Часть вторая: Возрождение из пепла Опции

[Народ]

2632 год, месяц Гребня.
Рунн. Монтристид.


          Серый цвет всегда шёл служителям всевозможных культов. Шёл он и последователям учения Каспиана. Серые капюшоны и балахоны только способствовали укрощению строптивости и гордости молодых монахов и святых отцов. Кротость и смирение, облачённые в серое одеяние, никогда не подвергались насмешке или пренебрежению со стороны обывателей. Наоборот, обыватели начинали уважать и других, носящих тот же цвет одежды. Например, мышей и крыс. А носители высокого церковного сана сильно укрепили любовь к попугаям и павлинам, из-за схожести в многообразии красок одеяния, которое миряне видели прекрасно в отличие от душевного богатства их носителей. И никто, принимая во внимание заслуги церковников, не видел вреда в том, что они украшали свои серые шкурки драгоценными булыжниками. Правда, не все избрали красоту, как основное оружие. Некоторые отдавали предпочтение проверенным временем клыкам. И тогда серые смиренные мышки становились грозными крысами-инквизиторами, которых никто не осмеливался упрекнуть в нечистоплотности и агрессивности.
          И вот один из живых представителей негласного символа ордена инквизиторов решил внести свою лепту в святое дело Матери Нашей Церкви. Крыс, азартно помахивая облезлым хвостом, со всем уважением и кротостью вцепился в босую ногу бывшего главы бывшего Ордена Клинка Господнего, ибо путь к спасению души, как всем известно, лежит через страдания грешной плоти. Несчастный еретик же, отблагодарил тварь божью сильным пинком ноги, оставаясь в своём греховном неведении. Резкое движение далось Монбару ещё тяжелее предыдущего, руки, закованные в кандалы, нещадно болели, да и раны, полученные в последнем безумном сражении, никто не собирался залечивать.
          Да, сражение они всё же проиграли. Проиграли и войну. Но Андре свято верил, что не всё ещё потеряно, и главное сражение мира ещё состоится. Состоится благодаря жертвам, которые принесли его братья там, на поле у ворот Монмиракля. Они все пали выполняя его приказ. Приказ, который мог стать величайшей ошибкой, а мог оказаться и той малой монеткой, что перевесит чашу весов в нужный момент. Андре де Монбар думал теперь об этом постоянно. Да и о чём ещё ему думать, целыми днями сидя в сырой камере прикованным к скользкой стене на грязной соломе. Два месяца первый и последний из «клинков» был предоставлен своим думам. Два месяца он, несмотря на проклятие глав всех орденов, молил Каспиана о спасении душ своих погибших братьев. Два месяца он, единственный из выживших в том побоище, ждал своей участи.
          И вот, наконец, они пришли к нему. Пара крепких инквизиторов, охрана или палачи, пока было не ясно. Секретарь, принёсший столик и кипу чистой бумаги. Пара инквизиторов постарше саном, Первосвященник Сильвиус XI, глава Службы Имперской Безопасности и он, император Александр XVIII. Правда, последний пробыл с Монбаром не долго, тюремный воздух явно нагонял на него тоску. Но Андре знал, император ещё вернётся его навестить.
          Первый допрос, даже скорее беседа. Ленивые вопросы следователя, ленивые ответы «клинка». Двухдневный перерыв. Вновь беседа. Вновь перерыв. Наконец, первая угроза и разминающиеся на глазах Монбара костоломы. Стена спокойствия и смирения перед богом. Смена обвинителя. Первые пытки. Новые вопросы.
          Его допрашивали и пытали, пытали и допрашивали. Ему угрожали и молили спасти душу. Ломали кости, жгли кожу и напоминали о грехе лжи и неповиновения. Монбар часами пересказывал операции, выполняемые по приказу конклава, и днями перечислял святыни и богатства, захваченные в этих походах. Инквизиторы часами предлагали сознаться в сговоре с Дьяволом, палачи днями практиковались на главе «клинков» в своём искусстве.
          Наконец устали все. Было объявлено о дне последнего допроса, на который были приглашены Первосвященник и император. Монбару посоветовали ночью подумать о своей душе. Он провёл её в воспоминаниях и молитве. Проснулся последний глава «клинков» как после ночной попойки с хорошими друзьями: бодрый, полный идей и готовый сравнять горы с землёй. Стража помогла ему умыться, привести свой внешний вид в относительный порядок и отнесла в зал для допроса, ибо своих сил и здоровья даже на небольшую прогулку палачи ему не оставили. Это действительно был зал, правда, очень малых размеров и под землёй, но света тут было несравненно больше, и исходил он не от пыточных очагов. За стоящими полукругом столами уже собрались все его сегодняшние судьи и дознатчики, что явилось для Монбара неожиданностью: он уже внутренне приготовился к нескольким часам ожидания величественного появления Первосвященника и императора. Но сегодня Александр и Сильвиус дожидались его, Монбара, появления.
