Часть первая: Ветер перемен Опции

[Народ]

2632 год, месяц Полотна.
Остров Меллит, крепость Ордена Клинка Господнего.

  …и одолел Он воинство тёмное, ибо никогда не сравниться исчадиям адовым с силами Его. И заточил Он демонов ада, и над каждым поставил печать незыблемую. Не было у Него ни злата благородного, ни кипарисового дерева чистого, как всем истинно в него верующим ведомо сильнейших преград супротив сил Тьмы, а была только дорожная сума с нехитрым скарбом бедного странника. Так по воле Его стали величайшими стражами и защитниками рода людского гребень да зеркало, медальон да кость рыбья…

  К сожалению даже Книга Книг подтверждала страшную находку. Итак, и демоны и печати действительно существуют, в этом легенды многочисленных полудиких племён и неверных народов не лгали. И если месторасположение заточения демонов Андре де Монбара не волновало, то на поиски тайных укрытий печатей он бы немедленно отправил весь Орден, начиная от ещё совсем зелёных послушников и заканчивая постоянно нанимаемыми головорезами.
  Но именно сейчас, когда он узнал величайшую тайну в мире, он, глава самого могущественного церковного ордена, ничего не может сделать. Монмиракль в осаде которую неделю, войска собранные в Крестовый поход против еретиков со всей империи не пропустят даже пары лучших лазутчиков, не говоря уже о целой экспедиции.
  - И ведь никто меня сейчас не будет слушать. Воистину, Император - ставленник самого Черного Сеятеля. Не иначе ему захотелось орденских богатств, собранных в бесчисленных походах и боях. Мало ему спокойных границ и относительной веротерпимости в Империи. Ему дороже шелка и золото на его фаворитах.
  Монбар презрительно сплюнул.
  Не уличением императорских пороков сейчас нужно заниматься. Нужно найти способ сообщить о раскрытой тайне братьям в Новую Иберию. Там их найти будет сложнее, а значит шансов на успех у них больше.
  Проблемой была и передача воистину бесценного сообщения. Письму такого не доверишь, да и гонца сейчас не найти даже за всё золото мира, будь оно не ладно. Оставалось одно, связь с помощью магии, передача мыслей на расстоянии…
  Например, Михно. Или лучше Константину.
  Правда ни тот, ни другой могут не понять мыслей самого Монбара, а Михно может ещё принять всё за старческий маразм. Но это единственный шанс.
  Даже смешно. Глава гонимого Империей Ордена Клинков собирается воспользоваться магией для спасения самой Империи и остального мира в придачу. Нет, это не смешно. Это страшно…
  - Роланд, - молодой помощник-адъютант, сколько таких было, но этот точно последний, - маэстро Карнилиуса ко мне в кабинет. И казначея туда же. Через десять минут начнётся самый необычный совет в жизни магистра Ордена Клинка Господнего. Бывшего уже Ордена. Карнилиус. Когда-то руннский учёный, специалист по древним народам, теперь орденских собиратель еретических обрядов и самых удачливый их реставратор. На сей раз Монбару не снять его с костра. Первым приполз, что не удивительно, казначей. Удивительно было другое, старый монах действительно скорее переползал с места на место, но делал это заметно быстрее иных молодых воинов. Как оказалось, он не только хорошо передвигается, но и думает не плохо. Эх, надо было прислушаться к его советам и ежемесячно отчислять какую-нибудь объёмную сумму в императорский карман. Глядишь, протянули бы на пару лет дольше. Как тяжело объяснять что-то очень важное людям, которые не привыкли к большой ответственности. Карнилиус, казалось, будет сомневаться до самого падения замка. Казначей вообще отказывался что-либо понимать.
  - Маэстро, готовьтесь к ритуалу. Брат казначей, пройдёмте в главную сокровищницу.
  Массивную дверь из необычного металла могли открыть всего два человека на свете: брат магистр и брат казначей. Это был закон Ордена. Мог её ещё открыть Карнилиус, который её и устанавливал, но в честности старого учёного было грешно сомневаться. Главная сокровищница была много меньше основной, и в ней было гораздо меньше золота и драгоценностей. Зато было гораздо больше Сокровищ. Церковные и светские святыни, наделённые ужасной по своей силе магией, всевозможные тотемы дикарей и идолы еретиков, половина из которых ещё не были до конца изучены. Выносить отсюда, что-либо было не просто запрещёно, но немедленно каралось смертью. Так погибли два магистра и неизвестно, сколько казначеев, поставивших себя выше мудрости Господней. Сегодняшний день был исключением.  Вернувшись в свои покои, Монбар вновь сильно задумался…
  Он не может вынести чашу из замка. Значит нужно, чтобы кто-нибудь из победителей позарился на неё. Будь печать книгой и свитком, а не хрустальным бокалом, магистр Клинков бы имел на одну проблему меньше.
  Завалить её моими драгоценностями? Поставить на постамент в центре зала?? Решение важнейшей для мира проблемы бесцеремонно прервал Роланд. Назвать ворвавшегося адъютанта взволнованным было бы не совсем верно:
  - Они вновь идут на приступ! Следующего натиска нам не выдержать!
  Вот оно. Господи, неужели я так плохо служил тебе??
  - Роланд, сын мой, мой меч и полкувшина лучшего вина из моей коллекции. Быстро.

