Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Дирок дэ Ла Прад]

26 число месяца Полотна.
      Особняк Элен де Эстэ.     
     
            Яркие лучи солнца привередливо поглаживали резные ворота, куда с такой легкостью пропускали всех при неверных лучах луны. И которые так неохотно открывались, когда наступала пора солнечного огня: безжалостного и беспощадного порой, но такого пронзительного и согревающего. Молодой человек, который так своевольно распахнул ленивые створки - впустил вместе с собой солнечные лучи. Они весело побежали за высоким парнем, который привычно перехватил гитару, присматривая себе удобное дерево, но его опередил мелодичный, женский голос:
      - Дирок, может, вы предпочтете петь внутри, а не снаружи, распугивая всех окрестных кошек?!
            Он обернулся к окну:
      - Неужели вы меня ждали, Элен?
      - Вас это удивляет? О нет! Вы на это и рассчитываете каждое утро! - казалось, что прекрасная хозяйка возмущенна. Возможно, это так и было, но мужчина привык все узнавать досконально и поэтому он стремительно ворвался в дом и, пролетев сквозь несколько комнат - опустился у ног красавицы, чьи густые, темные локоны укрывали ее подобно удивительной, шелковой накидке:
      - Вы не правы, Элен. Я рассчитываю на гораздо большее в этот раз, - в темно-зеленых глазах заплясали бесенята. - И уверен, вы не откажете мне.
            Элен протянула руку для поцелуя, но он завладел сразу двумя, на что она лукаво улыбнулась:
      - Пожалуй, мне стоит накормить вас завтраком, Дирок. Вы, видимо, голодны.
      - Если вы сами собирались откушать, - усмехнулся тан Алиера, - то я несомненно составлю вам компанию. Устроившись у ваших ног.. потому что мне необходимо вдохновение.
      - Мои ноги вдохновляют вас?
      - Моя прелестная злючка, да! И тебе это известно! - воскликнул Дирок, подхватывая Элен на руки и покружив ее по комнате, вызвав звонкий смех. Но это искреннее веселье, пробившись на миг сквозь маску взрослой женщины, как луч солнца через облака, снова погасло, когда она строго указала тонкой рукой на мягкий диван, куда он и усадил ее, чтобы тут же пристроится рядом, вместе с гитарой.
            Один из слуг неторопливо внес поднос с терпким, золотисто-зеленым напитком, источающим удивительный аромат, которым он наполнил две чашки и с поклоном удалился, не промолвив ни слова. Элен молча указала своему раннему гостю на подношение и взяла крохотную чашечку, делая небольшой глоток. Дирок улыбнулся, качая головой и вновь беря в руки гитару. Пальцы привычно касались струн, но мелодия словно не желала в этот раз являться по мановению руки.
      - Сегодня ты почти не поешь
      - Я жду его..
      - Кого - его? - улыбнулась женщина, склоняя голову с тяжелыми прядями черных волос.
      - Вдохновение. То, что я услышал, идя к вам - отбило всякую охоту петь.
            Брови Элен чуть приподнялись, а губ коснулась улыбка, но Дирок этого не видел, продолжая задумчиво перебирать пальцами струны. Странные, рваные звуки на миг разрезали тишину:
      - Вроде песня.. но без души. И слова такие же: о чем-то - но пусты..
            Снова этот странный перебор струн, от которого гитара застонала:
     
      За закат, за рассвет
      За любовь, которой больше нет
      Тебя благодарю..
     
            Тишина. Дирок поднимает голову и осторожно устраивает ее на коленях красавицы.
      - А разве это не правда, Рокки? - улыбка сквозит в голосе, но не на губах.
            Темно-зеленые глаза мужчины устремляются к чудному лицу Элен:
      - Нет, - просто отвечает он.
            Задумчивая улыбка успевает тронуть губы женщины, перед зазвучавшей вдруг песней:
     
        Вера в солнце и жизнь не позволит дыханью остыть.
        Ни Полет, ни Любовь не поймут преимущества плена.
        И поэтому снова и снова сжигаешь мосты,
        Не давая над Морем Разлук резать горло Вселенной.
     
