Часть первая: Ветер перемен Опции

[Народ]

2632 год, месяц Полотна.
Остров Меллит, крепость Ордена Клинка Господнего.

  …и одолел Он воинство тёмное, ибо никогда не сравниться исчадиям адовым с силами Его. И заточил Он демонов ада, и над каждым поставил печать незыблемую. Не было у Него ни злата благородного, ни кипарисового дерева чистого, как всем истинно в него верующим ведомо сильнейших преград супротив сил Тьмы, а была только дорожная сума с нехитрым скарбом бедного странника. Так по воле Его стали величайшими стражами и защитниками рода людского гребень да зеркало, медальон да кость рыбья…

  К сожалению даже Книга Книг подтверждала страшную находку. Итак, и демоны и печати действительно существуют, в этом легенды многочисленных полудиких племён и неверных народов не лгали. И если месторасположение заточения демонов Андре де Монбара не волновало, то на поиски тайных укрытий печатей он бы немедленно отправил весь Орден, начиная от ещё совсем зелёных послушников и заканчивая постоянно нанимаемыми головорезами.
  Но именно сейчас, когда он узнал величайшую тайну в мире, он, глава самого могущественного церковного ордена, ничего не может сделать. Монмиракль в осаде которую неделю, войска собранные в Крестовый поход против еретиков со всей империи не пропустят даже пары лучших лазутчиков, не говоря уже о целой экспедиции.
  - И ведь никто меня сейчас не будет слушать. Воистину, Император - ставленник самого Черного Сеятеля. Не иначе ему захотелось орденских богатств, собранных в бесчисленных походах и боях. Мало ему спокойных границ и относительной веротерпимости в Империи. Ему дороже шелка и золото на его фаворитах.
  Монбар презрительно сплюнул.
  Не уличением императорских пороков сейчас нужно заниматься. Нужно найти способ сообщить о раскрытой тайне братьям в Новую Иберию. Там их найти будет сложнее, а значит шансов на успех у них больше.
  Проблемой была и передача воистину бесценного сообщения. Письму такого не доверишь, да и гонца сейчас не найти даже за всё золото мира, будь оно не ладно. Оставалось одно, связь с помощью магии, передача мыслей на расстоянии…
  Например, Михно. Или лучше Константину.
  Правда ни тот, ни другой могут не понять мыслей самого Монбара, а Михно может ещё принять всё за старческий маразм. Но это единственный шанс.
  Даже смешно. Глава гонимого Империей Ордена Клинков собирается воспользоваться магией для спасения самой Империи и остального мира в придачу. Нет, это не смешно. Это страшно…
  - Роланд, - молодой помощник-адъютант, сколько таких было, но этот точно последний, - маэстро Карнилиуса ко мне в кабинет. И казначея туда же. Через десять минут начнётся самый необычный совет в жизни магистра Ордена Клинка Господнего. Бывшего уже Ордена. Карнилиус. Когда-то руннский учёный, специалист по древним народам, теперь орденских собиратель еретических обрядов и самых удачливый их реставратор. На сей раз Монбару не снять его с костра. Первым приполз, что не удивительно, казначей. Удивительно было другое, старый монах действительно скорее переползал с места на место, но делал это заметно быстрее иных молодых воинов. Как оказалось, он не только хорошо передвигается, но и думает не плохо. Эх, надо было прислушаться к его советам и ежемесячно отчислять какую-нибудь объёмную сумму в императорский карман. Глядишь, протянули бы на пару лет дольше. Как тяжело объяснять что-то очень важное людям, которые не привыкли к большой ответственности. Карнилиус, казалось, будет сомневаться до самого падения замка. Казначей вообще отказывался что-либо понимать.
  - Маэстро, готовьтесь к ритуалу. Брат казначей, пройдёмте в главную сокровищницу.
  Массивную дверь из необычного металла могли открыть всего два человека на свете: брат магистр и брат казначей. Это был закон Ордена. Мог её ещё открыть Карнилиус, который её и устанавливал, но в честности старого учёного было грешно сомневаться. Главная сокровищница была много меньше основной, и в ней было гораздо меньше золота и драгоценностей. Зато было гораздо больше Сокровищ. Церковные и светские святыни, наделённые ужасной по своей силе магией, всевозможные тотемы дикарей и идолы еретиков, половина из которых ещё не были до конца изучены. Выносить отсюда, что-либо было не просто запрещёно, но немедленно каралось смертью. Так погибли два магистра и неизвестно, сколько казначеев, поставивших себя выше мудрости Господней. Сегодняшний день был исключением.  Вернувшись в свои покои, Монбар вновь сильно задумался…
  Он не может вынести чашу из замка. Значит нужно, чтобы кто-нибудь из победителей позарился на неё. Будь печать книгой и свитком, а не хрустальным бокалом, магистр Клинков бы имел на одну проблему меньше.
  Завалить её моими драгоценностями? Поставить на постамент в центре зала?? Решение важнейшей для мира проблемы бесцеремонно прервал Роланд. Назвать ворвавшегося адъютанта взволнованным было бы не совсем верно:
  - Они вновь идут на приступ! Следующего натиска нам не выдержать!
  Вот оно. Господи, неужели я так плохо служил тебе??
  - Роланд, сын мой, мой меч и полкувшина лучшего вина из моей коллекции. Быстро.

