Часть первая: Ветер перемен Опции

[Народ]

2632 год, месяц Полотна.
Остров Меллит, крепость Ордена Клинка Господнего.

  …и одолел Он воинство тёмное, ибо никогда не сравниться исчадиям адовым с силами Его. И заточил Он демонов ада, и над каждым поставил печать незыблемую. Не было у Него ни злата благородного, ни кипарисового дерева чистого, как всем истинно в него верующим ведомо сильнейших преград супротив сил Тьмы, а была только дорожная сума с нехитрым скарбом бедного странника. Так по воле Его стали величайшими стражами и защитниками рода людского гребень да зеркало, медальон да кость рыбья…

  К сожалению даже Книга Книг подтверждала страшную находку. Итак, и демоны и печати действительно существуют, в этом легенды многочисленных полудиких племён и неверных народов не лгали. И если месторасположение заточения демонов Андре де Монбара не волновало, то на поиски тайных укрытий печатей он бы немедленно отправил весь Орден, начиная от ещё совсем зелёных послушников и заканчивая постоянно нанимаемыми головорезами.
  Но именно сейчас, когда он узнал величайшую тайну в мире, он, глава самого могущественного церковного ордена, ничего не может сделать. Монмиракль в осаде которую неделю, войска собранные в Крестовый поход против еретиков со всей империи не пропустят даже пары лучших лазутчиков, не говоря уже о целой экспедиции.
  - И ведь никто меня сейчас не будет слушать. Воистину, Император - ставленник самого Черного Сеятеля. Не иначе ему захотелось орденских богатств, собранных в бесчисленных походах и боях. Мало ему спокойных границ и относительной веротерпимости в Империи. Ему дороже шелка и золото на его фаворитах.
  Монбар презрительно сплюнул.
  Не уличением императорских пороков сейчас нужно заниматься. Нужно найти способ сообщить о раскрытой тайне братьям в Новую Иберию. Там их найти будет сложнее, а значит шансов на успех у них больше.
  Проблемой была и передача воистину бесценного сообщения. Письму такого не доверишь, да и гонца сейчас не найти даже за всё золото мира, будь оно не ладно. Оставалось одно, связь с помощью магии, передача мыслей на расстоянии…
  Например, Михно. Или лучше Константину.
  Правда ни тот, ни другой могут не понять мыслей самого Монбара, а Михно может ещё принять всё за старческий маразм. Но это единственный шанс.
  Даже смешно. Глава гонимого Империей Ордена Клинков собирается воспользоваться магией для спасения самой Империи и остального мира в придачу. Нет, это не смешно. Это страшно…
  - Роланд, - молодой помощник-адъютант, сколько таких было, но этот точно последний, - маэстро Карнилиуса ко мне в кабинет. И казначея туда же. Через десять минут начнётся самый необычный совет в жизни магистра Ордена Клинка Господнего. Бывшего уже Ордена. Карнилиус. Когда-то руннский учёный, специалист по древним народам, теперь орденских собиратель еретических обрядов и самых удачливый их реставратор. На сей раз Монбару не снять его с костра. Первым приполз, что не удивительно, казначей. Удивительно было другое, старый монах действительно скорее переползал с места на место, но делал это заметно быстрее иных молодых воинов. Как оказалось, он не только хорошо передвигается, но и думает не плохо. Эх, надо было прислушаться к его советам и ежемесячно отчислять какую-нибудь объёмную сумму в императорский карман. Глядишь, протянули бы на пару лет дольше. Как тяжело объяснять что-то очень важное людям, которые не привыкли к большой ответственности. Карнилиус, казалось, будет сомневаться до самого падения замка. Казначей вообще отказывался что-либо понимать.
  - Маэстро, готовьтесь к ритуалу. Брат казначей, пройдёмте в главную сокровищницу.
  Массивную дверь из необычного металла могли открыть всего два человека на свете: брат магистр и брат казначей. Это был закон Ордена. Мог её ещё открыть Карнилиус, который её и устанавливал, но в честности старого учёного было грешно сомневаться. Главная сокровищница была много меньше основной, и в ней было гораздо меньше золота и драгоценностей. Зато было гораздо больше Сокровищ. Церковные и светские святыни, наделённые ужасной по своей силе магией, всевозможные тотемы дикарей и идолы еретиков, половина из которых ещё не были до конца изучены. Выносить отсюда, что-либо было не просто запрещёно, но немедленно каралось смертью. Так погибли два магистра и неизвестно, сколько казначеев, поставивших себя выше мудрости Господней. Сегодняшний день был исключением.  Вернувшись в свои покои, Монбар вновь сильно задумался…
  Он не может вынести чашу из замка. Значит нужно, чтобы кто-нибудь из победителей позарился на неё. Будь печать книгой и свитком, а не хрустальным бокалом, магистр Клинков бы имел на одну проблему меньше.
  Завалить её моими драгоценностями? Поставить на постамент в центре зала?? Решение важнейшей для мира проблемы бесцеремонно прервал Роланд. Назвать ворвавшегося адъютанта взволнованным было бы не совсем верно:
  - Они вновь идут на приступ! Следующего натиска нам не выдержать!
  Вот оно. Господи, неужели я так плохо служил тебе??
  - Роланд, сын мой, мой меч и полкувшина лучшего вина из моей коллекции. Быстро.

