Прологи: Вечная Империя Опции

[Народ]

Древнее сказание, утерянное во времени....

В древней книге буквы чертят эту историю. Буквы пляшут в страшном хороводе, разбегаясь и не поддаваясь никаким силам, им не хочется складываться во что-то осмысленное и ясное, но есть сила, которая может совладать с ними. Память способна на многое, если заставить ее ожить и, вытерев пыль со старого переплета, отпереть причудливый замок, распахнуть страницы и дотронуться до пожелтевшей не то бумаги, не то ткани. Тогда непослушные буквы устало остановят свой вечный бег, замрут на мгновенье и сложатся в слоги, слова, предложения, побегут ровными рядами, рисуя, плетя, рассказывая о том, что было или что помнится… О том, о чем не хотят вспоминать, о том, о чем не сказано в истории, о том, о чем умалчивает людская молва – самая верная сплетница в мире. Они поведают легенду, ставшую былью и быль, ставшую сказкой. Они расскажут правду.
    Случилась она на заре времен, когда силы создавшие мир еще не получили имен и звали себя как им хотелось. Люди же их называли Силами или Игроками, позже их звали Богами. Совсем после их назвали демонами. И белое стало черным, а черное белым. Создавшие – разрушающими, уничтожившие – созидающими, а память умерла на устах людской молвы – самой верной сплетницы в мире. День равнялся трем дням нынешнего времени.
    Каждый из Богов сам выбирал себе дом и землю, чтобы жить, творить и совершенствоваться, но все они всегда могли вернуться в Чертоги – огромный зал, затерянный между вчера и сегодня, днем и ночью, светом и тьмой. Изящные и в тоже время величественные колонны поддерживали свод цвета чернильной ночи, на котором сверкали звездочки, и из каждой изливался солнечный свет. Свет дневного светила подаренный ночными красавицами. Это было прекрасно, это было совершенно, это было божественно. Хорошо, что люди не могли видеть этого, потому что увидевший такое однажды – никогда бы не смог жить.
    В один из дней, Крио – один из Богов призвал в Чертоги братьев и сестер. Пять братьев Старших и три сестры откликнулись на зов. Четвертая долго не появлялась. И лишь когда Крио заговорил, сверкание прервало его речь и появилась четвертая из сестер. Легенда гласит, что ей не было равных по красоте и холодности – Леа – лед и совершенство северного сияния, красота полярной ночи.
- Зачем ты собрал нас? - невозмутимый голос прекрасной сестры Богов замораживал воздух. Прозрачная гладь бассейна, раскинувшегося в центре огромного зала, покрылась ледяной коркой, игравшей в лучах падавшего со всех сторон света радугой.
- Не для приятной беседы, - тут же ответил Крио, лед треснул и по глади воды пошли волны. Вода начала закипать.
- Жаль, - откликнулся Бир – повелитель бурь и миражей. - Две сестры уже поссорились сегодня из-за клочка земли на севере. Каждая желает вложить свою силу в него… - Бир тронул каменную статую и та, обернувшись олененком, исчезла в туманной дымке, подступавшей к Чертогам.
Крио повел рукой, прерывая брата:
- Молчаливый покинул нас. – Зал вздрогнул, свет сотен лучей замерцал и забился.
- Что?! - единый крик огласил чертог.
- Тело Молчаливого зверски изуродовано людьми, убившими его. Вот…
Перед изумленными Богами появился светящийся сосуд, где покоились останки одного из них.
- Он был младшим… Его срок не пришел, но он ходил среди людей, - прижимая руку к губам, шептала одна из сестер – Даиль – повелительница дневного света и летнего ветра.
Леа молча смотрела на Крио. Губы богини скривились в странной улыбке, но слова за нее сказал Раф – владыка тени и облаков:
- Людям не под силу такое. Молчаливый хоть и не получил имени, и срок его не пришел - был одним из нас. Убить его могли только…
Взгляды девяти пар глаз перекрестились. Поднялся Нид – властитель камня и железа:
- Нам под силу воскресить его.
- И начать вражду между собой, - тихо молвила Крои. Их сходство с Крио было бы абсолютным, но сестра всегда задумчива и тиха – повелительница дождя и тумана, а брат - повелевал молниями и громом. - Когда Молчаливый воскреснет, он будет другим. И пожелает найти тех, кто сотворил с ним подобное...
Тарс – владыка огня и эха усмехнулся:
- Неужели это страшит? Мы давно засиделись тут...
Поднялась Леа:
- Наша вражда - скучна. Мы разнесем мир и разойдемся в разные стороны. Пусть люди решают - кому из нас остаться с ними. Мы отдадим им все, что сможем. И Молчаливого тоже… Те, кто оживят его, или погубят мир, или обретут.
- Зачем же отдавать им такой козырь? - поразилась словам сестры Бьер, повелевающая снами и шепотом листьев.
Крио поднялся во весь рост, жестом прекращая все разговоры:
- Выбор между живыми Силами и мертвым богом, который несет своим воскрешением проклятие или благословение... Наделение людей - избранных - великими способностями… Открытия им тайны Сил - пусть управляют и тешат свою ненасытную гордость… Наш всегда молчавший брат сможет стать великим… каждой своей частью, - рука бога скользнула в свечение, окрашиваясь в зарево горящей крови. Он усмехнулся: - Святые мощи… Сила, Власть, Жизнь… Занятные ставки в игре. Разбирайте свои фигуры, братья и сестры… С еще одним условием. Проигравший теряет свою силу, отдавая выигравшему… И становится его покорным слугой. Победитель властен над его жизнью… Такие простые правила – такая сложная игра.
    Девять пар глаз перекрестились. Боги улыбнулись, принимая игру. Девять точеных изящных рук столкнулись над сосудом, источавшим аромат смерти…  Смерти ли? Разве могут Боги умирать? Но, если Боги подарили смерть людям, значит сами они знали о ней… Откуда? Что ждет их в конце пути и есть ли он – этот конец…
Был день первый.


