Часть первая: Ветер перемен Опции

[Народ]

2632 год, месяц Полотна.
Остров Меллит, крепость Ордена Клинка Господнего.

  …и одолел Он воинство тёмное, ибо никогда не сравниться исчадиям адовым с силами Его. И заточил Он демонов ада, и над каждым поставил печать незыблемую. Не было у Него ни злата благородного, ни кипарисового дерева чистого, как всем истинно в него верующим ведомо сильнейших преград супротив сил Тьмы, а была только дорожная сума с нехитрым скарбом бедного странника. Так по воле Его стали величайшими стражами и защитниками рода людского гребень да зеркало, медальон да кость рыбья…

  К сожалению даже Книга Книг подтверждала страшную находку. Итак, и демоны и печати действительно существуют, в этом легенды многочисленных полудиких племён и неверных народов не лгали. И если месторасположение заточения демонов Андре де Монбара не волновало, то на поиски тайных укрытий печатей он бы немедленно отправил весь Орден, начиная от ещё совсем зелёных послушников и заканчивая постоянно нанимаемыми головорезами.
  Но именно сейчас, когда он узнал величайшую тайну в мире, он, глава самого могущественного церковного ордена, ничего не может сделать. Монмиракль в осаде которую неделю, войска собранные в Крестовый поход против еретиков со всей империи не пропустят даже пары лучших лазутчиков, не говоря уже о целой экспедиции.
  - И ведь никто меня сейчас не будет слушать. Воистину, Император - ставленник самого Черного Сеятеля. Не иначе ему захотелось орденских богатств, собранных в бесчисленных походах и боях. Мало ему спокойных границ и относительной веротерпимости в Империи. Ему дороже шелка и золото на его фаворитах.
  Монбар презрительно сплюнул.
  Не уличением императорских пороков сейчас нужно заниматься. Нужно найти способ сообщить о раскрытой тайне братьям в Новую Иберию. Там их найти будет сложнее, а значит шансов на успех у них больше.
  Проблемой была и передача воистину бесценного сообщения. Письму такого не доверишь, да и гонца сейчас не найти даже за всё золото мира, будь оно не ладно. Оставалось одно, связь с помощью магии, передача мыслей на расстоянии…
  Например, Михно. Или лучше Константину.
  Правда ни тот, ни другой могут не понять мыслей самого Монбара, а Михно может ещё принять всё за старческий маразм. Но это единственный шанс.
  Даже смешно. Глава гонимого Империей Ордена Клинков собирается воспользоваться магией для спасения самой Империи и остального мира в придачу. Нет, это не смешно. Это страшно…
  - Роланд, - молодой помощник-адъютант, сколько таких было, но этот точно последний, - маэстро Карнилиуса ко мне в кабинет. И казначея туда же. Через десять минут начнётся самый необычный совет в жизни магистра Ордена Клинка Господнего. Бывшего уже Ордена. Карнилиус. Когда-то руннский учёный, специалист по древним народам, теперь орденских собиратель еретических обрядов и самых удачливый их реставратор. На сей раз Монбару не снять его с костра. Первым приполз, что не удивительно, казначей. Удивительно было другое, старый монах действительно скорее переползал с места на место, но делал это заметно быстрее иных молодых воинов. Как оказалось, он не только хорошо передвигается, но и думает не плохо. Эх, надо было прислушаться к его советам и ежемесячно отчислять какую-нибудь объёмную сумму в императорский карман. Глядишь, протянули бы на пару лет дольше. Как тяжело объяснять что-то очень важное людям, которые не привыкли к большой ответственности. Карнилиус, казалось, будет сомневаться до самого падения замка. Казначей вообще отказывался что-либо понимать.
  - Маэстро, готовьтесь к ритуалу. Брат казначей, пройдёмте в главную сокровищницу.
  Массивную дверь из необычного металла могли открыть всего два человека на свете: брат магистр и брат казначей. Это был закон Ордена. Мог её ещё открыть Карнилиус, который её и устанавливал, но в честности старого учёного было грешно сомневаться. Главная сокровищница была много меньше основной, и в ней было гораздо меньше золота и драгоценностей. Зато было гораздо больше Сокровищ. Церковные и светские святыни, наделённые ужасной по своей силе магией, всевозможные тотемы дикарей и идолы еретиков, половина из которых ещё не были до конца изучены. Выносить отсюда, что-либо было не просто запрещёно, но немедленно каралось смертью. Так погибли два магистра и неизвестно, сколько казначеев, поставивших себя выше мудрости Господней. Сегодняшний день был исключением.  Вернувшись в свои покои, Монбар вновь сильно задумался…
  Он не может вынести чашу из замка. Значит нужно, чтобы кто-нибудь из победителей позарился на неё. Будь печать книгой и свитком, а не хрустальным бокалом, магистр Клинков бы имел на одну проблему меньше.
  Завалить её моими драгоценностями? Поставить на постамент в центре зала?? Решение важнейшей для мира проблемы бесцеремонно прервал Роланд. Назвать ворвавшегося адъютанта взволнованным было бы не совсем верно:
  - Они вновь идут на приступ! Следующего натиска нам не выдержать!
  Вот оно. Господи, неужели я так плохо служил тебе??
  - Роланд, сын мой, мой меч и полкувшина лучшего вина из моей коллекции. Быстро.