***

  Замок Монмиракль был подарен первым Клинкам как знак признания их заслуг в деле борьбы с Врагами Веры. Правда, тогда это был обыкновенный деревянный никому ненужный форт на скалистом берегу самого южного из островов Империи. Но тот, чьё ремесло чужая смерть, не может жить в продуваемом всеми морскими ветрами сарае. В перерывах между Святыми походами и молитвами, монахи выстроили из местного камня замок равный самому Стигге. Поколение за поколением магистры Ордена укрепляли свою твердыню, не забывая и о духе своих воинов. Монмиракль расположился в южной части полуострова, попасть на который, теперь можно было, лишь переплыв вырытый Клинками канал.
  На островном берегу канала раскинулись поля, луга и сады Ордена, а на материковом - выросло поселение, большинство зданий в котором являлись постоялыми домами, дающими приют наёмному войску Ордена, и храмами, которые здесь строились якобы для замаливания грехов солдат удачи.  И вот теперь всему этому раю воинствующих монахов пришёл конец. Посёлок давно был занят императорскими войсками. Флот ежедневно расстреливал Монмиракль, а с падением островного форта, защищавшего островок от нападения с материка, стены твердыни также регулярно беспокоила и наземная артиллерия.
  Андре де Монбар знал, что, потеряв форт, они обречены, и лишь старался оттянуть день гибели своих людей. На островке не осталось ни одного вольнонаемного солдата, лишь монахи. Те, кто верил, что Господь един во ста лицах, что слова Его верны на тысячи языков, а слуха Его всегда достигнет праведная молитва, даже если молящий стоит на одной ноге, ночью и без одежд. Стройные ряды имперско-церковных войск приближались к замку под грохот пушек и мушкетов. Клинки огрызались, как могли. А могли они немало: пушки, древние катапульты и баллисты были пристрелены к каждой травинке, родные стены надёжно защищали от снарядов противника, впереди ещё припасено немало сюрпризов. 
  Но что может несколько тысяч профессионалов против всей империи??
  - Роланд, всех командоров ко мне! Быстро!
  Они были готовы умереть за него. Жаль всех, больше всего – Эскарину. Ну, ничего, они увидятся, в другом, в лучшем, чем этом мире. Последний бой обреченных. Монбар принял финальный поцелуй – поцелуй дамы сердца, которая она дарила своему рыцарю.
  Императорская армия шла в свой последний бой против еретиков-клинков. Сегодня с ними шёл в бой их Император, значит, они обязательно победят. Должны победить. Сейчас артиллерия, поливающая замок сплошным ливнем снарядов, нарушит глухую оборону противника и под прикрытием мушкетёров пехота броситься на штурм твердыни. Внезапно главные ворота бесшумно распахнулись, и из них вылетел клин сверкающих в лучах солнца воинов.
  Клинки вышли на свой последний бой, вышли молча. Эта их тишина казалось, и усыпила бдительность имперских военачальников. Сверкающий клинок, на острие которого был сам Андре де Монбар, успел глубоко врубиться в ряды пехоты. Древний орден, чье название отображало их умение. Орден Клинка Господнего, он именовался не просто так -  все от самых младший послушников до магистра превосходно владели холодным оружием. Секрет стали, который знали только орденские оружейники, позволял создавать самые совершенные мечи на свете. Острия их были укреплены и заточены с помощью магии.
  И они нанесли удар. Императорская армия, наполовину состоявшая из церковников, звыла, словно раненый зверь, когда Андре начал прорубаться сквозь нее, пытаясь добраться до Императора, или хотя бы забрать с собой в пекло как можно больше врагов. Падали руки, головы, кровь текла рекой, попадая ему на лицо и заливая глаза. На столь близком расстоянии и в таком хаосе огнестрельное оружие было почти бесполезно – большинство выстрелов имперцев поражали своих же.
  Но надежды не было, их было слишком мало. Андре видел, как их начали теснить, как императорские гвардейцы сами кидались на мечи врагов, закрывая своего повелителя. Между ним и Александром росла стена из трупов. Круг сомкнулся, их отрезали от ворот крепости. Теперь Клинков сжимала исполинская петля, душа, сминая, словно гигантская змея, что обитает в джунглях Новой Иберии. Их становилось все меньше, конечно, Император хотел взять как можно больше живых, чтобы потом под пытками вырвать из них признание. Силен ты Александр, но тебе не обойтись без лжи. Ты обвинишь Орден в самых грязных преступлениях, лишь, для того чтобы положить свою жадную длань на его богатства. Живым он не дастся, решил Монбар.
  Где-то страшно закричал Роланд, Андре мотнул головой, и увидел своего адъютанта мертвым. Прощай друг… Прощайте все. И тогда он начал свой последний танец, подняв с земли второй меч, меч одного из мертвых братьев, Андре размахнулся и начал кружиться с клинками, разя направо и налево, сметая, словно смертоносный вихрь все со своего пути. Он убил многих, прежде чем тяжелый камень из боевой пращи ударил его по шлему.
  Над ним сомкнулась тьма, и последнее, что он услышал – это был голос боевого лекаря из императорских войск.
  - Он будет жить, – сказал голос. – Он будет жить…
  Монмиракль пал, Орден перестал существовать, Клинок Господень догрызала ржавчина имперских войск.

