Часть первая: Ветер перемен Опции

[Народ]

2632 год, месяц Полотна.
Остров Меллит, крепость Ордена Клинка Господнего.

  …и одолел Он воинство тёмное, ибо никогда не сравниться исчадиям адовым с силами Его. И заточил Он демонов ада, и над каждым поставил печать незыблемую. Не было у Него ни злата благородного, ни кипарисового дерева чистого, как всем истинно в него верующим ведомо сильнейших преград супротив сил Тьмы, а была только дорожная сума с нехитрым скарбом бедного странника. Так по воле Его стали величайшими стражами и защитниками рода людского гребень да зеркало, медальон да кость рыбья…

  К сожалению даже Книга Книг подтверждала страшную находку. Итак, и демоны и печати действительно существуют, в этом легенды многочисленных полудиких племён и неверных народов не лгали. И если месторасположение заточения демонов Андре де Монбара не волновало, то на поиски тайных укрытий печатей он бы немедленно отправил весь Орден, начиная от ещё совсем зелёных послушников и заканчивая постоянно нанимаемыми головорезами.
  Но именно сейчас, когда он узнал величайшую тайну в мире, он, глава самого могущественного церковного ордена, ничего не может сделать. Монмиракль в осаде которую неделю, войска собранные в Крестовый поход против еретиков со всей империи не пропустят даже пары лучших лазутчиков, не говоря уже о целой экспедиции.
  - И ведь никто меня сейчас не будет слушать. Воистину, Император - ставленник самого Черного Сеятеля. Не иначе ему захотелось орденских богатств, собранных в бесчисленных походах и боях. Мало ему спокойных границ и относительной веротерпимости в Империи. Ему дороже шелка и золото на его фаворитах.
  Монбар презрительно сплюнул.
  Не уличением императорских пороков сейчас нужно заниматься. Нужно найти способ сообщить о раскрытой тайне братьям в Новую Иберию. Там их найти будет сложнее, а значит шансов на успех у них больше.
  Проблемой была и передача воистину бесценного сообщения. Письму такого не доверишь, да и гонца сейчас не найти даже за всё золото мира, будь оно не ладно. Оставалось одно, связь с помощью магии, передача мыслей на расстоянии…
  Например, Михно. Или лучше Константину.
  Правда ни тот, ни другой могут не понять мыслей самого Монбара, а Михно может ещё принять всё за старческий маразм. Но это единственный шанс.
  Даже смешно. Глава гонимого Империей Ордена Клинков собирается воспользоваться магией для спасения самой Империи и остального мира в придачу. Нет, это не смешно. Это страшно…
  - Роланд, - молодой помощник-адъютант, сколько таких было, но этот точно последний, - маэстро Карнилиуса ко мне в кабинет. И казначея туда же. Через десять минут начнётся самый необычный совет в жизни магистра Ордена Клинка Господнего. Бывшего уже Ордена. Карнилиус. Когда-то руннский учёный, специалист по древним народам, теперь орденских собиратель еретических обрядов и самых удачливый их реставратор. На сей раз Монбару не снять его с костра. Первым приполз, что не удивительно, казначей. Удивительно было другое, старый монах действительно скорее переползал с места на место, но делал это заметно быстрее иных молодых воинов. Как оказалось, он не только хорошо передвигается, но и думает не плохо. Эх, надо было прислушаться к его советам и ежемесячно отчислять какую-нибудь объёмную сумму в императорский карман. Глядишь, протянули бы на пару лет дольше. Как тяжело объяснять что-то очень важное людям, которые не привыкли к большой ответственности. Карнилиус, казалось, будет сомневаться до самого падения замка. Казначей вообще отказывался что-либо понимать.
  - Маэстро, готовьтесь к ритуалу. Брат казначей, пройдёмте в главную сокровищницу.
  Массивную дверь из необычного металла могли открыть всего два человека на свете: брат магистр и брат казначей. Это был закон Ордена. Мог её ещё открыть Карнилиус, который её и устанавливал, но в честности старого учёного было грешно сомневаться. Главная сокровищница была много меньше основной, и в ней было гораздо меньше золота и драгоценностей. Зато было гораздо больше Сокровищ. Церковные и светские святыни, наделённые ужасной по своей силе магией, всевозможные тотемы дикарей и идолы еретиков, половина из которых ещё не были до конца изучены. Выносить отсюда, что-либо было не просто запрещёно, но немедленно каралось смертью. Так погибли два магистра и неизвестно, сколько казначеев, поставивших себя выше мудрости Господней. Сегодняшний день был исключением.  Вернувшись в свои покои, Монбар вновь сильно задумался…
  Он не может вынести чашу из замка. Значит нужно, чтобы кто-нибудь из победителей позарился на неё. Будь печать книгой и свитком, а не хрустальным бокалом, магистр Клинков бы имел на одну проблему меньше.
  Завалить её моими драгоценностями? Поставить на постамент в центре зала?? Решение важнейшей для мира проблемы бесцеремонно прервал Роланд. Назвать ворвавшегося адъютанта взволнованным было бы не совсем верно:
  - Они вновь идут на приступ! Следующего натиска нам не выдержать!
  Вот оно. Господи, неужели я так плохо служил тебе??
  - Роланд, сын мой, мой меч и полкувшина лучшего вина из моей коллекции. Быстро.

