Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Виктория Фрост]

27-28 день месяца Полотна. Рунн.

Кто мы? Незнакомцы из разных миров?
Или может быть мы - случайные жертвы стихийных порывов? © Flёur

          За Викторией Фрост водился один грех. Она верила в сказки. Но кто безгрешен?
          Вот и сегодня нереальность происходящего никак не могла пробиться через затуманенное восторгом сознание девушки. Еще утром она не была уверена, что ее пустят даже на крестный ход, а потом пришел Рой и сказал, что они с Андреем и Кернаном могут вечером пойти в город. Тори рассмеялась и обняла брата, благодаря за щедрость. К вечеру она вся извелась, но час пробил, и они отправились на улицы Рунна.
          Со дня ее приезда это была ее первая прогулка. До этого череда карет и не более. Теперь же она оказалась в толпе совершенно незнакомых людей, вокруг все было удивительно красиво и дышало волшебством. Сказка сбывалась. Потом они познакомились с друзьями Кернана, и количество чудесного за вечер превысило все ее мечты. Все было слишком хорошо, а это всегда заканчивалось плохо. Но только не в мире Виктории Фрост.
          Сейчас северянка сидела в настоящей таверне, пила настоящее вино, которое подают здесь, и смотрела как хрупкая черноволосая девушка творила чудеса, кувыркаясь, жонглируя и танцуя. Жаклин – как звали их гостеприимную хозяйку - устроила гостям настоящий праздник, как и обещал Леонард де Барна – девушек развеселили. Кончилось все естественно тем, что, презрев все правила приличия и социальные лестницы, дворянки стали учиться у простолюдинки чудесам актерского искусства. Тогда-то и началась настоящая балаганная потеха. Взрывы смеха не умолкали ни на минуту, расхрабрившиеся после вина девушки уже проходили шпагат, а юноши наблюдали за действом из первого ряда зрительного зала.
          - Тори, ты должна попробовать! – Марина де Нортми с раскрасневшимися щечками и весело смеющимися глазами села рядом с Викторией, избегая своей очереди совмещать теорию с практикой, и сделала маленький глоток из своей кружки. – Это что-то невероятное!
          - Я бы предпочла покидать те мячики, - скептически ответила северянка. – Боюсь, что если попробую сесть на шпагат – это будет что-то действительно невероятное.
          - Невероятным будет все, чтобы вы не сделали, номени. – Заметил Венсан де Барна.
          - Не провоцируйте нас, номен! – Рассмеялась Марина в ответ на его слова. – А то мы заставим делать невероятные вещи вас.
          Все снова рассмеялись. Это было сказочно.
          Вдруг позади них скрипнула доска, и все повернулись на этот звук. На лестнице стояла еще одна девушка. Рыжие волосы непослушно выбивались из косы, на плечи была накинута шаль. Она была, наверное, не на много старше собравшихся здесь, но ее глаза смотрели слишком по-взрослому – строго и осуждающе.
          - Лести? – Жаклин подошла к лестнице. – Зачем ты встала, ты же плохо себя чувствуешь.
          - Вы так шумите, что разбудили не только меня, но, должно быть, и всех соседей. – Ответила та, но смотрела при этом только на гостей. Не на всех, а на самого младшего из них – Филиппа де Барна.
          - Простите нас. – Это сказал Эстебан, рыжеволосая перевела взгляд на него, но быстро отвернулась, собираясь вновь подняться по лестнице. – Останьтесь с нами. – Девушка замерла, натягивая на плечи шаль. – Я прошу. – Добавил старший из кузенов.
          Названная Лести решительно развернулась и спустилась в зал.
          - Как вам будет угодно, номен. – Она учтиво, слишком учтиво, кивнула и опустилась на один из стульев.
          В зале воцарилась тишина. Но ситуацию спасла Лина.
          - Вот и замечательно, заодно развлечешься. – Она улыбнулась рыжеволосой, потом взяла лютню, до этого молчавшую. – Лео, ты споешь нам?
          - Леонард, вы поете? – В один голос воскликнули Каэтана и Вероника.
          - Это была страшная тайна. – Бесстрастно ответил юноша.
          - Но вы же споете нам? – С надеждой спросила Марина. Леонард посмотрел на нее, казалось, он колебался, но потом все-таки кивнул. – Ради вас, номени. И если вы обещаете сохранить эту тайну.
