Азарт брал свое. Она смеялась и делала ставки... увидев лицо Ле Нуарана, Раэн замерла: "Будь ты проклят.. почему сердце так бьется?"
- Если я выиграю, то в в качестве награды требую поцелуй! - громко объявила она. Фишка сработала. Она поняла, что выигрывает еще до того, как откроет карты.. Аквомаринновые глаза остановились на Мисте, который меланхолично смотрел на всех. Раэн поднялась и игнорируя возгласы желающих, тряхнула головой, прочищая.
- Эй! Ты куда? - окликнул Алекс.
Но Раэн уже скользила к своей цели.. Она встала перед Мистом и плавно закинула руки на его плечи. Губы прижались к его губам, целуя. Девушка решительно отстранилась:
- Я выиграла.

[Мист ле Нуаран]

Мы шли на север, чуть забирая к востоку. Взяв несколько лаконских факторий, построен-ных для торговли с Лесом, мы все стали весьма состоятельными людьми – но моим бой-цам казалось мало. Я их не сдерживал – пускай; их грабительский энтузиазм меня устраи-вал как нельзя лучше.
Все пристальней присматривался я к нашей новенькой – Раэн. Девушка запросто убивала в бою, но в первой же деревне куда-то забилась. Я уже начал думать о поселянах с охот-ничьими луками, когда услышал шум драки, притом на кулаках.
Мне все сразу стало ясно. Этот идиот Алекс попытался изнасиловать мою рыжую земляч-ку, но она оказалась крепче, чем все мы полагали. Дальнейший диалог с без пяти минут жертвой подтвердил впечатление.
Алексу я сделал надлежащее внушение – такое, чтоб он почувствовал себя маленьким и слабым, но не такое, чтоб он попытался ночью меня прирезать. Все это я сопроводил воз-действием на пару болевых точек. Теперь он еще долго будет ходить по струнке…
А тем же вечером Морт потянул молодежь резаться в карты. На это мой друг был боль-шим охотником – из-за чего и имел проблемы в каждом портовом городке, куда мы захо-дили.
Народ азартно проигрывал все – от монет до фамильных колец (хотя кольцо было одно – Винсент продул его Эстану, но отыграл через два кона уже у Сивени). И в какой-то мо-мент Морт подбил Раэн играть на одежду.
Рыжая проигрывала феерически – через три кона на ней из верхней одежды осталась одна рубашка из совершенно прозрачного шелка… На четвертый кон она потребовала поцелуй как ставку всех против нее. И выкинула Большой Шлем!
Я ждал, что она поцелует утонченного Винсента… Или Эштона-красавчика… Или даже Мортимера – если захочет выставиться… Или вообще Сивени или Дину… Смотреть, на кого падет ее выбор, у меня почему-то не было ровно никакого желания. Я прикрыл глаза, откинувшись на дерево…
И тут почувствовал руки на своих плечах… губы на своих губах… Уххх… ТАК меня не целовал никто и никогда. Я поднял веки и узрел глубочайшие глаза цвета сторнийских волн.
-Я выиграла, - сказала Раэн…
Ощущение было такое, будто вся кровь со всего тела устремилась к щекам. Я почувство-вал себя юнцом на первом свидании…
Смущение я загнал поглубже, а вот лицо по цвету осталось равным закатному солнцу. И все же я упрямо притворился, что мне, в сущности, все равно. Это было труднее, чем убить северного ящера…
Так или иначе, через пару дней мы дошли до крохотного и безлюдного городка…
Причина пустоты выявилась быстро – полтысячи поселян стояли на пустыре неподалеку и готовились сжечь какого-то бедолагу. Ну не мог я этому не помешать!!!
Короче, сотни полторы мы в давке уложили точно, остальные разбежались… В процессе я мимоходом разрезал на парне веревки, а он… обратился в волка и попытался дать деру. Однако Теренс по ошибке охвоил его булавой – по касательной, но волк отрубился…
Когда же довольно далеко к югу оттуда он изволил прийти в себя, то представился Викта-ром. Разобравшись в том, кто мы такие, он попросил меня принять его в ряды «Волков». Наши были не против (разве что Пат пугался оборотня), и Виктар влился в команду.

[Эвор Тилийский]

27 день месяца Судов.
Лакона. Близ города Триверта.
   
      Рыцарские кони намного превосходили лесных скакунов в скорости. Горстка выживших лаконцев, вырвавшихся из леса после резни в Речном, легко оторвалась от преследования княжьей дружины, в итоге укрывшись за стенами небольшого, но окруженного стеной городка, со стен которого на преследователей не преминули посыпаться частые арбалетные стрелы.
      Лесников было почти три тысячи, защитников города не более пятисот. Жаждущая мести и справедливо желающая смерти «железным мясникам» дружина Эвора на предложение наиболее разумных перводружинников отступать обратно к Полумесяцу ответила настолько ярым негодованием, что Князь, даже сознавая, что взять город в их положении кроме, как измором, невозможно, не нашел в себе сил приказать мужьям, отцам и братьям, потерявшим в Речном самых близких, отступать. Через сутки лихорадочного и бессмысленного осаждения Триверта, без осадных машин и достаточного количества провианта, стало понятно, что ловить здесь под стенами особенно нечего.
        В первую же ночь под стенами Эвор предпринял неудачную попытку диверсии, четверо добровольцев должны были подняться на стену и открыть ворота…. Трупы дружинников на следующее утро скинули со стены.
        А потом Эвору принесли новость…. Лучникам был дан приказ сбивать любую птицу, вылетающую из-за стен или летящую в город, но того голубя принес в когтях княжеский ястреб.
        Теперь они все обречены. Но, похоже, предстоящее сражение с превосходящими силами закованного в сталь врага вызывало во многих только жажду мести. В лесу не было принято устраивать пафосные военные советы, и Князь просто собрал в стороне от лагеря своих перводружинников, объявив неприятно-горький, но от этого не менее правдивый расклад сил.

- Их ВСЕГО шесть тысяч, - проронил Телгар, высокий молодой лучник, чудом выживший в Речном, теперь наместник Князя в той области, - Прежде чем окованные сталью копыта их лошадей втопчут нас в пыль, мы успеем дорого продать наши жизни.
- Я совершил не просто ошибку, я совершил непоправимую глупость, - слова Князя прозвучали почти, как приговор всем пришедшим вместе с ним к стенам Триверта, - Единственное, что мы можем, отступать к Лесу, хотя это бесполезно, мы не успеем. Но принять бой лучше на той позиции, где мы не будем зажаты между стенами города и летящей на нас стальной лавиной. Поэтому отступаем. Собирайте свои сотни.
      Перводружинники, удостоенные чести быть на коротком боевом совете, проявляли себя на редкость спокойно. Их лица выражали решительность или даже презрение к врагу. Гордость, ярость, так и не погасшая после Речного, и столетняя неприязнь к Лаконе, насильно сделавшей слуг Шепчущего своими вассалами. Умереть лучше, чем преклонить колени – лесной народ известен своей упрямой мрачноватой смелостью.

