Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Евгений Флавио]

28 день месяца Полотна. Рунн. Королевский город. Особняк Флавио. Вечер.

Происходит пара примечательных событий, значение которых будет возможно оценить лишь много позже.

          - Герцог де Нортми! – Бесстрастно выкрикнул дворецкий и зал замер. Взгляды скрестились на дверях, в которых стоял золотоволосый человек. В серых глазах его не было эмоций. Блеск светильников, освещающих комнату, легкая ирония. Больше ничего.
          Евгений улыбнулся про себя: мальчишка все-таки пришел. По рядам гостей пронесся шепоток и вздох. Облегчение? Неужели все ожидали увидеть Этьена? Нет, дорогие мои, игра есть игра. И если ты выбыл, то это навсегда, а битые карты не вернуть в колоду.
          - Я прошу простить мне мое опоздание. – Молодой герцог кивнул собравшимся гостям. – Меня задержали неотложные дела во дворце.
          У него отец умер утром, а он кидается такими провокационными словами в лицо высшей знати Рунна, как будто говорит о погоде. Дела во дворце, а кто же тогда занимается похоронами? Верный брат покойного или скорбящая жена? Скорбящая ли…
          - Мы прекрасно понимаем, Никола. – Евгений сам поднялся из своего кресла во главе стола навстречу новому гостю. – Я рад, что вы смогли придти, учитывая последние события. Думаю, что буду прав, если выражу свои соболезнования за всех присутствующих здесь.
          Молодой мужчина послушно кивнул, но герцог Флавио был готов побиться об заклад на фамильную печать, что перед этим прочел в его глазах насмешку. Не над собой, над всеми.
          - Благодарю. – Если так будет оплакивать самого Евгения Страд, то «великому и ужасному» стоит задуматься о своей грешной душе.
          - Прошу вас. К сожалению, суп и горячее вы уже пропустили, но сейчас будет десерт. Надеюсь, его вы сможете оценить по достоинству.
          - Мне вы приберегли самое сладкое, я ценю это, Ваша Светлость. – Снова насмешка. Похоже, это всего лишь его способ выжить в этом мире. Что ж, имеет право. Евгений подвел гостя к стулу, принесенному расторопными слугами, и усадил по левую руку от себя. По правую сидела его любимая племянница – Радэна, а рядом герцог и герцогиня Иберо - какая ирония. Диего и Никола встретились взглядами и едва заметно кивнули друг другу, он ожидал официальных фраз, но слухи, видимо, не врали – в прошлом этих мужчин была дружба - худшее из зол. После любви.
          Нужно будет разузнать эту историю поподробнее – любопытство, присущее герцогу, как и всем умудренным жизнью людям, требовало утоления, но он умел с ним справляться. А что может быть для этого лучше? Конечно же, породить любопытство в других.
          - Номены и номени, мои дорогие друзья, - поднялся Евгений со своего места. – Позвольте отнять минуту вашего внимания.
          Гости затаились, все-таки сюрпризов они не ценили. Глупцы, наша жизнь может показаться такой пресной, если не уметь ее украшать на собственный вкус. Тогда откроется такая пропасть приключений, о которой и мечтать нельзя. И не все они обязательно требуют пеших прогулок в Горынь или плаваний в Новую Иберию. Забавы можно найти даже в собственном доме, если хорошенько их организовать.
          - Прежде чем принесут десерт я хотел бы сделать заявление, - продолжил герцог Флавио, глаза всех присутствующих внимательно следили за ним, нужный эффект был достигнут. Он ловил свет этих глаз, читал в них, проникал в эмоции, сравнивал их с тем, чего ожидал, и как ребенок радовался, если решение сходилось с ответом. – Повод, по которому мы собрались – весьма печален. Смерть всегда несет с собой грусть и скорбь, но даже они не вечны, а жизнь продолжается. Со смертью Императора страна оказалась в весьма затруднительном положении, мы все стоим на пороге новой эпохи и больших перемен, каждый понимает это, но не каждый может позволить себе говорить об этом вслух. Я, пожалуй, достаточно пожил на свете и обо мне ходит достаточно слухов – правдивых и не очень, чтобы я не боялся говорить правду в лицо всем тем, кто ее боится.
          Евгений замолчал на минуту, давая возможность осмыслить услышанное. Здесь собрались представители почти всех высших домов Империи, самые значимые люди страны – министры и политики, и дети этих домов – невинные жертвы, которым предстоит сгореть в пламени грядущих событий.
          Наверное, он должен был чувствовать свою вину перед ними за то, что и сам подложил дров в костер. Наверное, он бы даже чувствовал ее, если бы другие, сидящие за этим столом, не делали того же самого под маской лучших намерений и высокой морали. Но он никогда не судил других, потому не винил их, но и за собой вины не признавал. А они, кто знает, может, задумаются? Это уже будет больше, чем он надеялся, но даже если так – задумаются и продолжат как прежде. Это не та игра, в которой можно остановиться, не доиграв.
          - Жизнь продолжается, и молодости не стоит об этом забывать, поэтому я хочу объявить здесь и сейчас о заключении помолвки между моей дочерью – Электрой Флавио и старшим сыном многоуважаемого министра торговли Жореса Фьера – Кристианом. Да будет этот союз благословлен небом и жизнью.
        Неплохо получилось. Высокопарно, пафосно, громко – дворяне это любят. Часть про империю вполне можно было опустить, но это оказалось его маленькой слабостью, потерпят. Речь возымела действие, и гости зааплодировали. Суженные были на удивление спокойны, но что удивляться – зная их отцов. Вот что значит школа… Еще одна цель сегодняшнего вечера миновала также незаметно, как уходят лучшие годы женщины.
          В череде приносящих свои соболезнования… ой, то есть поздравления (нет, знаете, действительно все время путаешься, когда все ходят с такими постными лицами) в связи с грядущим событием оказались и старшие братья Барна. Альфред и Жоффруа - канцлер и вице-канцлер. Не слишком ли много власти на одну семью? В своих землях Евгений не допускал подобных оплошностей, но Рунн не подвластен ему. Пока.
          - Хороший ход в начале шахматной партии может спасти ее исход. – Вежливо улыбнулся канцлер.
          - Для того, кто этот ход не сделал? – Весело спросил герцог Флавио. Все трое по-доброму усмехнулись. Так как могут это делать только старые охотники перед очередной схваткой с добычей. Уверенно и чуть безответственно. Но в их возрасте и при их титулах и постах это было позволительно.
          - Или для того, кто даже не начал партию. – Уже совершенно серьезно добавил Жоффруа. Зрачки герцога Флавио на мгновение расширились, легкое удивление, но в неверном пламени светильников чего только не померещится.
          - Я слишком люблю шахматы, Жоффруа, чтобы отказывать себе в удовольствии играть – смею вас заверить. Можете убедиться, составив мне компанию в любое удобное для вас время.
        Вице-канцлер кивнул, благодаря за приглашение, а герцог Флавио сделал еще один ход.

Сообщение отредактировал Mяyka - 28.12.2005, 21:35