***

  Замок Монмиракль был подарен первым Клинкам как знак признания их заслуг в деле борьбы с Врагами Веры. Правда, тогда это был обыкновенный деревянный никому ненужный форт на скалистом берегу самого южного из островов Империи. Но тот, чьё ремесло чужая смерть, не может жить в продуваемом всеми морскими ветрами сарае. В перерывах между Святыми походами и молитвами, монахи выстроили из местного камня замок равный самому Стигге. Поколение за поколением магистры Ордена укрепляли свою твердыню, не забывая и о духе своих воинов. Монмиракль расположился в южной части полуострова, попасть на который, теперь можно было, лишь переплыв вырытый Клинками канал.
  На островном берегу канала раскинулись поля, луга и сады Ордена, а на материковом - выросло поселение, большинство зданий в котором являлись постоялыми домами, дающими приют наёмному войску Ордена, и храмами, которые здесь строились якобы для замаливания грехов солдат удачи.  И вот теперь всему этому раю воинствующих монахов пришёл конец. Посёлок давно был занят императорскими войсками. Флот ежедневно расстреливал Монмиракль, а с падением островного форта, защищавшего островок от нападения с материка, стены твердыни также регулярно беспокоила и наземная артиллерия.
  Андре де Монбар знал, что, потеряв форт, они обречены, и лишь старался оттянуть день гибели своих людей. На островке не осталось ни одного вольнонаемного солдата, лишь монахи. Те, кто верил, что Господь един во ста лицах, что слова Его верны на тысячи языков, а слуха Его всегда достигнет праведная молитва, даже если молящий стоит на одной ноге, ночью и без одежд. Стройные ряды имперско-церковных войск приближались к замку под грохот пушек и мушкетов. Клинки огрызались, как могли. А могли они немало: пушки, древние катапульты и баллисты были пристрелены к каждой травинке, родные стены надёжно защищали от снарядов противника, впереди ещё припасено немало сюрпризов. 
  Но что может несколько тысяч профессионалов против всей империи??
  - Роланд, всех командоров ко мне! Быстро!
  Они были готовы умереть за него. Жаль всех, больше всего – Эскарину. Ну, ничего, они увидятся, в другом, в лучшем, чем этом мире. Последний бой обреченных. Монбар принял финальный поцелуй – поцелуй дамы сердца, которая она дарила своему рыцарю.
  Императорская армия шла в свой последний бой против еретиков-клинков. Сегодня с ними шёл в бой их Император, значит, они обязательно победят. Должны победить. Сейчас артиллерия, поливающая замок сплошным ливнем снарядов, нарушит глухую оборону противника и под прикрытием мушкетёров пехота броситься на штурм твердыни. Внезапно главные ворота бесшумно распахнулись, и из них вылетел клин сверкающих в лучах солнца воинов.
  Клинки вышли на свой последний бой, вышли молча. Эта их тишина казалось, и усыпила бдительность имперских военачальников. Сверкающий клинок, на острие которого был сам Андре де Монбар, успел глубоко врубиться в ряды пехоты. Древний орден, чье название отображало их умение. Орден Клинка Господнего, он именовался не просто так -  все от самых младший послушников до магистра превосходно владели холодным оружием. Секрет стали, который знали только орденские оружейники, позволял создавать самые совершенные мечи на свете. Острия их были укреплены и заточены с помощью магии.
  И они нанесли удар. Императорская армия, наполовину состоявшая из церковников, звыла, словно раненый зверь, когда Андре начал прорубаться сквозь нее, пытаясь добраться до Императора, или хотя бы забрать с собой в пекло как можно больше врагов. Падали руки, головы, кровь текла рекой, попадая ему на лицо и заливая глаза. На столь близком расстоянии и в таком хаосе огнестрельное оружие было почти бесполезно – большинство выстрелов имперцев поражали своих же.
  Но надежды не было, их было слишком мало. Андре видел, как их начали теснить, как императорские гвардейцы сами кидались на мечи врагов, закрывая своего повелителя. Между ним и Александром росла стена из трупов. Круг сомкнулся, их отрезали от ворот крепости. Теперь Клинков сжимала исполинская петля, душа, сминая, словно гигантская змея, что обитает в джунглях Новой Иберии. Их становилось все меньше, конечно, Император хотел взять как можно больше живых, чтобы потом под пытками вырвать из них признание. Силен ты Александр, но тебе не обойтись без лжи. Ты обвинишь Орден в самых грязных преступлениях, лишь, для того чтобы положить свою жадную длань на его богатства. Живым он не дастся, решил Монбар.
  Где-то страшно закричал Роланд, Андре мотнул головой, и увидел своего адъютанта мертвым. Прощай друг… Прощайте все. И тогда он начал свой последний танец, подняв с земли второй меч, меч одного из мертвых братьев, Андре размахнулся и начал кружиться с клинками, разя направо и налево, сметая, словно смертоносный вихрь все со своего пути. Он убил многих, прежде чем тяжелый камень из боевой пращи ударил его по шлему.
  Над ним сомкнулась тьма, и последнее, что он услышал – это был голос боевого лекаря из императорских войск.
  - Он будет жить, – сказал голос. – Он будет жить…
  Монмиракль пал, Орден перестал существовать, Клинок Господень догрызала ржавчина имперских войск.

