Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Гертруда де Нортми]

26 число месяца Полотна.
Рунн. Королевский город и далее.

    - Анжелика, девочка моя? – Гертруда распахнула дверь ведущую в спальню ее дочери.
    - Да, мама? – девчонка с головой погрузилась в чтение пухлого тома, повествующего о колдунах, ведьмах и инквизиторах. Рядом, на ночном столике, возвышалась объемная ваза, до краев наполненная яблоками. На столе у окна остывала тарелка с овсянкой, там же валялись тетради с перьями.
    Была неделя самого строгого поста. Откровенцы отринув структуру экклесиатской церкви и прочие «излишества», сохранили все то, что закаляло тело и душу, даже кое-что добавили. Воздержание – лучшая добродетель, говорил Ульрих Гольцер.
    - Ты все читаешь? – Гертруда заглянула дочери через плечо. - Мемуары Освальда Тинрийского? Какая прелесть.
    - Он рассказывает о необычных вещах. – пояснила Анжелика.
    - Знаю, дочка. – прошептала герцогиня Нортми. – Ведь я сама когда-то его читала.
    - В самом деле? – девушка изумилась.
    - Да. – Гертруда осторожно забрала у нее толстую книжку. – Как и тебя, меня в детстве привлекало все необычное и таинственное. Помнится, рядом с нашим особняком стояла высокая заброшенная башня. Я часто забиралась туда одна, поднималась по балкам до самого верха, разговаривала с летучими мышами и смотрела на бушующую грозу…
    Герцогиня Нортми улыбнулась своим воспоминаниям.
    - Как бы то не было, те времена давно миновали…
    - Мама! – Анжелика сделала большие глаза. – Ты разговаривала с летучими мышами? И не боялась их?
    - Летучие мыши – крайне мудрые существа. – пояснила Гертруда. – Суеверие говорит о том, что они пьют кровь, но это не так. Впрочем, ладно. Если захочешь узнать о них, я думаю тебе лучше расспросить своих учителей. Я пришла по иному делу.
    - Да? – девушка рассеяно прошла по комнате, оглядывая свои вещи.
    - Думаю, нам стоит сходить на прогулку. – Гертруда внимательно следила за дочкой. Посетим часовенку святой Анны, я там давно не была. Заодно и поговорим. Ну – что думаешь? Нельзя же все время сидеть дома.
    - Прогулка! – Анжелика обрадовалась. – Давай!
    - Только с нами пойдет Жан-Пьер де Барна. – сказала герцогиня Нортми. – Ты же помнишь этого молодого человека? Он сын моего брата, и следовательно, твой кузен.
    - Хорошо. – девушка начала собираться. – Пусть он тоже пойдет.
    Не прошло и получаса, как двери особняка Нортми распахнулись, выпустив на волю три фигуры плотно укутанных в дорожные плащи. До церкви святой Анны было очень далеко, а день был ненастный – дул страшный ветер, сгибающий деревья, периодически моросил дождь.
    - Ужасная погода! – прокричал молодой граф Барна. – Номени, вы все еще хотите идти пешком?
    Гертруда улыбнулась.
    - Почему-то мне кажется, что ветер вскоре утихнет… Думаю, нам стоит продолжать наш путь. Жан-Пьер, может Вы расскажите о чем-нибудь?
    - О чем, Ваша Светлость? – юноша не смотря на ветер продолжал вышагивать рядом, словно игнорируя непогодицу.
    - Ну не знаю… - Гертруда улыбнулась. – Слышала, вы с братьям ходили посмотреть на приехавший табор?
    - О нет… - Жан-Пьер рассмеялся. – Я не ходил. Я не люблю ромалэ, Ваша Светлость.
    - В самом деле? – заинтересовалась Гертруда. – Почему же?
    - Как мне кажется, - вежливо пояснил Жан-Пьер. – Ромалэ отвратительны. Решительно не вижу в них ничего положительного. Они вечно ходят туда-сюда воруют и попрошайничают… Они меня раздражают.
    - Ваши братья похоже так не думают. – улыбнулась герцогиня Нортми.
    - Ох, мне не повезло с братьями. – криво ухмыльнулся Жан-Пьер. – Даже не знаете как… Впрочем, Вы говорили с Виктуаром и решили, что я все-таки останусь в Рунне, буду помогать Вам… Так что Вы представляете…
    - Разумеется. – Гертруда загадочно кивнула. – Я тебя понимаю… Наша семья всегда отличалась многолюдностью, и всегда в ней было определенное соперничество и между братьями и между сестрами… что, впрочем, не мешало им сплотиться против общего врага.
