Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Диего Альберто Иберо]

26 день месяца Полотна.
Ромалский табор в окрестностях Рунна.

    Весна, какая она только бывает в этом городе. Теплый день, сменившийся промозглой ночью и туманный рассвет. Сквозь узкую прорезь в пологе, смешиваясь с еще тусклым светом, в шатер вползали белые полосы тумана.
    В то раннее утро не было ничего кроме этого тумана, шороха ветра в сухой траве и теплого, касавшегося шеи, дыхания. Герцог проснулся, но продолжал лежать неподвижно, обнимая прижавшуюся к нему во сне девушку.
    Радэ…. Ее тепло, вороной шелк тяжелых пахнущих весенней травяной горечью волос, разметавшихся по плечам. Совсем рядом. Близость, ощутимая всем телом, всем естеством, в прикосновениях, в дыхании, близость никогда в его жизни не бывавшая столь желанной, как теперь. Он многое бы отдал, что бы это промозглое туманное утро затянулось на дни. Рядом с ней, в плотной тишине уснувшего лишь пару часов назад табора герцог Иберо находил странный граничащий со счастьем покой, столь резко контрастирующий с недавно владевшей любовниками страстью.
    Верно, стоило бы посмеяться над собой…. Над тем, как просто, в сущности, оказалось, пусть на время, потерять себя. Даже зная, к чему все может привести, он не мог, и, что важнее, не хотел отказывать себе в способности остро чувствовать и быть живым, не думая о последствиях. Стоило посмеяться над собой…, но Диего только беззвучно улыбался утренним сумеркам, перебирая рукой темные локоны еще спящей девушки, получая от жизни обрывки счастья, на которое не имел права.
    Горячая ладонь скользнула по его плечу, и герцог с улыбкой заглянул в темные омуты глаз. Радэ томно потянулась, прикрыв глаза, как пригревшаяся кошка, и Диего не смог удержаться, что бы не привлечь девушку к себе, целуя.
- Доброе утро, герцог, - слова, произнесенные почти губы в губы, лишь на мгновение прервавшие поцелуй, улыбка, слышащаяся в тихом голосе.
    Мог ли он ожидать, что так глубоко в душу врежется этот голос и непроницаемо темный взгляд…. Знала ли она сама, сколь сильную власть имеет над его мыслями…. И как долго они смогут оставаться в этом построенном на двоих мире? Все эти вопросы переставали иметь значение, когда приходило осознание того, что все слова уже давно сказаны, осознаны, скреплены страстью и даже сталью…
    И оставались только обрывки мыслей, тонкие пальцы, кажущиеся такими хрупкими в его ладони, отброшенное в сторону покрывало, прикосновения в стылой предрассветной дымке оставлявшие на коже горячие следы, дыхание и тела слившиеся воедино.
    Герцог вернулся в Королевский город уже поздним утром.

    Рунн. Королевский город.

- Все это произошло сегодня утром, - закончив рассказ, Антонио налил себе еще вина, - Было довольно весело, но нам очень повезло, что никто не пострадал.
- Да, - Диего кивнул, и помолчав какое то время добавил, - Слишком многие пойдут на любые средства, что бы союз с Севером не был заключен.
    Он ждал чего-то подобного с самого начала, хотя и надеялся, что в охватившей Рунн после смерти Александра суете, противники союза не успеют проявить себя до Высокого совета. Но кем бы ни были решившиеся на подобные методы недоброжелатели, найти их теперь будет более, чем непросто. Диего был уверен, что задержанные стражей головорезы нанимались, по меньшей мере, через третьи руки, и сколь бы влиятельными не были истинные заказчики покушения, выйти получится разве что на человека непосредственно передавшего бандитам деньги, если конечно этот несчастный не покоится еще на дне Вольтурны.
    Но и подобное знание никогда не станет лишним.
- Хосе, - герцог Иберо едва заметно кивнул головой, приглашая войти в кабинет человека, посвященного в большую часть секретов этого дома, - Я бы хотел, что бы ты нашел всю возможную информацию.
    Никаких вопросов, только короткий поклон и удаляющиеся шаги. Хосе всегда оставался единственным из служащих Иберо людей, кому Диего доверял безоговорочно, даже в том, о чем не стал бы говорить даже с кем-либо близким ему по крови.
      Герцог наполнил свой кубок и привычно отошел к окну, словно размышляя вслух:
- Все это выгодно Флавио или…, - он встретился взглядом с дядей, и адмирал понимающе усмехнулся:
- Или это вполне мог быть кто-то, кого мы считаем своим союзником.
- До Высокого совета осталось четыре дня, - задумчиво произнес Антонио, - Полагаю, все еще стоит ждать неожиданностей.
- Еще каких, - Диего улыбнулся, - Я спущусь за мамой и прикажу принести еще вина. Предстоит долгий разговор.