***

  Замок Монмиракль был подарен первым Клинкам как знак признания их заслуг в деле борьбы с Врагами Веры. Правда, тогда это был обыкновенный деревянный никому ненужный форт на скалистом берегу самого южного из островов Империи. Но тот, чьё ремесло чужая смерть, не может жить в продуваемом всеми морскими ветрами сарае. В перерывах между Святыми походами и молитвами, монахи выстроили из местного камня замок равный самому Стигге. Поколение за поколением магистры Ордена укрепляли свою твердыню, не забывая и о духе своих воинов. Монмиракль расположился в южной части полуострова, попасть на который, теперь можно было, лишь переплыв вырытый Клинками канал.
  На островном берегу канала раскинулись поля, луга и сады Ордена, а на материковом - выросло поселение, большинство зданий в котором являлись постоялыми домами, дающими приют наёмному войску Ордена, и храмами, которые здесь строились якобы для замаливания грехов солдат удачи.  И вот теперь всему этому раю воинствующих монахов пришёл конец. Посёлок давно был занят императорскими войсками. Флот ежедневно расстреливал Монмиракль, а с падением островного форта, защищавшего островок от нападения с материка, стены твердыни также регулярно беспокоила и наземная артиллерия.
  Андре де Монбар знал, что, потеряв форт, они обречены, и лишь старался оттянуть день гибели своих людей. На островке не осталось ни одного вольнонаемного солдата, лишь монахи. Те, кто верил, что Господь един во ста лицах, что слова Его верны на тысячи языков, а слуха Его всегда достигнет праведная молитва, даже если молящий стоит на одной ноге, ночью и без одежд. Стройные ряды имперско-церковных войск приближались к замку под грохот пушек и мушкетов. Клинки огрызались, как могли. А могли они немало: пушки, древние катапульты и баллисты были пристрелены к каждой травинке, родные стены надёжно защищали от снарядов противника, впереди ещё припасено немало сюрпризов. 
  Но что может несколько тысяч профессионалов против всей империи??
  - Роланд, всех командоров ко мне! Быстро!
  Они были готовы умереть за него. Жаль всех, больше всего – Эскарину. Ну, ничего, они увидятся, в другом, в лучшем, чем этом мире. Последний бой обреченных. Монбар принял финальный поцелуй – поцелуй дамы сердца, которая она дарила своему рыцарю.
  Императорская армия шла в свой последний бой против еретиков-клинков. Сегодня с ними шёл в бой их Император, значит, они обязательно победят. Должны победить. Сейчас артиллерия, поливающая замок сплошным ливнем снарядов, нарушит глухую оборону противника и под прикрытием мушкетёров пехота броситься на штурм твердыни. Внезапно главные ворота бесшумно распахнулись, и из них вылетел клин сверкающих в лучах солнца воинов.
  Клинки вышли на свой последний бой, вышли молча. Эта их тишина казалось, и усыпила бдительность имперских военачальников. Сверкающий клинок, на острие которого был сам Андре де Монбар, успел глубоко врубиться в ряды пехоты. Древний орден, чье название отображало их умение. Орден Клинка Господнего, он именовался не просто так -  все от самых младший послушников до магистра превосходно владели холодным оружием. Секрет стали, который знали только орденские оружейники, позволял создавать самые совершенные мечи на свете. Острия их были укреплены и заточены с помощью магии.
  И они нанесли удар. Императорская армия, наполовину состоявшая из церковников, звыла, словно раненый зверь, когда Андре начал прорубаться сквозь нее, пытаясь добраться до Императора, или хотя бы забрать с собой в пекло как можно больше врагов. Падали руки, головы, кровь текла рекой, попадая ему на лицо и заливая глаза. На столь близком расстоянии и в таком хаосе огнестрельное оружие было почти бесполезно – большинство выстрелов имперцев поражали своих же.
  Но надежды не было, их было слишком мало. Андре видел, как их начали теснить, как императорские гвардейцы сами кидались на мечи врагов, закрывая своего повелителя. Между ним и Александром росла стена из трупов. Круг сомкнулся, их отрезали от ворот крепости. Теперь Клинков сжимала исполинская петля, душа, сминая, словно гигантская змея, что обитает в джунглях Новой Иберии. Их становилось все меньше, конечно, Император хотел взять как можно больше живых, чтобы потом под пытками вырвать из них признание. Силен ты Александр, но тебе не обойтись без лжи. Ты обвинишь Орден в самых грязных преступлениях, лишь, для того чтобы положить свою жадную длань на его богатства. Живым он не дастся, решил Монбар.
  Где-то страшно закричал Роланд, Андре мотнул головой, и увидел своего адъютанта мертвым. Прощай друг… Прощайте все. И тогда он начал свой последний танец, подняв с земли второй меч, меч одного из мертвых братьев, Андре размахнулся и начал кружиться с клинками, разя направо и налево, сметая, словно смертоносный вихрь все со своего пути. Он убил многих, прежде чем тяжелый камень из боевой пращи ударил его по шлему.
  Над ним сомкнулась тьма, и последнее, что он услышал – это был голос боевого лекаря из императорских войск.
  - Он будет жить, – сказал голос. – Он будет жить…
  Монмиракль пал, Орден перестал существовать, Клинок Господень догрызала ржавчина имперских войск.

