Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Шарль де Нортми]

26 число месяца Полотна.
Шенбруннский лес

      Всадник гарцевал на огромной поляне, заставляя своего коня танцевать перед двумя чересчур внимательными и привередливыми зрителями. Черный с белыми отметинами на ногах жеребец несколько раз вставал на дыбы и было не понять – желал ли того наездник или конь просто показывал свой норов. В очередной раз опустившись на все четыре ноги, черный конь загарцевал боком, пока не приблизился к двум наблюдающим.
- Это ты устал? Или твой четвероногий друг решил украсть у нас вино? – проговорил один из мужчин, проводя рукой по короткостриженным, седым волосам.
- В отличии от некоторых – он не пьет, - ответил русоволосый мужчина, перекидывая ногу и спрыгивая на землю.
- Может быть, возьмешь себе на заметку такую здравую привычку? – насмешливо продолжил второй – смуглый и белозубый.
      Русоволосый мужчина гордо вскинул голову, с оттенком неизмеримого превосходства глядя на двоих приятелей:
- Чтобы я доверял двум пиратам, да их морскому коню с непонятными привычками? Да ни в жизнь! – маршал Рунна вовремя уклонился от выпада шпаги северного тана и выхватил свою.
      Глаза их сверкнули знакомым с давних пор блеском: выпад – поворот и атака. Они не применяли кинжалы, предпочитая лишь тонкие намеки лезвий шпаг.
- Как тебе этот выпад?
- Легко, - откликнулся Бранд, проводя сложный финт и заставляя противника отступить на шаг.
      Шарль ухмыльнулся:
- Только после вас, - губы продолжали улыбаться, а удары посыпались едва ли не с бешенной яростью.
      Подсекающие и разящие удары чередовались с блоками и финтами. Казалось, вот-вот клинок проткнет одежду, вонзаясь в тело. Эти трое привыкли всерьез шутить друг с другом, разыгрывая и смеясь, вызывая на бой саму судьбу. Старуха-судьба постоянно устраивала им каверзы, заставляя смиряться с капризами взбалмошной женщины, которая к тому же всесильна. Но
и она обожала, когда с ней начинали играть на тонких лезвиях, оскаливаясь в усмешках и обходя ее каверзы в легком танце. Маршал вдруг резко отступил, отбивая сильным ударом направленную в левое предплечье шпагу. Тангбранд уловив, что это не ловушка тоже поднял клинок вверх, удивленно посмотрев на «соперника»:
- Годы уже не те, - справившись с собой, проговорил Шарль, криво улыбаясь.
- Эгей, неужели ты признаешь поражение? – стоявший чуть в стороне Антонио, не видел особых перемен в поведении друзей, наливая всем троим вина.
      Шарль поймал взгляд Буревестника и чуть покачал головой, пытаясь разжать пальцы правой руки. Охватившая ее боль была сильнее, чем во все предыдущие разы, но мужчина стиснул зубы и справился с недомоганием, вложив клинок в ножны. Тан Буревестник подошел к нему, убирая свою шпагу и подставляя плечо:
- Пойдем, старая сухопутная крыса, - в голосе слышалась все такая же издевка, на которую Шарль не преминул поднять бровь, спрашивая:
- Когда акула приглашает пройтись – это значит она голодная?
- Вот именно! – откликнулся Тони, встречая их двумя поднятыми кубками. – Или хочет пить.
- И за что же мы будем пить?
- Наверное, за новое украшение нашего Тониньо. – ухмыльнулся Тангбранд. – Он у нас совсем взрослый мальчик, раз зарабатывает такие шрамы.
- Или ты хочешь сказать, совсем старый, раз не может увернуться. - Антонио Иберо поморщился, но никакой гримасе не удалось бы скрыть свежее ранение. О происхождении «обновки» он упорно отшучивался с невозмутимым лицом индейского вождя.
      Они выпили и опустились прямо на траву. Антонио тут же поджал под себя ноги, демонстрируя важную позу, в которой герцог саджисский видимо принимал своих подданных. Шарль де Нортми привалился к дереву, стараясь незаметно помассировать ноющую руку и посмеиваясь над недовольно нахмурившим брови Тангбрандом:
- Здесь как всегда душно.
- Тебе везде душно, где нет морского бриза, да бешено носящихся чаек, - ровно ответил маршал.
- Возможно, - улыбнулся тан, укладываясь на землю и расправляя сильные плечи.
- Здесь – холодно! Ночью можно и замерзнуть.
- Судя по твоему цветущему виду, Тони, тебе по ночам не холодно, - с нарочитой мягкостью проговорил маршал. – Впрочем, вам иберитам грех жаловаться. Ваш норов не даст вам замерзнуть даже среди льдов северных морей. Твой младший племянник за несколько дней успел настроить против себя едва ли не всех адъютантов. Как он собирается с таким характером воевать – ума не приложу.
- А зачем ему воевать? – быстрый взгляд.
      Но маршал ответил меланхоличным пожатием плечей:
- Друг мой, надо быть готовым ко всему. В том числе и к войне. – он помолчал, вспоминая разговор с братом и сыном. – Не думаю, чтобы для вас было новостью то, что южная и северные башни всегда ждут "гостей".
- С сюрпризами? - лениво вмешался в разговор Буревестник.
- Не без этого, - подтвердил Нортми.
- Начали за здравие, - проворчал адмирал Иберо.
- А закончили во славу Каспиана, - хмыкнул маршал. – Это ведь великая книга экклесии учит, что с самого рождения человек идет к порогу Спасителя, где ему предложат праведный суд и благие сады.
      Адмирал сорвал травинку, прикусывая тонкий стебелек и прищуриваясь:
- Мне известно, что Книга Откровений тоже учит своих последователей великой истине: Спаситель все прощающий и будет воздавать по трудам, так как сам знает что есть труд творческий. Интересно, кто придумал понятие о чести, родстве, истинности?
- Лукавый, - все так же лениво проговорил Буревестник, приподнимаясь на локте. – Еще минут пять вас послушаю и решу, что вы как маленькие дети привыкли жить по книжкам. Но книги не учат тому, что есть в жизни. Шарль, ты же не читаешь Фернандо Иберо книжки перед его службой? Тони, ведь ты ни разу – я уверен в этом – не читал своим племянникам сказки на ночь?
Наверняка ты повествовал хриплым голосом о собственных похождениях и они вместо того, чтобы заснуть под занудное чтение, просили тебя рассказать снова и снова.
- А ты повествовал своим ребятишкам о собственных подвигах, Бранд? – поднял бровь Антонио.
      Маршал приоткрыл глаза, глядя на улыбнувшегося северянина:
- Я рассказывал сказки их матерям.. а они слагали легенды.
      Буревестник ловко увернулся от двух дружеских тычков, вскакивая одним упругим прыжком на ноги и протягивая друзьям руки:
- Время не ждет. Нам уже пора, - он присвистнул, подзывая слуг, ведущих на поводу коней, на которых они вскочили и обменявшись взглядами, понеслись наперегонки к дворцу, где каждый разойдется своим путем.