***

  Замок Монмиракль был подарен первым Клинкам как знак признания их заслуг в деле борьбы с Врагами Веры. Правда, тогда это был обыкновенный деревянный никому ненужный форт на скалистом берегу самого южного из островов Империи. Но тот, чьё ремесло чужая смерть, не может жить в продуваемом всеми морскими ветрами сарае. В перерывах между Святыми походами и молитвами, монахи выстроили из местного камня замок равный самому Стигге. Поколение за поколением магистры Ордена укрепляли свою твердыню, не забывая и о духе своих воинов. Монмиракль расположился в южной части полуострова, попасть на который, теперь можно было, лишь переплыв вырытый Клинками канал.
  На островном берегу канала раскинулись поля, луга и сады Ордена, а на материковом - выросло поселение, большинство зданий в котором являлись постоялыми домами, дающими приют наёмному войску Ордена, и храмами, которые здесь строились якобы для замаливания грехов солдат удачи.  И вот теперь всему этому раю воинствующих монахов пришёл конец. Посёлок давно был занят императорскими войсками. Флот ежедневно расстреливал Монмиракль, а с падением островного форта, защищавшего островок от нападения с материка, стены твердыни также регулярно беспокоила и наземная артиллерия.
  Андре де Монбар знал, что, потеряв форт, они обречены, и лишь старался оттянуть день гибели своих людей. На островке не осталось ни одного вольнонаемного солдата, лишь монахи. Те, кто верил, что Господь един во ста лицах, что слова Его верны на тысячи языков, а слуха Его всегда достигнет праведная молитва, даже если молящий стоит на одной ноге, ночью и без одежд. Стройные ряды имперско-церковных войск приближались к замку под грохот пушек и мушкетов. Клинки огрызались, как могли. А могли они немало: пушки, древние катапульты и баллисты были пристрелены к каждой травинке, родные стены надёжно защищали от снарядов противника, впереди ещё припасено немало сюрпризов. 
  Но что может несколько тысяч профессионалов против всей империи??
  - Роланд, всех командоров ко мне! Быстро!
  Они были готовы умереть за него. Жаль всех, больше всего – Эскарину. Ну, ничего, они увидятся, в другом, в лучшем, чем этом мире. Последний бой обреченных. Монбар принял финальный поцелуй – поцелуй дамы сердца, которая она дарила своему рыцарю.
  Императорская армия шла в свой последний бой против еретиков-клинков. Сегодня с ними шёл в бой их Император, значит, они обязательно победят. Должны победить. Сейчас артиллерия, поливающая замок сплошным ливнем снарядов, нарушит глухую оборону противника и под прикрытием мушкетёров пехота броситься на штурм твердыни. Внезапно главные ворота бесшумно распахнулись, и из них вылетел клин сверкающих в лучах солнца воинов.
  Клинки вышли на свой последний бой, вышли молча. Эта их тишина казалось, и усыпила бдительность имперских военачальников. Сверкающий клинок, на острие которого был сам Андре де Монбар, успел глубоко врубиться в ряды пехоты. Древний орден, чье название отображало их умение. Орден Клинка Господнего, он именовался не просто так -  все от самых младший послушников до магистра превосходно владели холодным оружием. Секрет стали, который знали только орденские оружейники, позволял создавать самые совершенные мечи на свете. Острия их были укреплены и заточены с помощью магии.
  И они нанесли удар. Императорская армия, наполовину состоявшая из церковников, звыла, словно раненый зверь, когда Андре начал прорубаться сквозь нее, пытаясь добраться до Императора, или хотя бы забрать с собой в пекло как можно больше врагов. Падали руки, головы, кровь текла рекой, попадая ему на лицо и заливая глаза. На столь близком расстоянии и в таком хаосе огнестрельное оружие было почти бесполезно – большинство выстрелов имперцев поражали своих же.
  Но надежды не было, их было слишком мало. Андре видел, как их начали теснить, как императорские гвардейцы сами кидались на мечи врагов, закрывая своего повелителя. Между ним и Александром росла стена из трупов. Круг сомкнулся, их отрезали от ворот крепости. Теперь Клинков сжимала исполинская петля, душа, сминая, словно гигантская змея, что обитает в джунглях Новой Иберии. Их становилось все меньше, конечно, Император хотел взять как можно больше живых, чтобы потом под пытками вырвать из них признание. Силен ты Александр, но тебе не обойтись без лжи. Ты обвинишь Орден в самых грязных преступлениях, лишь, для того чтобы положить свою жадную длань на его богатства. Живым он не дастся, решил Монбар.
  Где-то страшно закричал Роланд, Андре мотнул головой, и увидел своего адъютанта мертвым. Прощай друг… Прощайте все. И тогда он начал свой последний танец, подняв с земли второй меч, меч одного из мертвых братьев, Андре размахнулся и начал кружиться с клинками, разя направо и налево, сметая, словно смертоносный вихрь все со своего пути. Он убил многих, прежде чем тяжелый камень из боевой пращи ударил его по шлему.
  Над ним сомкнулась тьма, и последнее, что он услышал – это был голос боевого лекаря из императорских войск.
  - Он будет жить, – сказал голос. – Он будет жить…
  Монмиракль пал, Орден перестал существовать, Клинок Господень догрызала ржавчина имперских войск.

