Беспокойный мертвец или страсти вокруг Патрика, Игра первая. Завершена. Опции

[Toro]

Начинаем. Удачи всем игрокам

Сообщение отредактировал Toro - 14.03.2007, 14:43

[Самир (Гути)]

Утро 8 мая, таверна «Тихий Омут»


Барби, твой смех нам бы...


- Не возьмут тебя в партизаны... – бормотала Таисия повторно чихающему Гути.
- Ты как всегда прямолинейна, милая моя, Таисия! – подражая голосу, Самир выполз из-под кровати. – И ты ей веришь?
- Есть аргументы против? – смутилась графиня, потянувшись за недокуренной сигарой.
- Ну, Патрик же не сам себя бронзовым львом уважил?
- Тоже верно, - Тася подкусила нижнюю губу.
Гути, схватив за угол наволочки валяющуюся под кроватью подушку, тут же заехал ей по Таисии, переломив сигару в ее руках надвое.
- Я вызываю вас на поединок, графиня! Защищайтесь!
- Ах, ты так! – кинув сигару подальше, Тася приняла в свои ручки оружие и замахнулась.
- Ин изволь! Иль стань же в позитуру! – цитировал Самир один из модных романов, нанося размашистые удары. – Посмотришь, проколю как я твою фигуру!
- «Убей» послышалось с толпы! – в ответ кричала графиня, махая подушкой из стороны в сторону. – «Убей, да не предай обитель! Пусть плачет от восторга зритель и наплетет врагу петель!»
- «И вновь вонзится острый меч»! - продолжал Гути. – «Голова покинет плеч»!
- «Учитель вновь воздвигнет речь»!
- «Не счесть всех упокойных свеч»!
- «Еще один должен полечь»!
- У вас нет шансов, графиня. – Самир откинул подушку и попытался схватить ее за плечи. - Достойно примите свое поражение.
Таисия взвизгнула, выпустила из рук подушку, прыгнула за порог балкона и захлопнула его дверь. Гути вцепился в ручку, а графиня, уперевшись одной ногой в стену, тянула ту же дверь на себя, не переставая смеяться.
- Птица Тася отличается умом и сообразительностью! – сквозь смех говорил Самир. – Отличается умом. Отличается сообразительностью.
- Все! – выпустив дверную ручку, воскликнула Тася. – Сдаюсь!
Гути шагнул на балкон, графиня тут же рухнула на его плечи.
- Отличается сообразительностью! – он подхватил ее на руки и усадил на красные перила.
- Отсюда прекрасный вид! – перевела тему Тася, кидая взгляд на границы Гвибрука, вход Тихого и наконец недымящее окно Роберта.
- Ах, вот откуда ты видишь всех, кто приходит в таверну... – с интересом сказал Гути, разглядывая крыльцо. В ответ Таисия лишь шире улыбнулась, обнажив белые зубки. – И все-таки Бьянка...
- Ни слова о Бьянке! – перебила его та, надув губки. – Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! Надоело превращать Гвибрук в кучку сыщиков. Не наше это дело...
Самир промолчал, еще крепче обвив руки вокруг женского стана. Романтику их одиночества нарушил очередной посетитель в сером плаще.
- Еще один ранний гость. – Разочарованно прошептал Самир, указывая на скрытое капюшоном лицо. – Берта наверняка заперла входные двери.
- Увы, милый... – нахмурившись, Таисия спрыгнула с перил, следя взглядом за брякающими по дороге рыцарскими шпорами. – УзнАю эту походку из тысячи. Поверь, ЕГО - пропустят.
Гути промолчал, но глаза...графиня не видела этот взгляд и слава небесам...словно дьявол смотрел глазами Самира...

Сообщение отредактировал Самир (Гути) - 11.05.2007, 15:34

[Кипрас]