        Теперь дружинники Эвора в полной мере могли почувствовать себя загнанной добычей, шесть тысяч закованных в сталь рыцарей, подтянувшихся на помощь Триверту, остановились только для того, что бы забрать  те силы, что были в городском гарнизоне… тех самых мясников, что сожгли Речное. Шесть тысяч воинов на свежих лошадях, в прекрасном доспехе против горстки лесных дружинников в легких кольчугах (и то далеко не у всех) вдвое уступающих численностью. Эвор понимал, что имеющееся у его войск преимущество в несколько часов потеряется при переходе через Салерну. Их не просто догонят, их засыплют арбалетными болтами в спину во время переправы.
        Оставалось только принять бой, изначально безнадежную стычку. Смешно! Ярно Фалесс, похоже, выиграл эту войну, даже не побывав на поле боя.
        Единственное сколь нибудь удобное место для обороны Эвор обнаружил рядом с какой-то разрушенной деревенькой (задаваться вопросом, кто мог сжечь мирное лаконское поселение, соседствующее с лесом, не было времени). Салерна делала здесь колено, огибая невысокий холм, с одной стороны поросший редким лиственным лесом. Что ж позиция лучше, чем Эвор ожидал. Его дружина на возвышенности, река с одной стороны и лес с другой не даст рыцарям взять их в кольцо. Кроме того, у Князя еще есть время сделать так, что бы подъем на их пригорок стал для лаконцев не таким приятным и простым делом, как они бы этого хотели.
- Телгар, Рисер, Гэрен, прикажите вашим сотням копать траншеи на склонах, кройте их дерном, - быстро приказал Князь, - Деррен, Крисэль, ваши пусть рубят деревья позади стрелковых позиций, затачивайте колья, их надо вкопать между траншеями.
        В лаконском воспитании помимо всех его недостатков был один значительный плюс. Эвор знал не только достоинства, но и недостатки тяжелой кавалерии Ярно Фалесса. Здесь на узком подъеме, осыпаемая стрелами стальная масса падая в ямы, напарываясь на колья будет терять троих из пяти, делая из большой численности скорее помеху, чем преимущество…. Но даже оставшиеся двое из пяти втопчут ряд лучников в землю.
        Шансов на победу у Эвора нет, но Лакона надолго запомнит первый и последний бой лесного Князя. Воин становится зверем, когда терять кроме жизни уже нечего. В дружинах Эвора было слишком много людей, чья родня была в Речном на Осенней ярмарке. Таких, как Телгар и Деррен уже не страшат не раны, не смерть, не сам ад.
          Князь нашел взглядом Реда и жестом приказал перводружиннику подойти.
- Пройдите по лагерю с Крином, соберите сотни три мужчин, способных держать меч или копья в руках. Мне нужна первая полоса, которая защитит лучников хоть какое-то время…
- Эвор, весь этот бой…
- Я знаю, что он безнадежен, - ответил князь, и ястреб на его плече разразился яростным клекотом.
          Знал Эвор и то, что им предложат сдаться. Он давно принял решение, что не будет держать тех, кто примет решение уйти с этого поля живым. Он их князь, а не их хозяин. Его дружина не обязана платить за недальновидность, если не сказать глупость, своего командира.

          Рыцарей обогнули соседний холм через три часа после того, как Эвор выбрал позицию для боя. Стройная, ровная, подавляюще медленная и тяжелая, несокрушимая стальная лавина. Страшно подумать, что такое войско может сделать, с пехотой или легкой конницей на равнине, когда наберет скорость. Копья, тяжелые мечи, отличные лаконские доспехи. Не гимнов, не кличей. Эвор заметил знамена с тигром и несколько стягов дворянских домов… Да тут весь свет западно-лаконского рыцарства.
          Над дружинами Эвора боевых стягов не было.
          На поле почти уже спустилась ночь. Накрапывал нудный осенний дождичек. В сумерках закованные в сталь рыцари казались серым морем. Их колонна все вытекала и вытекала из-за холмов.
          Князь заметил, как от авангарда отделилось трое всадников с поднятым знаменем Лаконы и остановились на расстоянии арбалетного выстрела от своих войск. Парламентеры. Что ж, он выслушает их условия.
          Эвор взял с собой только Реда и наследника Бора, что бы тот тоже знал условия из первых уст. Воля Лаконцев выражала лишь усмешку и презрение. Они могли себе это позволить с той численность войск, которой располагали.
       
          «Я, граф Криэг ле Кассо от имени престола Лаконы, Светлейшей императрицы Селины и светлого Мареля, выражаю свою волю –
1. Мятежным разбойникам, посмевшим поднять руку на земли государыни Селины сложить оружие и немедленно сдаться властям в моем лице.
2. Всем сдавшимся, за исключением главарей, которые будут переданы престолу Лаконы, гарантируется жизнь, но будут отрублены три пальца на правой руке, для того что бы впредь не помыслами не действиями не могли они нарушить покой мирных жителей Лаконы.
3. Времени мятежникам отводится до утра.
Постановлено графом Криэгом ле Кассо. 27 дня месяца Судов».
     
      Странно, но когда Эвор передал эту волю своей дружине, как того требовал закон Леса, он до последнего мгновения думал, что найдутся те, кто с радостью отдаст и его самого и его Перводружинников, спасая свои жизни. Но как это уже бывало не раз, ошибался.
      Недолгое время пораженная условиями дружина молчала, потом почти одновременно по рядам промчался вздох негодования, ярости и гнева….
- Князь и Полумесяц! – выкрикнул кто-то и эти слова в следующее мгновение, казалось, повторил каждый.
      Свой выбор, похоже, они сделали, еще вступая в дружину, под Тривертом или у сгоревшего Речного.
- Тогда мы будем сражаться! Сражаться до последнего! – громко прокричал Эвор, обращаясь к своим людям, - За Полумесяц! За Свободу! Мы не разбойники! Мы свободный народ, чьи земли Лакона по какому то недоразумению считает своими! Они запомнят нас! Выставить дозоры! На рассвете занять позиции!
      Ему ответили полными ярости и одобрения криками. Князь знал, знал, что завтра умрет и, тени побери, он был счастлив умереть в одном ряду со своей дружиной.
     
      Уснуть Эвор так и не смог. Ночь давно перевалила за свою вторую половину. Рыцарский лагерь далеко внизу прятался в походных палатках от дождя, перешедшего в проливной ливень. У его людей не было и этого, те, кому завтра предстояло умереть за честь своего Князя, набирались сил, заснув под плотными плащами, едва не на голой земле. Завтра у половины из них будет насморк, а то и жар.
      Эвор все бродил вдоль нехитрых укреплений. Настолько упрямо, что даже терпеливому Реду это успело надоесть и странник отправился спать.
- Князь.
      Эвор резко обернулся на голос одного из своих дозорных.
- Что случилось?
- Там… э… корабль, князь.
- Какой к Теням корабль?
      Вот только вражеского корабля в тылу им и не хватало… Корабль? Он не успел бы прийти из Фалессы так быстро…. Полубезумная надежда….
- Покажи!
        Дозорный провел князя на свой пост. Дождь барабанил по глади воды настолько сильно, что плеска весел слышно не было. Узкий хищный рейдер причалил там, где лаконцы не могли бы его разглядеть ночью при всем желании, а тилийцы, напротив, не смогли бы не заметить. Черные борта, черный парус, не одного огня на палубе. Князь едва сдержал полный какой-то неестественной радости смех…. Только бы… только бы он не ошибся…
        Когда Эвор в сопровождении нескольких дружинников спустился к реке на размокшую от дождя землю спрыгнул седой и почти чернокожий сторниец, улыбающийся во все свои местами еще оставшиеся зубы.
- Нам передали, что вы, Князь, незваных гостей тут принять решили, так Властитель Шарк просил и от него пару гостинцев передать, - усмешка стала хищной, - Выгружайте, - рявкнул он своим людям собравшимся на палубе.

[Риган]

25 день Месяца Судов. Тил.

