Часть первая: Ветер перемен Опции

[Народ]

2632 год, месяц Полотна.
Остров Меллит, крепость Ордена Клинка Господнего.

  …и одолел Он воинство тёмное, ибо никогда не сравниться исчадиям адовым с силами Его. И заточил Он демонов ада, и над каждым поставил печать незыблемую. Не было у Него ни злата благородного, ни кипарисового дерева чистого, как всем истинно в него верующим ведомо сильнейших преград супротив сил Тьмы, а была только дорожная сума с нехитрым скарбом бедного странника. Так по воле Его стали величайшими стражами и защитниками рода людского гребень да зеркало, медальон да кость рыбья…

  К сожалению даже Книга Книг подтверждала страшную находку. Итак, и демоны и печати действительно существуют, в этом легенды многочисленных полудиких племён и неверных народов не лгали. И если месторасположение заточения демонов Андре де Монбара не волновало, то на поиски тайных укрытий печатей он бы немедленно отправил весь Орден, начиная от ещё совсем зелёных послушников и заканчивая постоянно нанимаемыми головорезами.
  Но именно сейчас, когда он узнал величайшую тайну в мире, он, глава самого могущественного церковного ордена, ничего не может сделать. Монмиракль в осаде которую неделю, войска собранные в Крестовый поход против еретиков со всей империи не пропустят даже пары лучших лазутчиков, не говоря уже о целой экспедиции.
  - И ведь никто меня сейчас не будет слушать. Воистину, Император - ставленник самого Черного Сеятеля. Не иначе ему захотелось орденских богатств, собранных в бесчисленных походах и боях. Мало ему спокойных границ и относительной веротерпимости в Империи. Ему дороже шелка и золото на его фаворитах.
  Монбар презрительно сплюнул.
  Не уличением императорских пороков сейчас нужно заниматься. Нужно найти способ сообщить о раскрытой тайне братьям в Новую Иберию. Там их найти будет сложнее, а значит шансов на успех у них больше.
  Проблемой была и передача воистину бесценного сообщения. Письму такого не доверишь, да и гонца сейчас не найти даже за всё золото мира, будь оно не ладно. Оставалось одно, связь с помощью магии, передача мыслей на расстоянии…
  Например, Михно. Или лучше Константину.
  Правда ни тот, ни другой могут не понять мыслей самого Монбара, а Михно может ещё принять всё за старческий маразм. Но это единственный шанс.
  Даже смешно. Глава гонимого Империей Ордена Клинков собирается воспользоваться магией для спасения самой Империи и остального мира в придачу. Нет, это не смешно. Это страшно…
  - Роланд, - молодой помощник-адъютант, сколько таких было, но этот точно последний, - маэстро Карнилиуса ко мне в кабинет. И казначея туда же. Через десять минут начнётся самый необычный совет в жизни магистра Ордена Клинка Господнего. Бывшего уже Ордена. Карнилиус. Когда-то руннский учёный, специалист по древним народам, теперь орденских собиратель еретических обрядов и самых удачливый их реставратор. На сей раз Монбару не снять его с костра. Первым приполз, что не удивительно, казначей. Удивительно было другое, старый монах действительно скорее переползал с места на место, но делал это заметно быстрее иных молодых воинов. Как оказалось, он не только хорошо передвигается, но и думает не плохо. Эх, надо было прислушаться к его советам и ежемесячно отчислять какую-нибудь объёмную сумму в императорский карман. Глядишь, протянули бы на пару лет дольше. Как тяжело объяснять что-то очень важное людям, которые не привыкли к большой ответственности. Карнилиус, казалось, будет сомневаться до самого падения замка. Казначей вообще отказывался что-либо понимать.
  - Маэстро, готовьтесь к ритуалу. Брат казначей, пройдёмте в главную сокровищницу.
  Массивную дверь из необычного металла могли открыть всего два человека на свете: брат магистр и брат казначей. Это был закон Ордена. Мог её ещё открыть Карнилиус, который её и устанавливал, но в честности старого учёного было грешно сомневаться. Главная сокровищница была много меньше основной, и в ней было гораздо меньше золота и драгоценностей. Зато было гораздо больше Сокровищ. Церковные и светские святыни, наделённые ужасной по своей силе магией, всевозможные тотемы дикарей и идолы еретиков, половина из которых ещё не были до конца изучены. Выносить отсюда, что-либо было не просто запрещёно, но немедленно каралось смертью. Так погибли два магистра и неизвестно, сколько казначеев, поставивших себя выше мудрости Господней. Сегодняшний день был исключением.  Вернувшись в свои покои, Монбар вновь сильно задумался…
  Он не может вынести чашу из замка. Значит нужно, чтобы кто-нибудь из победителей позарился на неё. Будь печать книгой и свитком, а не хрустальным бокалом, магистр Клинков бы имел на одну проблему меньше.
  Завалить её моими драгоценностями? Поставить на постамент в центре зала?? Решение важнейшей для мира проблемы бесцеремонно прервал Роланд. Назвать ворвавшегося адъютанта взволнованным было бы не совсем верно:
  - Они вновь идут на приступ! Следующего натиска нам не выдержать!
  Вот оно. Господи, неужели я так плохо служил тебе??
  - Роланд, сын мой, мой меч и полкувшина лучшего вина из моей коллекции. Быстро.

