Глава третья. Шторм бушует. Опции

[Всадник]

И война началась... 

[Иванэ ле Амарра]

20-21 день месяца Падения зерна. Фалесса.

-   Иванэ, ты должен быть на стене…
Кот ворвался в кабинет Консула, игнорируя всяческие правила и этикет. Война уровняла всех.
-   Что-то случилось? – Спокойствию, с которым спросил это герцог, могли позавидовать все льды мира.
-   Они начали новую атаку.
-   Не первую и не последнюю, думаю.
-   В этот раз все по-другому. Он гонят на стену простых лаконцев, крестьян из окрестных деревень…
-   Марэль и его Избранники! – Иванэ встал со своего места и быстро направился к конюшне. На ходу отдавая распоряжения. – Скачи к начальнику городской гвардии. Прикажи прислать на стену еще людей, скажи это мой личный приказ.
Кот лишь кивнул и вскоре уже скрылся на коне в узких переулках. Иванэ, оседлав Бриза, направился к стене, бросив напоследок Найджу, прибежавшему на шум. - Оставайся в доме, усиль охрану, один Марэль знает, что будет…
Люди, растревоженные атакой, спешили по городским улицам к своим домам. Один из людей Иванэ кричал что-то, и людская река расступалась, пропуская Консула. Весь мир сейчас сузился дла герцога до туннеля столичных улиц, бежавших ему на встречу. Ветер рвал смоляные волосы и развевал плащ за спиной. А в конце этого пути были люди. Свои же люди, такие же лаконцы, которых нужно было убить, чтобы остановить любой ценой. Потому что Фалесса должна выстоять!
Иванэ догадывался кому могла принадлежать «гениальная» идея этого штурма и в нем медленно поднималась ненависть к человеку, бросившему вызов Лаконе, Фалессе, ему лично…
То, что открылось Консулу с городской стены, могло заставить дрогнуть любого, но лицо Иванэ не изменилось, только рука сжала рукоять родового меча. По голому осеннему полю, размокшему свежей грязью после дождя, двигались три «отряда». В каждом человек по триста. Сразу было видно, что это лаконцы, скорее всего крестьяне. В руках они держали разное оружие пики, мечей, топоры – все, что было не нужно лирийцам и сторнийцам. В самом безмолвном шествии этих людей было что-то ужасающе неправильное, противоестественное. Обреченность, отчаяние и стальная воля к смерти стали их знаменем. Лишь на некотором отдалении виднелись лирийские солдаты, зрители первого ряда в спектакле, поставленном Рикардом Шарком. Им будет прекрасно видно, как одни лаконцы будут убивать других.
-   Как они их заставили?… - Осмелился заговорить один из солдат.
Иванэ молчал.
-   Заложники, дурья твоя башка! – воскликнул десятник, тот самый с которым герцог говорил три дня назад. Голова его теперь была перевязана, похоже, в прошлой атаке ему крепко досталось. А вояка не глуп, похоже, не раз бывал в сражениях Смышленый…
-   Готовьтесь к отражению. – Прервал перепалку мужчин Консул. Пусть на стену поднимут побольше стрел и арбалетов. Мечи тоже пригодятся.
-   Мы что будем их убивать? – Неверяще уставился на Иванэ кто-то из воинов.
-   А вы предлагаете сдать им город? – Вопросительно приподнял бровь герцог.
-   Нет, но…Они же свои…
-   Небу было угодно, чтобы сегодня они оказались по другую сторону стены, значит сегодня они наши враги. А врагов убивают. – Иванэ сам не верил в то, что говорил, но какой выбор оставил ему Сторнийский Властитель?
Где-то гремели подъемные клети. Лязг и стук возвестил, что на стену поднимают оружие и еще людей. Кот успел предупредить начальника гвардейцев. Они отобьют атаку, а думать о том, кого убивали будут потом. Жалеть себя легко, вы попробуйте пожалеть врага…
Первые ряды нападающих уже были в зоне обстрела и Ивнэ скомандовал:
-   Готовьс… - Арбалетчики подняли оружие, прицелились… - Залп… - И ничего не произошло. Болты остались в пазах, воины стояли, замерев в боевом порядке.
-   Не могу, - сказал один из них. – У меня брат в одной из соседних деревень живет…
-   Поверьте, лучше они умрут от наших рук, чем доживут до той участи, которую им и их родным приготовили сторнийцы, - Иванэ взял арбалет из рук солдата, прицелился и выстрелил. Болт взвизгнул, освободился из плена и устремился на свободу. Его песня длилась недолго. Сердце огромного детины, шедшего в первой шеренге стало последним упокоением снаряда. Крестьянин почувствовал, как цветок резкой разрывающей боли расцвел чуть ниже левой ключицы, хотел схватиться за нее, не успел, всплеснул руками и всем своим огромным телом стал падать вперед. Земля бежала на встречу, обещая покой. Лишь в земле покой. Последний покой. Грязная жижа затопила глаза, забилась в нос и открывшийся рот, пропитала одежду, смешалась с кровью, тонкой струйкой вытекавшей из человека. А потом серое осеннее небо раздавило ничтожного смертного, опрокинуло, перевернуло, а смерть все не приходила. Рядом упал кто-то еще, потом еще и еще…А люди, уже не обращая внимания на падающих товарищей, шли по их телам живым и мертвым, кричащим и немым. Шли, потому что от каждого их шага зависела жизнь их жен, матерей и отцов, сыновей и дочерей, братьев и сестер. И выхода не было. Смерть на стенах Фалессы под мечами лаконцев или смерть под топором мясников, гордо именующих себя воинами Лирии и Сторна…Смерть была выбором, но смерть не приходила.
Иванэ не любил арбалет, считая его оружием трусов, но на войне, как в любви, все средства хороши. Здесь не было времени играть в героев. Убедившись, что выстрел попал в цель, он вставил новый болт, приготовился выстрелить опять, но тут рядом раздался щелчок, и кто-то отправил болт в гущу второго отряда. Герцог обернулся и увидел Кота, стоящего с ним плечом к плечу. Глаза мужчин встретились и между ними пробежала искра понимания. Вдруг стук спущенного крючка раздался где-то еще, и, наконец, на наступающих посыпался смертельный дождь. Это была первая победа Иванэ в сегодняшней схватке – заставить солдат убивать своих братьев.
- Убейте их! Всех! – Приказал Консул и стал перезаряжать свой арбалет.