Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Асни Райм]

24 день месяца Полотна.
Рунн.
 
    Асни проснулась за час до рассвета… от тишины. Это было восьмое утро встреченное в столице Империи, но она так и не научилась спокойно спать без привычного гулкого рокота, сопровождавшего ее все годы прошлой жизни…. Рев волн, разбивающихся о скалы, бессильная ярость моря, смешанная с криками чаек и подхваченная ветром. Песня, заглушить которую, на Стальных Берегах не способны даже самые толстые стены, непрерывная, врезавшаяся в кровь, как дыхание или биение сердца…
    В столичном каменном гнезде Фростов было тихо.
    Как долго можно прожить, остановив свое сердце и не дыша?
    Асни вздохнула, разглядывая, теряющийся в темноте потолок и внезапно почувствовала злость. Нет ничего хуже, чем вот так, забывая о том, кто ты есть, жалеть себя.
    Она решительно села на постели, спустив ноги на холодный пол, и на мгновение замерла, поняв, что в комнате не одна. Неожиданно для нее самой, на губах появилась улыбка:
- Ну, иди сюда.
    Когти шаркнули по гладкому паркету, белый мохнатый зверь, виляя хвостом, почти лениво поднялся со своего законного места у двери, прошествовал через комнату, сел рядом и ткнулся мокрым черным носом в руку девушки.
    Асни рассеяно, улыбаясь сама не зная чему, разгладила пальцами мягкую шерсть на голове пса.
- Ты тоже скучаешь по дому…., - по замку в скалах над морем, чьих стен когда-то касались руки богов, твоих истинных Хозяев.
    Собака понимающе ударила по полу пушистым хвостом, продолжая смотреть на девушку льдисто-голубыми осколками глаз. Еще одна сумрачно-снежная легенда северного края. Моряки болтали о псах Фроста многое, говорили, что собаки подобные этим некогда служили Белой Праматери, впрочем, моряки всегда болтают много и часто без толку.
    Девушка поднялась с постели, быстро накинув на себя белую льняную рубаху. Рунн не север, и утро здесь вместо того, что бы колоть ледяными иголками холода лишь слегка касалось кожи почти неощутимой прохладой. Но оделась Асни по привычке быстро. Приталенные кожаные штаны, черный короткий камзол и широкий пояс, ничего лишнего…. Короткий взгляд на зеркало, отразившее стройную почти мальчишескую фигуру, и Асни выскользнула в коридор.
    Дом был все так же тих, даже пес и тот следовал за ней совершенно бесшумно, словно призрак. Отчего-то остро захотелось услышать и почувствовать ветер. Как можно скорее…. Но ноги сами остановились у простых дубовых дверей, из под которых сейчас не выбивалось уже привычной полоски света. Первый Тан Севера, верно, все же иногда отдыхает. Тишина. Асни вздохнула, но продолжала стоять, словно ожидая чего-то.

- Вой, - Форло ударил тяжелой пивной кружкой по столешнице, так что дрогнула стоящая на ней железная посуда со снедью, и нетрезвыми, казалось, полубезумными глазами осмотрел своих невольных слушателей, - Клянусь, что каждую ночь со стен Осколка доносится волчий вой. Я сам слышал его.
- Собаки, - скептически ответил Ормо, негромко, но так что одноглазого ворона услышал каждый, - У Первого Тана много собак. Собаки воют по ночам.
- Да что я, собаки от волка не отличу? - выражение лица штурмана «Чайки» стало яростным.
    Асни, наблюдавшая за происходящим со стороны, легко поднялась со своего места.
- Довольно. Волки или собаки, велика разница.
- Да разве ж в собаках дело, мой Тан, - на лице Форло появилась опасная усмешка, и хриплый голос стал на полтона ниже, - Рой Фрост сам волчьей кровью меченый. Не зря люди говорят, он и брата своего и супружницу под нож пустил, все оттого, что клыки мяса просят.
- Ты бредишь, Форло, - спокойно отозвалась Асни, пальцы под плащом сомкнулись на ручке пистолета, - Перебрал. Тебе лучше вернуться в каюту. Ормо заменит тебя.
- Вы идете неправильным курсом, тан. Этот человек убил вашего отца, мы все служили ему и все умрем там. Ваш приказ неверен, - он поднялся из-за стола ей на встречу.
      Асни не двинулась с места. Кругом стояли ее люди, ее только до тех пор, пока она не  проявит слабости. Рука с пистолем поднялась на встречу мужчине. Одно из немногих правил услышанных от отца, когда тот учил Эйнара морским законам – если поднимаешь оружие, то единственное позволительное действие выстрелить… Асни видела, как в глазах Форло всколыхнулся, мгновенно сменившись гневом, страх. Думать об этом поздно. Через мгновение, заглушая шум и плеск воды, раздался хлопок….
      Первое, что тан Райм успела понять, было болью, тупой гудящей болью отдачи в запястье, болью, которую Форло не испытает уже никогда, ибо чувствовать ее могут только живые люди. Взгляд девушки скользнул по застывшему на полу кают-компании телу штурмана и лицам окруживших его людей:
- Любой бунт на моем корабле карается смертью, - медленно произнесла она, - Этот корабль идет курсом на Рёвельборг. Каждый, кто пожелает оставить «Чайку» может сделать это на берегу.
        Возражений не возникло. Асни поймала одобрительный взгляд, все это время стоявшего в паре шагов Ормо.