          - Конечно!!! – С энтузиазмом подтвердили сестры Фьер, заговорщически переглянувшись при этом.
          Юноша взял у Жаклин лютню, сел на стул и коснулся тонких струн. До этого Тори никогда не слышала лютни, только гитару. Голос второй был сочным и страстным, первая шептала и плакала о чем-то своем. Без пламени, но с перезвоном льдистых колокольчиков. А голос Леонарда Барна оказался… Чарующим. Пожалуй, нельзя было найти более точного слова.

Век рыцарей и век поэтов
Век дам прекрасных и сонетов
Век битв за честь и битв во славу
Век этот мне принадлежит по праву

        Девушки задохнулись восхищением и мечтательными вздохами. Юноши скептически хрюкнули. Тори опустила голову на ладони и утонула в песне, льющейся по воле молодого человека. Леонард продолжал петь, слова бежали и бежали, плетя картины и узоры, а северянка видела все это перед своими глазами. Оживали прекрасные рыцари и несчастные принцессы, размах крыльев дракона закрывал горизонт, и мир был волшебным…
        Она совершенно погрузилась в этот свой мир и уже не видела, что вскоре и юноши увлеклись песней, когда над залом поплыло:

Век веских и высоких слов
Век флибустьеров, век рабов
Век казней, ядов, козней и интриг
Век тех, кто знает: жизнь – лишь миг

          Причудливое переплетение приятного голоса, звуков лютни и странно щемящих слов кружило их в водовороте сказки и не отпускало до тех пор, пока Леонард не дернул струны в последнем мучительном аккорде и вместе с умирающим звоном лютни выдохнул:

Век осужденный, век святой…
Каким бы не был ты… ты мой…

          Наступила тишина, в которой слишком отчетливо прозвучали одинокие хлопки.
          - Замечательно, номен. Вы превзошли сами себя в стремлении очаровать присутствующих девушек, отличная игра. – Слова восхищения, переполненные ядом и злобой. Тори удивленно подняла голову и увидела глаза рыжеволосой девушки, высказавшей это. Ей вдруг стало холодно. – Жаль, что от этого всем сразу захотелось утопиться.
          - Я рад, что смог доставить вам удовольствие. – Леонард кивнул, но глаз не опустил.
          - Это действительно было восхитительно, Леонард! – Искренне сказала Марина, вступая в разговор. Глаза ее светились таким же восторгом, как и у Тори минуту назад. Слава Каспиану – другим тоже понравилось.
          - Да, да! Мы не простим вам только одного, того, что вы скрывали свой талант! – Заявила Каэтана.
          - И за это заставим петь для нас – снова и снова. – Поддержала ее Рон.
          - Я уверен, что мой кузен приходит в неописуемый восторг от этой перспективы, номени, - добавил Эстебан, весело глядя на Лео.
          Тот бросил на Эста испепеляющий взгляд, но промолчал, вежливо кивнув девушкам.
          - Буду рад стараться для вас.
          - А теперь танцы! – Безоговорочно выкрикнула Жаклин, с улыбкой наблюдавшая за этой сценой. – Дамы приглашают кавалеров!
          Артистка выхватила у Лео лютню и заиграла какую-то быструю, беззаботную мелодию. Марина, улыбнувшись, протянула руку Леонарду. Он уверенно, но нежно прижал девушку к себе, и они закружились по залу. Вероника Фьер потянула за собой Филиппа, Каэтана выбрала Венсана. Электра оказалась в объятиях Эстебана. Лести посмотрела на это и, даже не подумав пригласить оставшихся без пары северян – Андрея и Кернана, хотела уйти. Однако ее остановила Лина, подойдя к ней, она строго сказала:
          - Где твое гостеприимство, кузина? – Она сунула лютню в руки девушки, а сама подхватила под руку Кернана, увлекая в круг танцующих. – Играй, - крикнула она. – Играй…
          Тори улыбнулась, когда музыка вопреки ее опасениям полилась вновь, тогда она подбежала к Андрею и серьезно спросила:
          - Вы танцуете, номен?
          Юноше не оставалось ничего другого, как ответить «да».
          Потом пары менялись, распадались и складывались вновь, кружились по залу в ворохе смеха, счастья и света. Пока холодный ветер, перемешанный с осколками насмешливых слов, не разбил этот маленький мир.
