ЛМ-архив-Глава первая: Oculum pro oculo Опции

[Vox populi]

Око за око, зуб за зуб. - Библия. Лев 24:20

1 число месяца Лаунинг.
Вахенна. Замок Седлец.

          Замок в Седлеце был знаменит не столько своими оссуариями*, забитыми останками чашников, убитых при Императоре Сигизмунде, но и тем, что ни разу не был взят врагом. Впрочем, лишь безумец мог рассчитывать взять крепость, расположенную на горном утесе, где с трех сторон – обрыв, а с четвертой – стена в шестьдесят локтей. Где-то в паре миль отсюда, спал спокойным сном горнорабочего Куттенберг, на соснах сидели ухающие филины, а в горных ручьях под луной серебрилась вода.
          Стены с бойницами регулярно обходила стража, подъемный мост перед небольшим рвом с кольями был поднят, а через некоторые окна факельный огонь отбрасывал свой мерцающий свет. В эту ночь в замке Седлец было много гостей.
          Хозяином замка был пан Томаш из Сладонёвиц, ставший одним из крупнейших землевладельцев, после того как он получил владения, конфискованные у церкви и мятежной знати, которая не признала Яноша своим королем.
          Его именитыми гостями были толстый пан Микулаш из Швиговца – он в свои руки заполучил всю торговлю с Империей. Суровый, покрытый шрамами, пан Ольдржих из Пулечи у Мажицы – один из военачальников, сколотил состояние за счет выкупов из плена. Старый и седой пан Рышард Визненский герба Кламры – крупнейший землевладелец в Леншии, родственник короля Владислава. Близкие родственники пан Станислав Яновский и пан Юзеф Тучновский герба Зграя – могущественные магнаты, имевшие свое собственное войско под началом. Ханкарские бояре - Иштван Орчи, Лайош Балаж, Зольтан Магоч – весь цвет знати четырех королевств собрался в эту весеннюю ночь в замке Седлец. Гремели кружки и кубки, по залу порхали лебеди и гуси – разумеется, жаренные и на подносах, туда-сюда проносились румяные девки-служанки, паны хохотали, хвастались и пили.
          - Панове! Послушайте, панове! – раздался громовой голос хозяина замка. – Не просто так собрал я Вас здесь! Не далее, чем вчера, прибыл гонец и привез вести.
          - Какие вести, пан Томаш? – спросил пан Микулаш, вытирая пивную пену с рыжих усов.
          - Известия из Урби. – уже тише и спокойнее сказал Томаш. – Великий Викарий прервал переговоры с Яношем.
          В зале повисла тишина.
          - Значит война, панове. – Станислав Яновский положил на колени меч. – Император Яхым и его скаженная девка не упустят такой возможности, пойдут на нас.
          - А мы им вломим. – расхохотался Микулаш из Швиговца. – Не в первый раз! Дай Господь, и в этот раз разобьем имперцев.
          - Верно! Верно! – заговорили и другие. – Пан Микулаш дело говорит. Нам ли боятся? Они пусть боятся!
          - Тихо! Тихо! – снова воскликнул пан Томаш из Сладонёвиц. – Верно, побеждали и не раз. Но, вспомните, панове, разве ж нам слава досталась? Иль все король себе прибрал? Мы ль не кровь проливали, и не Яношу ли хвалу пели в Виховице?
          - И то верно, – кивнул Станислав Яновский. – Но на то он и король. Не ты ли Микулаш клялся ему в верности? Или не вы? – он обвел зал руками. – Король всему голова – ему и слава, и почет.
          - Красиво говоришь, пан Станислав, – прищурился хозяин Седлеца. – Но разве не обязанность короля слуг своих награждать? Их слушать и советам внимать? И ведь знаешь, что давно уже король Янош никого из нас видеть не желает, а слушает лишь советников своих, этих голодранцев, Йиржи из Залесиц и Богуслава Торменского.
          - Я вот видел короля… недавно, – возразил Рышард Визненский. – Что до плебейских вождей, то верно, король их слушает, во всем с ними совет держит. Но ведь и Богуслав паству свою укрощает, держит их в узде. А иначе бы холопы сами были бы на уме, и как знать – до чего бы дошли. Ведь пожгли усадьбу Зденека из Хорвичей. И дальше бы пошли, но Богуслав проповедью своей их усмирил.
          - Раньше такого не было, – закачал головой пан Ольдржих. – При императоре Зикмунде. Он простой народ в железном кулаке держал, вешал их сотнями, если надо было. Теперь уж времена не те. Распоясалась чернота, разгулялась. Сами себе теперь паны.
          - Так кто распустил-то? – вопрошал пан Томаш. – Король! Король, забывший свой долг, перестает быть королем!
          - Тише, пан! – воскликнул Станислав Яновский. – Так и до измены недалеко.
          - В измене меня обвинить хочешь? – вскинулся тот час же хозяин Седлеца. – Донос на меня готовишь?
          - Боже упаси, – пан Станислав встал. – Прошу простить, что-то кусок в горло не лезет. Да и час поздний.
          - Я с тобой. - Юзеф Тучновский тоже поднялся. – Прости, пан Томаш, пора нам.
          - Идите. – Томаш махнул рукой. – Жене скажи, что здоровья желаю.
          Как только за ушедшими захлопнулись ворота, он приказал принести еще вина, а затем продолжил:
          - Весть мне не только из Урби пришла.
          - Ба, – пан Микулаш из Швиговца опрокинул еще один кубок. – Кто ж тебе пишет?
          - Франтишек из Йижлавы. – Томаш заговорил тише. – Говорит, Император Яхым согласен оставить нам церковные земли, которые мы забрали себе. Созывается рейхстаг, князья имперские будут решать, идти ли войной на Яноша или нет. Но раз переговоры прерваны, то и мира не будет. И силища в это раз пойдет громадная, со всей Империи войско собранное, лучники дерсийские, пушкари рилейские, рыцари полынские.
          - И что хочет Яхым от нас? – спросил Рышард Визненский.
          - Смерти Яноша и королевы. – Томаш оглянулся. – И детей королевских тоже. Тогда нам нового короля дадут выбрать, на наших условиях.
          - Страшное дело, пан. - Микулаш из Швиговца покачал головой. – Страшное дело.
          - Иного выхода нет, – зловещим шепотом проговорил пан Томаш. – Кто-то грех на душу возьмет. Может, жребий кинуть?
          - Янош сейчас в Виховице, там его не взять, – призадумался Рышард Визненский. – Нужно чтобы кто-нибудь поехал к нему, и сообщал, коли он куда задумает отправиться.
          - Я поеду, – хлопнул по коленам пан Микулаш. – Но с детьми сами решайте, не санкторианское это дело. А может в монастырь их? И никто не узнает?
          - А если узнает? – возразил Томаш. – Нет, нужно чтобы все знали, что они мертвы. Нужно чтобы народ в Виховице увидел тела, иначе потом появятся самозванцы. Франтишек об этом пишет подробно, что нам нужно сделать.
          - И чего он еще хочет? – покачал головой пан Ольдржих.
          - Когда войско войдет в Вахенну, мы должны сдать Императору все крепости и присоединится к нему против Йиржи и Богуслава и прочих чашников. Чашу нам тоже оставят, но с плебеями надо расправиться. Так чтобы земля кровью текла, чтобы на века запомнили.
          - Хорошо, – согласились панове. – Пиши ему ответ.
         
