Прозаическая дуэль Далитириен VS Темная_Клер, победа Клер Опции

[Яххана]

Дуэль открыта   Соперники, успехов в укрощении музы!

Раунд первый
Условия: события происходят в небольшой горной деревушке Брулдай, Средняя Азия, время – недавнее прошлое. Повествование от первого лица (сами выбирайте одушевленное или нет).

Тема: Реквием по упавшей звезде (для Дилитириена)
Жанр: любой, не фэнтези
Срок: 10 дней.

[Далитириен]

Ну, что-то таки сочинил.
______________________________________

– Входите, – дверь мягко отъехала в сторону, и инспектор Петерс переступил порог кабинета. С неудовольствием глянул на широкий экран на стене слева: там как раз транслировали новости, опять это «Возвращение к Тёмным Векам: суд 245-го округа 11-го района LC1 применил физическое наказание к осуждённому». Доктор Коркин, низенький толстый человек в зелёном форменном костюме, нажал на кнопку, и экран погас. Петерс подозрительно покосился на доктора, но тот выражал всем своим видом доброжелательную невозмутимость.
– Пожалуйста, расскажите, что привело вас ко мне, – сказал доктор, когда они оба сели после обмена приветствиями.
Инспектор заёрзал в кресле, будто пытаясь устроиться удобнее. Ему снова показалось, что доктор издевается; но он тут же напомнил себе, что таков установленный порядок. Конечно, Коркин прекрасно осведомлён о проблеме, но правила требуют, чтобы пациент изложил её лично.
– Как вам известно... – начал Петерс, и доктор Коркин, поймав его взгляд, сочувственно наклонил голову: продолжайте, мол, – как вам известно, доктор, я выступал на стороне Управления исполнения наказаний в процессе по жалобе адвоката осуждённого Нулевича, добивавшегося замены неотбытой части наказания...

Ещё бы это не было ему известно. Доктор Коркин и сам принимал участие в разбирательстве. Он выступал экспертом-психиатром, и главным образом благодаря его показаниям адвокату удалось добиться замены психовоздействия физическим наказанием – розгами. Петерс искренне считал это дикостью и вполне разделял мнение корреспондентов, представивших процесс как победу реакционных антигуманистических настроений. Он припомнил разговор с доктором Коркиным в перерыве между заседаниями
– Я не ставлю под сомнение необходимость наказаний, – доктор говорил тихо, неторопливо, чётко выговаривая слова. – Но наказание должно быть адекватно не только проступку, но и личности преступника. Нельзя возлагать кару большую, нежели ту, что человек может вынести.
– Вот именно, доктор! Адекватно! И не только личности, но и обществу! Как долго мы шли к осознанию неприкосновенности личности, к запрету физических пыток! – инспектор не скрывал раздражения.
– Вы считаете, что пытки психические лучше? – с долей иронии спросил Коркин.
Петерс покосился в сторону адвоката, но тому не было дела до их беседы: он горячо обсуждал что-то с виртуальными собеседниками, отвернувшись к стене.
– Не забывайте, доктор, и о свободе выбора! – инспектор решил уйти в сторону от скользкой темы гуманности. –  Всякий гражданин при вступлении в совершеннолетие, кроме прочего, выбирает и способы возможных наказаний! Нулевич лично проставил в своей анкете запрет физических наказаний и предпочтение психовоздействия.
Лицо доктора стало печальным.
– А вы задумывались, насколько осознан такой выбор? К сожалению, у нас бытует поверье, будто так называемые «муки совести» переносятся легче, чем тюрьма или даже общественные работы. Это напоминает мне суеверия прошлых веков, когда кое-кто считал, что притворяясь сумасшедшим, он сможет избежать тюрьмы. Эти наивные люди не понимали, что срок тюремного заключения когда-то кончается, в то время как из сумасшедшего дома шансов выбраться немного; не понимали, что прочат себе пожизненное заключение в спецбольнице плюс гарантированное душевное расстройство. И сейчас так же. Увы, обыватели недооценивают профессионалов из Управления. Если осуждённый полагает, что совесть его мучить не будет, он ошибается. Техника психологического воздействия хорошо отлажена... даже слишком хорошо. Я думаю, что и в данном случае осуждённый... не учёл качество работы психиатров Управления.
Доктор говорил так, будто не является одним из них, а ведь и он тоже промывает мозги, не без ехидства подумал Петерс. Точнее, не промывает, а заливает в них какую-то гадость; как ни называй, муки совести или ещё что, Петерс не завидовал преступникам. Взять того же Нулевича, пришибленного молодого человека с бесцветными волосами; видимо, парень и раньше не отличался обаянием, но сейчас, с остановившимся безжизненным взглядом, он вызывал лишь брезгливость и отвращение. Даже Петерс, привыкший к понурому виду осуждённых, избегал смотреть на него. Пусть официально он считается нормальным, но выглядел осуждённый премерзко, с этим не поспоришь.

