Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Народ]

01 день месяца Иглы.
Шенбрунн. Зал Красноречия.
Высокий Совет.


    Наступивший день должен был стать знаменательным в истории Руннской империи: спустя многие годы в Шенбруннском дворце будет заседать Высокий Совет. И вопрос, стоящий перед его членами определит судьбу многих, как сильных мира сего, так и простолюдинов – новый император должен быть избран.

    Обстановка важности предстоящих событий пронизывала дворец, и воздух, казалось, полнился тем томительным предчувствием, какое школяр испытывает перед выпускным экзаменом. Прибывающие на заседание знатные господа, вельможи и отцы Церкви один за другим шествовали по сверкающим коридорам к Залу Совета. У каждых дверей подобно изваяниям застыли императорские гвардейцы в парадной белоснежной форме с черным шитьем и трехцветными черно-сине-красными лентами, охватывающими гарды их шпаг. Уже давно стражи дворца не видели столько вершителей людских судеб собравшимися в одном месте, но их лица как всегда были невозмутимы. И только в самой глубине глаз мелькало что-то, что отличало их от статуй и что могло быть расценено как любопытство, снедающее любого человека, которому приходится быть свидетелем таких знаменательных событий.

    Зал Совета находился в конце длинной череды коридоров и комнат. Это занимательное помещение сильно отличалось своим скромным убранством от прочих. Кроме того, оно было квадратным и имело только один вход. Узкие сводчатые окна располагались очень высоко от пола и были перекрещены толстыми железными прутьями, встроенными в каменную кладку стен. В давние времена императоры не один раз прибегали к нехитрому трюку, который становился возможным в ходе заседания Высокого Совета в этом зале: они просто закрывали двери и не выпускали никого, пока нужное решение не было принято.

    Вдоль каждой из стен Зала Совета располагались трибуны. Столы темного дерева и помесь кресел с лавками, обитыми темно-красным бархатом с тисненным геральдическим рисунком. Трибуны именовались по сторонам света и до сих пор заседающие, за редким исключением, располагались за трибуной соответствующей той части Империи, которую они представляли. Так, герцога Иберо, как и Ауралонского Первосвященника, можно было увидеть сидящим за Южной трибуной, и в то же время герцог Флавио абсолютно правомерно восседал за Восточной, а Фросты не променяли бы свою Северную ни на какую другую. Лишь Западная трибуна немного выбивалась из общего распределения, потому как за ней восседали представители центральных семей Нортми, Барна и Конарэ, а также высокопоставленные столичные чиновники.
Итак, Высокий Совет собрался вновь…

    Акустика зала была устроена архитекторами таким образом, что даже негромкие слова, сказанные в специальном месте – Круге Красноречия, были превосходно слышны сидящим на самых удаленных местах. Бургомистр Рунна Бертран Фонтоне говорил уже несколько минут к ряду. Он приветствовал каждого из членов Совета, называя его звания, регалии и заслуги перед Империей. По торжественному случаю на груди бургомистра красовался отлитый из золота орден с изображением герба столицы; украшающие орден и массивную цепь изумруды и бриллианты переливались в лучах пробивающегося сквозь узкие окошки солнца. Бертран говорил спокойно и уверенно, методично выдерживая веками заведенную традицию представления членов Совета, и в конце своего выступления передал слово для благословения Ауралонскому Первосвященнику.

    Канцлер Рунна, герцог Альфред де Барна спустился с Западной трибуны и вышел в середину зала. Темным мрамором на полу был означен круг – специально отведенный для ораторов Круг Красноречия. В руке у канцлера был тяжелый церемониальный жезл с рубином в набалдашнике. Красный цвет не покидал канцлерский жезл уже не один десяток лет, но сам символ власти канцлеров Барна держал не так часто – ежедневная рутина и Малые Советы не требовали церемониала. Ударив концом жезла о мраморный пол и призывав к тишине, канцлер заговорил сам.

