Часть первая: Ветер перемен Опции

[Народ]

2632 год, месяц Полотна.
Остров Меллит, крепость Ордена Клинка Господнего.

  …и одолел Он воинство тёмное, ибо никогда не сравниться исчадиям адовым с силами Его. И заточил Он демонов ада, и над каждым поставил печать незыблемую. Не было у Него ни злата благородного, ни кипарисового дерева чистого, как всем истинно в него верующим ведомо сильнейших преград супротив сил Тьмы, а была только дорожная сума с нехитрым скарбом бедного странника. Так по воле Его стали величайшими стражами и защитниками рода людского гребень да зеркало, медальон да кость рыбья…

  К сожалению даже Книга Книг подтверждала страшную находку. Итак, и демоны и печати действительно существуют, в этом легенды многочисленных полудиких племён и неверных народов не лгали. И если месторасположение заточения демонов Андре де Монбара не волновало, то на поиски тайных укрытий печатей он бы немедленно отправил весь Орден, начиная от ещё совсем зелёных послушников и заканчивая постоянно нанимаемыми головорезами.
  Но именно сейчас, когда он узнал величайшую тайну в мире, он, глава самого могущественного церковного ордена, ничего не может сделать. Монмиракль в осаде которую неделю, войска собранные в Крестовый поход против еретиков со всей империи не пропустят даже пары лучших лазутчиков, не говоря уже о целой экспедиции.
  - И ведь никто меня сейчас не будет слушать. Воистину, Император - ставленник самого Черного Сеятеля. Не иначе ему захотелось орденских богатств, собранных в бесчисленных походах и боях. Мало ему спокойных границ и относительной веротерпимости в Империи. Ему дороже шелка и золото на его фаворитах.
  Монбар презрительно сплюнул.
  Не уличением императорских пороков сейчас нужно заниматься. Нужно найти способ сообщить о раскрытой тайне братьям в Новую Иберию. Там их найти будет сложнее, а значит шансов на успех у них больше.
  Проблемой была и передача воистину бесценного сообщения. Письму такого не доверишь, да и гонца сейчас не найти даже за всё золото мира, будь оно не ладно. Оставалось одно, связь с помощью магии, передача мыслей на расстоянии…
  Например, Михно. Или лучше Константину.
  Правда ни тот, ни другой могут не понять мыслей самого Монбара, а Михно может ещё принять всё за старческий маразм. Но это единственный шанс.
  Даже смешно. Глава гонимого Империей Ордена Клинков собирается воспользоваться магией для спасения самой Империи и остального мира в придачу. Нет, это не смешно. Это страшно…
  - Роланд, - молодой помощник-адъютант, сколько таких было, но этот точно последний, - маэстро Карнилиуса ко мне в кабинет. И казначея туда же. Через десять минут начнётся самый необычный совет в жизни магистра Ордена Клинка Господнего. Бывшего уже Ордена. Карнилиус. Когда-то руннский учёный, специалист по древним народам, теперь орденских собиратель еретических обрядов и самых удачливый их реставратор. На сей раз Монбару не снять его с костра. Первым приполз, что не удивительно, казначей. Удивительно было другое, старый монах действительно скорее переползал с места на место, но делал это заметно быстрее иных молодых воинов. Как оказалось, он не только хорошо передвигается, но и думает не плохо. Эх, надо было прислушаться к его советам и ежемесячно отчислять какую-нибудь объёмную сумму в императорский карман. Глядишь, протянули бы на пару лет дольше. Как тяжело объяснять что-то очень важное людям, которые не привыкли к большой ответственности. Карнилиус, казалось, будет сомневаться до самого падения замка. Казначей вообще отказывался что-либо понимать.
  - Маэстро, готовьтесь к ритуалу. Брат казначей, пройдёмте в главную сокровищницу.
  Массивную дверь из необычного металла могли открыть всего два человека на свете: брат магистр и брат казначей. Это был закон Ордена. Мог её ещё открыть Карнилиус, который её и устанавливал, но в честности старого учёного было грешно сомневаться. Главная сокровищница была много меньше основной, и в ней было гораздо меньше золота и драгоценностей. Зато было гораздо больше Сокровищ. Церковные и светские святыни, наделённые ужасной по своей силе магией, всевозможные тотемы дикарей и идолы еретиков, половина из которых ещё не были до конца изучены. Выносить отсюда, что-либо было не просто запрещёно, но немедленно каралось смертью. Так погибли два магистра и неизвестно, сколько казначеев, поставивших себя выше мудрости Господней. Сегодняшний день был исключением.  Вернувшись в свои покои, Монбар вновь сильно задумался…
  Он не может вынести чашу из замка. Значит нужно, чтобы кто-нибудь из победителей позарился на неё. Будь печать книгой и свитком, а не хрустальным бокалом, магистр Клинков бы имел на одну проблему меньше.
  Завалить её моими драгоценностями? Поставить на постамент в центре зала?? Решение важнейшей для мира проблемы бесцеремонно прервал Роланд. Назвать ворвавшегося адъютанта взволнованным было бы не совсем верно:
  - Они вновь идут на приступ! Следующего натиска нам не выдержать!
  Вот оно. Господи, неужели я так плохо служил тебе??
  - Роланд, сын мой, мой меч и полкувшина лучшего вина из моей коллекции. Быстро.