[Эстерад Флавио]

8 число Полотна.
Экилон. Монастырь сивилианок.

Музыка: Deep Purple - Lalena

    Мы приехали в монастырь посреди ночи. Темные его стены, казалось, отталкивали факельный свет, оставаясь словно отлитыми из чугуна. Черным провалом открылись ворота, и из зияющей пустоты двора вышла сантисса собственной персоной. Вызвал-таки привратник, старый пес…
    Из-под капюшона на нас смотрело настороженное лицо нестарой еще женщины… некогда красивой, но уже еле заметно порченой «тайным пороком». Ха-ха, тайным, да не для нас…
    Нас разместили в пустующих кельях… пустующих практически во всех смыслах: отсутствие окон, свечей, большей части мебели и многого другого не улучшило моим парням настроения. Я же почему-то отчетливо представил себя монахом, запертым в такой вот келье… Когда дни одинаковы, словно бусины на четках, и долги, как заупокойная служба; когда жизнь движется еле-еле, будто завязнув в гнилом болоте… или в патоке душеспасительных писаний… Нет. Я бы повесился на поясе от рясы в первый же день… если бы сбежать не получилось.
    Но это – лишь едва ощутимый призрак, порожденный измотанным разумом. Разум и правда требовал отдыха – и на жесткой, топорно сколоченной койке я забылся до утра. Снилось мне что-то беспокойное и красно-золотое.
    …Наутро мы, этак небрежненько прошлись до покоев светлейшей сантиссы. Дис ушел ее обрабатывать, проверив подарочек в кармане. Ох травка, травка, сколько же людей предпочитают тебя старому доброму табаку… Его я тоже не люблю, но пахнет, по мне, приятнее.
Я стоял и лениво осматривал облетевший сад. На деревьях не было видно даже почек, а земля еще не покрылась травами, и выглядел сад примерно как мой рассудок – удручающе то есть. Кроме того, ни одной живой души…
    Впрочем, нет. Кто-то торопливо шел по сырой земле где-то сзади и слева. Я плавно развернулся, заранее выводя на лицо приличествующее наемнику выражение, но вместо какого-нибудь, я не знаю, садовника увидел тоненькую фигурку в серой рясе послушницы. Так-так… Может, выясню что-нибудь полезное.
-Куда-то торопитесь, сестра? – я галантно, как учился еще в детстве, поклонился; Да, да, знаю, в образ наемника это не вписывалось, но юные, не видавшие жизни девушки не смотрят на целостность образа с целью обнаружения подвоха.
    Послушница подняла на меня взгляд из-под капюшона…
    …И я окаменел. На фоне серого, больного неба и скелетов деревьев так выделялось лицо, словно у ангела, но с глазами юной демоницы. Из этих желтых, бесовских глаз на меня смотрело нечто… нечто до такой степени не имеющее отношения к этому миру, что могло называться чудом. Немного испуганное выражение, обычное для послушниц, соседствовало с настоящим адским пламенем… но это был костер, на который тянуло взойти…
    Вот и все. Так пропал Эстерад Флавио.
…-Номен, простите, меня вызвала пречистая лата! Я должна немедленно явиться к ней… - девушка вновь опустила очи долу, но от меня не ускользнуло печальное выражение на ее лице.
-Назовите хотя бы ваше имя, сестра!
-…Мое имя – Лианна… - едва слышно прошептала она… впрочем, я все же услышал главное.
    Девушка… девочка… принцесса уже было вновь начала поднимать свои волшебные глаза, но…
-Лианна! Иди сюда, не смущай себя ненужными разговорами!
    Издавшая этот крик лата выглядела… кхм… монументально. Со спины я бы затруднился определить ее именно как даму, а голос ее обладал поистине волшебной проникающей способностью – возьмите определение «вкрадчивый», а теперь опустите представившееся на два тона ниже и прибавьте громкости.
