1 число месяца Лаунинг.
Вахенна. Замок Седлец.

          Замок в Седлеце был знаменит не столько своими оссуариями*, забитыми останками чашников, убитых при Императоре Сигизмунде, но и тем, что ни разу не был взят врагом. Впрочем, лишь безумец мог рассчитывать взять крепость, расположенную на горном утесе, где с трех сторон – обрыв, а с четвертой – стена в шестьдесят локтей. Где-то в паре миль отсюда, спал спокойным сном горнорабочего Куттенберг, на соснах сидели ухающие филины, а в горных ручьях под луной серебрилась вода.
          Стены с бойницами регулярно обходила стража, подъемный мост перед небольшим рвом с кольями был поднят, а через некоторые окна факельный огонь отбрасывал свой мерцающий свет. В эту ночь в замке Седлец было много гостей.
          Хозяином замка был пан Томаш из Сладонёвиц, ставший одним из крупнейших землевладельцев, после того как он получил владения, конфискованные у церкви и мятежной знати, которая не признала Яноша своим королем.
          Его именитыми гостями были толстый пан Микулаш из Швиговца – он в свои руки заполучил всю торговлю с Империей. Суровый, покрытый шрамами, пан Ольдржих из Пулечи у Мажицы – один из военачальников, сколотил состояние за счет выкупов из плена. Старый и седой пан Рышард Визненский герба Кламры – крупнейший землевладелец в Леншии, родственник короля Владислава. Близкие родственники пан Станислав Яновский и пан Юзеф Тучновский герба Зграя – могущественные магнаты, имевшие свое собственное войско под началом. Ханкарские бояре - Иштван Орчи, Лайош Балаж, Зольтан Магоч – весь цвет знати четырех королевств собрался в эту весеннюю ночь в замке Седлец. Гремели кружки и кубки, по залу порхали лебеди и гуси – разумеется, жаренные и на подносах, туда-сюда проносились румяные девки-служанки, паны хохотали, хвастались и пили.
          - Панове! Послушайте, панове! – раздался громовой голос хозяина замка. – Не просто так собрал я Вас здесь! Не далее, чем вчера, прибыл гонец и привез вести.
          - Какие вести, пан Томаш? – спросил пан Микулаш, вытирая пивную пену с рыжих усов.
          - Известия из Урби. – уже тише и спокойнее сказал Томаш. – Великий Викарий прервал переговоры с Яношем.
          В зале повисла тишина.
          - Значит война, панове. – Станислав Яновский положил на колени меч. – Император Яхым и его скаженная девка не упустят такой возможности, пойдут на нас.
          - А мы им вломим. – расхохотался Микулаш из Швиговца. – Не в первый раз! Дай Господь, и в этот раз разобьем имперцев.
          - Верно! Верно! – заговорили и другие. – Пан Микулаш дело говорит. Нам ли боятся? Они пусть боятся!
          - Тихо! Тихо! – снова воскликнул пан Томаш из Сладонёвиц. – Верно, побеждали и не раз. Но, вспомните, панове, разве ж нам слава досталась? Иль все король себе прибрал? Мы ль не кровь проливали, и не Яношу ли хвалу пели в Виховице?
          - И то верно, – кивнул Станислав Яновский. – Но на то он и король. Не ты ли Микулаш клялся ему в верности? Или не вы? – он обвел зал руками. – Король всему голова – ему и слава, и почет.
          - Красиво говоришь, пан Станислав, – прищурился хозяин Седлеца. – Но разве не обязанность короля слуг своих награждать? Их слушать и советам внимать? И ведь знаешь, что давно уже король Янош никого из нас видеть не желает, а слушает лишь советников своих, этих голодранцев, Йиржи из Залесиц и Богуслава Торменского.
