Глава четвертая. Час волка. Опции

[Всадник]

Свершилось. Час Судьбы настал. Все тайны открыты и теперь нам надо выстоять в последней схватке.

[Алек Рошель]

C 16 по 22 день месяца Темнейших Глубин. Граница с Полумесяцем. Близь г. Саблеза.

Возвращение в лагерь вышло куда более веселое, чем отъезд на разведку. Три тысячи – это не три сотни. С такой армией можно наворотить дел… В лагере, меж тем, что-то происходило – целая толпа собралась на границе шатров и лесных зарослей. Несмотря на усталость, графу стало интересно.
Галдящая толпа, широким кругом обступившая небольшой пятачок  на окраине лагеря, нехотя расступилась, и Нико увидел объект всеобщего интереса. Вернее сказать, объекты. Шарль ле Бевер сидел на большом, наполовину ушедшем в землю валуне, а перед ним переминался с ноги на ногу Алек. Между ними, на расстоянии в половину человеческого роста от земли парил небольшой осколок гранита, размером с ладонь ребенка. Когда графу удалось, наконец, пробиться достаточно близко, камешек как раз вышел из состояния неустойчивого равновесия и полетел вниз. У самой земли он снова замер на миг, после чего взмыл на прежнее место. Снова повис в неподвижности. Начал двигаться по спирали, то, опускаясь к самой земле, то, взлетая выше человеческого роста. Зрители одобрительно загудели. Алек же наблюдал за происходящим с восторгом, смешанным с напряженным, таим не свойственным ему вниманием, словно слушал удивительную сказку. Движения камешка все усложнялись: теперь он выписывал сложные петли. Лицо ле Бевера, абсолютно бесстрастное и сосредоточенное в начале, теперь блестело от пота – «представление» явно стоило мужчине немалых сил. Наконец, осколок гранита опустился на траву точно посередине между Паладином и мальчиком. Нико отметил, что Шарль заговорил не сразу, словно собираясь с силами или пробуждаясь от сна:
- Эти упражнения несложны, но превосходно учат контролировать изливающуюся силу, не давая ей поглотить, увлечь себя. Так же они учат концентрироваться по желанию, а не в моменты опасности или радости. Беда всех ерети… э-э-э… магов-самоучек в том, что они идут на поводу своей силы, вместо того, чтобы управлять ей. Научись управлять камешком – сделаешь первый шаг к овладению своим даром. А теперь, мальчик, повтори все то, что делал я.
Алек смотрел на обломок довольно долго, и окружившим место обучения людям уже начало казаться, что ничего не случится, когда тот плавно поднялся над землей и начал  повторять кульбиты, продемонстрированные ранее.  Паладин следил за полетом гранитного обломка с не меньшим тщанием, чем раньше Алек, и то улыбался одобрительно, то огорчено качал головой, хотя на взгляд Нико повторение было безупречным. Несколько раз он раздраженным жестом прерывал воздушную карусель, заставляя начать все сначала. Зрители начали понемногу расходиться по своим делам и лишь несколько человек, то ли не занятые в ежедневных работах, то ли слишком зачарованные, чтобы уследить за ходом времени, остались молчаливо глазеть на представление.