***

  Замок Монмиракль был подарен первым Клинкам как знак признания их заслуг в деле борьбы с Врагами Веры. Правда, тогда это был обыкновенный деревянный никому ненужный форт на скалистом берегу самого южного из островов Империи. Но тот, чьё ремесло чужая смерть, не может жить в продуваемом всеми морскими ветрами сарае. В перерывах между Святыми походами и молитвами, монахи выстроили из местного камня замок равный самому Стигге. Поколение за поколением магистры Ордена укрепляли свою твердыню, не забывая и о духе своих воинов. Монмиракль расположился в южной части полуострова, попасть на который, теперь можно было, лишь переплыв вырытый Клинками канал.
  На островном берегу канала раскинулись поля, луга и сады Ордена, а на материковом - выросло поселение, большинство зданий в котором являлись постоялыми домами, дающими приют наёмному войску Ордена, и храмами, которые здесь строились якобы для замаливания грехов солдат удачи.  И вот теперь всему этому раю воинствующих монахов пришёл конец. Посёлок давно был занят императорскими войсками. Флот ежедневно расстреливал Монмиракль, а с падением островного форта, защищавшего островок от нападения с материка, стены твердыни также регулярно беспокоила и наземная артиллерия.
  Андре де Монбар знал, что, потеряв форт, они обречены, и лишь старался оттянуть день гибели своих людей. На островке не осталось ни одного вольнонаемного солдата, лишь монахи. Те, кто верил, что Господь един во ста лицах, что слова Его верны на тысячи языков, а слуха Его всегда достигнет праведная молитва, даже если молящий стоит на одной ноге, ночью и без одежд. Стройные ряды имперско-церковных войск приближались к замку под грохот пушек и мушкетов. Клинки огрызались, как могли. А могли они немало: пушки, древние катапульты и баллисты были пристрелены к каждой травинке, родные стены надёжно защищали от снарядов противника, впереди ещё припасено немало сюрпризов. 
  Но что может несколько тысяч профессионалов против всей империи??
  - Роланд, всех командоров ко мне! Быстро!
  Они были готовы умереть за него. Жаль всех, больше всего – Эскарину. Ну, ничего, они увидятся, в другом, в лучшем, чем этом мире. Последний бой обреченных. Монбар принял финальный поцелуй – поцелуй дамы сердца, которая она дарила своему рыцарю.
  Императорская армия шла в свой последний бой против еретиков-клинков. Сегодня с ними шёл в бой их Император, значит, они обязательно победят. Должны победить. Сейчас артиллерия, поливающая замок сплошным ливнем снарядов, нарушит глухую оборону противника и под прикрытием мушкетёров пехота броситься на штурм твердыни. Внезапно главные ворота бесшумно распахнулись, и из них вылетел клин сверкающих в лучах солнца воинов.
  Клинки вышли на свой последний бой, вышли молча. Эта их тишина казалось, и усыпила бдительность имперских военачальников. Сверкающий клинок, на острие которого был сам Андре де Монбар, успел глубоко врубиться в ряды пехоты. Древний орден, чье название отображало их умение. Орден Клинка Господнего, он именовался не просто так -  все от самых младший послушников до магистра превосходно владели холодным оружием. Секрет стали, который знали только орденские оружейники, позволял создавать самые совершенные мечи на свете. Острия их были укреплены и заточены с помощью магии.
  И они нанесли удар. Императорская армия, наполовину состоявшая из церковников, звыла, словно раненый зверь, когда Андре начал прорубаться сквозь нее, пытаясь добраться до Императора, или хотя бы забрать с собой в пекло как можно больше врагов. Падали руки, головы, кровь текла рекой, попадая ему на лицо и заливая глаза. На столь близком расстоянии и в таком хаосе огнестрельное оружие было почти бесполезно – большинство выстрелов имперцев поражали своих же.
  Но надежды не было, их было слишком мало. Андре видел, как их начали теснить, как императорские гвардейцы сами кидались на мечи врагов, закрывая своего повелителя. Между ним и Александром росла стена из трупов. Круг сомкнулся, их отрезали от ворот крепости. Теперь Клинков сжимала исполинская петля, душа, сминая, словно гигантская змея, что обитает в джунглях Новой Иберии. Их становилось все меньше, конечно, Император хотел взять как можно больше живых, чтобы потом под пытками вырвать из них признание. Силен ты Александр, но тебе не обойтись без лжи. Ты обвинишь Орден в самых грязных преступлениях, лишь, для того чтобы положить свою жадную длань на его богатства. Живым он не дастся, решил Монбар.
  Где-то страшно закричал Роланд, Андре мотнул головой, и увидел своего адъютанта мертвым. Прощай друг… Прощайте все. И тогда он начал свой последний танец, подняв с земли второй меч, меч одного из мертвых братьев, Андре размахнулся и начал кружиться с клинками, разя направо и налево, сметая, словно смертоносный вихрь все со своего пути. Он убил многих, прежде чем тяжелый камень из боевой пращи ударил его по шлему.
  Над ним сомкнулась тьма, и последнее, что он услышал – это был голос боевого лекаря из императорских войск.
  - Он будет жить, – сказал голос. – Он будет жить…
  Монмиракль пал, Орден перестал существовать, Клинок Господень догрызала ржавчина имперских войск.