          Если бы Монбар был в состоянии, он бы вошёл как обычно, с гордо поднятой головой, прямой спиной и горящими глазами. Сегодня же Андре пришлось ограничиться гордым взглядом несломленной души. Казалось, что окружавшие его рослые подпалачики-инквизиторы – личная гвардия главы «клинков». Андре де Монбара усадили на простой стул посреди комнаты прямо перед столом судей. Суд начался.
          - Арестованный, назовите своё имя, - серый, пустой голос одного из инквизиторов. Главные вопросы сегодня будет задавать явно не он.
          - Андре де Монбар, магистр Ордена Клинка Господнего, граф… - продолжить ему не позволили.
          - Специальными указами его преосвященства Первосвященника Сильвиуса XI и его величества императора Александра XVIII, вы, Андре из рода Монбар, лишены монашеского сана и дворянского титула, - инквизитор-церемониймейстер прямо таки сорвался толи на крик, толи на визг.
          - Как будет угодно верховным слугам Его…
          - Итак, начнём, пожалуй, - получив молчаливое согласие Первосвященника, император активно изображал полнейшую скуку, инквизитор-церемониймейстер продолжил, - Пункт первый. Слуга Божий Андре обвиняется в сговоре с дьяволом и совершении по приказу его поступков порочащих светлое имя Церкви Нашей и Империи. Есть ли у вас, обвиняемый, что сказать в своё оправдание?
          - Ложь. Всё вами сказанное ложь. В данной ситуации вам следует обвинить несколько поколений предыдущих императоров и кардиналов в сговоре с Лукавым, ибо на каждое действие Ордена у меня найдётся письменный приказ.
          - Вы поплатитесь за подобную дерзость, Монбар, - на этот раз вскипел Первосвященник. – Есть ли у вас прямые распоряжения, следуя которым вы и ваш еретический орден должны были уничтожать народы и красть у них принадлежащее им имущество?
          - Нет, таких приказов у меня нет. Но есть распоряжения, предписывающие любыми средствами привести некоторые народы и племена в лоно Церкви Нашей. А право на трофеи даровано ещё первому магистру Ордена…
          - Довольно, - ранимая натура императора не терпела пустых споров. – Переходите к следующему пункту.
          - Да, ваше величество. Но… Да, ваше величество, слушаюсь, - инквизитор суетливо перебирал свои записи.
          - Пункт второй. Вы, Андре из рода Монбар, обвиняетесь в греховных сношениях с некой Эскариной ле Фэй, еретичкой и главой еретического культа.
          - Я отказываюсь отвечать по этому обвинению, я всё-таки рыцарь!
          - Нет, вам придётся. Кстати, напомню, что вы лишены рыцарского звания. А связь с еретичкой Эскариной ле Фэй привёл к тому, что вы замыслили бунт против императора, с целью раскола нашей великой империи и захвата власти на некоторой её территории.
          - Никакого бунта я не замышлял. И мои братья пали невинными жертвами некоторых церковных сановников, жадных до чужого богатства.
          - За эту клевету вы также ответите, Монбар, - отец Сильвиус прямо таки трясся от переполняющей его ярости.
          - Я отвечу за все свои ошибке, но не перед вами, не здесь и не сейчас!
          - Довольно, - император окончательно заскучал в совсем не светском дворцовом обществе, - заканчивайте с этим, господа. Разве вы не видите, он ни в чём не  сознается: ни в помощи еретикам, ни в накоплении военных сил на Мэлите. Заканчивайте, прошу вас.
          - Брат-инквизитор, прошу, - не Первосвященник, а сама любезность.
          - Итак, суд, в лице его императорского величества Александра XVIII, Первосвященника Рунна Сильвиуса XI, постановил: признать Андре из рода Монбар еретиком и государственным преступником. Т.к. вышеназванный Андре не смог предоставить суду никаких опровергающих обвинения доказательств своей правоты и непогрешимости, суд постановил конфисковать всё имущество преступника в пользу императорской казны, а самого его предоставить очистительному пламени, дабы спасти его бессмертную душу от вечных мук…

