Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Кардинал Руиз]

30 день месяца Полотна.
Рунн. Королевский город.

Кинжала рукоять - как крест
В серебряном покое... ©

    Чаша чуть светилась, стоя перед двумя людьми, тихо глядящими в почти истлевшие страницы книги. Девушка чей лик почти скрывала тень осторожно, обеими руками перевернула страницу и негромко продолжила чтение на незнакомом языке. Рядом с ней сидел священик, его белоснежная голова была опущена на грудь, пряча взор черных глаз. Когда он поднял взор, девушка замолчала:
- Все это лишь память прошлого, которое тоже было бессильно, - в звучном голосе не отражалось ничего, казалось он был безликим, как и пустые глаза, глядящие в никуда.
    Аделина еще раз перевернула страницу, качая головой:
- Зная прошлое мы можем не допустить ошибки, предупредить удар, тем более сейчас, когда покров тайны так слаб.
    Кардинал Рунна слабо улыбнулся, разглядывая тонкие черты лица своей помощницы:
- Тебе тяжело, дочь моя? - он мягко коснулся прохладной ладони сантиссы.
- Это легче, чем знать и не иметь возможности что-то сделать, - негромкий голос был спокоен, но кардинал хорошо понимал, каким бременем является умение, которому не хватает сил.
    Кардинал провел рукой над чашей, гася в ней странный, серебристо-алый свет. Аделина улыбнулась, когда комната, где они сидели заполнилась светом всем привычных свечей, взгляд ее медленно скользил, оглядывая стены, задержавшись на ларце и вновь посмотрев на священника, который тоже заулыбался:
- Довольно на сегодня, дочь моя, - мужчина мягко коснулся лба девушки, словно стирая что-то. - Мне нужна любая ваша поддержка и я не хочу, чтобы вы расходывала силы, пытаясь найти ответ там, где его могли не знать вовсе.
- Вы считаете, что эти слова говорят о пустом?
- Конечно, нет, - очень серьезно ответил священник. - Но и разгадки они не дают. Впрочем, мы уже знаем, что и те, кто касались священной тайны в прошлом - погибли. Очень интересно, что некоторые, обладающие вероятно не малой силой, погибали ни сразу.
- Возможно, что ответ ни в том насколько силен человек.. А в том, насколько он нужен.
    Руиз поднял брови, безмолвно спрашивая. Сантисса прижала ладонь ко лбу, пытаясь правильно подобрать слова. Священник ждал, не торопя, но и не ища своего ответа, пока не услышаны будут слова девушки.
- Сила забирающая жизни людей - растет. И возрастает она каждый раз, как только разбивается святыня. Но может быть и ей нужно время, чтобы собраться? Как человеку для удара - нужно сначала замахнуться.
- Вы хотите сказать, дочь моя, что даже разбитие священного дара не может быть необратимым? Что человека, разбившего, если он не погиб сразу - можно спасти?
    Аделина закрыла глаза, в сиреневой одежде служительницы святой Лары она казалась почти безащитной. Первое впечатление, как и второе - было обманчивым. Девушка была даже опасной, но не хотела или не могла становиться таковой без необходимости, предпочитая хранить в себе и силы, и умения, которыми наградил ее Всевышний.
- Я уверена, что это возможно. Конечно, если и сам человек не оттолкнет помощь, стремясь получить лишь неведомую власть.
    Руиз медленно вновь склонил голову, заглядывая в самого себя и размышляя над сказанными словами. Спустя короткое время его голос зазвучал снова:
- Это очень простое и понятное объяснение. Возможно оно верное. По меньшей мере у нас наверняка будет шанс это проверить или понять, - в черных глазах засверкал жестокий огонь.
- Святой отец, вы думаете, что наши старания напрасны? Мы не остановим рвущуюся нить?
    Когда их глаза встретились, Руиз уже вновь был спокоен и даже улыбался:
- Мы не остановим людей, дочка, - он очень редко позволял себе так, по родственному, называть свою незаменимую помощницу. - Но мы можем попытаться спасти их.
    Мужчина поднялся, поправляя золотую цепь на своей груди:
- И очень многое зависит от вас, Дели.
    Девушка улыбнулась, подняв на Руиза глаза:
- Возможно, мы сумеем убедить Константина в необходимости помочь нам получить оставшиеся реликты.
- На все воля божья.
- Удачи вам, святой отец, - мягко произнесла сантисса, и кардинал Рунна, кивнув головой, покинул комнату.