         
* Оссуарий – костехранилище.

Сообщение отредактировал Нортмер - 04.03.2008, 21:45

[Георгина фон Тотенберг]

1 число месяца Лаунинг. Замок Ротхофф-ам-Линдер

Георгина проснулась в своей мягкой белоснежной постели в хорошем настроении. Мужа, как всегда, в спальне уже не было, и она не сомневалась, что Георг отправился на охоту со своими приближенными. Немолодая, но сохранившая свою красоту женщина сладко потянулась, медленно встала и неспеша прошла в другой конец опочивальни - к зеркалу.
Когда служанки помогли ей одеться и умыться, она стала выбирать, какое украшение ей сегодня надеть. Мимолетом бросив девушкам: «Подите прочь», она выбрала изумрудное колье. Оно резко контрастировало с ее цветом волос и глазами, но сейчас Георгина хотела выглядеть вызывающе. Желала выглядеть вызывающе. После легкого, но как всегда роскошного завтрака, она послала за сыном. Сегодня наследнику рода Тотенбергов предстояло выполнить еще одно небольшое заданьице.
Высокий, и привлекательный раньше, но теперь сильно похудевший Риан быстро примчался к матери, склонившись перед ней, как обычно, на одно колено.
- Матушка.
- Доброго дня, Риан, - сделала жест рукой Георгина. Ее сын поднялся на ноги. - Как ты сегодня спал? Хорошо ли?
Проверка. Она каждый день его проверяла.
- Я не спал, матушка. Вы же доверили мне важное поручение. Я всю ночь следил за тем, что творится в городе.
Она удовлетворенно кивнула. Ее сын не лгал.
- Надеюсь, тебя не заметили?
- Ни в коем случае. Я ходил в одних лохмотьях.
- Я рада, что ты догадался помыться перед встречей со мной. В городе все в порядке?
- Ночью в городских трактирах и в темных переулках все как всегда, матушка. Это недостойно вашего волнения.
Георгина притворно вздохнула и посмотрела в окно. Ее сын вжал голову в плечи. Он знал это выражение нарочито спокойное выражение лица.
- Ты недоговариваешь, Риан.
Он поморщился. Она всегда вытягивала из него все, о чем хотела знать, и все, о чем он хотел умолчать.
- Вахенна, матушка. В народе о ней слишком много разговоров. По-моему, это подозрительно.
Ах, Вахенна, Вахенна… Георгина долго искала хоть одного неверного ее шага, одной зацепки. И вот, кажется…
- Сын мой, я хвалю тебя.
- Мне казалось, - бормотал Риан. - Что я могу разочаровать вас.
- Совсем наоборот, Риан. Совсем наоборот.
Сын наклонился, чтобы Георгина смогла поцеловать его в лоб. Как только он выпрямился, она махнула рукой.
- Ступай за мной.
Они быстро вышли из замка, и Георгина повела его через весь двор в хлев. Риан непроизвольно сморщился, но все же последовал за ней.
- Вон, видишь белых зайцев, - указала она. - Возьми самого крупного и отправляйся вдогонку за отцом. Он не любит охотиться в своих лесах, он предпочитает гнаться за более мелкими дикими зайцами. Когда ты выпустишь незаметно одного из этих, они решат, что попался знатный самец, - она усмехнулась. - Ты должен как можно дольше задержать твоего отца на охоте, потому что у меня появились дела, в которые ему пока лучше не вмешиваться. Для его же безопасности. Ты понимаешь меня, Риан?
Риан не сильно любил своего отца. Они были друг другу просто не нужны. Поэтому он быстро закивал.
- Конечно, матушка. Все, что вы пожелаете. Все.