[Дис Бредл]

4 день месяца Полотна.

      Он молча прошел и прислонился к стене, разглядывая чумазое существо.
      - Тебе чего надо? - грубо сказало оно.
      - На данный момент я знаю, что надо тебе и готов помочь.
      Девчонка глянула недоверчиво, потирая раскровавленное плечо и шмыгая грязным носом. Рана на ее коже выглядела паршиво, и парень шагнул вперед, беря нищенку за руку и, рассматривая рану, повернул ее из стороны в сторону. Когда девчонка, взвизгнув, попыталась укусить, он резко ударил ее:
      - Не мешай.
      Левой рукой достал из поясного кармана небольшую, черную банку с мазью и спокойно обработал рану.
      - Постой немного. Пройдет время и забинтую.
      - Ты.. Ты! Пинтяк, как.. меня.. Какой-то гадостью..
      - Тебя как зовут?
      - Мое имя - Прю, пинтяк.
      - Запомни, Прю, мое имя - Дис. Можешь звать меня по имени, но чтобы этого слова я в свой адрес больше не слышал. Тебе хочется отомстить за себя, Прю?
      В глазах ее мелькнул испуг, вопрос и странное чувство. Он его знал. На миг оно появляется и исчезает.
      - Ты, пин.. Дис, ты не понятно говоришь. Прю не понимает чего от нее нужно.
      Он холодно оглядел стоящее перед ним создание с головы до ног:
      - Тебя бьют, насилуют, заставляют делать то, что тебе не по нраву. И когда тебе говорят: будет все как ты захочешь - ты вдруг не понимаешь о чем речь?
      Жадный блеск живо сверкнул в темных глазах девочки. Тонкая фигурка поддалась вперед:
      - Обманешь - убью.
      Дис негромко:
      - Поздравляю. Ты все схватываешь на лету.
      - Что я должна сделать?
      Наемник молча достал свой платок и разорвав на полосы перебинтовал ее плечо, а потом резко сжал, не обращая внимания на стон боли:
      - Слушай..