- Приветствую вас, благородные номены и номени! Если высокий Совет мне позволит, я бы хотел совершить некую прогулку. Правда, вместо императорского парка мы отправимся вглубь руннской истории, но подобный экскурс будет не менее освежающим.
В зале послышался ропот.
- Я прошу сохранять тишину. Это Совет, а не ярмарка. – Барна позволил себе заговорить громче, а конец церемониального жезла ударил о пол. – Мы ждали совета месяц, так извольте усмирить свое нетерпение!
- Итак, вы, несомненно, готовы назвать претендентов на престол. А кто-то, - канцлер обвел глазами собравшихся, - предпочел бы именовать себя, но предоставит эту честь другим. Задумайтесь, члены Совета, – не поступите опрометчиво.

Альфред де Барна продолжал:

«Никому не надо, я уверен, напоминать печальную историю одного из Советов, который заседал неделю, но так и не смогли выбрать повелителя. Не повторяйте старые ошибки. Тот, кого вы сделаете императором, положит начало новой династии на троне. О, я уверен, что у него найдутся люди, которые запомнят каждого, кто голосовал против. Не один десяток лет пройдет, пока те, кто впал в немилость, вновь обретут прежний фавор у нового повелителя. Помните о себе и о тех, кто станет носить ваше имя после вас и выбирайте осторожно.

Не стоит также впадать в иную крайность – раздробленность это прямой путь к усобице. Рунн силен лишь тогда, когда им правит один император, когда все земли объединены под могущественной дланью императора. Раздоры это страшная болезнь государства, его неминуемая гибель. Десятки лет прошли со времен той страшной войны, что едва не убила Рунн, изгнала его законного правителя из столицы, сделала бесплодными земли и сердца людей. Мое сердце до сих пор скорбит о сожженных деревнях и разграбленных городах. Миролюбивые жители Руна покинули семейные очаги, мастерские и лавки для того, чтобы кануть в кровавой бойне, алкать и призывать насилие и смерть на головы своих братьев. Многие, многие и по сей день наполнены печалью тех ужасных лет.»

    Герцог Торнхейм, и без того мрачный, помрачнел еще сильней и яростно закивал, подтверждая слова канцлера.

- Выбор ваш сегодня будет затруднен еще и тем, что почивший император, да пребудет он в милости Каспиана, не оставил прямых наследников. Я позволю себе напомнить членам Совета о праве престолонаследия. – В зале притихли, приготовившись слушать. Взгляд канцлера наткнулся на откровенно скучающего герцога Конарэ, усердно рассматривавшего то потолок, то собственные ботфорты.

- Итак, мы знаем три права о наследовании. Первое, - право крови, – по нему наследует ближайший родственник почившего повелителя. Далее, право воли, по которому наследует приемник императора, ежели таковой означен в изъявлении последней воли. Как, вероятно, известно членам Совета, приемника не существует. И, наконец, право чести, - наследует родственник повелителя, в чьем происхождении нет изъянов.

- Выбирайте, номены и номени, - сегодня судьба Рунна, судьба всей империи в ваших руках. Тот, кто возвысится сегодня, принесет Рунну славу или низвергнет его в пропасть разрушения. Выбирайте и да поможет вам Каспиан!

    Вышедший вслед за канцлером Первосвященник ограничился короткой молитвой и благословением всех присутствующих. Сев на место, Бонифаций сплел пухлые пальцы на объемистом животе и сонно полуприкрыл глаза. Что впрочем не помешало ему прекрасно видеть все происходящее.
    Снова сменивший его Альфред де Барна дождался полной тишины и приступил к делу.
- Поскольку покойный Император не оставил прямого наследника, а также не составил завещания, где мог бы указать своих возможных преемников, ответственность выбора ложится на наши плечи. Ближайшей родственницей является принцесса крови Асни Александрит-Райм, дочь принца Авентина. Второй претендент – герцог Диего-Альберто Иберо, прямой потомок младшей линии Александритов от принца Фердинанда.
- Асни Райм снимает свою кандидатуру, - Первый Тан поднялся с места и подчеркнуто сдержано кивнул головой.
    При упоминании герцога Иберо на Южной трибуне послышались возгласы одобрения. Соратники Иберо ликовали – после того, как Первый Тан снял кандидатуру Асни Райм у герцога не осталось соперников. На прочих трибунах члены Совета старались сохранять спокойствие, хотя некоторые решили поскорее выразить свое почтение новому повелителю. Хотя за герцога еще должны были отдать голоса члены Совета, но раз из претендентов остался только он, многие посчитали что императорская корона уже красуется на черных волосах молодого герцога.

