Часть первая: Ветер перемен Опции

[Народ]

2632 год, месяц Полотна.
Остров Меллит, крепость Ордена Клинка Господнего.

  …и одолел Он воинство тёмное, ибо никогда не сравниться исчадиям адовым с силами Его. И заточил Он демонов ада, и над каждым поставил печать незыблемую. Не было у Него ни злата благородного, ни кипарисового дерева чистого, как всем истинно в него верующим ведомо сильнейших преград супротив сил Тьмы, а была только дорожная сума с нехитрым скарбом бедного странника. Так по воле Его стали величайшими стражами и защитниками рода людского гребень да зеркало, медальон да кость рыбья…

  К сожалению даже Книга Книг подтверждала страшную находку. Итак, и демоны и печати действительно существуют, в этом легенды многочисленных полудиких племён и неверных народов не лгали. И если месторасположение заточения демонов Андре де Монбара не волновало, то на поиски тайных укрытий печатей он бы немедленно отправил весь Орден, начиная от ещё совсем зелёных послушников и заканчивая постоянно нанимаемыми головорезами.
  Но именно сейчас, когда он узнал величайшую тайну в мире, он, глава самого могущественного церковного ордена, ничего не может сделать. Монмиракль в осаде которую неделю, войска собранные в Крестовый поход против еретиков со всей империи не пропустят даже пары лучших лазутчиков, не говоря уже о целой экспедиции.
  - И ведь никто меня сейчас не будет слушать. Воистину, Император - ставленник самого Черного Сеятеля. Не иначе ему захотелось орденских богатств, собранных в бесчисленных походах и боях. Мало ему спокойных границ и относительной веротерпимости в Империи. Ему дороже шелка и золото на его фаворитах.
  Монбар презрительно сплюнул.
  Не уличением императорских пороков сейчас нужно заниматься. Нужно найти способ сообщить о раскрытой тайне братьям в Новую Иберию. Там их найти будет сложнее, а значит шансов на успех у них больше.
  Проблемой была и передача воистину бесценного сообщения. Письму такого не доверишь, да и гонца сейчас не найти даже за всё золото мира, будь оно не ладно. Оставалось одно, связь с помощью магии, передача мыслей на расстоянии…
  Например, Михно. Или лучше Константину.
  Правда ни тот, ни другой могут не понять мыслей самого Монбара, а Михно может ещё принять всё за старческий маразм. Но это единственный шанс.
  Даже смешно. Глава гонимого Империей Ордена Клинков собирается воспользоваться магией для спасения самой Империи и остального мира в придачу. Нет, это не смешно. Это страшно…
  - Роланд, - молодой помощник-адъютант, сколько таких было, но этот точно последний, - маэстро Карнилиуса ко мне в кабинет. И казначея туда же. Через десять минут начнётся самый необычный совет в жизни магистра Ордена Клинка Господнего. Бывшего уже Ордена. Карнилиус. Когда-то руннский учёный, специалист по древним народам, теперь орденских собиратель еретических обрядов и самых удачливый их реставратор. На сей раз Монбару не снять его с костра. Первым приполз, что не удивительно, казначей. Удивительно было другое, старый монах действительно скорее переползал с места на место, но делал это заметно быстрее иных молодых воинов. Как оказалось, он не только хорошо передвигается, но и думает не плохо. Эх, надо было прислушаться к его советам и ежемесячно отчислять какую-нибудь объёмную сумму в императорский карман. Глядишь, протянули бы на пару лет дольше. Как тяжело объяснять что-то очень важное людям, которые не привыкли к большой ответственности. Карнилиус, казалось, будет сомневаться до самого падения замка. Казначей вообще отказывался что-либо понимать.
  - Маэстро, готовьтесь к ритуалу. Брат казначей, пройдёмте в главную сокровищницу.
  Массивную дверь из необычного металла могли открыть всего два человека на свете: брат магистр и брат казначей. Это был закон Ордена. Мог её ещё открыть Карнилиус, который её и устанавливал, но в честности старого учёного было грешно сомневаться. Главная сокровищница была много меньше основной, и в ней было гораздо меньше золота и драгоценностей. Зато было гораздо больше Сокровищ. Церковные и светские святыни, наделённые ужасной по своей силе магией, всевозможные тотемы дикарей и идолы еретиков, половина из которых ещё не были до конца изучены. Выносить отсюда, что-либо было не просто запрещёно, но немедленно каралось смертью. Так погибли два магистра и неизвестно, сколько казначеев, поставивших себя выше мудрости Господней. Сегодняшний день был исключением.  Вернувшись в свои покои, Монбар вновь сильно задумался…
  Он не может вынести чашу из замка. Значит нужно, чтобы кто-нибудь из победителей позарился на неё. Будь печать книгой и свитком, а не хрустальным бокалом, магистр Клинков бы имел на одну проблему меньше.
  Завалить её моими драгоценностями? Поставить на постамент в центре зала?? Решение важнейшей для мира проблемы бесцеремонно прервал Роланд. Назвать ворвавшегося адъютанта взволнованным было бы не совсем верно:
  - Они вновь идут на приступ! Следующего натиска нам не выдержать!
  Вот оно. Господи, неужели я так плохо служил тебе??
  - Роланд, сын мой, мой меч и полкувшина лучшего вина из моей коллекции. Быстро.