          - Я вот видел короля… недавно, – возразил Рышард Визненский. – Что до плебейских вождей, то верно, король их слушает, во всем с ними совет держит. Но ведь и Богуслав паству свою укрощает, держит их в узде. А иначе бы холопы сами были бы на уме, и как знать – до чего бы дошли. Ведь пожгли усадьбу Зденека из Хорвичей. И дальше бы пошли, но Богуслав проповедью своей их усмирил.
          - Раньше такого не было, – закачал головой пан Ольдржих. – При императоре Зикмунде. Он простой народ в железном кулаке держал, вешал их сотнями, если надо было. Теперь уж времена не те. Распоясалась чернота, разгулялась. Сами себе теперь паны.
          - Так кто распустил-то? – вопрошал пан Томаш. – Король! Король, забывший свой долг, перестает быть королем!
          - Тише, пан! – воскликнул Станислав Яновский. – Так и до измены недалеко.
          - В измене меня обвинить хочешь? – вскинулся тот час же хозяин Седлеца. – Донос на меня готовишь?
          - Боже упаси, – пан Станислав встал. – Прошу простить, что-то кусок в горло не лезет. Да и час поздний.
          - Я с тобой. - Юзеф Тучновский тоже поднялся. – Прости, пан Томаш, пора нам.
          - Идите. – Томаш махнул рукой. – Жене скажи, что здоровья желаю.
          Как только за ушедшими захлопнулись ворота, он приказал принести еще вина, а затем продолжил:
          - Весть мне не только из Урби пришла.
          - Ба, – пан Микулаш из Швиговца опрокинул еще один кубок. – Кто ж тебе пишет?
          - Франтишек из Йижлавы. – Томаш заговорил тише. – Говорит, Император Яхым согласен оставить нам церковные земли, которые мы забрали себе. Созывается рейхстаг, князья имперские будут решать, идти ли войной на Яноша или нет. Но раз переговоры прерваны, то и мира не будет. И силища в это раз пойдет громадная, со всей Империи войско собранное, лучники дерсийские, пушкари рилейские, рыцари полынские.
          - И что хочет Яхым от нас? – спросил Рышард Визненский.
          - Смерти Яноша и королевы. – Томаш оглянулся. – И детей королевских тоже. Тогда нам нового короля дадут выбрать, на наших условиях.
          - Страшное дело, пан. - Микулаш из Швиговца покачал головой. – Страшное дело.
          - Иного выхода нет, – зловещим шепотом проговорил пан Томаш. – Кто-то грех на душу возьмет. Может, жребий кинуть?
          - Янош сейчас в Виховице, там его не взять, – призадумался Рышард Визненский. – Нужно чтобы кто-нибудь поехал к нему, и сообщал, коли он куда задумает отправиться.
          - Я поеду, – хлопнул по коленам пан Микулаш. – Но с детьми сами решайте, не санкторианское это дело. А может в монастырь их? И никто не узнает?
          - А если узнает? – возразил Томаш. – Нет, нужно чтобы все знали, что они мертвы. Нужно чтобы народ в Виховице увидел тела, иначе потом появятся самозванцы. Франтишек об этом пишет подробно, что нам нужно сделать.
          - И чего он еще хочет? – покачал головой пан Ольдржих.
          - Когда войско войдет в Вахенну, мы должны сдать Императору все крепости и присоединится к нему против Йиржи и Богуслава и прочих чашников. Чашу нам тоже оставят, но с плебеями надо расправиться. Так чтобы земля кровью текла, чтобы на века запомнили.
          - Хорошо, – согласились панове. – Пиши ему ответ.
         