[Эрмина Иберо]

1 месяца Полотна. Рунн, Шенбруннский дворец, Покои Императрицы.   

Взаимные поздравления были принесены и приняты. Фрейлины окружили стол с эскизом нового гобелена. Они наперебой прикладывали мотки ниток подходящих цветов к рисунку. Сейчас решался невероятно важный вопрос о цвете плаща Александра Великого: пурпурный с отливом в фиолетовый, или все-таки ближе к синему оттенку?
      Эрмина улыбнулась Агнессе, со скучающим видом наблюдающей за спором.
- Похоже, в историю я войду как правительница, при которой было создано больше всего никому не нужных вышивок. Ну скажи на милость, кому нужен еще один гобелен с Завоевателем?
- Надо подумать… - отозвалась Агнесса, - Два мы уже подарили Кадетскому корпусу, еще в монастыри… Везде где можно, в общем.
- Второй ИКК принял только из уважения ко мне. По-моему, они его вывешивают аккурат к нашим визитам. Осталось облагодетельствовать черные гильдии, - Императрица усмехнулась.
- Если бы мне сказали, что отныне возможно посещать занятия в университете, не прячась, я бы вышила весь этот коврик за три дня, - весело заговорила Агнесса, но запнулась и прислушалась, - Что это за шум?

        Двери распахнулись и, не дожидаясь доклада, вошел Никола Нортми. Его лицо, и без того обычно невозмутимое, сейчас казалось каменным.

- Ваше Величество, - капитан преклонил колено, - Сожалею, но я с плохими новостями. Император Александр скончался сегодня ночью.

        Что она должна почувствовать? Боль? Облегчение? Радость? Эрмина не успела додумать: рядом раздались громкие взвизгивания и две-три наиболее впечатлительные девицы поспешили картинно упасть в обморок. Смысла следовать за ними нет. Или падай первой, или – не падай вообще. Остается взять дело в свои руки, чтобы избежать общей истерики.

- Доротея, у вас была нюхательная соль, помогите им! Луиза, позовите слуг, пусть откроют окна в малом салоне, проводите своих подруг. Агнесса…
- Я прослежу за этим, Ваше Величество, - Эрмина признательно кивнула ей. Через минуту комната опустела.
- Встаньте капитан, - на миг все поплыло перед глазами. Императрица оперлась рукой о спинку стула, коротким жестом остановив шагнувшего к ней Николу, - От чего он умер?
- Причина пока не известна, Ваше Величество. Канцлер уже во дворце.. Кардинал и герцог Нортми скоро придут сюда.
- А Вам поручено охранять меня? Право же, напрасно, - она глубоко вдохнула и отпустила свою опору, - Мне надо отдать распоряжения обер-паластмейстеру и церемониймейстеру. Можете меня сопровождать.
        Никола вежливо, но твердо преградил ей дорогу.
- Ваше Величество, пока не выяснена причина смерти, Вам лучше оставаться здесь. Если пожелаете, Церва и Заория прибудут сюда и выслушают...
- Это арест? – прервала его Эрмина.
- Это забота о Вашей безопасности, - спокойно продолжил капитан. «Вчера состоялся еще один из «веселых вечеров» Александра. И он не знает, что произошло? Нелепо…»
- Хорошо, я подожду. Ее Величеству Екатерине уже сообщили?
- Да, я послал к ней гвардейцев.

