Прозаическая дуэль Galen VS Далитириен, победа Галена Опции

[Redigar Argentum]

Итак, вызов брошен и подтвержден Беремся за перья, господа!

Тема: Несдержанный обет.
Жанр: Фэнтези.
Дополнительные условия: любовная линия.
Срок: 11 дней.

[Galen]

Несдержанный обет

- Ты, правда, любишь меня?
- Да, люблю, - голос юноши полон грусти. Каждое слово он произносит очень медленно, будто обдумывая по нескольку раз. Нет, он не сомневается в своих чувствах и не врёт сидящей напротив него красавице. Всё гораздо хуже.
Впервые он увидел Ирэн на монастырском кладбище. Она прогуливалась между каменных плит и её глаза были полны такой сильной печали, что не оставалась никаких сомнений - она не просто забредшая сюда со скуки зажиточная горожанка, лениво рассматривающая вязь узоров и надписи на погребальных камнях. Арчибальду нужно было спешить по делам, и потому он не смог задержаться и поговорить с ней. Однако хватило нескольких мгновений, всего одного взгляда, чтобы запомнить: печальные глаза, тёмно-каштановые волосы. Прекрасные глаза и волосы.
Молодой послушник ушёл, но облик девушки никак не хотел покидать его. Поначалу он заменил собой тоску по отчему дому, затем похитил спокойный сон. Когда в каждой встречной девушке в синем плаще ему стала чудиться она, Арчибальд понял, что влюбился. Он бы уже, наверное, не узнал её в толпе, но безумно любил. Его не покидали мысли о печальных глазах и тёмных волосах незнакомки, и он любил их.
Арчибальд стал больше молиться, стараясь верой избавиться от недопустимых монаху мыслей. Всё напрасно. Глаза незнакомки раз за разом вспыхивали в его сознании яркой звездой, и он просил Господа за неё. Просил Его развеять её грусть, просил забытья, просил позволения увидеть её улыбку - всё сразу, одновременно. И его молитвы были услышаны.
Несколько месяцев спустя он встретил её на рыночной площади. Они буквально столкнулись лицом к лицу. Он - истощённый работой и душевными терзаньями монах - и она - полная жизни и красоты молодая женщина. Арчибальд увидел знакомые глаза и волосы, попытался сделать привычное внутреннее усилие над собой, но красавица вдруг улыбнулась. Что её обрадовало: вид смущённого послушника, речь торговца яблоками, солнечный день - не важно. Арчибальд влюбился в её улыбку. В ту же минуту он сдался, перестал сдерживать себя внутренними усилиями и его мир рухнул, погребая под собой обломки прошлой жизни, заветы наставников и священных книг, сознание. Очнулся он у порога какого-то дома. Рядом стояла она, а её корзинка полная свежих фруктов было у него в руках. Девушка пригласила его войти, но Арчибальд поспешно отказался, сославшись на неоконченные в аббатстве дела.
Он спешил домой, а её добрый ласковый смех, казалось, провожал его до самой кельи. По дороге память сделала ему неожиданный подарок - девушка назвалась Ирэн.
- О чём ты тогда печалишься?
- Мой отец никогда не позволит мне жениться. Нам придётся бежать из города.
- Может, это и к лучшему, - Ирэн улыбнулась, и мир вновь стал для Арчибальда прекраснейшим местом на свете, местом, где нет печалей и сожалений, где есть только путь вперёд.
***
- Как это его здесь больше нет? Куда... То есть, как вы это допустили?!
- Прошу вас успокойтесь, барон, вы в доме Божьем, - настоятель жестом пригласил ошарашенного барона сесть назад в кресло. - Сейчас я вам всё расскажу по порядку. Ваш сын Арчибальд, покинул обитель сию около десяти дней назад. Ему незачем было здесь более оставаться, и сразу после венчания он ушёл. Насколько я знаю...
- Чьего венчания? - стремительно леденеющим голосом перебил монаха барон Арстамп. - Мой сын что женился?
- Именно так. Я сам провёл обряд по всем канонам нашей церкви. Невесту зовут Ирэн Дабур, она горожанка. Насколько я знаю не из местных. Впрочем, Арчибальд оставил вам письмо. Вот оно.
- Да как такое вообще могло случиться?! И вы сами, своими собственными руками провели обряд! Как вы могли? - барон снова вскочил с кресла, нераспечатанное письмо полетело в очаг, крепкие руки бывалого воина упёрлись в столешницу, а огненный взгляд слегка прищуренных глаз впился в старца.
