Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Шарль де Нортми]

29 число месяца Полотна.
Рунн.

    Мужчина смотрел прямо перед собой, мягко поддерживая жену и дочь. Сыновья стояли чуть в стороне, безмолвно следя за тем, как помещают в холодный склеп гроб с телом Черного Герцога - Этьена де Нортми. За их спинами стоял еще один безмолвный свидетель, и первый маршал Рунна мог поклясться, что в душе этого свидетеля есть место радости в этот миг. Похороны были на удивление спокойны, даже последняя молитва, призванная осветить путь умершего и успокоить скорбящих, была очень немногословной. Шарль оглянулся, встречаясь взглядом с маркизом Иберо, словно прицеливаясь...

    ...Приехав три дня назад в полевой лагерь первый маршал Рунна узнал, что его адъютанту было недосуг явится раньше, он появился в лагере лишь на следующий день. Весьма позабавив весь офицерский состав, но видимо не смутившись, так как твердо прошел к маршалу:
- По вашему приказанию..
- С опозданием в сутки, вы прибыли? Я тронут. Что ж, для начала вычистите нашу одежду и обувь, - Шарль холодно оглядел своего адъютанта. - Да и сами себя приведите в порядок. Что за вид? Смирно!
    Не давая шанса на возражение или объяснение:
- Кругом! Шагом марш!
    Бывшие тут же генералы пехоты и артиллерии вовремя скрыли усмешки, когда задумчивый взгляд маршала переместился на их лица:
- Продолжайте.. - в его голосе появилось рычание просыпающегося зверя.
- Вы сами видели испытания наших пушек и я не стану говорить много слов - нам нужен опытный мастер, способный усилить их маневренность и дальнобойность, - завершая свой монолог отчеканил фон Дюрнер.
- Я привез вам такого умельца, - маршал сделал знак и полог палатки отодвинулся, пропуская невысокого человека с очень быстрым, постоянно что-то оценивающим взглядом. - Рекомендую: Корден Кано. У него уже есть идеи, которые он готов показать на деле. - кивок и завершая разговор. - Генерал артиллерии - Зигмунд фон Дюрнер. Смотр построений - завтра, Герард. Как и кавалерии, Коррес обещал зрелище.
    Трудно было сказать что слышалось в словах маршала - насмешка или простое обозначение факта. Стоявшие перед ним генералы - выпрямились, отдавая честь и уже собирались идти, как полог еще раз дернулся, пропуская хмурого Фернандо Иберо:
- Вам срочный пакет из Рунна.
    Шарль жестом приказал остаться, забирая конверт и вскрывая его. Быстро пробежав глазами содержимое, мужчина некоторое время не поднимал головы, а затем отдал короткий приказ:
- Срочный смотр кавалерии! Стэн, - как только второй адъютант показался в проеме палатки, маршал велел известить генерала Корреса об изменениях в планах. Затем он обернулся к маркизу. - Вы, молодой человек, немедленно принимайте ванну - будете сопровождать меня в Рунн.
- Ваша одежда еще не готова, - бросил в ответ Иберо, поднимая на маршала упрямый взор.
- Как и ваша. - ровно ответил Шарль, пряча полученное письмо на груди, делая еще один знак. - Горячую ванну. Быстро. Мне нужен адъютант, а не грязная насмешка над ним. Раздевайтесь, молодой человек...
    ... Меньше всего волновало первого маршала Рунна то, что никто из его предшественников не устраивал головомойку своим адъютантам в прямом смысле этого слова. В тот момент неопрятный вид человека, опоздавшего на службу внушал ему презрение и отвращение. А испытывать подобные чувства он не привык и поэтому кратко исправил все на свой лад. Внешний лоск, что так ценится в блестающих огнями залах, был достигнут, после чего Шарль в сопровождении четырех своих адъютантов направился на смотр кавалерийских маневров, которыми так гордился генерал Коррес. Оказалось, что не зря, так как даже наступление ранних, весенних сумерек не приостановило гарцующих на рысаках воинов, показывающих свои умения. Скупо похвалив Корреса, Шарль коротко сообщил, что намерен тут же отбыть в столицу. С ним должны были отбыть весь офицерский состав, а также два личных адъютанта. Один из них отправился вперед, чтобы оповестить о возвращении Шарля де Нортми, а второй - Фернандо Иберо - должен был с этого дня безотлучно находится при особе маршала. Юноша угрюмо ехал чуть позади, видимо снова и снова переживая дневное купание в присутствии строгого ценителя чистоты. Ехавший рядом с Шарлем Алонсо Коррес чуть насмешливо произнес:
- Вы строги с ним, маршал Нортми.
- Не более чем с другими..
- Неужели вы и своего племянника купали в ванне лично? - усмехнулся Алонсо.
- Да. И неоднократно, - ответная реплика украсилась мимолетной улыбкой, маршал пришпорил коня, заканчивая разговор. В Рунне были дела поважнее, чем воспоминания о детских годах детей семейства Нортми, бултыхающихся в ваннах.

    Отходя от семейного склепа, он вдруг почувствовал, как тяжело облокотилась об его руку Сабрина и осторожно обнял жену, прижимая к себе:
- Я рядом.
    Она справилась, слабо кивнув головой и сжав ладонь мужа. Тихий голосок Марины:
- Мамочка.. я тоже.. тоже рядом.
    Шарль невольно улыбнулся, переведя взгляд на светлую головку дочери, с нежностью глядящей на родных.
- Пойдем, Марина.
- Разрешите, - негромкий голос.
    Маршал посмотрел на склонившегося перед ними Фернандо:
- Извольте, молодой человек. Моя жена - Сабрина де Нортми, моя дочь - Марина, - его пальцы коснулись щеки девушки, стирая прозрачные слезы. - Маркиз Фернандо Иберо.
- Мои соболезнования, - впервые в голосе юного гордеца появились простые, человеческие интонации.
    "Игра продолжается" - прикрывая глаза, подумал первый маршал Рунна.