***

  Замок Монмиракль был подарен первым Клинкам как знак признания их заслуг в деле борьбы с Врагами Веры. Правда, тогда это был обыкновенный деревянный никому ненужный форт на скалистом берегу самого южного из островов Империи. Но тот, чьё ремесло чужая смерть, не может жить в продуваемом всеми морскими ветрами сарае. В перерывах между Святыми походами и молитвами, монахи выстроили из местного камня замок равный самому Стигге. Поколение за поколением магистры Ордена укрепляли свою твердыню, не забывая и о духе своих воинов. Монмиракль расположился в южной части полуострова, попасть на который, теперь можно было, лишь переплыв вырытый Клинками канал.
  На островном берегу канала раскинулись поля, луга и сады Ордена, а на материковом - выросло поселение, большинство зданий в котором являлись постоялыми домами, дающими приют наёмному войску Ордена, и храмами, которые здесь строились якобы для замаливания грехов солдат удачи.  И вот теперь всему этому раю воинствующих монахов пришёл конец. Посёлок давно был занят императорскими войсками. Флот ежедневно расстреливал Монмиракль, а с падением островного форта, защищавшего островок от нападения с материка, стены твердыни также регулярно беспокоила и наземная артиллерия.
  Андре де Монбар знал, что, потеряв форт, они обречены, и лишь старался оттянуть день гибели своих людей. На островке не осталось ни одного вольнонаемного солдата, лишь монахи. Те, кто верил, что Господь един во ста лицах, что слова Его верны на тысячи языков, а слуха Его всегда достигнет праведная молитва, даже если молящий стоит на одной ноге, ночью и без одежд. Стройные ряды имперско-церковных войск приближались к замку под грохот пушек и мушкетов. Клинки огрызались, как могли. А могли они немало: пушки, древние катапульты и баллисты были пристрелены к каждой травинке, родные стены надёжно защищали от снарядов противника, впереди ещё припасено немало сюрпризов. 
  Но что может несколько тысяч профессионалов против всей империи??
  - Роланд, всех командоров ко мне! Быстро!
  Они были готовы умереть за него. Жаль всех, больше всего – Эскарину. Ну, ничего, они увидятся, в другом, в лучшем, чем этом мире. Последний бой обреченных. Монбар принял финальный поцелуй – поцелуй дамы сердца, которая она дарила своему рыцарю.
  Императорская армия шла в свой последний бой против еретиков-клинков. Сегодня с ними шёл в бой их Император, значит, они обязательно победят. Должны победить. Сейчас артиллерия, поливающая замок сплошным ливнем снарядов, нарушит глухую оборону противника и под прикрытием мушкетёров пехота броситься на штурм твердыни. Внезапно главные ворота бесшумно распахнулись, и из них вылетел клин сверкающих в лучах солнца воинов.
  Клинки вышли на свой последний бой, вышли молча. Эта их тишина казалось, и усыпила бдительность имперских военачальников. Сверкающий клинок, на острие которого был сам Андре де Монбар, успел глубоко врубиться в ряды пехоты. Древний орден, чье название отображало их умение. Орден Клинка Господнего, он именовался не просто так -  все от самых младший послушников до магистра превосходно владели холодным оружием. Секрет стали, который знали только орденские оружейники, позволял создавать самые совершенные мечи на свете. Острия их были укреплены и заточены с помощью магии.
  И они нанесли удар. Императорская армия, наполовину состоявшая из церковников, звыла, словно раненый зверь, когда Андре начал прорубаться сквозь нее, пытаясь добраться до Императора, или хотя бы забрать с собой в пекло как можно больше врагов. Падали руки, головы, кровь текла рекой, попадая ему на лицо и заливая глаза. На столь близком расстоянии и в таком хаосе огнестрельное оружие было почти бесполезно – большинство выстрелов имперцев поражали своих же.
  Но надежды не было, их было слишком мало. Андре видел, как их начали теснить, как императорские гвардейцы сами кидались на мечи врагов, закрывая своего повелителя. Между ним и Александром росла стена из трупов. Круг сомкнулся, их отрезали от ворот крепости. Теперь Клинков сжимала исполинская петля, душа, сминая, словно гигантская змея, что обитает в джунглях Новой Иберии. Их становилось все меньше, конечно, Император хотел взять как можно больше живых, чтобы потом под пытками вырвать из них признание. Силен ты Александр, но тебе не обойтись без лжи. Ты обвинишь Орден в самых грязных преступлениях, лишь, для того чтобы положить свою жадную длань на его богатства. Живым он не дастся, решил Монбар.
  Где-то страшно закричал Роланд, Андре мотнул головой, и увидел своего адъютанта мертвым. Прощай друг… Прощайте все. И тогда он начал свой последний танец, подняв с земли второй меч, меч одного из мертвых братьев, Андре размахнулся и начал кружиться с клинками, разя направо и налево, сметая, словно смертоносный вихрь все со своего пути. Он убил многих, прежде чем тяжелый камень из боевой пращи ударил его по шлему.
  Над ним сомкнулась тьма, и последнее, что он услышал – это был голос боевого лекаря из императорских войск.
  - Он будет жить, – сказал голос. – Он будет жить…
  Монмиракль пал, Орден перестал существовать, Клинок Господень догрызала ржавчина имперских войск.