    Лианна мгновенно убежала к надзирательнице, оставив меня в состоянии легкого шока.
    …Дис неожиданно обнаружился за спиной.
-Теперь ей влетит. Могу я тебя отвлечь?
-Да. А, прости. Ну и как?
-Нам нужна послушница, которую зовут Лианна…
    А, Черный Сеятель и все его чада и домочадцы!!! Ну конечно!!! Кем еще может быть ТАКАЯ девушка, кроме как будущей Императрицей? Ну что ж, это мы ей обеспечим. Костьми ляжем, но обеспечим.
-Ей семнадцать лет и….
-И больше мне пока ничего не надо. Я знаю где ее искать.
-Моя помощь нужна?
-Нет. Теперь моя очередь… - я вынес на лицо «боевую» усмешку – просто чтоб не ломать собственных ощущений от происходящего - и двинулся туда, куда исчезли две такие разные женщины. Тихим, «воровским» шагом я прокрался к келье. Почтенная лата как раз запирала оную на устрашающий замок. Я подобрался поближе. Защелкивая рыжее чудовище, лата весьма громко бормотала себе под нос:
-Посидит под замком, будет как шелковая… - выражение ее лица мне явно кого-то напоминало… но я предпочел забить все ассоциации в землю.
    Лата грузно ушла вдаль, временно исчезнув из моей жизни. Я же подошел к двери и критически осмотрел замок. М-да, неужели сивилианки такие бедные? Или наоборот, такие богатые, чтоб на дверях древность эпохи императора Юлия I вешать? Аж жаль ломать вещицу… И вообще, мы пойдем другим путем!
    Я догнал лату, дождался, пока она выйдет на непросматриваемое место, подкрался поближе и фамильярно приобнял за талию. Глаза почтенной совершили путешествие куда-то под клобук…
-Спокойно! – эротично прошептал я ей на ухо, - расслабьтесь и получайте удовольствие!
    От такого комментария монахине пришла в голову мысль завизжать, но я наскоро прикрыл ее рот левой рукой. Правой же я продемонстрировал ей изящный кинжал, каковой после и приставил куда-то в район ее печени.
-Значит, так! Сейчас мы с вами сходим обратно к келье Лианны, вы отопрете замок и прикажете девочке идти с нами. Понятно? Качните головой, если да.
    Голова под моей рукой ощутимо дернулась…
-Отлично. Теперь я, пожалуй, прекращу зажимать вам рот… но если завизжите… - я взглянул на нее. Нет, такая не завизжит… - …или закричите о помощи – я создам вам еще большие проблемы, - и я чуть надавил на кинжал.
    Под ручку, словно старые супруги, мы с непредставившейся латой пошли назад, и весьма мирно дошли уже по келий, но я счел необходимым сделать еще кое-что.
-Тихо, тихо, не так быстро. Не торопись, о свет очей моих! – все такой же издевательский шепот в ухо, - девочку курируешь ты? Кивни, если да.
    Костлявый подбородок поднялся и опустился.
-Тааак… где документы, обрисовывающие ее происхождение? Вы ведь о них знаете?
-У… у сантиссы… - глазами она готова была меня сжечь. Врет.
-А если подумать? Моих ребят тут полно, и, если еще раз соврете, я отдам кому-нибудь из них бесчеловечный (по отношению к нему) приказ заставить вас… поступиться некоторыми обетами…
-Они у меня! Я покажу! – вот, вот уже с энтузиазмом!
-Так пойдемте!
    Келья латы была обставлена так же сурово, как и те в которых моим парням пришлось ночевать. Я осторожно прикрыл за собой дверь, закрывая на замок и убирая ключ в карман, прежде чем спросить:
-Ну, и где?
-В сундуке, он под койкой… Там конверт с алой печатью, вскрытый.
-Отойдите от двери, встаньте у стены и без фокусов. Тут никто ничего не услышит… - я погано усмехнулся и полез в сундук.
    Требуемый конвертик отыскался рядом с богатейшей коллекцией девичьих прядок. Прямо скажем, не сюрприз!
-О, почтенная… кстати, как ваше имя?
-Су… Сти. Зовите меня Сти.
