Глава третья. Шторм бушует. Опции

[Всадник]

И война началась... 

[Иванэ ле Амарра]

17 день месяца Падения зерна. Фалесса. Вечер.

Со стен столицы открывался самый лучший вид на войска лирийцев. Поля, которые когда-то радовали глаз мирной картиной деревень и сел, превратились в один бесконечный военный лагерь. С высоты неприступных, как надеялись все осажденные, стен Фалессы море войск, расположившихся внизу, напоминало огромный растревоженный муравейник. Люди и кони сновали туда сюда, образуя живые реки, ручейки или отдельные островки движущиеся на фоне осенних полей. И в этом вечном движении горели глаза костров, днем и ночью, даже в дождь, они напоминали осажденным, что они заперты в каменной ловушке, выбраться из которой нельзя. Простой, но весьма действенный трюк, когда даже ночная тьма не в силах скрыть эти проклятые звезды огня, хуже всякой атаки действовал даже на закаленных вояк, что уж говорить про новобранцев или мирных жителей. Еще одним спектаклем, наверняка, поставленным специально для лаконцев были казни…Люди, повешенные перед стенами города, посаженные на кол, брошенные умирать. Их крики далеко разносились в наступающей в редкие минуты отдыха тишине, но воины на стенах не могли облегчить страдания своих соплеменников, потому что изобретательные палачи предусмотрели все. Ни стрела, ни даже арбалетный болт не долетал до умирающих. Кроме того для всех сражающихся существовал строгий приказ самого герцога Амарра – не тратить заряды, кроме как на атаки. Никто не знал сколько может продлиться осада, а оружие было на перечет. Так приговоренные были обречены на муки, стоны, вопли, крики мольбы и проклятия, доносимые до защитников Фалессы ветром, заставляли солдат бессильно сжимать рукояти мечей и пик, но сделать ничего они не могли…Эта глухая ненависть, рождающаяся в такие мгновения в каждом человеке, стоящем на каменной стене, с лихвой изливалась на головы тех, кто смел атаковать город. Лишь в самый первый раз руки солдат дрогнули, когда они увидели лаконцев, штурмующих безмолвный камень, но поняв, что это могут быть только предатели, воры, убийцы, насильники и прочий мусор, собранный врагами, они отразили атаку. Одну, вторую, третью, а потом перестали их считать.
-   Сегодня полезут, - спокойно заметил десятник, не выдержав длительного молчания герцога. Старому вояке явно хотелось разогнать скуку дежурства от вынужденного безделья и он заговорил с Иванэ. Консул медленно оторвал задумчивый взгляд от окрестностей и заставил себя вернуться на стены осажденной Фалессы.
-   Давно их не было, - согласно кивнул он. – У вас еще хватает оружия?
-   Да, Ваша Светлость, этого хоть в бочке соли, только они же, … такие-растакие, сами не лезут, всякую мерзость нашу же заставляют лезть на отвесный склон.
Где тонко, там и рвется…Так всегда любил говорить отец Иванэ. К чему это вдруг ему вспомнился покойный родитель, не к добру…
Кто бы мог подумать, что в империи столько «грязи». Натура герцога просто не позволяла ему понять, как могут люди поднять оружие на своих же женщин, детей и стариков. Люди могли, они вообще на многое способны. Только от ситуации зависит - какой талант ты откроешь в себе завтра – творить или убивать?
-   Ваша Светлость, нам пора. – Знакомый голос окликнул Иванэ и тот, бросив последний взгляд на картину, уже снившуюся ему по ночам, стал спускаться вниз. Словно тень за ним следовал Кот. Когда и как наемник успел стать незаменимым, Консул не заметил, но Кот был всюду, знал все и про всех. Что бы Иванэ делал без него, он уже не представлял. Для простого наемника, Кот, пожалуй, слишком хорошо разбирался в воинском деле, стратегии и человеческой психологии, но интересоваться – где тот  получил такие знания, герцогу было некогда. На городской стене он бывал дважды в день – утром и вечером, если не случалось атаки. Вечерний обход сегодня был завершен.
-   Все готово? – Спросил Иванэ Кота. Даже не обернувшись, он почувствовал, что наемник кивнул. Посторонний решил бы, что герцог и его человек ведут разговор о военной операции или каком-то городском деле, требующем внимания Консула. Иванэ и Кот знали, что речь идет о сегодняшней ночи и том, что они собрались совершить. Для Кота это было очередным приключением или задачкой, которую он должен был решить, для Иванэ – предательством.

