Прозаическая дуэль Далитириен VS Темная_Клер, победа Клер Опции

[Яххана]

Дуэль открыта   Соперники, успехов в укрощении музы!

Раунд первый
Условия: события происходят в небольшой горной деревушке Брулдай, Средняя Азия, время – недавнее прошлое. Повествование от первого лица (сами выбирайте одушевленное или нет).

Тема: Реквием по упавшей звезде (для Дилитириена)
Жанр: любой, не фэнтези
Срок: 10 дней.

[Тёмная_Клер]

Вышел абсолютный бред, просто гигантского размера... Извините, не хотела... Да и вообще сплошная глобализация.
___________________________________________________________

Прочь из моей головы

Это город-призрак, это город теней.
И здесь тысячи лет не рождалось детей.
Этот город забыт Богом и Сатаной.
Этот город любим только Смертью одной. (с) Otto Dix


Это случилось в 2097 году, когда, казавшиеся древними, времена II Мировой уже стёрлись из памяти людей, а научным деятелям не терпелось вывести на арену свои страшные изобретения. Произошла III Ядерная война. Природа Земли была почти полностью уничтожена. Из восьми миллиардов людей остался всего миллиард. Массовые природные катастрофы вызвали быстрое глобальное потепление. Материки Евразия и Северная Америка были разрушены руками людей, а потом затоплены силами природы. Планета задохнулась в пылевом облаке, поднятом миллиардами оружия и бомб, разорвавших плоть Земли. Война закончилась в 2100 году. Никто из восставших стран не смог одержать победу… Хватило каких-то три года, чтобы уничтожить целую планету. Оставшийся миллиард людей разделился на множество колоний, боровшихся за землю. К 2101 году сформировались три города, названные LC1, LC2, LC3. А из оставшейся человеческой массы осталось всего пятьсот тысяч. Из-за постоянной смены климата и глобальных загрязнений атмосферы, численность людского населения постоянно сокращалась. 30% рожденных детей страдали сильнейшими поражениями головного мозга, ещё 20% рождались с физиологическими отклонениями и 10% умирали при рождении. Все нефте- и угольно-перерабатывающие комбинаты были закрыты и опечатаны. А учёные уничтожили свои творения. Впрочем, их уничтожили, затопив в водах океана… Что вызвало огромное повышение радиации и загрязнения воды. Но эти события не сделали людей добрее и сплочённее, скорее наоборот. Мир озлобился, но сохранял перемирие пока строились города.
  И вот к 2102 году все три города более менее отстроились и приобрели некую обычность. Города забыли друг о друге, делая все, чтобы считать будто они единственные на планете.  Климат не изменился за два года в лучшую сторону, дышать было по-прежнему тяжело, а небо затмевала серая дымка. Ещё и активные вулканические процессы, способствовали выбросу в атмосферу пыли и газов. Хотя было и хорошее. Люди перестали делить себя на расы, так как в некоторых случаях получалось, что от каждой народности осталось всего несколько десятков людей. Но каждый пытался урвать себе больший кусок. Старых денег практически не было, так как все ресурсы остались глубоко под водой. Правда, появлялись новые ресурсы. Это были тепличные растения. Учёные, дабы улучшить жизнь, просто ударились в изучение ботаники и селекции.
Но самая тяжёлая обстановка была в городе LC1, в городе Смерти, как называли его остальные. Этот город расположился на Тибете. Ещё в начале войны на самый высокий пик Земли обрушили сразу несколько бомб,  и Эверест рухнул, впрочем, оставив за собой твёрдую платформу. Одно но, уровень радиации здесь просто зашкаливал.
LC1 представлял собой многоярусную громадину на платформе высотой в несколько сотен метров, возвышающуюся на холме, окружённом водой. Некогда бывшие горы сформировали большой архипелаг, сохранивший своё название Тибет. На соседних островах были выстроены теплицы, в которых выращивали пищевые и легко-промышленные культуры. Мир теперь двигался на электричестве, сгенерированном на станциях в водах океана.  Но здесь повсюду царила нищета. И я жил в этом городе. А зовут меня Фрэнк.