    Предупреждения канцлера не пропали втуне – члены Совета решили своевременно упрочить свое положение. У новоиспеченного императора всегда прибавляется число друзей, соратников из тех, что выжидают победного момента, а потом делают вид, что поддерживали повелителя с самого начала. Так добывают власть для себя и потомков.

    Зал Совета наполнился шумом и взволнованными голосами, которые, однако, моментально затихли по требовательному жесту канцлера. На Восточной трибуне потребовали внимания.

Все женщины, как женщины.. а я - Богиня! ©

Чего хочет женщина – того хочет Творец! © народная руннская мудрость.

    И почему ей до этого казалось, что время идет очень медленно? Нет! И нет! Слишком быстро распахнулись двери, очень быстро и она не успела вздохнуть, ступая в огромный Зал Совета. Вздох замер где-то в груди, когда маленькая ножка в фиолетовой туфельке ступила на порог Зала, белокурая головка поднялась, а желтые глазищи медленно, царственно оглядели присутствующих. Они - те, кто сейчас смотрели на нее - скоро приклонят головы, приветствуя свою Императрицу. На короткий миг глаза Лианны задержались на двух женщинах - их она угадала безошибочно - Эрмина Иберо и Екатерина Барна. И эти гордые головы скоро будут покорно склоняться, славя ее - Лианну...

    ...Поздним вечером серебристоволосая девушка стояла напротив высокого человека с проницательным, улыбчивым взглядом и грелась в свете его улыбки:
- Вы так прелестны и юны, дитя мое.
    Лианна улыбнулась, сжимая в кулачок пальцы левой руки:
- Я волнуюсь.. И мне кажется, что это очень заметно. Это неправильно?
- Это неудивительно, девочка, - теплая ладонь коснулась белоснежной щечки девушки, темные глаза сверкнули ободряюще. - Но улыбка будет лучшим украшением этого лица.
    Евгений Флавио - владыка Флавии, способный подчинить себе весь мир по собственному желанию, как сказал про него Страд. Сейчас он стоял за спиной отца, глядя своими темно-фиолетовыми глазами в зарумяневшееся личико девушки. Ли чувствовала его присутствие и это заставляло ее существо еще больше трепетать: желание, волнение, ожидание... В головке, украшенной серебристыми косами, все перепуталось.
- Вы завтра будете на Совете? - вырвалось у девушки и она тут же смутилась: "Вот глупая! Конечно он будет.."
    Красивое лицо герцога Флавио вновь осветилось отеческой улыбкой:
- Я не смог бы пропустить ваше появление в свете, дитя мое. Теперь я буду ждать его с особенным нетерпением, - он чуть повернул голову вправо, бросая взгляд на сына и вновь возвращаясь к заметно успокоенной девочке, засиявшей от того, что ее оплошность не была наказана. - До скорой встречи, Лианна.
    Мужчина склонился и губы его коснулись лба девушки...