        Вот так. Вежливо и отстранено.
        Эрмина отошла к окну. Александр умер. Никакой пустоты в душе не возникло. Она давно была там, в том месте, где обычно принято хранить любовь и нежные воспоминания. Человек, давший ей эту пустоту, мертв, но ничего не изменилось.
        Дверь бесшумно отворилась, впуская Этьена Нортми и кардинала Руиза. Она молча приняла благословение Канорэ и выжидающе посмотрела на Черного Герцога.
- Мне казалось, умер мой муж, а не я, - произнесла Эрмина, - Или меня тоже причислили к ушедшим, раз вы уже не утруждаете себя стуком?
- Прошу прощения, Ваше Величество, но Вы сами понимаете, время и обстоятельства, - сухо произнес Этьен, - Вы не соизволите ответить на несколько вопросов? Это крайне важно, поверьте. Капитан Нортми может идти.
        Они присели в кресла у стола, засыпанного мотками ниток. Вопросы задавал Нортми. Кардинал Руиз молчал, но от одного его присутствия ей было спокойнее. Что она делала вчера днем, вечером, ночью, когда видела Александра в последний раз, как он себя чувствовал… По привычно напоминающему маску лицу Этьена невозможно было понять, верит ли он ее словам и что вообще ему нужно. Однако из его вопросов получалось, что Александр и своей смертью озадачил всех, как до сих пор озадачивал жизнью.
- Может быть, вашему Величеству этот вопрос покажется странным, но я прошу Вас ответить на него, - в беседу вступил кардинал. – Вы помните чашу в малом тронном зале?
- Меня не удивят уже никакие вопросы, Ваше Высокопреосвященство. Помню. Это ведь из наследия Клинков?
- Именно так, Ваше Величество. Император даровал все реликвии Ордена нам, однако чаша оказалась разбитой.
- Мне очень жаль, но чем я могу помочь?
- Может быть, Вы вспомните, недавно кто-нибудь к ней прикасался или брал в руки? Вы, например?
        Чаша неожиданно четко вспомнилась: и плавные очертания и странные узоры на стенках. Она рассматривала ее, когда та только появилась в зале.
- Нет, - подумав, ответила она. – Ни я, ни кто-либо другой. Она чем-то очень привлекла внимание Александра, может быть, он ее и разбил, случайно?
- Может быть, - задумчиво отозвался кардинал и поднялся. – Благодарю Вас. Постарайтесь собраться с силами, Ваше Величество. Это тревожные и печальные дни, но и они пройдут.
        Этьен встал вслед за кардиналом.
- Я настойчиво советую Вашему Величеству как можно реже покидать свои покои. До выяснения причины гибели Его Величества. А если и покидать, то в сопровождении гвардейцев.
- Конечно, герцог, - он поцеловал протянутую ему руку и вышел. Эрмина удержалась от вопроса, что ей может грозить во дворце, наполненном людьми Нортми. Герцог действительно встревожен, от мелкой стычки никому легче не станет. Но если такое положение будет продолжаться еще несколько дней, она обязательно спросит…

- Эрмина, - Агнесса вышла из соседней комнаты, - Что теперь будет?
- Не знаю, Агни. Мне посоветовали пока отсюда не выходить. Вдоволь времени, чтобы решить, как лучше вышить Завоевателя, - она криво улыбнулась.
- Я всех отпустила. Сказала, чтобы шли к себе.
- Ты все правильно сделала, спасибо. Прости, я хочу побыть одна.

        Она все поймет и почувствует. Потом. Пока всех ведет церемониал, каждый знает свое место в траурной процессии. Необходимо повидаться с Мадам. Написать Алисе. И главное, дождаться Диего или Тони. Ее племянник очень скоро, возможно станет… Императором… Он умер, умер, умер… Слезы? По кому?
        Эрмина дернула шнур, и тяжелые шторы опустились. И пришла тишина. Вот уже забегали по дворцу слуги, они закрывают картины и зеркала черным. В теплицах беспощадно срезаются цветы, чтобы усыпать ими гроб последнего прямого потомка Александритов. Величие момента… оды «На смерть Александра»… Он бы оценил этот переполох. Женщина сдержала рвущийся с губ нервный смех. Ты не убил меня своей жизнью, муж мой, значит, я переживу и твою смерть.