***


    На высоком утесе над бушующим морем стоят двое. Он облачен в серое с бирюзой, она в голубое с серым. Шквальный ветер рвет его темные кудри и ее русые косы, бросается им в лицо, нападает, но двое замерли. Нерушимо. Непоколебимо.
- Что ты знаешь о случившемся? - голос Бира был тих, но в нем слышался рокот волн, накатывающих на неприступные скалы.
Крои вскинула глаза на брата:
- Его убили и расчленили, желая получить силу…
- Они получат ее. Полностью. Как бы им не стало плохо от этой силы...
- Не надо так. Они - люди. Обезумевшие, - узкая ладонь нежно гладила его сильное плечо.
- Они слабы, но пытаются стать равными нам… Мы должны бы наказать их, а мы даруем им величайшее из сокровищ, - сильная рука накрывает изящную руку сестры и сжимает ее в своей огромной ладони. Волны, совсем обезумев, взлетают все выше, окатывая их солеными брызгами.
- Они, как дети, брат… Как дети. Разве можно судить и обвинять детей? – Узкая ладошка выскальзывает из руки брата и касается развеваемых на ветру волос Бога.
- Детей нужно воспитывать. Поркой!
- Детей нужно любить, любить и учить… - Пальцы зарываются в густые локоны и теряются там.
- Возможно, в чем-то ты и права… - Он закрывает глаза и задумывается. – Но мне бы не хотелось, чтобы мы совершили ошибку. Это будет дорого нам стоить…
- Мы не ошибемся… - Маленький пальчик коснулся губ брата, не давая сорваться ответу. Вокруг них зашумел серый дождь, а волны бессильно откатились назад.


***


    Горы, израненные разломами и пропастями, вздыбленные наростами пиков и вершин. Горы, рождающие  металлы и драгоценные камни, скалы – бывшие вулканами, истекшие лавой, рассыпавшиеся пеплом и прахом. И двое на вершине одной из этих несчастных гор. Один сидит на плоском валуне  и играет с маленькой ящеркой – вспыхивающей, сгорающей и возрождающейся из собственного пепла, неожиданно он спрашивает:
- Ты веришь старшему? – Тарс, совсем молодой по меркам Богов, страшный старик по меркам смертных.
- У меня нет повода не верить, - Нид сгибает в пальцах металлические кольца. Потом разгибает их и начинает развлекаться заново, сооружая разные фигурки.
Тарс вскочил:
- А я ходил к черте… И знаю кто там! У них нет имени. Хотя они много старше нас.
Нид невозмутимо поднял глаза на брата, кольцо сломалось в его пальцах:
- Если то, что ты видел - старше, то имя ему есть. Другое дело, что ты его не знаешь. - Тебе расхотелось играть?
Молодой Бог расправил сильные плечи, ящерка вспыхнула в последний раз, и он пустил сверкающий пепел по ветру:
- Отчего же! - но тут же сник. - Но как же Бьер? И остальные сестры.. Разве они смогут на равных бороться с нами?
Нид засмеялся легко и непринужденно, в руках его уже образовалась длинная крепкая цепь:
- Смогут. Еще как.
- Но как…
Так… так… так… ответило насмешливое эхо.
Был день второй.


