Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Карна Норн]

28-29 число месяца Полотна.
Королевский Рунн. Поздняя ночь.
Особняк Айс.

Жила была девочка... Сама виновата. ©

      Изящный пальчик осторожно коснулся тяжелой портьеры: серебристые кисти покрыла въевшаяся пыль. Молодая женщина медленно подняла взгляд, рассматривая потолок, где с трудом можно было угадать рисунок, украшавший его когда-то. Глаза проследили путь последних солнечных лучей, тающих на холодном стекле окна. День завершался, уступая дорогу своей верной спутнице – Ночи. Длинный день….


      Карна улыбнулась, плавно поднимая руку и поправляя длинную шпильку в прическе. Черные, непроницаемые глаза смотрели в холод зеркала. Она ожидала, когда ее пригласят пройти, ушедший слуга попросил позволения доложить о ней. Этикет требовал соблюдения подобных тонкостей. Карна еще раз улыбнулась своему отражению, блестящий ноготок осторожно обвел вырез платья, обозначая что-то малопонятное на белоснежной груди, обнаженной едва ли не до сосков. За спиной раздались быстрые, уверенные шаги и Карна обернулась, встречаясь взглядом с совсем юной девушкой, одетой в кожаный жилет, свободную рубашку и брюки. Тонкую талию обвивал широкий пояс с заткнутым за него кинжалом. При всем умении фрейлины держать на своем лице маску холодной невозмутимости, глаза ее удивленно распахнулись, рассматривая это явление. «Явление» же в ответ тоже подняло насмешливо брови:
- Вы кого-то ждете?
      Женщина сделала два шага навстречу появившейся девушке и негромко ответила:
- Жду. Когда Первый Тан Севера изволит пригласить к себе…. Слуга уже ушел с докладом.
- Что ж, тогда дожидайтесь, - прозвучал звонкий ответ, и девушка пошла было прочь, но ее остановил мягкий, хрипловатый голос:
- Вы не очень вежливы, Ваше Высочество. Ведь вы – Асни Александрит-Фрост?
      Черные глаза смотрели с вежливым интересом в застывшие холодом осколки голубого льда:
- Мое имя вы произносите правильно, номени. Но я – тан Райм! – сказано было с гордостью и властью, присущей лишь тем, кто знает что это за бремя.
      Карна улыбнулась и присела в полу-реверансе:     
- Я запомню, Ваше Высочество.
- Пройдите за мной, номени Норн, - звучный голос подошедшего слуги, обратил внимание черноволосой девушки в другую сторону.
      Фрейлина приподняла юбки и последовала за лакеем, который показывал ей путь, поднимаясь по лестнице на второй этаж, проходя по коридору, где казалось застыла тишина и спокойствие. Возле одной из дверей он остановился, а Карна на мгновение затаила дыхание, глядя на белоснежную собаку, что подняла голову, встречая ее взгляд. Верхняя губа псины приподнялась, но из горла ее не вырвалось ни одного звука. Черные глаза девушки внимательно осмотрели животное, прежде чем кивнуть уже пригласившему ее войти слуге и пройти в светлый кабинет. Собака последовала за ней, но девушка уже мало обращала на нее внимание, глядя черными, бездонными глазами на поднявшегося к ней навстречу человека. Высокий, статный, широкоплечий, с поразительно холодным взглядом и едва заметной улыбкой на губах. Карна присела в реверансе, тут же поднимаясь:
- Благодарю за то, что нашли время и приняли меня, - хрипловатый голос на мгновение смолк. – Постараюсь отнять его у вас как можно меньше, наместник Севера.
      Она села в кресло, держась очень прямо и не сводя глаз с лица мужчины: ей были известны россказни о нем, еще больше виделось в его повадках – нарочитое или небрежное подчеркивание того, как мало волновали этого человека все сплетни мира. Карна угадывала это каким-то шестым чувством, продолжая молча смотреть, пока Первый Тан не расположился напротив, устремив на посетительницу звериные, желто-серые глаза:
- Слушаю вас, номени.
- Мне хотелось бы знать, когда Ирр будет свободен? – хрипловатый голос металлическим ударом бросил слова в лицо собеседнику. – Ваши люди не могут нести мир своим подданным, даря лишь смерть и насилие.
- А Флавио предлагает вам деньги, чтобы купить себе свободу? – ледяная глыба даже не шелохнулась, только губ коснулась усмешка. – Или оружие, которое так кстати усмиряет ваших соотечественников, убивающих друг друга с его помощью.
      На женском лице не дрогнул ни один мускул, лишь глаза расширились еще больше, когда она резко поднялась. Правая рука сжалась в кулак, когда усилием воли, она успокоила бешено застучавшее сердце: «Отец!»
- Воды, номени?
- Благодарю, если можно, - она уже не села, молча беря из рук поднявшегося мужчины серебристый бокал и отпивая короткий глоток. Мозг привычно работал, выдавая планы один за другим и тут же отметая их. – Вы очень любезны. Я не забуду этого.
      Мужчина склонил голову – визит был окончен. Впереди ожидал званный ужин в доме герцога Флавио.