      Ту ночь Асни провела без сна. То казалось, что ноет рука, на деле привыкшая к стрельбе, то приходили непрошенные раздумья о том, что она могла ошибиться. Дочь Авентина ворочалась на жесткой лежанке капитанской каюты почти до утра, пока не заставила себя забыть о сне вовсе, подняться на мостик, сменив рулевого.
    Летняя светлая ночь окрасила море в светло-серую беспокойную сталь. «Чайка» шла курсом на север, почти строго на Небесную Корону*. Старики говорят, если долго плыть в ее направлении, то рано или поздно корабль упрется в вечный лед, место которое когда-то было обителью богов на земле, Сокровенное, хранимое холодом. Там, врезанные в льдины, навеки нашли свой покой сотни кораблей… кораблей тех танов, кто не смирившись с судьбой в конце земного пути отважились бросить вызов богам….
      Когда-то, если море не заберет ее раньше, Асни тоже отправится в этот путь… но пока дорога «Чайки» лежит восточнее.
- Не спится?
      Ормо поднялся по ступеням на Мостик и встал рядом.
- Я люблю ночь. К тому же, завтра мы уже будем на земле. То, что рассказал Форло про Роя Фроста, правда?
- У каждого своя правда, Тан, - усмехнулся одноглазый ворон, - Ты сомневаешься в верности своего решения?
- Райм будут верны Фросту. Тут не может быть никаких сомнений….

  Их и не было… сомнений….  Взгляд еще раз скользнул по темному дереву дверей.
- Тан Райм? – глубокий тихий голос Вердении заставил девушку вздрогнуть, - Куда вы так рано?
    Неулыбчивое, очень правильное лицо северной ведьмы было совершенно бесстрастным, взгляд светлых глаз казался острым.
    Асни до сих пор не могла отделаться от настигавшей ее в присутствии этой женщины тревоги. Пальцы девушки коснулись белой шерсти бродившего за ней пса:
- Тут душно.
    Вердения кивнула, словно это было достаточным для нее аргументом и, ничего больше не говоря, прошла мимо.

    Раннее столичное утро встретило прохладой и речной свежестью. Взятый на конюшнях беспокойный серый жеребчик легко рысил по сонным аллеям Королевского и Золотого города, где в такую рань просыпались разве, что слуги. Рунн был огромен, несравненно больше любого города, что Асни видела раньше, сочетая в себе порой прямо противоположные качества и разномастную почти не сочетаемую архитектуру. Казалось, каждый здесь делает все, что бы перекричать своим наглядным богатством соседа.
    В Служилом и Ремесленном, напротив, было уже многолюдно и шумно. Асни порой оглядывалась, но вспоминались черные черепичные крыши домов Лисьего. Здесь ничего не напоминало о доме, но оттого туда тянуло только сильнее.
    В особняк Фростов Асни вернулась только к обеду, бросила конюшенному удила, и спрыгнув с коня быстрым шагом прошла в холл, остановившись лишь для того, что бы придать своему лицу и осанке приличествующее тану выражение, когда услышала знакомый голос:
- Передайте герцогу, что я найду время для встречи, после приема.
  Шаги. Асни проводила взглядом до дверей немолодого загорелого человека в черном и вошла в гостиную.
- Тан Райм, - серо-желтые глаза Роя Фроста на какое-то время остановились на ней, потом он кивнул, - Хорошо, что ты уже здесь. Тебя ждут.

    Асни позволила портнихе и одной из служанок Тори, своих она не держала, застегнуть многочисленные крючки скреплявшие платье на спине и собрать заколками с лунным камнем слишком короткие для выхода в свет волосы в подобие высокой прически. Черное с серебром, облегающее в талии платье, с открытыми плечами, но при этом едва открывающее тонкие ключицы. Из украшений ожерелье – серебро и лунный камень. Девушка усмехнулась самой себе, последний раз она надевала платье лет шесть назад, когда еще была ребенком. Как глупо, наверное, все это выглядит сейчас со стороны, с ее манерой держаться. Она никогда не согласилась бы носить что-то подобное, но приказы Первого Тана, даже такие приказы, обсуждению не подлежат.
    Наконец, ее оставили в покое, и Тан Райм подошла к зеркалу.
- Замечательно сидит, номени, - раскланивалась рядом портниха.
- Странно, - тихо ответила Асни самой себе, - Будто я – не я.

*Созвездие северных широт, состоящее из трех звезд, по Камелии, самой яркой центральной звезде которого вычисляется направление, считается, что она указывает строго на север.