[Этьен де Нортми]

1 число месяца Полотна. Рунн.

  Раздался мелодичный звон, и Черный герцог вступил в зал заседаний. Шум от множества спорящих голосов тотчас же утих, и все взгляды устремились на него. Из-за спины Черного герцога вынырнул канцлер, занявший свое место, а Этьен еще некоторое время стоял и оглядывал собравшихся. Наконец, сел и он, заняв свое место – по правую руку от Альфреда де Барна.
  - Господа, Вы все уже, наверное, слышали эту скорбную новость… - негромко сказал Альфред. – Император Александр XVI этой ночью скончался…
  - Что именно произошло? – спросил Поль де Эстэ.
  Альфред перевел взгляд на Этьена.
  - Император был найден мертвым в малом тронном зале при обходе стражи. В комнате следов борьбы нет, на теле повреждений тоже нет. Рядом с телом обнаружены осколки чаши, которую Александр видимо, выронил в момент смерти…
  - Ваши версии? – Поль скрестил руки на груди.
  - Смерть могла быть как естественной, так и вызванной внешними причинами… Сейчас этим занимаются врачи… - Черный герцог переводил взгляд с одного члена правительства на другого. Те поеживались и опускали глаза. – Я жду их ответа с минуту на минуту.
  Поль покачал головой.
  - Я спрашиваю о другом. Вы ПОДОЗРЕВАЕТЕ кого-то?
  - Да, – прямо ответил Этьен де Нортми. – Но я не могу назвать имя, сами понимаете. Мне нужны веские доказательства.
  - Я понимаю… - Поль откинулся на спинку кресла. – Что ж, Вам и карты в руки.
  - Но я так понимаю, что этой ситуацией, мы обязаны Вам, Ваша Светлость? – Анжель Аллон поднялся с другого конца стола. – Кто как не Вы должны были следить за безопасностью нашего Императора? Господа, можем ли мы быть уверены, что человек уже однажды оплошавший не ошибется еще раз? – Анжель прищурился. – Ваша Светлость, Вам не кажется, что вы не справляетесь с возложенными на Вас обязанностями?
  В зале зароптали.
  - Тише, тише… - Альфред взмахнул рукой, пресекая всякий шум. – Сядьте Анжель, Вы не разбираетесь в ситуации. Я лично видел доклады Этьена, он предупреждал Императора о возможной опасности. После смерти Первосвященника мы утроили стражу в Рунне. К сожалению, покойный Император не всегда с должным вниманием относился к собственной безопасности… как впрочем, и к остальным государственным делам. А вот насчет чего Вы должны быть в курсе, так это насчет того, что Этьен последние пять лет наполовину финансирует СИБ из собственной казны…
  Анжель пожал плечами.
  - Да, я в курсе. Что ж вопрос снят.
  - В таком случае я продолжу… - Этьен бросил мрачный взгляд на министра налогов. – Будьте уверены – отныне все внимание СИБ будет направленно на поиск виновных… Но перед нами сейчас стоит иная задача – Император умер, не оставив наследников, теперь государство возглавляет канцлер. До тех пор пока не будет найден новый Император…
  - Этьен, Вы уверены, что явных наследников нет? – спросил Леонард Фабер.
  - Да. – Черный герцог взглянул на Манфреда де Нубэ. – Главный судья, я хочу, чтобы Вы прокомментировали сложившуюся ситуацию.
  Манфред встал и, прокашлявшись, заявил:
  - Ситуация, признаться, и впрямь не имеющая аналогов… Совершенно ясно, что наследует ближайший родственник – мужского пола, а если такового нет, престол могла бы занять и женщина. Есть три права – право крови, право воли, и право чести… По праву крови престол занимает ближайший родственник, у которого наибольшая степень родства с покойным. По праву воли – наследник тот, кто указан в последней воле, конечно, если он родич умершего… По праву чести – наследником является ближайший родственник, в чьем происхождении нет изъянов, причем права женщины учитываются лишь после прав мужчины… Да, тут есть противоречие – новые законы принимались, а старые продолжали действовать… Но есть возможность вынести единственно верное решение – созвать Высокий Совет, состоящий из представителей благороднейших родов Империи, церковных иерархов, представителей купечества и ремесленников. Это собрание, выражающее волю народа, имеет права равные с правами Императоров, и оно должно своей волей утвердить наследника!
  - Согласен, – бросил Этьен де Нортми.
  - Согласен, - тотчас же отозвался канцлер, и за ним это повторил хор голосов.
  - Тогда принято. – Черный герцог встал. – Все согласны, что управление страной теперь поручается нашему канцлеру, вплоть до того момента, как будет коронован новый Император, которого, в свою очередь выберет Высокий Совет?
  - Возражений нет, – заметил де Фабер. – Что будет с Александром?
  - Церемониями у нас занимается Церковь… - заметил Черный Герцог. – Мы приняли решение объявить 50-дневный траур по усопшему… Этого времени должно хватить на то чтобы оплакать его, и для того чтобы члены Высокого Совета успели прибыть. Полагаю, канцелярия тотчас же займется составлением писем ко всем владыкам Империи…
  - Заседание объявляю оконченным. – Альфред ударил в небольшой гонг. - Господа, предлагаю немедленно заняться вашими непосредственными делами. Мне не надо объяснять вам, что теперь все лишь усложняется…
  Этьен встал из-за стола.
  - Всего хорошего, господа.
  Уже в коридоре его догнал Леонард де Фабер.
  - Герцог!
  - Слушаю Вас, – глава СИБ остановился, внимательно разглядывая лицо своего собеседника. Похоже, министр путей и сообщения был взволнован, напуган, растерян.
  - Даже не знаю, как Вам сказать. – Леонард замялся.
  - Лучше говорите все, как есть, – прямо сказал Черный  герцог. – Чистосердечное признание облегчает Вашу участь.
  - Дело совсем не в моей участи, – возразил министр. – Дело в моих дочках. Я слышал, Вы собираетесь допрашивать всех, кто в ту ночь находился на острове…
  - Совершенно верно, – ответил Этьен. – Там был и мой сын. Он тоже будет допрошен на общих основаниях. Правосудие слепо, Леонард, оно карает преступников независимо от чьих-то родственных связей, денег, заслуг и прочего. Я могу обещать Вам лишь одну вещь – справедливость. Виновные понесут наказание…
  Леонард как-то сразу сник.
  - Но, следует заметить, что у сестер Фабер отсутствовал какой-либо мотив… Их, вполне, устраивал Император и сложившееся положение, - продолжил Этьен. – Следовательно, маловероятно, что тут есть какая-то их вина…
  - Спасибо, – министр улыбнулся. – Вы меня успокоили…
  - Я выполняю свой долг, граф, – холодно заметил Черный Герцог. – Выполняйте Ваш, и все будет нормально.
  Он вышел из здания правительства и направился к Монтристиду по главной имперской дороге. Этьен много раз ходил этим путем, но сегодня что-то явно поменялось – в окружающей обстановке, людях, небе, деревьях и птицах. Да, Император умер, но он больше не узнавал привычный ему Рунн, это был другой город, город из его снов. Мимо Черного герцога пронеслась пара всадников, поднимая столбы пыли из под копыт. Герцог на секунду прикрыл глаза, чтобы в них не попал песок… А когда открыл…


