Часть первая: Ветер перемен Опции

[Народ]

2632 год, месяц Полотна.
Остров Меллит, крепость Ордена Клинка Господнего.

  …и одолел Он воинство тёмное, ибо никогда не сравниться исчадиям адовым с силами Его. И заточил Он демонов ада, и над каждым поставил печать незыблемую. Не было у Него ни злата благородного, ни кипарисового дерева чистого, как всем истинно в него верующим ведомо сильнейших преград супротив сил Тьмы, а была только дорожная сума с нехитрым скарбом бедного странника. Так по воле Его стали величайшими стражами и защитниками рода людского гребень да зеркало, медальон да кость рыбья…

  К сожалению даже Книга Книг подтверждала страшную находку. Итак, и демоны и печати действительно существуют, в этом легенды многочисленных полудиких племён и неверных народов не лгали. И если месторасположение заточения демонов Андре де Монбара не волновало, то на поиски тайных укрытий печатей он бы немедленно отправил весь Орден, начиная от ещё совсем зелёных послушников и заканчивая постоянно нанимаемыми головорезами.
  Но именно сейчас, когда он узнал величайшую тайну в мире, он, глава самого могущественного церковного ордена, ничего не может сделать. Монмиракль в осаде которую неделю, войска собранные в Крестовый поход против еретиков со всей империи не пропустят даже пары лучших лазутчиков, не говоря уже о целой экспедиции.
  - И ведь никто меня сейчас не будет слушать. Воистину, Император - ставленник самого Черного Сеятеля. Не иначе ему захотелось орденских богатств, собранных в бесчисленных походах и боях. Мало ему спокойных границ и относительной веротерпимости в Империи. Ему дороже шелка и золото на его фаворитах.
  Монбар презрительно сплюнул.
  Не уличением императорских пороков сейчас нужно заниматься. Нужно найти способ сообщить о раскрытой тайне братьям в Новую Иберию. Там их найти будет сложнее, а значит шансов на успех у них больше.
  Проблемой была и передача воистину бесценного сообщения. Письму такого не доверишь, да и гонца сейчас не найти даже за всё золото мира, будь оно не ладно. Оставалось одно, связь с помощью магии, передача мыслей на расстоянии…
  Например, Михно. Или лучше Константину.
  Правда ни тот, ни другой могут не понять мыслей самого Монбара, а Михно может ещё принять всё за старческий маразм. Но это единственный шанс.
  Даже смешно. Глава гонимого Империей Ордена Клинков собирается воспользоваться магией для спасения самой Империи и остального мира в придачу. Нет, это не смешно. Это страшно…
  - Роланд, - молодой помощник-адъютант, сколько таких было, но этот точно последний, - маэстро Карнилиуса ко мне в кабинет. И казначея туда же. Через десять минут начнётся самый необычный совет в жизни магистра Ордена Клинка Господнего. Бывшего уже Ордена. Карнилиус. Когда-то руннский учёный, специалист по древним народам, теперь орденских собиратель еретических обрядов и самых удачливый их реставратор. На сей раз Монбару не снять его с костра. Первым приполз, что не удивительно, казначей. Удивительно было другое, старый монах действительно скорее переползал с места на место, но делал это заметно быстрее иных молодых воинов. Как оказалось, он не только хорошо передвигается, но и думает не плохо. Эх, надо было прислушаться к его советам и ежемесячно отчислять какую-нибудь объёмную сумму в императорский карман. Глядишь, протянули бы на пару лет дольше. Как тяжело объяснять что-то очень важное людям, которые не привыкли к большой ответственности. Карнилиус, казалось, будет сомневаться до самого падения замка. Казначей вообще отказывался что-либо понимать.
  - Маэстро, готовьтесь к ритуалу. Брат казначей, пройдёмте в главную сокровищницу.
  Массивную дверь из необычного металла могли открыть всего два человека на свете: брат магистр и брат казначей. Это был закон Ордена. Мог её ещё открыть Карнилиус, который её и устанавливал, но в честности старого учёного было грешно сомневаться. Главная сокровищница была много меньше основной, и в ней было гораздо меньше золота и драгоценностей. Зато было гораздо больше Сокровищ. Церковные и светские святыни, наделённые ужасной по своей силе магией, всевозможные тотемы дикарей и идолы еретиков, половина из которых ещё не были до конца изучены. Выносить отсюда, что-либо было не просто запрещёно, но немедленно каралось смертью. Так погибли два магистра и неизвестно, сколько казначеев, поставивших себя выше мудрости Господней. Сегодняшний день был исключением.  Вернувшись в свои покои, Монбар вновь сильно задумался…
  Он не может вынести чашу из замка. Значит нужно, чтобы кто-нибудь из победителей позарился на неё. Будь печать книгой и свитком, а не хрустальным бокалом, магистр Клинков бы имел на одну проблему меньше.
  Завалить её моими драгоценностями? Поставить на постамент в центре зала?? Решение важнейшей для мира проблемы бесцеремонно прервал Роланд. Назвать ворвавшегося адъютанта взволнованным было бы не совсем верно:
  - Они вновь идут на приступ! Следующего натиска нам не выдержать!
  Вот оно. Господи, неужели я так плохо служил тебе??
  - Роланд, сын мой, мой меч и полкувшина лучшего вина из моей коллекции. Быстро.