    Ветер и правда начал стихать, с каждым своим порывом, убавляя свою силу. Гертруда снова улыбнулась. Анжелика и Жан-Пьер шли молча, по разные стороны от нее, погруженные в свои мысли.
    - Жан-Пьер… - задумчиво произнесла его имя герцогиня Нортми.
    - Да, Ваша Светлость? – сразу же отозвался молодой офицер.
    - Пройдите, пожалуйста, вперед, мне с дочерью надо поговорить наедине.
    - Хорошо. – Жан-Пьер улыбнувшись отсалютовал. – Я пойду вперед, проверю нет ли там засады или чего-нибудь такого… - и подмигнув Анжелике быстрым шагом ушел вперед.
    Анжелика вопросительно посмотрела на мать, та вздохнула.
    - Ты знаешь, что твой отец тяжело болен. – Гертруда потерла подбородок. – Волноваться врачи ему не велели, поэтому он попросил меня поговорить с тобой. Анжелика…
    - Да, мама? – девушка смотрела прямо ей в глаза.
    - Великие Дома потому и великие, что те люди, которые в них входят, способны на самопожертвование и преданность высшим идеалам. – она грустно улыбнулась. – Я не сразу полюбила твоего отца, поверь. В то время у меня был свой жених, который трагически погиб, но моему отцу нужен был брак с откровенцем, и меня выдали за Этьена, наплевав на мой траур. Политика и любовь никогда не шли рука об руку… и выбирать нам не дано.
    Девушка потупила глаза.
    - Ты всегда была умной. – Гертруда еще раз вздохнула. – После смерти Императора все кинулись заключать брачные союзы, которые должны укрепить союзы политические… Твой брат тоже женится, а ты выйдешь замуж. Великий дом Конарэ сейчас в упадке, но твоему отцу нужно чтобы владения его друга Франсуа были в надежных руках. Поэтому ты станешь новой герцогиней Конарэ.
    - Я выйду замуж? – растерянно спросила Анжелика. – За герцога Конрада?
    - Конрад де Конарэ обладает многими достоинствами. – Гертруда пожала плечами. – Он умен, силен, ловок… Конечно, есть у него и недостатки. Но я думаю, он не причинит тебе вреда. Может быть он полюбит тебя, а ты его, всякое может быть…
    - О… - Анжелика задумалась. – Я же ни разу не видела его. Мама, а он красивый?
    - Да. – ответила Гертруда. – Он красив, этого отрицать нельзя. Ты еще успеешь на него налюбоваться.
    - Когда же свадьба? – спросила девушка.
    - Очень и очень скоро… - в третий раз вздохнула герцогиня Нортми. – Видимо, сразу как будет такая возможность. Вон, кстати и Жан-Пьер возвращается, что-то даже несет.
    - Номени, разбойников я не повстречал, но на моем пути встал свирепый зверь… - Жан-Пьер продемонстрировал им черного мокрого котенка. – Сидел прямо в луже, пришлось его пленить.
    - Ой, какая прелесть… - Анжелика умилилась. – А это кот или кошечка?
    Жан-Пьер произвел быстрый осмотр котенка.
    - Похоже это все-таки кот. Если он Вам так понравился, номени, то могу его Вам подарить.
    - Ой, спасибо. – Анжелика взяла мокрого котенка на руки и стала обтирать платком. – Мам, можно я котенка заведу?
    - Ну почему бы и нет, - рассмеялась Гертруда. – Заведи. Жан-Пьер, что Вы еще увидели там? Далеко нам еще идти?
    - О, нет, Ваша Светлость. – молодой офицер тоже веселился. – Недолго осталось.
    - Пойдемте… - кивнула ему герцогиня Нортми. – У меня с Вами тоже будет разговор. И пока Анжелика будет говорить с матерью-настоятельницей и просить Господа о здоровье для своего отца, мы сможем поговорить…
    - Хорошо, Ваша Светлость. – Жан-Пьер все так же улыбался, но в глазах его появилось беспокойство.
    Церковь и правда была недалеко. Пообщавшись с матерью Фиореллой, Гертруда оставила на ее попечение Анжелику, и вышла в сад. Тут еще уже ждал озабочен Жан-Пьер.
    - Давайте пройдемся по саду. – предложила герцогиня Нортми.
    - Хорошо. – молодой граф кивнул, и они углубились в дебри церковного сада.
    - Что Вы знаете о семейной истории, Жан-Пьер? – как будто невзначай спросила Гертруда.
    - Да практически ничего. – юноша пожал плечами. – Род Барна отмечен великими людьми, но моя память не в состоянии вместить их имена.