  Пыль осела, и Этьен увидел отца, Робера, Эдвара и Филиппа. Ну, слава тебе Господи, а то он уже думал, что потерялся. Мальчик подбежал к улыбающимся братьям.
  - Опять заблудился Этьен? – Робер схватил его за руку.
  Младший Нортми кивнул. Он вместе с братьями и отцом, оставив маму, сестричку и маленького братика в замке, приехал две недели назад в Рунн, и теперь гулял по городу. Удивительно, они все время ходили по разным улицам, и Этьен никак не мог запомнить, как возвращаться в тот дом, в котором они остановились.
  - Этот город такой большой, совсем не такой как Тюрель… - сказал он.
  - Больше ровно в пятнадцать раз… - важно заметил Филипп. – Это очень древний город, ему свыше трех тысяч лет. Хочешь леденец?
    - Хочу, – сказал Этьен.
  Брат расплатился с продавцом и вручил младшему Нортми большого феникса на палочке.
  - Феникс – императорский герб, – снова заметил Филипп, любящий покрасоваться своими знаниями. Он означает то, что хотя Империя иногда проигрывала войны, но всякий раз находила силы – и возрождалась еще сильнее, чем прежде.
  – А, правда, что мы увидим Императора?
  - Увидим, – его отец подошел к ребятам. – Завтра будет большой праздник, день Святого Августа, а герцоги Морле и Люфур, наконец, решили заключить мир. Это правильно, страна уже устала от бесконечной борьбы… Запоминай это день Этьен, когда-нибудь будешь вспоминать о том, как это случилось. Будешь свидетелем грандиозных событий, навсегда поменявших историю…
  Этьен удивленно посмотрел на отца.
  - Разве ты не хочешь стать великим полководцем, и, наконец, победить жестокого герцога Морле?
  - Ну… - Черный герцог задумался. – Конечно, хотел бы. Это было бы справедливо, если бы Морле наконец ответил за все свои преступления. Но, выбирая между ним и миром, я выберу мир. Худой мир лучше хорошей войны, запомни это Этьен. Ведь мы сражаемся не за наши амбиции, жажду денег и славы, а за простых людей – за то чтобы они могли жить, сеять, собирать урожай… Понял?
  Этьен кивнул.
  - Да. Значит, будет мир?
  - Мир, – герцог Рене кивнул. – Завтра. А сегодня мы просто гуляем. Правда, красивый город?

