ЛМ-архив-Пролог: Casus belli Опции

[Vox populi]

Казус белли [латин. casus belli] – повод для объявления войны;

25 день месяца Хартунг. 683 год.
Южная Вахенна.

          Ночь укутала эти равнины, словно оделяло, над овражками и ручейками плыл густой туман. Ни огонька, только впереди вечным маяком возвышалась исполинская гора. Кони летели по дороге, и копыта отбивали привычный марш. Его спутники словно бы дремали в седлах, но на самом деле просто у них не было слов.
          Этот путь он проделывает последний раз, понял Янош. Чтобы не случилось, в Мондрог он больше не вернется. Лишком сильна память и горька утрата. Человек может пройти через многое, но и соломинка ломает хребет верблюда. А он устал терять.
          Златогривый замер на пригорке, вдыхая морозный воздух. Все – они уже близко. Впереди белели стены монастыря. Король жестом приказа своим спутникам оставаться на месте. Разговор, ожидавший его, был слишком личным, чтобы кто-то мог услышать его.
          Мондрог был самым старым монастырем в этих краях. Говорят, его основали еще во времена старой Империи, когда Благая Весть только начала распространяться по земле. Как знать, может, в нем побывал и кто-то из Его учеников – предания молчали на этот счет.
          Молчаливый монах указал ему на дверь кельи. Янош толкнул дверь и вошел. Он вспомнил, как еще ребенком первый раз появился здесь, что чувствовал при этом и как каждый раз, возвращаясь, вспоминал слова настоятеля. Отныне, все будет иначе.
          - Отче, – король опустился на колени перед умирающим.
          Закрытые веки вздрогнули и раскрылись.
          - Сын мой. – Феоктист смотрел ясно, чуть улыбаясь. – Ты здесь…
          - По вашему зову. – Янош кивнул. – Как и всегда.
          - Многое надо сказать, но времени мало, – монах попытался приподняться, но затем вновь обессилено опустился на кровать. – Я помню, как первый раз увидел тебя и сразу понял, что ты достигнешь многого. Все сбылось, Янош, все сбылось.
          - Ваши молитвами, – король тоже улыбнулся.
          - Народ ждал такого, как ты, – продолжил старец. – И они любят тебя. И ты не можешь их подвести, Янош. Но я тебе больше не смогу помочь советом, так что выслушай напутствие.
          В свете свечей морщины на лице Феоктиста казались глубже, а в глубине небесно-синих глаз отражались огоньки.
          - Грядут тяжелые времена, – голос старого монаха как будто изменился, теперь он говорил ровно и трагично. – Валентополь пал, похоронив под рухнувшими стенами остатки старой Империи, и теперь умары грабят и разоряют земли Весперы. Из каких краев явилась эта напасть? Уж не знаю, близок ли час страшного суда, но племена земные собираются на брань. Церкви горят, а жен и детей уводят в полон, Янош. Ты их щит и меч, помни о своем долге.
          - Никогда о нем не забывал.
          - Да, поэтому ты и стал королем. Народ за тебя, но есть и те из близких тебе людей, кто замышляет недоброе…
          - Вы что-то знаете, отче? – внимательно спросил Янош.
          - Нет, только предполагаю. Собака лает, а ветер носит. Не верь сплетням, но помни, что и среди Его учеников нашелся один сомневавшийся, один отрекшийся и один предавший.
          - И об этом я помню. Но мои враги скорее предпочитают сталь, а не серебро – они попытаются вновь убить меня.
          - Я слышал, ты ведешь переговоры с Урби? Дело явное. Империя не нападет, пока Викарий не провозгласит новый Крестовый поход. Сколько же раз вы разбивали их, а им все мало? Верно, грешно воевать меж собою, когда настоящий враг у ворот.
          - Сунутся – снова получат – твердо сказал король. – Впрочем, Йоахимм не решится… а вот другие… у императора подрастает сын, говорят, совсем другой человек. Но и с ним мы справимся, если что.
          - Все же я, пред лицом смерти, надеюсь, что вы объединитесь. Твой главный враг не Империя, а умары.
          Старик закашлялся, Янош смотрел на горящие свечи. Ему будет недоставать Феоктиста. Он был соратником его отца, прежде чем понял, что его призвание не война, а келья. Но и здесь он был незаменимым советчиком и другом. Но время безжалостно и неумолимо. Каждому человеку отмерен свой срок.
          - Я недавно читал старые хроники, – после минуты молчания промолвил монах. - Все повторяется, Янош, все повторяется. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои. Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было… Ты, конечно, знаешь, что первым императором был Зигмунд. Но нет у него ни могилы, ни гробницы в земле Весперы. Летопись говорит, что когда император понял, что умирает, он решил отправиться на Ориент, прежде чем смерть настигнет его. Жаль, что я поздно прочитал об этом, иначе последовал бы его примеру. Может быть к концу всех дней император тоже вернется?
          Феоктист тихо рассмеялся.
          - Не слушай старческий бред. Нам никто не поможет, кроме Всемилостивого и нас самих.
          Свечи гасли, тающий воск капал на подсвечники, а король до утра держал руку старого монаха, пока тот не оставил этот мир.