***

  Замок Монмиракль был подарен первым Клинкам как знак признания их заслуг в деле борьбы с Врагами Веры. Правда, тогда это был обыкновенный деревянный никому ненужный форт на скалистом берегу самого южного из островов Империи. Но тот, чьё ремесло чужая смерть, не может жить в продуваемом всеми морскими ветрами сарае. В перерывах между Святыми походами и молитвами, монахи выстроили из местного камня замок равный самому Стигге. Поколение за поколением магистры Ордена укрепляли свою твердыню, не забывая и о духе своих воинов. Монмиракль расположился в южной части полуострова, попасть на который, теперь можно было, лишь переплыв вырытый Клинками канал.
  На островном берегу канала раскинулись поля, луга и сады Ордена, а на материковом - выросло поселение, большинство зданий в котором являлись постоялыми домами, дающими приют наёмному войску Ордена, и храмами, которые здесь строились якобы для замаливания грехов солдат удачи.  И вот теперь всему этому раю воинствующих монахов пришёл конец. Посёлок давно был занят императорскими войсками. Флот ежедневно расстреливал Монмиракль, а с падением островного форта, защищавшего островок от нападения с материка, стены твердыни также регулярно беспокоила и наземная артиллерия.
  Андре де Монбар знал, что, потеряв форт, они обречены, и лишь старался оттянуть день гибели своих людей. На островке не осталось ни одного вольнонаемного солдата, лишь монахи. Те, кто верил, что Господь един во ста лицах, что слова Его верны на тысячи языков, а слуха Его всегда достигнет праведная молитва, даже если молящий стоит на одной ноге, ночью и без одежд. Стройные ряды имперско-церковных войск приближались к замку под грохот пушек и мушкетов. Клинки огрызались, как могли. А могли они немало: пушки, древние катапульты и баллисты были пристрелены к каждой травинке, родные стены надёжно защищали от снарядов противника, впереди ещё припасено немало сюрпризов. 
  Но что может несколько тысяч профессионалов против всей империи??
  - Роланд, всех командоров ко мне! Быстро!
  Они были готовы умереть за него. Жаль всех, больше всего – Эскарину. Ну, ничего, они увидятся, в другом, в лучшем, чем этом мире. Последний бой обреченных. Монбар принял финальный поцелуй – поцелуй дамы сердца, которая она дарила своему рыцарю.
  Императорская армия шла в свой последний бой против еретиков-клинков. Сегодня с ними шёл в бой их Император, значит, они обязательно победят. Должны победить. Сейчас артиллерия, поливающая замок сплошным ливнем снарядов, нарушит глухую оборону противника и под прикрытием мушкетёров пехота броситься на штурм твердыни. Внезапно главные ворота бесшумно распахнулись, и из них вылетел клин сверкающих в лучах солнца воинов.
