Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Сандра дэ Ла Прад]

24 день месяца Полотна.
Рунн. Дом Прад.

Мир расколот пустотой на части,
Гаснут звезды в небесах алых.
Сердце пламени - во тьме власти.
Голос Крови: "Начни сначала!"

    Изящная рука зависла над булькающим соусом, пальчики в каком-то полусне продолжали добавлять то одну приправу, то другую, пока толстушка-кухарка не окликнула:
- Майрис Сандра!!! Вы же его засластите!
- Ой! – охнула девушка, очнувшись от своих мыслей и быстро отложив пакетики с засушенными, душистыми травками. Она быстро схватила ложку и едва не утопила ее в пряном, кипящем соусе. – Ох, что-то все не так сейчас.
- Идите отдохнуть, майрис. Я справлюсь тут, - заворчала кухарка.
- Прости меня, Хана, я все тебе тут испортила.
    Кухарка внимательно посмотрела на соус, потом на хозяйку и вновь заворчала:
- И вовсе не все. Но лучше вам пойти, майрис Сандра, полежать, отдохнуть…
    Сандра вышла из кухни, слыша несущееся ей в спину ворчание и повторяемые слова: полежать, отдохнуть… девушка боялась позволить себе это. Как только она закрывала глаза – время меняло свой ход, властной рукой утягивая ее назад и заставляя переживать то, что уже давно было пережито. Но забыть – не получалось. Рыжие кудри упали на грудь, когда девушка склонила голову, входя в свою комнату и едва не падая на пороге. Но ей хватило сил медленно дойти до кровати, где можно было вытянуться и со стоном уткнуться в шелковые простыни. Тонкие пальцы бессильно сжались, и Сандра отчаянно ударила по кровати кулаком, прежде чем перевернуться на спину. Зеленые глаза уставились в высокий потолок, расписанный мраморными узорами. Нити рисунка завивались, перекручивались, уводя ее вслед за памятью, за прошлым.. снова назад. И девушка закрыла глаза, зажимая рот рукой.

*****

    ...Она получила официальное приглашение на обед с его императорским величеством и первым священослужителем столицы. Девушка знала, что император выделяет ее и, поэтому не удивилась приглашению. Сандра очень хорошо сознавала свою красоту. Ей нравилось то восхищение, которым ее окружали. Повертевшись еще раз напротив огромного зеркала, она осталась довольна собой: белое платье с черной отделкой выгодно оттеняло ее золотистую кожу и придавало неповторимый блеск изумрудным глазам. Девушка поспешила на важный обед. Александр встретил ее неизменной улыбкой, и вспыхнувший взгляд лучше слов показал, что ее вид восхищает его. Сандра улыбнулась в ответ, гордо поднимая головку.
- Сандра, их святейшество задерживается.. Прошу вас, не откажитесь выпить бокал вина?
- О, ваше величество, говорят это еще сильнее разжигает аппетит..
- Это хорошо, - взгляд императора с излишней откровенностью скользнул по покатым плечам и глубокому вырезу платья, но потом он опять улыбнулся и собственноручно налил девушке вина.
    Сандра сделала два маленьких глотка и поставила бокал на стол, присаживаясь напротив Александра и расправляя юбки:
- Вы меня балуете.
    В царственном взгляде мелькнул и погас огонь, на который она не обратила внимания:
- То ли еще будет, дитя мое.
    Девушка чуть вздрогнула, ощутив странный холодок, пробежавший по спине, и постаралась сесть прямее, но это ей не удалось и она обессилено упала вперед, подхваченная ловкими руками. Ее губы лепетали что-то извиняющееся, но комната уже кружилась в бешеном водовороте.