Засмотревшись на причудливые петли, граф на какое-то время забыл о самом ребенке. Когда же он поднял глаза, то подумал, что мальчишка скучает. На его лице не было заметно и следа того напряжения, что отражал весь внешний вид ле Бевера во время демонстрации. Камешек убыстрил полет, стремясь скорее завершить повторение, но Шарль сердито прикрикнул – и все началось с самого начала… Будь Нико немного внимательнее, он, возможно, успел бы подметить, что мордашка Алека приобрела невинно-хитроватое выражение, осветилась улыбкой – предвестницей очередной проказы. Но когда граф понял, что сейчас произойдет, было уже поздно: валун, с восседавшим на нем Паладином, взмыл в воздух с такой скоростью, словно вылетел из гигантской пращи и, поднявшись над верхушками деревьев, начал описывать широкие круги. Удивленные возгласы свидетельствовали, что всему лагерю был превосходно виден кружащий в воздухе громадный камень с распластавшемся на нем в отчаянной попытке удержаться мужчиной. В чьих-то криках слышалась неподдельная тревога, кто-то вопил восторженно, явно еще не осознав всей грозящей Шарлю, да и тем, кто находится внизу опасности. Сам же Нико отчаянно пытался придумать способ предотвратить катастрофу. Заставлять Алека прекратить ворожбу сейчас – обречь Паладина нападение с высоты. Позволить всему идти своим чередом – неизвестно чем закончится эта история…
Тем временем несносный мальчишка, сейчас больше похожий на изваяние, чем на живого ребенка, заставил валун завершить последний круг и со всей возможной плавностью опустил его на прежнее место. Минута прошла в полной неподвижности: по-прежнему судорожно цепляющийся за выступы ле Бевер молча смотрел на Алека, а тот – выходил из состояния сосредоточенности (управление большим камнем явно далось ему сложнее, чем игра с маленьким). Но вот мальчик пошевелился, встретился глазами со своим учителем, испуганно ойкнул – и рванул к зарослям кустарника за шатрами с быстротой зайца, спасающегося от лисицы.
И тут Паладин доказал, что в Храме их обучают не только магии: ловко скатившись с камня и из кувырка поднявшись на ноги, он ринулся за сорванцом с быстротой, вызывающей искреннее восхищение. Миг – и оба скрылись с глаз. Рыцари вокруг хохотали и делали ставки на исход погони – большинство, не раз стоявшее на часах, сходилось на том, что Шарль конечно малый не промах, но «поймать паршивца в лесу не сможет даже полк егерей». Нико же просто стоял посреди всеобщего веселья, испытывая ни с чем не сравнимое облегчение. Где-то на краю сознания бродила мысль, не стоит ли поискать арбалет и проверить, не слишком ли зол новоявленный воздухоплаватель и не причинит ли вреда мальчику, но, как и другие, он не слишком-то верил в успешность погони. Громкий визг, огласивший лес, заставил многих удивленно смолкнуть и потянуться за кошельками – ле Бевер совершил таки невозможное. Теперь искать оружие времени и вовсе не осталось – граф прибавил шагу, потом побежал…
По мере приближения к источнику визг усилился. Более того, к нему прибавились звуки, которые издает только что срезанный ивовый прут, используемый в воспитательных целях. Нико немного постоял, размышляя, не стоит ли вмешаться. С одной стороны он не одобрял таких методов воспитания, но с другой… опасность жизни мальчика явно не грозила, а «то, что не убивает нас – делает нас сильнее». К тому же у самого графа рука бы не поднялась сделать то, что, Пресветлый Маррель свидетель, сделало бы мальчишку если не сильнее, то хотя бы немного послушней. Так что пусть все идет, как идет. Насвистывая что-то веселое, мужчина развернулся и направился обратно к кострам. Сегодняшний день был радостным, но нелегким, а завтрашний обещал быть не менее утомительным: предстояло выработать план захвата города, почитаемого всеми неприступным.

***

- Цирк? - Рио, прибывший вместе с гонцом в лагерь Нико, казался по настоящему пораженным, - Николя ле Тойе, вы же дворянин! И собираетесь замарать свою честь, изображая из себя дешевого паяца перед толпой простолюдинов и варваров?!
- А почему, собственно, нет? – Нико попытался отшутиться, но Рио продолжал смотреть осуждающе, - Ну, тут ты прав. Убедил. Давай поступим, как велит рыцарская честь – облачимся в доспехи, поднимем знамена, подъедем к стенам города и, потрубив в рог, вызовем лирийцев на честный бой. Согласен?
Рыцарь ничего не ответил.
- Не вдохновляет, вижу… - граф усмехнулся, - А цирк… Все любят цирк, Рио. Ты когда был мальчишкой, разве, не сбегал из замка посмотреть на представление акробатов, фокусника или метателей ножей? Уверен, лирийцы тоже сбегали. Кроме того, никто так не скучает, как солдаты, оставленные в гарнизоне. Всех развлечений – выпивка да драки. Они нам обрадуются.