            Звуки песни, мелодия еле сдерживаемая пальцами, но другая и о том, что можно лишь ощутить. Дирок замолчал, продолжая разглядывать мягкие губы Элен и ее задумчивые глаза. Она легко коснулась его лба, взъерошивая короткую челку, и склонилась:
      - Уж не этого ли вдохновения вы ждете, тан? - чувственный поцелуй. Струны неожиданно дрогнули задорным перебором.
            Губы находились так близко, а черные глаза казались невероятно огромными на белоснежном лице. Дирок улыбнулся, даже не пытаясь обнять ее и заставляя лишь музыку петь для этих глаз, губ, нежного прикосновения рук:
      - Вы не угадали, Элен. Ваш поцелуй не может быть вдохновением.
      - Что?! - соболиная бровь взлетела в гневном недоумении.
            Мужчина улыбнулся еще шире, чуть приподнимая голову и легко касаясь таких желанных губ:
      - Конечно.. Разве может этот упоительный, сладкий, божественный вкус быть легким вдохновением? Это, - слова и губы касались ее губ. - Величайшая награда, Элен.
            Второй поцелуй, казалось, длился целую вечность.
      - Вы капризничаете, менестрель, - переведя дыхание, упрекнула его она.
      - Имею право.
      - Вот как? Чем же я вам не угодила сегодня? - шутливая перепалка вызвала у обоих серьезно-комичные гримасы.
      - Как! Элен, вы не догадываетесь?
            Женщина качнула головой. Дирок одним плавным движением оказался перед ней на коленях, охватывая взглядом всю ее хрупкую фигурку:
      - Значит так, - он быстро отставил гитару в сторону и принялся загибать пальцы. - Я уже битых двадцать минут здесь - раз, но за все это время ни удостоился чести перецеловать каждый пальчик ваших рук, Элен - два, не был допущен к ваших ногам - три..
      - Ложь! Наглая ложь, Рокки! - с деланным гневом воскликнула она. - Как только ты появился - то сразу захватил место у моих ног!
      - Да? - поднял он бровь, обозревая "захваченное" место. - Нет. Это все ни то..
      - А как, по твоему, будет "то"?
            Дирок сверкнул улыбкой и, наклонившись, резко обнял ее ноги, поднимая над собой и кружа по комнате:
      - Элен! Вы - это вдохновение и песня.. упоение и восторг.. кружение и отдых.. И вы совершеннейше, бесповоротнейше вскружили мою шальную голову, саинте..
            Женский смех затих и она, глядя сверху вниз в глаза юноши, спросила:
      - Кто это - саинте?
      - Древнее божество.. Женщина чарующая своего избранника так, что он становится самым удачливым стрелком, храбрым воином.. Я не помню всю легенду, но говорят саинте появлялись тогда, когда в людях пропадала вера.. Они возрождали ее, - Дирок ухмыльнулся. - В самом прямом смысле этого слова.. Дарили своим избранникам детей..
      - Дирок, похоже, ты помешан на детях и женщинах! - погрозила она ему пальчиком.
            Он ловко опустил ее перед собой, не разжимая объятий:
      - Неправильная постановка. Я помешан на женщинах и детях. И никак иначе. И то, и другое - непредсказуемо прекрасно, Элен.
            Тонкие пальцы коснулись его лба:
      - Тебе пора остудится..
      - Хм? А кто меня потом согреет?
      - Догадайся! Но сначала - остудитесь, сударь!
            Короткий смех и мужчина быстро метнулся в большой зал. Элен не успела удивится, как он снова стоял рядом с ней, но в этот раз с его волнистых, черных волос обильно капала вода:
      - Вода в вашем фонтане - слишком теплая….
            Элен всплеснула руками и быстро вышла, чтобы вновь вернуться с льняным полотенцем, которым решительно принялась вытирать мокрую голову молодого тана:
      - Дирок, вчера ты оборвал весь чертополох и крапиву в моем саду, даже прошлогоднюю, которая уже никогда не распустилась бы….
      - Терпеть не могу сорняков и колючек, - парировал юноша.
      - Но для этого есть садовник!
      - Он - лентяй.
      - Хорошо! Два дня назад ты перестрелял у меня всех крыс в погребе, куда вам якобы понадобилось спуститься за вином.
      - Я действительно искал вино! Да и зачем тебе крысы в погребе?
      - Дирок, тебе известно, что для кота ты слишком велик? - возмутилась красавица.
      - Сестра всегда говорила, что я - большой кот, - очень серьезно возразил юноша, забирая из рук Элен полотенце. - И потом, крысы - это слишком противно. Или тебе помешали мои выстрелы, Элен?
            Женщина встретилась взглядом со своим упрямым собеседником и холодно произнесла:
      - Да, мне не хочется жить на войне, тан. Я всего лишь женщина… - Элен вдруг замолчала, опустила глаза и совсем тихо спросила. – Зачем? Ведь у нас нет будущего.
      Дирок склонился и коснулся губами рта красавицы, заглушая эти горькие слова:
      - Ты сердишься на меня?
            Легкие поцелуи осторожно коснулись нежной ключицы, лаская. Женские пальчики зарылись в темные, влажные волосы:
      - Тебе известен ответ….
      - Он мне был бы дорог, если бы ты сказала, Элен, - тихо выдохнул мужчина, крепко обнимая ее и зарываясь лицом в шелковистые волосы.
            Теплые объятья и опьяняющий поцелуй поглотили на миг весь мир, как будто ловец за жемчугом решил нырнуть на немыслимую глубину и задыхаясь уже не мог выплыть обратно: в глазах - тьма океанских глубин, а впереди - призрачная раковина, в которой таится сверкающая жемчужина и жизнь на последнем вздохе….
      - Я пришел пригласить тебя на прогулку. В королевский парк. Мне хочется представить тебя своей сестре, Элен.
      - Ты сошел с ума, милый…
      - Ну зачем же, - рука нежно ласкала бархатистую щеку. - Пусть с ума сходят другие.. от зависти. Я буду идти с прекраснейшей женщиной Рунна….
      - И первой куртизанкой, - сорвалось с вишневых губ.
      - Тебя зовут - Элен де Эстэ. Остальное пусть докажут моему пистолету.

Сообщение отредактировал Дирок дэ Ла Прад - 20.11.2005, 19:04