Прологи: Вечная Империя Опции

[Народ]

Древнее сказание, утерянное во времени....

В древней книге буквы чертят эту историю. Буквы пляшут в страшном хороводе, разбегаясь и не поддаваясь никаким силам, им не хочется складываться во что-то осмысленное и ясное, но есть сила, которая может совладать с ними. Память способна на многое, если заставить ее ожить и, вытерев пыль со старого переплета, отпереть причудливый замок, распахнуть страницы и дотронуться до пожелтевшей не то бумаги, не то ткани. Тогда непослушные буквы устало остановят свой вечный бег, замрут на мгновенье и сложатся в слоги, слова, предложения, побегут ровными рядами, рисуя, плетя, рассказывая о том, что было или что помнится… О том, о чем не хотят вспоминать, о том, о чем не сказано в истории, о том, о чем умалчивает людская молва – самая верная сплетница в мире. Они поведают легенду, ставшую былью и быль, ставшую сказкой. Они расскажут правду.
    Случилась она на заре времен, когда силы создавшие мир еще не получили имен и звали себя как им хотелось. Люди же их называли Силами или Игроками, позже их звали Богами. Совсем после их назвали демонами. И белое стало черным, а черное белым. Создавшие – разрушающими, уничтожившие – созидающими, а память умерла на устах людской молвы – самой верной сплетницы в мире. День равнялся трем дням нынешнего времени.
    Каждый из Богов сам выбирал себе дом и землю, чтобы жить, творить и совершенствоваться, но все они всегда могли вернуться в Чертоги – огромный зал, затерянный между вчера и сегодня, днем и ночью, светом и тьмой. Изящные и в тоже время величественные колонны поддерживали свод цвета чернильной ночи, на котором сверкали звездочки, и из каждой изливался солнечный свет. Свет дневного светила подаренный ночными красавицами. Это было прекрасно, это было совершенно, это было божественно. Хорошо, что люди не могли видеть этого, потому что увидевший такое однажды – никогда бы не смог жить.
    В один из дней, Крио – один из Богов призвал в Чертоги братьев и сестер. Пять братьев Старших и три сестры откликнулись на зов. Четвертая долго не появлялась. И лишь когда Крио заговорил, сверкание прервало его речь и появилась четвертая из сестер. Легенда гласит, что ей не было равных по красоте и холодности – Леа – лед и совершенство северного сияния, красота полярной ночи.
- Зачем ты собрал нас? - невозмутимый голос прекрасной сестры Богов замораживал воздух. Прозрачная гладь бассейна, раскинувшегося в центре огромного зала, покрылась ледяной коркой, игравшей в лучах падавшего со всех сторон света радугой.
- Не для приятной беседы, - тут же ответил Крио, лед треснул и по глади воды пошли волны. Вода начала закипать.
- Жаль, - откликнулся Бир – повелитель бурь и миражей. - Две сестры уже поссорились сегодня из-за клочка земли на севере. Каждая желает вложить свою силу в него… - Бир тронул каменную статую и та, обернувшись олененком, исчезла в туманной дымке, подступавшей к Чертогам.
Крио повел рукой, прерывая брата:
- Молчаливый покинул нас. – Зал вздрогнул, свет сотен лучей замерцал и забился.
- Что?! - единый крик огласил чертог.
- Тело Молчаливого зверски изуродовано людьми, убившими его. Вот…
Перед изумленными Богами появился светящийся сосуд, где покоились останки одного из них.
- Он был младшим… Его срок не пришел, но он ходил среди людей, - прижимая руку к губам, шептала одна из сестер – Даиль – повелительница дневного света и летнего ветра.
Леа молча смотрела на Крио. Губы богини скривились в странной улыбке, но слова за нее сказал Раф – владыка тени и облаков:
- Людям не под силу такое. Молчаливый хоть и не получил имени, и срок его не пришел - был одним из нас. Убить его могли только…
Взгляды девяти пар глаз перекрестились. Поднялся Нид – властитель камня и железа:
- Нам под силу воскресить его.
- И начать вражду между собой, - тихо молвила Крои. Их сходство с Крио было бы абсолютным, но сестра всегда задумчива и тиха – повелительница дождя и тумана, а брат - повелевал молниями и громом. - Когда Молчаливый воскреснет, он будет другим. И пожелает найти тех, кто сотворил с ним подобное...
Тарс – владыка огня и эха усмехнулся:
- Неужели это страшит? Мы давно засиделись тут...
Поднялась Леа:
- Наша вражда - скучна. Мы разнесем мир и разойдемся в разные стороны. Пусть люди решают - кому из нас остаться с ними. Мы отдадим им все, что сможем. И Молчаливого тоже… Те, кто оживят его, или погубят мир, или обретут.
- Зачем же отдавать им такой козырь? - поразилась словам сестры Бьер, повелевающая снами и шепотом листьев.
Крио поднялся во весь рост, жестом прекращая все разговоры:
- Выбор между живыми Силами и мертвым богом, который несет своим воскрешением проклятие или благословение... Наделение людей - избранных - великими способностями… Открытия им тайны Сил - пусть управляют и тешат свою ненасытную гордость… Наш всегда молчавший брат сможет стать великим… каждой своей частью, - рука бога скользнула в свечение, окрашиваясь в зарево горящей крови. Он усмехнулся: - Святые мощи… Сила, Власть, Жизнь… Занятные ставки в игре. Разбирайте свои фигуры, братья и сестры… С еще одним условием. Проигравший теряет свою силу, отдавая выигравшему… И становится его покорным слугой. Победитель властен над его жизнью… Такие простые правила – такая сложная игра.
    Девять пар глаз перекрестились. Боги улыбнулись, принимая игру. Девять точеных изящных рук столкнулись над сосудом, источавшим аромат смерти…  Смерти ли? Разве могут Боги умирать? Но, если Боги подарили смерть людям, значит сами они знали о ней… Откуда? Что ждет их в конце пути и есть ли он – этот конец…
Был день первый.