Сообщение отредактировал Нортмер - 27.05.2008, 20:01

[Эдвар де Нортми]

23 число месяца Полотна.
Рунн. Королевский город.

    Последние несколько недель стали особенно трудными для офицеров Имперских легионов, расквартированных в Рунне. Если до того, как Александр умер, они могли делать все что захотят, то теперь и начальство бдительно следило за дисциплиной, не гнушаясь даже наказывать провинившихся. Не обращали внимание ни на звания, ни на происхождение.
    По мнению Эдвара де Нортми, все это было ужасно несправедливо, и вся служба в его глазах тот час же потеряла свою привлекательность. Теперь он зверски уставал, и не хватало ни сил, ни времени на то, что было его основным время провождением раньше – азартные игры, выпивка и девицы.
    - Я скоро умру, – пожаловался он на днях одному из своих товарищей, Анатолю де Лаки, сыну какого-то обедневшего графа из Нортми.
    - Умри, – ответил жестокосердный друг, и Эдвар понял, что на сочувствие окружающих ему рассчитывать не приходится. В самом деле – все были заняты какими-то делами, бегали туда-сюда, а на несчастного лейтенанта Нортми было всем плевать. Эдвар тяжко вздыхал, но делать было нечего – приходилось выполнять свои обязанности, ведь его строгий отец периодически напоминал о себе, и о том, что если Эдвар проштрафится, то горы Горыни станут тем пейзажем, который он будет созерцать в ближайшие пятнадцать лет.
    Скука загнала бы его в могилу гораздо раньше служебных обязанностей и тяжелой жизни, но в один из дней, которых ничем не отличался от бесконечной вереницы таких же, его пригласил к себе на беседу сам герцог Этьен де Нортми.
    Черный герцог был известным пугалом среди офицеров Первого Имперского Легиона, но у Эдвара были дополнительные причины бояться и уважать старика. Он раньше часто встречал Этьена у них дома, хотя, по сути, в обычные дни, они почти не виделись и не разговаривали. Постоянно работающий глава Службы Имперской Безопасности ужинал в своем кабинете, а Эдвар в общей столовой. Но иногда они все-таки сталкивались – в коридорах, на лестнице, на общих праздниках, и цепкий, холодный и яростный взгляд Этьена приводил сына Шарля в ужас, и Эдвар почти сразу опускал глаза.
    В Черном герцоге и, правда, было что-то не совсем земное – он походил на небожителя, грозного бога грома и молний, готового миловать и карать. С таким лучше не сталкиваться, а то еще, упаси Каспиан, чем-то вызовешь его гнев. Когда старик заболел, Эдвар крайне удивился. Он скорее ожидал, что Этьен переживет их всех.
    Конечно, последнее время вряд ли можно назвать спокойным, так что ничего удивительного, что даже самого Черного герцога достало до печенок. Удивительно другое – как еще жив сам Эдвар?
    Впрочем, теперь это не надолго. Уж вряд ли дядя зовет его для того, чтобы наградить за верную службу. Эх, не надо было болтать при девчонках, подумал он, наверняка, в этом и есть причина. Но что он мог с собой поделать – когда умение держать язык за зубами никогда не было его сильной стороной? Да, Эдвар де Нортми, это тебя и погубит.
    Время, доселе еле ползшее, стремительно ускорило свой бег. Он нервно поглядывал на часы, до встречи с Черным герцогом оставалось все меньше и меньше времени. Наконец, оно и вовсе кончилось. Ноги сами несли его в особняк Нортми, язык присох к гортани, в голове было пусто, а сердце билось часто-часто.
    - Все пропало, – занудно гудел внутренний голос. – Все пропало, все пропало, все пропало…
    Он поднялся по ступенькам, которые как будто стали в два раза выше, прошел по длинной галерее, и вошел в небольшую залу. Здесь уже сидел его отец, выжидательно смотря куда-то в даль. Теперь он поймал взглядом Эдвара, точно в прицел, тихонько кивнул и сказал:
    - Он ждет тебя, заходи.
    Каждый шаг, словно прыжок через пропасть. Окованная железом дверь распахнулась, словно врата преисподни. Он вошел.
    На кровати, обложенный подушками, лежал Черный герцог… Но как он изменился – страшно похудел, щеки валились, но глаза стали только ярче.
    - Эдвар. – голос Этьена немного ослаб, но в нем звучала непреклонная воля. – Подойди.
    - Да, Ваша Светлость, – отчеканил офицер Нортми, почти строевым шагом пересекший комнату и осторожно севших на стул, стоявший рядом с кроватью.
    Этьен закашлялся.
    - Проклятая болезнь. Как же все не вовремя.
    - Вы обязательно поправитесь, – осторожно заметил Эдвар.
    - Разумеется, – кивнул герцог. – Но разговор не обо мне, а о тебе.
    - Что случилось? – он постарался спросить как можно более спокойным голосом, надеясь, что Черный герцог не заметит его волнения.
    - Много что случилось в Империи и еще случиться, – ответил Этьен. – Настают лихие времена, многое меняется, и многое не останется прежним. Смерть Александра для многих стала неожиданностью, теперь все пришло в движение. Очень многие надеются теперь получить какие-то выгоды для себя, и сделают для этого все возможное… Грядет война.
    - Вы шутите. – Эдвар де Нортми изумился. – Последняя война была тридцать с лишним лет назад.
    - Многие и не помнят всех горестей войны, – согласился Этьен. – Поэтому война действительно может начаться. Ладно, не буду тебя мучить политикой… В самом деле, поговорим о тебе.
    - Обо мне? – теперь он снова не на шутку испугался.
    - Да. – Черный герцог кивнул. – Ты Нортми, помни об этом. А для Нортми слова "долг" и "честь" – не пустые слова. Современная молодежь, почти не знавшая трудных времен и войн, растлилась, растеряла то, чем дорожили их отцы и деды. Поэтому ты должен выбирать – остаться на этом гнилостном болоте или же попробовать встать в полный рост.
    - Не совсем понимаю… О чем Вы?
    - У меня есть для тебя задание, – сказал Этьен де Нортми. – Офицером Имперской Армии сейчас может быть любой шалопай, но то, что я поручу тебе, на порядок сложнее и опаснее. Итак, слушай внимательно. В Коннланте есть человек по имени Йоханн ван Экеен, мой старинный друг. Я хочу, чтобы ты и еще несколько моих людей, отправились к нему и стали выполнять его приказы. Станешь при нем на должности порученца. Думаю, ему есть чему тебя научить… Внимательно следи за тем, что происходит вокруг. Пробуй делать выводы. Не важно, будешь ты ошибаться или нет, ведь не ошибается только тот, кто ничего не делает. Но, только побывав в опасной ситуации, можно понять кто ты, и чего стоишь. Я верю в тебя, Эдвар.
    Эдвар де Нортми оглянулся на неслышно вошедшего отца. Тот кивнул.
    - Все что ты будешь делать, будет твоей личной заслугой, к которой мы не имеем отношения, – продолжил Этьен. – В Коннланте знатность и происхождение значат очень мало. Там море приносит свежий воздух, которого так не хватает здесь – в столице. Я очень надеюсь, что ты отбросишь свою зависть, лень и высокомерие. Поверь, мальчик, - все это лишнее. Людей уважают за дела, за следование идеалам и верность своим принципам.
    - Это официальное поручение от Службы Имперской Безопасности и от Генерального Штаба. Ко всему прочему, ты должен сообщать о том, что происходит в Коннланте. – заметил Шарль. – Если все будет сделано так, как надо, ты будешь представлен к награде.
    Ошарашенный Эдвар не знал, что и сказать.
    - Когда… когда я должен отправиться?
    - В ближайшие дни, – ответил Этьен. – Нужно закончить кое-какие дела.