***

  Замок Монмиракль был подарен первым Клинкам как знак признания их заслуг в деле борьбы с Врагами Веры. Правда, тогда это был обыкновенный деревянный никому ненужный форт на скалистом берегу самого южного из островов Империи. Но тот, чьё ремесло чужая смерть, не может жить в продуваемом всеми морскими ветрами сарае. В перерывах между Святыми походами и молитвами, монахи выстроили из местного камня замок равный самому Стигге. Поколение за поколением магистры Ордена укрепляли свою твердыню, не забывая и о духе своих воинов. Монмиракль расположился в южной части полуострова, попасть на который, теперь можно было, лишь переплыв вырытый Клинками канал.
  На островном берегу канала раскинулись поля, луга и сады Ордена, а на материковом - выросло поселение, большинство зданий в котором являлись постоялыми домами, дающими приют наёмному войску Ордена, и храмами, которые здесь строились якобы для замаливания грехов солдат удачи.  И вот теперь всему этому раю воинствующих монахов пришёл конец. Посёлок давно был занят императорскими войсками. Флот ежедневно расстреливал Монмиракль, а с падением островного форта, защищавшего островок от нападения с материка, стены твердыни также регулярно беспокоила и наземная артиллерия.
  Андре де Монбар знал, что, потеряв форт, они обречены, и лишь старался оттянуть день гибели своих людей. На островке не осталось ни одного вольнонаемного солдата, лишь монахи. Те, кто верил, что Господь един во ста лицах, что слова Его верны на тысячи языков, а слуха Его всегда достигнет праведная молитва, даже если молящий стоит на одной ноге, ночью и без одежд. Стройные ряды имперско-церковных войск приближались к замку под грохот пушек и мушкетов. Клинки огрызались, как могли. А могли они немало: пушки, древние катапульты и баллисты были пристрелены к каждой травинке, родные стены надёжно защищали от снарядов противника, впереди ещё припасено немало сюрпризов. 
  Но что может несколько тысяч профессионалов против всей империи??
  - Роланд, всех командоров ко мне! Быстро!
  Они были готовы умереть за него. Жаль всех, больше всего – Эскарину. Ну, ничего, они увидятся, в другом, в лучшем, чем этом мире. Последний бой обреченных. Монбар принял финальный поцелуй – поцелуй дамы сердца, которая она дарила своему рыцарю.
  Императорская армия шла в свой последний бой против еретиков-клинков. Сегодня с ними шёл в бой их Император, значит, они обязательно победят. Должны победить. Сейчас артиллерия, поливающая замок сплошным ливнем снарядов, нарушит глухую оборону противника и под прикрытием мушкетёров пехота броситься на штурм твердыни. Внезапно главные ворота бесшумно распахнулись, и из них вылетел клин сверкающих в лучах солнца воинов.
  Клинки вышли на свой последний бой, вышли молча. Эта их тишина казалось, и усыпила бдительность имперских военачальников. Сверкающий клинок, на острие которого был сам Андре де Монбар, успел глубоко врубиться в ряды пехоты. Древний орден, чье название отображало их умение. Орден Клинка Господнего, он именовался не просто так -  все от самых младший послушников до магистра превосходно владели холодным оружием. Секрет стали, который знали только орденские оружейники, позволял создавать самые совершенные мечи на свете. Острия их были укреплены и заточены с помощью магии.
  И они нанесли удар. Императорская армия, наполовину состоявшая из церковников, звыла, словно раненый зверь, когда Андре начал прорубаться сквозь нее, пытаясь добраться до Императора, или хотя бы забрать с собой в пекло как можно больше врагов. Падали руки, головы, кровь текла рекой, попадая ему на лицо и заливая глаза. На столь близком расстоянии и в таком хаосе огнестрельное оружие было почти бесполезно – большинство выстрелов имперцев поражали своих же.
  Но надежды не было, их было слишком мало. Андре видел, как их начали теснить, как императорские гвардейцы сами кидались на мечи врагов, закрывая своего повелителя. Между ним и Александром росла стена из трупов. Круг сомкнулся, их отрезали от ворот крепости. Теперь Клинков сжимала исполинская петля, душа, сминая, словно гигантская змея, что обитает в джунглях Новой Иберии. Их становилось все меньше, конечно, Император хотел взять как можно больше живых, чтобы потом под пытками вырвать из них признание. Силен ты Александр, но тебе не обойтись без лжи. Ты обвинишь Орден в самых грязных преступлениях, лишь, для того чтобы положить свою жадную длань на его богатства. Живым он не дастся, решил Монбар.
  Где-то страшно закричал Роланд, Андре мотнул головой, и увидел своего адъютанта мертвым. Прощай друг… Прощайте все. И тогда он начал свой последний танец, подняв с земли второй меч, меч одного из мертвых братьев, Андре размахнулся и начал кружиться с клинками, разя направо и налево, сметая, словно смертоносный вихрь все со своего пути. Он убил многих, прежде чем тяжелый камень из боевой пращи ударил его по шлему.
  Над ним сомкнулась тьма, и последнее, что он услышал – это был голос боевого лекаря из императорских войск.
  - Он будет жить, – сказал голос. – Он будет жить…
  Монмиракль пал, Орден перестал существовать, Клинок Господень догрызала ржавчина имперских войск.