     
  Раздался звон колокола, и Этьен вздрогнул. Ну и чего ты, старый дурак, застыл посреди улицы? Воспоминания замучили? Черный герцог еще раз обругал себя, и быстрым шагом направился к Монтристиду. Нужно кое-что узнать, а в тюрьме хранились и старые архивы.
  И все-таки он стар, уже слишком стар для этой работы. Предыдущий глава СИБ уже в эти годы передал все дела приемнику, а Этьен еще такового не подготовил. Питер – отличный исполнитель, но как руководитель никуда не годится. За таким нужен глаз, да глаз, вот и сегодня – какого дьявола нужно было сообщать Эдвару о том, что произошло во дворце? Племянник тоже глуп, но может еще подрастет, наберется ума.
  На плечо ему упала капля, и Черный герцог ускорил свой шаг. Тяжелые капли стали падать и тут и там, минута и по мостовым уже барабанил настоящий яростный весенний ливень.
  Уже изрядно вымокавши, он забежал в двери Монтристида.
  - Герцог? – у порога появился комендант.
  Этьен кивнул и оглянулся – ему показалось, что за стеной дождя что-то мелькнуло.

  И в самом деле, мелькнуло. Они вместе Робером бежали по заливаемой ливнем улице, а где-то впереди виднелись спины Эдвара и Филиппа. Этьен на мгновение остановился, чтобы смахнуть воду с лица, и вновь – Робер крепко схватил его за руку и помчался вперед. Мальчик еле успевал за ним. Наконец, они вбежали в том дом, в котором остановились на ночлег. Эдвар и Филипп уже хохотали, и к ним сразу присоединился Робер.
  - Это было здорово, – сказал старший брат.
  - И не говори, – покачал головой второй. – А в Нортми еще лежит снег.
  - Еще пара дней здесь, и я заскучаю по дому, – улыбнулся Филипп.
  - По дому, или по Марте? – ехидно спросил Эдвар.
  - Ах ты! – Филипп кинулся на него, и братья, захохотав, упали на пол.
  - Ладно, тихо! – сказал Робер, тоже еле сдерживая смех. – Я тоже скучаю – и по матери, и по Лауре и даже по маленькому Шарлю…
  По длинной лестнице ведущей в их комнаты, спускался отец с каким-то незнакомым Этьену человеком. У незнакомца были длинные черные усы, смеющиеся глаза и короткая бородка.
  - Дети, давно хотел вас познакомить. Это герцог Жером де Люфур, лучший из людей.
  - Ну, право. – Жером рассмеялся. – Рене, Вы меня перехваливаете, что обо мне подумают ваши сыновья? Что я хвастун?
  - Тем не менее, запомните дети – герцог де Люфур – великий человек, – отец взглянул на растерявшихся сыновей. – Жером, вот это Робер, вот это Эдвар, вот это Филипп, а вот этот маленький и серьезный… это Этьен.
  - Здравствуйте, герцог Жером. – тихо сказал Этьен де Нортми. – Рад, что познакомился с вами… Я много слышал о Вас.
  - Вот как? – Жером де Люфур усмехнулся. – Какие же сказки Вы рассказываете детям на ночь, Рене?
  - Весь Север говорит о доблести дома Люфуров. – заметил Черный Герцог. – А теперь давайте пройдем к столу…
  Дети, помыв руки, стали рассаживаться вдоль длинного обеденного стола. Герцог Люфур и отец уселись на противоположные концы.
  - Рене, как Вы думаете, можно ли доверять Мишелю де Морле?
  Отец задумался.
  - Я доверяю ему, – сказал он через какое-то время. – Равно как слову всякого дворянина. Или Вы о чем-то ином?
  - Нет, – быстро сказал Жером. – Но у меня есть некие подозрения…

