Глава третья. Шторм бушует. Опции

[Всадник]

И война началась... 

[Саола]

23 день месяца Падения Зерна.
Лакона. Фалесса.

      Город продолжал содрогаться в агонии. Днем и ночью, за стенами и внутри их кольца люди сражались со смертью, сражались и как правило проигрывали, ненавидели, боялись… и винили во всем нового императора и его лесную ведьму.
      Что бы ни говорил командор ле Корас, как бы обнадеживающе не улыбался всем ее тревогам Шаорин, Саола отлично сознавала, что если не случится чуда, столица падет еще до конца этого месяца. Нельзя защитить от внешней угрозы то, что отравлено изнутри. Три дня назад измотанный город получил последнюю рану, которая не может не стать смертельной.
      Рассказанное Вэлом подвело черту под всей историей осады. Этот странный юноша, казалось винил во всех бедах этого города себя, и был самым безвинным человеком из всех. Но Саола на собственном опыте знала, что значит идти на поводу чужой лжи. Императрица не могла проверить, но была уверена, что Вэл говорил правду. И к окончанию его наполненного виной и чем-то близким к отчаянию повествования Королева благодарила Марэля только за то, что Вэл остался жив. С таким человеком, как Шарк, все могло закончиться гораздо хуже. 
      Все навалилось сразу, этот ломающий волю к сопротивлению у защитников Фалессы штурм, заставивший убивать тех, кого стоило защитить, непрекращающиеся мятежи и чума.
      Чума…. Несмотря на то, что о заразе стало известно не более чем через пару часов после того, как Шарк скинул в трущобные колодцы крысиную падаль, слишком многие успели испить отравленной водицы. Нижние районы выкашивала быстро расползающаяся эпидемия. Саоле пришлось снять со стен часть городской гвардии, что бы оцепить трущобы, охваченные настоящим безумием. Даже паладины Адриана не осмеливались углубляться в кварталы, охваченные паникой. Люди, превращенные страхом за свою жизнь в загнанных неуправляемых животных жгли дома зачумленных, бросались на копья стражников и мечи паладинов, несмотря даже на то, что последние в любое другое время вызывали у них сильнейший ужас. На улицах Фалессы лаконцы продолжали убивать лаконцев.
      Саола могла во всей красе обозревать все это из окон Смотримой башни*, куда перенесла свой кабинет после последнего штурма. Над Фалессой, несмотря на то, что день и не собирался подходить к своему завершению, стоял полумрак. Город затянуло дымом от горящих зачумленных кварталов и бесконечных костров, в которых сжигали трупы первых жертв эпидемии. Но Императрица видела и серые безликие толпы, сдерживаемые только цепочкой стражников. А что будет, когда начнется голод… продовольствия на складах хватит от силы недели на три, пайки уже пришлось сократить. Как смогут сражаться солдаты, не способные от голода держать оружие в руках?
      В двери постучали. «Конечно, плохие новости. Хороших в этом аду и быть не может».
- Войдите, - Саола обернулась, и взгляду вошедшего в кабинет командира ее новособранной личной гвардии предстала уже не растерянная девчонка, замученная усталостью и безысходностью,  но Императрица Лаконы. Первое, чему ее научила Гильдия это быстро менять маски.
- По какой причине вы здесь, сир Нодар? По какой причине вы оставили стены?
      Молодой рыцарь молча преклонил колено. Саола долго выбирала этого человека из прочих, отличный воин и лидер, он, однако, был столь неосмотрителен, что в партии Ярно-Селина поставил на регентшу. Ярно никогда не опустился бы до мести бывшим соратникам Селины, но никаких особых благ им тоже не светило. Поэтому за шанс, данный ему новой Императрицей, Ланс Нодар был более чем благодарен. Она была его последней возможностью удержаться хоть сколь нибудь высоко, и поэтому он был ей верен. Возможно, подобная логика не достойна высокой рыцарской чести, но она имеет место быть, и меч в руках «купленного» Нодара разит не хуже, чем, если бы оный воин сражался им за свои самые высокие идеалы…. Но идеалы, как оказалось, нашлись.
- Я пришел за вами, Императрица, - склонив голову, произнес рыцарь.
      Саола в несколько наигранном удивлении подняла тонкие брови.
- Лирийцы собрали требушеты. Ночью столица падет, хотим мы этого или нет. Если они пробьют стены (а они это сделают), то нам не выстоять, но нам не выстоять и так, просто это заняло бы больше времени у лирийцев….
- И что вы хотите от меня? – в голосе Императрицы сквозила ленивая мягкая отрешенность, скрывавшая то близкое к истерике состояние после известия о требушетах.
- Столица падет, Ваше Величество, но Лакона останется, и она должна объединиться вокруг кого-то. Для того, что бы это случилось, вы и Ярно должны жить. Мои люди ждут внизу. Ваш конь запряжен.
          Императрица улыбнулась, но синие глаза наполняла только усталость.
- Взять Фалессу невозможно, Нодар, - мягко, но уверенно ответила она, - Столица благословленный Марелем город, и никто из смертных не способен сломить ее. Она принадлежала Лаконе всегда, так и останется.
- Но Ваше Величество…
- Ступайте туда, где вам должно быть, - оборвала его Саола.
        Власть над огнем и императорская Корона откладывали странный отпечаток на облик правительницы, в движениях и голосе совсем юной девушки звучала такая Сила, что ослушаться ее было невозможно. Когда Огонь поднимал в душе Императрицы голову немногие осмеливались даже посмотреть ей в глаза, не отшатнувшись.
        Рыцарь покинул ее кабинет, Саола прошлась туда-сюда, как запертая в клетку пантера, захлопнула журнал, до крови оцарапав палец…. Тяжелая алая капля упала на белый лист бумаги и неожиданно, прожигая его, оставила на гладкой поверхности стола темный угольный след… Сила просилась наружу, сила способная превратить в пепел даже камень….
        С какой то странной уверенностью Саола подумала, что столица не падет. Нет цены, которую Императрица не готова выложить за то, что бы сохранить для Ярно этот город. Она достаточно сильна, что бы держать на себе все….
     