***


    На высоком утесе над бушующим морем стоят двое. Он облачен в серое с бирюзой, она в голубое с серым. Шквальный ветер рвет его темные кудри и ее русые косы, бросается им в лицо, нападает, но двое замерли. Нерушимо. Непоколебимо.
- Что ты знаешь о случившемся? - голос Бира был тих, но в нем слышался рокот волн, накатывающих на неприступные скалы.
Крои вскинула глаза на брата:
- Его убили и расчленили, желая получить силу…
- Они получат ее. Полностью. Как бы им не стало плохо от этой силы...
- Не надо так. Они - люди. Обезумевшие, - узкая ладонь нежно гладила его сильное плечо.
- Они слабы, но пытаются стать равными нам… Мы должны бы наказать их, а мы даруем им величайшее из сокровищ, - сильная рука накрывает изящную руку сестры и сжимает ее в своей огромной ладони. Волны, совсем обезумев, взлетают все выше, окатывая их солеными брызгами.
- Они, как дети, брат… Как дети. Разве можно судить и обвинять детей? – Узкая ладошка выскальзывает из руки брата и касается развеваемых на ветру волос Бога.
- Детей нужно воспитывать. Поркой!
- Детей нужно любить, любить и учить… - Пальцы зарываются в густые локоны и теряются там.
- Возможно, в чем-то ты и права… - Он закрывает глаза и задумывается. – Но мне бы не хотелось, чтобы мы совершили ошибку. Это будет дорого нам стоить…
- Мы не ошибемся… - Маленький пальчик коснулся губ брата, не давая сорваться ответу. Вокруг них зашумел серый дождь, а волны бессильно откатились назад.