***


    Чертоги казались пустыми, но лишь на первый взгляд. Даиль, Бьер и Раф стояли возле светящегося сосуда. Руки их едва касались его стенок. Сквозь пальцы плавно лилась кровь.
- Они все погибли?
- Не уверен. Но те, кто поднял на него руку - да. Видевшие остались живы. Совершившие - ушли вслед за ним.
- Люди не уходят вслед за нами. У них свой путь, - тихий голос Даиль перебил сестру и брата.
- Ты уверена? - Раф насмешливо изогнул бровь.
Глаза богини засветились, соперничая с сиянием сосуда:
- Да… Их путь ведет к нам, но никогда люди не подойдут и не встанут рядом. Им не захочется выходить из рамок времени жизни...
Бьер вздохнула:
- Из тебя бы вышла прекрасная Видящая, сестра. Ты убедишь даже нас в том, чего даже и не видела ни разу. Черта одна. И мы были там все.
Кровь остановилась, застывая причудливым узором и связывая их пальцы. Раф напрягся, вглядываясь в узор:
- Десять… правильно - десять.
- Нас девять…
- А священных мощей будет десять, - безапелляционно заявил Раф.
- Двенадцать… - возникший за их спинами Нид, властно вознес руку. Тарс, появившийся вместе с ним, неотрывно смотрел за сосудом. - Вы забыли его голову… и сердце… Не оставлять же нам это в качестве памяти о брате.
Сверкающий сосуд задрожал, разбиваясь...
    Бир и Крои возникли рядом со своими братьями и сестрой. Сразу запахло дождем и морем. Двенадцать частей растерзанного тела замерли в круге между Богами, алые узоры, словно трещины по сухой земле, бежали по ним, складываясь в странные знаки и символы, красноватое свечение разрасталось, становясь невыносимым даже для глаз Старших. Наконец, вспышка ослепительно алого пламени взметнулась высоко к небу, разбрасывая вокруг ледяные искры, и потухла так же стремительно, как появилась. В круге осталось двенадцать предметов, невероятно простых и этим прекрасных.
- Да будет так! – Громовым раскатом за спинами Старших раздался голос Крио. Величественный Бог стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, он хмурился, за его спиной потрескивали разряды маленьких молний. Рядом замерла Леа, красивые губы кривила усмешка, пальцы едва заметно плели непонятный узор – отчего молнии Крио замерзали и падали на пол, разбиваясь. Девять фигур замерли над двенадцатью святынями.
Был день третий.