         
* Оссуарий – костехранилище.

Первые числа месяца Лаунинг. Замок Вальдштайн.

Месяц, блестевший в вышине  над высокими башнями замка Вальдштайн, был больше всего похож на сбившийся на бок дамский головной убор позапрошлого царствования и Бонифаций фон Варнер, барон Вальдштайн, герцог Лазан не мог не улыбнуться такому сравнению. В самом деле, с одной стороны рогатый дамский чепец, символ брака и Ночное Солнышко, знак супружеской  измены. Символично, особенно в эту ночь, когда Бонифаций окончательно решился…
Его мысли прервал вкрадчивый голос, неожиданно раздавшийся в ночной тишине.
- Я прибыл, ваша светлость… Слушаю приказаний господина герцога.
Человек, возникший на балконе, двигался так бесшумно, что Брнифаций, в который уже раз, вздрогнул, несмотря на всю свою выдержку воина. Однако виду не подал.
Вошедший, между тем откинул капюшон плаща, открывая сравнительно молодое ничем не примечательное лицо. Пожалуй, самым заметным на этом невзрачном сером лице были глаза, вернее не глаза, а их манера глядеть на собеседника. Обычно эти глаза, в которых светился ум и лукавство, прятались в щелочках за полуприкрытыми веками, но порой они широко раскрывались и вглядывались в лицо своего собеседника, словно стараясь рассмотреть мельчайшие морщинки, и тогда из них отражалось внутреннее пламя, пожирающее самое нутро этого человека. Впрочем длилось это всего мгновение и вот снова глаза его лукаво блестели из-под прищуренных век.
- Хорошо…  Итак, - негромко проговорил Бонифаций фон Варнер. - Что ты мне можешь сказать по нашему делу? С самого начала.
- Да, ваша светлость.- Человек в плаще склонил голову.- Некоторое количество месяцев назад, когда  вы со своими воинами вернулись из Вахенны…
- Вернулась Compagnii di Ventura, под предводительством этого проклятого дьявола Просперо, мой друг. Того самого, что бросил вызов законам  божьим и человеческим. И который имеет наглость быть похожим на меня, - прервал Бонифаций. – Никогда не забывай об этом!
- Да конечно, ваша светлость, - человек в плаще еще ниже склонил голову.- Так вот, когда дьявол Просперо вернулся из очередного набега, вы строго-настрого наказали найти человека, похожего на вас. Причем, поиски должны были происходить в строжайшей тайне. Мы долго искали такого человека, и наконец нашли в одном далеком городке. Он простой купец, не из богатых и не из бедных, так, простой негоциант. Но похож на вас, ваша светлость, как две капли воды, разве, что…гм-м… толстый, как пивной бочонок.
Бонифаций кивнул.
- Хорошо. Надеюсь вы без шума доставили его в Вальдштайн? И конечно этого никто не видел?
- О да, господин герцог! Нам повезло, - черты лица пришедшего исказила мимолетная усмешка. Словно волк на мгновение ощерился. – Банда раубриттеров налетела на караван, в котором имел несчастье следовать наш негоциант. Места были глухие и рубриттеры решили, что свидетелей их озорства быть не должно. Теперь они ходят в шелку и бархате, а несчастный негоциант, которому чудом удалось спастись, трясется от страху в подвалах Вальдштайна.
- Я доволен, - герцог Лазан улыбнулся. - Зайди к моему казначею, там тебя ожидает небольшой звонкий приз. Потом отдохни пару дней, бери своего негоцианта и отправляйся к  capitano Джованни Унгаро.  Когда найдешь его, передай, что бы со своими был готов. Ступай, да смотри не суйся в полымя, когда начнется. Не хватало мне еще  лишиться такого пройдохи, как ты.
- Благодарю, господин герцог.
Герцог махнул рукой, отпуская пришельца и тот, склонившись в низком поклоне покинул балкон.
Постояв еще немного, насладившись напоследок звездной красотой неба, и подмигнув покосившемуся месяцу, Бонифаций фон Варнер вернулся в комнату, где, презрев супружеские законы, проводил ночи уже на протяжении более чем полугода. На широком засыпанном белокурыми локонами ложе, раскинулась молоденькая девушка. Она крепко спала, уткнувшись носом  в подушку и по детски приоткрыв рот. Анастазиа, простая девушка из Вахеннского города  Яблонца, пленница, ставшая для Бонифация усладой ночей, ибо его отношения с супругой становились все более и более напряженными.
Наследница одной из побочных ветвей княжеского рода Тотенбургов баронесса Гертруда фон Вальдштайн, давно уже не видела Бонифациуса на своем ложе. Соблюдая на людях видимость благополучного брака, в действительности супруги давно охладели друг к другу, тем более, что и наследника никак не получалось. Гертруда ударилась в религию и постоянно привечала под кровом замка Вальдштайн разных сомнительных монахов и проповедников,  что не никак не могло понравиться Бонифацию, который в свою очередь, практически открыто стал проводить ночи со своей наложницей.
Вот и сейчас, наблюдая за спящей красавицей из Вахенны, герцогу снова, как давеча, пришла мысль о том, что пора кончать это противостояние. И кончать его радикальными методами.
Он поправил на плечах отороченный мехом халат и открыл ведущую на лестницу низкую дверцу. Преданная Бонифацию горничная, приставленная к наложнице, тут же вскочила с сундука. Кокетливо оправила  сбившийся передник и улыбнулась.
- Что угодно вашей светлости?
- Найди срочно мою младшую сестричку Эльмиру. Если спит, разбуди и приведи сюда. Поторопись!