[Дамьен де Верже]

682 год
Окрестности Лерьер. Рош.

В первую половину дня герцог Рош традиционно отправлялся на прогулку по окрестностям Лерьер.
Даже находясь в окружении высоких южан – уроженцев Рош, Дамьен выделялся своим ростом, что было характерно для мужчин рода Верже. Первый из сопровождающих герцога Герман де Флуа наоборот был небольшого роста. Деятельный и энергичный выходец из небогатой купеческой семьи заслужил особое расположение Дамьена, который с радостью переложил на его плечи множество забот и проблем. Флуа воспользовался столь высоким вниманием и оседлал удачу – в настоящее время он один из самых богатых людей не только в герцогстве Рош, но и во всей Империи. Вторая примечательная фигура в окружении герцога – Хасан Шаш, ногаец и личный телохранитель его Высочества, которого Дамьен привез из Вахенны. Ходят слухи, что он помог Верже бежать из ногайского плена во время недавней войны с Вахеннским союзом. Великий Викарий осудил герцога за то, что он приблизил к себе иноверца, богопротивного ногайца, но после того, как Хасан принял санкторию, изменил мнение и выказал свое высочайшее одобрение. Третьим был молчаливый Мишель де Шеррез, капитан личной гвардии герцога и его дружины.
Герцог не любил объезжать свои владения, считал это глупым, но необходимым занятием. Хотя увиденное обычно радовало его, всегда приятно созерцать плоды своих усилий. За несколько последних лет были заложены крепости на северной и западной границах герцогства. Замковый пояс позволял чувствовать себя в относительной безопасности. Со стороны Бёрганда ничего хорошего ждать не приходилось. Герцог позволил бы себе содержать еще более многочисленное войско, если бы существенная часть доходов не уходила в казну Бастиды, на радость брату. Дамьен представлял королевский двор в виде вулкана, в жерле которого моментально и бесследно сгорает золото целого королевства, и далеко не самого бедного. Зато весь мир с придыханием судачит о красоте Пале-Руаяля, о пафосном убранстве его комнат, об огромном зоопарке, в котором содержатся диковинные звери со всех уголков мира. Даже не будучи излишне набожным человеком, Дамьен осуждал брата, считал, что он погряз в разврате и похоти. Истинный король не может себе этого позволить, должен уметь держать в узде свои мирские потребности. Так считал Дамьен, преклоняясь перед философскими трудами великих мыслителей прошлого – Диодора и Феомандра, которые создали образ идеального и справедливого правителя. Более того, брат совершенно забросил дипломатию! Дипломатия – важнейшее дело и величайшее искусство, король не может пренебрегать ей. Когда-то Александр де Верже считался самым изощренным политиком, но эти времена канули в лету. Все внутренние проблемы Бастиды лежали на плечах Королевского совета, в который входят граф Армон, граф Дидо, маркиз Селестин Малатесте, кардинал Рамбле и родной дядя Александра и Дамьена, маршал Бастиды Фредерик де Верже, герцог Монмартский. Брат подписывал подготовленные советом документы, иногда даже не читая их. Не так давно в совет входил и Дамьен (сразу после вахеннской войны), но быстро рассорился с братом и вернулся в Рош. Теперь из Лютеции доходили в основном тревожные слухи. Епископ Яков Варнейский, близкий друг и соратник герцога, сообщал, что граф Армон, фаворит и любовник Александра, сосредоточил в своих руках всю власть в королевстве. Армон, непроходимый тупица по мнению Дамьена, считался не только первым красавцем Бастиды, но и одним из лучших бойцов, он выиграл несколько крупных турниров. Герцог Рош, презиравший глупых и бездарных людей, с первых дней возненавидел фаворита. Последней и самой серьезной ссоре с братом Дамьен обязан именно Армону. Дядю Фредерика он тоже не любил, ему пришлось воевать под его командованием, и это время герцог не любит вспоминать. Сухой, жестокий и ворчливый старик Фредо был – ярый поклонник муштры и дисциплины. Больше всего младшего Верже забавляло, что при всем этом армия Бастиды прослыла недисциплинированной и расхлябанной.