Риган проснулась, словно ее толкнули. И действительно - толкнули.. Тишина будила ее. Она поднялась, потирая лоб и огляделась. Сначала она просто не поверила своим глазам: никого. Лес вокруг тоже замер. Скорбя и угрожающе насторожив листья. Девушка вдруг ощутила, что где из глубин ее сознания поднимается то, что зовут гневом:
- Ред! Крин! НУ ВЫ У МЕНЯ ПОПЛЯШЕТЕ! Если конечно вы живы! А только попробуйте НЕ выжить! - она неслась к конюшне, ругаясь так сильно, как только умела.
Ласка неожидала такого резкого объятия от своей хозяйки. А Риган обхватив лошадиную голову вдруг зарылась лицом в ее гриву и заплакала. Она никак не могла остановится, слезы так и текли по щекам: "Пожалуйста, не оставляйте меня больше. Вы мне так нужны." Девушка чувствовала, что сердце ее готово разорваться. И даже слезы не помогали. Неожиданно она ощутила руку на своем плече:
- Не плачь, Риган. С ними все хорошо. Я верю. И помогу тебе собраться, девушка.
Голос Сиэнны был таким спокойным. Она сама была как вековечное спокойствие: надежная, неизменная и прекрасная. Риган удивленно посмотрела на неожиданную утешительницу.
- Леди.. я ..
- Не надо. Я знаю, что ты - девушка.
Слезы исчезли, уступив место удивлению.
- И знали раньше?
- Да, - просто ответила Эни. - Просто я видела как тебя это забавляет и это действительно - забавно. Поэтому подыгрывала.
Риган шмыгнула носом, а Ласка решительно пихнула хозяйку в плечо умной головой:
- Эй-эй, только не надо говорить, что я - дура, - проворчала Риган, целуя Ласку в нос.
Эни засмеялась, протягивая Риган узелок:
- Вот.. Тут лекарства, которые могут понадобится. А еще, - Эни покраснела. - Передай Реду этот кулон. Это наш оберег.
Настал черед Сиэнны покраснеть как маков цвет. Риган улыбнулась и быстро поцеловала девушку в щеку:
- Вы очень хорошая. Вы обязательно будете счастливы. И Ред тоже, - она быстро оседлала Ласку, которая уже нетерпеливо поводила ушами. Рыжеволосое создание взлетело на свою лошадь, чуть неуклюже, но уже как заправский наездник.
- Мы вернемся, - она тронула бока Ласки, безошибочно выбирая путь: за Князем.. за друзьями..
- Догоню... И если вы живы - убью на месте, - с потрясающей логикой сказала Риган.

(продолжение следует)

[Дориан]

28 день Месяца Судов. Близ деревушки Лаверна на границе Лаконы и Леса.

Наблюдать становилось все интереснее, жаль что те, кто служил мне «глазами» иногда гибли… Но на первую крупную битву за бодрых сто лет, разгоревшуюся на просторах этого мира, я буду смотреть из сотен глаз. Моя сила растет, а после тех морей крови, что прольется сегодня – возрастет многократно.

***

Сирио ле Шеврез ожидал утро с какой то мрачной обреченностью, столь разительно отличающейся от приподнятого настроения, царящего в лагере лаконцев, что многие начали коситься на него с откровенной насмешкой. Но ему было плевать… Вряд ли кто-то из этих самодовольных юнцов решиться бросить ему вызов, да и Криэг ле Кассо вне всякого сомнения отрубить голову всякому, вздумавшему устроить дуэль во время боевого похода. Тогда, очнувшись в разрушенном Приречном, он думал, что побывал в аду,… но уже через несколько часов понял, что ошибся и ошибся жестоко. Настоящим адом стал поход обратно сквозь лес. Стреляло все – каждый куст, каждое дерево. Сначала это были немногочисленные и не опасные стрелы выживших в резне лесовиков, но чем больше проходило времени, тем стальной ливень, обрушивающийся на головы рыцарей становился все гуще и беспощаднее. И если поначалу они пытались наносить удары по местам засад, отстреливаться из арбалетов, стремясь снять засевших на деревьев лучников, то позже лишь шли, тесно сгрудившись и плотно сомкнув щиты, в надежде что «черепаха» если и не спасет от гибели, то отсрочит ее хоть на час… А невидимые в сени леса стрелки все прибывали и прибывали… Последние мгновения перед выходом на благословенные равнины родины стали настоящей бойней, когда стрелы, пущенные почти в упор уже переставшими скрываться лучниками, прошивали щиты и броню, унося одного за другим последних воинов. Но все же они дошли.
А дальше было бегство в Триверт, то и дело прерываемое остановками в селах и деревнях, где приходилось раз за разом повторять одно и то же: идут убийцы из леса, скоро все запылает, бегите под защиту стен, прячьте продовольствие, а что не спрятать – сжигайте. Казна возместит убытки. Люди не хотели верить, но вид жалких остатков некогда грозного Талавернского гарнизона весьма красноречиво подтверждал их слова.
В Триверте наступила долгожданная передышка – город, построенный еще во времена, когда лес был куда менее мирным, чем до недавнего времени, а сторнийы, бывало, поднимались по рекам вплоть до здешних мест, был укреплением, что не берутся сходу, без подготовки, осадных машин и многократного превосходства.
И, наконец – был голубь, один из многих, высланных в ответ на призыв магистрата помочь осажденному городу. А в нем – греющая сердце весть. Шесть тысяч лучшей в мире тяжелой лаконской кавалерии. Гарантия победы. Почему же тогда, среди горожан и воинов, запрудивших стены и улюлюкающих вслед спешно сворачивающим лагерь лесовикам, он не чувствовал ни покоя, ни радости?
Криэг ле Кассо, прибывший к стенам города вскоре после бегства нападавших, принес еще более радостную весть: не шесть, а почти девять тысяч доблестных лаконских рыцарей встали под стяги войны, чтобы проучить вылезших из своих болот и лесов тупых дикарей. А с гарнизоном славного города Триветра – будет ровно девять. Трехкратное превосходство позволит, с благословения пресветлого Мареля и во славу Империи, не просто прогнать захватчиков, но уничтожить их всех до единого, навеки отучив лесной народ высовывать нос из своей чащи. Мог ли он тогда отказаться и не пойти, не прослыв трусом… Нет, не мог… И вот сейчас он, как командир пусть и маленького, но отряда, стоит здесь, на последнем совещании перед битвой.
Граф ле Кассо не отличался ни излишней отвагой, ни воинским искусством, но компенсировал все это осторожностью и настойчивостью, сделавшей бы честь даже дверной пружине. Благодаря этим качествам ему удалось почти полностью извести разбойников, браконьеров и прочий сброд, отравляющий жизнь подданных. Вот и сейчас он подошел к разработке плана битвы по старинке, но скрупулезно:
- Лаконцы мы построимся в такие боевые порядки: часть рыцарей спешивается и строится в центре (примерно четыре тысячи), еще два конных отряда – на флагах (по две тысячи каждый). Тысяча  – резерв. Если честно – я не верю, что битва будет. Лесовики не идиоты – три тысячи против девяти не имеют ни малейшего шанса и при таких обстоятельствах сдача – единственный пусть сохранить жизнь. Если же все-таки бой будет, то план прост: кавалерия опрокидывает фланги войска Княжеств и выходит им в тыл, где соединяется, разворачивается и обрушивается на смешавшихся  лесовиков, расплющивая их о строй пехоты. Пехота – наковальня, кавалерия - молот. Из котла не должен вырваться ни один незваный гость. Обреченность малочисленной и легко вооруженной армии Княжеств очевидна. Те жалкие укрепления, что они пытались построить, столь смехотворны, что не остановят и менее сильную армию, чем наша.
Как видите, господа, план прост и надежен. А теперь – всем занять свое место в строю. Будем ждать известия о сдаче врага.