- Да уж,… - тот хмыкнул, но через мгновение се же признал, - В этом есть определенный смысл. Ты проникнешь в город. А дальше? Саблеза набита войсками – ей не овладеть маленьким отрядом. Захватить ворота и удерживать их до подхода рыцарских сотен? Но три с половиной тысячи человек не укроешь достаточно близко, чтобы прийти на помощь по первому зову. Это удается только в легендах. Вас всех там перебьют прежде, чем моя армия увидит стены.
Теперь пришел черед Нико промолчать. Нет, конечно, можно было уподобиться легендарным героям и мужественно удерживать ворота, пока три тысячи Рио не ворваться в город,… но это означало, что почти никто из маленького отряда циркачей не доживет до победы. И он, Николя ле Тойе, - тоже. А умирать не хотелось отчаянно. Неожиданно для всех заговорил Рихард, молчавший все время переговоров, словно речь шла о каком-то чуждом ему месте, а не родном городе лаконца:
- Восстание. Мы можем поднять восстание. За несколько дней сколотить отряд из горожан, которые помогут удержать ворота и в назначенный час выступить…
- Восстание… - Рио не смог удержать циничной усмешки, - Они уже раз восстали, когда открыли ворота врагу.
Рихард вздрогнул, как от удара, опустил глаза, но упрямо продолжил:
- …выступить плечом к плечу с теми, кто проникнет в город. Я – из Саблезы и не верю, что все горожане предали свою родину. Предателей не могло быть много – просто они действовали неожиданно и нагло. Попади я  город, многие из тех, кто сейчас не сопротивляется, присоединились бы к нам.
- А  вот это исключено, - рыцарь вскинулся, разворачиваясь к Рио, готовый отстаивать свою идею, но тот сам изумленно пялился на Нико, произнесшего слова отказа.
Уже мягче, тот продолжил:
- Ты сам говоришь, что многим известен в городе. Представляешь что будет, если тебя узнают? В лучшем случае, ты окажешься в бегах. А в худшем – мы все окажемся украшениями зубцов городской стены.
- Меня не узнают, - Рихард явно думал над своим планом достаточно долго, - Вы собираетесь устраивать цирк? Какой же цирк без клоунов. Я обрею голову, надену соломенный парик, скрою лицо под гримом… Никто не узнает саблезского виконта в ярмарочном шуте. Даже не подумает о такой возможности.
- Почему нет? – на этот раз всех удивил Рио, - Я готов пойти на это лишь ради того, чтобы увидеть клоуна дворянского звания. Шут у вас есть. Кто еще?
Постепенно разговор сполз с обсуждения военных вопросов на куда более веселую тему распределения ролей.
Рихард стал клоуном и кто-то пошутил, что лицо у «артиста» столь мрачное и не располагающее к этому жанру, что одно это вызовет у зрителей неудержимый смех. Раэн заявила, что неплохо танцует, и после первой же демонстрации все мужчины дружно решили устроить перерыв в беседе, для более тщательного ознакомления с будущим номером. На том бы работа и закончилась, если бы танцовщица не вернула рыцарей из мира грез назад на грешную землю. Нико неплохо пел и метал ножи. Разгоревшийся спор, в кого эти самые ножи будут метать, вновь пресекла Раен, заявив, что ни за одного из них зрители переживать не будут, да и где они вообще видели мужчину-мишень? Рио, сначала следивший за спорами «циркачей» с праздным безразличием, постепенно втянулся и заявил, что хоть сам он скорее бросится на меч, чем примет участие в этом балагане, но у него есть парочка подходящих кандидатов. Вскоре они прибыли из армейского лагеря: Гир, молодой парень ростом в полтора Нико, и раза два шире в плечах, оказался младшим сыном кузнеца, завербовавшимся в армию, и, как он сам заявлял, однажды уже работавшим в бродящей цирковой труппе. Второй – тип неопределенного возраста и занятий, долго кланялся и жал всем руки, после чего с таинственным видом заявил, что может заставить вещи исчезать и появляться вновь. И вообще – он широко известный в узких кругах маг и волшебник. В ответ на выраженное зрителями вежливое сомнение («Ты – маг и волшебник?! Тогда я – Пресветлый Маррель! Ты сколько сегодня выпил, маг красноносый?» - реплики публики), он укоризненно вздохнул и начал возвращать владельцам вещи, еще недавно бывшие у тех на поясах или за пазухой. Недолгое, но оживленное совещание, решавшее насущные вопросы: «Стоит ли бить мага-карманника? Если бить, то учитывать ли как смягчающее обстоятельство то, что он все вернул? Все ли он вернул и не стоит ли на всякий случай провести обыск? Принимать ли умельца в труппу и если да – то стоит ли повременить с избиением до конца акции?» закончилось решением принять Халена (так звали «мага») в группу в качестве мага и факира.