[Филипп де Барна]

8 число месяца Полотна,
Рунн, императорская оранжерея

Распахнув перед черноволосой девушкой дверь в оранжерею, Филипп жестом пропустил её впред, не переставая счастливо тараторить:
- Шенбруннская оранжерея - уникальная сокровищница Империи, здесь растут цветы и растения со всех концов света, самые разные, в том числе лекарственные и лечебные. Они невероятно и бесподобно прекрасны, ровно, как и вы, номени Катажина.
Мальчик водил девушку по застекленным комнатам оранжереи, делясь с той, кто заставил его тоскующую по признанию душу испытать неповторимые мгновения триумфа, драгоценными чудесами, расположенными в этой части дворца.
"Во всех де Барна есть что-то рыцарское, - повторял он про себя, - разумеется, есть! И дело не только в том, что мы ведем свой род от Рикареда Барна, великого военачальника древних времен. Не в том, что толпы моих предков доблестно сражались во благо Империи. Ведь, только взглянув на человека, нельзя понять, за что именно сражались его предки. Должно же быть что-то в самом человеке, и только человек проницательный может распознать это с первого взгляда. Вот, например, взглянув на Леонарда или Жан-Пьера, наверняка нельзя сказать, что в них есть что-то рыцарское. А вот про Виктуара - можно. И, значит, про меня..."
Душа его ликовала.