    ...Сандра очнулась. И первое, что ощутила это ласку нежного шелка, на котором лежала и теплые поглаживания мужских пальцев, скользящих по обнаженной груди, животу. Сандра вздрогнула и, с трудом собираясь с силами, устремила зеленые глаза прямо в лицо Александра. Император внимательно следил за ней, чуть улыбаясь:
- Ты еще красивее, чем я мог предположить. Как ты себя чувствуешь, Сандра?
    Она медленно осознавала происшедшее:
- Вы.. Воспользовались моей беспомощностью?
    Губы его раздвинулись в циничной улыбке, холодный взгляд устремился прямо в огромные, зеленые глаза:
- Я решил научить тебя наслаждаться, моя девочка.. Твое тело очень чувствительно. А этот пресловутый первый раз - всегда боль. Сейчас же ты можешь почувствовать лишь наслаждение.
    Сандра отказывалась понимать то, что он говорил. В груди ее появился противный комок страха и бессилия:
- Что вам нужно еще от меня, Ваше Величество?
- Очень немного - любви. Полюби меня, красавица моя, и ты будешь вознаграждена по-королевски. Обещаю, - он говорил так странно. Перед девушкой все плыло..
    Она вытянулась в струнку, пытаясь не ощущать жаркого, мужского тела, его рук, но они ласкали ее - нежно, изучающе, требовательно.. И ее послушное тело откликалось на каждое прикосновение.. В изумрудных глазах постепенно появлялась странная тень: чуждое полузабытье.. страстная, манящая волна.. и страх..
    Его терпению и настойчивости не было предела. Руки и губы ласкали ее снова и снова жаркими поцелуями, касаниями, удовлетворено ловя ответную силу ее чувственного тела. Сандра не верила сама себе: страстное желание побеждало ее, оставляя где-то за пределами самого сознания все остальные чувства. Иссушающая жажда, которая ничем не могла быть удовлетворена, смотрела ей в душу из сапфировых глаз, подхватывая каждое движение, каждый вздох и стон. Девушка не могла забыться, не могла потерять сознание, она всего лишь жаждала, чтобы это прекратилось. За окном гремела страшная гроза и с каждым раскатом грома - ее тело содрогалось от сладострастного желания, которое пробуждали в ней умелые руки Александра. С каждым раскатом она ощущала, как пылает нежная кожа и хотя сознание кричало: "нет" - тело предательски и преданно отвечало: "да-да-да".. И не было слез. На улице хлестали бешеные струи дождя, а она не могла заплакать...
    Поздним утром Александр медленно одевал ее. Длинные пальцы чуть ласкали кожу стройной ножки, натягивая чулок. Сандра не в силах была осознать того, что произошло, того, что могло случиться дальше. Зеленые глаза смотрели в себя и не узнавали то, что видели внутри.
- Сандра.. Я утомил тебя ласками, моя прекрасная девочка. Но ты - восхитительная и полагаю, отказаться от тебя будет выше моих сил. Завтра и послезавтра я разрешаю тебе отдохнуть, но потом желаю видеть тебя в своих руках, - он говорил так спокойно, так ласково, что она открыла глаза и взглянула прямо в бездонную глубину синих омутов, замечая в них животное удовлетворение и.. И это решило все:
- Я не ваша рабыня. И никогда не буду принадлежать вам! - зеленые глаза из последних сил сдерживали напор его воли.
    Александр поднялся, поднимая ее к себе и обнимая талию одной рукой, ласково прикоснулся к пушистым, рыжим локонам, разглядывая ее лицо едва ли не со смехом:
- Не торопись с ответом, моя красавица.. Хорошо подумай. А пока - ступай.
    Девушка нарочито спокойно направилась к выходу, сжимая в себе невероятное желание кинуться прочь. Его слова преградили ей путь к двери:
- Сандра, у вас есть братья, кажется? – полу-утверждение. - И сестры. Не родные, но все же. Немаленькая семья. Я слышал разговоры, что вы весьма дружны. У вас очаровательная семья, моя несравненная девочка.
    Она нашла в себе силы повернуться, присесть в реверансе и выйти из комнаты прежде, чем сильная дрожь выдала тот ужас, который охватил все ее существо.