    ... Она посчитала это благословением. И теперь с удовольствием встретила нежный и внимательный взгляд герцога Флавио, который едва заметно соединил ладони обеих рук. Лианна чуть наклонила головку, которую венчала прическа изображающая корону, украшенную сверкающими, сапфировыми шпильками. Тонкую фигурку новоявленной претендентки охватывал фиолетовый шелк дивного платья, оттеняющего ослепительно белоснежную кожу, блистающего алмазной россыпью звезд, украшающих его. На груди сияло бриллиантовое колье. Именно так впервые появилась на Совете, пред лицом правителей разных стран Империи будущая императрица - Лианна I. На ее губах заиграла уверенная улыбка, а глаза сверкнули, когда долгожданный вдох прогнал вдруг возникшую перед глазами тень. Странная это была тень, но быстро растворившаяся среди бликов света, падающего из окна. Они сидели вокруг, рассматривая ее и, вероятно, чего-то ожидая. В ответ девушка просто улыбалась, встречая взгляды, направленные на ее лицо и как ей казалось все уже было решено. В светловолосой головке не могло родится даже подозрения на то, насколько верно ей казалось. Инстинктивно она направилась к темному кругу, к ней быстро подошел молодой человек, искренне улыбнувшийся, когда желтые глаза Ли встретились с его глазами:
- Мое имя - Юрий Глинский. Я вижу, что Эстерад не преувеличивал, когда говорил о вас, - он протянул ей руку, в которую она вложила свои пальчики, и помог встать в центр круга.
- Он правда не преувеличивал, - еле слышно проговорила девушка, окидывая восхищенным взглядом весь зал. - Это действительно сказка.. в которой я - Королева.
    Юрий еще раз улыбнулся этим словам и обернулся к собранию:
- Вот та, о которой я говорил: Лианна Александрит-Глинская.
    Отчего-то вновь сжались пальчики левой руки и медленно разжались, чуть коснувшись висящей на поясе сумочки, почти незаметной, так как сделана она была из того же материала, что и платье. Ей никогда не были знакомы взгляды, которыми строгие, но справедливые родители удостаивают своих детей, когда те добиваются чего-то значительного в своей жизни. А сейчас на нее смотрели люди, которые наверняка были строже любых родителей. Но они оценят ее триумф!
- Я не сомневаюсь, что у столь прекрасной номени есть документы, доказывающие ее происхождение? - этот полувопрос исходил от кого-то из строгих наблюдателей.
    Лианна плавным жестом перехватила свою сумочку и неторопливо достала бумаги, которые так тщательно подготовили и сберегли для нее. Дожидаясь, когда один из писарей возьмет их, Ли впервые подумала о том, какими были ее родители. Желтые глазищи посмотрели прямо в лицо стоящего чуть в отдалении Юрия. Он был единственный кого она могла разглядеть достаточно внимательно, да еще являлся ее родственником: была ли ее мать такой же спокойной и уравновешенной? Улыбалась ли она также ободряюще и нежно? Насколько властным был ее отец? Наверняка он был красив. Эстерад говорил, что покойный Император – ее брат по отцу – был удивительно красивым человеком. Что же касается характера…. На все воля Творца.
    Лицо подошедшего писаря светилось любопытством, но он лишь молча забрал документы и передал их величественному человеку в красной мантии. Тот молча изучил их, задумчиво посмотрел на новую претендентку и заговорил:
- К сожалению те, кто мог бы лично подтвердить ваше происхождение - давно мертвы, - рука его чуть коснулась груди, отдавая безмолвную дань памяти. - Нет ли у вас живых свидетелей?
    Мраморные щеки Ли окрасились очаровательным румянцем, но через мгновение она набожно прижала к груди руки, возводя глаза к невидимым сейчас небесам:
- Лишь Творец, который видит нас и читает мысли каждого из нас, - она узнала голос задавший и тот, самый первый вопрос. Желтые глаза засияли, когда она вновь обратилась к этому человеку. - Я росла в монастыре, где от меня долго скрывали правду о моем происхождении, но настоятельница хранила эти документы и небу было угодно, чтобы в этот трудный и опасный для моей родины час я узнала о своем высоком рождении!