          - Приятно осознавать, что вы хотя бы хорошо проводите время, молодые люди, в то время, как ваши семьи в поисках заблудших детей сбились с ног.
          Все замерли, лютня вскрикнула и замолчала оборванной струной, а глаза присутствующих обратились к порогу. Тори тоже смотрела на того, кто разрушил волшебство. Смотрела и не могла поверить. Там, в острых лучах уже умирающего звездного света, стоял ее принц.
          Вот так и убеждай себя, что чудес не бывает… А они возьмут да и сбудутся ради разнообразия. Оглушат сказкой и потом нагрянут из-за угла. Ну, в данном конкретном случае чудо нагрянуло с улицы, как-то открыло запертую дверь и теперь собиралось их отчитывать. Или не собиралось? С этими чудесами никогда не знаешь – чего ожидать!
          - Капитан де Нортми! – Первым опомнился Эстебан де Барна и отдал честь своему командиру.
          Его примеру последовал Леонард, выпустив из объятий Каэтану и чуть не опрокинув ее тем самым на пол. Воинское рвение победило и на этом фронте. Девушку поймал Венсан.
          - Вольно. – Смилостивился мужчина, проходя в зал и располагаясь на одном из стульев. Взяв ближайшую кружку, он пригубил вино и заметил. – Совсем неплохо. Я бы даже сказал хорошо. Если бы сегодняшнюю ночь и наступающее утро мне не испортила одна маленькая неприятность. - Он выжидающе посмотрел на молодых людей, как будто спрашивал важный урок, но все молчали. Тогда он пояснил. – Ваше исчезновение заставило меня отвлечься от дел и прямых обязанностей и перевернуть весь Рунн вверх дном.
          Молчание продолжилось. Неожиданно прерванный вечер веселья стал вдруг слишком темным и пустым утром, его не хотелось ничем заполнять, даже словами. Виктория стояла не шевелясь, не замечая руки Кернана все еще обнимавшей ее за талию после танца и боясь даже вздохнуть, будто бы из-за этого ее видение пропадет, как уже исчезло все волшебство.
          - Есть желающие покаяться? – С доброй улыбкой, больше похожей на оскал хищника продолжил монолог с самим собой принц. – Кто был зачинщиком и инициатором?
          И тут вперед выступил Леонард Барна, спасая всех остальных.
          - Я! – Уверенно заявил он и смело посмотрел в глаза капитана императорских гвардейцев. Тот усмехнулся и удивленно поднял одну бровь, собираясь что-то спросить, но ему не дали.
          - Нет, это была я, Никэ! – Марина де Нортми быстро подняла глаза на мужчину и опустила их, заливаясь краской из-за своей лжи под проницательным взглядом. Так Виктория Фрост узнала как зовут ее чудо.
          - Это мы! – переглянувшись, продолжили сестры Фьер и кузены Барна одновременно.
          - И я! – почти одновременно с ними и неожиданно для самой себя сказала Тори. Глаза серые, как северные скалы, на мгновение остановились на ней. Мгновение. Так мало? Так много! Большего было не нужно для того, чтобы счастье, потеряв голову, снова закружило девушку, пока вместе с ней в своей вине признавались Электра, Андрей и Кернан.
          - Как мило! – Никэ обернулся и посмотрел на стоявших в стороне Жаклин и Лести. – А вы, дамы? Ни в чем не хотите сознаться? Вдруг… - Протянул он с усмешкой, чуть дольше положенного рассматривая рыжеволосую девушку, в глазах которой плескалась непонятная для Виктории ненависть к этому мужчине. Не получив ответа, он вернулся к покаявшимся. – Значит, виновных мы сегодня не найдем, придется оставить наказание на совести ваших семей. Леонард, похоже, вы пользуетесь успехом. – Заметил он уже в дверях. И исчез в предрассветной тьме.
          Время безжалостно убивало ночь, одну из самых счастливых в жизни Тори. Те, кто еще меньше часа назад были самыми близкими ей людьми, в холодном молчании выходили под дуло вновь нацеленного на них дождя. Связанные и переплетенные на пару часов дороги разбегались в разные стороны.