Утро 8-го. Дом судьи Кипрас (и далее по тексту)
Его честь встал сегодня рано, не смотря на неспокойную ночь и занятные сновидения. Умывшись и ополоснувшись в огромной кадке, Леон почувствовал себя великолепно. На ночном столике стоял любовно приготовленный графин. В нем, нежно переливаясь в лучах солнца, игралось рубиновое Каберне. Рядом на подносе стояли две точеные рюмки, и на блюде лежал тонко нарезанный пошехонский сыр и свежие круасаны. И графин, и рюмки, и даже поднос все было выполнено в одном стиле. Их посеребренные накладки напоминали трепещущие волны, и надутые ветром паруса. В них словно слышался шум ветра, гомон чаек, скрип весел в уключинах и пение палубы при легком бризе попутного ветра.
Все это было знакомо Леону не понаслышке. Семнадцатилетним салагой он впервые ступил на палубу брига «Эсперанса» и, прослужив на нем 5 лет сошел на берег палубным офицером, чтобы уже, быть может, никогда не ступить на палубу ни одного пинаса, шебеки, или на  худой конец малой галеры. Слишком многое довелось увидеть за эти годы юнцу. Несколько потопленных флибустьеров, куча утопленных людей, абордажи и та резня на палубе брига, которую им устроил тот фрегат с черными парусами и песочными часами размашисто намалеванными на фор-марселе.
Да, память, память ты же можешь, ты должна… Выпив рюмку Кипрас подумал, что жизнь хороша.
- Черт возьми, и бушприт вам в корму. Жизнь чертовки хорошая штука, если немного подумать. Жаль только, что заканчивается все маленьким земляным наделом.- Сказав это, Леон с некоторой нежностью подумал о своем дворецком. «Знает, чертяка, чем угодить». Но впереди был еще целый день, и Его честь знал, что грядущее готовит много занимательных моментов.
Одевшись, Кипрас поверх исподней рубахи, надел кожаную, на которую надел тончайшую, двойного плетения  кольчугу. В свете последних событий это не помешает. Кольчугу Леон прикрыл камзолом (или как это называлось в средние века – прим. автора). Поверх пояса Его честь опоясался перевязью, в ножны которой  была вложена простоя и незатейливая сабля утяжеленная елманью. В дополнении к сабле шел узкий четырехгранный кинжал. Полюбовавшись на себя в зеркало, Леон сказал: - Пора.
Выйдя во двор, Кипрас нашел Абрека оседланным и вычищенным. Его под уздцы держал Бернар. Абрек  был возбужден, перешагивал на месте и перебирал во рту загубник. У крыльца, на скамейке под навесом сидела Жозеффа. «Боже, как она изменилась» - подумал Леон. – Неужели эта колода была когда-то звездой «Голд Ривер», что с ней стало. Время неумолимо». Завидев мужа, Жозефина встала и хотела, было что-то сказать, но Леон прервал её.
- Бонжур милая. Не сейчас. Давай потом.
Ловко вскочив в седло и уже из него, перегнувшись, чмокнул супругу  и был таков.
Выйдя из ворот, Абрек пошел карьером, затем было, сменил аллюр, но судья осадил его и скакун пошел далее мелкой рысцой.
«Беготня начальства (генерала) в мирное время вызывает смех, а в военное панику» - вспомнил старую пословицу Кипрас. Далее по улице он решил проследовать более степенно. Хотя он понимал, что Абреку мелкий шаг сейчас не по вкусу. Следуя верхом, Леон чувствовал, а порой и видел, обращенное на себя внимание горожан. Кто-то смотрел с восхищением, кто-то равнодушно, а иной раз за взглядом можно было прочесть неприязнь и даже ненависть. Хотя последние сразу же опускали глаза и скрывались кто за забором, а кто и проемах дверей.
Проскакав до очередного перекрестка Леон, свернул с родной Ленорман на Лентюрлю, пересек Пексесо и оказался на Жемчужной улице. Эта когда-то зажиточная улица сейчас несколько поутратила былое величие и сейчас выглядела несколько обшарпанной и потрепанной как знатная дама, которую вытащили из постели, не дав привести себя в порядок. Сия улочка славилась своими ювелирами и кондитерами. На Жемчужной, третьей слева стояла лавка старого Хайнца славившегося своими изделиями на всю столицу. К нему то и направил своего скакуна Леон. У коновязи, оперевшись на неё стоял парнишка лет 14-ти и откровенно скучал. Соскочив с Абрека Леон, кинул отроку удила и пару мелких монет.
- Побудь с ним, пройдись и дай напиться.
Кипрас знал этого мальчишку, тот довольно часто подрабатывал в лавке старого Бенедикта. Войдя в лавку Леон, увидел стоящего за прилавком Цилю, сына Бенедикта, сам же хозяин сидел в углу, в кресле. Завидев судью Беня, прямо выскочил из кресла и чуть - ли не вприпрыжку направился на встречу к Его чести.
- Ба, зоннер вей, кого я вижу. Мизман ло раити отха, адони.
- Бокер тов, адони Хайнц. Ма шломха? Ма хаиньяним?
- Тода раба, мэцуян.
-Вэ ат Ваша честь?
-Мода лах, тов.
- Ладно, давайте перейдем на общеупотребительный. Я конечно машеху кцат хэйванти и ледабер бэиврит, но это меня утомляет.
- Как пожелаете, Ваша Честь.
- Вот и ладненько.
- Циля, ша ты стоишь, будто статуя Бельведерская. Предложи Его чести стул, и принеси шо-нибудь на стол.
Цилерманн откуда-то из тени вынес второе кресло, чем сейчас же воспользовался Леон. Один из помощников встал за прилавок, другой метнулся внутрь дома и немного погодя вернулся с бутылочкой и закуской. Расположившись напротив, адони Хайнц продолжил  разговор.
- Что привело столь почтенного господина в мою лачугу. Вы зашли немного поговорить со старым Беней, или имеете интерес до меня и моего товара.
- Да вы догадливы господин Хайнц. Я имею кое-какой интерес до ваших цацек. Желаю, знаете ли, приобрести рубиновое колье и серьги. А после переслать это приобретение в «Тихий омут» его хозяйке.
- Ба, вы тоже имеете там интерес.- При этих словах старик сощурился.
- Тсс, это м/у нами. Вот вам полторы сотни золотых уиллов и мое пожелание чтобы товар сегодня к обеду был на месте.
- Нужно ли говорить от кого подарок или просто приложить ваш фамильный оттиск.
- Последнее будет более уместно.
- Ну что, тогда может быть по пять капель за нашу коммерцию.
- Можно чуть-чуть.
Пригубив и закусив, Кипрас попрощался и вышел из лавки. Стоявший у коновязи паренек передал ему удила и уселся на землю.
- Адью, паре.
Вскочив в седло Леон, направил свого Абрека к выезду на Евсеевские поля, по ним можно было без особых хлопот добраться до Дворца. Да и хотелось такого дикого галопа, чтобы ветер уши заложил.