  Этьен покачал головой.
  - Что вы говорите? – на него ожидая ответ, глядел Жак-Кристоф.
  - Ничего, – сказал Черный Герцог. – Забудьте. Сегодня у нас всех тяжелый день.
  - Да, я знаю. Император умер, – сказал комендант. – Вы совсем промокли герцог, пойдемте к камину, глотнете глинтвейна, а то не ровен час, заболеете. А вы нам нужны сейчас, ой как нужны.
  - Спасибо, – сказал Черный герцог, вешая промокший плащ и усаживаясь к камину. – Действительно, болеть совсем не хочется, поэтому буду премного благодарен. Я к вам не надолго, еще очень много дел на сегодня.
  - Момент. – Жак-Кристоф, как и все тюремщики был радетельным хозяином, заботившимся о своих гостях.  Он уже ловко накидал на подносик всяческой закуски, поставил котелок на огонь, зажег свечи, уселся напротив герцога в кресло.
  - Что ж, если у Вас, есть немного времени… то пока посидите здесь… Может быть, расскажите, кто убил Императора? Или это государственная тайна?
  - Совсем нет, – сказал Этьен. – Тайны нет, как нет и убийцы. Расследование ведется, результаты будут не скоро.
  - Но я слышал, уже есть арестованные? – осторожно сказал Жак-Кристоф.
  - Как быстро расходятся слухи… - заметил Черный герцог. – А ведь это действительно тайна. Да, один арестованный действительно есть, это мой сын.
  Тюремщик ошарашено замолчал. Этьен тоже ничего не говорил, он смотрел на пламя, горящее в камине…