[Агнесса де Анфра]

4 день месяца Полотна. Рунн.
Шенбурнн.

      В чем основная проблема человеческой жизни?
      Она идет своим чередом. Что бы не случилось. Засасывает в трясины своей рутинности и не даёт человеку вырваться на свободу и почувствовать вкус её настоящей. Никогда. Ни за какие таланты и заслуги. Взаимоотношения человека и жизни в точности похожи на осу, застрывшую в капле смолы. Вот жила-была маленькая букашка, точно знавшая, чего она хочет от своего непутевого существования, а через какие-то мгновения она уже предмет для мелкого торга на летней ярмарке в Бирло. "Уникальная, красивейшая вещица, господа, несомненно достойная вашего внимания!" Да, смакуйте, господа потомки, нам это сделать почему-то не удаётся...
      Казалось бы, что могло бы круче изменить размеренный ток жизни Шенбруннского дворца, как не смерть его хозяина? Но ни тут-то было... Довольно скромный набор "развлечений", приличествущий Её императорскому Величеству и её свите, и без того немыслимо скучный, в эти траурные дни отдавал удушливым ароматом однообразных вечеров и пыльных традиций.

      Вот уже несколько часов Агнесса де Анфра ни на шаг не отходила от своей императрицы, пытаясь хоть как-то разнообразить бессмысленную скуку их невольного заточения. Но, похоже, она была единственной, кто не считал, что первейшим занятием и даже обязанностью императрицы в первые дни траура должны были быть нескончаемые бдения у тела усопшего мужа и реки слёз, пролитых из-за такой невосполнимой утраты. То и дело кто-то из молоденьких фрейлин "вдруг" вспоминал о трагической кончине императора. Слышались сдавленные крики, лились потоки горючих слез, причудливо закатывались густо намазанные глазки, отовсюду звучали просьбы принести наконец стакан воды или успокоительные капли. Юные номени гордились своей чувствительностью и сентиментальностью, а сердце Агнессы каждый раз болезненно сжималось от негодования.
Ни для кого было секретом, что вдовствующая императица имела мало причин горевать о безвременно почившем муже, а уж как её хорошая подруга, Агнесса с кристалльной ясностью воображала всю глубину той ненависти, что Александр вызывал в людях. Так что публичные проявления мировой скорби были совершенно неуместны в этой комнате. К тому же они были настолько пропитаны неискреностью и фальшью, что не могли не выводить Эрмину из себя. Все попытки Агни отвлечь императрицу от тягостных раздумий и мрачных перспектив пока оставались бесплодными, хотя она видела, что та благодарна ей за эти усилия.