Ночь с 17 на 18 день месяца Падения зерна. Фалесса.

Где-то капала вода.
Размеренные хлюпающие удары каждой новой капли отдавались биением сердца четырех мужчин, облаченных в неприметные темные плащи. Противный запах, присущий всем подземельям, раздражал чувствительные рецепторы обоняния и заставлял людей нервничать. Холод, подземных казематов также не располагал к ночным прогулкам, а тем более к длительному стоянию, когда твоя спина задубела и примерзла к ледяному камню стены, глаза стали видеть в темноте, как у кота, а нервы натянуты подобно тетиве лука.
Но предводитель маленького отряда оставался незыблем, как скала. За все прошедшее время, а минуло уже не меньше пары часов, он, казалось, даже не шелохнулся. Герцог Иванэ ле Амарра, Консул Лаконы, если уж брался за что-то, то доводил это до конца и делал все на совесть. Лишь когда где-то далеко вверху, над спящим беспокойным сном городом-заложником прогремел колокол Храма Марэля ровно три раза, Иванэ еще сильнее вжался в стену и дал знак своим спутникам. Мужчины затаили дыхание. Через пару мгновений в отдаленном проходе показался свет, потом в темном провале узкого хода прошел человек с факелом и снова исчез во тьме уже в другой стороне, не заметив людей, притаившихся всего в каком-то метре от него. Небольшая ниша, о существовании которой откуда-то знал герцог, была не заметна за выступом. Убедившись, что шаги стражника стихли, Иванэ легко оттолкнулся от стены, как будто не стоял там неподвижно долгое время, и выступил в темный коридор. Трое теней последовали за ним. Охотничьи сапоги на мягкой подошве позволяли искателям приключений ступать почти бесшумно.
Если бы Иванэ уверенно не направлял шествие своего отряда по узкому темному лабиринту темницы, они скорее всего потерялись бы, но герцог уверенно шел к своей цели, вперед, туда, где уже был виден маленький огонек тусклой лампады.
Наконец, они оказались перед тяжелой деревянной дверью, обитой железом. Иванэ обернулся и чуть подвинулся, давая место одному из своих спутников. Кот склонился к замочной скважине, в его руках сверкнула металлическая палочка со странными бороздками. Миг и в замке что-то звякнуло, дверь легко поддалась, когда наемник толкнул ее, и открылась на удивление тихо. Мужчины вступили во мрак камеры. Первым вошел Иванэ, держа в руках лампаду. Слабый огонек колебался, отбрасывая всюду причудливые сказочные тени, но даже он позволил увидеть в небольшой каменной клетке мужчину, лежащего на полу. Отдав светильник Коту, герцог склонился над пленником и тихо позвал:
-   Эвор…Князь, Вы слышите меня?
Мужчина чуть пошевелился и застонал, но глаза его остались закрытыми, тогда Иванэ пару раз легко ударил Эвора по щекам, пытаясь привести в сознание. Веки князя дрогнули и приоткрылись. В замутненных болью и отчаянием глазах мелькнула искра узнавания, но тут же погасла вновь, ресницы скрыли взгляд и с губ мужчины сорвались слова:
-   Покой…оставьте меня в покое…
Кот присел рядом с герцогом и, осветив лицо Эвора, осмотрел его. Картина была живописная. Синяки и ссадины не оставили на лице князя целого места. Иванэ постарался не думать о том, кто и по чьему приказу оставил эти следы истязаний. Не время думать об этом.
- Нда… - Даже привычный ко многому наемник присвистнул. – Я, конечно, могу сделать кое-что, но только, чтобы немного залечить раны…Вытаскивать его с того света придется девчонке.
Поняв, что привести Эвора в чувство сейчас им не удастся, Иванэ обратился к Найджу и Коту:
-   Готовьте носилки, мы понесем его…У нас слишком мало времени.
Мужчины развернули заранее приготовленные полотняные носилки и осторожно завернули в них Эвора, после чего подняли перевязи, перекинули их через плечо и направились прочь. В камере остались Иванэ и четвертый член отряда. Невысокий плотный мужчина средних лет с высоким лбом и начинающими редеть волосами.
-   Вы уверены в том, что делаете, Ваша Светлость?
-   Вы боитесь, Клод?
-   Когда император Ярно освободит столицу от осады, он захочет устроить суд над бунтовщиком, и что же тогда скажу ему я, простой судья, который и должен был охранять преступника? – В словах мужчины не было ни страха, ни сомнения. Старший судья всегда знал, что он делает, и эта показная неуверенность была направлена на то, чтобы заставить его, Иванэ, хорошо осознать – что он творит.
-   Вы скажете ему, что это его преданный вассал, Консул Лаконы, Иванэ ле Амарра своей властью освободил пленного князя Эвора Тилийского.
-   Именно так я и скажу. – Спокойно подтвердил судья.
-   На том и решим. – Подвел итог герцог и последовал за своими людьми, уже скрывшимися во тьме. Названный Клодом, не пожелал оставаться в темнице и, захлопнув дверь, тоже поспешил прочь.
Им удалось миновать длинный лабиринт до следующего обхода. Ночь приняла их в свои объятия свежим бодрящим воздухом, напоминающим о том, что на дворе уже осень и шумом далекого сражения. Старый десятник на городской стене оказался прав. Враги ночью полезли в очередную атаку. Надо будет после завершения этого дела побывать там и узнать, все ли в порядке. Конные носилки без гербов или каких-либо знаков уже поглотили Князя. Там же скрылся Кот, успевший раздобыть чистую ткань и перевязывавший раны бывшего пленника. Найдж и еще пара конных ждали своего господина. Иванэ взлетел в седло Бриза, придержал коня, норовившего бросится на шум баталии, и обратился к судье, остановившемуся в узком проходе, ведущем в столичные казематы.
-   Запомните, Клод, за все несу ответственность я. Только я! – Больше не обернувшись, герцог развернул коня и стал удаляться прочь. Маленькая процессия с конными носилками последовала за ним. Вскоре тьма скрыла всадников от взгляда законника, но он все еще стоял и хмуро качал головой. Судья считал, что Консул совершает ошибку. Наступили времена, когда чрезмерное благородство может стоить Амарре головы. Но таков уж Иванэ – прямой как меч на его гербе.