*****

    Она видела лишь одно лицо во всем этом безбрежном океане взглядов, вздохов, шепотов, фигур – для нее все уходило с ним, с человеком, который так многое изменил в ее жизни на свой лад. И сейчас он был удивительно красив и казался всего лишь спящим. Еще миг: он усмехнется, как это бывало после сна, не открывая глаз, поднимет руку и все опять замрут, ожидая. Почему-то она была уверена, что никто из рядом стоящих людей ни в силах был бы понять ее. Одиночество особенно остро чувствовалось в этой блистательной толпе, где каждый был похож на рядом стоящего. Отличие было лишь в умении показать свое лицо или маску, подходящую случаю. Девушка судорожно сжала шелковистую ткань огромной шали, в которую она куталась. Изумрудные глаза влажно сверкнули, когда она, в который уже раз вскинула взгляд на пышно убранный гроб. Страшно? Да, ей было страшно, что все это лишь розыгрыш. Но память была еще страшнее. Холодное дуновение воздуха ударило в спину, и Сандра оглянулась. Глаза ее встретили взгляд единственного человека, к которому ей сейчас хотелось прижаться, но брат был далеко. Отворачиваясь, девушка дрожащими пальцами натянула на плечи черную шаль и прикрыла рыжие ресницы: страшнее всего был холод в душе…

    .. Когда в первый раз до ее слуха донесся похотливо-осуждающий шепот за спиной: "фаворитка.." - девушка лишь еще выше подняла голову, продолжая идти вперед. Никто не мог знать, что до этого слова она сама определила свое место и, заняв его, приняла решение: лучше жить сверкая, раз умереть невозможно….
… Пальчики коснулись рукояти оружия: холодная. Девушка судорожно сжала руку, на миг приставив лезвие к своей груди, намечая место удара. Это легко. Несоизмеримо легче, чем позорная роль, предложенная тем, кому ты не можешь сказать «нет». Сильные мужские пальцы сжали девичью кисть и из нее выпал тонкий стилет. Сандра гневно вскинула голову, сталкиваясь с властным, стальным взглядом:
- Не надо, - негромко сказал спокойный голос. – К вам – Император.
- Браво-браво, Никола. Благодарю, ты свободен.
    Гнев потух и опять в душу хлынул холод из красивых, поразительно синих глаз. Два осколка льда – безжалостных и жестоких. Сандра вздрогнула, когда мужчина приблизился к ней:
- Что мы видим, моя красавица, - слова Императора кинжалами вонзались в сознание, только причиняли гораздо более сильную боль, отравленную безысходностью. – Вы желаете покинуть нас без разрешения? Это грех. И преступление. За которое платить придется. Вашей семье, Сандра. Неужели вы думаете, моя красивая девочка, что мы позволим вам безнаказанно уйти в небытие? Нет, за вашу смерть – безвременную и безмерно нас огорчившую – расплатятся все, кто, так или иначе вам дорог. Братья и сестры – родные, двоюродные, да хоть через несколько поколений…
    Зеленые глаза внимательно следили за лицом Его Величества и понимали, что в каждом слове сквозит пронзительная правда, от которой никуда спрятаться. Девушка дрогнула – опять. Он умел заставить ее дрожать от слабости, страха, страсти.
- Я повторяю, моя красивая, упрямая девочка: просто полюби меня, и я сделаю тебя счастливой.
    Снова это ласкающее прикосновение и она знала, что не сумела справиться: в глазах мелькнула и пропала мольба. Нет, молить было бесполезно – это она тоже очень быстро поняла.
- Вы дали мне время подумать, - тихо проговорила девушка, опираясь точеной рукой о спинку стула. Эта комната стала клеткой, которую вскорости заменят на другую – более просторную и блистательную.
- Именно, моя красавица, подумать. Ни на что большее мы вам разрешения не давали, - он предупредительно удержал ее от реверанса, угадывая, что она может упасть от охватившей все тело слабости. Губы его коснулись обнаженного плеча девушки. – До встречи на балу, моя красивая девочка.