***

Колья удалось вырубить и установить довольно быстро, но от траншей у нормального частокола пришлось отказаться. Не было инструмента, да и заставлять людей, уже несколько дней спящих урывками, прошедших огромное расстояние и мучимых голодом копать рвы было безумием. Сутра они и встать не смогут, не то, что лук натянуть.
«Что же… придется удовольствоваться тем, что есть…» - Эвор отвернулся от редкой полоски заостренных кольев, неглубоко вогнанных во влажную землю, - «Хоть дождь прошел – землю размочил… Все какая-то защита»
Стрелы, доставленные ночью, уже заполнили колчаны дружинников, но они были не в силах ни наполнить их желудки, ни снять усталость. И сейчас хмурые, но решительные люди стоились в несколько достаточно тонких линий. Холм казался удобным для обороны, но от леса до прибрежных зарослей было слишком далеко…
«Мы слишком растянуты… Но сейчас поздно что-то менять. Умрем там, где стоим» - Нужно было сказать что-то… Произнести речь перед теми, кто пошел сюда за ним… и скоро умрут, защищая то, во что верят… во что верит он. Эвор вышел вперед и встал перед строем угрюмо молчащих лучников:
- Братья! Богам ведомо, мы пришли сюда, ведомы не корыстью или жаждой завоеваний. Мы пришли сюда за теми, кто пришел в наш лес незваным, кто пролил кровь наших отцов, братьев и сыновей… кто свершил над нашими дочерьми гнусное насилие и осквернил земли нашей родины своей жестокостью, подлостью. Вот они – готовятся втоптать нас в пыль! Убийцы наших детей, торжествующие и довольные, они обещают нам милость… милость и дальше жить согнув пред ними спины, с изувеченными руками и страхом в сердце. Они ждут, что мы сдадимся… они ошибаются. Пусть мы умрем здесь, смятые и раздавленные их мощью, пусть наш бой останется безвестным, пусть враг устроит кровавую тризну прямо на наших могилах… НО МЫ УМРЕМ С ЧЕСТЬЮ!
Воины взорвались криками и Эвор, наконец-то, почувствовал настоящим вождем дружин. Подождав, когда стихнет первая волна одобрения т продолжил:
- В этом бою мы будем вместе. Помните, даже если победа невозможна и рано или поздно какой-нибудь закованный в сталь болван насадит вас на копье, словно кусок мяса, сделайте так, что бы это было самое дорогое мясо из того, что ему доведется отведать на своем веку. ВСЕМ СТОЯТЬ ДО ПОСЛЕДНЕГО, СТРЕЛЯТЬ ПО ГОТОВНОСТИ, ПЛЕННЫХ – НЕ БРАТЬ!
Последний приказ вызвал веселый смех в рядах воинов – мысль, что лаконцы начнут сдаваться лесовикам была действительно дикой… Ровные линии стрелков замерли, готовые встретить врага… но пошел час… другой, а атаки все не было.
- Какого лешего они ждут? – Ред, стоящий рядом с Эвором, то и дело  начинал поправлять стрелы в колчане или проверять, легко ли выходит из ножен короткий меч, - Не роснулись еще что ли?
- Проснулись… -Эвор задумчиво оглядывал поле будущей битвы, - Вон стоят, доспехами сверкая… Ждут они.
- Чего ждут то? Помощи от своего бога что ли? Дык не поможет он тому, кто сам не шевелится….
- Нас ждут. Точнее, когда мы сдадимся. Только идиот будет драться с тремя тысячами лучников против девяти тысяч тяжелой кавалерии…
Ред с ухмылкой покосился на командира:
- Ну, тогда таких идиотов как мы еще поискать…
Эвор снова и снова измерял взглядом расстояние от своих позиций до грозных кавалерийских лавин Лаконы и от берега реки до полоски леса. «Проклятие…. Если бы встать немного ближе к ним… Хотя там склоны не так круты… зато землю дождем размыло так, что и пешему трудно идти.… И от леса до реки ближе – можно будет ряды если не сдвоить, то хотя бы не так растянуть. Но перед самым носом у врага… Хм… а что мы, собственно говоря теряем? Все одно умирать, так какого тогда лешего….»:
- Вытаскивайте колья!
- Что? – Ред в недоумении уставился на Князя, - Не понял….
- Колья, говорю, вытаскивайте и на плечо, - лицо Реда, взирающего на Эвора словно на умалишенного, было столь забавно, что Князь едва сдержал неуместную сейчас улыбку, - Переместимся немного…
- Куда?
- Куда надо, - Эвар делал суровое лицо и продолжил командирским голосом, - ВЫПОЛНЯТЬ!
- ЕСТЬ!... Не… без пользы больших идиотов искать… нет больших во всем мире… - последние слова, сказанные дружинником себе под нос Эвор предпочел не расслышать.

***

По рядам рыцарей пробежал гул, когда ряды лучников вдруг всколыхнулись и медленно двинулись веред.
- Ну что, господа, разрешите вас поздравить! Бунтовщики и смутьяны склоняются перед нашей мощью… Проклятие, что это они делают?!
- Укрепляются, господин граф. Они просто перешли немного ближе к нам, а сейчас снова вгоняют свои палки в землю, - Сирио с полным безразличием отвернулся от побагровевшего графа, - С вашего позволения, я отправлюсь к своим людям. Варвары не собираются сдаваться, и битва теперь выглядит неизбежной…
Слова ле Шевреза прервал все нарастающий свист, обернувшийся роем стрел, на излете рухнувших прямо на строй рыцарей. Особого вреда они не причинили, но все же у самых ног Сирио рухнул молодой воин, в ожидании битвы не соизволивший даже надеть шлем. Стрела вошла прямо в глаз, ведомая скорее удачей, чем меткостью стрелка, но мертвецу это было уже безразлично…
Гневные крики над воинством Великой Лаконы слились в настоящий гром, и конные лавы сорвались в атаку куда раньше, чем до них дошел приказ ле Кассо. Смешав ряды, молодые, жадные до славы рыцари хлынули вперед, стремясь первыми дотянуться до врага. Грозные боевые кони ударами копыт превращали в месиво размокшую землю, но все же довольно резво несли своих седоков вперед. Степенно и неостановимо двинулась вперед закованная в броню пехота… Сирио тоже летел вперед во главе немногих уцелевших рыцарей славного города Талавера и несколько более многочисленных воинов из Триверта, и в этот миг мужчине показалось, что все страхи и предчувствия – лишь последствия пережитых испытаний – сожженной Лаверны, уничтоженного руками его воинов Приречного, кровавого отступления… но теперь то все будет превосходно. Они победят, как побеждали их предки, в открытом и честном бою. А потом будет пир, восхищенные лица поселенцев, любящее лицо жены и испуганно-восторженные лица детей, слушающих страшный, но увлекательный рассказ о битве с врагами, в которой участвовал и их папа… Рой стрел, обрушившийся на их отряд, буквально смел рыцарей с лошадей. Одна из вестниц смерти, пробив стальной нагрудник, вошла прямо в сердце графа Сирио ле Шевреза, оборвав его жизнь раньше, чем тот осознал свою рану…

***

Уже потом, когда ошалевшее от восторга, смертельно усталое, но гордое свей победой, лесное воинство неспешно отходило к границе, Эвор раз за разом вспоминал детали боя, невольно каждый раз расплываясь в широкой ухмылке.
Атака лаконцев должна была стать классическим ударом тяжелой пехоты, усиленной тяжелой кавалерией по слабо укрепленной позиции врага, уступающего в численности. Должна была… Но не стала:

- Ред, прекратить стрельбу. Подпустим их поближе, - Эвор с мрачным удовлетворением смотрел, как рыцари смешав ряды с криками несутся к строю лесовиков, - Рано… рано… ЗАЛП!
Словно кто-то невидимый провел гигантской косой по рядам несущейся кавалерии – передних буквально выносило из седел. Поле огласилось криками боли и ужаса, ржанием раненых лошадей, лязгом доспехов… Но все перекрывал свист стрел, тысячами срывающихся в полет… Стрелы стальным дождем обрушиваются на плотные ряды рыцарей, выкашивая их десятками, раненые и потерявшие седоков лошади вносят сумятицу, выпавшие из седел живыми – мгновенно затаптываются. Доспехи не спасают, и ряды кавалерии охватывает настоящая паника. Но тут сказывается их число – первые повернули назад, но задние ряды часто еще ничего не знают о царящей впереди смерти и ломятся вперед, в жажде славы и победы. Давка усиливается и уносит жизней не меньше, чем стрелы, а когда потрепанная кавалерия все же рванулась назад, то она налетает на своих же пехотинцев, заставляя их либо гибнуть под копытами, либо убраться с дороги.
Ряды лесовиков всколыхнулись, и казалось, что сейчас воины, пораженные нежданной победой рванутся вперед, разрушая строй, в губительной жажде настичь и расстрелять бегущих с поля боя всадников, но бой еще только начинался…
- ВСЕМ НА МЕСТАХ СТОЯТЬ! Они вернуться… Сейчас пойдет пехота. СТРЕЛ НЕ ЖАЛЕТЬ! ЗАЛП!....
Но командовать уже не требовалось. Надежнее деревянных кольев, надежнее, брони или лат, надежнее камней крепости лучников защищал ливень оперенной смерти, бушующий на поле. Опытный лучник выпускал по пять-семь стрел в минуту, а среди дружин Эвора не было новичков.
Убегающие от стрел, настигающих даже там, куда лук не в состоянии достать, разящих сквозь броню, рыцари врезались в свою пехоту…. На миг Князю стало страшно… Ведь на месте этих людей, гибнущих сейчас под копытами коней, могли оказаться его люди… Но все повернулось иначе.
Конные рыцари были на обоих флангах, то пехота сгрудилась в центре.
- Проклятие, такой толпы я не видал со времени осенней ярмарки… Тогда пятерых затоптали ни за что… - Ред отбросил опустевший колчан и поудобнее разместил за спиной новый, полный стрел, - Чую, эти затопчут больше…. Даже целиться не надо – стреляй быстрей куда душа лежит…
Сам дружинник следовал своему совету, всаживая стрелы в плотную массу людей, по колено в грязи медленно пробирающихся, к позициям лесовиков, стрелу за стрелой с поистине невероятной скоростью.
Эвор вдруг словно раздвоился…. он по-прежнему стоял, сжимая лук в гудящих руках, чувствовал нарастающую боль в плечах… но он и парил в вышине, невидимый для большинства двуногих, так занятых самоистреблением, что им некогда было поднять голову к небу, откуда сегодня с них лилась смерть… Он видел, как многие в тесной толпе, еще недавно бывшей грозным войском, умирали, но все равно продолжил стоять и двигаться вперед, к ровным линиям лучников, потому что просто им, зажатым со всех сторон, некуда было упасть…. Видел, что многие не могли не то, что вытащить клинок, но даже поднять руку… как первые, завязнув в грязи падали под ноги товарищей, которых толпа заставляла ступать по своим же, уже не ожидая победы, а лишь гадая, не станут ли они следующими жертвами в этом аду…
Эвор встряхнул головой, отгоняя наваждение. Нужно было сосредоточится на стрельбе. Командовать было уже бессмысленно и теперь он, Князь Тилийский, был лишь одним из лучников, испокон веков добывавших славу лесу как месту страшному и гиблому для всякого чужака.
Некоторые все же доходят до дружинников, но редко кому удается хотя бы взмахнуть мечем, не говоря уже о том, чтобы прихватить с собой хотя бы одного из беспощадных стрелков. У леса совсем небольшой отряд какого-то молодого барона все же добрался до врага, сметя по пути бесполезные колья, но первый ряд дружинников встретил их стойко, удерживая до тех пор, пока последний рыцарь не пал, пораженный в упор едва ли не десятком стрел. Бой превратился в «избиение младенцев» но младенцами выступают отнюдь не лесовики, которым лаконцы с утра пророчили эту роль….
Командиру резерва хватило ума понять, что бросив в бой оставшуюся тысячу рыцарей он ничего не изменит. Давка сейчас уносила не меньше жизней, чем лесные стрелы, к тому же строй лучников теперь защищал настоящий вал из тел и лошадиных туш….
То, что происходило там, было немыслимо, невероятно,… но оно – происходило. Цвет лаконского рыцарства, представители знатнейших семей Западной Лаконы гибли в бою, который еще с утра казался не более чем легкой разминкой, предтечей череды грядущих славных побед…

Из идущих в первых рядах выжили лишь те, кто сумел, рухнув на землю раненым, выжить под ногами своих же, но таких немного – стрелы со сторнийскими наконечниками в опытных руках разят на смерть.
В битве гибнет почти пять тысяч лаконцев. Потери Княжеств – менее двухсот бойцов, погибших там, где кавалерия или пехота все же сумели сблизится на расстояние удара клинком
Бой прекращается с бегством последнего уцелевшего лаконца за пределы досягаемости стрел. Рыцари с замешательстве, деморализованы,… но их по прежнему – почти четыре тысячи боеспособных всадников. Однако они лишились командующего, погибшего во время последней отчаянной атаки, призванной переломить ход боя….

Лесовики снялись с лагеря ближе к вечеру, стремясь в темноте уйти от армии рыцарей, все еще представляющей грозную силу, особенно с учетом того, что почти все стрелы, доставленные кораблем, были выпущены днем. Эвор наблюдал как поредевшие, усталые, но счастливые первой невероятной победой, уходят, унося на носилках и волокушах раненых и больных товарищей, его воины. Хотя в принципе они могли уйти и днем – лаконская армия столь сильно поражена своим разгромом, что и не помышляет о преследовании. Новый командующий останется на месте и отправит доклад Ярно, который, наверняка в столице. Собирает новое, огромное войско, призванное сокрушить Лес, поставить его, Эвора, на колени…
«Ты глупец, герцог, если думал, что сумеешь напугать нас этой резней… Своей жестокостью и вероломством ты помог мне куда больше, чем все советники и военачальники… Это моя армия… Мои солдаты. И сегодня мы – победили! Победили великана… Теперь мой народ пойдет за мной куда угодно – хоть на штурм серых пределов. Приходи – я жду тебя…»
Когда под утро последнее дружинники скрылись в молодом подлеске, знаменующем границу Лаконы и княжеств, всадники империи так и не возникли на горизонте, еще раз доказывая, что до прихода Ярно опасаться нечего. Последний раз сплюнув на землю, рождавшую захватчиков, Эвор вступил под сень деревьев.

[Midnight]

УГОЛОК ЗЛОГО МОДЕРАТОРА  :

Отсюда был удален пост Миста со взятием Триверта. Т.к это действие не согласовано с модераторами. В Триверте находится по меньшей мере 3 героя, принадлежащих разным игрокам(Доминик, Николя и Алек) и НЕ планирующих встречу с наемниками.

Пост Миста находится у меня и на случай если он не был сохранен автором пересылается автору на доработку в приват.

Приношу извинения за причиненые неудобства.

[Леди Ри]

22 день месяца Судов.
Лакона. Фалесса.