    Нежный голосок задрожал, словно пытаясь сдержать слезы. Она действительно разволновалась, потому что верила тому, кто помог ей появится тут и не могла подвести тех, кто верил в нее. Рядом опять встал Юрий Глинский, чей кроткий взор тоже был устремлен на собеседника Лианны:
- Разве подписи Императора, названного при жизни - Святым и Справедливым - недостаточно, чтобы убедить вас? Вы уже не узнаете руку того, кому верно служили долгие годы, канцлер? Или вам претит мысль, что в крови этого ангела течет и наша кровь?
    Но человека в красной мантии было не так легко смутить:
- Прошу прежде всего - спокойствия, - он передал документы сидевшему рядом человеку и тот, вслед за канцлером, начал придирчиво изучать их. - Магия и колдовство может завести в страшные дебри.. и может обмануть даже верных. - Ли ощутимо почувствовала, как внимательный взгляд говорившего пронзает все ее существо, но уже не смутилась, так как действительно не поняла сути его слов, наивно хлопнув длинными, черными ресницами и чуть склонив увенчанную королевской прической головку:
- Прошу прощения, но о чем вы?
- Право, не будь так уважаемо место, где вы председательствуете, Альфред, я бы вызвал вас на дуэль, защищая честь и достоинство моей родственницы!
- Не забывайтесь, княжич, - в спокойном голосе зазвенел металл. - Помните кто стоит перед вами!
- Лишь когда вы проявите достаточное уважение к той, которая пришла к вам, канцлер, - решительно сделал еще один шаг вперед Глинский.
    На мгновение воцарилась полная тишина, замолкли перешептывающиеся члены совета, которые внимательно следили за происходящим, замерли испуганные писаки с дрожащими перьями в руках, даже тихий шепот времени - застыл на долгий миг, чтобы озарится миролюбивой улыбкой Первого Канцлера:
- Поэтому не будет дуэли. Будет перерыв, необходимый нам для проверки документов и вынесения решения.
    Ли почувствовала, как ее руку осторожно берет молодой княжич и взглянула на него:
- Я провожу вас, Ваше Императорское Высочество, - мягко и ласково сказал Юрий, подчеркивая самый факт появления девушки в Зале Красноречия.
    Еще мгновение назад она чувствовала себя Императрицей в окружении подданных, которые только и ждут, когда им позволят принести присягу.. и вдруг - двери открываются вновь, но она еще не коронована. Зачем-то понадобился перерыв и глупые проверки. Ли безотчетно последовала за княжичем, невольно удивившись взгляду, которым удостоил ее выход герцог Флавио. Взгляд этот предназначался ни ей, а кому-то из находящихся за ее спиной, в ложе, украшенной черно-красными цветами. При выходе из зала Совета их встретил Эстерад, за спиной которого она заметила равнодушного ко всему происходящему наемника. Серебристоволосая головка поникла - опять ждать. Ждать это так противно! Просто ненавистно!
- Вы были очаровательны, Лианна, - из голоса молодого Глинского исчезли грозные ноты и на лице появилась мягкость и даже застенчивость, когда девушка подняла на него взгляд.
- Спасибо вам, Юрий. Без вам мне было бы в сто раз труднее, - теперь голос непритворно дрогнул, в глазах сверкнули слезы. - Страд, они меня не выбрали.
    Его рука уверенно скользнула к ней, приобнимая и отводя. Вокруг их и все еще стоявшего рядом Глинского - немедленно выросли флавийские наемники. Ли почувствовала внезапно нахлынувшую усталость, хотелось лишь прижаться к любимому и быстро покинуть дворец.
- Им придется это сделать... - в голосе Страда послышался тихий рык.
- Ты их заставишь? - с детской уверенностью в чуде спросила Лианна.
- Если будет надо - я перебью полсовета, чтобы оставшиеся выбрали тебя. - Он повернулся к княжичу и отвесил ему признательный поклон. - Я не забуду этого, друг. Как тебе наша будущая Правительница?
- Она была похожа на ангела.. и - уверен - многие это поняли.
    Ли слабо, но тепло улыбнулась:
- Я всегда буду рада видеть вас, Юрий.
- Равно, как и я, - поддержал ее Страд. - А сейчас позволь, я отведу мою девочку домой. Ей нужно отдохнуть и набраться сил перед следующим действием.

Сообщение отредактировал Блэйз - 13.01.2006, 18:30