Проще и в то же время сложнее всего оказалось подобрать наездников для представления на лошадях: среди рыцарей было немало мастеров вольтижировки, так что пришлось устраивать импровизированный конкурс, а из победителей отбирать тех, кто выглядел наиболее безобидно. Этот критерий предложила вездесущая Раэн, ехидно заметив, что группа здоровенных мужиков с короткой стрижкой под боевой шлем и мозолями от постоянного размахивания мечом наверняка вызовет у лирийцев приступ искреннего доверия. Наконец, группа наездников, которым предстояло стать «гвоздем программы» («…за неимением других инструментов…» - Рио) и ударной силой маленького отряда была сформирована.
Конец всеобщему триумфу положил Гир, робко заметивший, что бродячий цирк не бывает без зверинца или, на худой конец, без одного-единственного номера с дикими зверьми. Выхода не было: ни в одном лагере не нашлось ни дикого зверя, ни того, кто умел бы с ними обращаться. Назывались разные имена – тот был до войны охотником, другой – птицеловом, дрессировщика, да еще с обученным питомцем – не было.
Все время, Нико со товарищи создавали свой цирк, вокруг них крутился еще один зритель, которого все происходящее интересовало исключительно как красочное представление. Когда очередной «артист» начинал свое представление, Алек либо носился перед импровизированной сценой, оглашая воздух восторженными криками, либо валялся на траве, положив голову на скрещенные руки и болтая в воздухе пятками. Граф с запоздалым раскаянием отметил, что сегодня сорванец предпочитает стоять, либо лежать на животе. Хотя, увидев в руках мальчика столь редкие в военном лагере сладости, заподозрил, что у того вполне хватит хитрости изображать жестоко пострадавшего, дабы вызвать всеобщее сочувствие. И при всей хаотичности своих перемещений по лагерю, Алек умудрялся сделать так, чтобы между ним и ле Бевером оказывался либо Нико, либо Раэн, временами бросавшая на Паладина уничижительные взгляды. Но при разговоре о животных и зверинце мальчишка вдруг стал подозрительно тих. Нико, справедливо опасавшийся очередной шутки во вчерашнем стиле, стал временами бросать на Алека настороженные взгляды, отмечая про себя, что то стремится как можно более незаметно подползти поближе к костру, вокруг которого собрались «распорядители аттракциона»
- Нет, птицелов – это не то, что нам нужно. Он сможет подражать голосам, но чтобы поймать и выдрессировать птицу нужно время. Его у нас нет… Алек, брысь отсюда, - граф взял на гитаре несколько аккордов, словно надеясь, что музыка подскажет выход, но ничего оригинального не приходило в голову.
- Может, выследить настоящий цирк и… э-э-э… «позаимствовать» их зверинец? – Хален улыбнулся слегка заискивающе, чем еще больше укрепил подозрения Нико по поводу своей предыдущей профессии.
- Ну-ну. В это неспокойное время дороги так и полнятся кочующими циркачами, - Раэн откинула прядь волос со лба, - Нет, не получится. Нужно придумывать что-то без зверей… Алек, тебе чего?
- Алек, - ничего грозного в голосе Шарля не было, но мальчик тут же вскочил и вытянулся, - Ты хочешь что-то сказать? Если да, то не тяни.
- Ну… - тот замялся, - У меня есть друг. Я его спросил, не может ли он нам помочь… ну… с представлением звериным. Так вот он говорит что может. Только боится очень.
- Что за друг и чего он боится? – Нико мысленно перебирал всех известных ему товарищей сорванца. Все они были солдатами его отряда, и роль неведомого друга ни коим образом не подходили. Алек переступал с ноги на ногу. Его явно распирала какая-то новость, решиться мальчик никак не мог. Наконец он выдавил:
- Обещаете его не обижать? Все обещаете?