      ….вечер сверкал свечами, освещая многочисленных гостей, пришедших на ужин. Карна уютно устроилась в большом кресле у камина, как раз напротив присевшей напротив Анны, чьи глаза неотрывно смотрели на мужа. Эстерад, маркиз Флавио, веселился вовсю, сверкая улыбками и дружелюбием. Черные глаза внимательно смотрели на сына, переведя потом взгляд на герцога, который любезно беседовал с Алисой и Диего Иберо. Они так не похожи – отец и сын, но в бесшабашном сверкании одного и спокойном блеске другого были неумолимо связующие нити. Черные глаза женщины на мгновение закрылись, помогая ей запомнить эту минуту. Зачем? Память – удивительна, когда в ней как в созвездии проглядывает единая картина неба, соединяемая сияющими звездами.
- Я еще не все тебе рассказал! – восклицание.
      Карна медленно подняла ресницы, бросая короткий взгляд на мило улыбнувшуюся женщину напротив себя. Анна Флавио смотрела на своего мужа с той невероятной нежностью, которая видна лишь в по-настоящему влюбленных женщинах. Собеседник Эстерада засмеялся над очередной шуткой и обернулся, сталкиваясь взглядом с черными глазами северянки. Правильные черты лица украсила яркая, как мимолетный луч света, улыбка. Карна улыбнулась в ответ, вставая и беря с небольшого столика рядом с камином бокал теплого вина, который специально разогрели по ее просьбе. Молодая женщина пригубила вино – отменный вкус, просто отменный. Кончики пальцев левой руки коснулись краев высокого бокала, на безымянном пальце короткой вспышкой сверкнул синеватый луч. Кольцо с темным гранатом было бы почти не видно на фоне ткани черного платья, если бы не тонкие пальцы, играющие им. Миндалевидные глаза продолжали любоваться на молодого кьезанского наследника, отмечая красоту его лица, простоту манер и силу движений. «Милый мальчик….» - последний раз обводя кончиками пальцев края бокала, подумала Карна. Гранат перестал сверкать, темные глубины его утратили свою силу… до следующего раза. Северянка медленно пошла вперед, продолжая задумчиво изучать взглядом присутствующих.
- За весь вечер мне еще не довелось побеседовать с вами, номени Норн, - вновь сверкнул улыбкой Арно Тарл, кьезанский наследник, один из тех, кто возможно поддержит северных танов, во главе с Роем Фростом.
- Не ты один такой – не счастливый, - тут же вклинился в беседу Эстерад.
- Э, нет, Страд. Вряд ли тебя увлечет рассказ о моей родине. А вот номени поймет меня, я уверен, - засмеялся Арно, салютуя старинному знакомцу и глядя прямо в омуты черных глаз.
      Карна Норн кивнула головой, безмолвно благодаря маркиза за любезность, когда он протянул руку, забирая бокал из ее руки и ставя его на ближайший столик. Черные глаза женщины лишь мимолетом провели странную связующую нить, проследив за бокалом и тут же подняв взгляд на почти немедленно подхватившего ее под руку Тарла, который провел ее сначала к окну, показывая дорогу вдоль домов и живо объясняя, как удивителен путь в столицу, где все так различается и не похоже на родной край его. Казалось, что молодому человеку тесно и не хватает места, так поразительно чужды были его движения среди общего, тихого и таинственного танца-разговора. Танец этот всегда вплетался в привычную суету вечера, где разговоры и встречи ни на миг не останавливались, вызывая живейший интерес как у участников, так и у наблюдателей. Но Карна уже не следила за всем этим, завершая свое пребывание в доме герцога Флавио удивительно мелодичным финалом, который по достоинству мог бы оценить лишь один человек, но сейчас она лишь улыбалась, слушая занимательный рассказ своего партнера по танцу, описывающего красоты своего края. Было видно, что мужчина крепко любит свою родину, считая ее единственным и неповторимым на земле местом, которое едва ли не священно для каждого. Карна мягко улыбнулась:
- Благодарю вас за рассказ. Надеюсь, что ваши родные будут рады, когда вы вернетесь домой, - черные глаза сверкнули.
      Арно аккуратно провел свою собеседницу между расставленных стульев, помогая ей сесть:
- Я один здесь, номени Норн, - легкая тень пробежала по красивым чертам лица и он тут же пояснил, глядя прямо в ее глаза. – Моя единственная сестра осталась дома. Она больна.
      Карна одним плавным движением достала свой веер, висевший на серебристой цепочке и развернула:
- Надеюсь она поправится, - кровавые губы чуть приоткрылись.
- Желаете пить, номени?
- С удовольствием, - мягкая улыбка, проводила взглядом статную фигуру кьезанца, прежде чем женщина вновь прикрыла ресницы, следя за тем, как он проходит к бокалам, которые они оставили перед тем, как увлечься беседой и позволить себе потеряться среди приглашенных, берет их и возвращается, чтобы предложить ей глоток великолепного вина.
      Их лица ярко освещались многочисленными язычками свечей, когда он тихо поднял руку, словно вновь приветствуя ее и делая большой глоток. Карна улыбнулась, наблюдая за ним и чуть касаясь губами краев бокала, из которого совсем недавно пил кьезанец.
      …. Молодой человек был так очарователен…. Утро он встретит в мирном, спокойном сне. От которого уже не будет пробуждения. Сон приведет туда, куда он пожелает, даже к сестре. Причем, судя по всему, гораздо быстрее, чем он мог себе это представить. Перед ней все еще явственно виделось его лицо, когда они прощались. На нем уже виднелась усталая печать смерти, скорей всего сильное тело мужчины уже наливалось слабостью и придя домой – он упадет на постель желая одного: долгожданного сна. И возможно еще раз повторит для себя любимое имя своей сестры, как он повторил его для Карны, когда она переспросила:
- Очень красивое…. Почти святое. Лотта.