  Пламя… Пламя рвалось к небесам. Словно безумный зверь, вырвавшийся из клетки, оно теперь пожирало все вокруг. Горели дома, деревья, люди, лошади…
  Испуганный и злой Робер держащий клинок в одной руке, а в другой рукав Этьена, бегал по улицам. Вокруг носились другие люди… Они тоже были напуганы и злы, а мальчик которого разбудили среди ночи, никак не мог понять, что происходит, куда делись отец и остальные братья.
  - Вставай, - сказал ему брат. – Просыпайся, надо идти!
  И тогда еще ничего, не понимая, он вскочил, оделся, и брат поволок его на улицу. В доме, похоже, никого не было. И теперь…
  - Они идут! – воскликнул кто-то. – Робер наконец отпустил рукав Этьена и стал заряжать свой пистолет.
  - Что происходит? – наконец спросил мальчишка. – Где все?
  Робер не ответил. С другого конца улицы, где в беспорядке были сложены бочки, груженые телеги и мешки с песком раздался шум – голоса и грохот. Брат подбежал к одному из стоящих там высоких людей с ружьем.
  - Кто это?
  - Морле и Иберо! Проклятые ублюдки, – человек сплюнул. – Клятвопреступники, предатели, они убили герцога Люфура!
  Этьен остановился как вкопанный. Неужели, герцог мертв? Но ведь он только несколько часов назад разговаривал с ним… Тем временем вдали уже были видны приближающиеся шеренги – воины в камзолах и с флагами, средь пожаров развевались гордый орел и крылатый змей…
  - Отомстим за Люфура! – заорал кто-то.
  Раздались первые выстрелы, кто-то закричав упал. Робер крикнул:
  - Стой здесь! – и кинулся вперед. Две стороны сошлись в рукопашной, и все смешалось. Пламя рвалось вверх, грохотали взрывы – похоже, где-то стреляли из пушек. Люди кричали и умирали. Этьен стоял, как вкопанный не в силах понять, и поверить в происходящее здесь… Робера было не видно, и через какое-то время хлынувшая назад толпа подхватила и понесла его. Люди убегали, а солдаты стреляли им в спины.… Наконец, он споткнулся и упал, его чуть не затоптали, но он отполз на край улицы, к домам, где и спрятался меж сломанных телег.
  Ему никогда еще не было так страшно. Он не понимал что происходит, почему и кто убил герцога Люфура, а солдаты сражаются с другими людьми. Робер куда-то делся, а братья с отцом так и не появились. Этьен боялся за них, боялся за себя, боялся всего…
  Его никто не замечал, а мимо скакали всадники… Когда, все вроде затихло, Этьен встал и пошел по улице… Везде, куда только доставал взгляд лежали мертвые люди… Вдали все еще громыхали выстрелы… Мальчик долго и бесцельно бродил по разрушенному городу, в котором еще где-то бушевал бой. Но это уже не был бой между двумя противоборствующими группировками… Он видел, как из домов помеченных белым крестом, солдаты вытаскивали и убивали людей, выносили имущество…
  Этьен осторожно подобрал один из оброненных кем-то пистолетов. К его счастью, на худенького мальчика в бедной одежке никто пока не обращал внимания. Оружие было очень тяжелым, когда он попробовал его поднять и нацелить на солдат, у него задрожали руки. Да он и не мог застрелить их всех! Он раньше никогда не стрелял в людей!
  Его внимание привлек женский крик. Солдаты вытащили какую-то девчушку из дома – но убивать не стали, они разодрали на ней одежды. Мальчик сжал зубы, он уже был достаточно большим, чтобы знать, что последует за ним. Он поудобнее взял пистолет обоими руками и выскочил на середину улицы.
  - Отпустите ее! – его голос был слишком тонок и  дрожал, но его услышали. Солдаты удивленно повернулись, а когда увидели – расхохотались.
  - Шел бы ты мальчик, – один из них сделал шаг к нему, но Этьен уже жал на курок. От выстрела у него зазвенело в ушах, отдача его швырнула на мостовую. Он хотел подняться, но внезапно раздался шум, с соседней улицы выскочил отряд кавалерии, и между ними и солдатами завязалась перестрелка.
  Нет, встать у него не получалось – кружилась голова. Он слишком сильно ударился затылком во время падения. Внезапно сильная рука подняла его, и забросила в седло, за другого всадника. Этьен открыл глаза, перед ним стоял отец. Впереди сидел улыбающийся Филипп.
  - Теперь я вижу, что он настоящий Нортми. – заметил брат.
  Отец был весь в гари, его камзол был разорван, по щеке текла струйка крови.
  - Что происходит? – спросил Этьен.
  - Герцог Морле предал нас, – мрачно сказал отец. – Ночью его солдаты взяли Рунн в кольцо, теперь он, вместе со своими союзниками истребляет всех откровенцев в городе. Он не смог победить нас в честном бою, и теперь…
  - Где Робер? – внезапно сорвавшимся голосом спросил мальчик. – Он был со мной, но мы расстались…
  Отец и Филипп опустили глаза.
  - Многие хорошие люди погибли в этот день, – глухим голосом сказал Черный герцог. – Убиты главы домов Конарэ и Штеймов… Детей Люфура убили у него на глазах!
  Этьен всхлипнул. Нет, он не хотел плакать, мужчина и Нортми не должен проявлять своих эмоций! Но все было так не справедливо, и это было уже не исправить! Робера и остальных не вернуть…
  Черный герцог еще раз вздохнул.
  - Мертвых не вернуть, но мы-то живы… Нам нужно прорываться из города. К сожалению, все пути перекрыты солдатами Морле, поэтому придется сражаться…
  - Мы ударим внезапно и сомнем их ряды! – яростно вскрикнул Филипп. – Они заплатят за смерть Робера!
  Черный герцог оглядел свой небольшой отряд.
  - Тогда с Господом!
  Всадники неспешной рысью двинулись к северным воротам. Там за ними уже земли Нортми, герцог Морле не посмеет следовать за ними. Мимо Этьена проносились горящие и разрушающиеся дома, обдававшие их искрами, лошади перепрыгивали через завалы… Этьен осторожно выглянул из-за спины брата… Они приближались к воротам.… А там…
  На башнях, вдоль ворот и почти везде, везде стояли стрелки. Очередная западня! Похоже, Морле учел все. Рене жестом остановил своих людей на позиции, до которой пули бы не доставали их.
  - Я герцог Рене де Нортми! – громко сказал он. – Именем Господа, пропустите нас с миром! Со мной раненные, дети и женщины! Мы всего лишь хотим покинуть Рунн!
  Стрелки молчали, не отвечали. Лошади переступали с ноги на ногу. Где-то еще вдали слышались пушечные выстрелы.
  Черный герцог еще раз вздохнул.
  - Этьен садись на отдельного коня, – и когда мальчик пересел, сказал. – Чтобы не случилось, не возвращайся и не оглядывайся назад!
  - Что происходит? – жалобно спросил Этьен. – Что Вы задумали…
  Герцог Рене не ответил, еще раз оглядел своих соратников. "К атаке" – запела труба, и цепь всадников, перейдя на галоп, поскакала к воротам. Стрелки лишь чуть промедлили, и в ту же секунду огонь из ружей смел половину отряда Черного герцога. Но те, кто остались живы, успели достичь ворот, и все в очередной раз смешалось в кровавом бою.
  Этьен чувствовал, как дрожит под ним его конь, слышал крики и выстрелы, но ничего не видел в облаках дыма. Внезапно кто-то схватил его коня под уздцы, и повел вперед, дым чуть-чуть рассеялся, и мальчик понял, что это его отец.
  - Этьен! – Черный герцог истекал кровью. – Ты должен выбраться из города! Здесь есть калитка, я выпушу тебя. Скачи в Тюрель, расскажи своей матери о том, что случилось здесь! Она знает что делать!
  - А ты? – Этьен жалобно посмотрел на него. – Почему ты не отправишься со мной? А братья?
  Герцог Рене улыбнулся.
  - Это наше право – самим решать, как и когда умирать! Мы ошиблись, когда поверили этому негодяю и потомку предателя. Никогда не верь, тем, кто предавал, Этьен! Помни что ты Нортми, теперь ты Черный герцог!
  - Я… - неуверенно сказал Этьен. – Отец!
  Но герцог Нортми его не слышал, он направил коня на очередной подбежавший отряд пехоты Морле. Те вопили проклятья, но ничего не могли сделать с конницей на близком расстоянии. Люди Рене могли продержаться достаточно долго, чтобы дать уйти одному человеку…
  Этьен сжал зубы, чтобы не заплакать и пришпорил коня. Он проехал узкий коридор в стене и вырвался на свободу… Прочь, прочь из Рунна…