[Леонард де Барна]

1 день месяца Полотна. Рунн. Королевский Город. Особняк Элен де Эсте. Остаток ночи - раннее утро.

    Даже то, что Эст вытащил его из кровати в такую рань, в которую дворцовые тараканы еще не успели забиться в свои щели, не испортило Лео настроение после того, как он узнал последнюю новость и послужившую причиной ранней побудки. Он не мог бы сейчас вразумительно объяснить, но что-то подсказывало ему – все случившееся не просто круто поменяет жизнь и ситуацию в Империи, это изменит его жизнь и жизнь тех, кто что-то для него значит. Таких не так уж много, но они есть, а остальные… Остальным тоже кое-что перепадет.
    Неторопливо одевшись и приведя себя в порядок – извините, но смерть Императора – не повод плохо выглядеть – оруженосец Николы Нортми отправился выполнять переданное ему поручение. Приказы капитана никогда не были для юноши тяжкой повинностью и не вызывали недовольства. Все, что исходило от маркиза Нортми, было в представлении Лео исключительно правильным и верным. И если номени Элен, по мнению капитана, должна обязательно знать о смерти их несравненного кузена – Александра XVIII, то она об этом узнает. Очень скоро.
    Лео усмехнулся и решительно толкнул литую решетку. Двое воинов возникли из ниоткуда, преграждая путь непрошенному гостю, но, узнав юношу, снова безмолвно и бесшумно отступили в тень, и можно было подумать, что во дворе никого нет. Один из множества Барна уверенно направился к двери, подсвеченной огнями двух светильников. Изящная юношеская рука показалась из под свободно накинутого плаща, легко коснулась кольца и стукнула пару раз по медной пластине с гравировкой чертополоха – символ греха, символ рода, к которому принадлежит живущая здесь женщина. Ей было суждено стать тем, кем она стала. Дверь тихо растворилась, строгий дворецкий вопросительно уставился на юношу.
    - У меня послание для номени Элен, - нагло оскалился парень, прошел внутрь, отодвигая слугу, и уверенно направился к лестнице.
    - Постойте, я должен доложить… - Дворецкий кинулся вслед за Лео, пытаясь оттеснить того. Юноша только еще шире улыбнулся и стал подниматься вверх. В этом доме он бывал за последнее время достаточно часто, чтобы найти спальню хозяйки. Открыв нужную дверь без стука, он вошел в комнату, захлопнул дверь перед носом встревоженного и назойливого слуги и повернул ключ, вставленный в замок.
    Женщина лежала на огромной кровати, кровавые простыни едва скрывали ее, только лишний раз подчеркивая все изгибы совершенного тела. Лео по достоинству оценил, увиденную картину и лишний раз убедился, что у его капитана был вкус.
    - Никола не придет. – Женщина даже не пошевелилась, но глаза ее метнулись к лицу вошедшего.
    - Нет, - также спокойно сказал юноша, прислонившись к двери, и сложил руки на груди. Оруженосец маркиза Нортми успел стать ценителем красоты рядом со своим наставником, поэтому даже эта женщина сейчас не могла испортить ему настроение – она красива, и сегодня он простит ее за все.
    - Император не пожелал отпускать своего телохранителя или оргия затянулась до утра? – Женщина все-таки пошевелилась и приподнялась на локтях, простыня обтянула грудь и поползла вверх по гладкому бедру.
    - Нет. – Лео рассматривал Элен, как бабочку пришпиленную к листу бумаги иголкой. С интересом первооткрывателя, впервые увидевшего такое чудо природы.
    Элен улыбнулась и откинулась на подушки, натянула простыню до подбородка и снова посмотрела на мальчика.
    - Так ты мне расскажешь, зачем Никэ послал тебя или будем играть в вопросы и ответы?
    - Будем играть, и вы только что сделали следующий ход. – Лео не смеялся.
    - Хорошо, - девушка вздохнула и закрыла глаза. – Чего ты хочешь?
- Вас.
    Пауза. Звонкий, мелодичный смех. Элен поднялась, не заботясь больше о съезжающей простыне, и подошла к юноше так близко, что ее обнаженное тело прижалось к нему, обжигая парня даже через плащ, камзол и сорочку.