- В этом году в Манси зреет великолепная лоза. Через сто лет вино 683-ого года будет стоить целое состояние, уверяю вас. – беззаботно щебетал Флуа.
- Пари? – с усмешкой ответил Верже. – А это кто еще?
К процессии на взмыленном коне приближался всадник.
- Срочная депеша его Высочеству! Из Бастиды! – отрапортовал вестовой и протянул бумагу.
Дамьен быстрым и четким движением развернул депешу, сорвал королевскую печать.
- Король серьезно болен и находится на смертном одре…


Этот же день.
Замок Лерьер.

- Ну и что ты собираешься предпринять, сын мой? – Епископ Яков Варнейский вопросительно приподнял бровь, одним глотком допил вино и поставил пустой бокал на стол. Герцог Рош очень уважал и ценил пожилого, но весьма влиятельного епископа.
- Ничего. Я буду следить за кублом в Лютеции и подожду покуда змеи вцепятся друг в друга. – безразлично ответил Дамьен и откинулся на спинку кресла.
- А не боишься, что змеи перед тем, как пожрать друг друга отобедают принцем Луи? У твоего дяди все еще имеются виды на трон, пускай он уже и старик. Ты представляешь, что начнется, если он добьется своего? Кроме того, повылазят из своих нор  все, кто имеют даже мизерные права на трон и толику королевской крови. Например тот же Малатесте*. - продолжал епископ.
    Дамьен де Верже отлично представлял, что начнется в таком случае. Старик предсказуем, он скорей всего завяжет войну с Дерсией, у Фредо появилась мания величия после недавней победоносной войны с Робертом Дерсийским. Герцог Монмартский наивно полагал, что именно он является творцом той победы, соответственно все почести достались ему. Но истинным героем той войны по разумению Дамьена, и Яков был с ним солидарен, был Селестин Малатесте, маркиз Сести, которому хитростью удалось выведать планы дерсийцев. После войны Александр назначил его капитаном королевских гвардейцев и командиром городской стражи.
- Что ж, тогда я полагаю, что Малатесте сначала придется убрать с дороги дядю. Повторяю – пускай они грызутся, а я понаблюдаю за всем этим представлением со стороны как благодарный зритель. Я не хочу войны.
- Ты обязан вмешаться, дабы не допустить её. Вскоре Королевский совет, членом которого ты кстати являешься, назначит регентом Луи маршала Бастиды, который первым делом развяжет войну с Дерсией и Эраблями. Война – дорогое удовольствие. Где ему взять деньги, если уже сейчас казна королевства пуста? Ответ один – в Рош, а это значит, что остаться в стороне не выйдет. Нужно действовать, Дамьен. Действовать стремительно и умело. Никто, кроме тебя не сможет отогнать стервятников от трона, Луи не на кого опереться, кроме тебя. Ты – его единственный шанс получить корону. Народ любит тебя. Для них ты - несгибаемый Рошский Кентавр, побывавший в плену у свирепых ногайев, но тем не менее сумевший их одолеть. Ты добился уважения Императора и благословления Великого Викария. Спасая Луи ты спасешь и королевство, и Рош, и себя. Ты должен стать регентом Бастиды, Дамьен.
- Я никому ничего не должен, я не нуждаюсь в спасении, и я не намерен нянчиться с больными королевскими детьми и пожилыми маразматиками. А любовь народа есть иллюзия. Сегодня тебя боготворят – завтра тащат на плаху.
    Епископ Варнейский улыбнулся и поднялся из кресла. Он знал, как нужно ответить герцогу Рош.
- При всех твоих прочих достоинствах, ты еще и талантливый актер, Дамьен, поэтому публика любит тебя. Актеров на плаху не ведут, герцог.
      Он знал, что Дамьен уже принял решение, и не по его уговору, а по своим мотивам..

* Селестин Малатесте является отпрыском древнего рода, когда-то ответвившемся от Верже.

Сообщение отредактировал Дамьен де Верже - 15.02.2008, 21:26