День 8 мая. Подземелья Дворца Веларде.
Прибыв во дворец и спустившись в его подземелья Его честь, осведомился у дежуривших охранников о здоровье и самочувствии задержанного и как он сейчас. Ему доложили, что заключенный уже встал, чувствует себя нормально и готов к переводу в замок Игрек, если на то будет желание и письменное соизволение Кипраса.
- Нет необходимости – ответил Леон.
- Рано или поздно его придётся конвоировать сюда для аудиенции с Королём. Проводите меня к нему.
Сняв перевязь и оставив саблю в оружейке, Кипрас направился вслед за конвоем к задержанному капитану. В камеру Его честь вошел последним, предварительно пропустив 4х охранников не из боязни, а исходя из требований устава. Лицо Гибеллина скривилось в презрительной улыбке.
- Бонжур, милсдарь капитан. Я пришел, как и обещался. Что с вашим лицом сударь, вас мучают зубы.
Последнее замечания явно задело Гибеллина. «Он еще и издевается» - подумал он о Леоне. «Кто он, хитрая гнида или толоконный лоб. Скорее и то и другое».
- Что за ранний гость в моих апартаментах. Вы знаете, я так рано не принимаю.
«Ну что, туше Ваша честь».
- Ах да, я и позабыл, что это Вы прописали меня в этот номер. Присаживайтесь и излагайте с чем пришли.
- Смотрите, чтобы этот номер не сменился более тесным. А на счет темы для рандеву она все та же - при этих словах Леон сел на лавку.
- Не хочу вас разочаровывать Ваша честь, но думаю, мое пребывание в казематах будет кратковременным. Скоро Его Высочество вернётся в столицу и вынесет свой вердикт.
- Посмотрим, будет ли он для вас благополучным. И давайте ближе к телу нашего вопроса.
- Хорошо, Ваша честь. Что вы хотите узнать? Единственное что я хочу сказать, я не виновен в убийстве Патрика Нуньяса. И это я заявляю официально, с полным осознанием сказанного.
- Да, возможно, я тоже так думаю. И не смотрите на меня, так как будто вы увидели святого прелата в исподнем. Слишком много ясно, что становится немного мутно. Не думаю, что капитан гвардейской роты такой идиот, чтобы после совершения убийства оставлять весь букет убийственных улик о причастности в своей комнате. Идиоты до капитанов не доживают.
Последние слова сильно задели капитана и он, было, кинулся на Его честь, но ему в грудь уперлись выставленные алебарды. Судья довольно ловко соскочил со скамьи и, оказавшись за спинами стражи, продолжил.
- Вы хотите что-то сказать, милостивый государь. Если нет, то с вашего позволения я продолжу. Не у вас не у меня нет доказательств вашей невиновности, зато других с избытком. И вы, и я заинтересованы в справедливом решении дела. И вам и мне может здорово непоздоровится при недолжном, по мнению некоторых, решении задачи. Поэтому советую Вам еще раз последовать моему совету на счет своих владений. Его Высочество симпатизирует вам и поэтому его решение может быть милостивым. В противном случае вам выделят 2,3 кубометра собственной земли, чтобы погрести ваши останки. И тогда уже своей недвижимостью будите хвастать пред Спасителем, или перед тем, кем предстанете.
Во время монолога Леон нервно ходил за спинами охраны и подергивал носом. Что-то раздражало его обоняние. Да и сама беседа была жесткой.
- Я то думал что гвардия свободна от дураков и слабоумных симулянтов. Ан нет, токовых набралась целая рота. Это не обида, а констатация факта.  Господи, ваши люди не знают даже как правильно опротестовывать решения начальства согласно воинским положениям. Вы думайте перед вами штатский болван и балаболка, способный лишь трясти полами судейской мантии и стучать молоточком при вынесении вердикта. Сей недостойный не бельмеса не смыслит в военном деле, лезет в дела ему не свойственные.-
Судью явно понесло.
- Быть может вы слышали о случае на бриге «Надежда». Хотя куда вам гвардейским верхоглядам до дел флотских. А я был на её палубе во время всей этой резни, и хвала Спасителю выжил. Поэтому и говорю с вами так. Поэтому и не жалею ни себя, ни свою печень в своем деле.