      В кабаке, где он сидел возле окна, было очень мало народу. Оно и понятно: вся праздная толпа шаталась по улицам, отмечая несвоевременную кончину его величества. Мысли неторопливо складывались в единую картину-план, который привычно раскладывал все необходимое по своим местам. Глаза скользнули к лицу хозяина заведения и не отрывались до тех пор, пока тот торопливо ни кинулся к нему:
      - Что угодно?
      - У тебя есть комната, где можно посидеть спокойно?
      - Номен имеет в виду кабинет?
      Наемник хмуро смотрел куда-то в середину лба трактирщика и тот, странно содрогнувшись, торопливо ответил:
      - Есть. Будет. Когда угодно?
      - Я скажу.
      Хозяин отбежал с большой охотой, а он вновь задумчиво уставился на столешницу. Руки привычно и спокойно лежали перед ним в ожидании того, что станет необходимым сделать в любую минуту. Сколько их было таких мгновений, когда он ждал. Немного, действие всегда опережало, а он лишь успевал подхватить нужное движение и не дать вцепится себе в плечо или в глотку. Он был волком. Волк-одиночка не дающий отчет в своих действиях никому, кроме самого себя. Умеющий не только скалить зубы, но и разорвать на части. Глаза цвета туманного утра посмотрели в окно, уловив нужное движение. Волк в теле человека приготовился, привычно наклонив голову и ожидая. В дверь, едва она открылась, влетела голодранка. Ей было больно от пинка, которым ее наградили, но она нашла в себе силы подняться и пригибая голову к плечу, искривляясь, всем своим существом указала следовавшим за нею на него. Дис поднялся, встречаясь взглядом с черными глазами вошедшего первым:
      - Ты кто?
      - Дис-северянин.
      - Да. Слышал о тебе, но это не значит что меня волнует это имя. Мое звучит погромче.
      Наемник повел плечом, бросив взгляд на хозяина заведения, который прийдя в себя поспешно указал ему на дверь за лестницей. Одиночка неторопливо подошел к новоприбывшим, не глядя на свою неказистую посланницу:
      - Пройдем, Фортескью. Нужен совет.
      - Меня не приглашают на совет подобным образом, - наклоняя голову в ответ, рыкнул известный предводитель отряда, который по язвительной насмешке был назван - "Мертвыми кроликами". - Кто ты, чтобы я давал тебе советы?
        - Совет дам тебе я, - негромко сказал Дис, неожиданно улыбаясь. Так волк скалит зубы, когда жертва встает на дыбы, пытаясь отмахнутся от дикого зверя, готовящегося к прыжку. Но никогда еще кролик не уходил от волка.
      Фортескью сделал было шаг назад, но скорость и молодость предупредили это движение - в живот предводителя бандитов устремился пистолет. Бредл спокойно продолжал стоять и смотреть. Со стороны раздался еле слышный шорох, Прю, не удержавшись, заворожено рассматривала сцену, которая разыгралась благодаря ее участию.
      - Левое плечо, Прю? - негромко спросил Дис.
      Хриплый вдох и шмыганье носа девчонки были единственным ответом. Одиночка воткнул дуло пистолета в живот Фортескью:
      - Вперед.
      Медленно они прошли в "кабинет" любезно предоставленный им хозяином. Дис указал пистолетом на табуреты вокруг стола и, убедившись, что главарь банды и его адъютант заняли свои места, сам опустился с другого края, приказывая:
      - Прю, закрой дверь и сядь в угол, - глаза его не отрывались от двух собеседников. - Мой совет таков, Фортескью, надо изредка писать письма старым друзьям и.. подругам. Думаю Арнфинн меня поймет и поддержит.
        Едва заметно вздрогнувший от обращения к нему адъютант главаря банды, устремил на Диса долгий взгляд:
      - Уж не во дворце ли ты обучался таким светским церемониям? - сказал, как плюнул.