 

1 число месяца Лаунинг. Замок Ротхофф-ам-Линдер

Георгина проснулась в своей мягкой белоснежной постели в хорошем настроении. Мужа, как всегда, в спальне уже не было, и она не сомневалась, что Георг отправился на охоту со своими приближенными. Немолодая, но сохранившая свою красоту женщина сладко потянулась, медленно встала и неспеша прошла в другой конец опочивальни - к зеркалу.
Когда служанки помогли ей одеться и умыться, она стала выбирать, какое украшение ей сегодня надеть. Мимолетом бросив девушкам: «Подите прочь», она выбрала изумрудное колье. Оно резко контрастировало с ее цветом волос и глазами, но сейчас Георгина хотела выглядеть вызывающе. Желала выглядеть вызывающе. После легкого, но как всегда роскошного завтрака, она послала за сыном. Сегодня наследнику рода Тотенбергов предстояло выполнить еще одно небольшое заданьице.
Высокий, и привлекательный раньше, но теперь сильно похудевший Риан быстро примчался к матери, склонившись перед ней, как обычно, на одно колено.
- Матушка.
- Доброго дня, Риан, - сделала жест рукой Георгина. Ее сын поднялся на ноги. - Как ты сегодня спал? Хорошо ли?
Проверка. Она каждый день его проверяла.
- Я не спал, матушка. Вы же доверили мне важное поручение. Я всю ночь следил за тем, что творится в городе.
Она удовлетворенно кивнула. Ее сын не лгал.
- Надеюсь, тебя не заметили?
- Ни в коем случае. Я ходил в одних лохмотьях.
- Я рада, что ты догадался помыться перед встречей со мной. В городе все в порядке?
- Ночью в городских трактирах и в темных переулках все как всегда, матушка. Это недостойно вашего волнения.
Георгина притворно вздохнула и посмотрела в окно. Ее сын вжал голову в плечи. Он знал это выражение нарочито спокойное выражение лица.
- Ты недоговариваешь, Риан.
Он поморщился. Она всегда вытягивала из него все, о чем хотела знать, и все, о чем он хотел умолчать.
- Вахенна, матушка. В народе о ней слишком много разговоров. По-моему, это подозрительно.
Ах, Вахенна, Вахенна… Георгина долго искала хоть одного неверного ее шага, одной зацепки. И вот, кажется…
- Сын мой, я хвалю тебя.
- Мне казалось, - бормотал Риан. - Что я могу разочаровать вас.
- Совсем наоборот, Риан. Совсем наоборот.
Сын наклонился, чтобы Георгина смогла поцеловать его в лоб. Как только он выпрямился, она махнула рукой.
- Ступай за мной.
Они быстро вышли из замка, и Георгина повела его через весь двор в хлев. Риан непроизвольно сморщился, но все же последовал за ней.
- Вон, видишь белых зайцев, - указала она. - Возьми самого крупного и отправляйся вдогонку за отцом. Он не любит охотиться в своих лесах, он предпочитает гнаться за более мелкими дикими зайцами. Когда ты выпустишь незаметно одного из этих, они решат, что попался знатный самец, - она усмехнулась. - Ты должен как можно дольше задержать твоего отца на охоте, потому что у меня появились дела, в которые ему пока лучше не вмешиваться. Для его же безопасности. Ты понимаешь меня, Риан?
Риан не сильно любил своего отца. Они были друг другу просто не нужны. Поэтому он быстро закивал.
- Конечно, матушка. Все, что вы пожелаете. Все.