Леон продолжающий ходить и говорить одновременно, как бы невзначай подошел к недоконца убранной шконке и увидел среди прочего одну занимательную вещь. Это был кусок оборки нижней дамской юбки. Лицо Кипраса сделалось властным и непроницаемым, будто восковая маска. Повернувшись к Капитану, он сказал, как бросил:
- Милсдарь, капитан Гибеллин! Мало того, что вы находитесь под арестом, так вы еще умудряетесь, принимать здесь дам с ночным визитом. Уж не думайте ли вы что здесь филиал «Рая» или Вотеровских купален. Я Королевский судья не буду сейчас снимать с вас показания, а предоставлю вам возможность изложить все письменно, либо надиктовать какому-нибудь скрибе. Так же предлагаю накатать маляву своим архаровцам, что те немного поостыли. Надеюсь, у вас есть пара – тройка головастых унтеров способных мыслить и анализировать. Они могли бы помочь и мне и, прежде всего Вам. И еще не устраивайте здесь диких скачек с дамами. А то, что скачка была дикая, я могу судить по этому.
При этих словах Кипрас показал Гибеллину тот кусочек материи, который ранее комкал в кулаке и еще раньше был частью дамского туалета.
  - Не скучайте милый друг. Я еще загляну к вам с Вашего позволения. Это я оставляю Вам.
Кусочек материи упал на столешницу. Его честь повернулся и под прикрытием конвоя вышел из камеры. Выходя, он напевал:
- Милый друг не скучай, и меня не забывай. Может днем, а может ночью, я вернусь, я знаю точно, ты меня не забывай.
Выйдя в коридор, и дождавшись когда дверь камеры закроют, Леон обернулся к сопровождавшей его страже и увидел перед собой лицо капрала, белее снега. Пройдя немного дальше и чувствуя дыхание за собой, Его честь круто развернулся и начал свой очередной монолог:
- Вы что же это делаете бестии, канальи. Как бы врезал по вашим шапелям, чтобы ваши тупые головы оказались в районе копчика. Кто не знает где это, спросите у знатоков. Вы что же, хотите по три раза обхезатся на меня глядючи. Я вам живо совмещу пространство и время. Вы что же забыли положения внутренней караульной службы. Отвечайте, канальи. Кто позволил.
Отвечал капрал, как старший по званию, да и у него меньше других тряслись поджилки.
- Ваша честь мы ничего не знаем о произошедшем. Ночная смена уже сменилась. Мы её меняли, и все было в полном порядке.
- И это вы называете порядком. А если бы, убереги Спаситель, заключенный порешил себя ночью, или бы траванулся от принесенных ему дамой яств. Что она могла ему принести, яд или перо. Что было бы. Я бы здесь наделал такой лапши и квашеной капусты, что хватило бы на год. Молчите мерзавцы.
На мгновение Леон замолчал и оглядел присутствующих. Кто был белый, кто красный, точно вареный рак, кто-то пошел пятнами. Все молчали, сопели и тупо смотрели как-бы сквозь судью. «Когда же ты заткнешься» - думал про себя капрал. Остальные его мысленно поддерживали.
- И вы будите утверждать, что ничего не знаете о состоявшемся визите дамы. Небось, весь пересменок обсуждали её прелести, плюсы и минусы. Знаю вас, обормотов.
Немного отойдя, Кипрас продолжил:
- Значит так. Арестанта  перевести в другую камеру под любым предлогом, или вовсе ничего не объясняя. В новую камеру никого не впускать, без моего ведома, за исключением Его Светлости советника и Его монаршей милости или других членов Августейшей фамилии мужицкого пола. В прежней камере провести грандиозный шмон. Все интересное собрать и оставить до моего прихода либо Его Светлости. Арестанта накормить и спать уложить в одиночестве. Воздержание бывает полезно.
При последних словах на лицах охраны промелькнули улыбки.
- На тебе пятак на чай- с этими словами Леон передал монету капралу – Выпей за мое здоровье после смены, и этих бздунов угости. А до тех я еще доберусь.
- Рады стараться – был дружный ор ему в ответ.

Сообщение отредактировал Gabriel - 13.05.2007, 12:01