26 число месяца Полотна.
Служилый Рунн.

      Первый маршал Рунна быстро прошел по коридору, почти не глядя на караульных, которые вытягивались в такт его шагам. Войдя в свой кабинет, он резко бросил на стул перчатки, посмотрев на свободно стоящего перед ним юношу. В ответ ему сверкнули вызовом карие глаза. Маршал мысленно вздохнул, а на лицо наползла маска легкого недоумения:
- Не знал, что вам в детстве привили скверную привычку ссорится с теми, кто прикрывает ваш тыл.
- С каких это пор вы, - маркиз Иберо казалось едва не прорычал это обращение, - прикрываете нас?
      Шарль улыбнулся:
- С того момента как вы, маркиз, попали в мои адъютанты. Для вас будет сюрпризом узнать, насколько многие хотят обрить вашу голову наголо? А возможно и вовсе лишить ваше тело такого роскошного украшения?
- Я ваш адъютант, но не мальчик на побегушках! - резко и вполне справедливо заметил юноша, на что послышался тихий ответ:
- Молчать. Армия не любит споров, мальчик, - мужчина задумчиво изучал упрямо выставленный подбородок, непокорный взгляд этого красивого парня, который так не любил подчиняться.
      Сломать непокорность всегда было легче всего, да только толку от этого - мало. Маршал закончил осмотр спорщика и все также негромко приказал:
- Смирно, - после чего быстро присел за стол и принялся писать депешу.
      Минуты шли за минутами, пока депеша не была дописана - Шарль не поднял голову и не взглянул на застывшего адъютанта:
- Вот вам пакет. Мы выезжаем на полевой смотр отдельных частей армии, вы должны доставить его к генералу Катена, в нем время нашего приезда и распоряжения по подготовке отдельных частей армии. Будьте любезны быть готовым в любой момент, когда бы мы не появились. Со мной будут генералы кавалерии Коррес и артилерии фон Дюрнер. Есть вопросы?
      Юноша взял пакет и глядя прямо перед собой, вновь демонстративно вытянувшись по стойке "смирно" спросил:
- Когда вы изволите быть?
      Шарль улыбнулся:
- Сегодня. Извольте быть готовым в любую минуту, когда бы я не появился. 30 числа - вернемся. Надеюсь вам не в новинку жить в полевых условиях.

Сообщение отредактировал Шарль де Нортми - 03.12.2005, 15:13