- Сходи наружу и скажи, как сейчас там, - слабо попросил меня Томас, мой брат-близнец. Мы родились в один день с разницей в несколько часов, но я  родился здоровым, а вот он не очень. Он страдал сильнейшей астмой и не мог ходить самостоятельно. Он всегда мечтал побывать снаружи, но с его здоровьем выход на балконы LC1 ему был запрещён. Но сегодня я был что-то совсем не в духе и, наверно, впервые за много лет отказал ему. Томас ничего не сказал, лишь печально вздохнул, развернулся в кресле и выехал из моей комнаты. Мне было всего двадцать, а у меня уже была учёная степень и звание академика. Я каждый день был на Станции, изучал природные явления и ставил опыты. По крайней мере, все думали, что я этим занимаюсь. На самом деле я сидел весь день в Международной сети Интернет и болтал с людьми из других городов. А компьютер обрабатывал данные, которые мой брат скидывал на карту. Возможно, при других обстоятельствах я чувствовал бы себя неловко, или же меня терзала совесть, что всю мою работу делает брат. Но не в этом случае, он жил работой. Моя семья и начальство знали правду. Для остальных гением научной мысли был я, а моему брату просто сочувствовали. Но Томас не был против, наоборот, он был счастлив. Он работал весь день дома,  а я уже относил его записи на Станцию, где компьютер её обрабатывал. У нас дома была своя мини-лаборатория, в которую постоянно поступали образцы из живой оболочки Земли, что позволяло брату свободно ставить опыты. Я часто помогал ему. Он ведь был ограничен в своих движениях. И меня тоже занимали опыты, хотя я толком ничего не мог разобрать из всего, что делал мой брат.
Я вернулся домой как обычно в восемь. На пороге меня встретил Томас и сказал:
- Ты мне не говорил, как сегодня снаружи. Сходи, посмотри.
Наверно он всё-таки немножко свихнутый. Я спорить не стал и вышел из квартиры. Надев на лицо специальную маску, я пошёл к лифтам и поднялся на самый верхний этаж. Знакомый охранник махнул мне рукой в знак приветствия. Я постоянно встречаю его по понедельникам и средам. Я показал свой пропуск. Охранник сообщил по передатчику о моём выходе и открыл дверь специальной магнитной картой. Я вышел наружу. Меня встретило привычное запустение и шум чёрного океана. Солнце уже почти скрылось за соседним островом, где выращивали в теплицах зерновые культуры. Да… а ведь раньше здесь было совсем не так. Опять нахлынули воспоминания, страшные воспоминания. Но мне надо было возвращаться, я развернулся и быстрым шагом дошёл до входа в LC1.
- Какого цвета сегодня вода? – первое, что спросил у меня брат, как только я вошёл. Я пожал плечами, ответив:
- Чёрного.
Томас кивнул и развернулся, чтобы уехать. Уже отъезжая он пробурчал:
- С бурыми проблесками…
Наступило утро следующего дня. Как хорошо, что сегодня выходной. Позавтракав с Томасом и матерью, я стал собираться. На кухне витал аромат жареного бекона с яйцами.
- Куда ты? – спросил Томас. Я удивлённо посмотрел на него и ответил:
- Посмотреть какой сегодня день.
- А из окна ты не можешь посмотреть? – указывая ладонью в сторону окна, сказал он. Я ещё с большим удивлением ответил:
- Но ведь тебе нужно знать.
Томас странно посмотрел на меня, допил из кружки зелёный чай и сказал:
- Сегодня как обычно дует очень сильный ветер. Тебе там нечего делать.
Мать сначала не понимавшая в чём дело, кивнула мне и ласково произнесла:
- Ну и замечательно. Значит сегодня Фрэнк никуда не пойдёт.
Я сел обратно за стол, взяв из хлебницы кусок белого хлеба. Протянулась долгая пауза. Потом Томас поблагодарил мать за завтрак и уехал.
- Вы с ним поругались что ли? – серьёзно спросила меня мать.
- Да нет вроде, - ответил я, жуя хлеб. А потом мы услышали, как что-то с грохотом повалилось на пол. Мать первая выбежала в коридор, за ней уже появился и я. Томас валялся на полу без сознания. Его кресло было перевёрнуто, а рядом были разбросаны книги.