***


    Горы, израненные разломами и пропастями, вздыбленные наростами пиков и вершин. Горы, рождающие  металлы и драгоценные камни, скалы – бывшие вулканами, истекшие лавой, рассыпавшиеся пеплом и прахом. И двое на вершине одной из этих несчастных гор. Один сидит на плоском валуне  и играет с маленькой ящеркой – вспыхивающей, сгорающей и возрождающейся из собственного пепла, неожиданно он спрашивает:
- Ты веришь старшему? – Тарс, совсем молодой по меркам Богов, страшный старик по меркам смертных.
- У меня нет повода не верить, - Нид сгибает в пальцах металлические кольца. Потом разгибает их и начинает развлекаться заново, сооружая разные фигурки.
Тарс вскочил:
- А я ходил к черте… И знаю кто там! У них нет имени. Хотя они много старше нас.
Нид невозмутимо поднял глаза на брата, кольцо сломалось в его пальцах:
- Если то, что ты видел - старше, то имя ему есть. Другое дело, что ты его не знаешь. - Тебе расхотелось играть?
Молодой Бог расправил сильные плечи, ящерка вспыхнула в последний раз, и он пустил сверкающий пепел по ветру:
- Отчего же! - но тут же сник. - Но как же Бьер? И остальные сестры.. Разве они смогут на равных бороться с нами?
Нид засмеялся легко и непринужденно, в руках его уже образовалась длинная крепкая цепь:
- Смогут. Еще как.
- Но как…
Так… так… так… ответило насмешливое эхо.
Был день второй.


***


    Чертоги казались пустыми, но лишь на первый взгляд. Даиль, Бьер и Раф стояли возле светящегося сосуда. Руки их едва касались его стенок. Сквозь пальцы плавно лилась кровь.
- Они все погибли?
- Не уверен. Но те, кто поднял на него руку - да. Видевшие остались живы. Совершившие - ушли вслед за ним.
- Люди не уходят вслед за нами. У них свой путь, - тихий голос Даиль перебил сестру и брата.
- Ты уверена? - Раф насмешливо изогнул бровь.
Глаза богини засветились, соперничая с сиянием сосуда:
- Да… Их путь ведет к нам, но никогда люди не подойдут и не встанут рядом. Им не захочется выходить из рамок времени жизни...
Бьер вздохнула:
- Из тебя бы вышла прекрасная Видящая, сестра. Ты убедишь даже нас в том, чего даже и не видела ни разу. Черта одна. И мы были там все.
Кровь остановилась, застывая причудливым узором и связывая их пальцы. Раф напрягся, вглядываясь в узор:
- Десять… правильно - десять.
- Нас девять…
- А священных мощей будет десять, - безапелляционно заявил Раф.
- Двенадцать… - возникший за их спинами Нид, властно вознес руку. Тарс, появившийся вместе с ним, неотрывно смотрел за сосудом. - Вы забыли его голову… и сердце… Не оставлять же нам это в качестве памяти о брате.
Сверкающий сосуд задрожал, разбиваясь...
    Бир и Крои возникли рядом со своими братьями и сестрой. Сразу запахло дождем и морем. Двенадцать частей растерзанного тела замерли в круге между Богами, алые узоры, словно трещины по сухой земле, бежали по ним, складываясь в странные знаки и символы, красноватое свечение разрасталось, становясь невыносимым даже для глаз Старших. Наконец, вспышка ослепительно алого пламени взметнулась высоко к небу, разбрасывая вокруг ледяные искры, и потухла так же стремительно, как появилась. В круге осталось двенадцать предметов, невероятно простых и этим прекрасных.
- Да будет так! – Громовым раскатом за спинами Старших раздался голос Крио. Величественный Бог стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, он хмурился, за его спиной потрескивали разряды маленьких молний. Рядом замерла Леа, красивые губы кривила усмешка, пальцы едва заметно плели непонятный узор – отчего молнии Крио замерзали и падали на пол, разбиваясь. Девять фигур замерли над двенадцатью святынями.
Был день третий.