***

  Замок Монмиракль был подарен первым Клинкам как знак признания их заслуг в деле борьбы с Врагами Веры. Правда, тогда это был обыкновенный деревянный никому ненужный форт на скалистом берегу самого южного из островов Империи. Но тот, чьё ремесло чужая смерть, не может жить в продуваемом всеми морскими ветрами сарае. В перерывах между Святыми походами и молитвами, монахи выстроили из местного камня замок равный самому Стигге. Поколение за поколением магистры Ордена укрепляли свою твердыню, не забывая и о духе своих воинов. Монмиракль расположился в южной части полуострова, попасть на который, теперь можно было, лишь переплыв вырытый Клинками канал.
  На островном берегу канала раскинулись поля, луга и сады Ордена, а на материковом - выросло поселение, большинство зданий в котором являлись постоялыми домами, дающими приют наёмному войску Ордена, и храмами, которые здесь строились якобы для замаливания грехов солдат удачи.  И вот теперь всему этому раю воинствующих монахов пришёл конец. Посёлок давно был занят императорскими войсками. Флот ежедневно расстреливал Монмиракль, а с падением островного форта, защищавшего островок от нападения с материка, стены твердыни также регулярно беспокоила и наземная артиллерия.
  Андре де Монбар знал, что, потеряв форт, они обречены, и лишь старался оттянуть день гибели своих людей. На островке не осталось ни одного вольнонаемного солдата, лишь монахи. Те, кто верил, что Господь един во ста лицах, что слова Его верны на тысячи языков, а слуха Его всегда достигнет праведная молитва, даже если молящий стоит на одной ноге, ночью и без одежд. Стройные ряды имперско-церковных войск приближались к замку под грохот пушек и мушкетов. Клинки огрызались, как могли. А могли они немало: пушки, древние катапульты и баллисты были пристрелены к каждой травинке, родные стены надёжно защищали от снарядов противника, впереди ещё припасено немало сюрпризов. 
  Но что может несколько тысяч профессионалов против всей империи??
  - Роланд, всех командоров ко мне! Быстро!
  Они были готовы умереть за него. Жаль всех, больше всего – Эскарину. Ну, ничего, они увидятся, в другом, в лучшем, чем этом мире. Последний бой обреченных. Монбар принял финальный поцелуй – поцелуй дамы сердца, которая она дарила своему рыцарю.
  Императорская армия шла в свой последний бой против еретиков-клинков. Сегодня с ними шёл в бой их Император, значит, они обязательно победят. Должны победить. Сейчас артиллерия, поливающая замок сплошным ливнем снарядов, нарушит глухую оборону противника и под прикрытием мушкетёров пехота броситься на штурм твердыни. Внезапно главные ворота бесшумно распахнулись, и из них вылетел клин сверкающих в лучах солнца воинов.
  Клинки вышли на свой последний бой, вышли молча. Эта их тишина казалось, и усыпила бдительность имперских военачальников. Сверкающий клинок, на острие которого был сам Андре де Монбар, успел глубоко врубиться в ряды пехоты. Древний орден, чье название отображало их умение. Орден Клинка Господнего, он именовался не просто так -  все от самых младший послушников до магистра превосходно владели холодным оружием. Секрет стали, который знали только орденские оружейники, позволял создавать самые совершенные мечи на свете. Острия их были укреплены и заточены с помощью магии.
  И они нанесли удар. Императорская армия, наполовину состоявшая из церковников, звыла, словно раненый зверь, когда Андре начал прорубаться сквозь нее, пытаясь добраться до Императора, или хотя бы забрать с собой в пекло как можно больше врагов. Падали руки, головы, кровь текла рекой, попадая ему на лицо и заливая глаза. На столь близком расстоянии и в таком хаосе огнестрельное оружие было почти бесполезно – большинство выстрелов имперцев поражали своих же.
  Но надежды не было, их было слишком мало. Андре видел, как их начали теснить, как императорские гвардейцы сами кидались на мечи врагов, закрывая своего повелителя. Между ним и Александром росла стена из трупов. Круг сомкнулся, их отрезали от ворот крепости. Теперь Клинков сжимала исполинская петля, душа, сминая, словно гигантская змея, что обитает в джунглях Новой Иберии. Их становилось все меньше, конечно, Император хотел взять как можно больше живых, чтобы потом под пытками вырвать из них признание. Силен ты Александр, но тебе не обойтись без лжи. Ты обвинишь Орден в самых грязных преступлениях, лишь, для того чтобы положить свою жадную длань на его богатства. Живым он не дастся, решил Монбар.
  Где-то страшно закричал Роланд, Андре мотнул головой, и увидел своего адъютанта мертвым. Прощай друг… Прощайте все. И тогда он начал свой последний танец, подняв с земли второй меч, меч одного из мертвых братьев, Андре размахнулся и начал кружиться с клинками, разя направо и налево, сметая, словно смертоносный вихрь все со своего пути. Он убил многих, прежде чем тяжелый камень из боевой пращи ударил его по шлему.
  Над ним сомкнулась тьма, и последнее, что он услышал – это был голос боевого лекаря из императорских войск.
  - Он будет жить, – сказал голос. – Он будет жить…
  Монмиракль пал, Орден перестал существовать, Клинок Господень догрызала ржавчина имперских войск.

