Глава третья. Шторм бушует. Опции

[Всадник]

И война началась... 

[Эвор Тилийский]

2 день месяца Темнейших Глубин.
Лакона. Фалесса.

    Полутемная комната и почти полная тишина, нарушаемая только глухим звуком биения собственного сердца и хриплым прерывистым дыханием. Тусклый луч холодного зимнего солнца пробивался через узкий просвет между тяжелыми портьерами, оставляя на черно-красных тай-суанских коврах пыльную бледно-желтую полоску. Зеркала, громоздкая деревянная мебель, картины в золоченых рамах на стенах…. Все это было, и вместе с тем не существовало….
      Тот, кого очень давно, словно в прошлой жизни, звали лесным Князем, был безмерно далек и от осажденной Фалессы и от себя самого. Он ушел бы совсем, но Сила, слишком большая и своенравная, что бы ослабшее сознание князя могло противиться ей, привязала Эвора к изувеченному человеческому телу, памяти, позору и чувству вины, которые теперь уже почти не причиняли боль…. И он был благодарен за это. Уйти было бы слабостью и самым простым выходом… уйти после того, как твоими руками разрушено все… он должен попытаться исправить. Глядя в белый потолок, Эвор ощущал презрение к собственному бессилию.
      Но у него осталось небо. И пусть теперь, летая во второй своей оболочке над степями и границей леса, что когда- то был его домом, Эвор не мог полностью отрешиться от прочего мира, но ветер странным образом снимал боль и дарил свободу, отобрать которую был не в силах никто….
     
      Она вошла, как всегда, бесшумно, и Эвор не услышал ее приближения, пока тонкая прохладная ладонь девушки не коснулась его лба. Он медленно открыл глаза, хотя мог этого и не делать. Кроме нее здесь быть некому, а черты этого лица он раз и навсегда запомнил в мельчайших деталях. Невысокая хрупкая красавица, светловолосая, с темно-синими как зимнее море глазами. Эти глубочайшие, обрамленные пушистыми ресницами омуты были первым, что Эвор увидел, вернувшись из-за черты, он не мог не узнать их.
      Война и все, что навалилось на молодого Князя в последние месяцы, заставило забыть ту мимолетную встречу в Криэране, но едва взглянув в огромные темные глаза Мирты (да, теперь он знал, как ее зовут), он безошибочно вспомнил все и не мог не поразиться тому, как сильно она изменилась. Какая холодность и затаенная тревога и мягкая, но огромная Сила заключена, в этой тоненькой девушке…, та самая сила, что приказала ему вернуться назад. В прочем, они стали другими оба.
      Они редко говорили, порой, не обмениваясь и парой слов за день. Князь был для нее обременительным обязательством, и молчаливая договоренность не лезть друг другу в душу, казалось, вполне устраивала обоих. Но у Эвора порой создавалось странное впечатление, что он живет с утра до вечера лишь для того, что бы дождаться ее прихода, сказать пару ничего не значащих слов и просто смотреть на нее, пока она снова не уйдет.
- Жара нет, - тихо сказала Мирта.
        Эвор молча кивнул, он и сам чувствовал, что почти совсем уже поправился, настолько, насколько в его случае это было возможно.
- Там внизу герцог Амарра, он хотел поговорить с вами, - тихо произнесла Мирта, и голос ее показался Эвору неожиданно усталым и глухим, - Вы сможете его выслушать?
- Да, непременно, - но слова не несли в себе никаких эмоций.