***


    Они звали это Срезом и боялись туда ходить, но чем больше они боялись, тем притягательнее он казался, тем сильнее манил. Запретный плод… Неразгаданная загадка… За невидимой линией Грани небо и земля сходили с ума, иногда меняясь местами или смешиваясь в страшных судорогах. Там и не было земли и неба, там было… Что? Даже они не знали этого. Сила, чистая сила. Или пустота? Абсолютная пустота. Соляные копи с прожилками черных кристаллов, изумрудная трава, посыпанная стальным пеплом, голубое небо залитое кровавыми облаками, яркое золото осенних лесов с разорванными в клочья листьями. Мир без правил и законов. Безумие, хаос, сила… Или просто мираж. Ждущих за этой таинственной границей нарекли лаами. Вдоль Среза беспокойно вышагивали гигантские джарги. Их изображения пугают людей своей нечеловеческой красотой и неправдоподобием. Тела гигантских кошек венчали человеческие головы, а людские тела украшали морды животных. Первые были умны, изворотливы, но не могли говорить. Когда заговаривали вторые - их было страшно слушать.
    Леа стояла тонко звенящим путем к Срезу. Странный путь манил полупесней-полузовом. Охраняющие его существа перекликались, слыша эту мелодию и заглушая ее своими криками. Рядом с сестрой появился Крио:
- О чем думаешь?
Прервавшийся вопль одного из джаргов был ему ответом. Леа отвела взор, и существо поползло прочь от Богов.
- Опять о нем, - Крио сжал кулаки. - Он всегда тебе нравился.
- Да, - легко согласилась она и, помолчав, спросила. - Это ты сделал? Ты тот, кто дал людям Силу?
Он не торопливо повернул сестру к себе, твердо отвечая:
- Нет. Со временем я бы сделал это. Но не раньше обретения имени. Люди вольны сделать его как Губителем, так и Спасителем. А могут и тем, и другим сразу… но в разные времена, - улыбка осветила его лицо. - Любопытная игра может получиться.
Леа попыталась отвернуться, но жаркие ладони повелителя молний держали крепко:
- Будь на моей стороне... Мы выиграем и будем вместе.
Резкий, безрадостный и беззаботный смех:
- Пойдешь со мной за Срез, брат?
Лед против молний.
- Ты с ума сошла…
Молнии бьют по гладкой тверди льда.
- Пока нет. Иначе уже давно забрала бы тебя с собой, но только туда. Лаами обрадовались бы твоим мыслям, брат. Они гениально просты, - смех снова сорвался с красивых губ. - Но я не пойду туда. Мы пойдем к людям… Все мы… Это будет интересно и опасно для нас… И для них тоже, пожалуй… Но для нас опаснее. Они всего лишь фигуры – мы игроки. Они не знают, что на них играют, а мы играем на собственную жизнь и могущество… Но разве можно не играть? Разве можно?
Брат молчал, вглядываясь в лицо сестры, как будто пытался понять – безумна она или нет. Не дождавшись ответа, она повторила:
- Мы пойдем к людям…
- Зачем?
    Леа улыбнулась. Потом рассмеялась. Крио вдруг отпустил ее и отступил. Молнии разбились о льдину, но та выдержала. Где-то за спиной Богини завыли джарги, они заметались и забились у Грани. Крио отступил еще дальше, Леа по-прежнему стояла не шевелясь… Потом ее рука взлетела в странном жесте и граница разбилась, пропуская странные белесые нити, которые Богиня легко поймала и сплела вязью странных узлов. Граница стала еще плотнее и как будто ощутимее.
- Так будет надежнее – двенадцать узлов, двенадцать святынь, двенадцать печатей… И мир, который держится на них, а не на призрачной грани… - Она, наконец, отступила и только тогда оглянулась на Срез. Один из джаргов подошел к самой грани, заглядывая огромными пустыми глазницами с узкими красными зрачками в глаза Богини, та коснулась грани перед его мордой, ударила, но граница выдержала, тогда Леа склонилась к самой морде животного и что-то прошептала. Джарг вдруг сел и заскулил, обиженно и печально. Леа отвернулась и направилась вслед за Крио…
Был день четвертый.


***


- ЧТО?! - крик пятерых Богов заставил ночной свод Чертогов вздрогнуть, но не остановил их сестер.
- Наши дети родятся среди людей. И от тех, кого мы выберем, - легко улыбнувшись, промолвила Крои.
- Какая глупость, - откликнулся Тарс.
- Прелестно, - подхватил Раф. - А почему не от нас?
Сестры дружно фыркнули:
- Дать вам такой козырь в руки. НИ-ЗА-ЧТО! - четыре призрачных сияния обозначали место исчезновения Богинь.
Оставшиеся Игроки переглянулись.
- Мы тоже можем стать прародителями людей, - воскликнул Тарс.
Крио и Бир обменялись взглядами:
- Можем, - негромко сказал последний. - Но наши дети будут всегда проигрывать их.
- Но... - Крио помолчал, нахмуривая брови. - Их дети могут не полюбить друг друга... Даже родившись от одной матери. Слишком сильна сила "игры"... и выиграть желает всякий…
- Но победитель будет один, если он вообще будет… - Едва слышно завершил Нид.
Был день пятый.