[Этьен де Нортми]

Ранее утро 1 числа месяца Полотна. Рунн.
Дворец Правительства - далее Шенбрунн.

   В комнате горели свечи, слышался скрип пера и монотонный, холодный голос главы Имперской разведки:
   - Мы продолжаем питать надежды в отношении Вас. Движение сопротивления иберийским захватчикам должно расти и шириться, не обращая внимания на возможные потери. Мы видим, как пламя этого пожара разгорается, поэтому можете не сомневаться – со своей стороны мы сделаем все что возможно. Насчет Императора тоже можете, не беспокоится, мы дадим ему все необходимые объяснения… В ближайшее время к вам поступят те суммы, которые мы обговорили ранее.
   - Обговорили ранее… - повторил Бром ван Хоос, секретарь. – Да, Ваша Светлость, кстати, нужна сумма уже собрана.
   - Мой агент скоро прибудет. – Этьен перевел взгляд на Питера Вальдэ. – Когда Сэла писала в последний раз, Питер?
   - Когда отбывала из Эр-Сайафа.
   - Следовательно, на этой неделе она будет здесь. Хорошо. – Этьен сложил руки домиком. – Пишите дальше… Агент, который доставит вам эти деньги, произнесет кодовые слова: Рука бирюзового кардинала. Вы зашифровали, Бром?
   - Да. Чьим именем подписаться?
   - Тем же. Сообщество торговых магнатов западного побережья.
   - Хорошо… - ван Хоос изобразил размашистую подпись. – Тогда надо отправить… - фразу он закончить не успел, на пороге появился один из императорских гвардейцев.
   - Герцог Нортми, я только что из дворца, и у меня срочное известие для Вас лично.
   - Вы можете говорить и при этих господах, – заметил Этьен.
   - В таком случае – слушайте… Герцог… и вы, господа… Император мертв!
   Питер де Вальдэ вскочил с места, Бром ошарашено уставился на побледневшего стражника, Этьен чуть сменился в лице.
   - Что вы говорите, Император мертв? – переспросил секретарь.
   - Да, капитан Нортми вызывает вас во дворец…
   Помрачневший как туча, Этьен встал с места.
   – Мы отбываем немедленно, – сказал Черный Герцог. – Сообщите Рейнхарду, чтобы направлялся за нами. Остальные пусть тоже следуют к месту происшествия.
   - Хорошо, - охранник исчез за дверями.
   - Господа, я думаю, нам лучше всего немедленно проследовать во дворец, – твердо сказал герцог. -  Сейчас не время для скорби, вернее, не подходящее время, и непозволительная роскошь для нас. Нам нужно действовать немедля.
   И они отправились на причал, близ которого стоял паром, а на нем с перекошенным лицом застыл паромщик. Питер бросил взгляд на Этьена де Нортми. Лицо того было совершенно не проницаемо. Холодные, стальные глаза Черного герцога вглядывались в туман, повисший над рекой. Несомненно, он сейчас просчитывает дальнейшие варианты развития событий. Наследников у Императора нет, и Вальдэ не поставил бы и медяка на то, что теперь все будет тихо и мирно.
   Бром ван Хоос лишь вздохнул.
   Паром уткнулся в причал на Сакрэ. Перед ними высились величественные дворцы Шенбрунна – неприступной обители Александритов на протяжении последних 1200 лет… Какая ирония судьбы – смерть настигла последнего из них именно здесь.
   Этьен твердыми шагами направился в покои Императора Александра. Его помощники последовали за ним.
   Одна за другой раскрылись позолоченные двери, пред ними мелькали растерянные лица стражников. Наконец, они вошли в малый тронный зал, где Император Александр XVI нашел свою кончину.
   Император лежал на полу, капитан Нортми сидел рядом с телом Александра и встал при появлении отца. Вокруг лежали осколки, видимо Император выронил чашу, из которой пил. Отравление? Питер нагнулся, чтобы осмотреть один из осколков. Необходимо сделать анализ вещества оставшегося на стенках.
   - Ваша Светлость, – капитан поприветствовал герцога.
   - Капитан Нортми… - совершенно ледяным голосом ответил Этьен.
   Бром схватил Императора за руку и, взглянув на главу СИБа, помотал головой. Тот кивнул. Император был мертв.
   