        Лирийцы в этот раз, похоже, готовились к настоящему штурму, их командир хотел взять реванш за все прежние неудачи, и городская гвардия на стенах напряженно ждала. Никто из них не заметил рядом с собой невысокую тонкую фигуру, облаченную в темный плащ с капюшоном. Хотя она стояла столь неподвижно и тихо, что порой казалось ее нет вовсе, не на этой стене, не вообще в мире…
      Требушеты казались угрожающе огромными, словно скелеты каких то чудовищных зверей. Саола сначала поразилась, как они дотащили до них такие большие камни, но потом внезапно вспомнила, что там за стенами осталось слишком много людей, которых жестокость лирийских варваров могла принудить к чему угодно. Мысль об этом пробудила и так некрепко спящую ярость и сознание на мгновение заволокла волна огня… и отпустила, когда крепостная стена  вздрогнула под ногами, послышались крики людей, дикий грохот… и Саола открылась, сделав себя совершенно беззащитной для любых сил из вне, готовой принять и отдать любую силу.
      Охватывавший ее всегда холод, внезапно сменился резким болезненно приятным жаром, девушка откинула капюшон и шагнула вперед к краю заграждений. Ее узнали многие, но никто сейчас не осмелился бы прикоснуться к своей Императрице под ногами которой плавился камень.
      Первыми опасность почуяли сторнийские ветровики, воздух вокруг стены сложился в плотную сеть, но они заранее опоздали… Словно не своими глазами Саола видела медленно приближающихся к стене солдат, незнающих еще, что кажущаяся легкой для них добыча обернется последней, и широкую брешь в стене у основания Второй Воротной Башни, куда уже беспорядочно спешили защитники города. Сознания коснулась мысль, почему Консул не заставит их собрать строй… коснулась и погасла, уступая место даже не ненависти, чистой ярости, рождающей пламя.
      Первые из наступающих лирийцев уже достигли бреши, сминая и откидывая назад немногочисленных защитников, а девушка на краю стены, лишь на мгновения утратив неподвижность, прочертила рукой в воздухе круг, оставляя за кончиками пальцев огненный след в воздухе, но в то же мгновение, разрывая наступающие ряды лирийцев, превращая в пепел любого, кто оказался в ненужное время в столь неудачном месте вдоль стены взметнулось пламя. 
        Наступающие войска отшатнулись, но и стена в свою очередь опала, оставив после себя легкий морок какой бывает в очень жаркий день над металлической кровлей, один из воинов приободренный переменой бросился к стене, но невидимая преграда поглотила его столь же беспощадно, как и прочих.

        Саола очнулась там, где ее заклинание приняло законченную форму. Если бы не осознание дикой высоты внизу, она упала бы без сил, вот только Королевы не должны падать. Стена, опоясывающая теперь Фалессу, защитит ее какое то время, если только враги не решат кинуться в огонь вновь….
      Такая преграда забирает слишком много сил, Императрица была уверена, что в Фалессе погасли все до единого огни, все что плавилось, тлело, горело, полыхало – обратилось пеплом, и  воздух становился все холоднее. Стена поглощает любое тепло вокруг себя, любое тепло и любую силу, сродную собственной. Но она не сможет вторично отбросить нападающую армию, только маленькие отряды…. Но враг об этом не знает, а значит будет осторожен.
        Возможно, это даст городу время, месяц неделю или день… но время - самое ценное, что может сейчас быть у запертых  в Фалессе людей. Возможно они даже закроют брешь в стене.
        Безумие… Как холодно.
        Саола предусмотрела все, знала она и то, что если лирийцы решаться все таки на новый приступ, Стена перегрузившись погаснет, поглотит сама себя, а заодно и жизнь своей создательницы. Все в мире стоит риска… За все приходится платить.
_____________________
* Смотримая Башня – самая высокая башня Цитадели в Фалессе, с ее вершины видно весь город. Нижние этажи башни занимает библиотека и Соборное Судейство, но на самую верхнюю площадку, обширную комнату со стеклянными стенами с которой можно видеть всю столицу. На вершину башни ведет единственная винтовая лестница вдоль стен, узкая и без перил. Смотримая башня является одной из главных достопримечательностей Фалессы.