***


- Кто ты? – Человек замер перед ледяным совершенством. Женщина, облаченная в голубоватую почти прозрачную мантию, рассмеялась. Глаза ее вспыхнули осколками льда, она нежно обняла мужчину, приближая свое лицо к его, и прошептала
- Твоя Судьба…
Губы их встретились. Мужчина почувствовал - как все внутри покрывается снежной коркой, но противостоять смертоносному объятию не мог.
- Я многому могу научить тебя, Повелитель Севера, - в женских глазах уже не было холода, они как будто начали оттаивать, становясь ярко синими, белоснежная раньше кожа приобрела слегка розоватый оттенок, единственное, что осталось неизменным – волосы, абсолютно белые, как снега его родины. Она уже не казалась Богиней, а стала простой женщиной, пусть божественно прекрасной.
- Я пойду за тобой в жизни и в смерти, - прошептал мужчина, не в силах оторвать взгляда от красавицы в его объятиях.
- Мне не нужна твоя смерть, - весело рассмеялась та. – Мне нужна жизнь, только жизнь. Та, которую ты можешь подарить мне. Нам. Всему миру.
- Как мне звать тебя?
- Когда-то меня звали Леа…
Льдинками рассыпался их шепот, смешавшись на сомкнувшихся губах. И снежная буря закружилась вокруг, не смея потревожить покой двух фигур, прильнувших друг к другу.
Был день шестой.


***


- Ты все еще сомневаешься? – Черноволосый красавец встал плечом к плечу с рыжеволосым великаном, взиравшим на раскинувшуюся перед ним землю.
- Нет, жребий брошен и первые ходы сделаны, но меня не покидает чувство, что нас всех обманули, что где-то мы не заметили ловушки…
Грозовые облака заклубились на горизонте, рассыпая яркие зарницы, вдали загрохотал гром.
- Ты говоришь о младшем? – В тонких пальцах черноволосого сплелась паутинка причудливой картины и, подхваченная сильным порывом ветра, унеслась прочь
- Да. – Коротко и веско, как гром среди ясного неба.
- Ты что-то подозреваешь?
- Нет, только пытаюсь понять… - Великан обернулся на брата, заглянул ему в глаза, но взгляд Бира был спокоен – непривычно для повелителя бурь. – И еще боюсь, впервые боюсь…
- Проиграть?
- Проиграть… Нет, проигрыш не так страшен, если будет победивший. – Старший брат замолкает и надолго устанавливается тишина, изредка нарушаемая все приближающейся грозой.
- Тогда что может страшить Бога?
Крио посмотрел на непогоду, усугубляющуюся ураганным ветром – не обошлось без Бира – и только потом ответил:
- Я боюсь, что мы сами окажемся всего лишь фигурами, которых разыграет чья-то умелая рука… Тогда игра заранее проиграна, всеми нами. И даже теми, кто рвется из за Грани… Потому что тот, кто смог так легко нас обмануть – наверняка предусмотрел все…
Очередной порыв ветра, сорвал огромный камень и с диким грохотом понес его вниз со склона холма, на котором стояли боги. Небо раскололось пополам молнией и небеса рассыпались проливным дождем, который уже закручивался в отдельные смерчи.
- Если будет так, как ты говоришь… Тогда мир обречен… Уже сейчас, за сотни и тысячи веков до прорыва.
- Нет, любое событие можно предотвратить, если знать - как и когда.
Две фигуры плечом к плечу вышли из бури к поселению людей.
Был день седьмой.

[Алиса Иберо]

30 день месяца Фибулы. Иберия. Кастеллар. Замок семьи Иберо.

    Утро разбилось об окно вдовствующей герцогини Иберо брызгами солнечного света и стукнулось почтовым голубем. Женщина проснулась мгновенно, выскользнула из огромной кровати, совершенно не стесняясь своей наготы, подошла к окну, распахнула ставни, впуская теплые пальцы солнца в комнату, и поймала птицу. Быть самой собой, такой, какая есть – этому Алису научили иберийки. Смеяться, когда хочется веселиться и плакать, когда хочется грустить, но самое главное – оставаться самой собой. Усадив птицу в специальную клетку и насыпав в кормушку горсть зерна, герцогиня Иберо накинула халат, расшитый цветками апельсина, опустилась в удобное кресло у небольшого стола и развернула маленький свиток. Когда она прочитала написанное там, алых губ коснулась мимолетная улыбка. Женщина вздохнула, свернула свиток и прижала ладонь ко лбу.
    - Играем, номены и номени… Играем! – Вести с Севера подоспели вовремя. Пока Тони здесь… Но стоит ли посвящать его в то, что задумала вдовствующая герцогиня Иберо, не окажется ли так, что он окончательно разочаруется в своей «Алистинье». С другой стороны, мнение дяди наверняка может оказать сильное влияние на Диего, а если Антонио будет на ее стороне…
    Алиса опустила голову на спинку кресла и закрыла глаза. Как пусто и одиноко. Все идет так, как задумано. Рядом дорогие и любимые люди, а хочется выть волком… И так каждый раз, когда возвращается Тони.