        К «Мечу Лаконы» Эвор относился гораздо лучше, чем к Ярно и его своре, возможно потому, что честь и смелость герцога Амарры были неоспоримы, а честь в Лесу ценилась ничуть не менее, чем в Империи, и Иванэ вызывал у Князя только непременное уважение… но врагом от этого быть не переставал.
        Возвращать его с того света из простой солидарности никто не стал бы, и в свете того, что Фалесса в осаде, похоже Лаконе необходима была помощь Леса… именно то, чего Эвор дать сейчас не мог, даже если бы захотел. Тил никогда не примет того, кто принес Лесу столько смертей, того, кто, переступив через обычаи и собственную веру, осквернил святыни, стоявшие еще до того, как строились первые города тех земель, что теперь называются Лаконой.
      Услышав шаги на лестнице, Эвор с трудом сел на кровати, спрятав под одеяло изувеченную руку. Двери медленно открылись. Мирта вернулась вместе с Иванэ, и хотела было оставить их, но герцог, прикоснувшись к плечу девушки, дал понять, что хочет, что бы она осталась. Амарра сел в кресло, напротив Эвора, Мирта молчаливо отошла к окну, отдернула портьеру, впустив в комнату холодный зимний свет.
- Доброе утро, Князь, - негромко произнес Иванэ, - Мне сказали, что вы чувствуете себя уже лучше. Есть разговор, который лучше не откладывать.
        Амарра был странно бледен, всегда спокойное и лишенное эмоций лицо казалось старше, чем прежде. Наверное, война имеет свойство менять всех.
- Я слушаю, герцог, - спокойно ответил Эвор, собственный голос сухой и слабый все еще казался ему странным.
- Лакона сейчас в очень тяжелом положении, Князь. Вы, думаю, знаете это. Фалесса и Криэран в осаде. Армия Ярно разбита, - Иванэ помолчал какое-то мгновение, - Та самая армия, которая пришла в Полумесяц с огнем и мечом. Поэтому я пойму, если вы откажете мне в помощи, но все же вы должны сознавать, что в случае, если Лакона будет завоевана Лирией, хан не будет мириться с тем, что его страну разделяет надвое ваш лес.
- И что именно Лаконе нужно от меня? – Эвор чуть прищурился, что бы лучше рассмотреть против света неподвижно-спокойное лицо своего собеседника, со стороны могло показаться, что Князь хмурится.
- Вы сами это понимаете, Князь. Перемирие с Лаконой, союз против Лирии, возможно помощь с ТОЙ стороны вашего Леса или поддержка у Тай-Суансих перевалов, - у Амарры было прекрасное свойство говорить все прямо в лоб, что бы потом не оставалось лишних вопросов.
          Что ж будет правильным ответить честностью на честность.
- Моя жизнь для Леса больше ничего не стоит, - негромко проронил Князь, - Мне не простят ни этой войны, ни того, ЧТО я сделал. Но все это крайне смешно мне, - без тени улыбки произнес Эвор, - Что сделал Ярно, когда я предлагал ему обрести в лице Тила верного союзника и надежного соседа?
          Мирта резко обернулась от окна, ее серебристые локоны, разметавшись по обтянутым светло-синим шелком плечам, казались пеной на глади волн.
- Есть время, когда забыть старые обиды, становится единственной возможностью выжить, Князь, - ее голос звенел гневом, и Эвор внезапно с какой то отрешенностью подумал, что это единственный живой голос в комнате, - Если вы не желаете больше думать о себе, то подумайте о своих людях. Выдержит ли Лес еще одну войну, на этот раз с сытой и сильной Лирией?
- Это не хуже чем ходить в вечных вассалах у Ярно, - в какую то секунду сквозь полную оторванность от всего прорвался гнев, тут же погасший.
          Амарра несколько мгновений молчал, казалось, собираясь с мыслями, потом решился.
- За помощь, Князь, вы останетесь живым и получите свободу, себе и Лесу. Я как Консул Лаконы могу признать независимость Полумесяца, и если вам нужны гарантии…
- Гарантии? В этой стране вряд ли сыщутся гарантии большие, чем данное вами слово, герцог, - обронил Эвор мрачно, о чести Амарры ходили легенды.
        Мало радости вступать с союз с Лаконой, чьи правители угнетали и унижали лесных жителей на протяжении века, мало чести, но еще глупее и страшнее лишить Тил такой возможности, возможно последней. Крилла в Княжих Чертогах уже присягнула Ярно на верность. Договор с Амаррой хотя бы компенсирует потери Леса, и если не сведет их на «нет», но хотя бы частично оправдает пришедшую по вине Эвора в Тил войну. С такими условиями Князь даже осмелился бы предстать перед советом. Его, конечно, все равно прогонят, но возможно вернут их роду право на престол Тила, и дети Сиэнны смогут называть себя Князьями…. И Лес будет свободен.
    Это не искупит вины, но позволит сохранить хоть что-то… если лирийцы не уничтожат все на своем пути.
    Эвор долго молчал, настолько, что могло показаться он снова провалился в «ничто», стараясь понять и взвесить все…. Терять молодому Князю в этой жизни больше было нечего. Если Лакона и откажется от своих обязательств, он все равно «выигрывает» собственную жизнь и свободу, которые хоть и не имеют без Леса никакого смысла, но могут закончиться с большей пользой, чем в руках столичного палача.
- Я согласен, - тихо, но твердо ответил Эвор.
      В этот момент еще никто не знал, как ценен будет для обеих сторон этот странный, рожденный охватившей Лакону и Полумесяц агонией, альянс.