      Диего приехал за Эрминой в Шенбрунн, когда весеннее солнце, сползая за зубцы городских домов, уже окрасило небо густо розовыми красками приближающегося заката. Кардинал Рунна, как и прежде, принимал на исповедь только после обедней молитвы. Не было ничего удивительного в том, что вдовствующая императрица пожелала встречи с духовным наставником столицы, и в том, что ее племянник, герцог Иберо, решил сопровождать близкую родственницу до его особняка в Королевском городе.
    Черно-алая карета, запряженная вороной парой остановилась у крыльца кардинальской резиденции, и Диего, спустившись, подал своей спутнице руку. Их ждали. Слуга указал на террасу, почти скрытую за ветвями уже зеленевших деревьев.
- Может быть, ты расскажешь мне, зачем было так торопиться? – тихо спросила Эрмина, глядя на герцога с лукавым любопытством.
    Диего с улыбкой посмотрел в светло-карие отливающие золотом глаза. После похорон Александра и нескольких слов, сказанных друг другу в семейной гостиной, казалось, стало легче. Порой проще принять, чем понять. И они оба, казалось, научились принимать друг друга такими, какими их сделало проведенное в разлуке время, даже без грусти сознавая, что слишком многое уже не сможет быть прежним.
- Мне необходимо, что бы ты познакомилась с одним человеком.
- Интригующе, - Эрмина улыбнулась, но через мгновение ее тонкие пальцы крепко сжали руку.
    Прежде он не представлял, что что-то может заставить вдовствующую императрицу так внезапно побледнеть, и только проследив за ее взглядом, устремленным к террасе, понял, что она увидела Константина. Молодой монах, не замечая их, увлеченно беседовал с Руизом. Коротко остриженное золото волос, иные осанка и выражение лица, с какими Александра могли бы изобразить разве что на церковных образах, если бы кому-то пришел в голову столь дикий замысел. Но, впервые увидев его, Диего тоже счел сходство с покойным Императором разительным.
- Это не он, - тихо произнес герцог, встречая уже спокойный взгляд Эрмины. У ее прошлого было совсем иное лицо.
    Они поднялись на террасу вместе. В преддверии грядущих перемен Иберо сознавали, что должны быть, как никогда едины, а в чем-то они всегда и оставались таковыми.
- Ваше Величество. Герцог Иберо, - Руиз обернулся, приветствуя их.
- Прошу прощения за поздний визит, Ваше Преосвященство, - Диего склонился, принимая благословение.
- У нас слишком мало времени, что бы делить его на более или менее удачное, сын мой.
    Они провели в резиденции кардинала недолгое время,  не больше чем потребовалось, что бы объяснить предстоящие планы и рассказать о уже сделанном, и ровно столько, что бы еще раз осознать, как многое неизбежно изменится с появлением в свете последнего из Александритов.
      Черно-алая карета покинула окруженный ухоженным садом двор, когда почти стемнело. 
- Ты действительно этого хочешь? – вопрос, упавший в тишину, мгновенно смешавшись с шумом колес и стуком копыт по мостовой.
    Эрмина сидела в карете рядом с Диего, сквозь сгущавшийся полумрак вглядываясь в лицо своего попутчика.
    Желал ли он видеть Константина на троне? Возможно, если это устроит большинство, и даст стране возможность не сорваться до неизбежного сейчас противостояния центра, запада и востока. Если новый Император позволит Иберии поднять голову, как это было до религиозной войны, и вместе с тем придержит слишком рьяных религиозных фанатиков от вражды с откровенцами. Если сам Константин, пока смиренный и скромный, не станет угрозой куда большей, чем все они, из-за своей сейчас светлой, но не лишенной фанатизма веры. Если…
- Он законный Император, - ответил Диего. Эти слова давно решили все.
    В золотистых глазах Эрмины отразилась спокойная улыбка, тронувшая ее лицо:
- Семья всегда с тобой. За тобой.

    Хосе вернулся поздно, когда Диего уже собирался уходить. Полупустой кабинет освещал только подрагивавший огонек свечи. Герцог собрал со стола последние бумаги и, бросив их в ящик стола, закрыл на ключ.
- Задержанные не знают ничего. Их «услуги» были оплачены через контору какого то ростовщика в Ремесленном.
- Ростовщик благополучно съехал с нее еще до покушения? – с улыбкой спросил Диего, и Хосе с очень серьезным лицом кивнул.
- Но есть еще кое-что. Утром в стражу пришло письмо с предупреждением о готовящихся покушениях. Анонимное, но за этой печатью.
    На стол лег аккуратно срезанный кругляш сургуча с оттиснутой на нем хищной птицей на ветке. Диего никогда не спрашивал, какие через какие источники в руки Хосе попадают подобные вещи.
- Нужно определить, чей это герб. Ястреб весьма распространенный символ.
- На это ушло больше всего времени. Барон Фридрих Карл фон Хирш, правая рука Князя Торнхейма. Если это не подделка, то письмо послал он.
    Диего задумчиво покрутил застывший сургуч в руках. Это имя он слышал впервые, Готфрид был не из тех людей, кто допускал, что бы влияние его вассалов распространялось дальше их собственных поместий.
- Я хочу видеть этого человека в ближайшее время.
- Ему передадут ваше приглашение, господин.
    Печать последовала в ящик вслед за бумагами.
    Но еще до этой встречи он обязан встретиться с Первым Таном. Появление Константина не должно стать для наместника севера неожиданностью на совете. Рой Фрост не был похож на человека, который любит подобные сюрпризы, а союз с севером для Иберии оставался во многом слишком важным, как и прежде…. союз, который будет окончательно заключен его браком с хрупкой светловолосой сестрой первого Тана.
    Как странно шутит порой судьба, еще пару недель назад ему по сути все равно было, какая женщина назовет себя следующей герцогиней Иберо, если это пойдет на благо дому. В худшем случае, за стенами фамильных особняков владетелей юга он всегда смог бы отыскать чужое ни к чему не обязывающее тепло.
    Тогда в его жизни еще не было ее…. Не было настоящего, которое хотелось прожить сполна, до мгновения, так как общее будущее для них невозможно. В жизни наместника юга на первом месте всегда должна стоять одна женщина – Иберия.
    Герцог расстегнул и отложил в сторону украшенную рубинами широкую цепь, и набросил на плечи простой темный камзол.
- До завтра, Хосе.
    Долгий взгляд без тени осуждения, с почти безразличным спокойствием.
- Чем вы готовы поступиться ради этого, господин?
      Можно было сделать вид, что они не поняли друг друга. Диего поймал рукой огонек, погружая комнату во тьму:
- Многим…, - еще мгновение простоял неподвижно и покинул кабинет.