      Франциск ле Шаорин отдал посольству левое крыло своего огромного особняка, долинцам был известен лишь один выход из него в главное крыло, а также оно имело ещё выход сад. В остальном же крыло было полностью изолировано. Франциск, не смотря на всю свою любовь к роскоши, понимал, что дом, прежде всего, должен являться крепостью.
      У входа на территорию посольства стояла неизменная пара, Марик и Артур. Они всегда и везде были вместе и пусть это кому-то может показаться странным… Но долинцы были далеки от предрассудков…
      Уже два дня как все обитатели посольства были тихи и подавлены, а то, наоборот, начинали изображать безудержную активность… Уже два дня прошло с тех пор как пропала Алиса, судьба которой так и не прояснилась. Все уже отчаялись увидеть когда бы то ни  было волшебницу вновь и жизнь посольства стала входить в привычную колею, правда, с многократно усиленными мерами безопасности… И только Влад всё ещё пытался найти ответ на дне графина.
      Нет, долинцы вовсе не забыли про Алису, но жизнь продолжалась и нужно было сделать все, чтобы подобного больше не повторилось, а  похитители волшебницы были найдены и получили заслуженную кару.
      Марик и Артур, две фигуры, закутанные в плащи, по бокам от неуместной здесь готической арки входа, казалось, спали и мысли их витали где-то далеко. Но стоило только фигуре тяжело опирающейся на посох и, пожалуй, ещё более закутанной в плащ, чем оба стража, приблизиться к ним на расстояние вытянутой руки, как руки их с пиками мгновенно вскинулись и преградили путнику путь.
      – Кто ты, любезный? Куда пусть держишь? Али не знаешь ты, что в эту обитель без особого на то соизволения вход воспрещён? – спросил Артур.
        «Путник» резким движением руки откинул капюшон, и стражам предстала несколько растрепанная и ещё более бледная, чем обычно Алиса
        Марик испуганно ойкнул и осенил себя знаком.
      – Алиска, ты что ли? – вопрошал Артур, - Нет, вестимо, что ты… Где ж ты стока времени пропадала? Мы тута извелись все, а про Влада и речи нет…
      Алиса молчала, а бледные пальцы её крепко прижимали к груди легкий деревянный посох.
      – Ну что же мы стоим тута, аки остолопы какие-то, - спохватился Артур и легонько встряхнул свободной рукой Марика за плечо, тем самым не много приведя его в чувства. – Ты покарауль тута, а я чаровницу провожу. Устала она видать, вона смотри и лица на ней нет…
      Артур прислонил свою пику к стене и, взяв Алису под руку, повел её по коридору. Всю дорогу он пытался её расспросить о причинах её столь долгого отсутствия, но Алиска всё так же молчала… Впрочем Артура это уже мало трогало, молчаливость своей подопечной он связал с усталостью и возможным стрессом, а потому вскоре прекратил никчёмные попытки.
      Наконец, страж вывел волшебницу в гостиную с уютно горящим камином, где негромко беседовали Мартим и Эдриан, а в дальнем углу глушил своё горе в вине Влад.
      – Вона, посмотрите, кого я вам тута привел, - радостно изрёк Артур и указал на Алису.
      Эдри и Мартим вскинули головы и замерли в изумлении разинув рты, Аркэ, неспешно спускавшаяся  в гостиную по извилистой лестнице с неизменным луком в руках, оступилась и кубарем прокатилась несколько ступенек  пока наконец удачно не приземлилась на небольшую пяточёк площадки. Хорошо ещё, что гордость деушки, огромный тисовый луг с роговыми накладками остался цел, ведь даже в падении лирийка всячески оберегала его за что и заслужила несколько дополнительных синяков… Влад медленно оторвался от графина и недоумённо уставился своими пьяными глазками на Алису. Несколько мгновений он тупо пялился на неё, а потом с криком «Алиска! Ты жива! Жива!!! Я знал!» бросился к волшебнице и заключил в объятия.
      Графин, небрежно отброшенный Владом, попал в камин и вызвал там такой огромный столб пламени, что занялись книги стоящие на каминной полке, а затем пламя перекинулся и на тяжелые бархатные портьеры.
      Влад добежал до Алисы и теперь обнимал её и целовал в холодное бледное лицо.
      Алиса молчала и оставалась недвижима в объятия Влада. Только руки её, казалось, ещё крепче вцепились в деревянный, какой-то сероватый, посох
      Артур отошел в сторону и теперь со счастливой улыбкой на устах наблюдал за радостным воссоединением влюблённой пары, но постепенно недоумение всё больше и больше стало проскальзывать в его взгляде.
      Эдриан тоже как странно и напряжённо смотрел на Алису несколько мгновений, а потом резко схватился за голову и его скрутила судорога боли.
      На огонь, медленно отвоёвывающий всю большую и большую территорию, внимания никто не обращал, все взгляды были устремлены на Влада и Алису.
      – Алиска! Дорогая, милая, что с тобой, - вопрошал Влад. – Где ты была? Что… Что они с тобой сделали?..
      Алиса хранила молчание.
      –Ну же, Алиска, не бойся. Теперь всё в порядке, всё хорошо!..
      – Отойди от неё, - просипел Эдри, скрученный судорогой на полу так, что боялся даже пошевелиться, - Она уже не та…
      Взгляд «Алиски» вдруг метнулся в сторону Эдриана и потом она начала действовать.
      То, что раньше было Алисой, резко схватило левой рукой Влада за грудки и с нечеловеческой силой отбросило его в другой конец комнаты, а затем развернулось и ткнуло ничего не подозревающему Артуру концом «деревянного» посоха под дых так, что страж согнулся пополам, несколько скупых и точных ударов довершили дело и он отправился в небытие.
      Мартим вскинул руки, быстро творя мощное обезоруживающее заклятие.
      – Нет! – крикнул ФларИне и попытался встать, но новая судорога боли свела все его усилия на нет.
      Мартим, широко раскинув руки, пролетел несколько шагов назад и кулем свалился на пол.
      – …Она лишь зеркало… - опустошенно прошептал Эдриан.
      Аркэ посылала в «Алиску» стрелу за стрелой и все они находили цель, но это похоже мало волновало напавшее существо хоть через пару мгновений оно и стало более походить на утыканного иголками ежа, чем на молодую и красивую женщину. Взгляд существа некоторое  время метался между Аркэ, стоящей на середине лестнице и Эдрианом, выбирая дальнейшую цель, а затем «Алиска» сделала несколько шагов в сторону беззащитно лежащего ФларИне…
      Эдри тихо зарычал в бессильной ярости.
      На вершине лестницы показались прибежавшие на шум Герджан и Берг, на несколько секунд они замерли в замешательстве, силясь разглядеть, что происходит в уже порядком затянутой дымом комнате, а затем устремились по ступеням вниз. Внизу лестницы они наткнулись на Аркэ. Девушка плакала от дыма и бессилия, и, отбросив в сторону бесполезный лук, доставала из-за пояса короткий охотничий нож.
      –Нет, Аркэ! Где твой лук?
      –Она… Она уже не человек, - прошептала девушка, - От него не больше толку чем от волшбы…
      Герджан грязно выругался на дикой смеси лирийского и лаконского наречий.
      – Собирай всех! Быстро!
      И бросился за Бергом уже преграждавшему путь существу, которое ещё совсем недавно звалось Алисой.
      «Алиска» повернулась к долинцам и поудобнее перехватив посох, на этот раз уже двумя руками, направилась к ним.
      Зачарованная сталь встретилась с деревом и со звоном отскочила от него.
      Та, что некогда звалась Алисой, дралась яростно, с поистине нечеловеческой силой и  невероятной быстротой отвешивая своим противникам скупые и точные удары. Всё это вместе взятое сводило на нет всю ловкость, умение и опят её противников. Посох в её руках словно превратился в настоящий боевой шест.
      Герд и Берг наседали на «Алиску» с двух сторон, но все их атаки вязли в серебристом вихре, что сотворила вокруг себя женщина. Все, да не все… Несколько раз Греджану и Бергу всё же удалось её зацепить, но на раны, которые нанесли бы довольно серьёзный урон любому другому противнику, существо обращало внимания не больше, чем на утыкавшие его стрелы.
      Вдруг, Берг, закашлялся, едкий дым, которого становилось всё больше и больше, сделал своё дело и пропустил удар. «Алиска», не дожидаясь пока Берг придёт в себя и нисколько не обращая внимания на новую рану от клинка Герда, с размаху дала Бергу посохом по зубам и последний с глухим стоном повалился на пол.
      Теперь Гред остался один и ему куда как нелегко приходилось с короткой лирийской саблей против вооруженного длинным шестом неутомимого, бесчувственного ко всякой боли, нечеловечески сильного существа…