          - Если вы не поторопитесь, молодые люди, то девушки промокнут до нитки. – Заметил Никэ, взлетая в седло белоснежного коня и махнув рукой в сторону свободных лошадей. Если состоящих на службе у него кузенов Барна и ждало наказание, то произойдет это не здесь и не сейчас. Потеряв вдруг интерес ко всему происходящему, Тори смотрела как Леонард и Эстебан оказываются на лошадях и помогают Электре и Марине присоединиться к ним, Вероникой и Каэтаной занимались какие-то гвардейцы постарше, судя по их схожести – братья. Неожиданно перед лицом девушки возникла сильная мужская рука, и северянка вздрогнула, поднимая глаза. – Позволите, принцесса?
          Такие сцены художники любят увековечивать в своих картинах, а сказочники ими заканчивают свои лживые истории. Золотоволосый принц на белом коне увозит спасенную принцессу, и они живут долго и счастливо где-то в глухомани под названием тридевятое королевство. Наверное, чтобы там их не нашли оставшиеся в живых злые ведьмы и колдуны. Разве вы не знаете, что эти враги всех положительных героев обычно бессмертны и имеют нехорошую привычку оживать в самый неподходящий момент? В наличии имелся принц – один, конь белый – один, принцесса спасенная… Не было тут принцесс. Сказка не сбылась, все это лишь приснилось девушке. Виктория вложила свою руку в ладонь капитана Нортми и почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, когда он, склонившись к ней, обнял девушку за талию и легко поднял в седло перед собой. Мир вздрогнул, и ничего не случилось.
          Только раздалось недовольное лошадиное ржание. Перед конем капитана застыла белоснежная оскалившаяся собака.
          - У вас весьма интересные охранники, принцесса. – Весело заметил мужчина. – Похоже, что меня разорвут, стоит только мне тронуть вас. – Рука его при этом по-прежнему обнимала ее.
          - Это Снежная. – Смущенно пояснила Тори, даже не пытаясь понять, как собака выследила их. – Она добрая.
          - Конечно, милейшее создание, - согласился маркиз де Нортми, разглядывая ряды острых зубов, видневшихся в пасти животного.
          - Снежная прекрати! – Приказала девушка. Собака бросила предупреждающий взгляд на мужчину, обнимавшего Торию, но получив ответный взгляд серых глаз исподлобья, презрительно развернулась и побежала по улице.
          - Все готовы? – Спросил командир, забыв о суровом охраннике и осматривая ряды своих людей, окруживших их.
          - А что делать с мальчишкой? – Насмешливо спросил один из гвардейцев. Только тут Виктория заметила, что лошади достались всем, кроме Филиппа де Барна. Паж одиноко стоял у открытой двери и беспомощно смотрел снизу вверх на взрослых. Виктории стало так жаль его, что она уже готова была спрыгнуть с лошади, но крепкая рука удержала ее, надежно прижимая к мужскому телу. При этом маркиз Нортми даже не посмотрел на нее.
          - Придется выполнять приказ. – Вроде бы как нехотя сказал он, усмехаясь. Все напряженно ждали его приговора. – Ее Величество особо просила меня позаботиться о ее любимом паже. Я не могу ослушаться. Неру!
          Из темноты появился огромный гвардеец на не менее могучем коне, к луке его седла была привязана еще одна лошадь. Она прядала ушами и выжидающе косилась на мальчика.
          - Я надеюсь, вы умеете ездить верхом, Филипп? – Никола вопросительно посмотрел на несчастного, глаза которого при упоминании Императрицы и виде лошади зажглись истинно детским восторгом. Ответа уже не требовалось. – Хорошо. Неру, позаботься об этом. – Отдал последнее приказание капитан и вдруг пришпорил коня, отчего в лицо Тори ударил ночной ветер, толкая ее в теплые объятия мужчины, а в крови проснулось что-то дикое. Сердце северянки отозвалось на знакомый ей зов природы, когда они, оторвавшись от остальной процессии полетели в наступающий день.
          - Вы не исчезнете с рассветом? – Спросила она в темноту, не ожидая ответа, но получила его.
          - Исчезают сказочные принцы и хрустальные туфельки. Я, к счастью, не являюсь ни первым, ни вторым.
          - Значит, вы не мой принц, Никэ? – Как просто было назвать сейчас это имя. В эту сказочную ночь, которая еще не закончилась, хотя безжалостное небо неумолимо светлело.