-Бывает, - пожал плечами я, - так что, почтенная Сти, вот почему вы пошли в женский монастырь! Стыдитесь. Если что – вас сожгут.
    Лата густо покраснела. Хе-хе-хе.
-Надеюсь, вы хоть к Лианне не пробовали… ну вы поняли…
-Нет, - вздох, - это – птица не моего полета… - взор гвардейца в рясе потеплел.
-Так, не мечтать. На выход!
    Мы приняли прежнее положение гуляющих и пошли до Лианны.
-План прежний, - инструктировал я, - вы говорите девушке идти со мной – а вам за это ничего не будет. Все ясно?
    Кивок… ну понадеемся…
    Дверь была открыта странного вида ключом. Запоры рухнули, и дверь распахнулась… На низеньком ложе таких знакомых очертаний лежала она. Услышав меня и свою лату, она подняла голову от каменно-твердой подушки, и я с негодованием увидел красный след от пощечины на нежной коже, нетронутой загаром. Однако милейшая Сти стремительно теряла шансы дожить хотя бы до конца недели…
-Кто вы, номен? Пречистая Сти, почему он здесь?
    Поименованная скроила благостную физиономию.
-Дитя мое, собирайся, ты должна идти с нами.
-Но… - шок усугубился….
-Не задавай вопросов! Помни, чему тебя учили! – усердия латы я подстегивал невидимой Лианне холодной сталью.
    Девушка наскоро привела себя в порядок, и мы втроем пошли к монастырским воротам. По пути очень удачно попался Баррет, один из моих «коллег». Я подозвал его:
-Значит так, найди Диса и скажи – нужна карета. Он поймет.
    Толковый паренек (постарше меня лет эдак на пять, ха-ха) унесся исполнять, и к тому моменту, когда мы медленно и сосредоточенно, как всегда приходится идти с заложником в захвате, пришли к монастырским воротам, экипаж был подан, лошади запряжены, а все мои – готовы к выезду.
-Славно, славно. Лианна, не соблаговолите ли вы сесть в этот скромный экипаж? – я повернулся к цели моего приезда… и как бы не жизни. Я уже сам себя пугаю…
-Пречистая…? – девочка не может поверить своему счастью; да и испуг от первой в сознательной жизни перемены мест… А придется!
-Делай, как он говорит! – лата уже вернула командный голос. Видать, решила, что все обойдется… Нееет, мы вам не СИБ какой-нибудь - у нас вход бесплатный, да выход – заколочен…
    Когда Лианна как могла удобно устроилась в карете (ничего, девочка, ты у меня будешь на таких экипажах по столице ездить, что разные там сестры Фабер сгрызут локти), я обернулся к Сти.
-Ну что ж, вот и все!
-И что теперь? – остаточный страх…
-О, ничего страшного! Напротив, хочу вас поблагодарить. Не желаете ли выпить для успокоения нервов?
-Только из одной фляжки с вами!
-Не доверяете? Зря! Из своей личной вас напою! Збышко, кубки!
    Указанный полонец поднес две невеликие изяществом чаши, я тут же подхватил одну и протянул лате, оставив вторую себе. В обе я разлил вина из своей личной емкости.
-Так выпьем же за то, чтобы мы оба и Лианна жили долго и счастливо!
    Выпили. Лата вернула мне чашу и удалилась…
    …Карета мерно покачивалась на разбитой дороге. Лианна смотрела в окно, словно бы набираясь сил для вопросов и прочего. А я точно знал, что пречистая Сти, пьяно икая, спит посреди монастырского двора… знал и то, что проспит она еще полтора суток, а потом тихо скончается. Яд, ровным слоем которого были покрыты стенки ее чаши (отмеченной весьма ощутимым сколом у дна), был безотказным средством еще со времен моего дедушки..
    …А карета все удалялась от монастыря, окруженная молчаливыми конниками, что во мгле еще не рассеявшегося весеннего тумана казались лишь смутными тенями… Вскоре туман покрыл и карету, а чуть погодя осталась лишь белая мгла.