   * * *

   - Твоя смерть отомщена, Андре де Монбар. – Этьен де Нортми вглядывался в черты последнего из Александритов. – Проклятье Монбара действует… даже если смерть Императора – дело рук другого человека.
   Судьба часто заставляла его выбирать – и, выбирая, он всегда больше терял, чем приобретал. Вот и сейчас – он выбрал верность своему сюзерену, и оставил в беде друга.… Но теперь Александр мертв, Андре тоже… а что осталось ему, Этьену де Нортми?
   Он служил Императору, а не этому бездушному чудовищу Александру, который действовал только исходя из своих желаний. Да, у него было много врагов, и от всех них его защищал СИБ, даже если эти враги были лучшими людьми, чем сам Александр. Но Император – это больше чем человек. Это то, что соединяет Империю, не дает ей развалится под грузом взаимной ненависти семей, сепаратизма отдельных провинций, и интриг ее врагов, внешних и внутренних…
   Он ненавидел Александра, но до последнего был верен Императору… Он делал все чтобы уберечь его от беды, но та настигла его… Слишком много врагов, слишком много зависти, сломанных судеб и причин убить… Двадцать семь лет – слишком мало… для естественной смерти, даже если вести такую жизнь, какую вел Александр. Его убили, Этьен в этом не сомневался… Оставалось выяснить кто – а здесь выбор был очень широк. Исполнителей можно найти в этом дворце, а куда ведет эта нить, сказать сложно. Хотя догадки есть, достаточно назвать того человека, который теперь имеет больше всего прав на престол.
   Но, прежде всего – исполнитель. Этьен еще раз посмотрел на своего сына. Сын, и как же мало он про него знает. Ходят определенные слухи, но он сознательно не раскапывал ничего в этом направлении. И в службе знали – жизнь детей герцога – это не то, что можно расследовать. Шпионить за Анжеликой и Николой не позволялось.… Неужто, сын предал отца? С Нортми этого никогда не было – они всегда были самым сплоченным родом, не знавшим распрей… Но со смертью герцога Рене многое изменилось – у Этьена, наследовавшего отцу не было времени воспитывать брата и сына, племянников… Все время отнимала служба, сплошные интриги и заговоры, он сражался с Святым Престолом и Иберо, с сепаратистами и внешними врагами… Так мог он проглядеть такие изменения?…
   Этьен попытался вспомнить когда он последний раз говорил с Николой – и не смог… А с Анжеликой? С Шарлем? Так чтобы говорили не о делах, а о жизни, о отношениях? Непростительный промах для главы разведки… Теперь он даже не знает, на что способны его родственники, какие они уже преступления могли совершить…
   Да, что-то такое ему говорили про Николу и императрицу Эрмину… Возможно, если его подозрения оправданы, это и есть первая ниточка, которая приведет его к раскрытию загадки смерти Императора. Но не стоит забывать и о других…
   