***


    Они звали это Срезом и боялись туда ходить, но чем больше они боялись, тем притягательнее он казался, тем сильнее манил. Запретный плод… Неразгаданная загадка… За невидимой линией Грани небо и земля сходили с ума, иногда меняясь местами или смешиваясь в страшных судорогах. Там и не было земли и неба, там было… Что? Даже они не знали этого. Сила, чистая сила. Или пустота? Абсолютная пустота. Соляные копи с прожилками черных кристаллов, изумрудная трава, посыпанная стальным пеплом, голубое небо залитое кровавыми облаками, яркое золото осенних лесов с разорванными в клочья листьями. Мир без правил и законов. Безумие, хаос, сила… Или просто мираж. Ждущих за этой таинственной границей нарекли лаами. Вдоль Среза беспокойно вышагивали гигантские джарги. Их изображения пугают людей своей нечеловеческой красотой и неправдоподобием. Тела гигантских кошек венчали человеческие головы, а людские тела украшали морды животных. Первые были умны, изворотливы, но не могли говорить. Когда заговаривали вторые - их было страшно слушать.
    Леа стояла тонко звенящим путем к Срезу. Странный путь манил полупесней-полузовом. Охраняющие его существа перекликались, слыша эту мелодию и заглушая ее своими криками. Рядом с сестрой появился Крио:
- О чем думаешь?
Прервавшийся вопль одного из джаргов был ему ответом. Леа отвела взор, и существо поползло прочь от Богов.
- Опять о нем, - Крио сжал кулаки. - Он всегда тебе нравился.
- Да, - легко согласилась она и, помолчав, спросила. - Это ты сделал? Ты тот, кто дал людям Силу?
Он не торопливо повернул сестру к себе, твердо отвечая:
- Нет. Со временем я бы сделал это. Но не раньше обретения имени. Люди вольны сделать его как Губителем, так и Спасителем. А могут и тем, и другим сразу… но в разные времена, - улыбка осветила его лицо. - Любопытная игра может получиться.
Леа попыталась отвернуться, но жаркие ладони повелителя молний держали крепко:
- Будь на моей стороне... Мы выиграем и будем вместе.
Резкий, безрадостный и беззаботный смех:
- Пойдешь со мной за Срез, брат?
Лед против молний.
- Ты с ума сошла…
Молнии бьют по гладкой тверди льда.
- Пока нет. Иначе уже давно забрала бы тебя с собой, но только туда. Лаами обрадовались бы твоим мыслям, брат. Они гениально просты, - смех снова сорвался с красивых губ. - Но я не пойду туда. Мы пойдем к людям… Все мы… Это будет интересно и опасно для нас… И для них тоже, пожалуй… Но для нас опаснее. Они всего лишь фигуры – мы игроки. Они не знают, что на них играют, а мы играем на собственную жизнь и могущество… Но разве можно не играть? Разве можно?
Брат молчал, вглядываясь в лицо сестры, как будто пытался понять – безумна она или нет. Не дождавшись ответа, она повторила:
- Мы пойдем к людям…
- Зачем?
    Леа улыбнулась. Потом рассмеялась. Крио вдруг отпустил ее и отступил. Молнии разбились о льдину, но та выдержала. Где-то за спиной Богини завыли джарги, они заметались и забились у Грани. Крио отступил еще дальше, Леа по-прежнему стояла не шевелясь… Потом ее рука взлетела в странном жесте и граница разбилась, пропуская странные белесые нити, которые Богиня легко поймала и сплела вязью странных узлов. Граница стала еще плотнее и как будто ощутимее.
- Так будет надежнее – двенадцать узлов, двенадцать святынь, двенадцать печатей… И мир, который держится на них, а не на призрачной грани… - Она, наконец, отступила и только тогда оглянулась на Срез. Один из джаргов подошел к самой грани, заглядывая огромными пустыми глазницами с узкими красными зрачками в глаза Богини, та коснулась грани перед его мордой, ударила, но граница выдержала, тогда Леа склонилась к самой морде животного и что-то прошептала. Джарг вдруг сел и заскулил, обиженно и печально. Леа отвернулась и направилась вслед за Крио…
Был день четвертый.