  - Ваш сын… - повторил Жак-Кристоф. – И что вы собираетесь делать по этому поводу?
  - Ничего, – заметил Черный герцог. – Может быть его это чему-нибудь научит… Уж не думаете ли Вы, граф, что я воспользуюсь служебным положением и вытащу своего сынка из застенка? Вы меня не за того человека приняли… Разумеется, он пробудет там достаточное время, чтобы выяснить истину, если обстоятельства сложатся так, что дело будет не в его пользу – тем хуже для него…
  Жак-Кристоф замолк, уставившись куда-то в другую сторону.
  - Прошу простить меня, граф, – сдержано сказал Этьен. – Что-то мне не по себе сегодня… Тяжелый сегодня день… Давайте лучше займемся работой…
  Вместе они стали доставать тяжелые папки и искать в них нужные документы. Здесь хранились акты, которые издал еще первый Александр, и поэтому работу предстояло проделать титаническую… Но видимо Черному герцогу везло, он нашел кое-что подходящее достаточно быстро. Удачно, так как все равно нужно было идти, слишком много дел его ждало.
  Этьен вышел на улицу, к счастью дождь уже закончился, но по улицам гуляли порывы ледяного ветра… Ветер срывал плащи, валил с ног, завывал в узких улочках…

  Ветер. Он стоял на вершине одной из башен замка Нортми. Сегодня тяжелый день – хоронят его мать. Опять придется успокаивать Лауру и объяснять Шарлю куда делись все родители и все его братья. А потом – снова война.
  Этьен сложил руки на груди. Да, он уже научился называть себя герцогом Нортми в мыслях. Стоит подумать о том, что делать с Морле – говорят тот, снова собирает войска для похода на Нортми. Все-таки Мишель больше потерял, чем приобрел – симпатии всего Севера теперь на стороне откровенцев и их вождей. Но должна состоятся еще одна битва…
  Прошли серые дни, была глубокая осень. Да, его слушались многие, кто был взрослее, по слову нового Черного герцога собирались армии. У него были и помощники, были и боевые товарищи, готовые отдать за него жизнь. Наконец, две армии встретились. Позже эту битву назовут Тармидадской бойней. И в самом деле бойня… Рвались снаряды, обе стороны бросали на приступы невообразимое количество народу. Яростный граф Джейс Рунфайр со своей конницей творил чудеса. Этьен и сам руководил парой атак. Ночью к ним пришли парламентеры, оказалось что, Дома Морле больше не существовало – последний из их рода лежал в своей палатке с дырой в груди. Сражаться было не за что…
  Утром можно было бы продолжить бесполезный и бессмысленный бой, но Этьен с Джеймсом решили иначе.
  - Если мы победим, Этьен, у тебя есть шанс занять престол. Император бежал в Скифию…  - сказал Рунфайр.
  Но он отказался. Никогда Нортми не претендовали на престол, ведь в незапамятные времена они поклялись вечно служить александритам, а Нортми клятвы не нарушают. Более того, шансы на победу и у той и у другой стороны были равны, ведь тридцатипятилетняя война изрядно измотала обе стороны. Нет никакого смысла в том, чтобы его большее количество людей погибло, и поэтому следовало вернуть все на свои места – в первую очередь, Константина на трон. А место Нортми – в их землях…  И с оставшимися врагами нужно заключить мир. "Худой мир лучше хорошей войны", - говорил его отец. – "Ведь мы сражаемся не за наши амбиции, жажду денег и славы, а за простых людей – за то чтобы они могли жить, сеять, собирать урожай…"
  Да, мир был заключен… Церкви пришлось отказаться от претензий на Северные земли, и откровенцы получили равные с экклесиатами права. Император вернулся и занял свой трон, позже ему нашли жену-экклесиатку. Как впрочем, и ему самому – юная Гертруда Барна стала женой Черного Герцога…
  И он вернулся в Рунн…

  Этьен дошел до цитадели Нортми в Рунне, в тот момент когда багрово-алое светило коснулось земли… Он остановился на несколько минут, чтобы посмотреть как заходит солнце… Столько же времени прошло с тех пор, а воспоминания никак не покидают его…