        В зал тихо вошел симпатичный паж в золоченной ливрее и торжественно объявил, что Виктуар Барна, старший наследник дома Барна, просит аудиенции у Её Императорского Величества. Агни от счастья была готова расцеловать всегда такого высокомерного маркиза де Барна. Он, разумеется, тоже будет выражать соболезнования и разыгрывать невосполнимую утрату, но у Виктуара хотя бы есть на это причины - как-никак Александр был его родным кузеном. А потом, он наверняка пришел не только для этого. Держась чуть позади юноши, в зал вошла черноволосая девушка в траурном платье. На чуть бледном точеном лице выделялись огромные глаза, темные, глубокие и неожиданно умные. Агнесса тряхнула головой, стараясь отвести взгляд от этих манящих глаз. Главное сейчас - отвлечь имератрицу от необходимости постоянно носить маску скорби, а потом уж можно будет отослать всех и позволить Эрмини расслабиться и отдохнуть от этой суеты.

      - Здраствуйте, Виктуар.
      - Приветствую Ваше Величество. Номени, - Виктуар галантно отвесил несколько поклонов в сторону присутствующих дам. - Прошу простить меня, что прерываю ваше уединение в такой неподходящий момент, но я пришел по небольшому делу. Надеюсь, мне будет позволено представить Вам номени Катажину Риди, дочь знаменитого ауралонского скульптора, трагически скончавшегося в прошлом году. - до сих пор не произнесшая ни единого звука девушка вышла чуть вперед и присела в глубоком реверансе. - Она осталась сиротой, и я хотел бы просить Вас присмотреть за ней. Рунн полон соблазнов, и без должной опеки ей придется нелегко.

      Барна хотел сказать ещё что-то, но тут дверь резко распахнулась и в комнате появилась Сандра де Ла Прад, ещё одна фрейлина императрицы. Немотря на то, что внешний вид блистательной красавицы как всегда был достоин всяческих похвал, но сегодня она была явно чем-то встревожена. Беспокойство и странное нетерпение, как опасные хищники, поджидающие в засаде свою жертву, притаились в глубине её позрачных глаз.
      Обменявшись понимающими взглядами с Сандрой, Эрмина встала с резного кресла:
        - Номени, прошу оставить меня одну. Виктуар, я позабочусь о вашей подопечной. Пусть она придет ко мне как-нибудь попозже... послезавтра, скажем? Мне было приятно вновь повидатья с вами, - властный голос не вызывал сомнений, что его обладательница хочет остаться одна. И побыстрее. - Агни, останься, прошу.

      Последняя реплика застала Агнессу уже на выходе из зала и заставила её удивленно обернуться. Она догадывалась, о чём сейчас пойдет разговор, но её "теплые" отношения с Сандрой не давали той поводов откровенничать в присутствии светловолосой фрейлины. Императрица всегда стремилась примирить девушек, но ей и в голову не приходило давить на них. Обе они был одинаково преданны своей госпоже, а взаимной приязни все равно так не добьешься...
      Сандра, видимо, была того же мнения.
      - Эрмини, мне нужно поговориь с тобой. Наедине, - спокойно произнесла Сандра, особо выделив последнее слово.
      - Сандра. Агнесса. - Императрица тяжело вздохнула.- Прошу вас прекратить эту вражду. Вы нужны мне. Обе. Сил нет переживать еще и из-за ваших разногласий. К тому же причины для них... её не существует более... - она устало опустилась в кресло. - Рассказывай, Сандра, я догадываюсь, что новости не самые хорошие.