  Клинки вышли на свой последний бой, вышли молча. Эта их тишина казалось, и усыпила бдительность имперских военачальников. Сверкающий клинок, на острие которого был сам Андре де Монбар, успел глубоко врубиться в ряды пехоты. Древний орден, чье название отображало их умение. Орден Клинка Господнего, он именовался не просто так -  все от самых младший послушников до магистра превосходно владели холодным оружием. Секрет стали, который знали только орденские оружейники, позволял создавать самые совершенные мечи на свете. Острия их были укреплены и заточены с помощью магии.
  И они нанесли удар. Императорская армия, наполовину состоявшая из церковников, звыла, словно раненый зверь, когда Андре начал прорубаться сквозь нее, пытаясь добраться до Императора, или хотя бы забрать с собой в пекло как можно больше врагов. Падали руки, головы, кровь текла рекой, попадая ему на лицо и заливая глаза. На столь близком расстоянии и в таком хаосе огнестрельное оружие было почти бесполезно – большинство выстрелов имперцев поражали своих же.
  Но надежды не было, их было слишком мало. Андре видел, как их начали теснить, как императорские гвардейцы сами кидались на мечи врагов, закрывая своего повелителя. Между ним и Александром росла стена из трупов. Круг сомкнулся, их отрезали от ворот крепости. Теперь Клинков сжимала исполинская петля, душа, сминая, словно гигантская змея, что обитает в джунглях Новой Иберии. Их становилось все меньше, конечно, Император хотел взять как можно больше живых, чтобы потом под пытками вырвать из них признание. Силен ты Александр, но тебе не обойтись без лжи. Ты обвинишь Орден в самых грязных преступлениях, лишь, для того чтобы положить свою жадную длань на его богатства. Живым он не дастся, решил Монбар.
  Где-то страшно закричал Роланд, Андре мотнул головой, и увидел своего адъютанта мертвым. Прощай друг… Прощайте все. И тогда он начал свой последний танец, подняв с земли второй меч, меч одного из мертвых братьев, Андре размахнулся и начал кружиться с клинками, разя направо и налево, сметая, словно смертоносный вихрь все со своего пути. Он убил многих, прежде чем тяжелый камень из боевой пращи ударил его по шлему.
  Над ним сомкнулась тьма, и последнее, что он услышал – это был голос боевого лекаря из императорских войск.
  - Он будет жить, – сказал голос. – Он будет жить…
  Монмиракль пал, Орден перестал существовать, Клинок Господень догрызала ржавчина имперских войск.

[Изабелла Катена]

1 число месяца Полотна. Коннлант. Коннбург.