***


- ЧТО?! - крик пятерых Богов заставил ночной свод Чертогов вздрогнуть, но не остановил их сестер.
- Наши дети родятся среди людей. И от тех, кого мы выберем, - легко улыбнувшись, промолвила Крои.
- Какая глупость, - откликнулся Тарс.
- Прелестно, - подхватил Раф. - А почему не от нас?
Сестры дружно фыркнули:
- Дать вам такой козырь в руки. НИ-ЗА-ЧТО! - четыре призрачных сияния обозначали место исчезновения Богинь.
Оставшиеся Игроки переглянулись.
- Мы тоже можем стать прародителями людей, - воскликнул Тарс.
Крио и Бир обменялись взглядами:
- Можем, - негромко сказал последний. - Но наши дети будут всегда проигрывать их.
- Но... - Крио помолчал, нахмуривая брови. - Их дети могут не полюбить друг друга... Даже родившись от одной матери. Слишком сильна сила "игры"... и выиграть желает всякий…
- Но победитель будет один, если он вообще будет… - Едва слышно завершил Нид.
Был день пятый.


***


- Кто ты? – Человек замер перед ледяным совершенством. Женщина, облаченная в голубоватую почти прозрачную мантию, рассмеялась. Глаза ее вспыхнули осколками льда, она нежно обняла мужчину, приближая свое лицо к его, и прошептала
- Твоя Судьба…
Губы их встретились. Мужчина почувствовал - как все внутри покрывается снежной коркой, но противостоять смертоносному объятию не мог.
- Я многому могу научить тебя, Повелитель Севера, - в женских глазах уже не было холода, они как будто начали оттаивать, становясь ярко синими, белоснежная раньше кожа приобрела слегка розоватый оттенок, единственное, что осталось неизменным – волосы, абсолютно белые, как снега его родины. Она уже не казалась Богиней, а стала простой женщиной, пусть божественно прекрасной.
- Я пойду за тобой в жизни и в смерти, - прошептал мужчина, не в силах оторвать взгляда от красавицы в его объятиях.
- Мне не нужна твоя смерть, - весело рассмеялась та. – Мне нужна жизнь, только жизнь. Та, которую ты можешь подарить мне. Нам. Всему миру.
- Как мне звать тебя?
- Когда-то меня звали Леа…
Льдинками рассыпался их шепот, смешавшись на сомкнувшихся губах. И снежная буря закружилась вокруг, не смея потревожить покой двух фигур, прильнувших друг к другу.
Был день шестой.


***


- Ты все еще сомневаешься? – Черноволосый красавец встал плечом к плечу с рыжеволосым великаном, взиравшим на раскинувшуюся перед ним землю.
- Нет, жребий брошен и первые ходы сделаны, но меня не покидает чувство, что нас всех обманули, что где-то мы не заметили ловушки…
Грозовые облака заклубились на горизонте, рассыпая яркие зарницы, вдали загрохотал гром.
- Ты говоришь о младшем? – В тонких пальцах черноволосого сплелась паутинка причудливой картины и, подхваченная сильным порывом ветра, унеслась прочь
- Да. – Коротко и веско, как гром среди ясного неба.
- Ты что-то подозреваешь?
- Нет, только пытаюсь понять… - Великан обернулся на брата, заглянул ему в глаза, но взгляд Бира был спокоен – непривычно для повелителя бурь. – И еще боюсь, впервые боюсь…
- Проиграть?
- Проиграть… Нет, проигрыш не так страшен, если будет победивший. – Старший брат замолкает и надолго устанавливается тишина, изредка нарушаемая все приближающейся грозой.
- Тогда что может страшить Бога?
Крио посмотрел на непогоду, усугубляющуюся ураганным ветром – не обошлось без Бира – и только потом ответил:
- Я боюсь, что мы сами окажемся всего лишь фигурами, которых разыграет чья-то умелая рука… Тогда игра заранее проиграна, всеми нами. И даже теми, кто рвется из за Грани… Потому что тот, кто смог так легко нас обмануть – наверняка предусмотрел все…
Очередной порыв ветра, сорвал огромный камень и с диким грохотом понес его вниз со склона холма, на котором стояли боги. Небо раскололось пополам молнией и небеса рассыпались проливным дождем, который уже закручивался в отдельные смерчи.
- Если будет так, как ты говоришь… Тогда мир обречен… Уже сейчас, за сотни и тысячи веков до прорыва.
- Нет, любое событие можно предотвратить, если знать - как и когда.
Две фигуры плечом к плечу вышли из бури к поселению людей.
Был день седьмой.