* * *

   - Капитан Нортми. – голос Этьена обжигал как лед. – Свой долг Вы не выполнили.   - Впрочем, я тоже, – быстро добавил глава СИБ. – Теперь нам обоим придется иметь дело с последствиями нашей оплошности…
   - Ваша Светлость, – зашептал Бром. – Прибыл герцог Альфред де Барна.
   Этьен развернулся.
   - Альфред. Рад, что вы прибыли… - Черный Герцог внимательно вглядывался в лицо канцлера, пытаясь понять, какие тот испытывает эмоции. – Император Александр XVI мертв. Мы пытаемся узнать причину.
   - Великое горе для всей Империи, – печально заметил Альфред де Барна. – Император был так молод, и у него ни осталось, ни детей, ни братьев, ни сестер, ни дядей… вообще никаких ближайших родственников. Следовательно, никаких наследников нет…
   - Не совсем так… - заметил Питер де Вальдэ. – Но в любом случае вопрос этот очень запутан.
   - Я думаю, нам придется созвать Высокий Совет. – Альфред покачал головой. – Прецеденты уже были, но тогда все было проще… Как это все неожиданно…
   - Неожиданно, – согласился Этьен. – Тем не менее, это еще не конец света. Я уже говорил своим людям, повторю и сейчас – не время для скорби. Теперь вся тяжесть правления Империей ляжет на Ваши плечи, Альфред, я думаю, Вы это понимаете. Нужно сегодня же собрать заседание Правительства, и обсудить экстренные меры. Уверен, через две недели – все будут знать о смерти Императора. Самый лучший момент для смуты. У нас прибавится работы… И нам нужно как можно быстрее узнать, почему умер Император…
   - Я прекрасно понимаю, о чем Вы говорите, Этьен. – канцлер поморщился.
   Двери еще раз растворились, и появился кардинал Симеон.
   - Ваше Преосвященство… - канцлер и глава СИБа перевели взгляд на главу руннской церкви. Симеон не ответил.
   - Как вы не осторожны, сын мой, - обратился он к одному из слуг, собирающему осколки. - Мне нужны эти осколки, будьте добры, собрать их с великим тщанием и осторожностью и сложить вот в этот ларец.
   Симеон указал на шкатулку, которую нес один из его гвардейцев.
   - По какому праву, Ваше Преосвященство? – Этьен внимательно посмотрел на кардинала. - Это дело Службы Безопасности. И тут нельзя ничего трогать без МОЕГО разрешения.
   Симеон проигнорировал вопрос.
   - Этот человек действовал по вашему приказу? – спросил он.
   - Да, – ответил Этьен, а про себя подумал: - Вот еще одна ниточка.
   - Что он собирался сделать с этими осколками? – продолжал допытываться кардинал.
   Черный Герцог уставился на Симеона ледяным взглядом.
   - Слуга собирал их, чтобы доставить в Дом Правительства, – ответил Этьен.
   - Да? - кардинал заметно удивился. - Я был другого мнения. Признаю - ошибся.
   Этьен продолжил смотреть на него. Чтобы могло значить такое поведение – это попытка сбить его с толку, или же Симеон сам что-то подозревает… У церкви слишком много тайн и слишком много власти. С этим рано или поздно нужно будет покончить. Святой Престол даже Орден создал, наподобие СИБ. А этот Симеон… про него так мало известно… Еще одна твоя ошибка, Этьен де Нортми…
   - Герцог, его императорское величество при жизни был столь добр, что разрешил забрать из дворца реликвии Ордена, – продолжил свою игру кардинал. - Чаша - одна из них.
   - Прежде всего, чаша сейчас - улика... – Этьену никогда не нравилось объяснять элементарные вещи. Обычно он сразу расставался с людьми, которые не понимали с первого раза, то, что им говорили. Но Симеон – не дурак, а хитрец.
   - Разбитая, - поделился наблюдением кардинал.
   - Да, но от этого не менее ценная, – Черный герцог смотрел Симеону прямо в глаза. Видимо он хочет просто протянуть время ничего не значащей болтовней. Кардинал хочет что-то понять, или же…
   - Ваша светлость, Ваше Преосвященство, позвольте, право, что за распри в столь горестный час. – Барна сделал свой ход. А вот он явно хочет побыстрее покончить с этой сценой, значит чего-то опасается…
   - Это расследование. – Этьен стоял на своем. Он никогда не отступал, даже союзы заключал, только зная, что его выгода в дальнейшем будет больше. - Которое ведет Служба Безопасности.