    - Не лги, ты хочешь совсем другого, тебе нужна не я. - Женские губы почти коснулись губ оруженосца.
    Рука юноши скользнула по обнаженной спине, прижимая девушку еще ближе.
    - Может расскажете мне – чего я хочу?
    Элен молчала, разглядывая до невозможности правильные черты Лео, как будто пытаясь найти там изъяны, но их не было.
    - Нет. – Она выскользнула из объятий, вернулась к постели и завернулась в простыню.
    - Тогда расскажу я сам.
    Элен резко обернулась, отчего ее волосы водопадом рассыпались по плечам.
    - Сегодня ночью умер Император. – Как пощечина, холодно и расчетливо, метко, в самое сердце.
    Широко распахнутые глаза, приоткрывшиеся алые губки, высоко поднимающаяся под тонкой тканью грудь.
    - Что ты сказал? Но… как? – Странный блеск в глазах, как будто надежда.
    - Скоропостижно. – Последовало насмешливое объяснение, и тут же полетел камень, разбивающий призрачную мечту. – Маркиз весьма опечален, так как не был с правителем в его последний час.
    Погасшие глаза.
    - Уходи.
    - Как вам будет угодно, номени. – Циничная ухмылка и пародия на поклон.
    Женщина, замершая у кровати, застонала, схватила какую-то статуэтку со столика и запустила в наглого оруженосца своего любовника.
    - Он мой!
    - Вы даже не подозреваете, как ошибаетесь, - усмехнулся юноша, ловко увернувшись от тяжелой вещи, которая стукнулась о дверь рядом с его головой и упала на пол с громким стуком.
    Элен подняла голову, в глазах ее рождалась ненависть. Вдруг она без сил упала на кровать и закрыла лицо руками.
    - Он мой…
    Юноша, уже собравшийся открыть дверь, вдруг резко обернулся и подошел к кровати. Сверху вниз он смотрел на распростертую на смятых простынях женщину, а потом начал раздеваться. Как будто почувствовав на себе этот холодный оценивающий взгляд, она посмотрела на юношу. На лице женщины появилось удивление, а в глубине глаз – страх.
    - Что ты делаешь?
    - То, на что у вас так и не хватило духу – защищаю свою любовь. – Юноша склонился и поцеловал женщину. Реакции не последовало. Никакой.
    - А что ты любишь? – Без эмоций и чувств. Пустым голосом.
    - То же, что и вы, номени Элен. – Усмешка.
    - Думаешь, сможешь справиться со мной?
    - У меня был хороший учитель. – Как удар под дых, выбивающий воздух, лишающий сил. Женщина задохнулась гневом, но Лео не дал ей времени опомниться, прижимая к кровати сильнее.
    - Ты делаешь мне больно.
    - Вы сами делаете себе больно. – Глаза в глаза. Ненависть против ненависти. Губы в губы.
    Элен еще рванулась из последних сил, а потом расслабилась и позволила юноше делать все, что он хочет, женские пальцы зарылись в каштановые локоны.
    За окном разгорался рассвет.

***

    - Что будет с Никэ? – Элен стояла у окна, разглядывая водную гладь под окном и всматриваясь в просыпающийся на той стороне канала город. Она завернулась в простыню, но это не скрывало дрожи, бившей куртизанку.
    - Его арестуют. Так он сам сказал Эсту. – Лео застегнул последнюю пуговицу на камзоле и поднял брошенный на пол плащ.
    - У них есть доказательства?
    - У них есть основания. Этого пока достаточно.
    - Ты так спокойно об этом говоришь. – Женщина чуть обернулась и бросила на юношу взгляд из-под волос, скрывающих ее лицо.
    - Я верю капитану. И знаю, что он невиновен. Вам не хватает именно этой веры в любимого. – Спокойно и рассудительно, без насмешки.
    - Ты ничего о нас не знаешь, не лезь не в свое дело. – Она снова отвернулась к окну.
    - Да, как хотите. Вы все равно скоро будете прошлым, номени Элен.
    Женщина склонила голову и закрыла глаза. Она не стала спорить.
    Лео еще посмотрел на ее опущенные плечи, а потом вышел. Ничего больше не сказав и не заплатив. Добивать врага он не стал. Зачем, если она сама все сделает за него?
    В самом радужном настроении Леонард Барна отправился домой – спать.