***

Отряд тем временем уже приближался к дому Мирты. После условного знака дверь мгновенно растворилась На пороге показалась сама хозяйка, одетая в простое, но очень ей идущее голубое платье, насыщенного оттенка. Несмотря на поздний час и волнение, девушка была собрана и серьезна. Увидев герцога, она приветственно кивнула головой и отступила в глубь дома, пропустила людей, несущих Эвора, и повела их в верхние комнаты. Забыв обо всяких приличиях, Иванэ расположился в гостиной, откинулся на спинку дивана и устало закрыл глаза. Только сейчас, когда дело было сделано, он мог отдохнуть…Отдохнуть. Впереди ждет городская стена и вести об атаке, потом новые жалобы о нехватке чего-то где-то когда-то, вечные вопросы, требования, истерики, злой шепоток и фразы о том, что это он во всем виноват…Он никого не судил, все они были правы…
-   Иванэ, ты в порядке?
-   Мирта. – На губах герцога появилась улыбка. Они как-то не заметили, как перешли на «ты». Общие тайны и боль сближают. – Как он?
-   Терпимо. Сейчас там Кот. Он сделает какую-то мазь и компрессы. Говорит, со временем раны затянутся… - Девушка напряглась и продолжила. – Главное привести его в себя и вернуть оттуда, где сейчас его сознание.
-   Ты справишься?
-   Я сделаю все, что смогу.
Иванэ подошел к Мирте, обнял ее за плечи и глядя в глаза прошептал:
-   Прости меня. Я не должен был взваливать на тебя свои проблемы.
-   Это проблемы Лаконы, а значит и мои, - грустно улыбнулась девушка.
Гецог поцеловал ее горячий лоб и вышел из дома. Его ждала война, а ее «битва» за Эвора.
Дверь за ним закрылась. На востоке занимался рассвет. Его алые краски, как нельзя лучше подходили к настроению Иванэ. Где-то за стенами захлебнулась последняя атака и все затихло. Осада продолжалась.