[Леди Ри]

Продолжение -->

    Ри сидела на террасе вместе с Анной мило беседовала о каких-то пустяках, воспользовавшись, наверное, последним погожим днём в этой осени. После бури часто бывает затишье…
      Но затишье длилось недолго и вскоре было нарушено вбежавшей Аркэ. Лирийка запыхалась, волосы её растрепались, а всё одежду и лицо покрывал тонкий слой копоти, по которому уже проторили дорожки ручейки слёз.
      – Ри!.. Ри там Алиска вернулась… Там такое твориться…
      Королева Долины так резко вскочила, что опрокинула на Анну лёгкий плетёный столик вместе с сервизом.
      – Алиска?!
      – Да!.. Алиска вернулась… Но она уже не та… Она какая-то другая… И магия, и мои стрелы на неё не действуют…
      – Пойдём. – Ри схватила девушку за плечо. – Анна, подымай людей, пусть удут к гостиной!!
      – А уже всех кого нашла направила в гостиную.
      Ри забежала в свою спальню и схватила перевязь с мечами.
      – Магия не действует, говоришь? – криво усмехнулась Ри, закрепляя мечи за спиной,  - Что такого случилось с Алисой, что вы стали применять против неё магию и стрелы?.. Ладно, пошли…Расскажешь всё по дороге…
      Ри быстро шла за Аркэ по лабиринту коридоров и чем больше рассказывала лирийка, казалось, тем бледнее и задумчивее становилась Ри.
      Алиса больше не человек, не знаю, что они там с ней сделали, но не человек… Но тогда кто? Магия и стрелы не приносят ей вреда. Она не чувствует боли и не ведает усталости, а силой и быстротой обладает нечеловеческой… Бергу и Герджану долго против неё не продержаться, ведь и к ранам она тоже должна быть устойчива… Гостиная в огне, а там мои люди! Они либо без сознания, либо мертвы… А огонь тоже, похоже, не пугает это существо… Нужно уводить её оттуда, пока ещё кого-то можно спасти! Да что же оно такое???
      Ри резко остановилась и повернулась к Аркэ.
      – Что ты говорила про Эдри? Что он про неё сказал?!
      – Он, кажется, - лирийка неуверенно замялась, - что-то говорил про зеркало.
      Зеркало! Что-то такое было… Где-то я такое уже слышала, …видела… Зеркало… Зеркало… Зеркало!!!  - Страницы старых полуистлевших летописей пролетали у Ри перед глазами. – Ну, конечно. Зеркало! «Им неведома боль, им неведом страх. Их сила неисчерпаема, и силу эту они черпают из ненависти и страха врагов своих, они воистину непобедимы. И только отринув всякие чувства можно сразиться с ними, ибо, чем больше страха и боли в душе дерзнувшего преградить им путь, тем слабее он и сильнее они. Они как зеркало. Заклятия и прочая волшба против них бесполезны, ибо отражаются в наславших их. Они уже не живы, но ещё и не мертвы. Их душа затерялась в долине смертной тени, а тело подвластно лишь чародею, удержавшему её. Они ничего не помнят и ничего не ведают, и это глаза чародея на время становятся их глазами, руки их руками, а разум их разумом. На далёких южных островах имя им зомби…»
      Что-то там было ещё, но Ри никак не могла вспомнить. Но одно было несомненно старая чёрная магия ожила и из Алиски сделали зомби.
      Наконец они добежали до гостиной, которая вся была уже затянута едкими клубами дыма, а в низу сквозь треск огня доносились характерные звуки сражения.
      Королева в нерешительности замерла на вершине лестницы, пожалуй она в первый за долгое время не знала что делать, вдруг накатило уже давно забытое Ри чувство беспомощности и она казалась сразу перенеслась в другое место на много лет назад. На Этон, где люди так же гибли, сгорали заживо в огне, а она преспокойно сидела в своей пещерке…
      Стоп! Я не видела пожара на Этоне! Я видела обуглившиеся останки людей и домов, но не более и я ничем не могла им помочь! Мне было всего шесть лет и я было заперта вместе с братом в подвале!
      Ри встряхнула головой, отгоняя морок.
      Девушка огляделась и, заметив недалеко на тумбе уже значительно подвятшие цветы в вазе и направилась к ним. Там она оторвала  кусок материи от шторы, обильно смочила её водой из вазы и обвязала ей лицо.
      Ри стремительно неслась вниз по лестнице и чем дальше она спускалась тем ужас всё больше и больше ледяными цепями сковывал её сердце. Подножие лестницы уже занялось пламенем, и Ри ничего не осталось сделать, как, совершив поистине акробатический прыжок, приземлиться прямо на тлеющий ковёр.
      Герд, Мария и Антор отчаянно нападали на «Алиску» стремясь оттеснить от Берга и Эдри, которые, казалось, уже не дышали. Герд сильно припадал на правую ногу, а у Марии левая рука повисла плетью, и все они задыхались от дыма. Существо же утратив, казалось, уже всякое подобие с той Алиской, которую все знали и любили было всё так же неутомимо, сильно и быстро.
    Им не выстоять…
      Ри вклинилась между дерущимися и отчаянно крикнула им, пытаясь перекричать рёв пламени
      – Уходите! Спасайте из огня Эдри, Берга и остальных.
      – Но…  - попытался запротестовать Герд и тут же закашлялся.
      – Уходите. Это приказ!
      Мечи Ри вскинулись, принимая тяжелый удар посоха, и раздался глухой звон, будто посох был сделан не из дерева вовсе, и даже не из стали, а из камня.
    Прежние!!! Да это же сторнийская сталь!..
      Ри отчаянно защищалась, сама пыталась атаковать, но всё бес толку. И липкая паутина страха и безысходности всё больше и больше стала заполнять душу Ри.
    Неужели это моя смерть?.. Неужели это конец?! Нет… Нет! Я должна вывести это существо, это зомби отсюда, я должна отвлечь её…


Продолжение в скором времени последует 

[Раэн]

15 день месяца Песен.