В своих блужданиях по оранжерее Филипп с Катажина набрели на еще одну парочку, решившую посвятить это утро изучению красот природы, широким спектром представленных в Шенбрунне. Анна Валевская и Агнесса де Анфра удобно расположились в малом крыле оранжереи и мирно беседовали, когда паж со своей спутницей, довольно шумно обсуждая достоинства винных роз по сравнению с другими цветами, вторглись в зал, нарушая приватность двух номени.
- Просим прощения, номени Анна, номени Агнесса, мы не хотели помешать, - паж почтительно поклонился и сделал шаг назад, уступая место своей спутнице. - Прежде чем мы удалимся, позвольте представить вам номени Катажину Риди, она совсем недавно приехала к нам из Флавио.
- Мы с номени уже, кажется, знакомы, - с улыбкой ответила Агнесса. - Я присутствовала, когда вас приставлял Её Величеству маркиз де Барна. Я Агнесса де Анфра, фрейлина. Так вы, Филипп, получается, теперь заменяете вашего кузена во время его отсутсвия? Это выражается только в заботе о номени Катажине, или теперь вы будете заменять его и на официальных мероприятиях? Уверены, что справитесь с двойной нагрузкой?
- Он мне не конкурент, - состоив самодовольную рожицу, заверил Агнессу мальчик. - Это еще вопрос, кто кого заменять должен. Виктуар последнее время совсем перестал понимать, что в жизни по-настоящему ценно. Видите, какую девушку умудрился оставить в одиночестве.
Сама девушка стояла чуть отстраненно от задорно пикирующихся Агнессы и Филиппа, то и дело прикладывая ручку к, видимо, некстати разболевшейся голове. Внимательные глаза её перескакивали с фрейлины на пажа, как бы случайно останавливаясь на также молчащей Анне.
- А вы никогда не допустите такой ошибки, неужели?
- Номени Агнесса, только за сегодняшнее утро я нашел уже трёх прекрасных девушек, преступно скучающих без мужского общества. Я считаю это вероломным проступком со стороны руннских дворян, преступлением, приравниваемым к государственному. Кто-то же должен исправлять их ошибки.
- Филипп, может вы начнете со своих? - чуть насмешливый голос только что вошедшего маркиза де Барна вклинился в  разговор, заставляя Филиппа втянуть голову в плечи. - Чуть больше скромности, несомненно, добавит очарования вашей наглой мордашке и избавит от неминуемой кары со стороны старшего кузена. Поверьте, мне есть, что противопоставить невинному взору ваших глаз да хорошо подвешенному языку. И я уверен, тётушка будет в восторге от моих аргументов. - Виктуар повернулся к дамам. - Номени, я рад приветствовать вас, рад не меньше моего кузена, поверьте.
Девушки радостно закивали, видимо, довольные, что грозный маркиз не приходится им родственником, а Филипп тихо зашипел на кузена, пробуя восстановить свои позиции:
- Ну, Виктуар, я же спасаю твою шкуру! Встретил сегодня номени Катажину во дворце. Одну! Без сопровождения, достойного её глубоких глаз! Мы пришли сюда, а здесь тоскуют номени Агнесса и номени Анна. Тоже одни! Это, разумеется, уже не твоя вина, но что-то надо было делать... И вообще - подставлять друзей неблагородно! Ты не можешь так поступить.
- Попробуй меня остановить.
- Прошу прощения, номени и номены. Уверена, вы продолжите ваше общение. Но мне уже пора. Мне доставило искреннее удовольстие видеть вас всех сегодня утром. Всего хорошего. - Под нестройный хор различных "до свиданья" Анна Валевская вышла из оранжереи. Катажина немного постояла, не сводя блестящих антрацитовых глаз с её удаляющейся спины, а потом тихо произнесла:
- Мне кажется, мне тоже пора. Что-то я неважно себя чувствую. - Жестом остановив кинувшихся с помощью де Барна, девушка поспешила присесть на стул, стоящий рядом с пальмой в керамической кадке. - Надеюсь, вы сумеете договориться, кто будет провожать меня до дома.
- Разумеется, - два молодых голоса на этот раз прозвучали настолько слаженным дуэтом, и Кася через силу рассмеялась.
- Надеюсь, это не значит, что мне придется идти одной?
- Номени Катажина, я уверена, ваши рыцари сумеют договориться, - Агнесса взяла девушку за руку. - А вам в это время, думаю, лучше прилечь в моих покоях. Филипп, вы знаете, где нас можно найти. Маркиз, я думаю, вы сумеете убедить вашего кузена поделиться этой ценной информацией. - Оба брата были награждены теплым взглядом чуть лукавых глаз, и девушки ушли вслед за Анной.

- Виктуар, номени Катажина уже видела наш зверинец? - Филипп задумчиво пожевал губу, явно продумывая про себя какой-то план.
- Да, Филипп, с королевским двором я ее познакомил. И всем особоважным персонам, включая Её Величество - представил, - старший откровенно подкалывал младшего брата, но тут же выставил руку вперед, предупреждая яростную атаку или защиту. - Впрочем, может быть, мы о разных зверинцах говорим, Филипп?
- Да как ты можешь говорить ТАКОЕ о Её Величестве! Или о номени Агнессе, ежели на то пошло... Нет, Виктуар, дяде срочно что-то нужно делать с тем кругом, в котором тебе приходится вращаться. В приличном обществе такие сравнения недопустимы!
Виктуар огляделся, прежде чем нагнуться и подхватить кузена на руки:
- Филипп, я глубоко уважаю твое преклонение перед всеми прекрасными дамами этого мира, а также весьма почитаю Её Величество, но считай это бесплатным уроком жизни - "человек человеку - зверь". За всё остальное придется платить. А теперь давай к делу - хотел сводить наших очаровательных знакомых в зверинец? Пойдем, о юный рыцарь.
Филипп и не подумал заметить притворного гнева кузена:
- Дай мне знать, когда будешь свободен. Я уговорю номени Агнессу, она вообще-то любит зверей. С ней будет интересно...
Ответом ему послужил кивок и едва заметное подмигивание:
- Уверен, она не устоит перед твоими речами, кузен. А сейчас - проводи меня к номени Агнессе. Не дело мне оставлять прекрасную даму надолго без присмотра, как ты это не так давно заметил.

Ухмыляясь такими одинаковыми улыбками, братья вышли из оранжереи. Филипп был уверен, что даже мысли их были в кои-то веки схожи - оба они думали об истинном призвании благородных рыцарей и очаровательных девушках, которых так приятно охранять и оберегать.