   На площади святого Тиля слышался стук молотков, визг пил, скрип телег и ругань рабочих… Уже который день посреди разрушенного, но умиротворенного города шла грандиозная стройка. Но не храм и не школу возводили здесь – на виду у всех гигантскими журавлями застыли пять виселиц.
   - Пять виселиц для мятежников! – Изабелла Катена задернула занавеску и внимательно посмотрела на своих помощников. – Почему так мало?
   Капитан Лопес вздохнул.
   - Графиня, я уже говорил Вам – мы не можем повесить весь Коннлант!
   Изабелла с улыбкой посмотрела на него:
   - Почему нет? – она поймала его взгляд и рассмеялась. – Успокойтесь, я шучу… Разумеется, я не собираюсь вешать "весь Коннлант". Но и Вы меня не убеждайте, что мятежников всего пятеро…
   - Конечно не пятеро. – Лопес говорил с неким раздражением. – Те, кого повесят это самые богатые и влиятельные люди Коннланта, их выдающиеся представители. Они решили сдаться Вашему мужу при условии, что он прекратит боевые действия против повстанцев в Нижнем Обихте. После их сдачи и произошел коннбурский мятеж, свидетелем которому мы все стали. Граф счел это нарушением договора о перемирии, а когда разобрался во всем окончательно – решение уже было поздно отменять.
   - Мятежники… - Изабелла Катена вновь открыла занавеску. – Капитан, Вы ходите по улицам, что там говорят?
   - Графиня, я уже говорил Вам… - повторил Лопес. – Здесь нас ненавидят… Сейчас стали ненавидеть чуть больше… С этим ничего нельзя поделать, можно лишь смириться…
   - Смириться? – Изабелла удивилась. – Вы предлагаете мне жить, ожидая очередного предательства? Когда эту землю передали нам – это была дикая страна, полная разбойников и еретиков. С большим трудом нам удалось установить здесь хоть какой-то порядок. Мы слишком много сделали для Коннланта…
   - Много сделали, графиня? – Лопес показал в сторону виселиц. – Вот только чего?
   В глазах графини Катена появился нехороший блеск.
   - Я всего лишь исполняю волю герцога Иберо и моего мужа! Я осталась здесь, когда могла бы беззаботно проводить дни на балах в Кастелларе или Рунне. Поэтому что это мой долг, долг перед семьей… Не Вам судить, как и что я делаю. У дома Иберо слишком много врагов, помните это…
   - Иногда мне кажется, что главный враг дома Иберо – сами Иберо. – пожал плечами капитан. – Впрочем, я, наверное, слишком много говорю, прошу меня извинить. В любом случае, Изабелла – можете рассчитывать на мою помощь в любом случае.
   На лестнице раздался стук сапог, и не успела Изабелла ответить, как вошел граф Сальвадор Катена.
   - Дорогая… - Сальвадор поцеловал жену, - барон, - пожал руку Лопесу.
   Сальвадор стремительным шагом прошелся по комнате, и присел в свое любимое кресло у камина. Быстрыми, резкими движениями налил себе в бокал вина.
   - Я пригласил еще своего секретаря, – сообщил наместник Коннланта. – Нужно обговорить сложившееся положение.
   Лопес еще раз выглянул в окно, увидел виселицы, поморщился и задернул штору. Графиня аккуратно села на одно из кресел. Тут с ворохом бумаг подошел секретарь. Сальвадор махнул рукой с бокалом, подзывая его, затем вытащил одну из бумаг в стопке.
   - Письмо от Диего. – объявил он. Изабелла тут же заулыбалась.
- Он пишет, - продолжил граф, – что возвращается в Кастеллар. Обещает, что в ближайшее время займется проблемой Коннланта вплотную. Просит пока снизить налоги, чтобы успокоить людей.   
   Изабелла удивилась.
   - Но мы и так не собрали в том году достаточной суммы. Задолженность перед Иберией растет. Война отнимает слишком много средств.
   - Я знаю, – сказал Сальвадор. – Насчет средств хотел поговорить отдельно. Что же касается войны, то, думаю Диего нам поможет с этим поможет… Я бы еще хотел поговорить с Императором, но для этого придется съездить в Рунн. И вот с ним то я хотел обсудить то, что сейчас сообщу вам…
   - Сальвадор, не тяни… - Изабелла поморщилась. – Ты все время на что-то намекаешь…
   - До сих пор у меня не было доказательств. Но вчера нам удалось поймать лазутчика, и сегодня он начал говорить… Слушайте все – похоже мятежники получают помощь из-за пределов Коннланта.
   Все на минуту замолчали, раздумывая.
   - Это точно? – Изабелла вопросительно посмотрела на мужа. – Если это так, то это все меняет. Тогда тебе надо срочно поговорить с Императором. От кого мятежники получают помощь?
   - Это мне не известно… - Сальвадор встал. – Лазутчик не знал имени своего нанимателя – в его обязанности входила лишь передача помощи повстанцам, средства же он получал от другого человека, который скрылся…
   - В любом случае… - Изабелла встала. – Тебе придется побывать в Рунне.