          - Нет, Виктория, я не умею и не хочу быть принцем. Простите.
          - Почему? – Девушка положила свою ладонь поверх его руки, обнимавшей ее.
          - Потому что я бы предпочел роль короля.
          Виктория рассмеялась.
          - Вы шутите надо мной?
          - Да, - не стал он отрицать. – Я хочу, чтобы вы улыбались. Как делали это до моего появления. Вам пришлось встретить меня не в самой лучшей моей роли – главного злодея.
          - А кто вы?
          Настал его черед смеяться.
          - Кто мы? Это слишком сложный философский вопрос, принцесса.
          Их укрыла тишина, разрываемая свистом ветра в ушах и стуком лошадиных копыт по мостовой, но оба знали, что девушка в мужских объятиях улыбается. Этого сейчас было достаточно. Никогда и никому, даже самому себе, Никола де Нортми не смог признаться, что это был почти единственный миг в его жизни, когда ему захотелось остановиться и остаться здесь навсегда. С этой девочкой, в ее простом и при этом сказочном мире, где нет ничего невозможного, где даже у него могли бы быть крылья, и не было лжи. К великому счастью обоих, за маркизом де Нортми водилось много грехов, но веры в сказки среди них не было.
          - Вы будущая герцогиня Иберо, а я когда-нибудь стану герцогом де Нортми. Наши семьи не очень ладят, как вы должны знать. – Официально ответил он.
          - У вас есть невеста? - Виктория сама не знала – зачем спрашивает.
          - Да. Есть. – Оправдал он ее опасения.
          - Вы любите ее? – Зачем? Зачем мучить себя?
          - Иногда для брака совсем не обязательно любить. – Улыбнулся маркиз, но она этого не видела.
          - А любовь ничего не значит? – Удивилась девушка.
          - Нет. В этом мире она не в цене. Вам стоит это запомнить.
          Девушка замолчала, скачка продолжалась.
          - Как все странно. Так не бывает… Мы даже не были знакомы до сегодняшнего дня, но мне кажется, что я знаю вас всю жизнь. – Тори обернулась и посмотрела на мужчину, желая запомнить его таким, каким увидела впервые. Каким он был сейчас. Не игравшим очередную роль, а честным и открытым. Возможно, когда-нибудь она узнает, что увидеть настоящего Николу де Нортми дано лишь очень немногим избранным и она наверняка никогда не узнает – вошла ли она в число этих счастливцев.
          - Сегодня вы встретили свою мечту и теперь не знаете, что с ней делать. Когда человек встречается со своей мечтой, она умирает.
          - Нет, мечта рождается заново. – Возмутилась северянка.
          - Значит, вам нужно отпустить старую и искать новую. – Предложил Никола.
          - Вы мне поможете? – С надеждой попросила она.
          - Как ваша старая мечта, я просто обязан, - Рассмеялся вдруг он. Она улыбнулась в ответ и только успела подумать, что все обязательно снова будет хорошо – вместе-то уж они найдут ее мечту, как из рассеивающейся к рассвету темноты и спустившегося на город тумана появился человек на лошади. На нем была форма императорского гвардейца – еще один человек маркиза.
          - Капитан де Нортми! – Всадник осадил коня и замер перед своим командиром, ожидая разрешения говорить. Никола просто кивнул и спросил:
          - Что случилось?
          - Ваш отец… - На мгновение гвардеец замолчал и, поборов нерешительность, закончил. – На вашего отца было совершено покушение. В него стреляли.
          Глаза Виктории в ужасе распахнулись, она посмотрела на обнимавшего ее мужчину, ожидая увидеть муку и страдание на его лице, но он даже не вздрогнул. Глаза остались такими же стальными, как мгновение назад, когда они говорили о мечтах. Лишь на секунду ей показалось, что рука на ее талии против воли прижала ее крепче, но это было такое мимолетное ощущение, что оно исчезло незамеченным.
          - Где он? – Спокойно спросил капитан.
          - Ваш отец? – Человек опустил голову. – Его повезли домой. Лекари говорят, что надежды мало…
          Вестник виновато смотрел на Николу, но тот перебил его:
          - Нет, где стрелявший? Его задержали?
          - Наши люди и стражники прочесывают город, все ворота перекрыты, но пока все безрезультатно.
