Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Константин]

30 день месяца Полотна Рунн

Старый, но очень аккуратный и красивый сад как нельзя лучше подходил для серьёзных размышлений. В нём можно было плодотворно обдумать как всю свою жизнь в целом, так и некоторые менее глобальные её аспекты. Казалось, каждое деревце, каждый куст и травинка всем своим существованием старались придать мыслям попавшего в их царство строгость и последовательность, настроить на нужный лад, придать уверенность в собственных силах.
Константин уже битый час бродил по саду в тщётных попытках подготовиться к предстоящему Совету. Но нужные мысли никак не шли. Надеяться на то, что всё сделают и без него, он себе позволить не мог и потому продолжал попытки собрать нужные мысли в связную речь.
Ничего не получалось. Может, сказывалось волнение и ответственность. Может - усталость последних дней. Константин буквально был выдернут из привычного ему мира и чуть ли не насильно посажен на абсолютно не его место. Как ему объяснили, больше на этом месте сидеть сейчас было некому, а его в какой-то степени обязывал долг происхождения. Константин вновь окунулся в события последних дней, благо обстановка этому только способствовала…

Старое большое зеркало спало. Спало оно уже долго, кое-где успели проявиться отметины этого сна. Что ж, так бывает, особенно, если ты - старое зеркало в большом руннском доме. Особенно, в доме священнослужителя. Особенно, если первый за несколько долгих лет обитатель этой комнаты также священнослужитель. Пусть молодой, пусть уже совсем скоро перестанущий быть священнослужителем. Всё равно. Такие люди не побеспокоят сна старого зеркала. Им нет до него дела, ему до них - тем более.
Открытая рукой пожилого слуги дверь слегка скрипнула. Пелена сна окончательно спала: вместе с этим тихим, чуть заметным уху звуком, в комнату ворвался свет из коридора. Сперва, как бы из-подтишка, первые робкие лучи просочились в комнату, и почти сразу же шумная волна отблесков ламп ворвалась следом, распахивая дверь настежь. Потревоженная темнота неохотно отступила в дальние углы, отдав незваным гостям занимавший центр комнаты мягкий ковёр и большую половину кровати, стоящей у стены напротив дверей.
Следом за светом в комнату вошли двое: отрывший дверь слуга-ибериец и молодой человек в простом монашеском балахоне. Слуга держал в руках свечу, слабый огонёк весь трясся от страха остаться один на один с озлобленной нежданным появлением в её владениях людей темнотой. Поставив свечу на столик у изголовья кровати, слуга обернулся к остановившемуся напротив зеркала спутнику:
- Господин, до церемонии есть ещё пара часов. Я приду позже, чтобы помочь вам переодеться.
Тот, кому были адресованы эти слова, с какой-то запоздалостью вздрогнул, резко обернулся на голос:
- Благодарю вас, но… - договаривать ему не пришлось, старый ибериец улыбнулся и молча закрыл за собой двери комнаты.
«Ну, вот. Вновь промашка… Диего же предупреждал… Мне нужно постоянно следить за собой…» Мысли стремительно переплетались в голове Константина. Множество мыслей, все разные и каждая по-своему очень важная. Одна требовала смириться с необходимостью перехода к жизни мирской. Ей вторили слова кардинала и герцога Иберо. Сегодня его освободят от монашеского обета. Освободят от клятвы данной Всевышнему, ради другой клятвы – данной народу Рунна. Пожалуй, наставник прав, эта клятва принесёт больше пользы. Он с помощью своих новых друзей сможет многое сделать. Сделать сам и помочь сделать что-то хорошее своим друзьям. Диего утверждает, что только один факт его правления может спасти Империю от смуты. «Люди как звери, когда власть им дана» - но люди много хуже зверей, когда хотят эту власть получить. Константин знал это на собственном опыте. Из-за власти индейские вожди шли на смертельные испытания и подвергали им других претендентов, из-за власти руннский лавочник сдавал полиции соседа, не желая иметь поблизости конкурента. Из-за власти Константин никогда не видел своей семьи…
          Кардинал рассказал ему как, опасаясь междоусобной войны, император Константин 12 отдал одного из своих сыновей в Орден Клинка Господнего. Отец боялся возможных жертв, Константин также их не допустит. Он станет императором. Сначала просто для стабильности империи, а позже – если будет на то воля Его – для её процветания и возвышения.
Константин обернулся к кровати. На ней лежал его новый наряд. Да, в этом трудно будет разобраться без посторонней помощи, но – он почти император. Его задача – забота о народе, а не наоборот…

            Когда слуга вернулся, чтобы приготовить молодого господина к церемонии, ему представилось странное зрелище. Посреди комнаты стоял светски одетый Константин, напротив стояло большое зеркало. Света двух свеч явно не хватало для того, чтобы оценить красоту молодого человека. Но взгляд монаха был неподвижен. Он смотрел в отражение собственного лица и что-то шептал. Ибериец учтиво удалился, тихо прикрывая за собой дверь. За мгновение до того, как та полностью закрылась, его слуха коснулись слова. Слова, не предназначенные никому из ныне живущих на земле:
          -… прости, брат. Прости. Я не мог помочь тебе раньше. Но теперь я понесу твою ношу. Да поможет мне Бог. Да спасёт он твою душу, брат…

            Впереди были переход в мирскую жизнь, коронация и… неизвестность. Константин совершенно не представлял себя императором. Да, сначала помогут друзья и наставник, да, дальше станет понятнее. Но что делать сейчас он абсолютно не знал. Положившись на милость Творца, последний из Александритов кинулся в прозрачные воды реки Судьбы. На каждом из её берегов и островков Константина ждало будущее, везде своё, разное. К какой земле его прибьет, не знал никто.  И это правильно, ведь нет воли превыше воли Его.

          Под ногами хрустнула случайно неубранная сухая ветка. Резкий звук разорвал тишину и магию воспоминаний. Константин медленно оглядел сад, возвращаясь в реальность. Нет, сегодня явно неподходящий для составления речей день…

Сообщение отредактировал Константин - 09.01.2006, 1:02