[Рой Артур Фрост]

Фрост. Осколок.
26 день месяца Фибулы.
   
    Холодный и очень светлый кабинет, серебристые с белым кантом шторы, чуть более темная обивка стен, книги, и тяжелый полукруглый стол у окна. Отсюда Первый тан управлял своими землями, здесь принимались важнейшие для Фроста решения, выстраивались планы и писались письма. И именно в этом кабинете Рой принимал людей, с которыми желал говорить с глазу на глаз.
- Ты прибыл очень вовремя, Бранд. – Рой поднялся из-за стола, пожимая вошедшему Тану Ирра руку, - Нам есть, о чем поговорить. Хотя уверен, что и ты приехал не только для того, что бы поздравить нас с Новым годом.
- Да, это так.
  Рой молча кивнул. Две пары глаз, холодность стали, спокойствие и сила. Так смотрят друг на друга два волка одной стаи, охотящиеся вместе, но не забывшие что каждый в итоге отвечает за себя сам, почти чужие, и вместе с тем состоящие в родстве большем, чем может дать даже кровь.
- Мне нужно официальное разрешение на использование Фростийских войск для подавления мятежников в Ирре, - Буревестник опустился в кресло напротив Роя.
  Первый Тан какое-то время молчал. Он не знал, что подвигнуло Тангбранда Айса пересмотреть свои взгляды по поводу «Черных ласточек», прежде Буревестник просто предпочитал не обращать на нее особого внимания, но такое решение всецело устраивало Роя. Заставить весь этот сброд, усердно играющий в борцов за свободу, принять волю и власть Фроста можно только силой. Простым людям, в конечном итоге, наплевать, кто стоит у власти, если их дома в безопасности и налоги не слишком обременительны. Поэтому волнения в Ирре будут продолжаться ровно до тех пор, пока не будут повешены их высокопоставленные зачинщики. А уж в том, что Буревестник точно знает, кого вешать Рой не сомневался.
  «Ласточек», вероятно, подкармливают флавийцы. Куда уж им так шуметь, не заручившись денежной поддержкой дражайшего Евгения. Фрост не может позволить кому-то создать Северу проблему подобную той, что сейчас старательно раздувается для Иберо в Коннланте.
- Я подпишу соответствующие указы, - наконец произнес Рой, - Необходимо, что бы к следующей зиме эта проблема была забыта. И я не слишком расстроюсь, если род Норн постигнет череда трагических случайностей, - губ Первого Тана коснулась улыбка и тут же растаяла, не отразившись в глазах, - Но все это летом. Сейчас ты нужен мне в Осколке, Бранд.
- Вижу, не я один привез сюда новости, - Буревестник улыбнулся, - И чем мое присутствие так важно Тану Фроста?
- Ряд причин. Я хочу, что бы ты прочел кое-что.
  Рой вытащил из ящика стола листок очень белой, исписанной ровным подчерком бумаги и протянул его Буревестнику, - Это от Алисы Иберо.
  Буревестник читал молча. Он, конечно, не менее самого Роя сознает, что предложение изложенное в коротком и подчеркнуто дружелюбном послании может создать сильнейший в империи альянс, а может и напротив раз и навсегда лишить север позиций в слишком многих сферах. Тут важно правильно разыграть партию. И, кроме того… Тори. Как бы выгодно не было предложение Иберо, стоит не раз взвесить все, прежде чем принимать его.
  В руку ткнулось что-то влажное. Собачий нос, очередная безымянная псина из тех, что появились в Осколке вместе с Верденией. Первый тан уже давно не удивлялся тому, как эти странные снежные звери незамеченными проскальзывают в любое помещение, уж сколько раз их гоняли и из спален и кабинетов. Но раздражения не было, пальцы Первого тана зарылись в длинную белую шерсть большого снежного зверя. Чувствуя эту немудреную ласку и видимую благожелательность хозяина, пес сел рядом, уложив узкую голову на его колени.
- Очень смело с их стороны, Алиса не может быть в нас уверена, - наконец произнес Тангбранд, возвращая письмо, - Но в случае твоего согласия, у Иберо решится сразу несколько проблем, и они смогут улучшить свои позиции, пошатнувшиеся после смерти Энрике, впрочем, как и Фрост укрепить свои.
  Рой медленно кивнул. Он знал это все. Знал, что в случае заключения этого союза, вернуть северу Коннлант будет более чем непросто, знал, что слишком многие в Империи захотят не дать сбыться задуманному, знал все… и вместе с тем ни мог не видеть, сколько возможностей дал бы этот шаг.
- К тому же Нортми всегда были нашими союзниками. Не думаю, чтобы им понравилась эта идея, - Буревестник усмехнулся, вызвав ответную улыбку Первого тана.
  Где были эти честные «союзники» Нортми, когда Колды не без помощи Флавио рвали север на части шесть лет назад?
- А в целом?
- В целом, я бы принял это предложение, - снова глаза в глаза, сталь о сталь, - Но думаю тебе не нужно было мое мнение, что бы принять решение.
- Я желал убедиться в его правильности еще раз.