Настоятель взгляда не отвёл. Старый Арстамп увидел в его лице не маску бездумного участия или безразличия, а оправданное спокойствие. Настоятель поспешил воспользоваться ослабеванием гнева своего гостя и вновь усадил его.
- Барон, я прекрасно знаю историю вашего рода - в нашей стране его знают почти все. Старость ещё не стёрла из моей головы имя Йори Арстампа - человека, давшего обет Господу нашему. Надо отдать должное вашему роду, этот обет до сих пор свято исполнялся, и в каждом поколении младший ребёнок барона Арстампа становился монахом. И ваш сын Арчибальд в своё время стал бы прекрасным монахом, у мальчика было призвание, смирение и усердие. Но были у него и гордость и, - монах на секунду задумался - что-то ещё, что не позволило ему обманывать. Обманывать себя, но в первую очередь всех остальных. Он не мог более оставаться послушником, не мог с чистой совестью стать монахом. Он полюбил. Полюбил по-настоящему. И она так же полюбила его, уж поверьте мне на слово, барон. Я увидел всё это и отпустил его. Господь тоже отпустит его, освободит его от обета.
Барон молча встал и побрёл к выходу из комнаты. Настоятель остался сидеть за широким столом, провожая Арстампа понимающим взглядом.
- Куда они направились, вы не знаете? - барон обернулся на пороге.
- Нет. Возможно, это было указано в письме. Я попробую узнать, если вы соблаговолите задержаться у нас.
- Не стоит. Я и так принёс в вашу жизнь много хлопот. Мой сын сам даст о себе знать.
Голос Арстампа дрогнул и начал затихать, и настоятель поспешил отвлечь его от неприятных мыслей:
- Конечно, так и будет. Я даже уверен, что однажды ваш внук переступит порог этой обители.
***
Женщина ещё раз оглянулась по сторонам. Дорога была пуста, ни души. Женщина глубоко вздохнула и сошла с дороги. Углубляясь в лесную чащу, она улыбнулась краешком губ старой могучей сосне. Саму женщину трудно было назвать старухой, хотя и годы уже брали свое, и повидала она немало. Её лицо было по-прежнему красиво, красиво всё той же строгой красотой. Долгая жизнь слегка согнула её спину и забрала подвижность у ног, но её взгляд, как и в молодости, был чист и светел, а улыбка делала счастливым любого, кто ею одаривался.
Ирэн шла всё глубже и глубже в чащу. Жар солнечного дня на открытой дороге сменился приятной прохладой живого леса. Её поступь с каждым шагом становилась легче. Женщина подняла лицо к небу, к верхушкам деревьев, любуясь чистым голубым небом сквозь ярко зелёную листву. А солнце в свою очередь через молодую листву любовалось молодеющим лицом Ирэн.
Она была рада вновь оказаться дома. Здесь всё было ей мило, всё дарило радость. Однако эта радость не могла прогнать печаль глубоко засевшую в её сознании. Время от времени она вспоминала Арчибальда, своего мужа, и своих отца и мать. Тогда её глаза затягивала грусть. Девушка не могла остаться ни с любимым мужем, ни уйти к другим эльфам. Кровную узы держали её здесь, в этом лесу вдали ото всех.
Происхождение дарило ей долгую жизнь. Долгую, очень долгую жизнь. Эльфы были странными существами, Ирэн это знала с рождения. Веками они копили, казалось, одни только переживания и печаль. Но она не была даже полноценным эльфом! Её дом был вдали от её сородичей, а жизнь среди людей была слишком короткой. Ирэн не могла жить в одиночестве в своём лесу. Потому и уходила раз за разом в людские города. А когда подходил её срок, страх смерти заставлял вернуться домой, где родные деревья и травы возвращали ей молодость.
Ирэн подошла к весёлому ручейку и присела возле него. Она чувствовала его прохладу даже вот так, не опуская в него рук и не омыв лица. Она чувствовала всё в своём лесу. Всё кроме спокойствия. Что-то не давало ей забыться, что-то говорило ей об её ущербности. Она не принадлежала полностью ни одному из миров. Везде её ждала скорая смерть или жизнь полная обмана. Ведь даже клятвы и обеты верности, которые она давала - давала искренне, от всего сердца - и те были правдой лишь наполовину. Впрочем, и вся её жизнь была жизнью лишь наполовину - наполовину жизнью человека, наполовину эльфа.