    Дверь спальни Ее Императорского Величества распахнулась, и в комнату ворвался смерч в темно-синем платье. Смерч был упрятан в девичье тело. Пролетев от двери до любимого кресла Императрицы, этот ураган замер на мгновение перед Екатериной – женой императора Константина, в огромных глазах сверкали слезы, ресницы дрожали, ротик был приоткрыт. Алисия-Августина Динштайн, любимая фрейлина Ее Величества смотрела на свою госпожу и лучшую подругу и дрожала всем телом. То ли это был гнев, то ли страх, то ли просто бессилие, а, скорее всего, все вместе взятое.
    - Като, они выдают меня замуж! – Черноволосая девушка, так бесцеремонно ворвавшаяся в покои правительницы Руннской Империи, упала на мягкий ковер у ног золотоволосой девушки и заплакала, уткнувшись в колени той.
    Тонкая рука легла на ее голову, гладя темные волосы.
    - Алисия, не плачь. Расскажи мне все по порядку. – На лице Императрицы мелькнула чуть грустная и в то же время обнадеживающая улыбка.
      Алиса подняла глаза на подругу и посмотрела на нее, как щенки смотрят на своих хозяев…
    - Я не хочу, не хочу. Я хочу быть свободной!
    Императрица помогла Алисе подняться и сесть в соседнее кресло.
    - Замужество не отнимет у тебя свободы, если она спрятана у тебя в душе.
    Алиса вдруг устыдилась своей слабости – ведь сама Като была выдана замуж в пятнадцать лет и принесла себя в жертву благополучию и процветанию семьи. Она не плакала и не жаловалась на свою участь, а стала настоящей Императрицей, достойной поклонения и восхищения. Что и получила в избытке при дворе. Любимая фрейлина императрицы хорошо помнила - как увидела Екатерину в первый раз. Стройная светловолосая девушка в ужасно тесном, как догадывалась Алиса, платье цветов правящей фамилии, с величественным и непроницаемым выражением лица шествовала под руку с мужем через строй придворных, приседавших перед ними, как травяное море под порывами ветра. На нее хотелось смотреть, ее хотелось любить, ей хотелось служить и быть преданной, чтобы хоть немного снять тяжесть слова «Императрица», произносимого в адрес этого небесного создания с придыханием, благоговением, злобой или ненавистью. Так Алиса стала фрейлиной Екатерины.
    - А как же любовь, Като? – Тихо спросила девушка, поднимая свои заплаканные глаза на старшую подругу.
    - Любовь?... Она придет, Алисия, главное верить в нее.
    Алиса Динштайн верила в свою госпожу, и этого было достаточно. Поэтому через месяц она оказалась на юге Империи в качестве невесты наследника герцога Иберо. И встретила свою любовь.