  Комната Виктории почти не отличалась от иных покоев в замке, разве что Катерина всегда заботилась привнести в северный быт своей дочери, хоть каплю тепла и сказки. Возможно, поэтому гобелены на стенах отличались чуть большей яркостью, летом на столике у кровати всегда стояли цветы, и тяжелые шкуры, давно ставшие одеялами и обшитые изнутри атласом, все еще напоминали распластавшихся в прыжке диких зверей.
  Рой вошел незамеченным и ненадолго остановился в дверях, наблюдая за сестрой. Виктория вышивала, увлеченно рассказывая о чем-то сдержано улыбающейся матери, пожалуй, слишком увлеченно, что бы при этом замечать что-то в двух шагах от себя. Катерина опомнилась первой.
- Тан, - опущенные глаза. Последняя и самая тихая из жен отца порой напоминала оживший памятник смирению. Рою иногда казалось, что эта женщина опасается его едва ли не больше, чем некогда своего мужа.
- Доброе утро, Рой, - широко раскрытые в мир голубые глаза Виктории, напротив, всегда были ему рады.
  Первый тан чуть кивнул и улыбнулся сестре:   
- Тори, ты уделишь мне четверть часа твоего времени?
- Конечно, брат, - в голосе читается смешанное с удивлением любопытство.
- Катерина, - Рой выжидающе посмотрел на женщину, и она поспешила оставить их одних.
  Рычание в дверях. Собаки появились в Осколке куда позже Катерины, но она до сих пор оставалась одной из немногих людей, которых эти звери не желали принимать. Женщина испугано прижала руку к губам, медленно прикрывая за собой дверь, но белое животное даже не подняло головы.
- Белая не любит маму, - немного грустно произнесла Виктория.
- Они чувствуют страх. Страх и не более, - спокойно произнес Рой, - Тори, я хочу что бы ты внимательно послушала меня.
  Виктория и не вздрогнула, только улыбка сошла с лица, светлые глаза не отрываясь смотрели на брата. Маленькая принцесса Севера, как называл ее Дирок Прад, Котёнок, всеми любимая сестренка Первого Тана, проводящая свои дни в одной ей ведомых мечтах – она не менее Фрост, чем решившая остаться в Лисьем после войны Хельга, или Буревестник, или он сам, даже если это пока скрыто от большинства глаз.
- Диего Иберо, герцог Иберии и наместник Юга просит твоей руки, Тори.
- Моей? Но…, - девушка недоговорила, все то же удивление быть может тронутое легким непониманием.
- Это позволит заключить очень важный для Фроста союз с южным домом, Тори. Мы до сих пор ослаблены после войны. Северу нужен этот альянс. Точно так же как он нужен и югу.
- Рой…
  Первый тан осторожно взял руки сестры в свои.
- Мне нужно написать письмо с ответом, Виктория. Я бы очень хотел, что бы он был положительным, Котёнок. Но сказать это окончательно можешь только ты, и никто больше.
- Иберия, - медленно произнесла Тори, словно пробуя это слово на вкус, - Это очень далеко.
- Да, далеко, - не стал спорить Рой, - И там все иначе. Поэтому я хочу, что бы ты подумала и решила. Сейчас. 
  Голубые глаза в тени темных ресниц, лишь только на мгновение отразившие неуверенность смешанную с легким испугом, и тонкие девичьи пальцы на столь же краткое время сжавшиеся в кулачки в руках старшего брата. Потом на побледневшем лице Виктории вновь появилась немного робкая улыбка.
- Если это нужно тебе и Фросту, я соглашусь, - медленно произнесла она, глядя брату в глаза.
- Хорошо, - Рой кивнул и обнял сестру.
  Долг перед домом, он у каждого свой.
- Я хочу, что бы вы с Катериной позаботились о твоих нарядах, Тори. Мы скоро поедем в столицу, и моя сестра не должна там ни в чем нуждаться.
  Виктория кивнула и постаралась, как можно увереннее улыбнуться. Рой осторожно поправил выпавший из ее простой прически светло-русый локон.
- Ты у меня умница, я горжусь тобой.
  Первый тан улыбнулся и покинул покои сестры, оставив Котенка наедине с ее мыслями и пушистой белой псиной уже успевшей примоститься у ее ног.