Инспектор Петерс угрюмо просматривал материалы дела. Нулевич был осуждён за убийство матери в бытовой ссоре. Кроме ограничения свободы и постоянного наблюдения – совершив насильственное преступление, он считался опасным, – его осудили на психологическое воздействие. Каждый день он должен был вспоминать сцену убийства и – теоретически – раскаиваться в содеянном. Воспоминания возникали непроизвольно, ежедневно, в разное время суток, чтобы осуждённый не мог этому помешать. Психологическое воздействие предполагало постоянный медицинский контроль, чтобы преступник, чего доброго, не сошёл с ума и не был признан невменяемым. Хотя контрольные показатели Нулевича были в пределах нормы, его адвокат подал прошение о замене неотбытой части наказания, мотивируя это нестабильным психическим состоянием подзащитного.
Инспектор Петерс прекрасно понимал, зачем адвокат, г-н Шукрун, организовал этот процесс. Ему, депутату от 245-го, 378-го и 291-го округов, нужна была дополнительная реклама перед очередными выборами. Вероятно, потому же в требования были включены розги – для большей скандальности. Петерс не понимал только, почему доктор Коркин, уважаемый специалист Управления, стал на сторону пройдохи Шукруна. Может, ему заплатили? Интересно, сколько?..
– И вы считаете, что розги лучше подействуют на осуждённого, чем ваши, – Петерс подчеркнул это слово, – программы психовоздействия?
– Именно так я и считаю, – твёрдо ответил доктор; Петерс даже удивился. – Мне не хотелось бы утруждать вас повторением теории наказания, но вы, несомненно, помните, что для правильного применения наказания и для реабилитации необходимо, чтобы осуждённый чувствовал справедливость постигшей его кары. По моим наблюдениям, физическое наказание в данном случае смягчит излишние отрицательные стороны психовоздействия и даже будет иметь некоторый терапевтический эффект, и в то же время позволит соблюсти формальную необходимость отбытия наказания осуждённым. К тому же я уверен, что состояние его здоровья позволяет применить физическое наказание, чего не могу сказать о наказании психическом. Именно это я и скажу в своём заключении.

Так он и заявил, и в итоге суд вынес решение об удовлетворении прошения. Неотбытую часть наказания Нулевичу заменили ударами розог, психологическое воздействие прекратили. К большому неудовольствию Петерса, именно ему выпала неприятная обязанность официально от имени Управления объявить осуждённому о замене наказания.
– Согласно постановлению окружного суда 245-го округа 11-го района городского конгломерата LC1 от ** марта **** года №41-CR-P/CH применение психологического воздействия в виде повторяющихся воспоминаний, – Петерс поднял взгляд на лицо Нулевича и запнулся, – прекращается. Неотбытая часть наказания заменяется двадцатью ударами розог, по отбытию данной меры вы считаетесь освобождённым от дальнейшего отбывания наказания с сохранением наблюдения на протяжении трёх лет.
И, то ли в шутку, чтобы разрядить обстановку, – хотя какие шутки, – Петерс добавил: – Можете больше не вспоминать.
Шутки не вышло, обстановка не разрядилась. Осуждённого повели в медчасть – снимать эффекты психовоздействия и засвидетельствовать, что по состоянию здоровья он может перенести порку без тяжёлых последствий.

Всё это было уже известно доктору, и действительно, его вопрос был лишь формальностью, которую, однако, надо было соблюсти. И хотя на настольном экране перед доктором висело официальное направление на лечебное воздействие, инспектор был обязан лично рассказать, что его беспокоит.
– Глупости, конечно, – Петерс был несколько смущён, – но, представьте себе, не могу выбросить из головы этот дурацкий процесс. И этого Нулевича, будь он неладен. Так и стоит перед глазами. Не то чтобы я переживал из-за него, нет конечно, но невольно мысли к нему возвращаются, прямо как... – инспектор мотнул головой, – в общем, навязчивая идея, если угодно, – он криво улыбнулся. Доктор покивал сочувственно, и Петерсу показалось, что доктор Коркин сейчас думает о чём-то своём и кивает лишь машинально.

Петерс наверное удивился бы, если бы знал, что доктор Коркин представлял себе в этот момент цветок лотоса. Бутон появился из воды, и когда лепестки раскрылись, вместо инспектора Управления исполнения наказаний Коркин увидел перед собой серый винтик; по тусклому металлу змеилась еле заметная трещина. Коркин покачал головой; он вполне отдавал себе отчёт, что сам он выглядит так же. Только вот он не пойдёт к коллегам, чтобы убрать эту свою трещину. Интересно, как долго он ещё продержится в Управлении? Доктор отогнал от себя лишние мысли.

Коркин пристроил на голову Петерс шлем с проводами. Вообще-то это было излишним, технологии позволяли обходиться без устройств столь допотопного вида, но на пациентов это действовало успокаивающе.
– Такое бывает, – сказал доктор – специфика работы, увы. Я советую вам взять отпуск на неделю, к тому времени даже в новостях перестанут говорить об этом деле. А коррекцию мы сейчас проведём. Нет, память никто вам стирать не будет, просто уберём эмоциональную значимость события. Когда возвратитесь из отпуска, у вас будут другие задания, а об этом случае можете и не вспоминать. И всё придёт в норму.
Доктор подошёл к столу и нажал несколько кнопок.

___________________________________________________
Почти утопия, ё-моё. Такие все добродетельные.... сказано: «альтернативная реальность»)))