          Маркиз Нортми кивнул, отпуская гвардейца.
          - Ладно, возвращайтесь и продолжайте поиски, доложите мне потом. Лично. – Никэ помолчал, глядя вслед удаляющемуся всаднику, потом посмотрел на Тори. - Виктория, прошу меня простить, но, кажется, мне придется вас покинуть.
          - Конечно. – Тихо ответила девушка. Ей хотелось найти ободряющие слова и сказать, что все обязательно образуется, но молчала. Так трудно найти слова оправдывающие смерть.
          - Кернан Норн? – Маркиз Нортми нашел в нагнавшей их толпе сопровождающих друга Тори и помог ей перебраться в седло к юноше. – Позаботьтесь о вашей принцессе.
          - Капитан де Нортми… - Лео хотел последовать за командиром, но тот остановил его, отрицательно качнув головой.
          - Нет, Леонард, останьтесь. – Найдя Эстебана и Марину, Никола кивнул адъютанту, делая приглашающий жест следовать за ним. – Андре, проследи, чтобы все молодые люди оказались в объятиях своих любящих родственников.
          Гвардеец кивнул, капитан де Нортми, больше не обращая на них внимания, пустил своего коня рысью. Виктория еще успела услышать вопрос Марины, обращенный к кузену:
          - Что-то случилось, Никэ?
          Но ответ, если он и был, унес ветер. Пару мгновений оставшиеся в наступающем рассвете люди смотрели вслед уехавшим. Ветер развевал волосы и плащи. Тучи окончательно разошлись, и тусклое из-за тумана солнце сиротливо-слепо смотрело на смертных со своего ложа. Смотрело, но ему не было дела ни до их жизни, ни до их смерти.
          Позже, уже в своей комнате, Тория сидела на широком подоконнике, обняв колени, и смотрела в глаза наступающего дня. Длинная ночь была позади, эмоции, ощущения, воспоминания пока никак не хотели складываться в целостную картину, распадаясь на отдельные мазки, и рядом не было умелого художника, чтобы помочь ей. Приходилось надеяться только на себя.
          Передернув плечами от холода, девушка посмотрела на теплую шаль, лежащую на кровати, но так и не пошла за ней. Каждое движение сейчас казалось подвигом, нужно было выпрямиться, наступить на пол, сделать несколько шагов, протянуть руку… Это слишком тяжело, слишком далеко, слишком трудно для Котенка, которому хотелось сжаться и превратиться в маленький живой клубок оголенных чувств и невыплаканных слез.
          Вместо ровного, теплого сияния любви, которое должно было согревать ее сейчас, она ощущала, что стоит на краю знакомого с детства обрыва во Фросте, с которого ей хотелось шагнуть столько раз, но каждый раз ее что-то останавливало. Что-то шептавшее, что ей есть ради чего жить, ожидание чуда и восприятие каждого нового дня, как дара кого-то очень могущественного и щедрого. Но почему-то именно сейчас, когда она встретила это чудо, коснулась его рукой, смогла ощутить его пьянящий запах и услышать голос, именно сейчас, как никогда ее держали на земле тяжкие оковы обязательств, обещаний и права рождения, не пуская в мир мечтаний. Солнечный свет окутывал ее плечи лучше всякой шали и от этого становилось удивительно тепло, как в снах, которые она никак не могла вспомнить, сейчас острые клинки солнечных лучей пронзали ее умерший мир, стирали краски, приглушали звуки, притупляли чувства и дарили почти забвение. Почти.
          Родившаяся и умершая надежда, даже не успев раскрыть свои радужные крылья, оставила Торию на произвол судьбы. Если бы она могла, то приказала бы сердцу остановиться, но глупое живое создание не хотело слушаться указаний и жило по своему усмотрению. Однако она знала, что ему придется. А она научиться жить без грез, ходить по земле и смотреть в глаза судьбе без страха.
          Поняв, что другого выхода у нее просто нет, девушка закрыла лицо руками и заплакала, пытаясь найти ответ на вопрос. Ответ, которого не было. Принадлежит ли ей хоть что-нибудь в этом мире? Что-нибудь кроме потерянной мечты, на которую она теперь не имела права, и сердца, бьющегося в тесной клетке рёбер?

Сообщение отредактировал Виктория Фрост - 27.12.2005, 12:07