- Все, - графу искренне хотелось надеяться на то, что слово удастся сдержать, - Обещаем. Так что за друг? И как он нам поможет? Он – егерь? Или отшельник?
Не говоря больше ни слова, мальчишка развернулся и помчался в лес.
- Занимательный мальчик, - Рио, забывшись, оперся на левую руку и болезненно охнул, - Ты где его взял?
- Долгая история… - ле Тойе разбирало любопытство, - Позже расскажу.
- А вот меня интересует личность его загадочного друга, - голос ле Бевера был полон подозрительности, - С этого отродья Тьмы Предвечной станется привести из леса одного из обитателей Долин Вечной тени.
Раэн фыркнула:
- Может, это и не мое дело, но если сиятельный граф решил молчать, то скажу я. Алека больше никто не будет наказывать таким образом! Ничего хорошего с ребенком так не сотворишь.
Шарль не стал спорить – просто поднял глаза к небу и зашевелил губами, то ли взывая в молитвах к Маррелю, то ли вспоминая свой вчерашний феерический полет. Гир, на правах участника труппы устроившийся у костра открыл рот для  какого-то комментария, но так и застыл, уставившись на что-то за спиной Нико. Раэн замерла, на ее лице начала расцветать странная улыбка. Готовясь к самому худшему, Нико обернулся.
- Вот мой друг. Он – медвежонок. Я ему сказал, что вы обещали его не обижать.
Назвать «медвежонком» то, что возвышалось над мальчиком  подобно скале над холмиком, мог только Алек. Молодой медведь, степенно вышедший из леса вслед за мальчиком был огромен. Когда же зверь, послушный взмаху детской ручонки, встал на задние лапы, граф с ужасом осознал – НАСКОЛЬКО он огромен. Такие звери обычно не водятся в теплых краях, предпочитая им северные леса и предгорья, так что каким ветром сюда занесло этого исполина, было абсолютно непонятно. В довершение всего взбудораженный мозг выдал, что эта порода славится своей хитростью и крайней свирепостью. Наверное, надо было что-то делать, вот только что именно… К реальности его вернул смех Раэн:
- Теперь у нас есть зверь. Вот только кто будет его дрессировщиком?
Алек пританцовывал рядом со своим «другом», цветя широченной улыбкой. Зверюга пыталась ему подражать, демонстрируя окружающим внушительных размеров зубы. Улыбающийся медведь – это было выше сил одного несчастного графа.
- Но мы не можем взять мальчишку в город…  - слова прозвучали почти умоляюще, - Мы же не просто представления устраивать туда едем.
Медведь глухо зарычал, словно предупреждая.
- Хотя с другой стороны… - «медвежонок» опустился на все четыре лапы и дружелюбно обнюхал всех сидящих у костра – ни дать, ни взять, большая собака, - Ладно. Но когда придет время, я запру тебя в самом глубоком подвале, что сумею отыскать в этом проклятом городишке и не выпущу, пока все не кончится.

***

Наконец-то Саблеза. Картина местных жителей, столпившихся на обочинах дороги уже успела стать привычной: их маленький цирк производил впечатление.
Впереди, верхом на резво трусившем медведе, опутанном чем-то вроде импровизированной упряжи, горделиво восседал Алек, безумно гордый своим ярко-алым с золотом одеянием, и оттого безмерно счастливый. Дальше следовала шестерка верховых лошадей, украшенных перьями, с лентами, вплетенными в гривы, на которых восседали рыцари, отобранные для участия в шоу вольтижировки. Замыкали колонну два ярко раскрашенных фургона, вмещавшие остальных участников цирка.
Идею начать не с города, а с окрестных деревень подал Гир,  и вправду работавший в цирке. По словам гиганта, цирк не мог просто вот так возникнуть у ворот Саблезы – никто бы не поверил. Настоящее шоу должно было неторопливо шествовать по дороге, давая представление, а часто и не одно, в каждом крупном селении. Слава настоящей трупы должна далеко обгонять ее. Нико на подобный успех не рассчитывал, но и пренебрегать советами «знатока» не собирался. Кроме того, провал в городе мог стоить головы всем «артистам», так что не грех было для начала отточить мастерство.