    Кто мог подумать, что нежеланный брак принесет желанную любовь, вот только избранником девичьего сердца станет совсем не муж. Но зачем вспоминать о прошедшем. Прошлогодние цветы не будут цвести вновь. Алиса поднялась и подошла к вазе, наполненной нежными бутонами – на ночь цветки закрылись, спрятались от тьмы и холода, которого, впрочем, в Иберии почти не бывало. Проведя пальцами по нежно-лиловым лепесткам, Алиса вспомнила вечер возвращения Адмирала. Тихий семейный вечер…
    Антонио рассказывает историю их с Диего приключений, Беатрис, быстро уставшая от подробных описаний, спит, положив голову на колени матери. Сама Алиса, откинувшись в кресле, внимает словам Адмирала, ловя каждое слово о сыне. Фернандо, как всегда, где угодно, но только не со всеми. Мир и покой. Недостижимое счастье. Настоящая семья.
    Ложь, все ложь.
    «Герцог Иберо… Герцог Иберо вернулся!...»
    Как часто она слышала эти слова за годы своего замужества. Герцог Иберо – центр ее жизни, ее существования. Алиса с удивлением посмотрела на изорванный в клочья бутон в своих руках. Какое преступление. А как еще можно назвать с ее стороны проявление слабости – только преступлением. Впрочем, в своей спальне можно, здесь нет лишних глаз, которые смогут выдать ее страшную тайну. Дворянка, принадлежащая к одному из Великих Домов Рунна, должна быть олицетворением силы воли, чести, скромности, благости, заботливости, покорности, верности и еще длинного списка добродетелей, но первым пунктом в этом списке стояла сила воли – непоколебимая, твердокаменная, непробиваемая. Ты можешь хоть выть в голос, если хочется, но только наедине с собой. Реви, ори, топай ногами и юродствуй, сходи с ума и умирай, но за закрытой дверью. На людях ты образец, пример, эталон – все что угодно, только не живая женщина из плоти и крови. Ты жена и мать, ты советница и опора, ты тень и отражение. Ты все и ты никто.
    «Герцог Иберо… Герцог Иберо вернулся!...»
    Не слова из прошлого, а крик за окном. Сердце матери, наконец, вернуло женщине разум, и она поняла, что это не ее муж вылез из своей могилы, чтобы призвать ее к ответу за недостойное поведение, а вернулся ее сын. Алиса подбежала к окну и почти наполовину высунулась на улицу. Огромные ворота в стене, окружавшей замок герцогов Иберо, медленно и натужно раскрывались, в них рвались лучи взошедшего над горизонтом солнца, а следом за ними во двор влетел всадник на золотистой лошади.
    - Диего… - Задушила свой крик Алиса, прижав руку к губам и сжав зубы на нежной коже – до крови. Эталон, образец, пример… Быстро отпрянув от окна, пока ее кто-нибудь не заметил, герцогиня Иберо замерла посреди своей спальни. Десять вдохов. Десять выдохов. Сердце все равно билось слишком быстро. Она подавила в себе желание, наплевав на всё, броситься вниз и заключить сына в объятия. Нет, не такой была Алиса-Августина Иберо. Она, не спеша, подошла к шнуру, позвонила и стала ждать служанку. Виолета появилась почти мгновенно, глаза ее возбужденно горели, щечки разрумянились. Она уже знала о возвращении хозяина, как будто это ее возлюбленный вернулся после долгого отсутствия – подумала про себя Алиса, но тут же одернула себя. Не зачем становиться стервой – девочка ни в чем не виновата. Виолета, наткнувшись на непроницаемый взгляд герцогини, убрала глупую улыбку с лица.
    - Вы звонили, миледи?
    - Да. Я хочу принять ванну, а ты пока приготовь мое платье.
    - Какое платье Вы желаете сегодня одеть, Ваша Светлость? – Пересилив себя, служанка добавила. – Повседневное?
    В глазах Алисы заиграли лукавые бесенята.
    - Нет. Достань мое любимое.
    На лице Виолеты снова заиграла улыбка, она понимающе посмотрела на свою госпожу и побежала выполнять задания.
    Прошел не один час, прежде чем Алиса собралась и привела себя в порядок. За это время все эмоции уже давно были спрятаны глубоко внутри, глаза снова стали спокойными, а в груди стало тихо. Иногда очень удобно быть герцогиней - это позволяет вам потратить пару часов на одевание. Но вот последний локон лег на свое место, последняя складка на платье была разглажена, а на лице появилось знакомое всем выражение умиротворенности. Тронув дверь, вдовствующая герцогиня Иберо прокляла свои предательски дрожащие руки, но с высоко поднятой головой прошла к лестнице и стала спускаться вниз. В большом зале, служившем в замке холлом, царил хаос. Слуги и какие-то незнакомые люди носились туда, как будто с минуту на минуту наступит как минимум конец света. Слышались ругательства и смех. Замерев на верхней площадке, женщина одним взглядом окинула всю живописную картину, в которую вверг родовой замок ее сын. Всего лишь своим возвращением. Вдруг глаза ее выхватили из толпы знакомую фигуру, и все остальное исчезло. Остались только две пары глаз. Мать и сын.
    Диего точно также, казалось, не мог насмотреться на Алису. Герцогиня Иберо совсем забыла - какую прекрасную картину сейчас представляла она сама, ведь колдовала над ней несколько часов. Время пощадило черноволосую красавицу, оставив ей гладкую кожу, такие же темные и густые, как в молодости, волосы и такие же живые глаза. Стройная фигура была затянута в алое платье, расшитое золотой нитью. Живое изваяние. Каменная роза. Наконец, Диего сорвался с места, взлетел по лестнице и оказался в объятиях матери, или это она в его… Какая разница, если теперь и она, и он были дома.