      Рассказ не занял много времени, но получился довольно эмоциональным. Рыжеволосая девушка кратко и точно передала то, что с ней случилось в тюрьме.  Страха у нее было не больше, чем у хищной кошки, которая избежав смертельной опасности, приходит в себя и скалит острые зубки. И лишь возмущение прорывалось во всем ее существе всплеском рук или сверканием глаз то и дело при воспоминании о пережитых унижениях. Она казалось совсем забыла о присутствии Агнессы, которая до сих пор не могла считаться её союзником, и просто пыталась донести до ближайшей подруги то, что так обеспокоило ее. Порой она недоговаривала фразу, замолкая и лишь глядя куда-то в глубину глаз Ее Величества, рассчитывая найти поддержку и сочувствие. Когда она завершила рассказ, императрица поднялась и успокаивающим жестом положила руку на плечо фрейлины:
      - Мы просто обязаны остановить... это! Я, да и вы все, страшно устала от нескончаемого потока мерзостей, что льются на наши головы. Терпеть более невозможно!
      В ответ Сандра собиралась что-то сказать, но Агнесса поспешила перехватить нить беседы:
      - Я прошу вас обеих успокоиться. Придворные лекари утверждают, что сильные переживания безвозвратно ухудшают здоровье, и как раз в этом я склонна с нимим согласиться. Так что давайте попробуем найти корень нашей проблемы. - уверенными движениями фрейлина начала разливать вино по хрустальным бокалам, стоящим тут же на столике. Перехватив почти испуганный взгляд Сандры, Агнесса вполголоса заметила: "Не волнуйтесь, оно разбавленное."
      - Итак, перед нами стоит два основных вопроса. Во-первых, кто выливает на нас ушата подобной грязи, ибо, не знаю, заметили ли вы, но с каждым днем сплетни, расползающиеся по дворцу становятся все грязнее, а главное - удивительно подходят ко всему сказанному номени Сандрой. Вопрос второй: зачем ему это надо?
      - Ну, с первым, пожалуй, проблем не будет. Слишком многим сейчас мешает Эрмина, - вставила своё слово рыжеволосая фрейлина.
      - Да и с вторым мы разберемся с легкостью, - улыбнулась ей в ответ императрица. - Стравить крупнейшие семейства империи, на который сейчас буквально держится все государство... Насолить и тем, и тем, да ещё и остаться в выигрыше.
      - Мы ещё посмотрим, кто выиграет эту партию. Противник определен, давайте теперь искать союзников?
      - Я надеюсь, что двоих я уже нашла, - многозначительные взгляды, которыми императрица одарила обеих фрейлин, не оставляли сомнений, кого она имела в виду.
      - Разумеется, Ваше Величество. Вы всегда можете рассчитывать на меня... То же относится к номени Сандре. Я хотела бы попросить прощения за то, что в своё время... не проявила понимания и не поверила, хотя имела к тому все основания. Я действительно сожалею.
Сандра де Ла Прад устремила на Агнессу взгяд зеленых глаз и неожиданно присела в реверансе, как на официальном приеме, но улыбка стирала эту грань:
      - Я присоединяюсь ко всему вышесказанному. Мир, - улыбка встретилась с улыбкой. - И теперь предлагаю перейти к решительным действиям.
      Задумавшись на секунду, Агни вдруг улыбнулась и мечтательно произнесла:
      - Ваше Величество, а как давно ли вы исповедовались? Я вот подумала, не стоит ли сегодня испросить личной аудиенции кардинала? - И, в ответ на ошарашенные взгяды подруг, добавила. - А я тоже найду, кому исповедоваться...