Мать впала в жуткое беспокойство и стала приводить моего брата в чувство. Тот быстро очнулся и посмотрел на нас своими болезненными зелёными глазами. За последнее время ему часто было плохо. На этой неделе  его уже дважды увозили в госпиталь. Но он не мог быть долго в госпитале, поэтому его быстро отправляли домой.
Томас лежал в своей комнате, а я сидел в коридоре. От нас только что ушли врачи. Они, как и прежде, ничего определённого не говорили.  Мать вышла из его комнаты совсем бледная и хриплым голосом сказала мне:
- Он хочет поговорить с тобой.
Я кивнул и прошёл в комнату, пропахшую лекарствами. Томас дышал, через специальную маску.
- Я завтра умру, - сказал он. Я сел на табурет, стоявший рядом с его постелью.
- Ты знаешь, что я последнее время очень много работал. Я наработал столько, что тебе хватит на всю жизнь, - продолжил он. Я не очень хорошо понимал, о чём он говорит. Да, последнее время он очень много времени проводил в лабораториях и постоянно ссорился из-за этого с матерью.
- Я говорю тебе спасибо за то, что ты все эти годы каждый день ходил наружу. И говорил мне, твоему сумасшедшему брату, как там. Вот карты, - и он передал мне целую коробку с картами. – Они позволят тебе работать и дальше. Думаю, за последующие пять лет ты обработаешь их. Впрочем, ты можешь продать их уже завтра. И я уверен, безбедное будущее твоим детям обеспечено.
- Но ты не умрёшь завтра! – дрожащим голосом возразил я, чувствую как меня бросает в пот.
- Умру, будь уверен, - твёрдо сказал Томас, не сводя глаз с потолка. Пожалуй, я ещё ни разу не видел в нём столько уверенности.
- Почему ты так уверен? – спросил я подавленно.
- А потому что всё это прописано в плане, - ответил брат, и его губы тронула горькая усмешка.
- Каком плане? – спросил я, окончательно запутавшись в его словах.
- Тебе рано ещё знать о нём. Ты молодой и здоровый. За тобой будущее, - сказал брат и прикрыл глаза.
- Не понял, - произнёс я.
- И не надо. Всё мне очень плохо, уходи. Уйди и дай мне побыть только наедине с собой, - сказал Томас и строго посмотрел на меня. Как я не люблю этот взгляд на его худом и очень бледном лице! Он так и гонит прочь…
- А я не уйду, - твёрдо сказал я. – Я буду сидеть здесь сегодня, завтра и после завтра.
- Тебе хочется увидеть мою смерть? – спросил брат, продолжая так же сверлить меня взглядом. – Думаешь, ты спугнёшь эту чёрную красавицу?
- Я не думаю, я уверен, - ответил я. Кажется, брат снова стал заговариваться. С ним такое часто бывало из-за лекарств. И неудивительно, я бы уже точно давно свихнулся, если бы принимал столько разных пилюль.
- Сколько времени? – резко спросил Томас. Я быстро посмотрел на наручные часы и ответил:
- Ровно без минуты полночь.
На лице брата отразилась блаженная улыбка. Мне казалось, будто я слышал тиканье часов, отсчитывающих шестьдесят секунд, хотя в комнате не было ни одних механических часов. Томас глубоко вдохнул, и я увидел на его лице странное умиротворение и сосредоточенность.
- Прочь, прочь из моей головы, - сорвалось с его тонких бледных губ. Тут он открыл глаза и посмотрел на меня так, будто впервые видит.
- Здесь есть люди, - восторженно произнёс он и умер. Умер быстро, расслабившись на подушке. Я это сразу понял. Его глаза перестали выражать те страдания, которые он переживал каждое мгновение. Тогда я его не сразу понял.
А вот теперь, когда мой жизненный счётчик насчитывает цифры за восемьдесят, я его понял. А он молодец… Смог остановить своё сердце. А вот я не могу сделать этого столько лет и, боюсь, теперь уже долго не смогу. Система жизнеобеспечения не позволит, а ведь изобрёл её мой брат. Теперь единственное, что я могу, это жить по плану, по его плану.
«Прочь, прочь из моей головы», - думал я, наблюдая за мигающими кнопочками и индикаторами на устройстве Системы. И почему я его не послушал? Я видел, что Томас умер. Он принял смерть, а я не могу. Лучше бы я и не знал, что кто-то мог того, чего не могу я…