   - Александр был молод и полон сил. Его здоровью мог позавидовать каждый. Судя по всему, вы подозреваете кого-то, сын мой? – Симеон сделал те же выводы, что и Этьен. Да, Черный Герцог мог назвать парочку имен, которых стоило бы подозревать… но как на это среагирует кардинал. Пока не понятно, чей он союзник…
   - Любого, кто мешает мне расследовать это дело, – отрезал Черный Герцог.
   - Даже тех, кто стремится помочь? Здесь еще что-то разрушено, но следов битвы нет... Скорее… Герцог, Вы, надеюсь, не будете возражать против нескольких вопросов к маркизу Нортми.
   Этьен сжал челюсти. А вот это была твоя ошибка, кардинал Симеон. Пусть даже Никола и виновен, но трогать сына герцога может лишь сам герцог. А, ударив по одному из Нортми, бьешь по всем. Но не стоило показывать своих чувств перед врагом. Врагом – теперь Этьен в этом не сомневался.
   - Прошу вас. В моем присутствии, – кардинал тоже не показал никаких эмоций, лишь кивнул в знак согласия. Обернулся к канцлеру.
   - Полагаю, у вас добавится работы? Наследство большое, но пастыря нет. Заботы по захоронению церковь возьмет на себя. - Нами будет объявлен пятидесятидневный траур, - негромко ответил Красный герцог. - Весьма несвоевременное событие…
   - Вы так думаете? - в холодном голосе герцога Нортми звенел металл.
   - Вы с этим не согласны? - в пол-оборота спросил Барна.
   - Вероятно самое несвоевременное событие за последние лет триста… - задумчиво промолвил Симеон, и повернулся к Николе: - Сын мой, я не задержу Вас… пока. Ответьте: Вы были здесь в прошедший день и ночь?
   - Да.
   - Вы видели эту чашу?
   - Не припоминаю, Ваше Преосвященство.
   - То есть никто ее не брал и не держал в руках? Никто не пил из нее?
   - Нет и нет.
   Этьен внимательно смотрел на обоих. Что-то тут явно не так… Пора заканчивать с этой комедией:
   - Ваши вопросы исчерпаны? – спросил он. - Чашу мы оставляем у себя.
   Эта чаша таит в себе слишком много загадок.
   - Не могу с вами согласиться. Вся история слишком странная. Канцлер, что вы думаете по этому поводу?
   - Мы как раз обсуждали вопрос создания следственной комиссии по расследованию этого трагического обстоятельства.
   - Прошу включить в нее представителей церкви. Мы не можем пройти мимо преступления, в котором замешаны силы неподвластные мирскому суду. И как это не огорчительно, но к арестованным в коридоре может и должен быть присоединен капитан.
   Да, кардинал не медлит, кует железо пока горячо. Этьен никогда не был сторонником скоропалительных решений. Отрубленная голова обратно не прирастет, и сказанные слова обратно не возьмешь… Но сейчас ситуация была такова, что тут нужен был мгновенный и адекватный ответ.
   - А я бы желал задать несколько вопросов Эрмине Иберо. – внимательно смотря на остальных сказал Этьен.
   - Ее Величеству? – кардинал, похоже, удивился. - На каком основании?
   - На том простом основании, что мои люди будут вести дело о гибели ее супруга и моего Императора. На том простом основании, что у меня есть основание и повод к этим вопросам, – четко проговорил Этьен
   - В таком случае, Мы были бы не прочь присутствовать на этом... допросе, Ваша Светлость. Вы ведь составите нам компанию, герцог? – он посмотрел на канцлера.
   - Извольте... Хотя, должен признаться, что долг зовет меня утешить сестру. Какой удар для матери, - Барна решил не вмешиваться. Как это на него похоже…
   - Вы же не возражаете, герцог? – Симеон смотрел на ларец со шкатулкой. – Пусть пока хранится в Ордене. Оттуда ничто и никуда не может пропасть.
   Это можно было перевести как: "Даже не надейтесь забрать ее у нас". Что ж, Экклесия цепко держит все, что попадает в ее лапы…
   - В таком случае… - Этьен повернулся к сыну. – Скажите Эрмине Иберо, что у нас с кардиналом есть к ней вопросы… Впрочем, у меня есть вопросы ко всем, кто был на острове в эту ночь. Пусть все остаются здесь… до поры, до времени…
   Сколько же их здесь… Фаворитов и фавориток Императора, слуг, гвардейцев и прочих… Слишком много работы, пусть пешками занимается Рейнхард, глава СИБа займется фигурами потяжелее… Кроме того, смерть Императора не отменяет других дел, теперь придется форсировать многие события…