      Бредл молча смотрел на этих двоих, раздумывая. Руки его покойно лежали на столе, как и руки Фортескью. А вот Арнфинн держал одну руку на поясе. Движение было безошибочным - малейший промах недопустим в подобных делах. Для человека это была бы смерть. Но не для дикого зверя. Быстро отклонившись от кинжала, который метнули в его горло из-под стола, наемник скользнул в сторону, перехватывая вторую руку противника, сжимавшую стилет, - правую как оказалось - и резким движением заломил ее, ощущая приятный хруст под пальцами и слыша крик жертвы. Но на этом борьба ни закончилась. Сломав руку Арнфинна, северянин отбросил во второго противника его тело мощным толчком, сбивая с движения и вырывая острие из поломанной кисти. Фортескью был мастером своего дела, но не смог противостоять мощному напору зверя, который не дал ему вырваться, отражая каждый удар его кинжала и не обращая внимания на текущую по щеке чужую кровь. Дис прижал противника к стене и, не минуты не раздумывая, вонзил кинжал адъютанта в правое плечо главаря банды. Фортескью закричал, но его вопль заглушила рука:
      - Напиши мне письмо, Фортескью. И ты останешься жив. Я обещаю.
      - Ты сдурел? Кому? От кого? Демоны тебя забери! - в голосе слышалась нескрываемая боль, и Дис подхватил противника, опять усаживая его за стол.
        - Пиши. Своей бывшей любовнице. Говори, чтобы помогла нам найти приют в своей новой обители. Обещай, что не обидим и защитим.
        - Кому, твою..., писать? У меня этих любовниц, чтоб тебя... - он резко замолчал, когда Дис одним движением показал ему короткое имя написанное на листе бумаге..
      Через два часа он шел по улицам, ведя под уздцы Зверя и направляясь к окраине города. За ним ковыляла маленькая нищенка, отставая все сильнее, но продолжая ковылять и рассказывать как она притащила за собой недавних собеседников Бредла. А он задумчиво изучал кинжал, которой забрал у Арнфинна. Окрашенное, жадное до крови лезвие было острым, тонким и точным по весу. Он любил хорошее оружие.
        - А почему ты не убил их, Дис? - запыхавшимся, хриплым голосом и чуть заикаясь спросила Прю.
      - Потому что ты это сделаешь за меня, - ответил он, разворачиваясь к ней и протягивая полученное в борьбе оружие.
      - Я? - девчонка попятилась. - Нет-нет.. Прю не понимает.. Нет. Ты .. я пойду.. нет..
      - Держи. И запомни: когда хочешь сказать "да" - забудь про "нет", - он протянул ей тонкое лезвие, вкладывая в грязные пальцы страшное оружие.
        Нищенка ошарашено смотрела на оружие, а наемник уже был далеко. Его влекла песня наступающего вечера, в котором перебор лучей заходящего солнца переплетался с наступающей ночью. Воздух был тяжел от влажного дыхания наступающей весны. Но молодой человек вбирал его всей грудью, как дышит удовлетворенный охотой зверь. Табор распахнулся перед ним шире, чем двери самого гостеприимного дома. Он спрыгнул с коня, отпуская того вольно бродить вокруг и направляясь к становью цыган. Музыка, крики узнающих его людей, песня одинокого костра, весело горящего посередь огромной поляны и - Радэ. Радэна Флавио, которая, увидев, со всех ног кинулась к нему на шею, смеясь и целуя. Дис просто улыбнулся, в ответ на жизнерадостный вопрос девушки:
      - Ты хочешь есть?
      Увидев его улыбку, она рассмеялась снова и повела его к костру:
      - Оставайся сегодня с нами. Будет много песен и я буду танцевать. Вечер весны и ночь весны. Нельзя спать, даже если хочется.
      Он кивнул головой, внимательно вглядываясь в девушку и удовлетворенно замечая, что она в полном порядке. Зверь прилег отдохнуть, набираясь сил. Волк, которого с детства пытались приручить.