      …..В пустоте комнаты даже ее бесшумные шаги были слышны, как вздохи давно застывшего в этих стенах времени. Еще одно долгое мгновение, и одетая в черное фигурка растворится в темном бархате наступившей ночи, но этого не могло случиться:
- Мне жаль, что я не смог вас принять достойно. Но у меня есть еще время исправиться, - дыхание ветра сорвало тени, набежавшие на стены, и откинуло прочь.
      Карна повернулась и опустилась в глубоком реверансе, склоняя голову. Она замерла, пока подошедший мужчина не протянул ей руку, в которую она вложила свою ледяную ладонь. Он плавно помог ей подняться, заглядывая серыми глазами в глубину ее взора:
- Что вы пытаетесь там найти, наместник? – тихо спросила она.
- Ту самую покорность, которую вы стараетесь мне показать, Карна.
      Кровавые губы улыбнулись, а головка склонилась набок:
- Вряд ли вы привычны к напускной или правдивой покорности, наместник, - белоснежная грудь поднялась в вырезе платья, когда девушка перевела дыхание, вновь окидывая взором запустение этого дома: - Почему вы не живете здесь?
- Довольно унылая жизнь тут должна быть. Вам так не кажется, Карна? Здесь может зажечься новая жизнь, но для этого нужен не старый, больной морем тан. А чуть больше или чуть меньше. Это, смотря как относиться, - стальные, сверкающие глаза смотрели вопреки словам так, как будто вдыхали жизнь во все, что видели. Даже в лед…
      Карна встряхнула головой, отгоняя невольное видение, губы ее изогнулись презрительно:
- Сложно быть женой того, кто дышит лишь морем и живет для него.
- А ты хотела бы попробовать? – и взгляд, где насмешка и утверждение.
- Нет!
      Как странно, что она так торопливо это сказала.

Сообщение отредактировал Карна Норн - 29.12.2005, 10:23