Первое представление их труппа дала в собственном лагере, когда, наконец, было закончено украшение фургонов и изготовление нехитрого реквизита. Так что в путь они отправились под аккомпанемент восторженных криков и рукоплесканий. В общем, слегка ободренные. А потом были деревни по дороге к городу, где восторженные крестьяне и даже проезжавшие мимо лирийцы с искренним восторгом взирали на зажигательный танец Раэн, слушали баллады Нико, смеялись на выступлениях Алека, его «медвежонка» (мальчик ни в какую не соглашался дать зверюге какое-нибудь другое имя) и Рихарда, столь неподдельно опасавшегося «мишки», что это было смешно само по себе. Впрочем, остальные участники тоже не оставались без своей доли аплодисментов, меди, серебра, а иногда даже и золота. Нико удивлялся, что даже в это неспокойное время их бродячая труппа зарабатывала столько, что вполне хватало на привольную жизнь странников. Иногда граф ловил себя на мысли, что не отказался бы подольше прожить вот так – странствуя от селения к селению в компании добрых товарищей и получая награду за то, что ему самому доставляет искреннее удовольствие. Дико, но его радовали не только восторги лаконцев, но и сдержанная радость лирийцев, часто в конце выступления просто забрасывавших циркачей золотыми монетами. Нет, он помнил все и превосходно представлял. откуда взялось это золото,… но все равно было приятно. Что не помешало нескольким небольшим отрядам лирийских фуражиров исчезнуть бесследно, словно их поглотила сама земля – в конце концов они были военным отрядом и о боевом слеживании тоже не следовало забывать.
И вот, наконец, Саблеза. Город-цель. Здесь им предстоит дать свое главное представление, и в случае провала их непросто освистают. Лирийцы, стоявшие на страже у городских ворот, быстро, но весьма небрежно осмотрели фургоны, улыбаясь циркачам дружески, словно знакомым. Наверное, видели одно из их представлений. И вовсе хорошо – меньше шансов, что найдут мечи и арбалеты, надежно укрытые в днищах фургонов. Город. Непривычно тихий, лишенный той вечной суеты, что не стихает даже после заката и лишь ближе к полуночи превращается в неясные шорохи. Угрюмые люди, куда-то спешащие, опустив глаза. И виселицы. Много виселиц – почти что на каждом перекрестке. Под каждой – на ломаном лаконском выведена надпись «Они не соблюдали комендантский час. Лаконцам запрещено выходить из домов после захода солнца».
«Все веселее и веселее. Что же, все мы знали, на что шли,» - Нико отвернулся и обеспокоено взглянул на мальчика, по-прежнему восседающего на медведе. Он опасался за него – не так уж и много времени  прошло с тех пор, как огонь поглотил Лаверну. Но мальчик был на удивление спокоен. Присмотревшись, граф понял, что глаза ребенка закрыты – медведь шел сам по себе. Показалась рыночная площадь.
- Сюда, - Рихард, уже загримированный под клоуна, вскочил в фургон графа, и указал на таверну с выцветшей от времени и непогоды вывеской, - «Тихая пристань» - лучшая таверна в Саблезе.
- Лучшая таверна могла бы иметь вывеску и поновее…
Рыцарь хмыкнул:
- Яркая вывеска – признак нового, неизвестного заведения. Эта таверна могла бы и вовсе без нее обойтись. Кроме того, ее хозяин – мой хороший друг.
- Трактирщик – друг виконта? – Нико удивленно поднял бровь.
- А почему нет? – саблезец казался слегка смущенным, - Это долгая история. В другой раз. Поворачивай туда – нас здесь ждет приют и совет…. Уж если кто и знает про повстанцев, то это Сервио. Хозяин таверны.
Нико пожал плечами и крикнул Алеку, словно дремавшему на спине зверя, поворачивать к приземистому, широкому строению. Мальчик не пошевелился, не открыл глаз, но медведь плавно повернул, а граф почувствовал, как его лошадь (к слову сказать, абсолютно не боявшаяся вышагивающего впереди хищника) тоже свернула к их новому приюту.
«Таверны, гостиницы, трактиры…. Сколько я их повидал за последние месяцы. Надеюсь, эта хотя бы окажется не из худших»…