    Дверь распахнулась, впуская в комнату порыв вольного ветра:
- Сестра, что с тобой? – девушка почувствовала, как теплые руки поднимают ее, обнимая, прижимая к груди, где вольно билось дорогое ей сердце, ради этой музыки жизни – она готова была сделать еще ни единожды то, что ей пришлось сотворить.
    Пушистая, рыжая головка поднялась и две пары зеленых глаз встретились, улыбнувшись друг другу:
- Ты плачешь, сестренка?
    Кудри взметнулись, когда она покачала головой, прижимаясь к нему и обнимая в ответ:
- Нет. Как плакать, когда сердце умерло в груди? И уже давно.
    Теплая ладонь брата коснулась ее щек, девушка невольно улыбнулась опять, так как в его взоре мелькнуло решительное: «нет»! И она встряхнулась, как кошка:
- Я задумалась, Дирок. А надо не думать, а делать.
- Правильно, - сказал брат и прежде чем он продолжил, девушка решительно протянула руку и позвонила в колокольчик:
- Пожалуй, я пройдусь, тем более что уборка главного нашего зала – это уже твоя обязанность. Все эти шкафы и столы мне не составить, - она по-ребячески состроила гримаску и показала ему язык, прежде чем подхватить под руку появившуюся в дверях служанку и вместе с ней выскользнуть в коридор. – Энн, положи в мою любимую корзиночку несколько вкусных пирожков и обязательно – клубничное варенье. Скажи Марти, чтобы он меня сопровождал.
- Куда вы собрались, майрис? – недовольно пробурчала девушка.
- Да, я тоже хотел бы это знать, хотя бы скажи – когда тебя ждать, - высказался появившийся следом Дирок, выгибая бровь.
    Сандра на миг остановилась, а потом встряхнула головкой:
- Навещу одну очаровательную, будущую мамочку.

    Спустя пару часов, молодая фрейлина рассматривала причудливо разрисованную вазу на столе в огромном, приемном зале дома герцога Флавийского, ожидая, когда ее проведут к Анне Валевской-Флавио.
- Я решил убедиться в этом лично, - за спиной девушки раздался мягкий, красивый голос, на который она повернулась, улыбаясь.
- Это честь для меня, ваша светлость. Но, право, я не хотела вас беспокоить. – легкий реверанс и плавно поднятая рука. -  Просто пришла проведать вашу очаровательную невестку. Надеюсь ее здоровье в порядке?
    Евгений Флавио взял протянутую ему руку, не спеша отпускать, и с удовольствием любуясь на открыто встретивший его взор фрейлины:
- Благодарю вас, Сандра, за беспокойство. Мне бы хотелось, чтобы вы не только поэтому радовали нас своими визитами, - губы его коснулись руки девушки, чуть улыбаясь.
- Вашему обаянию сложно что-либо противопоставить, герцог, - чуть лукаво прищурилась Сандра.
- Лишь ваше очарование, Сандра.
- Говорят оно опасно, мой герцог, я бы не хотела быть опасной для вас, - девушка вновь присела в реверансе, сверкнув улыбкой.
    И герцог Флавио поднял руки, разводя их в стороны и оглядываясь с преувеличенным вниманием:
- Если бы все, что мне грозило, было столь очаровательным и красивым…
- То вы не были герцогом, ваша светлость. И скорей всего обрели бы Сады Блаженства на земле нашей.
    Дверь отворилась и на пороге комнаты появилась Анна Флавио, чье лицо тут же озарилось улыбкой узнавания:
- Сандра, как мило, что вы пришли меня навестить. Я вам очень рада.
    Рыжеволосая девушка улыбнулась в ответ с искренней приязнью, встречая взгляд нежно-голубых глаз: спокойных и ласковых.