    - Великими людьми. – усмехнулась герцогиня. – Да, это точно. Так слушайте же, и не удивляйтесь… Давным-давно, более четырех веков назад, один юный рыцарь, считавший себя защитником бедных и угнетенных, отправился в крестовый поход, бороться против зла…
    - Как банально. – пожал плечами Жан-Пьер.
    - Разумеется, нет никакого зла и добра, - пояснила Гертруда. - И наш рыцарь в итоге разочаровался во всех своих идеалах. Все бы ничего, но он успел рассориться с церковью, которая, по его мнению, творила совсем неправедные дела. Пришлось ему бежать о тех, кого он считал своими друзьями и товарищами, ведь отлучение вещь не слишком приятная. И тут ему начали сниться сны…
    - Вот, - обрадовался Жан-Пьер. – Это уже интереснее.
    - Сны, - задумчиво промолвила герцогиня Нортми. - Во снах ему являлись демоны, рассказывающие удивительные вещи. Вроде тех, что на самом деле этот мир создан лишь для того, чтобы затем переродится - вроде того, как гусеница превращается в бабочку, и им нужны такие люди, как этот рыцарь. Они дали ему знания, они обучали его, и он сделал первых шаг. Демоны говорили о пророчествах, о грядущих временах, когда многое изменится, и человечество само будет готово ступить на путь обновления и возрождения. Верные адепты демонов получат силу и власть, которая будет сравнима с божественной. Так они говорили ему. Разумеется, этот рыцарь не был способен дождаться этого дня, он был смертен, как и все люди, но ему обещали, что его вернут к жизни, если он сумеет создать некоторое тайное общество, способное пронести эти идеи сквозь время.
    - Тайное общество. – граф Барна кивнул. – Кажется я начинаю понимать.
    - Он многое передал из этих знаний, как ему казалось, способным людям. – Гертруда усмехнулась. - Отсюда и идет вся темная часть тех знаний, что доступна многим. Его не слишком умные последователи пользовались магией совершенно открыто. А в ответ Церковь создала Инквизицию, которая пользуясь вечной неприязнью черни и алчностью ауралонских первосвященников победила. по крайней мере, сейчас немногие осмеливаются открыто использовать эти черные познания. Но после того, как рыцарь разочаровался в своих последователях, он решил создать совсем иной тип культа, для избранных, для немногих, куда входили бы тщательно проверенные люди.
    - Люди для нас все. – снова согласился Жан-Пьер.
    - Его семья, принявшая и укрывшая его, не побоявшаяся немилости Церкви. – пояснила герцогиня Нортми. - Рыцарь рассказал все своей сестре, а та - своему мужу. Втроем, они смогли достичь таких вершин магии, таких сил - что им казалось все, теперь они уже на полпути к обожествлению. Но нет, прошло совсем немного времени - и один из них умер, темная магия убила его, съела изнутри. Оказалось, чтобы жить - нужны жертвы, причем не просто какие-то бессловесные твари, а люди, разумные люди.
    - Я начинаю пугаться. – Жан-Пьер бросил быстрый взгляд на свою собеседницу. – Это как будто не байка.
    - Совсем нет. – пожала плечами Гертруда. - Тайну удалось сохранить. На место умершего мужа, пришел младший брат, когда умерла сестра, его заменила жена младшего брата. Наконец, пришел черед и рыцаря. Перед смертью, проведя жуткий обряд - кровавую гекатомбу, он сумел вновь связаться с демонами, и подтвердил свой договор, завещав им все свое потомство. Эта тайна так и передавалась внутри семьи - и всегда их было трое. Троица, она же Триада…
    - Как мрачно. – молодой Барна поежился. – Что же дальше, Ваша Светлость?
    - Этого рыцаря звали Андре де Барна. – слова Гертруды звучали как гром. – Ты, Жан-Пьер, один из тех, кого он завещал демонам. Знания передавались от одного Барна к другому… Мы избрали тебя… Так, что выбор стоящий перед тобой сейчас – это присоединиться к нам, и обрести силу и могущество, став почти богом или же… умереть.
    - Ооо… Подождите. – Жан-Пьер с испугом глядел на герцогиню Нортми, от которой словно шли волны холода – земля покрывалась инеем, растения увядали. Глаза Гертруды сияли ярко-синим пламенем.
    - Ты всегда мечтал стать выше других. – не своим, громозвучным, голосом заговорила она. – Так что же теперь? Откажешься, струсишь?
    - Ваше Сиятельство. – граф Барна стал на колени. – Вы говорите правду. Я был бы глупцом, если бы отказался. Я готов учиться у Вас.
    - То-то же. – ее голос вновь стал нормальным. – Сила прибудет с тобой, мой юный ученик. Но никому не слова – ты теперь знаешь самую страшную тайну этого мира, так что позаботься о молчании. Теперь вернемся к Анжелике.