30 день месяца Фибулы.
Фрост. Осколок.

    Белая вспышка молнии разрезала небо пополам, на мгновение, выхватив из ночной темноты линию прибрежных скал, беспокойную воду и клубящиеся седой сталью небеса. Гроза… столь редкая во Фросте в это время года, когда зима еще и не думает уступать свои права.
  Высокий широкоплечий мужчина неподвижный настолько, насколько бывает лишь камень или хищник, замерший в ожидании добычи, молча вглядывался в бушующую за тонким оконным стеклом стихию.
  Вердения вошла бесшумно, и Рой скорее просто почувствовал, чем услышал ее появление. Про эту немолодую, но сохранившую исконно северную красоту женщину и ее собак ходило едва не больше сплетен, чем про самого Тана. Ведьма, знахарка. Пустое. В первую очередь Рою порой просто нравилось ее слушать.
- Боги гневаются, - негромкий и мягкий голос Вердении всегда казался почти ласковым.
    Еще одна вспышка, и в этот раз реальность содрогнулась от раскатов грома. Дождь хлынул сильнее, словно стараясь пробить стекло и бросить бурю в наполненный покоем кабинет.
- Это гнев бессилия, - губ Владыки севера коснулась тут же растаявшая усмешка, - Ибо боги не могут противопоставить людям больше ничего кроме этой ярости.
    Вердения кивнула, усаживаясь в глубокое кресло. И кабинет надолго поглотила столь привычное для залов Осколка безмолвие, разрываемое лишь плачем грозы за окном.
- Люди более не слушают своих богов…, - наконец с печальной полуулыбкой продолжила Вердения, - И совершают ошибки….
- Зато теперь мы вольны сами делать выбор.
  За окном в который раз сверкнула молния. Где-то завыли собаки.