Эти скачки, преследование, тупая толпа, желавшая убить волколака (бедолага.. мало того, что чуть не погиб, так еще и получил по голове от спасителей). Раэн понравился этот неукротимый получеловек-полузверь.  Девушка дала себе слово разговорить его, но пока.. Пока, пока - другое.. Тот выигранный поцелуй. Раэн не могла забыть ни вкус его, ни трепета, который охватил ее после поцелуя: "Сегодня." Она всегда добивается своей цели. Девушка следила за Мистом весь вечер и увидев, что он отправился спать через какое-то время последовала за ним.
Раэн застыла, глядя на него. Спящий он казался беззащитным, почти ребенком: "Это только мне кажется..." - убедительно сказала она сама себе, тихо скользнув к нему. Она села верхом на Миста, наблюдая, как он просыпается: сон наемника - чуток. Она увидела его глаза удивленно смотрящие на нее и предвещая вопрос, наклонилась вперед, целуя его губы и скользя руками по его рукам, поднимая их вверх. Где-то в подсознании она понимала, что в данный момент она - сила. Мист ответил на поцелуй - не мог не ответить и замер, ожидая. Девушка поблагодарила всех богов за то, что ночь скрывает алый цвет ее щек. Она сосредоточено привязала одну руку парня к изголовью кровати, потом другую.. попробовала веревки: крепкие, но порвать можно.
- Крепче у меня нет, - словно извиняясь сказала она, стягивая с себя рубаху. Обнаженная, наглая, с распущенными волосами она уставилась на него своими глазищами: - Или ты. Или никто.
Он не понял до конца ее слов, но это было и не важно. В какой-то миг он осознал, что просто не желает покидать этого плена, а еще лучше захватить ее в плен своих губ, рук. А губы снова приблизились к его губам и слились с ним в поцелуе:
- Давай, девочка, чего ты ждешь? Или тебе страшно? - тихо поддел он ее, ощущая то напряжение, которое охватило ее.
Раэн дернула плечом, ее рука скользила по его груди ниже. Она вздохнула,пытаясь контролировать то, что зовут - желанием. Получалось очень плохо. Она встала, освобождая себя от остальной одежды и дрогнув, снова опустилась на него:
- Или ты. Или никто, - тело дрогнуло от боли, она инстинктивно попыталась поднятся, но его рука сильно рванулась, разрывая веревку, обнимая ее талию и насаживая на себя.
- Нет, девочка. Или я. Или никто, - тихо и хрипло сказал он, ощущая сладкую боль охватившую его. Боль за нее.
Раэн вскрикнула, но подчинилась его руке. Боль отступила, горячая волна подхватила ее. Рыжеволосая голова закинулась, а тело двигалось, выполняя фигуры древнейшего танца с удивительной страстью и желанием. Мист решительно рванул вторую веревку, накрывая горячей ладонью ее грудь. Его бедра двигались навстречу ей. Раэн задрожала, ощущая, как ее охватывает вихрь наслаждения и упала бы, если бы он не подхватил ее, целуя и удерживая у себя на руках:
- Зачем, девочка? Зачем тебе это?
Ее глаза отразили лунный блеск, ссузились, она чувствовала его в себе:
- Хочу быть готовой, когда Алекс снова захочет меня распластать, - прошипела она. Почему-то ей хотелось, чтобы ему было больно.
А вот это было зря. Мист не понимал таких шуток. Его руки решительно опрокинули ее, он навис над точеной фигуркой девушки яростно закидывая ее ноги себе на плечи:
- Тогда ты выбрала неправильный способ! Все происходит по другому! - он снова и снова вонзался в ее тело, ощущая как она содрогается и стонет от каждого его движения.
Раэн попыталась вскинутся, но охватившие ее чувства позволили лишь трепетать и желать, чтобы это уже никогда не кончалось. Ее ногти вонзились в его плечи, тело выгнулось в сладкой истоме:
- Ненавижу тебя! Ненавижу! - сорвалось с губ, а тело предательски задрожало вновь. Она обняла его, ощущая его содрогания. Его рука мягко обхватила девичью головку, удивительно нежно и трепетно, а губы приблизились к ее ушку:
- А я люблю тебя, Раэн

[Крин Визем Талке еро Рапэ те Мулоти]

27 день месяца Судов.
Лакона. Близ города Триверта.

Крин стоял и смотрел на скапливающуюся в далеке силу рыцарей. Место было выбрано удачно и им предстояло как можно дороже продать свои жизни. Крин и Ред собрали несколько лесовиков, приготовили копья и большие колы. Им предстояло сдержать тяжелую кавалерию от лучников как можно дальше. Были выбраны позиции и Крин уже представлял как это будет: самые стойкие духом станут с копьями, уперев их в землю и не дадут пройти всадникам. Между ними будут немногочисленные мечники и многочисленные лучники. Главное это как можно дольше задержать рыцарей на доступах. Теперь, после темноты оставалось ждать. Крин не привык спать перед боем да и бой настолько многочисленный был для него первым. Да скорее всего и последним. Но бьеринг не паниковал. Он как и все веземцы отличался фатализмом, веря Что Великое Пламя загодя выписало его судьбу, а ему остаеться только прожить ее. Изменить же он не в силах "делай что можеш, свершиться что должно!"- вот что было девизом многих жителей Везема и особенно бьерингов. Бежать от судьбы - вот что было высшей трусостью! Крин смотрел на пламя костра и размышлял на тем что произошло за последнее время. Он обрел друзей и соратников, он мог обрести дом, если за хочет этого(предложение Эвора было в силе), он победил в турнире и учавствовал в праведном походе мести, обрел боевой опыт и мудрость - род мог гордиться им! Жаль что он не смог найтьи свою любовь  оставить наследника. Хотя он бьеринг а значит и его сын мог им стать. Крин никому бы не пожелал стать таким как он, боясь этих приступов ярости, после которых иногда оставалось только выть, глядя на загубленное в припадке собственное счастье. Крин заглянул в свою душу и увидел там безмятежность и спокойствие, готовые вырваться убийственной яростью. И только чуть в стороне его тревожила судьба Ригана. Этот паренек стал для него значить очень многое. Крин чувствовал как тепло разливаеться в его душе только от одного воспоминания его выходок. И будь у Ригана сестра-близнец, он бы не сомневался в выборе. Да и сам Риган не очень напоминал парня, в его чертах скользила мягкость, в обводах тела плавность, да и глаза и волосы скорее подошли бы красавице, чем бродяге... Жаль что веземец так и не смог обучить этого парня ... "Если выберусь, обязательно распрошу о сестре-близнеце и обучу его владеть мечом. Что я зря добрую часть выигрыша потратил на меч и доспехи?"
Занимался рассвет и скоро предстояло двинуться в бой.. Жаль что Эвор не разрешил ночной вылазки, а может это и к лучшему...

[Ярно ле Фалесс]

Лакона. Фалесса. 4 день месяца Песен.


Родной город поднял настроение Ярно. Всё: прохожие, таверны, особняки знати, памятники архетектуры, даже рынки, были тем, чего герцогу не хватало весь месяц проведёный вне столицы. По дороге к дому Лессо успел перемолвица словом со многими жителями Фалессы. Он понял, что его ждали и сейчас ему хотелось забыть тот разговор с Эвором. Фалесса, победа в турнире, поддержка лаконцев, помощь друзей и наконец Саола. Ярно не хотелось думать о войне, войне бессмысленной, но сколько в ней может погибнуть великих людей, при этой мысле ле Фалесс помрачнел, что сразу заметила его спутница.
- Что-то не так? - рука Сао легла на плечо герцога.
- Всё хорошо. Ведь я дома, с тобой, что может быть лучше. Я благодарен Марэлю за то, что он даровал мне всё это - Ярно улыбнулся.
- Кстати, а вот и наш дом. - Лессо указал на трёхэтажный особняк.
- Напротив дворца правителей Лаконы - Саола переводила взгляд с особняка Ярно на дворец и обратно.
- Да, это единственное, что позволила сохранить Селина наследнику Фалессов.
  Подъехав к дому Лессо спешился и помог Сао спуститься с лошади. Слуги уже бежали навстречу счастливой паре.
- Напоите лошадей и приготовьте комнату для леди.
  Нежная ладонь Саолы легла в ладонь Ярно и влюблённые направились в дом через сад.
- Какие красивые цветы - ловкие пальцы Сао сорвали одну из роз, через мгновение она красовалась в локонах красавицы. - ты сам распоряжаешься о саде?
- Нет, что-ты - Ярно рассмеялся - это Лоран. Он присматривает за всем в доме. Очень хороший и добрый человек.
Войдя в дом, Ярно проводил Саолу в её комнату, чтобы она отдохнула с дороги, а сам направилсяв зал, где Лоран ему сообщил, что пришёл герцог ле Амарра. Фалесс распорядился, чтобы принесли кувшин вина и принялся ждать друга, который с хорошим настроением вскоре вошёл в гостиную.
- Я думал, что уже никогда не увижу императора Лаконы. - Иванэ засмеялся.
- Я очень рад вновь тебя увидеть друг - Лессо встал, чтобы поприветствовать ле Амарру - Но, что значит император?
- Садись Ярно, у нас с тобой долгий разговор - уже серьёзно продолжил Иванэ...